Читать онлайн Дети Лубянской Империи

«Если враг неумолимо наступает, мы должны сделать все возможное, чтобы остановить его на дальних рубежах».

Президент РФ В.В.Путин

«Признание»

Я вам скажу,

Зачем поет ребенок.

Не песни детские,

А песни детские,

А песнь военных лет.

Чтоб помнили

Его отец и дед,

Что СМЕНА новая

На помощь к ним идет!

И может… когда стихнет

Лихолетье –

Она дорогу МИРНУЮ найдет.

Пролог.

В тени аллей Пискаревского кладбища сидела на скамеечке за оградкой пожилая женщина. Аккуратная неброская одежда. Тщательно уложенные пряди седых волос под элегантной шляпкой. Со стороны она была похожа на завуча Гимназии или отставного декана технического вуза.

С мемориальной плиты черного камня смотрело на нее мужественное лицо лихого казака. Сдвинутая на бок папаха, лихо подкрученные чапаевские усы…

– Слава юным дзержинцам! – неожиданно прозвучал за ее спиной сиплый мужской голос.

Бабуся резко вскочила, на ходу зажав связку ключей в боевом положении в одной руке. И с замахом зонтиком в другой.

Седой, пожилой мужчина, в элегантном костюме, улыбнулся боевому настрою: – А ты, Елизавета, нисколько не изменилась, – затем с поправкой на возраст, – извините, Вы.

Елизавета Петровна внимательно осмотрела посетителя, отбросила в сторону ненужный зонтик и бросилась обниматься: – Хамид Мустафаевич! Сколько лет, сколько зим!

–Ага, сначала грохнуть пыталась: зонтиком пырнуть, а затем вдруг замурчала, как кошка! – бурчал бывший «шеф». – А на приветствие так и не ответила.

– Юным дзержинцам слава! – бойко, по-военному отрапортовала пенсионерка.

Они неторопливо прогуливались вдоль тенистых аллей: пожилой, но крепкий Учитель и его когда-то юная ученица.

– Что «Деда Чапая» не забываешь – это хорошо. Наших кого-нибудь видишь?

– Одну видела. Малику.

– Как Малику? Ничего не путаешь? Я же все твои рапорты читал, во всех подробностях. Как группа погибла… Ах, да, Малики в списках не было…

Елизавета во всех подробностях изложила «случайную встречу в «Сапсане».

Учитель нахмурился: – Вот так: учишь вас, учишь, а вы на сторону врага – раз! Да не обижайся ты, я образно. Человеческая душа – потемки! А все-таки жаль. Я ведь в вас столько сил вложил, можно сказать: всю душу!

Затерянный в лесу. Странный лагерь. Чупакабра.

Памятник железному Феликсу.

Вековой лес стоял стеной непроходимой чащи. Раньше в нем скрывалась от любопытных глаз воинская часть: батальон спутниковой связи. В девяностые часть расформировали, но судя по поведению местных жителей деревушки, стоящей в нескольких километрах, в лагере кто-то жил.

Об этом свидетельствовало несколько фактов. Первый: раз в сутки над лесом делал круг бесшумный беспилотник. Второй, и об этом местные вообще избегали говорить: заезжали лесники или охотники за цветным металлом. Однажды покусившись на тайну леса – исчезали навсегда. Некоторых находили с идиотской улыбкой, в изодранной и изрезанной одежде, с многочисленными ушибами и синяками. Потерпевшие ничего не могли внятно объяснить, мало того они не могли вспомнить даже свои паспортные данные.

У местных жителей на походы в лес было наложено табу. Особенно боялись отпускать в лес по ягоды детей. Иногда в холодные зимние ночи или в осенние, с проливным дождем из леса нечто и истребляло птицу и мелкий домашний скот. Внешне птица и зверь выглядели неповрежденными, но бывалые охотники и зоотехник уверяли, что животные обескровлены. Словно нечто огромным шприцем высосало из живности жизненную силу.

Пробовали ставить капканы, караулить – все напрасно. Среди местных жителей пошел слух о таинственном звере – чупакабре-вампире животных…

В бывшей воинской части не было замечено людей или техники. Никто туда не заезжал и не выезжал. Ржавые ворота оставались закрытыми. Одно выглядело странным: стоящий посреди плаца памятник Ф.Э.Дзержинскому всегда, при любой погоде, выглядел, как новенький. Словно кто-то невидимый его постоянно обновлял или реставрировал.

Шахта забытого детства «Чи-Чи-Ва».

Наглухо задраенный звездолет.

Детское отделение разведшколы ГРУ находилось глубоко под землей. Внешне ничего не говорило о его жителях и местонахождении. Заброшенная воинская часть. Ржавый пудовый замок на не менее ржавых воротах. Единственная причуда: до желтого металлического блеска надраенный памятник Дзержинскому.

