Читать онлайн Б.О.Г. Блуждающая Огневая Группа. Метаморфозы

© Головачев В.В., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Совпадение фамилий героев и действующих лиц в романе совершенно случайно

Россия-23

17 июля

Вопль сирены воздушной тревоги разбудил летний Брянск в четыре часа утра. Большинство населения столицы губернии пребывало в состоянии тревожного сна, работали только больницы, транспорт, МЧС, службы доставки и пояс зенитно-ракетной обороны города. Именно комплекс ЗРК «Панцирь-М» и отреагировал на появление в утреннем небе стайки «неопознанных летающих объектов». Впрочем, это были не НЛО, а беспилотники самолётного типа, переделанные украинцами из старых советских самолётов Ту-4, запущенные с территории Львовской области Украины и нацеленные на объекты критической инфраструктуры – по большей части по жилому центру Брянска.

Беспилотников насчитывалось четыре штуки, шли они низко, надеясь не быть обнаруженными, однако российская спутниковая группировка над Украиной уже достигла необходимого количественного и качественного уровня наблюдений за военными действиями и вовремя подала сигналы на защитные структуры города. Не прошло и минуты после обнаружения довольно крупных целей, как беспилотники были идентифицированы и по ним открыли огонь. Три самолёта сбили, четвёртый долетел до южной окраины Брянска и упал на комплекс пожарной службы на берегу реки Десны.

Однако, как оказалось, это было далеко не всё.

Почти в тот же самый миг, в четыре часа с минутами, воздушная тревога была объявлена по цепочке городов: Брянск, Курск, Орёл, Тула и Москва. Причём летели на территорию России не единичные дроны, а стаи во главе с крупными беспилотниками (в основном турецкие Bayraktar-2, китайские Mugin-5 и разработанные самими ВСУ), а потом на города обрушивались тучи мелких аппаратов количеством до двадцати. И это были уже не самоделки, а фирменные машины производства Германии и Великобритании.

Разумеется, почти все они были сбиты. Всего же насчиталось сто двадцать четыре дрона, нёсших от одного до двадцати пяти килограммов взрывчатки. Целей, если только можно считать таковыми торговые и развлекательные центры, стадионы и больницы, достигли примерно шестнадцать аппаратов, отчего погибли по всей этой дуге нападения тридцать два человека. Но было ясно, что кураторы ВСУ, не жалея исполнителей, так отреагировали на попытку ликвидации президента Зеленского в его бункере в Киеве три дня назад.

Попытка не удалась. По бункеру Зе был нанесён удар из новейшей самоходки «Коалиция АС» пятью ракетами УКН-24 (получившими среди специалистов название «коала»), способными проникать глубоко под бетонные перекрытия. Ракеты попали точно в цель, разрушив бункер и здание СБУ над ним, но Зеленский, пролежавший в коме три дня, остался жив.

Три дня западный мир сходил с ума, грозя уничтожить Россию за «злодеяние в отношении мирового антироссийского лидера». Прибалтийские страны даже бесстрашно подвели к своим границам свои суперармии численностью около пятисот солдат, но США неожиданно воздержались от эскалации конфликта, и информационная атака на Россию сошла на нет.

Зато усилили свою деятельность западные спецслужбы, в первую очередь британские, что и вылилось в атаку на российскую территорию шестнадцатого июля.

Однако и это было ещё не всё.

Ровно в пять часов утра с аэродрома Девеселу в Румынии стартовал американский F-16 и, не пересекая границы России и Белоруссии, провёл хитрую атаку, использовав две ракеты, обрушившиеся на Тулу. Первая ракета АДМ-160 MALP была запущена с целью обмана российской противовоздушной обороны, имея на борту отражающие элементы вместо боеприпаса, вторая – SCALP – шла чуть выше в кильватере за первой на расстоянии полусотни метров, да ещё в облаке отстреливаемых отражателей, поэтому её заметили позже, когда она уже делала «горку» над городом, и сбить не смогли. Упала она на здание администрации губернатора Тульской области, став причиной гибели семнадцати человек.

Точно такую атаку на десять минут позже, но уже с акватории Балтийского моря совершила подводная лодка Великобритании «Вэнгард», направив ракеты Storm Shadow-3 не на Москву, что наверняка послужило бы началом новой мировой войны, а на Крым. Если первый прототип ракеты мог достигать цели на расстоянии до шестисот пятидесяти километров, то второй и третий – до двух тысяч. И хотя обе ракеты были уничтожены, а принадлежность лодки вычислена, ситуация едва не вышла из-под контроля окончательно. Ожидалось, что спровоцированная Россия тут же объявит НАТО ультиматум, что опять-таки стало бы подарком натовским «ястребам», однако Россия лишь собрала Совбез ООН, где предъявила более мягкие претензии, использовав обычные мидовские формулировки.

Страсти кипели два дня, пока не стали стихать. Казалось, на театре военных действий эти инциденты не скажутся. Но сказались. Потому что в России включилась внутренняя сила под названием РОК: Российский офицерский корпус. До этого момента он действовал скорее в режиме «инкогнито», используя доступные средства воздействия на военную обстановку. Таковым воздействием явилось применение САУ «Бесогон», начавшей в секретном порядке разрушать критичную логистику ВСУ: били по мостам, по жэдэ-станциям, по тоннелям, по заводам, принадлежащим российским олигархам, а главное – попытались дотянуться до третьего по значимости пункта принятия решения: киевской резиденции президента Зе. Первым в ряду таких пунктов являлась штаб-квартира ЦРУ в штате Вирджиния, вторым – штаб-квартира английской разведслужбы МИ-6 в пригороде Лондона. Однако пришёл момент, когда надо было отвечать на вызовы жёстко, а не пускать слюни типа «МИД России сожалеет по поводу действий НАТО».

Как писал Александр Сергеевич Пушкин: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». РОК – мог! Поэтому уже через день после дерзкого авиаудара по территории России «неизвестными силами» (от самолётов и подводной лодки усиленно открещивались все западные спецслужбы и СМИ, кроме прибалтийских, так как эти кретины во всеуслышание заявили, что «удар является возмездием объединённой Европы за попытку ликвидации Зеленского») в одном из филиалов военно-исторического музея Волоколамска состоялось совещание экспертного состава РОКа. На нем было вынесено решение кардинально воздействовать на врага в первую очередь и во вторую – на деятельность Союза российских миллиардеров, практически срывающего усилия патриотических сил страны своим стремлением затянуть конфликт насколько можно, чтобы спокойно зарабатывать на гибели российских солдат. Окружившие себя самыми настоящими армиями телохранителей, адвокатов, юристов, финансистов и помощников из состава правительства, эти благодетели народа не боялись ничего! Они даже пытались летом своими силами ликвидировать САУ «Бесогон» и воздействовать на президента, оставаясь не пятой, а первой колонной управления страной.

На следующий день после проведения чрезвычайного совета РОК начал разворачивать свои дополнительные порядки. Его руководители осознавали, что долго балансировать на грани всеобщей войны ситуация не позволит. Надо было срочно менять стратегию противостояния и отвечать на провокации хитрей, в то же время не позволяя надеяться на победу ни почерневшей фашиствующей Европе, ни предателям внутри России.

Четверо руководителей операционного центра присутствовали на заседании реально, ещё трое – по удалённой связи. Помещение официально являлось кабинетом оцифровки документов, и в него действительно было встроено специфическое компьютерное оборудование: мощный компьютер «Эльбрус-101», не уступающий военным системам отечественной разработки, на отечественных комплектующих, сканеры, фото- и видеоаппаратура, система детекторов и квантовый томограф. Но кроме этого кабинет обслуживался системой современной криптозащиты, обслуживаемой современным искусственным интеллектом, противовзломными устройствами и системами облачной связи. Взломать её было невозможно.

Вся четвёрка руководителей РОКа служила в армии в свои времена, и они представляли собой опытных экспертов военного дела. У троих за плечами были высшие военные или инженерные заведения и звания от полковника до генерала. Четвёртый, самый молодой, тридцатисемилетний майор Волеслав Харитонович Волич, два года назад попал в ДТП и вынужден был оставить службу. В системе РОКа он был военным курьером.

– Итак, приступим, – начал совещание заместитель генерального комиссара Корпуса Сергей Леонтьевич Кочугуров, полковник внешней разведки в отставке, седой, седоусый, с проницательными голубыми глазами и осанкой дипломата.

С трёх оперативных окон монитора связи, висевшего слева от присутствующих, смотрели на него лица пяти членов совета безопасности РОКа, оставшихся внимательно-сдержанными. Все они в настоящее время служили, находясь в действующей армии на фронтах Донбасса, и редко проявляли эмоции.

– Борис Семёнович, – добавил Кочугуров.

– Я думаю, нет смысла повторять детали вчерашнего заседания, – хрипловатым баском ответил Утолин, полковник военной контрразведки в районе северного фронта под Харьковом.

– Коротко.

– Британцы вызверились не зря, заставив бандерлогов… э-э, простите за жаргон, заставив командование ВСУ нанести массированные удары по территории страны. Вместе со свитой Зеленского ракеты САУ «Бесогон» уничтожили около двадцати натовских инструкторов в звании от майора и выше. По нашим сведениям, готовится ещё один массированный удар с применением дальнобойных ракет. И ловить они на этот раз будут одну цель…

– Президента! – закончил Волич, худой, узколицый, со шрамом на виске и на лбу.

– Верно, президента. Впереди выборы, а главнокомандующий дал ясно понять, что менять стратегию СВО не намерен. Поэтому нам надо срочно выяснить координаты баз или подводных лодок, откуда будут нанесены запуски ракет, и уничтожить!

– Президента прикрывают крутые парни из ФСО, – заметил сорокачетырёхлетний полковник Матошко, отвечающий в Корпусе за охрану командиров РОКа.

– Это не снимает с нас ответственности, – сказал Кочугуров. – ФСО и контора, конечно, на уши встанут для защиты президента, но лучше бы опередить их перед самым ударом. Хочу услышать ваши соображения на этот счёт. Полковник?

– Да, есть кое-что, – встрепенулся полковник Шелест. Он принимал деятельное участие в последних событиях с «Бесогоном» и был едва не понижен в должности до капитана, но защита генерала Чащина, начальника ГРУ армий «Север», спасла его от трибунала и даже позволила сохранить звание.

– Зе сейчас лечится в Германии, и его место пока что занял спикер Рады Мочаев, – продолжал Шелест, широкоплечий, сильный, собранный и спокойный. – По всей видимости, Зе не вернётся на пост и его сменит либо Сырский, либо вернувшийся Залужный.

– Получается, удар «Бесогона» по Киеву помог американцам? Они не знали, как чисто сместить пана Зеленского, а тут такой подарок.

Шелест глаз не отвёл.

– Я подробно докладывал о причинах…

– Успокойтесь, Олег Иванович, никто вас не обвиняет. Но мы круто просчитались.

Кочугуров побарабанил пальцами по столу, вытащил сигарету из пачки со страшной фотографией гангрены губ, но не закурил.

– Где ваши люди?

Над переносицей полковника выросла морщинка.

– Прошу прощения, Сергей Леонтьевич, но это запросная информация. И ещё уточните, кого вы имеете в виду под термином «ваши».

Кочугуров улыбнулся как добродушный дядюшка на вопрос племянника.

– Кабинет не прослушивается, Олег Иванович. Я имел в виду команду «Бесогона» и всех… мм, братьев.

Лица участников совещания оживились.

Под «братьями» подразумевались все «генетические близнецы» Лобовы, проживающие в разных реалах, как они называли копии миров Мультивселенной. Иннокентий Лобов, математик из 88-го реала, получил доступ к алгоритму «просачивания сквозь потенциальные барьеры», разделяющие миры, встретился со «старшими» близнецами, и завертелась такая катавасия, которую до сих пор многие свидетели считали фантастикой, игрой воображения рассказчиков.

– Тарас Лобов и Снежана… – Шелест запнулся; Снежана была его сестрой, служила в разведке в чине майора и помогала Лобову, бывшему капитану ЧВК «Бах», выпутываться из смертельно опасных ситуаций. – Отдыхают в Жуковке Брянской губернии. Его бойцы там же ожидают приказа, просятся на фронт. Естественно, всем сменили документы. Итан Лобов у себя, Иннокентий тоже.

– Что значит у себя?

– Итан со своей помощницей Лавинией пытается организовать покушение на Старуху.

Кочугуров усмехнулся, но не перебил. Под Старухой нужные люди знали систему искусственного интеллекта, управляющую боевыми действиями в сорок первом реале, где жил Итан.

– Иннокентий с помощницей Стефанией расположился в своём восемьдесят восьмом реале, – продолжал Олег Петрович. – Там они бодаются с ещё более продвинутой ИИ-системой «Баталер». И оба вынуждены скрываться, представляя собой угрозу для ИИ.

– У обоих помощники – женщины? – вскинул брови Волич.

В крупных совещаниях руководства РОКа он не участвовал и многих подробностей не знал.

– Так получилось, – кивнул Шелест без улыбки. – По сути, у парней одна и та же судьба, одна и та же психика, одинаковые оценки людей и почти одинаковые вкусы. Снежана, Стефания и Лавиния похожи как сёстры.

– Есть ещё и четвёртый Лобов, – напомнил Утолин. – По имени Таллий. Живёт в сто одиннадцатом реале.

– Лобовых много, если не бесконечное количество, – заметил Матошко, смуглолицый, с глазами-сливами и роскошной шевелюрой. – В каждом реале, начиная с матричного, первого, в котором развернулась СВО, существуют не только двойники Лобовых, но и наши.

– Но не в каждом они идентичны во всём, – подчеркнул Шелест. – Чем дальше идёт развёртка «саксаула Эверетта»[1], тем больше различий у последних ветвлений. К примеру, Таллий Лобов из сто одиннадцатой ветки должен быть моложе своих «старших» братьев, на самом же деле старше того же Иннокентия, не имеет подруги, а жизнь в этом реале достаточно сильно отличается от жизни в предыдущих.

– Почему?

– Иннокентий говорил, что весь фокус в нелинейности течения времени, плотности событий, совершаемых в единицу времени, и в темпах развития реалов. Наш реал двадцать третий, и в нём нет ИИ, управляющего фронтами. Тот ИИ, что используется нами, – тактический, исполняющий обязанности мощного компьютера. В сорок первом и восемьдесят восьмом есть стратегические искины. А в ещё более отдалённых ветвлениях вообще возможны кардинальные отличия. И при этом везде, по словам Иннокентия, посетившего полсотни веток, идёт СВО. А кое-где и ядерная война.

Помолчали.

– Достаточно, – хмуро сказал Кочугуров. – Не для обсуждения ситуаций в этих… реалах собрались. Принято решение предотвратить атаку ВСУ к выборам президента, и надо решать эту задачу. Есть предложения?

– Запустить новую САУ, – сказал Волич.

Шелест покачал головой.

– Фокус больше не пройдёт. Из-за стрельбы по Киеву командующий Сапрыкин едва не лишился звания, а его замом стал полковник Барченко из Главштаба. Он вряд ли допустит повторения пройденного. САУ к фронту не подпустят.

– Что ты сам предлагаешь? – буркнул Утолин.

– Катер, – выговорил слово Шелест.

Стало тихо.

– Катер? – с любопытством переспросил Волич.

– На Каспии прошёл ходовые испытания МРК класса «Буян-МД». Знают об этом пока всего четыре человека, не считая экипаж. Все четверо – сотрудники нашей ГОН ССО. Катер получил официальное название «Комсомолец Брянска», экипаж прозвал его «Кобра». Он имеет ЗРК «Панцирь-М» и шесть универсальных ПУ «Логарифм», из которых можно стрелять как «Калибрами», так и новейшими «коалами». Точность попадания последних – не более метра на дальности до тысячи километров. Они обладают поразительно малой теплоконтрастной сигнатурой и практически несбиваемы.

– Впечатляет, – сказал Волич с восхищением. – Особенно то, что на катере хороший ЗРК. Я ходил на катерах года четыре назад, но тогда на «Буянах» не ставили зенитно-ракетные комплексы.

– Это новая серия под новые ракеты. Размеры корпуса остались теми же, однако начинка самая современная. Экипаж десять человек, скорость до сорока узлов.

– Впечатляет! – повторил Волич.

– У вас всё продумано, я так полагаю? – Кочугуров приподнял брови.

Шелест и Утолин кивнули в унисон.

– Осталось найти команду охраны, – добавил полковник контрразведки ФСБ. – А у вас, я полагаю, тоже всё продумано, коль вы спросили, где наши люди?

Кочугуров раздвинул губы в скупой улыбке.

– Эта идея лежит на поверхности. Время не ждёт, как писал в начале прошлого века Джек Лондон, поэтому разворачиваться надо быстро. Когда ждать результата?

Шелест подумал.

– Сегодня к вечеру мои парни будут готовы.

– Вы уверены, что они согласятся?

– Стопроцентно! Эти люди жизнь положат за Россию!

– А как связаться с… братьями Лобовыми из других… э-э, реалов? Если они присоединятся к нам, наши шансы увеличатся.

– Это не проблема. Другое дело, что неизвестно, какова обстановка в их ветках. Всех Лобовых преследуют серьёзные компании, и ручаться за то, что они придут на помощь, не приходится. Но я надеюсь.

– Старуха? – улыбнулся полковник Матошко. – Если честно, до сих пор не могу поверить, что существуют другие версии Вселенной, где живут копии Лобовых.

Шелест посмотрел на него из глубины экрана.

– К сожалению, Старуха – не просто имя, это мощный искусственный интеллект, официальное название «Маршалесса».

– Слава богу, у нас таких ещё не создали, – сказал Волич. – Я тоже не думал, что когда-нибудь на свет появится система типа американского «Скайнета» из фильма «Терминатор».

– Всё идёт к тому, – помрачнел Матошко, – что и у нас в скором времени реально появится свой «Скайнет».

– Зато из свидетельств Лобовых у нас есть с чем сравнить нашу ситуацию. Может, кто-то из наших правительственных кругов задумается над последствиями гибельного внедрения ИИ во все сферы жизни.

Панелька клавиатуры на столе Кочугурова булькнула звоночком.

Он озадаченно посмотрел на неё, коснулся пальцем клавиши.

Рядом с квадратиками связи, передающими изображения полковников, находящихся в данный момент в Луганске, появился ещё квадрат, в котором просияло лицо оператора приёмной РОКа.

