Читать онлайн В священном сумраке дубравы. Стихотворения, переводы, проза
- Автор: Константин Батюшков
- Жанр: Русская поэзия, Литература 19 века, Русская классика, Стихи и поэзия
Размер шрифта: 15
Послание к стихам моим
Sifflez-moi librement, je
vous le rends, mes frères.
Voltaire[1]
- Стихи мои! опять за вас я принимаюсь!
- С тех пор как с музами, к несчастью, обращаюсь,
- Покою ни на час… О, мой враждебный рок!
- Во сне и наяву Кастальский льется ток!
- Но с страстию писать не я один родился:
- Чуть стопы размерять кто только научился,
- За славою бежит – и бедный рифмотвор
- В награду обретет не славу, но позор.
- Куда ни погляжу, везде стихи марают,
- Под кровлей песенки и оды сочиняют.
- И бедный Стукодей, что прежде был капрал,
- Не знаю для чего, теперь поэтом стал:
- Нет хлеба ни куска, а роскошь выхваляет
- И грациям стихи голодный сочиняет;
- Пьет воду, а вино в стихах льет через край;
- Филису нам твердит: «Филиса, ты мой рай!»
- Потом, возвысив тон, героев воспевает:
- В стихах его и сам Суворов умирает!
- Бедняга! удержись… брось, брось писать совсем!
- Не лучше ли тебе маршировать с ружьем!
- Плаксивин на слезах с ума у нас сошел:
- Всё пишет, что друзей на свете не нашел!
- Поверю: ведь с людьми нельзя ему ужиться,
- И так немудрено, что с ними он бранится.
- Безрифмин говорит о милых… о сердцах…
- Чувствительность души твердит в своих стихах;
- Но книг его – увы! – никто не покупает,
- Хотя и Глазунов в газетах выхваляет.
- Глупон за деньги рад нам всякого бранить,
- И даже он готов поэмой уморить.
- Иному в ум придет, что вкус восстановляет:
- Мы верим все ему – кругами утверждает!
- Другой уже спешит нам драму написать,
- За коей будем мы не плакать, а зевать.
- А третий, наконец… Но можно ли помыслить —
- Все глупости людей в подробности исчислить?..
- Напрасный будет труд, но в нем и пользы нет:
- Сатирою нельзя переменить нам свет.
- Зачем с Глупоном мне, зачем всегда браниться?
- Он также на меня готов вооружиться.
- Зачем Безрифмину бумагу не марать?
- Всяк пишет для себя: зачем же не писать?
- Дым славы, хоть пустой, любезен нам, приятен;
- Глас разума – увы! – к несчастию, невнятен.
- Поэты есть у нас, есть скучные врали;
- Они не вверх летят, не к небу, но к земли.
- Давно я сам в себе, давно уже признался,
- Что в мире, в тишине мой век бы провождался,
- Когда б проклятый Феб мне не вскружил весь ум;
- Я презрел бы тогда и славы тщетный шум
- И жил бы так, как хан во славном Кашемире,
- Не мысля о стихах, о музах и о лире.
- Но нет… Стихи мои, без вас нельзя мне жить,
- И дня без рифм, без стоп не можно проводить!
- К несчастью моему, мне надобно признаться,
- Стихи, как женщины: нам с ними ли расстаться?..
- Когда не любят нас, хотим их презирать,
- Но всё не престаем прекрасных обожать!
1804 или 1805
Элегия
(«Как счастье медленно приходит…»)
- Как счастье медленно приходит,
- Как скоро прочь от нас летит!
- Блажен, за ним кто не бежит,
- Но сам в себе его находит!
- В печальной юности моей
- Я был счастлив – одну минуту,
- Зато, увы! и горесть люту
- Терпел от рока и людей!
- Обман надежды нам приятен,
- Приятен нам хоть и на час!
- Блажен, кому надежды глас
- В самом несчастьи сердцу внятен!
- Но прочь уже теперь бежит
- Мечта, что прежде сердцу льстила;
- Надежда сердцу изменила,
- И вздох за нею вслед летит!
- Хочу я часто заблуждаться,
- Забыть неверную… но нет!
- Несносной правды вижу свет,
- И должно мне с мечтой расстаться!
- На свете всё я потерял,
- Цвет юности моей увял:
- Любовь, что счастьем мне мечталась,
- Любовь одна во мне осталась!
1804 или 1805
Перевод 1-й сатиры Боало
- Бедняга и поэт, и нелюдим несчастный,
- Дамон, который нас стихами всё морил,
- Дамон, теперь презрев и славы шум напрасный,
- Заимодавцев всех своих предупредил.
- Боясь судей, тюрьмы, он в бегство обратился,
- Как новый Диоген, надел свой плащ дурной,
- Как рыцарь, посохом своим вооружился
- И, связку навязав сатир, понес с собой.
- Но в тот день, из Москвы как в путь он собирался,
- Кипя досадою и с гневом на глазах,
- Бледнее, чем Глупон, который проигрался,
- Свой гнев истощевал почти что в сих словах:
- «Возможно ль здесь мне жить? Здесь честности не знают!
- Проклятая Москва! Проклятый скучный век!
- Пороки все тебя лютейши поглощают,
- Незнаем и забыт здесь честный человек.
- С тобою должно мне навеки распроститься,
- Бежать от должников, бежать из всех мне ног
- И в тихом уголке надолго притаиться.
- Ах! если б поскорей найти сей уголок!..
- Забыл бы в нем людей, забыл бы их навеки.
- Пока дней парка нить еще моих прядет,
- Спокоен я бы был, не лил бы слезны реки.
- Пускай за счастием, пускай иной идет,
- Пускай найдет его Бурун с кривой душою,
- Он пусть живет в Москве, но здесь зачем мне жить?
- Я людям ввек не льстил, не хвастал и собою,
- Не лгал, не сплетничал, но чтил, что должно чтить.
- Святая истина в стихах моих блистала
- И музой мне была, но правда глаз нам жжет.
- Зато фортуна мне, к несчастью, не ласкала.
- Богаты подлецы, что заполняют свет,
- Вооружились все против меня и гнали
- За то, что правду я им вечно говорил.
- Глупцы не разумом, не честностью блистали,
- Но золотом одним. А я чтоб их хвалил!..
- Скорее я почту простого селянина,
- Который потом хлеб кропит насущный свой,
- Чем этого глупца, большого господина,
- С презреньем давит что людей на мостовой!
- Но кто тебе велит (все скажут мне) браниться?
- Немудрено, что ты в несчастии живешь;
- Тебе никак нельзя, поверь, с людьми ужиться:
- Ты беден, чином мал – зачем же не ползешь?
- Смотри, как Сплетнин здесь тотчас обогатился,
- Он князем уж давно… Таков железный век:
- Кто прежде был в пыли, тот в знати очутился!
- Фортуна ветрена, и этот человек,
- Который в золотой карете разъезжает,
- Без помощи ее на козлах бы сидел
- И правил лошадьми, – теперь повелевает,
- Теперь он славен стал и сам в карету сел.
- А между тем Честон, который не умеет
- Стоять с почтением в лакейской у бояр,
- И беден, и презрен, ступить шага не смеет;
- В грязи замаран весь, он терпит холод, жар.
- Бедняга с честностью забыт людьми и светом:
- Итак, не лучше ли в стихах нам всех хвалить?
- Зато богатым быть, в покое жить нагретом,
- Чем добродетелью своей себя морить?
- То правда, государь нам часто помогает
- И музу спящую, лишь взглянет, – оживит,
- Он Феба из тюрьмы нередко извлекает.
- Чего не может царь!.. Захочет – и творит.
- Но Мецената нет, увы! – и Август дремлет.
- Притом захочет ли мне кто благотворить?
