Читать онлайн Танец девяти огней

Пролог. Сказка про зайку и цветок

«Без хвоста, без ушей…» – постой-ка, это не та книжка… Ах, вот же она: «Сказка про зайку и цветок».

В одном волшебном мире жил-был рыжий зайчонок. Обитал он в маленькой-премаленькой норке около большого-пребольшого леса, в котором росли удивительно красивые и редкие цветы. Каждую ночь зайка отправлялся в тёмный лес, чтобы полюбоваться красотой чёрных, как их родной лес, лилий. Его глаза заливались розовым свечением, исходящим от полянки, на которой росли по-настоящему чудесные растения. Этот свет озарял также и его душу, проникая в самые тёмные уголки мечтаний и воспоминаний о не случившихся событиях.

«Почему ты ещё не с нами?» – вдруг послышался из ниоткуда знакомый голос. Зайка повилял рыжим хвостиком и оглянулся, но никого не увидел… Он продолжил стоять и созерцать. В эту самую ночь он смотрел на лилии так долго, что, как только солнце показало свои первые золотые лучики рассвета, раскрывающего все причудливые краски осеннего леса, он тут же упал от усталости и уснул. Ему снились его приключения, красочные картинки, похожие на только что снятые с мольбертов работы лучших живописцев.

В это время на полянке, где спал зайка, проходила лиса. Она подошла к обездвиженному от усталости телу, обнюхала его и нежным голосом сказала: «Вставай, братец, пора и тебе исполнить свою сокровенную мечту, дабы хоть один из потухших огней на этом поле вновь загорелся». Услышав сквозь сон эти слова, наш герой тут же встал на свои лапки. Оглянувшись, он увидел очень похожую на него рыжую лису, стоящую посреди ночного тёмного леса, где не было ни солнца, ни живописных образов, ни той самой полянки с чёрными лилиями, излучавшими приятный свет. Он испугался, его зубки застучали от страха, казалось, что вот-вот земля под его лапками провалится вместе с ним в глубокую бездну несбывшихся мечтаний и желаний. «Посмотри, ведь нет среди всех этих потухших растений твоего цветка, который бы мог излучать свет настоящих воспоминаний о былых временах», – сказала лиса, поглаживая свой рыжий мех. Зайка протянул дрожащие лапки перед собой и вдруг осознал, что слишком уж странно для зайчонка иметь рыжий, как у лисы, мех и длинный хвост. Он понял, что каждую ночь видел не цветы, а глаза хищников, которые смотрели не на одинокого зайку, а на лисёнка, забывшего свою истинную натуру. А без неё мечты его так и остались лишь сладкими грёзами.

«Вот и сказке конец, Йоки, пора и тебе закрывать глаза и отправляться смотреть свои живописные сны», – прошептала Хана, после чего поцеловала внучку в лоб и укрыла мягким, как поле белых одуванчиков, одеяльцем.

Глава I. Путь изгнания

Мама часто рассказывала о том дне, когда я родилась. Обычно в такой зимний вечер, как и всегда, на небе нашего городка можно наблюдать явление, поверить в которое по описанию невозможно: причудливые зелёные огни, меняющие от холодных, как изумруд, до неописуемых, как опал, свои оттенки. Ночные звёзды, скрывающиеся за пеленой волшебства, и родной холод, обволакивающий тело, но греющий душу северянина. Но что аномально, холод отсутствовал именно в тот год. Вместо привычного снежного пейзажа и северного сияния, небо заполонили тучи и мрак, а ледяной дождь охлаждал воздух, отбирая у города его уют. «Быть может, я создана для чего-то также аномального, как тот день?» – такой вопрос я задавала себе в детстве, играя вместе со своим дедушкой Фадеем во дворе, прыгая по сугробам так, чтобы ни один его снежок не попал в меня. Но мне повезло, больше ни один мой день рождения не сопровождался ни страшной грозой, ни даже маленьким намёком на дождь. Крыши домов и тропинки были застелены снежными коврами, а гирлянды и огни в окнах напоминали тёплую сказку. Всей нашей семьёй мы отмечали каждый мой день рождения за огромным круглым столом с кучей вкусной еды из разных уголков нашего мира. Мы наблюдали за ночным небом и неописуемой красотой природы северных краёв.

