Читать онлайн Чертовски неправильный номер

C. R. Jane

The Pucking Wrong Number

Copyright © 2023 by C. R. Jane

© Елизарова А., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Посвящается С.

Единственный человек, в чьей любви я нуждалась… это ты.

Тейлор Свифт «Mastermind»

Джонни Кэш «Hurt»

Ryan Waters Band «Chasing Cars»

Machine Gun Kelly & Трэвис Баркер «Bloody Valentine (Acoustic)»

Лана Дэль Рей «Young and Beautiful»

Эд Ширан «Eyes Closed»

Паркер Макколлум «Pretty Heart»

Тэнил Таунс «The Most Beautiful Things»

Бо Бёрнэм «All Eyes On Me»

Джон Мейер «Never On The Day You Leave»

Селена Гомес «Vulnerable»

Адель «Turning Tables»

OneRepublic «Someday»

Тейлор Свифт «Anti-Hero»

«Почему шайбу назвали шайбой? Потому что “мелкий засранец„уже было занято».

Мартин Бродёр [1]

@hockeyboyfriends_anonimous

Зайки, у нас для вас ох какие новости! Звездный нападающий «Рыцарей», наш личный парень мечты @lincoln_daniels, занят.

#жизньпошлаподоткос

Во время последней игры Дэниелс признавался в вечной любви своей девушке, после каждого гола посылая ей сердечки! #таю И, дамы… он забросил четыре шайбы. #вау Загоним нож вам в сердце поглубже: после игры Дэниелса заметили в джерси с ее фамилией! Мы не нашли социальных сетей этой девушки, но, по всей видимости, ее зовут Монро Бардо. Похоже, только время покажет, укротили ли наконец нашего плейбоя. И уж мы-то знаем, о каком исходе будем мечтать.

21:17, 12 апреля 2023. 18 000 репостов, 101 325 лайков

Пролог

Монро

– Монро. Моя малышка, – выдавливает мама заплетающимся языком, не поднимаясь с дивана.

Она пялится в потолок и, пускай произносит мое имя, обращается не ко мне. По крайней мере, не к той версии меня, что находится здесь и оттирает с пола пятна от ее рвоты. Она говорит с моей версией из прошлого – зависит от того, в какие дали уносит ее мозг, когда она так надирается.

Раздается стук в дверь, и я испуганно бросаю на нее взгляд. Мои внутренности сковывает страх, потому что я знаю, кто за ней. Один из «клиентов», как их называет сама мама.

Дверь открывается, хотя мы его не приглашали. Не уверена, что мама вообще что-либо услышала. Заходит потный, бледный мужчина, я видела его раз или два. У него румяные щеки и нависающий над ремнем живот. Он похож на порочного Санта Клауса. Хотя я больше в него не верю. Он никогда не приходил ко мне на Рождество.

Мужчина таращится на меня сияющими глазами, но, так как мама странно хрипит, позже переключает внимание на нее.

– Роксанна, – напевает он и направляется к ней.

Мне хочется выдавить хоть слово. Хоть одно. Сказать ему, что мама не в форме и неспособна его принять, но понимаю – это бесполезно. Кроме того, мама бы на меня разозлилась, выяснив позже, что она упустила возможность заработать денег.

Я ухожу из гостиной и запираюсь в нашей единственной спальне. Мы с мамой живем в этой комнате вместе, однако чаще всего у нее не хватает сил даже слезть с дивана.

До меня доносятся звуки, которые я научилась ненавидеть, поэтому в такие моменты я обычно включаю музыку, пытаясь их заглушить. Вскоре погружаюсь в прерывистый сон, и в нем меня преследует образ здоровой матери: ее больше заботит мое благополучие, чем желание убежать от жизни, полной неправильных решений.

Я резко подрываюсь. Из-за паники перед глазами мутно, а очертания комнаты размываются. Я уверяю мозг в том, что все в порядке.

Вот только ощущение такое, что это не так. Дома тихо. Слишком тихо.

Подкрадываюсь к двери и прижимаюсь к ней ухом, пытаясь хоть что-нибудь услышать.

Но до меня не доносится ни звука.

Медленно отворяю дверь и выглядываю в гостиную. Никаких признаков как мужчины, так и моей матери. Посчитав, что они ушли, я выбираюсь из комнаты и тут же цепенею – мама лежит на полу у входной двери, и у ее лица растекается зеленая лужа.

Медленно выдыхая, я думаю над тем, чтобы сначала убраться. Снова. Ненавижу этих мужчин. Они постоянно приходят, забирают ее…частицу, а взамен не оставляют ничего. Стоит им только наиграться с ней, как потом я вечно нахожу ее в таком состоянии.

Через пару минут подхожу к маме с тряпкой и ведром и замечаю, что она дрожит, а из глаз льются слезы. В лице ни кровинки, и я не припомню, чтобы когда-либо еще видела ее такой посеревшей и бледной.

– Мама, – шепчу я, а сама тянусь к ней и, прикасаясь, чувствую, как остыла ее кожа.

Внезапно она распахивает глаза, отчего я подпрыгиваю на месте. Белки налились кровью сильнее, чем прежде. Своей костлявой рукой она цепляется за мою рубашку и притягивает меня к себе ближе. Теперь на ее набухших губах виднеются капли крови. Похоже, мерзавец решил проявить грубость.

– Не дай им сцапать твое сердце, – заплетающимся языком произносит она.

– Мам..? – я хочу переспросить, но голос надрывается.

– Не… дай мужчине… заполучить твое сердце, – выплевывает она. – Не дай ему… – слова звучат глухо, ее грудь вздымается с последним вдохом, и она замирает.

– Мама! – скулю я, сотрясая ее снова и снова.

Но она уже ничего не говорит. Ее не стало, как будто в комнате внезапно потух свет. И все погрузилось во тьму.

Теперь я одна. Я осталась наедине с ее последними словами, застывшими в ушах вечным звоном.

Глава 1

Монро

Я сидела на краю кровати и таращилась в окно на темное и беззвездное небо. Казалось, что свобода на расстоянии вытянутой руки и я могу ощутить ее вкус.

Восемнадцать.

Я будто ждала этого момента всю свою жизнь. Конкретно этого дня рождения. Лишь мысль о том, что я выберусь отсюда, начну жизнь с чистого листа и уже по своим правилам держала меня на плаву все эти дни.

Разумеется, я понимала, что снаружи меня ждут испытания. После школы мне удавалось подрабатывать в продуктовом магазине. Даже получилось скопить денег, пускай и совсем немного. Но теперь я готова пойти на что угодно, только бы в итоге представлять из себя хоть что-то.

Представлять нечто большее, чем пустую оболочку, а именно такой я себя чувствовала с того самого дня, когда мама меня оставила.

Органам опеки меня передали, когда мне было десять лет, на следующий же день после того рокового дня, когда я ее потеряла. Всем хотелось новенького младенца, каковым я уже не являлась. Мне пришлось сменить около десятки приемных семей, прежде чем оказаться в нынешней, где удалось задержаться дольше, чем в прочих.

К несчастью.

Мои приемные родители, мистер и миссис Детвайлеры, и их сын Рипли поначалу казались славными, но с течением времени все изменилось.

Миссис Детвайлер, Мари, стала принимать меня за проживающую у них прислугу. Мне вовсе не в тягость помогать по дому, но все семейство вдруг взяло за привычку после всех приемов пищи вставать из-за стола единым коллективом и оставлять уборку мне – впрочем, как и остальные дела по дому. Мне казалось, это уже слишком.

Надеюсь, что однажды, в ближайшем будущем, мне больше не придется ни за кем отмывать унитаз.

Если физический труд я еще какой-то месяцок потерпеть могла, то выходки мистера Детвайлера рисковали вылиться в проблему. Он вел себя все более жутко: похотливо таращился и все время провожал взглядом, вызывая тошноту. В любой его фразе слышался подтекст… с намеками. Он все чаще заговаривал о моем дне рождения, словно хотел о нем напомнить, но вовсе не как о дате, знаменующей для меня свободу. Не уверена, что хоть один из них сообразил, что мне, вообще-то, позволяется в этот день от них уйти. Мой день рождения и школьный выпускной выпадают на одну неделю. Просто идеально. Я лишь надеялась, что до тех пор он сможет контролировать себя и держать свои ручонки от меня подальше. Возможно, для некоторых людей школьный выпускной ничего и не значил, для меня же он представлял абсолютно все.

Рипли, наверное, был сносным. Скорее походил на картофелину, чем на личность, и меня это полностью устраивало, учитывая массу вероятных альтернативных вариантов. Когда мы находились в одном помещении, он даже не задерживал на мне взгляд, будто меня для него не существовало. Может, так оно и было. Пока его кровать заправлена, еда подана, а в туалете есть рулон бумаги подтирания зада, ему на все начхать. Он просто чересчур глубоко погрузился в мир видеоигр, чтобы его волновал мир реальный.

Я глянула на часы. Почти пять, пора готовить ужин, пока мистер Детвайлер не вернулся с работы домой. Вздохнув, я рассеянно расправила застиранное стеганое одеяло, которое мистер Детвайлер притащил черт знает откуда, и вышла в коридор, намереваясь добрести до кухни. Одноэтажный дом с тремя спальнями располагался в неплохой части города. В отличие от других мест, где мне приходилось жить, это казалось уютным, однако, как выяснилось позже, обстановка имела не такое уж большое значение. Славный ли дом или нуждается он в уходе, совсем не важно, ведь погоду создают сердца, что бьются в груди людей, находящихся под одной крышей.

Уверена, я была бы вполне счастлива в обветшалом амбаре с матерью, где началась моя жизнь… если бы мама повела себя иначе.

Я зашла на кухню и встала как вкопанная: меня сковала паника, потому что я увидела мистера Детвайлера, привалившегося к столешнице из ламината. Как я не заметила, что он вернулся домой? Не помню, чтобы слышала, как открывалась дверь гаража.

Он бережно сжимал бутылку любимого пива, между прочим, самую стильную вещь, находящуюся на кухне, и стоила она гораздо дороже, чем любая еда, которую они покупали. Тодд Детвайлер не переоделся, на нем все еще мешком висел костюм, так сказать, форма работника бухгалтерской конторы. Таких залысин, как у него, я ни у кого не видела, однако он все время зачесывал волосы с боков и затылка вперед, укладывая их таким образом, что кончики лежали на лбу, прямо над водянистыми голубыми глазами.

Он приподнял бровь, подмечая, что я так и не сдвинулась с места. Обычно он возвращался не раньше половины седьмого, и мне удавалось приготовить ужин, накрыть на стол и затаиться, пока семья не закончит есть.

– Что ж, здравствуй, Монро, – протянул он. Мое имя, сорвавшееся с его губ, звучало грязно.

Я постаралась скрыть все эмоции, взяла себя в руки и неторопливо направилась к холодильнику, словно присутствие мужчины меня не обескуражило.

– Здравствуйте, – ответила вежливо и испытала омерзение, почти физически ощутив, как он изучает мою кожу. Будто я объект вожделения, а не личность.

Для меня не было секретом, что я симпатичная. Точная копия матери в юности. Но, как и в ее случае, моя внешность стала скорее проклятием, потому что привлекала только придурков, задавшихся целью использовать и затравить меня.

Я собралась взять миску с курицей, заблаговременно оставленную размораживаться в холодильнике, но стоило протянуть руку… и я осознала, что мистер Детвайлер стоит прямо позади меня. Настолько близко, что сдвинуться и не прижаться к нему, казалось, невозможно.

– Вы чего-то хотели? – я постаралась говорить так, чтобы голос не звучал истерично. В ответ он положил руку мне на бедро, и я зажмурилась, мысленно проклиная вселенную.

Тодд сократил расстояние между нами и прошептал, дыханием обдавая мою кожу:

– Ты же думала об этом, правда? – от него разило пивом, и одного этого запаха хватило, чтобы я зареклась пробовать его, каким бы дорогим или вкусным оно ни было.

– Я… я не уверена, о чем вы, сэр, – я схватила миску и предприняла попытку отойти, надеясь, что Тодд попятится. Вот только он выпрямил спину, чтобы наши тела теперь соприкасались теснее. Я снова попыталась сдвинуться, но он сжал мое бедро. Жестко. – Мне нужно положить курицу в духовку, – выдавила я вежливо, как если бы не умирала от ощущения его прикосновения.

– Дразнишься, – пробормотал он и усмехнулся. – Мне нравится, что ты любишь поиграть. Ведь когда мы прекратим, будет только приятнее, – в мою поясницу уперлась твердеющая выпуклость, и я прикусила губу так сильно, что вкусовые рецепторы обдало ручейком соленой крови.

Руки тряслись, в миске плескалась вода.

– Ты заметила, как мне нравится заниматься коллекционированием? – спросил он внезапно, наконец разжав свою руку и отступив на пару шагов.

Я стремительно зашагала к раковине, поставила в нее миску с курицей и потянулась за панировкой, чтобы обвалять в ней грудку для ужина.

– Да, заметила, – пришлось ответить мне, потому что, недовольный долгой паузой, он снова сделал шаг в мою сторону.

Разве мог кто-то не заметить? Тодд коллекционировал… пивные бутылки. Обе стены гаража были заставлены разными банками и бутылками, аккуратно расставленными на полках. Их набралось там много, что за ними уже едва виднелись стены. Даже поразительно, почему социальная служба не допустила, что у него могут быть проблемы с выпивкой, учитывая такое количество пустой тары. Но Тодда это не волновало. Он каждый вечер добавлял минимум по пять экспонатов в свой «музей».

– Так вышло, что больше всего я люблю коллекционировать девственниц.

Услышав его бесстыдное признание, я уронила упаковку яиц, которую держала в руках, отчего по всему полу разлетелась скорлупа и расплескались желтки и белки.

Спустя мгновение на кухню медленно вошла миссис Детвайлер и стала с подозрением переводить взгляд со своего мужа на меня.

– Что это тут происходит? – она посмотрела на растекавшиеся по всему полу яйца.

Когда-то Мари была привлекательной женщиной, но, как и муж, она предпринимала сомнительные и часто неудачные попытки удержать молодость. Прямо сейчас она показалась в слишком обтягивающем платье в цветочек. Оно напоминало диван родом из восьмидесятых и подчеркивало каждую складку ее тела. Чрезмерно накрашенное лицо рассекали капли пота, вероятно, выступившие, когда она с трудом выбралась из кресла, чтобы примчаться сюда. Мари старалась завивать свои окрашенные в черный цвет волосы и делать прически. Вот только сами волосы были очень тонкими и ломкими.

Обычно я не обращала внимания на внешность, ведь понимала, как та обманчива, но Тодд и Мари Детвайлер выглядели так гротескно, что не замечать этого просто не получалось.

– Всего лишь досадная неприятность, дорогая, – сказал Тодд, затем подошел к жене и притянул к себе, чтобы пылко присосаться к ее губам. К горлу тут же подступила тошнота. Мари явно не подозревала, какие слова только что изрыгал этот рот.

Они покинули кухню, даже не оглянувшись, а я, трясущаяся и растревоженная, начала оттирать оставшиеся целыми яйца и пытаться приготовить ужин.

И если после этого случая я еще не была уверена, стоит ли ждать восемнадцатилетия, чтобы покинуть их милый дом, то следующая ночь только закрепила в моем сознании мысль: нужно уходить.

Я лежала в постели, ворочалась, как и каждую ночь. Когда ваш разум так же отравлен, как мой, спокойный сон кажется неуловимой, хотя и желанной целью, которой мне, по всей видимости, никогда не достичь. Мне никак не удавалось расслабиться, потому что воспоминания пробирались в мысли и заражали их, как чума.

Было три часа ночи, и я уже собиралась сдаться, если вскоре снова не смогу провалиться в сон.

Вдруг из коридора донесся звук шагов: кто-то направлялся к моей двери, стараясь издавать как можно меньше шума. Я нахмурилась, ведь все давным-давно разошлись по спальням. К этому моменту я изучила привычки домочадцев, как свои собственные.

Кто-то забрался в дом? Кто-то чужой?

Шаги затихли у моей двери, и по спине побежали мурашки.

– Кто там? – прошептала я, едва не переходя на писк, и почувствовала себя дурой из-за того, что говорю с дверью, но тут ручка слегка повернулась и застопорилась благодаря замку, с которым мне так повезло.

