Читать онлайн Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля

«Принимая решение, какой сериал производить, мы выбираем сценарий: чем он сильнее, тем потенциально масштабнее аудитория контента. И насколько интересен обратный процесс: когла успешное кинопроизведение становится книгой. Авторская группа во главе с шоураннером создают принципиально новое произведение. Читаталю открывается возможность исследовать героев самостоятельно, опираясь на текст, но уже с полным представлением пространства и образов персонажей «Калимбы».

Гавриил Гордеев, генеральный продюсер Ӧkko

Часть 1

33 часа 40 минут с начала эксперимента

Тусклый свет едва позволял испытуемым различать лица друг друга. Низкие потолки словно стали еще ниже, а свет лихорадочно мигал… Всем ужасно хотелось открыть окно и вдохнуть отрезвляющую прохладу Балтийского моря. Но окна здесь не было.

Семь участников эксперимента, замерев, смотрели на мертвое тело Наташи.

Тело девушки лежало на диване в неестественной позе. Лицо закрывали спутанные волосы; тонкая рука, покрытая татуировками, свисала на пол. Пена из слюны, смешанной с кровью, стекала изо рта на подушку.

До Кати вдруг дошло, что она впервые видит мертвого человека. Мозг подсказывал ей: «Не смотри! Нам надо бежать! Бежать!» – но ноги словно приросли к полу. Сердце бешено колотилось, спазм в груди не давал дышать, щеки обжигало слезами. Катя безуспешно пыталась успокоить дыхание.

Из пустоты раздался мягкий и теплый голос Андрея.

– Мы… Мы поговорили, и я пошел в кладовку, – произнес Андрей, – а когда вернулся, нашел ее. Такой…

Татьяна, навидавшаяся всякого, обвела взглядом присутствующих и крикнула в ближайшую камеру видеонаблюдения:

– Эй! Спустится к нам кто-нибудь или нет?!

Ответа не последовало.

Платон истерически захохотал, заходил по комнате взад-вперед, мотая головой. Катя смотрела словно сквозь него. В ее голове суетилась навязчивая мысль.

«Эта кровавая пена… Как уродливо. Она все портит… Ее не должно быть!» Катя схватила с журнального столика салфетку и попыталась вытереть лицо Наташи.

– Не нужно! – Нурлан схватил Катю за плечо. – Не трогай. – Катя отдернула руку, удивившись собственному порыву: «Все верно… не нужно портить улики… Нельзя портить улики…»

Татьяна бросила презрительный взгляд на Нурлана, подошла к Наташе, убрала волосы с лица девушки, открыв мертвые черные глаза.

В гнетущем молчании повисли немые вопросы: «Что происходит?», «Ее убили?», «Ее убил кто-то из нас?» – и, наконец: «Почему эта чертова дверь до сих пор закрыта?!»

Рома остервенело бился о тяжелую дверь. Боли не чувствовал. Пусть наблюдающие увидят и услышат. Он верил, что Наташу еще можно спасти.

– Черти! Открывайте! – вопил он, разбивая костяшки пальцев в кровь. – Нужна «Скорая»! Слышите?!

Но никто не отвечал. Сергей Аркадьевич, старик в инвалидном кресле, встряхнул ингалятор, сделал глубокий вдох и уехал в дальний угол гостиной. Ему хотелось быть как можно дальше от этих людей.

Катя сидела на полу, обняв колени, раскачивалась из стороны в сторону, бормотала себе под нос:

– Нужно что-то делать… Что нам нужно делать?..

Андрей снова подал голос:

– Нужно вызывать Профессора. Эксперимент закончился…

2 года до начала эксперимента

История эксперимента началась несколько лет назад с одной незаурядной инвестиции. Успешный предприниматель из Калининграда решил вложить деньги не в очередную логистическую компанию, не в биткоины и даже не в зарубежную недвижимость. Он решил инвестировать в строительство частной психиатрической клиники.

Предприниматель выкупил старый трехэтажный немецкий особняк в сосновом бору, построенный еще во времена Восточной Пруссии, и затеял масштабную реставрацию. Он хотел, чтобы его мама, страдающая от гебефренической шизофрении, и другие люди с ментальными расстройствами могли получать лучшее лечение и уход в регионе. Государственные клиники этого обеспечить не могли.

Но внезапно мама инвестора выпала из окна, и социально значимый проект клиники лег на полку.

Трижды проект переходил из рук в руки, не сумев оправдать экономической целесообразности, пока наконец не осел на балансе бизнесмена, страдающего агорафобией.

И дело бы не сдвинулось с мертвой точки, если бы не надежда нового владельца на собственное исцеление. Собственник клиники предложил возглавить проект своему психотерапевту Виктору Анатольевичу Мещерскому.

В свои пятьдесят три Профессор Мещерский, авторитетный специалист в области судебной психиатрии, вел успешную частную практику и помогал Следственному комитету с профилированием. Возможность получить в управление собственную клинику тешила самолюбие Мещерского, и он без колебаний согласился.

Обговорив с владельцем клиники свободу действий, он с азартом взялся за дело. Старый особняк быстро преобразился: за полгода в клинике появились комнаты для пациентов, зал релаксации, соляная пещера, библиотека, процедурные и даже капсулы депривации.

Все было готово. Оставалось лишь оформить лицензию и нанять персонал. Но из-за административных проволочек открытие клиники затягивалось на неопределенный срок.

У Мещерского появились время и место для того, чтобы реализовать еще один проект – свой собственный, о котором владельцу клиники знать было вовсе не обязательно.

8 часов до начала эксперимента

Пахло свежей краской и деревом. Мещерский прохаживался по подвалу клиники, оценивая результаты ремонта. Он провел рукой по прохладной стене успокаивающего хвойного оттенка и улыбнулся. Остались последние штрихи.

Для реставрации подвала под свой личный проект Мещерский нанял ту же бригаду строителей, что работала в клинике. Для них – это очередная рабочая задача на объекте, не вызывающая подозрений. Пусть так и остается.

В помещении не было окон, потолки не больше двух метров, но пространство при этом казалось светлым и уютным. Профессор выбрал натуральные материалы для отделки, сам разработал схемы освещения. Участники эксперимента должны были чувствовать себя в комфорте и безопасности.

Профессор медленно шел по длинному коридору и представлял, как помещение оживет всего через несколько часов. В этой комнате он поселит первую группу испытуемых, Преступников. Дверь их спальни выкрашена в сигнально красный. Оттенок 3001 по RAL. Цвет подсознательно оттолкнет противоположную группу участников, и они не станут заходить сюда лишний раз.

Для двери в спальню Жертв подойдет отдаленно синий. Оттенок 5023 по RAL. Он укрепляет личные границы, снижает утомляемость и стабилизирует эмоции – то, что нужно.

Времени до начала эксперимента осталось немного, пора подумать о деталях. Нужно расставить все так, чтобы уровень тревоги держался на минимальных показателях и… Раздался грохот, Мещерский вынырнул из своих мыслей. Рабочие заносили в помещение эксперимента последний предмет мебели – массивный круглый стол из акации.

Под чутким руководством Профессора стол разместили в центре гостиной. Рабочим пришлось несколько раз передвигать мебель, прежде чем он оказался на идеальном расстоянии от дивана, стеллажа и выхода в коридор.

Проводив рабочих, Мещерский остался один в полной тишине. Теперь его ничто не отвлекало. Главное – не забыть подчистить камеры наблюдения.

Профессор поставил пластинку Нины Симон и занялся декором: подключил лампы с рассеянным светом, разложил на диване подушки, выставил на стеллаже книги и коробки с настольными играми. Туда же он поставил бонсай в квадратном горшке, предварительно опрыскав листья из пульверизатора.

На стену в зоне кухни Мещерский повесил винтажные электронные часы, а на кофейный столик поставил круглый аквариум из пластика с золотой рыбкой.

Интерьер выглядел живым, стильным. Каждый предмет находился ровно на том месте, где и должен.

Мещерский наполнил холодильник едой и водой, в кладовке разложил необходимые бытовые принадлежности – каждая упаковка на одинаковом расстоянии друг от друга, все логотипы повернуты в одну сторону.

Профессор взглянул на часы. Участники эксперимента прибудут совсем скоро. Осталось дождаться. Мещерский сделал глубокий вдох и прислушался к себе: ни волнения, ни страха. Так и должно быть.

Он поднялся по лестнице, закрыл за собой стальную дверь, ввел шестизначный код и приложил большой палец к считывателю. Раздался тяжелый лязг замка.

2 часа до начала эксперимента

Клиника Мещерского располагалась вдали от города, в окружении вековых сосен. В тихий безветренный день здесь хорошо было слышно море и крики чаек: до песчаного пляжа через осенний лес всего десять минут ходьбы. Идеальное место для того, чтобы позаботиться о своем душевном здоровье и привести нервы в порядок.

Кое-где все еще возвышались строительные леса, некоторые окна были завешены полиэтиленом: никто и не подумает, что первые посетители уже здесь.

Микроавтобус выехал из леса и остановился на парковке у главного входа в здание. Из машины, осматриваясь, вышли четверо участников эксперимента.

Катя, девушка лет двадцати в льняном платье и уютном кардигане, ежилась от осеннего ветра, задумчиво разглядывая старинный особняк. Она фантазировала, какой могла быть жизнь прежних обитателей. Наверняка им тоже бывало непросто…

Андрей, подтянутый брюнет в очках, помог водителю опустить пандус и выкатил старика в инвалидном кресле. Сергею Аркадьевичу было неловко, что с ним приходится возиться. Он бы и сам прекрасно справился, но отказаться от помощи не решился.

Последней из машины вышла Татьяна, хмурая и холодная женщина неопределенного возраста – ей могло быть и тридцать пять, и пятьдесят.

Испытуемые забрали свои вещи из багажника, и машина уехала. Все двинулись к крыльцу.

1 неделя до начала эксперимента

Вечером пятницы Андрей, как обычно, возвращался от очередного бестолкового ученика. Приходилось подрабатывать репетитором, курьером и даже выгуливать собак, чтобы вернуть прежнюю жизнь.

Андрей не употреблял наркотики уже 1 год 9 месяцев и 17 дней. Он прикладывал массу усилий, чтобы держать свой разум в чистоте, занимался йогой и старался держаться подальше от прежних знакомых. Но ворох оставшихся долгов мешал держаться намерений.

Когда Андрей увидел тех двоих, сразу все понял. Он ускорил шаг, свернул в переулок в надежде уйти дворами, но в спину толкнули. Андрей упал, попытался встать, но тут же получил еще один удар.

Его били. Боль была для него привычной, нужно было лишь закрывать голову руками, чтобы не потерять сознание. Когда удары прекратились, Андрей почувствовал, что его обыскивают.

Один из нападавших нашел в кармане куртки потрепанный кошелек, вынул несколько купюр и бросил в лицо Андрею.

– Сделал вид что не заметил меня, видал? – нападавшие ухмылялись.

– Если завтра денег не будет, я тебе почку вырву, понял?

Андрей не открывал голову.

– Я верну, верну, честно!

– Завтра.

Они ушли. Андрей попытался приподняться. Бока болели, но, кажется, ребра целы. Повезло. Куртку порвали, сволочи!

Андрей откашлялся кровью. Зубы на месте. Он заметил, как за ним с интересом наблюдает мужчина в дорогом пиджаке.

Мещерский подошел к Андрею и протянул руку.

– Позвольте вам помочь.

– Спасибо, – Андрей встал и побрел прочь. Все, чего он хотел, – вернуться домой, упасть на диван и накрыться одеялом с головой.

– Андрей, постойте! – обратился к нему Профессор. – Я могу вам помочь. Выслушайте меня. От вас не убудет, ведь так?

Андрей остановился. Откуда он знает его имя? И кто он такой?

Профессор и Андрей беседовали в пустом кафе. Андрей стеснялся своего потрепанного вида, но человека напротив, кажется, это не смущало. Мещерский тщательно протер влажной салфеткой чайную ложку, завязал ее узлом и положил на стол. Этот незначительный ритуал дарил ему ощущение контроля над ситуацией.

– Две недели, говорите? – переспросил Андрей.

– Да. Все официально. Наблюдение будут вести научные сотрудники института, безопасность и прозрачность эксперимента гарантированы.

– Почему именно я?

– А почему бы и нет? – Профессор мягко улыбнулся. – Нам нужны люди с определенными качествами. Ваше прошлое, пристрастие к наркотикам – ключевой момент. Вы сейчас не употребляете, верно?

– Нет-нет. Я чист, могу сдать анализы, если нужно, – сам не зная почему, Андрей хотел понравиться этому человеку.

– Спасибо, но это не потребуется. Вознаграждение за эксперимент поможет вам расплатиться с долгами и встать на ноги.

Профессор достал из внутреннего кармана пухлый конверт и протянул Андрею.

– Небольшой аванс решит проблему с молодыми людьми. Остальное – после. Неплохая сделка?

Помешкав, Андрей взял конверт испачканной в крови рукой, ощутив приятную тяжесть.

1 час 40 минут до начала эксперимента

Татьяна давила на дверной звонок. Наконец появился Профессор.

– Проходите, не смущайтесь.

Андрей с любопытством заглянул внутрь через плечо Татьяны и вслед за остальными вошел в холл.

В просторном холле клиники было достаточно светло, чтобы разглядеть мрамор на полу, старинные двери с латунными ручками и лестницу из массива дерева. Напротив входа играло красками большое витражное окно.

Гости с интересом разглядывали детали. Профессор был доволен – не зря старался. Татьяна, не обращая внимания на роскошь, разглядывала неподвижных людей в белых халатах за матовой стеклянной перегородкой. Профессор заметил ее настороженный взгляд.

– Как добрались? – Произнес Мещерский, обратив на себя всеобщее внимание.

– Нормально, – ответила Татьяна, она старалась быть вежливой, но для посторонних ее голос всегда звучал грубовато и холодно.

– Успели познакомиться?

– Да, немного… – ответили они почти хором, это сразу разрядило обстановку. Профессор улыбнулся.

– Вижу, вы в хорошем настроении. В нашем деле очень важен настрой. Прошу за мной…

Группа последовала за Профессором. Проходя мимо стеклянной перегородки, Профессор обронил:

– За вами будут наблюдать выдающиеся специалисты в области психиатрии и социальной психологии. Экспертная группа будет работать на первом этаже, а вы, испытуемые, разместитесь этажом ниже.

Профессор указал в сторону неприметной лестницы, ведущей на цокольный этаж.

– Изоляция от внешней среды – катализатор межличностных конфликтов. Все противоречия – как на ладони. Сюда, пожалуйста.

Профессор ввел шестизначный код и приложил большой палец к замку.

Пока участники помогали спустить по ступеням кресло с Сергеем Аркадьевичем, свет в помещении эксперимента постепенно включался. На потолке и вдоль стен располагались светящиеся квадраты, имитировавшие окна.

– Добро пожаловать! Это ваш дом на ближайшие две недели, – сказал Профессор, проходя по коридору в глубь помещения.

– Ух… ничего себе… – произнесла еле слышно Катя.

Испытуемые проследовали за Профессором, с интересом разглядывая интерьер.

– Это кухня-гостиная, там – комната для терапевтических сессий, спальни и ванные. Ваша дверь – синяя, а красная – для остальных участников.

Профессор разложил на столе бумаги и раздал всем ручки.

– Это права и обязанности участников и авторов эксперимента. Я отправлял вам документы на почту. Все успели ознакомиться? Пожалуйста, поставьте свои подписи. Один экземпляр вам, другой – нам…

Все четверо подписали бумаги, Профессор проверил данные.

– Андрей, Катя, Татьяна и Сергей Аркадьевич. Прекрасно.

Профессор достал из кармана четыре силиконовых браслета с синими бирками и протянул один из них Андрею.

– Что это? – спросил Андрей.

– Что-то вроде фитнес-трекера, – ответил Профессор, застегивая браслет на его запястье. – Они будут следить за вашим здоровьем и фиксировать местонахождение.

Когда Профессор подошел к Татьяне и протянул браслет, та отдернула руку.

– А если я не хочу ничего фиксировать?

– Это обязательно, – без улыбки произнес Профессор.

Татьяна нехотя протянула руку, Профессор осторожно защелкнул браслет. То же самое он проделал с Катей и Сергеем Аркадьевичем. Смарт-часы Профессора просигналили.

– На столе чай и печенье, угощайтесь! Я скоро вернусь.

Профессор вежливо улыбнулся, взял подписанные документы и вышел.

Испытуемые расположились в кухне-гостиной. Катя скромно присела на краешек дивана, разглядывая свои ногти. Сергей Аркадьевич подъехал к холодильнику и долго изучал его содержимое. Татьяна проверила свой браслет на прочность, и, убедившись, что снять его нельзя, прогулялась по помещению. Андрей принялся изучать стоящие на стеллаже книжки, незаметно поглядывая на остальных.

Когда в помещении стихло, из динамиков зазвучала музыка. Эта мелодия напоминала колыбельную. Мягкая, нежная, обволакивающая… Трудно было сказать, что за инструмент звучал.

– Странный этот Профессор, – сказал Сергей Аркадьевич, раскладывая на столе глазированные сырки, фрукты и воду.

– Виктор Анатольевич? – подключился к беседе Андрей. – Ну не знаю… Я про него узнавал. Он гуру судебной психиатрии. Его работы даже в Стэнфорде в обязательную программу включены. А когда он был студентом, ему, как лучшему на курсе, разрешили поработать на допросах с Чикатило, представляете?

Татьяна вернулась в гостиную:

– Ага, с Чикатило, а теперь с нами – прогресс налицо.

Андрей и Сергей Аркадьевич улыбнулись. Оба еще в машине почувствовали, что Татьяна за словом в карман не полезет. Но ее грубость не отталкивала. Стоило только присмотреться, и становилось понятно, что это защитная реакция.

Катя не решалась заговорить и принялась заваривать чай, чтобы сделать для остальных что-то приятное.

