Читать онлайн Личная слабость мастера

Пролог

Девочка семи лет сидела в гостиной дома и в свете камина гладила маленькими тонкими пальчиками гарду грозной секиры Палача.

– Привет, – шептала малышка, будто здоровалась со старым другом. – Как ты сегодня?

Секира ответила, как могла только она. Выпустила свое магическое лезвие, и теперь по комнате заиграли бледно-голубые блики от магического света.

– И я тебя рада видеть, – улыбнулась девочка.

Малышка прислушалась к звукам в доме и успокоилась. Шагов родителей не было слышно, старший брат уже давно спал, раскинувшись на кровати. Эва знала. Она специально проверила перед тем, как спуститься вниз.

Малышка Эвелин любила оставаться один на один со своим секретом. Папу и маму ее сила пугала, хотя девочка никак не могла понять, почему. Ведь у отца была такая же. Он уверенно и ловко управлялся с грозным оружием и всегда знал, обманывают его или нет. Вот и она, Эва, была такой же. Но почему-то родителей это не радовало. Вот Кайл, старший братец, который постоянно проводил время на кухне и все варил какие-то отварчики, заставлял родителей гордо улыбаться. А стоило Эве протянуть руку к секире, как мама тут же поджимала губы, а отец всеми силами отвлекал дочку от такого желанного предмета.

Но почему? Ведь что Кайл, что сама Эва обладали силой ведьм. Только проявилась она у них по-разному. Так почему же достижения сына родителей радовали, а Эва…

Озаботившись настолько печальными рассуждениями, малышка не замечала, как секира то вспыхивала, хищно сверкая острым магическим лезвием, то оставалась в руках ребенка обычной гардой. Почти тростью. Маленькая одаренная дочь сильной ведьмы и грозного палача даже не задумывалась, что такое вольное обращение с древним артефактом, далеко не каждому под силу. Например, в их королевстве на такое способен лишь один человек. Ее отец. И то, чтобы научиться так управлять секирой, Дэвиду пришлось пройти через болезненный ритуал и приложить немало усилий. Тогда как малышка Эвелин Амели Фрейзер делала это играючи и уже очень давно.

Вспышки синего света в гостиной привлекли внимание мужчины, спускающегося на первый этаж за водой своей любимой ведьме.

Он прекрасно знал, что служило источником этих вспышек и, конечно же, в первую очередь направился в комнату, чтобы посмотреть, что же творит его дочь.

– Эва, – подойдя к малышке, палач опустился рядом на ковер, – что ты делаешь?

– Ничего, просто иногда мне нужно с ней побыть.

Малышка с огромными зелеными глазами посмотрела на отца.

– Пап, ты только не ругайся. Я ничего плохого не делала, правда-правда. Но иногда, знаешь, мне кажется, что секира меня зовет. А когда я ее держу в руках, мне становится спокойно. Понимаешь?

К его огромному сожалению, он понимал больше, чем ему хотелось бы. То, о чем говорит его маленькая дочка, было слишком хорошо знакомо опытному палачу. Секира признала Эвелин своей хозяйкой. И хотя магическая кара всех преступников Лассаса все еще была послушна воле Палача, но предсказать, что будет позже, когда придет пора передавать секиру следующему палачу, было невозможно. И больше всего Дэвид боялся, что его малышке придется брать на себя бремя службы короне. Только не она. Не его малышка!

– Понимаю, – сдерживая свои страхи, ответил ребенку, осторожно щелкнув по пуговке носа. – Только давай с тобой договоримся, что одна секиру ты брать все же не будешь?

Эвелин тут же насупилась и недовольно буркнула в ответ:

– При вас вы мне ее тоже не разрешаете брать! Мама слишком сильно переживает. И что же мне делать?

– Мы что-нибудь придумаем, Эва. Обязательно придумаем.

Подхватив дочь на руки, Дэвид бережно прижал ее к себе и смешно фыркнул рядом с детской щечкой.

– Сейчас тебе пора спать, да?

– Угу, – устраивая голову на широком плече, согласилась малышка, – только не говори маме.

– Не скажу, – вынужден был соврать Палач, чтобы не тревожить вторую свою самую любимую женщину в жизни.

– Папочка, – пробормотала, когда Дэвид уже поднимался по лестнице, – ты у нас самый лучший. Я тебя очень люблю.

– И я тебя, малышка. Не переживай ни о чем. Мы обязательно придумаем, как быть с твоей силой.

Уложив дочь, Дэвид все же сходил за водой и вернулся к жене.

– Ты долго, – сонно улыбнулась та, – что-то случилось?

– Эва.

Кайлин тут же завозилась на кровати. Близился срок родов, и ведьма стала несколько неуклюжа, поэтому чтобы с удобством сесть, откинувшись на подушки, ей понадобилось некоторое время.

Но это не помешало ей с тревогой посмотреть на мужа.

– Дэвид, что же нам делать?

– Не знаю, родная, не знаю.

– Мы же придумаем, как это изменить? Дэвид?

– Обязательно. У нас еще есть время. Светлая Богиня поможет, и мы обязательно найдем ответы на все наши вопросы. Эва никогда не будет изгоем общества, только из-за того что родилась очень сильной ведьмой, способной управлять проклятой секирой!

Успокоив жену, Дэвид прижал ее к себе и позволил уснуть с уверенностью – Палач снова всех спасет.

Но никто из них и предположить не мог, как сильно желание оградить дочь от опасной силы повлияет на судьбу малышки.

Глава 1

16 лет спустя…

– Эва!

– Что? Ну, что я опять сделала не так, пап?

– Не знаю. Может быть, ты вмешалась в разговор посторонних людей? Может, раскрыла тайну, которая тебя никоим образом не касалась? А может быть, ты своим вмешательством разрушила чужую семью?! Так что же ты сделала не так?

Я стояла посреди кухни в доме родителей и чуть не топала ногами от злости и беспомощности. Отец стоял напротив меня и сжимал в руках гарду своей секиры. Судя по его мрачному виду и серьезному настрою, папочке пришлось спешить домой после очередной жалобы на меня и бросать свою работу.

Ах, ах. Кого-то сегодня казнят позже!

– Он. Ей. Врал! – не сдержавшись, выкрикнула единственный свой аргумент.

– Тебя это не касалось, – устало ответил отец и, обойдя стол, тяжело опустился на свой любимый стул. – Эва, твоя сила диктует свои правила, я понимаю. Но и ты пойми уже наконец. Управлять ей должна ты, а никак не наоборот.

– Я не могу, и ты прекрасно это знаешь!

– Ты не хочешь, – сурово ответил отец. – И я это прекрасно знаю! Пойми ты наконец: лгать, преувеличивать, что-то скрывать, недоговаривать – это все заложено в нас, людях! И врут абсолютно все. У каждого, слышишь? У каждого есть что скрывать! А ты, со своим нежеланием молчать, никак не хочешь этого понять!

– Он врал не о мелочах, папа, – упрямством я пошла в него, так что спорили мы часто и громко. – Этот мужчина соврал своей жене о том, где провел ночь! Неужели эту правду честная женщина не заслуживает знать?!

– А с чего ты так уверена, что она честная женщина? – отец, прищурившись, строго посмотрел на меня.

– Потому что она ни разу сегодня не соврала? Ни единым словом, в отличие от своего мужа!

– Правда? – насмешливый взгляд отца мне совершенно не понравился. – А ты можешь с уверенностью утверждать, что она не врет дома? Мужу. Детям. Что не имеет ни единого секрета. Что ни разу в жизни не сказала и слова лжи. Уверена, Эва?

– Как я могу быть в этом уверена? – я даже руками всплеснула от возмущения. Ну что за глупости он говорит!?

– Тогда как ты можешь утверждать, что леди Дарлоу более честна, чем ее неверный супруг?

– Никак, – понурив голову, признала правоту отца.

– Пора взрослеть, дочь. Двадцать два года, Эва. Тебе уже двадцать два! А ты все еще ведешь себя как капризный ребенок и не желаешь брать ответственность за свои же поступки.

– Это не честно!

– Честно или нет, Эвелин, но я прав, и ты это знаешь. Подумай о моих словах.

Отец поднялся и вышел из кухни, оставив меня одну бороться со слезами обиды. Папа не прав! Нет, конечно, он во многом прав, но я не веду себя как ребенок! Просто не могу промолчать, когда слышу ложь! У меня буквально кожа начинает зудеть, если рядом со мной кто-то лжет. Родные давно привыкли к моим маленьким трудностям, и у нас в семье предельно откровенные отношения. Но вот жители Кронта… Особенно знать… Мерзко!

И силой я управлять пробовала, но она почти не слушается меня. Поэтому и молчать не получается. В итоге примерно раз в неделю-две мы с отцом ругаемся из-за каких-то пустяков, а мама потом очень сильно переживает. Нет, конечно, она мне ничего не говорит, но ее взгляды… Почему? Ну, почему мне не могла достаться самая обычная сила ведьм? Раз уж я родилась одаренной Богами, так почему не получила силу матери? Ходила бы сейчас по лесу, собирала травы и лечила людей. Но нет, это все может делать Кайл, мой старший братец, но не я! А зачем мужчине такая сила? Не нужна! И Кайлу не нужна, он с детства увлекается изучением Тьмы. Ох, сколько же мы часов с ним провели, развлекаясь охотой. Сколько опытов придумали вместе. Но для меня все это было лишь детскими шалостями, а для брата – увлечением его жизни. Родители даже лабораторию ему оборудовали. Точнее, мама великодушно разрешила отделить часть своего подвала под нужды старшего сына. Тогда как я…

Всю жизнь только и слышу, что моя сила не так проста. Что мы что-то придумаем. Что секиру трогать нельзя. И что силой нужно управлять.

А как? Как не подходить к орудию Палача, если она взывает ко мне? Как отключить способность распознавать ложь, если люди постоянно обманывают друг друга? Научить-то меня некому! Отцу, наоборот, приходится «включать» свой дар, когда это необходимо для работы. У меня же совсем другие проблемы. Книг с описанием подобных сил ведьм мы не нашли, хотя и искали. Бывшие палачи королевства вообще не вели своих записей. И папа сказал, что он понимает, почему. Одинокий человек, вынужденный убивать для своего короля, вряд ли захочет вести дневники о своей жизни.

Постаралась взять себя в руки и успокоиться, но из головы все никак не шли слова любимого папы. Неужели он и правда думает, что я веду себя как капризный ребенок?! Да, конечно, я единственная дочь, и меня всегда баловали. Многое прощали. Некоторые, откровенно говоря, выходки спускали с рук. Но я никогда не пользовалась этим! Никогда!

А называть меня ребенком только потому, что я не могу пройти мимо несправедливости… Разве это честно? Разве я это заслужила?

Всхлипнув и развернувшись на пятках, бросилась к двери. Успокоиться не получалось, и сейчас мне нужен был тот единственный, кто всегда, всю жизнь понимал и поддерживал меня! Я бежала к Кайлу в надежде, что разговор с любимым старшим братом поможет взять себя в руки и понять, в чем же я ошиблась.

***

– Кайл? Ка-ай!

Чуть не споткнувшись на плохо освещенной лестнице, я ввалилась в лабораторию матери. Была уверена, что брат там. Как обычно, изучает Тьму или варит какие-то отвары, увлеченно смешивая травки в небольшом котелке.

Но к моему огромному удивлению, в лаборатории я обнаружила лишь зажженную горелку, фитиль в которой уже почти истлел, и раскрытую книгу матери. Ни самой Кайлин, ни брата здесь не было.

