Читать онлайн Загадки маленького городка

© Павел Волков, 2024

ISBN 978-5-0064-7301-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Меня зовут Люпин Римус и мне 30 лет. Уже 6 месяцев назад я вернулся в свой родной городок из Нью-Йорка. Я был успешным журналистом и даже получил высшие награды. Раньше у меня была прекрасная жена Мария и сын Кейн, и скоро должна была родиться дочка. Но однажды все рухнуло. Посреди ночи Кейну стало плохо, его увезли в больницу. После всех анализов выяснилось, что у него лейкемия. Начался ад – период постоянных анализов, процедур и походов по врачам. Все было бессмысленно. Через два месяца он умер на наших руках. Ему было всего 8 лет. Жену на шестом месяце беременности увезли в реанимацию и произошел выкидыш. Ребенка не спасли. Так я потерял двух детей в один день. Мария ушла в себя. Ей прописали сильные успокоительные. Они не помогали… Она каждый день кормила и укладывала спать их – детей, которых потеряла. Ей становилось все хуже. Было принято решение положить ее в психдиспансер, но судьба решила по-другому. По возвращению домой я обнаружил ее в ванной с перерезанными руками. Позднее выяснилось, что у нее была передозировка назначенным лекарством. Видимо она хотела покончить с собой наверняка. Вот так вот за год я потерял всех, кого любил. Мне не хотелось жить. Я погрузился во тьму… Стал пить и попал аварию в результате чего чуть не умер. Выздоровление прошло не полностью. Левая нога была повреждена из-за чего появилась хромота. С работы меня уволили быстро. Страховка не смогла покрыть дорогостоящее лечение Кейна и Марии, накопилась куча долгов. Я решил вернутся в родительский домик в городке Аурум где они умерли 5 лет назад.

Город Аурум был основан на севере штата Монтаны двумя братьями Бреннан, которые были шахтерами в 1866 году в эпоху золотой лихорадки. Роберт Бреннан стал владельцем шахты, а его брат Ричард стал управлять городом в должности мэра. Город стал быстро развиваться и был на пике популярности в свое время. Шахта продержалась до 1999 г, а именно до 6 июня. Тот день был непримечательным и обычным, можно даже сказать рутинным, как и все остальные дни. Хотя кое-что странное все же произошло – в шахту к бригадиру Мэтью тогда спустился сам Фрэнк – правнук одного из основателей города. Он был владельцем шахты и части городского бизнеса. По рассказу мальчишки, который занимался раздачей обедов работникам шахты, Фрэнк был очень зол в тот день. Зайдя в кабинет бригадира чуть ли не выбив дверь ногой он кричал что-то о сроках и что уже давно пора закончить план. Мэтью отвечал, что этот план нереально выполнить в такие короткие сроки, ведь этим туннелем не пользовались уже лет 100 и необходима проверка и подготовка. Фрэнк был против этого. Он поставил условие – сделать нужно все сегодня, либо бригадира уволят, а его дочь не получит деньги на лечение.

– Ты не посмеешь! – возразил Мэтью.

Фрэнк усмехнулся:

– Не забывай, кто хозяин этого города. У тебя есть срок до полуночи.

После того, как Фрэнк так же резко вышел из кабинета, со слов мальчика, он не направился к выходу. Вместо этого он пошел в один из туннелей. Бригадир быстро выйдя из своего кабинета направился к лифту. Далее рассказ мальчика кончается и о дальнейших событиях я прочел в документах следственной комиссии спускавшейся туда после взрыва.

Шахтеров замуровало заживо предположительно в результате произошедшего на глубине возгорания газа и взрыва. С момента аварии на шахте прошло 3 месяца прежде чем следствие смогло спуститься внутрь. Опоры больше не могли выдерживать нагрузки и рушились. Было принято решение проложить другой путь в шахту через расположенную возле пещеру. Когда они смогли добраться до одного из туннелей шахты, они оказались сразу в эпицентре взрыва. Комиссии удалось обнаружить 10 обугленных тел, в том числе бригадира и 6 тел из другой группы шахтеров найденных в соседнем туннеле. Так же были обнаружены остатки неизвестного взрывоопасного газа, который при длительном воздействии вызывает различные виды галлюцинаций.

Дальнейшее было представлено в теории произошедшего. Предположительно Мэтью спустился к бригаде, которая исходя из документа о плановых работах, найденного в кабинете, должна была ставить опоры в туннеле номер 69. Вероятно дальше произошел диалог, почему они не разбирают завалы. Тогда сам бригадир взял кирку и ударив по завалу, вызвал искру, которая заставила окружавший их газ детонировать. Его обгорелое тело взрывной волной было выброшено в соседней туннель. Возгорание газа вызвало цепную реакцию, вызвавшую взрыв рядом располагавшегося склада шахтерской пиротехники, что привело к моментальному обрушению шахты.

По показаниям вскрытия было выяснено, что один из шахтеров умер, совершив самоубийство съев гриб аманиту, вызвавший летальное отравление. Его смерть наступила за 3—4 дня до момента, когда удалось попасть в шахту.

Выписка из дневника Стюарта Холик – шахтера-самоубийцы: «Мне не нравилась идея возвращаться в проклятый 69 туннель, ибо в нем постоянно слышатся детский плач. Недавно я нашел в том туннеле камень со странными рунами. Я не понимал причины разрушения шахты, так как в тот момент был со своей группой, идущей за вагонетками. По первости мы питались крысами, их было непросто ловить, а тем более есть. Через 2 недели умер Дюк, а крысы попрятались и больше не давали себя поймать. Мы мучились 3 дня, а на 4 день решили съесть тело Дюка. Как ни странно, мясо не испортилось, так как в шахте было довольно холодно. Мясо было на вкус как курица. Спустя еще 2 недели все обезумели. Мы не могли определить кого принесем в жертву следующего. Началась драка. Все дрались чем только можно, тем, что попадалось под руку. Всюду слышались хруст и лилась кровь. Я слышал стоны, мольбы прекратить, но мы не могли. Мы просто были испуганными обезумевшими зверями. В живых остались только я и Стив. Он решил, что нам хватит этого мяса. Однако я не слышал Стива. Я будто оглох. Кинувшись на него с камнем, я все бил и бил… бил и бил… Когда опомнился от его головы осталась одна каша, его мозги растекались по серым камням. Я выбросил камень и стал рыдая молить о прощении Бога.

Но были последствия. У меня оказалась сломана нога и пробита голова. Я до сих пор продолжаю слышать голоса детей и какие-то образы во тьме. Простите меня за все и за мои грехи». Так закончился его дневник. Остальные шахтеры и владелец шахты так и не были найдены.

Так же город славился своей психлечебницей, основанной в 1894 г. доктором Дюком Йозефом. Именно он первый решил отойти от классической методики лечения пациентов и пытался ввести новые. Однако многие его осуждали и даже поговаривали, что он ставил опыты над своими пациентами. После его смерти дело с большей успешностью продолжил его правнук Менгеле. Лечебница также продержалась до 6 июня 1999 г. О событиях того дня стало известно со слов выжившего доктора, которые он смог произнести перед смертью. Он не пережил ночь из-за полученных травм.

– Это был обычный день. Я как обычно делал обход блока С, в котором находились самые спокойные пациенты. Я находился в одной из палат, проводил осмотр ран пациентки, которые она постоянно себе наносила. Раны напоминали мне различные оккультные символы. Так же она постоянно твердила о том, что скоро он придет и соберет свою жатву. На вопрос, о ком, она отвечала, что это сам Мамон – демон богатства. Мне было знакомо это имя. Его постоянно твердил и рисовал художник Брамзер. Это было немного странно, но что с них взять, с психов? Я попросил санитара отвезти ее в процедурную для обработки ран, но в этот момент вдруг раздался звон сигнализации, что означало о чрезвычайном происшествии. Отправив санитаров запирать палаты, я поспешил узнать, что именно произошло. Зайдя в холл, я увидел скатывавшегося с лестницы коллегу и друга доктора Гарольда. Я хотел ему помочь, но услышал хлопки и крики из блока А с особо опасными неуравновешенными пациентами. Подняв Гарольда, я поинтересовался у него, о произошедшем.

– Вместе с глав врачом я делал обход блока А. Вдруг верзила Николас накинулся на санитара и перерезал горло заточкой. Он взял в заложники медсестру Марию и направился на пост охраны блока, где с помощью терминала освободил остальных психов. Он сильно ранил Менгеле, а Марии перерезал горло. Верзила направился на центральный пост охраны, чтобы открыть остальных пациентов. А я пострадал от рук других пациентов. Беги, их уже не остановить. Все поздно.

Это стали его последними словами перед смертью. Он умер, захлебнувшись кровью на моих руках. Но я его не послушал, направившись на главный пост. Вдруг неожиданно со второго этажа упало тело медсестры Нины. Тело было в синяках и порезах с растерзанной в клочья одеждой. По всем признакам ее изнасиловали. Я решил не останавливаться и дойти до поста. Там я обнаружил перерезанные труппы охранников и истекающие кровью расстрелянные тела психов. Я хотел запереть всю больницу – это то, что я должен сделать в данной ситуации. Взяв пистолет с еще не остывшего тела охранника, я подошел к панели управления и активировал систему тотальной блокировки лечебницы. Это означало запирание всех электро-замков и спуск металлических ставней. Но возникла небольшая проблема – эта система не была полностью установлена, поэтому некоторые окна были до сих пор прикрыты только решетками. По изображению с камер я видел глав врача, направившегося в подвал. Я посчитал это странным, но не придал этому особого значения. Так же было на камерах было видно верзилу, идущего к кухне, где как раз и не было ставень. Я решил отправиться за ним. Нельзя допустить, чтобы он сбежал из больницы. Он был слишком опасен. Пять лет назад Николас ради веселья прикончил десятерых человек. Он пытал их и насиловал в течении трех суток. Быстро пробираясь по творившемуся бардаку до кухни, я увидел Николаса, стоявшего и кушающего свой любимый больничный пудинг чьим-то пальцем вместо ложки. Направив на него пистолет, я прокричал ему «Руки вверх! Медленно повернись ко мне!». Но у него были свои планы. Резко обернувшись, он продолжил спокойно поедать десерт при этом смеясь. Закончив, он посмотрел на меня и сказал: «Ты забавный, док, но ты мне надоел. Пора умирать». Он рванул ко мне. Я пытался попасть в него из пистолета, но не мог так как впервые взял в руки пистолет. Моя меткость позволила мне прострелить газовую трубу и случился взрыв. Нас с ним вынесло в окно выбив решетку. Очнувшись через какое то время я не смог найти глазами верзилу, а лечебницу охватил огонь. Я слышал, как они кричали и просили о помощи. Я понял, что это именно я оставил их умирать там, решив включить режим блокировки. Осознав что натворил я закрыл руками уши и сильно зажмурился, чтобы не слышать и не видеть всего этого. Видимо из-за травм я потерял сознание. Очнулся уже здесь. Что было дальше мне не известно».

Спецслужбы прибыли не скоро. Из-за блокировки они долго не могли попасть внутрь лечебницы. Обойдя больницу с обратной стороны, они нашли доктора и обнаружили способ попасть в больницу – выбитое окно. Попав внутрь и потушив пожар, они начали разбирать завалы. Это была жуткая картина. Обгоревшие изуродованные и даже расчлененные тела. Выживших на тот момент не было, не считая доктора. После полного разбора завалов и анализа произошедшего, часть тел, включая тело главврача так и не были найдены.

Так же город окружает заповедник Арборес, который был основан профессором биозоологом Уолтером Ротшельдом в 1890 г. для изучения и сохранения редких видов существ и растений. Так же там располагалась зона для кемпинга. Она была очень красивой. На ней находилось кристально чистое озеро, а на холме располагался семейный особняк Ротшельдов. После загадочной смерти ученого дело продолжили его сын Роджер, а потом и правнук Джеймс. 6 июня 1999 г. в зоне для кемпинга случился пожар. О событиях стало известно благодаря рассказу местного жителя и по совместительству куратора музея Фенсера.

«В тот день я как обычно рыбачил в лодке на озере. Я заметил, что под утесом расположилась семья Роберта – шефа полиции. Спустя какое-то время прибыло еще 6 домиков на колесах. Они принадлежали туристам. Летом их всегда было много. Их было около 30 человек, включая детей. Быстро освоившись, они развели костер и начали что-то на нем готовить. Стало шумно. Я решил закончить рыбалку и вернуться домой. Мое внимание привлек взрыв на холме. Это был дом профессора. Будто пробка от шампанского оттуда что-то вылетело и приземлилось на один из трейлеров. За первым взрывом последовал второй, породивший еще большее количество осколков. Шрапнелью из осколков накрыло место, где отдыхала семья шефа полиции. Тут я заметил, что один из трейлеров охватил огонь и он взорвался. Огонь стал перескакивать на соседние домики на колесах и деревья. Всюду слышались крики и плач. Я решил направиться к ним, чтобы оказать помощь. Подплыв поближе и осмотрев место, где отдыхал Роберт, я увидел лежащие на земле тела его семьи, покрытые множеством ран. Они явно были уже мертвы. Но самого шефа не было. Куда он делся? Я понимал, что мне не удастся их спасти. Их уже окружил огонь. Я начал плыть быстрее, чтобы попытаться спасти хотя бы людей, которые приехали в трейлерах. Когда я прибыл на берег, я разорвал рубашку, смочил ее в воде озера и обернул ей нос вместе со ртом. В этот момент в одном из трейлеров я заметил плачущую девочку. Она не могла выбраться. Подойдя к дверце, я попытался рвануть её за ручку, но сразу осознал свою ошибку. Часть моей плоти осталась висеть на раскаленной ручке. Одернув руку, я обернул ее той же рубашкой и решил попробовать еще раз. Но не смог. В этот момент трейлер взорвался. Меня вместе с дверью отбросило почти к самому озеру. Я потерял сознание на какое-то время. Когда я очнулся, у меня звенело в ушах и мутилось в глазах. Все грохотало и трескалось, но в творившемся хаосе я смог заметить часть детей, убегающих в лес. Я снова отключился и очнулся уже в больнице».

Спецслужбы тогда прибыли не скоро. Потушив то, что осталось от трейлеров и дома профессора, они, однако, так и не смогли потушить загоревшееся торфяные отложения, которые тлеют, наверное, до сих пор. Под завалами в зоне кемпинга им удалось обнаружить в тяжелом состоянии куратора музея Фенсера и 26 обгоревших трупов среди которых 6 детских. На противоположном берегу были найдены тела семьи шефа полиции Роберта. В доме профессора удалось найти тело его ассистента. Так же добравшись до подвала было найдено 9 неопознанных тел, среди которых 6 мужчин и 3 женщины. После всех анализов и проверок стала ясна причина взрыва дома, которая повлекла за собой столько смертей. В его лаборатории взорвалась цистерна с газом, по составу схожим с газом из шахты.

В крови тел из подвала были найдены остатки различных химических веществ. Видимо профессор проводил над ними опыты. На Джеймса Ротшельда было заведено уголовное дело по нескольким статьям, но он до сих пор считается пропавшим. Общее число жертв этой трагедии составило 40 человек, среди которых 9 детей. Пропавшими без вести считается шеф полиции Роберт Дэвис и 6 детей, предположительно убежавших в лес и вероятно погибших в болотах.

Шоссе 99 было первой дорогой ведущей город. Позже оно стало шоссе, а после трагедии 6 июня 1999 им перестали пользоваться. На шассе 99 случилась страшная авария, очевидцем которой стал проезжающий мимо фермер Джонс Тернер. Дальше с его слов:

«Я возвращался от брата из соседнего города. Сначала я увидел полыхающую лечебницу. Чуть позже заметил и столп дыма, предположительно исходивший от шахты. Засмотревшись, я чуть не потерял управление машиной. В этот момент я заметил ужасающую картину. Горящая вагонетка посреди дороги, а за ней группа из 9 автомобилей. Машины были красиво украшены свадебной мишурой. Из них медленно на дорогу стекала кровь, смешиваясь с маслом и бензином. Тут я понял, что это за картеж. Это была свадебная процессия Аннабель – дочки мэра Говард. Они должны были ехать в соседний город к родственникам жениха. Машина мэра была в самом конце, видимо он решил проводить свою дочку Аннабель вместе с картежом до границ города. Остановившись, чтобы попытаться найти выживших, я попробовал открыть хотя бы какую-то машину, но не смог, так как у меня не было необходимых инструментов. Тут я принял решения поехать за помощью в город».

Когда спецслужбы прибыли на место, они вскрыли все машины. Там было месиво… кровавая каша из тел, особенно вначале картежа.

Тела молодоженов были найдены в машине держащимися за руки. Машина мэра располагалась в самом конце, поэтому пострадала меньше всего. В его машине было много крови, осколки зубов, а дверь была открыта. Но самого мэра не было. Кровавые следы вели в сторону особняка мэра Бреннан. Однако он до сих пор считается пропавшим без вести. Вскрытие тел показало, что не у всех людей смерть наступила мгновенно. Некоторые долго мучились, умирая в агонии до прибытия помощи. После всех анализов и проверок была выявлена причина аварии. Произошедший на шахте взрыв запустил тяжелую вагонетку в сторону картежа. Та налетела на ведущую машину вдавив ту в асфальт. Следовавшие за ними машины не успели затормозить, и процессия сложилась всмятку как карточный домик.

