Читать онлайн Седьмая Луна 6: Корпус

Глава 1

Никто так и не оборвал его жизнь. Как будто весь Равновесный Мир сговорился, чтобы он мучился, пока способен чувствовать.

Живые люди не подарили ему удар милосердия. В них не осталось ни капли сострадания – лишь ненависть. И они бросили его умирать. Тот, что уже однажды поставил его жизнь под вопрос, – и он тоже не стал руки марать.

Неужели его персона отвращала их настолько?..

«Что я им сделал? Я же… просто следовал кодексу. Они меня ненавидят? Все они? Но за что?.. Я не заслуживаю пренебрежения! Я достоин… хотя бы умереть без мучений».

Он много думал об этом, но отказывался верить. Его ведь все любили. Уважали. Чтили. Пророчили прекрасное будущее. Особое место в обществе.

В ходе долгих, тоскливых измышлений он отчаялся на безумный шаг. Смерть была бы избавлением. И, если на пути к нему придётся окунуться в кипящий чан боли, пускай.

Здесь его тоже ждала неудача. Твари обходили стороной, игнорируя больного в упор: сколько ни кричи, ни кидайся мусором, им всё равно.

Сил жить в этом немощном теле не оставалось. Его мучила жажда. Душил голод, хотя есть едва ли хотелось. Голос он уже надорвал и просто сидел, где его бросили. Выл утробно, никому не нужный. Боролся сам с собой, пытаясь не уснуть. Но тщетно.

Усталость, в конце концов, своё взяла. Захлёбываясь горькими слезами и густыми соплями, кашлял, надрывался. А потом затих. Он впал в беспамятство, не способный даже пошевелиться. Ему не суждено было проснуться.

Почти незаметно, тихо умер. В мир иной его провожали далёкие раскаты грома.

Его история не нова. Просто очередная жизнь в Городе оборвалась…

Или нет?..

Кто бы знал, сколько времени он пролежал так на перекрёстке. Очнулся же, когда армада грозовых туч уже подбиралась к северным районам. Самочувствие нельзя было назвать ни хорошим, ни плохим. Ему попросту никак. И всё равно, что-то в нём изменилось. Хотя бы это оказалось явным.

Руки стали молочно-белыми. Прямо как у…

«Это… не может быть! Нет! Нет! Почему? Почему так? Почему я?»

Внутренний голос его дрожал, переходя в отчаянный вопль. Он всё понял, сразу же. То, что происходило дальше, лишь подтверждало его догадку.

Тело – собственные конечности! – больше не слушалось. Он поднялся с насиженного места, хотя совсем того не хотел. В отчаянии попытался закричать, но звук так и не вышел за пределы его сознания. По крайней мере, сразу. Узник без конца лепетал, умолял самого себя прекратить. И в конце концов, своего добился.

Зловонная пасть людоеда дёрнулась. Два слова вышли наружу:

– Хватит… Невыносимо…

Попытка себя оправдала. Он даже посчитал, что способен вернуть контроль над телом. Наивный. Без конца болтал, силился отвоевать управление конечностями обратно. Всё без толку, и всё, как об стенку горох. Заражённый организм жил сам по себе.

«Неужели… Я здесь… навсегда?» – в ужасе осознавал он.

– Навсегда…

Смириться с таким было невозможно. Его душа оказалась заперта, лишенная всякой свободы, кроме свободы мысли. Куда смотрела тварь, туда и он. Что чувствовала она, передавалось и ему. И оттого ужаснее, что сознанием несчастный не мог даже переключить своё внимание.

Явь глазами заражённого засасывала его, делая соучастником.

Чудовище, которым он стал, бесцельно сновало и пыхтело себе под нос. Упырь горбился, потерянно плетясь по мостовым. Голод неуклонно нарастал и как будто обострял все прочие чувства. Включая нюх.

В какой-то момент он почувствовал запах человека – здорового выжившего. Немного сладковатый пот из подмышек. Мокрые волосы. Чуть влажные от страха чресла. Остаточная нотка сладких духов на масле жожоба.

Тварь возбудилась, насторожилась, начала медленно подбираться к ближайшей телеге – казалось бы, брошенной. Рядом с ней валялись обглоданные трупы лошадей. Над ними вились мухи, пытаясь напитаться тем, что осталось.

Миазмы лишь отчасти маскировали гамму противных ароматов. Шутка ли, он умудрился разгадать, во что складывается их совокупность. Это запах женщины. Чудовищу понравилось амбре, но сугубо из соображений гастрономии.

Заражённый стал карабкаться на козлы телеги. Отпихнул червивые останки возничего. Тот грудой костей обрушился на мостовую. Во все стороны полезли опарыши. Наконец удушающе-манящий дух женщины стал явнее, чем обычно.

Похоже, времени прошло немало с тех пор, как орда навалилась на эту телегу. Добраться до дамочки людоеды попросту не успели: солнце прогнало во тьму. Выжившая боялась покинуть своё убежище и продолжала дышать лишь потому, что её прикрывал смрад мертвечины, оставшийся после трапезы. Благо, стал слабее. Он её почуял.

На глаза упырям женщина не показывалась. Пряталась под порванным брезентовым навесом среди скарба. Кто она? Кем ей был возничий? На телеге ехал кто-то ещё? Он этого не знал, да и желания как такового не имел. Просто в ужасе наблюдал, что предпримет его непослушное тело.

Оно жаждало крови и плоти.

Женщина слышала приближение гуля. Затихла, затаила дыхание, понадеявшись на авось. Но тварь уже обнаружила её. Монстр стоял, вслушиваясь в её всхлипы. Никуда не уходил. Зубы скрежетали. Чудовище не спешило, напрягая остывшие мышцы. По ним прокатывался импульс, проистекая из черных минералов, прораставших из черепа.

Когда сила наполнила заражённого, он заклекотал. Зарычал, резко дёргая брезент. Жертва взвизгнула. От упыря ей было некуда деться. Это конечная остановка.

Он еле успел её разглядеть. Совсем худышка. В богато расшитом платье. На пальчиках золотые колечки. Вокруг шеи, свисая на глубокое декольте, болталось жемчужное ожерелье. Знатная дамочка была. Тощая, но мяса как раз вдосталь…

Гуль набросился на неё. Навалился всей тушей. Зубами впился в шею, действуя наверняка. Он разорвал сонную артерию, прерывая вопли. В рот лилась кровь.

«Этот вкус…»

После такого язык не повернется назвать себя человеком!

Эта текстура…

Ему хотелось блевать, но было некуда. Запертый в сознании, всё, что он мог, – это просто давиться от рвотного позыва, мириться с головокружением. Чудовищу всё нравилось. Оно рвало бедняжку на куски. Монстр жевал человечину, раздирал ногтями её грязное платьишко, дабы дорваться до самых филейных частей. Увлеченно набивал нутро, бездумно напитывался чужой плотью, вкушал чужую смерть.

«Я… я не мог! Это не я!..» – протестовал он, вереща.

– Я… мог, – утробно отзывался монстр, чавкая ломтем бедра.

Больше терпеть он и не пытался. Зарыдал горько, наблюдая в глубине мозга за кровавой трапезой. Монстр жрал несколько минут, пока не насытился. Рядом кто-то осторожно подбирался. Ещё людоеды – точно такие же бедолаги, как и он. Уже иссохшие. Чудовище гаркнуло, спрыгнуло с телеги, давая другим поживиться объедками.

Упырь глянул на небо. И тело, и разум сошлись в едином мнении: вот-вот нагрянет дождь. Сытый, довольный, полный сил, разгорячённый, гуль бросился вслед за переменной облачностью дальше. В подбрюшье зелёной зоны.

Крики и стоны в голове людоеда не прекращались. Былой обладатель этого тела наотрез отказывался от такого существования. В стенаниях молил о смерти. Его вгоняла в ужас сама мысль дни напролет наблюдать за тем, что вытворяет его физическая оболочка.

Случайная добыча – лишь верхушка айсберга. И пока был жив, он видел, как упыри-неудачники гниют заживо, оставаясь без пищи. Он и сам чувствовал сытость, чувствовал воздух, как его пятки молотит брусчатка при беге. Значит, и боль через призму восприятия заражённого тоже познает. Рано или поздно.

В какой-то момент упырь остановился. Его слух оцарапал клёкот прочих людоедов. Казалось, они передавали сигнал. Отыскали богатый улов. Целую группу людей.

«Ч-что? К-кто это?» – Он предчувствовал, грядет нечто нехорошее.

Без лишней рефлексии монстр направился на голоса братьев по несчастью. С главной улицы бросился проулками к остальным, по пути воссоединяясь с прочими одиночками. Чудовища собирались в орду.

Где-то вдали слышались хлопки: стреляли из порохового оружия. Взрывы намекали на детонацию бомб. Выжившие переговаривались криками, но слов он разобрать не мог. И не сказать, что гулей они боялись. Наоборот, относились к обороне чуть ли не навеселе. Безумцы.

«Должно быть, это…»

Ноги несли упыря прямо к ним. Едва завидев потенциальных жертв орды, он потерял дар речи. Этих головорезов знал в лицо. Некоторых – даже поимённо.

Инквизиторы из отряда «Цербер». Элита среди простых персекуторов. В свирепости и мастерстве они догоняли первых лиц «Медузы». Людоеды, сами о том не подозревая, шли на верную смерть. И казалось бы, он должен был возрадоваться: его мытарствам придёт конец – причём так быстро!

Но нет. Знал ведь, ликвидаторы из «Цербера» упиваются болью. Всех, кого вспарывают их лезвия. Не щадили никого: ни магов, ни простых смертных, ни чудовищ, ни безмозглых упырей. Эти персекуторы убьют кого-то лишь тогда, когда выжмут всю боль. Счастливчики те, кто падает от их руки стихийно – сразу и внахлёст.

Псы Инквизиции встали вкруговую, не давая гулям подступиться откуда-то ни было. Оружие металось из стороны в сторону беспрестанно. Вслед за ним в воздух взмывала и опускалась каскадом чёрная кровь. Под ноги персекуторов штабелями ложились покалеченные заражённые. «Цербер» истреблял их степенно.

Тело ещё не добралось до первой линии, не попало под шальной клинок.

– Бросаю гранату! – крикнул кто-то из головорезов. Стоял он в глухой обороне.

Что-то упало неподалёку от него. Фитиль, истлевая, шипел. А потом раздался громоподобный взрыв. Эфирное пламя вырвалось наружу. Ударная волна подхватила свору упырей. Гули верещали от боли. Задело и его тоже.

Ноги зажгло от невообразимой рези. Белёсые глаза уставились на них, но не обнаружили голеней. Их попросту оторвало при детонации. Куда делись, неизвестно. Его самого – отбросило.

Тело мучилось. Упырь не умолкал. Брыкался, не в силах что-либо поделать.

Между тем из культей плевало чёрной кровью, образуя лужу. Осколки торчали из брюха, будто шипы.

«Свет и Тьма!.. За что?.. За что?! Смилуйтесь же надо мной!»

Он только-только очнулся, а уже отправлялся обратно на ту сторону. Ещё одна бабочка-однодневка, откусившая больше, чем смогла проглотить.

Эфирная граната – одна-единственная, грамотно брошенная – разбила в пух и прах остатки небольшой орды. Кругом валялись упыри. Среди них не осталось целостного: кто руки лишился, кто ноги, кого разорвало напополам. Последние судорожно пытались воедино собрать кишки, отчаянно ревя. Разливались чёрные реки.

Он тоже кричал, истекая кровью и слабея. Вопль перешёл в рык, затем сменился клёкотом, а после и вовсе стих до всхлипов. Издохнет вот-вот – и ладно. Лучше так, чем влечь жалкое существование узника. В своём же теле. В своём же разуме.

– Ай, красиво ты их! – крикнул гренадёру кто-то из «Цербера».

Ликвидаторы ходили вдоль раненых упырей. Рубили их на мясо, будто на скотобойне. Сапоги с чавканьем поднимались и опускались из натёкшей жижи, похожей на каменное масло. Лишь те, кто устал, не церемонился. Они гулей просто стреляли. Каждый хлопок будто бил его в грудь.

Казалось, так отсчитывалось время до его последнего вздоха.

Быть может, ему ещё улыбнётся удача. Хорошо, если умрёт прежде, чем очередной мясник дорвётся до его многострадального тела.

Если бы. В какой-то момент он столкнулся взглядами с тем самым гренадёром. Лейтенант, специализировавшийся на подрывах. Они узнали друг друга, раз общались, когда один из них был ещё жив.

Персекутор одним хлёстким ударом опустил ногу на голову заражённого, что тянул к нему когтистые лапы. Каблуком размозжил подгнившую голову в кашу. Мертвец. Лейтенант некоторое время стоял, размышляя, но не переставал оглядывать находку.

– Да ла-а-адно!.. – Он не верил своим глазам.

«Умоляю, оставь меня… в покое… Хватит… Боли!»

Ликвидатор чуть отставил голову назад и окликнул их командира:

– Капитан! Капитан, Вам нужно на это взглянуть!

– Что у тебя, капрал? – озадачился тот, подойдя поближе.

«Только не он… Пожалуйста!»

На расстоянии вытянутой руки капитан держал заражённого мальчика, словно зверька. Малолетний упырь верещал и пищал, пытался дорваться руками и ногами до верзилы. Но увы, не в этой жизни. Пальцы сжались на шее, ломая позвонки.

Трупик рухнул в колоду тел.

Капрал неуверенно ткнул пальцем в упыря. Заражённый бездумно полз в их сторону, перебирая лапами. Перемахивал прямо по трупам братьев по несчастью. Ещё на что-то надеялся вопреки оторванным ногам.

Глава «Цербера» расхохотался, запрокинув голову вверх. Поглядел на бедолагу со значением. В его холодных голубых глазах блеснул огонёк лукавства. Ничего хорошего ждать не приходилось. На губах заиграла плотоядная улыбка. Задумавшись, капитан ощупывал неухоженную пшеничную бороду.

– Инквизитор инквизитора издалека видит. Молодец, капрал!

– А я-то думал, они все в море передохли. – Подрывник сплюнул в месиво, учинённое собственным каблуком. Всматривался в искалеченного гуля. – Вестей не было никаких. Нет же, вернулись. Их главный, по крайней мере. Где остальные?

Бородач пожал плечами.

– Да кто ж разберёт. Сдохли, скорее всего. «Василиск» тоже в полном составе откинули копыта. И до севера даже не дошли. Этот – на подходе. Всю жизнь напрашивался огрести. Как видишь, его молитвы были услышаны. Я тут буду заместо Света и Тьмы.

«Заткнись, чтоб тебя!» – взревел про себя заражённый.

– Сержант, подай-ка сюда свою пищаль! – приказал командир.

Тот разрубил надвое гуля, удиравшего от солнца. Повернулся к ним, выпрямился. Поправил оливковую бандану, пряча нос. Взвалил на плечо самопал и пошёл к ним. С лезвия бердыша, вмонтированного в пищаль, ещё капала чёрная кровь.

Завидев ползшего упыря, он сверкнул зелёными глазами и перевёл взгляд на капитана с капралом. Усмехнулся и осведомился:

– Это тот, кто я думаю?

– Он самый, – отозвался командир и протянул руку требовательно. – Пищаль.

Спорить сержант не стал и просто вручил самопал. Амбал обхватил оружие одной рукой, а свой пламевидный клинок водрузил в тело уже погибшего заражённого.

