Читать онлайн Призраки Сталинграда

Сколько раз переписывали историю Сталинградской Битвы?

Историю не следует подправлять, иначе у неё нечему будет учиться.

Как вы думаете, сколько существует версий Сталинградской Битвы?

Достаточно много, чтобы запутаться, уверяю вас. То, что мы знаем из современных учебников истории – это, как минимум, версия 5.0. То есть, сегодня мы «проживаем» уже пятую реинкарнацию без всяких гарантий, что она будет последней.

Хотя, казалось бы, что там переписывать?

Простая же схема – сначала оборонялись, потом окружили, а в конце добили врага. Что тут скрывать, зачем что-то додумывать? Однако только во времена СССР историю сражения переписывали четыре раза.

Самое удивительное, что здесь нет никакой конспирологии. Секрет только в том, что «дело» Сталинградской Битвы изначально попало в категорию «Политика» и занимались этой темой скорее чиновники, нежели историки. Проще говоря, что-то объективное по Сталинграду могли рассказать лишь военные и только под грифом «Для служебного пользования» и «Совершенно секретно».

Великая Битва на Волге стала заложником своего масштаба и, как ни странно, своего успеха. Сталинград был обречен стать легендой – как в хорошем, так и в плохом смысле этого слова.

Кроме того, нужно учитывать еще один фактор, который серьезно повлиял на «секретность» – в Сталинграде воевали люди, которые занимали высшие должности в партийной и военной иерархии. Неудивительно, что эхо городских боев еще много лет отражалось в зеркале политической жизни страны.

версия 1.0

Ключевой фигурой этой версии являлся, конечно же, Иосиф Виссарионович Сталин. Поэтому первый вариант истории Битвы ожидаемо замкнут исключительно на личность и харизму первого лица советского государства.

С самого начала боев в излучине Дона агитация и пропаганда усиленно отрабатывала тему преемственности между «сталинской» обороной Царицына времен Гражданской войны и современной обороной Сталинграда. Нерушимая связь революционных традиций прошлого и героического настоящего была одной из ведущих сюжетных линий аж до середины 50-х годов.

Например, впервые о знаменитом «подвиге 33-х» было рассказано на первой полосе Красной Звезды именно в контексте обороны Царицына! Речь идет о событиях 24 августа и прорыве к Волге немецкого XIV танкового корпуса.

Следуя славным традициям защитников Царицына в годы гражданской войны, исключительный героизм проявила группа бойцов, командиров и политработников N части… Их было 33 русских богатыря. Они вели бой против 70 фашистских танков. Ни одна немецкая машина не смогла прорваться к Сталинграду. 33 советских воина уничтожили оружием пехоты 27 вражеских танков и обратили в бегство остальные1

До нас, к сожалению, дошли лишь обрывки данного эпоса, так как во времена Хрущева версию героического «Сталинско-Ворошиловского Царицына» безжалостно убрали в архив. В 1956 году исчез Сталин, а в 1958 году пропал и Ворошилов. Отмотать назад не получилось даже после прихода либерального Брежнева – эта история так и осталась пылиться в запасниках.

Кроме того, Сталин значился и как автор плана контрнаступления (Уран) в то время, как Жуков, Василевский и другие полководцы были отодвинуты на задний план.

Маршал Жуков после того, как попал в опалу в 1946 году, вообще был вычеркнут из истории Битвы за Волгу. Причем в отношении него цензура местами доходила до полного абсурда.

К примеру, в известном фильме «Сталинградская Битва» 1949 года, Жукова в кадре нет в принципе, но его упоминают, как командующего неким Украинским Фронтом, которым он командует еще с лета 1942 года. Такой странный сюжетный ход потребовался лишь для того, чтобы все поняли — Жукова, как представителя Ставки, в Сталинграде не было! Ни в период обороны, ни во время контрнаступления.

Кстати, термин Украинский Фронт в 1942 году действительно существовал, но использовался буквально – как плацдарм на территории УССР. Поэтому показательно, что Сталин «отправил» Георгия Константиновича именно на Украину, хотя, как известно, будущий маршал Победы убыл под Ржев – готовить операцию Марс2. Однако упоминать Ржев даже мимоходом было нежелательно, так как провал Марса был настолько травматичен, что те события стали фигурой умолчания на многие десятилетия.

На самом же деле, Жуков незримо курировал сталинградское направление даже находясь далеко от Волги. Когда 31 декабря 1942 года составлялось крупное информационное сообщение о разгроме немцев под Сталинградом, то в исходнике текста фамилия Жуков упомянута не была, так как на тот момент он уже полтора месяца воевал на другом фронте. Однако Сталин лично исправил текст, вставив фамилию Жукова впереди Василевского и Воронова.

Возвращаясь к фильму, нужно отметить, что на задний план ушел и командующий фронтом генерал Еременко, который явно не оправдал надежд Сталина в этой Битве. Главные действующие лица картины – это Василевский и Чуйков. Это, собственно, видно по главной афише кинокартины. Примечательно, что за кадром незримо присутствует реальный Фридрих Паулюс, который консультировал создателей фильма.

Автор сценария Николай Вирта получил сталинскую премию первой степени, так что нет никаких сомнений, что Иосиф Виссарионович в то время видел и сознательно позиционировал историю Битвы именно в таком контексте.

Афиша фильма Сталинградская Битва. 1949 год

Ну а Жуков, как только начал выходить из крутого пике опалы, тут же появился во всей красе в следующем военном блокбастере «Падение Берлина». Так что художественный образ полководца в советском кино была таким же объективным показателем статуса человека, как и его место в «кремлевской» похоронной процессии.

Таким образом, до 1953 года вся историография Сталинградской Битвы разворачивалась вокруг имени Вождя народов. Естественно, в рамках этой легенды, сражение прошло успешно и по заранее утвержденному плану – даже катастрофический период отступления.

Однако, как часто это бывает, идеальная история Битвы скоропостижно скончалась вместе с ее автором.

версия 2.0

В 1954 году начинается принципиально новый этап в трактовке означенных событий. К власти приходит Георгий Маленков – представитель Государственного Комитета Обороны в Сталинграде. Сегодня сложно это представить, но до 1957 года Маленков во всех официальных источниках (а других собственно и не было) упоминался, как один из руководителей обороны города на начальном этапе сражения.

Вышел на первый план Хрущев, который был членом Военного Совета Сталинградского Фронта. В Минобороны и ЦК КПСС возвращается маршал Жуков, который в тандеме с Василевским тоже требовал свой «кусок пирога».

Более того, так совпало, что и многие другие участники Сталинградской Битвы заняли, к середине 50-х, высшие государственные и партийные должности – Малиновский, Рокоссовский, Еременко, Чуйков, Москаленко, Кириченко, Бирюзов, Крылов, Желтов и так далее.

Проще говоря, после смерти вождя мы получили сразу несколько элитных групп, каждая из которых имела свой взгляд на Сталинградскую Битву, а главное, имела ресурсы для продвижения своей картинки мира.

Хрущев, надо отдать ему должное, на роль военачальника и полководца не претендовал. Он как был генерал-лейтенантом в 1943 году, так им и остался. Однако Никита Сергеевич, как опытный аппаратный игрок, прекрасно понимал, что если не писать «историю» самому, то ее напишут вместо тебя.

А вот Жуков претендовал именно на лавры полководца и после смерти Сталина развернулся в полную силу, планомерно «задвигая» своих конкурентов по Сталинграду – Еременко и Рокоссовского.

С особым цинизмом он издевался над своим заместителем Желтовым (член военсовета Донского и Юго-Западного Фронтов в 1942 году) – начальником политуправления МО СССР. Желтов был весьма неприятным свидетелем для Жукова, так как представлял конкурирующую «башню Кремля» и в подробностях знал о многих «непростых решениях» осени 1942 года. Еще один живой свидетель создания Урана, а также катастрофического провала наступления на северном фасе Сталинграда – начальник оперативного отдела Юго-Западного Фронта генерал-майор Иванов. Он попадет под каток репрессий в начале 60-х годов по указанию Хрущева и об этом у нас будет отдельный разговор.

Из других казусов подковерной борьбы можно вспомнить, что под удар Жукова косвенно попал и заместитель Желтова в Политуправлении МО СССР. Причем заместителя того звали, барабанная дробь – Леонид Ильич Брежнев. И Брежнев этого, конечно, не забыл.

Еще одним важным фактором во внутриэлитном раскладе стало то, что Ватутин и Стельмах (начштаба ЮЗФ) не пережили войну, иначе, без всяких сомнений, история операции Уран была бы совершенно другой.

Вернемся к главному. В должности Министра Обороны Георгий Константинович начал последовательно «переписывать» историю под себя. Официальная позиция Министерства Обороны и всех подконтрольных ему СМИ была однозначной – в Сталинграде решающую роль сыграли Жуков и Василевский.

Академии Генерального Штаба была дана команда на создание фундаментального многотомника по истории Великой Отечественной Войны. Очевидно, что в этом труде Сталина бы задвинули в духе XX съезда Партии (в итоге так и произошло), а Жукова выдвинули на первый план. Тем более в июне 1957 года Георгий Константинович стал членом Президиума ЦК КПСС, то есть оказался на самой вершине политического олимпа.

В октябре 1956 года Центральной студии документальных фильмов было поручено заново перемонтировать фильм «Сталинград» 1943 года. Из Министерства Обороны киношникам были даны четкие указания по «сокращению» Сталина, а потом и по другим недостаткам:

Недостаточно выпукло показана та огромная роль, которую выполнили в этой битве товарищи Жуков Г. К. и Василевский А. М. Их показ и, особенно товарища Жукова Г. К., надо усилить…

Летом снова пришлось «резать» пленку – теперь убирали уже Молотова, Маленкова и Кагановича. 8 августа 1957 года почти готовый фильм был показан Жукову и после этого снова получил ряд поправок и дополнений, в частности:

Летом снова пришлось «резать» пленку – теперь убирали уже Молотова, Маленкова и Кагановича. 8 августа 1957 года почти готовый фильм был показан Жукову и после этого снова получил ряд поправок и дополнений, в частности:

…Разработкой плана и практической подготовкой Сталинградской наступательной операции руководил заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков3

Таким образом к концу 1957 года «версия Жукова» стала, по сути, официальной позицией на общесоюзном уровне. Напомним, что Василевский был на тот момент замом Жукова «по науке», то есть напрямую курировал создание нужной картинки мира по Великой Отечественной Войне.

…Разработкой плана и практической подготовкой Сталинградской наступательной операции руководил заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков4

Таким образом к концу 1957 года «версия Жукова» стала, по сути, официальной позицией на общесоюзном уровне. Напомним, что Василевский был на тот момент замом Жукова «по науке», то есть напрямую курировал создание нужной картинки мира по Великой Отечественной Войне.

версия 3.0

Однако, как известно, в октябре 1957 года Жукова смещают со всех постов, припомнив ему все существующие и несуществующие грехи. После официальной обструкции его полностью вычеркивают из публичного пространства. По сути, повторилась история конца 40-х годов, когда по команде сверху даже реальные достижения маршала Победы затирались и замалчивались.

Наступила эпоха «Хрущева и его команды».

И хотя, повторимся, Никита Сергеевич не претендовал на роль полководца (это видно и по званиям и по наградам), но учитывая тот факт, что в 1942 году Хрущев участвовал в принятии очень спорных военных решений, то вопрос трактовки прошлых событий однозначно был у него на контроле.

Ожидаемо, акценты исследований и пиара смещаются исключительно на Сталинградский Фронт и неразлучную триаду Еременко-Хрущев-Чуйков. По личной инициативе Никиты Сергеича процесс создания исторического многотомника о войне начинает курировать Институт Марксизма-Ленинизма или проще говоря – ЦК КПСС. То есть, Министерство Обороны свой лимит доверия исчерпало, хотя им управлял относительно лояльный маршал Малиновский.

С другой стороны, Малиновский, как активный участник Битвы, тоже мог претендовать на свою трактовку событий, причем некоторые историки утверждают, что его версия довольно сильно расходилась с официальной. К сожалению, он не успел написать мемуары и во многом из-за этого операция «Большой Сатурн» до сих пор является темным пятном в отечественной историографии.

В 1958 году, сразу после пленума, выходит фундаментальный сборник «Вторая Мировая Война 1939—1945»5, где в обширной главе, посвященной Сталинградской Битве, Жуков и Василевский вообще не упоминаются!

В 1960 году опубликована та самая шеститомная история «Великой Отечественной войны Советского Союза в 1941—1945 гг.», которая буквально позиционировалась, как «Марксистское исследование»! В 3-м томе6 есть глава «Разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом». Ну и что же мы видим? Черным по белому написано, что ключевыми авторами плана Уран являются Еременко и Хрущев – теперь уже официально.

Сухая статистика многотомника говорит сама за себя – в первых пяти томах Жуков упомянут 16 раз, а Хрущев – 126. В главе по Урану создается впечатление, что Василевский находится в подчинении у Еременко, а фамилия Жуков просто вычеркнута – вместо его фамилии раз за разом используется термин «Ставка».

В 1958 году было возобновлено издание Военно-Исторического Журнала, чтобы упорядочить и контролировать процесс создания политически выверенной картинки мира. Вот типичная цитата из очередной статьи хрущевского периода:

Разъедающие нас сомнения рассеял Никита Сергеевич. – Войска Ватутина и Рокоссовского идут хорошо, – сказал он. Ну, посудите сами, если потеряем сегодняшний день, то оставим Паулюсу лазейку… Мне думается, что следует начинать несмотря на погоду. Довод Н. С. Хрущева окончательно убедил нас и мы подали команду войскам7

Тут же, не отходя от кассы, Еременко, Воронов, Батов и Чуйков пишут мемуары, чтобы закрепить результат. Их воспоминания, конечно, умеренно критикуют, со страниц того же ВИЖ, но в целом, эта линия партии остается генеральной.

В чем же принципиальное отличие этой версии №3 от предыдущих двух версий, кроме персоналий?

Основное различие состоит в том, что в новом варианте осторожно стали упоминать и об ошибках, допущенных во время Сталинградской Битвы. Причем речь шла не только о перекладывании вины на «мертвых», но и о некой коллективной ответственности за прошлые неудачи.

Кремль. 22 июня 1961 года

Команду на подобную откровенность дал лично Хрущев – в отечественную историографию тоже пришла оттепель. И если бы эпоха Хрущева продлилась еще 5—7 лет, то версия 3.0 имела все шансы стать последней. Однако человек предполагает, а бог располагает.

версия 4.0

Наступает осень 1964 года, Никита Сергеич уходит в небытие, а у Брежнева, как вы понимаете, совершенно другой взгляд и на войну, и на историю.

Во-первых, у Леонида Ильича нет «скелетов в шкафу», то есть ему нечего скрывать. В отличие от того же Хрущева, который был «лицом, принимающим решения» и во время Харьковской катастрофы, и во время отступления к Сталинграду.

Во-вторых, Брежнев не был связан напрямую с военными элитами «сталинской закалки» – для него все равны. Поэтому новый Генсек стоял над схваткой скорее в качестве арбитра – желания карать и переписывать историю под себя у него не было. Как вы помните, Леонид Ильич больше любил награждать, а разбираться, кто в этой внутриэлитной песочнице генеральных инспекторов молодец, а кто «немолодец», ему было не особо интересно.

В-третьих, делить с кем-то славу и почет ему тоже не нужно, так как при его скромной должности начальника политуправления армии претендовать на звание полководца он не мог даже теоретически. Это потом уже доброжелатели подложат ему свинью в форме «Малой Земли» и ордена Победы, а пока Брежнев стремится к справедливости для всех.

Поэтому Жукова и Василевского, пусть неофициально, без помпы, но выпускают обратно в публичное поле, запуская тем самым остросюжетную дискуссию на военную тематику – начинается война мемуаров.

Георгий Константинович пробует печататься, он дает интервью, по возможности выступает, короче говоря, всячески проявляет активность, хотя формально обвинения 1957 года с него не сняты.

9 мая 1965 года Жуков стоит на Мавзолее, среди руководства страны, публично демонстрируя свою, пусть частичную, но реабилитацию. На фото хорошо видно, как Еременко демонстративно отвернулся, всем своим видом показывая отношение к опальному полководцу. Однако Жукову вручают орден Ленина, потом орден Октябрьской Революции, давая всем остальным понять, что маршал Победы теперь под защитой. «Жуковцы» вновь поднимают голову, а их противники вынуждены искать компромиссы и обходить острые углы.

Как по волшебству, к примеру, из второго издания книги П. И. Батова, вышедшего в 1966 году, исчезают антижуковские пассажи. Тот же Желтов в своей программной статье об улучшении партийной работы в советской армии максимально расписал «исторические решения» октябрьского пленума КПСС, но ни разу не упомянул Жукова8.

В 1966 году Жукова с одобрения ЦК КПСС приглашают консультантом для киноэпопеи «Освобождение». Более того, его еще неизданные мемуары частично становятся основой для сценария к фильму. После того как по состоянию здоровья Георгий Константинович больше не мог консультировать, он предложил вместо себя Штеменко, который также является одним из важнейших персонажей этой книги.