Так же в городе была красивая церковь, построенная в готическом стиле. Она основана Джорджом Леметром в 1889 г. После пережитой клинической смерти он стал ярым католиком-священником, хотя до этого был просто инженером-архитектором. После пожара, случившегося в 1903 г. он вызвался помочь в перестройки поврежденных домов. Так же им был построен небольшой домик в стиле прованс около церкви. Там он поселился со своей семьей. Их традицией десятилетиями оставалось управление церковью. Однако церковь 6 июня 1999 г. была закрыта после случившийся трагедии. Дальше со слов очевидицы – Анны Холик, работницы библиотеки:

«Узнав по радио о трагических событиях в лечебнице и шахте, я побежала к священнику Джеку. В шахте был мой сын. Я хотела попросить священника, чтобы он помолился за него и за других людей. Прибежав к его дому, я пробовала стучаться и звонить, но никто мне не открывал, ни его жена Мария, ни Джек. Вдруг я почувствовала запах дыма с ароматом жаренного мяса. Он исходил из церкви. Дверь церкви была приоткрыта. Я решила пойти туда и узнать в чем дело. Когда я зашла внутрь, от увиденного я попятилась от ужаса. Посередине на алтаре висело обугленное тело. Рядом с ним на коленях судя по фигуре стояла жена священника Мария. Я решила осторожно приблизиться. Было страшно. Когда я попыталась взять ее за плечи она вдруг упала на бок. Я увидела в ее голове опалённую дыру. По краям была запекшаяся кровь. Закричав, я упала от ужаса. При падении я случайно задела один из потиров. Из чаши вылилась красная жидкость и о боже – вывалились человеческие глаза. Мне было очень страшно, я пятилась, закололо сердце. Я вся дрожала. Собравшись с силами, я ползком вылезла из церкви. После я уже бежала без оглядки до полиции. После моего рассказа они тут же направились туда».

Прибыв на место, полиция обнаружила 2 тела. Они принадлежали священнику и его жене. Следствию не пришлось догадываться о произошедшем, так как Марией была оставлена записка с пояснениями.

«Я разбирала вещи в подвале дома и по случайности уронила коробку с елочными игрушками. Они раскатились по всему полу. Заглянув за одной под лестницу, я обнаружила за одним из ящиков видневшуюся ручку. Было темно, и я решила вернуться сюда с фонарем. И правда, за ящиком была ручка двери. Ящик был довольно тяжелый, но я смогла его подвинуть. Мне не привыкать к тяжестям, так как я проработала 15 лет на мясокомбинате – и по тяжелее таскала. Дверь была заперта. Мне это не понравилось. Я не хочу, чтобы в этом доме были какие-либо секреты. Решив выбить ее плечом, я ударила пару раз и выбила ключ из верхнего наличника двери. Эх, нужно было сначала проверить наличие ключа поблизости, а не лезть напролом. Открыв дверь и войдя внутрь, я нащупала выключатель. Зажглись пара красных ламп. Обнаруженное повергло меня в шок. Посреди комнаты стояла большая кровать. К кровати были прикреплены различные цепи и ремни. Напротив кровати стояла видео камера на штативе. В дальнем углу был большой стол, над котором висели различные плетки, наручники и секс-игрушки. На столе стоял телевизор с магнитофоном. Около него лежал небольшой ноутбук. Подойдя поближе, я решила его открыть. Повезло – он не был запаролен. На рабочем столе была одна единственная папка – «Видео». Открыв ее, я увидела несколько видеозаписей. Одна из них было сделана, вчера судя по дате. Я решила её воспроизвести. На ней я увидела неизвестного мне мальчика 11—12 лет и шестерых мужчин в балахонах и масках. Мальчик был раздет до гола. На его теле были несколько порезов, а глаза выглядели словно стеклянные. Он дышал, но видимо был под какими-то веществами. Один из мужчин сел на кровать и начал поглаживать тело мальчика… В этот миг мое сердце будто разбилось на мелкие кусочки – я увидела знакомый шрам на руке мужчины. Такой же как у Джека. Кто были остальные мне не известно. Я не стала досматривать видео, т.к. мне стало все понятно. После этого я увидела лежащий на столе альбом, в котором были фотографии различных обнаженных мальчиков и девочек разного возраста. Там я узнала и наших детей. На одном из фото я узнала мужа, лежащего нагишом с нашим сыном. Я решила взять эти фотографии с собой и отправилась на кухню ждать мужа. Джек сказал мне, что он вернулся и хочет присесть отдохнуть и послушать радио в своем любимом кресле. Я поняла, что не могу оставить этого монстра в живых. Я больше не считала это человеком. Тогда я взяла кухонный молоток и тихонько подкравшись одним точным ударом лишила его сознания. Он не издал ни звука и, наверное, даже не успел понять, кто это был. Я смогла с легкостью донести его до церкви. Взяв инструменты с веревкой из чулана, я подвесила его на крест и прибила руки и ноги гвоздями к алтарю посредине церкви словно Иисуса. Обнажив его, я окатила его холодной водой и стала дожидаться, когда он очнется. Очнувшись, он не понимал, что происходит. Я молча показала ему сделанные им фотографии.

Начав с языка, я достала его плоскогубцами и отрезала кухонными ножницами. Далее взяв секатор, отрезала ему половые органы. Я взяла их и запихнула ему в рот заставив их проглотить. Он стонал от боли. Я смотрела как он мучается и извивается. Взяв отвертку и нагрев ее от свечи, я воткнула ему в глаз и стала медленно вынимать его круговыми движениями. Закончив с одним глазом, я перешла на второй бросив их в потир. После я облила его керосином из церковных ламп и подожгла его с помощью свечи. Пока муж догорал я стояла на коленях и молила о прощении. Эту записку я хочу оставить как доказательство моего раскаяния и вины мужа. Прошу, Марго, забери детей к себе и позаботься о них так, как я не смогла. Я понимаю, что, сделав все это я тоже стала монстром. Я тоже больше не могу оставаться в этом мире. Поэтому я покончу жизнь самоубийством из своего любимого револьвера и исполню данную мною много лет назад на свадьбе клятву. Мы умрем вместе с мужем в один день. Да простит меня бог».

Я помню 6 июня 1999 г. Мы отправились на пикник на утес Брамзера. Его так назвали в честь одного художника, у которого не было единственного стиля, он рисовал во многих. Его картины, наверное, до сих пор висят в мэрии.

После полученной в шахте травмы отцу было тяжело забираться на утес. По этой же причине он не оказался среди списка погибших в тот день, его просто не было в шахте. Отец был хромой, точнее он ходил в гипсе после того, как ему раздробило ногу булыжником. Ногу могли ампутировать, так как помощь подоспела с запозданием. Он просто хотел проверить шум в закрытой зоне шахты, но в итоге получил травму. За это его наказали и отстранили от работы на пару месяцев не включая больничный.

На поляне утеса было много поваленных деревьев. Отец сел на одно из них и начал командовать. Мама сильно переживала из-за всей ситуации и, в частности, из-за денег. Я только сейчас это понял. В детстве я не мог это осознать, так как мне тогда было всего 8 лет, а моему брату 6. Костер был собран и зажжен и начал тихонько потрескивать. Мама достала из корзины для пикника всякие вкусняшки и начала потихоньку готовить еду. Вдруг прогремел взрыв. Звук был очень громким где-то позади нас. Мы с Алексом очень испугались. Мама нас успокаивала, говорила, что ничего страшного и все хорошо. «Наверное, они готовятся с праздникам. Может у кого-то преждевременно взорвался фейерверк или в шахте снова пробивают забой» – говорила она. Мама отправила нас на полянку и сказала поиграть, пока она готовит еду.

Когда мы стали отходить от родителей, те начали напугано перешептываться, но я не предал этому значения. У брата недавно был день рождения. Ему подарили классную машинку – эпмалу. Она была блестящая, вся сверкала в руках. Мы спокойно играли. Внизу утеса река размеренно билась о камни. Где-то пели птички. Все было так тихо и умиротворенно, но… Вдруг из-за кустов раздались быстрые шаги. Что-то ворчало и кричало, надвигаясь на нас. Из леса выбежал человек. Он был весь грязный, обмазан сажей. На нем была одежда из психбольницы, а в руках был скальпель. Он что-то неразборчиво бормотал и тут я заметил, что он охвачен огнем. Он посмотрел на моего брата и резко рванул с места. В тот миг я оцепенел, замер, ничего не мог с собой поделать – ни пошевелиться, ни закричать. Он пронесся мимо меня, сбив моего брата. Псих упал в воду, а мой брат кубарем упал вслед за ним. Я пытался его спасти. Я держал его за руку, но сил вытащить не хватило. Брат с грохотом упал в реку. Я наблюдал как он барахтается, кричит и плачет. Придя в себя, я сразу же побежал за родителями, рассказал им все. Отец тут же хотел начать действовать, но ничего не мог поделать. Тогда мама взяла ключи от машины и оставив нас с отцом поехала за помощью.

Некому было помочь нам в тот день. Повсюду массовые смерти и распространяющийся пожар. Никто не обращал внимания на мою маму пусть она и кричала о помощи, стоя на коленях вся в слезах посреди города. В тот день она поседела. Она понимала, что река слишком стремительная, а в конце нее водопад. Его тело нашли спустя 3 дня… Точнее то, что осталось от тела. Из-за острых камней оно было повреждено до неузнавайости. У трупа не было руки и, кажется, ноги.

После этого дня родители стали холодно ко мне относиться. Я должен был что-то сделать – так они считали. «Ты обязан был его спасти. Ты же старший брат» – так говорил мне отец. Поэтому я сбежал в 16 лет из дома и не возвращался в город до смерти родителей. Они умерли в один день мирно спя в кровати. Я давно их простил. Отчасти я их понимаю.

Помимо крупных трагедий в городе произошло много мелких событий – резко вырос пик преступности погрузив город в безумие. Было совершено множество грабежей, актов изнасилования и убийств.

По прошествую событий численность погибших составила 666 человек, 66 из которых считаются без вести пропавшими. Этот день стал общей трагедией для всей страны и было принято решение возле шоссе 99 возвести мемориал в память случившегося. Дата 6 июня 1999 г. была признана одной из траурных дней и наречена «Днем Смерти».

После того, что случилось уже прошло почти 22 года. Сейчас маленький шахтерский город, который когда-то был знаменитым на всю Америку, превратился в умирающее захолустье. Климат здесь можно сравнить с Лондонским – не бывает жаркого лета. Здесь почти не осталось молодежи. В основном старики и те, кто не хотели расставаться с городом. Численность города уже очень давно не превышала 900 человек. Былые достопримечательности утеряны. Лечебница, церковь и шахта закрылись на всегда. А что насчет заповедника? Он так и не оправился после пожара. Часть животных и растений, среди которых были и редкие виды, встречавшиеся только здесь пропали из этого места. Так же город славился фермерством, которые после случившегося пришли в упадок. Так что работы почти не осталось в городе. многие работали в других городах или на промышленном заводе за городом.

Благодаря жене одного из братьев основателей наш городок славился своей архитектурой. Печально теперь видеть это. Сейчас половина домов обветшали либо полностью разрушены. В центре города стоит прекрасный фонтан, наверное, единственное из сооружений, которое хорошо сохранилось, построенный первым мэром. Рядом располагается мэрия. Теперь в ней находится редакция местной газеты, полиция и в принципе вся инфраструктура города. По сути, от города остался только его центр, в котором располагается мэрия, местный супермаркет, больница, школа и библиотека, совмещенная с музеем. Люди почти не живут в городе. Многие перебрались на холмы за городом.

Меня тепло приняли, когда я вернулся сюда и сразу же назначили главным редактором местной газеты.

Что касается дома моих родителей, который достался отцу, во время его работы на шахте? Дом стоял вдали от других домов на краю утеса. Он был небольшим двухэтажным домиком. Его окна спереди выходили на город, а сзади виднелась та неблагополучная церковь. Когда-то он был величественным и красивым. Мама заботилась о нем вместе с отцом.

Вот я снова здесь, у этого старого дома. Сейчас он покосился и ему нужен ремонт. Необходимо поднять фундамент, тут и там починить крышу. Он так стоял без ухода уже 5 лет или даже больше. Внутри он пустой и сырой, пахнет пылью и плесенью. Я не стал занимать второй этаж. Там было слишком много воспоминаний и не все они хорошие, и я решил, что мне хватит первого этажа с его гостевой комнатой. Я как мог подремонтировал его и сделал более пригодным для жилья.

Так же недавно ко мне прибился котенок без одного уха и части усов. Он был весь в шрамах, которые, как я думаю, так и останутся с ним до конца его жизни. Цвет его шерсти после того, как я его отмыл оказался серым. Его глаза были желто-зеленые. Я решил оставить его себе. Мне была нужна хоть какая-нибудь кампания в этом пустом доме. Я решил назвать его персонажем из любимой сказки детства, Алисы в Стране Чудес – Чеширом. Кот быстро привык к новому дому и даже чувствовал себя его полноправным хозяином, особенно после того, как устроил геноцид местным крысам в подвале. С ним в мою жизнь добавилось чуть-чуть красок. Он провожал и встречал меня с работы и помогал по дому как умеет.

Так же я обнаружил, что видимо из-за проблем, которые приключились со мной за мою жизнь, у меня начались провалы в памяти. Врач прописал мне лекарства и посоветовал писать дневники.

Глава 1. Новые загадки

Сегодня 3 июня 2021 г. Я проснулся с утра и как обычно начал с дневника. Последнее время меня тревожат кошмары, поэтому я решил их записать. В кошмаре у меня раз за разом повторяется одно и тоже – здание похожее на нашу заброшенную лечебницу. Я вижу странные тени. Они шепчут мне… или даже кричат – просят о помощи освободить их, ибо они давно уже заперты, но каждый раз подходя к одной из дверей и берясь за ручку, руке становится горячо и меня отбрасывает. Откуда-то из подвала до меня доносится жуткий дьявольский голос, который говорит, что их час не придет никогда и они на веки будут заперты здесь, но мой час уже пробил. В тот же миг я стою на табуретке посреди холла с петлей на шее. По бокам от меня лестницы. Я плачу, но сам не знаю почему. На одной из лестниц стоит ребенок, но я не могу разглядеть его лица. Мы смотрим друг на друга. В руках я замечаю у него что-то. Он смеется, поднимаясь все выше. И вдруг он начинает кричать: «Убийца!». Твердая поверхность в тот же миг уходит из-под ног, и я начинаю задыхаться. Я чувствую, как веревка обвивается вокруг, давя на шею. Дальше я слышу хруст на фоне гулкого детского смеха и в тот же миг просыпаюсь и больше не могу уснуть до утра. Этот сон повторяется уже давно с тех пор, как я вернулся домой. Доктору я пока не решился сообщить об этом сне. Ему и так хватает проблем с моей памятью. Из-за своей забывчивости я однажды чуть себя не убил, перепутав дозировку лекарства.

Я иногда сижу и забываю, кто я такой. Меня выручают только мои дневники. Каждый день я напоминаю себе кто я перечитывая их. Меня это пугает. Боюсь, что однажды в один день я проснусь и не смогу вспомнить ни своего имени, ни тех, кого я любил. Страх сковывает меня. Когда я чищу свой револьвер, на меня то и дело находит мысль совершить самоубийство, но меня останавливает одно – моя жена и сын не хотели бы этого. Прощальных записок у меня много, т.к. я постоянно их оставляю, а потом забываю их выбросить.

Закончив с дневником, я отправился в ванную. Быстро приняв душ я подошел к зеркалу. Я посмотрел на себя. Вид у меня был достаточно бледный и болезненный. Всю эту белизну украшали мои голубые глаза. Волосы отрасли почти до плеч. Нужно их снова подкрасить так как после всего случившегося часть моих поседела и оставшуюся часть я крашу в серый цвет. Открыв шкафчик я достал таблетки, выпил их и отправился на кухню завтракать.

Ничто так не бодрит с утра как кофе и неумело сделанные сэндвичи. Чешир уже успел позавтракать очередной добычей с охоты, но ради приличия я все равно насыпал ему корм. В конце завтрака раздался звонок. Звонил шеф полиции, Джеймс Гордон. Он спрашивал, скоро ли я буду. Я сначала не понял, он не давал мне вставить ни одного слова.

– Так понимаю ты забыл записать. Ты сегодня должен был прийти в полицейский участок чтобы написать статью про полицейского, уходящего на пенсию.

Мне только и оставалось, что извиниться. Он, никак не отреагировав на это, просто сказал, что ждет меня, т.к. после моего интервью ожидался банкет. Я ответил, что скоро буду и постараюсь по быстрее. В шутку сказал, что если что, то он должен будет списать с меня штрафы за превышения скорости, но в ответ он бросил трубку. Наверное, я многих подвожу, и они уже устали из-за моих проблем с памятью. Весь город в курсе моей ситуации т.к. это уже не первое мною забытое интервью.

Однажды куратор музея ждал меня 4 часа. Он хотел рассказать мне о новой находке, которую обнаружили в подвале. Находка оказалась картиной художника Брамзера, в которой он нарисовал горящую лечебницу. На картине были изображены окна, в которых виднелись люди в шахтерских касках. У центрального входа был большой крест, на котором привязан горящий человек. Самое странное из этого – картина была датирована 6 марта 1999 г, что было на 3 месяца раньше Дня Смерти. Сам же художник совершил самоубийство, прыгнув со своего же утеса за 6 ч. до начала тех событий. В его прощальной записке, которую он написал на холсте собственной кровью говорилось: «Они его призывали, они совершили ошибку и платить будем за нее мы. Мы будем страдать, гореть и умирать в агонии. Последними будут они. Их души никогда не упокоятся. Земля, которая была прежде плодородной станет увядать. Он среди нас. Спасение заключается в невинном, том, который забудет свой грех. Мамон здесь». Конечно же это все сочли бредом, так как художник был постоянным пациентом лечебницы.

Последней странностью всего этого оказалось то, что, когда тело Брамзера было найдено выяснилось, что его глаза были будто выжжены, а на теле было вырезано множество слов на латыни и руны. В той суматохе никто не стал заниматься никому не нужным художником и «местным дурачком».

О, черт! Я слишком ушел в свои мысли и воспоминания. Эх, нужно срочно ехать в полицию, а то Джеймс в этот раз меня точно убьет. Блядь, я забыл, где оставил ключи. Когда я начинаю нервничать или торопиться моя память ухудшается. Спокойствие… только спокойствие. Как там говорил врач? Сделать вдох, выдох и досчитать до 10. Какой нафиг считать!? Я уже и так опаздываю на час.