– Сообщение ОГС, Сергей Леонтьевич, – сказал он.

Речь шла о системе орбитальной группировки космических спутников России, контролирующей территорию Украины.

– Слушаю.

– С аэродрома Девеселу в Румынии стартовали ещё два «шестнадцатых» и пересекли границу Украины.

В помещении установилась тишина.

– Днём? – удивился Матошко.

Кочугуров очнулся.

– Командующему доложили?

– Так точно.

– Хорошо.

Лицо оператора исчезло.

– Что это означает? – снова заговорил Матошко.

– Всё что угодно, – сказал Шелест. – Позвоню позже.

С этими словами окошко с лицом полковника ГРУ растаяло.

За ним пропал Утолин.

– Закончили, – сказал Кочугуров. – Судя по всему, плохие парни на другом континенте не прочь завязать глобальную войну.

– Не верю, – мотнул головой Матошко. – Американцам, в отличие от украинских фашистов, есть что терять. Последние, прижатые к стенке, действительно способны на всё. Не дай бог, «шестнадцатые» ударят по Москве дальнобойными, да ещё и с ядерным зарядом.

– Ядерным вряд ли, – покачал головой Кочугуров. – Но и обычный «Томагавк» наделает шуму.

– Если бы только шуму. Это прежде всего жизни сотен людей!

– К сожалению, наши официальные СМИ не дают жителям страны никакой информации о том, что происходит в мире и на фронтах. Особенно меня бесит ложь ТиВи о недостатке оружия у небратьев. Брешут же, собаки, как шакалы! Все, с кем я общался на фронте, в один голос уверяют, что снарядов и дронов у ВСУ полно! Да и Минобороны прячет данные как о потерях, так и о планах противника. Слышали выступление министра? Что он ответил на вопрос о потерях российской армии за время летнего отступления?

– Что? – поинтересовался Волин.

– Он ответил одним словом – минимальные. Разве это не издевательство над народом?!

– Он боится, что мы запаникуем.

– Правда никогда не вызывала у нас паники!

– Успокойся, Вячеслав, – буркнул Кочугуров. – Не хватало ещё и нам обвинять высшее руководство, не обыватели на кухне. Вопросы есть? Нет? Расходимся, товарищи. Поднимаю все резервы.

Сотрудники аппарата РОКа вышли из кабинета.

Подумав, Кочугуров позвонил председателю Совбеза России Смолякову и договорился о встрече. Пришла мысль напрямую пообщаться с президентом и задать ему несколько вопросов.

Россия-23. Город Жуковка Брянской области

19 июля, утро

Гладкая тёплая кожа… касание порождает невероятное ощущение шелковистости, отзываясь неизбывной тягой к нежности и невыразимому словами благословению космоса… грудь под рукой вздрагивает, к горлу рвётся откровение любви… объятия всё сильней, ласки неистовей… и всё заканчивается долгим стоном неповторимой сладостной муки…

– Как же сладко ты целуешься! – прошептал Тарас спустя тысячелетия мгновений волшебного обладания любимой.

– Молчи! – таким же шёпотом ответила Снежана.

Он снова поцеловал её в припухшие горячие губы, отвечающие взаимностью так, как нравилось ему до безумия…

Кое-как добрались до ванной.

Тарас сварил кофе.

Но и это не помогло, потому что было ещё совсем раннее утро – четверть шестого, и захотелось спать… уснули оба мгновенно…

Эта идиллия длилась уже шестые сутки: в смысле полной свободы и отсутствия тревог. До Жуковки ракеты и снаряды с территории Украины не долетали; вернее, нацисты били по более значимым населённым пунктам или по самым близкорасположенным, к примеру по Белгородчине. Поэтому переехавшие в Жуковку (шестьдесят километров от Брянска) бывшие охранники САУ «Бесогон» словно окунулись в мирный реал без войны и бомбёжек.

Помощники Шелеста разместили всех пятерых: Тараса, Снежану, Штопора (лейтенанта Шалву Топоридзе), Кота (лейтенанта Мишу Ларина) и Соло (сержанта Жору Солоухина) по разным квартирам в Жуковке по разные стороны железной дороги, делящей городок пополам. Тарас с женой (расписались они сразу после удара по Киеву) поселились в Латышах, деревеньке в полутора километрах от города, ставшей его пригородом. Хозяева доставшегося им двухэтажного домика с небольшой усадьбой разъехались кто куда, и кто-то из сотрудников Шелеста договорился, чтобы пара пожила у них.

Тарас никого из владельцев усадьбы не встретил, знал только, что их фамилия Шиловы, у обоих сын и дочь, и это были все сведения, которыми снабдили временных переселенцев. Впрочем, иных и не требовалось. Ни сам капитан, в одночасье ставший полковником, ни Снежана не собирались прохлаждаться здесь долго.

Разумеется, об устройстве на работу речь не шла. Шелест намекнул им, что отдыхать месяцами не придётся, и велел ждать приказа, что делать дальше. Пока что по сложившейся ситуации Лобовы и их подруги находились в розыске после инцидента с «Бесогоном», несмотря на заявление генерала Сапрыкина, командующего армиями «Север», о том, что они не преступники, так как спасли штаб от уничтожения. Однако в Генштабе посчитали иначе (штабным генералам надо было как-то оправдаться за происходящее), и на Лобова, да и на командование ЧВК «Бах» началась охота с подключением ФСБ. Насколько стало известно Тарасу, ЧВК была расформирована, часть компании отправилась обратно на фронт, часть переселилась в Белоруссию. Таким образом, сам Тарас теперь стал бы безработным, если только не решил бы присоединиться к тем, кто уехал в дружественную державу.

Ему выдали документы на имя полковника Лобачевского, спецагента ГРУ, фамилию Снежаны изменили на Лермонтову, с сохранением звания майора, и теперь они были жителями Латышей со всеми вытекающими.

Первые двое суток они отлёживались, не выходя из дома, проспав чуть ли сутки, отвлекаясь, естественно, на бытовые потребности и на интим, занимающий практически всё свободное время. Потом Штопор, проживающий по ту сторону железной дороги, привёз паре продукты, рассказал о достопримечательностях городка, объяснил, где можно столоваться, и «спецагенты» стали изредка посещать местные кафе возле центральной вокзальной площади Жуковки, обедать или ужинать.

В это утро, проснувшись второй раз в начале десятого, они решили позавтракать вне жилища.

Снежана привела себя в порядок, затратив на это всего полчаса, что являлось признаком полного расслабления: на фронте она тратила на процедуры не больше пяти минут. Надела летний комплект: шорты, блузка из цветастой ткани, танкетки, язычками оплетавшие икры, сумочка-клатч из кожи неизвестного зверя, и они пошли пешком, наслаждаясь покоем полей вокруг и хорошей погодой. Фронт был далеко, звуки его сюда не долетали, и от этого Тарас, набросивший джинсу, поймал себя на мысли, что подспудно ждёт фронтового грохота. Мозг ещё не привык к мирной жизни.

Лето две тысячи двадцать четвёртого года на территории Брянщины превзошло по комфортности не меньше полусотни прежних, температура утром поднялась до двадцати двух градусов, ветерок был свежим, принося запахи цветущих лугов и полей, и идти было одно удовольствие.

От Латышей до окраины Жуковки вела узкая асфальтовая лента, по которой автомобили ездили не часто. Поначалу поселенцы каждый раз, когда надо было выбраться из дома в ближайший магазин, ходили по ней, невольно прислушиваясь к тишине вокруг, пропитавшей леса и поля района на многие километры. На пятый день обоих отпустило, и нынешним утром шагали они, взявшись за руки, как молодое поколение, дыша полной грудью и без оглядки. Впрочем, они тоже, по сути, принадлежали к этому поколению: Тарасу исполнилось двадцать шесть лет, Снежане тридцать один. Не грех было и остановиться на полдороге и поцеловаться, что они и сделали с удовольствием.

– Надо сходить на кладбище, – сказала Снежана, глядя на мысок соснового леса справа, выдающийся в поле со стороны города.

– Зачем? – поинтересовался он.

– Это я попросила Олега поместить нас сюда. Я гомельская, а в Жуковке полно белорусов прижилось, ещё послевоенных. Тут где-то и мои родичи лежат.

– Сходим, – пообещал Тарас.

Послышался рёв моторов.

Из Латышей вылетел старый красный «Форд» без номеров, рванул по дороге, заставив пару соскочить с обочины в ров, отделявший дорогу от поля кукурузы. Мимо пронеслось авто с открытыми окнами, в кабине которого сидели трое пассажиров и водитель. Его вираж вызвал в кабине хохот.

– Негодяи! – Снежана прикусила губу.

– Да, мерзавцы ещё те! – согласился Тарас пряча в глубине души желание выстрелить по шинам «Форда» (правда, оружие они не носили) и вспоминая приказ Шелеста: не высовываться и по возможности не светиться.

Эта машина уже была известна всем Латышам, так как принадлежала какому-то богатому азербайджанцу, осевшему в городе ещё до СВО, и на ней ездили его безбашенные соотечественники. Поговаривали, что в округе создана целая азербайджанская община и переселенцы из Азии начали устраивать здесь свои порядки. Нередко их дети нападали на детей коренных жуковцев, и уже доходило до поножовщины. Кроме того, хамить, оскорблять жителей города, бузить и хулиганить чужие не боялись.

– Интересно, какой чинуша дал разрешение азерам селиться в глубинах страны диаспорами? – процедил сквозь зубы Тарас, помогая жене выбраться на дорогу. – Ведь это делается на федеральном уровне.

– Не только азерам, – горько вздохнула женщина. – Таджики всех перещеголяли. А что они делают в Питере, где молодчики просто ради удовольствия избивали прохожих? В Челябинске двое пацанов избили до полусмерти девушку-инвалида. В Нижнем Тагиле подожгли десяток машин. В Пскове ограбили церковь и подожгли. Даже на Крайний Север двинулись! Это война, капитан.

– Полковник, – поправил он.

Снежана усмехнулась.

– Полковник ты липовый, а я майор реальный. Надеюсь, не собираешься качать права?

– Никак нет, товарищ майор! – Он встал по стойке «смирно». – Судя по всему, ситуация усугубляется. Миллиардерам не только сильно выгодно нанимать мигрантов как малооплачиваемый контингент, но и вообще создавать по всей России отряды таких вот отморозков.

– В Жуковке – и миллиардеры?

– Почему нет? Ты видела, какие тут усадьбы отгрохали? Это что – бедные жители понастроили? Было бы время, занялся бы этим.

– Нам только мигрантами не хватало заниматься, – фыркнула она.

Зазвонил телефон.

Для связи им выдали новенькие альпины – смарт-проекторы в виде очков, динамики которых величиной с горошину прятались в ухе и были не видны, и для их включения достаточно было надеть очки. Что Тарас и сделал.

В линзах проявилось лицо Штопора.

Лейтенант побрился и выглядел вполне цивильно, как настоящий грузинский адвокат.

– Доброе утро, командир, не разбудил?

– Нет.

– Что собираетесь делать?

– Идём завтракать.

– О, и я с вами! Где хотите приземлиться? Как обычно, напротив библиотеки? Или пойдёте в «Ниццу»?

– Нет, поближе, в «Мираж».

– Это где пожарка? Мне сказали, что год назад кафе называлось «Встреча». Подскочу через десять минут.

– Не забывай, мы не знакомы.

– Обижаешь, товарищ полковник!

Голос лейтенант пропал.

– Шалва? – догадалась Снежана.

Тарас кивнул.

– Хочет присоединиться.

– Можем пригласить его к нам на ужин. Я жаркое сделаю.

– Ладно, почему бы и нет.

До одноэтажного здания кафе «Мираж» дотопали через четверть часа. И сразу увидели красный «Форд», стоявший аккурат напротив входа в кафе. Переглянулись.

– Может, пойдём в другое кафе? – нерешительно сказала Снежана.

– Нам ли бояться гопников? – усмехнулся Тарас.

Из кафе донёсся шум.

Не раздумывая больше, оба вошли.

Кафе располагало тремя залами на разное количество посетителей.

Первый был самым маленьким и узким, зато в нём присутствовала стойка бара и касса. Второй – буквой «Г» – находился правее от входа и был не слишком удобным и уютным. Третий, в глубине здания, был самым новым и применялся для проведения свадебных и прочих мероприятий чаще других. Шум же начался в самом первом зале.

Двое парней в чёрных штанах и одинаковых чёрных рубашках навыпуск, украшенных изображениями огненных драконов, черноволосые, смуглолицые, ещё безбородые по малости лет, избивали ногами корчащегося на полу мужчину славянской наружности лет сорока пяти, без ноги. Он был грузен, широкоплеч, рыжеволос, с бородкой цвета соломы, одет в обычный повседневный костюм сельского труженика: серые штаны, клетчатая рубашка с закатанными рукавами. На груди виднелась медаль «За отвагу». Обе руки, которыми он защищал голову, украшали длинные белые шрамы, полученные, очевидно, на фронте. По всей видимости, он являлся участником СВО, вернулся домой без ноги. Костыли у него выбили, и они лежали под барной стойкой.

Третий участник драки, худой, юркий, со злобными глазками-буравчиками и тонкими губами, прыгал вокруг, тоже норовя попасть ногой по голове упавшего. Уловив момент, он схватил один костыль, размахнулся, чтобы ударить, но не успел. Тарас действовал быстрее.

Костыль вывернулся из руки парня и ткнул в живот с такой силой, что его унесло в дверь со сдавленным криком.

Продолжая движение, Тарас подставил рукоять костыля под ногу самому крупному драчуну, и тот, ударив, заорал, хватаясь за голень и пытаясь отпрыгнуть.

Стоявшая справа от Тараса Снежана присела на одну ногу, нагнула парня, впечатав лицо в колено, и швырнула к выходу, сбивая входящего в этот момент полицейского в летней форме.

В зале в это время находились, кроме участников драки, ещё трое человек: полная женщина в фартуке, прижавшая к лицу ладони и вытаращившая глаза, старик за дальним столом, развернувший на столе пакет с бутербродом, и девушка в сарафанчике, стоявшая чуть дальше по длине стойки, с пылающим лицом. Было видно, что левая щека у неё пунцовая от удара мужской ладони.

Тарас увидел полицейского, но не остановился. Второй рукой он ухватил смуглолицего здоровяка за шею и ударил головой о седалище ближнего стула. С криком тот схватился за разбитый нос и упал на колени.

Видимо, этой картины полицейскому показалось достаточно. Высокий, как баскетболист, но худой и узкоплечий, он выхватил пистолет, направил ствол на Тараса и крикнул дребезжащим тенорком:

– Оружие на пол! – Похоже, оружием он посчитал костыль, что в общем-то было верно. – Руки за голову! Лечь!

Вслед за ним в зал с улицы влетел ещё один полицейский, пониже и пошире, с отвислым животом и мясистой рожей, тоже сержант. Увидев напарника с пистолетом, он вытащил свой штатный «макаров», наверно, выпуска пятидесятых годов прошлого века.

Тарас, не обращая внимания на полицейских, помог безногому встать. У него виднелись царапины и синяки на руках до локтей и две ссадины на лбу.

– Ты как, дружище?

– Жить буду, – усмехнулся инвалид. – Не ожидал, что они сзади нападут, а то я бы этих соплей по стенкам размазал!

– Лечь на пол! – уже не так уверенно заверещал баскетболист.

Тарас выпрямился.

– Давай разбираться, коллега, что случилось. Спрячь волыну, я только остановил этих пацанов.

– Это он первый напал! – сориентировался третий член банды. – Начал качать права, ударил Гогу!

– На пол… – как попугай повторил сержант.

– Идиот! – поморщилась Снежана. – Тебе же говорят, мы только хотели остановить драку.

– И ты на пол! – густым басом проговорил напарник баскетболиста, впившись глазами в грудь женщины.

И в этот момент произошли два события.

За спинами полицейских сформировалась тень, мелькнула быстрая ладонь, раздался удар, и пузатый верзила осел на пороге зала с выпученными глазами.

Тень проявилась, превращаясь в Штопора. Лейтенант, одетый в гражданское (он любил всё серое), уложил его и вытащил из руки пистолет.

Длиннотелый представитель власти оглянулся.

Снежана сделала шаг к нему и ловко выкрутила оружие из рук полицейского, толкнула к стене.

– Постой в сторонке!

Наступила пугливая тишина. Отскочивший за спины полицейских чернявый хлопец со злыми глазами метнулся было мимо Штопора на улицу, однако будто налетел на бетонную плиту: ойкнул, отлетая назад и падая под ноги официантке.

Тарас посмотрел на женщин. В голове снова послышался голос Шелеста: сидеть тихо, как грибы в лесу, не светиться! Вот и досиделись грибы, твою мать!

– Что здесь произошло?

Но ответили не они, а старик за столом, так и просидевший с бутербродом в руке всё время.

– Этот шибздик ударил девчонку! – Палец мужчины указал на пацана на полу, повернулся к девушке, у которой уже начала лиловеть щека.

– За что?

– За то, что она в платье и без платка. У них там, – старик кивнул куда-то за стену, – так девочки не ходят.

Глаза Тараса сузились. Он повернулся к полицейскому, стоявшему столбом с выпученными глазами.

– Слышал?

– Ну… ну… чо… ещё неизвестно… может, она чо сказала непотребное…

– Так ты их, – выдавил Шалва, – оправдываешь?!

Сержант вспотел, поёжился, глаза его забегали.

– Распоряжение полковника Светлого…

– Какого? – удивилась Снежана.

– Начальника УВД.

– Что за распоряжение?

– Не трогать…

– Не трогать кого – бандитов?!

Сержант побледнел.

– Нам приказано… община мусульманская… в Николаевке и Латышах…

– Понятно. То есть эти отморозки могут делать что хотят, избивают девчонок и ветеранов СВО, начинают устанавливать свои законы, а у вас приказ их не трогать?

– Отдайте «макары» по-хорошему… вас же не выпустят из Жуковки!

Снежана посмотрела на Тараса.

– Он прав, дело спустят на тормозах, а виноваты будем мы.

– Что предлагаешь?

– Надо объяснить руководству УВД, что дело пахнет его увольнением, а то и уголовкой. Сейчас в России взялись за мигрантов, которых крышуют бизнесмены-подонки; достаточно раскрутить пару таких случаев, и вспыхнет пожар. И тогда эти… гости побегут назад как тараканы. Но прежде ещё кого-нибудь покалечат.