Тем не менее борьба за прошлое продолжалась даже с учетом частичной реабилитации маршала. Из письма Жукова Рокоссовскому по поводу роли Еременко в операции Уран:

Я не хочу здесь касаться возмутительных его выдумок о своей роли в контрнаступательной операции в районе Сталинграда и деятельности Хрущева. Кому-кому, а мне-то известна их роль. И не случайно то, что Еременко был отстранен Сталиным от операции по ликвидации окруженной группировки противника, а вверенные ему войска были переданы в состав Донского фронта9

Прославленные маршалы энергично пишут в ЦК КПСС письма, где обвиняют друг друга в приписках и присвоении чужих военных побед. Накал борьбы и ставки постоянно повышаются, периодически выливаясь в открытые скандалы. Дошло до того, что даже толерантный Брежнев не выдержал:

У нас появилось за последнее время много мемуарной литературы… Освещают, например, Отечественную войну вкривь и вкось, где-то берут документы в архивах, искажают, перевирают эти документы… Где эти люди берут документы? Почему у нас стало так свободно с этим вопросом»?10

В 1967 году наступает принципиальный момент в переформатировании истории Сталинградской Битвы. Волгоградская Телестудия начинает снимать многосерийный документальный фильм «Страницы Сталинградской Битвы».

Главным военным консультантом приглашают именно Жукова, хотя в фильме принимают участие Чуйков, Еременко и Рокоссовский. Таким образом за основу сюжета снова была выбрана линия Жукова-Василевского, а не их противников.

В нужном ключе были зафиксированы три ключевые позиции – бои на северном фасе, создание и реализация плана Уран, смена Большого Сатурна на Малый Сатурн. Именно эти позиции и легли в основу «новейшей» истории Сталинграда.

Фильм широко демонстрировался в нашей стране и за рубежом, закрепив, де-факто, «крайнюю» официальную позицию СССР по теме. В 1969 году выходят мемуары Жукова, утверждённые на самом высоком уровне, поставив точку в войне интерпретаций.

9 мая 1965 года

В качестве «жеста доброй воли», Георгия Константиновича выбрали делегатом XXIV съезда КПСС, что означало его полную реабилитацию. Василевский, хоть и не нуждался в реабилитации, до самого последнего момента мемуары не публиковал – слишком уж сильно его напугали в 1957 году11.

В итоге, к началу 70-х годов мы получили готовый корпус, утвержденных цензурой, нарративов о Сталинградской Битве, основанный на версии Жукова и Василевского.

А самое удивительное, что с тех пор ничего принципиально не поменялось. Мы до сих пор, по сути, живем в реальности, созданной более 50-и лет назад! Да, конечно, сегодня открыты архивы, доступны работы современных историков, однако картинка, которая транслируется «из телевизора» на широкую публику, упрямо повторяет «жуковские» тезисы.

С другой стороны, в XXI веке активно формируется пятая версия Сталинградской Битвы. Архивная революция, и в первую очередь, перевод на русский язык немецких документов позволила провести новейшие исследования максимально объективно и без оглядки на цензуру.

Вопрос лишь в том, что сегодня нет официального запроса на новую версию. И это ожидаемо, так как реальность оказалась вовсе не такой глянцевой, как хотелось бы. Поэтому официальные инстанции, на словах призывающие бороться за «историческую правду», на самом деле до сих пор держатся за более удобный «жуковский» вариант Сталинградской Битвы.

Хорошо это или плохо? И есть ли сегодня вообще социальный запрос на новую версию Великой Отечественной Войны?

На эти вопросы мы постараемся ответить в самом конце этой книги, но одно можно сказать точно – последняя версия Сталинградской Битвы вовсе не последняя. Она крайняя.

Как Сталин и Хрущев «стирали» Жукова из истории

Дорогой сталинской к победам он шёл отважно с юных лет. Родному Сталину он предан, его доверием согрет

Такой головокружительной карьеры, как у Жукова, русская история, пожалуй, не знает. И дело вовсе не в том, что простой подмастерье смог выбиться в высшее политическое руководство страны, а в том, что дважды сброшенный «со скалы», Георгий Константинович каждый раз умудрялся восстать из пепла и вернуться обратно в элиту.

Первый раз Жукову прилетело в 1946 году – за «бонапартизм» и «противопоставление себя партии». По меркам 1937 года представленных обвинений хватило бы на два расстрела, но времена были нынче совсем другие.

И дело даже не в том, что Жукова знал весь мир, любили и уважали в Красной Армии, а в том, что маршал был очень нужен Сталину.

Если бы с Жуковым действительно хотели расправиться, то поступили бы проще и жестче. Вряд ли бы в этом случае стали городить огород с Военным Советом, где разрешили дискуссию генералов по оценке «бонапартизма» Георгия Константиновича. Скорее всего, позиция советских маршалов по отношению к этому вопросу была просчитана Сталиным заранее. Так что, Жукова все таки хотели нейтрализовать, а не убить.

Если бы хотели уничтожить, то с ним поступили бы также, как с Соломоном Михоэлсом – председателем Еврейского Антифашистского Комитета. Михоэлса, в 1948 году, как слишком заметную фигуру, ликвидировали в рамках спецоперации МГБ, обыграв это, как автокатастрофу. С другой стороны, можно вспомнить печальную судьбу генерала Гордова, заместителя командующего Сталинградским Фронтом в августе-сентябре 1942 года. В 1947 году Гордова арестовали, вменив ему, по сути то, же самое, что и Жукову. И расстреляли без всяких сантиментов.

Однако Сталин готовился к очередной войне и раскидываться маршалами не собирался – слишком уж хорошо помнил 1941 год. Он лишь хотел припугнуть высший генералитет – поставить на место военную элиту, которая за время сражений Второй Мировой чересчур «расправила крылья».

В итоге, была принята осуждающая резолюция, но без фатальных последствий для обвиняемого. В нашем же контексте показателен тот факт, что в итоговом документе12 о «бонапартизме» Жукова упоминается Сталинград!

Было установлено далее, что к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 г., когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.

По сути, именно этот фрагмент из официального текста приказа проговаривает Сталин в художественном фильме «Сталинградская Битва», когда объясняет отсутствие Жукова на совещании по разработке плана Уран.

Удивительно, но даже художники, которые писали картины на военную тематику, были в курсе, что Жуков никакого отношения к Урану не имеет! Рассмотрим классический рисунок «Заседание Ставки ВГК», за который художник получил сталинскую премию.

Мы видим перед собой совещание по разработке плана Уран, где есть Рокоссовский, есть «гражданские» Щербаков и Молотов, но нет Жукова! То есть художнику дали четкую установку, что Георгию Константиновичу здесь не место. Примечательно также, что на рисунке изображен Рокоссовский, который к разработке Урана имел весьма косвенное отношение, в отличие от того же Еременко. Соответственно, была команда исключить и Еременко.

Впоследствии на основе этого рисунка была написана картина, где художник «внезапно» вспомнил, что в 1942 году была форма другого образца. Рокоссовский исчез с картины так же неожиданно, как и появился, вот только Жукова, как не было, так и нет.

Разработка плана Уран (версия №1)

Разработка плана Уран (версия №2)

В итоге, Георгий Константинович все понял, покаялся и поехал в ссылку – командовать Одесским военным округом. Однако Одесса оказалась лишь разминкой – в 1948 году опальный маршал пошел уже по «трофейному делу».

На этот раз Жукову вменили мародерство и формально ничего не мешало возбудить уголовное дело – доказательств было выше крыши. Например, по тому же делу, генералу Крюкову дали 25 лет, а его жене, известной певице Лидии Руслановой – десять.

В ожидании неминуемого ареста Жуков свалился с инфарктом. Видимо, это стало неким звоночком для Сталина, который решил, что пока достаточно. Действительно, певиц у нас в стране много, а маршал Победы один.

Его отправляют в очередную ссылку, теперь уже в Свердловск, подальше от государственной границы. Вместе с тем, репрессии против военной элиты нарастали и вполне возможно началась бы третья волна арестов, но тут, на счастье многих генералов, разгорается конфликт в Корее. Это событие становится переломным моментом в судьбе Жукова.

Корейский конфликт мог в любой момент перерасти в Третью Мировую войну, причем с применением ядерного оружия. Пожар разрастался и в этой ситуации советский генералитет вновь ощутил себя «на коне».

В начале 1950 года Жукова выбирают в Верховный Совет СССР (хотя изначально он в предвыборных списках не значился), потом в ЦК КПСС, возобновились официальные визиты за границу. Опала так же внезапно закончилась, как и началась.

21 сентября 1953 г. Совмин СССР отменил решение Высшего военного совета от 1 июня 1946 г. и постановление Совмина СССР от 3 июня 1946 г., «поскольку материалы, на основе которых были приняты указанные постановления, были преступно сфальсифицированы бывшим министром государственной безопасности Абакумовым».

Ожидаемо, карьера маршала пошла по нарастающей. Сначала он получил должность зам. министра обороны СССР, где даже успел послужить вместе с Леонидом Ильичом Брежневым13, а вскоре стал полновластным министром. В 1957 году Жуков становится членом Президиума ЦК КПСС – это высшая ступень в советской властной иерархии.

Столь высокая должность стала наградой за разгром «антипартийной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова. Однако очень скоро выяснилось, что это была пиррова победа, ибо Жукова испугалась не только «банда Маленкова», но и команда Хрущева.

От триумфа до падения – один шаг

Всего через три месяца после совместной победы, в октябре 1957 года, Никита Сергеич собирает очередной Пленум, где объявляют «антипартийным» уже самого Жукова.

На трибуну выходили прославленные маршалы и все, как один, клеймили Жукова. Никто за него не заступился, причем некоторые открестились не только устно, но и письменно. Конев, например, написал письмо следующего содержания:

Товарищ Микоян в своем выступлении назвал меня другом Жукова. Это не соответствует действительности. Наши отношения с т. Жуковым были только служебно-деловыми, не больше. Насчет дружбы вам известно, Никита Сергеевич14

Рокоссовский с трибуны в деталях рассказывал, как Жуков орал на него матом и угрожал расстрелом, причем надо отметить, что звучало это очень правдоподобно. Однако привычные на войне мат и расстрелы – это вовсе не те обвинения, которых ждали от Константина Константиновича. Правда другие маршалы не подкачали.

Маршал Чуйков первым прошелся по особо больному месту – переписыванию истории. Его реплики явно указывают на несправедливость послевоенного «распределения» полководческих заслуг в пользу старой гвардии:

Вы хотели, товарищ Жуков, увековечить свой культ. Вы поручили написать историю Великой Отечественной войны Курасову. А кто такой Курасов, генерал, командир? Может ли он написать справедливую историю Отечественной войны? Несомненно, он возвеличит Жукова до предела, в 10 раз, но народ, партия будут вычеркнуты.

Читаешь стенограмму и волосы встают дыбом. Представьте себе, Пленум ЦК КПСС, в зале сидит триста человек, высших руководителей ядерной державы. Формальная повестка дня – вопросы текущей партийной работы в Советской Армии, но Хрущев, почему-то начинает вспоминать Сталинградскую Битву!

Никита Сергеевич на повышенных тонах начинает указывать Жукову на то, что его не было в Сталинграде, то есть заявляет буквально следующее:

Вот сейчас Василевский говорит, что они с Жуковым разработали эту операцию. А помнишь, тов. Жуков, ты один раз приезжал в Сталинград. Мы с командиром полка тебя видели и больше ты не появлялся в Сталинграде. Василевский приезжал один раз, приезжал с Маленковым один раз. Не один я говорю об этом…

И такой вот фантастический монолог на несколько страниц. Причем с репликами из зала не в пользу «обвиняемых». Поэтому, когда Хрущев объявил Жукову про его отсутствие в Сталинграде, то защищать его, кроме Василевского, было некому. Громче всех кричали, конечно, Желтов и Еременко.

Однако маршал Василевский молчал, так как тоже попал под раздачу, как «подельник» и родственник Жукова. Причем Василевскому в чем-то пришлось даже хуже, так как его обвиняли вообще без всяких фактов, на одних эмоциях.

А самое интересное, что Никита Сергеич предъявил Жукову те же самые обвинения, что и Сталин в 1946 году. Бонапартизм, противопоставление армии и партии, присвоение себе незаслуженных военных заслуг, уход от контроля ЦК партии. Всё один в один.

Маршал Еременко, осознав, что пришел его звездный час, распял своего опального коллегу «на все деньги», сполна расплатившись за все 15 лет унижений и обид. И пусть вас не удивляет перебор с эмоциями на таком, казалось бы, официальном мероприятии – Еременко в реальной жизни общался именно в таком режиме (достаточно вспомнить его знаменитую фразу про «подлеца Гудериана», с которой он вошел в историю).

Одним из ключевых моментов обвинения был, конечно, Сталинград. Еременко искренне считал себя автором плана Уран и главным спасителем, отстоявшим город в критический момент.

Получив зеленый свет, бывший командующий Сталинградским Фронтом, в лучших традициях 1937 года, припомнил своему оппоненту, что было и чего не было:

Жуков Г. К., ставший заместителем Главкома, играл отрицательную роль в отношениях Сталина ко мне. Жуков относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески, мне доставалось больше всех, он не мог мне простить, что я нет-нет да скажу о его недостатках в ЦК или Верховному Главнокомандующему…

Товарищи, в Сталинградской битве наша партия отстояла великие завоевания Октября. Сталинград – это лучшее творение нашей партии, а Жуков и Василевский присвоили себе эту победу.

Отвечая корреспонденту или представителю американских кругов Жуков заявил, что под Сталинградом руководил «я», а когда «я» убыл – Василевский. Это заявление печаталось в наших газетах.

Однако кроме вполне рациональных претензий типа «принижения роли партии» и создания секретных диверсионных школ опальному маршалу предъявили, до кучи, и совершенно бредовые обвинения.

Например, саботаж строительства Дома Офицеров в Сталинграде!

Жуков, который ворочает миллиардными бюджетами, пожалел «три копейки» на Дом Офицеров? Ну это смешно. А вот если дело не в деньгах, а в идеологической диверсии – то уже не так смешно. На этом и сыграл Еременко, который недвусмысленно заявил, что Жуков тормозит строительство по личным мотивам:

Дома офицеров есть в Севастополе, есть в других городах, а в Сталинграде нет, хотя там колоссальный гарнизон. Я подряд 4 года ставлю этот вопрос и все вычеркивают. Не строят потому, что это Сталинград. И это не случайное явление. Сталинград – город-герой – принижается и поныне. По замыслу в Доме офицеров имелось в виду организовать комнаты славы Сталинградской битвы, чтобы в них показать лучших военачальников, проявивших себя под Сталинградом. Это по-видимому, не устраивало Жукова и поэтому денег на Дом офицеров не отпускали.

Вслед за Домом Офицеров прилетело и обвинение в затягивании решения по строительству мемориала. Формально, процесс действительно застопорился при Жукове, который был министром обороны СССР. Однако именно Георгий Константинович, еще летом 1955 года, официально поставил вопрос о создании на Мамаевом Кургане памятника-монумента, причем по проекту Вучетича15!

В свою очередь, Еременко направил в Президиум ЦК КПСС записку с просьбой разрешить создать на Мамаевом Кургане панораму Сталинградской битвы только в декабре 1955 г.

В реальности же, тормознул строительство мемориала не кто иной, как Никита Сергеич Хрущев, который в конце 1955 года объявил войну «архитектурным излишествам. То есть крупномасштабный проект мемориала зарубил, по сути, именно Хрущев, а всех собак повесили на Жукова.

Однако после такого скандала тянуть было уже нельзя, так что сразу после Пленума было принято решение о строительстве и Дома Офицеров и Мемориала.

Причем, в свете последних решений партии, мемориал планировали строить без «архитектурных излишеств» и крупных капитальных вложений. На всё про всё выделили всего два года – комплекс на Мамаевом Кургане должны были открыть уже в мае 1961 года.

Правда потом Никита Сергеич осознал великую силу пиара (особенно после полета Гагарина) и решил показать всем кузькину мать, построив в Волгограде что-то действительно грандиозное. В итоге, мемориал открыли только в октябре 1967 года, причем без Панорамы. Ни Жукова, ни Василевского на открытие не пригласили.

А вот Дом Офицеров построили вовремя – без колонн, лепнины и излишеств. Причем так совпало, что построили его тоже на историческом месте – строго напротив знаменитого Дома Павлова. В 30-х годах здесь планировали соорудить грандиозный Дом Советов, а в ноябре 1942 года здесь, на площади «9 января», принял свой последний бой гарнизон сержанта Павлова.

И получается так, что Дом Офицеров в Волгограде – это тоже памятник! Памятник борьбы за историческое наследство.

Подводя итоги, можно сказать, что за один октябрьский миг 1957 года история Сталинградской Битвы кардинально изменила свой вектор и направилась совершенно в другую сторону, только уже без Жукова и Василевского.

Чуйков и Желтов после этого пошли на повышение, а Еременко сел писать мемуары, в которых почти нет Жукова, но очень много Хрущева. Шлейф этих репрессий по инерции тянулся и после ухода Хрущева. Например, Рокоссовский в интервью Литературной Газете16 весной 1965 года, рассказывая об эпизоде награждения высоким британским орденом уже по привычке не упомянул Жукова, хотя эту награду они получали вместе из рук маршала Монтгомери.

Однако через долгих 8 лет Жуков восстанет, как птица феникс, из политического забвения и переломив ситуацию, свою последнюю битву за историю всё-таки выиграет.

Крах маршала Василевского

История соткана из лжи, в которую все верят.

В 1967 году вышел многосерийный документальный фильм «Страницы Сталинградской Битвы». Снят он был по заказу ЦК КПСС волгоградской студией документальных фильмов к юбилею великого сражения.

