Читать онлайн Ушедшие дети

Уже в детстве он знал, что не похож на других. Он не любил пистолетики и машинки, но с удовольствием играл с девочками в куклы, дочки-матери и другие девичьи игры. Нет, он не носил женскую одежду, даже втайне от всех. Но и это не спасало. Парни не любили тех, кто дружит не с ними, а с ненавистными носителями юбок и чулочков. Поэтому били его постоянно. А он терпел. Когда парни его били, он мог их трогать. Защищаясь, трогать. От этого и не очень хорошей жизни дома, в приемной семье, он с каждым годом становился все более мрачным, замкнутым. Близких друзей у него не было, да и не близких тоже, так, знакомые. Но вот в общественной жизни школы парень принимал участие с превеликой радостью. Стенгазету нарисовать? Всегда. Прочитать стихотворение на вечере? Легко. Учителя замечали его бурную фантазию и мечтательность. Но и они были чуть червивы. Вся его фантазия была нацелена на самого себя и больше ни на что. Били его до конца школы. Но в последних классах парням это надоело, и это происходило очень редко. Зато, когда предложили стать вожатым в младших классах, он вызвался первым. С личной жизнью у него не складывалось. Он воспринимал девочек скорее как друзей. И даже когда в последнем классе одна из одноклассниц решила ради прикола и на спор развести его, все окончилось фиаско. После чего слухи о его импотенции разошлись, и уже не было никакой надежды испытать счастье полового акта с кем-то в районе. После окончания школы никто не удивился, что парень поступил в педагогический. Окончил и даже проработал в школе четыре года, но был уволен по собственному желанию. Осознавать свою внутреннюю сущность он начал поздно.

Утро у Сашки началось со звонка. Ну как Сашки, тут скорее Александра Тихоныча, но сам себя-то он так не называл. Вряд ли существует человек, который, бреясь в ванной по утрам, смотря на свою плохо выспавшуюся физиономию, думает о себе по имени и отчеству: вам нужно спать больше, Геннадий Иванович.

Звонок раздался до поставленного будильника, поэтому будоражащий звук сначала забрался в сон, а потом уже разбудил наяву. Поняв, что ему звонят, Александр попытался взять телефон правой рукой, но оказалось, что он ее отлежал и рука с ватными пальцами отказывается сжимать устройство и водить по тачскрину.

– Мать…

Саша выругался и постарался провести данную операцию левой рукой. Коряво, но получилось.

– Алло… – пробормотал он сонным голосом в трубку.

Вот какой умник звонит в половине тринадцатого? Может, для кого-то это уже и обед, а для кого-то и раннее утро. Утро – это, как всем известно, не часть суток, а тот момент, когда проснулся. И если люди делились на жаворонков и сов, то Александр был на этом фоне филином. Он жил своей особой жизнью, которую диктовала его профессия. Образ жизни был всецело подчинен профдеформации.

– Ядов Александр?

– Он самый.

В последнее время по телефону звонило много мошенников, и ходили легенды, что им нужны ответы «да» и «нет», чтоб потом при оформлении кредита на жертву у них был ее голос для подтверждения по телефону. Сашка в эту чушь не верил, но в последнее время на всякий случай старался не произносить эти слова в телефонном разговоре, заменяя их «алло», «слушаю» и другими ответами, не подходящими по форме с согласием.

– Это полковник прокуратуры Истомин.

И такие были тоже мошенники. Ему уже несколько раз звонили полковники, лейтенанты и прочие, но все, что они хотели, – это денег.

– Не расстраивайтесь, это пройдет, – сказал Сашка и уже хотел прервать разговор.

– Нам нужна ваша консультация, – прозвучало в трубке, – пропали дети.

– А вы уверены, что это именно мой профиль? – серьезно спросил Александр. – У меня очень узкоспециализированный профиль работы.

– Нам вас посоветовали именно как узкого специалиста по маньякам.

– Ну, я не по маньякам, – пробубнил Саша.