Проявлять любопытство и заглядывать на страницу ведьмовской книги мне не хотелось. Топнув от досады ногой, как самый настоящий капризный ребенок, развернулась и покинула помещение.

Мне там делать было нечего. Такой ведьмой, как мама, мне никогда не быть, в травах я разбиралась не хуже лекарей, а ставить какие-то опыты сейчас было не время.

Обойдя дом, я поняла, что никого нет. Плакать уже не хотелось, активные поиски родственников помогли успокоиться. Вот только грустные мысли не отпускали, и мне действительно хотелось разобраться как в ситуации, так и в вопросе: «Что же мне делать?».

Покрутившись во дворе, решила навестить Мэл. Сейчас день, а значит, она должна быть у себя. В конце концов, несмотря на свой крайне высокий, хотя и несколько сомнительный статус фаворитки короля, хитрая ведьма не прекратила помогать жителям Кронта. Естественно, не бесплатно.

Поменяв платье на более простое, я отправилась в город. Привлекать внимание жителей улицы Знати мне не хотелось. Опять терпеть косые взгляды и шепотки за спиной? Нет уж, увольте. Я и так знаю, что не пользуюсь популярностью у представителей благородных родов. А уж после очередного скандала, связанного с моим именем, и подавно. И пусть наша семья всегда считалась несколько необычной. Я, кажется, была главным изгоем из всех Фрейзеров. Хотя всего-то обличала людей, которые нагло лгут, и не врала сама!

Почему мир погряз во лжи? Почему человека, который предпочитает правду обману, считают чудаком? Этого я понять никак не могла!

В самом простом платье из своего гардероба, в мягких кожаных сапожках с простой косой через плечо я шла по лесной тропе и все думала, думала, думала.

Может быть, Мэл сможет мне помочь? Может, она хотя бы постарается объяснить, как можно управлять силой, непослушной носителю?! Хотя о чем я? Можно подумать, ни разу за мою жизнь Мэл, как и дядюшка Эван, не пытались нам помочь. С раздражением пнула камушек под ногами.

Ужасный день! Просто ужасный! Даже прогулка по любимому лесу не помогает. Ни щебетание птиц, ни солнечные лучи, запутавшиеся в кронах деревьев, не приносили спокойствия. Даже любопытный заяц, выскочивший передо мной на тропу, не поднял настроения.

К дому главной ведьмы города я добралась совсем расстроенной. Накрутить себя – это я умела.

Постучав в заднюю дверь старенького домика, расположенного близь к центру города, с облегчением вздохнула, услышав легкие шаги Мэл.

– Эва? – подруга матери удивленно распахнула глаза, увидев меня у входа для посетителей из бедняков. – Что-то случилось?

– А ты еще не знаешь?

– Ох, – губы Мэл дрогнули в улыбке, – я хотела спросить, случилось что-то еще, кроме твоего выступления?

– Значит, знаешь, – вздохнув, отвернулась от насмешливого взгляда женщины, – пустишь?

– Конечно, – пошире распахнула дверь Мэл. – Проходи.

В доме ведьмы было уютно. Хотя я знала, что когда-то ее обвиняли в содержании заведения для развлечений определенного характера. Мэл сама мне рассказала. А вот мама была против, чтобы ее дети знали такие подробности из молодости родителей. Хм. Можно подумать, что одна ведьма и правда была хозяйкой заведения, а вторая в нем работала! Родители. Иногда они слишком пекутся о нашем благополучии.

– Эвелин?

Мэл завела меня на кухню и замерла возле стола, на котором стоял кувшин со свежим травяным отваром.

– Мм?

– Спрашиваю, не голодна ли ты, девочка.

– Нет, спасибо.

Я в задумчивости смотрела в окно и не знала, как начать разговор. Просто не представляла, что Мэл может сделать для меня. Но оставить все как есть? Нет. Так тоже нельзя. Тем более, интуиция буквально кричала – что-то грядет. Что-то, что угрожает лично мне. Беспокойство, а вместе с ним и уверенность в этом крепли с каждым часом. Будто кто-то принял какое-то решение, что напрямую коснется меня. И, кажется, мне это совсем не понравится. Ох, Темный Бог, что же мне делать?!

– Мэл, ты ведь слышала, что сегодня произошло? – начинать разговор пришлось самой, так как опытная ведьма терпеливо ждала, когда я заговорю.

– Ты лучше спроси, кто еще в городе не в курсе очередной твоей выходки.

Боги, какой позор!

Застонав, я спрятала лицо в ладонях. Ну почему мне всегда так не везет?!

– Не ной, – Мэл никогда не сюсюкалась с нами, вот и сейчас не стала. – Ты сама виновата в произошедшем!

– А что мне было делать? Пройти мимо? Не обращать внимание? Сделать вид, как многие на улице, что я не знаю, какой кабель этот Дарлоу?! А он стоял и на глазах горожан выставлял свою жену полной дурой!

– Да-да, он выставлял дурой ее, а в итоге в дураках осталась ты. Чета Дарлоу уже помирились, и теперь по всему городу ходят слухи о том, что дочь палача не умеет себя вести в обществе и устраивает скандалы, как обычная базарная баба. Ну что я тебе могу сказать. Молодец, Эва. Заступилась за благородную леди!

Безжалостные, но такие правдивые слова больно ранили. Только спорить с ними не получалось. Мэл не жалела меня, выговаривая то, что думает. В отличие от отца. Тот хоть и показал, насколько недоволен мной, но все же не стал говорить, что весь город опять обсуждает и осуждает нашу семью из-за меня. Тогда как ведьма… Но на то она и ведьма, в конце-то концов.

Подняв на нее взгляд, я с надеждой спросила:

– Мэл, что мне делать?

– Дорогая моя, – женщина подошла ближе и мягко приобняла за плечи, – для начала тебе нужно повзрослеть.

Что-о? И она туда же?!

***

От Мэл ушла еще более расстроенная, чем пришла к ней. Да и в голове только возросло количество вопросов. Домой идти не хотелось. Гулять по городу – тем более. Лес успокоения не приносил. А прятаться в старом домике матери – плохая идея. Во-первых, она всенепременно узнает, что я там была. А во-вторых, велик шанс встретиться там если не с ней, то с Кайлом. А если не со старшим братом, то с младшим.

Вот и получается, что в целом городе мне и податься было некуда. Всюду буду чувствовать себя лишней.

Подумав, отправилась к лесному ручью. Быстрый, звонкий, с ледяной водой даже летом он обычно чудесным образом влиял на меня. И если я не могу с точностью утверждать, что, посидев в овраге у воды, мое настроение поднимается, то уж подумать спокойно там точно смогу. Было одно место, где Старое дерево росло странными изгибами, а его корни, давно вышедшие из земли, образовывали некое гнездо. Среди этих корней я когда-то любила прятаться. Сейчас, конечно, мне не уместиться там. Но посидеть на стволе изогнутого дерева и хорошенько подумать было самым правильным решением.

Там, на своем любимом месте, я провела много времени. Побродила босиком по дну ручья, послушала пение птиц, да и замерла, обхватив ноги руками и наблюдая за бегом воды.

Мягкая, изменчивая, она не пыталась сдвинуть камень на своем пути, а огибала его, не меняя русла. Пускала в себя любого, кто желал войти, но не прекращала идти к своей цели. Не спорила. Не доказывала окружающей природе на свое право быть в этом лесу. Просто была. Просто делала то, что должна.

И почему я не могу быть такой, как вода в этом ручье?

Зачем мне отстаивать свой выбор, свои поступки и решения? Если кто-то со мной не согласен, это ведь вовсе не значит, что прав именно он. Да, у отца опыта больше. Он живет дольше и повидал немало. Но ведь и он совершал ошибки. Искал свой путь. Так почему же я не могу сделать так же? Почему мне нужно верить всем и принимать их жизненный путь, как единственно верный?

Что имела в виду Мэл, говоря, что мне нужно повзрослеть?

Вопросы, вопросы, вопросы и ни одного ответа.

Может быть, Кайл прав, когда называет меня избалованной принцессой. Хотя, конечно, он прав! Вот только какой я еще могла вырасти, если все мои ошибки исправляли родители? Если мне не давали возможности оценить последствия многих моих поступков. А если уж я и правда выходила где-то за рамки дозволенного, родители говорили волшебную фразу:

– Все можно изменить.

И меняли. Да, они подолгу разговаривали со мной. Объясняли. Показывали. Учили. Но свободы. Такой, как была у братьев, у меня нет и никогда не было. Я просто любимая дочь палача и его ведьмы. Одна девочка в семье, которую все любят и жалеют. Обладательница силы, которая пугала родителей, и потому меня всячески ограждали от ее использования. А теперь, когда мне почти двадцать три, вдруг выясняется, что пора взрослеть!

Раздражение постепенно улеглось. Обида тоже отпустила. А вот ответы так и не были найдены.

Из леса я уходила, когда на улице уже темнело. Так что ничего удивительного, что, вернувшись домой, я застала семью не на кухне, как часто это бывало. А занятого каждый своим делом.

Приняв решение переодеться, а уже после поговорить с Кайлом, медленно побрела к себе в комнату. К моему огромному сожалению, путь лежал мимо кабинета отца. И именно там родители предпочли спорить.

– Дэвид, ты не можешь этого предлагать всерьез! – рассерженной кошкой шипела мама.

– Я не могу и дальше полагаться на удачу, – отец напротив говорил спокойно. Я бы даже сказала, что он был крайне чем-то опечален.

И я не собиралась подслушивать. Совсем нет! Но не смогла пройти мимо, услышав, что речь идет обо мне.

– Ты говоришь о жизни дочери. Моей дочери, понимаешь?

– Я понимаю, что Эвелин – наша дочь, Кайлин! И еще я понимаю, что она так и не научилась контролировать свою силу. А это огромный риск. Безумно огромный!

– Да, но лишить ее силы? Ты хоть представляешь, к чему это может привести?

– Поверь, я прекрасно понимаю, о чем говорю. И чем рискую – тоже. Но и оставлять все как есть, тоже огромный риск. Ты готова к тому, что наша девочка когда-нибудь будет вынуждена убивать? Воров, убийц, ведьм. Слушать их слезливые истории жизни, вычленять правду и равнодушно заносить секиру над головой виновного? Ты такого будущего хочешь для нашей дочери, Кайлин?!

– А какого будущего хочешь для нее ты, палач? Если она выживет после того, как родной отец лишит ее силы ведьмы, ты готов к тому, что она может сойти с ума? Ты сможешь смотреть на нашего ребенка и понимать, что такой она стала из-за твоего решения?! А если ей удастся сохранить разум. Представь, что Эва всю жизнь будет винить тебя за принятое решение. И ей будет плевать, что это было ради ее блага. Плевать, понимаешь ты, упрямый мужчина?! Мы в любом случае потеряем дочь!

– Но если мы ничего не сделаем, мы все равно ее потеряем.

После этих слов отца в кабинете повисла тяжелая тишина. А я все стояла рядом с дверью не в силах пошевелиться. И дело не в том, что меня шокировали слова родителей. Нет. Я безумно испугалась. До паники. Почти до крика. Именно сейчас, в этот момент, из-за подслушанного разговора, я вдруг поняла, что родители не всесильны. Что они тоже ошибаются. Боятся. Волнуются и могут быть не уверены в своих действиях. То есть даже они не настолько непогрешимы, как я привыкла думать. А раз так… Раз даже отец сейчас говорит тихим надломленным голосом, что же с ними будет, если это безумно тяжелое решение придется принимать им. Брать на себя груз ответственности за судьбу дочери?!