Сверху была дана четкая установка привлечь всех полководцев – участников тех событий. Поэтому, в первый и последний раз, в одном фильме удалось собрать беспрецедентное количество маршалов.

Действительно, такого «звездного» состава в одном месте еще раз собрать уже не получится – по вполне естественным причинам. Тот же министр обороны СССР Малиновский умер перед началом съемок, а маршалу Воронову запретили участвовать в съемках врачи.

На первый взгляд съемки проходило штатно. Очередной полководец входил в кадр и рассказывал свою историю, как он героически отбивался летом, как мастерски окружал осенью и уверенно побеждал зимой.

Так делали все. Все, кроме Василевского.

Александр Васильевич вел себя очень странно, описывая события так, как будто он был не начальником Генерального Штаба, а так, исполнителем на вторых ролях. Вся его речь, построение фраз, тональность говорили о том, что он пытается дистанцироваться от своей руководящей роли в Сталинградской Битве.

Он не приказывал, а «докладывал», не руководил, а «координировал». В конце концов договорился до того, что операция «Уран» – это заслуга Коммунистической Партии.

Конечно, можно сказать, что это лишь формальность, что в те времена было принято упоминать Партию, цитировать Ленина и быть в повестке. Однако дело в том, что ни одному генералу, который выступал до него, не пришло в голову связать «Уран» и ВКП (б)! Не было такого требования сверху!

На контрасте с тем же Жуковым, который эмоционально вещал, как он в одиночку всех победил, поведение Василевского выглядело очень бледно.

И ладно бы, кто-то оспаривал руководящую роль Василевского в Сталинградской Битве. Так нет! Все двадцать послевоенных лет в публичном пространстве Василевский неизменно обозначался, как один из организаторов обороны и контрнаступления. И сейчас, Жуков в очередной раз прямым текстом указал, что Василевский является соавтором плана УРАН.

Однако Василевский не спешит громко заявить о своем триумфе. Вместо этого он едет на поклон в Министерство Обороны, чтобы заранее утвердить сценарий своего интервью! Перестраховка на грани фобии, но почему?

Кого или чего испугался прославленный маршал?

Всё просто. Дело в том, что последний публичный разговор о его командовании под Сталинградом, закончился отставкой с поста замминистра обороны СССР и инсультом.

Случилось это осенью 1957 года на внеочередном пленуме ЦК КПСС. На том пленуме громили Жукова за бонапартизм, а Василевский попал под раздачу, как доверенное лицо министра обороны. К тому же была еще одна нетривиальная причина – Василевский слишком много знал.

Из речи Хрущева на Пленуме:

Много чего на совести Василевского, который сейчас является героем. А это такой «герой», что я умолял его по телефону: пойди, Василевский, к Сталину с картой и докажи, если наш приказ не будет восстановлен, то армия погибнет. А он спокойно говорит: тов. Хрущев, Сталин приказал и я никуда не пойду…

А теперь они сваты, так как сын Василевского женат на дочери Жукова, следовательно, они стали героями войны. А сейчас вы захватили руководство. Я тов. Василевского не примешиваю. Его сват тянет в это дело. Но нельзя же всех отбрасывать и только себе все успехи и заслуги присваивать за разгром врага.

И это, поверьте, был не проходной эпизод – к нему возвращались раз за разом. Методично били и Жукова, и Василевского, как членов единой команды. Причем основная линия критики касалась именно Сталинградской Битвы – уж слишком серьезный конфликт интересов совпал в этой точке.

И каждый раз, вслед за Жуковым, прилетало и Василевскому. Причем, судя по тональности, у Хрущева был личный конфликт с Василевским, который в оценке Харьковской катастрофы явно был не на стороне Никиты Сергеевича.

Орден Суворова и звание маршала получены Василевским за Сталинград

Кроме того, по нашему герою прошелся и маршал Еременко, который в 1942 году командовал Сталинградским Фронтом. Скорее всего и здесь дело было в личной неприязни. Причем вероятная причина ссоры известна – именно с подачи Василевского и Жукова Сталин отстранил Еременко от командования завершающим этапом Сталинградской Битвы.

Вот, к примеру, выдержка из выступления Еременко:

Я вам расскажу исключительный случай. В прошлом году несколько военных делегаций были направлены в Сталинград. В Сталинграде этим делегациям прочитали лекцию и потом выдали книжечку «Очерк о Сталинграде». Она у нас не пошла никуда, а ее развезли по всему миру. В этой книжонке о Сталинграде написано: Жуков и Василевский – это Сталинград. Там ничего нет ни о партии, ни о ком. Там только эти два человека фигурируют. И как же можно раздавать по всему миру эту литературу?

Надо понимать, что во время этих обличительных речей, Василевский сидел в зале, так как он тоже был членом ЦК партии. Сложно сказать, что он пережил за эти часы, но после пленума его отправили в отставку «по болезни».

Однако на самом деле первый удар по Василевскому Хрущев нанес задолго до злополучного пленума ЦК КПСС. Еще в марте 1956 года Никита Сергеевич вынудил уйти Василевского с поста первого заместителя министра обороны СССР, поставив на его место своего человека – маршала Малиновского.

Василевский в своем интервью Константину Симонову вспоминает этот эпизод во всех деталях. Жуков, который был на тот момент министром обороны, по сути, поставил его перед свершившимся фактом.

– Как, Саша, не думаешь ли ты, что тебе нужно заняться историей войны? – Этот вопрос был для меня неожиданным, – сказал Василевский, – но я сразу понял, что за этим стоит, и прямо спросил Жукова: – Что, Георгий, как это понять? Понять так, что надо уходить в отставку? Пора уходить?

И Жуков так же прямо ответил: – Да. Было обсуждение этого вопроса, и Хрущев настаивает на твоем уходе в отставку.17

Чтобы не раздувать скандал, Василевского назначили на должность заместителя министра по военной науке.

Однако даже на этой формальной должности Василевский мешал Хрущеву, так как был доверенным человеком Жукова. Кроме того, заместитель по военной науке курировал, что логично, вопросы военной истории, в том числе историю Сталинградской Битвы. Если бы тандем Жуков-Василевский продержался еще хотя бы пару лет, то вся историография Второй Мировой была бы совершенно другой.

Однако случилось, то, что случилось, хотя никто в стране, кроме высшего руководства, не знал, что Василевский находится в опале. Формально он оставался членом ЦК КПСС до 1961 года, но после злополучного пленума на заседания его уже не приглашали. Александра Васильевича даже хотели вывести из партийной организации министерства обороны, чтобы лишний раз не мозолил глаза «белым людям». И только прямое вмешательство Малиновского спасло Василевского от еще одной публичной экзекуции.

После излечения его взяли в группу Генеральных Инспекторов на условии «ты молчишь – мы тебя не трогаем». Жукова, как известно, даже в группу инспекторов не взяли и из партийной организации МО СССР вышибли, так как он молчать отказался.

Блокада Василевского была и на уровне публикаций. До 1965 года он нигде не печатался и публично не выступал. Упоминания о нем, как о начальнике Генерального Штаба, допускались, но с теми же ограничениями, что и по Жукову.

Зная вышеизложенные факты, легко объяснить – почему за все семь серий документального фильма о Сталинградской Битве всех великих полководцев так и не смогли собрать вместе? Они просто отказались сидеть за одним столом!

Маршалы ожидаемо разделились на несколько группировок. Рокоссовский, Малинин, Батов. Потом Жуков и Василевский. И, наконец, Еременко, Чуйков и Шумилов.

Жуков вообще согласился участвовать в этом фильме только при одном условии – он будет главным военным консультантом проекта. И только он будет решать, что правильно, а что вырезать. Шансов у авторов фильма договориться по-другому не было, поэтому Еременко и Чуйкова задвинули на второй план.

Если тот же Жуков, сжигая все мосты, до конца жизни оспаривал чужие заявления и публикации, то Василевский на такие конфликты не шел принципиально. Вот, к примеру письмо Жукова Хрущеву. Такое чувство, что у Георгия Константиновича есть несколько запасных жизней.

Дорогой Никита Сергеевич!

В телефонном разговоре со мною 29.III – с. г. Вы осудили тех, которые на страницах печати опорачивают мою деятельность в годы Великой Отечественной войны. После разговора с Вами я прочел в журнале «Октябрь» №3 и 4 страницы воспоминаний В. И. ЧУЙКОВА.

Вместо аргументированного анализа исторической неизбежности полного провала войны, затеянной германским фашизмом против Советского Союза, В. И. ЧУЙКОВ построил свои воспоминания так, чтобы, прежде всего, прославить себя и опорочить мою деятельность как представителя Ставки ВГК, и командующего Первым Белорусским фронтом в период проведения Висло-Одерской и Берлинской операции.

После такого письма (а подобных писем было много), думаю всем понятно, почему ни Жукова, ни Василевского не пригласили на открытие Мамаева Кургана. Чуйков, видимо, сделал все возможное и невозможное для того, чтобы его два главных конкурента не попали на его «личный» праздник.

К 1967 году война мемуаров настолько набрала обороты, что Министерство Обороны совместно с ЦК КПСС уже замучились совмещать противоречивые версии одних и тех же событий от разных полководцев. Вот только маршал Василевский в этих разборках принципиально не участвовал, справедливо считая, что время всех рассудит. Александр Васильевич не стремился бежать впереди паровоза, спокойно пережив выход мемуаров от основных «конкурентов».

Его книга «Дело всей жизни» была опубликована только в 1974 году.

В итоге, как вы думаете, кто больше всего похож на Василевского по ту сторону фронта? Как ни странно, это фельдмаршал Паулюс. Два идеальных генштабиста, которых судьба забросила слишком высоко – не по чину, как принято говорить. За что каждый по-своему и пострадал.

Уран почти не виден или почему засекретили окружение Паулюса?

Не нужно торопиться: Тот падает, кто слишком быстро мчится.

Открыв любой учебник истории, вы узнаете, что 6-я армия Паулюса была окружена 23 ноября 1942 года. Включив телевизор, вы увидите черно-белую хронику, где советские люди, стоя у репродукторов, радуются столь значимой победе. Действительно, впервые за два года войны мы смогли окружить целую армию! Вам покажут газеты с громкими заголовками и карикатурами на Гитлера, потерявшим свое «колечко», после чего у вас должно создаться впечатление, что Сталинградский Котел – это главный мировой инфоповод ноября 1942 года.

Однако всё это иллюзия. На самом деле репродукторы молчали, а газеты ничего не писали. Советскому народу, впрочем, как и всему остальной миру, и не думали сообщать, что армия Паулюса окружена в Сталинграде. Заговор молчания вокруг этой темы продолжался до конца декабря 1942 года.

В это сложно поверить, но Красная Звезда впервые опубликовала сообщение, что Паулюс в котле, лишь первого января 1943 года!

Что за ерунда, как это вообще возможно, спросите вы? Увы, но с фактами сложно спорить, однако их можно объяснить, что мы сейчас и сделаем со всеми подробностями.

Во-первых, проведем новомодный фактчекинг – а какие СМИ, собственно, анализировались, все ли источники учтены? Так вот, для проверки нашей гипотезы пришлось изучить все сообщения Совинформбюро18 за три месяца. Это главный (и, по сути, единственный) первоисточник «военной» информации в СССР – все остальные СМИ в обязательном порядке банально перепечатывали данные сводки. В целом все советские СМИ во время войны подчинялись и руководствовались указаниями Совинформбюро, возглавляемую руководителем Политического Управления Красной Армии Александром Щербаковым.

Во-вторых, кроме официальных сводок, в СМИ, очевидно, публиковались статьи о Сталинграде от специальных корреспондентов. Таким образом были изучены все номера центральных газет (Правда, Красная Звезда, Известия) за ноябрь, декабрь 1942 года. Ну и конечно, отсмотрена кинохроника за этот период, то есть учтены все возможные источники официальной информации.

Красная Звезда 24 ноября 1942 год

Итак, проследим хронологию событий.

24 ноября 1942 года во всех советских газетах опубликовали первые данные о нашем наступлении, которые, казалось бы, полностью вписываются в общеизвестный контекст – взяли г. Калач и прервали обе железные дороги на Сталинград. Однако в этом сообщении нет даже намека на окружение и про то, что наши армии соединились в районе Советского.

С другой стороны, 24 ноября действительно было еще рано говорить об окружении, тем более что сегодня нам известна, засекреченная до недавнего времени, реальная дата формирования котла. Это 26 ноября 1942 года – именно это число наше военное командование считало фактическим моментом полного окружения 6-й армии Паулюса. Стратегически это, конечно, не принципиально, но в нашем случае подобные детали важны для понимания контекста того периода.

Берем короткую паузу, открываем сводку за 27 ноября 1942 года и внимательно вчитываемся. И что? И ничего – нет никакого окружения! Наступление есть, города берем, трофеи и пленные текут рекой, все отлично, но «котла» нет! Хотя если на масштабной карте нарисовать красные линии вдоль освобожденных городов и поселков, то примерная линия фронта в целом явно намекает, как минимум, на оперативное окружение! А когда сухая официальная сводка молчит, то даже эмоциональный Илья Эренбург (который, конечно, в курсе всех событий и которому многое позволено) не может приоткрыть тайну. Так что и Эренбург вынужден изъясняться полунамеками:

Мы наступаем, окружаем, побеждаем…

Вот только, намеки эти, на фоне официальных сообщений об окруженных румынах в Большой излучине Дона и других микрокотлах, скорее сбивали с толку, чем подсказывали.

Кстати, в советских газетах того времени была очень занимательная рубрика – «Разоблачение лживых сообщений Геббельса». Там наши отжигали от души, почти без цензуры – одни только термины «Мастера Брехни» или «Вракомет» чего стоят. И 27 ноября как раз выходит такая рубрика! Ну тут сам бог велел разоблачить и заявить во всеуслышание правду – мы вас окружили, а вы, немцы, врите дальше!

Правда 28 ноября 1942 года

Однако нет! Разоблачили какой-то электрический пулемет и новый супертанк-огнемет. В этот же день с помпой сообщили про соединение Донского Фронта и «группы Горохова» на северной окраине города. Окружение? Нет, не слышали!

В какой-то момент повестку перебивает начало операции Марс под Ржевом. Марс раскручивается в печати по полной программе, как полноценный аналог Сталинградского наступления, но только на центральном фронте. Однако очень быстро, по понятным причинам, Ржевская пиар-кампания затухает. Сталинград вновь занимает первые строчки газетных полос, но без всяких информационных прорывов и сенсаций.

В ставке фюрера уже разработан план операции Wintergewitter по разблокированию армии Паулюса, немецкие войска концентрируются под Котельниково, а у нас полное молчание. Только по косвенным данным можно догадываться, что происходит нечто странное. Например, данные о том, что меньше, чем за одну неделю сбито 72 транспортных самолета немцев. Такое количество можно сбить только при одном условии – если транспортники летают через линию фронта.

В итоге, декабрь подходит к концу, а новости об окружении 6-й немецкой армии, как не было, так и нет! Союзникам, формально, тоже ничего не рассказали! Американцы, конечно, догадывались, получая информацию по своим каналам, но в официальных откликах иностранной прессы, что перепечатывались в СССР, фигурировал только термин наступление – без исключений.

А с другой стороны, мы прекрасно знаем, как работали в те времена «пропагандистские машины» (в хорошем смысле этого слова) воюющих стран. Все неудачи замалчивались или нивелировались, а малейшие успехи, наоборот, непомерно раздувались. Таким образом, мы приходим к парадоксальному выводу – замалчивание в СМИ фактического состояния дел говорит нам о том, что окружение сталинградской группировки немцев явно пошло не по плану. Проще говоря, в рамках операции Уран создание устойчивого котла не планировалось! То есть, котел под Сталинградом – это нештатная ситуация!

Из архивных документов по Урану следует, что после окружения планировали практически мгновенно расчленить и смять всю группировку противника – вплоть до самого Сталинграда. Таким образом наше командование рассматривало лишь два варианта развития событий.

1. Программа-максимум – это полный разгром Паулюса к началу декабря.

2. Программа-минимум – это выдавливание (прорыв) Паулюса из Сталинграда в сторону Котельниково-Нижне-Чирская и преследование этой группировки уже в рамках операции Сатурн.

Ни один из этих вариантов не предполагал создание устойчивого котла!

Окно ТАСС. Начало декабря 1942 года

Соответственно и информационные «темники» для СМИ готовились изначально только под наступление, разгром и преследование. Поэтому, когда к концу ноября советскому руководству стало понятно, что блицкрига не вышло, была дана команда в СМИ – молчать о фактическом окружении. От греха подальше.

Если смотреть на ситуацию трезво, то это был самый беспроигрышный вариант. Рассказать про котел никогда не поздно, а вот если Манштейн прорвется, то никаких имиджевых издержек мы не понесем – как наступали «в районе Сталинграда», так и продолжим наступать.

Перед глазами Сталина стоял Ржев, успешный прорыв немцев из Демянского котла и ожидание того, что в любой момент может ударить деблокирующий кулак. Скорее всего, главную роль здесь сыграл именно Ржев. Как раз 26—27 ноября, когда котел под Сталинградом окончательно оформился и в Кремле принимали решение о формате его «продвижения», в развитии операции Марс наметились существенные проблемы. Учитывая всю совокупность негативных факторов, информационная стратегия и по Урану, и по Марсу была выбрана максимально осторожная.

