Читать онлайн Во имя комфорта

С благодарностью всем, кто в меня верил и ждал готовых произведений.

Огромное спасибо руководительнице литературного клуба «Былина» и площадки “ZатоАрбат» Авдеевой (Кадниковой) Татьяне Владимировне.

Автор обложки – Суслонов Арсений.

2023-2024гг.

Вселенная 2.2

Ахи

Пролог.

Место действия: Российская Федерация, Псков.

Время действия: 6 июня 2011г

Я отложил паяльник на подставку и выключил его из розетки. Отошёл на пару шагов назад посмотреть, что получилось. Плата была не самой красивой, но сейчас это и не требовалось. Сборка тестовая, в случае её успешного испытания уже можно будет сделать второй экземпляр всей конструкции, включая эту плату управления, где всё будет ровненько и красивенько. Можно и кожухами декоративными накрыть. А сейчас можно и испытать изделие.

Что ж, если я всё правильно рассчитал и собрал, то большой литий-ионный аккумулятор ёмкостью 6 кВт*ч полностью зарядится за 11 минут. И это будет прорыв на мировом уровне. Прямо вижу заголовки газет: «аспирант ПГПИ Дементьев Александр совместно со своим научным руководителем создали технологию быстрой зарядки современных аккумуляторов». Потом конференции в США, Германии, премии, может быть даже Нобелевская. И электромобили на дорогах страны. У-ух, перспективы!

Ну а если я ошибся, то два года научной и практической работы насмарку.

Я проверил все провода, убедился, что рядом с конструкцией нет всяких тряпок, открыл ворота своего гаража настежь, чтобы в случае чего можно было быстро выбежать. Достал из стоявших рядом на улице дедовых «Жигулей» шестой модели свежекупленный огнетушитель. Конечно, я всё собирал в своём гараже, в институте просто нет места и достаточного количества инструментов. А тут у меня целый стеллаж со всякой всячиной.

Ну-с, с Богом! Интересно, кстати, Бог управляет развитием электроники на Земле?

Я щёлкнул тумблером на панели управления. Загорелось табло – 5 процентов зарядки. На аккумуляторе тревожно моргал красный светодиод. На инверторе горел жёлтый. Пока всё верно, низкий заряд, расход энергии только на работу вспомогательных систем. Я вздохнул поглубже, глянул на огнетушитель. Включил в розетку вилку. Перещёлкнул главный на сегодняшний день тумблер.

«Эееееее» загудели трансформатор и инвертор. На последнем зажглась зелёная лампочка. На аккумуляторе светодиод стал жёлтым. Открытого огня нигде не наблюдалось. Запах был нормальный – канифолью, уличной пылью и, кажется, моим потом. На табло побежали цифры времени от начала зарядки. Я поглядывал то на него, то на конструкцию. Через минуту на табло светилось 13 процентов заряда аккумулятора.

Да! Да-да-да! Всё, как и должно быть!

Я растянул лицо в улыбке, расслабил позу.

Через ещё две минуты процент заряда достиг 30. Я ликовал! Всё шло прекрасно.

Я пошёл посмотреть на конструкцию поближе. Заглянул слева, сзади. Всё хорошо. Справа, правда, идёт какой-то непонятный запах. Так пахнет дезодорант у моего товарища по аспирантуре. Дезодорант с кобальтом. А если от аккумулятора пахнет кобальтом, то…

Чёрт!

Я метнулся к панели управления и увидел окрашенный красным сегмент дисплея, показывающий температуру аккумулятора. Щёлкнуть тумблером я не успел.

Раздался громкий хлопок. Я обернулся на звук. Кусок конструкции летел прямо в меня. Достаточно крупный и с острым углом. Кажется, это крепление платы. Я будто в замедленной съёмке наблюдал, как оно подлетает к моей голове. Странно, но жизнь не пронеслась перед глазами. Я даже подумать ничего не успел.

В лоб будто ударили тяжёлым горячим ножом. А потом наступила тишина и темнота.

Часть 1.

Место действия: непонятно.

Время действия: вообще непонятно.

Подумал я уже потом, когда сознание вновь вернулось ко мне: «с премиями и статьями в газетах придётся подождать».

Первыми вернулись запахи. Их было очень много, приятных и не очень, знакомых и совсем неизвестных. Потом вернулся слух. Но если чуял я остро, то звуки были тугими, тихими. Однако мне удалось разобрать, что говорят: «Очнулся!», «Везунчик, дурак!», «Да всё равно долго не протянет», «Лучше б насмерть, чем всю жизнь мучить всех теперь».

Видимо моё состояние не из лучших. Я прислушался к ощущениям. Тянущая, но не острая боль. Особенно сильная в области спины. И в районе ног как-то странно. Волна ужаса прокатилась по мне – что со мной?!

Я попытался открыть глаза – получилось! Но мир распадался на части, плыл и никак не хотел становиться чётким. Вокруг множество людей склонились надо мной, стояли рядом. Их лица расплывались, делались причудливыми, с какими-то наростами, щупальцами, хоботами. Похоже у меня сотрясение. Я снова закрыл глаза. Стало лучше.

Запахи, запахи, запахи. Они сведут меня с ума! Тем более вперемешку со звуками.

«Поднимайте его. Да аккуратнее, Ах вас покарай! Несите в карету!» – кричал кто-то очень властно.

Я почувствовал, что меня приподняли. Несмотря на крик – очень неаккуратно. В спине что-то колыхалось, кололо. Я чувствовал прикосновения людей к своему телу. Шли долго. Интересно, почему не на носилках. Меня размотало, и я вновь потерял сознание, не дожидаясь пока меня погрузят в скорую. Ведь о какой карете ещё могла идти речь…

Не знаю через сколько я пришёл в себя. Но первыми в сознании снова появились запахи. Только теперь их было меньше, они стали тише и не старались свести меня с ума. Звуки тоже больше не пытались разорвать мою голову. Даже больше – они как бы гармонировали с запахами, сливаясь в одну композицию.

– Очнулся! – сказал кто-то рядом. – Слава Аху!

Я открыл глаза. Мир уже не расплывался, но воспринимался странно. Обстановка в месте, где я находился тоже была странной. Я явно лежал на кровати, на боку. Но на больничную палату это не походило. Да, простыни белые, но стены тёмно серые, пол, часть которого была мне видна – почти чёрный. И что это на стене? Горящий факел? Или стилизованный под него светильник? Запахло какой-то травой.

– Как ты себя чувствуешь, Хамжю? – спросил голос.

Я перевёл взгляд на подошедшего к кровати человека.

НЕ человека!

Я заработал руками и ногами стараясь отодвинуться от существа возле меня. Запахло чем-то кислым.

– Нет, нет, остановись, ты упадёшь с кровати! – закричало существо.

Падать мне не хотелось, и я прекратил отодвигаться. По крайней мере, это существо не пытается сделать мне что-то плохое прямо сейчас. И вполне возможно, что меня подводит зрение или разум, и я вижу то, чего на самом деле нет. К тому же освещение в комнате неяркое, тени пляшут.

Запахло мятой.

– Хамжю, успокойся, – существо протянуло ко мне руки.

Ну да, руки. Почти обычные руки. Любопытство во мне всегда пересиливало страх, поэтому я в детстве знал все тропинки в пригородном лесу, все овраги, все незакрытые подвалы окрестных дворов. Вот и сейчас я принялся рассматривать существо, что было рядом.

Руки почти обычные, вот только пальцев на них было три. И сами руки сгибались неестественно, локоть был явно ближе к запястью. Но ладно руки. Они пугали не так сильно. Рот! Большой рот вверху груди с семью острыми зубами, три снизу и четыре сверху. Он напрягал сильнее всего. Сильнее двух крупных вертикальных прорезей по бокам от него. Сильнее головы существа. Которая была… Странная. Сверху торчали коротенькие рожки, но они не были абсолютно твёрдыми, судя по тому, как они постоянно то вытягивались, то наклонялись. Глаза находились на коротких толстых стебельках, растущих по бокам головы. Ресниц я не заметил, но веки точно есть – вон, моргают. Сразу под стебельками глаз вниз и в сторону отходило два коротких щупальца. А ближе к центру головы, в её самом низу – ещё два щупальца, заметно длиннее боковых. Все четыре отростка были усеяны маленькими дырочками, как будто расширенными порами. Назначение щупалец мне не было понятно – ведь до рта на груди (жуть какая!) они явно не дотягивались. Вся голова была покрыта сетью почти чёрных вен. Цвет же всего существа был фиолетово-сиреневый.

Оно стояло и терпеливо смотрело на меня. Вот зашевелились два длинных щупальца. Запахло свежеиспечённым хлебом.

– Всё хорошо, Хамжю, – сказало существо. – Как ты себя чувствуешь? У тебя что-то болит?

Я отчётливо слышал слова, но также чётко видел, что рот не совершал каких-либо движений. Я вообще видел как-то странно – чётко и само существо, и фон комнаты за ним. Однако нужно ответить.

– Я… Я чувствую себя странно. Болит что-то в спине, – сказал я.

В носу сильно защекотало. Но желания чихнуть не возникло. Запахло цветами.

– Постарайся резко не двигаться. У тебя раздроблена левая сторона раковины. Я наложил бандаж.

Про бандаж я понял. Про то, что резко не шевелиться – тоже. А вот про раковину нет.

– Что у меня раздроблено? – спросил я.

Запахло мокрой пряжей.

– Левая сторона раковины. Всю середину верхней части вдавило и раскрошило. Я удалил все осколки. Заживать будет долго. Но тебе повезло. Обычно с такими ранами умирают.

Запахи множились, накладывались друг на друга. И снова начинали сводить меня с ума. Сознание туманилось, предлагая провалиться в мягкое небытие.

– Ты ещё слаб, – сказало существо. – Из тебя вытекло много сока. Отдыхай.

Раковины, соки… Потом. Слишком много странностей. Слишком много запахов.

Я снова отключился.

Сколько я проспал, не знаю. Ориентиров не было. Прежде чем открыть глаза я прислушался. Тишина, лишь где-то раздаётся лёгкое потрескивание. Из запахов – только свежевскопанной земли.

Я открыл глаза. Всё та же комната. Только света стало меньше. Из-за этого вся обстановка воспринималась несколько гротескно. Интересно, может существо мне приснилось? Я приподнялся на кровати и оглядел комнату лучше. Существа нигде не было.

Моё ложе точно не было больничной койкой. Скорее оно походило на кровать султана: широкое, с резными столбами. Из угла напротив лился мягкий приглушённый свет от висящего факела. Вот он и издаёт треск. Интересно, это правда факел? Нужно проверить.

Я решил встать с кровати. На всякий случай не резко, вдруг существо было реальным и у меня действительно травмы. Отбросил одеяло.

Но мысли о существе сменились резкой волной страха. Попытавшись свесить с кровати ноги, я не увидел их! Но при этом я принял вертикальное положение. С бешено колотящимся сердцем я осматривал себя – весь низ моего тела был фиолетово-сиреневым, как один большой синяк. Я осторожно коснулся себя и ужаснулся ещё больше – на моей руке было только три пальца! Три фиолетовых, сиреневых пальца! На другой руке всё оказалось тем же самым. И руки были абсолютно не моими! Они были как у того существа. И гнулись они совсем не как у человека! Они гнулись… О! Они гнулись в любых местах!

Интерес к собственным рукам быстро выгнал из меня страх. Я гнул их в двух, трёх и даже четырёх местах сразу, разве что не завязывая в узел. Никакой боли я при этом не испытывал. Пальцы тоже оказались гибкими. Руки, кажется, без костей. Тогда это не руки. Это щупальца!

А это…

Рот! Чёрт возьми, это страшный зубастый рот как у того существа!

Я увидел его, склонив голову максимально вниз. И две вертикальных прорези по бокам от него. Они сейчас быстро открывались и закрывались. Я поднёс к прорезям руку – так и есть, это дыхательные отверстия. Попробовать потрогать рот? Ну не откушу же я сам себе пальцы, в конце концов? Аккуратно… Зубы явно острее человеческих. А внутри по бокам есть ещё, плоские. И язык. Тоже есть. Щекотно!

Что я такое? Кто я такой?

Неужели теория о том, что мы все живём в симуляции верна, и настоящие мы вот такие? Или верна теория что мы лишь спим и видим сон. А теперь я проснулся, только не бабочкой, а… Кем?

Я повертел головой. Сзади на спине у меня явно что-то есть. И там, кстати, болит и тянет. Бандаж видимо. Как бы себя рассмотреть? О! У дальней стены стоит зеркало. Но как до него добраться без ног?

Только я подумал об этом как низ моего тела зашевелился, и я… Шагнул?

По крайней мере, в моих чувствах это отобразилось именно так. И да – я стал ближе к краю кровати. Но чем я подвинулся? Да ну, не. У нас всё, конечно, через это место делается, но чтобы ещё и ходить ей…

Я пожелал продвинуться ещё дальше. И да – получилось! Больше было похоже, что я ползу.

А как слезть с кровати? Она невысокая, но всё же. Придумал!

Я опёрся левой рукой о кровать, повернулся боком и спрыгнул. Удержать себя в вертикальном положении оказалось непросто, в левом боку отдало сильной тянущей болью. Но я устоял.

Так. Значит, спрыгивать я умею. Без ног. Интересно. Ну что? Попробуем дойти до зеркала?

Повинуясь моему желанию, тело потащило меня вокруг кровати к дальней стене. Я смотрел вниз. Ага. Очень похоже на то, как ползёт гусеница. Где-то подо мной возникал изгиб тела, передняя часть низа поднималась и плавно выдвигалась вперёд, опускалась на пол и подтягивала всё тело за собой. Ощущения были странными. Вроде, как и ходьба, но и не она. Ещё от пола было холодно и щекотно. И спереди болтался… Ну да. По крайней мере моя половая принадлежность не изменилась. А вот видовая…

Доползать до зеркала не имело смысла. Я и от угла кровати всё прекрасно видел. Я был тем самым существом, которое видел раньше, которое разговаривало со мной. Фиолетово-сиреневым непонятно кем. Со страшным ртом на верху груди. Или на шее? Больше похоже на шею. Потому что руки начинаются ниже. Но в тоже время ширина в этой части была такой же, как и остального тела. И только потом шло сужение. Назовём это шеегрудь. Сверху маленькая голова с щупальцами на щеках и подбородке, это если соотносить их местоположение с человеческой головой. С глазами на коротких стебельках, торчащими на месте ушей. Без ушей, кстати. Но с коротенькими рожками наверху.

