Читать онлайн В Кольце

1

16 августа

Последний раз вела дневник в тринадцать лет. Что ж, десять лет спустя снова возвращаюсь к этому занятию. Хорошо, что когда-то привезла несколько блокнотов для секретов засолки огурцов от соседки. Ну и для работы. Только работы больше нет.

О чем сегодня пишут в дневниках? Например, я вот напишу, что второй день льет дождь, на улице пасмурно и холодно. Топлю камин по ночам, чтобы не было видно дыма из трубы, но за день дом остывает.

Сейчас самое подходящее время сесть у окна, открыть первую страницу блокнота и описать все те события, что происходили со мной и моими знакомыми за последние три месяца. Может кто-нибудь когда-нибудь найдет мои записи и, главное, сможет разобрать почерк.

С чего же начать? В этих случаях обычно говорят: «начни сначала», но что считать началом? День, когда я в последний раз видела свою семью или час, когда в мозгу что-то щелкнуло, и я поняла, что произошло?

Пожалуй, началось все вот с чего.

Двадцать первого или двадцать второго апреля – уже не помню точно, а телефон не работает, чтобы посмотреть последний звонок, – ехала в сторону дачи, только что основательно потратившись в Икее. Полный багажник дешевого барахла для нового дома! Осенью закончили строительство, а буквально две недели назад поставили симпатичный камин. О том, как его устанавливали, можно отдельную историю написать.

Муж с молотком и матом собрал кровати и шкафы из той же Икеи для двух спален на втором этаже. На первом этаже, в лучших традициях, поставили диван напротив камина, тогда и почувствовали себя нереально крутыми, ведь на этот дом мы копили больше трех лет, заняли у всех, кого могли, мечтали о нем, продумывали планировку; заранее подготовили все коммуникации, чтобы в любой момент можно было убежать из Москвы в наш прекрасный дом. Правда и колодец на всякий случай оставили, больно уж красивый домик для него сделали, жалко было сносить.

Ладно, я отвлеклась.

Муж по телефону отчитывал за трату большой суммы денег. Я в ответ сначала оправдывалась, потом уже откровенно злилась. Да, матрасы очень нужны, собрать кровать – только половина дела, а спать-то как?! И сдались ему эти занавески! Ну да, они дорогие, но в гостиной два окна, и занавески должны быть одинаковыми! А те, что стоили в два раза дешевле, можно разве что на тряпки для кухни пустить.

Наш последний разговор прошел на повышенных тонах. Если бы я только знала, что он последний…

Я была почти в полусотне километров от Москвы, а муж с сестрой и мамой поехали через весь город на кладбище. Почему через центр, а не по кольцевой – я не знаю. Так сложились карты.

Больше никто не звонил, и не думаю, что позвонит. А занавески так и висят в гостиной, матрасы теперь застелены симпатичной простыней в мелкий цветочек. И камин больше не дымит. Сегодня ночью снова нужно протопить дом, иначе есть вероятность замерзнуть. Болеть сейчас никак нельзя.

Когда я приехала на дачу, стояла настоящая зимняя погода. После недели почти летнего тепла, природа взяла свое и подарила нам несколько дней обильных снегопадов. Автомобилисты уже успели переобуть резину, бабуськи притащили на дачу рассаду, и вот на тебе. Не сугробы, конечно, но белая порошка после ночного снегопада смотрелась крайне странно среди почти распустившихся деревьев.

На улице была плюсовая температура, так что выпавший за ночь снег активно таял, превращая дороги в дачном поселке в настоящее месиво. Вообще, март и апрель – самые депрессивные месяцы. Ты уже ждешь тепла, зелени и солнца, а перед тобой лужи, грязь, куски серо-бурого снега и голые деревья, на ветки которых иногда прилетали вороны. Или грачи. Да не важно кто, хоть попугаи, общей картины безысходности и тлена они не исправят. Меня грела единственная мысль о полном багажнике барахла и то, как я сейчас все это повешу, расстелю и поставлю.

Проезжая по центральной улице, я тогда приметила на одном из участков старичка, бережно разгребающего снег у покосившегося домика. Он был в потрепанной телогрейке и темно-синей шапке, той самой, что была в моде лет эдак сорок назад, с надписью «SPORT» сбоку. Если бы дедушка не шевелился, я бы его даже и не заметила, так хорошо он вписывался в общую картину весеннего уныния средней полосы России.

Заметив проезжающую мимо машину, дед с укором посмотрел сначала на меня, а потом на дорогу, где колеса оставляли глубокую колею. Ну что же поделать, вот такие у нас дороги.

По приезде я первым делом включила автоматы и поставила на максимум все обогреватели в доме. Зажечь камин не решилась – он частенько дымил, да и вообще на улице не так холодно, обогреватели быстро прогреют гостиную, спальню и ванную. Большего мне и не надо.

Хотя нет, для внутреннего обогрева я подключила телефон к колонкам, врубила музыку пободрее и погромче – а соседей все равно нет на десять домов вокруг, – и принялась разбирать покупки.

Первым делом пошли неподъемные матрасы в спальни на втором этаже. На минутку, каждый из них весил больше двадцати килограмм! Но вес меня не смог остановить, так хотелось навести красоту на зло мужу и показать ему потом, что траты вполне себе оправданы.

Следом пошли подушки, пледы и шторы. Ах, да, и еще пару симпатичных плакатов. Вот прямо сейчас на один смотрю. Для кухни были три отдельных пакета с посудой, сковородками и прочими незаменимыми безделушками, вроде венчика для взбивания яиц. Правда я никогда в жизни не взбивала яйца венчиком, но была твердо уверена, что такой инструмент непременно должен быть у любой нормальной хозяйки.

О том, что отключили свет, я узнала по воцарившейся тишине. Музыка оборвалась на середине песни, и вместо ударных можно было услышать собственное сердце.

Я тогда еще подумала: «Надо же, неужто колонки сдохли? Или телефон сел?»

Нет, телефон был подключен к сети и полностью заряжен, а вот колонки замолчали. И свет не включался. Ну, все понятно, опять председатель с электриком что-то делают. Они так до мая будут вырубать свет на несколько часов…

В принципе, к этому времени дом достаточно прогрелся и, если до темноты свет не включат, я легко и непринужденно сяду в машину и поеду домой.

В тот момент в голове не было ни одной плохой мысли. Более того, я выдернула штекер колонок из телефона и запустила музыку заново. Звук, конечно, так себе, зато можно орать песни, и свой голос будет казаться даже лучше, чем тот, что раздается из полудохлых динамиков телефона. Тем более никто не слышит.