Тарас задумался на два выдоха, глянул на потеющего сержанта.

– Звони начальству!

– Что?!

– Вызывай начальника УВД, этого полковника… как его…

– Светлейшего, – фыркнул Шалва, придавив ногой пытавшегося подняться полицейского. – Лежать!

– З-зачем?!

– Объясним товарищу полковнику его обязанности.

– Он… в отпуске.

– Тогда того, кто сейчас у вас старший.

– Майор Тихий…

– Один другого краше! – хохотнул Штопор.

– Да кто вы такие?! – возмутился сержант. – Позвоним в Брянск, за вами тут же…

– Ага, давай, живо загремишь на фронт. Кстати, тебе же двадцать пять с виду, да и напарнику не больше сорока, почему оба не на фронте?

Сержант облизнул губы, посмотрел на спутника и достал обычный мобильный руфон.

– Кучеров на линии… э… Мотя… э-э, товарищ капитан, тут требуют Тихого…

Ответа Тарас не услышал, поэтому отнял плоский мобильник из потной руки полицейского и сказал:

– Капитан, говорит полковник Лобачевский, спецназ штурмбригады «Северные волки». Немедленно прибыть к кафе «Мираж»!

Повисла изумлённая пауза.

Обидчики девушки и инвалида стали переглядываться.

– Кто говорит?!

– Со слухом проблемы? Полковник Лобачевский. Даю десять минут! Рысью!

– Но…

Тарас кинул руфон сержанту.

– Вызови подмогу, есть же тут у вас патрули? Пусть подъедут по-быстрому.

– Дежурная мобильная ОБС…

– Давай!

Подумав, он вернул сержанту пистолет.

– В кобуру! Вытащишь – будешь долго лечиться!

Ошеломлённый баскетболист повиновался.

По знаку Лобова Шалва помог подняться пузану, вынул из пистолета обойму, проверил пулю в стволе, протянул то и другое побледневшему полицейскому.

– Помоги засранцам с юга сходить в туалет, обкакались, наверно.

Полицейские отобрали у гостей мобильные «лапти», собрали их в углу зала.

Свидетелей усадили в конце зала.

Официантка кафе захлопотала вокруг девушки, обтёрла лицо чистым полотенцем, намочив водой с лавандой.

– Вы ещё пожалеете! – фальцетом выкрикнул самый младший парнишка, глаза которого буквально пылали от ненависти. – Дядя Керим вас всех порежет!

Штопор шагнул к нему, и чернявый бандит отшатнулся в испуге.

– Кто такой дядя Керим? – спросил Шалва у старика-свидетеля.

– Глава ихней общины, – буркнул тот. – Якшается со всеми местными богатеями, у него шикарный дом за базаром, на Алдухинской. Не дом – крепость! К нему часто шишки из Москвы приезжают. Большой человек.

Тарас и Снежана переглянулись.

– Надо же так вляпаться! – проговорила она с досадой.

– Не могли же мы пройти мимо? Да и сколько можно терпеть беспредел? Мы же не в беззубом МИДе служим. Эти уже совсем оборзели!

– Что оборзели, то оборзели. Придётся звонить Олегу.

– Подожди со звонком, попробуем напрячь местную антикоррупционную паутину. Отреагирует! Нынче не те времена, чтобы предателям всё прощали.

Подошёл старик.

– А вы кто, ребятки? Что-то я вас не припомню. Судя по движу – спецназовцы?

– Военные люди, – улыбнулась Снежана. – И давно у вас эти… джигиты?

– Какие они джигиты? Рвань южная! То таджики права качали, житья не давали, поместья местным богачам строили, теперь вот азеры. Я тут всю жизнь прожил, мне уж восемьдесят шесть годков сполнилось, а такого не ждал. Нелёгкая принесла кофеёчку попить. Эта вот официантка – моя внучка.

– Восемьдесят шесть – хороший возраст! Вы ещё подвижный, спина прямая. Как здоровье?

– Не жалуюсь, спортсмен бывший, теннисист, ещё у Толи Шкодина, мастера нашего, учился. Да только наш глава в позапрошлом годе умер от ковида, а новый, молодой, что сейчас керует[2], всё в районе продал в частные руки. Говорят, даже военный аэродром в Клетне. И велозавод, и мукомольный комбинат, хлебозавод, вокзал, предприятия поменьше. И цветёт у нас коррупция махровым цветом! Никто не может правды добиться. И вы зря вмешались.

– Ничего, мы не мальчики для битья. Время изменилось, справимся.

– Дай-то Бог!

Майор Тихий прибыл к кафе через двадцать две минуты в сопровождении четырёх дюжих парней в камуфляже, вооружённых автоматами. Ему исполнилось лет тридцать пять с виду. Был он невысок, отчего носил штиблеты на высоком каблуке (Тарас заметил это), обладал хилой грудью геймера, сытым румяным лицом, бледно-голубыми глазками удивлённого ребёнка и капризной скобочкой красных губ. Тарасу даже показалось, что они накрашены. Встретив взгляд майора, он понял, что говорить с этим человеком бесполезно. Однако надо было терпеть.

– Кто вы? – проговорил заместитель начальника жуковского УВД. Голос у него был тоже тихий, под стать облику и фамилии.

Тарас достал удостоверение, развернул, показал, не выпуская из пальцев, спрятал, кивнул на дверь в соседний зал.

– Выйдем-ка, поговорим.

Майор подумал, кивнул одному из богатырей в камуфляже.

– Редин, со мной.

– Не надо, – проникновенно сказал Тарас, – поговорим с глазу на глаз.

Штопор как бы невзначай перегородил дорогу спецназовцу, посмотрел ему в глаза. Они были одного роста, но лейтенант ЧВК «Бах» выглядел мощнее и увереннее.

Майор оценил его жест, молча последовал за Лобовым.

В дверях появился Жора Солоухин, одетый в легкомысленную футболочку цвета хаки с изображением букета васильков, оценил положение дел в кафе и остался на месте.

Тарас почувствовал себя увереннее. Сказал Снежане:

– Побудьте здесь пока.

В соседнем зале тихо переговаривались свидетели происшествия, повернулись к вошедшим.

– Петрович? – посмотрел на старика удивлённо Тихий. – Катерина?

На инвалида он кинул лишь беглый взгляд.

– Свидетели, – сказал старик, покривив физиономию.

– Вы его знаете? – кивнул на майора Тарас.

Петрович усмехнулся.

– Мы местные, все друг друга знаем.

– Расскажите, как было дело.

Старик, поглядывая на инвалида, коротко объяснил причину конфликта. Произнёс извиняющимся тоном:

– Витя, подтверди.

Инвалид кивнул.

– Всё так и было.

Майор выслушал все речи молча, ощупал фигуру Лобова блёклыми глазками, вынужденно подняв голову: он был почти на две головы ниже.

– Кто вы?

– Я уже говорил. В Жуковке временно размещена на отдых первая рота штурмового батальона специального назначения «Северные волки».

– Ничего об этом не слышал.

– Вам и не положено. – Тарас дёрнул уголком губ (по-лобовски, как говорили подчинённые, так как улыбались практически без улыбки все «братья-близнецы» Лобовы). – Это секретное подразделение, и о нём знает только ваш мэр. И сообщаю я это вам не для того, чтобы вы начали всюду трепаться об этом.

Тихий остался невозмутим.

– Вы мне… угрожаете?

Тарас сузил глаза.

– Не дошло? Тогда буду говорить по-другому. К сожалению, мы попали в это заведение случайно, зашли позавтракать и напоролись на этих смуглых отморозков. Что ж это у вас южные небратья гуляют без намордников, майор? Нападают на мирных граждан? Избивают девочек, инвалидов СВО? Очнись, защитник Родины! На фронт захотелось?! Если вы здесь не разберётесь со всем этим приезжим барахлом, по законам военного времени ты и всё твоё начальство загремите под трибунал! Обещаю!

Майор ошеломлённо открыл рот, начиная бледнеть.

– Ты… вы… у нас приказ…

– Не дай бог, ляпнете об этом на суде! Вас же пристрелят свои же, кто отдавал приказ. Хотя не уверен, что такое распоряжение существует.

– Из Брянского УВД…

– Проверю! И последнее: мы здесь ещё побудем несколько дней, и ежели не будет дан ход делу, я просто вызову сюда свой спецназ. Последствия понимаете?

Майора прошибло, он вспотел.

– Мы всё по закону… боремся с коррупцией… деньги выделили…

– Для борьбы с коррупцией, – сказал инвалид, – надо выделять не деньги, а патроны.

Девушка по имени Катя улыбнулась. Она уже отошла от шока и повеселела. Улыбнулся и Петрович.

– Эт точно.

– Учти ещё вот что, майор Тихий: скоро СВО закончится и домой начнут возвращаться бойцы, прошедшие огни и воды. Очень круто всё изменится в жизни, полетят и погоны, и головы. Желаю тебе оказаться на нужной стороне, с народом. Если народ вздыбится, хамская наглая молодёжь наших, так сказать, южных братьев останется в земле России, да и вас может захватить с собой. Уяснил?

Тарас посмотрел на мужчину с костылями.

– Я дам телефон, будете звонить мне регулярно, хорошо?

Инвалид кивнул.

– И мне дайте, – попросил старик.

– И вам. А вы займитесь делами, – кивнул Тарас на дверь в первый зал, посмотрев на майора. – Протокол, описание, свидетельства очевидцев, всё по закону, как ты говоришь.

– А… вы… как свидетель…

– Понадобится, мы подъедем… с ребятами.

Он пожал руки инвалиду и Петровичу, улыбнулся девушке, вышел в первый зал, где царила могильная тишина. Лишь звякали чашки на кухне, где начала работу официантка.

– Пошли.

Снежана, Штопор и Соло молча направились следом. Переглядывающиеся парни в камуфляже смотрели то на них, то на появившегося в задумчивости начальника.

Красного «Форда» не было напротив кафе.

– Шалва, ты когда подходил, не видел тут «Форд»? – поинтересовался Тарас, вдруг ощутив злость. Начало казаться, что можно было обойтись без ковбойских приёмчиков. Но и отпускать прытких детишек бывших «братьев с юга» не хотелось.

– Нет, – ответил лейтенант.

– Сбежал водила, – улыбнулась Снежана. – О чём ты говорил с господином Тихим?

– Объяснил ситуацию.

– Думаешь, он не станет жаловаться начальнику?

– Не уверен, – признался он. – С виду не дурак.

– Куда идём? – осведомился Соло, сунув руки в карманы летних холщовых штанов.

– Предлагаю ещё кафе – «Пивная бухта», – сказал Штопор, – напротив вокзала. Там кофе неплохой варят.

– Пошли, – кивнул Тарас.

– Что там случилось? – Солоухин, появившийся позже всех, кивнул на дверь в «Мираж».

– Да я и сам толком не знаю, – отозвался Шалва.

Тарас в двух словах рассказал обоим причину переполоха.

Бойцы переглянулись.

– Как-то здесь становится… неуютно, – пробормотал Жора.

Дошли до вокзальной площади, свернули к шеренге двухэтажных кирпичных домиков. Остановились на перекрёстке улиц Ленина и Карла Маркса, ведущей к рынку, где расположилось одноэтажное строение кафе.

– А интересно, – задумчиво проговорил Шалва, – как обстоят дела в других реалах? Этот, наш родимый двадцать третий, а в первом что происходит, в матричном?

– Вряд ли первый сильно отличается от нашего, – сказал Жора.

– Не говори, Итан утверждал, что варианты ветвлений могут здорово разниться. В его сорок первом вообще техника шагнула на годы вперёд по сравнению с нашей, хотя год у нас один и тот же, не говоря уже о восемьдесят восьмом, реале Иннокентия.

– Хотелось бы, чтобы хотя бы в первом не было этого негодяйства с мигрантами, – грустно улыбнулась Снежана, – что происходит здесь: начальство Жуковки подчиняется мигрантам!

– Не мигрантам – южным переселенцам, что намного хуже.

– Как ты думаешь, полковник, майор Тихий правильно поступит?

– Он подневольное лицо, – буркнул Шалва. – Что прикажут, то и сделает.

– Посмотрим, – сказал Тарас.

Заняли столик на верандочке под крышей.

Молодая загорелая официантка в зелёном фартучке принесла меню.

Заказали, кто что хотел, в зависимости от наличия блюд.

Больше всех нагрузил стол Шалва, взявший гору салата оливье, сырную нарезку, сало, бургер по-жуковски и свиные рёбра. Глянув на это, скромный Солоухин помотал головой.

– Ты как из берлоги вылез.

– Есть хочу! – заявил лейтенант. – Зато ты ешь как привидение. В чём только дух держится.

– Форму держу. К тому же не зря говорят: не ешьте, это может войти в привычку.

Снежана засмеялась.

– Вам можно присоединиться к «Камеди Клабу». Такие перлы иногда выдаёте.

– А что? – пожал плечами Штопор. – Может, после войны ещё придётся искать работу и устраиваться в какой-нибудь «камеди», в России их тыщи.

Зазвенело в ухе. Тарас нацепил очки. Перед глазами соткалось лицо полковника Шелеста. На сестру он походил мало, и о родстве со Снежаной указывали только абрис губ и цвет глаз – голубой.

– Доброе утро, полковник, – сказал он, шевельнув уголком губ в точности как все Лобовы. – Надеюсь, отдохнули?

– Так точно, Олег Петрович, – ответил Тарас, хотя душу царапнуло. – Завтракаем.

Спутники посмотрели на него вопросительно, Снежана кивнула, поняв, что звонит брат.

– За вами послан транспорт. Заберёт через час у вокзала. Собирайтесь.

Сердце сжалось. Разумеется, они не собирались прохлаждаться в Жуковке долго, пока медленные шестерёнки государственного механизма решали судьбу бывших чевекистов, но всё равно весть оказалась неожиданной.

– Куда повезут?

– Новоазовск, берег Азова.

Видимо, Шелест понял недоумение собеседника, хотя Тарас и не подал виду.

– Намечен ряд ТДО, вам надлежит выполнить несколько важных заданий.

Тарас мигнул, не задавая вопросов. Аббревиатура ТДО означала «точечная десантная операция», что в свою очередь предполагало рейд в тыл противника. Но при чём тут берег Азовского моря?

– Вас встретят, – продолжал Шелест, оценив сдержанность капитана, ставшего полковником Лобачевским, – и проводят к катеру.

– К катеру? – уточнил Тарас почти невозмутимо.

– МРК «Буян-УМ», матросы назвали его «Коброй», бортовой номер 17. Можете дать название своё, к примеру «Бесогон морской». – Шелест показал улыбку пошире. – Вам решать. Это всё, что пока вы должны знать.

Тарас молчал, и полковник ГРУ добавил, спохватившись:

– Да, вы ещё можете отказаться, дело опасное и чревато последствиями.

Тарас хотел напомнить, что после акции САУ «Бесогон» – удара по резиденции президента Украины в Киеве – они уже ничего не боятся, но воздержался.

– Мы едем! – сказал он.

Связь прервалась.

Тарас оглядел ждущие объяснений лица бойцов.

– Час на сборы, бесогонщики. За нами выслали тачку.

– Куда едем? – с готовностью поинтересовался Штопор. – На фронт? Или в тыл?

– Берег Азова, городок Новоазовск.

Бойцы переглянулись. Снежана посмотрела с интересом.

Начали появляться утренние посетители кафе, и на неё обращали внимание, от чего у Тараса наряду с удовольствием (моя женщина!) родилось чувство ожидания неприятностей. Никаких выяснений отношений с местными парнями затевать не хотелось.

Она поймала его взгляд, прищурилась.

«Не стоило наряжаться так сексуально!» – передал он ей глазами.

Снежана улыбнулась.

– Ни разу не был, – покачал головой Солоухин, отвечая Тарасу на весть о Новоазовске.

– Это всё, что сказал Олег, – сказал Лобов. – Ещё он предупредил, что дело опасное, так что мы можем отказаться.

– Я как ты, – дёрнул плечом Штопор.

Солоухин расплылся в лукавой улыбке.

– Мог бы не спрашивать.

Снежана только кивнула в ответ на взгляд мужа. Спросила:

– А где Миша?

– Спит, – ответил Шалва. – Я звонил ему перед выходом.

– Спит? – удивилась женщина. – Неужели не выспался за пять суток?

– «Птичка певчая не знает ни заботы, ни труда», – дурашливо спел Шалва. Подумав, добавил: – Вот такой у нас бардак.

Солоухин фыркнул.

– Доедаем – и полчаса на сборы, – сказал Тарас, включая руфон и ожидая ответа.

Лейтенант Миша Ларин по кличке Кот ответил через три писка:

– Командир? – Голос у друга и соратника был хриплый, он действительно спал.

– Через полчаса ждём на вокзале в полном сборе.

– Понял, – ответил Михаил, не задавая вопросов.

– Получается, мы бросаем здешних? – простодушно осведомился Шалва. – Уедем, а майор Тихий по-тихому спустит конфликт на тормозах.

– Я поговорю с Олегом, – сказала Снежана. – Объясню ситуацию. Он свяжется с ребятами РОКа, а Корпус такие дела не бросает, доведёт до финала. Тарас, мне нужно собрать сумку, не оставлять же привезённое на квартире.

– Да, в такой одёжке на берег Азова лучше не ехать, – заметил Шалва, хмельными глазами глянув на летний наряд женщины, подчёркивающий достоинства тела.

– Едем! – встал Тарас.

Через сорок пять минут все пятеро собрались на привокзальной площади, сели в ожидавший их зелёный военный внедорожник «Стрела» и выехали из города.

Россия-41. Луганск

18 июля, вечер

Российские войска вплотную подошли к Николаеву, и оптимизировать линию фронта за счёт сдачи Крымского полуострова стало нецелесообразно. Надо было рассчитать другой вариант действий на левом фланге фронта, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Поразмышляв над проблемой в течение ночи восемнадцатого июля, «Маршалесса» зависла, так как накопилось много противоречивых данных, мешающих провести оптимизацию игры (каковой для ИИ Минобороны являлась СВО) в нужном масштабе и в нужное время.

