Читать онлайн Замуж до утра

ГЛАВА 1

Я задыхалась от злости. Моя бывшая подруга держала за руку моего отца и противно улыбалась.

– Дорогой, – промурлыкала Бранда, поправляя белоснежный локон под черной вуалью, – мне кажется, пора подыскать твоей дочери жениха. У меня есть на примете один очень удачный вариант. Ты его, наверное, помнишь: мистер Хардинг, владелец похоронного бюро. Да, он уже немолод, но недурен собой и довольно богат. Предлагаю позвать его на ужин завтра. Не к нам домой, конечно, все-таки траур.

Пока отец виновато смотрел на меня, я прожигала Бранду взглядом. Она сегодня нарядилась в черное, как и все мы, будто ее и впрямь расстроила смерть моей мамы. Как Бранда посмела надеть траур? Много лет мама кормила ее, разрешала ночевать в нашем доме, помогала чем могла. Но Бранде не свойственно чувство благодарности, как выяснилось.

Разом померкли все звуки и краски. Я слышала биение своего сердца, скрежет зубов, и слащавый голосок подруги как сквозь толщу воды.

За дверью в большой гостиной гости прощались с моей матерью. К слову, сегодня ее похороны, а папа привел свою любовницу.

И вот я, вся в черном, стою посреди комнаты и слушаю, как моя бывшая подруга “подыскивает” мне жениха.

– Вы не выдержали траур, папа, – прошептала я отцу. – Более того, крутили роман за спиной мамы! И как давно?

– Я бы попросил тебя быть поуважительнее, – мистер Болейн вскинул брови, в его серых глазах мелькнуло разочарование. – Я твой отец, и ты не имеешь права…

– Отцы не спят с подругами своих дочерей! Не приводят их на похороны своих жен! Там, – я ткнула пальцем в сторону гостиной, – моя мама в гробу, и куча оплакивающих ее родственников! А ты привел в еще не опустевший дом подзаборную девку!

“Девка” обиженно взвизгнула и прижала пальчики к пухлым губам. Я видела в глазах Бранды смех, но она изо всех сил старалась делать вид, как сильно мое высказывание оскорбило ее.

Отец не мог решить, что ему делать: успокаивать любовницу или объясняться с дочерью?

– Я сбегу, папа, – выпалила я не подумав. – Уйду из дома, если вы сейчас же не проводите Бранду за ворота!

– Условия мне ставить будешь? – взревел он. Его черные с проседью волосы, почти встали дыбом. Я от страха зажмурилась, но всего на миг – не привыкла видеть его таким. – Хочешь уйти? Давай, вперед! Только прямо так, в чем есть. Ни денег, ни вещей забрать я тебе не позволю!

Наверное, он думал, что я разревусь и попрошу прощения. Я бы так и сделала, если бы не мама. Если бы отец привел Бранду чуть позже, через месяц или два, мое негодование было бы куда слабее.

Я развернулась на каблучках, поправила сползающую набок вуаль и с прямой спиной покинула роскошно обставленную комнату. Случайно зацепила носком сапога край дорогущего пушистого ковра, привезенного дядей с какого-то пафосного аукциона в прошлом году. Мазнула взглядом по картинам в позолоченных рамах, по бархатным тяжелым шторам и обитым темной кожей стульям.

Уходя, я оставляла свое наследство папеньке и его новой будущей жене – девушке, чьи молодость и жизнь могли закончиться под забором работного дома, если бы не помощь нашей семьи.

Решимости мне было не занимать до тех пор, пока я не толкнула дубовую дверь и не оказалась на улице. В ту же секунду ветер швырнул мне в лицо горсть холодных капель, заставив поежиться от холода. Ароматы дорогих духов гостей, которыми пропитался сегодня весь дом, сменились запахом прелых листьев.

Осень в Лондон пришла уже давно, но я еще никогда не гуляла по темным улицам в легких сапожках и одном только платье. Не захватила даже рукавичек!

Дверь за спиной захлопнулась от сквозняка. Я вздрогнула и обернулась. Взглядом нашла окна гостиной, но из-за плотного тюля не могла разглядеть лица гостей. Слышала только плач старух и тоскливо ноющую скрипку.

Вероятно, в этот вечер я не осознавала, что делаю, по причине того, что еще не отошла от смерти мамы. Всего четыре дня назад меня огорошили известием о том, что она не справилась с хворью, потом я была занята организацией похорон, а сегодня самими похоронами. Этим вечером, в момент, когда я проводила последнего скорбящего в гостиную, где стоял гроб, отец должен был вернуться домой с тетушкой Одрой, которая не могла передвигаться самостоятельно.

А вместо тетушки он привез Бранду.

Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Промозглый ветер почти заставил меня одуматься и вернуться в теплый дом, к камину и горячей еде, но усилием воли я переборола себя и спустилась по мокрым ступенькам. Под ногами хлюпнула лужа и окатила низ моего платья грязными каплями. Я расстроенно поджала губы, еще выше подняла подбородок и больше не оглядывалась, пока не вышла за ворота.

Слезы душили. От злости я рычала на каждую ямку по пути, на слишком длинное платье, на моросящий противный дождь. Последней каплей стал коричневый листик тополя, который прилепился к моей щеке, невесть откуда взявшись.

Только помня о том, что у меня еще есть родной человек в этом городе, я находила в себе силы идти дальше.

Ванесса жила в самом убогом районе городе. Я заходила к ней в гости всего однажды, и то не одна – за мной приглядывал помощник папы. В тот день я не могла не навестить подругу: все-таки Новый год, а она совсем одна и без подарков. Ванесса выгнала меня почти сразу и, чуть не плача, попросила больше не приходить. Я почти обиделась, но потом она объяснила, что находиться в ее доме мне совсем небезопасно.

Тогда я ее послушала, а сейчас мне у нее было бы куда безопаснее, чем на улице.

Я остановилась за поворотом от дома Ванессы и стянула с лица раздражающую вуаль, прикрепила один ее конец к шляпке. Дождь тут же оросил мое заплаканное лицо, остудил пылающие щеки, и я вздохнула чуть свободнее. Папа одумается, я уверена. Уже завтра он пошлет своих людей на мои поиски, и уже тогда я смогу снова поставить ему условие: я или Бранда. Он выберет меня… наверное.

Неподалеку жалобно взвыла голодная собака. Встречаться с ней я совсем не хотела, а потому поспешила пересечь темную улицу и нырнуть в арку между кособокими домишками. Шмыгнула носом, молясь, как бы не простудиться, и занесла руку над прогнившей от сырости дверью.

Интересно, что скажет Ванесса, увидев меня в таком виде? Пустит ли в дом или снова прогонит?

Дверь скрипнула, и на пороге, с фонарем в руках появилась моя подруга. С короткой стрижкой, в брюках и рубашке. Мой отец, увидев женщину в мужской одежде, наверняка сошел бы с ума и обозвал умалишенной нищенкой.

– У меня всего два вопроса, – негромко проговорила Ванесса, всматриваясь в мое лицо, – но задам я тебе их позже. Проходи скорее.

Со вздохом я двинулась за подругой по пыльному коридору. Она подала мне руку, чтобы я не разбилась на кривой скрипящей лестнице, зацепившись каблуком за щель в ступени. Молча мы миновали подвал, еще одну лестницу, и оказались в просторной теплой комнате, где большую часть своей жизни Ванесса пряталась от охотников.

Я в очередной раз прикинула, не вернуться ли домой, но искусственный огонь в углу помещения окатил меня теплом, и я передумала.

Ванесса оставила масляный фонарь на столе среди кучи “ценного” хлама. Она каждую жестянку называла ценной, и мне было не понять почему, до тех пор, пока я не узнала, что именно из этого хлама можно сотворить. Например, огонь: уж не знаю, как он работает, но печь с искусственным пламенем, обвивающим длинную проволоку, помогала Ванессе не замерзнуть и в то же время не выдать ее местонахождение снопом дыма.

– Сюда садись, – подруга кинула какое-то тряпье на кособокий табурет и указала мне на него. – Зуб на зуб не попадает, продрогла вся.

– Ага, – шмыгнула я носом. – Холодно.

– Где твое пальто?

– У меня его больше нет. Ничего нет, кроме того, что на мне.

Тоска по родному дому вновь затопила сердце. Я смахнула слезу со щеки и попыталась улыбнуться. Мама всегда говорила мне, что нужно улыбаться, несмотря ни на что, и тогда судьба будет к тебе благосклонной. Я не улыбалась, пока шла к Ванессе, и судьба забросила меня в свалку, которую подруга называла своим домом. Я бы в этой сплошь заваленной железяками комнате и дня не прожила!

– Чая нет, – Ванесса сунула мне в руки керамическую кружку. – Кипяток поможет согреться, а потом ты расскажешь мне, почему шатаешься по улицам в таком виде.

– Спасибо, – кивнула я, с благодарностью принимая кружку.

Пока я приходила в себя, Ванесса подвязала края рубашки на талии, натянула на голову пилотные очки и склонилась над столом. В ее руках что-то скрежетало, свистело, искрило, и я отодвинулась вместе со стулом поближе к печи, во избежание травм. В полумраке комнаты языки пламени казались мне слишком яркими и пришлось повернуться к ним спиной, но так мое лицо было в опасной близости от сверкающей железяки в руках подруги.

– Что это? – спросила я, и своим вопросом заставила женщину прерваться.

– Кое-что, – отмахнулась она, сдвигая очки на лоб. – Долго объяснять, но если коротко: это изобретение перевернет человеческое представление о смерти!

– О твоей? Если ты эту штуковину представишь человечеству, то охотники снесут твою голову с плеч в считанные мгновения.

Ванесса фыркнула:

– Они и без того от меня не отстают, а так хоть будет за что казнить. Давай, рассказывай, что ты делаешь в моем доме поздним вечером в траурном платье?

– Мама все-таки умерла. Болезнь мучила ее все сильнее, и четыре дня назад добила. Сегодня похороны… На которые мой отец привел молодую любовницу. Бранду – если ты помнишь, кто это.

Ванесса сверкнула черными глазами. Ее аккуратные губы вытянулись, но тут же сжались в тонкую линию.

– Ту самую?

– Угу. Не знаю, как папа будет объяснять людям, почему не носит траур, но, видимо, его это совсем не заботит. Что странно: мой отец никогда бы так не поступил. Он будто сам не свой, уверяю тебя.

– Она его опоила?

– Да брось, – скривилась я. – Приворотное зелье днем с огнем не сыщешь, охотники последнюю ведьму сожгли прошлой зимой. Скоро совсем всё уничтожат.

– Не отвлекайся от темы. Так ты ушла?

– Вроде того. Я поставила папе условие, пригрозила, что уйду, если он не прогонит любовницу.

– Видимо, не прогнал…

– Более того, он не позволил мне взять вещи и хоть сколько-то денег. Я добиралась до тебя в платье, промерзла насквозь! У меня нет даже пенни на извозчика!

Ванесса устало опустилась в деревянное кресло, кое-как прислоненное к стене, чтобы не упало за неимением четвертой ножки.

– Аманда, я бы с радостью отдала тебе все деньги, что у меня есть, ты ведь знаешь.

– Но у тебя их нет, – кивнула я понимающе. – Да мне и не нужно, не беспокойся. Мне бы только сухой угол и чистые полотенца.

