Читать онлайн Бастард рода Неллеров. Книга 2

© Усов Серг

© ИДДК

Глава 1

Нет, так не пойдёт. Зачем держать благородного милорда в камере жуткого подземелья? Впадает в неконтролируемое буйство? Ну и что, разве он сможет разрушить стены обычной монашеской кельи в главном здании монастыря? Бред. Карл всего лишь одержимый, а не демон неукротимой силы. Подумаешь, буянит, ерунда какая. У меня сослуживец был в той, прежней жизни, так у него любая пьянка заканчивалась таким дебошем, что милорд Карл Монский и рядом не стоит.

– Ведите его за мной, – приказал. – Цепи не снимайте и присматривайте.

– Мы хотели уже сегодня приступить к его лечению. – Один из вошедших со мной в камеру трёх монахов опасливо потыкал дубинкой в бесчувственное тело одержимого. – Только не успели спуститься, он уже перестал буйствовать.

И хорошо, что не успели. Методы излечения неудачной инициации здесь такие же дурацкие, как и вся остальная медицина. Думают, что если во время приступов причинять одержимому сильную боль – ударами или прижиганиями, – то он перестанет впадать в буйство. Полная чушь, не подтверждаемая практикой, что, как помню, является основным критерием истины. Те случаи исцеления, которые всё-таки случались, уверен, никак не связаны с существующими в Паргее протоколами лечения.

– Чего вы на меня уставились? – грозно спросил братьев. – Ждёте, когда он в себя придёт? Берите под руки и тащите за мной. Иначе мы тут час ещё будем ждать, а у меня времени нет.

– А с еретиками и той старой ведьмой что делать прикажете? – Брат Никита, главный тюремный надзиратель, почесал выбритую макушку. – В город уже три раза сообщали. Не торопятся забирать.

– Научись выполнять задачи по мере их поступления, – посоветовал. – Про милорда я вам сказал, об остальных распоряжусь позже. Разберусь сначала.

Надзиратель кивнул и пошёл впереди меня с чадящим горьким запахом факелом, а другие монахи подхватили тело и понесли следом.

Есть у меня кое-какие мысли, как можно попытаться помочь милорду Карлу. Что мы имеем? Бракованный источник магии – раз, голова с мозгом, который время от времени заставляет впадать пациента в безумие – два. Где-то между этими двумя точками можно поставить преграду, чтобы одно с другим никак не взаимодействовало. Поможет? Откуда ж мне знать? Но попробовать обязательно стоит, только сначала надо всем объявить, что я стал одарённым. Хватит тянуть.

Вопрос в том, как это признание сделать. Настоящую инициацию маги почувствуют на расстоянии не менее чем за сотню шагов, значит, надо отъехать от обители в компании тех, кто магическими навыками не обладает.

Ерундовая задача. Объявлю, что желаю осмотреть деревни и виноградники, тем более что за два дня, проведённых в обители, я со всем хозяйством внутри монастырских стен и рядом с ними уже поверхностно ознакомился, оставались только подземелья со складами, допросными и тюремными камерами, которые я оценил сейчас, сразу после завтрака, с чем себя и поздравляю.

Каменные ступени под ногами, хоть и местами выкрошившиеся, иногда скользили от утреннего конденсата. Вообще, в подземельях обители мерзко – холодно даже летом, сыро, и спёртый воздух неприятно пахнет кровью, жжёной человечиной, потом и испражнениями. Находиться тут само по себе пытка.

– Ваше преподобие. Что же вы без меня-то пошли?

Поднявшись по лестнице, столкнулся с братом Симоном, управляющим лечебницей, он и встретил меня вопросом.

В свои сорок пять выглядевший тридцатилетним мужчина является очень хорошим магом-целителем, а вот как руководитель ничего из себя не представляет. Посмотрел вчера на бедлам в лекарском хозяйстве. Хотя о чём это я? Бедлам – это ведь переиначенное слово «Бетлем», как сокращённо называли Бетлемскую королевскую больницу Святой Марии в Лондоне.

Моя мачеха Мария – герцогиня, а не святая, и Готлинская обитель вовсе не британская столица, но, видимо, бедлам – он и в Африке бедлам, то есть в Паргее. А чего ждать от средневековой медицины? Ладно хоть здесь магия есть. Правда, лечит Симон ею только богатых и за очень большие деньги.

– Если целитель не идёт к больному, то больной идёт к целителю, – переиначил на свой лад восточную мудрость про гору и Магомета. – Сзади волокут, – махнул рукой себе за спину. – Поселим в одной из келий-карцеров, там и будешь с ним заниматься. Подумаем, что можно применить кроме воздействия болью. Кузина, дочь нашего епископа, как-то обмолвилась про одну историю исцеления одержимого, успешного исцеления. Объясню чуть позже. Пока займись синяками и ранами, которые он под утро себе нажил. Брат Никита говорит, два часа бился о решётку и стены. Так ведь? – отвлёк главного тюремщика от попытки погасить ставший ненужным факел.

Выход из подземелья находился на открытом воздухе возле задней стены здания арсенала. Рядом стояла бочка, наполненная дождевой водой, но монах не хотел в ней гасить светильник, собираясь им воспользоваться на обратном пути.

– Да, милорд, – подтвердил Никита, кое-как затоптав пламя – масло в монастыре хорошего качества, из нефти, которую тут научились перерабатывать на фракции. – И выл так, что можно было оглохнуть.

– Ну, вы-то привычные, брат, – улыбнулся я. – Ваши уши могут и более сильные вопли стерпеть. Себя-то он сильнее измучил. Ничего, с помощью Создателя и кузининой подсказки попробуем вернуть милорда к полноценной жизни.

Приписал возникшую идею о магическом исцелении одержимости Юлиане, она далеко, да к тому же слишком важная особа, чтобы какой-то монах Симон получил возможность к ней обратиться и разоблачить моё враньё. Если у нас ничего не получится, то идея не запомнится, а выйдет удачно, то, надеюсь, и в этом мире победителей не судят.

Доходы от любой своей деятельности братья отдавали монастырю, получая от ордена всё им полагающееся по занимаемому в нём статусу. Ага, тот самый не состоявшийся коммунизм, где от каждого по способностям, каждому по потребностям. Только вот ни на Земле, ни здесь никто не определил размеры этих потребностей. Зря. Человек ведь существо ненасытное. Мало кто может сам себя ограничивать. Поэтому, в отличие от теории, на практике монахи себя не обижали. Брат Симон, тот и вовсе будто лопатой загребал долю доходов от лекарской деятельности в свой карман.

Мой предшественник ему в этом не мешал, не стану и я. Деньги брат-целитель тратил в основном не на блек-джек и шлюх, а на заказ редких книг – подьячий Виктор, оказавшийся ушлым прознатчиком, просветил милорда Степа на этот счёт. Рано или поздно купленные Симоном манускрипты перейдут в собственность монастыря, а многие из них уже попадают на переписывание, принося обители прибыль. Так-то хороший мужик этот Симон, правильный, хоть и высокомерный сноб. Недостаток вполне простительный, помню, что в моём родном мире учёные люди тоже часто бывают с какой-нибудь лёгкой придурью.

– Милорд. – Из-за спины лекаря и его раба выскочил Николас, мой адъютант – не адъютант, личный охранник – не личный охранник, не готов друг детства Степа Ниша пока ни к одному, ни к другому, но сильно старается постоянно быть при мне и оказаться хоть в чём-то полезным. Сам не свой от свалившегося счастья, он всё время старается отплатить. Пока нечем. – Брат Макс ждёт вас на тренировку.

Когда мы маленькие, деревья кажутся большими. Из рассказов своего наставника милорда Ванского я представлял его учителя каким-то вовсе непревзойдённым виртуозом меча.

Действительность оказалась чуть проще. Брат Макс в мастерстве лишь не уступал своему бывшему ученику, в силу же возраста демонстрируя меньшие скорость и ловкость. Мне есть на что жаловаться? Нет, глупость. Всё хорошо. Наставник полностью подходил для моих планов. До его уровня милорду Степу ещё годы тренировок.

С тем, что жизнь даётся человеку всего один раз, я теперь благодаря собственному удивительному опыту категорически не согласен, тем не менее собираюсь и эту, вторую, прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Благо заняться есть чем.

– Ник, – положил руку на плечо новика. – Скажи старшему сержанту, пусть назначит со мной пятерых, которым приготовиться к поездке по монастырским землям.

Остановился у выложенного камнями небольшого бассейна, наполняемого бьющим снизу ключом. От него до стены проложен гранитный желоб к дренажной трубе в ней, через неё вода вытекает за пределы обители.

Это и есть тот самый источник, появившийся благодаря Создателю. Для доступа к живительной влаге не обязательно попадать внутрь монастыря. Собственно, большинство паломников в саму обитель не пускают, только самых важных – дворян или богатеев. Впрочем, и они живут в гостинице вне монастырских стен.

– Я взял ваш кубок, милорд. – Прежде чем кинуться выполнять моё поручение, Николас обеспечил меня посудой для питья святой водицы.

– Ты научился мои мысли читать?

Зачерпнул из источника и сделал несколько глотков действительно очень вкусной воды. Провести анализ её состава мне нечем, но почему-то уверен, что она полезна.

Вернул кубок приятелю, тот допил и побежал к гостевому дому, где на первом этаже устроился гвардейский десяток во главе с моим Ригером. Говорю «моим» в том числе и потому, что провёл с ним позавчера долгую серьёзную беседу, после которой бывший опекун Степа поклялся перед уменьшенной копией жезла Создателя в верности мне в первую очередь, а уж герцогине Марии во вторую.

Посмотрев вслед новику, направился к боковому подъезду главного здания.

Монахи ежедневно, кроме шестого, выходного, дня по два часа минимум совершенствуют свои навыки владения оружием. Воинственные они у меня, рад за них. Мало ли что может случиться? Надо быть в готовности за себя постоять.

Для тренировок в обители выделено два места – плац между конюшнями и складами, а также небольшой зал с манекенами и тренажёрами на первом этаже монашеского общежития, главного здания обители, в котором находятся и мои апартаменты.

Я для своих занятий выбрал крытое помещение, потребовав, чтобы во время них там никто, кроме меня и наставника, больше не присутствовал. Не желаю предоставлять кому бы то ни было о себе какую-либо достоверную информацию.

Откуда во мне такая скрытность? Здесь нет разветвлённых информационных сетей, и никакие мошенники, получив доступ к моим персональным данным, не станут изводить телефонными звонками меня и моих близких, в средневековье есть свои положительные моменты. Тем не менее считаю, что всё равно пусть обо мне как можно меньше знают – крепче спать будут. Информация – это очень мощное оружие, не нужно самому отдавать его в чужие руки.

Доброе слово и коню приятно. Вчерашнее первое занятие с братом Максом завершилось его признанием моей неплохой выучки, что польстило, конечно же. Милорд Ричард не зря свои усилия на бастарда Неллеров потратил.

Напомнил себе о губительности почивать на лаврах и во время сегодняшней тренировки выложился полностью. Когда часы на церкви и монашеском общежитии чуть вразнобой пробили по десять раз полдень, уже еле стоял на ногах.

– Ох, наверное, хватит? – спросил нового наставника, тяжело дыша.

– Думаю, что да, но вообще, как вы сами, милорд, решите.

– Знаешь, что? Давай во время тренировок ты у нас старший. Хорошо?

– Договорились, – усмехнулся брат Макс.

Мои ожидания, что монастырское начальство четырнадцатилетнего парнишку в качестве своего руководителя встретит с изрядной долей скепсиса, не оправдались. Не учёл впитанного в кровь у обитателей этого мира сословного почитания. Милорд Степ принадлежит к могущественному роду Неллеров, хоть и незаконнорожденный, но сын самого герцога Виталия и, следовательно, родственник многим аристократическим семьям. Достоин, так сказать, править по праву крови. А скоро объявлюсь одарённым, так и вовсе любые вопросы отпадут.

– Вы окончательно решили, что службы будет проводить преднастоятель? – спросил Макс, когда мы направились в термы.

– Кроме шестого дня, – кивнул. – Не хочу обижать баронета. Оставляю своему заместителю самую почётную обязанность.

Так не понравившийся мне преднастоятель Михаил Фальм – мутный он – весьма удивился, когда узнал о моём решении, даже не сразу поверил. А что? Пусть перед братией и паломниками, а главное, молоденькими дворянками, красуется в пурпурной, вышитой золотом и серебром сутане своей молодецкой статью, мелодичным голосом и мудрыми словами проповеди. Мне это совсем не нужно. Забрал себе все реальные нити управления, а баронета отфутболил на чердак. Пусть занимается почётным, но ничего не решающим делом.

Да, забрать-то я забрал, вот только надо ещё научиться за них дёргать. Тут большую помощь окажет подьячий Виктор, который к моему удовольствию оказался весьма дельным и умным. Весёлый пьяница – лишь маска, позволявшая ему втираться в доверие и получать нужные сведения не только из просмотренных документов, а и от людей, их писавших.

Когда в моём родном мире кого-нибудь спрашивали: «Ты что, сторонник теории заговоров?» – то ожидали быстрого отказа и оправданий: нет, конечно же, нет. Только вот на мне такой приём никогда не работал. Твёрдо убеждён, что люди с раннего детства плетут заговоры, начиная с попытки выдавить из родителей на мороженое или новый велосипед и, уже будучи взрослыми, устраивать свои карьеры, помогая друзьям и делая пакости недругам.

Любое сколь-нибудь значимое событие в истории редко является результатом случая, в основном это следствие чьих-то продуманных действий. Так что да, я самый что ни на есть сторонник теорий заговоров, а значит, всегда буду ожидать каких-нибудь пакостей от окружающих. К подарку в виде ещё одной жизни следует подходить бережно.