Ого, вот это я понаписала. Пожалуй, завтра продолжу…

– Елена, перешлите договор мне на почту и позвоните Михайлову, он хотел встретиться в Лондоне.

Высокий, одетый с иголочки, мужчина средних лет шел по полупустому ВИП-залу аэропорта Домодедово, а за ним, едва поспевая, семенила голубоглазая блондинка, поспешно записывая указания начальника на планшете.

– И позвоните Ефимову. Почему самолет задерживают? – с недовольством, почти угрожающе, произнес мужчина и сел в мягкое кресло – поближе к окну и подальше от редких прохожих.

– Одну минутку, Алексей Игоревич, сейчас все выясню, – пропела девушка и отошла от начальника на несколько метров, набирая телефон Ефимова.

Через пять минут она вернулась и небрежно наклонилась, белокурые пряди почти упали на пиджак начальника, а затем с ноткой волнения произнесла:

– Борис Семенович сказал, что самолет задерживают из-за еще одного пассажира. Непредвиденная ситуация, очень попросили взять на борт…

– Кого? – удивился Алексей Игоревич и вопросительно посмотрел на побелевшую девушку. – Это же частный самолет.

– Вячеслав Ивлиев, известный футболист. По словам Бориса Семеновича, позвонили из клуба и попросили срочно отправить его в Лондон. У них подписание контракта или что-то вроде того. Борис Семенович не мог отказать.

– Что за глупости? Я плачу за этот самолет и должен ждать какого-то шута? Пусть хоть сам президент звонит, меня это никак не касается!

Елена заметила: когда начальник сердится, у него проявляются старческие морщинки и начинает дергаться жилка на лбу. А сердится он в последнее время очень часто. Все ему не так, все вокруг предатели или бездари, никто не хочет работать, и вообще – он всех разгонит и соберет новую команду. Или продаст активы в России и переедет туда, где его деньги будут работать.

Вот только интересно: где, как не в России, его деньги будут приносить такую же прибыль? Этот вопрос Елена никогда не задаст ворчливому начальнику, но всегда о нем вспоминает в моменты обострения.

19 августа

Что-то не получается писать каждый день. Но все же стоит продолжить. Вдруг кто-нибудь найдет?

Вернемся к началу.

Тем же вечером, закончив основную часть дел, я пыталась дозвониться до мужа и сестры. Все без толку – у обоих телефоны были недоступны. Но я не сильно расстроилась. Они отлично знали, что я уехала на несколько дней, у меня есть машина, и я в любой момент могу вернуться. Не в первый раз уехала одна. Ну, а что касается телефонов – у нас в квартире связь исключительно паршивая, так что ничего удивительного, что я не могу ни до кого дозвониться.

С этими мыслями я выпила полбутылки вина и легла спать, укутавшись с головой новыми, мягкими пледами, которые все еще хранили запах магазина, перемешиваясь с ароматом свежего дерева.

Та ночь была очень теплой. И звуки машин на шоссе, где-то там, за сотнями дачных домов, укрытых пролеском, приятно убаюкивали.

Утром меня разбудил стук в дверь. Я поначалу не на шутку испугалась – кто может ломиться в мой дом? Никого же в округе нет. Первые дачники появятся только через неделю, в начале мая, массово жаря шашлыки на больших выходных.

На пороге стоял дед все в той же телогрейке и смешной шапке. Я сначала хотела его отругать, мол, какого черта вы без разрешения зашли на участок, но как-то язык не повернулся кричать на старшего. В конце концов, может, нас тут всего двое на всю округу, и ему помощь нужна.

– Нет ли у вас телефона позвонить? – прямо с порога начал дед, потряхивая в руках стареньким кнопочным телефоном. – Я бы со своего позвонил, но света нет, и батарейка села.

Света действительно не было. Я только сейчас поняла, что в доме холодно так же, как и на улице. Под теплыми пледами не заметила.

Мой телефон тоже был разряжен. На всякий случай я пару раз щелкнула выключателями, чтобы убедиться в отсутствии света, и вернулась к деду.

– Мой тоже разрядился, можно попробовать от машины зарядить. Вы не спешите?

Дед отрицательно покачал головой, и мы вместе пошли к парковке, перепрыгивая лужи на бетонной дорожке. Привычным жестом заведя машину, я воткнула зарядку в телефон, и началось долгое ожидание, когда же он включится.

– Вы слыхали, как тряхнуло вчера? – поинтересовался дед. Я удивленно покачала головой. – Ну как же, громко было. Как взорвалось чего.

– Нет, не слышала, в доме музыка громко играла.

– Так еще до вашего приезда тряхнуло.

– В машине тоже громко музыка играла…

Наконец, телефон лениво загрузился, дед продиктовал домашний номер и аккуратно поднес телефон к уху. Он долго вслушивался в тишину, сведя пышные брови у переносицы.

Почти через минуту он протянул телефон обратно:

– Что-то не соединяет.

Сети не было. И это странно. В отличие от московской квартиры, здесь телефон ловил всегда и везде, даже мобильный интернет был настолько шустрым, что легко можно было смотреть фильмы онлайн в идеальном качестве. А тут на тебе – сигнала нет. Пришлось несколько раз перезагружать телефон, искать сеть вручную, но все тщетно. Ничего не работало, словно и нет у нас в округе трех вышек.

– Надо в город ехать. Вы не собираетесь? Может, вас не затруднит подбросить?

Я была совсем не против подкинуть деда, но в тот момент больше переживала, что муж не сможет до меня дозвониться, начнет паниковать, сорвется и приедет. А у него и так работы навалом. Как, впрочем, и у меня. Света нет, телефон не работает, мобильный интернет, соответственно, тоже. И что я буду делать без интернета? У меня вся работа там.

Договорились с дедом, что через полчаса я за ним заеду, и мы вместе поедем в город. Я подброшу его до дома, а сама поеду в Москву.

Алексей Игоревич не сразу понял, где находится и что произошло. Сначала зашумело в ушах, словно кто-то бил по ним ладонями, так в детстве дурачились с пацанами во дворе. После нестерпимо заболели ребра. И все что над и под ними. Алексей протяжно застонал и рухнул лицом во что-то жесткое и мокрое. Что именно – не разглядеть, вокруг кромешная тьма.

Отдышаться, собраться с силами и попробовать ползти. Неважно куда и зачем, мозг уже дал команду мышцам напрячься и что-то делать. И он пополз. Сверху что-то давило на тело, и под больным брюхом что-то постоянно мешало. Он подумал было, что мешает пуговица пиджака, и потянулся ее застегнуть, но в ту же секунду тело испытало пронизывающую боль от макушки до самых пяток.