Застрельщик ощупал взмокшие платиновые волосы, вздыхая. Потом ни с того, ни с сего прыснул смехом, потешаясь над найдёнышем:

– Что за неудачник! Так подставиться…

– Я от него и не ждал чего-то другого, – делился командир, обхватывая пищаль, будто дубину. Заряжать самопал и не думал: его интересовало только лезвие бердыша полумесяцем. Идеально для его замысла. – Не понимаю, что Верховный нашёл в этом шуте! Одно хорошо: на той стороне их сладкая парочка снова воссоединится.

«Ублюдки! Чтоб вы все тут передохли!»

Ещё никогда он не чувствовал себя настолько жалким. Шутка ли, перед ним в кои-то веки поставили зеркало. Всего-навсего чей-то протеже, который бы получил новую должность по соображениям никчёмного непотизма. Пустышка. Дешёвка. И эта правда резала глаза. Что хуже, деваться от неё было некуда.

Персекуторы расходились по полю боя, добивая упырей. Отдалялись друг от друга, нисколько не боясь. Квартал уже был зачищен. А совсем скоро небо опустит им на головы дождь. Так что гуляли они вволю, учиняя собственную жатву.

Целиком охватить гору трупов «Цербер» не мог. Один из упырей собрался с силами, бросился было наутёк. Хотел скрыться в здании напротив до ливня. Подрывник его заметил. Резко выхватил из кобуры кремневый пистолет. Взвёл курок и пальнул заражённому вслед.

Сизый дым заслонил беглеца на миг. И всё же, пуля настигла цель. Людоед рухнул, как подкошенный, вереща. Проехался мордой по мостовой немного – и затих.

Гренадёр задрал пистолет кверху дулом и сдул остаточные пороховые газы. Любил паясничать. Вернул оружие в кобуру.

На самолюбование подрывника их командир не обращал внимание от слова «совсем». Пока тот стрелял в беглеца, капитан подошёл к упырю, что так и лез на рожон. Гуль потянул, хрипя, лапу к его сапогу. Бывший хозяин тела молча наблюдал, обтекая от насмешек. Окровавленный бердыш опустился на шею заражённого, срезая голову.

Хаос разверз свои врата в бездну, изрыгая на бренную землю лаву из недр. Боль не поддавалась описанию человеческим языком. Он без конца орал и бился в конвульсиях, точно каннибал, его заместивший.

Капитан осторожно поднял голову бывшего коллеги за шевелюру. Гуль ещё клацал зубами. Белёсые глаза твари уставились во вполне человеческие, холодные, бездушные. Амбал усмехнулся и выразился откровенно:

– Всегда мечтал это сделать. Славный будет трофей.

Ещё несколько секунд он оставался в сознании. Кричал и кричал, как вдруг запнулся об затянутую ноту. Наступила тишина. Всеобъемлющая пустота. Он растворился в никогде: видать, Свет и Тьма и впрямь услышали его молитвы.

Но вопрос о том, попадёт ли его душа на Суд Противоположностей, оставался открытым. Где она вообще – эта священная гора Мидал?

Упырь перестал подавать признаки жизни. Верзила вернул сержанту его пищаль, а голову насадил затылком на уже измаранный поясной крюк. И хотя прочие инквизиторы назвали бы это кощунством, перечить «Церберу» никто не спешил. Ребятня из «Медузы» – и та раздувать с ними конфликт не решится.

Отряд заканчивал с гулями, возвращаясь к капитану. Перешагивали через трупы, уплотняя строй. Командир вернулся за своим мечом. Вынул клинок из трупа.

Вскоре, будто по негласной команде, «Цербер» обставил его со спины полукругом. Их предводитель смотрел в сторону острова Памятного. Небеса пророкотали вновь. Северные кварталы щедро поливал дождь. Капитан подытожил:

– Пора возвращаться.

Глава «Цербера» чиркнул по клинку фламберга кресалом. Химерит объяло белым гудящим пламенем. Он выставил меч перед собой и направился к береговой линии.

Персекуторы – верные до мозга кости, объединенные идеями превосходства, – послушно следовали за ним.

Глава 2

Отыскать укромное местечко удавалось не всегда и не везде. Кругом лишние глаза и говорливые рты. Виделись они часто. Переглядывались. Улыбались. Но редко были предоставлены сами себе.

Здесь детям не курорт. В приют они попадали по разным причинам. И, как правило, не от хорошей жизни. От них отказывались. Их оставляли. Бросали на произвол судьбы, не жалея.

Никто не разбежался просто так держать ребятню в тесных стенах. Их труд сегодня – залог терпимой жизни завтра. Под чутким надзором. Они должны были оправдать каждый сольдо, пущенный на них.

Альдред с другими мальчишками колол и таскал дрова, грел и носил воду.

Его подруга тем временем пропадала на кухне. Занималась мойкой посуды. Готовила пищу плечом к плечу с достаточно подросшими девчонками. Как ни старайся, выходила баланда. Бурду разливали по мискам на почти полсотни ртов. Два-три раза в день. Хоть что-то. Лучше, чем пухнуть с голодухи.

Вечером – опять же, не всегда – у них имелось от получаса до полутора перед отбоем, чтобы поластиться да понежиться вдвоем. Не вдоволь, но всласть.

Нынче стоял конец осени, ударили первые заморозки. Лишь чудом удалось им устроиться за растопленной печкой в общей спальне. Прочие дети разбредались по участку: играли, выясняли отношения в своем небольшом обществе.

Сладкой парочке никто не мешал. Даже старая карга, в одиночку приглядывавшая за сиротками. Та уходила к себе, чтобы вычеркнуть из календаря ещё один мучительный день. Под ликёр и тарелку сухофруктов. Её век неуклонно подходил к концу.

Тесновато, зато тепло. В течение дня Альдред нередко плевался, уставая от собачьей жизни безотцовщины. Его боль растворялась в миг, едва наступало свидание с ней. Она испытывала примерно то же самое, без сомнения. И это прекрасно. Человек может свыкнуться со многим, позабыть ядовитое прошлое, имея весомую отдушину.

Эта привязанность перевешивала тяготы приютской жизни.

Утомленный дневной работой, Альдред сонливо опустил голову на грудь своей подруге. Та не возражала и лишь гладила его по ржаным спутавшимся волосам, отросшим до патл. Шевелюра мальчика ещё. А не измученного старика, запертого в юном теле.

Раньше никто и никогда не позволял ему лежать вот так. И он был счастлив, не думая ни о чём. Просто жил моментом и растворялся в нём степенно.

Она мечтала – уже очень долго. И больше не могла молчать о наболевшем:

– Мне здесь не нравится. С каждым годом всё хуже…

– Да. – Мальчишка лениво поддерживал разговор. – Старуха уже совсем из ума выжила. Всё пьёт и пьёт. С кочергой кидается на ребят. Не спускает и малейшей оплошности. Страшно представить, что будет через пару лет, когда нас выставят. Уйдём все в синяках – и в никуда…

Пальцы его коснулись ушибов, оставленных розгами. Он имел неосторожность посмеяться, когда пожилая гарпия безуспешно носилась по двору с веником за ребятней. Те убежали, а вот до него слепое правосудие добралось.

– Целых два года, – измученно вздохнув, подчеркнула она. – Только вдумайся в это число, Альдред! А ведь я здесь уже три, ты – пять…

Юнец погонял задумчиво воздух во рту.

И действительно, при детальном рассмотрении жизнь в приюте напоминала каторгу. Его лишили обещанного детства. Впрочем, и в Кродо этим не баловали. Что в семье дяди, что среди сирот он влёк жалкое существование. Ощущал себя скорее привидением, чем человеком.

Это надоедало. Альдред и сам хотел бы изменить всё. Вырваться из заточения. Чтоб серое существование обернулось жизнью, полной приключений и ярких впечатлений. Только бы узнать ещё, как, – раз и навсегда…

Голос его стал в миг отдавать нерешительностью. Немного погодя он спросил:

– Что ты хочешь этим сказать?

Он прикрыл глаза, почти уже засыпая. Вдыхал запах её кожи, грелся не столько от печного жара, сколько от тепла девичьего тела. Держал её за руку, млея от шелковистости гладкой кожи на ладони. Теребил тонкие пальчики.

Та склонила голову к его макушке. Упёрлась щекой устало. Прикоснулась губами ко лбу и несмело поцеловала. Затем сказала, укоренившись в шальной идее:

– Бежать нам отсюда надо. И чем скорее, тем лучше.

Альдред сомкнул челюсти, напрягаясь. Дальше сладостных грёз о побеге замыслы его не заходили. За время их близкого знакомства она ни разу и словом об этом не обмолвилась. Лишь сейчас ударилась в откровения.

Мальчишка удивился. И отчасти был даже рад это услышать. Все это время он жил в иллюзии, будто её все устраивало здесь. Сам шалопай бы давно исчез из приюта. Оставался же тут только ради неё. Весь смысл его жизни заключался в их общении, их подростковой, невинной любви.

Паренек не задавался вопросом «почему»: ответ и так лежал на поверхности. Его интересовало совсем другое:

– Как?

– Легко, – отвечала она. – Всего-то нужно через забор перелезть. А дальше мы сами по себе. Возьмем хлеба в дорогу, попить чего-нибудь. Там уж посмотрим.

Звучало наивно. И всё же, думал мальчик, надо с чего-то начинать.

– Куда?

Девочка рассмеялась.

– Вся Илантия в нашем распоряжении! Столько красивых мест. Можем дойти до Катенции. Поехать в Априлано с попутными караванами. Цим. Димето. Черин. Биза. Теаполь. Саргузы. И кто знает, какие ещё города. Полуостров большой. Найдётся и такой уголок тут, который мы сможем назвать своим. Где мы с тобой будем счастливы…

Сладкие грёзы никак не отвечали жестокой реальности. Альдред хотел бы напомнить ей об этом, но побоялся крушить воздушные замки. В конце концов, к их созданию он и сам приложил руку. Хотел в точности того же. Но понятия не имел, как воплотить задуманное в жизнь.

– Что мы будем делать, когда выйдем отсюда?

Глубоко призадумавшись, Альдред принял в разговоре не самую участливую позицию. Прежде, чем сказать своё последнее слово, он хотел выслушать её.

– Всё, что захотим! – рассмеялась она. – Лишь бы не тут мучиться. Можем объехать весь Полуостров, а зарабатывать какими-нибудь мелкими поручениями. Ещё можем устроиться к какому-нибудь аристократу в услужение. В трактир. У нас возможностей сколько угодно!..

Так… наивно. Альдред смотрел на обрисованные перспективы под иным углом. Он сомневался, что кто-то бы взял детей с улицы на работу. Веселья ждать глупо. Скорее уж, весь этот огромный Полуостров плевать на них хотел. Илантия могла обобрать их до нитки, снять последнюю шкуру, но едва ли дала бы взамен что-то ценное. Так не бывает.

– Хорошо бы, – несмело отвечал парнишка. – Когда?

Она с лёту заявила:

– Завтра вечером. И не днём позже. Как только старуха позовёт всех по кроватям, мы уходим. Я возьму еду с кухни ближе к ужину. Двор опустеет, и тогда мы с тобой убежим. По просёлочной дороге до деревни, а дальше уж – в сторону Катенции. Будем там к рассвету. И так начнётся наша новая жизнь. Только вдвоём…

Украдкой Альдред опустил взгляд на пол. Его подруга без конца рассуждала о своих планах, в красках описывала поистине безоблачное будущее. Он же заострил внимание на двух словах: «Только вдвоём». Вот, что ему хотелось больше всего на свете. И всё больше казалось, будто иного пути попросту нет.

Известно, что происходит с сиротскими детьми, когда приходит час их выдворить.

Мальчиков забирают в подмастерья городские ремесленники. Хуже всего приходится помощникам дубильщиков и красильщиков. Они умирают прямо на мануфактурах, загибаясь от ядовитых испарений и язв на теле.

Девочкам тоже приходится несладко. Их разбирают хозяйки борделей и пускают в оборот. Невинность втаптывают в грязь. Через несколько лет от их былой красоты не остаётся ничего. Клиенты зачастую буйные и руки при себе не держат, обращаясь с ними, как со скотиной. Болезни складываются в веер, окончательно добивая бедняжек.

И тех, и других ждёт братская могила за кладбищем, куда сваливают всех ненужных мертвецов, с которых поимели всё, что можно. Кого-то раньше, кого-то позже.

Хуже всего другое: юных влюбленных бы разлучили. Она это знала. Знал и он. Боясь потерять её, Альдред развеивал последние сомнения. Убеждал себя, будто плутовская жизнь – далеко не худший исход приютских мытарств.

– Разве это не прекрасно? – навеселе осведомилась девочка, обняв его крепко.

Любовь хрупка. Требуются усилия поистине титанические, чтобы уберечь её. Это огонь, который нужно постоянно поддерживать. И делать всё, чтобы пламя разрасталось, росло и крепло. Да только мало у кого это получается. Альдред решил рискнуть.

– Так мы и поступим, – твёрдо сказал он. – Мы сбежим. Завтра же.

Она расчувствовалась. И казалась, вот-вот задушит его. Юнец вытерпел её порыв чувств, как и всегда. Едва хватка ослабла, он взглянул в её глаза, лучащиеся от счастья. Взгляд его не выражал эмоций. Паренёк был уже далеко. Стремление защитить свою возлюбленную рисовало перед ним различные варианты развития событий. Из каждого он должен выйти победителем. Конец их связи недопустим.

– Только вдвоем… – подчеркнул парнишка.

– Только вдвоем, – с улыбкой подтверждала она.

Альдред подался на неё, смежив веки. Девочка осеклась на долю секунды, не ожидав такого. Но не сопротивлялась, отвечая на порыв чувств. Ей хотелось того же.

Парочка поцеловалась в губы. По-взрослому, дабы в который раз укрепить свою любовь. Этот поцелуй был их первым – и последним. Но тогда они об этом ещё не знали.

На Полуострове часто поговаривают: «Будь осторожен со своими желаниями. Они могут исполниться». Как правило, образом совершенно неожиданным. Их план исчезнуть следующим вечером накрылся медным тазом.

Уже утром карга сообщила: их обоих выкупил знатный господин из предместий Катенции. Выложил круглую сумму, так что старуха не смогла ему отказать.

В тот самый день жизнь Альдреда изменилась бесповоротно. Тогда всё и случилось. Тогда он потерял её.

Милая сцена, гревшая душу, оборвалась в миг. Его окутала тьма. Слух одолевали нескончаемые крики девочки. Ей было больно. Она умирала в муках.

И он никак не мог ей помочь. Был слаб. Настолько, что последовал бы за ней тут же, если бы не чистая случайность. Эта ненависть легла в основу его самопоедания, от которого он избавиться до сих пор в себе сил не нашёл.

Крики были невыносимы – хоть на стену лезь. И Альдред карабкался в пустоте, гонимый чужой болью. Сердце обливалось кровью. Он тихо лил слёзы, убираясь прочь. Вплоть до тех пор, пока тьма не расступилась перед ним. Пока сон не оборвался в раз.

День шестой, после полуночи

Его тряхнуло прямо на ложе. Казалось, через тело пропустили разряд тока, возвращая в сознание.

Он чуть было не слетел с облюбованного места. Удержался лишь чудом. Распахнул глаза. Стал дышать, будто пёс, изнывающий от жары. Язык разве что не высунул.

Это был сон. Очередная колотая рана, изуродовавшая лишний раз его душу.

И хотя блудный сын вернулся в сознание, Серость его так и не отпустила. Через протяжный звон в ушах пробился игривый смешок первой любви. Голова раскалывалась. Позвоночник стягивало. А при попытке пошевелиться захрустели спина и шея, успевшие затечь. Во всяком случае, стало чуточку легче. И голос любимой стих.

