Читать онлайн Призрак в магазине канцтоваров

So Hyang

The Haunted Stationery Store

© 2023 GOZKNOCK ENT

ALL RIGHTS RESERVED

© А. А. Тимошенко, перевод на русский язык, 2024

© А. С. Гайворонская, иллюстрация на обложке, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Он проснулся спустя сто пятьдесят семь лет. Стояла холодная весенняя ночь.

Очнувшись на небольшом заброшенном складе, молодой человек в недоумении встал, медленно открыл дверь и вошел в соседнее помещение.

Оно оказалось довольно просторным. Бесчисленные ряды высоких стеллажей, заставленные разнообразными предметами, поражали воображение. Казалось, окружение хотело напомнить, как много минуло времени.

Пока молодой человек приходил в себя, перед ним появилась таинственная фигура. Посланник смерти. Он не понимал, откуда знал это, но был точно уверен в своей правоте. Правда, живые не могут видеть посланника, и молодой человек сразу осознал, что умер.

Незнакомец был одет в мешковатую черную одежду. Сложно предположить, где и когда он ее купил.

– Давно не виделись, – произнес он мягким голосом, никак не соотносившимся с мрачной внешностью.

«Выходит, мы уже встречались». Увы, молодой человек совсем не помнил посланника смерти, неподвижно ожидавшего ответа, и не мог вымолвить ни слова.

Наконец, собравшись с силами, юноша спросил:

– Мы знакомы?

– Естественно, – ответил тот.

– Кто я?

Посланник смерти передал длинный цилиндрический предмет, сделанный из дерева и украшенный кожаными вставками и металлическими застежками.

– Может, это освежит твою память?

Молодой человек узнал предмет с первого взгляда – тубус для картин, созданный им самим еще при жизни.

В голове закрутились смутные отрывки воспоминаний. Он повертел тубус в руках и увидел на дне пару иероглифов.

– Меня зовут… Хо Хён, – пробормотал юноша.

– Еще что-нибудь помнишь?

– Какое-то время я служил художником при королевском дворе. И…

– И?.. – выжидающе протянул посланник смерти.

– Меня убили.

– Кто?

Молодой человек, назвавший себя Хёном, нахмурился и произнес:

– Не помню…

– Открой тубус, – приказал посланник через мгновение.

Хён нажал на металлические застежки, и те с легкостью поддались. Внутри лежало несколько кисточек разной толщины, пузырек с чернилами, тушечница, две печати и скрученный лист бумаги. Хён развернул лист и обнаружил на нем незаконченную картину.

Его бросило в жар. Момент собственной смерти вспышкой пронесся перед глазами. Вот почему не дорисовал! Хёна затрясло от страха перед туманным прошлым.

– Сто пятьдесят семь лет назад я похоронил тебя на этом самом месте, чтобы уберечь от смерти. Пока вымаливал тебе второй шанс, ты спал, зависнув между миром живых и миром мертвых. Теперь можешь радоваться. Прошение удовлетворили, – произнес посланник смерти.

– Значит, я снова могу жить как человек? – спросил Хён.

– Умерев однажды, воскреснуть нельзя. Твою смерть просто поставили на паузу, – покачал головой посланник.

Хён не мог скрыть огорчения. О своей жизни он нисколько не жалел, но почему-то его одолевало странное давящее ощущение в груди.

Посланник смерти продолжил:

– У тебя всего сто дней. Вспомни свою жизнь и закончи рисунок. Возможно, придется испытать сильнейшую душевную боль, но такова твоя судьба.

– А если не смогу?

– Тогда будешь вечность беспомощно бродить по свету и выть от неуемной боли, ведь так и не осознаешь, почему обречен на скитания. Закончи картину в срок. Это твой единственный способ разобраться в своих чувствах и успокоить душу перед смертью. Тот, кто разбудил тебя, протянет руку помощи, и ты ответишь тем же, – произнес посланник смерти, а потом обернулся и добавил: – Помни о нашем разговоре. Мало кому выпадает такой шанс.

Хён пытался осмыслить слова посланника, но чем дольше думал, тем сильнее ощущал себя беспомощным ребенком. Он был один во всем мире, а вокруг – пустота.

Пхё Танби, десятиклассница из школы Сечжин

Сладкий утренний сон прервал звонок будильника. Часы показывали семь двадцать. Танби сразу проснулась. Внешне девушка выглядела отдохнувшей, хотя легла после двух: готовилась к промежуточным экзаменам.

Танби потерла глаза, зашла в ванную и наспех умылась. Посмотрев в зеркало, она собралась было помыть голову, но быстро отбросила эту мысль. Лучше поспать лишние пять минут или выучить несколько новых слов, а прихорашиваться для школы совсем не обязательно.

Девушка вышла из ванной, завязала длинные волосы черной резинкой, нанесла увлажняющий крем и только потом посмотрела на срок годности. После школы надо будет купить новый.

«Косметикой, изготовленной больше года назад, лучше не пользоваться», – вспомнила она запись в дневнике.

– Доченька, как спалось? – раздался голос папы с кухни.

Танби включила канал с новостями на английском, сделала звук погромче и подошла к отцу. Он уже подогрел суп с соевой пастой твенчжангук[1] и начал жарить яичницу. Дочь всегда с ужасом наблюдала за ним: готовил папа уже много лет, но каждый раз как в первый.

– Яичницу надо жарить на перилловом масле, которое бабушка дала.

– Знаю. Забыл, куда его поставил.

– Как куда? В холодильник, на нижнюю полку. Сто раз говорила, что масло быстро портится и храниться должно при низкой температуре.

– Да нет его там, – уверенно заявил отец.

– А это что? – спросила Танби, указав на бутылку в холодильнике.

– Думал, экстракт сливы стоит.

– Он пахнет по-другому.

– Сдаюсь, виноват. Впредь буду внимательнее. А теперь давай завтракать.

Танби знала, что папа неисправим, но его расстроенное лицо сводило желание спорить на нет. Отец и так разрывался между работой и заботой о дочери.

Она пила ячменный чай и рассматривала заметки на холодильнике: список замороженных продуктов и дата их заморозки; табель с оценками из школы, который должен подписать папа; перечень покупок и бесчисленные скидочные купоны – все это Танби красиво развесила на дверце холодильника, подчеркнув самое важное цветными ручками и маркерами. Девушка знала в этом толк.

Танби присмотрелась к одной из заметок. Вчера сгорел купон в магазин, который прислала кредитная компания.

– Пап, а ты успел потратить этот купон? Купил на десять тысяч вон и получил скидку в пять тысяч? Я тебе вчера говорила, – произнесла Танби и села за стол.

– Купон? – рассеянно недоумевал папа, раскладывая по местам столовые приборы.

Кажется, он снова забыл.

– Напоминала ведь. Пятый раз просила купить, когда будешь ехать с работы, потому что рядом с нашим домом такого магазина нет.

– Прости, совсем в офисе замотался. Давай завтракай уже.