Невольно Алексей застонал так громко, что сам испугался издаваемых звуков. Он не столько кричал, сколько гулко хрипел. Как в страшном сне, когда пытаешься убежать от чего-то пугающего, но, как не стараешься, словно стоишь на месте. Так и сейчас: Алексею казалось, что он должен выть белугой на всю окрестность, а из горла вырывался лишь сиплый хрип.

Откуда-то издалека послышалось шуршание, лязг железа и чей-то зычный голос.

– Эй, есть кто?

Алексей, как смог, набрал воздуха в легкие и попытался крикнуть:

– Здесь! Я! Помогите!..

Но, как не старался, вместо крика вырывался хриплый шепот. От безысходности у него даже слезы на глазах навернулись. Ну же, как так! Уж что-что, а орать он умел. Особенно на подчиненных. Куда же делся его грозный голос?

Он еще несколько раз попытался докричаться до кого-то наверху, но все было тщетно. Тогда Алексей снова набрал воздуха в легкие, но не для очередного хрипа, а потому что понимал: прямо сейчас ему будет очень больно. Он задержал дыхание, напрягся и начал методично бить спиной об что-то тяжелое над ним.

Сначала не было никакого эффекта. Как бы он не старался, но не смог произвести достаточно громкий звук. Зато тело болело так, что искры из глаз летели. Но останавливаться нельзя. Пока сознание от боли не покинет его, надо продолжать. И он продолжал.

В какой-то момент тяжелый предмет над ним лязгнул и чуть приподнялся. В ту же секунду кто-то сверху побежал на звук. Алексей слышал, как спаситель матерился и прыгал с одной железки на другую. Его шаги неминуемо приближались, а Алексей все продолжал бить спиной, из последних сил заглушая боль сиплым хрипом.

Алексей открыл глаза и уставился в побеленный потолок.

– «Отвратительная работа», – промелькнуло в голове. – «Неровные слои, следы кисти, а посредине так и вовсе идет какая-то деревянная балка. Кто так работает? Уволить к чертям безрукого маляра…»

Собственно говоря, а он вообще где?

Алексей медленно повернул голову, разглядывая помещение. Обычный деревенский дом, причем довольно скромный. Узкие окошки, дурацкая тюль, кое-где отходили пестрые обои. Совершенно точно не больница.

– Эй, хозяева! – крикнул Алексей, и знакомая боль тут же разлилась по телу.

– «Твою ж налево, а ведь так безболезненно все начиналось. Хорошо, что голос немного прорезался. Не такой, как раньше, но уже не хрип.»

Через бесконечно долгие десять секунд в деревянном проеме появилась фигура незнакомого мужчины. Классический прикид: растянутые треники, футболка в дырках и лохматая грива русых волос. Ему бы фуфайку с бородой, и можно смело вести немцев в глухой лес.

– Очнулся? Это хорошо, ща Свету позову, – незнакомец кивнул Алексею и тут же исчез.

Что за мужик, какая еще Светка? Алексею совершенно не нравилось происходящее. Хотелось немедленно получить ответы на все вопросы. А еще вернуть свой телефон, позвонить в офис и разнеси всех к чертям.

Так. Момент. А как же самолет? Как же Лондон? Этот старый сарай – совершенно точно не лондонский Савой. Кто-то должен немедленно объяснить, что за чертовщина тут творится.

И этот «кто-то», в лице полной женщины с наспех убранным пучком, возник в дверном проеме через минуту. Запыхавшаяся, та чуть ли не на бегу снимала грязные ботинки.

– Очнулся, родненький? – произнесла женщина с невероятным запалом позитива и заботы.

– Вы кто?

– Тихо, тихо, не волнуйся.

Женщина подошла к кровати, поправила тонкое одеяло и зачем-то потрогала лоб. У нее была большая горячая рука, которая могла накрыть все лицо. Под ногтями – свежая грязь, а сами руки не видели ухода примерно… Никогда.

– Какого хрена тут происходит?

– Тебя можно поздравить со вторым днем рождения.

Такой ответ в корне не устроил Алексея.

– Не надо меня ни с чем поздравлять. Лучше объясните, какого черта тут творится. Вы кто? И, главное, где я?

Женщина села на край кровати, попутно поправляя одеяло на пострадавшем.

– Говорю же, не волнуйся. Самолет, на котором ты летел, упал. Мы тебя чудом нашли. Думали, не оклемаешься уже. Все ж три дня под обломками и еще неделю тут пролежал. Бредил постоянно.

– В смысле неделю? – в голове Алексея пронеслись все пропущенные встречи и подписания контрактов.

И как теперь партнерам объяснить свое отсутствие? Особенно Файману. Этот старый еврей не будет ждать.

Женщина в ответ усмехнулась с нескрываемой ноткой издевки.

– Ну, а сам как хотел? Ты ж на самолете разбился, дурак ушибленный. Вона, в километре от деревни, – она указала рукой куда-то за окно. – Мой Колька тебя и достал из-под обломков. Там еще люди были, но им не так повезло. Тебе помог молодой парнишка, ты на него упал, и он, похоже, смягчил удар.

– «Футболистик», – промелькнуло в голове Алексея.

Тот самый напыщенный идиот, который весь недолгий полет требовал к себе повышенного внимания. Сначала никак не мог выбрать место. Алексей бесился, потому что в частном самолете все десять кресел одинаковые. В итоге он решил сесть за спиной Алексея. Бесит, когда в твоем же самолете какой-то молодой мажорчик дышит тебе в затылок.

Потом он начал требовать шампанское, водки, закуски и стюардессу на десерт. Потом ему приглянулась помощница Лена, но она старалась не обращать на парнишку никакого внимания. Вроде, но это не точно, перед падением он встал со своего кресла и хотел подойти к ней, но как раз в эту секунду самолет тряхнуло. Алексей вспомнил момент. Тряхнуло сильно, он вцепился влажными ладонями в ручки кресла и машинально посмотрел в иллюминатор, но увидел только слепящее солнце. Все, дальше – черный экран.

Получается, избалованный дурачок спас ему жизнь. Значит, не зря разрешил лететь на своем самолете. Хоть какая-то польза от футболиста.

2

22 августа

Думала, что буду писать каждый день, но совсем не было времени. Вспоминала о блокноте уже вечером, когда было темно. Не думаю, что трата свечек на несколько строчек того стоит. Впереди зима, и у меня будет полно времени.

