Читать онлайн Мистер Фермер. Наследие!

Глава 1

Заключённый в холодные объятья тьмы я прошёл через все стадии принятия и осознания неизбежного. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие – всё это за каких-то двадцать минут… часов… а может быть и дней. Там, в беспросветной темноте, пустоте и холоде, время идёт совершенно иначе. Его невозможно контролировать, подсчитать. Полная тишина и вечное одиночество, возникающими в голове образами, страхом, терзают твоё несуществующее тело, спасением для которого является лишь одно – приятные воспоминания.

Когда свет ударил по глазам, а всё вокруг вновь закричало о том, что я ещё жив, и история моя не закончена, я думал о моей крольчихе. Тепло, исходившее от воспоминаний о Муррке, согрело обледеневшую душу, чьи-то мягкие руки, лёгким тычком в спину вытолкнули меня из тьмы.

Глухой удар, треск, нечто, осыпаясь, забарабанило по моим хрупким плечам. Словно вывалившись из кокона, грудью падаю на что-то холодное. Болезненное падение сотрясает всё тело. Воздух, коего я так давно не ощущал, выбивается из груди. Желание вздохнуть неисполнимо. Чувствую, как отключаюсь и, спустя секунды, вновь прихожу в себя. Яркий свет в моих глазах сменяется очертаниями зелёных размытых пятен. Жадный вздох, кашель. Изо рта с песком вылетают камни, а, быть может, даже мои собственные зубы. Слепота, слабость, боль, голод и жажда одолевают меня, но всё это ничто по сравнению с одним – я жив!

– Кобаго, Кобо… – сил хватает лишь звать на помощь. – Пом, Аорра… – С трудом, выжимая из себя все соки, едва слышно произношу я. Такой комариный писк, мычание, схожее со стоном умирающего, никто не услышит. Матвей, ты должен подняться, ты должен встать, борись!

Чувствуя, как тянутся мышцы по всему моему телу, как хрустят кости, щёлкают суставы, подтягивая к голове руку, пальцами ощущаю прохладное прикосновение невысокой травы. Ногти вонзаются в мягкую землю, костями ладони ощущаю оказавшиеся под рукой мелкие, местами острые камешки. Вставай, Матвейка, давай, двигайся! Боль, острая, от запястий, до локтей, плечей и даже рёбер прокатывается по моей тушке. Я приподнимаюсь, волос моих касаются листья какого-то куста. На четвереньках, словно зверь, я поднимаю голову, сквозь листья замечая некий силуэт. В глазах рябит, фокусируюсь изо всех сил и… мои руки сдают. Головой тараня куст, проваливаюсь вперёд, слыша в ответ испуганный женский визг.

Девчушка, со спущенными штанами, рухнув на голую задницу, пятится назад, направляя в мою сторону острый клинок. Блять… кажется это я уже когда-то проходил:

– Пардон… – Отключаясь, из последних сил прошептал я.

Кто она, к какому роду принадлежит и как поступит, обнаружив самого Матвеема Чудотворца в кустах? Принадлежности девчушки к определённому племени я не разглядел, собственно, как и её лица. Если она из нашего Единого народа, то Великого Меня путница точно не бросит. Почти каждый среди травоядных знал меня в лицо. Хуже дела обстоят, если она одна из новоприбывших хищников, там то фантазии моей больной есть где разгуляться. Месть за сородичей и быстрая расправа, поджарка моей тощей задницы на вертеле и пытки, в общем, помощь – это последнее, чего я ждал от сородичей Свирепого Рыка. Хуже могло быть, если бы меня нашли разве что гоблины или приспешники ебанутого короля эльфов. Слава небесам, она, что на первых, что на вторых не очень то и похожа.

Состояние отключки плавно перетекло в осознанный полудрём. Рассуждая о своей дальнейшей судьбе, приходя в себя, я начинал слышать посторонние звуки. Чужие голоса, поскрипывание колёс телеги, редкое, недовольное фырканье тяговых животных. Меня куда-то везли, тело не ощущало пут, а значит жрать меня или мучать, путница не собиралась, наверное…

К губам моим припало холодное влажное горлышко кружки, металлической. Под успокаивающие, останавливающие меня просьбы «пить по медленнее», инстинктивно пытаюсь понять, кто из местных мог расходовать сталь столь небрежно. Кружка из стали, невероятная расточительность. Возможно, я каким-то образом очутился на пути бегущих из пустыни крестьян Аорры? За водой, в рот мне, пихнули какую-то субстанцию, отдалённо напоминающую кашу. Пресная, не солёная, не требующая от усталого тела пережёвывания. Самое то!

Накормленный, напоенный, укрытый тёплым пледом, чувствуя себя в полной безопасности, я спокойно отдаюсь в руки сна. Пока я не в силах отплатить своим помощникам, но скоро, только на ноги встану, за помощь, своё спасение, я отплачу стократно.

Утро следующего дня вторглось в жизнь мою грубо и бесцеремонно. Подпрыгнув на камне, деревянное колесо с глухим ударом отъебнуло куда-то в сторону. Загруженная телега тут же накренилась в сторону. На мирно спавшего меня с коротким, резким и злобным «блять», кто то упал. Девушка, молодая, черноволосая, со светлой кожей и длинными чёрными волосами.

– Бард, сучёныш, какого чёрта? – Подняв голову, рявкнула незнакомка, показав свои острые волчьи зубки.

Хищница, это хуёво… Через женщину и закрывающий небо тент, взглянул в сторону выхода. Сбегаясь со всех сторон, к нам на помощь спешили другие существа. Кролли, Му, какие-то рогатые мужики, напоминающие оленей, а с ними, редкость для здешних мест, мелкие, пустынные лисицы. Вытаскивая товары, группа, одетая в интересные, а самое главное, красивые и необычные наряды, добирается до нас с волчицей.

– Очнулся, костлявый? Хорошо, не дёргайся пока, ещё товар подавишь. – Сев на меня сверху, незнакомка, переняв от мелких и проворных лисичек корзинку, принимается по полу собирать разбросанные овощи. Кажется, это были помидоры.

Острые зубы и присущий хищникам вспыльчивый нрав вызывали опасения. Я мал, слаб, она сверху, сидит на мне со злобным лицом и имеет при себе оружие. Ком данных обстоятельств погасил все пошлые мысли по поводу её елозящего на моём паху зада. Штаны, в которые девушка одета, выглядят потрясающе, словно лосины они обтягивают все складки её ног, плотно, будто шитые под заказ спортивки прилегают к её бедрам. При нормальных обстоятельствах, пытайся я сдержать себя, подобное, с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, могло вызвать у меня эрекцию. Вот только в дело вмешалось желание сходить по маленькому. В такие моменты, есть на тебе кто-то или нет, не важно. Особенно, когда это происходит как сейчас – с утра. Предчувствуя, что могу получить по лицу, тихо прошу незнакомку подняться, получая недовольное:

– Лежи и не вставай… и без тебя забот хватает.

Корзина за корзиной, передаваемые по цепочке перемещаются на выход. Телега стремительно пустеет. В конце, только когда все овощи «эвакуированы», волчица принимается за деревянные коробки. Всё это время, ляжкой своей и коленом она подпирала несколько, стоящих одна на одной, накренившихся коробок. Не упади девушка на меня и телом своим не подопри припасы, один здоровый, деревянный ящик точно шлёпнулся бы на мою болезненную голову.

За овощами в корзинах телегу покидают и ящики с бочками. Подручные лисицы освобождают повозку, наступает время и нам покинуть её. Когда волчица наконец-то встала, я руками, пряча под одеялом стояк, торопливо благодарю свою спасительницу. Волчице плевать на благодарность. С безразличным лицом она уставилась на ту область, которую я старательно прикрыл руками и одеялом. Взгляд её зелёных, недовольных глаз перекинулся на моё лицо. Глаза в глаза девушка спрашивает:

– Встать можешь?

Кивнув, прикрываясь одеялом, подрываюсь, ловя нокдаун в виде внезапного потемнения в глазах.

– Блин… ну я ж просто спросила… – Подхватив меня, сердито выдала волчица. Одеяло выпало из моих ослабевших рук. Бессильного, но со стояком меня выволокли из телеги. Стыдно, прям пиздец…

Голышом, под пристальным взглядом полу сотни путников, нудисту Матвею(мне), позволили сделать свои дела, а после повели в другую телегу. Кто-то из благородных «Оленей»(мужчин с разветвлёнными рогами на голове) накинул на мои плечи свой большой плащ. Затем, всё та же волчица и олень, вместе с ехавшими во второй повозке, затянули меня наверх. Там то я и увидел родных моим глазам Кролли. Средь гор хлама, забитого под самый тент, сидели старик, старуха, пара ушастых девушек лет двадцати-двадцати пяти, а сними многочисленная кроличья ребятня дошкольного возраста.

– Кроль Ях, путник. – Прихватив под руку, старик прицельно садит меня между двух, раздвинувшихся девушек.

– Кроль Амма, – помня приветствие Кролли, отвечаю я. – Спасибо. – Кивнув старику, затем девчушкам, поправляю плащ, старательно пряча от многочисленных детских взоров своё достоинство.

Всё племя ушастых удивлённо выпучило глаза. Лица стариков стали добрее, девушки заулыбались. В очередной раз незнакомцы протянули мне кружку с водой, а с ней, ломтик чёрствого, чёрного хлеба. Хлеб?! Зубы с хрустом раздавили старый сухарь. Хлеб, не такой как в моём мире, странный на вкус, местами кажется что с какими-то примесями, может даже травами внутри, но это был именно он. То ли я соскучился по этому вкусу, то ли моя собственная ненасытность, магическое голодание дали о себе знать, всё мне переданное я употребил и выпил быстрее чем за минуту.

– Ого… сколько ж тебя не кормили человече? – Спросил дед. Что, не понял…

– «Человече», вы знаете, кто я? – Что-то не сходится. Вспоминая отношение ко мне местных, подобное безразличие со стороны травоядных и хищников не поддаётся пониманию. Да, безусловно, мне помогли, но при этом ещё ни разу никто не обратился ко мне по имени или титулу.

– Нет, но хотелось бы. – Усмехнувшись, дедуля взглянул на старуху, и та, ответив ему такой же добродушной улыбкой, передала мне ещё один сухарь. Отказываться не стал, ещё раз поблагодарив, пристально наблюдая за местными, пытаюсь понять, кто они. Одежда, крытые повозки, товары и оружие, запряженные лошади и быки. Можно предположить – это всё подконтрольные Аорре существа, только я подобного не помню. Ни одной вьючной лошади во время Второй миграции я не видел. Быки, буйволы, верблюды, они были, но не лошади. Может ли быть, что меня случайно занесло на противоположную сторону материка, или всё это иллюзия, вещий сон? Ущипнув себя, затем прикусывая губу, ощущаю боль, она чёткая и ясная. Мир реален.

Ожидая ответа, видя мою реакцию, седой дед делает какие-то свои выводы. Тяжело вздохнув, он из-под старой, некогда белой, а нынче серой рубахи достал свой медальон. На чёрном шнурке виднелась «Вниз летящая капля», с буквой «М» внутри своего пустого контура.

– Ты человече, я человече, пусть внешне мы разные, но благодаря воле Его, Его жертве и стараниям, в сердце все мы братья, все мы люди. – После слов старика, все, включая детишек, опустив уши, принялись доставать свои амулеты. Быстро бормоча себе под нос, семейство принялось молиться. Демонстрировать мне, чужаку, свою веру, веру в… кого? Капля, символ Эсфеи, но… я поголовно помню всех её последователей. Да и эта предательница, никогда бы не позволила видоизменить свой знак. Значит ли это, что есть кто-то со схожей атрибутикой?

Выглянув из повозки, вижу знакомые мне хребты гор. Много раз я любовался ими из окна своего особняка в деревне, после из Озёрного, и уже в конце, находясь в непосредственной близости, дрожал от их величия, работая над стенами Нового Вавилона. Эти горы были и остаются естественной преградой на пути зла. На изучение карт проходящих сквозь них троп ушло слишком много времени, что бы вот так просто обо всём забыть. Лишь только глядя на эти каменные вершины, я мог предположить своё местонахождение.

До головокружения вертя головой, понимаю, повозка движется в сторону первой пограничной реки, за которой земли Хранителей Рощи. Исходя из положения гор, высоты и места нахождения солнца, прикидываю, что мы где-то посередине между хребтом Волчья пасть, Заливными лугами Му, Озёрным и границей. Исходя из того, куда мы движемся, внезапно в голове моей возник ужасающий вопрос:

– Я пленник? – Сорвался он с губ моих сам собой. Возможно ли, что Санд Лефсет Морел выжил, победил и склонил всех себе на службу?

Внезапный, громкий и хриплый смех старика напугал.

Руки дрогнули, а борт, на который я опирался, предательски откинулся. Я головой лечу навстречу к песчаной дороге, которой здесь не было и быть не могло!

Прихватив за край плаща, чуть не придушив, тушку мою обратно в повозку вернули шустрые девушки кролли. Тяжело вздохнув, старуха платком смахнула со лба пот, а после им же, со звучным шлепком, хлестанула деда по облысевшей голове.

– Козёл ты старый, сколько раз говорила, просила ж, что б не ржал как старая задыхающаяся лошадь! Вечно орёшь как резаный, пьёшь, ржёшь и пердишь как грязное животное… – Пока старуха чихвостила ни в чём неповинного деда, две молодые кролли старательно закутывали меня обратно в плащ, стараясь спрятать срамоту мою от своих детей.

Блять… я ничего не понимаю.

– Вы не пленник. – Проверяя мою голову на наличие ушибов, взволнованно произносит одна из девушек.

– Не пленник, не пленник! – Взяв мою ладонь и положив ту на грудь(вернее на свой медальон), вторила ей вторая кролли.

– Тогда почему мы едем к Хранителям Рощи? – Спросил я, прервав ругань двух распалившихся пенсионеров.

– Куда-куда мы едем? – Спросил растерянно дед.

– К Хранителям Рощи? – так же растерянно ответил я. В глазах старичка читалось непонимание. – Ну… на юге, леса, земли Хранителей Рощи, на севере, Озёрный и деревня, эм… Приблизительно на Северо-западе перевал Волчья пасть, там же Новый Вавилон, а на востоке острова Выр-выр и заливные луга Му, так ведь?

Вновь глаза всех ехавших в телеге округлились. Откинувшись на лавке, старикан, пристально глядя на меня, рассуждая о чём-то своём, почёсывает бороду.

– Мам, мам, а кто такие… «Хрощи» и Му? – демонстрируя свой на половину беззубый кроличий ротик, спросил один из детишек кролли, на что девушка лишь пожала плечами, так же как и малыш, поглядев на старика.

– Деревень на севере, вокруг Запретного сада, много. – Произнеся название неизвестного мне поселения, проговорил старик. – И перевал Волчья пасть мне знаком, Вавилон тот же… только он чуть по-другому называется. Не «Новый Вавилон», а «Великий Вавилон». Но вот остальное… Что такое Выр-выр и Му, кто такие Хранители Рощи, на каком это языке? Озёрный, это название деревни или поселения?