Лагерь разведчиков напоминал собой наглухо задраенный звездолет. Сменяемые часовые, шли тренировки и занятия, все работало, как часы, но выбраться из подземного города было невозможно. Даже бытовые отходы и мусор здесь не вывозился, а спрессовывался с опилками и торфом, и сжигался в специальной печи.

Детей привозили отовсюду: детдомовцы, беспризорные бродяги, заблудившиеся грибники. Все приходили жесткий отбор и анкетирование у опытных военных психологов. Детей разделяли на группы по способностям и талантам. Самые-самые в будущем будут элитой ГРУ, остальные техники различных служб: охранники, водители спецтранспорта, саперы, корректировщики…

Основной упор в первые месяцы «Курса молодого бойца» делался на физо. Самые крепкие и перспективные переходили в сектор единоборств. «Троечники» «просеивались» через сито профпригодности.

Обучение вели ветераны Спецназа и ГРУ. Строгие, но справедливые. Если бы детям спецшколы сказали, что за малейшую провинность их лишат на неделю интернета или поставят в угол – они бы восприняли бы это, как приз.

Суровые наставники гоняли попавших в «прорыв» до седьмого пота изнурительными марш-бросками, отжимали лежа и сидя. Если «залетал» один – наказывали все отделение. У каждого отделения был свой куратор-наставник, но отдохнуть от «военного» детства курсанты убегали в единственное тихое место – местную котельную. Здесь у пожилого механика, прозванным за свои лихо закрученные усы – Чапаевым и отводили душу воспитанники.

Дети все равно оставались детьми. Горячий чай со сладостями и сушками, рассказы Чапая о военной молодости позволяли детям расслабиться и забыть о суровых буднях и тиранах-инструкторах. И в главном их лозунге: «Чи-чи-ва – человек, человеку волк». Имелось ввиду: чужой человек – враг.

Чапай из котельной. Герой-инвалид.

Родная дядькина «жилетка». Шахматная рулетка.

«Дед Чапай» – как прозвали его воспитанники, не всегда работал в котельной. В молодости он служил в спецназе. Выполнял боевые задания в Афганистане, Таджикистане, Чечне. Заслужил боевые награды. Однажды, во время разминирования вражеского фугаса, попал на замысловатую ловушку. После госпиталя и многочисленных операций в строй так и не встал. Не может служить в спецназе инвалид. Получив пенсионные корочки Сергей Михайлович и благословения военкомата: Мы вас туда не посылали! Майор запил. Однажды, проходя по городскому парку, заметил необычного обывателя. Мужчина сидел на скамейке, рядом на шахматной доске, аккуратно были расставлены фигуры.

Сергей Михайлович присел напротив:

– Сыграем?

– На что играем? – вежливо спросил хозяин шахмат.

– На интерес! – Выпалил Сергей Михайлович.

– Нет. Давайте на биографию, – с нажимом переиначил собеседник.

– Идет. Нам за свою биографию не стыдно, – с задором выпалил инвалид.

Игра затянулась. Оба долго обдумывали ходы, просчитывая возможности противника. Легко сдаваться никто не хотел. В итоге сошлись на ничьей.

– Смирнов Виталий Евгеньевич – военный советник, представился незнакомец.

– Ха! Вот так удача! Сергей Михайлович Яковлев – инвалид. Ветеран спецназа. Может посоветуешь, советник, как жить дальше?

Знакомство и беседу продолжили в хрущобе Сергея Михайловича. Смирнов внес в холостяцкую обстановку новые элементы: дорогой коньяк и хорошую закуску. Пили, говорили о жизни, судьбах поколений, о чести, мужестве, доблести…

Через неделю Сергей Михайлович обнаружил в ржавом почтовом ящике новенький конверт. В нем предписание: прибыть к новому месту службы и банковская карточка с «подъемными».

Добравшись до лесной деревушки Сергей Михайлович, расспросив местных, заковылял пешком к воинской части. Местные крутили ему вслед пальцем у виска. Побрякав ржавым замком и еще более ржавые ворота Сергей Михайлович подумал, что его «развели» и уже собирался уходить. Инвалид развернулся восвояси и тут, словно грибы, из-под земли перед ним выросли два часовых. Несмотря на молодость экипированы они были хорошо. В новенькой военной форме. Сергей Михайлович протянул «предписание»: «Куда идти-то, сынки?». Один из солдатиков сказал, чуть касаясь ладонью уха: «Специалист прибыл» – видимо в подшлемнике была миниатюрная рация.

Солдатики проводили Сергея Михайловича к памятнику Дзержинского. Ветеран удивился, но подошел вместе с ними. Едва он шутливо начал: «Ну, здравствуй Феликс Э-Э-Э…». Земля под ногами стремительно стала уходить вниз. Когда платформа остановилась, Сергей Михайлович перевел дух и договорил: «Эдмундович». К ним вышел старший офицер. В комбинезоне, без знаков различия. Хамид Мустафаевич, позывной: «Грач».