Сползая с кровати и хватая лампу с ночного столика, намереваясь использовать ее как оружие, я ощущала себя жертвой из какого-то ужастика.

Человек по ту сторону повозился с замком, и тот щелкнул, сообщая о том, что помеха устранена.

Наступила долгая пауза, и я, задержав дыхание, таращилась на дверь и ждала неизбежного.

Тут она отворилась, и в проем потянулась волосатая рука, которую я сразу узнала.

Мистер Детвайлер.

Я не думала, просто закричала, ведь знала, что только так сумею прогнать его.

Мне нужно было разбудить его жену. Их спальня дальше по коридору, а значит, просто требовалось кричать погромче.

Как я и полагала, через секунду после начала моего представления, дверь захлопнулась, и шаги удалились. Мгновение спустя отворилась дверь спальни Детвайлер, а спустя еще пару секунд уже и моя дверь с хрустом влетела в стену, и в проеме вырисовался силуэт Мари. Ее грудь тяжело вздымалась, натягивая ткань слишком узкой комбинации, явно размера на два меньше, чем нужно, и от этого зрелища мне захотелось выжечь себе глаза. Она безумным взглядом изучала комнату, наконец остановив его на мне, а я просто застыла по центру и прижимала к себе настольную лампу.

Черты ее лица исказила ярость, кожа на шее пошла красными пятнами, а вскоре алыми стали и щеки.

– Какого хрена с тобой творится?!

– Кто-то пытался забраться ко мне в комнату. Кто-то разблокировал дверь.

Я не сообщила, что это был ее муж, потому что иначе у меня бы возникло еще больше проблем.

Мгновение спустя объявился Тодд со стаканом воды в руке и изобразил зевоту.

– Что у вас тут? – небрежно спросил он. Наши взгляды встретились, и в этот момент он понял – я знаю, что проникнуть ко мне пытался он. Тодд смотрел на меня насмешливо, словно подбивая признаться, хотя мы оба осознавали, что его жена не поверит ни единому моему слову о супруге.

– Девчонка говорит, кто-то ломился в ее комнату. – Мари усмехнулась, затем замолкла на секунду и глянула на мужа. – Зачем ты встал?

Она поджимала губы, а румянец залил практически все ее лицо, и мне это сказало о многом. Выходит, Мари все-таки подозревала об истинной натуре своего мужа.

Хотя не сказать, чтобы она хоть что-нибудь предпринимала.

– Ходил за водой, когда услышал крик Монро. Но я не слышал, чтобы кто-то забирался в дом, – Тодд мастерски притворился обеспокоенным. – Ты уверена, что тебе не приснился кошмар?

Я сверлила его взглядом долгую, напряженную секунду и только после этого глубоко вздохнула.

– Может, и кошмар, – наконец прошептала я.

Мари отреагировала громким фырканьем.

– Возьми себя в руки, соплячка. Остальным нужно выспаться! – рявкнула она, развернулась и направилась обратно в спальню, сыпля проклятиями.

Тодд задержался, и его жалкие губы искривились в самодовольной ухмылке.

– Хороших снов, Монро, – промурлыкал он, в его глазах читалось нерушимое обещание вернуться.

И закончить начатое.

Как только дверь закрылась, я упала на колени, а мое тело сотрясли рыдания.

Никогда я не чувствовала себя такой одинокой.

Он все испортил. До получения аттестата о среднем образовании оставался месяц, а он только что вырвал его у меня из рук.

Если Тодд доберется до меня, он меня сломает. И я имею в виду даже не тело, а душу.

В сознании промелькнул образ опустошенной и сломленной матери.

Моя история не может повторить ее. Не может.

Мне придется уйти. Завтра. Другого выбора нет.

Детвайлеры жили в маленьком городке прямо за Хьюстоном. Я решила, что моим пунктом назначения станет Даллас, находившийся примерно в четырех часах езды. Прежде я там не бывала, но билет стоил не так уж дорого, а город вроде несильно уступал в размерах мегаполисам. Надеюсь, он отлично подойдет для того, чтобы затеряться. Скорее всего, Детвайлеры не станут прилагать много усилий и пытаться меня отыскать, учитывая, что до окончания выплат пособий штатом остался всего месяц. Бьюсь об заклад, они даже никому не расскажут, что я уехала. Ведь им хочется получить последний чек.

Я не позволяла себе пускаться в размышления о том, насколько сильно Тодд хотел заполучить мою невинность. Надеюсь, он предпочел бы не заморачиваться, а потому забудет обо мне, как только я исчезну.

Я пошла в школу, и сердце весь день было не на месте. Я старалась не заводить друзей, ведь, если не знаешь, когда придется переехать в очередной раз, лучше ни с кем не сближаться. Однако вдруг осознала, что хотела бы провести больше времени с теми, с кем все же нашла общий язык. Проходя по знакомым коридорам, я задавалась вопросом, сложно ли прощаться с одноклассниками на выпускном? А может, я просто тосковала, ведь чувствовала, что лишаюсь мечты.

Мама так и не окончила старшую школу. И все же, еще в моем детстве, в моменты просветления она иногда делилась со мной своими мечтами. Мечтой преодолеть эту ступень.

«Мне просто нужно преодолеть эту ступень и поступить в колледж», – настраивалась я, обещая себе, что получу аттестат и воплощу желание в реальность.

После школы я отправилась на работу в продуктовый магазин «Г.Э.Б.» [2] и суетилась больше обычного, поскольку после этой смены намеревалась исчезнуть. Все складывалось как нельзя удачнее, потому что сегодня выдавали зарплату, и я могла забрать еще один чек. На счету был каждый пени.

После смены я купила предоплаченный телефон, не собираясь тащить с собой мобильный Детвайлеров. Я достаточно их узнала и понимала: они, вероятно, обратятся в полицию с просьбой вернуть меня, предварительно обвинив в краже их собственности. Еще я отчасти боялась, что с его помощью они смогут меня выследить. Я понимала, что живу не в шпионском триллере… но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Вернувшись домой, я убрала в небольшую сумку кое-какую одежду, новый телефон и накопленные наличные. А потом села на кровать и сжала руки от волнения.

У меня не было достойного плана. Как бы сильно я ни мечтала сбежать, над конкретными шагами я не задумывалась. Более того, в моих фантазиях я всегда имела в руках аттестат о среднем образовании, чтобы найти работу получше, и не рассчитывала, что каждую секунду буду оглядываться через плечо, опасаясь преследования Детвайлерами. Но в штате существует система поддержки детей, выходящих из приемных семей, и я возлагала на нее немалые надежды.

У меня все получится.

Я прибралась после ужина. В этот раз Мари заказала пиццу, так что, в отличие от других дней, сегодня много усилий прикладывать не пришлось. После этого я устроилась в углу гостиной и стала выжидать, пока придет время пожелать спокойной ночи. В этой части нового плана имелся нюанс. Бежать предстояло достаточно поздно, потому что в это время все должны уже лечь спать, однако не слишком поздно, иначе Тодд может решить нанести мне еще один ночной визит.

Мой отъезд отлично описывает известная шутка с ожиданием и реальностью. Воображение рисовало, как я перекидываю сумку через плечо, выбираюсь в окно, а за мной тут же бросаются Детвайлеры. По воздуху разносится вой сирены, я ныряю в кусты и осторожно высовываюсь, стараясь не нарваться на полицию.

На самом же деле я просто выскользнула из окна, а все продолжили спать. Я целый час шла пешком до автостанции Грейхаунд, и меня никто не преследовал. Дежурный станции выглядел жутко измученным и, когда я покупала билет до Далласа, даже глазом не моргнул.

Было приятно, что в кои-то веки что-то пошло так, как я запланировала.

Поездка на автобусе заняла много времени. Я пыталась подремать хотя бы пару часов, но меня все время терзала тревога, что я неким образом пропущу свою остановку, поэтому так и не сумела погрузиться в глубокий сон. В голове постоянно роились вопросы. Что ждет меня в будущем? Получится ли у меня выжить в одиночку?

Расстояние между мной и Тоддом увеличивалось с каждой милей, и, несмотря на опасения, в груди расцветало чувство облегчения.

В списке дел, по крайней мере, можно поставить галочку на пункте «сохранить свою девственность».

Наконец прибыли в Даллас, утреннее солнце только выглядывало из-за горизонта. Здешнюю автостанцию Грейхаунд окружали полуразрушенные здания, однако я испытывала воодушевление и ничего не могла с собой поделать. Я приехала. У меня получилось. Пускай я в Даллас еще не наведывалась и не знала в этом городе ни единой живой души, я была полна решимости начать новую жизнь.

Я начинала все с чистого листа.

Прошло около двенадцати часов, и воодушевление от приезда в город немного поутихло. Я уселась на скамейку в парке и стала размышлять, выйдет ли у меня заснуть на ней, или я снова буду дремать и постоянно просыпаться. И безопасно ли вообще предпринимать попытку.

Ранее, сойдя с автобуса, я собралась вызвать такси и уехать в приют для подростков, который нашла в интернете. И меня, черт бы их побрал, ограбили какие-то парни, пока я вбивала адрес в приложении! Выхватили прямо из рук все наличные, которые я достала, чтобы оплатить такси, и следом отняли и телефон. Добро пожаловать…

Можете не сомневаться, я помчалась за ворами, как сумасшедшая. Но рюкзак с пожитками добавлял мне веса, и группа парней легко от меня оторвалась.

Оставшиеся деньги не хотелось тратить бездумно, и все же я купила пакет чипсов на заправке.

До самого заката я бродила по городу, пытаясь самостоятельно найти приют, потому что боялась спросить дорогу – вдруг кто-нибудь заподозрит неладное и сообщит в полицию о подростке, уж больно похожем на сбежавшего из дома.

Разумеется, я так и не отыскала никакого приюта, вот и очутилась на скамейке в парке. Замерзшая, голодная, вымотанная.

И злая.

Судя по всему, если не спать почти сорок восемь часов, то можно заснуть где угодно, потому что в конце концов… я отключилась.

Я проснулась, вздрогнув от ощущения, что за мной наблюдают, и к горлу подступил комок. Наступила глубокая ночь, парк окрасился в темно-синие оттенки. Деревья и кусты на фоне почерневшего неба казались пляшущими тенями. Тусклые уличные фонари заливали теплым светом дорожку и ближайшие скамейки. Некоторые из фонарей пошатывались на легком ветру, из-за чего создавалось впечатление, будто отбрасываемые ими электрические лучи пускались в танец с соседствующими тенями. До слуха доносились шелест листьев и стрекотание сверчков.

Обнаружив, что на скамейке рядом со мной устроился седой старик, я вскрикнула, его дикий взгляд и изорванная, поношенная одежда создавали пугающий ансамбль. От старика несло немытым телом, а когда он улыбнулся, то продемонстрировал всего несколько зубов.

– Ой. Я наблюдал за тобой. Хотел убедиться, что ты выспишься, миледи, – произнес он, явно имитируя британский акцент.

Меня передернуло от его слов, хотя он говорил дружелюбно и по-доброму, и все равно отодвинулась.

– О, не бойся старины Билла. Я присмотрю за тобой.

Я уже приготовилась соскочить со скамейки и дать деру, но отчего-то заколебалась. В нем ощущалось… умиротворение и собранность. Разумеется, если забыть о его внешности и запахе.

– Этот парк мой, но я могу поделиться. Ты засыпай, а я посторожу. Послежу, чтобы хулиганы держались подальше, – продолжил он. А я все еще не выдавила ни слова.

Я уже открыла рот, чтобы отклонить его предложение, но тут он вытащил из своего пакета чистое, новенькое одеяло с бирками. Когда он протянул его мне, вместо того, чтобы заговорить, я вдруг заплакала.

Я рыдала и всхлипывала, а он, ошеломленный, наблюдал за мной и накрывал одеялом, словно оно могло остановить истерические женские слезы. Вот только я никак не могла успокоиться, разбитая событиями последних дней… и пораженная его добротой, потому он наконец начал петь «Элеонор Ригби» [3] так плохо, как, на моей памяти, не удавалось никому. На самом деле, еще ни одно исполнение любой другой песни не звучало хуже.

Но это сработало, и я перестала плакать.

– Ну-ну, уточка. Засыпай. Старина Билл присмотрит за тобой, – успокаивал он меня, закончив песню (последние несколько строк он явно сочинил сам).

Обычно я не так наивна, правда. Но я чертовски устала. И отчего-то отчаянно хотелось ему довериться. В конце концов он назвал меня уточкой. Серийные убийцы же не придумывают своим жертвам милые прозвища, верно?

– Всего несколько минут, – пробормотала я.

Он кивнул и снова изогнул губы в кривоватой улыбке, которая в тот момент мне очень понравилась.

Я провалилась в беспокойный сон, в котором я постоянно дрожала из-за переживаний и изнеможения и мечтала о лучших днях.

Проснувшись, я поняла, что спала гораздо дольше, чем несколько минут. Судя по прояснившемуся небу, близился рассвет.

Билл никуда не делся, он все так же присматривал за мной и тихо насвистывал себе под нос, словно не бодрствовал всю ночь. Рюкзак все еще лежал у меня под головой, деньги на месте, и, опираясь на ощущения, ко мне как будто никто не прикасался.

Охренеть, я и правда была в отчаянии, да?

– Тебе есть где остановиться, девочка? – мягко спросил он. Я покачала головой и, подумав еще об одной ночи на скамейке, прикусила губу. – Старина Билл отведет тебя в хорошее место. Оно не так живописно, как мой замок, но сойдет, – он с гордостью обвел жестом парк, как если бы тот на самом деле был английским замком со рвом, а Билла провозгласили его правителем.

Пускай за последние несколько часов старик ничего со мной не сделал и тем самым доказал, что ему можно доверять, я все равно осознавала, что следую за Биллом, движимая одним лишь отчаянием, и надеялась, что он не притащит меня… Не знаю. К торговцам людьми или к тем, кто занимается чем-то куда отвратительнее.

Билл вывел нас в часть города, которая выглядела явно получше той, где до этого бродила я, и меня это расслабило. Он беспрестанно болтал с фальшивым британским акцентом, потчуя меня историями о местах, которые, уверена, он никогда не посещал.

Не успела я опомниться, как мы уже стояли у входа в здание, напоминавшее новый приют. Вывеска сообщала, что это приют для женщин, и от этого зрелища снова захотелось плакать.

– Когда зайдешь, передай, что тебя привел старина Билл… тебе окажут королевский прием, – он хихикнул, и на глаза у меня, казалось, в сотый раз навернулись слезы, отчего он отступил на шаг, вероятно, опасаясь, что я снова ударюсь в истерику.

Еще мгновение я колебалась, но затем наконец поднялась по ступенькам. Остановившись на полпути, я оглянулась на Билла, и он одарил меня еще одной очаровательной улыбкой, демонстрировавшей нехватку зубов.

– У тебя впереди великие свершения, уточка, – крикнул он мне вслед, хотя я уже отвернулась.

Я знала, что не забуду его. Да, он был бездомным и самую чуточку не в себе, но людей добрее него я еще не встречала. Он присматривал за мной, незнакомкой, и помогал, когда я больше всего в этом нуждалась.

Входя внутрь, я все еще ощущала невероятную усталость, но отчего-то почувствовала умиротворение и решила, что у меня все должно получиться.

– Добро пожаловать в «Рай», – тихо произнесла добрая женщина, как только я подошла к стойке.

И правда рай.

Оставалось лишь надеяться.

Глава 2

Линкольн

Я вышел на лед, и, пока пробирался к остальным членам команды, холод кусал меня за участки неприкрытой кожи. Пускай это была очередная тренировка, я жил ради игры. Лишь она заставляла меня чувствовать… ну, хоть что-то.

Каток наполнился звуками лезвий, рассекающих лед, стуком клюшек о шайбу и смехом подшучивающих друг на другом товарищей по команде. Я присоединился к ним и, когда обменялся игривыми тычками с парнями, ощутил, как легкая улыбка тронула уголки моих губ, а при мысли о том, что нам предстоит, по венам заструился прилив энергии.

Вышел тренер и сурово осмотрел нас серыми глазами. Пусть он и был настоящим козлом, лучшего тренера я не встречал, поэтому его замашки меня не тревожили.