– Форта… древесной крепости у озера. – Ответил я. От слов старика стало не по себе. Хрен с ними с Хранителями, те любят шкериться. Но в смысле они не знают, кто такие Му и Выр-выр, может ещё и о виде Кролли благополучно забыли?

– Нет такого форта. – Категорично заявляет дед.

– Не может быть…

– Поверь на слово. Я весь регион исколесил. И в форте Алых Роз бывал, что в тылу у островных верфей стоит. И на передке, прям на Солнечных Вратах, в далёкой молодости дозор нёс. Озёрный… название запоминающееся, будь у нас в империи такой форт, я бы запомнил. – Кивая вслед за дедом, явно гордясь службой своего старого мужа, поддакивала бабка.

– Империи? – В сердце моём ёкнуло. – Какой ещё империи?

Вновь непонимание на лицах кролли.

– Как какой? Путник, да ты видать не хило так головою приложился… – Взволнованно пробормотал дед.

– Какой ещё империи?! – На повышенных, приподнявшись с места, хриплым голосом переспросил я.

– Вот чудак, только проснулся, а как раскричался… – Из-за тента послышался знакомый голос волчицы. Нас подслушивали. – Империи Матвеемовой, старейшей и сильнейшей из всех когда-либо существовавших. Сам великий Господь, Бог Объединитель Матвеем, спустившись с небес, основал нашу империю. Одним лишь взглядом своих свирепых глаз он покорял дикие племена. Взмахом руки ставил на колени древние народы и даже королевства. Ни Духи лесов, ни Дроу не могли устоять на ногах, когда тот представал перед ними во всём своём великолепии. Все пали пред ним, тем самым навсегда прекратив междоусобные войны в нашем регионе. – С долей иронии и издёвки в голосе, проговорила волчица.

Империя… Моя… Я Бог? Твою мать… сколько же я спал?!

Глава 2 – Приквел

Войско из сотен тысяч воинственно настроенных русалов и русалок окружили морскую впадину, вход в разрушенную подводную тюрьму Мо'рии. Во главе величайшего морского воинства стоял Автократ Мориус, сильнейший из воинов глубин. Руки правителя без труда ломали китовые кости, а мощный хвост, в замахе своём, как под водой так и над ней, с лёгкостью дробил любые рифы. Вот уже несколько сотен лет народ Мориуса, окрашивая воду в цвет своей крови, вёл войну против одного из четырёх предвестников Конца. Врага, что в рядах демонов носил имя Раздор.

Тысячелетиями это двуногое чудовище вилось у морского дна, неся за собою смуту, междоусобицы, раздор. Каждый раз его появление привносило на спокойное дно беды, искусственно созданные при помощи амбиций и пороков. Каждый раз Мориусу и тем, кто был до него, удавалось совладать с Раздором, почти победить, но демон, словно Рыба-ведьма, всё время ускользал из сильных перепончатых рук. Раздор никогда не забывал о Великой Мо'рии. Убегая от преследователей, он на десятилетия покидал глубины, уходил на поверхность, где продолжал творить свои тёмные дела. Питаясь завистью, ненавистью и страхом, он восстанавливался, чтобы позднее вновь попытаться разрушить глубинную Автократию.

История повторилась полгода назад. Мо'рии вновь столкнулись со смутой, к которой великий и гениальный Мориус был готов как никогда ранее. Играясь со слугами своими, будто умелый кукольник, владыка дна морского сам создал ячейку заговорщиков, заманил демона в ловушку, а после, впервые на памяти русалов, первым нанёс удар. Отрезав демону пути от отступления, силами всех подвластных ему морских обитателей, Мориус, вместе со своими верными слугами, дал двуногому бой. Казалось, в день решающей схватки, всё играло в пользу Мориуса. Трезубец его разил точно в цель, разум был чист, а тело находилось на пике своей силы. Даже боги смилостивились, и за старания Мориуса, за усилия морского народа в войне против демонов, помогли, отняв часть сил у Раздора.

Точным ударом, правитель морских глубин пронзил чёрное сердце и вместе с демоном стал опускаться на самое дно расщелины. Смертельная рана не убила Раздор, даже с дырой в груди тот продолжал отбиваться, пытаться вырваться из обхвативших его сильных рук. Опускаясь всё ниже и ниже, Мориус чувствовал, как глубина всё сильнее и сильнее сдавливала их тела. Долгие годы владыка морей готовился к этому моменту, при помощи магии и закалки укреплял тело и дух. Мориус мог погрузиться на самое дно, а вот демон нет…

Кости Раздора трещали и выворачивались, голова лопнула, но тварь по-прежнему сопротивлялась, продолжала жить. В очередной раз, действуя на пределе своих возможностей, чувствуя, что вот-вот сам может погибнуть, Мориус достигает места, что лично долгие годы готовил для этого пленника. Десятки цепей в форме костюма, проходя через скомканную плоть, застёгиваются на ногах, руках, позвоночнике и шее. В добавок к этому, правитель морей вгоняет свой зачарованный трезубец, вместе с пронизанной жертвой в морскую скалу. Это оружие было выбрано для боя не случайно. Никому кроме Мориуса неподвластен трезубец, и ещё никто и никогда, будучи пронзенным, не смог вытащить его из себя.

«Даже здесь, на глубине, есть мои слуги, те, кто не спустят с тебя глаз. Ты можешь думать, надеяться, мечтать, что пройдут века, цепи поржавеют, и о тебе забудут. Но будь уверен, это не так. Когда наступит час, их заменят мои дети. Трезубец мой, как и ты сам, останетесь во тьме навечно!» – Ошибочно считал Мориус.

Прошло всего каких-то полгода, тьму глубоководной впадины разорвал неведомый свет. В скале, а, быть может, даже и самом пространстве образовалась огромная щель, из-за которой в подводный мир хлынула тёмная энергия. Морские удильщики, верные слуги Мориуса, только и успели сообщить господину о происшествии, как на глубине, уничтожая одну из самых древних темниц Мо'рии, началось землетрясение. Несмотря на сильнейшее давление толщи воды, проснувшийся вулкан нещадно выплёвывал вверх клубы пепла, серы и магмы, что, остывая, превращалась в камень. Догадавшись, что после такого стало с телом демона, с цепями сдерживавшими его, Мориус тут же собирает войско и первым стремится к впадине. Над которой, словно переродившись, овладев новым, более могущественным телом, его уже ожидает Раздор.

Аура, окружавшая демона, полностью изменилась. Потоки тёмной энергии исходили на десятки метров от него и… постепенно уменьшались. Сила, что заполучил Раздор, являлась не его собственной, заимствованной, а потому всё ещё можно было исправить. – Рассуждал Мориус.

– Не бойтесь, с каждой секундой он слабеет! – Воскликнул Мориус, и войско его пришло в движение, плотнее сжимая живой купол. – Главное, не дайте ублюдку сбежать и… – Нечто неведомое пронзает его грудь, выворачивая кишки и кости, оставляет в теле огромную дыру. Скрежета зубами, властелин морей, понимая, что вот-вот умрёт, прибегает к своей сильнейшей магии исцеления. Даже такую рану он может исцелить!

«Что он сделал, как атаковал?!» – Владыка морей быстро слабеет, понимая, что в любой момент может умереть, продолжает исцеляться и внимательно следить за действиями демона. Раздор в трехстах метрах, рука его правая вытянута, пальцы сложены в неведомой печати. «Движение пальцев, это активатор?»

Безымянный палец демона прижался к ладони, несколько пузырьков воздуха вырываются из указательного. «Вот оно что!» – Разгадав загадку, Мориус уходит в сторону, после чего за спиной его сразу несколько русалов превращаются в кровавое облако. Оглядев раны и область атаки, раненый Мориус повторно уворачивается от ещё нескольких выстрелов. «Теперь я всё понял!»

С каждым новым залпом демона, аура его заметно уменьшается, всё больше увеличивая шансы русалов на победу. «Раздор полностью сконцентрирован на мне, а значит нужно просто убегать». – Выстрел за выстрелом, ухмыляющийся демон, привыкая к движениям Мориуса, бил точнее и ближе. Разнося магические преграды, рыб и тех, кого они пытались защитить, демон продолжал стрелять, окрашивая воду в багровые тона. Паника охватила воинов глубин. Треть войска без команды кинулось на своего врага, другая осталась на своих местах, а третья бросилась прятаться за рифами. В воцарившейся неразберихе, резне и бойне, в которой демон крошил его подопечных, Мориус, словно акула кружа вокруг кровавого облака, своей добычи, выжидая момент.

Вулкан продолжал извергаться, а русалы и верные им морские фамильярны гибнуть. В каше из кусков плоти и потрохов уже и не разглядеть было, где свои, а где чужак. Гордый, желающий отмщения демон, потеряв свою главную добычу, вырывается из кровавого облака. Лицо его спокойно, движения уверенны, а аура… «Что, почему она перестала уменьшаться?!»

Понимая, что выбранная тактика выжидания оказалась проигрышной, Мориус отдаёт войскам приказ отступать. Стремясь затеряться в расплывающейся в разные стороны массе, он ныряет прямо в толпу, где лицо в лицо сталкивается с внезапно переместившимся демоном. «Он ведь раньше так не мог?!» В лоб морского правителя упирается указательный палец демона.

– К… как?

Голову Мориуса разносит на тысячи кусочков. Раздор победил, но на лице его нет радости от этой желанной победы. Он не смог самостоятельно выполнить свою работу, заставил создателя вмешаться, рисковать, спасая его задницу из плена. Как вестник Конца, он полностью провалился и, к тому же, сейчас был вынужден покинуть глубину, не доведя свои планы, касающиеся Мо'рии, до конца.

«Почему именно я, а не эти трое?» – Подняв взгляд свой ввысь, демон устремляется вверх. Двигаясь на огромной скорости, смывая с себя кровь, куски налипшего мяса и потрохов, демон на сотни метров выпрыгивает из воды. Стоило ему только показаться на поверхности, как свет болезненно ударил по глазам, ослепил. Всего пятая часть всей планеты занята сушей. Там и непригодные для разумных горы, пустыни, льды. Другое дело морские миры, где даже на мелководье или у опасных рифов всегда кипит жизнь. Раздор был единственным из четырёх демонов наместников, которому по-настоящему нравилось работать в море.

Зависнув в воздухе, Раздор оглядывает себя, своё нагое, искорёженное заимствованной энергией тело. Объём маны, разово переданный его господином, оказался слишком велик. Дабы навсегда не быть разорваным маной и не пасть в забвение, демон потряс землю мощнейшим ударом. Пустив все избытки маны в скалу, он сдвинул тектонические плиты, пробудил глубинный вулкан, но даже этого оказалось недостаточно. Сама структура его тёмной души повредилась. Мана которую он так старательно сдерживал, буквально вытекала из его вместилища, Раздор постепенно слабел и слеп.

Глядя на бескрайний океан, вспоминая приказ своего создателя, вечный интригант испытывал злобу. Кровавый Кузнец, отец всех демонов мира Кузни, для него сын, имеющий титул одного из четырёх Предвестников конца, оказался незначительней простого расходного инструмента.

– Убей Эсфею и умри достойно. – Требовал Кузнец, а ведь Раздор не собирался умирать. Имея среди братьев самые грандиозные амбиции, он метил в боги. Чтобы возвыситься, эволюционировать, ему то и требовалась сила. Та, что вместе с сосудом его сейчас разрушала все созданные демоном планы.

– Я попытаюсь, но умирать точно не стану. – Обернув своё тело в кокон из тёмной маны, Раздор неосознанно, будто подражая, наряжает себя в то, в чём видел своего создателя, от себя добавляя на глаза лишь пару очков. После, пытаясь сдержать потерю сил, демон окружает себя барьером. Телепортироваться с ним крайне неудобно, затратно по мане, но, если её итак девать некуда, почему бы и нет?

Обмозговывая предательский приказ своего создателя, Раздор вспоминает о несчастном случае. Моменте, когда в самый разгар битвы с заклятым врагом, величайшим из встреченных им живых, Мориусом, силы демона, на которые он так рассчитывал, внезапно иссякли. То было не очередная уловка его хитрого, морского врага, а прямое вмешательство извне. Подпитываемый негативными мыслями о расовом, статусном и религиозном превосходстве одного народа над другим, Раздор, словно по щелчку пальцев, внезапно лишился части своей силы. В общем, объёме его маны, то были крупицы, но возможно, именно их ему и не хватило в тот момент, чтобы избежать величайшего позора, плена. Мориус и его автократия… Раздор жаждал собственноручно, без посторонних уничтожить Мо'рии и правящий ими род. Теперь же, из-за подачки, кинутой ему словно собаке кость, все его вековые старания, сражения, в которых он совершенствовался, становясь всё сильнее и опытнее, становились бессмысленными. «Я не умру, не хочу, отказываюсь умирать!» Прыжок за прыжком телепортируясь в указанную Кузнецом сторону, держась за дарованную ему подсказку, повторял про себя демон.

Гнев, желание сопротивляться воли создателя, самой смерти, подогревают волнение внутри темного существа. Сейчас целью его является божество, древнее, некогда могучее, а ныне слабое и беспомощное. Сможет ли новый враг по силе сравниться, а быть может и заменить отнятого у него Мориуса? Восстановит ли смерть древней богини его попранную гордость? Охотничий азарт, тот, с которым он некогда убивал сухопутных, просыпался внутри демона.

Материк, огромная река и мелкие острова, за которыми стоял разумный мир, становились всё ближе. Чёрная связывающая нить, проброшенная Кузнецом через образовавшуюся в пространстве щель, постепенно обвисала. Сигнализировала о том, что связанный с ней объект всё ближе. Внезапно, после очередного прыжка, Раздор ощущает резкий укол прямо в висок. «Меня уже заметили?!»

Натянув нить, без точной координаты, толком не определив, где его враг, демон совершает следующую дальнюю телепортацию. Под ним во всю кипит битва, мечутся разные виды существ, и… все они объединены против одного, пытающегося эволюционировать прямо в сражении демона. Столь убогое зрелище ещё сильнее разворошило внутри Раздора желание показать своё превосходство. Ненужная эмоция отвлекла его от тех, кто так старательно маскировал своё присутствие, прятался среди десятков других обладающих значительной по меркам живых силой.

Понять, кто есть кто, Раздор не смог, а потому пикировал прямо в гущу боя, рядом с тем, чья мана среди прочих выделялась сильнее всего. Одним лишь своим приземлением уничтожив недодемона, Раздор, на мгновение опешив, понимает, существо пред ним имеет схожий с божественным образ! Строение тела, неимоверно огромное количество быстро циркулирующей внутри маны, всё это как минимум признаки такого, как он, высшего демона, как максимум, молодого бога. Кончать с ним нужно быстро. Потому времени проверять свои силы на этом ходячем сосуде нет. Сейчас, когда противник отвлёкся, отвернулся, демон обязан выполнить то, зачем пришёл. Ещё до того, как первая воздушная пуля сорвалась с его пальцев, Раздор ощутил исчезновение сразу трёх фигур, оставивших в пространстве отблески магии света. Цель, напугавшая и привлёкшая его внимание, оказалась приманкой, на которую тот клюнул.