– Прибегал этот, – доложила Юлька, когда я после бани пришёл в свои покои, где она накрыла мне обед. Под «этим» девчонка понимала, конечно же, своего дружка и ухажёра Николаса. – Сказал, что пятёрка гвардейцев назначена, ждут команды на выезд. А вы куда собрались? Возьмите меня с собой.

Быть большим боссом часто означает одиночество, но обедаю я без сотрапезников не потому, что так положено по статусу, а из-за собственного решения. Люблю размышлять, пока ем, а не разговаривать. Только разве с моей служанкой спокойно получится подумать? Трещит вечно как сорока, и урезонить её нет сил, хорошая девочка, непосредственностью на мою Леську в детстве похожа. Придётся терпеть, не такая уж это трудная задача.

– Ладно, только тогда не мельтеши передо мной, не пронесу я еду мимо рта без твоей помощи. Иди одевайся. И уговор: очередную свару с нашим бравым новиком Николасом не затевать. Побереги язвительность для кого-нибудь другого.

Юлька весело рассмеялась и радостно метнулась к своей каморке, расположенной рядом с умывальной комнатой. Ошейник со своей служанки я вчера снял. Имею полное право. Пусть плату ей ещё не назначил, но статус у болтушки изменился кардинально, она теперь вольная. Пока за пансион поработает, а дальше будет видно.

Надо вспомнить, что я чувствовал и как себя вёл, когда инициировался в одарённые. Именно так мне надо будет изображать в присутствии свидетелей, чтобы потом, если кто заинтересуется – мало ли? – комар носа не подточил. Жаль, что симулянт из меня плохой, никакого опыта. Лишь однажды в жизни пытался изображать больного, когда не хотел в школу идти, и вроде бы получалось неплохо, на маму подействовало, только вот нагоняя температуру, прислонил ртутный градусник к батарее, – мозгов-то совсем не было – а тот возьми и лопни. В общем, и в школу пришлось идти, и напутственный подзатыльник от отца огрести, не сильный, зато обидный. Ладно, тогда я был ещё несмышлёный, сейчас постараюсь сделать как надо.

– Ваше преподобие. – Не успел я встать из-за стола, ко мне заглянул брат Сергий, можно сказать, братец, он всего на год старше меня, зато из младших сыновей состоятельной купеческой семьи, оплатившей и его обучение в школе, и должность монастырского секретаря. – К вам казначей и старший библиотекарь пришли. Просят допустить до беседы.

Ясно. Явились жаловаться на подьячего. Виктор их за один день умудрился хорошенько растрясти. Предупредил, что вскоре прибегут с кляузами про его непочтительность. Ничего, пусть терпят. К тому же на первых порах им ничего не грозит. Не хочу с порога начинать кардинальные перемены и резко настраивать против себя ближайшее окружение.

Подьячий Виктор очень кстати для меня так себя ведёт. Он-то не знает игру в плохого и хорошего полицейских, зато я понимаю, как выглядеть белым и пушистым, чтобы мне в жилетку бегали плакаться. Дядя Витя нехороший, милорд Степ спаситель от притеснителя.

Только сегодня мне некогда с братьями Алексом и Валерием разговаривать, есть дело поважнее. Пока русский царь удит рыбу, Европа может подождать.

– Сергий, скажи им, что беседа будет завтра. Я уезжаю и приеду поздно.

Эх, как же хорошо быть молодым. Уставшие на тренировке мышцы почти восстановились. Так, лёгкая ломота чувствуется, и всё. Чёрт, сам себе завидую.

– Милорд? – Одевшаяся в брючной костюм Юлька закрыла за моим секретарём дверь и повернулась.

– Готова? Пошли чёрным ходом.

Из моих покоев можно было перемещаться по узким проходам внутри стен.

– Там темно.

– А голова тебе на что? Вон лампа висит, а рядом огниво.

Шли даже при нашем отнюдь не богатырском телосложении касаясь плечами стен, хорошо, что ещё и пригибаться не приходилось. Вспомнилось, как пацаном с друзьями спускался в подвал старой, семнадцатого века церкви. Тогда было немножко страшно, сейчас нет, но любопытно. Какой смысл от таких тайных ходов, если о них знает каждый обитатель монастыря, включая, поди, и десяток бойцовских псов? Юлька шла сзади, поэтому всю паутину собирал я своим благородным лицом. Давненько этими проходами никто не пользовался. Надо будет стребовать их полную схему, а не только главного здания, вдруг что-нибудь интересное обнаружу, да и пройтись по всем не помешает. Всё-таки я тут теперь аббат и должен хорошо знать не только монастырское хозяйство, а и все ходы-выходы. Привык ответственно относиться к любому делу.

Навыки верховой езды я вполне прилично прокачал, однако пересаживаться на резвого скакуна мне пока рано, не справлюсь. Поэтому на заднем дворе Николас держал для меня повод верной кобылки.

– Ник, для неё тоже приведи лошадь, – показал подбородком на довольную Юльку.

– Зря мы её с собой берём, Сте… милорд, ваше преподобие.

– Тебя спросить забыл, – нахмурил брови и кивнул Ригеру. – Привет. Припасы с собой взяли?

– Да, и копчёные колбаски, как вы любите.

Глава 2

Уехать без лишних помпы и шума не получилось. А чего я хотел? Настоятель даже в уборной, можно сказать, находится у всех на виду. Едва мы – имею в виду себя и свой эскорт – выехали верхом на нашу единственную монастырскую площадь, где в это время при небольшом скоплении монахов, слуг и паломников наказывали у столба какую-то провинившуюся пожилую рабыню – да, не я один здесь судья, мои помощники тоже обладают каждый определённой властью, – как ко мне наперерез с разных сторон сразу же устремились подьячий Виктор, брат Георг – главный управитель монастырским хозяйством и Олаф, возничий кареты, на которой я прибыл в обитель.

Ну, с последним мне всё понятно. Раб сестры завис здесь в непонятном статусе. Экипаж надо будет отправлять к Агнии, вернуть, но не пошлю же я его в столь тревожное и опасное время без охраны? А у меня лишних воинов нет.

– Чего ты под копыта кидаешься, Олаф? – строго сказал ему. – Жди оказии. Как в Лос-Аратор кто будет возвращаться, так и тебя с ними отправлю. Отдыхай. Разрешаю съездить в город. Только не в одиночку, разумеется. Виктор, брат Георг, – это я уже своим помощникам. – У нас что-то горит? Тогда все вопросы вечером.

И опять на своём пути – она вчера уже раза три, нет, четыре, нет, точно пять якобы случайно попадалась – вижу кидающую на меня томные взгляды белокурую красотку. Откуда только знает, где я появлюсь? Чутьё как у экстрасенса или наводит кто?

Чем она вообще сейчас должна заниматься, кроме того, чтобы строить мне глазки? Девочка, если ты считаешь, что сможешь легко обаять своими глупыми ужимками молоденького аббатика, то сильно ошибаешься, у меня дочь старше тебя, и я древний, словно мамонт. Ну, утрирую, понятно. Кабы не болезнь, был бы что тот Карлсон, мужчиной в самом расцвете сил.

– Я не беседовать, – объяснил подьячий. – Просто хочу сообщить, что уезжаю в Готлин на наше подворье и вернусь только завтра, а если смогу, то послезавтра.

Логика его фразы не совсем понятна, но согласился. Надо так надо. Виктор знает, что делает. Я в этом уже убедился.

– Брат Георг, что за девица с тобой? – напустил на себя высокомерие. – Второй день её наблюдаю слоняющейся без дела.

– Так я как раз насчёт неё к вам и направлялся, ваше преподобие. – Он ухватил блондинку за локоть и довольно грубо выволок её, поставив перед собой. – Рекомендую вам как личную служанку. Расторопна, старательна и… – Тут управляющий сделал небольшую паузу, чуть похабно ухмыльнулся, с намёком подмигнул и продолжил: – Очень умела в кое-каких делах.

Здесь реально интриги такие примитивные или меня за малолетнего придурка держат, наверное, к тому же не без расчёта на возрастной спермотоксикоз? Нашли осла. Обломитесь, приятели, я ваши хитрости могу прямо с хитрых рож читать.

– Обойдусь, – пренебрежительно отмахнулся. – У меня есть кому прислуживать. Утром видел возле портняжной мастерской бардак. Отправь её туда, пусть порядок наведёт.

Ух, какая ярость-то у нас в глазках сверкнула. Не прячь взгляд, девочка, не прячь. Дядя Степан наблюдательный, успел заметить твою реакцию. Сколько экспрессии в ней. Огонь! Цвет волос подкачал, а так прямо Кармен, ни дать ни взять. Меня не любишь, но люблю я, так берегись любви моей, тарам-пам-пам. Или перевербовать тебя? Да ну, к чёрту, чувствую, что ты паскудница. Нутро гниловатое. Зачем мне такое рядом? Держи врага вблизи? Так какой ты враг? С моими-то нынешними властными возможностями раздавлю как таракана, тараканиху.

– Милорд… – хотел ещё что-то сказать управляющий.

– Потом, брат Георг, всё потом, – прервал и послал свою кобылу вперёд.

Вот так, пусть привыкает к юношеской взбалмошности своего настоятеля. Мало ли где я воспитывался? Не забывай, что кровь рода Неллеров позволяет вести себя с окружающими весьма пренебрежительно. Управляющий ли ты обители или последний раб в ней, для бастарда Степа вы оба подчинённые.

Сопровождаемый почтительными поклонами встретившихся обитателей и паломников, подъехал к воротам. Королевских гвардейцев ни разу не видел, но вооружение и доспехи моих дежурных монахов ничуть не хуже, чем у герцогских, и содержатся в образцовом порядке, спасибо лейтенанту Максу.

Единственное, что бросалось в глаза у моих вояк, так это длинные копья. Раньше я видел только полутораметровые обрубки, которыми не столько нужно колоть, сколько метать. Братья же держали в руках настоящие оглобли с железными наконечниками. Неужели удар латной кавалерии готовы встречать? Надо будет у наставника уточнить.

А это ещё что за мини-обоз пытается проехать в мой монастырь? На паломников или поставщиков не похоже. Два мрачных, размером с КУНГ, деревянных ящика на колёсах, влекомые парой лошадей каждый, в сопровождении десятка городских стражников, судя по плоским, как тарелки, каскам.

Решётки на узких оконцах. Тюрьмы на колёсах? Чего гадать-то, сейчас всё и прояснится.

– Вот наш аббат, его преподобие милорд Степ, – обернувшись ко мне, один из караульных братьев сказал городскому сержанту, круглому как колобок мужчине, в этот момент успокаивающего своего коня похлопываниями по шее. – Если разрешит вам проезд внутрь, я пропущу.

– Кто такие? – стараюсь говорить юношеским баском. – Кто старший?

Понятно, этот колобок старший и есть. Что он там бубнит? Разве так докладывают? Впрочем, военной чёткости от полицейского чина и в моём мире не всегда дождёшься. Как тут не вспомнить неразборчивое бормотание сотрудников ДПС, когда те представляются.

Хотя суть происходящего сейчас уловил быстро. Прибыл конвой наконец-то забрать из моих подземелий еретиков и ведьму, что хорошо, а взамен оставить новых подозреваемых, что плохо.

Первых пытали и допрашивали под руководством преднастоятеля Михаила, временно замещавшего должность аббата, он же и вынес вердикт об их виновности, а вот с доставленными только что предстоит решать уже мне. А не хочется. И на самотёк этот вопрос не пустишь. Противники церкви, если верить епископу Рональду, здесь не выдумка, самая что ни на есть реальность. Они достаточно многочисленны, организованны, методами конспирации владеют неплохо и представляют серьёзную угрозу.

Отрицая единосущность явившегося в мир Создателя, настаивая на его подобосущности, то есть утверждая, что в Паргею пришёл не сам Создатель, еретики ставили под сомнение многие церковные догматы и государственные порядки. Ведь если тот, кто путешествовал по миру, творил чудеса и добро, рассказывал, как людям надлежит жить, не сам Создатель, а лишь человек, которого он сотворил по своему подобию, то и многое из сказанного могло быть неправильно понято или истолковано. В глубь теологии я пока не погружался, но простой вывод, который следует из еретических идей, мне понятен, потому что прост, как кирпич: бей дворян и попов.

Понятно, я всегда за всё хорошее против всего плохого, и в душе, может, тоже разделяю мнение о несправедливости нового для себя мира, только так уж получилось, что я теперь и поп, и дворянин, то есть еретики и мои враги тоже, как и для короны или церкви. К тому же мог бы немало рассказать о религиозных войнах земного средневековья, сколько крови в них было пролито, чтобы в итоге вместо одних несправедливостей получить другие, порой более жуткие, тот же нацизм.

– Так мы проедем? – второй раз спросил сержант.

Я опять завис, что ли, как постоянно делал мой первый, собранный на коленках, компьютер?

– Да, проезжайте, – согласился. – Братья, пропустите их. Надзирателя Никиту предупредите, он к себе в келью ушёл отдыхать.

Караульные монахи все вчетвером дружно рассмеялись.

– Мы видели, как он пошёл, – пояснил старший. – Взял для просветления из гостиницы добрую паломницу, – показал взглядом в расположенное неподалёку от монастырских стен трёхэтажное строение. – Думаем, не до отдыха ему сейчас, ваше преподобие. Продолжил труды свои.

На Земле священники тоже грешили, а здесь с этим намного проще. Предать бы прелюбодеев анафеме, да не поймут, и, конечно же, сие не в моей власти.

– Значит, от трудов отвлеки, – не поддержав веселья, сказал строго. – Пусть не затягивает отправку и приём. Не нужна нам здесь старая ведьма.