– Итак, слушайте сюда, придурки, – произнес он твердо командным голосом. – Сегодня работаем над пасами, поскольку во вторник вы все, похоже, забыли, как это делается.

Мы все усмехнулись, но он не ошибался. Во вторник мы охренеть как облажались, едва обойдя «Редхокс», занявших последнее место. Нам нужно было собраться, потому что «Торонто» вряд ли легко уступят нам победу в эти выходные.

Начали с простого упражнения, передавая шайбу по замкнутому кругу. Мы выполняли его бесчисленное количество раз, но, как и в последней игре, круто лажали.

– Жестче! Еще! – ревел тренер.

– Что-то похожее я слышал совсем недавно, – рядом со мной усмехнулся лучший друг Ари. – Прямо сегодня ночью.

Я закатил глаза, но все равно усмехнулся вместе с ним. Потому что… ну вот такими мы были идиотами.

Наконец мы перешли к более сложным упражнениям и тренировались усерднее, интенсивность все возрастала. Однако этого не хватало, чтобы прекратить нашу привычную болтовню.

Бендер наклонился вперед, одной рукой сжимая штангу ворот, а другой держась за спину.

– Черт, старик, что это с тобой? – крикнул Ари, описывая круг вокруг ворот.

– Тяжелая ночка, – Бендер вздохнул, затем подскочил и сдвинул бедра. – Твоя мамаша так меня оседлала, что сломала мне спину.

Команда заулюлюкала. Ари с отвращением покачал головой.

– Да не так уж и смешно. Черт, тебе тридцать четыре… и я теперь представляю, как моя мама скачет на тебе, как на гребаной лошади.

– Эй вы, говнюки, закончили валять дурака?! – взревел тренер, и мы разъехались, готовясь весь следующий час без остановок прорабатывать игровые ситуации.

Я устремился вперед, взбудораженный адреналином, который несся по моим венам, и передал шайбу Далтону, после чего наблюдал, как он провел ее по льду и забил гол.

Игроки на скамейке запасных разразились ликующими возгласами, словно мы находились на настоящей игре. Далтон подкатил к ним и на радостях отбил каждому пять. Вот бы он хоть иногда проворачивал такое на матчах.

Я был центральным нападающим, но на время интенсивной тренировки тренер поставил меня играть на фланге, чтобы Далтон попытался выбраться из той задницы, в которую влез. Само собой, мне и самому хотелось, чтобы у него в голове все прояснилось… Но забивать голы я тоже любил.

Ари повернулся ко мне:

– Пойдем куда-нибудь вечером?

И тут же впечатал меня в стеклянный борт.

– Твою мать, – простонал я и оттолкнул его от себя. – Ты чертов слабак, Ланкастер. Сото толкает меня куда сильнее.

Ари стиснул зубы и зарычал. Сото играл за Лос-Анджелес, и Ари ненавидел его. А мне больше всего на свете нравилось упоминать его имя всякий раз, как Ари делал… блин, да что угодно.

– Следи за языком, – выпалил он. – Далтон собирается занять твое место.

И только эти слова слетели с его губ, он захохотал, потому что мы оба, черт возьми, знали – этому не бывать.

Я был лучшим бомбардиром [4] в команде.

Да и в лиге.

В ближайшее время меня точно никто не заменит. Когда истек срок моего контракта в качестве новичка, все понимали, что за этим последует. Мне предстояло подписать самый крупный контракт в истории Национальной хоккейной лиги. Владелец клуба и так дышал мне в затылок, пытаясь заключить сделку до того, как другие смогут начать выдвигать свои предложения.

Если бы это зависело от меня, я бы его уже подписал…

– Че-е-ерт, – прорычал я. Питерс почти уложил меня. Вот что я получил за то, что снова позволил себе задуматься о гребаном отце.

– Дэниелс, ты где, твою мать, витаешь?

– Наверное, между ног какой-нибудь красотки, – предположил Ланкастер.

Тренер захрипел и швырнул в него шайбу:

– Всем на позиции!

Встряхнув головой, будто так мог избавиться от проблем, я стиснул зубы и сосредоточился. Катаясь, я не сводил глаз с шайбы и слушал, как тренер озвучивает предстоящие этапы игры.

Прозвучал свисток, и я заскользил вперед, заняв позицию перед сеткой, чтобы потом быть готовым рвануть. Шайбу ударили в мою сторону, и я, черт возьми, не колебался ни секунды. Поймал ее клюшкой в воздухе, развернулся и провел кистевой бросок. Шайба пролетела по воздуху, размытая от скорости и точности удара.

– Не проморгай, ублюдок! – закричал я, а шайба тем временем просвистела мимо перчатки Бендера и попала в сетку. Я вскинул кулак в воздух, и по моим венам заструился очередной прилив адреналина.

Бендер выругался и швырнул одну из своих перчаток.

– Против «Торонто» нужно быть быстрее, старина, – громко заявил я, объезжая его еще раз… просто ради забавы.

– Ага, – прорычал он.

Губы тренера расплылись в широкой улыбке, и он закивал так сильно, что напомнил гребаного болванчика.

– Вот, мать твою, о чем я говорю! – ликовал он, потрясая кулаком. – Черт возьми, отличный удар, Дэниелс!

Мы тренировались еще полчаса, но, после того как я забил еще четыре гола, тренер отправил наш состав на скамейку запасных.

– Ты сегодня просто долбаное животное, – Ари засмеялся и бросил мне бутылку с водой, пока я вытирал вспотевшее лицо полотенцем.

– Было охренеть как круто, да? – я ухмыльнулся и брызнул водой из бутылки на лицо, желая остудиться.

– Да, наш золотой мальчик, – промурлыкал Ари.

Я закатил глаза, услышав прозвище, которое мне дали в газетах.

– Ха-ха. Придурок.

Ари фыркнул, и мы стали наблюдать за противостоянием нового состава.

– Кажется, Далтон с каждой игрой становится все хуже, – прокомментировал Бендер, пытаясь отдышаться. Он перелез через борт и плюхнулся на скамейку рядом с нами.

– Хм, а сколько я тебе забил? – парировал я.

Бендер фыркнул и покачал головой:

– Я перестал считать.

Мы с Ари рассмеялись и до конца тренировки молча следили за игрой.

В раздевалке он хлестнул меня полотенцем и только после этого продолжил вытирать растрепанные черные волосы:

– Ты так и не ответил насчет вечера. Мне нужно выпустить пар.

Я приподнял бровь.

– Вряд ли я тебе помогу, Ланкастер. Ты меня даже выпивкой не угостил.

– Обхохочешься, – он вздохнул, но все же подмигнул мне. – Так ты в деле? Можем сходить в тот новый бар на Эмори-стрит.

Я откинул волосы с лица и, ударившись о шкафчик затылком, застонал.

– Я бы с радостью, но нужно пойти на какое-то дурацкое гала с Карой.

– Свидание с ее гребаным высочеством? Вчера на тренировке слишком сильно приложился головой? Какого хрена, Дэниелс? – Ари с отвращением покачал головой. Он стал моим лучшим другом, еще когда мы ходили в частную школу. Он прекрасно понимал, насколько мне не нравилась Кара Линдстрём.

Я поднял руки:

– Знаю, знаю. Но он, мать его, дышит мне в затылок. Ведет переговоры с ее отцом о каком-то слиянии… и он…

– К черту твоего отца, Линк. Если попытаешься трахнуть ее, у тебя отвалятся яйца. Лучше зависни со мной.

Я открыл рот, чтобы ответить, хоть и не уверен, как именно, и затем закрыл его, потому что Ари был прав.

Как раз в этот момент зажужжал мой телефон. Легок на помине. Пришло сообщение от дорогого папаши собственной персоной.

От его слов скрутило желудок. Я ощутил привычное чувство страха, смешанное с большой долей вины, затаившейся в засаде.

Я стряхнул это ощущение, заставив себя улыбнуться. Пошел он.

– Узнаю эту ухмылку. Нас ждет классная ночка, да? – раззадоривал меня Ари.

Я взглянул на него, и улыбка стала шире:

– Черт возьми, великая ночь.

Глава 3

Монро

Очутившись в окружении стерильно-белых стен медицинского кабинета, я почувствовала, как на плечи наваливается усталость. Меня ждала очередная двойная смена, а учитывая вчерашнюю такую же, но в кейтеринговой компании, за которой последовали еще и ночные занятия, я осознала, что совершенно вымотана – физически и морально.

Но у меня не было выбора.

После приезда в «Рай» я сидела тихо целый месяц и только по его истечении сдала экзамены и получила аттестат о среднем образовании. Юридически со дня моего восемнадцатилетия с Детвайлерами меня уже ничего не связывало, но прежде чем оставлять бумажный след, хотелось перестраховаться. Конечно, в приюте было много народу. Но там было чисто… и безопасно. Так что меня все устраивало. Меня взяли на работу в другой продуктовый магазин, но накопить достаточно денег, чтобы переехать из приюта, не удавалось, и тут один из сотрудников рассказал о вакансии секретаря в частной клинике.

С тех пор как я перебралась на новое место, прошел уже год. Я успевала работать одновременно и в «Медикал Трес», и в кейтеринговой компании. Но как только начала посещать местный колледж, осознала, что энергии хватает не всегда.

Поправляя рабочую форму, которую все мы были вынуждены носить, я вымученной улыбкой поприветствовала коллегу Кэти, пытаясь изобразить бодрость, хотя на самом деле жутко устала. Кэти – одна из самых популярных сотрудниц офиса, она всегда стремилась общаться и строить планы. Она вела беззаботный образ жизни, о котором я могла только мечтать и который ни за что не могла бы себе позволить.

По мере того, как шел день, рабочая нагрузка увеличивалась, а уровень энергии снижался. У меня еле получалось разлеплять глаза, пока я выполняла необходимые действия: собирала истории болезни, записывала пациентов на приемы и бегала по поручениям врачей. Кроме того, сегодня вечером до занятий мне нужно написать реферат. Занятия в местном колледже не походили на сказку, но каждый сданный зачет приближал меня к мечте.

Я сидела в тесной комнате отдыха, и усталость пронизывала каждую клеточку моего тела. Оставалось всего несколько часов. А я способна выдержать что угодно, если это длится всего несколько часов, верно?

Примерно это я повторяла себе каждый день. Напоминало чье-то выражение про «иди шаг за шагом», которое, по мнению какого-то мудреца, должно было помогать… но слова казались пустым звоном.

В свои девятнадцать лет я чувствовала себя столетним скелетом, обтянутым кожей.

Поскольку я, по-видимому, недостаточно сегодня натерпелась, в комнату отдыха вошел Кевин, один из практикующих врачей. На его лице красовалась бесящая ухмылка, которую он считал сексуальной и крутой, но на самом деле она превращала его в подобие сумасшедшего клоуна. Такой эффект создавался из-за сочетания зачеса набок и ухмылки. На меня тут же нахлынула волна раздражения, и я приготовилась к тому, чего не избежать. Кевин всегда пытался флиртовать со мной, не обращая внимания на мою очевидную незаинтересованность.

– Привет, красотка, – обратился он ко мне и облокотился на стойку с дерзкой ухмылкой. – Выглядишь уставшей. Может, позволишь пригласить тебя куда-нибудь и помочь расслабиться?

Я выдавила вежливую улыбку, хотя внутри все начинало клокотать от гнева. Неужели он не понимал, что я совмещаю две работы и вечерние занятия, чтобы свести концы с концами? Я сообщала об этом каждый раз, когда он приглашал меня на свидание. У меня нет времени на его подкаты.

– Спасибо, но я, правда, устала, – ответила я, стараясь держать лицо. – После работы меня ждет долгая смена в кейтеринговой компании, а потом еще вечерние занятия.

Улыбка Кевина исчезла, и на его лице возникло разочарование.

– Да ладно тебе, крошка, не будь такой. Мы могли бы повеселиться, – настаивал он, подходя ближе. – Почему бы тебе не взять выходной до конца дня?

Ну разве сказал бы он иначе? Кевин – ребенок с трастовым фондом, и я все еще пребывала в шоке оттого, что он каким-то образом окончил медицинский университет. Наверняка его семье ради этого пришлось набить немало чужих карманов. Если бы не вмешательство других здешних врачей, эту контору давно бы прикрыли из-за обвинений в халатности.

Мое терпение было на исходе.

– Я ценю твое предложение, но оно меня правда не интересует. Ты и сам знаешь, – не сдавалась я, надеясь, что он поймет намек и отступит.

Кевин скривил лицо, будто съел что-то кислое, и скрестил руки на груди.

– Какие мы серьезные, – пробормотал он, в его голосе слышались нотки досады. – Может, будь ты попроще, то не ходила бы все время с таким лицом, будто у тебя дерьмо под носом.

Я стиснула челюсти, и на мгновение мысли об усталости испарились. Я испытала злость. Кем, черт возьми, он себя возомнил? Я пахала как лошадь, мне было некогда отвлекаться, особенно на такого придурка, как Кевин.

– Я отлично умею веселиться, – парировала я. Мне не удавалось скрывать раздражение. – Но сейчас у меня в приоритете мои обязательства, и проигнорирую я их только ради чего-то стоящего.

У Кевина отвисла челюсть. Слова о том, что он не тот, на кого хочется тратить время, попали в точку.

Затем я встала, схватила сумку и направилась к двери, оставив доктора Кевина в комнате отдыха, и заметила, что его самодовольная ухмылка сменилась хмурым выражением.

Не будь я уверена, что прочие врачи встанут на его сторону, то давно бы на него пожаловалась.

Я вышла из кабинета на свежий воздух, глубоко вдохнула и на мгновение закрыла глаза, пытаясь собраться.

Вот бы сейчас просто…

Твою мать.

После прогулки до квартиры я почувствовала себя немного лучше. Пусть я и жила в студии, походившей на дыру, но это была моя дыра, а это кое-что да значило. Я сделала все возможное, чтобы она стала пригодной для жизни… Въехав, сразу выкрасила стены в ярко-кремовый цвет и отдраила все от пола до потолка.

В моей квартире не было центрального кондиционирования [5], имелся лишь оконный блок, который работал только при температуре ниже 75˚ [6], отчего был практически бесполезным. Когда я заехала, то сразу обратила внимание на старый потрепанный ковер, грязь в который въелась настолько, что пришлось потратить едва ли не последние деньги на профессиональную чистку. Нанятые чистильщики сделали все, что могли, но ковер сохранил сомнительный серый цвет, а о происхождении несмывающихся пятен я и вовсе не хотела знать. Кухонная раковина протекала, и в квартире не хватало духовки. И это еще не все недостатки моего жилища.

Но я постаралась создать в нем уют.

Пройдя через незапертые ворота, я раздраженно вздохнула и начала подниматься в студию. Каждый месяц, занося арендную плату, я просила мерзкого арендодателя Джареда починить их. И он раз за разом меня игнорировал. Мне бы не помешал дополнительный барьер между квартирой и сомнительной улицей, учитывая, что защитой от непрошенных гостей служил один хлипкий замок…

Помяни заразу… Я переступила порог квартиры меньше пяти минут назад, и уже раздался стук в дверь. Посмотрев в глазок, я увидела домовладельца, Джареда Томасона собственной персоной. Открыла дверь, чтобы поприветствовать его, и в глаза тут же бросилась неопрятность его вида. Похоже, он давно перестал следить за тем, чтобы выглядеть прилично. Его пропитанная потом рубашка прилипла к массивному животу, а брюки с расстегнутой пуговицей едва держались на бедрах. Редеющие волосы он зачесал назад, а глазами-бусинками оценивал меня с головы до ног, заставляя чувствовать себя незащищенной и едва ли не облапанной.

Джаред задержал на мне свой плотоядный взгляд чуть дольше, чем следовало, и наклонился поближе, отчего я почувствовала горячее дыхание на своем лице. Ноздри наполнил кислый запах из его рта, и мне пришлось подавить рвотный позыв.

Я старалась не заострять внимание на его дряблых руках и волосатых пальцах, но игнорировать их почти не представлялось возможным. Он напоминал Джаббу Хатта в человеческом обличье – такой же гротескный и отталкивающий.