Танби нахмурилась, тяжело вздохнула и принялась за еду, сверля отца взглядом.

Для сорока лет он отлично выглядел: молодо, спортивно, на нем хорошо сидела любая одежда. Танби постоянно спрашивали, не актер ли он. При всем этом ее отец, Пхё Тонвон, был слабохарактерным и нерешительным.

Родная тетя, работавшая в той же компании, рассказывала, что, хоть отец и окончил факультет менеджмента в престижном университете и был очень отзывчивым человеком, им помыкали все кому не лень. Сам он говорил, что зря повышал квалификацию и улучшал навыки, и даже в шутку просил нарисовать ему парочку сертификатов. Тетя часто жалела, что познакомила свою сестру с папой, но мама его очень любит. Точнее, любила.

Танби перевела взгляд на фотографию, где мама стояла в парке развлечений на фоне красных и желтых тюльпанов и, улыбаясь, держала на руках младенца.

Она умерла год назад, когда Танби училась в девятом классе. Мать была полной противоположностью отца – смелой и жизнерадостной. Часто рассказывала, что полюбила супруга за заботливость и искренность.

«Неужели внешность папы ее совсем не интересовала? Не раз повторяла, что в целом мире не найти такого, как он», – думала Танби.

Спустя некоторое время слова мамы подтвердились: когда та тяжело заболела, отец тотчас принялся ухаживать за ней день и ночь. Поэтому всякий раз, когда Танби раздражала рассеянность отца, она вспоминала мамины слова и злость уходила сама собой.

«И правда, в целом мире не найти такого, как мой папа», – повторяла она.

Танби благодарила судьбу за то, что унаследовала внешность папы и характер мамы, хотя иногда ей становилось интересно, как бы сложилась жизнь, будь все наоборот.

Она сделала глоток из стакана и сказала:

– Папа, я знаю, что самое лучшее вы с мамой сделали в жизни.

– И что же?

– Не родили мне младшего брата или сестру.

– Серьезно? Мы, наоборот, всегда переживали, что ты у нас одна, – удивился отец.

– Иногда лучше быть одной. Меньше проблем в будущем.

– Танби, тебе всего семнадцать. Не будь такой пессимисткой, – обеспокоенно посмотрел на нее отец.

– Я реалистка.

– Откуда такое отношение?

Танби посмотрела ему в глаза и серьезно ответила:

– Вот родился бы у меня брат или сестра с маминой внешностью и твоим характером, что тогда?

– Идеальный был бы ребенок. Каждый человек по-своему прекрасен и уникален.

– А что ребенок подумал бы на этот счет? – спросила Танби, закинув в рот помидор черри.

Отец хотел было ответить, но вместо этого укоризненно посмотрел на дочь и продолжил есть. До конца завтрака он ничего не спрашивал.

Танби уже доела, поставила тарелку в раковину, почистила зубы и собиралась уходить, а отец все еще сидел за столом.

– У тебя ведь нет сегодня дополнительных занятий? Приготовлю что-нибудь вкусненькое на ужин. Нам надо поговорить, – сказал он.

– О чем? – удивилась Танби.

– Долго рассказывать. Вечером узнаешь.

– Ну пап, к чему секреты? Просила же так не делать. Теперь весь день буду ходить и изнывать от любопытства. Расскажи сейчас, – умоляла его Танби.

– Ничего особенного, забудь.

– Как можно забыть? Ну, расскажи.

– Беги в школу, а то опоздаешь. Сама говорила, что вас за это ругают.

Танби раздражало, что отец любит ходить вокруг да около, не решаясь сообщить важную новость.

– Ну уж нет, я имею право знать, – продолжала настаивать она. – В чем дело? Ты болен? Хочешь оформить очередную страховку? Или поговорить об уроках тенниса, которые мне предлагал?

– Не угадала.

– Тогда что? – Танби неосознанно повысила голос.

– Я решил устроиться на вторую работу, – наконец произнес он.

– На вторую? Как ты себе это представляешь?

– Магазин канцтоваров.

– То есть? – удивилась Танби.

– Знаешь, есть же такие места, которые работают без продавца. Я изучил вопрос. Открыть магазин по франшизе совсем недорого, да и времени много не отнимет. Буду вечерами заезжать туда на пару часов по дороге из фирмы. Я поговорил с представителем той компании, он в течение двух недель все покажет и расскажет. Франшиза новая, активно расширяется. Думаю, смогу совмещать, – ответил он.

– А где деньги возьмешь?

– У меня осталось немного после того, как мы продали квартиру и погасили долг. Если не хватит, можно взять кредит.

Отец произнес запретную фразу.

Едва услышав слово «долг», Танби перебила его:

– Так, подожди. Забыл, о чем просила мама?

Перед смертью она оставила дочери дневник, который назвала «дневник Танби». Там было более десятка разделов: отношения, рецепты, Танби, отец, на случай кризиса, красота, здоровье, распоряжение имуществом, экзамены в университет, любовь и свадьба. Каждую главу мама написала сама, собрав различные советы, которые пригодятся Танби в жизни.

К мужу у нее было всего две просьбы. Именно о них дочь пыталась напомнить папе.

– Что ты должна жить у школы и что у тебя должно быть свое жилье, – произнес отец после небольшой паузы.

– Да. Она просила всего о двух вещах. Но у нас сейчас нет своего жилья. Ты продал нашу большую квартиру в жилом комплексе и снял маленькую здесь.

– Поэтому и нужна вторая работа. Хочу выкупить старую квартиру назад.

– Ну да, конечно, выкупишь именно девятьсот вторую квартиру в сто пятом доме, где мы жили с мамой, – Танби глубоко вздохнула и осторожно спросила: – Надеюсь, еще не заключил договор с компанией?

– Заключил… – произнес он.

– Как ты мог! Надо было обсудить со мной! Ты же целый час можешь выбирать, купить в магазине обезжиренное молоко или с пониженным содержанием жира, а тут сходу принял такое серьезное решение? – Танби сама не заметила, как перешла на крик. Она не могла понять легкомысленности отца.

– Танби, я взрослый человек и принимаю важные для семьи решения, пока ты сидишь за уроками. И вообще, я нашел очень удачное место для магазина. Думаю, это твоя мама помогает нам с небес.

– А если прогоришь?

– Не прогорю, я все просчитал. Даже если выручка окажется невысокой, банкротами не станем. Все будет хорошо. Не переживай, твоя основная задача сейчас – учиться. Не спеши взрослеть!

Танби кивнула и, завязывая шнурки, взглянула на часы.

Девушка поняла, что опаздывает, выбежала из квартиры и на ходу крикнула:

– Вечером поговорим. Если еще хоть что-нибудь от меня скроешь… я буду действовать.

Дом Танби напоминал остров, который был окружен разными зданиями и находился недалеко от улицы с известными образовательными учреждениями. Прежняя квартира находилась в глубине спального района, а теперь они с отцом жили рядом с оживленной улицей, откуда с утра до ночи раздавались скрежет тормозов и автомобильные гудки. Да и пол в новом жилище слишком быстро пачкался.