Взглянув на по-прежнему натянутую нить в своей руке, Раздор переводит внимание на цель. Существо не из этого мира, неизвестное ему, такое молодое, беспомощное, замершее, толком не овладеющее магией времени и при этом обладающее таким потрясающим магическим строением. Тело этого существа сотворил настоящий мастер, художник и знаток анатомии. Возможно, эта тварь походит на богов даже больше, чем сам демон, и создана тем, кто придумал и тех, и других. «Нет, этого просто не может быть…» Возможно, это и есть то древнее божество, что просто играется с ним, водит его за нос, проверяя, достоин ли демон с ним сразиться. Раздор растерян, до сего дня он лишь дважды видел древних, и то, это был лишь его создатель. Как выглядят другие, чем их аура отличается от Кузнеца, он смутно представлял. Соблазн узнать их тайны оказался слишком велик. Телепортируясь к неизвестному впритык, будучи во все оружии, Раздор решается исполнить очень опасный трюк, проникнуть в сознание, считать мысли и…

Едва тот посягнул на главный кладезь любого, живого и мёртвого, на память, как светлая энергия тут же шарахнула его в ответ. Барьер из чистой, белой маны, умело сотворённый и коварно спрятанный в сознании. Тот, кто его создал, позволил Раздору почувствовать власть над воспоминаниями, прочитать самые незначительные, а после, когда демон углубился, атаковать его собственное тело. Выпад оказался неприятным. С подобным искусством один из Четырёх Вестников Конца столкнулся впервые, это стало ему хорошим уроком, а так же позволило понять, кто сейчас находился перед ним.

«Шаман Матвеем, объединитель и спаситель рода Кролли, Выр-выр и Му». – Зубы демона с хрустом стиснулись. Это существо оказалось тем, кто способствовал его поражению в прошлом и не тем, кого он искал в текущем времени.

– Из-за тебя я ослаб. Сучонышь, кто дал тебе право завершать Охоту?!

Потроха Шамана разлетелись по траве за его спиной. Он лишился большинства органов и уже никак не смог бы ответить. К тому же, демону навстречу, преодолевая свой собственный силовой порог, уже летела та, кого Раздор знал очень давно. «Аорра, мой любимый камешек преткновений. Тебя я убивать не стану…» Сложив пальцы в излюбленной форме, Раздор сносит Матвеему голову, получая внезапный, пропорциональный силе своей атаке, очень болезненный обратный удар магией светом. Демона отбрасывает в сторону на несколько километров. Спиной он пробивает несколько прочных стен, деревьев, вонзается в огромный камень.

«Барьер в сознании оказался не единственной ловушкой? Само это существо… Древняя знала, что первым нападут и убьют необычную приманку и потому… СУКА!» Обжигающая боль сжигала тьму, которой Раздор пытался залечить опалённую голову. Он, будучи и без того раненым, ещё и ослеп.

– Я убью тебя, Эсфея, убью! – Мгновенная телепортация уносит Раздор обратно в воздух. В три прыжка тот покидает материк. Израненным, опалённым светом бросается обратно в холодный океан. Главным для раненого демона было, есть и будет лишь одно, выжить, всё остальное потом…

Кровь на молодой траве, остатки тела Его, боль и горечь от слов, услышанных некогда, тех самых, которым она не придала значения, разбивают сердце Аорры. Лефсет мёртв, чары, коими он околдовал Цветы Леса, развеялись. Постепенно все остроухие в округе сбредаются, понимая суть произошедшего, извиняются друг перед другом. Брат перед братом, отец перед сыном, Цветок перед Семенем, все они находят дорогу, ведущую к миру и тому свету в конце их совместного пути. Хранители и Дроу, обретя сильного врага, объединились, вместе с ними под единый стяг стали разрозненные племена травоядных и, их извечных врагов, хищников. Впервые весь Великий лес по-настоящему стал единым целым.

Аорра помнила Матвеемовы слова. Её герой знал всё с самого начала, он специально отвлёк, а после и принял на себя удар неизвестного врага, которого они сейчас были не в силах победить. Матвеем всё знал, потому и наложил на себя это неизвестное, магическое заклятье, что активировало получение обратного урона в момент его смерти. Умри Аорра сейчас, ничего бы не изменилось, но, смерть Матвеема, она спасла её.

– Нет, пожалуйста… пожалуйста воскресни, прошу… – Заливаясь слезами, тратя магию в пустую, на пределе своих возможностей, дроу пыталась залечить то, чего уже не было. Столь сильно разорванное тело не смог бы поднять даже самый сильный некромант.

Все сбежались на крики Аорры, почти никто из присутствующих никогда ранее не видел, чтобы эта величественная, нагоняющая страх на целые королевства особа, так искренне и горько лила свои слёзы.

Глава 3

Солнце постепенно исчезало за горами. Сойдя с просторной, грунтовой дороги, торговый караван остановился на ночлег. Распрягались, поились лошади, поднимались немногочисленные, маленькие палатки. К вечеру распогодилось, потому те, кто имел спальные мешки, тянули их к большому, разгорающемуся в центре лагеря костру. Гомон, непринуждённое общение и веселье разлились по округе. Никаких тебе часовых, патрулей, страха, что из кустов, ночью на тебя кто-то нападёт. С первыми языками пламени заиграла музыка, от которой, ощущение будто я в совершенно ином мире только усилилось.

Местные, все они визуально так сильно различались, что для понятия их статуса в обществе потребовался лишь краткий экскурс. Те, кто в дорогих шелках, с кинжалами, хозяева каравана и повозок. Те, что в кожаной броне, с оружием по крупнее, наёмники, бывшие солдаты и авантюристы. Ну и последние, те, что выглядели беднее и беспомощней других, как и ожидалось, оказались простыми прислужниками, подневольными крестьянами. То же семейство кролли оказалось чем-то на подобии товара, проданного одним из влиятельных аристократов другому.

Торговцы, аристократы, авантюристы, а в добавок к ним Империя… Ушастые старики всем сердцем верили, что Божественная Матвеемова империя существует больше пяти тысяч лет. Волчища по имени Регина, та, что нашла меня в лесу, смеялась с них, рассказывая, что по слухам, исходящим от авантюристов, империи нет и двух тысячи лет.

Все подобные разговоры для меня звучали как бредни. Глядя на их одежду, оружие, транспорт, можно говорить о десятилетиях, максимум веке, прожитом без меня. Не могло их развитие так сильно застопориться. С осторожностью опираясь на борт, укутанный в покрывало, плащ, я из повозки глядел на танцующих у огня «людей». Нашлась у них и выпивка, и мясо с рыбой, и, конечно же, песни с повествующими в них героическими подвигами тех, о ком я никогда не слышал.

Стянув с себя подаренные мне, рваные между ног, на коленях и даже заднице штаны, осторожно вытянул из них ниточку, затем другую. Протягивая их между самыми большими дырками, я хотел при помощи магии хотя бы попытаться заштопать рваное очко, прикрыть то, что без трусов постоянно выпадало из дыры. Тело моё ещё слабо, использовать магию будет сложно, но, бля, хватит с меня позора на этой неделе. Едва ощутив потоки маны внутри себя, получил острый укол в области живота, а затем и сердца. Сказать, что он был болезненным, ничего не сказать. Всё обожгло, по телу, от живота до рук, с судорогами побежали магические импульсы. Каналы маны ещё повреждены, не восстановлены и не разработаны. То существо, скорее всего тёмный бог, атакой своей оно травмировало не только моё тело, но и душу, а с ней источник. Бля-я-ять…

С кончиков пальцев вырвался лёгкий туман. Дырка никуда не исчезла, а вот ткани вокруг неё слегка добавилась, она стала чуточку чище и прочнее. Ладно, хоть магии не лишился, уже хорошо.

– О чём думаешь, костлявый? – Закинув на повозку бурдюк с каким-то пакетиком, волчица в пол прыжка заскакивает ко мне, заваливаясь на противоположную, мягкую, обшитую шкурой скамейку. Глаза её карие ярко блистают в ночи, довольно скалясь, она берёт ткань, что я принял за пакет, а после, развязывая, достаёт из неё хлеб, жареные на огне ребрышки, колбаски и картошку. – Чё молчишь, язык с голоду проглотил? – Хихикая, пытается подцепить меня волчица.

– Да так… о своём думаю. – Только и успел проговорить я, как мне в руки тут же прилетела пара горячих картофелин. Местами подгорелый, имеющий чётко выраженный запах и вкус, эту картошку я точно не сажал. Где-то внутри аукнулись далёкие воспоминания о семье, не той, которую я потерял, будучи ребёнком, а той, которую приобрёл, оказавшись в этом мире. Где мои девочки сейчас, увидимся ли мы снова? Наверняка они постарели, ведь даже если прошло всего пол века, нашим с Мурркой детям уже как минимум под пятьдесят! Ха-ха, аж страшно как-то при таких стариках называть себя папой. Да и как объяснить им, детям и внукам, свою пропажу, за хлебом ушёл и не вернулся? Эх… грусть, печаль, обида.

– Спасибо, очень вкусно. – Под одобрительное, довольное чавканье, благодарю Регину, а после спрашиваю: – Слушай, может ты знаешь или хотя бы слышала, кто такие Муррка, Пом, Белая, Лея, Хохо… а ещё Зелёная, Аорра…

– Стой-стой-кх… – Поперхнувшись, закашлявшись, в спешке схватилась за бурдюк и сделала пару жадных глотков волчица. Отдышавшись, отложив в сторонку еду, девушка тяжело вздохнула – А-а-а-а… чёрт, чуть не померла. Слышь, псих, не смей упоминать имя Древней хранительницы знаний, одной из трёх Императриц, без слова «Великая». Великая Аорра и только так, понял? А ну-ка повторил. – Потребовала зубастая.

– Великая Аорра… – послушно проговорил я.

– Так-то лучше. Это для твоего же блага, костлявый. Не дай бог инквизиция услышит, или кто-то им на тебя за неуважение к Великим семьям донесёт, костей потом не соберёшь…

Так она жива и при власти? Отлично, ещё одна приятная новость.

– Понял, спасибо за предупреждение, наставница. – С долькой сарказма в голосе проговорил я. Помнится мне, на глупышке Пом комплименты хорошо работали, в принципе, как и на Зелёной.

– Да ладно, тебе… хе-хе. – Рассмеявшись, смутилась хищница. – Ты это, если что интересно – спрашивай, вижу, что ты на ум хворой. Потому, чем смогу помогу. Так сказать, как наставница, освежу твои знания, хе-хе-хе.

Ох, какие же вы хищники падкие до лести.

– О, мудрая наставница, просвети глупца, что ещё за Великие семьи? – тут же выдал я, получая в ответ очередную смешинку и политическую базу этой страны.

Империя Матвеемова и её система правления представляла из себя очень странную структуру. Во главе всего государства стоял Император, сам Бог Матвеем, коего никто никогда не видел. Многие считали его существование, как и возможность второго пришествия, коварным вымыслом, за которым от народа прятались амбиции власть имущих. Три главные Имперские семьи, используя легенды о живом Боге и их с ним родстве, захватили контроль над страной. А Бог Император и слепая вера в его возвращения требовались лишь для того, чтобы ни одна из трёх семей не смогла занять Матвеемов трон, тем самым узурпировала всю власть в империи. Любой из детей Его, кто посмеет назваться именем Матвеемовым, представившись его реинкарнацией, обязывался пройти очень суровые испытания Запретного сада, в ходе которых ещё никто не выживал.

– Подожди, если власть в руках трёх семей, то кто же тогда судит? – Спросил я у волчицы.

– А вот это самое интересное, то, что подчёркивает, кому по-настоящему принадлежит власть в империи. – Ткнув меня в лицо обглоданной косточкой, ехидно улыбнулась волчица. – Судьёй на испытании выступает объявившая себя до прихода Матвеема монахиней и нейтральной стороной, Великая Аорра. А вместе с ней судят её давние союзники, Духи леса, что по приданиям, как и Великая Мать прародительница, Дроу Аорра, ещё помнят лик Бога Матвеема. Такой строй сохраняется уже тысячи лет, Великая Аорра держит своих слуг в ежовых рукавицах, а вместе с ними периодически напоминает якобы потомкам Его, почему они обязаны её слушать. Дроу и Духи, вот кто правит империей, а Вторая Великая Семья Мурреа и Третья Великая семья Помэтти, всего лишь фикция, существующая для развлечения интриганов и мелкой знати. Инквизиция, армия, духи, вся военная мощь в руках Великой Аорры, когда за Мурреа и Помэтти – лишь гильдия авантюристов, да пара целительских монастырей, что так же подчиняются правилам инквизиции. Запомни, костлявый, если хочешь жить хорошо… хотя нет, если просто хочешь жить, никогда не связывайся с инквизицией.

В сторону мою летит бурдюк. Откупорив его, ощущаю стойкий, кисловатый аромат.

– Вино?

– Именно, – рассмеялась волчица, – спёрла у Барда, он всё равно не пьёт, только других напаивает, а потом в кусты тянет, изврат.

– Ого… С нами, оказывается, насильник едет, жутко, а ты, стало быть, его подельница?

– Что? Нет! – Обиделась Регина. – Я, к своему глубочайшему сожалению, его рабыня. Однажды в гильдии сильно перепила, потом зачем-то посунулась в город, где и села играть в кости с теми, с кем не следует. Проигралась в труху бля… Если бы Бард тогда случайно не оказался в таверне и не выкупил меня, стала бы очередной бордельной шлюхой.

– Вот как, так значит ты его сексуальная рабыня и страж? – Интересные отношения у этой парочки. Потрепав волосы на голове, волчица прорычала:

– Да нет же… Хотя, если бы этот любитель рогатых стал бы ко мне приставать, я была бы не против. С ним всяко лучше, чем хрен пойми с кем в борделе. – Опасения по поводу Барда не подтвердились. Кажется, он обычный рогатый жигало.

Некоторое время мы мирно беседовали с Региной, она рассказывала о доме, я в свою очередь старательно увиливал от вопросов о том, кто я, что я и откуда. Представься я Матвеем, в лучшем случае, она посмеется, либо пальцем у виска покрутит, в худшем, примет за психа-самоубийцу и отстранится. Сейчас, без моей магии, имя Матвей угроза, потому, когда хищница стала всё больше наседать, пришлось соврать. С фантазией у меня беда, ляпнул первое мужское имя, пришедшее в голову:

– Я Кобо, откуда родом не спрашивай, не помню. – Позаимствовав имя сына, героя народов Кролли Кобаго, с лёгким стеснением протянул хищнице руку. Кобо был верным в доску парнем. Как и его отец, он точно не стал бы противиться моему желанию, в очередной раз спрятаться за его сильной спиной.

– Ха, знала, что ты помнишь своё имя! Если бы не признался, до конца жизни костлявым звала. Даже если б в жиробаса превратился. – Улыбаясь, пожала мою руку Регина. – Так, вот и познакомились, а теперь пей и давай сюда свои штаны.

Внезапное требование хищницы смутило, чё бля, прям так сразу, слишком внезапно как-то.

– Что? – Может послышалось.