– Остаться у меня тоже нельзя. В любое время сюда могут нагрянуть охотники, и они не станут разбираться, кем ты мне приходишься. Убьют обоих, понимаешь?

Я снова кивнула. Облегчение, которое я испытала, войдя в теплую комнату, вновь покинуло меня. Я ведь знала, что Ванесса не позволит мне остаться, и вовсе не потому, что ей жалко делиться своим домом, а потому что она за меня беспокоится. Да мне и самой не хотелось бы стать жертвой охотника за то, в чем я не виновата. Много лет они не могут отыскать, где живет опасный, по их мнению, техномаг, но рано или поздно это случится. Тогда они придут за Ванессой, и ей уже некуда будет бежать.

Но куда мне теперь идти? На улице промозглый ноябрь, вот-вот пойдет снег. В шелковом платье и дорогущем колье из гагата я сумею протянуть разве что сутки. И то, сутки – это много. Воришки не дремлют, а за драгоценность и убить могут.

– Я оставлю его у тебя, ладно? – замочек щелкнул, и тяжелое колье упало в мои ладони. – Сохрани, пожалуйста. Оно мамино.

– Аманда, – Ванесса посмотрела на меня жалобно, как на умирающего котенка. – Ты разбиваешь мне сердце. Вернись домой, прошу! На улице тебе не выжить, сама ведь знаешь.

– Знаю, – всхлипнула я, не переставая улыбаться, как наказывала мама. – Но что делать? Я справлюсь, вот увидишь. Найду работу, хоть какую-нибудь. Слышала, мисс Стортон ищет экономку. Мы с ней близко знакомы, и она обязательно возьмет меня к себе. К тому же я все еще надеюсь, что папенька не совсем выжил из ума, и не променяет единственную наследницу на безмозглую блондинку с улицы.

Ванесса собиралась что-то сказать, но ее прервал шорох за шторой, отделяющей рабочую комнату от спальни.

Я в ужасе уставилась на молодого, симпатичного мужчину, который тенью скользнул к огню и встал между мной и Ванессой.

– Дамы, я бы и рад дать вам еще немного времени, чтобы вы смогли поболтать, но у меня его нет! Ванесса, твое последнее слово?

– Нет, Риган! – прошипела она. – Я не подставлю ни тебя, ни себя!

– Тогда я вынужден просить помощи у этой милой леди, – с нервной улыбкой темноволосый незнакомец в идеально скроенном костюме встал передо мной на колени, и пока я справлялась с шоком от его неожиданного появления, попросил: – Станьте моей женой, прошу вас! Я заплачу! Этих денег вам хватит на дом и слуг, на безбедное существование в ближайшие несколько лет, пока вы не выйдете замуж по-настоящему.

– Господи, Риган! – возмущенно фыркнула Ванесса. – Просто скажи журналистам правду.

– Не могу, – буркнул мужчина через плечо, не отрывая от меня умоляющего взгляда. – Если я сообщу им, что невеста бросила меня за день до бракосочетания, мне конец.

Я непонимающе хлопала глазами. До меня дошло, пусть и не сразу, что все это время Риган прятался в спальне и слышал все, что я рассказывала Ванессе. Настоящий джентльмен дал бы знать, что мы не одни!

– Прошу вас, милая Аманда, выходите за меня! – Риган дернулся вперед, чтобы взять мои руки в свои, но вовремя опомнился. – Вам нужны деньги, а мне нужна жена. Уже утром мы с вами расторгнем брак, клянусь! Я не дотронусь до вас и пальцем. Мы только сделаем вид, что счастливы, распишемся в этих их бумажках и дадим понять журналистам, что брак заключен.

ГЛАВА 2

Риган находился в полном отчаянии. Он хмурил брови, закусывал нижнюю губу и смотрел на меня с надеждой, как утопающий на проплывающее мимо бревно.

– Пожалуйста, – шепнул мужчина. – Всего одна ночь, Аманда. Вы улыбнетесь моей сестре, моему другу, журналистам. Подпишете документы, после чего мы с вами уедем в мой дом. А утром, сразу, как только откроется гражданская контора, мы разведемся, а я выпишу вам чек на сумму, которой хватит на…

– Я слышала, – оборвала я Ригана, вскинув руку. – Но меня смущает ваше желание расстаться с крупной суммой денег ради какого-то спектакля для журналистов.

– Аманда, – заговорила Ванесса, – Риган не мошенник, я тебя уверяю. Мы знакомы не первый год, и я знаю его как добропорядочного, мудрого мужчину.

– Тогда почему ты отказала ему? – спросила я, не переставая смотреть в темные, глубокие глаза Ригана.

– Я техномаг, а он охотник, – пожала плечами подруга.

– Что?! – громким шепотом вскрикнула я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Прекрасные глаза и губы стоящего передо мной на коленях мужчины вдруг превратились в отвратительные черты лица, раздражающие и пугающие. И его взгляд, – черт бы его побрал, – томный и нежный, вдруг стал казаться мне колючим.

– Дамы! – громко прервал нас Риган. – У меня остался от силы час до церемонии! Кто-нибудь, прошу вас, согласитесь уже!

Что происходило дальше, я почти не осознавала. Ванесса забрала у меня из рук колье и спрятала его в тайник под половицей. После чего накинула мне на плечи теплую шаль, вложила мою руку в руку Ригана и вытолкала нас из комнаты.

– Тебе нужны деньги, а это неплохой вариант заработать, – сказала подруга, прежде чем захлопнуть дверь перед нашими лицами.

Риган быстрым шагом преодолел лестницы и коридоры, утягивая меня за собой. Мы выскочили на улицу под дождь, короткими шажками перебежали по скользкому мостику через сточную канаву и оказались у роскошного кеба, запряженного парой гнедых лошадей.

– Доедем быстро, – выпалил Риган, практически впихивая меня внутрь.

Я расположилась на мягком сиденье, а мужчина занял место на козлах. Лошади зацокали копытами по мокрой брусчатке, вскоре переходя на галоп, и мне приходилось обеими руками держаться за столик, чтобы не свалиться на пол.

В голове звенели колокольчики. Туманные мысли хаотично метались от искривленного в злорадстве лица Бранды к виноватому взгляду отца. От моего ухода из дома к теплу, которым меня встретила Ванесса. И от момента, как я переступила порог ее дома, к тому, что всего спустя час после начала моей одинокой свободной жизни я еду с незнакомцем в церковь, чтобы выйти за него замуж.

– Я вас совсем не знаю! – воскликнула я, метнувшись к окошечку. Высунулась в него и нашла взглядом хмурое лицо Ригана. – Как я могу выйти замуж вот так, без договора? А что, если вы станете претендовать на мое имущество?

– Судя по тому, что я слышал, пока прятался, никакого имущества у вас нет.

– Вообще-то, я дочка Ландорфа Болейна! – возмутилась я. – Слышали что-нибудь о корабельных верфях Болейнов? Это мое наследство!

– Договор лежит в церкви, где вы переоденетесь в свадебное платье, – сказал Риган. – Прочитаете его перед тем, как выйти со мной к алтарю. Ваше наследство мне неинтересно, поверьте.

– А еще вы охотник, – неслышно, самой себе сказала я, возвращаясь на сиденье. – Охотник… С ума сойти!

Вот уже десять лет я дружу с Ванессой – женщиной, которой по несчастливой случайности судьба преподнесла дар техномага. В совсем еще юном возрасте ей пришлось бежать из дома и от людей. Прятаться на городских свалках, жить в подвалах и питаться объедками. Последних, к слову, найти было не так-то просто, и иногда приходилось бороться за кусок заплесневелого хлеба с другими бездомными.

И все эти десять лет, которые мы знакомы, помимо голода и холода, сопровождающего мою подругу, ее преследовали охотники за нечистью. Организация, о которой простому человеку ничего не известно. Тайное сообщество, защищающее королевство от ведьм, призраков, чернокнижников и многих других опасных существ.

Моя подруга не была ни ведьмой, ни призраком, уж точно. Дар появился у Ванессы, когда она стала жертвой шаровой молнии, и с тех пор любимая дочка своих родителей превратилась в мишень для охотников.

Справедливо ли это? Конечно же, нет! Почему, ну почему охотники никак этого не поймут? Если несколько техномагов едва не уничтожили планету десяток лет назад, разве в их действиях виновата одна несчастная женщина, которая и дар-то этот иметь не хотела?!

– Как вы познакомились? – спросила я, вновь прильнув к окошку. – Почему вы не выдали Ванессу своим друзьям-охотникам?

– Однажды она спасла меня, а теперь я защищаю ее, – коротко бросил Риган. – Мы приехали.

С его последними словами кеб дернулся и затормозил. Церковь Святого Мартина была моей мечтой – если точнее, я мечтала выйти в ней замуж… по любви! Не так скоропостижно, не за человека, о котором я не знаю почти ничего!

– Скорее, пожалуйста, – торопил меня Риган. Он открыл дверцу и ждал, когда я соберусь выйти. – Гостей нет, но журналисты уже внутри. А так же здесь моя сестра и мой помощник.

– Тоже охотник?

– Да. Вы волнуетесь из-за нашей профессии? Вам есть что скрывать?

– Вот еще! – фыркнула я нервно, будто мне и правда было что скрывать.

Я подхватила юбки и поспешила за Риганом. Как только открылась входная дверь, нас затопило светом тысяч свечей. Я успела разглядеть убранство церкви, светлую головку молодой девушки, сидящей на первой скамье, и стоящего рядом с ней высокого, статного мужчину. А потом Риган увлек меня вправо, и мы оказались в закутке, тьму в котором рассеивал газовый рожок.

– Одежда для церемонии, – указал Риган на пышное белоснежное платье. – У вас с моей бывшей невестой одинаковое телосложение, так что платье придется вам впору. В этом ящике, – мужчина дернул в столе позолоченную ручку, – лежит договор. Надеюсь, вы умеете читать?

– Конечно, умею! – воскликнула я слегка обиженно. За кого он меня принимает?

Риган удовлетворительно кивнул и вышел за дверь. Я бегло осмотрела скромную комнатку, предназначенную для переодеваний и отдыха невест. Девушки, чья жизнь переходит из рук отца в руки мужа, частенько задерживались в таких комнатах. Плакали, возможно, или же считали с подружками деньги будущего супруга.

А вот мне предстояло очень быстро стянуть мокрое траурное платье и надеть чистое белое, принадлежащее не мне. Потом я несколько минут подождала, когда дыхание выровняется, и принялась за чтение договора.

В нем говорилось, что супруг не претендует ни на что. После развода каждый остается при своем, но жена получит отступные в размере…

– Сколько?! – ахнула я и еще раз перечитала строчку.

– Аманда? – жалобным голосом позвал Риган из коридора. – Вы все верно прочитали: триста тысяч фунтов получите завтра, сразу после развода. Хотите, повторю еще раз? Триста тысяч!

– Да иду я, иду, – я чиркнула пером внизу страницы, оставляя свою подпись. Вот и все, пути назад нет.

С другой стороны, что я теряю? Всего-то одна ночь. А в договоре говорится, что муж не станет претендовать на мою честь. Погодите, а когда Риган успел его составить? Документ ведь явно был подготовлен для фиктивной жены, не для настоящей…

– Аманда!

