Читать онлайн Дорога в горы

Дракон. Пробуждение

В Начале было Слово. И Слово было. Было в Начале? Было это Словом? Слово. Что оно значит? Значило? Будет значить? Каким оно должно быть? Зачем оно? Для чего? Какими Словами описать Начало, когда и Слов-то ещё никаких не было? В Начале не было Слов. Потому оно и Начало, что в нём ничего не было. В пустоте. В безвременье. В бездвижье. В безмыслье. В конце. В Начале. Да. В Конце было Начало. В Начале будет Конец? В Начале было движение. Движение настолько крохотное, настолько незначительное, настолько тихое, что ОН сам его практически не осознал. Да и вряд ли он смог бы сделать это сам. Всё его сознание находилось в таком идеальном покое, что просто было растворено в нём. Покой и сознание были одним целым. Покой окружал ЕГО настолько плотно , что никакие колебания и движения сил не касались сознания. ОН не чувствовал, не мыслил, не осознавал. Но, что-то коснулось ЕГО, заставив почувствовать, ощутить это касание. Оно было как точка в пустоте. Даже не искра в ночи. Нет. Крохотная точка на фоне мглы. Не тёмной, не светлой, никакой. Точка стала якорем, маяком, точкой отсчёта. ОН ещё не понимал, что это. Но не мог от неё оторваться. И вот эта точка, это необъяснимо откуда взявшееся движение в пустоте, стало обрастать чем-то ещё. Стало проявляться сознание. Тонюсенькая ниточка мыслей и чувств начала формироваться от точки к … Чему? Кому? Кем? Чем ОН был? Медленно, очень медленно эта ниточка становилась толще, прочнее. Появилось ощущение времени. Крохотная точка стала точкой опоры. Мгла покоя была непреодолимым препятствием. Сформировать что-то из ничего было практически невозможно. Необходимо было наличие чего-то, чтобы из него создать хоть что-то. И ОН начал создавать себя из себя. ОН уже мог формировать некоторые простые мысли, и вот из них ОН и плёл себя. Добавляя первые эмоции, добавляя время, уплотняя пустоту вокруг себя, добавлял в плетение и её. Но слишком ОН был мал и незначительным, чтобы процесс был хоть как-то заметен во времени. Но процесс шёл. ОН чувствовал движение. ОН был создателем этого движения, ОН САМ был этим движением. Это было восхитительно! И первое, чему он тогда научился, было терпение. Торопиться было нельзя, ни в коем случае. Неосторожное движение мыслей могло порвать всё, что плелось такими тяжелейшими усилиями! Обрывки плетения просто растворились бы во мгле покоя, и ОН опять бы исчез, перестал существовать, осознавать себя. Допустить подобное было немыслимо!

Артёмка. Попадос

Артёмка торопился. До конца урока, а значит, до начала большой перемены оставалось буквально пара минут. Ему надо успеть получить одежду в гардеробе и выбежать из школы так, чтобы кое-кто не увидел, куда он направляется. Ни к чему были встречи с этими самыми кое-ктомами после уроков. Бесят! Чего они докопались?! Нашли себе развлекуху: издеваться над слабым! Артём не виноват, что не уродился высоким, широкоплечим и борзым! Хоть бы Петровна была на месте, а не спала в подсобке сидя на стуле. Первый этаж, гардероб открыт! Подбегая к окну гардероба, Артём отбросил в сторону рюкзак с учёбой, достал номерок и буквально сунул его в руке Петровне.

– Пожалуйста, бабушка Петровна! Мне очень надо! Тороплюсь! Опаздываю! Скорее!

Петровна ничего не ответила, но взгляд её был намного красноречивее. Артём прочитал в нём раздражение, злость и искреннее непонимание, куда смотрят родители и школа, что раньше молодёжь была намного воспитаннее, вежливее и конечно, никогда по школе не бегала! Тем более, что урок ещё идёт! Артём от нетерпения так смешно переминался с ноги на ногу, что со стороны выглядело, будто он сейчас описается. Естественно, это заметила и Петровна. Она замерла, перестав перебирать бесконечные куртки на вешалках в поисках нужного номера. Она и делала-то это мягко говоря далеко не быстро, а сейчас вообще остановилась. Время стремительно уходило и шансов избежать издевательств и унижений от лютых одноклассников становилось всё меньше. Но ведь этой старой карге было на это абсолютно насрать!

– Ты милок, мне сейчас тут лужу-то не сделаешь? Может, сходишь в тубзю, облегчишь душу?

Она откровенно издевалась! Знала ведь! Не могла не видеть и не слышать, через что ему иной раз приходилось проходить!

И вот тут Артём психанул. А может действительно, бывают в жизни моменты, когда разум отключается и работают одни инстинкты? Или кто-то за нас совершает поступки? Сама Петровна так и не смогла осознать, кто в тот момент стоял перед ней? Сначала это был смешной лошок, которого чморили все кому не лень, но неожиданно он исчез и с другой стороны стойки гардероба оказался… КТО? Глаза исчезли, вместо них были два адских огня, выражение лица стало властным и в то же время презрительным. Каждое слово стальной болью отдавалось в черепной коробке, во всём теле. Пацан стал больше: выше, шире. Он заполнил собой всё её сознание, полностью вытеснив саму Петровну. Приказ прозвучал прямо в мозгу, отдаваясь стальной болью по нервам до самых кончиков пальцев.

Скорости, с которой старая больная женщина, кинулась выполнять приказ, позавидовали бы и многие молодые. Но она об этом не думала. Она вообще перестала думать. Выполнив приказ, сознание её стало чистым-чистым, исчезла память, исчезли желания, исчезла личность. Минут через десять Петровну нашли в дальнем углу раздевалки сидящую на полу, ноги вытянуты, руки как тряпки вдоль тела, пустой взгляд, приоткрытый рот и струйка слюны по подбородку. Прожила она ещё около месяца в клинике. Послушно выполняла всё, что ей говорили: встать, сесть, лечь, ходить, есть и даже справлять нужду. Но с каждым разом и это давалось ей всё трудней и однажды, ей понадобилась команда ДЫШАТЬ, а никого не оказалось рядом.

Артёмка бежал через школьный двор, не задумываясь, почему вдруг Петровна стала такой покладистой. Вроде бы он ей чего-то крикнул, но точно он вспомнить не мог, да и не было такого желания. Сейчас это казалось совершенно незначительным. Были вещи поважнее: надо было успеть сделать небольшой крюк, чтобы сбить со следа возможных преследователей и забраться в логово. Единственное место, где Артём чувствовал себя в безопасности, находилось минутах в десяти быстрым шагом от школы. Это были заросли кустов в ближайшем парке, который администрация почему-то никак не спешила приводить в порядок. Говорят, когда-то это было одно из самых оживлённых мест на районе: там были аллеи, дорожки со скамейками, детская площадка, площадка с аттракционами и всё такое. Но, в какой-то момент времени у власть предержащих появились более важные дела и про парк забыли. Или забили. Почти за пятнадцать лет забвения парк сильно одичал, в тёмное время суток поодиночке люди старались уже не ходить, мало ли какая компашка вдруг вывалится из-за очередного поворота немногих оставшихся тропинок. Но Артёмку это не смущало. Его логово было глубоко спрятано в зарослях. Чтобы попасть туда обычному взрослому человеку нужно было или ползти на карачках или прорубать путь мачете, как в джунглях. Одна лазейка-вход вела из глубины парка, другая прямо с улицы. Не хотелось Артёму сейчас проходить через парк, хотелось спрятаться как можно быстрей. На углу он купил хот-дог и, пройдя метров 20-25, резко повернул и скользнул в кусты. Двигаясь не спеша, но уверенно, он продвигался к небольшому пятачку свободного пространства. Нашёл Артёмка его совершенно случайно, в начале лета, когда бабушка отправила его за хлебом, а он натолкнулся на парочку своих одноклассников. Благо, что заметил он их раньше, чем они его, ну он и кинулся в кажущиеся со стороны непроходимыми кусты. Больше всё равно спрятаться негде было, а убежать он бы не смог. Вот так потея от страха, он тогда просачивался через кусты и вдруг буквально выпал на небольшую полянку метра три в диаметре. Солнце туда практически не проникало, однако было сухо и достаточно свежо. Постепенно он обживал своё убежище: по частям притащил и собрал выброшенное кресло, из нескольких сломанных досок сколотил подобие стола, а из нескольких кирпичей сложил подобие очага, в котором даже несколько раз разводил костерок и жарил сосиски. Это были ЛУЧШИЕ часы в его жизни. Но сейчас, протискиваясь через заросли привычным маршрутом, Артём почему-то ощущал странное беспокойство. Что-то не давало ему привычно выдохнуть и расслабиться по пути в безопасное место. Последний изгиб подобия тропинки и … Сказать, что Артём был шокирован, значит не сказать ничего. Он был парализован увиденным. Кресло было сдвинуто в сторону, кирпичи импровизированного очага находились уже в самом центре полянки и там горел небольшой костерок. А вот прямо за ним, сложив по-турецки ноги, сидел какой-то здоровенный мужик! У него была тёмная борода, потрёпанная, далеко не чистая и непонятно из чего сделанная одежда и большие кисти рук. Артёмка просто смотрел на него, не в силах даже просто звук какой-нибудь издать. Но больше всего поражал рост этого чела: да, Артём для своих 12 лет не был дылдой, но и низкорослым его назвать было нельзя, а этот мужик сидя был с ним одного роста! Его лицо находилось прямо напротив лица Артёма! Как он сюда попал? Для его размеров пришлось бы натуральную просеку прорубать, но вокруг кусты были целыми! Вдруг он открыл глаза, уставился прямо на Артёма и заговорил! Правда, ЧТО он говорил, было ваще непонятно, говорил он тихо и явно не по-русски. Потом он протянул руку над костром, разжал кулак и на огонь упало что-то, очень похожее на паутинку. Она мягко спланировала на языки пламени, яркая вспышка ослепила Артёма.

Словно сквозь вату, доносился чей-то голос. Голос настойчивый, требовательный, властный. Такому голосу невозможно было отказать. Только ещё бы понять чего ему надо. Внезапно, Артём ощутил нехватку воздуха, попытался вдохнуть и … оказалось это не так просто! То, что проникало в его лёгкие, воздухом назвать было ну никак нельзя! Он не вдыхался, он втекал, он был как жидкость, Артём прочувствовал буквально каждый уголок своей грудной клетки, куда этот воздух попадал. Самая фантастическая из всех фантастических смесь запахов, ароматов и вкусов какая только может быть в мире! Абсолютно непохожая ни на что и в то же время, до боли знакомая, близкая. Но дышать и в правду было тяжело: приходилось с усилием этот воздух проталкивать в лёгкие, а потом его оттуда выдувать. На какое-то время Артёму пришлось полностью сконцентрироваться только на процессе дыхания, который раньше он практически не осознавал, даже не задумывался над этим. Глаза его по-прежнему были закрыты, но открывать он их не спешил. Что-то подсказывало ему, что он ещё к этому не готов. Голос, доносившийся как будто через какую-то преграду, стал чётким и понятным:

– Дыши ровно, не спеши, твоё тело само справится, не мешай ему. Попробуй дышать только через нос, не спеша, понемногу. Скоро начнёт кружиться голова, это нормально, не паникуй. Не прекращай дышать.

Когда Артём разобрал наконец слова, у него по телу поползли мурашки, выступил холодный пот да и мочевой пузырь напомнил о себе достаточно остро. Не открывать глаза! Не открывать глаза! Ему совершенно ни к чему смотреть, где это он лежит на спине. Ему совершенно нет вообще никакой необходимости знать, кто этот самый обладатель голоса. Нет, совершенно не надо. Блин, ссать охота, как из пистолета! Не двигаться, не шевелиться, прикинуться ветошью, не отсвечивать, раствориться, исчезнуть…

– Ты чего так напрягся-то? Глаза вон, так жмуришь, словно ослепнуть хочешь! Расслабься, всё хорошо, тебе ничего не угрожает, да открой глаза-то уже!

Последняя фраза прозвучала, как щелчок плетью, Артём открыл глаза и понял, что промедление смерти подобно. Подскочив, как пружина, он повернулся спиной к здоровенному мужику (блин, да кто он такой вообще?!), сделал несколько семенящих шагов к ближайшим кустам, на ходу расстёгивая штаны, и выдал струю метра на два! Глаза сами прикрылись, на этот раз от наслаждения, как же мало иногда надо бывает человеку для счастья! Но, как правило, такие моменты заканчиваются довольно быстро. Застегнув штаны, Артём начал обращать внимание на то, что его окружало. Это точно был не его пустырь. И это был не земной лес, во всяком случае, не тот, каким он его видел. Он был другой. Вроде тот же самый, но не тот. Вот вроде куст, как куст, но начинаешь приглядываться и понимаешь, что листьев такой формы и расцветки быть не должно! Что вон те ягоды, размером и видом с садовую клубнику, не должны быть чёрными с зелёными горизонтальными полосками! Артём постепенно, медленно стал поворачиваться к тому, от которого так поспешно отвернулся. А тот спокойно стоял, расставив ноги и сложив руки на груди. Весь вид его выражал абсолютное спокойствие.