– Привет, Монро, – прохрипел он. Его взгляд блуждал по мне так, что по коже побежали мурашки. Я жила на третьем этаже, так что уверена, подъем ему дался нелегко. – Просто хотел проверить, все ли в порядке с твоей квартирой.

Я выдавила улыбку. Разумеется, он просто проверял… как и всегда. Но если я и правда рассказывала ему обо всем, что требовалось исправить или починить в квартире… он проявлял удивительную незаинтересованность.

– Все в порядке. Спасибо, что спросил, – я отступила, чтобы закрыть дверь, но он шагнул ближе и просунул ногу между дверью и косяком.

– Знаешь, Монро, в последнее время я много о тебе думал. Такая красивая девушка, как ты… совсем одна.

Прозвучало совсем не жутко, ага…

– Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь выпить сегодня вечером?

Я подавила желание закатить глаза. Будто я захочу пойти куда угодно с этим старым извращенцем.

– Нет, спасибо, – сказала я и снова попыталась закрыть дверь.

Но он не закончил. Джаред потянулся и схватил меня за руку, крепко и настойчиво:

– Ну же, милая, не стесняйся. Я знаю, ты едва наскребаешь на аренду. Я мог бы помочь … если понимаешь, о чем я.

Желудок скрутило. Только этого мне не хватало, да в здравом уме на такое не пойдет никто.

– Я мог бы не брать с тебя плату несколько месяцев, если проведешь немного времени со мной.

Сердце бешено колотилось, но я старалась контролировать дыхание. Мне не хотелось, чтобы он знал, как я напугана. Я попыталась вырваться, но он сжал мою руку только сильнее.

– Отпусти меня, – прошипела я, мой голос дрожал от гнева.

Он усмехнулся, будто я отвесила ему комплимент:

– В чем дело, милая? Не нравятся мужчины постарше?

Я пыталась отстраниться, а сердце тем временем только сильнее уходило в пятки. Было понятно, что происходит нечто ужасное, однако я не могла позволить себе лишиться жилья. Глубоко вздохнув, я подавила душивший меня гнев и, запинаясь, ответила:

– Не то чтобы. Мне… мне пора на работу.

Джаред стиснул мою руку еще сильнее, его голос становился сердитым:

– Мелкая неблагодарная соплячка. Я делаю тебе одолжение, а ты даже не хочешь подумать? Тебе повезло, что я еще не вышвырнул тебя на улицу.

– Джаред, я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Я не могу принять твое предложение. Прости.

Но он не сдвинулся ни на дюйм. Место, которое он сжимал, начинало болеть.

– Не будь такой, милая, – усмехнулся он. – Ты же знаешь, что хочешь этого.

К горлу подступила желчь. Как человек может быть таким отвратительным, настолько мерзким?

– Отпусти меня, – прорычала я, мой голос стал низким и грозным.

Он только хмыкнул.

– Чего ты так сопротивляешься, пташка? Я могу дать тебе все, что захочешь. Тебе всего-то нужно вести себя хорошо.

Такими темпами у меня мог развиться комплекс. Отчего-то все окружающие мужчины считали, что я похожа на птицу.

К горлу уже подкатила тошнота. От мысли, что я поддамся ему, позволю прикоснуться ко мне, захотелось кричать. Но я знала, что нужно быть осторожной. Этот мужчина обладал властью, и, если я поступлю опрометчиво, он может меня уничтожить.

Поэтому мне в голову пришел единственный вариант выхода из ситуации. Я сжала кулак и сделала выпад, ударив Джареда по лицу так сильно, как могла. Он отшатнулся, зажав нос, по его подбородку потекла кровь.

Он обжег меня разгневанным взглядом, а его шея покрылась красными пятнами, под стать крови, стекавшей по его лицу.

– Ладно, – выдавил он, пятясь. – Поступай как знаешь. Но не приходи ко мне плакаться, когда окажешься без крыши над головой и без гроша в кармане.

Он угрожал мне, хоть и не прямо, а значит, моя жизнь будет сложной.

Однако оно того стоило.

Я наблюдала за тем, как он, озлобленный, несся прочь, и мои внутренности сковывал страх. Мне не хватало денег на переезд. Но нужно что-нибудь придумать. И побыстрее.

Ну почему мужчины такие гребаные придурки?

Глава 4

Монро

Я захлопнула за Джаредом дверь и прислонилась к ней, сердце колотилось от страха и отвращения. Может, меня прокляли? Потому что ощущение возникало именно такое. Учитывая произошедшее с Джаредом и Кевином, я точно получила награду за общение с самыми мерзкими людьми.

Потирая лицо, я несколько раз глубоко вдохнула, почувствовав себя задетой и бессильной.

Думай, думай, думай…

И в этот момент зажужжал телефон. Обычно мне писали и звонили только по рабочим вопросам, поэтому я быстро вытащила его, чтобы проверить. Пришло сообщение с неизвестного номера.

Мгновение я таращилась на слова, не веря своим глазам. Сегодня национальный день придурков, сорвавшихся с цепи? Который из извращенцев писал мне? Кевин? Скользкий Джаред? Кто-то незнакомый?

Мне хотелось убрать телефон и проигнорировать сообщение… но затем я передумала и сердито напечатала в ответ:

Положив мобильный, я отчего-то почувствовала облегчение.

Снова жужжание.

Какой самодовольный засранец. Само собой, он считал, что он – дар, преподнесенный женщинам самим Богом. Я отчетливо представляла, что такие сообщения мог отправлять как Кевин, так и мой арендодатель.

После этого сообщения последовала более продолжительная пауза, и довольная я уже собиралась отложить телефон, думая, что мне удалось его пристыдить.

Пришел ответ.

Я села на кровать, фыркнув от раздражения. Ни одна девушка не захотела бы заполучить в галерею телефона фото яиц какого-то типа.

Мои губы растянулись в полуулыбке. Может, этот парень и напоминал моего домовладельца, но он, по крайней мере, был забавным.

Моя улыбка тут же схлынула. Кто, черт возьми, мне писал?

Нужно было делать домашнее задание. Как бы я ни наслаждалась короткой передышкой, пора вернуться к работе. Особенно учитывая, что мне придется искать новое жилье. У меня не хватало накоплений, чтобы внести депозит за первый месяц. Я понимала, что, скорее всего, не получу от Джареда залог за последний, поэтому поиск места, где взносов не потребуют, займет еще какое-то время, которого у меня и так почти не было.

Телефон снова зажужжал.

Я хмыкнула.

Я напечатала ответ и достала учебник по математике, зная, что едва ли что-то пойму, как не понимала и вчера.

Я проигнорировала его.

Не знаю, о чем я думала, может, и не думала вовсе, потому что быстро сделала селфи с поднятым средним пальцем и отправила ему.

Секунду спустя пришло:

Я отложила учебник по математике.

Ответ последовал немедленно.

Я сморщила нос.

Затем швырнула телефон, злясь на себя. Я не понимала, почему отвечаю. Возможно, просто отчаянно хотела получить хоть какого-то человеческого общения. Только это могло объяснить мое временное помутнение рассудка.

Я отправила задумчивый смайлик, а затем написала:

Последовало долгое молчание, и через пять минут без ответа я заставила себя снова взять учебник по математике и сделать домашнее задание.

Я сошел со льда и направился прямиком в раздевалку, горя желанием снять форму и принять душ. Последние полчаса тренер проводил спринтерскую тренировку, и теперь от меня несло потными шарами. По крайней мере, сегодня мы проявили себя лучше. Я почти не сомневался в нашей победе в завтрашней игре.

Проходя мимо зеркала в раздевалке, я мельком глянул на свое отражение, и меня немедленно накрыло сожаление. Мир считал, что я сочетаю в себе все лучшее, учитывая мои золотистые волосы и пронзительные янтарные глаза (их слова, не мои). Но в отражении я видел своего брата. Пусть перед зеркалом стоял лишь я.

Я глубоко вздохнул и попытался отогнать воспоминания, вот только они никуда не девались, стоило лишь копнуть чуть глубже…

У меня было все. И я бы отдал это все без раздумий. Хотя бы еще за один день…

Когда я ловил свое отражение, то тут же вспоминал о том, чего лишился. Как поступил с единственным человеком, который меня по-настоящему любил.

Изнутри грызла вина, на плечи тяжелым грузом давило чувство ответственности. Каждый раз, глядя в зеркало, я видел, как из отражения на меня смотрит он.

– Снова любуешься собой, королева красоты? – поддразнил Ланкастер, снимая тренировочный джемпер.

Я через силу постарался ответить самодовольной ухмылкой, обошел его боком и открыл свой шкафчик, после чего сел на скамейку и снял коньки.

Зажужжал мой телефон, и я его вытащил.

Твою мать.

Небольшой мальчишник Ари закончился тем, что мы оба напились в ноль. Какая-то девчонка отсосала мне в коридоре клуба… и я совсем забыл о Каре.

А теперь отец собирался заставить меня заплатить за это.

Никогда бы не подумал, что я окажусь в его власти в свои двадцать четыре года, но, раз уж я несу ответственность за смерть его второго сына, наследника империи Дэниелсов… В общем, все сложно.

Я отыскал в контактах номер Кары, который, мне казалось, никогда не пригодится.

Я фыркнул и отложил телефон, напуганный перспективой встречи с Карой. Она была скучнее высыхающей краски и не обладала телом, способным компенсировать этот недостаток. Вела себя Кара так заносчиво, что я не сомневался – ее влагалище походило на замороженную рыбу. Если я вступлю с ней в контакт, мой член просто замерзнет.

Телефон зажужжал, и я оглянулся и прочитал ответ Кары, мои глаза расширились.

Что ж, это необычно. Я рассчитывал, что Кара предложит встретиться где угодно… ради чего угодно. От нее так и веяло отчаянием.

Меня… немного заинтриговала эта ее непривычная сторона.

У меня буквально отвисла челюсть. Произошло вторжение, и тело Кары захватил инопланетянин? Или ее ударили по голове, и у нее резко изменился характер? Каждый наш разговор до этого напоминал мне медленную смерть…

Любопытно, ведь она наверняка знала, что мои яйца вообще-то идеальные, потому что я трахался с некоторыми ее подругами, а я в курсе, что эти цыпочки обсуждают все…

В затылок ударило дыхание Ланкастера, и я повернулся, впившись в него взглядом.

– Тебе помочь чем-то?

Он ухмыльнулся и подмигнул:

– Просто интересно, что очаровало «золотого мальчика».

Я пролистал сообщения, чтобы Ари мог их прочитать. Он приподнял бровь:

– Почему меня это заводит?

Я фыркнул.

– Наверное, потому что мы любим игры.

Я набрал ответ:

– И это все, что ты придумал? И как тебе еще кто-то отсасывает? – издевался Ари.

Я приподнял бровь.

– С моим лицом мне не нужно ничего придумывать, – выпалил я и проигнорировал пронзивший меня укол вины.

– Не может быть, – пробормотал я и быстро напечатал:

Я постучал пальцами по скамейке, и прежнее веселье испарилось, сменившись раздражением. Ожидая ее ответа, я наблюдал за прыгающими точками, обозначающими набор сообщения… но затем они исчезли. Шли минуты, и я понял, что она не собиралась отвечать.

Появившаяся на экране фотография изменила мою жизнь. Как если бы мою ДНК переписали. Или словно звезды на небе перестроились. Я не верил в любовь с первого взгляда. Да вообще не верил в любовь. Но если мог поверить, то влюбился бы в девушку на фотографии.

При виде ее лица у меня перехватило дыхание: утонченные, даже чуть резкие ее черты казались почти чересчур идеальными, чтобы быть настоящими. Длинные черные волосы мягкими волнами ниспадали на плечи, обрамляя ее лицо, и мое сердце забилось чаще. Ее зеленые глаза поразили меня до глубины души, возникло непреодолимое желание окунуться в эти изумрудные озера. Я мог затеряться в них навечно, она притягивала меня своим гипнотическим взглядом.

Ее черты олицетворяли сочетание ошеломляющей красоты и животного бунтарства, а ее полные губы так и молили, чтобы их поцеловали… или позволили им обхватить мой член.

На фото она показывала мне средний палец. Она точно бойкая, именно такие девушки способны заставить мою кровь кипеть от желания.

Я таращился на ее фото, а по моим венам разливалась одержимость.

– Чувак. Откуда фотка? Эта девчонка охренеть как хороша.

Я вздрогнул. Совсем забыл, что за спиной стоял Ари. Быстро смахнув фотографию, я ощутил иррациональный гнев из-за того, что он ее увидел.

Ари бросил на меня понимающий взгляд.

– Делиться – в дружбу вложиться. Особенно когда она выглядит вот так.

– Иди нахер, – фыркнул я, стараясь забыть о его существовании, и тут до меня дошло… сообщения все еще могла отправлять Кара. А значит, идеальная богиня с фотографии находилась черт знает в какой части света, и найти ее не представлялось возможным.

Я почувствовал некоторое облегчение. То есть мне и до этого казалось, что вряд ли такие сообщения писала Кара. Выходит, был шанс…

Я захохотал, и Ари, заканчивая одеваться, бросил на меня взгляд.

Монро. Я произносил слово одними губами, и в каждой букве сквозила моя одержимость. Что, черт возьми, со мной происходило?

Я нахмурился. Попытал судьбу. Все-таки это была гребаная Кара или, по крайней мере, одна из ее подруг.

Поднявшись на ноги и снова открыв фото девушки, я почувствовал себя одержимым… Я сохранил фото в галерею. И, перекинув сумку через плечо, пошел прочь. Монро…Мне нужно было добраться до компьютера. Я должен выяснить, существует ли эта девушка. У меня не получится думать ни о чем другом… я не смогу ни есть, ни спать, ни, мать его, дышать, пока не пойму, с чем имею дело.

– Линкольн, какого хрена? Куда ты? – кричал Ари мне вслед.

– Увидимся позже, – ответил я, не потрудившись оглянуться, и показал ему средний палец через плечо.

Пожалуйста, будь настоящей.

Глава 5

Монро

На следующий день я разбирала папки в кабинете врача, как вдруг мой телефон снова зажужжал.

Сообщение пришло с того же номера, что и прошлым вечером.

Я напряглась.

Он прислал мем с парнем, поднимающим руки перед собой в примиряющем жесте.

Я закатила глаза, не впечатлившись его попыткой очаровать меня, и оглядела помещение.

В приемном покое находилась только я, и утро выдалось неспешным. В комнате ожидания сидел только один пациент, и тот уже записался.

Я мысленно пожала плечами. Думаю, мне не повредит подыграть ему еще немного во имя социализации и просто, чтобы отвлечься.

Он прислал мне фото, которое я отправила ему вчера.

По какой-то причине мои щеки залил румянец. Меня довольно часто называли «сексуальной». Но его «мать твою, великолепна» зацепило меня куда сильнее.

С губ сорвался смешок. Я снова огляделась, проверяя, не вошел ли кто-то и не услышал ли меня. Хотя если бы кто-то и зашел, то, вероятно, шлепнулся бы в обморок, увидев, что я занимаюсь чем-то, кроме работы.

Он прислал фотографию лба, накрытого золотистыми волосами, подстриженными в стиле парней, желающих быть сексуальными, и те ниспадали мягкими волнами на загорелую кожу. Золотистые пряди мерцали даже на изображении, будто на него светил прожектор. Никогда бы не подумала, что меня привлекут лоб и немного волос… но вот она я.

К моему удивлению, следом пришло фото его ноги, и на самом деле от вида такого мощного бедра вполне могли потечь слюнки. Оно было рельефным и подтянутым, под кожей видна каждая выпирающая мышца.

Я отправила фотографию большого пальца ноги.

Я снова хихикнула, покачала головой и быстро отправила ему гифку с гадким на вид блондином.

Я определенно сейчас улыбалась чаще, чем за последний год. Я и правда была в отчаянии. Как раз в этот момент вошла моя коллега.

Я бросила телефон в сумочку.

Остаток дня я занимала себя работой, стараясь прогнать из головы все мысли об очаровательном незнакомце.

Наконец-то пришло время уходить. Я открыла дверь и тут же поняла: на улице проливной дождь. Обычно я шла пешком до автобусной остановки, но сегодня с собой прихватила взятый напрокат ноутбук, чтобы закончить домашнее задание, которое не сделала вчера вечером. Я не могла позволить себе испортить его.