Сегодня была отличная погода – солнышко, тепло, ветер утих. Мало того, что до этого несколько дней лил дождь, так вчера еще и ветер поднялся, настоящий ураган. Очень боялась, что сдует крышу или выбьет окна, но вроде обошлось.

Сегодня тихо, спокойно и тепло. Настоящий август.

Я давно полюбила тишину и одиночество. Отчасти из-за того, что жила в огромном мегаполисе и была окружена десятками девайсов – телефоны, компьютеры, телевизоры. Я всегда на связи, всегда что-то смотрю или читаю, постоянно у кого-то орет телевизор или шумят подростки за окном. Хотелось тишины. Я и тогда, в апреле, поехала на дачу ради тишины, в то время как все мои поехали на кладбище.

Ненавижу кладбища.

Итак, мы с дедом Лешей поехали в город. Привычный маршрут по размытым дорогам, мимо еще одного старого дачного поселка, которого летом не видно из-за деревьев. Сразу за ним дорога начинает вилять мимо пруда и небольшого поля. Буквально километр, и мы на шоссе, соединяющем два подмосковных города. Местечковое шоссе – по полосе в каждую сторону. Обычно на нем движение не очень активное, но тогда все было иначе. Пробка еле двигалась в обе стороны. Сотни машин, грузовиков и автобусов.

Притормозив перед поворотом, мы оглядели эту нескончаемую вереницу. Я тогда предположила, что дело в какой-нибудь аварии или даже в двух, ведь машины в обе стороны стоят. Не успев закончить фразу, мимо нас, по обочине, пронеслись несколько машин скорой и патрульной службы.

– Точно авария.

Потихоньку пытаясь встроиться в поток, я параллельно реанимировала телефон. Вот же вышка, буквально в ста метрах, но связи все равно нет!

Дед Алексей заметно нервничал, у него дома осталась супруга, и он был уверен, что она переживает и пьет литрами валидол. Я же пыталась его приободрить, мол, ничего страшного, подумаешь, авария. Дороги мокрые, кто-то решил полихачить и не справился с управлением, а мы теперь должны стоять из-за этого идиота в многокилометровой пробке. Закончив фразу, я по инерции попыталась включить навигатор и посмотреть сколько еще нам толкаться, но связи-то нет.

Как обычно бывает в подобных ситуациях, одна полоса в условиях пробки вмещает в себя два ряда машин, а две полосы – все четыре, и еще немного места на обочине остается, по которой пытаются проехать самые отчаянные, ведь в апреле обочина мало отличается от хлюпающих дорог в нашем поселке. Мы с дедом ехали в самом правом ряду, а рядом, почти касаясь зеркалами, ехала семейная пара – суровый худощавый мужик и тучная женщина, которая с трудом дышала, сидя в не очень удобном кресле Нивы. Мое окно было открыто, я курила, вела машину и ковырялась в телефоне.

В какой-то момент тучная женщина тоже открыла окно, и между нами состоялся самый странный в моей жизни диалог.

– Что, не работает? – вздохнула она, слегка улыбаясь и глядя на телефон.

– Ну да, что-то сеть ловить не хочет.

– Так ни у кого не работает. Вы далеко едете?

– Соседа в город отвезти, а сама в Москву.

– В Москву? – лицо женщины мгновенно изменилось.

– Ну да, у нас света нет, телефон не работает. Мы вообще с дачи едем, но там сейчас делать нечего.

– В Москву? – еще раз переспросила женщина и уставилась на меня как на сумасшедшую. Как назло, еще и поток остановился.

– А в чем проблема-то?

– Так нет больше Москвы.

Что-то опять много получилось. Сегодня закончу, пожалуй, на кульминационном моменте.

23 августа

Такое ощущение, что этот разговор был сотню лет назад. А прошло всего-то четыре месяца.

Я тогда затушила сигарету, закрыла окно и поглядывала на безумную женщину, которая что-то говорила своему высохшему мужу и, по-моему, даже смеялась. Я подумала, что она невменяема, и снова занялась телефоном.

Десять километров мы тащились с черепашьей скоростью и убили на это больше часа, хотя обычно хватает пятнадцати минут. На въезде в город, прямо возле стелы с названием и годом основания, стояли два десятка машин полиции, ГИБДД, скорой и военных грузовиков. Впервые неприятное ощущение поселилось в душе, скользя острыми когтями по сознанию. Чего вся эта толпа здесь забыла?

На импровизированном пропускном пункте машины пускали дозированно, это и было причиной пробки.

Когда подошла наша очередь, вымотанный мужчина в форме лейтенанта полиции протараторил:

– Машину оставляйте вон там, берите только необходимое и проходите на регистрацию.

– А что случилось-то?

– Машину ставим вон туда! – рявкнул полицейский и указал еще раз рукой на огромное поле справа от меня, забитое машинами, автобусами и грузовиками. В тот день он эту фразу повторил несколько тысяч раз, не меньше.

Между сотен припаркованных машин, в месиве из грязи и мусора, суетились эвакуаторы, которые ловко подцепляли легковые машины, увозя их в неизвестном направлении, чтобы освободить парковочные места. Вместе с ними разъезжали автомобили ГИБДД, записывая номера увозимых машин и следя за порядком на импровизированной парковке. Все было четко и скоординировано. Никакой тревожности среди полиции и военных, а любую панику среди возмущенных автовладельцев быстро перехватывали люди в форме.

При въезде на парковку совсем молодой мальчик в солдатской форме протянул мне бумажку, на которой обычной ручкой была написана марка машины и гос. номер. В правом углу стояла печать с гербом, но чья она – я до сих пор не могу разобрать. Удивительно, как эта бумажка сохранилась. Пусть лежит теперь в этом дневнике.

Алексей Игоревич шел через поле по едва заметной тропинке. У края поля стояла Светлана и что-то кричала ему вслед, но у него и в мыслях не было слушать сумасшедшую бабу. Надо добраться до цивилизации и разобраться, что за чертовщина творится. Падение самолета он еще может принять, но ядерные взрывы над Москвой… Они совсем, что ли, самогоном обожрались!

Алексей пребывал в сознании всего сутки, но за это время узнал невероятные новости: над столицей огромной страны взорвались настоящие ядерные бомбы. Николай, тот высушенный мужик в растянутых трениках, своими глазами видел гриб.

Разве такое возможно? Нет конечно! Зачем кому-то сбрасывать на город бомбы? Что за детский лепет! Жрать ханку надо меньше, последние мозги пропили.

Или же деревенские специально его похитили – выкуп хотят? Такой вариант кажется более разумным. Раз нашли человека под обломками частного самолета, значит, деньги есть. Должно быть, и телефон они же украли, а теперь разводят руками, мол, связи нигде нет. Ну конечно, ага. Вот прям из-за ядерной бомбы и нет. Фантазеры хреновы!