- Кто участь в жалобах несчастного приемлет,
- И можно ли толпу просителей пробить,
- Толпу несносную сынов несчастных Феба?
- За оду просит тот, сей песню сочинил,
- А этот – мадригал. Проклятая от неба,
- Прямая саранча! Терпеть нет боле сил!..
- И лучше во сто раз от них мне удалиться.
- К чему прибегнуть мне? Не знаю, что начать?
- Судьею разве быть, в приказные пуститься?
- Судьею?.. Боже мой! Нет, этому не быть!
- Скорее Стукодей бранить всех перестанет,
- Скорей любовников Лаиса отошлет
- И мужа своего любить как мужа станет,
- Скорей Глицера свой, скорей язык уймет,
- Чем я пойду в судьи! Не вижу средства боле,
- Как прочь отсюдова сейчас же убежать
- И в мире тихо жить в моей несчастной доле,
- В Москву проклятую опять не заезжать.
- В ней честность с счастием всегда почти бранится,
- Порок здесь царствует, порок здесь властелин,
- Он в лентах, в орденах повсюду ясно зрится,
- Забыта честность, но фортуны милый сын,
- Хоть плут, глупец, злодей, в богатстве утопает,
- И даже он везде… Не смею говорить…
- Какого стоика сие не раздражает?
- Кто может, не браня, здесь целый век прожить?
- Без Феба всякий здесь хорошими стихами
- Опишет город вам, и в гневе стихотвор
- На гору не пойдет Парнас с двумя холмами.
- Он правдой удивит без вымыслов убор.
- «Потише, – скажут мне, – зачем там горячиться?
- Зачем так свысока? Немного удержись!
- Ведь в гневе пользы нет: не лучше ли смириться?
- А если хочешь врать, на кафедру взберись,
- Там можно говорить и хорошо, и глупо,
- Никто не сердится, спокойно всякий спит.
- На правду у людей, поверь мне, ухо тупо».
- Пусть светски мудрецы, пусть так все рассуждают!
- Противен, знаю, им всегда был правды свет.
- Они любезностью пороки закрывают,
- Для них священного и в целом мире нет.
- Любезно дружество, любезна добродетель,
- Невинность чистая, любовь, краса сердец,
- И совесть самая, всех наших дел свидетель,
- Для них – мечта одна! Постой, о лжемудрец!
- Куда влечешь меня? Я жить хочу с мечтою.
- Постой! Болезнь к тебе, я вижу, смерть ведет,
- Уж крылия ее простерты над тобою.
- Мечта ли то теперь? Увы, к несчастью, нет!
- Кого переменю моими я словами?
- Я верю, что есть ад, святые, дьявол, рай,
- Что сам Илья гремит над нашими главами.
- А здесь в Москве… Итак, прощай, Москва, прощай!..»
1804 или 1805
К Филисе
(Подражание Грессету)
Qu’heureus est le mortel qui, du monde ignoré,
Vit content de lui-même en un coin retiré,
Que l’amour de ce rien qu’on nomme renommée
N’a jamais enivré d’une vaine fumée…[2]
- Что скажу тебе, прекрасная,
- Что скажу в моем послании?
- Ты велишь писать, Филиса, мне,
- Как живу я в тихой хижине,
- Как я строю замки в воздухе,
- Как ловлю руками счастие.
- Ты велишь – и повинуюся.
- Ветер воет всюду в комнате
- И свистит в моих окончинах,
- Стулья, книги – всё разбросано:
- Тут Вольтер лежит на Библии,
- Календарь на философии.
- У дверей моих мяучит кот,
- А у ног собака верная
- На него глядит с досадою.
- Посторонний, кто взойдет ко мне,
- Верно скажет: «Фебом проклятый,
- Здесь живет поэт в унынии».
- Правда, что воображение
- Убирает всё рукой своей,
- Сыплет розаны на тернии,
- И поэт с душой спокойною
- Веселее Креза с золотом.
- Независимость любезную
- Потерять на цепь золочену!..
- Я счастлив в моей беспечности,
- Презираю гордость глупую,
- Не хочу кумиру кланяться
- С кучей глупых обожателей.
- Пусть змиею изгибаются
- Твари подлые, презренные,
- Пусть слова его оракулом
- Чтут невежды и со трепетом
- Мановенья ждут руки его!
- Как пылинка вихрем поднята,
- Как пылинка вихрем брошена,
- Так и счастье наше чудное
- То поднимет, то опустит вдруг.
- Часто бегал за фортуною
- И держал ее в руках моих:
- Чародейка ускользнула тут
- И оставила колючий терн.
- Славу, почести мы призраком
- Называем, если нет у нас;
- Но найдем – прощай, мечтание!
- Чашу с ними пьем забвения
- (Суета всегда прелестна нам),
- И мудрец забудет мудрость всю.
- Что же делать нам?.. Бранить людей?..
- Нет, найти святое дружество,
- Жить покойно в мирной хижине;
- Нелюдим пусть ненавидит нас:
- Он несчастлив – не завидую.
- Страх и ужас на лице его,
- Ходит он с главой потупленной,
- И спокойствие бежит его!
- Нежно дружество с улыбкою
- Не согреет сердца хладного,
- И слеза его должна упасть,
- Не отертая любовию!
- Посмотри, Дамон как мудрствует:
- Он находит зло единое.
- «Добродетель, – говорит Дамон, —
- Добродетель – суета одна,
- Добродетель – призрак слабых душ.
- Предрассудок в мире царствует,
- Людям всем он ослепил глаза».
- Он недолго будет думать так,
- Хладна смерть к нему приближится:
- Он увидит заблуждение,
- Он увидит. Совесть страшная
- Прилетит к нему тут с зеркалом;
- Волоса ее растрепаны,
- На глазах ее отчаянье,
- А в устах – упреки, жалобы.
- Полно! Бросим лучше дале взгляд.
- Посмотри, как здесь беспечная
- В скуке дни влечет Аталия.
- День настанет – нарумянится,
- Раза три зевнет – оденется.
- «Ах!.. зачем так время медленно!» —
- Скажет тут в душе беспечная,
- Скажет с вздохом и заснет еще!
- Бурун ищет удовольствия,
- Ездит, скачет… увы! – нет его!
- Оно там, где Лиза нежная
- Скромно, мило улыбается?..
- Он приходит к ней – но нет его!..
- Скучной Лиза ему кажется.
- Так в театре, где комедия
- Нас смешит и научает вдруг?
- Но и там, к несчастью, нет его!
- Так на бале?.. Не найдешь его:
- Оно в сердце должно жить у нас…
- Сколько в час один бумаги я
- Исписал к тебе, любезная!
- Всё затем, чтоб доказать тебе,
- Что спокойствие есть счастие,
- Совесть чистая – сокровище,
- Вольность, вольность – дар святых небес.
- Но уж солнце закатилося,
- Мрак и тени сходят на землю,
- Красный месяц с свода ясного
- Тихо льет свой луч серебряный,
- Тихо льет, но черно облако
- Помрачает светлый луч луны,
- Как печальны вспоминания
- Помрачают нас в веселый час.
- В тишине я ночи лунныя
- Как люблю с тобой беседовать!
- Как приятно мне в молчании
- Вспоминать мечты прошедшие!
- Мы надеждою живем, мой друг,
- И мечтой одной питаемся.
- Вы, богини моей юности,
- Будьте, будьте навсегда со мной!
- Так, Филиса моя милая,
- Так теперь, мой друг, я думаю.
- Я счастлив – моим спокойствием,
- Я счастлив – твоею дружбою…
1804 или 1805
Бог
- На вечном троне ты средь облаков сидишь
- И сильною рукой гром мещешь и разишь.
- Но бури страшные и громы ты смиряешь
- И благость на земли реками изливаешь.
