Читать онлайн Сказка из Ленинградской коммуналки

Дизайнер обложки Виктория Федотова

Корректор Алена Деньгова

© Ася Логинова, 2024

© Виктория Федотова, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-6872-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Друзьям моего сказочного детства посвящается.

«Сказка – ложь, да в ней намёк –

каждому из вас урок»

Пролог.

Как лимонно-маковый торт

Любовь. Она не похожа ни на одно другое чувство, любовь ярче и теплее всего окружающего мира. Многие скажут, что она незрима, нельзя почувствовать её запах и вкус или понять, какая она на ощупь. Глядя сквозь призму прожитых мной лет, я могу с уверенностью заявить, что это – сущий бред. Любовь более ощутима, чем мы вместе с вами. Она больше похожа на маленького хамелеона, который меняет свой внешний вид и подстраивается под своего хозяина.

Для меня любовь – это действия. Например, когда я еду в автобусе после долгого рабочего дня и засыпаю на плече у друга, а он аккуратно придерживает мою голову, чтобы я не просыпалась от каждой кочки на дороге. Любовь – это вкус. Когда мне на день рождение приносят любимый торт из маковых коржей с молочной пропиткой и терпким лимонным кремом. Любовь – это слова. Когда мама с папой на ночь целуют в лохматую макушку, желают сладких снов, а их нежные фразы способны выгнать всех монстров из комнаты. Любовь – это красота. Когда его чудесные серые глаза намного теплее моих, еле заметные ямочки на щеках вызывают умиление, а его руки, друзья, я бы рисовала их изо дня в день. Любовь – это запах. Когда в раннее утро субботы бабушка печёт на кухне сырники и их ванильный аромат окутывает собой всю нашу крохотную однокомнатную квартиру в центре Ленинграда. Любовь – это прикосновения. Когда парень со старшего курса бережно берёт своей тёплой рукой мою, отводит в другой конец актового зала, крепко обнимает и дарит мне медленный танец. Любовь – это самопожертвование. Когда моему другу я отдаю последний кусочек любимой молочной шоколадки со взрывающейся карамелью. Любовь – это звук. Когда летним вечером вместе с непоседливой собакой я иду гулять и начинает накрапывать лёгкий дождик, который отбивает незатейливую мелодию по крышам.

Любовь – она такая необъятная и честная. Она дороже самых редких в мире бриллиантов и ценнее бытия. Потому что только любовь способна нам дать шанс быть счастливыми и искренними. Иначе без неё нет ни вкуса жизни, ни её смысла. Так зачем же нам нужно наше бытие без любви?

В свою очередь, жизнь, она ведь даётся человеку единожды, на короткий, поверьте мне, даже безмерно крохотный срок. И у людей есть лишь одна простая задача – провести её так, чтобы потом не было мучительно больно смотреть на бездарно прожитые мгновения. Каждый человек – явление временное. Новые правила сменяют друг друга, страны переименовывают, эпохи уходят в забвение, а вместе с этим и люди, причастные к данным событиям.

Я ни в коем случае не хочу вас подтолкнуть прямо сейчас спрыгнуть с дивана и побежать на свершения подвигов. Вы должны прийти к этой истине сами. Моя цель приоткрыть завесу тайны чего-то более вечного, чем вы сами. Несмотря на то, конкретно вы есть или вас в принципе нет, всегда на Земле было, есть и будет одно – борьба Света и Тьмы.

Наша история началась настолько давно, что и году точного никто не вспомнит. Тогда жило очень много, как нас величают людишки, мистических существ: русалки и берегини, лешие и водяные, чертильники и домовые – кого только не было в те времена. Самое главное – все вели быт совместный, ссорились редко, общины крепкие были. До того момента, как не пришли люди. Прознали они про одну из деревушек, величают её ныне – Смертеевка. Находилась она близ нынешнего Саратова, чудное место по рассказам было: и могучие леса, и глубокие озёра, и поля цветочные – одним словом, край красоты. Но какой человеческой особи понравится, что некто живёт лучше, чем она сама? Точнее, даже ни «некто», а настоящая нечисть, творящая сущее зло!

Я вас умоляю, о каком зле может идти речь? Мои предки максимум цветочки срывали в неположенном месте и комаров иногда прихлопывали. Увы, судят нас в этом мире только по обложке, а не по поступкам. Например, видишь ты у существа вместо ног козлиные копыта, значит, он железобетонно придёт к тебе на огород и потопчет весь урожай. А ежели девушка красивая, да ещё и с рыжими волосами, то, считай, с ведьмой познакомился. Ну, на коне она пролетала по воздуху, и что в этом такого? Думаете, приворожить вашего мужика эта колдунья могла? Сдался ей ваш трухлявый старик, как мне пенсионный фонд. Жаль, что эту прописную истину я могу донести людям только сейчас, а не тогда. Может быть, избежали бы столько пролитой магической крови.

В одну тёмную ночь мужики из соседней людской деревни пришли с вилами и факелами в нашу Смертеевку. Решили попытаться подкрасться незаметно, в тихую, бесчеловечно. Это у них прекрасно получилось – перепугали весь народ. В ту ночь полегло больше половины наших существ, раненых взяли в плен, а самых красивых дев отдали в жертву языческим обрядам.

Скандал был на весь Волшебный мир, каждый стал бояться за свою жизнь, ощущая всё большую вероятность оказаться в лапах живодёров. Решено было после этого начать с людьми договариваться ради собственной безопасности. Старейшины убедили народ человеческий, что никаких проблем волшебники им не доставят, а, наоборот, будут оберегать их. Люди подумали-подумали, да согласились. С того момента стали мои предки помогать всякому человеку, который в этом нуждался: домовые и банники охраняли жилища, полевики и луговики следили за посевами, полудницы и берегини выручали в беде всякой, берендеи и целительницы спасали от недугов. Но жили ведь ещё среди нас шики и шиши, лешие и кикиморы, водяные и русалки, ведьмы и колдуны. Их внешний вид, характер и повадки отталкивали людей. Русалок ненавидели женщины за их небывалую красоту, колдунов и ведьм обходили стороной из-за их таинственных обрядов, тех же чертильников и оборотней просто боялись посредством устрашающего облика. Многие из представителей этих видов хотели помогать людям и жить наравне, но таких неприглядных страшились и прогоняли. Так и повелось у людей нас делить на Светлую и Тёмную силу, хотя дела на самом деле обстояли совсем иначе: тех, кого обозвали «Светом» – оказались страшнее самой непроглядной темноты, а «Тьмой» названные – были и остались чистыми душой. Вы скажете мне, что это сущая несуразица, но, к сожалению, это просто мир, в котором я живу, пытаясь отстоять свою правду и чистое имя своего народа.

Это был настоящий перелом для истории мистических существ, который произошёл из-за людей. Что в Светлых, что в Тёмных течёт одна кровь, все мы являемся нечужими друг другу. Мы тысячелетиями вели совместный быт, делили кров над головой, соблюдали общие традиции, даже праздники проводили вместе. Это была настоящая семья. Мир, в котором жила наша семья, будто бы потускнел: серые облака окутали небеса, паутина стала висеть в каждом углу, пёстрые цветы завяли, птицы и скот разбежались кто куда, из них остались только крысы и обосновались здесь. Мой дом прогнил и опустел просто потому, что те, кто пострашнее, не понравились людям, а кто поприятнее за счёт облика своего и речей – стали зваными гостями. Нас разделили на две равные половины, будто бы прочную верёвку топором разорвали, но из любой верёвки, даже самой ветхой, можно связать узел. Жаль, того, кто бы мог это сделать, пока что не нашлось. Существуем мы так и по сей день – в раздробленности и вражде. Не живём, а именно существуем, потому что нельзя назвать жизнью, когда брат брата ненавидит.

С тех давних пор, как мы поделились, Светлые стали жить на широкую ногу, общаться с людьми, помогать им – отсюда и пошли легенды о добрых знахарках, хранителях домашнего очага и подобной дури. Тёмным приходилось выживать самим, отбиваться от нападок человека, скалиться на Светлых.

Жил был в те времена один сильный колдун – Денис Хайлов, иначе названный Хайден. Он был красивый, умный, сильный – проще говоря, первый парень на деревне среди Светлых. Мог бы быть. Только не признавали его ни свои, ни чужие, ни люди. Хайлову никогда не давали высокие чины среди Светлых, не помогали развивать таланты, а только всё время потыкали Дениса, наверное, завидовали. Озлобился тогда Хайлов на весь мир и перешёл на сторону беспросветной тьмы, которая до ныне не была ведома никому из нас. Злые языки сказали ему, мол, ты достоин большого, пойди, забери своё.

Решил тогда Денис подчинить себе мир и обратить всех в мрак. Сделал Хайден тогда по совету зла амулет губительной красоты: серебряная окантовка в виде драконов огнедышащих, плывущих по воде к острову, а посередине камень Бродяга. Найти такой самородок практически невозможно, потому что он «бродит» по миру: появляется в совершенно разных уголках и надолго в них не задерживается. Увидеть сразу всю красоту Бродяги людям не дано, а чтобы лицезреть его истинную прелесть, нужно смотреть не на его внешнюю серую и блёклую оболочку, а на то, что скрывается за ней. Также этот камень имеет уникальный цвет, коего не бывает в привычной вам живой природе. Его кристаллы переливаются оттенками от пурпурно-фиолетового до небесно-голубого, изнутри камень буквально светится. Обработать его и того сложнее: подчинить Бродягу, тем более заключить в железные оковы, практически невозможно. Под силу это испытание далеко не каждому, но у Дениса получилось.

Созданный оберег ему надо было зарядить силой своей, и отправился Хайлов на поиски места. Пришёл парень в долину славную близ нынешней Перми. Стоял там только один деревянный дом и рос кустарник боярышника, а вокруг бескрайний пустырь. Люди не любили это место, говорят, там мёртвых шёпот слышно и плач не вышедших замуж невест. Хайдену, наоборот, здесь очень понравилось, поэтому решил на этом месте обряд проводить. Заговорил он камень прочным заклинанием, коего до него никто не делал.

«Не тут-то было», – сказала ему Василиса Прекрасная. Такой же бравой ведьмы, как она, сыскать среди Тёмных было трудно: о её доброте и чистоте души слагали легенды. Василиса всегда старалась помочь всем вокруг, отдавая свои силы. Так и произошло в этой истории.

Наша Прекрасная смогла остановить Хайдена только уже в процессе создания защитной оболочки амулета. Девушка буквально выдернула кулон из рук Дениса, как вдруг земля под их ногами начала трястись, громкий гул послышался из-за гор, трещинами покрылись все тропинки, ветер начал завывать да деревья лесные с корнем вырывать. Крикливые птицы стаей прилетели к дому и кружить воронкой над ним начали. Этот ветхий теремок разрушился в одночасье и превратился в гору деревянных досок. Солнце спряталось за набежавшими чёрными тучами – в округе стало совсем темно, лишь свет Бродяги освещал всю поляну. Василиса крепко держала амулет в руке, пока он неприятно обжигал ей ладонь. Девушка кричала от боли, руки её дрожали, а колени сгибались, пока каждую частичку хрупкого тела обжигал жар камня. Не выдержав мук, Василиса упала на сырую землю. Тогда из недр почвы вылезла ветвь колючего боярышника с ярко-красными плодами. Она медленно подползла к белоснежной шее девушки и обвила её. Маленькие шипы начали медленно входить в её плоть, забирая остатки жизни из тела и затрудняя возможность дышать.

Денис оцепенел, он с ужасом рассматривал происходящее вокруг и нервно смеялся. Он хватал себя за волосы и кофтан, расхаживал из стороны в сторону, рвал изумрудные листья с боярышника, пытался их съесть. Казалось, будто бы он сошёл с ума. Как же он ошибался в тот момент, когда думал, что главные муки его жизни были близ Перьми. Всё самое ужасное поджидало его впереди.

Как и у любой хорошей сказки, у этой тоже должен быть счастливый конец – на место происшествия быстро подоспели защитники Тёмных и Светлых сил. Эти бравые ребята быстро скрутили Хайдена и под белы рученьки повели его в темницу. Василису спасли, и прожила она долгую счастливую жизнь на радость всему Волшебному миру.

Что касается Хайлова, заперли его на границе двух миров, в месте, куда никому из нас пути нет. Сидит он там без воды, без еды, без электричества и даже интернета уже не одно столетие. Правда, есть одна маленькая деталь: Светлые силы, наши волшебные горе-дипломаты, захотели выведать у Хайдена заклинание, которым он заговорил амулет. Денис и выдал им весь рецепт «от А до Я», вплоть до мельчайших подробностей. Хайлов, в свою очередь, был вовсе не дурак, а даже наоборот, поэтому попросил он об одном снисхождении: раз в десять лет выходить в мир. Совет Светлых сил подумал хорошенько, Тёмных ни о чём не спросил и согласился. Теперь великий и ужасный Хайден имеет право появиться в нашем мире через одну из питерских ротонд и, не выходя за её приделы, исполнить желание первого встречного во имя мира во всем мире.

Благодаря «доблестным» Светлым силам теперь оберег, заговорённый по правилу Хайдена, можно найти у каждой десятой торгашки, которая продаёт всякую всячину от китайской кошечки на удачу и до серебряной блесны для ловли рыбы-вампира. Подлинный амулет, ныне названный «Бродяги Хайдена», был утерян ещё во время Великой Отечественной войны.

А как же сейчас изменилась жизнь? Мы всё также делимся на Светлых и Тёмных. Лично я живу сейчас в Санкт-Петербурге, который, по иронии своей, является столицей всего Волшебного мира. Здесь отделения Светлых и Тёмных имеют особые названия: «Совет Светлых и могучих сил города Санкт-Петербурга» и «Независимый Союз Ленинградской Нечисти». Я с гордостью могу сказать, что являюсь представителем Союза. Вы спросите меня, почему я так плохо отношусь к Совету Светлых? Я никогда не смогу понять, как существа, с которыми мы были семьёй, так просто смогли отказаться от нас. Ведь Светлые даже не стали заступаться за нас перед людьми, а буквально встали на их сторону. Сейчас эти ребята могут прикрываться своим благим предназначением и буквально ничего не делать. Они просто ходят и строят важный, надменный вид, продолжают использовать нашу нечисть, а как что случится – так сразу мы виноваты. Я не люблю Светлых из-за их лени. А каждый лентяй – это глупец. Таких и среди людей достаточно, но когда они находятся в наших рядах – это уже перебор.

Глава 1.

Предводитель фиолетовых лягушек

Мистика – понятие слишком обширное, чтобы описать его, и чересчур малоизученное для разговоров на большую публику. Попросту выражаясь – голословность. Тем не менее людям это ни капельки не мешает. Они часто пытаются оправдать свои злодеяния именно посредством потусторонних сил, например поссорился с любимым человеком – значит, чертильник попутал; а если целый день прошёл также неудачно, то считай сглазили или порчу навели. Надо же, люди за всё время своего существования не смогли научиться быть честными хотя бы наедине с собой и брать ответственность за свои поступки самим.

По результатам исследований российских учёных, человек в среднем врёт каждые десять минут. Даже написанные мною слова могут быть пустышкой, но вы, увы и ах, не сможете это подтвердить. Сейчас ложь пропитывает собой всё вокруг, простые ответы на вопрос «Как дела?» лишаются даже намёка на правдивость, фантазёр сам начинает верить в свой вымысел. Потом произойдёт раздвоение личности, ссоры с близкими, проблемы на работе, психушка и ошибка врачей, которые дали более сильнодействующие антидепрессанты. Из этого следует вывод: проступки всегда возвращаются бумерангом в спину.

Зачастую те самые люди, которые совершают плохие поступки, они просто очень сильно запутались, и их души являются заблудшими в лабиринтах добра и зла. Удивительно, но больше всего потерянных в себе людей живёт именно в Ленинграде, нынешнем Санкт-Петербурге. Жаль, что романтику в нашем великом и славном городе теперь могут увидеть лишь приезжие: местные уже нагляделись на петровское барокко и привычный классицизм. Поэтому, гуляя по живописной набережной Фонтанки, всё чаще люди опускают голову вниз и прячутся под зонтами. Как и эта девушка натянула капюшон толстовки как можно ниже, будто бы пытаясь пройти незаметно по перекрёстку, превратиться в Тень. Да, именно Тень, ведь она отчаянно старалась стать сейчас чьим-то подобием, оказаться частью серой массы людишек. Тень быстро прошла с небезызвестной улицы Гороховой, повернула в небольшой проезд, ведущий к широкому салатовому дому. Здесь осталось только свернуть налево в сторону угла двора. Дверь легендарной парадной, к счастью, не заперта, и дело остаётся за малым: пробраться мимо бдительной консьержки. Здесь помогут лишь природное обаяние и молочная шоколадка с орехами. Удача решила сегодня оказаться на стороне Тени, ибо старушка оказалась покорно дремлющей в кресле, поэтому девушка быстро, почти без потерь, за исключением выпавшего из кармана фантика, оказалась в великой Ротонде. Эта парадная отличалась от всех других именно архитектурой: округлые стены, сводящиеся к куполу; шесть малахитовых колонн по середине и переплетённые между собой лестницы, стремящиеся неуклонно вверх. Ротонда хранит в себе тайны масонской ложи, колдовства Григория Распутина и переплетения параллельного пространства с нашим. Люди сейчас приходят в это место чаще не ради мистического начала, а чтобы получить такую необходимую надежду. На стенах здесь находятся тысячи с трепетом приклеенных записок или надписей, сделанных обычным баллончиком. «Пусть всё будет, как надо», «Хочу быть счастливой, пока не умру» или просто «Бабочки летят на юг» – маленькие клочки бумаги хранят в себе больше чувств, чем мы можем себе вообразить. Тень медленно проводит рукой по некоторым из них, ощущая фантастическую силу от каждой. Пускай, если здесь никогда не было зарождения магии – люди сами смогли создать её.

В Ротонде присутствует достаточно странная акустика. Вокруг будто бы окутывает давящая тишина, по спине непроизвольно бегут мурашки, но вроде бы слух прорезает даже тихо сказанное слово. Звуки медленно приходят именно со спины, делая таинственный круг. Страх вперемешку с мёртвым спокойствием заставляет оставаться в парадной как можно дольше. Девушка оказалась в Ротонде вовсе не ради умиротворения или поиска ответов, она хочет, чтобы её желание тоже дошло до адресата. Какого именно – уже абсолютно неважно, просто хочется быть счастливой. Тень, нащупав маленькую бумажку в кармане джинсов, вытащила её и быстро проверила написанный текст, будто бы пытаясь найти ошибки. Нет, всё верно, кратко, но правдиво.

На куполе Ротонды, рядом с нетленной надписью «Цой жив», написано будто бы предупреждение: «Оставь надежды всяк сюда входящий». Наверное, к нему стоило бы прислушаться, учитывая, что это место ещё и окрестили «Лестницей Хайдена» и, по легенде, самый страшный волшебник спускается к смертным. Он может исполнить любое желание первого встречного, но как бы не пришлось отдать за это душу. Будто бы в подтверждение мистики, происходящей здесь, на жилом этаже скрипнула одна из нескольких входных дверей. Какой ещё Хайден, скорее всего, хозяйка квартирки решила вынести мусор, поэтому Тени следовало бы побыстрее отсюда исчезнуть.

– Да что ты будешь делать, не мир, а сплошные порожки! – послышался голос, чей обладатель, похоже, споткнулся. Встретить злого и взъерошенного местного жителя в планы Тени и подавно не входило, поэтому девушка ускорила шаг. – Ну куда же вы, мы даже не успели познакомиться. Как вы себя назвали, Тень, не так ли?

Девушка замерла в ступоре, пытаясь найти в пустой голове, откуда же молодой человек знает её прозвище, придуманное на скорую руку. Неужели за ней отправили слежку?

– Нет, что вы, ни в коем разе я не собирался за вами следить и тем более пугать, – ответил мужчина, прочитав мысли напуганной до смерти девушки.