И с раковиной за спиной. Реальной раковиной. Не той, которая стоит у нас в ванной, нет. Как у устрицы. Или мидии. Похоже, но не совсем.

Улитка. Я, чёрт возьми, больше всего похож на улитку! Только раковина не спиральная. Она именно двухстворчатая. Вертикально ориентированная. С волнистым полукруглым спинным краем, как у сочника в пекарне возле моего дома. И моё тело вывалено из раковины вперёд как творожная начинка. Я видел в детстве в фильмах Кусто, как морские моллюски раскрывались и выбрасывали свою мякоть наружу, когда вода была отравлена. Вот очень похоже.

Точно. Я моллюск. Вертикально ходящий моллюск. С полукруглой узкой высокой раковиной с осью на спине. С отдельно сформированной головой и ртом на шее-груди. И с руками. Фиолетово-сиреневый. Но с оранжевой раковиной. Кстати, неплохое цветовое сочетание.

На левом боку ближе к верху к раковине было что-то прилеплено. Видимо тот самый бандаж. Он был опоясан вокруг меня, часть неширокого пояса проходила по одной из впадин на спинной части раковины. Интересное применение строения тела! Пояс был завязан странным узлом на левом боку.

Глядя в зеркало, я теперь понимал, почему странно вижу – стебельки с глазами могли двигаться независимо друг от друга, плюс сами глаза независимо меняли фокус. Это немного кружило мою голову, но было очень интересно! Я мог смотреть на массивную дверь и в зеркало одновременно.

Рот мог закрываться. Получался вполне человеческий, только безгубый.

Теперь я знаю, как я выгляжу. Но вопросов стало только больше. Как я здесь оказался, почему я именно такой и самое главное – зачем всё это?

Окно. Здесь есть окно? Вид из него поможет мне понять, где я нахожусь. Я огляделся, но увидел только стены. И факел. Я же хотел проверить его.

Пока я шёл до него… Или полз? Пусть будет шёл, так мне привычнее. Так вот, пока я шёл к факелу, то подумал, что мог бы сойти с ума от увиденного, не будь во мне природного любопытства и сотен прочитанных фантастических книг. Большинство людей, очутившись на моём месте, впали бы в панику и бились бы сейчас в истерике в углу кровати.

Факел оказался настоящим. От него пахло гарью, шло тепло. Огонь потрескивал и колыхался. Немного странноватая обстановка для больничной палаты.

От всего увиденного и от хождения я устал и у меня разболелся левый бок под раковиной. Я вернулся к кровати и без особого труда залез на неё, подтянув себя руками. Лёг на правый бок. Укрылся лёгким одеялом.

Что я знаю? Я моллюск. Судя по всему в мире таких же моллюсков. Или в заповеднике для них. Разумных, скорее всего. Я вполне неплохо управляю этим телом, понимаю речь, могу сам говорить. Где я? Без понятия. Как здесь оказался? По-прежнему не знаю. Вариантов зачем я здесь огромное количество.

За такими мыслями я незаметно уснул.

Проснулся от запахов. Опять. Но если в предыдущие раза они просто были, то сейчас организм отреагировал на них однозначно – еда! Заурчало где-то в спине под раковиной. Кстати, а как устроен этот организм?

Я открыл глаза, приподнялся. В комнате находилось существо. То же что и в предыдущий раз или нет, я не знал. Оно возилось с чем-то на столике, которого раньше здесь не было.

– Проснулся? Вот замечательно! Тебе нужно поесть. Нужно теперь много есть, – сказало существо.

Оно подкатило ко мне столик с подносами. Еда, еда, еда!

Я сел… Или встал? Неважно. Я принял на кровати вертикальную позу. Оглядел керамические подносы и тарелки. Ароматная жижа прозрачно розового цвета. Начну с неё. Есть подобие ложки. Деревянной. Получится взять? Да, пальцы проворно схватили короткую ручку столового прибора. Но до рта нести далеко, пролью же… Я поглядел на существо.

– Чего ты хочешь? – спросило оно.

– Это, – указал я на тарелку с жижей. В щупальцах на подбородке защекотало.

– Давай подержу.

Существо взяло тарелку и подошло ближе ко мне, чтобы я мог черпать жижу и не нести её далеко до рта. Инстинкты этого организма сработали безошибочно – я споро черпал жижу и пил её из ложки. На вкус она напоминала куриный бульон. Тарелка опустела быстро.

– Это, – ткнул я пальцем во что-то рассыпчатое нежно жёлтого цвета.

Существо стало держать тарелку с новым блюдом. Опять вкусно! Напоминает пшённую кашу. Не удивлюсь, если это она и есть.

– Это! – указал я на что-то напоминающее булочку.

– Можешь взять сам, – ответило существо.

Да, верно. Ммм! Точно булочка. Кажется с вишней.

А еда то вполне человеческая. Что рождает кучу дополнительных вопросов. Но спросить нужно о главном.

– Где я? – спросил я, прожевав булочку.

– В замке, – ответило существо. – В гостевой спальне.

– В чьём замке?

– Твоего отца.

– Как я здесь оказался? – продолжил я расспросы.

– Тебя сюда принесли с охоты, – отвечало существо.

– Почему принесли?

– Ты получил травму.

– Раздробилась раковина? – уточнил я, вспоминая предыдущий разговор.

– Да, всё так, – существо, кажется, отвечало с неохотой.

– Почему? Как это произошло?

– Говорят, ты стоял прямо на пути раненого кабана. Он тебя затоптал.

– Зачем я там стоял? – выпытывал я подробности.

– Потому что ты глупый дурак, не приспособленный к охоте, – сказало другое существо откуда-то из-за моей спины. Сказало странно, я по-другому воспринял его речь нежели от предыдущих существ.

– Ты закончил? – грубо спросило появившееся существо.

– Да, граф, – ответило первое, тоже странными звуками и поспешно стало отодвигать от меня столик.

– Тогда выметайся отсюда!

– Уже, граф.

Помогавшее мне есть существо ушло, с грохотом укатив с собой столик, и закрыло дверь.

– Что ж, братец, – второе существо обошло кровать и встало напротив меня. – Вижу, ты жив и даже здоров.

– Кажется так, – ответил я.

– Я бы предпочёл иначе, – сказал он.

Именно сказал! Его рот шевелился, и я воспринял именно звуки. Как звуки треска факела, стука ложки о тарелку. Не так как всю речь существ до этого. Я удивился и заинтересовался.

– Ты позор нашего рода, – продолжал говорить ртом, не шевеля щупальцами на голове, назвавшийся моим братом. – Слабак, не умеющий даже лук натянуть. Ошибка Аха.

Я услышал, как скрипнула дверь за спиной. Именно услышал. Как слушал сейчас речь своего брата. Запахло молоком.

– Кющам сказал мне, что ты уже немного поправился, Хамжю, – донеслось от двери.

Ещё одно существо говорило, как прежние. Звуки его речи не были странными. Или как раз были?

– О, Чамий, ты тоже здесь, – продолжило вошедшее в дверь существо.

– Да, отец, – ответил тот, кто назвался моим братом. Его рот был закрыт, щупальца на подбородке двигались. – Я зашёл проведать Хамжю, справиться о его здоровье.

– Похвально, Чамий.

– Я вижу, что с ним всё хорошо. Поэтому мне нет смысла оставаться здесь. Я возвращаюсь в Бам, – мой брат направился к выходу и перед тем как закрыть дверь, сказал. – До встречи, отец.

Тот, кто видимо являлся моим отцом в этом мире, долго смотрел на закрывшуюся дверь. Что позволило мне рассмотреть его. Он был, несомненно, существом того же вида, но явно высокого ранга. Его одежда, а до меня только сейчас дошло, что на существах была одежда, представляла собой не просто накидку на нижнюю часть тела и раковины. Она была составной, разноцветной, с мелкой отделкой. Если я правильно услышал помогавшего мне с едой существа, то мой брат граф. Отец должно быть тоже.

– Как ты себя чувствуешь, Хамжю? – спросил предположительно мой отец, вытягивая и сгибая два длинных щупальца внизу головы.

Запахло глаженной утюгом тканью. Кажется, я начинаю понимать…

– Достаточно хорошо, – ответил я. – Но болит в спине слева.

– Да, кабан знатно по тебе пробежался. Повезло, что только раковину повредил.

– Повезло. Но… Я ничего не помню. Ни кто я. Ни где я, – тихо говорил я. И решил добавить драмы. – Ни кто ты…

– Ох! – щупальца на лице существа поднялись вверх. – Я боялся, что с тобой будет что-то не так!

Запахло солёной водой. Запахи в комнате опять начинали смешиваться и копиться. Но они уже не давили на меня.

– Я поправлюсь! Я вспомню! Мне только нужен тот, кто будет отвечать на мои глупые вопросы и не уставать от них, – заявил я.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся тот, который был моим отцом. Это выглядело вполне по-человечески. – Ну, здесь ты не изменился. Цамию это даже понравится!

Существо подошло ко мне, взяло за руку.

– Я рад, что всё обошлось, Хамжю. Как только ты достаточно окрепнешь, я отправлю тебя к Цамию. Попрошу Сэнэса тебя сопроводить. Чамию я не доверяю. Отдыхай. Я люблю тебя.

Существо направилось к выходу из комнаты и оставило меня одного.

Цамий, Чамий, Сэнэс. Это кажется имена. Моё, судя по всему – Хамжю. Вполне приличное, надо полагать. А ещё я сын графа. Наверное. За это спасибо. А то мог бы быть… А кем? Сыном таксиста? Интересно, титул графа даёт что-то более значительное кроме замка и слуг? Хотя это уже не мало.

И я тут одну вещь хотел проверить, касаемо своего нового тела. Назвавшийся братом натолкнул меня на размышления своим поведением. Мой мозг всегда был пытливым, я же не зря подался в науку и изобретательство.

Мне понадобится подушка. Она достаточно большая чтобы прижать все четыре головных щупальца. Рот я просто не буду открывать. Но зажму его рукой для надёжности. Теперь нужно что-нибудь сказать вслух. Сказать, как я делал это неосознанно и как это делали все существа кроме Чамия в разговоре со мной. Словами, которые точно есть в лексиконе этих существ, которые я уже слышал. Хотя я не заметил, что чего-то не понимал.

– Очнулся, дурак, долго! – громко сказал я.

И услышал себя. Приглушённо, но услышал. Я не шевелил ртом. У меня нет ушей. Но это не телепатия, нет.

Теперь зажму подушкой рожки на голове.

– Жизнь, аккуратнее, кровать!

И снова услышал. Громко и отчётливо. Так. А теперь самый главный эксперимент. Что если зажать подушкой только щупальца на подбородке?

– Хорошо, болит, спина!

Я знал, что я произнёс. Но не услышал ничего! И новых запахов не возникло в комнате. А значит… Я отслонил подушку и посмотрел на неё – на её белой ткани остались мелкие точки разных цветов. Я поднёс её к боковым щупальцам.

– Хорошо, болит, спина… – тихо отозвалось во мне.

Я говорю запахами! Вот откуда пахнет то молоком, то мокрой пряжей, то травой! Каждая фраза, слово, а скорее всего, буква имеют свой запах! Их сочетания выдают мне знакомые для человеческого сознания источники запаха, а организм моллюска сам переводит их в понятную мне речь. Вот почему я чуть не сошёл с ума в первые моменты своего нахождения здесь – мой разум не был готов к такому виду общения. А теперь, видимо, адаптировался. Но…

– Раковина, дурак, здоров! – произнёс я уже ртом.

Это стоило мне заметных усилий. Осознанного шевеления языком и выдыхания воздуха. Я зажал подушкой щупальца, но всё равно услышал. Но услышал звуки! Нормальные звуки! Человеческие, можно сказать. Хотя язык был непонятным, если к нему прислушиваться. Но мозг моего нового организма исправно переводил слова. Но чем я услышал? Накрою-ка я подушкой рожки…

– Позор, слабак, ошибка!

Тишина. Я говорил ртом, но не услышал ни звука, ни запаха. Ох! Эволюция этого мира затейливо поиграла с этими существами! Два вида коммуникации, химическая и звуковая. Первая для общения со всеми, вторая только для того чтобы говорить то, что не хотят слышать другие. Для индивидуальных секретных разговоров. Ставлю свою стипендию что химическая появилась раньше звуковой. Поэтому запахи я чувствую отчётливо, можно даже сказать остро, а звуки, настоящие звуки, кажутся мне приглушёнными.

Ага. Стипендию. Она осталась там. А я здесь. Правда где это "здесь" пока не ясно. Вообще мало что понятно. Но интересно. Если бы не мой вечный интерес ко всему новому, я бы точно либо сошёл с ума, либо подвергся панике увидев всё это.

Тем временем от еды и эмоций меня начало клонить в сон. Сопротивляться я не стал, тем более каких-либо неотложных дел у меня не было.

Проснулся я от резкой тяжести внизу тела. И если меня не обманывает этот организм, мне срочно нужно специализированное помещение. Или вот эта ёмкость причудливой формы возле кровати.

Я быстро спрыгнул с кровати и пристроил аналог местного горшка к своему телу. Значит, все существа делают это… А чем…? А вот, тряпочка висит. Кажется, слуги позаботились обо мне. Спасибо. Конечно то, что всё это происходит спереди несколько странно. Хотя даже удобно. Куда бы всё это теперь деть… Срам то какой… И одеться бы, насколько я заметил, все существа закрывали низ своих тел.

Скрипнула дверь.

– Младший граф! – произнесло вошедшее существо. – Доброго утра!

– Доброго, – ответил я. – Я бы хотел…

– Я принёс Вам одежду. Положу на кровать. И заберу это.

Существо забрало отходы моей жизнедеятельности и вышло из комнаты. Вроде бы это было не то, что вчера. Но различать существ я пока не научился.