- Начало и конец, средина всех вещей!
- Во тьме ты ясно зришь и в глубине морей.
- Хочу постичь тебя, хочу – не постигаю.
- Хочу не знать тебя, хочу – и обретаю.
- Везде могущество твое напечатленно.
- Из сильных рук твоих родилось всё нетленно.
- Но всё здесь на земли приемлет вид другой:
- И мавзолеи, где гордилися собой,
- И горы вечные, где пламенем курились,
- Там страшные моря волнами вдруг разлились;
- Но прежде море где шумело в берегах,
- Сияют класы там златые на полях
- И дым из хижины пастушечьей курится.
- Велишь – и на земли должно всё измениться,
- Велишь – как в ветер прах, исчезнет смертных род!
- Всесильного чертог, небесный чистый свод,
- Где солнце, образ твой, в лазури нам сияет
- И где луна в ночи свет тихий проливает,
- Туда мой скромный взор с надеждою летит!
- Безбожный лжемудрец в смущеньи на вас зрит.
- Он в мрачной хижине тебя лишь отвергает:
- В долине, где журчит источник и сверкает,
- В ночи, когда луна нам тихо льет свой луч,
- И звезды ясные сияют из-за туч,
- И филомелы песнь по воздуху несется, —
- Тогда и лжемудрец в ошибке признается.
- Иль на горе когда ветр северный шумит,
- Скрипит столетний дуб, ужасно гром гремит,
- Паляща молния по облаку сверкает,
- Тут в страхе он к тебе, всевышний, прибегает,
- Клянет тебя, клянет и разум тщетный свой,
- И в страхе скажет он: «Смиряюсь пред тобой!
- Тебя – тварь бренная – еще не понимаю,
- Но что ты милостив, велик, теперь то знаю!»
1804 или 1805
Послание к Н. И. Гнедичу
- Что делаешь, мой друг, в полтавских ты степях
- И что в стихах
- Украдкой от друзей на лире воспеваешь?
- С Фингаловым певцом мечтаешь
- Иль резвою рукой
- Венок красавице сплетаешь?
- Поешь мечты, любовь, покой,
- Улыбку томныя Корины
- Иль страстный поцелуй шалуньи Зефирины?
- Все, словом, прелести Цитерских уз —
- Они так дороги воспитаннику муз —
- Поешь теперь, а твой на Севере приятель,
- Веселий и любви своей летописатель,
- Беспечность полюбя, забыл и Геликон.
- Терпенье и труды ведь любит Аполлон —
- А друг твой славой не прельщался,
- За бабочкой, смеясь, гонялся,
- Красавицам стихи любовные шептал
- И, глядя на людей – на пестрых кукл – мечтал:
- «Без скуки, без забот не лучше ль жить с друзьями,
- Смеяться с ними и шутить,
- Чем исполинскими шагами
- За славой побежать и в яму поскользить?»
- Охоты, право, не имею,
- Чрез то я сделаться смешным
- И умным, и глупцам, и злым,
- Иль, громку лиру взяв, пойти вослед Алкею,
- Надувшись пузырем, родить один лишь дым,
- Как Рифмин, закричать: «Ликуй, земля, со мною!
- Воспряньте, камни, лес! Зрю муз перед собою!
- Восторг! Лечу на Пинд!.. Простите, что упал:
- Ведь я Пиндару подражал!»
- Что в громких песнях мне? Доволен я мечтами,
- В покойном уголке тихонько притаясь,
- Но с светом вовсе не простясь:
- Играя мыслями, я властвую духами.
- Мы, право, не живем
- На месте всё одном,
- Но мыслями летаем;
- То в Африку плывем,
- То на развалинах Пальмиры побываем,
- То трубку выкурим с султаном иль пашой,
- Или, пленяся вдруг султановой женой,
- Фатимой томной, молодой,
- Тотчас дарим его рогами;
- Смеемся муфтию, деремся с визирями,
- И после, убежав (кто в мыслях не колдун?),
- Увидим стройных нимф, услышим звуки струн,
- И где ж очутимся? На бале и в Париже!
- И так мечтанием бываем к счастью ближе,
- А счастие лишь там живет,
- Где нас, безумных, нет.
- Мы сказки любим все, мы – дети, но большие.
- Что в истине пустой? Она лишь ум сушит,
- Мечта всё в мире золотит,
- И от печали злыя
- Мечта нам щит.
- Ах, должно ль запретить и сердцу забываться,
- Поэтов променя на скучных мудрецов!
- Поэты не дают с фантазией расстаться,
- Мы с ними посреди Армидиных садов,
- В прохладе рощ тенистых,
- Внимаем пению Орфеев голосистых.
- При шуме ветерков на розах нежных спим
- И возле нимф вздыхаем,
- С богами даже говорим,
- А с мудрецами лишь болтаем,
- Браним несчастный мир да, рассердясь… зеваем.
- ...................
- Так, сердце может лишь мечтою услаждаться!
- Оно всё хочет оживить:
- В лесу на утлом пне друидов находить,
- Укрывшихся под ель, рукой времян согбенну;
- Услышать барда песнь священну,
- С Мальвиною вздохнуть на берегу морском
- О ратнике младом.
- Всё сердцу в мире сем вещает.
- И гроб безмолвен не бывает,
- И камень иногда пустынный говорит:
- «Герой здесь спит!»
- Так, сердцем рождена, поэзия любезна,
- Как нектар сладостный, приятна и полезна.
- Язык ее – язык богов;
- Им дивный говорил Омир, отец стихов.
- Язык сей у творца берет Протея виды.
- Иной поет любовь: любимец Афродиты,
- С свирелью тихою, с увенчанной главой,
- Вкушает лишь покой,
- Лишь радости одни встречает
- И розами стезю сей жизни устилает.
- Другой,
- Как славный Тасс, волшебною рукой
- Являет дивный храм природы
- И всех чудес ее тьмочисленные роды:
- Я зрю то мрачный ад,
- То счастия чертог, Армидин дивный сад;
- Когда же он дела героев прославляет
- И битвы воспевает,
- Я слышу треск и гром, я слышу стон и крик…
- Таков поэзии язык!
- Не много ли с тобой уж я заговорился?
- Я чересчур болтлив: я с Фебом подружился,
- А с ним ли бедному поэту сдобровать?
- Но, чтоб к концу привесть начатое маранье,
- Хочу тебе сказать,
- Что пременить себя твой друг имел старанье,
- Увы, и не успел! Прими мое признанье!
- Никак я не могу одним доволен быть,
- И лучше розы мне на терны пременить,
- Чем розами всегда одними восхищаться.
- Итак, не должно удивляться,
- Что ветреный твой друг —
- Поэт, любовник вдруг
- И через день потом философ с грозным тоном,
- А больше дружен с Аполлоном,
- Хоть и нейдет за славы громом,
- Но пишет всё стихи,
- Которы за грехи,
- Краснеяся, друзьям вполголоса читает
- И первый сам от них зевает.
1805
Совет друзьям
Faut-il être tant volage,
Ai-je dit au doux plaisir…[3]
- Подайте мне свирель простую,
- Друзья! и сядьте вкруг меня
- Под эту вяза тень густую,
- Где свежесть дышит среди дня;
- Приближьтесь, сядьте и внемлите
- Совету музы вы моей:
- Когда счастливо жить хотите
- Среди весенних кратких дней,
- Друзья! оставьте призрак славы,
- Любите в юности забавы
- И сейте розы на пути.
- О юность красная! цвети!
- И, током чистым окропленна,
- Цвети хотя немного дней,
- Как роза, миртом осененна,
- Среди смеющихся полей;
- Но дай нам жизнью насладиться,
- Цветы на тернах находить!
- Жизнь – миг! недолго веселиться,
- Недолго нам и в счастьи жить!