Голос Светланы с края поля едва долетал до мужчины. Чувствовал он себя невероятно хреново – болели сломанные ребра и рука, все тело в синяках, – но на бредни пьяных он не поведется. Надо идти – до дороги, до города, до отделения полиции. До любой цивилизации.

Кто бы мог подумать, что недалеко от Москвы есть такие глухие деревушки, что даже магазин всего один, и тот сельпо? Ни связи, ни интернета, ни черта у них нет. Кроме поганого самогона. Николай, перед тем как рассказать о взрывах, предложил сначала по стопочке. По стопочке, твою мать, переломанному человеку! Нет, чтобы скорую вызвать!

Алексей дошел до конца поля, вышел на проселочную дорогу, на которой виднелись следы шин, и осмотрелся. Что справа, что слева дорога уходила не пойми куда и непонятно, где ближайшее шоссе. И звуков никаких, только пение птиц и шелест молодой листвы в высоких березах.

Мужчина свернул направо и пошел, куда глаза глядят. Рано или поздно он выйдет на дорогу. Это же Подмосковье, тут не может быть больших полей и пустырей. Где-то рядом точно есть если не город, так коттеджный поселок. И пусть мужчина выглядит не лучшим образом – поломанный, помятый и в чужих вещах, но статус с физиономии никакие синяки не спрячут.

Дорога плутала через небольшой лес и выходила на очередное поле. Правда поле совсем миниатюрное, так что за ним Алексей увидел многоэтажные дома какого-то городка. Еще пятьсот метров – и он вышел к пятиэтажному дому на окраине, перед которым раскинулась большая детская площадка. Вот так, неожиданно, сельское поле превратилось в привычную цивилизацию.

Только на площадке не оказалось ни единого ребенка. Что, у всех обед по расписанию? Чудесный, почти летний денек, но ни детей, ни мамок с колясками. Хоть бы несколько алкашей сидело на дальней лавочке под кроной хиленького клена.

Пустая детская площадка, в доме закрыты все окна, хотя в такой погожий денек хоть у кого-то должно же быть открыто окно, и толстая хозяйка просто обязана сидеть на карнизе, свесив сиськи, и отмывать зимнюю грязь.

Куда, ядрена вошь, все делись?

Алексей прохромал через площадку, обогнул дом и оказался на небольшой придомовой парковке. Обычно тут стояли десятки машин, но сейчас лишь старенькая семерка, которая, судя по пыли на кузове, не заводилась лет десять.

Все разъехались по дачам на майские шашлыки? Ну ладно, пусть так. Но кто-то же должен остаться, хотя бы бабки на лавочках или алкаши у магазина.

С трудом передвигая уставшие ноги, Алексей двинулся дальше. Вот дорога в две полосы, но на ней ни единой машины. Парковка у продуктового магазина – тоже пустая. Только оглушающее пение весенних птиц, да легкий ветерок в лицо. Как вымерли все.

Звук приближающейся машины Алексей Игоревич услышал раньше, чем увидел сам автомобиль. Серый Polo, давя гашетку в пол, резко вылетел на дорогу из-за угла, пронесся мимо мужчины, и под визг перегретых шин свернул налево на ближайшем перекрестке.

Алексей смотрел ему вслед и размышлял о том, куда же так спешит водитель? И что делать самому Алексею – бежать за машиной, которая не просто так гонит по дорогам, или же наоборот: идти в ту сторону, откуда этот лихач приехал?

В итоге мужчина решил пойти в ту сторону, откуда вылетела машина. Вдруг он ограбил магазин и там уже собираются зеваки и полиция? Вот тогда-то он возьмет за шкирку первого попавшегося стражника закона и потащит в отделение, попутно поднимая на уши свою службу безопасности.

Идти Алексею пришлось довольно долго. Он даже несколько раз останавливался, поскольку нестерпимо болели грудь и рука. Он рассчитывал найти людей гораздо быстрее, но сколько бы не шел – везде запустение и тишина. В какой-то момент даже жутко стало.

Голоса людей он тоже услышал раньше, чем увидел толпу в пятьдесят человек. Мужчины, женщины и дети, которые тянули мамок куда-то в сторону детских площадок. Все они столпились возле чего-то, напоминающее временный пропускной пункт. Бетонные блоки, железные сетки и колючая проволока. Вроде даже какой-то солдатик в зеленой форме промелькнул.

Мужчина прибавил шаг и поспешил к толпе. Но чем ближе подходил, тем отчетливее слышал недовольные выкрики по ту сторону закрытых ворот. Там как раз стояли пятеро вооруженных вояк и из последних сил игнорировали гражданских.

– Что тут? – громогласно спросил Алексей, не обращаясь ни к кому конкретно. Говорить громко он всегда умел.

Какой-то мужчина в толпе обернулся, осмотрел побитого незнакомца с ног до головы и смачно харкнул на асфальт.

– Не пускают, твари. Со вчерашнего вечера закрыли выход и стоят там, за воротами, будто нас и нет.

Алексей еще раз оглядел толпу простых людей, стараясь найти ответы на вопросы.

Не найдя, он снова обратился к мужчине:

– А куда не выпускают-то?

– Ты че, контуженный?

– Типа того. А что, не видно?

Алексей вытянул перед собой перебинтованную руку и гордо посмотрел на мужчину, демонстрируя порезы и синяки на лице. Незнакомец как-то сразу стушевался и потупил взгляд.

– Извини, мужик. Тут все на взводе немного. Как эвакуацию объявили, тут такие толпы собрались, что не протолкнуться. Я решил переждать мальца, пока толпа рассосется, да вот, похоже, не успел.

– Да, мы тоже решили переждать, – вмешалась женщина рядом, держа в одной руке чемодан, а в другой девочку лет пяти. – Дождались, блин. Торчим тут с раннего утра.

Тут же нарисовался дед в потертом пиджачке и авторитетно заявил:

– Это потому, что мы все зараженные.

Мужчина еще раз сплюнул и закатил глаза.

– Дед, да что ты несешь! Где был взрыв, а где мы! Хренью они там страдают, над нами издеваются.

– Или денег хотят, – осторожно предположила женщина с девочкой.

Алексей послушал споры местного населения, еще раз убедился, что все они массово посходили с ума, и стал осторожно пробираться сквозь толпу. Его особо никто не останавливал: прямо сейчас каждый надеялся, что найдется тот, кто все выяснит и откроет ворота для выхода. Если им окажется перебинтованный и побитый мужик – пусть так, лишь бы сработало.