– Штаны говорю давай, – чиркнув чем-то на подобии спички, зажгла светильную лампу Регина. Рядом с ней на скамейке уже лежал набор с иголками и нитками. – Чего застыл? Или ты и дальше детей своим членом смущать решил?

– А, вот ты о чём… – Тут же передаю своё рваньё.

– Эх мужики, все вы одним местом думаете… – Хихикнув, принялась за работу волчица.

Музыка в лагере постепенно стихала, закончились танцы, умолкли множественные голоса, большой костёр обратился в яркие красные угли. Все давно спали, и только мы с Региной всё пили, говорили и говорили. Она рассказывала о невероятных размерах моей империи, о величайшем из когда-либо существовавших городе, число жителей которого по меньшей мере равно пол миллиону. Она говорила о том, сколько у меня слуг, какие они, кто на что способен и как сильно те ждут моего возвращения. Всё больше понимая, что моих Муррки и Пом уже нет в живых, как и большинства добрых друзей, я не терял надежды увидеть их наследие, детей, потомков, любимых товарищей. Кислое вино, добавляя контрастов неприятным мыслям, вынудило меня дать себе обещание, позаботиться о тех, кто остался после них.

– Ну вот и всё, лови. – Кинула мне заштопанные разноцветными латками штаны волчица. – С тебя червонец.

– Спасибо, конечно, но ты ведь знаешь, у меня нет денег.

– Тогда возьму натурой. – Оторвав от борта скамейку, кинула её на пол повозки Регина. Затем, подняв меня с места, то же проделала и с моей стороной. Соединив две скамейки разом, хищница стягивает с себя куртку, складывает её в две стопки и кладёт на пол, как подушку. – Чё уставился, изврат? У тебя моё одеяло и плащ Барда, я не собираюсь из-за тебя мёрзнуть, так что либо ложись, либо проваливай из повозки.

Показушно надувшись, едва сдерживая улыбку, требует волчица.

– С вашего позволения, наставница, я останусь. – Натянув штаны, по требованию Регины кладу мягкий плащ поверх твердой кожаной куртки, а после и сам падаю на скамейки. Ноги полностью не вытянуть, ближайший к извощику край захламлён, но даже так, с согнутыми коленками на мягкой седушке, в разы удобнее, чем на голых досках. Мда, давно я так не «отдыхал».

Сначала оттолкав к краю, волчица лицом поворачивает меня к борту, спиной к себе. Затем, распушив большой чёрный хвост, словно я какая-то ничего не весящая подушка, подтягивает к себе, укрывает наши ноги своих хвостом. Далее сверху ложится плотное покрывало.

– Я люблю, когда тепло, а ночи у нас сейчас холодные, так что не выдумывай там себе всякого, и руки распускать не смей. Почувствую, ухо откушу. – Обняв, а после и вовсе закинув на меня ногу, с заплетающимся от алкоголя языком, пригрозила волчица. Забавно, я ведь даже о таком и не думал. Сейчас всё не так, как тогда, с ней, с моей «Морковкой».

Несколько томительных часов я просто лежал. Терзаемый происходящими вокруг меня событиями, не мог уцепиться за мысль, что могла привести меня ко сну. Вскоре, левая рука под давлением тела стала неметь, вынуждено завалившись на спину, ощутил, как хватка волчицы стала сильнее. Плечо моё утонуло в декольте расстегнувшейся женской рубашки, а колено её приподнялось до моего паха. Регина эротично посапывала мне на ушко, зажав между своих внушительных грудей мою руку, иногда, дергаясь во сне, неестественно постанывала. По идее, сейчас я только и должен был думать о ней, но и без этой девушки в мозгу моём крутилось слишком много женских имён.

– Проклятье… – Глядя в потолок, поднял левую руку и закрыл ладонью глаза. – Сейчас, в тишине, спокойствии, будучи ничем не занятым, образы в моей голове становились всё чётче. Казалось, мы ведь только позавчера вместе смеялись, радовались новому дню и готовились к великим победам. Как такое могло со мной произойти?! Ебучие боги, будь они прокляты…

– Слушай, Кобо, а у тебя есть жена? – Вопрос полушёпотом от Регины резанул по сердцу. Как я и думал, она не спала. Жены у меня никогда не было, но вот первая в этом мире любовь…

– Была. – Вместе с комом подкатившим к горлу выплюнул я.

– А дети?

– Тоже… – Моя нижняя губа задрожала.

– Теперь всё понятно, прости, я помогу тебе уснуть. – Вытащив руку из-под одеяла, волчица отодвигает мою ладонь, которой я пытался спрятать мокрые глаза. Её сильные, покрытые мозолями пальцы, внезапно полыхнули зелёным, мягким светом. Лишь слегка, ноготком коснувшись моей переносицы, Регина тут же погасила свет в моих глазах. Ни мыслей, ни образов, ничего, кроме тьмы. Едва я успел испугаться, вспомнить это ужасное ощущение бесконечного полёта вниз, как тут же мягкий женский голос позвал меня, требуя проснуться.

Открыв глаза, замечаю повисших надо мной сестричек кролли, девушки чем-то сильно взволнованны, может даже напуганы.

– Вставайте, ну же, быстрее, поднимайтесь, скорей, скорей, нужно бежать! – Кричат девицы, между слов которых я слышу шум, до рези в ушах знакомые, привычные возгласы, лязганье и стоны.

Сука, так и знал, этот мир не стал лучше, на нас напали!

Едва голова моя оторвалась от плаща, глаза в глаза я столкнулся с подлетевшим к борту бугаем. Плечистый, темнокожий и лысый, с выбитым глазом, обломанными рогами и мерзкой гнилозубой улыбкой. Рукой своей здоровой он хватает за платье одно из сестёр. Та верещит, кричит, в ответ на что, я тут же вгоняю здоровяку пальцы прямо в глаза.

– А-а-а-а, сука! – отпустив девчонку, схватившись за глаза, пошатнулся бугай, дав мне время подняться, схватить какой-то черенок, валявшийся в ногах, а после, со всей имеющейся у дохляка вроде меня мочи, переебать ему по голове. Что-то хрустнуло, смуглая рожа провернулась на девяносто градусов, в виске, черепе бандита застрял наконечник от мотыги.

– Где дети? – Вырывая из гор хлама что-то похожее на вилы, обернувшись, замечаю своего следующего врага. Кролли, невысокий, с такой же изуродованной шрамами мордой, большими, длинными, белыми ушами. Тот, за кого я некогда боролся, лил свою кровь, направил на меня оружие, что я сам некогда подарил их виду.

Сука…

В следующий миг я с разворота запускаю в него вилы, а он, представитель вида, что никогда не должен был стать на путь разбоя, нажал на спуск.

Глава 4

Всего на мгновение, краткое и неисчислимое время подчинилось мне, с броском вил поворачиваю корпус. Арбалетный болт насквозь проходит пышные лоскуты большой для меня рубахи. Потеряв равновесие, заваливаюсь на пол, слышу, как за поднятым бортом заорал кролли, как шлёпнулся на землю. Времени валяться нет, под руку попадает какая-то здоровенная железная крышка, а может и тарелка. С ней на перевес вываливаюсь из телеги, падаю на труп здоровяка. Рядом, лёжа на спине валяется, стрелок. Одна из рогалин угодила ему прямо в брюхо, другая под ребро. Стиснув зубы, он с ужасом и злобой смотрит на меня своими бешеными красными глазами. Кролли не хочет умирать, так же как и я. Едва я дернулся в его сторону, стрелок отпускает вилы, заворачивает левый рукав, под которым неизвестное мне устройство. Мои руки дернулись сами, по выставленной вперёд стальной крышке что-то звонко чиркнуло, рикошетом вонзилось в борт.

– А-а-а-а! – Заверещал кролли, когда я, упав на того, нанёс тяжёлой крышкой удар по горлу. Коленями прижав его руки к земле, удар за ударом, я бил до тех пор, пока кровь не залила всю мою рубаху, лицо, а сталь тарелки не начала биться о кости позвоночника. Вся моя злость, весь гнев выплеснулись на несчастного, забрав с собой львиную долю моих сил.

– Ублюдок! – Вывел меня из прострации чужой злобный выкрик. Чья-то зловещая тень быстро приближалась. Подняв голову, вижу толстого, уродливого хряка с торчащими из рта массивными бивнями. Свинья, орк… Выхватить вилы я не успею, крышка, погнувшаяся от ударов об позвоночник и горло кролли, тоже не сможет выдержать удара этого толстого уродца. Оставалось только пробовать уклониться. Едва я приподнялся, как тут же что-то громыхнуло, мозги свина, как и его тело, по инерции летят в меня. Огнестрел?!

Перекатом в бок ухожу от свиной туши, ебнувшейся прямо на дохлого кролли. Впереди, держа какую-то палку, стоит Бард. Дым густым облаком окутывает его фигуру. Долго не думая, после залпа рогатый бросает своё «громовое» оружие, выхватывает кинжал, подскакивает в мою сторону, нанося удар куда-то мне за спину. Позади кто-то захрипел. Вырвав топор из руки свина, из-за спины, двумя руками, бросаю его в очередного бегущего на нас бандита. Крутанувшись в воздухе, лезвие с идеальной точностью вонзается ублюдку прямо между рёбер. Боец из меня хуёвый, но стрелять и трусливо бросаться во врагов всяким дерьмом я научился очень даже неплохо!

Переломный момент в битве был таким же внезапным, как и сама атака. Накал сражения потихоньку стихал, наших ребят, охранников каравана, в живых осталось гораздо больше, чем разбойников. Большинство выживших ублюдков, почувствовав отпор, либо уносили ноги, либо, уже валяясь ранеными, молили о пощаде. Подобрав с земли арбалет с болтами, держась позади Барда, помог охране совладать с последними, самыми бойкими, окружёнными бандосами. Нас больше, враг как на ладони, то было уже не сражение – расстрел. Убивать налётчиков не стали, пока охрана каравана всё плотнее смыкала вокруг них кольцо, я, перемещаясь по кругу, исподтишка, одному за другим простреливал засранцам ноги. Да, в действиях моих нет чести… да, я поступал как крыса, но зато это действенно, эффективно, и никто не умер. Едва цель валилась с ног, авантюристы тот час оттесняли недобитка от группы, обезоруживали, связывали. Все, от бандитов, коих сейчас паковали с особой яростью, до авантюристов, занимавшихся ранами друг друга и пленников, глядели на меня, не скрывая презрения, а некоторые даже омерзения. Что могу сказать, бывает, чё…

– Ай да Кобо… ну красавчик, удивил, мужик. Где так метать топоры научился, пойдёшь ко мне в слуги? – Внезапное обращения Барда напрягло. На его окроплённом кровью лице, румянцем горели щёки, сияла белоснежная улыбка. Кажется, всё же есть те, кому плевать, какой ценой достаётся победа.

– Да ничего особенного, я подумаю. – чуть застеснявшись, ответил я. Всё же, к комплементам, исходящим от более сильных физически людей, я морально слабоват. – Можно я его себе оставлю? – Указав на арбалет в моих руках, спросил у рогатого я. Почесав свою пепельную голову, тот тяжело вздохнул.

– Извини, друг, пока что нет. Сейчас подсчитаем убитых, раненых, соберём в общак все трофеи, а после разделим всё поровну. Согласно тому, кто сколько отдал для нашей общей победы, понимаешь, о чём я? Скольких ты убил?

– Ну… троих вроде, ещё пятерых подстрелил. – Ответил я.

– Троих? – Удивился Бард, а после глянул мне за спину, туда где у повозки, один на одном лежало пять трупов. – Значит, того безрогого тоже ты, ну даёшь… Думаю, тебе не только арбалет перепадёт.

Вооружённая клинком и мечом к нам, с растрёпанными волосами, с разорванной рубашкой, поверх которой виднелись кровавые пятна, шла Регина. Заметив, как мы с Бардом на неё смотрим, волчица оскалилась, показушно крутанув в руке кинжал, умелым финтом вогнала его в ножны. После чего в другие поместила и свой основной клинок.

– Ну что, костлявый Кобо, штаны чистые? – Едко кинула в меня Регина.

– Он троих завалил, прикинь… – Выдал рогатый.

– Брешешь… – не поверила волчица.

– Рогами клянусь!

– Ты их каждый год скидываешь, трепло. Ладно, что с дочками лодочника? Все целы?

– Ха… Рабыня спрашивает со своего господина? Вообще то охранять их – твоя задача! – Позабыв обо мне, двое голубков, обсуждая свои дела, удаляются по своим делам, оставляя меня в гордом одиночестве, среди трупов и презрительных взглядов. Ну и что теперь делать, как быть? Вот я уже стою на ногах, но куда мне идти… Дома нет, друзей и знакомых тоже, вокруг, как и раньше, кишащий всякой падалью мир. Только с тем изменением, что сейчас враги не делятся по видам, цвету шерсти и наличии в пасти клыков. Кто угодно может нож под ребро сунуть, оказаться злодеем или, как Эсфея, втереться в доверие, стать другом, а потом предать. Куда мне теперь идти? К Императрице Аорре? Без нужды она никогда бы не покинула своих покоев, роскошного шатра или дворца. Вероятность встретиться с ней на улице нулевая. Просить аудиенции? Ха-ха-ха, нет, это даже не смешно… Никто не станет слушать оборванца нищенку, меня тупо не подпустят к Императрице, а если и пустят, что тогда? Что произойдёт, когда огромный полумиллионный город вдруг узнает о пришествии Матвеемовом? Я знаю, что произойдёт, вновь придёт эта демоническая тварь, тёмное божество. И в этот раз он доделает то, что не сделал несколько тысяч лет назад.

Та же ситуация и с Эльфами, Цветками, да любым, кому я скажу своё настоящее имя. Чем больше живых знают, что Матвейка вернулся, тем выше шанс вновь повстречаться с ним, тёмным богом, которого мне не победить. Блять, всё ожидаемо и так предсказуемо, я вновь стал заложником собственной слабости. Такой Матвей не нужен этому миру. Великому Вавилону нужен Бог Император, непревзойдённый воин. Маг, способный наравне сражаться с другими богами. Вавилону нужен Герой… Герой которого при появлении тут же ёбнут боги… хотя стоп, нет, погодите-ка, а почему я должен становиться именно героем? Появление героя всегда придаётся огласке. Во мраке огромного города свет от яркой личности станет не просто заметным, а ослепляющим, и тогда за ним обязательно придут. Но, что будет, если вместо героя появится очередная, серая, местами неприметная, но рвущаяся до власти мышь? В лицо меня знают единицы, делая грязные дела, поступая ровно так же, как и другие «сильные» этого мира, оставаясь в тени, я смогу незаметно подобраться ко дворцу. После чего, так же незаметно, через своих, пока ещё несуществующих слуг, связаться с Аоррой. Проблем с тем, как намекнуть дроу о моём перерождении не будет. Тёмными ночами, в перерывах между нашими «тренировками», она рассказала мне об очень многих своих тайных интересах, желаниях и страхах. Даже, если случится такое, что Аорра находится под властью Тёмного и кинется в погоню за мной. Если я всё сделаю правильно, максимум, на кого она и её ищейки смогут выйти, так это на какую-нибудь созданную мной несуществующую фигуру. Пусть и с охраной, дворцом, но без меня внутри. Только так, обманывая всех и сразу, я смогу восстановить связь со своими союзниками, проверить, верны ли ещё они мне, но это в будущем. А пока, я просто должен стать сильнее.