Я опустила на лицо плотную вуаль и заторопилась на выход. Нервничающий жених положил мои пальчики на свой локоть и, быстрее, чем того позволяли приличия, повел меня к алтарю, где нас уже ждал священник.

Сестра Ригана, миловидная блондинка лет шестнадцати, смотрела на меня во все глаза. Она ведь не была знакома с настоящей невестой Ригана, или все-таки знала ее? Если знала, то нам придется очень долго объясняться.

Друг и помощник Ригана, уже не молодой, но довольно приятный внешне мужчина, поглядывал на меня со смехом в зеленых глазах. Вот он точно знает, что я никакая не невеста, а подставное лицо.

Но весь спектакль был предназначен не для них. Я насчитала шесть жаждущих скандала журналистов, скромно притулившихся в углу церквушки. В тишине скрипели перья, хрустела писчая бумага. Журналисты ждали, что Риган выйдет к алтарю в одиночестве, а он явился с прекрасной незнакомкой. Разочарование на их лицо было непередаваемо, и оно меня вдохновило.

Я выпрямила плечи, улыбнулась еще шире и подала жениху вторую руку. Риган поймал мою ладонь, и мы остановились под аркой лицами друг к другу.

Священник зажег потухшую свечу. Прочистил горло и заговорил низким, хриплым голосом:

– Я оглашаю предстоящее бракосочетание между Риганом Вудом, холостяком, и Брандой Дью, девицей. Если кто-то из вас знает причину или просто помеху, почему эти два человека не должны соединиться в святом браке, объявите об этом.

Риган облегченно выдохнул, радуясь, что зал молчит.

А с моего лица сползла улыбка. Священник назвал имя настоящей невесты Ригана… Бранды Дью. Той самой, что всего пару часов назад цеплялась за локоть моего отца и хотела выдать меня замуж за мистера Хардинга.

Бранда Дью! Как долго меня будет преследовать ее имя?

– Вы напряжены, – едва слышно сказал Риган. – Все в порядке?

– В полном, – сквозь зубы ответила я, едва сдерживая злость.

ГЛАВА 3

На мой палец было надето кольцо. Кто-то захлопал в ладоши – кажется, это была Ханна. Из угла, где копошились журналисты, донеслись гневные шепотки. Один из мужчин покинул церковь быстрым шагом, сминая по пути листочки, которые до этого держал в руках.

Риган едва тронул губами мой лоб через вуаль, я даже не почувствовала поцелуя. Священник объявил нас мужем и женой, подсунул какую-то папку с бумагами и перья. Я расписалась, потом то же самое сделал Риган.

– А теперь едем отмечать! – воскликнула сестренка Ригана.

Ее звонкий голосок выдернул меня из тумана.

– Отмечать? – одними губами переспросила я.

– Дорогая, мы ведь договаривались, – улыбнулся Риган своей сестре. – Не сегодня, ладно? Мы очень устали и хотим поехать домой. Ну, ты понимаешь: первая брачная ночь и все такое.

Друг моего новоиспеченного мужа поддержал девушку:

– Ханна права, мы должны отметить ваше бракосочетание. Все-таки не каждый день ты женишься.

– Я согласна с мужем, – прохрипела я взволнованно. – Мы слишком устали, чтобы отказаться от сна…

– Вы надеетесь на сон этой ночью? – мужчина очаровательно улыбнулся и посмотрел на меня таким жарким взглядом, что мои щеки вспыхнули от смущения. – О нет, поверьте, Риган ни за что не допустит, чтобы его супруга скучала в первую брачную ночь.

– Паркер, – Риган оборвал своего друга. – Придержи язык, пожалуйста.

Ханна приложила худенькую ручку к пышной груди и принялась обмахиваться веером, будто ей сделалось дурно.

– Братец, ну ты ведь не можешь оставить свою единственную сестренку без торжества? Если тебе и твоей красавице-супруге не хочется веселиться, вы могли бы просто недолго побыть с нами. Верно, Паркер? Скажите Ригану, что мы не доставим ему неудобств.

– Вы можете поехать с нами, – сдался Риган. – Дом большой, и, думаю, мы друг другу не помешаем.

– Ура! – Ханна тут же убрала веер. – Мы будем веселиться и танцевать!

Я молчала. Да ко мне никто и не обращался, к счастью, иначе я бы совершенно точно прокололась. Главное, не забыть, что меня зовут Брандой! Мерзкое имечко.

Я в нетерпении ждала, когда мы уже наконец покинем церковь, окажемся дома у Ригана, и я сумею задать ему всю ту кучу вопросов, что назрела в моей голове. Конечно же, все они касаются Бранды Дью. Я должна… нет, обязана понять, кого спасала все эти годы! Что за бессовестная девка?!

Моим мечтам не суждено было сбыться так скоро. Пузатый мужичок в черном пальто и с блокнотом в руках протиснулся между Ханной и Паркером, встал напротив нас с Риганом, в улыбке обнажив гнилые зубы:

– Примите мои поздравления, мистер Вуд! Миссис Вуд, – журналист приподнял шляпу, взглянув на меня, – вы прекрасны в этот вечер!

Риган скрипнул зубами. Я уже поняла, что присутствие журналистов в его жизни ему не нравится, но никак не могла взять в толк, почему они его преследуют? Я не слышала фамилии Вуд, кажется, ни разу в своей жизни… Может быть, мой муж – сынок какого-нибудь аристократа, живущего далеко отсюда? Не могут же журналисты знать, что Риган Вуд – охотник. О них вообще никто не знает, да и мне самой посчастливилось познакомиться с обратной стороной привычного всем мира только благодаря Ванессе.

– Миссис Вуд, – журналюга крякнул в усы и расправил плечи: – Ответьте на один вопрос, и я сразу же уйду.

– Только один, – твердо сказал Риган.

– Сегодня третье оглашение, – начал журналист, – на предыдущих двух мы видели, что Бранда Дью была светленькой, разве нет? По какой причине вы изменили цвет волос и как сделали это?

– Луковая шелуха, – выпалила я на одном дыхании.

Слышала когда-то, что она может сделать светлое темным. Не помню, где я это узнала, но хорошо, что вспомнила.

– Вот как? Может быть, вы поведаете нашим женщинам, как ею пользоваться? Бьюсь об заклад, они вознесут вас на вершину богатства!

– Всего один вопрос, – напомнил раздраженный Риган и повел меня к выходу. – Не два!

Мы быстро покинули церковь, пока журналисты не опомнились. Паркер и Ханна поторопились за нами, и мы все вместе спрятались в кебе, а Риган вновь сел на козлы.

Кеб загромыхал колесами по выщербленной, мокрой от дождя брусчатке. Я вжималась в сиденье, собирала вуаль в районе лица так, чтобы его уж точно не было видно. Кто знает, может, Ханна уже видела Бранду? Она точно не поверит в то, что я выкрасила луковой шелухой свои волосы. Что за бред я придумала?

– Бранда, как вы себя чувствуете? – спросила Ханна участливо. – Мне тоже не доставляет удовольствия общаться с журналюгами, но, к несчастью, я и моя семья обречены на это. Вам тоже стоит быть готовой к тому, что под окнами Ригана то и дело пасутся эти отвратительные люди!

– Я в порядке, – кивнула я нахмурившись.

Кто все-таки они такие, эти Вуды?

– Ой, а знаете, чем мы займемся?! – воскликнула Ханна. – Поиграем в крокет! За домом Ригана отличное поле для крокета!

– Ночь на дворе, идет дождь, – заметил Паркер. – Предлагаю погреться у камина, распить бутылку красного вина и поговорить. Что скажете, Бранда?

– Как решит мой муж, – буркнула я, помня, что замужней женщине не следует принимать собственных решений. У замужних нет на это прав. Я, может быть, и хотела бы чуть больше свободы, да и она у меня была, до тех пор пока священник не связал меня браком. Будь я настоящей женой, не позволила бы супругу управлять своей жизнью, но я ведь подставная, а значит, мне следует быть кроткой овечкой ближайшую ночь.

Кукольное лицо Ханны скривилось. Девушка кинула на Паркера недовольный взгляд, но промолчала.

А кеб тем временем уже выехал на пустынную местность. Пересек Ротерхайт-стрит и покатился дальше. Как далеко находился дом Ригана от церкви, стало понятно спустя долгое время. Я вымоталась за время пути, Паркер задремал, и даже Ханна растеряла весь свой энтузиазм. Она уже не стремилась ежеминутно придумывать развлечения на этот вечер, а согласилась на предложение Паркера выпить вина в гостиной.

Я всю дорогу рассматривала и Паркера, и Ханну, силясь понять, стоит ли ждать от них предательства. Что, если кто-то из них пойдет завтра в газету и сообщит им правду о нашем с Риганом спектакле? Не знаю, какое за этим последует наказание, но ничего приятного нам не ждать.

Ханна показалась мне очень милой. Ее большие сияющие глаза были наполнены восторгом от всего, что она видела. Девушка заливалась смехом каждый раз, когда ее что-то веселило, а веселило ее почти всё: Паркер обмолвился, что сегодняшним утром перепутал соль и сахар, так Ханна хохотала несколько минут.

Паркер был другом и помощником Ригана. Охотником. Этот в газету точно не пойдет, но, как знать? Неизвестно, что у него на уме. Он выглядел довольно серьезным мужчиной, и внешность была соответствующей: выразительные глаза, густые брови, которые он постоянно хмурил. Почему-то в моем представлении только серьезные и мудрые мужчины все время хмурились. А еще он казался слегка заторможенным, будто его мысли постоянно улетучивались куда-то далеко-далеко отсюда. В такие моменты Паркер задумчиво замирал, а в его чистых глазах появлялась тоска.

В общем, к моменту, как мы прибыли на место назначения, я была полностью уверена, что от Ханны и Паркера ждать подставы точно не стоит.

Кеб затормозил у высоких каменных ворот. Паркер помог выйти Ханне, а меня встретил Риган.

– Как вы? – спросил он шепотом.

Я кивнула в ответ, перевела взгляд на дом и ахнула. Даже чуточку пожалела, что наш брак фиктивный!

Риган Вуд жил в таком большом, роскошном доме, что Бранда явно проиграла, переметнувшись к моему отцу. Моя семья не бедствовала, но даже нам никогда не купить огромное поместье на берегу озера, с садом, тянущимся докуда хватало взгляда. Мелкая зеленая травка ковром застилала целый акр, если не больше. В саду росли дубы, ели, сосны… да чего тут только не было! А эти белоснежные резные скамейки вдоль тропинок? Они прекрасны!

Сюда почти не доходило зловоние улиц, прохладный воздух ощущался сладостью на языке и губах. Я наслаждалась им, вдыхая полной грудью.

– Бранда? – ласково позвал меня Риган, и я очнулась.

– О, простите! Я просто залюбовалась. Такое волшебное место вижу впервые.

– Всего лишь поместье младшего сына Вудов, – хохотнула Ханна и шагнула к воротам. – Братец, почему мы не въехали во двор? Теперь придется мокнуть под дождем, пока достигнем дома!

– Хотел показать супруге ее будущие владения. Лошадьми займется Юджин.

– Не стоит уводить их, – поспешно сказал Паркер. – Возможно, кеб нам еще понадобится. Я не планирую задерживаться сегодня, так что уеду немного позже и, может быть, отвезу Ханну домой, если она захочет.