– Уважаемый сержант! – зычно крикнул Алексей сквозь решетку, привлекая внимание молоденького солдата. Тот бросил брезгливый взгляд и снова отвернулся. – Сержант! Объясните нам, почему вы не выпускаете людей? Посмотрите, сколько нас здесь. Дети, старики. Вы нас тут сколько мариновать будете?

Сначала толпа замолчала, слушая густой бас Алексея. Потом стала ему поддакивать. Однако сержант больше не оборачивался. Более того, его окрикнул другой солдат, стоявший поодаль, и сержант поспешил к нему.

– Это что за игнорирование?! – взревел Алексей, повернувшись к толпе. – Мы что же, не люди, что ли?

По толпе прокатилось негодование.

– Безобразие!

– Негодяи!

– Тут дети!

– Давайте вместе, родненькие! Уж всех нас они игнорировать не смогут! Вы-пус-кай! Вы-пус-кай!

Толпа подхватила Алексея, громко скандируя единственное слово. С той стороны ворот сразу же появилось не меньше десятка военных. Они с нескрываемым испугом смотрели на людей, готовых вот-вот взять штурмом пропускной пункт.

Несколько минут замешательства, и у ворот появился офицер. Он осмотрел кричащую толпу, ловко снял с плеча автомат и дал очередь в небо. Толпа тут же затихла и машинально пригнулась.

– Ворота не откроют, уходите, – крикнул он. – Расходитесь по домам и ждите оповещения. Если вы не разойдетесь в течение минуты, у меня есть право открыть по вам огонь. Не нагнетайте и сохраняйте ваши же жизни. Расходитесь немедленно!

24 августа

Вчера под вечер опять начался дождь и рано стемнело. Зато утро выдалось солнечным, и делать сегодня ничего не хочется. Как любила говорить соседка по даче: всех дел за раз не переделать.

Вчера я описывала тот день и час, когда поняла, что что-то случилось. Я тогда не знала ни масштабов произошедшего, ни его последствий. Только помню, что было немного страшно и волнительно. Вау, что-то произошло! Куча людей вокруг суетится вперемешку с полицией и военными! Может учения, а, может, и вправду чего случилось. Но что может произойти в нашем правильном и скучном мире? Авария на каком-нибудь заводе? Террористы? В город приехал Стас Михайлов?

Деду Леше все это не нравилось. Он не переставал ворчать, что ему нужно срочно попасть домой, у него жена после двух инфарктов и внучка с грудным ребенком. Но мы, повинуясь стадному чувству, продолжали идти в сторону большого скопления людей и военных.

Последнее, что помню – десятки автобусов и толпы, их разговоры, крики, хныканье детей, звуки заведенных двигателей и липкая, оглушающая темнота.

Что произошло и сколько времени я была в отключке – совершенно не помню. Даже не помню, как пришла в себя – только какими-то кусками и обрывками, а, может, и вовсе сама напридумывала. Помню торчащую из куртки арматуру, как раз там, где должна быть рука. Помню непередаваемую боль, когда попыталась встать. Вроде опять отключилась.

Следующее, что помню – иду по дороге в сторону дачи. Моросит дождь, ноги утопают в грязи обочины. На дороге все также стоят машины, но никого внутри нет. Людей вообще не помню. Очень холодно, мокро, очень хочется пить, очень болит рука. Все было ОЧЕНЬ плохо.

Проходя мимо очередной машины, заметила открытое окно и полбутылки Колы, валяющейся на пассажирском сидении. Я даже не раздумывала – протянула руку и забрала бутылку. Но от сладкой воды пить хотелось еще больше.

Вот только сейчас задумалась об одном моменте: когда шла, арматуры в руке уже не было. Скорее всего я ее выдернула, отчего снова потеряла сознание. А ведь за всю жизнь я ни разу не теряла сознание. Температура под сорок была, солнечный удар был, плохо в метро от духоты становилось, но сознание никогда еще не теряла.

И больше не хочу. После этого тошнит и кружится голова.

В себя я пришла 2 мая. Просто открыла глаза и поняла, что на даче. Сначала никак не могла вспомнить, как тут оказалась, ведь ключи потерялись вместе с сумкой где-то там, в городе. Но потом заметила деда Лешу, ковыряющегося кочергой в камине, и все стало на свои места.

С его слов я могу рассказать, что же тогда произошло.

Мы шли в сторону пункта регистрации, я впереди, дед же прилично отставал. Потом мы услышали громкий хлопок, начали сыпаться кирпичи. Деда Леша утверждал, что взрывы устроили провокаторы и смутьяны, он слышал мужские крики и ругань. Но я ничего такого не помню. Деда отбросило в сторону, а меня накрыли обломки дома, мимо которого мы шли. Он был уверен, что я погибла, и даже не подумал пытаться вызволить. Потом он очень раскаивался, но я на него ничуть не злюсь. Была бы я на его месте, сама бы бежала как можно дальше.

После взрывов началась паника и давка. Военные стреляли, люди орали, и дед решил поскорее сбежать из этого ада. Добрался пешком до дома, но там обнаружил только записку от внучки о том, что она, вместе с бабушкой и правнуком, едет в безопасное место. К ним пришли полицейские, сказали брать с собой только документы, а во дворе всех жителей ждали автобусы. Куда они едут – пока не знают, но обязательно встретятся с дедом где-то «там».

Деда Леша переночевал дома, но там не было воды и часто отключалось электричество, поэтому он решил вернуться на дачу, переждать недельку-другую, пока страсти улягутся, и уже тогда уезжать из города. Так он меня и нашел. Обходил дачи в поисках других людей и увидел меня, лежащую возле калитки. Думал, что умерла – была холодная, ни на что не реагировала и в себя не приходила.

Спас меня благодаря своей матери. Она у деда Леши всю войну санитаркой прошла, а после так и осталась в медицине, пятьдесят лет проработала в травмпункте. Сын после школы тоже хотел в медицину пойти, но продержался недолго: в армии у него напрочь отбили желание становиться медиком, так что он пошел рабочим на токарный станок. За ним всю жизнь и проработал. Однако медицинскую энциклопедию не выкинул. Отвез на дачу, где она пролежала сорок лет в ожидании меня. Упустим подробности лечения, скажу лишь, что сейчас от раны остался только уродливый шрам на предплечье, ну и периодические тянущие боли, когда погода менялась.

25 августа

Сегодня была в поселке в поисках еды и других необходимых вещей. Всего два километра от нас. Думала, поселок пуст, раз десять уже там была и ни души не видела, а оказалось, что там живут пять человек.

