Читать онлайн Аннигиляция

Аннигиляция

Аннигиля́ция – реакция превращения  частицы и античастицы при их столкновении в какие-либо иные частицы, отличные от исходных.

(Википедия)

Часть первая. Цепная реакция.

1

Анна Вайтекер на широком заднем сидении автомобиля бережно поддерживала голову успокоившейся Людмилы. Подруга перестала всхлипывать после затихших рыданий, размазанную косметику кое-как удалось вытереть с ее лица, придав ему относительно нормальный вид. Кажется, она уснула. Этому в немалой степени поспособствовал почти стакан виски, нашедшегося в помещении тира, насильно влитый Джеймсом. У Вайтекеров имелись гостевые апартаменты, немного обособленные от хозяйских покоев. Решено было поселить ее там на столько, на сколько понадобится.

Жена была не в курсе всех аспектов произошедшего, да и сам суперагент не принимал участия в последних событиях, но испытывал не свойственную для его профессии вину перед первой леди этой Богом покинутой страны. Хотя, если разобраться, в чем она могла состоять? В том, что подарил тот злосчастный пистолет? Но ведь не он же спустил курок! Да, он обманывал бедную женщину, как и многие, включая невольно ее подругу, которая до сих пор сама не знает всей правды. И не узнает. Для ее же блага. А кто из мужчин никогда не врал противоположному полу? Да, сейчас был совсем не тот случай, но такие соображения натолкнули его на мысль, как выпутаться из этого щекотливого положения.

Завтра нужно встретиться с Уокером и узнать его планы на продолжение «спектакля». Только нельзя даже упоминать Людмилу, он мог предположить, какая судьба ей уготована, вспоминая недавний разговор перед прилетом самолета. При всех своих способностях, может так случиться, что он не сумеет ее уберечь. Простые человеческие качества все больше вступали в противоречие с приказами начальства. Это разъедало его изнутри, делая все мрачнее и замкнутее. Уже и Анна начала что-то замечать. Случившееся на даче Беленских переключило ее внимание, но не сняло проблему.

Остановившись прямо у порога особнячка, арендуемого в дачном пригороде столицы, Вайтекер, не глуша двигатель, распахнул дверцу и бережно приподнял с сидения бесчувственную Людмилу. Анна поддержала и помогла перехватить женщину поудобнее. Она бросилась открывать входную дверь и мигом устроила подушку и плед на диване в гостиной. Джеймс вернулся к машине и отогнал ее в гараж, внимательно осмотрел заднее сидение, не обнаружил там ничего подозрительного и вернулся в дом.

– Не нужно, чтобы кто-нибудь знал, что она у нас!, – веско сказал он.

– Хорошо, я понимаю…

– Вот и здорово!, – а про себя подумал: «Да ничего ты не понимаешь! И, может, к лучшему!».

– Пусть поспит здесь, а завтра я приготовлю комнату. Ты не против?

– Странный вопрос, мы же договорились!

– Ну да, конечно… Меня совсем выбила из колеи эта ситуация. Я быстренько переоденусь и что-нибудь соображу поужинать.

– Да, пожалуйста. Сейчас лучше всего заняться обыденными делами.

Он хотел принять душ, чтобы смыть все напряжение прошедшего дня, но подумал, что сегодня будет это делать долго и заставит ждать супругу, торопящуюся управиться с ужином. Поэтому ограничился умыванием холодной водой, что тоже немного способствовало приведению мыслей в порядок.

Он достал закупоренную бутылку красного вина и початую виски, не забыв соответствующую посуду.

– А знаешь, что? Давай мне тоже виски, не могу же я отставать от подруги!, – слабо улыбнулась Анна.

– Как скажешь. Тебе со льдом?

– Ну конечно!

Джеймс сменил высокий «тюльпан» на второй хрустальный стакан, плеснул в каждый на два пальца и положил кубики льда.

– За тебя, мой рыцарь!

– За нас!

– Можно тебя спросить, кто это был на даче?

– Спросить, конечно, можно. Вот только я не отвечу.

– Ну, это понятно! Хотя мне мог бы. Под большим-большим секретом!

– Да я и сам толком не знаю, – тут он практически не покривил душой, какая разница, кем был этот «аватар»?

– Но это же не Дмитрий?

– Ты же сама видела, что у него не было тех особых примет?

– А где тогда… Скажи, я правильно думаю?

Он не хотел больше запираться и врать единственному родному человеку, кто они такие, эти все уокеры? Да пошли они…

– Да, правильно, – сказал он и потупился, – Хотя я и не знаю, что именно.

– Ей нельзя это говорить! Она не выдержит…

– Да, согласен. У меня есть план, как это сделать помягче, но предупреждаю, он подлый!