– Как скажешь, – кивнул Риган.

Я отметила про себя, каким напряженным был Паркер, и как он улыбнулся сейчас. Что-то в его поведении насторожило меня, но я не придала этому значения.

ГЛАВА 4

Находиться ночью далеко от родного дома в незнакомой компании я не привыкла. Когда все девочки моего круга блистали на балах в поисках потенциальных женихов, я сначала засиживалась в библиотеке, а потом ухаживала за больной матерью, когда она подхватила страшную заразу. Наверное, будь я чуть более социализированной, то мне было бы куда проще, чем сейчас.

Риган сказал, что распустил прислугу до завтра. Кухарки, горничные, камердинер и даже управляющий собрались и уехали в казино. Так сказал мой муж, а я, услышав, что у него в доме работает целый штат слуг, которые могут позволить себе азартные игры, открыла рот в немом восхищении. У нас была только кухарка – старая мисс Габита, и конюх – молодой, бесперспективный мистер Бёрнс. Последний, к слову, частенько не получал заработной платы, накапливая штрафы. Пил, бывало, сутками.

Почему отец его не уволил? Он даже родную дочь из дома выгнал, не моргнув глазом!

– Бранда, вы хорошо себя чувствуете? – раздался над ухом тоненький голосок Ханны. – Риган и Паркер уже в доме, а я осталась с вами. Но уже замерзла… А вы?

Я поймала себя на том, что вот уже некоторое время, не моргая, смотрю на сухой куст у лестницы, а Ханна трясется от пронизывающего ветра.

– Переживаете, да? – понимающе спросила девушка. – Понимаю. Я еще не помолвлена, но очень этого хочу и совсем не волнуюсь! Мне кажется, первая брачная ночь – это что-то волшебное. А вам разве не хочется скорее узнать, что же происходит между мужчиной и женщиной в первую ночь после свадьбы?

– Да как-то не задумывалась, – хмыкнула я, радуясь, что этой ночью мне не удастся узнать, какое все-таки “волшебство” происходит в спальне молодых супругов. Мама рассказывала мне, конечно, но так завуалированно, что я ничего не поняла.

Внутреннее убранство дома Ригана поразило меня еще больше, чем сад. Мраморные полы, роскошные гобелены, пушистые ковры с длинным ворсом. Повсюду в свете свечей сверкали позолоченные фигурки, статуэтки, лестничные перила и даже лепнина на потолке. Золота было слишком много – вскоре от пестроты интерьера у меня заболели глаза.

Ханна, пританцовывая, пересекла просторный холл и остановилась у тяжелой двустворчатой двери, чтобы подождать меня.

– Этот дом он купил сам, – сказала девушка. – Вообще-то, мой брат не любит весь этот пафос, слуг, драгоценные люстры, но он сказал, что дом – отличное вложение денег. К тому же если с Риганом что-то случится, то поместье перейдет ко мне.

– А с ним может что-то случиться? – спросила я, и тут же вспомнила: ну да, точно, Риган ведь охотник. Не сегодня, так завтра, он может стать жертвой какого-нибудь недоразвитого гомункула. Не то чтобы я знала, кто они такие, но Ванесса как-то прочитала мне целую лекцию о существах, населяющих королевство, и вскользь упомянула гомункулов.

Но, получается, Ханна тоже знает правду о профессии своего брата? Насколько мне известно, хотя я могу ошибаться, то о роде деятельности охотников не знают даже их семьи. А не охотница ли и она сама?

Столько вопросов! Даже жаль, что ответы на них я не успею узнать. Еще несколько часов до утра и я снова стану свободной и… богатой. Неприлично богатой! То-то папенька разозлится.

Интересно, а ищет ли он меня?

Тяжело вздохнув, я прошествовала через холл в гостиную. Здесь половину стены занимал камин, возле него стояли деревянные резные столики, кресла, обитые плотной цветастой тканью. Стены, обшитые шелком, украшали портреты незнакомых мне людей, действующей королевы, ее мужа, и самого Ригана. Свой портрет Риган повесил справа от портрета короля, и это навлекло меня на мысль, что мой муж вхож ко двору. С другой стороны, что я знаю об охотниках? Только то, что они существуют. Может быть, все они на службе у королевской семьи?

Риган и Паркер составляли на стол тарелки с закусками, бокалы и две бутылки вина. Ханна тут же увлеклась запеченным сыром, а я скромно присела на краешек кресла, стоящего поодаль от остальных. Единственным моим желанием было подняться в спальню и уснуть до утра, но сделать этого мне не дали.

Впрочем, поесть тоже не помешало бы – с самого утра я только и делала, что встречала и провожала гостей, пришедших проститься с моей матерью. Маму знали и любили многие, а потому дверь почти не закрывалась, ну а мне не удавалось отлучиться, чтобы перекусить.

Я дотянулась до мясной нарезки и положила кусочек копченой телятины в рот, засунув его под вуаль. Медленно прожевала, смущенно улыбнулась и спрятала глаза. Похожа ли я на кроткую овечку? Вполне. Жаль, что из-за вуали этого не видно.

– Ну, Бранда, теперь-то вы расскажете, как познакомились с моим другом? – спросил Паркер. – Сам он ни слова не говорил, что вводит меня в ступор – вы ведь прекрасны. Будь у меня такая невеста, я бы денно и нощно говорил только о вас.

– А мне рассказывал, – весело подхватила Ханна. – Говорил, что Бранда – лучшее, что случалось с ним в жизни!

Риган грустно усмехнулся и пригубил вино. Мужчина сверлил взглядом стол, не поднимая глаз, довольно долгое время. Он, как и я, ждал, когда Паркеру и Ханне надоест наша компания и они отправят нас в спальню.

– Вина? – предложил мне Паркер с надеждой в глазах.

Я мотнула головой, отказываясь, и заметила, что взгляд мужчины сделался растерянным. Он будто ждал другого ответа. Но Паркер тут же нашелся: – О, вы не пьете алкоголь? Тогда, может быть, принести вам сок? Риган, в твоих кладовых найдется яблочный или персиковый сок?

– Не могу знать, – пожал плечами Риган.

– Я схожу! – Ханна вскочила с кресла и покинула гостиную.

– Как зовут вас на самом деле? – тут же спросил Паркер ухмыляясь.

– Бранда… – непонимающе отозвалась я.

– Он знает правду, – вздохнул Риган. – Но не надеялся, что я сумею найти кого-то на роль жены за пару часов.

– Но ты справился, как всегда, блестяще, – хохотнул Паркер.

– Меня зовут Аманда. Аманда Болейн.

– Дочка Ландорфа или однофамилица?

– Дочка.

– С ума сойти! – выдохнул Паркер, подавшись вперед. – Но как вас занесло в лапы моего друга?

– Совершенно случайно.

– За это надо выпить! – Паркер налил вина в бокал Ригана, гораздо больше, чем положено – до самых краев. – Пей, друг мой, ведь Аманда Болейн не стала твоей женой по-настоящему. А хотелось бы!

– Кому сок? – запыхавшаяся Ханна ворвалась в гостиную с литровой банкой в руках. – Еще совсем свежий. Думаю, мисс Эберни сделала его сегодня утром.

Я приняла бокал яблочного сока из рук Паркера и выпила его почти залпом. В горле пересохло еще на подъезде к церкви, и до сих пор меня мучила жажда. Наверное, именно поэтому у меня вдруг внезапно закружилась голова. Я отставила бокал, поддалась плохому самочувствию и откинулась на спинку кресла. Вот так-то лучше.

Краем глаза заметила, что Риган тоже допил свой напиток, и его глаза начали слипаться. Мой муж тряхнул головой, будто прогоняя сонливость, но не сумел с ней справиться. Его голова повисла, бокал выпал из ослабевшей руки.

К моему горлу подкралась тошнота. Руки и ноги вдруг сделались ватными, а в горле снова пересохло. Я потянулась к банке с соком под слишком пристальным взглядом Ханны и под взволнованным – Паркера. Когда меня бросило в жар, я уже не контролировала свое тело. Прежде чем провалиться в темноту, успела подумать только, что попала в ловушку.

Я не так сильно хотела спать, чтобы добровольно заснуть прямо за столом при гостях!

Очнулась с головной болью. Во рту стоял неприятный вкус горьких пилюль, сухость, а в глазах рябило. Я поднялась на локтях, стянула с лица надоевшую белоснежную вуаль и с ужасом осмотрела платье. Чистую, белую ткань, будто вывозили в луже, а после отдали собакам в будку!

– Риган? – прохрипела я с трудом и поморщилась – боль в горле и висках объединилась в одну.

Муж спал рядом, на кровати. На простой, деревянной кровати со старым, отсыревшим матрасом. Сомневаюсь, что в доме Ригана было что-то подобное.

– Проснитесь, Риган, – позвала я жалобно, понимая, что мы вляпались.

Распутала подол отвратительно пышного платья, слезла с кровати и тут же запрыгнула назад – пол оказался слишком холодным для моих босых ног. Почему босых? Этот вопрос остался без ответа, потому что своей обуви я нигде не видела.

В крошечное окно в дощатой, продуваемой ветрами стене, сочился серый рассветный туман. Под потолком с дырой в углу на веревке висели пучки трав и крупные, сгнившие грибы. Помещение напоминало уличную кладовую или сарай.

Холод окутывал меня, пробирал до костей, заставлял дрожать. Я отыскала взглядом тонкое, грязное покрывало, висящее на спинке трухлявого стула, и перебежками по ледяному полу достигла его. Закуталась, вернулась в кровать и уже громче, почти истерично крикнула:

– Риган, нас похитили!

Муж дернулся. Засопел, поднял голову и непонимающе уставился на мое лицо.

– Нас – что?..

– Похитили, – страшным голосом повторила я, и только сейчас до меня самой дошла вся серьезность ситуации.

Паркер и Ханна нас опоили. А потом увезли… Куда увезли-то?! И зачем?!

– Вам приснился кошмар, – буркнул Риган. – Боже, как раскалывается голова… Что мы вчера пили и как много? Обычно я не напиваюсь до такого состояния, и уж точно не ухожу из дома.

– Я не пила! То есть, пила, но не алкоголь. И если бы мы куда-то ушли вчера своими ногами, то отлично запомнила бы это! Где мы? В каком-то сарае? В хозяйственной пристройке? У вас есть пристройки, Риган?

Мужчина сел на постели. Его темные волосы смешно торчали во все стороны, но мне было не до смеха и уж точно не до любования милым выражением его лица – сонным и испуганным, как у ребенка. Да, с грубой щетиной и волевым подбородком, но ребенка.

– Чтоб его, – выругался Риган, быстро поправляя на себе одежду. Подскочил к окну, с босыми ногами, так же как и я, и выглянул на улицу. – Мы где-то на окраине Лондона, если не дальше. В городе я не припомню такого района.

Я тоже подошла к окну и встала вплотную к Ригану – так теплее. По ту сторону виднелись затянутые туманом простенькие, каркасные дома почти все без окон и с дырявыми крышами. Со стороны казалось, что они давно покинуты жильцами, но это было не так – над некоторыми из них вился тоненькой струйкой черный дым. Люди отапливали свои дома, чем могли, и чаще всего это было что-то, дающее дым такого цвета.