Начало же «Зимней Грозы» окончательно поставило на паузу пиар компанию по Сталинграду.

Напомним, что кроме официальных сводок в газетах очевидно печатались и «эксклюзивные материалы» военных корреспондентов с различных участков Сталинградской Битвы. И как вы уже догадались, до конца декабря, ни в одной подобной статье слово «окружение» или «котел» упомянуто не было. То есть у редакторов СМИ была четкая установка сверху – эти термины не использовать.

Даже «местные» фронтовые газеты вынуждены были молчать, хотя все их читатели (солдаты ЮЗФ, ДОНФ и СТАЛФ) прекрасно знали об окружении. Рокоссовский в личных письмах жене даже намекать не пытался, а прямым текстом писал: «О моих делах на фронте читай в газетах – там всё написано».

Лишь 26 декабря 1942 года, когда стало понятно, что 2-я гвардейская армия Малиновского успешно наступает, в сводках появилось первое, причем косвенное, упоминание о некой окруженной группировке. Это был пробный шар, без всякой конкретики, чтобы иметь возможность (на всякий случай) откатиться назад. И только когда под ударами «Малого Сатурна» начала отступать уже тормосинская группировка немцев, вот тогда и решились открыть все карты.

В итоге, только вечером 31 декабря Левитан по радио сообщил стране, что 6-я армия Паулюса, оказывается, окружена. Полноценное сообщение, с цифрами, схемами и различными нюансами, было опубликовано 1 января 1943 года – именно тогда об этом узнал весь мир. Причем у всех сложилось полное впечатление, что всё так и было задумано и операция прошла по плану!

Так что это был триумф не только Красной Армии, но и Главного Политического Управления РККА, которое выбрало максимально эффективную стратегию освещения Битвы.

Наконец-то в «информационной войне» мы научились играть на опережение.

По лезвию бритвы. Главный секрет Сталина

Если хочешь скрыть тайну от врага, не говори ее даже другу.

Как уже было сказано выше, факт окружения 6-й армии Паулюса был засекречен до конца декабря 1942 года не только в Третьем Рейхе, но и в СССР. Однако кто на самом деле принимал решение о запрете публикации и кто курировал процесс засекречивания?

Еще раз напомним, что даже в предельно откровенной переписке с Черчиллем и Рузвельтом Иосифу Виссарионовичу приходилось скрывать истинное положение дел. Всё, что он мог себе позволить сообщить даже 6 декабря – это лишь намекнуть на окружение 6-й армии:

Под Сталинградом мы держим в окружении большую группу немецких войск и надеемся довести до конца их ликвидацию.

Что значит «большую» группу? Дивизию, корпус, армию? Сталину ведь было прекрасно известно, что 6-я немецкая армия попала в окружение почти в полном составе. Список дивизий по номерам тоже не был секретом для нашего Генштаба. Единственно, что было под вопросом – так это точное количество человек в котле.

Однако всё объясняет ключевой посыл этой цитаты – «надеемся довести до конца их ликвидацию». То есть Сталин понимает, что периметр обороны противника настолько устойчив, а скорый деблокирующий удар настолько непредсказуем, что давать гарантии удержания котла было бы слишком смелым решением по меркам 1942 года. Именно поэтому используется обтекаемая формулировка «надеемся».

Широкой общественности, повторимся, не было известно вообще ничего. Только 26 декабря 1942 года в ежедневной сводке появляется следующее сообщение с очень странной формулировкой: С целью выручить свою группировку, окруженную под Сталинградом.

Правда 26 декабря 1942г

Почему странной? Во-первых, эта новость идет второй, как будто она не самая важная. По сути, мимоходом сказанная фраза, проходная тема, хотя, де-факто, это сенсация. Или Красная Армия каждую неделю, уже по привычке, окружает группировки противника? В шапке первой полосы, где прописываются самые главные новости выпуска, тоже ни слова, ни полслова.

Во-вторых, ни намека про то, кого окружили, сколько окружили, когда окружили, при каких обстоятельствах? Мы дивизию «поймали» или корпус, 10 000 человек или 50 000? А ведь на тот момент, повторюсь, мы прекрасно знали сколько дивизий попало в котел. Таким образом перед нами встают два вопроса. Почему сообщили именно 26 декабря и почему сообщили так скромно, по сути, между строк? Ведь окружение Паулюса – это главное мотивирующее событие 1942 года!

На первый вопрос есть простой ответ. Именно 25 декабря командующий Второй Гвардейской Армией Малиновский окончательно отчитался перед Москвой об успехе своих войск и глобальном отступлении Манштейна, который с 12 декабря пытался прорваться к Сталинграду.

Противник сбитый с позиций на реке Мышкова, вчера 24.12.42 начал отход на реку Аксай. В результате шестичасового боя, войска армии опрокинули части прикрытия противника и нанеся им жестокие потери подошли к рубежу реки Аксай… Авиаразведкой за 25.12.42 отмечен отход противника в сторону Котельниково. 2 Гв А продолжает наступление…

Самое же удивительное в этой ситуации это то, что документ подписан членом военного совета 2-й Гв. А генерал-майором Илларионом Лариным, который согласно Википедии и большинству открытых источников 25 декабря был уже мертв. И не просто мертв – он застрелился. И не просто застрелился, а сделал это в Москве – за тысячу километров от Сталинграда. Однако согласно документам, генерал Ларин, по крайней мере, еще ночью 27 декабря был жив. То есть поводов стреляться от неудач у него не было. Наоборот, в тот момент все уже готовились «крутить дырки» под ордена.

Дело расследовал Особый Отдел, который выяснил, что у Ларина был затяжной психический срыв. У кого-то на войне не выдерживает сердце – у генерала же не выдержала психика. Поэтому претензии чекистов к Малиновскому были вовсе не из-за того, что Ларин в предсмертной записке написал «Да здравствует Ленин». Вопрос был в том, а как так получилось, что член военного совета армии в состоянии острого психоза участвовал в принятии стратегических решений и подписывал важнейшие документы?

Еще один интересный исторический штрих – 25 декабря Сталин подписывает постановление ГКО о восстановлении железнодорожного моста через Дон в районе Верхне-Чирской. Учитывая, как долго тянули с этим стратегическим решением, то очевидно, что до этого момента были серьезные сомнения в удержании плацдарма. Вернее даже не в удержании, а в самой возможности скорого расширения нашего плацдарма в большой излучине Дона. Таким образом 24—25 декабря – этот тот самый момент, когда товарищ Сталин выдохнул и переключил свое внимание на подготовку операции «Кольцо».

Возвращаясь к операции «Зимняя Гроза», нужно сказать, что Манштейн принял решение об остановке наступления на Сталинград еще вечером 22 декабря – как только стало понятно, что советские танковые корпуса Юго-Западного фронта подлетают к Тацинской и Морозовской. И уже 23 декабря 6-я танковая дивизия (главный ударный кулак немцев) поехала авансом «освобождать» еще незахваченные аэродромы.

На немецкой карте от 24 числа хорошо видно, как скукожился, отступив от Мышковы, LVII танковый корпус. 6-я танковая дивизия Рауса (Erhard Raus) вообще уже находится за Доном, спеша парировать удар «Малого Сатурна».

Немецкая карта 24 декабря 1942 года

Таким образом угроза Сталинграду с юга была блокирована. В LVII корпусе после ухода 6-й танковой дивизии осталось менее 30-и боеспособных танков. Как откровенно написал в своих мемуарах начштаба XXXXVIII танкового корпуса Фридрих Меллентин:

К 26 декабря от 57-го корпуса почти ничего не осталось: он буквально «скоропостижно скончался19»

Но вот вопрос. Если с этой группировкой все было кончено, то почему тогда советские СМИ так «скромно» об этом сообщили?

А дело в том, что над Сталинградом нависал еще один немецкий плацдарм – так называемый «Тормосинский выступ». От него до позиций Паулюса было всего 50 километров. Группировка Холлидта к тому моменту ни о чем таком уже не думала, но именно ее немецкая разведка использовала в своей радиоигре, подкидывая нам версию, что основной удар будет именно с этого плацдарма – на Калач и Вертячий!

Радиограмма 6-й армии во все корпуса 8.00 12.12

Армия планирует в кратчайшие сроки установить соединение с ударной группой Холлидта, наступающей от Боковской. Для этого необходимо захватить донские высоты западнее Вертячий. VIII армейский корпус должен быть готов нанести удар из полосы 76-й пехотной дивизии на северо-запад (Вертячий).

На самом деле сил для рывка у группы армий Дон на этом направлении уже не было, но мы то про это достоверно не знали! Поэтому угроза деблокирования Паулюса с этого плацдарма воспринималась командованием Красной Армии, как вполне реальная до самого последнего момента – туман войны никто не отменял. Тем более, что мы эту ситуацию масштабировали под себя – если СССР в критической ситуации может бросить в прорыв целую армию, то почему Третий Рейх не может? Поэтому и не спешили трубить во все фанфары, оставляя себе место для маневра.

29 декабря 1942 года, под угрозой окружения, Тормосинская группировка немцев стала планово отходить на рубеж реки Северный Донец, где планировалась новая линия обороны, а 4-я танковая армия Гота оставила Котельниково. И хотя с Кавказа на помощь Готу приехала дивизия СС Викинг, армию Малиновского было уже не остановить.

30 декабря 1942 года стало окончательно ясно, что Паулюс обречен. Таким образом, только 1 января 1943 года в наших газетах наконец появляется полноценное сообщение о Сталинградском котле – с картой, с подробностями, на весь разворот – всё как положено.

Правда 1 января 1943 года. Первое изображение Сталинградского Котла

И у нас остается последний вопрос – а кто принимал решение об засекречивании факта окружения Паулюса, кто тянул аж до 1 января?

Самый очевидный ответ – это товарищ Сталин, но не всё так просто. Сталин не машина, чтобы делать сразу десять дел одновременно. Непосредственно цензурой и информационной политикой в СМИ занимался «специально обученный человек» – генерал-полковник Александр Сергеевич Щербаков. Вот кто действительно был многостаночником, одновременно занимая следующие должности:

1. Зам. наркома обороны СССР

2. Начальник Главного Политического Управления РККА

3. Руководитель Совинформбюро

4. секретарь ЦК ВКП (б) и кандидат в члены Политбюро

5. Первый секретарь Московского городского и областного комитетов партии

6. Заведующий Отделом международной информации ЦК ВКП (б)

Александр Щербаков

Именно Щербаков во время войны принимал решения, что печатать, а что не печатать, так как идеология и цензура была в рамках его ответственности. Именно его ведомство формировало информационную политику государства. За конкретные формулировки сводок Совинформбюро отвечал лично Щербаков. Сталин, как правило, не вмешивался в цензурные дела, полностью доверяя своему ставленнику.

Так что, чисто технически, первичное решение о запрете публикаций про Сталинградский котел принимал именно Щербаков. Сталин лишь постфактум поддержал эту инициативу.

Самое интересное, что расследование по делу самоубийства генерала Ларина курировал тоже Щербаков, так как все армейские политработники находились в его непосредственном подчинении. Ну то есть наш пострел везде поспел! По сути, Александр Сергеевич к концу войны уже претендовал на роль «Бормана в очках» – заместителя Сталина, однако внезапная смерть от инфаркта спутала все политические карты.

Когда Щербаков умер в мае 1945 года, то его гроб нес сам Иосиф Виссарионович. Сколько же тайн унес с собой в могилу Александр Сергеевич? Достаточно, чтобы заново переписать учебники истории.

Уран. Рождение легенды

Ясность – это одна из форм полного тумана.

О плане Уран написаны десятки книг, сотни научных статей и, казалось бы, о нем известно всё. Действительно, было бы странно, если бы ключевой документ Великой Отечественной Войны не разобрали по косточкам историки со всего мира. С другой стороны, за 80 лет вокруг этой темы накопилось столько мифов, что отделить правду от вымысла тяжело даже профессионалам. Так что Уран, как это ни странно, до сих пор остается главной загадкой Сталинградской Битвы и причин тому множество.

Во-первых, сам стратегический план, подписанный Сталиным 13 ноября 1942 года и на который ссылаются все, кому не лень, на самом деле является мифом. Оригинал или копию плана никто не видел и в руках не держал – формально этого документа просто не существует.

В серьезных исследованиях принято ставить ссылки на первоисточники – фонд, опись, дело, страница. Так вот, ни в одной монографии мира вы не найдете ссылку на «тот самый» стратегический план, а без этого документа вся привычная нам историография Сталинградской Битвы начинает сыпаться, как карточный домик.

Всё, что по факту у нас есть – это две копии плана Уран Юго-Западного Фронта от начала ноября. Причем копии с замененными страницами, неподписанные, без конкретной даты. Поэтому юридически это даже не документы, а скорее артефакты. Все известные нам документы, где есть термин «Уран», относятся только к ЮЗФ – без исключений. Поэтому, когда вам «из телевизора» рассказывают про стратегический план наступления трех фронтов, то просто-напросто выдают желаемое за действительное. Такого документа нет!

Существует версия, что план до сих пор не обнаружен из-за режима повышенной секретности, который был введен в Генштабе РККА осенью 1942 года. Якобы там обнаружили утечку важнейшей информации и чтобы у «крота» не было даже теоретической возможности добраться до плана, с него не делали копий.

Однако, учитывая сколько времени утекло с того момента, как эта тема стала «безопасной», то найти в архивах оригинал и предъявить его всему миру можно было уже десятки раз. Так что дело вовсе не в «секретности», а скорее всего в том, что этого документа просто не существует! Многие десятилетия искать и не найти – ну это уже слишком.

Тот же Жуков, например, был кровно заинтересован в том, чтобы ткнуть подобным планом в лицо Еременко, который со своей стороны претендовал на авторство Урана. Однако не будем забегать вперед, ибо некоторые артефакты всё же сохранились, и мы к ним обязательно вернемся.

Во-вторых, сам процесс задумки, создания и подготовки к Урану тоже максимально мифологизирован. На сегодняшний день существует несколько версий создания Урана, которые разошлись по миру и по очереди озвучиваются в зависимости от политической конъюнктуры и личных предпочтений. Мы же начнем свой разбор с самой распространенной и, по сути, официальной версии.

Маршал Жуков январь 1943 г.

Официальная версия, как вы помните, гласит о том, что 12 сентября 1942 года Жуков предлагает Сталину «иное решение» – удар на окружение всей Сталинградской группировки противника. Почему именно иное решение? Потому что изначально Паулюса планировали выдавливать атаками в лоб. К моменту судьбоносного совещания Сталинградский фронт уже дважды пытался продавить северный заслон – в конце августа и в начале сентября.

Легенда о сверхсекретности Урана

Сталин идею утверждает и план уходит в разработку Генштаба РККА. Далее Жуков с Василевским летят в Сталинград для доработки и уточнения деталей. Однако при этом Иосиф Виссарионович просит держать задумку операции в тайне – «никому ни слова». То есть вообще никому, кроме двух-трех офицеров Генштаба, которые и так уже знают. Особая секретность подготовки Урана – это краеугольный камень легенды, поэтому начнем мы именно с нее.

Итак, рассмотрим сверхсекретность, как первую нестыковку официальной версии. Задайте себе один простой вопрос. Зачем скрывать план наступательной операции от ее будущих непосредственных исполнителей? Почему командующему Сталинградским фронтом Еременко нельзя было рассказать об операции? Он что, дурак или вы ему в принципе не доверяете? Если не доверяете, то почему он у вас фронтом командует?

Конечно, к середине октября кредит доверия к Еременко резко снизился, особенно после того, как 14 октября фронт рухнул в очередной раз и немцы за сутки взяли тракторный завод с рабочими поселками. Вот только речь то идет о середине и конце сентября, когда отношения были в пределах нормы. И уж тем более не было причин что-то скрывать от Рокоссовского, которого и поставили, собственно, на Донской Фронт для проведения контрнаступления.

Как можно готовить масштабное наступление трех фронтов, если командующие про него не знают, а главной ударной силы (ЮЗФ) вообще еще не существует? Генштаб ведь просчитывает лишь начальный этап – логистику, резервы, разведку, стрелочки на картах рисует. На его совести теоретическая возможность наступления как такового, а дальше?

А дальше вступают штабы на местах, которые видят перед собой не просто карту, а реальные овраги, минные поля и взорванные мосты. Принципиальный момент – это согласование и отработка на местах конкретных действий. Рокоссовский, 22 октября 1942 года, с подачи Василевского особо обозначил важность этого этапа подготовки:

Начальник Генерального штаба запрещает практику неразумного расходования командованием и штабами времени, отведенного на подготовку операции. Командующий фронтом приказал:

1. Подготовительный период к наступательным операциям проводить с расчетом представления максимума времени на отработку взаимодействия на местности в звене дивизия, полк, батальон20

Проще говоря, версия «тайной подготовки» противоречит и здравому смыслу и реальной военной практике. Нам предлагают поверить в то, что Жуков с Василевским ездили по фронту и по-тихому, как шпионы, что-то тайно там вынюхивали «на будущее». Что такого особенного мог узнать Жуков, сидя в окопе под Серафимовичем, при условии, что он никому не может рассказать про план?

Однако все встает на свои места, если допустить, что на тот момент план Уран либо еще не существует, либо Сталин, на самом деле, его не утвердил. И никому о замысле не говорили просто потому, что не о чем было рассказывать. Таким образом перед Василевским в конце сентября стояла важнейшая, но пока сугубо тактическая задача – удержать Сталинград. Лишь вторым номером шло прощупывание возможностей плацдарма в дефиле озер Цаца, Барманцак, но этот «аудит» вовсе не был секретным!

