Читать онлайн Шел четвертый год войны

Шел четвертый год войны

ПРОЛОГ

Она началась 24 февраля 2022, начало было бравурным: войска, плотными колоннами, пересекли административную границу между Россией и Украиной в нескольких местах, был высажен крупный посадочный десант в Гостомеле. Но оказалось, что войсковая операция готовилась не в Москве, а в Вашингтоне, давно, еще в 46-м – 91-м, наши будущие «партнеры» запланировали разделить эту страну на небольшие «республики», ручные и управляемые ими, далее разделить самую большую из них на небольшие территории, так, чтобы и название самой крупной страны в мире было стерто из атласов и карт. В 1991-м, они осуществили первую половину своего замысла. Через 50 лет и два месяца после вторжения войск Гитлера, «мирным путем» была уничтожена великая держава. Будем говорить прямо: мирными эти годы не были. Еще шли упорные бои по взятию Берлина, когда «союзники» начали подготавливать план «Немыслимое», но тогда интересы Англии и США несколько не состыковались: в Америке еще не была закончена атомная бомба и ей требовалось участие СССР в войне с Японией. Англичан Япония интересовала много меньше, они не хотели видеть усиления России в Европе, не все, в основном это интересовало «тори», а лейбористы хотели окончания войны, которая практически разрушила Британскую империю. В общем, не срослось. Но, головы консерваторов эта мысль не покинула: текущую войну в большей степени поддерживают они. Именно им она максимально выгодна, и с её территории на Украину вернулись бандеровцы. Наша пропаганда, в основном, этот больной вопрос обходила стороной или сваливала все на США. У наших «теле», и не только, «магнатов» в Лондоне детишки и внучата учатся, некоторое количество недвижимости имеется или уже имелось… Зачем усложнять и без того непростые условия их существования? Требуется, всего на всего, выполнить условия, которые выдвинули «белые сахибы», нет-нет, не так!, «наши партнеры», и всё будет в шоколаде. А то у меня причал и яхту, с небольшим замком, отберут… Недвижимость – это святое! Нажитое непосильным трудом, «успешным человеком». В результате началась война. А это – потери, тяжелая нагрузка на экономику, тем более, что имевшиеся со времен СССР боеприпасы безумно подставили под удар «Хаймарсов», и группировка села на голодный паек. А тут еще и войска Центрального военного округа драпанули из-под старинного русского города Харькова, побросав кучу вооружений. В общем, пока знаменитого на весь мир «биатлониста» не повысили, все шло не-шатко-не-валко. Но куда деваться? Путь на Запад ведет в Гаагу, отступать некуда, только вперед! Однако «наши партнеры» – тоже не дремлют! Их основная операция сейчас разворачивается на востоке нашей страны. Мы обречены сражаться на два фронта. Вот я и оказался на самом востоке России, в «незаконно оккупированном», согласно Портсмутского соглашения 1905 года, городе Корсаков, несколько десятилетий именовавшемся на японский лад, Отомару, кажется. А всё он, проклятый Сталин! Взял и оккупировал! Какая сволочь! И мирного договора не подписал с «братской страной-партнером». В результате этого путешествия начинает рождаться книга, главные герои, которой, уже определены.

«Какое мне до этого дело?» – спросите Вы. Я имею прямое отношение к этому вопросу. Очень давно один из моих предков приказал приструнить хана Кучума, который беспокоил своими набегами восточные границы Московского царства и выделил деньги, порох и вооружение атаману Ермаку, в результате второй мой предок, будучи кошевым у Ермака, перешел Уральские горы и принял активное участие в покорении Сибири. Мой дед родился на берегах Зеи, а моя мать – на берегах Шилки. Вся эта территория – нажитая непосильным трудом предков Россия. Я помню эти места совершенно другими. Вчера был на берегу залива Анива, неподалеку от завода по производству сжиженного газа. Когда-то, еще на моей памяти, это удобное для высадки десанта место имело противодесантную оборону, теперь этого нет, ведь «нам никто не угрожает!», а завод, до недавнего времени, принадлежал не только ГазПрому, но и двум японским компаниям, частью акций которых владеют американцы. И в 2014-м году здесь ходили упорные слухи, что весьма вероятен конфликт с Японией. Если бы американцам полностью удалась операция ЦРУ и Госдепа на Украине, то следующим был бы Сахалин и Курильские острова. Действия бывшего полковника КГБ и его группы под Славянском полностью перечеркнули замыслы американцев. Правда, сейчас он отбывает срок в какой-то колонии, за какие-то высказывания, видимо критиковал «биатлониста» и действия группы войск на каком-то из направлений на линии боевого соприкосновения. А там все в шоколаде, вы даже не сомневайтесь! Прекрасно разработанная стратегия и великолепное исполнение приказов командования! Особенно под Херсоном, да и под Харьковом. По времени арест Стрелкова совпадает с этими событиями в зоне СВО. И даже через год «басманный» суд приговор не отменил. Наши партнеры» не велят. Он им всю игру поломал, поэтому должен сидеть! Стрелкова я знаю лично, с 2014 года, да и в 2015-м пересекались несколько раз. Экстремист из него – как из моей бабушки футболист! Вот такие дела, но речь в книге пойдет немного о другом. Как обычно, это будет немного фантастическая книга, в духе Герберта Уэллса, и речь пойдет о фантастическом 2026 годе… Приятного чтения! Начинаем!

Глава 1. Путина 2026

Как-то так уж повелось, что с наступлением весны наше семейство посещает острое желание вырваться из, надоевшего за долгую зиму, города и отправится на природу. Обычно это связано с рыбалкой или охотой. Весенний сезон – он хоть короткий, и с кучей ограничений, но весьма популярен у нас. А уж летом, и в начале осени, так это просто зуд какой-то! За долгие годы накоплено немалое количество всяких разных приспособлений, принадлежностей, служащих для удобства перемещения, проживания и удачной охоты или рыбалки. Рыбачить получается чаще и эффективнее. С недавних пор, это было еще тогда, когда работал youtube, пристрастились зимой просматривать ролики с Сахалина и Курил. И вот однажды, плюнув на всё, решили туда «сгонять». Супруга прошерстила, втихомолку от меня, весь интернет, и обнаружила интереснейшую лазейку: если закупать билеты заранее, то цена посещения этого острова падает до приемлемых величин. Так мы оказались на острове в первый раз всем семейством. Сам я бывал в этих местах, и когда был маленьким, и когда учился в училище, и по долгу службы, в момент переоборудования одного из сейнеров Корсаковской базы океанического флота в научно-исследовательское судно-гидрограф. Первое путешествие было успешным во многих отношениях, но оставило после себя легкую неудовлетворенность, так как мы застали там самое начало, причем не очень энергичное, путины. Да, пустыми с рыбалки мы не приходили почти никогда, но единичные успехи не могли удовлетворить нас, и было решено повторять выезды туда уже по налаженной схеме. Главное, появились знакомые и кое-какая база, куда можно было не спеша перебросить необходимое, использовать его там, и, либо оставить все или часть всего на будущий год, либо вывезти на материк, если это не пригодилось или не подошло там.

Вот и сейчас, в середине июля месяца, мы стартовали из Питера в Москву. Вылетаем мы 18-го в 23:30, а прибываем 19-го в 16:30 местного в Хомутово. Оттуда в небольшой поселок городского типа под названием Озерное. Это на самом юго-востоке острова. Там, действительно, много озер, часть из которых пресные, а часть представляют из себя лагуны Охотского моря с соленой водой и морскими обитателями. Плюс к этому, эти заливы имеют выраженный прилив и отлив. Особенно этим грешит озеро Буссе. Там разница между отливом и приливом достигает двух метров, и обнажается большая отмель, можно сказать, риф с несколькими островами. Единственное неудобство: туда нельзя заходить под мотором, только на веслах, но, таковы условия. Уже на часах 23:10, но почему-то не объявляют посадку. Июль – самый дождливый месяц года, так что не удивительно, да и не спешим мы никуда, в самолет лучше заходить последними, в этом случае можно отхватить дополнительный ряд кресел для отдыха, если таковые найдутся. Посадку объявили с небольшой задержкой. Шереметьево нам давно не нравится, сплошной сумбур и неумеренные аппетиты семейства Окуловых. Поэтому «все свое ношу с собой», как в десанте. К тому же, из-за высокого роста, приходится выбирать места с широким проходом, которыми не слишком блещут «Боинги-777», летающие по этому маршруту. Не беда! Одно свободное место есть, и оставив супругу и сына на трех сиденьях, я перекочевал на соседний. У них двенадцатый ряд, а у меня тринадцатый, место «С», рядом нет «беспокойных» соседей, пожилая пара из Южного возвращается домой из отпуска, к детям ездили. Обычные процедуры, с показом аварийно-спасательного оборудования, раздача пледов. Самолет начинают таскать туда-сюда, обычная суматоха перед взлетом. Убили на это почти сорок минут, но взлетели, и через некоторое время ребенок посетил туалет, супруга убрала подлокотник, и сын отправился в иное путешествие. Мы уже привыкли к тому, что по дороге туда он спит весь полет, просыпается только перед самой посадкой. До ужина мы оба читали книги, взятые с собой, а после ужина погасили верхний свет, почти у всех закрыты иллюминаторы, самолет спит. Читать надоело, да и свет немного мешал соседям, так что пришлось скинуть кроссовки, и попытаться посетить царство Морфея. За день набегались довольно много, плюс был ранний подъем, почти семьсот пятьдесят километров за рулем, так что, сон пришел почти мгновенно. Почему-то снилась зима, причем, явно неленинградская. Как съемка с дрона, с высоты метров 300. Укрытые густым слоем снега хвойные леса, какая-то то ли тропа, то ли санный путь. Полная луна, мороз. Ах, это я плед не набросил. Повозился с ним, и вновь уснул. Теперь жарко, даже душно, какая-то странная кровать, накрытая серо-коричневой шкурой. Знаю я такие, дерьмо жуткое, волос хрупкий, это шкура северного оленя. Весь исколешься, пока спишь. Стены из неотесанного кругляка, от них приятный запах лиственницы. Чье-то сопение и отблески огня от печки. Зато тихо и настраивает именно на сон, затем полностью куда-то ушел звук турбин самолета. Опять полет над заснеженным лесом, но теперь подо мной отчетливо прослеживалась река, с многочисленными островами и поворотами. Лес тоже изменился, вместо хвойного стал смешанным. Вдруг резкий поворот, другая река, теперь лечу против течения, если бы не лед, я бы это увидел. Промелькнуло какое-то строение странной формы, неправильный пятиугольник. В самый неподходящий момент прозвучало объявление стюарда, что нас собрались поить напитками, но пилот предупреждает о надвигающейся турбулентности, так что кофе фиг дождешься, он только Окуловым положен на Аэрофлоте. Но, сон как обрезало. Бог с ним, будем пить томатный сок! В самолете посветлело, настроил экранчик с данными о полете, мы еще и половину пути не пролетели, достал из рюкзака нетбук, подошел к стюардессе, и переспросил ее: как настроиться на Wi-Fi. Читать книгу было темновато, решил использовать интернет, чтобы скоротать время. На штурманском мониторе увидел города, мимо которых будем пролетать. Ткнул мышкой в последний из них, ну, а последняя буква – «Я». Якутск. В памяти сразу всплыли фамилии тех людей, которые приняли непосредственное участие в освоении этого края: Бекетов, Головин, Поярков, Москвитин и многие-многие другие. Двое первых никакими казаками не были. Так что заложен Ленский острог сыном боярским Петром Бекетовым, казацким сотником из Енисейского острога. А первым «губернатором» Ленского края стал боярин Петр Петрович Головин, из тех самых Головиных, дед его, Пётр Иванович, был старшим сыном Ивана Ховрина, по прозвищу Голова. Отца назвали в честь деда, а самого уже почти автоматически Петром. Он числился не только боярином Якутским, но и обладал правами главнокомандующего. При нем было создано Якутское Казачье войско.

Тыкая мышкой во все появившиеся фамилии и клички, а дел якутские казаки натворили много, выскочил на анализ освоения Охотского побережья, тут всплыло название: Удский острог, и сетования на то, что далеко не все начинания заканчивались благополучно, упоминалось, среди прочих, и неудача создания майского поселения. Заинтересовался последним. 1638 год – Бутальский острог на реке Мая, отряд насчитывал 50 человек под руководством атамана Дмитрия Копылова. Здесь отряд разделился: двадцать человек осталось исследовать окрестности реки Мая, а тридцать один человек при одном орудии, двинулись вверх по притоку Майи, реке Рудыми. В течение месяца казаки Москвитина, преодолели водораздельный хребет, спустились вниз по притоку реки Улья и создали первое поселение на берегу Охотского моря, зимовье Усть-Ульинское. Именно там во время зимовки были построены два морских коча, длиной 17 метров. То есть вместе с этим отрядом на Тихий океан пришли кораблестроители. Как известно, Енисейский острог был центром изготовления поморских кочей. На них Дежнев открыл пролив между Азией и Америкой. А Москвитин обнаружил остров Сахалин, Амурский лиман и устье Амура. Именно его экспедиция доставила в Томск, откуда в 1636 году они вышли, сведения о том, что существуют Гиляцкие острова, где, кроме гиляков, живут еще и «кури», имеющие такие же бороды, как и русские. Копии докладов были отосланы и в Якутск. Но, примерно в это же время там начались значительные изменения: ранее «якуцкие» подчинялись «енисейским», но тут пришел приказ о том, что теперь они стали отдельным воеводством, и что «к ним едет ревизор», тот самый боярин Петр Головин. И, буквально несколько слов о «кочах». Это однопалубное морское судно, которое собирается без использования гвоздей. В качестве основной обшивки используется лиственница. Из ее веток изготавливаются шпангоуты. Скрепляется все с помощью корней можжевельника. Не гниет, не обрастает, не сжимается льдом и, примерно на таких судах была впервые пересечена Атлантика. Парусное вооружение прямое, против ветра ходить не может, только на веслах. Роль стрингеров выполняет внешняя обшивка. Выдающееся произведение морского кораблестроительного искусства.