– Сергей Михалыч Яковлев.

– Пройдемте ко мне в кабинет. Вы свободны. Занять места, согласно штатному расписанию, – обратился начальник к подчиненным.

Так Сергей Михайлович стал главным механиком подземного города. Все механизмы, насосы, котельное оборудование, находились в его подчинении. Первое время много сил ушло на устранение «ляпов» предшественника. Насосы пришлось поочередно перебрать и настроить вручную. Котельную отладить на безопасный, энергосберегающий уровень.

Однажды Сергей Михайлович, весь перемазанный машинными маслами и сажей, вышел в тамбур покурить. Он сделал пару затяжек и замер, ему послышался какой-то непривычный звук. Словно скулил маленький щенок. Механик пошел на звук и обнаружил в углу сгорбившегося мальчугана. Услышав шаги, малыш вскочил и ощерился. Слезы в глазах разом высохли, и он смотрел на взрослого глазами затравленного зверька.

– Ну, что ты, милый? Ты извини, что я в таком виде, – Сергей Михайлович показал на грязную робу, – «Мотор барахлит» вот и чиню. Даже чай попить некогда. Хочешь, вместе попьем? – по-отечески спросил он парнишку. Паренек удивленно и недоверчиво пошел за инвалидом.

Путь Малики. Веселый оскал добра.

Столичное гостеприимство.

Родители малолетней Малики бежали в Россию из Таджикистана. Бежали от войны, в поисках мирной, спокойной жизни, размеренных трудовых будней и воскресного отдыха в кругу семьи. Москва встретила беженцев жестко. Помыкавшись по оптовым рынкам, стройкам в поисках работы Салим, отец Малики, нашел таки работу для себя и своей жены Айсулу.

Директор КСК взял семью гастарбайтеров под свою опеку. Правда платил пакетами лапши «Ролтон», зато регулярно и без задержек «зарплаты». Поселил сердобольный работодатель семью таджиков в подвале, в отстойнике мусоропровода. Спать приходилось с заткнутыми ватой ушами, чтобы не слышать грохота, падающего по трубе сверху мусора.

На работу вставали рано. В обязанности семейной пары входила уборка двора элитного микрорайона. Как объяснил наниматель, показывая площадь раскинутыми в стороны ручищами: «Отсюда и до заката».

Таджикская семья трудилась качественно, невзирая на погодные условия. И в дождь, и в снегопад супруги кропотливо, словно муравьи, копошились на вверенной территории. Зарплату в сумме тридцати тысяч рублей совестливый хозяин оформил на свою жену. Должен же кто-то расписываться в ведомости!

Семья таджиков бедствовала, но не сдавалась. Сердобольные жильцы, в основном пенсионеры, делились с бедолагами кто чем мог. Так у Малики появились игрушки. Она играла ими на ковре, застланном поверх бетонного пола, в отсутствие родителей.

Однажды к хозяину КСК заглянул одноклассник. Он «служил» наркодилером и ему нужен был ребенок, чтобы делать закладки спайсов и доз на его территории. Вечером директор КСК вызвал на ковер родителей Малики. Сурово сообщил, что цена на электроэнергию и отопление растет, а семья таджиков задолжала ему э-э-кругленькую сумму. В качестве компенсации он забирает у них девочку. Сколько не валялась в ногах хозяина мать Малики, сколько не рыдала, она не могла растопить ледяное сердце коммерсанта.

Малику забрал друг хозяина. Мать не смогла выдержать удара, слегла и вскоре умерла. Отец взял лопату и решил напасть на Хозяина, чтобы отомстить за разрушенный семейный очаг. Таджика скрутили гориллы-охранники и отвезли в полицию с заявлением директора КСК о покушении на его честную богатую жизнь. Следователь, обрадовавшись заказу и щедрой оплате, повесил на таджика три «мокрухи» и несчастный отец семейства ушел по этапу на севера. Где благополучно и сгинул от побоев и цинги…

Малика оказалась никудышной ученицей. Ее новый хозяин пробовал все методы воздействия от кнута до пряника – все зря. В итоге, чтобы снять с себя обузу, наркоделец решил продать девочку на органы «черным хирургам» (хоть какая-то копейка в дом). Однако, не учел одной мелочи: все разговоры тщательно слушала и фиксировала бригада ФСБ. При передаче ребенка покупателям наркодиллер был арестован.

Девочку следовало отвезти в приют. Молодая женщина-следователь так и сделала, с одной лишь поправкой: отвезла девочку в лесной лагерь. Так в жизни Малики появился «Феликс».

Первая ласточка. Душевное чаепитие.

Мостик душевного равновесия.