Малый Уран Еременко

Какой же тут секрет, если Василевский называет точную дату, когда при очередном визите он все-таки «сообщил» Еременко и Хрущеву о предстоящем наступлении – 5 октября 1942 года.

По прибытии на фронт я подробно ознакомил командующего фронтом Еременко, товарища Хрущева и начальника штаба Варенникова с основными решениями Ставки по предстоящему контрнаступлению и просил к вечеру следующего дня подготовить свои соображения по этому вопросу для доклада Ставке… С рассветом 6 октября мы отправились на НП 51 армии… В тот же вечер мы еще раз обсудили предложенный ставкой план и так как принципиальных возражений у командования фронта план не вызвал, подготовили в ночь на 7 октября на имя Верховного Главнокомандующего соответствующее донесение21

Как мы видим, Василевский тут же предложил Еременко «подготовить свои соображения» по плану для Ставки, что вполне логично. К 7 октября эти соображения уже были готовы, а к 9 числу было составлено уточненное донесение. Однако если мы откроем эти документы, то становится абсолютно ясно, что Еременко понятия не имеет о реальном содержании «классического» Урана. Он даже не подозревает о создании Юго-Западного Фронта, о главном ударе из-под Серафимовича и общем глобальном замысле.

Поэтому в своем предложении комфронта не уточняет и дорабатывает исходный план Ставки, а предлагает свою операцию на окружение – причем совсем в другом месте, в другое время и совершенно другими целями! Собственно, это вторая и главная нестыковка официальной версии. Вот выдержки из этой докладной.

Наилучшим направлением удара в Донского Фронта является направление с Клетской, Сиротинской на Калач… Нанесение же удара восточнее Дона из района Котлубань ни к какому успеху не приведет.. В этой операции должны решающую роль сыграть 3 гв. кк и две три мех бригады, которые за сутки должны выйти к Калачу и взорвать все переправы вплоть от Вертячего, встав фронтом на восток… Операцию нужно начать 20—22 октября 22

Как это вообще возможно? Если Уран утвержден Ставкой, то почему Еременко (который со слов Василевского полностью с планом согласен) предлагает совершенно другую операцию?

Ответ простой. Как вы уже поняли – «тайну» Урана комсоставу фронта так и не открыли! На самом деле Василевский приехал на передовую для того, чтобы объявить Еременко и Рокоссовскому промежуточное решение Ставки о локальной операции на окружение и приказал им составить свои планы по охвату Паулюса.

Если бы Уран действительно был утвержден Сталиным, то Василевский приказал бы выполнять и дорабатывать именно этот план, а не предлагал писать альтернативный! В реальной жизни так и произошло, но только 22 октября, когда пришел «настоящий» приказ из Москвы. В тот же момент Еременко с Рокоссовским, взяв под козырек, побежали его исполнять – как и положено в любой армии мира.

Объяснение лежит на поверхности. На самом деле Сталин в начале октября Уран так и не утвердил, поэтому Генштаб предложил командующим совершенно другой план. Именно его творчески и дорабатывал Еременко. Этот план (назовем его Малый Уран) изложен в директиве ГШ №170644 от 07 октября 1942 года, что полностью меняет привычное представление о событиях тех дней.

Что в этой директиве принципиально? Во-первых, сама постановка вопроса о разработке плана, говорит нам о том, что готового решения у Генерального Штаба просто нет.

Во-вторых, масштабы эталонного Урана и предлагаемой операции несопоставимы в принципе! Здесь нет термина Уран и более того, в этом документе даже нет термина «окружение». Всё, что мы видим – это запрос на явно локальную операцию, которая должна снять непосредственную угрозу Сталинграду.

Очевидно, что классический ноябрьский Уран и «Малый Уран» начала октября – это абсолютно разные планы.

Легенда о румынах

Еще одно важное противоречие официальной версии и реальных фактов упирается в тезис «о слабых румынах на флангах». Ведь именно по этой причине задумывался удар издалека – по самому слабому звену немецкого фронта.

Однако если посмотреть на немецкие карты начала сентября 1942 года, то выясняется, что румынской армии у Серафимовича нет! В районе «будущего» главного удара стоит XVII армейский корпус Вермахта плюс итальянские дивизии! Мы видим 79-ю пехотную дивизию, 113-ю пехотную дивизию и 22-ю танковую дивизию – это чистокровные немцы армии Паулюса! Слева итальянские Сфорцеска и Тридентина, справа XI армейский корпус Штреккера.

То есть Жуков 13 сентября если и видел «слабое звено» на фланге, то уж точно не румын, которые в это время только ехали в сторону Клетской. Согласно документам 6-й армии, V румынский корпус полностью занял свои позиции на плацдарме только к концу сентября!

Более того, как раз 13 сентября на этом участке немцы собирались наступать силами 22-й танковой и 113-й пехотной дивизий! Таким образом, если наша разведка и работала на этом участке, то видела она исключительно немецкие части.

С улучшением обстановки на стыке 6-й и 8-й итальянской армий посредством наступательных действий можно пока повременить. Выделенные для этого 22-ю танковую и 113-ю пехотную дивизии сначала использовать для оттеснения фронта севернее Сталинграда. 1-ю румынскую дивизию, напротив, развернуть по возможности быстрее в качестве непосредственного резерва позади 17-го армейского корпуса23

Соответственно, удар в районе Серафимовича-Клетской в середине сентября никаких очевидных преимуществ Красной Армии не давал. Вот на южном фланге действительно на тот момент уже стоял полноценный VI румынский корпус, чем Еременко в конце сентября и воспользовался, прорвав ненадежную оборону союзников. Немцам тогда пришлось спасать румын, отвлекая от Сталинграда свои танковые соединения. Наш прорыв стал первым значимым успехом Красной Армии за весь оборонительный период. Многие историки вполне обоснованно называют ту операцию «репетицией Урана»24.

Немецкая карта за 13 сентября 1942г.

Таким образом, Жуков в начале сентября мог планировать удар «по союзникам» лишь западнее Серафимовича – там, где стояли итальянские и венгерские войска. Самое интересное, что и немецкая разведка ждала наш главный удар именно там – против 8-й итальянской армии с прицелом на Ростов.

Пока нет данных, говорящих о том, что русские совсем отказались от удара через Дон, идея которого бесспорно влияла на их прежние намерения… Пока еще не ясно, можно ли ожидать крупного наступления через Дон против 8-й итальянской и 2-й венгерской армий – цель Ростов, которое по времени последует после операции против 3-й румынской армии, или противник наряду с наступлением против 3-й румынской армии предпримет наступательные операции с ограниченной целью против 8-й итальянской и 2-й венгерской армии25

Собственно, если приложить линейку к карте и замерить кратчайший путь от сентябрьской линии фронта до Ростова, то ближайшей точкой будет явно не Серафимович. Однако не будем бежать впереди паровоза – вернемся к основному вопросу.

Легенда о долгосрочной подготовке операции

Четвертое противоречие заключается в том, что от замысла операции (12 сентября) до создания «ударного» Юго-Западного Фронта прошло больше месяца, а до самого контрнаступления (19 ноября) – два месяца. Это непозволительная роскошь, учитывая тот факт, что счет тогда шел на дни – ведь Сталинград мог пасть в любой момент. Товарищ Сталин почти каждый день в красках описывал Еременко его персональную меру ответственности за сдачу города, то есть тянуть два месяца с подготовкой наступления Главком явно не позволил бы.

Двадцать дней – вот стандартный срок подготовки к крупному наступлению на тот момент. 28 сентября был создан «ударный» Донской Фронт и соответственно принято решение о «Малом Уране» с примерной датой начала 20 октября. 21 октября принято решение о создании «ударного» Юго-Западного Фронта – 9 ноября начало наступления, которое, как известно, пришлось отложить из-за проблем логистики.

Ну то есть по Сталинграду всё делалось «на скорость» из-за постоянной угрозы падения города. Так что и по этому параметру официальная версия трещит по швам. Таким образом, история про сентябрьский план «Уран», который готовили и дорабатывали в условиях полной секретности весь сентябрь и почти весь октябрь – это миф.

Подводя итоги, еще раз зафиксируем контрольные точки.

1. Контрнаступление Сталинградского фронта 18 сентября 1942 года, которое до сих по инерции называют «отвлекающим ударом». Если бы Уран действительно был бы утвержден 13 сентября, никто бы не стал проводить масштабный штурм северного заслона силами 4-х армий – ведь это банально противоречит основной концепции Урана, не говоря уж о значительной растрате резервов!

2. Контрнаступление, запланированное Директивой №170644 на 20 октября (Малый Уран). План, предложенный Генштабом явно не бьется по размаху и направлением главного удара с классическим Ураном.

Самое смешное, что Рокоссовский отказался наступать навстречу Еременко по этой директиве, хотя глубина прорыва составляла менее 40 километров. Причем Ставка с этим отказом согласилась!

Во исполнение Вашего распоряжения от 7.10. 42 за №170644 докладываю решение и наметку плана фронта по разгрому противника.

Ввиду недостаточного количества стрелковых дивизий организовать операцию с нанесением главного удара на Котлубань, Алексеевка не представляется возможным26

Еще раз зададим себе вопрос – мог ли Рокоссовский отказаться от выполнения стратегического плана, утвержденного самим Сталиным? Похож ли этот замысел на стратегический удар, разработанный и просчитанный лучшими умами Генерального Штаба? Очевидно, нет.

На этом моменте проще всего поддаться соблазну и с чувством выполненного долга опустить занавес – заявить, что нас пытались обмануть, но мы всех разоблачили. Вот только один вопрос не дает покоя – почему маршал Жуков с упорством маньяка, раз за разом, настаивал на версии «12 сентября»?

Злые языки могут сказать, что тем самым он пытался завуалировать провал контрнаступления 18 сентября на северном фасе Сталинграда, за которое нес личную ответственность. Но дело в том, что никто в этой неудаче его не обвинял! Советская историография претензий к Жукову не имела, давно списав проблему на объективные обстоятельства и недостаток сил27.

Никто не мешал Жукову озвучить и более позднюю дату, например, то же 28 сентября, что без противоречий вписалось бы в официальный контекст создания Донского Фронта. Преимущество перед Еременко в соревновании за авторство Урана это тоже обеспечивало. Но нет, уперся в «12 сентября» и всё тут.

Так существовал ли план  от «12 сентября» на самом деле? Какой по счету Уран утвердил Сталин 21 октября 1942 года? И почему все, без исключения, полководцы дружно решили «забыть» про Директиву №170644?

Да, вы всё правильно поняли – главные открытия еще впереди.

Подлинная история Урана

Я покажу тебе, как глубока кроличья нора

Настоящая история Урана началась 25 октября 1942 года, когда Жуков прибыл на командный пункт только что созданного Юго-Западного Фронта и вручил «слепую карту» начальнику оперативного отдела генералу Иванову. Да, «слепая карта» со стрелочками и номерами будущих соединений – это всё, что у нас было на 25 октября! То есть ничего, кроме направления ударов и количества войск у Жукова не было28.

Таким образом, Уран, по сути, начал разрабатываться силами лишь одного оперативного отдела ЮЗФ – без Ватутина и Стельмаха, которые прибыли только через три дня. Собственно штаб фронта был окончательно сформирован только к 30 октября.

Сталинградскому фронту повезло больше, у них предварительный план наступления по выходу к Калачу уже был – еще с начала октября. Им не нужно было создавать штаб и всю остальную инфраструктуру, как в ЮЗФ, однако реальная работа началась тоже лишь 25 октября, когда к ним приехал Василевский с той же «слепой картой».

С 15.00 до 17.30 на КП Штарма был начальник Генерального Штаба КА – генерал-полковник Василевский с группой командиров Генштаба и штаба СТФ. В 17.30 убыл в штаб СТФ29

Поэтому уже 22 октября СталФ начал непосредственную подготовку, но только не к Урану, а к своему собственному наступлению.

Удивительно, но к этому времени Еременко успел подготовить несколько вариантов наступления, последний из которых предполагал, что главный удар будет на Элисту! И лишь вспомогательный удар наносился в сторону Калача без всякого намека на окружение. По сути, Еременко все это время предлагал различные варианты десантных операций с ограниченными целями – перерезать линии ЖД, взорвать переправы через Дон30, расстроить тылы и коммуникации противника в междуречье Волги и Дона.

Самое интересное, что похожую десантную операцию, но только в большой излучине Дона, предлагал еще один будущий маршал Советского Союза, а пока генерал-майор, Кирилл Москаленко. Еще 16 сентября командарм 1-й гвардейской армии вышел с предложением к Жукову о контрударе с плацдарма Клетская-Сиротинская – по сути еще один прототип плана Уран!

Глядя на карту, я думал: не лучше ли скрытно сосредоточить войска на плацдарме в малой излучине Дона и ударить вдоль Дона на Калач по тылам 6-й немецкой армии? Мне представлялось, что в этом случае конфигурация линии фронта и уязвимость вражеских коммуникаций должны были поставить группировку противника в тяжелое положение и вынудить ее отвести войска от Сталинграда. Обо всем этом я и доложил Г. К. Жукову после окончания занятия31

Начальник штаба 1-й гвардейской полковник Иванов в своих мемуарах подтверждает данный факт, так как именно он непосредственно разрабатывал тот план по поручению Москаленко. Однако Жуков приказал Иванову «сжечь план», так как его время еще не пришло.

Возвращаясь к крайнему плану Еременко (подписанному, кстати, в аккурат 21 октября) понятно, что самостоятельно удержать захваченные плацдармы на восточном берегу Дона Еременко не надеялся. Рано или поздно наших кавалеристов просто смели бы танковые дивизии Паулюса. Поэтому командующий Сталинградским фронтом, так или иначе, надеялся на помощь Большой Земли. Вот только он не знал – какая это будет помощь и откуда конкретно она придет.

И когда 21 или 22 числа Еременко наконец узнал о создании ЮЗФ, то от предыдущего варианта остался только удар на Элисту силами 28-й армии – в остальном пришлось возвращаться к «плану А» от начала октября. Однако принципиально важно, что новый план СталФ, как и предыдущий, не содержал в себе таких понятий как «окружение» или «котел».

Здесь еще раз важно повторить, что Уран – это план только Юго-Западного Фронта! План Сталинградского Фронта – это другой документ, который названия не имел, да и не в названии дело.

Генерал Москаленко, командующий 1-й гвардейской армией

Если уж быть совсем точным, то «общего» плана СталФ, как такового тоже нет – есть только боевой приказ от 09 ноября №0021732, где прописаны задачи армий.

Для понимания, Уран ЮЗФ – это 19 страниц без приложений, а приказ СталФ №00217 – это лишь 5 страниц. Так что существовал ли «стратегический» план по Сталинградскому Фронту или нет – до сих пор неизвестно. Возможно, это связано с секретностью, как об этом писал в мемуарах Еременко, а скорее всего такого документа просто не было.

Почему Сталин тянул с запуском Урана?

Если бы Сталин действительно утвердил Уран 13 сентября 1942 года, то к моменту создания Донского Фронта все необходимые расчеты Генштаба были бы уже готовы. Плюс двадцать дней на подготовку и 20 октября должно было случится то, что по факту произошло 19 ноября 1942 года. Однако, как мы выяснили выше, в начале октября, с подачи Ставки, Сталф и ДонФ должны были подготовить совершенно другую операцию с ограниченными целями.

Более того, если бы замах был на Уран, то Ставка не стала бы растрачивать резервы на тактическое наступление СталФ от 18 сентября. Хотя какое оно тактическое, если в атаку пошли сразу четыре армии! По сути, это был удар, сопоставимый с силами Юго-Западного Фронта в ноябре месяце! Зачем тратить три, драгоценных во всех смыслах, танковых корпуса на частную операцию, если ты готовишь стратегическое наступление?

Ответ на все эти вопросы может быть только один – Сталин отверг план Жукова, как слишком авантюрный. Главком выбрал «синицу в руках» по вполне рациональным причинам. Успешных операций такого уровня у Красной Армии в опыте просто не было, а вот катастрофы, типа харьковской, как раз были. Собственно, отказ Сталина практически прямым текстом прописан и в мемуарах Жукова, и в воспоминаниях Василевского.

Над планом надо еще подумать и подсчитать наши ресурсы, – сказал Верховный. – А сейчас главная задача – удержать Сталинград и не допустить продвижения противника в сторону Камышина33

Таким образом, мы в очередной раз столкнулись с так называемым «эффектом Манделы», когда по конкретному вопросу совпали коллективные ложные воспоминания. В данном случае практически у всех специалистов есть полная уверенность в том, что Сталин 13 сентября утвердил Уран – ведь это написано в мемуарах Жукова! Однако на самом деле в книге Жукова такого тезиса нет, скорее мы видим обратное утверждение! И таких эффектов в контексте Сталинградской Битвы хватает, поверьте.

Вторично к обсуждению вопроса Урана Ставка вернулась лишь в конце сентября, когда стало понятно, что простые решения не сработали. Поэтому в тот момент Уран не мог быть запущен в производство чисто по техническим причинам. Генштаб на тот момент его еще не «просчитал»!

С другой стороны, нет никаких сомнений, что Сталин в первую очередь требовал от Жукова разрешить кризис в самом Сталинграде. Поэтому и запретил рассказывать про неутвержденный (предварительный) план командующим фронтами, дабы те не тратили ресурсы впустую. Можно только представить чего бы там нагородил впечатлительный и сверхинициативный Еременко, если бы ему сразу рассказали про изначальный проект Урана.