Познакомилась. Главная у них Нина, бабища килограмм на сто пятьдесят с отвратительной бородавкой на шее. Сначала вроде по душам говорили, а потом она мне предъявила, что в этом поселке все им принадлежит, и если я еще хоть раз сунусь, то на своих ногах не уйду. На мое возражение, что здесь на всех хватит, и потом вернем либо деньгами, либо еще как-нибудь, позвала лохматого мужика с ружьем.

Больше в этом поселке делать нечего, надо искать другие места. Хорошо, что не проговорилась откуда пришла, а то нагрянули бы. Надо вылазки делать осторожнее, искать обходные пути и не лезть на дорогу, следы на обочине остаются, а между машин сложно протиснуться. Не хочу незваных гостей у себя принимать.

3

Алексей Игоревич потерял счет времени. Он не знал ни какой сейчас день недели, ни какое число. После тщетной попытки выбраться за кордон, он первое время еще хоть как-то пытался связаться с внешним миром. Лично ходил к упавшему самолету, искал хоть какие-то средства связи, но все тщетно.

Самолет разлетелся на тысячи метров вокруг. Один фюзеляж, из которого достали Алексея, выглядел относительно целым, и то перевернулся брюхом кверху. Удалось найти запачканную папку с документами, пару бутылок шампанского и туфлю стюардессы. Куда делась хозяйка – хрен знает. Может, до сих пор лежит там же, где хвост и крылья.

Не найдя ничего полезного у самолета, Алексей стал изучать окрестности. Каждый день он возвращался в город, подходил к пропускному пункту и далее шел в разные стороны вдоль забора в поисках выхода.

Первое время у пункта еще собирались люди, в них еще теплилась надежда покинуть городок. Но с каждым днем людей приходило все меньше и меньше. Потом солдаты на той стороне и вовсе исчезли, зато появилась табличка с предупреждением, что забор под напряжением, а в двадцати метрах от сетки, на той стороне, стояла автоматическая установка с огромным дулом. Если подойти слишком близко к забору, дуло начинало медленно вертеться и следить за человеком. Довольно страшное зрелище, ибо непонятно: выстрелит эта бандура или просто так стоит, чтобы отвести особо рьяных.

О том, что установка работает, Алексей узнал через несколько недель. Он шел привычным маршрутом мимо детской площадки, обогнул дом и прошел мимо магазинчика, в котором кто-то успел разбить стекла и вынести все съестное. Подходя к пропускному пункту, он еще издалека приметил какую-то бесформенную кучу. Подойдя поближе, понял, что это был кто-то из местных, кто попытался перелезть через забор. Судя по обугленным рукам, его сначала хорошенько тряхнуло, а потом автоматическая установка завершила земной путь бедолаги. Две дырки в груди явно намекали, что установка очень даже работоспособна.

Все происходящее казалось Алексею Игоревичу странным сном. Он вот-вот проснется в своей мягкой кровати, рядом подруга, чье имя он постоянно забывает, а за окном бурлит жизнь. Где-то там его ждет взволнованная помощница, чудом выбравшаяся из самолета живой, где-то там подчиненные, водители, машины, перелеты, бесконечные дела, квартира с видом на город и, опять же, нагая подружка с такими формами, что дух захватывает.

Здесь же, в странном, липком сне, у него были только ежедневные прогулки вдоль забора – когда, черт возьми, они успели его построить, – вечно пьяненький Николай и причитающая Светлана. По вечерам, когда Алексей возвращался в их дом, хозяева сидели на маленькой кухне и полушепотом решали, что делать. Огород и свое хозяйство – это хорошо, вот только неизвестно, как долго придется сидеть взаперти. Поэтому Николай и еще какой-то мужик по имени Витек каждый день ходили по округе и искали соседей.

Витек, как и хозяева дома, отказался уезжать, ибо не на кого было оставить домашнее хозяйство. Прочие соседи оказались поумнее – быстро собрали вещи и свалили в первые же дни. Они плевать хотели и на дома, и на скотину, лишь бы свою шкуру спасти от последствий взрывов. Вот так на всю деревню осталось три местных жителя и спасенный Алексей.

В первую неделю местные ходили по домам и кормили чужих животных. Даже двух кошек и собаку спасли из запертых домов путем варварски раскуроченных дверей. Через неделю делать обходы надоело, и соседи просто забрали чужую скотину себе. Не без ругани и скандалов, но кое-как поделили.

Теперь Алексей засыпал и просыпался под оглушающее кукареканье петухов, гогот уток и гусей, и неприятные запахи от трех десятков перепелок. Кто бы мог подумать, что эти маленькие птички так воняют на всю округу! Хозяйка просто не успевала уследить за всеми.

С каждым днем мысль двинуться в сторону Москвы въедалась в сознание Алексея все сильнее. Он даже машину приметил в одном из домов по соседству. Наверняка и ключи есть где-то в доме. Единственное, что останавливало – общее самочувствие. Все же сломанные ребра и рука болят даже две недели спустя. А от того, что Алексей почти каждый день ходил в город, сломанные кости заживали дольше. Светлана фыркала на него, просила отлежаться, но для Алексея она была лишь персонажем дурацкого сна.

Через несколько дней мужчина все же собрался с силами, залез на чужой участок, выломал заднюю дверь, но ключей от машины так и не нашел. Неприятно, но не смертельно. Раз Алексей решил что-то сделать, он сделает, чего бы это не стоило. Он прошелся по всей деревне, и на самом краю нашел видавшую виды Ниву. Удивительно, но ключи даже не пришлось искать – они лежали прямо на пассажирском сидении.

Пусть не сразу, но машина все же завелась, тарахтя мотором на всю округу. Алексею как-то в голову не приходил вопрос чья эта машина. Мало ли кто бросил ее, может, хозяева уехали с соседями на другой машине. Алексей покрутил руль, погазовал и, довольный собой, начал выезжать на дорогу, привыкая к механической коробке.

В это время из ниоткуда вылетел Витек и, размахивая руками, побежал в сторону машины. Алексей, заметив разъяренный вид мужика, лишь прибавил газу. Он уже мысленно был в своей квартире, ждал помощь и вертолет на крыше. Находиться в деревенском доме, насквозь пропахшем птичьим пометом, он больше не собирался.

Вылетев на грунтовую дорогу, он втопил педаль в пол, неловко переключая передачи, промчался мимо обалдевшего хозяина машины и выскочил на асфальтированную дорогу, ведущую в город. Поплутав по пустым улочкам, он, наконец, увидел вожделенный знак «Москва», и резко повернул в его направлении.