– Кто вы? – произнесла Тень и развернулась в сторону лестницы, наблюдая за степенно спускающимся мужчиной. Короткостриженый, губы злые и узкие, глубоко посаженные глаза, цвет которых не удалось разглядеть. Без того высокий рост удлиняло чёрное кашемировое пальто, под которым скрывался строгий костюм.

– Дед Мороз, пришёл исполнить все твои желания, – расцвёл в улыбке неизвестный, но, не найдя в глазах напротив ответную реакцию, лишь недовольно фыркнул. – Какая ты скучная. Перед тобой сам повелитель твоей мечты распинается.

– Кто? – вопросительно замотала головой девушка, пока мужчина прошёл в центр Ротонды, находящейся между шестью колоннами.

– Вообще-то семи, но в вашем мире её не видно, – вновь блеснул своим талантом мужчина, окинув собеседницу презрительным взглядом. – Да, не так я себе представлял первого человечка на моём пути, но против судьбы нет приёма.

– Я ничего не поняла, о чём вы? – поправила капюшон толстовки девушка, наконец разглядев глаза местного злодея: правый был карий, а левый светился изумрудно-зелёным.

– Ох, сколько вопросов, у тебя мозг не устаёт их вырабатывать? – спросил мужчина и достал из пальто карманные золотые часы на цепочке. – У меня мало времени, поэтому давай своё желание.

Сомнения, что перед Тенью стоит не великий волшебник, а всего лишь очередная шутка, всё больше окутывали тело девушки, сжимая диафрагму внутри. Очередного подтверждения от мужчины долго ждать не пришлось, и он, моргнув, заставил все надписи с записками испариться. Консьержка, как и её пригретое место, отправились вслед посланиям. Знать бы только куда.

– Надо было давно здесь прибраться, – улыбнулся он, брезгливо отряхнув с себя невидимые пылинки. – Я жду твоё желание, миледи. Чего же хочется тебе? Может, богатства? Славы? Федю этого красивого в мужья, как там, у него на «Б» фамилия начинается? Или кто у вас сейчас популярен, за десять лет многое изменилось.

Девушка молча слушала мужчину, готового буквально дать всё, что пожелаешь. Не надежду на свершение, а уже осуществлённую реальность. Можно попросить могущество, которое никому даже и не снилось, или же золотую карточку, хотя в современном мире эти понятия синонимичны. Самое сокровенное желание уже придумано давно. Тень медленно подходит к исполнителю всех мечтаний и протягивает сложенную пополам записку.

– Всего лишь? – усмехнулся короткостриженый и неаккуратно положил листок во внутренний карман. – Дайте свою руку. Левую.

Повелитель прикоснулся к оголённому предплечью девушки и провёл указательным пальцем сверху вниз. По её телу пробежали мурашки, а дыхание слегка замедлилось от пронзившего руку холода. Тень резко и болезненно вскрикнула, внутри прошёл сильный разряд, заставивший неприятное жжение разлиться по всем клеточкам. Рука горела изнутри, будто бы в неё залили раскалённое олово.

– Тень, поздравляю вас, вы – первая. Я скажу, когда ты мне понадобишься, – пронеслись слова мужчины в голове девушки, но как-то глухо, будто бы без оглушительного эха Ротонды.

– Эй, слышите меня, вы в порядке? – раздался чей-то женский голос, заставивший невольно разомкнуть глаза. Тень оказалась лежащей на холодном снегу возле ворот знаменитого Михайловского дворца, пока на неё растерянно смотрела белокурая дама в соболиной шубе, которая на лицо ей прибавляла минимум десять лет.

– Не переживайте, всё нормально, – постаралась галантно ответить Тень, но непроизвольно зашипела в конце. Предплечье раздирала жуткая боль, по ощущениям казалось, что его буквально прорезают насквозь. Действительно, приподняв рукав, девушка увидела кровоточащую рану, по форме она была как римская цифра один – первая.

– О нет, тебе надо в больницу, – обеспокоенно произнесла незнакомка, в испуге прикрыв своими кожаными перчатками рот.

– До свадьбы заживёт, – усмехнулась Тень, прижав рану целой рукой.

Это было самое обычное утро. На улице шёл мокрый снег и завывал неприятный ветер, пробирающийся под кожу. Холод вместе с сыростью создавали привычную атмосферу петербуржской весны. Жизнь там, за окном, казалась пустой и попросту бессмысленной, лишённой всякой радости. Хотелось остаться в тёплой кроватке, накрыться тремя, нет, лучше четырьмя одеялами сверху и сладко проспать до начала июня. Хотя ближе к апрелю уже можно возвращаться в обычный мир, конечно, придётся обходить много луж и периодически кричать на водителей, которые не умеют их перелетать, но это всё-таки лучше, чем переживать март сейчас. Было бы куда проще, если бы по щелчку пальцев можно было бы сразу же перенестись в май – идеальный месяц в году. Вокруг уже расцвели листики и почки, люди отошли от зимнего оцепенения, а солнце светит по-летнему, но не обжигает. В мае вообще все проблемы как-то резко перестают существовать, если это только не экзамены. Остальные минусы жизни будто бы попросту тают вместе со снегом. Люди начинают чаще влюбляться, замечать искры в чужих глазах и наслаждаться мгновениями.

Сейчас – это только мечты, реальность куда суровее и темнее. Конечно, кому понравится просыпаться в семь утра от громкой трели будильника. Рады будут такому испытанию разве что мазохисты, коих в Северной столице хоть отбавляй – вот зайдёшь в какой-нибудь закоулок, а там группа неизвестных вызывает предводителя фиолетовых лягушек из плавленого сыра. Леонид Красавцев не мог причислить себя к числу сектантов, поэтому встать с кровати в такую рань для него было наказанием. Тяжело вздохнув и нащупав на прикроватной тумбочке телефон, Лёня попытался выключить будильник, но это получилось у него плохо: благодаря резкому движению руки мобильное устройство вместе с ещё парой вещей, лежавших рядом, оказалось на полу. Парень медленно открыл глаза и, нагнувшись на пол, начал поднимать вещи, что-то уныло бормоча себе под нос. Повезло, что вчерашний кофе не пролился из кружки на упавшую рядом электронную рамку для фотографий. Её Лёне около двух лет назад подарила подруга, но если эта рыжая бестия узнает, что драгоценным презентом так распорядились, то беды не миновать. На самом деле парню и самому в душе нравилась фоторамка, потому что эта вещица сумела сохранить самые трепетные воспоминания. Например, сейчас на ней была фотография, сделанная около года назад в Крыму во время семейного путешествия. Позади семейства было знаменитое Ласточкино гнездо – псевдоготический замок, расположенный на отвесной скале мыса Ай-Тодор. Этот фотоснимок уникален даже не столько окружающими красотами, сколько теми эмоциями, которые на нём запечатлены. Настоящая радость и искренние беспричинные улыбки. Вроде бы это кажется таким простым, обыденным, но в этом и кроется секрет подлинного счастья, кажущегося далёким и недосягаемым.

Сейчас же сердце Леонида что-то резко закололо, в животе появился давящий узел. Ощущение подступающей тревоги всё больше окутывало парня, даже стены начинали будто бы сдавливать пространство, заставляя дыхание стать более резким и отрывистым. Снимок начал постепенно изменяться: лицо Лёни, стоящего между мамой и папой, покрылось глубокими царапинами, постепенно переходящими на всё тело, а в глазах парня застыл неподдельный страх вперемешку со скорбью, когда на шеи появились багровые синяки.

Ком в горле Красавцева от появившейся картины стал нарастать больше, глаза неприятно защипало, а руки перестали слушаться. Фоторамка выпала из рук Лёни, с треском разбившись о пол, когда парень вскочил с кровати. Маленькие осколки разлетелись по дубовому паркету, представляя из себя преграду к выходу из комнаты. Несколько кусочков битого стекла неприятно прошли сквозь кожу пяток парня и создали неприятное жжение внутри да характерный тёмно-красный след от каждого шага.

– Мам, пап, – кратко крикнул он, проходя в просторную гостиную. Ответа не последовало. Здесь было тихо как никогда: в ванной комнате, родительской спальне и даже на балконе была всеобъемлющая тишина.

– Лёнечка, – послышался голос матери Красавцева из коридора. Парень шустро выбежал в прихожую, но тут никого не оказалось. Найдя взглядом свои кроссовки, Лёня быстро надел их и, открыв входную дверь, выбежал в парадную. Белоснежные лепнины и витражные окна не привлекали внимание блондина. Он растерянно оглядывал пространство в поисках мамы. Её снова нигде не было.

– Лёня, помоги, – раздался сдавленный крик матери, кажется, с первого этажа. Красавцев направился вниз, перескакивая по несколько ступенек сразу. Ему казалось, что картинка перед его глазами начинала плыть, будто бы цвета становились более тусклыми. Белые клубы не то чтобы дыма, а даже больше тумана покрывалом окутывали стены. Лёня пытался раздвигать руками надвигающуюся на него полупрозрачную пелену, но будто бы от этого её становилось в разы больше. Из-за едкого идеально белого цвета глаза начинали щипать, перед ними появлялись разноцветные пятна от глаукомы. Пройдя несколько пролётов вниз, Красавцев обернулся назад, но и за его спиной тумана было не меньше. Под ногами ступеньки стали чувствоваться хуже, парня посещало такое ощущение, будто бы он шагает по мелкому гравию. Опустив голову вниз, Лёня заметил, что он действительно поспешно перебирал ногами по каменистой земле, из которой изредка торчали жёлтые одуванчики. Думать времени не было, поэтому Красавцев решил потом узнать, откуда в парадной появились цветения и почему соседи из коммуналки на втором начали курить настолько много, что окутали своим дымом всю пятиэтажку. Лёня лишь ускорил темп своего шага, переходя на бег. Ему было не страшно влететь носом в стену или поздороваться лбом с соседом, гораздо важнее для блондина найти маму, чей голос, кажется, растворился в густом тумане. В один момент правая нога Красавцева потеряла опору, будто бы шагнув в яму. Опустив глаза вниз, Лёня увидел огромный карьер глубиной с многоэтажку. Испуганно парень попытался отшатнуться и удержать баланс тела на одной пятке, оставшейся на земле, но не успел. Нога соскользнула с небольшого булыжника, и Лёня начал неумолимо быстро падать вниз.

– Лёнечка! – послышался откуда-то сверху голос матери. Такой тёплый, нежный и родной. Только почему-то она тоже не могла ему ничем помочь. От страха или безысходности Лёня закрывает глаза: только бы не видеть лицом к лицу самое страшное в человеческой жизни – её окончание. Оказывается, есть вещи и намного хуже, но это Красавцев осознал за несколько секунд до падения: он услышал громкий пронзительный крик матери – последний звук.

Ожидая жёсткое соприкосновение с выпирающими остриями камней, Лёня упал, наоборот, на что-то мягкое и тёплое, будто крылья грифонов бережно окутали его. Нет, они, вероятно, не умеют так противно каркать и клевать ноги. Красавцев открывает тяжёлые веки и видит перед собой чёрное полотно небольших крыльев. Вороны то и дело сновали в разные стороны, ходили своими маленькими костлявыми ножками по телу юноши, клевали его за открытые части кожи, отчего ему становилось ещё противнее. Из-под воронов начинали выползать некие тёплые гладкие существа. Мыши, перебирая маленькими холодными лапами, заползали по рукам юноши, принюхивались влажными носами и щекотали даже незначительными движениями хвостов. Лёня дёргался, старался сбросить их с тела. Некоторые из них падали и попадали прямо в цепкие лапы воронов, а другие, более упрямые, вцепились острыми клыками под кожу парня.

– Спасение утопающих – это шанс самому оказаться в их числе. Она тебя убьёт, а ты и рад служить будешь, – произнёс резкий металлический голос, буквально прорезающий барабанные перепонки. Лёня отвернул голову в другую сторону от источника звука и встретился с двумя жёлтыми глазами ворона, жадно смотревшими на него.

– Не отворачивайся от меня, – голос, на удивление женский, раздался ещё ближе. Его обладательница прошептала, даже скорее выплюнула, горькие слова на ухо парня.

– Она будет вначале с жаром и прытью целовать тебя, а потом медленно и с удовольствием ударять по самым больным местам, – вновь заговорила женщина, пока воронов будто бы стало в несколько раз больше и они стали прижиматься друг к другу теснее, создавая жаркое полотно. – Я предупреждаю тебя. Твоя погибель найдёт тебя куда быстрее, когда ты свяжешься с ней.

– А можно не говорить загадками? – подал голос Красавцев, убирая с носа упавшее угольное перо птицы.

– Не смей сойти на кривую дорогу, иначе потеряешь всё, – прохрипела женщина, пока несколько мышей разом вонзили свои клыки в пятки Лёни.

– Что за бред? – вздохнул парень, но не успел продолжить свою тираду, провалившись куда-то вниз, в свободное падение под протяжное карканье птиц, писк мышей, металлический крик и скрежет человеческих зубов.

Сразу же наступила резкая тишина и кромешная темнота. Лёня открыл глаза и взглянул на привычную белую лампу на потолке. Быстро приняв сидячее положение, он взглянул на целую фоторамку, стоящую на столе. Дверь в комнату резко скрипнула, заставив парня дёрнуться. В проёме стояла родная мама.

– Доброе утро, Лёнечка, – нежно произнесла женщина, зайдя в комнату. – Ты чего такой напуганный?

– Всё хорошо, мам, – устало кивнул Красавцев, откинувшись на подушку. Сон. Это был всего лишь дурацкий кошмар. Надо заканчивать с катками до поздней ночи, они плохо влияют на мозговую деятельность.

– Ты какой-то бледный, – сказала мама и, подойдя ближе к кровати сына, поднесла руку к его лбу. Ладонь матери была тёплая, мягкая, как в детстве. – Вроде бы негорячий. Может, дома останешься?

– Чтобы меня Виевна убила на месте? – риторически задал вопрос Лёня, делая глубокий вдох. – Она потом к зачёту не допустит меня, и пойду я в техникум из философского камня плитку ваять.

– Тоже полезная профессия, – кивнула мама, всерьёз рассматривая данный вариант. – Ладно, собирайся, завтрак уже на столе.

В нашем городе можно любое здание назвать произведением искусства. Куда ни глянь – везде творения великих архитекторов. Как я уже говорила, люди, живущие в культурной столице с самого рождения, по особенности своей, перестают замечать прелести окружающей их среды. Зачастую красота, она же не на поверхности находится, до неё путь проделать надо. Нравственный или физический – абсолютно неважно. Созерцание и наслаждение изяществом не должны быть легкодоступными, а то все превратятся в людишек-глупышек, для которых неотразимость станет лишь обыденностью. И чему же тогда мы будем радоваться или удивляться? Ничему. Жизнь исчерпает всякий смысл своего существования, превратится в пресную манную кашу с комочками, как в детском саду.

Быть честными, волшебной части нашего мира это будет только на руку. Люди и так перестали верить в существование магических артефактов, перемещения в пространствах и даже в легендарную «Абракадабру». Поэтому даже грифоны в наше время могут свободно летать по ночным улицам Петербурга, а если их кто-то и заметит, то ему попросту не поверят да сплавят в психушку на Пряжке. Тем не менее ради соблюдения кодекса о неразглашении было сделано правило: всякое волшебное животное можно увидеть только в ночь на первое мая – общепризнанный праздник Светлых и Тёмных сил.

Жизнь магов рядом с людишками с каждым столетием становится всё проще за счёт вашего безразличия. Например, раньше, чтобы организовать школу магии, нужно было тащиться за тридевять земель, в далёкую тайгу и ужасные морозы. Там уже ставили «Защиту от глаз человеческих», строили шикарный терем с огромными полями для полётов на ступах, а также с дополнительными конюшнями для сибирских единорогов. Роскошь, одним словом. Живущие рядом непоседливые людишки всё время пытались отыскать любые волшебные проявления вокруг, писали сказки об увиденном, передавали народное творчество из уст в уста. Тяжело тогда было, приходилось и с князьями договариваться, и Орде дань платить для безопасности – страшное время.

Сейчас же всё находится прямо у людей перед носом, буквально в центре города на Кузнечном переулке, 6 стоит известная во всём Волшебном мире «Санкт-Петербуржская негосударственная академия магических искусств и дисциплин». В двадцать первом веке сюда три китайских туриста забрели, и то случайно. Остальные же ежедневно проходят мимо неприметной двери и даже не задумываются, что таится за ней. Мало того что здесь одна из самых красивых парадных города, так ещё и столовая хорошая: салат из алтайского цветка папоротника, коктейль из зверобоя от сглаза, булочки с кремом на основе сока тысячелистника. Это на самом деле не только полезно, но и очень вкусно. Больше всего советую попробовать кофе с расковником, которое поможет вам принять правильное решение. Злоупотреблять им, правда, не стоит: может развиться зависимость и синдром «Я не хочу думать сам».

Кроме буфета у нас ещё имеется актовый зал для проведения торжественных мероприятий и, как вспомню – так вздрогну, ежегодного майского балла. Спортзал мы в нашей экскурсии лучше пропустим, а то сейчас начинаются зачётные нормативы по летанию на ступах, а после этого вышибалы в воздухе. Не советую никому это веселье: слишком много беготни, а толку мало. В учебных кабинетах куда интереснее. Здесь тебе и направления гуманитарных наук, и точных, и естественных, и общественно-социальных. Всё, как у людей, но даже лучше. Наше заведение выпускает первоклассных волшебников, работающих в самых разных сферах и неведомо помогающих простым смертным. Правда, до этого момента магу ещё дожить надо, а не уснуть вечным сном на очередной паре по экспериментальной интегрированной магии.

Красавцеву до счастливого последнего колокола ещё два года работать и трудиться. Он учится на общественно-социальном направлении – будущий юрист, скорее всего. Не зря же вечно ходит с книжками по волшебному праву. Где он только их столько находит? Даже сейчас на перемене он, сидя на подоконнике, вчитывался в строки магического закона. Только вот одну страницу он не мог дочитать уже минут десять: буквы расплывались в глазах, смысл предложений вовсе терялся в пространстве, а голова парня была забита далеко не муниципальной собственностью магического Санкт-Петербурга.

– Ты знал, что чрезмерное учение увеличивает занудство человека? – проговорила Серафима Шишкова, появившаяся, как и всегда, из неоткуда. В простонародье этот конопатый ураган проблем называют Сишей, но на самом деле она обладает неимоверной энергией, которая заряжает всех вокруг. Да и внешность у неё недурная: огненно-рыжие волосы, собранные в небрежный пучок, вздёрнутый нос, рост метр с кепкой и вечный восторженный взгляд. Конечно, так искры в её зелёных глазах загорались только при виде Красавцева, а остальные такой возможности удостоены не были. – Что читаешь-то?

Сиша легко повернула пальцем в воздухе, и книга, перевернувшись, оказалась направленна обложкой вверх.

– Ну и скукотища, – вздохнула Серафима, находясь в диалоге с самой собой. Лёне же было абсолютно всё равно на её комментарии и действия, его равнодушный взгляд был зациклен на стекающих по оконному стеклу каплях дождя. А несколько часов назад Красавцеву казалось, что он разобьётся о землю, как одна из этих многочисленных наименьших частиц конденсированной атмосферной влаги.

Справа раздался крик Сиши. Опять окно, чей-то крик, ещё этого зловещего голоса за кадром не хватает. Лёня обернулся на источник звука и увидел, что девушку напугал залетевший ей в волосы бумажный самолётик. Красавцев лишь устало помотал головой, пока истребитель без труда выпутался из пучка рыжих волос и полетел дальше по коридору, вскоре скрывшись за дверью кабинета алхимии.

– Как точно пролетел! – восторженно сказал Женька Тихомиров, приобнявший Шишкову за плечи.

– Ты совсем сдурел? – прикрикнула Сиша, сбрасывая руки парня. – Тебе до своих малолеток уже дойти лень, начал записочки рассылать? Адреса не перепутай таким боком.

– Ух ты, какая злая, со ступы упала? – усмехнулся Женя, заворачивая манжеты и без того помятой рубашки. – Нет, ты просто завидуешь моим восьмиклассницам.