- Недолго – но печаль забудем,
- Мечтать во сладкой неге будем:
- Мечта – прямая счастья мать!
- Ах! должно ли всегда вздыхать
- И в майский день не улыбаться?
- Нет, станем лучше наслаждаться,
- Плясать под тению густой
- С прекрасной нимфой молодой,
- Потом, обняв ее рукою,
- Дыша любовию одною,
- Тихонько будем воздыхать
- И сердце к сердцу прижимать.
- Какое счастье! Вакх веселый
- Густое здесь вино нам льет,
- А тут в одежде тонкой, белой
- Эрата нежная поет:
- Часы крылаты! не летите,
- Ах! счастье мигом хоть продлите!
- Но нет! бегут счастливы дни,
- Бегут, летят стрелой они;
- Ни лень, ни сердца наслажденья
- Не могут их сдержать стремленья,
- И время сильною рукой
- Губит и радость, и покой!
- Луга веселые, зелены!
- Ручьи прозрачны, милый сад!
- Ветвисты ивы, дубы, клены,
- Под тенью вашею прохлад
- Ужель вкушать не буду боле?
- Ужели скоро в тихом поле
- Под серым камнем стану спать?
- И лира, и свирель простая
- На гробе будут там лежать!
- Покроет их трава густая,
- Покроет, и ничьей слезой
- Прах хладный мой не окропится!
- Ах! должно ль мне о том крушиться?
- Умру, друзья! – и всё со мной!
- Но парки темною рукою
- Прядут, прядут дней тонку нить…
- Коринна и друзья со мною, —
- О чем же мне теперь грустить?
- Когда жизнь наша скоротечна,
- Когда и радость здесь не вечна,
- То лучше в жизни петь, плясать,
- Искать веселья и забавы
- И мудрость с шутками мешать,
- Чем, бегая за дымом славы,
- От скуки и забот зевать.
1806
К Гнедичу
- Только дружба обещает
- Мне бессмертия венок;
- Он приметно увядает,
- Как от зноя василек.
- Мне оставить ли для славы
- Скромную стезю забавы?
- Путь к забавам проложен,
- К славе тесен и мудрен!
- Мне ль за призраком гоняться,
- Лавры с скукой собирать?
- Я умею наслаждаться,
- Как ребенок всем играть,
- И счастлив!.. Досель цветами
- Путь ко счастью устилал,
- Пел, мечтал, подчас стихами
- Горесть сердца услаждал.
- Пел от лени и досуга;
- Муза мне была подруга;
- Не был ей порабощен.
- А теперь – весна, как сон
- Легкокрылый, исчезает
- И с собою увлекает
- Прелесть песней и мечты!
- Нежны мирты и цветы,
- Чем прелестницы венчали
- Юного певца, – завяли!
- Ах! ужели наградит
- Слава счастия утрату
- И ко дней моих закату
- Как нарочно прилетит?
1806
<Н. И. Гнедичу> («По чести, мудрено в санях или верхом…»)
- По чести, мудрено в санях или верхом,
- Когда кричат: «марш, марш, слушай!» кругом,
- Писать тебе, мой друг, посланья…
- Нет! Музы, убоясь со мной свиданья,
- Честненько в Петербург иль бог знает куда
- Изволили сокрыться.
- А мне без них беда!
- Кто волком быть привык, тому не разучиться
- По-волчьи и ходить, и лаять завсегда.
- Частенько, погрузясь в священну думу,
- Не слыша барабанов шуму
- И крику резкого осанистых стрелков,
- Я крылья придаю моей ужасной кляче
- И прямо – на Парнас! – или иначе,
- Не говоря красивых слов,
- Очутится пред мной печальная картина:
- Где ветр со всех сторон в разбиты окна дует
- И где любовницу, нахмурясь, кот целует,
- Там финна бедного сума
- С усталых плеч валится,
- Несчастный к уголку садится
- И, слезы утерев раздранным рукавом,
- Догладывает хлеб мякинный и голодный…
- Несчастный сын страны холодной!
- Он с голодом, войной и русскими знаком!
1807
Выздоровление
- Как ландыш под серпом убийственным жнеца
- Склоняет голову и вянет,
- Так я в болезни ждал безвременно конца
- И думал: парки час настанет.
- Уж очи покрывал Эреба мрак густой,
- Уж сердце медленнее билось:
- Я вянул, исчезал, и жизни молодой,
- Казалось, солнце закатилось.
- Но ты приближилась, о жизнь души моей,
- И алых уст твоих дыханье,
- И слезы пламенем сверкающих очей,
- И поцелуев сочетанье,
- И вздохи страстные, и сила милых слов
- Меня из области печали —
- От Орковых полей, от Леты берегов —
- Для сладострастия призвали.
- Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой,
- Тобой дышать до гроба стану.
- Мне сладок будет час и муки роковой:
- Я от любви теперь увяну.
1807
Пастух и соловей (басня)
Владиславу Александровичу Озерову
- Любимец строгой Мельпомены,
- Прости усердный стих безвестному певцу!
- Не лавры к твоему венцу,
- Рукою дерзкою сплетенны,
- Я в дар тебе принес. К чему мой фимиам
- Творцу «Димитрия», кому бессмертны музы,
- Сложив признательности узы,
- Открыли славы храм?
- А храм сей затворен для всех зоилов строгих,
- Богатых завистью, талантами убогих.
- Ах, если и теперь они своей рукой
- Посмеют к твоему творенью прикасаться,
- А ты, наш Эврипид, чтоб позабыть их рой,
- Захочешь с музами расстаться
- И боле не писать,
- Тогда прошу тебя рассказ мой прочитать.
- Пастух, задумавшись в ночи безмолвной мая,
- С высокого холма вокруг себя смотрел,
- Как месяц в тишине великолепно шел,
- Лучом серебряным долины освещая,
- Как в рощах липовых чуть легким ветерком
- Листы колеблемы шептали
- И светлые ручьи, почив с природой сном,
- Едва меж берегов струей своей мелькали.
- Из рощи соловей
- Долины оглашал гармонией своей,
- И эхо песнь его холмам передавало.
- Всё душу пастуха задумчиво пленяло,
- Как вдруг певец любви на ветвях замолчал.
- Напрасно наш пастух просил о песнях новых.
- Печальный соловей, вздохнув, ему сказал:
- «Недолго в рощах сих дубовых
- Я радость воспевал!
- Пройдет и петь охота,
- Когда с соседнего болота
- Лягушки кваканьем как бы назло глушат;
- Пусть эта тварь поет, а соловьи молчат!»
- «Пой, нежный соловей, – пастух сказал Орфею, —
- Для них ушей я не имею.
- Ты им молчаньем петь охоту придаешь:
- Кто будет слушать их, когда ты запоешь?»
1807
<Н. И. Гнедичу>
(«Прерву теперь молчанья узы…»)
- Прерву теперь молчанья узы
- Для друга сердца моего.
- Давно ты от ленивой музы,
- Давно не слышал ничего.
- И можно ль петь моей цевнице
- В пустыне дикой и пустой,
- Куда никак нельзя царице
- Поэзии прийти младой?
- И мне ли петь под гнетом рока,
- Когда меня судьба жестока
- Лишила друга и родни?..
- Пусть хладные сердца одни
- Средь моря бедствий засыпают
- И взор спокойно обращают
- На гробы ближних и друзей,
- На смерть, на клевету жестоку,
- Ползущу низкою змией,
- Чтоб рану нанести жестоку
- И непорочности самой.
- Но мне ль с чувствительной душой
- Быть в мире зол спокойной жертвой
- И клеветы, и разных бед?..
- Увы! я знаю, что сей свет
- Могилой создан нам отверстой,
- Куда падет, сражен косой,
- И царь с венчанною главой,
- И пастырь, и монах, и воин!