– Радоваться надо, – продолжал Андрей. – Мы к такому специалисту попали! Светило.

– Может, и светило, – не соглашалась Татьяна, – но, когда незнакомый человек встречает меня с улыбкой до ушей, – жди беды.

– Какая вы, Таня, недоверчивая, – с удовольствием жуя шоколадный сырок, произнес Сергей Аркадьевич.

– Какая есть. Я только себе доверяю.

– А я после шестидесяти – наоборот. То очки потерял, то забыл, как врача зовут. Себе доверять все сложнее становится.

Катя поставила на стол чашки с чаем. Заговорить рано или поздно все равно придется, и она обратилась к самому безобидному, как ей казалось, человеку.

– Андрей, где вы учились?

– В СПбГУ, на журфаке. Потом домой, в Калининград, вернулся. Работал журналистом в «Балтик-пресс».

Татьяна отпила из кружки, громко втягивая горячий чай.

– А как фамилия твоя? – с вызовом спросила она.

– Крайнов, – ответил Андрей.

– Что-то я не видела твоих статей, а я в курсе новостной повестки… – Татьяна внимательно разглядывала лицо Андрея, которое на секунду показалось ей знакомым. Она всегда говорила то, что хотела, не боясь поставить людей в неудобное положение. Возможно, поэтому она сейчас здесь, а не на престижной работе.

Андрея смутил тон Татьяны, и он сменил тему.

– Я давно не пишу… Сергей Аркадьевич, расскажите, кто вы по профессии.

– Я? Двадцать лет верховным судьей оттрубил. А сейчас на пенсии. Жена-красавица, дом… Я счастливый человек, стараюсь ни в чем себе не отказывать. Кроме футбола, разве что.

Все смущенно переглянулись.

– Это шутка, – Сергей Аркадьевич громко засмеялся, хлопнув по колесу кресла.

Катя с Андреем несмело засмеялись, даже Татьяна улыбнулась.

– Все у меня замечательно, – Сергей Аркадьевич нервно проверил свои карманы, нашел ингалятор и глубоко вдохнул. Он врал этим людям, и ему не было стыдно. Профессор обещал, что после эксперимента все изменится…

12 дней до начала эксперимента

В вечер их первой встречи Сергей Аркадьевич снова думал о самоубийстве. Почему ему так тяжело решиться? Жить было невыносимо.

Дом престарелых, пропахший чужой мочой и вареной капустой, за пять лет превратил энергичного и уверенного в себе судью в жалкое подобие человека. Его плохо кормили, поколачивали за провинности, и он ничего не мог с этим сделать. Он был беспомощен.

Ему никто не писал, о нем никто не беспокоился. Никто не заметит, если его не станет. Напротив, кому-то повезет получить его комнату с видом на мусорные контейнеры.

Сергей Аркадьевич сидел в своей маленькой неопрятной комнатушке, освещенной тусклой лампой. Ингалятор лежал на липком столе, а из телевизора доносилась очередная чушь про судебную систему.

Из ванной послышался звук спущенной воды, и оттуда в комнату вышла недовольная потная сиделка.

– Как я заколебалась за вами всеми утки выносить, кто б знал! Не дом престарелых, а фестиваль говна.

Сиделка швырнула утку на пол и начала сметать крошки с кровати.

– Опять на кровати ел! Стол для кого стоит?

Женщина включила старый пылесос и, задевая трубой кресло Сергея Аркадьевича, раздраженно возила щеткой между ним и кроватью. Старик сидел не шелохнувшись. Он хорошо знал цену собственного достоинства. Сиделка заметила на полу фантик.

– Где взял? Тебе врач сладкое запретил! Но понос ведь не помеха, да, Сергей Аркадич?

Сергей Аркадьевич покорно молчал, отстраняясь от потной подмышки.

– Еще раз увижу – неделю в обосранных штанах ходить будешь.

Сиделка ушла, грубо оттолкнув кресло со стариком в сторону. Сергей Аркадьевич дотянулся до ингалятора, сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Взял с тумбочки старый фотоальбом. Вот он, счастливый, с коллегами после заседании суда, а тут с женой Машей, со своим лучшим другом, на своих ногах.

Кто-то постучал. Сергей Аркадьевич удивленно повернулся. Вот уже несколько лет к нему бесцеремонно заходили без стука.

– Можно? – в дверях стоял Мещерский.

Профессор битый час рассказывал старику про эксперимент, но тот все никак не мог понять, чего от него хотят. Профессор понимал, с кем разговаривает, был терпелив и не торопился.

– Вам будет полезно сменить обстановку, как считаете?

Мысли путались в голове Сергея Аркадьевича.

– А расходы как же? – с тревогой спросил он.

Несмотря на то что Профессор отвечал на этот вопрос уже не первый раз, его голос звучал спокойно и заботливо.

– Все на нас. Плюс вознаграждение.

– Меня не отпустят.

Старик выглядел беззащитным как ребенок. Профессор мягко коснулся его плеча.

– Я обо всем договорился. Вас отпустят под мою ответственность.

Сергею Аркадьевичу хотелось плакать, но он держался. Мысль о том, что он может уехать из этого места, казалась безумной, нереальной. Он произнес дрожащим голосом:

– Не хочу сюда возвращаться, прости господи… Никогда…

– Это и не обязательно. На полученные деньги вы сможете купить скромное жилье и нанять приличную сиделку.

В глазах старика все еще читалось сомнение. Тогда Профессор предъявил главный козырь.

– Я не сказал вам главного. Одним из участников эксперимента будет тот самый водитель. Мы его нашли.

Сергей Аркадьевич изменился в лице. Профессор на секунду увидел во взгляде жалкого старикашки настоящую угрозу. Возможно, ему не стоило открывать все карты.

Сергей Аркадьевич выпрямил спину и шумно затянулся ингалятором.

– Я согласен.

50 минут до начала эксперимента

Профессор быстро поднялся по широкой лестнице на второй этаж клиники. На часах снова прозвучал назойливый сигнал. «Пора его сменить». Мещерский менял звук напоминания еженедельно, чтобы не сойти с ума.

Лоб Профессора покрыла испарина, руки предательски тряслись. Он зашел в просторный кабинет, принял лекарство из элегантной коробочки. Каждый раз, доставая таблетку, он ощущал тоску и горечь неизбежного.

Дыхание Профессора выровнялось. Он промокнул лоб платком, убрал документы в сейф и услышал звук подъезжающего автомобиля. Увидел в окно, как из микроавтобуса выходит вторая группа испытуемых. Что ж, нужно собраться.

45 минут до начала эксперимента

Водитель выгрузил из багажника вещи участников. Рома, Наташа, Нурлан и Платон проводили машину взглядом. Никто из них не улыбался.

Рома и Платон, молодые люди примерно одного возраста, взяли сумки и зашагали к крыльцу. Нурлан, крупный казах лет сорока, под два метра ростом, поднял с земли сумку Наташи и протянул ей. Сонная девушка с фиолетовыми волосами и в косухе вытирала с лица размазанную тушь салфеткой, любуясь собой в камеру айфона. Похмелье было ей к лицу.

Заметив Нурлана, снисходительно улыбнулась, забрала свои вещи. Грязную салфетку кинула ему под ноги. Нурлан молча поднял ее и пошел за остальными, выбросив мусор в урну.

Участники зашли в холл. Никто не встречал.

– А еще дальше нельзя было завезти? – заворчала Наташа. – Два часа по духоте!

– Дальше уже Польша, – заметил Рома. – Ебать, ну и хоромы!

– Это что, больница? – спросил Платон, ему явно было не по себе.

– Добрый день. Вижу, дорога вас утомила, – Мещерский спускался по лестнице.

Профессор подошел к Нурлану и молча пожал руку. Остальные остались на своих местах. Мещерский жестом пригласил испытуемых к столу с документами.

– Приступим. Все успели прочитать договор? Прошу вас подписать.

– Это еще зачем? – выпалил Платон.

Профессор сменил тон:

– Правила для всех одинаковые. Можете уйти. Последствия вам известны.

Профессор протянул Платону ручку, тот вздохнул и подписал бумаги.

– А у меня с этим нет проблем, – дружелюбно сообщил Рома. – Надо – значит надо, какие вопросы?

Рома подмигнул Наташе и подписал бумаги. За ним – остальные. Профессор аккуратно сложил документы в идеально ровную стопку, взял браслет с красной меткой.

– Дайте руку, – обратился он к Роме.

Широкая улыбка тут же улетучилась с лица Ромы.

– А вот этой хуйни в договоре не было! Я браслет не надену.

– Я такое не ношу, спасибо, – насмешливо добавила Наташа.

– Это датчики пульса. Часть эксперимента включает в себя физиологическое наблюдение, – Профессор попытался взять руку Ромы, но тот с силой толкнул его в грудь. Не ожидая такой реакции, Профессор потерял равновесие.

– Слышь, трогать меня не надо! Я браслет не надену, сказал же!

Профессор поправил пиджак и указал на кабинет со стеклянной перегородкой.

– За дверью охрана с травматическим оружием на случай угрозы в ваших действиях. Не будем доводить до новой беды. Из одной я вас уже вытащил, не так ли?

Рома смотрел на Профессора исподлобья. В голове пульсировало. Так же как в тот день.

6 дней до начала эксперимента

В висках Ромы стучало, горло жгло, силы кончались. Кажется, он бежал вечность. Трое полицейских не отставали.

Рома резко свернул на людный рынок. Легко перелетел через овощной прилавок и, рассыпав ведро картошки, скрылся в толпе.

Он бежал, сбивая покупателей с ног, пока дорогу не перегородила «Газель» с мороженой рыбой. Рома оттолкнул грузчиков, вскарабкался на крышу «Газели» по ящикам с горбушей и спикировал за забор. Упал на колени, не обращая внимания на боль, вытащил из заднего кармана пакет с таблетками и спрятал под большим камнем у стены.

Рома накинул капюшон толстовки и пошел вдоль дороги, стараясь не хромать. Не успев отдышаться, увидел полицейскую машину.

Рома резко развернулся, захромал в обратную сторону. Навстречу бежали трое полицейских. Засада!

Рядом притормозил черный «Мерседес» с водителем в брендовых часах. Рома всегда обращал внимание на такие детали.

– Садись, – спокойно сказал Профессор.

– Чего?!

– Без меня не проскочишь.

Рома глянул на полицейских, они искали его взглядом. Еще секунда – и заметят. Деваться некуда, сел. Пригнулся, когда проехали мимо полицейских. Машина набирала скорость. Рома оценил салон из бежевой кожи, просканировал водителя. Бриллиантовые запонки. Неужели их еще кто-то носит?

– Ты от кого? – спросил Рома, – От Седого или от Аркаши? Товар я спрятал. Пусть не волнуются…

– Меня не интересует твой товар, – спокойно ответил Мещерский, глядя на дорогу. Они уезжали все дальше от Калининграда по федеральной трассе.

– Тогда хули тебе надо? – выпалил Рома. – Раз помог, значит, что-то нужно: не первый день живу. Прикопы не сливаю, своих не сдаю, понял? На руках у меня ничего нет. Если ты из ФСКН, зря стараешься.

Профессор потянулся к заднему сиденью. Рома отшатнулся. Профессор достал из кармана кресла зеленую папку и кинул Роме на колени.

– Что это?

– Про «своих не сдаю», – ответил Профессор спокойно.

Рома открыл папку и увидел текстовые расшифровки с дословным описанием того, как Рома сдавал оптовых покупателей и шваль типа кладмэнов и фасовщиков. Рома был стукачом, но об этом никто не должен был узнать.

– Ты кто такой, сука?

Машина Профессора остановилась на пустыре. Рома потянулся к ноге, чтобы достать спрятанный в носке нож. Профессор указал на припаркованный неподалеку серый седан.

– В той машине двое с оружием. Если со мной что-то случится, получишь пулю в лоб.

Профессор подал седану сигнал, мигнув фарами. Седан помигал в ответ.

Рома опустил нож.

– Хули тебе надо?

Профессор передал Роме несколько листов А4.

– Это что за херобора?! Какой еще эксперимент?

– Предлагаю простую сделку. Соглашаешься на участие, эта папка остается у тебя. Откажешься – и ее получат твои друзья.

35 минут до начала эксперимента

Стук в голове стихал. Рома стоял в холле клиники напротив Профессора с браслетом в руках. Все молча ждали, что будет дальше. Рома вдруг изменился в лице, рот растянулся в дурашливой улыбке.

– Пошутил я, короче. Цепляй, дядь. Не дергайся.

Профессор защелкнул браслет. Наташа, Платон и Нурлан вытянули руки вперед, Мещерский надел браслеты.

– Призываю вас вести себя сдержанно. Помните, это эксперимент. Прежде чем что-то делать, дважды подумайте. Держите себя в рамках разумного. И тогда никто не пострадает.

Профессор поправил платок в нагрудном кармане пиджака и повел группу вниз.

30 минут до начала эксперимента

В гостиной Татьяна и Сергей Аркадьевич о чем-то болтали. Старику удалось немного рассмешить эту железную леди своим фирменным анекдотом про Штирлица. Он давно не слышал женского смеха и тем более не был его причиной.

Катя задумчиво наблюдала за золотой рыбкой, тихонько постукивая пальцами по стенке аквариума. Истории старика ей слушать не хотелось.

Андрея в гостиной не было. Он переживал в уборной очередной болезненный кишечный спазм. Это цена, которую он продолжал платить за свои отношения с героином.

В гостиную вошел Мещерский, за ним Платон, Наташа и Рома.

– Знакомьтесь.

Катя и Татьяна поднялись с мест поприветствовать новоприбывших. Катя улыбнулась:

– Здравствуйте, хотите…

Катя осеклась, увидев Платона, попятилась и ушла в самый дальний угол.

– Здорова! – весело приветствовал Рома новых товарищей.

Наташа сбросила на диван массивную кожаную куртку, обнажив покрытое татуировками тело, и снисходительно всем помахала.

Платон не обращал ни на кого внимания, безуспешно пытаясь поймать сигнал на телефоне. Ему нужно было срочно придумать убедительное оправдание для своей девушки. Иначе она соскочит, тогда придется начинать все сначала.

– Добрый день, – наконец произнесла Татьяна. В ее голосе снова звучал вызов, хотя она старалась быть вежливой.

В гостиную вернулся бледный Андрей, стараясь держать лицо. Даже со спины он сразу узнал Рому. По тому, как он сутулился на один бок.

– Ты здесь еще зачем? – сквозь зубы процедил Андрей.

Он быстро подошел к Роме сзади, швырнул его на пол и набросился на него с кулаками. Никто не понимал, что происходит. Мещерский наблюдал.

В комнату вошел Нурлан, и теперь очередь остолбенеть пришла Татьяне. Она заорала.

– Ты что тут делаешь, ублюдок?! – прорычала она, тыча в Нурлана пальцем, словно он был животным в зоопарке.

Сергей Аркадьевич наблюдал за происходящим, переводя настороженный взгляд с одного участника на другого. Ему было плевать на драку, он хотел как можно быстрее выяснить, кто из собравшихся тот самый водитель.

Наташа явно получала удовольствие от происходящего. Она снимала драку со всех ракурсов на мобильник.

– Весело тут у вас!

Платон замер, когда увидел Катю в темном углу. Ему хотелось провалиться сквозь землю: «Каковы шансы, что она обо всем забыла? Примерно ноль из ста…»

Нурлан не сводил глаз с вопившей Татьяны.

– Сволочь, ненавижу!

Профессор не вмешивался, он точно знал, что с минуты на минуту это закончится.

Получив несколько крепких ударов в челюсть, Роме удалось вырваться из цепкого хвата Андрея и встать на ноги.

– Ну, сука! Иди сюда… – Рома угрожающе шел на Андрея.

– Эй, как вас там?! Вы собираетесь что-нибудь делать? – прокричал Платон Мещерскому через всю комнату.

Рома внезапно дернулся, упал на пол, забился в судороге, крича от боли, пока его тело не обмякло.

В комнате стихло. Татьяна всхлипывала.

– С ним все в порядке, – спокойно произнес Профессор, – это легкий разряд. Андрей, отойдите от него, иначе присоединитесь…

Мещерский поднял над головой свой телефон, на экране светились кнопки. Профессор держал большой палец над одной из них.

– Датчики здоровья, серьезно?! – Платон пытался снять браслет.

Татьяна показывала пальцем на Нурлана:

– Что он тут делает?! Я с ним здесь не останусь!

Она схватила свою сумку и пошла к выходу. Дернула дверь за ручку. Заперто.

– Выпустите меня!

Рома уже пришел в себя, сел на колени и пытался отдышаться. Дернул браслет, но тот не поддавался.

– Сними с меня эту хуйню…

Профессор не реагировал. Рома поднялся, шагнул к нему и снова упал, сраженный судорогой.

Мещерский перешагнул через Рому и встал в центре комнаты, чтобы всем было видно.

– Офигенно, – улыбаясь сказала Наташа, продолжая снимать все на телефон.

Татьяна вернулась в гостиную:

– Откройте дверь! Или вы меня тоже вот так? Током?

– Надеюсь, это не понадобится, – ответил Профессор.

– И что, вы нас тут с собой заперли? – истерически подметил Платон. – В чем прикол? Думаете, я этот телефон не отберу?

– Просто выслушайте меня, – обратился Мещерский к испытуемым.

– Я слушать никого не буду! – кричала Татьяна. – Быстро откройте дверь! Привели сюда насильника и педофила! Плевать мне на ваши деньги! Я тут не останусь!

– Хватит орать, – раздраженно процедила Наташа, потирая виски, – и так голова болит. Дайте ему сказать…

– Никого слушать не стану, понятно? Откройте дверь, или заору!

Ответа не последовало, Татьяна набрала в грудь воздуха:

– Ааааааааа!