Парнишку звали Максим. Судя по тому, как он затравленно смотрел на взрослого при первом знакомстве, парню в жизни крепко досталось.

Максимка пил чай, жадно заедал сладостями и сушками. Сергей Михайлович молча наблюдал со стороны, добавляя чай себе и гостю, обновляя сладости. Парнишка был крепко сбит, чувствовалось, что несмотря на молодость его организм хорошо натренирован. Костяшки на пальцах были набиты мозольными наростами. Мальчик постоянно слушал пространство, словно ожидая нападения.

– Ты, вот что, расслабься, – дед ласково взглянул на «звереныша». – Я тоже таким был, когда служил в Спецназе.

Малыш удивленно уставился на инвалида в засаленной робе: «Вы служили в Спецназе? Вы что, военный?».

– Да это когда было. Столько воды утекло. Я к тому, что здесь ничего не бойся. Тут тебе никто зла не причинит. Островок безопасности. Понимаешь?

Мальчишка с набитым конфетами ртом кивнул: «Угу!».

С той поры так и повелось: где какая беда – курсанты бегут к спасительному островку. Пришлось у кладовщика выпрашивать допаёк: сгущенку, печенье и конфеты.

Кладовщик, тоже отставник, пошучивал, набивая увесистые пакеты: «Слышь, Михалыч, а у тебя это… не слипнется?».

– Не боись, клади с горкой.

Затравленные военным детством дети в каптерке механика оживали. Сначала робко, а затем все больше доверяясь, рассказывали старику о своих злоключениях. А кому еще? Инвалида может понять только инвалид.

Мария Ивановна – психолог в маскхалате.

Очень сладки чай.

Закон сохранения энергии гласит: если убудет в одном, значит прибудет в другом, образно говоря.

Мария Ивановна – миловидная военный психолог, отвечающая за души курсантов, с некоторых пор стала замечать, что ее «очки» уходят телезрителям. Если раньше она была в курсе всех успехов и переживаний учеников спецшколы, то внезапно вдруг образовался вакуум. Информационный.

Будучи профессионалом, она быстро расставила сети и, отлавливая одну за другой мелкие рыбешки, вычислила схрон крупной.

Сергей Михалыч разгадывал кроссворд, привезенный фельдшерской связью по блату. На пороге котельной обозначилась фигура миловидной дамы в военном камуфляже. По слухам, Сергей Михалыч знал о военном психологе. Но что он выглядит так завораживающе не думал. Женщина стояла в дверном проеме, бодбоченясь, с легкой усмешкой на накрашенных губах. Весь ее вид, как-бы говорил: «Ну, что поговорим здесь или т-а-т?»

В рукопашную после сытного обеда идти не хотелось и Сергей Михайлович просто предложил, указывая на стул: «присаживайтесь, чай, кофе?»

– А я смотрю, вы здесь неплохо устроились! – смеясь и выдавая игривые ямочки, возразила гостья.

За чашкой хорошего кофе, под мирный рокот моторов и состоялось их первое знакомство. Затем второе. Однажды психолог пришла в ночную смену и устроила «допрос с пристрастием». Впервые смена выдалась по-настоящему тяжелой. Во-первых, Михалыч отвык от женского пола, а во-вторых, в этот раз от него ничего не зависело. Надо было продержаться до рассвета. За нас, за вас, за весь Спецназ…

Пепел детства. Холодный вокзал.

Волшебная конфета.

Своих родителей Лиза очень любила. Кем они работали, она не знала и не интересовалась. Красавица мама, папа в новой форме полковника полиции, нежная и дружная семья.

Однажды девочку разбудили громкие голоса взрослых и свет в окна. Словно на улице разом включили мощные прожектора. Отец Лизы вел дело крупной ОПГ. Главари пытались договориться через адвокатов. Предлагали крупную сумму денег, недвижимость, яхту, но «следак» попался честный.

Тогда, исчерпав добрые методы, бандиты явились к дому правдолюбца. Светом слепящих фар осветили окна, открыли огонь и стали забрасывать внутрь «коктейли Молотова». Маму убили, когда она бежала в детскую. Раненый отец, что спастись не удастся, подполз к дочери, одной рукой зажимая кровавую рану, другой из последних сил выбросил девочку в окно за домом.

Девочка отползла в кусты и боясь плакать, смотрела, как сгорает охваченный пламенем дом. Когда рухнули перекрытия Лиза потеряла сознание. Сколько она так пролежала, она не помнила. Встала и побрела, куда глаза глядят, подальше от пепелища…

Грязная девочка жила на вокзале. Просила у прохожих еду. Одни ее жалели, другие бурчали: «Развелось попрошаек, пройти не дадут, когда уже власти наведут порядок!»