- Ужели я один достоин
- И вечно жить, и быть блажен?
- Увы! здесь всяк отягощен
- Ярмом печали и цепями,
- Которых нам по смерть руками,
- Столь слабыми, нельзя сложить.
- Но можно ль их, мой друг, влачить
- Без слез, не сокрушась душевно?
- Скорее морем льзя безбедно
- На валкой ладие проплыть,
- Когда Борей расширит крылы,
- Без ветрил, снастей и кормила,
- И к небу взор не обратить…
- Я плачу, друг мой, здесь с тобою,
- А время молнией летит.
- Уж месяц светлый надо мною
- Спокойно в озеро глядит,
- Всё спит под кровом майской нощи,
- Едва ли водопад шумит,
- Безмолвен дол, вздремали рощи,
- В которых луч луны скользит
- Сквозь ветки, на землю склоненны.
- И я, Морфеем удрученный,
- Прерву цевницы скорбный глас
- И, может, в полуночный час
- Тебя в мечте, мой друг, познаю
- И раз еще облобызаю…
1808
Сон воинов
Битва кончилась, ратники пируют вокруг зажженных дубов…
- …Но вскоре пламень потухает,
- И гаснет пепел черных пней,
- И томный сон отягощает
- Лежащих воев средь полей.
- Сомкнулись очи; но призраки
- Тревожат краткий их покой:
- Иный лесов проходит мраки,
- Зверей голодных слышит вой;
- Иный на лодке легкой реет
- Среди кипящих в море волн;
- Веслом десница не владеет,
- И гибнет в бездне бренный челн;
- Иный места узрел знакомы,
- Места отчизны, милый край!
- Уж слышит псов домашних лай
- И зрит отцов поля и домы
- И нежных чад своих… Мечты!
- Проснулся в бездне темноты!
- Иный чудовище сражает —
- Бесплодно меч его сверкает;
- Махнул еще, его рука,
- Подъята вверх… окостенела;
- Бежать хотел – его нога
- Дрожит, недвижима, замлела;
- Встает – и пал! Иный плывет
- Поверх прозрачных тихих вод
- И пенит волны под рукою;
- Волна, усиленна волною,
- Клубится, пенится горой
- И вдруг обрушилась, клокочет;
- Несчастный борется с рекой,
- Воззвать к дружине верной хочет, —
- И голос замер на устах!
- Другой бежит на поле ратном,
- Бежит, глотая пыль и прах;
- Трикрат сверкнул мечом булатным,
- И в воздухе недвижим меч!
- Звеня упали латы с плеч…
- Копье рамена прободает,
- И хлещет кровь из них рекой;
- Несчастный раны зажимает
- Холодной, трепетной рукой!
- Проснулся он… и тщетно ищет
- И ран, и вражьего копья.
- Но ветр шумит и в роще свищет;
- И волны мутного ручья
- Подошвы скал угрюмых роют,
- Клубятся, пенятся и воют
- Средь дебрей снежных и холмов…
Между 1808 и 1811
Сон могольца
(Баснь)
- Могольцу снилися жилища Елисейски:
- Визирь блаженный в них
- За добрые дела житейски,
- В числе угодников святых,
- Покойно спал на лоне гурий.
- Но сонный видит ад,
- Где, пламенем объят,
- Терзаемый бичами фурий,
- Пустынник испускал ужасный вопль и стон.
- Моголец в ужасе проснулся,
- Не ведая, что значит сон.
- Он думал, что пророк в сих мертвых обманулся
- Иль тайну для него скрывал;
- Тотчас гадателя призвал,
- И тот ему в ответ: «Я не дивлюсь нимало,
- Что в снах есть разум, цель и склад.
- Нам небо и в мечтах премудрость завещало…
- Сей праведник, визирь, оставя двор и град,
- Жил честно и всегда любил уединенье, —
- Пустынник на поклон таскался к визирям».
- С гадателем сказав, что значит сновиденье,
- Внушил бы я любовь к деревне и полям.
- Обитель мирная! в тебе успокоенье
- И все дары небес даются щедро нам.
- Уединение, источник благ и счастья!
- Места любимые! ужели никогда
- Не скроюсь в вашу сень от бури и ненастья?
- Блаженству моему настанет ли чреда?
- Ах! кто остановит меня под мрачной тенью?
- Когда перенесусь в священные леса?
- О музы! сельских дней утеха и краса!
- Научите ль меня небесных тел теченью?
- Светил блистающих несчетны имена
- Узнаю ли от вас? Иль, если мне дана
- Способность малая и скудно дарованье,
- Пускай пленит меня источников журчанье.
- И я любовь и мир пустынный воспою!
- Пусть парка не прядет из злата в жизнь мою
- И я не буду спать под бархатным наметом.
- Ужели через то я потеряю сон?
- И меньше ль по трудам мне будет сладок он,
- Зимой – близ огонька, в тени древесной – летом?
- Без страха двери сам для парки отопру,
- Беспечно век прожив, спокойно и умру.
1808
К Тассу
- Позволь, священна тень, безвестному певцу
- Коснуться к твоему бессмертному венцу
- И сладость пения твоей авзонской музы,
- Достойной берегов прозрачной Аретузы,
- Рукою слабою на лире повторить
- И новым языком с тобою говорить!
- Среди Элизия близ древнего Омира
- Почиет тень твоя, и Аполлона лира
- Еще согласьем дух поэта веселит.
- Река забвения и пламенный Коцит
- Тебя с любовницей, о Тасс, не разлучили:
- В Элизии теперь вас музы съединили,
- Печали нет для вас, и скорбь протекших дней,
- Как сладостну мечту, объемлете душей…
- Торквато, кто испил все горькие отравы
- Печалей и любви и в храм бессмертной славы,
- Ведомый музами, в дни юности проник, —
- Тот преждевременно несчастлив и велик!
- Ты пел, и весь Парнас в восторге пробудился,
- В Феррару с музами Феб юный ниспустился,
- Назонову тебе он лиру сам вручил,
- И гений крыльями бессмертья осенил.
- Воспел ты бурну брань, и бледны эвмениды
- Всех ужасов войны открыли мрачны виды:
- Бегут среди полей и топчут знамена,
- Светильником вражды их ярость разжена,
- Власы растрепаны и ризы обагренны,
- Я сам среди смертей… и Марс со мною медный…
- Но ужасы войны, мечей и копий звук
- И гласы Марсовы как сон исчезли вдруг:
- Я слышу вдалеке пастушечьи свирели,
- И чувствия душой иные овладели.
- Нет более вражды, и бог любви младой
- Спокойно спит в цветах под миртою густой.
- Он встал, и меч опять в руке твоей блистает!
- Какой Протей тебя, Торквато, пременяет,
- Какой чудесный бог чрез дивные мечты
- Рассеял мрачные и нежны красоты?
- То скиптр в его руках или перун зажженный,
- То розы юные, Киприде посвященны,
- Иль факел эвменид, иль луч златой любви.
- В глазах его – любовь, вражда – в его крови;
- Летит, и я за ним лечу в пределы мира,
- То в ад, то на Олимп! У древнего Омира
- Так шаг один творил огромный бог морей
- И досягал другим краев подлунной всей.
- Армиды чарами, средь моря сотворенной,
- Здесь тенью миртовой в долине осененной,
- Ринальд, младой герой, забыв вои́нский глас,
- Вкушает прелести любови и зараз…
- А там что зрят мои обвороженны очи?
- Близ стана воинска, под кровом черной ночи,
- При зареве бойниц, пылающих огнем,
- Два грозных воина, вооружась мечом,
- Неистовой рукой струят потоки крови…
- О, жертва ярости и плачущей любови!..