Вдруг из прихожей раздался звон ключей. кажется, Чеширу удалось найти их раньше меня. Я тут же ринулся туда по пути схватив свою сумку и уронив вешалку. Плюнув на нее, я решил заняться этим позже, если конечно не забуду. Взяв ключи и потискав за ушко кота, я попытался открыть дверь, но она решила со мной побороться. Приоткрыв немного дверь, я понял, что не смогу протиснуться и что не стоило откладывать ее ремонт так долго. Открыв окно и выпрыгнув, я зацепился сумкой за гвоздь, из-за чего мягко приземлиться не получилось. Проклиная всех, кого возможно я закрыл окно и дверь и побежал к машине. «Вот бы хоть моя старушка быстро завелась» – подумал я. Но слишком рано начал радоваться. Она заглохла, и я покатился вниз по улице. Ручной тормоз так же отказывался меня слушаться, поэтому почтовому ящику мистера Фенсера пришел трагический конец. Вырвав из блокнота лист, я написал ему записку с извинениями и пообещал все починить. Так же я написал записку и себе, чтобы не забыть об этом. Я завел свой драндулет снова и помчался скорее на назначенную встречу. Добравшись до города, я обнаружил, что на улицах не так многолюдно, ведь через три дня День Смерти. Обычно в этот день город сходит с ума. Вырастает преступность, которой практически нет в обычные дни. У людей с психическими отклонениями начинаются обострения, поэтому давней традицией стало пережидать эти 3 дня дома и стараться не выходить без необходимости. Порой мне кажется, что наш город прокляли. Как когда-то процветающий город превратился в это сосредоточение безумия? А вот и мэрия. Теперь в ней находится участок полиции. Раньше департаменту полиции принадлежало красивое двухэтажное здание, но после того дня и обнаруженной в кабинете шефа полиции потайной комнаты, в которой нашли различные оккультные предметы, а также различные скрытые от следствия улики и компромат на многих жителей города. Шефа полиции тогда объявили в федеральный розыск, но он до сих пор считается без вести пропавшим. Поддерживать такой большой полицейский департамент в опустевшем городе уже не было необходимости, поэтому, часть департамента была реформирована, а оставшаяся часть перебралась в мэрию. Она заняла место в левой части здания на первом этаже. А в правой части находится музей. Старый музей сгорел 6 июня 1999 г. вместе с располагавшейся рядом библиотекой. Неизвестным был совершен поджог ранним утром. Жертв нет, если не считать некоторые экспонаты и ценные книги. Библиотека и городской архив заняли весь второй этаж. Все, что удалось сохранить теперь находится здесь. Третий этаж достался мэру и остальной городской власти.

Из-за того, что народа стало меньше и прогресс не стоит на месте, газета перестала пользоваться популярностью. Редакция газеты, а вместе с ней и мой кабинет переместились в подвал.

Припарковавшись почти у входа в ратушу, я увидел, что около входа меня ждал мой фотограф и помощник по совместительству. Его имя Нирико, однако он просил называть его просто Ник. Его отец был женат на японке, поэтому сын получился метис. Он был небольшого роста и худого телосложения. У него были длинные волосы до плеч каштанового цвета и такие же как у меня выразительные голубые глаза. Ему было 21 лет, и он был одним из немногих молодых людей, которые не стали покидать город. Наверное, он так решил из-за своей матери. Я подошел к нему поближе и сказал:

– Доброе утро, Ник, сейчас же утро?

Он мило улыбнулся и ответил:

– Ну вообще то уже почти день, так что добрый день Люпин. Шеф полиции очень зол. Хотя я предполагаю, что ты не единственная причина его злости. Все-таки надвигается День Смерти, и он понимает, что это как всегда принесет ему много хлопот. Помню в прошлом году он не успевал отвечать на вызовы. То грабежи, то случаи насилия. Он уже знал всех в этом городе и не понимал, почему они так поступают. «В другие дни это же просто божие одуванчики» – говорил он. А ты ведь уже давно не был на Дне Смерти, да?

– Да, я не был на этом дне с тех пор, как сбежал из города. Но видимо с тех пор ничего не изменилось. Ладно, нас ждет интервью с Говардом.

Мы зашли в холл и проходя мимо статуй основателей города – Роберт Бреннан держал шахтерскую кирку, а его брат Ричард Бреннан держал в руке ключ от города. Они стояли в центре мэрии. Мы собирались было открыть дверь отделения полиции, но оттуда вырвался разъяренный Джеймс Гордон.

– Где черт побери тебя носит, Люпин? Мне что, каждый раз самому в твой дневник записывать, чтобы ты не забыл прийти на встречу?! Думаешь, что, если ты приехал в город дипломированным журналистом и с твоей семьей случилась трагедия, тебе будет все прощаться?! Если это еще один раз случится, то я начну добиваться твоего увольнения, ты меня понял?

– Да, я вас понял. Прошу прощения.

– Говард находится в 104 кабинете, пошевеливайся.

Шеф полиции быстрым хромым шагом направился к выходу. Ник добавил, глядя на всю эту ситуацию:

– Видимо безумие уже началось.

Я посмотрел на него, но не решился ничего ответить и просто поспешил к двери кабинета. Дойдя быстрым шагом, ну если его можно было так назвать с моей-то хромотой до двери 104 кабинета, я открыл ее. В кабинете меня ждал Говард – старший детектив полиции Аурум-Сити. Он выглядел уставшим. Это отражало его пожилой возраст, хотя морщины на его темной коже были не так заметны. На нем была парадная униформа полиции. Он тихонько собирал вещи.

– Добрый день, Говард.

– Добрый день, Люпин. Пока что добрый.

– Ну что, приступим к интервью?

– Да, начнем.

– Вас зовут Говард Беккинс, правильно?

– Верно.

– И вам 69 лет, верно?

– Верно.

– Вы всегда хотели служить в полиции?

– О, да. Всегда. Мой отец был полицейским, поэтому с детства я всегда мечтал стать таким же хорошим полицейским как он.

– Отец вами гордится?

– Нет, он не успел порадоваться. Он погиб при исполнении, когда мне было 12 лет.

– Сожалею, но думаю, он бы вами гордился. Расскажите о самом необычном и ужасающем деле, которое вы видели за вашу карьеру.

– Пожалуй, одно такое есть. 6 июня 1999 г. Ну вы сами знаете. Был хаос, безумие, столько смертей и горя, будто кто-то умудрился открыть дверь в ад. Это был очередной вызов. Мы уже начали боялись звуков рации и телефона. Поступил звонок, что в доме Криса Редфилда, местного репортера, были слышны крики. На вызов мы поехали с моим напарником Дюком. По прибытию на место мы подошли поближе к дому. Дверь была открыта. На полу были следы крови. Мы было хотели вызвать подогу, но людей не хватало. Мы не справлялись с такой нагрузкой. Мы решили осмотреть дом сами. Когда мы зашли в гостиную, мы увидели бардак. Перевернутая мебель, поломанный журнальный столик, разбросанные книги. В телевизоре торчал топор. Знаете, мы ведь не особенно тогда удивились. Повторюсь – этот день был адом. На кухне мы увидели лужи крови. От нее отходил след, по которому мы пошли. Он вел к собачьим мискам. Там лежала собака со вспоротым животом. Кишки просто валялись на полу, но собака была еще жива и медленно умирала. В этот момент мы услышали женский крик со второго этажа. Мы решили пойти туда. Там было темно и Дюк на чем-то поскользнулся. Когда я нащупал выключатель и включил свет, я увидел огромную лужу крови и вырезанную на полу пентаграмму, в центре которой лежала мертвая Меган – жена журналиста. Я помог встать Дюку. Он хорошенько тогда приложился головой. Узнав у него, в порядке ли он и убедившись, что он способен продолжить, мы направились проверять другие комнаты. Открыв дверь одной из них, мы попали в детскую. Почти у окна стояла колыбель. Да, я слышал, что у Криса недавно родился сын. Подойдя поближе, я убедился в своем худшем предположении. Младенец был расчленен. Ножки, ручки, тельцо и головка были отделены друг от друга. От этой картины стынула кровь. Мы пошли в другую комнату. В ней был обнаружен убитый сын Криса. На нем были надеты наушники. Думаю, он не заметил, кто его убил. Убийца перерезал ему горло, а потом зачем-то превратил его половые органы в кашу. Выйдя из комнаты, мы увидели в коридоре Криса. Он стоял с ножом в руках весь перемазанный кровью. Мы приказали ему бросить нож и встать на колени. Но он все твердил одно «я должен это остановить». Он бормотал это раз за разом, без остановки. Нам ничего не оставалось делать кроме как обезвредить его. Дюк выстрелил. Пуля сбила его с ног, он упал на лестницу и скатившись с нее сломал себе шею. Вдруг в этот момент из кладовки вышла старшая дочь Лили. Она была вся в порезах. Дюк хотел ее успокоить. Он встал на одно колено и произнес: «Все будет хорошо, милая. Мы позаботимся о тебе». Пока Дюк ее успокаивал я вызвал скорую, чтобы она забрала тела и обработала раны девочки. Я бросил взгляд на них, и девочка вдруг широко улыбнулась, и нежно дьявольским голосом произнесла: «А кто позаботится о тебе?» и полоснула Дюка по шее. Он схватился за шею и стал захлебываться, истекая собственно кровью. Я застыл на месте. Этот ужас сотворил не Крис… Это она обезумела. Крис был не виновен, а мы по ошибке его застрелили. Пока я был в оцепенении и легком шоке, она успела подойти ко мне и ранить меня в ногу, а потом хохоча сбежать вниз. Я должен был ее остановить. Я оторвал кусок ткани от своей куртки и замотал им рану. Кровь немного приостановилась. Я спустился вниз и услышал грохот на кухне. Зайдя туда, я не успел среагировать, и она смогла полоснуть меня по рукам. Я выронил пистолет и стал пятиться от нее. Я остался безоружен, а она безумная девочка с большим кухонным ножом. Мне ничего не оставалось, кроме как бросаться в нее всем, что я находил по пути, в надежде, что это как-то поможет. Но я зашел в тупик. Она зажала меня в углу кухни. Я был прижат к кухонным столешницам. В этот момент ее непрекращающийся смех остановился, и она заговорила: «Он мне такое обещал. О боже, о боже. Нет, нет, нет – это слово не подходит. Дьявол, о дьявол». В этот момент она снова захохотала. «Мой милый дьявол, он обещал мне все, а мне всего лишь нужно было избавиться от лишнего груза. Убить всех, кто тяготил меня все это время, запрещал мне все. Мамочка, которая запрещала гулять мне с парнями которые мне нравятся и красить волосы в тот цвет, который я хочу. Папочка со своей ебанутой фразой „Девочки должны вести себя скромнее. Ты должна быть более женственной“ – какая мерзость. А Брат, да он постоянно на меня дрочил. Он, наверное, хотел меня трахнуть – похотливое животное. Еще и этот мелкий гаденыш появился. Постоянно ревел, требуя к себе внимания. И этот шелудивый пес со своими слюнями. Из-за него от меня несло псиной. Жаль, что вы убили папочку. Я такое хотела с ним вытворить, хотя… не важно. Теперь я избавлюсь от тебя, как и от твоего бесполезного напарника и буду наслаждаться обещанными мне дарами». Она снова звонко захохотала и рванула ко мне. Я как испуганное животное не знал, что делать. Я почувствовал холодную сталь. Нож вошел в меня. И этот все непрекращающийся смех. Я пытался нащупать рукой что-нибудь. Какой-нибудь предмет, который спас бы меня. И я смог. Под руку попался тостер. Я схватил его и начал бить ее по голове, раз за разом нанося удары. Смех прекратился. С ее лба полилась кровь и она, чуть покачнувшись упала на пол. Через пару минут я услышал звуки приближающийся скорой. В этот момент адреналин вдруг меня отпустил, и я начал чувствовать боль. Я упал на пол. Сознание помутилось, и я очнулся уже в больнице через пару часов. Доктор сказал, что она жива. Ей ввели дозу успокоительных и ее жизни ничего не угрожает. Мы вместе с ней отправились в департамент полиции, чтобы в трудный час не занимать места в больнице понапрасну. Придя в полицию, я посадил ее в одну из свободных камер. В тот день я бы не смог больше ничем помочь на вызовах, поэтому решил остаться в департаменте и помогать чем смогу. Ондако девочка не пережила ту ночь. Она решила повеситься в своей камере на простыне. Ее камера была покрыта пентаграммами и различными оккультными знаками, которые она написала своей кровью. Среди них была повторяющаяся просьба «забрать ее к себе». В центре камеры на полу был неизвестный мне знак. По бокам были какие то символы и большой круг, в котором было одно слово – «Мамон». Тот день был ужасен. Шрамы доставшиеся мне от этой девочке по сей день напоминают мне о том дне.

– О боже мой, это ужасно. Я полностью согласен с вами. Тот день по праву можно назвать адским днем. Столько смертей. Обычные люди вдруг обезумели. Вы не против, что я это напечатаю?

– Думаю, нет. Можете напечатать. И знаете что?

Он порыскал в своей коробке.

– Вот это дело, заберите. Там есть фотографии и отчеты, а также мои комментарии. Я вижу вы хороший журналист и сможете правильно распорядиться этой информацией. Я знаю, что вы в последнее время сильно заинтересованы происходящими в тот день событиями.

– Да, вы правы. Сейчас многие дела рассекречивают в виду срока давности. Поэтому я стараюсь собрать любую информацию. Хочу написать про это книгу. Рассказать о нашей боли, о нашей трагедии.

– Хорошая идея. Желаю вам удачи.

– Спасибо. Разрешите вас сфотографировать? Вы не против если я еще запечатлею ваши шрамы на руке?

– Да, пожалуйста.

– Ник. Сфотографируй детектива в полный рост со всеми наградами у стены. Сидя за столом, а также с папкой документов в руках. И отдельно еще шрамы сними. Я, пожалуй, пока уберу коробку, чтобы не мешала в кадре.

– Да, да, конечно. Думаю, правда так будет лучше.

Ник сделал пару удачных кадров, а я решил задать еще один вопрос детективу

– Чем вы будете заниматься на пенсии, если не секрет?

– Меня тут больше ничего не держит, поэтому я уезжаю в Луизиану к своей сестре. Там я решил дожить свой век. Если уж умирать, так в городе – прародителе моего любимого джаза.

– Ну что ж, желаю вам удачи в поездке и спасибо за интервью.

– И вам спасибо, что дали выговориться старику и выслушали.

– Мы пожали друг другу руки и вместе с Ником поспешили покинуть кабинет.

Пока я убирал дело, полученное от детектива, Ник решил обсудить только что услышанную историю.

– Это ужасно. Как она могла поступить так со своей семьей? Убивать, ненавидеть – как можно получать от этого удовольствие?

– Сложно объяснить. В тот день случилось слишком много безумного. Ты никогда не задумывался, может нас прокляли?

– Нет, я не верю в проклятия и всякую чепуху в виде мистики.

– Так значит ты у нас скептик? А во что-тогда ты веришь?

Улыбнувшись своей невинной улыбкой, он с полной уверенностью заявил:

– В науку. Я верю только в науку.

– Наука – это конечно хорошо, но в мире столько тайн и загадок и не все их можно объяснить с помощью науки.

– Возможно, ты прав, но я, пожалуй, останусь при своем.

– Ну что, Ник, давай по чашечке кофе?

– Я бы с удовольствием, но ты сам знаешь – дела.

– Дела?

Ник тяжело вздохнул и ответил:

– Ты снова забыл? Нам на 2 часа назначена встреча с пастырем. Он хочет показать нам какую-то находку и рассказать о ней. Люпин, может все-таки примешь мою помощь, и я буду тебе напоминать и звонить иногда и записывать если что?

– Думаю, моя болезнь только прогрессирует и не отступает. Пожалуй я должен принять твою помощь. Не хочу лишиться работы. Быть может она единственное, что меня здесь держит.

– Оки-доки. С этого дня я буду тебе напоминать обо всем.

– Спасибо, Ник. Ты слишком добр ко мне. Поспешим в больницу.

Больница находилась недалеко от мэрии – в 5 минутах езды на машине. Вот мы и приехали. Это было большое красивое здание. Создавалось впечатление, что при строительстве использовались разные стили. Это было действительно так. Первым стилем был стиль жены основателя. Позже была добавлена пристройка доктором Йозефом. Сейчас из всех ее 4 этажей функционируют лишь несколько. Раньше на первом этаже располагалась небольшая часовенка. Она была основана священником Джорджом Леметром, чтобы пациенты или их родственники могли помолиться о своем благополучии. Однако после дня, когда священика-педофила убила собственная жена и церковь перестала функционировать, основным духовным местом, куда все приходили, стала эта часовенка. Часовенка разрослась и стала занимать больше места первого этажа. Хм, зачем мы понадобились пастырю Патрику? Что у него там за находка? Я еще кое-что вспомнил. Детектив рассказывал о том деле: в камере той девочки он нашел на полу написанное имя – «Мамон». Я часто встречал это имя в отчетах и документах. Оно как-то связано с Днем Смерти? Мамон – это демон богатства, плодородия, но никак не безумия, смерти, гнева и насилия. Причем он здесь? Вдруг Ник выдернул меня из моего погружения в мысли.

– Люпин, нам пора. Ты опять завис.

– Да, извини. У меня не выходит из головы имя этого демона.

– Мамона? Я и сам часто слышу его. Многие связывают это имя с тем днем. Так сказать, городские байки. Хотя я думаю, людям нужно просто как-то оправдать тот день.

– Возможно, ты прав. Ладно пойдем. Патрик нас уже заждался.

Поднявшись по массивным ступенькам больницы нас впустили створки автоматических дверей. Вдруг в меня влетела женщина. Я сначала не понял, кто она. Она была одета в бежевое пальто, от которого отходил подол юбки красного цвета. На шее был повязан шарфик. Волосы были рыжие с сединой. Губы были искусаны, наверное, от нервов. Глаза наполнены болью, печалью и безумием. За ней вышел доктор. Он крикнул:

– Мисс Холик, постойте. Вам лучше остаться здесь.

Она посмотрела на него. На ее лице будто застыло вечное безумие. Перебирая что-то в руках она ответила:

– Нет, нет, нет. Мне ничего не поможет. Здесь мне от него не спрятаться.