– Да, меня предупредили, – раздались из трубки, – но, говорят, вы можете серьезно помочь, если это касается ваших дел.

– Давайте проще, – вздохнул Ядов, ближайшие часы не предвещали уже никакого отдыха, – я смогу понять и просчитать, относятся ли преступления к моей сфере ответственности, а это уже половина расследования.

– Да, именно это я и имел в виду.

– Хорошо, я подъеду.

Здание было серым. Обычное административное здание в семь этажей с одним центральным входом. Снаружи охраны не было, хотя это в старые времена охрана для острастки и снаружи стояла, и внутри стояла, сейчас хватает исключительно внутренней. Парковать свой старенький джип пришлось за две улицы до названного адреса, так как парковка тут была исключительно или для служебных автомобилей, или платная, с неплохим счетчиком за час. А что вы хотели? Самый центр города как-никак. Вертепск – не столица, конечно, но центр и в нем дорог для проживания и парковки. Пришлось топтать ботинки по весеннему асфальту.

Ядов вошел в здание, открыв тяжелые окованные бронзой двери, и уже там встретился с перегородившей проход охраной. Слева до перекрытия было окошко, над которым красовалась вывеска: «Бюро пропусков».

– Добрый день, сударыня, – обратился Александр к сидевшей за окошком женщине, даже в свое утро он понимал, что для обычных людей это уже день, – мне должны были заказать пропуск.

– Фамилия, – прозвучал из окошка монотонный голос, словно отвечал не человек, а автомат.

Оно и понятно, таких с пропусками тут столько за день ходит, что на каждого эмоции тратить никаких нервов не хватит.

– Ядов.

– Имя, отчество.

– Александр Тихомирович.

– Паспорт.

Саша протянул в окошко приготовленный заранее паспорт. Вот смысл спрашивать про фамилию и имя, если потом все равно паспорт потребует? Не проще сразу паспорт взять и там все это посмотреть? Но, увы, человек, отвечающий хоть за что-то, чувствующий свою силу кому-то что-то дать или наоборот, даже если это последняя штафирка, всегда будет устанавливать свои правила и корчить из себя большого начальника. Александр называл это «синдром вахтера». Он даже стихотворение когда-то написал по этому поводу.

Бывают нормальные вроде бы люди,

Но внутрь заглянешь – цистерна с дерьмом,

Когда от них что-то зависимо будет,

Является сразу «вахтера синдром».

И сразу его не узнать в одночасье,

Царь! Князь! Император! Король!

Хотя был еще вот штафиркой недавно,

Играл свою мелкую роль.

Но вот на коня посадил его случай,

И пост сей нам не обойти,

И сразу встает великаном могучим

Все то, что кипело внутри.

И пусть от него очень мало зависит,

Но в эти мгновенья он – БОСС!

И, хочешь не хочешь, пред ним преклонишься,

Кидая к ногам сотни роз.

С таким вот синдромом людей очень много,

В профессиях многих они,

Вы их не судите, друзья, очень строго,

Они все «синдромом» больны!

Через две минуты ему вернули паспорт вместе с пропуском.

– Извините, а куда идти?

– Вы что, неграмотный? На пропуске написано.

Если бы не приличное заведение вокруг, Сашка бы сплюнул, но здесь пришлось себя удерживать. Он подошел к охране и протянул прапорщику пропуск. Ничего не ожидая. Но, как оказалось, парень был куда большим любителем людей, чем тетка в бюро пропусков.

– Триста сорок третий, – повертев в руках пропуск, сообщил он Александру, – поднимитесь по лестнице – и направо, за поворотом десятая дверь.

Проходя между вторым и третьем этажом, он прошел мимо ростового зеркала. Александр впервые видел, чтоб зеркала были между этажами, тем более в полный рост, но идея была, наверное, хорошая. Человек мог оправиться перед заходом в кабинет начальника. Мужчина глянул на себя мельком и не стал останавливаться. Его все устраивало в отражении. Мужчина средних лет с мужественным лицом и короткой прической, недельной небритостью. На широких плечах, как влитое, лежало кожаное пальто, а на ногах цокали чоперы.