– Это все пыль от автомобильных покрышек, которую вы домой с улицы несете, – как-то раз пояснила бабушка, когда решила принести им кимчхи с домашней едой и заодно прибраться.

Танби и сама это замечала, когда кидала уже не белые носки в стиральную машину.

Но главная проблема заключалась в другом. Большая часть школьных друзей жила в ее прошлом современном доме или других элитных жилых комплексах района, что било по самолюбию Танби. Увы, отец не знал о чувствах дочери, когда заключал контракт на однокомнатную квартиру. Переезд аргументировал близостью к школе: говорил, что одно обещание, данное маме, выполнить не может, но второе – просто обязан. На самом деле мама лишь хотела, чтобы они перестали тратить деньги на ее больничные счета: надежды на выздоровление не было.

Спустя двенадцать лет после свадьбы родители Танби смогли взять кредит и купить квартиру площадью семьдесят девять квадратных метров в престижном районе Сечжиндон, известном хорошими школами. Танби тогда училась в третьем классе и очень радовалась переезду. Мама сама занималась обустройством детской и даже начала вести блог «Домик розовой принцессы Танби».

Когда мама легла в больницу и стало понятно, что болезнь отступать не собирается, квартиру пришлось продать. Рынок недвижимости тогда упал, поэтому выручка с продажи оказалась гораздо ниже расходов на покупку. Однако если бы у родителей была хорошая медицинская страховка, квартиру продавать бы не пришлось.

Как-то раз, в больнице, мама рассказала Танби, что вскоре после свадьбы к ним в гости зашел отцовский друг и предложил оформить у него медицинскую страховку.

– Мы платили больше, чем могли бы получить по страховке. А где-то через год твой отец перестал общаться с другом. В итоге ради хорошей страховой выплаты надо было умереть. Когда папа едва сводил концы с концами, чтобы оплатить мое лечение, мы не смогли получить ни копейки компенсации, ведь он, оказывается, аннулировал страховку, хотя срок еще не истек. Так делать нельзя, только деньги потеряешь. Твой папа мастер пускать средства на ветер. Танби, не доверяй ему распоряжаться своей страховкой, делай все сама. Отнесись к этому очень серьезно, всякое может произойти. Жизнь такая штука – никогда не знаешь, что будет завтра, – наставляла мама.

Тогда ей было уже очень плохо, но она находила в себе силы улыбаться. Танби не удалила мамин блог даже после ее смерти. Когда девушка заходила на страничку в интернете, то мысленно возвращалась в счастливые дни, когда в жизни были только радость и тепло. Танби не могла стереть из памяти это время, да и не хотела.

Когда Танби вернулась домой после похорон, она почувствовала, что вокруг исчезли все краски. Осталась одна пустота, жизнь больше не будет прежней. Даже когда происходило что-то хорошее, девушка не могла радоваться, а неприятности воспринимались намного тяжелее.

Танби перешла через дорогу и оказалась у школы Сечжин, в которой училась.

– Школа слишком близко, так не должно быть, – в ужасе прошептала она.

Старый тубус

После ужина Танби с отцом решили прогуляться. Выйдя из дома, они свернули в соседний переулок и через десять минут остановились у небольшого здания.

– Пришли. Вот здесь я и арендовал помещение под магазин, – гордо произнес отец.

– Что? Серьезно?

– Ну да. Смотри, как он удачно расположен: в районе много высоких жилых комплексов, небольших двухэтажных домиков и зданий, где проводят дополнительные занятия, – людей тут всегда много. А еще неподалеку есть школа.

Танби тоже часто ходила по этой улице. На первом этаже здания располагались два магазина, а на втором и третьем – маленькие комнатушки под сдачу. Танби негодовала, а отец, похоже, находился в приподнятом настроении.

– Помещение такое старое, – пробормотала она.

– Сделаю ремонт. Понимаешь, условия аренды подвернулись очень выгодные, нельзя упускать шанс.

– И какие условия?

– Ежемесячная плата намного ниже рыночной. Говорю тебе, быстро окажемся в плюсе, – уверял отец.

– Тебе это не показалось подозрительным? Может, дело в том, что торговля здесь шла не очень?

– Не переживай, все будет хорошо. Расположение очень удобное, даже представитель франшизы одобрил. Скоро начнем ремонт.

Танби уставилась на отца. Этот человек сомневался, купить ему в магазине на диване одну пару брюк или же потратиться на две, но получить подарок. Он всегда рассуждал так: раз у него уже есть похожие штаны, незачем тратить деньги на лишнюю пару; правда, если купить одни, то останешься без подарка. Танби всегда в недоумении смотрела на него и выключала телевизор.

На ее первый день рождения отец две недели не мог решить, одеть дочь в белое платье или в розовое. В итоге заказал его слишком поздно и нервничал, что доставка задерживается. А когда курьер привез платье за три часа до дня рождения, папа чуть ли не расцеловал его от счастья. Вот таким был отец Танби.

Он буквально сходил с ума по всяким мелочам, но при этом с легкостью аннулировал страховку, продал квартиру, подписал контракт и купил магазин.

– Ты ведь уже сам решил и поставил меня перед фактом… – обиделась Танби.

– Извини, все так завертелось, не было времени объяснять. Не переживай. Я же сказал, все будет хорошо. У меня все под контролем, – уверял отец.

– Хорошо, но пообещай, что меня впутывать не станешь.

– Обещаю!

– А если прогоришь… – угрожающе начала Танби.

– Понял, можешь не продолжать.

– Нет, дай закончить. Я убегу из дома!

– Танби, тебе не надоело это повторять?

– Папа!

– Что?

– Ты знаешь, в этот раз я не шучу. Я всегда держу слово.

Отец пристально посмотрел на дочь и кивнул. Он был настроен твердо, как генерал в исторических сериалах перед решающей битвой.

Через несколько дней после разговора начался ремонт.

Каждый вечер отец демонстрировал фотографии и рассказывал, что строители уже успели сделать:

– Работа идет быстрее, чем я предполагал. Самое сложное всегда – перепланировка, но не в нашем случае. Это сетевой магазин, поэтому чертежи предоставили заранее.

Как-то раз он хвастался, что уже купил кассу, аппарат для размена купюр на монеты и установил восемь камер видеонаблюдения. А еще говорил, как с каждой встречей представитель компании нравится ему все больше и больше, хвалил его и называл замечательным человеком.

Отец постоянно приходил домой за полночь, и вот наконец-то наступил решающий день. Он с самого утра светился от счастья.

– Представляешь, сегодня открытие. Я даже выходной на работе взял. Не хочешь заглянуть после школы? – приобнял Танби отец.

Девушка, не ожидавшая такой реакции, вырвалась из объятий и пробурчала:

– Сказала же, не втягивай меня в свои дела.

– Да, помню, но сегодня открытие. Подумал, захочешь посмотреть.