Стало быть, жизни его в данный момент ничего не угрожало. Это не может не радовать. Альдред приподнялся. Подбородок склонился к груди. Сердцебиение постепенно восстанавливалось, а тело наполнялось теплотой крови.

«Всё в порядке. Всё хорошо», – убеждал себя Флэй, вздыхая.

Краем глаза, не поднимая головы, он изучал окружающее пространство. Назвать его уютным язык не поворачивался. Впрочем, всяко лучше, чем последние несколько дней в Саргузах. По крайней мере, страха за свою жизнь его не подхватывал в миг.

Найдёныша уложили на спальный мешок, лежавший посреди сырого и грязного камня. Даже накрыли пледом. Шерсть и ткань «благоухали» душным потом другого человека. Впрочем, грех было жаловаться. Треклятые блохи его не осаждали – и ладно.

За обшарпанным столом напротив кто-то сидел. В полумраке блудный сын силуэт разобрал не сразу. Кажется, девушка. Или донельзя щуплый парнишка. Заметив более чем женскую грудь, Альдред определился.

Незнакомка старательно обтачивала лезвие ятагана, задумчиво мычала себе под нос какую-то грустную мелодию. Звуки текли горным ручейком, то и дело наталкиваясь на камни пауз, низкие и высокие ноты чередовались между собой, навевая приятную тоску.

Девушка не заметила, что Флэй уже очнулся. Или, скорее, сделала вид, будто не обратила внимание. Продолжила скрести точильным камнем, вертя клинок. Альдред решил не мешать ей. Как только глаза привыкли к освещению, осмотрел помещение.

Он оказался в комнате без окон. Будто бы за стеной шумела вода. С потолка то и дело подтекало. Капли падали вниз, порождая глухой всплеск. После блужданий в городской канализации блудный сын поежился от этого звука. Кожа покрылась мурашками. Стало страшно: вдруг вода прорвется внутрь и унесёт за собой в бездну?

Такого раньше не было. И ощущения не говорили ни о чём хорошем. Возвращенец бился об заклад: это дело рук ублюдка-онейроманта. Это он ему поджарил мозг. Увы, понятия не имел, сумеет ли восстановиться когда-либо. Но случившегося не исправить.

Унылое подземелье. Бедным источником света служил лишь тусклый огонь свечей, гнездившихся в канделябре на столе. Ни гулей, ни отступников здесь не водилось. И на том спасибо, в общем-то.

Альдред перевёл взгляд на незнакомку. Её он узнал, насколько это возможно. Она последняя, кого видел Флэй перед потерей сознания. Эти водянистые глаза, сиявшие даже в таком скудном освещении, как два изумруда, ни с чем не спутать.

Персекутор, стало быть. Сатинового халата девушка со шрамами не носила. Оставалось только гадать, из какого она отряда. Брюнетка уже не могла выдержать неловкое молчание. Улыбнулась еле заметно. Не отрываясь от заточки, она поприветствовала его между делом:

– С добрым утром, соня…

Промурлыкала глумливо. Голос её звучал едва ли дружелюбно. Вряд ли незнакомка была рада компании коллеги из «Гидры». Уточнять, что персекутор о нём думает, Альдред не стал. Как-никак, по ходу пьесы ситуация прояснится.

Юноша уселся на походной кровати, согнул ноги в коленях. Одной рукой создал опору сзади, второй в локте ухватился за голень. Флэй крутил головой туда-сюда, пытаясь найти глазами свою одежду. Его оставили в драных штанах и рваной сорочке. Даже портянки стащили вместе с обувкой.

Истоптанные бандитские ботинки пришли в окончательную негодность уже у Альдреда и стояли неподалёку. Все в заломах и грязи, местами виднелись едва заметные дырки. Из голенищ торчали скомканные окровавленные портянки.

Без слез не взглянешь. Никуда не годится.

Из раскрытого плоского сундука виднелось всё лишнее обмундирование, которое мешало спасителям уложить возвращенца на боковую. Кацбальгер, пистолеты, расходники к огнестрелу поверх порванного халата с символикой «Гидры».

Блудный сын привык засыпать в обнимку с оружием, поэтому без него теперь чувствовал себя в опасности. Голым. Угроза же вполне могла опережать нынешнее положение вещей. Альдред с горем пополам вернулся в ряды Инквизиции. Но это не значит, что здесь его не казнят на лобном месте. А причина – причина всегда найдется.

– Где… где мы? – угрюмо спросил Флэй и очистил края век от ссохшейся слизи.

– Это квадрант «Гамма». Новая штаб-квартира инквизиторского корпуса. Секретная, спешу заметить. Впредь не в Акрополь, а сюда стекаются остатки контингента. Тут наших бойцов никто и ничто не потревожит. Стоит сказать, добро пожаловать, – охотно отвечала девица с ятаганом.

– Под землёй? – недовольно буркнул возвращенец. – Маги загнали нас под землю?

– Обстоятельства, – поправила его девушка. – Слишком поздно стало понятно, что остров Памятный – не лучшая точка базирования. Атака Культа это доказала. Ценой стольких жизней… Много хороших людей полегло при бездарной обороне.

Складывалось впечатление, будто ей было больно говорить об этом. В вопрос Альдред углубляться не стал от греха подальше. Поэтому перевел тему:

– А над нами у нас?..

Девушка хмыкнула.

– Консульский Квартал, если тебе это о чём-то говорит…

– Зелёная зона, значит, – подытожил Флэй, задумываясь.

Глава 3

Узнав местоположение, он почувствовал, как его настроение значительно повысилось. В кои-то веки душу его озарил животворящий лучик надежды.

«Так это Северные районы… Лучше не придумаешь! Отсюда идти всего ничего до адмиральской верфи. Я уже молчу про Западные Ворота. При должной сноровке и капельке удачи я смогу выбраться из Саргуз – проще простого. Хоть по суше, хоть по воде. Из Города выпускают народ, ведь так? Да?..»

Брюнетка вернула его с облака мыслей на бренную землю, выставив претензию:

– Надеюсь, ты понимаешь, как долго мы сюда топали…

Флэй посмотрел на неё со значением и угрюмо осведомился:

– Я… создал кому-то неудобства?

Та прыснула смехом, прикрывая рот ладонью. Глаза её лукаво сверкнули.

– Нет. Просто пропустил всё веселье. Ты вырубился, а мы дальше зачищали Акрополь от чародеев. Гнали их поганой метлой, аж пятки сверкали. Почти всех перебили. Недобитки нырнули в портал – и поминай, как звали. Оставаться было нельзя, вот и кинулись на вёсла. Скорее в зеленую зону.

– Вот как, – отозвался блудный сын, просто чтобы что-то ответить.

– Кстати, ты единственный, кто пережил штурм Акрополя. Там остались только покойники. Прими мои поздравления, так сказать, – отрешённо добавила девушка.

Он потерял дар речи на миг. На острове Памятном перед его глазами проносились целые ковры инквизиторских трупов. Страшно было представить, сколько людей осталось под знамёнами корпуса. Хотя, в целом, его интересовало только три имени. Даже одно.

– Мой отряд?.. – проблеял Флэй робко.

– «Гидра» же, да? У нас тут полный бардак в контингенте, знаешь ли. Я слышала, кто-то из них вернулся. По пальцам одной руки пересчитать – и то лишние загнёшь. Какой сюрприз… В корпусе вас ведь списали давно. Неделю назад ведь должны были приплыть.

– В море случилась накладка, скажем так. – Альдред пожал плечами.

– Могу себе вообразить, – без особого интереса поддакивала собеседница, отставив один ятаган и принявшись затачивать другой. – Думаю, твои товарищи живы. Просто отличительных знаков у них не сохранилось. У многих сейчас такая проблема. Люди сбегаются только на своих командиров. А так – попробуй, угадай, кто откуда. Ты не переживай, у тебя будет время с ними повидаться…

– Поживём-увидим, – пробормотал Флэй.

На самом деле, Альдред предпочёл бы «Гидру» скорее мёртвой, чем живой. В таком случае Верховным придётся брать во внимание сугубо его правду. Иначе показания могут не сойтись, и дело легко дойдет до трибунала. Выдавать судьбу Джакомо делла Колонны за свою собственную было бы глупо: найдется немало тех, кто вскроет гнойник лжи, и глазом не моргнёт.

А жаль. Дабы выбраться из Саргуз, Флэй готов был пойти на многое. Туман, заволокший его будущее, так и не рассеялся. Оставалось действовать по обстоятельствам. Впрочем, как и всегда.

Киаф принюхался. Ему так и не удалось ноздрями зацепить миазматического смрада нечистот. Мерзкий крысиный писк – и тот не слыхать. Зато шум подземной реки он игнорировать не мог.

Девушка увидела замешательство на лице найдёныша и будто бы прочитала чужие мысли. Она усмехнулась и заговорила опять:

– Нет, нет. Мы не в канализации. Не приведите Свет и Тьма! Это водовод. Вернее… то, что от него осталось. Наследие Дельмеи Магны. Но время даже камень не щадит, плак-плак…

Флэй вскинул бровь.

«У этой синьориты своё представление о юморе. Черноватое такое…»

– Мне казалось, на Севере Саргуз пользуются только колодцами. Всё-таки это молодая часть Города, норманнская… – проронил блудный сын.

Ему было всё равно, в общем-то. Но разговор успокаивал его и даже доставлял удовольствие. Он не помнил, когда в последний раз говорил с кем-то обо всём и ни о чём.

– Ты прав, так и есть, – согласилась брюнетка. – Вот только многие из них вырыты как раз на руинах имперского водохранилища. Само оно по себе, конечно, уже не работает. Ах, да. Если ты не забыл, акведук из Ларданов как раз идёт с севера в Старый Город. Второй снабжает Восточный муниципалитет. Как-то так примерно.

Она вздохнула с грустью.

–… Кто бы что ни говорил, а древним дельмеям стоит сказать «спасибо». В обустройстве городов они знали толк.

– Верховные не обрадуются, если такое услышат, – занудно припомнил Альдред. – И сослуживцы тоже предпочитают этот факт обойти стороной.

– Их же тут нет, – осклабилась та незлобиво.

– Ну, твоя правда, – не стал спорить Флэй.

– Ясно-понятно, имперцы были язычниками – и бла-бла-бла. Но согласись, обеспечить всё население чистейшей пресной водой – это не хухры-мухры! Я родом из Сестолы. Деревушка под Би́зой. Так вот там о таких благах даже не слыхали…

– Вижу, ты немало знаешь о язычниках и их заслугах.

Губы Флэя изогнулись в кривой усмешке. Это первая девушка, которая вообще питала интерес к столь незначительным, казалось бы, фактам. Большая редкость в среде инквизиторов: те дальше своего жалования и ежедневных трудностей службы смотреть не хотят. Не люди – шестерни.

Более того, блудного сына радовало, что багровые будни и религиозные догматы не перемололи эту девушку окончательно, не убили в ней последние признаки чисто человеческого восторга.

«Мало кто способен сохранить в себе людские качества. Я в себе-то не уверен…»

Девушка ответила не сразу.

– Я и сама про это место узнала только прошлым утром. И не могла не восхититься. История Города не перестает меня удивлять. Наш капитан здесь давно. Вот он описывает Саргузы прям сочно. Любит это место. И ему известно куда больше. Как разберёмся тут со всем, и вы оба выживете, можешь расспросить его о том, о сём.

– Да это просто ремарка! – Альдред вскинул руки, оправдываясь.

– Суть вот, в чем… Когда-то давно Саргузский корпус подготовил в подземной системе водоснабжения немало убежищ. Как раз на случай восстания чародеев. Туда скидывали съестные припасы, излишки оружия. Между ними удобные переходы. Наши предшественники всё-всё предусмотрели.

– Я никогда об этом не слышал, – стушевался Флэй.

Его вдруг осенило. Вполне вероятно тогда, с Цанци, они повстречали тощака-переростка около точно такого же квадранта. Единственное, его облюбовали простые горожане, приняв за убежище. Но это не точно. В любом случае, на таких объектах без ключей или взрывчатки делать нечего: до священных запасов Инквизиции не добраться.

– Воды с тех пор утекло столько… Прецедентов не было, и в Янтарной Башне служба шла своим чередом. О городском водопроводе благополучно забыли. Городские власти – и те через пень колоду поддерживают его состояние. Водяные артерии Саргуз приходят в запустение. Сейчас можно сказать, вообще не вовремя.

– А как дела обстоят с другими квадрантами?

Девушка рассмеялась нервно.

– А всё! Нет к ним доступа больше. Обвалились. И своды погребли под собой столько добра. Хотя не исключаю, что разбойники отыскали тайные ходы и успели что-то прибрать к рукам: крысы везде лаз найдут, или прогрызут…

– Ну, так оно… – пробормотал Альдред и, простонав, ухватился за голову.

Возвращенец чувствовал себя, как выжатый лимон. Ему ничего не хотелось. Новые сведения воспринимал постольку-поскольку. Малейшее телодвижение влекло за собой скрипучую боль в суставах.

До сих пор не утихало внутричерепное давление. Применив на нём заклятие, онейромант нисколько не пожалел Киафа.

Казалось, ещё бы чуть-чуть, и голова его лопнула бы, как арбуз. Спазм понемногу сходил на нет, однако о полном облегчении говорить было рано. Губительное магическое воздействие на организм никогда не проходит бесследно.

«Из огня да в полымя. От меня так скоро живого места не останется, сколько ни латай. Надо отсюда дёргать. И чем быстрее, тем лучше».

Установилась тягучая пауза. Незнакомка почувствовала себя неловко.

– Свет и Тьма, где мои манеры?..

Девушка вдруг опомнилась и прислонила к выдающейся груди ладонь, сладострастно улыбаясь. Альдред съежился, не ведясь на соблазн, его обуревавший.

– Меня зовут Джада Верде, я персекутор-ловчий. Сержант. А ты, брат?..

Шумно выдохнув, блудный сын прислонился к стене. Склонил к груди подбородок, охнул и только потом назвался:

– А я Альдред Флэй. Ликвидатор. Как бы охотник, вроде как уже капрал. Из Города уплывал просто новобранцем, во всяком случае.

Сержант призадумалась. На её губах заиграла поистине демоническая, лукавая улыбка. Возвращенцу стало не по себе.

– Да, мне знакомо это имя. Знаешь, если бы не твой сатиновый халат, я бы даже не подумала, что ты из инквизиторов. Несладко же тебе пришлось, раз потерял уставное снаряжение. Счастливчик ты всё-таки. Если б не отличительные атрибуты, ой, наши бы тебя шлёпнули – и прости, прощай…

– Ага, я в курсе. – Альдред кивнул. – Но оно и к лучшему. Нынче инквизиторов не жалуют. Меня уже дважды пытались обчистить и забрать оружие. Простые отбросы общества. Еле отбился. И всё равно всё, что мог, посеял.

Джада убрала точильный камень и ятаганы в сторону. Сложила ладони «крышей» и подпёрла ими подбородок. Её взгляд был вездесущ. От него Флэю становилось всё неуютнее. Что-то с ней не так, думал он. Однако понять, в чём дело, Альдред не мог.

– Вот как, – проронила сержант еле слышно.

– Я вообще удивлён, что добрался до Акрополя. За несколько дней успел горюшка хапнуть с излишком, – бубнил Флэй.