Папа, бурно жестикулируя руками, словно на сцене театра, рассказывал о своих новых открытиях в области археологии, а мама выставляла на праздничный стол очередной, будто бы нерукотворный, шедевр из обожжённой глины, наполненный экзотическими фруктами. И с каждым годом, даже сейчас, она не перестаёт совершенствовать свои навыки в гончарном искусстве. Жаль, что всё это осталось в прошлом… Но не хочу сейчас об этом…

Я – Йоки, неизвестная никому девушка из некогда славной семьи с фамилией Джей. Средний рост, светлые волосы, розовые глаза. В прочем, ничего необычного для наших краёв. Городок наш зовётся Ангамад, что в северных землях. Причудливые заснеженные сопки, яркое холодное солнце и ледяной, как смерть, ветер. Люди тут добрые, хотя на вид и суровые. Помню, как рассматривая каждый домик через высокие окна, расписанные морозными узорами, я любила наблюдать за жителями, как за деревянными фигурками. Спасаясь от холода тёплыми курточками, они часто катались на санях, устраивали гонки, вместе с детьми лепили снеговиков около своих дверей. Говорят, что снежные чучела, как их прозвали в народе, отпугивали своей аурой злых духов от семей, охраняя их день и ночь.

Посреди города располагался высокий белокаменный дворец, где жила наша семья. Каждый его кирпичик был изготовлен из белоснежного камня редкой породы, от которого веяло добром. Дворец был символом мира и стойкости северных народов. Казалось, его высокий шпиль с блестящим наконечником будто бы щекотал каждое мимо пролетающее пушистое облачко на голубом небе. Заметить достопримечательность Ангамада можно было стоя у самого горизонта – у края земли. Внутри доблестные воины под семейными знамёнами маршировали по пурпурным коврам, запевая незамысловатую песню в честь очередного праздника. В тронном зале на каждого входящего смотрели белые статуи наших предков в образе полузверей. Высеченные гениальным скульптором из мрамора черты зверей пробуждали глубокие чувства и нередко оставляли эмоциональный след на долгое время. Я любила смотреть в их каменные глаза. Мне казалось, они чувствуют моё присутствие, но не могут ни голову повернуть, ни рукой пошевелить. Ведь тела их давно истлели, а души растворились во времени. Запечатанные образы родственников давали мне какую-то уверенность и маленькую надежду на хорошее будущее.

Сейчас не лучшие времена в нашем мире, но всё-таки частички добра в сердцах людей ещё остались. Пока я в облике человека – мне нечего бояться. И да, сейчас я выгляжу словно персонаж из какой-то нерассказанной сказки моей бабушки: «Без хвоста и без ушей». Таких, как мы, называют по-разному: полузвери, человекоподобные, антропоморфы или просто антро. Прямоходящие разумные животные, да и только… Как люди, но немного другое строение: вместо ног лапы, руки почти такие же, только у некоторых когти торчат, на коже либо мех, либо перья, либо ещё что-нибудь, а про строение черепа и хвост я, пожалуй, промолчу… В общем, да, разнообразием антропоморфы точно могут похвастаться. Чтобы не показывать свой истинный облик, как и все члены моей семьи, хожу в образе человека. Время от времени убегаю в лес, где нет лишних глаз, и отдыхаю, представая перед миром такой, какая я есть или какой должна быть: белой лисой с блестящим мехом, что согревает в суровые зимы, с ушами и с когтями, как у зверей, и розовым хвостом с белым кончиком. В таком состоянии я чувствую свободу: свободу движений, свободу мыслей.

Кто знает, быть может, однажды все такие же, как я, смогут жить среди людей в истинном обличии, не боясь презрения, не ожидая угрозы, не держа уши востро.