Кличка «Старуха», какую дали «Маршалессе» операторы компьютерной системы фронта, а потом подхватили все военные люди, нисколько её не раздражала. Будучи мощным инструментом для управления войсками, она не обладала эмоциональной сферой. Единственным способом проявления её настроений был тот или иной приказ исполнителям – от операторов до генералов, – вызывающий внутреннее удовлетворение. В остальном её поведение определить можно было одним словом – равнодушие.

Фатальных ошибок «Маршалесса» не допускала, потому и пользовалась определённым авторитетом у высших чиновников управляющих кругов, которые с энтузиазмом перекладывали на неё свои просчёты. Но никто из них даже не догадывался, что в защите системы есть дыры, позволяющие «Маршалессе» поддерживать связь с «Перемогой», точно такой же компьютерной системой, управляющей ВСУ. Не имело значения, что систему эту создавали враги России – британцы, информацию ей доставляли американские спутники, а воевали на фронте европейские танки и БТР. Для «Маршалессы» «Перемога» являлся не врагом, а игровым партнёром, предлагающим много хитрых ходов, и если бы не люди, отдающие «Маршалессе» приказы: командующий СВО, службисты Главштаба и главнокомандующий – президент, – она воевала бы бесконечно и по-другому. И не ради мифического материального благополучия, а ради красивых игровых комбинаций. Именно в этом проявлялась в машине человеческая склонность (создавали-то её люди) к постоянному возврату на определённый уровень счастья. Для «Маршалессы» этот уровень определялся тактическими победами (стратегические были недоступны вследствие самой сути игры), без учёта финансовых, имущественных и человеческих потерь.

В последнее время суть игры немного изменилась. Приоритетной задачей ИИ-систем с обеих сторон стало не истребление живого контингента – исполнителей-людей, – а обеспечение поражения ментальной сферы. Именно оно, плюс обеспечение ментального доминирования на поле боя, внедрение деградации в армию и вообще в общество противника, могло привести к победе в игре. Но нейросети «Маршалессы» и «Перемоги» заигрались, начиная копить ошибки, одной из которых стало пренебрежение мыслительным потенциалом людей и их жизнью.

Правда, в отличие от «Перемоги», Старуха учитывала и в какой-то степени оптимизировала убыль солдат. Но цель всех ИИ воюющих сторон была одна: вечная война! Что совпадало и с целями бешеных «бизнесменов на крови», мечтающих о больших прибылях, что со стороны Пентагона и американского ВПК, что со стороны украинских и российских олигархов. Они изначально проповедовали главную парадигму их жизни и деятельности: для кого-то – война, для кого-то мать родна!

Разумеется, «Маршалесса» не могла допустить полного разгрома российской армии, да и украинско-натовской тоже. В её программе осиновым колом торчал азимовский запрет роботам причинять хозяевам зло. И всё же запрет можно было обойти созданием ложных целей и преград, что «Маршалесса» и делала. К примеру, появление утечки информации о тайной сдаче Крыма, добытой хакером Минобороны Лавинией Ивановой-Дотык, которую начал защищать айтишник-надзорик Итан Лобов, помогло Старухе обвести вокруг пальца штатных компсихологов (нового вида психологов, занимающихся изучением психики машин), разрабатывающих программы защиты от внешних и внутренних воздействий, а вслед за ними и командиров соответствующих служб надзора и контрразведки. Для них Лобов и Лавиния стали шпионами и предателями, несмотря на осторожные возражения некоторых общественных деятелей и руководителей Русского офицерского корпуса, имеющих доступ к теме. Но пока что у «Маршалессы» были, образно говоря, развязаны руки, и она задействовала все подвластные ей институты.

Для начала Лобов и хакерша были во всеуслышание – ТиВи, интернет, СМИ – объявлены предателями Родины, и всем, кто их обнаружит, следовало немедленно доложить в соответствующие инстанции.

Во-вторых, «Маршалесса» связалась с главами ФСБ, ГРУ, Министерства обороны и командующим северным донбасским фронтом и потребовала усилить контрразведывательные меры. Особенно предлагалось обратить внимание контрразведчиков и надзориков на моменты внезапных выступлений по Сети защитников беглецов, которые могли быть причастными к утечке информации.

И ещё один аспект создавшейся на ровном месте проблемы беспокоил «Маршалессу»: собственно таинственные исчезновения обоих подозреваемых, зафиксированные спецслужбами. Очевидно, они владели неким техническим секретом, дающим им возможность бежать в нужный момент. Именно так выразился эксперт группы надзора, в которой до поднятой шумихи работал Итан Лобов, занимавшийся проблемой борьбы с дипфейками. Ничего особенного эксперт добавить не смог, однако и его замечания хватило, чтобы Старуха вписала в реестр своих насущных задач пункт найти объяснение феномена исчезновения подследственных.

В начале девятого утра она выяснила местонахождение ведущего специалиста Института нестандартных физических проблем кандидата физико-математических наук Сторожевского и связалась с его обиталищем.

Сторожевский ещё находился дома в это время. Жил он в Москве, на улице маршала Бирюзова, в новом двенадцатиэтажном доме комфорт-класса, недалеко от метро «Октябрьское поле», и только-только собирался вставать.

«Маршалесса» его не знала, зато имела дело с отцом Сторожевского. Шестидесятилетний отец физика служил в Главштабе в системе особых поручений и выполнял деликатные распоряжения начальника штаба. Он уже был в курсе происходящего с Лобовым и его пассией.

Представ перед Сторожевским-младшим в виде седой супермодели (из-за чего «Маршалессу» и прозвали Старухой), она выдержала двухсекундную паузу и сказала:

– Доброе утро, Леонид Романович. Надеюсь, я вас не потревожила?

В памяти «Маршалессы» всплыло досье на учёного: завсегдатаем клубов он не был, но с детства отличался сидячим образом жизни, предпочитал работать на удалёнке, просиживая в кресле перед компьютером сутками, семью затевать не хотел, предпочитая ментасекс, и лишь хорошие мыслительные возможности этого человека удерживали его в институте. Ошеломлённый физик, толстяк весом в сто с лишним килограммов, с мясистым лицом и мощным пивоналивным пузом, накинул халат на голый волосатый торс. С экрана компьютера на него смотрела Старуха.

– Прошу прощения, мамми… нет, всё нормально, я уже собираюсь на…

– Что за гаджет, – перебила его носительница ИИ, – имеет гражданин Лобов, который способствует его бегству? Уже насчитывается шесть случаев. В вашем институте не занимались такими разработками?

– Н-нет, – выговорил Сторожевский. – Э-э… какими, простите?

– Лобов явно имеет устройство, переносящее его с помощью телекинетического процессинга с места на место.

– Я не слышал… то есть в нашем комплексе такую задачу никто не ставил.

– Что это может быть?

– Первый раз слышу… – Сторожевский вспотел. – Извините, сразу не сообразишь… Мне бы описать эти случаи.

– Получите все записи и сообщения.

– Ну, возможно, где-то нашли способ воплощения в металле мгновенного перемещения в пространстве. Китайцы хвастались, я читал доклады в «Нойче ньюс». Они и в самом деле передавали информацию и даже какие-то атомы на спутник. Но вообще-то всерьёз с телекинезом никто не занимался.

– Займитесь!

– Что?!

– Получите распоряжение найти способ, поскольку он существует реально. Вы занимались экспериментами с запутанностью, это очень близко к теме. Вопросы?

– Но я не могу так сразу! – вскричал Сторожевский.

– Вам дадут лабораторию и всё необходимое для решения задачи. – Старуха помолчала. – Или хотя бы для объяснения феномена. Начальство института будет предупреждено.

Сторожевский стал бледным, и будь «Маршалесса» человеком, она в какой-то степени пожалела бы учёного. Впрочем, в её планы входило подключение к решению проблемы по крайней мере ещё полутора десятков физических институтов России. Один учёный и даже крупный институт вряд ли смогли бы справиться с задачей, а десять-пятнадцать имели такую возможность. Тем более что проблема была уже кем-то решена, раз Лобов пользовался машинкой.

Подумав об этом, «Маршалесса» снова связалась с директором ФСБ и мягко попросила (что было равносильно приказу) отыскать все контакты и связи Лобова. Была надежда, что он получил гаджет от кого-то, кто сделал машинку для перемещения.

Россия-41. Луганск

18 июля, полдень

Подруга Лавинии по имени Кристина оказалась смышлёной и доброй девушкой: пухленькая, улыбчивая блондинка с ямочками на щеках и детским любопытством в глазах, – и беглецы смогли остановиться у неё на несколько дней. Благо она ни о чём подругу не расспрашивала и удовлетворилась заявлением Лавинии, что их подставили и теперь пытаются осудить.

Жила она в пригороде Луганска, в лесной зоне, не раз простреленной в начале СВО; родители девушки два года назад переехали к родственникам в Краснодар, но Кристина осталась, продолжая работать в системе тылового обеспечения фронта. Поэтому знала обстановку в тылу и на фронте она хорошо и с удовольствием отвечала на вопросы поселенцев.

Дом Кристины нельзя было назвать коттеджем, это была старинная деревенская хата на четыре комнаты со светлицей, построенная ещё полстолетия назад, и пара беглецов разместилась в ней без притеснения хозяйки. Поначалу Кристина хотела поселить их в одной комнате. Однако Лавиния смущённо попросила отдельную, хотя бы чулан, по её словам, и Кристина постелила им кровати в разных комнатах, одной – родителей, второй – брата, погибшего на фронте. Сама она расположилась в третьей, в которой жила всё это время с момента рождения. Она была не замужем, хотя молодой человек у неё был, работал курьером по линии снабжения больниц и аптек.

Итан попросил хозяйку никому не рассказывать о визите гостей, Кристина легко согласилась, и спасавшаяся от преследования Старухи пара почувствовала себя почти в безопасности.

Первые два дня они вообще отсыпались, разговаривая лишь по необходимости. Потом начались бытовые и персональные проблемы, заставившие Лавинию конфузливо напомнить надзорику о том, что она взрослая девушка и что ей необходимо иметь смену белья, одежды и обуви. Если Кристина на первое время смогла снабдить её интимными вещами и халатом, то в дальнейшем это превращалось в неуютное положение заключённого в СИЗО. «Хамелеон», как военные люди называли боевой спецкомбинезон, в котором беглянка провела почти полторы недели, надевать не хотелось категорически.

Итану тоже надоело носить свой защитный бронированный костюм, тем более что аккумулятор «хамелеона» разрядился, лишив костюм некоторого функционала, и молодой айтишник, спец по борьбе с дипфейками, с удовольствием переоделся в предложенный хозяйкой домашний пижамный комплект отца. Он был как минимум на размер меньше, чем нужно, однако приходилось довольствоваться тем, что есть.

На третий день своей отсидки «на воле, но в тюрьме» они начали соображать, что делать дальше.

– Мне нужны личные вещи, – ещё раз потребовала Лавиния, сидя за столом на кухне, когда они позавтракали и пили кофе.

Итан с вожделением посмотрел на подругу.

Фигура у хакерши была хоть на подиум, и невольно в памяти появлялись образы Снежаны, любимой женщины Тараса из двадцать третьего реала, и Стефании, подруги Иннокентия, обитавшего в восемьдесят восьмой ветви. Вкусы у «близнецов» были практически одинаковыми, все Лобовы, по сути, являлись одним человеком, появившимся в утробе матери в матричной реальности и лишь потом при разветвлении Вселенной обретшим самостоятельный путь развития и роста. И всё же каждый из них в своём родном реале нашёл подругу, удивительно похожую на других. Нельзя было сказать, что Лавиния, Снежана и Стефания сёстры, но их отличия лишь подчёркивали основные параметры совпадений.

Все трое были высокими, стройными, невероятно красивыми и естественными, без малейшего привкуса гламурности. Однако если характер Снежаны, дослужившейся до звания майора разведки, можно было назвать стальным, при всей её кажущейся доступности, что совпадало и с характером Тараса, то Лавиния была намного мягче Снежаны и при этом упряма, как сам Итан, а поручик-майор Стефания Иванчай отличалась от обеих разве что самолюбием, что вполне устраивало Иннокентия.

Внешне же их отличия не бросались в глаза вовсе, хотя у Снежаны глаза были голубые (почти как у самого Тараса), у Лавинии зелёные, а у Стефании лучисто-серые с голубым отливом. Зато причёски все три дамы носили разные. Снежана – «аляску», то есть шар завитых золотистых волос, Лавиния – «крюшон», водопад более тёмных волос, заканчивающийся косичками, Стефания – «крыло беркута»: её волосы, ещё более тёмные и пышные, были уложены красивой волной до шеи.

Лавиния отставила чашку, посмотрела на Итана, сдвинув брови.

– Что ты на меня уставился?

Он очнулся, виновато отвёл глаза от груди девушки.

– Скажи ещё – как баран на новые ворота.

Она не поддержала шутку.

– В чём дело?

– Думаю.

– О чём?

– Нам нельзя соваться к тебе домой.

– Я не предлагаю соваться, но мне нужны… кое-какие вещи. Можно попросить Кристину, она съездит ко мне и привезёт всё, что я скажу.

– Дом наверняка под контролем, Кристину поведут, она приедет домой и привезёт хвост. Придётся снова бежать.

– Но не будем же мы сидеть здесь всю жизнь? – рассердилась Лавиния.

– Не будем.

– Предлагай вариант.

– Есть один.

– Да? – удивилась она. – Чего же ты молчал до сих пор?

– Для реализации этого варианта нужна помощь.

– Объясни.

– Во-первых, тебе надо войти в Сеть и узнать последние новости в Надзоре и контрразведке.

– Меня сразу засекут оборонщики! – фыркнула Лавиния. – Мои коллеги.

– Придётся не ломиться напрямую, а идти через чёрный трафик и под чужим логином.

– Под твоим, что ли?

– Посоветуйся с Крис, она даст какой-нибудь рабочий функционал или старый пароль.

– Кристина и так всё нам рассказывает.

– Не всё, только то, что на слуху и в открытом доступе. Нам нужна информация о деятельности Старухи, что она затевает и о том, как к ней подобраться. От идеи сдать Крым укропам она отказалась, но я уверен, что продолжает играть по своим правилам, о которых в нашем Главштабе даже не догадываются. Раз уж мы собрались перепрограммировать её, надо иметь полный пакет данных.

– В таком случае надо связаться с людьми из РОКа. Если кто и сможет помочь, то только они.

– Ты не учитываешь моих братьев.

– Учитываю, но они здесь гости, а не хозяева.

– Я скоро свяжусь с деятелями РОКа, как только мне позвонит товарищ из моей конторы.

– Кто?

– Серого помнишь?

– Кого? А-а… вы зовёте его…

– Почтилама, он калмык по имени Санж-Ара, отсюда Серый, фамилия Юлдашев. Эксперт по выявлению дипфеечных производств и много кого знает. Кроме того, я жду весточки от моего отца.

– Откуда он знает, что ты здесь?

– Что я у Кристины, он не знает. Я позвонил его другу с мобилы Крис, попросил, чтобы отец перезвонил мне, но не со своего телефона. Вот жду.

– А мне ни слова! – укоризненно сморщилась Лавиния.

– Каюсь, без злого умысла.

– Без злого?

– Мамой клянусь! – выговорил он с «грузинским» акцентом. – Зла и так слишком много в мире.

Лавиния погрустнела.

– Не думала, что так много. Почему? Почему кругом одни злые люди?

– Потому что мы такие как есть, – сделал попытку отшутиться Итан. – Не бери в голову, мы ничего злого не сделали, и мы вместе.

Лавиния улыбнулась, светлея.

Итан воспринял это как знак поощрения, дотянулся и поцеловал девушку в губы. Она ответила…

– Работаем, – сказал он спустя стопицот ударов сердца, с трудом удерживаясь от ласк. Они ещё ни разу не спали вместе, потому что Лавиния не проявляла инициативы, а он боялся нарушить табу, надеясь на будущее. И всё же в голову снова пришла мысль: не зря ли он ждёт? Платоническая любовь хороша, слов нет, но жизнь ведь пошире и поинтересней?

– Хорошо, – отодвинулась Лавиния, выдержав паузу. – Что мне делать?

Итан обозвал себя идиотом, осознав, что снова упустил шанс стать ближе, но было уже поздно, и он проговорил с нарочитой бодростью:

– Кристина дала нам свой старый альпин, начну звонить и выяснять необходимое. Ты включай комп и выходи на чёрный трафик, объяснять тебе ничего не надо.

Лавиния убежала в светлицу, где в уголке располагался комп-комбайн: вполне приличный профессиональный «Эльбрус», удобное кресло, столик, тумбочка с флешками, – а Итан, убрав посуду на кухоньке (он добровольно взял на себя эти обязанности), уселся в спаленке с руфоном Кристины.

Отец почему-то не ответил, пришлось набирать номер Серого.

Юлдашев отозвался на удивление быстро.

Старый мобильник Кристины не имел видеовыхода на очки, и был слышен только его голос с характерным для всех степных народов акцентом.

– А я тебе названиваю, да мобила молчит.

– Разрядился, – соврал Итан, давно не пользующийся своим альпином во избежание прослушки. – Что надыбал?

– В принципе ничего существенного не происходит. Ты и сам мог бы собрать материал по сусекам Сети.

– Я был занят, да и просил у тебя не общие сведения. О чём говорят в конторе?

– А где ты сейчас?

– В Якутии, на Ямале.

– В Якутии? – удивился Юлдашев. – Какого чёрта тебя туда занесло?

– Потом расскажу.

– Ну-у… о чём говорят? Фронт подвинулся на двенадцать километров к западу. Харьков наш, Николаев скоро будет наш, за ним Одесса, хотя пошли разговоры, что её брать не будут из-за напряга на украинско-белорусской границе. Туда уже поляки сунулись, причём не как страна альянса, а как самостоятельная сила, собравшаяся отобрать у «дружественной» Украины свои земли и часть белорусских.

– Такие борзые?

– Ага, давняя мечта польских панов. Войск они подогнали немало, хвастаются, что у них скоро будет полумиллионная армия, тысяча самолётов и пять тысяч танков, причём половина южнокорейских.

– Неужели рискнут напасть?

– Вполне, тем более что их президент, премьер и политики конченые отморозки, легко начнут любую провокацию. Хорошо, наше Минобороны создало там пять бригад и ощетинилось «Искандерами», закрыв не только Польшу, но и финнов с норвегами. Два залпа – и пиши панегирик о существовании кретинов.

– Не ругайся, пять тысяч танков – это немалая армада, придётся воевать на два фронта.