Нужно разобраться с одеждой. Так, белое, с двумя отверстиями и двумя ленточками. На рубашку смахивает. Ну-ка. Руки вверх и оп! Посмотримся в зеркало. Часть рубашки легла на верх раковины, остальное как-то некрасиво спадает на тело и судя по всему должно запахиваться спереди. Так, подёргаем. Совсем другое дело! Рубашка слезла с раковины, осела где-то на шее, если это можно так назвать, стала лучше сидеть на боках. А вот этой ленточкой неплохо было бы запоясаться. Но не через всю же раковину тащить? Я не дотянусь. Или дотянусь? Ага! Мои руки запросто дотягиваются до заднего края раковины. Так, пропускаем ленту по выемке на раковине. Затягиваем, но не туго, слева бандаж, под ним болит. Завязываем как умеем. А ничего! Неплохо выгляжу!

Одетый разумный моллюск… Кто бы мог подумать! Без штанов только. А как вообще на эту ногу… Это же нога у меня, да? Я же хожу ей? Или на ней? Неважно. Хожу. Значит нога. Так вот. А как на неё что-то одевать?

– Ты уже справился с рубашкой? Молодец, – сказало запахами существо, вошедшее в дверь. Я его даже не заметил.

– Да. Но я забыл, что делать дальше.

– Дальше штаны, потом онучи.

– Онучи? – удивился я.

– Да. Не босиком же ты пойдёшь на завтрак.

– А, да, конечно.

Существо помогло мне одеться дальше. Штаны тоже имели две лямки-пояса, одна проходила по поясной линии, вторая в месте, где внизу кончалась раковина и начиналась собственно нога. Они также запахивались наподобие халата. На онучи же нужно было сначала заползти, потом поднять края и тоже затянуть лямку-пояс внизу раковины. Ногу они облегали очень плотно и изгибались вместе с её движениями. В общем, что-то подобное следкам. Не скажу, что всё сидело удобно, но особого дискомфорта я не ощущал. Разве что эстетический – штаны и онучи были тёмно-серого цвета.

В процессе одевания я заметил три вещи. Первое это то, что мои руки не только легко доставали до задней части раковины, но могли коснуться пола, стоило только чуть согнуться. Второе это собственно то, что я понял, где сгибается моё тело. Именно в месте соединения ноги с телом, там, где внизу кончалась раковина. Я мог наклоняться вперёд, в бок и назад. В других местах тело не могло изгибаться. Только шея позволяла крутить головой, но не больше чем на сорок пять градусов в каждой плоскости. А вот третье меня насторожило…

Я не увидел привычных мне признаков современного мира: пуговиц, молний. У слуг не было колец, цепочек. Хотя возможно им не положено. Но пока я крутился возле зеркала, я также не увидел в спальне ни одной лампочки, люстры, розетки, выключателей, не говоря уж о батареях отопления или электронной аппаратуре. Конечно, это была гостевая спальня, замок мог быть очень старым. Но нехорошие предчувствия стали закрадываться в меня…

Тем временем существо, помогавшее мне одеться, вышло из комнаты. Видимо завтрак будет не здесь. Я последовал за ним. Обратил внимание, что порога фактически не было – пол был ровный. Из двери нужно было повернуть направо – туда шёл коридор из крупных серых блоков. На стенах висели факелы. Потолки были высокие, грязные.

Шёл я медленно, на что обратило сопровождающее меня существо. Да, оно явно передвигалось быстрее. У меня же была скорость улитки. Весьма символично. Я попытался ускориться, но получилось не очень – возникала путаница в мыслях, появлялось одеревенение в ноге. Судя по всему, я ещё не до конца освоился в этом теле.

До двери в левой стене коридора я полз долго. Зайдя, я едва не ослеп от яркого света. Заслонившись рукой и проморгавшись, я увидел длинный стол, сидевших за ним существ, еду в изобилии. Это была явно летняя столовая. Потому что крыша отсутствовала, и с неба лился тот самый яркий свет. Яркий поначалу. И не белый. Со слезящимися глазами я рассмотрел источник света – маленькое оранжевое солнце, раза в два меньше привычного мне. Оно было уже достаточно высоко над горизонтом, и списать его цвет на преломление лучей при восходе было нельзя. Я предполагал, что нахожусь не на Земле и вот возможное тому подтверждение.

Длинной стены также не было, вместо неё росли высокие кусты, за ними деревья, так что мне не удалось рассмотреть, что находится снаружи. Виднелась только часть стены, похожей на крепостную. Над ней как раз и висело оранжевое солнце.

– Хамжю, проходи к столу, мы тебя уже заждались, – сказало какое-то из существ.

Я посмотрел на стол. Вон свободное место. Только стула нет. Конечно. Он и не нужен этим существам. Они все стояли возле стола, не сидели. Ведь сидеть они не могут физически. Я прополз к свободному месту, одновременно считая существ. Одно во главе стола, судя по цветной одежде это мой отец, граф. По правую руку от него существо в такой же одежде, как и я, рядом с ним особь возможно женского пола, так как одежда её была хоть и однотонной, но вся в завитушках и рюшечках. А вот, кстати, и стул! Рядом с женщиной на подставке сидело или стояло совсем маленькое существо. Ребёнок. Раза в полтора меньше ростом, чем взрослые. Он с любопытством, как мне показалось, смотрел на меня.

Место по левую руку от отца предназначалось мне. Рядом со мной сидели (или всё-таки стояли?) ещё два существа. Их одежда уже была не составной, просто накидки, закрывающие всё тело ниже рта.

– Я так рад тебя видеть, брат! – сказало существо напротив меня. – Я очень испугался за тебя!

«Ага, испугался он», подумал я. "Вчера ты мне совсем другое говорил".

– Кющам сотворил чудо, сохранив Хамжю жизнь, – сказал отец. – В награду за это он сегодня разделяет с нами трапезу.

– Спасибо, мой граф, – ответило существо рядом со мной. – Я рад служить вам.

– Как скоро Хамжю полностью поправится?

– Это сложно сказать. Ваш сын уже может ходить, разговаривать. Для восстановления сил тела ему нужно только много есть и тренироваться. Со временем он станет прежним. А вот с силой духа… Я в растерянности относительно того что Хамжю ничего не помнит. Я не сталкивался с такими случаями, но слышал об этом. Мне нужно спросить других врачей.

– Ты правда ничего не помнишь? – спросил мой брат. – Меня тоже?

– Нет, не помню, – ответил я.

– Хамжю придётся снова учиться, – сказал отец. – Когда он вернётся в Дюйбимт, Цамий вновь начнёт заниматься с ним. Я хочу, чтобы ты сопроводил его, Сэнэс.

– Да, отец, конечно, – кивнуло существо напротив меня.

Так это не тот брат, что приходил ко мне в спальню вчера? Для меня все существа на одно лицо. А вообще есть у них лицо?

– Продолжай, канцлер, – сказал отец. Кажется, до моего появления здесь вёлся разговор. Да, я чувствую его запахи, но ветер с улицы смешал их в непонятные фразы.

– Да, граф, – ответило существо рядом с врачом. – Хюды опасаются быстрой экспансии правителя Фисилхипа. Он ведь не чистокровный чёрно-красный, больше красный. И если он поддерживает связь со своим домом, то причины военных успехов понятны. Хюды просят от нас обещания помощи в случае войны.

– И что ты думаешь?

– Что можно обговорить условия союза. Доступ к их торговым путям позволит нам пополнить казну.

– Ммм, – задумался отец. – Да, нужно обсудить это более подробно. Что ещё?

– Сатаци не смогли ничего отвоевать у Тацравов, – продолжил канцлер. – Теперь зализывают раны. Вряд ли в ближайшие годы пойдут туда ещё раз. Но им нужно будет восстановить репутацию. На юг пойти они не рискнут. А вот на нас очень может быть. И тут союз с Хюдами может нам помочь.

– Да, ситуация складывается неспокойная. Хамжю, ты почему не ешь?

Действительно, я заслушался канцлера и не притронулся к еде. Спохватился, взял булочку, что ел вчера. Очень похоже, что начинка вишнёвая. Неплохо было бы её запить чем-нибудь. Вот кувшин. В нём что-то должно быть. А вот чашка. По цвету непонятно что. По вкусу похоже на яблочный сок. Хорошо. Вкусно!

Кажется, своим поведением за столом я привлёк внимание. Видимо не так ел сын графа.

– Он поправится, – сказал врач.

– Да. Я надеюсь, – ответил отец. – Канцлер, пойдём в мой кабинет, обсудим детали.

Они вышли из-за стола. Врач также поспешил из столовой. Единственная женщина за столом сняла со стула ребёнка и направилась к выходу. Остались только мы с братом. Подумав, что уже не испорчу мнения о себе, я принялся за какие-то листья. На вкус как капуста, только менее сочная. А это что? Попробуем. Кажется, это мясо. Хорошо прожаренное. Жуётся легко. Хотя не мудрено с такими-то зубами. Хм, значит я всеядный? Интересно!

– Ты не прикидываешься беспамятным чтобы быть поближе к отцу? – спросил меня брат, когда я прожевал последний кусочек.

– Нет, – ответил я. – Какой в этом смысл, если он меня хочет куда-то отправить для обучения.

– В Дюйбимт.

– А где это?

– Ты серьёзно? – брат всё ещё сомневался во мне.

– Более чем, – кивнул я. Этот жест у моллюсков означает тоже самое что и у людей, как я заметил. – Я даже не помню, как зовут нашего отца.

– Сэнэж. Сэнэж Северный. Граф Хилэпсюша, Бама и Дюйбимта. Ты меня пугаешь, брат.

– Не бойся. Со временем я всё вспомню. Должен вспомнить. Но мне нужно помочь.

– Я с радостью, но как?

– Ответь на мои вопросы. Только не удивляйся им.

– Хорошо, – согласился Сэнэс. – Задавай.

– Мы сейчас в отцовском замке, так? – я начал издалека, хотя в голове крутились вопросы посерьёзнее.

– Да.

– Это летний замок?

– Как понять "летний"? – уточнил брат. – Отец и я, мы всегда здесь живём.

– Но это его гостевая часть? – продолжал я уточнять.

– Да. С летней столовой заодно. Ах вот ты о чём! Есть нормальная столовая в другой части замка. С крышей, стенами и камином. Странно, что ты не помнишь.

– Я предупреждал, что вопросы будут странными. В той части есть нормальное освещение?

– Прости, брат, но что значит "нормальное"? – Сэнэс не на шутку забеспокоился.

– Эл… Эле… – я хотел сказать "электрическое", но не смог произнести это слово запахами. У меня возникло плохое предчувствие. – А за пределами замка есть ав… Авт… Повозки, которые ездят сами? Без участия животных?

– Кареты, которые катятся без помощи бафзимов? Ты всё мечтаешь, Хамжю! А я уж испугался что ты не только ничего не помнишь, но ещё и сошёл с ума!

Нет. Нет, нет, нет, нет, нет, нет! Неужели, правда? Эти моллюски не знают привычных мне технологий? Видимо так. Я не могу произнести слова, потому что их просто нет в запаховом языке этих существ. Возможно их можно сказать ртом, но они не будут значить для них абсолютно ничего!

Стоп. Нужно успокоиться. Я был не так испуган, когда понял, что оказался в теле разумного моллюска. Но начал поддаваться панике, узнав, что в этом мире нет привычных для меня вещей, обеспечивающих жизненный комфорт. Ведь если нет электричества, то нет ни радио, ни телевидения, ни… О Боже! Ни Интернета! А я-то надеялся узнать обо всём оттуда! Мне теперь и правда придётся выпытывать всё из брата и кого-то там ещё?

– Какой сейчас год? – спросил я импульсивно.

– Два два два шесть от извержения Асаца.

Они считают года от извержения какого-то вулкана. И названная цифра не даёт мне абсолютно ничего. Разве что размышления на тему сколько лет цивилизации моллюсков. Нужно больше знаний. Я могу быть как в местных античных временах, так и в позднем возрождении на пороге промышленной революции. Последнее сильно предпочтительнее. Ибо быть попаданцем в древность мне совсем не хочется. А то, что я попаданец это уже ясно. И я, дурак, мечтал об этом, читая книжки! Только хотел попасть в будущее, в эру космических кораблей и познакомиться с инопланетянами. Вот и познакомился. Настолько близко что сам стал одним из них. У того, кто это сделал, прекрасное чувство юмора!

А что если моллюски не инопланетяне, а вид, который обрёл разум после краха человечества? И я не в прошлом, а в далёком будущем? Оранжевое солнце как бы намекает на такую возможность. Эволюция звёзд и всё такое. Хотя оно должно быть тогда значительно больше.

– Брат, а я могу увидеть карту наших владений и вообще всего мира? – спросил я.

– Да, – ответил Сэнэс. – Она у отца в кабинете. Сходим туда, когда он закончит беседовать с канцлером.

– Наш отец влиятельный человек? Он правитель земель, так?

– Да, я же уже говорил. Мы владеем один четыре четыре один и три раза шесть саждюлами земли.

Миллион четыреста тысяч саждюлов это сколько? Много? Хоть бы одну человеческую единицу измерения! И почему брат опять произнёс цифры отдельно? У него проблемы с грамотностью?

– Старший граф! – в столовую вошёл слуга. – Позвольте убрать со стола. Уже мухи начинают слетаться.

– Да, конечно, – ответил Сэнэс.

Он старший, я младший, значит тот что заходил ко мне вчера – средний. Было у отца три сына: старший умный был детина, средний был не так не сяк, младший вовсе был дурак. Тут в точку. Я сейчас здесь дурак дураком.

И да, мухи. Я заметил каких-то летающих насекомых в столовой. Странно, что только сейчас. Или их не было, когда я сюда пришёл?

Мы явно мешали слуге и поспешили к выходу. Точнее поспешил Сэнэс. Я же полз еле-еле. И чувствовал, что устал за это короткое время. Смогу дойти только до своей спальни. О чём и поведал брату. Тот проводил меня и удалился. Я же сбросил онучи и рубашку и забрался на кровать. Тянуло в спине, ныла нога. Да, это тело явно нуждается в тренировках.

Спать не хотелось. В голове крутилось множество мыслей. Опровергнуть или подтвердить мои догадки было некому. Одним словом – мучение. Так и с ума можно сойти. Если бы не жажда знаний об этом мире и моё природное терпение. Но закрадывались угнетающие мысли: что случилось со мной там, на Земле? Я умер? Как там мои родители? Для них это будет сильный удар. Быть может разум моллюска, в чьём теле я сейчас нахожусь, переместился в меня? Я, скорее всего, никогда об этом не узнаю.