– А у тебя другие бывают?

– Ты же знаешь, такая работа! Но тебя это не касается.

– Знаю, спасибо. Иначе я бы не вышла за тебя замуж, или сбежала!

– Я люблю тебя!

– Я тебя тоже!

2

Несколько ранее, в этот же день шла трансляция уже ставшего привычным, выступления президента. Фон, на котором выступал сегодня «гарант конституции», отличался от привычного официального зала. Как бы невзначай промелькнувшие белые концентрические круги в конце длинного коридора трудно было с чем-нибудь перепутать. Немногие посвященные узнавали интерьеры любимого приватного помещения президента – тира. Все это должно было подчеркнуть его решимость и воинственность. Речь тоже была пронизана жесткими нотами: «… не отдадим! Наши воины героически сражаются с ордами Империи, но весь мир с нами! В этом месяце мы ожидаем от наших друзей танки и средства ПВО, и авиация, как говорится, не за горами!». На этой пафосной ноте трансляция резко переключилась на рекламу, что было несколько необычно. Как правило, после его «проповедей» показывали «патриотичные» виды столицы, эффектно снятые с квадрокоптера или сельские пейзажи разных уголков Номалии, вероятно, призванные убедить публику в «единстве державы».

– Ни фига себе! И что это значит?, – вопросительно посмотрел на отца Женя.

– Да уж, вот это загнул!

– А что он такого сказал?, – поинтересовалась у мужчин Маргарита Сергеевна.

– Похоже, он сболтнул лишнего, – ответил Анатолий Борисович.

– Но об этом же я уже слышала.

– Да, но не от президента. Похоже, то, что мы обсуждали с Олегом Антоновичем, материализуется!

– Этого следовало ожидать…

– Я ожидаю еще худшего. Похоже, они настроены более, чем серьезно. Технику-то дадут, а вот «мясо» отечественное погонят! А мы с тобой вполне призывного возраста.

– Так мы же наверняка числимся «неблагонадежными», я, так точно.

– Думаешь, тюрьма лучше? Хотя, может там и больше шансов выжить…

– И Артемович, как назло, куда-то делся…

– Он не делся, должен был с Короленко встретиться, скоро вернется.

Мария Васильевна не видела озадачившую всех передачу и очень удивилась, войдя в комнату, их озабоченному виду.

– Маша, а когда Артемыч обещал вернуться?

– Уже едет, звонил, спрашивал, когда ужин будет готов. А что?

– Обсудить с ним нужно кое-что.

– Понятно, ждите – скоро будет!

Ожидание продлилось недолго, Степняк вернулся хмурый и с порога спросил:

– Слышали?

– Да, как раз это обсуждали.

– Ну, и какие соображения?

– Как думаешь, это серьезно?

– В каком смысле?

– Про танки!

– И про самолеты, боюсь, тоже…

– Все становится слишком круто, что делать будем? Свалить не получится…

– Есть тут у меня кой-какие соображения… Маш, помнишь, ты говорила, что у тебя подруга в военкомате работает?

– Да, в столовой, она уходить собиралась, как началось. «Не хочу, говорит, их кормить, анта…, антаговнистов!».

– Наверно – «антагонистов», – засмеялась Маргарита.

– Наш человек!

– А ты ей доверяешь?

– Мы лет двадцать знакомы, а что?

– Разговор к ней есть. Секретный. Как ее можно увидеть?

– Да по выходным часто на рынке стоит, я тебя подведу.

Степняк поглядел на озадаченных Вольских и выразительно приложил палец к губам.

3

За час до этого Семен Артемович сидел на «конспиративной квартире» Короленко, как тот любил называть свою новую «двушку», приобретенную незадолго до потрясших страну событий. Она «зависла», переоформить документы вовремя не успели, но деньги были уплачены в полной мере. Новый хозяин не волновался, продавец был его старым приятелем, к ситуации отнесся с пониманием, какие-либо манипуляции или обман исключались. Просто формальности решили отложить до «лучших времен». Обстановка почти сохранилась, старая мебель была вполне приличной, и на кухне было даже немного уютно. По-холостяцки. Жену Олег Антонович сюда пока принципиально не допускал. Зато никто не мог формально связать эту жилплощадь с лидером партии и здесь можно было даже отсидеться какое-то время, в крайнем случае.

Просмотрев очередное выступление человека, числившегося президентом Номалии и удивившись необычной концовке передачи, мужчины синхронно задумались.

– И какие у тебя Семен Артемович, по этому поводу мысли?

– Да странно как-то, слишком откровенно, что ли…

– Такое впечатление, что оборвали на полуслове. Как будто он сболтнул лишнего.

– Все может быть!

– А я вот что хочу сказать, нам нельзя оставаться в стороне!