Ни в какие проклятия, порчи и разные наговоры я не верю, но колдуны и ведьмы здесь реальные. Так и есть, особенно с учётом того, что в эту категорию попадают изготовители отравы, наркоты, зелий для прерывания нежелательной беременности и прочих гадостей. Увы, часто в колдовстве обвиняют обычных травников.

В поиске злых умыслов у знахарей и написании доносов сильно усердствуют врачи, купившие себе практики и не желающие с кем-либо делиться доходами. В общем, мне придётся проводить беспристрастные, серьёзные расследования, чтобы отделять овец от козлищ, или как там было у святого Матфея?

– Чего стоим? – спросил у старшего сержанта. – Вперёд! – скомандовал. – Когда твой доклад почитаю?

– Я это, опять кляксу посадил. Перепишу. А содержание могу прямо сейчас вам дать посмотреть.

– Да чего мне его смотреть? Мы же с тобой вчера всё обсудили. Не затягивай.

В отличие от Степа, его опекун с грамотой не очень дружил. Читал вполне быстро, даже не по слогам, а вот с написанием имел проблемы, даже притом, что в континентальном языке, как и во всех местных его диалектах, работало правило: как слышишь, так и пишешь. Руки у Ригера не под перо были заточены.

Записка о том, что милорд Степ Неллерский живым и здоровым добрался до вверенной его руководству обители, отправилась в тот же вечер, когда я сюда прибыл, а вот подробный доклад о путешествии был готов только для епископа – подьячий Виктор постарался.

Для герцогини сообщение должен написать своей рукой мой бывший опекун, но он всё ещё над этим мучился, словно перегоревший автор при написании главы затянувшегося романа. Ладно, время у него есть, группа паломников из Неллера отправится в обратный путь только через два дня. Почтовое ведомство, что ли, придумать? Да ну, к чёрту. Тут много чего надо предлагать, и организация связи – не самое первоочередное дело.

Нашу маленькую кавалькаду все заметили, а по богатству моего гардероба сразу догадались, что едет настоятель. Кланялись почтительно даже те, кто находился далеко или смотрел из распахнутых окон гостиницы. Это что там за симпатичная девичья мордашка мне весело улыбается? «Ох, старик, – притормозил свои игривые мысли, – успокойся уже, всё впереди, успеется».

Почти сразу, как позади остались строения, пошли поля с колосящимися всходами посевов. Деревня Монастырка-то совсем рядом, вон они, её убогие домишки, всего в полумиле виднеются. Крестьяне – смотрю, среди них детей не меньше, чем взрослых, и работают наравне – уже срезали колосья серпами, такими же, как на гербе той страны, в которой я родился, провёл детство и потерял. Не по своей вине, мал ещё был. Опять о грустном, постороннем? Зачем? Эх, Стёпа-Степ, нам ли, аббатам-настоятелям в четырнадцать лет – кровь с молоком – быть в печали?

Стариков не увидел вообще ни одного, ни в поле, ни в деревне, которую миновали довольно быстро – всего-то четыре десятка убогих хижин. Да уж, не живут здесь селяне долго. А ещё – заметил – все крепостные кланялись низко, вроде уважительно, но взгляды прятали. Нутром чую, нет в них почтения, лишь страх и неприязнь.

Ух ты, гречка? Точно, она. Смотрю, в моём хозяйстве довольно разнообразный ассортимент продуктов, и зерновых, и овощей, и оливок, и винограда много, и фруктовые сады. Земля-то прямо благодатная, и климат мягкий. С Италией или Грецией бы сравнил, но отсюда до моря пара-тройка сотен миль, влажность другая, меньше намного.

– Это что за острог? – спросил Ригера, когда за околицей в стороне фруктовых посадок увидел обнесённый частоколом из заострённых брёвен квадратный участок размером всего в четверть акра.

Надо было с собой кого-нибудь из братьев взять. Дядьке-то откуда тут что знать? Действительно, хорошие мысли приходят с опозданием.

– Пасека, – пояснил старший сержант.

Ого, Ригер уже в курсе. Молодец, тоже времени зря не теряет. Подготовился к нашей рекогносцировке.

Паргейцы оказались сообразительней землян, в том смысле, что давным-давно от бортничанья перешли к культурному пчеловодству. Мёда добывали много, но и спрос на него при дороговизне и малой доступности сахара был большой. Пасека не приносила обители дохода только по той причине, что братья сами весь её продукт употребляли, правда, в виде медовухи.

Опасный это напиток. В своей прошлой жизни узнал. Вроде пьёшь как лимонад, а потом на ногах устоять не можешь. Плавали, помним.

От поднесённой встретившим нас братом Тимофеем – так он представился – ендовы с медовухой литра на полтора отказался, как и от мёда в сотах, подозреваю, от него одно место могло слипнуться, ну или пришлось бы много и часто пить в моём коротком путешествии, а я вовсе не за этим покинул монастырь.

Своим спутникам отказать в приёме сладостей сил не хватило. Да и никто бы на моём месте не смог, увидев, какими глазами смотрели на плошку с сочными сотами Юлька и Николас. Бог с ними, пусть объедаются, раз друг детства устроил им широченную белую полосу в жизни.

– Покажи, что тут у тебя и как, – попросил брата Тимофея, спешившись.

В дом-пятистенок заходить не стал, а вот саму пасеку осмотрел. Информационный голод, пожалуй, одна из самых серьёзных проблем в моём паргейском бытии. Пытаюсь утолять его всеми возможными способами. А какие тут возможны в отсутствие СМИ, интернета и прочего? Книги, беседы и вот такие, как сейчас, экскурсии.

Сорок с лишним ульев. Вполне неплохо. И управляется с ними монах один. Труженик. Похвалил его, получив в ответ хорошо скрытую насмешку.

– Мне очень приятно, ваше преподобие, – поклонился он немного ниже положенного.

Ну да, личный, а не родовой авторитет мне ещё только предстоит заработать. Если получится. Если? Обязательно смогу, какие ещё сомнения?

– Теперь куда? – уточнил Ригер, когда мы покинули гостеприимного пасечника.

– В Гутово, – назвал подаренное Неллерами село.

До ближайшего одарённого теперь далеко, так что давно могу смело приступать к спектаклю под названием «Обретение дара милордом Степом».

На исполнение роли уже настроился, в чём мне помог тот факт, что инициации происходят у всех по-разному. Помню, как сам полдня жжением в груди промучился, а вот Юлиана двое суток в горячке провалялась. Её отец, мой дядя, даже впадал в отчаяние, опасаясь, что она станет одержимой. Кузина появившееся в её груди энергетическое ядро видела отчётливо, а вот каких-либо жгутиков ни одного. Лишь когда время перевалило на третьи сутки с начала пробуждения источника, нити вырвались из него наружу.

Короче, Станиславского с его знаменитым «Не верю!» увидеть вблизи себя не ожидал. Как изображу сценку, так и сойдёт. Главное, чтобы шею не свернуть, упав с кобылы, когда буду симулировать впадение в беспамятство.

Возглавить кавалькаду Ригер мне не дал. Переживает за мою безопасность. Вдруг стрелы откуда-нибудь внезапно полетят? Амулеты, их отклоняющие, есть у каждого из нас, даже у Юльки. Только энергии в кулонах хватит на защиту от полутора-двух десятков выстрелов из луков или арбалетов. Беспокойство моего опекуна понятно – в залпе, направленном на меня одного, может оказаться большее число снарядов. Что ж, поеду и в середине строя.

– Юлька, догоняй, что скажу, – обернулся к девчонке, а когда та со мной поравнялась, доверительно сообщил: – Читал в книге, что обсасывать грязные пальцы плохо для животика. Болеть будет.

– Так я же не грязь, а мёд слизываю, – рассмеялась девчонка. – Пальцы липкие. Что с тобой, Степ?! Милорд!

Первым свидетелем моего приступа стала она, молоденькая служанка. Разукрасить произошедшее всякими немыслимыми подробностями фантазии у неё хватит, и чем больше Юлька их вывалит на слушателей, тем меньше её всерьёз станут слушать.

– Горит, Юль, грудь горит! – произнёс осипшим голосом и положил свободную от уздечки руку на верх живота. – Больно, – страдальчески поморщился, закрыл глаза и начал медленно заваливаться вбок.

– Милорд! Господин Ригер! Он! – Девчонка в испуге схватила меня обеими руками за локоть и сама чуть не свалилась на землю. – Милорд!

Но уже и без её слезливых криков все сообразили, что с его преподобием происходит что-то неладное. Упасть мне не дали. Отряд остановился, и бастарда Степа, бережно сняв с кобылы, уложили на траву.

– У нашего милорда открылся дар! – первым догадался бывший опекун. – Ник, подай бурдюк. Да не с вином, глупый! С водой!

Тяжело дышу, не открывая глаз. Предсмертная фраза римского императора Нерона «Какой великий актёр умирает!» так и норовила сорваться с моих губ. Сдержал неуместное веселье и тихо попросил:

– Пить.

Глава 3

Хорошо лежать на травке, на лоне природы, под ласковыми лучами летнего солнца. Приходится прикидываться испытывающим боли, но это – так я решил – ненадолго. Часик-два, и можно оживать, перестать ломать комедию.

Вокруг меня суета и хлопоты, сквозь полуоткрытые веки вижу испуг не только на лицах Ригера, Николаса и Юльки – у девчонки ещё и слёзы ручьём. Трое других гвардейцев тоже заметно переживают. Приятно такое видеть. Ценят.

– Попей, Степ, вот, попей, – поднёс опекун к моим губам кубок, наполненный взятой с собой в поездку живительной водой из Готлинского источника. – Маленькими глотками.

В волнении дядька забыл о субординации. Пусть на короткое время, но я вновь стал для него воспитанником.

Могли бы и в тенёк оттащить, тут до лесной опушки всего-то полсотни ярдов. Не догадались, ну и ладно.

– Спасибо! – прошептал и приложился к сосуду, вода всё ещё холодная, не так уж давно ею наполнили бурдюки. Попытался выдавить слёзы боли, не получилось. Погорячился насчёт великого актёра. Актёришка. Но для моих соратников и так сойдёт. – Дядя, дядя, у меня источник. Слышишь? Я получил дар.

Попытался сесть на задницу, Ригер не дал, мягко нажав мне на правое плечо.

– Тихо, Степ, милорд. – Ну вот, я опять для него благородный аристократ. – Не спешите. Я знал, я был уверен, что кровь Неллеров пробудит в вас источник. Вам больно?

– Горит. – Вру и не краснею. – Внутри, вот тут, жжёт.

– Наш милорд маг, – вытирая слёзы ладонью, сообщила всем остальным Юлька.

Дошло наконец-то. Спасибо, кэп. Без тебя это никто бы не понял. Иронизирую, если что, и выдавливаю очередной стон.

Попросил отнести меня под сень деревьев. Раз уж не дают самому встать на ноги, пусть кули поработают. Начинает немного припекать, и прикидываться ветошью лучше в прохладе.

Меня бережно подняли втроём – старший сержант и два гвардейца, не подпустив к благородному телу моих приятелей, – и понесли к высокому, широко раскинувшему ветви дубу, источнику желудей, служивших основой питания монастырским свиньям, коих у меня четыре стада.

Мы находились в сотне шагов от перекрёстка дорог, идущих от монастыря и из Готлина. Пока я постепенно приходил в себя, распорядился готовить обед. Устрою пикник на обочине.

– Ваше преподобие, – спросила мигом уже забывшая о своих страхах и переживаниях Юлька, не зная, что любопытной Варваре нос оторвали. – А это, того, нити скольких цветов может выпускать ваш источник?

– Глупая девчонка, отойди от господина! – Ригер, определявший места для костра, лошадей и застолья, услышал её вопрос. – Иди сюда, помогай.

Вот всплыл ещё один вопрос, который не успел продумать. Что мне сказать о мощи своего источника? Выдать всю правду? Нет и ещё раз нет. Не собираюсь говорить про сорок два оттенка моих энергетических жгутиков. Лучше быть, чем казаться. Ни хвастаться не хочу, ни давать в чьи-либо руки, включая недоброжелателей, достоверную, полную информацию о себе. Однако и сильно преуменьшать не стоит. На ровном месте возникнут трудности с применением моих возможностей. Значит, надо обозначить весь их широкий спектр, сократив лишь число нитей различной цветовой гаммы.

Итак, семь цветов радуги, плюс связующий белый и прикрепляющий черный цвета, получается девять. Ровно по одному оттенку каждого? Как-то не очень достоверно получается. Парочку накину. Итого одиннадцать? Хорошее число. Но дюжина мне больше нравится.

Для бастарда очень неплохо. У моей кузины Юлианы всего девять цветовых оттенков, включая чёрный и белый; у её отца, его преосвященства Рональда, как и у нашего сродного брата Джея, шестнадцать; у мачехи целых двадцать семь, ну да её, младшую дочурку из захудалой графской семьи, в род Неллеров потому и взяли, что инициировалась необычайно мощным даром, такие очень редко встречаются; а у моей сестрёнки, маркизы Агнии, чёрт, не знаю, какой силы у неё источник, но раз считается самым могущественным магом северного корпуса королевской армии, наверное, ближе к возможностям её матери, герцогини Марии.

– Дядя, Ригер, старший сержант, – постарался, чтобы улыбка была чуть глуповато-счастливой. – Двенадцать. У меня двенадцать. – Опекун вернулся ко мне и присел рядом на корточки, взяв мою ладонь в свою. – Хорошо, что ты доклад свой ещё не дописал. Сообщишь в нём ещё и об этом.

– Какой доклад, милорд? – Ригер лучился от счастья. – Сегодня же голубя пошлём. Пусть раньше обрадуются появлению ещё одного мага в роду. Как вы себя чувствуете?

– Уже лучше. Помоги встать.

Так легко и вполне непринуждённо я сделал весомый шаг в своей новой жизни, официально стал одарённым. Эх, заживу! Что там вкусненького нам Олег, пожилой гвардеец, готовит?