После того, как прочел об Усть-Ульинском, возникло естественное желание посмотреть: где он находится. Координат, к сожалению, никто не дал. Воспользовался Гуглом, нашел приток Лены Алдан, нашел реку Мая, установил примерное нахождение Бутальского острога и прошел по притоку Майи до водораздела. Он отчетливо виден за счет голой вершины. Приток Ульи оказался всего в пяти километрах, несколько перемещений мышкой, и карта показала устье Ульи. Отсюда до современного Охотска 105 километров. Кстати, это и предопределило провал развития поселений на Майе: путь от Якутска до Охотска по другому притоку Майи оказался проще и короче через реку Охота. А вот когда я начал двигать карту мышкой в другую сторону, то насчитал более 600 километров. Тем не менее, в 1639 году казаки Москвитина побывали на реке Уде, поднялись по ней до впадения в нее реки Мая, (их там несколько, просто распространенное название промысловых рек), заложили там острожек, спустились вниз и нашли вход в Амурский лиман. Они пересекли его и нашли устье реки Момур (Амур). Там проконтактировали с гиляками, нивхами. Получили сведения о том, что на Гиляцких островах живет ещё один народ, очень похожий на русских. К сожалению, основной задачей обоих отрядов был поиск новых месторождений серебра. Их в этом районе они не обнаружили. Оставив два новых острога, а эвены, да и голяки, оказались далеко не самыми мирными племенами, отряду пришлось отражать нападение эвенов (тунгусов) на Усть-Ульинский острог, не потеряв ни одного человека, Москвитин уже весной 1641 года в апреле месяце вернулся в Томск, где был награжден и отправлен с докладом в Москву. К сожалению, больше этот удачливый землепроходец в этих местах не появлялся. Служил в Томске уже казачьим атаманом. Вновь короткий сон, и опять полет над той же речкой. Теперь я ее знаю: Уда, а место её истока находится всего в 10 километрах от истока другой реки: Зеи, притока того самого Момура, в устье которой через некоторое время будет заложен Благовещенск. Возвращаясь домой Москвитин прошел всего в 45 километрах от крупнейшего в мире месторождения Кондёр. Эх, знал бы прикуп… С этими мыслями я уснул и опять летал над Удой. Теперь точно знал, что это она и ее приток Мая. А подо мной был острожек, заложенный Москвитиным. Поселка Удского не наблюдалось. Глушь, ни одного огонька! Но самолет пошел на посадку, и я пересел на своё кресло в 12-м ряду.

Глава 2. Озерское, старый дом

Самолет шел в густых облаках тумана, здесь он висит постоянно, то поднимаясь, то опускаясь по высоте. Ясная погода здесь бывает, если дует юго-западный ветер. Если штиль, то туман никуда не убегает. В одном из просветов показался полуостров Крильон, но буквально на несколько мгновений. По иллюминатору ползут полосы воды, нам осталось совсем чуть-чуть, вот уже и показалась земля, до нее метров 400, снижаемся, толчки шасси, рев реверса, аплодисменты пассажиров. Что хлопать? Основной «виновник» всё равно этого не слышит. Дверь к нему наглухо закрыта. Несмотря на длинную полосу, Хомутово совсем небольшой аэропорт. Его совсем недавно облагородили, когда сюда зачастили летать американцы из ExxonMobil. Сахалин-1,2 и далее по списку, это американские проекты превращения России в страну-бензоколонку. В тот момент у нас всем заправлял тесть Окулова, вот и профинансировал из госбюджета увеличение доходной части компании дочки. Впрочем, линия на Южно-Сахалинск до сих пор дотационная, опять-таки, из бюджета. Вся страна оплачивает лизинг этих «Боингов». Нас встречают два таких же пенсионера, бывшие рыбаки. Обнимашки, потом довольно длительное ожидание багажа. Светлана и Славик едут в Корсаков, я – напрямую в Озерское, там возьму машину и вернусь на Флотскую улицу. Сегодня мы в гостях у старого знакомого, он и его супруга обеспечивали наш первый визит на остров, затем был небольшой совместный бизнес в Питере, они приобретали там квартиру «на старость». В чемодане у Светланы подарки от супруги Сергея, которая уже перебралась, а Сергей пока с дочерью живет здесь, в этом году собирается перебраться окончательно. Я же сидел в другой машине, c нашим новым знакомым: Андреем. За заводом асфальт в нефтеносной области кончился, Андрей сбросил ход на своей «кореянке». Мы с ним только что познакомились, в аэропорту, до этого просто переписывались и перезванивались несколько раз. Он работал в колхозе Кирова капитаном на сейнере, затем был бригадиром, комиссовали из плавсостава. У него один из самых старых домов в поселке, а не так давно они получили квартиру в новеньком доме, четыре года назад. Вот в его старом доме мы и будем проводить отпуск. Знакомимся, рассказываем друг другу о себе, о жизни здесь и там. Материк, он и Африке: материк, и жизнь там кажется раем для местных. Они этой экзотики уже накушались, и, насколько я понял, они с супругой не прочь провернуть такую же операцию по переезду в Питер, как и Сергей. Слух об успешном завершении сделки уже проник на остров, и нас рассматривают и с этой точки зрения.

– Приехали, Сергей! Вот моя деревня, вот мой дом родной! – Андрей остановился у штакетника и одноэтажного домика на Набережной улице. Дом, явно, недавно был отремонтирован.

– Вот, его признали негодным для проживания. Я его разобрал, и перенес на это место. Тут старый фундамент обнаружил, с надписью: «Чеписань», камнем выложено.

– На каком языке?

– На русском, у нас же два озера Большое и Малое Чибисанские. А там, дальше – Муравьевский пост, это у Буссе, за протокой. Мои родичи сюда в сорок седьмом приехали, сеструха, покойная, уже здесь родилась, а я через шесть лет после нее. Так и прожил здесь, только в армию уходил, на флот на три года, да в Корсакове в мореходке учился. Ну, как? Устраивает? – спросил он после того, как мы вошли в горницу.

– Все нормально, держи. Что по поводу интернета и доверки? – Я передал ему подготовленную женой стопку «пятерок».

– Доверенность вот, машина в гараже, сегодня заводил, все в порядке.

Речь шла о пятидверной «Ниве-Шевроле» 2003 года выпуска, ключи и доверенность на управление я забрал у Андрея.

– Ладно, Андрей, мне надо забросить вещи и мотать к Сергею.

– Я помогу.

Вдвоем мы быстро перебросили вещи, закрыли дверь, я открыл гараж с помощью и консультациями Андрея, завел старенькую Ниву, помахал Андрею рукой и повернул направо по Набережной улице. Чуть постукивал один из амортизаторов, там пришлось менять сайлент-блок по ходу пьесы, но так – вполне ничего, тем более, что усилитель руля стоял уже «бошевский». В Корсакове выяснилось, что у Светланы уже все закуплено, заехали по дороге в «Пятерочку» возле автостанции. Я, быстренько, бросил на сковородку привезенные с материка котлеты на косточке в вакуумной упаковке, и высыпал на вторую уже порезанный картофель из «пятерки». Так как «за рулем», то все досталось хозяину дома, а ближе к вечеру мы перебрались из-за стола в «Ниву» и направились «домой».

– Дом-то запомнил? – поинтересовалась Света.

– В случае чего: у соседей спросим.

– Тараканы есть?

– Не видел.

– А комары?

– Должны быть, хотя их ветром с моря сдувает.

– Где ты ветер-то увидел?

И точно, у Южной Юноны на перевале влетели в туман. Ветра не было вообще. По приезду пошли на пляж купаться, больше всех радовался Славка.

Несмотря на наличие трех комнат и кухни, общей постели не было, всего домик мог вместить восемь человек, если считать по спальным местам. Позже выяснилось, что еще существовали четыре раскладушки и белье к ним. Сдавать большой компании, вообще-то, выгоднее. Немного поболтали, но усталость взяла свое, поэтому быстро погасили свет, и… Четкого плана на утро составлено не было. У нас «дневка»! День отдыха!

Как же, поспишь здесь! В голову лезет всякая чушь, снятся какие-то бородатые личности, хорошо слышно прибой, и опять возникла та самая душная комната с печкой. Блин, привяжется же всякая фигня! Я в отпуске и на рыбалке, пошли на фиг!

– Чу, Скурат, чуешь: чуораан, и чак-чак. Чуораан, слухай!

Честно говоря, я ничего не слышал и ничего не понял. Чуточку погодя, в голове появился перевод того, что я услышал: Внимание, обращение ко мне, слышишь, ботало и слышен топот копыт. Я их теперь и сам слышал. Но где я и почему со мной говорят на незнакомом языке?

«Чох-чох!» – послышалось за темной дверью, – «Скурат, то я, Нетребко, обернулся, открывати!»

Я понимал его с трудом, но человек, к которому обращались, откинул медвежью шкуру, под которой спал, из-под подголовья достал довольно широкий пояс и висевшую на нем саблю, подпоясался ею, приподнял какую-то пластину, глянул в показавшуюся щель и откинул затвор двери.

– Проходь, холод не пускай. – Говорил он на старославянском, но то, что он хотел сказать я понимал лучше, чем то, что услышал со стороны. – Чваниться буш?

Незнакомый оборот! Но человек откинул башлык, с головы, подошел к печке и налил в стакан какой-то горячий отвар. Скурат запер дверь, прошел к тахте и присел на нее. Вошедший стащил с себя меховой тулупчик, повесил его на стену возле двери, под тулупом у него висел торбасок, из которого он достал свиток и передал его Скурату.

– Сергий, боярин Бекетов две седмицы назад отбыл в Тунгусский острог, и уедет в Москву. Нам прислали нового воеводу. Зовут Петром, по отчеству Петрович, Головин, боярин Якуцкий. Вольница наша кончилася. Грамоту тебе прислал, на словах велел передать, что в марте пришлет тридцать конных, да двадцать гребцов.

– Мучицу-то прислал? Али вновь гольное мясо хрумкать?

– Со мной – нет, Кондратий сказывал, что выйдет через седмицу к нам.

– Ясен конь! Ступай, олешка в загон поставь, а я боярскую грамоту почитаю.

С чтением есть некоторые проблемы, если бы не мог «слышать» мысли этого Скурата, то вряд ли я её так быстро одолел. Многие буквы совершенно не так пишутся, как принято сейчас. В общем, приказывает в марте спускаться вниз к устью Уды, и шерстить гиляков. Шерстить означает: приводить к присяге. Требует составить списки, переписать население. Глупая затея, видать боярин свеженький и местных обычаев не знает. Вернулся Нетребко, это кстати не фамилия, а имя такое. А фамилия у него Колобов, но это не важно. Мне-то что до всего этого? Я тут каким боком и зачем мне эти ужасы снятся?

Скурат свернул обратно листок, но делиться ни с кем из присутствующих не стал. В избушке было шесть топчанов, но находилось всего четыре человека. Нетребко уже лег, хотел что-то спросить, но Скурат уже снял с себя саблю и укладывался спать. В дверь опять постучали, лежавший ближе к двери незнакомец встал и открыл ее, не спрашивая кто там. Стук был необычный, какой-то сигнал. Вошел бородатый мужчина с налучем в руках, передал лук вставшему.

– Макар, твоя смена. – сказал он и начал раздеваться. Интересно они производят смену! Видать устава совсем не читали! Мне всё это надоело, я заставил себя открыть глаза, встал, прошел на кухню, где открыл бутылку с гранатовым соком, напился, и вернулся в комнату. Полежал подумал об увиденном, повернулся на бок и вновь уснул.

Опять двадцать пять! Теперь это было утро или день, и день явно был весенний. Календари здесь тоже присутствуют, но не бумажные, а вырезанные на доске. Рядом уголек из печки, которым перечеркивают закончившийся день. Контактирую я только со Скуратом, он старший этого поста. Сумел заставить его достать свиток, присланный Головиным, чтобы посмотреть число. С момента написания прошло три месяца, то есть, сейчас уже март 1642 года. С вышки крик часового, что он видит конный отряд. Точное время мне было неизвестно, но Скурат подошел к какой-то колоде, на которой были нанесены знаки, солнечные часы. После этого открыл писчую книгу, видимо вахтенный журнал, взял грифель и записал туда это событие. Объявил тревогу. Ага, у них и ружья есть, и пушчонка имеется! Ружья – фитильные, тяжелые и неудобные. У Сергия еще и два двухствольных пистолета. Порох – просто порошок черного цвета. Не густо! Но отряд оказался тем, который обещал выслать боярин. Приведший их десятник доложился, что прибыли в его, Сергия, распоряжение. Никаких новых указаний боярин не прислал. Конные остались с десятником в остроге, а гребцы, не разгружаясь тронулись вниз по реке к его устью. Заскрипели полозья саней, Скурату подвели коня, и он тронулся следом за колонной, прихватив с собой Нетребко. Гребцы по одежде отличались от казаков. Те и одеты побогаче, и при оружии. Эти, кроме топоров за поясом, его не имели. Ну и, когда Скурат к ним подошел, то все сняли шапки и поклонились в пояс. Он для них – большой начальник! Казаки шапки не мяли, становились во фрунт, если к ним он обращался, а так, с разговорами особо не лезли, только Нетребко иногда задавал вопросы, да рассказывал о том, как съездил в Якутск. Что удивительно, так это то, что ни одной женщины в округе! Время здесь летит совершенно по-другому, сон есть сон! Но отряд добирался до устья более двух суток. Я не присутствовал постоянно, когда надоедало, то прерывал сон и оказывался опять там, но уже в другое время. Кочи были вытащены на берег, укрыты оленьими шкурами, которые были закреплены. Под ними находились специальные полушпации, создававшие наклон, чтобы снег, дождь и другие осадки в трюма и на палубу не попадали. Я считал, что все кинутся их снимать, но в первую очередь мужики начали строить острожок. Работали быстро, видимо не в первый раз это делают, тут же на кострах начали готовить обед, лед в небольшой бухте был битым из-за приливов, а ледовые поля начинались метрах в трехстах от берега. Место скучное и постоянный ветродуй. Удивительное дело, но никто никаких палаток или шалашей не строил. Набросают лапника вокруг костра, так и спят. На второй день была готова избушка-штаб, Сергий перебрался туда с Колобовым. Остальные построили себе небольшой барак и стали спать там. Больше всего времени отняли внешние стены.