Он и не заметил, как стал говорить значительно проще. Языком, который Джада Верде понимала лучше всего. И чем больше они общались, тем явственнее казалось, будто были знакомы всю жизнь. Девушка гипнотизировала его, словно змея грызуна перед броском. Но увы, Альдред окунулся в омут с головой, ничего не заподозрив.

– И всё-таки ты здесь. Молодец, – подытожила сержант. – Можешь выдохнуть. Среди своих тебе ничто не угрожает. Прикрывай спину другим – и это будет взаимно. Больше опасности, чем другим, тебе не перепадёт, не переживай.

– Хорошо, если так, – отозвался блудный сын.

А ведь уйдя в самоволку, он сам себя подставил. На группу персекуторов городская шпана в жизни бы не полезла. Недаром отдел звали «головорезами». Да и просто так легче было бы выживать. Однако Альдред свой выбор сделал и платил за него сам. Боялся он одного: что расплатился не до конца.

Джада вдруг осеклась и решила удостовериться:

– Слушай, это не ты ли тот новичок в «Гидре»? Бывший куратор, верно? Ещё успел во время инициации с Рутгером помахаться?

Альдред задумчиво погонял воздух во рту, не понимая, к чему все эти вопросы.

– Ну, допустим. А что такое?..

– Тогда всё сходится, – заключила Верде. – Вот, откуда я тебя знаю.

– Хм, ладно, – недоверчиво фыркнул тот.

– Кстати, как там Зальц поживает? – вдруг спросила Джада с неподдельным интересом. – Он ведь вернулся в Город с вами, так?

Возвращенец покачал головой.

– Погиб. Нас вернулось только пятеро. Я, капитан Колонна, Гараволья – это алхимик наш, Марго Мезар – застрельщица, и один мутный мужик из Несметного Легиона. Все остальные полегли на Клыках.

Недобрые вести. Верде с неподдельной грустью опустила глаза.

– Жаль. Допрыгался Рутгер. Мировой мужик был. Нам как-то довелось вместе поработать. Он у нас в отряде когда-то служил. Потом его перевели. Ну да ладно.

– Я с остальными разминулся у Янтарной Башни. Заражённые нагрянули. – Альдред решил это сразу обозначить. – Хорошо, если вернулись в корпус.

– Ты в одиночку до Акрополя добрался? – Изумрудные глаза её округлились.

– Верно. А что такое?

Немного помолчав, она заключила:

– Честно сказать, я впечатлена. Мало кому из кураторов удавалось осесть в Крепости. Но ты как будто бы для этого был рождён. Убил Паучиху в Рунном Зале. Спас наставницу. Выжил, когда как тридцать пять человек отправилось на ту сторону. Ещё и через весь этот кошмар продрался к своим. Без шуток, ты мастак.

Флэй рассмеялся, поражаясь дифирамбам.

«Давно меня так не облизывали. Что ей надо вообще?»

Верде изменилась в лице, будто Альдред её оскорбил.

– Что смешного?..

– Да просто… Сказать по правде, эти вот регалии – которые ты перечисляешь, да? – это всё такая чушь. В сравнении с тем, что я пережил. Как там говорят? Лукавый кроется в деталях? – откровенно заявил блудный сын. – До героя мне ещё далеко, но мало кто вынес бы то же, что и я.

И всё же, ему не хотелось пускаться в подробности, хоть и было, что рассказать. Это опасно, в первую очередь. Привычки бахвалиться он не имел. За привилегиями не гнался. А сейчас – и вовсе просто хотел уйти в закат под шумок.

Сержант поняла его, хоть и по-своему. Улыбнулась. Добавила от себя:

– Это хорошо. Приятно знать, что в Корпусе ещё остались эксперты вроде тебя. Иной раз кажется, и воевать уже некому…

– В смысле? – Альдред насупился.

– Когда я говорю о том, что на острове Памятном выжил только ты, я умалчиваю о том, что в Акрополе полёг весь оставленный гарнизон. А это, на минуточку, человек двести. Миротворцы, персекуторы. Из нашего отряда в том числе. Культ Скорпиона уничтожил всех. Даже раненых не пощадили. Не знаю, сколько убил ты, сколько чародеев ликвидировали при обороне вообще, но… Можешь не сомневаться: есть ещё. Очень много. Сдаётся мне, численное превосходство на их стороне…

– А сколько человек осталось в корпусе? – осведомился Флэй, вскинув бровь.

– Хороший вопрос, – фыркнула Джада. – Спроси чего попроще! Может, удастся по сусекам наскрести три сотни человек. «Василиск» запропастились куда-то. Не исключено, что они отъехали в полном составе. Мёртвых или живых, нет их, не нашли.

Она увела глаза в сторону. Её голос вдруг стал тише, сочась унынием.

– С тех пор, как отступники сбежали из Круга, всё пошло наперекосяк. И ведь с самого начала было ясно: времени мало, и это надолго. На каждое твоё действие они оказывают противодействие – и попадают прямо в точку. Это уже не просто зачистка. Не просто контртеррористическая операция. Скорее уж игра в шахматы какая-то, и совсем не на интерес. Пока что Культ Скорпиона ведёт завязавшуюся партию. Ещё этот мор. Сука…

Альдред приоткрыл рот от удивления.

«Этой девушке палец в рот не клади. Любит крепкое словцо. Не стерпит – ударит не в бровь, а в глаз. И всё-таки… её мысли так созвучны с размышлениями старика. Похоже, весь корпус думает об одном и том же. И я теперь мыслю точно также».

– Радикалы, – продолжала сержант. – Видишь ли, они подгадали лучший момент. И сразу ударили по гарнизону, оставленному защищать Акрополь. Там оставалась только половина корпуса. Ладно хоть они погибли не напрасно. Оттесняли момент захвата, как могли. Если бы террористам удалось закрепиться на Памятном, кто знает, может, они сумели бы уничтожить всех наших бойцов. Конченые ублюдки…

– Так почему же вас не было так долго? – поинтересовался Альдред.

Ему хотелось понять, что вообще нынче творится в стане инквизиторов.

– Ну, вообще-то мы не сидели сложа руки, – объясняла Джада. – Наш отряд искал сведения о местоположении отступников. Искали точки в Городе, где засели террористы. Зачищали. Так – раз за разом. Удалось вынести пять змеиных гнёзд. К счастью, на две сотни этих скотов стало меньше в Саргузах.

Она вздохнула, вспоминая ту нелёгкую вылазку.

– Целую вечность бродили по Восточному Муниципалитету. В инсулах потеряться проще простого. Здания похожи друг на друга. Прям как две капли воды. Ещё эти мертвяки кругом. Наш рейд затянулся на несколько дней. Ты представляешь? Дней! Пока нашли информацию, пока установили местоположение, пока зачистили здание. И так по кругу. Безумие, просто безумие…

Как вдруг сержант поспешила добавить:

– Чародеи, как выяснилось, Город знают, как свои пять пальцев. Псионики с онейромантами подсобили, видимо. Там, где они прятались, даже наш капитан бы в жизни искать не стал. По крайней мере, языки персекуторы развязывать умеют. Ничем не хуже крысобоев Буассара, уж поверь. А как мы выкуривали магов, как вырезали их. Это просто мышиная возня, Альдред.

– Несладко Вам, всё же, пришлось, – сочувствовал Флэй, что не мешало ему выпытывать нужные сведения. – Есть ли вести от главного Куратора? Он должен был от Герцога вернуться…

– Скучаешь по нему, что ль? – шутила Джада.

– Если бы, – усмехнулся тот. – Просто мне непонятно, кто вообще сейчас в корпусе заправляет. Кроме Петефи с Буассаром никого не осталось. Модрич и иже с ним были убиты в Янтарной Башне.

– Да всё те же рожи в первых рядах, – махнула Верде.

Альдред не мог не восхититься её дерзостью. Остра на язык всё-таки. Или же она просто-напросто неразумна?

– Верховные Инквизиторы условились, что в случае падения Акрополя дальнейшее место встречи – квадрант «Гамма». Над нами располагается Норманнский Дворец. Представляешь? Там полно места, чтобы расквартировать корпус в человеческих условиях. Место найдётся и для повозок со скарбом, и для коней. Лучше не придумаешь.

– Я не пойму, отсюда можно подняться аж в Норманнский Дворец? – Флэй был искренне удивлён таким положением вещей. – Почётно. Никогда в таких местах не бывал.

– Успеешь ещё. «Гамму» возводили при согласии с тогдашним Герцогом. Нынешний дал добро. И вот мы здесь. В общем, Петефи приедет сюда. Отец Жермен послал Барбинам голубя, Верховный Куратор не заблудится, не переживай.

– А не задержится? – осведомился Альдред, помня о гулях.

– Шутишь, что ли? – прыснула смехом Джада. – В Герцогский Замок теперь попасть можно через северный серпантин. А значит, из зеленой зоны. Южный, из центра Города, подорвали. Если вдруг ты не знал. Так что спокойно домчит по улицам. К утру должен приехать. Вроде бы дождь к полуночи уже стих. Думаю, коням грязь месить не придётся. Сегодня с осадками не густо.

– Я даже не знаю, хорошо это или плохо… – проронил блудный сын.

– Сгодится, – настаивала Верде. – Саргузы уже сузились до северных районов. За стеной Город мёртвый. Целиком и полностью.

– Что с апостатами? Они знают, где мы находимся? – озадачился тот.

– Может, и да. А может, и нет. Кого это волнует? – размышляла брюнетка. – Чародеи ведь и сами огребли будь здоров. На рожон соваться они не станут. Пока что…

– Хорошо бы, – сетовал возвращенец. – Я за эти пять дней уже навоевался. Денёк бы просто отлежаться, поесть хорошенько да опомниться вообще, кто я, где я, зачем я…

– Деловой, – рассмеялась Джада. – Никто тебе филонить не даст. У тебя был шанс улизнуть в этом бардаке, но ты вернулся в корпус. Придётся и дальше мочить террористов, Альдред.

– Надо же. – Тот притворился, будто разочарован. – Я-то думал, меня здесь ждут горячие источники, мясо на углях и компания миленьких сестричек.

– Закатай губу, брат, – настоятельно советовала Джада, будто бы кокетничая. – Впрочем, ликвидация Круга и правда затянулась. Может, этот день и правда будет сравнительно тихим. Но ротации не жди. Свежая кровь у нас – это ты.

– Ладно, я понял, – вскинув руки, отвечал Альдред. Спорить ему не хотелось.

«Просто блеск. Вряд ли я сегодня покину корпус. Нужно будет выждать удобный момент. Всё станет ясно, когда вернутся Верховные. Они-то уж точно расставят всё по полочкам. Главное, чтоб никто мне голову не срубил между делом… Я должен выбраться из этого кошмара. С Марго или без неё. И лучше с деньгами, чем без них».

Глава 4

– Зачем вообще нужно было весь корпус посылать в Акрополь, когда есть этот водовод? Это же самоубийство! Остров Памятный – это Вам не форт Азиаго. Там ещё доберись до Ларданских-то пиков… – сокрушался Флэй.

– Ты, в общем-то, прав. Здесь понадёжнее, чем на изолированном клочке земли. Но повторюсь, никто не был готов. Никто и подумать не мог, что чародеи оборзеют настолько. Да и к Памятному корпус дошёл быстрее. Отчужденность его, наоборот, виделась как преимущество. Хах. Не тут-то было. И потом, у нас в распоряжении имелось достаточно бойцов, чтоб оборонять его и от заражённых, и от апостатов. Ни те, ни другие несколько дней к ряду к нам не захаживали. Видать, Культ ещё собирал мятежников по всему Городу, чтобы ударить. А это непросто в условиях эпидемии.

– Вообще, да.

– Мы вспомнили о подземках слишком поздно. Да и кто мог знать, что остался нетронутым лишь один квадрант? Пока нарыли старые карты, искали ходы, мотались туда-сюда… Всё это время и человеческие ресурсы. Жертвы. Опасность. Полный кавардак. Ты же должен понимать…

– Час от часу нелегче, – ворчал Альдред. – Как теперь-то быть?..

– Если бы я знала… – проронила Джада, уводя взгляд в сторону. – Можно долго гадать, как ситуация повернётся сегодня. Но это дело неблагодарное. Всё равно, когда Верховный Куратор доберётся до квадранта, они с отцом Жерменом скоординируют наши дальнейшие действия. Одно знаю точно: будет жарко.

– Ну, значит, поживём-увидим.

Флэй достаточно отдохнул и принялся обратно наматывать на ноги портянки. Душок от них тянул неописуемый. У него даже закружилась голова. Но других пока не нажил и был рад тому, что есть. Натягивая сапоги, Альдред спросил:

– Так а что это за отряд, в котором ты служишь? «Медуза», что ли?

Джада залилась хохотом.

– Какой ты фантазёр! Я в «Фениксе» служу.

Губы блудного сына скривились в усмешке. Шутка ли, среди всех возможных сатиновых халатов к нему в руки попался именно их.

– Сколько человек под началом твоего капитана? – поинтересовался он.

– Тридцать один в отряде. Поделены на три группы. Я с командиром, – рассказывала Верде. – Нас вот семеро в группе. Трое погибло. Зато к нам прибился один юстициар. Итого восемь.

– Потрепало же вас, – соболезновал Альдред, вставая.

– Можешь к нам присоединиться. Люди нужны. Если надо будет, я замолвлю за тебя словечко. Думаю, капитан только обрадуется, – науськивала Джада.

– Я подумаю, – неуверенно промямлил Флэй.

– Уж поверь, Альдред, лучше с нами, чем с другими, – настаивала брюнетка, скрестив руки на груди. – В «Цербере», судя по твоему имечку, тебя оторвут с ногами и руками. Но сомневаюсь, что тебе понравится славить солнце без ума и задирать инквизиторов, которые мордой не вышли. По глазам вижу, ты будешь получше этих фанатиков. А «Медуза»… в «Медузу» тебя не возьмут. Это следует понимать.

– Славить солнце? – Он напрягся. – Что ещё за языческое дерьмо?

– Видишь ли, Альдред, в «Цербере» служат лишь белокурые бестии. У них там что-то вроде лурского братства, идей превосходства по этническим признакам. Считают себя лучше всех прочих. Поднимают за империю тост. Щемят остальных. Нашему Лиходею особенно достаётся. Почему? Не знаю. Но это факт.

Флэй вскинул бровь, придя в замешательство.

– Как их до сих пор не отправили под трибунал за разжигание розни?

– Пойми: иногда достоинства перекрывают недостатки. Они косят всех так, как никто другой. В эффективности «Цербер» может и с «Медузой» потягаться. А их языческие выходки – просто шалости. Своё дело они знают. Честно сказать, им ты подходишь, но подходят ли они тебе? Задумайся, Альдред.

Он фыркнул и покачал головой.

– На мой взгляд, они сборище богохульников и еретиков. Тоже сектанты. Что забыли в Инквизиции, неясно.

– Если бы поклонялись Пантеону, да, им было б не сносить голов. А их статуэтки лурских божеств и прочая дребедень – это всё детские шалости. Варварский фольклор. Так думают Верховные. И я повторюсь, не время сейчас разбрасываться людьми…

– Ладно, я понял тебя, Джада, – не стал спорить Флэй. – Будем считать, я с вами.

– Прекрасно. – промурлыкала Верде. – Другого ответа я от тебя бы и не приняла.

– Серьёзно, что ль? – съязвил Альдред, качая головой и усмехаясь.

– Именно так. «Фениксу» нужна свежая кровь больше, чем кому-либо. У нас потерь больше, чем у других отрядов. – Брюнетка развела руками. – Про отделы в принципе я деликатно промолчу. Тебе с нами понравится, вот увидишь. Со мной славные ребята служат, коллектив дружный. И потом, у нас весело. Можно сказать, мы в авангарде. Капитан отсиживаться в тылах не любит.