Неожиданно Наташа с разворота ударила ее по лицу. Татьяна потеряла равновесие и упала на диван, держась за щеку. Замолчала.

Наташа повернулась к Профессору с поднятыми руками.

– Только током не бейте! – сказала она, улыбаясь. – Просто я истерики не переношу.

– Меня тоже не бейте. Я понял, типа. Готов слушать. Только этого ко мне не пускайте, – Рома кивнул на Андрея. – Не я драку начал, так-то.

Профессор обвел всех взглядом:

– Про браслеты. Приношу извинения за обман. Вы бы не надели их, если бы сразу знали, что это, так ведь? Нам важно было остановить неизбежную вспышку насилия.

– Да брось, дядь, – саркастически произнес Рома, поднимаясь на ноги. – Кайф, а не ситуация. Уважаю. Меня наебать сложно.

Рома, тяжело дыша, сел на диван.

Профессор убрал телефон в карман.

– Если коротко, мы с экспертной группой взялись за сложный социально-психологический эксперимент. Поместить в изолированном пространстве две группы людей: Преступников и их Жертв. Вы четверо, – Профессор указал на Катю, Татьяну, Андрея и Сергея Аркадьевича, – жертвы. Каждый из вас пострадал от действий остальных присутствующих.

Мещерский смерил взглядом Рому, Наташу, Платона и Нурлана.

– Это кто еще пострадал, – хмыкнула Наташа.

Профессор подошел к Платону:

– То, как вы поступили с Катей, закончилось плохо не только для нее, но и для вашего ребенка.

– Какого ребенка? – Платон посмотрел на Катю. – Кать?

– У Ромы с Андреем тоже богатое прошлое, – продолжал Профессор. – Роман был поставщиком, а Андрей – потребителем.

– Э, алё! Я никого не заставлял!

– С вашей подачи Андрей приобрел зависимость и потерял жену.

– Да что вы знаете вообще?! – не желая продолжать разговор, Рома ушел на кухню и открыл кран с водой.

Профессор склонился над Сергеем Аркадьевичем и указал на Наташу.

– Это она.

Наташа издевательски отдала честь Мещерскому, даже не подняв глаз от экрана телефона.

– Я обещал вам показать человека, который был за рулем в тот вечер. Знакомьтесь, Наташа.

Напряженный Сергей Аркадьевич силился поймать взгляд Наташи, но потерпел фиаско.

Часы Профессора издали неприятный писк.

– Нужно ускориться, – Мещерский подошел к Татьяне. – Что связывает Татьяну и Нурлана, думаю, и так понятно.

Нурлан стыдливо опустил глаза. Татьяна поднялась с дивана и медленно пошла на Мещерского.

– Что вам понятно? Что вам понятно?! Если вы думаете, что я не засужу вас за такие эксперименты, вы ошибаетесь! Тут молоденькая девочка, а вы педофила сюда привели!

Мещерский осторожно взял Татьяну за руку и накрыл своей ладонью. Его голос звучал тепло:

– Я понимаю ваши чувства. Но вот какое дело. Этот эксперимент вам нужен. Он нужен переломанным людям, таким, как вы. Запутавшимся, попавшим под влияние растлителей, трусов, мошенников.

Татьяна забрала свою руку, но не ушла.

– Мы, психиатры, пробуем помочь людям в беде, но что мы можем? Выслушать? Прописать таблетки? Этого мало. Психотерапия не исцеляет, а всего лишь сдерживает. Таня, вы знаете об этом как никто. Сколько специалистов вы поменяли? Кто-нибудь решил ваши проблемы?

Татьяна злилась: «Какое право ты имеешь говорить о моей боли?!»

– Я пообещал вам деньги, потому что знаю, что все вы в них нуждаетесь. Но ведь не это важно. Важно, что мы можем реально помочь, если вы нам позволите. А на вашем опыте десяткам, сотням таких же как вы.

Профессор сделал паузу. В правой руке ощутил легкий тремор и незаметно убрал руку в карман брюк.

– Пятнадцать дней, – продолжил он, – это все, о чем я прошу. Условия для жизни максимально комфортные. Ваша безопасность в приоритете. Любая агрессия будет моментально пресекаться. – Профессор показал экран своего телефона. – Мы проведем групповые занятия и парные сеансы, раскопаем и уничтожим ваши травмы. И сделаем выводы. Обещаю исправить то, что, кажется, уже невозможно исправить. Вы сможете наладить свою жизнь.

Все устало молчали. Последние полчаса выдались невероятно эмоциональными. Первой подала голос Наташа.

– Слушайте, если на благо науки, то я не против, – саркастически начала она. – Две недели херней страдать, получить бабло, да еще и психам помочь. А что? Я в деле!

– Я согласен, – сухо добавил Сергей Аркадьевич.

– Я останусь, – устало произнес Андрей. – Но не сказать мне про него – это вы зря.

– Да нужен ты мне тут сто лет! – огрызнулся Рома и повернулся к Мещерскому. – Про науку не знаю. Мне как-то похер. Но вариантов-то не особо, поэтому я остаюсь.

– Катя?

Катя сидела в дальнем углу, спрятавшись за спинами участников. Когда они расступились, она кивнула, не поднимая глаз. Профессор перевел взгляд на Платона.

– А у меня что, есть выбор? – выпалил он.

– Выбор есть всегда.

Платон ухмыльнулся, поднял свою сумку с пола:

– Туалет где?

Профессор указал в глубь коридора:

– В вашей спальне. Первая дверь налево.

Платон вышел из гостиной, будто бы невзначай задев Мещерского плечом.

Профессор подошел к Нурлану, положил руку ему на плечо:

– Я знаю, что вы останетесь.

Нурлан кивнул, стыдливо взглянув на Татьяну.

Профессор подошел к ней и через приложение на телефоне открыл дверь наверх. Татьяна посмотрела в сторону выхода.

– Я знаю, вам тяжелее всех. Можете уйти. Но еще я знаю, что вам это нужно больше, чем остальным.

Лицо Татьяны было неподвижным, но по щекам текли слезы. Она злилась на себя за слабость, но ничего не могла с собой поделать. Ей нечего было ответить Мещерскому. Татьяна взяла свою сумку и ушла в спальню Жертв.

– Для вашей же безопасности попрошу вас отдать мне все металлические и острые предметы. Сигареты и алкоголь, разумеется, запрещены. Мобильной связи здесь нет. Всё необходимое – еда, напитки и даже сменная одежда – вам предоставлено.

Профессор взглянул на винтажные часы в зоне кухни и объявил:

– Эксперимент начался.

5 минут с начала эксперимента

В ванной Жертв Татьяна держала руки под струей холодной воды. Она посмотрела на камеру под потолком и зашла в туалетную кабинку, оставив кран открытым. Единственное место в этом подвале, где можно было укрыться от посторонних глаз.

Села на унитаз, достала из лифчика пластиковую баночку для лекарств со стершейся этикеткой. Судорожно закинула в рот сразу несколько таблеток и проглотила. Эффект был почти мгновенным: мышцы на лице расслабились, дыхание выровнялось.

Татьяна сползла на пол и облокотилась о дверь кабинки. Она слушала шум воды в раковине и старалась ни о чем не думать. Тело накрывало теплой волной…

4 дня до начала эксперимента

За окном шел дождь. Обычно шум дождя успокаивал Татьяну, заглушая тревожные мысли. Но сейчас этого было мало.

В коридоре старой городской больницы она сидела на кушетке в казенном белом халате, накинутом на плечи поверх одежды, нервно дергая ногой.

Воспаленные глаза Татьяны чесались. Когда она спала в последний раз? Трудно сказать наверняка.

Рядом с ней сидели бледный мальчик лет десяти с кислородным баллоном и немолодая высохшая женщина. Татьяна гладила ее по морщинистой ладони. Старшая сестра и племянник были для Татьяны самыми близкими людьми на свете.

Мимо прошел главврач. Татьяна вскочила.

– Андрей Викторович! Я по поводу Сережи Николаева. Нам вчера позвонили, сказали, что появилось место. Мы приехали, оформились, а теперь в отделении говорят, что мест нет. Как же так? Ему операция нужна. Вы же сами дату назначили. Если опять месяц ждать, все анализы заново придется делать. Пожалуйста, помогите!

– Вы им кто? – устало спросил главврач.

Такие разговоры он не любил больше, чем бумажную рутину и внезапные осложнения после резекции легкого.

– Я Сережина тетя. Пожалуйста, помогите!

– Если сказали мест нет – значит нет. Куда мы его? В коридор? Вы же потом первая жалобу накатаете. Что я вашим правозащитникам покажу? Мальчишку в коридоре? – доктор прекрасно знал, кто она такая.

Татьяна резко дернула врача за руку:

– Клади его в палату, Андрей Викторович!

Мимо прошла медсестра. Татьяна приблизилась к главврачу вплотную, крепко сжала его запястье:

– Еще один скандал вам руководство не простит. Пойдешь в аптеку мази по полкам расставлять. Забыл, как митинг под окном выглядит? Я организую.

Главврач смотрел на нее устало:

– Чтобы твоего пацана положить, я должен кого-то выписать раньше времени. У меня блатных в палатах нет. Так что не надо мне угрожать.

Он потянул руку, Татьяна отпустила.

– Решай сама, кого выписываем: девочку с абсцессом легкого или мальчика с кортикальной тимомой?

Татьяна зло смотрела на главврача. Ответить ей было нечего.

– Так-то.

Главврач ушел.

Татьяна без сил опустилась на стул. Накрыло отчаяние, воздуха не хватало. Татьяна хотела принять пару таблеток, но вовремя спохватилась – в таком состоянии она вряд ли поможет Сережке.

Нужно было что-то придумать. На кого-то надавить. Заставить.

Татьяна услышала шаги в пустом коридоре и подняла голову: перед ней стоял Профессор.

– Здравствуйте. Можем поговорить?

12 минут с начала эксперимента

Шум воды в раковине вывел из ступора. Очень хотелось пить. Татьяна не помнила, сколько здесь просидела. Она выключила воду. Посмотрела на свое отражение: лицо иссечено морщинами, кожа серая, рыхлая, волосы бесцветные. А ей всего тридцать семь. Все из-за него!

Татьяна столько лет пыталась забыть, что сотворило с ней это животное. Теперь он здесь. Будет спать с ней под одной крышей, есть за одним столом. Будет снова готов к нападению.

Но теперь она этого не допустит. Не позволит ублюдку больше никого обидеть. Татьяна будет присматривать за этой хрупкой забитой девочкой Катей.

15 минут с начала эксперимента

Татьяна вернулась в гостиную, Мещерский ей искренне улыбнулся. В этот момент он гордился ею.

Участники эксперимента складывали в пластиковый контейнер заколки, зажигалки, пояса и ключи. Роме пришлось расстаться с любимым складным ножом.

– Вот и все, – Мещерский закрыл контейнер. – В холодильнике вас ждет ужин: сливочная паста с курицей и овощной салат. Отдыхайте, высыпайтесь. До завтра.

Профессор взял контейнер и поднялся по лестнице.

Все молчали.

– Бу! – крикнул Рома в лицо Платону.

Все вздрогнули.

– Дебил… – Платон ушел в спальню, смерив Рому раздраженным взглядом.

– Да ладно вам! Шуток, что ли, не понимаете?

Все молча разошлись по комнатам и занялись обустройством.

Жертвы распределили кровати при помощи жребия, а Преступники – по принципу «кто первый встал, того и тапки». Наташа, как единственная дама, заняла кровать в углу с розеткой для зарядки. Впрочем, даже если бы коллектив был женским, она бы все равно заняла эту кровать.

30 минут с начала эксперимента

В кабинете Мещерский убрал контейнер с опасными предметами участников в сейф и обработал руки влажной салфеткой. Ему пришлось трогать столько чужих вещей, стольких он держал за руку, что одной салфетки мало. Профессор завязал использованную салфетку узлом, ощутил в правой руке легкий тремор. Сегодня узел давался ему труднее, чем вчера. Это плохо.

Все, что теперь было в его власти, – анализировать изменения в своем теле и ненадолго отсрочить неизбежное. Осознание этого факта прожигало дыру в его разуме, привыкшем все держать под контролем.

Часы назойливо запищали. Поморщившись, Мещерский выпил таблетку, тремор начал отступать. Профессор расслабил галстук, дышать стало легче.

Итак, начало эксперименту положено: можно сказать, что все прошло успешно, по его сценарию, и участники ни о чем не догадались.

Мещерский спустился по массивной лестнице в холл первого этажа и направился к кабинету экспертов. Пришло время взглянуть, чем заняты испытуемые в недрах клиники.

42 минуты с начала эксперимента

На стене из мониторов отлично просматривалось все помещение эксперимента: спальни Жертв и Преступников, комната для терапии, кухня-гостиная, кладовки. Ни одной мертвой зоны, кроме уборных.

Мещерский обвел взглядом фигуры экспертов в белых халатах. Они стояли в шахматном порядке, поэтому при взгляде из холла казалось, что в кабинете находится минимум человек десять. На самом деле их было всего пять.

Мещерский легко подхватил одного из них и перенес в дальний угол. В этот момент с его головы упал парик, обнажая гладкую голову манекена.

Профессор переставлял манекенов, довольный своим решением: он отлично знал, как работает восприятие человека, и был уверен, что его фокус сработает.

Для создания более убедительной картины Профессор заказал парики разного цвета и сделал каждому именной бейдж. На тот случай, если бы кто-то из участников оказался слишком внимателен к деталям.

Расчистив пространство от фальшивых коллег, Профессор подошел к стене с пробковой доской. На доске были расклеены фотографии участников эксперимента, стикеры с пометками, вырезки из газет, распечатки текстов из интернета. Личные дела с историей каждого сложены в аккуратную стопку на столе. Мещерский тщательно изучал своих подопытных и хорошо понимал, с кем имеет дело.

Профессор снял пиджак и сел за мониторы.

– Ну что, приступим? – обратился он к манекенам в углу.

Мещерский открыл новый ежедневник, приобретенный специально по этому случаю, вывел на экраны звук и начал наблюдение. Джойстиком увеличивал изображение с камер, чтобы рассмотреть мельчайшие детали мимики испытуемых и предугадывать действия. Затем делал в блокноте аккуратные заметки. Он чувствовал, что полностью контролирует ситуацию.

1 час с начала эксперимента

Рома расслабленно расположился на своей кровати в спальне Преступников и бил резиновым мячом о стену. Он был из тех, кто чувствовал себя комфортно почти в любой ситуации и быстро присваивал себе пространство. На тумбочке лежали распакованная колода карт для покера и потертые четки. Рома любил занять руки.

Монотонный стук мяча раздражал Платона, развешивающего в шкафу дорогие рубашки, но он решил не ввязываться в конфликт с этим гопником.

Нурлан перебирал свои книги. В этом месяце он погружался в историю Древней Месопотамии, изучал биографию вавилонского царя Хаммурапи. Если бы он все еще преподавал в школе, то обязательно подобрал бы интересный материал для учеников восьмого класса…

Наташа высыпала из сумки на кровать все свои вещи и пыталась отыскать патчи для глаз в бесформенной куче. Рома с интересом разглядывал кружевное белье, которое Наташа отбросила в сторону. Девушка перехватила его взгляд и закатила глаза.

– Повезло мне с вами, мальчики.

– Не боись, Наташка, – весело подхватил Рома, бросив мяч в стену, – никто тебя не тронет.

Наташа поймала мяч и сладко улыбнулась:

– Да? А чего так?

Она убрала копну фиолетовых волос, обнажая плечо с татуировками. Рома приподнялся.

– Ну, если у тебя есть что предложить, не откажусь.

Наташа хихикнула, спрятав сексуальную улыбку:

– Расслабься! С тобой спать только за дозу. А мне не требуется.

Сгребла вещи в сумку, так и не найдя патчи.

– Ух и злая ты, Наташка! Ладно, я понял. Приставать не буду, не боись.

– Это ты бойся. Подойдешь – яйца оторву, Профессор до кнопки не успеет дотянуться.

Наташа попыталась затолкать свою необъятную сумку на полку, но задача оказалась ей не по силам. Рома тут же пришел на помощь.

– Да это я так, – миролюбиво ответил он, трамбуя сумку в шкаф, – разрядить обстановочку. Не люблю я, когда все на серьезных щах.

Наташа перевела взгляд на Нурлана:

– Азия, тебя тоже касается. Дай только повод, извращенец.

Нурлан ничего не ответил. Он слышал о себе и не такое.

Наташа вышла из спальни, не поблагодарив Рому за помощь. Платон ушел следом, одарив Рому брезгливым взглядом. Но Рому это нисколько не смутило.

– Огненная деваха. Люблю таких. Но злая, кобзда.

– Она не злая, молодая просто, – произнес Нурлан, на секунду оторвавшись от книжки.

– Ну тебе ли не знать, старичок. Тебе ли не знать.

Рома подмигнул Нурлану и вышел из спальни. Нурлан проглотил едкое замечание и продолжил читать. Правда, смысл прочитанного уловить он уже не мог.

22 года до начала эксперимента

Нурлану только-только исполнился двадцать один год. Он с отличием заканчивал исторический факультет пединститута и устроился на лето вожатым в детский лагерь. Деньги платили крошечные, зато можно попрактиковаться в общении с детьми. С этим у него были большие проблемы.

Но Нурлану не повезло: ему достался отряд с самыми старшими детьми смены. Циничные и дерзкие подростки против молчаливого несуразного великана. В душе он был бо́льшим ребенком, чем они, и никак не мог найти к ним подход.

Нурлан мало с кем разговаривал и мало кому нравился. Наивный, неловкий, застенчивый – идеальная мишень для издевательств.

Когда подопечные начали отправлять Нурлану любовные письма от имени самой страшной девчонки отряда, он не заметил подвоха.

Тихая и скромная Таня писала о сильных чувствах к Нурлану и признавалась, что мечтает провести с ним ночь. Застенчивая Таня ему нравилась, но на письма отвечать не стал, потому что это неправильно.