А у меня, наконец, сработал телефон, я встал и пошел готовить себе завтрак, все приятнее, чем наблюдать за тяжким трудом группы крестьян в Средневековье. Поднявшееся где-то к 11 часам, семейство позавтракало, и мы вышли на пляж. Увидев, что начался отлив, Славка тут же поменял свое мнение и, сбавленным от волнения голосом, обратился ко мне:

– Папа, я хочу съездить на Буссе.

Мы переглянулись со Светланой, и предложили ему бежать переодеваться и собираться. Я вывел машину из гаража, быстренько побросали туда все нужное и не очень, на багажник пристроили лодку, двигатель подвесили на место запасного колеса, и тронулись. 15 километров, даже по очень скверной дороге – это не расстояние, когда ты на машине. Мои тут же убежали на отмели, а я занялся лодкой. Требовалось запустить движок, затем компрессор, набить его, а уж потом качать лодку. В общем, провозился полчаса, не меньше. Многие приобретают для этого бесколлекторные двигатели и насосики к ним, но добивать лодку все равно приходится ручным насосом. Мой способ несколько уступает по скорости, зато все отсеки набиты на одинаковое давление, и не надо прыгать по насосу. Плюс, если остаемся на ночь, то мотор-генератор далеко не лишнее в лагере. Тем более в таком беспокойном месте, как Сахалин! Первой вернулась Светлана, Славку в непромокайках из воды не вытащить. В четырех километрах от того места, где мы остановились, находится Муравьевский пост или село Муравьево. Еще недавно оно было полностью заброшено, но после снятия с него статуса погранзоны немного ожило, теперь там появились домики-дачи. Немного неказистые, сборно-щелевые, но есть. Рыбы на Буссе много, и много крабов. Я рассказал Светлане о странном сне.

– Понимаешь, я в том месте никогда не был, но как-то сразу опознал его. Не совсем понятно: что это такое, но я могу, это я уже проверял, заставить этого Сергия выполнить то, что я хочу.

– Слушай, а ты не хочешь проверить его тем, что он явно никогда не делал? Но то, что ты сам хорошо умеешь. Ну, например… – она задумалась.

– Из того, что я умею, а он точно нет? Могу сделать из него кузнеца. Выход железняка я там видел, если этот сон, конечно, повторится. Ладно, зови Славку, будем учить его вскрывать устрицы.

Домой вернулись довольно поздно, так как на приливе в протоке появилась горбуша. Довольно большое стадо. Так что, дома пришлось много потрудиться, тем более, что подошедший Андрей показал место, где лежит коптильня.

Глава 3. Попытка передать опыт через века

Честно говоря, я довольно устал за сегодня: и спиннинг побросал изрядно, чистил и солил рыбу, коптил ее, жарил, помогал делать салаты и тому подобное. Думал, что упаду в койку и видал я всё это в гробу в белых тапках. Но, оказалось, что я вновь оказался в гостях у Скурата. Тот был взвинчен тем, что остроги устанавливаются медленно.

– Можно ускорить эту работу, надо скобы отковать. – подумал я, и тут же получил мысленный отпор со стороны моего визави:

– Кто это делать будет? И где железо взять?

– Вода в Элькагане какого цвета?

– Красного, болото же.

– Там, где болото – там болотная руда. Съездить туда надо, да посмотреть.

Сергий почесал бороду. Лед на реке еще стоял, от места, где строился острог – пара километров.

– Нетребко, за мной, мешки захвати.

Сразу за главным рукавом Уды начиналось крупное болото, а весь берег ручья Элькаган был просто усыпан большими богатыми кусками озерной руды. Набрали пару мешков.

– А это зачем? – спросил Колобов.

– Железо нужно, а с ними не прислали.

– Так боярин запорол Николу-кузнеца, тот шапку перед ним не сломал. Поклонился, но в шапке. Нет пока кузнецов. А ты чё, ковать умеешь?

– Не знаю, наверное. Видел, как у них все устроено. – нехотя ответил Сергий, точнее я его заставил так сказать. Вернувшись, Скурат подошел к десятникам и спросил у них:

– Есть кто умеет уголь жечь?

– Есть такие.

– Поставьте их нажечь угля. И столяра мне дайте, будем мехи городить, иначе пару месяцев будете возиться с оградой. Медленно, очень медленно дело идет.

Столяр быстро понял, что делать, кожа была, довольно быстро все было сделано, но мне пришлось проснуться, чтобы перенести время, отжиг угля шел довольно медленно из-за сырого сырья. Я не спал буквально несколько минут, но там прошли сутки. Домница успела даже немного просохнуть, и мы ее запалили. Хорошо прогрели, заложили уголь и руду, начали плавку. Вначале просто на тяге, после прогрева начали поддув. Наковальни не было, использовали обычный в этих местах гранит. Говоря откровенно, Сергий молотом владел не очень, сначала, но у меня-то навык присутствовал. Пока трое мужиков под нашим чутким руководством заряжали второй раз домницу, мы проковали крицу, и сделали первую скобу, всего их получилось десять из первой партии, со второй стало получаться по 15 штук, затем Сергий с моей помощью обучил еще одного мужика правильно попадать по куску крицы и равномерно проковывать ее. Дело пошло много быстрее, дошло до того, что нас начали подгонять, чтобы мы веселее подавали скобы. Работы завершили за четверо суток, и Сергий отправил в Якутск двух конных, чтобы сообщить о готовности острога, сюда ведь гарнизон нужен. Первый острожек был спален эвенами три года назад, а вверх по Уде они не поднимаются, она у них плохой рекой числится. Там оленей пасти негде, а течение быстрое, переправляться на другой берег опасно.

На следующий раз я попал туда в тот момент, когда перед новыми воротами остановились легкие санки. Сам «губернатор» прибыл принимать работу. Тем более, что оба коча были подготовлены к спуску на воду. Теперь требовались запасы продовольствия, обменный товар, и пополнение запасов пороха, ядер и прочего. Походы за ясыком не всегда заканчиваются без стрельбы. Так как я не принимал участия в подобных церемониях, то не лез со своим уставом в чужой монастырь, тут и выяснились кое-какие детали: кто такой Сергий и почему он здесь. В струнку он не тянулся, хотя гарнизон был выстроен, он его подравнял, дал команду:

– Шашки вон! – и направился к повозке, присел на одно колено, и подал командующему руку. Тот, с помощью Сергия, встал в санках, и громко прокричал:

– Здорово, молодцы!

– Здрав! – ответили казаки, и резко, со свистом, опустили сабли под углом 45-50 градусов к земле и троекратно прозвучало «Хурра». Петр Петрович даже улыбнулся.

– Крепенько, крепенько их держишь, шубаш. Сам каких будешь?

– Тверские мы, с Белова.

– Так ты…

– Не велено поминать, болярин.

– Ну, не велено, так не велено. Свиток подготовил, как я просил?

– Свиток готов. – А сам перекинул вперед сумку, правой рукой достал мойру с намотанным на неё пергаментом. Шагнул назад и, припал на колено, и передал двумя руками свое прошение.

– Зело много просишь! Половину – дам.

– А я далеко пойду, велий шубаш, когда москвитинцы возвращались, беседу имел с Нехорошко, тот казал, что гиляки глаголят, что земля их длинная, и там живут другие люди, похожие на нас. У гиляков бород нет, так, что-то маленькое и чахлое. Мабуть наши. И там тепло. Ты же видишь, боярин, куда мы забрались, кроме олешек, тут никакой пищи нет, все с Томска возим, не навозишься, а все дальше и дальше заходим. Южнее надо идти.

– Там Цини.

– Нет там никого, и гиляки не знают китайцев. Есть какой-то народ, но это много южнее, очень много. Поэтому и прошу рожь и пшеницу, просо и другие злаки. Если там тепло, то попробую высадить, все равно зимовать.

– А дойдешь?

– Кочи прочные, сам Никитин делал.

– А как так быстро успел острог поставить?

– Пришлось кузнецом поработать. Вон домницу соорудили, да кузню. В свитке заказ на кожу для мехов имеется, прошу не отказать. Без кузнеца крепость не крепость. И верфь нужна, два коча – это ноль.

– Это верно, но не забывай, что ясак должон быть, шерст со всех, кого встретишь. Если найдешь теплую землю, быть тебе сотником, а то и атаманом.

Припай отошел от берегов только в начале мая, чтобы ускорить то, что делаю, приходилось часто просыпаться, благо, что Светлана отчетливо понимала стоящую перед нами задачу. Мы должны подойти к Сахалину раньше де Фриза. Просить у Головина еще людей было бесполезно! Кочей только два, Никитин давным-давно в Енисейске.  Пётр Петрович не подвел, все по свитку переправил в Усть-Удинск. Я, в принципе, вполне освоился с ситуацией, так как примерно в таком режиме дома и работаю над книгами: как только появляется свежая «мысля», требуется встать и быстренько ее записать, иначе мысль убежит и ее не поймаешь, тем более, что на ходе самого отпуска это нисколько не отражалось. Спать – не работать! Поэтому немного страдали ранние подъемы, я раньше вставал первым и рано, поднимал всех, и мы шли на рыбалку, сейчас я сплю как все, до звонка. Завтракаю со всеми, затем мы прыгаем в автомобиль и уезжаем туда, куда наметили с вечера. Активно обсуждаем происходящее, как во время написания книги. Обдумываем дальнейшие ходы. Плюс встал вопрос: здесь это работает, а в других местах? Требуется проводить эксперименты, вычислять радиус действия, желательно, чтобы он был глобальным. Но время бежит, и за кормой кочей появился след от рассечения их корпусами воды Охотского моря. Справа по курсу появились острова, Москвитин писал о них, чуточку позже их назовут Шантарскими. Однако я в кашу изо льда в проливах между ними просто не пошел. Обошел их мористее, вышел на траверз Большого Шантара курсом 45 градусов и лег на курс 90°, пройдя остров принял вправо на курс 145°, в расчете выйти к Амурскому лиману. Здесь так никто не ходит, отрываться от берегов людям непривычно, но у меня более 20-ти лет чистого плавания, и этот район я неплохо знаю. Плюс, у меня карта есть, в голове, правда. Идти от точки крайнего поворота примерно 155-156 миль, лага нет, туман, достаточно плотный, встречаются плавучие льды, так что, большую скорость не дать. Тут я, в очередной раз, ставлю команду в полный тупик. У коча два паруса, оба – прямые. А я приказал поставить изготовленный из запасных парусов кливер. Ветер дул с берега, и скорость после поворота упала почти до нуля, а вот дрейф, естественно, возрос. Коч глубокого киля не имеет. При таком ветре у них принято переходить на весла. Кливер ветер забрал, и мы пошли, выдавая пять-семь узлов. Пришлось побегать вдоль борта и посчитать за сколько секунд проходим 17 метров. Только прошли Большой Шантар, ветер довернул и стал почти попутным.  Туман поднялся и появилось редкое в этих местах солнце. Полный вперед! Зажурчала громче вода за кормой. Оба коча, а мы друг от друга не отрывались, достаточно шустро побежали в нужном направлении. Здесь несколько малых островов позволяют надежно определяться. Локатор бы, конечно, не помешал, но… Как только стемнело мы легли в дрейф, сбросили плавучие якоря и до самого утра. Утром я увидел мыс Александра, и поднял паруса, идти оставалось примерно 12 часов, если все будет нормально, и мы войдем в Амурский лиман. К концу дня, около 18 часов, увидели два берега и проход между ними. Пришли точно!

В 22:10 стали на якорь в прямой видимости берега. Казаки засуетились, дескать, высадиться надо, ясык собрать.

– Здесь никого нет, Москвитин видел людей и говорил с ними много дальше. Вон там вот остров чернеет, там должен быть погран, поставленный в позапрошлом году. Здесь отмелей много, поэтому стоим. Завтра пройдем узкую часть и побежим без остановок, придерживаясь восточного берега. Идти еще очень и очень далеко. Дай бог за седмицу добежать. И льда многовато в том направлении.