– Совершенно согласен, но не знаю, что предложить.

– Как думаешь, все эти «подарки» как будут переправляться?

– Безопаснее всего по воздуху, особенно те, что полегче, через нейтральные страны.

– И часть через наш Георгиополь.

– А и правда…

– Так вот, воспрепятствовать мы этому не сможем, но отслеживать, попробовать надо!

– Точно! Среди диспетчеров, помниться, были наши люди.

– Прекрасно, ты этим и займись! А на мне обработка полученных знаний и отправка «куда следует». Лады?

– Лады! И все-таки, что-то здесь не так. Как ему позволили?

– А может и не позволили.

– Поживем-увидим! Ладно, я побежал, мои ждут…

Полковник покинул дом, соблюдая меры предосторожности. К счастью, он не был снаружи обвешан камерами наблюдения, вполне достаточно было хорошо осмотреться. Так же аккуратно он вернулся в «Вольскую крепость», воспользовавшись неприметной калиткой, выходящую на узкую боковую улицу. Он отзвонился жене, и дома его с нетерпением ожидали.

4

Джон Уокер согласился неурочно принять своего лучшего агента, но был занят, и томил того в приемной. Вайтекер изнывал от нетерпения, и когда, наконец, секретарша дала добро, буквально влетел в кабинет посла.

– Что происходит?

– И тебе, добрый день, Джеймс!

– Извините, здравствуйте!

– Присаживайся, виски?

– Нет, спасибо.

– Понятно, значит, со льдом, – и он налил в два стакана, не забыв прозрачные кубики.

– Благодарю!, – он взял свой, начал успокаиваться и подумал, что и здесь старый пройдоха все верно рассчитал.

– Ну, хотел бы я спросить, что тебя привело? Но догадываюсь…

– Как это понимать?

– Ты же самоустранился…

– Я ездил встречать…

– Вот именно! И потащил ее на дачу!

– Я ее тормозил, как мог. Правда, больше, чем на полчаса не получилось.

– Полчаса… А тут этого идиота потянуло на импровизацию и он болтанул…

– Я смотрел запись. Как это вышло?

– Впопыхах ему забыли выдать «рыбу» и он понес отсебятину. Наслушался лишнего…

– Но зачем…

– Мы скомандовали – «остановить!», а тут еще информация, что вы уже близко и инструкции, что мадам Беленская не должна это видеть. В общем, «эксцесс исполнителя». Понабирали идиотов, а тебя же рядом не было…

– И что теперь будет?

– Это тебя надо спросить! Хотя, есть один вариант…

Вайтекер понял, что хочет сказать посол и едва не прикусил стекло, залпом осушив свою порцию, только ледышки глухо звякнули на дне.

– А это обязательно?, – недобро произнес он.

– Ну, если ты что-то придумаешь другое…

– «Аватара» переводим на казарменное положение, благо, повод изобретать уже не нужно, а для Людмилы я использую старые наработки, помните, на чем мы его зацепили?

– Да, его бывшая секретарша, но как? Дело прошлое.

– У меня остались материалы, он думал, что уничтожил оригиналы, но цифра, она на то и цифра.

– Вот за что тебя ценю…, – и он плеснул еще в опустевшие стаканы.

– Скажите, то, что он сказал – это правда?

– Абсолютная! Но не нужно было спешить это говорить, еще не время.

– Неужели мы…

– Пока не прямо, сперва союзники. Цепная реакция. В принципе, она уже пошла.

– Да уж…

– Не умничай! Кстати, перехвалил я твою Анну! Она не справилась! Так что ты и за нее сейчас разгребаешь. Сидели бы сейчас дамочки спокойно, ели устриц, запивали французским… Чем там они устриц запивают?

– Вы же знаете женщин, Анна сделала все, что могла! В конце концов – она не на службе!

– Все мы в этой дыре на службе… Ладно, ступай! Доложишь о результатах, нам лишний шум ни к чему. Пусть живет, раз ты так за нее впрягся!

Худшие подозрения Джеймса подтвердились. Он понял, что запущенный процесс перемелет кого угодно, Анну, его самого, да что там, даже Уокеру этого может не получиться избежать. Вот только во имя чего? К нему еще не пришло понимание этого «высшего смысла».

5

Небольшой продуктовый рынок в дачном поселке и в лучшие времена не поражал многолюдием, а уж теперь… Но непрекращающаяся инфляция безжалостно выгоняла к прилавку людей, у которых еще было, что предложить более «городским» соседям. Валентина Петровна вынесла на продажу домашние яички, выглядывающие своими бежевыми боками из заводских картонных ячеек.

– Привет, Валюш! Как торговля?

– О, покупатели! Привет!

– Давай, мы десяточек заберем, а у Семена к тебе разговор.