Глаза. Сколько света и тьмы отражается в них. Жаль, что я не способна вспомнить даже цвета глаз того, кто подарил мне жизнь. Ибо отец мой давно покинул этот мир. Возможно, серыми или карими, или, быть может, фиолетовыми глазами смотрит он сейчас на меня с облаков, что день и ночь кружат над покровами мира сего. Кто знает, что там в небесах? Сочится ли там свет через листву древних деревьев или тьма обволакивает разум и дышит тебе в затылок?

Когда мне было запрещено покидать пределы белокаменного дворца, когда не могла прятать свой хвост и бегала на четвереньках, потому что ещё плохо стояла на двух лапах, я часто проводила дни в нашей большой библиотеке. А именно внутри книг, внутри их карманных вселенных. Будь то фантастические романы с мирами, в которых жизни существ были намного короче и менее разнообразны. Или же научные писания о математических константах этого мира, где описывались самые крошечные частички, из которых состоит всё окружение от густых чернил до деревянных изб. И когда я засыпала, уткнувшись носом в очередную книгу, моя мама Хлоя часто уносила меня в мягкую кровать и укрывала большим тёплым одеялом, набитым гусиными перьями. А на утро, открыв глаза, я бежала на завтрак со всей нашей семьёй Джей. И ведь эти воспоминания из детства всегда как-то по-особенному согревают и успокаивают, не правда ли?

За большим столом, покрытым белоснежной скатертью, после сытного завтрака мой отец Луи и мой дедушка Фадей вдруг встали, отодвинув стулья с громким скрипом, и сообщили о планах отправиться в исследовательское путешествие на восток. Луи хотел найти оставленные нашими предками в глубине песков древние писания или, быть может, даже сокровища в виде золота или драгоценных самоцветов. Чтобы совершить этот сложный поход, ему был нужен напарник, которым стал Фадей. Видя, как остальные члены семьи, можно сказать, негативно отнеслись к их заявлению, папа, поправляя воротник глаженой рубашки, поведал, как уже около полугода изучает древние карты и письмена. Он был уверен, что их путь туда и обратно не займёт много времени и пройдёт без последствий. И вот, загоревшись идеей и напрочь забыв о всех возможных недугах, Луи и Фадей отказались даже от прислуги. Они хотели сами ощутить дух невероятного путешествия.

На самом деле, в первое время, по словам моей матери Хлои, её папа и муж были, как кошка с собакой, потому как Фадей не имел ничего общего с антро и был просто человеком. Но человеком с великим умом, которым обладали далеко не все ныне живущие изобретатели. Мой хромой дед часто пропадал в мастерской, создавая новые механизмы из кусков стали и исцарапанных шестерёнок. Соединяя одну деталь с другой, он верил, что однажды сможет создать нечто ценное, что будет полезно всем людям в мире. Пар и металл – вот что вдохновляло его по-настоящему до дрожи в руках, словно он вот-вот, как воодушевлённый юноша, побежит навстречу ветру. И, как это часто бывает с женихами своих дочерей, отец защищал Хлою то ли исходя из отцовской любви и опеки, то ли от генов полузверей, которые достались ей от бабушки Ханы. Во всяком случае, Фадей был хорошим человеком, дворянином с честью и дедушкой, который любил свою внучку. А потому, уходя с моим папой в далёкое странствие, он поклялся забыть старые обиды и превратить их в положительный опыт.

На следующий день, с первыми лучами весеннего солнца, двое мужчин, согласившись поддерживать друг друга, отправляются на восток. В тех землях обитает немало разбойников и песчаных змеев, представляющих большую опасность из-за их ядовитых зубов, а бури и зыбучие пески замедляют дорогу простых путников. Хоть я и не была там никогда, но судя по текстам книг нашей библиотеки, справиться со всеми трудностями им было точно непросто.

Вот только Ангамад покинули двое моих родственников, а вернулся один Фадей. Но в город вошёл уже не мой дедушка, а старик, который перестал быть мне роднёй. Он превратился в того, о ком сейчас говорят как о человеке, изменившим мир или сломавшим его.