И прочие, прочие мысли по кругу, без конца и ответов. Остаток дня я провалялся с ними наедине. Перед закатом слуга принёс мне сытный ужин из наваристой похлёбки с какими-то овощами, пшённой каши и всё тех же булочек. Он оставил мне кувшин с водой, пару тряпок и ночной горшок. Кажется, отдельной уборной либо нет в замке совсем, либо ходить до неё не принято.

Ночью меня гложило то, что я не могу лежать на спине и свернуться калачиком. Это истинное издевательство. Кажется, я даже расплакался. Но засыпал, убеждая себя, что всё это происходит не зря.

Начала следующих дней были похожи один на другой. Подъём, туалет, одевание, завтрак с теми, кто остался в замке. А это был мой старший брат, его жена и их маленький сын. Отец с канцлером уехали заключать союз с Хюдами, кем бы они не были. Сэнэс остался за главного и исчезал сразу после завтрака так что я не успевал задать ему интересующие меня вопросы. Да и позориться перед его семьёй мне было стыдно. Я чувствовал, что все смотрели на меня со снисхождением, действительно как на дурачка.

Но в таком положении были и плюсы. Я попросил приносить мне еду ещё и в середине дня, так как восстанавливающемуся после травмы и переноса сознания организму нужно было много калорий. Пища была однообразная, но вкусная. Хотя к концу пятого дня она уже надоела.

Нужно изучить замок. На второй день сил было больше, и после столовой я пошёл дальше по коридору. Он оказался длинным. Окон в нём не было, свет давали факелы. Из-за них высокий потолок местами был в копоти.

По левой стороне коридора оказались кухня и комнаты слуг. Я извинился за беспокойство и отправился дальше. Заканчивался коридор развилкой: направо вновь шёл длинный коридор, а слева была лестница. Конечно же, специфическая. Скорее это пандус с площадками для остановки в процессе подъёма. Угол подъёма был около тридцати градусов, потом площадка, где спокойно может разместиться моллюск, и дальше повторение до следующего этажа. Лестница получалась длинной. Помогать подъёму должны были деревянные перила по бокам.

Я трезво оценил свои силы и на сегодня отказался от восхождения вверх. Отправился дальше по коридору. Я полз медленно, но уверенно. В итоге добрался до своеобразного перекрёстка. Слева и справа были массивные высокие двери, прямо коридор продолжался. Я решил посмотреть, что там слева.

Уличный свет ударил по глазам. Я вновь заслонился от него рукой и попытался рассмотреть, куда я попал. Это был выход из замка. Прямо от двери шла неширокая дорожка. Кажется это просто утоптанный грунт. Дальше она делала изгиб направо и вниз, скрываясь в кустах. По правую руку всё было в зелени: трава, кусты, низкие деревья. Вполне земная зелень. Листочки, травинки. Слева от выхода был, как я понял, внешний двор. Здесь стояли сараи и амбары. По крайней мере, очень похожие на них строения. И в отличие от замка, они были сложены из брёвен. Выглядели они неказисто: с кривыми крышами, свисающей с брёвен оторванной корой. А вот это уже интересно!

Я пополз к дальнему сараю, возле которого стояло что-то очень похожее на карету. Точно! Это она! И внутри сарая ещё одна, побольше. Значит колесо моллюскам уже известно. Это очень, очень радует. Расстояние между осями кареты большое, сам кузов посажен низко, колёса деревянные, большие, толстые, спицованные. Я открыл дверь кареты и заглянул внутрь. Никаких скамеечек, но есть поручни на стенках. На полу лежит обструганный деревянный брусок треугольной формы. Если я не совсем дурак, то он служит как подставка для заползания в карету.

Только я хотел оглядеться в поиске животных, которых впрягают в повозку, как со стороны дорожки послышался скрип характерный для трущихся друг о друга деревянных деталей. На дорожке показались два животных. Кажется, брат назвал их бафзимами. И перевода на человеческий язык не будет, потому что на Земле таких животных нет.

Бафзимы больше всего похожи на носорогов. Ноги точно как у них. Тело по форме тоже, но с боков и сверху закрыто панцирем наподобие черепашьего. А голова от быка, только рога короткие и гибкие, а вместо ушей коротенькие щупальца. Особенности местной природы. Также имеется короткий кожистый хвост. Какое интересное животное произвела местная эволюция!

Бафзимы с натугой тянули длинную телегу, доверху загруженную мешками. Спереди на телеге сидел моллюск и держал вожжи. Всё это выглядело очень по-человечески. Кажется технологии и принцип их развития неизменен во всех цивилизациях.

Телега остановилась. Моллюск ловко спрыгнул, поглядел на меня. Слегка кивнул и отправился в замок. Бафзимы тяжело дышали. Мне тоже уже было тяжело стоять, ведь я сегодня прошёл гораздо больше чем вчера. Я пополз обратно в замок. Но свернуть обратно в коридор мне не удалось – навстречу слуги катили низкие столики, и разойтись было негде. А как они катятся, я не вижу колёс? Приседать моё тело не умеет. Но можно прилечь. Заодно отдохну. Прямо вот тут на полу, да.

– Младший граф! – забеспокоился один из слуг. – С вами нехорошо?

– Нет-нет, – успокоил я его. – Я просто отдохну. Не обращайте на меня внимания.

Усердствовать слуга не стал. Вот и преимущество быть дурачком. Кажется, и до травмы Хамжю был странным.

Пол был прохладным. Не простудиться бы. А моллюски вообще болеют? Вопросы множатся. И вдаль я не успел посмотреть, что там за двором.

Лёжа на правом боку, я понял, как катятся столики. Мог бы догадаться по грохоту. В углах снизу были выдолблены отверстия, в них закладывался каменный шарик и столик катился. Не сказал бы, что трение в такой конструкции минимально, но это явно легче, чем носить всё в руках. Значит, не все технологии одинаковы в разных мирах.

Тем временем слуги начали завозить в замок столики уже загруженные мешками с телеги. Они направились в сторону кухни, я встал и пошёл за ними. На сегодня прогулок достаточно, сил мне ещё остро не хватает.

Остаток дня я опять провалялся в кровати. Было жутко скучно. Всё чаще в голову лезли мысли об оставшихся без меня родителях. Я пытался гнать их какими-нибудь расчётами. Например, высоты ступеней. Или длины коридора. Однако зацепиться было не за что, никаких единиц измерения я здесь не увидел. Даже часов не было. Мне нужно создать здесь привычную для себя систему отсчёта. Законы вселенной должны быть одинаковыми во всех её точках. По крайней мере, я не увидел пока ничего экстраординарного. Если не считать самих моллюсков, оранжевого солнца и отсутствия окон в замке.

Какие величины незыблемы, фундаментальны? Скорость света в вакууме. Воздух здесь есть, я же дышу вот этими прорезями по бокам рта. В космос мне не выбраться, судя по окружающим меня технологиям. Значит, это отметаем. Что ещё? Постоянная Планка. Вообще не подходит. Масса электрона. Очень смешно. Температуры замерзания и кипения воды. О! Это то, что нужно. При допущении что здесь, в мире моллюсков, атмосферное давление такое же, как и на Земле. Придётся принять это. Иначе никак. Нужно какое-то базовое допущение, основа для начала расчётов. Возможно потом получится сделать уточнения.

Итак, при нормальном давлении вода кипит при ста градусах Цельсия и замерзает при ноле. Вскипятить не проблема, а вот охладить… Придётся ждать зимы. Интересно, когда здесь наступает зима?

За размышлениями я погрузился в сон.

На третий день я вновь вышел во внешний двор. Прошёл дальше по дорожке, чтобы оглядеть окрестности. Оказалось, что замок стоит на холме, его восточная часть, там, где летняя столовая, нависала над оврагом. Холмы были и дальше, насколько хватало глаз. Они все были поросшие деревьями и кустарниками. Над травой на обочине жужжали насекомые. В деревьях на разные голоса щебетали птицы. Обычная сельская природа России где-нибудь в Тульской области. На юго-западе виднелись постройки и прямоугольники полей. Видимо это деревня, снабжающая замок провизией. Да, я задал ориентиры по привычным мне сторонам света. Картина мира начинала немного упорядочиваться. Пока я предполагал, что нахожусь в местном средневековье. Потому что в античности таких замков не строили. А для эпохи возрождения слишком мало украшательств. Кроме узоров на стене возле входа в замок да рюшечек на платье жены брата считай и нет их совсем. Но это всё, если считать что цивилизация моллюсков развивается по тем же законам что и человеческая.

Я чувствовал в себе силы и заглянул в дверь напротив входа. Там был зал для приёмов. Потому что такое большое помещение с очень высоким потолком, огромным количеством факелов на стенах не могло предназначаться для чего-то другого. Плюс возвышение у дальней стены. Не трон, но цель его явно та же. По бокам от возвышения были двери. Я потянул правую. Она не поддалась. Так же как и левая. Что ж, пойду тогда до того конца коридора. Там оказалась лестница и дверь. Я ещё не был уверен в своих возможностях и потянул дверь. За вполне обычную металлическую вертикальную ручку. Такую же, как и на всех остальных дверях в замке. Кажется, прибитую гвоздями. Значит обрабатывать металл моллюски умеют. До меня это только сейчас дошло. Это очень хорошо!

Дверь вывела на другую сторону замка, во внутренний двор. Он был значительно больше внешнего. Здесь в изобилии стояли бревенчатые постройки, некоторые из них были двухэтажными. В дальнем углу было что-то похожее на колодец. Скорее всего, он и есть. Огораживала двор высокая крепостная стена из крупных каменных блоков неправильной формы. Тот же материал, как и тот из которого сделан сам замок. Возле некоторых построек были свалены брёвна, дрова. В одном из сараев копошилась прислуга. Хозяйственный двор, всё ясно.

Я решил обойти периметр. Вдруг из-за одного из сараев с громким весёлым лаем выбежала большая собака. Я никогда их не боялся. И сейчас не испугался. Хотя стоило. Потому что лающее животное не было собакой на самом деле. Да, у него четыре лапы и похожие уши. Но на спине зубчатый кожистый гребень, вместо шерсти чешуя, морда вытянутая, а во рту по два ряда острых зубов. Их я увидел, когда животное положило передние лапы на мои плечи, встав на задние. Кажется оно мне радо. Я привычным человеческим движением стал чесать животное за ухом, гладить, ощущая рукой мягкие чешуйки. Подбежали ещё три собаки той же породы. Пока буду называть этих животных так. Они все хотели моего внимания и не давали идти дальше пока я их вдоволь не изгладил.

В сопровождении собак я осмотрел постройки и убедился, что это склад припасов. Дрова, мешки, глиняные кувшины разных размеров. В сарае с мешками об меня потёрлась чёрная кошка. Вполне обычная. Без всяких там щупалец, гребней и клыков. И абсолютно лысая. Такие породы бывают. Возможно я и правда на Земле. А моллюски мутанты, потомки людей после какой-нибудь ядерной катастрофы.

Прогулка по большому двору дала о себе знать тянущей болью в спине. На сегодня хватит. Пора возвращаться в спальню. Собаки проводили меня до входа в замок, напоследок излизав руки. Нужно будет принести им завтра еды.

На кровать я забирался, уже превозмогая боль. Кажется, прогулка по внутреннему двору была слишком продолжительной. Я хотел поразмышлять над способом фиксации температуры кипения воды, но в боку болело всё сильнее, мысли не хотели идти последовательно. От усталости терпения боли мой организм погрузился в сон.

На четвёртый день я даже не смог встать с кровати, так болело в боку под бандажом. Пришёл Кющам, осмотрел меня. И решил заменить бандаж. Тот явно был не только перевязан, но ещё и приклеен к раковине, потому что было очень больно его снимать. Потом была резкая колющая боль, когда Кющам что-то делал с раковиной. От нового бандажа пахло травами. Уровень медицины тут соответствующий.

Я выл от безделья. С детства мне всегда было неуютно сидеть просто так. Я читал, рисовал, что-то мастерил, изучал новые места. А теперь по полдня лежу в кровати предоставленный только своим мыслям. Не всегда весёлым.

Я продолжил думать о том, как измерить температуру кипящей воды. Первое что мне пришло в голову – найти термометр. Что маловероятно. Тогда нужно его сделать. Мне понадобится ртуть и стекло. С ртутью могут возникнуть проблемы, и заменить её особо нечем. Спирт сделать просто даже здесь, хотя я пока его не встречал, но он кипит при семидесяти восьми градусах, для полных измерений он не подходит. Но можно сделать частичную шкалу. Однако как я узнаю чистоту спирта? Для этого тоже нужно средство измерения.

Можно мерить воду водой. Но шкала получится нелинейной, ведь у воды разный коэффициент расширения при разных температурах. Другие вещества изменяют свой объём на слишком малые величины, чтобы я мог создать шкалу в сто градусов. Значит нужно попробовать найти ртуть.

Ну и получу я температуру? И что дальше? Как перейти, например, к массе? Я знаю, что куб воды весит тонну, а литр ровно килограмм при нормальных условиях. Но чтобы отмерить литр мне нужна линейка. С привычными мне сантиметрами. И где их взять? Ведь если я сумею отмерить метр, то взяв камень на верёвке такой длины смогу получить и секунду! Если сила тяжести здесь такая же, как и на Земле… Я упёрся. В банальные сантиметры. Был бы я в своём теле, я бы отмерил расстояние между вытянутыми пальцами, поделил бы за несколько раз на 20 и плясал бы от радости. Но я в теле моллюска. И от расстройства я не могу придумать, как на пустом месте создать систему измерения.

В голове уже была каша из мыслей. Вода, спирт, ртуть, метры, сантиметры… Стоп! Шарик, да ты балбес! Ртуть и миллиметры очень коррелируют между собой! Это же единица измерения атмосферного давления! И раз уж я принял его равным земному, то высота столба ртути будет 760 миллиметров для уровня моря. Но мне для начала вполне хватит допущения, что я нахожусь немного выше, и давление будет 750 миллиметров ртутного столбца. Так и считать удобнее. Погрешность, конечно, будет, но небольшая. Потом я смогу внести поправки.

Идеально! В голове стала вырисовывать блок-схема действий.