Подростки решили поднажать. Они убедили горе-вожатого в том, что Таня очень страдает от безответной любви: не ест и не пьет. Поэтому он, как истинный джентльмен, обязан с ней поговорить. И наивный и сострадательный Нурлан купился.

Нурлану назначили тайное свидание. Он согласился на встречу, но лишь для того, чтобы ее образумить. Сказать, что им нельзя быть вместе. Он ее вожатый, а ей всего пятнадцать.

Но… Нурлан впервые в жизни ощутил женскую симпатию, которой не знал прежде. Да, чувства были запретны. Но с каждым днем становились сильнее.

Во время последней дискотеки Таня появилась в комнате Нурлана. Она была уверена, что пришла помочь оформить грамоты для награждения. Ей было жалко этого неуклюжего бедолагу, неловко ему отказать. Кроме нее, сделать это было некому.

Внезапно Нурлан заговорил о своих чувствах. О том, как он благодарен ей, что испытывает то же самое, о невозможности отношений… Таня ничего не понимала, не знала, как себя вести, что говорить. Боялась обидеть. Она коснулась его руки, чтобы он перестал говорить. Дальше Нурлан мало что помнил. Он любил ее, она плакала. Она просила остановиться, но он уже не мог. Когда все закончилось, Таня убежала в слезах, а Нурлан с ужасом понял, что натворил.

Скандал замяли, Нурлана тихо уволили. На радость администрации все случилось под конец сезона.

В те годы жертвы изнасилований редко заявляли в полицию. Это спасло Нурлана от срока. А изнасилование несовершеннолетней – это педофилия, тут наказание жестче, и в колонии его бы не пожалели.

Нурлан переехал в другой город, чтобы начать все заново. Спустя годы он преподавал в школе любимый предмет, женился на своей коллеге, родилась дочь. Но с развитием интернета прошлое неотвратимо настигло его. Когда об инциденте узнало его окружение, Нурлана уволили с работы, жена ушла, а дочь прервала с ним всякое общение.

Его называли мразью, педофилом, извращенцем. Ему плевали в лицо незнакомые люди. Нурлан навсегда потерял возможность заниматься любимым делом и закрылся от мира. С тех пор он жил наедине со своим стыдом. Нурлан понимал, что клеймо педофила – на всю жизнь. И был к этому готов, насколько хватало сил…

1 час 10 минут с начала эксперимента

Нурлан с грустью смотрел на старое фото своей дочери, служившее книжной закладкой. Ей скоро пятнадцать. Наверное, уже думает об университете. Нурлан мечтал, чтобы она поступила в МГУ на историка. Она любила слушать папины рассказы про Древний Египет…

Фото выскользнуло из рук и приземлилось под кровать.

Он опустился на колени и достал фотографию. В углу под кроватью заметил ключ-шестигранник для сборки мебели, забытый рабочими. Нурлан оставил ключ на месте, но на всякий случай запомнил.

Наступало время ужина, и Нурлан решился выйти к остальным.

1 час 15 минут с начала эксперимента

Нурлан пришел в кухню. Участники готовили ужин.

Резать овощи пластиковым ножом было крайне неудобно. Татьяна кое-как справилась с помидорами, добавила оливковое масло и специи.

Катя разогревала в микроволновке курицу в сливочном соусе, а Сергей Аркадьевич разливал по бокалам минеральную воду. Наташа развалилась на диване. Без интернета ей было ужасно скучно, но не настолько, чтобы помогать остальным с едой.

Татьяна поставила на стол миску с салатом и взглянула на Наташу.

– Так и будешь сидеть?

– Там помощников хватает, а я готовить не умею…

Рома с энтузиазмом расставлял тарелки на столе и решил вбросить тему для разговора.

– Компания у нас, короче, отличная. Преступники и жертвы… Это интересно. Но чего они добиваются? – Рома указал на камеры под потолком. – Что мы тут глотки друг другу перегрызем?

– Не удивлюсь, – заметил Платон, листавший глянцевый журнал.

– В закрытых пространствах люди могут по-разному себя повести, – сказал Андрей, помогая Кате раскладывать курицу по тарелкам с пастой. Свою тарелку он пропустил, поскольку не ел мясо уже ровно 1 год 9 месяцев и 17 дней, – обычно это плохо заканчивается.

– Да? И чем? – спросил Рома.

Андрей проигнорировал вопрос.

– Ну хорош дуться, нам тут еще две недели сидеть.

Рома вышел в центр комнаты и, как конферансье, обратился к остальным испытуемым:

– Давайте знакомиться! Хоть поймем, кто кому какой нож в спину засадил. Или засадит!

Рома засмеялся, но его никто не поддержал. Он продолжил:

– Я вот, например, Андрюхе жизнь поломал. Каюсь. Был не прав. Я перед ним сто раз уже извинялся, но я не гордый, могу и сто первый.

Рома подошел к Андрею и протянул ему руку в знак примирения:

– Тысячу раз жалел о том, что было. Знаю, Лизку уже не вернуть…

– Хватит! – перебил его Андрей. – Не смей о ней говорить!

– Все, все. Не буду! Просто хотел сказать, что мне жаль.

Андрей зло посмотрел на Рому и отошел, не пожав руки. Но Рома ничуть не смутился.

– Видите? Ему уже полегчало. Мне тоже! Эксперимент работает. Давайте дальше. С Нурланом все понятно. Это, конечно, свинство, братан. Тут все не без греха, но твой – самый паршивый. А вот что у этой сладкой парочки случилось, я чё-то не вкурил… – Рома провел воображаемую линию между Платоном и Катей, но они не спешили с объяснениями.

– Ну выговоритесь, чего вы! Облегчите душу! – не отставал Рома.

– А ты что, психологом заделался? – бросилась на защиту Татьяна. – Чего пристал? Выговорятся, когда захотят.

Платон все еще не понимал, как лучше подступиться к Кате, чтобы она сменила гнев на милость, поэтому решил воспользоваться моментом. Если он попросит прощения при всех, Кате будет неудобно его отшить. Он подошел к ней сзади и виновато произнес:

– Катя… Прости. Я виноват. Мне деньги нужны были. Я не хотел тебя обижать. И про ребенка ничего не знал, честное слово.

Катя, не в силах обернуться, как робот, раскладывала на столе салфетки. Она вот-вот была готова заплакать, но держалась.

– Может, прекратим? – не выдержала Татьяна. – Больше и поговорить не о чем?

– О чем еще говорить? – парировал Рома. – Мы же друг про друга не знаем ни хрена. Кроме того, что друг другу поднасрали. Может, повинимся, поломаем им систему и выйдем отсюда побыстрее. Они же этого ждут?

Сергей Аркадьевич выехал в центр комнаты:

– А я поддерживаю. Я бы хотел услышать что-нибудь от тебя, между прочим, – обратился он к Наташе.

Девушка не сразу поняла, что речь о ней.

– Я тебя не так представлял, – продолжал Сергей Аркадьевич, глядя на нее поверх очков, – пока валялся там, на дороге. А потом в больнице. И дома, в койке. Думал, какой он из себя, этот человек? Молодой ли, старый? – старик замолчал, предоставив Наташе возможность ответить. Она устало закатила глаза.

– Слушай, дед, – ответила она, чувствуя накатившую волну раздражения, – я не специально. Ну было и было. Я так-то тоже пострадала, тачку чужую помяла. Пьяная была, испугалась, ну и уехала. А ты бы не уехал?

Сергей Аркадьевич не мог поверить своим ушам и молча таращился на Наташу. Она тем временем завелась не на шутку:

– Ну что ты хочешь? Чтобы я тебе ноги свои отдала? Мне адвокат сказал: сиди, не рыпайся. Я и не рыпалась! Я потом хотела тебя найти, честно. Но все как-то само собой улеглось.

– Улеглось? Улеглось?!

– Слушай, я ж не дура. Понимаю, тебе хреново. Выйдем отсюда, что-нибудь придумаем. Сиделку тебе найму, хочешь? В отпуск отправлю. В Таиланд! Там такие мастерицы есть – лежачего поднимут.

– Спасибо за заботу, – выдавил из себя старик.

Наташа снова погрузилась в телефон, повисло неловкое молчание.

– Ну вот и поговорили! – взбодрился Рома. – Молодец, Наташка!

Татьяна вдруг заорала на Нурлана через всю комнату:

– Отошел от нее! Быстро!

От неожиданности Катя выронила перечницу.

– Я просто перец попросил, – объяснился Нурлан.

Татьяне было совершенно плевать на его оправдания.

– Отойди от него, девочка. Давай.

Напряжение нарастало.

– Спокойно, спокойно! Расслабьтесь, – дружелюбно произнес Рома, с опаской взглянув в камеры. Он с детства был хорош в разрешении любых конфликтов и, если бы жизнь сложилась иначе, мог бы стать отличным переговорщиком.

Рома встал между Катей и Нурланом, поднял с пола перечницу и протянул здоровяку:

– Держи, мужик.

Из динамиков зазвучала та же музыка, мягкая, уютная, обволакивающая. Катя вышла из ступора.

Андрей первым сел за стол. Все начали рассаживаться, только Татьяна не двигалась с места и сверлила Нурлана взглядом.

– Я потом поем. Приятного аппетита… – тихо сказал Нурлан и, не поднимая глаз, ушел.

Рома сел за стол, но, увидев мрачные лица Жертв, быстро понял, что ему здесь не рады. Видимо, они еще не были готовы разделить с Преступниками трапезу.

«Не страшно, сломаем эту стену в следующий раз…» – подумал Рома и отправился ужинать перед телевизором.

За столом остались Катя, Татьяна, Андрей и Сергей Аркадьевич, Преступники забрали свои тарелки и присоединились к Роме.

Татьяна думала о племяннике и не услышала, как Катя задала ей вопрос.

– Я спросила, – повторила Катя, – вы сами верите во все это? В эксперимент, что он поможет?

Татьяна накрутила макароны на вилку:

– Не знаю. Мне деньги нужны. А остальное не важно. Поможет – хорошо. А на нет и суда нет. Жили же как-то раньше. Тебя-то они как уговорили?

– Виктор Анатольевич сказал, что мне это нужно. Я ему поверила. Самой уже не разобраться…

Голос Кати дрогнул. Таня поняла, что Кате не хочется об этом говорить, и не стала ее мучить расспросами. Обратилась к старику.

– Дядь Сереж, а ты давно на пенсии?

– С аварии.

– Из-за ног спровадили?

– Сказали, пора уступить дорогу молодым.

– Бороться пробовали? – спросила Татьяна, уже зная ответ на свой вопрос. Она прекрасно видела, что перед ней далеко не боец.

– Законники и закон – вещи не равные. На мое место прыгнул сын верховного судьи, а сил биться с системой у меня не было.

Сергей Аркадьевич прокашлялся, вытер рот салфеткой и добавил:

– В свое время я таких людей на место ставил одним росчерком. На поклон ходили, умоляли. Ты и вообразить себе не можешь, что это такое. И все это в одну ночь – пух!

Сергей Аркадьевич холодно посмотрел на Наташу. Но та даже не заметила.

– У вас все будет хорошо, Сергей Аркадьевич! – с теплотой сказала Катя.

– У меня и так все неплохо, – улыбнулся ей Сергей Аркадьевич, – спасибо, деточка.

Катя неловко улыбнулась в ответ.

Перед телевизором ужинали Наташа, Рома и Платон. По телевизору шла музыкальная программа. Ели молча.

– Мент родился, – не выдержал Рома.

– Чего? – спросил Платон.

– Так говорят, когда все молчат. Может, переключим?

– Мне по бую, – равнодушно сказала Наташа.

– Ну, раз дама не возражает…

Рома начал листать каналы:

– О! «Манускрипт ниндзя». Тема!

Платон огляделся, придвинулся к Наташе и спросил негромко:

– Как думаешь, они реально наши папки никому не отправят?

– Не знаю, – Наташа отложила телефон. – Но, если отправят, я этому Профессору и его шайке-лейке такое устрою… Пожалеют, что на свет родились.

– А тебе много светит?

– Не твое дело. Я просто хочу, чтобы это все поскорее кончилось.

Наташа бросила тарелку на столик.

– Не еда, а помои! – крикнула она так, чтобы ее услышали все, кто сидел за столом.

– Осади, мать! Норм хавчик! На халяву и соль сладкая, – улыбаясь, ответил Рома. Ему определенно нравилась эта дерзкая девчонка.

1 час 30 минут с начала эксперимента

Профессор торопливо возвращался в комнату для наблюдений с разогретым ужином. Горячий контейнер обжигал пальцы, и Мещерский спешил поставить его на стол. Еда уже какое-то время не приносила Профессору удовольствия. Он ел, чтобы придать себе сил.

Мещерский уже несколько раз ловил себя на том, что забывал о еде на несколько дней, поэтому завел график приема пищи. Эксперимент нарушал этот график.

Профессор ел сэндвич с тунцом, не отрываясь от мониторов. Он механически прожевывал пищу, запивая апельсиновым соком. Когда-то он любил апельсиновый сок.

Наблюдая за испытуемыми, Мещерский исписал кривым почерком несколько листов в своем блокноте. Его почерк – еще одно напоминание о том, что ждет его впереди. Раньше он был ровным, почти каллиграфическим. Его школьный друг Виталик всегда шутил, что Мещерский пишет, как девчонка. Но Профессор считал это своим достоинством и напоминал, что, если бы не почерк, списывать у него Виталику было бы гораздо труднее.

На этой ностальгической ноте Мещерский допил сок и протер руки влажной салфеткой. Он попытался завязать узел как можно туже.

1 час 45 минут с начала эксперимента

Участники эксперимента тоже закончили ужинать. Жертвы чаевничали, Преступники молча смотрели телевизор.

Катя снова заваривала чай и анализировала свое поведение. Кажется, она вела себя естественно. Много улыбалась, задавала вопросы. Притворяться было противно, но она поставила себе цель. Отступать было некуда.

– Я в Лондоне прожила два года, училась там. В общаге жила с валлийкой. Она меня научила чай по-особому заваривать. Попробуйте! – Катя поставила чашку перед Сергеем Аркадьевичем.

– Спасибо, Катюша.

– А коричневого сахара у нас случайно нет? – спросил Андрей.

– Посмотрите в шкафчике, – ответила Катя. – Я, кажется, там видела.

– Кать, можно на «ты».

Андрей нравился Кате. Не как мужчина, как человек. Находиться рядом с ним было не так невыносимо, как с остальными.

– И со мной на «ты», – добавила Татьяна.

Андрей открывал кухонные ящики в поисках коричневого сахара. Он верил, что такой полезнее, потому что содержит больше полезных веществ и меньше калорий. Очередной самообман, который помогал Андрею ощущать контроль над собственной жизнью.

– А вы… ты… чем занимаешься? – спросила Катя у Татьяны, присаживаясь за стол.

– Раньше работала в кризисном центре помощи женщинам и детям, а сейчас – в поисковом отряде.

– Тяжело, наверное?

«Главное – задавать вопросы», – повторяла про себя Катя.

– Тяжело детям с родителями-уродами и женщинам с мужьями-алкашами. А мне нет. В мире много всякой дряни. Работы хватает.

– Слушайте, я пойду в кладовке посмотрю, – сказал Андрей.

– Может, там что-то сладкое есть? – попросил Сергей Аркадьевич. – Печенье какое или шоколадка.

Андрей кивнул.

В тесном помещении на стеллажах хранились бытовые принадлежности и запасы еды: энергетические батончики, шоколад, вафли и чай. Коричневого сахара не было.

Андрей выбрал для старика шоколадку, выключил свет и уже собирался уходить, но заметил тонкую полоску света под стеллажом в дальнем углу кладовки. Андрей подошел ближе, опустился на колени, в этот момент в кладовке загорелся свет, в дверях появилась Наташа.

– Что-то потерял? – спросила она, игриво улыбаясь.

Андрей поднялся с пола, отряхнув колени.

– Напугала… Ты чего здесь?

– Скучно мне.

– Тут ничего интересного.

Наташа медленно подошла к Андрею. Ему были очевидны ее намерения, но он не знал, как на это реагировать. Андрей бросил короткий взгляд на камеру видеонаблюдения под потолком. Наташа перехватила его взгляд. Вынула изо рта жвачку, дотянулась до камеры и заклеила объектив. Забрала из его рук шоколадку и положила на полку.

– Про браслеты забыла? – прошептал Андрей.

– Кажется, в договоре ничего не было про запрет на секс…

Андрей не успел ничего возразить, как мягкие губы Наташи прикоснулись к нему. Андрей ответил на поцелуй, обняв Наташу за талию.

Страстный поцелуй прервал кашель. Наташа открыла глаза и увидела на пороге Сергея Аркадьевича. Ее лицо исказила ехидная улыбка.

– Вижу, нашел, что искал, – презрительно глянув на девушку, съязвил старик. – Про шоколад не забудь.

– Не забудет, – ответила за Андрея Наташа.

Сергей Аркадьевич уехал.

Наташа не любила, когда портили ее планы. Достала из ботинка фляжку, сделала пару глотков и спрятала обратно. Затем сняла с камеры жвачку и прилепила на стеллаж.

10 дней до начала эксперимента

Пьяненькая Наташа сидела в полицейском участке, прикованная наручниками к железной лавке. Рядом с ней своей участи ждали несколько шумных симпатичных ребят, вспоминая вчерашний вечер. Вечеринка удалась…

– Слушайте, верните электронку мою! Третий час сижу. Курить же хочется!

Полицейские не обращали внимания на изнывающую Наташу.

Наконец ее освободили от наручников и куда-то повели. В тесной комнате для допросов Наташа сидела минут двадцать. Она знала, что бояться ей нечего, была спокойна и расслаблена. С минуты на минуту приедет адвокат ее отчима, и уже через час она будет дома выслушивать от матери нотации. Отчим снова пригрозит забрать кредитки и телефон, но через неделю все повторится.