– Я им соболезную. Какими же надо быть дурами, чтобы повестись на лицемерного идиота, – едко сказала Серафима, гордо вздёрнув нос кверху.

– Сиша, не выплёскивай проявления крошечной самооценки на других, – ответил Тихомиров, нависая над девушкой грозовым облаком, которое умело справлялось со своей задачей – портить Шишковой настроение за считанные секунды.

– Замолчите оба. Вас слушать невыносимо, – наконец подал голос Лёня, окинув друзей неодобрительным взглядом. – Каждый раз одно и то же.

– Нет, Лёнь, скажи же, его слова уже ни в какие рамки не лезут, – возмущённо произнесла Серафима, устрашающе, как ей казалось, показав тонким указательным пальцем на сердце Жени. – У него вот тут вот консервная банка, не больше.

– Сказал человек, который никогда не… – начал говорить Тихомиров, но его фразу в адрес рыжей прервал раздавшийся голос директрисы. Ягиню Виевну боялись абсолютно все, бессмертных нет. Не считая Кощея, конечно, но даже он не попадался бабке под горячую руку последние лет сто уж точно. Хотя, какая она по внешнему виду бабка? Эта мадам постигла великий талант удерживать себя в возрасте сорока пяти лет. Волосы цвета пепельного блонда, морщины малозаметные, брючные костюмы выбраны по последнему слову моды, лишь голос грубый и кричащий выдает её истинное лицо. Бабка она и в Питере бабка.

– Тихомиров, ты что орешь на девушку? – произнесла Ягиня, скрестив руки за спиной – плохой знак. – Почему одет не по форме, где твой шеврон?

– Ягиня Виевна, извините, я дома его забыл просто, – под нос произнёс Евгений, потеряв свою былую уверенность, пока Сиша буквально сияла от гордости и радости.

– У тебя, Тихомиров, как всегда, всё просто. Посложнее не пробовал мыслить? Или задачи хотя бы уровня «выше среднего» решать? Ты мне что за лебеду на постном масле сдал? – грозно спросила Яга, пренебрежительно посмотрев на парня.

– Я всё переделаю к понедельнику, – кивнул Тихомиров, устало потерев затылок. Как он собирается разобраться во всей теории гипнотизма за неделю и решить пятьдесят две задачи, для Красавцева было загадкой. Хотя нет, Жека просто в последний день нагрянет домой к Лёне и будет его всячески умолять помочь.

– К завтрашнему дню чтобы у меня на столе всё лежало! – прикрикнула Баба Яга, сверкнув карими глазами, переливающимися от злости багрово-алым цветом. После женщина перевела свой суровый взгляд на спокойного Лёню. – А ты, Красавцев, живо слез с подоконника. Иначе потом сам мне жарки из Сибири будешь тащить.

– И вам доброе утро, Ягиня Виевна! – весело улыбнувшись, кивнул Лёня и быстрым движением слез с противозаконного места рядом с кашпо цветов.

– Тебе тоже, – Баба Яга лишь слегка кивнула и, развернувшись на кончиках тонких шпилек, пошла своей дрогой.

– Это, Женя, карма тебе прилетела за нерешённую домашку, – усмехнулся Лёня и, опёршись о край подоконника, вновь захотел занять своё место.

– Красавцев, в Сибирь мечтаешь съездить? – вновь раздался голос Ягини, не весть каким третьим глазом увидевшей действия Лёни.

– Что она прицепилась? Жарки да жарки, – непонимающе хмыкнула Серафима, скрестив руки на груди.

– А кстати, почему это ей ничего не сказали? – возмущённо произнёс Тихомиров, окинув взглядом внешний вид Сиши: неоново-оранжевые джинсы, чёрный топ, открывающий вид на татуировку дракона на ключицах, и бордовый пиджак – единственная вещь, которая осталась от традиционной формы.

– Не твой день сегодня, – хмыкнул Лёня и, махнув в воздухе рукой, положил свою книгу в затасканный чёрный рюкзак.

– Ещё и задачи эти переделывать, – вздохнул Тихомиров, кинув жалобный взгляд на Красавцева. – Лёня, помоги мне. Я обещаю, с понедельника всегда всё сам буду делать.

– Уточни только месяц и год, когда наступит твой понедельник, Жень, – ответила вместо блондина Шишкова, поправляя распушившиеся волосы у себя на макушке.

– Мелочи слово не давали, – отмахнулся Тихомиров, находя в голове причины и поводы для того, чтобы хозяин-барин Лёнька спустился с небес на землю и согласился помочь утопающему. – О, я тебе билеты на концерт Никсона могу подогнать.

– Я его не слушаю даже, – сказал Красавцев, забросив лямку рюкзака на плечо.

– Я слушаю, можешь мне их отдать, – подала голос Сиша, ухватив Женю за локоть, дабы тот обратил на неё внимание.

– Сиша, дорогая моя, – ласково произнёс Тихомиров и даже улыбнулся как-то по-особенному, заставив Серафиму затаить дыхание. – Обойдёшься. Эй, Лёнь, ты куда убежал, я недоговорил!

Глава 2.

Разговор по мою сторону моста

Жизнь стражей закона она, знаете, очень тяжела и неказиста. Эту работу, её действительно нужно не просто любить – ею нужно жить. Забыла представиться, я – майор полиции Дарья Владимировна Сазонова. Мне сейчас всего лишь пятьсот пятнадцать лет, но выглядеть пытаюсь на уверенные тридцать. У людей с магической кровью старение происходит несколько иначе. Первые пятнадцать лет мы и правда взрослеем, как вы. После этого один наш год старения равен вашим тридцати четырём! Представьте, вам, людям, для сохранения молодости нужно ходить к косметологам, бегать по утрам и пить смузи из сельдерея, а у меня это получается просто так, генетика хорошая.

Вот уже три столетия я стараюсь познать вашу странную жизнь в Северной столице. Единственное, что меня здесь радует – это работа. Честно говоря, она в целом мне очень нравится. Людям помогаешь, совесть вроде как чиста, и побегать за преступниками – дело весёлое. Хотя самое прекрасное в моей должности – это то, что я могу делать жизнь других лучше и оберегать ваше спокойствие в любое время дня и ночи.

Лично для меня, как для ведьмы в рядах полиции, есть много преимуществ. Например, очень удобно раскрывать дела с помощью анонимных свидетелей, неподвластных другим. Где нет людей, всегда есть призраки, большинство из которых очень разговорчивы. Честно признаться, из всей петербуржской нежити люблю более всего общаться по душам с Есениным. При жизни мы были знакомы, у нас даже был служебный роман, но почему-то стихи мне писали неименные, Пушкин в этом плане посговорчивей. У Серёжки же на уме одни сплошные пьянки и русские просторы, но как собеседник – равных ему нет.

Послушать поучительные рассказы декабристов тоже интересно, но аристократия, простите меня, не так прекрасна на вид, как великие поэты. Поверьте, за свои пятьсот лет бытия я убедилась, что люди хороши собой, только когда близки к великому творчеству. Остальные, как их принято сейчас называть – технари, просто пустышки, для которых Салтыков-Щедрин – это два разных человека.

– Дашенька, чего чай с тортиком не кушайте? – прервал мои раздумья голос полковника Белякова, сидящего во главе стола. Сегодня у него был юбилей, и в честь этого события он пригласил добрую часть офицерского состава в ресторан. Константин Сергеевич сегодня выполнял важнейшую роль – он старался всех присутствующих накормить до отвала. Пока что его сумела догнать только пара его бывших однополчан, а остальные медленно вкушали соленья, заботливо принесённые женой Белякова из дома.

– Не хочется уже, Сергеевич, – положила руку на сердце я, слегка поправив выбившийся каштановый локон волос. – Я пойду с Руденко потанцую, ему уже скучно без меня.

– Ладно, иди. Эх, молодёжи всё танцевать да танцевать, – сказал напоследок подполковник и, скорее всего, завёл на эту тему душещипательную беседу с одним из товарищей. Идеальный момент, чтобы уйти отсюда незаметно. Тем более проходивший мимо официантик, у которого чисто случайно упал весь поднос с оливье, сыграл отвлекающим манёвром. Поспешно пройдя в гардероб, надеваю тёмное пальто и повязываю палантин на голову вместо шапки.

Выхожу на улицу, даже не удостоив швейцара кивком головы, и направляюсь вдоль Воскресенской набережной в сторону Литейного моста. В ночное время здесь люди не очень любят ходить, поэтому вокруг был слышан лишь шум проезжающих машин.

– Даша, – окликнул голос позади меня. Руденко, кто же ещё. Сашка – человек, по описанию смахивающий на супергероя, благодаря своему высокому росту, мускулистому телу и чрезвычайно добрым светло-голубым глазам. Стать «Капитаном Россия» ему мешает разве что русый цвет волос и постоянная лёгкая щетина. – Как обычно сбегаешь?

– Я уже просто не выдержу в сто тысячный раз слушать рассказы Белякова про охоту на фазана, – рассмеялась я и поправила палантин в районе шее.

– Вдруг он удивил бы нас историей про медведя, может, репертуар изменил, – с надеждой сказал Руденко, продолжая идти справа от меня.

– Я скорее в магию поверю, чем в это, – замотала головой я и остановилась рядом с дорогой. – Давай здесь перейдём.

– Ни пешеходного перехода, ни светофора, мы ж бессмертные по оживлённому проспекту шагать! – бубнил за спиной Саша, но всё-таки послушно шёл за мной.

– Опасности – это наша работа, Сашенька, – ответила я, перебегая через вторую полосу. – И вообще, без риска жизнь скучная.

– Знаешь ли, меня бы всё без него устроило, – сказал Руденко и прошёл на тротуар вместе со мной. Здесь было гораздо приятнее, чем на той стороне улицы, когда Нева ближе, даже сил становится больше. – Меня девушка дома ждёт, волнуется и без моих пробежек.

– Да, как там твоя прекрасная Мария? Блинчики не упарилась печь? – спросила я, невольно ухмыльнувшись от того, что когда блондиночка приходит навестить своего возлюбленного в отделение, то обязательно приносит собственные кулинарные шедевры. Соглашусь, выпечка у неё отменная, а вот над приготовлением овощей стоило бы поработать: слишком пресные.

– Всё прекрасно, готовит сегодня на ужин кыстыбый, – проговорил Саша и по своей не очень хорошей привычки, обогнав меня, пошёл спиной назад. Как он только не падает? – это блюдо национальной татарской кухни. Можешь зайти попробовать, Маша всегда рада гостям.

– Прости, но воздержусь, лучше повышу уровень холестерина в другой раз, – отмахнулась я, на что Руденко лишь закатил глаза, наверное, уже устав за пять лет совместной работы от постоянных саркастических упрёков.

– Вот ты что за человек, нет в тебе романтики, – вскинул руки Саша, пока за его спиной появилась непривычная для Петербурга в столь ранний час картина: стая гигантских грифонов пролетела по Литейному проспекту. Грифон – это птица, обладающая туловищем и лапами льва, с могущественной орлиной головой, а оперенье, как и глаза, у нее золотистого оттенка. У нас они появились после экспериментов гения алхимии Вильгельма Пеля, который, узнав о существовании другого мира, выпустил оттуда прекрасных зверюшек, чей шум крыльев по сей день мешает спать ночью. Людишкам везёт больше, потому что вы грифонов не видите или же просто не хотите этого. Но всё же я инстинктивно беру Руденко за плечи, не дав парню развернуться к источнику несуществующего для него шума. – Ты чего, Сазонова?

– Знаешь, я просто забыла, что такое настоящие чувства, – сказала первую попавшуюся мысль я, введя Сашу в настоящий ступор. Пролетающие грифоны лишь на мгновение дико закричали над мостом и продолжили свой путь. Вот птеродактили недоделанные, как там господину Пелю не икается. Я тут полной дурой себя выставляю, пока птички его на воле летают. Окинув улетавших грифонов недобрым взглядом, я продолжила говорить: – А вы с Машей такая хорошая пара, любовь искренняя, она редко бывает, не потеряйте её.

– Ладно, – вскинул брови парень, осмотрев меня. – Ты не переработалась часом?

– Капитан Руденко, шевелитесь дальше, я домой до полуночи хочу попасть, – убрала руки с плеч коллеги я, свернув на Литейный мост.

– Сама же тормозишь, – ответил Саша и через пару метров врезался в мою спину. – Я же говорю.

– Кровь, – прошептала я, внимательно посмотрев на железный заборчик, украшенный красными каплями.

В чувствительные эпителии носа попал неприятный запах, сжимающий диафрагму внутри. Резко хватаюсь за локоть Саши, чтобы как-то устоять, закашливаюсь, пытаясь получить хоть немного кислорода. Проходит пара минут, и открывшееся второе дыхание даёт шанс на продолжение жизнедеятельности.

– Даш, всё нормально? – обеспокоенно спрашивает Руденко, смотря на меня своими голубыми глазами.

– Да лучше некуда, – трясу головой я, пытаясь прийти в себя.

– Помогите, – крикнула стоящая неподалёку девушка с фотоаппаратом в руках. – Надо вызвать полицию.

– Капитан Руденко, что здесь произошло? – начал расспрос свидетельницы парень, пока я прошла пару метров вперёд и взглянула в тёмную пучину Невы. Ничего не видно, пришлось включить фонарик на телефоне. Слабый луч света помог не сильно, но объекты приобрели очертание. Тело достаточно возрастной женщины лежало на поверхности реки. На руке у неё была нарисована римская двойка. Направляю свет чуть левее и с ужасом смотрю на второе тело, на котором клеймом выбита всё та же цифра с невидимым почерком убийцы.

– Сколько же их тут? – прошептала я, пытаясь увидеть что-то ещё в свете луны.

– Трое, – сказал подошедший ко мне Саша и протянул фотоаппарат девушки. На снимке благодаря хорошей вспышке и дорогой камере видна каждая деталь. Немудрено, что свидетельница до смерти перепугалась.

– Ну-ка, расширь, – сузила глаза я и пристально начала рассматривать руку одного из мужчин на фотографии. Под отпечатанной двойкой висело несколько браслетов с квадратными бусинами и маленькими птичьими перьями. Переведя взгляд выше, на лицо неизвестного, сомнения отступили – как всегда непричёсанный Леший. Весенне-летний сезон хранитель природы должен проводить в лесу, но кто его знает, что он забыл в Питере. Яге это всё не понравится, ворчать старая будет до потери пульса. – Саш, иди к мадам, у неё шок сейчас.

Парень кивает головой и отходит в сторону девушки. Убрав телефон в карман, я опираюсь двумя руками о невысокий заборчик и перекидываю ноги на другую сторону. Место не очень безопасное, оступиться, тем более в темноте, здесь проще простого, но на что не пойдёшь ради дела.

– Ты куда полезла опять? – оказывается в ту же секунду рядом с бортом Саша, исполняя роль заботливого родителя.

– Смотри, капли крови начинаются именно от забора и оставляют следы до края моста. Значит, их скинули в воду с высоты, – заключила я и вытянулась в полный рост, продолжая крепко держаться за опору.

– Отличная тема для разговора, но по мою сторону моста, – прервал монолог парень и, придержав за талию, перенёс меня на тротуар.

– Вызывай подкрепление, у нас тут мистическое убийство от сектантов на вертолёте, – сказала я и отряхнула руки от прилипшей пыли.

– Уже, но там аврал – Русский музей ограбили, – огласил приговор знаменитому Михайловскому дворцу Руденко и засунул руки в карманы.

– Этого ещё нам не хватало! – выплюнула слова я, проклиная весь прошедший день. А я, вообще-то, хотела выспаться сегодня.

Весь город гудел с самого утра, в каждом закоулочке обсуждали события прошедшей ночи. Кому только не лень выдвигали свои гипотезы о происходящем, с упоением приплетая везде и повсюду мистическое начало. Даже в академии ученики говорили о загадочном происшествие на Литейном. Казалось, одному Красавцеву не было дела до этих сплетен. Он всё время размышлял о своём кошмаре. Сначала Лёня пытался понять суть зловещего ведения благодаря сонникам, нашёл там лишь дурацкие знаки приближающейся смерти и с грохотом закрыл пыльные книги, отправив их на полку библиотеки.

– Красавцев, ты что опять творишь? – фраза, которая из уст учителей стала уже обыденностью, прозвучала вновь в коридоре на третьем этаже. А Лёня всего лишь-то вместе с Женей отрабатывали новую технику боевой защиты на друг друге.

– Мы практикуемся, – прокряхтел Тихомиров и в знак прекращения боя слегка постучал ладонью о руку Красавцева, которая крепко обвила шею парня.

– На лекцию живо, – ответила им профессор и, уткнувшись в телефон, отправилась по своим делам. Тихомиров отдышался и, встав на ноги, хотел было донести Лёне какую-то важную мысль, но его опередил звон колокола.

– Травология же сейчас? – риторически спросил Красавцев и, смахнув упавший на лоб белый локон, пошёл в сторону кабинета.

– У меня по расписанию сон, – пошёл вслед за другом Женя, потерев ещё красную шею. – Ты как-то жёстко хватку взял.

– Просто ты драться не умеешь, – усмехнулась Сиша, уже сидевшая за привычной третьей партой второго ряда.

– А ты молчать, Серафимка, – лучезарно улыбнулся Тихомиров, потрепав девушку по рыжим волосам.

– Женя! – грозно крикнула Шишкова, безуспешно пытаясь поправить плачевный бардак на голове. Тихомиров быстро занял своё место рядом с Леонидом и достал немногочисленные письменные принадлежности с ещё более скудной тетрадью. – Вы вообще не готовитесь?

– Он не готовится никогда и, кстати, ещё не сдал Яге домашку, – ответил Красавцев, открывая рабочую тетрадь, пока торжествующее выражение лица Жени сменялось на менее радостное. – Не говори, что ты её не сделал.

– Твою ж ступу, – ударил руками по столу Тихомиров, отчего его единственная чёрная ручка скатилась на пол. – Я вчера весь вечер в комп рубился и вообще забыл.

– А я говорила, ваши игры до добра не доведут, – самодовольно фыркнула Сиша и щелчком пальцев вернула письменную принадлежность Евгения на законное место. – Не за что.

– Лучше свали сразу после этого урока, чтобы она тебя не заметила, – сказал Лёня и, кинув взгляд на дверь, увидел заходящего профессора Хлебобулочное Изделие. Для учеников он, конечно, Колобок Иванович, но, между нами говоря, первое прозвище идёт ему куда больше.

– Доброе утро, класс, – устало кивнул Колобок и поправил потёртый коричневый пиджак, который больше, чем он сам, на размера три. Профессор был небольшого роста, худенький, с прилизанными светлыми волосами. Он всегда ведёт себя скромно и говорит тихо, неспешно. Большую часть своего времени Колобок проводит в компании природы, живых существ он любит куда меньше, чем растений.

– Доброе утро, – произнесли ребята в классе вразнобой, уныло склонив головы над партами.

– Сегодняшняя тема урока это… А на чём мы остановились? – растерянно спросил Колобок, промакивая платком вспотевший лоб.

– Мы вас через раз слушаем, вы о чём? – хмыкнул Тихомиров, выпросивший у кого-то тетрадь с домашкой. Как он успеет всё это переписать – загадка, но попытка – не пытка, а шанс на выживание.

– Цветок папоротника, – отозвалась Серафима, перечитывая конспект за прошлый урок. Скажите мне, что там может быть интересного в рассказах о кустарнике, который раз в сто лет цветёт? Посмотреть – другое дело, а слушать уж – слишком нудно.

– Ах, да, точно, – кивнул Колобок и, усевшись за учительское кресло, провёл рукой по редеющим волосам. – Что ещё раз?

– Папоротника цветок, – повторил одноклассник, покачиваясь на стуле.

– Папоротник, папоротник, – прошептал себе под нос профессор, потерянно перебирая методички на столе.

– А может, вы нам лучше расскажете про то, что сегодня ночью было? – прошептал Тихомиров, пытаясь разобрать непонятный почерк в чужой тетради.

– Да, Колобок Иванович, а что вы думаете насчёт убийств? – задала Серафима интересующий Женю вопрос, причем не весть как услышав комментарий рыжего.