- Постойте, воины!.. Увы!.. один падет…
- Танкред в враге своем Клоринду узнает,
- И морем слез теперь он платит, дерзновенный,
- За каплю каждую сей крови драгоценной…
- Что ж было для тебя наградою, Торкват,
- За песни стройные? Зоилов острый яд,
- Притворная хвала и ласки царедворцев,
- Отрава для души и самых стихотворцев.
- Любовь жестокая, источник зол твоих,
- Явилася тебе среди палат златых,
- И ты из рук ее взял чашу ядовиту,
- Цветами юными и розами увиту,
- Испил и, упоен любовною мечтой,
- И лиру, и себя поверг пред красотой.
- Но радость наша – ложь, но счастие – крылато;
- Завеса раздрана! Ты узник стал, Торквато!
- В темницу мрачную ты брошен, как злодей.
- Лишен и вольности, и Фебовых лучей.
- Печаль глубокая поэтов дух сразила,
- Исчез талант его и творческая сила,
- И разум весь погиб! О вы, которых яд
- Торквату дал вкусить мучений лютых ад,
- Придите зрелищем достойным веселиться
- И гибелью его таланта насладиться!
- Придите! Вот поэт превыше смертных хвал,
- Который говорить героев заставлял,
- Проникнул взорами в небесные чертоги, —
- В железах стонет здесь… О милосерды боги!
- Доколе жертвою, невинность, будешь ты
- Бесчестной зависти и адской клеветы?
- Имело ли конец несчастие поэта?
- Железною рукой печаль и быстры лета
- Уже безвременно белят его власы,
- В единобразии бегут, бегут часы,
- Что день, то прежня скорбь, что ночь —
- мечты ужасны…
- Смягчился наконец завет судьбы злосчастной.
- Свободен стал поэт, и солнца луч златой
- Льет в хладну кровь его отраду и покой:
- Он может опочить на лоне светлой славы.
- Средь Капитолия, где стены обветшалы
- И самый прах еще о римлянах твердит,
- Там ждет его триумф… Увы!.. там смерть стоит!
- Неумолимая берет венок лавровый,
- Поэта увенчать из давних лет готовый.
- Премена жалкая столь радостного дни!
- Где знамя почестей, там смертны пелены,
- Не увенчание, но лики погребальны…
- Так кончились твои, бессмертный, дни печальны!
- Нет более тебя, божественный поэт!
- Но славы Тассовой исполнен ввеки свет!
- Едва ли прах один остался древней Трои,
- Не знаем и могил, где спят ее герои,
- Скамандр божественный вертепами течет,
- Но в памяти людей Омир еще живет,
- Но человечество певцом еще гордится,
- Но мир ему есть храм… И твой не сокрушится!
1808
Воспоминание
- Мечты! – повсюду вы меня сопровождали
- И мрачный жизни путь цветами устилали!
- Как сладко я мечтал на Гейльсбергских полях,
- Когда весь стан дремал в покое
- И ратник, опершись на копие стальное,
- Смотрел в туманну даль! Луна на небесах
- Во всем величии блистала
- И низкий мой шалаш сквозь ветви освещала;
- Аль светлый чуть струю ленивую катил
- И в зеркальных водах являл весь стан и рощи;
- Едва дымился огнь в часы туманной нощи
- Близ кущи ратника, который сном почил.
- О Гейльсбергски поля! О холмы возвышенны!
- Где столько раз в ночи, луною освещенный,
- Я, в думу погружен, о родине мечтал;
- О Гейльсбергски поля! В то время я не знал,
- Что трупы ратников устелют ваши нивы,
- Что медной челюстью гром грянет с сих холмов,
- Что я, мечтатель ваш счастливый,
- На смерть летя против врагов,
- Рукой закрыв тяжелу рану,
- Едва ли на заре сей жизни не увяну… —
- И буря дней моих исчезла, как мечта!..
- Осталось мрачно вспоминанье…
- Между протекшего есть вечная черта:
- Нас сближит с ним одно мечтанье.
- Да оживлю теперь я в памяти своей
- Сию ужасную минуту,
- Когда, болезнь вкушая люту
- И видя сто смертей,
- Боялся умереть не в родине моей!
- Но небо, вняв моим молениям усердным,
- Взглянуло оком милосердым:
- Я, Неман переплыв, узрел желанный край,
- И, землю лобызав с слезами,
- Сказал: «Блажен стократ, кто с сельскими богами,
- Спокойный домосед, земной вкушает рай
- И, шага не ступя за хижину убогу,
- К себе богиню быстроногу
- В молитвах не зовет!
- Не слеп ко славе он любовью,
- Не жертвует своим спокойствием и кровью:
- Могилу зрит свою и тихо смерти ждет».
Между 1807 и 1809
Видение на берегах Леты
- Вчера, Бобровым утомленный,
- Я спал и видел странный сон!
- Как будто светлый Аполлон,
- За что, не знаю, прогневленный,
- Поэтам нашим смерть изрек;
- Изрек – и все упали мертвы,
- Невинны Аполлона жертвы!
- Иной из них окончил век,
- Сидя на чердаке высоком
- В издранном шлафроке широком,
- Наг, голоден и утомлен
- Упрямой рифмой к светлу небу.
- Другой, в Цитеру пренесен,
- Красу, умильную, как Гебу,
- Хотел для нас насильно… петь
- И пал без чувств в конце эклоги;
- Везде, о милосерды боги!
- Везде пирует алчна смерть,
- Косою острой быстро машет,
- Богату ниву аду пашет
- И губит Фебовых детей,
- Как ветр осенний злак полей!
- Меж тем в Элизии священном,
- Лавровым лесом осененном,
- Под шумом Касталийских вод,
- Певцов нечаянный приход
- Узнал почтенный Ломоносов,
- Херасков, честь и слава россов,
- Самолюбивый Фебов сын,
- Насмешник, грозный бич пороков,
- Замысловатый Сумароков
- И, Мельпомены друг, Княжнин.
- И ты сидел в толпе избранной,
- Стыдливой грацией венчанный,
- Певец прелестныя мечты,
- Между Психеи легкокрылой
- И бога нежной красоты;
- И ты там был, наездник хилый
- Строптива девственниц седла,
- Трудолюбивый, как пчела,
- Отец стихов «Тилемахиды»,
- И ты, что сотворил обиды
- Венере девственной, Барков!
- И ты, о мой певец незлобный,
- Хемницер, в баснях бесподобный! —
- Все, словом, коих бог певцов
- Венчал бессмертия лучами,
- Сидели там олив в тени,
- Обнявшись с прежними врагами;
- Но спорили еще они
- О том, о сем – и не без шума
- (И в рае, думаю, у нас
- У всякого своя есть дума,
- Рассудок свой, и вкус, и глаз).
- Садились все за пир богатый,
- Как вдруг Майинин сын крылатый,
- Ниссланный вышним божеством,
- Сказал сидящим за столом:
- «Сюда, на берег тихой Леты,
- Бредут покойные поэты;
- Они в реке сей погрузят
- Себя и вместе юных чад.
- Здесь опыт будет правосудный:
- Стихи и проза безрассудны
- Потонут вмиг: так Феб судил!» —
- Сказал Эрмий – и силой крыл
- От ада к небу воспарил.
- «Ага! – Фонвизин молвил братьям, —
- Здесь будет встреча не по платьям,
- Но по заслугам и уму».
- – «Да много ли, – в ответ ему
- Кричал, смеяся, Сумароков, —
- Певцов найдется без пороков?
- Поглотит Леты всех струя,
- Поглотит всех, иль я не я!»
- – «Посмотрим, – продолжал вполгласа
- Поэт, проклятый от Парнаса, —
- Егда прийдут…» Но вот они,
- Подобно как в осенни дни
- Поблеклы листия древесны,
- Что буря в долах разнесла, —
- Так теням сим не весть числа!