– Да ну, сам «пан полковник» поговорить хочет!

– Валентина Петровна…, – Степняк очень серьезно на нее посмотрел.

– Извините, не уловила важность момента, – ирония, тем не менее, никуда не делась.

– Семен, не обращай внимания, сколько ее знаю – всегда такая была!

– Да ладно, я, в принципе, слышал, как Вы относитесь к тому, что происходит…

– Да чтоб их!.. Хоть бы партизаны какие объявились, помогли с тылу.

– Так радикально! Вы бы поосторожней…

– Я соображаю, с кем и о чем говорить можно. Если уж Машку буду бояться!

– Да, нам Вы полностью можете доверять. Вы же в военкомате трудитесь, кажется, в столовой?

– В нем, проклятом, чтоб он сгорел!

– Так радикально?

– Скольких хороших парней загребли, а сколько еще наловят! Набирали бы своих «превышняков»!

– Тут Вы абсолютно правы! А что, большая у вас столовая?

– Да нет, над ней на втором этаже пара комнат архива. Народу-то у нас своего немного. Все больше пришлые – медики те же.

– А ночью кто-то дежурит?

– В караулке, внизу. Не то сторож, не то часовой.

– А оборудование давно меняли, ну там трубы, печки ваши?

– Какое там! Жлобье, пришлось кран на неделе чинить, так сантехнику со своего кармана платить пришлось, никто ничего не соизволил выделить, а работать-то надо! Так хоть с голоду не помрешь, все ж при кухне. Еще и найти его сейчас попробуй, хорошо, у Нинки зять рукастый и по-свойски много не взял.

– Нинка – это напарница?

– Она самая. Даже боюсь ее иногда, кажется, как-нибудь этим, в погонах, в суп чего-нибудь насыплет. У нее сына забрали, младшенького…

– Понятно. Но ей ничего говорить не будем. Нужно, чтобы в столовой сломался кран, лучше, под выходные вечером. И опять сантехника вызвать. Нашего сантехника. Да, плиты у вас электрические?

– Да уж, конечно! Когда все это делали, наверно, электричества еще не было!

– Что, так дровами и топите?

– Ну, «пан полковник», Вы, я погляжу, тоже с юмором! Газ у нас. Все-таки рядом со столицей живем!

– Вот и замечательно! Только о нашем разговоре – никому! Даже Нинке! Да, а что у нас с работой поварам очень плохо, раз вы, такие «подпольщицы», все еще там работаете?

– Да я бы не сказала… Привыкли просто. Да и к дому близко.

– На том и порешим! Чем раньше мы это сделаем, тем лучше. В свое время все поймете. А пока – «меньше знаешь…»

– «Крепче спишь!»

– До свиданья, удачной торговли!

6

– Ну, как устроилась наша гостья?, – спросил Джеймс за ужином.

– Спасибо, прекрасно! Я вас не очень стесняю?

– Ну что ты! Наоборот, хоть Анне не скучно.

– Да, это только мужчины думают, что домохозяйкам одним в доме весело.

– Мы за эту поездку так привыкли друг к другу…

– Вот парадокс, так рвалась домой, а теперь не могу там находиться… Даже позвонить ему не могу себя заставить. Кажется, что его действительно нет в живых. Тот человек…, – и в уголках глаз Беленской показались слезинки.

– Ну что ты, перестань! Может все-таки хочешь что-нибудь оттуда пока забрать? Джимми тебя отвезет.

– Спасибо, конечно. Кое-какие вещи возьму, основное у меня с собой, я основательно подошла к поездке, хотя времени на сборы не было совсем. Сама удивляюсь! Да, и ноутбук не помешает!

– Договорились!

Через два дня Вайтекер изыскал возможность помочь подруге. Он привез ее и терпеливо ждал, пока она соберется. Два больших чемодана, несмотря на свои внушительные габариты, потерялись в огромном американском багажнике его машины.

– Джеймс, подожди чуть-чуть, что-то я не могу найти свой ноут.

– Да, конечно! Поищи, вспомни, может ты его где-то в непривычном месте оставила?

Она исчезла за дверью и пробыла там еще минут двадцать.

– Ты знаешь, его нигде нет. Он, правда, в последнее время барахлил, я даже не стала из-за этого брать его в Европу. Пожаловалась Диме, но он отмахнулся, разве ему до таких мелочей?

– А может быть, он о нем все-таки вспомнил, когда тебя не было, и сдал в ремонт.

– Шутишь?

– Нет, не сам, конечно. Поручил помощнику. Почему нет?

– Да? А я об этом как-то не подумала…

– Мы иногда бываем лучше, чем вы нас считаете.