– Каких убийств? – растерянно переспросил учитель, будто бы слышал о происшествии первый раз. – А, вы про это, я не интересуюсь криминалистикой.

– Так там же магическое убийство. Фактически уничтожили одних из сильнейших волшебников города, – не унималась Шишкова, раззадорив своими разговорами весь класс, который вновь бурно обсуждал прошедшую ночь.

– Вы знаете, это вопрос далеко не ко мне, – состроил полуулыбку Колобок, пытаясь хоть как-то уйти от темы.

– Почему же? Вы один из членов Союза Нечисти, неужели вас не посвятили в подробности? Какое-то неуважение, вам так не кажется? – сыпала вопросами Сиша, будто бы намертво забыв о своём интересе к цветению папоротника.

– Серафима, я некомпетентен в этом вопросе. Спросите у кого-то другого, – быстро проговорил Колобок Иванович и стыдливо опустил глаза в свои тетрадки. – Переходим к папоротнику и его цветку.

– Наконец-то, – фыркнул Лёня, выводя карандашом в тетради черты человеческого лица. Кажется, женского. Девичья мордашка начала оживать на бумаге: её графитовые ресницы поднялись вверх, и стали видны угольно-чёрные глаза. Кажется, в этих очах не было ничего живого, в них обитала лишь пустота. Губы девушки тоже больше смахивают на мертвенно-бледные и сухие. Щёки впалые, как будто их обладательница пропускает и обеды, и ужины. Носик вздёрнутый, весь усыпан веснушками, а уши заострённые, словно о них можно порезаться. Волосы уложены в хвост, но несколько непослушных прядок всё-таки выбились из него.

– Красивая. Твоя новая, что ли? – спросил Женя, окинув портрет заинтересованным взглядом. Незнакомка лишь цокнула и отвернула голову в сторону от парней. – Ничего такая, наглая только.

– Заносчивая, самовлюблённая, блёклая и худая, как вобла, – выдала Шишкова характеристику, внимательно разглядывая рисунок вверх ногами. Обсуждение вымышленной особы даже смогло отвлечь Сишу от спора с профессором Хлебушком. Девушка с портрета показала язык в ответ на выпад Серафимы. Шишкова нахмурила брови, а цвет её щёк побагровел. Незнакомка лишь усмехнулась, последний раз посмотрела на Лёню своим холодным взглядом и исчезла, оставив за собой лишь пустой лист. – Противная.

– Сама ты противная, а эта – девушка Лёньки. Как по мне, она ему подходит намного больше тебя, – ответил Женька и, взяв за плечи Сишу, развернул девушку за её парту. – Лёня, а как зовут-то красавицу?

– Никак, Жень, я её только что выдумал, – пренебрежительно сказал Красавцев и захлопнул тетрадь.

– Причём папоротник цветет единственный раз в году – в волшебную ночь накануне Ивана Купалы, – продолжил вести свою лекцию Колобок Иванович, периодически поглядывая в пожелтевший от старости учебник. – В эту ночь между листьями папоротника загорается маленький уголёк – цветочная почка.

– Нет, скажите своё мнение об убийствах, нам же интересно, – с некой усмешкой произнесла Шишкова, которая вернулась к интересовавшему её вопросу.

– Сиша, хватит уже, – дёрнул за волосы девушку Тихомиров, пытаясь привлечь её внимание, но та даже не обернулась.

– Моё мнение такого – вам не стоит совать нос не в своё дело, – грубо отозвался Колобок, от которого такие слова можно было услышать достаточно редко. Профессор отвёл грозный взгляд и, прокашлявшись, перешёл к уроку. – При этом она не стоит на месте, а движется, прыгает с одного места на другое и даже щебечет. Когда наступает полночь, почка раскрывается, появляется огненный цветок. Записываем-записываем, Шишкова.

– Да-да, – нервно выдохнула рыжая и, громко притопнув ногой, взяла ручку для написания конспекта.

– Опять пчела её какая-то укусила, – вздохнул Женя, на что Красавцев лишь неопределённо кивнул головой. – Лёня, посмотри сюда, твоё экспертное мнение нужно. Здесь написано «перфоратор» или «сандалии»?

– Это «самовнушение», гений, – усмехнулся парень, всё ещё пытаясь нарисовать на полях тетради что-то достойное.

– Понял, – кивнул Тихомиров и продолжил переписывать конспект. – А «гений» – это тоже там написано?

Не люблю метро только за то, что здесь легко уснуть. Скрежет рельсов и стук колёс будто бы убаюкивают своей монотонной мелодией. Развлечься здесь могут помочь лишь люди, сидящие вокруг. Каждый из этих человечков имеет свою уникальную судьбу, но все они переплетаются между собой, когда их обладатели заходят в вагон. Быть может, кто-то познакомится со второй половинкой именно здесь. Или же просто увидит мельком, а потом встретится через пять лет и будет усердно вспоминать, откуда ему знакомы черты лица. Вероятнее всего, он сентиментально спишет это явление на прошлую жизнь, мол, они были знакомы где-нибудь в дореволюционном Петербурге. Увы, враньё, никакой другой жизни не существует, тело и душа у нас одни, а прожить это время надо так, чтобы потом не стыдно было. Например, уважаемым работникам ЖКХ искренне советую вовремя убирать лёд и подтаявший снег у парадных, а то аукнется же всё. Коньки я почему-то с собой не ношу, поэтому частенько поскальзываюсь. Ладно бы без потерь, так сегодня каблук аж сломала.

– Вот же шпынь! – вскрикнула я, пытаясь встать с холодного асфальта.

– Чертильник собственной персоной по вашему повелению прибыл, – сказал мне в ответ материализовавшейся Антип Вербин. Знакомьтесь, этот юноша – представитель рода чертильников. Это единственный вид магов, незримых для людей. Тем не менее они всегда появляются рядом с человеком, стоит ему произнести любое ругательство.

– Встать помоги, оратор, – ответила я, и Вербин легко вернул меня в нормальное положение. Чертильник опустился на корточки ближе к моим сапожкам и, поступив, как настоящий джентльмен, починил их один касанием. – Хоть какой-то от тебя толк.

– Если это спасибо, то засчитано, – встал парень и, продолжая жевать, кажется, виноградную жвачку, юркнул за парадную дверь.

– Понимаешь, первый раз решила к вам по-человечески прийти, а не телепортироваться! – вскинула руки я, идя вслед за парнем в квартиру номер тринадцать на первом этаже здания старого фонда.

– Пройти дайте, – сказал грубый и резкий голос подошедшей сзади Емельяны Сазоновой. Знакомьтесь, моя ужасная младшая сестра! Внешне мы похожи: идентичные светло-зелёные глаза, тёмно-каштановые волосы. Внутри же мы абсолютно разные. Я Емелю никогда не понимала, она всегда была озлобленна на весь мир, что ей кто-то что-то недодал. А работать над своими ошибками – это не для неё, она думает, что всё достаётся по щелчку пальцев. По крайне мере, на счёт меня у неё именно такое мнение.

– Извините, русалка вы наша, не приготовили для вас красной дорожки, – в лёгком реверансе поприветствовал девушку Вербин, явно усмехаясь.

– Завались, чертильник, – прошипела девушка и побежала вперёд нас, чуть не запнувшись о последнюю ступеньку.

– Это карма тебе прилетела, дорогуша, – кинул ей вслед Антип, на что Емельяна обернулась и, нервно сглотнув, посмотрела на парня недобрым взглядом. Он у неё всегда такой, но сегодня особенно усталый и обессиленный, будто бы она не спала трое суток и еле могла удержаться на ногах.

– Пошли уже, а то опоздаем, – махнула рукой я, пока Вербин прошёл на лестничную площадку и отворил дверь коммуналки. Всей душой люблю это место за высокие потолки и отсутствие какой-либо помпезности. Здесь всегда стоит яркий запах кофе вперемешку с кайенским перцем. Стены коммуналки увешаны тысячами картин, которые подарили «Независимому Союзу Ленинградской Нечисти» в совершенно разные эпохи. В длинном коридоре множество дверей ведут в отдельные апартаменты всемирно известных героев, например Пиковой Дамы, Водяного, Колобка, Змея Горыныча, Бабы Яги, конечно же. Последняя заняла избушкой на курьих ножках целую гостиную, превратив её буквально в гараж. Ни совести, ни заботы о других. Водяному пришлось свою ванну уменьшать, а ему нужнее, он без воды долго не тянет – сушняк. Хотя сам он почему-то не жалуется и пока что воюет только со Змеем Горынычем, и то в честных шахматных поединках. Жили здесь злодеи вполне дружно, свыкались с человеческим обликом в силу пугливости народа.

Я в эту атмосферу люблю приходить лишь на время, а потом возвращаться в свою квартиру, где я могу посидеть одна, насладиться бесконечностью бытия именно наедине с собой, а не под жужжание чертильников над ухом. Таких же принципов придерживаются многие ведьмы и колдуны. Вон, те же Красавцевы. Живут на Ваське и радуются жизни, на собрания приходят редко, только в исключительных случаях. Да, на самом-то деле у них на это времени нет. Лиза – журналист, в редакции местной дни напролёт проводит, а Олег, муж её, – врач-учёный, специализирующийся на неврологической хирургии, основным направлением его исследований является стимулирование нейрогенеза.

– Красавцевы, что ли, пришли? – удивлённо сказала я, увидев их через дверной проём. – Им же Союз Нечисти, как тебе волшебная палочка, – не к чему.

– А вообще, чуть больше магических артефактов мне бы не помешало, – ответил Антип и, получив в ответ угрожающий взгляд, вскинул руки в знак капитуляции. – Мало магии не бывает.

– Антип, ты что треплешься опять? – прикрикнула Ягиня, стоило нам только появиться на пороге большого зала. – Быстро зашли, оба.

Кратко кивнув этой несносной женщине, мы прошли вглубь помещения и нашли два свободных стула рядом со скрипучим обеденным столом.

– О чём я говорила? Сбили меня, – пренебрежительно махнула в нашу сторону Баба Яга, расхаживая из стороны в сторону. – А, вспомнила, снова русалки сдают позиции, за три месяца практически нет результата. Просто ноль, в ваших головах пустота!

– Если мы здесь, только чтобы выслушивать ваши обвинения, то я лучше сразу уйду, – огрызнулась Емельяна, кутаясь в тёплый свитер, будто бы она не на шутку озябла.

– Ух, Сазоновой полный бабай, – весело усмехнулся Вербин, закинув ногу на ногу, пока Олег Красавцев тихо вздохнул, кинув взгляд на часы.

– Опять концерт на полдня, – добавила Елизавета, перечитывая очередную статью, а её перо, парящее в воздухе, то и дело перечёркивало очередные бездарно написанные кем-то строки.

– Тебя здесь никто не держит, дверь там, – спокойно ответила Ягиня Виевна, поправив очки на переносице. Емеля, последовав мудрому совету старшего поколения, подхватила свой кожаный рюкзак и встала с кресла-качалки. – Но тогда ты можешь сюда больше не возвращаться. Будешь прикрывать свою чешуйчатую личность сама, без моей помощи.

– Так значит? – фыркнула Сазонова-младшая и сделала шаг навстречу к Бабе Яге.

– Да, так. Поэтому, если хочешь потерять человеческий облик навсегда, то вали в своё море, – вздёрнув голову, произнесла Яга и указала рукой в сторону кресла. – Замолчала и успокоилась.

– Ягиня, извините уж меня за то, что прерываю ваш мудрый монолог, но у нас проблемы серьёзней, чем подростковый максимализм, – привлекла внимание я, пока Емеля раздражённо садилась на своё место.

– Давай, глаголь, опаздывающая наша, – согласно кивнула бабка.

– Вчера ночью, как вы знаете, было совершено тройное убийство, – сказала я и, хлопнув ладонями, вывела на стену фото с Литейного. Бедный щупленький Колобок, до сего момента с жалостью рассматривающий корочку белого хлеба, посмотрел на экран в оцепенении. – В жертвах известные нам Кикимора, Болотник и Леший.

– Сущий Водный, не уж-то царь Болот наш, – громко вздохнул Водяной, обеспокоенно проведя рукой по лысеющей голове. – А что, если следующий я?

– Не ворчи, старая водоросль, и так ничего не вижу, – заткнула мужчину Пиковая Дама, раскладывающая карты по журнальному столику.

– У всех выжжены на руках римские двойки, – продолжила я, уже не обращая внимания на вечный сыр-бор среди нечисти. – Отпечатков не обнаружено, следов борьбы нет, причина смерти не установлена. Зацепок ноль.

– Трёх сильнейших злодеев за одну ночь, не круто ли? А что, если мы потом так же ляжем? – возмутился Колобок, положив своего белого товарища на стул рядом.

– Вот именно, нам что делать теперь, если менты бессильны? – проявил голос обычно молчаливый Змей Горыныч, который в человеческом обличии приобрёл, по-моему, ещё большую массу и набрал мускулистости.

– Вы потусторонняя сила или кто? Почему опять орём, как на вокзале? – громко спросила Баба Яга так, что захотелось прочистить уши. – А ты мне тут не симулируй оглохшую. Что там ещё?

– Когда я туда пришла, там такой запах магии стоял, аж дышать невозможно. Чёрная настолько, что я ещё не видела, – уныло продолжила я, словив напуганный взгляд Сазоновой-младшей. – Есть свидетельница – журналистка, снимала репортаж про ночной город, сейчас в седьмой городской больнице в себя приходит.

– Лиза, пробей её по своим знакомым, может быть, там будет какая-нибудь зацепка, – скомандовала Ягиня, на что Красавцева оторвала лазурный взгляд от статьи и кивнула.

– Можно вопросик, – произнёс Колобок. – Все новости про ограбление Русского пестрят, мистика, говорят, там всякая.

– Правильно мыслишь, круглый, – щёлкнула пальцами я. – Музей ограбили в то же время, когда мы были на Литейном. Там всё так же глухо, но на стене отпечатана римская тройка. Как следствие – дела взаимосвязаны.

– Ничего не понимаю, – тихо проговорила Пиковая Дама, впервые так обречённо смотря на карты.

– Ты была в Русском? – требовательно спросила Ягиня и, получив отрицательный ответ, вздохнула. – Так, Антип, смотался туда-сюда до музея и допросил призрака Паши Первого.

– А что сразу я-то? Я вообще молчу! – запротестовал Вербин, мирно болтающий ногой.

– Вот поэтому ты и поедешь, – строго обвела взглядом зал Баба Яга. – Емельяна, поезжай на Литейный, посмотри всё, это твоя стихия.

– Упустим, что у нас есть вечно отдыхающий Водяной, – пробурчала себе под нос девушка, вызвав смешок у рядом стоящих русалок.

– А ты, Дашка, к своей свидетельнице в больницу, быстро, – отдала последнее указание Ягиня, отправив всех троих на поиски того не знаю что и не знаю зачем.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – саркастично ответила я и прошла на выход. Бабка с катушек летит, точно вам говорю.

Глава 3.

С прищепкой на носу

Вокруг Михайловского замка ходит масса легенд, будоражащих сознание людишек до сих пор. Он строился для великого Павла Первого целых четыре года под его чутким руководством. Забавно, что здание, которое должно было являться самым неприступным в Петербурге, стало местом гибели императора. Пожить он тут толком не успел, как и в принципе отпустить это место. Теперь и ходит здесь по широким коридорам, честной народ пугает иногда. Ночью он, правда, не любит незваных гостей, поэтому, если встретите его в это время суток, скажите: «Спокойно ночи, ваше превосходительство». Пашку сразу в сон потянет, такой он человек.

Обидно лишь то, что художники и историки изображают его слишком худым, изнеможённым, низким, с дурной внешностью. На самом деле сына прекрасного князя Салтыкова можно было нарисовать получше. Екатерина же в отцы ребёнка выбрала именного этого фаворита, согласитесь, дурное императрица не взяла бы. Так что сын внешним видом пошёл явно не в мамочку, как и умом. Солдафон и педант с причудами, который торопился насладиться удовольствиями престола. Хорошо, что к нему отправили Антипа, а то я бы просто не выдержала его прусских замашек, и Павлик умер бы во второй раз более мучительно. Вербин, в свою очередь, как правильный подчинённый, уже шагал по коридору Русского музея, с лёгкостью пройдя блокпост полиции, за счёт своей незримости для людишек.

В Михайловском замке было как никогда пусто, гробовая тишина давила со всех сторон, и лишь стук кроссовок Антипа об пол придавал красок пространству. Из всех картинных рамок были вырезаны произведения искусства, на витринах отсутствовал алмазный фонд – музей потерпел неоценимый ущерб. Хранительницы великого искусства – экскурсоводы – хватались за сердца, проклиная варваров окаянных. Не удивлюсь, если бабусек насильно отвезли куда-нибудь приходить в себя, иначе парочка мельтешила бы здесь до сих пор.

– Это какой-то абсурд, Антипий, – появился из неоткуда Павел первый, изрядно напугав Вербина. – Я был здесь, потом там, сейчас меня нет!

– Так, стойте, по порядку можно, – замахал руками чертильник, пытаясь уловить здравый смысл в словах мужчины, к тому же сказанных на дурной немецкий манер.

– Обратитесь правильно, сударь, иначе будете наказаны по строгим правилам, – выпрямил спину император, пытаясь внушить напускную уверенность.

– Помилуйте, ваше великое и милостивое превосходительство, Павел Первый, Император и Самодержец Всероссийский, – натянуто произнёс русоволосый, но, увидев взгляд Пашеньки, вздохнул. – Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский и прочее-прочее.

– Мог бы и дальше проговорить, холоп, – презрительно отозвался император и будто бы по сигналу изменился в лице, вспомнив былую панику. – Вы понимаете меня, он пришел, щёлкнул, всё куда-то полетело, пролетело и за ним вниз.

– А кто пришёл, вы его знаете? – заинтересовался Антипка и даже снял очки, озарив собеседника ярко-красными глазами.

– Да я его видел, – кивнул призрак и почесал затылок. – Он был весь в красном, такие седые волосы в разные стороны и постоянно высунутый язык.

– Эйнштейн, что ли? – ухмыльнулся Вербин и получил от Павла краткий утвердительный ответ. – Серьёзно? Бред.

– Точно-точно, был Эйнштейн. Он меня будто бы приковал, я ничего не смог сделать, – начал оправдываться император, то и дело поправляя свой накрахмаленный воротник. – Он просил вам передать, как я мог забыть.

– Мне? Вы ничё не попутали? – поморщил нос Антипка, пока Павел лишь махнул рукой и начал наворачивать круги по залу.

– Куда же я её положил, – произнёс мужчина, заглядывая за все рамки от картин. – Вот она!

Император не успел протянуть золотистую бумажку, как громко крикнул и упал на колени.

– Эй, что с вами? – всполошился Антипка, пытаясь придержать призрака, но тот растворился на мелкие частички буквально в воздухе. Призраки не являются настоящими людьми, не могут умереть, заболеть или почувствовать физическую боль. Они лишь пустышки, которые почему-то ещё могут быть эмоциональными. Это не вечная жизнь, а лишь кара. Души, у которых здесь есть незаконченные дела, отправляют в наш мир. Призрак живёт здесь, пока не сделает то, что предрешено ему судьбой. Как только призрак совершает предназначенный ему поступок – его забирают обратно.

Ушёл и Павел Первый, оставив за собой лишь записку, и то не его. Она толку особого не принесла: информационной нагрузки имела меньше, чем песни современных исполнителей. Бумага была абсолютно пустой. Вербин лишь устало вскинул голову вверх, проклиная всю систему за быстроту обработки деяний душ. Вот хорошо работают они, а достанется Антипке. Как он Яге эту записку объяснит? О чудо, Вербина услышали, и на листке начали проявляться алые буквы: «Достали вы уже».

Многозначительное предложение появилось на пару мгновений и исчезло, как хорошее настроение в дождливом Питере. Но тут же появилась новая надпись:

«Мир желает быть обманутым, пусть же он будет обманут».