Нехотя Танби согласилась зайти по дороге домой, если будет время. Когда отец рассказывал про магазин, она делала вид, что ничего не слышала, но на самом деле сгорала от любопытства.

Танби сдержала слово и после занятий направилась прямиком в магазин. Приблизившись к зданию, она не могла скрыть удивления: прежде унылое помещение превратилось в очень симпатичный магазин. Магия, да и только.

Вместо вывески на входе был натянут желтый козырек, на передней части которого витиеватым шрифтом красовалось название. Возле дверей стояло восемь автоматов с игрушками и букеты, на лентах которых были написаны поздравления с открытием. Через стеклянную витрину прохожие могли с легкостью рассмотреть интерьер магазина.

Танби толкнула входную дверь и вошла внутрь. Несмотря на поздний час, в магазине еще были посетители, а отец носился от одного стеллажа к другому.

– Господин начальник, такими темпами скоро разбогатеете, – шутливо произнесла она.

– Доченька, пришла все-таки, – улыбнулся мужчина и приобнял ее. – Твои бабушка с тетей уже заходили.

– Все не так ужасно, как я думала, – заключила девушка, окинув взглядом магазин.

Отец с облегчением выдохнул и расслабился, точно студент, только что сдавший сложный экзамен.

Танби была слишком строга с отцом. На самом деле магазин ей очень понравился: ровные полки с товарами, все расставлено с умом, две кассы, чтобы не стоять в очереди, и камеры слежения, охватывавшие помещение целиком. Возле кассы висело забавное и милое предупреждение о том, что все действия покупателей записываются на камеру. Танби подумала, что посетители точно обратят на него внимание. Помещение окутывал мягкий желтоватый свет, внутри было очень тепло и уютно. Видно, что отец вложил в магазин все свои силы и душу.

Танби не спеша осмотрелась и увидела в дальнем углу дверь. Она подошла и открыла ее. За дверью находился небольшой склад с упаковками товаров, инструментами и чистящими средствами.

Но один из предметов выбивался из общей обстановки – длинный деревянный цилиндр с кожаными вставками и металлическими застежками. Походил на тубус, в котором художники носят картины. Да, это определенно был тубус, но изготовленный из дерева, а не пластика. Внешне казался грубоватым, будто вырезанным вручную. Он был настолько старым, что ему было самое место в музее, а не на складе магазина канцтоваров. Танби задумалась: кто мог эту вещь оставить и откуда она вообще взялась. Внезапно девушка заметила два китайских иероглифа, выгравированных на дне.

– Кажется, читается как… «Хо Хён»? – пробормотала она. – Хо Хён. Наверное, так звали его создателя.

Внезапно ее словно огнем обожгло, и Танби, отбросив тубус, вернулась к отцу. Она была вне себя от злости.

– Папа, что здесь делает эта штука? – спросила Танби.

– Бригадир отдал, когда заканчивал ремонт. Говорит, нашел на полу и подумал, что это я обронил. Но тубус я видел впервые. Может, прошлый владелец забыл или курьер перепутал адрес доставки? Решил пока оставить, вдруг хозяин объявится.

– Хочешь, чтобы я поверила? Может, по случаю открытия магазина ты решил сюрприз мне устроить? – наседала на отца Танби, хотя тот явно не понимал, о чем она. – Хотел, чтобы я снова начала рисовать, но не знал, как меня подтолкнуть? Потратил на него кучу денег, а тебя обманули, выдав тубус за антикварный?

Только тогда отец заметил, как его дочь злится.

Он протестующее замахал руками:

– Что за ерунда? Нет конечно. Я действительно не знаю, откуда взялся этот тубус.

– Я все сказала. Никогда в жизни больше не сяду рисовать, и ты знаешь почему. Зачем так поступать…

Танби закончила пламенную речь, развернулась и выбежала из магазина, не дав отцу ни единого шанса объясниться.

Борьба за оценки

На первый взгляд школа Сечжин ничем не отличалась от остальных, но на самом деле считалась одной из самых престижных в районе. Поступить туда было не легче, чем в лицей или частную школу. Когда Танби училась в девятом классе, классный руководитель посоветовал ей на следующий год перейти в частную школу-пансион, но она отказалась в пользу своей школы, аргументируя тем, что здесь будет проще подготовиться к экзаменам в медицинский университет. Но эта причина была не единственной: Танби не хотелось уезжать от отца и жить в общежитии. Одна только мысль о том, что он останется дома совсем один, сводила ее с ума.

Школа Сечжин стояла у подножья холма, поэтому в округе всегда было тихо и уютно, несмотря на расположение в самом центре района.

Казалось, холм огибает школу, словно заключая в свои объятия.

Танби поднялась наверх и подошла к воротам, как вдруг услышала:

– Пхё Танби!

Девушка оглянулась и увидела, как ее догоняет лучшая подруга Хаын. Познакомились они в восьмом классе и с тех пор не расставались. Хаын наконец-то поравнялась с Танби и теперь стояла в попытках отдышаться. Рядом с ней легкими широкими шагами шел Хванхи. Подойдя к Танби, он улыбнулся и крепко ее обнял. Сразу было видно, что эмоции юноши идут от самого сердца.

Все знали, что Хванхи с пятого класса влюблен в Танби. Оставалась в неведении только его мама, известная излишней одержимостью сыном и гордостью за него. А Танби вообще не обращала внимания.

– Пак Хаын. Зачем ты пыталась меня догнать? Тяжело же, – угрюмо посмотрела на нее Танби.

– Чтобы вместе идти в школу, – ответила та.

– И так за целый день успеем надоесть друг другу.

В этом была вся Хаын. Она хотела делать вместе все: ходить в школу, обедать, проводить выходные, учиться на дополнительных занятиях, делиться секретами и тревогами. Но ни разу не переходила черту. Когда Танби нужно было побыть одной, Хаын видела это и уважала чужое личное пространство.

– Идешь? – поинтересовалась Танби у стоявшего рядом Хванхи.

– Иду.

– Тогда мы тебя догоним, нам с Хаын надо посекретничать.

– Хорошо. Кстати, ты ведь собираешься вступить в «Красный крест»? – спросил он.

– Собираюсь, – безэмоционально произнесла Танби.

– Отлично. Думаю, тебя точно возьмут. Обсудим позже, – Не обращая внимания на безразличие девушки, Хванхи тепло улыбнулся и пошел к школе.

Когда он отошел на достаточное расстояние, Хаын спросила:

– Что за «Красный крест»?

– Да так. Кружок, где проводят разные опыты по химии и биологии, а еще занимаются волонтерством. Туда берут не всех.

«Красный крест» был закрытым кружком, его считали самым престижным в школе. Танби он привлекал тем, что позволял заниматься самыми важными для нее вещами: научными экспериментами, докладами и волонтерской деятельностью. Кружок считался особенно важным для тех, кто собирался поступать на медицинские и инженерные факультеты лучших университетов страны. Танби не знала, правда ли это, но ходили слухи, что мамы участников «Красного креста» не только дружат между собой, но и знакомы с кем надо, благодаря чему проводить эксперименты разрешают в современных лабораториях города.