Холик отправилась в сторону центра города, перейдя дорогу на красный свет. Доктор в ответ на это буркнул:

– Безумная женщина, да и весь город. Это опять началось.

Окинув нас будто презрительным или подозрительным взглядом, доктор просто быстро ушел.

– Люпин, а это не та мисс Холик, которая нашла супругов Леметров? И это ведь ее сын был последним, кто умер в шахте при этом питаясь товарищами?

– Да, Ник. Это она. Бедная женщина. Сначала она потеряла мужа. Он умер за 3 дня до Дня Смерти от сердечного приступа. А потом узнала о случившимся с сыном и увидела ужас в церкви. Думаю, тут любой обезумит. Ладно не будем об этом. Ах, давай хотя бы на эту встречу не опоздаем.

В центре больнице стояла статуя девы Марии. Она была уже вся обшарпанной и потрескавшейся. Дойдя до часовни, мы стали искать Пастыря. В часовне было пусто, так как город давно уже утратил веру в Бога. После того дня верующих значительно приуменьшалось. На вопрос, почему они не ходят в церковь они отвечают своими любимыми фразами: «Где был ваш Бог, когда творилось это безумие, когда дьявол поднялся из ада? Где был ваш Бог, когда священнослужитель насиловал детей?» И на это нечего было ответить священникам, кроме как: «Пути Господни неисповедимы» и все в таком духе. Поэтому паства нынешнего пастыря не так велика. Можно сказать она состоит из одних истинных католиков. Я раньше не верил в Бога, но став взрослее, я все-таки принял православие.

– Ник, а ты веришь в Бога или все-таки только в науку?

– Хм, так понимаю ты меня вечно будешь подкалывать этой наукой. Я не особо верю в дяденьку, сидящего на небесах и руководящего чужими судьбами, однако в тоже время и не отрицаю наличие некой высшей силы над нами.

Я хотел было ответить Нику, но меня перебил Патрик. Он выглядел встревоженно, будто увидел что-то страшное. На нем был черный церковный балахон. У него были короткие черные волосы и немного заостренный нос и зеленые глаза. Он постоянно оглядывался, потирая платком лоб, пока приближался к нам. Его левый глаз заметно дергался:

– О, а вот и вы. Пришли наконец? Я очень рад.

– Все хорошо, пастырь?

– Да, да, да, просто находка меня шокировала. Я хотел показать ее вам, ну а вы уже сообщите остальным. Пойдемте за мной в подвал. Вы же сами знаете, когда случился День Смерти и церковь была осквернена, то епархия решила ее закрыть, там больше не разрешалось проводить богослужение. Сюда сначала отправили священника Григория О'Шоу. Именно он занимался перевозкой вещей из той церкви сюда и отпеванием всех тех, кого смогли и не смогли найти, и тех, кого невозможно было похоронить по традициям. Но есть факт, который был скрыт епархией и губернатором штата. Они посчитали, что «ваш город и так натерпелся». Григорий проработал здесь полгода, а потом исчез. От него не было никаких вестей и тогда падре Вистон решил отправиться сюда, чтобы выяснить, где он и почему не отвечает. Приехав в город, он стал расспрашивать местных жителей. Ему отвечали, что священника уже не было видно больше месяца. По их мнению, он решил покинуть это проклятое место. Зайдя в часовню, он осмотрел все комнаты и подвал. Везде была пыль, а следов не было, поэтому он решил отправиться в выделенную ему квартиру. Однако в квартире была обнаружена лишь пыль и протухшая еда в холодильнике. Все вещи были на месте, значит город он не покидал. На столе он обнаружил ежедневник. Последняя запись в нем была такая: «Забрать вещи из оскверненной церкви». Значит падре поехал в церковь. Вистон осмотрел домик. Он был полностью запечатан и окна с дверьми были забиты досками и изрисованы различными надписями: «педофил» и «гореть тебе в аду». Дом не интересовал падре, так как в записи говорилось не про него, а про церковь. Она не была заперта на ключ. Осмотрев первый этаж церкви, а потом и подвал обнаружить ничего не удалось. Осталась только 2 места – колокольня и чердак. Тут ему пришлось повозиться. Дверь на верх была заперта и ему пришлось вернуться в кабинет бывшего священника этой церкви. Быстро найдя связку ключей в первом же ящике стола, он открыл дверь и поднялся на чердак. Тамошняя находка повергла его в шок. Перекрестившись, он начал читать «Отче наш». Посередине чердака на центральной балке был повешен Григорий. Было решено, что это самоубийство – самый страшный грех, для священнослужителя. Эта церковь точно была проклята. Позже, когда прибыла полиция и другие спецслужбы, была найдена прощальная записка: «Я покончу жизнь. Я совершу этот грех, так как не смогу жить с этим знанием. Оно подобно медленному яду. Да простит меня Господь». Был проведен осмотр его тела, чтобы убедиться в том, сам ли он покончил с собой, а не кто-то помог ему это сделать. На правой руке было выцарапано слово на латыни: «Mammonae». Оно означало имя демона – Мамон. Он олицетворяет богатство и плодородие. Дело священника закрыли и запретили кому-либо говорить об этом, ведь город только-только начал оправляться от случившегося и граждан решили не тревожить.

– То-есть полиция и город скрыли, что приехавший священник покончил с собой? Причем при таких загадочных обстоятельствах?

Я задумался – снова это имя…

– Да, они это скрыли, и даже наша епархия была не против. После этого еще где-то месяц город был без священнослужителя. Туда приезжали так же пара священнослужителей, но они не задержались надолго. Многие даже были готовы отказаться от веры, лишь бы сбежать от сюда. Десять лет назад сюда приехал мой отец. Он до смерти так и оставался священником. Умер не при загадочных обстоятельствах, а от обычного сердечного приступа, после чего его место занял я. Так к чему я это все? За эти 22 года вещи из проклятой церкви так никто и не разобрал, и я решил этим заняться. Может быть, не стоило? Хотя что сделано – то сделано.

– Пастырь, что вы такого нашли, что так напугало вас?

– Сами увидите.

Мы зашли в небольшую комнатку. Когда Патрик включил свет, я оказался в шоке. Посередине комнаты стояла статуя самого Мамона.

– Это же…

Я не успел договорить. Меня перебил Патрик.

– Да, это он – великий могущественный Мамон. Статуя – это просто цветочки. Посмотрите, что находится за ней.

Я осторожно обошел статую. За ней было три стенда. На двух справа и слева стояли иконы, на каждой из которой был изображен сам Мамон. На правой иконе была изображена его голова. А на левой он восседал на троне. Под его ногами был горящий город, а на коленях возле него стояло 6 человек. На их лица были надеты маски, и они были одеты в красные балахоны. Больше я не смог выделить никаких особых деталей на подобии иконы. А на центральном пьедестале была большая толстая книга. Переплет ее был сделан из кожи, только я не понимаю из какой. Открыв книгу, я увидел надпись большими буквами по латыни: «Biblia daemonis Mammonae». Мои скудные познания в латыни позволили мне перевести это: «Библия демона Мамона». Все страницы так же были выполнены из материала похожего на кожу. А все надписи были сделаны богрово-коричневым цветом. Я не стал вчитываться, так как не мог разобрать латынь. Я задумался: кто мог сделать эти иконы, статую и книгу?

– Эти страницы, переплет и надписи сделаны из людей. Это явно было человеческой кожей и кровью, – сказал пастырь.

– Ох, черт, блядь. Извините, пастырь, вы меня напугали. Вы так думаете?

– Ничего страшного и извиняюсь, что напугал вас. Я уже видел похожие книги, когда был на обучении. Самое ужасное даже не это. Самое ужасное в конце книги.

Я перевернул на последнюю страницу. На ней было написано не на латинском: «Книга написана со слов благородного добродеятеля – нашего Мамона. Автор Джордж Леметр 1899 г.».

– То-есть эту книгу написал сам основатель нашей церкви? Получается, что он был оккультистом…

– Боюсь так и есть.

– Думаю, он был не один. Не для себя же одного он написал эту книгу. Может все отцы основатели принимали участие в этом и был создан культ Мамона?

– Мне это не известно.

– Мда. Находка так находка. Это заставляет задуматься о всей истории нашего города. А был ли он вообще священником? В те времена не было возможности это проверить.

– Такой вариант тоже возможен.

– Что вы собираетесь делать с этой находкой и что мне делать с информацией про повешенного священника?

– Хм. Хочу, чтобы вы написали об этом историю. И про священника, и про эту находку. Раскрыли историю об этой проклятой церкви. А все это – книги со статуями и иконами я передам в музей, а они уж как хотят поступят. У меня только одна просьба: выпустите эту статью после дня смерти. Нам и так хватает паники и безумия. Не нужно добавлять еще зерен паники. Сделайте фотографии, проведите осмотр. А я вас покину. Меня ждет моя паства.

– Хорошо, пастырь, я напечатаю ее позже и когда мы здесь закончим, мы все выключим и закроем за собой дверь.

Он молча ушел.

– Ник. Ник? Ник! Ни-и-и-ик! Где ты? Ой, а что это мы сидим в дальнем углу? Неужели чья-то вера в науку пошатнулась ото всей этой истории и пугающей статуи?

– Мммм, не то, чтобы пошатнулась, но ветерок был. А разве тебя не пугает книга написанная кровь на человеческой коже? И то, что церковью правил оккультист?

– Нет. Меня уже ничего не пугает. Да и это было давно.

– Да ты прям бесстрашный рыцарь. Только вместо доспехов старенькое пальто.

В ответ я просто улыбнулся.

– Займись пока иконами и библией, сфотографируй все страницы. И не забудь в особенности последнюю. Сделай побольше кадров. Позже выберем лучшие.

– Хорошо, хорошо.

– А я пока осмотрю статуи.

Хм… Эта статуя отличается от образов, которые я видел раньше в книгах и интернете. Обычно он изображается на троне или сидящим на куче золота. У него два рога, а в руках он ничего не держит. Но эта статуя сделана по-другому. Да, здесь он тоже сидит на троне, но у него 6 рогов. Почему 6? Его руки располагаются в позе похожей на весы. Правая рука выше левой, а в ней мешочек с деньгами. А в левой руке человечек. Он будто извивается от боли. Если представить и на миг подумать, как ебанутый оккультист, то приходит мысль, что это означает: «Принеси жертву и получишь золото». Это означает, что Мамон требует жертвы за богатство. Это довольно типично. Куда они только девают души, принесенные им в жертву? Так, а что это у нас тут на шее? Похоже на какое-то ожерелье. Нетипично. Оно состоит из шести медалек. На них что-то изображено. Придется потревожить мистера Мамона и залезть на него. Статуя была ростом с двух взрослых людей. Они пыльные, нужно бы протереть их платком, если я его конечно не забыл. Пока я их протирал, Нику удалось случайно меня напугать своей фразой:

– Будь осторожен.

– Ну если ты будешь так подкрадываться и пугать меня, моя осторожность просто иссякнет и мне ничего не поможет.

– Эмм, извини, я не хотел. Я просто закончил с фотками.

– Хорошо, сейчас я разберусь с этими медальками и спущусь.

На одной из медалей был нарисован самоцвет. На второй – мне неизвестный знак, похожий на вилы. На третьей – перевернутый крест. На четвертой – лев. На пятой – весы, похожие на те, которые держала богиня Фемида. На шестой была держава. Странно видеть эти знаки вместе, причем еще и на демоне.

– Ник! Подай камеру.

– Может я сам?

– Ну зачем тебе сюда лезть? Я сам все сделаю. Ничего не случится с твоей драгоценной камерой.

– Ладно, ладно…

Он с осторожностью и легким недоверием протянул мне камеру. Вот же упрямец. Сняв сначала все медальоны вместе, а потом каждый по отдельности я как смог слез со статуи. Я приземлился неудачно, на свою больную ногу и подумал: «Где опять носит моего помощника?»

– Ник, ну где ты опять есть?

– Люпин, подойди сюда, я кое-что нашел.

– Что ты нашел?

– Здесь явно какая-то табличка.

– Дай-ка я посмотрю. Да здесь какие-то слова, но половина из них стерлась. Ах, есть старый надежный способ. Мне понадобится всего лишь листок и карандаш.

Приложив листок к надписи, я стал водить карандашом. Не все буквы можно было разобрать, но я смог догадаться, что здесь было написано. Надпись гласила: «Великий Мамон» и подпись автора: «Марго Бреннан 1899 г.»

Ник сказал:

– Это же жена одного из основателей. Благодаря ее помощи был построен весь город… Архитектура, расположение зданий. Именно она занималась всем этим. Это она изготовила эту скульптуру, что означало, что братья основатели были тоже причастны к этому культу.

– Возможно так и есть. Сфотографируй всю статую с разных сторон.

Пока Ник делал фотографии, я задумался: неужели все это ложь? Получается вся наша история построена на культе? Братья основатели были оккультистами или стали ими? По-моему, этот город только порождает загадки. Чем больше пытаешься распутать, тем больше запутываешься и возникают вопросы. Если отбросить всю логику и здравый смысл, может сам Мамон виноват в том дне? Нет. Это бред. Нужно вернуться к здравому смыслу и искать ответы как нормальные люди.

– Люпин, куда мы сейчас? Я все сделал.

– Назад в ратушу. Нужно покопаться в городском архиве. Думаю, там где-то завалялось дело священника, покончившего жизнь самоубийством. Нам оно понадобится.

– Окей. Давай уберемся куда угодно. Я бы с радостью покинул этот жуткий подвал.

Уже через 15 минут мы были в городском архиве, а именно в отделе раскрытых и нераскрытых тяжких преступлений, таких как убийства или изнасилование и прочей жести. Здесь собраны все совершенные за историю нашего городка дела о такого рода преступлениях. Постепенно все дела становятся доступны по прошествии 20-ти лет. После этого срока нераскрытые дела признаются бесперспективными, а раскрытые придают огласке.

– А у тебя давно есть код доступа к этому отделу? И кстати, как мы найдем дело священника?

– Код доступа я получил от мэра, когда сюда приехал. А как найдем? Хм, он проработал полгода, но искали его месяц. Значит ищи дела за январь 2000 г. Так же ищи по имени и фамилии. Григорий О'Шоу – для наших краев редкое сочетание имени и фамилии.

– Я понял насчет кода. Просто мне было любопытно. Начну поиски.

– Вот стеллаж 2000 г. Ты бери левую сторону. Я возьму правую.

– Хорошо.

Примерно через 5 минут Нику удалось найти дело священника.

– Люпин, я его нашел.

– Хорошо, идем посмотрим к столу.

Подойдя к столу, я подумал, что это странно – дело слишком тонкое. Открыв его, я увидел лишь два листа и несколько фотографий, отсчет о вскрытии и лист, на котором указанна опись вещей находившихся при нем. Как и говорил пастырь, он действительно покончил жизнь самоубийством и на руке у него была надпись. Это было видно на фотографии. Так… При себе у него были ключи от машины и квартиры, а также церкви и часовни. И еще небольшой блокнот и молитвенник.

– Ник, взгляни. Здесь что-то интересное. У него была вырвана страница из Grimoire Daemoniorum. Это переводится как Гримуар Демонов.

– Смотри, Люпин. Вот эта страница на фото. Тут все по латыни. Почему всегда латынь? Почему не японский или на крайний случай русский?

– Не ворчи. В древности это была распространенная практика. Тогда латынь считалась всеобщим языком. Эх, жалко на фото не разобрать мелкие буквы.

– А что, в деле нет этой страницы?

– Нет. Они ее вернули обратно в книгу сразу после того, как закрыли дело.

– Понятно, а что еще есть в деле?

– Да вот нихуя больше и нету. Им удалось как следует скрыть это дело.

– Хм, да уж. Что теперь делать будем?

– Отправимся к Марго, к нашей доброй старушке библиотекарю. Одолжим у нее эту книгу.

Я забрал дело священника и мы направились в библиотеку. Благо она располагается на этом же этаже. Подойдя к столу библиотекаря, обнаружить саму библиотекаршу не удалось. Ник сразу же как маленький стал настырно звонить в звоночек. Не успел я ничего сказать, как из дальнего угла библиотеки, где-то из раздела истории послышался старушечий шипящий голос:

– Да иду я, иду. Что растрезвонились?

– Добрый день, мисс Марго. Извиняюсь за моего помощника. Ему просто нравятся блестящие звонкие штучки.

– Добрый. Ничего страшного. Так чем мог помочь?

– Нам нужна «Grimoire daemoniorum».

– Ох… Давно я о ней не слышала. Ее привез еще один из братьев основателей Ричард Бреннан. Он был мореплавателем и исследователем. Он привез ее из храма, который находился в Амазонке.

– Да, это очень интересно, но можем ли мы ее получить?

– Минуточку, сейчас посмотрю.

Она с серьезным видом полезла в компьютер. Он тяжело ей давался, но она старалась не подавать виду. Все относились к ней с пониманием.

– Та-ак. Ее нету в библиотеке. Ее забрал 6 лет назад мистер Фергюс. Он взял ее тогда для своей работы, но так и не вернул. Вы же знаете почему?

– Да, знаю. Спасибо за уделенное время. Хорошего вам дня.

– И вам.

– Пойдем Ник, я тебя угощу обедом.

– О, не отказался бы. А что случилось с мистером Фергюсом?

– Он исчез, когда был на горе Плачущая Дева. Шесть лет тому назад он приехал в город для написания своей книги. Он писал в жанре психопаронормальных явлений, поэтому, когда местные рассказали ему легенду о горе, на которой 60 лет назад одна из местных из-за неразделенной любви покончила жизнь самоубийством и рассказали, что по слухам она так и не смогла упокоиться и ее дух по сей день там бродит по ночам, то его это заинтересовало. Направившись туда он так и не вернулся. Через 3 дня беспокойная хозяйка, которая сдавала ему комнату, решила написать заявление в полицию. Она беспокоилась, что с ним могло что-нибудь случиться. Полиция сразу направилась к горе для проверки. Ими был найден его лагерь. Там была палатка и давно потухший костер. Около входа в палатку нашли небольшие следы крови. Почти все вещи были на месте, за исключением его наплечной сумки. В итоге его так и не нашли и спустя 5 лет объявили без вести пропавшим и начали считать мертвым. Я недавно наткнулся на это дело и решил его прочитать. Я так-то тоже потихоньку собираю материал для своей книги.