Антип лишь устало вздохнул и, смяв клочок бумаги, положил его в карман. Таким посылом его явно не удивить: о всякой мистической фигне, происходящей в Северной столице, он наслышан.

Девушка-фотограф, которая вчера «пострадала» на Литейном, явно была не на столько готова к таким переменам. Прекрасное создание сейчас мучается в психиатрическом отделении, где бедняжка всех боится. Да, инфраструктура этой больницы и её внешний вид вызовут апатию даже у здорового человека: стены неприятного зелёного оттенка, вечный запах спирта, мигающие на потолке лампы и пара санитаров, увозящих тело под белой простынёй.

– Валерия, добрый день, – несколько резко произношу я, проходя внутрь одноместной палаты.

– Кто вы? – испуганно сказала кудряшка и зарылась в одеяло как можно глубже.

– Я вчера была с вами на мосту – майор Сазонова, – представилась я и, придвинув стул к кровати девушки, присела рядом с ней. – Мне нужно с вами поговорить.

– Да-да, я понимаю, – сбивчиво ответила Валерия, шмыгнув носом.

– Что произошло вчера, вы кого-то видели? – спросила я, поправив медицинский халат, спадающий с плеч.

– Я шла по мосту и увидела красивый вид. Сфотографировала, а там, – Лера закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться ото всех. Она слабая, ей страшно, весь хрупкий мир внутри у неё сломался, и девочка никогда не будет прежней.

– Ну что вы, сейчас всё хорошо! Попытайтесь вспомнить, может быть, рядом кто-то был? – продолжила допрос я, положив руку на плечо девушки. Она слегка дёрнула головой, и её каштановые локоны легонько коснулись моих пальцев.

– Был, точно, – взялась за мою ладонь Лера, будто бы я представляла спасательный круг для её потерянных глаз. – Он шёл впереди меня, кажется, с синим ирокезом на голове, в короткой куртке. Он, знаете, всё время что-то бормотал.

– Что именно, не помните, Валерия, это очень важно, – крепче сжала руку девушки я, поддерживая запутанное сознание глупышки хоть как-то.

– Вспомнила, он говорил: «Я скоро найду тебя, Юлиана», – воодушевлённо сказала Лера, раскрыв мне великую тайну. – Может, он хочет и её убить?

– Не удивлюсь, – вздохнула я и устало потёрла глаза. – Больше ничего? Лицо вы не увидели?

– Нет, даже не посмотрела, и так страшно ночью по городу ходить, – даже улыбнулась мне кудряшка. Ей стало проще, думаю, она сможет позже рассказать эту историю другим с меньшей болью в груди.

– Я вас поняла. Валерия, только прошу, об этом больше никому. Распространение информации нежелательно, – сказала я и, не отпуская руки девушки, встала со стула. – Самое главное – поправляйтесь.

– Конечно, – улыбнулась Валерия и закивала головой. Слишком добрая и доверчивая, ей бы жить да жить, но увидевший настоящее зло однажды автоматически счастливого будущего лишён. Она будет видеть ужасы за каждым поворотом, а страх найдёт её на первом же перекрёстке.

– Забудь пришедшее в ночи, как страшный сон, – улыбаюсь, слова заклинания слетают с моих уст, и покалывающий импульс проходит до кончиков пальцев, резко передаваясь в чужое тело. В глазах Валерии застыло спокойствие с искренностью. Тело девушки лишь несколько раз содрогнулось и упало в привычное положение. Она проснётся через сутки, быть может двое, и забудет об этом дне, будто бы произошедшее было лишь кошмаром. Проклятие уже не снять, жить ей спокойно осталось недолго, но эти пустые дни или годы она проведёт хотя бы без мучений, шагающих по пятам.

А вы пельмени любите? Скажу честно, в СССР они были куда сытнее и полезней. На полках современных магазинов таких уже не встретишь, в то время их готовили с душой, собираясь дома всей семьёй. Приготовление тех же печений-орешек или квашение капусты объединяло на кухне таких близких, но временами чужих друг другу людей. Я однажды попала в такую семейную ситуацию.

В те годы я делала себе кудри с начёсом, любила слушать Цоя, а потом с одним из его подражателей лететь на мотоцикле по ночному городу. Тогда был культ музыкантов, и явно мальчики, стремящиеся к получению какого-никакого образования, не ценились, но общаться с ними приходилось. Одним из таких был мой однокурсник Гена Смирнов. Ростом парень не выделялся, обеспеченностью тоже, не курил, на гитаре не играл – ничего интересного. Я попросила его как-то раз помочь мне с конспектами по научному коммунизму, к слову, это была скучнейшая дисциплина. Смирнов пригласил меня к себе в гости, трясся он, конечно, как Каштанка. Зашли мы в его квартиру, я уже предвещала часа два лекций о формах и методах коммунистического преобразования общества, как на кухню меня позвали его родители. Не помню их имён, но никогда не забуду, как мне вручили скалку в руки и дали заниматься с мягким тестом. Здесь не было разговоров о дефиците на продуктовых полках и главных решений на съезде КПСС. Я как будто оказалась дома, где меня давно ждут и с теплотой примут в любой момент. Мне так и не удалось попробовать эти пельмени, с семьёй Смирнова я больше не виделась, а на зачёте я списала. Ощущение, что там было хорошо и будто бы тесто с мясом, вероятно, обладало настоящим домашним вкусом, преследует меня по сей день. Особенно, когда Водяной отваривает свои полуфабрикаты, создавая ими запах на всю и без того маленькую кухню.

– То есть у тебя тоже ничего? – постучала чайной ложкой о стол я, пытаясь увидеть в глазах Антипки истину.

– У меня Эйнштейн, как видишь, – пробормотал Вербин, прожевав половину слов вместе с зелёным яблоком.

– Вы просто не так действуете, – замотал головой Водяной, помешивая свой ужин в кастрюле.

– Куда уж нам до вас, великих! – усмехнулась я и пригубила горячего барбарисового чая.

– Я могу вам и мастер-класс провести, съездить к свидетелям вашим, – самодовольно произнёс водный царь, пока сидящая напротив меня Пиковая Дама с недоверием посмотрела на мужчину.

– Нет! – практически одновременно крикнули мы с Антипкой и встретились удивлёнными взглядами.

– Вот именно, ты всё попортишь, водный пень, – проворчала Пиковая Дама, умело перемешивая карты.

– Да ну тебя, карга старая! – отмахнулся от женщины Водяной и достал с верхней полки тарелку. Пиковая Дама, взмахнув указательным пальцем, подняла в воздух одну из своих карт и запустила в голову Водяного. – Больно вообще-то!

– Меньше трепаться будешь зато, – усмехнулась Дама и лёгким движением руки приманила карту обратно в колоду. – Иди сюда, моя хорошая, неприятно тебе было, наверное, прикасаться к этому чудищу? Ну, прости меня.

– К картам отношение лучше, чем ко мне. Как с ней жить? – спросил у меня с Антипкой Водяной, на что мы лишь пожали плечами. – Ребятки вы мои жемчужные, она – самый настоящий изверг.

– Изверги вы все, изверги, – послышался голос Колобка, который тут же показался в дверном проёме и предстал нам в ошеломительном виде: на носу у него была прикреплена деревянная прищепка.

– Круглый, это что за перформанс? – усмехнулся Вербин и повернулся корпусом к другу.

– Вы едите тесто, а это каннибальство, – возмущённо произнёс Колобок, но из-за конструкции на носу, получилось это из рук вон плохо.

– Так мы же сами не хлебобулочные изделия, в отличие от тебя. Откуда претензия тогда? – поинтересовалась Дама, легонько поправив лиловый тюрбан на голове.

– По отношению ко мне это издевательство! – ответил Колобок и обиженно засунул руки в карманы.

– Братан, пойдём воздухом подышим, – сказал чертильник и отправился с защитником прав хлеба на улицу. – Скажи, может, ты хотел бельё на носу сушить? Так ты себя с Буратино попутал.

– Нет, если вы не хотите есть, я вас не заставляю, – ответил Водяной и, выйдя вслед за парнями, пошёл в свои апартаменты в компании полной миски пельменей.

– Как дети, – вздохнула женщина и грустно посмотрела в сторону двери. – Вон ещё одно дитё пришло. Привет, котик.

– Здравствуйте, – кивнул Лёня Красавцев и сел за свободный стул справа от меня. – А отец с матерью ещё не приезжали? Они просто сказали подождать их здесь.

– Точно ребёнок, – вздохнула я и, поправив воротник, положила руки на стол. – Нет их ещё, как и Ягини.

– Весело, – хмыкнул Лёня и, не найдя более ничего интересного в разговоре с двумя старыми девами, открыл свой скетчбук и начал дорисовывать эскиз: стая воронов, вылетающих из некой чёрной дыры. Они хлопали своими крыльями и перелетали по развороту тетради. Красавцев старался их усмирить и каждую по отдельности ловил карандашом, а затем переносил на нужное место. Зрелище ужасающие, но, опять же, спишем это на подростковый максимализм.

– Лёнька, а может, тебе погадать? – любезно предложила свои услуги Пиковая Дама, кивнув на перетасованную колоду.

– Я не верю в это от слова совсем, – ответил парень, почесав затылок.

– Почему же? – удивлённо спросила ведьма и, словив взгляд Красавцева, пристально посмотрела на него. Глаза женщины на несколько минут стали заворожёнными, будто бы стеклянными, изучающими нити судьбы юноши. Пиковая Дама резко мотнула головой и, проморгав глаза, отпила из фарфоровой кружки крепко заваренный кофе. – Зря, очень зря.

– А вы мне лучше погадайте, – кивнула я и протянула ведьме правую руку. Женщина аккуратно взяла ладонь и фиолетовыми ноготками провела по линиям.

– Тринадцатый аркан у тебя. Редкий, но сильный. Ты призвана, чтобы перерождаться каждый раз после потерь, – проговорила Пиковая Дама и, сузив глаза, взялась за карты. – Ждут тебя перемены скоро важные, изменят тебя полностью. Выбор серьёзный вижу, от него вся ты зависишь. Попробуй найти себе человека правильного в помощь, – сказала ведьма, но, открыв последнюю карту, осеклась, увидев что-то не то. – Слушай сердце, а не разум, поступай не по правилам, а по-человечески.

Странно нечисти сказать поступать, как вы. Я же заведомо так не умею, в меня же программа вшита «добрые деяния не совершать». Не вы же охоты объявляли, на кострах сжигали заживо нас, вилами гнали, в сказках невесть кем выставляли, в детях ненависть взрастили. Конечно, всё же было по-другому, а на людишек я клевещу. Опять плохая, как и всегда.

– Хватит на холоде дрожать, потом ещё лечиться долго будете, вон, у врача спросите, – проворчала Баба Яга, по-видимому заходящая в коммуналку в компании Колобка и чертильника.

– Подтверждаю, – отозвался Олег Красавцев, который вместе с женой неспешно проходил на кухню. – Ну что у вас здесь нового?

– У меня Энштейн ограбил Русский музей, а у неё панк-убийца с синим ирокезом, – прокашлявшись, произнёс Антипка, материализовавшийся на подоконнике.

– Негусто, – вздохнула Елизавета, потрепав сына по волосам.

– Неформал мой ещё Юлиану грозится найти, – тяжело вздохнула я, проводя пальцем по ободку кружки. В ответ последовала тишина и растерянный взгляд Ягини. – Что? Она же в надёжном месте.

– Да какое там надёжное! – крикнула женщина, сильно ударив кулаком по кухонному гарнитуру. – Я так и знала, что это произойдёт. Теперь всё ясно.

– А можно конкретики добавить? – попросил Колобок, потерев свой покрасневший нос.

– Все помнят увлекательную историю про Хайдена? – сказала я, внимательно оглядев собравшихся. – Тот амулет был не потерян, а остался у Василисы.

– Десять лет назад она умерла, оставив после себя шестилетнюю дочь, – вздохнула Пиковая Дама, тяжело набрав в грудь воздух. – Ей она отдала свой амулет, которым только девочка сможет победить вновь пришедшего за возмездием Хайлова или его последователей. Потому что, по преданию, только кровный родственник человека, единожды победившего темнейшее из всех тёмных зло, сможет победить его ещё раз. Или же, наоборот, сделать его непобедимым и всемогущественным.

– Это всё очень познавательно, но где подтверждения? – усмехнулся Лёня, с недоверием восприняв рассказ дамы.

– Вот тебе два живых подтверждения, – указала я рукой на себя и Антипа. – Мы вместе девчонку с её отцом да Василисой в Сибири прятали. Живёт там сейчас дочка Прекрасной ни сном, ни духом про магию.

– А почему мы про всё это не знали? – возмутился Колобок, переминаясь с ноги на ногу.

– Хороший вопрос, – подтвердил правоту товарища Олег и, проведя рукой по воздуху, придвинул к себе кружку чая.

– Чем меньше ушей, тем больше вероятность, что девочка проживёт в безопасности, – ответила Ягиня, нервно перебирая пряди волос. – Юлиана сейчас обычный ребёнок, не принадлежащий Светлой, Тёмной магии или настоящему злу. Она нейтральная. Сделать свой выбор она сможет только в нужный момент.

– И для неё это время уже пришло, – лирически завершил предложение Вербин, направив задумчивый взгляд в светлое будущее, на что получил недопонимание в лицах собравшихся. – По-моему, это было бы эпичное окончание фразы.

– Наш таинственный убийца хочет привлечь девочку явно не на добрую сторону, – продолжила говорить Баба Яга, задумчиво посмотрев в пол. – Нужно чтобы кто-то наставил её на правильный путь, пока не стало слишком поздно. Светлые про Юлю не знают, а вот приспешники Дениса очень заинтересованы в ней.

– А Хайлов не мог выбраться из своего заключения и сам отправиться на поиски девочки? – спросил Олег, озадаченно посмотрев на Ягиню.

– За ним ведётся круглосуточное наблюдение. Его побег невозможен, – усмехнулся Колобок, поправив очки на переносице.

– Светлые так просто нас к нему не пустят. Нужно завтра же получить разрешение на его посещение, – ответила Яга, нервно стуча каблуком по полу. – А пока первостепенная задача – это переманить Юлиану и как можно скорее.

– Внушить ей не судьба? Приворот сделать на крайний случай, – произнёс Лёня, пятый раз перерисовывая воронье крыло.

– Ей нужно по-доброму подсказать, чтобы кто-то близким девочке стал, и она могла этому другу всю душу вылить, – пробормотала Яга, пройдясь взглядом по лицам собравшихся, в конце концов остановившись на моём. – Точно, гениально!

– Нет, я не согласна, – вскинула руки я и поспешно встала из-за стола. Я со своими проблемами через раз разбираюсь, а тут ребёнок, куда мне.

– Лёня Красавцев поедет, – весело улыбнулась Ягиня, заставив маму мальчика поперхнуться.

– Что? – переспросил блондин, наконец оторвав бездонные глаза от своей работы. – У меня учёба, Ягиня Виевна, да и на дипломата я не сильно смахиваю.

– Буква «ю», как говорится, – усмехнулся Вербин и, спрыгнув с подоконника, подошёл к Красавцеву. – Прогулять фигову тучу занятий, познакомиться с девушками, от предков отдохнуть – лафа и удача. Мне бы так.

– Зубы мне ребёнку не заговаривай, – произнесла Ягиня и влепила лёгкий подзатыльник Антипу. – Лёнька, на тебя вся надежда.

– Считай, мир спасаешь, – пробормотал Колобок, до сих пор обиженный на Бабку Ягу.

– Не кисни, Круглый, – улыбнулся Антипка и, положив руку Колобку на плечо, что-то шепнул ему на ухо. Профессор хлебушек резко повеселел в лице и практически вприпрыжку побежал в коридор, пока Антипка еле поспел за ним.

– Эй, вы куда? – крикнула им вслед я, найдя повод ретироваться из кухни. – Ягиня Виевна, я вам больше не нужна сегодня? Вы нашли новую жертву?

– Вали уже, – махнула рукой бабка, на что я, послав ей воздушный поцелуй, щёлкнула пальцами и испарилась из помещения.

– А вас всех ждёт долгая увлекательная беседа, – улыбнулась Красавцевым Пиковая Дама, предвкушая зловещие планы Бабы Яги.

Глава 4.

Локомотивов не существует

Знаете, я людей не люблю по одной причине только. Меня из всех вас никто толком не принял настоящей. А если я притворяюсь обычной, тысячу личностей меняю годами, просто вожу всех за нос – тогда милости просим. Любят, правда, не все, а сейчас в особенности Саша. Дело в том, что через пару часов я решила отправиться лично на экскурсию в великий Михайловский замок, с Павлом встретиться хоть. Руденко, у которого включилось пятое чувство, позвонил мне и, бинго, приехал сюда быстрее, чем я телепортировалась. Не человек, а супергерой.

– Зачем мы сюда притащились? Тем более практически ночью, – возмущался капитан, освещая пространство впереди нас.

– Я хочу пройтись по подземелью, – твёрдо ответила я и, остановившись у одной из стен, начала стучать по ней кулачком.

– Подземные ходы здесь просто вымысел, – фыркнул Саша, пока я нащупала маленький рычажок за одной из пустых витрин. Лёгким движением фальшь-стена сдвигается в сторону, открывая вид на длинный кирпичный туннель. – Ладно, не вымысел.

– То-то же! – кивнула я, маленькими шажками пройдя внутрь. – Надо же, никогда здесь не была.

– Представь, я и не планировал, – усмехнулся Руденко, с интересом рассматривая стены прохода. Свет освещал помещение не полностью, воображение само начинало додумывать несуществующие тени. Слишком тихо, темно, безлюдно и страшно. Идеальное место, чтобы повеселиться.

– Слушай, все картины же могли через него и пронести.

– Ура, до вас дошло! – вскинула руки я, насладившись прекрасным эхом. Идти так радостно пришлось недолго, ведь впереди оказалось распутье. Две витиеватые лестницы вели в разные направления. Причём направляющая путников на второй уровень мне очень льстила отсутствием крутости подъёма. С нижней дела куда хуже, кажется, проще спрыгнуть, чем пройти здесь. – Ну, Антип же сказал, что он пошёл вниз, значит, вниз.

– Ты что-то сказала? – переспросил Руденко и галантно отправился по лестнице вперёд меня.

– Тебе показалось, дорогой, – ответила я и, направившись вслед за Сашей, негромко чихнула.

– Будь здорова, – ласково проговорил капитан и неожиданно затормозил. – Погоди, тут две ступеньки пропущено.

Саша быстро перепрыгнул их и, протянув руки в мою сторону, взял за талию и перенёс на свой уровень.

– Вообще-то я бы справилась сама, – заметила я, пока моя нога чуть не сорвалась со ступеньки, но Руденко вовремя схватил меня за плечи.

– Пошли, Сазонова, – хмыкнул Саша и, взяв меня за руку, повёл за собой вниз. Путь наш больше ничем примечательным не выделялся, разве что моим постоянным чиханием. М-да, у меня аллергия на пыль, и сегодня я в этом убедилась. Вот тебе и император, мог бы хотя бы клининг подземелья вызвать, жалко, что ли? Жучки везде шуршат, паутина в любом удобном и неудобном углу, всё пальто теперь в пыли. Не удивлюсь, если запачкался даже бадлон под верхней одеждой.

Ради чего это? Чтобы вымучить себе нервы, барабанные перепонки из-за Руденко и лёгкие из-за грязи? Конечно, через несколько нелепых попыток мы всё-таки нашли выход, и он привёл нас к Воронцовскому дворцу. Здесь когда-то было суворовское училище и больше ничего интересного.

– Руденко, значит так, возьми здесь записи со всех камер в округе и поставь пару патрулей на дня три ближайших, – сказала я, пытаясь надышаться чистым воздухом.

– Дарья Владимировна, я всё сделаю, но позже, я Машеньку из библиотеки встретить забыл, – на бегу сказал Саша, быстро удаляясь на восток.

– Влюблённый индюк, – пробормотала я и, дождавшись, пока капитан скроется за поворотом, незаметно щёлкнула пальцами.