В допросную вошел Мещерский. Положил перед Наташей электронную сигарету со вкусом арбузной жвачки и уселся напротив.

Наташа с наслаждением затянулась и выпустила клуб дыма в профессорское лицо.

– Зашибись…

Мещерский выдерживал паузу. С такими нужно говорить мало и по делу. Так он и поступит. Наташа окинула незнакомца презрительным взглядом:

– Я свои права знаю. Ждем адвоката. Без него – никаких разговоров.

– Я не из органов. Я врач-психотерапевт.

– Да хоть генерал в балетной пачке. Ждем адвоката, потом беседуем.

– Посмотрите, если вас не затруднит, – Профессор положил на стол зеленую папку. – И, если захотите, дождемся адвоката.

Наташа равнодушно выпустила клуб дыма. Смешно… Этот клоун в твидовом пиджаке надеется ее запугать?

Профессор включил со своего телефона видео. Наташа сбивает Сергея Аркадьевича и врезается в столб. Затем резко дает по газам и уезжает.

– Я знаю, что вы скажете: дело закрыто, прошло пять лет. Вот что я вам отвечу: это поправимо. И мы оба понимаем, что никакой адвокат вам не поможет, когда дело откроют из-за новых улик. Человека вы сбили не последнего. Судью.

– Что тебе нужно? Денег?

– Мне нужны вы.

Ответ застал ее врасплох.

– Не староват? – прыснула она.

Мещерский протянул ей несколько листов.

– Если согласитесь, – продолжил он, – видео будет уничтожено. Как бонус – приятное финансовое вознаграждение, которое поможет вам наконец слезть с шеи отчима и жить самостоятельно.

Наташа прочитала документы и подняла глаза на Профессора. От былого высокомерия не осталось и следа.

2 часа с начала эксперимента

Профессор провел на пробковой доске линию между фотографиями Андрея и Наташи. Приклеил рядом с фото девушки стикер «бунтарь».

Мещерский хорошо знал, чего от нее ожидать. Он знал, что за ее скверным характером кроется страх отвержения. Ни мать, ни отчим никогда ее не любили.

Дерзкая эгоистка. Но глубоко несчастная и сломленная. Да, Наташа не раз нарушит правила и заставит Мещерского понервничать, но это точно не самый трудный случай.

Автоматически запустилась программа со знакомой мелодией. Профессор дождался, пока музыка закончится, и включил микрофон.

– Сегодня у вас был сложный день. Общее освещение отключится через полчаса. Не засиживайтесь допоздна. Завтра у нас много работы. Доброй ночи!

Мещерский отключил микрофон и глубоко вздохнул. Эксперимент длился не более двух часов, а он будто пробежал марафон. Будет непросто… Но выбора нет.

2 часа 10 минут с начала эксперимента

Катя направлялась в спальню, когда в темном коридоре Платон преградил ей путь. Он прижал ее к стене, крепко схватив за запястье. Катя застыла, не пытаясь вырваться.

– Нам надо поговорить.

– Мне не нужны твои извинения, – прошептала Катя.

– Я правда не знал про ребенка. Мне жаль. Я бы не уехал, если бы ты сказала.

– Ты меня в черный список кинул. Как я должна была сказать? Голубя почтового отправить? Отпусти.

Катю затошнило. Как в тот день, когда полицейский и управляющий люксового отеля в Лондоне требовали заплатить за номер.

Они были помолвлены и провели восхитительную неделю, ни в чем себе не отказывая. А потом он исчез вместе с ее деньгами.

Все его рассказы о себе оказались ложью. Имя, профессия, любовь к ней, намерение жениться и купить дом в пригороде – все было враньем.

Кате пришлось разбираться с его долгами, пережить унизительные допросы, выкидыш и глубокую депрессию. И если бы не Профессор, она бы вряд ли оправилась.

Катя указала Платону на камеру наблюдения:

– Пусти.

Платон подчинился.

– Я верну тебе деньги, как выйдем отсюда. Все верну. Дело было не в тебе.

– Да, дело было в тебе. Ты мудак, и дело только в этом.

Катя ушла.

Первая попытка контакта провалилась. Но это ничего. Платон знал подход к женщинам и знал, что шанс еще есть.

В гостиной убирали со стола и мыли посуду. Все, кроме Наташи, были при деле.

– Адьос, – помахала она в камеру наблюдения, – я спать.

– Что ж ты за дрянь такая! – не выдержала Татьяна. – Тарелку за собой помой, эгоистка!

– За языком следи. Не нравится – сама мой или проходи мимо.

Татьяна весь день ждала, чтобы поквитаться с этой гнусной малолеткой за пощечину. Она сделала шаг к Наташе. На пути возник Рома.

– Эй, эй, успокойся. Я вымою. Вот, смотри… – Рома взял тарелку Наташи. – Поухаживаю за леди, мне несложно. Все, конфликт исчерпан?

Татьяна ушла, выругавшись. Вслед за ней ушел Андрей.

Сергей Аркадьевич положил пряник на колени и двинулся к спальне, пожелав остальным доброй ночи.

– Мне защитники не нужны, – сказала Наташа Роме, когда они остались одни.

– Я и не претендую. Просто кипиш не люблю. Привычка. Я ж детдомовский. А там, если не умеешь углы сглаживать, не выживаешь, – Рома домыл посуду и вытер руки.

– Так ты сирота? – смягчилась Наташа. – Мужчины с печальной судьбой – моя слабость.

Она подошла ближе, провела рукой по его кудрям.

– Не люблю отказывать себе, – Наташа положила руку Роме на плечо, ощупывая мышцы. Он был худым, но жилистым.

Рома улыбнулся и аккуратно убрал Наташину руку.

– Быстро ты переобулась. Натах, ты девка видная. Я б тебя хоть сейчас на этом диванчике оформил. Но ты ведь посложней будешь, – Рома подмигнул Наташе и ушел, оставив ее в одиночестве.

– Сговорились, что ли, все сегодня…

Она достала из ботинка фляжку и сделала глоток.

2 часа 30 минут с начала эксперимента

Ветер раскачивал деревья, начинался дождь.

Поджарый мужчина чуть за семьдесят, в охотничьих ботинках и камуфляжном плаще, уверенно пробирался через бурелом. За спиной незнакомца висели старый рюкзак и винтовка с оптическим прицелом.

Он остановился у поваленной сосны, достал карту, сверился с маршрутом. Кивнул. До клиники оставалась пара километров. Скоро он будет на месте, скоро все это кончится…

3 часа с начала эксперимента

Профессор смотрел в мониторы, как Жертвы и Преступники готовятся ко сну. Изменил уровень общего освещения, и в помещении эксперимента воцарился приятный полумрак.

Мещерский откинулся в кресле, размял шею. Тело ломило, хотелось принять горячую ванну с солью и лечь спать. Но такая возможность у него появится еще не скоро. Сейчас он должен убедиться, что первая ночь испытуемых пройдет хорошо.

3 часа 5 минут с начала эксперимента

В спальне Преступников все укладывались в постели.

– Еще бы джаз и бутылочку шампанского! Как в люксе живем. Да, Платоша? – Рома блаженно растянулся на постели.

Платон сплюнул пасту в раковину:

– Ага, как в люксе строгого режима.

Он нанес на лицо ночной крем и помассировал кожу: лицо должно оставаться свежим. Нурлан лежал в кровати, отвернувшись к стенке.

– Ты так и не поел? – спросил Платон.

– Не хочется, – ответил Нурлан.

Наташа в нижнем белье демонстративно прошлась по комнате, взяла с полки маску для сна.

– Азия, смотри, я чутко сплю. Ночью, если пойдешь хомячить на кухню, проснусь не я – проснется Халк.

– У меня имя есть – Нурлан.

– Ладно, всем спать, – Рома выключил свой ночник. – За храп извиняйте, если будет сильно бесить, завтра у Профессора беруши попросите.

Он завернулся в одеяло и закрыл глаза.

В спальне Жертв все, кроме Сергея Аркадьевича, лежали в постелях. Он выехал из ванной.

Татьяна тут же поднялась:

– Дядь Сереж, давай помогу!

– Я сам.

Сергей Аркадьевич ловко пересел с инвалидного кресла на кровать, закинув ноги руками. Андрей даже оторвался от своей книги, чтобы посмотреть, как старик с этим справится.

– Сильный вы человек, Сергей Аркадьевич, – с уважением заметил он. – Я бы просто взял и умер. От бессилия. А вы боретесь, радуетесь жизни.

– Я сначала тоже хотел, от отчаяния, – старик накрылся одеялом, – но умирать страшно.

Сергей Аркадьевич повернулся на бок.

Катя плакала, накрыв голову подушкой. Она с детства умела плакать так, чтобы никто не слышал.

– Я давно не ужинал в приятной компании, – тихо сказал Сергей Аркадьевич. – Спасибо вам за это.

– Дядь Сереж, ты чего, растрогался? – ответила Татьяна. – Перестань, все хорошо будет.

Старик смотрел перед собой, точно зная, что хорошо не будет. Но эта мысль его уже не пугала.

4 часа с начала эксперимента

Дождь и ветер поутихли. Наступал самый тихий час перед рассветом.

Охотник подошел к границе леса. Он видел здание клиники. Свет горел в окне на втором этаже.

Он сбросил рюкзак на землю, проверил винтовку, перекинул через плечо. Подтянулся на ветке и влез на дерево. Несмотря на возраст, ловкости и силы ему было не занимать. В оптический прицел винтовки Охотник увидел того, за кем пришел. Человека, которого искал без малого двадцать лет. Виктора Мещерского.

Часть 2

Дневник сновидений. Запись #17

Мне приснилось японское дерево в горшке, оно было словно игрушечным. Неподалеку в прозрачной воде плавала золотая рыбка. Периодически воду сотрясали какие-то вибрации и по стеклу стекали большие капли. Это был осколок аквариума, и рыбка чудом оставалась жива…

13 часов с начала эксперимента

Через витражное окно в холле пробивались первые солнечные лучи. В комнате наблюдений в неудобной позе перед мониторами спал Профессор. Он всхрапнул и тут же проснулся. Мещерский не сразу понял, где находится. Клиника… Испытуемые… Эксперимент. Профессор посмотрел на мониторы: участники мирно спали в своих постелях.

Сегодня важный день, нужно подготовиться. Мещерский посмотрел на лес за окном, успокоил дыхание. Принял душ в комнате для персонала, переоделся. Думал о том, что во сне все люди одинаково безобидны и беспомощны. Но стоит им только проснуться… Дзынь. Время принять первую таблетку.

Мещерский проглотил пилюлю, протер запотевшее зеркало, вгляделся в собственное отражение. Он узнавал этого человека все меньше и меньше.

Профессор без аппетита позавтракал в своем кабинете, залпом выпил стакан апельсинового сока. Подумал вдруг о свидетелях. Рабочие ни о чем не догадываются, о них можно не беспокоиться… Микроавтобус для участников он заказал с левого аккаунта, водитель не видел его лица. Оставался только Антон.

1 месяц до начала эксперимента

Антону было чуть за тридцать. Взъерошенные волосы, щетина и взгляд, вечно ждущий одобрения. То, как сильно он хотел понравиться Профессору, вызывало жалость. Но в остальном он был отличным парнем и хорошо знал свое дело.

Антон только что привез Мещерскому досье на будущих участников эксперимента и впервые видел клинику после реконструкции. Масштабы его впечатлили.

Профессор просмотрел досье:

– Это всё?

– Пока да. По остальным собираю информацию, – поспешил отчитаться Антон.

– Хорошая работа. Но остальных нужно найти как можно скорее.

– Виктор Анатольевич, – осторожно спросил Антон, – вы уверены, что обойдется без насилия? Они, конечно, не банда головорезов, но на эмоциях могут покалечить и вас, и друг друга.

– Уверен, – нехотя ответил Мещерский, отходя к окну.

– Я бы на их месте ни за что не согласился.

– Но ты и не на их месте, верно? – Профессора разозлили слова Антона, но он сдержался. – Это сложно объяснить.

Профессор снова рассердился, но теперь уже на себя. Почему ему так тяжело формулировать?

– Все существующие методы неэффективны. Нужен толчок в принципиально ином направлении. Я должен создать новую когнитивную модель. Иначе – все это зря. Иначе…

Профессор осекся. «Не стоит говорить с Антоном об эксперименте. Ты поддался эмоциям, не сдержался, слишком раздражен». Мещерский понял, что следует увеличить дозу препарата.

Антон смотрел на своего наставника, которого безмерно уважал, но за которого только что начал бояться.

14 часов с начала эксперимента

Платон отжимался от пола: три подхода по двадцать. Нурлан читал книгу, Рома горланил идиотскую песню в душе.

Из динамиков заиграла уже порядком надоевшая мелодия, после чего Мещерский поприветствовал испытуемых по громкой связи.

– Доброе утро! Надеюсь, ночь прошла хорошо. Завтракайте, через час встретимся на первой сессии. До встречи!

Приветствие разбудило Наташу, она страдальчески простонала и накрыла голову подушкой:

– До чего же противная музыка! «Ваш звонок третий в очереди на обслуживание», блин.

Рома вышел из ванной, вытирая голову полотенцем:

– Наташка, хочешь кофе в постель?

– Хочу, чтобы все заткнулись!

Наташа кинула в Рому подушку, он ловко поймал и бросил на пустую кровать.

– Совет, пока бесплатный, – Платон перешел на приседания. – Успех с женщиной зависит от правильной оценки своего статуса и ее…

Наташа заорала:

– Заткнитесь все! – вскочила с кровати и проследовала в ванную.

– Моя оценка… – продолжал Платон. – С ней тебе не светит.

Рома проводил Наташу взглядом, она эффектно закрыла за собой дверь ногой.

– Ну это мы еще посмотрим.

В спальне Жертв Сергей Аркадьевич тщательно заправлял постель.

– Добрейшее утро, Танечка!

Сонная Татьяна свесила ноги на пол и размяла затекшую ступню.

– Доброе… Остальные уже встали?

– Катюша завтрак готовит.

Андрей заканчивал медитацию в гостиной, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Катя готовила омлет с беконом, Платон за ней наблюдал. Катя была красивой, а чудовищный запах бекона вызывал рвотный позыв: начинать свое утро Платон предпочитал со свежих фруктов.

Платон взял яблоко и подошел ближе.

– Значит, решила меня игнорировать? – спросил он негромко. – Хорошо. Только один вопрос. Почему ты про Профессора ничего не рассказываешь?

Катя на секунду замерла и поддела омлет лопаткой.

– О’кей. Если это секрет, то не переживай, не выдам.

Платон обожал чужие секреты. Они помогали дергать за ниточки в нужный момент.

– Ты чего тут встал? – раздался за спиной грозный голос Татьяны. – Оставь ее в покое. Ясно же, не хочет она с тобой говорить…

Платон взял пару яблок и сел в кресло, всем своим видом демонстрируя презрение.

Татьяна разогрела на плите фасоль в томатном соусе, Андрей сделал салат из свежих овощей, Сергей Аркадьевич разлил напитки.

Общими усилиями получилось организовать симпатичный стол, не хуже чем в кафе. Все четверо завтракали, когда в гостиную вошли Преступники.

– Утро в хату, господа заключенные!

Андрей мгновенно помрачнел. Есть ему больше не хотелось.

Татьяна отложила вилку, но через секунду вернулась к еде.

Наташа, в майке без лифчика и коротких шортах, расслабленно двинулась к холодильнику, подмигнув Андрею.

– Ты б задницу прикрыла, – заметила Татьяна, – а то выпадет.

– Боже, женщина, займись своей жизнью, – ответила Наташа негромко.

Татьяна резко поднялась:

– Ты что-то сказала? Хочешь что-то сказать, говори мне в лицо, а не под нос себе!

Рома тут же встал между девушками и показал браслет:

– Ну-ну, девчонки, спокойно!

Наташа закатила глаза, взяла йогурт и ушла на диван.

Рома посмотрел на пустую сковородку:

– А что, еды нет?

– Вон холодильник, – отрезала Татьяна, садясь обратно за стол.

– Полегче! Чего нападать-то сразу?

– Кто на тебя нападает? Ты спросил – я ответила.

Татьяна допила лимонад, вымыла свою тарелку и ушла. Она старалась не замечать Нурлана, но сделать это было непросто.

Андрей тоже встал из-за стола, но на его пути оказался Рома. Они смотрели друг на друга не мигая. Уступил Рома.

Сергей Аркадьевич протер хлебом пустую тарелку.

– Давайте, я помою, – Катя забрала его посуду.

Старик с благодарностью кивнул и уехал. Катя, закончив, тоже ушла.

– Ясно, понятно, – недовольно продолжил Рома. – Ну ничего, мы не гордые. Нурлан, есть будешь?

Нурлан неуверенно кивнул.

– Так, раз. Наташка, ты?

Наташа, лежа на диване, подняла большой палец вверх.

– Два. Платон? Сделаю вам по особому рецепту.

– Давай, удиви нас, – ответил Платон, доедая второе яблоко.

Рома вынул из холодильника яйца:

– Щас такой омлет замучу – ебнетесь! Я три месяца в Баренцевом море на судне помощником кока отработал. Экстрим-профессия! Это вам не тундру пылесосить. Был у нас случай один…

Рома ловко рубил помидоры и травил одну флотскую байку за другой. Атмосфера в гостиной разряжалась.

15 часов с начала эксперимента

Катя шла по длинному коридору. Ей хотелось побыть одной.

Именно для этих целей Профессор спроектировал в помещении эксперимента специальную комнату. В небольшом уютном пространстве участники могли провести время наедине с собой: уютное кресло, камера для записи видеодневников и большое окно в помещение для групповой терапии. Со стороны терапевтической окно было зеркалом. Такое же, как в допросной, где детективы раскалывают подозреваемых.