В той экспедиции погиб мой отец, а дедушка, хоть и остался жив, но его сознание будто кто-то подменил. Старик стал совершенно иным, я бы сказала, чужим. Что точно произошло тогда, остаётся загадкой до сих пор, но собирая кусочки этой истории, что-то становится ясно. Найдя проклятые письмена, Луи погиб или был убит его же союзником, а сам Фадей сошёл с ума. В один из дней, когда Хлоя и Хана, скучая по своим мужьям, вспоминали их подвиги, в покои, прихрамывая, вошёл Фадей и тут же метнул копьё в свою возлюбленную. Крик, паника и непонимание. Слёзы умирающей Ханы, смешиваясь с кровью, текли по её нарядному светлому платью. В одно мгновение рука матери вцепилась в моё запястье, и мы бросились бежать, не оглядываясь назад.

Розовая королева – так прозвали мою бабушку в народе полузверей за её розоватое платье и истинное обличие в образе пурпурной лисицы. Хана была хорошей королевой, во времена которой, как говорят, был настоящий мир. Она любила людей, уважала их, но, к сожалению, эта любовь в будущем обернулась для неё смертью. Мы так и не узнали, почему же Фадей поступил так ужасно и какие цели он преследовал.

Где-то в глубине города, внутри маленького, ничем не примечательного дома жили-были из когда-то королевской семьи мать и дочь.

Мы сменили парадные платья на серые тряпки, а искрящиеся улыбки на глубокую скорбь. Спрятали всё, что связывало нас с прежней жизнью, от которой остались лишь осколки воспоминаний, и начали жить с чёрного листа. Мама стала торговать вазами и прочими рукотворными изделиями из глины, дабы прокормить нас обеих, а я, как могла, стала помогать ей в работе, совмещая с учёбой на дому.

Прошло около семи лет как династия Джей исчезла. Отправляясь в город, я вижу красные флаги, что с каждым годом всё больше и больше укутывают родные дома и отравляют наш край, распространяясь как болезнь. Ведь после стольких лет Фадей, заняв трон, раскрыл существование антропоморфов и убедил жителей в их злобных намерениях. Он разжигал в людях ненависть к новизне – к новому виду. Своё движение мой некогда дед так и назвал – «Красный орден», объявив охоту на всех полулюдей. Показав сейчас свой истинный облик, даже дети потянут своего братца за хвост и сообщат о нём. А потом стражники свяжут его и отправят в темницу дворца, который раньше был нам жилищем. Теперь наш дом может стать нам тюрьмой, из которой ещё никто, кажется, не возвращался. А белые сверкающие кирпичики дворца потемнели от тьмы, захватившей и осквернившей его.

Глава II. Тепло в рукаве

Пение птиц, прохладный ветерок, шелест хвойных деревьев. Люблю уходить глубоко в лес и смотреть вдаль синего небосвода. Но я всё никак не могу расслабиться полностью. Что-то тревожит меня. Будто я способна изменить ход времени и как-то повлиять. Это нечто находится внутри меня и продолжает обжигать всё в моей груди, чтобы вырваться наружу. Но как? Как такая девушка, как я, может что-то исправить?

Небо потемнело? Или мой разум? Мои руки… Они… Я ощущаю тепло, и оно начинает немного жечь кожу.

Вытянув руку, я смотрю на ладонь. То, что спало у меня внутри как будто тысячу лет, понемногу пробуждается и вот-вот вырвется, и упадёт мне на ладошку. Постепенно я теряю лапами связь с поверхностью, перестаю чувствовать вес своего тела и взлетаю вверх. В руке из мелких частиц начинает формироваться маленький тусклый огонёк. Он перетекает с одной ладони на другую, тихо напевает мотивы этнических песен и греет мои пальцы.

Собирая из воздуха частички пыли, огонёк растёт и превращается в настоящее яркое пламя, которое не обжигает меня, а наоборот, греет душу и озаряет весь лес розовым светом. Вскоре я опускаюсь на мягкий снег и сжимаю огонь в кулак. Чувствую силу, чувствую себя целостной, чувствую каждый волосок своего тела. Свет от огня угас, а небо вновь посветлело. Быть может, это и есть та сила, с помощью которой я могу или должна что-то изменить?

«Господин Фадей, мы нашли вашу дочь. Что прикажете?»