На пятый день вернулся отец. Меня не посвящали в детали поездки, но я догадывался, что союз с Хюдами был почти заключён. А вот, что меня уже завтра отправят в Дюйбимт, стало неожиданностью. Видимо врач посчитал, что я достаточно здоров. Или увидел вчера что-то нехорошее во время перевязки и решил снять с себя груз ответственности. Мол, если умрёт, то пусть не здесь.

Вообще только отец и старший брат относились ко мне как к равному. Не сказать, что уделяли мне много внимания, но остальные смотрели снисходительно, а часть прислуги вообще с презрительной жалостью. Как ты вёл себя до появления меня, Хамжю?

Сегодняшнюю прогулку я решил сократить, схожу только отнесу косточки от завтрака собакам. Поберегу силы на поездку в Дюйбимт. Где бы он ни был. По лестницам я так и не рискнул подниматься. Карту так и не увидел. Ходить также быстро, как остальные не научился. Неутешительные итоги пребывания в замке. Однако посмотрим, что будет дальше.

Утром шестого дня я после завтрака направился к выходу из замка. Там уже стояли две кареты и одна телега запряжённые бафзимами. Я ожидал, что будут более быстрые животные. Маленькая карета явно предназначалась для меня, в большой поедет брат. Перед телегой стояли моллюски с луками и копьями в руках. Охрана?

– Хамжю, – ко мне подошёл отец. – Береги себя. Не нужно кому-то доказывать, что ты сильный и смелый. Будь тем, кто ты есть. Не заставляй меня волноваться.

– Хорошо, отец, – ответил я.

– Я приеду к тебе осенью, на твой день рождения. До встречи!

Граф стиснул руками мои плечи, посмотрел в глаза. Переживает. Зачем тогда отправляет меня?

– Пора, брат, – позвал Сэнэс. – Нужно успеть добраться в Ряф до заката.

– Поездка продлиться не один день? – спросил я.

– Ох… Нет. Три.

Три дня? Да я с ума сойду от безделья! Ладно, буду смотреть в окно, впитывать этот мир.

Я направился к своей карете. По наклонному бруску вполз внутрь.

Слуга закинул брусок вслед за мной и закрыл дверь. Бафзимы тронули с места. Кучер сидел на передней части кареты на специальном месте, управлял он запахами. Мы неспешно покатили по дорожке. Свернули направо и вниз. Вот замок скрылся за кустами и деревьями. Я перевёл взгляд в левое окно. Первое окно, которое я увидел в этом мире. Конечно же, в нём не было стекла. Что странно, ведь железо моллюски делать умели. Вот даже поручни явно металлические. Грубые, но всё же. А для стекла нужны меньшие температуры в печи. Или большие?

Дорога тем временем выровнялась, деревья расступились, и мы въехали в деревню. Домики из брёвен под односкатными крутыми крышами из грубых досок. На задах сараи. Никаких окон. Но есть двери. Вот маленькие моллюски. Дети. В грязных серых накидках. Вот взрослый что-то везёт на одноколёсной тачке, толкая её за две длинные ручки. Я хотел сосчитать количество домов, но деревня тянулась и тянулась, дома стояли в несколько рядов, периодически мы проезжали перекрёстки и постройки стояли и вдоль уходящих в сторону улиц.

Но вот наконец деревня кончилась, и дорога свернула направо. В окне показались прямоугольные поля. На них что-то росло, но расстояние не позволяло мне понять что. Скорее всего злаковые. Вот пасётся стадо бафзимов. Пастбище очень обширное. Вновь пошли деревья. Лес.

Бу-бух! Меня резко подкинуло вверх. Кажется, карета наехала на камень. Ку-кух! Это уже яма. Дорога после обжитых земель стала заметно хуже. А ведь подвески у кареты нет. Меня продолжило трясти. И так будет все три дня пути? Очень вероятно. На каждой кочке или яме я хватался за поручни, пытался амортизировать колебания ногой. В общем, с мыслями особо собраться не получалось. Пейзаж за окном был красивым, но достаточно однообразным – лиственный лес, холмы, пробивающийся сквозь растительность оранжевый свет. Пели какие-то птички. Вздыхали бафзимы. Тряслась карета. Дорога то забиралась вверх, то шла вниз, петляла по ложбинам. И так весь день.

Въезд в деревню я воспринял с благодарностью. Солнце клонилось к закату, и мы должны были здесь остановиться на ночь. Так и вышло.

От постоянной тряски я не чувствовал ноги, у меня ныли руки которыми я хватался за поручни. И болело в боку.

Кареты остановились возле трёх двухэтажных домов. Я открыл дверь, трясущимися руками сбросил брусок, сполз.

– Графы! – нас встретило существо в чистой составной одежде. – Рад вас видеть в добром здравии! Пожалуйте к столу!

Вот поесть нужно. Восстановить силы.

Несколько встречающих существ стали помогать кучерам распрягать бафзимов. Мы же прошли в дом, свернули направо и оказались в столовой. На столе была еда. Эту кашу я уже знаю. С неё и начну. Как только все расставятся по своим местам и обменяются приветствиями. Кроме хозяина дома присутствовала особь явно женского пола и ещё два существа. Скорее всего, жена и дети.

– Как добрались? – спросил хозяин дома.

– Спасибо, хорошо, – ответил Сэнэс. – Как дела в деревне?

– Нормально. Как вам, наверное, рассказывал младший граф, в том месяце молния попала в один из амбаров и половина наших запасов сгорело.

Я чуть не подавился.

– Да, Хамжю рассказывал, – тем не менее ответил мой брат. – Я обсудил этот вопрос с отцом. Мы сможем выделить вашей деревне два один два мешков. Но это будет стоить один пять золотых.

– Это серьёзная плата. Но справедливая.

– На том и порешим. По возвращении я отправлю к вам обоз.

– Благодарю, граф! – слегка поклонился хозяин дома.

Я же слушал молча и налегал на кашу, периодически запивая её прохладным яблочным соком. Интересно, почему я ни разу не увидел на столах молока? Организм моллюсков его не усваивает? Кстати об усвоении. Что-то мне не хорошо.

– Извините, куда у вас можно сходить справить нужды организма? – спросил я.

– Направо по коридору до конца.

– Спасибо, – поблагодарил я и поспешил из-за стола.

До конца коридора я успел. Он оказался выходом из дома на задний двор, но дойти до характерного узкого сарайчика – нет. Каша вырвалась из меня тем же путём, каким и попала внутрь. Меня явно растрясло по дороге, и теперь организм не принимал еду. Какой позор так загадить задний двор гостеприимного хозяина.

– Брат, с тобой всё хорошо?

– Да. Нет, – признался я. – Поездка плохо сказывается на мне. В боку болит.

– Тебе нужно поспать. Иди, я всё улажу.

– Прости, Сэнэс. Со мной столько мороки.

– Ничего, Хамжю. Всё образуется, – брат говорил с истинной теплотой.

Я вернулся в дом. Ожидавший там один из сыновей хозяина повёл меня в спальню. Хорошо, что на первом этаже, подъём бы я сейчас не осилил. Комнатка была маленькая, но кровать присутствовала. Больше мне ничего и не нужно. Я даже не стал умываться, если так можно назвать протирание нижней части тела мокрой тряпкой. С водой что ли в этом мире проблемы?

Уснул я быстро.

День седьмой.

Завтракать я не стал. Мы сердечно поблагодарили хозяина дома и, как я понимаю, управляющего деревней за гостеприимство. И продолжили поездку. Организм хотел повторить вчерашний выброс еды наружу, но желудок был пуст, поэтому в карете осталось чисто.

Ещё целый день тряски и лесных пейзажей. Кажется, этот мир очень мало освоен. Я начал складывать в голове несколько вариантов своего дальнейшего знакомства с ним по окончанию поездки. Если будет… Ды-тых! Очередная кочка сбила меня с мысли. Так о чём я? Да. Так вот…

Деревья неожиданно расступились, и моему взору предстала панорама склона холма. Просторный луг на сколько хватало глаз. Небо с редкими облаками. И бегущее вдали стадо животных. Мне чудится или это лошади? Да, это они! Или их местные аналоги: поджарые силуэты, быстрые ноги, переливающаяся на солнце оттенками чёрного шерсть. Но тогда почему в кареты запряжены бафзимы? Ещё один вопрос.

Вечером нас принял очередной управляющий очередной деревни. Кажется, поселения расположены именно на расстоянии дня пути друг от друга. Это логично.

Есть хотелось очень сильно, и я рискнул поесть всё той же каши, но немного. Заел парочкой капустных листьев. Организм всё принял. Спалось прекрасно.

Однообразие. Оно отупляет. Но успокаивает. А в моём случае ещё и укрепляет организм. Потому что три дня тряски в карете приучили это тело моллюска к длительным нагрузкам. Утром я уже бодро заполз в карету и привычно принимал ямы и кочки. Моё настроение было хорошим, в голове лежала разветвлённая блок-схема действий по осваиванию в этом мире в зависимости от входящих условий и ответов на мои вопросы. В ней отдельным пунктом было внесение разнообразия в пищевой рацион. Каша, листья, похожие на капустные и булочки с вишней начинали приедаться.

Дождь омрачил моё радостное предвкушение окончания пути. Он стал захлёстывать в окна кареты. Мы остановились, и кучер закрыл их глухими деревяшками. По крыше стучали капли, внутри было почти полностью темно, лишь сквозь неплотно пригнанные доски пробивался сумрак да вспышки молний. Гром грохотал вполне по Земному. Зато трясти стало меньше. Видимо дорога стала мягче от дождя. Но поездка в тёмном ящике на колёсах всё равно перестала мне нравиться. Хотя кучеру снаружи явно хуже.

Сейчас самое время появится кому-то с объяснениями того что происходит со мной. Положено по закону жанра попаданцев. Я в карете один, тут темно, грохочет гром. Уже пора рассказать, зачем я здесь. Но никто не появлялся. Ни живые существа с объяснениями, ни всплывающие перед взором подсказки по типу встроенного интерфейса. Врут всё в книгах.

Остановку кареты я воспринял с облегчением. Дождь закончился только что, и окна не открывали. Я распахнул дверь.

Серьёзно? Вы издеваетесь? Двор дома, к которому мы подъехали, представлял собой одно грязное болото. В нём угадывалась дорожка, но на ней были лужи. Я осмотрелся. Да, грязное месиво везде на земле. Но дом большой, двухэтажный. Рядом слева ещё один, значительно больше по площади.

– Старший граф Сэнэс! Младший граф Хамжю! – к нам быстро прямо по лужам приближалось существо. – Рад видеть вас в добром здравии! До меня дошли слухи о случае на охоте!

– Слухи всегда опережают кареты, – ответил ему мой брат. – Как видите, они преувеличены. Хамжю в порядке. У меня есть к вам разговор, управляющий.

– Да, конечно, пройдёмте в мой дом.

Брат с управляющим заспешили к дальнему дому. Шли они действительно достаточно быстро. Возможно, грязь позволяла существам скользить, тем самым повышая скорость передвижения. Сейчас я это узнаю.

– Хамжю, мальчик мой! – подало голос существо. Оно стояло тут давно, но так скромно, что я не заметил его сразу. – С возвращением!

– Спасибо, – ответил я и бросил брусок для схода на землю.

Прямо в грязь. М-да… Но деваться некуда. Я сошёл из кареты. Мокрая жижа сразу же стала пропитывать онучи.

– Мы можем побыстрее пройти в дом? – попросил я.

– Да, конечно, Хамжю, – ответило существо.

Грязь не помогала движению. Скорее даже мешала. Она не давала держать прямое направление, постоянно заставляя скользить вбок. Мне придётся ещё долго учиться нормально ходить.

Наконец-то твёрдая поверхность пола дома! Надо снять онучи, чтобы не натоптать тут. Я развязал нижний пояс и выполз из обувки. Нога всё-таки успела промокнуть, за мной тянется влажный след.

– Ты хочешь есть, Хамжю? – спросило существо.

– Да.

– Пойдём. Я сделал твои любимые котлетки. Из мяса молодого бафзима.

– Это отлично! – я сглотнул слюну. – Подождём Сэнэса и приступим.

– Думаю, ждать его мы будем долго. У них с управляющим есть, что обсудить. И утром не жди его. Скорее всего он уедет с рассветом.

Я кивнул и направился вслед за существом в столовую. Она находилась в дальнем конце коридора. В доме уже горели не факелы, а свечи на стенах. Что логично для деревянной постройки. В неярком свете мне показалось, что этот любезный моллюск выглядит немного иначе, чем остальные.

Запах жареного мяса ударил сразу с порога столовой. На столе действительно лежали котлеты. Овальные, с поджаренной корочкой. И раз никого не нужно ждать…

Котлеты были не из фарша, скорее из мелко порубленного мяса. Но они были очень вкусные! А в кувшине была не вода.

– Сок малины, твой любимый.

Потрясающе! Всё-таки здесь есть разнообразие. Я взглянул одним глазом на существо. Что ни говори, а удобно когда глаза не синхронизированы. Да, этот моллюск отличался от встреченных мною ранее. Его раковина была с серыми пятнышками, кожа была в белых прожилках. Да он стар! Он просто старый!

– Сколько Вам лет? – спросил я, не подумавши. Невежливо.

– Один один пять лет.

Я даже жевать перестал. Сколько-сколько? Больше ста лет? Тогда понятно, почему существо выглядит старым. И опять цифры произносятся по отдельности.

– А сколько длится год? – спросил я.

– Два два два месяцев, – ответило существо.

– А в месяце…

– Пять три дня.

– Мои вопросы, должно быть, звучат странно.

– Да, – подтвердило существо. – Ведь ты всё это уже знаешь. Но до меня дошли слухи о твоих проблемах с памятью. Что же, научу тебя всему ещё раз.

– Так Вы тот самый Цамий, к которому и хотел отправить меня отец!

– Да, мальчик, мой, – старый моллюск добавил в запахи улыбку. – Я снова всему тебя научу.

– Я Вас сильно замучаю своими вопросами, – честно предупредил я.

– Ничего страшного. Мне же нужно кому-то передавать свои знания об этом мире.

Последние слова насторожили меня. И я спросил прямо:

– Вы из этого мира? С этой земли? – слова «планета» не оказалось в лексиконе существ.