Я прекрасно понимала, что все сказанное было произнесено из-за огромной любви ко мне. Папа и мама всегда хотели самого лучшего для своих детей. Просто им не повезло, что дочка оказалась настолько одаренной. И страх Палача Его Величества я чувствовала практически кожей. Как и то, что он твердо верил во все сказанное. Ведь ни папа, ни мама не соврали ни единым словом.

И когда из кабинета послышались рыдания ведьмы, я не выдержала. Сорвалась на бег и буквально влетела в комнату старшего брата.

– Кайл, мне очень нужна твоя помощь!

Глава 2

Я шла по дороге. К сожалению, пешком. Так как старая кляча, которую мне подсунули на постоялом дворе в Улоре, деревеньке, что располагалась в четырех днях пути от Кронта, была слишком старой для длительных путешествий. Из жалости, не иначе, Боги прибрали животинку к себе. А мне теперь не оставалось ничего другого, кроме как продолжить путь на своих двоих. Нет, конечно, я могла сесть посреди старого тракта, в пыли и колючках в ожидании чуда – ведь только чудо могло бы заставить путешественников выбрать старую разбитую дорогу, с ухабами, размытой землей и густо поросшей травой, вместо удобного широкого торгового пути, который, к тому же, охраняется.

Чудо и необходимость скрыться от стражей, пущенных по следу беглянки.

Ладно, возможно, меня никто и не преследовал. Я не была в этом уверена, но глупо попадаться стражам только из-за того, что выбрала более легкий путь.

Да и до тех пор, пока лошадка, едва переставляющая копыта, не испустила дух, дорога не казалась мне настолько уж тяжелой.

А все виноват ушлый владелец постоялого двора. Как только он услышал, что юная мисс ищет себе лошадку, так сразу принялся петухом распевать, какие у него замечательные лошади в конюшне. И да все молодые, сильные, выносливые, послушные седоку, дорогу даже в ночи видят, никогда не спотыкаются и так далее.

Да даже если бы я не имела возможность чувствовать его ложь, то усмешки постояльцев громче слов говорили, что они думают о замечательных местных скакунах!

Вот только выбора у меня не было. Точнее был, конечно. Я могла бы промолчать. Но, к сожалению, слишком привыкшая к тому, что меня никто не смеет оскорблять из-за страха перед семьей Фрейзеров, забыла, о чем постоянно твердила мама.

«– Эва, молчание – золото. Не стоит озвучивать все, что приходит в голову. Поверь мне, даже одно неосторожное слово может повлечь крайне неприятные последствия. Уж я-то знаю. И меньше всего хочу, чтобы тебе когда-либо пришлось узнать, каково это – пытаться доказать, что чужие слова ложь, если на кону стоит твоя жизнь!»

Прекрасно зная историю родителей, только сейчас начала понимать, что именно имела в виду одна из сильнейших ведьм королевства. Если не сильнейшая. Мне за несдержанность просто досталась старая ослабевшая кляча, которая не перенесла дороги. Маме же пришлось в буквальном смысле спасать свою жизнь, только потому что толпа поверила какому-то мужлану.

Устало опустившись на поваленное дерево, решила, что пришло время немного отдохнуть. Сняв с плеча сумку, принялась искать в ней кулек с пирожками и бутыль свежего молока. Хорошо, что еду я покупала не на постоялом дворе, а у одной женщины на выезде из деревни. По крайней мере, я была точно уверена, что продукты свежие, а в молоко никто не плюнул.

За последние дни я много раз радовалась, что догадалась взять сумку матери. Ее когда-то своей подруге подарила тетушка Мэл. И какая это была сумка! Цены ей не было!

Вот и сейчас, достав из плоского, на вид, практически холщового мешка кулек с пирожками, с раздражением принялась доставать и часть вещей, что прятались в этом чуде. Молоко я припрятала поглубже, чтобы не разбилось. Хоть сейчас и пожалела об этом. Зато из дома сбежать смогла не с пустыми руками.

Наконец-то устроившись, с удовольствием откусила румяный бок пирожка с яблоками и погрузилась в воспоминания…

После того как услышала разговор родителей, я влетела в комнату брата. Кайл даже рыжей бровью не повел. Только и успел потуже перехватить полотенце на бедрах и выразительно покоситься на сорванный дверной замок.

– А я тебе говорила, что эта щеколда ужасно хлипкая, – нервно поправив подол платья, пробормотала, старательно отводя взгляд. – Братик, давай ты уже натянешь какие-нибудь штаны, мне очень нужно с тобой поговорить!

– Хах, то, что тебе нужно, я заметил, мелкая. Только не могла бы ты выйти?

– Кайл!

Отвернувшись к двери, я притопнула ногой от нетерпения. Еще не хватало, чтобы из-за брата терять время!

– Терпение, Эва, точно не твоя сильная сторона.

Барт – насмешник, к этому я давно привыкла. Но иногда он так раздражал!

– Да-да, – закатив глаза, поспешила согласиться. – Как и выдержка, смирение, всепрощение и понимание! Особенно они у меня заканчиваются, когда родители решают, стоит ли папочке занести секиру над дочерью, дабы бедняжка не стала в будущем палачом! Конечно, лучше же иметь небольшой шанс, что я не сойду с ума, не умру, чем позволить малышке Эве пользоваться своей силой!

Я бормотала, не замечая, как дрожит голос, насколько крепко стискиваю кулаки, как по щекам потекли слезы.

– Подожди-подожди, о чем ты? Что за глупости пришли в твою голову?!

Судя по звукам за спиной, братец наконец-то ускорился. Я слышала шорох отброшенного полотенца. Слышала, как он шипит сквозь зубы ругательства и торопится прикрыть зад штанами. Даже как звякнула пряжка ремня, и то различила. Вот только поворачиваться не торопилась.

И только когда мне на плечи легли родные горячие ладони, я позволила себе больше не сдерживаться. Кинувшись брату на грудь, отпустила сдерживаемые эмоции и от души разрыдалась. Правда позволить себе долго размазывать слезы по Кайлу я не могла. В конце концов, мне и правда нужна была помощь. А скорее даже совет. Ведь именно там, у двери в комнату старшего из братьев, мне в голову пришла сумасшедшая идея!

***

Устроившись рядом с Кайлом на кровати, я рассказала ему все, что случилось за день. И о том, как в очередной раз влезла со своим бесценным мнением в чужую ссору; и о разговоре с отцом, с Мэл. А прослушанную беседу родителей я пересказывала в мельчайших подробностях. Мне нечего было скрывать от брата. У нас с ним были замечательные отношения. С самого детства мы вместе шалили, охотились, экспериментировали. Именно Кайл часто лечил мои разбитые колени, как только научился делать нужные примочки. Научился он рано, с того времени родители были уверены, что мы стали осторожнее в своих играх, а мы продолжали в секрете ото всех творить всякие безумства. Кайл был мне не просто старшим братом. Он был моим лучшим другом. Тем, к кому я в любое время шла со своими печалями и радостями. С кем охотно делилась секретами и мечтами. Кайл меня понимал, как никто другой, при этом не осуждая. Он мог бесконечно долго обсуждать совершенные мной ошибки и объяснять, в чем, по его мнению, я была не права. И как бы я не любила родителей. Насколько схожей с папой у нас не была сила. Именно Кайл был для меня ближе всех остальных.

Это не значит, что мы мало времени проводили с Томом, нашим младшим братом. Конечно, нет. Его невозможно было не любить. У Кайла с младшим были свои секреты. Такие, которые не касались девчонок. Мы с братишкой могли часами разговаривать. Сэт Томас Фрэйзер был крайне серьезным, надежным и заботливым. Там, где Кайл будет шутить и отвлекать от грустных мыслей, Том, наоборот, выслушает, в чем причина печали, и, если это в его силах, обязательно поможет. Он даже не будет спрашивать, нужно это мне или нет. Просто улыбнется, как умеет только он – одними уголками губ, и пойдет сделает все для того, чтобы сестренка снова была счастлива.

Но в ситуации, когда нужно выбрать между правильным решением родителей и безумной идеей сестры, я не пойду к младшему брату. Тем более, у него слишком развита ответственность. Он без устали готовится стать стражем в Башне. Зачем его втягивать в неприятности?! Кайл – другое дело. С виду балагур и насмешник, на самом деле, он был тем мужчиной, который готов противостоять мнению большинства, только потому что считал иначе. И главное – он мог это делать. Так что с ним даже отец редко спорил. Лишь спрашивал:

– Ты уверен?

И Кайлу нужно было ответить веское «да», чтобы никто с ним не спорил. Поэтому, высказав все, что со мной приключилось, я с надеждой посмотрела на брата.

– Что мне делать, рыжий?

Кайл растер лицо ладонями и некоторое время молчал. То хмуря брови, то прикусывая нижнюю губу.

Однозначно, братец задумался и всерьез. Просчитывал варианты, возможно, искал пути решения проблемы без того, чтобы наша семья развалилась.

Я замерла, с надеждой глядя на него. Лично мне в голову не приходили иные пути решения проблемы, только оставить дом, чтобы родителям не пришлось брать на себя ответственность за мою жизнь. Поэтому я сидела и мяла подол платья, но не произносила ни звука. Кайл же умный, правда?

– Что делать? – задумчиво протянул брат и, резко повернувшись ко мне, вдруг широко улыбнулся. – Взрослеть!

Ладно. Вероятно, я возлагала слишком много надежд на этого невыносимого типа. Он вовсе не умнее меня. Темный Бог, да он глупее последней курицы!

– Кайл! – замахнулась ладонью на балбеса, но брат со смехом упал на кровать, уворачиваясь от удара.

– Не кипятись, Эва, – не прекращая смеяться, он поднял руки. – Сначала выслушай!

Идея брата была проста, но при этом несла в себе действительно интересную мысль.

Как сказал невыносимый рыжий родственник – взрослеть тоже можно по-разному. Именно поэтому Кайл настаивал на том, чтобы я все-таки ушла из дома. И не куда-нибудь, а отправилась на поиски старых ведьм.

– Ты не понимаешь, мелкая, – объяснял он, глядя на мой растерянный вид. – Как бы отец с матерью не были уверены, что теперь в Лассасе все ведьмы учтены, они ошибаются. Да даже если, после того как разлом был закрыт, вычислили всех заговорщиц и взяли на учет большинство ведьм. Это не значит, что самые старые решились раскрывать свои личности, и не потому, что они злые или имели отношение к заговору, а просто потому, что привыкли жить скрываясь.

– Где же они могли бы скрыться от Палача и ищеек короля?

– В самых глухих уголках королевства. В дальних деревнях. Возможно, в лесах. Извини, я не знаю точно. Но уверен, что прав.

– И что же ты предлагаешь? Лазать мне по лесам в поисках одиноких, возможно, сумасшедших старух?

– В поисках тех, кто помнит многое и может тебе помочь. Согласись, сестренка, это гораздо лучше, чем сидеть дома и смиренно ждать, когда отец уговорит нашу суровую маму на безумство. Ты сама прекрасно понимаешь, он не имеет права решать за тебя, как распоряжаться жизнью. Но так же и ты не имеешь права заставлять его нести груз ответственности за ошибку, совершенную в уверенности, будто он несет благо. Каким бы папа не был сильным мужчиной, палач он там или нет, но как только он поднимет над тобой секиру, его можно будет считать мертвым. Он никогда не простит себе этого, Эва. И ты прекрасно это понимаешь. Иначе не прибежала бы ко мне, ломая двери!