А дядька-то молодец, озаботился разносолами, только, кажется, аппетит у одного меня и разыгрался. Нет, свежий воздух на всех подействовал, но мои спутники испортили тягу к еде сладким угощением брата Тимофея на пасеке.

Трапезничали дружной компанией, не стал я отрываться от коллектива. Казалось бы, какое дело моим воякам – не беру в расчёт опекуна и приятелей – до того, маг ли их милорд или нет, однако вижу, настроение у всех стало заметно приподнятым. Радуются за меня. Что ж, это хорошо.

За столом и в компании предпочёл помалкивать, это всегда вызывает желание у присутствующих чем-то наполнить пустоту, и они начинают что-нибудь рассказывать. А послушать я люблю. Даже через историю простого, ничем вроде бы не примечательного человека можно многое узнать, напитать даже известные события красками, чем я и занимался помимо набивания живота, пока с дороги, идущей от Готлина, не услышали шум двигающегося обоза.

– Николас, – посерьёзнел Ригер. – Бери коня и скачи, узнай, что там.

Окрестности монастыря днём считаются безопасными, но это не повод расслабляться.

Мой юный приятель отсутствовал недолго, он вернулся минут через десять, когда в его докладе нужды уже не стало, мы сами увидели голову армейской колонны. Ну как армейской? Рекрутов вели на север. Сотню пеших новобранцев в рваной одежде – в войско обычно уходили в том, чего не жалко, даже не совсем бедные, – вооружённых одними только копьями, без другого оружия, доспехов и щитов, сопровождало пятеро конных воинов. Эти были вооружены и одоспешены как положено, а позади тащились четыре телеги, одна из которых крытая, с провиантом и имуществом. Это я высмотрел, когда славное воинство подошло к перекрёстку.

В королевскую армию вербовали и в землях, принадлежавших аристократам, никто из владельцев этому не препятствовал и не собирался, уж чего-чего, а дефицита людей в Кранце не наблюдалось. При определённых условиях даже крепостные могли прийти на вербовочный пункт, имевшийся в каждом более-менее крупном городе.

– Я с тобой, – сказал Ригеру, собравшемуся переговорить с командиром отряда рекрутов.

– А вы…

– Всё со мной уже в порядке. – Я подошёл к своей кобыле. – Не видишь сам, что ли?

Скакать на коне толком, может, и не умею, но в седло уже вскочил, что тот джигит. Могу попробовать и вовсе без стремян, залихватски, однако пока при свидетелях не рискну. Не столько боюсь конфуза, сколько урона чести его преподобия аббата и милорда.

Приблизившись к колонне, увидел на плече доспеха остановившегося нас дожидаться сержанта серебряный значок с изображением конской головы и цифры семь. Седьмой кавалерийский полк, его бойцы приезжали сопроводить в отпуск и обратно мою благородную сестрицу Агнию. Знал бы, что их встречу, прихватил бы с собой её карету. Ну и ладно, ерунда, не к спеху. Рано или поздно в сторону Лос-Аратора кто-нибудь другой отправится.

– Чего вылупились?! – прикрикнул кавалерийский сержант на своих рекрутов, сбившихся с шага при виде меня-красавца и Ригера. – Шевелите ногами, насекомые! Приветствую, – учтиво склонил он голову в нашу сторону.

Это не помешало ему держать руку близко к ножнам меча, как делали и приблизившиеся к нему сзади два верховых бойца.

Заметил, что наконечники копий у новобранцев бронзовые. Железо экономят? В общем-то понятно, им только до лагерей армии добраться, отбиваясь, в случае чего, от разного сброда, вооружённого ещё хуже. У рекрутов, вижу, и луки неплохие имеются.

Когда вчера осматривал арсенал своего монастыря, отметил, что там большая часть оружия невысокого качества, рассчитанная на ополченцев, в ряды которых при нападении берут всех относительно способных владеть копьями и арбалетами слуг, крепостных крестьян из Монастырки и даже рабов обители. Сто двадцать два монаха, почти ежедневно занимающихся воинскими тренировками, конечно, для здешних условий достаточно внушительная сила, вот только среди братьев два десятка уже староваты, и пятеро и вовсе дряхлые.

Если подумать, то в случае серьёзного нападения на монастырь оборонять его будет не так-то просто, особенно учитывая, что с обслугой никто ратными упражнениями не занимался. Этот момент, думаю, надо исправить.

Зато теперь магов в моей обители стало четыре. Сила внушительная, не каждый королевский или герцогский полк столько имеет в своём составе. Одному из них, то есть мне, правда, надо как можно скорее освоить свои возможности, изучить как можно больше боевых заклинаний, научиться их быстро плести и уметь эффективно применять в бою.

– Милорд Неллерский? – переспросил кавалерист, когда услышал от Ригера мои имя, род и должность.

– Не похож? – ухмыльнулся.

– Что вы, ваше преподобие, просто недавно слышали, что у госпожи Агнии есть сродный брат, и не ожидал, что так скоро вас встречу. Благодаря полковнику я, мои парни, – мотнул он головой назад, – да и весь наш полк с приданными батальонами пехоты остались живы. Слышали про Порский мешок? В прошлом году еле вырвались из окружения. Кабы не маркиза, все бы там полегли или попали в плен. Непонятно, что хуже.

– Моя великая сестра разметала виргийцев своей магией? – наморщил лоб с умным видом. – Что-то такое вспоминается.

– Частично да, больше двух батальонов сожгла. Но всё же главное – осушила путь через Порские топи, мы и выскользнули. Соединились с корпусом и хорошенько потом надрали задницу свиньям.

На гербе королевства Виргия красовался кабан, поэтому враги их так часто называли. Впрочем, северяне платили взаимностью, числя кранцевцев курами, раз у них, у нас, орёл.

С задачей узнать последние новости с границы мы с Ригером успешно справились, и дело оказалось не только во мне. Опекун очень быстро нашёл общих знакомых с сержантом Андреем Миртоном, тот хоть и торопился, но решил отстать от своего отряда для короткой беседы.

Обстановка на севере была крайне тревожной. Как я понимаю, обычно так всё и обстояло уже не одно десятилетие. Но угроза масштабного вторжения существовала далеко не каждый год, а сейчас ждали именно этого.

Разведывательные и диверсионные отряды, часто вторгавшиеся в приграничные районы Виргии, приносили сведения о постоянно увеличивающемся там количестве войск старинного противника. Пленные враги толком ничего не говорили на допросах, что неудивительно, простым офицерам и солдатам командование о своих планах либо не сообщает, либо говорит в самый последний момент.

– У нас-то? – дёрнул плечом сержант на вопрос Ригера. – Плохо. Иногда совсем плохо. Жалование на несколько месяцев задерживают. Снабжение, правда, пока нормальное, за счёт пайка и выживаем. Потери прошлого года нам так и не восполнили.

– А эти? – показал взглядом на скрывающийся в лесу хвост колонны.

– Эти-то? – поморщился Андрей. – Это мясо, милорд. Через год три четверти из них будут мертвы, а стать нормальным бойцом вряд ли хоть десяток успеет. Бреши в пехотной фаланге залатать смогут, и ладно. На большее даже не рассчитывает никто.

Расстались на минорной ноте. Сержант и его сопровождение помчались догонять своих рекрутов, а я с отрядом изменил маршрут. Успею посетить ещё своё Гутово, а пока надо поспешить в обитель, обрадовать мир инициацией бастарда Неллеров Степа. Представляю, как у моего заместителя преднастоятеля Михаила морда скорчится. Мелочь вроде, а приятно.

Мои молоденькие друзья Николас и Юлька цветут и пахнут, на лицах не только радость и уважение ко мне, а и гордость, будто бы это их стараниями милорд Степ обрёл дар. Хотел придержать полученный накануне от казначея сахарок – взятка? Ну, не знаю – не выдержал и вручил обоим по куску из тех пяти, что таскал в кармане. По идее, дать бы им по лимону, чтобы хоть немного сморщили довольные мордашки, да цитрусовые в Неллерской провинции, как когда-то при советской власти в моём детстве, появляются только зимой, доставляют из империи или республики Верция, куда привозят морем с южного материка. То есть сейчас, летом, чайку с лимоном не попить. Зато имеются полезные и душистые листья и растения вроде мяты, смородины, душицы, малины и прочих чабрецов. Вообще, растительность очень схожа с моим родным миром. Надеюсь, сахарная свекла тоже найдётся, пусть не в неокультуренном, диком виде.

Не всегда прямая – самый короткий путь, это и без Лобачевского знаю. Вернулись в обитель, выехав на дорогу, ведущую к Готлину, и свернув с неё на развилке у конного хозяйства, принадлежащего герцогскому барону.

Так же как не все земли, маноры и поселения в Неллерской провинции вассальны моей мачехе, являясь коронными, также и в графствах достаточно таких, что подчиняются напрямую Марии. Баронство Корманс как раз к ним и относится. С тёзкой моего приятеля, Николасом Кормансом, мне нужно будет познакомиться в самые ближайшие дни, соседи всё-таки. Замок его виднеется за густой фруктовой рощей и наделами крестьян. Деревни самой не видно, видимо, находится дальше.

Через час, даже меньше, после поворота мы оказались перед монастырём. Нет, мои владения не настолько малы, просто часть земель соседа в них врезалась узким длинным клином.

Кот из дома – мыши в пляс, это не про монахов и работников Готлинского монастыря. Застал всех обитателей занятыми насущными делами. Проще говоря, все пашут, как те рабы на галерах. Большинство паломников по-прежнему толпилось у вытекающей из трубы в стене благотворной воды святого источника.

Конечно же, моё возвращение заметили так же, как и отбытие. Благословил кланяющихся мне людей жестом вертикально поднимающейся и опускающейся руки, символизирующим жезл создателя, и предупредил своих спутников:

– О случившемся пока ни слова, понятно? Вначале я сам сообщу своим заместителям. Не хочу, чтобы поднялась шумиха раньше времени. Братьям и слугам есть чем заняться, и нечего их отвлекать.

Отпустил сопровождение, кроме Юльки, сразу за воротами и направился к себе мимо помоста для казней и наказаний. Можно порадоваться, что мой орден не Наказующие, на смерть отправлять людей мне почти не придётся. Молящиеся, как правило, передают достойных казни в руки местных феодалов, городских властей или своим собратьям из ордена, искореняющего еретиков, если Наказующие оказываются поблизости.

Отдал поводья своей кобылы какому-то рабу, прибиравшемуся в этот момент у подъезда, и с подружкой поднялся в мои покои, где нас ждало открытие: мой сверстник брат Сергий, грамотный, расторопный и исполнительный секретарь, какого-то чёрта рылся в моём рабочем столе в кабинете. Отскочить-то он успел, услышав наши шаги, только вот характерный шум задвигаемых ящиков и покрасневшее лицо не оставляли сомнений в характере его предшествующих действий. Эх, Серёга, Серёга. Хотя бы на стрёме кого-нибудь оставил постоять. Некого? Не можешь никому доверять? Это замечательно. Не все, кто вокруг меня, получается, скурвились. А кто же тебя-то завербовал? Ну, это мы вскоре узнаем. Мы – это типа мы, Николай Второй. Да, немного заношусь, что вполне простительно в моём положении.

Кстати, о царях-императорах, раз уж Николая последнего вспомнил. «С кем останешься, государь?» – поинтересовался обер-прокурор Ягужинский, когда Пётр Первый возжелал казнить всех взяточников. Мудро спросил. Я вот не стану рубить с плеча. Сергий вполне так неплохой парнишка, хоть и гадёнышем, как вижу, оказался. Ничего, перевербую, ну а нет, так тогда избавлюсь от него.

– Чего ты тут забыл, мой друг, то есть брат секретарь? – прошёл мимо него и плюхнулся на своё законное место в кресле перед столом.

Юлька тоже сообразила, что тут происходило, замерла возле двери и посмотрела на секретаря волчонком.

– Я, я искал, искал…

– Такое, такое, что даже быстро придумать не можешь, – откровенно насмехался я. – Ладно, об этом потом. Сейчас найди преднастоятеля и всех моих ближайших помощников, через восемьдесят минут, то есть в пять часов, я жду их всех здесь, у себя, у меня есть что им сообщить. Пока ищешь, хорошенько подумай, о чём тебе хочется мне поведать. Только очень хорошо подумай. От этого вся твоя дальнейшая судьба зависит. Со мной лучше не вилять хвостом. Двум богам не служат, Создатель ведь один. И в обители есть лишь один человек, которому ты обязан верностью.

– Милорд, ваше преподобие…

– Ты ещё здесь? – поднял я брови.

Сергий всхлипнул и умчался, топот его шагов затих очень быстро.

Глава 4

Арочная дверь в мой кабинет – что та в царские палаты, метр семьдесят высотой, не больше. Даже мне в мои четырнадцать приходится пригибаться, когда вхожу, а уж взрослым-то и подавно, если, конечно, не хотят стукнуться головой.

Толково придумано, в том плане, что явись ко мне хоть король собственной персоной, вынужден будет поклониться. Король да, а вот моего секретаря эта хитрость пока не касается. Он старше меня на год, но ростом ниже, будто под высоту двери сточили. Тем не менее тот, войдя, склонился в пояс. Чует собака, чьё мясо съела.

Брат Сергий – уж не знаю, сам ли так шустро всех обежал или воспользовался чьей-то помощью – оповестил кого нужно за четверть часа, и до их прибытия попытался оправдаться. Понял уже, кто в доме хозяин.

– Я не хотел сделать вам ничего плохого, милорд, – промямлил он после доклада, что вызванные вскоре прибудут. – Я…

– Занимался совершенно глупым делом, – продолжил вместо него. – Ты чего тут такого у меня найти рассчитывал? Списки опальных? Когда бы я их успел за пару дней составить? А если искал документы с поручениями мне нашей пресветлой герцогини, то это совсем близко к измене. Так?