– Твои вопросы действительно странные. Не такие как раньше. Да, я из этого мира, откуда же ещё? Мир же один, другого нет. Кроме того, где живёт Ах и куда мы попадаем после смерти.

А вот и религия. Куда же без неё. Логично. Ведь разумному существу нужно как-то объяснять происходящее вокруг. И пока наука не сильно развита, всё приписывается Богу.

– А были ли до нас в этом мире другие? Выглядевшие по-другому? Те, кто, может быть, создавал свои страны, свои кареты, свои обычаи? Люди? – последнее слово я сказал ртом.

– Таких не было, – Цамий внимательно посмотрел на меня. – До нас Ах создал только неразумных тварей. Мы единственные его сыны, созданные по его образу и подобию.

По образу и подобию. И люди созданы так же. Будь я более религиозным, мои устои сейчас бы сильно пошатнулись. Рассказывать Цамию о существовании других разумных видов я пока не буду. То что он считает, что никого не было до моллюсков на этой планете не отменяет возможности того что я нахожусь на Земле, но в далёком её будущем. Уж больно природа похожа. Те же лошади. И названия вещей, продуктов. Хотя скорее всего в моём сознании просто возникает их перевод. В общем, эта теория пока не отбрасывается.

– Где я Вас смогу найти утром? – спросил я существо.

– В библиотеке.

– А где находится библиотека?

– Заодно и вспомнишь, – ответил Цамий.

Какой хитрец! Хорошо. Действительно, заодно изучу дом. А сейчас спать. Спальня на мою радость, оказалась на первом этаже, следующей комнатой от столовой. Отключился я почти мгновенно, даже не успел сосчитать, сколько дней в году.

Часть 2.

Место действия: цивилизация моллюсков, поселение Дюйбимт.

Время действия: год два два два шесть по местному летоисчислению, девятый день в мире моллюсков.

Меня никто не будил. Так как в спальне не было окна определить какое время дня не представлялось возможным. Однако горела свеча. Я рассмотрел спальню. Кровать без столбиков, не то что в замке. Но зато здесь были подобия комодиков. На одном из них стояло маленькое зеркало и подсвечник. На другом была сложена свежая одежда. Я облачился в неё, обулся, посмотрелся в зеркало. Всё те же цвета. Белый верх, серый низ. Кстати о низе. Я не вижу ночного горшка. Придётся искать уборную. Она, скорее всего на улице на заднем дворе.

Я вышел в коридор. Направо столовая. Поищем здесь. О! Вкусно пахнет булочками. Но это позже. Есть дверь в дальней стене. Точно! Это выход во двор. И вот характерное строение. Но идти к нему нужно по невысохшей за ночь грязи. Нужно будет сделать что-нибудь с этим. А сейчас… О! Запах в строении тоже характерный. И банальная дыра в полу. Есть тазик с водой и несколько тряпочек.

Теперь можно и к булочкам вернуться. Но нужно разуться, чтобы не таскать грязь в дом. Я свернул онучи и положил в уголок, немного при этом испачкавшись. Сколько придётся здесь изменить для комфортной жизни…

Покончив с завтраком, я отправился искать Цамия и библиотеку. Слева моя спальня, что справа? Думаю, это гостиная. Множество канделябров на стенах. Камин. Низкие столики.

Напротив гостиной ещё одна спальня. Наверное, Цамия. Рядом лестница наверх. Я всё ещё опасаюсь подниматься по ним. Уже фобия вырабатывается. Напротив лестницы возле входа в дом проход вглубь дома. И в конце прохода дверь справа…

– Хамжю, мальчик мой! – поприветствовал меня Цамий из-за стола.

Он что-то писал в книге. В одной из книг, потому что они стояли на полках вдоль всех стен от пола до потолка. Действительно библиотека! Но книги отличались от привычных мне. Эти были в толстых переплётах, массивные. Листы их были неровными, толстыми.

– Доброе утро, Цамий, – поздоровался я.

– Доброе. Нашёл меня?

– Да. Заодно изучил первый этаж дома, как Вы и хотели.

– Прекрасно, – добавил в запахи улыбку Цамий. – Ты хочешь задать мне вопросы?

– Да, – подтвердил я. – Что в этих книгах?

– Всё, что я знаю. Как лечить болезни, как ткать одежду, имена правителей, история нашего народа и других стран.

– История. Хочу почитать ту книгу, где рассказывается о самых давних временах.

– Что ж, – Цамий вышел из-за стола. – Вот в этой про жизнь до извержения Асаца.

Я с радостью принял увесистый том. Отнёс к столу поближе к горящим свечам, открыл на первой странице. Ой нет… На второй. На пятой. Десятой и ещё какой-то. Да вы издеваетесь?!

Я невольно поднял взгляд к потолку. То есть сделать так, чтобы я понимал речь, как запаховую, так и обычную и сам умел говорить, вы сделали, а оставить умение читать не смогли? Что за иероглифы в книге?

– Я же умел читать, да? – спросил я Цамия.

– Не только читать, но и писать. Часть этих книг написана твоей рукой. Тебе нравилось это.

– Во всём мире пишут на одном… Пишут одинаково?

– Да, конечно. Как иначе понимать других? – даже удивился Цамий.

Мне придётся учиться читать на чужом языке. А у меня с изучением языков всегда были огромные проблемы.

– А есть что-нибудь, что я могу понять без умения читать? – спросил я. – Рисунки, карты?

– Карты. Да, есть карты, – Цамий двинулся к одной из полок.

– Общая карта мира?

– Да, вот она. Весной как раз дорисовал с последними изменениями.

На стол лёг большой лист. Карта. Разноцветная. Тёмные тона сверху и слева, светлые снизу и справа. Какие-то участки закрашены полностью, на каких-то штриховка. Цвета меняются от фиолетового слева до синего справа, переходя через весь спектр. Много, очень много контуров областей, а может быть стран. Некоторые из них намного больше других.

Я сосредоточился на общем плане. Похоже на материк. Один. Налево и вверх выдаётся длинная коса-полуостров, правее центра после бухты идёт вверх ещё один полуостров с широким основанием, на нём то ли море, то ли озеро. Справа в верхней части короткий раздвоённый вынос материка в море. И опять на этом выносе есть внутренний водоём. Левая часть берега материка идёт под углом на юг, не доходя середины вдаётся внутрь большой бухтой и снова устремляется вниз. Южная часть крупная, берег почти ровный, лишь после начала восхождения на север есть ещё одна бухта. Вообще правая часть идёт почти вертикально к тому самому раздвоённому полуострову. В общем чем-то напоминает Австралию, если срезать левую нижнюю часть, добавить её косой вверх и налево, а с права пристроить тот самый хвост. И вот это огромное море добавить в юго-восточную часть. Похоже, но и не очень.

– Это весь мир? – спросил я.

– Да, конечно.

– И если плыть долго-долго налево, то вернёшься с правой части карты?

– Нет, далеко-далеко на западе стена из гор, – с подозрением посмотрел на меня Цамий. – Она не даёт морю выливаться наружу.

– Поверхность мира плоская, вокруг земли море, вокруг моря горы, а дальше пустота? – уточнил я.

– Да, всё так.

Значит я во времени до географических открытий. Моллюски свято верят, что их планета плоская и кроме вот этого материка больше ничего нет. Однако, продолжим.

– Где мы на этой карте? – спросил я.

– А догадаться не можешь? – пристально посмотрел на меня Цамий.

– Нет.

– Ты какого цвета?

– Фиолетово-сиреневого.

– Мы все фиолетово-сиреневые, – Цамий кажется уже терял терпение. – Какого цвета наш народ? Твоя семья?

– Оранжевый? – вспомнил я разговор отца с канцлером и цвет своей раковины.

– Наконец-то! Знатно же кабан тебе на мозг наступил!

– Но тут два оттенка оранжевого.

– Вот, – ткнул пальцем в карту Цамий. – Вот мы. Написано же – Северные. А, ты же читать разучился…

Я всмотрелся в карту. Указанная область протянулась с северо-восток-востока на юго-запад-запад. Она была меньше всех окружавших её областей. Особенно тех, которые примыкали слева и снизу.

– Это страны? – задал я глупый вопрос.

– Да, – ответил Цамий уже спокойно. – Страны делятся на графства, по ним есть отдельные карты. У нас три графства. Западное и главное – Хилэпсюш. Центральное и самое большое – Бам. И наше восточное, самое маленькое – Дюйбимт.

– А почему мы называемся "Северными"? Есть же вот страны севернее нас. Север же наверху?

– Да, наверху, где же ему ещё быть то? Так исторически сложилось. Давным-давно, сразу после извержения, наша… Кхм… Твоя семья была первой, кто зашёл дальше всех на север и долгое время оставалась такой. Прямые потомки тех первопроходцев продолжают носить эту фамилию и называть соответственно территорию в своём подчинении.

– А что за огромная тёмно-жёлтая страна? – ткнул я пальцем в соседнюю с нашей территорию. Ту, которая снизу.

– Это Сатацкое королевство, – непринуждённо ответил Цамий.

– Что? Это же они могут напасть на нас! Но они же во много раз больше нас! Как мы сможем им противостоять?

– Они больше по площади. И воинов у них тоже больше. Но они не могут послать на нас всех, оставив другие границы беззащитными. Очень многие хотят оторвать от них кусочек.

– Но зачем столько войн? – спросил я. Всегда придерживался пацифистских взглядов.

– Чтобы получить ресурсы для жизни, – Цамий объяснял явно очевидные вещи, но делал это спокойно. По-учительски. – Еда, дерево, медь, железо. Ресурсы получаются из земель.

– И когда ждать их нападения?

– Как всегда зимой.

– В смысле, как всегда зимой? – уточнил я. – Они всегда нападают только зимой?

– Все всегда нападают зимой, – Цамий отнёс на место ранее отданную мне книгу. – Весной нужно сеять, летом ухаживать за полями и животными и заниматься постройками, осенью собирать урожай. Только зимой можно отвлечь население на войну.

– Но зимой же холодно.

– Да. Но можно одеться теплее. И зимой можно идти прямо через поля не боясь повредить посевы.

Кстати, а насколько холодно? Пора задать вопрос из самого первого квадратика в моей блок схеме.

– А как мы определяем те… – слова температура не оказалось в лексиконе моллюсков. – Есть какие-то средства для определения степени холода?

– Средства? Ты хочешь спросить, как понять, что стало холодно? – Цамию кажется было интересно отвечать на мои вопросы. – Зимой опадают листья, начинает идти снег. Вода замерзает.

– А более точные?

– Что ты имеешь в виду?

– У нас есть ртуть? – спросил я и затаил дыхание боясь ответа.

– А ты всё-таки не до конца потерял память! – улыбнулся запахами Цамий. – Конечно есть. Куда её девать. Так и стоит в сарае.

– А где этот сарай?

– Так на руднике.

– Это далеко? – я видел много холмов, нужно уточнить.

– На северо-западе, – махнул в сторону выхода Цамий.

– Сколько по времени туда идти?

– Четыре секунды.

Я не уверен, что перевод обозначенной Цамием единицы времени был точен. За привычные для меня четыре секунды и до двери дойти не успеть. Поэтому я спросил:

– Секунды складываются в минуты, да?

– Верно мой мальчик, – Цамий был готов отвечать на любые мои вопросы. – Шесть секунд это минута. Шесть минут это час, а шесть часов это день.

– Значит в дне два один шесть секунд? – цифры вышли из меня по отдельности, хотя я хотел сказать их целиком.

– Нет. Ты и считать разучился? Охо-хо. Смотри. Шесть минут по шесть секунд это будет час, то есть шесть плюс шесть плюс шесть и так шесть раз. Итого пять шесть секунд. Понял?

– Нет, – честно признался я. Для меня шесть раз по шесть это… – Три шесть должно быть.

– Три шесть это только четыре минуты. Давай на пальцах, – сказал Цамий и стал собственно загибать пальцы. – Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Это одна минута. Опять раз, два, три, четыре, пять, шесть. Это вторая минута. Но теперь они считаются уже с единичкой впереди. Две минуты получились один шесть. Опять раз…

Но я уже не слушал Цамия. Видя, как он загибает пальцы до меня дошло, что у моллюсков не десятичная система исчисления! Ведь пальцев у них шесть! По три на каждой руке. А значит шестеричная. Ну потрясающе! Мало того, что я не умею читать на местном языке, так ещё и все цифры придётся пересчитывать в голове в привычную для меня десятичную систему. А я не очень помню, как это делать быстро. Хотя в целом память у меня отменная. Вот, например какой год сейчас идёт, говорил мне брат? 2-2-2-6. И? Там что-то нужно умножать на шесть с возведением шестёрки в степень и потом что-то складывать. Я, конечно, умный, но в голове такое не сделаю. Нужна бумага и ручка. Или чем тут пишут.

– Я понял, Цамий. Можно мне на чём писать и чем писать? Я хочу потренироваться.

– Для тебя, мой мальчик, что угодно. Вот, держи. Я посмотрю.

– Нет, – ответил я. Ещё не хватало, чтобы Цамий увидел десятичную систему и арабские цифры. – Я хочу сделать это в одиночестве.

– Но расскажешь потом, что у тебя получилось? – с подозрением посмотрел он на меня.

– Да, конечно.

Врать нехорошо. Но как-нибудь выкручусь. Я принял неровный лист толстой бумаги и острозаточенную палочку. Сделал вид, что знаю, как этим пользоваться и направился в свою спальню.

Я расположился на комоде, сидеть же моллюскам не надо. Вот эта острая палочка явно для царапания на бумаге. Попробуем. Кажется это не бумага, а тонкая кора дерева. Как она называется? Береста, да! Со школы этого слова не слышал. И клинопись тоже. Потому что делать красивые округлые циферки не получалось. Но мне и так пойдёт. Я напряг память. Так, нужно первую цифру, то есть двойку, умножить на шесть в той степени, какой по счёту с конца стоит эта цифра начиная с нуля. В третьей значит. Шесть на шесть и ещё на шесть… Сто восемь получается. Умножаем на два. 216. Теперь два на шесть во второй степени… 36 на 2 равно 72 и плюс уже имеющиеся 216 итого 288. Теперь два на шесть, то есть сразу 12. Ха! Это не так сложно! Плюсуем, 300. И добавляем последнюю шестёрку…

Стоп! Как в шестеричной системе оказалась сама цифра шесть? Её не может тут быть. Как в двоичной нет двойки, а в восьмеричной нет восьмёрки. Ууу! Я взялся руками за рожки. У моллюсков не человеческая шестеричная система. Она начинается не с ноля, а с единицы. Ведь люди сами придумали всякие системы исчисления отличные от десятичной, но почему-то решили, что они в отличии от неё будут начинаться не с единицы, а с ноля. Ну вот кто такое выдумал? А мне теперь как здесь всё пересчитывать? Формулу явно не придумать. Нужны таблицы перевода. На них уйдёт много времени и бересты.