Товарища Сталина понять можно. В начале октября о Сталинграде говорил и писал весь мир, поэтому вопрос о флаге над городом давно перестал быть чисто военной проблемой – дымящиеся руины заводов на берегу Волги превратились в политический фетиш для всех сторон конфликта.

В итоге, Ставкой 7 октября был предложен упрощенный, но зато «быстрый» план34, который даже не предполагал окружение 6-й армии! Донской и Сталинградский Фронты должны бить навстречу друг другу в междуречье Волги и Дона, но соединение фронтов, как цель не ставилась. Планировалось лишь окружение части XIV танкового корпуса на северном фасе и выдавливание Паулюса на юго-запад в сторону Нижне-Чирской. Далее же события развивались стремительно.

9 октября Рокоссовский отказывает35 Ставке даже в таком локальном варианте наступления, ссылаясь на недостаток сил и средств. Еременко, наоборот, поднимает ставки, рисуя наполеоновские планы, весьма близкие к окончательной версии Урана. После войны на основании именно этих документов он будет (не без оснований) добиваться своего авторства в этой операции.

10 октября Ставка выпускает директиву №994240 о выводе из состава Донского Фронта и переводе в резерв Ставки управления 1-й гвардейской армии с частями обеспечения, учреждениями обслуживания и армейскими тылами36.

11 октября Ставка, в свою очередь, отказывает37 Рокоссовскому, не согласившись с его вариантом плана и вынужденно берет паузу – заготовок на этот случай у нее нет. Помимо отказа, Ставка дает очень странное указание об удержании плацдармов в Большой излучине Дона, что вообще никак не стыкуется с подготовкой наступления в Междуречье.

15 октября Ставка соглашается на локальный удар Донского Фронта в сторону Тракторного Завода, сочетая его со встречным наступлением 64-й армии Сталинградского Фронта вдоль берега Волги с целью соединения с основными силами 62-й армии Чуйкова в центре города. Начало наступления – 20 октября 1942 года38.

На первый взгляд мы в очередной раз вернулись к версии «удержать город любой ценой прямо сейчас», но нет. Как вы уже догадались, 10 и 11 октября принимаются очень странные директивы, которые явно выбиваются из логического ряда «Спасти Сталинград».

Действительно странно, зачем забирать у Рокоссовского штаб 1-й гвардейской армии, когда важен каждый человек, когда так не хватает ресурсов для спасения города? Однако всё встает на свои места, если перенестись на 10 дней вперед и прочитать директиву Ставки №994272 от 21 октября 1942 года и директиву №994273 от 22 октября 1942 года.

Управление 1-й гвардейской армии передислоцировать из Ртищево в новый район.. Выгрузка – ст. Филоново (Ново-Анненская)39

31 октября 1942 г. сформировать Юго-Западный фронт.

Управление Юго-Западного фронта развернуть на базе управления 1-й гвардейской армии и дислоцировать в районе Ново-Анненского40

Таким образом, именно Директива Ставки №994240 от 10 октября 1942 года является фактической точкой отсчета Урана. В этот критический момент, когда «простые» решения исчерпали себя, и был предварительно утвержден альтернативный план контрнаступления с прорывом на большую глубину – тот самый план Уран, о котором сегодня знает весь мир.

Почему предварительно? Да потому что с реальным созданием Юго-Западного Фронта тянули аж до 21 октября – ждали, чем закончится наступление Донского Фронта (оно началось 20 октября). Подвижные резервы для полноценного Урана к 10 октября уже были в целом готовы – 5-я танковая армия готова, 4-й механизированный корпус готов, механизированные бригады для 13-го корпуса Танасчишина сформированы. 3-й, 4-й и 8-й кавалерийские корпуса тоже в порядке. Чем раньше они поедут под Сталинград и начнут разворачиваться на плацдарме, тем лучше, это же очевидно. Однако Сталин команду не дает.

Причина может быть только одна – на самом верху всё это время шли споры, каким именно должен быть окончательный вариант контрнаступления, каков будет его масштаб на самом деле? В многочисленных мемуарах этот сложный процесс всегда описывался следующими словами: «В процессе разработки план неоднократно дорабатывался и изменялся». Генерал-полковник Воронов, к примеру, писал об этом так:

Мне пришлось участвовать в работе Ставки, когда всесторонне обсуждались и решались вопросы – где прорывать фронт, в каком направлении наносить главные удары фронтов?

То есть даже в середине октября еще ничего не было решено окончательно.

Ну действительно, зачем ждать результатов локальных наступлений, зачем тратить драгоценное время в ситуации, когда у вас есть уже готовый утвержденный план, то самое «иное решение»? Зачем отсылать управление 1-й гвардейской армии за 400 километров в Саратовскую область, если вы уже окончательно решили, что это будет штаб Юго-Западного фронта?

Когда вопросов больше, чем ответов, остается только гадать, что же пошло не так. Одно понятно, что 10 октября от крайнего плана отказались, а нового еще не придумали. С учетом того факта, что в Генштабе, возможно, лежит еще «старое» иное решение, то ситуация становится максимально запутанной

Проще говоря, с 10 октября по 20 октября в Ставке и на уровне фронтов происходит массированный мозговой штурм, чтобы, в итоге, 21 октября, принять явно непростое решение об ударе на большую глубину. Сколько за эти дни было рассмотрено различных вариантов контрнаступления? Вряд ли мы когда-нибудь об этом узнаем.

Ясно одно – Уранов было много.

Большой Уран. Иное решение генерала Жукова

Не верю! Рукописи не горят

Каждый школьник знает, что Уран – это «иное решение», которое предложил Жуков Сталину 12 сентября 1942 года. 19 ноября этот план воплотился в жизнь – началось советское контрнаступление, которое изменило весь ход Второй Мировой войны. Казалось бы, это такой же очевидный факт, как то, что война началась 22 июня 1941 года.

Однако бесконечные волны архивных документов раз за разом подтачивают любую очевидность, даже эту. И в какой-то момент количество перешло в качество – операция Уран раскрылась нам с совершенно другой стороны.

Чтобы не разводить конспирологию, начнем с прямой цитаты Константина Константиновича Рокоссовского.

В отличие от намечаемого плана в сентябре Генеральным Штабом контрудара, который предполагалось нанести силами трех армий из района Серафимовича, сейчас намечалось нанести два основных удара по флангам основной сталинградской группировки противника и окружить ее41

Неожиданно? Да не то слово. Можно ли трактовать эту цитату двояко? Нет! Прямым текстом Рокоссовский нам сообщает, что в сентябре планировался лишь один главный удар! И никакого окружения.

Если удар Юго-Западного фронта не замыкал окружение, то получается, что операция преследовала какую-то другую цель и, видимо, совсем в другом направлении! Действительно, «односторонний» удар ЮЗФ на Калач, выглядит нерационально, так как не решает принципиальной задачи – перерезания коммуникаций противника.

Главная линия снабжения Паулюса – это железная дорога Лихая-Чир (дальше поезда на тот момент не ходили42). И если тупо ломиться по кратчайшему пути к Калачу, основная магистраль остается в относительной безопасности.

Внимательно посмотрите на карту той самой ЖД ветки и задайте себе вопрос – а куда лучше бить из-под Серафимовича, если нужно перерезать ЖД? Не блокировать, а именно прервать? Правильно, лучший вариант – это удар на Морозовскую, крупный логистический и железнодорожный узел (см. схему №1).

Схема №1

Собственно, расстояние от плацдарма у Серафимовича, что до Калача, что до Морозовской примерно одинаковый. А c другой стороны, Паулюсу спасать Калач намного проще, ведь он намного ближе к его основной группировке.

Кстати, в окончательном варианте Урана, который запустили 19 ноября, захват Морозовской тоже планировался, но только как задача-максимум – уж слишком лакомый кусочек. Ну а в рамках Сатурна, как известно, это вообще была приоритетная цель всей операции.

Еще один довод в пользу нашей версии – это само название, которым упорно оперирует Жуков – «иное решение». Освободить Сталинград ударом в совершенно противоположную сторону от города, ну это действительно ассиметричное иное решение!

Однако ссылаться на один абзац из статьи Рокоссовского и делать из этого далеко идущие выводы было бы, конечно, наивно. Поэтому у нас есть кое-что более существенное – «показания» генерала Штеменко, который осенью 1942 года был замначальника оперативного отдела Генерального Штаба. Штеменко, в том числе, курировал и разработку Урана, поэтому ему действительно есть, что рассказать.

В двадцатых числах сентября операторы Генштаба уже в полную силу работали над этими вопросами, накапливали разного рода оперативно-стратегические соображения. Мысли и предложения представителей Ставки, которыми они делились непосредственно с Верховным Главнокомандующим, попадали и к нам через С. И. Тетешкина и А. А. Грызлова. В Оперативном управлении велась даже особая карта в единственном строго секретном экземпляре. Эта карта, датированная 27 сентября 1942 года, выполненная И. И. Войковым под наблюдением генерала В. Д. Иванова, сохранилась. Карта очень наглядно показывает ход работы над замыслом контрнаступления и передает решительную цель, которая стояла тогда перед советскими войсками.

Составители карты показали, в частности, сосредоточение стратегических резервов, создание юго-восточнее Воронежа нового фронта в составе трех общевойсковых армий и двух мощных конно-механизированных групп. Согласно замыслу, новому фронту предстояло наступать с плацдарма на правом берегу Дона в районе Серафимовича и вырваться к Тацинской, что позволило бы перехватить железнодорожные и другие пути противника из-под Сталинграда на запад. Затем фронт должен был наступать через Каменск в район Ростова, где и пересекались бы пути отхода немецко-фашистских войск не только из-под Сталинграда, но и с Кавказа43

Как видно из этой цитаты, иное решение действительно существовало!

Штеменко полностью подтверждает тезис Рокоссовского о единственном главном ударе. Здесь уже нет никаких сомнений – первоначальный замысел Жукова в рамках иного решения принципиально отличался от конечного варианта, запущенного в ноябре 1942 года.

По сути, перед нами классический «Сатурн»!

В этом контексте показателен пассаж про исходный плацдарм «юго-восточнее Воронежа» и бросок не на Калач, а на Тацинскую! Если на карте прикинуть, хотя бы примерно, откуда должен наносится главный удар, то мы получаем хорошо знакомый плацдарм Сатурна – от Большого Мамона до Серафимовича!

Почему именно это место? Да потому, что там нет немцев! На том участке стояли «слабые» союзники, вот только не румыны, а итальянцы, которые в конце августа уже «проявили» себя, посыпавшись после среднего по силе контрудара Красной Армии. Собственно, после чего и образовался спасительный плацдарм под Серафимовичем.

Чтобы не запутаться в этих планах окончательно, в дальнейшем мы будем обозначать этот замысел как «Большой Уран».

Как только осознаешь масштабы подобной операции, то сразу становится понятно, почему Сталин 13 сентября засомневался и изначально завернул этот амбициозный план.

Хватит ли сейчас сил для такой большой операции? А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг и с юга на север вдоль Дона44?

Цитата Сталина приведена здесь не случайно, потому как в начале октября в реальную разработку был запущен именно этот план – «удар с севера на юг и с юга на север вдоль Дона» в районе междуречья.

Однако то, что мы раньше рассматривали, как совершенно самостоятельную операцию, оказалось составной частью общего исходного замысла! Продолжаем цитировать Штеменко.

Одновременно с этим мыслилось провести окружение и разгром 6-й немецкой армии непосредственно под Сталинградом. Это предполагалось выполнить силами Сталинградского и Юго-Восточного фронтов при содействии Закавказского. Последнему предстояло нанести удар из района Георгиевска через сальские степи на северо-запад, что должно было создать угрозу тылу кавказской и астраханской группировок противника.

Вот тут окончательно всё встает на свои места – пазл сошелся. План «Большой Уран» от конца сентября предполагал не одну крупную операцию, а сразу две крупномасштабных операции! Вернее, даже три, учитывая удар Закавказского Фронта. Сразу становится понятным, откуда растут ноги у «странных» прожектов Еременко о штурме Элисты – это, оказывается, часть изначального плана. Та самая часть, с которой Еременко в начале октября действительно ознакомили ну или хотя бы намекнули, приоткрыв завесу секретности.

Таким образом «Большой Уран» – это наступление на Тацинскую в качестве основного удара и окружение Сталинградской группировки в междуречье в качестве самостоятельного, дополнительного удара.

Схема №2

К сожалению, Штеменко оставил открытым вопрос о сроках и этапах советского контрнаступления. И тут есть два варианта.

1. ЮЗФ главными силами переходит в наступление первым, отвлекая на себя резервы и перерезая железную дорогу Лихая-Чир.

2. Удары должны быть нанесены синхронно, иначе у Сталинградского и Донского фронтов просто не хватит сил закрепиться на отвоеванных плацдармах.

В последствии, Еременко именно по этой причине пойдет в наступление лишь 20 ноября, на день позже Ватутина. А вообще Андрей Иванович требовал задержку в 2—3 дня45, но Жуков его инициативу завернул.

Однако в начале октября концепцию «Большого Урана» Сталин переиграл в пользу локального решения с малым котлом в междуречье. Вот только, как мы помним, Рокоссовский резко выступил против подобной тактики и, видимо, Генеральный Штаб его поддержал, раз идею локального котла завернули.

Самое же удивительное и неожиданное в «Большом Уране» – это то, что удары Юго-Западного и Сталинградского фронтов не пересекаются между собой! Окружение Паулюса планируется силами только лишь Донского и Сталинградского Фронтов (см. схему №2).

Штеменко однозначно указывает на этот факт.

На карте Генштаба, о которой говорилось выше, ясно просматривались и недостатки в замысле. Так, непосредственно для окружения мощной 6-й немецкой армии выделялись сравнительно слабые силы, особенно с юга (с севера намечена 21-я армия в составе 10 дивизий, тогда как с юга противника окружала 51-я армия, имевшая всего четыре дивизии и бригаду). Подвижные войска в состав ударных группировок, предназначенных для окружения 6-й немецкой армии, не намечались. Маневр Сталинградского и Юго-Восточного фронтов на окружение был сложным:

сначала он планировался в малую излучину Дона с последующим поворотом войск в восточном направлении на Сталинград для рассечения и уничтожения окруженного противника. После поворота на Сталинград требовалось форсирование Дона. Внешний фронт окружения располагался на большом удалении от внутреннего, что осложняло бы взаимодействие советских войск

Проще говоря, окружение Паулюса виделось Ставке, как вспомогательный удар в то время, как крупные механизированные и танковые соединения должны были наступать на Тацинскую в составе ЮЗФ.

Таким образом, согласно Большому Урану, сил для окружения 6-й армии было действительно недостаточно. 21-я армия наступала с плацдарма Клетская-Сиротинская, а навстречу ей из другой «малой излучины», от Трехостровской, скорее всего должна была ударить 1-я гвардейская армия46. После окружения XI немецкого корпуса нашим войскам пришлось бы с боями форсировать Дон – от Вертячего до Калача.

Ничего вам это не напоминает?

Генерал Штеменко

Конечно, это же в чистом виде часть плана Еременко от 9 октября 1942 года. Именно такой удар47 от Сиротинской силами Донского фронта и предлагал Андрей Иванович.

Таким образом, на самом деле произошло следующее. Василевский предложил ему и Рокоссовскому продумать варианты операции на окружение Паулюса, но исключительно своими силами – о существовании (возможности) крупного механизированного кулака в виде ЮЗФ Еременко, на тот момент, очевидно, не знал.

Показательно, что Рокоссовский не стал предлагать удар своего фронта из малой излучины Дона. Наступление ограниченными силами против XI корпуса, да потом еще штурм переправ – это лотерея, в которую Константин Константинович играть отказался.

Действительно, форсирование Дона было еще одной нетривиальной задачей, о чем справедливо замечает Штеменко. В этом контексте успешный захват моста у Калача в ночь на 22 ноября 1942 года больше похож на чудо, чем на штатную ситуацию. Подполковник Филиппов совершенно справедливо получил за этот прорыв звезду героя и впоследствии, практика присвоения звания ГСС за форсирование рек была закреплена на нормативном уровне.

За форсирование такой реки, как река Днепр в районе Смоленск и ниже, и равных Днепру рек по трудности форсирования названных выше командиров соединений и частей представлять к присвоению звания Героя Советского Союза48

Окружать или не окружать? Вот в чем вопрос

И еще раз вернемся к главному – внешнему фронту, который «располагался на большом удалении от внутреннего». То есть основной внешний фронт Донского Фронта, по этому замыслу, формировался исключительно силами левого фланга ЮЗФ. Даже если предположить, что он проходил по реке Чир – это все равно достаточно далеко от малой излучины Дона, где должны были проходить основные бои Донского фронта.

В любом случае мы получаем два запланированных кольца окружения вокруг 6-й армии Паулюса. Первое кольцо – это войска Донского и Сталинградского Фронтов. Второе кольцо – это войска Юго-Западного и Закавказского Фронтов (плюс 28-я армия, которая бьёт от Астрахани в сторону Элисты).

Таким образом второе внешнее кольцо образуется на значительном удалении от Сталинграда, а если очень захотеть, то можно и три кольца насчитать. После чего хочется задать риторический вопрос – какое название лучше подходит для подобной операции – Уран или Сатурн? У какой планеты колец много?