– О! У меня идея, я сейчас увидела его старый аппарат, когда его выбрали, дали казенный, с защитой. А этим он перестал пользоваться. Я, может быть, купила бы новый, но тут уже все программы установлены. Думаю, он не обидится, если я возьму.

– Да, он точно не обидится…, – печально покачал головой Джеймс, но Людмила уже упорхнула и не могла этого заметить.

Она вернулась довольно быстро с тяжелой плоской сумкой, в недрах которой угадывался солидный «мужской» компьютер с диагональю экрана никак не меньше семнадцати дюймов.

– Ого! Тебе помочь? Блок питания не забыла?

– Нет, спасибо, сама справлюсь! Конечно, блок взяла. И мышку.

– Молодец! Садись, поехали! Если, конечно, все?

– Да-да, ничего больше не хочу…

7

Появлению сантехника второй раз за неделю никто не удивился. Вороватое «тыловое обеспечение» было озабочено только тем, чтобы никто не «накапал» военкому, которому, впрочем, не было до этих мелких хозяйственных проблем никакого дела. Очередной призыв обещал «забуксовать» больше обычного, в верхах все чаще звучало слово «мобилизация», которое грозило материализоваться со дня на день. Так что головной боли хватало и без этого.

Статный седой мужчина в надвинутой на глаза кепке лишь кивнул дежурному на входе, который назвать «КПП», язык бы не повернулся. Чемоданчик с инструментами, из которого выглядывали длинные ручки разводного ключа, моток тросика, непонятно, для какой надобности сейчас висевшего на плече сантехника, недвусмысленно говорили о его профессии. Женщины из пищеблока проводили его в столовую, откуда он вышел, спустя полчаса. Прощаясь, он зажал в основательном кулаке, на котором красовалась татуировка в виде половины Солнца и надпись «Вася», мятую купюру, совершенно не таясь, почти демонстративно. Молча кивнул и исчез за поворотом улицы. Вскоре военный комиссариат Дачного района и вовсе опустел, оставив охрану коротать долгие часы дежурства в тоскливом одиночестве.

Впрочем, сегодня скучать как раз не пришлось. Слегка за полночь «дачники» не успевшие отойти ко сну, зафиксировали не очень громкий, но ощутимый хлопок и последующий за этим звон разбивающегося стекла. Но это, конечно, те, кто жил неподалеку. Гул пламени разбавили беспорядочные взрывы, слышимые уже всем поселком, остановившие примчавшихся на нескольких машинах пожарных, в благоразумном отдалении. Нечто, пролетевшее прямо над касками двух смельчаков, попытавшихся подтянуть поближе брандспойт, быстро остудило их служебное рвение.

– Что это было?

– Да, говорят, вчера вояки какие-то ящики заносили, похоже, они и бахнули!

– А-а! Понятно! «Нарушение правил хранения огнеопасных и взрывчатых веществ».

– Точно! Повезло, что они их, наверно, в подвал запрятали, он капитальный, не то, что верх деревянный. А то…

Сочувствующих, среди огнеборцев и начавших собираться на безопасном расстоянии зевак, почему-то почти не нашлось. Здание догорело очень быстро, по счастливой случайности, и благодаря безветрию, огонь не перекинулся на соседние дома и чудом никто не пострадал. За исключением нескольких окон, выходящих непосредственно на пожарище. По всему поселку лаяли псы и звучали сирены запоздавших полицейских машин.

Запах гари, не совсем обычный, проникал через приоткрытые по случаю вечерней духоты, окна. Семен Артемович тщательно отмывал руки с использованием нестареющего средства «Белизна». Едкий хлорный запах он безуспешно пытался заглушить с помощью душистого мыла. Получалось так себе. Зато следов «татуировки», художественно выполненной Ксенией, не осталось совершенно. Одежда и кепка, впрочем самая обычная, носимая доброй половиной местных огородников, на всякий случай была развешана по разным местам. Инструмент… А что инструмент? Редко у какого дачника такого не было. Но приметный тросик все же размотали и растянули вдоль стены гаража.

– Ну что, товарищи партизаны? Благодарю за службу!

– Да мы-то что? Это все ты, молодец! Жаль только, Валентине новую работу придется искать.

– Ничего, она и сама собиралась. Боец Ксения! Объявляю особую благодарность за высокохудожественную реализацию идеи! Думаю, «Вася» не остался незамеченным. Как ты додумалась?

– Детективов много читала.

– У нас жизнь сейчас почище любого детектива!

– Ага, как мы автоматы добывали, помните?

– Еще бы! Меня от этих фашистских речевок до сих пор мутит!

– Всем отбой! Спокойной ночи!

8

– Артемыч, нет слов! С боевым крещением тебя!

– Служу Советскому…

– Ну, ты вспомнил!

– Да я и не забывал!