– Прямо жених, – хмыкнул Александр и слегка улыбнулся, вспоминая что-то свое.

Коридор на третьем этаже был длинный, очень много дверей тянулось в две стороны от центральной лестницы, а еще больше было народа.

– Разрешите? – спросил он, открывая нужную ему дверь.

Почему именно так он сказал? Саша знал, что в силовых ведомствах любого толка на вопрос «Можно?» обычно отвечали «можно Машку за ляжку, а тут разрешите», поэтому за долгие годы привык спрашивать в таких заведениях так.

Их было трое, и все они были в гражданке. Высокий брюнет с аристократическим лицом и холеными руками, низкорослый крепыш с черной, как крыло ворона, шевелюрой и ничем не примечательная дама средних лет.

– Вы мне сегодня звонили, – ловя повисший немой вопрос, ответил Александр, – Александр Ядов.

– А, – выдохнул высокий, – Александр Тихомирович, заходите.

– Если можно, давайте без отчества, – попросил гость, проходя и бесцеремонно присаживаясь на первый попавшийся стул, – не люблю официоз, исходя из опыта, он только мешает.

Кабинет ничем не отличался от сотен таких же, виденных Сашей в своей жизни. Тот же казенный стол, такой же сейф для бумаг, стулья, казенная же не очень дорогая кофеварка, принтер и шредер с простым ноутбуком и портрет главы государства на самом видном месте.

– Тогда как к вам обращаться? – поинтересовался невысокий.

– Александр, просто и без официоза, но, впрочем, можно и по фамилии.

– Хорошо, по фамилии так по фамилии, господин Ядов, – кивнул высокий, – разрешите я представлю нашу группу. Я полковник Истомин, следователь прокуратуры по особо тяжким преступлениям, это оперуполномоченный капитан Сирота, а это наш психолог Ольга Шрайберг.

– И зачем такой интересной компании понадобился я, скромный частный сыщик?

– Понимаете, – задумчиво проговорил Истомин, – мы занимаемся делом о пропаже детей, не одного и даже не двух, и все дело говорит нам о том, что это работа одного маньяка.

– Интересно, продолжайте.

– Да пока нечего продолжать, впрочем, мы уперлись в стену, потому что не можем определить его психологию.

– То есть?

– Ольга Альбертовна – лучший специалист по психологии маньяков, с ее помощью уже поймали ни одного такого монстра, но и она не видит зацепок.

– Понимаете, Александр, – вступила в разговор женщина, – мы столкнулись с чем-то ранее не встречавшимся, не описанным ни в одной книжке.

– А вы думаете, частный детектив, не служивший никогда в органах, лучше разбирается в психологии маньяков?

– Мне посоветовали вашу кандидатуру коллеги, говорят, вы им очень помогли с их Потрошителем, – сказал Истомин.

– То есть вы хотите привлечь меня, чтоб отсеять или, наоборот, принять ту сторону реальности, с которой обычно общаюсь я?

– Видимо, так.

– Хорошо, – кивнул Саша, – только можно одну просьбу?

– Конечно.

– По специфике своей работы я обычно встаю позже, и это время для меня утреннее, не могли бы вы угостить меня чашечкой кофе с молоком, чтоб я начал нормально соображать?

– Оленька, сделай, пожалуйста, нашему гостю кофе с молоком.

– Увы, молока нет, – вставая, произнесла дама, – порционные сливки пойдут?

– Да хоть сухие.

Странно, но кофе у них был хороший. Не сказать, что дорогой, но приличный.

– Вот теперь я готов слушать, в чем заключается дело, – после второго глотка признался Александр.