– Иногда ты меня поражаешь. О встречах ты забываешь, а ужасные убийства при таинственных обстоятельствах и пропажи людей ты помнишь?

– Да, такой уж у меня мозг. А о встречах теперь будешь напоминать мне ты. Помнишь? Ты сам вызвался.

– Да, надеюсь я об этом не пожалею.

За разговорами мы постепенно доехали до местного кафе, которое было единственным в городе. Оно было сделано и застряло в стиле 80-х. Неоновая вывеска, выполненная красным цветом и душевное название – «Домашний Уголок». В этом кафе подают блюда различных стран. Зайдя в кафе, я заметил интерьер, который будто застыл во времени. Будто смена интерьера не производилась уже более 40 лет. Милые красные диванчики и пол похожий на шахматную доску. Над кассой мерцала неоновая вывеска с надписью «Добро пожаловать. Мы всегда рады вам». Стоял запах жареной картошки фри, мяса для бургеров и крепкого кофейного аромата. Так же пахло различными приправами и пряностями различных кухней. Эта атмосфера была приятной и напоминала мне о детстве. Я сказал Нику выбирать место и спросил, чего он хочет покушать. А также напомнил, что все за мой счет.

– Окей, я был бы рад съесть наваристый рамен и выпить яблочного сока.

– Хорошо.

Ник поплелся выбирать место, а я направился к кассе. Там, как всегда, дежурила Мэри. Заказав Нику то, что он хотел я решил взять себе сочный гамбургер и картошку фри, а из напитков – пепси. Мэри с улыбкой приняла заказ и сказала подождать около 10 минут. Пока готовился наш заказ, я задумался, стоит ли брать Ника с собой? Он ведь еще так молод. А я лезу в очень опасное дело. Хотя с другой стороны он неплохо учится, и если со мной что-то случится, он сможет продолжить мое дело. Но давить и сильно требовать я конечно же от него не буду. Из погружения в собственные мысли меня вытащил голос Мэри:

– Ваш заказ готов. Возьмите пожалуйста.

– Извините, а можно мне еще то печенье с шоколадной крошкой. Хочу кое-кого подбодрить.

– Конечно. Пожалуйста.

– Спасибо, хорошей вам смены и дня в целом.

Она снова улыбнулась своей яркой улыбкой и ответила:

– Спасибо, и вам хорошего дня.

Подойдя к Нику, который снова забился в угол, я подумал что где-то я это уже видел. Ну хотя бы в этот раз не в темном мрачном подвале.

– Ник, вот твой заказ. Я так же решил взять тебе твое любимое печенье, а то сегодня был тяжелый день.

– О, неожиданно. А знаешь – это довольно мило. Спасибо за заботу. День и вправду выдался тяжелый. Приятного аппетита.

– Спасибо и тебе.

– Люпин, знаешь, ты сказал тогда в подвале, что моя вера пошатнулась. Наверное, отчасти так и есть. Я последнее время начал сильно задумываться. Слишком много странностей произошло с того дня. Люди, впадающие в безумие каждый год и постоянное упоминание Мамона. Либо у нас всеобщее помешательство, либо здесь замешано что-то сверхъестественное.

– Да, я об этом тоже думал. Здравый смысл говорит, что всему есть логичное объяснение, но проклевываются зерна сомнения. Слишком много различных совпадений, которые могут оказаться вовсе не совпадениями, а кусочками большой картины. Поэтому я и решил начать писать книгу. Разбирая материал, я получаю все больше новых ответов и вопросов одновременно. Не забивай себе сильно этим голову только.

– Хорошо, я постараюсь.

– Как доешь, ты можешь быть свободен на сегодня. Первым делом отретушируй фотографии детектива и сразу пришли их мне. У нас на завтра есть какие-нибудь дела?

– Хорошо, когда приду, сразу же займусь. Завтра у нас в 11 часов встреча с директором школы по поводу конкурсов на день памяти погибших в День Смерти.

– Ах, точно. Ты можешь меня разбудить за 2 часа до встречи?

– Да, я обязательно тебя разбужу. Я же обещал помогать.

– Спасибо. Тебя завтра где-то подобрать или мы встретимся в школе?

– Нет, не стоит. Я сам доберусь. Не доверяю я твоей машинке.

– Ты все про тот случай? Я уже несколько раз извинился за велосипед. Просто иногда ручник не срабатывает, вот велосипед и пострадал.

– Да, да. Вот потому я и хочу сам добраться. До завтра, Люпин. Хорошего вечера и остатка дня.

– И тебе, Ник.

Ник побрел к выходу. Сегодня он был вымотан больше, чем обычно. Не каждый день сталкиваешься со смертями и культом. Обычно мы фотографируем няшных кошечек и милых старичков, и людей вышедших на пенсию. Но я знаю – он сильный, просто ему нужно время. Закончив с трапезой, я прибрался и отнес поднос на стойку с грязной посудой. Что-то нога разболелась. Наверное, это из-за альпинизма по демону. Пора отправляться в кабинет и написать статью про детектива.

Вот и мой славный кабинет. Пусть здесь конечно и пахнет сыростью с плесенью, так как это подвал, но я не гордый. Включив компьютер, я сел писать статью про детектива. Примерно спустя час моего кряхтенья за компьютером статья была готова. Оставалось только приложить фотографии. Я решил проверить почту. Фотографии уже были сделаны. Я дооформил статью для завтрашнего выпуска газеты и решил заварить себе кофе, а заодно и прочитать дело девочки Лили. Самыми интересными оказались комментарии детектива, так как он продолжил заниматься делом даже после его закрытия. Он хотел добиться какой-то истины? Значит обвинения девочки были оправданы. Родители вправду запрещали ей кое-что. Но с другой стороны их запреты так же оправданы. Мама запрещала ей гулять с мальчиками, но мальчик, с которым хотела встречаться Лили был на 10 лет ее старше, подозревался в продаже наркотиков и уже привлекался по этому поводу. А что насчет слов отца про хорошие манеры, то это из-за инцидента, который она сотворила. Она пьяная и голая ходила по улице. А тут самое интересное. Обвинения насчет ее брата были не обоснованы. Детектив расспросил Санди – лучшую подругу Скота. Во время разговора Санди сильно заплакала и у нее началась истерика. По словам детектива она кричала и все повторяла одно: «Я не хочу жить без него!». Спустя 15 минут успокоения она все рассказала и просила оставить это между ними. Санди и Скот были парой и встречались уже больше двух лет. Получается Скот был очень верен Санди с ее слов и не мог дрочить на сестру, как она утверждала. Насчет младенца все понятно. Им всегда уделяется больше внимания. А что насчет пса? По словам соседки он был слишком игривым и общительным и да – был при этом очень слюнявым. Что блять?! У них был еще один ребенок? Его звали Ллойд. Детектив пишет, что он пропал за 3 дня до трагедии при странных обстоятельствах. Детектив об этом не рассказал на интервью. Сейчас уже поздно звонить или идти к нему. Нужно будет заехать к нему и уточнить этот вопрос завтра. Уже поздно. Пора возвращаться домой. Сегодня был очень плотный день. Я вышел из своего кабинета и отправился к машине. На улице уже вечерело и был приятный летний ветерок. Я подошел к машине, которая сначала не хотела меня пускать. Эх, пора бы уже сменить машинку. Минут 5 провозившись с замком, я отпер дверь и наконец-то залез внутрь. Я завел свою колымагу, включил рок-музыку на фон и поехал домой. Проезжая мимо дома Фенсера я заметил, что он так и не вышел поправить свой ящик. Мне показалось это странным, поэтому я решил проведать его. Все-таки он старый человек, мало ли что случилось. Подойдя к двери я несколько раз позвонил в звонок. Ответа не было. Я решил крикнуть «Мистер Фенсер, это ваш сосед, Люпин. У вас все хорошо?» Я постучал в дверь, но от первого же удара дверь отворилась. Странно, видимо она не была заперта. В доме было темно и пахло неприятно. Нащупав выключатель, я попытался включить свет. Видимо отключено электричество? Я достал телефон и включил на нем фонарик. Пройдя сначала на кухню, я учуял неприятный запах из холодильника. Наверное, продукты испортились, так как в доме не было света. В раковине была гора посуды. Я решил пройти в гостиную. Тут я увидел, что на кресле кто-то сидел.

– Мистер Фенсер, это вы? Вы в порядке?

Подойдя поближе и обойдя кресло, я направил свет на человека, предположительно на мистера Фенсера. Вот Блять! Это был Фенсер, но он был мертв и причем уже пару дней. Вся его шея была поцопана, а его глаза были остекленелые и будто замерли в ужасе. Он был бледным с трупными пятнами и был одет в домашний халат в серо-коричневую клетку. Я немного начал пятиться назад. Запнувшись обо что-то я упал. Пока я вставал, то обратил внимание на стену сзади мистера Фенсера. Там было крупными буквами вырезано имя Мамона. После этого я в спешке покинул дом. Выйдя наружу я решил сразу позвонить в полицию.

– Полиция, добрый вечер. Чем могу помочь?

– Диана, это я, Люпин. Я обнаружил тело мистера Фенсера в его собственном доме.

– О боже! Сейчас же высылаю к вам машину. Постарайтесь ничего не трогать.

– Хорошо, жду.

Отложив телефон, я задумался, стоит ли звонить Нику. Я размышлял всего лишь пару секунд но все-таки набрал номер. Ник сонным голосом ответил:

– Да, Люпин. Что-то случилось?

– Случилось. Мистер Фенсер мертв. Я обнаружил его в собственном доме. Самое странное, что за его спиной на стене было написано имя «Мамон».

– Твою ж мать! Это как-то крипово.

– Да, согласен с тобой. Можешь приехать пожалуйста? Тебе же не далеко.

– Да, конечно. Буду минут через 10—15.

– Хорошо, жду.

Так, значит мне нужно ждать 20 минут полицию и 10 минут Ника. Я же хороший гражданин и буду просто стоять на месте и ждать. Я хороший… Но там же было это имя. Как же это любопытно. Ладно. В среднем у меня есть около 10 минут. Гляну одним глазком. Я зашел в дом и прошел в гостиную. Нужно не оставлять следов, где то в пальто у меня были перчатки. Я решил осмотреть тело Фенсера. Хм, похоже будто он чего-то сильно испугался и начал задыхаться. Видимо поэтому у него сильно расчесано горло. Да и сама мимика говорит о том, что он перенес сильный страх. Под ногтями было что-то видно. Наверное, это была его собственная кровь. Посмотрим-ка поближе на надпись. Она была вырезана чем-то острым. Предположительно ножиком. Больше ничего примечательного в надписи я не нашел. Нужно отправиться в кабинет. Зайдя в кабинет я увидел множество старых книг и разного антиквариата. Хм, на столе не было ничего примечательного. Какие-то вырезки о Дне Смерти. Какие-то книги по истории. О, а это же ежедневник. Я начал его пролистывать. Так, это не интересно, это тоже… А вот это уже интересно. Он хотел встретиться с Холик. Хм, зачем ему с ней встречаться? Да, они оба были свидетелями ужасных событий. Мистер Фенсер всегда винил себя в том, что не смог никого спасти тогда. Хм, здесь интересная запись: «Нужно встретиться с Люпином. Но пока у меня мало фактов. Из-за этого он может не поверить. Мне нужно больше фактов, чтобы его убедить». Значить он хотел со мной встретиться, но боялся, что я ему в чем-то не поверю и искал дополнительные факты, чтобы убедить меня. Ааааа, Блять! Чертов телефон! Напугал до инфаркта. Это было СМС от Ника:

– Ты где?

– Я в доме.

– Ты сдурел? Тебя арестуют.

– У меня есть еще время в запасе. Иди сюда, ты мне нужен.

– Нет, нет, нет, нет. Я не пойду в дом, в котором есть труп.

– Это очень важно. Подойди сюда.

– Ладно, ладно. С тебя коробка печенья.

– Давай шустрее, шантажист. Хоть две. Иди в кабинет. Он прямо по коридору до упора. И не забудь надеть перчатки.

Пока Ник шел, я заметил, что от испуга нечаянно перевернул маркерную доску. На ней были вырезки из различных книг и все они были о Мамоне. Получатся все эти годы мистер Фенсер пытался докопаться до истины как и я. Неужели он смог близко подобраться к чему-то? И за это его убили? В этот момент Ник зашел в кабинет. Нужно было быстро все доделать и убраться.

– Ник. Сфоткай доску так, чтобы можно было потом все прочитать.

– Хорошо, но знай, мне это все не нравится.

Спустя какое то время Ник сделал фотки и подошел ко мне.

– Ник, дай мне фотоаппарат. Я хочу сделать снимки мистера Фенсера и надписей на стене. А ты можешь идти подождать снаружи.

– Почему я не могу сделать это сам?

– Потому что я думаю, тебе не стоит видеть этого.

– Давай я буду решать сам на что смотреть.

– Ну почему ты такой вредный? У нас сейчас нет времени на споры. Полиция скоро будет здесь.

– Я сам все сделаю.

– Хорошо, упрямец. Иди пока в гостиную, а я верну доску на место.

Когда я пришел в гостиную, то увидел побледневшего Ника. Видимо он был в небольшом ступоре и пытался сдержать рвотные позывы, прикрывая руками рот, но все-таки не сбежал. Какой же все-таки смелый у меня помощник. Увидев меня он спросил:

– Прости, что именно я должен сфоткать? Скажи еще раз.

– Тело, лицо, руки и надпись на стене.

– Хорошо.

Закончив со всем этим, мы поспешили к выходу.

– Ты молодец, Ник. Спасибо тебе.

– Пожалуйста. Мистер Фенсер, он же участвовал в одной из трагедий и пытался спасти людей на озере, и работал куратором в музее? Правильно я помню?

– Да, так и есть. Он долго не мог оправиться, поэтому так и не вернулся на работу. У него наблюдались психологические проблемы. Он считал себя виноватым.

– Но он же не мог их спасти. Думаешь его убили? Пока я фотографировал доску, заметил там много вырезок про демона. Думаешь культ до сих пор жив?

– Насчет того, убили его или нет не могу сказать. По всем признакам он будто умер от страха. Но я не могу об этом судить, я же не судмедэксперт. Чтобы сказать о том, жив ли культ нужно понять существовал ли он вообще. Мы ведь ничего не знаем. Мы только сегодня нашли упоминания о нем и узнали о его возможном существовании. До этого о нем не было никаких записей. Но думаю, нам теперь нужно быть по осторожней. Не говори ничего полиции о находке в часовне.

– Понял. Да, ты прав. Мы ничего не знаем и надо быть предельно осторожными. Я ничего не скажу. Брр, это был мой первый труп, который мне довелось увидеть в реальной жизни. Реальность отличается от того, как их изображают на экранах. Однако для тебя это было не в новинку. Ты выглядел спокойно. Раньше ты часто видел трупы?

– Да, когда я работал в Нью-Йорке, я был журналистом-детективом и часто выезжал на место преступления. Там зачастую были изуродованные, расчлененные и Бог знает еще какие тела. Проще говоря я их уж навидался.

– Вот как… А почему ты уехал оттуда? Просто много разговоров было и непонятно, какие из них правдивые. Если тяжело об этом говорить, то может не надо? Я пойму.

– Да, тяжело, но я считаю мы напарники и ты должен знать. В прошлом году у моего сына нашли рак. Он продержался пару месяцев и сгорел как свечка. После этого у моей жены сначала случился выкидыш и она не выдержала и ушла вслед за ним. После всего, что произошло я решил вернуться сюда.

– О, не стоило мне спрашивать. Сочувствую твоей трагедии.

– Не волнуйся, все хорошо. Раны, можно сказать, уже затянулись.

Ник явно что-то хотел ответить, но в итоге решил промолчать. Наверное, он чувствовал себя виноватым раз поднял эту тему. Хотя, возможно он себя так чувствовал потому что первый раз увидел труп. А может то и то.

Вдалеке стали заметны проблесковые маячки полиции, хотя сирены все еще не было слышно. Они подъехали к нам. Мы стояли около моей машины. Из полицейской машины к нам вышел офицер Джордж. Он выглядел как типичный солдафон. Выправка походка. Вся форма была глаженная и с иголочки. Он при любом времени суток носил круглые темные очки, считал себя крутым как какой-нибудь главный герой из боевиков 90-ых. Волос у него не было. Когда он вышел из машины, то заблестела лысина, которую он сразу прикрыл фуражкой.

– Так-так… Наш журналист опять в центре внимания. Все никак не отвыкните, что вы не в большом городе? Все следуете за вниманием и сенсациями?

Я пытался игнорировать эти подколки и просто выдал самую очаровательную улыбку, которою мог в эту минуту и ответил:

– Я просто выполнял свой гражданский долг. Сегодня утром я случайно снес мистеру Фенсеру почтовый ящик, а он так его и не поднял. Я решил проверить, все-таки он уже не молодой.

– У вас что, память совсем ослабла и вы забыли как управлять машиной? И ваш юный фотограф здесь тоже оказался случайно?

– Нет, не случайно. Просто напоминаю, что я единственный журналист в городе и мой долг сообщить людям о случившимся.

– Так я тебе и поверил. Никаких фотографий и информации я не позволю разглашать, пока не разрешу это понятно?

– Да, предельно ясно.

– Амелия возьмет у вас показания. После этого можете быть свободны.

Отойдя немного, он взял листок, что-то черкнул и вернулся ко мне.

– Напоминаю, вдруг вы уже забыли, с вашей-то памятью: никаких фотографий и разглашения информации, пока я не разрешу. Вот вам записка, чтобы вы не забыли. Надеюсь читать вы еще не разучились.

Я взял листок в руки и смял его в кулаке. А офицер как оловянный солдатик пошагал в дом, а за ним по пятам пошли криминалисты.

Ко мне подошла офицер Амелия:

– Добрый вечер. Хотя, не такой уж и добрый если подумать.