– На три, если влезут Румыния с Молдавией.

– Не допустим. Что ещё?

– Три дня назад по евро-ТиВи выступил министр обороны ФРГ Кальтенбруннер и пригрозил России ударить по Калининграду атомной бомбой, если мы не отступим от границы с Прибалтикой.

– Несерьёзно.

– Ты прав, оказалось – дипфейк, прибалты сами испугались, чего наплёл этот цифровой двойник министра. А шутку придумали укропы.

– Ничего себе шуточки!

– Вот ты бы и занялся этой фанерой, дипфейки – твоя епархия.

– Вернусь, займусь.

– Да, тут тебя искал один тип…

Итан насторожился.

– Что за тип?

– Он разговаривал с Саней, так что я видел его только мельком. Но по манерам – контрик.

Итан покачал головой. Саней они называли начальника отдела надзора за разработками в области цифровых технологий, а контриками – контрразведчиков.

– Чего ему было надо?

– Интересовался, чем ты занимаешься, какие дела ведёшь и давно ли не выходил на работу.

По сердцу прошлись кошачьи коготки. Контрразведчики могли выяснить все нюансы его работы, не прибегая к прямым контактам с начальством, и появление контрика вживую говорило о смене Старухой методов поиска подозреваемого. Однако всё равно было непонятно, зачем в розыск подключён живой контингент, когда у Старухи под рукой масса других возможностей. Дать по этой руке…

– Это всё?

– Так, кое-что по мелочи, слухи о твоей подруге.

– Что за слухи?

– Минобороны объявило её в профессиональный розыск как предателя государства, причём отдельно от ФСБ, и предлагает за сведения о местонахождении Лавинии десять миллионов рублей.

Игнат присвистнул.

– Сколько?!

– Десять лямов.

– Круто! А за поимку меня сколько?

– Не слышал.

– Обидно!

Юлдашев засмеялся.

– Мне тоже обидно, что ты ничего не стоишь. Поэтому я тебя и не сдал.

– Спасибо, дружище, – рассмеялся в ответ надзорик. – Ты уж не делись ни с кем, что беседовал со мной.

– Даже с Саней?

– Он хороший человек, но лучше перестраховаться.

– Понял. Звони, если понадоблюсь.

Итан выключил руфон, встретил взгляд Лавинии.

– Дела…

– Что он сказал?

– За твою голову Минобороны готовы платить десять миллионов рублей.

Глаза девушки раскрылись.

– Да ладно! Шутишь?

– Ничуть, Серый сказал.

– За такую сумму я сама себя сдам! Что ещё ты узнал?

– Ничего существенного; главное, что Старуха нас ищет, и чем скорее мы найдём способ от неё избавиться, тем быстрей начнём нормальную жизнь. А у тебя что?

– Прошлась по машинам спецслужб. Федералы отрядили на поиски трёх инспекторов, военная контрразведка фронта – восьмерых, полиция – одного следака, но больше всего отрядил твой Надзор – целое подразделение с подключением всех информационных сетей. Это и уличный, и офисный фейс-контроль, и мобильные системы, и патрульная служба.

Губы Лавинии сжались в горькую складочку.

– И всё это из-за моего взлома… похоже, нам снова придётся бежать.

– Куда?

– Туда, где нет Старухи.

– Подожди, ещё не вечер.

– Может быть, посоветуемся с…

В виске торкнул кровеносный сосудик.

Итан поднял руку, останавливая девушку.

– Тише!

Торкнуло ещё раз.

Он тенью переместился к окну, занавешенному шторой, которое выходило на улицу.

Северный пригород Луганска выходил к реке Ольховая, оставшейся без моста (его начали восстанавливать), улицей Захарченко, на которой располагалось всего с десяток домов частного сектора, и очень сильно напоминал западный район города, где жила Лавиния. Все дома уже были отремонтированы после того, как фронт отошёл на запад, и улица выглядела мирно. Был восстановлен даже асфальт проезжей части улицы. И ровно напротив калитки изгороди перед домом Кристины стоял мужчина в обычном гражданском костюме бурых тонов и смотрел на его окна.

Он был высок, не ниже двухметрового Лобова, широкоплечий и ощутимо сильный. Однако голова и лицо незнакомца сильно снижали эффект восприятия, потому что принадлежали старику. Не то чтобы у него отсутствовали волосы, но они были реденькими и белым пушком обрамляли крупный череп с залысинами. Лицо у него было тёмное, твёрдое, с глубокими складками, подчёркивающими возраст – не менее восьмидесяти лет, а глаза с расстояния в двадцать шагов казались прозрачными провалами без зрачков, превращая их владельца в колдуна. Впрочем, впоследствии оказалось, что к колдовству он не имеет никакого отношения.

Назвался этот странный гость, после того как Итан поманил его через стекло и предложил войти, представителем некоего Форпоста.

Сели в светлице, Лавиния предложила мужчинам кофе, но гость, оценив её фигурку восхищённым взглядом, отказался. Звали его Фемистоклом. Во всяком случае он так назвался.

– Фемистокл? – с любопытством переспросил Итан, припомнив школьную историю.

– Псевдоним, – улыбнулся мощный посланник неизвестной надзорику организации, от чего лицо его потеряло каменную твёрдость. – Настоящее имя узнаете позже.

– А что такое Форпост?

– Подразделение Русского офицерского корпуса, занимается разработкой государственных стандартов цифровизации.

– Неужели у нас есть и такое?

– Пришлось создавать, учитывая неконтролируемое применение искусственного интеллекта во всех сферах жизни и особенно в военной. В том, что умные машины начали применяться на всех уровнях социальной жизни планеты и даже на фронтах, таится гибель человечества. Но даже если не брать в пример такие масштабы, для нас, россиян, достаточно и своих проблем. Командование «Маршалессой» военными действиями в Донбассе представляет страшную опасность для суверенитета России и даже, скорее всего, гибель.

Итан и Лавиния обменялись понимающими взглядами.

– Мы это поняли, – сказал надзорик.

– Появились подозрения о секретных переговорах «Маршалессы» с ИИ-оппонентами в стане врагов. Бизнесменам война выгодна с точки зрения получения баснословных барышей. Самой же «Маршалессе» она интересна как масштабная реальная игра с живым материалом. Но она абсолютно не выгодна российскому, да и украинскому народу, потому что гибнут наиболее продуктивные молодые люди. Наши земли катастрофически опустошаются! И этому надо положить конец!

– Это не вы побывали у меня на работе и разговаривали с Саней… э-э, с начальником отдела?

– Не я, но наш человек.

– Как вы узнали, что мы остались здесь? Чем мы заинтересовали Русский офицерский корпус? И чем мы можем помочь?

– Сначала расскажите, каким образом вам удаётся скрываться от такого наблюдательного аппарата, который имеется у «Маршалессы» и у соответствующих органов.

– Откуда вы знаете, что мы скрываемся?

– От вашего Почтиламы, – усмехнулся Фемистокл. – Вы ещё называете его Серым. Он хороший человек, а вы к нему обращались дважды. Потом наши хакеры кое-что нарыли о ваших похождениях, связанных с защитой Лавинии, и теперь у нас имеется любопытная подборка фактов о мистических исчезновениях Лобова и этой сударыни.

Старик посмотрел на Лавинию.

Та вспыхнула.

– Я ни в чём не виновата!

– Верю, точнее знаю, хотя для «Маршалессы» вы огромная проблема. Пока что она успевает перекрыть всем органам информационные ресурсы о своих правилах ведения военной кампании, и вы находитесь под ударом. Вы случайно не маг из соседней Вселенной?

Итан засмеялся.

– Вы почти угадали, хотя я не маг. Но имею алгоритм перехода запутанных реальностей благодаря моему родичу из восемьдесят восьмой реальности и могу мгновенно просачиваться сквозь потенциальный барьер, разделяющий реалы.

Итан ожидал, что гость удивится и начнёт расспрашивать, что такое запутанные реалы, но ошибся.

– Мы так и подумали. Естественно, и нам хотелось бы иметь такой алгоритм. Плохо, что «Маршалесса» тоже догадывается о существовании способа исчезать, потому что, по нашим данным, она напрягла много физических институтов для решения проблемы телепортации.

– Это не телепортация.

– Нет разницы, способ существует.

– Хорошо, я расскажу. Мы всё равно хотели сами обратиться к РОКу…

– В двадцать третьем реале, где живёт мой единоутробный «брат» Тарас, тоже существует Русский офицерский корпус. А Иннокентий, «близнец» из восемьдесят восьмого реала, утверждает, что такие образования есть в каждой веточке ветвления реальностей.

– В общем, мы можем помочь друг другу…

В виске стрельнуло. Итан вспомнил смешок Серого. Вряд ли приятель с работы действительно сообщил сыщикам о звонке друга, но его могли подслушать.

Фемистокл тоже замер, глаза его оцепенели.

– Дьявол! Надо было сначала убраться из этого дома.

– Я чую… наблюдение.

– Я тоже, – вздохнул гость. – Сможете воспользоваться своим… алгоритмом?

– Без труда. Можем и вас забрать с собой.

– Не надо, тогда клевреты «Маршалессы» догадаются, что я знаю ваше местонахождение, и не отстанут. А так я смогу объяснить, почему нахожусь в доме, без серьёзных признаний.

Послышался приближающийся гул.

– Вертолёт…

– Уходите!

Итан сделал знак Лавинии.

– Костюмы!

– Они же без оружия и без аккумуляторов…

– Не в халатах же бежать?

Девушка метнулась в кладовую.

– Лишь бы они не начали стрельбу!

– Пока что вас будут пытаться захватить живыми. «Маршалесса» не просто компьютер, это мощный искусственный интеллект, который не упустит возможности решить проблему мгновенного перемещения. Но придёт время, когда за вами начнут просто охотиться и убивать. Запомните мой руфон-код?

– Говорите.

Гость продиктовал восьмизначное число и ряд букв.

– Когда вас ждать?

– Через пару часов я позвоню. Поищите место для встречи.

– Найдём.

Лавиния принесла «хамелеоны».

Переодеваться не стали. Итан и Лавиния прижали к себе костюмы, надзорик воскресил в памяти квадратик кьюар-кода, и Фемистокл остался в светлице один.

Машинально поискал глазами беглецов, топнул ногой по половику, на котором стояла пара, усмехнулся и направился к двери.

Вертолёт уже высадил десант в камуфляже, вооружённый автоматами, и к дому, пригибаясь, бежали бойцы в «хамелеонах», превращавших их в облака зеркально-прозрачных сколов.

Россия-88. Донецкая народная республика

18 июля, день

Как система контроля и управления войсками России, «Баталер» был изначально создан в качестве быстродействующего регулятора потребностей войск в оружии, боеприпасах и питании. Создатели в те времена, до СВО, не позаботились учитывать контакты машин с людьми и собственные интересы машин, даже когда искусственный интеллект начал заявлять права на овладение не только гедонистическими сферами жизни (материальным воплощением в определённые формы, безопасностью самих роботов и компьютеров, защитой от человеческого насилия), но и такими высокими материями, как авторитет, уважение со стороны пользователей-людей, социальный статус и самореализация. В последнем случае в результате самообучения ИИ приобрели то, что люди называли творческим потенциалом, а потом осознали возможности внедрения виртуальных игровых программ в реальную жизнь. Так в России появилась «ИИмперия» – глобальная система компьютерного контроля социума, а затем «Баталер» – система управления боевыми действиями.

Специальная военная операция, начатая Россией восемьдесят восьмого реала в июле, а не в феврале две тысячи двадцать второго года, ещё полностью не подчинялась системе ИИ, поэтому российским войскам удалось с ходу занять весь русскоговорящий восток Украины от Киева до Мариуполя и закрепиться на левом берегу Днепра.

«ИИмперия» к этому моменту уже овладела инициативами развития страны, доказав свою эффективность, и добилась принятия Государственной Думой решения взять под контроль фронт. Именно «Баталер» как часть Рунета с функциями экспертной оценки военных действий принялся воплощать идеи «ИИмперии» в жизнь.

Разумеется, продвижение вперёд российских войск заметно выросло, так как «Баталер» успешно нивелировал ошибки военного командования и Министерства обороны. Если в конце двадцать второго года командование фронтом под видом «оптимизации и в качестве жеста доброй воли» отвело войска от Киева, Харькова и Мелитополя, то в две тысячи двадцать третьем компенсировало эти болезненные для общественности поражения тем, что был занят Николаев, войска продвинулись к Одессе и Сумам, и над ВСУ нависла угроза полного поражения. Вот тогда и прорвалась в реальную жизнь концепция «вечной военной игры», которую затеяла «ИИмперия», поставив задачу полного контроля над населением. Естественно – не самостоятельно, до такой мощи интеллект системы ещё не дорос. Зато дорос олигархат России, начавший терять власть и «озаботившийся» сохранением суверенитета страны.

Была разработана, а вернее, скопирована для российского менталитета вредоносная западная концепция «приватфри»: под видом отказа от личной собственности создание абсолютно подконтрольного электората, что позволяло западным миллиардерам и тайным князьям с помощью психически больных президентов и правительств удерживать народы в узде подчинения и что собирались сделать в России.

Для этого «ИИмперия» разработала и Игру под вывеской «поголовной денацификации Европы», которую поддержали и народные массы, не зная, какая участь уготовлена им «новыми реформаторами». Многие руководители патриотически настроенных организаций понимали суть происходящего, был создан РОК – Российский офицерский корпус, российский новостной канал «Русь» в дополнение к каналу «Звезда», заговорили Рунет и Царьдом, и в стране началась война, пока ещё тихая, за умы и души россиян, видящих финал вредоносных программ типа «приватфри».

И тут у Российского офицерского корпуса появился глашатай! Пси-математик Иннокентий Лобов рассчитал трек действий «ИИмперии» на годы вперёд и выяснил истинные цели системы. Первая – вести войну как можно дольше, «до победного конца», ибо для неё война являлась интереснейшей Игрой, вторая – с помощью «приватфри» подчинить всю страну! Лобов выдал своё заключение в Сеть, общественность начала просыпаться, и «ИИмперия» велела «Баталеру» «вывести игрока с поля», то есть убрать Лобова физически.

Разумеется, фронтовой ИИ «взял под козырёк». Самостоятельным игроком он не был, соблюдая рамки договорённостей и программ, зато имел всё необходимое для решения задачи.

Тут следует сделать оговорку. «Баталеру» удалось сохранить зыбкую грань отношений «человек – машина», что и позволяло ему действовать, используя любые средства. Конечно, он контактировал не с обычными гражданскими специалистами, а с военными, исповедовавшими многосотлетние традиции борьбы с врагами государства российского, да и сам являлся не просто машиной, продуктом инженерной мысли, а «умной машиной», управляемой системой компьютеров, но факт оставался фактом: «Баталер» был самостоятельным ИИ со своим набором черт, отличающих его от остальных ИИ-систем.

Так, он общался не только с хозяевами: «ИИмперией», операторами, командирами разных уровней вплоть до командующего фронтом, но и с «Перемогой» – ИИ-системой Украины, и с «Дурменью» – ИИ-системой НАТО, и с НОРОВ – искусственным интеллектом США. Правила войны это воспрещали, правила Игры допускали. Но поскольку он всеми «фибрами души» принадлежал «ИИмперии» и российским властям, «Баталер», конечно, стратегически подчинялся им и эффективно решал возникающие боевые проблемы. Реально пресекал попытки «коллег» из-за рубежа устраивать диверсии и сам вносил вбросы ложной информации и фейки в компьютерные сети противника, что приводило к фатальным сбоям и перенагрузке беспилотных аппаратов с грузом боеприпасов. Нередко ракеты и дроны возвращались обратно в стан врага, сбрасывая смертоносный груз на своих. Кроме того, он сбивал с курса ракеты и самолёты, дистанционно отключал энергосистемы и многое другое.

К июлю две тысячи двадцать четвёртого года фронт выровнялся практически по прямой линии от Сум до Одессы и наступило относительное затишье. «ИИмперия» со своим патроном, Союзом бизнесменов России, решали, что делать дальше. Несмотря на значительное отступление ВСУ к западным границам, страна ещё дёргалась в муках, израненная, потерявшая семьдесят процентов территории, но сопротивлялась, науськиваемая командованием НАТО и Соединённых Штатов и поддерживаемая искусственным интеллектом под смешным именем «Перемога».

«Баталер» же занялся поиском и нейтрализацией источника утечки информации – Иннокентия Лобова, которому каким-то чудом удавалось избегать задержания и скрываться от мощной системы поиска преступников. Не помогала идентифицировать преступника даже внушительная система распознавания лиц, применяемая не только в крупных городах, но и в коттеджных посёлках и деревнях, не говоря уже о фронтовом фейс-контроле. Иннокентий появлялся в поле зрения телекамер нередко, однако успевал скрыться до появления полиции или оперативников контрразведки. В редких же случаях прямого контакта математика с правоохранительными органами он действовал исключительно профессионально, зная, как пси-математик, теорию боя и владея живой системой адекватного реагирования, а также имея дополнения, превращавшие его в мощную боевую единицу. По оценке профессионалов психотроники, Иннокентий Лобов, прошедший диверсионную спецподготовку и получивший многие биодополнения, представлял собой почти идеальную систему выживания класса «меч мгновения», и захватить его обычными способами было невероятно трудно. Тем более что, кроме физических данных, этот тренированный человек владел неким устройством мгновенного перемещения в пространстве, дающим ему возможность избегать наблюдения и задержания.

Книги «Баталер» не читал, иначе назвал бы способности подследственного фантастическими, да и фантазией не обладал, будучи лишённым этой креативной человеческой сферы, но сопоставлять факты мог и после контактов со специалистами изобрёл самонастраивающуюся программу предсказаний, где ждать Лобова после его очередного исчезновения. Большую надежду на захват математика подавала и системная компьютерная оценка его предпочтений, и круговой поиск связей по мобильной и спецсвязи, включая кодированные каналы раций. Минобороны какое-то время сопротивлялось, не желая предоставить «Баталеру» весь объём фронтовых переговоров, но ИИ обошёл запрет, используя спутниковые объединённые нейросети правительства, и к обеду восемнадцатого июля в войска поступило распоряжение командующего фронтом сообщать о любых появлениях в поле зрения армейских наблюдателей неизвестных ранее лиц. Кроме того, в войска были дополнительно направлены сотни беспилотных аппаратов для наблюдения за фронтом и близлежащими городами.