Я оказалась в своей тёплой кроватке. Наконец-то высплюсь. Нет, надо ещё в душ после таких пробежек.

Пока злодеи портят жизнь, герои спасают её, а полицейские ловят и тех и других – город никогда не дремлет. Он живёт своей размеренной жизнью. В городской библиотеке номер двадцать четыре всё также шло своим чередом. Мария Петрова закончила исполнение всех своих прямых обязанностей ровно в семь тридцать вечера. После этого девушке лишь осталось покорно ждать жениха на крыльце, а тут ещё, как назло, пошёл сильный мокрый снег, холодно.

– Девушка, вы не замёрзли? – спросил ласковый и приятный голос мужчины, подошедшего к Маше.

– Нет, спасибо, – отрицательно замотала головой блондинка, поглядывая на экран телефона.

– Я же вижу, ваши небесно-голубые глаза отражают грусть, я могу вам помочь? – не унимался короткостриженый, подойдя к Петровой. – Вас кто-то обидел?

– Да, мой молодой человек, – решила честно признаться девушка, изучая зелёные глаза напротив. Мария тщетно пыталась согреться, благодаря одной белоснежной варежке, пара которой безбожно оставлена на полу в читальне.

– Не стоит же себя замораживать из-за этого! – улыбнулся Хайден и нелепым движением головы рассмешил Машеньку. – Давайте выпьем с вами чаю, я живу недалеко. Только как друзья, не подумайте!

– Знаете, – начала говорить девушка, но, услышав вибрацию телефона, кинулась читать сообщение: «Маша, прости, задерживаюсь из-за работы», – а я согласна.

– Отлично, – лучезарно сказал мужчина и взял девушку под руку.

Непогода почему-то сразу рассеялась, с бегущим Руденко двое по дороге не встретились, а лишь неспешно добрались до квартирки в центре города. Это был старый фонд, что уже могло многое говорить о благосостоянии владельца, но здесь скорее о хитрости Хайлова. Он сделал всё по вкусу Марии: собрания русских авторов серебряного века, хрустальная посуда, мягкие восточные ковры, большие деревянные окна и лимонные кексы с щепоткой корицы.

Конечно же, он смог её покорить, быть может, даже больше, чем Руденко. Саша был ни в зуб ногой в литературе и в интерьере мало разбирался. Но Руденко был настоящий, искренний, живой. Он хороший парень, я бы даже не отказалась быть вместе с ним, но судьба распорядилась по-другому. Ему досталась Маша, вашу ж Машу. По-моему, они познакомились по работе: я отправила Сашу в библиотеку, чтобы тот допросил свидетелей по какому-то убийству. Видите, хорошо допросил, теперь ходит и проблемы разгребает.

Я никогда руками и ногами за Петрову не была, лишь снисходительно относилась к её кандидатуре. На безрыбье и Машенька невеста. Разве нормальная девушка пойдёт на чай к Хайдену? Причём при живом-то женихе полицейском. Нет, а эта курица сидит невесть с кем чай пьёт.

– Я считаю, что герой Мышкина недооценен на фоне Раскольникова, – проговорил Денис и, вальяжно расположившись на диване, подливал к себе в кружку молоко.

– Полностью с тобой согласна, такое происходит у многих писателей – известно лишь что-то одно, – ответила Петрова, откусив кусочек кекса. – Как хорошо, что я к тебе пришла.

– Согласен, мне очень близко твоё мнение о культуре личности, – улыбнулся мужчина и азартно сверкнул глазами. – Но всё же, почему ты решилась вот так посидеть со мной? Я же незнакомец.

– Буду честной – я обиделась на своего Сашу, – положила Маша руку на сердце, если оно у этой кикиморы имеется. – Он достал меня со своей работой.

– Но он же зарабатывает, наверное, пытается сделать лучше, – сказал очевидную мысль Денис, которая даже Водяному была бы понятна.

– Если бы он просто работал, – вздохнула девушка, слегка покачивая ногой. – Но у него же постоянная Сазонова. «Даша меня вызвала», «Нам с Дашей туда надо съездить», «Я Дашу домой провожал». Одна ведьма эта: Даша, Даша, Даша!

– Сазонова? А где она работает? – поинтересовался мужчина и даже приблизился.

– Они великие стражи закона, – засмеялась Петрова, откинувшись головой на спинку дивана.

– У меня есть одна знакомая Даша Сазонова, она мне как раз недавно что-то присылала, сейчас покажу, – быстро проговорил Хайлов и, достав смартфон, открыл незатейливое видео в галерее: я в шёлковом платье танцую вместе с Руденко на юбилее нашего начальника Белякова. Саша бережно расположил руки на моей талии и, слегка нагнув голову, смотрел с неподдельной искрой в голубых глазах. Я, слегка встав на носочки, целую парня под общие крики «Горько!». И так страстно, ярко, явно не в первый раз.

Теперь Мария Петрова несколько минут просто приходит в себя, смотря в одну точку, пока Денис с искренним недоумением пытается вернуть её в реальность.

– Машенька, всё хорошо? – спрашивает Хайлов, и девушка выходит из оцепенения, переосмысливая всю себя. Мария ловит взгляд зелёных глаз, которые показались на минуту разноцветными. Она приближается к манящим губам и накрывает их своими, делая это потому, что влюбилась в парня с первого взгляда. Туфта. Да, он хороший собеседник, но никак не причина бросить выстраиваемые годами отношения. Маша поверила в измену, захотела отомстить, погубить, не ради себя, а чтобы другому стало больно.

Сейчас уже всё равно, что видео то было ненастоящим, в тот вечер мы даже не танцевали, а побежали расхлёбывать дело на Литейный. Это всё подделка. На день рождения Белякова я лишь соврала, что пойду танцевать с Руденко, бросила слова на ветер. Людишки, не совершайте моих ошибок, вы тоже думайте, что несёте.

Иосиф Бродский завещал нам пережить всех, даже стихи, углы, века и крик. Наверное, все мечтают о долгой, практически вечной жизни. Знаете ли вы ей цену, вот в чём вопрос. Застать несколько эпох вовсе не дар, а муки. Я видела, как крепостных до смерти забивали розгами, старообрядцы сжигали себя в церквях, люди умирали от холеры, народ защищал нашу державу. У России большая история и много тайн, покрытых мраком. Наш народ великий, хотя бы потому, что вынес все посланные на него муки.

Наверное, самой большой была Великая Отечественная война. Все ждали своих мужей и сыновей, но не всем удалось вновь увидеть их глаза. Я же ждала момента, когда сама смогу вернуться в родной дом. В то время лишь немногих девушек брали солдатами, да и кто меня с нулевыми знаниями техники посадит в танк, поэтому была я обычной медсестрой. Всего лишь девушкой, которая под пулями вытаскивала раненых солдат по сырой земле.

На войне жизни нет, это буквально растянутое ожидание смерти. Туда ведь мальчишки шли, молодые, с яркими глазами. Среди них были гениальные учёные, ловкие циркачи, великие художники, учителя, журналисты. Там полегли те, кто мог сделать такие открытия, что Америке и не снились. Но им не дали даже просто пожить. У всех были матери, семьи или даже невесты с детьми, а они лишились всего этого. Те, кто всё же вернулся домой, никогда не забудут, как хоронили своих товарищей. Я буду помнить и чтить каждого, по сей день просыпаясь в холодном поту от ярких снов со взрывами «коктейлей молотого».

Мишка Потапов – это семнадцатилетний парень из Москвы, подделавший документы для фронта. Ему пуля в плечо попала, если бы была возможность прооперировать, он смог бы выжить. Не получилось. Парень в последние минуты жизни из нагрудного кармана вытащил письмо и попросил его передать девушке. По иронии её тоже звали Машей. Я нашла эту девушку и отдала бумагу, первой сообщив о смерти.

Надо же, ведьма стала быстрее похоронки.

Этой Машке и правда было больно, у неё всё внутри перевернулось, она смысл жизни потеряла. У той Маши в глазах была потеря и нестерпимые страдания. Она так ни за кого и не вышла замуж, хотя была видной девушкой. Мария любила и осталась преданна даже после смерти. Не смогла полюбить живых больше, чем мёртвого. Вот это была любовь!

К чему же эта лирика? Сегодня с утра меня разбудили несказанно рано и даже не дали выпить напиток бодрости. Погнали по очередному убийству с мистическими циферками. В этот раз наш убийца выбрал не такое изящное место: пустая квартирка с бетонными стенами и бегающими крысами в придачу.

– Дарья Владимировна, – начал тараторить стоявший на входе в халупу худенький старший прапорщик. – Там, это.

– Для вас я майор Сазонова и вместо того, чтобы пытаться донести своим простецким языком мысли, лучше сбегайте за кофе с молоком, – ответила я и, сняв платок с головы, прошла внутрь.

– Ведьма, – лишь тихо прошептал парень, но направился исполнять приказ. Знал бы он, насколько прав в своём словесном порыве чувств.

– Даш, тут, я не знаю, как ты это будешь Руденко говорить, – резко преградил мне путь Витя – наш беспощадный судмедэксперт в квадратных очках.

– Заколебали загадками говорить, – отодвинула парня в сторону я и прошла к мёртвому телу. Маша. Признаться, комплекция у девушки ангельская, но оценить её не давала кровавая четвёрка на руке. Взгляд застывший и холодный, вовсе не вымученный, скорее наоборот, дорвавшийся до запретов.

– Я же говорил, – вздохнул Витя, снимая одноразовые перчатки. – Следов насилия пока не нашли, вскрытие покажет.

– Сазонова, я всю ночь и так не сплю, какой ещё труп? – устало произнёс Саша, залетая на место преступление. Честное слово, проходной двор.

– Всё нормально, Саня, лучше домой езжай, тут ничего важного, – начал махать руками Витя, загораживая собой Петрову уже второй раз за сегодня.

– Это Маша, – сухо сказала я, словив непонимающий взгляд судмедэксперта. Руденко медленно прошёл к телу, пытаясь осознать произошедшее, сглотнуть ком в горле и собрать мысли воедино. Смотреть тошно. Выхожу за дверь, быстро спускаюсь по ступенькам, на выходе из парадной перехватываю свой кофе у старшего прапорщика и сажусь на стоящую рядом лавочку. Небо хмурое, грозные облака нависают над городом, забрав себе ещё одну душу. Это ведь Питер, здесь каждый день кто-то кого-то теряет, людям нужно уже привыкнуть к скоротечности жизни.

Спустя минут десять моих монологов с пустотой Руденко степенно показался из-за двери и, увидев меня, остановился рядом. От него даже исходил запах потери, он дорожил ей больше, чем она сама.

– Подвинься, – тихо произнёс Саша, рассматривая покрасневшие костяшки.

– Садись, – ответила я, любезно освободив место товарищу. – Что думаешь насчёт метода убийства? Скорее всего, сначала что-то подсыпали.

– Мне не до этого, – отстранённо сказал Руденко, пока его желваки от злости заходили под кожей.

– Надо вскрытие делать, тем более ты её опознал уже, – начала говорить о дальнейших планах расследования я, рассматривая запачканные слякотью ботинки.

– Да ты понимаешь, что несёшь?! – резко прервал мой монолог Руденко и вскочил с деревянной лавочки. – Тебе следует заткнуться хотя бы раз в жизни!

– Видишь, ты можешь кричать и возмущаться, – ответила я и, встав напротив парня, взяла его двумя руками за лицо. – Ты чувствуешь. Ты живой. А она мертва, и этого не изменить.

– Я это понимаю, и мне, представь себе, больно, если тебе известно это чувство! – сказал Саня, плюнув на асфальт. Так не по-питерски, не культурно, но ему плевать на весь мир и его правила.

– Руденко, ты же не любишь, когда тебя жалеют и в душу лезут, а сухое «соболезную» ты ещё успеешь услышать, – произнесла я, и в глазах капитана полиции появилась пелена слёз. Безмолвные объятья – это всё, чем я могу ему помочь.

– Я ей предложение завтра хотел сделать, – прошептал русоволосый, положив голову ко мне на плечо.

– Возьми отгулы, чтобы прийти в себя, – отвлеклась снова в сторону работы я, легонько поглаживая парня по спине. – Успокойся, ты сильный, сможешь справиться.

Сил нет, как и настроения. Хочется лечь и поспать. Людишки, ваши чувства слишком навязчивы. Когда вы злитесь, то от вас будто бы исходят яркие искры молний, сшибающие своей энергией, а если вы разочарованы – над вами нависает огромная серая туча. А может, по вам просто бумеранг прилетел? Вы хотя бы раз за свою коротенькую судьбу задумывались, сколько вы боли другим людям-то принесли? Ребят, ваша жизнь только и заключается в том, что вы запускаете круг причинения неприятных эмоций друг другу, а потом сами ноете. Попробуйте относиться к миру так, как вы хотите, чтобы он действовал по отношению к вам. Может, тогда мифическая справедливость повернётся к вам передом, но задом к вашим обидчикам. Видите, как ни крути, все счастливы не будут, как бы мы к этому не стремились. Ведь мы, теряя себя, обретаем себя. В этом и есть суть, а остальное всё неважно, все содеянные ошибки можно исправить. Неважно, будет это здесь и сейчас или же когда-то потом, но всё обязательно случится, людишки. Если вы что-то хотя бы делать будете, а не просто убиваться о потерях. Вы всегда находите лишний повод себя пожалеть, а потом жалуетесь о несбывшихся планах. Хватит ныть и передавать свою сентиментальность на энергетическом уровне.

Я устала от вас. Надо в отпуск. Куда-нибудь в тихую крымскую бухту, лишь бы не видеть вас хотя бы сутки. Времени и финансов на это у меня категорически не хватает – довольствоваться нечем. Да, жизнь скоро превратится в день сурка: работа, Саша, Союз Нечисти, Яга, работа, сон, внезапная Яга и всё по кругу. Чаще всего почему-то в моём графике появляется именно эта несносная женщина, которая портит жизнь и нервные клетки всему живому. Сегодня она вызвала к себе на ковёр, а точнее, в дорогущий дубовый кабинет в сталинских традициях.

Честно, не знаю сколько ей лет – в этом она никогда не признаётся. Известно лишь то, что заправляет Тёмными силами Волшебного мира достаточно долго и наворотить успела многое: создала чрезвычайное количество либеральных законов по отношению к человечеству. Русалки у нас теперь спасают тонущих, домовые оберегают хозяев от демонов сонного паралича, а чертильники занимаются благотворительностью и спасением заблудших душ. Мы скоро уже составим такую хорошую конкуренцию отделению «Светлых и могучих сил города Санкт-Петербурга». Ребятки там чокнутые, буквально повёрнуты на своей псевдодоброте, лживой правде и прочей чепухе. Всё время представители «праведной» магии пытаются бороться то с нами, то с людьми, то с неизведанным вторым миром. Находят они себе проблемы на пустом месте, честное слово! Что нам противостоять-то? Мы вон какие добрые и пушистые: людей по кодексу убивать не имеем право и ещё помогаем им всячески. Но по причине сложившегося годами недоверия, они всё ещё пытаются найти в нашей работе изъяны. Идиоты, одним словом.

– Сазонова, да ты идиотка! – резко произнесла Ягиня, появившаяся на своём кожаном кресле. Её громкий голос и играющие от злости скулы заставили меня немного поёжиться.

– Может, поясните? – вздохнула я и, столкнувшись с разъярённым взглядом напротив, лишь потупила глаза в пол. Надо же, какой интересный узор на алом ковре, великий смысл кроется в этих цветочках.

– Ты знаешь, сколько я сегодня от этой Ленки Премудрой наслушалась? – треснула кулаком женщина, пустив по столу резкое колебание. – Там вся их светлая братия на ушах стоит!

– Понятней мне не стало, – ответила я, рассматривая маникюр на своих руках. – Елена никогда спокойствием не отличалась, да и в её потрёпанных нервах вины моей нет.

– Когда я с тобой разговариваю, ты должна смотреть мне в глаза, – прикрикнула Яга и, дождавшись исполнения своего приказа, кинула в мою сторону пару жёлтых бумаг. – Полюбуйся, невеста твоего Сашеньки была одной из них.

– Надо же, а я и не замечала этого, – искренне удивилась я, рассматривая метку в досье девушки: «Берегиня малой и средней Невки с 1703 года». – Пф, хранительница рек, невелика потеря.

– Невелика потеря? – усмехнулась баба Яга и вырвала досье у меня из рук. – Ты хоть понимаешь, сколько мне пришлось восстанавливать репутацию нечисти, чтобы нас хотя бы держали за равных? Теперь на нас из-за этой серии преступлений свешивают всех собак: и убийства, и ограбления, и сейчас мёртвая Берегиня. Полный букет!

– Мы бы не стали убивать своих людей, да и улик, указывающих на нас, нет, – вскинула голову я, пытаясь понять суть слов женщины. – Я, конечно, безумно рада за то, что эти добряки ищут везде виноватых, но я тут причём?

– Её смерть – это твой прокол. Ты мало того, что в полиции работаешь, так ещё и лично была с ней знакома. Ты обязана была сохранить её жизнь или же хотя бы предупредить об опасности.

– Погоди, с каких пор я стала телохранителем каких-то левых девок? – недовольно фыркнула я, смотря на практически поднимающиеся дыбом платиновые волосы собеседницы. – Может быть, они её вообще специально к Саше подослали, чтобы за мной следить.

– Мир не вертится вокруг тебя, дорогуша, – нагнулась ближе ко мне Ягиня и, сверкнув пустыми глазами, вернулась в привычное положение. – Я вижу внутри тебя смятение и страх. Неужели гложет чувство вины?

– Ого, нашу Дашу ругают? – весело усмехнулась Емельяна, появившаяся позади меня. – Здесь ни только я козёл отпущения? Польщена.

– Ты не козёл, а овца обыкновенная. И не смей перебивать, когда старшие разговаривают, – ответила Ягиня, грозно стукнув кулаком по столу. Я обернулась в сторону дрогнувшей Емели. Вид у неё был, честно говоря, потрёпанный: синяки под глазами спрятаны стёклами солнечных очков, капюшон толстовки натянут низко, чтобы прикрыть болезненно бледное лицо. Ещё она, кажется, сильно похудела и истощилась.

– Ты не устала на всех орать? Может, тебе там в больничку сходить провериться? – резко заступилась за сестру я, вызвав на лице Емели лёгкую ухмылку. – Да, проблемы есть, но это не значит, что тут все сидят и ничего не делают.

– Знаешь ли, ваша работа и продуктивность упали ниже плинтуса. От тебя толку ноль, уследить ни зачем не можешь, а младшую я должна оправдывать за косяки и вытаскивать из всех заварушек, – повысила голос Баба Яга, нервно постукивая по гранёному стакану с лиловой жидкостью. – Вы становитесь копией своего отца.

– На личности тут не тебе переходить, – прошипела Емельяна, нервно потерев белые костяшки.

– Ты вообще молча сядь, – кивнула бабка Сазоновой-младшей, на что та лишь устало вздохнула и села на бархатную софу.

– Если тебя что-то не устраивает в моей деятельности, то увольняй, – хитро улыбнулась я, не думая о словах, брошенных на балтийский ветер.

– Послушай, что тебе говорят хотя бы раз в жизни, – пробормотала Ягиня и в одно движение сбросила свой стакан на пол. Звук разлетающегося вдребезги стекла пронзил комнату, а разлитый эликсир принёс неприятный запах. Опять это зелье молодости пьёт, в младенца превратится скоро. – Вот примерно так же ты разбила все мои старания, упустив какую-то Машеньку.

– У меня не было миссии за ней следить, я даже не знала, кто она! – замотала головой я и потянулась за стоявшей рядом чёрной сумочкой. – Мне давно не сто лет, и ты не можешь всегда винить всех в своих проколах. Да и нельзя столько пытаться угодить Светлым, принижая наши интересы.

– Сазонова, ты застряла где-то в прошлом. Тебе нужно меняться. Поверь, все чувствуют, как ты не довольна новыми правилами, – упрямо пыталась доказать свою точку бабка, нервно теребя платиновые волосы. – «Революции – локомотивы истории».