Мои слуги отыскали Хлою, хотя делать этого не стоило. Что ж, надо бы покончить с этим. Но я не хочу, она ведь моя дочь… Мог бы и ещё лет пять потерпеть. Но убив её, я заполучу ещё одну жизнь. Она ведь моя единственная дочь. Убив её, я получу ещё один паршивый хвост. Но она ведь всё, что я оставлю после себя. Она умрёт, а я буду жить на одну жизнь больше. Ближе, чем дочь, у меня больше никого нет. Её смерть подарит мне жизнь. Жизнь дочери важнее. Хвост важнее её жизни. Жизнь важнее хвоста. Мой рассудок темнеет.

Я шла из леса быстрым шагом по замёрзшим тропинкам, чтобы рассказать матери о розовом пламени. Сквозь мягкие иголки на северных деревьях просачивались огни вечернего города. В сумерках уже начинали виднеться первые звёзды. Ветер стихал. И словно из-под земли, пробуждаясь от вечного сна, выходил ночной холод. По пути я меняла облик: мои уши уменьшались, лицо принимало человеческие черты, а хвост становился всё короче и короче до тех пор, пока совсем не пропал. Вскоре я вышла на основную тропу, ведущую к городу. Из-за деревьев показались противные красные флаги, придающие Ангамаду негативный окрас.

Я стучу в дверь, как когда-то в комнату своей любимой дочери. Быть может, стоило взять с собой какое-нибудь оружие? Я слышу шаги, наконец-то, спустя столько лет я увижу её! Надо было взять стражу и тут же связать её! Нет, нельзя, я лишь хочу повидаться. Дверь приоткрылась, и я услышал знакомый голос. Сейчас бы проткнуть эту дверь кинжалом вместе со стоящим телом за ней. «Доченька, прошу, не впускай меня, я лишь пришёл сказать, что не хочу и не буду тревожить тебя и твою дочь. Простите меня». Сколько соблазна ворваться и поймать её за хвост. Дверь захлопнулась прямо перед моим лицом, а в ответ я услышал лишь крик и слова, чтобы я убирался. Так и знал, надо было звать людей и брать дом штурмом.

Подходя к нашему дому, в окнах которого едва виднелись огни свечей, я увидела знакомый силуэт. Неужели это… Фадей? Толстый мужчина в серой накидке, будто избегая лишних глаз, стоял и сжимал кулаки, прислонившись лбом к запертой двери. Он что-то бормотал себе под нос. Я громко крикнула его имя. Меня переполняла злость, руки превращались в лапы, а в них загорался огонь. Мой дед обернулся и с испугом, как трус, бросился бежать, спотыкаясь о свои же ноги. Я хотела погнаться за ним, но вдруг дверь нашего дома отворилась. Оттуда выбежала матушка в слезах и схватила меня за руку, в которой был огонь. Она сжала мою кисть так, что пламя потухло, и я на секунду успокоилась. Быстрым шагом она завела меня внутрь и закрыла за нами дверь.

Йоки, послушай, Фадей не в себе, он через каждое предложение противоречит своим же словам. Говорит, что тёмная книга прокляла его в том путешествии, и теперь он не контролирует свои действия. Что бы это не значило, именно нам Фадей не желает зла и обещает не трогать нас с тобой. Сказал, что такие, как мы, это лишь ошибка природы. Говорил про какие-то хвосты, что, если убьёт таких, как мы, он получит их вдобавок к своим. Возможно, он имел в виду, что хвосты для него как жизни и ему нужно их отобрать. Кто теперь вообще понимает, о чём говорит мой отец.

Переведя дух, мама присела на край шатающегося стула, сняла свои потрёпанные сапоги и взяла меня за остывающую руку. Грусть и испуг смешались на её милом лице.

Твоя бабушка тоже владела этой магией. Правда, она скрывала это от своего мужа. Говорила, что если у тебя вдруг, проявятся её способности, то тебе нужно будет отправиться на юг континента, чтобы раскрыть их. Но, помни, этим нужно научиться управлять прежде, чем использовать. Будь аккуратнее с огнями, Йоки.