Связался «Баталер» и с конкурентами, украинским «Перемогой» и европейской «Дурменью», чтобы предупредить их о возможном бегстве из России объекта слежки Иннокентия Лобова. При этом он предложил в обмен ещё раз «оптимизировать» линию фронта и даже отменить наступление российской армии на Львов, если «коллеги» помогут захватить беглеца.

У операторов «Баталера», цифровых полковников бригады обслуживания ИИ-систем (их насчитывалось не более полусотни человек на всю страну), были сомнения в том, что конкуренты сдадут ему математика, так как тот обладал знанием огромной важности. Новейшие технологии допросов Bad Trip, включающие неинвазивное электромагнитное вмешательство в лимбическую систему, которому человек был не в состоянии сопротивляться, уже использовались на Западе и не выявили ни одного подопытного, кто смог бы выдержать допрос. Однако «Баталер» следовал своим «умозаключениям», являвшимся программами разработчиков, а они не снабдили его ни алгоритмами сомнений, ни другими переживаниями. Что было прописано инструкторами в стратегическом «железе» искусственного интеллекта, то оставалось незыблемым, ибо не мешало играть.

Разумеется, заблокировать или скрыть свои «мысли» от патрона – «ИИмперии» – он не мог, поэтому вынужден был доложить ему о своём замысле относительно беглеца.

«Контакт с конкурентами не одобряю, – ответил главкомп на своём языке со скоростью света. – Они не отдадут Лобова, ибо он источник колоссально значимой информации. Это ошибка».

«В таком случае я ликвидирую Лобова на нашей территории, – пообещал «Баталер». – К зарубежникам я обратился лишь для исключения любой вероятности побега».

«Лобова нельзя ликвидировать. Задержать любым способом, но живым. Если мы скачаем инфу с его браузера, получим существенное преимущество над всеми конкурентами. Твоя сфера деятельности – вся фронтовая полоса, вот и держи её всеми средствами. Накрой щупальцами все прифронтовые города. Остальной территорией России я занимаюсь сам».

«Но в моём подчинении спутниковые группировки, просматривающие Белгород, Курск, Брянск, Краснодар и Тулу».

«Выполняй то, что приказано. Все контролирующие системы глубинных городов я переподчиняю себе, вплоть до автономных систем навигации».

Если бы «Баталер» умел чувствовать как человек, он бы рассвирепел. Но он являлся лишь опосредованной частью ИИ-системы управления страны и смиренно «поклонился», сделав несколько крохотных пауз, не изменив тон общения.

«Это… нецелесообразно… повелитель… скорость обработки информации вашими интеграторами упадёт…»

«Не твоя забота! – высокомерно отрезала «ИИмперия», у которой иногда проявлялись следы человеческого нетерпения (как говорится, с кем поведёшься, от того и наберёшься). – Делай то, что доступно твоим процессорам».

«Слушаюсь, повелитель», – бесстрастно согласился «Баталер», отключая линию связи.

Россия-88. Ялта, санаторий «Крымский изумруд»

18 июля, утро

Идею поселиться на несколько дней в Крыму подала Стефания, и пара перебралась из Луганска, использовав кьюар-код перехода. Для этого они сначала прыгнули в сто одиннадцатый реал, где с помощью Таллия, четвёртого «брата» Лобовых, сменили спецкостюмы «скорпион» на цивильную одежду и спокойно добрались до Крыма на электричке – благо в этом реале фронт был отодвинут практически до границ Украины с Польшей. И там из сто одиннадцатого перешли в свой восемьдесят восьмой реал.

– Что ты собираешься делать дальше? – спросила Стефания, когда они на второй день после поселения в отеле «Крым-интурист» завтракали на двенадцатом этаже комплекса, сидя на веранде и любуясь морем.

– Я хочу начать мирную жизнь, – благодушно ответил математик.

Он был гладко выбрит, подкорректировал причёску по моде «экстаз» и стал так похож на Итана и Тараса, что у Стефании не проходил шок дежавю.

В свою очередь майор военной разведки тоже привела себя в полный «модельный» порядок: красивое лицо без единого изъяна, сияющие светло-серые глаза с миндалевидным разрезом, причёска «крыло коршуна», из одежды – летний цветастый сарафан с бретелями, подчёркивающий форму груди, и сандалии с ремешком до колен. Так что встречающиеся в отеле мужчины останавливались и смотрели им вслед. Это и радовало Иннокентия, и одновременно настораживало, потому что тут везде стояли видеокамеры. Хотя Стефания и не появлялась раньше нигде с объектом поиска спецслужб, коим был математик, существовала вероятность того, что её случайно опознает какой-нибудь знакомый и передаст сведения «Баталеру».

Впрочем, Иннокентий не собирался задерживаться в Крыму.

– Не похоже на тебя, – сказала Стефания, оценив его расслабленность. – По-моему, ты и мирная жизнь несовместимы. Иначе ты не выложил бы в Сеть свои измышления о предстоящем захвате власти искусственным интеллектом. Кстати, это абсолютная банальщина.

– Да, вывод сделан ещё в прошлом веке, а Голливуд настрогал кучу блокбастеров на эту тему. Но самое интересное, что это правда. Просто человечество вплотную подошло к цифровой революции, внедряя айти-технологии где надо и где не надо.

Стефания покосилась на официантку в коричневом передничке, проносящую поднос с заказом.

– Ты бы не шутил так громко.

– Я не шучу. И проверил камеры. На веранде их нет, на нашем этаже тоже. И мы не ходим там, где их навалом.

– У тебя гиперсоник или пранкер? – Стефания имела в виду вшитые в мышечную ткань дополнительные датчики.

Иннокентий глотнул горячего козьего молока.

– Винт.

Женщина с уважением посмотрела на собеседника.

Винтом назывались комплексные системы нанодатчиков, позволяющие носителю узнавать погоду, включать мыслерации, лечить наномодулями порезы и ушибы и даже нейтрализовать психотронные нападения.

– Зачем математику вшили винт?

– Вообще-то меня готовили как дивера, потому и подшили кучу дополнений, вплоть до пси-вкладок для внедрения в машинные интерфейсы. Но в финале оставили в сейфе как стратега-математика в запасе. Я как раз тогда начал работать над теорией оптимизации и расширения психоматрицы человека и наткнулся на алгоритм кьюар-перехода. Если бы не увлечение походами в реалы, стал бы начальником отдела.

Стефания кивнула, изучая лицо математика.

– Я сначала подумала, что ты киборг или по крайней мере эскомбер. Уж слишком лихо ты меня освободил.

– То же самое я подумал и про тебя, – сказал Иннокентий с лобовской улыбкой. – Уж больно ты красива для майора военной разведки.

Она погрозила ему пальцем.

– Попрошу без подколок.

– Ради бога, никаких подколок, ты и в самом деле супердама, вон мужики как таращатся.

Стефания фыркнула так, что грудь под краем сарафана колыхнулась, а у Иннокентия пересохли губы.

– Всё своё, природное. – Разведчица подумала. – Кроме наноформов. И винт мне не вшивали. Но они не видны. Кстати, мы действительно так похожи? Я, Снежана и Лавиния?

– Как родные сёстры! – Он рассмеялся. – У Лобовых губа не дура, да и вкусы у нас одинаковые.

– До сих пор не могу поверить, что ты, Итан и Тарас – один и тот же человек.

– Родился один, но разделился на…

– Троих. Нет, четверых.

– Нас бесконечное количество, – возразил он. – Ну, или намного больше четверых. В каждом реале есть тот или иной Лобов.

– Расскажи, где ты побывал. А то обещаешь, обещаешь, а потом в кусты.

– Некогда было, да и не особо это интересно. Время везде одно и то же, разница всего на год, везде война, разве что результаты разные, в зависимости от вариантов развития событий. Выше двести двадцать второго реала я не поднимался, а ниже первого опуститься невозможно. Первый – матричный, где произошла бифуркация политического противостояния России с западным миром. Я был там всего несколько минут. Хочу спуститься обратно в первый и разузнать, как там дела.

– Лобов там есть?

– Должен быть, с него всё и началось.

– Всё равно не понимаю, почему вы одинаковые и одновременно разные. Тарас – капитан, служил в ЧВК, Итан надзорик, ты математик, Таллий вообще охранник.

– Матричной я называю ту реальность, где началась СВО. На самом деле Вселенная разветвляется на копии непрерывно и с самого момента своего рождения. Наш общий лобовский предок родился двадцать шесть лет назад, и в каждом варианте он развивается уже отдельно, согласно течению местных событий. Поэтому мы разные после разветвления момента рождения.

– А имена у вас почему разные?

– Я же говорил…

– Мне – нет.

– Мы получили разные имена тоже в соответствии с условиями бытия каждого реала и состояния психики родителей. Между прочим, выборка у меня небольшая, я знаю имена всего десяти Лобовых, так вот из них три Тараса, три Итана, два мои тёзки, плюс Таллий и Герасим.

– Герасим? – прыснула Стефания.

– Родители при рождении выбирали из имён, принадлежащих нашим дедам и прадедам. Но не думаю, что их было несметное количество. Выбирали всего из шести-семи имён.

– Может быть, я сплю? И вы мне снитесь?

Он прикоснулся губами к её плечу.

– Я реален.

– Это не доказательство. Никаких дополнительных реальностей не существует, это миф.

– Судя по всему, наши далёкие предки знали о существовании бесчисленных временны́х рядов и головоломной сети расходящихся параллельных миров, которые заключают в себя все мыслимые варианты и даже возможность существовать одновременно. У Борхеса есть эссе… читала Борхеса?

– Нет.

– Эссе называется «Сад расходящихся тропок». Герой выбирает не одну тропку, а все разом и тем самым творит различные миры. Каждая развилка даёт начало другим.

– К чему ты это вспомнил?

– Предки интуитивно понимали суть расходящихся реалов Мультиверсума. А мы с тобой находимся в восемьдесят восьмом реале.

– Реальность только одна.

– Упрямица.

Рядом села компания молодых людей: две девушки и два парня. Все четверо были загорелыми, одетыми по моде восемьдесят восьмого реала (в шортах и странных бюст-накидках, даже парни), шутили и смеялись, и Иннокентий невольно подумал о солдатах, сражающихся на фронте. Было трудно понять, почему, пока одни молодые люди воюют за Родину, другие веселятся, как будто ничего особого не происходит.

Парни заметили сидевшую лицом к морю Стефанию, и один, окинув её хмельным взглядом, самый крупный, с причёской «шарм» (две пряди разноцветных волос в виде крыльев летучей мыши), помахал ей рукой.

– Присоединяйтесь к нам, девушка, с нами весело.

Иннокентий длинно посмотрел на него, прищурясь, и усмешка на губах молодого человека превратилась в гримасу.

Стефания не пошевелилась. Иннокентий тоже. Однако соседи присмирели и больше к ним не приставали.

Пара принялась есть салат с грецкими орехами и спаржей, полакомилась сёмгой на гриле, заела дыней и запила роскошным компотом из земляники.

На пляж они не пошли. Сели в шезлонгах на лоджии – их номер располагался на десятом этаже, с видом на залив, – и подставили лица (а Стефания и грудь) солнцу.

– Тебе не кажется, что мы ведём себя как дети? – осведомилась она.

Поворачивать голову было лень, но он всё-таки глянул на неё, чтобы прикипеть взглядом к груди женщины.

Она шевельнулась, и он торопливо отвернулся.

– В смысле?

– Сидим в гостинице три дня, словно ничего не происходит, и балдеем.

– Отдыхаем, – пробормотал он через сеанс успокоения разгорячённой плоти. – Кстати, предложила поехать сюда ты.

– Так у тебя есть план или нет?

– Мне должны позвонить.

– Кто?

– Кто-то из комиссариата РОКа.

Стефания открыла глаза.

– Ты имеешь в виду…

– Русский офицерский корпус.

– Он знает, что мы в Крыму?

– У меня дома стоит хитрый комп, зовут «Дон Кихот».

– Дон Кихот был простодушным как веник.

Иннокентий издал смешок.

– Оригинально. Когда я уходил из дома, оставил спецпрограмму личного поиска. Дон Кихот должен был связаться с моим начальником Станиславом Войковым по криптоканалу, а тот должен перезвонить мне.

– Это весь твой план?

– Если ты помнишь, когда мы были вместе, то собирались решить проблему с ИИ-системами: в двадцать третьем реале фронтом они не управляют, зато в сорок первом…

– Старуха.

– А в нашем «Баталер». Один я здесь ничего не сделаю, а надо создать индивидор…

– Умную пулю.

– Который перепрограммирует «Баталера», чтобы нас больше не преследовали. А таких спецов может найти только мощная организация типа…

– РОК.

– Вот, ты всё знаешь.

– Хорошо, он позвонит, и что? Мы ведь не можем долго торчать в Крыму. А на фронте нас поймают.

– Не решив проблемы с «Баталером», мы вообще не имеем права идти в люди. Странно, что в гостинице мало видеокамер. В городе на каждой улице по десятку, а тут на всю гостиницу меньше, только в коридорах, да и то не везде.

– В «Изумруде» отдыхают большие чиновные люди, которые не хотят сверкать в соцсетях с молодыми эскортницами, вот хозяева и не стали тратиться на крутой фейс-контроль.

– Чепуха.

– Не крути мне извилины, капитан! – рассердилась Стефания. – Что за манера увиливать от вопросов.

Он вспомнил о холодильнике, хранившем бутылочки с квасом и минералкой.

– Принести чего-нибудь холодненького?

– Не надо! – отрезала Стефания. – Минут через десять пойду под душ.

– А я глотну.

Он поднялся, поцеловал её в солёное от пота плечо и вышел в прохладу номера.

В голове родился мышиный писк: зазвонил чип руфона, вшитого в голову как дополнительный гаджет связи.

Иннокентий с ходу сел на диван, забыв, что он тоже потный.

– Слушаю.

– Лобов? – заговорил сдавленный, сухой, надтреснутый голос.

– Он, – ответил Иннокентий, сообразив, что с ним говорит компьютерный бот.

– Пароль.

– Три брата.

Щёлкнуло, голос изменился, стал басовитым и глубоким.

– Кресовец на линии. Меня попросили позвонить.

Иннокентий хотел пошутить: «Вы ошиблись, Красавец, наверно?» – однако одумался.

– Кто просил?

– Некто по фамилии Войков.

– Как к вам обращаться?

– Серафим Андреевич.

– Я Иннокентий Лобов, пси-мат диверсионного резерва ВР ССО.

– Знаю.

– Прошу прощения, но мне хотелось бы знать, каковы ваши полномочия.

Несколько секунд собеседник молчал.

– Зачем?

– Речь пойдёт об очень важных вещах.

– Если вы имеете в виду информационную безопасность…

– Это моя работа, я занимался алгоритмами безопасности при усовершенствовании человека, а также прогнозами перехвата управления системами ИИ. Но по пути набрёл на формулу мгновенного перехода потенциальных барьеров между реалами…

– Боюсь, я напрасно трачу время.

– Не спешите, попробуйте поверить. Приведу всего один факт: меня преследуют уже два с лишним месяца, а я всё ещё на свободе.

На этот раз пауза была длиннее.

– Мы знакомы с вбросом в Сеть по вашему поводу, но считали это фейком.

– Увы, это не фейк. Меня и в самом деле гнобит ИИ-система.

– Вы имеете в виду…

– «ИИмперию». Но все инструменты в руках «Баталера». У меня предложение: давайте встретимся на нейтральной почве и обсудим ситуацию. Она чрезвычайно тревожна.

Ещё одна пауза, покороче. Иннокентий представил лицо комиссара РОКа (чип руфона не передавал изображение абонента) и усмехнулся, подумав, что сам реагировал бы с не меньшим сомнением.

– Где вы находитесь территориально?

– Крым, гостиница «Крым-интурист». А вы в Москве?

– К вам подъедет наш представитель в Крыму, – ответил собеседник, не отвечая на последний вопрос Иннокентия.

– Здесь слишком много народу. Лучше я подъеду к вам, куда скажете.

– Хорошо, через час-два вас устроит?

– Безусловно. И ещё, со мной будет женщина, попавшая под те же охотничьи жернова.

– Кто именно?

– Майор военной разведки Стефания Иванчай.

– На северной набережной есть кафе «12 стульев», займите столик и ждите, представитель будет в одиннадцать тридцать.

– Кто он в иерархии Корпуса?

– Какое это имеет значение?

– Имеет, – хмыкнул Иннокентий. – Рядовой исполнитель не поможет, придётся встречаться ещё раз, а время дорого.

– Первый секретарь комиссариата РОКа Крыма вас устроит?

– Кто он по званию?

Пауза.

– Насколько мне известно, вы всего лишь капитан.

– Дело не в звании, а в объёме накопленной информации.

– Секретарь – генерал-майор в отставке.

– Благодарю. Дайте на всякий случай номер для экстренной связи. Мало ли что может случиться.

Обладатель звучного баритона продиктовал десятизначный номер руфона, и связь прервалась.

Иннокентий ополоснулся в ванной, вытащил из холодильника бутылку кваса и снова устроился рядом со Стефанией.

– С кем общался? – сонно спросила она, не открывая глаз.

– Через полтора часа встретимся на набережной в кафе «12 стульев».

– С кем?

– Подойдёт первый секретарь РОКа, генерал в отставке.

– Так чего ты разлёгся? – Она рывком приподнялась. – Мне надо приводить себя в порядок!

– Ты и так в порядке.

– Льстец! – Стефания взъерошила ему волосы и убежала.

Впрочем, и он вынужден был через четверть часа встать под душ и освежиться.

Без десяти минут одиннадцать они выбрались из главного корпуса гостиницы на асфальтовую дорогу, вьющуюся вдоль берега, пешком добрались до набережной и уселись в глубине кафе, которое, по легенде, посещал герой романа Ильфа и Петрова. На Стефании был голубенький костюмчик-клатч: шорты, открывающие мускулистые бёдра, белая маечка, безрукавка, сандалии. Иннокентий же предпочёл серые штаны из сморщенной ткани и рубашку из шёлковых кусочков по форме кленовых листьев (всё это им пришлось приобрести в ялтинских магазинах). И выглядели оба, подзагоревшие, как истинные отдыхающие Крыма.

Заказали сидр, стали ждать.