От высадки казаки отказались. Что для меня было удивительным: народ не пил. Это дело приволок из Голландии уже Пётр, который ещё даже не родился. После постановки на якорь я отключился, вышел на кухню перекурить и подумать. С одной стороны, устье Амура крайне интересно в плане создания здесь острога, с другой стороны, край здесь очень суровый, люди с трудом уживаются в здешних краях. Достаточно неплохо развито оленеводство, со всем остальным – полный швах. И золота здесь много. Вернувшись, уже светало, подал команду выбирать якоря. До пролива Невельского шлепать еще десять часов. Однако с ветром я угадал, он северо-западный, почти попутный, но лавировать пришлось много, лед. Через семь часов пришлось убрать паруса и идти на веслах, расталкивая льды баграми. Затем лед пришел в движение, и его потянуло на выход из пролива. Слева на мысу показалось несколько чумов. Это стойбище Погиби, уже Сахалин. Отличная нерестовая река, люди здесь живут очень давно. Но льда слишком много, чтобы рисковать. Берега сдвинулись, здесь всего восемь километров. Прошли узкость, впереди ещё одна, чуть пошире. Курсом 190° следуем на выход из пролива, затратили на это почти весь светлый день. Резко потеплело, лед почти исчез, как только прошли мыс Лах. Легли точно на юг, и даже ход появился. Пройдя залив Тык, чуть подвернул, взяв примерно на Александровск. Там будем высаживаться. Там выходы каменного угля, надо его казакам показать, да и дровишки заканчиваются. Коч – судно небольшое. Но, скорость упала, за ночь так и не дошли. В полдень стали на якорь южнее скал Три Брата, примерно в 4-х милях, здесь в иное время находился «Пост Дуэ», названный так Лаперузом. В двух километрах от берега находилась шахта Макарьевская, более ста лет дававшая уголь острову и флоту. Там выход угля прямо на поверхность. Второй коч на веслах подошел к самому берегу и завалился на правый борт, с него высадилось шесть всадников и пятеро мужиков с пилами и топорами, заготовить лес для камбуза. Скурат высадился на берег без коня, но ему подвели жеребца со второго коча. Тронулись вверх по расщелине между двумя горушками, в двух километрах от берега один из всадников привстал и показал нагайкой направо:

– Скурат, там что-то черное, не доброе.

Да, скала как бы треснула, между двумя гранитными глыбами мощное вкрапление антрацита, шириной метров пять. Спешились, поднялись к скале.

– Барин, что это?

– На Дону был?

– Нет, барин.

– Это – горючий камень, им печки топят, где он есть. Так что, несите мешки и кайлы, лес валить не надо, только на растопку.

– Скурат, ты как будто здесь уже бывал! – сказал тот самый казак, который и увидел выход.

– Нет, Ермило, не бывал. Просто здесь земля богатая. Наша земля. Погран готовьте, будем ставить.

– Где?

– На берегу.

– Острог бить будем?

– Пока в этом нет надобности. Наберем горючкамень и пойдем дальше на юг. Нам задача поставлена найти пахотную землю.

– Понял, Скурат, сделаем.

Казаки занялись подбором камня для пограна, а мужики, все двадцать пять человек, таскали уголь на берег. Заночевали здесь, закончили погрузку и тронулись дальше. Через трое суток были у Крильона и вошли в залив Анива. Через десять часов оба коча ткнулись в песчаный берег у реки Таранай. Это айнское название: «рыбная река». Места здесь невысокие, и наши мужики просто расцвели и запахли! Они не казаки, и кое-что в этом вопросе понимают. Отхватили они землицы себе: мама-не-горюй. Ну и первый контакт с айнами. Они не занимаются сельским хозяйством, в этом отношении мы не конкуренты. Их зимние дома находятся глубоко в лесу и в горах. Летние ставят почти на берегу. В первую очередь мужики расчистили поля, вспахали их, создали водоотводные канавки, и отсеялись, после этого приступили к возведению острога. Шесть человек казаков, во главе с Медведевым, и четыре гребца на «Святой Ирине», с которой выгрузили большую часть того, что привезли с собой, ушли обратно к пограну, где горючий камень брали, с задачей привезти его больше. Вернулись через две недели, у меня большие планы связаны с этим угольком! Вот-вот начнется путина, всем соль понадобится, и нам, и айнам. На большом приливе сумели отвести на глиняные чеки морскую воду, теперь она выпаривается. Сам же отковал пять огромных чанов, начнем соль выпаривать, айны солят рыбу в морской воде, солеварен я у них не видел. Такая рыба через пару месяцев портится.

Через несколько дней после начала работ, Скурат был вынужден собрать всех казаков возле кочей, дескать, потолковать надо. Время было к ужину. Казаки днем завалили крупного медведя, ожидался небольшой праздник живота.

– Я вот что хочу сказать, голубы мои. Охота – это прекрасно. Но почему ни один из вас к острогу даже не подходит? Вы считаете, что мужиков у нас достаточно, чтобы построить шесть острогов до начала зимы? Так, что-ли? Никак барами стали?

– Но мы ж не мужики, наше дело воинское. Мы их охраняем.

– Ни одного из вас я сегодня здесь не видел, все сели на коней и разбрелись по окрестностям, в основном, на охоту. Ну, если так, то казарма для вас будет строится в январе. Я, лично, целый день на стройке и молотом бью, хотя такой же воин, как и вы. Тоже мог сказать, что я не мужик, и молотом махать – не моя задача. Я – командир и воевода, знать ничего не знаю, а чтоб острог стоял! Нас слишком мало, чтобы кто-то мог быть освобожден от постройки фортов. Других людей у меня нет, а противник, если мы не будем готовы, выбьет нас отсюда, как только появится. Те же айны, пока наши интересы не пересекаются, но вот-вот сюда придет рыба. Кушать ее все захотят. В общем, так: с завтрашнего дня все выходите на работу. Барин у нас один, я. Спокон веку все строили острог. Нам их нужно построить шесть.

– Мож отправить кого в Усть-Уду, теплую землю мы нашли. Нехай еще людишек подкинут!

– Нет, там кочей нет, лиственницу мы нашли, сушим. К зиме будет готова, и займемся строительством кочей. Но для этого надо удержать остров. И вот-вот подрастет крапива, здесь ее много, айны ее используют, как мы – лен. Кто-нибудь помнит: как устроен ткацкий стан?

– Я помню. – ответил молодой казак из тех, кто прибыл в марте. Он шел на втором коче, «Святой Ирине», поэтому Сергий не помнил его имени.

– Иван Молодый. – ответил на его вопрос парень, – Мамке много помогал, она полстаницы обшивала.

– Завтра вечером подойди, попробуем сначала изобразить, а потом и сделать такой.

В общем, казаки, хоть не слишком радостно, но выполнили это распоряжение.

Как я и ожидал, первое столкновение с айнами произошло в начале июля, когда к устью Тараная начали стекаться местные рыбаки. Вместе с ними шли и женщины, и дети. Все несли какие-то палки и шкуры. Они приступили к строительству летних домиков на пляже, ориентируя входы строго на восток. Я считал, что они будут строить их вдоль реки, ан нет, дюна пляжа ими выбрана видимо давно. Им не понравились лежащие на боку кочи. Их старейшина что-то энергично начал доказывать Сергию, который, с появлением айнов, переоделся в кольчугу и надел шлем. Поверх кольчуги надел плащ-безрукавку, больше эта одежда напоминала армейскую плащ-накидку, даже прорези на боках присутствовали. К тому времени первый острог был практически закончен. Незадолго до этого из бронзового лома были отлиты четыре пушки. С кочей орудия были сняты и помещены на стены острога. Тридцать шесть казаков находилось в крепости, и лишь Сергий и его верный ординарец Нетребко находились вне ее. Сергий надеялся договориться со старейшиной этого племени. Когда поток возмущенных слов начал иссякать, Сергий кивнул Нетребко, и тот достал из котомки прошлогоднюю копченую кету и мешочек соли. То, что у айну уже кончилась рыба, как только спали морозы, казаки знали. А та, что осталась больше годилась на корм собакам, чем людям. Скользкая, покрытая гнилью и плесенью. Сергий протянул вождю оторванную им спинку довольно крупной рыбы. Здесь в Таранае кеты нет, только горбуша япономорская. Старейшина обнюхал взятый им кусок, протянул руку, чтобы потрогать саму рыбу. Немного помял ее, и снова затарахтел на своем языке. Увы, пока существовал серьезный языковой барьер, но было понятно, что старейшина хочет узнать, как сделать такую рыбу, и Сергий развязал мешочек с солью. Несмотря на то, что погода была с частыми туманами, из которых сыпалась морось, немного выпарить воду из солетряниц удалось, остальное доделали котлы и привезенный уголь. Ну и немного химии, чтобы предварительно осадить MgCl₂ с помощью негашеной извести. Такая морская соль не горчит, не портит мясо и рыбу. Старейшина ее попробовал на вкус, в результате наши кораблики остались на месте, а мы получили разрешение вместе со всеми принять участие в рыбной ловле. Но, в отличие от айну, мы в основном ловили не вошедшую в реку горбушу, «серебрянку». Чуть погодя получили от них и «свой участок». Соль пошла на «ура», мирное сосуществование продолжилось. Новости здесь разлетаются мгновенно, поэтому и остальные роды айнов принимали нас мирно, не препятствовали возведению острогов, выделяли «свои» участки для ловли рыбы, при одном маленьком условии: продайте нам не горькую соль и покажите, как коптить рыбу. Горячее копчение у них было, а вот правильно засолить и сделать дым холодным – они не умели. Плюс еще одна немаловажная деталь: практически полное отсутствие пряностей. Убедившись, что местные настроены мирно, Сергий переправил на материк пять человек в конце июля, снабдил их картой, которую он нарисовал с моей помощью, и они в конном строю ушли в Усть-Уду с запиской Петру Петровичу. Как позже стало известно, они за месяц дошли куда их послали, оттуда добрались в Якутск, были награждены и обласканы. Головин запросил из Енисейска Никитина и начал большое строительство кочей, с тем, чтобы переправить к нам еще людей, припасы и оружие.

Глава 4. В поисках причин

Несмотря на то, что на все эти дела было потрачено всего три ночи, а на той стороне промелькнуло почти 8 месяцев, нас со Светланой интересовал вопрос: что будем делать, когда отпуск кончится? Мы были уверены в том, что это явление местного порядка. В Питере таких дурацких снов не было. Ради интереса, в момент, когда мое присутствие на той стороне не требовалось, попробовал заночевать в Корсакове. Какая-то попытка в начале ночи вроде как состоялась, но я не мог понять мыслей Сергия, он или я стали как бы глухими и немыми. Встал, оделся, завел машину и вернулся в дом. Не там роем! Из разговоров с Андреем я уловил, что их старый дом переехал на еще более старый фундамент. А вот интересно: погреб в доме есть? Андрей, ведь, зашил фундамент цветной гофрированной жестью. В один из дней Андрей собрался на рыбалку с ночевкой, и мы устроили «большую приборку», в ходе которой был обнаружен люк в подвал. Он, вежливо говоря, заброшен много лет назад, почти полностью засыпан и Андрей его не восстанавливал. Денег было только на то, чтобы перенести дом да заменить сгнившие бревнышки. Но что-то ведь тут есть, если сигнал ослабевает с расстоянием. Я начертил план подвала, замерил все по низу и по верху. На кальке расположил всю мебель, высчитал направления и вновь спустился в подвал, почти прополз к тому месту, где находилась кровать, на которой я спал. Ничего! Светик подала умную мысль:

– А если это глубже спрятано?

– Это идея, но трудноосуществимая.

Действительно, не копать же здесь? Вылез, зашел в сарай, там обнаружил нечто, похожее на щуп для разминирования, причем, без древка. К тому времени мы уже договорились обо всем с Андреем, он и его семейство уже решили перебраться на материк сразу по двум причинам: в первую очередь это было связано с ходившими по острову слухами, что претензии японцев не ограничиваются Хабомаи, и Малой Курильской грядой. На картах, выложенных на мысах Соя и Носаппи, Южный Сахалин обозначен как Карафуто. А в 2008 году тогдашний премьер-министр Японии заявил, что репатриации русских не будет, что «успокоить» население Курил и Сахалина. Второй стороной этого вопроса, был экономический вопрос: питание на островах стоит многие тысячи рублей, а их каким-то образом требуется зарабатывать. Квартиру и этот дом ими было решено продать, в случае приобретения жилья в Питере. Сам Андрей в доме после переноса не жил. Здесь же печку топить надо… Бог с ним, взял этот щуп, и вновь полез в подвал. Что-то твердое в одном месте прямо под кроватью было, и это не камень, глухой звук. Но, копать ничего не стал. Требуется подготовка.

После окончания строительства первого острога, Сергий переместил в Новиково всех строителей и 15 казаков. Там в районе села Наюкутуру установил погран и начал постройку второго острога. По моим сведениям, де Фриз дойдет именно до этой точки и дальше не пойдет из-за плотного тумана. Увы, надеяться на туман – все равно, что ставить на зеро, может повезет, но скорее всего нет. Кроме того, сумел подрядить шесть местных кузнецов, а с металлом здешние айны обращаться вполне умеют, чтобы те поставляли на строительство крепеж, сняв с себя ежедневные занятия в кузне. Часть кузнецов завербовано в районе Тараная, остальные подключились к работе в Новиково1. Хождение по кузням просто так не закончилось! Я там обратил внимание на изделия одного из кузнецов. Тот производил охотничьи ножи, типа мачете и показал, что «его» нож легко перерубает кованный гвоздь. Заставил Сергия поплотнее заняться этим товарищем, в итоге мы вышли на небольшое месторождение железной руды с марганцем и хромом. Из-за тугоплавкости такой руды, кузнец плавил её отдельно и добавлял в качестве легирующей добавки. Я тут же прикинул, что на небольшом водопадике неподалеку можно будет поставить турбинку, и редуктор, с помощью которых увеличить степень поддува в домницах. Тем более, что уголь мы нашли гораздо ближе, чем в Дуэ. Новиково в этом отношении тоже перспективно. Пока не до кокса, это технология на будущее, но и получать древесный уголь для домниц и кузней несколько дешевле с помощью угля: сушить не требуется, доставка удобнее и прочая, прочая, прочая. Сделали себе зарубку на память, и заказали у Кэйта (так звали кузнеца) два толстых вала из такого металла. Сергий начал делать вертикальный ткацкий станок, а там требовалась тонкая стальная проволока. Попытка сделать ее с помощью молота, естественно, провалилась. Будем изготавливать вальки.