Решив переждать, поскольку такси мне не по карману, я села на стул у двери и уставилась в телефон.

После нашего последнего разговора незнакомец прислал несколько сообщений. Случайные подробности о его дне… будто мы и правда были друзьями.

Какая глупость.

Он ответил немедленно, словно ждал моего сообщения. Означали ли его слова, что он тоже жил в Далласе? Вчера я не заметила, но, похоже, его номер начинался с цифр 817[7]… а это означало, что он мог быть в любой точке города. В животе возникло ощущение, отдаленно напоминавшее порхание бабочек.

Я прочитала несколько сообщений, которые он прислал после того, как я погрузилась в работу. Среди них обнаружилась пара забавных мемов. Но фотографии я так и не увидела. Я решила пока что не давить.

Последовало долгое молчание.

Я усмехнулась.

Я нахмурилась. Это и правда был мой любимый цвет.

Я застонала и открыла приложение с погодой. Ну само собой, прогнозировали, что дождь прольет до завтрашнего утра.

Я фыркнула.

Я нахмурилась. Мне что, случайно написала какая-то знаменитость? Но я снова напомнила себе, что все равно не связываюсь с незнакомцами.

Он прикрепил хохочущий смайлик.

Из носа снова вырвался странный звук, напоминавший хрюканье.

Я не видела ничего сексуальнее того, что он прислал после этих слов.

Итак, я знала, что восьми кубиков не существует, по крайней мере, если верить учебнику старшеклассников по биологии, в котором зачем-то затрагивались подобные моменты. Восемь кубиков были мифом. Но в тот момент мне захотелось написать издателю, ведь перед моими глазами оказалось то, что можно назвать только так и никак иначе. На снимке он задрал футболку, демонстрируя загорелый идеальный пресс, отчего в сравнении с ним скульптура Микеланджело казалась изображением не самого старательного спортсмена. Даже рука на снимке выглядела сексуальной, точеной, сильной и покрытой татуировками. Из-под задранной футболки выглядывало нечто, похожее на крылья бабочки. Никогда бы не подумала, что посчитаю тату с бабочкой сексуальной, но вот живое доказательство того, что с правильным парнем возможно все.

Если бы в таком безобидном сообщении можно было считать эмоции, в чем я сильно сомневалась, то я бы ощутила некоторую ранимость.

Я заметила, что пока информацией о себе делилась только я.

Последовал мгновенный ответ.

Я фыркнула и стала рыскать по кладовке в поисках полиэтиленового пакета, и, обнаружив один, который сегодня принес продавец медикаментов, подняла кулак в воздух.

Удивительно, отчего мне так уютно общаться с этим парнем. Я, блин, написала ему о полиэтиленовом пакете, будто ему не плевать.

Меня охватил жар. Я убедила себя, что дело в фотографии пресса, которую он наверняка нашел где-нибудь в интернете. Только так я могла себе объяснить, почему эти два слова так на меня подействовали.

Отогнав подобные мысли подальше, я заставила себя не продолжать беседу в таком ключе. Вероятно, уже завтра мы не станем разговаривать друг с другом, так что не нужно привязываться к телефонному незнакомцу.

Я пошла по улице, совсем не думая о том, что абсолютный незнакомец завел меня сильнее, чем кто-либо до него.

Всего двумя словами…

Глава 6

Линкольн

Удивительно, сколько можно узнать, если заплатить кому надо. Частный детектив, которого я нанимал несколько раз, чтобы выследить своих сталкеров, теперь стал моим рычагом, когда роль сталкера на себя принял я.

Монро Дестини [8] Бардо. Я водил пальцами по буквам, как одержимый, глазами пожирая папку, словно в ней хранились ключи к вечному счастью.

Учитывая, что я чувствовал, с тех пор как увидел ее фотографию, возможно, так оно и было.

Дестини в качестве второго имени подходило для нее как нельзя лучше, поскольку мне казалось, что она стала моей судьбой.

– От меня еще что-нибудь требуется? – спросил Дэвид, частный детектив. Он выглядел чрезвычайно безобидно. Но при встрече с таким на улице вы мазнете взглядом и не решитесь посмотреть во второй раз. Возможно, именно поэтому он отлично справлялся со своей работой.

– Нет, не нужно. Спасибо за все, – ответил я, пытаясь скрыть нетерпение в голосе, и поднял мобильный, таким образом сообщая, что перевел ему деньги. Я обращался к нему, потому что он был одним из немногих детективов в городе, не работавших на моего отца, однако никогда не знаешь, где заканчивается граница преданности, и мне меньше всего хотелось, чтобы он услышал о моей новой одержимости.

Дэвид кивнул, вышел из комнаты, и только за ним со щелчком закрылась дверь, я тут же открыл папку и уставился на фотографии, которые ему удалось достать.

Твою мать.

Эта девушка.

Последние два дня я почти не отрывался от фотографии, которую она мне прислала, но, получив новые, я едва не сошел с ума.

Она была великолепна.

Не описать словами. Чудо, совершенство. Ее красота поразила меня до глубины души, погрузив в какой-то безумный транс. Завидев такую девушку, ты обычно моргаешь несколько раз, чтобы убедиться, что она не галлюцинация. Я пальцами провел по одной из фотографий. Мягко улыбаясь, девушка сидела на траве и ловила солнечные лучи, запрокинув голову. Она, черт возьми, доводила меня до безумия.

Я оторвал взгляд от ее совершенной внешности и прочитал собранную информацию.

Сирота… В деле указаны даты смерти обоих родителей, и, похоже, с десяти лет она меняла одну приемную семью за другой.

Я понимал, что должен ощущать горечь из-за того, что этот ангел столько времени провел в одиночестве, но еще я осознал, что она, вероятно, чувствовала себя изгоем. Брошенной. Отвергнутой.

Может, она ждала меня так же, как я ее.

Может, мне бы удалось заставить ее хотеть меня так же сильно, как ее хотел я.

«Ты мудак», – кипел мой внутренний голос. Но стоило скользнуть взглядом по ее фотографии, напомнившей, что она – самое прекрасное создание из когда-либо виденных мной, и я не смог найти в себе сил прислушаться к голосу гребаной совести.

Я чертовски увлекся, словно в ней было что-то волшебное.

Продолжив чтение, я отметил указанный адрес. Она жила в по-настоящему хреновой части города, и я сразу начал переживать, доберется ли она до своего дома без проблем.

А вот компании, в которых она работала: приемная какого-то доктора, ресторан…Я просмотрел остаток списка, который закончился довольно быстро. Она посещала занятия в местном общественном колледже и получала сплошные пятерки.

В папке лежало две фотографии. Первую я уже видел и едва не погиб при взгляде на нее, а на другой была запечатлена маленькая девочка. Похоже, это фото детектив обнаружил в ее личном деле. На снимке она смотрела в камеру большими зелеными глазами, полными скорби и печали, никто бы не захотел увидеть такой взгляд у десятилетнего ребенка. Я почувствовал щемящую грусть.

Именно это меня и зацепило. Вот что подвело меня к краю и увлекло вперед – туда, где я больше не мог себя контролировать. В ее взгляде отражалась боль… та же боль, которую я испытывал каждый гребаный день. Эта девушка способна меня понять.

Мгновение спустя, не раздумывая, я соскочил с дивана, схватил ключи и крепко сжал лист с ее адресом.

Секундой позже я уже мчался на своем «Корвете» по улице, нарушая все правила дорожного движения и торопясь добраться до ее дома, чтобы… я не знаю что.

Увидеть ее лично?

Хотя и не был уверен, что это хорошая идея. Меня уже и так не покидало чувство, что я буду преследовать ее хоть до гребаного края света.

Однако отчасти я все еще переживал, что она ненастоящая, будто я просто вообразил все это. Потому сломленный и никчемный человек вроде меня не заслуживал того, чтобы звезды встали как надо. Не заслуживал такой богини, как она.

Но ни одну клеточку моего тела это не волновало.

Заслуживал или нет… Она будет моей.

Я находился в самом хреновом районе города. Мне оставалось проехать два квартала, и только тогда до меня дошло, насколько выделяется мой «Корвет» оттенка лайма. Если припарковаться поблизости, она наверняка заметит такой автомобиль.

Я загнал машину на узкую параллельную стоянку и вылез. На тротуаре через дорогу играла группа детей, у их ног лежал брошенный баскетбольный мяч. Они с широко раскрытыми глазами и ртами глазели на мою машину. Я запер двери и подошел ближе.

– Если машина все еще будет здесь и все ее детали останутся на месте, когда вернусь, каждому дам по сотне баксов, – сказал я, обращаясь к ним.

Глаза пятерых мальчишек расширились еще больше, и все они нетерпеливо закивали. Я дернул подбородком в знак заключения договора и пошел дальше по улице, раздраженный тем, что меня от нее отделяло еще целых два квартала.

Завернув за угол и увидев комплекс, находившийся по указанному адресу, я зарычал. Она жила в чертовой дыре. И не просто в дыре. Это место следовало снести много лет назад. Парадные ворота покосились, а из-за облупившейся краски и гниющего дерева создавалось впечатление, что все здание вот-вот рухнет.

Ради всего святого, да тут даже разбил лагерь бездомный!

Однако улица казалась тихой, и это дало мне немного времени подумать, как убедить мою девочку съехать отсюда и перебраться ко мне.

Сжечь жилой комплекс дотла?

Только меня посетила эта мысль, как из-за угла, словно мираж, появилась она. Монро плотно прижимала рюкзак к груди и смотрела под ноги, будто всеми силами старалась ни с кем не встречаться взглядом.

Фотографии не передали всего. Я стоял в тридцати футах от нее, и мой член затвердел от этого лица… этих волос… и тела…

Она была настолько красива, что это просто нелепо.

Мне хотелось похитить ее и запереть, чтобы больше никто не увидел ее совершенства.

Когда она проходила мимо бездомного, я напрягся, и тут он приподнялся из-под груды потрепанных одеял, цвет которых из-за пропитавшей их грязи не представлялось возможным различить. До меня донеслось тихое бормотание голосов. Как только она с ним заговорила, напряжение в ее теле спало.

А потом она улыбнулась.

И я почувствовал себя так, словно меня прокляли, словно мой член никогда больше не расслабится. Эта улыбка уничтожила меня. Сердце бешено колотилось о ребра.

Я всегда считал себя довольно разумным парнем. После смерти брата я делал все возможное, чтобы не стать говнюком. Если видел пожилую леди, переходившую улицу, я помогал ей. Не давал девушкам ложных надежд. Следовал закону… Кроме как на дороге.

Мое поведение соответствовало привлекательному и приятному образу «золотого мальчика».

Но вот я здесь и размышляю о таких вещах, которые мне и в голову не приходили, пока я не увидел ее фотографию.

Я мог думать только о том, как поглотить ее. Оставить себе навечно. Пачкать ее своей спермой, размазывая свои соки по ее телу каждый день.

Я хотел ее.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы просто наблюдать за тем, как она машет бездомному на прощание, а потом поднимается по лестнице, исчезая из виду.

В кармане зажужжал телефон. Я вытащил его, обнаружил напоминание о том, что тренировка начнется через полчаса. А ехать мне до арены по меньшей мере сорок пять минут. Черт.

Я неохотно отвел взгляд и направился обратно к машине, ощущая такой задор, какого прежде в себе не подмечал. Мальчишки сгрудились вокруг машины, но никто из них к ней не прикасался, хотя у всех едва ли пена не шла изо рта от одного только ее вида. Я быстро убедился, что все колеса, похоже, на месте, а подобное в таком районе редкость.

Затем быстро вытащил пять стодолларовых купюр и раздал детям, небрежно помахав, после чего те завизжали от радости и убежали.

Я не помнил, как ехал на стадион, и почти не обратил внимания на то, что тренер накричал на меня из-за опоздания.

Я думал о своем ангеле. Моей одержимости. Она моя.

Глава 7

Монро

Я направлялась к ресторану, в котором собиралась встретиться со своей учебной группой. Я не планировала ничего заказывать. Боже, обеды и ужины вне дома мне сейчас совсем не по карману, однако одногруппники настояли, чтобы мы пошли именно в это место.

И, честно говоря… я слишком вымоталась, чтобы спорить.

Вчерашняя смена в кейтеринговой компании закончилась только в час ночи. Обычно по вторникам мне удавалось немного поспать, так как в этот день нет занятий. Но все мои планы полетели в трубу, потому что в постель я легла только после двух, а уже через четыре часа мне вновь пришлось встать и тащиться в «Медикал Трес».

Я рассчитывала посидеть пару часов, не высовываться и просто заниматься, а уж что успеем сделать, то успеем.

Войдя в модный ресторан, я вдруг осознала, что на мне обыкновенные джинсы и футболка. Во время посещения таких мест люди, как правило, стараются принарядиться, поэтому меня удивил выбор места. И с чего они решили, что у нас получится здесь позаниматься.

Я огляделась в поисках кого-нибудь из группы.

– Монро! – раздался слева от меня знакомый голос.

Развернувшись, я увидела Коннора, одного из одногруппников. Он встал из-за стола и устремился ко мне.

– Привет, – осторожно ответила я, заглядывая ему за спину и надеясь обнаружить еще кого-нибудь из наших. – Еще кто-нибудь пришел?

– Нет, ты первая, – сообщил он, очаровательно улыбнувшись, и указал на стол. Я последовала за ним и скользнула на скамью. Коннор сел напротив, и секундой позже к нашему столику подошла официантка, одетая в облегающий кроваво-красный костюм в стиле доминатрикс [9].

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

– Мне «Гиннесс», – попросил Коннор, и я заерзала на стуле. Нам предстояло работать над довольно сложным проектом, и, пока мы даже не разобрались в деталях, выпивать казалось не лучшей идеей… Но заявляться сюда в целом было так себе мыслью, так что…

Официантка смотрела на меня выжидающе:

– А вам?

– Просто воды, пожалуйста, – тихо ответила я. Ее фальшивая улыбка растворилась, и она зашагала прочь, явно недовольная тем, что я не заказала ничего, что могло бы отразиться на чаевых.

– Уверена, что не хочешь бокал вина или чего-нибудь еще? – спросил Коннор, пристально глядя мне в лицо.

Я постаралась отмахнуться от чувства неловкости, затопившего меня изнутри. Коннор никогда не давал повода для беспокойства. Он был симпатичным парнем с волосами цвета карамели и темно-карими глазами, но я не проявляла интереса, да и он не пытался флиртовать со мной.

Отведя взгляд, я уставилась на тускло освещенный бар, словно меня жутко привлекла стойка.

– Не хочется. Завтра рано выхожу на смену.

В его глазах мелькнуло разочарование, но он кивнул.

– Жуткий был семестр, да? Клянусь, я начинаю волноваться, просто входя в аудиторию.

Я улыбнулась и кивнула, немного расслабившись. Какое-то время я могу пообщаться об обучении и побыть нормальной.

Официантка поставила перед нами напитки.

– Уже решили, что будете есть, или вам нужно еще немного времени?

Я открыла рот, чтобы сказать, что мы не будем ничего заказывать, но Коннор заговорил раньше.

– Еще несколько минут, пожалуйста, – и он одарил ее самодовольной улыбкой.

Официантка отошла, и я проверила групповой чат, желая выяснить, писал ли кто-нибудь еще, что уже пришел. К сожалению, в чате царила полная тишина.

– Слышал, тут правда очень здорово. Изучи меню. Ты, наверное, проголодалась. Я угощаю.

Ох.

– Как думаешь, может, стоит дождаться остальных?

К своему стыду, я, похоже, собиралась воспользоваться его предложением поужинать бесплатно. Я умирала с голоду, и меня уже тошнило от лапши быстрого приготовления. Да и все в меню выглядело потрясающе.

Однако меня мгновенно охватило чувство вины, в голове всплыли воспоминания о матери. О том, на что она шла, чтобы получить что-либо от мужчин.

О том, как они ее использовали.

Я отогнала эти воспоминания. Все было иначе. Знакомый из вежливости предложил заплатить за ужин. Это ничего не значило.

Не значило, что я такая же, как она.

Официантка вернулась, и я попросила бургер.

– Любишь стейки? Стоит заказать его.

Мои щеки залил румянец. Коннор предлагал заказать самую дорогую позицию из меню.