– Как успехи? – в спальню вошёл Цамий.

– Никак, – ответил я вслух, хотя слова в голове были другие и малоцензурные.

– Дай-ка я посмотрю. О! Интересные символы. Из цифр только единица и четвёрка. Ты писать тоже разучился, да?

– Да, да, разучился.

– Кто ты? И почему так похож на Хамжю? – Цамий пристально уставился на меня.

– Это я, учитель, просто после встречи с кабаном я стал ещё более чудным, – заверил его я.

– Хамжю никогда не называл себя чудным. Иным, но не чудным. И никогда не называл меня учителем.

– Всё так перемешалось…

– Настолько, что ты пишешь странные символы, странно говоришь и задаешь странные вопросы? – Цамий напирал всё сильнее.

– Мне отшибло память, – я продолжал стоять на своей версии. – Символы это попытки вспомнить, как писать.

– Может быть и так. Но я с Хамжю с самого первого его года. Я знаю все его движения, слова, интонации, привычки. И ты не он.

– Но я это я. Я Хамжю. Посмотри на меня.

– Смотрю, – Цамий подошёл вплотную. – И не могу найти различий. Тот же цвет раковины, те же глаза, то же лицо. Не может быть двух одинаковых ахов. Можно перекрасить раковину, но нельзя изменить рисунок вен на лице. И всё же ты не Хамжю по сути.

– Я не знаю своей сути, ведь я столько всего не помню. Потеряв память, я потерял и себя.

– Очень логично пахнет. Возможно, так оно и есть.

Цамий отошёл от меня, ещё раз посмотрел в мои каракули на бересте. И вздохнув сказал:

– Что ж. Я научу тебя всему ещё раз. Насколько хватит отпущенного мне времени. И хоть на шпиона или диверсанта ты не похож, я с тебя глаз не спущу. Понял?

– Да, – кивнул я. – Спасибо.

– Ты хотел сходить в сарай на руднике?

– Верно. Но я пока не уверен в своих силах, вдруг не дойду.

– Мы можем запрячь карету, – предложил Цамий.

– Думаю это лишнее. Вряд ли местные жители будут рады видеть меня в повозке, – отказался я.

– Тут ты прав. Кое-что всё же помнишь. Тогда можем приступить к обучению. С чего хочешь начать?

– Я бы хотел сегодня попрактиковаться в счёте и письме. Один. Повспоминать. Но мне понадобится много материала. И желательно стол.

– Бересту я тебе дам, пойдём, – Цамий направился к выходу. – Можешь расположиться в ученической на втором этаже. Только свечи тоже возьми.

– Наверху тоже нет окон? Но почему? Почему вообще в домах нет окон? – этот вопрос давно меня мучал и я его наконец-то задал.

– Потому что летом в них летят насекомые, а зимой снег и холод.

– Но есть же стекло, через…

– Аккуратнее со словами, Хамжю! – Цамий резко развернулся прямо посреди коридора. Не ожидал, что моллюски так могут. – Здесь тебя никто не слышит, но следи за запахами при других!

– Что я сказал не так? – я неподдельно удивился.

– Ты употребил запретное слово.

– Какое?

– Стекло.

– Почему оно запретное? – мне совсем не нравилась эта ситуация.

– Потому что Ах покарал нас за его использование, – мы зашли в библиотеку и Цамий начал отбирать бересту для меня.

– За использование слова или за само…?

– За использование стекла. Ты и этого не помнишь? Как можно забыть главнейшее событие в нашей жизни?

– Не помню, расскажи подробнее.

– Ахи захотели стать ближе к Богу, – Цамий встал удобнее. – Посмотреть куда он ушёл, что там наверху. Мы сделали большие увеличительные стёкла, чтобы смотреть на небо. Мы извлекли из воды силу и стали с её помощью приводить в движение повозки, чтобы доставлять тяжёлые и большие части устройства. Мы соединили уголь с железом, чтобы сделать для этих повозок дороги. Но этим мы переступили черту, превысили дозволенное Ахом, ведь мы не должны уметь то, что позволено только Богу. И он покарал нас. Заставил Асац извергаться, землю дрожать, моря поднимать волны до небес. Камни падали с неба, пепел шёл вместо дождя, лава сожгла один три графства. Земля ходила ходуном, трескалась, проваливалась и вздымалась. Где были холмы стали равнины, где были поля стали горы. Реки изменили свои русла. Моря поглотили прибрежные графства, но подняли из пучин новые земли. Год была зима и ночь, почти всё живое погибло, всё, что было создано нами сгорело, разрушилось, провалилось под землю или утонуло. Но Ах, в конце концов, сжалился над нами. Тьма рассеялась, растения восстали из развороченной земли позволив оставшимся животным есть их, а оставшимся ахам есть животных. Так мы получили важный урок о том, что нельзя гневить Аха и делать то, что позволено только Богу.

Кажется, Цамий процитировал священное писание. Таков был его тон. Меня поразило что, оказывается, у моллюсков были паровозы! Ибо что ещё могут быть за повозки, приводящиеся в движение силой воды и ездящие по железной дороге? И судя по всему, они пытались построить телескоп. А потом произошло извержение вулкана. Видимо настолько мощное, что повлекло за собой землетрясения и наводнения. И длинную зиму из-за летающего в воздухе пепла. Было тяжело, многие погибли, сильная религия назвала всё это гневом Бога и вот теперь у ахов (теперь я знаю самоназвание моллюсков) нет окон, стекла и прочих достижений. А могли бы уже за время прошедшее с извержения развиться до космических кораблей! И я бы сейчас думал не о том, как не замочить ногу в грязи двора, а о том какую планету посетить в качестве туриста. Охо-хо…

Видимо моё ошеломление было настолько сильным, что читалось по лицу, потому что Цамий сказал:

– Ты действительно не помнишь этого? Да… Нам придётся начать с основ.

– Я бы предпочёл обучаться, задавая вопросы и получая на них ответы, – попросил я.

– Да, так тоже можно.

– Сейчас можно мне идти?

– Иди. Вспоминай.

Я взял у Цамия кипу листов бересты, несколько свечей, одна из которых уже была зажжена. В человеческих руках я бы никогда это не донёс. Но этими щупальцами можно обвить, прижать к телу сразу множество предметов.

Я вышел из библиотеки и остановился напротив лестницы на второй этаж. Ну что ж, это будет моё первое восхождение. За перила взяться нечем. Попробуем.

Я осторожно шагнул на наклонную поверхность. Ничего необычного. Заполз на неё полностью. Чтобы не свалиться назад пришлось наклоняться вперёд, напрягая заднюю часть ноги. Вот и горизонтальная площадка. Одна ступенька покорена! В принципе ничего сложного. Ещё три ступеньки и я на промежуточной площадке. Лестница поворачивает обратно. Четыре ступеньки и я на втором этаже. Здесь свет идёт только от свечи в моей руке. Вот дверь справа. Нет, это не ученическая. Множество полок, вещи на них. Похоже на кладовку. Пойдём дальше. Справа ещё дверь. Теперь то что нужно.

Большое помещение, стол посередине, картины на стенах, комодики в углах. Я бросил на стол бересту и принялся рассовывать свечи в подсвечники на стенах, заодно поджигая их. Заметно посветлело. Я стал разглядывать ближайшую картину. Да это пособие по строению тела моллюска! Не самое изысканное, но достаточно понятное. В двух проекциях.

Вот это да! Мозг то спрятан под раковиной! Потому что вот это дугообразная штука с извилинами явно он. Совсем не глубоко, сразу же под верхней кромкой. А в голове только небольшой узелок, к которому идут нити от глаз, рожек и разговорных щупалец. Да и всё остальное тоже находится под защитой раковины. Это вот лёгкие. Два, как у человека. Желудок вот. Клубок кишечника, какие-то железы. Другие органы. Сердце чуть ниже мозга. Прямо рядом с ним что-то круглое, от него ниточки к передней нижней части тела, где… Кажется под сердцем это почка. Одна. И ни одной кости! Что в принципе ожидаемо. Функцию опоры выполняет раковина. Судя по картинке, её толщина не везде одинакова. На спине толще всего, края и поясная линия тоже утолщены, а вот выше и ниже поясницы самая тонкая, но со своеобразными рёбрами жёсткости. Наверное, это самая хрупкая часть. Ведь, помнится, верх у меня и раздроблен. А нет, есть косточки. Челюсти. Две мощных дуги идут от передних краёв раковины и на них зубы.

То есть ахи неплохо знают своё строение. Но раздробление мне лечат бандажом и травами. Хотя я не силён в медицине, может ничего другого и нельзя придумать.

Что на других рисунках? Карта мира. Кажется, отличается от виденной мною в библиотеке. Больше белого внизу, тёмно-красного на западе возле основания мыса. А вот жёлтого заметно меньше, зато есть два дополнительных оттенка оранжевого. Ещё на одной карте три разновеликих области, в правой один город, в средней и левой по два. Эти вот неровные многоугольники с подписями города же? Линии изогнутые к ним идут. Дороги, видимо. Потому что красные широкие это реки. Две левые уходят вниз налево. Правая делает изгиб возле города. Возможно это карта наших графств.

На других рисунках оказались: символы в столбики, треугольники, прямоугольники и круги с надписями, тексты. Я, конечно же, ничего в них не понял.

Однако пора приниматься к составлению таблиц соответствий местных цифр привычной мне десятичной системе исчисления. Попробуем писать некрупно, чтобы сэкономить место. Первые шесть цифр совпадают. 7 моего бывшего мира соответствует 11 местного. И далее: 8=12, 9=13, 10=14, 11=15, 12=16. Ага. Один местный разряд это разница в шесть. Тогда 42=66, 43=111, 48=116, 78=166. Разница в два разряда составляет 36. Тогда в три разряда 216? Проверим…

Я провозился с таблицами до конца дня. Хорошо, что организм моллюсков просит еды только дважды в сутки, а походов в туалет и вовсе один. Не знаю, как местные отмечают время, но я понял, что пора заканчивать по урчанию в желудке и по почти полностью сгоревшим свечам. Собрал листы, потушил свечи и с одной горевшей спустился на первый этаж. Прошёл к себе, спрятал таблицы в комод и отправился в столовую. Цамия там не оказалось. Но были котлетки и каша с компотом. Уже холодные. Видимо я пропустил время ужина.

Поев, я собрал посуду и прошёл в дверь, за которую ещё не заглядывал. Это оказалась кухня. Большая печь, множество глиняной посуды, тарелок, кувшинов, висевшие на стенах травы, даже что-то похожее на лук. Я нашёл таз с водой в котором помыл тарелку и кружку и оставил их сохнуть на печи, не найдя чем вытереть. Разогнал из угла пару насекомых очень похожих на тараканов. Теперь можно сопоставить цифры согласно моим таблицам. Спать всё равно не хотелось.

Итак, начнём с года. Ищем в таблице четырёхразрядные числа. Вот с первой двойкой, ага вот со второй двойкой и с третьей двойкой. Я не стал делать сверхподробные таблицы, ограничился шагом в единицу на втором разряде, дальше посчитать просто. И что у нас получилось? 522-ой год. Ладно. То есть с момента извержения вулкана прошло почти полтысячи лет, а у ахов всё ещё телеги без рессор и деревянные дома. Сильно же они испугались. Что тормозит их прогресс? Нехватка ресурсов, привычка или давление религии? Ещё один вопросик в список.

Что там дальше? Возраст Цамия. 1-1-5. 47 лет получается. Ну не такой уж и старый. Хотя кто знает, сколько живут моллюски. Тоже спросить.

Год. 2-2-2 месяцев. Значит 86. Восемьдесят шесть? Ну год поделить можно на произвольное количество месяцев. В месяце 5-3 дня, говорил Цамий. 33 значит. И что же получается, в году 2838 дней? В десятичной системе. Это очень много! Но я опять же не знаю, сколько длится местный день. Чувствую я его как длинный, да. Но для бабочки и один день воспринимается как вся жизнь.

Мне нужны средства измерения. Как подсохнет, схожу за ртутью. Но возникнет проблема выдуть стекло для термометра и барометра. Оно под запретом в этом мире, а значит нельзя просто попросить сделать его. Нужна своя мастерская. Не в этой комнате, конечно же. Попробую убедить Цамия в необходимости выделения мне помещения. Желательно нового. С окнами. И ещё надо спросить, где взять хороший песок. А может сначала попробовать делать кирпичи? Песок будет, вода есть, глина тоже должна быть. На силикатный замахиваться не буду. Кстати надо узнать, как тут с горнами обстоят дела.

Ох, что-то мысли вскачь понеслись. Надо проветриться. Пойду на улицу. Через кухню на задний двор.

Снаружи уже была ночь. Звёздная. Столько звёзд я не видел с детства, когда ночевал летом на каникулах на даче. Здесь никакие огни фонарей не мешали созерцать небо. Ведь их не было. От бездонности пространства у меня закружилась голова. Я нашёл соединение стен дома и пристроился в эту щель спиной раковины. Получилось весьма удобно и заодно разгрузилась нога. И тут я заметил луну. Почти полную. Низко над горизонтом, она то ли восходила, то ли заходила, со сторонами света в этом месте пока было неясно. Она была меньше, чем я привык. И рисунок её поверхности был иной, нежели на Земле. Что совсем не подтверждало теорию, что я на другой планете. Как и не опровергало. А вот созвездия могли бы пролить свет на этот вопрос. Я тот ещё астроном, кроме ковша ничего никогда найти не мог. А сейчас и его не вижу. Вариантов несколько: я в южном полушарии, я на другой планете, прошло несколько миллионов лет с момента существования людей и созвездие распалось. То есть опять ничего не прояснилось.