«Намёк понят. Приплыли…»

– Замечательно! – Альдред позволил себе немного сарказма.

Джада ему подмигнула.

– Не переживай. В обиду тебя никто не даст. Я – так точно.

– Очень мило, спасибо, – хмыкнул Флэй. – Хотя я и так задолжал вам, я полагаю. Вы уже спасли мой зад в Акрополе.

– Кстати, да. Без нас ты уже был бы труп. Чем не повод присоединиться и отработать, м? – Она заговорщически улыбнулась ему.

– Да я вроде уже и не противлюсь… – развёл руками блудный сын.

Верде расхохоталась, потирая ладошки.

– Будь проще, я ж подтруниваю над тобой! Это пустяки же, ну! Работа у нас такая. Сейчас наша группа в дозоре. Парни Ревердена ушли их сменять незадолго до того, как ты проснулся. Скоро мои вернутся. Познакомишься хоть… Заобщаешься. Мы как семья.

Альдред нахмурился, припоминая «красную тунику». Этот верзила не проронил ни слова, но исправно рубил одного апостата за другим.

– Так, а что там с тем юстициаром, которого вы к себе приняли?.. Неужто нашли общий язык?

– Лучше с ним, чем без него, уж поверь, – заверяла Джада. – Мальчик не доставляет хлопот. Он у нас неразговорчивый, но исполнительный. Приам его зовут.

– Приам? Что ещё за имя такое? Он дельмей, что ли?

– Нет. Не дельмей. Раб из Пао. Самый натуральный паоссец. Их любят называть языческими именами. Его купил какой-то толстосум на Барахолке. Взял к себе. У них там скандал получился. Инквизиция, говорят, еле успела его утащить к себе.

– Вот как. Чтением Дюжины Столпов не донимает?

– Да куда там! – хмыкнула брюнетка. – Приам ведь новиций…

– Охренеть! – Вырвалось вдруг у Флэя. – Торквемада его выше на чуть совсем!

– Парень страдает гигантизмом с рождения. Высокий рост. Руки-ноги длинные. Наверное, ещё и длинный стручок… – Верде рассмеялась. – И с этим возникла проблемка у того богача. Жена родила цветное дитя. Других паоссцев он не держал. Видать, захотелось этой бедняжке экзотического мясца.

– Какая мерзость! – Альдред поморщился. – Зачем мне такие подробности?

– А для полноты картины! – парировала Джада. – Даже не знаю, тем хуже или лучше для самого Приама.

– То есть?

– С одной стороны, отец Гильермо был им очень доволен. Мало кто из новициев у юстициаров такие нагрузки выдерживал, на какие подписывался Приам. Агенты Торквемады как в воду глядели, когда вербовали его. А с другой стороны, пережил бы Приам Возвышение с таким недугом, и насколько бы вымахал впоследствии…

– По нему уже не сказать, что он до сих пор в новобранцах ходит… Повадки под стать «красной тунике».

– Сам Приам об этом никогда и ни за что не скажет, но вот капитан… Он рассказывал, что Торквемада и остальные юстициары успели его разве что натренировать. Вымуштровали будь здоров. Поэтому большой мальчик и таскается везде с этим цвайхандером, будто с бревном.

– Но он уже носит маску. Щиток, раз не отлили обычную со слепка. Значит, над ним уже поработали хирурги?..

– Бунт грянул как раз тогда, когда Приам готовился к ритуалу Возвышения. Отступники ворвались в медицинское крыло именно в тот момент, когда над ним работали доктора с чудотворцами. Только и успели, что расковырять ему лицо скальпелями. И это без местной анестезии!

Джаду аж передёрнуло. На мгновение она попыталась ненароком представить, что чувствовал гигант. Зря.

– Бр-р-р, жуть!..

Альдред задумчиво погонял воздух во рту, не испытывая отвращения как такового. За двадцать лет он увидел и испытал немало. Чего стоило свидание с Учёным. Но об этом Флэй предпочёл тактично промолчать.

– Торквемада рассказывал нашим капитанам, что Приам обезумел от боли настолько, что набросился на чародеев с голыми руками. И если бы те ему не подвернулись, парень бы сорвал ремни. Кинулся бы уже на врачей с учителями – силищи ему не занимать. Если, конечно, новичок не умер бы от болевого шока и заражения крови по ходу операции. Орал он так, что весь этаж слышал…

– Какой кошмар… – угрюмо комментировал Флэй.

– Это не самое паршивое, поверь. В Равновесный Мир Приаму обратной дороги попросту нет, – с сожалением вздохнула сержант Верде. – Если мы выберемся из этой заварушки живыми, его всё равно заставят пройти Возвышение. Таковы правила. Он уже ходячий мертвец. Понимаешь?

– Не свезло ему… – проронил Альдред.

Его не удивляла печальная судьба паосского раба. Бедолагу схватили в родных саваннах Невольничьего Берега. Такие же паоссцы, как и он. Загнали за три ломаных гроша, как экзотическую зверушку, саргузским толстосумам. Отчуждённый и одинокий, он поддался искушению и сошелся с избалованной, скучающей дамочкой.

Приама использовали все, кому не лень. Инквизиция норовила выжать из него столько соков, сколько никто другой в Равновесном Мире не мог.

С тех самых пор, как у него отняли свободу, он был обречен страдать.

Покачав головой, Флэй принялся подпоясываться. Навешивать на себя рожок с порохом и пеналом, где хранил пули с пыжами. Засовывать в кобуры огнестрел. Кацбальгер в ножнах закрепил на перевязи. Его арсенал обеднел донельзя.

«За эти пять дней в моих руках побывало столько всякого оружия, сколько мне и в жизни не снилось. Тем, что у меня осталось, много не навоюешь. Может, была бы у меня Прощальная Роза, я бы навоевал в Акрополе гораздо больше. Не помешало бы сменить обмундирование, присмотреть новое оружие. Хороший клинок – залог успешного побега», – размышлял про себя Флэй.

Тяжело вздохнув, блудный сын повернулся к ловчей и спросил откровенно:

– Джада, у вас тут случайно не найдется комплекта доспехов и хоть сколько-нибудь вменяемого оружия? Кацбальгер, конечно, хорошо, но в долгосрочной перспективе слабовато будет. Сама знаешь…

Сержант Верде с лёту заявила:

– Конечно найдётся, о чём речь! Ещё не хватало, чтоб ты помер из-за того, что не укомплектован под завязку.

Она рассмеялась.

– Чудесно. – Альдред кивнул.

– В квадранте «Гамма» найдётся инквизиторский сплав на любой вкус. Мечи, топоры, молоты, копья, алебарды. Огнестрела бери, не хочу. Про броню я и вовсе молчу. Я и сама себе эти два славных ятагана позаимствовала.

– А чего в броню не облачилась? – осведомился Флэй просто к слову.

Джада ухмыльнулась играючи.

– Гончий – не про тяжеловесность. Гончий – про скорость.

– Я должен был догадаться. – Он развёл руками.

– Пойдём со мной, – призывала сержант. – Я тебе всё покажу и расскажу.

Она взяла связку ключей, поднесла ко свету в попытке отыскать необходимую гравировку на головке. Она кивнула сама себе, отстранившись от стола. Махнула Альдреду и вышла из помещения с подсвечником.

Ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Они шли вдоль шелестящих водяных потоков, уходящих невесть, куда. Ещё один такой смыв Флэй бы не вынес. Тогда-то ему казалось, что это бесславное венчание его тихой победы над монстром.

– Здесь глубоко? – крикнул блудный сын.

Его голос еле-еле пробился к Верде через шум, там стоявший. Пол был мокрый – не ровен час, поскользнёшься. Альдред буквально шёл по стеночке, испытывая животный страх. Чувствовал, что может свалиться вниз. Тогда волны подхватят его, поглотят и выплюнут в бездне, где никто в жизни не найдет его тела. Да и станет ли кто-то искать?..

Оправданный страх.

– Я не знаю! – отвечала сержант.

Продолжала держать подсвечник над головой, чтоб ни единая капля не попала на пламя. Без огня инквизиторы легко наломали бы дров.

– И тебе не советую! Держись ближе к стенке! Тут недалеко!.. Ещё чуточку!..

Мрак, узкое пространство, шум и враждебная стихия давили на Альдреда. Он заметно отстал от Джады. Та держалась гораздо увереннее, и Флэя это злило. Если б мог, того язычника топил бы собственноручно в уличном нужнике, пока не сдох бы.

Возвращенец передвигался по-черепашьи. Нагнал сержанта лишь тогда, когда она уже отыскала нужную дверь и отворила её.

– Давай, заходи! – бросила ему брюнетка, пуская вперёд.

Едва Альдред очутился внутри, Джада затворила дверь, и шум заметно стих.

– Это то, что я думаю? – полюбопытствовал блудный сын, вглядываясь в полумрак.

Здесь было просторно относительно перехода в водоводе. Напряжение спадало.

– Местная оружейная, если ты об этом, – пояснила Верде, убирая со лба намокшие волосы. – Тут полно разных доспехов. Думаю, найдётся и кольчуга как раз под тебя. Ты у нас не слишком здоровый, но и не щуплый. Рослый. Вполне тянет на стандарт. Не спеши, подбери себе оружие по вкусу.

Флэй призадумался и посмотрел на сержанта чуть жалобно:

– Нет химерита?..

Брюнетка осеклась и пролепетала:

– Откуда ты?.. Ай, ладно, не важно. Его направо и налево не раздают.

– У меня уже был бастард химеритовый. Но я его потерял по дороге в Акрополь.

Та лишь пожала плечами.

– Извини. Я тебе ничем не могу помочь тут. Когда Верховные соберутся, можешь поднять об этом вопрос. Если удастся убедить их, они добро дадут, не переживай.

Альдред вздохнул.

«Нет худа без добра. В идеале пусть Якорь будет при мне. А если нет, надеюсь, Верховные не огорчат и выдадут мне что-то стоящее…»

– Мечи есть какие-нибудь? Побольше да посолиднее.

– Есть всё, что занесено в регистр на момент эдак полувека назад. В свободном доступе, я имею ввиду.

– А можно попроще? – намекнул Флэй, виновато улыбаясь.

– Всё, кроме огнестрела с кремневым замком и химеритового вооружения… – снисходительно пояснила Джада.

– Ты сама-то почему без него ходишь? Не заслужила? – рассмеялся тот.

Сержант нахмурилась.

– Я и не напрашивалась, честно говоря, – проворчала она, скрестив руки на груди. Кажется, он её разозлил. – Вообще-то я по-другому работаю.

Она прошла вперёд. Альдред увязался за ней следом, прямиком к стойкам с доспехами. Латы покрылись пылью, и казалось оттого, будто инквизиторы попали в древнюю сокровищницу гастетского фараона. Стоило это сообразно их богатствам.

– А как ты работаешь? Это не секрет, я надеюсь? – осведомился он. – Носишься по полю боя и режешь всех на составные части?..

– И да, и нет, – отозвалась Джада с печалью. – Я во многом полагаюсь даже не на крепость инквизиторского сплава, а на яды. У меня целая коллекция бутыльков, знаешь ли. В зависимости от поставленной задачи, использую тот или иной.

– Это как?

– Гончие, в первую очередь, гончие. Уж прости за каламбур. Мы ловим чародеев. А убиваем только в том случае, если поймать их не выходит. Поэтому яд может как обездвижить – тут одного пореза достаточно, так и остановить сердце магу навсегда. Но и это ещё не всё. У меня ещё перчатки-манипулятивы есть. И свитки. Целый ворох. Я к магии чувствительнее, чем многие в отделе, так что иной раз нет-нет да балуюсь.

– Звучит неплохо. Много можешь наколдовать?

– Да по мелочи, на самом деле. Небольшой торнадо. Стену огня. Частокол изо льда. Цепную молнию. Туман из едкого газа. Ничего особенного.

– А мне кажется, не мелочишься…

– Тебе кажется, – на полном серьёзе заявила Джада.

Видать, на эту тему ей особо не хотелось говорить. Пришлось в экстренном порядке менять направление разговора. Ничего лучше Альдред не придумал, кроме как спросить:

– Слушай, а как так вышло, что ты попала в Инквизицию? На монашку ты не похожа, да и вряд ли начинала с храмовницы. И потом, далеко не каждая девушка получает звание сержанта, знаешь ли… Как правило, гении.

Брюнетка рассмеялась и заметила:

– Ты один из немногих, кто это спросил…

– Правда, что ли? – Флэй вскинул бровь.

– Нет. Сотый или ещё дальше по списку, – сказала Джада, как отрезала. Выдохнула и быстро сменила гнев на милость. – Это… долгая история. Но так и быть, расскажу. Если хочешь так сильно.

Глава 5

– Валяй, – поддержал её Альдред. – Лучше знать, с кем служишь в одном отряде. При условии, что всё сложится.

Сам же он искал подходящую броню для себя.

– Я вообще-то была предельно далека от Церкви. Очередная дочка очередных крестьян. Лишний голодный рот. Меня хотели отдать замуж за кого-то из многих других ублюдков нашего баронета. Что он – пьянь с гнилыми зубами, что выводок под стать. Убежала в ужасе ради лучшей жизни в Бизу, как только весной распогодилось.

– Как по мне, звучит, словно начало одной фатальной ошибки…

– Это уж как посмотреть, – парировала та строго. – Ни о чём не жалею, если честно. Всяко лучше, чем рожать без ума ублюдков от ублюдка с риском умереть из-за кого-то из них. Сомнительная перспектива, не находишь?

– Ты против детей? – озадачился Флэй.

– Я против ублюдков. И ублюдков от ублюдков.

– Ладно, я понял, – не стал тот спорить. – Что было дальше?

– Ну, девочка-то я не глупая. В Бизу не пускают абы кого. Торговый город, всё такое. Пришлось изрядно попотеть, чтобы наскрести сольдо на взятку.

– И где ты нашла деньги?

– Чудом. Придумала душещипательную историю, и один из караванщиков проплатил за меня. Он аж расплакался. Захотел, чтобы маленькая девочка, бежавшая из рабства у полоумного селянина, возвратилась к своим родителям-ремесленникам. Так мило…

– Эта легенда – полный чёс, – подметил Флэй.

– И тем охотнее он в неё поверил, – заявила Джада. – Он хотел отвести меня лично. Ну а когда мы заглянули в квартал ремесленников, я растворилась в толпе. Приткнуться было негде, так что какое-то время пришлось пожить на улице.

– Как тебя бездомные-то не сожрали? – удивлялся Альдред.

– Разве должны были? – усмехнулась брюнетка. – Биза кишит беспризорниками. Бездомными. Нищими. Маргиналами. Людей постоянно выбрасывают из домов за долги. Это город-сказка. Город азартных игр. С банками напряг, а вот какие-нибудь кости вполне могут разрушить твою жизнь. Кто-то поднимается раз за разом с самых низов, кто-то захлёбывается в дерьме, и его хоронят в общей яме за городом. Даже имени не спросят. Новичку на улице лучше не светиться. Особенно детям. Иначе компрачикос нагрянут.

– Ну а ты как выплыла?

– А я по краешку ходила всё время. Тут хлеб сворую. Там – помою посуду, пол подмету, подъем объедки после попоек завсегдатаев таверны. Обычное дело у беспризорников, знаешь ли. Настоящий праздник – это крысу поймать или прошутто целый окорок утянуть. Знаешь, не так уж и плохо. Пробовал крыс на углях?..