– Ох бля… ну и на фантазировал я себе. – Насмехаясь с того, как идиот вроде меня может стать «тайным кукловодом», передал одному из охранников арбалет, болты, подобранный с земли ремень и топорик, что я вырвал из трупа. Позволять какому-то шнурку поддерживать мои перештопанные штаны, при этом рассчитывать, что он не порвётся, глупо. Наверное, я больше других жаждал наступления момента дележки. Штаны свои я после сам при помощи магии подлатаю, то же касается и рубашки. Сейчас мне требовались ботинки, ремень, какая-нибудь куртка, желательно плащ с капюшоном, коих местные бандиты не носили, ну и, конечно же, оружие с деньгами. Возвращаясь к интересующему меня трупу кролли, вижу две любопытные головушки, высунувших из телеги свои короткие носики. Они всё так же ждут, когда им разрешат спуститься.

– Пс… Идите ка сюда. – Глядя на рукав кролли, я живым щитом, прячущим меня от других охранников, выставляю двух девчушек, а сам в это время, используя кинжал убитого налётчика, в два движения срезаю устройство с его запястья. Пара секунд, небольшая штукенция, плюющаяся иглами, летит в повозку, а я, приобняв девчушек, толкаю их в сторону возвращающегося Барда.

– Что… что такое, вы что-то сделали? – Ничего не заметив, растеряно спрашиваю кролли.

– Ничего особенного, просто убедился что ваши волосы и одежда не испачкалась в крови… – Ложью своей нагнал на девушек смущения, отвлёк их от главной темы.

– Вы такой заботливый…

– Да, да, заботливый, очень очень заботливый, ещё и смелый. – Прижавшись ко мне, стали осыпать меня комплементами глупышки. Лучше бы о детях своих подумали…

Во время боя волчица видела, как я держался за спиной Барда, как и другие воины сражающиеся в ближнем бою, тактика моя ей не понравилась. Лишь после рассказа сестёр кролли, Регина поверила в то, что я не самый простой трус. Поскупившись на похвалу, да даже банальное «спасибо», хищница с остервенением принялась чихвостить длинноухих сестёр. По идее, их вообще не должно было оказаться возле меня, но кролли девушки, у коих итак пятеро детей на троих, по-видимому, с утра пораньше решили настрогать ещё. По крайней мере, об этом во всё услышанье заявила Регина, а ушастые даже и не думали оспаривать её слова. Мда… хотя, что тут удивляться, я ведь в Муррку наверное влюбился только из-за её доступности, ну а после уже из-за характера и необычности.

– Если бы меня не разбудили, то я… – Решил вступиться за девочек.

– То ты просто проспал бы всю битву, и всё. Мы бы справились и без тебя, костлявый. – Недовольно прорычала волчица. – Раны есть, порезы, царапины? Если да, то не будь идиотом и признайся, у части этих подонков отравленное оружие.

Как то плавно, с оскорблений и прочего, всё перетекло в обычную после боя рутину. Сбор трофеев, трупов, осмотр ран, после мыльно рыльные процедуры, стирка, переодевание, если есть во что переодеваться, ну и в конце наступила она, делёжка. Больше всех потерял и нашинковал бандитов отряд Тома Серднера, бывшего рыцаря какого-то там лорда. Внушительными размерами, раскрасом своих волос и хвоста, здоровяк десятник, что после службы подался в торговцы, напоминал Амурского тигра. Тому принадлежало пять повозок, три сподручных прислужника-торгаша, пять молодых рабов и ещё двадцать бойцов сопровождения, половина из которых следовали за ним с момента ухода со службы. На втором месте был Урус, небольшой такой, мужик-медвежонок с тремя повозками и пятнадцатью приспешниками. Именно эти двое, особо не уделяя время трофейной экипировке и оружию, спорили о том, сколько пленников, будущих рабов положено Тому.

Обстановка накалялась, простой спор перетекал в нечто большее, потому все мелкие торговцы, включая Барда, стали расползаться по сторонам, не желая попасть под горячую руку.

Прямого конфликта, возможно даже очередной бойни, помог избежать внезапно показавшийся на дороге всадник. Белый конь в стальных железных латах выглядел мощным и откормленным. Стальной нагрудник на воине был начищенным до блеска, словно в зеркале в нём отражались верхушки деревьев и облака.

– Я Задир, сын Эглера, наместник замка Обруд и властитель этих земель. Что здесь происходит? – С ходу, на коне въехав в готовую схватиться толпу, рявкнул тонким голоском воин, из-под шлема которого виднелись длинные, чёрные волосы.

Сын Эглера? Охохо… Чё делать, как быть? Может это мой шанс… но шанс на что, спалиться? Что, если за годы моего отсутствия настроения в семьях дроу изменились. Что, если Аорра забыла… нет, она не могла меня забыть. А вот фанатеющий по ней Эглер, наверняка с радостью сделал бы так, чтобы любимчик Аорры более никогда не встал на пути его «любви».

В след за Задиром, показался целый отряд кавалерии. Эти уже не в такой изящной броне, но бля… выглядели они не менее внушительно и опасно, чем тигр Том Серднер. Странно, я не верю в такие случайные встречи… С магическими посохами, арбалетами, собаками, числом в семьдесят, а может даже и больше, озлобленных рыл. Дроу, эльфы и волки, лисы и кошка подобные воины, даже хряки с оленями, кого только во служении этого Задира не было. Все, сука, какие-то озлобленные, нервные. Бля, они выглядели ещё более пугающе, чем те бандосы, пришедшие нас грабить. Чувство, что я ощущал, разделяли и другие, окружённые торговцы. Даже Том с Урусом не могли позволить себе лишнего взгляда, склонив голову разговаривая с дроу.

За поднятым забралом прятался совсем ещё мальчишка. Фиолетовые глаза, чёрные волосы, миловидное, почти что женское лицо. Задир, он ещё совсем ребёнок и вряд ли может знать, кто я такой.

– Значит, на вас напали, после чего вы, не сумев договориться о трофеях, едва не сделали за бандитов их же работу? – Выслушав объяснения глав каравана, переспросил дроу. – О, Матвеем, что же творят твои дети… Позор на ваши седины!

Эй, эй… я тот тут причём.

Торговцы падают на колени, склонив головы, извиняясь, просят прощения. Но Задиру нет до них дела, мелкий поршивец, кажется, он положил глаз на наш главный трофей, на здоровых, сильных, пусть пока что и раненых, будущих рабов.

– Извинения приняты. Однако, просто так отпустить вас я не могу. – Ожидаемо заявил малец. – Вы пролили кровь в административных границах Запретного сада, это величайший из грехов, нарушающий все наказы Его. Потому, всем вам придётся проследовать за мной, в Сад.

– Что… но, простите, мы ведь только-только из него, у нас помидоры и ягоды, они испорт… – Дроу поднял руку, прервав Уруса.

– Возражения не принимаются. Всех, кто ослушается законных требований защитника этих земель, то есть меня, я сочту преступниками и поступать с ними буду не как с гостями, коими вы сейчас и являетесь, а как с преступниками. Пленников я забираю в свою крепость, остальные должны немедленно проследовать в дом Шторма. Где Хранительница знаний, Цветок леса, Королева Божественных ветров и укротительница Шторма, вынесет касательно каждого из вас свой вердикт.

Дроу, потянув за поводья, разворачивает коня, медленно направляя его в обратную от нашей финальной точки маршрута сторону.

– Вот непруха, мы ведь тоже в помидоры вкладывались… – Рукой взявшись за голову, чешет репу Бард.

– Да пофиг, нам главное ушастых доставить, а там трофейным оружием не только расходы перекроем, но ещё и может заработаем. – Отвечает Регина. – Главное, чтоб нам хоть что-то перепало. Эй, Кобо, надеюсь ты никуда не торопился, хотя, даже если и так, а… Кобо? – Вновь позвала меня волчица, но мне было не до них.

Хранительница знаний, Цветок леса, Королева Божественных ветров и укротительница Штормов… Столь пафосное и дебильное имя себе могла дать только одна известная мне персона – семечко, по прозвищу Ветерок.

Глава 5

Подрагивающие на каждом камне колёса телеги, планомерно и уверенно приближали нас к поселению называемому местными Запретным садом. Что это за место, откуда оно взялось, и почему нас вообще везут туда где слово «Запретное» в названии, осталось только догадываться. Ровно так же, как и догадываться о том, чего ждать от пробудившейся феи Ветерка, или как её сейчас зовут Цветка божественных ветров.

Мелкая, ещё меньше других фей, вредная болтушка хохотушка, всюду тягающаяся и подражающая моей Зажигалочке. Ветерок являлась частволюбивой, непомерно гордой и в то же время очень доброй, трусливой феей. Как и Зоря, она всем сердцем болела за каждый росточек в моей теплице. Зная что Семечко Последней Зори выполняет работы связанные с надзором за тайной секцией Святой Морковки, Ветерок частенько, вместо подруги отправлялась в поля с инспекцией. Где с осторожностью и присущей ей трепетностью оглядывала всходы. Не дай бог её глазу попадётся болеющий или умирающий росточек, феечка из-за него вся изайдётся, но, спасёт плод наших совместных трудов. Хоть мы особо и не общались с ней, но, один факт того, что Зоря выбрала её как единственную из учениц, назвав ту своей подругой, говорил о том что с этим существом можно иметь дело.

Находясь впереди, я сидел на уголке скомейки, гусём вытянув шею, сквозь кроны зелёных деревьев безуспешно пытался разглядеть наш конечный пункт маршрута. Дорого петляла, местами, виднелись неуспевшие обсохнуть лужи, в одной из которых оказалась припрятанная ямка. Колесо с болезненным хрустом ударилось о скрытую преграду. Бард выругался. Хлестанув лошадь пугай, чуть потянул поводья возвращая колёса в проложенную впередиидущими повозками колею.

– Не сломай и эту телегу. – Не смогла промолчать Регина.

– А ты не пизди под руку… – Прошипел олень. Нащупав коллею, выровняв телегу, мужчина платочком белоснежным вытер проступивший на лбу пот. Мда, нормально он так матом кроет. Я то изначально его за джентельмена принял, всего такого порядочного и почти что правильного. Хотя, в чём то я его понимаю. Дорога и вправду дерьмовая, мне бы тоже не понравилось если бы кто-то вот так озвучивал и без того всем известную истину. «Ломать телеги это не хорошо» – Перестав глядеть на деревья в бесполезных потугах что либо разглядеть, откинулся на спину, уставился в небо. Чёрт… откуда только эти «недорыцари» взялись, почему меня не оставляет чувство что шли они по чьей-то наводке? Всё слишком наигранно, внезапно, да и Сад этот грёбаный, не в пять не в десять… Жопой чую, что-то здесь не чисто, кто-то кого-то явно хочет наебать, а быть может, уже наебал.

– А ты видела как он того… – Послышался восхищённый голос одной из старших кролли.

– Да, да, сестрица, видела. А ты видела как того, вжух и прямо в грудь… Дети, тот дядя герой! – Подтвердила вторая.

– Герой, герой! – Застучав лапками по деревянному полу, запищав от восторга с просьбами ещё раз пересказать бой которого женщины даже не видели, пищали дети.

От одного лишь слова «Герой», воротник рубашки чутка сдавил горло. Прошлый раз когда я по настоящему почувствовал себя «героем», какая-то тварь проделала во мне дыру размером в пару футбольных мечей.

– Тц… а ты у нас как погляжу сама популярность. – Только и ища с кем бы поругаться, цыкнув, кинула в меня словестным недовольством Регина.

– Ревнуешь? – Лучше бы Бард этого не говорил… Едва рот его открылся, как мощная рука волчицы, схватив того за пиджак, рывком вышвыривает с повозки. И лежать бы ему лицом в грязи придорожной, но, парень оказался не промах. Сделав сальто в воздухе, тот приземляется на три конечности, в окурат над одной из луж.

– Совсем из ума выжила, мышцы в голову ударили?!

На крик его, реагируют вечно недовольные, злые дяди рыцари. Из головного отряда к нам галопом скачут сразу трое провожатых мужиков. Здоровых и очень очень злых.

– Какого чёрта вы тут устроили, забыли вкус плетей? Вы едете с самим Задиром, сыном одного из древнейший героев Империи Матвеемовай, проявите уважение! – Бард и даже Регина склоняют головы. Я случайно пересекаюсь взглядом с здоровенным, перекормленным котом, после чего, рука волчицы, схватив меня за чёлку так же склоняет мою голову. Мда блять, я вообще когда нибудь и кому нибудь кланялся в этом мире раньше, ну так, чтоб принудительно? Аорре наверное только, и то, сам, с перепуга. Мерзкое ощущение однако. Поглядев на нас как на дерьмо, причём свежее, рыцарь развернул коня, зачем-то сплюнув на землю прямо возле Барда, поскакал вперёд.

– Олени и киски между собой не ладят? – Дождавшись когда тот исчезнет, спросил я. Рука Регины тот час отпустила мою чёлку. Сама девушка, не поднимая головы, обеими ладонями схватилась за рот. – Что? – переведя взгляд с волчицы на рассерженного, стиснувшего кулаки Барда, спрашиваю: – Я что-то не так сказал?

– Пха-ха-ха, Олени и киски! – Пальцем указав в сторону друга, разоралась со смеху Регина, от чего, тут же вновь привлекла к нам ненужное внимание.

– Заткнись! – От кома грязи, брошенного Бардом, Регина слёгкостью уворачивается, позволяя снаряду угодить прямиком мне в грудь. – Очередная волна женского хохотания. Тыканья пальцами в меня и рогатого.

– Не попал, косой, косой… – Кривляясь словно ребёнок, нарочно пододвигается ко мне Регина, а после, предлагая другу ещё раз «попытаться», начинает юлозить.

– Да угомонись ты… пока с нас всех шкуру не спустили. – Без юмора, возвращаясь в телегу, с опаской и требовательностью в голосе произнёс Бард.

Первый из населённых пунктов, увиденный мною в этом мире после перерождения, удивил до глубины души. Невысокие, красивые и ухоженные домики с белыми стенами, окнами из стекла, а так же пышными, соломенными крышами. Ровненькие заборчики, ухожанные грядки, у окон некоторых домиков виднелись цветущие клумбы. Крестьяне, игнорируя проходящее мимо войско, продолжали вести свои рутинные, бытовые дела. Кто-то чинил покосившуюся крышу сарая, кто-то стоял раком в поле, ну а кто-то, просто тягал из дому вёдра, кормил пасущихся за оградками домашних животных. Лошади, коровы, быки, бараны, свиньи, утки, индюшки, куры… и кого здесь только небыло. Да и люди, основная часть из которых являлась представителями вида Кролли, выглядели упитанными, более крупными чем те, что ехали вместе с нами. Когда дорога завела нас за одну здоровенную постройку, наверное это была конюшня, глазу моему открылось очень любопытное зрелище. Орава детей, совсем ещё мелких, до лет десяти, с криком и гомоном, скакало и насилось по ухабистому полю, всячески пытаясь уклониться от темно-коричневого, кожаного предмета, отдалённо напоминающего мяч. Детишки играли в вышибалы…

Деревня, она оказалось очень большой, прям огромной… Количество маленьких домиков и построек неукладывалось в голове. Раньше, всё здесь представляло из себя дикие, кишащие гоблинами леса. Неприветливые, сложные на подъём холмы и горы. Сейчас же, буквально всё сливалось в одинаковых сельских пейзажах, выделялись разве что отвесные холмы, имевшими на своих вершинах некие башенки напоминающие сигнальные костры.