Конечно Кайл был прав, поэтому уже той же ночью он помогал мне собирать вещи в дорогу. Обещал, что отвлечет внимание родителей, чтобы дать время уехать подальше. Инструктировал, какими дорогами лучше пользоваться. Заботливо принес из своей лаборатории кучу склянок с различными отварами. Каждая бутылочка была аккуратно подписана. Просмотрев, что же брат предлагает мне взять с собой, я чуть не расплакалась. Заботливый мой. Хороший. Он собрал мне целый арсенал, который с легкостью мог позволить, как вылечить какую-то небольшую деревню от небольшой эпидемии, так и отравить ту же деревню, при необходимости.

Брат же собирал продуктов в дорогу.

– Много брать не стоит, – говорил он, – сумка, конечно, у тебя замечательная, но еда имеет свойство портиться. Так что давай обойдемся без отравлений. Просто будешь покупать по мере необходимости все, что понадобится.

Кайл же заставил меня выложить несколько модных платьев и взять вместо них самые простые, крепкие и удобные.

– Куда ты в шелках собралась ходить? Лошадей очаровывать? Лучше сапожки запасные возьми, толку больше будет.

По задумке брата, если у меня все получится, то я не только смогу понять, каково это – самостоятельно жить и нести ответственность за все свои поступки, но еще и найду решение проблемы со своей силой.

– Пойми, Эва, и отец, и Мэл правы. Тебе пора взрослеть. Только почему-то они забывают, что под их пристальным присмотром ты не сможешь это сделать. Тебе банально не хватает опыта. И пока ты будешь жить с родителями, ссоры так и будут вспыхивать в доме. Потому что родители уверены, что тебя нужно оберегать, а ты уже задыхаешься от такой опеки. Вам всем нужен этот урок. И уже давно.

Определенно, Кайл был прав. Поэтому я даже не спорила с ним. Вместо этого внимательно слушала все его советы и запоминала. Мне казалось, что любая мелочь может быть важна.

За три часа до рассвета я вышла из дома. Мне предстояло дойти по безопасной дороге до окраины города, где я смогу присоединиться к повозке кого-то из торговцев. Самое главное – мне нужно было уехать из нашего славного Кронта.

В итоге, четыре дня спустя, я оказалась на старом тракте, с аппетитом ела сладкую выпечку, мысленно прикидывая, где смогу сполоснуть руки, и пытаясь понять, успею ли я дойти до ближайшей деревни до темноты, или мне придется искать пристанище у леса, в надежде, что никакие разбойники не попадаются на моем пути.

Глава 3

Должна заметить, что путешествовать в одиночестве оказалось не так уж и увлекательно. Целые сутки мне понадобились, чтобы выбраться к ближайшему городку с той старой дороги. Сутки, проведенные в лесу, потому что в определенный момент идти вдоль старого тракта стало небезопасно. Вот как только заприметила группу сомнительно выглядевших мужчин, с упоением разделывающих тушку молодого оленя прямо на обочине, так и решила, что выходить из леса – большая ошибка. В конце -концов, благодаря матери каждый член нашей семьи в лесах чувствовал себя как дома. Боги, да при желании я в лесу могла бы выживать годами, питаясь как полезными травами и ягодами, так и запросто ставя силки на мелких зверей. Да и прятаться среди зарослей кустов и деревьев было гораздо удобнее. Дело было за малым: не шуметь и чутко прислушиваться, чтобы случайно не встретить на своем пути кого-нибудь не особо дружелюбного.

Но кто бы мне сказал, что на этом мои приключения только начинаются.

В Кроусе, крошечном городке, который существовал исключительно за счет торговли мехом белых волков. Так уж вышло, что в нашем королевстве больше всего этих восхитительно красивых животных жило в северном лесу, а Кроус удачно прилегал к нему. Так что местные охотники давно научились разумно использовать возможность, убивая животных не больше, чем это необходимо для поддержания жизни в городке.

И когда я заходила через одни из ворот города, в первую очередь, думала о том, что смогу остановиться в каком нибудь постоялом дворе или даже небольшой гостинице, нормально искупаться и, отдохнув несколько дней, продолжить свой путь. Но вместо этого уже через несколько часов я отдыхала в одной из холодных комнат местной башни стражей и выслушивала о том, как волнуются мои родители из-за исчезновения дочери.

Отец умеет замечательно работать. И правда, зачем самому мчаться в неизвестном направлении, если можно отправить гонцов во все города с информацией, что Эвелин Амели Фрейзер позволила себе проявить характер и сбежала из дома!

Я злилась на папу, злилась на Кайла, который не смог удержать родителей от этого шага, но больше всего я злилась на себя! Ведь мы с братом все обсуждали. Все! И он мне без устали твердил путешествовать только по деревням, пользоваться старыми дорогами, города обходить стороной. Не просто так брат настаивал действовать именно подобным образом. Ох, не просто. Ведь он, в отличие от меня, довольно часто путешествовал по Лассасу и знал, что все стражи Башен прекрасно осведомлены не только о том, сколько у Палача Его Величества детей, но и как нас зовут и даже как мы выглядим. А я забыла об этом, глупая гусыня Эва!

Пришлось быстро соображать и разыгрывать целую комедию, ведь возвращаться домой я была не готова. Да что там не готова, я, можно сказать, еще от дома толком отойти не успела! И вместо того, чтобы добраться до одной из самых дальних деревень, забрела в один из весьма известных, пусть и небольших, городков королевства!

Выбрав своей жертвой молодого стража, состроила самое несчастное выражение лица, на которое только была способна, и принялась уговаривать его отпустить меня в ближайшую гостиницу дожидаться появления отца, который и заберет голубую избалованную девчонку домой. Я просила, плакала, требовала, жалобно всхлипывала и топала ножкой. В общем, проявила себя во всей красе. Обо мне ведь многие думают, что я пустоголовая особа, которая только и способна, что устраивать скандалы на ровном месте, да доставлять неприятности родителям. Ну так зачем разочаровывать людей?!

Когда молоденький страж по имени Верт провожал меня до гостиницы, я шла, гордо расправив плечи и молча радуясь тому, что ничем непримечательную сумку служители закона у меня не забрали. А вот небольшой кошель с парой серебряных монет и россыпью медяшек теперь надежно хранится в ящике стола старшего стража Башни.

Но те деньги, слава Богам, были далеко не всеми моими сбережениями на дорогу. Благодаря Кайлу, таких кошелей у меня было в достатке, и брат особенно настаивал, чтобы носила я именно небольшие суммы. Да, я два серебряника достала только потому, что готовилась снять комнату в гостинице, а так стражам и их бы не видать!

Верта приставили ко мне, дабы уберечь от всяких глупостей. Кто кого должен был беречь я так и не поняла, но сопротивляться не стала. Вместо этого дождалась, когда он мне организует комнату, попросила подавальщицу принести ужин в нее, перед номером попрощалась до утра со стражем и захлопнула за собой дверь. Мне было стыдно, немного совестливо, но так как я не замышляла ничего плохого, а стражам вообще не положено быть доверчивыми, пришлось брать себя в руки и выжидать удачный момент. Мой план был прост. Дождаться подавальщицу, выяснить у нее, во сколько от гостиницы уезжает почтовая карета, и каким-то образом попасть на нее, не дожидаясь появления отца в Кроусе.

Должна заметить, мой план с блеском удался. Я успела искупаться и переодеться. Даже договорилась, чтобы мне почистили дорожное платье. Плотно поужинала и завернула немного еды с собой. И мне совершенно все равно, что подумал про меня Верт, когда в мою комнату та самая подавальщица принесла еще один поднос с едой! Девушка так прониклась моей выдуманной историей о побеге из дома к любимому, но неодобренному родителями, мужчине, что старалась помочь, будто готовила побег для себя.

Не знаю, возможно, один золотой и добавил ей усердия в этом вопросе, но мне хочется верить, что в душе светловолосой простодушной Анни живет настоящий романтик, и она готова рискнуть ради влюбленных сердец!

Как бы то ни было, но именно она пришла разбудить меня среди ночи, когда страж уже уснул, а до отбытия кареты оставалось немного времени. Именно Анни и проводила меня темными коридорами для слуг к заднему выходу. Она же поделилась своей старенькой шалью и помогла так намотать ее на голову и плечи, чтобы случайные свидетели издалека нас могли перепутать. Уезжая из города, я сожалела только об одном – Верта обязательно накажут. Жаль, что пострадает парень из-за меня, но сдаваться так просто я не собиралась!

Переговорив с кучером, выяснила, что до ближайшей остановки у меня есть пара часов. Я решила, что там мне необходимо пересесть на одну из других почтовых карет, а лучше и вовсе заменить более менее удобные условия на обычную телегу какого-нибудь торговца. Да, трясти будет намного сильнее, но зато и шансы быть быстро обнаруженной сводились к минимуму.

С этими мыслями я и уснула, чтобы уже через два с половиной часа стоять на большом перекрестке, с интересом наблюдая за оживлением на станции.

***

Кто бы мог подумать, солнце только-только вставало из-за горизонта, а здесь уже было столько народа. Велись оживленные разговоры, то и дело прерываемые чьими-нибудь выкриками или же ржанием лошадей. Скрип колес почти не стихал, как и цоканье копыт. Такая активная жизнь ранним утром была для меня непривычна. Дома мы, конечно, тоже не вели праздный образ жизни, ведь семья Фрейзеров лишь условно относилась к аристократии Кронта. И пусть отец пользовался безграничным доверием короля, а мама была лучшей подругой его фаворитки, но все-таки мы были скорее оскоминой на зубах элиты города, чем полноправными ее членами. Поэтому у нас дома не было слуг. Хотя тут причина была скорее в том, что наша главная ведьма предпочитала все делать сама. Они с отцом любили ходить на рынок, где матушка вволю развлекалась, а жителям окраины приходилось улыбаться Палачу. И пусть отношение к работе отца по рассказам сильно изменилось, но все же сыскать любовь народа тому, кто рубит головы, крайне сложно.

Нас с Кайлом и Томом тоже привлекали как к домашним делам, так и к закупкам продуктов, да и всего необходимого. Но одно дело – рынок, хотя там я бывала редко, потому как совершенно не умела торговаться. А вот такая активность в ранние рассветные часы была мне незнакома. Я не понимала, как люди могут шутить с самого утра. Широко улыбаться и обмениваться новостями, тогда как сами были в дороге немало часов и провели бессонную ночь? Мне было сложно сохранять жизнелюбие, если я не высыпалась! Вот и сейчас я стояла на обочине и внимательно следила за тем, кто подъезжал к стоянке, а кто собирался уезжать. Мое внимание привлек один мужчина. Седой, в вязаной шапочке, какие чаще всего носили рыбаки. У него было обветренное лицо и натруженные руки. Но главное – он ехал на небольшой телеге. В ней лежали пара тюков, немного соломы и две бочки. А сам мужчина выглядел достаточно угрюмым, чтобы мне понравиться. Ну, не может нормальный человек быть в столь ранние часы настолько жизнерадостным, как большинство тех, кто здесь находился!

Быстро перейдя дорогу, я подошла к незнакомцу и, вздохнув, постаралась быть любезной:

– Добрый день, – поздороваться ведь это уже залог успеха. – Можно попроситься к вам попутчицей?

Мужчина обернулся через плечо и окинул меня хмурым взглядом, молча кивнул на телегу.

– Простите?

Я не сразу поняла, что он имел в виду. То ли, что мне можно занять место среди тюков и бочек, то ли меня только что отправили куда подальше.

– Мешок принеси с телеги, говорю, – буркнул недовольно и отвернулся, продолжая проверять подпругу лошадки.