От трёх распахнутых настежь стрельчатых окон с мозаичным стеклом за моей спиной в кабинете очень светло. Хорошо вижу гамму эмоций на лице секретаря – стыд, растерянность, смущение, а после моих последних слов появился и страх. Чего ты хотел, дружок? Что я тебе спасибо скажу?

– Он сказал просто посмотреть, что вы с собой привезли. Может, вам чего-то надобно.

– И чего же мне не хватает для счастья, выяснил? – откровенно насмешливо произнёс я. – Кстати, кто такой он? Имя, брат, имя.

– Преднастоятель Михаил. – Сергий сразу же сдал моего заместителя, что называется, с потрохами.

– Почему-то так я и думал. Иди в приёмную. Как все соберутся, пригласи ко мне. С тобой у нас будет ещё серьёзный разговор. Потом.

Посмотрел в спину удаляющемуся парню строгим взглядом. Говорят, люди чувствуют, когда их глазами буравят. Ну, не знаю, как другие, а сам я иногда действительно чужое внимание кожей ощущал, правда, прежней, но не думаю, что и с новой что-то поменялось.

Для мажора выросший в богатстве Сергий вполне приличный юноша. Главное, что реально может быть полезен. Мои приятели Николас и Юлька еле-еле только вывески на магазинах и торговых лавках могут читать. А этот грамотей. Ничего, вот он-то и займётся обучением новика и моей служанки. Всё лучше, чем нос в чужие дела совать, когда не просят. А с преднастоятелем вскоре разберусь. Или он ляжет под меня, или расстанемся. Как от него избавиться? Что-нибудь придумаю.

Виноградника, тысячи душ крепостных и принадлежности к славному роду хватило, чтобы прецептория назначила милорда Степа настоятелем. Полагаю, есть средства и удалить баронета Михаила Фальма из моей обители.

Тот, о ком я думал, вошёл в кабинет первым из приглашённых. Следом сразу за ним явился казначей брат Алекс, потом протиснулись управляющий хозяйством брат Георг, лейтенант Макс, глава лечебницы и наконец старичок Валерий, наш старший библиотекарь.

– Присаживайтесь, братья, – радушно улыбнулся, но задницу от кресла не оторвал.

Показал рукой на стоявшие вдоль стола стулья с высокими спинками. Гости расселись, украдкой посматривая в мою сторону, мол, зачем созвал? Я же держу Мхатовскую паузу, нагоняю интригу. Интересно наблюдать за людьми в такие моменты ожидания неизвестного. Наконец порадовал их известием об обретении мною магического дара и полюбовался на реакцию.

Нет, понятно, ошеломления, такого, чтобы ах, у братьев не возникло. Всё же перед ними не безродный оборванец, а представитель семьи Неллеров, славной своими могучими одарёнными, однако некоторого эффекта неожиданности я добился.

Ну что сказать? В основном все обрадовались, кроме, понятно, Мишки. «Мишка, Мишка, где твоя сберкнижка?» – вспомнилось вдруг. Тот явно растерян. Так-то, мой драгоценный заместитель. Одно дело пытаться перетягивать на себя власть от молоденького паренька, хоть и знатного, а совсем другое – иметь дело с магом, да ещё и довольно сильным.

Двенадцать цветовых оттенков, из которых – так я решил сообщить – три красного, огненного, это означает большие боевые возможности. Про наличие фиолетового, смерти, я тоже сказал. Берегись, кто тут враг. Или не только тут.

– Хочу как можно быстрее оказаться полезным для нашей обители, – посмотрел на библиотекаря. – Мне нужны учебники и книги по магии.

Старичок, как и мой заместитель с лейтенантом и отсутствующий по причине убытия в Готлин подьячий Виктор, не являлся одарённым, но пользу в моём обучении может принести немалую – начитан, умён и опытен.

– Да, да, конечно, – закивал он седой с проплешинами головой. – Когда мне приступить к подбору нужных манускриптов?

– Когда? – удивился такому глупому вопросу. – Сегодня. Сейчас. У меня только пара вопросов к брату Максу осталась, остальные могут идти. Я скоро к тебе приду, брат Валерий. – Я замолчал в ожидании, что мои помощники в управлении монастырём, кроме названного лейтенанта, поднимутся и оставят кабинет, только до тех, похоже, как до жирафов, доходит медленно. Тормоза или медленный газ? Пришлось открыто выпроводить: – Идите уже. Других новостей у меня пока для вас нет.

Своего наставника во владении оружием я задержал с целью выяснения, что за подозреваемых в ереси привезли мне на допрос. Главный тюремщик отвечал лишь за охрану, содержание и пытки заключённых, а вот их приём и отправку осуществлял лейтенант. В обители военные и полицейские функции сходились в одних руках.

– Да как обычно, милорд, – пожал Макс своими широкими плечами.

Он из стадного чувства поднялся вслед за другими братьями, но по моему знаку сел на место, когда те вышли.

– А как это обычно, лейтенант? Пожалуйста, не забывай, что мне многое надо объяснять подробно и на пальцах.

– На пальцах?

– Доходчиво то есть.

– В общем, ваше преподобие, полагаю, это обычные разбойники. Да, к таким обычно прибиваются проповедники подобосущности, и они даже их слушают, только в головах у этих негодяев никаких крамольных мыслей, кроме одной – грабить достойных людей имеют право, не остаётся.

– Что за разбойники? Городские? Лесные? Я к чему тебя спрашиваю-то, брат Макс, как я понимаю, никакой разведки у нас своей нет?

Тот удивлённо на меня посмотрел, хмыкнул и кашлянул.

– Зачем она нам? – По его губам скользнула улыбка. Над бестолковостью юного бастарда потешаешься? Ну-ну, наставничек. – Сюда паломники ведь отовсюду стекаются. Не только из герцогства или даже нашего королевства. Из других стран тоже едут припасть к благотворному источнику Создателя. Что нам нужно, мы всегда можем у них спросить.

– Что ж не спросил, когда отправлялся меня встречать? Глядишь, не попали бы под обстрел. Или это другое?

Брат Макс завис в размышлениях. Что, наставник, не привык серьёзно относиться к бандам бунтовщиков? А ведь на данный момент они для нас более опасны, чем возможные козни недоброжелателей-феодалов или гипотетическое вторжение виргийцев. Те нападут или нет, ещё бабушка надвое сказала, а всякая рвань подзаборная по окрестным лесам шляется с луками и самострелами в руках. Предпринять что-либо против них никак не додумался?

– Я… как-то… а при чём здесь это? – Он всё ещё не сообразил, к чему я клоню. – Вы хотите создать из братьев разведотряд, как в армии?

Вздохнул и махнул рукой.

– Ладно, иди. Только распорядись, чтобы до моих особых указаний никаких допросов и пыток лесных разбойников не проводить. Сам буду смотреть, насколько они погрязли в ереси. Их проповедник с ними?

– Да, конечно.

– Его отдельно отсадить, с ним особый разговор будет. А остальных не трогать. Кормить-поить нормально, чтобы не сдохли раньше времени. Всё, до завтра.

– Вечерняя тренировка, – напомнил он мне.

– На сегодня отменяется. Займусь магией.

Мне действительно не терпелось наконец-то открыто заняться тем, что больше всего может пригодиться в новой жизни. Что не мешает думать и о других сторонах своего бытия.

Энергия, в том числе и магическая, бьёт из меня через край. Что тот былинный богатырь Илья Муромец, тридцать лет и три года пролежавший на печке, а затем двинувшийся басурман налево-направо крушить, я своё на больничной койке отвалялся, настала пора вернуться к активным действиям.

– Не хочу, Юлька, потом, – отказался я от чая со сладкими пирожками. Эта хитрюга специально притащила с кухни целую гору сдобы. Якобы для меня, а на самом деле для себя – куда только в эту глисту худую лезет? – и для дружка Ника. – Сама поешь. Проголодалась, поди, бедняжка. Совсем я тебя загонял.

– Ну что вы, господин. – Она покраснела, смутил-таки эту пронырливую егозу. – Ничего не загоняли.

– Да? – Я без её помощи переоделся в подобающую случаю сутану из дорогой парчи, чтобы направиться в библиотеку. – Тогда у меня для тебя будет ещё одно маленькое, но ответственное поручение. Помнишь ту красотку белокурую? Ну, управляющий хотел её сегодня мне в служанки навязать?

– Такую разве не заметишь? Красивая, – с завистью произнесла девчонка. – Только наглая. Её Люсильда зовут. Она с баронетом Михаилом раньше спала.

– Вот это да. Смотрю, ты времени зря не теряешь, – искренне изумился.

– Так об этом на кухне болтали.

Вот кого в разведчицы-то надо назначить. Моя Мата Хари будет. А, собственно, что я делать-то собираюсь?

– Хорошо, что здесь люди такие говорливые. Юль, просьба, ты очень-очень аккуратно разузнай об этой девице вообще всё. Что-то она мне кажется подозрительной. Сможешь сделать это тихо?

– Да легко, – хихикнула Юлька. – Её не очень-то любят.

Оставив сластёну наслаждаться выпечкой и отогнав от себя Серёгу – не до него пока, – направился к храму знаний.

В коридорах окон не имелось, а факелы и лампы ещё не зажгли, – день всё-таки в разгаре, хоть и идёт дело к вечеру, – так что двигаюсь в сумраке, что тот Ночной дозор. На моём пути попадались только слуги обоего пола, старательно чистившие полы и стены. На приветствия не отвечал, – слишком я важная и надменная персона – пусть видят, что настоятель без причуд, ведёт себя как должно аристократу.

Обдумывал свою идею перевербовать кого-нибудь из разбойников на свою сторону. Мысль в здешних реалиях вполне революционная. Память Степа в этом вопросе мне мало что может подсказать, но, уверен, никому из аристократов или владетелей не приходило в голову обзавестись помощниками среди лесных романтиков, притом что враждующие государства часто напрямую стояли за бунтовщиками, заговорщиками, смутьянами и прочими мятежниками.

Казалось бы, на месте любого феодала, ну возьми ты пример с государственных служб, однако нет, не берут. Гнушаются? Наверное. Я-то попроще на жизнь смотрю. Откуда бы возникнуть снобизму у представителя среды рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции?

– Отправил, милорд. – На лестнице, когда я спускался на второй этаж, меня перехватил Ригер. – Уже улетел.

– Ты про голубя? – спросил и вздохнул от своего вопроса. Господи, про что же ещё он мог сказать? Не про Карлсона же, пообещавшего вернуться. – А это что у тебя? – посмотрел на свиток в его руке.

– Вот, написал, – протянул он письмо.

Взял, развернул, прочитал и еле сдержал готовый сорваться с губ вопрос: дядюшка, ты, часом, не в медицинском учился? Нет, реально, почерк разбирается с трудом. Впрочем, раз Алекс, секретарь герцогини Марии, знает руку старшего сержанта, значит, сможет разобрать его каракули.

С трудом я прочитал внизу свитка сведения об инициации милорда Степа и точный перечень названных мною оттенков энергетических нитей обретённого источника. Подробности процесса получения дара бастардом Неллеров заняли всего две с половиной строчки.

То, что нужно. Вернул пергамент Ригеру.

– Когда отправишь? – уточнил.

– Завтра утром, милорд. Баронета Фиала со свитой возвращается к брату в замок. Будет мимо Неллера проезжать. Весёлая старушка – помните? – вчера к вам на площади за благословением подходила. Худая такая. Это она и есть.

– А, помню, – продолжил спуск по лестнице. – Служанку свою за что-то налысо выстригла и прикрыть голову чем-нибудь не разрешает. Да? Правда, весёлая старушка. Шутит так, что обхохочешься.

– Да. Так что, отправлять?

– Конечно. Секретов в письме никаких нет. Надеюсь, не скормит его несчастной рабыне вместо десерта. Вечером зайди, ещё кое-что обсудим.

Это театр начинается с вешалки, а моя, то есть монастырская библиотека – с огромного, вытянутого в длину, что та электричка, зала, в котором десятки монахов за наклонными столами, чем-то смахивающими на кульманы конструкторов или пюпитры для нот у музыкантов, переписывали и перерисовывали книги.

Разделение труда наблюдается – одни братья выводят буквы, оставляя на пергаменте места для рисунков, другие занимаются художествами. У первых рабочие инструменты – перья и чернила, у других краски и кисточки.

Брат Валерий встретил меня в центре зала, освещаемого не только солнечным светом из узких окон по обе стороны помещения, но и тремя магическими светильниками, изготавливаемыми братьями Георгом и Алексом. Казначей тоже не гнушается магической работы на благо обители. И вот как его за растрату изгонять? Не бывает в жизни только белого и чёрного цветов. Порой негодный человек приносит больше блага, чем праведник.

– Пойдёмте сюда, – пригласил меня старший библиотекарь в отдельную комнату. – Я отобрал вам десяток манускриптов. Выберите себе, что первым делом почитать. Хотите азы боевой магии освоить вначале?

– Разумеется. – Вру, как это, увы, часто в новой жизни со мной случается. – Если завтра война, если завтра поход, надо быть готовым. Времена сложные сейчас.

– Это да, – с энтузиазмом согласился старик Валерий. – Нынешнее поколение совсем испортилось. В наше время мы чтили заветы Создателя искренне. А сейчас? Вы посмотрите, что происходит!

– Это ты про эти книги мне сказал? – Не стал отвлекаться на старческое брюзжание, сам могу, если надо, не хуже. – Ничего себе!

Фолианты по магии могут служить в качестве оружия и без их чтения. Одним только своим весом. Любой возьми, по башке им врагу долбани, и победа в кармане. Сам я их не упру, точно. Мне надрываться и не надо, принесут, куда скажу.