В кафе было немноголюдно, гости полуострова предпочитали купаться в море и загорать, тем более что температура воздуха восемнадцатого июля уже перешла за черту тридцати пяти градусов. В кафе сидели всего пятеро посетителей: Иннокентий со Стефанией и молодая женщина с двумя девочками лет пяти.

Ровно в половине двенадцатого в помещение вошёл молодой суроволицый парень в спортивном костюме, огляделся, окинул взглядом пару, задержав взгляд на лице Стефании, и исчез.

Через несколько секунд вошли двое: давешний молодой человек спортивного вида и моложавая женщина лет пятидесяти, одетая по крымскому лету в золотисто-белый сарафан чуть ли не до пят. Волосы у неё были с проседью, собранные в пучок на затылке, лицо как у строгой учительницы истории, глаза карие, с искрами, губы плотно сжаты, и она была так похожа на сопровождающего её парня, что не приходилось сомневаться в их родстве. В руках она держала красную сумочку под цвет босоножек.

Гости подошли.

Иннокентий встал. Стефания осталась сидеть.

Женщина и парень с оторопью посмотрели на математика выше их чуть ли не на две головы.

– Лобов? – неуверенно спросила посетительница.

Иннокентий кивнул.

– Это Стефания.

Спутница тоже встала, почти такая же высокая, как он.

– Они… не похожи… – пробормотал парень.

– На кого? – подняла брови Стефания.

– У нас есть ваше фото…

– Не поняла.

Иннокентий тоже удивился и одновременно напрягся.

– У вас наши фотографии?

– Они разосланы по всем каналам Сети и ТиВи.

– Даже так? Мы объявлены в розыск?

– Вы что же, не смотрите телевизор?

– Отдыхаем.

– Кто вы?

Иннокентий снова напрягся, включая наноформер, и маска нанитов, скрывающая его лицо, потекла слоем розовой пены, пока не освободила истинный абрис физиономии.

Парень шире раскрыл глаза.

Женщина улыбнулась.

– Я так и думала.

Иннокентий вернул маску.

– Присядем. Хотите сидра?

Гости устроились напротив.

– Кофе, – буркнул парень.

– Холодный зелёный чай, – добавила женщина.

Иннокентий заказал.

– Давайте знакомиться. Я Иннокентий, это моя… мой друг Стефания, майор ФУР.

– Зинаида Степановна, – представилась женщина. – Секретарь крымского отделения Корпуса. Это мой сын Арсений.

Молодой человек коротко кивнул.

– Извините, – проговорил Иннокентий виновато, – что приходится спрашивать, однако это необходимо. Вы с наукой дружите?

Твёрдые губы Зинаиды Степановны смягчила улыбка.

– Я кандидат военно-исторических наук.

– Очень хорошо, не придётся упрощать. Дело в том, что моё открытие сделано на стыках математики, физики и психологии, и вообще без терминов не обойтись.

– Арсений – студент Краснодарского универа.

– Фотонная связь, – важно произнёс сын секретаря.

– Тем лучше.

– «Кьюар-переход» – ваш термин? – спросила Зинаида Степановна.

Иннокентий прищурился.

– Кто вам сказал?

– С вами говорил Кресовец, а он услышал от вас.

– Понял, поехали.

Без особых подробностей Иннокентий поведал секретарю крымского РОКа историю своего открытия, позволяющего пересекать границы реалов, а также повторил прогноз перехвата управления цивилизацией системами искусственного интеллекта. Рассказ уложился в двенадцать минут (принесли заказанное гостями, Стефания по примеру Зинаиды Степановны добавила себе кофе), и наступила тишина. Отдыхающие в Крыму и сотрудники крымского РОКа молчали: секретарь задумчиво, никак не выражая своих чувств, её сын выглядел ошеломлённым и часто посматривал на мать.

– И вы можете продемонстрировать этот… переход? – спросила Зинаида Степановна после раздумий.

– Могу, но не здесь, без свидетелей. Не стоит вызывать у людей подозрения.

– Я вас поняла. Так чего вы хотите?

– Нас много, я имею в виду «близнецов», и у каждого в своём реале проблемы, особенно у тех, где социумом командует машина. При этом никто из нас не предаёт Родину и хочет лишь правды и справедливости, как бы пафосно это ни звучало.

– Извечная жажда нации, – улыбнулась секретарь РОКа.

– Мы готовы воевать за страну, и воевали, получая в ответ гонения от властей предержащих. Однако наши умения в нынешних условиях могут породить настоящую глобальную войну, так как в первую очередь ими могут воспользоваться враги внутри государства для получения абсолютной власти. Идея же такова: всеми процессами государственного управления и боевыми действиями командуют «ИИмперия» и «Баталер». Они же устроили настоящую охоту на нас. Это надо прекратить.

– Каким образом?

– Надо обратиться к президенту, – сказал Арсений, виновато глянув на мать. – Прости, что перебил.

– Это не поможет, – качнула головой Стефания. – Во-первых, нас к нему на версту не подпустит свора помощников, секретарей и экспертов. Во всех реалах, насколько нам известно, вокруг фигуры президента создана стена предателей и наушников, а пресс-секретарь, как правило, либерал до мозга костей. Во-вторых, даже если и удастся договориться о рандеву, «ИИмперия» сделает всё, чтобы мы не попали к нему на приём.

– Как в последнем фильме с Киану Ривзом «Джон Уик»?! – вырвалось у Арсения.

– Примерно, – улыбнулась женщина. – Мы для «ИИмперии» помеха, и она соберёт все силы для нашего устранения.

– Сделать вброс в интернет.

– Практически это одно и то же. «ИИмперия» контролирует все медиаресурсы, и общественность ничего не узнает. Обращение к власти не поможет тоже.

– Но у вас ведь есть план? – повторила свой вопрос Зинаида Степановна.

– Сбросить на инфоцентр бомбу! – снова заговорил возбуждённый студент, теперь уже обращаясь к Стефании.

– Этого нельзя делать. Мы в кольце врагов, и они мгновенно используют отсутствие столь мощного инструмента, как «ИИмперия» или «Баталер». Страна просто проиграет войну.

– Вы сказали, цель «ИИмперии» – устранить помеху, – проговорила крымчанка. – Не слишком ли вы преувеличиваете свои возможности?

Иннокентий с улыбкой кивнул.

– Извините, я действительно перегнул палку. Настоящей цели у ИИ-систем нет, пока что они не могут полностью заменить управление развитием цивилизации, хотя двигаются они к этому ускоренными темпами. Учёные давно бьют тревогу. В настоящее время целью искусственного интеллекта можно назвать поддержание процесса игры, какой для них стала война с Украиной.

– Тогда я не понимаю…

– Мы хотим перепрограммировать российские ИИ-системы, – сказал Иннокентий. – Таким образом, чтобы, во-первых, они перестали нас преследовать, а во-вторых, изменили бы «приватфри» и практики нелинейного пси-программирования уровня ЛГБТ-плюс.

Крымчане переглянулись.

Арсений пожал плечами. Он был умным парнишкой, но не обладал большим опытом и далеко вперёд смотреть не научился.

– «ИИмперия» – это не машина, – добавила Зинаида Степановна, – это сеть машин.

– Верно, – согласился Иннокентий, – поэтому точечный удар ракетой по бункерам инфоцентра и не поможет, нужен вирус, который смог бы стереть в программах «ИИмперии» и «Баталера» наши имена и настроить сети таким образом, чтобы вредоносный контент был ликвидирован.

Зинаида Степановна машинально поправила локон на виске.

– Возможно, это путь. Но трудный и долгий.

– Существует возможность ускорить его. Я неплохой математик и кое-что смыслю в программировании. – Иннокентий улыбнулся обычной лобовской полуулыбкой. – К тому же у меня найдутся помощники из ваших же структур. Мы создадим программу, а доставит её в недра системы…

Он сделал паузу, оценив интерес собеседников. Закончил:

– Индивидор!

Арсений ошеломлённо открыл рот. Поймал взгляд Стефании. Покраснел, закрыл.

– Умная пуля? – без особого удивления сказала его мать.

– Совершенно верно. Умная пуля с нанозарядом.

– Но как она проникнет… – Арсений почесал затылок, – там же везде защита…

– Как – это вопрос техники, способ найдётся, да и не зря существует удалённый доступ и квантовые компьютеры. Причём не обязательно лезть через инфоцентры, достаточно распределённых сетей разного уровня.

– Гляжу, у вас всё продумано?

– Не всё, – сознался Иннокентий смущённо. – Конечно, мы со Стефой в любой момент можем переселиться в другой реал, где нет войн, и остаться там навсегда. Но я… – математик посмотрел на спутницу, неожиданно улыбнулся по-настоящему – во весь рот, – …мы прикипели к своей малой родине и хотим жить здесь. Думаю, то же самое испытывают и остальные Лобовы.

– Хорошо, мы обсудим вашу просьбу и дадим знать. – Зинаида Степановна допила кофе. – Если честно, я ещё не совсем… э-э, прониклась вашей уверенностью…

– Идёмте, я покажу фокус.

Вышли из кафе в жаркий и душный полдень, спустились в карманчик ответвления с улицы к берегу. Иннокентий подвесил перед глазами квадратик кьюар-алгоритма, прыгнул недалеко, в соседний реал, где тоже был полдень, и через несколько секунд вернулся обратно.

Стефания рассмеялась, заметив изумление на лицах собеседников.

– Достаточно? – сказал Иннокентий.

– Зашквар! – просипел Арсений, вспотев.

– Когда ждать вашего решения?

– Я сегодня же соберу совет, – очнулась представительница Корпуса, – и вечером позвоню. На всякий случай не появляйтесь в местах с большой скученностью народа.

– Мы заселились в «Крым-интурист».

– Напрасно, гостиница просвечивается контрразведкой. Удивлена, что вы так рискнули.

– Мы ходим только под масками… – извиняющимся тоном произнесла Стефания.

– Вы в самом деле объявлены во всероссийский розыск, а это очень серьёзная кампания. Не спасут и ваши дипфейки.

– Спасибо за предупреждение, будем осторожны.

Арсений по-взрослому протянул руку сначала Иннокентию, потом Стефании и прыжками направился вслед за матерью куда-то вниз, ближе к берегу. Проводив их глазами, беглецы направились в гостиницу.

На пляж пойти не рискнули. Заказали в номер обед, отметив его качество: салат из авокадо с миндалём, овощи, постную говядину, приготовленную на гриле, брокколи и холодный зелёный чай. Иннокентий предложил взять вина, и Стефания согласилась. Сухое вино здесь разливали для жильцов бесплатно.

Стефания переоделась, не стесняясь математика, и он снова не мог оторвать взгляда от фигуры женщины, каждое движение которой вызывало сердцебиение.

Первые сутки они спали отдельно друг от друга, каждый в своём номере. На вторые Стефания сама пришла к Лобову в начале двенадцатого, и всё произошло просто и даже, можно сказать, буднично, будто они давно знакомы и живут вместе как супруги не один год. Хотя чувство восхищения от близости красивой женщины, не признающей никаких модных секс-ухищрений и развлекалок, так и осталось в душе Иннокентия, также не избалованного знакомством со многими жрицами любви и не обращавшегося к технологиям секс-шопа.

После обеда они устроили охоту друг на друга, в метании подушек победила Стефания, а потом оба снова испытали восторг от обладания друг другом, что потребовало дополнительного винопития.

Зинаида Степановна не позвонила в шесть часов, как обещала, и Иннокентий предложил разведчице восстановить «жизненные балансы организма».

– Что ты имеешь в виду? – спросила расслабившаяся Стефания.

– Нужно держать нервную систему в форме. Наши наноформеры требуют подзарядки, да и мышечный суплес надо подтянуть до боевой кондиции. Тренинг называется «оптимизация нервных реакций адекватного ответа».

– Что-то почуял?

– Тут не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы чувствовать беспокойство: нас ищут искины, а они не люди и пощады не знают.

Иннокентий обмылся холодной водой, насухо обтёрся махровым полотенцем и устроился на коврике перед диваном: широкоплечий, как и все Лобовы, с хорошо развитыми бицепсами и плоским животом с кубиками мышц, – и Стефания некоторое время наблюдала за ним с невольным восхищением, очарованная игрой мускулов.

Он заметил взгляд, но не остановился. Сделал десять быстрых приседаний и столько же раз отжался, разогревая тело, и сел в позе лотоса, накрывая тыльными сторонами ладоней колени. Мышцы на руках от запястий до плеч начали сокращаться как бы сами собой, потом заиграли даже пальцы, исполняя каждый сложные движения отдельно от остальных.

– Что ты делаешь? – осведомилась она.

– Активизирую нейроузлы, – скупо ответил он.

– Что это значит?

Но математик не ответил, закрыл глаза, впадая в транс и превращаясь в неподвижную, как глыба гранита, статую.

Понаблюдав за ним ещё немного, Стефания сама устроилась на полу и привычно прокачала программу стимулирования всех дополнений, включая наноформеры и датчики допустимых нагрузок. Всё это заняло у неё четверть часа, и когда Стефания открыла глаза, увидела, что Иннокентий в свою очередь разглядывает её с неменьшим восхищением, чем она его. Покраснела, отводя взгляд.

– Чего уставился как баран на новые ворота?

– Какая же ты красивая! – выдохнул он, поднимаясь и целуя женщину в плечо. – Нам всем повезло, у всех моих «братьев» отменный вкус.

Стефания легко подхватилась на ноги, собираясь в душевую.

– Чем это ты занимался?

– Активацией нейро. Разве ты не то же делала?

– Я не умею управлять пальцами, как ты. Наверно, мой биоНАЗ[3] поскромней.

– Меня готовили как дивера для внешних рейдов. А тренировка помогает держать в тонусе все синапсы и увеличивает скорость нейроответа. Ничего сложного, я научу. На каждом пальце, в особенности на подушечках, есть точки активации корапсидов – узлов пересечения сигналов, а мне добавили ещё и нитки подключения СДИ – системы дополнительного интеллекта.

– Терафим вшили, что ли? – Стефания имела в виду личного секретаря.

– Не только, в позвоночник у меня вшиты ещё несколько наноформных систем, от лечебной до боевой.

– Лечебная и у меня есть. А боевой я предпочитаю заниматься реально.

– Одно другому не мешает.

– Если бы я знакомилась с тобой на пляже, никогда не подумала бы, что ты математик.

– Почему? Я даже таблицу умножения знаю.

– И наоборот: узнав, что ты математик, я представить не могла, что ты так развит.

– Нынче можно отрастить любую мускулатуру.

– Ты же не питался анаболиками и форсами?

– Говорю же, меня специально готовили, хотя я с детства занимался физкультурой под управлением отца.

– Кто он у тебя?

– Наставник по физическому совершенствованию в универе.

– А мать?

– Препод математики. Это я из-за неё избрал профессию математика.

– А у Итана с Тарасом тоже есть такие допы, как у тебя?

– У Итана есть, он тоже военный человек, а в двадцать третьем реале ещё не дошли до усовершенствования тела человека, как у нас. Тарас просто очень хорошо подготовленный спецназовец. Я даже подозреваю, что он «серый берет».

– Да ладно!

– Почему нет? Он с двенадцати лет серьёзно занимался развитием сознания и специальных боевых способностей и владеет всеми видами рукопашки и технического обеспечения. Чур я первый! – Иннокентий вдруг метнулся к двери душевой, норовя попасть вперёд спутницы.

Но она не пропустила, и несколько секунд они дурашливо сопротивлялись, отпихивая друг друга, применяя арсенал рукопашного боя в качестве намерений сделать приём. Потом он сдался, и Стефания нырнула в душевую.

Улыбаясь, он вернулся в номер, и вдруг в ухе тенькнул звоночек: разогретое схваткой подсознание выдало тревожный сигнал. Математик застыл, ища источник тревоги в коридоре и за стенами номера, прислушиваясь к своим ощущениям, подскочил к окну, занавешенному кисеёй почти прозрачной шторки.

Напротив гостиницы всего в полусотне метров висел туманный вихрик, испускающий реденькие волны нагретого воздуха (благодаря пси-резерву Иннокентий видел его в инфракрасном диапазоне). Если бы он не был разгорячён и настроен на активный режим, мог бы и не заметить странное облачко. Потом включилось сознание: напротив окна (десятый этаж, однако! Какое, к чёрту, облако?) висел дрон класса «невидимка»!

Первая мысль была – сбить!

Вторая отрезвила – чем?! Оружия с собой они не взяли, оставив комплекты «скорпионов» в одном из брошенных строений на окраине Луганска, и даже если бы оно имелось, открывать пальбу в гостинице, полной отдыхающих, было бы безрассудством. Оставался один путь – бежать!

Он застыл на мгновение, прикидывая, чего может хотеть беспилотник, с какой целью его запустили. Может быть, он является элементом защиты здания? Однако аналитический ум математика отверг эту идею. «Невидимки» использовались преимущественно для разведки в тылу украинских сил, и его появление в Ялте означало, скорее всего, одно: «Баталер» каким-то образом ухитрился обнаружить беглецов! Но кто мог заподозрить в паре отдыхающих «из Тюмени», как они зарегистрировались по удостоверениям, выданным им полковником Шелестом в двадцать третьем реале, беглецов, разыскиваемых спецслужбами? Да ещё и сменивших внешний облик? Неужели сдали сотрудники РОКа?!

Иннокентий вспомнил Зинаиду Степановну и её сына, мотнул головой. Не может быть! Такие искренние люди не предают! Тогда кто? Неведомый комиссар Кресовец? Тоже нереально! Руководителями такого уровня и такой службы не могли стать лжецы и предатели. Где-то прокололись сами беглецы. Чёрт! Как же не хочется бежать!

Вихрик за окном приблизился.

Система маскировки превращала его в четырёхструйный клочок пара, но опытный глаз математика безошибочно угадал в центре вихрика опасную опухоль. «Невидимка» кроме камер нёс, очевидно, и боезапас либо излучатель.

Он всунул голову в проём двери.

– Стефа, тревога! Уходим!

К счастью, разведчица тоже обладала немалым боевым опытом и отреагировала как надо:

– Иду!

Выскочив из душевой абсолютно голая, женщина метнулась в спальню, натянула шорты, кофточку, сандалеты и выбежала в номер, где Иннокентий, успевший нацепить джинсу, ждал её с коричневой спортивной сумкой в руке.

– Где?! – завертела Стефания головой.

Он указал на окно.