– Здрасьте, – Артём не знал, что можно или что нужно говорить в таких случаях. Дылда почему-то уже не вызывал прежнего страха и вообще, Артём чувствовал необычайный подъём, его просто распирало от хорошего настроения и блаженная идиотская улыбка растянула всё его лицо. Выпивать до сих пор ему не приходилось, но состояние лёгкого головокружения и офигенского настроения наверняка были чем-то похожим. Здоровяк наблюдал за Артёмом с печальной улыбкой, не двигаясь с места. Вдруг Артём начал ощущать такой прилив лёгкости и блаженства что, как ему показалось, он начал взлетать! Он закрыл глаза, раскинул руки, поднял лицо к солнцу и поплыл навстречу тёплым лучам…

– И далеко ты собрался?– насмешливый, жёсткий голос незнакомца прозвучал, как треск рвущегося паруса, в лицо Артёму дунуло ветерком, и через секунду последовал удар. Удар довольно жёсткий, причём одновременно в лицо, в грудь, в живот, даже ногам досталось. Судорожно пытаясь защититься руками от возможных следующих ударов, а заодно открыть глаза, он вдруг обнаружил интереснейшую вещь: он лежал на земле, а дылда стоял рядом и посмеивался. Это чего же получается? Никуда Артём не взлетал, а просто с размаху, как стоял, так и вмазался в землю?! Бессильная злоба душила, земля, какие-то травинки попали в рот, нос, глаза начали слезиться, полный шиздец! Встряпался! И тут начало мутить, по всему телу начали вспыхивать очаги боли, доводящие до рвоты. Артёма полоскало, как тряпку. Сколько это продолжалось, он сказать не мог, вырубился.

На этот раз пробуждение прошло намного легче: лёгкие воспринимали ароматный, тягучий воздух уже не как жидкость, в которой можно захлебнуться, а как необходимость для жизни. Он нектаром проникал через грудь во все уголки тела и, что удивительно, Артём это чувствовал. Открыв глаза он обнаружил, что уже и не день, а совсем как бы ночь, полянку, на которой собственно происходили все последние события, освещали отблески костерка, возле которого на кортах сидел всё тот же дылда. Сидел, смотрел на огонь, подкладывал маленькие веточки и наблюдал, как они горят.

– Быстро ты в себя пришёл, думал, до завтрашнего дня проваляешься.

Артём кряхтя, сначала сел, потом, почувствовав, что после таких частых отключек мышцы требуют какого-нибудь напряжения, потянулся до хруста. Не хватило. Встал, снова потянулся, уже всем телом, даже на цыпочки привстал… с силой выдохнул и сел у костра напротив дылды.

– Здрасьте, – и тут увидел, что над костром на импровизированном деревянном вертеле весьма ароматненько запекается тушка некого странного животного, больше похожего на крысу. Но запах!

Дылда вытащил из лежащей рядом толстой ветки воткнутый нож, отрезал одну из шести(!) лапок животного и протянул Артёму, – На, поешь.

Уговаривать не пришлось, и первая ножка была обглодана почти моментально. Следующая пошла поспокойнее, вместе с почти белыми листиками петрушки, во всяком случае, очень на неё похожими по форме и вкусу. Потом дылда дал Артёму воды из кожаной фляжки и тогда Артём неожиданно понял, что сыт.

– Спасибо.

– Во благо.

Вокруг было темно, костерок освещал очень не большое пространство вокруг, тревоги не было, чем не атмосфера для душевного разговора?

– Дяденька, а вы кто? А где это мы? А как сюда попали? А домой уже не вернуться? А что мне делать? А вы не маньяк? И что это за вкусная зверюшка была? А …

– СТОП! – голос дылды и в этот раз прозвучал как щелчок кнута, Артём как-то в цирке видел, как с этими самыми кнутами обращаются дрессировщики. Не хотелось бы оказаться на месте животного. И вообще странно, откуда все эти ассоциации берутся: то парус, то кнут …

– Не спеши. Не всё сразу. Я тебе всё расскажу. Но понемногу.

Меч. Начало Пути

– Что есть меч? Что есть копьё? Да и вообще любое другое оружие? Ну? Говори, давай! – наставник требовал ответа, но его сонный ученик боролся с вЕками, которые никак не хотели открываться. Он сейчас участвовал в тяжелейшей битве со сном и вникнуть в вопрос, да ещё и дать ответ он был не в состоянии. Ну что за вопрос? ЧТО ЕСТЬ МЕЧ. Оружие, конечно! То, чем защищаются, атакуют, наносят физический вред сопернику! Убивают, короче.

Наставник смотрел на своего ученика вдумчиво, а может даже грустно: ведь вроде хороший паренёк, здоровый, жизнерадостный, сообразительный, выносливый, ну и так далее. Но иногда ну просто дубина! Простые вещи ставят в тупик!

– Не спать! Отвечай! – Наставник нанёс ёщё пару ударов своим посохом. И оба попали в цель. Ученик согнулся в три погибели, дышать было нечем, но взгляда от Наставника не отрывал.

– Меч это обычная палка. Ну, правда, железная, хорошо обработанная, прочная, иногда искусно украшенная, но палка. Ты, мой ученик, наверняка поинтересуешься: как же так? А я тебе отвечу!

Наставник начал ходить взад-вперёд по небольшой полянке перед своим учеником заложив руки за спину и, слегка наклонив голову вбок, продолжал излагать свои мысли:

– Так вот, когда-то, давным-давно, люди жили не так, как сейчас. У них не было домов, ремёсел, приличной одежды, они не знали, что такое правила поведения, законы ну и всё остальное, что мы сейчас знаем и умеем. Практически все люди жили, как… ну вот как Живые камни живут сейчас. То есть дикие, не обузданные, не знающие своего предназначения.

– И тоже пили кровь других людей?! – ученик был озадачен, но по-прежнему внимательно наблюдал за наставником. Боль до конца ещё не отпустила, но способность двигаться вернулась почти полностью. Главное, чтобы наставник заметил это как можно позже.

– Конечно, нет. Это же две большие разницы! – наставник резко остановился, так же резко развернулся к ученику.

– Люди, это Люди. А Живые Камни, это создания рук человеческих. Вернее крови. Один из великих правителей прошлых времён с помощью своей крови и бушующей в ней силы дал камню возможность стать почти человеком. Новое племя стало очень похоже на людей внешне, но не духовно. Они стали почти идеальными воинами: бесстрашными, агрессивными, им почти не нужна была пища, их не интересовала никакая добыча, они почти не уставали, почти не спали, доспехи им заменила почти каменная кожа, они не мёрзли, не страдали от жары. Но был у них один существенный недостаток: они признавали только своего создателя. Он был для них всем. Они следовали за ним везде, куда бы он не шёл, словно тени. Они даже пытались не подпускать к нему других людей, считая это заботой о его безопасности. В конце концов, это ему надоело, и он отправил их в Крутые Горы с новым заданием: найти и подготовить место для его нового княжества и дожидаться его там. Конечно, задание это было тогда всего лишь способом избавиться от назойливых подданных. Но что это сейчас? Сколько минуло времени? Никто не знает имени того правителя, никто не знает названия его империи но, Живые Камни по-прежнему стерегут Острые Горы. Что они там делают? Или точнее будет спросить: что они там уже сделали? Выполнили ли они приказ своего повелителя? А может они пьют кровь людей, чтобы узнать своего создателя? Ведь наверняка же в чьих-то венах текут остатки его крови? И, если найдётся этот самый потомок, то не обретёт ли он непобедимое войско и не станет ли он новым повелителем мира?

Ученик слушал очень внимательно. Очень его интересовали любые истории о Живых Камнях и о том, что за место в горах они охраняют. Все эти слухи начали появляться несколько поколений назад, когда в Долинах стало формироваться одно большое государство. Когда власть стал прибирать к рукам тогда ещё первый король Долин. Пока шли распри и бесконечные войны, люди не особо лезли в горы: некогда было, да и не за чем. Голые скалы, словно лезвия мечей, резали небо над собой, каньоны, ущелья, до дна которых не доставал взгляд, делали их практически неприступными. Да и не было там ничего. Никто, ни люди, ни гномы, ни даже эльфы ничего не знали о содержании этих гор. Однако когда войны утихли, население Долин стало увеличиваться, обратили внимание на горы. Сначала отдельные смельчаки, а позже и некоторые общины снимались с насиженных мест и отправлялись на поиски лучшей жизни. И вот тогда и встало непреодолимое препятствие: Живые Камни. Внешне они были очень похожи на людей, но вся их кожа была как будто каменная. Они не разговаривали, не проявляли хоть какой-то человечности. Нападали резко, всегда неожиданно, большую часть групп убивали, а у оставшихся вскрывали вены и пили кровь. Их не брали мечи, копья, стрелы. А ещё они обладали огромной силой и скоростью. Когда и солдатские рейды не дали какого-то результата, решено было построить на входах в ущелья, ведущих вглубь гор, защитные форты. Когда начали ломать стены одного из ущелий на камень для строительства форта, вдруг обнаружили каменную плиту с высеченными письменами. Если уж совсем быть точным, то нашли несколько осколков плиты и из них собрали, что получилось. Поскольку все части не сохранились, то и текст получился весьма обрывочным. Не имея ни имени, ни времени, ни названия места событий, люди поняли главное: Живые Камни из гор не выйдут, но и туда никого не пустят. Время от времени ещё находились желающие попытать удачу, но… никто так и не вернулся. Даже поговорка появилась для безнадёжных затей: сходить в горы. Но ученика по какой-то причине тянуло туда. А может его больше интересовал турнир, устраиваемый раз в четыре года по приказу Короля? Турнир начали проводить после воцарения мира в долинах для отбора лучших воинов в королевскую армию. Да и выход энергии для молодых и горячих тоже должен быть. К тому же, к участию допускались абсолютно все сословия и совершенно бесплатно. Это была реальная возможность пробиться наверх, в свиту или войско Короля. Показать себя, обратить внимание высших особ. История турнира помнит десяток-полтора знатных фамилий, которые своим происхождением обязаны удачному выступлению своих основателей. Правила были достаточно просты:

Участвовать мог любой, даже осуждённый на казнь преступник,

Участие в турнире абсолютно бесплатно,

Заявки принимались строго до определённого дня, соперники определялись случайной жеребьёвкой,

Оружие и доспехи участники выбирали себе сами и они могли быть любыми,

Никакой магии,

Проигравшим считался тот, кто не смог подняться и продолжить поединок за двадцать ударов сердца,

Победитель мог забрать у побеждённого, живого или мёртвого, всё, что было при нём во время поединка, а также все трофеи с предыдущих схваток,

Выйти из турнира можно было, только отдав всё, что было добыто в качестве трофеев, в казну Короля,

Выйти из турнира по причине ранения или болезни можно, только передав все трофеи в казну Короля,

Победитель получал возможность обращения с прошением напрямую к Королю, который не мог отказать просителю. Кроме смерти.

Да уж, перспектива обратиться к Королю напрямую, да ещё быть почти уверенным, что твою просьбу выполнят, кружило головы очень и очень многим! Причём попадались на эту заманчивую перспективу не только, конечно же, простолюдины, но и представители очень знатных фамилий и родов. Зачастую, турнир был способом сведения счётов, ведь попытки решить спорные вопросы между знатью силовыми способами жестоко карались королевской властью. Например, не могут мирно решить вопрос разграничения владений два землевладельца, начинает литься кровь, а тут уже как тут королевские Арбитры и Стража. И спорная земля отчуждается в пользу Короля, а на участников конфликта налагаются такие обременения, что некоторые просто переставали существовать. Вот и начинались попытки подтасовать жеребьёвку, чтобы свести на поединке заинтересованные стороны. Но и здесь арбитры не спали: практически каждый турнир начинался с показательных казней взяточников, и ведь среди них было немало и представителей знатных фамилий. Но, даже если какой-то победитель турнира и просил, к примеру, отдать ему владения соперника, то, во-первых, необходимо было предоставить веские обоснования для такой просьбы, а во-вторых, такой приз нужно было ещё и суметь удержать! И снова лилась кровь, и снова появлялись Арбитры, и снова спорные земли переходили под руку центральной власти. Хотя, надо отдать должное этой самой власти, она заботилась о состоянии владений. Для этого подобные земли передавались чиновникам Короля под управление и, как правило, в дальнейшем возвращались под разными предлогами и длинными путями к исконным владельцам, к примеру, за хорошую службу. Дойти до финала могли только хорошо подготовленные бойцы. Слабаки отсеивались или погибали в первые же дни турнира. Но, шанс всегда был. Хотя, казалось бы несложные правила требовали разъяснений. Ну, к примеру, первый пункт. Никто под страхом смерти не мог препятствовать подаче заявки на участие в турнире. Никто и никому. И было совершенно не важно, подаёт заявку крестьянин с лопатой или знатный в полном доспехе и на коне. Никто и никому. Нельзя было отказать и осуждённому на казнь. Но нельзя было и отказаться от продолжения турнира, если даже только сделал заявку. Точно также под страхом смерти запрещалось принимать хоть что-нибудь в оплату за участие в турнире. Казна и так, видимо, хорошо наполнялась за счёт сданных трофеев. Ведь и отказы от участия по причине травм, а порой и просто страха перед соперником были не так уж и редки. Со сроками принятия заявок, конечно, было всё строго, ведь список участников турнира составлялся один раз, как и жеребьёвка. Доспехи и оружие. Чего там только иной раз не появлялось! Как только не чудили люди! Но, в конечном итоге, почти всегда побеждала классика: меч, копьё, топор. В разных сочетаниях, разных, иногда весьма причудливых видах. Продолжать схватку до полной победы необходимо было, чтобы ни у кого не возникло желания оспорить результат и обвинить в мошенничестве. Наказание смерть. Никакой магии на турнире. Вообще. Совсем. Никакой. Нельзя было колдовать во время схватки, нельзя зачаровывать доспехи и оружие, нельзя накладывать усиливающие или ослабляющие заклинания на участников турнира, полный запрет на применение магии на турнире. Наказание смерть. Ну и естественно, что победитель получал турнирное имущество побеждённого. На одном только оружии можно было неплохо заработать, не считая одежды, денег. А чтобы эти самые трофеи не уходили налево или от них сознательно не избавлялись участники, был наложен запрет на любые действия с этим имуществом. Нарушение-смерть. Королевская казна не должна терпеть убытки из-за нежелания делиться у особо продуманных участников. Но если по каким-либо причинам участник всё-таки решал покинуть турнир, то у него отнималось буквально всё, включая верхнюю одежду, и ему приходилось возвращаться домой практически нагишом. Позор. А учитывая, что турнир проходил после сбора урожая, то нередки были случаи смертей незадачливых участников от голода и холода. Но, главный приз был таким сладким, таким желанным, что поток участников практически не иссякал.