– Нищий район, – стуча зубами, проговорила я. – Я нечасто бывала в подобных местах, но посмотрите вон на ту церквушку – в городе такой нет.

– А я не чувствую привычного смрада улиц. Почти не чувствую.

– Если это шутка вашего дружка, то очень злая шутка! Я отлично помню, как мне сделалось плохо после того, как выпила сок. Меня бросило в жар, потом я потеряла сознание, а вы к этому моменту уже спали!

Риган хмурился и молчал. Я могла сколько угодно кричать, обвинять его и его помощника, да даже Ханну, но это не помогло бы нам понять, как и где мы оказались.

ГЛАВА 5

– Я не знаю, что мы будем делать, – твердо начала я, – но мы должны вернуться в город! Нам нужно развестись, понимаете? Я вышла за вас замуж не под своим именем! По сути, я представилась другим человеком – Брандой Дью, а это незаконно! Представляете, что будет, если Бранда узнает, что вы с ней женаты по-настоящему?

– Представляю, – бросил Риган грубо. – Где наша обувь?

– Нет ее, – я осмотрела комнату еще раз: ни моих туфель, ни сапог мужа. – Те, кто нас похитили, забрали обувь, чтобы мы не смогли уйти отсюда.

– Они ошиблись, – хмыкнул Риган. – Но мы и впрямь не можем уйти сейчас, хотя бы потому, что не знаем, где находимся. Необходимо выяснить, где мы.

– Выясним, но сначала вы ответите мне на несколько вопросов.

– Прямо сейчас? Аманда, вы замерзнете здесь, если мы не отыщем хоть какой-то шанс на спасение. Кеб или гостиницу, да хоть что-то.

– Знаю, – мои зубы уже довольно громко клацали друг об друга. – Но я никуда не пойду, пока не пойму, во что я ввязалась. Во-первых: кто такая Бранда Дью и как вы познакомились? Я ее знала как милую, добрую девушку, но теперь не понимаю, кем она была на самом деле.

– Познакомились, как и все: на балу. Меня чертов случай занес в тот дом месяц назад, где я и встретил ее. А вот как туда попала она, и кто ее пригласил – для меня загадка.

– И влюбились?

– Влюбился, – неуверенно повторил Риган и пробормотал тише. – И это очень, очень странно.

– Второй вопрос, – перебила я его. – Тот договор, что я вчера подписала – как вы успели его подготовить?

– Его писал не я, а Паркер. Пока я бегал в поисках подставной невесты, Паркер готовил документы для нашей с ней сделки. Вас устроили все пункты?

– Устроили, – буркнула я, понимая, что тот договор был первым, который я видела в своей жизни. Даже если бы в нем было что-то не так, я бы все равно этого не поняла. – Но как я могу ему верить? И вам? В тех бумагах не было моего имени. Что, если вы откажетесь мне заплатить?

– Я – человек слова, можете не переживать. Ваша подруга, Ванесса, подтвердит. Но вам не кажется, Аманда, что сейчас у нас несколько другие проблемы? – Риган раздраженно обвел рукой помещение.

– Кажется! И их создали вы!

– С чего вдруг?

– Это вы пустили в дом Паркера и Ханну, вы!

– Они: моя родная сестра и мой старый друг, так что… – Риган осекся. Устало потер глаза и опустился на кровать. – Ни в чем я уже не уверен.

– Что вы имеете в виду? – я обхватила себя за плечи, молясь, чтобы дрожь от холода поскорее исчезла. Мне казалось, что я перестаю чувствовать конечности, губы и даже нос.

– Долго объяснять. Но, поверьте, если это то, что я думаю, то мы… Мы глупо попались, милая Аманда. И мне жаль, правда очень жаль, что вам придется все это пережить. Не в то время и не в том месте мы с вами встретились.

– Да хватит говорить загадками! Вы как наш семейный доктор – он тоже несет чушь с умным видом!

Риган замолчал. Тишина висела в воздухе одну, две, пять, десять минут, и меня это жутко злило. Я вскакивала с кровати и принималась ходить по комнате, но колючий холод гнал меня назад. Пышное платье нисколько не согревало – будь проклят этот шелк.

Ветер подул еще сильнее, и крыша заскрипела. Сквозняк разметал мусор по углам, всколыхнул травы и грибы под потолком.

– Мы так и будем сидеть, Риган? Нужно что-то делать.

– Над этим я сейчас и думал, – мужчина почесал подбородок. – Пойти на улицу босиком – не лучшая идея. К тому же вот-вот пойдет дождь, а промочить ноги никак нельзя. Но другого выхода у нас нет. Давайте мне тряпку, в которую вы укутались, и мы сделаем из нее обувь.

– Как это?

– Я покажу, – муж протянул руку за покрывалом, и я, нехотя, но отдала его. Изо рта тут же вырвался клуб пара.

Риган быстро разорвал ткань на широкие полоски и переполз по кровати ко мне.

– Давайте ногу.

– Я сама, – испуганно прошептала я. – Вам не дозволено трогать меня.

– Мы будем препираться? – темная бровь взлетела вверх.

Чертыхнувшись, я протянула правую ногу вперед. Позор, какой позор! Чтобы мужчина трогал мое голое тело до свадьбы? Кошмар этот не забыть и во сне.

– Мы не женаты по-настоящему, – промямлила я, потому что лицо замерзло уже настолько, что я едва могла шевелить губами. – А почему вам нужно было жениться? Бранда бросила вас, так сказали бы всем, что торжество отменяется.

– Нельзя.

– Мне показалось, что для вас очень важен именно сам факт женитьбы, неважно на ком. Почему?

– Долгая история. Я знаю вас недостаточно хорошо, чтобы рассказывать о своем несчастном детстве.

– Все же, я притворялась другим человеком на виду у журналистов и, о боги, священника! Мне было бы интересно узнать причину.

– Да неужели? – хмыкнул мужчина и убрал руки от моей ноги. – Готово.

Я посмотрела на “обувь” из тряпки. Риган крепко замотал мою ступню и так плотно завязал концы тканевой полоски, что я, наверное, вполне могла бы пройти в этом не одну милю.

Со второй ногой он проделал то же самое, а потом соорудил такую же обувь и себе. Выглядели мы ужасно нелепо, но Риган прав: выбора у нас нет.

– Мы пойдем в этом? – скривилась я.

– У вас есть другое предложение?

– Никакого, к сожалению.

– Тогда нечего спорить. Надеюсь, кого-то живого в этих краях слишком долго искать не придется.

Выйти через дверь у нас не получилось. Да и неудивительно: разве похитители оставили бы дверь открытой? Они заперли ее снаружи, и очень крепко. Риган не сумел выбить.

– Через окно, – кивнул мужчина самому себе. – Давайте, Аманда, улыбнитесь. Какое приключение, а?

Он издевается? Я посмотрела в лицо мужа внимательнее – нет, не похоже, что издевался. Улыбки на его губах не было, но в глазах горел азарт.

Риган первым выскочил через окно на улицу, благо невысоко. После я залезла на подоконник, выматерилась, нисколько не смущаясь бранных слов, и с визгом прыгнула вниз.

Меня подхватили сильные руки, легко, как пушинку. Холод вдруг отступил, сменился жаром, исходящим от тела Ригана.

– Вы совсем не замерзли? – прошептала я недоуменно, глядя на тонкие губы в сантиметре от моего лица. С трудом удалось оторвать от них взгляд и посмотреть охотнику в глаза. Темные и глубокие, как Тихий океан.

– У меня горячая кровь, – бросил Риган хриплым шепотом, отпуская меня.

Я потопталась на месте, в пожухлой траве, привыкая к обмотанным ногам. Вроде ничего, удобно.

Риган уже двинулся в путь. Я поспешила за ним, по ходу оглядываясь: нас поместили в сарай, одиноко стоящий в поле. Городок, где мы оказались, совершенно точно не был мне знаком. Но, буду надеяться, что это просто такой отдаленный район Лондона. Которого никогда в Лондоне не было – кого я обманываю!

– Там вроде кто-то есть, – Риган указал мне на покосившееся трехэтажное строение, в котором не то что окон – дверей не было. Но из зияющих в стене проемах вился черный дым, а значит, кто-то жил там.

В движении холод немного отступил, только ветер задувал под юбку, пронизывал насквозь тонкий корсет. Я старалась идти быстро, подпрыгивая, чтобы хоть немного согреться, а вот Риган шагал неторопливо, будто ему и впрямь не было холодно. Мало что знаю об охотниках, но, может быть, они обладают способностью к самосогреванию? Спрашивать не стала – не хотелось лишний раз открывать рот, чтобы челюсти не клацали.

Мы добрались до дома, из которого валил черный дым. Поднялись по ненадежной лестнице, заглянули в первую попавшуюся комнату. В ней никого не оказалось, но через стену раздался хрип.

– Туда, – кивнул Риган мне за спину.

В соседней комнате нашлась женщина. Умирающая, и ее было не спасти. Она лежала в груде тряпья в углу, а возле нее тлели угли, источая зловоние. Дабы не лишиться жизни по глупости, мы с Риганом не стали подходить близко – мало ли чем болеет несчастная. Заразиться холерой желания не было.

– Мадам? – позвал Риган негромко.

Незнакомка отозвалась кашлем. Она так зашлась в нем, что сплюнула сгусток крови, и еще год назад меня бы затошнило от этого зрелища, но после болезни мамы во мне уже ничего не вызывало брезгливости.

– Мадам, что это за город? Где мы находимся? – Риган повторил попытку дозваться до женщины.

Та хотела приподнять голову, чтобы увидеть, кто нарушил ее покой, но не смогла. В стеклянных глазах уже почти не было жизни.

– Мы ничего от нее не добьемся, Риган. Посмотрим еще.

Мужчина, к счастью, спорить не стал. Ему-то хорошо, тепло, не то что мне. “Гостить” у умирающих дольше минуты сил не было.

В еще одной комнатушке обнаружился ребенок лет десяти. Огромными глазами он смотрел на нас, кутался в огромное старое пальто и тоже молчал.

– Говорить здесь не умеют, что ли, – разочарованно выдохнула я.

– Эппинг! – выкрикнул мальчишка и испуганно заозирался по сторонам, услышав эхо.

– Эппинг? – повторила я, видя, как бледнеет лицо моего фиктивного мужа. – Риган, где это? В окрестностях Лондона?

– Не совсем, – пробормотал он. – И везли нас довольно долго.

– То есть домой мы попадем, просто не так скоро, как хотелось бы? – наивная девчушка внутри меня никак не желала признавать очевидного: мы и правда в кошмаре.

– Лондон в девятнадцати милях отсюда, – Риган тяжело сглотнул. – Будь у нас обувь и теплая одежда для тебя, мы могли бы добраться до города пешком. Но так… Боюсь, нам нужно отыскать хотя бы лошадь, я уж не говорю о телеге.

– Нас везли четыре-пять часов, – ахнула я. – Значит, Паркер и Ханна еще сами не успели вернуться в Лондон? Мы успеем их догнать?

Риган посмотрел на меня недоуменно, и я прикусила язык. Какие глупости несу! Может, холод уже добрался до мозга? Я ведь никогда не была глупой, так что же сейчас вырывается из моего рта? Стыдоба какая.

– Уходите, – заговорил мальчишка. – Скоро вернется отец.