– О чём думаешь? – Цамий появился неожиданно. Кажется, это он хорошо умеет.

– О том, зачем я в этом мире, – ответил я честно.

– Это только Аху известно. Как и многое другое.

– Есть звезда, которая указывает на север?

– Да, Сяждса. Прямо над тобой и чуть слева. Ищи нос бафзима.

Я стал искать на небе силуэт животного. И был очень удивлён, найдя его! Узнаваемый контур бафзмиа из ярких звёзд и самая яркая из них прямо на его носу. Что это, игра воображения или чей-то замысел так расположить звёзды? Это может быть причиной религиозности ахов.

– Силуэт бафзима всегда был на небе? – спросил я.

– Конечно, – уверенно ответил Цамий. – Ах создал небо и звёзды раньше земли и лун. Создал навсегда. Потом создал нас по своему образу и подобию и ушёл отдыхать. Видишь его след?

Я видел. Млечный путь. Для меня это означает, что планета находится в плоскости галактики. А для ахов это след ушедшего Бога. Одноногого ползающего моллюска. И соответственно его след это неровная полоска на небе. И не поспоришь! Это ещё одна и видимо самая яркая причина религиозности ахов. Безоговорочное доказательство существования Бога. Попробуй оспорить такую картину мира! Хотя надо ли? Но мне нужен некоторый прогресс в технологиях…

– Цамий, – обратился я к старому учителю. – Ах создал нас по своему образу и подобию?

– Верно, Хамжю, я так и сказал, – ответил он.

– Мы его дети?

– И это верно.

– Родители учат своих детей всему, что умеют сами?

– Это так, – согласился Цамий. – Иначе они не выживут в этом мире.

– Так почему Ах не хочет, чтобы мы научились тому, что умеет и знает он? – повернулся я к учителю.

– Потому что он Бог.

– Да. А ещё он Создатель. Родитель. Так?

– Так.

– Родители совершают ошибки при воспитании своих детей? – я пристально смотрел на Цамия.

– Да, несомненно, – согласился он.

– Порою оставляют их одних, без присмотра, пока занимаются своими делами?

– Бывает.

– Они совсем не хотят этого, просто так получается.

– К чему ты клонишь? – до Цамия начало доходить. Он умный моллюск.

– К тому, что извержение Асаца могло быть случайностью, – я отслонился от стены. Говорить, подбирая примеры, я умел. Не зря же вот уже полгода веду практику в университете. Студентам нравится, посещаемость хорошая. – Как ненароком задетый кувшин с горячей водой, упавший на ребёнка. Как порез осколком от разбившейся посуды. Больно, страшно, но не по вине родителей.

– Интересная ассоциация.

– Ах создал нас. Ушёл, оставив след. Оставил для того чтобы мы могли увидеть его, пойти за ним и встать рядом. Как дети, когда вырастают, встают рядом со своими родителями на осеннем поле для жатвы.

– Твои слова опасны, но не лишены смысла. Почему ты так думаешь?

– Потому что у нас есть всё для познания этого мира, – я указал рукой на себя. – Глаза, чтобы следить за тем, что происходит. Запахи, чтобы делиться мнением об увиденном. Ум, чтобы понимать, как всё происходит. И руки, чтобы улучшать мир вокруг. Делать вещи, которые приблизят нас к Аху.

– Значит ты, это всё-таки ты, Хамжю, – Цамий устремил взгляд вдаль. – Ты всегда по-другому воспринимал Аха. Хотя никогда так ярко не выражал свои мысли.

– Но моё мнение не популярно, да?

– Да.

– Я его высказывал?

– Ох, да, – покачал головой Цамий. – Не все были ему рады.

– Мне нужна своя мастерская, – выпалил я, посчитав, что сейчас подходящий момент.

– И что ты в ней будешь делать?

– То, что не популярно у ахов, но поможет нам стать ближе к Аху.

– Например, стекло?

– И его тоже, – подтвердил я.

– Весь двор до реки наш, – Цамий обвёл пространство рукой. – Лучшего места не придумать. Но раньше поздней осени никто тебе её не построит. Сам понимаешь, все сейчас заняты.

– Я сам построю.

– Сам?

– Да. Скажи мне только, где взять хороший песок и глину.

– Всё это ты найдёшь у реки, – Цамий направился внутрь дома. – Я покажу тебе завтра. А сейчас пойдём спать. Уже поздно.

Я последовал за учителем. Но уснуть долго не получалось. В голове… То есть в раковине, ведь там находится мой мозг, роились мысли о том, как максимально быстро прийти к изготовлению стекла без привлечения посторонней помощи. Получалось, что всё равно придётся брать что-то у других ахов. Хотя бы дрова.

На следующее утро мы, как и обещал Цамий, пошли к реке. Которая оказалась на заднем дворе. Правда, к ней пришлось достаточно долго идти, спускаясь по заросшему низкой травой склону. Берег был песчаный, то, что мне нужно. Сама река текла неспешно и была средней ширины, по крайней мере я прекрасно видел холмистый противоположный берег, поросший деревьями и кустарниками. На нашей стороне слева и справа над рекой нависали обрывы. На них Цамий указал как на источник глины. Справа, выше по течению, река поворачивала от нас, слева также был изгиб. Получается наш дом стоит на излучине. Удобно.

Вода реки тянула к себе, соблазняла окунуться. Ведь я не мылся толком с момента своего появления в этом мире. Но у меня не было уверенности в умении плавать, да и Цамий стоял рядом спокойно. На самом деле, что ли здесь умывание не в почёте? Но с другой стороны я не заметил, чтобы от кого-то из ахов дурно пахло. Возможно, система восприятия запахов как-то это фильтрует.

Пейзаж был умиротворяющий, солнце грело ласково, по небу неспешно, в такт течению реки, бежали облака. Можно просто стоять здесь на берегу и вечно смотреть вокруг, слушать шорох травы у обрыва, пение птиц в деревьях, что растут ближе к нашему дому. Но если я не хочу всю оставшуюся жизнь провести в домах без окон и мочить онучи в грязи, то нужно браться за работу.

Сразу сделать стекло из песка не выйдет. Нужна печь с соответствующей температурой. Сходить в местную кузницу не вариант. Как справедливо пояснил Цамий, не нужно раздражать местных жителей богохульными делами. Я пока не очень понимал старого учителя. Он вроде верит во все эти сказания, но в то же время готов помочь мне. Может быть, чтобы потом представить меня как отступника? Хотя какой ему от этого прок? Цамий искренне радовался моему приезду, да и отец спокойно отправил меня к нему.

Местный отец, конечно же. Родной мой остался в старом мире, на Земле, в прошлой жизни. Наверное, никогда я не смогу принять то, что я здесь, а мои родители там. Возможно похоронили меня. Убиваются горем. Мне больше не о ком переживать. Девушки на момент произошедшего у меня не было, моё фанатичное занятие наукой отпугнуло последнюю из них, а знакомиться с новой было просто некогда. Друзей же по-настоящему близких тоже не было. Так, выпивали иногда по праздникам вместе с одноклассниками да одногруппниками, обсуждая то, что происходит в жизни.

Однако мои мысли убежали далеко от необходимого курса.

Для стекла нужна печь с температурой тысяча семьсот градусов. Всего ничего. Это даже не домна. Вполне хватит горна. Но его надо сделать. Из керамических кирпичей. А керамика – это не что иное как обожжённая глина. Да, я хорошо знаю матчасть, у нас в университете был прекрасный преподаватель по материаловедению. Он рассказал нам как сделать сталь с самых азов. А на практических занятиях моим любимым делом было управлять угольной печью для ковки металла. По сути именно горном.

Глины потребуется много. Я прошёл по сырому берегу до обрыва, конечно же замочив онучи. Но придётся терпеть неудобства. Ковырнул стену обрыва там, где она была красноватой. На ладони оказалось небольшое количество порошка. Я наковырял побольше, подошёл к воде, опустил добытое в неё. Порошок стал слипаться, тяжелеть, скатываться в мелкие зёрна. Я достал получившуюся массу из воды, помял. Субстанция легко меняла форму, но плохо её держала, разваливаясь на крупные части. Это определённо глина, но грязная, с примесями земли. Придётся очищать её. Понадобятся какие-нибудь ёмкости.

– Цамий, мне понадобится корыто. Я видел такое во дворе.

– Для чего? – поинтересовался учитель.

– Нужно очистить глину.

– Это корыто для стирки, ты его испортишь.

– Но мне оно необходимо.

– Сделай себе новое, – просто ответил Цамий.

– Что? – я опешил. – Из чего?

– Из дерева же. Сходи в лес, сруби дерево, сделай то, что тебе нужно.

– Ты издеваешься? Хотя подожди. Хорошо. У нас есть топор?

– Есть. И топор, и телега, на которой можно привезти сюда срубленное дерево.

– Поехали, – я отряхнул руки и направился к дому.

– Вот так прямо сразу? – в запахах Цамия слышалась насмешка.

– А у нас есть ещё какие-то дела?

– Ну вообще-то да. Мне нужно сготовить еду, провести занятия с детьми, заглянуть в церковь и на рынок.

– Ох. Получается, что бездельник здесь только я.

– Ты сын графа. И ещё ребёнок. Тебе положено бездельничать, – Цамий не ёрничал.

– До леса же не далеко идти? Пешком не осилю? – спросил я глядя на деревья выше по течению реки.

– Я бы не стал рисковать. Сам говоришь, ты ещё не уверен в своих силах. Займи себя сегодня чем-нибудь, а завтра я отправлю тебя с лесорубами. Но проснуться нужно будет рано.

– Проснусь.

Занять себя чем-нибудь. Это самое сложное. Я попросил у Цамия что-нибудь для того, чтобы выучить письменность. Каково же было моё удивление, когда он дал мне местный аналог букваря! Два листа бересты с картинками, на которых были однозначно узнаваемые предметы, а рядом с ними один большой символ и слово, начинающееся с этого же символа, но шрифтом поменьше. Первый класс, первая четверть. Учиться грамоте я решил на заднем дворе, прислонившись спиной в трещину между частями дома, которую нашёл ночью. Береста была достаточно тяжёлой, чтобы не улетать из рук от лёгкого ветерка.

В местном алфавите оказалось аж сорок девять букв! Все они были угловатые. Я пробежался по листам глазами. Ага! Вот буква "Г"! Нормальная, человеческая, русская! Написана рядом с рисунком птицы. Тогда это "П"? А вот "Х". Рядом с рисунком руки. Потому что три пальца, ладонь и незамкнутый обрубок. "И" рядом с изображением аха. Ну буквы то есть на земные похожие. Только похожесть мне ничего не даёт, потому что есть ещё песочные часы, обратная "Г", семёрка, квадратная скобка…

Эх! Я отслонился от стены и направился в библиотеку. Придётся заниматься расшифровкой методом сопоставления и подбора. Времени это займёт! Но мне же всё равно до ночи делать нечего.

Засыпал я с тяжёлым где-то в раковине мозгом. А снились мне буквы кажется всех возможных алфавитов во вселенной.

Однако утром я проснулся бодрым, на что Цамий, разбудивший меня, удивлённо хмыкнул. Видимо графский сын любил поспать.

После стандартных одевание/туалет/завтрак учитель вручил мне принесённый из кладовой на втором этаже топор. С металлическим ржавым лезвием на коротком черенке. На вид и ощупь не очень острый.

Мы вышли на улицу как раз к тому времени, как к дому подъехали три телеги, запряжённые, конечно же, бафзимами. В них сидели, то есть стояли, ахи. Видимо, лесорубы.

– Привет, Cат! – обратился Цамий к одному из них. – Спасибо, что заехал. Мне нужны дрова, но самому некогда идти за ними. Да и Хамжю хочет попробовать свои силы. Ты уж пригляди за ним.

– Пригляжу, – ответил ах из телеги. Его раковина была с царапиной на левом боку, а на животе красовался глубокий шрам. – Сколько нужно брёвен?

– Да сколько срубит, все мои.

– Ну ты сам так сказал, – рассмеялся запахами Сат и его хохот поддержали остальные. – Запрыгивай.

Я подошёл к телеге. Дождя не было уже два дня и двор с дорогой были сухими, так что я не ощущал дискомфорта. А запрыгивать то высоковато! На две трети роста.

Лесорубы внимательно смотрели на меня. Да и со двора управляющего, а это его соседний дом, как я понял, тоже наблюдали. Ну опростоволоситься будет не страшно, ведь Хамжю явно не слыл образцом силы и ловкости.

Я положил топор в телегу, изогнул руки-щупальца, чтобы упереться ими в дно телеги и попытался подтянуть себя наверх. И у меня почти получилось сделать это хорошо. Я всего лишь в конце качнулся вперёд, чуть не упав лицом на пол телеги. Лесорубы поддержали меня, я подобрал ногу и встал рядом с ними. Под сдавленные смешки телеги двинулись с места.

Сначала ехали молча. Но потом тихое присутствие сына графа перестало смущать лесорубов, и они разговорились. Я узнал, что сын Сата опять ударил сына священника, что у Икю, жены Рюма, старого лесоруба, ехавшего на другой телеге, совсем плохо со здоровьем и лекарь не уверен, что она доживёт до осени. Что утренний ветер с реки в этом году сильнее, чем в том и пчёлам это не нравится. Выход мёда ожидается меньше, поэтому придётся выменивать его из Бама на муку, благо в том году её сделали много, но курс обмена будет не самый выгодный, так как она уже залежалая. Также лесорубы перемыли косточки какому-то только повзрослевшему аху, высмеивая, как он совсем не умеет скрывать, что ему нравится дочь управляющего.

Словом, я услышал об обычной жизни. Как будто зашёл в заводскую курилку или посидел в баре. Люди или моллюски – разумные существа вне зависимости от внешнего вида занимались одним и тем же – жили, обустраивали быт, сплетничали, планировали будущее. И это сильно примирило меня с тем, что я оказался здесь. Всё вдруг оказалось таким знакомым, даже домашним.

Тем временем город оказался не маленьким. Хотя я бы назвал его деревней. Дома то сплошь деревянные, из брёвен, без окон, невысокие. Кроме одного здания, как раз напротив нашего с Цамием дома. Я его сразу приметил, как только вышел. Но только сейчас понял, что оно единственное возвышается над всеми своим длинным шпилем.