– Слышала, баллы за волонтерство больше не будут учитывать при поступлении, а значит, максимальный балл за общественную деятельность[2] понизится. Зачем тебе тогда этот кружок?

Танби с жалостью посмотрела на Хаын, в ее глазах читалась одна-единственная фраза: «Да что ты вообще знаешь о жизни?» Тем временем Хаын достала из сумки банку консервов с тунцом – она иногда подкармливала бездомных котов, обычно прятавшихся между школой и холмом.

– Сегодня я принесла им тунец другой марки. Посмотрим, какой больше понравится, – сказала Хаын.

– Да котам без разницы, какую рыбу есть, – проворчала Танби.

– Ты не понимаешь, они все чувствуют. В обед проверим.

Внезапно Танби остановилась, посмотрела на подругу и сказала:

– Пак Хаын, нельзя так ко всем привязываться. Понимаешь, рано или поздно все закончится, и тебе будет очень тяжело.

– Да нет, я просто… – Хаын сразу поникла.

Увидев это, Танби обняла ее и произнесла:

– Не хочу тебя ни в чем переубеждать. Но кормить котов не пойду.

– Да, понимаю. После экзамена ты обязательно попадешь в тройку лучших учеников школы. Тебе надо много заниматься.

– Тише, вдруг кто услышит? – оглянулась Танби, закрыв ладонью рот Хаын.

– Прости, прости. Но я не понимаю, зачем переживать? Будешь лучшей ученицей в параллели. У меня постоянно спрашивают, почему ты осталась в обычной школе, хотя могла бы перейти в специализированную.

Танби глубоко вздохнула и выпалила:

– Слушай, Пак Хаын. Я собственным трудом добилась высоких оценок. В старшей школе все иначе, это тебе не девятый класс. Слышала про ботанов, помешанных только на одном предмете? Свободно говорят по-английски, но не могут решить задачу по математике для восьмого класса; прекрасно разбираются в истории, представляя себя героями какой-нибудь книги; целыми днями решают задачи по математике, при этом игнорируя другие предметы; в девятом классе знают всю школьную программу по химии и физике; выучили японский благодаря увлечению аниме. Быть лучше других тяжело именно из-за подобных людей. Первым станет лишь один.

– У меня от твоих рассуждений мозг кипит, – покачала головой Хаын.

Тем временем Танби продолжала:

– Все говорят, надо просто хорошо сдать тест. Но в этом и проблема. Твою судьбу решают несколько баллов. Поэтому я не могу ничего игнорировать. А вообще, система тестирования просто абсурдна. Смотри. В нашей школе триста двадцать шесть десятиклассников. На первый уровень[3] могут сдать только четыре процента, или тринадцать учеников, на второй – одиннадцать процентов, то есть следующие двадцать три человека. Это я округлила в большую сторону.

– А на третий уровень?

– Не знаю, не считала. Если получу третий уровень – конец.

– Не говори так! – воскликнула Хаын.

Танби ненавидела систему вступительных экзаменов в университет и экзамены в целом. Между первым и тринадцатым человеком на первом уровне огромная разница, но между четырнадцатым и тридцать шестым на втором – пропасть еще больше, из-за чего Танби считала нечестным определять всех людей на один уровень. Однако систему изменить невозможно, поэтому она решила не ныть, а сосредоточиться на том, чтобы получить больше баллов за достижения в спорте и искусстве. Девушка очень хотела поступить в медицинский университет, а еще больше – показать маме, что у нее это получилось.

– Кстати, а почему ты хочешь именно в медицинский? Помню, раньше мечтала о художественной академии, – внезапно спросила Хаын.

– Так написано в «дневнике Танби».

– Прямо так? «Поступи в медицинский университет»?

– Нет конечно, но знаю, что мама именно это имела в виду. И вообще, а почему бы и нет? Оценки позволяют, – ответила Танби.

– Верно. Буду молиться за тебя, – произнесла Хаын, глядя на нее блестящими глазами.

– Спасибо. Всегда хотела послушать молитвы дочери пастора.

Танби никогда не спрашивала, но знала, что имя «Хаын» означает «Божья благодать». Ее судьба была удивительна. Танби вспомнила, как они познакомились.

Группа детей, куда входили всем известные хулиганы Ильчин и Ли Кичжун, постоянно издевалась над Хаын, когда та читала молитву перед обедом в школьной столовой. Танби наблюдала за этой картиной уже третий день. С каждым разом насмешки становились все сильнее, и Хаын, хоть и делала вид, что все в порядке, совсем раскисла.

Обидчики кричали:

– Эй ты, я молюсь каждый день, почему мои оценки все еще плохие?

– Слушай, а если молить Бога, то желание исполнится? Тогда попрошу у него сделать тебе морду покрасивее.

– Йоу! Аминь!

– Аллилуйя!

Танби не выдержала, подошла к задирам и спокойно сказала:

– Эй, придурки! Заткнитесь и ешьте молча. Вы такие противные, что меня сейчас вырвет от одного вашего вида. Если из-за вас заработаю себе проблемы с желудком, потребую компенсацию за вред здоровью.

– Пхё Танби, с ума сошла? Проблем захотелось? – гаркнул на нее Ли Кичжун.

– Сумасшедшие здесь только вы! Какая разница, кто что делает перед едой? Да пускай хоть танец маленьких утят танцует, вам какое дело? У меня все заснято на видео. Ли Кичжун, тебя уже дважды вызывали на воспитательную беседу. Как думаешь, чем закончится следующий раз? Покажу запись завучу. И не пытайтесь украсть телефон, я выгрузила видео в облако. Ах да, забыла сказать: это не единственная запись, где вы издеваетесь над одноклассниками и нарушаете правило о свободе вероисповедания в нашей школе.

Танби не дала задире вставить ни единого слова. В итоге возмущенный Ли Кичжун пинком оттолкнул ближайший стул на несколько метров, а затем крикнул, что устал возиться с безмозглыми курицами.

С тех пор Хаын следовала за ней по пятам, как утенок за уткой. Самой Танби было все равно, но в итоге девушки стали лучшими подругами.

Она часто вспоминала тот день. Когда Танби увидела Хаын, та напомнила ей маму, которая всегда молилась перед едой. Мама продолжала молиться, даже когда уже не могла есть. Ей было больно, таблетки не помогали, но она все равно молилась: не за себя, а за мужа с дочерью.

Пятым уроком было ИЗО. Ученики уже третью неделю перерисовывали картину известного корейского художника, переосмыслив ее с точки зрения насущных проблем экологии. Оценка за картину входила в балл за общественную деятельность. Учительница не верила, что дети будут работать над картиной дома, поэтому в конце каждого урока собирала холсты и оставляла в классе.

– Невероятно, Танби! – воскликнула учительница, увидев работу девушки.

Ученики тут же зашептались.