Пожав плечами, не стала отказывать в помощи.

Мешок, к счастью, оказался не слишком тяжелым, поэтому мне удалось его дотащить, ни разу не уронив.

– Куда его?

– Здесь брось. Да второй неси.

– Остальные тоже сюда?

– Ну неси все, раз резвая такая.

Странный разговор и достаточно сухие ответы меня не расстраивали. Наоборот, я могла только порадоваться, что от мужчины не следует множества вопросов. Даже если он не согласится меня взять в попутчики, от того, что помогу пожилому человеку, от меня не убудет. А разговоры, кому они нужны?

Перетаскав мешки, а всего их было пять штук, я замерла рядом с телегой и с удовольствием подставила лицо ласковому солнцу. Наслаждаться тишиной и спокойствием мне удалось не так чтобы и долго, но стоянка успела почти опустеть. Почтовая карета, на которой я добралась сюда, давно уехала, еще несколько таких же тоже тронулись в путь. Сейчас тут оставались в основном такие же, как мой незнакомец, мужики. Кто на пустой телеге, кто на нагруженной. Из этого можно было сделать выводы, что одни возвращаются домой, а другие, наоборот, едут продавать свой товар в соседние города да деревни. Но меня интересовали только те, кто едет или южным, или восточным путем. Остальные две дороги были закрыты. Одна вела в сторону дома, а по второй отправилась та почтовая карета, в которой меня, уверена, будут искать.

– Эй, девчонка, – свистнув, мужчина, которому помогала, привлек мое внимание. – Тебя как зовут-то хоть?

– Эва, – приоткрыв глаза, покосилась на говорившего.

– А я угрюмый Боб. Если не передумала, то я ехать собираюсь.

– Отлично! – поправив на плече сумку, обошла телегу и ловко запрыгнула в повозку рядом с Бобом.

– И что, даже не спросишь, куда я еду?

– А зачем? – удивленно посмотрела на него. – Вы выбрали дорогу, которая меня интересовала, сколько смогу, проеду с вами, а там видно будет.

– Деньги-то у тебя есть, деловая? – впервые усмехнулся мужчина.

– Дорогу оплатить хватит.

– А ты не болтливая, – уже гораздо шире улыбнулся Боб, – может, и не зря ты мне понравилась. Ну что, Эва, держись крепче.

Щелкнули поводья. Телега, качнувшись, тронулась с места и заскрипела на ухабах. Чем дальше мы уезжали от стоянки, тем спокойнее мне становилось. Устроившись поудобнее, прикрыла глаза. Пока не начнется солнцепек, может, удастся подремать пару часиков, а то ночь выдалась слишком уж беспокойной.

Глава 4

С угрюмым Бобом я провела еще четыре дня. Могла бы и дальше путешествовать в компании добродушного, но не особо разговорчивого мужчины, но побоялась, что меня найдут. Боб был замечательным. Из наших скупых разговоров я узнала, что у него есть жена – добрая хохотушка, по словам мужчины. А также две дочери, обе помладше меня. Вообще-то так сильно задерживаться в компании Боба я не собиралась, но наша первая же остановка у неизвестного мне трактира изменила все.

Как выяснилось, в бочках мой случайный знакомый вез масло. Ароматное, желтое и тщательно взбитое руками жены Боба. Вез он его продавать, а вот владелец трактира решил моего попутчика обмануть. Я сначала даже и не думала вмешиваться в дела взрослого мужика, сидела себе спокойно на скамье рядом со входом в трактир и с удовольствием пила ягодный отвар, пока не почувствовала, как спина начинает зудеть. Так всегда бывает, когда моя сила чувствуют ложь. Вот и в этот раз произошло так же. Завертев головой, я поднялась со своего места и, пройдя всего несколько шагов, услышала разговор хитрого хозяина и своего знакомого. Боб возмущался, что ему не хотят выплачивать сумму, о которой был уговор, а высокий сухопарый мужик с хитрыми глазками нагло врал:

– Старина, ты понимаешь, дела идут совсем плохо, постояльцев мало. Доход упал ниже некуда. Нет денег, ну, нет! Могу забрать только одну бочку масла, или обе, но сильно дешевле.

Угрюмый Боб злился, сжимал кулаки, но даже мне было понятно, что, не продай он сейчас свое масло, его можно будет выкидывать. Долгой дороги обратно оно не перенесет. Погода стояла такая, что никакая бочка не спасет!

Только вот я не стала молчать. Подошла к говорившим и остановилась рядом с мужчинами.

– А это еще кто?

– Дочка моя, – почему-то соврал Боб, но я не стала его поправлять. Действительно, как дочь, я могу позволить вмешаться в деловую беседу, а вот как случайная попутчица точно нет.

– И что же ваша дочка хочет? – тут же расплылся в фальшивой улыбке наглый врун.

– От вас? – смерила мужчину строгим взглядом. – Совершенно ничего!

И не дав ему вставить ни слова, повернулась к своему нежданно-негаданно найденному отцу и заговорила:

– Нам пора ехать, па. С этим человеком дел иметь не следует, он обманывает тебя.

– Да что ты понимаешь?! – тут же возмущенно зашипел нечистый на руку делец. – Все знают мой трактир и что я, Аркал Дунрайс, честно веду свои дела!

– Правда? – повернулась к нему, да так что подол платья взметнулся у ног. – Все знают ваш трактир, и при этом доход упал настолько, что вы не можете выкупить две бочки масла, которые сами же и заказали? Или ваше «все» включает в себя три коня, два дворовых пса и тех несчастных подавальщиц, что сейчас оттирают столы? Кстати, не подскажите, каким образом в трактире, который неожиданно прекратил пользоваться популярностью, даже в это время работницы зала выглядят настолько изможденными, будто с самого утра бегали с тяжелыми подносами и еще ни разу не присели? А может быть, объясните, почему на дороге столько следов, как от копыт, так и от колес. Или же…

Меня несло. Я понимала, что это все не моего ума дело, но, как и обычно, не смогла промолчать там, где увидела наглую ложь. Причем уж этот-то обман даже отец не смог бы назвать невинным. Господин Аркал Дунрайс был никем иным, как самым настоящим жуликом. И будь здесь Палач, он бы не только сказал все, что думает о таком человеке, но и отправил его в ближайшую Башню стражей, чтобы там посадили Аркала на какое-то время подумать над своим поведением, – и вот тогда дела в его трактире, и правда, могли пойти совсем плохо, – или, что скорее всего, приобщили бы к общественно полезному труду. Хотя вероятнее, отправили бы на маслобойню, работать руками. Говорят, что физический труд хорошо помогает научиться лучше думать. Конкретно этому мужчине такой опыт точно бы не повредил!

Не знаю уж, чем бы закончалось мое вмешательство, судя по покрасневшему лицу господина Данрайса, произойти могло все, что угодно. Но, к моему огромному счастью, вмешался Боб.

Он молча взял меня за руку и, плюнув на прощание под ноги несостоявшемуся партнеру, повел к повозке. Только отъехав от дурного места на приличное расстояние, он, тяжело вздохнув, как-то весь сгорбился и грустно произнес:

– Марика расстроится. Думали с денег, вырученных за масло, дочкам ткань купим, заневестились уже, того и гляди приведут в дом женихов, из чего платья-то шить будем? О-хо-хо.

– Подождите, Боб, – положила ладошку на его плечо. – Почему бы не остановиться у ближайшего постоялого двора или трактира. Да хоть у харчевни какой придорожной и не продать масло им?

– Да кому ж его столько может понадобиться? – Махнул рукой мужик.

– А вы частями продавайте, почему нет? Еще пара дней в запасе у вас есть, а там уберут масло-то чей. И все будут счастливы. Попробовать-то стоит, всяко лучше, чем выбрасывать две бочки отменного продукта!

О том, что масло действительно было высшего качества, я знала не из разговоров с попутчиком. А потому что он угощал меня им. Не тем, что в бочках, те крепко запечатаны, но Марика собирала мужа в дорогу с любовью и кувшинчик домашнего масла тоже положила. Да мы им завтракали буквально прошлым утром! На хлеб намазали и ели, молоком запивая!

Так или иначе, мне удалось убедить мужчину попробовать сделать так, как я сказала, и когда у нас все получилось, Боб довольный погнал лошадь по дороге.

– Ну, Эва! – радостно приговаривал он. – Удачу мне какую принесла! И от жулика уберегла, и дело большое провернуть помогла. Да даже ткань нашла какую, ух! Дочки счастливы будут, да и денег еще осталось. Где ты только тетку ту увидела?

– Да рядом с вами она стояла, печальная вся. Деньги ей нужны были, вот и продавала самое дорогое, что было. Я просто с ней поговорила, да и купила у нее рулон. Если бы не вам, то себе бы оставила. Такую ткань за бросовую цену! В городе за нее раза в три больше заплатить пришлось бы!

– А если бы та баба тебя обманула?

– Меня нельзя обмануть, – слова не были бахвальством, даже звучали печально, но мужчина не обратил на это внимание.

– Ну ты ведьма, дочка. Точно ведьма! Уж поверь мне. Я их много повидал!

– Нет, – звонко рассмеялась в ответ, – я дочь ведьмы.

Слово за слово, мы с Бобом разговорились, да так, как не говорили ни разу за все время нашего совместного путешествия. Тогда-то я и рассказала, что ищу старых ведьм, действительно старых. Конечно, не стала говорить о своей проблеме и что сбежала из дома, только сказала, что помощь мне нужна, а молодые ведьмы не могут помочь, потому что многие знания утеряны были.

– Старая говоришь? – Боб задумчиво погладил подбородок. – Так это тебе нужно в Грэдхилл. Там, говаривают, живет старуха. Возможно, она тебе поможет. А больше, в этой стороне, я и не знаю, где еще есть старые ведьмы.

– А та Мари, она точно ведьма?

– Да почем же я знаю? – хмыкнул мужчина. –Для меня что ни баба с вредным характером, так точно ведьма. А уж как оно на самом деле кто ж скажет-то! Но слыхивал я, Мари та пользуется уважением у деревенских, а это не спроста. Точно тебе говорю.

Этим же вечером мы с Бобом расстались, он поехал покупать что-то домой, а меня высадил у перекрестка старых дорог.

– Прямо иди, Эва, никуда не сворачивай. К утру придешь в нужную тебе деревню.

– А вы?

– Да я бы довез, по соседству живу, да только ты ж вон упертая какая, ночью не боишься на дороге оказаться, а у меня дел еще дня на два – три.

– Долго, – развела руками, – не смогу столько ждать.

– Да я уже понял, – спрыгнул с повозк Боб и помог спуститься мне, – но ты смотри, дорога тут, конечно, тихая, но все же будь аккуратнее, дочка.

– Буду, – обняла на прощание мужчину и улыбнулась ему. – Боги дадут, встретимся!

Дорога меня не пугала, а вот неизвестный Грэдхилл манил. Интуиция утверждала, что впереди меня ждет что-то увлекательное. Так зачем же было ждать?

***

К деревне я подошла ближе к обеду. Зря угрюмый Боб так переживал за меня. Переночевать в лесу не было проблемой, как и найти утром ручей и освежиться. Да я даже переодеться смогла, чтобы не прийти в чужую деревню покрытой пылью с ног до головы. Распущенные черные волосы трепал слабый ветерок, две пряди от висков, перехваченные тонким ремешком на затылке, создавали видимость прически. Сумка на плече, платье соответствует придуманой по дороге истории. Незачем людям знать, что в Грэдхилл пришла дочь палача. Обманывать я не собиралась, просто решила, что не буду рассказывать всей правды.