– Как говорят умные люди, «„Локомотива истории“ не существует», – процитировала философа я и разочарованно взглянула на женщину. – Пытаясь держать всё под контролем, ты теряешь его. Отрицать, что появилась какая-то более мощная Тёмная сила, просто бессмысленно. Тебе надо бороться с ней, а не за благосклонность Светлых силёнок.

– Ты не слишком много на себя берёшь? – усмехнулась Ягиня и, взяв очки со стола, нацепила их на себя. – А может быть, ты сама совершаешь эти преступления, чтобы привлечь к себе внимание и переманить всех на другую сторону?

– Знаете, Ягиня Виевна, идите вы к Лешему и проспитесь, – ответила я, пока внутри разгоралось желание просто плюнуть начальнице в лицо. Я быстро подхватила свой шарф и пошла в сторону двери.

– Даша, сядь, – уже спокойнее произнесла Баба Яга, но я не шелохнулась.

– У нас новый уровень отношений, вы вспомнили моё имя? – усмехнулась я, когда минутная слабость окутала сознание и картина перед глазами несколько изменилась, а окружающие предметы приобрели тусклость, голова заполнилась шумом. Я застыла на месте, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя. «Товарищ майор, уходите от этой старухи, иначе она погубит вас», – пронёсся бархатистый мужской голос, захвативший весь внутренний мир. Тело перестало мне подчиняться: щелчок правой рукой – и я уже стою в некогда родном подъезде.

– Даша, всё хорошо? – махал руками перед моим лицом Лёня, пытаясь привлечь внимание.

– Чего? – переспросила я, кинув быстрый взгляд на стоящую рядом Емельяну. – Ты синдром спасателя выруби, позаботься о Емеле лучше. Вся бледная целый день ходит.

– Нормальная я, – нахмурилась девушка, устало потерев шею. – А ты, пацан, иди – Яга ждёт.

– Удачи не сдохнуть, – пожелала Красавцеву я, пока он проскользнул во входную дверь.

Глава 5.

В ногах правда есть

Отправить флегматичного петербуржца в холодное и строгое сибирское общество – это самое гениальное решение во вселенной. За свою долгую и странную жизнь я была в тайге лишь пару раз. Возвращаться мне сюда, честно говоря, не хотелось от слова совсем. Благодарна Ягине за то, что она отправила на каторгу бедного Лёньку. Паренёк жизни толком не видел, а тут надо другую неумёху на путь истинный спровадить. К счастью, все проблемы свалились на крашеную голову Красавцева, и единственное, что я могу для него сделать, – пожелать искренней удачи.

Желтогорск – новое место обитания нашего страдальца. Город маленький, ничем особенным не отличается, всё, как и в любой другой провинции: торговый центр с кучей подростков, пара местных достопримечательностей, одна из которых – завод, где работает большая часть жителей. «Здесь ни перспектив, ни денег, ни душевного спокойствия, только тусклые и серые облака над головой. Вы мне скажете, что в Питере небо ничем не отличается, а, скорее всего, даже на пару оттенков темнее, но дело же совсем не в этом. В Петербурге жизнь ключом бьёт, люди хотят куда-то двигаться, чувствовать, а не просто существовать. Здесь же всё как-то скудно и пусто. В школах же вообще царит атмосфера постсоветского пыла и полного отсутствия пути в светлое будущее». По крайней мере, так казалось Лёне, который, кроме Академии Магических Искусств, образования в стране не видел. Я же считаю, что в таких маленьких городах кроется настоящая душа русского народа. Здесь всегда уютно и по-домашнему спокойно. Да, в провинции свои правила и менталитет, столичному гостю их не понять, но местным тут хорошо. Они «играют на своём поле», рядом всегда есть друзья детства и близкие, которые готовы прийти на помощь. Желтогорск для них всех – не просто город, а дом, который хочется развивать, вкладываться в него и давать ему новую современную жизнь. Могу сказать, что, судя по местному уровню образования в школах, всё в провинции хорошо.

Красавцев, на свою радость, попал в лучшую школу города с углублённым изучением физики и математики. Упустим, что паренёк не в зуб ногой в этих предметах, главное – это компания хорошая. Десятый «А» класс был известен на всю тридцать седьмую школу. О их дискотеках в туалете и шумных драках ходили легенды. Главным лицам криминала всё сходило с рук, что тут скажешь, элита. По крайней мере, они сами себя так ощущали. Их внутренняя завышенная самооценка, к счастью, никак на учебную деятельность не влияла, и они, как простые смертные, в утро вторника первым уроком пришли на химию.

Юлиана Вяземская лишь подпёрла руками голову и из-за всех сил пыталась не уснуть во время уравнивания кислорода на доске. Девочка эта, будем честны, непохожа на серую мышь, которая обычно попадает в такие перипетии. Юля не ходит в старом, не менее сером свитере, чем она сама, и с томиком Достоевского или Ницше в руках. Хотя бы потому, что Федю Михайловича она считает нудным, а про существования Фридриха не знает в принципе, наивно думая, что Ницше – это город на юге Франции. Что тут скажешь – математик до мозга костей, кроме теоремы Каши и теории чисел её ничего в жизни не интересует. Хотя, кого я пытаюсь выставить в лучшем свете и подать хороший пример читателю? Юлька любит развлекаться да покутить как следует. Настоящая спортсменка, лучшая в области, мастер спорта по фигурному катанию. Сейчас, правда, на соревнованиях полный затык. Кто её знает почему, может, уже организм не вывозит, у спортсменов век же короткий. Особенно у таких весёлых, как Вяземская. Крути не крути, дочь богатого отца в любом случае является синонимом вседозволенности. Одевается она только в брендовые вещички, телефон у Юли тоже непременно последней модели, косметика только премиум класса, а проход в аэропорт исключительно по приоритетному билету, правда, не понимаю, зачем он ей нужен в аэропорту по размеру как первый этаж зоны прилёта в Пулково. Лучше смириться, что у дочки известного в области предпринимателя свои причуды, нам их не понять. Вон, хотя бы взять её отношение к воде: газированную мы не пьём, только свежую из стеклянных бутылок и обязательно байкальскую. Знаете, проще вернуться в настоящее, к уроку химии, чем разобраться во вкусах Юли.

Но тут всё тоже не особо радостно. Внутренний настрой на изучение материала потеряла даже ручка девушки, которая, прокатившись по парте, упала на пол. Юля вздохнула и нагнулась за своей потерей вниз, пройдясь внимательным взглядом по кроссовкам сидящих вокруг. Всё-таки лгут люди, что в ногах правды нет! Сейчас по обуви человека можно сказать о его материальном состоянии, самооценке и духовном мире. Например, про сидящего впереди Пашу Кудрявицкого. У него всё стабильно: чисто белые кожаные кроссовки с маленьким зелёным фирменным крокодильчиком сбоку. По ним видно, что стоят недёшево, да и куплены не на рынке. За последней партой у Юры Романова ситуация совсем другая: красно-чёрные кеды с отваливающимся лейблом. Они яркие, заметные, но купленные, как и у всех, в пятом павильоне у тёти Зины. Причём все вокруг это понимают, а всё равно носят и пытаются хвастаться. Нет у тебя денег на оригинал, так купи просто красивую обувь без зеркально написанных брендов. Вон, Мишка Зайцев ходит в чёрных ботинках, и нравится всё ему. Они выглядят прилично, и по ним не скажешь, что покупал он их в соседнем шестом павильоне. Впечатление о человеке, оно же во многом от внешнего вида зависит. Посмотришь на ноги Вяземской, так сразу захочешь с ней пообщаться: белые кеды со светло-серыми узорами. Сразу видно – настоящие, да ещё и редкие к тому же. А по обыкновению своему, если у тебя в провинции от других внешний вид чем-то отличается и ты носишь что-то такое, чего нет у других, то ты сразу становишься местным мажором. Такие живут либо очень плохо, либо хорошо. Главное в этом вопросе – свой статус правильно обозначить, чтобы ты не был тем самым смазливым человечком, который не переносит запах обычных людей и руку при встрече не жмёт. Нужно, чтобы тебя видели за улицу и кричали: «Здорово, брат, как сам? Куда двигаешься по местности? Помощь никакая не нужна? Если что, циферки те же, звякни – подлетим и разрулим». Здесь, в Желтогорске, нужно жить по принципу доброты к людям, иначе никак. Чем дальше город находится от столицы – тем люди серьёзнее. Они всё прекрасно чувствуют и понимают. Поэтому нахальной улыбкой и лживой искрой в глазах тут никого не проведёшь. Либо ты честный, либо никак.

– Вяземская, ты там уснула под партой? – прорезал уши Юли звонкий голос классной руководительницы, так неожиданно появившейся в кабинете.

– Агафья Александровна, вы что? Я просто получаю знания под новым углом, – усмехнулась Юлиана, садясь обратно за парту.

– Извини уж, что прерываю твою продуктивную учёбу, но у нас есть новость, – сказала Агафья и, поправив очки на переносице, прошлась взглядом по классу. – Прошу любить и жаловать, ваш новый одноклассник Лёня Красавцев.

Сказать, что в кабинете поднялся шум, не сказать ничего. Девочки поголовно обсуждали привлекательную внешность новенького, а мальчики лишь оценивающе смотрели на парня.

– Красавцев… вот фамилия, скромности хоть отбавляй, – прошептал себе под нос Пашка, чем вызвал смешок сидящего рядом Зайцева.

– Слышь, Юля, – ткнул девушку в спину Юрка и нагнулся к ней чуть ближе. – А как ты думаешь, у него кроссовки настоящие или палёные?

– Романов, тебе ли не побоку? Смотри, главное, чтобы твои окончательно не порвались, – отмахнулась от русоволосого Вяземская, посмотрев на приблизившегося к её парте Лёню. – Здесь занято.

– Конечно, – согласно кивнул Лёня, пока Юлиана, не поджидая беды, кинула незаинтересованный взгляд на доску. – Теперь тут занято мной.

– Ничего себе новенький смелый, – весело улыбнулся Паша Кудрявицкий, обернувшись в сторону обескураженной Юльки. – Интересно, ты его будешь бить или сразу убивать?

– Буду зажаривать с тобой в одной сковородке, Паш, – ответила Вяземская, на что Кудрявицкий лишь сделал удивлённый взгляд и рассмеялся. – Так, новенький, как тебя там?

– Леонид Олегович Красавцев, – сказал блондин, вытаскивая из рюкзака учебники. – Две тысячи шестого года рождения, уроженец Санкт-Петербурга, Василеостровский район. Точный адрес прописки называть?

– Красавец, выёживаться так в Питере своём будешь, а сейчас взял свои вещички и свалил в страхе за парту к Юре, – ответила Юля, посмотрев в светло-зелёные глаза Лёни, больше похожие по оттенку на альпийские луга ранним утром.

– Как-то не очень гостеприимно для тёплой Сибири, – улыбнулся Красавцев и, отведя взгляд, открыл новую тетрадь по химии, из которой он знал только как название предмета правильно пишется. – А тебя, кстати, как зовут, маленькая моя?

– Юлька Вяземская она, – хмыкнул Юра, поправив вечно спадающую на лоб длинную чёлку. – Ты лучше ко мне садись, а то она сегодня не выспалась.

– Тебя просто во сне увидела, вот и проснулась от ужаса, – ехидно сказала Вяземская, на что Романов состроил гримасу неприязни.

– Во-во, примерно такое же лицо у тебя было, – ответил Паша, за что в него тут же прилетела ручка Юры.

– Ты-то откуда знаешь, один сон на двоих смотрели? – сказал Романов, поднимая с пола своё оружие, отскочившее от бедного Кудрявицкого.

– Завалитесь оба, – проговорила Юлиана и не без усилий развернула Пашку в сторону доски. – А теперь ты. Новенький, в классе ещё куча мест, садись куда хочешь, но не сюда.

– Я вроде бы уже сижу. Мне, может быть, тут аура вокруг тебя нравится, – усмехнулся блондин, принюхавшись к воздуху вокруг. – С запахом персика, апельсина и, кажется, кардамона.

– Гелиотроп ещё, – добавила Юля, но мотнула головой, будто бы отгоняя от себя эту мысль. – Короче, зубы не заговаривай мне.

– По-моему, ты первая начала со мной говорить, разве нет? – сощурил глаза Лёня, внимательно посмотрев на собеседницу. Внешность у неё ничем необычным не отличалась, но чем-то привлекала. Светло-карие глаза, каштановые волосы до плеч, коричневая помада на губах – рассадник шоколадного цвета, проще говоря. Вся эта Юлька худая, маленького роста, за языком не следит – типичный набор для местной стервы. По крайней мере, такую характеристику у себя в голове составил Лёня. – Я буду сидеть здесь и с места не шелохнусь.

– Хорошо, я пыталась, – натянуто улыбнулась Вяземская и перевела взгляд на доску, у которой старушка неторопливо расписывала новое уравнение, лишённое всякого смысла для собравшихся. Дверь в кабинет скрипнула, и внутрь практически бесшумно зашла Варя Ховрошина. Русоволосая незаметно проскользнула в сторону третьего ряда и обнаружила блондинистое чудо на своём месте. – А вот и смерть твоя.

– Ты кто? Ты что? Я тут сижу десять лет, ты ничего не спутал? – начала разводить руками Ховроша, стягивая с плеч весеннее пальто.

– Катерина, сядьте, – прикрикнула химичка, впервые обратив на кого-то внимание за целый урок. Ховроша лишь закатила глаза и, притопнув ножкой, села рядом с Юркой.

– Вот это мне подарок привалил. Как дошла, Варька? – радостно заговорил Романов, пафосно, по его мнению, поправив чёлку.

– Лучше бы не приходила: Катериной обозвали, место отобрали, на твоё лицо приходится смотреть, – фыркнула Варя, отсев на край своего стула, только бы подальше находиться от объекта повышенной опасности. На самом-то деле Юрка нормальный парень, но Ховроша его на дух не переносит. Хотя не знаю, какая проблема настораживала её сейчас больше: Красавцев, нагло занявший её место, или же Юра, жужжащий над ухом. – Что это значит?

– Это Лёня – твой новый одноклассник, которого мы должны любить, уважать и восхвалять! – всплеснула руками Вяземская, смерив Красавцева недобрым взглядом.

– По-моему, ты уже меня любишь, осталось только уважить, – усмехнулся Кирилл и, подперев голову руками, облокотился на парту. – Я разве неправ?

– Тебе уже говорили люди, что твоё самомнение… – начала говорить Юлиана, но была нагло прервана трелью школьного звонка.

– Давай ты продолжишь свой монолог на следующей паре, – сказал Красавцев и, подмигнув девушке, быстро захлопнул свой альбом с новым эскизом.

– Дамы и господа, прошу на пятый этаж! – торжественно проговорил Паша в сторону последних парт и, подхватив свой рюкзак, весело пошёл к выходу из кабинета.

– Наконец-то, – устало выдохнула Варя и вприпрыжку побежала за Кудрявицким.

В любом общеобразовательном учреждении у учеников есть цель – сбежать от уроков как можно дальше. Но есть и второе, не менее искреннее желание – не получить по шапке от родителей. Поэтому ученики могут избавиться от бесконечного учения и силы познания только на коротких пятнадцатиминутных переменах. В горячо любимой тридцать седьмой школе, ученики усердно стараются не попадаться учителям на глаза в драгоценные минуты отдыха, а получается у них это только на неприметной лестнице, ведущей прямиком на чердак.

– Серый, ты отсюда не уходил со вчерашнего дня, что ли? – весело произнёс Паша, поднимаясь ближе к знакомому из параллельного класса.

– Напугали, – раздражённо сказал Серёжа и, пожав руку Кудрявицкого, кинул недобрый взгляд на туфли Ховроши. – Варя, ты издеваешься? Я уже по звуку подумал – Валерьевна поднимается.

– Не переживай, Серый, если ты думаешь, что Ховроша проткнёт тебе глотку этим каблуком, то ты ошибаешься, – усмехнулся Романов и тут же, получив подзатыльник от Вари, присел на одну из ступенек.

– Это за неё сделаю я, – улыбнулась Юлиана, невесомо поцеловав подругу в макушку. Надо же, впервые за сорок с лишним минут Лёня увидел искреннюю, даже тёплую улыбку новой знакомой. Холод с её лица ушёл лишь ненадолго: сев на корточки и опёршись о перила бирюзово-больничного цвета, девушка вновь приобрела каменный взгляд.

– Ой, Юлёк, жвачка есть? – резко придвинулся к девушке Серёжа.

– Вчера закончились, – пожала плечами Вяземская, туже затягивая бантик на шнурках кроссовок.

– Бери, – отозвался Паша, протягивая Серому упаковку мятных конфет.

– Новенький, ты что застыл? – спросила Варя, внимательно разглядывая нашего петербуржца. Действительно, Лёня стоял как вкопанный на четвёртой ступеньке и внимательно созерцал местную идиллию.

– Засыпаю на ходу, к часовому поясу привыкнуть не могу, – назвал первую попавшуюся причину Красавцев и, поднявшись, встал рядом с Юлей.

– С нами в хоккей сегодня играть пойдёшь? – неожиданно поинтересовался Кудрявицкий. То ли его раззадорил повышенный интерес новенького к Вяземской, то ли Паша, услышав слова «Питер, район Васьки», признал в Лёне свояка – не знаю. Не вижу точной причины, почему он решил протянуть руку мира со своего барского плеча.

– Не, спасибо, я футболист, – отмахнулся Лёнька, на что получил удивлённый взгляд откуда-то снизу. Опустив голову, парень увидел медово-карие глаза, полные призрения и непонимания. – Что?

– Через месяц поговорим, – хмыкнула Юля, рассматривая свои потрескавшиеся ногти. – Юра, дай воды.

– Народ, а все же помнят, что у меня родаки на выходные свалили? – сказал Юра, быстро достав из рюкзака бутылку и передав её Вяземской. – Приглашены все, даже ты, Ховроша.

– А во сколько собираемся-то? – задал резонный вопрос Паша, нагло отобрав возможность у Вари вылить весь свой гнев на Юру.

– Часов в пять завтра, – отозвался Романов, вальяжно развалившись на ступеньке.

– Тише вы будьте, – пренебрежительно отозвался Серёжа, опасливо поглядывая через перила на лестничный проход.

– Спокойней будь, никому ты не сдался, – фыркнула Вяземская и закашлялась, сделав первый глоток из бутылки Романова.

– Нормально? – ни то чтобы заботливо, а скорее из вежливости, как и всегда, спросил Паша. Получив утвердительный кивок, парень успокоился и вовсе развернулся в сторону Юры, спрашивая что-то вполголоса у друга.

– Да-да, всё будет, – согласно кивнул Романов, которому резко, практически в голову, прилетела его пластиковая бутылка. – Вяземская, ты совсем поехала?

– Ты что не сказал, что она газированная, индюк? Я чуть коньки не отбросила, – прикрикнула, а скорее, прохрипела Юля и попыталась встать с корточек. Попытка не увенчалась успехом: девушка чуть не съехала по лестнице на пятой точке, если бы не успевший вовремя подхватить её Лёня. Правильно парень делает, ему надо стать красавцем на белом коне, коли до принца на чёрном Аурусе недотягивает. Вяземская этой попытки не оценила, поднялась на ноги и, избавившись от цепкой хватки спасителя, побежала по ступенькам вниз. – Про выходные на уроке поговорим.

– Тише ты, – цыкнул Серёжа, вновь вернув свою голову на наблюдательный пункт между перил.

– А куда она? – спросил Красавцев, которому единственному было здесь дело до сбежавшей девушки. Пускай интересовала она его исключительно в меркантильном контексте, но на фоне неозабоченных друзей, он вновь смотрелся героем.

– Это норма, привыкнешь, – сказала Варя и отвлеклась хотя бы на секунду от своего Романова.

– Она просто истеричка, – хмыкнул Серый, словив на себе неодобрительный взгляд Красавцева. Нет, ему ни в коем случае не понравилась Юля, её характер показался Лёне более чем несносным, пускай и внешность привлекательна, но ему-то сейчас не до этого. Парня искренне удивили друзья Юли, которые вроде бы и были вместе, но держались раздельно, каждый сам за себя. – Че ты так смотришь, братик? Понравилась она тебе, что ли?