– Как считаешь, они что-то унюхали?

– Фигу, разве что. На которой было написано «Вася». Кстати, твоей Ксюхи идея.

– А твоя знакомая повариха? Ее не затаскают?

– Пусть попробуют, она баба боевая, если что, нашла сантехника по объявлению. А то, что все дырявое, и вода, и газ, пусть спасибо тыловикам скажут. И тем идиотам, что РПГ в подвал сгрузили. Пожарные так в протоколе и написали: «Нарушение правил обращения…», я узнавал.

– Теперь надолго перестанут пацанов на районе кошмарить.

– Да, жаль, что только на нашем.

– Как твои диспетчеры?

– Готовы! Задачу поняли.

– У меня тоже канал налажен, спасибо Евгению.

– Ой, смотри, аккуратно, не подведи мне парня!

– Не боись! Это тебе не с почтовыми голубями записки посылать! Никакой романтики…

– Зато мне «романтики» хватило на старости лет!

– Ладно, не ворчи! Будь осторожнее, и своим скажи!

– Само собой! Можно и не говорить!

9

Людмила Беленская сидела за столом, уткнувшись в тарелку и не проронив ни слова. Анна, встревоженная таким поведением подруги, не знала, как разрешить ситуацию. Попытка спросить прямо могла спровоцировать истерику и толкнуть ее на неадекватные поступки. Немного успокаивало, что она все же не отказалась от ужина. По опыту общения она знала, что такие простые и обыденные действия лучше всего помогали ей восстановить душевное равновесие. Но все равно, было не по себе. К тому же Джеймс задерживался, что было делом, в общем-то, обычным, но сейчас совершенно некстати. Единственным преимуществом являлось только то, что они находились «дома», если можно было назвать этим словом арендованное обиталище на территории, которая не сегодня-завтра с большой долей вероятности может оказаться в зоне военных действий.

Вайтекер шумно возник на пороге и сразу оценил ситуацию.

– Привет, девчонки! Чего такие кислые? А, понятно! Насухо веселым не будешь!

– Джимми, перестань, у Милы что-то случилось.

– Да? И что же?

Беленская подняла на него глаза, на ходу наполняющиеся слезами.

– Джим, скажи, ты знал?

– О чем я должен был знать?

– О том, что у Димы была любовница!, – выпалила она.

– А должен? Мы были не такими большими друзьями, чтобы делиться столь интимными подробностями, – он прикусил язык, казня себя за употребление глагола в прошедшем времени, но этого никто, по счастью, не заметил.

– Но вы же должны все знать о партнерах!

– Кто «вы»? у тебя превратное представление о моей работе. Я не служу в полиции нравов! Лучше расскажи толком, что произошло?

– Я взяла его ноутбук и случайно открыла почту, а там… А там…

– И что – там?

– П-переписка. С женщиной. Когда он уезжал по бизнесу.

– Ну, может он так общался с коллегой, с некоторой долей флирта.

– А ты тоже так общаешься с коллегами?, – Анна аж поднялась со своего места.

– Да нет, я их просто хватаю за задницы и…, – Людмила не дала ему договорить.

– Это был не флирт! К тому же… К тому же как раз в то время…

– В какое время?

– Когда мы… Когда я… Потеряла ребенка!, – и она разрыдалась в голос.

Анна подошла и обняла подругу, успокаивающе поглаживая по спине.

– Не плачь! Не убивайся, не стоит он того. Да может, это уже и в прошлом!

– Хоть в прошлом, хоть в будущем! Никогда ему этого не прощу! Если он тогда посмел…

– Извини, но он же тебя не бросил! Вон и «президентшей» сделал.

– Да пошел он с этим «президентством»! Я-то думаю, чего у него голос такой странный? Как будто не рад меня слышать.

– Успокойся, может ты ошибаешься? И он просто не хочет грузить тебя проблемами? Видишь, что творится?

– Если бы не хотел, увез бы меня, как я тогда просила, а он полез баллотироваться! Нет, все! Пусть ищет другую дуру! А может, уже нашел?, – и она разом прекратила плакать.

Анна незаметно взглядом показала в направлении бара, Джеймс легонько кивнул и направился за «лекарством».

В спальне можно было негромко говорить, не опасаясь быть услышанными.

– Скажи честно, ты знал?

– Конечно! За что мне деньги платят?

– И ничего не сказал? Даже мне?

– Это их личное дело! К тому же, не моя тайна. Я не могу разглашать сведения…

– Но, по крайней мере, не делать из жены дуру ты можешь?

– Из моей умной жены сделать дуру невозможно, даже если сильно постараться!

Она несильно ударила его подушкой.

– Поверь, в сложившейся ситуации так лучше для всех!