Дочь ведьмы. Путешествую. Знакомлюсь с нашим королевством. Буду рада, если в деревне есть ведьма, ведь всегда приятно пообщаться с сестрой по силе. Нет, сама не практикую. Как надолго в Грэдхилл? Пока сама не знаю.

Ни слова лжи! Ведь ведьмы, и правда, часто ведут кочевой образ жизни, пока не решают где-то остаться. Взять под свое крыло жителей деревушки или города. Стать частью того общества. Да и силу свою я не обязана раскрывать. Даже если в деревне нет своей ведьмы, и кому-то придет в голову обратиться ко мне за помощью, я всегда могу сделать нехитрые отвары из арсенала матери. Просто силой они напитаны не будут. А значит действовать будут как обычные порошки да примочки от лекарей. Уж точно не хуже. Только вот мне нет необходимости брать втридорога за помощь.

Так что я была достаточно уверена в себе и с улыбкой рассматривала дома на окраине, к которым медленно приближалась.

Хорошие домики, крепкие. Да и уходящий вдаль вид приятно радовал. В солнечном мареве стояла Башня стражей, она возвышалась над всеми домами и могла служить хорошим ориентиром. Множество с виду крепких крыш домов. Впереди стелилась довольно хорошая дорога, без ям и ухабов. Вдоль дороги росла сочная зелень, чуть в стороне остался лес, который, я уверена, кормит местных жителей. Мысленно представив себе весь проделанный путь, я вдруг осознала, что Грэдхилл стоит очень близко к границе с соседним королевством. Толмор. Интересно, я права или ошибаюсь? Нужно будет непременно это узнать.

Деревня встретила меня подозрительной тишиной. Нет, она не выглядела заброшенной. Во дворах домов, за низкими грубо сколоченными заборами, гулял домашний скот. Собаки заливались лаем, не признавая чужачку.

У одного из домов я заприметила воткнутый топор, а рядом – разбросанные, не сложенные дрова. Рядом с другим – кривенькую тачку, полную сорной травы.

Курица важной походкой перешла передо мной дорогу.

Деревня определенно не была заброшенной. Вот только людей я не видела, и это разжигало во мне любопытство.

Решив двигаться в сторону каменной башни, уж там-то должен быть хоть кто-то. Как минимум, я смогу найти ответ на вопрос: «Что случилось?». Минуя один дом за другим, вдруг поняла, что Грэдхилл был довольно большой деревней, а значит, здесь наверняка есть центральная площадь. И, кажется, мне нужно именно туда.

Ускорив шаг, вскоре я различила шум голосов. А чем ближе подходила к источнику звука, тем явственнее понимала, произошло что-то нехорошее. Ни одно радостное событие не заставит всех жителей деревни побросать свои дела и собраться в одном месте.

Тревога охватила меня. Шаг стал еще быстрее. Подол платья то и дело закручивался вокруг ног, сумка при каждом шаге шлепала по бедру. Но на такие мелочи мне даже не хотелось обращать внимания.

Разговоры становились все громче. Я слышала свист, недовольство в голосах пока еще не видимых для меня жителей деревни. Какие-то выкрики, которые было сложно разобрать в общем шуме. Сердце колотилось все сильнее, пока наконец не замерло на несколько секунд.

Причиной тому стала картина, представшая передо мной.

Стоило мне обойти какой-то дом по узкой улочке и свернуть с нее, как я оказалась на площади прямо перед Башней стражей. Там, где собрались все живущие в Грэдхилле люди. Недалеко от помоста с установленной плахой, рядом с которой, удерживаемый с двух сторон стражами, стоял высокий мужчина.

Что, Темный Бог, здесь происходит?!

Медленно пробираясь по небольшой квадратной площади, я прислушивалась к разговорам.

То, что люди пришли на казнь, как на праздник – а здесь определенно планировалась казнь! – не было ничего удивительного. Я ни раз видела в Кронте, как на главной площади перед дворцом собирается стихийная ярмарка. Тут же появляются зазывалы, идет активная торговля, и народ все прибывает и прибывает, чтобы посмотреть на работу Палача. Хоть кто-то жалеет преступника? Нет! Редко, если где-то в первом ряду стоит жена приговоренного и глотает молчаливые слезы. Обычно родственники остаются дома, чтобы не привлекать внимание, не выслушивать радостные крики толпы, которая алчет чужой крови. Чтобы иметь возможность пережить свое горе, без клейма, выжженного людьми на имени рода преступника.

Вот и здесь, люди были взбудоражены, они обсуждали последние события в деревне. Обменивались новостями с соседями, делились планами. А еще с интересом поглядывали на помост. Ни волнения, ни осуждения – ничего, что могло бы помешать свершиться правосудию. Смущало меня лишь одно. Каким образом в Грэдхилле могли готовиться к казни, если папа никоим образом не мог сегодня быть здесь!

Законы в Лассасе были едиными везде, и к смертной казни приговорить мог только один человек, наделенный силой и властью самим королем. А то, что отец не мог добраться до Грэдхила быстрее меня, очевидно так же, как и то, что я стала свидетельницей самосуда, который строго карается в королевстве, и все присутствующие на площади так или иначе становятся причастными к преступлению. Только вот, кажется, люди не знают об этом или им совершенно все равно.

Может быть, это и можно объяснить удаленностью деревни от столицы, вот только ситуация от этого лучше не становится. Но, в любом случае, мне стоит послушать, о чем же собирается говорить тот важный мужчина на помосте, который уже подошел ближе к краю и пытается привлечь внимание толпы…

Глава 5

– Жители Грэдхилла, – громким голосом начал говорить незнакомец, – все, пора начинать.

Приземистый, худой, с копной пшеничных волос, мужчина производил странное впечатление. При первом взгляде на него казалось, что он слаб и не стоит внимания, тем более внимания всех жителей деревни. Но стоило ему заговорить, как толпа, колыхнувшись, начала затихать. Все головы поворачивались к помосту. Рядом со мной, на деревянной ограде сидели мальчишки. Именно от них я и узнала имя этого мужчины.

– Ну щас Гивлий зада-аст мастеру! – с присвистом воскликнул рыжеволосый парнишка и чуть не свалился со своего насеста.

– Да и поделом ему, душегубу! – откусив кусок от яблока, ответил ему второй, с темными вихрами, в побитой жизнью кепи и босоногий.

– Не, Микуш, это ты погоди. Мастера все в деревне знают, он мужик правильный, не верю я, что он убивал, – мотнул головой рыжик.

–Так ясно дело, не он, – влез в разговор мальчишка помладше, – убивала-то тьма. А ее кто в куклы мастера Райса окромя него-то?

– Много ты понимаешь, – фыркнул босоногий парень, – мамку наслушался, вот и защищаешь его. Вся деревня знает, что мамка твоя за этим мужиком увивалась что кошка по весне.

– Ща как дам! – тут же вспыхнул ребенок.

– Не дорос еще, – отвесил ему щелбан противник и громко рассмеялся.

Дальше я слушать не стала. Все что могли сказать важного, мальчишки уже сказали, а влезать в драку детей мне было некогда.

Обвинения в управлении Тьмой – это не шутки. Тем более, в убийствах с ее помощью. К сожалению, с тех пор, как она проникла в наш мир через пролом, бороться с ней толком никто не научился, зато безумцев хватало. И некоторые из них не гнушались использовать сырую силу в своих злодеяниях, не понимая, что неподготовленный человек никогда не сможет управлять Тьмой.

Я бы этого тоже не знала, если бы не Кайл. Мой увлеченный братец настолько увлекся изучением этой дряни, что успел узнать многое. Например, то, что сама по себе Тьма не опасна. Кайлу долго пришлось доказывать родителям свою теорию, но в итоге он нас убедил. Вот только отец тоже был прав, утверждая, что людям нельзя соприкасаться с силой, потому что от ощущения власти многие сходят с ума. А еще, тьма, насколько мы успели узнать, часто выявляет в людях все самое плохое. Так стоит ли удивляться, что находились смельчаки, способные вершить зло с помощью такого удобного «инструмента»?

Подобравшись ближе к помосту, я замерла среди людей и принялась рассматривать неизвестного Гивлия, стражей, явно не уделяющих много времени тренировкам, и мужчину, которого мальчишки называли мастером.

Он был интересный. Высокий, с гордой осанкой, в простой, но добротной одежде. Прямой спокойный взгляд, чуть длинноватые, на мой вкус, волосы, касались широких плеч, разворот которых с легкостью посрамил физическую форму стражей. Вот уж кому не помешало бы заняться собой и привести в порядок форму! У одного из стражей на животе рубаха так натянулась, что, того и гляди, должна была треснуть, а защитный летний жилет не застегивался и вовсе!

Если бы мужчина захотел, он бы с легкостью вывернулся из хватки этих стражей, но вместо этого он стоял на помосте и молчал. Только острым, внимательным взглядом скользил по толпе, будто запоминая всех, кто сегодня пришел посмотреть на его смерть!

Тем временем толпа окончательно успокоилась, и Гивлий снова заговорил:

– В нашей деревне происходят страшные вещи, – стоило начать, как стало понятно, что голос у мужчины не только громкий, но и весьма неприятный. Довольно высокий, с какими-то крайне неприятными нотками, будто липкий, так и хотелось передернуть плечами. – Мы все недоумевали, кто же мог пойти на такое и убить честных жителей Грэдхилла, но вот наши стражи наконец-то разгадали загадку. Как выяснилось, всех умерших связывало одно весьма любопытное обстоятельство, каждый из них накануне смерти заходил в мастерскую Райса и покупал его товар! Старший страж Башни обязательно расскажет вам все более подробно, а я пока только хочу сказать, что вина Райса доказана, и приговор мы приведем в исполнение уже сегодня!

Пока Гивлий говорил, на помост поднялся статный седовласый мужчина. Он, в отличие от своих подчиненных, был именно таким, какими я привыкла видеть стражей. И хоть голова его уже была седой, ни остроты взгляда, ни осанки старший страж Башни не потерял.

– Родерик, – вдруг раздался выкрик из толпы, – неужели староста прав, и мастер Райс, и правда, причастен к убийствам?

Старый страж осмотрел толпу и, видимо определив говорившего, мрачно кивнул.

– Не просто причастен, – глубоким, приятным голосом ответил он, – а является тем, из-за кого ушли к Богам прекрасные люди. Мы, конечно же, не можем игнорировать такое преступление и обязаны поступить по закону!

Стоило только неизвестному в толпе задать свой вопрос, как я готова была вздохнуть от облегчения, потому что, получив ответ от Родерика, могла с точностью утверждать, мужчина, стоявший на помосте и слушавший, как его обвиняют в убийствах, этого не совершал. Между лопатками засвербело, да с такой силой, что хоть иди и ищи столб, о который можно было бы почесаться! Но это значило только одно, сегодня на главной площади деревни собираются убить невиновного!

Дальше молчать я уже не могла. Сделав еще несколько шагов к помосту, вздернув подбородок громко спросила:

– И как же вы собираетесь поступить? Казнить человека без суда? А где доказательства его виновности? Кто может подтвердить его виновность?

Я знала, какие вопросы задавать и точно знала, что старшему стражу Башни они не понравятся. Именно ему, потому что все остальные, кто стоял на сцене, не выглядели хоть сколько-нибудь сведущими в законох. Так и произошло – тот, кого называли Родериком, скрестил руки на груди и, найдя меня взглядом, спросил:

– Вы кто такая, мисс?