Лиза ничего не говорила, не обижалась, просто стояла и долго смотрела голубыми, как незабудки глазами на орущую, богато одетую тетю…

Однажды к ней подошла незнакомая, скромно одетая женщина:

– Девочка, ты голодна?

Лиза кивнула в знак согласия.

– Пойдем в пирожковую. Я накормлю тебя.

Добрая тетя понравилась девочке. В пирожковой тетя вкусно и сытно накормила девочку. А главное никто не кричал и не прогонял оборвашку. Тетя назвала себя: «Меня зовут Мария Ивановна, а тебя?».

– Лиза, – просто сказала девочка.

– Лиза, на, скушай, пожалуйста конфетку.

Кушать не хотелось, но и обижать хорошую тетю тоже. Лиза раскусила конфету. Вкусно. Перед глазами пошел снег, затем все закрутилось, и Лиза стала куда-то падать… Она услышала, как тетя зовет такси и провалилась в забытье. Конфета оказалась с сюрпризом. Волшебной.

Первое пробуждение. Сон наяву.

Отделение для девочек.

Очнулась Лиза от тряски. Она удивленно открыла глаза и сразу успокоилась: рядом сидела ее знакомая тетя, за рулем улыбающийся приятный дядя. «Хочешь пить?» – Мария Ивановна протянула девочке пакет апельсинового сока с заботливо вставленной трубочкой. Лиза сделала глоток, сок приятно смягчил сухость в горле.

Девочка впервые удивилась: на ней была новая одежда, руки кто-то заботливо отмыл. Вместо сажи и грязи, пачку с соком сжимали чистые розовые ручки с аккуратно подстриженными ноготками. Лиза не испугалась, нет, напротив, ей не хотелось возвращаться на кричащий и грязный вокзал. Она бы вот так ехала бы всю жизнь. В теплой машине с добрыми людьми.

Машина неторопливо проехала пост ДПС. Ни машина, ни сидящие в ней пассажиры не вызвали у «гойца» вопросов. Семья едет домой… Машина съехала с федеральной трассы и помчалась по проселочной дороге. В лесной лагерь приехали ночью. Водитель включил фары. Женщина с девочкой пошли по освещенной дороге в сторону памятника. Лиза удивилась: ночь, дядя из железа в свете фар. Ей казалось, что это какая-то игра. Они стали с провожатой у подножья памятника, внезапно пол ушел у них под ногами, и они понеслись вниз. Когда платформа через какое-то время плавно остановилась, Лизу вырвало желтым соком.

Марину Ивановну и Лизу встретила другая женщина в военной форме, с короткой, под мальчика стрижкой. Лизу отвели в медчасть, послушали дыхание, затем отвели в теплый душ. После душа ее переодели в такую же, как у военной тети форму. Затем отвели в теплую уютную комнату, где Лиза впервые уснула на чистой пастели. Помаявшись и набравшись впечатлений Лиза провалилась сквозь сон.

Утром ее разбудил резкий сигнал. Лиза села на постели, не понимая, где она находится. На пороге появилась женщина в военной форме:

– Новенькая, подъем. Выходи строиться. Привыкай к порядку.

Что такое «строиться» Лиза не знала, она вышла из каюты и увидела много девочек разных возрастов. Они зачем-то становились в ряд по линеечке. «Наверное, это и есть «строиться»», -решила Лиза и побежала в конец шеренги.

С этого дня началась ее новая жизнь. Лиза поначалу сильно уставала и вечером буквально валилась с ног от усталости. Постепенно она влилась в коллектив и уже встречая новичков, думала: «Ну, как можно быть такой бестолковой?». Забывая, что еще недавно сама была на их месте… Голод и промозглое существование на вокзале ушли в прошлое. Лиза все еще не верила в счастливое превращение, принимая все происходящее с ней за игру: «Юным дзержинцам слава!».

Предвестник школьного инфаркта. Военный переполох.

Юный подрывник. Путевка крестного.

Максима и еще нескольких ребят в школу привозили из районного детдома. Ребята держались особняком. Местным не грубили, но, если доходило до драки, дрались как маленькие зверята. Зло и беспощадно.

Детдомовских не любили, но и не обижали. За исключением одного. Рыжий, веснушчатый Максим едва появился в новой школе, все пошло ходуном. Класс при его появлении начинал беспричинно нервничать. Директриса школы с радушием встретившая детей-сирот, при виде Максима, импульсивно хваталась за сердце. Казалось, все ее педагогические «проколы» за много лет воплотились в этом рыжем, конопатом бесенке.