Катя заглянула в комнату: никого. Она села в кресло напротив камеры.

Мещерский готовился к первому групповому сеансу. Перелистывал записи, структурировал тезисы. Пора. Профессор снял пиджак со спинки кресла и увидел Катю на одном из мониторов. Любопытно.

Хотя Мещерский любил точность, он легко отложил начало сеанса. Придвинулся к мониторам, на автомате достал из кармана небольшую музыкальную шкатулку и крепко сжал.

Катя включила запись видео, но никак не решалась начать.

– Привет… Не знаю, что нужно говорить… Профессор сказал, что здесь можно поделиться своими чувствами, рассказать, как прошел день. Или просто прийти, когда хочется побыть одной…

Она замолчала. Хотелось убежать, спрятаться. Катя изобразила улыбку.

– Со мной все в порядке. Я хорошо сплю, чего давно не было. Участники, кажется, обычные люди, у всех свои проблемы…

Катин голос сорвался. Она снова лгала. Теперь самой себе. Глупо.

– Нет… Так нельзя.

Глаза Кати наполнились слезами, она принялась теребить тонкий браслет из красных нитей.

– Профессор просил быть честной. Это важно для исследования, для меня. Я должна говорить правду. Мне здесь плохо. Я стараюсь держаться, но все эти люди мне не близки… Я не знаю, что я тут делаю. Не знаю…

Катя тяжело вздохнула.

– Но то, что я хорошо спала, – правда.

Катя посмотрела в камеру. Мещерскому казалось, что она смотрит ему в глаза.

– Я очень хочу, чтобы все получилось. Я буду улыбаться, не буду фокусироваться на плохом. Буду мыслить позитивно! Мыслить позитивно…

Катя выдавила улыбку, задумалась. Ей предстояло передать словами свои чувства, а это давалось трудно.

– Не ожидала увидеть Платона. Он так изменился, подурнел, я уже почти не злюсь, но… мне его жалко. Это плохой знак, это слабость.

Катя вытерла слезы.

– А я здесь, чтобы стать сильнее. Я себе это должна…

Она отпустила браслет, отключила камеру и пропала с монитора Профессора.

Что ж, неплохо. Мещерский с удивлением обнаружил в руках музыкальную шкатулку. Такое с ним бывало, когда он слишком увлекался.

Профессор надел пиджак, спустился в подвал и начал набирать на замке шестизначный код, как вдруг раздался дверной звонок.

15 часов 20 минут с начала эксперимента

На крыльце клиники стояли двое. Старший следователь по особо важным делам Следственного комитета Сергей Брындин и его новый молодой напарник Дима Заварзин. Брындин, сорокапятилетний мужик в теле, за двадцать один год службы умудрился не растерять энергию и природную веселость. Заварзин же, несмотря на молодость, был полной противоположностью старшего товарища – худой, сутулый, мрачный с виду тип. Брындин нетерпеливо жал на дверной звонок. Заварзин, в отличие от напарника, никуда не торопился. Он расслабленно курил, глядя на лес. Брындин не сдавался, отпустил кнопку звонка и энергично застучал в дверь кулаком.

Дима аккуратно затушил сигарету, бросил в стоящий неподалеку ящик из-под тротуарной плитки и посмотрел на часы:

– Нет там никого. Поехали. Все равно это к делу не приобщить. Антинаучная ерунда какая-то. Зря время тратим.

Брындин спустился с крыльца:

– Заварзин, ты в своей должности сколько минут, напомни?

– Вторая неделя пошла, – без тени смущения ответил Дима.

– При всем уважении к твоему отцу, ты здесь временно. Поэтому давай мотай на ус и не отсвечивай.

– Без проблем, – легко согласился Дима. Он прекрасно имитировал подчинение, научился рядом с отцом-военным.

– Вот и чудно. На Западе, между прочим, следствие вовсю использует гипно… репродукционный опрос, – с трудом выговорил Брындин, – и Виктор Анатольевич меня не раз с этим выручал.

Профессор вбежал в комнату для наблюдений. Поспешно выключил мониторы, снял со стены доску с фотографиями. «Почему сейчас? Какой черт их принес?!»

Профессор вышел в холл и закрыл комнату на ключ.

Он медленно шел к двери, надеясь, что незваные гости уедут. Но они не сдавались.

Профессор успокоил дыхание, натянул улыбку и открыл дверь.

– Виктор Анатольевич, слава богу! – обрадовался Брындин.

Профессор пожал Сергею руку:

– Привет, Сережа. Я работал, сразу не услышал звонок.

– Это мой напарник, Дмитрий Заварзин.

Дима сдержанно пожал руку Мещерскому и заметил испарину на его лбу.

– Мы, собственно, всего на пять минут. Консультация ваша нужна, если вы не против.

Мещерский быстро оценил обстановку. Избавиться от непрошеных гостей здесь и сейчас было бы подозрительно. Придется импровизировать.

– Конечно, проходите.

Когда вошли в холл, Дима почувствовал напряжение Мещерского. И, хотя его напарник доверял этому доктору, инстинкт подсказывал неладное.

– Слушаю вас, – доброжелательно произнес Мещерский.

Сергей открыл папку с уголовным делом, быстро разложил фотографии и рапорты на столе. Профессор бегло пролистал документы. Боковым зрением заметил, как Дима осматривает холл. Это ничего, пусть смотрит, главное, чтобы внизу было тихо.

Наташа, Нурлан и Платон молча завтракали. Рома надеялся на благодарность за свой кулинарный подвиг, но ожидания не оправдались.

Наташа оставила свою тарелку на столе и ушла, не взглянув на Рому. Платон поковырял яйцо вилкой и, не доев, удалился. За столом остались Нурлан и Рома.

– Невкусно? – расстроился Рома.

Нурлан пожал плечами:

– Нормально.

– Ну и хрен с ними! – отмахнулся Рома. – Не «Мишлен», но есть-то можно.

Дима остановился у комнаты для наблюдений: из-за двери доносился гул работающих компьютеров.

Профессор слушал Сергея, ни на секунду не выпуская Заварзина из вида.

– У него алиби, подружка его покрывает. Но это он, кишками чувствую! – Брындин волновался.

– Так-так… – Мещерский сделал внимательный вид.

Дима уже разглядывал биометрический замок на двери в подвал.

– Есть свидетель, – продолжал Сергей. – Дед из дома напротив. Он видел подозреваемого, но не помнит, что тот выбросил в урну. Может, орудие убийства, а может, бутылку кефира. Поможете ему память восстановить? Очень надо!

Мещерский на секунду отвлекся от наблюдения за Димой.

– Свидетель подписал согласие на процедуру?

– Подписал, подписал. Дед очень хочет помочь посадить изувера.

Дима вернулся, раздумывая, что скрывается за дверью.

– Вы здесь один? – спросил он у Мещерского.

– Да. Тестирую новое оборудование. Очень ценное, – Профессор показал рукой на дверь в подвал.

Его работа – знать мысли людей и уметь давать ответы, которые их успокоят. В этом ему не было равных.

– Что за оборудование? – не повелся Дима.

– Заварзин! Ты чего к человеку пристал? Мы дело обсуждаем, а ты отвлекаешь ерундой, – Сергею было неловко за поведение молодого коллеги, но тот продолжал чудить.

– А уборная где, не подскажете? – произнес Дима и быстро зашагал в сторону массивной лестницы, не дожидаясь ответа.

– Уборная на…

– На втором этаже? Я быстро! – Дима поднялся на второй этаж, перемахивая через две ступеньки.

– Конечно, – ответил Мещерский, ощущая, как по спине стекает холодный пот.

– Вы уж его простите, – извинился за поведение напарника Сергей, – зеленый еще, не понимает.

Мещерскому было плевать на дурные манеры Заварзина. Его волновал открытый ноутбук в кабинете на втором этаже. На экране дублировались изображения с камер.

– Виктор Анатольевич, если вы поможете свидетелю вспомнить, дальше мы подозреваемого дожмем, – Брындин ждал ответа от задумавшегося Профессора. Но Мещерский думал о том, как запустить с телефона программу удаленного доступа к ноутбуку.

Рома и Нурлан доедали завтрак в тягостном молчании. Рома решил разрядить атмосферу:

– Слушай анекдот. Мужики с друзьями собрались, нахуярились. В общем, погуляли чудно. Мужик утром просыпается, не помнит, что вчера было…

Рома пытался сыграть анекдот по ролям.

– Блядь, сука… Чё ж вчера было-то? Чердак трещит, млять, похмелиться бы. Я пришел во сколько? В чем? Не помню. Как пришел, не помню.

Нурлан слушал Рому с непроницаемым лицом.

– Мужик смотрит, на чистой постели лежит. В доме музычка приятная играет. Жена порхает в одном пеньюарчике.

Рома принюхался:

– Мясцом пахнет, жареным. Смотрит, в кухне бутылочка потненькая стоит. Думает, ни хуя… Чё случилось?!

Рома почесал затылок, изображая героя анекдота.

– Мужик зовет сына: «Васька, иди сюда, иди. Сынок, чё вчера было-то?» Тот ему: «Вчера пришел – пьянее вина. Обосранный, обоссанный зашел, упал в прихожей». Отец ему: «Ну?.. А мамка что?» Сын: «Мамка тебя давай раздевать. А ты как лягнешь ее, как закричишь: “Уйди, блядища, я женатый!”»

Рома уставился на Нурлана, ожидая реакции, но тот молчал. Разочарованный таким исходом, он молча продолжил есть.

Через секунду лицо казаха медленно растянулось в шероховатой улыбке, и он начал заразительно смеяться, набирая обороты.

– Она ему штаны снимать, – сквозь смех повторял Рома, – а он ей: «Уйди, блядища, я женатый!»

Дима шел мимо комнат для пациентов и процедурных. Это место было больше похоже на санаторий, чем на психбольницу, но оказаться здесь Дима не хотел бы. Заварзин прошел до конца коридора и увидел кабинет Профессора. Вот куда привела его интуиция.

Он вошел в кабинет: дипломы на стенах, графин с виски, маятник Ньютона, открытый ноутбук на столе…

Сергей собрал бумаги и пожал Мещерскому руку:

– Спасибо, что отозвались! Через две недели позвоню, выберем день для процедуры.

У Сергея зазвонил телефон. Он извинился и отошел.

Мещерский взглянул на экран телефона: шкала удаленного доступа медленно ползла, до подключения оставалось два процента. «Ну же! Подключайся!» И…

Дима заглянул в ноутбук. На рабочем столе красовался бонсай. Ничего необычного. Странно.

Снизу послышался голос Сергея:

– Заварзин, алё! Ты где?

– Иду! – Дима качнул маятник и спустился в холл.

– Из суда звонили, – поторопил его Сергей. – До пяти надо успеть, погнали!

Сергей пожал руку Профессору.

– Буду рад помочь, – улыбнулся Мещерский.

Дима заметил перемену в лице Мещерского, но Брындин буквально вытолкал его на улицу, не позволив его паранойе разыграться.

Охотник наблюдал, как следователи уезжали по грунтовке в лес. Когда эти двое появились на пороге клиники, подумал, что они все испортят. Кажется, обошлось. Он направил прицел винтовки на окно кабинета и увидел напуганного человека. Глядя на Мещерского, мужчина ощутил что-то остро волнующее. Нетерпение охотника, загоняющего зверя? Предвкушение? Или желание продлить этот момент как можно дольше?..

16 часов с начала эксперимента

В комнате для терапии Жертвы и Преступники расположились полукругом: Рома перебирал четки, Наташа разглядывала облупившийся маникюр, Платон изучал мягкую обивку на стене.

Все ждали начала. Профессор обвел взглядом присутствующих:

– Каждый день будем встречаться на групповой терапии, а после – на парных сессиях между участниками конфликтов. Правила такие: здесь вы открыто говорите о своих чувствах, уважаете чувства других. Можете не отвечать на вопросы, если вам неприятно. Не даете советов и оценок другим участникам, если они вас об этом не просили. Старайтесь использовать «я-суждения» и не обесценивайте опыт других.

– Как в анонимных алкоголиках, что ли? – спросил Рома.

– Да. А теперь познакомимся поближе.

Платон презрительно фыркнул, но никто не обратил на него внимания.

– Я попрошу всех рассказать один необычный факт о себе. Я начну. Я – Виктор, в детстве я занимался чечеткой.

Все молчали.

– Сергей Аркадьевич? – обратился к старику Мещерский.

– Танцами я не занимался, но когда-то посещал авиакружок. Мечтал стать пилотом.

– Прекрасно! Катя?

Катя с трудом произнесла:

– Я… я скульптор, вот.

Мещерский приободряющее коснулся ее плеча.

– Отлично. Это упражнение не только поможет вам лучше узнать друг друга, но и позволит посмотреть на себя со стороны и увидеть качества, которые вы не замечали раньше. Незнакомая обстановка может вызвать у вас сильные эмоции. Прислушайтесь к себе – что вы чувствуете? Страх? Раздражение? Стеснение?

– А я вообще никогда не стесняюсь, – заявила Наташа. – Говорю когда захочу и о чем захочу.

– Это замечательно! – отреагировал Профессор. – Вот и расскажите о себе интересный факт.

– Интересный? – Наташа села поудобнее. – Я лишилась девственности в двадцать лет. Но всем говорю, что в шестнадцать.

– Ага, конечно, – хмыкнула Татьяна.

– Татьяна, придерживайтесь правил, – осадил Профессор. – Ваша очередь.

– Я – волонтер-поисковик. И хватит с вас.

– Почему же? Нам очень интересно.

Татьяне было что рассказать этим неженкам о том, как устроена жизнь. Но вряд ли они поймут. Хотя…

– У меня был друг, во время поисков на наших глазах его разодрал медведь. Я знала ребенка, которого отец продал в сексуальное рабство. Как-то я нашла в лесу девчонку, которую изнасиловали наркоманы и вырвали все зубы.

Татьяна с вызовом оглядывала слушателей. Получили что хотели?

Андрею показалось, что он уже слышал раньше этот высокомерный голос.

– Вот вам еще кое-что обо мне, – продолжала она раздраженно. – Я считаю, что ваш эксперимент – пустая трата времени.

Профессор довольно улыбнулся.

– Платон? – обратился он к молодому человеку. – Как насчет вас?

– А я с ней согласен и воспользуюсь правом не отвечать.

– Что если я предложу вам игру? – спросил Профессор.

– Чего? – не понял Платон.

Мещерский поставил в центре комнаты два стула.

– Роман, вы ведь не из робких?

– Это как ссыкло, типа? Вроде нет.

– Прекрасно. Тогда присаживайтесь.

Рома сел.

– Знакомы с театром?

– Представление имею. Но если Шекспира надо почитать, это я пас.

– Актер примеряет личину другого человека. Проникает в его мысли, перенимает походку, движения, манеру говорить. Вы когда-нибудь играли роль?

– Не приходилось.

– Думаю, вы ошибаетесь. Американский психиатр Эрик Бёрн, автор транзактного анализа, изучил сценарии игр и роли, которые мы играем в обычной жизни.

Профессор встал позади Ромы и положил руку ему на плечо.

– Например, вы, Рома, наверняка пробовали играть в «Полицейские и воры»: вам было интересно убегать от полиции, щекотать нервы.

Группа оживилась. Все, кроме Наташи, внимательно слушали Мещерского.

– В игре «Ну-ка подеритесь!» девушка сталкивает вас лбом с другим мужчиной, чтобы решить, с кем уйти с вечеринки. Уверен, в такой момент вы старались утереть нос сопернику, чтобы девушка выбрала вас.

Рома улыбнулся:

– Ага…

– Попробуем сыграть? Рома, представьте, что сейчас вы – это не вы, а, например, Наташа.

– Наташа?

– Да, представьте, что вы – Наташа.

Рома принял характерную для Наташи позу: закинул руки за спинку стула, широко расставил ноги – точно так, как сейчас сидела Наташа.

Испытуемые рассмеялись, даже Наташа улыбнулась. Профессор обратился к ней:

– Теперь вы. Садитесь.

Наташа не ожидала, что игры Профессора так ее позабавят, поэтому села напротив Ромы.

– Теперь вы – Рома.

Наташа оглядела Рому, забрала его четки и в точности повторила его движение.

– Поговорите друг с другом в новых ролях. Задайте вопросы самим себе от лица другого человека. Понятно?

– Скажи, Натаха, – произнесла Наташа грубоватым низким голосом, совершенно не подходящим Роме, – встречала ли ты когда-нибудь такого красавчика, как я?

Наташа подняла рукав футболки и напрягла бицепс.

– Вопросы могут быть любыми, – параллельно объяснял Профессор, – и не важно, знает ли ваш оппонент правильный ответ. Суть упражнения в том, чтобы посмотреть на себя глазами окружающих и узнать себя получше. Роман?

– Слышь, красавчик, – обратился Рома к Наташе, – ты в зеркало давно смотрел? Э, где мой айфон? Мне скучно стало.

Все засмеялись.

– Теперь вы должны разбиться на пары. Нурлан, садитесь напротив Платона. Катя, сядь с Сергеем Аркадьевичем.

Все рассаживались по парам, участники переговаривались.

Только Татьяна и Андрей не желали включаться в игру. Андрей теребил безымянный палец правой руки, где когда-то было его обручальное кольцо.

1 год 9 месяцев и 18 дней до начала эксперимента

В Лизу, веселую и добрую девушку, Андрей влюбился, когда работал внештатником за крошечное жалование в маленькой региональной газете. Но Лизу это не смущало, она поддерживала Андрея и верила, что ее мужа ждет большое будущее.

Слава обрушилась на Андрея внезапно, после громкого расследования преступлений местного омбудсмена Виталия Кирсанова. Андрей получил несколько региональных журналистских премий и пост главного редактора крупного издания.