– Мистер… ваша рубашка… – Когда мы остановились у речушки, что бы тяговые животные могли напиться и немного отдохнуть, с предложением помочь обратилась ко мне одна из девушек кролли. След оставшийся от комка грязи, словно герб-клякса виднелся у меня на груди. Особого дискомфорта от него я не испытывал, но, если кому-то другому это доставляет некое внутреннее неудобство то пускай. Так как во время стоянки заняться мне всё равно было нечем, увязавшись за кролли, пошёл искать годные для крафта мелкие камушки и веточки. Крафтить инструмент из камня, когда вокруг уже во всю используется железо, полная хуйня. Точно так же, как и создавать примитивное оружие. Сейчас, когда этот мир вынырнул из каменного века, подобный инструмент и гроша ломаного не будет стоить. Потому, можно попробовать сконцентрировать своё развитие на кое чём другом, менее заметном. Браслеты из веревки, с подвязанными деревянными резными украшениями. Такие же ожерелья и кольца с интересными рисунками и символами. На вещицы столь небольшого размера уйдёт в разы меньше маны. Спрятать их проще, можно даже в ладони. Да и во время создания их, возникнет в разы меньше вопросов чем с тем же топором который в корман не запхнешь. Я должен крафтить, обязан продолжать выпускать ману, только так, через боль я смогу восстановить свои внутренние магческие каналы.

Пока кролли, стирала у реки, рассказывая грустую историю своего прощания с «нелюбимым мужем», я камнем счесывал с какой-то подобранной с земли веточки кору. Слой получился тонкий, местами даже рваный. Помяв результат работы, дабы никто посторонний не видел, сжимаю влажную кашицу в ладони, концентрирую на ней исходящие потоки. Внутри всё вновь начинает щикотать, затем гореть и болезненно колоть. Дымок, едва заметный глазу, он вырвался сквозь щели между пальцами, а после тут же рассеивается. Внутри моей черепушки буд-то кто-то в колокол ударил. Покачнувшись я оперся на дерево, дождавшись когда перестанет штормить, открыл глаза. Веревочка, тонкая, красиво переплетённая. То был не какой-то канат, или рабочая заготовка, из которой я раньше делал сети. Нет… этот шнурочек чётко отвечал всем заданным параметром того, на что его собирались использовать. Пока время и обстоятельства позволяли, откалупав от дерева небольшой кусочек коры, где ногтями, где камнем, кое как «выгрыз», сердечко, а после, всё получившееся объединил в едином «изделии». Тонкая, хрупкая кора стала в трижды толще, выглядела отполированной, глянцевой. Через темно коричневый, плотный древесный слой проходил красивый, плетением своим напоминающий узор, шнурок. Лишь когда поделка была завершена я подумал о специальном отверстии, через которое должна была проходить веревочка(дабы не портить дырками само сердце). Чтож, мне есть куда расти…

Упав на колени у ручья, отпиваюсь, прихожу в себя. Такая маленькая вещица, а сколько боли и неудобства она мне принесла. Сейчас, по мане я наверное не сильнее только-только родившегося младенца, убогий, но какой есть…

– Ваша рубаха… – Прервала мои раздумия кролли. – На себе высушите, или может подождёте пока…

Моя улыбка, небрежно брошенная в сторону девушки заставила кролли смутиться, прерваться опустив стыдливо голову. Она, крестьянка – рабыня, являющаяся всю свою жизнь слугой определенного господина. Муж её погиб, затем её вместе со всей семьей и детьми, как товар продали, и вот, после чуть не убили. Судьба не пощадила её, так же как и множество других существ населяющий этот мир.

– Спасибо, – переняв рубашку, в протянутые руки кролли вкладываю получившийся веревочный браслетик. – это меньшее что я могу…

– Какая прелесть! – Пискнув, воскликнула девчушка. – Это… это правда мне? ОЙ мамочки, можно, да? – тут же нацепив его на руку, и подняв по направлению к солнцу, разглядывая безделушку затараторила кролли. – Мне ещё никогда не дорили украшения, даже на свадьбу ах… спасибо-спасибо, мистер, боже какое оно красивое! – Прыгнув в мою сторону, повисла на моих плечах крольчиха.

– Это ерунда… – Губы кролли коснулись моих. Грудью своей прижимаясь к моему оголённому торсу, ушастая толкает меня спиной к дереву. Царапая кожу, кара болезненно впивается в лопатки, я хочу остановить девушку, но физически, она гораздо сильнее меня. Дыхание кролли становится всё более тяжёлым, прерывистым. Долго не думая она хватает меня за штаны, пытается стянуть их но веревка, впившаяся в мои костлявые бёдра удерживает их от падения.

– Я хочу вас… вы ведь такой же как и я, одинокий и… – От слов ей в груди всё сжалось. Подняв руку, ладонью своей я разделяю наши губы, отворачиваюсь отводя взгляд в сторону. Я не против этой красавицы, тело её соблазнительно, подтянутое и сильное, но, секс, это не то что я сейчас искал.

– Эй, вы двое, мы отправляемся! – Став свидетелем произошедшего окликнула нас Регина. Напугавшись, кролли тот час отскочила от меня, поклонившись, до самого пояса извинилась. Ладошкой пряча браслет на своей руке, она немедля убегает, оставляя нас наедине с волчицей.

Наши взгляды пересекаются. Я знаю что она ко мне не ровно дышит, что нечто неведомое тянет её ко мне. Как бы это комично не звучало, Регина, тоже знает что знаю я, потому и не торопится как-то реагировать на увиденную сцену «измены». Недовольность и ревность пылают на её лице, только, кому она их хочет показать, незнакомцу коего знает от силы пару дней?

– Идём Кобо… – Удивив своим спокойным тоном, приготовив какую-то подлость, позвала меня волчица.

Этот вечер, ночь, я провёл в гордом одиночестве, в качестве нейтрала между двумя лагерями. С одной стороны, на меня, укрывающегося у костра плащом Барда, с повозки поглядывала волчица, ожидая когда я прибегу к ней под одеяло греться. С другой, находясь в компании своей шумной семьи, всё так же, рукой держась за браслет, моего визита ждала крольчиха, имени которой я даже не знал.

Утро наступило рано, сидя у углей, только и успел что закрыть глаза, как сквозь деревья вырвались первые лучи рассвета, подающие команду «В путь». Вечером и утром, никто не поделился со мной и коркой хлеба. Чувство голода, всё труднее и труднее гасилось другими мыслями, водой, которой я незщадно заливал брюхо надеясь обмануть желудок. Обиженные девушки, внимательно следили за мной. Зная о том что кое кто «гол как сокол», засранки проверяли, к кому первой я побегу за помощью. Вместе с девушками, глядели за мной и мужики, Бард, пару раз предпринимал попытки подойти ко мне, но, Регина их ловко перехватывала. Точно так же, хотел помочь мне и дедулька, за которым, внимательно бдили сразу трое женщин.

Помощи ждать неоткуда, либо поступаться с гордость, либо голодная смерть, думал я до очередной стоянки, где в голову мою пришёл третий вариант. Едва передвигая ноги, истощённый после очередного крафта, невыспавшийся и голодный, я добираюсь до обозов Тома Серднера. В руках моих, на выбор два предмета, улучшенная версия браслетика с сердечком, и деревянная заколка, с цветочком в виде ромашки на конце. Подобные поделки, в руках оборванца вроде меня выглядели убого. Многие торговцы открыто насмехались надо мной, говорили что «мусора у них и в сапогах хватает». «Уважаемым», личностям подобное не требовалось, а вот их прислужникам, напротив. Мужчина рыцарь, кажется представитель племени му, в стальном нагруднике, с длинным копьём и мечом на поясе забрал заколку. «Для дочери», сказал он, бартером поделившись со мной вяленым мясом и парой старых, скукожившихся прошлогодних яблок. Браслетик в свою очередь подметила и решила взять одна из немногочисленных женщин рыцарей, находившихся в отряде Задира. Голова её была по мальчишески выбрита, руки спрятаны в стальных латах. Казалось, кому-то вроде неё совсем нет дела до украшений, но, так было лишь до момента, когда она повязала веревочку с сердечком на один из элементов брони, своего боевого коня.

Платой мне стал благодарный, строгий кивок головой, а так же несколько небрежно кинутых монет. То были первые деньги, медяки и сущие копейки, честно заработанные мной в этом мире. На них я купил себе будущий ужин. Несколько больших картофелин, а так же два ломтя хлеба, расходятся по карманам. Жадно вгрызаясь зубами в вяленое мясо, довольный собой, с чувством гордости и собственного достоинства, победителем я возвращаюсь к своему обозу.

Глава 6

Тёмные, как цвет кожи хозяина, башни встречали нас гордо поднятыми стягами – символами того, что хозяин крепости находится в пределах своих угодий. Верные слуги Задира, в числе дополнительных двух всадников и двадцати пеших, с поднятыми стягом ожидали хозяина на развилке дороги. Ополченцы, ничем не отличающиеся от крестьян, грубо вырвали из телег пленников, заковав их в цепи, на месте приступили к допросу. Раненых тут же заковывают в цепи и колоды. Главного, по-видимому одного из помощников главаря, привязав к кобыле за ноги, по грунтовой земле потянули в сторону стоящего в отдалении от дороги замка. Никто не спрашивал, могут ли пленники идти или не могут. «Хозяинам жизни», свите Дроу, вообще плевать, в каком состоянии будущий товар. Любого, кто сопротивлялся их воле, нещадно избивали ногами и палками. Из семи пленных, двум так и не удалось подняться. Их забили на смерть. Зрелище максимально неприятное, даже когда понимаешь, что смотришь на тех, кто хотел тебя убить.

Рабы, вместе с хозяином этих земель, отбывают в припрятанную за деревьями крепость. Отряд рыцарей, сопровождавший нас, разделяется. Забрав самый жирный кусок, то есть рабов, до Cада сопроводить нас назначаются десять воинов. Вместе с ними мы выезжаем на главную, выложенную из камня дорогу. Перед которой нас с алебардой и злобной рожей ожидает разодетый хряк. Лицо его состоит целиком и полностью из сальных складок, наползающих на рот, нос и даже на глаза. На черепе приплюснутый шлем, с дисковидным отростком по всему контуру. Тушка одета в какую-то толстую куртку, чем-то напоминающую пуховик.

– Эй, Бард… давно не виделись. Как твои помидоры? – Когда мы, проезжая мимо сторожки, достигли последней преграды к хорошей дороге, произнёс свинорыл. Жирдяй глумился над нами, осматривая телеги, в открытую насмехался над оленем. Без разницы, шёл ты под конвоем или свободно странствовал, за выезд на дорогу телеги требовалось платить. Естественно, делать это за Барда никто не собирался.

– Иди к чёрту, Ганц. – Кинув в хряка монетой, ответил Бард. К моменту, когда мы достигли дороги, его товар уже начал терять свой товарный вид. Помидоры, находившиеся на дне ящиков, обмякли, некоторые пустили сок. Бард начинал нести убытки, а ведь он, по факту, ещё даже никуда не выехал и, более того, двигался в неправильном направлении.

– Хо-хо… какие мы злые, а это кто? – Хрюкнул в мою сторону боров.

– Пассажир. – Изо всех сил стараясь сохранить самообладание и лицо, ответил Бард.

– Где сел? – не унимался толстяк.

– А это тебя ебать не должно. – Рявкнула Регина. – Забирай деньги и катись в свой свинарник, урод…

Оскорбление, злость и ненависть, исходившая от волчицы, лишь рассмешила свинью. Глядя на ту, боров облизнулся, прохрюкав себе что-то под нос, поднял для нашей телеги шлагбаум.

Как потом позднее выяснилось, это двуногое хрякоподобное, не так давно предлагало Барду в местной таверне «жизненно важную информацию», естественно не за бесплатно. Сумму заломили непомерную, торговец отказался. Произошедшее потом чётко подтвердило все мои догадки. Кто-то знал, что в окрестностях появилась банда, а банда знала, что к отправке готовится большой караван, наполненный припасами и рабами. Только вот последние не учли степень защищённости первых. После чего, кто-то, чтобы не губить своих солдат, позволил налётчикам устроить рейд, естественно, безуспешный. Итог всей миссии таков, малыш дроу возвращается домой победителем, бандиты разбиты, потерь нет, есть трофейные рабы, а торговцы… а что они могут сделать тому, кто является сыном одного из помощников самой Аорры? Хитро, сука, хитро…

Дорога в Сад показалась мне довольно широкой. Настолько, что встречные телеги проходили одна между другой на расстоянии полутора метров. Так же имелись аккуратно обсыпанные песком обочины, а рядом с ними спуски, ведущие на места, подходящие для стоянок караванов. Когда мы только выезжали на дорогу, я думал, что она – спасение для телеги, но… как же я ошибался. Каждый камень, что выбивался или торчал, ощущался как яма. Удары по заднице, постоянное покачивание, стук, скрип, лязганье обода. На дороге не было ям, но с таким обилием выступающих камней они и не требовались. Спустя всего два часа, отбив себе копчик, я шёл рядом с телегой. Так же как и я, будучи не любителем «больших дорог», впереди с возом шёл другой подручный. То ли раб, то ли наёмный рабочий, чёрт поймешь, но именно он стал тем, кто рассказал мне про Сад и его правила.

Растения в саду священны, подрезать их, ухаживать за ними, ровно как и вредить, собирать плоды или семена имеют право только послушники, состоящие на службе города. Все посевы, включая растущие у дорог цветы, собственность Хранителей знаний. Всем в Саду, то бишь городе, заправляют Духи. Духи, они же цветы, они же семена, они же Хранители знаний. Слуги леса, Защитники рощи, в попытке уровнять существ в положении и статусе, за тысячелетия моего отсутствия всё перепутали. Теперь, что эльфы, что простые кролли, все называются людьми, только какого-то хрена Дроу как были, так и остаются – дроу. Большей властью, чем Духи, в саду обладают разве что Аорра. Никто, даже Святая Инквизиция, не имеет право оспаривать их решения, препятствовать исполнению задуманного. Запретный сад собой являл некое подобие автономного города-государства внутри империи. Свои правители, свои правила, свои законы, за нарушение которых предусматривались очень жестокие и не сильно разнообразные наказания. В общем и целом, главное правило пребывания в Саду звучало так: будь доброжелательным, ни в коем случае не трогай растения, не затевай скандалов, ссор, драк, не докучай Духам, слушай, что тебе говорят другие – будет тебе счастье.