Все эти мысли проносились в голове ученика, пока он отражал очередную атаку наставника. Было как всегда непросто, но ему даже удалось провести почти успешную контратаку.

– Так вот, юноша, дай самый лучший меч, величайшее творение оружейных мастеров в руки какому-нибудь неотёсанному тупице, вроде тебя, и скажи: нападай! Он будет махать мечом, как обычной палкой, – наставник продолжал наносить удары своим посохом безостановочно. Он чередовал прямые удары с обводящими, сверху, снизу, сбоку, с разворота. Менялись углы и скорость атаки, не было ни одного повторяющегося движения. Ученик был сосредоточен, внимателен и рационален в движениях. Последнее время наставник буквально выжимал из него все силы, но даже сам признавал, что уровень подготовки парня стремительно улучшался. Ученик работал разными видами оружия: мечом, копьём, топором, периодически наставник устраивал дуэли на луках. После таких тренировок болело всё, даже волосы на голове, от пропущенных ударов, видимо.

– Так что же такое оружие?

– Палка!

– Сам ты палка! Вырос всё-таки дубиной! – после нескольких обманных движений наставник нанёс ученику точный прямой удар ногой в грудь. Воздух вылетел оттуда в одну сторону, а сам ученик в другую.

– Оружие, это человек. Абсолютное, безупречное оружие. Всё остальное, мечи ножи, копья… это всего лишь инструменты. Оружие, это всегда тот, кто его держит, кто его направляет. Ты ведь уже понял это? Надеюсь, ты понимаешь, что это касается не только оружия? Инструментом в умелых руках может стать всё, что угодно: камень из-под ног, кусок верёвки, кубок с водой, даже горсть песка или земли, брошенные в глаза противнику, могут принести победу. Заметь, сами они на это не способны. Да, конечно, с помощью магии можно добавить клинку прочности или остроты, но он всё равно останется лишь инструментом в чьих-то руках. Но более опасные инструменты это слова и поступки. Если ты стал Мастером боя, то в открытую на тебя уже не пойдут. Тебя обманут, оболгут, обольют грязью, с тобой никто не захочет даже разговаривать. Ты станешь презираем и гоним. Слова. Это такое же оружие, как и любое другое. И даже опасней. Будь осторожен. Словами тебя могут заставить сделать то, на что ты не согласишься под угрозой стали. А понимание может прийти слишком поздно.

Наставник сел на торчащий из земли валун, как садятся правители на трон: спина прямая, левая рука держит посох, правая ладонь лежит на правом колене, сами ноги чуть расставлены.

–Запомни всё, что я сейчас тебе скажу. Повторений не будет. Твой отец был знатного рода. Состоял на воинской службе и был на хорошем счету у Короля. Не у нынешнего, а у его деда. За отвагу и честь ему было жаловано поместье, остатков которого ты сейчас являешься тупым наследником, а я несчастным управляющим и наставником. Конечно, мы едва сводим концы с концами, от нас разбежались почти все крестьяне, мы почти всё тратим на налоги, но так всё и задумывалось. Мы находимся почти в полной изоляции, и нам удалось добиться того, ради чего этой изоляции и добивался твой отец. Мы получили семена овощей, зерновых, которых нет ни у кого в долинах. Надеюсь, что и не будет. Эти семена не для долин, во всяком случае, не для известных тебе под названием Королевство Долин. Это для тебя лично. Для того твоего государства, которое тебе предстоит создать. Ты отправляешься на турнир. В твоей победе я не сомневаюсь. Но не проси каких-либо благ для жизни в долинах, здесь тебе делать уже нечего. Иди в горы. Не знаю, о чём на самом деле думал твой отец, но он был уверен, что твой путь лежит через горы. Так следуй ему. С тобой отправятся последние оставшиеся с нами четыре семьи. Ты должен о них заботиться, они твоё будущее царство, твоя верная опора. Если они здесь и сейчас, то везде и всегда будут с тобой. Помни об этом. Возьми с собой мой посох. Мне он уже не нужен. А вот тебе, пенёк, он пригодится. Ладно, не будем о грустном. Выдвигаетесь послезавтра со сранья, так чтоб завтра до захода солнца был в крепости, дам ещё кое чего в дорогу, пригодится. Ну и пару подзатыльников в придачу! А сейчас всё, марш с глаз моих! Измаялся он тут, ждёт его видите ли девица-красавица на соседней земле! – последнюю фразу он крикнул уже в спину убегавшего ученика, – Только не говори ей, что уезжаешь, а то не получишь то, зачем припрёшься!

Внимательным, очень внимательным взглядом провожал наставник своего ученика. Великие силы сходились в нём, подобно притокам, сливающимся в один бурный мощный поток, сносящим со своего пути всё, что попадалось. Какие потрясения ждут этот мир? Что или кто приводит в действие силы, которые рушат многовековые устои? А на их месте создают новые? И также со временем падают, превращаясь в пыль, перед атаками более молодых и дерзких? Кто бы мог только предположить, что из хилого недоношенного ребёнка вырастет повелитель всех долин и равнин? Что его первенство признАют даже эльфы и гномы? Конечно, не обошлось без магии! Куда ж без неё-то! Но как вообще можно было предположить, что пинок мага под зад копавшемуся на его дороге оборванцу, даст на самом деле пинок под зад всему миру?! Что оборванец, бросившийся наутёк после пинка мага сумеет сорвать с его украшенного сапога совсем небольшой камушек и убежать? И случись же так, что прячась в лесу от справедливого наказания, он, увидев за собой погоню, возьмёт и проглотит этот самый камушек, да и бросится в бурную реку? А ниже по течению выйдет уже совсем другой человек? Правда ли, что существует ли такая книга, заглянув в которую, можно было бы узнать точно, во всех деталях, что было? что есть? что будет? Нет! Не верю! Не хочу верить ни в какие книги судеб! Мы сами творцы своих судеб! Сами творим мир!

Тяжело вздохнув, наставник поднялся, опираясь на посох и двинулся в сторону селения. Предстоял трудный разговор с главами семей. Точно ли они понимают, что их ждёт? Готовы ли они ко всем испытаниям, которые предстоят им в будущем? ОсознаЮт всю важность своей миссии? Вот вечером и узнаем.

Дорога была так себе, передвижение обоза шло не быстро. Однако Сарраг был в хорошем настроении. Погода была подходящая: солнце по-весеннему пригревало, небольшой порывистый ветер бодрил и не давал расслабиться, по небу не спеша двигались несколько облаков, дождь не ожидался. Особенно приятно было вспоминать недавнюю остановку в мелком городишке. Сам городишко был так себе: маленький, грязноватый, в целом ничем не примечательный. Когда-то здесь нашли металл в земле, но он достаточно быстро иссяк и городишко начал увядать, так и не распустившись. Крупных трактов через него не проходило, так что стать сколько-нибудь значимым торговым центром ему тоже не светило. Более-менее спасало выращивание потата, но и только. Их обоз зашёл в городок после полудня, прошёл его насквозь и остановился на пустыре у дороги. Когда-то здесь был пригород, но он обезлюдел, хотя пара изб с более-менее целыми крышами, печами и не обвалившимся колодцем ещё осталось. Так что, пока располагались, подъехал кузнец, приказчик хозяина таверны и местный Голова. Вопросы пошлины, продуктов, ремонта повозок и подковки лошадей решили достаточно быстро, без лишнего шума. Цены были вполне приемлемыми, поэтому решили задержаться на пару дней: привести в порядок скарб, дать хороший отдых людям и лошадям. Ну а поскольку приказчик очень уж красочно расписывал мастерство музыкантов таверны, а также приехавших недавно трюкачей и выступающих сейчас по вечерам в той же таверне, то решили заглянуть и туда.

Вечер начинался хорошо, музыканты были неплохи, да песенки весьма забавны и ироничны. Веселились почти все. Трюкачи для этой глуши тоже попались довольно интересные, особенно Саррагу понравилось, как хрупкую девчушку перекидывали с рук на руки два здоровенных мужика! А как она во время короткого полёта умудрялась крутиться в разные стороны и кувыркаться! Были там ещё жонглёры и ловкач, но эти ребята, хоть и хорошо работали, но особого впечатления на Саррага не произвели. Уроки наставника по обращению с ножами всех возможных разновидностей включали в себя и возможность удерживать в воздухе не менее пяти предметов, а ещё приходилось иной раз отбивать атаки! Ну, а ловкач, вытаскивающий у зрителей монетки из носа или уха, угадывающий имена или заставляющий исчезать предметы прямо из рук, мог бы стать, конечно, неплохим воришкой, промышляющим в толпах на праздниках урожая, например. Однако, тот же наставник раскрыл Саррагу и эти хитрости, хотя, откуда он всё это мог знать?! Но, представление оказалось действительно неплохим, люди веселились, таверна делала выручку на напитках и закусках, а в коробку трюкачей всё чаще летели монеты, так что ничего не предвещало неприятностей. В какой-то момент Сарраг так увлёкся представлением, что поучаствовал в жонглировании шарами, а также посудой со столов, что вызвало восторг публики, одобрительные крики и дополнительные монеты в коробку трюкачей. А одна из служанок, разносящих заказы по столам, так игриво подмигнула ему и, проходя мимо, коснулась его плеча бедром, что его товарищи по застолью одобрительно загудели и застучали руками по столу. Отступать было нельзя, и когда она снова проходила мимо, Сарраг обхватил её за талию и усадил на колени. Теперь одобрительный гул и подбадривающие крики послышались и с соседних столов. Конечно, пришлось её отпустить через весьма короткое время, хотя она успела ему шепнуть, что зовут её Трика и что буквально скоро у неё перерыв, который она не прочь провести с ним. В общем, даст ему знать. И вот тут начались неприятности. Всё представление не веселилась и никак не проявляла себя компания наёмников, а может и просто банда разбойников, выдающих себя за солдат удачи. А может, промышлявших и тем и другим. Они были молчаливы и злы. Судя по всему, давно не имели заработка. Так вот, после того, как юная служаночка убежала с колен Саррага в направлении скорого многообещающего перерыва, а сам Сарраг увлёкся разговором со своими спутниками, рядом неожиданно послышался насмешливый голос:

– И как такой юный господин успевает и в представлении поучаствовать и девчонку снять?

Спутники Саррага, а это были главы четырёх семей со старшими сыновьями, разговор почти прекратили, изменились их взгляды, немного позы. Они уже были готовы к сражению. Сарраг слегка повернулся на скамейке в сторону голоса, взгляд попал на пояс говорившего, сжатые кулаки опущенных пока вдоль тела рук, поднял глаза. Это был достаточно крупный экземпляр.

– Кто спрашивает?

– Птенчик раскрыл клювик?! Сейчас я его захлопну!

Задира взял Саррага за грудки и потянул на себя. Тот не стал сопротивляться, а наоборот, резко встал, направив удар головой в подбородок нахала. Удар получился очень мощный. Наёмник, находясь на грани сознания, отпустил парня, покачнулся и опустился на колени. Сарраг же, положил руки ему на плечи, слегка привстал на носках и обрушил сверху на лицо наёмника удар головой такой силы, что хруст ломающегося носа был слышен чуть ли не по всему залу. Неудачник упал на бок, пару раз дёрнулся и затих. Буквально за несколько ударов сердца наступила в большом, шумном зале таверны наступила тишина. Всё буквально замерло, потом началось движение. Сначала медленно, потом немного быстрее, а потом превратилось в такой стремительный и скоротечный водоворот действий, что в дальнейшем свидетели на допросе у арбитра могли вспомнить только отдельные эпизоды. Сам Сарраг помнил всё прекрасно, но в его воспоминаниях эта кровавая стычка проходила медленно, люди двигались, как будто им гири повесили на руки и на ноги.

Посетители таверны, разглядев, между какими группами начался конфликт, щемятся в стороны, к стенам, освобождая коридор в две-три сажени. Группа наёмников вытаскивает скрытое под одеждой и запрещённое в тавернах боевое оружие. Короткие мечи ложатся в руки, метательные ножи молниями чертят пространство зала.

Люди Саррага, соблюдавшие закон о безоружии, реагируют мгновенно, ещё до того, как ножи метнулись в их сторону. Четверо, сидевшие за столом спиной к противнику, разлетелись в стороны, а стол был опрокинут на бок и стал, как крепостная стена. Большая часть молний-ножей погасли именно в нём. Но сила, с которой они вонзились в толстенную столешницу, говорила о присутствии магии на клинках. Ещё несколько пролетели над столом и вошли в стену.

Наёмники уже приближались. Они шли тремя рядами по три человека, причём второй и третий ряды уже начали расходиться, чтобы охватить Саррага и его людей с флангов. Двое, отец и сын Трегги, бросились к выходу, необходимо было предупредить остальных в лагере и проконтролировать пути отхода. Конечно, протолкнуться через толпу у выхода не было никакой возможности, поэтому они просто бросились в окна. Ещё не успев подняться, они уже считали ещё четверых наёмников, которые поджидали свою добычу около выхода. Обменявшись взглядами, отец и сын бросились на них, держа в руках лишь по обломку оконных рам. Однако эффекта неожиданности и мастерства хватило, чтобы четверо подготовленных бойцов пали через несколько ударов сердца от своего же оружия. Ещё короткий обмен взглядами и младший уже стрелой летит в лагерь, а его отец, подобрав более-менее подходящий кинжал и не обращая внимания на верещащую толпу, выбегающую из здания таверны, быстрым, пружинистым шагом скользнул в проулок к заднему выходу.

Сарраг склонился над мёртвым задирой, не отрывая взгляда от приближающегося строя. Пара неплохих метательных ножей и короткий меч обрели нового владельца. Замах полусидя, разворот на вставании, мощный бросок и нож глубоко пробивает грудь крайнего правого наёмника из правого же обходного звена. Оставаясь живым ещё какое-то время, он хватался за своих товарищей, мешал их слаженному обходу. Через мгновения, та же участь постигла и крайнего левого бойца, и также их движение было сбито. Скроунги, подхватив тяжёлую скамью, как таран, начали разбег в направлении центральной тройки. Однако перед самым противником скамья была развёрнута уже вдоль строя и мощнейший удар на уровне груди опрокинул крайних бойцов на пол. Старший Скроунг просто свернул шею нокаутированному бойцу, а младший ударом кулака проломил кадык второму.

Средний наёмник оказался более сноровистым и, прогнувшись назад и согнув колени, пропустил скамью над собой. Однако выпрямиться он уже не успел, Сарраг с размаху вонзил короткий меч ему в грудь с такой силой, что пригвоздил того к полу. Остававшиеся в тылу Кранги и Дромеры уже расправились с остававшимися четырьмя наёмниками. Всё так же, их же оружием.

Сарраг то ли услышал, то ли каким-то звериным чутьём учуял опасность на заднем дворе таверны и бросился к заднему выходу. Вылетев во двор, он успел увидеть, как старший Трегг добивает наёмника. Ещё трое валялись рядом. Через несколько мгновений все были уже во дворе. Больше здесь делать было нечего. Все устремились в лагерь. Подбежав к лагерю, они с ходу нанесли удар в спину отряду, атаковавшему их лагерь. Расправа в лучах восходящего солнца над наёмниками была короткой. Труднее оказалось не убить хотя бы одного, так как вопросов возникало множество и очень хотелось получить на них ответы. Нашли, одного такого недобитого и услышали мутную историю о солдатах неудачи. Неприятности у них начались ещё год назад, когда, находясь на службе у некоего знатного господина, они настолько обнаглели, что их командир по пьяни оскорбил действием своего нанимателя. Естественно, что всем им пришлось резко сниматься и уходить, взяв с собой только то, что можно было унести. Они уходили через малонаселённые, окраинные долины, перебиваясь случайными заработками, но всё чаще и чаще занимаясь откровенным грабежом. Но ещё хуже было то, что за ними пустились по следу арбитры. Тот знатный господин, с которого собственно всё и началось, подал прошение о возмездии и арбитры его приняли к исполнению. Единственным реальным путём к спасению наёмники видели подать заявку на турнир, но не для участия, а для получения возможности прошмыгнуть в горы. Репутация арбитров была непререкаема. Всегда, каждый осужденный получал свою казнь. Всегда. Даже смерть не спасала от кары: если преступник умирал по какой-то причине раньше, чем до него доберутся арбитры, то казнь происходила даже над трупом. Ничто не могло спасти приговорённого. Ничто. А что касается Саррага и его каравана, то тут всё довольно просто и сложно одновременно. Несколько дней назад, ещё на подходе к этому городку, во время стоянки к ним подошёл непонятно откуда взявшийся на дороге путник. Ну и сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Он обещал освободить их преследования арбитров. Взамен они должны были убить всего одного человека, молодого человека, который со своим караваном будет проходить здесь через несколько дней. Чародей наложил магические чары на оружие отряда, в чём они сразу убедились после проверки. Ещё он пообещал, что каждый из них сможет начать новую жизнь после успешного выполнения задания, но только если они никогда не будут больше друг с другом встречаться и, естественно, никому и никогда не расскажут об этой сделке. Рассказал это и умер. И было это, когда солнце уже полностью поднялось над горизонтом.

Ну а к полудню в городок прибыл арбитр со своими людьми. Разбирательство было коротким, до вечера. Сарраг со своими людьми обвинения избежал, поскольку вынужден был защищаться. На покрытие убытков городка и таверны в частности было решено пустить имущество отряда наёмников. А там оказалось немало довольно ценных вещей, которые были оценены и пущены в оборот. Ну, а оставшаяся большая часть была обращена в казну короля. У Саррага с арбитром состоялся короткий и не совсем понятный разговор. Арбитр пригласил Саррага посетить его в таверне, где он проводил опросы. Когда тот вошёл, сидящий за столом арбитр произнёс:

– Назовите себя.

– Я Саррагон…

Но запнулся и замолчал. Перед самым отбытием каравана из поместья, наставник отдал ему перстень и сказал, – Ты, полноправный наследник своего отца, его титула, звания, имени. Этот перстень тому подтверждение. Тебя сопровождает свита, двор. Пусть вид у вас неказистый, не производит впечатления и не ввергает в трепет простолюдинов. Но, по формальным признакам, твоё путешествие – это представление ко двору монарха. Подобные поездки обычно совершают вступившие в права наследники семей, молодожёны из знатных семей, получившие наделы и, по сути, становящиеся новыми игроками королевского двора, младшие сыновья, которым не достаются наделы, замки, а только фамилии и мечи. Обычно они стараются обставить это всё с шумом, блеском, дескать, смотрите на меня! Еду ко двору! Придурки! Зачастую, такие выпендрёжники, даже до столицы не доезжают. По дороге разводят их, как деревенских чурок на ярмарке. Всех по-разному, но почти всегда это: тщеславие, гордыня, глупость. Ушлых людишек полно вьётся по окрестностям столицы, но помни главное: все они промышляют на чьих-то землях! Так что не удивляйся, когда увидишь наследника знатной фамилии на услужении у повелителя какого-нибудь околостоличного феода. Если это не младший, то обычно надолго они в таких местах не задерживаются. Состоятельные родственники обычно довольно быстро выкупают их долги и из своих феодов уже не выпускают. Твой отец в своё время заставил звучать свою древнюю фамилию на большую часть королевства. Это был период так называемых Детских бунтов. Он сумел тогда выбрать сторону победителей, а может эта сторона и стала победительницей благодаря ему? Ваша фамилия тогда звучала, как звон мечей, свист стрел, как рёв победителя! По моему скромному мнению, мнению непосредственного участника событий, то, что династия тогда не прервалась и осталась на троне Королевства долин, на половину-то точно обязана твоему отцу. Он всегда появлялся только там, где остальные терпели неудачи и поражения. И всегда с ним рука об руку шли успех и победа! Он наводил ужас на противников короны и благоговейный трепет на всех остальных. Но была у его побед и обратная сторона: смерть и разорение оставалось там, где он проходил. Плач, стоны боли звучали эхом его побед. За глаза, шёпотом его называли Объятия смерти. Он был безжалостен к врагам, строг со своими подданными и нежен с женщинами. Чего-то отвлёкся я, старый становлюсь… Так о чём я говорить начинал? А! Точно! Прежде, чем решишь назвать своё полное имя кому бы то ни было, подумай, надо ли это делать? Готов ли ты принять на себя всё бремя своего имени? Достоин ли, чтобы оглашая твоё имя, люди говорили о твоих деяниях, а не твоего отца? Готов ли ты выйти из тени предка и отбросить свою?

–Я Сарраг. – Ответил он после паузы твёрдо, глядя в глаза арбитру. Тот не отвёл взгляд, задал следующий вопрос тем же ровным, как будто не живым голосом:

– Место отправления и конечная цель путешествия?

– Мы двигаемся из княжества Сарраг, в столицу.

– Я задал вопрос о конечной ЦЕЛИ путешествия, а не о населённом пункте, – вроде бы голос арбитра оставался безжизненным, но в нём так явственно заскрежетала сталь, что у Саррага по всему телу сначала пронёсся табун мурашек, а после него накрыло холодной волной пота.

– Конечная ЦЕЛЬ: победа в турнире! – голос предательски дрожал и чуть не сорвался на писк, но, пронесло.

– Мой Вам совет, молодой человек, если не хотите неприятностей, старайтесь не смотреть всё время себе под ноги, но поднимайте иногда глаза на тех, КТО Вас окружает.

Тем же вечером они собрались у одного костра. Сарраг и четверо уже совсем не молодых, но весьма крепких мужчин, что подтверждалось вчерашним боем.

– Благодарю всех Вас, что были рядом, это честь для меня, – Сарраг произнёс эти слова, стоя и глядя на лица своих людей в отблесках костра. Кранг, Дромер, Скроунг, Трегг. Каждый из них вместе со своими старшими сыновьями действовали настолько слаженно, насколько может действовать только прошедший огонь и воду боевой отряд. Много, как же много ещё не знал юный предводитель о своих подданных! А знания эти сейчас ох как были ему нужны! Но ведь не устроишь ведь соратнику допрос, да ещё и в присутствии остальных? Надо с другой стороны подойти.

– Господа, я почти не помню своих родителей, расскажите о них.

Выглядевший чуть старше остальных Трегг, не отрывая взгляда от пляшущего огня взгляда спросил, – А что именно бы ты хотел узнать?

– Кем был мой отец? Воином? Карателем? Убийцей? Защитником? Предателем? Кем? Насколько я могу догадываться, вы все были с ним знакомы, и наверняка неплохо? Вот ты Трегг, как ты с ним познакомился?

– Детские войны… – Трегг по-прежнему не отрывал взгляда от огня, только на ощупь подобрал лежащую рядом веточку и опустил кончик в огонь. Веточка была сырая, недавно отломившаяся, поэтому сначала ничего не происходило, а потом кончик в огне ярко вспыхнул и почти так же быстро прогорел до пепла. Трегг сдвинул веточку ещё на чуть-чуть глубже в огонь.

Артёмка. Предательство Гномов

И Драг*Аш начал рассказывать. Драг*Аш, это оказалось его имя. Он Луч Света, так называются в этом мире воины против тьмы. Артём не совсем понял, в чём разница: за свет или против тьмы? Но оказалось, что разница есть, но её можно будет понять позже, когда он познакомится с этим миром поближе. Сам этот мир как-то по-особому не назывался, просто окружающий мир, в котором все и живут. Вернуться нет, ближайшее время не получится: во-первых, у Драг*Аша больше нет драконей тени, а во-вторых, у него полно более важных дел, чтобы бросить всё и бегать по миру, искать драконью тень для того, кто не понимает своего счастья, оказавшись здесь. В принципе, не очень-то Артём и расстроился. Просто будущее, даже, скажем вот завтрашний день, вызывал весьма ощутимую тревогу. На что наставник, как попросил называть его Драг*Аш, заявил, что беспокоиться совершенно не о чем: у них есть цель, есть путь и силы, чтобы его пройти. В целом, хоть миллион-миллионский вопросов ещё оставался, картина вырисовывалась примерно такая: этот самый мир, куда Артёма затащил Др* … ну то есть наставник, был миром магии и волшебства. Это самое волшебство и магия были главными опорами, составляющими, связующими и чем-то там ещё этого мира. Здесь запросто с помощью магии можно было перемещать огромные камни, к примеру, или заставить воду течь не вниз, а вверх. Да практически всё можно было делать с помощью магии: обед из каких угодно блюд, или дождь вызвать! Но, это всё и нечто похожее обычно делали люди хорошие, которые против тьмы. А вот те, кто частью этой плохой тьмы являлись, вот они с помощью магии вытворяли всякие непотребности и гадости! Могли запросто мор или неурожай на местность наслать: вот, жили люди, не тужили, всё у них было хорошо, потом появлялся какой-нибудь колдун и всё! Баста карапузики! Вот вам всем болезнь какую, или изменение погоды такое, что весь урожай погибал, а ещё колдуны эти любили людей между собой стравливать. Войны затевать. Прикрывались-то всегда самыми лучшими намерениями! Но, были и такие, кто тьме сопротивлялся, отпор давал. Вот таких и называли: Лучи Света. Правда, Артём не совсем пока понял, ИХ так называли или ОНИ себя так называли. Все эти почти постоянно появляющиеся образы в сознании, конечно, помогали понимать, о чём рассказывает дылда (ну то есть Драг*Аш, тьфу, то есть наставник), но иной раз запутывали так, что Артём даже не пытался разобраться. Это к тому, как это люди из разных миров умудрялись понимать речь друг друга? В общем, жить здесь не только можно, но и нужно.

И вот Артём с Наставником идут по миру. На вопрос Артёма: куда они идут? Наставник сначала поправил: не куда, а с какой целью. И сам же ответил, что цель у них сейчас в общем-то всего одна: научить Артёма жить в этом мире. Ну, а жизнь в этом мире, да и просто жизнь оказалась настолько же простой, насколько и сложной. Но это была просто другая жизнь. Здесь не было работы, на которую необходимо ходить каждый день, не было магазинов, в которых можно было купить необходимое. Всё, буквально всё, приходилось делать своими руками: одежду, обувь, добывать еду, делать инструменты, строить убежище, да и вообще всё! Ещё они много ходили. Наставник почти не давал Артёму присесть, они то бежали, то шли шагом, бывало, что и ползли и карабкались, но практически никогда не сидели. Во время коротких привалов или ночлега Артём просто падал и мгновенно засыпал от усталости. Поразительно, но Артём довольно быстро забыл об одышке, о слабых руках и ногах, вообще забыл, что у него были какие-то болячки. На это совершенно не оставалось времени. Наставник оставлял Артёму ноль свободного времени. Голос Наставника звучал в голове Артёма практически постоянно. Он постоянно узнавал, как устроен окружающий мир, какие растения и плоды можно есть и в каком виде, как находить воду, как сделать каменный нож, как развести огонь, даже как правильно дышать. Ещё он узнал, почему так важно стараться не оставлять за собой следы. В первую очередь какахи, а важно правильно их закапывать. Ведь воняют они будь здоров как! А как выяснилось, хищных тварей, обладающих превосходным чутьём, в здешних местах водилось предостаточно. И пожевать человечинки они были совершенно не против. Через несколько недель практически безостановочного бега, они перешли на шаг. Ну, почти на шаг. Может, они просто стали бежать чуток помедленнее? И тогда Наставник начал рассказывать не только о животных и растениях этого мира, но и о том, как здесь живут люди. И, конечно же, эти рассказы порождали больше вопросов, чем ответов. Например, календарь у них был совершенно обычным, практически таким же. Но, блинн, у них отсутствовала как таковая точка отсчёта летоисчисления! Ну не велся у них отсчёт лет от какой-то общепринятой даты: от сотворения мира или от рождества христова, смерти соседской собаки или ещё от не поймёшь чего. Артём вообще сначала не понял, как такое вообще возможно, но Наставник говорил об этом совершенно спокойно и уверенно, и его этот вопрос не волновал абсолютно. Какой смысл начинать отсчёт от какого-то события, если через пару дней произойдёт ещё что-нибудь, а потом ещё что-нибудь, а если это вдобавок будет происходить в далёких друг от друга долинах? Чё, каждый раз переделывать все календари? На кой? Более того, со слов Наставника, лишние разговоры об этом совершенно лишние, так как попытки углубиться в изучение данного вопроса обычно приводили любопытствующих к скорой, но далеко не всегда естественной смерти. Гораздо большее внимание уделялось смене времён года, которые в принципе были похожи на земные, но опять таки были каждый раз разные по длительности. То есть, отличий как таковых вроде бы и не было: двенадцать месяцев, четыре времени года, деление месяцев на недели, НО! По каким-то необъяснимым причинам длительность времён года зависела от погоды! Полный бред! Здесь, к примеру, не бывало дождливого лета, то есть, если начались дожди, значит, пришла осень. Если снег не выпадает, как обычно, в октябре (как в прежнем мире Артёма), значит, зима не наступила, а ещё идёт осень. На вопрос Артёма: а вдруг посередине осени вдруг потеплеет на несколько дней, не будет дождей, а будет тёплая сухая погода? А потом снова зарядят дожди? Какое тогда будет время года? Наставник очень грустно посмотрел на своего ученика и также, очень грустно выразился в том плане, что хорошо, что погода и календарь не зависят от больного воображения всяких залётных недоумков. Как в таких условиях вести какое-никакое сельское хозяйство, Артём поначалу вообще не мог себе представить. А уж объяснить свои сомнения Наставнику и подавно не получилось. На вопрос, как одна и та же овощная культура может созревать в разные годы за месяц, за два, за три? Наставник пожал плечами, ответив, что, дескать, за сколько надо за столько и созреет, куда оно всё денется-то? Магия есть магия. Со временем здесь действительно происходили чудеса! Несколько раз Артём замечал, несмотря на бешеную усталость, что длительность дня может быть разной! Но, даже если день ему казался короче раза в два обычного, под скорый вечер он был уставшим не менее, а может даже и более дня с привычной длительностью. Как такое возможно? Магия есть магия. На вопрос о расовых различиях Наставник толком ничего не ответил, но, как показалось Артёму, он просто не понял сути вопроса. Когда же Артём, собрав в кулак всю силу воли и выдержку, целый вечер (кстати, показавшийся ему бесконечным!) потратил на объяснение расовых различий между людьми, лик Наставника неожиданно посветлел, он заулыбался и энергично закивал головой! Мол, да, действительно есть разные расы! Но основных всего четыре: люди, эльфы, гномы и орки. Остальные это всего лишь разновидности этих четырёх рас. И вот тут Артём, что называется, опять прикурил! Все эти вышеназванные расы на самом деле есть одна раса людей и, несмотря на существенные внешние различия, являются, как говорится «близкими родственниками». А вот волшебники, не смотря на практически полную внешнюю идентичность людям, таковыми не являются совершенно. Причём, на попытки Артёма всё-таки уточнить у Наставника, чем же они так отличаются: может у них внутренние органы другие? Или цвет крови голубой или зелёный? Неожиданно выяснилось, что голубой кровью обладают Эльфы, зелёной Орки, Люди и Гномы красной, в том числе и различия в строении тела имеются. А вот Волшебники ну точно такие же, как Люди, но они совершенно другие. Добил же Артёма в познании местных расовых различий тот факт, что принадлежность к какой-то расе совершенно не обязательно должна быть врождённой! Нет, конечно, сменить расу за один день невозможно, особенно у взрослых особей, хотя, может, не очень-то и пытались… Магия есть магия. Однако, полным-полно примеров, когда, к примеру, берут Эльфы к себе на воспитание человеческого младенца, а вырастает из него совершеннейший Эльф. Или из человека в Гнома, в Орка. Наоборот тоже бывали случаи, но смена расы идёт хуже. Слишком много остаётся в таком человеке черт прежней расы. А ещё были полукровки, ну это когда папа из одной расы, а мама из другой. Это, кстати, было для наставника одним из доводов в пользу теории о единстве рас. Да и размножались эти все расы практически одинаково. Ну, как и люди в прежнем мире Артёма: секс, кекс, мулинекс. То есть, объяснить происхождение любой из человеческих рас не представляло никакого труда. А вот откуда берутся Волшебники в этом мире, остаётся загадкой! Никто, никогда и нигде не видел Волшебников-женщин, Волшебников-детей, каких-то поселений Волшебников, где были бы семьи, Волшебники-подростки, Волшебники-старики и старухи. Нет! Волшебники всегда примерно одного возраста, немного за 50, рост немного выше среднего человеческого, бородаты, хотя длина бороды может быть разной, и всё время с посохами. На кой им всем посохи?! Ведь всем давным-давно известно, что в них нет волшебной силы! Сколько раз эти посохи воровали, отбирали, забирали с мёртвых магов и даже выигрывали в кости! Но всегда результат был одним и тем же: новоявленные обладатели посохов обнаруживали, что это обычные, как правило, деревянные палки! Часто искусно вырезанные из каких-нибудь прочных или красивых растений, украшенные камнями или металлами или собранные из различных материалов, типа рогов или костей животных, а иногда и людей. Но не давали они никакой волшебной силы своим новым обладателям и не делали их волшебниками, никак. И этот самый факт, по мнению Наставника, также служил неопровержимым доказательством того, что Маги, Волшебники, Колдуны были совершенно другими созданиями. Очень похожими на людей, но, всё-таки другими. Опять же, когда Наставник говорил об этих самых волшебниках и т.д., Артём обратил внимание, что отношение к ним совсем не дружеское. Говорил Наставник о них зло, с презрением, хотя о самой магии всегда положительно. То ли насолили они ему чем-то раньше, то ли он им … Говоря же о других расах, похваливал эльфов, дескать есть среди них ребята и совсем неплохие. Орков называл дикими и необузданными, контролю почти не поддающимися, хорошо хоть, что народу у них немного, слабо размножаются. Гномов не любил поменьше магов, но явно не любил. К людям же отношение было вполне ровное. На вопросы Артёмки о том, как всё-таки выглядят представители других рас, Наставник неизменно отвечал: скоро сам всё увидишь.

А вообще Артёму понравился этот мир. Даже не столько этот мир, сколько жить в нём понравилось. Он был почти счастлив. Столько всего разного и удивительного было вокруг него, что голова шла кругом. И ведь абсолютно неважно, что приходится всё, абсолютно всё делать самому, зато результаты очевидны! Артём сам уже чувствовал, что стал сильнее, быстрее, выносливее. Постоянные физические нагрузки вкупе с тренировками по самообороне и владению оружием давали о себе знать. Даже Наставник иногда говорил, что Артём учится всему быстрее, чем можно было бы представить. И ещё больше увеличивал темп тренировок, во время которых приходилось фехтовать, стрелять из лука, кидать ножи, заниматься акробатикой(!) и, естественно, драться. Но Артём, особенно последнее время, перестал чувствовать себя словно боксёрская груша. Он постоянно огрызался, в нём проснулся какой-то звериный, безудержный азарт. Если раньше он мог только имитировать защиту, тупо махая деревянной палкой перед собой, стараясь при этом просто не подпустить Наставника близко. Стараясь выиграть хотя бы лишние несколько секунд, то сейчас он уже старался атаковать, контратаковать, применять некоторые приёмы. Он уже абсолютно чётко понимал, что для победы в поединке, в любом, на мечах, копьях, ножах и даже на элементарных кулаках нужна уверенная работа тела на основании чёткого плана боя. Артём в прежнем мире, в общем-то, не играл в шахматы, так, знал, как называются фигуры, как расставляются и как ими ходят. То есть самые общие представления. Но ассоциация была прям один в один! Конечно, фигур было вроде бы всего две: он да Наставник. Но, это было совершенно не так! Да, и размер поля мог изменяться по желанию игроков прямо во время такой игры. Всё зависело от самих игроков. Правила были абсолютно простыми: одержать победу. Как ты этого добьёшься, было совершенно не важно. А ещё Наставник обладал какой-то совершенно уникальной способностью: он мог играть на разных уровнях! То есть поначалу он гонял Артёма на самом низком уровне (а вот это вообще больше из компьютерных игр!), было два соперника, у каждого по палке и небольшая открытая площадка, ну там полянка какая-нибудь. Да, и надо было нанести критический удар сопернику. Но постепенно, вместе с повышением уровня атак Наставника, вводились новые участники, и менялось игровое поле. Молодой ученик учился премудростям этих игр, что называется без отрыва от производства. Так, однажды Артём проиграл бой потому, что случайно провалился ногой в нору какого-то зверька, которую он сам не заметил, но на которую его мастерски вывел Наставник. Стараясь удержать равновесие, Артём нелепо взмахнул руками, открылся и тут же получил хороший такой, плотный удар в грудь ногой, отлетел на пару метров, и ещё потом долго приходил в себя. И пока он приходил в себя, в этом и в подобных случаях, Наставник проводил занятия теоретические, прям по живому!

– Для того чтобы одержать победу, не обязательно быть самым великим фехтовальщиком всех миров. Как сейчас. Ты ведь видел, что я отдал инициативу поединка тебе, практически не атаковал, а больше уклонялся, менял позицию. В конечном итоге ты угодил ровно в ту ловушку, которую я для тебя и запланировал. А ты, ты не контролировал поле боя, не заметил скрытого игрока, который незаметно ждал в траве, чтобы сыграть свою роль. А ведь таким скрытым игроком может быть что угодно: нора в земле, куст, дерево, даже сброшенный в начале поединка плащ или, чтобы не мешался, мешок с вещами. Ты, только ты, обязан контролировать место поединка: перемещением, увеличением дистанции можешь увеличить поле боя или, если тебе это нужно, сменить ровное поле на лес или берег реки. Точно также можно контролировать количество игроков: использовать для создания препятствия сопернику торчащий валун, куст, канаву, да что угодно! Главное, это то, что всё это должно быть твоими игроками, а не соперника. Достойный соперник будет стараться действовать точно также, будет создавать тебе помехи и сложности, будет стараться отвлечь твоё внимание на незначительное, чтобы ты не заметил главное. Будь внимателен, запоминай, что находится вокруг тебя, кто находится рядом. Вся твоя жизнь здесь, как и любого, это точно такое же сражение, как сейчас. Только там будет игроков, что волос у тебя на голове, и абсолютное большинство будет желать твоей смерти немедленно, а оставшееся меньшинство чуть позже, после того, как ты должен будешь отыграть партию, которую они тебе готовят. Останавливаться, отдыхать, во время сражения за жизнь нельзя, убьют сразу.

И почему-то Артём понимал, что это правда. Что убьют. Сразу и не задумываясь. «Кому нужен ещё один принц, когда их и так уже целая толпа». Это была фраза из какого-то фантастического романа, который читал в прежнем мире Артём. Суть была верная. Помимо того, что здесь полно было своих претендентов, так только ещё и его со своими потенциальными возможностями, как пришельца из другого мира, здесь не хватало. Наставник как-то упоминал, что соперничество между знатью идёт здесь весьма ожесточённое, когда происходит междоусобная война, то кровь льётся рекой. Бывает, что некоторые феоды уничтожаются буквально полностью: включая даже простолюдинов, чтобы уже никто и никогда не мог оспорить права нового господина. Время от времени возникают большие государственные образования, типа королевств и всё такое. Правда, долго они, как правило, не существуют. Несколько поколений, практически никогда дольше. Однако так было далеко не всегда. Когда-то, давным-давно существовало последнее королевство, правление той династии было долгим. И вроде бы корона даже объединяла все известные земли под своей властью. Правда, никто уже не знает имён тех правителей, никто не вспомнит, какой тогда была жизнь. Но всё это было разрушено в огне Первых Войн. На закате того королевства и началось открытое противостояние между Светом и Тьмой. Тогда стороны стали определяться и начались первые значительные боевые столкновения. Именно тогда засветился первый Луч Света. Он был ярким, чистым, сияющим с невиданной силой. Его отблески до сих пор озаряют путь остальным, таким, как Наставник и многим другим. Именно тогда, в этом сиянии, когда границы Света и Тьмы стали чётче, она проявилась во всей своей неприглядности. Тьма была везде, она пряталась во всех уголках, под всеми навесами, везде куда либо не мог, либо ещё не успел проникнуть Свет. Сила Света была в то время таской силы, что в этот мир стали возвращаться Драконы. Величественные, прекрасные создания. Они были не просто олицетворением магии, они были самой магией. Они были её источником, чистым и не замутнённым, всякими колдунами, магами и прочими серыми. Хотя, назвать магов серыми можно было только в начале того противостояния. Они приняли сторону Тьмы, и остаются ей верны, даже сейчас. Это с их непосредственной помощью Драконы были повержены и уничтожены. И сейчас они не могут снова прийти в наш мир.

– Подожди, Наставник, а первый Луч Света, был человеком, что ли?

– Конечно человеком! А кем ему ещё быть? У него была очень сложная судьба, тяжёлый путь. У него был Наставник, как у тебя. Но тогда противостояние только зарождалось, и ему приходилось собирать знания о сути Света и Тьмы буквально по крупицам. Ему приходилось искать Путь на ощупь, с закрытыми глазами, делать такой выбор, которого в принципе до него не было. Самим своим существованием он вынуждал Тьму активизироваться, но, чем активнее вела себя Тьма, тем ярче разгорался его Свет. Или наоборот. На такой вопрос, я думаю, не было ответа тогда, нет его и сейчас.

– А другие расы? Эльфы, Гномы, Орки, они где были в то время? Они как участвовали в тех событиях? – Артём чувствовал, что Наставник сейчас, что называется созрел, и готов был открыть ему ОЧЕНЬ интересные факты об этом мире. Ему не терпелось создать какую-то полную картину, цепь событий, причин и следствий того, что предшествовало его появлению здесь.

– Другие расы повели себя сначала, как обычно. В силу того, что они значительно малочисленнее людей, открыто в их конфликты они стараются не вступать. Исподтишка поддерживают то одних, то других, всегда думая только о собственной выгоде. Помогают то оружием, то магией, то информацией о сопернике. Зачастую сотрудничают сразу с обеими враждующими сторонами, а иногда это могли быть и несколько сторон враз. Надежды и веры на них никакой, предавали постоянно, и тут же скрывались от возмездия. Вот, например, Гномы. Вроде бы хорошие мастера, кузнецы, строители даже ювелиры. Если надо построить Замок, крепость, да просто хороший большой дом или поместье, кого будут искать и позовут руководить стройкой? Конечно же, Гнома. Но вся их натура отражается в одном случае. Был такой Замок: Скала-на-Теси. Тесь, это река, на берегу которой стояла Скала. Потом на ней построили замок. Скала-на Теси. Это был один из ключевых оплотов Света. Он был достаточно древним, и не одна фамилия знати поднимала на его шпилях свои штандарты. Поэтому точно сказать, чьими руками он был построен, нельзя было уже тогда, не сохранилась информация. Однако, судя по некоторым признакам: форма стен, планировка башен, тип кладки, всё указывало на Гномов. Так вот его, этот Замок, осадили войска Тьмы. А надо отметить, что, учитывая очень удачное расположение: почти с трёх сторон Замок огибала Тесь, а стоял он на скале, а с четвёртой стороны была ровная, как стол равнина, которая в свою очередь имела уклон от замка. Практически идеальное место для укреплённого форта. Конечно, на равнине расположился город, с домами местной знати, мастерскими, складами, торговыми палатами, двумя рынками, в общем всем тем, что сопровождает крупную торговую артерию. Такую, как полноводная Тесь. Но сам рельеф местности значительно увеличивал шансы защитников, а прочные высокие стены, да ещё с защитными заклинаниями, сводили шансы атакующих практически в ничто. Но, Тьма готовилась, Тьма была сильна. Скала-на-Теси был важным этапом в продвижении её армий на север, к горам, где стояла в то время столица всех объединённых земель, Королевства Долин, а за ней был проход в Острые Горы, а уже там, в горах, располагался Ривони. Оплот, твердыня Света. Но об этом потом. Так вот, Тьма осадила Скалу-на-Теси. С реки не то, что взять, даже атаковать замок было невозможно: сильное течение сносило лодки и плоты, причалить к берегу было практически невозможно, волны просто разбивали суда о скалы. Да и гарнизон замка был на чеку: метательные машины били точно по плавсредствам, а те единицы, кому удавалось зацепиться за скалы, сбивались точно брошенными камнями и поливались кипящим маслом. Так что, не оставляя попыток проникнуть в замок с реки, Тьма сосредоточила основные силы для удара со стороны города. Следует отметить, что никто и никогда не мог взять замок в сражении. Всегда это было предательство кого-то из защитников. Хорошо зная об этом, Лучами Света была установлена строжайшая дисциплина, чтобы никто и мысли никто не мог допустить о предательстве. Запасов было достаточно, чтобы выдерживать осаду годами, люди были обучены, подготовлены, уверены в правильности выбранного Пути. Но как я уже говорил, Тьма была сильна. Тёмные приготовили оружие, способное сокрушить стены замка. Оружие, созданное Тьмой. Магия, которая накладывалась на снаряды метательных машин, позволяла им сокрушать не только камень стен, но и защитные заклинания. Перед тем, как осадить Скалу-на-Теси, они снесли достаточно хорошо укреплённый форт на границе феода, как будто он был из песка. Узнав об этом, Лучи призвали Гномов, чтобы те помогли с укреплением стен. Гномы согласились, но потребовали огромную плату: всю сокровищницу и весь этот феод вместе с Тесью, в случае победы. Лучи охренели от такой наглости, но Тьма уже подступала, а замок необходимо было сохранить, во что бы то ни стало. Замок необходимо было удержать. Не только из-за его стратегического местоположения. В замке было то, что со временем принесло бы победу над Тьмой. Там рос Дракон. Он был ещё совсем малышом, но исходившая от него уже тогда Сила и Магия были таковы, что держать замок можно было годами, пока не прибудет подкрепление. Это была тщательнейшим образом охраняемая тайна, о которой знали лишь некоторые высшие чины гарнизона. Жизнь Дракона целиком зависела от посвящённых в эту тайну людей. Поэтому его держали в самом глубоком подземелье и доступом туда обладали считанные единицы. Пришедшие в самом начале осады Гномы тут же взялись за дело, весь урон, наносимый катапультами Тьмы с их снарядами, устранялся практически сразу: бреши и проломы закладывались, а магия Дракона помогала восстанавливать и поддерживать защитные заклинания. Надо отдать этим прохвостам должное: усыпить бдительность им удалось просто отлично! Первое время конечно, внимание за ними было самое пристальное, но, благодаря их эффективной работе, быстро ослабло. Их уже не останавливала стража каждый раз, когда они передвигались по территории замка, они всегда были чем-то заняты. Постепенно, заботы по отражению непрерывных попыток атаковать то одни ворота, то другие, то попытки пролезть в свежевыбитый пролом в стене, снова вышли на первый план и на Гномов просто перестали обращать внимание. Чем они, естественно, и воспользовались. Во время работ по ремонту стен они начали разбирать несколько каменных строений на территории замка. Вроде всё логично, на каменные стены нужен камень. Но, замысел их или Тьмы, сейчас уже не столь важно, был весьма изощрённым! Прикрываясь разборкой строений, они начали рыть подкоп под то самое подземелье, где находился Дракон. Шум, вызванный осадой, заглушал звуки прокладки тоннеля. Защитники не смогли отделить одно от другого, да они и ожидать не могли такого удара в спину. И вот, в один из дней, Тьма вдруг резко усиливает свои атаки на замок: снаряды сыплются безостановочно, атакующие штурмуют сразу обои ворота, атакам подвергаются даже неповреждённые участки стен. Естественно, что всё внимание было сосредоточено на защите стен. Трагический недосмотр, ошибка, промах, назови, как угодно, сути не изменится. Неожиданно, в самый разгар сражения, происходит выброс магии ошеломляющей силы. На какое-то время все, буквально все сражающиеся, с обеих сторон, были попросту оглушены этим всплеском. Не было никого с двух сторон, кто бы этого не почувствовал. В этом всплеске была такая боль и страдание, такая щемящая тоска, такая безысходность от происходящего, нечеловеческая, несравнимая ни с чем в этом мире, что ни у кого не осталось сомнений: погиб Дракон. Проклятущие предатели прорыли таки подкоп, сломали стену подземелья и убили Дракона. Убили надежду, убили будущее. Слабым, конечно утешением стало то, что никто из них не покинул замок живым. Они запятнали весь свой род, всю свою расу этим предательством. С тех пор, на всех подконтрольных Свету землях не живут гномы. Их держат в специальных поселениях, где они работают на благо Света.

– А штурм-то как закончился? Кто-нибудь выжил?

– А штурм закончился кровавой резнёй. Сразу после гибели Дракона появились Тёмные. Эти убивали вообще всех без разбора, да и убивать-то стало совсем не сложно: многие, очень многие защитники замка были настолько поражены случившимся, что просто опустили руки и бросили оружие. Единицы сохранили присутствие духа и смогли оказать хоть какое-то сопротивление. Но и оно было сломлено очень быстро. Говорят, что последний оставшийся в живых Луч, не желая быть убитым Тёмными, а тем более, не желая быть пленённым, сбросился вниз, на скалы, омываемые водами Ногтя. Тело его так и не нашли. Как не искали.

Наставник посидел молча, и очень печально продолжил:

– Ну и кто они после этого? Как к ним относиться?

После того рассказа о предательстве Гномов, Наставник долго ни о чём не говорил. Он опять усилил тренировки, гонял Артёма до восемнадцатого, а то и больше, пота, колотил его нещадно, и при этом почти ничего не говорил.

Трегг

– Мы познакомились во время Войн Младших. До них времена были довольно спокойными, степь не беспокоила, неурожаев почти не было, жизнь была прекрасна. Люди плодились и размножались. И в какой-то момент их стало слишком много. Слишком много сыновей, не имеющих своих наделов, своих мест службы, но отчаянно желавших оставить свой след в этом мире. И мы, общаясь на приёмах, охотах, мелких турнирах, начали объединяться в небольшие группы. Этакие стайки ничем не занятых балбесов. Силушки было хоть отбавляй, вот и начали отбавлять, сначала по мелочи: драки в тавернах, на ярмарках, зачастую могли и до смерти забить кого-нибудь. Не хватало идеи. И она довольно скоро появилась: это по какой такой причине у нас ничего нет? Почему мы должны жить на подачки родителей и более старших и обеспеченных. Сейчас уже вряд ли удастся узнать, какой из феодов первым пал под ударом банды младших сыновей, но дурной пример заразителен. Поместья одно за другим начали терять своих законных наследников и переходить в руки более молодых и наглых. Иногда не имевших никакого отношения к этим землям. Королевских арбитров тогда ещё не было, власть была медленной и тягучей. Через пару лет бОльшая часть королевства полыхала огнём восстаний, свержений, откровенных бунтов. Примерно в это же время умирает старый король, и на трон всходит не старший сын, а младший. По какой причине умер старый король? По какой причине старший сын отрёкся от престола? Не спрашивайте! Так вот, новый, молодой король. Первое, что он попробовал сделать, это разогнать от себя старичьё. Но эти придворные интриганы создали какое-то своё, королевство в королевстве. Решения короля замыливались, терялись, просто не выполнялись, либо выполнялись так погано, что лучше бы уж совсем ничего не делалось. А при этом в стране бушует внутренняя война! И тут подле короля появляется младший сын княжества Сарраг, которое, кстати, по странному стечению обстоятельств не участвовало в волнениях. И король наделяет этого самого Саррага особыми полномочиями: он становится Рукой и Голосом короля, с правом вершить суд от имени и по велению короля. После чего новоиспечённый знатный вельможа исчезает на несколько месяцев. Вернувшись, он приводит с собой около сотни бойцов, немногословных, жёстких, чётко выполнявших любые распоряжения своего командира. А ещё он привозит полтора десятка голов бунтовщиков и, надев на копья, устанавливает на крепостную стену королевского замка. Известия тогда доходили до разных частей королевства плохо, гончего с посланием могли и ограбить и убить. Но эта новость разлетелась быстро. А юный Сарраг, младший сын князя, не имеющий наследства, через несколько недель пребывания в столице, снова исчезает со своим отрядом. На них уже хорошие доспехи, добрые кони и, конечно, оружие. И постепенно в столицу начинают доходить известия о том, чем занимается этот человек. Известия эти, как правило, приходили вместе с головами непокорных бунтовщиков, которые неизменно оказывались на крепостной стене. И вы знаете, в окрестностях столицы стало значительно спокойнее. Информация о методах умиротворения была очень разная. Кто-то говорил, что Сарраг был просто зверем в человеческом обличье, кто-то говорил, он был строг, но справедлив и кровь зря не лил. Я тогда состоял в одной из армий, как мы сами их называли, которая должна была совершить очередной захват очередного поместья. Предводителем малой части, где я и состоял, был довольно неприятный типок, визгливый, прыщавый и любивший помучить свои жертвы. А ещё нас всех вязали кровью. Необходимо было убить несколько невооружённых человек на глазах у остальных. Это могли быть пленные, выжившие в стычках, могли быть какие-нибудь простолюдины, случайно попавшиеся под руку, словом, кто угодно. Не гнушались ни женщинами, ни детьми. Войдя в одну из деревень, наши люди выковыряли из всех углов оставшихся жителей и начали их резать. Мне и ещё одному новичку досталась семья из матери и четверых детишек. Чтобы показать, как это должно происходить, мать сначала изнасиловали несколько ублюдков из нашего подразделения, а потом старший вспорол ей живот. И всё это на глазах её же детей. Второго новичка начало безостановочно полоскать, а когда нутро стало совсем пустым, его стало корчить в судорогах, при этом он постоянно умудрялся повторять одно и тоже, – Не надо! Это довольно быстро наскучило и его запинали в ближайшую канаву, где пробили копьём. Мне сунули в руку нож и сказали, – Вперёд! Или ляжешь в канаву рядышком! Тогда мне всё это виделось каким-то не естественным, искажённым, но сейчас я вижу это также ясно и чётко, как и вас. Дети стояли около стены амбара, мёртвая мать валялась перед ними. Дети уже не плакали, кроме одного, пытались отойти от стены, но солдаты лёгкими тычками копий загоняли их обратно к стене. Крики, запах крови, вонь внутренностей, нож в руке, я шёл к орущему мальчишке с одной мыслью: заставить замолчать. Перешагнув через их мать, я сделал замах для удара снизу и наткнулся на взгляд одного из братьев мальчишки. Он буквально ударил меня им. Как будто тренировочным копьём с тупым концом получил прямо в лоб. Это не был умоляющий о пощаде взгляд, странно, но мне показалось, что он смотрел на меня с любопытством, испытующе. Удар я не остановил, но направил в стену. И вложил в него всю силу, что была у меня на тот момент. Глубоко засадил нож в стену. Развернулся лицом к недавним соратникам и развёл руки, как бы защищая детей. В мою сторону и так были направлены пара копий, а тут они ещё и прямо в грудь мне нацелились. И в этот момент из-за угла амбара появляется воин в лёгком чёрном доспехе и начинает рубить уродов. Двигаясь легко, слегка раскачиваясь, он с лёгкостью или уходил от ударов мечей и копий или уводил в сторону своим небольшим клинком. Ответные удары проходили настолько быстро и незаметно, что казалось, противники падали просто от движения рук воина. Он, казалось танцевал, только для его партнёров это был последний танец в жизни. Не было стонов раненых, никто из павших не корчился в судорогах, они все были мертвы ещё до того, как касались земли. Этот воин был самое воплощение смерти. Пятеро противников пали за несколько ударов сердца. Шестой, бросив оружие, ломанулся в проход между избой и амбаром, но наткнулся на мечи ещё нескольких Младших, плотным строем входящих во двор. Чёрный доспех бросил мне копьё и крикнул, – Заходи справа! А сам сначала бросил копьё, которое пробило насквозь одного из атакующих, потом бросился в бои. Я не видел, как он сражался, следуя его приказу, я атаковал самого правого солдата. Это было непросто, подготовки у меня почти не было, боевого опыта тоже, но я старательно тыкал копьём, размахивал, что-то при этом крича. А тот достаточно ловко уходил от ударов, отбивал, и даже сделал насколько выпадов в мою сторону. И вдруг он неестественно дёрнулся, замер, лицо его выражало искреннее удивление, потом сменилось гримасой боли, и тут я увидел вышедший из его груди кончик клинка. Когда у него подкосились ноги, и он начал падать, жизни в его теле уже не было. За ним стоял всё тот же воин.

– Позаботься о детях, увидимся позже, – после этих слов он убежал в направлении криков и лязга стали.

Он вернулся вечером, уставший, уже без брони, но с мечом на поясе. А ещё с мешком еды и ворохом детской одежды. Вместе мы закапывали тела убитых врагов, предавали огню невинных жертв и павших воинов Саррага. Сытые и согретые дети уснули, кроме одного, того самого, взгляд которого не дал мне их убить. Завернувшись в шкуру, он сидел рядом с нами у костра и слушал, что говорил Сарраг. А говорил он негромко, не спеша. Но каждое его слово было услышано, каждое его слово было осознано и принято. Он говорил о том, что у каждого есть своё место в этом мире, что этот мир для всех и для каждого. Что смерть детей не является способом улучшить жизнь, а совсем наоборот. Что смерть, как и рождение любого человека, это непознанный дар, которым нельзя разбрасываться. Что чужая боль не может излечить от ран потери близких, что месть не может приносить облегчение. Что тот ужас, который посеяли Младшие, ещё долго будет преследовать королевство. Что он, Саррагад, Младший сын Герцога, не ищущий наследства, нашёл свою миссию в служении королевству. Делает он это вполне осознанно и ответственно. Что вся его семья сейчас отбивается от набегов Младших и всё его естество рвётся к ним на помощь, но в масштабах всего королевства его служба у короля значительно важнее. Ведь если сейчас он ушёл бы на помощь братьям, то здесь вырезали бы целую деревню. Крестьяне не обработали бы поля, не сняли бы урожай, не продали бы часть в соседние посёлки и был бы голод. Одна такая деревня, другая, третья, … и во всём королевстве уже царил бы не голод, а ГОЛОД. Просто королевской власти не хватило силы и способности видеть дальше завтрашнего дня, но нынешний молодой монарх не чета прежнему: он мыслит широко, старается создать такое государство, в котором будет главенствовать закон. Закон, по которому нельзя будет грабить, убивать, насиловать, убивать и мучить детей. По-которому богач-меняла на рынке не разорял бы приехавшего полуграмотного крестьянина с урожаем. По-которому знать заботилась бы не только о себе, а ещё о своих людях и об интересах государства. Да много ещё чего должно быть в этом законе. И есть понимание, как этого достичь. Но в первую очередь необходимо по скорей закончить эту междоусобицу, это бессмысленное кровопролитие.

– Да уж. Ну, а потом начались тяжелейшие и самые содержательные годы моей жизни. Я встал на путь служения, служения не просто какому-то дворянину, пусть самому из самых героев, а всем жителям долин. С мальчонкой тем мы намучались, конечно, по самое-самое! Он оказался слабым физически, капризным, упрямым и истеричным. Не удивительно, что его недолюбливали почти все, в ставшей на тот момент уже НАШЕЙ дзане. В походах приходилось таскать его на себе, учиться он не хотел, заниматься с оружием тоже. Постоянный плач и истерики бесили всех. Не однократно мы просили Саррага избавить нас от этого слизняка, но наш вождь, арранорд был непреклонен. Хотя, один раз мы от него почти избавились. Только что мы выбили Младших из небольшого городка, атаковали с ходу, без подготовки, ранним утром. Отряд засевших там Младших был сравнительно небольшим, пара сотен. Однако, сопротивление они оказали сумасшедшее. Бились просто как духи войны: яростно, жестоко, но надо признать, очень, очень умело. Если бы не наша неожиданная атака, заставшая их врасплох, взятие городка затянулось бы на пару недель, как минимум. Однако, даже в такой проигрышной ситуации, они смогли перегруппироваться и дать отпор. Но у нас был Сарраг! Как только в узких улочках на подходах к замку мы встретили организованное сопротивление, он разделил нас на мелкие, по 6-7 бойцов, группы, дал пути движения и отправил вперёд. Вместо одного или двух основных ударов по направлению к своей цитадели, которых они ожидали, Младшие получили острейшие прорывы сразу по полутора десяткам направлений, что стало для них неприятным сюрпризом. Но, даже в такой тяжелейшей ситуации, они смогли начать организованно отступать и даже перехватили несколько наших мелких групп. Но для этого им пришлось снять людей с основных направлений и тем их ослабить. Чем незамедлительно воспользовался Сарраг. Вообще, что касается сражений, он обладал острейшим чутьём на любые изменения в ходе боя. Он прям как будто был в центре невидимой паутины боя, и малейшие изменения сразу становились ему известны. Создав относительно небольшой, но, главное, оказавшийся вполне достаточным, численный перевес на одном из направлений, мы провели стремительную атаку к цитадели. Да, Младшие сражались, как дикие звери, но и нас уже было не остановить. Прорвавшись к замку и заняв его, мы обнаружили, что буквально за мгновения до нашего прихода отсюда снялись несколько предводителей Младших и скрылись. Сарраг взял с собой несколько лучших на тот момент бойцов и скрылся, оставив нам зачистку городка. С ней, кстати, никаких особенных проблем не возникло: обнаруживали группы Младших, блокировали, ну и расстреливали с расстояния из луков, чтобы не терять людей. В плен на тот момент никого из них специально брать не собирались. Интересности начались, когда к нашей группе подошли несколько местных, и очень тревожно и что-то путано объясняя про своих детей, попросили нас скорее открыть подвал замка. Спустившись туда, сначала мы ничего необычного не заметили, однако местные слишком уж сильно волновались, и мы начали осматривать стены более тщательно. И, конечно же, обнаружили кладку несколько дневной давности. Местные мужики, просившие нас о поисках, тут же притащили инструменты и начали вскрывать стену. Мне никогда не забыть то, что я увидел там тогда. Даже прошедшие десятилетия не позволяют мне это сделать. Когда выбили первые камни, сравнительно небольшое подвальное помещение сразу наполнилось зловонием и стонами. Местные уже чуть ли не зубами вырывали камни из стены, мы приготовили оружие. Когда же, наконец, ворвались в запечатанную комнату, у нас пропала возможность не только говорить, но даже двигаться от ужаса происходящего. В помещении размером саженей десять на пятнадцать напротив пролома стояли в ряд четыре деревянных креста, на которых были распяты дети, по сути подростки. У них были растерзаны тела, часть рук или ног были оторваны и валялись здесь же, рядом, на полу. Запах крови, гниения, испражнений был настолько сильным, что мы дружно начали блевать, добавляя вони и грязи ещё и от себя. Несколько изуродованных тел валялись в углу одной бесформенной кучей. А прямо посередине комнаты стоял массивный стол, на котором лежало тело настолько изуродованное, что даже определить пол ребёнка не представлялось возможным. Копавшийся в нём мужчина не обращал на нас никакого внимания, он как будто что-то искал одной рукой во внутренностях, а другую зачем-то держал на лице ребёнка. Мы были солдаты, воины, участвовавшие в различнейших битвах, и мы не раз видели, как и какие во время боя наносятся увечья. И понятно, что неженок, теряющих сознание при виде крови, среди нас не было. Но когда в твою сторону поворачивается окровавленное лицо без глаз, носа и даже губ и сквозь наполовину выбитые зубы доносится стон, остаётся только расстаться с разумом или умереть. Дети на крестах были ещё живы! Четыре наших клинка, в том числе и мой, сначала пронзили, а потом изрубили в лохмотья того человека, которого мы там застали. Хотя, назвать его человеком уже было совсем никак. Двое местных, с виду крепких мужиков, рыдали в голос, а ещё двое валялись на окровавленном полу, как куклы, потеряв сознание. Сняв как можно аккуратнее истерзанные тела, мы перенесли их во внутренний двор замка: на свежий воздух и естественный свет. При ярком солнечном свете их раны казались неестественными, как будто что-то чужое, инородное попало в наш мир. Это было как какая-то страшная болезнь, зараза, непонятным образом занесённая к нам. Каждый из нас ощущал даже волосками на коже ту опасность, что несла эта зараза. Ну, и конечно, никто из нас даже думать не думал о каком-то пацане, который всегда мешался под ногами, пока мы делали эту чудовищную работу. А этот пацан, у которого даже толком и имени-то пока не было, так, пацан, шкет, мальчонка. Все находились в таком состоянии, что он беспрепятственно спустился в подвал, увидел всё, что можно было увидеть, поднялся на чердак замка, забился в самый глухой угол и вырубился. Талие нашего отделения первым учуял неладное, вёл себя довольно странно: он заметно нервничал, бегал из подвала во двор, со двора в подвал, осматривал и как-то даже по-звериному обнюхивал тела и останки, очень внимательно разглядывал то, что можно отдалённо назвать некими инструментами. Неожиданно он отправляет гончих ко всем остальным талие с требованием немедленно собрать все тела убитых из отряда Младших здесь же, во дворе замка. Приказ совершенно на тот момент не понятный. Но, на то они и были талие, чтобы понимать друг друга с полуслова: если один из них просит выполнить что-то необычное, значит, для этого есть веские основания. К тому времени, сопротивление оказывала всего одна группа Младших, да и та таяла на глазах. Вот тогда талие атакующих и решил взять одного пленного. Далось это весьма непросто: сопротивление он оказывал сумасшедшее, силой обладал, как несколько воинов, да и сражался вполне умело. Но, после ожесточённого боя его поволокли связанного в замок. По дороге он постоянно дёргался, пытался вырваться, ударить своих врагов то головой, то плечом. Но при этом он не кричал, не угрожал, а только утробно рычал, и рык этот был совсем не похож на человеческий. На подходе к замку его уже хотели оглушить, чтобы упростить его доставку, но он неожиданно затих, расслабился полностью, стал, как тряпочная кукла размером с человека.

Спустя недолгое время, когда ветер раздул с останков тлетворные запахи, я, да и остальные наши воины стали чувствовать то, что первым учуял талие. Это была магия. Магия настолько мерзкая, вызывающая только отвращение и неприятие. Это была вонь. Когда в поселении появляется колдун и начинает свои магические обряды, его магия ощущается, как запахи леса, лугов, как ветер, как что-то естественное, не злое, а привычное и даже вполне приятное. Это не только и не столько запах, а ощущение восприятия окружающего мира. Но сейчас это была даже не вонь, а зловоние, смрадное, тяжёлое, от которого начинаешь задыхаться. Осматривая приносимые тела павших Младших, мы начали замечать странные вещи: они были в шрамах, которые проходили по плечам, локтям, груди, животам. Складывалось впечатление, что их собирали из нескольких частей. Но КАК такое было возможно?! Неожиданно эти тела начали разлагаться. Возможно, что солнечный свет и чистый воздух оказали на них такое влияние. Но даже ветер не мог сразу разогнать тот смрад, которым исходили разлагающиеся тела. К закату тела убитых Младших разложились практически полностью. Дети, снятые с крестов, умерли ещё раньше. Попытки перенести их тела в поселение и передать родственникам не удались: тела просто начали распадаться на части. Для них сложили костёр там же, во дворе замка. Горю и страданиям родственников не было предела. Те двое, которые вырубились от увиденного в подвале, ещё держались. А вот другие были совсем плохи, их обоих оставил разум. Пленный лежал смирно, рядом стояли три стража с нацеленными ему в грудь мечами, чтобы не пытался бежать. Вместе с закатом вернулся Сарраг, и первым его вопрос был о том самом пацане, о котором все благополучно забыли. Приказ был короток и ясен: разыскать и привести. Пока наш арранорд выслушивал доклады талие, осматривал останки и подвал, мы носились, как безголовые курицы, в поисках пацана. Нашли в бессознательном состоянии, принесли командиру. И вот тогда, в ночи, в отблесках погребального костра, он и назвал его сыном и наследником. Для всех нас это был, как удар палицей по голове! Пацан не подаёт признаков жизни, но становится значимой фигурой не только в диорме, но во всём королевстве! Понять мотивы поступка Саррага не представлялось возможным. Мы могли только принять это.

– Подожди-подожди! Так мой отец, это вечно путающийся под ногами, бестолковый, никчемный пацан?! – юный Сарраг был полностью обескуражен. Неужели такое возможно?! Из усыновлённого безродного мальчишки вырос военный и политический деятель, при одном имени которого у части не только простых людей, но и знати подкашивались ноги? Как?? Как такое возможно?

– Трегг! КАК из него вырос тот человек, о котором мне столько рассказывали?

– Прости, господин. Вряд ли я смогу тебе об этом поведать. Мой жизненный путь, это битвы, сражения. У меня это стало в то время неплохо получаться и наши пути разошлись. Я рассказал тебе о том, как мы познакомились, но как он стал собой, лучше расскажет тот, кто был в то время ближе. Однако, не менее важно то, что происходило в то время. Ведь то, с чем мы столкнулись, угрожало не просто порядку и покою королевства, это угрожало самой жизни. Всю ночь наследник не приходил в сознание и всё это время Сарраг-старший не отходил от него. Он держал его за руку, что-то шептал ему, смотрел на него таким взглядом, что уже никто не мог усомниться, что это его сын. Когда же Сарраг-младший открыл глаза, первое, что он услышал, было: Здравствуй, сын. И первое, что он сказал, было: Здравствуй, отец. И вот тогда и закрутилась по-настоящему моя жизнь. Сарраг-отец объяснил нам, что за сила скрывается за восстаниями Младших, что за сила прикрывается этим восстанием, чем это опасно, и наконец, как с этим бороться. Преследование усилилось, мы стали свирепы, малейшее сопротивление Младших подавлялось, не скажу, чтобы совсем жестоко, но безоговорочно.

– Я участвовал в поимке того самого Младшего. Он и правда сражался отчаянно, и продолжал сопротивление даже тогда, когда его стянули ремнями так, что и дышать-то трудно.

Артёмка. Первое испытание

А потом произошло то, чего Артём никак не ожидал и не был к этому готов. Наставник заболел. Артём представления не имел, что могло вызвать болезнь, и уж конечно не знал, как её лечить. Однажды утром он проснулся сам. Без окрика, без пинка, без холодной воды на голову, без всех тех прикольчиков, которые так нравились Наставнику. Артём уже умел просыпаться сразу, без дрёмы, поэтому, почувствовав, что нынешнее пробуждение разительно отличается от всех предыдущих, у него сработал рефлекс: первым делом он схватил оружие и тут же затих, впитывая, как губка всё, что происходило вокруг. А вокруг его навеса не происходило ровным счётом ничего неординарного, раннее утро, небольшой туман уже почти рассеялся в первых солнечных лучах, просыпаются птицы, мелкая живность… вот только Наставника нигде не видно! Спрятался, что ли, где-то? Караулит? Артём напряг все свои чувства: зрение, слух, нюх и вдруг услышал тяжёлое, сиплое дыхание со стороны навеса Наставника. Стараясь не шевелить даже воздух вокруг себя, он подкрался к нему и увидел то, что никак не ожидал: Наставник лежал на спине, глаза закрыты, дыхание хриплое прерывистое, весь в поту, на робкие толчки и оклики реагировать отказывался. Вот тогда Артём узнал, что такое настоящая ПАНИКА! Что делать?! За что хвататься?! Куда метнуться?! ААА!!! Животный страх и ужас сжали ледяными тисками что-то внутри Артёма, нет не сердце, что-то другое, то о существовании чего он раньше и не подозревал. Всё внутри него не просто орало, визжало, трясясь в истерике: КОНЕЦ!! МНЕ КОНЕЦ!! Он уже видел себя, умирающим от такой же заразы, лежащим рядом с обглоданным трупом Наставника. Он видел себя растерзанным диким зверьём где-то в никому не известной жопе, никому не известного мира. Варианты развития событий проносились, как в калейдоскопе, но ни один из них не приносил облегчения, вот, дескать, храбрый парнишка, обладающий чувством самообладания и стрессоустойчивостью, сделал то-то и то-то, поступил так-то и так-то и на тебе выкуси! Все живы-здоровы, живут долго и счастливо! Хрен! Счастливые концы только, мля, в Голливудах сраных, и то, наверное, исключительно в порнухе! А здесь суровая правда жизни, которая наглядно демонстрирует не доминирование, а полное подчинение её суровой сексуальной ориентации! Артём заплакал. Нет, он не рыдал, не всхлипывал, вообще молчал, только слёзы, огромные, не меньше его кулака размером, собирались в уголках глаз и катились по щекам, тяжёлыми шлепками падая на траву. Он уже не паниковал, он решил молча и покорно принять то, что было неизбежным: мучительная смерть в лесу чужого мира. Чёткое понимание и видение собственного будущего принесло успокоение, расслабленность. Артём тихо опустился на землю рядом с Наставником, лёг на спину и перед его взглядом, направленным вверх, в небо, но остановившемся пока на ветках деревьев стали всплывать эпизоды его жизни здесь: вот Наставник его колотит, вот он рассказывает о местных растениях, животных, здесь они переправляются через реку, сушатся и наставник рассказывает, что надо осматриваться, так бывают иногда такие мелкие твари, которые пьют кровь животных, незаметно впиваясь в нежные места. Да и ляд бы с ними, в мире Артёма одни комары и оводы кровососы чего стоят! Не говоря уж о всяких летучих мышах, змеях, скорпионах и прочей дряни! Но эти, говорил наставник, не просто пьют кровь, они ещё заносят заразу, от которой жертва погибает медленно и мучительно, становясь кормом бесчисленному множеству похожих тварей. Артём тогда ещё подумал, что ну почти один в один с клещами! Ну что ж, природа миров, видимо, действительно очень схожа, и людей она не любит ни в одном из них. А вот следующий эпизод: Наставник учит Артёма правильно лазить по деревьям. Оказывается, это целое искусство! В первую очередь, необходимо понимать, для чего тебе нужно на дерево: осмотреться – это одно, сделать засаду – другое, сделать временное пристанище – третье, вобщем сколь задач, столько и де… ССУКА! СТОП! СТОП Я СКАЗАЛ! НАЗАД! ЕЩЁ НАЗАД! Мысли Артёма текли спокойно, размеренно, безо всяких всплесков, водоворотов, перекатов, а тут ударила такая струя, что чуть не порвало на хрен! ТУДА, где Наставник рассказывал про мелких гадких кровососов! Что он говорил ещё?! Почему Артём тогда не испугался не этой опасности?! Почему даже думать забыл?! Вот оно!

– На самом деле, эти твари могу представлять опасность не столько в лесах, где они обитают, а там, где их нет,– голос Наставника был даже немного ехидным, когда об этом рассказывал,– Оно ведь как, есть Свет-есть Тьма, есть Жизнь-есть Смерть, есть Атака-есть Защита, есть Яд, значит есть Противоядие. Я ведь почему сказал, что они опасны там, где не обитают? Да потому, что противоядие, это небольшой цветочек, зовётся Табак, растёт там же. Они всегда рядом, уж не знаю почему. Вон кстати, табак и растёт, видишь? Не большие такие белые цветочки по пять лепестков, с розовой каёмочкой? Вот это он и есть. Цветут они почти всё тёплое время года, неприхотливое растение. Так вот берёшь такой цветочек и на ранку, где кровосос сидел, накладываешь и втираешь, вдавливаешь его, чтобы сок цветка в кровь попал. Но сначала, надо эту тварь вытащить: плюнуть на него надо. Чего ты на меня так уставился? Да, плюнуть. Чтобы ему дышать нечем было. Можно и маслом на него капнуть, но масло ведь в лесу не будешь таскать, выжимать из чего-то долго и утомительно. А слюна немного вязкая, не стечёт, как вода, он в ней задыхаться начнёт и отвалится. Вот если видишь, что у человека сильный жар, он прерывисто, тяжело дышит, находится без сознания, а где-то рядом растёт табак, что нужно делать? Ну?! В первую очередь раздеть, осмотреть, найти эту дрянь, удалить, обработать цветком ранку, не одевать! ПЕНЬ! Наоборот, снять жар, охладить мокрой тряпкой. Пробовать понемножку поить, смачивать губы, капать в рот, сушняк у такого человека будет просто вселенских масштабов, так что держи воду по близости. Ну и одежду, мало ли, кого спасать придётся?! А?! – Ехидная улыбка и лукавый взгляд не оставляли сомнений в том, что именно он имел в виду. Редкий, надо сказать, случай, когда Наставник напоминал Артёму об его мужском начале, – А что касается опасности этого яда не в лесах, да бывает, что и травят кого-нибудь: подбросят в одежду и всё, кемата! Всё вроде бы ясно, что из-за чего, что делать, как поступать… НО, пока кто-нибудь метнётся в лес за табаком, пока его притащат, яд уже настолько сильно отравляет кровь, что внутри человек начинает разлагаться, хотя ещё жив. А самое страшное, это когда перед самой смертью человек приходит в сознание, всё понимает, испытывает страшные боли, но, ни он, ни кто-либо ещё ничего уже сделать не в силах. Только прервать мучения, кинжалом в сердце, например.

Всё это очень отчётливо, ясно прошло в сознании Артёма, вместе с нехорошими такими мурашками по всему телу, означавшими одно: смерть близко. Он медленно повернул голову сначала в сторону Наставника, лежавшего на расстоянии вытянутой руки. Ничего не поменялось: признаки отравления никуда не делись. Потом Артём повернул голову в противоположную сторону и, что же он увидел прямо перед носом? Конечно, мля! Цветок табака! Вот как сказать не сматериться?! Скорость, с которой он потом совершал последующие действия, наверняка оценил Наставник, если был бы в сознании. Первую тварь Артём нашёл за ухом, а вторую в сгибе колена, с обратной стороны, там, где кожа мягонькая. Осматривая пах, испытал моральный и культурный шок от увиденного, но работу не остановил, хотя, держать в руках ТАКОЕ! Скорее забыть, как страшный сон! Когда все работы с Наставником была закончена, принялся за себя. Осматривая уже свой пах, опять испытал шок, но уже смешанный с безысходностью, забыть не получится: каждый день, по несколько раз приходится туда-сюда этого малька из штанов теребить. Горечь и тоска.

Более-менее спокойно Артём вздохнул, когда Наставник стал приходить в себя. У него нормализовалось дыхание, жар стал спадать. Пить начал не сразу, сначала много мимо рта стекало, а потом ничего разошёлся, аж причмокивать стал. Через день, после допроса с пристрастием, который наставник устроил незадачливому ученику, Артём понял: жить он будет, возможно, даже дольше, чем предполагалось изначально. Ещё через день они снялись со стоянки и опять куда-то рванули, что было сил. А между тем, чувствовалось, что лето подходит к концу: по утрам становилось зябко купаться нагишом в какой-нибудь речушке или ручейке, также приходилось следить, чтобы костёр за ночь не гас, а то утром зубы у Артёма колотили, как отбойные молотки. А ещё Артём завалил оленя и несколько дней после этого они с Наставником этого оленя потрошили, обдирали шкуру, готовили мясо, избавлялись от костей, и ещё миллион-миллионский всяких разных действий пришлось выполнять. Артём успел трижды, а то и больше раз проклясть тот свой меткий бросок копья, принесший такой головняк. Когда они, наконец, закончили, Артём для себя точно решил, что валить такого крупного зверя будет только в случае крайней необходимости. На хрена одному, да хоть бы даже и двоим, столько еды?! С собой не унесёшь, толкнуть некому, а заготовка для длительного хранения отнимает столько энергии, что провались она пропадом, эта заготовка, которой ещё не факт, что будет возможность воспользоваться хоть когда-нибудь! Одно радовало: теперь у Артёма появился плащ. Из шкуры оленя. Теперь ночью в него можно было закутаться и почти не мёрзнуть. Хотя вонял он конечно как из помойки, но наставник успокоил, дескать, надолго его всё равно не хватит: зимой надо шкуру брать на одежду, а не летом. Зимняя и теплее, и мягче, и долговечнее. А эта так, временно, осень перекантоваться.

А ещё немного позже, когда осень начала поливать их дождями и морозить не только по ночам, но и днём тоже, Наставник привёл своего ученика в деревню. И впервые за долгие месяцы Артём увидел других людей.

Дромер

Дромер, продолживший рассказ, был из тех людей, кто на первый взгляд не представлял собой угрозы. Его было трудно описать, вроде обычный человек, невзрачная внешность, такой, каких тьма кругом. Странно, но он был больше похож на приказчика, мелкого чинушу, чем на того, кем он был на самом деле. А на самом деле он был той самой длинной рукой возмездия, которая способна была дотянуться до кого угодно и где угодно. Для него не существовало препятствий при выполнении задания. Его не останавливали ни десятки, а то и сотни человек охраны, ни крепостные стены, ни магия. Это был УБИЙЦА. Он как нож сквозь масло проходил через любые заслоны и всегда, всегда выполнял то, зачем его отправляли. Даже самые лучшие воины не рисковали с ним вступать в схватку. При всей своей неказистости, он обладал звериной ловкостью и силой. А уж убивать он мог чем угодно, включая даже простые столовые приборы, ложки, например.

– Тот Младший, которого мы притащили в замок, оказался первым реальным подтверждением того, чего так боялся Сарраг. Страшная, жестокая сила вползла в этот мир и начала давать кошмарные отростки. Как гниющая язва, источающая смрад и тлен она поражала королевство. И это восстание Младших было идеальным прикрытием для этой силы. Но, нам необходима была информация, ведь Саррагу не удалось догнать сбежавших предводителей. Точнее, он прекратил преследование, видимо понимая, что в первую очередь необходимо закончить работу здесь. Пока предавали огню то, что осталось от невинных детей, а Сарраг не отходил от своего сына, мне пришлось заняться пленным для, как я уже говорил, получения информации. Его стащили в тот же подвал и привязали к одному из крестов. Арранорд доверял мне не только выполнение очень сложных дел, но и получение информации любыми путями. Можно сказать, что я был его личным палачом. Возможно потому, что мне это неприятно и делать это я не люблю. Мне пытки совершенно не доставляют никакого удовольствия, меня вообще тошнит после всего этого. Так вот, подвесили этого типка на крест и тут он снова оживился, даже обрадовался, судя по радостной морде.

– Вижу,– говорит с мерзкой такой усмешечкой, – заниматься мной будет мастер своего дела!

– С чего это ты так решил? – спрашиваю.

– Да обратил внимание, как ты взглядом по инструменту-то пробежал, сразу видно Мастер своего дела! Не первый ведь раз подобные беседы вести собираешься? Да и неприязнь твоя к таким беседам душевным тоже очевидна. Но ты не волнуйся, со мной тебе не сложно будет, только отключаться мне не давай, а то могу не вернуться.

Слушаю его и думаю, в руках себя держи, нельзя, чтобы он раньше времени сдох, сначала всё рассказать должен!