Ее картина представляла собой переосмысление изображения солнца, луны и пяти пиков, нанесенных на ширму за королевским троном во дворце. Но в отличие от оригинала, где присутствовало много зеленого цвета, картина Танби больше походила на пустыню. Это чем-то напоминало огненные горы из «Путешествия на Запад»[4]: огонь уничтожил всю растительность; солнце и луна потускнели; водные каналы пересохли; а от двух сосен, которые должны всегда стоять вечнозелеными, остались одни пни.

– Конечно, посыл и мазки совсем другие, но в сочетании с цветами впечатление остается сильное, – продолжала учительница. – Немногие могут похвастаться такой палитрой, выразительностью. Ты случайно не в художественную академию собираешься поступать?

– Ни за что, – твердо и холодно ответила Танби, но потом поняла, что была слишком груба, улыбнулась и добавила: – Вернее… разве меня возьмут туда с такими способностями?

Танби переживала, что могла обидеть учительницу. Дело было даже не в оценках: ей не хотелось заработать репутацию невежи. Чем больше учителя любят, тем лучше. Девушка решила это еще в начале десятого класса, когда ей надоело входить в школьный актив и быть у всех на побегушках.

– Танби, не обманывай себя, ты очень талантлива. Подумай хорошенько, – улыбнулась учительница и начала просматривать работы других учеников.

С самого детства Танби хорошо рисовала. Талант к живописи достался ей от мамы, которая окончила художественную академию по специальности «западная живопись» и работала школьным учителем. Мать постоянно хвалила рисунки Танби, говорила, что дочь намного способнее нее самой.

Танби, как и мама, жила искусством и мечтала стать художницей, но после смерти матери отбросила мечты и больше никогда не брала в руки кисть. В школе тоже бы не рисовала, если бы не ценные баллы.

Она считала, что картинами мир не изменить. Маму они спасти не помогли. К тому же Танби не могла простить себя за тот день. За то, что она тогда рисовала…

Танби попыталась отбросить болезненные воспоминания и сконцентрироваться на рисунке, но кое-кто все еще продолжал на нее пялиться. Его звали Чан Учжу. Он слышал, о чем шептались остальные ребята, и их слова вновь разбередили старые раны, не затянувшиеся до сих пор.

– Послушай, вот Танби говорит, что рисует посредственно, но ее рисунки намного лучше Чан Учжу, хотя он собирается пойти на художника.

– Точно. Почему так же не может? Я, кажется, знаю. Мы раньше вместе входили в школьный совет. Он хорош во всем, кроме общения – нет у него нужных навыков.

Руки Чан Учжу задрожали. Юноша едва сжимал карандаш, и в итоге один из штрихов вышел криво. Он не выдержал и от злости скомкал свой рисунок, над которым трудился последние три недели.

Сохранить магазин любой ценой

Утомительный март[5] уступил место апрелю, в воздухе витала весна. Но Танби не могла позволить себе расслабиться и поддаться весеннему настроению. На носу экзамены, так что девушка день и ночь сидела за учебниками. Отец был, как обычно, занят, поэтому они почти не пересекались.

После работы в офисе он приходил домой, готовил Танби на завтра еду и уходил в магазин. Поздно вечером встречал дочь с дополнительных занятий, и они делились новостями прошедшего дня. Дома Танби сразу садилась за учебники и засыпала далеко за полночь.

Однажды по дороге с занятий Танби заметила, что папа выглядит совсем мрачным.

– Скажи честно. Что происходит?

– Ничего. К чему эти вопросы?

– Меня тебе не обмануть. Рассказывай. В магазине мало посетителей?

– Нет.

– Или в офисе проблемы?

– Тут такое дело… – Слова давались мужчине с большим трудом. – Мне… надо уехать в командировку за границу на два месяца.

– В командировку?! – закричала Танби, совершенно забыв, что на дворе поздний вечер. – А с магазином как поступишь? Закроешь?

– Нет, ты чего, тогда потеряем много денег. Совсем недавно открылись, нельзя просто взять и все свернуть.

– И что собираешься делать?

– Что-нибудь придумаю.

Танби не понимала: неужели папа не брал в расчет вероятность командировок? Девушка предчувствовала подобное, слишком уж хорошо шли дела – очень нехарактерно для их семьи.

Она понимала, что магазин ни в коем случае закрывать нельзя. Проблемы с арендой, кредитом и расходами на содержание еще можно было решить, но если сразу после открытия закрыть магазин – придет конец всему.

– Обещал же, что не станешь впутывать меня, – вздохнула Танби.

– Не беспокойся, – легкомысленно ответил отец, но решение проблемы не предложил.

Вернувшись домой, Танби не могла сосредоточиться на учебе. В итоге решила еще раз поговорить с папой.

– Обязательно ехать в командировку именно тебе? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Да. Я просил отправить кого-нибудь другого – не вышло.

– Что думаешь делать?

– Надо связаться со знакомыми, но надежных людей найти тяжело. Сперва попрошу бабушку на время переехать к нам, чтобы присматривала за тобой и помогала по дому.

– Что? – опешила она от слов отца. – Ну уж нет, никакой бабушки!

На самом деле Танби любила бабушку, та всегда хорошо относилась к своей внучке. Но жить вместе – совсем другое. Танби было некомфортно даже думать об этом.

– Когда уезжаешь?

– Через три недели.

Ровно в это же время закончатся промежуточные экзамены.

Танби задумалась, а затем наконец подняла голову и сказала:

– Сделаем так. Дома я ем редко, поэтому попроси бабушку не наготавливать. Дальше давай наймем человека, который два раза в неделю будет убирать в квартире и заниматься стиркой. Еще предлагаю взять сотрудника в магазин, чтобы приходил на пару часов и наводил порядок. А я после занятий буду заходить и проверять, как в магазине дела, раскладывать все по полкам.

– А проблем оказалось больше, чем я думал, – пробормотал папа.

– С большей частью управлюсь сама. Согласись, ты ведь не доверишь прием товаров и другие важные обязанности наемному работнику. Я обо всем позабочусь. Сам знаешь, мне и раньше приходилось много чем заниматься: покупать вещи по интернету, платить за квартиру и даже рассчитывать бюджет на месяц.

– Да, но… – засомневался отец.

В глубине души он понимал правоту Танби. Покойная жена постоянно следила за тем, чтобы муж ничего не забывал, а потом эта ноша легла на плечи дочери. В первой главе «дневника Танби» под названием «Папа» говорилось: «Всегда и везде присматривай за папой». Позже мужчина не раз задумывался, что же супруга хотела этим сказать. Наверное, просто не знала, что именно посоветовать Танби.

– Думаешь, если наймем работника и не будем уделять так много времени магазину, прибыль уменьшится? Этого нельзя допустить. Нам нужно поддерживать продажи хотя бы на нынешнем уровне. Так что закрываться нельзя. – Танби решила воспользоваться ситуацией и надавить на папу. – Раз не смогли сохранить старый дом, давай хотя бы сохраним магазин.