Конечно, в рамках научного исследования делать далеко идущие выводы из мемуаров – дело неблагодарное и сомнительное, однако приходится работать с тем, что есть. Также нужно учитывать тот факт, что реальные архивные документы в целом релевантны воспоминаниям Штеменко. В том числе и «итоговый» план Уран Юго-Западного Фронта.

На сохранившемся экземпляре Урана видны правки по целям и масштабам операции, которые де-факто были утверждены уже в конечном варианте. И что же мы видим? Откорректировано именно то место, где написано про окружение! Причем из мемуаров Жукова известен даже период этих правок.

С 1 по 4 ноября были рассмотрены и откорректированы планы Юго-Западного фронта, а затем во всех деталях были рассмотрены и увязаны планы действий 21-й армии и 5-й танковой армии.

Еще раз внимательно читаем интересующий нас кусок документа49. В первоначальном варианте главной задачей видится «перерезание коммуникаций Сталинградской группировки». Форсирование Дона и захват плацдармов на восточном берегу планируется именно для этой цели. И только третьим пунктом плана (уже без всяких сроков!) ставится задача на окружение. По сути, для ЮЗФ окружение является в буквальном смысле «третьестепенной» задачей.

На первый взгляд, эти правки непринципиальны. Ну чуть поменяли формулировку, ну слова некоторые переставили – и что? Однако, если бы это было непринципиально, то зачем тогда Жукову это исправлять, да еще сразу в нескольких местах? В итоге, из плана пришлось вырвать несколько страниц и полностью их переписать. А значит разница все-таки была существенной.

С другой стороны, Сталинградскому фронту цели на окружение вообще не ставится – даже как задача-максимум. Окончательный план СталФ по Урану – это приказ №0021750 от 09 ноября 1942 года, где все подробно расписано – что и куда. Одного только в этом приказе нет – задачи на соединение с Юго-Западным фронтом. Ну нет ее и всё. Списать это на секретность – наивно, хотя многие историки именно так и делают.

Поэтому не стоит усложнять, главная задача СталФ согласно плану – это перерезать железную дорогу Сталинград-Котельниково-Сальск. Задача-максимум – пробиться к железной дороге Лихая-Ложки-Сталинград, перерезать ее в районе Советский-Карповка и закрепиться вдоль ЖД ветки, обеспечив себе прикрытие по флангам. Всё.

Дойдет ли до них Юго-Западный фронт или нет – это уже вторично. Если бы у ЮЗФ возникли проблемы при форсировании Дона, то Еременко все равно должен был сидеть на месте, удерживая любой ценой свою линию фронта.

Более того, как пишет Рокоссовский в фундаментальном труде «Великая Победа на Волге», форсирование Дона вообще, по сути, выходило за рамки операции Уран!

Район встречи войск фронтов (Калач, Советский) был определен с учетом того, чтобы исключить форсирование Дона ударными группировками фронтов51

Проще говоря, контекст планов обоих фронтов говорит нам о том, что «полное окружение и разгром» – это задача-максимум, успех которой был под большим вопросом. А вот «разрушить логистику», заставив Паулюса отступить от Сталинграда – это вполне достижимая цель. Поэтому неудивительно, что по итогам Урана (24 ноября 1942 года) в СМИ была озвучена версия «блокировки коммуникаций», а вовсе не окружения.

Даже Сталин в своих секретных (и потому очень откровенных) переговорах с Черчиллем и Рузвельтом остерегался озвучивать конечные цели наступления.

Первый этап наступательной операции имеет цель захват железнодорожной линии Сталинград Лихая и расстройство коммуникаций Сталинградской Группировки В северо-западном секторе фронт немецких войск прорван на протяжении 22 километров, в южном секторе – на протяжении 12 километров. Операция идет неплохо52

Об окружении Паулюса Сталин сообщил «уважаемым партнерам» только 6 декабря 1942 года, причем в очень обтекаемой форме, без подробностей, чтобы была возможность откатиться назад.

Проще говоря, в исходном варианте Ватутин больше смотрит на запад, планируя «выбросить сильный десант на Морозовскую», нежели на восток и непосредственное участие в разгроме Паулюса.

В итоге, рассматривая ретроспективу «развития» Урана прекрасно видно, как начиная с сентября, постепенно урезали главную цель операции. По сути, каждый следующий провал на фронте корректировал изначально амбициозный план Большого Урана в сторону уменьшения его масштабов. В конце концов, вместо удара на Ростов мы получили лишь десант на Морозовскую и тот под вопросом.

Связано это, конечно, с постоянным ухудшением положения в самом Сталинграде. Если в конце сентября оно считалось более ли менее стабильным, то второй и третий штурмы города поставили войска Чуйкова в критическое положение. Как известно, ему в какой-то момент даже пришлось скрывать от Еременко потерю завода Красный Октябрь. К двадцатым числам октября ситуация была близка к катастрофе – Сталин на полном серьезе хотел снимать Еременко с командования фронтом.

Поэтому очень много зависело от того, как пройдет «спасательная» операция Рокоссовского, назначенная на 20 октября 1942 года. Однако операция провалилась с таким треском, что Жадов, который в этот день вступал в командование 66-й армией, в своих мемуарах специально указал, что это не он, а Малиновский завалил наступление53.

Таким образом, именно ночью 21 октября 1942 года было принято решение о запуске «классического» Урана (среднее решение в немецкой терминологии).

Локальный удар Еременко с юга навстречу Чуйкову, вдоль берега Волги, был нанесен с опозданием в пять дней (25 октября) и проводился скорее по инерции и для отвлечения внимания от главной операции.

Еще раз повторимся, у Сталина был четкий приоритет – в первую очередь спасение Сталинграда, а потом уже всё остальное. Поэтому итоговый ноябрьский Уран был направлен исключительно на решение вопроса о «деблокаде» Сталинграда. Кстати, термин «блокадный Сталинград» вполне адекватен фактическому положению города во время сражения и подобное название не использовалось лишь потому, что оно уже было закреплено за Ленинградом, а может из-за боязни ассоциации с «деблокадой» Паулюса.

План Уран Юго-Западного Фронта

Собственно, эти же приоритеты товарища Сталина доминировали и после окончания Урана, когда при выборе добивание Паулюса\удар на Ростов Иосиф Виссарионович без раздумий выбрал добивание. Сначала он отстранил Василевского от подготовки Сатурна, а потом и вовсе передал 2-ю гвардейскую армию Малиновского в Донской фронт для операции Кольцо.

Поэтому крупномасштабный рывок на Ростов никак не мог взлететь пока Сталинград находился под непосредственной угрозой. Так или иначе Сталин требовал в первую очередь провести деблокаду города, поэтому весь сентябрь и большую часть октября занимались решением именно этой задачи. Ну а «Большой Уран» раз за разом откладывали, находя для этого вполне рациональные причины – например, «открытую местность в сальских степях».

При превосходстве противника в танках и авиации открытая местность в сальских степях являлась малоподходящей для наступления Закавказского фронта. Немецкому командованию оставлялось, кроме того, большое пространство для маневра на Северном Кавказе.

Эта карта, подписанная И. И. Войковым, отображала только начальный этап работы над планом разгрома противника в районе Сталинграда и на южном фланге советско-германского фронта54

Подводя итоги, нужно прежде всего обозначить главное достоинство гипотезы о «Большом Уране». Если принять эту идею, то моментально исчезают все противоречия между известными версиями от разных полководцев.

Получается, что и Жуков говорил правду про 12 сентября и Василевский в начале октября действительно сообщил Еременко часть настоящего плана. Ну а Еременко, в свою очередь, на самом деле предвосхитил окончательный вариант контрнаступления. В рамках этой гипотезы всё встает на свои места.

Только сейчас стало понятно, почему Жуков, с серьёзным ущербом для себя, так яростно защищал свое авторство Урана перед Еременко. Действительно, Еременко даже теоретически не мог, сидя в Сталинграде, задумать удар на Ростов с «осетровского» плацдарма – это просто не его масштаб принятия решений.

Да и вообще Жуков не тот человек, который бы стал накручивать себе победы без всяких на то оснований – не царское это дело. Тем более в это время были еще живы многие непосредственные участники событий – Василевский, Рокоссовский, Воронов и все они, так или иначе, подтвердили версию Жукова про 12 сентября.

Еще одно неожиданное открытие – это кардинальная метаморфоза в восприятии плана Уран. Оказалось, что Уран – это скорее жест отчаяния игрока, который все поставил на карту, нежели запланированная и выверенная многоходовка уверенного в победе гроссмейстера. Это никак не умаляет подвиг нашего народа, но очень сильно продвигает в понимании того, как принимались стратегические решения в то непростое время.

Мы понимаем, что строить научные гипотезы на основе мемуаров и косвенных фактов – дело неблагодарное. Поэтому, совпадение множества косвенных доказательств еще не повод ставить жирную точку в истории плана Уран.

Вот только один вопрос – не слишком ли много совпадений?

Тайна третьего плацдарма

Операция Уран стартовала, как известно, с двух стратегических плацдармов в излучине Дона – от Серафимовича и Клетской. Кстати, два этих города весной 2023 года получили почетное звание «Рубежи Сталинградской Доблести».

Бои на этих направлениях интересны еще тем, что здесь Красная Армия успешно наступала даже время оборонительного этапа Сталинградской Битвы. Когда в междуречье и в самом городе-герое шли тяжелейшие бои, наши войска в излучине Дона атаковали, улучшая свои позиции и создавая задел для будущего контрнаступления. В конце августа мы отбили Серафимович, в начале ноября Клетскую.

На левом фланге XVII армейского корпуса после отхода итальянцев образовался разрыв фронта примерно в 20 км. Для того, чтобы найти силы для прикрытия глубокого западного фланга, придется отдать Серафимович и отступить на «хордовую позицию» южнее этого населенного пункта55

Показывая карту Урана, любой экскурсовод расскажет вам про «классический» плацдарм №1 (Серафимович-Клетская) и про старый добрый плацдарм №2 (Клетская-Сиротинская).

Однако при более внимательном осмотре соседних территорий, вы легко обнаружите еще один плацдарм! Действительно, взглянув на карту боев в малой излучине Дона, мы увидим, что в середине ноября советских плацдармов было не два, а три!

Ближайшая к Сталинграду «малая земля» в излучине Дона и есть та самая Терра Инкогнита – загадочный третий плацдарм! (см схему №1).

Схема 1

Причем участок этот по размеру более 100 квадратных километров – есть где развернуться! Для сравнения напомним, что к 19 ноября вся 62-я армия Чуйкова занимала территорию менее 10 квадратных километров. 21-я армия вообще, по сути, ютилась на крохотном пятачке возле Клетской.

Однако, почему мы ничего не знаем про третий плацдарм, хотя он находится практически в эпицентре событий? Удивительно, но бои в этом районе до сих пор попадают в слепое пятно почти всех известных исторических исследований, не говоря уж о научно-популярной публицистике.

Иногда этот плацдарм на военных картах просто не отмечают или вообще «рисуют» с ошибками, как в некоторых советских изданиях. Вот уж действительно, черная дыра и богом забытое место, где ничего интересного не происходило. Или все-таки происходило?

Началась эта история в середине августа 1942 года, когда остаткам советской 4-й танковой армии пришлось отступить под давлением XIV танкового корпуса немцев. Танки Виттерсгейма, как паровой каток, методично прокатились по малой излучине Дона, зачищая местность для последнего, как тогда предполагалось, рывка на Сталинград.

К 18 августа этот участок был полностью под контролем Вермахта. 384-я пехотная дивизия даже умудрилась с ходу (16 августа) форсировать Дон и создать небольшой плацдарм на его восточном берегу.

Однако в середине сентября командование Сталинградского фронта решило отбить эту территорию обратно, то есть провести полноценную войсковую операцию, да еще и с форсированием реки.

18 сентября 37-я гвардейская дивизия 4-й танковой армии и 4-я гвардейская дивизия 21-й армии вышли на исходные позиции – наступление началось. Таким образом, с востока на «немецкий берег» переправилась 37 гв. сд, а с запада – 4 гв. сд. (Схема №2).

Схема 2

Момент для рывка был выбран удачно, так как атака на плацдарм совпала с «генеральным» наступлением Сталинградского фронта в Междуречье. То есть, немецкий гарнизон из 384-й ПД оказался один на один с нашими гвардейцами.

С другой стороны, атака на малую излучину была не просто тактическим ходом по улучшению позиций, а, по сути, являлась подготовкой к более крупному контрнаступлению. Если мы вспомним план «Большой Уран», то один из его ударов должен был наноситься как раз с этого плацдарма! И Жуков, который курировал сентябрьское наступление, вполне мог дать целенаправленный приказ о захвате данного пятачка, так сказать – «на будущее».

Сама немецкая 384-я пехотная дивизия была значительно ослаблена после предыдущих боев и серьезного сопротивления оказать, видимо, не могла. Дивизия генерала Габленца (von Gablenz) за предыдущий период Сталинградской Битвы понесла самые большие потери среди всей 6-й армии Паулюса – почти 4000 человек убитыми и ранеными. Как было отмечено в донесении от 14 сентября – «Дивизия пригодна только для обороны».

Так что окопаться вдоль протяженного и извилистого берега Дона не было ни сил, ни времени. В итоге, Паулюсом было принято непростое решение отступить, выпрямив линию фронта вдоль полосы господствующих высот и ждать пока падет Сталинград (а это по немецким прикидкам должно было произойти вот-вот, в ближайшее время).

После захвата Сталинграда, по плану, утвержденному 12 сентября 1942 года самим фюрером, должна была начаться операция Herbstzeitlose («Осеннее безвременье») по зачистке северной части Междуречья от Дубовки до Качалинской. В процессе этой операции автоматически решился бы вопрос и по этому многострадальному участку 384-й пехотной дивизии.

В итоге, позиции были оставлены, хотя место было тактически выгодное – отсюда, к примеру, дальнобойная артиллерия доставала до важнейшего железнодорожного узла Иловля, где сходились две стратегических ЖД ветки. В долгоиграющей перспективе, это ставило крест на всей советской логистике в этом районе.

Таким образом, изначально на плацдарме закрепилось два наших подразделения – 37-я и 4-я гвардейские дивизии. Однако уже в конце сентября, дивизия генерала Жолудева была отозвана в Сталинград, где героически сражалась за завод Баррикады вместе с полковником Людниковым.

В очередной раз мы убеждаемся, что удержание города для советского командования было приоритетной целью – в ущерб стратегическим задачам. Собственно, то же «проклятье» преследовало и командование группы армий Б. Вместо того, чтобы уничтожать наши плацдармы в излучине Дона, барон фон Вейхс (von Weichs) снимал с этого участка немецкие дивизии и бросал их в топку городских боев.

Вместо 37-й гвардейской на плацдарм 28 сентября переправилась 22-я Мотострелковая Бригада 4-й танковой армии. Бригада воевала вполне удачно, захватила несколько опорных пунктов и даже взяла в плен несколько шпионов. Первого октября 384-я ПД под угрозой окружения была вынуждена полностью уйти с малой излучины.

Восьмого октября 22-я МСБР получила приказ на передачу этого участка 24-й стрелковой дивизии и на 10 октября 1942 года линия нашей обороны выглядела следующим образом (см. схему №3).

Схема №3

Возвращаясь к главному вопросу, хочется еще раз спросить – для чего мы штурмовали данный плацдарм из невыгодных для себя позиций? Только лишь для того, чтобы улучшить оборонительные линии? Для этой цели проще было сидеть за рекой и окапываться. Таким образом, мы явно рассчитывали отсюда наступать. Вот только куда и когда?

И тут, без всякой конспирологии, можно вспомнить «хитрый» план Еременко от начала октября, по которому удар на Калач с севера должен был наноситься как раз от Сиротинской вдоль Дона. От Сиротинской основной удар, а от Трехостровской – вспомогательный. Почему бы и нет? Учитывая тот факт, что Еременко писал свой план с подачи Ставки, то эта версия вполне рабочая.

Как известно, к середине октября обстановка в Сталинграде резко ухудшилась и Ставка отказала Еременко в его смелых планах в пользу более «быстрого» и очевидного удара через Междуречье. Так что 15 октября уже 4-я гв. дивизия получила приказ уходить за Дон, и 24-я стрелковая дивизия осталась на «бесперспективном» плацдарме одна.

Однако, когда локальное наступление в Междуречье не взлетает и 21 октября 1942 года все-таки утверждают «Уран», то идея вспомогательного удара с этого рубежа обретает новое дыхание.

24-й стрелковой дивизии ставится задача захватить господствующие высоты вдоль линии фронта. Смысл этого может быть только один. Эти высоты нужны, чтобы в час X нанести с них удар в сторону переправ у Вертячего и Песковатки.

Без захвата этих высот загонять на плацдарм серьезный армейский ударный кулак смысла нет. Эффекта внезапности не достигнуть, а серьезный урон от немцев, сидящих на укрепленных высотах, будет точно. Именно это, кстати и случилось впоследствии на соседнем участке, когда ударные дивизии 24-й армии понесли огромные потери при штурме Вертячего в конце ноября.

Итак, 25 октября утверждается план частной операции, проведена полноценная подготовка штурмовых отрядов и в ночь на 1 ноября наши части пошли в атаку. Однако, как часто у нас бывает, хотели как лучше, а получилось, как всегда.