– У твоего отца есть лошадь? – спросил Риган с надеждой.

Мальчишка не ответил.

Мы ушли. Нужно было найти комнату, где горит костер, но муж почему-то повел меня на улицу.

– Я так далеко уйти не смогу, – прохрипела я, теряя голос. – Еще совсем немного и заплачу, и вам это не понравится. Но я прошу прощения заранее – я не могу сдержать слез, когда мне страшно.

– Вчера вы пришли к Ванессе, – оборвал меня Риган. – Почему – я слышал. Но вы говорили, что были похороны вашей матери.

– Верно.

– И, лишившись родного человека, вы не проронили и слезинки. Покинув похороны, вы держитесь вот уже почти сутки, и еще ни разу не заплакали. Так для чего лить слезы теперь?

Я хмыкнула, поджав, наверняка уже синие, губы.

– Мама болела долго, и я уже давно свыклась с мыслью, что однажды ее не станет. Когда она ушла, меня это опечалило, но не более того. Я рада, что мама больше не страдает. Видели бы вы ее в последний год жизни: скелет, обтянутый кожей. Едва могла есть и пить, и то по кусочку пирога и глотку воды в день.

– Примите мои соболезнования.

– Благодарю.

На этой ноте наш разговор перестал клеиться. Мужчина шагал целенаправленно вглубь городка, я почти бегом за ним, и вскоре мы оказались у здания, чем-то похожего на едальни, в которых обычно собираются пьянчуги.

Только я подумала об этом, как дверь перед нами распахнулась и из нее выпал, в прямом смысле этого слова, худущий мужик.

Видел бы папочка, в какие места я хожу! А впрочем, какая ему разница? Он, наверное, даже и не задумывается о том, где я теперь живу. Может быть, замерзла ночью под мостом, или подралась с нищенками за кусок плесневелого хлеба и теперь лежу избитая в сточной канаве. Ему все равно. Будь ему меня жаль, он бы не позволил даже за ворота выйти без пальто. Но я ушла, и он меня не окликнул.

Мой отец не был таким никогда. Он меня любил, заботился обо мне и маме. Вечера мы проводили втроем в гостиной, а когда мама заболела, то в ее спальне. Мы с папой по очереди читали ей ее любимые книги, а когда она засыпала, то уходили на кухню, где по полночи пили чай с печеньем.

Мой отец никогда раньше не был жестоким.

ГЛАВА 6

В заведении помимо клубов вонючего дыма в воздухе витал кислый запах содержимого желудков гостей. Из угла доносился пьяный храп, за столом у окна тощая женщина противным голосом пела “Странники на болоте”, а едва державшийся на ногах музыкант пытался играть на лютне.

Я жалась к Ригану, наплевав на приличия. Сальные взгляды мужиков, топящих свои печали в глиняных кружках с мутным пойлом, пугали больше, нежели то, что обо мне подумает мой ненастоящий муж. Решит, что я развязная – так и быть, но, чувствуя тепло его тела, мне было куда спокойнее.

За стойкой нас встретил хозяин богадельни – пусть это была и не она, но назвать едальню по-другому у меня язык не поворачивался.

– Доброго дня, – кивнул Риган мужику, чье лицо трудно было разглядеть под капюшоном шерстяной накидки. – Мы ищем лошадь или того, кто смог бы отвезти нас в Лондон.

– В Лондон? – голос его был хриплым, прокуренным. – Почтовая карета отправилась сегодня утром. Следующая поедет через неделю.

– Может быть, вы скажете, где найти кого-то еще, кто мог бы поехать, ну, скажем… сегодня?

– Эллиот. Он часто мотается в Лондон к дочери, и как раз сегодня собирался к ней.

– Отлично! – Риган повеселел. – Где нам его найти?

– Да черт его знает, – хмыкнул мужик. – Ко мне он уже давно не заходил.

Разочарованные, мы покинули едальню. На нашу “обувь” внимания никто не обращал, и я стала чувствовать себя увереннее. В конце концов, я хотя бы выгляжу прилично, не так, как многие. Бедняков полно, нищих и бездомных еще больше. Уж им точно не до того, чтобы обсуждать, кто и как одет.

– Эллиот, значит, – хмурился Риган. – Поспрашиваем у людей, может, кто его и знает.

Этим мы и занялись. Обошли всю улицу, приставая к прохожим. Многие будто не слышали нашего вопроса, клянчили деньги и еду. Мне было жаль их, безусловно, потому, что прямо сейчас я их отлично понимала – мой желудок сворачивался в узел от голода, а горло пересохло от жажды. Но надеяться на то, что мы найдем хоть какую-то еду, не приходилось. Разве что поймать крысу, да и тех уже давно съели. Я слышала, что крыс едят, но сама никогда не пробовала. Правда, думаю, у меня не хватило бы силы духа положить в рот жареную тушку грызуна.

К горлу подступила тошнота, при мысли о крысином мясе на обед.

– Эллиот? – переспросил упитанный мужичок в вполне добротном костюме. – Вон там он живет. Дом с заколоченным окном видите? Идите туда.

Я нашла взглядом дом, о котором говорил незнакомец. С целой крышей, не гнилым крыльцом. А этот Эллиот зажиточный, похоже.

Эллиот оказался дома. Нашей с Риганом радости не было предела, когда он сказал, что в дорогу выдвинется с приходом темноты. Мол, сейчас у него еще дела, но в ночь точно поедет.

Риган потряс руку дрожащему от старости мужчине. Эллиот был худеньким, низкого роста, с копной седых волос на голове. Зря я назвала его зажиточным – прохудившиеся штаны мужичка штопать уже не было смысла, они состояли сплошь из разноцветных заплаток. Но у него была лошадь и даже телега. А что еще нужно для счастья?

– Что нам делать до ночи? – жалобно спросила я у Ригана, когда мы вновь оказались на улице. Пока говорили с Эллиотом, я успела погреться у печи, но лучше бы этого не делала – выйдя на холод, мне стало еще хуже.

– Для начала – найдем обувь и что-нибудь из еды.

– А вы забавный, – усмехнулась я. – Посмотрите вокруг: из еды здесь только люди. У вас есть с собой деньги?

– Нет.

– Вот и у меня нет. Впрочем, у меня их и в Лондоне не было. А мы можем выписать чек?

– Вы видите у меня чековую книжку? – тяжело вздохнул Риган. – Аманда, мне правда жаль, что вы во все это вляпались. Я привычен к сложным условиям, не раз ходил в походы без минимального набора для комфортного проживания. Но вам придется быть сильной, понимаете? Плачущую и стонущую девицу я, увы, не смогу долго водить за собой.

– Разве я плачу?!

– Но вы обещали разреветься, разве не так?

– Вот еще! – фыркнула я недовольно. – Я передумала!

– Вы молодец, – улыбнулся мужчина. – Другая на вашем месте уже давно закатила бы истерику.

– А я – не другая!

– И этим вы мне нравитесь.

Мои щеки вспыхнули от смущения. Риган этого не заметил, так как уже направился в сторону сарая, в котором мы очнулись. Я надеялась, что мы вернемся в него, закутаемся… да во что-нибудь, раз покрывала больше нет, – дождемся ночи и уедем в Лондон. А там я заберу в банке деньги, сниму комнату в самом роскошном отеле города, закажу на ужин раков, копченого сыра и вина. И пусть я не пью, но после того, что пережила, обязательно начну.

Риган свернул в арку между домов. Ветер здесь был сильнее – срывал сухие ветки с деревьев и трепал мое платье с такой силой, что мне приходилось держать юбку руками, чтобы ткань не опутывала ноги. Волосы, вчера собранные в прическу, теперь лежали на моей голове вороньим гнездом. Шпильки растерялись еще ночью, а атласная лента слетела только что и улетела с порывом ветра в неизвестном направлении.

Я проводила ее грустным взглядом, собрала локоны и засунула их под ворот платья.

– Вам лучше подождать меня снаружи, – задумчиво попросил Риган.

– Я не останусь здесь одна, мне страшно!

– Там, – мужчина кивнул на покосившуюся дверь и зияющий за ней черный проход, – будет страшнее.

– Я не из пугливых, – буркнула я, не сразу осознав, что противоречу своим же, ранее сказанным, словам.

Я первая вошла в дом и тут же пожалела, что не послушалась мужа. Трупное зловоние сбивало с ног. Я зажала нос пальцами, но дышать ртом тоже было неприятно.

Риган хладнокровно разул недавно умершего мужчину. Его полуразложившийся труп был спрятан в чудом уцелевшем деревянном шкафу, но выпал из него, и так мы обнаружили несчастного.

– Сапоги могут быть заражены, – заметила я гнусавым голосом. – Мы ведь не знаем, чем болел этот человек.

– Ничем, думаю. Его убили, – Риган указал мне на дыру в голове трупа.

Я сдалась. Желудок был пуст, но все равно очистился еще больше, и с головокружением я прислонилась к стене, чтобы мысленно поплакать над своей судьбой. Папа-папа… ну как ты мог так со мной поступить?!

Разуть еще и умершую женщину труда не составило. И вот в случае с ней я совсем не была уверены, что не подхвачу какую-нибудь заразу. Но Риган заверил меня, что могу не волноваться насчет этого, и я почему-то поверила ему. Ну а разве у меня был выбор? Мизинец на правой ноге я почти не чувствовала, кажется, он замерз настолько, что вот-вот рассыпется в труху.

Трупы не лежали штабелями, но все равно нет-нет, да попадались нам. Нищие не могли позволить себе похоронить друга или родственника и ждали, когда соберут денег, чтобы заказать хоть простенький гроб.

Я, конечно, переживала, что разутых нами людей обнаружат, но… давайте будем честны: живым обувь куда более необходима, чем мертвым.

– Прости нас, Господь, – со вздохом я подняла глаза к небу. – Нам, правда, очень-очень нужны эти сапожки.

Мне достались стоптанные туфли. Не теплые, неудобные, но с твердой подошвой, и теперь я не рисковала поранить ступни об осколки или ржавый гвоздь.

– Мы не вернемся в то здание, – сказал Риган, осматривая улицу. – Укроемся в одной из пустующих комнат, разведем костер и погреемся, прежде чем отправиться на поиски еды. Вы голодны?

– Вам правда нужен ответ на этот вопрос? – спросила я ошеломленно. Ответом Ригану стало громкое урчание моего живота.

Я залилась краской. Мама всегда говорила мне, что мужчина не должен слышать таких звуков. Но еще она говорила, что я не должна смотреть мужчинам в глаза дольше трех секунд, показывать им оголенные части тела и, уж тем более, спать с ними в одной постели.

Я нарушила все ее заповеди, так какая теперь разница, что можно, а что нельзя?

– Я голодна и очень сильно. Но потреплю. Мне гораздо более холодно, чем вам, и это мучает меня сильнее голода.

Риган нашел для нас укромное место. Комната с заколоченными окнами, каменным полом – что само по себе было чудом. В нее мы принесли тряпки, щепки и ветки – ради последних пришлось испортить одно деревце.

Оставалось найти огонь.

– Я схожу один, ладно? – Риган виновато посмотрел на меня. Стянул с себя жилет и протянул его мне: – Не абы что, но, может, согреет хоть немного.