– Вы правы, не такой уж и добрый.

– Расскажите как все было от начала и до вызова полиции.

– Я возвращался с работы домой и увидел, что ящик мистера Фенсера, который я сбил накануне из-за плохо работающего ручника и артачащейся машины, так и не был поправлен. Выйдя из машины я увидел, что моя записка с извинениями, которую я оставил с утра также была не тронута. После этого я решил проверить все ли в порядке. Все-таки он уже человек в возрасте, мало ли что. Позвонив пару раз в дверь и покричав, я решил постучать. Дверь открылась сама от одного стука, видимо она была уже открыта. Я зашел внутрь, чтобы убедиться, что все хорошо или наоборот. Почему-то дома не было света и стоял неприятный запах. Я пошел на кухню и увидел там гору посуды и испорченные продукты. Пройдя в гостиную я увидел мистера Фенсера на кресле мертвым. После этого я сразу же вышел и сообщил в полицию.

– Значит это все? Вы больше не видели или слышали ничего странного?

– Да, это все. Ничего больше не было. Да к тому же там было темно.

– Хорошо. Прочтите протокол. Если все верно, то подпишите и поставьте сегодняшнюю дату.

Я взял планшет с протоколом, бегло прочитал и подписал, но не смог вспомнить дату. Ник понял это и тихонько шепнул мне на ухо «Сегодня 3 июня 2021 года». Я кивнул ему в знак признательности и протянул планшет офицеру.

– Хорошо, все верно. Если у нас появятся какие-нибудь вопросы, мы вам позвоним. Вы можете быть свободны.

Она зашла в дом. После к дому подъехала труповозка. Санитары с носилками также зашли в дом. Я подумал, что здесь нам уже нечего делать. Я повернулся к Нику:

– Как ты? Сможешь добраться до дома?

– Я? Эх, если прямо сказать, то мне хуево. Но я сам доберусь. Пройдусь, обо всем подумаю.

– Точно?

– Ага. А что у вас с Джорджом? Он как-то агрессивно с тобой общался, будто ты черная кошка, которая перешла ему дорогу.

– Ну, этот случай немного забавный. Это случилось одним январским вечером, когда я только приехал сюда и меня назначили журналистом, редактором и, по сути, директором газеты. Тогда я еще не нанял тебя в качестве помощника. Я для себя решил, что в городе ничего не поменялось и все вокруг крутится вокруг Дня Смерти. Тогда у меня как раз и зародилась идея насчет написания книги. Прогуливаясь по пустым переулкам и заброшенным домам нашего городка, меня привлек один из домов. Это было небольшое двухэтажное здание. Его парадные двери будто недавно вскрывали. Мое любопытство взяло верх. Как ты понял, я вообще очень любопытный. Я зашел внутрь. В холе под лестницей что-то потрескивало. Это оказалась бочка, в которой догорали дрова. А рядом с ней я нашел тело человека. Он был весь синий, а на голове у него была открытая рана. Я проверил пульс – его не было. Тут я его узнал. Это был Фрэнк Смитт – грузчик из местного супермаркета. Я позвонил в полицию. На вызов приехал детектив Джордж. Тогда он еще по-доброму ко мне относился. Высказал мне благодарность за «гражданскую бдительность» и т. д. и т. п. Он себя почувствовал тогда местным гуру и сразу захотел закрыть дело поставив в качестве причины смерти: «Напился, упал и умер». По сути, он закрыл дело, не успев его толком начать. Он даже не хотел проводить вскрытие. Мне это не понравилось. Мне подсказывала чуйка, что здесь все было не так просто и банально. Я пытался объяснить ему, но тогда он показал свои зубки и сказал, чтобы я знал свое место. Он говорил, что он ДЕТЕКТИВ, а я всего лишь журналюга. После этого я решил уйти, чтобы вернуться в этот дом ночью. Вернувшись, я осмотрел место преступления. Я решил начать с бочки. Дров было маловато и не все прогорели. Возможно от сырости. Так же я нашел бутылку от дешевого портвейна. Я решил исследовать весь первый этаж. У самого входа по одну из стен из плинтуса торчал гвоздь. Я нашел нитку, которая была выдрана из штанов Фрэнка. Так же я увидел линии, которые оставила обувь. Видимо, его тащили. Сфотографировал все на телефон. Сутра я пошел к жене Фрэнка, чтобы высказать соболезнования и тихонько расспросить ее. Постучал в дверь так как звонок был сломан. Мне открыла дверь мисс Джейн Смитт.

– Доброе утро. Сочувствую насчет вашего мужа. Можно мне зайти?

– Да, доброе. Проходите.

Она показалась мне взволнованной и как будто нервничала. Конечно, она потеряла мужа, но ее поведение немного отличалась от того, которое должно быть у человека с потерей.

– Ваш муж часто вот так вот выходил из дома и пил в заброшенных домах? Вообще часто ли он выпивал?

– Да, да. Выпивал довольно часто и постоянно пропадал.

– Когда вы его видели в последний раз?

– В пятницу. Он ушел на работу и не вернулся.

– Так понимаю вы не успели подать заявление в полицию, так как через 2 дня его уже нашли мертвым?

– Да, да…

– У вас что-то с рукой? Вы так странно ее держите.

– Кажется, потянула, пока чистила дорожки перед домом.

– Может быть вам обратиться к врачу?

– Нет, нет, сама пройдет.

– Понятно. Спасибо за уделенное внимание. Хорошего вам дня.

Она молча захлопнула за мной дверь, а я отправился в прокуратуру. С Брюсом Мартином у нас был долгий разговор. Я предоставил улики и настаивал на том, что многие факторы не сходятся и нужно провести вскрытие. Он все отнекивался, и я тогда сказал так:

– Что ж, тогда я напишу в газете, что дело было закрыто, так как власть не хочет ничего делать.

– Ладно, пускай будет по-твоему.

После этого началась полная проверка. Вскрытие показало, что он умер в результате удара тупым железным предметом. Так же в ране было обнаружено наличие сажи и жира. Так как старого детектива Джорджа Фостера отстранили, я вместе с новым назначенным детективом – Майлзом Ли отправился в дом мисс Смитт. Она долго не отвечала ни на стуки, ни на что другое. Было решено ломать дверь. Так как домик был довольно старенький, дверь быстро поддалась. Зайдя внутрь, мы начали звать мисс Смитт и тут услышали грохот на куне. Забежав туда, мы увидели, как дрыгается в конвульсиях повешенная за люстру Мисс Смитт. Двое офицеров схватили ее, а детектив перерезал веревку. Ее отвезли в больницу, а спустя какое-то время она во всем созналась:

– В тот день он снова задержался. От него пахло женским парфюмом. Я его приревновала. Ко всему этому я припомнила ему, что он ничего не может сделать в доме, что он дурак и отказался от более оплачиваемой работы. Проще говоря, возник спор, мы начали обзывать и кричать друг на друга. Я в это время мыла посуду. В этот момент я держала кастрюлю. Даже не поняла, как это сделала. Доля секунды, а он уже лежит и не дышит. Так много крови. Я испугалась. Завернула тело в пищевую пленку, вытащила и потащила по снегу. Погрузив в наш пикап, я отвезла его в ближайший заброшенный дом. Думала там его не скоро найдут. Так же из дома я взяла бутылку портвейна, который он иногда пил. Найдя дом, взломала его и зашла внутрь. Я нашла старую бочку под лестницей. Тогда у меня и зародился план. Сломав тамошнюю мебель, я развела костер и дотащила до него тело, и посадила его на один из стульев. Залила в него бутылку портвейна. Нашла камень и ударила его по уже имеющийся ране и уронила. Подложила под голову камень, чтобы все подумали, что он напился, отключился, упал и ударился о камень, и от этого и скончался.

После этого она плакала. Ей снова вкололи успокоительное. Я знаю, что ей дали 7 лет. А что касается детектива Джорджа? По всем его делам началась полная проверка. Выявилось еще пара нарушений и было принято решение отстранить его от должности детектива. Ему предложили стать офицером или уйти в отставку. Он выбрал стать офицером. Из-за этого он меня люто ненавидит. Ну и прокурор тоже не особо жалует, хоть и понимает, что я был прав.

– Нихера себе история. Значит, не успел ты приехать, а уже успел снять с должности местного детектива и раскрыл преступление по горячим следам. Теперь понятно, почему он на тебя так срывается.

– Да, я, как бы, не стремился никого снимать с должности. Просто хотел справедливости. Ладно, пора уже по домам, ведь уже очень поздно, а нам еще ехать завтра в школу. Хорошей ночи и до завтра, Ник. Не забудь разбудить.

– Не забуду, и тебе.

Ник взял свой велосипед и медленно прогулочным шагом поплелся домой. Мда, сегодня на его долю выпало слишком много событий, к сожалению, не очень хороших. Его тоже не обошел стороной День Смерти. 6 июня 1999 г. у его мамы начались схватки раньше срока из-за того, что она узнала о взорвавшейся шахте, ведь там был отец Ника. Ее срочно доставила в больницу его старшая сестра Изабелла. Пока мать рожала Ника, его отец медленно умирал в шахте. Если выражаться по-философски – одна жизнь зарождалась, другая – угасала. Из-за этого у него никогда не было нормального дня рождения. Ведь вместо празднования все сосредотачивались на трагедии и почитании памяти умершего. Я думаю, он никогда не видел праздничного торта с подарками. И при этом он старается оставаться веселым и жизнерадостным. Он сильный и если надо, я всегда могу ему помочь с чем-либо.

Посмотрев на дом мистера Фенсера, я увидел, как из него выносят тело. Думаю, мне уже пора идти. Не хотелось бы встретиться еще раз с офицером Джорджом. Я сел в машину. На удивление она быстро завелась, по-видимому, потому что ей тоже не нравилась аура офицера. Добравшись до дома и дойдя до двери, я задумался, как я теперь попаду внутрь? Пришлось вернуться в машину за инструментами. У каждого же уважающего себя журналиста должен быть небольшой ломик в багажнике, не так ли? Вернувшись, я подсунул ломик вниз и решил использовать его как рычаг. Тут я вспомнил, что забыл открыть дверь ключом. Так, замок открыт, осталось только использовать рычаг. В тот же миг дверь поднялась кверху и провалилась с грохотом внутрь дома. В кромешной тьме я расслышал шипение и мяуканье Чешира. Да, спать всю ночь в доме без двери лучше не стоит особенно в виду приближающегося Дня Смерти. Было решено заняться дверью сейчас. Все, как всегда, в последний момент. Направившись к подвалу, я подумал, что включать свет не обязательно, ведь я «так хорошо знаю свой дом». Это была ошибка. Я обо что-то споткнулся и с грохотом упал, зацепив с собой небольшую тумбочку, на которой раньше стоял стационарный телефон. Нащупав телефон в кармане, я решил включить фонарь. Посвятив, я хотел узнать причину моего падения. Это оказалась вешалка, которую, как я вспомнил, уронил в спешке раньше. Поднявшись, я все-таки решил включить свет в коридоре. Благо второй выключатель был рядом. Эх, ну и ну – ввалился в собственный дом и навел бардак. В этот раз, после того как я открыл дверь в подвал, я сразу решил включить свет. Думаю, на сегодня мне хватит падений. Спустившись, я нашел ящик с инструментами в углу и отправился к входной двери. По пути поднял тумбочку с вешалкой и повесил пальто с сумкой. Тут я понял, что порожек, видимо, набух от влаги, поэтому дверь так плохо открывалась. Значить нужно срезать лишнее, чтобы дверь могла нормально исполнять свою функцию. Я достал болгарку из ящика и надел на нее диск по дереву. Началась работа. Благо, что мой дом стоит отдельно от остальных и я не помешаю соседям. Мистеру Фенсеру я точно уже не помешаю… Провозившись минут 10—15 и отпилив все ненужное я подумал, что нужно потом еще будет обработать лаком, чтобы это больше не повторилось. Осталось дело за малым – поставить дверь на место. Я взял дверь, но тут мимо решил пробежать Чешир со своей игрушечной мышкой. Я потерял координацию и вот я уже лечу вместе с тяжелой дверью. Так, придя в себя и поднявшись на ноги, решил попробовать вторую попытку. Не сразу у меня получилось надеть ее на все петли сразу, то с одной, то с другой то и дело возникали проблемы. Но в итоге у меня все получилось. Ну вот – все готово. Можно и поужинат

Зайдя на кухню, я помыл руки. Чешир уже терся и мурлыкал, прося свою порцию ужина. Я взял его миску и открыл его любимые консервы с рыбой, выложил их в миску и поставил ее на место. Приятного аппетита, Чешир. Подойдя к холодильнику, я начал искать чего бы можно было по быстрее съесть. Тут я нашел недоеденный салат и пару куриных котлет. Отправив котлеты разогреваться в микроволновку, а салат на стол, я включил чайник. Пока все разогревалось я сходил за ноутбуком. Включил его, но не успел ничего сделать как еда разогрелась и чайник был готов. Я решил заварить зеленый чай. Отнес к столу чай с котлетками и принялся за ужин. Пока я ел, захотел узнать, что за символ был изображен на медальке из ожерелья Мамона, так как он мне был неизвестен. Я использовал поиск по фото, которое прислал Ник. Уже спустя пару минут необходимая информация была найдена. Хм, тут говорится, что этот знак означает «пси». Этот знак часто используется у психологов и вообще означает душу или сознание с греческого. Интересное все-таки сочетание знаков на этом ожерелье. Когда будет побольше времени, нужно со всем этим разобраться.

Закончив с ужином, я отправился к раковине, чтобы помыть посуду. Потом я закрыл ноутбук и пошел в спальню. Поставил ноутбук и телефон на зарядку, предварительно поставив будильник. Сил заполнять дневник уже не было, поэтому я разделся и отправился в душ, чтобы смыть с себя весь этот день. Закончив и обтеревшись я подошел к раковине, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Круги под глазами стали чуть больше, и я все так же бледен. Открыв шкафчик, я достал таблетки и выпил их, запив водой из-под крана. Пора спать. Плюхнувшись на кровать, я завернулся в одеяло и быстро провалился в сон.

Глава 2. Школа

Из кошмара меня выдернул звонок телефона. Пытаясь понять, где он трезвонит, я смог обнаружить его валявшимся на полу возле шкафа. Хм, странно. Я явно оставлял его вчера не там. Видимо во время выключения будильника неаккуратно его положил. Надеюсь, там нет новых трещин. Я ринулся к телефону, но упал, запутавшись в одеяле. Дополз к телефону как гусеница. Это звонил Ник. Я ответил:

– Доброе утро, соня. Бужу, как и обещал. Смотри снова не засни. Встретимся у школы.

– Доброе утро, Ник. Не волнуйся, не засну. Хорошо, встретимся там.

Ник положил трубку. Я поднялся и сел на стул, открыл дневник:

Сегодня 4 июня 2021 г. Кошмары продолжаются. Они повторяются словно день сурка. Но сегодня они немного отличались. Мальчик, что до этого кричал мне, что я убийца и звонко смеялся, произнес новые слова: «Те, кто его видел, уже слишком давно живут. Их время на исходе. День великой жатвы приближается». Дальше все шло по классике, кроме одного – моей смерти. Я умирал не от удушения, а от утопления и как будто даже чувствовал вкус речной воды. Чтобы это могло значить? Просто сны или чье-то предупреждение? Пускай это пока останется еще одной загадкой.

Закончив писать дневник, я наконец выбрался из одеяла и заправив кровать, отправился в душ. Закончив, я вышел к зеркалу и достал таблетки из шкафчика и запил их водой. Направившись к шкафу, я решил, что, пожалуй, сегодня одену свои любимые сине-черные брюки и фиолетовую рубашку. Мой живот подал знак, что пора завтракать.

По пути на кухню я снес Чешира, который вечно носится рядом. Хотя кто кого снес можно еще поспорить. Я решил прекратить балаган фразой «завтракать будешь?». В этот миг он неуклюже запнулся и остановился. Думаю, в голове у него прозвучала фраза: «маршрут перестроен», так как он сразу же ринулся на кухню и начал скандалить у своей плошки. Взяв корм, я насыпал ему в плошку и налил чистой воды, а затем погладил и пожелал приятного аппетита. Открыл холодильник:

– Так-так, что тут у нас есть?

Осталось 3 яйца, немного молока, ветчины и сыра. Не густо. Похоже нужно пополнять запасы. Было решено сделать из всего этого омлет с ветчиной и сыром. Но перед этим решил заняться кофеваркой. Залил воды, насыпал кофе, нажал кнопку. Пока кофе готовилось, я вернулся к омлету. Разбил 3 яйца, добавил молока и немного муки плюс приправы. Порезал мелким кубиком ветчину и кинул это все в тесто. Затем подошел к плите и включил газ. Взял сковородку, налил масло. И отправил омлет на сковородку. Пока жарился омлет, я натер сыр. Когда омлет был готов, я выложил его на тарелку и посыпал сверху сыром. Налил из кофейника чашку кофе и отправился к столу.

– Так, какие у нас на сегодня дела? Хм, сходить в школу и взять интервью насчет памяти Дня Смерти и заехать к детективу – расспросить о пропавшем сыне Криса Ретфилда. Так же нужно разобраться со всеми фотографиями, сделанными в подвале часовни. Записав все это на всякий случай в телефон, я закончил завтрак.

Быстренько помыл посуду. Отправился в прихожую и одел пальто с ботинками. Проверил все ли есть в сумке. Подойдя к двери, я почти вышел наружу, но задумался: осталось 2 дня до Дня Смерти. Думаю, на улицах со временем будет только больше и больше безумия. Так как я не могу сидеть до 7 июня дома, возьму на всякий случай с собой револьвер. Пройдя в кабинет, я направился к старому шкафу и достал оттуда кобуру. Пришлось снять пальто, чтобы надеть ее. Так, теперь нужно было вспомнить код от сейфа. Ах, точно – день рождение моего брата 03.06.93.