Здесь достаточно часто встречаются водопады: дождей выпадает много, это сыграет еще свою злую шутку с поселенцами, незнакомыми толком ни с этим климатом, ни с агротехникой для этого региона. Делали «как деды нас учили». Я сам в этих вопросах плаваю, так как никогда не занимался сельским хозяйством, а вот Светлана этим вопросом владеет несколько лучше меня. Проработав вопрос, она поставила его ребром. Да, мы пока не готовы пойти по её плану, но будем подготавливать эту экспедицию. А пока в ход пошли цеолиты, торф и бетонит, с помощью которых подготавливали земли под озимые. Семенной материал еще имелся. Кроме того, ее ценные указания мной передавались Сергию, а через него тем немногочисленным «хозяйчикам» и поварятам, которые занимались огородами. Ну, и не менее ценными были сведения о местных съедобных растениях, типа сахалинской гречихи или черемши, и сообщила о наличии на острове довольно большого количества ядовитых растений. Но, вернемся к водопадам. На одном из них мы впятером установили горизонтальную турбину, сумели передать вращающий момент на деревянный кривошип с одной стороны, и на редуктор со второй. Все отбалансировали и отгоризонтировали. Создать суппорт было не из чего, первый станок был чисто шлифовальным. С его помощью сделали валки для прокатки проволоки. Волочильных станков ещё даже изобретено не было, поэтому не заморачивались. В результате немного проволоки получили, благодаря ей удалось сделать крючки для ткацкого станка, с ручной подачей челнока. Еще в мае месяце к берегам подходила нерестится сельдь, а солью для обмена отряд снабдили еще в Усть-Уде, поэтому все имевшиеся на бортах бочки сейчас были забиты селедкой. Одна стала вторым «товаром», за который мы стали приобретать у айнов нить из крапивы. Ни один мужик или казак с технологией получения нитей из неё не был знаком. А она здесь огромная, куда там льну. Кстати, айны из крапивы делали доспехи, не пробиваемые мечами и стрелами. Позже это изобретение присвоят себе японские самураи, первые из которых были именно айнами.

Поработав на станке, я немедленно его усовершенствовал, очень устали руки постоянно двигать туда-сюда приводы. Спустил механизм привода под ноги, и дело пошло. Сами айны отнеслись к «изобретению» с легкой усмешкой, пока мы на трех подобных машинах не обеспечили всё племя тканями. Нити стало не хватать. Но материал для парусов у нас появился. Верви, веревки, делали как из крапивы, так и из традиционной пеньки. Удалось почти сразу занять нишу ремесленников. В результате торговые процессы пошли интенсивнее. Соседние племена, глядя на то, что таранайские, не стесняются общаться с нами, тоже стали подтягиваться на огонек. Надо отметить тот факт, что большинство племен жило между собой не слишком дружно: воевали за устья рек, приличные участки леса, просто за то, что кто-то криво посмотрел на другого. Народ был достаточно вспыльчивый, со своими тараканами в голове. Реально, не японцы, а голландцы виновны в том, что Япония захватила полностью Японские острова. Они привезли огнестрел и начали продавать его в Китае и в Японии. Айнам оружия не досталось, потому, что император не велел, а жили японцы южнее и первыми европейцы побывали у них. Напугали европейцев, что айны – дикари, и тому подобным. И что власть императора безгранична. Нам они же создали проблему с Цинями, маньчжурскими императорами Китая. Под Албазин китайцы пришли с голландскими осадными орудиями и тремя переводчиками из Республики Свободных Провинций. В результате неумелой и неловкой политики на 150 лет Россия была остановлена в своем продвижении на Восток.

Походы по Камышевому хребту принесли в копилку медную руду, цинковую обманку, серебро, золото, часть из которых были полиметаллами: оловянно-медно-свинцово-цинковых рудами. Я готовился принимать гостей по полной программе и мне требовалось пушечная бронза. Чисто теоретически все, что необходимо для этого на острове было. Мечтательно было бы иметь этого побольше, но, что есть. Вторым по значимости вопросом было производство пороха. Увы, месторождений калийной селитры под рукой не было и не могло быть. Электричество пока не доступно. Предпосылки к этому есть, но нас здорово поджимает время. Поэтому жжем не только уголь, но и лиственные растения: березу, ольху и орешник, различные кустарники, чтобы одновременно получить и древесный уголь, и белую золу. Жаль, что людей маловато! Что касается запасов пороха, то в связи с установившимися на острове мирными отношениями между нами и основным населением, мы начали частично дорабатывать имеющийся порошок дымного пороха, и переводить его в зернистый. Опробовали сушку под давлением, вполне нормально получилось. Но пришлось уменьшить вес зарядов, так как орудия у нас все «самопальные». Заводских пушек не было. В общем, сложность на сложности сидит и сложностью погоняет. Кроме сабель и брони, нас ничем особо не снабдили. У местных огнестрел отсутствовал, вот начальство и не считало необходимым нормально комплектовать экспедиции. За этими делами прошло еще две ночи, в течение которых спать приходилось урывками.

И тут, как-то вечером, в это время Андрей ни разу не заходил, я набрал в подвале небольшой мешок для мусора земли, с какими-то корнями каких-то растений, снял примерно три-четыре сантиметра сильно слежавшегося грунта. Так поступают при раскопках. Все что собрал мы чуть ли не просеяли. Нашли две старые японские монеты в пять и 50 каких-то сен. Монетки оставили, а остальное я вынес из дома. Довольно мокрая погода убавили во мне желание второй раз спускаться в подвал. Прошло немного времени, и я прилег на кровать, каково же было мое удивление, что оказался я в 1643-м году, в апреле месяце. Разница составила целых девять месяцев. Таких скачков я еще не совершал. Так как физически я там не присутствую, то естественно, что Сергий никак не отреагировал ни на мое отсутствие, ни на появление вновь. Теперь требовалось настроить человека на воспоминания. Удалось заставить его взять в руки свиток, который он вел как журнал, в котором отмечал все события и открутить его до конца августа, когда мы последний раз пересекались. Видимо закончили постройку казармы, потому что данная комната была обустроена для жизни одного человека. Куда делся Нетребко мне не было известно. Спрашивать об этом просто не стоило. Читаем! 12 сентября закончено строительство в Новиково. Я, конечно, выхватывал только главные события, там было множество записей, которые существенными просто не назвать, типа выдано то, принесено это, сведение баланса, как по деньгам, так и по запасам. Еще два острога: районах будущего Корсакова и Углегорска, выслана группа обустроить «пост Дуэ. Неудачный поход «Полярной звезды» и «Святой Ирины» в сторону Курильских островов. Вот это жалко, что я пропустил! Повернули из-за того, что ветер сменился, заштормило, и исчезли внешние ориентиры. А, вот, интересно! Один из десятников женился на местной, было это под Рождество, в декабре. Сейчас ведут строительство острога в районе Стародубского. Это последний из запланированных фортов. На большинстве из них минимальные гарнизоны. Организована голубиная почта. Так что, Сергий своё дело знает туго. Ага, испытание кремневого пистолета, с механизмом да Винчи. Было, рисовал такой. Из последнего: завершена подводка в крепость вала горизонтальной турбины, установленной со льда в реке Таранай. Помимо передачи вращения пока ничего не делает, должна была работать на поддув воздуха в мастерской, но вращается, это очень хорошо. Можно приступать к роспуску лиственницы на обшивку. Собраны шпангоуты для четырех кочей, заготовлены корни можжевельника. Так что, весьма и весьма неплохо поработали! Но, ждем де Фриза!

До его прихода еще два-три месяца, многое успеть можно. Главное: не спешить! Буквально через пять дней началась путина по сельди. Но мы с Сергием в этом участия почти не принимали, у нас стояла немного другая задача! Зря, что ли, сюда вал тянули? Мы отлили и рассверлили шесть новых орудий, с длиной ствола 16 калибров, с зарядной камерой типа «Единорог». Причем, в XVII веке не было пушек, стреляющих «бомбами», как и не было пушек-гаубиц. Это произошло на сто лет позже. Для «бомбических» зарядов был создан специальный картуз, эти снаряды чувствительны к правильной установке самой бомбы в стволе. Дистанционная трубка должна устанавливаться строго по направлению стрельбы. Это головной взрыватель. Рассверлив первую, мы увезли ее за пять километров от крепости, и устроили ей испытания. Пороховой заводик уже действовал, в боеприпасах мы нужду не испытывали. Проведя испытания, составили и баллистическую таблицу. В районе Горнозаводска существует месторождение ртути, а кованные реторты для отжига угля допускают отбор газов, так что плоское стекло мы уже можем выпускать. Не в промышленных масштабах, для себя любимых, но можем. Лить призмы – тоже не велика проблема, но вот шлифовать линзы… Это пока не по зубам. Пристрелка прошла успешно, шесть 8-мифунтовых дальнобойных орудий у нас появились. По одному на форт. Для кочей сделали еще шесть, но меньшего калибра и с меньшей длиной ствола. И два типа боеприпаса: бомбы с дистанционной трубкой, и подкалиберный с отделяющимся поддоном. Этого хватит на ближайшие лет 50, чтобы нас никто не беспокоил.

В конце мая прибыла большая «делегация» из Якутска. Пришли нас проверять, да ясык забрать. Дескать, Петр Петрович так велел. Сам он, естественно, не приехал. Требуют прислать аманатов (заложников). Руководит всем этим Еналей Бахтияров. А вот письма от Головина у него, якобы, нет. Отряд его довольно велик, восемь кочей, в каждом из них 20 казаков, плюс мужики, ремесленники, два попа. Говорю же, что целая делегация. А криков-то, криков сколько! Мне это категорически не нравится! Черт возьми, ситуация… Но Сергий спокоен, как танк.

– Чего кричишь, Еналей Леонтич, ты же письменный голова, быть того не может, чтобы без письма сюда отправился. Пока письмо не отдашь, ничего не получишь.

– Да я тебя…

– Да ничего ты мне не сделаешь. Меня сюда лично Пётр Петрович отправил, сам ко мне в Усть-Уду приезжал. Вот его грамота. Там русским языком написано, что без его письменного на то указания, я несу ответственность за порученное дело. Вон за рекой поля, озимые уже взошли. Там оружейная палата и пороховой завод. Шесть острогов обороняют южную часть острова. В крепости – хамовный двор (ткацкий цех). Здесь – варницы, там – солетряницы. Вон там новые кочи, на воду еще не спускали, народу у меня кот наплакал, пока двух кочей хватает. Все, что обещал, все построено. На земле всего шесть человек работает постоянно, остальные строительством занимаются, да ремесленничают. А соболя здесь нет, он севернее живет, да в горах. Местные его не ловят, не обучены. Есть медведи, лисы да росомахи. Среди моих – охотников нет. Гребцы они, и казаки. Чему мог – сам обучил. Теперь есть доменщики, кузнецы, ткачи, засольщики, солевары. И пришли мы сюда не на один год, а навсегда. Местных потихоньку к себе притягиваем. Их тут много, а у меня 62 человека, вместе со мной, на шесть крепостей. Письмо давай!

– Мне казали все здесь оглядеть и проверить.

– Вот тебе план, иди – смотри. У меня своих дел полно. – ответил Сергий, повернулся и зашел в острог, не пригласив за собой голову.

Тот долго не выдержал, принялся стучать в ворота крепости.

– Чего надобно, пущать не велено. – спросил часовой со смотровой вышки.

– Запалю! Всё запалю!

– Попробуй. – ответил казак, откинул батопорт, выбил ногой стопор, орудие выкатилось вперед по наклонному откатнику, и загремел в колокол, объявляя боевую тревогу. Сергий выскочил из своего домика, и бегом бросился к трапу, ведущему в командный пункт. Большинство казаков уже находились на своих местах, так как им тоже не слишком понравилось то, как ведут себя «гости». Пара казаков взяли на прицел расходившегося писарчука.

Сергий взял в руки еще одно мое «изобретение» – рупор.

– В чем дело? Почему тревога.

– Да тут дяденька обещает все спалить! Все, что мы строили!

Ну, да, казаки принимали самое активное участие в постройке всех острогов. Они стали для них их собственностью. Ну-ка, отними! А оружие, спусковые механизмы, у всех уже кремневые, а не фитильные, с откидной полкой. Еналей решил дать задний.

– Сергей Иваныч, дорогой, твой гридь не так меня понял, холера ему в душу, я просил открыть, я уже все посмотрел, принес грамоту от воеводы.

– Впустите его. Порты закрыть, отбой. – скомандовал Сергий и спустился вниз. Подождал у дверей голову, открыл дверь и показал тому рукой, чтобы входил. Все понятно, хотел немного оборотить на себя соболишек. Письмо ему передали. Он раскрутил свиток и стал читать. Письмо начиналось словами «Полевому атаману Якутского казачьего войска на Сахалине». Айны, правда, называют остров по-другому, так его гиляки кличут, но не в этом вопрос. Дело в том, что он лет на двадцать моложе головы, а тот атаманом так и не стал. Обида мужика гложет, в 1638-м он не смог или не захотел присоединить к России Даурию, вернулся в Якутск почти с пустыми руками, да еще и людей потерял, которых было у него почти 400 человек, плюс работяги. А тут группа всего в 60 человек прибрала к рукам целый остров. Мальчишка, по сравнению с ним, в сыновья годится, а сумел выжить в таких условиях.

– Спасибо, Еналей Леонтьевич. Что еще передал Петр Петрович?

– Вот две тысячи рублей, золотом. Через две недели сюда придут еще двадцать кочей, а до сентября перебросим сюда две тысячи мужиков и столько же баб. Государь наш наделяет тебя 4-мя тысячами душ. Но отчитаться за золото и серебро тебе придется. Приходную книгу вел?