Отец сдался без боя. Перед отъездом он рассказал дочери все об управлении магазином: дал номер менеджера франшизы, научил пользоваться приложением для приемки товара, передал банковские пароли, рассказал, как поддерживать температуру внутри помещения и настраивать свет, включать сигнализацию и работать с кассой. Кроме того, он заранее разобрался с большей частью дел, чтобы Танби не сильно напрягалась.

– Постараюсь вернуться как можно скорее, – сказал он.

– Только не засиживайся с коллегами в кафе допоздна, – невинно ответила Танби.

Три недели пролетели быстро. Наступил день отъезда, совпавший с концом промежуточных экзаменов. В классе Танби прозвенел звонок. Она собралась было уходить, но у входа увидела Ку Тонха, ученика из параллельного класса. Его взгляд по обыкновению был хмурым и неприветливым. Скорее всего, юноша ждал Намгун Кёнбин.

Эта парочка прославилась на всю школу своими постоянными расставаниями и воссоединениями.

Они познакомились на занятии по математике во время зимних каникул и с тех пор уже двенадцать раз объявляли, что встречаются, а если верить слухам, так вообще четырнадцать. Каждое их расставание сопровождалось грандиозным скандалом, благодаря чему об этом знала вся школа. Многие видели, как они выясняли отношения в переулке за зданием, где проходили дополнительные занятия. Тем же, кто не видел, все и без того было ясно по поведению Тонха, который на коленях вымаливал у Кёнбин прощение. Одноклассники часто говорили им, что счастье любит тишину, поскольку устали от постоянных любовных разборок и слышать не хотели про их отношения. Раньше Тонха и Кёнбин учились в разных школах, но специально перевелись сюда, чтобы быть вместе.

– Ну что, Тонха, поставить тебе балл за посещение моего урока? – поздоровался с ним учитель Танби, Ли Чэвон.

Мужчине было лет шестьдесят: невысокий, худой, с жалостливым выражением лица. Ученики любили его за уважительное и теплое отношение.

– Здравствуйте! Я тут Кёнбин жду, – сказал Тонха и глубоко поклонился.

Девушка посмотрела на него влюбленным взглядом, но остальные прекрасно знали, что завтра они снова могут запросто разругаться.

Хванхи и Хаын с трудом протиснулись к Танби через толпу спешивших домой школьников.

– Давайте отдохнем сегодня. Может, сходим куда-нибудь? – предложила Хаын.

– Я – за. Даже предупредил заранее маму, что вернусь поздно, – поддержал Хванхи.

– Сегодня без меня, – ответила им Танби, разводя руками.

– Почему? Экзамены же сдали.

– Что вы знаете о жизни? С сегодняшнего дня я дома за главную.

Друзья предлагали Танби хотя бы пообедать вместе, но та направилась прямиком домой. Войдя в квартиру, девушка прямо в форме легла на кровать. На столе ее ждал обед, заботливо оставленный бабушкой, но глаза слипались: последнюю неделю она спала по четыре часа в день.

К счастью, экзамены сданы на высший балл.

Танби посмотрела в потолок и прошептала:

– Мама, я все делаю правильно, да? Ты там переживаешь за меня? Или больше за папу? Хотя не надо переживать, у нас все хорошо…

Не успела она закончить мысль, как провалилась в глубокий сон.

Танби проснулась в восемь вечера. Давно не спала настолько крепко. За окном уже стемнело: снаружи вовсю загорались неоновые вывески и шумели машины, но дома было тихо. Она впервые осознала, что осталась одна, и ей стало одиноко. Танби почувствовала себя ребенком, который в сильный дождь шел в одиночку по улице без зонта.

Девушка переоделась, разогрела остывший рис и суп, поела и решила почитать. Танби была на половине книги, когда зазвонил будильник – десять часов, пора прибраться в магазине. Она натянула кроссовки и вышла из дома.

Магазин обычно работал с семи утра до одиннадцати вечера. Двери работали автоматически с помощью системы удаленного доступа и под надзором камер. Свет в помещении тоже включался и выключался по расписанию. Было несколько случаев, когда покупатели застревали в магазине после закрытия, поскольку не успели выйти вовремя. Тогда Танби звонили из службы безопасности, она проверяла все по камерам и с помощью приложения открывала дверь. Танби скачала его еще до отъезда папы – это значительно облегчало работу.

Хозяин такого магазина всегда должен быть на связи. Многие подумают: ерунда, следишь за всем через смартфон и никаких проблем. Но на практике дела обстоят намного сложнее. Танби поняла, как папе в самом начале было тяжело привыкнуть. Сама же она старалась не зацикливаться на магазине – не хотела отвлекаться от учебы.

Например, ставила телефон на беззвучный режим, когда занималась. Здесь надо сказать спасибо отцу, который даже в командировке старался уладить как можно больше вопросов, связанных с магазином.

Покупки и опись также контролировались через приложение: когда покупатель платил на кассе, цены в режиме реального времени высвечивались на экране телефона, а когда товар заканчивался, приходило оповещение. Далее поставщик получал запрос и привозил необходимые позиции. Но некоторые задачи на расстоянии никак не решить.

Сначала Танби открыла кассу, достала оттуда выручку и поменяла чековую ленту. В прошлом рулоне, конечно, оставалось еще немного, но девушка боялась, что на следующий день вряд ли хватит. Потом она проверила мусорки, поменяла пакеты и начала расставлять товары.

Танби решила закончить уборку завтра – оставалось еще много дел. У нее не получалось нанять помощника, хотя она зарегистрировалась на сайте по поиску сотрудников – никто не хотел работать всего два часа в неделю. Танби очень переживала, что не может никого найти.

Напоследок она зашла на склад, чтобы принять товар. Поставщик обещал оставить новые позиции именно там, оставалось лишь наклеить ценники и расставить по полкам. Танби подумала: «Может, все-таки отложить на завтра?»

– Да нет, тут ничего сложного, закончу сегодня, – сказала она и открыла коробку.

В этот момент она заметила старый тубус, стоявший в углу, и вспомнила, что видела его еще в день открытия. Хозяина так и не нашли, поэтому вещь пылилась на складе.

Тогда Танби сильно разозлилась на отца, но так и не успела извиниться. Она чуть не заплакала. Девушка ненавидела себя за то, что выплескивала эмоции на папу, единственного близкого человека.

Танби глубоко вздохнула в попытках отогнать неприятные воспоминания, затем взяла тубус и принялась внимательно осматривать. Как и в прошлый раз, ее взгляд остановился на имени владельца.

– Хо Хён… Кто бы это мог быть?

Она расстегнула защелки и открыла тубус. Внутри лежали кисти различной толщины и жесткости, тушечница, печати и пузырек с чернилами. Девушке показалось странным, что печати было две, каждая со своими инициалами. Наконец она достала свернутый лист бумаги. Было видно, что за принадлежностями для рисования бережно ухаживали, в отличие от самого тубуса.

Танби развернула свиток. Это была картина: на вершине горы сидел человек и что-то рисовал, его окружали зеленые сосны, а со скал срывались бурные потоки водопада. Молодой человек смотрел на широкое поле и писал лошадь, рассекавшую бескрайние просторы.

Пейзаж был прекрасен, но Танби понимала, что картина не закончена.

Она стояла, не в силах пошевелиться и оторвать глаз. Полотно было столь восхитительным и таинственным, что Танби неосознанно начала завидовать мастерству неизвестного художника.

– Странно, зачем папе хранить тубус, который выбросили тысячу лет назад? – пробормотала Танби, сворачивая полотно.

Она вернула тубус на место, расставила новые товары на полках и ушла домой. Несмотря на поздний час, на улице кипела жизнь – ученики возвращались с дополнительных занятий домой.

На следующий день Танби вернулась в магазин, чтобы закончить дела. Войдя внутрь, она не могла поверить своим глазам: кто-то вытащил ленту с ценниками и обклеил ими пол, стены и даже потолок. Пленка для упаковки валялась по всему магазину.

– Кто?! Кто это сделал! Какому-то младшекласснику скучно стало? – закричала Танби, не в силах сдержать эмоции.

Но это было только начало. Молния в пенале на витрине была открыта, недоставало пары тапочек. Коробка с карандашами лежала без крышки, а на полу рядом была нарисована картинка. Танби еще больше разозлилась, когда увидела, насколько хорош оказался рисунок. Она достала телефон и решила проверить записи с камер видеонаблюдения.

Танби перемотала пленку до трех часов дня, когда заканчиваются занятия в начальной школе, отсмотрела несколько часов, но не заметила ничего подозрительного, поэтому решила дойти до конца. Около десяти часов вечера на записи стало происходить неописуемое.

Внезапно ценники взлетели в воздух и сами начали липнуть на стены, пол и потолок. Танби не могла поверить своим глазам и поставила запись на повтор, однако ничего не изменилось. Тапочки зашагали к выходу, коробка с карандашами открылась, и те принялись сами рисовать.

По спине Танби пробежали мурашки. «Неужели человек-невидимка? Или призрак?» – От страха она не могла сдвинуться с места.

Вдруг девушка услышала чей-то голос:

– Его не выбросили. И ему не тысяча лет.

Танби медленно обернулась – очень медленно – и онемела от ужаса.

Со склада вышел юноша в странном костюме, в руках он держал тубус.

– Кстати, кто такой младшеклассник?

Придворный художник

Одежда молодого человека, его речь, атмосфера вокруг – казалось, он не принадлежал этому времени. Танби попятилась к дверям и выбежала на улицу. Она пулей влетела в магазин напротив и врезалась в продавца.

– Что случилось? – спросил он, заметив, что Танби трясется от страха.

– Кажется, наш магазин канцтоваров ограбили, – отдышавшись, выпалила девушка.

– Уверена? Надо звонить в полицию.

– Мы заключили договор со службой безопасности, я сейчас свяжусь с ними. Не надо полиции. Можно у вас посижу, пока они не приедут?

– Да, конечно.

Продавец усадил Танби за столик, достал из термошкафа теплый медовый напиток, открыл и протянул девушке. Ей заметно полегчало, хотя руки все еще тряслись.

Спустя некоторое время подъехала машина службы безопасности. Танби попрощалась с продавцом и вернулась к себе в магазин. Охранники внимательно выслушали ее рассказ и осмотрели все помещения – внутри никого не было.

– Я не вру, со склада вышел мужчина! – в панике закричала Танби.

– Даже если так, он уже ушел. Да и сигнализация не сработала. Я осмотрю кассу, а вы проверьте, не исчезло ли чего ценного.

Все лежало на своих местах. Сотрудник, осматривавший склад, доложил, что ни мужчины, ни двери, через которую он мог сбежать, не нашел.

– Итак… у вас ничего не пропало, следов взлома не обнаружено. Может, вы приняли покупателя за вора? Позвольте посмотреть камеры наблюдения.

Танби сомневалась, стоит ли показывать им записи. Она переживала, что это может негативно сказаться на репутации магазина, поэтому решительно произнесла:

– Вы правы. Наверное, обозналась. Все в порядке. Спасибо за помощь.

Охранники были озадачены, но спорить не стали и, оставив на всякий случай номер телефона, уехали.

Танби собралась было уходить, но застыла в дверях. Ей было интересно, кого же все-таки она видела. «Может, вор, который днем спрятался на складе? Но почему он не попал на камеры наблюдения?» Хотя она могла пропустить этот момент.

Танби все еще было очень страшно, но любопытство пересилило – она поняла, что не уснет, пока не докопается до правды. Девушка думала, как лучше поступить.

В итоге она включила в магазине свет, открыла дверь на склад и, глубоко вздохнув, вошла внутрь. Перед ней стоял молодой человек – тот самый, с тубусом. Ноги Танби предательски задрожали, она не ожидала увидеть его снова.

Еще больше ее удивило то, что этот человек, а может грабитель или призрак, был весьма красив. Танби неосознанно стала сравнивать его с другими мужчинами и пыталась понять, на кого он похож. Было очень стыдно, что она сверлит юношу взглядом, но от страха ее словно парализовало.

Молодой человек улыбался. Казалось, он не замечал смущения Танби.

– Так вот, ему не тысяча лет, а всего сто пятьдесят семь. Я говорю не о том, когда этот тубус сделали, а когда его похоронили вместе со мной.

Это было за гранью понимания.

Танби крепче сжала в руке телефон и пролепетала:

– К-к-кто вы?

– Меня зовут Хо Хён.

– Хо Хён?.. Это ваше имя написано там?

– Верно.

Значит, иероглифы на дне и правда означали имя. Танби подумала, что все странности начались именно с тубуса. Может, этот человек – призрак, который навсегда привязан к предмету? Танби уже пожалела, что не выкинула злополучную вещицу раньше.

– Как вы проникли на склад? Здесь есть потайная дверь? Где она? Я осмотрела каждый уголок, но ничего не нашла. – От страха у Танби зуб на зуб не попадал.

– Все благодаря вам, милая девушка, – ответил он.

– Мне?

– Разве не вы вчера назвали меня по имени? Я никого не знаю из вашей эпохи. Получается, именно вы на сто дней вернули меня к жизни. Премного благодарен.

– Что вы имеете в виду?..

Танби пыталась вспомнить вчерашние события: она постучала по тубусу и прочитала китайские иероглифы, просто прочитала. «Неужели это его разбудило? Логика есть». – Танби мысленно отправила пламенный привет маме, которая заставляла ее учить иероглифику в младших классах.

– Говорите, вас похоронили сто пятьдесят семь лет назад? Что это значит? – поинтересовалась она.

– Это значит, что я не жив.

Танби очень хотела спросить, не призрак ли он, но слишком боялась утвердительного ответа.

Тем временем Хён добавил:

– Но пока и не мертв.

Девушку обуревала гамма эмоций: страх, злость, растерянность, осознание абсурдности ситуации. Казалось, она находится в каком-то страшном сне.