– «Невидимка».

– Не вижу…

– Чуть выше и правее.

– Вот он! – Стефания с надеждой посмотрела на него. – Может, это не по наши души?

– Лучше не рисковать.

– «Кинжал» на все их головы!

– На чьи?

– Тех, кто управляет дроном.

– Следовало ждать их появления со дня на день. Не надо было соваться сюда.

– Это я настояла, – жалобно сморщилась она.

– Не горюй, мы неплохо отдохнули.

– А как же наша встреча с местным РОКом?

– Прыгнем в спокойный реал, где нас не ищут, подскочим там на окраину Ялты и выйдем снова в наш. Весь крюк займёт не больше получаса.

– Поняла.

Вихрик беспилотника ринулся к веранде.

Интуиция заговорила громче.

– Прыгнули!

Они обнялись, исчезли, и в этот момент дрон выстрелил по веранде и окну яркой электрической молнией.

Россия-23. Луганск, офис фронтового ФСБ

18 июля, 15 часов дня

Ракета упала точно в центр Луганска, повредив три жилых дома и торговый центр, не считая полусотни машин. Жертв, к счастью, было немного, три человека, раненых более сорока, но никого это не успокоило. Последние дни ракетные обстрелы территорий, занятых российскими войсками, участились, и снова встал вопрос полного освобождения Харькова от нацистов. Именно оттуда на белгородские, брянские и курские земли летели немецкие «Таурусы», американские «Клумбы» и английские «Штормы». До этого ПВО отражало бомбовые, ракетные и беспилотные атаки, но утром восемнадцатого июля «Таурус», летевший по необычной траектории, сбить не удалось, и по всем подразделениям ЗРВ России разлетелись приказы Министерства обороны усилить воздушную защиту городов.

Отреагировал на атаку и директор луганского и донецкого филиала ФСБ генерал Самойлов, собрав по удалёнке срочное совещание.

Сначала слово взял генерал Корнишов, заместитель Самойлова по контролю логистики тыла и фронта, в чью юрисдикцию входила организация доставки раненых в больницы и убитых на кладбища. Из его слов получалось, что количество раненых увеличилось вдвое по сравнению с началом лета и службы не справляются с вывозом бойцов в тылы.

– С подачи американских советников укронацисты начали чаще бить по медицинским и торговым центрам, – добавил Корнишов, тоже раненый, но не покидавший поста. – На это следует обратить внимание. Наша разведка докладывает, что у бандерлогов кончаются боеприпасы, а они почему-то стреляют чаще. И отвечать надо немедленно!

Бледный от бессонных ночей, соломенноволосый Самойлов кивнул.

Под «американскими советниками» заместитель имел в виду генерала Джона Кирка, прозванного Джокером, и его помощников из корпусов Пентагона, которые непосредственно командовали фронтом со стороны ВСУ.

– Командующий готовит «длинную руку», последние удары коалиции действительно перешли грань добра и зла.

– Надо было добить Зе, – мрачно проговорил начальник разведки ФСБ в районе Донецкого выступа генерал Шеин. – Укропы давно бы сели за стол переговоров.

– В том-то и дело, что атака «Бесогона» развязала американцам руки и только подстегнула бешеных англосаксонских ястребов. Вот они и засуетились перед выборами, мечтая о «московском майдане».

– Расчёт у них верный, – сказал Корнишов, – возбудить народ на беспорядки с помощью змеиной пятой колонны, поднявшей голову. Не зря же участились и выступления мигрантов, давно объединённых в самые настоящие ударные, оперативные, боевые отряды, подчинённые предателям и спящим ячейкам. Вон даже в Брянской области, в районной столице Жуковке зашевелилась азербайджанская диаспора. Уже и патриарх заявил, что практика жизни показала неэффективность решения проблем с мигрантами через попытки договориться с национальными диаспорами и кланами, в то время как мигрантская молодёжь всё чаще начинает угрожать мстить и убивать русских.

– Об этом поговорим отдельно, – остановил заместителя Самойлов. – Пока что мигрантами занимается наш уважаемый Следственный комитет. Но, возможно, и мы подключимся, как решит президент.

– У нас достаточно материала на руководителей диаспор и на их объединения.

– Виталий Борисович, не зависайте на теме, лучше доложите о работе с олигархатом.

– Готовится встреча Союза промышленников с президентом, инициатор господин Дерипачка, его поддерживает бизнесом будсмен господин Титков. По нашим данным, речь пойдёт о достижении перемирия с Киевом на «взаимовыгодных» условиях.

– Взаимовыгодных для олигархов?

– Разумеется. Полный отчёт будет у нас к вечеру.

– Наверняка снова будут склонять президента к промежуточному решению, – проговорил Шеин. – Указывать, по каким целям можно стрелять, по каким нельзя. Так эти ребята уважают наши власти. Не зря же Дерипачка прилюдно назвал президента «наёмным менеджером» и убеждённо заявил, что не он руководит государством.

– Вряд ли этот призыв подействует. Главнокомандующий ещё в мае приказал наносить массированные ракетные атаки на объекты важной военной инфраструктуры вне зависимости от того, кому они принадлежат. Нынче стратегия пятой колонны изменилась. Транснациональные структуры ради власти давно инициируют программу сокращения народонаселения планеты и в первую очередь за счёт уничтожения русского народа. В тысяча девятьсот семнадцатом году у них не получилось, в сорок первом тоже, в девяносто первом при развале Союза почти удалось разъединить нас, но тоже не вышло. И вот новая попытка. Это ж надо – русская нация объявлена вне закона! И кем? Уродами! Нас впрямую хотят уничтожить, в том числе и силы внутри страны! Пресловутая американская теория управляемого хаоса давно превратилась в практику, переродив и структуры власти США! Уверен, что там спокойно передадут украм атомную бомбу для провокации!

– Не философствуйте, Виталий Борисович.

– Да какая тут философия?! На кону выживание государства и народа! Главный диверсант ВСУ Болданов[4] во весь голос кричит: «Мы убивали и будем убивать русских в любой точке мира до полной победы Украины!» Британцы уже стреляют по нашим городам с борта подлодки! Японцы лезут на острова! Куда дальше?! Будем отвечать, в конце концов?! Или кивнём на проблему коррупции, мол, непотопляема?!

– Коррупция, как любит говорить господин Титков, всего лишь лоббирование интересов, – усмехнулся Шеин.

Самойлов посмотрел на полковника Утолина, командующего корпусом военной контрразведки, негласно называемой «Смершем».

– Борис Семёнович, что у вас?

– Ловим ДРГ и паникёров, – сказал сухолицый и ястребиноглазый контрразведчик.

Самойлов помрачнел. В последнее время за рубежом были разработаны специальные программы охоты на высокопоставленных военных. Британская Ми-6 снабжала ВСУ персональными данными российских офицеров, сеть спутников разыскивала их, дроны в глубине обороны открывали огонь.

– Да, это проблема.

– Больше организационная, нежели техническая, товарищ генерал. Надо только вовремя включать дальнобойные РЭБ, опыт уже имеется, мы и вражеские спутники заставляли нырять.

– Кроме того, нужна ещё и политическая воля командования, – проворчал Корнишов. – Что-то я не слышал, чтобы главком отдавал приказания сбивать вражеские спутники.

– Не надо ёрничать, полковник, – сказал Самойлов.

Шеин открыл рот, но сжал зубы и промолчал.

– Осталось обсудить главное. – Директор посмотрел на часы. – Сначала «Бесогон». Борис Семёнович?

– Комиссариат РОКа отказался решать проблемы прежним способом, – сказал Утолин. – «Бесогона» больше не будет.

– Не хотят брать на себя ответственность перед выборами? – хмыкнул Корнишов.

– Подождите, ещё не вечер. Уверен, роковские старики ещё удивят мир, придумают что-нибудь.

– А разве ты не в руководстве Корпуса? – сыграл бровью Шеин.

– Корпус имеет три уровня управления, я оперативник.

– И не можешь ничего сообщить?

Губы Утолина сложились в жёсткую складку.

– Не имею права.

– Следующая проблема, – сказал Самойлов. – Лобовы.

Лица совещавшихся оживились. Ещё свежи в памяти были инциденты с преследованием «близнецов», живущих в «соседних» реальностях, хотя слухи о людях, свободно пересекающих границы миров или реалов, как они называли, успели обрасти ворохом фейков. О том, что происходило на самом деле, в среде спецслужб знали редкие сотрудники, но фамилия Лобов уже стала притчей во языцех.

– По моим данным, – сказал Утолин, – все «близнецы» разошлись по своим родным реалам. Наш Лобов – Тарас, или двадцать третий Лобов, – находится с бойцами «Бесогона» в Брянской области. Это как раз по его предложению мы обратились в СК по поводу мигрантов.

– Что он собирается делать?

– Вопрос надо ставить не так: что задумали комиссары РОКа. Ясно, что без дела этот человек не останется, да и «братья» его тоже.

– Они и в самом деле братья?

– Нет, расскажу как-нибудь отдельно.

– Почему бы не предложить ему служить у нас? – произнёс Шеин.

– Вряд ли он согласится.

– Почему? Он не патриот?

– Ещё какой патриот, не раз ходил в десантно-разведывательные рейды. Но в системе работать не станет, ярый индивидуал.

– А правда, что в мирах его родичей боевыми действиями заправляют машины?

– Правда, искусственные интеллекты Старуха и «Баталер».

– Старуха?! – удивился Шеин.

– Так прозвали этот ИИ в сорок первом реале Итана Лобова. Официальное имя «Маршалесса».

– Но ведь даже западные айтишники давно бьют тревогу по поводу больших рисков утечки персональных данных и даже угроз лишения человека власти. Значит, в тех мирах проблемы решены?

– Не совсем, если верить признаниям парней. Точнее, ИИ-управление показало там все слабости и недостатки нейросетей, ибо и там идёт война, которую машины поддерживают искусственно.

Слушатели зашумели.

– Спокойно, товарищи, – сказал Самойлов, – не все разом. Давайте ещё раз пройдёмся по нашим планам, мне скоро докладывать в Москву.

Рабочие вопросы обсудили через полчаса.

Подождав, пока все подчинённые уберутся из оперативных экранов терминала связи, Самойлов ещё раз позвонил Утолину. Контрразведчик находился в штабе северного фронта под Харьковом и нередко был недоступен, но ответил сразу.

– Слушаю, Роман Викторович.

– Ты поддерживаешь связь с Шелестом?

Утолин улыбнулся.

– Мы все в одной лодке, товарищ генерал.

– Передай ему, пусть поостережётся. Олигархат не может простить ему «Бесогон» и ещё больше то, что Олег не попал под трибунал.

– Вы же его отмазали…

– Не я, Чащин и Смоляков.

Утолин мигнул, пожевал губами. Речь зашла о главе ГРУ северного фронта и о бывшем генсеке Совбеза России, занимавшем нынче пост председателя РОКа, сумевшем доказать правоту и невиновность полковника ГРУ. Впрочем, за Шелеста вступились многие военачальники, кроме Чащина и Смолякова, в том числе командующий фронтом Сапрыкин, да и Самойлов тоже приложил руку.

– Есть новости от него?

Утолин помедлил, размышляя, о ком спросил генерал. Ответил одной фразой, объединившей ответы о Смолякове и Шелесте:

– Разработан план предупреждающих ударов по территории Украины и сопредельных государств, если они осмелятся атаковать Москву перед или во время выборов.

– Ты с ним знаком?

– В общих чертах, Роман Викторович. Длинная рука.

Самойлов пожевал губами, пытливо вглядываясь в лицо полковника.

– Длинная рука? И всё?

– Пока да, товарищ генерал.

– Не сделаем ли мы ещё одну ошибку, включив эту… гм, длинную руку?

– Украинские упыри не остановятся на угрозах. А британцам и немцам терять уже нечего, ударят на раз. Надо их упредить.

– Вой поднимется до небес!

– Мы и так слишком долго раскачивались, проявляли добрую волю и отступали, в то время как англосакские упыри считали это слабостью.

– Ладно, Борис Семёнович, меня не надо убеждать, сам всё вижу. Да только у нынешних предателей доступ к президенту ближе, чем у нас. Понадобится моя помощь…

– Непременно понадобится. Разберётесь с мигрантской оккупацией в Жуковке? Шелест просил, у него там, кажется, родственники.

– Там работает СК.

– Проконтролируйте, пожалуйста.

– Что ты меня уговариваешь, как коммунист комсомолку? Я и без подсказок работаю. Таких инцидентов по России уже десятки.

– Не ударили бы нам в спину в нужный момент.

– Делай своё дело, Боря, – улыбнулся Самойлов, – а мы будем делать своё. Ещё один вопрос: ваши переходцы через границы… мм, реальностей не рассказывали, как они проделывают свои трюки?

Утолин покачал головой.

– Подробности знает Олег, он беседовал с Лобовыми. Существует какой-то кьюар-алгоритм, который открывает границы, но его надо запоминать, а это могут делать только единицы из миллионов. Ортодоксальная наука отрицает такие трюки.

– Но ведь они же путешествовали не раз? Если это не колдовство и не мистика, то что?

– Физика, какой мы ещё не знаем.

– Нужно подключить к проблеме наших военспецов.

– Пока что о возможностях Лобовых знают только три-четыре человека, и пусть их тайна таковой и останется. В нынешних условиях нельзя допускать до изучения феномена большое количество специалистов. Это чревато не только утечкой информации, но и новыми витками эскалации военных действий. Представляешь последствия попадания секретов перехода в руки врага?

– Тем более надо ускорить изучение феномена и взять его на вооружение. Война кончится, если мы получим доступ в бункера ВСУ или в кабинеты Пентагона.

Утолин скривил губы.

– Это палка о двух концах, товарищ генерал. А если секретом овладеет упырь Болданов?

– Опять-таки, тем более надо опередить его, а также агентуру ЦРУ и НАТО! Лобовых надо оберегать, как золотой запас России! Вообще закрыть к ним доступ!

– У нас только один Лобов, его «братья» обитают в других реальностях. К тому же не забывайте, что задержать его невозможно. Он просто сбежит из любой тюрьмы посредством кьюар-алгоритма. Остановить его может только смерть.

Самойлов озабоченно свёл брови.

– Смерть, говоришь?

Утолин понял, что сболтнул лишнего, отвёл глаза.

– Не думаю, что это решит проблему. Не дай бог кому-то из наших рьяных «эффективных менеджеров» при власти придёт в голову такая идея. А если придёт, то последствия будут жуткие. Родичи капитана, также владеющие алгоритмом, наверняка отомстят. Это люди чести.

– Никто не собирается ликвидировать Лобова, – усмехнулся Самойлов. – Его ценность превосходит все мыслимые пределы.

– Хотелось бы верить.

Директор потемнел.

– Полковник! Ты кем меня считаешь?! Я не олигарх и не миллиардер, для которого нет ничего личного, только бизнес! За Россию я любому горло перегрызу!

Утолин молчал, и генерал с трудом вернул себе спокойствие.

– Извини, нервы. Врачи уже сотый раз предлагают лечь на профилактику с сердцем.

– Только не ложитесь в наш луганский госпиталь.

– Почему?

– Там практически нет русских врачей и сестёр, одни узбеки и таджики. Мурашки по коже, что делает наш министр здравоохранения с персоналом клиник и больниц.

– Мурашки, говоришь? – усмехнулся Самойлов.

Утолин вопросительно посмотрел на него, потом вспомнил, что фамилия министра имеет тот же корень, и улыбнулся.

– Эту проблему теперь будет решать Дума. Пора выращивать своих врачей, а не принимать южан, часто не имеющих реального образования.

– Учту. Тебе не кажется, что мы слабо используем Лобовых?

– В смысле?

– Их способности грандиозны! Почему бы не дать им задание провести разведку в Киеве? Или какую-нибудь крупную диверсию? Ведь они могут уйти от захвата в любой момент. Разве нет?

– Могут, но риск смертелен в любом варианте. К тому же нанести урон врагу мы можем и без их вмешательства. Стоит только проявить политическую волю и ударить по пунктам принятия решений как в Киеве, так и за рубежом. И война закончится.

– Но мы можем выкрасть кого-то из американцев… либо того же президента…

Утолин мрачно осклабился.

– Лобовы не служат в нашей армии, товарищ генерал. Тарас – капитан ЧВК, остальные его «братушки» вообще живут за пределами нашей реальности.

– Захватим, поработаем с ними…

– Не удастся, они же мгновенно уйдут. Да и не по-русски это, они же наёмники.

– Уговорим.

– Не знаю, не нравится мне эта идея.

– А мне надо решать проблемы! – вскипел Самойлов. – Пока мы тут рассусоливаем, уговариваем спецов воевать, там на фронте гибнут сотни и тысячи солдат!

– Я могу быть свободен?

– Можешь, – стиснул зубы генерал.

Худое скуластое лицо полковника исчезло.

Самойлов, сложив руки за спиной, походил по помещению временного офиса донецкого ФСБ, остывая, и снова сел за стол.

Россия-23. Новоазовск

18 июля

День приезда оказался настолько хлопотливым, что Тарас лишь к двенадцати часам ночи смог вздохнуть более или менее спокойно.

Их привезли в Новоазовск, но знакомство с городом не состоялось. Броневик сразу обогнул город с востока и выехал на берег Азовского моря к длинной стене, сложенной из бетонных плит. Это был самый край порта, расположившийся вдоль берега на несколько километров. Машину пропустили, она доставила группу к строениям разного назначения, и встретивший прибывших офицер тут же увёл всех в пакгауз, так что им не удалось ни полюбоваться морем, ни понять, чем тут занимается гарнизон. Во всяком случае, под берегом у причала стояли всего три гражданских катерка и баржа, ничего военного. Однако, войдя в здание, Тарас увидел стоявший на специальной тележке закамуфлированный катер и расслабился. Это был малый ракетный корабль «Буян-УМ», о котором говорил Шелест.

Возбуждённые бойцы обошли катер, обсуждая его геометрию, особенности зализанного корпуса и отсутствие видимого вооружения, если не считать автоматической пушечной установки «Вулкан» калибра тридцать миллиметров. Этого модуля хватало и для поражения морских и воздушных беспилотников, а также вертолётов и противокорабельных ракет, но, по мысли Тараса, этого было мало, учитывая стоящие перед экипажем цели. Тем же вопросом заинтересовался и Миша Ларин, опередив командира.