В молодой семье Андрея и Лизы появились деньги, о которых они раньше не могли и мечтать. Отпуск три раза в год, ипотека, шопинг для настроения, а не потому, что у ботинок отклеилась подошва. После стольких лет унизительной экономии Андрей и Лиза наконец начали жить.

Андрей и Лиза стали частыми гостями на светских вечеринках, пристрастились сначала к алкоголю и сами не заметили, как перешли на наркотики. Им казалось, что они все контролируют. Андрей много работал, ему требовалось снять стресс. Время шло, идеальная жизнь дала трещину. Наркотики ударили сначала по карьере Андрея, а после по здоровью. Денег становилось меньше, а проблем больше. Жизнь катилась в пропасть, но Андрей и Лиза не хотели этого замечать.

Когда они в очередной раз поругались из-за дозы, Лиза ушла. Как потом выяснилось, их бессменный поставщик удовольствий Рома отказался давать Лизе наркотики в долг и отправил ее к сомнительным типам.

Через несколько дней Лизу объявили в розыск. Андрей впервые осознал, что его идеальная жизнь кончилась.

Масштабные поиски Лизы шли несколько дней. Волонтеры разбили в поле палаточный лагерь, разделили лесополосу на квадраты и обыскивали близлежащие деревни. Андрей маячил у палатки, не понимая, что ему теперь делать. Он не спал двое суток и принял немного порошка, чтобы добыть энергии. Руки тряслись, взгляд блуждал. Ему казалось, что волонтеры презирают его. Но люди были лучше, чем о них думал Андрей, и относились к несчастному мужу пропавшей с сочувствием. Кто-то протянул ему чай, он поблагодарил и сделал глоток. В группе волонтеров Андрей заметил отца и поспешил скрыться в палатке.

Но отец вошел следом, и Андрей тут же начал оправдываться:

– Все из-за него! Ненавижу! Если Лиза не найдется, я его убью!

Отец понял, что Андрей под кайфом, стоило тому только открыть рот. Со всей силы ударил сына, Андрей упал.

– Ты совсем охренел?! Сколько людей твою жену ищут, наркоман сраный! – отец притянул Андрея к себе. – Это ты виноват. Только ты. Понял?

Из рации послышалось сообщение:

– Нашли тело. Координаты 54.710157…

Татьяна, администратор поискового отряда, заглянула в палатку:

– Идемте…

16 часов 20 минут с начала эксперимента

– Андрей, вы с нами? – раздался голос Профессора.

Андрей поднял голову. Татьяна смотрела на него, скрестив руки на груди. По виску Андрея тонкой струйкой стекал пот.

– Вам нехорошо? – забеспокоился Мещерский.

Андрей встал и вышел из терапевтической.

Участники переглянулись.

– Чего это он? – удивилась Наташа.

– Не знаю… Может, днище сорвало? – предположил Рома.

Наташа поморщилась.

Из динамиков зазвучала успокаивающая мелодия. Время первого группового сеанса подходило к концу, Мещерский собрал записи.

– Отдохните, через час увидимся на первой парной сессии.

20 часов с начала эксперимента

После обеда участники эксперимента отдыхали в гостиной. Нурлан читал книгу. Платон, Катя, Рома, Сергей Аркадьевич и Наташа пили чай. Вынужденное сожительство явно шло им на пользу, точно как и планировал Мещерский.

Рома перетасовал карты:

– Без денег в покер тупо играть, интереса нет.

– А тебе лишь бы обобрать кого, – съязвила Татьяна.

Наташу раздражала эта женщина.

– Да почему обобрать-то? – возмутился Рома.

Протянул колоду Кате, та вытащила карту.

– Запомнила?

Катя кивнула и вернула карту в колоду. Рома перемешал карты, как высококлассный крупье.

– Я была как-то в казино, – заметила Катя. – В Монако. Видела, как игрок делал ставки по сто тысяч евро. Я чуть в обморок не упала, так за него переживала. А он ничего – каменное лицо.

– В покере? – спросил Сергей Аркадьевич.

– На рулетке.

– Рулетка – это другое.

Рома достал из колоды карту и показал Кате. Ей не хотелось его расстраивать, но это была не ее карта.

– Нет? Странно. Постой, а что это у тебя там?

Рома указал на воротник Катиного кардигана. Она достала оттуда карту, которую загадывала. Фокусник!

Сергей Аркадьевич захлопал в ладоши, остальные подхватили. Вдохновившись, Рома зарядился на следующий фокус и пригласил за стол мрачного Нурлана:

– Давай я тебе покажу…

– Не надо его звать, – заявила Татьяна.

– Он тоже человек.

– Не человек! – не унималась Татьяна.

Нурлан слышал ее слова. Ничего нового.

– Ты, босота! Я сказала, он с нами за один стол не сядет! Что непонятного?!

Рома растерялся.

– Какая он тебе босота? – неожиданно вступилась за Рому Наташа. Наконец-то появился повод поставить эту швабру на место.

– У него худи «Фред Пери», а твоим свитером, наверное, полы в «падике» мыли, – наступала Наташа.

Роме было приятно.

Нурлан встал, чтобы уйти.

– Азия, стой, – обратилась к нему Наташа. – Иди к нам, никто тебя не тронет.

– Давай, Нурик. Бросай свою макулатуру, – обрадовался Рома.

Рома усадил Нурлана за стол и приготовился показывать свой фирменный фокус. Но Татьяна не собиралась сдаваться, оттолкнула стул и подошла к Нурлану. В дверях показался Мещерский.

– Продолжим? – спросил он спокойно. – Кажется, вам двоим будет что обсудить.

22 часа 30 минут с начала эксперимента

Первый сеанс парной терапии начался. Татьяна и Нурлан сидели друг напротив друга в центре комнаты, Профессор – в отдалении.

Татьяна изучала свое отражение в большом зеркале на стене. Ей было плевать и на эксперимент, и на Профессора, и на всех остальных за зеркалом. Она хотела, чтобы все скорее кончилось. Нурлан, напротив, был готов ко всему, терять ему было нечего. Мещерский терпеливо ждал.

Остальные наблюдали по ту сторону зеркала. Все, кроме Наташи, с интересом ждали начала. Она заняла единственное кресло в углу и уткнулась в телефон. Меньше всего ей хотелось смотреть на истерику неприятной тетки.

Рома кинул Наташе карамельку и подмигнул. Наташа еле заметно улыбнулась.

Первой не выдержала тягостного молчания Татьяна:

– Так и будем сидеть?

Профессор выдержал паузу.

– Таня, кого вы видите перед собой?

– В смысле?

– Кто сидит напротив вас?

– Что за бред? Напротив меня – он.

– Кто он?

Татьяне захотелось ударить Мещерского стулом.

– Таня, – продолжал Профессор, – вам здесь сложнее всех, я понимаю. Но постарайтесь, опишите человека перед собой.

Нурлан боялся поднять глаза и теребил браслет-шокер на запястье.

– Описать? Хорошо! Передо мной моральный урод и педофил. Не человек – существо, сломавшее мне жизнь!

– Хорошо, – мягко ответил Мещерский. Он не реагировал на грубость Татьяны, и это злило ее еще больше.

– А если забыть на секунду, что вы знакомы? Представьте, что видите этого мужчину впервые в жизни.

– Забыть?! Такое не забывается. И если вы, уважаемый, этого не понимаете, значит, не ту профессию выбрали.

Все шло согласно плану Профессора.

– Татьяна, мы с вами моделируем ситуацию. Вы же можете представить себя с другой прической, да? Или, к примеру, как вы живете в другой стране. Попробуйте взглянуть на него как на случайного прохожего. Сделайте глубокий вдох, постарайтесь абстрагироваться от гнева. Допустим, вы заметили этого мужчину на автобусной остановке.

Татьяна закрыла глаза. Ей потребовались колоссальные усилия, чтобы взять себя в руки. Она сделала глубокий вздох и посмотрела на Нурлана.

– Я вижу перед собой жалкого неудачника без личной жизни. Он нищеброд и пьяница. Да. Я думаю, что он пьет.

– Таня, вы молодец, у вас получилось. Как вы думаете, вы бы смогли простить Нурлана, если бы понимали причину его поступка?

– С ума сошли? Нет, ни за что!

– Даже если ваше прощение ему необходимо?

– Меньше всего меня интересует, что ему необходимо.

– А если это прощение необходимо вам, чтобы выздороветь? Чтобы выйти из мучительного сценария?

Татьяна молчала. Все ее нутро противилось этому разговору.

– Хорошо, – после паузы Мещерский обратился к Нурлану, – расскажите, как все случилось.

Нурлану казалось, что если он скажет хоть слово, то сделает только хуже. Но Профессор подбадривал его дружелюбным спокойствием.

Нурлан говорил тихо, сбивчиво. Наблюдателям за стеклом пришлось напрячься, чтобы его услышать.

– Я помню… помню, как мы остались одни в комнате вожатых.

Он замолчал, опустил голову. Профессор ждал.

– Я не могу объяснить, все было как в тумане… Мне казалось, я ей нравился. Я себя не контролировал… Мне так жаль…

– Тебе жаль?! – прошипела Татьяна. – Мне пятнадцать было! Я даже не целовалась ни разу!

Татьяна вскочила со стула и начала остервенело хлестать Нурлана по лицу. Нурлан не пытался защищаться. Профессор не вмешивался.

– Зачем ты сюда пришел? Чего тебе надо? Уходи! Доберись до ближайшего моста и спрыгни, закончи свою поганую жизнь!

– Опасная женщина! – проговорил Рома. – Я ей, конечно, сочувствую, но некоторые в пятнадцать лет…

Рома изобразил руками огромную грудь, но тут же прекратил, заметив осуждающие взгляды.

– Я из-за тебя детей не могу иметь, сволочь! – Татьяна закипала с каждым ударом.

С носа и губ Нурлана текла кровь.

– Ты хоть понимаешь, через что я прошла?! Ублюдок! Тварь!

Нурлан сидел, не шелохнувшись, но внезапно в голове щелкнуло, перед глазами помутнело.

Он не помнил, как поднялся, обхватил огромной рукой ее тонкую шею и приподнял Татьяну. Рассвирепев, с силой прижал затылком к зеркалу.

В этот момент произошло кое-что странное. Вокруг головы Татьяны на зеркале появились серые волны. Словно кто-то бросил в воду огромный камень… Волны исчезли так же быстро, как и появились…

Наблюдающие отпрянули от окна.

– Он же ее сейчас задушит! – вскрикнула Катя.

Мещерский выжидал. Татьяна задыхалась, Нурлан сжимал горло крепче. Но, увидев свое отражение в зеркале, опомнился и отпустил хватку. Татьяна упала на пол, закашлялась.

Нурлан не отрывал взгляда от своего отражения. Все увидели его истинное лицо.

Мещерский подал Татьяне стакан воды.

– Вы… вы обещали! – Татьяна выбила стакан из его рук. – Вы говорили, что отвечаете за безопасность!

– Я бы не позволил ему вас убить, – спокойно ответил Профессор.

Он помог Татьяне подняться, но та отдернула руку и отошла в дальний угол комнаты. Нурлан смиренно сел на место, пытаясь прийти в себя.

– Как вы думаете, почему Нурлан проявил агрессию? – спросил у Татьяны Мещерский, словно ничего необычного не произошло.

– Потому что он психопат! – прохрипела Татьяна.

– Нурлан?

Нурлан медлил с ответом. Ему было физически больно произносить это вслух.

– Потому что… потому что она меня унижала, я не сдержался… Будто волна накрыла… Простите…

– То, что сейчас произошло, – объяснил Профессор и тем, кто находился за зеркалом, – результат потери контроля каждым из вас.

Профессор подошел к Татьяне.

– А то, что произошло между вами в лагере много лет назад, – напротив, результат жажды контроля. Преступник, не имея власти в обычной жизни, страстно желает ее обрести. Единственный способ осуществить это – найти того, кто слабее. Жертву. Он стремится подавлять ее волю, контролировать. В этом заключается природа сексуального насилия.

Профессор достал из кармана продолговатый девайс.

– Есть спорная теория о том, что любой человек, облеченный властью, обязательно злоупотребит ею. Когда в наших руках контроль над другим человеком, что-то внутри ломается вопреки морали.

Мещерский поднял в руке девайс, чтобы всем было видно.

– Это пульт от браслета Нурлана. Одно нажатие причинит ему боль.

В комнате за зеркалом поднялся гул.

– Что за треш!? – воскликнул Платон.

– Экспериментальный научный метод, – Андрей поспешил успокоить то ли Платона, то ли самого себя.

– Я не позволю этому ученому херачить меня током!

– Успокойся, – осадила Платона Наташа. – Это наказание только для извращенцев.

– Проведем небольшой эксперимент. – Мещерский протянул Татьяне пульт. – Вы можете нажать на кнопку, а можете отказаться. Все, что произойдет дальше, под вашим полным контролем.

– Не хочу. Я не такая, как он! – Татьяна положила пульт на столик. Мещерский был отличным провокатором, и это приводило Татьяну в бешенство.

Профессор ждал. Татьяна колебалась. Если бы он начал уговаривать, она бы ни за что не взяла пульт. Но Мещерский не произнес ни слова.

Татьяна взяла пульт, посмотрела на Нурлана и коротко нажала на кнопку.

Руку Нурлана свело судорогой, но он стерпел боль.

Татьяна снова нажала на кнопку, задержав палец на несколько секунд дольше. На лбу Нурлана выступила испарина.

– Пожалуйста, не нужно, – прошептал он.

Приятный холодок пробежал по спине Татьяны. Она вспомнила лагерь и свои мольбы: «Пожалуйста, не нужно, хватит!»

Татьяна с силой надавила на кнопку. Тело Нурлана, его лицо корчила боль. Он попытался встать, но упал на колени, не в силах сдержать крик.

– Вы можете прервать его страдания в любой момент, – напомнил о правилах Мещерский.

Но Татьяна его уже не слышала. Чем больнее было Нурлану, тем яростнее она давила на кнопку.

Кате стало плохо.

– Пусть она перестанет! – кричала она. – Пусть перестанет!

Платон смотрел на Катю. Такой он ее не видел.

Катя побежала в соседнюю комнату, заколотила в дверь:

– Хватит! Пожалуйста, прекратите! Откройте!

Наконец Профессор прекратил это безумие, нажав на кнопку в своем телефоне. Татьяна в ужасе замерла.

Нурлан неподвижно лежал на полу. Он больше не кричал, его била дрожь.

Профессор открыл дверь. На полу в слезах сидела Катя. Из динамиков зазвучала мелодия, Катя пришла в себя.

Профессор обратился к Жертвам и Преступникам:

– Очень легко поддаться убеждению, что мы не такие, как те, кто причинил нам боль.

Татьяна тяжело дышала. Она не могла поверить в то, что сделала. Мещерский продолжил:

– Контроль над другим человеком опьяняет, пробуждая в нас все самое темное. И превращает любого, самого прекрасного человека в агрессора. Как только вы нарушаете границы другого человека и подавляете его волю, вы становитесь агрессором. Тем, кого вы осуждали и кому не прощали ошибок.

В комнате за зеркалом стояла гробовая тишина.

1 год до начала эксперимента

Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта имел отличную репутацию среди студентов. Мещерский преподавал на кафедре патопсихологии, вел факультатив судебной психиатрии и был научным руководителем у аспирантов. Студенты его уважали и почти не пропускали его занятий. У Профессора был богатый опыт частной практики, слушать его было не только познавательно, но и увлекательно.

Мещерский прочитал три из четырех запланированных лекций и собирался перекусить. Он шел в столовую, когда зазвонил телефон.

– Слушаю, – Мещерский не любил отвечать на незнакомые номера, но по долгу службы приходилось.

– Кате нужна помощь.

Мещерский резко остановился, и студентка чуть не врезалась ему в спину.

– Кто это?

– Агата. Она отъехать может, понял?

– Какая Агата?

– Грин Лайф, Луговая, 10. На втором этаже. Таблеток наелась.

Адрес верный.

– Вызвали «Скорую»? Я сейчас буду!

Профессор бежал к выходу. Впервые он забыл сообщить студентам об отмене занятий.

Дом, в котором жила Катя, находился в престижном загородном поселке у самой границы леса. Отец Кати построил его много лет назад. Сказочное место. Сейчас Катя жила здесь одна.

Профессор стучал в дверь:

– Катя, Агата! Откройте!

Но внутри было тихо. Мещерский выбил стекло в двери, открыл замок.

Окна в доме занавешены наглухо, мебель накрыта простынями. Словно здесь никто не жил.

– Катя! Где ты?

Он быстро поднялся на второй этаж и услышал сдавленный хрип из комнаты в конце коридора.

Катя билась в судорогах на полу, изо рта шла пена. Мещерский спешно набрал 112, удерживая телефон плечом, одновременно пытаясь освободить дыхательные пути девушки.

Профессор осмотрелся: под кроватью валялся пустой блистер из-под антидепрессантов, дозировка 250 мг. Мещерский засунул Кате в рот карандаш и вызвал рвоту. Влил в глотку литр воды и снова вызвал рвоту. Катя все еще была без сознания. «Скорой» не было. Мещерский поднял девушку на руки и отнес в машину. Он гнал по трассе, не глядя на спидометр.

24 часа с начала эксперимента

Катя сидела на полу у открытой двери в комнату для терапии. Истерика сходила на нет. Нурлан тихо плакал, свернувшись в позе эмбриона. Футболка насквозь промокла от пота, волосы слиплись. Татьяна не могла отвести от него глаз.

– Я повторю вопрос, который задал вам ранее, – громко произнес Профессор. – Таня, вы сможете простить Нурлана?

По телу Татьяны бежала дрожь. Она хорошо слышала Мещерского, но язык отказывался ей подчиняться. После того что она сделала с Нурланом, чтобы она ни ответила, теперь не важно.

– То, что вы не сказали «нет», уже большой шаг, – мягко произнес Мещерский. – На сегодня закончили. Вы оба большие молодцы.