10

То, чего не ждали, во что не хотели верить, все-таки произошло. Провокации зашли слишком далеко и оправдать ущерб, а, главное, жертвы, случайностями или ошибками уже не получалось. Огромная, неуклюжая государственная машина, наконец, отреагировала и стала предпринимать ответные шаги. Дольше не признавать состоявшиеся выборы по ту сторону границы уже не имело смысла. Люди однозначно выразили свои чаяния и невольно стали катализатором боевых действий не только против себя, а так же соседей, к которым так стремились. Армия их бывшей страны недвусмысленно спровоцировала ответные меры, получившие название Ограниченного Силового Воздействия. О полноценной войне речь не шла, лидер государства прямо заявил: «Мы не воюем с народом Номалии! Но не ответить на агрессивные действия ее правительства мы не имеем права!». В мире, как по команде, стал загораться «красный свет» на многих экономических, транспортных и даже гуманитарных путях. Вчерашние «партнеры» в лучшем случае смущенно пожимали плечами, в худшем, опускались до откровенно криминального нарушения права собственности, ими же самими не одно столетие декларируемого, как «священное». Люди вдумчивые замечали удивительную синхронность вдруг возникших недружелюбных действий во всех сферах международных отношений. Но даже они не могли осмыслить их цель. Слишком неравными казались потенциальные возможности Империи, против которой разом ополчилось немалое количество так называемых «демократий», утративших даже понимание первоначального смысла этого слова, и захудалой Номалии, все еще окрашивающей некоторую площадь на политической карте мира. Конечно, нельзя было опрометчиво сбрасывать со счетов имперское военное наследие, но никто не был способен достоверно подсчитать его остатки, еще не разворованные горе-вояками, дорвавшимися до сытной кормушки, от прапорщиков до генералов. Они стремительно таяли на линии соприкосновения, отвлекая внимание неискушенных доморощенных «экспертов» от верениц воинских эшелонов и стай тяжелых транспортных самолетов темно-серого цвета, которые, уже не маскируясь, пересекали границы. Лишь один ресурс не поддавался разбазариванию и потому, казался неисчерпаемым. Молодые мужчины массово ставились «под ружье», все менее добровольно влекомые псевдопатриотической пропагандой. «Дикие гуси», начавшие слетаться со всего мира в расчете на поживу или мизантропические «развлечения», не могли насытить кадровых голод и слова «тотальная мобилизация» все отчетливей отдавались в головах набатным звоном.

Недавняя новость о пожаре в военкомате Дачного района столицы вызывала смешанные чувства у потенциальных призывников. Зная положение дел в сфере воинского учета и армии вообще, удивлялись такому событию немногие, и уж совсем единицы усматривали в этом происки таинственных «партизан». А уж надежд, что это может повториться в их районе, не питал, практически, никто. Полиция, исходя из подобных соображений, практически спустила дело «на тормозах», списав все на нарушение техники безопасности. Показания охраны о таинственном «сантехнике Васе», зафиксировали, но хода, в виду бесперспективности, не дали. Блюстители порядка задыхались от усилившегося «девятого вала» мародерств и вооруженных ограблений, им было просто не до того и они мудро предоставили военным разбираться с этим самим.

Информация о «бортах», прибывающих в сменивший профиль аэропорт Георгиополя, регулярно поступала к Олегу Антоновичу и становилась все более пугающей. Пусть это была и крупнейшая воздушная гавань страны, но не единственная. У него пока не было возможности наладить связь с остальными площадками, что не добавляло уверенности в действительной пользе сбора данных. Но то, что удавалось добыть, шифровалось и передавалось «на ту сторону». Современные средства связи сводили риск к минимуму, но не исключали его совершенно и он боялся, что подвергает смертельной опасности Женю Вольского, практически самостоятельно организовавшего техническую сторону этой акции. На высказанные однажды опасения, молодой человек отрезал, что воспитывался на «Молодой гвардии» и этот вопрос считает закрытым. Короленко выслушал это с гордостью за подрастающую «смену» и больше к теме не возвращался, подумав, что еще не все потеряно для этой многострадальной земли. Вся команда работала на совесть, прошедшая акция с пожаром на какое-то время отсрочила потенциальную опасность для мужской ее части, но не исключила ее совсем. И нужно было думать, как смягчить ситуацию. Получалось плохо, единственным выходом представлялось последовательное продолжение начатого дела. «Победа будет за нами!» – Олег Антонович любил эту фразу и искренне в нее верил.

11

Ксения, пока еще не Вольская, страдала от не покидавшего ее ощущения собственной ненужности. Родители будущего мужа успокаивали ее, как могли.

– Ксюша, дорогая, не убивайся ты так! Вот я точно бесполезный, Маргарита Сергеевна хоть борщи варит!, – с грустью в голосе говорил ей Анатолий Борисович.