– Конечно. И по золоту, и по серебру отчитаюсь. Серебро не самородное, руда. Еще рыбу, соль и ткани отгрузим. С зерном, пока, не получилось, только ячмень да овес из яровых дали нормальный урожай. Рожь и пшеница не дозрели, и морозом побило. Они здесь ранние и неожиданные. Овощи растут хорошо. Так что, мука у нас получилась совсем плохая, а семенное не тронули. Всю в прошлую осень посеяли как озимую. Льет здесь сильно в сентябре, все ложится, и ветра сильные. Рыбы могли бы и больше дать, да бочкарей не было, а бочек мало. Рыбу и прошлогоднюю дадим, и сеголетнюю. Рыбы здесь полно, если кочи ходить будут, то еще отправим казаков порадовать.

– А что с рухлядью? Москва ее требует.

– Немного мы собрали, белка, соболь, на соль меняли, народ здесь рыбой промышляет, в лесах зверя бьет, да мы на стройках были заняты, а рабочих рук мало.

– А что тунгусов не привлек?

– Здесь тунгусов нет, другой народ, дома ставит на сваях, медведей много, весной прохода от них нет, летом тоже шалят, зимой от них отдыхаем. Я еще место покажу, где мы горючкамень бьем, как на Дону. Острог там поставили, камня много.

– Что за камень?

– Нетребко, уголь принеси! – приказал Сергий, – За счет него и леса меньше жжем, он горит дольше и лучше, и уголь отжигаем для кузни и домниц, соль выпариваем. И айнам продаем, чтоб не померзли.

– И берут?

– Берут, с дровами возни много, да и у лесов есть хозяева, они же давно здесь живут, и их много, очень много. Мы, пока, здесь гости, и огромной силы из себя не представляем. Демонстрировать наши возможности и рано, и не хочется мне раньше времени портить отношения. Сейчас мы полезны им, от них нам толку не слишком много. Так что, демонстрировать наши возможности будем позже и на их врагах. Главный из них какой-то сейгун, кажется, японский хан. Я не хочу, чтобы произошло то, что Даурии.

– На этот счет ты верно заметил. Так ты поэтому пороховой завод сделал?

– Конечно, и оружейную палату. Пришли мы сюда с двумя пушками, сейчас в каждом остроге их уже шесть, тридцать шесть орудий на берегу, и еще шесть – новые морские. Только людей нет.

– Назад я уйду с тридцатью казаками. К осенинам будет у тебя тысяча сабель, как я слышал.

– Ладно, господин голова, сейчас причал подготовим, начнем погрузку.

– Так у тебя и причал есть? А что не сказал?

– Так он же на берегу лежит, думал, что ты видел.

Глава 5. Поход на юго-восток

Дальше мне было не очень интересно, поэтому я проснулся и ушел на кухню перекурить и подумать о том, что видел и слышал. Писарчук не прост, совсем не прост! Он реакцию Сергия хотел увидеть. Если бы тот заюлил или попытался оправдываться, значит: не чист на руку, и многое припрятал. И вот тогда он бы развернулся с проверкой всего и вся, и осуществил бы свою мечту: стать наместником на этой земле, или любой другой, но самым главным, чтобы все текло ему в карман. А с государем позже рассчитаемся, Москва далече. Но напугать Сергия не удалось: объем выполненных работ был огромным, снимать его было не за что, и взять на себя такой воз, да еще в условиях «гостевой ситуации» на острове, пожилой и опытный Бахтияров не захотел. Айны запросто могли собрать многотысячное войско, тут даже наличие огнестрела не помогло бы. Тем более, что крепостишки деревянные, и запалить их сложности не представляет. Я уже думал над этим вопросом, сдерживало малое количество рабочей силы, и недостаточное количество свинца. Сейчас вопрос со свинцом закрыт, что радует, и это происходило без меня. Толчок к тому, чтобы задействовать всех, и брать от них всё, что они умеют, дал я, обучив боярского сына кузнечному делу. Это подзадорило всех, особенно в условиях походного состояния и «большой стройки». Да и заметно было, как напряглись казаки, когда узнали число вероятных противников. То, что их «атаман», который Удинске был всего-навсего «десятником», затем стал полусотником, но «полевым», к тому же находящийся в опале, оказался инициативным, думающим и дальновидным человеком, несмотря на молодость, вселило во всех надежду, что они доживут до смены. В драку он не полез, нашел товар и способ разрешить возникший антагонизм.

Современные читатели уже, наверное, задали про себя вопрос: «Где деньги, Зин?». Вот так было устроено их общество: деньги на расходы, приобретение продовольствия и других припасов получал атаман или старший команды. В походе жалование не выплачивалось. Все, что захватили, наторговали, награбили, нашли или подобрали, складывалось в обоз, и его все старались доставить в то место, откуда вышли. Доли погибших или умерших по дороге распределялись на всех выживших. Атаман или его кошевой, если войско большое, по согласованию с командой, мог продать часть добычи, если выданные ему деньги закончились, о чем составлялся соответствующий акт, продавать стремились тютелька в тютельку, да и не было тогда товарно-денежных отношений на той территории, только обмен, но могли продать за золото или самородное серебро, тогда его остатки переходили в обоз и сдавались атаману войска или его кошевому, который и производил окончательный расчет с участниками. Если человек оставался в войске и не прогулял выданных денег, он мог вложить их в следующую экспедицию, в этом случае, он получал свои деньги назад с процентами, но уже после возвращения из нового похода. Сам он мог принимать или не принимать в нем участие. Иногда сами атаманы финансировали экспедиции, но это случалось крайне редко. И казаки не любили ходить в такие походы.

Я вернулся через трое суток по их времени, как я рассчитывал, но оказалось, что прежний коэффициент требуется пересчитывать. Реально там прошла декада. Шесть кочей стояли у наплавного причала, еще четыре лежали на пляже. Заканчивалась погрузка, и Сергий приказал собрать всех командиров и штурманов. Так что, мне пришлось подключаться со своими знаниями как района плавания, так и навигационных наук. Здесь не слишком далеко, при попутном ветре всего полтора суток хода. Ветер здесь был юго-западным, но это здесь, что творится за мысом Анива никто из этих людей не знал. Кочи в крутой бейдевинд и на высокой волне – не слишком безопасные суда. Я, через Сергия, дал команду еще раз проверить крепление всех грузов. Выяснилось, что большая часть командиров и штурманов строем никогда не ходили, понятия не имеют о сигналах в строю, и в открытом море будут в первый раз. Проверил наличие на всех кораблях толстых свечей и сигнальных фонарей, карт и штурманских приборов. Суденышки строились здесь, основные приборы на бортах имелись. Часы, правда, только песочные, других попросту не существует. И есть стопка пергаментов для учета переворота этого «механизма», плюс «резинка» для очистки клеток, из ветоши. Отработали основные сигналы, приказал выставить двух наблюдателей на переходе в темное время суток. Ну, и, с богом, вперед. Заранее договорились, что все изменения курса производить по месту флагмана. А что делать? Других морячин у меня нет, этих требуется учить. Но позже выяснилось, что их передали только вчера. Бахтияров до самого конца тянул с этим вопросом, как мог. Сергию пришлось настоять, что ему требуется посетить острова на юго-востоке, и со временем у него совсем несладко, после этого ему передали вот эти команды, хорошо, что он вчера выходил с ними в море и отработал повороты с использованием кливера. До вчера эти ребята не знали, что такое бывает. В общем, «Юнону» не прислали, а «Авось» подошли в количестве 3 штук, последним подошел «Не тронь меня». Через два часа начали сниматься со швартовых и «Весла… На воду!» Вытянулись длинной кишкой, затем я поднял кливер и «Полярная Звезда» прибавила ход, появился крен на левый борт. Через полчаса, убедившись, что все подняли кливера и даже строй кильватерной колонны не слишком нарушили, я поднял бизань на гроте. Кочи, с переделанным такелажем, были бригами. Обе мачты имели прямые паруса, но сейчас мы их не ставили, из-за ветра, который нам дул четко в правый борт. Да и экипажи были не сплаванными, поэтому не стоило рисковать. Торопливость нужна при ловле блох. Стемнело, скорость небольшая, к утру будем в районе мыса Анива. Название это айнское, переименовывать его не стоило.

Пересчитываю топовые, а их только четыре! Просемафорили сигнал проверить огни, ноль эмоций. Только через полчаса топовый, наконец, загорелся. К рассвету были там, где рассчитывали. Оставалось пройти примерно такое же расстояние, не меняя курса. Но его пришлось изменить, и не один раз, так как ветер поменялся и теперь он был юго-восточным, то есть зашел не за спину, а в мордотык. Появилась и небольшая равномерная качка. Мы трижды сменили галс, чтобы удержаться на генеральном курсе, наконец, ветер пошел по горизонту по часовой стрелке, стал чисто западным. Я добавил парусов, чтобы прийти засветло. Через пять часов выше облачности появился вулкан, который в моё время зовут Тятя, а сейчас он носит название Чача-Напури, что по-айнски значит «Отец». Рядом с ним вершинка пониже, но она еще не видна. Ветер на высоту не поднимается, облака стоят, верхний слой где-то на 1400 метрах от уровня океана. Теперь надо решать: как пойдем, я принял вправо, и кораблики заскользили за мной вдоль западного побережья острова. Оно и в наше время практически безлюдное, селения встречаются только возле пляжей с нерестовыми речками. Крупных рек на острове практически нет. Несколько лагун, ближе к Тяте, и залив Измены.

Это из-за того, что после разгрома японских постов на Южных Курилах и на Сахалине Хвостовым и Бекетовым, здесь тайно сумели высадиться японцы и захватить в плен начальника экспедиции на шлюпе «Диана» капитан-лейтенанта Головнина с шестью товарищами в 1811 году. Здесь всего 16 километров по прямой до айнского, тогда, острова Эдзо. Но японцы чаще всего называли его Матсмай, по фамилии «верховного правителя» этого острова. Чисто для сведения и о том, что контролировали японцы в то время. Замок клана Матсмай находился берегу Цугарского пролива, в 10-ти километрах от печально известной Фукусимы. Сгорел в 1637, восстановлен главой клана в 1639-м. Остров Эдзо почти полностью принадлежал айнам, кроме южной части полуострова Осима. Лишь в 1868 году клану сегуна Токугава, удалось одержать победу над айнами, и Эдзо стал Хоккайдо. Почувствуйте разницу! Кстати, Токугава фактически отстранил императоров от власти, это он ввел «бусидо» и более двухсот лет страна исполняла его принцип сакоку, по которому было запрещено, под страхом немедленной смерти без суда, контактировать с европейцами, приобретать и ввозить в Японию любые книги, и там много чего еще было. Так что, до середины XIX века никакого контроля со стороны Японии за островами не было. Это было Айнское ханство.

Так как мы уже больше года пришли сюда, и Россия объявила, что открыла новые острова в Охотском и Японском морях, то Сергий захватил с собой шесть айнов, включая главу клана Таранай Ёсиро, его супругу, дочь главы другого клана, который правил на Кунашире, пару кузнецов и двух купцов. Кораблики подошли к будущему селу и порту Головнино, там люди мирно ловили рыбу, и двинулись дальше, заночевали на якорях у мыса Измены, а с утра направились к главному селению на острове: Фуруку или Фурукумаппу. Так как у нас на борту присутствовали члены родственного клана, то «Полярная Звезда» пошла сразу к причалу (нескольким крупным плоским камням, уложенным прямо на песчаный грунт), с помощью весел и багров мы ошвартовались и вывалили трап. Первой на берег вступила госпожа Таранай Иноваси, она, как я уже писал, местная. Наше появление на незнакомых местным айнам корабликах без внимания не осталось, из домов начали появляться вооруженные мужчины, поэтому на причале возникла женская фигура. Следует отметить, что айны сохранили «остатки матриархата» в племенном устройстве, и женщины у них играют заметную роль в обществе. В этом отношении они напоминают наших поморов, где положение женщин было гораздо выше, чем в остальной части страны. Воины пошли медленнее, и начали подавать какие-то знаки назад. Из дома, обнесенного ограждением, увитым диким виноградом, показалось человек пять, одетых в более богатую одежду. Они сопровождали человека с длинной седой бородой. После их появления, на причал вышли пять айнов, и Сергий с Нетребко. Воины айнов еще больше замедлили темп движения, пропустили вперед старейшину, а Иноваси наоборот ускорила движение, перешла на берег по сходням, и, почти бегом, насколько ей позволяла длинная юбка, направилась к группе старейшины. Но первой она обняла не самого главного, а свою мать, они потерлись носами, лишь после этого, Иноваси отступила на пару шагов назад, присела, и церемонно поклонилась. Ей протянул руку старейшина, и она прислонилась к ней левой щекой. Второй рукой старейшина коснулся ее виска. После этого они обнялись. Освободившись от объятий, Иноваси помахала нам рукой, а сама быстро затараторила о чем-то, видимо, объясняя причину появления на острове. Ёсиро ещё не успел подойти, когда седой раскрыл руки для объятий. Они – знакомы. Потом долго и очень тщательно пожимали руки друг другу, обе руки принимали участие в рукопожатии, но большие пальцы при этом не охватывали кисть, а соприкасались подушечками. Затем они одновременно и однократно коснулись бород друг у друга. Сергий уже немного понимал айну-итак, я – нет, все-таки, девять месяцев отсутствовал, поэтому приходилось «читать мысли» Сергия, да слушать довольно корявый перевод одного из купцов, которого взяли чисто как толмача, но по-русски он говорил несколько своеобразно. Смысл сказанного, тем не менее, становился более понятным. Таранай, используя сочные краски, и цветастые обороты, рассказывал о том, как его роду удалось избавится от весеннего мора. Ежегодно он «навещал» племя с началом весны до подхода сельди. С наступлением тепла, вся рыба портилась и начинался голод. Основной пищей становились побеги айнской ели и молодые побеги бамбука и черемши. А многие дети плохо переносили переход на эту пищу. В результате племя ежегодно несло значительные потери от детской смертности.