У Максима в школе появился личный враг: Чибис. Второгодник и двоечник, на голову выше детдомовца, раньше обижал только девочек. С появлением Максима ни дня не проходило без столкновений. Несмотря на то, что сирота был меньшей комплекции, спуску он конкуренту не давал. В ход шло любое оружие возмездия. В столовой – каша, на улице – кирпич или палка. Никто и ничто не могло встать между двумя непримиримыми врагами…

Узнав, что неподалеку находится воинская часть Максим придумал, как навсегда, если не покончить с врагом, то напугать до слез. Конопатый диверсант залез на воинский склад и стащил из ящика боевую гранату. Он уселся недалеко от склада, надеясь при помощи острого камня разобрать гранату на запчасти. Так как целиком нести ее в кармане брюк было тяжело…

Максим замахнулся камнем над зеленой «лимонкой», для верности закрыв глаза. Удара не последовало, более того, открыв глаза пацан с удивлением обнаружил, что медленно поднимается вверх. Скосив один глаз, он увидел погоны майора и руку, которая за ухо тащит его вверх.

Благодаря находчивости Максима майор вскоре стал на звание ниже: капитаном. Фото Максима висело во всех караульных помещениях с подписью черным маркером: Диверсант. Хотя майору пацан «помог», его проблемы с Чибисом никто решить не мог и Максим снова, и снова искал уязвимые места вояк.

Дошло до того, что вчерашний майор сам явился к директрисе школы. Та, узнав о проделках Рыжика, бухнулась в обморок… Визит к участковому еще больше разочаровал майора: «Байстрюк – что с него возьмешь» – участковый развел руками в стороны.

На носу была московская проверка, ломать карьеру до рядового, майору не хотелось. Он пошел на кардинальные меры. Выследил Максима у складов. Связал, надел на голову темный мешок и увез в лес. К памятнику Дзержинскому…

«Юным дзержинцам слава!».

Невезучие грибники. Вера и Аленка.

Вежливые эльфы.

Внучка Аленка досталась бабе Вере в наказание. Наверное, за легкомысленную молодость, а может еще за какие-нибудь прегрешения.

Устав за неделю от домашних стычек с любимым чадом, бабуся решила на выходные совершить поход в лес. Соблазняли соседи, демонстрируя полные лукошка пузатых груздей, да и дома сидеть наскучило.

Аленка всю неделю тщательно готовилась к серьезному мероприятию: мыла и расчесывала своих кукол. Судя по сборам вместе с ней в лес собралась вся разношерстная кукольная компания вместе с гардеробом и посудой.

Баба Вера еще раз все проверила: термос, бутерброды, салфетки, чашки, детское одеяло, ну и, конечно, лукошко. Дорогу к лесу преодолели без особых трудностей. Бабуся радовалась теплому дню, запахам луговых трав. Аленка не капризничала: пыхтела сбоку с увесистой сумкой своих «секретиков».

Лесная чаща встретила прохладной тенью, тишиной и заботой. Баба Вера сразу оборудовала место стоянки: застелила зелень травы детским одеяльцем, разложила припасы. Освободив лукошко, осмотрелась и замерла: ребенка нигде не было видно. Бабуся не спеша вытерла холодный пот со лба: «Спокойно Вера., она где-то рядом».

На поиски «где-то рядом» ушло больше часа. Баба Вера продолжала упорно искать, убеждая себя, что «засранка» наверняка с ней играет в прятки… Пока баба Вера стояла в позе миссионера, Аленка заметила в траве ящерку. Зеленая проныра посмотрела на девочку бусинками глаз и юркнула в изумрудную прохладу. Аленка согнула пальцы в конструкции захвата и начала охоту на дичь. Ящерка была юркая, но Аленка была настырной.

Незаметно девочка удалилась в лесную чащу и совсем позабыла о бабушке. В чувство ее привел голод. Сразу расхотелось играть, лес стал не таким интересным, каким был вначале. Девочка присела на пенек и задумалась: как вести себя в лесу, она не знала. Дома баба Вера что-то говорила, но внучка в тот момент была занята упаковкой кукольного багажа. Вместо того, чтобы принять полезную информацию, она просто показывала язык…

Теперь девочка лихорадочно пыталась вспомнить, о чем говорила наставница. Из задумчивости Аленку вывел какой-то шорох. Девочка обернулась, думая, что это ящерка вернулась с ней доиграть. На пеньке рядом с ней лежал пучок свеже-сорванных полевых цветов. Аленка осмотрелась, но никого вокруг не заметила. Тогда умная девочка решила использовать старую военную хитрость. Эта простая фраза помогала ей всегда выигрывать в прятки у сверстников: «А я тебя вижу! Выходи». Как по волшебству перед девочкой возникли двое подростков в камуфлированной форме. Таких слов Аленка не знала, поэтому подумала: «Точь-в-точь как листики и трава!». Ребята подошли ближе: «Привет, ты заблудилась? Есть хочешь?». Аленку внезапно прояснило: она давно не ела. Один из ребят протянул девочке энергетический батончик. Второй зеленую фляжку с водой. Девочке повезло: в тот день курсанты Лизы проводили учения на планере…

Баба Вера уперла руки в бока и зычно крикнула: «Аленка, дрянь такая, ты где?». За ее спиной детский голос, прерываемый откусыванием от сладости, сердито ответил: «Здесь я, здесь, нормально поесть не дадут». Бабуля выпучила глаза от удивления и обернулась: «Ты как тут оказалась?».