– Честно? Нет. Нутрии – мой потолок, – заявил Альдред.

– Или пол? – Джада рассмеялась. – Видать, повезло. Не втоптали в самую грязь общества. Это хорошо.

– Я сам из бедной рыбацкой деревушки. Но ловили мы не только рыбу. В основном, всяких морских гадов варили-жарили. Мидии на каждый день. Терпеть их не могу. Устрицы – отдельный разговор.

– Устриц подают в лучших заведениях Бизы как деликатес, а ты нос воротишь? Ну-ну, зажрался, – хохотала Верде.

– Говядина – вот это настоящее лакомство! – протестовал Флэй.

– Тоже верно. – Сержант пожала плечами.

Время задаром Джада не теряла и тоже помогала в поисках обмундирования. Она стянула со стеллажа кольчужную рубаху и протянула Альдреду.

– На, вот эту попробуй. Миротворческие мне не нравятся. Толстые кольца, промежутки большие. Когда поверх кираса – ещё куда ни шло. Но это не случай ликвидаторов. По крайней мере, обычных. А эта ничего. Персекуторская. Более тонкая работа. Колец вплетено меньше, они меленькие, но и защищает ничуть не хуже. Технология «драконьей чешуи». Слышал, наверное. Это тебе не рядовая вещица.

Флэй глянул по сторонам. Отыскал на полках свежие сорочки, завернутые в брезент. Простые льняные нательные рубахи, чтоб инквизиторский сплав не холодил и не пёк. Альдред вздохнул: в крепости персекуторов поинтереснее с уставной одеждой было.

Стянул портупею, разделся по пояс. Развязав кольчугу, накинул рубаху и быстро в неё облачился. Разница в работе кузнецов-умельцев отчётливо ощущалась: не натирала, не висела, прилегала плотно даже при надетом льне. И что самое приятное, весило изделие в полтора раза меньше.

– Хорошо сидит. – подытожил Альдред, покрутившись немного.

– Ещё бы, – хмыкнула Джада и показала на лицо. – У меня глаз – алмаз!

– А на вид – изумруд, – съязвил тот.

– Ничем не хуже, в общем-то.

– И долго ты крыс ела?

– Полгодика-то наберётся, – отозвалась брюнетка и повела гостя за собой к отделу с доспехами. – А какой ты у нас охотник? Тебе по манере ведения боя что ближе? Надежная защита или скорость и смертоносность?

– Скорее второе, – неуверенно сказал Альдред.

– Задал ты мне задачку, – пробормотала Верде.

Принялась искать и продолжала свой рассказ:

– Я тогда постарше стала. На карнавале подрезала ножик у фокусника. Так, можно сказать, шагнула на ступень повыше. Прикидывалась уличной проституткой. От прочих бедняжек на панели я отличалась только тем, что выглядела ещё свежей. Это привлекало… – Джада усмехнулась, – клиентов. Они чувствовали невинность, что играло мне на руку.

– Дай угадаю, ты подрезала у них кошельки, верно?

– Зришь в корень, молодец. Это было не сложно. Старые извращенцы такие… впечатлительные. Когда твой образ в их глазах рушится, они хотят поскорее смыться. И поэтому легко расстаются с кошельками. По-хорошему или по-плохому.

– Тебе приходилось убивать за деньги кого-то из них? – Альдред насупился.

– Было дело. Пару раз попались до жути жадные мерзавцы. Ну, в канавах Бизы места всем хватит. Стражники таких увальней сразу грузят на кладбище. В городе у них с преступностью чуть ли не также плохо, как здесь.

– И что чувствовала тогда? – продолжал копать Флэй.

– Да ничего, в принципе. Их не жалко, если ты на это намекаешь. Они – просто мусор. Их деньги гораздо ценнее, чем жизни, – откровенно заявила Джада.

– Опасная ты девочка была. Убивать за деньги. Несговорчивых стариков. Я даже не знаю, – замялся блудный сын.

– Разве мы не занимаемся тем же самым сейчас? Убиваем людей. За деньги. Это работа такая, – спокойно отвечала Верде. – И не смотрим, что они об этом думают. Маги? В расход. Это клеймо. Маркер.

– Тоже верно.

– А те пердуны-сифилитики, если ты не понял вдруг, пытались снять недозревшую девчушку, которая только-только вкатилась в подходящий возраст. Если бы они попались не мне, представь, сколько боли они причинили бы другим? Нюням, которые не могут дать отпор и готовы пойти на что угодно, лишь бы на сухарь заработать? Я считаю, я сделала мир чище. Ты не согласен?

– Не согласен, но и не против. Мне всё равно, в общем-то. Каждый рано или поздно платит по счетам. Заплатишь ты, заплачу и я.

Сержант помолчала немного, разглядывая стенды с доспехами.

– Любопытный ответ. Я бы даже сказала, уникальный. Меня бесит, когда люди везде суют своё мнение по поводу и без, – подметила она и указала на одну из стоек. – Обрати-ка внимание на вот это. Как тебе?

Альдред посмотрел на ребристый панцирь внимательно и выразился откровенно:

– Это не совсем то, что я хотел бы носить.

Джада вздохнула и постучала по ребристой поверхности, повторявшей анатомию человеческой грудной клетки.

– Нагрудник легчайший. Легчайший! Вкупе с кольчугой никакая магия тебе не навредит. Хочешь – смело врубаешься в группу чародеев. Хочешь – держишься поодаль и не боишься отловить сноп огня. Палишь из пистолета. И голову себе не заморачиваешь насчёт скорости. Поверь, лучшего варианта в твоем случае не найти. Безупречный баланс.

– Где-то же должен быть подвох… – смутился Флэй.

– Есть подвох, – не стала спорить Верде. – Всего один. Если ухватился за гуж, не говори, что не дюж. Будешь мешкать – сдохнешь. Надо постоянно двигаться.

– Ладно, давай попробуем, чего уж, – сдался блудный сын.

– Так-то лучше, – подбодрила его сержант. – Встань ко мне спиной и вытяни руки. Я надену на тебя панцирь.

– Не тяжело будет?

– Справлюсь. Он всяко легче, чем твоя туша. Мы тебя с капитаном еле утащили.

Флэй рассмеялся, делая, как было прошено.

– Вот уж спасибо за комплимент.

– Обращайся, – отозвалась брюнетка и принялась за дело. – Я и не таких од могу тебе спеть. Вовек не забудешь.

– Воздержусь, – бесстрастно ответил Альдред.

– Имей ввиду, если что, – смеялась та.

– Долго ты потрошила любителей сладенького? – вернулся он на исходную тему.

– Ещё где-то год на панели проторчала, – продолжала Джада. – Так долго не могло идти. К счастью, в Бизу тогда заезжал бродячий цирк. Мне, как бы, каждый сольдо на счету, но развлечений на улицах не много. Решила сходить. И не прогадала.

Она вытащила ему кольчужный капюшон наружу и принялась завязывать узелки панциря, не спеша говорить.

– Тебе предложили там работу?

– Скорее уж, я сама напросилась.

– И кем взяли? «Восточной» танцовщицей?

Брюнетка хмыкнула и покачала головой.

– Чуть-чуть недолёт. Я танцевала с саблями.

– С саблями? Где ж ты научилась обращаться с ними?

Джада вздохнула, закончив с узлами.

– Я ж говорю, развлечений на улицах не много. У меня был ножик такой интересный. Баллисонг. И когда становилось скучно, крутила и вертела его, как хотела. Это неплохо набивает ловкость рук, знаешь ли. Сабли потяжелее будут, но хозяину цирка понравилась гибкость запястий. Так что меня взяли. Кем-то вроде подмастерья. Танцоров было немало.

– Это там тебе полюбились кривые мечи?

Верде цокнула языком. Похлопала Флэя по плечу и ответила:

– Да. Идём дальше.

Альдред стал выбирать себе кожаные сапоги по размеру, а Джада рассказывала:

– С ними я уехала из Бизы навсегда. Оно и к лучшему. Больше не приходилось прятаться от слуг баннерета. Меня разыскивали. К счастью, город я знала гораздо лучше, чем они. Всегда находила, где спрятаться. Но не всю жизнь же скрываться.

– Пожалуй. – Флэй натянул чистые портянки, влез в обувь. Как литая. Стал ходить взад-вперёд, чтобы удостовериться.

– В цирке я многим трюкам научилась. К слову, грань между танцем и боем… очень тонкая. Навыки мне в Инквизиции ой как пригодились. Выступления проходили на «ура», да и путешествовать по Илантии мне нравилось. Черин, Димето, Вануя, Цим, Априлано, Катенция, Теаполь, Саргузы. Я везде была. Но последней остановкой стал этот Город…

Блудный сын отошёл, чтобы натянуть беспалые перчатки. На правую, ведущую, надел латную рукавицу с напальчниками, повторявшими звериные когти. Сжал и разжал кулаки. Довольный приобретением, стал подыскивать наручи с подлокотниками. Он заметил, как изменился голос Джады под конец, и спросил:

– Тебя в Саргузах кто-то обидел?

– Попытался, во всяком случае. На меня засмотрелся один банкир. Захотел провести со мной ночь. Совал в наглую мошню сольдо. Прямо в лицо. Его не волновало, что у меня уже есть мужчина. – Сержант звучала мрачно. – Он ударил его в висок. Лео упал. Один удар – и насмерть. Как такое возможно?..

Голос её дрожал.

– Мне жаль, – соболезновал Альдред, но не сказать, что искренне. Здесь и сейчас его больше волновали наплечники.

– Банкир не был каким-то амбалом нет. Просто какая-то жирная свинья. Наглая харя. Мне стало страшно. Я могла зарубить его, но попятилась прочь, обезумела от горя. Сабли остались где-то впереди. Он меня догнал. Повалил на землю. Стал рвать шёлк. И почти добился своего. Но баллисонг был всегда при мне.

– Ты его зарезала? – спросил Флэй, надевая металлические наголенники поверх сапог. Следом потянулся за наплечниками да наколенниками.

– Оскопила. Всё, чем богат был, выпало через штанину. Кричал, как резаный. Всю охотку сбила. – Джада рассмеялась нервно. – Убежала из цирка. Долго бродила по Саргузам. Не знала, что делать. Как быть. Его люди носились за мной по всему Городу. Ты будешь смеяться, но саргузские стражники спасли мне жизнь. Буквально.

– Как они умудрились?

– Очень просто. Схватили меня. Был у них начальник такой… принципиальный. Он ненавидел банкиров. Апеллировал без конца к букве закона. Не дал свершиться самосуду. И по закону, за нанесение тяжких увечий здоровью мне полагалась смертная казнь. Горожанам, видите ли, хозяйство срезать нельзя. Тот боров уцелел, ему прижгли рану. Как теперь мочится, понятия не имею. Да и неважно. Знаю, что раскабанел пуще прежнего. А начальник стражи тоже попался не простой. Захотел устроить из моего повешения показательное представление.

– Но как же ты спаслась? – полюбопытствовал Альдред. Сам он, почти полностью укомплектованный, принялся подвязывать латную юбку.

– Жить хотелось. Иллюзий я не питала. Не гордилась тем, как отомстила. Просто не собиралась вот так помирать. Я требовала продолжение банкета. Когда ты стоишь на эшафоте, а тебе на шею вешают петлю, кого ты станешь молить о прощении? Только Свет и Тьму. Я слезно просила передать меня под попечительство Инквизиции.

– Элементарный трюк. Стар, как мир, – отозвался Флэй.

– Меня могли и проигнорировать. На казни озвучили все мои преступления. Народ зашептался. Они пришли, движимые жаждой крови. Требовали, чтоб я повисла. Моя жизнь опять оказалась в руках начальника стражи. Он страдал каким-то синдромом отца, не знаю. Переобулся в воздухе. Дал добро, чтобы прочитать очередную проповедь. Мол, даже такая пропащая душа – и та в преддверии смерти тянется к искуплению, ищет Свет во Тьме. Чушь собачья. Но народ проглотил это. И все счастливы. Кроме банкира.

– Вижу, закрепилась ты неплохо. Да ещё и среди персекуторов.

Флэй выставил на верстаке несколько шлемов. Пресловутый топфхельм, шишак с церковными узорами, уродливый клювастый бацинет, массивный штеххельм и изящный армет. Его выбор пал на последний. Из всех тот выглядел наиболее вменяемым, закрывая лицо целиком. Лучше уж не лениться с забралом, чем вовсе не иметь его.

– А что, с оружием обращаться умею. Постепенно, но себя показала. От гончих требуют не слишком много. Я же показывала прекрасные результаты. Меня определили в «Феникс», потому что им нужен был такой человек. Персекутор, способный изымать из свитков заклинания. Подробности опустим. Это всего лишь лирика.

– И ты не жалеешь о сделанном выборе? Инквизиция не для всех, знаешь ли.

– Ну, получила я шрам на задании. Много царапин на теле. Это пустой звук. Я как могу жалеть, если жива? – фыркнула Джада. – Конечно, не сильно углубляюсь в религию, лавирую между коллективом и одиночеством, редко посещаю мессы, пропадаю на магическом полигоне, но у меня получается. Видишь же.

– Вижу.

– Можешь мне не верить, но деньги, регалии – всё это меня мало интересует. Всё равно никогда не носила с собой больше пяти сольдо в кошелёчке. Жизнь идёт своим чередом. Остальное не важно.

– Имеет смысл, – пробубнил тот.

Его поражала эта брюнетка. Вот уж кто плыл по течению и никогда не расшибался об пороги. Редкая удача, сопряженная с перманентным безразличием, отсутствием излишней рефлексии обо всём и ни о чём. Сам возвращенец так не мог: был проклят пропускать через себя всё, что было, есть и будет с ним.

Джада Верде – безрадостный пример того, что ждало Альдреда и его любимую, если бы они успели покинуть приют. Он это явственно осознавал. Все дороги ведут в Цим. А все падшие судьбы склоняются отдаться Инквизиции.

Приход Флэя в лоно Церкви – всего-навсего фатум. Он был обречён сюда попасть, независимо от предшествующих событий.

И всё же, было что-то в сержанте притворное. Только что, оставалось неясно. Флэй явно упускал какую-то деталь. Ему оставалось только надеяться, что она не важна.

Он помолчал немного, прежде чем заговорить опять.

– Сдается мне, после всего пережитого ты осторожно относишься к мужчинам, – предположил Альдред, накидывая белый сатиновый жакет с изображением паука. Наследие легендарного отряда «Сольпуга». Халаты бы ему только мешали.

– Можно и так сказать. – Сержант пожала плечами. – Важно отличать хороших мужчин от плохих. Многие девчонки ставят не на тех. Из-за этого и страдают. Не сразу поймут, так когда грудь обвиснет.

Флэй кивнул и взглянул на Джаду со значением. Ему хотелось ради забавы спросить кое-что. В последнее время его мучил вопрос, ответ на который сам себе он дать не мог.

– Кого ты видишь перед собой, Джада? Хороший я человек? Плохой?

– Это ещё предстоит выяснить. Важно понимать, способен ли ты прикрыть мне спину, – строго заключила брюнетка. Девушка скрестила руки на груди, переминаясь с ноги на ногу, и осклабилась: – А вообще, за тобой нужен глаз да глаз. Так что не отходи далеко, мы договорились?

Альдред осклабился и пространно ушёл от однозначного ответа:

– Тут уж как карта не ляжет, не обессудь.

Он развёл руки в стороны.

Брюнетка хмыкнула.

– Вот же! Примерно об этом я и говорю.