Из ЖБД 65-й армии:

24 сд проводила частную операцию по захвату высот 250,4. 219,7. В результате плохой подготовки операции, а особенно неподготовленности командиров, проводивших операцию, плохое ориентирование на местности ночью, слабое управление и т. д. операция успеха не имела. Отряды понесли большие потери и отошли на исходные позиции.

Бойцы и командиры 24-й дивизии в буквальном смысле оказались героями пословицы «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги». То есть два наших штурмовых отряда заблудились ночью в оврагах! Пока командиры искали потеряшек и матчасть, эффект внезапности был упущен. Пришлось потом целую поэму писать в штаб фронта с приложением списка виновных.

Немцы же, учитывая свои разведанные, быстро поняли, куда ветер дует и начали судорожно строить на этом участке очередную линию обороны. То есть, удар с этого плацдарма, как часть уже ожидаемого контрнаступления в донской излучине, воспринимался Паулюсом, как вполне реальный. Из ЖБД 6-й армии за 13 ноября 1942 года:

Командующий сегодня утром посетил 384-ю пехотную дивизию, где ознакомился с процессом строительства укреплений. Несмотря на широкую полосу фронта (22 км), усугубленную нехваткой личного состава, продолжается строительство запасной линии обороны, которая может быть занята в случае вражеского наступления56

Однако Паулюс беспокоился зря. Рокоссовский, после провала частной операции, на плацдарм махнул рукой, по сути, вычеркнув его из «Урана». На 19 ноября дивизии была поставлена скромная задача по захвату одного единственного села, которого сегодня и на карте нет. Однако даже эту деревеньку удалось захватить только после 23 ноября, когда немецкий фронт уже рухнул.

Собственно, это и есть ответ на вопрос, почему третий плацдарм навсегда остался в тени своих «старших» собратьев. Удара с этого участка фронта так и не последовало – шанс войти в мировую историю был упущен.

Почему отложили удар Сталинградского фронта? Хитрый план генерала Еременко

В темной комнате нет ничего, пока ты туда не зайдешь

Операция Уран была необычной во всем – в замысле, в масштабах и даже в сроках. Нет, дело вовсе не в переносах сроков начала наступления (что кстати пошло нам на пользу, запутав немцев), а в разных датах наших главных ударов. Юго-Западный Фронт пошел в наступление 19 ноября 1942 года, а Сталинградский Фронт рванул навстречу лишь 20 ноября.

А что тут странного – спросит искушенный читатель? Наверняка этому есть рациональное объяснение – либо от историков, либо от самих полководцев. И вот тут начинается самое интересное. Проблема в том, у нас есть целых две «официальных» позиции по этому вопросу. Более того, эти версии взаимоисключают друг друга!

Обе версии, конечно, послевоенные. Первая озвучена маршалом Еременко, противоположная – маршалом Жуковым. К тому же были и «нейтральные» позиции, которые, как вы догадываетесь, ясности в этот спор не добавляют, а скорее наоборот.

Генерал полковник Еременко в 1942 году

Сам факт существования двух противоположных позиций по такому принципиальному вопросу, да еще от столь именитых полководцев – это уже само по себе скандал. Проблема, которую историки не могут разрешить уже почти 60 лет, делая вид, что ничего не происходит.

Кстати, когда я в 2020 году спросил на официальной экскурсии в Музее Сталинградской Битвы о причинах переноса наступления Еременко, мне просто не ответили по существу вопроса. Лицензированный экскурсовод прожег меня взглядом, давая понять, чтобы я «ехал обратно в свой колхоз и не задавал глупых вопросов».

Итак, версия Еременко такова – это был его собственный хитрый план, который должен был запутать Паулюса. Если Юго-Западный Фронт Ватутина начнет раньше на день или два, то немцы все резервы бросят ему навстречу. Таким образом, когда потом «внезапно» ударит Сталинградский Фронт, то резервов у немцев на противодействие встречному удару уже не будет.

Версия Жукова – это банальная логистика. ЮЗФ до цели нужно пробиваться 3 дня, а СталФ до места встречи нужно «ехать» два дня. Три минус два – получаем один день разницы. Всё просто. Или нет?

Вроде позиции здравые и вполне адекватные, но только на первый взгляд. Первая странность заключается в том, что обе версии противоречат «теории внезапности» Урана, о которой вы прочитаете в любом учебнике или исследовании о Сталинградской Битве. Здесь речь о том, что сверхсекретность подготовки Урана обеспечила его внезапность, а внезапность обеспечила успех всей операции на окружение.

Но если Еременко начинает на день или два позже – о какой внезапности может идти речь? Собственно, как только 19 ноября Ватутин пошел в прорыв, румыны на юге тут же засуетились и начали готовиться к худшему. Полнокровную немецкую 29-ю моторизованную дивизию, которую должны были отправить на поддержку 3-й румынской армии, оставили на месте! Более того, дивизию в режиме аврала начали готовить к контрудару и в итоге именно 29-я мд остановила наступление нашей 57-й армии, сформировав устойчивую стенку котла по реке Червленная.

Из ЖБД 4-й танковой армии за 19 ноября 1942 года:

В 9.25 в 29-ю мд был передан приказ сегодня же изучить возможности для проведения контратак по следующим направлениям: -а) через Блинников в направлении Харауссун-ст. Тундутов; -b) по северному берегу р. Карповка в направлении на Ивановку. В VI румынский корпус было передано распоряжение максимально усилить противотанковую оборону в озерных дефиле, даже за счет менее опасных участков. Также 4-я танковая армия перебрасывает батарею 8,8-см зениток от ст. Тингута к Плодовитому57

По поводу растягивания немецких резервов 6-й армии Паулюса всё тоже неоднозначно. Как раз было бы логично, если бы Еременко оттянул на себя подвижные резервы Паулюса, позволив тем самым Юго-Западному фронту развернуться в полную силу. Ведь именно ЮЗФ в этой операции выполнял главную задачу и был «в приоритете».

Самое удивительное, что в итоге некоторые подвижные резервы как раз и поехали в сторону Еременко! 21 ноября боевые группы двигались в сторону переправы у Калача вдоль линии Карповская-Советский. Немцы, по факту, приехали к конечной точке удара 4-го механизированного корпуса Вольского в тот самый момент, когда по плану наши танкисты должны были брать Советский. Повезло, что мы опоздали!

Проще говоря, задержка в один или даже два дня не давала гарантии от встречного танкового удара. Другое дело, что у немцев на тот момент был существенный дефицит бронетехники и они в принципе не могли отразить сразу два крупных наступления на разных флангах. И получается, что Еременко с немецкой педантичностью готовился к худшему варианту развития событий, а Паулюс почему-то понадеялся на русский авось, что его и подкосило.

немецкая карта 21.11.42 (район Калача)

Так что механизированный кулак Сталинградского фронта спасла от встречного боя не столько хитрость Еременко, сколько полное отсутствие резервов у немцев и плохая погода! Да, 20 и 21 ноября на южном фланге была нелетная погода – туман, низкая облачность, снег. Обычно в советских источниках данный факт описывается в негативном контексте из-за невозможности полноценно использовать авиацию и частичной потери контроля над войсками.

Вот только туман мешал не только нашей авиации, но и самолетам противника. До 22 ноября немцы просто не видели 4-й механизированный корпус, который волшебным образом растворился в бесконечной заснеженной степи.

При лучших погодных условиях для авиаразведки, немцы вполне могли развернуть боевые группы в сторону Еременко, не говоря уж о беспрерывных бомбежках наших механизированных колонн. Учитывая, что на тот момент Люфтваффе была явно выше классом, чем сталинские соколы, то нелетная погода во время Урана однозначно пошла нам в плюс.

Сам товарищ Сталин в письме Черчиллю 27 ноября 1942 года писал следующее.

В Сталинградской операции пока мы имеем успехи между прочим потому, что нам помогают снегопад и туманы, которые мешают немецкой авиации развернуть свои силы.

Мы думаем на днях предпринять активные операции на Центральном фронте, чтобы сковать здесь силы противника и не дать ему возможности перебросить часть сил на юг58.

То есть иллюзий по поводу эффективности ВВС у нашего руководства не было. «Самолетобоязнь» была настолько серьезной проблемой, что главком был готов в очередной раз отложить операцию, пока не будет достигнут хотя бы относительный паритет в воздухе59. В свою очередь, Вольский, когда писал письмо Сталину о возможных проблемах наступления своего механизированного корпуса, в итоге, больше всего опасался именно пикирующих штурмовиков противника.

Немного отходя от темы, обратим ваше внимание на интересный пассаж Сталина об «активных операциях на Центральном фронте». Речь здесь, конечно же, идет об операции Марс. Иосиф Виссарионович немного лукавит, когда говорит Черчиллю, что «на днях» начнет операцию – Марс, как известно, был запущен утром 25 ноября 1942 года. К моменту отправки письма самые важные события уже произошли и было понятно, что наступление под Ржевом не взлетело.

Сталин заранее вбрасывает версию «отвлекающей операции», чтобы прикрыть реальный провал наступления, который сегодня, с легкой руки американского военного историка Гланца (David Glantz), весь мир знает, как «крупнейшее поражение Жукова».

В итоге, с легкой руки Сталина, версия отвлекающей операции ушла в народ и все советское время была официальной позицией по этому вопросу. Уран – основная операция, Марс – вспомогательная, хотя на самом деле оба наступления носили стратегический характер.

Возвращаясь к основной теме, нужно еще раз отметить, что версия Еременко, учитывая вышеизложенные обстоятельства, весьма и весьма неоднозначная. Метод «по аналогии» тут тоже не работает. До Сталинградской Битвы подобных прецедентов не было. Тот же Марс, где было аж четыре независимых удара, начался синхронно, хотя задача растащить резервы противника никуда не делась.

Следующий важный вопрос – а кто, собственно, принимал решение о переносе, на чей стороне был Сталин в этой ситуации? На этот вопрос отвечает распоряжение Сталина Жукову от 15 ноября 1942 года.

КОНСТАНТИНОВУ Только лично. переселения Федорова и Иванова можете назначить по Вашему усмотрению, а потом доложите мне. Если у Вас возникает мысль о том, чтобы кто-либо из них начал переселение или позже на один или два дня, то уполномочиваю Вас решить и этот вопрос по Вашему усмотрению

По контексту видно, что конечное решение принимает именно Жуков, а Сталин считает вопрос несущественным. Вплоть до того, что возможно речь идет о банальной логистике, то есть о запаздывании резервов Сталинградского фронта к нужной дате (это, собственно, третья версия, которая озвучивается некоторыми современными историками). Тем более, что изначальный перенос даты наступления с 10 на 19 ноября связан именно с этим фактором.

Таким образом, сдвиг наступления на один день вовсе не был очевидным и неизбежным решением, как многие пытаются нас убедить.

С другой стороны, версия Жукова также весьма странная – ЮЗФ якобы слишком далеко, а Сталф слишком близко от места встречи. Ну правда, а что плохого в том, если бы ударный кулак 51-й армии дошел до Калача днем раньше? Для этого давайте еще раз прочитаем Жукова.

Разница в сроках объясняется тем, что перед Юго-Западным фронтом были более сложные задачи. Он находился на большем удалении от района Калач-хутор Советский, и ему предстояло форсировать Дон60

Ключевые слова здесь – это «сложные задачи» и «форсирование Дона». Если честно, складывается общее впечатление, что самой проблемной частью наступления считалось форсирование реки и сколько на это понадобится времени – никто точно не знал. И здесь мы вновь возвращаемся к идее того, что в тот момент полное окружение противника рассматривалось скорее, как задача максимум. Реальный же результат, на который все рассчитывали – это прерывание коммуникаций или проще говоря, оперативное окружение.

Еще одна проблема заключается в том, что другие полководцы внятного объяснения тоже не дают. Василевский, к примеру, когда пытается объяснить это смещение, ничего по существу дела не говорит. Типа, это настолько очевидно, как «дважды два – четыре». Рокоссовский, по сути, подтверждает версию к Жукова61. Остальные участники тех событий вообще помалкивают, так как видимо сами не понимают, как именно принималось это непростое решение.

Давайте попробуем рассмотреть фактическую географию встречных ударов. Если принять версию Жукова о разнице в расстоянии, то должно быть существенное различие в километраже ударов от разных фронтов. Однако если мы замерим на карте реальное расстояние от исходной точки до конечной, то получим удивительный результат.

Расстояние, которое должен пройти 4-й механизированный корпус Сталинградского фронта – 90 км. Длина встречного удара 4-го танкового корпуса ЮЗФ – 75 километров. Удар 26-го танкового корпуса ЮЗФ – 100 километров. То есть всё вышло с точностью до наоборот, даже учитывая тот очевидный факт, что танки по прямой не двигались! Таким образом версия о «длинном прыжке» ЮЗФ тонет под своим же весом.

Есть ли у нас альтернативные версии? Конечно есть.

Первый адекватный вариант, который приходит в голову – это попытка скрыть от немцев конечную цель операции. Версия, кстати, близкая к объяснению Еременко, но с одним нюансом. Речь здесь идет не о локальной хитрости и попытке переиграть Паулюса, а о глобальном замахе, дабы удержать в «теплой ванне» ОКХ Вермахта (верховное командование сухопутных сил). Чтобы они до последнего момента не осознавали масштаба происходящего и как можно позже задумались о воздушном мосте, переброске резервов или прорыве из Сталинграда.

Однако, в этом случае Жуков или Василевский об этом обязательно так или иначе написали. Поэтому, к сожалению, есть и другая версия, которая мало кому понравится. Вернее сказать, она никому не понравится.

Возможно, что та самая разница в один день, объясняется тем, что ГШ РККА и Ставка вовсе не были уверены в тотальном успехе наступления Юго-Западного Фронта.

В этом случае если бы прорыв Ватутина 19 ноября «захлебнулся», то встречное наступление более слабого Сталинградского фронта теряло всякий стратегический смысл. Вольского бы, в итоге, размотали по степи те самые танковые резервы Паулюса, которых так боялся Еременко. Плюс существенный фактор неопределенности с форсированием Дона, на который прямо указал Жуков.

Таким образом, разница в один день (или два) нужна была как «страховка»! В ночь на 20 ноября было бы уже понятно – вырвался Ватутин на оперативный простор или нет? И если нет, то можно было либо отменить наступление Сталф, либо поставить им ограниченные цели – перерезать ЖД Сталинград-Котельниково и закрепиться на этих рубежах.

Собственно и удар 24-й армии по Вертячему именно 22 ноября (а не 19 числа) следовал той же логике – ждали развития успеха Юго-Западного фронта. Напомним, что в октябре решение по «запуску» Урана тоже принималось по этому принципу! Ставка ждала результата наступления Рокоссовского, которое началось 20 октября и по итогу дня приняло решение о формате будущего Урана.

В конце концов, разница ударов в один день, по большому счету, устраивала всех. И Еременко с его тактическими хитростями и Ставку, которая просчитывала все варианты, даже самые плохие.

Однако если все-таки вернуться к вопросу, чья идея победила, то можно смело констатировать, что в итоге выиграла концепция Жукова.

Как и когда немцы узнали о сверхсекретном плане Уран?

Когда историки рассказывают об «Уране», то термин «секретность» – это краеугольный камень всего повествования. Почему немцы не знали, где будет главный удар? Сверхсекретность операции. Почему Паулюс не смог подготовиться к нашему контрнаступлению? Секретность операции. Как мы смогли перевезти через Волгу столько техники? Секретность операции и тотальная конспирация всего подготовительного периода.

Однако если трезво взглянуть на ситуацию со стороны, то следует признать, что концентрацию войск такого масштаба перед фронтом скрыть невозможно – даже теоретически. Мы не в компьютерной игре, где щелчком мышки можно мгновенно передвинуть целую танковую армию из точки А в точку Б. Информация о большом наступлении так или иначе просочится к противнику. Это неизбежно.

Вспомним, как начиналась операция Блау (Fall Blau) в июне 1942 года. Начальник оперативного отдела штаба 23-танковой дивизии майор Райхель, с портфелем сверхсекретных документов, прилетел на самолете прямо в расположение советских войск.

Через сутки эти документы были уже на столе у Сталина, а Гитлер рвал и метал, требуя расстрелять командира XXXX корпуса, где служил несчастный майор. В итоге, комкор угодил под трибунал, а командующий 6-й армией Паулюс (General der Panzertruppen Paulus) вскоре остался без XXXX корпуса. Операцию Блау не отменили только потому, что уже поздно было что-то менять.

С другой стороны, во время операции Сатурн, 21 декабря 1942 года, уже наш начальник штаба Юго-Западного Фронта, генерал Стельмах, заехал на броневике прямиком в расположение к немцам. И тоже со сверхсекретными документами.

Так что вопрос стоит не в том, что узнают или не узнают, а во времени и точности получения разведданных. Ну и конечно в адекватности тех, кто эти данные анализирует (об этом мы подробно расскажем в главе про фатальную ошибку подсчета количества немецких войск в Сталинградском котле).

Принципиальный вопрос – с какого момента включился режим особой секретности плана Уран?

Официальная позиция, как известно, указывает на 13 сентября 1942 года. И тут хочется задать нашим историкам простой вопрос. А как противник в сентябре мог узнать о том, чего еще нет? В предыдущих главах мы подробно разобрали, что фактически Сталин утвердил план лишь в конце сентября (и то лишь предварительно), когда появился Донской фронт, который и создавался под альтернативное контрнаступление. То есть до конца сентября вообще скрывать было нечего, как впрочем и в октябре.