– Ну давайте я вас посвящу в дело, – начал рассказ Истомин, – два года назад начали пропадать дети. Этому никто не придал огромного значения. Нет, конечно же, следствие велось, были задержания и даже пара признаний. Очень ретивые сотрудники в некоторых региональных отделениях сильно хотели не ломать себе статистику. Но все дела проходили как разные случаи. Они совершались в разных городах и поселках. И все бы так шло, если бы несколько раз похититель не попался на камеры в разных городах. И вот тогда оказалось, что это один и тот же человек.

– Тогда зачем вам я? – удивился Ядов. – У вас есть фото преступника, а сейчас с искусственным интеллектом, впаянным в систему распознавания лиц, выловить его, по-моему, не является проблемой.

– Увы, – вздохнул полковник, – если бы все так было легко, но ни одна камера не смогла четко отобразить его лица. Понятно, что мужчина, и даже пуговицы на куртке видно, а вот лицо размыто. Мы думали, это дефект камеры, в первый раз, но другие фото были точно такими же.

– Размытое лицо, – задумался Ядов, – это становится интересным, продолжайте.

– Понимаете, Александр, – опять заговорила Ольга, – дети именно пропадают. Обычно маньяки своих жертв насилуют и убивают, а трупы потом находят в лесополосах, канализации или еще где, но находят, а тут ни одного трупа.

– Именно, – вставил Сирота, – и в разных городах. Понятно, что он прячет трупы, но так поступают маньяки, когда есть четкое место, где разделать и спрятать. Но разные города и поселки, если человек не знает местность и там проездом, он не сможет это сделать без улик и свидетелей.

– Портал?

– Что? – спросил Истомин, потому что только он расслышал слова Ядов.

– Ничего, ничего, – постарался успокоить полковника детектив, – свои мысли выскочили, не берите в голову. Продолжайте.

– А пока нечего продолжать, – развел руками Истомин, – пока это все, что мы имеем.

– Хорошо, – кивнул Александр, – мне подходит ваше дело, и остается пара вопросов.

– Каких?

– Вы хотите, чтоб я работал с вами в одной команде или просто был консультантом?

– Ну, предложить вам ставку оперативника я, увы, не смогу.

– Этого и не требуется, – пожал плечами Саша, – у меня свои источники финансирования, это не должно вас заботить. Я именно про работу. Мое дело вести с вами расследование и ловить преступника или давать просто консультации, где что посмотреть и как это увидеть?

– Консультантом, – произнес Истомин, – увы, но посвящать вас в некоторые подробности дела я не могу, даже не имею права.

– Хорошо, – легко согласился с предложенным статусом Александр.

Это было ему на руку. Работать в команде он не хотел, да и, если честно признаться, не умел. Такие, как он, всегда ведут одиночный образ жизни. Это во-первых. Во-вторых, так он мог вести свое расследование когда хотел и как хотел, не боясь показать людям ту сторону, которую они отрицают. Проще самому разобраться в деле и правильно направить следствие, чем доказывать им реальность существ, на которых он охотится.

– Я бы хотел увидеть записи видеокамер, когда объект уводит ребенка, – продолжил Александр, – это возможно?

– Да, конечно, – кивнул Истомин, разворачивая ноутбук экраном к гостю, – простите, что только так и не могу сбросить на телефон, но видео не подлежат распространению по понятным причинам, а что уходит на мобильные устройства, легко может потом нечаянно оказаться в интернете. Я вам, конечно, доверяю, но все же, как говорится, что знают трое, знает и свинья.

– Я все понимаю, не нужно лишних объяснений, нельзя так нельзя, – кивнул Ядов, – у меня хорошая память, тем более мне нужно просто определить, как он заманивает своих жертв.

На экране ноутбука начался видеоролик. На нем довольно высокий мужчина в тесном пальто и грязных ботинках с действительно размытым лицом подошел к девочке лет семи, стоявшей у магазина и кушавшей мороженое, и, поговорив с ней о чем-то меньше минуты, взял ребенка за руку и без признаков сопротивления повел куда-то из-под зоркого ока камер.