Ближе к вечеру, когда обоз в очередной раз остановился на привал, я, наделав безделушек, стал приставать к проходящим мимо путникам. Нашим в караване я уже всем голову задурил своими побрякушками, а вот другим, идущим навстречу или обгоняющим нас, это сделать чисто физически невозможно. Каждые минут двадцать кто-то двигался в противоположном направлении или, не боясь ночи, продолжал путь в потёмках.

Так, я случайно, впервые с момента пробуждения, повстречал главную и самую ужасающую боевую единицу этого мира, инквизицию. Воины крупных размеров в начищенных доспехах, спрятанных под белоснежными, обшитыми позолоченными нитями плащами. Все – как один, с белыми масками на лицах, с выгравированными и вышитыми на элементах брони и одежды падающими каплями и буквой «М» по центру. Лишь один из пяти воинов имел знак отличия, в виде золотого венка на плече. Именно он и остановился возле меня.

Двухметровая детина с двуручным мечом, что размерами был с меня, хрипло поприветствовал, а после леденящим душу тоном спросил:

– Имеется ли у вас разрешение на торговлю, сударь? – Сказать, что я испугался – ничего не сказать. Я влип, прям встрял блять! Разрешение на торговлю… сука… Сердце в пятки ушло, не успел я в Сад приехать, а жопа моя уже оказалась во власти чужих рук.

– П… простите, господин, разрешения у меня нет. Я… я всего лишь путник, пытающийся заработать себе на хлеб… – Я врал, причём открыто. Стоит мне пошевелиться, сделать шаг, как карманы зазвенят наполняющими их медными и даже одной маленькой серебряной монетой.

– Значит, разрешения нет. – Скрестив руки на груди, инквизитор смерил меня своим сердитым взглядом. Аура, исходящая от него, прям обрушила на плечи мои в миг потяжелевший воздух. Меня кидало то в холод, то в жар, а тем временем бойкие инквизиторы верхом на своих массивных конях брали меня в кольцо. Пиздец… – Покажи мне свой товар, и тогда я решу, как мы с тобой поступим.

Инквизитор спрыгнул с коня, уставился на мои взмокшие, протянутые к нему ладони. Деревянная шпилька с ромашкой на конце, шпилька с тюльпанчиком и шпилька с пробной, первой в моём исполнении, стрекозой – это в левой руке. В правой: пара плетеных браслетов и ожерелье с деревянным клыком, выполненным в форме зуба. Чтобы окрасить последний пришлось поднапрячься, в итоге, благодаря силе, при помощи известняка, удалось придать вещице почти что натуральный бело-серый цвет.

– Трофейный? – Заприметив именно ожерелье с клыком, спросил инквизитор.

– Ну, что вы, это всё дерево… – Ответил я.

– Да ладно… – Не поверив, хмуро отозвался инквизитор, вынудив меня ногтём слегка содрать краску.

Удивление здоровяка передалось и его воинам. Все инквизиторы по очереди разглядели ожерелье, кому-то оно понравилось, кто-то назвал его коварной подделкой, за которую следует наказывать. Конечный вердикт оставался за их командиром, что, глядя на меня, думал, как же со мной быть. С одной стороны – закон, и он его представитель. С другой – дурачок в лаптях, оборванных залатанных штанах, такой же рубашке, худой, как смерть и пытающийся хоть как-то прокормить себя в пути.

– У вас талант, молодой человек. – Запустив руку себе под плащ, проговорил инквизитор и, внезапно для всех, включая меня, вытащил свой увесистый кошелёк. – А талант, как известно, подобен ростку плодового дерева. Его сложно найти, ещё труднее вырастить, не погубив. Не редко, до момента, когда дерево впервые даст плоды, проходят тяжёлые десятилетия. Главное – выдержать их, не надломиться, начав гнить изнутри. Сейчас, я не как инквизитор Сципиус, а как простой гражданин империи, куплю у вас всё и настоятельно порекомендую прекратить незаконную продажу, а так же, по прибытии в Запретный Сад, советую зарегистрироваться в торговой гильдии. Заплатите первоначальный взнос из этих денег, получите разрешение, творите и зарабатывайте честно. Уверен, вас ждёт великое будущее. – Вложив мне в руки большую серебряную и несколько медных монет, гордо произнёс воин, а затем добавил. – Слушать меня или нет, ваше право, но предупреждаю, в следующий раз, когда мы встретимся, говорить с вами, как и призывать к ответу за деяния, я буду от своего церковного имени и поста, который занимаю в Братстве.

Безделушки расходятся по рукам инквизиторов.

– Благодари за нашу встречу Бога нашего Матвеема, бедняк. Другой бы не стал с тобой разглагольствовать. – Запрыгнув на своего коня, здоровяк, преисполненный гордостью за свой показательный поступок, вместе с командой уносится в чернеющую даль. Пока мы с ним общались, штаны мои, под тяжестью наполняющих карманы монет, сползли прям до самого паха. Слава богу, хоть выступавшая из них рубашка, не позволила святошам разглядеть этой неподобающей бедняку тяжести.

«Ага… Слава Матвеему, обошлось… Стоп, в смысле Матвеему? То есть мне, что ли? Нет, я же раньше восславлял небо… тьфу блять… Вот кому теперь молиться?!»

– Сложно быть богом. – Подтянув аж до пупка штаны, по-новому перевязав их верёвкой, и, звеня набитыми карманами, отправился к повозке. Вот же, а это всё ебучая жадность!

Рассказывать о произошедшем никому и ничего не стал. Купив у Барда с хорошей скидкой пару побитых помидоров, у местных – огурчиков, чутка яблок, немного мяса и даже целый бурдюк, с наполняющим его вином, с жестом ответной благодарности я сел меж Региной и крольчихой. Стоило мне лишь произнести волшебное слово «угощаю», все старые обиды между рабыней и той, кто её сопровождал, тут же забылись. Все запасённые на вечер и даже утро следующего дня припасы съедены, вино выпито, отягощенные медяками карманы облегчились, а потерянное уважение к моей персоне восстановлено. Охмелев от четырёх литров выпитого на двоих вина, девчонки, с двух сторон зажав меня у костра, уснули прямо на моих ногах. Лишь когда я стал с ними равным, смог доказать свою состоятельность, независимость от их помощи, а после и то, что тоже чего-то стою и могу что-то дать – их отношение ко мне полностью изменилось. Регина более не звала меня костлявым, а кролли не глядела так, будто я ребёнок, а она моя взрослая нянька. Женщины любят сильных, не обязательно физически. Сегодняшний день как никогда ранее подтвердил это правило. Отдавшись в руки сна, ночью я пару раз просыпался, когда мои подружани, максимально скрытно, отлучались в туалет. Ну, а утро, внезапно для себя и ещё пары отдыхавших рядом мужиков, встретил я лёжа на покрывале, накрытый плащом, и в обнимку сразу с двумя, местами оголенными, эротично приветствующими меня девахами. Большая и упругая сисечка волчицы в левой руке, подтянутая попка крольчихи в правой. Стресс весь – как рукой сняло. Наверное, ради таких вот пробуждений и стоит работать, жить!

Утром Регина доброжелательно поделилась со мной завтраком. Крольчиха в свою очередь пополнила наши запасы воды, попутно ополоснув и наполнив мой собственный бурдюк. Весь остаток пути к Запретному Саду, девушек словно подменили. Улыбчивые, доброжелательные, и ни одного плохого слова в мою сторону. В мою, но не Барда… Когда показались величественные врата, созданные из белого камня, мне казалось, что «оленёнок» вот-вот сорвётся и придушит энергетического вампира по имени Регина.

В город, именуемый Запретным Садом, вёл огромной длины и ширины мост, за ним широкий островок из камня, с постами досмотра, далее такой же длинный, подъёмный мост, выполняющий функцию деревянных ворот. А под этим всем делом находился глубокий ров, с проходящей внизу рекой и выглядывающими из воды, заточенными деревянными брёвнами. Окружающий Сад ров может преодолеть разве что построенная на базе лодки осадная башня, что из-за тех же торчащих в воде брёвен не сможет спокойно преодолеть преграду. Остаётся штурм при помощи тарана и лестниц, где таран так же не доберётся до ворот из-за подъёмного моста, а лестницы… что бы их доставить, придётся преодолевать сначала ров, затем реку, а после под огнём размещать у стен. Стен, высотой в добрых тринадцать-пятнадцать метров, а ведь ещё есть башни, с которых можно очень удобно вести перекрёстный огонь.

В очередной раз взглянув на горы, прикинув своё местоположение, с лёгкой неуверенностью предположил, Запретный Сад – это и есть моя деревня. Разросшаяся, превратившаяся в огромных размеров цитадель, но это она…

Скрипучие колёса телеги достигли островка досмотра, за которым пролегал опущенный мост. Стража города, вместе с парнями в белых рясах, требует всех «живых» покинуть телегу, после чего начинают досмотр. Закончив проверку, инквизитор даёт нам добро на проезд в город. Едва мы пересекаем мост, Бард вновь платит монету за въезд, получает бумагу с печатью, после чего нас всех, под конвоем, вдоль стены города вновь куда-то ведут. Эта стена, она оказалась первой, но далеко не последней, которую имел в своём распоряжении город. За крышами двухэтажных, деревянных домиков виднелась ещё одна, такого же размера и цвета стена, а за ней купол высокий, стеклянный, с флагом красного цвета, золотой каплей и большой буквой «М», внутри неё.

– Эй, Бард… нас что, в дом Терпимости ведут? – С каждой новой минутой проведённой внутри стен, на этих незнакомых, чужих мне улочках, я всё больше видел, как меняется настроение моих спутников. Лучше всего это ощущалось при взгляде на напуганную, прячущую за множеством слов страх Регину.

– Похоже, так. – Снимая с себя клинки и выгружая в воз всё припрятанное оружие, отвечал рогатый.

– Но почему, Бард, мы ведь ничего не сделали? – Поступая как и товарищ, разоружаясь, спрашивает девушка.

– Не знаю, Регина, может Кобо нам что-нибудь расскажет? Есть идеи, почему нас ведут не к стражникам, как это обычно бывает, а прямиком к инквизиции? – Словно чувствуя, что я что-то от них скрываю, переключил на меня всеобщее внимание Бард.

Глава 7

Тучи вокруг нас сгущались всё сильнее и сильнее. Внешний круг строений со своими узкими улочками, нависающими друг над другом страшными домиками, выглядел максимально опасно, гнетуще. Хуже этих улиц мог быть разве что сам дом Терпимости. Каменный, четырёхэтажный особняк походил на замок какого-нибудь злодея-вампира. Только охраняли его не мрачные упыри, а контрастирующие на фоне черных стен инквизиторы в белых одеяниях.

Бард нервничал, Регина в страхе дрожала. Спрашивая меня о моём прошлом, ребята хотели услышать слова утешения, убеждения в том, что рядом с ними находится простой пай-мальчик, хворый на голову путник или кто-нибудь безобидный. Правду о том, что с ними в повозке, в перелатанных штанах и старой рубашке, едет сам Господь Бог, местный император, они точно не воспримут адекватно…

Конвой провёл нас под окнами дома Терпимости, вывел за угол, где на небольшой площадке, напоминающей учебный плац, торговцы начали выстраивать в ряды свои телеги. Рядом видны конюшни, молодые прислужники, состоящие на службе инквизиции, тотчас пришли нам на помощь, предлагая свои услуги по присмотру за животными. Пока одни распрягались и «парковались», других, небольшими группами, стали отводить в сторону дома Терпимости. Инквизиция что-то искала; проверив, что кролли в нашей телеге – рабы с клеймом, нас троих, как членов одной торговой группы, поставили в очередь за Томом Серднером. Этот здоровяк, настоящая машина для убийств, выглядел напуганным не меньше Регины. Кидая косые взгляды из стороны в сторону, взмокшими от волнения ладонями, он сжимал какие-то бумаги в своих руках. Вспыльчивый и резкий по отношению к своим слугам, в сторону инквизиции тот даже взглянуть лишний раз боялся. Мне даже представить сложно, насколько дурная слава ходит в народе об этих ребятах в белом.

Урус отстрелялся быстро. Зашёл – вышел, а вот шедший за ним Серднер задерживался. Завели его группу под тщательным надзором десятка инквизиторов. Вывели менее почётно… Здоровяк из дома Терпимости вышел один, со свежим рассечением на лице и с половинками разорванных бумаг в руках. Его парней арестовали, товар в виде захваченных бандитов, как и ожидалось, конфисковали в пользу Короны. Он даже толком пожаловаться не успел, как получил по лицу, и без помощников был вышвырнут на улицу. В ожидании своей очереди, слушая рассказ этого здоровяка, я всё сильнее разочаровывался в бюрократической системе империи. Блат и кумовство, кажется, эти пороки проникли даже в святое сердце Ордена. Внезапно на помощь Тому пришёл тот, от кого её точно не ждали. Урус, он не стал оспаривать право на рабов в доме Терпимости, потому его и отпустили. Медведоподобный крепыш протянул Тому руку помощи, пообещав поделиться с тем своими рабочими силами. Забыв старые разногласия, Том смиренно поблагодарил коллегу по цеху. Что ж, быть может, именно так, в сложные жизненные моменты, зарождается самая настоящая, крепкая мужская дружба…

Мы были следующими.

– Прошу… – Указав рукой на дверь, здоровяк впустил нас, после чего вместе с напарником повёл по мрачному, узкому коридору первого этажа. Будто вход в замок, две тяжёлые двери открылись перед нами, ведя в просторную комнату. Моим глазам предстало что-то вроде фойе или ресепшена в отеле. Мужчина-регистратор за стойкой, вокруг столы, лавки, на стенах знамена и гербы разных семей. Переняв бумаги у Барда, регистратор деловито поправил сползшие на нос очки и, пробормотав что-то себе под нос, окунул деревяшку в какую-то тряпку, а затем поставил на одном из листов свою печать.

– Бард Оллаван и Регина… рабыня, утратившая фамилию, почему не клеймённая? – Блистая в полумраке своими красными глазами, спросил регистратор.

– Друзья детства… – Коротко ответил Бард.

– Значит, благодетель… Это хорошо. Вам повезло, девушка, с таким другом. – Одним лишь словом заставив Регину поклониться обоим мужчинам, этот инквизитор с колючками на голове вместо волос перевёл свой пугающий взгляд на меня.

– Хм… – Его лицо выражало недовольство. Пустив руку себе под рубашку, он достал медальон, такой же, как у всех. – Где?

– Мы нашли его совершенно голым, едва живым и измученным. Клейма нет, вольный человече без фамилии, памяти и средств к существованию… – Нервно затараторил Бард. – Прошу, смилостивитесь, уважаемый инквизитор, как только появится возможность… – На стойку опускается кулон с каплей и буквой «М» внутри.

– Надевай. – Напряжённо следя за каждым моим движением, требует регистратор. Спорить не стал, кивнул, тут же накинул верёвочку себе на шею, спрятал безделушку за воротник, поблагодарил ежа за подарок. Естественно, подарком это не являлось. – Счёт оплатите при выезде, а сейчас – четвёртый этаж.