– Просто Эльфы привели.

– Какие такие «эльфы»?

– Симпатичные, зелененькие такие. Все в листиках…

Только теперь бабуся заметила, что рядом с девочкой стоит увесистое лукошко, полное свежих груздей…

Дома Аленка надолго затихла. Баба Вера с испугом: не случилось ли чего, пошла на розыски внучки. Аленка сидела на корточках возле журнального столика и, высунув кончик языка, что-то усердно рисовала.

– Фу, вот ты где, негодница, а я уж обыскалась!

Внучка протянула бабусе листок бумаги, на нем зеленым маркером были нарисованы странные человечки:

– Вот: эльфы, правда красивые?

Палящее солнце Сирии. Детские жертвы войны.

Невозмутимая ярость.

Пройдя полный курс обучения Лизе предстояло практическое применение полученных навыков и знаний. Ее в составе небольшого отряда направили в Сирию. Россия перебросила в горячую точку свою авиагруппу и два батальона морпехов. Для четких точечных ударов с воздуха нужна была грамотная разведка в непосредственной близости от военных объектов Игил.

Дети бродили среди беженцев, собирая и анализируя сведения о перемещении военной техники, живой силы, складов и укреплений, устанавливая лазерные метки. Ночью российская авиация безошибочно наносила удары. Поняв, что среди мирного населения затаились вражеские корректировщики огня, боевики Игил начали облавы. Облавы ничего не дали. Тогда, чтобы запугать мирных жителей моджахеды прибегнули к актам устрашения: расстрелу и казни мирных граждан.

Так получилось, что вопреки инструкциям и учебным занятиям, большая часть диверс-группы собралась в одной точке. Цель: распределить обязанности. Лиза занозила ногу и задержалась. Засев в развалинах дома, стала обеззараживать рану. В условиях чужого климата обычная царапина могла обернуться серьезной травмой и даже гангреной. Лиза закончила перевязку и уже готова была подняться и бежать на пункт общего сбора, когда увидела, словно в замедленной съемке: со всех сторон к ее группе подъезжают песчаного цвета «хаммеры».

Бородатые солдаты выводили детей из дома, где они собрались, на площадь. Детей положили лицом вниз и бородатый здоровяк-командир моджахедов начал обходить лежащих пленников, стреляя каждому в затылок. Дойдя до последней жертвы – Малики, он схватил ее за косы одной рукой. Рывком поставил на ноги, другой рукой стал давать пощечины и кричать: «Где русские шпионы?».

Малика плакала и клялась Аллахом, что дядя что-то путает, а она, бедная маленькая девочка, ничего не знает. У стоящих поодаль мирных жителей: у мужчин и женщин, согнанных боевиками на показательную казнь, текли слезы. Главный бандит за косы отвел Малику к своей машине и забросил в багажное отделение.

Лиза смотрела на все это, стиснув зубы, отключив эмоции с невозмутимой яростью. Ее руки автоматически расстегнули рюкзак, достали дудочку. Затем куклу. Лиза оторвала кукле голову и достала целлофановый пакет с запаянными иглами с ампулами на конце. Разобрав дудочку и переставив мундштук, девочка собрала древнее метательное оружие.

Моджахеды праздновали очередную победу. В ночи раздавились их пьяные выкрики, хохот и музыка. Главарь вышел на свежий воздух помочиться. Сбоку раздался короткий выдох: «Ту-у». Моджахед обернулся на звук и упал с ядовитой стрелой в шее.

Под покровом ночи Лиза навестила всех, кто был в палатке. Ни один не издал крика тревоги и не остался жив. Лиза собрала все иглы. Упаковала обратно в целлофан. Осмотрелась, лагерь спал. Тогда девочка взяла огромный тесак командира моджахедов и хладнокровно надрезала горло всем, кто участвовал в дневной казни. Малику она так и не нашла…

Утром на КПП российской военной базы пришла маленькая девочка в костюме беженки. Солдат отломил кусок хлеба и хотел покормить посетительницу. Местная оборванка неожиданно на чистом русском сказала: «Солдат, иди к командиру и передай это письмо». Командир базы, прочитав короткий текст письма, сам бегом бежал на КПП. На столе остался небольшой листок бумаги, ровным детским почерком было написано: «Юным дзержинцам слава!». Код срочной эвакуации.

Тревожный «Сансан». Неугомонная бабуся.

Гость из Долины Мертвых.