Профессор помог Нурлану подняться. Когда он попытался забрать у Татьяны пульт от браслета Нурлана, она заколебалась.

– Это против правил.

– Пусть оставит, если ей так спокойнее, – послышался за спиной хриплый голос Нурлана.

Мещерский подумал.

– Хорошо. Но, если вы примените пульт без причины – поедете домой.

Татьяна кивнула.

Мещерский вышел из комнаты, не глядя на Катю. Вытер руки влажной салфеткой, завязал ее двойным узлом. Он был весьма доволен результатом.

28 часов с начала эксперимента

День выдался эмоциональным, разговаривать никому не хотелось.

Сергей Аркадьевич, причмокивая, доедал бутерброд с ореховой пастой. Знала бы его сиделка, сколько он ест сладкого, лопнула бы от злости. Рома практиковал новый карточный фокус. Андрей и Платон мыли посуду после ужина. Сегодня участники смогли договориться о графике дежурств и разбились на пары при помощи жребия.

Наташа погибала от духоты. Дома она открывала окна нараспашку, обожала прохладный сквозняк. А здесь воздух был слишком теплым и неподвижным.

Наташа сняла рубашку, оставшись в одном топе. Сергей Аркадьевич бросил на нее осуждающий взгляд и выехал из гостиной.

Нурлан свернулся клубочком в спальне Преступников и беззвучно плакал. Остальные понимали, через что он прошел, и не мешали.

Татьяна сидела на полу в спальне Жертв. В комнату осторожно вошла Катя с чашкой чая в руках, опустилась рядом, протянула ей чашку. Татьяна сделала глоток, не почувствовав вкуса.

– Не понимаю, – тихо проговорила она, – почему я не отпускала кнопку?.. Я так хотела, чтобы он мучился. Я чувствовала, что могла бы убить его… так долго желала ему смерти. Представляла, как он умирает. А сейчас пусто внутри… Я так устала ненавидеть его и себя… за то, что допустила. Неужели я смогу его простить?

Татьяна смотрела на Катю, будто ждала от нее ответа на свой вопрос. Катя погладила ее по плечу. Татьяна поставила чашку на тумбочку.

– Спасибо тебе, девочка. Теперь мне нужно побыть одной.

В гостиной по-прежнему молчали.

– Боже, – нарушила тишину Наташа, – как же скучно с вами.

Наташа подошла к проигрывателю, перебрала виниловые пластинки. Гарри Глиттер. Вот это имя! Поставила пластинку, опустила иглу. Зазвучал рок-н-ролл.

Наташа легко двигалась, полностью отдавшись музыке. Платон застучал в такт ложкой по чашке с чаем. Ноги Андрея задвигались под столом.

Рома с восторгом смотрел на танцующую Наташу. Он любил людей, которым было плевать, что о них подумают окружающие. Бросил карты и подхватил Наташу.

Вошла Катя, и Наташа схватила ее за руку, потащила танцевать:

– Давай, расслабься! Надо выпустить пар!

В ванной Татьяна умывала распухшее от слез лицо. Она слышала музыку и смех, но все, о чем она могла думать, – о таблетках. Приняв две штуки, она почти сразу успокоилась. Дыхание Татьяны стало ровнее, и мир перестал казаться враждебным.

В гостиную вошел Нурлан.

– Эй, мужик, – радостно крикнул Рома, – давай к нам!

Нурлан покачал головой. Он думал о том, почему эти люди, увидев его внутреннего демона, не отвернулись от него, даже наоборот.

Казалось, впервые за долгое время всем было хорошо и легко. Почти всем. Сергей Аркадьевич, не отрываясь, смотрел на отплясывающие на столе ноги Наташи.

5 лет до начала эксперимента

Сергей Аркадьевич возвращался после очередного заседания домой, в поселок Депутатский. Жена просила купить к ужину красного вина, но он замотался и забыл. Возвращаться в город не было смысла, поэтому заехал в небольшой магазинчик по пути. Да, вино здесь было не самое лучшее, но ведь главное, что он не забыл.

Сергей Аркадьевич расплатился и поспешил к машине. На пустой темной улице росли ряды кленов в желтых отражателях. Власти области посчитали, что устанавливать фонари на этом участке нецелесообразно. Сергей Аркадьевич уже подходил к машине, как вдруг отражатели на деревьях вспыхнули.

Дальше он мало что помнил. Кажется, его подкинуло вверх, потом удар и страшная боль… Он видел, как машина врезалась в дерево, как из-под капота повалил дым. Слышал истошный крик бежавшей к нему продавщицы.

Потом зарычал двигатель, и сбившая его машина скрылась в темноте.

– А ну стой, сволочь! – закричала продавщица.

Сергей Аркадьевич попытался встать, но не почувствовал ног.

29 часов с начала эксперимента

Старик с холодной ненавистью смотрел, как Наташа отплясывает на столе. А он… он даже не может просунуть ноги в тапки и уйти отсюда.

Сергей Аркадьевич использовал ингалятор и скрылся в темноте.

30 часов с начала эксперимента

В комнате за зеркалом было темно и пусто. Рома закрыл за собой дверь и включил свет. Уселся в кресло, достал четки и придвинулся поближе к камере. В целом он чувствовал себя комфортно и был готов записать свой видеодневник.

– Ну здорова… Во имя науки, типа. И еще кой-чего. Все пучком. Чувствую, что нашу четверку недолюбливают, мы ж, типа, грешники. Но я вертел это все, и не с такими уживался.

Рома замолчал. Слова не находились, он почесал затылок.

– Андрей в мою сторону даже не смотрит, нос воротит. Как всегда, короче. Он же у нас золотой мальчик, а я так, выродок детдомовский. Да похер. Я перед ним уже раз сто извинился. Но, по-моему, он не меня простить не может, а себя.

Рома замолчал.

– Ладно, хватит для первого раза.

Он подмигнул камере и вышел. Открыл дверь в комнату терапии.

На полу заметил кожаное портмоне Профессора. Видимо, выронил во время сессии. Поднял, показал портмоне камере.

– Эй, кошель не теряли?

30 часов 40 минут с начала эксперимента

Свет в гостиной автоматически приглушился, приближалось время отбоя. Катя собирала пазл с рисунком неба. Вошла Татьяна.

– Так и не уснула? – спросила Катя.

Татьяна помотала головой. Налила чаю, села за стол.

– О, этот пазл дико сложный. Собирала его с детками в кризисном центре, чуть башка не взорвалась.

– Ты так много другим помогаешь… Я бы тоже так хотела.

Татьяне нравилось снимать с людей розовые очки и разрушать мифы о благотворительности.

– Это со стороны кажется, что романтика. А по сути – грязь, тоска и безнадега. Часто просто руки опускаются. Мать-алкоголичка сына случайно забивает до смерти и закапывает в огороде. Потом идет в полицию и плачет: «Спасите-помогите, сынок пропал». Мы ищем, сочувствуем этой твари. А потом выясняется, что он в ста метрах от штаба в земле лежал все это время. Завернутый в ковер.

Вошел Андрей. За весь день он не произнес ни слова. Достал из холодильника бутылку воды, взглянул на Татьяну.

– Все нормально? – спросила она.

– Да, – неловко ответил Андрей и ушел.

– Что это с ним? – спросила Катя.

– Он меня вспомнил.

– Вспомнил?

– Я тоже его вспомнила. Все думала, что за лицо знакомое?.. Помнишь, я рассказывала, что наркоманы девушку убили? Это его жена.

– Ужас какой…

Татьяна потянулась к крекеру на столе:

– Ты знаешь, что Рома и Андрей – братья?

– Рома же про детдом говорил…

– Его усыновили родители Андрея. Да, видать, не помогло. На роду ему написано барыгой быть.

Татьяна понизила голос:

– А еще Андрея подозревали в сговоре с этими наркоманами. Как будто это он жену заставил с ними переспать, за дозу. На допрос вызывали, но отец его отмазал. Может, сплетни, а может… Кто его знает. Доверять никому нельзя.

Татьяна откинулась на спинку стула, забросила в рот крекер.

Из динамиков зазвучала мелодия. Кате нравилась эта музыка, сразу становилось спокойно. Раздался мягкий голос Мещерского:

– Доброй ночи! Подумайте о прожитом дне и вспомните, какие эмоции вы испытывали. О чем думали в самый сильный момент дня? До завтра!

32 часа с начала эксперимента

В спальне Преступников Платон, Рома и Нурлан укладывались спать. Роме спать не хотелось.

– Платох, ты на что бабки потратишь?

– Не пропадут, не переживай.

– А ты? – он повернулся к Нурлану.

– Дочери отправлю. Ей поступать на следующий год.

– А, понятно… А себе что?

– А у меня все есть.

– Теперь меня спросите, на что я деньги потрачу!

Все молчали. Платон снял часы и тайком спрятал под подушку.

– Ну, спросите, едрены пассатижи!

И, не дождавшись отклика, заявил:

– Я детдом построю.

– На детдом не хватит.

– На маленький хватит, человек на пятьдесят. Ну, может, на тридцать.

– А чего не церковь? – ухмыльнулся Платон.

– Я же некрещеный, – серьезно ответил Рома. – В деревне дом построю. Парням компы поставлю, столярку нормальную.

– Таких денег надолго не хватит.

– Ё-мое! На сколько надо хватит, не твоя забота.

– Идея хорошая, – поддержал Нурлан.

– Спасибо, мужик. Бабло сегодня есть – завтра нет. Если себе оставлю – все солью. Проем, пробухаю. А так хоть на доброе дело пойдут.

– Филантроп, куда деваться… – язвительно процедил Платон, заворачиваясь в одеяло.

– Эй! – тут же отреагировал Рома. – Давай вот без этих словечек твоих. Это что, вообще, значит? – спросил он у Нурлана, но тот, похоже, уже спал.

– Ну и хер с вами, спите, – без злобы сказал Рома и закрыл глаза.

В спальне Жертв Катя расчесывала волосы, Андрей надевал пижаму, Татьяна мазала поясницу разогревающей мазью.

– Туалетная бумага на исходе! – доложил из ванной Сергей Аркадьевич.

– Я принесу, – Андрей двинулся к выходу.

Проходя мимо гостиной, он заметил Наташу. Она что-то искала среди диванных подушек.

– Шайзе! – выругалась Наташа.

Наконец она нашла то, что искала, – свою фляжку, – и сделала глоток.

– Присоединишься?

– Не пью. Я же из «бывших», забыла?

Наташа равнодушно пожала плечами и снова глотнула.

– Скука какая! Я раньше четырех утра не ложусь, а тут из развлечений – только долбаные Фиксики по телевизору.

Наташа развалилась на диване, спрятав фляжку в подушках.

– А ты книжку почитай. Вот, например… – Андрей достал с полки томик Сэлинджера. – Читала?

Он протянул Наташе книгу.

– Про что?

– Про девушку, которой стала противна она сама. И все люди ей кажутся гадкими и мелкими. А как жить правильно, она не знает.

– На меня намекаешь? – улыбнулась Наташа. Сделала еще один глоток из фляжки. Она постепенно пьянела и уже не стеснялась камер.

– Да нет. Просто книга об этом… – Андрей поставил книгу на место.

– Как думаешь, эксперимент сработает?

– Не знаю. Но, по-моему, сегодня было сильно. Дико, но сильно. По большому счету, Тане понадобился всего день, чтобы задуматься о прощении Нурлана. После двадцати лет ненависти.

Они помолчали. Андрей не знал, о чем еще поговорить, и пошел к выходу. Наташа его остановила.

– Погоди. Я… мне… Короче, мне стыдно. Стыдно перед дедом, понял? Но я не знаю, как ему сказать. Не умею я. Он думает, что я мразь. Может, так и есть, раз я даже извиниться нормально не могу.

Наташа не привыкла говорить о своих чувствах, и все, что она сказала, казалось ей глупым. Андрей оценил ее откровенность.

– Быть мразью – значит, не думать о других. А ты думаешь о нем. По крайней мере, задумалась. Значит, рано или поздно извинишься. Когда будешь готова.

Наташа была благодарна ему за эти слова, но сказать об этом вслух не решилась.

– Ладно, я пошел, – Андрей подумал, что сейчас ей надо остаться одной. – У меня тут рейд за туалетной бумагой.

Наташа грустно улыбнулась и сделала еще один глоток.

32 часа 20 минут с начала эксперимента

Мещерский заканчивал ужин. Аккуратно собрал со стола крошки от сэндвича, несколько раз протер столешницу влажными салфетками, тщательно почистил зубы нитью. Поднял глаза на мониторы – Наташа пила из фляжки.

– Хулиганка…

Андрей зашел в кладовую, достал с полки упаковку туалетной бумаги и уже собирался выходить, как вспомнил про полоску света под стеллажом.

Он уважал правила, но любопытство победило. Поставил упаковку бумаги на стеллаж так, чтобы закрыть обзор камере наблюдения. Выключил свет и опустился на пол. В дальнем углу мерцал свет. Андрей раздвинул продукты, провел рукой по стене, оклеенной обоями. Под пальцем почувствовал провал. С силой провел ногтем по плотной бумаге, прорвал дыру – старинная замочная скважина засветилась. Андрей попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел. На большее он не был готов, поэтому, прикрыв дыру коробками с печеньем, взял туалетную бумагу и вышел.

Мещерский умывался перед зеркалом. Его лицо осунулось, морщины стали резче, вокруг глаз появились темные круги. Невыносимо хотелось спать, но надо продержаться еще хотя бы пару часов.

Профессор вернулся в комнату для наблюдения и замер. То, что он увидел на мониторе, не укладывалось в голове. Он отсутствовал всего несколько минут. Как такое могло случиться?! Профессор схватил телефон и выбежал из кабинета, опрокинув стул.

Трясущимися руками набирал шестизначный код на замке, но пальцы промахивались. Наконец замок открылся.

За спиной грохнуло, зазвенело стекло. Сквозь разбитое окно в холл влетел камень. Сквозняк поднял шторы под потолок. С улицы послышались звуки одиночных выстрелов. У Мещерского закружилась голова… Он рванул на улицу.

– Кто здесь? Вы на частной территории! – закричал он в темноту.

Мещерский увидел на земле связку разрывающихся петард. Профессор ругнулся, подумав о деревенских мальчишках, повернулся к двери, чтобы вернуться в здание. Последнее, что он увидел, – тяжелые охотничьи ботинки…

33 часа с начала эксперимента

Андрей возвращался в спальню Жертв мимо гостиной. Наташа спала на диване. Андрей улыбнулся:

– А говорила, что раньше четырех не засыпаешь.

Андрей подошел, взял плед, наклонился к Наташе, чтобы накрыть.

– Наташа!

Он видел такое раньше: невидящие глаза, вздутые вены и синеватую кожу. Так бывало, когда Лиза перебарщивала с веществами. Волосы закрывали рот, Андрей убрал прядь и охнул – изо рта на подушку стекала белая пена. Наташа была мертва, в этом не было никаких сомнений. Андрей попятился и упал, споткнувшись о журнальный столик.

Часть 3

Дневник сновидений. Запись #21

На протяжении всего сна было слышно, как что-то шелестит. Кажется, это был какой-то серый песок, который сыпался отовсюду.

За дверью меня ждал какой-то человек. Его лица не было видно, но он заставил меня испытать страх.

Еще там был пистолет. Из его дула поднималась тонкая струйка дыма, а на полу растекалась большая лужа крови. В нее погрузилась чья-то маленькая ручка. Кажется, это был ребенок… Мне захотелось проснуться…

3 месяца 12 дней до начала эксперимента

В битком забитой студентами университетской аудитории Мещерский читал лекцию о психологии серийных убийц. Он любил эту тему за противоречивость, широкий выбор характерных персонажей. Профессор вывел на экран проектора очередной слайд и внимательно посмотрел на студентов.

– Джек-потрошитель. В представлении не нуждается. Известны пять его канонических жертв – все проститутки.

Мещерский вывел на экран слайд с изображением Анри Ландю.

– А это – брачный аферист, Синяя Борода. Он убивал своих жен во время медового месяца. Полиция приписывает ему 300 убийств, но доказаны были только 11.

На экране появилась черно-белая фотография бритого наголо мужчины.

– Немецкий маньяк Бруно Лудке. В его серии восемьдесят пять жертв. Бруно признали слабоумным, и он избежал расстрела. Включите свет, пожалуйста.

Мещерский сошел с кафедры и пошел между рядами.

– Потрошитель, судя по всему, был хирургом. Уважаемая профессия! Синяя Борода был набожным, работал дьяконом в церкви. А слабоумного Бруно все считали добрым человеком. Откуда же в обычных людях берется такая жестокость?

Все понимали, что это риторический вопрос, и продолжали слушать.

– Когда мы говорим о серийных убийцах, причина их жестокости кроется в стремлении преступника разрешить убийством собственные внутренние противоречия. Преступник бессознательно пребывает в психологической зависимости от жертвы. Он боится, что его отвергнут или унизят, пытается подавить тяжкие травмирующие воспоминания из детства, доказать самому себе, что имеет право на существование. Но как же преступник выбирает жертву? Кто скажет, что такое виктимность?

– Это склонность становиться жертвой, – ответил студент из первого ряда. – То, как выглядит и ведет себя жертва, может стать причиной преступления. Например, наивность и доверчивость, вызывающий макияж или наряд, легкий флирт…

– Ага, «сама виновата» – слышали, знаем, – выкрикнула студентка из соседнего ряда. – Мужланские отговорки для насильников. Может, короткие юбки запретить?

По аудитории прокатился смех.

– Вы оба правы, – поспешил примирить студентов Мещерский и вернулся на кафедру. – Человек может иметь предрасположенность становиться жертвой, а может стать ею случайно. Разумеется, общество не должно обвинять жертву, ее виктимность не снимает ответственности с преступника. Но мы должны научиться понимать поведение жертвы: это подскажет нам, почему преступник ее выбрал.