– Вам правда стоит заказать стейк. Это наше лучшее блюдо, – беспощадно продолжала официантка.

Я закрыла меню и отодвинула его.

– Хорошо, давайте стейк.

Она ушла, довольная ростом чека, а мы с Коннором еще немного поболтали о других занятиях, которые посещали. Разговора длиннее в своей жизни я не вела, и все это время он смотрел на меня с невероятным интересом.

Это выводило из себя.

– Может, позвонить остальным? – спросила я. Взглянула на телефон и поняла, что две другие девушки из группы опаздывали на сорок пять минут.

Коннор достал свой телефон.

– О, они обе написали эсэмэски. Похоже, они ехали вместе, но что-то пошло не так. Облом, – пояснил он, только убирал телефон в карман вовсе не расстроенный. – Но все нормально. Мы все еще можем поработать над проектом, – Коннор протянул руку и схватил мою. – И я давно хотел узнать тебя получше.

Черт. Он обманом заманил меня на гребаное свидание.

Именно в этот момент мой желудок решил заурчать. И, черт возьми, я собиралась остаться, потому что на самом деле захотела этот стейк.

– Извини, я на минутку, мне нужно в туалет, – сказала я, соскользнула со скамьи и направилась в сторону уборной прежде, чем он успел выдавить хоть слово.

В этот момент зажужжал телефон, и я вытащила его, глупо надеясь, что, может, это одна из девушек в чате подтвердила, что она все-таки добралась.

Когда я увидела, что это Линкольн, мои губы растянулись в легкой улыбке. Два дня назад он наконец назвал свое имя, разумеется, без фамилии. И хотя я думала, что наше общение сойдет на нет, мы все еще постоянно переписывались, даже спустя шесть дней после первого сообщения.

Его сообщение пришло мгновенно:

Я вымыла руки, прежде чем поправить его:

Знаю, угадывать эмоции людей по сети бесполезно, но в сообщении Линкольна как будто читалась… ревность.

Я закатила глаза и написала в ответ то, что писала всегда, когда он говорил такие глупости:

Я усмехнулась, убрала телефон обратно в карман и вернулась к столику.

– Кажется, я еще не видел, чтобы ты так улыбалась, – признался Коннор.

Мое лицо залил румянец, а улыбка погасла

– Наверное, обычно я слишком устаю… Может, пока ждем заказ, начнем работать над проектом?

– Нет, проект может подождать, – заявил он. – Я бы хотел узнать тебя получше, не против?

Я кивнула, стараясь не выдать лицом, что в этом вечере меня не устраивает все, и решила подождать несколько минут, прежде чем заставить его вернуться к вопросу проекта.

– Ты родом из Техаса? – поинтересовался он.

– Ближе к Хьюстону, но да.

Не успел он спросить, что привело меня в Даллас, я начала засыпать его вопросами. Я отточила это мастерство. Людям обычно нравилось рассказывать о себе, и, если задавать правильные вопросы, можно почти полностью избежать разговоров.

Пока он рассказывал историю о том, как играл за свою школьную команду по бейсболу, я вытащила из сумочки телефон, припрятала его под столом и прочитала сообщение от Линкольна.

– Все в порядке? – спросил Коннор, черты его лица исказило раздражение.

Я выдавила улыбку.

– Да, извини. Жду сообщение по работе и вот, хотела проверить, пришло ли оно. Хотела попросить завтра выходной.

По-видимому, он купился на мои слова и продолжил рассказывать о себе. Я узнала, что по специальности Коннор бухгалтер и что он любит гольф. И то, и другое – невыразимая скука.

Официантка принесла наши блюда и удалилась, а я взволнованно уставилась на свою тарелку. Как только я отрезала один кусочек, девушка вдруг вернулась, недовольно скривив рубиново-красные губы:

– Мне очень жаль, но ресторан закрывается на ночь.

Коннор совершенно растерянно оглядел зал, заметив, что посетители внезапно начали расходиться.

– Что значит «закрывается»? Разве вы открыты не до трех ночи? Сейчас только семь.

Официантка одарила его натянутой, неприятной улыбкой.

– Извините, сэр, но мы просим всех удалиться. Вот несколько контейнеров для ваших блюд. Пожалуйста, следуйте за остальными на выход, ужин сегодня за счет заведения.

Она ушла, не оглянувшись, и все внутри меня перевернулось от воодушевления. Что бы у них ни произошло, я получила бесплатную еду, и мне не придется чувствовать себя обязанной. Теперь можно завершить эту встречу и прекратить вести еще один неловкий разговор.

Мне захотелось победно взметнуть кулак в воздух.

Я упаковала свой стейк, пока сидевший напротив меня Коннор дулся. Но, когда кроме нас в ресторане осталась всего пара человек, он наконец побросал свой заказ в контейнер. Я мысленно закатила глаза, устав от того, как он медлит, и, не дожидаясь, выскользнула из-за стола. Коннор неохотно поплелся за мной. Я ощутила его руку на своей пояснице и стиснула зубы.

– Не хочешь пойти ко мне и там поработать над проектом? – предложил Коннор.

Ага, конечно. «Проект». По интонации парня мне сразу стало понятно, что я точно не хочу иметь с ним ничего общего. Я наивно полагала, будто мы собираемся ради домашней работы, как была уверена, что другие одногруппницы и правда планировали прийти на встречу… Теперь все ясно. Мне потребовалось приложить много усилий, чтобы не закатить глаза.

– Извини, мне нужно домой. А то еще засну по дороге, – произнесла я, будто извиняясь.

Коннор едва ли скрывал свое разочарование и уже открыл рот, чтобы поспорить, но я сделала несколько шагов назад.

– Кстати, теперь придется назначить еще одну встречу, чтобы все-таки обсудить проект, – предложила я.

Коннор шагнул в мою сторону и положил руку мне на талию.

– Звучит здорово, – пробормотал он, прежде чем шокировал меня поцелуем в щеку.

Какого хрена?

– Ну… Ладно, – пробормотала я, развернулась и почти побежала. Я чувствовала, как он взглядом сверлит мою спину, и не могла избавиться от ощущения, что ему явно не нравилась мысль обрывать вечер на такой ноте. Наверняка Коннор планировал последовать за мной.

Мне не к кому было обратиться за помощью, а стоило услышать позади себя шаги, и беспокойство усилилось.

Повинуясь внезапному порыву, я достала телефон и позвонила Линкольну. До этого мы просто обменивались текстовыми сообщениями, но сейчас меня просто одолевало отчаяние. Гудки все не прекращались, и я уже почти сдалась, как вдруг на том конце раздался сексуальный голос.

– Монро? – произнес Линкольн, немного запыхавшись.

– Прости, что позвонила. Просто мне страшно, что этот придурок последует за мной до дома, вот и захотелось поговорить с кем-нибудь. Вдруг это его остановит. Знаю, глупо.

– Я рад, что ты позвонила, – успокоил меня Линкольн. Его глубокий голос с хрипотцой обволакивал, по рукам будто пробежал электрический разряд. Казалось, слышался даже намек на южный акцент.

– Пройди немного вперед и осторожно оглянись. Посмотри, идет ли кто-нибудь, – мягко приказал бархатный голос, практически проникая под кожу.

– Хорошо, – пискнула я, бросила взгляд назад и, никого не заметив, вздохнула с облегчением. – Я его не вижу. Ну конечно, с чего бы ему меня преследовать? Наверное, схожу с ума, – пробормотала я.

– Я, правда, рад, что ты позвонила. Не хочу допускать даже мысли о том, что ты чего-то боишься.

Удивительно, как серьезно это прозвучало. Я терялась в его голосе. Пока он говорил, а я слушала, страх просто… улетучивался.

– Привет, кстати, – усмехнулся с ощутимой теплотой Линкольн. – Поздравляю, мы официально лишились телефонной девственности.

Я в ответ фыркнула, и он засмеялся.

В этот момент неподалеку раздались шаги. Я оглянулась, заметила появившуюся из-за угла тень, и у меня вновь перехватило дыхание. Я побежала по улице легкой трусцой.

– Монро, ты в порядке? – спросил Линкольн, и легкость его интонации испарилась.

Я снова развернулась и увидела, что за мной шла всего лишь пожилая женщина с пакетом продуктов.

– Не знаю, почему я так напугана. Я веду себя нелепо.

– Нет, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Особенно после того, как он обманом заманил тебя на свидание, – в его голосе слышалась нотка гнева.

Вопреки возмущению, я засмеялась.

– Правда, странно? Кто вообще так делает?

– Наверное, отчаявшиеся мужчины совершают отчаянные поступки, – пробормотал Линкольн, и в его словах засквозила тьма, а, может, просто разыгралось воображение после всего, что пришлось вынести этим вечером.

– Отвлеки меня. Расскажи какую-нибудь забавную историю, – попросила я, в очередной раз не узнавая себя во время общения с этим человеком. По какой-то причине разговаривать с тем, кто не знал меня и не мог во мне разочароваться, было гораздо легче.

– Хм-м-м, забавную историю…

До жилого комплекса оставалось всего три квартала, и сердцебиение наконец пришло в норму. Еще немного, и я вернусь в свою квартиру.

– Ну, однажды я потерял сознание. Меня отвезли в больницу и одели в классический больничный халат, который завязывается сзади. Очнувшись, я встал с больничной койки, все еще не придя в себя до конца, и решил, что ткань халата меня царапает. Поэтому снял его и вышел с капельницей в коридор, демонстрируя всем вокруг свои причиндалы, и только после этого меня увели обратно в палату.

Я хихикнула, представив эту картину.

– Уверена, ты произвел неизгладимое впечатление на медсестер, – ухмыльнулась я.

– О, без сомнения. Думаю, они придумали немало поводов, чтобы продержать меня в больнице еще недельку после того, как увидели семейное наследство.

– Еще бы. Особенно, если у тебя уж тогда был такой пресс.

– Ну уж нет. Их явно поразили именно мои старые морщинистые яйца, – поддразнил меня Линкольн.

Я поднесла ладонь к губам и кончиками пальцев провела по расплывшейся на лице улыбке. За девятнадцать лет, проведенных на этой земле, самой привычной для меня эмоцией стала… печаль. Даже будучи маленькой, я не относилась к тем детям, которые беззаботно хохочут вместе с друзьями. А с этим парнем я общалась всего ничего – и кстати, судя по голосу, он точно не какой-то жуткий старик, – и постоянно улыбалась.

Черт.

Я добралась до нужного здания, миновала ворота и вздохнула с облегчением. Здесь, за своей дверью, я была в безопасности. Почти.

– Ну вот, я добралась до дома, – пробормотала я.

– Хорошая девочка, – хрипло прошептал в ответ Линкольн.

О боже. Если я думала, что чтение этих слов произвело на меня сильный эффект, то, услышав их, я поняла: те ощущения не шли ни в какое сравнение с чувствами, которые одолели меня сейчас. Его слова пробрались под кожу и вызвали покалывание между ног.

– Я иду спать, – мой голос дрожал и звучал неуверенно.

– Обязательно запри входную дверь, – приказал Линкольн. Я кивнула, лишь через секунду сообразив, что он не может меня видеть. Настолько сильно я ощущала его присутствие.

– Хорошо.

Услышав на том конце голоса, я задумалась, чем он там занимается.

– Мне нужно кое с чем разобраться, а ты пока отдохни. Я очень рад, что ты позвонила.

– Спасибо, что ответил, – прошептала я.

– Всегда рад, – хотя Линкольн, возможно, говорил неискренне, в его словах слышалось… обещание. Словно он, в отличие от остальных людей, которые всегда меня разочаровывали, так не поступит.

– Спокойной ночи, – я заставляла себя закончить разговор, потому что чувствовала, что слишком привязываюсь, а этого мне хотелось в последнюю очередь.

– Спокойной ночи, девушка мечты, – ответил Линкольн с усилившимся акцентом.

Я заперла за собой дверь, а потом сползла по ней, сжимая телефон, как спасательный круг.

Девушка мечты…

Глава 8

Линкольн

– Итак, ты уже познакомился с таинственной девушкой? – спросил Ари, подавая мне шайбу, пока я проскользил мимо на коньках.

Я схватил ее и ухмыльнулся:

– Скоро.

Он приподнял бровь:

– Так вы все еще просто болтаете? Чувак. Тогда не удивляйся, когда выяснишь, что твоя таинственная девушка на самом деле шестидесятилетний нудист по имени Фрэнк.

Я закатил глаза, а мои губы растянулись в легкой ухмылке.

– Не волнуйся, она настоящая…

– Значит, все-таки встречался с ней?

Мне пришлось стереть улыбку с лица. Пусть мы с Ари знакомы уже давно, я уверен: даже для него тот факт, что я, по сути, преследовал девушку, стал бы… сюрпризом.

Но, черт побери, я и сам от себя такого не ожидал.

Чтобы попытаться скрыть возбуждение, возникшее при воспоминании о вчерашнем разговоре с Монро, мне пришлось сложить перчатки перед собой.

Стоило только достать ее адрес, и теперь я мог мельком видеть Монро каждый день, но, услышав ее голос, разбивавший сердце и тело вдребезги, я осознал, что просто лишился части рассудка. Ее ангельский голос обладал страстными, огненными нотками, которые придавали общей невинности пикантный оттенок похоти, способный свести с ума любого мужчину.

Я понимал, почему тот тип обманом заманил ее на свидание. Как я ей и говорил, отчаявшиеся мужчины совершают отчаянные поступки. Однако это понимание еще не означало, что я собирался позволить ему сблизиться с ней.

Как только я смирился с тем, что погрузился в пучину безумия, осталось только отследить ее местонахождение, а это не составляло большого труда. Когда Монро написала мне из ресторана, я воспользовался специальным приложением, чтобы точно выяснить, в каком именно она заведении. А затем совершил один простой телефонный звонок, чтобы арендовать все залы на ночь. Владелец, услышав названную мной сумму за закрытие ресторана на вечер, чуть не задохнулся. Если дело касалось моей девочки, никакие деньги не имели значения.

Наверное, на этом следовало бы остановиться, но услышав в ее голосе страх… Вот так этот придурок-одногруппник и очутился в переулке, пока я разбивал его лицо кулаками. Я предусмотрительно надел лыжную маску и не проронил ни слова, так что мне ничего не угрожало. Но наверняка у Монро возникнут кое-какие вопросы, когда она в следующий раз увидит его в аудитории с синяками под глазами.

Я рассекал лед, и звук лезвий, скользивших по застывшей поверхности, эхом разносился по арене.

Мне требовалось сосредоточиться на тренировке, но из головы не выходила она – девушка с волнистыми черными волосами и зелеными глазами, покорившими мою душу.

– Эй, земля вызывает Линка. Ты играешь? – упрекнул меня Ари, выводя из оцепенения, в которое я впал.

Девушка мечты. Вчера эти слова вырвались сами собой, но такое описание идеально подходило Монро. Ее образ словно проник мне под кожу. Подумать только, она и понятия не имела, какой эффект на меня произвела.

– В общем, я тут обсуждал с Бендером, куда бы нам сходить в пятницу, когда мы будем в Нью-Йорке. Ты с нами? – спросил Ари, пока мы очерчивали очередной круг по льду.

Неделю назад у меня бы слюнки потекли при одной только мысли о поездке. Еще недавно я считал, что развлекаться с девушками с восточного побережья восхитительно. В постели они всегда вели себя как дикарки – сексуальные создания, ожидающие, когда их выпустят на волю, позволят сбросить застегнутые кардиганы и жемчужные серьги.

Но сейчас… мысль о любой другой девушке доставляла столько же удовольствия, сколько удар по члену.

– Парни, давайте просто сходим в бар и посмотрим игру.

Ари швырнул в меня перчатку.

– Мужики, вы это слышите? Золотой мальчик похоже заболел, – бросил он, объезжая меня по кругу.

– Что за хрень? – удивился Бендер, приподняв бровь.

– Может, тебя больше не привлекают девочки? – крикнул Ари.

Я вздохнул, а когда Ари снова проезжал мимо меня, клюшкой подставил ему подножку, отчего тот растянулся на льду.

Стоявший неподалеку Питерс хохотнул.

– Вам платят за то, чтобы вы сплетничали, как на пижамной вечеринке, сраные черви? – возмутился тренер, выехав на лед.