– Пошли. – Слегка толкнув нас с Региной в спину, поторапливая, требует конвоир.

Лестницы, крутые, с очень высокими, прямо громадными ступенями, стали для меня проблемой. Я сам не высокого роста, а тут – какая-то прямо непропорционально, хуёво сделанная лестница для гигантов Му или предков носорогов Го. Моя физподготовка на уровне земли; подгоняемый инквизитором, кряхтя, как старый дед, на трясущихся ногах я добрался до заветного этажа. Стражи заметно прибавилось, только у входа в комнату дежурило четверо молодчиков в белых рясах, что говорило о высоком положении скрывавшейся за стеной персоны. В очередной раз нас обыскали, ощупали, проверили на спрятанное оружие и опасные предметы. Когда проверка завершилась, те же стражники, почтительно поклонившись, открыли двери, пропуская нас вперёд.

Комната была большой, просторной, с высоким потолком, камином, без окон, но с множеством магических светильников. Приятный для глаз свет мягко распределялся по всему помещению, освещая большие, длинные книжные шкафы, расположенные вдоль стен. В центре комнаты, по стойке смирно, стояли пятеро здоровенных инквизиторов с вышитыми на одеяниях отличительными знаками – золотыми венками. Рядом с вышибалами находился книжный столик с окружающими его мягкими креслами. На одном из которых, расположившись к нам спиной, сидела неизвестная голубоволосая особа женского пола. В одной руке она держала книгу, в другой – чашечку чая.

– Прибыл торговец Бард Оллаван, Регина Безфамильная и… – стражник, ведший нас от плаца, запнулся, глядя на меня.

– Кобо…

Звук моих слов сменился звоном бьющейся о каменный пол посуды. Старшие инквизиторы растерянно переглядывались между собой. Глядя на реакцию своей госпожи, они нервно рассыпались по комнате, а затем, обступив, прижали нас к стене. Бард, побледнев, сжал кулаки, Регина в ужасе зажмурила глаза и начала молиться вслух. Что-то очень плохое произошло, и, кажется, виной тому имя, произнесённое мной. Под рукой одного из громил я увидел поднявшуюся деву в роскошном, очень вульгарном наряде. Светлая кожа, голубые волосы до самых колен и блистающее в магическом свете полупрозрачное вечернее платье. Ладонями, схватившись за губы, незнакомка смотрела на меня, а я – на неё. Неужели меня узнали?!

Растерянность сменилась расплывающейся улыбкой. Румянец проступил на бледных щёках. Кулачки девушки сжались, она была готова закричать во весь голос. «Это ты…» – беззвучно, изгибаясь, говорили её губы. Я мотал головой: «Не я, не я!» Хотелось закричать в ответ. Если все присутствующие узнают о моём появлении, демон точно явится. Признание убьёт меня, поэтому я просто обязан сохранить всё в тайне.

Внимание инквизиции было приковано ко мне. Обеспокоенные здоровяки, пожирающие нас своими злобными взглядами, даже не заметили, как за их спинами, радуясь и подпрыгивая от счастья, веселилась их возвышенная и гордая фея… По колебаниям воздуха, по знакомому магическому следу, который девушка не могла сдержать, я понял: Ветерок, это действительно она.

Приложив указательный палец к губам, я начал жестами утихомиривать эту простушку. Если кто-то увидит, как она радуется, у нас будут проблемы. Такое поведение с моей стороны не могло остаться незамеченным. Один из здоровяков обернулся в сторону своей госпожи, которая, раскрасневшись и с растрёпанными от прыжков волосами, только успела принять высокомерную позу.

– Все вон! – от голоса феи здание дрогнуло, книги повылетали с полок, лопнуло несколько магических светильников. Перепуганная инквизиция, склонив головы, схватила нас за одежду и потащила к дверям. Никто ничего не понимал, все боялись гнева этой роскошной и, в то же время, пугающей своей силой феи. Когда очередь на выход дошла до меня, мужчину, который посмел схватить меня за шею, прижало к стене воздушной сферой.

– Он останется! – рассерженно потребовала Ветерок. Без возражений и споров. Помещение быстро освободилось от посторонних, и тут же его накрыло едва заметным глазу магическим барьером.

– Хо-зя-ин! – кричит от восторга и радости, в длинном прыжке Ветерок. Фея цепляется за мою шею, после чего мы оба тут же падаем на пол. – Хозяин, Матвеем, наконец-то, слава всему живому, вы… вы… это ведь действительно вы, я чувствую! – Посыпая моё лицо, шею и даже руки поцелуями, смеётся и хохочет феечка. От прошлой изящности её не осталось и следа. Левая небольшая грудь выскользнула из чашечки лифчика, красиво уложенные волосы растрепались, а девушка, сидя на мне сверху и растопырив ноги, во всю козыряет своей промежностью.

– Здравствуй, Ветерок, – приподнимаясь, обнимаю фею, получая в ответ более сильные, эмоциональные и жаркие объятия. Фея, не сдержавшись, начинает рыдать, выть во весь свой волшебный ротик.

– Так вы помните, помните меня, я так счастлива! – слёзы и сопли её уже текут по моей спине. Пытаясь успокоить её, глажу девушку по голове, но она только больше и больше начинает выть. – Как давно меня так никто не называл… вы… вы не представляете, как нам было тяжело без вас, как Заря плакала, как Аорра страдала без вас и вашей любви. Как… как Пом и Муррка убивались после вашей кончины. Мы так скучали, хо-зя-ин-н… – Взорвавшись третьей волной слёз, Ветерок продолжала плакать. Её эмоции, чувства, они были искренними, но разделить их в полной мере я не мог. Для меня прошло не больше пары недель с момента расставания, а для них… тысячи лет.

– Ну, ну, малышка, хватит… – Слова о Муррке и Пом заставили моё сердце сжаться, ведь помимо них были и другие, кто так же ждал моего возвращения.

– Хозяин… – Тяжело, с прерывистыми вздохами, постепенно успокаиваясь, феечка напрочь отказывалась от меня отлипать. Даже когда в дверь постучали, спросив, всё ли хорошо, она, на мгновение сняв барьер, прямо с пола потребовала, чтобы от нас отстали. – Хозяин, я эволюционировала и уже не такая маленькая, как раньше. Мы с Зарёй теперь почтенные Цветы, почти как вы, Человече… – Положив голову мне на грудь и всё так же обнимая, гордо произнесла фея.

– Да, вижу, – сначала поправил её лифчик, чтобы не смущал, затем рукавом вытер слёзы с её лица, – вы выросли в прекрасные Цветы. Где сейчас Заря?

– В Божественной оранжерее. Только представьте, земля, которая осталась после того, как вы её обработали, по-прежнему позволяет собирать урожай до двенадцати раз в год! Оранжерея признана одним из Пяти Божественных чудес. Многие посягали и продолжают посягать на неё. Были войны, даже бунты вспыхивали, много негодяев хотело украсть хотя бы горшочек вашей земли, поэтому одна из сильнейших Цветов, вместе с лучшими и самыми верными инквизиторами, днём и ночью продолжает охранять одно из главных сокровищ империи. Лишь благодаря вашему наследию, деревня, а ныне один из величайших городов континента, прозванный Запретным садом, остаётся колыбелью наук врачевания и земледелия. Торговцы со всей империи и мира, зимой и летом, продолжают ехать к нам за невероятно вкусными плодами, растущими на вашей земле.

Даёт плоды двенадцать раз в году? От слов Ветерка я испытал лёгкий культурный шок. Наступает время допроса. Из-за естественного ограничения в производстве, вырасти на одной грядке могло лишь определённое количество овощей, стоимость «Божественных плодов» и торги за них обычно начинались от одного золотого за килограмм. Ни Бард, ни Урус, и даже Том, не везли с собой товары из самой Оранжереи. Они купили их у местных спекулянтов, с бумагами о качестве и подтверждением того, что товар прошёл проверку в Запретном саду. Подобная процедура с сертификатом сразу поднимала цену продукции на пятьдесят процентов и выше, открывая для любого торговца карманы и кладовые всех уважающих себя аристократов. Проводились подобные торги, не всегда честно и законно. Находились умельцы, подделывающие сертификаты и втюхивающие молодым, неопытным торговцам откровенно просроченную дрянь вместо товара с знаком качества. Из-за подобных случаев страдала репутация всего города, поэтому контроль за подобными, якобы элитными грузами, был на совершенно ином уровне. Задир назвал Тома подозрительным, обманув нас и инквизицию, используя обвинения в контрабанде, прикрываясь именем отца, забрал рабов и основную часть трофеев. В общем, провёл нехитрую махинацию, за которую ему ничего не будет…

– Но это всё ерунда, – глядя на меня, как на ключ к решению любых проблем, говорила Ветерок, – как же будет рада Заря, и Аорра, и ваши прапрапра… много раз правнуки, да вообще весь город, страна, империя и…

Ладошкой прикрываю губы феи. Не сразу поняв, чего я хочу, она чмокнула меня в ладонь, а потом, умолкнув, уставилась на меня своими большими, блестящими от радости глазами.

– Демон, который убил меня, вы нашли его, одолели? – После моих слов, фея изменилась в лице. Мотает головой. Никого они не нашли и не одолели. – Значит, нам ещё рано говорить о моём возвращении. Понимаешь?

– Не-а… Заря и Аорра, они ждут вас, все ждут… – Бровки Ветерка печально сходятся над переносицей. Вот же дуреха.

– Я понимаю. Но вместе с ними, где-то, неизвестно где, в этом мире рыщет демон, который уже однажды убил меня и убьёт снова, если узнает о моём перерождении. – Ответил я, от чего нижняя губа феи затряслась.

– Хозяин недоверяет Заре и Аорре? – Она обиделась, вновь готовясь разрыдаться, наползая на меня, лицом своим зависла в сантиметрах от моего лица. – Хозяин, Заря никогда бы вас не предала, Заря всем сердцем любит вас. Узнав, что вас не стало, она хотела отправиться в мир, искать того, кому сможет отомстить за вас. Если бы не Муррка и Пом, остановившие её своими животами, вашими нерождёнными наследниками, Аорра и Заря нашли бы в мире только смерть.

– Наследниками… Сколько у меня было детей? – От слов Ветерка, в голове всё закружилось.

– Трое… – ответила фея. – Один мальчик от Муррки и мальчик с девочкой от Пом. Как сейчас помню, в детстве они были такие милые, добрые. Повзрослев, понабрались амбиций от Аорры, стали сильными, слегка заносчивыми, но достойными вас. Они всегда были вместе, втроём, от детской кроватки и до самой старости… Очень хорошие детишки, жаль, дух их родства мне так и не удалось сохранить до сегодняшних дней.

Вот как, тройня, значит. Взглянуть бы на них, хоть разок…

– Слушай, а картины их или портреты остались? Мне бы просто, одним глазком… – Слова не шли, горло царапало, приходилось говорить недомолвками.

– Извините, тогда нам было не до портретов. Очень многие нуждались в доме, еде и одежде, живопись и искусство пришли в ваш дом гораздо позднее. Но не расстраивайтесь, возможно Аорра сможет спроецировать для вас свои воспоминания. Помнится, когда один из ваших наследников угрожал поднять восстание, утверждая, что вас никогда не существовало, она сделала нечто подобное, пытаясь уберечь потомка от перехода на неправильную сторону.

– И, надеюсь, убедила? – спросил я.

– Вроде да, только его на следующий день отравили собственные товарищи, – с печалью призналась фея. – Аорра всегда заботилась о вас и ваших потомках, точно так же, как мы с Зарёй внимательно и старательно охраняли ваше наследие. Прошу вас, хозяин, доверьтесь нам, мы ваши верные слуги, ваш щит, ваш меч, мы не подведём! – В очередной раз поцеловав мою ладонь, с блеском в глазах, произнесла Ветерок.

Глава 8

Двери в комнату древней Хранительницы знаний отворяются. Застывшим в поклоне инквизиторам, а вместе с ними Регине и Барду, предстаёт нелицеприятная картина. Дабы хоть как-то привести меня в более-менее приличный вид, фея накидывает на меня балахон инквизитора, скрывающий голову капюшон с вуалью. Мои руки закованы в магические кандалы, на шее, словно у собаки, ошейник и цепь. Наступает момент пояснить окружающим происходящее, ну, феечка, не подведи…

– Этот человек – опасный предатель и преступник, которого разыскивала Цветок Последней Зари. Долгое время мы не могли выйти на его след, а потом, даже когда его загнали в угол, этот преступный гений, самородок тёмного мира… – «Ой, палишься, Ветерок, никто не называет преступников самородками!» – всё равно смог сбежать от моих слуг. Этот преступник ответственен за появление на нашем рынке первых поддельных сертификатов качества, а в Вавилоне – поддельных векселей и банковских облигаций. Я лично транспортирую его к Хранительнице знаний Последней Зари.

И прошли бы мы мимо толпы, как раб и госпожа, если бы я, замявшись в узком коридоре, плечом не зацепил Барда, намекая феечке, что она кое-что забыла.

– Ах, да, точно… вы двое. – Обернувшись, грозно произнесла Ветерок. Исходящая от феи аура, потоками маны заполняла узкий длинный коридор. Глаза её горели, волосы и платье развевались от вырывающейся из неё магической силы. Ноги Регины подкосились от страха, стоявший рядом Бард подхватил её под руку, не дав девушке упасть на пол. – Благодаря вашей преданности, верности короне и закону, этот преступник попал в руки правосудия, хорошая работа. Кажется, вы везли помидоры, купленные у второсортных торговцев, наверняка из-за задержек товар ваш пострадал. Поэтому, Сципиус, распорядись, чтобы этим порядочным гражданам выдали овощи из моих личных запасов, думаю, один к трём… – «Я наступаю фее на ногу, вот же скупердяйка, мы не об этом договаривались!» – Ой, оговорилась… испорченные товары поменять в соотношении один к одному, а после выдать сертификат качества Божественной Оранжереи.

Инквизиторы в шоке, это безумные деньги, невиданная щедрость даже для кого-то вроде Ветерка. Покосившись в сторону своих бывших спутников, почтительно кивнул, улыбнулся им на прощание, хотя, наверняка, они не могли видеть моей улыбки под скрывающей лицо вуалью. Я обещал себе, что отплачу им за своё спасение. Обещал, что мой подарок стократно покроет все их расходы на меня. И вот, кажется, момент настал, пора прощаться; в ближайшее время мы вряд ли сможем увидеться снова.

Регина и Бард растеряны, в их глазах смятение, страх и стыд. Рогатый больше других своим лицом выражает недовольство, возможно, он презирает меня, возможно, корит себя за случившееся. Всё произошло слишком внезапно. Тот, кто не так давно помогал Барду, прикрывал в бою и защищал его товар, теперь в цепях, а он, рогатый, с солидной наградой и почётом, провожает меня взглядом. Эх, его эмоции мне неизвестны, впрочем, сейчас уже и не до них. Личная стража в числе трёх Старших братьев инквизиции сопровождает нас на улицу, сажает в словно покрытую золотом карету, а затем, под конвоем десятка «белохалатников», везёт в сторону Божественной оранжереи.