Я достал револьвер и проверил, заряжен он или нет. Он был заряжен. Я прокрутил барабан и хотел уже уходить, но решил взять еще патронов на всякий случай. Закрыв сейф, я направился к выходу. Выйдя из дома, я запер его и пошел к машине. Посмотрев на мою старушку, я решил добавить к списку дел: «заехать на авторынок поддержанных машин и выбрать новую». Сев в машину я включил свой любимый рок. Машина завелась достаточно быстро, всего лишь 10 мин провозился. Я отправился в школу. Проезжая мимо дома мистера Фенсера было грустно на него смотреть. Он пережил трагедию, сам выжил, но в итоге все так закончилось. Примерно через 50 минут я был уже около школы. Тут меня ожидала неожиданность. Около школы было много полицейских машин и скорой помощи. Тут была даже машина мэра и прокурора. Кажется, вместо интервью у меня будет обзор места преступления. Я вышел из машины и посмотрел на старое трехэтажное здание школы. Ему было столько же, сколько этому городу. Его основал в 1891 г. профессор Уолтер Ротшельд. Хотя сейчас некоторые кабинеты закрыты, школа все равно продолжает обучение. У входа было все перегорожено и стояли патрульные никого не впуская и, видимо, не выпуская. Так же было много зевак. В этой толпе я пытался разыскать Ника. Вдруг откуда-то сзади я услышал его голос:

– Люпин, я тут. Просто было очень шумно, и я решил отойти в сторонку.

– Понятно. Ты как после вчерашнего хоть поспал?

– Да, вроде бы нормально. Придя домой только долго, не мог заснуть, так как думал о том, что произошло.

– Сочувствую, с меня тогда мокко с твоими любимыми пирожными – фиолетовыми пуфиками. Ты не знаешь, что здесь произошло? Ничего не слышал пока тут стоял?

– Спасибо, не откажусь. Нет, ничего не слышал, кроме судачеств, что безумие и подобная фигня началась.

– Понятно. Давай подойдем чуть поближе. Нужно попытаться туда пробраться. Мы же все-таки журналисты.

– Хорошо, только с каких пор я журналист?

– Будем считать с вчерашнего дня, когда ты смело приехал на мою просьбу.

– Это значит ты поднимешь мне зарплату?

Улыбнувшись, я ответил:

– Посмотрим на твое поведение.

– Эй, я же прилежный ученик.

– Хорошо, хорошо. Никто и не спорил.

Подойдя поближе, я начал думать, как попасть внутрь. Из парадной двери вышел мэр. За ним по пятам шел прокурор. Они явно оба были чем-то встревожены. Мэр почти каждую секунду останавливался и что-то говорил прокурору. Так продолжалось пару минут. Потом они сели по своим машинам и уехали. Из двери появился детектив. Это был Майлз Ли. он был одет в строгий костюм «тройка» черного цвета с нежно-голубой рубашкой. Сверху было н, а на голове красовалась серая шляпа-котелок. На лице читалась встревоженность и легкое подергивание губы – видимо это издержка работы. Его коричневые глаза выражали серьезность. Он спустился пониже к толпе и взял громкоговоритель одного из патрульных. Он сказал:

– Граждане нашего города. Прошу расходитесь по домам и не выходите наружу. Сами знаете День Смерти не за горами. Прошу вас – здесь не на что смотреть.

Толпа немного потопталась, но, видимо, решила не спорить с полицией и начала потихоньку расходиться. Вдруг детектив повернулся в нашу сторону и пошел к нам.

– Доброе утро, Люпин. Хотя такое утро нельзя назвать добрым. Я как раз хотел тебе позвонить по поручению мэра.

– Доброе. Так что здесь произошло?

– Лучше сам посмотри. Проходите.

– Значит мэр хотел, чтобы я это видел…

Тут он меня перебил.

– Не только это. Плюс он бы хотел, чтобы ты написал про мистера Фенсера. Он был почитаемым гражданином, а его сегодня не было в газете.

– Ну, тут не моя вина. Мне запретил офицер Джордж.

– Знаю. Его сегодня утром за это отстранили, так как он не имел права тебе запрещать. Он просто офицер и даже не детектив. Ладно, после того, как мы здесь закончим и поедем в морг, ты почитаешь отсчет и напишешь полную статью про мистера Фенсера. Так же тебе будет предоставлена остальная информация по этому делу.

– Хорошо, но теперь, мне кажется, Джордж меня будет ненавидеть в двойне.

– Ха-ха. Да не бери это в голову. Ник, как тебе работается с нашим знаменитым журналистом из Нью-Йорка?

– До вчерашнего дня даже было весело. А так, меня все устраивает. Даже сегодня удалось получить повышение.

– Ну что тут сказать – День Смерти – каждый год одно и тоже. Какая-нибудь милая старушка, которая раньше тебя угощала конфетками, теперь может вонзить спицы в глаза за то, что не так на нее посмотрел. Так что держись Люпина. Он участвовал и не в таких передрягах. Даже был участником событий с захватом заложников.

– Вау. Люпин, почему ты мне это не рассказывал?

– Обычно просто таким не хвастаются. Давай так: если переживем День Смерти, я тебе все расскажу, но только если ты приготовишь свою фирменную вкусняшку.

– Хорошо, ловлю на слове.

Вот мы уже оказались в холле школы. Посреди холла стояли 3 статуи отцов науки: Галилео Галилея, Чарльза Дарвина и Исаака Ньютона. Туда-сюда ходили работники спецслужб.

– Майлз, так что произошло? Мэр и прокурор явно выглядели разозленными. Мэр даже, казалось, был готов прибить прокурора.

– Так и есть. Мэр предлагал одну идею, но пара министров и прокурор в том числе отказались от нее.

– А в чем заключалась идея мэра?

– В том, чтобы полностью запретить людям выходить на улицу в эти дни. Он даже был готов предоставить людям сохранение заработной платы и припасы. Он хотел оставить работающими только спецслужбы, при этом оставив минимальное количество работающих в них, на которых и возлагалась бы обязанность по доставке припасов. Так же он предлагал отменить день памяти и не проводить никаких мероприятий в эти дни. Он хотел провести их 9 июня. В итоге идею отклонили. Но после сегодняшнего идея наконец вступит в силу. Не переживай. Ты с Ником тоже есть в списке тех, кому можно выходить на улицу в эти дни.

– Согласен – идея хорошая и давно стоило бы ее ввести на постоянной основе. И я рад, что мы в списке исключений. Считаю газета должна жить. Но все-таки, что здесь произошло, что могло так сильно повлиять на мэра?

– Пойдемте в актовый зал. Вы все сами увидите.

Пока мы шли к дверям актового зала, я заметил сидящим на стуле Генри Джонса – директора школы. Он постоянно то и дело протирал пот с лица платком. Видимо сильно нервничал. Когда мы подошли ближе, он соскочил со стула и сказал:

– Люпин, ох, хотел бы я рассказать, какие песни и стихи были приготовлены учениками на 6 июня, чтобы все могли вспомнить тех, кто ушли от нас тогда. Но снова случилась трагедия. Когда это только закончится? Каждый год одно и тоже. Умирают невинные, юные.

– Я пока не в курсе, что произошло. Мне еще не объяснили. Но как бы ни было, вам нужно успокоиться. Думаю, вы ни в чем не виноваты. Может вам вообще лучше стоит пойти домой?

– Да, да. Еще чуть-чуть посижу, приду в себя и пойду. Спасибо.

Он снова вернулся на свой стул и начал смотреть в одну точку и как на автомате стирать с себя пот. Майлз пошел вперед, но я на миг остановился и сказал Нику:

– Если не готов, можешь не идти. Не думаю, что нас ждет там что-то хорошее. И если станет плохо, можешь уйти.

– Хорошо, но я думаю, что все-таки пойду с тобой.

Пред нами предстал актовый зал. Тут были большие окна, на которых висели темно-красные шторы с белоснежными тюлями. На полу был положен ламинат. Думаю, он сохранился еще с основания школы. Так же здесь было несколько рядов кресел зеленого цвета. По бокам от сцены был бордовый занавес. Потолок был весь в красивой лепнине по середине которого красовалась большая люстра, которая была выполнена из бронзы и прозрачного стекла. Мы увидели, что Майлз уже стоит около сцены и ждет нас. Мы подошли к сцене и увидели ужасающую картину. Я посмотрел на Ника. Он пытался сдержать подступивший к горлу ком и прикусил нижнюю губу. На сцене было 6 голов учеников старших классов на импровизированных кольях. Колья были сделаны из деревянных ножек стульев из этого зала. У каждой головы на лбу было что-то вырезано. Одного из учеников я узнал. Это был Стив Томас – внук мэра. Понятно почему он был таким злым и хотел убить прокурора.

– У меня 2 вопроса: Во-первых: нашли ли тела? Во-вторых: можно ли подойти поближе?

– Да, останки были найдены в подвале. Они были сложены в одну кучу и сожжены. Мы еще туда отправимся. И да, можете осмотреть. Все, что нужно специалисты уже сделали.

– Хорошо. А фотографировать можно?

– Да, конечно. Мэр дает вам полный карт-бланш.

– Ник, сможешь их сфотографировать? Сделать общий кадр.

– Эм, да. Конечно. Прости.

– Ты в порядке? Если плохо, то я пойму.

– Да плохо, но я останусь. А то снимешь свои пальцы вместо нормальных кадров.

– Ха, я это тебе еще припомню.

Когда Ник сделал фотографии общим планом, я решил подняться на сцену и осмотреть все поближе. Вдруг снизу подал голос Ник:

– Дай руку.

– Там вообще-то лестница есть.

– Ну вот еще обходить буду. Просто дай руку.

Подняв своего упрямого фотографа, я наконец-то продолжил осмотр. Но я не успел этого сделать.

– Люпин, это же те же символы, которые были на ожерелье статуи Мамона из. подвала.

Присмотревшись, я нашел среди них знакомый знак «пси».

– Да, ты прав. Пусть они выглядят коряво и нечетко из-за запекшейся крови, но думаю, это они.

– Господа, а для особо одаренных не желаете ли мне объяснить, о чем вы говорите? – сказал Майлз.

Я повернулся и ответил:.

– Вчера мы посещали подвал часовни. Пастырь показывал нам свою находку. Были найдены несколько псевдоикон и библия из человеческой кожи, написанная кровью, а также статуя. Все было посвящено демону Мамону. На статуе было необычное ожерелье с различными знаками. И эти знаки были такие же, как на этих головах. Ник, а у тебя, случайно, не остались эти фото, или ты уже успел их удалить?

– Нет, у меня памяти достаточно, я их еще не удалил.

– Тогда я пока осмотрюсь, а ты покажи Майлзу фото пожалуйста.

– Хорошо, Люпин.

Ник отправился к Майлзу, а я решил продолжить осмотр. Из примечательного больше ничего не увидел. Все головы были отсечены чем-то острым. Решил осмотреть сцену, мало ли удастся что-нибудь найти.

Походив взад вперед как идиот, мое внимание привлекла бумажка между занавесом. На всякий случай одел перчатки. Это был листок, вырванный из школьной тетради. Там было многое перечеркнуто, но пару слов я смог разобрать: «Как она смела его касаться?», «Он не достоин ее», «Нет, нет – это плохие мысли». Это все, что я смог разобрать. Я решил вернуться к парням.

– Майлз, смотри, что я нашел.

– Дай-ка взгляну. Да, похоже на бред безумца, хотя не мудрено. Только безумец мог сделать такое.

– Ты закончил изучать фотографии?

– Да, спасибо, что показали. Я попросил Ника прислать их мне, в особенности ожерелье. Надеюсь, ты не против?

– Нет конечно. Я всегда рад помочь полиции. Ник, тебя ждет самое неприятное – теперь сфотографируй каждую голову отдельно.

– Окей… – сказал Ник и поплелся выполнять поручение.

– Майлз, у тебя есть какие-нибудь версии насчет произошедшего и вообще, что они тут делали?

– Нет, к сожалению, версий пока нет. Они репетировали. У них должно было быть выступление, поэтому директор разрешил им остаться допоздна.

– Поэтому он и винит себя. Хорошо если мы сможем раскрыть это дело по горячим следам.

– Я только за, а то с каждым годом только прибавляется висяков в эти дни.

Ник вдруг сказал:

– Я закончил если что.

– Тогда пойдемте в подвал.

Я услышал тяжелый вздох Ника, а также легкое бурчание.

– Снова подвал…

Когда мы начали спускаться в подвал, то почуяли запах горелого и жареного мяса. Посредине подвала лежало в куче шесть обгоревших тел.

– Смотреть тут, конечно, особо не на что – все сгорело.

– Их убили здесь, а головы отнесли в актовый зал?

– Так и есть. В каморке разнорабочего мы нашли много крови. Так же пара обрезанных веревок и скотч. Думаю, они какое-то время были связаны, а потом их поочередно стали обезглавливать.

– Понял, значит идем туда.

Открыв дверь каморки, мы увидели окрашенный кровью пол. В крови валялись куски веревки и скотча, как и говорил Майлз.

– Ник, сфотографируй это. И также возьми крупным планом лужу крови с веревкой.

Ник молча выполнил просьбу.

– Пройти туда можно?

– Да, только бахилы оденьте. А также замени свои кожаные перчатки на медицинские.

Пройдя в глубь каморки, я подошел к батарее. К ней явно кого-то привязывали, так как были видны следы облупившейся краски, будто ее терли веревкой.

– Ник, сфотографируй это тоже.

Он молча прошлепал по лужам крови к батарее пытаясь не обращать особо внимания на все это, а я решил осмотреть диван.

– Тут тоже следы крови, хотя вы, наверное, уже заметили.

– Да, еще между двумя подушками биологические следы, наверное, сперма.

Решив, что самое интересное должно оказаться между подушками, я решил засунуть туда руку. Я оказался прав. Мне удалось нащупать использованный презерватив. Он был весь в крови. Тут я повернулся к Майлзу и сказал:

– А вот это вы пропустили.

– Ну конечно, мы же не такие дотошные как ты.

– Ну что ты так сразу говоришь. Хотя, ладно, без обид.

– СТЬЮЮЮ, подойди сюда немедленно!

Откуда-то из далека послышались шоркающие шаги. В каморку забежал парень, одетый в белый комбинезон с респиратором. Он, наверное, был одним из криминалистов. Стью приглушенно заговорил:

– Что кричим? Что случилось?

– Забери пожалуйста презерватив и проведи срочный анализ.

– Хорошо.

Стью прошлепал ко мне и протянул мне раскрытый в руках пакет, в который я опустил презерватив. После он так же быстро удалился. Я решил посмотреть, нет ли чего-нибудь интересного под столом.

– Ник, пока Люпин лезет, давай поспорим на 100 баксов, что он что-то оттуда сейчас вытащит.

– Ты хочешь развести меня на деньги? Конечно он что-то найдет.

Вылезя из-под стола, я спросил:

– Вы закончили? Да, я правда нашел под столом смятый кусок листа. Похоже он тоже был вырван из тетрадки. Почерк тут такой же, как на первом листе.

– Там все так же неразборчиво?

– Нет, в этот раз сохранилось больше текста: «Они предали меня. В особенности она. Ко мне явилось во сне что-то невероятно великое и могущественное. Он сказал, что даст мне сил, чтобы их убить, так как они более не заслуживают жизни, в особенности она. Единственная его просьба – сделать это во славу ему». А дальше все повторяется одно и тоже предложение: «Во славу великого Мамона».

– Опять этот Мамон. У меня так начнется аллергия на это слово. Я так понимаю наш убийца не оставил подпись и адрес, где его можно найти?

– Конечно нет, это же было бы не весело.

Я протянул листок Майлзу. Он поместил его в пакетик.

– Думаю, нам больше нечего тут делать. Пора на выход.

Проходя снова мимо директора, я остановился на миг.

– Майлз, а ты не знаешь, директор все так и преподает английский язык у старших классов?

– Да, он обожает свой предмет, а что?

– Дай-ка листок на минутку.

– Так понимаю объяснений не будет. Ну ладно, держи.

Подойдя с запиской к директору, я спросил:

– Генри, вы можете нам помочь?

– Конечно, если могу, то с радостью это сделаю.

– Посмотрите записку, может вы узнаете почерк одного из учеников?

– Дайте я гляну.

Он достал из кармашка свои очки и стал внимательно читать. Вдруг он резко зажмурил глаза, снял очки и опрокинулся на стул, схватился за сердце, стал нащупывать что-то в кармане, нашел таблетки, съел сразу две, посмотрел на меня очень печальными глазами и дрожащим голосом сказал:

– Я знаю чей это почерк. Это почерк моего внука Арчи. Но этого не может быть. Я его отстранил от мероприятия.

– А из-за чего вы его отстранили?

– Он резко изменился. Стал вести себя неадекватно. Даже подрался с этими ребятами.

– С теми, кто сейчас мертвы?

– К сожалению да. Он заявлял, что Сара поступает с ним неправильно.

– Арчи был влюблен в нее?

– Думаю, да.

Вдруг резко подбежал Майлз.

– Какого черта вы не сказали, что они ругались и здесь была драка!?

– Майлз, не стоит так давить, у него больное сердце и он ни в чем не виноват. Никто же никогда не верит, что его близкий может оказаться преступником и будет покрывать его до последнего. Он просто защищал его.

– Простите, Генри.

– Ничего, мне стоило поступить правильно, но я не хочу верить, что это он сделал это.

– Какие наши следующие действия? – спросил я у Майлза.

– Смотрю у тебя с собой револьвер. Тогда мы и пара ребят поедем в дом Джонсов.

– Хорошо.

Мы вышли на улицу и пошли каждый к своей машине. По пути Майлз попросил пару патрульных следовать за ним. Сев в машину, Ник вдруг спросил:

– Ты, что, взял с собой револьвер?!

– Ну как видишь, времена сейчас не очень спокойные. Ладно, следуем за Майлзом.

– Я надеюсь, он тебе не пригодится. Поехали.

Мы добрались до дома семьи Джонсов.

– Ник, останься в машине. Это опасно, мы не знаем в каком он состоянии.

– Без проблем. Только ты тоже будь осторожным.

Я вышел из машины и отправился к Майлзу.

– Люпин, иди с Брюсом к задней двери, а мы пойдем к парадному входу.