- Идут толпой в ущелья тесны,
- К реке забвения стихов,
- Идут под бременем трудов;
- Безгласны, бледны, приступают,
- Любезных детищей купают…
- И более не зрят в волнах!
- Но тут Минос, певцам на страх,
- Старик угрюмый и курносый,
- Чинит расправу и вопросы:
- «Кто ты, вещай?» – «Я тот поэт,
- По счастью, очень плодовитый
- (Был тени маленькой ответ),
- Я тот, венками роз увитый
- Поэт-философ-педагог,
- Который задушил Вергилья,
- Окоротил Алкею крылья.
- Я здесь! Сего бо хощет бог
- И долг священныя природы…»
- – «Кто ж ты, болтун?» – «Я… Верзляков!»
- – «Ступай и окунися в воды!»
- – «Иду… во мне вся мерзнет кровь…
- Душа… всего… душа природы,
- Спаси… спаси меня, любовь!
- Авось…» – «Нет, нет, болтун несчастный,
- Довольно я с тобою выл!» —
- Сказал ему Эрот прекрасный,
- Который тут с Психеей был.
- «Ступай!» – Пошел, – и нет педанта.
- «Кто ты?» – спросил допросчик тень,
- Несущу связку фолианта?
- «Увы, я целу ночь и день
- Писал, пишу и вечно буду
- Писать… всё прозой, без еров.
- Невинен я. На эту груду
- Смотри, здесь тысячи листов,
- Священной пылию покрытых,
- Печатью мелкою убитых,
- И нет ера ни одного.
- Да, я!..» – «Скорей купать его!»
- Но тут явились лица новы
- Из белокаменной Москвы.
- Какие странные обновы!
- От самых ног до головы
- Обшиты платья их листами,
- Где прозой детской и стихами
- Иной кладбище, мавзолей,
- Другой журнал души своей,
- Другой Меланию, Зюльмису,
- Луну, Веспера, голубков,
- Глафиру, Хлою, Милитрису,
- Баранов, кошек и котов
- Воспел в стихах своих унылых
- На всякий лад для женщин милых
- (О, век железный!..). А оне
- Не только въяве, но во сне
- Поэтов не видали бедных.
- Из этих лиц уныло-бледных
- Один, причесанный в тупей,
- Поэт присяжный, князь вралей,
- На суд явил творенья новы.
- «Кто ты?» – «Увы, я пастушок,
- Вздыхатель, завсегда готовый;
- Вот мой венок и посошок,
- Вот мой букет цветов тафтяных,
- Вот список всех красот упрямых,
- Которыми дышал и жил,
- Которым я насильно мил.
- Вот мой баран, моя Аглая», —
- Сказал и, тягостно зевая,
- Спросонья в Лету поскользнул!
- «Уф! я устал, подайте стул,
- Позвольте мне, я очень славен.
- Бессмертен я, пока забавен».
- – «Кто ж ты?» – «Я Русский и поэт.
- Бегом бегу, лечу за славой,
- Мне враг чужой рассудок здравый.
- Для Русских прав мой толк кривой,
- И в том клянусь моей сумой».
- – «Да кто же ты?» – «Жан-Жак я Русский,
- Расин и Юнг, и Локк я Русский,
- Три драмы Русских сочинил
- Для Русских; нет уж боле сил
- Писать для Русских драмы слезны;
- Труды мои все бесполезны!
- Вина тому – разврат умов», —
- Сказал – в реку! и был таков!
- Тут Сафы русские печальны,
- Как бабки наши повивальны,
- Несли расплаканных детей.
- Одна – прости бог эту даму! —
- Несла уродливую драму,
- Позор для ада и мужей,
- У коих сочиняют жены.
- «Вот мой Густав, герой влюбленный…»
- – «Ага! – судья певице сей, —
- Названья этого довольно:
- Сударыня! мне очень больно,
- Что вы, забыв последний стыд,
- Убили драмою Густава.
- В реку, в реку!» О, жалкий вид!
- О, тщетная поэтов слава!
- Исчезла Сафо наших дней
- С печальной драмою своей;
- Потом и две другие дамы,
- На дам живые эпиграммы,
- Нырнули в глубь туманных вод.
- «Кто ты?» – «Я – виноносный гений.
- Поэмы три да сотню од,
- Где всюду ночь, где всюду тени,
- Где роща ржуща ружий ржот,
- Писал с заказу Глазунова
- Всегда на срок… Что вижу я?
- Здесь реет между вод ладья,
- А там, в разрывах черна крова,
- Урания – душа сих сфер
- И все титаны ледовиты,
- Прозрачной мантией покрыты,
- Слезят!» – Иссякнул изувер
- От взора пламенной Эгиды.
- Один отец «Тилемахиды»
- Слова сии умел понять.
- На том брегу реки забвенья
- Стояли тени в изумленьи
- От речи сей: «Изволь купать
- Себя и всех своих уродов», —
- Сказал, не слушая доводов,
- Угрюмый ада судия.
- «Да всех поглотит вас струя!..»
- Но вдруг на адский берег дикий
- Призрак чудесный и великий
- В обширном дедовском возке
- Тихонько тянется к реке.
- На место клячей запряженны,
- Там люди в хомуты вложенны
- И тянут кое-как, гужом!
- За ним, как в осень трутни праздны,
- Крылатым в воздухе полком
- Летят толпою тени разны
- И там и сям. По слову: «Стой!»
- Кивнула бледна тень главой
- И вышла с кашлем из повозки.
- «Кто ты? – спросил ее Минос, —
- И кто сии?» – на сей вопрос:
- «Мы все с Невы поэты росски», —
- Сказала тень. – «Но кто сии
- Несчастны, в клячей превращенны?»
- – «Сочлены юные мои,
- Любовью к славе вдохновенны,
- Они Пожарского поют
- И топят старца Гермогена;
- Их мысль на небеса вперенна,
- Слова ж из Библии берут;
- Стихи их хоть немного жестки,
- Но истинно варяго-росски».
- – «Да кто ты сам?» – «Я также член;
- Кургановым писать учен;
- Известен стал не пустяками,
- Терпеньем, потом и трудами;
- Аз есмь зело славенофил», – Сказал
- и пролог растворил.
- При слове сем в блаженной сени
- Поэтов приподнялись тени;
- Певец любовныя езды
- Осклабил взор усмешкой блудной
- И рек: «О муж, умом не скудный!
- Обретший редки красоты
- И смысл в моей „Деидамии“,
- Се ты! се ты!..» – «Слова пустые», —
- Угрюмый судия сказал
- И в Лету путь им показал.
- К реке подвинулись толпою,
- Ныряли всячески в водах;
- Тот книжку потопил в струях,
- Тот целу книжищу с собою.
- Один, один славенофил,
- И то повыбившись из сил,
- За всю трудов своих громаду,
- За твердый ум и за дела
- Вкусил бессмертия награду.
- Тут тень к Миносу подошла
- Неряхой и в наряде странном,
- В широком шлафроке издранном,
- В пуху, с косматой головой,
- С салфеткой, с книгой под рукой.
- «Меня врасплох, – она сказала, —
- В обед нарочно смерть застала,
- Но с вами я опять готов
- Еще хоть сызнова отведать
- Вина и адских пирогов:
- Теперь же час, друзья, обедать,
- Я – вам знакомый, я – Крылов!»
- «Крылов, Крылов», – в одно вскричало
- Собранье шумное духов,
- И эхо глухо повторяло
- Под сводом адским: «Здесь Крылов!»
- «Садись сюда, приятель милый!
- Здоров ли ты?» – «И так и сяк».
- – «Ну, что ж ты делал?» – «Всё пустяк —
- Тянул тихонько век унылый,
- Пил, сладко ел, а боле спал.