На самом деле сейчас я загорелся идеей исцеления милорда Карла Монского. Нормальный парень, даже с юмором, в его-то положении. Инициировался, вернее, недоинициировался он поздно, так что окончательно обезумеет не скоро, а нужно, чтобы вообще не стал сумасшедшим. Как этого добиться? Точного ответа, конечно же, у меня нет, но есть надежда.

Юлиана, когда её однажды спросил, как это умудряются держать в плену одарённых, сообщила, что есть заклинания, которые нейтрализуют источник, разрывая связь между ним и сознанием мага. Она толком-то ничего не знала, но кое-что объяснить смогла. Такие заклинания могут накладывать лишь очень разносторонние в плане стихий одарённые, и держится блокировка недолго, надо постоянно, раз в сутки-двое, обновлять. Но чего у меня полно, так это разноцветья жгутиков – шутка ли, сорок два, о таком даже не слышали – и уйма времени. Почему бы не попробовать продержать бунтующее магическое ядро одержимого в изолированном состоянии? Что-то мне подсказывает – иномирная логика? – должно получиться.

Прославлюсь, как тот Менделеев? Не, мне слава не нужна. Свалю на чудодейственную силу монастырской водицы. Буду совмещать свои магические практики с потчеванием несчастного милорда водой. А то и вовсе купель ему устрою. Точно! Эврика! Распоряжусь ему ванны устраивать. Запутаю всех к чертям.

Пока размышлял, листал страницы одного фолианта за другим. Почувствовал, как начинаю переполняться восторгом. Повезло мне с доставшейся профессией, к которой прилагается доступ к таким замечательным книгам. Приказал отнести все отобранные тома ко мне в покои, аббат я или где?

Заметил, что брат Валерий не рад моему приказу. Он бы предпочёл по одной мне книги выдавать, как в читальном зале Ленинской библиотеки. Но спорить с настоятелем не решился. Вздохнул. Видимо, вспомнил о порочности молодого поколения.

– Братья Олег и Леопольд, – позвал библиотекарь самых могучих из своих подчинённых. – Идите сюда.

– Мне бы ещё парочку с приключениями. – Я вспомнил, что отдыхать за чтением развлекательной литературы тоже когда-нибудь нужно. – Перед сном пусть принесут.

К себе возвращаться не стал, решил навестить своего будущего пациента. Вышел из библиотечных комнат и направился ещё ниже, на первый этаж, где в самом конце левого крыла здания располагались карцеры.

Подвергать монахов телесным наказаниям было нельзя, а вот сажать их под замок на хлеб и воду – вполне. Часто случалось за что. Винопитие-то не запрещено, не все умеют себя контролировать в пьяном состоянии. И драки случались, и дебоши. В общем, братья – люди как люди, и милосердие иногда стучится в их сердца, если вспомнить Михаила нашего Афанасьевича.

В отличие от дворца, где меня обязательно кто-нибудь сопровождал, здесь, в своей обители, я, что тот кот, гуляю сам по себе, и мне так намного больше нравится. Кот, мыши, крысы. Где-то от кого-то я уже слышал – от кузины? – что в Рансбуне, столице, появились привозимые из империи кошки. Надо будет заказать, ночью в моей спальне слышался шорох в углу.

Нет, с грызунами при помощи ядов тут научились бороться, но мыши и крысы появляются вновь и вновь. Надо попробовать защититься от них кошками. Да и забавные они, кошки-то. Мы с Дашей всегда держали их дома. Хотя после смерти очередного питомца клялись больше не заводить, но каждый раз свои обещания не выполняли.

В коридоре перед дверями переоборудованных в карцеры четырёх келий сидел на табурете слуга-надзиратель и так увлечённо ковырялся пальцем в носу, что заметил меня, когда я подошёл к нему почти вплотную.

– Ваше преподобие! – вскочил он, едва не уронив на пол табуретку.

– Моё, моё, – согласился. – Как себя чувствует наш милорд Карл?

Глава 5

Кроме входных дверей в здание и тех, что перегораживают в некоторых местах участки коридоров, все остальные имеют форму арки. Чем-то архитекторам и строителям обители понравилась такая форма. Эстеты, чего уж. Да, и окна, кстати, сейчас пришла в голову мысль, либо стрельчатые – заострённые, либо дугообразные вверху.

В общем-то я не против, только не пойму, зачем это нужно при здешнем дефиците и дороговизне стекла. Приходится лишний раз мучиться, придавая ему нужную форму, или переплетать окна проволокой и закрывать мозаикой. Впрочем, получается красиво.

Двери у карцеров тоже арочные, только в их центрах на уровне лица прорезаны крохотные квадратные незакрывающиеся оконца. Решёток там нет, но и без того размер не позволит даже голову в них просунуть.

Заглянул. Милорд Монский лежал на спине, подогнув ноги на единственных в комнатушке деревянных нарах. Кроме них в карцере имелся ещё табурет и кадка для нечистот. Карл подстелил под себя свой плащ, а в качестве подушки использовал свёрнутый в рулон кафтан. Одержимый не спал, глядел в потолок не мигая, закинув за голову руки.

Вот ведь козлы тупые. Не скажешь – не сделают. Неужели трудно было хоть какой-нибудь тюфяк с одеялом выдать больному? Благородный всё же, а не бомж, пойманный на краже. Ну да нечестно свою собственную непредусмотрительность сваливать на других. Не первый день в новом мире, а с учётом опыта и памяти Степа, так и не первый год. Пора бы уж соображать, как тут всё работает.

Пока я разглядывал обстановку, Карл меня увидел, довольно бодро встал и подошёл к окошку.

– Привет, Степ.

– Привет. Ты извини, что упустил вопрос с твоим размещением, – извинился и почувствовал, что сделал это искренне, балбес я безответственный, словно с вселением в юное тело и мозги на бестолковые променял. – Сейчас же распоряжусь, чтобы тебе принесли всё необходимое для уюта. Если, конечно, можно считать уютной жизнь в монастырском карцере.

– Можно, можно, – вдруг рассмеялся он совсем не озлобленно. – Спасибо тебе огромное. Тут всяко лучше, чем в подземельях, где я последние полтора года обитаю. Постараюсь сильно не разламывать здесь всё. – Это он так шутит, одержимые совсем никак не могут себя контролировать, впадая в буйство. – Если ещё решишь не пытаться меня исцелять, дашь мне спокойно окончательно обезуметь, то, попав к Создателю, буду ходатайствовать за твоё долголетие.

– И не надейся, милорд. – Входить внутрь не рискнул, приступы одержимых не просто внезапны, они ничем не провоцируются, что делает невозможным вообще их предугадать. – Лечить будем, но никаких прижиганий или иных способов причинения боли. Попался мне один старинный манускрипт. Попробуем лечить подобное подобным.

– Это как это? – Он усмехнулся.

– А вот так. Болезнь от Создателя? Причина – неполноценная магия? Вот и исцелять тебя буду молитвами к Создателю, купелью отворённого им Готлинского источника и магическими плетениями.

– Зелень не подействует, – мотнул он головой, что взбрыкнувший конь. – Думаешь, первым догадался целительские жгутики использовать?

– Ну, первым не первым, а попробую.

– Ты, ты разве маг?

– Уже полдня как, – кивнул. – Ладно, ты извини, меня дела ждут. Ещё не раз увидимся. – Я повернулся к слуге. – Ты слышал, что я милорду обещал? Беги к старшему сержанту Ригеру, скажи, что я распорядился снабдить келью спальными принадлежностями.

– У меня напарник на ужин ушёл. Как я своё место оставлю, ваше преподобие? Управляющий меня выпорет, всю кожу сдерёт.

– А если ты сейчас же не побежишь выполнять мой приказ, я тебя повешу, – равнодушно сообщил ему, конечно же, не собираясь исполнять свою угрозу, но страха нагнал. Пусть боятся и уважают меня больше, чем кого бы то ни было. Так и нужно. – Никто тут без тебя двери не откроет и не выломает, – посчитал нужным пояснить. – Ну?

Слугу как ветром сдуло. Он-то не знает, насколько серьёзен новый молодой аббат, полное право казнить любого из монастырских рабов или крепостных у меня имеется.

– Ты суров, – хмыкнул сзади милорд Карл, слышавший устроенную мною выволочку.

– Не я, – развёл руками. – Жизнь такая. Зря, наверное, тебя обнадёжил. Сам не знаю, получится что или нет.

– Всё лучше, чем полная безнадёжность, Степ. Может, распорядишься и насчёт каких-нибудь фолиантов? Понимаю, что вещь дорогая, а что я с книгами в безумии могу сделать, не угадаешь, но, может, есть какие-нибудь бракованные экземпляры? У тебя же их тут переписывают.

Бракованные? Вряд ли. Видел, как маленькими острыми ножичками братья стирали кляксы с пергамента. Делали это очень аккуратно и умело, так что на помойку ничего из написанного не отправлялось.

– Не обещаю, Карл, но спрошу у библиотекаря. Что-нибудь придумаю.

А правда, интересно, как раньше годами в тюрьмах и острогах сидели вот так без всего, тот же граф Монте-Кристо, пока был Эдмоном Дантесом? С ума ведь сойдёшь от безделья и бесконечно повторяющегося хоровода собственных мыслей. Отшельники те же. Ну, те-то хоть бытовыми делами были заняты. В Паргее вроде бы отшельничества нет. Во всяком случае, я о таком не слышал.

Попрощался с одержимым и отправился к себе. Прислуга уже зажигала в коридорах фонари. На нашу «летучую мышь» эти светильники мало походили, хотя принцип действия был похож, как и лёгкая фракция от перегонки нефти – керосин? Высокооктановый бензин? Пока не знаю – в качестве топлива для них.

Во дворце в крыле правителей использовались магические светильники. Как я понимаю, из моих одарённых такие изготавливать никто не может. Вряд ли не умеет – литература по плетениям здесь богатая, просто они не обладают нужными оттенками энергетических жгутиков. Ничего, их аббат ситуацию исправит уже в самое ближайшее время.

Не сильно широко ли размахиваюсь? И то, и это, и пятое, и десятое. Нет, полагаю, справлюсь. Вон, кузина Юлиана не только лечит и изготавливает целительские артефакты. У неё в особняке только на улице факелы темноту разгоняют, а внутри дома её собственные световые амулеты во всех господских помещениях, коридорах и холле.

Вот ведь гадство, сообразил, уже подойдя к лестнице: забыл милорда Монского спросить, как его кормят. Вдруг словно обслугу или арестантов, объедками со столов монахов? И милорд тоже хорош, ничего мне не сказал, стеснительный ты мой. Или гордый? Хотя это на Земле гордыня – мать всех грехов, здесь она недостатком не считается. Почему-то.

Миновал лестницу и пошёл в правое крыло, где на полуподвальном цокольном этаже устроена монастырская кухня, царство Марии, не герцогини, моей мачехи, разумеется, а очень полной, до гротескных форм, пожилой женщины, сохранившей до сих пор на своём лице следы былой красоты.

Вчера накоротке во время обхода своих владений с ней познакомился. При Марии постоянно находилось полтора десятка помощников – младшие повара, рубщики, посудомойки, овощерезки – не механические и тем более не электрические, разумеется, на двух ногах, истопники и мальчишка в непонятном статусе, получавший подзатыльники и шлепки от всех.

Начиная от самой Марии и заканчивая малолеткой, работники кухни носили ошейники. Управляющий объяснил это тем, что вольные более склонны таскать продукты на сторону. Возле главной кухарки, как и в прошлый мой приход сюда, вились двое молодых парней. Судя по их лощёным, откормленным и смазливым лицам, они для Марии нечто большее, чем помощники.

Остановился на пороге небольшого зала, из которого расходились в разные стороны семь, нет, восемь открытых, без дверей, проходов в другие помещения кухни, и начал наблюдать за царящей здесь суетой. Время ужина, и народ бегал туда-сюда, совершенно не замечая красивого молодого настоятеля, почтившего их своим визитом.

– Вам что, рыба не мясо? – поинтересовался громко.

Наконец-то на меня обратили внимание и все склонились в поклонах, низких, уважительных. Марии с её животом это сделать было невозможно, но она смогла – настоящее чудо, достойное самого Создателя. Поспешила ко мне.

– Ваше преподобие, – затараторила она, вмиг растеряв свою вельможность. – Не ожидала вас сегодня увидеть. У меня, убедитесь, всегда порядок. – Я бы это так не назвал, бардак творился полнейший, правда, в кухне довольно чисто. – Ужин вам приготовила отдельно. Как ваша девчонка прибежит, отправлю. Она мне по секрету сказала, что вы очень любите орехи, вываренные в меду…

– Это я люблю? – Чёрт, вырвалось. – Да я их просто обожаю.

Кажется одной юной, хитрой, шустрой особе пора получить хворостиной по мягкому месту.

– Целую миску вам приготовила, – расплылась лицом вширь, хотя куда уж больше-то, Мария. – Отварила и прожарила на огне. Получились, попробуете сами, хрустящие, сладенькие, понравятся, ваше преподобие.

– Уверен, – кивнул. – Но в следующий раз. А пока отправь в карцер милорду Карлу. Все. И половину моего ужина.

Вообще-то, помню, Дашка говорила, что делиться нужно обедом, а ужин целиком отдавать врагу, но я сейчас не на Земле, тут многое по-другому.

– Одержимому? Милорд…

– Ты уши моешь, Мария? – добавил металла в ломкий юношеский голос. Наверное, если смотреть объективно, прыщавый аббат выглядит не очень солидно, однако на окружающих действует аура власти, меня окутывающая. Прикажу виновного в чём-либо выпороть или повесить, выполнят без раздумий. – Договоримся, что мне повторять свои распоряжения не придётся. Ты меня услышала?