– Ладно, ты меня поймала, – не стал спорить возвращенец. – Ну так что, как получилась подборка? Сгодится под мои запросы?

– Сгодится, – протянула Джада, улыбаясь. Как вдруг она нахмурилась, едва Альдред сделал шаг в сторону и засветил «Сольпугу» на спине. – А что, «Фениксов» для тебя не нашлось?

– Видать, все в Крепости остались, – шутил Флэй. – К тому же, под быстрый стиль боя больше жакет подходит, не так ли?

– Есть маленько… – вздохнула сержант и подалась вперёд. – Ну, будем смотреть холодное оружие или как?

– Честно сказать, я лучше дождусь Верховных. Прикипел я к химериту, понимаешь ли, – замялся блудный сын, а сам о Якоре думал.

– Не удивлена, – хмыкнула брюнетка. – Это оружие делает вещи. Тогда пока натягивай портупею. Ну, а я посмотрю свитки. Вдруг что-то вкусное найдется.

– Давай, – не стал спорить он.

Они разошлись по разным углам инквизиторской оружейной. Альдред вложил кацбальгер в поножи, где обнаружился тайный паз под мелкий клинок. Ландскнетту он рассматривал не больше, чем оружие второго шанса. Сменил кобуры. Теперь рукоятки пистолетов торчали у него из-за левого бока. Так, будет удобно мигом доставать огнестрел для моментального выстрела.

Между тем Джада попросила:

– А что насчёт тебя, Альдред?

– То есть?

– Как ты попал в инквизицию?

Флэй помолчал задумчиво, разминаясь в броне, чтобы оценить собственную подвижность. Как выяснилось, комплект он собрал более чем лёгкий: прыгай, скачи не хочу. Лучше не придумаешь. Блудный сын ответил:

– Я не умею рассказывать душещипательные истории. Да и давно это было. – Он вздохнул. Раз за разом ему приходилось вскрывать самые болезненные участки памяти. – Если в общих чертах, я сирота. Ни матери, ни отца не знал. В какой-то момент и родной дядька не сумел меня потянуть. Сплавил в приют.

– Ох, бедняжка!.. – заунывно отозвалась Джада, шурша свитками в темноте. Раз за разом в помещении вспыхивали тихо руны на раскрытых папирусах.

– Не надо, – настоятельно попросил Альдред. Он ненавидел чужую жалость: поздно уже ею одаривать. – Что сделано, то сделано. Я потерял близкого мне человека. Из-за демона. Он его убил. И убил бы меня. Если бы не подоспевший ментор тогда.

– Свет и Тьма… – горевала Верде. – Прости. Не следовало спрашивать.

– Это уже давно пройденный этап, – со скрипом отвечал Флэй, сжимая и разжимая кулаки, чтобы отвлечься.

Мало что в Равновесном Мире могло спровоцировать его на эмоции. Но её смерть… Это давняя рана, которая и не думала затягиваться. Открывалась из раза в раз. Истекала кровью. Сочилась гноем и сукровицей. От неё отходила отмершая кожа. Поднимался душный гнилостный смрад. Альдред же от неё никак не мог избавиться.

– Кайя Крайш меня спасла, – продолжал Флэй. – В последний момент, как рыцарь из этих сопливых книжек для дамочек. А я, видите ли, оказался принцессой в плену у дракона. Стыдоба… И чем больше мне лет, тем больнее понимать, насколько немощным я был тогда.

– А что с этим не так? – не понимала Джада. – Ты ведь выжил. Это уже куда ни шло. Что тебя смущает? Участь спасённого кем-то вроде сестры Кайи? Считаешь это позором?

Флэй осёкся. На тот злосчастный день раньше он смотрел под другим углом. Боготворил наставницу, чтил, питая благодарность и привязанность. Но после того, как ментор с ним обошлась, что-то в нём надломилось. Его отношение обезобразилось. Хотелось предельно отдалиться от их былой связи, затереть прошлое.

– Я бы сказал, был рад спасению кем угодно, только не ментором. Мы с ней не в ладах, можно сказать. Подстава получилась. Но это неважно, ведь она уволилась, уехала невесть, куда. Просто… тогда мне показалось, что сестра Кайя – истинное воплощение силы. Силы, которая способна отправить исчадие Серости обратно.

– Вот как…

– На самом деле, я всю свою жизнь чувствовал себя слабым. В тот день это стало очевидно, как никогда. От правды было не убежать. Я не мог помочь ни себе, ни близкому человеку. Просто плаксивый кусок мяса…

– Ты не слишком ли строг к себе?..

– Строг. Но как иначе? Всё же лежит на поверхности. Подлинную силу я увидел в инквизиторе. И потянулся к ней. Возжелал возобладать ей. Чтобы стать в точности таким же. Вырасти над собой. Чтобы кошмар, через который прошёл я, происходил реже с людьми. Знал бы я, как много среди них гнили…

– Кажется, тобою движет запоздалая месть, – пыхтя, заметила сержант. Она запихивала понравившиеся свитки в сумку.

– Ошибаешься. Убийце воздали по заслугам. Прямо на месте преступления. До того я вообще не задумывался о демонах, как и все остальные миряне. И даже представить не мог себе, что существует настолько ужасающая угроза. Что она – совсем близко к нам.

Флэй выдохнул. Собирался с мыслями.

– Должно быть, гибель подруги повлияла на моё решение. Не без этого, не отрицаю. Только по большому счету мне и пойти-то было некуда. Это был единственный исход лично для меня. К счастью, ради эксперимента меня решили принять в Инквизицию. Обычно ведь люди, когда сталкиваются с потусторонним, потом не могут всю жизнь оправиться. А я? Что я? Полез в самое пекло, как умалишенный.

– И ты не жалеешь? – спросила Джада, поднимаясь в полный рост. Она подошла к нему и поглядела испытующе в глаза. – Такая жизнь ведь – не малина. Особенно сейчас…

– Если о чём и жалею, то не об этом. Ни разу. А вот от том, что появился на свет, иной раз – да, – честно ответил Альдред.

Он сказал это, не думая о том, покажется слабым или нет. Ему вообще было всё равно, кем его сочтёт гончая.

Изумрудные глаза Джады потемнели на миг в знак протеста.

– Зачем ты такое говоришь? – возмутилась брюнетка.

«Действительно, зачем?»

Флэй вымученно улыбнулся, скрывая боль, и выразился откровенно:

– Я получаю от жизни больше проблем, чем удовольствия.

Он рассмеялся нервно. Слишком часто в последнее время он рисковал завтрашним днём. И только для того, чтобы пройти очередной круг насилия с ещё большим размахом.

Верде вздохнула и покачала головой.

– Жизнь – ценнейший дар, который можно получить. Этот спектакль надо просмотреть до самого конца. Будет глупо, если решишь уйти во время антракта. Смерть сама придёт. Её торопить нет смысла. Рано или поздно ты сам придёшь к этому выводу.

Губы Альдреда скривились в усмешке.

– Честно, из твоих уст эти слова звучат особенно обезоруживающе…

Сержант пожала плечами.

– Я просто говорю, как есть.

– Поживём-увидим! – дерзко, с иронией бросил ей блудный сын. – Кто тут прав, а кто заблуждается. Жизнь рассудит.

Она осклабилась, уводя уставшие от полумрака глаза.

– Лучше скажи, почему ты попал в кураторы. Вдохновлялся же персекутором…

Тот задумчиво погонял воздух во рту. Виновато улыбнулся и пожал плечами.

– Я б хотел, только вот меня посчитали недостаточно «талантливым» для этого отдела. Изначально.

– Да неужели? – Брюнетка не поверила своим ушам. – Ну, допустим. Возможно, тебе тяжело давалась командная работа. И избыточные физические нагрузки. Это обязательно для охотников. Но ведь это не единственная специализация в отделе. У нас направлений валом. И слабачкам найдётся место…

– Ты бы это заведующим кураторского отдела предъявила! – пожаловался Альдред. – Но вообще, тогда я и правда недотягивал. Не такой подвижный, чтоб носиться по вертикали с горизонталью. Стрелять еще при этом по цели без промаха. Бегать вокруг монстра и кувыркаться, как умалишённый. Стошнит ещё по пути…

– Это и впрямь не каждому дано.

– И к чарам я совершенно невосприимчив. Мы с ментором долго бились над тем, чтобы самое элементарное заклинание снять со свитка. И что бы ты думала? Без толку. В перчатках я мог разве что взаимодействовать с рунами. Детский лепет.

– Ума не приложу. – Джада нахмурилась. – Процент людей, которые к магии совершенно глухи, очень мал. В нас же всех протекает эфир, хоть немного.

Её губы дёрнулись, как будто в улыбке. Сложно сказать, насмехалась ли сержант над ним. Альдред предпочёл не придавать значение тому, что заметил.

– Просто я победитель по жизни, – отшутился Альдред, скрывая печаль: этот недостаток действительно бил по его дальнейшему продвижению в инквизиторской иерархии. Впрочем, сейчас это и не важно. – Мне всегда везет, только не в том, что надо. Хотя… я не жалею. В конце концов, кривая судьбы все равно привела меня к персекуторам. И за время в «Гидре» я закалился. Это чувствуется.

Джада улыбнулась ему и похлопала по наплечнику по-приятельски. Альдред не сразу понял, что чувствует, но точно знал: этот жест его тронул. В Равновесном Мире, где все пытались его убить, остро не хватало людей, которые просто сосуществуют с ним дружелюбно, не переходя красных линий.

– Уверена, у тебя ещё множество талантов, которые просто спят и дожидаются своего часа. Но уже сейчас я вижу, ты не так прост, каким с виду кажешься, – говорила Джада Верде, убирая руку. – Всё будет хорошо, Альдред.

Флэй вымученно улыбнулся. А сам подумал страшное, не понимая, о чем толкует зеленоглазая брюнетка. Он отмёл шальные мыслишки в сторону. Это Инквизиция. Тут о Киафах мало кто ведает. А кто ведает – молчит в тряпочку. Ведь ещё не время.

– Спасибо, – выдавил из себя блудный сын.

– Пора возвращаться, я думаю. – Джада показала за спину. – Ребята, наверное, там уже за голову схватились, обыскались…

Альдред кивнул, после чего они покинули оружейную. Обратный путь он преодолел значительно легче. В обществе гончей он чувствовал себя смелее. По-настоящему в своей тарелке, чего нельзя было сказать о днях с «Гидрой».

Было приятно встретить человека, с которым находишь общий язык. Но что с бойцами из «Феникса»?

Глава 6

День шестой, на рассвете

– Они уже там, – отметила Джада, остановившись у закрытой двери.

Услышала приглушённые переговоры товарищей по ту сторону. Поглядела на Флэя, после чего подозвала к себе поближе и настояла:

– Не стесняйся, проходи!

Сержант Верде не без труда отворила заедающий вход, вваливаясь внутрь просторного помещения. Входя, оживленно окликнула всех собравшихся:

– Итак, народ, все в сборе?

Альдред прошёл следом. Он провозился с дверью, лишь бы заставить утихнуть докучливое водохранилище.

Повернулся к персекуторам, ухватившись обеими руками за кушак. Выглядел, как напыщенный индюк, но так хоть немного чувствовал себя увереннее. Свора головорезов заставляла его себя чувствовать дурно.

Бегло оглядел собравшихся. Те резко поймали тишину. Не считая Джады, в их группе было шесть человек.

Инквизиторы расселись за столом. Каждый был занят своим делом. И всё же они мигом повернулись к вошедшим.

Юстициар припал к стене поодаль, оставаясь в полумраке. Он скрестил руки на груди, смотрел куда-то себе под ноги. В суету вокруг он не вдавался. По крайней мере, зрительно. А на деле – слышал всё и внимательно слушал.

– А то! В полном составе, – отозвался смуглый усач без намёка на энтузиазм. Голос его звучал с будничной отстранённостью.

Он отскребал напильником кровь, запёкшуюся на лезвии алебарды. По воронёному металлу гулял сизый свет, степенно наполняя гравировки. Блудный сын точно знал, это химерит. И, судя по тому, что видел, сердцевина его заимствована у мага-громовержца.

Кто этот человек, Флэй не имел ни малейшего понятия. Тогда, в Акрополе, он не попал в его поле зрения. Однако если заслужил такое оружие, в его боевых навыках сомневаться не стоило.

Ему вспомнилась дискарма, заряженная на гемомантию. Где бы сейчас ни находилось оружие, он хотел бы заполучить этот красный химерит. С клинками блудный сын обращаться умел, но именно с древковым чувствовал себя, как рыба в воде.

– Приятно слышать – хмыкнув, пробормотала сержант.

Она отошла в сторонку, пуская Альдреда пройти вперёд.

– Я надеюсь, обошлось без происшествий? – осведомилась брюнетка.

– Сдали пост без проблем. По периметру чисто. Как иначе? – деловито отозвался другой персекутор, не отрываясь от подсчёта боезапаса. Кажется, он был застрельщиком.

Наглого вида стрелок поставил на стол писаный магазинный самострел с вмонтированным штык-ножом. Это оружие попало в Западный Аштум по торговым путям из Царства Тысячи Городов на Востоке.

«Чо-ко-ну» – так называли на родине этот арбалет. Несмотря на скорострельность и вместительность, шумайскую диковинку так и не взяли на вооружение королевские армии. Поражать цель наповал даже в худо-бедной кольчуге самострел оказался не в состоянии. Это предрешило его судьбу по эту сторону Экватора.

Зато Священная Инквизиция очень быстро разглядела в чо-ко-ну потенциал, оснастив его рунными снарядами. Болты легко прорезали одежду, застревали в плоти, высвобождая заложенную в них магическую силу.

Даже в среде ответвления застрельщиков каждый обладатель этого чудо-самострела стоял особняком. Если бы не провалы по ходу службы, Рутгер Зальц вполне мог оказаться в их числе. Но не судьба.

Придерживая арбалет одной рукой за борт, застрельщик вынимал из магазина оставшиеся болты с утопленным оперением.

На острие каждого из них сиял символ своего цвета, относясь к той или иной Ветви чародейства. Флэй не мог не подивиться в который раз тонкой работе рунописцев.

Среди всех чародеев только они способны обращаться с фантомной пылью и переносить заклинания со свитков на иные предметы. Никакие волшебники не дышат столь же свободно в Западном Аштуме, как эти. Разумеется, после чудотворцев, которые занимаются трансмутацией металлов и веществ.

Застрельщик сосредоточенно группировал болты с теми, которые были припасены в футляре. Он пытался понять, в каком порядке их расположить. Сразу видно: готовится к дальнейшему заданию со всей надлежащей чуткостью.

У Альдреда он создавал впечатление профессионала. Но дураком Флэй не был.

Этим пареньком с зализанными назад вороными волосами не двигал долг по защите мирян. Лишь непреодолимая жажда безумной резни. Было видно по его мутным карим глазам, как у дохлой селёдки.

Оглядывая собравшихся, возвращенец поймал себя на шальной мысли:

«Меня завели в волчье логово будто…»

Если б только он видел отряд «Цербер» до этого…

– Верховных там не видать пока? – чуть нахмурившись, поинтересовалась Верде.

– Буассар только на месте. Петефи с Малатестой не вернулись ещё, – угрюмо отвечал другой инквизитор с едва уловимым акцентом. Очередной иностранец.

Если в этой группе и были уроженцы Илантии помимо Верде, они терялись на фоне этнической пестроты.

Хмырь корпел с инструментами над жутковатой маской, отдалённо напоминавшей респиратор Адельгейма. Такие в корпусе обычно не носят. По всей видимости, это был его особый заказ инженерам.