– Понял.

– И стрелять по необходимости.

– Да, конечно.

Я на всякий случай взял револьвер сразу в руки. Мы обошли дом сзади и начали ждать у входа исхода событий. Примерно минут через 10 что-то разбилось и со второго этажа вылетел монитор от компьютера. Кто-то спрыгнул в кусты.

Брюс повернулся и решил посмотреть. Я услышал кряхтение и увидел как вся рубашка патрульного окрасилась в красный. Я увидел, что из его спины торчит что-то блестящее. Брюс стал заваливаться назад и я увидел обезумевшего Арчи, держащего окровавленный мачете в руках. Я направил на него револьвер, сняв его с предохранителя.

– Арчи, брось мачете на землю, встань на колени и убери руки за голову.

Он ничего не делал и просто уставился на меня как дикий зверь, выслеживающий свою жертву. Он ухмыльнулся во весь рот и побежал на меня. Мне ничего не оставалось и я выстрелил, целясь в правое плече руки, в которой он и держал мачете. Прозвучал выстрел. Но инерция и физика сделали свое дело. Он упал на меня и стал душить меня левой рукой. От неожиданности я выронил револьвер. Наверное, потерял сноровку. Пытаясь нащупать, чем бы ебнуть этому гребанному психу по голове, я нашел миленького садового гнома. Прости, дружок. Схватив гнома за колпак, я одним точным ударом врезал по голове Арчи. Он прекратил душить, посмотрел мне в глаза и завалился на бок. Я решил проверить психа. Он был жив, но без сознания. Так же решил проверить насколько серьезно ранен патрульный. Он оказался мертв. Я закрыл ему глаза. Тут я услышал грохот на втором этаже. Из разбитого окна высунулся Майлз.

– Парни, вы в порядке? Этот идиот забаррикадировал дверь, мы никак не могли попасть внутрь.

Подойдя поближе к окну и державшись за шею, я немного охрипшим голосом произнес:

– Не совсем. Брюс мертв. А шизик без сознания.

– Вот блять! А ты сам как?

– Да, в порядке, только шея немного болит.

– Понял, спускаемся к вам.

Пока Майлз шел ко мне, я получил СМСку от Ника:

– Люпин, ты в порядке? Я слышал выстрелы.

– Да, я в порядке. Моему временному напарнику повезло меньше – он погиб.

– Ох, жаль. Я уже могу выйти из машины?

– Да, можешь.

Я присел на ступеньку и стал дожидаться парней. Трогая и ощупывая шею я задумался: сколько же раз меня уже пытались задушить? Я уже сбился со счета. Вдруг мой взгляд привлекли тела. Мда, вот это выдался денек. Мертвый патрульный убитый семнадцатилетним шизиком. Обоих жаль. У одного, наверное, была семья, а другого, наверное, могло ждать что-то в будущем. А теперь один будет кормить червей, а другого, вероятно, превратят в овоща. Что же все-таки происходит каждый год в этом городе? Неужели все-таки как-то замешана мистика? Может я начинаю сходить с ума, раз подозреваю сверхъестественное? В этот момент ко мне подошли Ник и Майлз с патрульными. Патрульный произнес:

– Что я теперь скажу его сестре блять?

– Что он был героем и пытался остановить ненормального., – ответил Майлз и отправил его к машине дожидаться спецслужб.

– Люпин, ты как?

– Кажется, немножко потерял сноровку в этом тихом городке.

– Ну да, у нас такие события – редкость, всего раз в год случаются.

Ник решил влезть в разговор:

– Так понимаю, профессии такие как журналист, полицейский и те, кто связан со смертью людей, приобретают своеобразный юмор?

Мы хором ответили:

– Да.

Майлз подошел к лежащему на земле Арчи.

– Значит ты пробил ему плече и вырубил его садовым гномом?

– Эм, гном просто под руку попался.

– Все с тобой понятно… Пусти журналиста в дело, и он сразу натворит дел, да?

– Это была самооборона.

Вдруг послышались сирены спецслужб. Майлз начал раздавать распоряжения. Меня осмотрел врач, сказал, что ничего серьезного нету и если появятся какие-то симптомы позже, то нужно обратиться в больницу.

– Люпин, так как ты нашего клиента конкретно так вырубил и по словам врача придет он в себя не скоро, то пока отправимся в морг и разберемся с делом мистера Фенсера.

– Хорошо.

– Вы пока поезжайте. Я вас потом догоню. Дам последнее распоряжение.

Я молча ему кивнул, и мы с Ником отправились к машине. Когда мы сели в машину, Ник вдруг решил поинтересоваться:

– Как твоя шея?

– Уже лучше. Как видишь даже хрипы пропали.

– Это хорошо, но скажи мне честно, тебе приходилось убивать?

– Да. В таких случаях всегда стоит вопрос жизни и смерти.

– Понятно, а ты сожалеешь?

– Об некоторых – да.

– Понял, извини, если что.

– Ладно, ничего страшного.

Мы поехали в больницу. Минут через 40 мы уже были там и дожидались детектива. Я заметил, что улицы совсем опустели, а многие магазинчики навесили таблички с надписью «закрыто». Кажется, наш город медленно превращается в город-призрак. Посмотрев на Ника, который подпевает и пританцовывает под нашу любимую песню, я подумал: да он просто лучик позитива в этом мрачняке. Только недавно он фотографировал головы детей, а теперь уже веселится. Думаю, он быстро освоит наш своеобразный юмор. В этот момент я услышал бибикание. А вот и наш детектив. Выйдя из машины, он выглядел каким-то злым. Явно что-то случилось. Мы пошли ему навстречу.

– Майлз, все в порядке? Ты так задержался.

– НЕТ! Ничего не в порядке. Я уже начинаю ненавидеть этот город.

– Давай успокоимся. Скажи все-таки, что случилось?

– Нам придется повторно задерживать Арчи.

– Что блять?! Я же его вырубил, и даже врач сказал, что очнется он не скоро.

– НЕ ЗНАЮ. Судя по записям из скорой помощи, он очнулся там по пути в больницу. В этот момент доктор как раз обрабатывал раны у него на голове. Тогда он потянул свободной рукой врача за халат к себе, перегрыз ему глотку. Патрульный, сопровождавший Арчи, не успел среагировать на это и когда патрульный начал подходить, то получил удар ногой в живот. Пока патрульный вставал, он освободился с помощью медицинского инструмента, после чего накинулся на него и перерезал ему горло скальпелем. Потом он приставил его к водителю скорой и, видимо, попросил его притормозить, чтобы занять его место. Водителя он избил до смерти кислородным баллоном, а потом направился в центр города. Далее исходя из записей с камер униформы патрульных, которые следовали за ним, они почуяли неладное. Патрульные решили обогнать скорую и посмотреть, все ли в порядке. Когда они увидели за рулем нашего психа, то стали пытаться прижать его к обочине. На повороте в город обе машины вписались в деревья. Выбравшись Арчи убил патрульных, которые были в этот момент без сознания и забрал их машину. Сейчас мы не знаем где он. Зато у нас появилось 5 новых трупов. Ну и думаю, дело 6 мертвых учеников тоже можно считать раскрытым.

Я хотел ответить Майлзу, но почувствовал что-то неладное. Я увидел на периферии взгляда что-то несущееся на нас. В этот миг я только и смог, что закричать:

– В СТОРОНУ, ЖИВО!

При этом толкнул Ника. Когда мы уже втроем лежали на тротуаре, я увидел разбитую патрульную машину, которая вписалась в наши припаркованные машины. В результате аварии разлетелись осколки фар. Оттуда вышел Арчи с дробовиком. У меня в голове промелькнула фраза «Вот блять». Ник явно был в шоке. Я медленно подталкивал его спрятаться за нашу машину. Майлз уже отполз к своей машине, а я немножко замешкался, в какую сторону ползти мне. Произошел выстрел, но он промахнулся. Видимо кровь от травм, попавшая в глаза, мешала ему нормально стрелять. Его немного откинуло от выстрела. Отдача его немного приостановила. Было решено ползти к напуганному Нику. Я достал револьвер и посмотрел на Майлза. Оказывается, он был ранен. Видимо, пострадал, когда шизик устроил нам аварию. Он держался за бок, наверное, это было осколок фары. Вдруг наш шизик заговорил:

– Что ж вы прячетесь, зверушки? Он целый год голодал. Он очень при очень голоден, и он не смог нажраться маленькими ублюдками.

Я решил ничего не отвечать и не дожидаться, когда он закончит речь. Одним четким выстрелом я попал в другое плечо.

– Как же ты мне надоел, журналюга! Все стреляешь и стреляешь в меня.

Откуда в нем столько адреналина, что он еще не упал от полученных травм? На чем он держится? Вернувшись за свою преграду, я посмотрел на Майлза, как бы спрашивая взглядом: «Что делать будем?» Жестами он объяснил мне план действий. Я отвлекаю, а он стреляет. Не успел я высунуть голову как прозвучал второй выстрел. Минус лобовое стекло в моей машине. Он начал перезаряжать дробовик. Видимо он не полностью его зарядил в первый раз. Я встал из-за машины и заговорил с ним.

– Арчи, так кто там голоден?

– Не твое собачье дело! Он всех заберет, а тебя напоследок оставит, чтобы ты наблюдал, как они захлебываются в крови.

Он будто хотел направиться ко мне, но прозвучал выстрел, и он замер. Я увидел, как в левой части груди стало расползаться пятно крови. Он, захлебываясь кровью еще пытался что-то сказать, но все-таки упал замертво. Вдруг Ник, который сидел сжавшись, подал голос:

– Все закончилось? Он мертв?

Вместо меня ответил Майлз:

– Да, я попал ему прямо в сердце. У меня не было выбора.

Тут из больницы к нам стали выходить врачи и подъехали остальные патрульные. Посмотрев на все это безумие, я вспомнил свои тяжелые дела из Нью-Йорка. Я посмотрел на Ника. Он сидел на лавочке у входа в больницу и тихо, спокойно перебирал что-то в руках. Я подошел к нему и спросил:

– Ну как ты?

– Знаешь, когда я пришел к тебе насчет твоего объявления, там не было указано, что мне придется участвовать в этом безумии.

– Наверное, я забыл указать. А что у тебя в руках?

– Это небольшой радужный кластер самоцветов из шахты. Отец сделал такой подарок моей маме, но он ей не понравился, а так как я его не знаю, решил – пускай хоть что-то будет от него.

– Понял, получается это твой небольшой талисман на удачу?

– Ну, получается так.

К нам подошел Майлз.

– Дело Арчи, думаю, можно закрывать. Осталось только пара формальностей. А вы тут как?

– Ну не считая, что сегодня меня уже пытались убить 2 раза, все нормально.

Ник добавил:

– А я уже начинаю привыкать к этому безумию. Хорошо это или плохо я не знаю.

– Рад, что у вас все хорошо. Пойдемте тогда в морг. Нужно закончить с тем, зачем вообще мы приехали сюда.

Мы молча последовали за детективом. Он силен. Вроде и получил ранение, но продолжает работать.

Мы зашли в больницу и увидели в приемной много пациентов. Было видно, что по большей части они все были ранены или искалечены. Так же было много патрульных и офицеров, которые следили, чтобы безумие не разрослось.

– Майлз, так понимаю безумный период начался?

– Да. Сутра было принято много заявлений и жалоб. Вот, например, два брата не поделили триммер. Так один из братьев взял триммер, да и отрезал им руку другому. После чего просто продолжил косить траву. Или вот еще один случай – про продавца, раскладывающий в магазине товар. Одна бабушка его доставала вопросами по типу «свежие ли?» и «сколько стоит?» и в один момент он психанул, взял ее клюку и забил ее до смерти, и спокойно продолжил раскладывать товар.

– Не продолжай. Достаточно.

Зайдя в лифт, мы начали спускаться в морг. Оказавшись в коридоре, я заметил каталки с телами. Тел было много. Майлз сказал:

– Нам сюда.

Мы зашли в комнату с холодильными камерами. Майлз взял со стола папку и заговорил:

– Мистер Фенсер умер от страха. Его что-то напугало и из-за избытка выделившегося в кровь кортизола его сердце не выдержало. Чего он испугался нам не известно. В крови не было обнаружено никаких запрещенных веществ или превышения дозы лекарств, которые он пил. Был еще один момент: надпись на стене он сделал сам. На журнальном столике был найден нож для писем. На нем были следы обоев и штукатурки. А на рукоятке были его свежие отпечатки пальцев. Подводя общий итог, мы составили версию: он сделал надпись, чего-то сильно испугался и умер. А насчет света – в гостиной замкнуло лампочку и от этого перегорели предохранители. Так что напиши, пожалуйста, в статье, что он умер просто от старости.

Я ударил обоими руками по столу так, что даже Ник дернулся.

– Какого на хрен «от старости»?! Фраза: «чего-то испугался» – это даже звучит непрофессионально.

– А что еще тут сказать, Люпин! А что лучше такая версия: «К нему пришел демон, заставил его начеркать свое имя на стене и напугал до смерти?» – ты понимаешь, что это звучит как бред? Да, наш город сходит с ума каждый год. Понимаешь? У нас нету выбора, иначе твоя газета превратится в желтую прессу, где только такое и можно прочитать. Пойми – так будет лучше для всех. Мистер Фенсер – почитаемый человек и не стоит о нем писать в таком спорном ключе.

– Да вы всегда все делаете, как вы хотите. Вы же власть в городе.

– Люпин, не начинай. Я знаю, что ты пытаешься добиться справедливости, но давай не в этот раз.

– Тебе бы только дело закрыть, да? Ты даже не упомянул, что он собирал вырезки из статей связанные с Днем Смерти и упоминаниями Мамона.

– Стоп. Откуда ты знаешь? Значит, пока полиция не прибыла, ты все-таки обшарил дом?!

– А что мне оставалось делать? Всегда полиция пытается скрыть правду о событиях, показав себя в лучшем свете.

– Я понимаю, почему ты так поступаешь и говоришь. Мне известно, через что тебе пришлось пройти, пока ты был в Нью-Йорке. Поэтому просто прошу по человечески и как друг: напиши, что он умер от старости и вырази ему большую благодарность.

– НИК! Мы уходим.

Ник молча кивнул и, так как он стоял у выхода, то быстренько вышел. Я тоже направился на выход. Открыл дверь, но повернулся к Майлзу:

– Ты не можешь знать, через что я прошел. Я никому не пожелаю такого. А насчет твоей просьбы я подумаю.

Хлопнув дверью, я направился с Ником к лифту. Я услышал, как сзади открылась дверь.

– Люпин, тебя многие полицейские не жалуют за твою справедливость и если что, то лучше звони сразу мне. Либо я приеду, либо те, кому я доверяю.

Не поворачиваясь к нему, я ответил:

– Хорошо.

Двери лифта отворились. Я подтолкнул туда Ника и с силой треснул по кнопке первого этажа. Мы так и шли дальше молча к машине.

– Ник, давай я уберу стекло с сиденья и поедем пообедаем. Как я помню, я вроде бы обещал кофе с пирожным.

– Хорошо, я могу чем-то помочь?

– Пока нет.

Я открыл багажник и достал оттуда небольшую щетку для снега. Достал из сумки планшетку – пойдет как совок. Убрав стекло с сидений, я вернулся к багажнику за рабочими перчатками.

– Держи, Ник.

– Зачем?

– Будем вынимать то, что осталось от лобового стекла. Будем тащить. Я с левой стороны, ты – с правой.

Когда мы его вытащили, Ник спросил:

– Так, и куда теперь его?

– Мы его сейчас аккуратно сложим и положим на заднее сиденье.

Когда я закончил со всем этим Ник уже сидел в машине и слушал музыку. Мы отправились в кафе. Зайдя внутрь, у меня промелькнула мысль: какая же здесь приятная атмосфера.

– Что желаешь поесть сегодня?

– Я, пожалуй, буду большой чикенбургер с картошкой фри и сырным соусом. А попить хочу колу.

– Понял, тогда выбирай пока место, а я пойду заказывать.

Подойдя к кассе, я поздоровался с Мэри.

– Здравствуйте. Что желаете?

– Чизбургер и чикенбургер, 2 картошки фри, сырный и чесночный соус, колу и пепси – большие стаканы. Так же мокко и фиолетовый пуфик.

– Хорошо, ваш заказ будет готов через 10 минут.

Она до сих пор остается позитивной, хотя, наверное, половина ее посетителей уже поубивали друг друга. Все-таки я, наверное, был слишком строг с Майлзом. Ладно, уже ничего не поделать.

– Вот ваш заказ. Оплата картой, как всегда?

– Да, спасибо и хорошего вам дня.

– И вам, будьте осторожны.

Я направился с подносом к Нику. Он сидел в том же углу, как и вчера.

– Вот ваш заказ. Смотрю тебе это местечко приглянулось?

– Спасибо, здесь просто хороший вид. Приятного аппетита, Люпин.

– И тебе.

– Все-таки, странные дела происходят в нашем городе, как ты считаешь?

– Думаю, да. Я, честно говоря, уже давно задумываюсь, может, тут и правда замешана мистика, либо я схожу с ума.

– Ну, если ты сходишь с ума, то точно не в одиночку. Даже моя вера в науку уже успела пошатнуться. Я знаю, что каждый день кто-то кого-то убивает. Мир полон насильников и маньяков, но, чтобы это происходило каждый год в один и тот же период – это нечто. Будто все терпят год, потом срываются и начинают друг друга мочить. Так не бывает. Это не поддается никакой логике. Ты же работал в большом городе. Ты же встречался с безумием, но даже там не было так, как здесь?

– Да, я был в большом городе, там были маньяки, насильники и бытовуха. Но это нормально для большого города с большим коэффициентом преступности. Но здесь маленький городок с низким коэффициентом с 7 по 3 июня, а потом резко он вырастает до небес, как в большом городе за год. И да, ты прав. Это никак не поддается логике, поэтому я и хочу разобраться. Поэтому я и разозлился на Майлза. Думаю, он тоже подозревает, что что-то не так. Но он должен оставаться в своем уме, чтобы нормально помогать людям.