Раскрывать, кем именно я являюсь, естественно не собиралась. По крайней мере, не так сразу. Но и смотреть на казнь невиновного тоже не могла. Поэтому отбросив волосы, выпрямила до хруста спину и, как могла, спокойно ответила:

– Путешествую я, вот приехала к вам в деревню и сразу на площадь попала. А тут вы, всей толпой собираетесь закон нарушать. А главное – ведь никто не возражает.

Рядом кто-то зашептался, но мне было не до того, чтобы отвлекаться на праздные разговоры. Да и что я там могла услышать? Скорее всего, люди обсуждали, что какая-то девица вмешивается в её дело. Ничего нового, такие разговоры преследовали меня с самого детства. Так что я привычная. А вот делать вид, что не вижу несправделивости там, где она цветет буйным цветом, не могла. И пусть я не знала мастера Райса, но позволить ему умереть за то, что он явно не делал? Нет уж!

***

– И что же вам понадобилась в нашей деревне? – вмешался Гивлий.

– А вы, простите, кто? Я многое услышала на площади, но так и не поняла, кем в деревне вы являетесь.

– Я? Наглая девчонка, – мужчина, прищурившись, на мгновение поджал губы, – отвечай на вопрос!

– Так вы представьтесь, а то мало ли кто спрашивает? – упрямо гнула я свою линию, мысленно пытаясь сообразить, как далеко я готова зайти в этом противостоянии и как много о себе рассказать, чтобы и приговоренному мастеру помочь, и свой секрет не выдать перед всей деревней. – Вот рядом с вами стоит старший страж. Родерик, если я не ослышалась. А о вас только имя и слышала, а больше ничего. Ни хорошего, ни плохого.

– Я староста деревни! – патетично воскликнул Гивлий. – А теперь отвечай!

– Да что отвечать. Городская я, – повела плечом, будто информация не имеет никакого значения, – ищу место, где могу остепениться. Слышала, что у вас деревня хорошая, решила посетить, проверить. Приехала, а тут…

Договаривать не стала, только рукой махнула на помост. И зря! Потому что невольно отвела взгляд от старосты и заметила, что мастер Райс, наклонив голову к плечу, не стесняясь, рассматривает меня. Как только мы встретились взглядами, уголки мужских, четко очерченных губ дрогнули в улыбке. Странный, тут его судьба решается, а он стоит с таким видом, будто ему и не важно, чем все закончится. А ведь на кону его жизнь. Неужели он и правда убивал?

Не смогла удержаться и, глядя весьма симпатичному мужчине прямо в глаза, дерзко спросила:

– Они правы? Вы убивали кого-то из людей?

От такой наглости на помосте опешили все. Староста потерял дар речи, стражи чуть не выпустили своего пленника. А он, запрокинув голову, вдруг громко рассмеялся. И что это был за смех! Глубокий, раскатистый и при этом очень мягкий. Я заметила, как люди рядом со мной невольно заулыбались в ответ на этот прекрасный звук, да и мои губы начали подрагивать, будто кто-то рассказал хорошую шутку. Красивый смех. Настоящий. Жаль, длился не долго. Прекратив веселье, мужчина снова посмотрел на меня и мотнул головой. Жаль, не сказал вслух, но мне этого и не нужно было. Я и так знала, что он не виновен. Поэтому перевела взгляд на Родерика и, вскинув бровь, сказала:

– Так где же ваши доказательства? Я не верю, что этот мужчина мог кого-то убить, да и он говорит, что невиновен. Не боитесь, что казните не того и сами станете убийцей?

Люди вокруг заговорили громче, и теперь все чаще я слышала в их фразах сомнения. И это было прекрасно, еще чуть-чуть, и старосте придется говорить ни с какой-то незнакомой девчонкой, а с жителями его деревни и убеждать именно их, что ошибки никакой нет!

– Вот и люди уже волнуются. Так что же вы молчите, Родерик? Староста сказал, что у вас есть доказательства. А я пока вижу только, как в Грэдхилле собираются вершить суд люди, не имея на то никаких прав.

– Шли бы вы отсюда, мисс! – старший страж деревни грозно сдвинул брови и сделал вид, что собирается подойти ко мне. – Вы девушка не местная, в наших законах ничего не понимаете.

– Правда? – сложив руки на груди, тоже нахмурилась. – А разве они отличаются от тех, что приняты во всем королевстве?

– Родерик, что ты с ней церемонишься? – противный голос старосты Грэдхилла заставил меня поморщиться. – Еще пришлая девчонка не диктовала нам свои условия!

Ты посмотри-ка, не нравится ему, что все пошло не по плану. Условия ему диктовать нельзя! А казнить невиновных значит можно?! Тяжело вздохнув, отвела взгляд.

– Интересно, а Палач Его Величества знает, что у вас тут свои законы? – ни к кому не обращаясь, протянула я. – Или вы такой смелый, уважаемый, только потому, что забываете его вызвать на разбирательства вроде этого?

Люди заволновались уже совсем иначе. То тут, то там послышались шепотки, то и дело повторяющие: «Палач. Палач. Она говорит о Палаче!»

Да, папочка был жутко страшным. Особенно, когда приходил в своей неизменной форме с глубоким капюшоном и с секирой. Вот только сейчас его здесь не было. Староста категорически отказывался прислушаться к доводам разума. А старший страж этой Богами забытой деревни не собирался ему перчить. И что мне оставалось делать? Быть взрослой и молчать, как того желали все мои знакомые, или все-таки поступить так, как велит сердце и раскрыть то, кем мне приходится Палач?

К счастью, выбирать не пришлось. Толпа зашевелилась, как море, привлекая внимание.

– Мари, старая Мари идет, – шептали люди.

Повернувшись в ту сторону, где разговоры сначала вспыхивали, а затем быстро затихали, я увидела, как люди расступаются, пропуская вперед старушку. С виду обычная бабушка в длинном темном платье, с цветастой шалью на плечах и клюкой, зажатой узловатыми пальцами. Но взгляд! Взгляд у нее был насмешливый, ясный и острый, как лезвие отцовской секиры.

«Ведьма», – подумала я и приготовилась слушать ту, что явно пользовалась большим уважением у жителей деревни.

– Гивлий, – обратилась она к старосте, – что ж ты девочку-то не слушаешь? Девочка ведь дело говорит! Не правильно это – казнить такого рукастого мужчину. Вся деревня к нему ходит. Все его знают. Посмотри, какой красавчик. А ты – сразу казнить! Разобрался бы сначала!

– Уйди, старуха, – махнул рукой Гивлий. – Тебе бы только вмешиваться не в свое дело. Где ты прикажешь держать преступника, Тьмой отравленного? В башне стражей и камер-то нет!

– Подождите! – тут же вскинулась. – Так ваш мастер отравлен Тьмой или убивает ей?

Мистер Райс одобрительно посмотрел на меня, все так же продолжая молча слушать споры, идущие вокруг его персоны. И только сейчас я обратила внимание, насколько он большой. Светлая Богиня, да этот мужчина выше всех стоявших на помосте на добрую голову, а то и больше. Настоящий великан! Отчего-то я смутилась и поторопилась отвести взгляд. Не о том думаю. Совсем не о том! Старая Мари, посмеиваясь, смотрела на старосту, и как только тот набрал в грудь побольше воздуха, видимо, чтобы высказать мне все, что он думает о наглых чужачках в его деревне, заговорила, не дав произнести мужчине и слова:

– Так ты забыл, наверное, про старый закон. А я вот помню. Помощь тебе предложить хочу, сынок. Помощь.

Голос Мари стал вдруг громче. Казалось, что он разносится над всей площадью. И я, повернувшись к старушке, внимательно наблюдала за ней, слушая каждое слово. Интересно, что именно она собиралась предложить под видом помощи. Ведь уже было понятно, что старая ведьма не разделяет стремлений старосты к казни. А она предложила, да еще как!

– Если кто-то из людей уверен в невиновности осужденного, он может взять его на поруки и нести ответственность за преступника, пока не найдутся неопровержимые доказательства вины или невиновности того.

Права была старая ведьма, был такой закон. Но отец говорил, что его давно не использовали, потому что оспорить решение палача крайне сложно. Да и не видела я в толпе хоть кого-то, готового нести ответственность за того, кого обвиняют в страшных преступлениях! Это я была твердо уверена, что он невиновен, но жители деревни-то придерживались другого мнения. Хотя кое-какие сомнения я и смогла посеять в их мысли.

– Да кто ж согласится его на поруки-то взять? – рассмеялся староста. – Глупцов у нас не водится.

– Как это нет? – Старая Мари хитро прищурилась. – Вот же девочка стоит. Утверждает, что Мастер наш невиновен. Пусть и берет его.

– Она чужачка, сбежит, только и поминай, как звали, – раздул в ответ тот щеки от возмущения.

– А мы их поженим, – сухо усмехнулась ведьма. – От мужа-то, почитай, не сбежит.

Слова старухи заставили всех замолчать. Абсолютно всех, включая и старосту, и стражей, и меня. Я не знаю, почему молчали остальные, а меня накрывала волна самой настоящей паники.

Что значит «поженим»?! А меня спросить? Я вообще-то замуж не собиралась!

Вскинув голову, посмотрела на помост и встретилась взглядом с мастером Райсом. Он стоял все в той же позе. Ноги расставлены, плечи прямые, сам все так же спокоен и во взгляде на капли злости или удивления. А стоило ему заметить мою растерянность, этот огромный мужчина самым наглым образом подмигнул мне!

Глава 6

Люди, с интересом прислушивающиеся к разговору, вдруг зашумели. Пока я пыталась подобрать хоть одно приличное слово в ответ на предложение старухи Мари, народ вокруг меня неожиданно сомкнулся плотным кольцом, и не успела я пикнуть, как уже оказалась стоящей на эшафоте рядом с Райсом.

Гулко сглотнув, нервно одернула платье и подняла возмущенный взгляд на старосту деревни.

Гивлий, ошметок Тьмы, расплылся в мерзкой улыбке и смотрел на меня как на жалкую букашку.

– Вы не имеете права! – зло выпалила, глядя в его довольное лицо.

– Разве Мари не права и нет такого закона? – вскинул тот брови.

– Закон-то есть, – сложила я на груди руки, – вот только в нем и слова нет о том, что я должна выходить замуж за незнакомца, несправедливо осужденного на казнь.

– Родерик? – староста перевел взгляд на главного стража.

– Она права, – не стал лукавить мужчина, и я просияла победной улыбкой, – в храме насильно никого не станут женить.

– А зачем нам храм? – Гивлий всплеснул руками. – Я, как староста, имею право записать этих двоих в книгу жителей Грэдхилла, как изъявивших желание вступить в пробный брак.

– Виер? – ахнул страж и даже отступил на несколько шагов от нас с Райсом. – Гивлий, еще более древние обычаи вспомнить не смог? Да тебя отлучат от храма, если узнают!

– Ну Мари же вспомнила старый закон о спасении жизни приговоренного. А иначе доверять Райсу и тем более этой чужачке мы не можем!

– Вы можете вызвать палача! – закричала я на спорщиков, крепко сжав кулаки.

– Ты, девочка, видимо, не знаешь. Но у господина палача и без нашей деревни хватает забот. А мы тут привыкли решать свои проблемы сами. Без вмешательств.

– Гивлий, – Родерик навис над старостой и заговорил так, чтобы люди, столпившиеся внизу, не расслышали слов. – Ты понимаешь, что творишь? Если мастер не сможет доказать свою невиновность, девчонка разделит с ним наказание. Зачем тебе это?

– Затем, что выскочек нужно учить!