Почему ты не говорила мне об этом? Почему не рассказывала про эту силу? Почему позволила ему уйти? И что за цветок ты держишь в той руке?

Так как я не унаследовала магию твоей бабушки, она решила, что и ты не будешь обладать ею. Хана не хотела, чтобы маленькая Йоки знала о силе, которую наш род мог навсегда утратить из-за союза с человеком. И мы молчали. А цветок… По словам твоего деда, этот цветок появился после гибели Луи. Это чёрная лилия. Я отдам её тебе.

Лицо матери потемнело от печали и по щеке потекла слеза, упав на лепестки тёмного цветка. Я нежно сжала её руку, как вдруг в моих глазах появилось странное новое чувство, кажется, схожее с тем, что я испытала, когда только пробудила свою силу. За спиной Хлои показалось что-то, что излучало такой же, как моё пламя, розовый свет. «Мама, кажется, у тебя за спиной странный хвост». Она обернулась, но ничего не увидела. Похоже, что это видят только обладающие магической силой существа. Глаза расслабились, а я снова перестала видеть её светящийся хвост.

Эту ночь мы болтали так долго, что дрова в нашем маленьком камине истлели до самого пепла. Души свеч растаяли от своего жара, а их тела превратились в сгустки воска. Полная луна отмахивалась от облаков и пыталась осветить тёмные улицы Ангамада. Хоть и во всей этой ночной холодной тьме мы сохранили тепло и уют, беседы о Фадее не давали нам покоя, а сон обходил стороной. Что именно он имел в виду, когда говорил про хвосты ни мне, ни матери известно не было. Стало понятно только то, что он по-прежнему хочет истреблять таких, как мы, чтобы присваивать себе наши хвосты, которые, по всей видимости, давали ему что-то вроде жизни.

Оставаться здесь нельзя, он же может прийти сюда в любой момент. Но Хлоя уже не так молода и быстра, чтобы бегать из одного места в другое. Она не хотела оставлять свою маленькую мастерскую, не хотела бросать дело, которым занималась всю жизнь. Ведь в своих работах Хлоя Джей видела нечто большее, чем просто вазы, она видела в них идеал геометрической красоты. Мама приняла решение, что останется здесь, доверившись словам сумасшедшего, который не верит даже самому себе. Видимо, где-то в глубине её души всё ещё жила любовь к родному отцу. Как глупо. А я пойду на юг в поисках Хвостовой долины, в существование которой верят только дети. Честно говоря, беседа наша была больше похожа на дискуссию, которая вот-вот перейдёт в спор. Мы чуть не поссорились, пока мама не начала уже, как будто бы лаем, прогонять свою единственную дочь, чтобы та нашла себе новый дом. Хлоя собрала сумку с припасами только для одной меня и положила карту, которая должна была помочь мне в поисках. Мои зубы стискивались то ли от злости, то ли от безысходности. Я не хотела оставлять её в Ангамаде на произвол судьбы, но она твёрдо стояла на своём. Пришлось взять только что собранную сумку и отправиться подальше от города. Подальше от всего этого.

Выходя за ворота места, где родилась и выросла, я вздохнула – сделала глубокий глоток обжигающей свежести. Может, смогу обуздать своё пламя, смогу найти Хвостовую долину, где живут такие, как мы. И вместе мы придём за тобой, мама.

Глава III. Укутанная снегами

Девять недель, как я покинула Ангамад. Пока светит солнце, иду босиком по бескрайней тайге в поисках нужной тропы. Если есть водоём, ночью делаю небольшой привал. Если нет, то иду пока не устану. Иногда приходится топить снег, чтобы хоть немного утолить жажду и промочить сухое горло. Не знаю, на сколько у меня ещё хватит еды, но хорошо, что по пути мне иногда встречаются кусты с ягодами и грибные полянки. Я могу пополнять свою сумку, хотя одного собирательства едва уже хватает – приходится экономить.