– Понятненько, – немного погодя отозвалась Джада. Кажется, ответ её расстроил.

– Это тот самый парнишка, которого мы тогда подобрали? – обратился к сержанту очередной персекутор, глянув на неё за спину.

Востроносый, с курчавыми пепельными волосами. Акцент выдавал в нём уроженца Бештии. Их произношение «р» давно стало на Западе притчей во языцех.

– Сестра, зачем ты его сюда привела?

Брюнетка не успела ответить. Он обратился напрямую к Флэю:

– Ты ошибся отрядом, Ганс. «Цербер» сейчас снаружи. Ещё успеешь на их факельное шествие, если поторопишься.

– Разговорчики, брат Максанс! – прижучил его тут же усач. – Он из «Гидры».

Кучерявый сразу отвернулся. Ответ блудного сына его не интересовал. Альдред вскинул бровь, не понимая, что происходит.

В него плюнули желчью ни за что, ни про что. Бештин достал из свертка сыр и принялся нарезать его, позабыв как будто сказанное только что.

Флэю не понравилось ни как он посмотрел на него, ни как разговаривал. Хуже всего то, что он не понимал, чем вызвана эта неприязнь, тем более – моментальная.

«И чего это он взъелся?..»

Вдруг его осенило.

«Ах, да. Он перепутал меня с обыкновенным луром…»

Джада поджала губы, чувствуя, как сослуживец позорил доброе имя отряда «Феникс». Но сержант Верде посмотрела на выходку Максанса сквозь пальцы. Заговорила фамильярно, с нарочитой улыбчивостью:

– Господа… и одна очаровательная дама, позвольте представить вам нашего дорогого брата по вере. – Гончая указала на спутника. – Альдред Флэй, ликвидатор-охотник. До капрала дослужился за одну ходку!

Чувствуя себя неловко, тот кивнул. Переводил взгляд с одного персекутора на другого. Не столько из стеснения или боязливости, сколько из настроя, уничтоженного в пух и прах вспыльчивым бештином.

За столом градус напряжения резко спал, раз уж с империей Луров новый человек ничего общего не имел. Но нашёлся персекутор, которому всё было не так.

– Так это очередной нирен? Ещё лучше… – пробормотал тот.

Выслушав, кто перед ними, Максанс через силу подавил смешок и принялся наливать себе из фляги вино, разбавленное водой, чтобы отвлечься.

Застрельщик тем временем хлёстко затворил магазин, убрал арбалет к стене и потянулся за походной сумкой.

– Эй, спящий красавец! – добродушно окликнула Флэя хрупкая девчушка, подняв руку вверх. Её было еле видно среди прочих бойцов группы. – Чего ты там жмёшься к двери, как бедный родственник? Проходи к нам!

Альдред посмотрел в сторону обладательницы звонкого, серебряного голоса.

«Та самая «очаровательная дама», я так понимаю?»

Илантийка – видно невооружённым взглядом. В карих глазах горел огонь жизни.

Миловидная, невысокая, загорелая, с каштановым каре. Казалось, ей не место среди закоренелых убийц персекуторского отдела.

Но именно она вчера вырвала душу из тела онейроманта. Её перчатки с химеритовыми иглами, выдававшимися из пальцев, лежали перед ней на столе. По ним прокатывался изумрудный эфир. Стало быть, сердцевину их отняли тоже у сновидца.

Контраст на лицо. Служба в Инквизиции ещё не успела её обезобразить в край.

И то ладно.

«Что ж это за девочка, раз у неё химеритовые перчатки?.. С ней не всё просто».

Сержант указала на пустующее место с краю. Альдред кивнул и сел на него. Сама брюнетка пристроилась по ту сторону стола. Блудный сын оказался рядом с загорелой девчушкой. Та улыбнулась ему, чуть отодвинув свой стул, чтоб было удобнее.

Кто-то из персекуторов подсунул гостю свёрток с прошутто. А с противоположного края передали флягу с разбавленным вином. Пришлось убирать шлем и перчатки.

– Спасибо. Благодарю, – только и успевал отзываться Альдред. Он принялся за еду и лишь во время трапезы понял, насколько голоден. Старался не смотреть в сторону сеньориты поблизости, которая безотрывно наблюдала, как тот ест.

«Кто-то смотрит, как другие работают. А кто-то – как другие давятся прошутто…»

Джада решила представить Флэю каждого в своей группе поочередно.

– Не по значимости, не по порядку, а как мне удобно, – предупредила она. – Бо́гдан Станеску, наш застрельщик. Мы прозвали его Лиходей. Как говорится, угадай, за что…

– Здоров! – отозвался прилизанный брюнет, подняв правую ладонь в знак приветствия, и улыбнулся, засветив несколько золотых зубов на месте выбитых.

Альдред кивнул ему, а сам гадал, откуда его привезли в Саргузы.

«Ну и имечко. Не вестанец так точно. Откуда-то с северо-востока Аштума, может? Из молодых королевств?..»

– Из Вульпии, что ли? – наконец, догадался Флэй. – Далеко ж тебя закинуло…

– Я деловой человек! – без стеснения заявил Богдан. – Всегда иду туда, где можно заработать хорошие деньги.

– А ведь на торговца ты не похож, – усомнился Альдред.

Стрелок на подозрение ответил звонким смехом. Верде решила объяснить.

– На самом деле, Богдан был разбойником с большой дороги. Если можно так выразиться. Не торговец, но имперские караваны потрошил усердно.

– Каюсь, грешил! – навеселе подтверждал застрельщик, прикладывая ладонь к груди. – Но знал бы ты, с каким удовольствием…

– Он перешёл дорогу лурам, и те натравили на него карателей из «Айсгерцен». Подельников перебили, а вот Богдан выжил, – продолжала сержант.

Тот кивнул, подтверждая сказанное. При воспоминаниях о погибших соучастниках ни единый мускул на его лице не дрогнул. Вот уж, кто точно лезет в Инквизицию исключительно за деньгами. Кроме злата, для него ничто не свято.

– Богдан обосновался в Илантии. У нас в Городе. Скрывался на Барахолке, промышлял ограблениями банков. Слышал, наверное, про налет на «Кассу Лардана» в Деловом Районе? Так это его рук дело. Был пойман.

Станеску изменился в лице, жуя губы, и увёл глаза в сторону.

– Его одинаково хотели казнить лурские власти и владельцы банка. Вовремя одумался и перешёл в Священную Инквизицию.

– Не забудь заметить, что меня считают ненадёжным, вот я и не прыгнул выше капрала, – смеясь, добавил Богдан.

– А как ты хотел? – съязвила Джада. – В общем и целом, перед лицом Церкви все гармонисты одинаковы. Если возжелали исправиться. Его гений налётчика и стрелковые таланты отметили по достоинству, так что взяли с большой охотой. Своё имя Богдан отмыл в наших рядах. И теперь он честный ревнитель веры.

Пассаж сержанта Лиходей оставил без ответа. Лишь лукаво улыбался и продолжал рыться в своей походной сумке. Между тем брюнетка перевела взор на юстициара:

– О Приаме ты уже наслышан у нас…

Джада взглянула на следующего персекутора, сидевшего рядом с бывшим разбойником, – смуглого мужчину средних лет с колкой щетиной и черными, как смоль, космами. На вульпа он походил даже больше, чем сам Богдан Станеску.

– А это наш бравый щитоносец, Имре Га́лаш, – представила его сержант. – Из заниведских тагров.

– Лейтенант Галаш, сестра, – строго поправил её тот. – Я попрошу…

Сержант неловко улыбнулась.

– Он из мелкопоместных рыцарей. Воевал за свой край против Священной Империи Луров. Увы, безуспешно…

Черноглазый бугай вздохнул горько и лишь тихо попросил:

– Не сыпь соль на рану, дорогуша…

– Я слышал об этой войне, – вставил свои пять сольдо Флэй.

«Давненько это было. Видать, поражение мужика неслабо подкосило».

– Тогда ты знаешь, что учинили скоты на моей земле, – ворчал тагр. – На моей земле!

Методы луров известны всем. Они не ищут любви там, куда приходят с мечом. Только повиновения. И если местное население противится, летят головы.

До тех пор, пока захваченные народы не взмолятся о пощаде. Либо так, либо никак.

Покоренных луры за людей-то едва считают, не ставя их жизни ни во что. Меньше народу – больше «Лебенсраум». Жизненного пространства, так остро им необходимого.

– В любом случае, когда луры аннексировали Заниведские горы и вышли на границы с Оршей, Имре отказался присягать новой власти, – рассказывала брюнетка.

Галаш фыркнул.

– Его лишили земли и выставили скитаться по свету. Некоторое время странствовал. Зарабатывал на жизнь мечом. Помогал деревенским жителям. С бандитами, в основном. Своим ходом прибился к Инквизиции. И со временем перешёл в Саргузский Корпус. Попал к нам. Как ты понял, больше всего на свете лейтенант у нас ненавидит империю.

– Заниведы будут свободны, мальчики и девочки, – объявил он холодно, поднимая стакан с вином. – Вот увидите…

Имре залпом осушил его и охнул, утирая остатки влаги с щетины.

Расспрашивать тагра о чем бы то ни было Альдред не стал. Лейтенант напоминал ходячую гнойную рану: только тронешь – и содержимое выльется наружу.

Богдан Станеску посмотрел на сослуживца краем глаза и лишь покачал головой. Над Вульпией мечом также нависала имперская угроза. Но разбойник с большой дороги – явно не тот человек, что беспокоился бы за своё отечество. Где упал на ночлег, там и дом его.

Джада выдержала паузу и перевела взгляд на бойца с пугающей механической маской. Тот убрал руки от инструментов и вздохнул, соблюдая поразительное приличие.

– Это у нас Драго Узелац. Тоже лейтенант. Застрельщик, но также умеет в укрощение фантомов. Настоящий самородок. – Сержант Верде не скупилась на комплименты.

– Вернее будет назвать меня «сокольником», – поправил он брюнетку. – Но такой специализации в Священной Инквизиции не придумали. И вряд ли додумаются.

Драго перевёл взгляд на её спутника.

– Альдред. – Он кивнул Флэю.

Ему польстило, что кто-то запомнил его имя, хоть и прозвучало оно всего один раз. Блудный сын решил удостовериться:

– Ты случаем не оттуда же, откуда отец Радован?.. Был.

– Мы оба из южных молвян, если ты об этом, – признал Узелац, не скрывая своей дотошности – и в то же время непринужденности. – А так, он дражанин, то есть с Келганских долин. Я герва́т, из прибрежных…

«Келганы – так близко и так далеко… Обычно люди оттуда селятся на севере Илантии, но никак не в Ларданах. Удивительно даже».

– А откуда именно?

– Со Сла́дара.

«Крайний юг Герватии. А широта – всё равно цимская», – прикидывал про себя Альдред, искренне любивший географию и знавший всё обо всех, насколько мальчик с пытливым умом вообще мог запомнить в учебке.

Два полуострова – массивные Келганы и кривую Илантию – отделяла друг от друга узкая полоса моря, будто шрам на коже. Зелёная вода там настолько солёная, что кажется горькой. Оттого и название соответствующее – Горькое море.

Оба куска земли, так или иначе, входили в Западную Дельмейскую империю. Соответственно, судьбы их во время великого переселения народов сложились похожим образом. Просто достались они совершенно разным народам.

Разграбив Илантию, луры остались и начали охотно смешиваться с остатками дельмейского населения, насаживая веру в Равновесие. Так зарождался новый народ, навеки разобщенный политическими границами варварских королевств от мала до велика.

Келганских язычников как ветром сдуло. Исчезли поголовно, равно как и автохтонные народы, растворившиеся среди них. Племена молвян своей и чужой кровью заплатили за право занять и обжить земли на соседнем полуострове.

А когда к ним сунулись уже луры, горе-захватчики с Илантии бежали обратно, сверкая пятками. Те немногие, кого не убили и не взяли в рабство. Буйные соседи тоже исповедовали Равновесие, но сдавать хоть пяди земли не собирались.

И с тех пор одни другим постоянно мешали жить.

– К тому же, – продолжал Драго, – я ещё и пират, как и почти все в Сладаре. Бывший, правда. По-другому не заработать на жизнь.

– Пират? – переспросил Альдред.

О морских разбойниках из Герватии он слышал предостаточно. Только вот и подумать не мог, что увидит кого-то из них воочию. В Инквизиции – так тем более. Горькое Море – их дом родной. Не повезло тем на Полуострове, чьи берега оно омывает.

В Узелаце ничто не выдавало разбойное прошлое. Сдержанный молодой человек с бесстрастными серыми глазами и чуть взъерошенными волосами цвета песка. Таких, как он, полно во всех слоях саргузского общества – от бедняков до приближенных Герцога.

«Что ж, внешность бывает обманчива».

Драго не нуждался в представлении сержанта, так что рассказал о себе сам:

– Мы охотились за торговыми судами Димето по всему Горькому морю. Их республика вообще ничего не могла с нами поделать. Похищали знатных людей с целью получить выкуп. Специи, чай, кофе, которые отбирали у димецианцев, переправляли контрабандой в Теаполь. Брали охотно, мы не такие жадные. Всё было хорошо, пока нас не подстерёг флот местного Герцога.

Узелац еле заметно улыбнулся. Затем продолжил:

– Капитана без лишних разбирательств отправили в Димето. Страшно представить, что республиканцы с ним сделали. Кажется, содрали кожу. Всё, как любят, – по закону. Ну а нас, команду его, поставили перед выбором. Или саргузская виселица, или вербовка в Инквизицию. Я долго не думал.

– Он – единственный, кто согласился, – вклинился в разговор усач, остававшийся тёмной лошадкой. Альдред посмотрел на него и перевёл взгляд обратно на Драго.

– И вот думай, знали они, что не протянут, или же побоялись, куда их могут бросить, – вздыхая, рассуждал морской волк. – Не суть. Короче, меня испытали. Поняли, что я гожусь в укротители, раз могу установить ментальную связь с фантомом из Серости. Вот и попал в отдел персекуторов. Как-то так.

– У нас в «Гидре» тоже есть один такой парнишка, – поделился Флэй. – Ходит с двумя баргестами. Нежничает с ними, как с домашними пёсиками. Они буквально служили ему и при жизни. У тебя тоже что-то такое?

Моряк покачал головой.

– Нет. Я привязанности к животным не имел. Это у капитана был ручной ворон. А я просто подчинил волю зверя. Силой. Как все.

– Кто твой фантом? – спросил Альдред, вскинув подбородок.

Глава 7

Среди представленных персекуторов на данный момент ему больше по душе приходился пират. По меньшей мере, вселял уважение. И похоже, даже взаимное. Его тёмное прошлое Флэя беспокоило мало. А вот манера общения – импонировала.

– Грифон, – и глазом не моргнув, ответил Драго.

– Химера, значит, – заключил блудный сын.

– Зверюги полезнее и послушнее не найти, – снова заговорил усач, отлипнув губами от походной фляжки. – Она постоянно спасает нам жизнь. Видит всяко больше, чем мы. С высоты птичьего полета.

Он рассмеялся, будто изрёк шутку.

– С тех пор, как алхимики их вывели, они одичали и разлетелись по всему Западному Аштуму, – пояснял Узелац. – Такое происходит с химерами сплошь и рядом. За примером далеко ходить не надо – мантикоры. Их теперь постоянно приходится отстреливать, чтоб селян в гнёзда не таскали. В Серости их фантомов тьма тьмущая.