Для пущей убедительности он пару раз дунул в свисток, и мы начали разминку: катались по площадке кругами, постепенно набирая скорость. Обычно я всех обгонял, но сегодня не мог сосредоточиться, мой разум поглотили мысли о ней. Одержимый желанием вспомнить каждое слово, сказанное Монро прошлым вечером, я раздумывал над тем, как приблизить наш следующий разговор.

– Дэниелс, вытащи башку из задницы и приступай к передачам! Разве ты хочешь, чтобы нью-йоркцы тебя поимели?! – ревел тренер.

Я стиснул зубы, попытавшись взять себя в руки.

– О, он хочет вовсе не этого, – хитро прошептал Ари.

– Чувак, да что с тобой не так? – прошипел Питерс, впечатывая меня в стеклянный борт.

В ответ я лишь покачал головой. Мы тем временем перешли к отработке силовых приемов и ударов пенальти, и я старался повторять движения команды.

Интересно, чем в этот момент занималась она? Может, с ней прямо сейчас говорит какой-нибудь парень? Руки у меня так и чесались схватить телефон и проверить. Обычно в это время дня, если верить приложению, она работала в кабинете врача, но мне отчаянно хотелось в этом убедиться.

Тренировка наконец закончилась, и я, не обращая внимания на ворчание тренеров, первым покинул лед и практически бегом вернулся в раздевалку, чтобы заглянуть в телефон. Монро прислала сообщение с благодарностью за вчерашний вечер, и я тут же спросил, как проходит ее день. На самом деле я жаждал узнать, куда она ходила, с кем общалась и была ли готова к тому, что я пошатну ее мир.

Однако мне приходилось тормозить себя и играть в долгую.

Вдруг написал мой агент, напомнив, что сегодня вечером у меня фотосессия, и я не смог подавить стон. Только этого мне не хватало.

Ари скользнул на скамейку рядом со мной.

– Черт, Линк, кажется, такой плохой игры я у тебя еще не видел, – сухо сказал он.

– И все равно я играл лучше, чем ты, козлина, – съязвил я.

Друг закатил глаза.

– Так ты собираешься с ней встретиться? Вытрахать из своих мыслей? Мне нужно, чтобы ты включился в игру. Половина команды все еще сосет по полной.

Я только ударил его по плечу и поморщился, ощутив на руке пот.

– У меня все схвачено. Ты же знаешь, – я усмехнулся, достал свои вещи из шкафчика и направился в душ.

Пора приводить план в действие.

На съемку для журнала я приехал в чудовищном настроении. Мы уже сотрудничали с этим фотографом, поэтому из вежливости я постарался выдавить улыбку, но понимал, что ночка меня ждет длинная.

Положение знаменитости обязывало являться на подобные съемки. Людям нравилось видеть меня в обтягивающем нижнем белье. Их можно понять, но порой я охреневал от того, во что превратилась моя жизнь.

Меня отвели в гримерку, где наконец-то появилась возможность достать телефон. Монро отправилась на занятия и сейчас сидела не на той лекции, на которую ходила с мистером Придурком. Но сегодня она почти не писала, если не считать утреннего сообщения с благодарностью, и я чувствовал себя наркоманом, нуждающимся в очередной дозе. Меня и так приводил в ярость тот факт, что приходилось присутствовать на съемке. Из-за этого я не смог затаиться у ее дома и понаблюдать, как она возвращается с работы и уходит на учебу.

Прошло всего несколько секунд, однако это не мешало мне нетерпеливо расхаживать взад-вперед, отчаянно мечтая о том времени, когда удастся общаться с ней, не выставляя себя прилипалой.

И что мне ей ответить? Я не мог написать, что мою грудь вот-вот обмажут маслом, и скоро меня будут фотографировать в одном белье. Зато появилась хорошая возможность отправить ей фото. Я подошел к зеркалу и повернул телефон под таким углом, чтобы в кадр попали моя грудь и выпуклость в области бедер. Отправил фото.

Около двух минут на экране скакали точки, и я представлял, как она что-то печатает, потом стирает сообщение и снова печатает.

Наконец на телефоне возникло одно слово, и именно в тот момент прибыли визажист и стилист по прическам.

Я без колебаний мог назвать себя уверенным мерзавцем, но это «ого» заставило меня задуматься. Это хорошее «ого»? «Ого» из разряда «твою мать, сексуальнее этого я ничего не видела»?

Эта девушка связала меня по рукам и ногам.

Меня начали дергать за волосы, а я старался не смотреть в зеркало. Одно дело сфотографировать себя для своей девочки, и совсем другое – целый час глядеть на свое лицо в отражении и вспоминать о брате. Он бы понравился ей больше меня. Брат всегда поступал правильно и жертвовал своими надеждами и мечтами, только бы сделать семью счастливой. А я был тем, кто постоянно разочаровывал.

Визажист припудрила мое лицо. Меня эта манипуляция чертовски раздражала, но того требовали съемки. Учитывая слой косметики на лице и кучу геля на волосах, мне уже хотелось принять душ. Вдруг стало интересно, как ко всему этому отнесется Монро? Потому что я просто не воспринимал финал, который не предусматривал ее в моей жизни.

Наконец меня подготовили для кадра, и я отправился на съемки. Только я появился в студии, Кармен, фотограф, велела какой-то девушке смазать мою грудь маслом.

Такие как эта девушка ходили по земле с уверенностью, что все должны кланяться им в ноги. Это читалось по выражению ее лица. У нее были обесцвеченные светлые волосы, сотворенный искусным хирургом нос и сиськи, которыми ее тоже наградила явно не матушка-природа. Она пялилась на меня с нескрываемым вожделением, и я в любое время мог бы нагнуть ее в своей гримерке. Черт возьми, да если бы захотел, я мог бы поиметь ее прямо здесь.

Я стал выжидать, когда она начнет натирать мою грудь, желая проверить, не встанет ли член по стойке, подтвердив тем самым, что моя одержимость мне просто померещилась. Но я ничего не ощутил. Ни единой искорки интереса к этой модели.

Хороший мальчик.

Меня интересовала только Монро, пусть я и мог связаться с ней лишь по телефону.

Безымянная девушка пыталась флиртовать со мной, прикасалась ко мне нежно и неторопливо, а затем совершенно случайно задела мой член ладонью.

Неожиданно даже для себя я схватил ее за шею и оттолкнул от себя.

– Никогда больше ко мне не прикасайся, – прошипел я, отчего съемочная команда оторопела и замолчала.

Кармен бросилась ко мне, заламывая руки, и с ее губ сорвался нервный смешок.

– Натали, давай-ка ты возьмешь выходной на этот вечер? – предложила она. У Натали на глаза навернулись слезы. Игривое выражение сменилось опустошением.

И мне, мать ее, было плевать.

– Черт, не могли найти кого-то профессиональнее? – выпалил я Кармен. Она сильно закивала, наверняка просто не собираясь портить наши отношения. В конце концов я принес ей кучу денег.

Съемочная команда вернулась на свои места, потому что именно так ведет себя стадо овец, и мне начали приказывать принимать миллион разных поз.

Любопытно, увидит ли этот журнал Монро? Знает ли она вообще, кто такой Линкольн Дэниелс? Я представил, как она ласкает себя, глядя на мои фото и глубоко погрузился в собственные мысли, представляя, как Монро кончает, как вдруг услышал донесшийся словно издалека голос Кармен.

– Эм, Линкольн… Можешь что-нибудь с этим сделать? У этой съемки не взрослый рейтинг.

Я посмотрел на фотографа, но она отвела взгляд в сторону. Мне потребовалась всего секунда, чтобы осознать – я полностью возбужден, а из надетых на мне трусов выглядывает конец моего члена.

Выругавшись, я отвернулся и попытался думать о щенках, попадающих под машины, и других жутких вещах. Через какое-то время у меня получилось избавиться от стояка. Боже, такого со мной раньше не случалось.

– Прости, – сказал я, развернувшись к фотографу без всякого смущения. – У меня новая девушка, и мысли о ней вызывают… проблемы.

Все вокруг тут же заинтересовались такими новостями, но я лишь натянуто улыбнулся, еще немного попозировал и вскоре удалился. Кармен встретила меня уже в дверях, когда я шел на парковку, намереваясь отправиться домой.

Она протянула мне фотографию.

– Для твоей девушки. Уверена, ей понравится, – сказала она и, подмигнув, ушла. – Уж мне бы понравилось, – бросила Кармен через плечо.

Я посмотрел на фотографию. На ней я полностью возбужден, мои глаза потемнели, во взгляде читается дикость и неприкрытая похоть. И совершенно ясно, что думаю я о сексе.

Ухмыльнувшись, я бросил фотографию в машину, уверенный, что когда-нибудь, довольно скоро, Монро увидит этот образ в реальной жизни.

Добравшись до комплекса, я сразу отправился в душ, чтобы смыть масло, покрывавшее мою кожу. Все мысли ускользали. Мне не удавалось выбросить образ Монро из головы.

Я представлял ее рядом, в душе, обнаженную и мокрую, и не мог припомнить зрелища прекраснее. Она крепко сжимала мой член своими маленькими скользкими ручками и исследовала его, словно тоже была одержима и нуждалась во мне так же отчаянно, как и я в ней. Ее волосы прилипли к гладкой, идеальной коже. Розовые соски затвердели. Воплощение богини. И пока она медленно скользила пальчиками по моему члену вверх-вниз, каждая моя влажная мечта воплощалась в жизнь. Я был в агонии, по коже растекался экстаз, пока я наблюдал за ней… ощущал ее. Я сгорал изнутри, жаждая чувствовать ее прикосновения вечно. Я жаждал так отчаянно, что погиб бы, если бы она ушла.

– Линкольн, – прошептала она, и сорвавшееся с губ мое имя походило на молитву. У меня не осталось сил ответить. Я был уничтожен, меня переполняло настолько сильное удовольствие, что я не сомневался: после такого я в себя уже не приду. Когда она увеличила темп, я простонал ее имя, а затем… повсюду разбрызгалась горячая сперма, липкими струями покрывая ее руки и грудь. Я растер свою жидкость по ее коже…

Твою мать, в реальной жизни я изливался в канализацию, хотя должен был делать это с ней.

И самое страшное…Я в жизни не кончал так сильно.

А ведь она даже не притронулась ко мне.

Глава 9

Монро

– Ой, уточка, – выдернул меня в реальность голос Билла.

Я резко подняла голову, вырвавшись из мыслей, в которые так глубоко погрузилась. С тех пор как Линкольн прислал мне ту фотографию, меня не покидали неприличные образы. Мне в жизни не встречались парни, настолько возмутительно… Подставьте любой восторженный эпитет. Его грудь была идеальной, покрытой бронзовым загаром, все тело украшали татуировки, и в их числе огромная бабочка, набитая снизу. Все в этой фотографии вызывало слишком много эмоций, его великолепие граничило с опасностью.

– Все хорошо? – снова спросил Билл.

За прошедший год мы с Биллом стали близкими друзьями. Старик так и не обрел дом и часто выпускал на волю свое безумие, однако по-прежнему оставался единственным славным человеком, встреченным на моем жизненном пути, которому в какой-то мере можно было доверять. Он назначил себя кем-то вроде моего защитника и по вечерам, когда мне приходилось ходить на занятия, обычно бродил по моему кварталу, наблюдал за мной, уверяясь, что я благополучно возвращаюсь домой.

Я неоднократно предлагала ему переночевать на матрасе у меня в студии, но его эта перспектива не прельщала. Он предпочитал свой «замок», как он прозвал парк, в котором мы когда-то и познакомились. Я заботилась о нем, приносила еды и, если могла, пыталась дать ему немного денег, но он обычно отказывался.

– Извини, много забот, – ответила я, расправила плечи и подошла к нему.

От Билла всегда ужасно пахло, но в почти беззубой улыбке было нечто такое, что превращало его в принца.

– Как занятия? – решил узнать он, пока мы шагали к комплексу.

Я зевнула, усталость пропитала каждую клеточку тела.

– Утомительно, – призналась я.

– Математика доставляет неприятности, деточка?

– Думаю, было бы легче, если бы я не приходила на занятия, валясь с ног.

Бессмысленно мечтать о том, чтобы что-то пошло иначе. Так уж сложилась моя жизнь, и у всего имелась причина, но чего бы я только ни отдала за восемь часов сна. Хотя бы разок.

– Я говорил тебе, как горжусь тобой, уточка? – внезапно спросил Билл.

Я остановилась, от его слов меня вдруг одолели эмоции.

Никто никогда не говорил, что гордится мной, ни разу в жизни. Что бы я ни делала, с самого детства приемные родители либо ничего не замечали, либо намеренно не обращали внимания. А мамы рано не стало, да и до этого она по разным причинам не знала, чем я занимаюсь.

Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Спасибо, – наконец выдавила я.

Билл, нежно улыбнувшись, похлопал меня по плечу, словно мог заглянуть в мою голову и понять, о чем я думаю. Мы тем временем добрались до моих ворот.

– О, чуть не забыла, приберегла это для тебя, – я достала большой пенопластовый контейнер с пиццей. – Коллеги в офисе заказали на обед, и я спросила, можно ли забрать остатки.

Глаза у Билла загорелись, хотя пицца давно остыла, к тому же еще и пролежала в холодильнике по меньшей мере пару часов. В этом отношении мы с ним не отличались друг от друга: если дело касалось еды, мы отказываться не собирались.

По небу разнесся раскат грома, и я вздрогнула, ощутив на щеке дождевую каплю и осознав, что Билл всю ночь проведет на улице.

– Может, ненадолго поднимешься ко мне? – предложила я, желая укрыть его от дождя.

Впрочем, как и всегда, он только похлопал меня по плечу и тихонько присвистнул.

– Старина Билл отлично проведет время в своем «замке», уточка. А ты домой и запри дверь, – приказал он, напомнив мне о Линкольне, который несколько дней назад говорил ровно то же самое.

Я кивнула и помахала Биллу, задержавшись на мгновение, чтобы проследить за тем, как он уходит, и ощутила пробежавшую по телу волну меланхолии. Удивительно, как в самые неожиданные моменты жизни появляется нечто хорошее в самых, казалось бы, неподходящих для этого местах. Билл появился внезапно, но в итоге стал одним из ярчайших благословений, обретенных мною в новой жизни.

Помчавшись вверх по лестнице, я резко остановилась. Прислонившись к стене напротив моей двери на площадке стоял домовладелец.

Он ничего не говорил. Просто наблюдал за мной налитыми кровью глазами. В тускло освещенном коридоре клубился дым от сигареты, зажатой между его губами.

Я быстро повернула ключ и влетела в квартиру, резко захлопнув за собой дверь и защелкнув замок, хотя и знала, что у него наверняка имелся запасной ключ на случай, если ему захочется зайти. Это разыгралось мое воображение, или я на самом деле сквозь стены услышала его низкий смех? Схватив стул, я подперла его спинкой дверную ручку и понадеялась, что такой маневр поможет мне немного расслабиться, ведь, если домовладелец попытается войти, я услышу.

Стукнувшись лбом о дверь и затем прислонившись к ней, я постаралась подавить страх. В конце концов именно этого добивались такие мужчины. Желали напугать меня.

Непроизвольно я начала мысленно сравнивать его с Биллом. Если бы один не вел себя как полный мерзавец, он бы мог добиться в жизни чего угодно. У другого же за душой ни гроша, однако он был гораздо более благородным.

Я покачала головой, осознав, что мне придется скрепя сердце взять на следующей неделе выходной и продолжить поиски нового дешевого места. Я уже начала поиски, но все варианты обходились сильно дороже того, на что у меня хватило бы денег.

В этот момент ожил телефон. При взгляде на него екнуло сердце – звонил Линкольн.

– Привет, – пробормотала я, не сумев скрыть нотки смущения.

– Я уже говорил, что больше не смогу довольствоваться только перепиской? – спросил он хриплым, глубоким голосом. Звучал он сонно, словно Линкольн звонил мне из постели, и воображение просто не могло не нарисовать этот идеальный образ: покрытое татуировками чудо, лежащее под шелковыми простынями, рука тянется вниз и…

– Монро, ты со мной? – спросил он, на этот раз с самодовольной интонацией, будто точно знал, насколько непристойными были мои мысли.