Елизавета Петровна кое-как усадила неугомонных внуков на мягкие сидения «Сансана». До отправления оставалось немного времени. Внучку сразу разморило теплое купе, она закивала носом, засопела и уснула. Внук держался крепко. Достал из рюкзачка планшет и, уменьшив звук, начал «рубиться» в «стрелялки».

Бабуся тоже не осталась без дела. Вытащила из дорожной сумки мохнатый клубок шерсти, тонкие спицы с заготовкой для носа и продолжила вязание. Сделав очередной ряд, она искоса поглядывала в окно. Со стороны могло показаться, что бабуся целиком и полностью погрузилась в рукоделие. На самом деле это было не так. Тренированный глаз вел наблюдение за движением на перроне, примечая все необычное. Елизавету Петровну жара тоже начала клонить ко сну. Она лениво зевнула, намереваясь отложить вязание и замерла. Ее зрение обнаружило в толпе цель. Точнее, целых три: восточная женщина в сопровождении двух бородатых подозрительных мужчин. Бабуся внимательно пригляделась к предстоящим попутчикам. Было в них что-то тревожное, какая-то необъяснимая угроза. Елизавета Петровна посмотрела на внуков и решила пройти посмотреть: куда движутся попутчики.

Троица вошла в тамбур. Мужчины впереди, женщина чуть поодаль за ними. Мужчины, не сговариваясь, разошлись в разные стороны поезда. Женщина в неприметной одежде задержалась на входе в вагон. Мусульманка стояла у окна, делая вид, что рассматривает провожающих. Что-то в походке, мимике, взгляде, жестах показалось Елизавете Петровне знакомым. Очень знакомым: «Малика! Не может быть! Здесь, через столько лет. Но как, она же…».

Перед Елизаветой Петровной пронеслись кадры горящей Сирии. Казнь детей. Пленение Малики… Что же стало с ней потом, как и чем она жила до сих пор? Подойти спросить? Нельзя, а вдруг ошибка? Даже, если не ошибка, те двое – кто они? Братья? Попутчики? Елизавета Петровна вернулась на место. Снова взялась за вязание, исподтишка наблюдая за попутчицей.

Проклятый лес. Кошмар грибника.

Цена охоты за легкой наживой.

Всю свою трудовую деятельность Акимыч провел обходчиком на железной дороге. Поначалу было трудно: военные порядки, строгая дисциплина, ответственность. С облегчением вздохнул Акимыч только незадолго до пенсии. Страну развалили, кругом начался передел собственности. И в этой мутной воде кругового воровства и беспредела Акимыч ловил мало-помалу свою рыбку. Сильно не наглел: где слиток алюминия утащит, то ящик с вольфрамовыми стержнями присмотрит. В общем худо-бедно натаскал на небольшой двухэтажный домишко на небольшом дачном участке.

Снаружи дом выглядел неказисто: собранный из буро-черных шпал, под оцинкованной крышей. Внутри дом поражал уютом и даже претендовал на роскошь. Камин посреди комнаты из натурального мрамора. Шкура белого медведя рядом с камином. Коллекция мебели и дорогой паркет ручной работы…

Выйдя на пенсию Акимыч не изменил старым привычкам. Времена шли интересные: после Перестройки началась Перестрелка, а там и Перепись. Все интервалы истории оставляли в лесу клады, а иногда даже и схроны. Акимыч подрядился заядлым грибником. Корзинку, правда, брал для грибов слишком вместительную. К слову сказать, на здоровье Акимыч не жаловался: пол жизни на «сохранении» провел, не умаялся и не уработался.

В лесу Акимыч ориентировался, как у себя дома. Грибы тоже не подводили своей урожайностью. Акимыч то «калаш» домой принесет, припорошенный груздями, то тротил. Однажды удалось набрести на настоящий клад. Лесник бродил по лесу, лениво вороша пожухлую листву в поисках чего-нибудь ценного. Первый громкий звук заставил пенсионера присесть. Второй насторожиться: «Где это так палят от души?».

Стреляли где-то сбоку, одиночными, судя по звукам из нагана или ТТ. Акимыч обошел рощицу сбоку и осторожно выглянул из-за кустов. Колонна дорогих иномарок, хлопнув дверью, стремительно рванула от опушки леса в сторону федеральной трассы.

Акимыч обождал для порядку и потихоньку начал пробираться к интересному для следопыта места. Из-под наспех набросанных листьев и веток нелепо торчали лакированные «шузы»… Акимыч обошел поляну по кругу. Судя по обуви пятерых «жмуров» оставили «сердитые таксисты». Виктор Григорьевич взял сухую ветку и стал разгребать временное захоронение. Лица его не интересовали. Большой интерес вызывали карманы и кисти рук. Акимыч не ошибся: дорогие часы и перстень сразу перекочевали в лукошко грибника. Пошарив в карманах, старик обнаружил два сотовых телефона и небольшую пачку «зеленых рублей».