– Безумно, – то ли с усмешкой, то ли с улыбкой сказал Лёня и, развернувшись, последовал вниз по маршруту Вяземской.

– Ой, как побежал за ней, – проговорил Серёжа со своего места. – Не ревнуешь, Пашка?

– А что мне ревновать? Мы с ней друзья, и не больше, – лишь отмахнулся Кудрявицкий, в ответ услышав смешки друзей. – Ой да идите вы.

– Ты сам иди, – ответил ему Серый, по-видимому, выпив зелье храбрости. Паша, в свою очередь, непонимающе вскинул брови, мысленно рассуждая о способах повешения сие вольного холопа. Осознав всю прискорбность своего положения, Серго быстро ретировался: – Ты сам иди сюда, посмотри, Павлуш.

Кудрявицкий преодолел расстояние и, перегнувшись через перила, наблюдал чудную картину: Юля и Лёня мило разговаривали, буквально нос к носу. Пашу, на его удивление, это всё очень задело. Девушку он знал с пелёнок, выросли они практически под одной крышей, да и тёплые отношения между родителями имелись. Отцы уже давно распланировали будущую жизнь деток и их свадьбу на берегах Чёрного моря. Ладно, Паша. Паша – умный. Он понимает, что, если хочешь управлять папиным бизнесом, надо вершителю своей судьбы угождать. А Юле-то по боку, она всегда самостоятельная была, есть и будет. Девушка будто бы почувствовала мысли Паши о тленности купюр и подняла голову вверх.

Юля хитро улыбается, заметив такой резкий интерес Кудрявицкого, берёт Лёню за руку и уводит его вниз по лестнице. Делает она это слишком быстро, неожиданно и, самое главное, назло. Конечно, самодовольному Красавцеву это невдомёк, ему бы только эго своё понежить: вот я какой замечательный, смог девчонку покорить пирожками из буфета. К слову, хлебобулочные изделия являются более несуществующими и мифическими, чем Колобок в вашем сознании. Вернёмся на несколько минут назад.

Красавцев спешно стал оглядывать лестничный пролёт в поиске Вяземской, но та будто бы провалилась под землю. Услышав внутренние мольбы Лёньки, девушка высунулась из двери, закрывающей четвёртый этаж.

– Преследовать людей нехорошо, Красавец, – сказала Юля, внимательно оглядев его с ног до головы, и, не найдя ничего привлекательного для себя, она устало вздохнула.

– Да я просто шёл, – хмыкнул блондин, на что получил недоверчивый взгляд девушки. – Я хотел спросить, где находится столовая?

– Проголодался, Красавец? – состроила Юля милую мордашку, никак не подходящую к воинственным сибирским чертам лица. – А поинтересоваться у четверых людей на чердаке не судьба?

– Просто с тобой сильно время захотел провести, – произнёс Лёня и, чтобы увеличить недопонимание в глазах Вяземской, наклонился к ней вплотную. – Не будь злюкой, утоли мою жажду общения.

– Знаешь что, – начала говорить Юля, но осеклась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Девушка подняла голову наверх и увидела Кудрявицкого. – Ну давай поиграем, Паш.

– Что? – недопонял прошёптанную фразу Красавцев, а потом ещё больше впал в шоковое состояние от того, что Вяземская взяла его за руку и потащила вниз.

– Пошли в твою столовую, говорю, – ответила Юля, перескакивая через несколько ступенек. Лёне не приходилось прибегать к огромным усилиям и прыжкам, делая обычные для него, но гигантские для мира Вяземской шаги.

Красавцеву школа показалась небольшой, тусклой, с узкими и неудобными переходами. Грубо говоря, человек, выросший в проспектном Петербурге привык к масштабу и размаху, а не к вот этой всей рутине. Людей здесь он не мог назвать серыми или тусклыми. Понятно, одевались все примерно одинаково, сливались воедино, но тем не менее в каждом была своя изюминка – разная степень холода к окружающему миру. В Питере-то понятно – у всех в голове и вокруг неё дождь, а здесь вон какое разнообразие айсбергов. Естественно, это всё по мнению Леонида-Прекрасного. Я никоим образом никого не осуждаю, а априори отношусь что к единорогам, что к людям одинаково негативно.

– Милости просим, царство борща и холестерина! – сказала Вяземская, проходя в столовую. Здесь со времён совдепии ничего не поменялось: зелёные столы, сделанные будто бы под мрамор; стулья с коричневыми сидушками; буфет с ворчливыми продавщицами в комплекте. – Брать булки не советую – дубовые, а пирожки здесь сносные.

– Ладно, – согласно кивнул Красавцев и из-под чехла телефона достал пластиковую банковскую карту – салатовую, как и у всех.

– Пф, самонадеянно, – рассмеялась Юля, недолго покопалась в кармане и достала горсть монет. Лёня с открытыми глазами посмотрел на жестянки, которые, как опять же казалось ему, уже давно ушли в прошлое. – Здравствуйте, один пирожок с печенью.

– Двадцать семь, – ответила кучная продавщица и без особого энтузиазма положила изделие в мешочек.

– Дорожает у вас всё, тёть Галь, – цокнула Вяземская и протянула женщине деньги.

– Инфляция, доллар растёт, ухудшились дела в стране, – со вздохом сказала Галина, передав в руки девушки на удивление горячий пирожок.

– Хорошо всё в стране. Это за её пределами плохо, – отчеканила Юля и развернулась к Красавцеву. – Что встал, как статуя Свободы? Пошли давай.

– Я тебе на карту переведу, – сказал Лёня, получая в руки свой долгожданный обед. – А ты себе брать не будешь?

– У меня диета, такое не ем, – отмахнулась Вяземкая, пытаясь подстроиться под темп ходьбы Красавцева. – Почему ты такой длинноногий, можно и помедленнее ходить.

– А ты всегда бубнишь или только когда я рядом? – возмутился Лёня и чуть не поперхнулся пирожком из-за направленного на него взгляда. – Я молчу. Слушай, а это реально вкусно. Точно не хочешь кусочек?

– Я спортсменка, нельзя мне, – замотала головой Юля, пока Красавцев резко выставил свою руку по ходу её движения, чем остановил девушку.

– Язвить то есть можно, а есть – нельзя? – вскинул брови блондин, взял девушку за излишне худое предплечье и развернул лицом к себе. – Кусочек попробуй.

– Не буду, я сказала. Пристал, как банный лист, – неодобрительно фыркнула Вяземская, сложив руки на груди.

– Я не отстану, – нагнулся ближе к девушке Красавцев и приставил ей к сомкнутым губам пирожок. Юля выбирала между подступающим голодом и желанием насолить Лёне, но победило первое. Девушка делает маленький укус, медленно пережёвывает и под внимательным взглядом парня проглатывает. – Вкусно?

– Вкусно, – кивнула Вяземская, пока Красавцев вновь протянул ей шедевр столовской кухни. Быть может, у Лёни и получилось бы накормить Юлю наповал, но не в этот раз. Школьный писклявый звонок на урок – вот он разрушитель идиллии. – Алгебра же сейчас. Побежали, иначе сам будешь объясняться.

Петербург – он безумно похож на хворь. Такой же приставучий, горький и с ним хочется провести весь день в кровати. С Питером работать невозможно, за компанию с ним люди уходят только в двух направлениях: либо в депрессию, либо в запой. Уже известная нам Тень решила сегодня выбрать первый путь. Девушка шла по тусклой набережной Смоленки, которая не привлекала своей серостью даже шик – это маленькие горбатые существа с брюхом и сучковатыми руками. Шика очень холодное и непривередливое животное, её главной задачей является в сумерки набрасываться на зазевавшихся прохожих и тащить незнакомцев в воду. Но даже этим водным крысам не по вкусу жизнь в Василеостровском районе.

– Вообще-то, ты неправа, – произнёс появившийся рядом с Тенью Хайлов, и девушка от испуга сильно пошатнулась в сторону. Денис подхватил Тень за плечи и слегка приобнял её. – Нужно быть аккуратнее, миледи.

– Для чего вы меня нашли? – спросила девушка, поправив капюшон серебристой толстовки.

– Чтобы доказать твою неправоту, конечно же. Шики ушли из этих мест не по собственной воле, а их вытравили отсюда в начале двухтысячных, – ответил Хайден, взглянув на водную гладь Смоленки. – Поэтому цены тут на недвижимость и выросли.

– Ещё про историю русалок мне расскажи, – усмехнулась Тень, на что мужчина крепче обнял девушку за шею. – Мне больно.

– А мне обидно, что ты перечишь, – обиженно сказал Царь Тьмы и щёлкнул Тень по задранному кверху носику. – И вообще, что за прозвище – Царь Тьмы?

– Как же вас тогда называть? – спросила девушка, раздражённо шмыгнув носом.

– Хайден, – хмыкнул Хайлов и протянул Тени руку. Она оторопела и замерла на месте. Денис сделал несколько шагов вперёд и тоже остановился, весело улыбаясь. Девушка пугливо посмотрела на протянутую ей ладонь и перевела с неё взгляд на разноцветные глаза новоиспечённого Хайдена. – Целуй, что смотришь.

Тень вскинула брови вверх и в недоумении хватала ртом кислород. Хайлов лишь засмеялся на её реакцию и покрутил в воздухе своей правой рукой. Внезапно забинтованное предплечье девушки начало жечь, кровь из незарубцевавшейся раны начала бить снова и отпечаталась на рукаве толстовки. Тень вскрикнула, ноги перестали её держать, и она, скуля, упала на колени. Нестерпимая боль терзала всё тело худощавой особы. Девушка крепко прижала к себе багровую руку, чтобы остановить кровотечение, но только больше замарала свою одёжку.

– Целуй, – властно произнёс Денис, смотря на страдающую девушку сверху вниз. Тень проползла ближе к руке Хайдена и оставила на его кисти быстрый поцелуй. – С жаром целуй!

Тело юной особы содрогнулось, она скорчилась и дрожащими ладонями взяла Хайлова за запястье. Тень облизнула сухие губы и прикоснулась своими бархатными устами к руке Денис. Голова девушки кружилась, мир перед глазами стал казаться мутным, но она всё целовала и целовала. Тень покрывала поцелуями каждый кусочек оголённой руки: тонкие пальцы, о каких только могли мечтать великие пианисты; выступающие вены, как у сильнейших спортсменов; даже механические часы с серебряными стрелками, которые могут себе позволить далеко не все жители Северной столицы, она тоже целовала.

– Душенька, встаём, петухи уже пропели! – сказал над ухом девушки, а точнее прокричал, Хайлов. В чувствительные эпителии носа Тени попал резкий неприятный аромат. Нет, Хайден заботливо не принёс нашатырь. Это был вонючий запах гудрона, слякоти, гнили и кошачей плоти. Девушка резко открыла глаза и, отгоняя звёздочки перед собой, оглядела пространство. Это был обычный двор, коих дополна в том же Калининском районе: вокруг были хрущёвки, саженцы деревьев, детская площадка по ГОСТу и пухто, из которого исходил запах ада. Вероятно, Денис соскучился по дому.

– Цыц, – ответил он на мысли девушки и поставил ей в лоб щелбан. Тень вздрогнула и болезненно потёрла место удара.

– Вставай давай, – сказал Денис и размеренным шагом подошёл ближе к мусорным бакам, иначе они называются «Пункт утилизации хозяйственных твёрдых отходов». Тень поднялась на ноги и, пошатываясь, приблизилась к Хайлову, который внимательно вглядывался в мусорные баки. – Парамоня, выходи!

– А вы с кем разговариваете? – удивлённо спросила девушка, не наблюдая рядом ни одной живой души. Действительно, у Хайдена душа мёртвая, у Тени – продана. Никаких людей здесь и близко нет.

– Тише будь, – пригрозил Денис и, вздохнув, сел на корточки. Он сосредоточил свой взгляд на помятой коробке из-под новой соковыжималки для вашего любимого смузи из сельдерея. Вдруг картон начал шевелиться, и крышка коробки открылась. Наружу выползло пушистое существо – это был чёрный кот, но его шкурка была испачкана мелом, где-то были залысины, но его яркие жёлтые глаза продолжали сиять. Котяра посмотрел безразличным взглядом на девушку, будто бы она действительно являлась просто Тенью. Затем кот благоговейно посмотрел на своего хозяина Хайдена, начал что-то ласково и протяжно мурлыкать, ластясь о ноги Дениса. Хайлов шмыгнул носом и, достав платок из нагрудного кармана, протёр им спинку кота. – Знакомься, Тень, это твой новый друг – парамоня. Бери его на ручки, крепко обними и не отпускай.

– Хорошо, – согласно кивнула девушка и подняла кота на руки. парамоня сопротивлялся, царапал её руки, открывал свою пасть, но, заметив окровавленную толстовку девушки, успокоился. Не подумайте, коту не стало её жалко, он просто очень труслив. Вдруг это кровь прошлого кота Тени, которого она беспощадно убила и зажарила под трюфелями? Такой участи парамоня не хотел и поэтому смиренно лежал.

Из-за своей драки кот и Тень не заметили, что Денис телепортировал их на пересечение Кожевной улицы и Косой линии. Этот перекрёсток не отличался никакими изысканными зданиями, скорее наоборот. В одно из пожелтевших и ветхих строений Хайден решил завести своих гостей. Лёгкими движениями руки Хайлов вскрыл амбарный замок на двери и со скрипом распахнул её, пропуская кота с Тенью первыми. Девушка прошла внутрь и обомлела от великолепия, окружавшего её: мраморная парадная лестница вела наверх, желтоватый потолок украшала лепнина, стены были обильно укрыты растительными узорами. Здесь не было ни одной люстры, бра или подсвечника – весь свет помещению давали широкие окна. Под потолком стояли прекрасные кариатиды, изображающие задрапированную женскую фигуру. Стоило Хайдену щёлкнуть пальцами, и прекрасные женские лица сменились на гримасы белых баб. Это умершие до свадьбы невесты, которые блуждают по трассам и ждут путников. Если сбить белую бабу, то это к верной смерти. Она будет долго и молча плакать, жалобно смотреть на вас чёрными глазами, вытирая слёзы подолом своего белого платья. Иногда она просит купить ей белую ткань, а взамен предсказывает будущее. В любом случае эта дева исчезнет так же быстро, как и появилась.

– Прошу! – радостно сказал Денис, поднимаясь по белоснежным ступеням и проводя рукой по рельефным стенам. Тень покорно последовала за хозяином и оказалась в белом зале. Эта танцевальная комната является одной из самых известных в особняке – её часто можно увидеть на свадебных питерских фотографиях или же в известных фильмах. Интерьер здесь изысканный, белые стены, потолки с позолотой и лепнина в стиле Людовика XV. Панно на стенах белого зала чередуются с парными колоннами, а в капители вписаны лиры. Посередине висит массивная люстра с хрустальными подвесками, которые начинают издавать прекрасный звон, стоит до них только дотронуться.

Тень с широко распахнутыми глазами рассматривала это помещение, пока парамоня быстро спрыгнул с её рук и начал шастать по подоконникам. Хайлов подошёл к белоснежному камину и взглянул в висевшее над ним зеркало.

– Когда-то мадмуазель Брусницына была на твоём месте, – начал говорить Денис, смотря на девушку сквозь зеркало. – Она попросила меня о вечной молодости и красоте. И я доставил ей это зеркало прямиком от графа Дракулы. Всегда, когда она смотрелась в него, она видела себя в двадцатилетнем возрасте.

– Это же нечестно, – хмыкнула девушка и подошла к Денису. Тень посмотрела в своё отражение и подумала, что уж лучше оно показывало бы её в двадцатилетнем возрасте, чем с такими впалыми щеками, как сейчас.

– В глубине души она хотела лишь того, чтобы её самолюбие тешили. А зеркало идеально с этим справлялось, – ответил Хайлов, поправляя воротник своей рубашки. В этот момент кот громко замяукал и выжидающе сел на подоконник. – Совсем забыл я про тебя, парамоня!

Хайден щёлкнул пальцами, и на месте прожорливого кота появился парень. Он был достаточно высокого роста и из-за этого уже успел удариться о барельеф. У парамони были тёмные кудрявые волосы, больше похожие на гнездо, карие глаза с пляшущими чёртиками, а одет он был в мешковатую одежду родом из двухтысячных.

– Ну наконец-то, – радостно произнёс парамоня и, подбежав к Хайлову, пожал ему руку. Затем он посмотрел на девушку уже менее безразличным взглядом и облизнулся по-кошачьи. Тень лишь скривила лицо на это и отвела взгляд в пол. – Приятно познакомиться, миледи. Меня вообще Артемон зовут. Парамоня – это подвид.

На самом деле такие существа, как парамони, не редкость в нашем мире. Они по своей сущности являются котами, которые гуляют сами по себе. Но когда у них появляется хозяин, то он может превращать котяру в человека. Такие парамошки живут по несколько тысяч лет, да и к тому же девять жизней имеют. Артемон около двадцати лет назад был обычным парнем, который мечтал о вечной жизни. Пришёл на Ротонду, положил записочку, а Хайден тут как тут! Вот и живёт Артемон свою вечную жизнь какого-то парамони, а человеком становится, лишь когда Хайлов соизволяет ему перерождаться в такого.

– Это Тень. Своего имени она называть боится, думает, что везде Яга подслушивает, – усмехнулся Хайден и, развернувшись на носках, пошёл в сторону двери. – Давайте живее за мной. Нас ждут великие дела.

Глава 6.

Лебединое озеро

Экскурсию по Желтогорску никто Лёне не предложил, попробовать местные деликатесы – тоже. Гостеприимство проявилось лишь в приглашении культурно посидеть в гостях у Юры. Не скажу, что Красавцева там прямо-таки охотно ждали, но после его фразы: «Ребят, а давайте весь стол за мой счёт – проставлюсь» – Лёня стал самым званым гостем. Идея, где же ему взять столько еды за небольшие деньги, пришла в голову мгновенно.

– Чертильник! – вскрикнул Лёня, когда Антип резко появился перед ним на тротуаре. – Пугать зачем так?

– Привыкай, здесь и ни такого насмотришься, – усмехнулся Вербин и хотел похлопать страдальца по плечу, но вспомнил про четыре красно-белых пакета в руках. – Забирай.

– Как ты это дотащил? – поинтересовался Красавцев, принимая ношу себе. – Хотя у кого я это спрашиваю.

– Вот именно, потому что я найду выход из любой… – начал говорить чертильник, но запнулся и заскользил по застывшей луже. – Вот вроде март, а всё равно лёд и холод!

– И не говори, Антип, – подтвердил Лёня, сильнее закутываясь в пальто. Хотя таковым его и не назовёшь в местных реалиях – кашемира всего шестьдесят пять процентов, то есть греет не особо, и без подкладки. В Питере, может, и пойдёт, а за Сибирскими лесами – фиг вам. – Ещё же и Юля эта – сплошная проблема.

– Ты мне тут не сгущай краски над крымским небом. Сам виноват, ещё бы попытался её компотом закадрить, – ответил Вербин, на что Леонид вскинул брови. Пусть привыкает, что от Яги не утаить даже цвет внутренней поверхности плинтуса. – А что ты такой удивлённый? Как говорит Сазонова: «От Яги не утаить даже цвет внутренней поверхности карниза».

– Зашибись, – усмехнулся Лёня и, оглянувшись по сторонам, попытался восстановить маршрут к пункту назначения у себя в голове, но навигатор из него так себе. – А куда идти-то?

– Сейчас прямо, потом на другую улицу перейдём, – ответил Антипка, опять удивив своей проницательностью. – Зубы не заговаривай мне. Ты попробуй наглее с ней быть. Тем более у вас сейчас пати – отличная возможность познакомиться лучше.

– Сам я разберусь, что и как делать, – отмахнулся Лёня, будучи не в восторге от чрезмерного контроля.

– Не обижайся, чувак, но, если бы я был девчонкой, я бы на тебя не клюнул, – констатировал свою точку зрения Антипка.