Возможно, это их с Биллом и роднило. Они оба видели меня насквозь.

– Да. Извини. Много всего на уме, – пропищала я.

Он издал смешок, и этот звук током прошил мое тело.

– Ты случайно думаешь не о той фотографии? – спросил он с намеком.

– О матанализе. Я определенно думала о математическом анализе.

Он снова усмехнулся.

– Ну ладно, девушка мечты.

– Почему ты продолжаешь так меня называть? – спросила я, стараясь не обращать внимания на то, как сильно мне это нравилось.

– Это же очевидно. Такая уж ты. Девушка, которая слишком хороша, чтобы быть настоящей.

Щеки залил румянец.

– Если бы ты меня знал, то думал бы иначе, – слова сорвались с языка прежде, чем я осознала, что говорю.

Повисло тяжелое молчание, и я прокляла себя, задаваясь вопросом, зачем выпалила подобную глупость. Какая же я глупая.

– Обещаю, что и после нашей встречи я буду думать точно так же, – наконец ответил он.

Глава 10

Линкольн

Проходя через вестибюль «Дэниелс Интернэшнл», я глубоко вздохнул, готовясь к неизбежному конфликту. От изящного современного оформления веяло холодом и стерильностью, интерьер отражал сущность человека, который всем этим владел – моего отца Анстэда Дэниелса, магната-миллиардера, управлявшего крупнейшим хедж-фондом в стране.

Я неделю игнорировал его звонки и сообщения, но наконец сдался и согласился приехать. Как бы сильно мне ни претила мысль о встрече, я понимал, что не смогу избегать его вечно.

В кабинет отца я вошел без стука, и в комнате раздался вздох. Последовав за звуком, я повернулся и увидел, как его секретарша, девушка моего возраста, быстро поднялась с пола и поправила юбку. Косметика размазалась по ее лицу, красная помада выходила далеко за контур губ, являя абстрактное художественное произведение, которое, уверен, она в том числе оставила на члене моего отца.

У меня скрутило живот, но я привык к подобным сценам. Почти уверен, что из тридцати лет брака родители хранили друг другу супружескую верность от силы года три. Тем не менее, испытывая отвращение к происходившему, я отвел взгляд и попытался сосредоточиться на насущном вопросе.

– Линкольн, ты опоздал! – рявкнул отец, похоже, совсем не обеспокоенный тем, какую картину я застал. – Садись.

Секретарша тут же вышла из кабинета с покрасневшим от стыда лицом. Хотя вряд ли она прекратит этим заниматься. Наверняка в выложенной на профильных ресурсах вакансии секс с моим отцом числился среди прочих обязанностей.

Я еще раз глубоко вздохнул и устроился перед ним на жестком черном кожаном диване, приготовившись к привычной лекции.

Отец сверлил меня взглядом, а я изображал спокойствие и изучал кабинет, подмечая аккуратно сложенные на его столе бумаги и валяющиеся неподалеку пустые бутылки из-под ликера. Удушающий запах секса и застоявшихся паров алкоголя ярко заявлял об образе жизни, который вел мой отец.

В воздухе витало напряжение, походившее на приближавшуюся грозу.

Когда я наконец соизволил глянуть на отца, он свирепо таращился на меня из-за стола, крепко сцепив руки перед собой. Я приподнял бровь, призывая его продолжать.

– Кстати, насчет опоздания, – огрызнулся он. – Какое у тебя оправдание на этот раз? Разбил телефон?

Я закатил глаза, уже устав от всего этого.

– Нужно было кое с чем разобраться, – холодно ответил я, рассматривая отца.

Я знал, что все по-прежнему считали его довольно привлекательным. Он уступал мне в росте на дюйм или два, но заботился о своей внешности, каждый гребаный день надевая безупречный, сшитый на заказ костюм, только бы излучать ауру утонченности. О возрасте свидетельствовали лишь седые виски, постепенно сливавшиеся с темной копной волос. Точеный подбородок и выступающие скулы выделяли его лицо среди прочих. Но в пронзительных карих глазах таились неудержимая злоба и жажда жестокости, под его взглядом даже самые храбрые души наверняка содрогались. Однако часть его успеха заключалась в том, что он внушал тревогу, оставлял после общения кислый привкус во рту, из-за чего хотелось держаться на расстоянии. Было ясно, что он из тех, кто не остановится ни перед чем, лишь бы заполучить желаемое, какой бы ни была цена.

Отец недоверчиво фыркнул, вырывая меня из мыслей.

– Это с чем же? Напиться до одури?

Я стиснул зубы, стараясь держать себя в руках.

– Слушай, ну прости, что не пришел на свидание, – бросил я язвительно. – Но я не стану трахать какую-то девчонку только потому, что тебе так хочется.

Лицо моего отца пошло уродливо-красными пятнами.

– Неблагодарный мелкий говнюк, – выплюнул он. – Я даю тебе все, чего ты можешь пожелать, а ты не можешь исполнить для меня одно порученьице?

Я сжал кулаки, меня захлестнула волна гнева и разочарования.

– Ты не останавливаешься на одном. Твои поручения не прекращаются. Но я должен был подвести черту. С тем же успехом я мог пойти работать в эскорт.

Он наклонился вперед, сверкнув глазами.

– Чертов говнюк…

– Я уже не школьник, который только и ждет, как бы выполнить твои чертовы поручения по чертовому щелчку пальцев. У меня есть жизнь.

– Жизнь? – он озлобленно рассмеялся. – И что это за жизнь, собственно? Катаешься на коньках? Это не жизнь, Линкольн. Это называется пустой тратой времени.

Я ощетинился от его слов, ощутив прилив сил на оборону.

– Не то чтобы это должно быть для тебя новостью, ведь мы это уже обсуждали, но хоккей – не пустая трата времени. Это моя страсть, моя карьера. Я зарабатываю миллионы без твоего вмешательства.

Мой отец презрительно фыркнул.

– Страсть? Карьера? Ты всего лишь прославленная мартышка, пляшущая на потеху публике.

Кровь вскипела от его оскорблений.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – прорычал я.

– Твой брат был всем. Он был рожден, чтобы возглавить эту компанию. И из-за тебя его больше нет. Выстроенное мной будущее исчезло. И если ты думаешь, что я позволю такому нытику, запасному варианту, разрушить, мать твою, что-то еще, то ты, черт тебя дери, выжил из ума. Ты пойдешь на свидание с этой девицей. И трахнешь ее. Тогда ее отец согласится с нужными мне условиями контракта. Так все и будет.

Я наклонился вперед, пытаясь не обращать внимания на то, как его слова кромсали мою долбаную душу. Убедился, что не отрываю от него взгляда, и сказал:

– Это ты, черт тебя дери, выжил из ума.

Он откинулся на спинку стула, его глаза сверкали от злобы.

– Парень. Ты принадлежишь мне, и я легко могу тебя уничтожить.

Я вскочил с дивана, от его слов по коже пробежал мороз. В наших взаимоотношениях с отцом он и в самом деле обладал абсолютной властью. Черт возьми, да его воле подчинялась половина этой долбаной страны. И дня не проходило без того, чтобы я не чувствовал, что в его присутствии словно хожу по минному полю.

Но не сегодня. На сегодня с меня было достаточно.

– С меня хватит, – твердо сказал я. – Я ухожу.

Отец выпучил глаза от удивления.

– Что? Ты, мать твою, отсюда не уйдешь.

Мои глаза вспыхнули.

– А ты смотри.

Я неторопливо вышел из кабинета с высоко поднятой головой и как только проехал на лифте сорок гребаных этажей, прошел через шикарный вестибюль и вышел на улицу… Я добрался до ближайшего мусорного ведра и выблевал в него все содержимое желудка.

Когда в подобных разговорах отец упоминал Тайлера, он разрушал меня. Я делал один судорожный вдох за другим, пока мои внутренности пытались прийти в норму.

Вдруг зажужжал телефон, и я попытался достать его из кармана.

«Надеюсь, у тебя хороший день», – написала Монро.

Тошнота и страх сразу же прошли. Она была такой чертовски милой. Я должен пойти к ее дому, мне необходимо увидеть ее хотя бы мельком.

Едва взглянув на нее, я понимал, что все будет хорошо.

Глава 11

Монро

Зазвонил мобильный, и я вздрогнула, увидев имя на экране.

– Монро, дорогая, – промурлыкала моя начальница.

Черт, я уже знала, по какому поводу она звонит. Кларис была главой кейтеринговой компании, в которой я работала, и единственный раз, когда она соизволила со мной заговорить, был тогда, когда ей требовались сотрудники. А на этой неделе у меня не осталось свободных вечеров.

– Здравствуйте, Кларис, вы чего-то хотели? – спросила я, стараясь говорить профессионально.

– Мне просто нужно от тебя одно маленькое одолжение, дорогая…

– И какое?

– Нас наняли в последнюю минуту, чтобы мы обслуживали какую-то крутую вечеринку в центре города. Судя по всему, у другой компании не было подходящих веганских блюд, так что, понимаешь, это одна из тех самых вечеринок. Для работы потребуется вдвое больше персонала, чем обычно, а у меня недобор. Можешь помочь? – прозвучало как вопрос, но я достаточно хорошо знала Кларис, чтобы расслышать предостережение в ее голосе. Если я не скажу «да», то могу не возвращаться.

– Конечно. Могу быть в центре через час, – ответила я, хотя чувствовала, что от усталости готова разрыдаться.

– Постарайся, пожалуйста, быть через сорок минут, – отрезала она и назвала адрес так, будто делала мне одолжение.

Кларис повесила трубку, не попрощавшись. Я вздохнула, спрыгнув с кровати, и ощутила, как на плечи рухнула тяжесть прошедшего дня.

Ну, погнали…

Я добралась до центра через сорок минут, потратив драгоценные сбережения на такси, поскольку автобусов, которые могли бы доставить меня на место вовремя, не существовало.

Поднявшись в кухню отеля по лестнице черного входа, я очутилась в знакомой обстановке: вокруг кипела бурная деятельность, отовсюду раздавались крики поваров и звон сковородок. Кухни на разных мероприятиях отличались, но в воздухе всегда витал аппетитный аромат жареного мяса, смешанного с запахами свежей зелени и специй. Невзирая на хаос, в подобном безумии всегда присутствовал порядок: все шеф-повара компании идеально синхронизировались и создавали кулинарные шедевры, сводившие гостей с ума. Симфония кулинарного таланта и безупречно поставленный танец кастрюль и сковородок завораживали.

По крайней мере, могли бы завораживать, если бы я не наблюдала подобную картину миллион раз.

Я улыбнулась, когда увидела, что Калеба тоже пригласили. Из всей команды он нравился мне больше всех. Калеб постоянно со всеми флиртовал, но ему каким-то образом удавалось не ставить людей в неудобное положение. С таким как он я бы на самом деле могла подружиться, а может, и встречаться, если бы позволила себе пойти на такой шаг. Однако, посмотрев на него сейчас, я осознала, что он уже не казался мне таким привлекательным, как прежде. Всему виной дурацкий пресс Линкольна.

– Она и тебя притащила сюда? – спросил Калеб, изучив меня с ног до головы.

– Не хочу это обсуждать, – простонала я раздраженно.

Парень кивнул.

– Не могу сказать, что сильно злюсь, – пробормотал он и подмигнул мне.

Мы повязали фиолетовые фартуки для кейтеринга поверх тесных белых рубашек и подготовили подносы.

– Черт, должно быть, вечеринка что надо. Здесь крабовые котлеты с чесночной корочкой, – Калеб одобрительно присвистнул.

Я кивнула, хотя меня мало волновал размах этой вечеринки. Я лишь надеялась, что по ее окончании на кухне останется то, что можно будет унести с собой домой, только бы отложить поход за продуктами, то есть за вечной лапшой быстрого приготовления, еще на пару дней.

Жужжание в заднем кармане заставило меня потянуться за телефоном.

На щеках вспыхнул румянец, и я не смогла удержаться от улыбки. Меня словно прошил разряд электричества, и по телу разлилось тепло, которое ничем иным, кроме как реакцией на его сообщение, не объяснить. Я ощущала волнение, предвкушение, надежду. И в этот момент моя улыбка угасла. Потому что я поняла, что западаю на него.

И я знала, что пожалею об этом.

Нужно встретиться с ним лично. Покончить уже с этим. Выяснить раз и навсегда, не законченный ли он чудак, не придется ли мне лишиться того, кто почему-то стал мне так важен.

Кларис, одетая в гламурное черное платье в пол, вбежала на кухню. Ее брови от тревоги сошлись на переносице.

– Чего вы тут стоите? – заверещала она. – Гости прибывают! Выходите в зал.

Я взяла крабовые котлеты, а Калеб – пироги с горгонзолой и грушами. Звучало странно, но на вкус было восхитительно.

– Что ж, идем, – бросил Калеб, подмигнув, и мы направились в пышно оформленный бальный зал.

Обычно меня не впечатляли шикарные вещи (мамины «роскошно одетые посетители» излечили меня от восхищения ими еще в детстве), но когда я увидела этот мерцающий интерьер, у меня перехватило дыхание. Мраморные полы сияли, как стекло, отражая сверкающие под потолком люстры. Зал наполняли звуки музыки и болтовни, а в воздухе переплетались ароматы дорогого парфюма.

Я шла сквозь толпу со своим подносом, и меня окружало море дизайнерских платьев и смокингов. Я не очень разбиралась в знаменитостях, но могла сказать, что здесь явно присутствовали личности, входившие в список зажиточной элиты. И едва ли не физически ощущала атмосферу, наэлектризованную возбуждением, отчего чувствовала себя совершенно не в своей тарелке.

Застеленные белоснежной скатертью столы украшали высокие цветочные композиции, а по центру сверкали необычные скульптуры. Другие официанты сновали по залу, предлагая подносы с изысканными закусками и напитками. Шампанское лилось рекой, а гости улыбались и смеялись.

Пробравшись глубже в бальный зал, я заметила сцену, на которой выступала группа. Неподалеку истерически рассмеялась уже пьяная женщина, хотя мероприятие только начиналось. Я задумалась, каково это – не переживать о крыше над головой или о том, хватит ли денег в продуктовом магазине на все, что хочется. Вряд ли, конечно, кто-то из них сам ходил по магазинам.

Я была немного предвзята, но не могла прогнать непрошенные мысли из головы.

– О, это крабовые котлеты? – раздался низкий голос позади меня.

Я обернулась и тут же покраснела от смущения при виде великолепного молодого мужчины. Он был высок – по меньшей мере сто восемьдесят пять сантиметров. У него были растрепанные черные волосы и пронзительные зеленые глаза, которыми он лениво изучал мое тело. Крайне облегающий смокинг подчеркивал его крепкое, спортивное тело, из-под жесткого воротничка виднелась татуировка.

В глазах парня словно сверкнула искра узнавания, но тут же исчезла.

– Ох, я ошибся – пробормотал он, пристально рассматривая мое лицо.

– Простите?

Он покачал головой, словно избавляясь от грез, и потянулся за крабовой котлетой.

– Лакомка, – промурлыкал он, отломив кусочек. Но у меня сложилось отчетливое впечатление, что он имел в виду не крабовые котлеты.

– Нравится вечеринка? – спросил незнакомец и склонил голову набок, разглядывая меня так, будто не верил своим глазам.

– А отвечать честно обязательно?

Он вскинул подбородок и усмехнулся, чем привлек восхищенные взгляды. Этих людей не в чем винить, его смех звучал прекрасно.

– Туше. – Парень протянул руку и представился: – Ари.

Я неуверенно потянулась в ответ, украдкой озираясь по сторонам, потому что создавалось впечатление, что меня разыгрывают. Ко мне иногда приставали на подобных вечеринках, но знакомств такого рода точно не случалось.

– Монро, – пробормотала я.

Он кивнул, будто уже знал, что я скажу. Это мне показалось странным.

– Что ж, приятного вечера, Монро. У меня такое чувство, что он запомнится тебе надолго, – и снова на его лице появилась ухмылка, намекавшая, что он хранил неведомый мне секрет. Ари наклонился и легко коснулся моей щеки губами, отчего желудок будто совершил кульбит, и после этого ушел, не проронив больше ни слова.