– Д-да, в-ваше п-преподобие. – Её щёки задрожали, как желе.

– Вот и хорошо. Ну, не стану тебе больше мешать.

– А, а семечки?

– Какие семечки?

– Жареные, тыквенные, как вы любите.

– Создатель, как много можно иногда про себя узнать, всего лишь зайдя на кухню, – пробурчал негромко под нос и, повысив голос, отдал ещё одно распоряжение: – Тоже отправишь милорду. Будет ему чем заняться.

Бросив ещё раз взгляд на королевство кастрюль и сковородок, решительно направился к себе, к своим манускриптам.

Ужин? Так чтение и еда вполне совмещаются. В детстве родители, а много позже супруга с переменным успехом боролись против моей привычки одновременно есть и читать, но до конца её так и не извели. Так что отправлю Юльку сюда сразу.

Свербела мысль, что в той кухонной неразберихе вполне возможно плеснуть в мою пищу какую-нибудь отраву. Надо будет подумать, как обезопасить себя и с этой стороны. Повторить судьбу герцога Виталия мне очень не хочется.

Да, бастард не та фигура, чтобы на него тратить драгоценный яд агалары, но кто знает, как оно дальше всё сложится. Я ведь теперь маг, даже по своей урезанной версии с двенадцатью оттенками нитей, весьма сильный, особенно с учётом их полного спектра. Теперь враги Неллеров будут вынуждены учитывать мой фактор.

Кроме агалары есть множество и других ядов – народ в Кранце и вообще в Паргее не менее изобретательный, чем средневековые итальянцы или китайцы. Но тут я кое-как прикрылся уже. Успел. Благодаря тетрадке кузины. Там нашлось плетение против отравлений. Его не только выучил, а и опробовал. Хорошо, что сделал это во время одного из привалов – успел добежать до кустов. Заклинание заодно выполняло роль мощного слабительного. Но хоть так можно сохранить себе жизнь, случись что.

На всякий случай выучил плетение антидота – название, конечно же, моё – очень надёжно и натренировался создавать его за пару-тройку секунд без помощи жестов.

– Ваше преподобие. – Серёга очень волновался, боялся предстоящего разговора, а ну как по его результатам прогоню секретаря в переписчики? – Книги доставили. Я их разложил у вас на столе.

– Он там нигде не шарился, – метнув в покрасневшего парнишку недружелюбный взгляд, доложила Юлька. – Лично присутствовала и за ним приглядывала.

– Что бы я без тебя делал, Юль? – посмотрел на неё по-доброму. – Ты даже мои вкусы предугадываешь. Правда? Брат Сергий, подожди здесь, мы с моей служанкой должны прояснить кое-какие вопросы.

Завёл девчонку в гардеробную, хотел устроить ей сильный разнос, но та вдруг искренне, отчаянно разревелась, расстроенная тем, что разозлила своего благодетеля, и мне не осталось ничего другого, как мысленно отругать самого себя, а не её.

– Я ведь для вас старалась…

– В следующий раз свои старания согласовывай со мной. Просто не люблю, когда что-то делают у меня за спиной, тем более прикрываясь моим именем. Уяснила? Ты же умная девочка. Мы друг друга столько лет уже знаем. – Ага, полгода ещё не прошло, но ей-то такие подробности ни к чему. – Давай будем честными. И это, беги уже на кухню, твой милорд готов быка съесть, настолько голоден. Стой. Слёзы вытри.

Спрашивать о своём поручении относительно той – как её, чертовку? Люсинды, Люсильды? – не стал. На всё требуется время. Пусть работает, Мата Хари недоделанная. Меня же, пока она бегает за ужином, ждёт ещё краткая, но весьма нравоучительная беседа с моим секретарём.

– Господин, – вскинулся он на ноги, когда я зашёл в предбанник перед своим кабинетом – назвать эту комнату приёмной было бы слишком громко, два на два метра, стол секретаря, его же стул, и всё, можно подвести черту. – Милорд. Ваше преподобие.

– Ты уж определись, брат Сергий, как ко мне обращаться. – Я пристроился задницей на стол, своему собеседнику присесть не предложил. – Слишком длинно у тебя получается. Ну, давай рассказывай мне теперь во всех подробностях, когда от преднастоятеля получал задачи и какие. О чём ему уже успел доложить, а о чём промолчал.

Смущаясь, но не сбиваясь и не растекаясь мыслями по древу, он мне изложил в общем-то нехитрую и ожидаемую мною историю, как баронет Михаил, совмещая угрозы с посулами, потребовал от него шпионить за настоятелем и обо всём доносить.

– Мой заместитель один с тобой говорил? – Проясняю для себя достаточно важный вопрос, действует ли Мишаня по личной прихоти или против меня тут целый заговор моего окружения. – Называл он того, с кем ты можешь иметь дело в его отсутствии?

– Нет, не называл, ваше преподобие, – приложил он руку к сердцу, чисто земной жест, здесь такого я ещё не видел. Серёга, случайно, на стажировке в моём мире не побывал? Шучу, конечно. Забавно было бы посмотреть со стороны на такой серьёзный разговор двух пацанов четырнадцати и пятнадцати лет. Совсем как взрослые. Что ж, таков мир тут, такова эпоха. – И один, он только один со мной беседует. Старается, чтобы наши разговоры никто не услышал, а частые встречи не увидел. Преднастоятель ещё за неделю, нет, раньше, до вашего приезда стал меня стращать…

– Предусмотрительный.

– Да. Но я клянусь, больше ничего, совсем ничего про вас ему рассказывать не буду.

А вот тут ты ошибаешься, мой друг.

– Совсем наоборот, брат Сергий. Будешь. И много всего. Только мы с тобой прежде станем обсуждать, что именно ты ему донесёшь. Я же хочу знать, о чём он тебя спрашивает и какие поручения даёт.

Не столь я доверчив, чтобы целиком положиться на этого парнишку. Но собираюсь и дальше с ним работать. К тому же предложить ему могу гораздо больше, чем баронет Михаил, а устроить неприятности несоизмеримо больнее. Думаю, сообразит. Да и не похож Сергий на откровенного чмошника. Есть потенциал получить в его лице очередного приятеля, относительно верного и исполнительного.

Отправил его отдыхать – каждый монах имеет право на личное свободное время, он и так у меня сегодня переработал, по своей вине, естественно, – а сам, сдерживая нетерпение, наконец-то добрался до старинных фолиантов по магии. Как там было у Оси Бендера? Сбылась мечта идиота? Ну, я себя идиотом на самом деле не считаю, да и желание стать могучим магом пока не реализовано.

Открыл первый из талмудов и начал листать, не сильно задерживаясь на каждой странице, стараясь лишь оценить перспективу своего самообучения. Примерно уже представляю, что и как, и земная наука в своих истоках, здесь почти нет теории, одни общие рассуждения и предположения. Все плетения – результат практических опытов и исследований хорошо известным методом проб и ошибок. То есть, по сути, мне достались плоды чужих трудов и изысканий, которыми лишь следует научиться пользоваться.

Ух ты! Уже на пятнадцатой странице наткнулся на знаменитую стрелку, плетение, считающееся самым простым, а потому наиболее быстрым в конструировании. Простым, но не всякому магу доступным. Белые жгутики есть у всех, а вот ярко-красными обладают немногие, у меня есть. Достаточно оторвать алый жгутик, согнуть его в виде компьютерного курсора, стянуть уголок колечком белой энергетической нити, чуть подогнуть крылья получившейся галочки – и вуаля, имеем слабенькое заклинание, способное на пару десятков шагов убить не защищённого доспехом или амулетом человека.

В чём же тогда ценность этого плетения? Ха, всё очевидно – им легче всего разрушать чужие готовящиеся магические атаки, летит-то стрелка на дальность свыше трёхсот ярдов. На таком расстоянии ни убить, ни даже покалечить никого не сможет, разве что, если в глаз попадёт, испортит роговицу. Зато в состоянии деактивировать вражеское плетение, даже самое мощное и сложное. Запомнить конструкцию стрелки несложно, уже запомнил, пару раз потренируюсь и уже смогу выходить на магический бой. Главное, вовремя заметить противника и подготовку его к нападению.

А это у нас что? Ого, вот и то самое исцеление, которое могло бы спасти жизнь герцогу Виталию Неллерскому, биологическому папаше моего тела. Сложное какое. Да уж, такое не сохранить никак в памяти, только по рисунку, имея его перед глазами, делать. Что ж, придётся завести свою тетрадку по примеру кузины Юлианы и носить с собой или возить в багаже. Да, что-то надо будет намертво в память себе вколотить, а что-то иметь в виде шпаргалки.

Кто там над ухом нудит?

– Ты чего? – спросил Юльку.

– Остынет ведь ужин, Степ, милорд. Поешьте.

С трудом, но согласился. Не ожидал от себя – весьма уже немолодого, больного человека в прошлом – такого юношеского задора и энтузиазма к обучению. Раньше никогда подобного рвения за собой не наблюдал. Нет, разгильдяем, игнорирующим занятия, не являлся, но и до классического ботаника мне было далеко. А тут вдруг прорвало.

– Надо было сюда принести. – Мог бы сейчас есть и читать. – Ну хорошо, в столовой так в столовой. Пошли.

Глава 6

Герой Евгения Леонова в фильме «Большая перемена» пытался урок во сне выучить. Чепуха у него получилась, идея оказалась провальной. Вот и у меня, хоть цели такой перед собой не ставил, ничего не вышло. Всю ночь, вернее, ту её половину, вторую, которую я всё же проспал (в первую просидел над книгами о магии, не мог оторваться), мне снились линии, рисунки, цвета, оттенки заклинаний, но с утра в голове осталась одна каша, ни одного плетения воспроизвести бы не смог.

– Ты кто, дитя моё? – спросил у совершенно незнакомой девушки, обнаруженной при пробуждении в моей спальне, скромно стоящей у двери, сложив руки внизу живота. – Как здесь взялась и куда подевала Юльку?

Какое ещё к чёрту «дитя моё»? Рабыня, минимум на четыре года старше меня нынешнего. Впрочем, ладно, возраст-то здесь не главное. Кто я и кто она. Для меня девушка с бронзовым ошейником – полностью зависимое от моих прихотей существо, значит, условно и в самом деле можно считать дитём.

Очередная красотка. Кажется, догадываюсь, откуда ветер дует. Брат Георг, его работа. Знаю таких, в дверь выгонишь – в окно залезет. Не оставляет попыток подложить под меня свою информаторшу, а то и агента влияния.

Ага, будь я действительно юным падаваном, его замысел имел бы стопроцентный успех. Но, к несчастью для интригана, он имеет дело совсем не с тем человеком. К тому же полученное в дар тело мне сейчас помогает. Не доросло оно ещё до гормональной революции. Вон даже прыщи на лице всё никак не сойдут. Нет, убирать их с помощью простенького плетения уже приспособился, но они выскакивают вновь, что тот Ванька-встанька.

– Юльку я встретила на пути сюда, ваше преподобие, – поклонилась девушка. – Она на кухню бежала. Меня зовут Ангелина. Господин управитель приказал вам служить, помогать принимать ванны. Свою нынешнюю служанку вы ведь не хотите брать с собой в мыльню. Неумеха, наверное.

Подсматривают за мной, гады. Реально, от людей в монастыре не спрятаться, что в той деревне. Не уйти от придирчивых глаз. Мыться привык сам, не инвалид же, в конце-то концов. Хотя чего уж тут от себя скрывать, вполне не прочь бы развлечься с этой крутобёдрой брюнеткой, умудрившейся отрастить к восемнадцати годам бюст пятого размера. Вкусовые предпочтения брата Георга мне теперь понятны. И всё-таки решать, когда и с кем мне развлекаться, буду без посторонней помощи.

– Ты иди отсюда с благословения Создателя, Ангелина, – махнул рукой и сел на постели, свесив ноги. На ощупь нашёл стоявшие перед ковриком домашние войлочные боты. – Как только мне понадобится помощница, про тебя не забуду. А управляющему, брату Георгу, скажи, что я жду его к себе через час.

В этот момент – очередной асинхрон – куранты на церкви и главном здании пробили время, шесть утра. Семь-восемь, по-нашему. Какому нашему? Надо привыкать, что моё – это моё нынешнее. Приказать, что ли, синхронизировать часы, чтобы били одновременно? А смысл? Скорость звука – это не скорость света, до церкви сотня ярдов, а куранты общежития – вот они, почти над моей головой. Всё равно так и буду по утрам вставать под двенадцать ударов вместо шести.

Явно расстроившись, стараясь не подавать вида, девушка-красавица развернулась и ушла. Докладывать управителю о провале его замысла. Миссия невыполнима. Ну, так оказалось.

А платье-то у рабыни – обратил внимание – закрывает ноги лишь сантиметров на двадцать ниже колен. По здешним меркам мини-юбка, такие я видел только у девиц в вертепе Марты. Ишь ты, брат мой Георг, устроил тут в святой обители гнездо разврата. Ладно, понимаю, что ради меня старался. Прощу на первый раз.

Вскочил и направился в комнатку, которая мне и уборная, и ванная. А чего? Нормально. У нас с Дашкой в первой квартире санузел тоже был совмещённый.

Постарался делать всё не затягивая. Уже осознал, что мысли о медленном течении времени в средневековье для кого как, а в отношении меня оказались совершенно неверными. Дел невпроворот и без самообучения магии. Только успевай крутиться. А ведь ещё и лейтенант ждёт на занятия перед обедом.

«Ярмо он барщины старинной оброком лёгким заменил». Пушкин, солнце русской поэзии, оказался для меня актуальным. Пока не напрямую. Устраивать переворот в монастырском агросекторе, тщательно не просчитав все последствия, не собираюсь. И всё же какие-то меры необходимо начинать принимать уже в ближайшее время. Начался сбор урожая и, соответственно, отъём его части у крестьян.

