Читать онлайн Дань. Без права на любовь

Глава 1

 Еще вчера воздух нашего сада пах жасмином и был наполнен журчанием фонтанов. В саду пели птицы и летали бабочки, перелетая с цветка на цветок. Жизнь казалась прекрасной, и ничто не предвещало беды. Тогда еще мы не знали, что натворил отец.

 Сегодня все изменилось и воздух запах каленым железом и гарью. А в город, в наш цветущий Майсар, вошли чужаки. Они называли себя лейсами – львами. А их предводитель, покоривший все маленькие царства, похожие на наше, собравший их воедино под свою железную длань, именовал себя кабиром, то есть, Великим.

 Год назад он прибыл во дворец и встречался с эйятом, моим отцом. Они заключили договор, по которому были обязаны платить дань этому страшному чужаку. Дань за то, что он не трогал наши земли и наших людей. И вот миру пришел конец.

 Стоя у окна, я следила, как отряд грязных варваров ворвался на территорию дворца. Я видела, как пылают резные ворота, державшие оборону до последнего. И вот прекрасные цветы давят тяжелые сапоги, а сердце застывает от ужаса, который сковал меня, не позволяя двинуться с места. Все, что я могу, это стоять и наблюдать, пока чужаки уничтожают то, что я люблю.

– Ваше высочество!

Голос, прозвучавший за спиной, заставил меня вздрогнуть и обернуться. Я увидела старого слугу. Лицо его было перекошено, руки подрагивали, а в глазах поселился страх.

 Я распрямила спину, пряча чувства за маской спокойствия. Но видят боги, мне это далось нелегко.

– Ваше высочество, эйят Бахтияр велел вам прийти в большой зал, – слуга был настолько напуган, что даже забыл поклониться. Но я сделала вид, будто не заметила. Сейчас не до церемоний.

– Зачем? – спросила я. Мне казалось, что в своих покоях на территории сераля я в безопасности. В самом деле, не станет же кабир Джад воевать с женщиной? Но что, если я ошибаюсь и его гнев настолько велик, что чужака ничто и никто не остановит? Грех отца велик. Он рискнул и проиграл. И теперь нам всем, возможно, придется платить за его ошибку.

– Я не знаю, госпожа, – проговорил Касим. – Мне велено привести вас в большой зал, – повторился он. – Повелитель лейсов (лейс – лев. прим. автора) уже взял дворец.

– Хорошо, – я указала ему рукой на дверь. – Выйди. Мне надо привести себя в порядок.

 Слуга поклонился и покинул покои. А я подошла к сундуку, достала черный никаб (платок, закрывающий лицо, с прорезью для глаз. Прим. автора) и надела, пряча лицо от посторонних глаз. Затем распрямила спину, бросила быстрый взгляд в зеркало на глаза, подведенные сурьмой, отчего они стали еще больше и выразительнее. На миг замерла, прислушиваясь к шепоту сердца, и заставила себя успокоиться.

 Не знаю, зачем я отцу, но игнорировать его просьбу я, как примерная дочь, не имела права.

 Резные двери выпустили меня в коридор, залитый светом. Стоявшие у дверей стражники поспешно поклонились, а я нашла взглядом Касима и пошла вперед, позволяя ему и стражам следовать за спиной.

Сераль показался непривычно тихим. Не было слышно голосов наложниц. Не играла музыка, не звучали звонкие голоса. Но я видела, что из-за приоткрытых дверей выглядывали любопытные служанки. Завидев свою принцессу, они выходили, кланялись, а потом стояли, провожая меня взглядами, от которых отчего-то было неуютно.

 Но вот широкий коридор вывел меня в комнату для отдыха, с толстыми коврами, разложенными на полу вокруг звонкого фонтана, и разбросанными на полу подушками. Хвостатый павлин важно шествовал по мраморному краю, но услышав шаги замер и принялся красоваться, распушив яркий хвост, явно выпрашивая угощение.

 Дальше показалась дверь, отделявшая сераль от основной части дворца. Касим выбежал вперед, открыл дверь предо мной, и я вышла в открытую галерею, где снова запахло гарью и бедой. Бросив взгляд в сторону, я усилием воли не позволила себе замедлить шаг, заметив чужаков, шныряющих по саду. Меня заметили, но ни один из лейсов и не подумал преградить мне путь.

«Вот так! – подумала я зло. – И не смейте. Я дочь эйята!» – но все равно облегченно вздохнула, когда галерея и сад остались за спиной.

 Снова узорные ворота, а за ними тронный зал. Я увидела отца и рядом с ним незнакомца, огромного, как скала. Чужак стоял ко мне спиной, сжимая в руке тяжелый меч. Услышав тихие шаги, он резко развернулся и посмотрел на меня.

– Насира! – голос отца непривычно дрогнул. Никогда прежде не слышала, чтобы он звучал настолько неуверенно и был наполнен страхом, как сладкое вино виноградом.

– Отец, – я подошла ближе и преклонила голову, пряча глаза. Но успела рассмотреть чужака, точно определив, кто предо мной.

 Конечно. Это был он. Великий Джад-завоеватель. Жуткий поработитель. Опасный враг, владеющий древней темной магией.

– Еще одна твоя дочь? – спросил предводитель лейсов и отец кивнул.

– Моя третья дочь. Самая младшая.

Раздались тяжелые шаги и Джад подошел ко мне. Я не хотела бояться! Очень не хотела, но задрожала, радуясь тому, что чужак не видит моего лица и не может прочесть то, что говорят глаза.

– Как твое имя, принцесса? – спросил Великий и наклонился ко мне. – Ты можешь поднять глаза. Я разрешаю, – добавил он, и меня передернуло от отвращения.

 Он? Мне? Разрешает?

 Я принцесса, а он просто варвар, который силой добился власти! Он и его люди, такие же дикари, которые не умеют ничего, кроме как воевать.

 Страх отступил под давлением гнева. Надо же, как быстро во мне меняются эмоции. Только что боялась посмотреть на Джада, а теперь подняла голову и распрямила плечи.

– Гордая, – правильно истолковал мое поведение лейс.

– Насира! – позвал отец, словно призывая меня не делать глупостей.

Тут в зале раздались шаги. Затем женские голоса. Я узнала голос матери, а обернувшись, увидела, что она идет и сестры следуют за ней, пряча лица от чужака.

 Интересно, где их нашли? В саду, или в сокровищнице?

 За сестрами и мамой шли несколько варваров. Один, с длинными косами, держал на плече широкую дубину и ухмылялся.

– А вот и остальные принцессы, – Джад поманил моих сестер подойти ближе. Я оглянулась и поняла: они боятся, как и мать, лицо которой белее цвета полотна. Но она старается держаться так, как и достойно супруги эйята. Голова поднята, плечи расправлены, а в черных глазах неприкрытая тревога.

– Подойдите, – велел моим сестрам Джад, но они повиновались, лишь когда слова завоевателя подтвердил наш отец.

– Вы не тронете их… – проговорила было мама, когда Закия и Мадина встали рядом со мной.

– Молчи, женщина! – рявкнул на мать наш отец и ее глаза вспыхнули гневом.

– Что? – она шагнула вперед. Полы ее длинного халата, наброшенного на платье, распахнулись. – Ты велишь мне закрыть рот после того, что натворил? Разве не твоя вина в том, что сейчас происходит? Твой город пал, не выпустив ни одну стрелу во врага. Твои сады вытоптаны варварами, а ты сам стоишь и дрожишь от страха, словно…

 Она замолчала, а я заметила, как губы Великого украсила улыбка.

– Молчи! – повторил отец уже умоляюще.

– Послушай своего супруга, госпожа, – улыбнулся Джад. – Я был слишком милостив.  Я не пролил крови. Но за свою доброту потребую то, что вам дороже всего на свете, – с этими словами Великий повернулся и посмотрел на нас – дочерей эйята Бахтияра.

 Мое сердце на миг застыло.

 Что он хочет сказать? Почему смотрит на нас? Что ему надо?

– Снимите платки, – рявкнул Джад, перестав улыбаться.

 Закия вскинула руку и вцепилась в свой платок, отступив на шаг. Она была самой скромной из нас и самой набожной.

– Снимите платки, я сказал, – повторил Великий. – Я выберу одну из вас и сделаю своей женой, – добавил он и Мадина пискнула от страха.

– Но, Великий! – попробовал возразить отец.

 Джад смерил его взглядом.

– Ничего с твоими дочерями не случится, если я только взгляну на них. Брать не пойми кого я не собираюсь, – произнес он и взглянул на Мадину. – Снимай платок, – приказал этот варвар. – Или я сам его сорву с тебя. Поверь, тебе это не понравится.

 Внутри у меня на смену страху пришла ярость.

 Да как смеет он так обращаться с принцессами? Я шагнула было вперед, но Мадина подняла дрожащую руку и сняла платок, опустив голову и пряча лицо от пристального, изучающего взора Джада.

 Он подошел ближе. Взял сильной рукой ее подбородок и запрокинул голову Мадины вверх. Посмотрел так, как покупатель на базаре смотрит на лошадь, пытаясь определить, породистая она, или нет. Стоит ли ее покупать, или лучше посмотреть другой товар.

 Губы Мадины дрогнули. Она зажмурилась и молча заплакала.

– Красивая, – одобрительно кивнул Великий и отпустил плачущую принцессу, повернувшись уже к Закии.

– Теперь ты, – произнес он. – Ну же, давай!

 Закия сняла платок и посмотрела врагу в глаза. Он кивнул, оценивая ее круглое лицо без малейшего изъяна, атласную кожу и косы, уложенные короной на голове.

– Да ты, Бахтияр, никак ювелир, – сказал Джад. – Дочери одна краше другой. Так и тянет забрать обеих, но… – тут он повернулся ко мне. Я внутренне напряглась, решив, что не стану упрямиться – сниму никаб и пусть любуется сколько влезет. Мне не грозит стать избранницей льва. Я не так хороша собой, как старшие сестры. Помню, отец как-то сказал, что вся красота закончилась на Закии, родившейся второй. Но то, что мне придется повиноваться этому варвару, заставляло сердце биться сильнее.

– Снимай, – велел Джад, явно ожидая увидеть еще одну красавицу. Что ж, подумала я, будет тебе сюрприз, варвар, и быстро сняла никаб.

 Великий замер, но на его лице не было ни тени разочарования. Я гордо вскинула голову и встретила его изучающий взгляд, подставляя щеку для взгляда чужака.

 Смотри, мне не жаль. Да повнимательнее!

 Конечно, я, как и все женщины, хотела стать женой и матерью, но только не для детей Джада! Лучше быть одной, чем с таким… Правда, мне вряд ли грозит привлечь его внимание.

«Не нравлюсь?» – спросила мысленно, зная, что иного ответа и быть не может.

 Джад подошел ближе. Поднял руку и совершил немыслимое, коснувшись моей щеки. Стоило отпрянуть, опустить голову, как учили. А я вместо этого лишь выше вскинула ее, не собираясь отступать.

 У Джада была сильная и очень горячая рука. Воин пустыни и сам словно ее часть: знойная, бесконечная и беспощадная в своей пустоте.

– Откуда этот шрам? – спросил Великий.

– Я получила его в детстве, – ответила спокойно, а про себя подумала, что этот варвар точно не возьмет такую, с печатью уродства. Не он ли мгновение назад утверждал, что не возьмет не пойми кого? Любой мужчина желает видеть рядом с собой красивую женщину. Вряд ли Джад исключение.

– Как это случилось?

– Упала с лошади, – я пристально всматривалась в темные глаза предводителя лейсов, ожидая, когда же в них промелькнет отвращение или хотя бы разочарование. Но увы. Ни того ни другого я так и не увидела.

 Джад опустил руку и отошел. Я перевела дыхание и опустила плечи, вдруг ощутив себя невероятно усталой.

– Свадьбу сыграем в твоем дворце, Бахтияр, – обратился к отцу воин. – Завтра на рассвете. А затем я покину этот город и увезу с собой одну из твоих дочерей, как залог нашей дружбы, – последнее слово прозвучало как издевка. Я вздрогнула, но взглянув на отца, вдруг поняла – эйят доволен тем, что отделался так легко. Шутка ли, учинить заговор против такого человека, как Джад и проиграть! О чем он вообще думал, нанимая вместе с эйятами соседних царств этих наемников? Теперь, когда я увидела Джада, поняла, что эта затея была изначально обречена на провал. И вот что из всего вышло!

– Кого ты выбрал, о, Великий? – отец едва ли не поклонился Джаду. Мать поджала губы, недовольная поведением своего супруга. Не сомневаюсь, теперь она перестанет его уважать. Между родителями и прежде не было любви – откуда взяться подобным чувствам, когда брак состоялся по договору? Ведь ее продали, как теперь продадут одну из моих сестер.

 Джад медленно обернулся и посмотрел на меня. Я нахмурилась.

 Что?

Сердце пропустило удар.

 Нет! Он же не может выбрать меня? Все женихи, кто приезжали в наш дворец на смотрины, всегда отдавали предпочтение моим сестрам. Мадина уже была просватана. Хотя не сомневаюсь, отец отдаст ее, если выбор Великого падет на сестру. Закия тоже должна была в скором времени стать женой повелителя соседнего царства, почтенного эйята Рамиля.

 Повелитель лейсов хищно улыбнулся, продолжая смотреть на меня.

«Отвернись! Ну же!» – почти взмолилась я.

– Ее, – прозвучал в тишине голос варвара как приговор.

 Несколько мгновений все молчали, застыв каменными истуканами. Я посмотрела на отца, затем на сестер.

Они были счастливы и даже не скрывали этого. Мадина и Закия улыбались, радуясь, что их миновала жуткая участь. А я не верила в то, что услышала.

 Он просто не мог выбрать меня! Неужели не разглядел насколько отвратителен шрам?

Покачнувшись, я закрыла на миг глаза и тут же открыла их, глядя прямо перед собой. Джад смерил меня взглядом, затем довольно кивнул и широким шагом направился прочь из зала. Следом за ним потянулись и его львы, а я едва не осела на мрамор пола. Касим успел подхватить меня, удержав.

– Боги великие! – проговорил эйят, когда шаги варвара стихли. Отец подошел ко мне, воздел руки вверх. – Хвала небесам! Боги услышали мои молитвы!

– Что? – ахнула я и распрямила спину, отстранив Касима.

– Ты выйдешь замуж, Насира!

 Я оглянулась на мать, но встретив ее взгляд, поняла, что надеяться не на что. Даже если захочет, она не сможет повлиять на решение отца. Он повелитель. Он мужчина, а значит, волен принимать решение и распоряжаться судьбами своих дочерей. И все же я сделала отчаянную попытку:

– Отец! Прошу! – взмолилась, шагнув к Бахтияру. Его лицо посуровело. Эйят бросил быстрый взгляд в сторону дверей, через который вышел Джад и его люди. Посмотрел так, словно они стояли там и слушали, что же ответит трусливый владыка своей нелюбимой дочери.

– Готовься к свадьбе, – отрезал Бахтияр. – И благодари богов за то, что своей милостью послали тебе мужа.

Глава 2

 Благодари богов! Послали мужа! Так сказал отец. А я содрогалась от одной мысли о подобном презренном счастье. Наверное, лучше было бы остаться одной. Да только кто меня будет спрашивать? Судьбу девушки определяет ее отец. Так было и будет всегда. Мать может только подсказать, посоветовать мужу, но выбор делает он – тот, кто главный в семье.

 Я вернулась к себе в покои и принялась следить, как мать прохаживается по комнатам. Следом за ней семенили рабыни, и супруге эйята оставалось лишь показывать рукой на сундуки с нарядами и шкатулки с украшениями, которые войдут в мое приданное. Выбирали лишь самое лучшее, чтобы не опозориться перед Великим.

– И не надо так на меня смотреть, Насира, – в какой-то момент мать не выдержала и обернулась. – Ты же знаешь, не я принимаю решение.

 Я промолчала. Говорить что-либо в данной ситуации было просто бессмысленно. Великий Джад захотел меня, принцессу с изъяном. И отец с радостью поднесет меня своему врагу, лишь бы сохранить власть, о которой он так печется. Больше, чем о родных детях!

– Молчишь? – матушка хлопнула в ладони и рабыни, склонившись, попятились к выходу. Когда мы остались одни, Виджан-малек (малек, здесь «королева» прим.автора) посмотрела на меня. – Просто смирись. Такова наша судьба. Меня тоже отдали за твоего отца, не спросив согласия, и я покорно пошла за мужем. Потому что это участь женщины, Насира. Иной и быть не может. Если подумать, для нас это чудо, что варвар выбрал не Мадину и не Закию, а тебя. У сестер есть женихи, а ты… – она выдержала паузу, подбирая правильные слова. Видимо, не хотела меня обидеть. – А ты пока свободна. Хотя, что я говорю. Уже нет.

 Я не считала выбор Джада таким уж чудом. Мне казалось, что ничего бы не случилось, если бы отец не вступил в заговор против предводителя пустынных львов. Это была его вина. Так почему должна расплачиваться я? Обиднее всего было то, что эйят даже не подумал заступиться за меня, или предложить Великому золото.

– Возможно, оно и к лучшему, – Виджан-малек прошлась по комнате. Легкие полы ее платья разлетелись в стороны. Она все еще была красива. Но, видимо, не настолько, чтобы отец забыл о посещении сераля, где у него находилось уже более пятидесяти наложниц.

– К лучшему? – не выдержала я.

– Конечно, – мать обернулась. Смерила меня взглядом. – Я удивилась, когда этот варвар предпочел тебя. А потом поняла – это благословение небес. Поверь, ты привыкнешь к своему мужу. А когда родятся дети, отдашь им всю свою любовь, как я когда-то отдала ее тебе и твоим сестрам.

 Она нахмурилась, когда улыбка тронула мои губы. Я встала.

– Сестрам, наверное, – ответила матери и более не сказала ни слова. Потому что Виджан – малек поняла все без лишних упреков.

 Знала она. Знала и я, какой была матерью супруга эйята.

– Если желаешь выбрать любимые наряды, рабыни помогут, – голос Виджан-малек смягчился.

– Мне все равно, – я отвернулась и направилась к балкону. – Выбирай сама. Ты малек. Тебе виднее.

 Мать вздохнула. Несколько секунд постояла, глядя на меня, затем хлопнула в ладони, призывая рабынь.

***

 Великий Джад почтил нас своим присутствием за ужином. Он вошел в большой зал, и я устремила взгляд на варвара, заметив две огромные тени, кружившие возле ног мужчины.

 Слуги в страхе замерли, а присутствующие за столом рядом с отцом, поднялись с мест, готовые бежать при первой же опасности.

 Джад наклонился, ласково потрепав за ухом одну из пантер, черную, с зелеными, цвета молодой зелени, глазами, а затем сделал шаг вперед и остановился перед эйятом.

 Сидя на женской половине стола, я прекрасно видела варвара. Предводитель лейсов надел белую тунику, оттенявшую его смуглую, загорелую кожу. Он не покрыл голову тюрбаном и длинные черные волосы спадали на широкие плечи варвара, создавая контраст с благородным цветом его наряда, расшитого на груди серебряными нитями.

 Эйят замер, глядя на Джада и его пантер. Огромные кошки ластились к своему господину, а сам Великий стоял и пристально смотрел на Бахтияра.

 То, что Джад пришел один, подчеркивало его бесстрашие перед эйятом. Я невольно покосилась на стражников отца, застывших с каменными лицами и словно ждавших одного приказа, чтобы броситься на врага.

 Отец не отдал приказ. Он был слишком умен для этого и слишком боялся Джада, слава о магии которого ходила по всему царству и за его пределами. Более того, Бахтияр поднялся из-за стола и склонил голову перед Великим, таким образом признавая его превосходство.

 Я вздохнула, а по залу прокатился шепоток. Затем один за другим советники отца и его подданные начали вставать со своих мест и склонять головы перед варваром из пустыни.

 Джад на все это смотрел с тенью равнодушия, а его черные кошки вились вокруг ног господина, сверкая глазами. И было понятно: они так спокойны только потому, что он рядом.

– Присаживайтесь, Великий! – отец взмахом велел одному из рабов принести подушку для важного гостя и совершил немыслимое – подвинулся и уступил место варвару за своим столом.

 Я увидела, как мать ахнула, а сестры поспешили отвести глаза. Кажется, им было стыдно за нашего отца. А я понимала, что Бахтияр просто хочет выслужиться. Он не видит в своем смирении унижения собственному достоинству. И не приведи боги, если кто-нибудь из присутствующих посмеет напомнить эйяту об этом позоре в будущем. Глупец не удержит голову на плечах. Это перед Джадом Бахтияр ласковый зверь. С остальными он проявляет себя как истинный правитель: беспощадный и в чем-то жестокий.

 Джад переступил через кушанья, стоявшие на низких столиках, и опустился на подушки. Пантеры перемахнули и устроились рядом с хозяином, так что моему отцу и министру пришлось пододвинуться, и проделали они это с невероятной скоростью. Никому не хотелось сидеть рядом с опасными хищниками.

– Насира, – шепнула мне Мадина, следя напряженным взглядом за гостем из пустыни. – Мне так жаль…

 Я улыбнулась.

– Тебе жаль, а она смеется, – прошипела Закия, явно ощутив себя намного смелее теперь, когда выбор Великого пал не на нее. – Впрочем, чему удивляться? Насира всегда была не от мира сего. Шутка богов.

– Девочки, – строго осадила моих сестер Виджан – малек, – не уподобляйтесь служанкам сераля. Я всегда вам говорила: вы должны помнить о своем достоинстве. Вы принцессы, а не грязные рабыни.

 Закия фыркнула, а когда мать отвернулась, чтобы пригубить жасминового чаю, показала мне язык.

– Ты совсем его не боишься? – Мадина ковырнула золотой ложкой рыбу.

– Его? – я покачала головой. – Мне нельзя бояться, – ответила, надеясь, что сестры поймут. – Он похож на своих пантер. Посмотрите, – добавила и перевела взгляд на мужскую половину зала. Несмотря на то, что между нами была тонкая стена из нитей с бусинами, висевших до самого пола, в пространство между ними я видела все, что хотела. И что не хотела. По приказу Виджан, слуги постарались, чтобы нити висели не плотно, оставив между ними зазоры.

 Медина и Закия перевели взгляды на Великого.

– Что вы видите? – спросила я у сестер.

– Жуткого варвара, – прошептала Закия, опасаясь быть услышанной магом пустыни.

– Сильного воина с каменным сердцем? – предположила Мадина.

 Я только улыбнулась.

– Нет. Он хищник. А я для него не стану добычей. Я стану для него равной. Что делают с добычей пантеры? – спросила и сама ответила на вопрос: – Прежде, чем разорвать, с ней играют. Возможно, даже подарят ложное ощущение свободы. А затем порвут на части и полакомятся свежим мясом. Так вот, я не собираюсь становиться добычей для Джада. И не хочу быть одной из его наложниц.

 Мадина и Закия переглянулись, а мать опустила взгляд, даже не пытаясь скрыть улыбку.

– Я стану равной ему, – закончила я решительно. – Его королевой.

 На миг за столом повисла тягучая тишина. А затем Закия рассмеялась:

– С таким-то шрамом! – сказала она сквозь смех.

 Мадина шлепнула сестру по плечу, но это не остановило Закию.

– Так или иначе, несмотря на шрам, он выбрал меня, – спокойно возразила я.

 Виджан-малек подняла взгляд, посмотрела на меня и произнесла:

– Ты приняла мудрое решение, Насира. Подчиниться – удел женщины.

 Я покачала головой.

– Подчиниться? Не помню, чтобы я говорила о подчинении, – произнесла, а сама повернула голову и посмотрела на варвара, сидевшего за столом на месте отца. Отчего-то это показалось мне знаком свыше.

 Я распрямила плечи.

 Пусть они все думают, что я смирилась. Не стану переубеждать. Да и в этом нет смысла. Ни мать, ни сестры меня не понимают. И уж если мне суждено стать женой лейса Джада, то я стану сильной и приручу его сердце так, как он приручил своих пантер.

Глава 3

О том, что свадьба состоится уже завтра, мне рассказали вечером. Я выдержала эту новость с достоинством, а когда ушли слуги, присела на кровать и дала свободу чувствам.

 Вот и все. Как бы я ни храбрилась, что бы ни говорила сестрам и матери, я боялась. И сейчас, наедине с собой, могла признать это.

 Да, я собиралась выполнить все, что задумала, но видят боги, как непросто взять себя в руки и сделать вид будто смирилась.

 Этот Великий меня пугал. Если уж отец боялся его, то чего ждать мне, слабой женщине? Не будь у меня шрама на лице, возможно, все вышло бы иначе.

«Почему он выбрал меня? – подумала я, повернув голову и выглянув в окно. – Чем он руководствовался, ведь мои сестры без изъяна?»

 Когда узорчатые двери распахнулись, я вздрогнула и поспешила подняться, увидев эйята. Отец стремительно вошел. Полы его дорогого халата распахнулись, но я видела лишь глаза Бахтияра, горевшие подобно углям в жаровне.

– Насира, – позвал эйят.

 Я преклонила голову, при этом со стыдом осознавая, что не испытываю должного уважения к тому, кто подарил мне жизнь.

– Ты, верно, уже знаешь, что завтра станешь женой Джада Великого, – отец не спрашивал. Он утверждал.

– Да, отец, – я кивнула и распрямила плечи.

 Он подошел, пристально посмотрел на меня, затем протянул руку и коснулся моей щеки. Той, что была изуродована шрамом.

– Ума не приложу, почему он выбрал тебя? – пробормотал отец, но тут же улыбнулся. – Все к лучшему. Ты принесла в мой дом счастье, Насира. И станешь женой одного из величайших воинов нашей страны.

 Я промолчала, понимая, что говорить то, что думаю, не имеет смысла. Отец просто не поймет.

 Бахтияр обошел вокруг, рассматривая меня так, будто увидел впервые.

– Ты хорошо сложена, но не более. Мадина и Закия красивее. Они идеальные.

– Спасибо, отец, за похвалу, – сорвалось, прежде чем успела прикусить язык, но хвала богам, эйят не уловил в моем голосе сарказма.

– Раз уж ты помогла мне, пусть и сама того не желая, говори, что хочешь получить в качестве свадебного подарка, – предложил Бахтияр, встав напротив меня. – Проси, что только пожелаешь. Сокровищница в твоем распоряжении. Любое украшение, любой наряд, или дорогого скакуна. Ну же, Насира, не смущайся.

– Ты очень щедр, отец, – я поклонилась, пряча усмешку от взора эйята.

– Это будет удачный союз, – кивнул Бахтияр. – Итак…

– Я бы хотела подумать до завтра, – попросила тихо.

 Он кивнул.

– Хорошо, – затем еще раз внимательно посмотрел на меня, явно пытаясь понять, что такого во мне увидел варвар, затем, смирившись с собственным непониманием, пожелал мне доброй ночи и ушел. Слуги закрыли за эйятом дверь, а я осела, понимая, что не могу позволить себе быть слабой завтра. А эта ночь, остаток уходящего дня, все еще принадлежит той Насире, которой завтра не будет.

***

 Джад наклонился, погладив голову большой черной пантеры. Затем распрямил спину и оглянулся на стены дворца. Сегодня за трапезой он понял, насколько лживыми бывают трусы. А повелитель Бахтияр, эйят этого города, был именно таким.

 Когда Джад получил город, первой его мыслью было разделаться с предателем. Великий знал: предавший однажды, предаст снова. Да, какое-то время он будет бояться, но страх имеет свойство уходить. Время лечит не только раны. Правильно было бы избавиться от Бахтияра, но Джад решил проявить милосердие. Первый и последний раз. Всегда проще покарать мечом, но что, если союз с таким, как эйят Майсара принесет пользу? Ведь он до сих пор не знает имена заговорщиков. Тех, кто подбил глупца Бахтияра на предательство.

 Джад направился к палаткам. Его воины разбили лагерь прямо перед дворцом и теперь походные шатры поднимались серыми треугольниками, выделявшимися на фоне белоснежных стен, окружавших дворец. А огромные костры дышали дымом в небо, уже покрывшееся бисером пробудившихся звезд.

 Выставленные перед лагерем стражники увидели своего предводителя и поспешно склонили головы, прижав к груди ладони. Одна из пантер Джада вырвалась вперед, пробежала мимо костра и исчезла в самом большом и красивом шатре, что в отличие от остальных был расшит простыми узорами.

– Повелитель! – проговорил один из львов пустыни.

– Великий! – подхватил второй.

 Джад кивнул своим воинам и вошел в лагерь.

 Привычка выставлять следящих уже не раз спасала лейсов. Джад мог доверять только своим людям, проверенным временем. А здесь, в центре Майсара, он более всего опасался врагов. Да, эйят преклонил колено. Да, отдал за него свою дочь, но Джад не был глупцом и знал – удара в спину можно ожидать, где и когда угодно.

– Все ли спокойно? – спросил он.

– Да, великий, – ответил следящий.

 Джад скользнул взглядом по своим людям – они ужинали, сидя у костров, и Великий не стал тревожить воинов. Тенью скользнул в свою палатку, следуя за пантерой.

– Зря ты поверил этому мерзавцу, – встретил лейса женский голос.

 Джад поднял взгляд и увидел Джанан. Женщина уже успела надеть тунику и теперь сидела на циновке, поджав ноги, и смотрела на воина. Она была стара, но темноволоса. В глазах, зеленых, как первая трава, светился ум.

– Согласен с сестрой, – ответила пантера, застывшая у ног Великого.

 Джад опустил взгляд, успев проследить, как шерсть пантеры вошла под кожу, а тело изогнулось, принимая человеческий облик. И вот миг спустя на ноги рядом с Великим поднялся молодой смуглый мужчина с гривой роскошных черных волос. Он был наг, но не стеснялся своей наготы.

– Стоило убить мерзавца, а его тело бросить на корм собакам, – добавил оборотень и шагнул к сестре.

 Старая пантера подняла с соседней циновки расшитую черную тунику и бросила брату. Он с ловкостью поймал ее, надел и опустился рядом с Джанан.

– Нельзя прощать предательство, – пропела оборотница.

– Ты проявил милосердие. Но оно не всегда приносит сладкие плоды, – продолжил следом за сестрой оборотень.

– Ты, как всегда, прав, Баха. Но я устал от войн. Устал проливать кровь, но больше всего не хочу лишать жизни того, кто является отцом моей будущей жены, – ответил Великий и опустился на циновку напротив оборотней.

– Твое право, – кивнула Джанан. – Даже если она не любит отца, все равно она кровь от его крови. Хотя, лиши ты жизни Бахтияра, смог бы спать спокойнее.

– Ни одна дочь не простит мужа, убившего ее отца, – ответил Джад.

Баха улыбнулся.

– Я не заметил между эйятом и его семьей того тепла, которое бывает в настоящих семьях. Не думаю, что она долго оплакивала бы того, кто отдал ее врагу, – заметил он.

– И все же, я не хочу начинать свою жизнь с этой девушкой через смерть, – ответил предводитель лейсов.

– Ты мудр, Джад. У тебя великое сердце, – проговорила женщина – пантера. Она приподнялась, протянула руку и коснулась туники воина там, где билось его сердце. – Но почему такой выбор, мой повелитель? – спросила она. – Проще было взять другую сестру. Те две глупые и стали бы послушными женами. В этой живет пламя, – Джанан посмотрела в глаза своему хозяину. – Не пожалеешь?

 Он покачал головой и улыбнулся.

– Эйят Бахтияр отдал мне лучшую из своих дочерей, и сам не знает об этом. Он отдал львицу, оставив рядом с собой подлую гиену и пугливую антилопу.

 Пантеры переглянулись. Джанан села на место, убрав руку.

– Когда я приведу Насиру в свой шатер, – обратился к своим оборотням Джад, – вы оба присмотрите за ней. Я хочу знать о принцессе все.

– Мы поняли, господин, – проговорила Джанан, как самая старшая в паре пантер. Она склонила голову, и брат последовал ее примеру.

– Тогда я спокоен, – улыбнулся Джад и поднялся на ноги. – Завтра свадьба. Я хочу немного отдохнуть.

– Мы будем охранять твой сон, Великий, – поклонился Баха. – Ты можешь ни о чем не волноваться.

– Я знаю, – кивнул воин и уже тише повторил, – знаю.

***

 Швеи не спали всю ночь. В то время пока целый дворец уснул в ожидании завтрашнего дня, они трудились не покладая рук и перешивали старое свадебное платье матушки. Сшить новое, достойное принцессы, за ночь успели бы разве что боги, поэтому было решено обновить старое, хранившееся в сундуке матери. И уже утром, перед рассветом, когда небо лишь пробуждалось, розовея, в мои покои принесли наряд.

 Сонная, не выспавшаяся и оттого раздраженная мать велела рабыням приготовить меня к церемонии.

– Варвар сказал – на рассвете, будет ему на рассвете, – процедила Виджан- малек и меня повели в купальни, из которых я отправилась в комнату для омовения. Там с моего тела удалили все волоски, затем натерли кожу ароматным маслом и проводили назад в покои.

 Мать ждала стоя перед зеркалом. Она смерила меня оценивающим взглядом и велела нарядить в свадебное платье и усадить в кресло.

– Живее! – прикрикнула она на рабынь. Они засуетились, принялись порхать вокруг меня, словно яркие птички, а я сидела, не до конца осознавая в то, что происходит.

 Руки мои украсили сурьмой, расписав кожу брачными узорами. Подвели черным глаза, отчего они стали казаться огромными. Запудрили лицо в попытке спрятать уродливый шрам, но тут я решительно вмешалась и вытерла щеку, получив за это недовольный взгляд матери. Рабыни бросились за пудрой, чтобы исправить то, что я натворила, но Виджан неожиданно остановила их.

– Не стоит, – сказала она. – Он все равно знает, что у нее есть шрам и видел его. Пусть будет так, как того желает Насира.

 Рабыни поклонились и продолжили украшать меня к церемонии: заплели волосы в тяжелые косы и уложили на голове короной, на шею и запястья одели золотые браслеты, ногти раскрасили золотой краской и добавили блеск на открытые участки тела, так что я стала похожей на богиню пустыни, великую и беспощадную Бадию (здесь, «пустыня» – прим.автора).

 Когда в двери покоев требовательно постучали, мать обернулась, а я поняла, что время пришло. За нами прислал отец. Только его посланник мог проявить подобное непочтение к малек и принцессе, стуча непозволительно громко.

– Моя госпожа, – раздался голос, – повелитель Бахтияр просил вас поспешить. Великий Джад уже стоит у ворот. Солнце встало!

 Я перевела взгляд в окно и сквозь трепещущие шелковые занавески увидела ослепительный свет солнца, пробудившегося ото сна.

– Пора, – кивнула Виджан.

 По взмаху ее руки, рабыни разошлись в стороны, а я поднялась из кресла и вздохнула.

 Еще вчера я была свободна. Уже сегодня стану женой.

– Идем, – позвала мать.

 Я последовала за ней к выходу. Два раба в ответ на стук малек распахнули резные двери, и я увидела в коридоре подданных своего отца. Жены министров и советников с дочерями и внуками поклонились нам с Виджан. Она лишь скользнула по собравшимся взглядом и сказала:

– Все почтенные семьи Майсара вышли проводить тебя, Насира. Помни о том, кто ты. Не опозорь отца своего.

– Я помню, – ответила и голос всего на миг передал мой потаенный страх. Но я тут же взяла себя в руки.

– Идем, – повторила Виджан-малек. – Твой жених, верно, заждался.

Я кивнула, стараясь держаться так, как положено принцессе. Ну и что, что мой будущий супруг – варвар из пустыни! Я не посрамлю свое имя и имя отца.

 Распрямив спину, я закрепила пече (восточ.вуаль, закрывающая лицо – прим. автора) и шагнула вперед.

 Матушка пошла рядом. Женщины Майсара последовали за нами. У выхода из сераля, они закрыли лица все, кроме девочек, еще не вошедших в брачный возраст.

 Во дворе нас уже ждали – отец и его приближенные, все разряженные в дорогие одежды, сверкающие украшениями. На отце был расшитый золотом халат и тюрбан, украшенный перьями павлина. Огромный кроваво-красный камень скреплял ткань головного убора, и я невольно отвела взгляд, вспомнив, что сделала свой выбор. Отец обещал мне подарок, так пусть расщедрится. В такой значимый день он не посмеет отказать своей дочери в ее выборе.

 Я скользнула взглядом по следам разрушения, оставленным лейсами. Отчего-то порадовалась, что варвары пощадили деревья в саду и что снова зажурчали фонтаны. Уже скоро дворец и сад приведут в порядок, но только я этого уже не увижу.

– Насира! – отец раскинул руки, словно хотел обнять меня, и подошел. – Ты сегодня прекрасна. Как тебе идет свадебный наряд? – а затем все же сделал то, чего не делал никогда на моей памяти: обнял.

– Отец, – я вздрогнула от облегчения, когда эйят отступил, решив, что выполнил свой отеческий долг.

– Помнишь, я говорил тебе, что подарю все, что только захочешь, – сказал Бахтияр, – моя казна в твоем распоряжении. Лучшие из украшений! Самые дорогие ткани! Выбирай!

 Я поняла: вот он, мой шанс. Эйят не посмеет отказать мне на глазах у своих придворных. Улыбнувшись, поклонилась отцу, жалея, что он не может видеть моего лица. А когда распрямила спину, произнесла:

– Подари мне печать Фарука. Это будет лучшим твоим подарком преданной дочери.

 Бахтияр перестал улыбаться. Лицо его вытянулось и на миг стало совсем белым, как то полотно, что рабы выбеливают в кувшинах с солью.

– Что? – спросил он, едва шевельнув губами. Я заметила, как во взоре эйята пробуждается гнев.

– Я с гордостью буду хранить ее в память о своей семье, – проговорила я и поклонилась, мысленно усмехаясь.

 Отдаст, или нет? Опозориться перед всеми и откажет дочери в единственной просьбе? Что победит, жадность или данное обещание?

– Насира! – прорычал Бахтияр, и я распрямила спину, увидев злые глаза эйята.

– Ты обещал ей подарить то, что она попросит, – прозвучал вдруг голос и я обернулась к открытым воротам, точнее к тому, что от них осталось, и увидела варваров пустыни. Они ждали, когда меня выведут к ним, и по законам должны были стоять за стеной, ожидая, пока род попрощается со своей дочерью. Но, кажется, Джаду было все равно на чужие законы. Он смерил эйята Бахтияра взглядом и вошел во двор. Следом за ним скользнули две длинные тени – пантеры.

 Отец посмотрел на Великого, но не посмел и рта раскрыть, чтобы напомнить Джаду о законах Майсара.

«Боится!» – подумала я с усмешкой и посмотрела на предводителя лейсов глазами женщины.

 Его нельзя было назвать красивым. Но мне нравилось, что у будущего супруга сильное тело и власть. Я оценила дорогую красную тунику и то, что Джад надел на голову алый свадебный тюрбан. Варвар шел походкой человека, который не боится ничего на свете: ни людей, ни богов.

– Дари, если обещал, – твердо произнес варвар, глядя на Бахтияра.

 Отец насупился, но из его глаз исчезла злость. Я знала – она никуда не делась. Просто он спрятал ее глубоко в сердце и теперь улыбается, пытаясь задобрить врага.

– Конечно, – кивнул эйят и подозвал одного из своих министров. Что-то шепнул ему и, когда министр ушел, отец посмотрел на Джада, сказав: – Сейчас все принесут.

 Великий кивнул.

– Тогда продолжим, – сказал он. – Я хочу до заката покинуть Майсар, – и ушел со двора, предоставив мне закончить церемонию прощания с родом.

 Все, что происходило дальше, было как во сне. Со мной прощались, отдавая в другой род. Мне подносили дары, и рабы собирали подношения, складывали на носилки, а затем отнесли все за ворота, передав варварам. Последним подарил свой подарок эйят.

 Как же дрожали его руки, когда он передавал мне серебряную шкатулочку с драгоценным содержимым! Я смотрела в лицо отца и немного радовалась своей маленькой мести.

– Теперь печать твоя, – стараясь не рычать, проговорил Бахтияр.

 Я приняла дар, открыла шкатулку и достала кольцо, которое надела на палец.

– Благодарю, отец, – сказала и снова поклонилась.

 Грянули барабаны. Музыканты заиграли на дудках. Я распрямила спину, повернулась лицом к открытым воротам и увидела Джада. Предводитель лейсов стоял и смотрел на меня, ожидая, когда выйду к нему.

– Счастья тебе, Насира! – проговорила мать.

 Я обернулась. Посмотрела на нее и на сестер, стоявших в отдалении, окруженных своими служанками. А затем решительно вышла к варвару.

 Мы встали друг напротив друга. Джад убрал пече, скрывавшее мое лицо, и заглянул мне в глаза.

 Рядом уже суетился жрец, намеревавшийся связать наши руки свадебной лентой, когда Великий проговорил:

– У меня тоже есть для тебя подарок, принцесса Насира.

 Я нахмурилась, а он поднял руку и прижал ладонь к шраму на моем лице.

Глава 4

Кожу запекло, как бывает от неласкового солнца. Я удивленно моргнула, но не отстранилась, хотя в душе все перевернулось от страха. Я ни на миг не забывала, кто стоит предо мной: враг, темный маг, жестокий воин и варвар! Помнила я и о том, почему стала его невестой, вот только страх внезапно отступил, когда я поняла, насколько теплый взгляд у этого варвара.

 Когда он убрал руку придворные ахнули, а я нахмурилась.

 Что не так?

– Насира, – прошептала мать. Я взглянула на нее и подняв руку, коснулась пальцами щеки, приготовившись ощутить шероховатость тонкого шрама, и не нашла его.

– Что? – проговорила неловко и принялась гладить кожу, не веря своим ощущениям, а затем и вовсе забыв обо всем, крикнула слугам: – Принесите мне зеркало! Немедленно!

 Рабы заторопились, побежали со двора. Но я уже и так знала, что увижу в отражении. Вот только хотела убедиться в этом! Увидеть собственными глазами.

 Джад стоял, заложив руки за спину, и наблюдал за мной с полуулыбкой. Его пантеры уселись у ног хозяина и тоже смотрели на меня. Они казались разумными. Я успела даже подумать, что Великий приручил их не без помощи магии, когда подбежавший слуга рухнул предо мной на колени и поднял на вытянутых руках зеркало.

 Оно было небольшое, круглое и когда я брала его, моя рука дрогнула.

 Собравшиеся затихли. Было слышно лишь как недовольно дышит отец. Я посмотрела в зеркало и, увидев свою чистую кожу, закрыла глаза и пошатнулась.

 Как он это сделал? Ума не приложу, но так или иначе, уже за одно это я благодарна Джаду Великому, вернувшему мне веру в себя.

– Завершайте обряд, – велел жрецу Джад и тот поспешно принялся бормотать слова заклинания, соединявшего наши тела и души воедино. Мы с предводителем лейсов переплели руки, и служитель богов принялся связывать их лентами. Сначала повязал желтую – олицетворяющую солнце и плодородие, затем синюю – символ самого дорогого, что есть в пустыне – воды. Пробормотав напутствующие слова, жрец обвязал наши руки белой лентой, символ чистоты союза и пожелание скорого зачатия моему чреву. А в самом конце, запев молитву долгих и счастливых дней браку, служитель богов обвязал наши руки алой лентой, означавшей силу крови и рода.

– Клянусь солнцем и луной беречь эту женщину, – повторил за жрецом Джад.

– Клянусь небесами и чистой душой воды, что стану верной женой, – проговорила я.

– Да будет так, – жрец воздел руки к небесам и его жест повторили все, кто собрался на церемонию. Сотворив молитву богам, их слуга посмотрел на нас с Джадом и изрек, – теперь вы часть друг друга. Душа друг друга. Кровь друг друга. Одно тело, одна жизнь.

 Я мысленно рассмеялась. Какие красивые слова, подумала и оглянулась на родителей. А ведь они тоже давали подобную клятву. И что из этого вышло? Ничего хорошего, ответила на свой молчаливый вопрос. У отца огромный сераль, полный наложниц. У матери только часть дворца, которой она пытается править, как малек. Но в итоге все решает эйят. Сомневаюсь, что Джад приготовил мне другую судьбу. Но он не знает, кого получил в жены. Я не стану глиной в его руке. Я буду гибкой веткой, травой, которая всегда поднимается, сколько бы ее ни сминали грубые ноги.

– Жена моя, – произнес Великий и улыбнулся.

– Муж мой, – я поклонилась мужу, как того требовали обычаи.

 Взревели трубы. Я оглянулась на мать, прежде чем последовала за варваром прочь от дворца и от той жизни, что осталась в прошлом.

 Когда мы вышли за ворота, пустынные лейсы вскинули к небу руки и издали такой рев, словно были не людьми, а диким прайдом.

 Джад посмотрел на меня, а затем подхватил на руки и понес через лагерь варваров к самому высокому и большому шатру. Под одобрительные вопли варваров, Великий занес меня в шатер и поставив на ковер, опустил полог. Пантеры остались снаружи, а я огляделась, чувствуя, как сердце бьется от страха.

 Вот и все. Церемония закончилась слишком быстро. Отец торопился отдать меня своему врагу, который поддержал его в этой спешке.

 Джад отошел к обитому стальными полосами огромному сундуку и снял с головы тюрбан. Я скользнула взглядом по широким плечам воина, опустила взор ниже, на его тонкую талию, упругие ягодицы, угадывавшиеся сквозь ткань одежды. В горле пересохло. Сколько я ни говорила себе, что не буду бояться, когда пришел самый важный момент после церемонии, что-то внутри дрогнуло. Но быстро взяв себя в руки, я решила действовать и сделала первый робкий шаг к своему супругу.

– Как я могу называть тебя, Великий? – спросила осторожно.

 Джад снял тунику и остался лишь в одних легких штанах. Я увидела его загорелую спину, украшенную тонкими белесыми шрамами, и вспомнила о том, что так и не поблагодарила мужа за подарок.

– Можешь называть меня по имени, – ответил варвар.

– Джад, – произнесла я так, будто пробовала имя на вкус. Оно показалось мне терпким, с острым привкусом битв и крови. Но мне понравилось то, как оно прозвучало. Это было сильное имя достойное сильного человека!

 Варвар обернулся, и я опустила взгляд на мощную грудь мужа. Шрамов на ней оказалось больше, чем на спине. А затем увидела один, до боли знакомый. Шрам, который я наблюдала так много лет в отражении зеркала.

 Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я шагнула к Великому и, подняв руку, коснулась его плеча там, где красовался шрам – точно такой, какой недавно был на моей щеке.

– Вижу, ты уже все поняла, – спокойно произнес Джад. – Так даже лучше. Не придется ничего объяснять.

– Но как ты это сделал и зачем? – спросила, ощутив, как дрогнул голос, когда варвар накрыл своей рукой мою руку.

– Я привык к шрамам, – ответил Великий, – они украшают мое тело с самого раннего детства. А твой… – улыбка коснулась его губ, – ты его ненавидела. Это лишь малая часть того, что я хотел бы сделать для тебя.

 Наши глаза встретились, и я высвободила руку из плена широкой ладони воина. Надо же, а он не такой, каким я его себе представляла. Этот поступок, как его объяснить? Нежеланием иметь рядом с собой жену с изуродованным лицом, или стремление просто помочь, облегчить мою ношу? Так и хотелось спросить: кто ты, Джад Великий? Какой ты человек?

 Я поняла, что хотела бы узнать его ближе, если только позволит.

– Благодарю тебя, – проговорила, не отводя взгляда от его лица.

 Джад несколько секунд смотрел на меня. Его взор скользил по моим глазам, щекам, спускаясь ниже, на приоткрытые в ожидании губы. Затем переместился на шею и ниже, так, что я задохнулась от странного теплого ощущения. Казалось, он касается меня взглядом словно руками.

– Сегодня мы снимем лагерь и отправимся домой, – произнес Великий.

 Я выдохнула, только сейчас сообразив, что все это время, пока муж любовался мной, почти не дышала!

– Для тебя приготовили паланкин, – добавил варвар.

 Удивленно приподняв брови, я бросила быстрый взгляд на шкуры, лежавшие на коврах – кажется, они служили повелителю лейсов постелью.

 Неужели он не тронет меня, промелькнула мысль. Не сделает своей, как того требуют обычаи? Не то, чтобы я стремилась разделить постель с чужаком. Пусть он и стал моим мужем, но я не чувствовала себя полностью готовой сделать то, что должно хорошей жене. Я ожидала, что едва мы переступим порог шатра, как он тут же овладеет мной, но нет. Джад словно не спешил разрушить последнюю преграду между нами.

 Проследив за направлением моего взгляда, варвар нагло усмехнулся. Я поняла – он знает, о чем я думаю! Увидела это по насмешке в темных глазах.

– Я не стану брать тебя здесь, – подтвердил мою догадку муж. – В моем дворце огромное ложе. Я готовил его для своей жены.

 Наверное, мне не удалось скрыть облегчения во взоре, потому что Джад рассмеялся, а затем указал рукой на сундук и велел:

– Сейчас, жена, подай мне мои одежды и помоги облачиться в них.

 Я сделала, как он велел, радуясь этой отсрочке исполнения супружеских обязательств. Возможно, мои родители не самый удачный пример, но я знала, что Виджан-малек искренне радовалась, когда отец призывал ночью в свои покои не ее, а кого-то из наложниц. Но когда мои руки скользили по телу варвара, помогая ему надевать просторную тунику, сердце отчего-то билось быстрее.

 Он подпоясался огромным мечом и, прежде чем выйти из шатра, вдруг посмотрел на меня и спросил:

– Ты попросила у отца особенный дар. Я видел, как сложно было Бахтияру расстаться с перстнем.

 Я застыла, чувствуя, что не смогу утаить от варвара правду о свадебном подарке отца. Если спросит, что таит в себе печать Фарука, расскажу. Но он не спросил.

– Я рад, что ты получила желаемое, – сказал, скупо улыбнулся и вышел, оставив меня одну.

***

 Мы выдвинулись в путь еще до того, как солнце вышло в зенит, и стало нещадно палить бедную, скупую землю моей родины. Караваны редко выходят из городов днем, но Джад не пожелал остаться в Майсаре и предпочел соседство пустыни уюту огромного города.

 Мы шли несколько часов, прежде чем вдали показался первый оазис. Сидя в роскошном паланкине, я изнывала от скуки и жары, развлекаясь тем, что изредка любовалась желтыми барханами, плывущими мимо, и миражами, что рисовала пустыня. Вот вдали она создала величественный дворец с белоснежными шапками башен. А вот пустила по бархану длинный караван, не бросавший тень. Магия давно пропитала пески. Она же скрыла воду, оставив ее лишь в некоторых местах бесконечного моря из песка.

 Иногда Джад подъезжал к паланкину, и тогда я приподнимала ткань на окошке и смотрела на мужа и его пантер, бежавших рядом. Удивительно, но лошади варваров не боялись черных хищников. Вероятно, привыкли, или находились под влиянием магии?

– Скоро ли мы прибудем в твой дворец? – спросила я, когда Джад в очередной раз подъехал, чтобы взглянуть на меня.

– Если продолжим идти весь день и всю ночь, а затем и все утро, то прибудем к полудню, – ответил Великий и, ударив пятками жеребца, поехал вперед, чтобы снова возглавить караван и войско.

 В оазисе задержались на два часа. Лейсы напоили лошадей, слуги приготовили нехитрые закуски и пообедав, стали снова собираться в путь.

 Пока воины засыпали костры песком, я спустилась к холодному ручью, дававшему жизнь крошечному островку зелени посреди буйства песков. Оглянувшись, заметила, что за мной следуют пантеры Джада. В первый миг даже испугалась, но огромные кошки и не думали проявлять агрессию. Они спустились к воде и принялись лакать. Я же присела поодаль, прекрасно понимая, что вряд ли мне стоит бояться этих зверей. Умнее животных я еще не встречала. Самка порой так смотрела на меня, что мне чудилось, будто это взгляд человека, а не зверя.

– Госпожа! – позвал меня голос. Я подняла взгляд и, увидев одного из слуг, поняла, что пора.

 Мы ехали весь день и всю ночь, встав лишь еще однажды привалом у совсем крошечного оазиса с небольшим голубым озерцом. Затем снова тронулись в путь.

 Под мерный шаг верблюда я уснула, а когда открыла глаза, то поняла – мы достигли цели своего пути.

Глава 5

 Признаюсь, я даже не знала, что владения Джада Великого находятся так близко от моего родного города. Сомневаюсь, что даже малек знала об этом. Отец пресекал все попытки матери вмешиваться в свои дела. Возможно, зря. Сейчас, когда я находилась далеко от Майсара, мне вдруг стало понятно: будь на месте отца Виджан-малек, возможно, я бы сейчас не сидела в паланкине Великого.

– Нравится?

 Невольно вздрогнув, повернула голову и увидела Джада. Когда только успел подъехать, да еще и так бесшумно, подумала я и поняла, что, скорее всего, слишком задумалась, засмотревшись на открывшееся взору зрелище.

 Бросив быстрый взгляд на город, который только строился, я пожала плечами. Джад усмехнулся и, пришпорив скакуна, умчался вперед. Я закрыла лицо и стала ждать, когда закончится путешествие. Нестерпимо хотелось выйти и пройтись. Я вытянула ноги, насколько позволял паланкин, и принялась тереть икры, болевшие после долгого бездействия.

 Вскоре наш караван перешел на утоптанную дорогу. Чувствуя скорый отдых, верблюд и без понукания погонщика пошел быстрее, отчего паланкин начало раскачивать из стороны в сторону. Но я жаловаться не стала. Сама, подобно животному, мечтала о конце пути.

– Стой! Стой! – раздались крики, и верблюд остановился, а затем и вовсе опустился на землю.

– Насира, – позвал меня муж.

 Слуга открыл паланкин и отошел в сторону, а я выглянула наружу и увидела, что рядом стоит Джад. Варвар взирал на меня сверху вниз и протягивал ко мне свою широкую ладонь, которую я без раздумий приняла.

– Ты должна это видеть, – произнес повелитель лейсов, помогая мне подняться на ноги.

 Я устремила взор вперед и увидела огромных каменных львов, стоявших по обе стороны дороги, ведущей к городу варваров. Умелые руки скульптора превратили желтый камень пустыни в величественных зверей и казались живыми, возвышаясь надо дорогой на добрые три человеческих роста.

– Скоро я построю для тебя целый город, – произнес Джад. – Лучше города не найдешь на всем свете.

 Кивнув, я посмотрела вдаль.

 Городом пока назвать это было сложно: над крепостной стеной трудились рабы. С такого расстояния я могла видеть их черные крошечные фигурки, перемещавшиеся по растущей стене. Дальше начинались дома и сады. Часть была построены, часть нет. Глаз порадовали деревья, за которыми поднимался к небу дворец, сверкающий на солнце белой куполообразной крышей.

 Джад поднял меня на руки и усадил на своего жеребца. Затем забрался в седло за моей спиной. Обхватив меня одной рукой, второй он взял поводья.

– Я хочу, чтобы ты увидела все собственными глазами, – сказал муж и, ударив коня пытками, пустил его шагом вперед.

 Воины повелителя ждали, когда он возглавит караван. Затем двинулись за ним. Я оглянулась на телеги, в которых лежали шатры и мои сундуки – тот нехитрый скарб, который отдали Джаду как мое наследство. Затем перевела взор на львов, поднимавшихся к небу.

 Миновав каменных стражников, мы подъехали к городу. И тут я увидела то, что не заметила сразу: палатки, спрятанные в песках, и воинов! Так много варваров, что глаза разбегались, а сердцу стало страшно сделать удар.

 Не зря отец боялся Джада Великого. Войско повелителя лейсов было огромным! Пока строился город, они охраняли его, окружив лагерем.

 Когда караван заметили, люди тут же поспешили встретить своего правителя. К дороге потянулась толпа. Рабы и те побросали свои дела, вышли к тракту и склонили колени перед Великим Львом пустыни. Я сидела, держась за руку Джада, и видела, как смотрят на моего варвара все эти люди. В глазах женщин и мужчин, стариков и детей не было страха. Они уважали и любили своего правителя.

 Бежавших рядом пантер никто не боялся. Звери не делали даже попыток напасть, но глядели зорко, будто охраняя Джада.

– Кабир вернулся! – прокричал кто-то и голос подхватили сотни голосов.

– Кабир вернулся! – раздалось уже у стены.

 Джад лишь кивнул тем, кто приветствовал его, а затем поднял руку и голоса стихли.

– Все позже! Вечером будет пир! – прокричал мой муж. – И свадьба! Я привез вам госпожу! Мою малек!

 И голос варвара утонул в криках его подданных, потрясавших в воздухе, кто оружием, кто просто руками.

 Я подавила в себе желание зажмуриться и улыбнулась народу, который скоро назову своим.

***

 Джада здесь любили. Мне показалось, что последний из рабов, искренне преклонялся перед повелителем лейсов. И я невольно задумалась, что могло быть причиной? Возможно, он держал всех в страхе, да только люди совсем не были похожи на испуганных, и улыбки на лицах казались вполне искренними.

 Я посмотрела на супруг и поняла, что совсем не знаю этого человека, которого считала страшным варваром. И всего на секунду позволила себе допустить, что мне улыбнулось счастье и что он мне не враг? Но стоило вспомнить, кем я являюсь на самом деле, как мимолетная радость уступила место настороженности.

 Не стану слепо доверять Великому. В мире, где даже самые родные люди могут предать, чего ожидать от чужака? А он пока был именно чужаком.

 Джад взял меня за руку и под радостные крики своих людей, повел во дворец. Мы шли по мраморным плитам и, глядя на город, растущий из бесплодных песков, я представляла себе, каким он станет через несколько лет. Как поднимутся огромные дома и появятся широкие площади, как расцветут богатые сады и появятся кварталы для простого народа, для торговцев. Как зашумят огромные рынки и к городу потянутся вереницы караванов, чтобы привезти свои товары.

 Ступая по дороге под руку с Великим, я позволила себе представить, как стану править на женской половине. При мне не будет интриг. Не потерплю. Я окружу себя только верными людьми и, возможно, при определенных усилиях, смогу добиться того, что не удалось сделать Виджан-малек.

 Я хотела стать лучшей малек, чем моя мать, и стану таковой.

 Вот и дворец. Красивый, огромный. С широкими террасами и балконами. С богатым садом и пока молчаливыми фонтанами. Люди Джада, следовавшие за нами почти по пятам, остановились за воротами, и мы с Великим вошли во дворец одни.

 Перед высокими двустворчатыми дверьми Джад остановился. Повернувшись, он посмотрел на меня и без тени улыбки, произнес:

– Я не стану лгать, что возводил этот дворец для тебя, Насира-малек. Я даже не стану говорить, что в мои планы входил этот брак, потому что это было не совсем так. Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты получила то, чего достойна. – Воин несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем добавил: – А ты достойна многого.

– Я тоже приложу усилия, чтобы стать хорошей женой, – ответила Джаду.

 Он усмехнулся, затем опустил взгляд на мои губы и вдруг мягко притянул меня к себе. Я опустила ладонь на его широкую грудь и, кажется, даже затаила дыхание, понимая, что произойдет дальше. И оказалась права.

 Джад склонился ниже, поймал губами мое дыхание и, подняв руку, коснулся моей спины, опустив ладонь между лопаток. Прислушавшись к шепоту сердца, я вдруг поняла, что одновременно со страхом перед неизбежным во мне пробуждается нечто новое и непривычное. Любопытство? Наверное, да. Я прекрасно знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они вступают в брачный союз. Об этом принцессам рассказывали учителя. И наравне с сестрами я постигала азы искусства соблазнения. Нас учили ухаживать за мужем, танцевать для него, быть почтительной и уметь развлечь супруга беседой. Но все отступило на задний план, когда Джад решительно коснулся своими губами моих губ и поцеловал.

 У него были твердые и теплые губы, и ласковые руки, касавшиеся моего тела с удивительной бережностью, что совсем не вязалась с образом страшного варвара. Я словно была для Джада хрупким цветком, сломать который можно без усилий. Вот только муж не хотел ломать меня. Прикосновения сильных рук были такими же осторожными, как и поцелуй. Он изучал меня, пробовал на вкус, и я стояла, прикрыв глаза и позволяя ему делать это с собой, ощущая, как внутри тянется тонкая нить. От Джада ко мне. Может ли она стать зарождением чего-то более сильного, я пока не знала, но когда муж отпустил меня, почувствовала некоторую пустоту.

– Пойдем, Насира, я покажу тебе дворец. Уверен, тебе понравится, – сказал Великий и, взяв меня за руку, потянул за собой.

***

 Солнце уже окрасило небо в цвета заката, когда в покои повелителя Бахтияра вошла тень. Эйят вскинул голову и прищурил глаза, рассматривая человека, одетого в черный балахон с накидкой, покрывавший голову и оставлявшей открытыми лишь голубые, цвета разбавленного неба, глаза.

– Сайят-махир (здесь «ловкий» прим.автора), – проговорил Бахтияр, – проходи. Ты принес мне глас совета?

 Названный Сайятом почтительно кивнул, а затем опустился на ковер напротив эйята и, откинув назад накидку, поклонился повелителю.

 Бахтияр заглянул в светлые глаза посланника, скользнул взором по узкому лицу с резкими чертами и черными стрелками усов и бородки.

– Ворота восстановили, мой повелитель, – проговорил махир, распрямив спину.

– Ты же явился не для того, чтобы рассказать мне о том, что я и так знаю? – изогнул вопросительно бровь Бахтияр.

– Повелитель всегда мудр, как старый лев, – голубые глаза махира сверкнули холодными льдинами. – Я пришел, чтобы сообщить тебе о решении совета.

– Я слушаю, – снисходительно кивнул эйят.

– Дело касается твоей дочери, принцессы Насиры, – зашептал Сайят. – Совет решил, что это удача – ее брак с Кабиром Джадом. Все повернулось даже лучше, чем мы ожидали.

 Бахтияр прищурил глаза.

– Она достойная дочь своего отца? – спросил махир.

– Насира своенравна, но я воспитал ее в почтении к нашему роду, если ты об этом хотел узнать, – ответил повелитель.

– Значит, она выполнит все, что ты прикажешь? – улыбнулся Сайят.

 Бахтияр на миг задумался, а затем уверенно кивнул.

– Она не пришла в восторг от своего брака, – сказал он. – Уверен, Насира просто мечтает вернуться домой. Или стать женой более достойного, чем этот наглый варвар.

– Тогда она нам поможет избавиться от Джада, – произнес голубоглазый. – Распорядись, о, повелитель. Принцесса Насира должна узнать, что может помочь своему народу избавиться от жестокого завоевателя. Ведь если мы не сделаем это, скоро он поглотит все царства. Ты ведь знаешь, о, эйят, что Кабир Джад поднимает к небесам свою столицу в нескольких днях пути от Майсара!

 Бахтияр стиснул зубы.

– Знаю. Думаешь, почему я пошел на убийство…

 Сайят рассмеялся.

– Нельзя назвать убийством провалившееся покушение, о мой повелитель. Но с помощью принцессы Насиры мы сможем закончить то, что начали. Иначе…

– Иначе царство Джада продолжит расти, и мы станем лишь частью его владений, – закончил за гостя повелитель.

– Ты мудр, о Бахтияр Великий, – склонил голову махир. – Теперь я оставлю тебя. Подумай, когда сможешь передать дочери свое повеление и как сделаешь это так, чтобы у нее не было даже мысли ответить отказом. Но поспеши!

Глава 6

 Женская половина дворца была прекрасна и, что важно, полностью достроена. Я вошла в сераль под руку с Джадом и застыла, едва резные двери остались за спиной. Взгляд привлекли не колонны, украшенные золотом, и не мраморные полы. Не люстры, висевшие под потолком и выход на открытую террасу, за которой шелестели рваными листьями высокие пальмы. Я смотрела на воду – огромное озеро, расположенное прямо в центре зала, и чувствовала, как в груди ярким цветком распускается восхищение.

 Никогда в жизни я не видела такое огромное озеро. Оно занимало почти всю площадь зала, а зал был огромен. Вода не казалась застывшим зеркалом. Напротив, она была живой, волновалась, словно на глубине ворчал источник.

– Сколько воды, – прошептав, ощутила, как Великий отпустил мою руку. Я сделала шаг и приблизившись к краю, опустилась на колени, зачерпнув в ладонь свежей прохлады.

– Это место благословенно, – Джад подошел, присел рядом. – Когда мы нашли источник, я решил, что именно здесь построю свой город. Скоро вокруг дворца поднимутся дома и сады. Это будет самый зеленый город в пустыне.

 Повернув голову, я посмотрела на мужа. Мои губы еще хранили вкус его губ, а кожа помнила легкость и нежность неторопливых прикосновений. Джаду удалось пробудить во мне что-то новое. То, что мне нравилось. И это было плохо.

 Не знаю, почему, но в сердце что-то неприятно сжалось. Я вдруг представила себе Великого в объятиях другой женщины и поняла, как мне не нравится подобное зрелище. Но это мир мужчин. Правитель должен сделать все, чтобы оставить после себя много наследников. Конечно, у Джада будут жены после меня. Вторая, третья… и много наложниц, кто будут ублажать его. Так повелевают законы. Так принято.

 Мне нельзя любить своего мужа, подумала я. Моя мать, Виджан-малек, никогда и ничего не испытывала к повелителю Бахтияру и поэтому с легким сердцем смотрела, как он принимает ночь за ночью новую девушку. Порой она даже радовалась, что Бахтияр выбрал не ее.

 Все правильно. Я получу власть. А любовь… Ее можно и нужно дарить детям, которые появятся от нашего союза.

– Много ли сейчас наложниц в доме? – спросила, понимая, что у такого воина, как Джад, просто не может не быть рабынь. Мне придется повелевать ими. Придется выбирать и подготавливать для него наложниц, как это делала моя мать для повелителя Бахтияра. И тут в зал вышли девушки. Все они были одеты в яркие платья и походили на стайку бабочек, опустившихся на землю. Юные, прекрасные, с открытыми лицами, они тут же склонились перед своим повелителем, едва заметив его у искусственного озера.

 Я пристально посмотрела на рабынь, пытаясь понять, кто из них являются наложницами моего мужа. Но девушки были наряжены одинаково и почти ничем не отличались друг от друга, разве что кроме одной.

 Она вышла вперед, одетая в темно-зеленое платье. Уже такая старая и морщинистая, что могла не прятать лицо от мужских взоров. Несмотря на преклонный возраст, у женщины были темные волосы, уложенные на голове в тугой узел, и пронзительные зеленые глаза, на миг впившиеся в мое лицо. А походка, когда старуха направилась к нам с Джадом, плавная и легкая, как ветер.

– Повелитель! – приблизившись, женщина снова поклонилась. Изумрудные серьги в ее ушах качнулись. – Повелительница, – следующий поклон предназначался уже мне.

– Знакомься, Насира, – улыбнулся Джад, – это Джанан, главная джалиля («уважаемая» – с араб. прим автора) сераля. Она поможет тебе быстрее освоиться на новом месте.

 Джанан прижала ладонь к сердцу, показывая мне, что будет преданна, и я кивнула в ответ.

– Кабир Джад вернулся из похода с женой! – проговорила джалиля. – Какая удача! Я поздравляю вас, повелитель!

 Стайка рабынь, продолжавших стоять в отдалении, почти одновременно поклонились, повторив движение Джанан. Я скользнула по лицам девушек взглядом, пытаясь понять, кто из них делит ложе с моим мужем, но рабыни не посмели поднять глаза, изучая мрамор пола под ногами.

– Сегодня в честь моей свадьбы будет пир, – продолжил Джад. – Джанан, проводите малек в ее покои, пусть она отдохнет и поест. Выполняйте любой ее каприз.

– Все понятно, кабир Джад!

 Муж посмотрел на меня и улыбнулся. А я постаралась сделать вид, будто совсем не волнуюсь и что меня не страшат ни джалиля, ни эти разодетые в шелка девушки.

– Встретимся вечером, – проговорил воин и вышел из зала, оставив меня смотреть себе вслед.

– Госпожа! – позвала почтительно Джанан, едва шаги повелителя стихли в коридоре.

 Я распрямила спину, величественно посмотрела на женщину и снова покосилась в сторону рабынь.

– Позвольте проводить вас в ваши покои, или вы желаете сначала осмотреть сераль? – уточнила джалиля.

– Я посмотрю дворец завтра, – ответила как можно спокойнее, но по тому, как сверкнули зеленые глаза моей собеседницы, вдруг ощутила, что она знает, как я волнуюсь. И мое обманчивое спокойствие ее не обмануло.

– Тогда следуйте за мной, – попросила Джанан и пошла вперед.

 Мы вышли из зала, миновав рабынь, рассыпавшихся в разные стороны при моем приближении, и направились через широкую галерею к лестнице, ведущей на второй этаж. Несколько девушек по одному взмаху руки джалили последовали за нами, покорно склонив головы.

– Могу ли я говорить откровенно? – спросила Джанан.

– Можете. Более того, мне даже интересно, что вы собираетесь сказать или спросить.

 Я не хотела быть строгой с первого дня своего знакомства с обитателями дворца, но и не желала показаться мягкой, чтобы слуги не сделали поспешные выводы на мой счет. С каждым шагом и стуком сердца, я твердила себе о том, что должна держать себя как подобает настоящей повелительнице. Меня учили этому с рождения. Так почему я тогда волнуюсь? Почему сердце бьется так, словно я не поднимаюсь к своим покоям, а бегу по пустыне под палящим солнцем?

– Все мы были очень удивлены, когда повелитель прислал гонца сообщить о том, что женился, – проговорила джалиля. – Прошу вас не быть слишком строгой к рабыням. Для них это тоже была неожиданная новость, но вы даже представить себе не можете, как мы все рады, что наш кабир нашел достойную супругу!

 Я мысленно усмехнулась. Старуха льстит, прощупывая меня своими ласковыми словами, полными почтения. Пытается понять, кто я и как следует со мной держаться. Хитрая, умная джалиля! А еще она странным образом кажется мне смутно знакомой! Интересно, почему? Мы никогда не встречались прежде. И все же, при взгляде на хищную грацию старухи ощущение узнаваемости не отпускает.

 Джалиля Джанан показала мне сераль. Мы поднялись на верхний этаж, где располагались комнаты малек и внутренний балкон, с которого был виден водоем в большом зале. Я немного задержалась, постояв у перил, а затем подошла к покоям, предназначенным для повелительницы.

 У дверей стоял всего один страж: молодой, красивый и очень смуглый мужчина с гривой роскошных черных волос. Одетый в шаровары и безрукавку поверх белой широкой рубашки, он сверкнул зелеными глазами и поклонился, открыв предо мной двери. А затем покорно отступил в сторону. От меня не укрылось то, как обменялись взглядами джалиля и слуга, но я сделала вид, что не заметила этого.

– Моя госпожа, – позвала меня Джанан, – позвольте познакомить вас с моим заместителем и вашим главным охранником, – попросила она.

 Я обернулась и встретилась взглядом со слугой. Он быстро поклонился, а когда распрямил спину, Джанан представила его по имени:

– Это Баха, моя малек.

– Ваш сын? – предположила я, осознав, насколько сильно похожи эти двое.

 Джалиля подавила улыбку.

– О, нет, моя малек. Это мой брат.

– Моя жизнь – ваша жизнь! – произнес Баха, прижав к груди широкую ладонь.

 Я кивнула, но про себя подумала, что истинно верны эти двое не мне, а моему супругу, Великому Джаду. Но все может измениться, если я стану действовать правильно. Мне просто необходимо обзавестись верными людьми, которым смогу доверять. И эта парочка – Джанан и Баха, создают впечатление умных людей, достойных моего внимания.

– Я очень рада знакомству, – я смерила взглядом смуглого красавца и вдруг поняла, что он остался мужчиной, несмотря на то что служит в серале. Интересно, почему? Впрочем, я могу и ошибаться.

– Ваши покои, моя малек! – Джанан вышла вперед и, пока Баха закрывал двери, взмахнула руками, словно подчеркивая изысканность помещений и мебели. Сопровождавшие нас девушки остались в коридоре.

 Я огляделась. Джад сказал, что не собирался в Майсар за женой. Вот только все в этих покоях свидетельствовало о том, что Великий всерьез задумывался вскорости жениться. Правда, сомневаюсь, что именно на мне.

 Покои оказались просторными и светлыми. Огромные окна с резными ставнями, на полу мягкие ковры с таким высоким ворсом, что нога в них утопает по щиколотку. В углу необычный фонтан с журчащей кристальной водой. Всюду горшки с карликовыми пальмами, и везде, где только нашлось место, лежат яркие подушки: круглые, вышитые золотом и серебром, прямоугольные и квадратные. На них хотелось опуститься, чтобы ощутить эту манящую мягкость.

 На столике из эбенового дерева несколько свитков. Я умела читать и поняла, что с интересом изучу их позже. А пока джалиля поманила меня в спальню и моему взору открылась огромная кровать под высоким балдахином. Рядом с кроватью круглый ковер и столик с почти идеальным зеркалом, поймавшим мое отражение, едва приблизилась, чтобы оценить убранство. Стены в спальне расписаны диковинными цветами и птицами. Я узнала фазанов и величественных павлинов, раскрывших свои пышные хвосты, игравшие яркими красками. Увидела болтливых попугаев и необычных розовых птиц, стоявших в воде пожав одну ногу.

– И балкон, о моя малек! – Джанан поспешила вперед. Она подняла тонкие ткани, свисавшие до пола, и я вышла на широкий балкон, с которого открывался вид на сад и город.

Здесь стоял плетеный столик из лозы и кресла с мягкими подушками. В углу раскрывшись веером, шелестела листьями финиковая пальма.

 Я подошла к перилам и застыла, глядя вдаль, туда, где заканчивался город и начиналась пустыня. Туда, где остался мой дом.

– Госпоже нравятся ее покои? – спросила Джанан.

– Очень, – я не стала лукавить.

– Вы можете отобрать для себя служанок из числа тех, кого прислали в сераль, – продолжила джалиля.

– Хорошо. Но не сегодня, – ответила я и посмотрела на женщину.

– Вы желаете что-то спросить? – ее зеленые глаза вспыхнули. И снова меня пронзило ощущение этого узнавания.

 Баха… я будто и его уже встречала!

 Но как же глупо это звучит.

– Да. Вы хорошо знаете повелителя Джада? – было интересно, что расскажет старуха. Правда, я догадывалась, что она не скажет ни одного лишнего слова. Хитрая джалиля!

– Я знаю кабира много лет, моя малек, – кивнула Джанан.

– У него… – начала я и запнулась. Что обо мне подумает джалиля? Я собираюсь задать глупейший вопрос! Но мне важно знать. Пусть я покажусь ей глупой, лишь бы ответила и рассказала о том, что для меня важно.

– Да, моя повелительница, – проговорила женщина.

– У него есть наложницы? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

 Глаза Джанан улыбнулись в отличие от ее губ.

– Моя повелительница, господину Джаду двадцать восемь лет. У него были женщины до вас. Но в этом серале нет ни одной, кто делил бы с ним прежде ложе, – ответила старуха.

 Я не поверила своим ушам, но уточнять не стала. Я принцесса! Достаточно и того, что я уже проявила себя как ревнивая жена. Хотя, Виджан-малек назвала бы это любознательностью и не более того.

«Нельзя любить мужчин, – учила она нас с сестрами. – От любви ничего хорошего. Когда любят тебя – ты королева. Когда любишь ты – ты рабыня!»

 Наверное, она права. Мать опытнее меня в подобных вопросах. И разве пример ее союза с моим отцом Бахтияром не лучшее тому доказательство?

 Мужчина и женщина даны друг другу для продолжения рода. Не сомневаюсь, что Джад решил жениться на мне, чтобы наши дети имели чистую кровь. У меня древние высокородные предки. А кто у него?

 Я невольно задалась этим вопросом и вдруг поняла, что не знаю ответа.

– Мне распорядиться, чтобы затопили баню? – спросила джалиля. – Вы желаете поесть после купания или до?

 А как она ловко сменила тему разговора, подумалось мне. Джанан не та, кто расскажет мне о Великом больше, чем того требуют приличия. Более того, я поняла, что старуха верна Джаду, а значит, мне непросто будет завоевать ее расположение. И все же, она мне нужна. Джалиля умна и, подозреваю, прекрасно справиться со своими обязанностями.

– Сначала я помоюсь, затем пусть в мои покои принесут еду, – распорядилась, взглянув на старуху.

 Джанан поклонилась и, повернувшись к дверям, крикнула, подзывая служанок. Пока она отдавала все необходимые распоряжения, я закончила осматривать свои новые владения и нашла их достойными молодой малек.

***

 Рядом с большим залом располагался еще один – с мраморными полами, низкими диванчиками и курильней, занимавшей место в углу у окна. Именно в этом помещение Джад собрал своих людей, чтобы отпраздновать свадьбу.

 Я сидела по левую руку от Великого и почти не ела, наблюдая, как воины моего мужа, одетые в дорогие одежды, восседают на подушках и поднимают чаши за наше с кабиром здоровье.

 Молодые рабыни из сераля, одетые в легкие шаровары и короткие шелковые лифы, танцевали в центре зала, похожие на тонких, гибких змеек. Их тела колыхались, словно речные травы на дне неглубокой реки, такие же пёстрые и изящные. Дальше от длинного низкого стола, тянувшегося через весь зал, расположились музыканты, на которых почти никто не обращал внимания. Не смотрела на них и я, ощущавшая странное волнение не из-за праздника, устроенного Джадом в мою честь, а из-за того, что последует дальше.

 Что бы я ни говорила, чтобы ни думала, но приближающийся час, когда мы с Великим должны будем остаться наедине, заставлял меня нервничать.

 Мне стоило быть благодарной ему за то, что не взял там, у стен дворца, когда привел после обряда в свой шатер. И что не прикасался на протяжении всего пути, пока следовали через пустыню. Но теперь время пришло.

 Я видела, какие взгляды бросают в нашу сторону пустынные лейсы. И, кажется, даже знала, о чем они думают.

 Повернув голову, посмотрела на мужа. Джад надел длинную светлую тунику поверх свободных шаровар, но волосы оставил непокрытыми. Казалось, муж не любил носить фески и чалму. Впрочем, мне нравились его волосы, такие густые, что им могла бы позавидовать любая красавица. Волосы Джада спадали ему на плечи тяжелой волной, отчего невольно походили на львиную гриву.

– Ты совсем не ешь, моя малек? – обратился ко мне муж, отвернувшись от своего человека, одетого в халат советника.

– Больше не могу съесть ни кусочка, – ответила я и улыбнулась.

 Джад кивнул, а затем повернулся к своим людям и поднял руки.

 Музыка тут же стихла. Рабыни перестали танцевать. Смолкли голоса и взоры присутствующих обратились в нашу сторону.

– Пришел час нам с малек оставить вас, – проговорил Джад и, поднявшись на ноги, протянул мне руку, чтобы помочь последовать его примеру.

 Мои пальцы задрожали, но я решительно вложила их в руку мужа и встала, чувствуя на себе пристальные взоры более пяти десятков человек – всех, кто только поместился в зале за длинным столом. Для остальных праздничные столы были накрыты за пределами дворца и на террасе. Сейчас, когда наступила тишина, я смогла услышать звуки музыки и голоса, долетавшие во дворец с дуновением ветра, качавшего шелк занавесок.

– Да продлят боги ваши дни, Кабир! – поднялся из-за стола один из людей Джада.

– Да подарят светлые сильных наследников! – подхватил тост еще один из воинов, поднимаясь на ноги и вскидывая вверх чашу со сладким вином.

– Да обратит на вас свой лик вечное солнце! – продолжил самый старый из лейсов.

 Мы стояли с Джадом. Он держал меня за руку, а его люди поднимались и желали нам счастья, добра, здоровья. Всего, о чем только может мечтать правитель.

 Я слушала их слова, сказанные не во славу лести, а по повелению сердца и понимала: все они говорят искренне. Пожелания идут от души.

 У моего отца не было таких верных людей, какие были у Джада. И это значило для меня так много, что я невольно прониклась искренним уважением к мужчине, с которым меня связали сами боги.

 Когда поздравления и пожелания закончились, Джад переплел наши руки и пошел через зал, направляясь к своим покоям. У нас на пути появились рабыни с корзинами в руках. А миг спустя мрамор под нашими ногами устлали лепестки роз.

 Мое сердце забилось быстрее.

 Скоро я стану настоящей женой Великого Джада!

 Рабыни бежали впереди до самых покоев повелителя лейсов. Я старалась не смотреть по сторонам, хотя на половине мужа была впервые, но успела заметить роспись на стенах, изображавшую львов, сцепившихся в поединке. Все в этом замке рассказывало о величественных хозяевах пустыни. И я поняла, что не просто так муж олицетворяет себя и свой народ с этими животными.

– Оставьте нас, – распорядился Джад, когда мы остановились у резных дверей, за которыми находилась спальня.

 Рабыни поклонились и ушли. Джад отпустил мою руку. Шагнув вперед, повелитель распахнул двери, а затем обернулся и протянул ко мне руку, взглядом повелевая подойти.

Глава 7

 В покоях Великого не было ничего лишнего. Я вошла в просторную комнату, единственным украшением которой служил мягкий ковер, похожий на густую львиную гриву. Отчего-то захотелось сбросить туфли и пройтись по ковру босиком, но я не сделала этого и застыла, ожидая, что прикажет мой муж.

 Он прошел вперед, остановившись у широкой кровати, что размерами могла посоперничать даже с моей. У нее не было балдахина, но рядом стояла низкая тумба, на которую Джад сбросил безрукавку.

– Ну же, Насира, – сказал кабир, обернувшись ко мне. – Мой дом – твой дом. Не стой на пороге, или ты желаешь, чтобы я отнес тебя на нашу постель на руках?

 Мне показалось, или он шутил? Но нет. Глаза смотрят серьезно. Того и гляди, подхватит на руки и уложит на покрывала с вышитыми золотыми львами.

 Я решила, что уступлю своему желанию. Все равно придется раздеваться и, сбросив туфли, пошла к мужу по ковру. Как же мягко было ступать по высокому ворсу. Он сминался под подошвой, но почти сразу поднимался, словно трава после дождя.

 Джад снял тунику. Отбросив ее в сторону, он остался стоять в шароварах, подпоясанных широким кушаком, и в туфлях с загнутыми кверху носками. Мой взгляд невольно скользнул по широкой груди мужа и остановился на шраме, который когда-то принадлежал мне. Захотелось, как тогда в шатре, коснуться шрама, но я удержалась от этого порыва.

– Ты позволишь? – воин сократил расстояние между нами в два широких шага и подняв руки снял с моих волос шелковый платок, бросив его на тумбу к своим вещам.

 Я опустила глаза, догадываясь, что произойдет дальше. Но все равно вздрогнула, когда пальцы мужа скользнули по моей щеке и опустились на шею, лаская скользящим касанием, почти невесомым, как крыло бабочки.

– Тебе не надо бояться меня, – произнес повелитель. Голос его звучал спокойной рекой, он наклонился, подхватил подол моего платья и потянул вверх, намереваясь снять его с меня. Я снова вздрогнула, когда дуновение ветерка, ворвавшегося через раскрытое окно, поцеловал разгоряченную кожу. На миг закрыла глаза и подняла руки, помогая Джаду избавить меня от платья, а когда открыла их, поняла, что стою в одном лифе и нижних штанишках из тонкого белого льна.

 Джад отошел на шаг назад. Его взор скользнул по моему телу. Мужчина улыбнулся, и я поняла, что ему нравится то, что он видит. Затем он размотал кушак, швырнув его на ковер. Туда же скользнул короткий нож, и я вдруг поняла, что даже не заметила, где воин его прежде прятал. Великий скинул туфли и оставшись в одних широких штанах, подошел ко мне. Он положил руки на мою талию и, соединив пальцы, произнес:

– Такая тонкая.

 Я зачем-то кивнула, чувствуя, что сердце бьется все быстрее. Стало страшно. Я подумала: что, если Джад будет груб со мной? Да, я знала, как все происходит. Точнее, как должно происходить между мужчиной и женщиной. Но одно дело знать, а совсем другое, заниматься этим с мужем.

 Ладони Джада сместились выше. Накрыли мою грудь, и я невольно отпрянула, но почти сразу мысленно залепила себе пощечину.

– Не бойся меня, – повторил Великий.

– Я не боюсь, – ответила тихо. – Просто, – и на миг замолчала, собираясь с силами. – Позволишь ли ты мне станцевать для тебя?

 Брови повелителя лейсов удивленно приподнялись.

– Меня учили танцу, вызывающему страсть. Я готовилась радовать супруга на брачном ложе. Так позволь мне показать тебе то, что я умею.

– Хорошо, – согласился Джад с улыбкой и отошел к постели. Присев, он спросил: – Тебе что-то нужно для танца?

 Я опустила взгляд на ковер. Затем присела, подняв из высокого ворса брошенный воином нож и, распрямив спину, посмотрела на мужа.

– У меня есть все, что необходимо, – проговорила еле слышно.

 Джад опустил взгляд на нож в моей руке, затем поднял его, и наши глаза встретились.

– Тогда танцуй, – он не приказал, он попросил, и я отступила, поднимая руки над головой и неотрывно глядя в лицо повелителя.

 Музыка заиграла в моей голове. Я услышала и ритмичный стук барабанов, и звон колокольчиков, и тонкую, веселую песню флейты.

 Плавно опустив руки вниз, повернулась к мужу так, чтобы ему был виден профиль моего тела. Повела плечом, выставив ногу вперед, затем назад. Качнула бедрами и бросила взор на Джада, вспомнив, как меня учили смотреть на мужа, для которого исполняется танец.

 «Он должен видеть в твоих глазах, что является для тебя единственным, о принцесса!» – прозвучали в голове наставления учителя.

 Я улыбнулась, прогнулась, демонстрируя грудь, затем повернулась спиной к мужу и подняв руки, перебросила нож из одной в другую. Повела бедрами и плавно опустила руки, в движении, похожем на покачивание волны.

 Гибкое тело слушалось идеально. Я танцевала, представляя себя ивовой веткой на ветру. Джад смотрел неотрывно и скоро его глаза вспыхнули, разгораясь новым огнем. Тогда я взмахнула ножом и рассекла удерживающие волосы ленты. Резко опустила голову вниз, а когда распрямилась, откинув волосы назад, они расплелись и тяжелым каскадом черного шелка укрыли мои плечи и спину, спускаясь ниже талии.

 Я продолжила танцевать. Нож летал в моей руке, вычерчивая узоры. Плавное покачивание бедер становилось резче. Я была словно пушинка, подхваченная ветром: легкая, свободная от всего и ото всех.

 В какой-то момент резко развернувшись к кровати, вдруг не увидела на ней Джада. А секунду спустя его руки поймали мои в горячий плен. Муж прижался ко мне всем телом, подрагивая от желания. Я выронила из пальцев нож и застыла, чувствуя, как бешено бьется в груди сердце.

 Танец распалил не только Джада. Он заставил и мою кровь бежать быстрее.

– Насира, – прошептал муж мне в губы, а затем накрыл мой рот жадным поцелуем.

 Я обхватила его руками за шею. Страха не было. То, что должно произойти – неизбежность. Но почему тогда от прикосновения твердых губ по всему телу пробегает острый разряд?

– Насира, – с трудом оторвавшись от моих губ, повелитель с легкостью подхватил меня на руки и понес к постели. Холодные шелковые простыни не смогли остудить мое тело. Я зажмурилась, когда Джад одним рывком сорвал с меня штанишки, а затем снял лиф, едва не разорвав его на части.

 Руки мужа скользнули по груди, опустились ниже…

 Я открыла глаза и увидела, что Джад встал с кровати, но лишь для того, чтобы снять с себя шаровары.

– Ты… – слова застыли на губах, когда я увидела его полностью обнаженным.

 Каким же красивым, оказывается, могло быть мужское тело.

 Стало труднее дышать. Я поняла, что смотрю на мужа слишком откровенно и ему, определенно, нравится моя смелость. Но я уже не могла отвести от Кабира взгляд.

– Теперь ты всегда будешь танцевать для меня, моя малек, – проговорил Джад и шагнул ко мне.

***

– Мой повелитель!

 Услышав нежный голос, Бахтияр обернулся и посмотрел на женщину с ног до головы укутанную в шелка. В прорези ткани на повелителя взглянули желтые, словно янтарь, глаза, затем женщина поклонилась и застыла, сложив руки в почтительном жесте.

– Пришла, – выдохнул эйят.

– Разве я могла отказать вам, о светлейший?

Бахтияр заложил руки за спину и прошелся по комнате. Устремив взгляд в окно, он несколько минут стоял наблюдая, как вдали пробуждается день. Над песком поднималось солнце. Воздух заколебался, искажая дома, деревья… Небо окрасилось сначала в разбавленный белилами розовый цвет, затем стало желтым и дрожащий золотой диск выплыл из песчаного моря.

– Я отправлю тебя к повелителю лейсов, Кабиру Джаду, – проговорил повелитель и обернувшись, взмахом руки приказал преклоненной распрямить спину.

– Что я должна буду сделать, о светлейший? – мягкий голос незнакомки лился медом из дикого улья – такой же сладкий и опасный соседством жалящих пчел.

– Моя дочь стала женой Кабира Джада, – произнес Бахтияр. – Ее муж – мой враг. Он не должен пережить рождение следующей луны.

 Янтарные глаза женщины опасно сверкнули.

– Я не могу просить об этой услуге дочь, как мне было велено. Я знаю Насиру: она упряма, своенравная и слишком ненавидит меня. И все же, она моя дочь.

– Принцесса не пострадает, – пообещала женщина.

– Да. Я так желаю. Если она не станет мешать, пусть живет. Только ты должна сделать для меня еще одну вещь… – Бахтияр приблизился к собеседнице. – У принцессы Насиры есть то, что ей не принадлежит. Забери это и верни в Майсар.

– Что это за предмет, повелитель?

– Кольцо, – ответил Бахтияр. – Не сомневаюсь, она будет носить его теперь, когда выманила у меня самым подлым способом. Впрочем, о чем это я? – он усмехнулся и подняв руку, пригладил острую бородку. – Вы, женщины, самые коварные существа в мире.

– Не все, о светлейший, – покачала головой женщина с янтарными глазами. – Как я узнаю это кольцо? – уточнила она.

– Узнаешь. Поверь. Стоит тебе увидеть его, и ты сразу поймешь.

 Бахтияр достал из кармана увесистый кошель и бросил его женщине. Она ловко поймала деньги и спрятала под складками одежды.

– Завтра отправишься в город Джада Великого вместе с караваном и дарами, – заложив руки за спиной, произнес эйят. – Будешь служить Насире верой и правдой, до поры до времени.

– Как мне убить Кабира? – спросила женщина.

– Все равно. Лишь бы он отправился к праотцам, – Бахтияр отвернулся от собеседницы и снова подошел к окну, посмотрев на бледно-синее небо, прислушиваясь к шелесту ветра, игравшего в пальмовых листьях. – Ступай. И помни: сроку тебе до новой луны.

– Будет сделано, мой эйят!

 Женщина поклонилась и попятилась к выходу. Стоявшие на страже воины молча открыли для нее двери, а затем также молча закрыли, и повелитель Майсара остался наедине с собой.

***

 Давно я не спала так крепко, как этой ночью. В объятьях мужчины, который сделал меня женщиной, я внезапно почувствовала себя защищенной, как никогда прежде. Его сильные руки, ласковые слова, нежные прикосновения… Они не свели меня с ума, но подарили надежду.

– В следующий раз тебе будет намного приятнее, моя малек, – вспомнила я и открыла глаза, пробуждаясь от сладкого сна, в котором парила свободной птицей в небе.

– Моя госпожа!

 Я повернула голову и посмотрела на ту часть кровати, на которой спал Джад. Сейчас она пустовала. Впрочем, я не сильно удивилась. Такому человеку, как Кабир, некогда тратить время на сон. Не сомневаюсь, он проснулся с первыми лучами солнца и отправился строить свой город и свой мир, в котором был и повелителем, и богом.

– Как вы спали, моя госпожа?

 Джалиля поднялась с ковра, на котором сидела, поджав ноги, и посмотрела на меня.

 Я села, и не подумав спрятать наготу от служанки и ответила:

– Хвала всем богам, хорошо.

– Вот и отлично, моя малек. А я уже велела растопить баню. Все готово для утреннего купания, – Джанан вышла из спальни, а затем вернулась, держа в руках халат, расшитый золотыми львами по красному шелку. Халат достойный богини.

– Кабир просил передать вам, моя малек, что просит вас спуститься и позавтракать вместе с ним, – продолжила джалиля, помогая мне накинуть халат и обвязать пояс вокруг талии.

 Ощутив нежное прикосновение шелка, я улыбнулась и отчего-то снова вспомнила ласковые руки своего варвара. И кто бы мог подумать, что эти ладони, привыкшие держать меч, грубые, сильные, с венами на тыльной стороне, могли быть настолько бережными и нежными!

– А где сейчас Джад? – спросила я, стараясь не выдать волнения в голосе, но боюсь, от этой умной джалили ничего не утаить. Она сдержанно улыбнулась и с поклоном ответила:

– Он на заднем дворе, моя малек. Каждое утро Кабир Джад тренируется со своими лейсами. Прежде всего он воин, госпожа, а уж затем повелитель.

Она поспешила к дверям, распахнув их предо мной. Позвала:

– Идемте же, моя малек! Бани ждут!

 Я подошла к Джанан и заметила, что в коридоре на ковре лежит одна из пантер моего мужа. Зеленые глаза зверя устремились ко мне. Животное дернуло хвостом и поднялось на лапы, явно намереваясь сопровождать нас с Джанан.

– Нет! – старуха подняла руку и остановила хищника. – Ты остаешься здесь. Тебе не место в банях, – и улыбнулась.

 Пантера повиновалась. Снова улеглась и закрыла глаза, положив лобастую голову на широкие передние лапы. А я бросила быстрый взгляд на застывших у дверей стражников и заметила стайку рабынь, застывших в стороне.

– Ваши служанки, о малек! – проговорила джалиля. – Сегодня они будут сопровождать вас в бани. Позже, после завтрака, если пожелаете, вы сможете выбрать себе других.

– Посмотрим, – ответила старухе, а затем добавила, – я не пойду сейчас в бани.

 Лицо Джанан вытянулось от удивления.

– Я хочу посмотреть, как тренируется мой муж, – приказала я.

 Джалиля улыбнулась и кивнула, принимая мое повеление.

– Конечно, моя госпожа. Идемте. Я покажу вам место, откуда вы сможете полюбоваться на повелителя.

 Мы вышли из сераля, но остались на втором этаже. Джанан повела меня на открытую галерею и, остановившись у широкого окна, закрытого шелковой прозрачной шторой, с поклоном сложила руки на животе. Я подошла ближе, отдернула штору и опустила взгляд вниз на открывшуюся квадратную площадку, посыпанную золотым песком. Вокруг нее поднимались высокие пальмы, бросавшие полосатые тени на бойцов, тренировавшихся под палящим солнцем. Я видела обнаженные торсы, загорелые почти до черноты, белые шаровары и босые ноги. Солнечные лучи кривых мечей пускали блики. Сталь ударялась о сталь, плевалась искрами и ворчливо скрежетала.

 Я невольно затаила дыхание, узнав в одном из бойцов своего мужа. Статный, сильный, гибкий, как змея, он сражался один против троих лейсов. Его меч танцевал тот особенный танец войны и смерти, слишком опасный и очень завораживающий, так что взор было невозможно отвести.

 Я вспомнила другой танец – тел, переплетенных воедино, и щекам стало жарко.

– Моя госпожа усладила свой взор? – спросила тихо джалиля.

– Да, – я бросила еще один быстрый взгляд на мужа и поняла, что на него можно смотреть бесконечно, как на горящий огонь в жаровне. Затем опустила на место штору и отошла на шаг.

– Пойдемте, моя малек, – старая Джанан поспешила показать мне дорогу в бани.

***

 Стоя под раскидистой пальмой, Джад с легкостью поднял бочку, наполненную водой, и опрокинул на себя, позволив влаге струиться по разгоряченному дереву. И сам смыл жар, и дереву позволил напиться. В пустыне вода ценна, как золото. Но у него во дворце скрыто настоящее сокровище – неиссякаемый источник, наполняющий бассейн. И эта вода кажется бесконечной.

– Хорошо потренировались, Кабир, – проговорил с усмешкой Асад – один из его лучших воинов.

– Нашему Кабиру повезло с малек, – пошутил второй, черноглазый, смешливый Висам. – Видимо, она женщина, которая лишь придает своему повелителю силы, а не отнимает их.

 Джад нахмурился.

– Попридержи язык, Висам, когда говоришь о моей жене, – предупредил он.

 Лейс тут же перестал улыбаться и, перекрестив руки на груди, поклонился своему повелителю.

– Вы все, запомните сами и передайте другим: моя малек чиста и прекрасна. Лучшая женщина, какую только могут послать боги, – проговорил Джад и тут же заметил, как его воины склонили головы и попятились прочь. Великий бросил взгляд на дворец и увидел, как к нему неслышным шагом идет Джанан.

– Оставьте нас, – велел он лейсам.

– Да, Кабир, – мужчины поспешили покинуть поле для тренировки, а Джад снял с куста рубашку, надел ее и встретил джалилю настороженным взглядом.

– Мой повелитель, – женщина поклонилась.

– Где Насира? – спросил Джад.

– Она в бане, наслаждается горячим паром. Я приставила к ней массажистку, а Баха охраняет вход, – ответила джалиля.

– Хорошо. Позаботься, чтобы Насира пришла к завтраку. Я хочу видеть ее за общим столом, – приказал повелитель лейсов.

 Джанан улыбнулась.

– Боюсь, для принцессы это будет неожиданностью. Она воспитана по-другому. Женщины ее рода всегда проводили трапезу исключительно на женской половине дворца, – заметила пантера.

– Что ж, тогда мы немного изменим обычаи. Она привыкнет, – улыбнулся воин и пантера поспешила поклониться.

– Что скажешь о моей малек? – перестав улыбаться, спросил Джад.

– Только то, что она совсем не простая девушка, Джад. Я еще присматриваюсь к ней, но уже сейчас думаю: ты сделал правильный выбор. Сильная женщина родит сильных сыновей. У тебя будут красивые наследники, повелитель.

– Посмотрим, – ответил воин и направился ко дворцу.

Глава 8

 Бани оказались чудесными и, когда я поднялась в свои покои, чтобы сменить наряд и присоединиться к Джаду за завтраком, хотелось парить, подобно птице в небе.

Провожала меня до дверей пантера. Сверкая зелеными глазами, она улеглась, позволив мне войти в покои, и осталась верным сторожем, пока рабыни наряжали меня для Кабира.

– Госпожа так прекрасна, – прощебетала самая юная из девушек, носившая имя Сафия, что означает «чистая». У девушки были необычного разреза глаза и нежная кожа, удивительного оттенка, словно расплавленный песок.

– Малек великолепна! – подхватила слова Сафии темнокожая Нух, высокая, словно пальмовое дерево, с густыми пышными волосами и полными губами.

 Пока рабыни нахваливали мою красоту, я думала о том, что одна из них вполне может стать наложницей Джада. Пусть, если верить словам Джанан, у моего мужа пока нет других женщин, все это лишь вопрос времени. А мне совсем не хочется, чтобы не я, а другая имела на Кабира влияние.

 Когда девушки закончили укладывать мои волосы, я достала подарок отца и посмотрела на кольцо, которое со дня свадьбы носила не снимая.

– Госпожа! – в двери вошла джалиля. Она поклонилась, а затем произнесла: – Вам пора. Господин уже ждет. Нельзя заставлять его ждать долго.

– Ждет? – я взвилась на ноги и быстрым шагом направилась к Джанан. – Проводите меня, – велела женщине, а сама вспомнила, как отец не любил, если мы с сестрами и Виджан-малек приходили позже него в большой зал. Он всегда ревностно следил, чтобы никто не опаздывал и входил только, когда придворные уже сидели на своих местах. А все ради того, чтобы все как один опускались ниц, приветствуя повелителя Бахтияра.

 В зал я вошла в сопровождении Джанан и пантеры. Почему-то сегодня меня сторожила лишь одна кошка. Наверное, вторая была рядом с Кабиром? Но нет. Уже переступив порог зала, я увидела, что рядом с Джадом никого нет.

 Муж восседал на мягких подушках, окруженный своими приближенными воинами.

– Насира-малек! – лейсы поднялись на ноги, поклонились, а Джад поманил меня к себе и усадил рядом. Удивленная, я посмотрела по сторонам, пытаясь отыскать взглядом ширму, за которой находилась бы женская часть зала. Но нет. Ничего и похожего на привычную ширму я не увидела.

Как же так, подумала, не решившись задать вопрос при подданных Джада.

 По знаку повелителя рабы начали ставить блюда на низкие столики. У меня глаза разбегались от изобилия яств. Были здесь и паштеты, и копчености, сыры всех видов и даже редкая рыба, которую к нам в Майсар привозили караваны северных людей с необычными светлыми волосами. Было мясо и фрукты, а в больших кувшинах плескалось вино.

 Джад ел много, как и положено сильному воину и молодому мужчине. Но вот к вину он почти не притрагивался. Зато кувшин его всегда был полон воды, чистой, как слеза.

– Город растет, о Кабир, – проговорил самый старший из присутствующих за столом. У варвара были длинные волосы, тронутые сединой, и суровый взгляд. – Скоро мы изменим караванные пути и превратим это место в богатейшую столицу в пустыне.

– Выпьем за твои слова, Ариф (с араб. «знающий» прим.автора), – тут же подхватили лейсы.

– Да будет так! – кивнул Джад.

– Все маленькие королевства будут вынуждены присоединиться к нам, – добавил Ариф, видимо, выражая волю своего Кабира. Я же невольно напряглась, и муж это почувствовал.

 Вот, значит, что, подумалось мне. Выходит, отец был прав, когда боялся, что Джад собирается поглотить все города и создать свое царство?

– Мы подарим пустыне процветание и воду, – проговорил повелитель лейсов. – И мир.

– Но никому из правителей не нужен мир, – проговорил Ариф после недолгих размышлений. – И никто, поверь, о Кабир, не пожелает объединяться. Эйяты скорее удушатся или примут яд, лишь бы не стать частью большого мира, в котором они будут никем.

– Да! Ариф дело говорит, – поддержал старого лейса варвар, сидевший напротив. – Даже если ты оставишь им их города, они не смогут жить спокойно.

 Я посмотрела на говорившего, затем на своего мужа. Джад улыбнулся.

– Им придется, или я назначу новых правителей, тех, кто будут думать о народе.

 Отчего-то вспомнила отца и его ненависть, и страх к Джаду. Так вот чего они все боялись! Вот, по какой причине решили убить Кабира!

 Никто так просто не отдаст власть, в этом я разделяла мнение Арифа. А значит, Джаду, действительно придется ставить в городах своих наместников, новых эйятов. Мой отец просто испугался, что потеряет власть. Преклонить колено перед Джадом ему не позволит гордость!

 Усмехнувшись, я опустила голову, боясь, что муж и его советники заметят выражение моего лица.

 Советники не заметили. Зато Джад вдруг положил свою руку поверх моей и проговорил:

– Насира-малек, скажи нам, как дочь своего отца, стоит ли ждать от Бахтияра верности? Кому, как не тебе, знать его характер?

 Я удивленно подняла голову.

 Джад спрашивает у меня совета? Немыслимо! Нет, мой отец мог иногда прислушаться к мудрости женщины, но не так, чтобы это произошло в присутствии его советников! Определенно, мой муж отличается от всех мужчин!

– Или он лишь сделал вид, что все хорошо? – продолжил Кабир.

 Я на секунду размышляла. Верность к прежней семье была положена на часу весов против верности Джаду, моему мужу. Вот только повелителя лейсов я знала всего ничего. А отца и свою мать с сестрами – целую жизнь. Что мне ответить в таком случае? Скажу правду и, возможно, это отразится на моей семье. Солгу – сама себе стану ненавистна!

– Мой повелитель, – решилась я, – когда ты остановил свой выбор на мне, отец был рад. Но вовсе не потому, что хотел породниться с тобой, – слова давались нелегко, даже несмотря на то, что я выбрала горькую правду. Горькую для себя, не для Великого Джада.

 Муж молчал и смотрел мне в глаза. Его советники тоже не проронили ни слова. Стало немного неуютно от обрушившейся тишины, разбавленной лишь тонким журчанием далекого фонтана, скрытого где-то во дворце.

– Просто я была для него ненужной дочерью, расставание с которое не причинило боли его сердцу. Просто Дань. Как паршивая овца в стаде.

 Я закончила говорить, только после осознав, что такими словами могла сделать себя менее значимой в глазах советников Джада. Но нет. Скользнув взглядом по напряженным лицам тех, кто сидел за столом, я вдруг поняла: им понравилась моя откровенность. И Джад тоже оценил честность.

– Моя малек, – прошептал Кабир и поцеловал меня в лоб, шепнув еле слышно, – я сделал правильный выбор. И каждый день моей жизни буду осознавать это в полной мере.

***

 Желтая пустыня дышала зноем. По песчаным барханам ветер пускал змей. Песок сбивался, вытягивался, напоминая силуэт гадюки, а затем осыпался вниз раскаленным золотом.

 Караван оставил за собой небольшой оазис с чистой водой и теперь двигался вперед, пока солнце скользило за горизонт, окрашивая небо кроваво-красным.

 Скоро опустятся сумерки, а затем и ночь с ее прохладой и умиротворением. Еще две таких ночи, и они прибудут к цели.

– Моя госпожа, Халиса снова начала капризничать, – прокричал мужчина, подъехавший к предводительнице каравана. Женщина восседала на верблюде, лениво направляя животное через пески. Ее лицо было скрыто белой тканью. На волосах красовался тюрбан со знаком дома повелителя Бахтияра.

– Скажи Халисе, что осталось потерпеть еще немного. Скоро мы будем на месте, – ответила женщина ровным тоном.

– Рагда тоже жалуется. То ей дышать нечем в паланкине, то вода слишком горячая, – продолжил мужчина.

– Хасан, – вздохнула госпожа, – мне ли учить тебя, как поступают в подобных случаях? – она сверкнула желтыми глазами. – Скажи этим двоим, если не перестанут жаловаться, я лично выволоку их из паланкинов и заставлю идти следом за верблюдами по песку. А зная меня, они могут рассчитывать, что идти придется до самого рассвета.

 Мужчина криво улыбнулся, кивнул и придержал своего верблюда, пока не поравнялся с обозом, состоявшим из шести охранников, двух рабов и паланкинов, в которых находился подарок от Бахтияра для Великого Джада.

***

 Целый день я ходила по дворцу. И повсюду меня сопровождала Джанан и пантера Джада. Я относилась настороженно к черной кошке, но поймала себя на мысли, что страх перед хищником отступает. А это плохо. Кто знает, что может быть в голове зверя?

– Это ткацкая, – джалиля вышла вперед, лично открыла предо мной дверь, и я вошла в комнату, заметив нескольких девушек, сидящих за столом с рукоделием. Трое ткали на станках, а еще трое украшали вышивкой подушки, очень похожие на те, которые я видела в большом зале.

– Госпожа! – рабыни оставили свою работу, поднялись и поклонились мне.

 Я прошлась по мастерской. Заметила удивительно тонкую ткань, свернутую в рулон. Не удержавшись, коснулась рукой шелковых узоров и подняла взгляд.

– Чья работа?

– Моя, Насира – малек!

 Одна из рабынь, с желтой кожей и раскосыми глазами, опустила взор.

– Мне нравится, – похвалила ее работу. – Я бы хотела платье из этого шелка.

 Девушка довольно кивнула и пробормотала:

– Конечно, госпожа! Для меня это будет большой честью!

 Я еще раз посмотрела на ткань, а затем вышла к Джанан, поджидавшей меня в коридоре.

– На сегодня это все, моя госпожа? – спросила хитрая джалиля. – Вы должны отдохнуть. Повелитель Джад распорядился доставить в ваши покои ужин на двоих и придет разделить с вами трапезу, – проговорила женщина.

 Я отвернулась от нее, чтобы спрятать улыбку. Молча кивнула, ощутив, что уже и сама не хочу гулять по дворцу. Сердце взволнованно забилось в груди, предвкушая встречу с мужем.

 Я почти летела над мрамором пола, на ходу отдавая распоряжения:

– Джанан, принеси мне два платка из тонкого шелка. Прозрачные и большие, чтобы в них можно было укутать все тело и волосы.

– Будет исполнено, моя малек, – ответила старуха, и в тоне ее голоса мне почудилось: она знает о том, что я задумала.

 Ну и пусть, решила я. Лишь бы не рассказала об этом Джаду и не испортила мой подарок. Ему ведь вчера понравилось, как я танцевала! О, еще бы! Я ощутила на себе последствия своего танца. Джад сказал, что я теперь буду всегда танцевать для него. А я и буду! Более того, я хочу танцевать для него! Хочу видеть его темный взор, горящий, словно закатное солнце! Хочу почувствовать, как его руки коснуться моего тела и танец станет переплетением тел и песней сердец.

 Глава 9

Ужин принесли молчаливые рабыни. Я спрятала от стороннего взора платки, выданные Джанан, и присела ждать прихода Кабира, следя за тем, как рабыни расставляют на столике яства.

 Служанки удалились в молчаливом поклоне, пятясь спинами к выходу. Я проводила их взглядом, успев заметить пантеру Джада, лежавшую в коридоре, сразу за дверью. Затем, чувствуя непонятное волнение, встала и вышла на балкон.

 День угасал, таял в ярких красках. Солнце тонуло в золотом море и вместе с погружением огненного диска в пески, отступала невыносимая жара.

 Я посмотрела на город. Строители оставляли свои дела, разбредались по баракам, разжигали костры.

 Налетевший ветер ласково коснулся удивительно свежим дыханием моего лица. Вспыхнув в последний раз, солнце погрузилось в барханы и пустыню накрыли шелковым покрывалом крадущиеся сумерки.

 Я не услышала, когда в покои вошел Джад. Не угадала его шаги, но ощутила присутствие повелителя, когда он оказался за моей спиной.

– Любуешься городом? – спросил Кабир и голос его прозвучал касанием бархата к коже. Легкая хрипотца в голосе мужа вызвала приятную дрожь в теле.

– Скоро город станет воистину великолепным, – руки Джада опустились на мои плечи. Какими сильными они были! Какими ласковыми, несмотря на тяжесть и грубость кожи, знавшей ношу клинка.

– Я ждала тебя, – ответила и повернулась. Он позволил мне сделать это и обнял за талию, но к себе не притянул, оставив на расстоянии, глядя в глаза. Он меня изучал. Следил внимательно и немного ревностно. А мне нечего было скрывать.

 Улыбнувшись, позволила себе взять повелителя за руку и подвела к столику, приглашая поужинать.

 Мы опустились на подушки по разные стороны столика. Я налила мужу вина из серебряного кувшина, положила ему на тарелку мяса и овощей. Джад поблагодарил меня одними глазами. Он вообще мало говорил, но мне это нравилось.

– Сегодня за завтраком я повел себя неправильно, – проговорил Кабир спустя время. – Я не должен был заставлять тебя говорить о твоей семье. Но благодарю за честность.

– Ты теперь моя семья, – ответила я.

 Он кивнул, выпил вина и снова посмотрел на меня.

– Расскажи, Насира, чем занималась сегодня? – попросил Великий.

– Изучала дворец.

– И каким ты его нашла? – губы Джада дрогнули в преддверии улыбки.

– Он прекрасен. И город, я не сомневаюсь, будет самый великолепным в песках, – ответила я и вдруг поняла, что мои слова – не лесть, а истина.

– Я хочу, чтобы в нашем городе царило процветание. И чтобы здесь повсюду были сады. Это будет самый зеленый город в пустыне – Рияд (с араб. «сады» – от автора).

 Глядя в темные глаза мужа, я вдруг поняла: у него все получится. Такой человек, как Джад, сможет достигнуть всего, к чему стремится.

– Рияд, – повторила я и улыбнулась, – как красиво.

 Взгляд Кабира опустился на мои губы. Несколько секунд он рассматривал их, затем произнес:

– Иди ко мне, моя малек!

 Я послушно встала. Глаза Джада неотрывно следили за мной. Вот только я и не подумала подойти к нему. Юркнула пестрой птичкой к дивану. Легким движением вытянула спрятанные в подушках платки. Обернулась к мужу и увидела, как вспыхнул его взор.

 Великий Джад разгадал мой замысел.

 Я же встала перед ним на расстоянии нескольких шагов, взяла по платку в руку и взмахнула шелковыми тканями.

 Они взмыли вверх, а опускаясь, окутали мое тело: легли на плечи, волосы, накрыли спину, стоило лишь правильно повернуться. Миг и я стою перед мужем закутанная в шелковый кокон.

 По его губам скользнула улыбка, а я начала танцевать. Не отрывая взора от лица Джада, покачнулась, чувствуя себя гибкой лианой. Высвободила одну руку, плавно подняла над головой, шевельнув тонкими пальцами. Затем высвободила другую. Платки остались на теле, скрывая меня от взора Кабира.

 Он кивнул, одобряя танец. Глаза Джада разгорались с каждым моим движением. Затем муж и вовсе принялся хлопать в такт покачиваниям моих бедер.

 Я улыбнулась, благодаря повелителя, затем резко повернулась к нему спиной, взмахнула руками, ловко вздымая платки, и они взвились вверх, превратив меня в огромную нежную бабочку.  Несколько плавных движений и я отпустила платки, снова повернулась к Джаду, наклонившись вниз, выпуская волосы из жемчужной сети. Позволяя им волнами упасть до самого ковра.

 Джад резко выдохнул, а я продолжила танцевать. Запрокинула голову назад и волосы упали на плечи, накрывая тело тяжелым покрывалом. Я перебросила их на спину, повела плечами, улыбнулась, понимая, что стараюсь не потому что так надо. Не потому, что он мой муж, а я должна танцевать для него. Нет. Я хотела этого сама.

 Танец волосами – один из самых сложных. Но я освоила его еще в двенадцать лет. Только когда получила шрам, боялась, что никогда не найду мужчину, для которого смогу исполнить танец. Как же я рада, что ошибалась!

 Я танцевала, а Джад хлопал в ладони. Тело наполнилось необычной легкостью. Внутри его объяло огнем. Внешне я была подобна пушинке, гонимой ветром.

 Неужели оно и такое и есть, счастье, успела подумать, когда Кабир перестал аплодировать и поднялся на ноги.

 Могла ли я надеяться на любовь?

 Я остановилась. Откинула волосы назад и пристально посмотрела на мужа.

Джад подошел, посмотрел так, что кожа вспыхнула, а сердце затрепетало.

 Кабир мне нравится. Более того, если все продолжиться именно так, то мое сердце не выдержит. Я уже чувствую невероятное притяжение к варвару, а мы женаты всего ничего!

 Никогда бы и не подумала, что буду благодарна отцу за свой брак. Но так оно и есть. Я готова полюбить, если и он полюбит меня.

 Джад притянул меня к себе, одной рукой зарывшись в мои волосы, лаская пальцами напряженный затылок, вдыхая запах моего дыхания. А затем улыбнулся и накрыл мой рот губами. И мир под ногами покачнулся.

***

 Близился рассвет. Небо над пустыней стало светлеть и из серого, грязного, перелилось в розовый, а затем и в желтый цвет. В какой-то миг пески вспыхнули золотом. Воздух покачнулся, оживая, и диск солнца величественно выплыл из желтого, бесконечного моря.

 Уже скоро на смену прохладе ночи придет удушающая жара. Но пока есть время, караван движется, и предводительница высматривает место, более удобное для того, чтобы разбить лагерь. Стоит переждать жару, прежде чем выдвинуться в дальнейший путь.

 Ведьма пустыни остановила своего верблюда и поднесла руку ко лбу, прикрывая глаза от солнца. Посмотрела вдаль и, разглядев вдали крошечный оазис, направила верблюда к нему.

 Вода и крошечная тень – вот, что ценится в песках. Там они переждут жару, а едва день пойдет на убыль, двинутся в дальнейший путь.

 Преодолев расстояние до оазиса, караван остановился. Предводительница заставила верблюда опуститься на колени и спрыгнула на песок.

– Моя госпожа, – Хасан оказался тут как тут. Поклонившись ведьме, он продолжил: – Прикажете разбить лагерь?

– Иногда мне кажется, что ты невыносимо глуп, – обронила ведьма. Обернувшись, она смерила мужчину усталым взглядом. – Как думаешь, для чего я повела вас всех сюда, если не для того, чтобы стать лагерем?

 Он нахмурился, затем пожал плечами и кивнул, мол, все понял.

– Ступай и проследи, чтобы никто не помешал моему уединению, пока вы поставите палатки. И распорядись, чтобы после того, как наберут воду в бурдюки, первыми из ручья напились животные.

– Да, о моя госпожа, – Хасан кивнул и торопливо поспешил выполнять приказ ведьмы. Она же наклонилась к седельной сумке и извлекла из нее кувшин с узким горлышком, сверток с воском и циновку. После чего, не оглядываясь назад, направилась к оазису. Ведьма пустыни миновала и ручей, и деревья, уходя от спасительной тени. Поднявшись на один из ближайших барханов, она расстелила на песке циновку и опустившись на нее на колени, погрузила в песок кувшин, положив рядом воск, закутанный в льняную ткань.

 Со стороны оазиса раздались недовольные женские голоса. Ведьма вздохнула, закатив глаза, а затем сложила руки в молитве и опустила голову, повторяя слова на древнем фаркийском – языке, который знали лишь последние из ее клана.

 Слова слетали с губ резкие, шипящие. Ведьма закрыла глаза и принялась раскачиваться, призывая свою силу, приказывая ей покинуть тело.

 Кабир Джад не должен почувствовать мою магию, понимала ведьма. Иначе ей не исполнить поручение Бахтияра. А значит, придется на время запечатать силу в кувшин. А уж затем, когда наступит час смерти Великого, она откупорит свою магию.

 Продолжая шептать слова забытого языка, ведьма вдруг перестала раскачиваться. Тело ее застыло, но уже через секунду выгнулось дугой. Предводительница каравана запрокинула голову назад и широко раскрыла рот, из которого вырвался желтый дым. Он взвился вверх, готовый вырваться на волю, но подчиняясь словам заклинания, потянулся в кувшин туманным змеем.

 Секунда…другая…

 Ведьма ощутила себя непривычно слабой и пустой. Она резко открыла глаза, опустила взгляд на кувшин, подрагивающий в песке, быстро подхватила размягченный от жара песка воск и запечатала горлышко.

– Вот и все, – прошептала женщина.

 Она позволила себе немного посидеть, слушая шум, доносившийся из оазиса. Рабыни, предназначавшиеся Кабиру Джаду продолжали что-то требовать у Хасана. Их голоса резали слух ведьмы. Еще она слышала, как рабы возятся с шатрами под надзором стражи.

 Поднявшись на ноги, ведьма пустыни подхватила циновку и кувшин и направилась в поднимающийся лагерь.

– Завтра, – прошептала она, чувствуя, что путь подошел к концу.

 Песок сыпался под ее расшитыми туфлями. Ведьма шла, а небо продолжало меняться, став привычного синего цвета.

 До города варвара Джада оставалась одна ночь пути.

***

– Если госпожа хочет подарить как можно быстрее своему повелителю наследника, ей стоит пить этот настой, – Джанан пододвинула ко мне чашу и улыбнулась. – Я сама настаивала травы. Сама сдобрила их медом. Вы только попробуйте? Аромат бесконечно сладок.

 Я посмотрела на мутную жидкость в чаше. Наклонилась, принюхалась.

 Вид у настоя был неаппетитный, но запах…

 В этом джалиля не обманула.

 Я обхватила чашу пальцами, успев подумать о том, хочу ли я так быстро понести от мужа? А потом представила себе мальчика, или девочку, похожую на Джада, и сердце забилось быстрее.

 Каждая женщина мечтает о детях. Наверное, и я не исключение. К тому же, если рассуждать, как малек, то сын сделает меня неуязвимой для последующих жен Джада, если таковые, конечно, будут. Но видят боги, как мне не хотелось подобного! Сейчас, когда я была для Кабира единственной, это оказалось счастьем.

– Что ты сюда добавила? – спросила я, все еще не решаясь сделать глоток, хотя и зная, что Джанан предана моему повелителю, как никто другой. Вряд ли она станет поить меня чем-то опасным.

– Ничего особенного. Все самое полезное для успешного зачатия, – ответила женщина.

 Я сделала глоток и одобрительно кивнула, бросив взгляд на джалилю.

– Вкусно, – призналась и Джанан довольно улыбнулась.