- Ну, вот, Минос, мои творенья,
- С собой я очень мало взял:
- Комедии, стихотворенья
- Да басни, – всё купай, купай!»
- О, чудо! – всплыли все, и вскоре
- Крылов, забыв житейско горе,
- Пошел обедать прямо в рай.
- Еще продлилось сновиденье,
- Но ваше длится ли терпенье
- Дослушать до конца его?
- Болтать, друзья, неосторожно —
- Другого и обидеть можно.
- А боже упаси того!
1809
Эпиграмма на перевод Вергилия
- Вдали от храма муз и рощей Геликона
- Феб мстительной рукой Сатира задавил;
- Воскрес урод и отомстил:
- Друзья, он душит Аполлона!
1809
Веселый час
- Вы, други, вы опять со мною
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах!
- Други! сядьте и внемлите
- Музы ласковой совет.
- Вы счастливо жить хотите
- На заре весенних лет?
- Отгоните призрак славы!
- Для веселья и забавы
- Сейте розы на пути;
- Скажем юности: лети!
- Жизнью дай лишь насладиться,
- Полной чашей радость пить:
- Ах! недолго веселиться
- И не веки в счастьи жить!
- Но вы, о други, вы со мною
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах.
- Станем, други, наслаждаться,
- Станем розами венчаться;
- Лиза! сладко пить с тобой,
- С нимфой резвой и живой!
- Ах! обнимемся руками,
- Съединим уста с устами,
- Души в пламени сольем,
- То воскреснем, то умрем!..
- Вы ль, други милые, со мною,
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах?
- Я, любовью упоенный,
- Вас забыл, мои друзья,
- Как сквозь облак вижу темный
- Чаши золотой края!..
- Лиза розою пылает,
- Грудь любовию полна,
- Улыбаясь, наливает
- Чашу светлого вина.
- Мы потопим горесть нашу,
- Други! в эту полну чашу,
- Выпьем разом и до дна
- Море светлого вина!
- Друзья! уж месяц над рекою,
- Почили рощи сладким сном;
- Но нам ли здесь искать покою
- С любовью, с дружбой и вином?
- О радость! радость! Вакх веселый
- Толпу утех сзывает к нам;
- А тут в одежде легкой, белой
- Эрато гимн поет друзьям:
- «Часы крылаты! не летите,
- И счастье мигом хоть продлите!»
- Увы! бегут счастливы дни,
- Бегут, летят стрелой они!
- Ни лень, ни счастья наслажденья
- Не могут их сдержать стремленья,
- И время сильною рукой
- Погубит радость и покой,
- Луга веселые зелены,
- Ручьи кристальные и сад,
- Где мшисты дубы, древни клены
- Сплетают вечну тень прохлад, —
- Ужель вас зреть не буду боле?
- Ужели там, на ратном поле,
- Судил мне рок сном вечным спать?
- Свирель и чаша золотая
- Там будут в прахе истлевать;
- Покроет их трава густая,
- Покроет, и ничьей слезой
- Забвенный прах не окропится…
- Заране должно ли крушиться?
- Умру, и всё умрет со мной!..
- Но вы еще, друзья, со мною
- Под тенью тополей густою,
- С златыми чашами в руках,
- С любовью, с дружбой на устах.
Между 1806 и 1810
«Рыдайте, амуры и нежные грации…»
- Рыдайте, амуры и нежные грации,
- У нимфы моей на личике нежном
- Розы поблекли и вянут все прелести.
- Венера всемощная! Дочерь Юпитера!
- Услышь моления и жертвы усердные:
- Не погуби на тебя столь похожую!
1810
Ответ Гнедичу
- Твой друг тебе навек отныне
- С рукою сердце отдает;
- Он отслужил слепой богине,
- Бесплодных матери сует.
- Увы, мой друг! я в дни младые
- Цирцеям также отслужил,
- В карманы заглянул пустые,
- Покинул мирт и меч сложил.
- Пускай, кто честолюбьем болен,
- Бросает с Марсом огнь и гром;
- Но я – безвестностью доволен
- В Сабинском домике моем!
- Там глиняны свои пенаты
- Под сенью дружней съединим,
- Поставим брашны небогаты,
- А дни мечтой позолотим.
- И если к нам любовь заглянет
- В приют, где дружбы храм святой…
- Увы! твой друг не перестанет
- Еще ей жертвовать собой! —
- Как гость, весельем пресыщенный,
- Роскошный покидает пир,
- Так я, любовью упоенный,
- Покину равнодушно мир!
Между 1809 и 1810
Счастливец
- Слышишь! мчится колесница
- Там по звонкой мостовой!
- Правит сильная десница
- Коней сребряной браздой!
- Их копыта бьют о камень;
- Искры сыплются струей;
- Пышет дым, и черный пламень
- Излетает из ноздрей!
- Резьбой дивною и златом
- Колесница вся горит.
- На ковре ее богатом
- Кто ж, Лизета, кто сидит?
- Временщик, вельмож любимец,
- Что на откуп город взял…
- Ах! давно ли он у крылец
- Пыль смиренно обметал?
- Вот он с нами поравнялся
- И едва кивнул главой;
- Вот уж молнией промчался,
- Пыль оставя за собой!
- Добрый путь! Пока лелеет
- В колыбели счастье вас!
- Поздно ль? рано ль? но приспеет
- И невзгоды страшный час.
- Ах, Лизета! льзя ль прельщаться
- И теперь его судьбой?
- Не ему счастливым зваться
- С развращенною душой!
- Там, где хитростью искусства
- Розы в зиму расцвели;
- Там, где всё пленяет чувства —
- Дань морей и дань земли:
- Мрамор дивный из Пароса
- И кораллы на стенах;
- Там, где в роскоши Пафоса
- На узорчатых коврах
- Счастья шаткого любимец
- С нимфами забвенье пьет, —
- Там же слезы сей счастливец
- От людей украдкой льет.
- Бледен, ночью Крез несчастный
- Шепчет тихо, чтоб жена
- Не вняла сей глас ужасный:
- «Мне погибель суждена!»
- Сердце наше – кладезь мрачный:
- Тих, покоен сверху вид,
- Но спустись ко дну… ужасно!
- Крокодил на нем лежит!
- Душ великих сладострастье,
- Совесть! зоркий страж сердец!
- Без тебя ничтожно счастье,
- Гибель – злато и венец!
1810
Радость
- Любимца Кипридина
- И миртом, и розою
- Венчайте, о юноши
- И девы стыдливые!
- Толпами сбирайтеся,
- Руками сплетайтеся
- И, радостно топая,
- Скачите и прыгайте!
- Мне лиру тиискую
- Камены и грации
- Вручили с улыбкою:
- И песни веселию,
- Приятнее нектара
- И слаще амврозии,
- Что пьют небожители,
- В блаженстве беспечные,
- Польются со струн ее!
- Сегодня – день радости:
- Филлида суровая
- Сквозь слезы стыдливости
- «Люблю!» мне промолвила.
- Как роза, кропимая
- В час утра Авророю,
- С главой, отягченною
- Бесценными каплями,
- Румяней становится, —
- Так ты, о прекрасная!
- С главою поникшею,
- Сквозь слезы стыдливости,
- Краснея, промолвила:
- «Люблю!» тихим шепотом.
1 Освистывайте меня без стеснения, собратья мои, я отвечу вам тем же. Вольтер (франц.).
2 Блажен смертный, который, неведомый миру, живет, до вольный самим собой, в укромном уголке, которому любовь к тому тлену, что зовется славой, никогда не кружила головы своим суетным угаром (франц.).
3 Нужно ли быть столь мимолетным? – сказал я сладостному наслаждению (франц.).
Продолжить чтение