– Мужчина, – констатировал Александр вслух.

– Чем вас это удивляет? – спросил почти всегда молчащий до этого Сирота.

– Понимаете, – попытался объяснить Ядов, – чаще так без сопротивления детей уводят женщины.

– Я согласна, – подтвердила Шрайберг, – женщина детьми воспринимается спокойней мужчины, ибо чаще в детских головах зло ассоциируется со строгим отцом, а женщина – олицетворение доброй и заботливой матери.

– Я не совсем это имел в виду, – кивнул консультант, – но и так будет неплохо.

– А что вы имели в виду? – посмотрела прямо ему в глаза Ольга.

– Судя по моему опыту и знаниям, так уводят детей именно существа женского пола, а это мужчина, странно, но может быть.

– Вы знаете, сколько я знаю дел про маньяков, в основном они дело рук мужчин, – вклиниться Истомин.

– Совершенно неверно, – улыбнулся Ядов, – это характеризует наш менталитет и огрехи в следственной системе. Заметьте, на Западе в их забугорье женщин-маньяков не меньше, чем мужчин.

– Это потому что у них нравы такие, и женщины сходят с ума так же, как и мужчины! – заявил Сирота.

– И это тоже есть, – не стал спорить Александр, – но, заметьте, у нас женщина – это святое, она мать и априори не может совершить страшных дел. Даже в суде мы отдаем сразу ребенка матери, и лишь если муж сможет доказать несостоятельность жены, то отцу, но это должны прямо железобетонные основания, иначе ребенок останется с матерью. Для нас понятие «мать» священно, а у них там смотрят на это проще, ибо родитель один и родитель два одинаковы, равноправны в отношении воспитания ребенка. Увы, это сформировали наши традиции.

– И вы считаете, это плохо? – прищурился Сирота.

– Я считаю это фактом, который не стоит отбрасывать, – спокойно ответил Ядов, – если бы это была особь женского рода, мне было бы проще сделать заключение, но мужской пол все затрудняет. Давайте посмотрим следующие видео.

Следующих видео было три, и на каждом картина была похожа почти до мельчайших деталей, кроме разве что пола ребенка. Как показывала накопленная статистика, маньяк не чурался ни мальчиков, ни девочек. У Ядова были кое-какие подозрения, но делиться со следственной бригадой он пока не торопился. Если он скажет это напрямую, то его сочтут сумасшедшим и отстранят от расследования, а это не нужно было ни им, ни ему на этой стадии. Это был тот случай, когда он должен был в нем участвовать, а отстранение от расследования лишало его многих улик, возможности использовать криминалистов, оперативников и других узких специалистов, которыми были богаты официальные силовые органы. Он это найдет и так, но медленнее и с худшим оборудованием.

Александр Тихомирович Ядов был не кем иным, как палачом Вертепска. Палачи – это люди, но наделенные множеством способностей, чтоб они могли справиться даже с высшими лордами вампиров один на один. За это они не могли иметь детей, но жили куда больше обычного человека. Нет, палачи не были подобны ведьмакам из сказок, им не нужно было принимать лекарства, которые убивают девятерых из десяти мальчиков. Просто поддерживание сил в организме не распространялось на половые функции, и к своим обычным шестидесяти годам возраст брал свое в этом плане. А вот жить палачу осталось где-то еще две с половиной сотни лет. Сидящий сейчас напротив Ольги Шрайберг частный детектив был по внешнему виду немного младше нее, но начал свой путь за долго до ее рождения.

Они просовещались еще около двух часов, Ядов просмотрел фотографии всех пропавших детей и покинул это здание до следующего дня. Обещая принести результаты домашней работы с полученной информацией уже завтра. На Вертепск наступал вечер, и это было как раз начало рабочего времени палача.

Мальчик сидел у скамейки на корточках и катал по доскам новенькую машинку. Только что купленную в магазине игрушек. На скамейку сел мужчина и немного уменьшил дорожку для езды машинки.