– Говорят, что чомены (русские), четыре зимы назад, на двух таких ципу (лодка), но без япугуру (без мачт) и кайя (без парусов) пришли в Погиби, были три ночи, говорили о каком-то «белом царе» на киренском языке (эвенском), сами голодные, у всех циасте (кровотечение изо рта, цинга). Их хотели лечить, стали звать шамана, но те поднялись и ушли к своим лодкам.

Судя по всему, Ёсиро рассказывал об экспедиции Москвитина, и он продолжил, указав на нас:

– Эти Чомены пришли прошлой весной, после хода сельди, вели себя тихо, сразу начали рыть канавы на правом берегу Тараная, будто бы не знали, что во время большой волны там все затапливается. Потом начали строить дом, на левом берегу реки. Ни с кем не говорили, но рыбу не ловили, зверя не били. Их лодки ходили быстро, но наши рыбные места они не трогали, на языке наших врагов не разговаривали. Мы думали, что они немые, поэтому и молчат с нами. Когда пришло время прихода горбуши, и мы стали готовиться к этому, строить летние дома, но их лодки стали нам мешать. Ко мне так никто и не подошел, ни о чем не спрашивал. Я рассердился и решил выгнать их с острова. К этому времени они свой дом уже закончили, и с нашим появлением ушли в него. Выслали поговорить со мной вот этого человека. Он у них один из самых молодых, неуважение проявили. Я совсем рассердился, но он выслушал меня ни разу не перебив, чем немного умерил мой гнев, а потом, ни слова не говоря, предложил мне сиипе (кету), приготовленную таким образом, что за прошедший год она не испортилась. Чешуя на ней сохранилась и была плотной, мясо жирным, плотным и мягким, гнилью не пахла. Я поинтересовался: как они делают такую рыбу. Он мне опять не ответил, но вот этот человек, они ходят всегда вместе, передал ему мешочек, в котором был белый порошок. Вот такой! – он снял с пояса мешочек с солью, раскрыл его и протянул старейшине.

Айны соль не знали, чтобы приготовить суп – добавляли в него морскую воду. Солнце здесь часто прячется за облаками, поэтому соль на камнях не осаждается, и негашеную известь они тоже не знали. Наших «телодвижений» с созданием «солетряниц» они не поняли, да, видимо, и не присматривались. На Эдзо тоже не было ни соляных куполов, ни выпарок. Японцы получили соль из Америки, уже после визита адмирала Пирри. На Сахалине соляные купола встречаются в районе Охи, но там никто не жил, так как реки там были вонючими. А про то, что наши поля будут затоплены в случае цунами – нам было неизвестно. Впрочем, там, кроме нескольких хижин, строений нет. В заливе Анива, в известный мне период, цунами не было.

– Интересно! – сказал Старейшина, его имени мы пока не знали, – Давайте пройдем в гостевой дом.

Глава 6. Знакомство с господином де Фризом

«Дискриминация!» – подумал я, подходя к гостевому дому. Основной дом, несмотря на плотную ограду, был построен в классической айнской манере: на сваях установлена площадка, на которой расположен сам дом. От края площадки до стен не менее двух метров. Сваи служат фундаментом для стен. На площадку ведет откидная лестница из одного бревна, на котором выдолблены маленькие ступеньки. Трапик снабжен концом, переброшенным на соседнее дерево. Этот конец крепится за крюк в углу дома. Вошел, откидывай трапик, потянул за веревку – можешь спуститься, но в основном все спускаются прыжком. Маленький медведь не дотянется до края площадки, большой медведь может положить лапы на неё и порычать, зад у него тяжелый, а ноги короткие, подставив себя для удачной атаки в горло, стоящими на крыльце рогатинами и копьями. Гостевой дом расположен прямо на земле. Защиты от медведей у него нет, да и сам он изготовлен из стеблей бамбука. Пол устлан бамбуковыми циновками, имеется ряд окошек, прикрытых тонкой, с редкими вплетениями нитей, «марлей». Больше всего похоже на нее. В одной комнате небольшой керамический очаг, во второй невысокий стол, обложенный вокруг большими подушками. Есть какие-то стенные шкафы, занимающие пространство от потолка до пола. Все легкое, капитальной мебели нет. Из местных за столом остались только старик и его супруга, которая была много моложе его. Он, наконец, представился:

– Меня звали Фуруку-Но, вы можете называть меня «дедушкой Но». Меня все так зовут. Я почти отошел от дел, кланом руководит мой старший сын Но-ко, но сейчас он в отъезде, его призвал клан Мэннаукэи, из рода Чувка-Унтара. Есть древняя земля: Осима, двести зим назад, нарушив все договоренности, там тайно высадились японцы во главе с Такэда Нобухиро и построили там замок. Мы уже жгли его, восемь лет назад, пять лет назад его восстановили. Меннаукэи решил еще раз его спалить. Добрые камуи на нашей стороне.

«Ухты, как мы вовремя! Кажется, у них войнушка начинается!» – подумал я, но меня опередил Сергий.

– Уважаемый «дедушка Но», спасибо за теплый прием и предложение называть вас так, как вас называют члены Вашего клана. Это большая честь для нас. Но мы сюда пришли не с самыми добрыми известиями. По нашим сведениям, сюда идет голландский 12-ти пушечный флейт, который недавно заходил в Эдо. Ост-индская компания – известный поставщик вооружений. Наше войско, частью которого является мой отряд, уже познакомились с делами этих «купцов». Одну из наших крепостей на реке Моммур, осадил большой отряд чжурчжэней, причем пришел он туда вооруженный пушками голландского производства. Этот край, если его не защитить, скоро будет оккупирован либо голландцами, либо коро-утара (японцами).

– Кто вы, молодой человек? Нас так и не познакомили.

– Я – полевой атаман Якутского Казачьего войска на Сахалине. Меня зовут Сергий, происхожу из знатного боярского рода Скуратовых. Мой отряд имеет более 50 пушек, шесть вооруженных кочей, к зиме кочей станет более 20, и все будут вооружены орудиями. Отряд будет увеличен до 1000 человек, все будут иметь огнестрельное оружие. Это большая сила. Без нас и нашего оружия, айны будут разбиты, так как у Вас такого вооружения просто нет. И, главное, у Вас пока нет союзников, нет признанного государства, японцы вас называют «варвары», и ведут с вами войну уже полторы тысячи лет. Они уже считают эти острова «своими». Мы считаем, что это не так, что на айну напали выходцы из Кореи, называющие себя японцами, и ведут войну на уничтожение вас как народа. С глубокоуважаемым господином Ёсиро и с другими родами айнов на Сахалине мы договорились о том, что расположим на острове свои форты, поможем со снабжением солью, с изготовлением коптилен для рыбы, с тарой для соленой рыбы, и не будем мешать Вам заниматься традиционными видами деятельности: можете продолжать ловить рыбу, собирать морских животных, охотиться в лесах. Мы будем заниматься обороной, как на земле, так и на море. Наше войско подчиняется непосредственно царю Московскому Михаилу. Вот его грамота, где он назначает меня воеводой Сахалинским. Вы находитесь всего в полутора сутках хода от нас, так что, я надеюсь, что у вас хватит мудрости встать под длань государя самого большого царства.

– Что такое «огнестрельное оружие», мне слово, сказанное вами, незнакомо.

– Ручная пушка. Слово пушка вам знакомо?

– Увы, уважаемый воевода, этого слова я не знаю, тоже.

– Можем показать сейчас, но лучше попробуйте наш небольшой подарок. Это селедка, пойманная в мае, бочонок которой мы уже выставили на причал в качестве подарка. Мы в курсе, что такую рыбу у вас не делают. На Сахалине это способ второй год подряд уже основной. Ведь не почувствовав выгоды, сложно принять правильное решение.

Вмешался Ёсиро:

– Они, кроме соли, в рассол кладут какие-то порошки сухие, их тоже возят, вкуснотища! Во рту просто тает!

– А не случится так, что следом за ним придут другие, которые отберут у нас все, чем мы владеем тысячелетиями?

– Так они уже пришли, и называют вас варварами, дикарями, и собираются вас уничтожить. С помощью вот таких штук это сделать довольно просто. Вот вы гордитесь тем, что ваши доспехи не пробиваются мечом и стрелой. Так?

– Так!

– Давайте повесим штук десять вон на то дерево. И посмотрим, сколько пробьет мой пистолет с расстояния 20 шагов. – пистолет Сергия имел не только кремневый спуск, но и экспансивную пулю в латунной оболочке. С моей небольшой помощью он его значительно модифицировал. Шведский сварной ствол мы заменили своим из хром-ванадиевой стали, изменили и ложе, и приклад, превратив его в маленький карабин с пристегивающимся прикладом. В общем, будущий Стечкин. Дело только за платиной, и я знаю: где ее взять и бесплатно. Вышли из домика, все равно сидим и ждем, когда принесут селедку, какое-ни-какое, а развлечение. Но, реакцию публики я не рассчитал, подсчитывать количество пробитых доспехов сначала пришлось в гордом одиночестве. Остальные участники показа временно превратились в своего родового бога леса.

– Это первое или второе слово? – спросили вернувшиеся старейшины двух кланов. Хозяйка еще вернуться не успела, и сахалинские тоже задерживались.

– Это ручное огнестрельное оружие, вооружение всадника, можно использовать и на охоте на некрупного зверя и отпугнуть крупного, не стреляя в него. Медведя лучше бить из ружья, у него и калибр больше, и бьет точнее. Это – оружие самообороны.

– А как её, пушка, она также громко стреляет?

– Много громче, и еще более громко звучит разрыв ее бомбы. Кроме звука и ударной волны, бомба поражает противника еще и своими осколками.

– Они что, там на Сахалине из этого не стреляли?

– Нет, я первый раз услышал и увидел. – признался Ёсиро.

– А почему? – задал вопрос мне дедушка Но.

– Мы даже не говорили с жителями, пока не выучили ваш язык, использовать язык ваших врагов-эвенов, который знают большинство моих казаков, я запретил. Человек, говорящий на языке врага, сразу воспринимается как враг. А с эвенами мы дружим, они под нашей защитой, они дали присягу нашему царю, платят натуральный налог, с их земель их никто не сгоняет, а в случае нападения на них, мы их защищаем.

– А если на них напали те, кто тоже находится под вашей защитой?

– В этом случае мы разводим противников и выясняем причину, и зачинщиков. Их отдаем под суд, виновные выплачивают пострадавшим компенсацию. Кроме войск, у нас существует разбойный приказ и разбойная изба. Они занимаются теми, кто нарушает закон, являясь подданным государя, против других подданных.

– Так ты не ответил на вопрос: почему не стрелял на Сахалине, ведь тебя выгнать хотели?

– Гнать нас было не за что. Чужую землю и лес мы не захватывали, в плен никого не брали, налогами никого не обложили. Мы пришли вас защитить и присоединить эти земли к Российскому государству. Захотите вы стать подданными нашего царя, значит дадите присягу и станете ими. Будете исполнять наши законы и иметь полные права проживать на этой земле под защитой нашего с вами государства. В данном случае перед вами стоит выбор: либо мы, либо голландцы, либо японцы, так как своих сил отстоять в одиночку свою независимость вам не удастся. У вас нет такой возможности. Вы хорошие рыбаки, заботливые владельцы своих участков земли, но не смогли объединиться и ссоритесь со своими соплеменниками постоянно. Кроме простеньких ножей и крючков делать вы ничего не умеете, разве что долбить лодки. Собрать коч вы уже не можете. Я за полтора суток перебросил сюда сотню конных, четыре орудия и шесть находятся на самих кораблях. Никакие голландцы или японцы здесь уже не высадятся. А если сунутся, то получат по зубам, причем так, что в век не забудут.

– Не хвались, битва еще даже и не началась. А селедка, действительно, очень вкусная. На обманщика ты не похож, раз, говоришь, сюда идет голландец, покажи, как ты с ним справишься.

– Мне оборонительное сооружение надо выстроить и пограны установить на ближайших островах.

– Что это такое?

– Каменные столбы с надписью, что здесь начинается Россия.

– Но мы свое согласие еще не давали.

– Но ты же просил продемонстрировать: как это будет выглядеть, если за вашей спиной будет стоять самое большое государство мира.

– Но, если не понравится, то мы их уберем.

– До принятия присяги и подписания договора вы в праве это делать. Потом будете решать этот вопрос в Москве с государем.

Получив разрешение, Сергий немедленно послал Нетребко на причал передать приказ о начале работ. Началась выгрузка здесь, а три судна снялись с якорей, взяли на борт посыльного от «дедушки Но» и устремились к будущему проливу Измены. Время не ждет, Сергий пока трапезничает и разговаривает о делах государственных, а работяги и казаки приступили к подготовке площадок под остроги. Есть два полных комплекта внешнего обвода форта и две башни под два орудия. Лес уже постоял под дождиками, остриг успел потемнеть. Требуется создать у противника впечатление, что давно здесь стоим.  При наличии полного комплекта, форт собирается от четырех до шести дней, в зависимости от грунта. У нас есть десять суток, плюс-минус неделя. Ведь точных дат нам никто не давал. Один из кочей повез на острова Кунашир, Шикотан, Зеленый и Сторожевой пограны. Казаки их быстро установят, дело привычное. Лишь бы не заблудились. Старик до поздней ночи расспрашивал Сергия и Ёсиро о порядках на острове, что нравится, что нет, и получив, в целом, положительную картину того, что происходит, успокоился и приказал принести саке.