Я отказываться не стала. Надела жилет на платье, удручающе окинула взглядом туфли и порадовалась, что в комнате нет зеркал и я не могу видеть со стороны, в кого превратилась дочка богатого владельца корабельных верфей всего за одну ночь.

Риган ушел, и я перестала дышать, чтобы не привлекать ничье внимание. В доме, где мы обосновались, жил кто-то еще: я слышала болезненные стоны и ругань. Встречаться с нищими незнакомцами, способными убить за одежду, было не лучшим приключением.

Впрочем, может быть, нищие никого не убивают. Но когда пять лет назад я спасала Бранду, она умирала под забором, избитая бедняками за кусок хлеба. Хлеб тот Бранда честно заработала.

Честно. Сейчас это слово никак не ассоциировалось у меня с бывшей подругой.

В коридоре раздались шаги, направляющиеся в сторону нашего с Риганом убежища. Тяжелые, медленные. Кто-то волочил свои ноги, с трудом передвигая ими, и громко, протяжно дышал. Запах алкоголя я почувствовала почти сразу – трезвое прошлое позволяло мне за милю чуять вонь спирта.

Я вжалась в стену, бесшумно отползла в противоположный угол и замерла.

ГЛАВА 7

В полумраке я не могла разглядеть незваного гостя, но в узком луче дневного света, бьющим из досок на окне, появилось темное пятно. Пьяный незнакомец остановился у двери, оперся о косяк и шумно выдохнул. Он не мог идти дальше, а значит…

Силуэт шагнул в комнату. Я зажала рот обеими ладонями, мысленно молясь о скором возвращении Ригана. Если пьянчуга решит напасть на меня, то я ни за что с ним не справлюсь!

Мужчина сделал шаг ко мне, потом еще один и еще. Я заметила, что его правая нога перевязана лоскутом пропитавшейся кровью ткани. Так он ранен, вот почему волочил конечность!

Еще несколько дюймов до меня. Он точно понял, что не один в комнате. Остановился, харкнул в сторону и опустился на колени.

Секунда, и тело мужчины с грохотом упало возле меня. Настолько близко, что я касалась туловища носками туфель. Тело захрапело. Я зажмурилась изо всех сил, прогоняя непрошеные слезы. Пьянчуга меня не видел, получается, а просто нашел себе место для сна. Если бы он сделал еще шаг, то свалился бы прямо на меня.

Я уже собиралась покинуть убежище. Но куда идти? Выйду в коридор – меня заметят. Спрячусь где-нибудь – Риган не найдет!

А может, зря я так сильно всего боюсь, и на самом деле всем плевать на девушку в рванье? Может быть, я могу спокойно блуждать по всем комнатам и не привлечь ничье внимание?

Война мыслей в моей голове закончилась с возвращением Ригана. Он принес тлеющую головешку, и я уже на полпути увидела ее – иначе бросилась бы на мужчину с объятиями и обожглась.

– Ой, – я отпрянула от огня. Тут же смутилась своему порыву обнять мужа, но то было на радостях – от счастья, что он пришел, я хотела повиснуть на его шее.

– Чье тело? – встревоженно спросил Риган, кивнув на пьяницу.

– Алкаш какой-то забрел.

– И вы все это время сидели рядом с ним? Зачем?

– А что мне было делать? Он заявился, упал возле меня. Пока я думала, стоит ли уходить, вы вернулись. Нам теперь нужно найти другое место для костра?

– Нет, – Риган опустился на корточки возле груды мусора, которую мы притащили сюда ранее. Подложил головешку под щепки и принялся раздувать огонь.

Совсем скоро тряпки принялись тлеть, облизывать ветки.

Но на этом все. Огонь погас.

– Сырые, – устало вздохнул Риган.

– Что? – переспросила я, не желая верить услышанному. Костра не будет, что ли?

– Мне жаль, Аманда. Я могу пойти поискать что-то сухое, или найти масло для розжига. Но то, что мы уже нашли, не загорится.

– Вы говорили, что часто ходили в походы и всё умеете!

– Я ведь предложил: могу найти масло или сухие щепки. Но это займет время, и будь я один, то плюнул бы на костер и лег спать. Но вам нужно тепло как можно скорее.

– Нужно, – согласилась я, почти захныкав. От усталости, голода и холода я уже не чувствовала себя сильной женщиной. И даже Бранда бесила не так сильно – я начала жалеть, что не осталась дома. Уж придумала бы, как избавиться от этой девки и освободить отца.

Ригану пришло в голову вернуться в едальню и попросить у хозяина разрешения посидеть у очага. Так мы и сделали, и, более того, хозяин согласился:

– Очаг только на кухне, – сказал он. Не мешайте кухарке, ведите себя тихо.

Я все-таки всплакнула. От радости пустила одну слезинку правым глазом, но тут же вытерла ее и пошагала за Риганом на кухню.

Если бы я была на месте гостей едальни и видела, как готовят блюда в этом заведении, не пришла бы сюда больше никогда.

В мрачной комнате, затянутой паром от кастрюль, за деревянным массивным столом работала полная женщина в шерстяном платье. Ни фартука, ни косынки на ней не было. Крючковатыми пальцами с грязными ногтями она замешивала тесто на лепешки, попутно вытирая простуженный нос. На нас глянула недобро и вернулась к работе.

Зрелище ошеломило только меня, а Риган улыбнулся мне и кивнул на печь:

– Пойдите, сядьте поближе к огню.

– И вы со мной? – шепотом спросила я, испугавшись, что кухарка нас прогонит.

– Конечно.

Мы заняли место на скамейке у печи. Я прислонилась к ней плечом и едва не застонала от удовольствия – горячий камень приятно обжег кожу через платье, а сбоку ко мне прижался Риган и принялся растирать мои ладони в своих.

– Я клялся не трогать вас и пальцем, – прошептал он. – Но руки нужно растереть, иначе вскоре вы лишитесь их.

– Трите где хотите, – мурлыкнула я, закрывая глаза в блаженстве. В сон клонило нещадно: от тепла, от осознания, что мы в безопасности. Еще несколько часов, и наступит ночь, а там мы погрузимся в телегу и поедем в Лондон. Не счастье ли?

– Замерзли? – громыхнул голос кухарки, вырывая меня из сладкой неги.

– Моя жена забыла пальто, выйдя из дома, – кивнул Риган. – Но уже все в порядке. Благодарим за гостеприимство.

– Чаю?

– А можно? – я подняла на нее глаза.

Кухарка взяла из раковины кружки. Ополоснула их в мыльной воде, вытерла грязной тряпкой. Я тут же решила, что чаю не хочу, но женщина уже принялась заваривать его.

– Я сейчас, – едва слышно проговорил Риган, поднимаясь с места.

Теперь я чувствовала тепло только правым боком, а слева стало пусто и холодно без мужа.

Риган, осторожно, чтобы не привлекать особого внимания кухарки, взял кружки и помыл их под краном, как положено. Женщина заметила его действия, но ничего не сказала, только буркнула что-то неразборчивое себе под нос.

Я благодарно улыбнулась Ригану. Мужчина улыбнулся мне. Мы оба оказались в западне, и он ни в чем не виноват… Так я решила в ту минуту.

Он сам налил чай и принес мне. Вновь сел рядом. Я пила горячий напиток медленно, то и дело обжигая кончик языка, но была замерзшей настолько, что боялась без чая превратиться в ледышку.

Отогреться получилось не сразу. Меня долго трясло, и даже когда тело расслабилось и нагрелось, время от времени оно принималось дрожать.

Глаза закрылись. Я смутно помню, как свалилась в руки Ригана и заснула.

Проснулась в том же положении. Непонимающе похлопала глазами, приподнялась и обнаружила себя в руках дремлющего Ригана. Он встрепенулся, когда я пошевелилась.

– Мы проспали? – испуганно спросила я, понимая, что за окном темень.

– Нет, но пора выходить. Как вы себя чувствуете?

– Лучше не бывает. Идемте, что вы сидите? Скорее, к Эллиоту!

Мы поблагодарили хозяина едальни, я случайно споткнулась о спящего у порога мужичка, и выскочили на улицу в дождь.

Промокнув до нитки, добрались до дома Эллиота, но и думать не стали о том, что замерзли снова – ведь всего каких-то пять часов, и мы будем дома!

Эллиот не открыл дверь. Риган стучал долго и громко, но в доме не было света. Лошади не видно, а телега стояла за забором, нагруженная мешками и явно готовая к отправке. Мы не опоздали, но где Эллиот?

– Может быть, отошел по делу какому? – предположила я, вытирая со лба дождевые капли.

– Угу, – буркнул Риган в подтверждение моих слов, но так неуверенно, что я занервничала.

– Правда ведь, Риган?

Муж заколотил в дверь еще сильнее, и она скрипнула отворяясь. Риган заглянул в темную прихожую, крикнул:

– Эллиот, вы дома?

Ответом ему была тишина. Когда Риган шагнул внутрь, я осталась на улице. Вернулся он спустя минуту, проклиная алкоголь на чем свет стоит.

– Напился вдрызг! – рявкнул муж, оборачиваясь на дом.

– А когда мы выезжаем? – не поняла я.

– Не сегодня, уж точно. Я его не смог разбудить. Лежит у печи пьяный в стельку.

– И что же нам теперь делать?! Давайте украдем телегу!

– А лошадь?

Я прикусила губу. Дала волю слезам, но тут же зло вытерла их – обещала не плакать, значит, не буду!

– Я видел здесь неподалеку постоялый двор, пойдем туда.

– У нас нет денег!

– Оплатим услугой, – мужчина взял меня за руку. Точнее, бесцеремонно схватил и повел в город.

Какой услугой он собрался платить за ночлег, я думать не хотела. Нет, ну явно не моим телом предложит торговать. Нет же?

– Подождите-ка, – я затормозила, и туфли увязли в размытой дождем глине. – Вы хотите, чтобы я… С хозяином ночлежки… За комнату?!

– Интересные у вас фантазии, – хмыкнул Риган. – Но нет.

– А как тогда?.. – в голове мелькнула ужасающая мысль. – Вы сами?!

– Боги, Аманда, – Риган расхохотался. Его смех, бархатистый и чуть хриплый, прокатился над ночной улицей, но был заглушен шумом дождя. – Хозяин постоялого двора не откажется от крепких мужских рук. И у него явно есть свободные комнаты. Бесплатно, конечно, нас не поселят, но если я предложу ему выполнить за него какую-нибудь грязную, тяжелую работу, то он согласится.

– А если нет?

– Тогда переночуем в любой пустой комнате в одном из нежилых домов.

– Я уже готова идти в Лондон пешком, знаете ли. Сутки – и мы на месте. Или того меньше.

– Отправимся завтра с утра, – кивнул Риган.

Я не поверила своим ушам. То, что я сказала, было шуткой. Неужели Риган и впрямь задумал преодолеть девятнадцать миль пешком в такой холод, не имея теплой одежды? Ему она не нужна, но мне-то!

– Надеюсь, вы шутите.

– Ничуть.

– Я обморожу себе лицо и руки.

– Найдем какую-нибудь одежду.

– Снова снимем с трупов? Почему тогда не сделали этого сразу, вместе с обувью?

– А на них было пальто? – хмыкнул Риган. – Не припомню.

– Хорошо, – пробормотала я. – Но если я не дойду, то вам придется тащить на себе мое окоченевшее тело. Я дочка Ландорфа Болейна, и должна быть похоронена на Хайгейте, а не в канаве.

– Почему именно Хайгейт?

– Там похоронена моя мама, – уже тише ответила я и больше не произнесла ни слова, мыслями уйдя к собственным похоронам.

Пока Риган вел меня на постоялый двор, я шагала за ним след в след и думала, придет ли папенька на мои похороны? Чуть не расхохотавшись в голос, представила, как я лежу в гробу, вокруг меня плачущие родственники, а папа приводит очередную любовницу. Не нарушать же традиции?

Тогда уж лучше все-таки в канаве.

Несчастья не могли следовать за нами по пятам, поэтому на постоялом дворе нам улыбнулась удача. Да, теперь я могла назвать не продуваемую ветрами комнату со скрипящей кроватью и заплесневевшим постельным бельем – удачей. Я такое видела мельком, когда ходила помогать нищим на Вентворт-стрит. Те несчастные жили в условиях еще куда более худших, чем те которые нам любезно предоставил хозяин ночлежки – мистер Дим. Моя благотворительность тогда закончилась с первым, пусть и неудачным, но нападением на меня.

Риган, как и говорил, занялся тяжелой работой в обмен на одну ночь под крышей и скромный ужин. Пока мой фиктивный муж, – да и не мой вовсе, а Бранды, – таскал бочки со двора в подвал, я обживалась в комнате. Точнее, сидела на стуле в углу и с ужасом смотрела на жирного таракана, ползущего по подушке. Лечь, чтобы отдохнуть хоть немного, я не могла. Не получалось пересилить себя и закрыть глаза в месте, где на тебя может залезть чудовище с усиками.

Чуть позднее мне принесли обещанную еду – спускаться не пришлось. Тощая девчонка оставила поднос под дверью и торопливо ушла, а я и думать не стала, в каких условиях здесь готовят еду. Горячая, жареная лепешка была съедена в мгновение ока. Я запила ее холодным молоком, жадно глотая. Живот урчал, а я никак не могла перестать есть. Вторая и третья были проглочены с такой же скоростью, на четвертой я жевала медленнее.

С полным животом жить стало гораздо легче, и вновь возненавидела Бранду и своего отца. Все-таки хорошо, что не осталась дома. Если бы я упала папе в ноги и умоляла оставить меня, а Бранду выгнать, никогда бы не простила себя перед матерью.

– Пошел-ка ты отсюда, – буркнула я, с отвращением сбрасывая таракана с постели.

Да, приятного мало, и мысль о том, что он вернется, меня не покидала, но я смирилась и улеглась на спину. Глаза закрывать не стала, следила боковым зрением за всем, что в комнате может пошевелиться. Когда зачесалась щиколотка, а под коленом вдруг что-то защекотало, я с визгом подпрыгнула на месте. Причиной моего испуга оказалась всего лишь нитка… Простая нитка!

Но страх почти отступил, когда вернулся Риган. Теперь меня пугало другое: как мы проведем ночь вдвоем на одной узкой кровати.

ГЛАВА 8

– Вы не сняли мокрую одежду? – удивился мужчина, замерев в дверях. Он держал в руках еще один поднос с лепешками и горячим чайником. Быстро поставил его на тумбочку и запер дверь. – Немедленно разденьтесь, Аманда.

– Не могу, – буркнула я. – Мне не во что переодеться.

– Замотайтесь в одеяло.

– Оно едва ли суше моего платья. Пух напитался влаги и не просохнет, наверное, уже никогда.

Риган обеспокоенно осмотрелся. Взгляд его упал на штору из плотной ткани, и уже спустя минуту он протягивал ее мне.

– Переодевайтесь, скорее. Я не понесу ваше бездыханное тело на Хайгайтен – это далеко.

Я еще бы поспорила. Поиграла в смущающуюся дурочку, попритворялась леди, которой я никогда не была. Но сознание туманилось от холода, мокрая ткань платья противно колола кожу, а боль в горле намекала, что если не поможет Господь, то я подхвачу смертельную болезнь. Мало ли знакомых умерло от простуды? Семейный доктор называл ее пневмонией, но мне никогда не нравилось это страшное слово.

Я выхватила штору из рук Ригана, и когда мужчина отвернулся, трясущимися руками стянула с себя жилет. Развязала тесемки на платье, сбросила юбку, а следом корсет. Оставшись в одних панталонах, минутку подумала и сняла их тоже. Чтобы Риган не увидел нижнее белье, я завернула его в платье и оставила на подоконнике.

Штора оказалась сухой, но ткань холодила кожу. Ее размера мне хватило, чтобы укутаться с ног до головы, и так, рулончиком, я упала на кровать. Согрелась почти сразу. Челюсти перестали клацать, пальцы на ногах обрели чувствительность.

– А вы, Риган? Вам тоже надо снять одежду.

– Я не мерзну. Оделись?

– Можете повернуться.

Риган перенес поднос с тумбочки на стол, глотнул чаю прямо из чайника и оторвал от лепешки небольшой кусочек.

– Мы задержались на сутки, – прошептала я. – Думаете, Бранда уже узнала, что она замужем?

– Газета выйдет только завтра вечером. У нас еще есть время.

– Думаете, город отпустит нас завтра?

– Что? – Риган перестал жевать и перевел на меня изумленный взгляд.

Я стыдливо опустила глаза. Снова несу глупости. Но интуиция, будь она неладна, орала, что есть что-то свыше, что не выпускает нас из Эппинга.

– Что вы имеете в виду, Аманда?

– Странно всё это, вам не кажется? Нас похитили, увезли всего за девятнадцать миль от Лондона. Разве похитители не думали, что мы запросто вернемся? Не в тот же день, но спустя один или два. Если они хотели избавиться от нас, то убили бы. А если убить нас у них рука не поднялась, то увезли бы подальше. Верно? Значит, Паркер и Ханна были уверены, что мы… Мы не выберемся, Риган.

Мужчина перестал жевать. Вытер ладони о тряпку, лежащую на столике, и скрестил руки на груди. При этом он не отрывал от меня внимательного, вдумчивого взгляда.

Я дрожала не столько от холода, сколько от осознания собственной правоты, так резко ворвавшейся в мою голову.

Дребезжало оконное стекло от ветра. С улицы доносились крики – кто-то подрался или встретился с голодным бешеным псом. А в нашей комнате при свете свечи было тихо и пугающе напряженно.

– Честно признать, я об этом даже не подумал, – хрипло сказал Риган спустя долгие минуты молчания. – Непростительная халатность для охотника.

– Вы ведь не колдун, а просто охотник. Вы не могли знать всего. Вы ведь не колдун?

– Нет.

– А дар охотника? Он ничего вам не подсказывает?

Риган негромко рассмеялся:

– Вы думаете, у охотников есть какой-то дар?

– Но Ванесса говорила…

– Возможно, она имела в виду наше бесстрашие и физическую силу – вот весь наш дар. Мы – простые люди, добровольно сложившие свои жизни на алтарь борьбы со злом. Мы отказались от семей – так было нужно. Потеряли всё, что имели, чтобы изо дня в день защищать королевство и наших близких от нечисти.

Договорив, Риган закусил нижнюю губу с такой горечью во взгляде, что я сразу поняла, как больно ему вспоминать о своем выборе.

– А Ханна? Вы ведь общаетесь с ней.

– Ханна была еще совсем малышкой, когда я ушел в Корпорацию Охотников. Мы не виделись много лет, а год назад она нашла меня. Сказала, что не считает меня предателем, что хочет быть со мной и ни за что не уйдет, даже если ее за это убьют. Через нее я мог узнавать, как дела у моих родителей… Я опозорил их тогда, когда молча ушел. И пусть общество не знает, кем я стал – об этом запрещено говорить, – все только и судачат о том, что Риган Вуд, младший сын Алекса Вуда, пошел по наклонной. Будучи рожденным в богатой семье, я, по мнению журналистов, превратился в безработного пьяницу. Мама едва пережила такой удар, ну а я не мог оправдать слова журналюг и признаться ей, что защищаю ее и всё королевство.

– Почему? Она же ваша мама! Она обязательно поймет и простит.

– И погибнет. Любая разумная нечисть, которой я наврежу, но по какой-то причине не сумею убить, отомстит мне через мою семью. Каждый охотник, подписывая договор кровью при вступлении в Корпорацию, должен раз и навсегда забыть своих родных. Такое правило, Аманда. Всё, разговор окончен. Я и так сказал слишком много.

Я хотела спросить, почему тогда Риган не переживает за свою сестру, если нечисть может навредить и ей, но не стала. Не решилась бередить рану. После этого короткого разговора Риган сам на себя перестал быть похож – побледнел, осунулся.

– Вы не обладаете никаким даром, никакой магией, – перечислила я тихо. – Но почему не мерзнете?

– Мерзну. Но вам ведь необязательно было об этом знать, так? Я мужчина, а вы – хрупкая девушка. И если мы с вами оба начнем рыдать из-за несправедливости судьбы, никому от этого лучше не будет.

Я открыла и закрыла рот. Риган лгал мне целые сутки! А может, и сейчас врет? Я не замечала, чтобы он хоть раз вздрогнул от пронизывающего ветра! Или… В то утро, когда он босиком подошел к окну, а потом вернулся в кровать, то поджал ноги, а не оставил их на полу.

– Какая я глупая, – вздохнула я рассерженно. – Раздевайтесь, немедленно! Я не собираюсь нести ваше бездыханное тело в Лондон.

Губы Ригана растянулись в широкой теплой улыбке. Он с нежностью взглянул на меня и шепнул:

– Засыпайте, ладно? Завтра тяжелый день.

Завтра… Завтра и правда день будет не из легких. Нужно найти теплую одежду, а потом идти несколько часов в неизвестном направлении по хрустящей обледенелой траве. Приключением я бы это не назвала. Скорее – испытанием.

Но еще остается опасность, что уйти нам не позволят. Кто или что – не знаю, и оттого, что мы с Риганом обсудили вероятность того, что мы в ловушке, ловушка никуда не исчезла. Если она существует, конечно, а не я ее выдумала.

К утру распогодилось. Дождь прекратился, но трава, как я и думала, покрылась ледяной коркой.

Мы с Риганом шагали по ней и прислушивались к хрусту. Я куталась в штору, которую мы стащили из постоялого двора, и торопилась за мужем. Он сказал, что если шагать быстрее, то будет не так холодно.

Разорять дома мертвых было делом первостепенной важности, так как за ночь мне стало хуже – боль в горле усилилась, заныло в груди под ребрами. Я переживала, что всё начинается так же, как когда-то у моей мамы, но Риган меня успокоил. Сказал, что я просто переохладилась.

– Подождите здесь, – мужчина оставил меня в подъезде одного из брошенных домов и быстро поднялся на второй этаж.

Ничего. Здесь мы не нашли ничего из одежды, и пусть это был только первый дом, моя надежда таяла как дым. Потом были еще и еще: Риган шерстил по комнатам, заглядывал в каждый уголок, но вся теплая одежда словно исчезла из этого города. Кажется, даже на местных жителях мы почти не видели пальто.

Я сползла по стенке на пол и обхватила себя руками. Тряслись конечности, клацали челюсти. На ресницах появлялся иней, но то был визуальный обман – я видела не более, чем капельки росы перед глазами.