– Твоя? – поинтересовался дядя.

– Ага, – гордо отозвался мальчик.

– Хорошая машинка, – кивнул дядя, – новая?

– Да, – улыбнулся мальчик, – мама только что купила, за пятерку.

– За одну пятерку? И такую хорошую машинку?

– В четверти! Я во втором классе учусь, за первую четверть по чтению поставили пятерку, вот мама и купила.

– Тогда да, если за четверть, то молодец, тогда машинку можно, особенно такую хорошую, – согласился дядя, – меня, кстати, дядей Ваней зовут.

– А меня Димой.

– А у меня, Дима, дома машинка еще лучше есть, там дверцы открываются и капот, и даже мотор можно вытащить.

– Хорошая машинка, наверное.

– Хочешь, отдам?

– Мне? – изумился Дима.

– Конечно, – произнес дядя Ваня, – я то уже вырос, мне-то она ни к чему.

– Хочу, конечно!

– Тогда пошли ко мне домой, и я ее тебе отдам.

– Не, – горестно вздохнул мальчик, – не могу, мама сказала ее ждать, пока она на работу забежит.

– Так мама ничего не узнает, мы быстро, она вернуться не успеет.

– Так не бывает, – покрутил головой разочарованный жизнью Дима, заветная машинка с открывающимися дверцами и капотом таяла, как снег весной, – ваш дом вон, наверное, а до него идти пять минут, а мама сказала, что через пять минут выйдет, а ее уже долго нет.

– А если через портал?

– Через какой портал? – удивился мальчик.

– Через обыкновенный, ты сказки, что ли, не читаешь?

Дядя Ваня махнул рукой, и воздух напротив задрожал и пошел волнами. Он подобрал камушек с дороги и кинул в дрожание, с той стороны камешек не упал на землю, а растворился в воздухе.

– Вот портал, один шаг – и мы у меня дома, там я тебе вручаю машинку, и один шаг – и ты здесь, мама ничего не узнает.

– Ну, если только через портал, – с горящими глазами произнес Дима.

Он первый раз в жизни видел настоящий портал!

«Ребятам в школе расскажу завтра, никто не поверит! – думал мальчик. – Ваське с Митькой во дворе тоже расскажу, еще и две машинки покажу, обзавидуются».

– Ну что, пойдем, Дима? – мужчина встал и протянул ребенку руку.

– Пойдемте, дядь Вань, но только туда и обратно.

– Это само собой.

Мама вышла с работы, когда портал только успел захлопнуться. На скамейке никто не сидел и не играл с новенькой машинкой.

«Палач» было условным названием профессии. Когда эту службу создавали в средние века, такие люди почти только и занимались прямыми обязанностями. Но сейчас это были больше следователи. Когда-то очень давно темное сообщество чувствовало себя не обремененным какими-то правилами и вело себя как взбредет в голову, но люди с каждым веком становились сильнее и однажды устроили темной стороне геноцид. Отголоски этих времен можно узнать из легенд про сожжение ведьм, борьбу с вампирами и оборотнями. И тогда сами темные, договорившись с людьми о перемирии, решили ограничить себя. По договору, о котором сейчас знают единицы, темные брали из людей достойных и обучали, передавая часть своих сил. Этих людей называли палачами. Он служили сдерживающим фактором, заставляющим темных существ вести себя по правилам и не допускать случаев обращения на них внимания людей, чтоб больше не случалось такого геноцида, как раньше. Работа, конечно, была экстремальная, но редко когда заканчивалась преждевременной смертью палача. На памяти Александра за последние двести лет только два демона решили покуситься на жизнь палачей. Причем один при его жизни, а о втором ему только рассказывали заставшие те события очевидцы. Убийство человека с таким статусом говорило всему сообществу, что этому существу глубоко плевать на всех. И тогда весь темный мир вставал против такого преступника за свои жизни и интересы. Но инвалидность никто не отменял.