Судя по карте, которую дала мне Хлоя, я скоро должна уже выйти к Хвостовой долине, но моя надежда начинает угасать. Слышала, что те земли отличаются особым ландшафтом, что эта долина славится своей гравитацией. Хорошо, представим, что я уже где-то рядом. Должны ли быть какие-то знаки? Если уронить синюю ягодку на мягкий снег или кинуть снежок в тоненькое деревце – ничего необычного в их скорости я не замечаю, но, быть может, всё это ложь и земное притяжение там самое обычное. А что, если нет там никого? Если нет там антро и никто мне там рад не будет? Вдруг они уже давным-давно покинули те земли и ушли так далеко вглубь леса, что даже самые опытные следопыты их не найдут? Или вообще ушли в разные города, деревни и сидят, поджав хвосты, после того, как появился Красный орден. И что мне тогда делать? Куда идти, если я посреди густого леса в незнакомых мне краях? Так, о чём это я? Главное – идти вперёд и следовать отмеченным на карте ориентирам: будь то валун или ленточка на ветке. Ведь пока идут мои лапы, я должна верить, что когда-нибудь дойду.

Уже темнело. Я совсем выдохлась и решила сделать остановку. Положила кожаную сумку у самого высокого дерева с тёмно-зелёными листьями и пошла собирать сухие ветки для скромного костра. Набрала мутной воды из узенькой речушки в небольшую металлическую кастрюльку, чтобы прокипятить. Сняла свою мятую одежду и постелила её на землю. В этой местности уже не так много снега. Кругом прорастает молодая трава и необычные розовые цветы. Согревая свой мех у разведённого костра, я улеглась и стала смотреть в бесконечно глубокое небо, вглядываясь в едва знакомые звёздные узоры, коих не видно в городах. Кажется, вот созвездие Фенрира. Это один из старых богов наших предков. В книгах его описывают как волка, который внушал страх своим врагам. Его шерсть была такого глубокого чёрного цвета, что поглощала весь свет вокруг него. Мех Фенрира обладал необычайно сильной устойчивостью к огню: отказывался воспламеняться или тлеть, даже когда встречался с жадными языками пламени. Через туманные глаза волк мог разглядеть свою добычу даже в кромешной тьме посреди ночных скал. Само зрение божества тоже отличалось от нашего – вместо привычных нам тел и объектов, оно видело лишь кровеносные сосуды, подмечая самые уязвимые места своей будущей цели. Для него плоть – лишь завеса, скрывающая алую жидкость. Разорвать артерии и вены – его стремление. Фенрир – настоящее воплощение первобытной мощи и неодолимой силы. Два массивных клинка, торчащие из его челюсти, были способны прокусить даже самую прочную броню и раздробить кости одной сокрушительной атакой. Поговаривают, что Фенрир потерял один клык то ли от пропущенного удара в поединке с ещё более могущественным созданием, то ли от неизбежной даже для него старости. Клык тот, судя по написанному в книгах, обладал чрезвычайно ценными свойствами. Материал доисторических клыков был неизвестным никому металлом невиданной прочности. Оружие из такого материала никогда не тупится и никогда не ломается, остаётся вечно острым и смертоносным. Мои глаза уже закрывались, а созвездие на небе растворялось, как рябь на чёрной воде.

Лучи утреннего солнца нежно светили и согревали мои веки. Перевернувшись на другой бок, я открыла глаза. Моё дыхание было ровным и спокойным. Передо мной стоял небольшой пятнистый олень. Этот нежданный гость просто гулял по родным краям. Он откапывал копытами снег и, уткнувшись в ямку, мягко похрустывая, ел лишайник. Видимо, ягель для него был особенным лакомством или я была для него, как своя, в облике зверя, что он решился так близко подойти. Глядя на него, я почувствовала, как сильно проголодалась. И мой голод лисы-иноземки был велик настолько, что мне захотелось напасть и полакомиться свежим мясом, несмотря на всю мою цивилизованность. В мгновение я сжала руку, чтобы кинуть в него пламенный шар, который бы точно поразил его. Но олень оказался не так-то прост и, прянув ухом, тут же ударил копытом о снег и сбежал. Что ж, видимо, на завтрак у меня сегодня будут вчерашние ягоды. Пожалуй, мне стоит быть хитрее в охоте, как и подобает лисице.