Громадную роль в постепенном распространении влияния Японии на соседние острова сыграл табак, а во вторую очередь – саке. Эти два товара были основными для торговли с варварами. Представить себе гольда или айну без трубки было невозможно. Сами айну умели делать саке, но содержание алкоголя в нем не превышало 9 градусов. Перегонять его они не умели. Собственно, почти у всех народов мира есть технология получения браги и пива. А качественную водку, бренди или коньяк производят далеко не все страны, и это при том, что сами технологии доступны и просты. Дело в исходных материалах и особых климатических условиях. Сергий не курил, эта мода на Русь еще не попала, а саке пригубил, но ни японский, ни айнский напиток ему не понравился.

Прошло шесть суток, первым был готов острожек в Головнино, там грунт оказался получше. К завтрему мастера обещали сдать второй. Сам Сергий, устав ждать де Фриза и отвечать на кучу вопросов, постоянно возникавших у старейшины острова, переместился на «Полярную Звезду» и пошел инспектировать работы в других местах. В первую очередь его интересовал пролив Перфильева и остров Зеленый, на котором было население, и который мог стать объектом атаки со стороны голландцев. Местными там руководил не Фуруку-Но, в контакт с ними не вступали. Поймав попутный ветерок, он разогнал коч до скорости почти 13 узлов, подняв оба прямых паруса и «бабочкой» поставив кливер и бизань. У кочей это один из лучших приемов: идут ходко и не рыскают. Есть, конечно, одна проблема: самому не поуправлять: у них кормовое весло вместо руля, и рулевой, кроме компаса, почти ничего не видит, но кочи бегают здесь последний год. Переживем! Прошли мимо Зеленого, выскочили в Сторожевому. Здесь стоит уже четверо суток без дела коч «Уйма», это название поморского села. Её командир Борис Хорошев сам из-под Архангельска, он – не казак, они люди степные и далеко не все знают: как ходить в море и строить подобные суда. Вербовщики войсковые мотаются по всем подобным местам и тянут к себе людей.

– День добрый, Сергий Иванович, за здря беспокоитесь, службу знаем. Погода отменная, ждем бусурмана. Пока не показался.

– Вот я и сбегаю, посмотрю, что южнее творится.

– Так возьмите меня с собой, застоялись ужо, а казаков без хода укачивает.

Дело понятное, им скучно! Пока они снимались с якоря, мы отбежали от них на пару миль мористее, ближе к острову Аничина. Уже решив поворачивать назад, неожиданно для себя замечаю парус над горизонтом. Оптики-то нет, кроме глаз – ничего. Двухмачтовое судно идет вдоль курильского разлома, придерживаясь глубокой воды. Разлом резко отличается по цвету воды от мелководья. Увидеть Тятю он пока не может, до него сто двадцать – сто пятьдесят километров. Так как в Эдо его предупредили, что Эдзо населен дикарями, то он взял мористее, чтобы себя не обнаружить. Мелкие и низкие острова Малой Курильской гряды он увидеть с такого расстояния не может, а вот, миль через сорок, может увидеть Шикотан. Я просемафорил на «Уйму», Борис ответил, что сигнал принят. Идем самым полным, левым галсом, и у нас это лучше получается, чем у голландца, мы уже у него за траверсом, он сзади телепается. Едва четыре узла выдает. Над морем раздается артиллерийский выстрел, просьба остановиться и дать возможность подойти. Мы ушли на ветер, так, чтобы сделать черточку над «t». Взяли рифы на гроте, чтобы не мешать пушке. Теперь действую только я, Сергий в морских боях участия не принимал. Мне в реальных условиях этого тоже не довелось, но теорию и практику, с боевой стрельбой из 76 и 130 мм автоматов, я имею. Увы, коч – не сторожевой корабль, пушка не стабилизирована, управляется и наводится вручную. Так что, здравствуй, это я. Прювед семье. Радует одно: де Фриз – картограф, и его боевой опыт еще меньше. Но кто его знает: чем занимались его помощники? Может быть пиратствовали в Южных морях. Или где-то в другом месте. Близко мы не подошли, пришлось тряхнуть стариной и вспомнить: чем занимались в Сивой Кобыле и на озере Гора-Валдайском. Взяв белый и красный флажок, просемафорил на латыни, Сергий её знал, запросил название, порт приписки и страну регистрации. Медленно, но отвечают, не все забыли за время пиратства. Батопорты закрыты, паруса он убрал, двух небольших суденышек он, естественно, не боится. Нашего флага он не знал, пришлось писать, что это царство Московское. В ответ получил приглашение на борт. Отказался, предложил следовать за нами к острову Юрий, он необитаем, но есть удобная бухта. В бухте на берегу установлен погран. Он согласился, и поднял паруса. Пришлось лавировать, но шли мы все равно быстрее голландца. Кочи довольно ходкие суда. Прошли пролив Юрия, повернули и встали на якоря в Широкой бухте. Встретились мы на пляже, Сергий на борт «Кастрикума» не поднялся. Одет он был в «парадную форму» и в плащ, отороченный соболем по воротнику. Неплохо одет был и Нетребко. Говорили на латыни. Представление не заняло много времени.

– Мы еще четыре года назад объявили, что вышли к Охотскому морю и острову Сахалин. Официально название еще не утверждено, но один из народов, его населяющих, называет его так. Но единого названия остров не имеет. Представители этой части населения острова и пригласили нас сюда. Северная часть населения является давно подданными Московских государей, контакт с народом, что живет южнее, установлен два года назад. Вот карта, объявленных российскими, вновь открытых островов и полуостровов. Пока названия номерные, потому, что островов много. Но наши картографы их точно нанесли на карту. На всех островах установлены наши пограны. Район очень труден для плавания, и с таким парусным вооружением, как у вас, вам будет очень сложно. Здесь сильные течения. И еще, в этих местах в это время почти постоянно висит туман.

– А это что за обозначение?

– Вулкан, на соседнем острове четыре действующих вулкана и несколько недействующих. Вот, если вы посмотрите туда, то там вы можете увидеть вулкан «Тятя», если по-русски, или Чача-Напури, так его называет местное население. В настоящее время мы готовим переговоры со старейшинами острова Эдзо, и, в случае их согласия, мы присоединим и этот остров к Московскому царству.

– Но там же живут дикари?!

– Эту ложь вам сообщили в Эдо, наверняка. Местное население является коренным на всех островах архипелага. Полторы тысячи лет назад сюда из Кореи, под давлением со стороны Китая, переместились представители желтой расы. Все эти полторы тысячи лет здесь идет война между японцами (желтыми), и представителями другой расы, вон они идут, они посещают этот остров, но постоянного населения здесь нет. Здесь слишком ветрено. Как видите, даже деревьев нет.

Но местные к ним так и не подошли, вошли с пляжа в море и начали кого-то ловить.

– Вы хотите сказать, что дикарями они не являются?

– Именно так. У части племен есть князья, имеющие хань от китайского императора, правда, эта династия уже не существует, а Цини не имеют интереса занимать территории севернее Маньчжурии. Часть племен имеют не князей, а старейшин, какой-то ареал, достаточно обширный, и занимаются рыболовством, охотой и собирательством в море и на побережье. Все острова, что мы Вам показали, образованы вулканами. Большинство вулканов – активны. Зимы на островах очень снежные, выпадает до 415 футов снега. Летом – постоянные туманы. Сейчас погода райская.

Де Фриз поежился, его продувало насквозь.

– Вы можете передать мне карту.

– Да, если вы дадите мне расписку, что карта получена от меня, атамана Якутского казачьего войска на острове Сахалин и Курильских островах, и вы будете публиковать ее без изменений.

– Такую расписку я готов Вам дать. Еще один вопрос: мы бы хотели посетить хотя бы один из островов, и переговорить с населением.

– Вынужден Вас огорчить: язык местных племен родственных языков не имеет, уникален, он древнее китайского. Существует единственный словарь, составленный мной в прошлом году. Я немного говорю на айну-итак, и знаю немного латинский. Японцы их и называют дикарями, потому, что за 1500 лет не удосужились его выучить. Вот уж настоящие дикари.

– Они считают всю эту территорию своей.

– Как видите, она им не принадлежит.

– Они могут взять ее силой.

– А она у них есть?

– Ну, русские плохо вооружают свои отряды.

– Мы сделали из этого выводы. Вы вон тот мыс на соседнем острове видите?

– Да, конечно.

– Дистанцию определить сможете?

– Я? Вряд ли.

– Хотите, я попаду в него из пушки?

– Откуда?

– Отсюда, с борта «Полярной Звезды».

– Быть такого не может.

– Прошу.

Сергий вставил запальную трубку в головную часть бомбы, запал в пушку, заряжающий банником быстро, одним движение подал унитар к камере, волны не было, Сергий поправил горизонт, по таблице взял номер прицела, перещелкнул, вращая барабан, прицел на это возвышение. Взял нагретый прут из жаровни, прицелился и выстрелил. Абсолютно точно он не попал, снаряд взорвался чуть левее, его ветерком сдуло, но облако черного дыма возникло именно на мысу в четырех километрах от точки, где стоял коч. А недалеко от него находился флейт, максимальная дальность выстрела которого была метров 400. И его снаряды не взрывались. Их капитан даже зааплодировал:

– Великолепно! А не хотите ли немножко пощипать перья испанцам в Маниле? Там тьма золота!

– Спасибо за приглашение, но у меня абсолютно нет времени. Вы представьте себе: сколько сил и средств потребуется, чтобы привести два огромных острова и кучу маленьких в нормальное состояние. Эту задачу с меня никто не снимет, я отвечаю головой за ее исполнение. Прогуляться до Манилы мне просто не позволят.

– Жаль! Откровенно жаль, господин Скурат. Так что насчет посещения?

– Я пришлю вам на борт лоцмана. В порт не входить, высаживаетесь со шлюпки. Вы, и шестеро гребцов. Вас устроит?

– Но команде хотелось бы отдохнуть…

– Здесь нет кабаков и публичных домов. Аборигены весьма организованы, и вы рискуете остаться без команды. Тоже самое на остальных островах. Не забывайте, что здесь идет война уже полторы тысячи лет. И они – прекрасные воины, умелые и опытные. Конечно, они немного отстают от нас или вас по своему развитию, но когда еда постоянно лежит под ногами, то этого и не требуется. Японцы, при одинаковом вооружении, захватить их не смогли, немного потеснили на юге, но даже Хонсю полностью не контролируют. Сейчас баланс качнулся в их сторону, ваша компания продала огнестрельное оружие китайцам и японцам. Этим вы вынудили нас только ускориться в нашем движении на восток. Шесть портов на Тихом океане мы уже поставили. Китайцы не знают, что существует Сахалин, они его никогда не посещали. В Москве готовят большое посольство, которое пойдет в Нерчинск. Возглавит его брат командующего нашим Якутским войском. Амурская земля уже наша, и мы ее никому не отдадим. Как и эти районы, в которых мы располагаемся всерьез и надолго. Навсегда. Распорядитесь, чтобы шлюпка подошла к «Уйме», возьмете там лоцмана. Нетребко, пиши! «Штурману Короткову перейти на «Кострикум», исполнять роль лоцмана. Следовать к Фурукумаппу на якорную стоянку «два». Высадить капитана и гребцов. Командиру Хорошеву держаться рядом с «Кастрикумом» за пределами его огня. Я отхожу в Фуруку.»  – Сергий перечитал написанное, и подписал записку. Вручил ее де Фризу, и протянул ему руку:

– Маартэн, я буду ждать вашего подхода, передайте эту записку командиру «Уймы». Она будет Вас сопровождать. – Откозыряв де Фризу, он и Нетребко прошли на «Полярную Звезду», которая стала сразу выбирать кормовой, сползая с песчаного пляжа. Развернувшись на веслах, быстро подняла кливер, которого у голландца просто не было, набрала ход, поставила бизань и уверено пошла правым галсом в бейдевинд, навстречу невидимому берегу.

Де Фриз нервно щелкнул себя по руке перчатками. Он отчетливо понял свою ошибку: не надо было говорить русскому про китайцев. Он повернулся и пошел в обратную сторону, туда, где стояла его шлюпка. Надо было срочно попасть на корабль и успеть зарисовать то, что он увидел на карте. Ему ее еще не передали. Дадут или не дадут – неизвестно. В любом случае, он уже опоздал: район исследован одной из европейских стран и его принадлежность России сомнению не подлежала. Откуда у них появились такие мореходы? Впрочем, суденышки были точно такие, какие русские использовали на Белом море и у Груманда. Моряки оттолкнули шлюпку от берега и пошли в сторону «Уймы», чтобы не терять времени капитан де Фриз решил забрать лоцмана сразу. Сам же, сидя на кормовой банке зарисовывал ту картинку, которую увидел. И тут до него дошло, что карта выполнена в другой проекции, чем даже в известном Atlas Nuvos, изданном в Германии несколько лет назад. «Картографией этот молодой сукин сын владеет изрядно!» – подумал капитан. Перенести все это на другую карту было достаточно сложно. Он понял, почему у него просят расписку о печати в неизменном виде. Насколько ему было известно, Московия своих карт не издавала.

Они подошли к борту коча, и де Фриз передал записку. Капитан тоже говорил на латыни, и де Фриз решил проверить свою догадку и оказался прав: капитан и его помощник оказались из поморов. Да вот беда, так называемый «лоцман», прибыл без карт и пособий. Он просто знал район, как свой дом родной. Дал курс в румбах, и с удовольствием ухватился за кружку с ромом. Де Фриз радостно потер руки, сейчас мы будем знать все секреты русских! В Архангельск ходили все: и англичане, и испанцы, и датчане, и голландцы, даже ганзейские купцы и мореходы добирались. Кабаков там было – тьма-тьмущая. И иностранцы активно спаивали местных, таким образом добывая сведения и о конкурентах, и о политике. Но и здесь его ожидал облом: лоцману дали выпить два глотка, чтобы хозяев не обижать, после этого к нему приблизился казак из охраны, зашел со спины, наклонился и прошептал: