Читать онлайн Жажда скорости

Серия «Любовь и спорт»

Samantha Towle

REVVED

Печатется с разрешения литературных агентств Dystel, Goderich & Bourret и Andrew Nurnberg.

Перевод с английского Александры Елизаровой

© 2015 by Samantha Towle

© Елизарова А.А., перевод, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Монте-Карло, Монако

Я смотрю на маму. Она выглядит обеспокоенной и крепко держит мою руку. Она всегда так делает, когда папа на гонках, но я не возражаю. Я знаю, что она нервничает, потому позволяю выжимать из моей руки жизнь – это действие помогает ей чувствовать себя лучше.

Хотя я и не понимаю, почему она так нервничает. Я совсем не нервничаю, потому что мой отец – лучший пилот[1] в мире. Он чемпион, и станет им снова.

Я слегка двигаю пальцами, когда их начинает покалывать.

– Прости, дорогая. – Мама улыбается мне, смотря вниз. Натянутая улыбка вызвана волнением.

Я улыбаюсь в ответ, чтобы ей стало легче.

Моя мама действительно очень красивая и очень высокая. Она была моделью, но бросила это занятие, когда появилась я.

Я буду такой же высокой, как она. Я уже достаточно высокая для своего возраста. Ненавижу быть высокой. Мне десять, и я выше, чем большинство мальчишек в моем классе. Мои ноги и руки длинные и неуклюжие. Тьфу! Хотела бы я быть маленькой и изящной, как девочки в моем классе.

Хотя все говорят, что я похожа на маму, и это должно быть приятным комплиментом, потому что она – красивейшая женщина в мире.

Мой папа тоже говорит, что я выгляжу как она, и, когда я вырасту, для него наступит время кошмаров. Видимо, он собирается хранить у дверей биту для крикета, чтобы отгонять парней, которые могут у меня появиться.

Он сумасшедший. Как будто у меня когда-нибудь появится парень. У меня не будет времени на них, когда я стану старше.

Я хочу стать пилотом, как папа, или механиком, как дядя Джон. Он мне на самом деле не дядя, но я всегда зову его так. Он лучший друг отца и мой крестный.

Мне нравится, когда дядя Джон дает повозиться с машинами вместе с ним; я вся покрываюсь маслом и становлюсь грязной. Мама злится, когда я пачкаю одежду, но мне все равно.

Мама не говорит об этом, но я знаю, что она не хочет, чтобы я работала с машинами, и тем более не хочет, чтобы я участвовала в гонках. Мне кажется, она была бы счастлива, если бы я пошла по ее стопам – стала моделью.

Но я не такая хорошенькая, как она. Я как папа. Люблю машины.

Отец говорит, что я могу стать кем захочу, если буду прикладывать все усилия к этому и усердно учиться в школе.

– И он делает это! Выходит на последний круг!

Когда прозвучал голос диктора, я посмотрела на экраны и увидела, как мой папа заходит на последний круг, занимая лидирующую позицию на пути к финишу.

У меня зарождается то восторженное ощущение в животе, которое всегда возникает, когда я вижу его на гонках, и я начинаю приплясывать на месте.

– Наш главный чемпион, Уильям Вульф, готов к тому, чтобы увезти домой еще один трофей. Стойте… что-то происходит. Что-то не так… Господи, нет… Там… там, кажется, проблемы с машиной. Огонь вспыхнул в задней части болида…

Я беспомощно наблюдаю, как машина моего отца выходит из-под контроля, задняя часть болида оказывается в огне, после чего он врезается в барьер.

Мне кажется, что удар настигает мое собственное тело.

Все происходит так стремительно, но в то же время невероятно медленно.

Я слышу мамины крики, вопли людей. Смотря на экраны, я вижу, как стюарды, обслуживающий персонал гонок, бегут к его болиду.

Я не могу пошевелиться. Я не хочу двигаться или отводить взгляд от экранов, чтобы, если вдруг что, не пропустить ни единой детали.

Будь в порядке, папочка, прошу тебя.

Затем, без предупреждения, меня поднимают с места и уносят прочь.

Дядя Джон.

Он разворачивает меня на руках, прижимает мое лицо к своей груди так, чтобы я не могла ничего видеть. Он быстро идет через бокс[2], унося меня подальше от экранов, как можно дальше от трека.

От моего отца.

Я верещу не своим голосом:

– Нет!

Я пытаюсь бороться с ним. Мне нужно быть там. Необходимо убедиться, что с папой все в порядке.

Затем я слышу взрыв. Настолько громкий, что даже наушники не спасают мои уши от боли.

Дядя Джон останавливается.

Он медленно оборачивается вместе со мной на руках. Каждый мускул его тела напряжен.

Наконец освободившись, я смотрю на экраны и вижу это.

Машины моего отца не стало.

Вместо нее сплошное пламя. И дым.

Густой черный дым, клубящийся и поднимающийся вверх навстречу небу.

Глава первая

Четырнадцать лет спустя

Сан-Паулу, Бразилия

– Я очень сильно буду скучать по тебе, дорогая.

Эмоциональный надрыв в голосе моей мамы заставляет мои губы дрожать, глаза застилают слезы.

– Я тоже буду по тебе скучать. – Я обнимаю ее покрепче.

Отодвинувшись назад, она обхватывает мое лицо ладонями и смотрит прямо в глаза. Она плачет. Ее слезы причиняют боль.

– Ты точно уверена, что должна ехать?

Этот разговор за последние пару недель завязывался у нас много раз. Знаю, что причиняю ей боль, и ненавижу себя за это, но я должна это сделать. Если не сделаю, то буду жалеть весь остаток своей жизни.

– Мам, это прекрасная возможность для меня, – говорю я мягко. – Понимаю, ты переживаешь, но со мной все будет хорошо. Я буду с дядей Джоном, и это не то же самое, что принимать участие в гонках или сидеть за рулем.

– Я понимаю… – вздыхает она.

Я знаю, чем вызван ее тревожный вздох. Знаю, что мой отъезд причиняет ей боль по многим причинам, что она будет скучать по мне, но гораздо больше ее беспокоит место, в которое я направляюсь. Оно вызывает у нее болезненные воспоминания.

– Я не пытаюсь бунтовать, – с нежностью продолжаю я. – Просто я… я должна это сделать.

– Знаю. – Она целует меня в лоб. – Ты так похожа на своего отца. Он бы очень гордился тобой, клянусь.

Замечательно, теперь я сама теряю самообладание, и по моей щеке скатывается слеза.

Мама стирает ее большим пальцем.

– Я просто стала глупой наседкой. Не хочу отпускать мою маленькую девочку.

– Я вернусь, – заверяю я ее, – я уезжаю не навсегда.

– Конечно. Просто заботься о себе и будь осторожна. Тебе предстоит побывать в десятках незнакомых стран. Ты взяла с собой брелок[3], который я тебе купила?

– Да, он в сумке.

– И ты никуда не будешь ходить одна, особенно в ночное время?

– Не буду.

– И если тебе понадобится вызвать такси, то ты проверишь, что это зарегистрированная городская организация?

– Проверю.

– И ты будешь связываться со мной каждый день?

– Буду. Обещаю. – Я еще крепче сжимаю ее в объятиях. – Не беспокойся. – Поднимаю сумку с пола и закидываю ее на плечо. – Мне нужно идти. Или я пропущу регистрацию.

– Хорошо. – Она пытается остановить слезы. – Пока, дорогая. Безопасного тебе полета.

– Я приеду навестить тебя так скоро, как только смогу. Я люблю тебя.

Начинаю пятиться к регистрационной стойке, мою грудь сдавливает от эмоций.

– И я люблю тебя, – отвечает она, вытирая лицо платком.

– Напишу тебе сразу, как приземлюсь.

– Хорошо. Я буду скучать, милая.

– И я тоже буду скучать.

Затем я разворачиваюсь и иду прочь. Размазывая по лицу слезы, я передаю билет проверяющему и миную службу безопасности.

Шестнадцать часов спустя

Лутон, Англия

Думаю, что я успела вымотаться в аэропорту из-за нескольких часов ожидания задерживающегося рейса еще до двенадцатичасового перелета Сан-Паулу – Лутон; и вот теперь я здесь, в час ночи по местному времени. Мои биологические часы немного сбились, но, когда я тащила свой чемодан, проталкивая его через выход для прибывших, меня переполняло волнение, все разраставшееся во время путешествия.

Я нервничаю из-за возвращения в Англию, суечусь в преддверии выхода на новую работу. Но больше всего я не могу дождаться встречи с дядей Джоном. Мы давненько не виделись.

Взглядом я сканирую шумную толпу в поисках дяди Джона и наконец замечаю его. Он из тех мужчин, которых видно издалека – с телом, как у медведя, и копной волос с проседью.

Он ловит мой взгляд, и на его лице появляется широкая улыбка. Он машет мне рукой. Я ускоряюсь, и он идет мне навстречу, раскрывая руки для объятий.

Я прыгаю в эти объятия как маленький ребенок.

Дядя Джон всегда заставлял меня чувствовать себя так, будто мне снова десять.

– Привет, малая! – Он ослабляет хватку, с улыбкой смотря на меня сверху вниз; на его возраст указывают морщинки в уголках глаз. Дяде Джону далеко за сорок, но выглядит он хорошо.

– Привет! – Я свечусь.

– Как прошел полет? – Он наклоняется, чтобы забрать мой чемодан.

– Нормально, но долго.

Мы стартуем к выходу.

– Я припарковался в зоне ожидания, так что далеко идти не придется.

– Слава богу.

Я проскальзываю в открывшиеся двери, и меня едва не сбивает с ног старый добрый стремительный и холодный английский ветер. Я сильнее запахиваю байкерскую кожанку, но от этого не то чтобы становится сильно теплее. Я просто рада, что мне пришло в голову переодеться в туалете самолета, снять шорты и майку с перекрестными бретельками на спине (в этом я покинула Бразилию) и надеть облегающие джинсы и футболку, в которых иду сейчас. А еще я рада, что освежилась влажными салфетками и дезодорантом-спреем. Нет ничего хуже, чем чувствовать себя изможденной и грязной после полета.

Я уже и забыла, каково это – жить в Англии и как холодно здесь в феврале. Я раньше акклиматизировалась и привыкала к местным температурам, но с тех пор, как я была здесь, прошло четырнадцать лет.

Я родилась в Англии, жила здесь до десяти лет. После того как не стало папы, мы с мамой перебрались в Бразилию, ее родную страну.

– Я бы предложил тебе свой пиджак, если бы он у меня был. – Дядя Джон тихо посмеивается, идя в кофте с длинным рукавом.

– Я в порядке. Не беспокойся.

– Не вопрос, только обогрев в машине я включу лишь тогда, когда прогреется двигатель.

Я его обожаю. После смерти отца и нашего с мамой переезда он остался в наших жизнях, принимая в них участие посредством регулярных звонков и электронных писем, а если он бывал в Бразилии, то всегда заезжал в гости.

Дядя Джон – главный инженер команды «Райбелл», участвующей в Формуле-1, – точнее сказать, команды Каррика Райана. У каждой гоночной команды есть два гонщика. У «Райбелл» вторым является Нико Треслер, сезонный пилот из Германии.

Каррик Райан – плейбой из Ирландии и к тому же безумно талантливый пилот.

Он слишком хорош для одной-единственной женщины, поэтому он – ужасный бабник и тусовщик. В прессе он светится чаще из-за своих ночных выходок и постельных похождений, чем из-за водительских способностей. Этим он больше похож на рокера, чем на пилота Формулы-1.

Он не из тех, у кого развита дисциплинированность, в отличие от других гонщиков. Но его талант неоспорим. Его карьера очень быстро набирала обороты: в гонках Формулы-1 он дебютировал в двадцать лет и увез приз в том же году. Сейчас, пять лет спустя, за его плечами лишь один проигрыш в борьбе за чемпионство.

Благодаря дяде Джону я буду работать с командой Каррика. Один из их механиков внезапно уволился пару недель назад, и дядя предложил мне работу.

Если вы еще не догадались, я – автомеханик.

Еще тогда, три года назад, когда я начинала работать с бразильской командой сток-кар[4], дядя Джон сказал, что я должна работать на Формуле-1 и что, как только появится вакансия, она будет занята мной.

Он не шутил, и вот я здесь.

Работа в команде Формулы-1 не достается легко, особенно в команде Каррика. Он создает сплоченный коллектив, тесно связанный между собой, потому я прекрасно понимаю, насколько мне повезло получить место.

– Как дела у твоей мамы? – интересуется дядя Джон.

– Она в порядке… Пытается смириться с моим отъездом. Переживает. Ты ее знаешь.

– Да, – усмехнулся он. – Я знаю, как Катя может действовать на нервы.

– Дядя Джон… ты же никому из команды «Райбелл» не говорил, кем был мой отец?

– Нет. Ты просила не говорить, вот я и молчал. Я понимаю, почему ты хочешь держать это в секрете, но, честно говоря, не думаю, что в этом есть такая уж необходимость.

Но для меня она есть. Моего отца прозвали одним из величайших пилотов всех времен. Он был кем-то вроде Мессии в Формуле-1. Люди, связывавшие себя с этой индустрией, почитали его – и до сих пор чтят, – особенно здесь, в Англии. И я не хочу, чтобы кто-то подумал, что двадцатичетырехлетняя женщина-механик получила свою работу только благодаря имени своего отца. Уж лучше пускай думают, что меня наняли за мою внешность, чем так. Так что, пока я здесь, я собираюсь использовать девичью фамилию моей матери, Амаро, и никому не говорить о том, что я дочь Уильяма Вульфа.

– Я просто хочу проявить себя без того, чтобы люди ассоциировали меня с моим отцом.

– Нет необходимости, – повторяет дядя Джон.

Я одариваю его скептическим взглядом.

– Есть. Люди будут думать, что я получила работу только из-за фамилии.

– Не будут. Ты получила работу, потому что ты первоклассный механик, и ни по какой другой причине.

– Это знаешь ты, но не другие. Мне важно показать свой талант, а не быть в тени таланта отца.

– Ладно, – выдыхает он, защищаясь. – Это твое дело. Я буду держать рот на замке до тех пор, пока ты не позволишь мне его открыть.

– Спасибо тебе, – признательно улыбаюсь я. Дядя Джон знает почти всех из мира Формулы-1, так что просить его придержать язык за зубами – большое дело.

Он работает с Карриком с тех пор, когда тот начал заниматься картингом в возрасте четырнадцати лет. Вот таким образом дядя и вернулся в этот мир.

После несчастного случая с моим отцом дядя Джон бросил гонки и ушел работать в сферу картинга. Мне кажется, что оставаться там после трагедии для него было слишком трудно. Нам всем пришлось нелегко.

Но когда прогресс Каррика стал очевиден и дядя Джон увидел в нем потенциал, мальчик и Оуэн Райан – его отец и по совместительству менеджер – убедили дядю вернуться в Формулу-1 вместе с ними, и он согласился.

Работать с Карриком – невероятная честь.

Беспокоит ли меня его репутация? Безусловно. Но, к счастью, я привыкла к грубым пилотам. Мне пришлось, раз уж я, женщина, оказалась в мужском мире. Я работаю в окружении мужчин достаточно давно, чтобы научиться ставить их на место. Увлечься гонщиком – не мой вариант.

После того как я увидела, что сотворила с мамой смерть папы, я перестала интересоваться противоположным полом. Я, конечно, принимала ухаживания то от одних, то от других; максимум нечто похожее на отношения длилось месяца два. Не то чтобы я была не расположена к парням. Просто мне пока не повстречался тот, с кем бы я хотела проводить много времени. А с моей работой, вынуждающей постоянно находиться в разъездах, вся романтика – на грани фантастики.

Либо я в окружении других механиков, тоже исключительно мужского пола, – а я не встречаюсь с коллегами, это слишком проблематично, – либо в окружении пилотов.

И я определенно не собираюсь связывать свою жизнь с гонщиком. Никогда.

Они – скользкий путь к разбитому сердцу.

Дядя Джон подходит к стоящей снаружи машине, и я узнаю ее сразу же, потому что, будучи ребенком, провела в ней много времени, катаясь туда-сюда.

– Это… твой старый «Форд Капри»? – Я широко улыбаюсь.

Дядя Джон владеет этой машиной с тех пор, как я уехала в Бразилию. Черный «Форд Капри» 1987-го года с красными гоночными полосами снизу по бокам. Не могу поверить, что она все еще у него.

– Да, он самый, – ухмыляется он. С хлопком открыв багажник, он затаскивает туда мой чемодан.

– Поверить не могу, что он все еще на ходу.

– Ты сомневаешься в мастере? – Прежде чем забраться на водительское сидение, дядя Джон бросает на меня дерзкий взгляд.

Я устраиваюсь на пассажирском сидении, пристегнув ремень безопасности.

– Не сомневаюсь, просто думала, что ты уже обновил машину.

– Заменить первую любовь невозможно. – Он нежно стучит по рулю. Затем поворачивает ключ зажигания, и машина, рокоча, оживает. – Итак, куда мы едем?

Я бросаю на него удивленный взгляд.

– Думала, ты знаешь.

– Ну, я решил, что сначала нужно проверить, изменилась ли ты и стала ли нормальным человеком, который, проведя в пути добрую половину дня, захочет отправиться в свои новые апартаменты и немного отдохнуть.

Дядя Джон снял для меня меблированную однокомнатную квартирку, находящуюся рядом с головным офисом команды «Райбелл», в маленькой деревеньке Хит-энд-Рич в Бедфордшире.

– Но если мои догадки верны, и ты не нормальная – как и я, – я приму это к сведению и отвезу тебя прямо к «Райбелл».

При взгляде на него на моем лице расплывается улыбка.

– Твои догадки верны.

Во время поездки к офису «Райбелл» дядя Джон рассказывает мне о работе и о том, с чего мне стоит начать завтрашний день.

Он называет мне имена людей, с которыми мне предстоит работать, и я не в силах запомнить хотя бы одно, но уверена – как только я увижу лица, то смогу провести параллели.

Впереди возвышается здание «Райбелл», и я начинаю подскакивать на месте от предвкушения.

Я не странная, просто все это мне близко.

Знаете то ощущение предвкушения, возникающее у некоторых девушек в преддверии похода по обувным магазинам? Ну так вот, у меня оно появляется рядом с машинами, особенно гоночными.

Большую часть своей жизни я провела в гараже Формулы-1, а другую – дома с кузенами, занимаясь их машинами.

Я практически выросла в гараже, а если быть точной, в гараже Формулы-1, так что для меня все происходящее подобно возвращению домой.

– Энди…

Голос дяди Джона перетягивает мое внимание от пейзажа к нему.

– Я еще не спрашивал… Просто хочу убедиться… Ты нормально себя чувствуешь в связи со всем происходящим?

– Да. Конечно. – Я смущенно улыбаюсь в ответ.

– Просто… я помню, как сам впервые вернулся в гараж после того, как мы потеряли твоего отца… Это было сложно.

Ах, ну да. Моя улыбка сползает с лица.

– Я в порядке. Это было давным-давно, и я не впервые возвращаюсь на трек с тех пор, как это случилось.

Каждый раз, когда дядя Джон прилетал в Бразилию на Гран-при, он доставал для меня билет, чтобы я могла увидеть все своими глазами. Допускаю, что есть небольшая разница между тем, чтобы быть зрителем на трибуне и быть частью процесса, но, уверена, все будет хорошо.

– Знаю. Просто хочу убедиться, что ты в норме, прежде чем мы войдем туда.

– Я в порядке. – Для убедительности я хлопаю его по предплечью.

Дядя Джон сворачивает вниз к частной дороге, приближаясь к «Райбелл».

– Вот мы и прибыли. – Он въезжает на парковочное место перед гигантским белым строением. Здание было спроектировано по специальному заказу. «Райбелл» во владении нескольких крупных держателей акций, а возглавляет ее директор Пирс Воче. Когда-то в прошлом он сам был пилотом, хотя и выступал не за «Райбелл». Пирс и мой отец некогда, в самом начале своих путей, были в одной команде.

Дядя Джон паркует машину; я следую за ним в здание и проскальзываю в придерживаемые им для меня двери.

– Доброе утро, Лиз! – Дядя приподнимает руку, здороваясь с блондинкой слегка за сорок, сидящей за стойкой ресепшена.

Я замечаю, как засветились ее глаза при виде дяди. Кажется, у кого-то есть виды на него. Понятное дело. Дядя Джон – привлекательный мужчина, к тому же в прекрасной форме для того, кому скоро стукнет пятьдесят.

– Лиз, это Энди Амаро, наш новый механик.

– О-о-о. – Ее брови приподнимаются едва не до линии роста волос. Затем она встает со своего места и подходит ко мне, желая поприветствовать. – Ну, здравствуй, Энди. Приятно познакомиться с тобой. – Она склоняет голову набок, руки кладет на бедра и начинает оценивать меня взглядом. – Так, значит, ты наш новый механик?

– Именно. – Я натянуто улыбаюсь.

– Ну, ты – совсем не то, чего я ожидала.

Чего?

Я вижу, какой взгляд она бросает на дядю Джона, отчего тот краснеет.

– Идем. Покажу тебе окрестности, – бормочет дядя, одними бровями пытаясь показать мне, что нужно уходить.

– Энди, могу я попросить тебя оставить подпись, прежде чем ты уйдешь? – обращается Лиз ко мне.

– Конечно. – Поднимая ручку со стола, я небрежно вписываю свое имя в конце списка в журнале посетителей.

– Пока, Джон, – произносит она слащавым голосом.

Дядя поднимает руку, направляясь к двери.

– Приятно было познакомиться, – говорю я Лиз.

Я выхожу через дверь, придерживаемую дядей Джоном.

– Что это было? – спрашиваю я его, как только дверь закрывается.

Он смотрит на меня смущенно.

– Ты о чем?

– Я о комментарии «ты-совсем-не-то-чего-я-ожидала».

– Ничего, – отмахивается он, подозрительно отводя взгляд.

– Дядя Джон. – Я кладу свои руки на его предплечья в попытке остановить.

– Ладно, – немного сердито говорит он. – Рассказывая о тебе, я мог упустить, что ты… ну, что ты девчонка.

Что?

– Я не девчонка. Я женщина. И зачем ты так поступил?

– Потому что я понимал, что Пирс не дал бы тебе работу, если бы узнал, что ты женщина.

– Почему? – Господи, я в курсе, что в мире Формулы-1 можно столкнуться с сексизмом, но не нанимать кого-то, отталкиваясь только от гендерной принадлежности, несколько не этично, да и незаконно.

Дядя Джон вздыхает.

– Из-за Каррика. Господь знает, я люблю этого парня, но… он слишком любит общество женщин.

– Я предупреждена об этом точно так же, как и любой человек, читающий новости. Но лишь тот факт, что я женского пола, не значит, что я собираюсь с ним спать.

– Я в курсе, а вот Пирс – нет. А так как всего пару недель назад произошел один небольшой инцидент и таблоиды все еще обсасывают его, Пирс хочет держать Каррика подальше от всех возможных соблазнов.

– Какого рода инцидент?

– Ну, ты же знаешь, что твоя вакансия появилась внезапно?

– Каррик поимел последнего механика? Так, погоди. Он и так может? Каррик играет на два фронта?

– Нет, слава богу. В противном случае он был бы более жутким ночным кошмаром, нуждающимся в контроле, чем сейчас. Нет, Рич – парень, который до тебя занимал это место, – работал с нами три года. Когда девушка, занимавшаяся административной работой, ушла с должности фронт-хаус[5] в декрет, девушка Рича, Шарлотта, заняла это место.

Я понимаю, к чему все идет.

– Однажды ночью Рич поймал Каррика и Шарлотту, когда те… – Дядя Джон останавливается на полуслове.

– Занимались сексом. Ты можешь это сказать. Мне не десять, дядя Джон, – смеюсь я.

Его щеки покрываются румянцем, когда он неловко улыбается, как может только тот, кто все еще считает тебя ребенком.

– В общем, да, Каррик был с Шарлоттой в директорском номере, когда Рич засек их, и это был долбанный кошмар. Они стали драться. К счастью, Оуэн, отец Каррика, и я все еще были здесь, несмотря на позднюю ночь. Рич уволился, затем порвал с Шарлоттой. Она не выглядела слишком расстроенной по этому поводу, потому что думала, что получит гораздо большее от Каррика.

– Но этого не случилось?

У него вырывается урчащий смех.

– Каррик не дает большего. Она может считать себя счастливицей, что была с ним больше, чем один раз.

– То есть у них был роман?

– Роман не в привычном понимании этого слова. Думаю, Каррик переспал с ней пару раз, а она вообразила себе больше, чем было на самом деле. В любом случае Шарлотта не смогла принять того, что ее вот так списали со счетов, и продала свою историю таблоидам. С уверенностью можно сказать, негативные отзывы в прессе довели Пирса до белого каления прямо перед самым началом сезона. К тому же Шарлотта подала в суд на «Райбелл» за потерю работы. Кромешный долбанный ад. Потому я знал, что Пирс и Оуэн будут чувствовать себя крайне некомфортно при мысли, что так близко к Каррику будет работать механик женского пола, вдобавок ко всему еще и такой симпатичный, как ты. –  Я могу это понять. Но ты меня знаешь, я не играю в такие игры.

– Конечно, вот почему я захотел доставить тебя сюда, тогда Пирс и Оуэн уже ничего не смогут поделать. Я не дам тебе потерять работу твоей мечты лишь потому, что Каррик не может удержать свой член в штанах.

– Но… но ты ставишь меня в неловкое положение, дядя Джон. Я ценю то, что ты делаешь для меня, но я не хочу идти туда и встречаться со всеми, зная, как они на меня отреагируют.

– Ничего не случится. На данный момент Пирса здесь нет. Он на встрече. И я поговорю с ним до того, как вы познакомитесь. Не переживай. – Он руками хватает меня за плечи и крепко сжимает их. – Все будет хорошо. А теперь, ты хочешь сначала посмотреть здание или гараж?

– Гараж. Таким образом я смогу покончить с неизбежным.

Сейчас я уже менее возбуждена, зная, что окажусь сюрпризом для своих нанимателей.

Давай, Энди. Ты можешь. Что с того, что на тебя будут пялиться и шептаться? В этом не будет ничего нового. Натяни панталоны большой девочки, женщина, и соберись!

Получив новую цель, я следую за дядей Джоном в направлении гаража.

В момент, когда он толкает дверь, я слышу звуки работающих механизмов, ускоряющихся двигателей и включенное радио, а вокруг витает запах, присущий только машинам, особенно гоночным. Вся моя нервозность растворяется в тонком знакомом аромате.

Много воды утекло с тех пор, как я в последний раз была в гараже Формулы-1.

На меня накатывает ностальгия, в горле встает ком.

– Что думаешь? – спрашивает дядя Джон, стоя позади меня.

– Я думаю, что это великолепно. – Я выдавливаю улыбку.

– Идем. Представлю тебя людям, с которыми тебе предстоит работать.

Я шествую за дядей к одному из болидов, над которым склонились двое парней.

– Бен. – Дядя рукой касается плеча парня.

Тот отрывает голову от машины и поворачивается к нам. Он в меру привлекательный, со светло-каштановыми волосами и зелеными глазами и ненамного выше меня. Не в моем вкусе.

– Энди, познакомься с Беном. Бен – главный механик, в основном ты будешь работать с ним. Бен, это Энди Амаро.

Я вижу, как глаза Бена расширяются, когда он видит меня.

– Привет, Бен. – Я делаю шаг вперед, протягивая руку для рукопожатия. Его рука покрыта маслом, но меня это не волнует. – Приятно познакомиться. Я так понимаю, что ты один из тех людей, которым дядя Джон забыл сказать, что я девушка.

Взгляд Бена перескакивает с меня на дядю, а затем снова возвращается ко мне.

– Именно так. – Бен прочищает горло. – Но никаких проблем. Приятно познакомиться с тобой, Энди. С нетерпением жду нашего сотрудничества. Джон рассказывал впечатляющие вещи о тебе и том, как ты обращаешься с машинами. – Он вытирает руки о рабочие штаны и пожимает мою. – Это Робби. – Он ногой ударяет по телу, находящемуся под машиной. – Робби, вытаскивай свой зад оттуда и поздоровайся с Энди.

– Он здесь? – Парень выбирается из-под машины, прежде чем подняться на ноги. Он смотрит на меня, затем скользит глазами вокруг.

– Это Энди, – указывает на меня Бен.

– Привет. Приятно познакомиться. – Я улыбаюсь Робби и протягиваю ему руку.

Робби пялится на нее так, словно я инопланетянка. Затем он слегка ошарашено смотрит на мое лицо, но в глазах его таится суровость.

Дядя Джон откашливается, стоя позади меня, и привлекает внимание Робби. Тот тоже вытирает руку о свою спецодежду и пожимает мою.

– Приятно познакомиться… Энди. – Затем он поворачивается к Бену. – Мне нужно достать эту… штуку. Я скоро вернусь. – И он уходит.

Бен качает головой.

– Не бери в голову, – говорит он мне. – Он не умеет называть вещи своими именами. Хотя и прекрасный механик.

– То есть это не потому, что я девушка? – рычу я. Бен ухмыляется.

– Нет. Он такой со всеми. Но когда он увидит, что ты здесь своя, то потеплеет, со временем… А может, и нет, – смеется он снова.

Бен с каждой секундой нравится мне все больше и больше. Мне кажется, мы прекрасно поладим.

– Джон, у тебя есть минутка?

Я оборачиваюсь на звук голоса и вижу мужчину, как мне кажется, примерно тех же лет, что и дядя Джон, одетого в черный деловой костюм. Для человека его возраста он ярко выделяется какой-то изысканной притягательностью; на его волосах цвета темного блонда уже появились седые пряди, а взгляд синих глаз пронизывает насквозь.

– Оуэн, да, конечно. Только дай мне сперва представить тебе Энди.

Оуэн взглядом проходится по мне, концентрируясь, а затем его глаза расширяются и в выражении лица появляется что-то не совсем приятное.

В моем животе формируется узел от дискомфорта.

Я подхожу к Оуэну вместе с дядей Джоном. Все это время мужчина следит за мной, словно ястреб.

– Оуэн Райан, познакомься с Энди Амаро, нашим новым механиком. – Дядя делает акцент на слове механик.

Оуэн Райан – отец Каррика.

– Здравствуйте, мне очень приятно познакомиться с вами, мистер Райан, – говорю я, придавая уверенности голосу. Я протягиваю ему руку для рукопожатия.

Он смотрит на нее так же, как Робби, но с еще более явным бешенством на лице.

Проигнорировав меня и мою протянутую ладонь, которую я неловко убираю, он разворачивается к дяде Джону.

– Это Энди? – Оуэн пальцем указывает на меня. У него чистый ирландский акцент.

Мне нравится ирландский акцент, и в любой другой ситуации я бы восторженно вслушивалась в речь, но не сейчас, когда этот акцент прозвучал из уст мужчины, у которого явно есть претензии ко мне.

Дядя Джон сдвигает брови. Едва размыкая губы, он проговаривает:

– Да, это Энди.

– И она женщина, – отмечает Оуэн сквозь сжатые зубы.

– Определенно.

Я что, невидимка?

– И, – рычит он, – она выглядит вот так. – Он обводит меня рукой с ног до головы.

Я выгляжу – как?

– Аккуратнее, Оуэн. Еще немного, и ты переступишь черту.

– Я? Это ты нанимаешь автомеханика, которая выглядит как долбанная супермодель, и это я переступаю черту? Это, черт побери, гениально, Джон. Пирс ее уже видел? Или еще хуже – ее уже видел Каррик?

Голос дяди Джона похож на треск хвороста, когда он отвечает:

– Заткнись. Пойдем-ка выйдем, только ты и я. Сейчас. – Дядя кивает в сторону двери, находящейся за ними.

С угрожающим выражением лица Оуэн проносится через дверь, а за ним мчится и дядя Джон, закрывая ее с хлопком. Затем я слышу низкий гул озлобленных голосов, проникающих с другой стороны.

Ну, все пройдет хорошо.

Я стою, выжатая как лимон, и чувствую себя так неловко, как не чувствовала никогда в своей жизни.

В чем вообще проблема? Безусловно, я женщина, и никто об этом не знал. Но что же из себя представляет Каррик? Он что, кабель в период гона с неконтролируемыми позывами?

Если не принимать во внимание тот факт, что он переспал с подружкой предыдущего механика, я уверена, он сможет держать себя под контролем рядом со мной.

Но на данный момент в моей голове предстает образ сексуально озабоченного Каррика Райана, имитирующего половой акт с моей ногой, как делают псы, и смеюсь сама над собой.

Мой смех немедленно прекращается, как только из-за распахнувшихся дверей появляется Оуэн, а за ним и дядя Джон с красным лицом.

Оуэн приближается ко мне. Я напрягаюсь, не зная, чего ожидать. Может быть, мне дадут от ворот поворот.

– Энди, – мягко произносит Оуэн, его голос чертовски отличается от того, что был пару минут назад, – я сожалею о произошедшем ранее. Я говорил необдуманно. Просто ты оказалась сюрпризом для меня. – Он глубоко вздыхает. – Некоторое время назад сложилась немного… напряженная ситуация. Но это не оправдывает моего поведения. Прошу принять мои извинения.

– Извинения приняты. – Я одариваю его легкой улыбкой.

На его лице явно читается облегчение, но его глаза говорят нечто совершенно иное. В них подозрение. И я знаю, что он принес извинения не потому, что искренне почувствовал вину, и понимаю, что время, проведенное с Оуэном Райаном, будет нелегким.

– Из вашего резюме я узнал, что вы довольно опытны для столь юного возраста.

– М-м-м, я росла, засунув голову под капот машины.

– И у вас есть образование в сфере механической инженерии?

– Верно. После обучения я нашла работу у команды, участвующей в гонках поближе к моему дому.

– Конечно, вы работали на команду Инго Серра?

– Работала.

Мои ответы сдержанные, потому что если я что-то и поняла за время работы в этом бизнесе о таких людях, как Оуэн Райан, так это то, что им необходимо давать информацию только в том объеме, чтобы не дать им возможность подловить меня.

– Я видел гонку Серра. Он невероятно талантлив.

– Да, так и есть. – Я искренне улыбаюсь при мысли о старом боссе. Инго был очень приятным мужчиной. – Я получала удовольствие, работая с Инго.

– Превосходно. – Оуэн кивает, растягивая крепко сжатые губы в подобие улыбки. – Ну, Джон отзывается о тебе очень лестно, я уверен, ты приспособишься без проблем.

Он имеет в виду не это. Он беспокоится, что я собираюсь затащить в койку его сына. Но сам факт, что он это говорит, кажется мне довольно милым.

– Не терпится приступить к работе.

– Прекрасно. Ладно, мне пора, и, боюсь, мне нужно украсть Джона на десять минут.

– Ты побудешь тут без меня, все будет в порядке? – спрашивает меня дядя Джон, подходя ближе.

– Все нормально, – нежно улыбаюсь я ему.

Дядя смотрит на меня какое-то время. Оуэн ждет его у дверей, придерживая их для него.

– Иди, я буду через минуту, – говорит он Оуэну.

Кивнув, Оуэн уходит, закрывая за собой дверь.

Как только дядя Джон убеждается, что тот ушел, он начинает говорить тихим голосом:

– Не то чтобы я извинялся за поведение Оуэна, но случившееся с Ричем и Шарлоттой подкосило его. Он – менеджер Каррика. Ему пришлось прибирать беспорядок, сотворенный его сыном. Пирс был вне себя от злости, спонсоры не любят плохие отзывы в прессе. Это был просто кошмар. Последнее, чего они хотят, так это еще один скандал. Вот почему он отреагировал на тебя именно так.

– И вот почему ты должен был сказать им всем, что я женщина. – Я смотрю на него с разочарованием.

– Если бы я сказал, ты бы сейчас здесь не стояла. А я рад, что ты здесь.

В ответ на это я могу лишь улыбнуться.

– Да, я тоже была рада защищаться от мгновенно возникшей ненависти одного из боссов.

– Оуэн успокоится. Он не ненавидит тебя. Он проявляет беспокойство. Но как только он познакомится с тобой и увидит, что Каррик интересует тебя в последнюю очередь, все образуется.

– Да, ты прав. В любом случае иди. Тебе же нужно, помнишь? – Я машу руками, прогоняя его прочь.

– Ты уверена, что все будет хорошо? – переспрашивает он, делая шаг назад.

– Уверена. Я пока осмотрюсь здесь.

– Хорошо. Увидимся через десять минут или около того, и тогда я покажу тебе все остальное.

Я наблюдаю, как дядя Джон исчезает за дверью, и поворачиваюсь к болиду, с которым работали Бен и Робби, но Бена больше не было на месте.

Крышка двигателя все еще поднята, так что я решаю подойти и взглянуть, с чем мне предстоит иметь дело.

Как только я дохожу до машины, по радио начинает играть песня Дэвида Гетты «Dangerous». Подвывая песне, я снимаю куртку, положив ее в кокпит[6]. Я пробегаюсь кончиками пальцев по голубому с серым рисунку на болиде, продвигаясь к задней части машины. Дойдя до конца корпуса, я начинаю обход по кругу, чтобы взглянуть на двигатель.

– Пожалуйста, скажи, что ты мой подарок на день рождения.

Тягучий ирландский акцент заставляет встать дыбом волоски на задней части моей шеи. Я поворачиваю голову и обнаруживаю Каррика Райана, стоящего прямо за мной.

Ого. Вот это да. В жизни он выглядит определенно лучше, чем по телевизору. Я знала, что он привлекательный, но блондины обычно не в моем вкусе. Я из тех девушек, что предпочитают темные волосы и черные глаза.

Но темный блонд, подобные греху глаза, полные губы – такие губы, которые можно обсасывать часами, – и этот угловатый подбородок, обрамленный щетиной… Да, кажется, его шарм действует на меня. Ну, во всяком случае, на мое тело. Точно не на голову. Шлюховатые мужчины не в моем списке предпочтений.

Я заглядываю ему в глаза, когда он отрывается от откровенного изучения моей задницы. Посмотрев в них, я понимаю, что они сразили меня, обнажили до самой сути. Его глаза глубокого голубого оттенка полны тепла. Моя кожа начинает покрываться мурашками, пока его пристальный взгляд чуть ли не прожигает меня.

У меня никогда прежде не было такой сильной реакции от одного взгляда на мужчину.

Черт.

Успокойся, Энди. Это не проблема. Ты и раньше встречала симпатичных мужчин. Ты можешь игнорировать чувства. Пилоты – запретная зона, особенно те, на которых ты работаешь.

Моя работа слишком важна, чтобы потерять ее из-за парня.

Выпрямившись, я поворачиваюсь к нему лицом.

– Привет, – говорю я ему самым уверенным и формальным голосом.

В ответ я не получаю ничего, потому что он не слышит меня. Он слишком занят разглядыванием моей груди.

Типичный мужлан.

У меня вдруг возникает желание ударить его по этому красивому лицу.

Но я этого не сделаю, потому что я профессионал. Я прекрасно справлюсь с эмоциями, как и раньше, когда сталкивалась с подобными ему извращенцами, у которых вместо головы – член.

– У тебя день рождения? – мило спрашиваю я, улыбаясь ему так, словно флиртую.

Он усмехается.

– Уверен, что так и есть, а твое присутствие здесь только доказывает это. Ты собираешься сделать его экстраособенным для меня, сахарок?

Ему кажется, что он выиграл джекпот.

Как он далек от истины. Елейный мудак.

Я склоняю голову на бок, удерживая игривую улыбку, и подхожу к нему, оставляя межу нами крошечное расстояние. Прижимаю палец к его груди. Господи, какой он крепкий. Я кончиком пальца могу почувствовать проступающие под одеждой мышцы.

Он очень высокий, выше моих ста семидесяти девяти сантиметров. Я бы сказала, его рост не меньше ста восьмидесяти шести, что высоковато для пилота, но он гибкий. Ему нужно быть в форме, чтобы вписаться в эти автомобили. Могу поспорить, что под одеждой у него нет ничего, кроме натренированных мышц. Гонщики должны быть серьезно подготовлены, и Каррик Райан определенно соответствует этому описанию во всех смыслах.

Вот теперь я представляю его голым. Великолепно. Просто, блин, чудесно.

Я собираюсь с силами, чтобы сконцентрироваться на происходящем.

– Ну… – Я наклоняюсь к нему еще ближе и могу услышать, как он резко втягивает воздух. Мне нравится мой голос, когда я шепчу: – Если ты еще когда-нибудь назовешь меня сахарком, то не доживешь до следующего дня рождения. Будь уверен.

Он откидывает голову назад, громко смеясь.

– Боевая. Мне такие нравятся.

Я отступаю назад, отрывая руку от его груди.

– Здесь ты не найдешь то, что ищешь.

Его взгляд сканирует меня с ног до головы, задерживаясь на моих ногах, обжигая меня взглядом, полным похоти.

– А я вижу много интересного. Господи… твои ноги просто бесконечные.

Как бы мне хотелось прикрыть их чем-нибудь. Тотчас же я замахала руками, чтобы вернуть его внимание к лицу.

– Я не твой типаж.

Поднимая взгляд, он одаривает меня уверенной улыбкой.

– Потрясающая задница. Великолепные ноги. Отличная осанка. Красивое лицо. Да, – кивает он, – ты определенно мой типаж.

– А я подумала, что глупые, наивные и внушаемые девушки – какой я не являюсь, – были бы больше в твоем вкусе.

Он смеется, что вызывает у меня дрожь, заставляет кожу покрываться мурашками.

– Посмотрим, насколько ты внушаемая.

Я отворачиваюсь, вздыхаю и достаю из болида куртку, прежде чем надеть ее. –  Ты уходишь?

– Похоже на то. –  Дай свой номер.

– Нет.

– Скажи хоть свое имя.

Остановившись, я оглядываюсь на него.

– Андресса.

– Фамилия?

Я улыбаюсь его настойчивости.

В этот момент в гараж возвращается Бен.

– О, класс! Ты уже познакомился с Энди, – говорит он Каррику, проходя мимо.

Взгляд Каррика сражает меня наповал. На его лице мелькает сомнение.

– Энди?

– Ага.

– Но разве Энди не мой…

– Новый механик? Да, это я. –  Ты – Энди… мой новый механик? – Его глаза расширяются от удивления.

Мне приходится сдерживать улыбку. Склонив голову набок, я кладу руки на бедра.

– Ага.

– Черт бы меня побрал. Я ожидал кого-то… –  С пенисом и низким голосом? Прости, что разочаровала.

Мгновение его лицо ничего не выражает, а затем он разражается низким смехом.

И тогда я поняла, что только что в лицо Каррику Райану сказала слово «пенис».

Я сказала «пенис».

Черт.

Убейте меня. Убейте меня прямо сейчас.

Он смотрит на меня с сексуальным самодовольством на лице, в его глазах – любопытство. Он глядит так, словно я – его следующая жертва.

Каррик делает шаг мне навстречу. Когда он обращается ко мне, его голос становится ниже:

– Я вовсе не разочарован. Ты красивая, умная, боевая и умеешь работать руками. Все мои любимые качества в одном флаконе. – Он снова оглядывает меня снизу вверх.

Слышу, как кто-то прочищает горло, и, разворачиваясь, вижу стоящего за моей спиной дядю Джона. На его лице читается бешенство.

– Каррик, отец хочет видеть тебя в своем офисе.

Парень хмурит брови, смотря на дядю.

– Зачем?

– Не знаю. Почему бы тебе не отправиться к нему и не выяснить причину?

Каррик выдыхает и начинает пятиться. Его глаза все еще сфокусированы на мне.

– Мы все идем сегодня отдыхать – команда и несколько друзей, – собираемся выпить в честь дня рождения. Ты должна прийти.

– Ох, – я застигнута врасплох, – спасибо, мистер Райан, но… –  Каррик. А вообще, зови меня Карр. Так меня зовут друзья.

– Карр. Оригинально. – Я невозмутима. Ничего не могу поделать. Он с легкостью пробуждает во мне монстра.

Каррик ухмыляется. Эта ухмылка действительно способна за секунду сорвать трусики.

– Да, именно так.

Ох, он хорош. Но я лучше.

– Я привыкла к имени Каррик. Спасибо. И я благодарна за приглашение, но у меня уже есть планы на вечер.

Он хмурит брови.

– С кем?

Не слишком ли грубо? С моей новой кроватью, если ему так нужно знать.

– Со мной, – отвечает дядя Джон с покровительственными нотками в голосе.

Взгляд Каррика мечется от меня к дяде Джону и наконец сосредотачивается на дяде.

– Чем займетесь?

– Поужинаем.

Кажется, сегодня я иду ужинать с дядей Джоном.

– Ну, можете потом заглянуть к нам и выпить. Это даст мне возможность лучше узнать моего нового механика. – Он недвусмысленно смотрит на меня. – Увидимся сегодня.

Я наблюдаю за тем, как он уходит, пересекая гараж уверенным шагом.

– Ну так вот, это Каррик, – произносит дядя Джон, давая раздражению выйти вместе с воздухом.

– Хм-м.

– Он хороший парень. Умный как черт и один из лучших пилотов, которых я видел после… э-э-э… – Моего отца. Он прерывается и прочищает горло. – К сожалению, Каррик слишком зависим от своего члена. – Осознавая, что произнес это вслух, дядя покраснел. – Дерьмо. Прости, Энди.

Я рассмеялась.

– Дядя Джон, я взрослая женщина и работаю в окружении мужчин все время. Я слышала вещи похуже, чем «член».

– Уверен в этом. – Его щеки краснеют еще сильнее. – Итак, Каррик хорошо с тобой обошелся? Я слышал, что он сказал…

– Да. Никаких проблем, – резко отвечаю я. Я решила не говорить ему, что Каррик захотел попытать со мной удачу. Я легко его отшила, так что дяде не о чем беспокоиться.

Внезапно меня захлестывает волна усталости, и мне приходится подавить зевоту.

– Ты уверена, что выдержишь встречу? Ты не обязана идти.

– Нет, все в порядке. – Зевота отступает. – Это прекрасный способ получше узнать новых коллег. Ничего, если я попрошу тебя подвезти меня в апартаменты? Мне нужно принять душ и вздремнуть, и тогда я выдержу сегодняшний вечер.

Я снова подавляю зевок, и дядя Джон усмехается.

– Вперед, соня. Давай отвезем тебя в твой новый дом.

Глава вторая

Бедфордшир, Англия

– Мы можем заехать ненадолго. Максимум на час, а затем я отвезу тебя домой.

– Хорошо, – улыбаюсь я дяде Джону и выбираюсь из машины.

Мы поужинали в приятном итальянском ресторане, а сейчас приехали в паб, где Каррик празднует свой день рождения, но я уже начинаю туго соображать.

Когда дядя Джон доставил меня в новую квартиру, я едва осмотрелась. Он устроил меня, и я лицом упала на кровать. Проснулась спустя час, и у меня оставалось всего минут тридцать до его появления на то, чтобы собраться.

Я быстро приняла душ и вымыла волосы. Вяло пыталась высушить их после того, как откопала в сумке фен, но в итоге просто сделала небрежный пучок. Я редко хожу с распущенными волосами.

Я натянула пару чистых облегающих джинсов и украшенный какими-то маленькими камушками у горловины свитер изумрудно-зеленого цвета с длинным рукавом. Его мне купила мама. Как только я надела балетки и нанесла немного блеска на губы, в мою дверь постучался дядя Джон.

Я следую в паб за дядей, лавируя в толпе людей. Здесь масса народу, и до меня только теперь по-настоящему доходит, что Каррик – популярный парень.

– Привет, а вот и вы! Я закажу вам обоим напитки, – приветствует Бен, когда мы подходим к барной стойке.

– Не беспокойся. Я сам, – отвечает ему дядя Джон. – Пиво? – указывает он на напиток Бена.

– Ага. – Тот приподнимает бутылку, чтобы осушить ее.

Мой спутник поворачивается ко мне.

– Мне тоже пиво, пожалуйста, – прошу я. Дядя Джон перегибается через барную стойку, ожидая, когда его обслужат.

– Ужин прошел хорошо? – интересуется Бен, привлекая мое внимание.

– Да, все было чудесно, спасибо. С дядей Джоном приятно пообщаться.

– Как давно ты знаешь Джона?

– Всю жизнь.

– Круто, – улыбается он. – Как тебе Англия? Я слышал, ты из Бразилии.

– Да. Просто прекрасно. – Я решила не распространяться о том, что родилась и прожила первые десять лет здесь. – Как давно работаешь на «Райбелл»?

– Пять лет.

– Тебе нравится?

– Еще как! Бесконечные часы безделья и паршивые номера отелей в комплекте, но я повидал мир, и ничто не сможет сравниться с радостной суетой в день гонок.

– Я тебя услышала, – киваю я. –  Вот, держи. – Дядя Джон передает мне пиво, а затем отдает Бену его бутылку.

– В общем, добро пожаловать в «Райбелл». – Бен поднимает напиток, и я чокаюсь с ним.

– Спасибо. – Я делаю глоток.

Идеально. Как раз то, что нужно, чтобы взбодриться.

– Хочешь, я представлю тебя еще кое-кому из персонала? – спрашивает Бен. – Остальные из экипажа механиков здесь, а кто-то из команды Нико общается с девочками фронт-хаус.

– Да, было бы замечательно.

Я сказала дяде Джону куда направляюсь, и он, кивнув, ответил, что пойдет искать Оуэна – обсудить деловые вопросы. Он вечно работает.

Я следую за Беном. Когда мы пересекаем паб, двигаясь к столику в конце, я осматриваюсь, но так и не замечаю Каррика.

Бен останавливается перед столом.

– Эй, все, это Энди, наш новый механик. Не то чтобы ты запомнила их имена, Энди, но это Эми, Петра, Дэймон, Пол, Майк, Дэвис и Робби – его ты уже знаешь.

Я слежу за пальцем Бена, которым он поочередно указывает на сидящих за столом.

– Привет, – поднимаю я руку.

Милая блондинка с голубыми глазами, которую, как я поняла, зовут Петра, широко улыбается. Она ниже меня, по крайней мере мне так кажется, но сложно точно сказать, пока она не встала из-за стола.

– Подвинься, Эми. Присаживайся к нам, – приглашает она.

Я проскальзываю к скамейке и сажусь рядом с ней, ставя пиво на стол.

– Так ты из Бразилии? – интересуется Петра.

Я догадываюсь, что ей, должно быть, сказал об этом Бен.

– Изначально я жила в Англии, но в десять лет переехала в Бразилию.

– Ого. Везучая. Я была бы счастлива жить в жарком месте.

– Ты провела больше половины года в жарких странах, – отвечает ей, как я догадываюсь, Эми. – Господи, не могу дождаться поездки в Австралию. Никогда там не была.

– Эми новенькая, как и ты, – уведомляет меня Петра. – Здесь всего пару недель. Она вместе со мной работает на должности фронт-хаус.

– Так значит, вы – те девушки, к которым нужно обратиться, чтобы получить хорошую еду, – улыбаюсь я.

– Именно так, – кивает Петра.

Эми занята тем, что безучастно смотрит на меня с того момента, как я подошла к столу. Не могу точно сказать, можно ли назвать ее оценивающий взгляд взглядом стервы, но я такое ненавижу. Я делаю очередной глоток пива и преисполняюсь благодарностью, когда один из ребят задет мне новый вопрос.

Спустя некоторое время пиво кончается. Наверное, мне нужно найти дядю.

– Я пойду к бару, – говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Кому-нибудь что-нибудь захватить?

Я получаю несколько отказов от тех, кто обратил на меня внимание. Остальные же свою возможность упустили, потому что спрашивать снова я не стала.

Подняв сумку, я направляюсь к бару. Меня все еще не отпускает удивление из-за того, что я так и не увидела Каррика. Паб выглядит не слишком большим, а его нельзя назвать парнем, который способен раствориться в толпе.

На самом деле я просто хочу поздравить его с днем рождения, чего мне не удалось сделать раньше. С моей стороны это было паршиво.

Не заметив ни дядю Джона, ни Каррика, я присаживаюсь на свободное место у бара и жду, когда меня обслужат. Я решила заказать выпивку и после этого поискать дядю. Возможно, он с Карриком.

Я почувствовала его еще до того, как услышала, словно собственным боком ощутила его тепло.

– Ты пришла.

Каррик.

Развернувшись к нему, я улыбаюсь. Господи, как хорошо он выглядит. Его глаза сияют, щеки раскраснелись, словно он только что был снаружи.

– Пришла. Я уже давненько здесь.

– Хм-м-м, давненько? – Он приподнимает брови. – Ты должна была найти меня.

– Я думала, что ты занят, раз тебя нигде не видно.

– Меня зажали в углу. Не мог выбраться.

– А сейчас ты свободен?

В его глазах появляется шаловливый блеск.

– Да, свободен по большей части.

Напряжение пробегает по моей коже, поэтому я возвращаю взгляд к бару.

– Итак, Амаро – бразильская фамилия, верно? – Он приближается ко мне.

Я едва смотрю в его сторону.

– Верно.

– Папа сказал, что ты только сегодня прибыла из Бразилии.

– Это так.

Господи, мой словарный запас сегодня прямо-таки поражает.

– Не обижайся, но ты говоришь не как бразильянка. У тебя крайне слабый акцент.

– Вообще я родилась в Англии. Моя мать бразильянка. Мы переехали, когда мне было десять.

– Ну конечно. Это объясняет твое произношение, – улыбается он. –  Так, я еще не поздравила тебя с днем рождения. – Я поспешно перевожу тему, не желая касаться своей личной жизни.

– Нет, не поздравила. – Внезапно он смотрит на меня очень внимательно и сосредоточенно.

– Так вот… С днем рождения, – смутившись, говорю я. Он расслабляется, улыбка светится в глазах.

– Спасибо.

– Позволишь угостить тебя выпивкой? Пиво? – спрашиваю я, кивая на бутылку в его руке.

– Хм-м-м.

Он поднимает свое пиво, а я ничего не могу с собой поделать и смотрю на то, как его губы обхватывают горлышко и как движется его кадык, когда алкоголь проскальзывает внутрь.

– Что вам принести? – За барной стойкой появляется бармен.

Поняв, что была застигнута за рассматриванием Каррика Райана, я краснею.

– Эм, два пива, пожалуйста.

Бармен заменяет пустую бутылку, что опустил на стойку Каррик, выставляя перед нами две новых.

Я начала рыться в сумке в поисках денег, чтобы оплатить заказ, когда увидела, как Каррик достает двадцатку.

– Эй, я должна была купить тебе выпивку в честь дня рождения! – хмурюсь я. –  Считай это напитком «добро-пожаловать-в-команду».

– Тогда спасибо. Но это в какой-то степени противоречит моей идее купить тебе выпивку в честь дня рождения.

Я подняла свою бутылку и чокнулась с ним, а затем сделала глоток.

– Итак, Энди – это сокращение от чего? – спрашивает он меня.

– Андресса.

Я говорила ему свое полное имя раньше, в гараже, но совершенно ясно, что он его забыл. Да и к тому же в его списке наверняка много женских имен, которые нужно помнить.

– Андресса. – Он пробует мое имя на вкус.

Мне нравится, как мое имя звучит в его устах, когда он произносит его с ирландским акцентом, как его язык скручивается, когда он тянет «С». От этого дрожь пробегает по моему позвоночнику.

– Конечно, ты говорила мне это раньше. Значит, Энди образовалось от Андрессы.

– Потому что Андресса – несколько труднопроизносимо для большинства. – Отец начал называть меня Энди. Это невероятно сильно выводило маму из себя, пока она все же не сдалась.

Глаза Каррика округляются, и на его лице читается недвусмысленное выражение.

– Труднопроизносимое может быть прекрасным, – сексуально ухмыляется он. – Энди больше похоже на мужское имя, а ты далеко не парень. Нет, Андресса… это красивое женское имя. Оно идеально тебе подходит.

О-о-о. Он хорош.

Я чувствую, как он придвигается ко мне еще ближе. Мое сердце бьется сильнее и быстрее, чем когда-либо, хотя я и не знала, что это возможно.

Что со мной не так?

Не в силах посмотреть ему в лицо, я останавливаю свой взгляд на его груди.

– А ты богат на хреновые подкаты.

– Это не единственное, чем я богат.

Когда я поднимаю на него глаза, то вижу, как он быстро направляет свой взгляд вниз, заставляя меня посмотреть на ярко выраженную выпуклость в его штанах.

Святой боже.

Это развеяло все чары, которыми он околдовывал меня.

Я разворачиваюсь обратно к барной стойке, ставлю свою бутылку и облокачиваюсь на столешницу.

– Тебе вообще-то не стоит так со мной разговаривать.

Он прислоняется к стойке спиной, но я чувствую его взгляд на себе.

– И как именно мне следует с тобой говорить?

Я поворачиваюсь к нему.

– Как и с любым другим механиком.

– Откуда тебе знать, что с Беном я разговариваю иначе? А с Робби? У нас с ним вообще особые отношения. – Он нахально подмигивает, прежде чем сделать глоток.

Я смеюсь, не в силах сдержаться. Оборвав Каррика, я пристально смотрю в его глаза.

– Серьезно, нам нужно провести грань. Так что дай мне разложить…

– Идеально. У тебя или у меня?

– Боже, ты можешь быть серьезным хоть минуту?

Он всем телом разворачивается в мою сторону.

– Я серьезен. – Его интонация едва ли подтверждает сказанное. Мое понимание слова «серьезность» очень отличается от его.

– Как и я. – Я напряженно выпрямляюсь, разворачиваясь к Каррику. – Сколько ты выпил сегодня?

Он хмурится.

– Недостаточно для того, чтобы не найти сил для тебя. И даже если я буду выведен из строя, могу гарантировать, что у меня не возникнет проблем с тем, чтобы поднять тебе настроение.

И он вновь проделывает то, что делал уже неоднократно, – медленно и внимательно осматривает меня с ног до головы. Это надоело мне до чертиков. Он бы не стал развлекаться со своим механиком мужского пола, так что определенно не должен так поступать со мной.

– Прекрати ломать комедию. Тебе нужно перестать флиртовать и домогаться меня.

Его брови сдвигаются к переносице.

– Ты не общаешься с гонщиками?

– Я не сплю с ними.

– То, что я предложил, не предполагало секс.

– Да, я поняла. Но если тебе хочется с кем-то переспать сегодня или в любую другую ночь, то это точно буду не я. Гонщики для меня под запретом, особенно те, на которых я работаю. А сейчас спасибо за выпивку, – я приподнимаю бутылку, – и желаю тебе хорошо провести время на праздновании твоего дня рождения. – Я разворачиваюсь, чтобы уйти.

– И это все? – спрашивает он; его голос заставляет меня обернуться.

Я напряженно улыбаюсь.

– Да, это все.

– Можем мы быть хотя бы друзьями?

Я смотрю на него с подозрением.

– Ты хочешь быть друзьями?

– Почему ты так удивлена?

– Эм… потому что меньше чем тридцать секунд назад ты пытался забраться в мои трусики.

– Слушай, – он чешет свою щеку, – флирт… это просто мой способ общения. Я не хочу тебя обидеть, но ты мне нравишься. Мне кажется, ты классная. Думаю, из-за того, что ты здесь новенькая, у тебя не так много друзей – кроме Джона, – потому я предлагаю дружбу.

Я размышляю над этим примерно минуту. Хорошая ли идея быть другом Каррика? Скорее всего, нет. Но я собираюсь работать с этим парнем, так что подружиться кажется вполне логичным решением. Стать не близкими друзьями, просто приятелями по работе.

– Друзьями… хорошо, это я могу.

– Хорошо, – победно улыбается он. –  Каррик? Ты готов идти?

Мой взгляд перемещается туда, откуда прозвучал назвавший его имя голос, и я вижу группу парней и девушек у главного выхода, явно собирающихся уходить. Я заметила, что Эми и Бен с ними. Эми смотрит на меня совсем не благосклонно. Она хмурится. Создается впечатление, будто она недовольна, что Каррик общается со мной. Он ей явно нравится, и я не удивляюсь такой реакции.

В какой-то момент я обнаруживаю, что сравниваю себя с ней, чего обычно не делаю. Она милая, женственная. У нее ярко выраженные бедра и заметная задница, с грудью тоже все в порядке. Я же… Что ж, моя фигура скорее мальчишеская. Я очень стройная, бедра не выделяются, а попа – маленькая. Моя грудь упругая, но не слишком большая. Я знаю, что у меня привлекательное лицо, потому что люди постоянно говорят мне, как я похожа на маму, а она красавица. У меня ухоженные длинные и густо вьющиеся темно-каштановые волосы, хотя я нечасто оставляю их распущенными из-за моей работы.

– Буду через секунду, – отвечает Каррик компании.

– Ну, такси здесь, так что поторопись, – говорит ему кто-то. Я наблюдаю, как они выходят за дверь, и лишь затем снова смотрю на Каррика, взгляд которого уже устремлен на меня.

– Мы едем танцевать. Хочешь с нами? – интересуется он, склонив голову набок.

– Нет, но спасибо, что спросил. Я устала. Разница во времени дает о себе знать. Я скоро поеду домой. – Он дерзко ухмыляется, и я не могу поступить иначе, как ответить ему чем-то вроде мягкой улыбки. – Спокойной ночи, Каррик.

Еще одна долгая улыбка, а затем он уходит, и на долю секунды я жалею, что не поехала с ним, хотя знаю, что поступила правильно. Если бы я согласилась потусоваться с Карриком, ничем хорошим это не закончилось бы.

Это стало еще более очевидным утром, когда я отправилась купить какой-нибудь еды в местном магазине и на прилавках увидела газеты. Они были заполнены фотографиями Каррика, покидающего клуб не в лучшем виде, с парочкой девиц, держащих его под руки, среди которых я узнала Эми, одну из девочек фронт-хаус.

Сдается мне, Каррик не выучил урок о запрете сексуальных отношений с сотрудницами.

Видя эти снимки и чувствуя неприятное ощущение в желудке от осознания того, что Каррик, скорее всего, спал с ними обеими, и наверняка одновременно, я начинаю думать, что решение быть с ним друзьями – хорошая идея.

Если после всего лишь дня знакомства у меня возникает неприятное ощущение от одного взгляда на такие фото, дальше все может пойти только хуже.

Глава третья

Мельбурн, Австралия

Я в Мельбурне в связи с началом нового сезона.

Мне впервые довелось побывать в Австралии. Мы заняты с тех пор, как прибыли сюда, готовясь к первой гонке сезона на трассе Альберт-Парка, так что я не успела осмотреть много достопримечательностей, но те, что видела, меня поразили.

Чего – а точнее сказать, кого – я еще не видела, так это Каррика, хотя прошли уже две недели.

Последний раз мы встретились утром после празднования его дня рождения. Он пришел в гараж в солнцезащитных очках и с низко опущенной бейсболкой.

Когда он увидел меня, то остановился и окинул меня таким взглядом, который я не смогла бы описать, но чувствовала, как тот пробирает меня до самых костей. Затем его взгляд прояснился, он помахал рукой и был таков.

После этого на протяжении всего дня меня не покидал легкий шок, но я быстро заставила себя перестать зацикливаться.

Каррик игрок. И пилот.

Гонщики – синоним чего-то плохого. Всегда.

И странное ощущение – а именно влечение, которое простыми словами можно описать как «мое-тело-хочет-его-тело», – прошло. С этим покончено. Финита ля комедия. Это должно было произойти, потому что гоночный сезон длится с марта по ноябрь, и я буду видеться с Карриком миллион раз за день. Ни к чему хорошему это самое «мое-тело-хочет-его-тело» за следующие восемь месяцев не приведет.

Каррик приедет в Австралию сегодня. Мы прибыли сюда за пару дней до тренировочной сессии, но ему нужно быть здесь пораньше, чтобы акклиматизироваться.

С Карриком приедет Нико. Я еще не познакомилась со вторым пилотом, у нас не так много возможностей пересечься по работе, потому что у него есть своя команда механиков, но я вся в предвкушении.

Судя по статьям, которые я прочитала, Нико является полной противоположностью Каррика. Он очень сосредоточенный и преданный делу, никогда не был замечен на сомнительных вечеринках; семейный человек, у него есть жена и ребенок.

Я поражаюсь, как он и Каррик могут ладить, – если они ладят, конечно. Для участников команды вполне в порядке вещей не нравиться друг другу. Гонщики могут находиться под одним флагом, но это одиночный спорт с невообразимой конкуренцией.

Близится время ужина, я нахожусь в своем номере, который делю с одной из самых гостеприимных и дружелюбных девочек – Петрой. Она скоро явится. Мы не виделись со дня рождения Каррика.

Честно говоря, я удивлена, что делю комнату именно с ней. Мне казалось, ее поселят с другой девушкой, Эми, которую я видела на фото в газете, когда она выходила из клуба вместе с Карриком. Я думала, что буду жить в номере одна. Но это вовсе не проблема. Уверена, что все будет чудесно. Наверное, поначалу будет странно делить жилище с кем-то, кого я едва знаю, но убеждена, что трудностей не возникнет.

У меня нет проблем в общении с женщинами. Просто так получилось, что гораздо лучше я лажу с мужчинами. Может быть, это из-за присущего мне и не свойственного прочим девушкам увлечения машинами.

Я валяюсь на кровати, размышляя о планах на ужин во время просмотра телевизора, когда слышу, как открывается дверь. Входит Петра, тащит за собой чемодан и очень громко дышит.

– Привет. – Я сажусь, делая звук на телевизоре потише.

Она закрывает двери и закидывает чемодан на комод.

– Привет. Энди, правильно? Мы познакомились на дне рождения Каррика?

– Да, верно.

– Прости. Я была немного пьяна той ночью. У меня память ни к черту, стоит мне выпить. Итак, значит, мы будем соседками следующие восемь месяцев, а может, и больше. – Она опускается на другую кровать, принадлежащую ей. –  Похоже на то. – Я прячу ладони под бедрами, удобно устраиваясь на них.

– Ну, должна сказать, я не храплю. И на самом деле не важно, храпишь ли ты. У меня крепкий сон, – пожимает плечами она.

– Ладно. Эм… мне не кажется, что я храплю. То есть никто никогда не говорил, что я храплю.

– Клево. Какие планы на сегодня?

– Планы?

– Ребята собираются куда-нибудь?

– Эм, наверное, – пожимаю плечами я. – Бен говорил что-то о вылазке за пивом.

– Круто. Мы напишем им и узнаем, что за вылазка. Ты ела? Потому что я умираю с голоду.

– Нет, я как раз думала об ужине.

– Потрясающе. Поедим чего-нибудь тут или выйдем в город? А потом можем встретиться с парнями и выпить.

– Звучит замечательно. – Я скрещиваю ноги на кровати в подобии позы лотоса. – Ты не устала? – спрашиваю я ее. Я была разбита, когда только добралась сюда. Мне только предстоит приспособиться к новому часовому поясу. В Англии я едва успела оклематься.

– Ха. Я прекрасно выспалась в самолете и привыкла к постоянным путешествиям. Так живу уже четыре года. Легко адаптируюсь. – Она сбрасывает свои шлепанцы. – Да и к тому же кому нужен сон?

– Большинству людей, – хмыкаю я. –  Да, но я – не большинство. Как мудро сказал Бон Джови, отосплюсь на том свете[7].

Я хихикаю. Мне уже нравится эта девчонка.

– Кажется, в твоих словах есть смысл. Обычно я не из лежебок. Но я была слишком измотана по приезде.

Она усмехается.

– Скоро ты втянешься в такой образ жизни.

– Да, уверена, что так и будет. А другая девушка, Эми, тоже приехала?

Лицо Петры мрачнеет от упоминания этого имени.

– Нет, ее отпустили.

– Отпустили?

– Уволили.

– Ох, почему?

– Потому что она трахнулась с Карриком. Я, блин, пыталась до нее донести, что не нужно этого делать и ничем хорошим это не закончится, особенно так скоро после случая с Шарлоттой, но она не послушалась.

– А-а-а, точно, дядя Джон рассказывал мне о Шарлотте. Но не то чтобы мы сплетничали, – тороплюсь прояснить ситуацию я. – Дядя Джон просто сообщил, как освободилась моя должность.

– Да, честно говоря, тут творился бардак.

– Так значит, любая девушка, которая переспит с Карриком, будет уволена? – Увидев ее выражение лица, я спешу объясниться: – Я спрашиваю не потому, что хотела бы переспать с ним. Чисто из любопытства.

Она пожимает плечами.

– Раньше он никогда не связывался с персоналом. Я имею в виду, он не предпринимал попыток переспать со мной, хотя я бы такого не допустила. Он не в моем вкусе. Но до Шарлотты работала Лиа, та вышла замуж. Затем она ушла в декрет, Рич предложил работу Шарлотте, и все мы знали, чем это закончится – огромным долбанным скандалом в прессе. Итак, когда Эми получила работу, то положила глаз на Каррика, и я сказала ей – жди беды: Пирс просто не в себе из-за всего этого беспорядка. А затем она идет и оказывается на фотографии с Карриком и другой девушкой. Ну, то есть серьезно! – Она смеется, размахивая руками в воздухе. – И так как Пирс был моим боссом, ее уволил Дэвид, что было довольно просто, потому что ее нанимали как временную сотрудницу – Пирс не хотел рисковать, не хотел возникновения любых проблем типа тех, что были с Шарлоттой, – ты, наверное, знаешь, что она подала в суд и что случилось дальше.

– Хм-м-м. Не могу сказать, что согласна с методами решения проблем, но да, кажется, я могу понять точку зрения Пирса.

– Ага, но теперь мне приходится работать в одиночку. Пирс не дает Дэвиду нанимать кого-то еще, потому что беспокоится, что Каррик трахнет и ее. И Дэвид вроде как не может нанять парня – в этом бизнесе очень важна красивая внешность. Так что он нанял Франко, дополнительную пару рук на кухне, и освободил меня от этих обязанностей. Но теперь я – единственное лицо организации, – скривилась Петра.

– Паршиво, – сочувствую я. –  Ага, но я не против. Все идет своим чередом. – Она поднимается с кровати. – Я собираюсь принять душ, чтобы освежиться после полета, и потом буду готовиться к выходу. Напиши Бену и узнай, что они запланировали.

– Конечно.

Когда Петра исчезает в ванной, я хватаю с прикроватной тумбочки телефон и начинаю набирать сообщение Бену.

Пока я выясняла планы ребят, они уже отправились развлекаться, так что мы с Петрой по-быстрому перекусили в отеле.

Сейчас мы идем вниз, чтобы встретиться с командой в «Сент-Кильде» на улице Фицрой. Здесь самый пик активности. Вдоль улицы тянутся бесчисленные бары и рестораны. Петра сказала, что это лучшее место, где можно выпить в Мельбурне, хотя я не думала о том, как много собираюсь пить во время моего нахождения здесь.

Воздух – жаркий и влажный, потому я надела джинсовые шорты, футболку и шлепанцы.

Когда мы приходим на место, то видим, что парни сидят у бара снаружи и компанию им составляет Каррик. От одного взгляда на него мое сердце пропускает пару ударов в груди. На нем бейсболка с логотипом команды, футболка и джинсовые шорты. Он выглядит хорошо. Нет, лучше, чем хорошо. Он выглядит бесподобно. Мои попытки притупить воспоминания на протяжении этих двух недель, пока мы не виделись, привели лишь к тому, что сейчас его вид только сильнее будоражит меня. Мы словно впервые встретились, и мои чувства вернулись с громким ударом. Этот удар отзывается во всех интимных частях тела.

Черт побери.

Когда я подхожу ближе, его глаза встречаются с моими, и на его лице расцветает улыбка.

Как же я рада его видеть, едва не лишилась долбаных чувств. Я такая жалкая.

– Дамы, – манерно тянет он. Его голос стрелой поражает меня в самое сердце.

– Привет, – отвечаю ему я. Обводя взглядом стол, я приветствую остальных.

– Пойду достану нам выпить, – сообщает Петра. – Что ты хочешь?

– Было бы здорово выпить пива, спасибо.

– Мне нужно еще, – поддержал меня Бен, поднимаясь со своего места. – Я пойду с тобой.

– Сядь, Андресса. – Каррик дотягивается до опустевшего стула, на котором сидел Бен, и ставит его рядом с собой.

– Разве он не понадобится Бену, когда тот вернется?

Наклонив голову, Каррик улыбается.

– Он найдет другой.

– Ладно. – Я приземляюсь на стул и стараюсь не сторониться Каррика, но именно так и поступаю.

– Ну, скучала по мне?

Я поворачиваюсь к нему.

– Всеми фибрами своей души. – Я невозмутима.

Его губ касается улыбка.

– Хватило бы и простого «да».

– Зачем быть простой, когда можно быть потрясающей?

– Верно. – В его взгляде полно затаенного огня.

А я так сильно люблю этот огонь, что мне приходится отвернуться.

– Ну и как поживает мой новый лучший друг? Кроме того, что старается быть потрясающим, конечно.

Я снова смотрю на него, приподняв брови.

– Лучший друг?

– О да. Мы лучшие друзья. Разве ты не знала?

– Очевидно, что нет. Итак, как именно мы стали лучшими друзьями?

– Мы лучшие друзья, потому что, – он приближается ко мне, вторгаясь в мое личное пространство, его губы рядом с моим ухом, и его горячее дыхание заставляет меня трепетать, – ты не даешь мне трахнуть себя. В итоге мы ищем наилучшую альтернативу, а это – быть лучшими друзьями, потому что я не привык размениваться на полумеры, Андресса. Я из тех, кому подавай все или ничего. – Он отодвигается назад и пристально смотрит на меня.

Я чувствую дрожь глубоко внутри. Еле сдерживаюсь.

– Эм, ага… я вроде как принимаю твои правила.

– Ну и? – Его взгляд все еще устремлен на меня.

– Ну и… что?

– Как поживаешь?

– О, хорошо. Прекрасно. А ты? – Я заправляю за ухо прядь волос, которая, я почувствовала, выпала из моего конского хвоста.

– Я хорошо, – пожимает он плечами. – Сейчас уже лучше, ведь я со своим лучшим другом.

– Тебе бы нужно прекратить это повторять. В твоих устах «лучший друг» звучит дико. И немного трагично.

Он громко смеется, в его глазах пляшут озорные огоньки. Я чувствую, как от этой улыбки тепло расплывается в моей груди.

Петра возвращается с напитками.

– Спасибо, – благодарю я, забирая их и расставляя на столе. – Хочешь вернуть свой стул? – обращаюсь я к Бену, отрывая свой зад от сидения.

– Ха, не переживай. Я возьму другой. – Он достает пару пустующих стульев, стоящих у соседнего стола, и тащит их к нашему, притыкая рядом со мной.

Петра садится ближе ко мне, а Бен занимает место рядом с ней.

Дотянувшись до своего пива, я делаю первый глоток.

– Как тебе Австралия? – интересуется Каррик.

– Великолепно. Я пока мало что видела, но планирую устроить небольшую экскурсию по достопримечательностям, когда выдастся возможность.

– Я планирую сделать некоторые покупки, – приняла участие в разговоре Петра. – Если быть точнее, то купить угги. Они здесь намного дешевле, чем дома.

– Можно поехать с тобой? Если ты не возражаешь. – Мне нравятся угги.

– Конечно не возражаю, – улыбается она. – Я буду рада новому товарищу по покупкам, учитывая, что прошлого я потеряла. – Она немного выдвигается вперед и демонстративно смотрит на Каррика.

Я вижу, как он ерзает на месте, а затем встает. Я пристально слежу за ним.

– Пойду отолью, – бросает он в пространство.

Я смотрю ему в спину, пока он идет к бару, отчего-то испытывая за него вину.

– Пет… – До моего слуха доносится низкий голос Бена, в котором слышится порицание. – Будь с ним полегче. Я про ситуацию с Эми.

– Знаю, знаю. – Она поднимает руку. – Я просто взбешена, что мне приходится работать одной.

– Я понимаю, но это не его вина. Это вина Пирса. Каррик чувствует себя из-за этого дерьмом. Сам сказал мне об этом. Я был в клубе той ночью. Эми все время преследовала его, не оставляла ни на секунду. Он поладил с другой пташкой, и Эми была там. Ее идеей было уйти втроем. Серьезно, любому парню было бы сложно сказать «нет». Это был его день рождения, он был в хлам. Ты знаешь Каррика: он бы не прикоснулся к Эми, если бы знал, что это приведет к ее увольнению. Да ему и не приходится добиваться женщин, они сами вешаются на него. – Бен поднимает бутылку со стола и делает глоток. – Знаешь, он повздорил с Пирсом на следующий день после этого происшествия.

– Повздорил? – удивляется Петра.

– Да, я слышал, как они с Пирсом шли в офис директора, – вклинивается Робби. – Каррик сказал, что Пирс переходит грань, увольняя ее. Он пытался сохранить работу за ней, но Пирс даже пальцем не пошевелил.

– Кто, по-твоему, нашел работу, которую Эми получила после увольнения? – добавляет Бен.

– Каррик? Он правда это сделал? – ахает Петра.

Бен делает глоток из бутылки и кивает.

– Он не ублюдок, Пет. Ты знаешь это.

– Я знаю, что он не такой. Просто… Эми не рассказывала об этом, – бормочет она в свой бокал.

– Ага, только она бы и не сказала, верно? Эми хотела стать не просто девушкой на одну ночь. Все они хотят. Вот и выставила его в плохом свете.

Я замечаю, что при этих словах Бен поднял глаза на меня, и отворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как к столу приближается Каррик. Он заваливается на свое место и поднимает пиво.

– Так мы останемся здесь на всю ночь или пойдем дальше? – спрашивает Каррик.

– Пойдем дальше! – в один голос кричат Петра и Бен.

Мы держим свой путь вниз по дороге, исследуя бары один за одним, и я начинаю чувствовать себя немного пьяной и уставшей, готовой отправиться в постель.

Петра же совсем не выглядит вымотанной. Они вместе с Беном у барной стойки заботятся о новых напитках.

Я жду, когда Петра вернется за стол, и вскоре она занимает место рядом со мной.

– Петра, я пойду обратно в отель. Я совсем без сил. Тебе не нужно идти со мной, – говорю я, замечая разочарование в ее взгляде.

– Ха, я пойду. Не хочу, чтобы ты возвращалась в одиночку.

– Я тоже собираюсь, так что могу проводить тебя, – предлагает Каррик.

Взгляд Петры мечется в его сторону.

– Эм… ладно. Если ты не против, – отвечаю я ему.

– Мы остановились в одном и том же отеле, так что мне не будет сложно, – усмехается он. –  Конечно, точно, – поддакиваю я, чувствуя себя немного глупо.

Он поднимается со своего стула. Схватив телефон со стола, дает тому скользнуть в карман. Я поднимаю с пола свою сумку и вешаю ее на плечо.

– Увидимся в отеле, когда вернешься, – киваю я Петре.

– Ты уверена, что хочешь вернуться в отель с Карриком? – тихонько спрашивает она.

– Я в порядке, – неловко смеюсь я, зная, о чем она думает. – Наберу тебе позже.

Помахав рукой сидящим за столиком, я разворачиваюсь и направляюсь к Каррику.

– Готова? – спрашивает он. –  Да. – Я следую за ним из паба на улицу.

Уже поздно, но температура воздуха все еще высокая, хотя нельзя сказать, что я не привыкла к такому. Живя в Бразилии, я поняла, что воздух может быть куда жарче.

Какое-то время мы идем бок о бок в тишине, пока Каррик не решает нарушить ее. –  Где именно в Бразилии ты живешь? Ну, или жила, пока не перебралась в Англию.

– Сантус. Это в Сан-Паулу, на побережье.

– Да, я знаю, где находится Сантус. Красивые пляжи.

– Я много времени провела на них. – Я улыбаюсь с нежностью, мысленно возвращаясь к тем дням, когда ездила на пляж вместе с мамой. – Еще некоторое время жила в центре Сан-Паулу.

– Да? –  Я поступила в университет, жила в кампусе, что спасло меня от путешествий туда и обратно. Моя мама не слишком-то хотела, чтобы я жила далеко от дома. – Я мягко смеюсь, вспомнив, как мама нервничала поначалу, когда я только начала переезд.

– А ты когда-нибудь возвращалась домой, чтобы посмотреть Гран-при? –  Пару раз. Дядя Джон доставал мне билеты.

– Ты видела мои заезды?

– Видела, – улыбаюсь я, – и ты был изумителен, особенно в тот год, когда одолел Леандро Сильву, загнав его в угол на «утином клюве»[8]. Это было что-то с чем-то. Он мигает, вперившись в меня взглядом.

– Как так получилось, что мы встретились только две недели назад?

– Вероятно, потому, что дядя Джон не доверял тебе достаточно, чтобы подпускать ко мне. – Я одариваю его многозначительной улыбкой.

– Да, ожидаемо; хотя мне и сейчас доверять нельзя… Шучу! – Он поднимает руки, рассмеявшись. – Мы же лучшие друзья, а я не сплю со своими лучшими друзьями.

– Тебе надо прекратить все время это повторять.

– Что? Что мы лучшие друзья?

– Именно.

– Почему?

– Потому что это звучит странно. Ты словно пятилетний мальчишка.

– Могу заверить, что я не мальчишка. И я собирался быть очаровательным, а не странным. Теперь ясно, что это не работает.

Я хохочу, заметив в его глазах озорство.

– Итак, Джон тебе на самом деле не дядя, верно? Но ты его так зовешь?

Я немедленно напрягаюсь от этого вопроса, опасаясь того, куда он может завести.

– Да. – Я сглатываю. – Он близкий друг семьи, знает меня с пеленок. Он мой крестный отец.

Думаю, Каррик замечает, насколько мне неудобно, потому что меняет тему.

– Что ты изучала в университете?

– Механическую инженерию.

– Ну еще бы, – тепло улыбается он. – Я никогда не учился в университете.

– Слишком занят гонками?

– Ага. Хотя мне бы, скорее всего, понравилось.

– Хм-м… Да, студенческая жизнь определенно тебе подошла бы, – поддеваю я его. – По части женщин и пьянок.

Он мягко смеется.

– Я не такой козел, каким меня выставляет пресса, и ты знаешь это.

– Но все же не так далек от этого…

Он смотрит на меня отрезвляющим взглядом.

– Не слишком далек, да. Отводя глаза, я замечаю, что мы подошли к отелю.

Каррик придерживает дверь открытой, пропуская меня вперед. Мы пересекаем вестибюль и заходим в ожидающий лифт. Я надавливаю на кнопку с номером своего этажа, обращая внимание на то, что Каррик не нажимает кнопку своего.

– Какой этаж? – спрашиваю я у него.

– Пентхаус.

Ну, еще бы.

Я нажимаю на кнопку пентхауса и отхожу назад, вставая рядом с ним.

Мы молчим, когда лифт трогается; на заднем плане раздается металлическая музыка дребезжащего механизма.

Каррик меняет положение и запихивает свои руки в карманы таким образом, что задевает мою руку.

– Прости, – бурчит он. –  Ничего, – отвечаю я.

Господь знает, каких сил мне стоит выдавить из себя это слово, потому что я чувствую себя все более странно из-за вспышки тепла, распространяющейся по моей коже от того места, где его рука дотронулась до меня.

Пространство между нами внезапно чертовски уменьшается.

Я делаю глубокий вдох, стараясь быть невозмутимой, но у меня ничего не выходит.

Я четко ощущаю его присутствие рядом с собой. Все мое обоняние сконцентрировано на запахе его дьявольски сексуального лосьона после бритья, отчего у меня кружится голова. Я начинаю возбуждаться.

Какого черта? Что со мной не так?

Я удерживаю внимание на дисплее, наблюдая за сменяющимися номерами этажей. Мне необходимо выбраться их этого лифта как можно скорее, но счетчик на табло двигается будто бы черепашьим шагом.

Черт бы побрал этот лифт.

Каррик выдыхает. Этот едва слышный звук ощущается так, словно он подул мне в ухо.

Я вздрагиваю. Я, черт побери, реально вздрагиваю.

Обнимаю себя, пытаясь взять под контроль бушующие гормоны, но умудряюсь столкнуться с ним локтями.

Умница, Энди.

Мне удается только усугубить сложившуюся ситуацию, и по моему телу расплывается тепло, в данный момент стремительно направляющееся ниже.

Я буквально чувствую, как Каррик пялится на меня, но сама смотреть на него не смею. И уж тем более не смею заговорить из страха сболтнуть что-нибудь глупое, так что я предпочитаю просто не обращать внимания на то, что миг назад коснулась его руки.

Тотчас же я впиваюсь ногтями в бедра и молю богов заставить лифт ехать быстрее.

Что за фигня со мной происходит? Этот лифт когда-нибудь вообще собирается доползти до моего гребаного этажа?

Ну же… давай же…

Неужели!

Я прибываю на свой этаж со звоном, похожим на таймер духовки, будто я курица, которая дошла до готовности.

– Это мой. – Мой голос неестественно высокий. Я выскальзываю за дверцы лифта еще до того, как они успевают полностью раскрыться. – Спасибо, что прогулялся со мной, – говорю я, пятясь.

Он делает шаг вперед, руками придерживая двери.

– В любое время. Спокойной ночи, Андресса. – Его голос звучит совсем иначе – глубоко и хрипло.

– Спокойной ночи, Каррик. – Я разворачиваюсь на месте и иду в свой номер так быстро, как только могу. Мое сердце бешено колотится в груди, пока в голове назревает один-единственный вопрос – что все это была за чертовщина?

Глава четвертая

Мельбурн, Австралия

Сегодня день гонок. Гараж – эпицентр жизни. Мне неймется. Я была на бесчисленном количестве гонок, особенно когда работала дома на сток-карах, но находиться здесь, быть частью Гран-при, просто потрясающе.

Звук ревущих моторов, запах машин, люди, готовящиеся к заезду, – все собирается в единое целое, и от этого в воздухе плещется энергия. Ничто не в состоянии сравниться с днем гонок.

Меня охватывает волнение, и я чувствую себя не последним человеком, незаменимым винтиком этого механизма.

Я словно вернулась в прошлое, в детство, когда приходила смотреть заезды папы.

Мне интересно, буду ли я чувствовать себя странно во время первой гонки. Наверное, самую малость, но гораздо больше я предвкушаю приближающийся заезд Каррика, а еще меня отлично отвлекает работа, которая должна быть сделана заблаговременно.

Разумеется, я бывала на Гран-при после смерти отца. Просто быть в эпицентре… совершенно не то же самое, что сидеть среди зрителей и наблюдать. Чувство просто великолепное.

Я слежу за Нико Треслером, когда он входит в гараж. Я не видела его во время тренировочных сессий. Если он и был здесь, то в те моменты, когда здесь не было меня.

Так, вот оно. Я собираюсь перестать быть тряпкой: подойду к нему и представлюсь.

Я быстро преодолеваю небольшое расстояние до Нико. Приблизившись к нему, я останавливаюсь за его спиной и немного отодвигаюсь в сторону, чтобы оказаться в поле его периферийного зрения.

На данный момент он общается с Дэймоном, его главным механиком. Когда Нико замечает меня, он прекращает разговор и разворачивает голову по направлению ко мне.

– Могу я вам помочь?

– Здравствуйте, мистер Треслер. Простите, что побеспокоила. Меня зовут Энди Амаро, я новый механик Каррика. Я просто хотела подойти к вам представиться. Я ваша невероятная поклонница. – Это не совсем правда. Я отдаю предпочтение другим гонщикам, не Треслеру, но умасливание пилота всегда помогает достичь цели.

Он поворачивается ко мне корпусом, обращая на меня все свое внимание.

– Ах, да. Новый механик Райана. Я о тебе слышал. – Он проходится по мне взглядом, который, мягко говоря, заставляет меня чувствовать дискомфорт.

Я отшатываюсь в сторону.

– Неудивительно, что он дал работу тебе.

Вообще-то это сделал не он. –  Меня нанял Джон, не Каррик. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, профессионально и уж точно не враждебно.

С пилотами порой приходится нелегко, особенно в день гонок. Они напряжены и испытывают стресс, так что лучше не закипать. Пытаться быть учтивой. Он может вести себя как мудак, но он – гонщик, и мне следует уважать его за это.

– Ну еще бы, – пренебрежительно говорит он. Затем приближается ко мне. – Ты можешь быть достаточно наивной, чтобы думать, будто Райан нанял тебя, отталкиваясь от твоих навыков, но это не так. Он нанял тебя только из-за размера груди. Парню недостает элегантности, и он относится к нашей профессии, как к шутке. Он – эгоистичный ублюдок, которого не волнует никто, кроме него самого.

Ого. Ладно.

Я бросаю взгляд на Дэймона, который смотрит на меня с симпатией, прежде чем отвернуться.

– Я бы не стала говорить так… – начинаю я защищать своего босса.

– У вас все в порядке? – обрывает меня на полуслове Каррик.

Я поворачиваюсь к нему. Он устремляет взгляд на Нико. Лицо Каррика – идеальная непроницаемая маска, но в его глазах клокочет ярость.

– Все хорошо. – Нико улыбается Каррику, хотя, скорее, скалится. – Я просто пояснял Энди, во что она ввязалась, согласившись работать на тебя.

Каррик злобно рассмеялся.

– Уверен, именно этим ты и занимался. Андресса, у тебя есть минутка? – Он сжимает мое предплечье.

Несмотря на то, что на мне спецодежда, мне кажется, что он касается моей обнаженной кожи.

– Да, конечно. – Почувствовав себя немного опустошенной, я следую за Карриком, и Нико отворачивается от нас.

Добравшись до половины гаража, принадлежащей Каррику, я останавливаюсь и спрашиваю:

– Так что тебе нужно?

– Ничего. Просто хотел увести тебя от Нико. Он напыщенный придурок и ищет повода для ссоры.

Я скрываю смех. Я была бы рада согласиться, но не хочу оскорблять гонщика, особенно кого-то уровня Нико. Это было бы непрофессионально с моей стороны.

– Он определенно… интересный человек. – Я стараюсь аккуратно подбирать слова.

– Он мерзкий тип. И я могу гарантировать, что все сказанное им в мой адрес является правдой процентов на шестьдесят. Он просто ненавидит меня за то, что за первые два года я выиграл больше гонок, чем он за всю свою карьеру. Гребаный сосунок.

Я смеюсь, не в силах остановиться.

Вдруг осознаю, что Каррик часто делает это – смешит меня.

Мне это нравится.

– Совет от меня: не разговаривай с Нико до тех пор, пока не возникнет жесточайшая необходимость.

– Хорошо. Взяла на заметку, босс, – нахально ухмыльнувшись, салютую я ему.

Я вижу в его глазах вспыхнувший огонек.

– Босс? Хм-м… Мне это нравится.

– Каррик?

Он оборачивается на голос своего отца, который выглядит крайне недовольным оттого, что его сын общается со мной.

– Иду. – Он поднимает руку по направлению к Оуэну. Оглядываясь, Каррик обращается ко мне. – Увидимся перед гонкой, да? –  Да. Он одаривает меня своей фирменной улыбкой, способной остановить биение сердца, оставляя меня задыхаться, после чего разворачивается и уходит с отцом.

У меня толком не было возможности поговорить с Карриком перед стартом, так как все мы были чертовски заняты, готовя его машину к гонке, а он отправился прямиком наружу – фотографироваться, встречаться с людьми (преимущественно со спонсорами) и раздавать интервью. Я замечаю, как он упивается вниманием грид-герлз[9], а также бролли-долли[10].

Но я… Неважно. Это нисколечко меня не волнует.

Когда Каррик наконец вернулся в бокс, у него оставалось время только на то, чтобы забраться в машину. Я надеваю шлем – так поступают все механики, оказывающиеся на пит-лейн[11], – но каким-то образом он успевает встретиться со мной взглядом.

Нахально подмигнув мне, он хватает свой шлем и надевает его поверх огнеупорной балаклавы. Каррик залезает в кокпит и пристегивает ремни безопасности. Бен прилаживает руль, и Каррик готов стартовать.

Мы все возвращаемся обратно в гараж. Я снимаю шлем и теперь могу наблюдать за гонкой, смотря на экраны. Я быстро бросаю взгляд на дядю Джона, который сидит у панели управления вместе с Пирсом и Оуэном. Затем возвращаю внимание к экранам и наблюдаю, как Каррик выезжает на прогревочный круг. Рев двигателя отзывается во мне дрожью.

Господи, как я люблю это чувство.

Болиды зигзагом виляют из стороны в сторону по прямой дороге, разогревая шины, но я преимущественно сфокусирована на машине Каррика. Его шлем голубого цвета сверкает на солнце.

Наконец, все болиды покидают пит-лейн и занимают свои места на линии старта. Каррик находится в поул-позишн[12], которой добился на вчерашней квалификации. Это отличное начало сезона, и я знаю, что он счастлив.

Напряжение резко возрастает, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, пока все пять светофоров над стартовой линией не загораются красным цветом. Потом они гаснут и… ВПЕРЕД!

Каррик прекрасно стартует, профессионально входя в поворот.

Как только виток заканчивается, он начинает уходить в отрыв от остальных участников, занимая лидирующую позицию. Когда он прибывает для смены шин, его энергетика подчиняет всех. Команда, работающая на пит-стопе[13], принимается выполнять свои обязанности, меняя резину на болиде.

Каррик остается в машине, наблюдая за гонкой через мониторы, расположенные над его головой. Как только шины готовы, он сразу же возвращается на трассу.

И вовремя занимает свою позицию.

В гонке присутствует и несколько напряженных моментов вроде того, когда Каррик становится вторым: его обгоняет пилот из Бразилии, Леандро Сильва.

Я бы никогда в этом не призналась – ведь прекрасно известно, что Каррик и Леандро серьезные соперники, – но я люблю Леандро. Не как идола, а как героя. Он изумительный гонщик. Не лучше, чем Каррик. Он просто другой.

Я задерживаю дыхание, когда Каррик сокращает расстояние на очередном повороте и занимает место позади Леандро.

Да! Именно это и есть настоящая гонка – когда такая смена лидеров происходит практически все время. Борьба Каррика и Леандро за поул-позишн вызывает взрыв адреналина.

Остается финальный круг, Каррик лидирует, но меня не покидает заставляющая нервничать мысль, что он может потерять позиции в последний момент, ведь Леандро не из тех, кто сдается просто так.

Каррику нужна эта победа. Она задаст курс всему оставшемуся сезону.

Я скрещиваю за него пальцы.

Давай, Каррик. Ты можешь. Давай же…

Я отсчитываю последние секунды, сердце бешено бьется в груди, а по венам бежит адреналин.

Затем он пересекает финишную прямую, после чего клетчатый флаг взлетает сначала вверх, а затем вниз.

Он победил! Да! Я и не подозревала, что не дышала, пока осознанно не позволила себе вдохнуть, и устроила легкий танец счастья на месте.

Моя улыбка растягивается от уха до уха – и не только из-за Каррика; я радуюсь за всю команду и за себя в том числе. Я не просто смотрела, а участвовала в подготовке и была частью победы Каррика Райана. И это только начало. Дальше – больше. Прямо сейчас я чувствую себя такой особенной!

Я оглядываю гараж, все аплодируют и радуются. Воздух наэлектризован. Меня отбрасывает во времена, когда я находилась с отцом в момент его победы. Тогда мы планировали отпраздновать триумф в его гараже.

Сердце пронзает мучительная острая боль из-за давнего воспоминания.

Перетягивая себя из прошлого в настоящее, я вижу выбирающегося из машины Каррика. Он снимает шлем и огнестойкую балаклаву, его волосы прижаты к голове, что, однако, не мешает ему выглядеть потрясающе красивым.

Его поздравляет вся команда: его отец, дядя Джон, Пирс. Каррик широко улыбается и смеется. Когда я смотрю на него, мое сердце разрывается от чувства, а грудь щемит от счастья.

Тут Каррик поворачивает голову, выискивая меня в толпе, и, заметив, смотрит особым ошеломляющим взглядом – в глазах его глубина, а на лице улыбка, – от которого у меня спирает дыхание, а глубоко внутри зарождается радость.

В этот миг я осознаю, что облажалась по полной программе.

Потому что я хочу его. Очень сильно.

И теперь мне предстоит найти способ справиться с этим.

Я запала на единственного мужчину, с которым у меня ничего быть не может.

Сделав глубокий вдох и скрыв чувства, я улыбаюсь и направляюсь к Каррику, чтобы поздравить его с победой.

Глава пятая

Куала-Лумпур, Малайзия

– Мне скучно. – Каррик опускается в кресло передо мной.

Он выглядит как никогда шикарно: одет в шорты цвета хаки и белое поло, подчеркивающее темный золотистый загар.

Я очень стараюсь не пялиться на его руки. А они – настоящее произведение искусства. Безупречная гладкая кожа, мускулы и сексуально выпирающие вены – такие руки хочется облизать.

Сомнений нет, моя влюбленность развивается с бешеной скоростью. Что насчет моих планов не влюбляться в гонщика? Я облажалась.

Мы в Куала-Лумпур, здесь проходит второй этап сезона. Я впервые в Малайзии и должна сказать, что страна произвела на меня впечатление.

– Как тебе может быть скучно? Сейчас только половина десятого утра. – Я откусываю кусочек тоста.

Я завтракаю одна, потому что Петра все еще в кровати, отсыпается после вчерашнего мальчишника. На удивление, этим утром я чувствую себя блестяще, учитывая, сколько выпила накануне. Каррик тоже зашел на вечеринку, но не задержался, так как ранним утром у него планировалась тренировочная сессия.

– Ну да, я на ногах с шести утра. Такое впечатление, будто прошла уже половина дня.

– Ты только что из спортзала?

– Ага.

– Твой новый тренер надрал тебе зад?

Прошлой ночью Каррик жаловался, что его отец нанял ему тренера на время пребывания в Малайзии.

Из-за того, что он выше среднестатистических гонщиков, он и весит больше, поэтому ему приходится быть предусмотрительным, чтобы не набрать массу.

Каррик мог сколько угодно побеждать в гонках, но он – любитель выпить, и его питание едва ли можно было назвать здоровым. Если он не будет следить за этим, то рискует набрать вес, что поставит его в невыгодное положение на трассе – отсюда и его новая диета, и новый режим тренировок.

– Тренер – долбаный инструктор по строевой подготовке. К тому же я чертовски голоден. Мюсли – вот что мне позволено есть на завтрак. Гребаные мюсли, – проворчал он. –  Бедный мальчик, – поддеваю его я. В ответ я получаю его недовольное бурчание.

Неожиданно на мой телефон приходит сообщение от мамы: «Спокойной ночи, дорогая». Она уже начала путаться в часовых поясах.

Хихикая под нос, я пишу ей ответ: «Мам, я опережаю тебя на десять часов, у меня сейчас половина десятого утра. Позвоню тебе вечером, ты к этому времени как раз проснешься».

Она отвечает сразу же: «Я люблю тебя ♥».

Я отрываю глаза от телефона и вижу, как Каррик пожирает мой бекон взглядом, полным вожделения.

– Ты в порядке? – смеюсь я. –  Нет, я умираю с голоду. – Каррик смотрит на меня. – Ты планируешь доедать?

Наш отель – единственное место в Куала-Лумпур, в котором подают приличный бекон. Вообще-то я хотела съесть его сама и не думала делиться с Карриком. Во всем, что касается еды, я очень жадная.

Откинувшись на спинку стула, я беру чашку с кофе.

– Думаешь, тебе стоит есть бекон? Ты же не просто так занялся своим здоровьем.

Он театрально вздыхает.

– Господи Иисусе, я же еще не вешу больше нормы, верно? – Он сгибает руку, чтобы поиграть мускулами, и я еле сдерживаюсь, чтобы не ударить его. Ну, или облизать. – Один кусочек бекона не превратит меня в гребаного Джаббу Хатта.

– Я почти уверена, что Лукас, создавая своего героя, назвал его просто Джабба Хатт. Не гребаный Джабба Хатт. И если твой отец увидит, что я делюсь с тобой беконом, то лишит меня работы.

– Он так не поступит. Да ладно… всего один кусочек!

– Нет. – Я пододвигаю тарелку ближе, чтобы та оказалась подальше от него.

– Ох, да будет тебе, крошка. Ты знаешь, что сама хочешь дать мне…

Крошка?

Меня словно окатывает ледяной водой. Водой, вызывающей жгучее желание.

Плотно сжимая бедра и прикусив губу, я качаю головой.

– Нет. Твое ирландское очарование на меня не действует.

Ухмыльнувшись, он одаривает меня взглядом, достойным самого искусителя.

– Ох, Андресса, крошка, если ты дашь мне совсем немного… клянусь, ты не пожалеешь. Это может быть нашим маленьким секретом. Я никому не скажу. Обещаю.

– Как ты умудрился превратить разговор о беконе в грязную беседу?

– Я бы назвал это своим талантом… Но, может быть, пошлый вовсе не я? Может, все дело в тебе. Ведь это ты услышала в нашей беседе что-то грязное. – Он приподнимает бровь. Мое лицо становится ярко-красным. Его пальцы незаметно крадутся по столу к моей тарелке. – Итак, я могу его забрать? – хлопает он ресницами, невинно глядя на меня.

Мерзавец знает, насколько хорош.

– Ладно, – сдаюсь я. – Один кусочек. Вот твоя доля. – Я хватаю бекон и передаю ему.

– Я тебе уже говорил, что ты просто ангел?

– Нет. – Я наблюдаю, как он кладет бекон в рот и с удовольствием его пережевывает.

– Ну так вот, ты ангел. Просто ангел. Господи, как же это вкусно! – стонет он, пережевывая мясо.

Я начинаю вертеться на стуле как уж на сковородке, когда он издает эти звуки.

Кто знал, что кусочек бекона может так завести?

Я сразу представляю себя голой на кровати, и он нависает надо мной, двигается во мне, издает те же самые звуки…

– Ладно, мне нужно еще. – Его голос прерывает поток моих развратных мыслей.

– Хм-м? Что? Ах, да. – Я толкаю тарелку к нему без единого сомнения. Затем, секунду спустя, я осознаю, что натворила. – Стой! Верни! Ты втянешь меня в неприятности! – Я пытаюсь вернуть себе свой законный завтрак, но Каррик сгребает остатки мяса с тарелки и заталкивает их в рот. – Господи! Поверить не могу, что ты это сделал! – Я прижимаю ладонь ко рту, скрывая вырывающийся смех.

– Никогда не смей недооценивать голодного мужчину, – важно произносит он с набитым беконом ртом. В его глазах пляшут озорные огонечки.

Я ничего не могу с собой поделать: мне остается смотреть на то, как двигается его адамово яблоко, когда он проглатывает еду, что выглядит чудно, но сексуально.

– Господи, так намного лучше. Чувствую себя сейчас нормальным, блин, человеком. – Он отклоняется на стуле назад, прижимая руку к животу.

– У тебя явно проблемы, – язвлю я. – Хочешь остаток моего завтрака? – Я указываю на недопитый кофе и половину тоста.

– Прости. – Он дерзко ухмыляется. – Хочешь, достану тебе еще бекона?

– Не беспокойся об этом, – машу рукой я, отказываясь от предложения.

– Итак, какие планы на сегодня?

– Да никаких. Наверное, буду бездельничать у бассейна.

– Даже мысль о тебе, лежащей в бикини, изумительна…

Я прерываю его:

– Кто сказал, что на мне будет бикини?

– Мое воображение. А что? Ты будешь топлес? Или вовсе отправишься купаться голышом? – Его глаза искрятся, как зажженная спичка, и он подается вперед на стуле.

– Нет, извращенец. Я имела в виду, что могла бы надеть купальный костюм. Откуда тебе знать?

– Ты не оставляешь никакого места для веселья, – дует он губы.

Я хохочу, качая головой.

– Мы – друзья, помнишь? Ты же не станешь отпускать пошлые шуточки в адрес друга?

– Кто сказал? Я не прикасаюсь к тебе, но никто не запретит мне все что угодно творить вот здесь. – Он стучит пальцем по своей голове.

– И если ты хочешь, чтобы я оставалась твоим другом, тебе нужно заткнуться. – Я смотрю на него с самодовольной улыбкой на губах.

– Хорошо, зануда. – Он закатывает глаза. – Итак, может, вместо того, чтобы тусоваться у бассейна в старушечьем купальном костюме, ты согласишься немного повеселиться со мной?

Предыдущая часть нашего разговора и нахальный блеск в его глазах заставляют меня спросить:

– Повеселиться как?

– Весело.

– Весело повеселиться?

– Именно. – Он наклоняет голову, его губы растягиваются в улыбке.

Его улыбка столь по-мальчишески очаровательна, что я и не замечаю, как произношу:

– Хорошо, я «за».

После завтрака Каррик пошел за кошельком, и я тоже бросилась в свой номер, чтобы взять наличные. Каррик сказал надеть спортивную одежду, и у меня создалось впечатление, что мы будем заниматься чем-то активным.

Петра все еще в кровати, хотя уже проснулась и смотрит телевизор.

– Привет, я пропустила завтрак? – хрипит она.

– Ага, он закончился в половине десятого, но я принесла тебе кое-чего. – Я протягиваю ей маффин и банан.

– О-о-о, ты супер. – Она снимает обертку с маффина и приступает к скромному завтраку. – Итак, чем сегодня займемся?

Я сажусь на край кровати, снимаю шлепанцы и отвечаю, натягивая кроссовки:

– Ох, я встречаюсь с… эм-м… Карриком.

Ее брови взметнулись вверх. Она знает Каррика и знает меня, поэтому ничего не говорит, но нетрудно догадаться, о чем она думает.

– Это дружеская встреча, – добавляю я. –  Ага, я так и подумала.

– Точно?

– Угу. – Она откусывает еще кусочек. – Если бы вы собирались трахнуться, то уже сделали бы это. Каррик не из тех, кто будет ходить вокруг да около. Пришло время ему научиться дружить с противоположным полом. Мне кажется, это здорово, что вы, ребята, решили быть друзьями.

– Ага, – улыбаюсь я. –  Так чем вы займетесь?

– На самом деле, не знаю. – Из-под кровати я достаю сумку, ищу там свой бумажник. – Он мне не сказал, но пообещал, что будет весело.

– Что ж, хорошо вам отдохнуть.

Схватив с комода солнцезащитные очки, я надеваю их на голову и останавливаюсь у двери.

– Хм-м. Хочешь пойти с нами? – Это же не свидание. Я так не думаю.

– Нет, сегодня я планирую весь день расслабляться у бассейна.

– Увидимся позже. – Я толкаю дверь, намереваясь выйти.

– Сходим куда-нибудь вечером? – доносится до меня голос соседки.

– Непременно.

Покинув Петру, я отправляюсь к лифту, чтобы встретиться с Карриком в холле.

Он уже на месте. Его губы растягиваются в улыбке, когда он замечает меня.

– Готова?

– Готова.

Я следую за ним через вестибюль отеля к парковке.

Достав ключи, он снимает блокировку с двери отполированного черного «Мерседеса» модели SLS AMG Roadster[14].

– Мило, – комментирую я. –  Взял напрокат, – пожимает он плечами. – Дилеры любят давать мне машины, когда я прилетаю на гонки.

– Круто, наверное, быть тобой. – Я издаю легкий мечтательный вздох, проводя пальцами по сияющему корпусу машины.

– Мое положение дает некоторые привилегии, – ухмыляется он. – Хочешь сесть за руль? – Он протягивает ключи.

Я чувствую нервное возбуждение, а затем мое лицо вытягивается.

– Я же не знаю, куда мы едем.

– Ах да, точно. Тогда ты можешь вести машину на обратном пути.

Уголки моих губ приподнимаются.

Пригнувшись, я забираюсь в машину и надеваю солнцезащитные очки. Каррик поворачивает ключ зажигания, и машина заводится под песню «Real Love», исполняемую Clean Bandit. Он надевает темные очки и везет нас из гаража навстречу великолепному солнечному дню.

– Ты предлагаешь заняться картингом? – Я смотрю на табличку с названием, висящую над входом, уперев руки в бока.

Мы остановились у картодрома «Сепанг», примыкающего к трассе, на которой в скором времени пройдет гонка Каррика.

– Ага, – отвечает он, приблизившись ко мне.

– Но ты на жизнь зарабатываешь гонками.

– И что?

– То есть ты предлагаешь мне соревноваться с тобой, в прошлом – гонщиком на картах и действующим чемпионом мира Формулы-1? Прекрасно, зато мне будет не так паршиво, когда я проиграю.

– Если это тебя порадует, я позволю тебе выиграть.

– Фу, уступишь из жалости? Ну уж нет, это еще хуже. – Я легонько толкаю его в плечо, игнорируя возникновение болезненного влечения, вспыхнувшего от прикосновения. Он фыркает. – А вообще, разве тебе стоит участвовать в подобном? Ты можешь получить травмы. – Я смотрю на него в замешательстве.

Если он повредит себе что-нибудь и не сможет участвовать в гонке, а Оуэн и Пирс узнают, что я в это время была с ним, мне снесут голову.

Он оскорбленно смотрит на меня.

– Ты знаешь, с кем сейчас разговариваешь, верно? Я – Каррик Райан, Бог треков.

– Ха! – хохочу я. – Мне нужно поклониться тебе в ноги, Ваша божественность?

– Нет необходимости, салага. – Он треплет меня по волосам, и я отталкиваю его, тем самым вызывая его смех. Затем его лицо проясняется. – Но… от тебя мне потребуется молчание.

– Молчание? – Я склоняю голову набок в смятении.

– Угу. Мой отец не знает, что я здесь, по вышеизложенным причинам, так что, дабы уберечь меня от ушной боли, которая появится из-за лекций о моем нерациональном поведении и будет преследовать меня не менее месяца, я бы предпочел, чтобы картинг остался нашим маленьким грязным секретом.

– Ох. – Я хватаю себя за руки. – Итак, я – твой маленький грязный секрет?

– Ну, я бы не стал заходить так далеко, но ты можешь им быть, если захочешь. Тебе нужно только намекнуть.

Недовольно фыркнув, я киваю с насмешливым укором, что вызывает у меня пошлый смешок. Приходится притвориться, что у меня и в мыслях ничего подобного не было.

– Так, значит, ты просишь меня хранить секрет от твоего отца, который по случайнейшему стечению обстоятельств пугает меня до чертиков? – Я возвращаюсь к тому, с чего мы начали.

– Ты боишься моего отца? Почему? – Каррик выглядит удивленным.

– Потому что я ему не нравлюсь.

– Это не так, – отрезает он. –  Он считает меня отвлекающим фактором.

– И кого ты отвлекаешь?

– Тебя. И других ребят, конечно.

– О-о-о. Понятно. Тогда ты идеально подходишь для того, чтобы хранить секрет, потому что боишься моего отца, так что ни за что не сдашь меня ему, – самодовольно улыбается он, направляясь к картингу.

– Эй, стой, притормози! Именно потому, что твой отец пугает меня до чертиков, мои услуги дорого тебе обойдутся.

Он замирает, оборачивается и, наклонив голову набок, одаривает меня убийственным взглядом.

– Интересно. Продолжай. – Он жестом предлагает мне подойти ближе.

– Итак, если сегодня ты вдруг нанесешь урон своей божественной заднице, – Каррик закатывает глаза на мой комментарий, – я потеряю работу, потому что твой отец уволит меня быстрее, чем я смогу сказать слово «стоп».

Он долго смотрит на меня, прикусив кончик языка.

У него милый язычок. Разве у кого-то может быть милый язычок?

Могу поспорить, целуется он отлично. Наряду с другими вещами, в которых он тоже великолепен. И теперь я представляю, как обсасываю его язык, а затем Каррик использует его, проделывая со мной…

Да ради всего святого, Энди! Возьми себя в руки.

Я вырываю себя из развратных мечтаний.

– Ты хочешь получить плату за молчание? – Я не могу понять, с какой интонацией он говорит. Его голос звучит слишком спокойно, и я начинаю переживать, что наговорила лишнего. Я абсолютно точно шутила, и обычно он понимал мой юмор, но в этот раз все могло быть иначе.

– Что-то типа того, – лепечу я. –  Либо хочешь, либо нет. Что выбираешь, Андресса?

– Хочу… – Я выдавливаю из себя слабую улыбку, больше похожую на оскал.

Он долго не сводит с меня глаз. Затем в его взгляде появляется изумленный и одновременно восхищенный блеск.

– Шантаж? Я впечатлен, – ухмыляется он, сжав руку в кулак и ударив им по моему кулаку. Я наконец могу выдохнуть. – Итак, чего мне это будет стоить? – Спиной он начинает пятиться к двери, продолжая глядеть мне прямо в глаза.

– Хм-м, – сжав губы, я стучу по ним пальцем, – не знаю.

– Секс? Я могу стать твоим секс-рабом на неделю. Черт, тебе даже не нужно для этого меня шантажировать. Готов сделать это бесплатно.

Я качаю головой, пытаясь не улыбаться.

– Ты сексуальный маньяк.

– Я не маньяк. Просто люблю заниматься сексом. Большая разница.

– Безусловно.

– Ох, господи! Прошу, только не говори мне, что ты из тех, кому не нравится заниматься сексом. Ведь если это так, значит, ты занималась им не с теми людьми, и мы обязаны это исправить.

– Конечно мне нравится заниматься сексом! – Кажется, я произнесла это слишком громко.

– Слава богу.

– И у нас с тобой ничего не будет.

– Досадно.

Я закатываю глаза.

– Почему мы снова вернулись к этой теме?

– Потому что секс – самая интересная вещь в мире, и я тащусь от него.

Он останавливается передо мной, смотря прямо в глаза. Я чувствую, как его взгляд обжигает меня. Внезапно мне становится сложно дышать и приходится искать силы, чтобы выйти из ступора.

Между нами искрится сексуальная энергия. Я так хочу поддаться своим чувствам… и выяснить, так ли он хорош, как говорит.

Но не могу.

– Никакого секса, приятель. – Мой голос оказывается слишком хриплым, так что мне приходится откашляться. – Просто друзья, помнишь? – указываю я на нас обоих.

– Ах, да. Конечно. Я забылся на минутку, – цокает он с укором. – И мы не просто друзья. Мы лучшие друзья, Амаро. Пойми наконец.

– Прости, – поднимаю я руки, готовая капитулировать.

Мы продолжаем идти.

– Ну же, давай. Избавь меня от страданий. Какова цена?

– Я еще не приняла решение. Думаю, я отложу назначение размера выкупа на потом и воспользуюсь шансом тогда, когда мне это действительно понадобится.

– Убедись, что тебе это очень-очень нужно, потому что шантажировать меня у тебя получится всего раз. – Подмигнув мне, он тянет дверь, жестом указывая пройти внутрь.

Мы подходим к кассе с билетами. Я вижу, что парень по ту сторону стекла пристально смотрит на Каррика, как будто знает его, но не понимает откуда.

Сколько времени потребуется парню с билетами, чтобы признать звезду Формулы-1?

– Какие гоночные сессии у вас есть? – спрашивает у него Каррик.

– У нас есть быстрая круговая трасса, проезд которой занимает пятнадцать минут, – отвечает парень с билетами на прекрасном английском. – Или вы можете взять более долгий сеанс.

Каррик бросает взгляд на меня.

– Что предпочитаешь?

– Выбирай сам. Я не возражаю.

– Мы оплатим пятнадцать минут. Но потом сможем продлить время, если захотим?

– Конечно, – кивает парень с билетами. – Просто скажите стюарду, и сможете доплатить, когда будете уходить.

Он распечатывает наши билеты, пока мы с Карриком спорим по поводу оплаты.

– Серьезно, ты не будешь платить, Андресса.

– Да ладно. Ты платишь за все! Даже когда мы ходим выпить, ты всегда платишь за всех.

– Сколько ты заработала за прошлый год? – Он застает меня врасплох.

– Какое это имеет отношение к разговору?

Он приближается ко мне и наклоняется к моему уху. Близость его тела заставляет все внутри меня скрутиться в узел.

– А знаешь, сколько заработал я? Двадцать миллионов. Так что за гребаные билеты плачу я. Отклонившись, я встречаю его взгляд.

– Хорошо, – мягко соглашаюсь я и смотрю на билетера, который изо всех сил пытается притвориться, что не подслушивает.

С улыбкой победителя Каррик протягивает кредитку. После оплаты парень сообщает, что билеты нам нужно отдать стюарду, и, как только мы собираемся уходить, выпаливает:

– Вы… Каррик Райан, верно?

Я вижу, как в глазах Каррика мелькает беспокойство. Было глупо рассчитывать, что он придет сюда и сохранит анонимность. Мой спутник делает шаг обратно к кассе.

– Да… но я здесь, чтобы весело провести время с другом. Так что ты меня не видел, договорились?

– Договорились, – выдыхает билетер. – Но можно получить ваш автограф?

– Конечно, – говорит Каррик, улыбаясь.

– Вы подпишите мою кепку? – Парень стягивает с головы кепку с логотипом Формулы-1.

Каррик кивает, и он протягивает ему головной убор с маркером.

– Ты фанат гонок? – задает вопрос Каррик, выписывая свое имя.

– Огромный фанат. Мы с младшим братом всегда смотрим соревнования по телевизору. Вы наш фаворит. Мой брат так расстроится, что я вас встретил, а он нет.

– Ты даже был на Гран-при? – продолжает интересоваться Каррик.

– Нет, – смутившись, отвечает парень. – Билеты слишком дорогие для тех, кто работает на кассе картодрома.

Я чувствую щемящее чувство в груди. Должно быть, Каррик ощущает то же самое, потому что обращается к парнишке:

– Как тебя зовут?

– Сулейман.

– Приятно познакомиться, Сулейман. – Каррик протягивает кепку и маркер, возвращая их. – Напиши свое имя, имя брата и адрес. У меня есть два VIP-билета, которые доставят к вам домой.

Сулейман выглядит так, словно его только что ударили по лицу, – в хорошем смысле этого слова.

– Правда? – спрашивает он. Глаза его расширяются от удивления.

– Правда, – улыбается Каррик.

Я наблюдаю за своим другом, заинтригованная, и вижу по глазам, каким счастливым он становится, даря радость другим.

Теперь до меня доходит, почему он платит за все. Не для того, чтобы показать, как много у него денег. Таким способом он пытается осчастливить других. Под его непомерным сексуальным эго и замашками альфа-самца прячется большой добряк.

И от этого открытия меня начинает тянуть к нему еще сильнее. Мне все сложнее держать себя в руках.

Сулейман быстро царапает информацию на клочке бумаги и передает его Каррику, который складывает листок и убирает в бумажник.

– Я отправлю билеты завтра, – обещает ему Каррик.

– Огромное вам спасибо! – Сулейман дотягивается до Каррика и хватает его за руку, чтобы пожать ее изо всех сил. – Я даже описать не могу, как это много значит для нас. Мой брат будет так счастлив.

– Подожди, позвонишь ему, когда я уйду. Меня же здесь не было, помнишь? – Каррик стучит пальцем по своему носу.

– Помню. – Сулейман делает то же самое.

– Увидимся с тобой и твоим братом после гонок. – Каррик уходит, и я следую за ним.

– Прощайте! И еще раз спасибо! – кричит нам Сулейман вслед.

– Это так мило с твоей стороны, – говорю я, поравнявшись со своим спутником. Случайно задеваю его руку.

Бросая на меня взгляд, он пожимает плечами.

– Если такой пустяк обеспечит полчаса покоя с тобой без вертящихся рядом фанатов гонок, то оно того стоит.

– Думаю, причина в другом. Мне кажется, ты увидел не очень обеспеченного парня и захотел сделать его день чуточку лучше.

Каррик отвечает, не глядя в мою сторону:

– Я не знаком с такой бедностью, как этот парень, но моя семья тоже не была обеспеченной. Все, что у нас было, отец вкладывал в гонки, так что я вроде как понимаю, каково быть без гроша в кармане.

Меня переполняют чувства. Приходится прижать руки к груди, чтобы сдержать себя. Такого я о Каррике не знала. Его нельзя назвать типичным гонщиком, сыночком из богатой семьи, решившим заняться дорогим видом спорта. Он – выходец из среднего класса, и вместе с отцом они тяжко трудились, чтобы Каррик достиг того, что сейчас у него есть.

– В глубине души ты большой добряк, Каррик Райан. – Я толкаю его плечом.

Он смотрит на меня, ужаснувшись.

– Черт, не говори это на людях. Ты разрушишь мой образ.

– Боже, конечно, мы же этого не хотим, – фыркаю я. – Еще один секрет, который мне нужно хранить?

– Хм-м… Видимо, да. – Он смотрит прямо на меня, и в его глазах сияет улыбка.

– Я так потеряю счет секретам, которые должна хранить, – дразню я его.

– Ну, если ты правильно разыграешь карты, то можешь сама стать одним из этих секретов.

И снова он за свое.

Я закатываю глаза, издеваясь над ним.

– В твоих мечтах, Райан. – Я легонько пихаю его, направляясь в сторону трека. – А теперь тащи свою задницу туда, чтобы я могла ее надрать.

– Ха! Вот это определенно лишь в твоих мечтах, Амаро.

– Посмотрим. – Приподнимая подбородок, я дерзко смотрю на него, прохожу мимо и направляюсь к стюарду.

Как только мы получаем от стюарда инструкции по правилам безопасности и Каррик дает ему автограф, мы одеваемся в специальные комбинезоны для гонок. Запустив пальцы в волосы, чтобы распутать их, я замечаю, как Каррик наблюдает за мной. В его глазах заметна теплота, но на меня это не действует.

– Никогда прежде не видел, как девушка причесывается? – спрашиваю я, приподнимая уголки губ в усмешке.

– Никогда прежде не видел, чтобы ты делала прическу. И никогда не видел твои волосы распущенными. Красивые.

– Спасибо. – Мои щеки вспыхивают. – Но я их сейчас уберу. – Я начинаю быстро заплетать косу. Когда дело сделано, на конце косички я завязываю ленту.

Каррик все еще наблюдает за мной. То, как он смотрит на меня, пробуждает во мне запретное желание. Я надеваю огнеупорную балаклаву, скрывая лицо.

– Будешь надевать свою? Или тянешь время, потому что волнуешься из-за предстоящего проигрыша?

Он широко ухмыляется.

– Готовься к тому, Амаро, что я надеру тебе зад.

Мне нравится доводить его. Я прекрасно понимаю, что у меня нет ни единого шанса победить, но забавно заставить его поверить, что я так уверена в своих способностях. Вообще-то я неплохая гонщица, но определенно не смогу тягаться с чемпионом.

Каррик надевает свою балаклаву, скрывающую его великолепное лицо, затем натягивает шлем с пока еще поднятым визором. В конце он надевает перчатки.

Я повторяю за ним.

– Готова? – Он кивает в сторону картов.

– Ага.

Мы подходим к картам, и у меня возникает идея. Каррик ни за что не даст мне заплатить за себя, а я могу гарантировать, что проиграю. Так что сейчас самое время заключить пари, от которого он не сможет отказаться из-за своего невероятного соревновательного духа.

– Думаю, мы должны поспорить.

Он поворачивается ко мне, и я могу видеть его глаза благодаря поднятому визору.

– Да ты что?

– Ну да. –  Ладно. И на что?

– Проигравший оплачивает ужин.

Он на секунду задумывается.

– Идет. – Каррик снимает перчатку и протягивает мне руку для рукопожатия.

Улыбаясь про себя, я опускаю визор шлема и забираюсь в свой карт. Каррик залезает в свой, стоящий рядом. Стюард остается в стороне у края трассы с зеленым флагом в руках.

Итак, у нас есть пятнадцать минут. Скорее всего, на один круг уйдет чуть меньше минуты, а это значит, что нам предстоит проехать пятнадцать кругов.

Стюард поднимает три пальца, обозначая начало отсчета.

Три…

Два…

Я завожу двигатель.

Один.

Флаг опускается вниз, и мы трогаемся с места, резко набирая скорость.

Каррик едет прямо передо мной, но не так далеко, как должен, и я понимаю, что он поддается. Стоило бы принять это за комплимент, но я по натуре боец, люблю соревноваться, и меня его действия страшно бесят. Мне не нужны поблажки.

Гонка продолжается, но Каррик не торопится увеличить дистанцию. Он либо хочет вывести меня из себя, либо пытается проявить доброту.

Что бы он ни делал, это чертовски меня раздражает. Во мне просыпается инстинкт убийцы, и теперь я обязана выиграть эту гонку несмотря ни на что.

Наконец, когда в поле моего зрения появляется стюард, я замечаю в его руках белый флаг, означающий наш заход на последний круг, и я уже знаю, что буду делать. Я собираюсь одержать верх, чего бы мне это ни стоило.

Каррик по-прежнему держится чуть впереди меня, и я знаю, что он полетит пересекать финишную прямую, как только проедет последний поворот.

Не бывать этому, приятель.

Мы подъезжаем к решающей точке.

У меня появляется шанс. Мы сбрасываем скорость до сорока километров в час, чтобы аккуратно войти в поворот, так что я решаю воспользоваться преимуществом. Вместо того чтобы замедлиться, как это сделал Каррик, я подрезаю его сзади, отправляя за пределы трассы.

Ха!

Бросив взгляд назад, чтобы удостовериться, что он в порядке, я вижу карт Каррика в грязи и его повернутую в моем направлении голову. Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что он взбешен.

Смеясь про себя, я вжимаю педаль газа в пол и со свистом пересекаю линию финиша.

Флаг в клеточку опускается вниз, а это значит, что я выиграла.

Победа!

Ухмыляясь самой себе, я подъезжаю на карте к пит-стопу. Остановившись, я выбираюсь наружу и стягиваю с головы шлем и балаклаву.

Ко мне подъезжает Каррик, и я начинаю плясать, изображая победный танец. Он нажимает на тормоза, паркуясь рядом со мной, вылезает из карта и снимает шлем с балаклавой. Он сердится.

О, он в бешенстве.

Но это вызывает у меня лишь более широкую улыбку и желание танцевать дальше.

– Поверить не могу, что ты это сделала! – восклицает он. –  Ты о чем? – включаю я дурочку.

– Вышвырнула меня с трассы! Это гребаное жульничество.

Прекратив радостно вытанцовывать, я упираю руки в бока.

– Я не жульничала. Я выиграла.

– Обманом! – Он машет руками в воздухе.

– Кто-то не умеет проигрывать. Ну, если бы ты не жалел меня, то мог бы продумать тактику и победить. Ты так злишься, потому что я пришла к финишу первой. Стратегические решения не являются жульничеством, Каррик. – Он хмурится, что вызывает мой смех. – Я сделала великого Каррика Райана, и он не может это принять! – пропела я. Он смотрит на меня возмущенно и запускает руки в волосы.

– Ты не победила, потому что, черт побери, жульничала!

– Победила! Победила! Энди – победительница, – скандирую я, поднимаю руки вверх и двигаю телом в такт, как это делают чирлидерши.

– Обманщица!

– А ты не умеешь проигрывать!

Я смеюсь так сильно, что мне приходится наклониться и перевести дыхание. У меня на глазах выступают слезы. Не могу вспомнить, когда в последний раз я так истерически смеялась. Но я помню, что до этого момента я всегда смеялась с ним.

Только с ним.

Я вижу его ноги, двигающиеся в мою сторону, и поднимаю голову, обнаруживая Каррика прямо перед собой. На его лице отражена вся мировая серьезность.

Я вытираю слезы, выступившие в уголках глаз, тыльной стороной ладони, все еще хихикая.

– Тебя сделал твой механик, да еще и женщина. Что будет с твоей репутацией, Каррик? Это погубит твою карьеру. Ты будешь уничтожен, если это когда-то всплывет.

Его губы сжимаются в тонкую линию.

– Снова шантаж?

Я склоняю голову, ухмыляясь.

– Может быть, – говорю я, пожимая плечами.

Он качает головой. Я вижу, что он отчаянно пытается не рассмеяться, но его глаза сияют.

– Шантаж, жульничество, снова шантаж. Кто ты такая? И что сделала с Андрессой, которую я знаю?

– Может, ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь. – Я подмигиваю, щелкая его по носу.

Он ловит мой палец и сжимает его.

В секунду, когда он прикасается ко мне, по моему телу словно проходит мощный разряд тока. Внезапно я остро чувствую его близость, и меня пробирает дрожь. Как поднимается его грудь при каждом вздохе. Как раскрываются его губы, когда он выдыхает. Как напряжено его тело. И как он невообразимо близок.

Все чувства словно выкрутили на максимум. Воздух вокруг нас стал густым.

Я встречаюсь с его взглядом, и во рту пересыхает. Озорные огоньки в его глазах бесследно исчезают и сменяются чем-то абсолютно иным.

Чем-то горячим.

Этот жар я чувствую внутри.

Его пальцы скользят по моей руке, выводя завитки, от чего мне становится трудно дышать.

– Андресса, ты… – Его голос изменился. Стал глубоким и хриплым.

– Победительница? – перебиваю я его, пытаясь добавить нахальства в своей голос. Но это не срабатывает. Я говорю с придыханием.

Мне нужно вернуться к тому, с чего мы начинали, но не знаю как.

Он медленно притягивает меня к себе, к тому, чего я так страстно желаю, но не могу получить.

– Не похожа ни на кого из тех, кого я встречал раньше.

Ого.

Черт возьми.

Что за хрень, черт-черт-черт.

Я почти уверена, что он хочет меня поцеловать, и я всем сердцем желаю, чтобы он это сделал.

Господи, я так сильно хочу его поцеловать!

Мои губы непроизвольно складываются для поцелуя.

Но нельзя. Он гонщик. Я не могу быть с ним.

Я делаю шаг назад, разрушая магию момента, и моя рука выскальзывает из его захвата. На его лице промелькнуло разочарование, я успела заметить, но предпочла бы этого не видеть.

Положив шлем в карт, я чувствую, как рука пылает от его прикосновений. Я сжимаю ее в кулак, пытаясь избавить себя от странного ощущения, и прочищаю горло.

– Так, значит, ты должен мне ужин, Райан.

Ужин. Дерьмо. Я должна была проиграть, чтобы иметь возможность заплатить за него. Можно ли придумать что-то глупее? В моей голове – каша из-за близости Каррика, поэтому я веду себя как идиотка.

Снова разворачиваясь к нему, я принимаю решение игнорировать свои чувства и выдавливаю легкую улыбку, которая, с уверенностью могу сказать, скорее напоминает нервный оскал. Надеюсь лишь, что он этого не замечает.

Каррик продолжает смотреть на меня непроницаемым взглядом. Я задерживаю дыхание в ожидании его ответа. Подняв руки, он запускает пальцы в волосы. Затем он расплывается в теплой улыбке.

– Не то чтобы ты заслужила, ведь ты сжульничала… Но технически ты выиграла. Так что, так и быть, я плачу. Что бы ты хотела на ужин?

Тебя. Я хочу только тебя.

Уперев руку в бедро, я склоняю голову к плечу, прогоняя из своего разума все развратные мысли.

– Что я хочу? – Я поджимаю губы и принимаю решение: – Попробовать местную кухню.

Он улыбается.

– Отличный выбор. Я как раз знаю одно местечко.

Глава шестая

Куала-Лумпур, Малайзия

Мы едем уже около сорока минут, и Каррик паркуется на улице рядом со зданием, похожим на магазин. Он был за рулем, потому что знает дорогу, а я повезу нас к отелю и уже не могу дождаться, когда займу водительское кресло.

Я выбираюсь из авто и присоединяюсь к стоящему на тротуаре Каррику.

– Итак, куда мы направляемся? – спрашиваю я, хватая ручку сумки и притягивая ее к себе. Мы двигаемся в сторону магазина.

– Чуть дальше есть замечательное местечко.

Пока мы идем, я смотрю на лотки и витрины, отвлекаясь на вывески и запахи: свежая еда, яркая одежда, ювелирные украшения на любой вкус. Уличные художники рисуют портреты, а пожилые мужчины сидят за столом и играют в настольную игру, похожую на шашки. Вокруг раздаются звуки проверенной временем музыки, и одна песня сменяет другую.

Затем мне на глаза попадается безвкусно украшенный прилавок, на котором разложены украшения, похожие на мультяшную атрибутику, и там я замечаю кое-что знакомое.

– Боже мой, это ожерелье с Молнией МакКуином? – Остановившись, я разворачиваюсь и иду обратно к прилавку.

Я вроде как фанатка Молнии МакКуина. Серьезно, «Тачки» – лучший мультфильм Диснея. Могу смотреть его хоть каждый день, чего нельзя сказать о мультфильмах с принцессами.

Подойдя ближе, я убеждаюсь, что это ожерелье с моим любимым героем и, должно быть, самая крутая вещь, которую я только видела. Маленький кулон в виде МакКуина прикреплен к серебряной цепочке. Догадываюсь, что цепочка, скорее всего, не серебряная, и на моей шее останется зеленый след после часа ношения этого украшения, но мне плевать, потому что я хочу ее. Я обвиваю цепочку с кулоном вокруг руки и только собираюсь спросить мужчину о цене, как спиной чувствую тепло прижимающегося ко мне Каррика.

– Почему ты смотришь на кулон с «Тачками» так, будто это бриллианты от Тиффани?

Я поворачиваюсь в его сторону.

– Потому что для меня оно ценнее любых бриллиантов. Что для одной девушки – хлам, для другой – сокровище.

Его глаза сверкают на солнечном свете при взгляде на меня.

– Могу я, исходя из этого, предположить, что ты – фанатка «Тачек»?

– Эм, да. – Я смотрю на него, потрясенная тем, что он вообще мог подумать иначе. Кому может не понравиться этот мультфильм? – А ты – нет?

– Нет. – Улыбка затрагивает его глаза.

– Что? Почему?

– Потому что мне не пять лет.

Своим высказыванием он заслуживает тычок локтем в ребра. Я таращусь на него с любопытством.

– Ты же никогда не смотрел этот мультфильм, так ведь?

– Не смотрел.

– Как это вообще возможно? – восклицаю я. Выронив цепочку из рук, я разворачиваюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– И снова мой ответ – мне не пять лет.

Я разочарованно качаю головой.

– Ты многое упустил. И ты еще называешь себя гонщиком! – Выдержав паузу, я упираю руки в бедра. – Серьезно, тебе стоит посмотреть этот шедевр. Он великолепен. Он стоит того. – Я принимаю решение: – Мы посмотрим его в следующий раз, когда ты будешь свободен.

Он сжимает губы, и я с уверенностью могу сказать, что он сдерживается, чтобы не улыбнуться.

– И что ты собираешься делать? Купить его и силой вынудить меня присоединиться к просмотру?

– Нет, он уже есть у меня на DVD, глупый мальчишка.

Вдруг на его лице мелькает догадка, и лишь тогда до меня доходит, что я допустила оплошность.

– Он у тебя с собой, так ведь?

Мои щеки вспыхивают, взгляд упирается в ноги.

– Может быть, – мямлю я. –  Ты путешествуешь по миру, возя с собой диск с диснеевским мультиком?

Он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться, клянусь. А я просто умираю от стыда, потому что Каррик Райан только что узнал, что я – девчонка с придурью.

– Он помогает мне справиться с тревожностью, – защищаюсь я. Пальцем Каррик поддевает мой подбородок и приподнимает, чтобы я смотрела на него. Его лицо радостно светится.

– Ты знаешь, как нормальные люди борются с тревожностью?

– Хочешь сказать, я ненормальная? – пытаюсь огрызнуться я, находясь под его пристальным вниманием.

– Нет. Говорю, что ты уникальная.

– В плохом или хорошем смысле? – Я прикусываю губу.

Он усмехается, но по его взгляду я догадываюсь, что он серьезен.

– О-о-о, определенно в хорошем. Ты… непредсказуемая, Андресса.

Ох. Ого.

По моему телу пробегает приятная дрожь от услышанного.

– Итак. Ты хочешь этот кулон?

– Эм-м…

Каррик не перестает смотреть на меня, а я не могу оторвать взгляд от него. Я ослеплена, околдована его сладкими чарами. Он отводит глаза, и в тот же момент я начинаю скучать по его недвусмысленному взгляду. Я замечаю, как он поднимает цепочку с прилавка.

– Сколько?

– Пятьдесят пять ринггит[15], но ты можешь забрать за пятьдесят, – говорит торговец.

Каррик берет кошелек и вытаскивает оттуда крупную купюру, куда больше названной цены. Он протягивает деньги мужчине.

– Сдачи не нужно.

Не знаю, как много Каррик дал продавцу, но стоило тому получить деньги, как его глаза загорелись и мужчина поторопился спрятать их в сумку на поясе.

– Ну-ка, – Каррик жестом указывает мне развернуться.

Так я и поступаю, разворачиваясь к нему спиной.

– Ты не обязан это делать, – мягко произношу я. –  Но я хочу. – Он оборачивает цепочку вокруг моей шеи. Кулон приятно холодит мою кожу. Надев украшение, Каррик кладет руки мне на плечи. – Вот теперь ты всегда сможешь носить с собой свое средство от тревожности.

Я ощущаю, как в моей груди зарождается глубокое, незнакомое прежде чувство, и сжимаю кулон.

– Спасибо, – оглядываюсь я на него через плечо.

Его взгляд опускается на мои губы. Голубые глаза темнеют, и лишь тогда он снова смотрит на меня, отступая на шаг.

– Идем. Вперед за едой.

Мы отходим немного дальше, пока Каррик не останавливается у маленького ресторана. Это место выглядит настолько невзрачным, что я бы прошла мимо.

– Здесь? – Я указываю на здание.

– Снаружи оно выглядит не очень, но подожди, пока не зайдешь внутрь.

Каррик открывает передо мной дверь, и я ступаю в небольшой малазийский оазис. Он не шутил. Меня так и подмывало выйти обратно, чтобы убедиться, что я все еще в реальном мире. Создается впечатление, что я шагнула в Нарнию.

С высокого потолка свисают симпатичные красные фонари. В зале стоят столы из темного дерева, на них разложенные красочные столовые приборы насыщенных красных, зеленых и пурпурных оттенков. У деревянных стульев мягкие спинки, оформленные в тех же цветах, что и приборы. На золотых стенах – изумительные рисунки, а занавеска обрамляет заднее окно, из которого открывается чудесный вид на красивый сад с фонтаном.

– Мистер Райан! – От барной стойки к нам пробирается малазиец маленького роста с широкой улыбкой на лице. – Рад видеть вас снова. Я все задавался вопросом, когда вы к нам пожалуете. И вижу, вы привели друга. Добрый день, – обращается он ко мне, улыбаясь еще шире.

– Добрый.

– Гунтур, это мой друг, Андресса Амаро. Андресса, это Гунтур Вон. Он – владелец этого милого местечка, – проинформировал меня Каррик.

– Красиво вы здесь все обустроили, – отзываюсь я. –  Спасибо, – отвечает Гунтур, маша рукой. – Но оформление не идет ни в какое сравнение с едой, – подмигивает он мне, заставляя улыбнуться.

– Он не шутит, – кивает Каррик, когда Гунтур усаживает нас. – Как ты думаешь, почему я тащу свою задницу сюда каждый раз, когда посещаю Куала-Лумпур?

– Ну, спасибо, что взял с собой. – Я улыбаюсь, глядя на него через стол.

– Что я могу принести вам из напитков? – спрашивает нас Гунтур.

– Мне газированную воду, – заказываю я. –  То же самое.

Гунтур протягивает каждому из нас меню.

– Мы добавили парочку новых блюд с вашего последнего визита, – оповестил Гунтур Каррика, по-дружески хлопая его по спине. – Скоро вернусь с вашими напитками.

– Итак, как ты нашел это место? – интересуюсь я. – Его точно нет в туристическом путеводителе.

– Когда я только начинал карьеру в Формуле-1 и прибыл сюда для моей первой гонки, через одного из спонсоров я познакомился с Гунтуром. Он оказался чьим-то родственником. Гунтур большой фанат гонок. Он дал мне визитку своего ресторана и пригласил в гости. Сказал, что предоставит лучший наси лемак во всей Малайзии. У меня не было ни единого понятия, что такое наси лемак, но однажды ночью мне стало так скучно, что я сел за руль и отправился сюда. Попробовал этот наси лемак, плюс посмаковал другие блюда и теперь возвращаюсь сюда каждый раз, когда прилетаю в Куала-Лумпур. К тому же Гунтур отличный парень.

– Да, он кажется милым. – Я руками подпираю подбородок. – И что же такое наси лемак?

– Национальное блюдо. В основе – рис, приготовленный в кокосовом молоке с листьями пандана.

– Ты готовишь? – спрашиваю я ошеломленно, пытаясь представить его на кухне.

– Нет, я прочитал это в меню, – ухмыляется он, взглядом пробегаясь по меню перед ним.

Рассмеявшись, я качаю головой.

– Ну, что будете заказывать? – Гунтур уже вернулся с нашими напитками.

Я благодарю его, когда он ставит заказанную мною воду на стол и переключаю внимание на меню. Не зная, что заказывать, я ищу помощи у Каррика.

– Ты хочешь, чтобы я заказал для нас обоих?

– Если тебе нетрудно, – улыбаюсь я. Я слушаю, как Каррик тараторит ужасно большой заказ, понимаю, что ужин обещает быть долгим, и потягиваю воду. Гунтур записывает все в блокнот и исчезает на кухне.

– Поверить не могу, что не спросила этого раньше, но в какой части Ирландии ты рос?

– Хоут. Это старая рыбацкая деревенька недалеко от Дублина.

– Там есть пляжи?

– Ха, – засмеялся он. – Недалеко от гавани есть обломок скалы, идя по которому можно подойти поближе к воде. Ничего и близко похожего на то, что было у тебя в Бразилии.

– Я не всегда могла насладиться пляжами, помнишь? Я родилась в Англии.

– Ах да, точно, – кивает он. – Где именно?

– В Лондоне.

– И почему ты перебралась в Бразилию?

Я делаю глоток воды, готовясь дать ответ.

– Мой отец умер, когда мне было десять.

– Господи, Андресса, я не знал этого. Мне так жаль.

– Все нормально. Ты его не убивал. – Мгновение он, сконфузившись, в упор смотрит на меня. – Прости. Несвоевременная шутка, – пожимаю плечами я, и он расслабляется. Мне просто не хотелось видеть жалость на его красивом лице. Я могу принять ее от кого угодно, но от него… Это меня задевает. – В любом случае, у моей мамы в Англии никого не было, но было много родственников в Бразилии. В Англии мы были одиноки, так что она вернулась на родину вместе со мной.

– Должно быть, это тяжело – потерять отца и переехать на другой конец мира.

– Я справилась. – Еле-еле. – Я познакомилась с кучей двоюродных братьев и сестер, дядь и теть. Было здорово оказаться в семейном кругу.

– Как умер твой отец? Прости, если лезу в личное.

– Несчастный случай.

– Какого рода?

– Худший из возможных. – Мой голос стал жестче. При мысли об отце ко мне вернулась вся непрожитая боль, поэтому я попыталась сделать наш разговор более легким, сменив тему. – Ну, так как ты решил стать гонщиком Формулы-1?

– Мой отец был механиком…

– Я не знала. – Я наклоняюсь вперед, мне интересно послушать его историю.

– Ну да, я рос, окруженный машинами. Мой дедушка – отец моего отца – тоже был механиком, так что, можно сказать, любовь к машинам у меня в крови. Когда мне исполнялось семь, отец отвел меня и нескольких моих друзей на картинг, и с того самого момента я попал на крючок. Занимался картингом уже на регулярной основе, участвуя в соревнованиях. Я обожал это дело. Не мог насытиться. Отец быстро заметил мои серьезные намерения и, естественно, увидел, насколько я хорош. Я выигрывал все гонки, в которых принимал участие. – Он награждает меня нахальной улыбкой. – И тогда он начал посвящать моей мечте много времени. Из-за всех соревнований, в которых я участвовал, ему было сложно работать, потому он принял решение урезать рабочие часы в дневное время и найти неофициальную ночную подработку, лишь бы заработать денег. Затем, когда мне было тринадцать лет, дедушка отошел на тот свет и все оставил отцу – дом и некоторые накопления, которые хранил годами. Картинг в Ирландии был хорош, и гонки были приличные, но мне хотелось большего. Отец понял, что в Англии у меня будет больше возможностей и способов развить свои способности, чтобы попасть в Формулу-1. Так что он продал и дедушкин дом, и наш и перевез нас в Великобританию. Он снял жилье и работал, когда мог. Деньги с продажи домов он использовал, чтобы удерживать нас на плаву. Когда мне стукнуло четырнадцать, я вступил в Интерконтиненталь А, который теперь называется KF2[16]. Потом, год спустя, добрался до Формулы-А. В следующем году – до Формулы Супер-А. Я продвигался дальше, переходя в Формулу-3, из нее в Формулу-2, и, когда мне исполнилось двадцать, я добрался до Формулы-1.

– Ого, крутая история! Твой отец многое сделал, чтобы ты оказался здесь и сейчас, – говорю я, начиная понимать, почему Оуэн так печется о карьере Каррика.

– Да, многое. Он отличный отец. О лучшем отце простой мальчишка и мечтать не смеет.

От этой реплики в моем горле встает ком.

– А что с мамой?

Его глаза заволакивает тьма.

– Ее нет рядом. И не было долгое время.

– Она ушла?

– Когда мне было два года. Фактически она и не была матерью.

– Ох, Каррик… мне так жаль.

Я и представить не могу, как кто-то может оставить своего ребенка. Моя мама никогда бы меня не бросила, да и мой отец… ни за что на свете. Единственная причина, по которой он ушел от меня, – его смерть. И бросить такого человека, как Каррик… не могу даже представить. Он такой яркий и открытый.

Протянув свою руку через стол, я кладу ее на ладонь Каррика, переплетая наши пальцы.

– Она многое потеряла, Каррик. Очень многое.

Он смотрит на мою руку, на мгновение останавливая на ней свой взгляд, а затем заглядывает мне в глаза. Сердце бешено колотится в груди. Скользнув пальцами по его кисти, я убираю руку. Подняв свой напиток, нервно делаю глоток.

– Какая у тебя любимая машина? – спрашивает он неожиданно, вероятно, испытывая неловкость из-за нашего контакта.

– Ох, это просто. Jaguar XK120[17]. – Мой отец водил такую машину, она была его гордостью и отрадой. Он ездил на ней до своего последнего дня. С тех пор я эту машину не видела. Когда отец погиб, мама избавилась от нее на аукционе, а все вырученные деньги отдала на благотворительность. Я очень долго злилась из-за этого. – А у тебя?

– Та, за рулем которой я в данный момент. В этом плане я непостоянный. – Он ухмыляется, а я разражаюсь смехом. – Как ты поняла, что хочешь быть механиком?

– Так же, как и ты понял, что хочешь быть гонщиком. Я выросла, окруженная машинами, вот и причина. Хотя, вероятнее всего, моя мама хотела бы, чтобы я занималась чем-то другим.

– Например?

– Чем угодно, только не машинами. Мне кажется, что втайне она хотела, чтобы я пошла по ее стопам и стала моделью.

– Твоя мама была моделью?

– Ага. – Не стоило ему этого говорить. Не нужно быть гением, чтобы с помощью Гугла обнаружить связь между моим отцом и матерью, хотя не думаю, что Каррик собирается искать информацию обо мне или моей маме.

– Знаешь, это забавно. Впервые увидев тебя, я подумал, что ты модель. – Я закатываю глаза. – Я мог где-нибудь видеть твою маму?

– Скорее всего, нет. Она бросила модельную карьеру, когда появилась я. Хотя она была невероятно красивой и остается такой по сей день.

– Могу представить.

– Погоди. У меня есть ее фотография. – Я достаю телефон из сумки и протягиваю ему, указывая на экран, где в качестве обоев установлена наша с мамой фотография. Я сделала ее перед тем, как уехала из Бразилии.

– Это твоя мама? Черт побери, вы больше похожи на сестер. Она настоящая милфа[18].

– Фу! – Перегнувшись через стол, я вырываю телефон из его рук. – Это отвратительно! Ты не можешь говорить такие мерзости о моей матери!

Он хохочет.

– Прости. Я не в том смысле. Я не собираюсь… эм, ну, ты знаешь, с твоей мамой, но могу себе представить, что другие мужчины захотели бы, ну… понимаешь, ее. Сильно.

– Господи, Каррик. Ты делаешь только хуже. – Я роняю голову на руки.

– Прости, – подавляет он смех.

Приподняв голову, я укоризненно качаю ею.

– Проехали. Я давно хотела задать тебе один вопрос. У тебя есть какие-нибудь традиции, связанные с гонками? – У моего отца они были. Он всегда надевал черные боксеры и носки и перед каждой гонкой завтракал обычным яичным омлетом. Я так и не поняла почему.

– Есть.

Я жду, но он не дает развернутый ответ.

– Ну и… Ты расскажешь мне, какие?

Положив руки на стол, Каррик наклоняется вперед.

– Ладно. – Он выдыхает. – Перед каждой гонкой я должен съесть плитку шоколада Galaxy.

– Серьезно? – улыбаюсь я. – Почему?

Смотря на меня, он откидывается на спинку стула, оставляя руки на столе.

– Как только мы перебрались в Англию, я не выигрывал гонки. Не знаю, в чем было дело: то ли в давящей на меня мысли, что мы находимся в другой стране, то ли еще в чем-то. В лучшем случае я приходил четвертым. Я паниковал, потому что отец отказался от многого ради переезда в Англию, и был подавлен, потому что знал, что способен на большее. Ну, так вот, в тот особенный день я был голоден, забыл до этого поесть, и мой отец говорит: «С пустым желудком ты проиграешь эту гонку». Он вышел купить перекус. И когда вернулся, сказал, что нашел только дерьмовый торговый автомат, затем протянул мне плитку шоколада Galaxy, а я такой: «Что это за фигня? Я не стану это есть. Это бабский шоколад. Мужики не едят Galaxy. Мужики едят Yorkie». Помнишь эту рекламку?[19]

– Помню, – рассмеялась я, наслаждаясь его манерой рассказывать истории. Свое повествование он сопровождает яркой мимикой, выражая самые разные эмоции.

– И тогда мой отец взбесился и сказал: «Ну, я не нашел никакого мужского шоколада, так что ешь гребаную женскую хрень и заткни хлебало!»

– И что ты сделал?

– Дулся с минуту, а потом съел эту гребаную плитку Galaxy, и это оказался лучший шоколад в моей жизни, лучший из всех, что я пробовал, но я не признался в этом своему отцу. Потом сел в карт и впервые победил в гонке в Англии. – Он нежно улыбнулся, и я заметила отблеск воспоминаний в его глазах. – С тех пор мой отец перед каждой гонкой покупает мне в торговом автомате плитку шоколада Galaxy, и я ее съедаю. Это моя единственная странность.

– А если в ближайшем торговом автомате ее не окажется? Или, что еще хуже, не окажется самого торгового автомата?

Он наклоняется вперед с обольстительной улыбкой на лице.

– Торговый автомат найдется всегда, Андресса, и там всегда будет шоколадка Galaxy.

– А-а-а. – Вот оно, преимущество быть Карриком Райаном.

Гунтур подходит к нашему столу, держа в руках огромный поднос, нагруженный едой. Он начинает расставлять перед нами блюда. Затем другой официант кладет передо мной зеленый лист.

– Это от бананового дерева, – объясняет Каррик, заметив недоумение на моем лице, – его используют вместо тарелки.

– Хорошо. Круто.

После того как вся еда была разложена, я уставилась на рис, мясо, овощи и другие блюда, которые была не в силах описать, а Гунтур пожелал нам приятного обеда.

Я обращаюсь к Каррику:

– Это уже перебор, тебе не кажется? Ты же стараешься придерживаться правильного питания. – По моей улыбке Каррик быстро понимает, что я просто издеваюсь.

– Ты видела хоть одного полного малазийца?

Я взглядом окидываю сидящих вокруг людей.

– Нет.

– Ну, то-то же.

– Ладно, Джабба, – поддразниваю его я. – Итак, с чего мне стоит начать?

Он безмолвно осматривает тарелки с едой. Указывает на одно из блюд и говорит:

– Попробуй вот это.

Мы прекрасно провели время, наслаждаясь едой и общением. Говорили о школе, друзьях и самых разных пустяках, от любимых книг до музыкальных вкусов – обо всем и ни о чем. Часы пролетели незаметно. Это был один из лучших дней в моей жизни.

Как только мы закончили, Каррик расплатился, снова отказав мне, когда я изъявила желание заплатить хотя бы половину. А я и не стала возражать, спасая себя от нотаций в стиле «сколько ты заработала за прошлый год».

– Спасибо за сегодняшний день, за картинг и обед, – обращаюсь я к Каррику, когда мы идем назад, освещаемые лучами вечернего солнца.

– В любое время.

Мы шагаем обратно, проходя мимо магазина, к машине. Когда мы доходим до нее, Каррик протягивает мне ключи.

Я расплываюсь в улыбке, как кот, налакавшийся сметаны.

– Возвращаемся в отель? – уточняю я, забираясь на водительское сидение.

– Да, но это будет долгий путь.

Я пристегиваю ремень безопасности и завожу двигатель. Тот мурлычет, словно котенок. Стереосистема оживает с песней «Wish You Were Mine» Филиппа Джорджа.

– Готов к лучшей поездке за всю твою жизнь? – Я кладу руки на руль, разворачиваюсь к Каррику и обнаруживаю, что он смотрит на меня с непроницаемым выражением на лице.

– Ага, готов. – То, как он это произносит, заставляет мое сердце сильнее забиться в груди.

Я переключаю передачу. Проверяю зеркала и выезжаю на дорогу. Вжимаю педаль в пол и увожу нас прочь.

Глава седьмая

Шанхай, Китай

– Ну, что думаешь?

Мы с Карриком находимся в его номере и только что посмотрели мультфильм «Тачки». Я наконец-то уговорила его. Я развалилась на диване и закинула ноги на кофейный столик. Каррик на другом конце дивана, а между нами – огромное ведерко с наполовину съеденным мороженым. Это было лучшее мороженое, что я ела в своей жизни. Оно мне напомнило сцену из фильма «Один дома», где Маколей Калкин поедал гору замороженного десерта.

Совершенно ясно, что у Каррика отдых от его диеты. Но в этот раз я решила спустить ему это с рук, потому что сегодня была гонка, и Каррик пришел третьим. Это на него непохоже. Обычно он приходит первым или вторым. И очень редко третьим. Он всю вину свалил на машину, сказав, что она была неуправляемой. Мы с Беном проверили ее, но не смогли найти никаких неполадок, так что я не знаю, что произошло.

Каррик с того самого момента ходит с дерьмовым настроением, что совершенно неудивительно. Он любит соревноваться, но очень не любит проигрывать.

Когда он сказал, что не сдвинется с места, я ответила, что останусь с ним до тех пор, пока Петра и ребята не вернутся. Я не возражаю, ведь уже завтра мы отправляемся в Бахрейн, а Каррику придется задержаться для общения с прессой, решения каких-то дел со спонсорами и записи рекламного обращения. Я не увижусь с ним на протяжении нескольких дней, пока он не присоединится к нам, и потому меня так радует перспектива провести с ним время до нашего отъезда.

Мы заказали много разной еды и мороженое через обслуживание номеров и весело проводим ночь.

И нужно заметить, что каждый вечер с Карриком веселый. Справедливо будет сказать, что мы сблизились в последнее время. Сильно сблизились. Я провожу с ним большую часть дня, а если нет, то мы переписываемся или созваниваемся.

Он довольно быстро стал лучшим из всех друзей, что у меня когда-либо были.

– Было неплохо, – задумавшись, выдает он. –  Просто «неплохо»? – Я смотрю на него, притворившись, что испытываю отвращение.

Приличную часть мультфильма, даже большую, он смеялся. И я заметила, как он прослезился на одном трогательном моменте.

– Ну да, неплохо.

– Ты лжешь. – Я убираю ноги с кофейного столика и подбираю их под себя, усевшись таким образом лицом к Каррику. – Тебе понравилось. Признай это.

– Я же сказал, неплохо, – хмурится он. Его настроение все еще паршивое. Я думала, что мультфильм поможет, но Каррик все еще раздражен. Мне необходимо заставить его смеяться.

– Скажи правду. Скажи, что теперь ты обожаешь «Тачки» и это лучший из всех когда-либо просмотренных тобой фильмов, или ты поплатишься.

– Поплачусь? – от этой фразы его брови взлетают вверх.

– Именно.

– И что же ты сделаешь?

Я бросаю взгляд на миску с мороженым и хватаю ее. Подняв емкость на уровень груди, я достаю находящуюся там ложку, давая подтаявшему мороженому капать обратно в миску.

– Признай, что «Тачки» – лучший мультфильм из когда-либо тобою виденных, или ты будешь измазан мороженым. – Я устремляю на него наглый взгляд.

Его брови взметнулись еще выше. Убрав ноги с кофейного столика, он разворачивается ко мне, садится прямо и смотрит с предупреждением.

– Неужели, Амаро? Ты осознаешь, что я могу двигаться очень быстро? Я выхвачу миску из твоих рук и измажу тебя мороженым раньше, чем у тебя появится хотя бы возможность взмахнуть этой ложкой в моем направлении.

– Что, правда? – Я хитро прищуриваюсь. – Это громкое заявление.

Он располагается на диване на коленях, устраиваясь лицом ко мне.

– Это не заявление. Просто факт.

– Ты бросаешь мне вызов, Райан?

Он склоняет голову набок.

– Да. А что? Струсила, Амаро?

– Ха! К счастью, нет. Вызов принят.

Все происходит довольно быстро. Я зачерпываю чуть-чуть мороженого и начинаю поднимать руку, чтобы замахнуться ложкой на него. Черт, он действует слишком стремительно. Он не шутил. Я успеваю лишь слегка забрызгать его футболку мороженым, прежде чем сама оказываюсь лежащей на спине, а вырванная из рук миска летит куда-то на пол; Каррик же с самодовольной ухмылкой сжимает мои руки у меня над головой, выдергивая ложку из моих пальцев.

– Что ты там говорила? – нахально спрашивает он, нависая надо мной с ложкой в руке и водя ею у меня перед лицом, чтобы подразнить.

– Гр-р-р, – рычу я и закрываю глаза, ожидая, когда же упадут капли мороженого.

– Сдаешься? – Его голос становится ниже.

Это вызывает пульсацию внизу живота. Я открываю глаза, встречаясь с его взглядом.

– Ни за что. Предпочитаю оказаться измазанной мороженым, но не покориться. – Что-то вспыхивает в его глазах после того, как я произношу последнее слово. – Просто сделай, что хотел, и покончим с этим. – Я зажмуриваюсь.

Затем я чувствую это – что-то очень-очень большое упирается в мое бедро.

У меня перехватывает дыхание, и я распахиваю глаза. Его лицо значительно ближе к моему, чем секунду назад. От его взгляда температура моего тела поднимается, оно оживает, реагируя на Каррика, словно кто-то щелкнул переключателем.

Он лежит на мне, его твердое достоинство прижимается к моему бедру. Осознание, что мои прикосновения делают с ним подобное, сводит меня с ума. Я прикусываю губу.

Он резко вдыхает. От этого мышцы на его груди сокращаются. Его глаза темнеют от желания. Опуская к моему рту ложку, он проводит ею по губам, покрывая их мороженым. Я резко втягиваю воздух, меня бьет дрожь от холодных прикосновений.

Отбросив ложку на пол, Каррик опускает голову. Смотря мне прямо в глаза, очень медленно проводит языком по моим губам, слизывая с них мороженое.