Знаю, что прошедшими зимой-весной в Монастырке почти два десятка детей умерли от голода, про стариков вообще можно не вспоминать, тут редко кто из селян за пятьдесят проживает. Не хочу, чтобы у меня люди дохли как мухи. Эту проблему и хочу обсудить с управляющим. Не напрямую, – что я, дурак, показывать свои странности? – но косвенные методы воздействия на подходы к поборам с крепостных, уверен, найду.

– Вы уже встали? – спросила притащившая целый поднос еды Юлька.

Места в моих апартаментах полно, поэтому утреннюю разминку делаю, не выходя из них.

– Нет, сплю ещё, – ответил, не прекращая приседаний. – Зачем глупости спрашиваешь? Ставь на стол, что принесла, и скажи, чтобы ведро тёплой воды доставили, сама не надрывайся – что, в обители рабов, что ли, мало? Ты чего такая весёлая с самого утра? Сон хороший приснился?

Юлька хихикнула, поставила завтрак на столик и неожиданно зарделась. Прямо невеста на выданье.

Закончил приседания и стал делать глубокие вдохи-выдохи. Девчонка давно моим разминочным утренним делам перестала удивляться. Объяснение такому изменившемуся поведению друга детства для неё лежит на поверхности – наставники приучили.

По моему взгляду поняла, что я всё ещё жду ответа.

– Ник подрался из-за меня.

– Ничего себе, – не сдержал смешок. – Когда успел? Ну-ка давай подробности. Договаривались ведь, что у тебя не будет от меня никаких тайн.

– Так я ничего и не скрываю. – На лице девочки промелькнуло удовольствие. – Ко мне тут эта, вчера Степик приставал, ну, поваренок. Я его того…

– Прогнала.

– Ага. Так он сегодня хотел меня поцеловать, а тут эта, Ник появился. Его за сухпайком для патрульного разъезда прислали. Ну он Степика и поколотил, хотя тот на три года старше и толстый, как взрослый. Отъелся на кухне-то. Они все здесь увальни. Неповоротливые и тупые. Любой мальчишка с нашей улицы их бы побил один на один. Даже девчонки бы справились. Дядька старший сержант хотел Николаса отпороть, но он ведь у нас теперь гвардеец, хоть и новик ещё, зато задаваться научился.

– Гвардеец, и? – вернул её к сути.

– В общем, господин Ригер его на три часа под копьё поставил, а Степика он потребовал от кухарки Марии наказать палками. Сегодня в полдень у столба будут. А вот нечего к служанке самого настоятеля приставать. Да ведь?

– Да. И ты же не просто служанка, вернее, более чем служанка, как и Николас не просто новик. Мы друзья детства, а потому отправляйся, как доешь за мной, к Ригеру и передай мою настоятельную просьбу смягчить твоему защитнику наказание. Часика в полном вооружении при таком солнышке, полагаю, вполне достаточно. Только моё пожелание шепни ему на ухо, чтобы никто не услышал. Мы же с тобой не хотим ронять его авторитет, отменяя отданные им приказы? Верно? Пусть выглядит, будто бы он сам смягчился. А Ника предупреди, что мы – я, ты, он – перед ужином начнём осмотр проходов в стенах. Поняла?

Не собираюсь своих друзей давать в обиду, пусть даже наше товарищество пока бутафорское, не могу я всерьёз малышню тринадцатилетнюю своими друзьями числить. Но всех приучу, что близких мне людей трогать не стоит. А этому Степику, даром что почти тёзка, устрою весёлую жизнь. Начну прессовать по любому поводу, и все будут знать причину. Вот она, передо мной сейчас стоит, глазками блестит.

– Ух ты, здорово. Я и сама хотела вам это предложить. В ходы-то наведаться. Во дворцовых я была. Там понятно, они для слуг, чтобы мы, значит, господам лишний раз на глаза не попадались. А вот здесь для чего?

Съев меньше трети из того, что принесла Юлька, отправился в кабинет. Подружка Степиного детства хоть и отличалась прожорливостью, – сказывалась вечно голодная жизнь в семье, – вряд ли сможет осилить оставленное. Но она жадной не была и найдёт с кем поделиться – в обители полно детей, радующихся любому объедку. В средневековье, теперь лично в этом убедился, пища имеет гораздо более высокую ценность, чем в том мире, который я покинул.

Книги, которые я вчера оставил на своём столе, так и лежали в беспорядке. Молодцы Юлька и Сергий, всерьёз отнеслись к моим словам, что, если чего-нибудь здесь тронут, руки оторву. Секретарь меня дожидался в предбаннике, но я его отослал к казначею за бумагами подьячего Виктора. Будет время, сам посмотрю, что так моего помощника заинтересовало.

Итак, вот они, мои прелестные наставления по магии. Аккуратно складываю в стопку. Внушительная получилась по высоте. В качестве укрытия от стрел можно использовать. Сел в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Улыбнулся. Мало мне оказалось счастья с новой молодостью, так я ещё и маг, какие редко в Паргее появлялись. Во всяком случае, в Кранце про имевших более сорока энергетических нитей за всю историю королевства не слышали. Вроде в империи или ещё где имелись. Но очень-очень редко. Да уж, и как с таким счастьем жить?

Суть в том, что любое из заклинаний можно создавать десятком, а то и более способов. Чем сложнее их форма и больше число цветовых оттенков магических жгутиков, задействованных при плетении, тем сильнее воздействие заклинания. Сложные дольше создавать, но зато увеличивается расстояние, на котором они действуют, и их эффективность. А ещё, зная, к примеру, шесть приведённых в манускрипте плетений магического сращивания костей, мне не нужно ожидать восстановления оторванных от источника нитей. Я могу, не теряя времени, создавать заклинание из жгутиков других оттенков, связывая их в новые формы. Красота. То есть, по сути, могу магичить без перерыва, при условии, что запомню все нужные плетения или буду иметь под рукой их схемы.

Так, радоваться времени у меня впереди много, нужно вспомнить, где я ночью видел заклинания блокирования источника. Кажется, вот в этом фолианте с синей обложкой. Ну-ка? Да, то что надо. Не мне. Милорду Карлу Монскому. Впрочем, мне тоже. И для приобретения опыта, и в целях осознания собственной важности.

А это у нас что? Ничего себе, и как накануне пропустил? Как-как, каком. Ночка тёмная была, одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра, а у меня глаза слипались. Фанатизм должен быть умеренным, я же что устроил? Вот оно, омоложение. Юлиана как-то про него говорила. Мне лично-то оно ни к чему, пока ни к чему, зато для тех, кто мне верно служит, будет полезным весьма. Где там мой дорогой дядюшка Ригер? Думал лишь восстановлением пальцев отделаться? Зря. Тётку Эльзу ждёт приятный сюрприз, когда сюда переедет. Да и ей самой скинуть пару-тройку годиков не помешает. Больше, увы, никак. Магия не волшебство, она могуча, но не всесильна.

Так, смешались в кучу кони, люди. Хватит заливать голову прожектами. Для начала напишу список первоочередных к изучению заклинаний – защитных, лечебных, атакующих, остальное можно держать при себе пока в виде шпаргалок.

Взял из связки одно, уже наточенное, перо, – спасибо Серёге, старается, – придвинул чернильницу, а где у нас листы чистой бумаги? Здесь же лежали.

Обнаружил их под стопкой и сразу же завис. Мало ведь пожелать запомнить плетение, скажем, молнии. Сразу же вопрос – какое именно? То, которое попроще, создаётся меньше минуты, но бьёт на три-четыре десятка шагов по одиночному противнику. Или самое сложное, каким можно прибить группу из десятка человек на расстоянии пары сотен ярдов, зато плести его минут десять, не меньше, и без схемы перед глазами не создашь.

А ведь между этими двумя точками ещё семнадцать вариантов, и это лишь в тех фолиантах, которые мне принесли. Наверняка имеются и другие разновидности плетений молнии. Сложно всё как. В тех развлекательных книжках жанра фэнтези, которые я почитывал, чтобы на какое-то время вырваться из повседневных проблем, магия вроде представлялась попроще. Ну да, вымысел на то и вымысел, чтобы не совпадать с реальностью.

Нет, понятно, медведей и то учат в цирке на велосипедах кататься – учили в моём родном мире, – и рано или поздно что нужно смогу запомнить, но это вопрос не одного дня и даже не одного месяца. Думай, голова. Что-то мне подсказывает, что метод «от простого к сложному» окажется более эффективным, чем немедленный штурм самых вершин магического мастерства.

Написал под цифрой один: «Молния, страница двадцать шесть, сборник заклинаний Адольфа Оратского». Из всех атакующих заклинаний, которые я на данный момент увидел, проще только стрелка, но её я уже знаю как «Отче наш».

Досаду вызывает тот факт, что фолианты монахами из века в век копируются бездумно, слово в слово, и тот язык, на котором написаны принесённые мне манускрипты, весьма серьёзно отличается от доставшегося мне вместе с телом Степа. Рисунки-то понятны, а вот описания порядка плетения очень сложны, приходится продираться через устаревшие слова, кранцевские аналоги русских паки, иже еси, лепота и прочие аз буки веди глаголи. Жуть. Но ничего, разберусь.

После молнии внёс в свой перечень уже изученные стрелку и общее оздоровление. Пусть будет напоминанием, что их мне нужно постоянно держать в голове готовыми к применению в любой миг. Повторение – мать учения. Стану время от времени просматривать знакомые рисунки плетений. А вот следующим заклинанием под номером четыре сразу же изменил выбранной методологии. А чего тут такого? Я хозяин сам себе, могу переменить, когда захочу, замыслы, действия или решения.

В общем, посчитал, что попавшееся мне сложное плетение для создания проходов в преградах – описание обещает преодоление до трёх метров гранита или иного материала аналогичной крепкости – может мне пригодиться. Чтобы однажды не сокрушаться, дескать, сижу за решёткой в темнице сырой, вскормлённый на воле орёл молодой. Да, запомнить его очень нелегко: аж тридцать три цветовых оттенка, плюс форма, похожая на астру – не звезду, цветок. Зато никто от меня не станет ожидать подобных возможностей. Даже моей мачехе Марии слабо такое сплести. Выучу, даже если придётся в лепёшку расшибиться.

Пятым выбрал и записал – контора, что называется, пишет – собираемое из четырёх оттенков фиолетового плетение гниения и ржавления. А чего? Раз уж озаботился выходом из тюряги – тьфу-тьфу, надеюсь там никогда не оказаться, – то и уничтожать путы или кандалы тоже необходимо. Ну а потом включил в свой реестр восстановление тела от усталости, защиту от стрел, преграду от магической атаки и остановку крови, одно, самое лёгкое для запоминания, из одиннадцати имевшихся в книгах. На этом пока подвёл черту. Буду зубрить так, чтобы от зубов отскакивало. Вернее, чтобы сплеталось без подсказок и раздумий.

Выбранная мною первоочередная десятка описывалась в трёх фолиантах, их я отложил в сторону, предварительно заложив нужные мне страницы закладками. Для чего пришлось разорвать два чистых листа бумаги на полоски. Обязательно изобрету канцелярский ножик, нужная вещь в хозяйстве любого уважающего себя бюрократа. Да, изобрету, если не забуду и руки дойдут. Опять ведь ударился в прожекты, а у меня конкретные дела на носу.

Придвинул «Сборник плетений» Андрея Великолепного. Отличная фамилия у мужика, жившего две с половиной сотни лет назад. Или это прозвище у него такое?

В книге целых два плетения для блокировки магии. Самое сложное требует нитей одиннадцати цветовых оттенков и очень сложную форму в виде сильно понадкусанной снаружи дыни, ну или меча игроков в регби. Это заклинание окружает источник плотным энергетическим коконом, не позволяющим жгутикам появляться из ядра.

Почему-то здравый смысл и примитивная логика мне подсказывают, что в случае с Карлом Монским, моим будущим пациентом, более подходящим окажется второе плетение. Не потому, что оно проще, в виде обруча, и требует всего шести оттенков. Нет, причина другая. Данное заклинание, накладываемое на шею в виде рабского ошейника, позволяет источнику, можно сказать, резвиться на полную катушку, выкидывая отростки в разные стороны, но надёжно перекрывает связь энергии ядра с сознанием мага.

Полагаю, что при использовании второго плетения одержимый не впадёт в состояние бешенства, зато источник может продолжить развитие. Насколько я прав в своих предположениях, посмотрим. Плохо, что держится плетение чуть больше двух часов. Получается, что на период лечения милорда Карла мне придётся постоянно быть рядом с ним. Или таскать его за собой. Надеюсь, в неконтролируемое буйство он на время действия плетений впадать не будет.

Нет, наверное, всё-таки придётся использовать первый вариант.

Осталось ещё продумать, как всё это реализовывать на практике. На изучение плетения неделя уйдёт, не меньше. Таскать с собой гроссбух? Не, не стоит. Перерисовать заклинание на листок? Идея хорошая, только вот ни в прошлой жизни не умел толком владеть кисточкой и красками, ни в этой от Степа таких умений не получил. И? Какой у меня выход?

Поручу-ка я данную задачу Сергию, этот может рисовать, начинал в библиотеке перерисовщиком. Проболтается? Вот и проверю, как говорится, на вшивость. Ничего страшного от разглашения не случится, зато, если сумеет держать язык за зубами, присмотрюсь к нему внимательнее. Верные помощники мне очень нужны, и сейчас нужны, а впоследствии тем более. Плохо человеку, когда он один, горе одному, один не воин – каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое. Не совсем тут согласен с Маяковским, но спорить, понятно, не буду. Ни его, ни меня на Земле уже нет. Чего нам делить?