Мужчины все верно рассчитали, толпа не слышала ничего, но я… Я отчетливо слышала каждое слово говоривших, и бешеная ярость охватила меня с ног до головы. Проблема в том, что топать ногами, ругаться и кричать я могла только тогда, когда расстраивалась. А вот в таком состоянии я уже не спорила. Брак? Отлично. Неизвестный мне виер? Разберусь! Разделить наказание с невиновным человеком? Да пожалуйста! Господа считают себя выше законов? Это их самая большая ошибка. Отец непременно узнает о том, что здесь произошло. Как и дядюшка Эван. Что-то мне подсказывает, что скоро от Грэдхилла не останется камня на камне. Вот только для начала я пообщаюсь с Мари. Старуха была очень сильной ведьмой. И крайне неудачно подставила меня. Так что нужно выяснить, зачем это было нужно, как и то, сможет ли женщина мне помочь. А вот потом…

Вскинув подбородок, я сделала небольшой шажок в сторону, чтобы встать плечом к плечу с мастером. То, что для этого пришлось наступить на ногу одному из стражей и выслушать его пустые проклятия, меня волновало мало. В конце концов, здесь стоял мой будущий муж. Так чего мне оставаться в стороне?

Замерев рядом с Райсом, я осмотрела толпу. Что я могу сказать, Грэдхилл однозначно большая деревня. И здесь живут люди разного достатка. От босоногих оборванцев до важных мужиков в крепкой, добротной одежде. В высоких сапогах и с ухоженными бородами. Да и женщины все были разные. Достаточно как молодых девушек, так и дородных дам. Усталых женщин с натруженными руками и важных матрон, красующихся в расшитых шалях на покатых плечах. Интересно, как сильно на жизни деревни сказывается соседство с чужим королевством?

Меня прекратил волновать разговор старшего стража и старосты. Не осталось даже намека на любопытство. Единственное, что меня сейчас беспокоило – когда весь этот цирк закончится?

Спорить с самоуверенным мужиком, уверовавшим в свою власть, я не собиралась. У меня были свои цели, и какой-то там зарвавшийся староста мне не помешает в этом.

– Ты как-то странно притихла, – неожиданно заговорил мужчина рядом со мной.

Чуть повернув голову, едва удержалась, чтобы не поморщиться. Великан! Я едва доставала своей макушкой до широкого плеча. Секунду подумав, не стала утруждать шею и задирать голову. Лишь ответила спокойно:

– Молчание – золото.

– Только ты об этом поздно вспомнила, – тихонько хохотнул мастер.

Ответом я его не удостоила. Пусть думает, что хочет.

Да, я влезла, куда не следовало. Опять.

Да, не смогла промолчать там, где видела несправедливость. Снова.

Возможно, мой поступок станет одной из самых больших ошибок в жизни. Кто знает. Но я не могла промолчать! И как бы потом ни ругался отец, что бы не сказала мать, я точно знала – сегодня я спасла одну жизнь. И если мне в мужья достался неблагодарный мужлан, это исключительно его проблемы! Виер… Нужно будет узнать, что это за брак такой. Интересно только, кто мне про него может рассказать?

***

Выйти замуж… Как много девушек мечтает об этом! Готовятся к свадьбе, ждут дня посещения храма с замиранием сердца. Выбирают платье. Думают о супружеской жизни и грезят о семейном счастье. О детях. О совместной старости.

Я, конечно же, не была исключением. С детства любила притворяться невестой. Плела венки из лечебных трав и иногда заставляла Кайла разыгрывать из себя моего жениха. Не то чтобы я верила, будто он способен меня любить как-то иначе, чем старший брат. Да и не нужно мне это было. А вот послушать признания в любви, посмеяться с братом – это да. Наши маленькие спектакли среди деревьев в лесу были смешными и наивными. Мне больше не с кем было играть в такие игры, и брат это понимал. Родители только фырчали на нас, но не вмешивались. Просто они видели, что мы только хулиганим и больше смеемся, чем верим в нашу же придуманную сцену.

Вот тогда, в детстве, я мечтала о многом. О сильном мужчине, так похожем на отца. О любви, такой, когда, при одном взгляде на родные глаза, весь мир прекращает существовать. О поцелуях, настолько головокружительных, что приходится держаться за мужские плечи, чтобы не упасть.

Мечтала и о своем домике, небольшом, но очень уютном. В нем мы с мужем должны были прожить долгую счастливую жизнь. Там бы росли наши дети. Звенел смех.

Только никогда в моих мечтах я не выходила замуж, стоя на эшафоте рядом с незнакомым мужчиной под пристальными взглядами жителей целой деревни!

Виер оказался браком без разрешения Богов. Одно это уже заставило сердце биться быстрее. Навлечь на себя гнев Темного бога и Светлой богини мне совсем не хотелось. Но выбора уже не было. Судя по суровому виду стражей и решительному выражению на лицах людей у подножия помоста, сбежать мне бы никто не дал. Да и как бежать, если это будет означать немедленную казнь невиновного человека? Будь проклято мое чувство справедливости! Именно из-за него я стояла с гордо поднятой головой рядом с мастером Райсом и не сказала ни единого слова, когда наши имена староста вносил в какую-то книгу. Знать-не знаю, как это происходит в деревнях, но видимо именно в ней учтены все важные события Грэдхилла.

Урожай собран с трех полей, без потерь.

Охотничий сезон завершен. Поголовье оленей не пострадало.

Деревня готова к долгой зиме.

Третьего дня умер кожевник мистер такой-то.

Сегодня днем вступили во временный брак Виер двое идиотов.

Вечером нужно распить настойку за недолгую и несчастливую жизнь молодых.

Уверена, записи в этой таинственной книге выглядят примерно так!

Что это за брак вообще такой, без одобрения богов и даже без служителей храма?!

Три росчерка пера, две подписи вынужденных свидетелей из стражей. И меня объявили женой, радостно сообщив, что на целый год для всех я Эвелин Райс. Что примечательно, у меня спросили только имя. Даже второе имя не стали узнавать. Хотя, вообще-то у меня их могло быть четыре! Но и эта ошибка была не моей заботой. Потом неуважаемый староста и старший страж Башни сами будут объяснять отцу, каким образом они умудрились выдать меня замуж, даже не выяснив полного имени.

Усмешка кривила мои губы, руки спокойно лежали на подоле платья передо мной, а вот носком ботинка я отстукивала нервный ритм по деревянному настилу под ногами. Яркое солнце безмятежно светило в небе, птицы пели свои песни, ветерок трепал распущенные и уже определенно спутанные волосы, а рядом со мной стояла плаха со следами старой крови на ней. Идеальная свадьба. Что тут можно сказать.

Как только Гивлий захлопнул свою толстую книгу записей и широко улыбнулся, глядя мне в лицо, я поняла, что все это не страшный сон. Этот мерзкий, высокомерный человек, и правда, сделал задуманное, и я теперь замужем.

– Поздравляю, – тошнотворно приторным тоном заговорил староста, – вы вступили в брак сроком на год. Если в течении этого срока вы не предоставите доказательства невиновности главы семьи, на плаху пойдете оба.

Кивнув Стражам, он развернулся и, подойдя к невысокой лестнице, принялся степенно спускаться к народу. С видом человека, который только совершил если не подвиг, то нечто схожее.

Повернувшись, я посмотрела на своего… мужа.

При взгляде на невозмутимое лицо мастера, у меня закружилась голова. Боги, как я могла так вляпаться? Замужем! Я замужем, Темный меня побери! Замужем за совершенно незнакомым мужчиной в Богами забытой деревне, в семи днях пути от дома!

Меня затрясло. Нервная дрожь началась с кончиков пальцев, но быстро охватила все тело, и чтобы позорно не упасть под ноги новоявленному супругу, я не придумала ничего лучше, чем сесть на плаху.

Видимо, такого от меня никто не ожидал. Иначе как еще можно объяснить слаженный вздох удивления, исходящий от толпы, и громкий грохот оброненного большого топора одним из стражей. Видимо, именно им и должны были рубить голову мастеру Райсу. Вот только орудие было отвратительно тупым. Уж я-то понимала в этом! Если бы топор был хорошо заточен, он воткнулся бы в деревянный настил, а не бухнулся бы на пол, выбивая лезвием мелкую щепку.

– Вот и праздничный салют, – хохотнула, глядя на этот позор. А затем и вовсе расхохоталась, запрокинув голову. Нервы, все из-за них. Но объяснить свое поведение я не могла, а местные стражи оказались слишком трусливыми, чтобы поинтересоваться, над чем же я так громко смеюсь. Они освободили руки моего мужа и, буркнув ему, чтобы сам разбирался с сумасшедшей, видимо имея в виду меня, сбежали. Жалкие трусы!

***

В уголках глаз скопилась влага, но плакать я не собиралась. Да и поздно лить слезы, когда сидишь в глубокой луже. Тут выбираться нужно, а горевать буду потом. Поэтому когда мой муж, имени которого я так и не узнала, присел передо мной на корточки, только наклонила голову к плечу, резко оборвав смех.

– Ну что, реветь будешь?

Мастер Райс с интересом скользил взглядом по моему лицу, и уголки его губ чуть подрагивали, будто он сдерживал улыбку. На его вопрос я отрицательно качнула головой.

– В обморок падать собираешься? – в красивых светло-серых глазах притаилась добрая улыбка.

Я снова молча покачала головой.

– Идти сможешь?

– А если нет? – теперь и мои губы дрогнули в улыбке.

– Придется нести тебя, – пожал он плечами. – Только руки затекли из-за веревок, поэтому путешествовать будешь на моем плече.

Представив себе, как меня позорно тащат через всю главную площадь, будто мешок с мукой, перекинутой через плечо, я тут же поднялась с плахи.

– Я, знаете ли, очень боюсь высоты, – ответила, гордо задрав носик. – Так куда мы собираемся идти?

– Домой, – выпрямившись во весь свой немалый рост, мастер протянул ко мне раскрытую ладонь в приглашающем жесте. – Должен же я, как приличный мужчина, показать своей жене наш дом.

– Ах да, – протянула, осторожно вложив пальчики в мозолистую широкую ладонь. – Совместное имущество. Ну идем, муж. Покажешь, где ближайшие месяцы я буду жить и наводить уют.

Мужчина, помогавший мне спуститься по лестнице, не ответил. Но зубами скрипнул весьма отчетливо.

Вежливо улыбаясь любопытствующим жителям деревни, из тех, кто не торопился покинуть площадь, я шла за своим мужем. Уверена, никто не сможет потом сказать, что я выглядела испуганной. И пусть на самом деле в голове кружилась вереница глупых мыслей. Продиктованные страхами, они не были достаточным поводом терять выдержку и показывать свою слабость перед незнакомцами. И уж тем более перед своим новоиспеченным мужем! Я, конечно, была уверена, что мастер Райс никоим образом не причастен к убийствам людей в Грэдхилле, но, какой он человек, мне не было известно. Да, мужчина, ставший моим мужем, был красив той мужской красотой, которая заставляла провожать взглядом незнакомцев. Да, он был в отличной форме: молодой, сильный и определенно уверенный в себе. У него были очень красивые, а главное – добрые глаза, а еще от мистера Райса весьма приятно пахло. Я все никак не могла понять, что это за аромат. Немного терпкий, густой, но невероятно теплый. Что-то знакомое, но вспомнить не получалось, а уткнуться носом в плечо мужа было бы крайне неприлично и стыдно. Так что мне пришлось умерить свое любопытство и молча идти вслед за Райсом, ведомой его крепкой и уверенной рукой.