– Ну, если борщами мерить, то ты точно востребована, если бы не твоя помощь…, – вставила его жена.

– Да ладно, не надо меня успокаивать! Вы же до всех этих событий как-то справлялись! Мария Васильевна, опять же, не сидит, сложа руки.

– Нет, правда, наши мужчины раньше по большей части на работе питались, я только по выходным готовила, или ужин легкий.

–Я тебе, дочка, так скажу. Ничего, что я тебя так называю?, – Мария Васильевна решила внести свой вклад в спасение самооценки самой молодой в их женской команде, – Ты пока не понимаешь, что главная наша задача – «тыловая работа». Я – жена офицера, можешь поверить, я знаю, о чем говорю. Спроси у Артемыча – стал бы он полковником? То-то!

Вошедший Степняк на ходу краем уха слышал обрывки разговора, но сразу уловил, о чем речь.

– Это кто здесь бесполезный? С тобой, Толя, я позже разберусь, а вот Ксюша, слушай мою команду – отставить ложную скромность! Я тут пошептался с бывшими коллегами, в другое время весь район на уши поставили бы, искали «Васю». А сейчас им просто не до него, не все же, как мы, автоматами только для обороны разжились. Так что ты внесла свой серьезный вклад в «партизанское движение».

– Спасибо!, – всхлипнула Ксения и обняла, находившегося к ней ближе всех, Степана Артемовича. Все негромко засмеялись.

– Вот, Степа, тебе и здесь повезло!

– Да мне со всеми вами повезло! А ты – марш наверх, я там Женьке новости принес, нужно побыстрей до народа довести. Только в сотый раз повторюсь, осторожно! Вы в этих своих компьютерных делах понимаете больше моего, но – не расслабляться! Это приказ!

Ощутив некоторое облегчение, она взлетела по скрипучей лестнице на второй этаж, где «колдовал» с компьютерами ее жених.

– Артемыч сказал, новости какие-то принес?

– Да не просто новости, объявлено ОСВ – Ограниченное Силовое Воздействие, теперь Сергеевским должно полегчать немного.

– Это что же, война?

– Нет, говорю же тебе – ОСВ! Ну, это почти, то же самое, но долбать будут точечно, только по войскам. Они доигрались! Помнишь ту речь «прызидента»?

– Это про «пять километров»?

– Ну да. Где пять, там и…

– Жестко!.. Но вам, мужчинам, виднее!

– Сейчас набросаю «рыбу», а ты немного расшевелишь для разных наших сайтов, с учетом аудитории, не хочу, чтобы слово в слово повторялось.

– Слушаюсь, товарищ Главный Редактор!, – и она быстро чмокнула его в щеку.

Несмотря на это он слегка помрачнел и сказал:

– Знаешь, думаю, все равно до всех не дойдет. Ну не поймут разницу между ОСВ и войной! Особенно, в свете последних порций пропаганды. Так что, постарайся, пожалуйста! А я помогу. Сам бы сделал, но…

– Не сомневаюсь! Но у тебя и так дел хватает, а меня как раз наши убеждали в моей нужности.

– Ну и как, убедили?, – улыбнулся Женя.

– С твоей помощью! Ты не оставил мне шансов сомневаться.

12

Цепная реакция, о которой говорил посол, набирала обороты, втягивая в смертельный водоворот все больше человеческих жизней, перемалывая технику с обеих сторон, какая бы она ни казалась совершенной и несокрушимой. Подпитка «партнерами» конфликта с помощью, казалось бы, неисчерпаемых, поставок оружия, ломала все прогнозы и заводила в тупик логичные размышления признанных военных экспертов и политических аналитиков.

Посол вызвал Вайтекера и теперь поглядывал на часы, хотя знал, что тот явится минута в минуту.

– Разрешите войти?

– А когда я тебе не разрешал?

– Доброе утро!

– Сейчас посмотрим, насколько оно доброе! Докладывай!

– Как я и говорил, объект «Аватар» изолирован в бункере без доступа к нему посторонних лиц. Трансляции ведутся регулярно, если честно, стало даже легче.

– Ха-ха! Ты и «легче» как-то у меня не ассоциируется! Извини, продолжай!

– Попытки контакта с ним извне исключены.

– А вот с этого места поподробней! Как ты исключил эти попытки? Ты же не захотел – «проще»…

Вайтекер понял, что послом движет уже только человеческое любопытство, опасность того, что он снова придаст слову «проще» зловещий смысл, миновала. Он с облегчением продолжил:

– Были использованы старые наработки, применявшиеся при вербовке объекта. Я просто вернул в его компьютер уничтоженную когда-то им интимную переписку и сделал так, чтобы тот попал в руки его жене.