Городок очень быстро закончился, благо ни светофоры не работали, ни пешеходы на дорогу не лезли. Сразу за городом начинался лес, и скоро местечковая дорога вывела его на шоссе. Оно тоже было совершенно пустым и безжизненным. Вроде, съезжая на шоссе, надо убедиться, что никого нет в попутном направлении, но что толку – вертеть головой, если вообще никого нет?

Через пару километров Алексей снова увидел приятный знак «Москва – 45 км» и стрелку прямо. Чудесно, до города рукой подать, а там и до дома недалеко. Даже не верилось, что всего через час он будет дома, мыться в своей ванной и звонить всем подряд – от врача до партнеров по бизнесу. Его же наверняка ищут. Он не из тех людей, что может пропасть бесследно, и никто о нем не вспомнит. А взрывы, радиация – это где-то там, на севере, с другими. Даже если и задело столицу, то не всю же. Москва большая, бомб не хватит.

Буквально через пять километров Алексею пришлось жать по тормозам изо всех сил. Прямо посреди дороги какие-то дебилы понаставили бетонные блоки, перегородив проезд. Ни машин рядом, ни людей. Алексей подошел к блокам, которые были ему по колено, зачем-то потолкал их ногой и задумчиво посмотрел по сторонам. Ни души.

Идти пешком сорок километров? Так себе затея. Попытаться отодвинуть блоки? Тут старенькая Нива не справится, как ни старайся. Алексей сел на один из блоков и посмотрел на небо. Почти синее, майское небо, на фоне которого и трава зеленее, и деревья вдоль дороги красивее. Если бы не отбойник, Алексей объехал бы заграждение. Но и тут удача не на его стороне.

Если немного отбросить дурные мысли о взрывах, крушении и эвакуации, то прямо сейчас мужчина был посреди самого спокойного места в мире. Тишина, шелест молоденьких листьев на деревьях, яркое солнце над головой без намека на тучи и совершенно пустая дорога. Блаженство в чистом виде.

Он бы так и просидел на блоке до самого вечера, если бы не услышал вдалеке чье-то пение. Реально: кто-то приближался и пел. Неплохо так, с чувством и хорошо поставленным голосом. Алексей напрягся всем телом, всматриваясь вдаль. Через минуту показалась угловатая мужская фигура в светлой одежде. Он, ничуть не смущаясь, продолжал горланить песню, кайфуя от той же тишины и теплого майского солнца, что и Алексей.

Мужчина поднялся на ноги, расправил плечи и внимательно принялся наблюдать за приближающейся фигурой. Приметив человека у блоков, фигура резко прекратила петь и остановилась посреди дороги.

– Эй, привет! – Алексей взмахнул рукой, приветствуя незнакомца.

Тот сделал несколько шагов и снова остановился:

– И давно ты тут стоишь?

– Да только приехал, – Алексей указал на Ниву за спиной. – Думал до города доехать.

– Ты дурак или притворяешься? – бесцеремонно спросил певец.

– Так себе знакомство на безлюдной дороге. Меня много как называли, но точно не дураком.

– Тогда нахрена в город прешься? Там делать нечего.

– А ты откуда знаешь?

Незнакомец прошел еще метров десять и остановился недалеко от Алексея. Он аккуратно снял светлый рюкзак со спины и достал из него яркий красный приборчик.

– Дозиметр зашкаливает еще в десяти километрах от МКАДа. Но если ты такой смелый, то не мне тебя останавливать.

– Он исправен? – недоверчиво спросил Алексей. – Может, просто сломался?

Незнакомец включил прибор и поднес его к асфальту. Через несколько секунд прибор начал издавать неприятные пищащие звуки.

– Даже здесь не очень хорошо. Видишь?

Конечно же Алексей вовсе не видел с такого расстояния.

– Не вижу. Сколько?

– Показывает один и девять.

– Это много?

– Если делаешь рентген раз в год – то нет. Но если делаешь рентген без остановки каждый час, то да.

Алексей кивнул в сторону Москвы:

– А сколько там?

– Где-то десять, где-то сто. Неважно. Там столько, что убьет тебя примерно за неделю.

– Тогда ты зачем туда поперся?

Незнакомец пожал плечами.

– Почему бы и нет? Мне идти особо некуда, пропускные пункты закрыты. Мы тут сдохнем, друг, – он растянул хищную улыбку на небритой физиономии. – Прими это, расслабься и получай удовольствие от последних деньков. Если хочешь сдохнуть побыстрее, то можешь смело топать в столицу, затем упиться дорогим коньяком, забраться на самую высокую башню из тех, что остались, и любоваться радиоактивным закатом. Но я бы предложил не мучиться и пустить пулю в лоб.

Незнакомец убрал прибор, накинул рюкзак на плечо и спокойно прошел мимо, что-то насвистывая себе под нос. Алексей так и остался стоять истуканом посреди дороги, переваривая информацию. Его квартира была как раз в одной из башен. А их в Москве не сказать, что много. То есть, по словам странного певуна, от его квартиры могли остаться одни обломки?

Алексей резко повернулся и, пока незнакомец не исчез вдали, крикнул ему:

– В центре вообще ничего не осталось? Ты видел?

Тот в ответ махнул рукой:

– От города почти ни черта не осталось. И на севере делать нечего, там все в труху. Так что возвращайся откуда пришел. Может, чуть дольше проживешь.

28 августа

Законов в нашем мире больше нет. Вернее, может и есть где-то там, в безопасном месте. Но я уже в этом не уверена.

Позавчера я стала свидетелем очень страшного события, перевернувшего все в моем мирном жизненном укладе. Где-то часов в девять утра вдоль дороги пролетел вертолет. Я обрадовалась: думала, за нами прилетели, даже выбежала в одной футболке и трусах на улицу и махала руками. Но вертолет был слишком далеко, меня не увидел. Зато увидел жителей поселка во главе с жирной Ниной. Сделав круг, он вернулся и сел на краю поля возле поселка.

Ох, как же я бежала к этому вертолету с голым задом и босиком! Столько счастья было внутри меня!

Я увидела, как они расстреливают невинных людей…

Жирная Нина со всеми жителями так же выбежали навстречу спасителям. Зачем же еще мог прилететь целый вертолет? Сквозь шум лопастей я слышала посторонние звуки, а когда почти выбежала на дорогу, то увидела, как люди в черных плащах, едва спустившись из чрева вертолета, наставили автоматы и открыли огонь по бежавшим навстречу людям. Они падали в высокую траву один за другим, даже не успев сообразить, что происходит.

Хотя все это происходило в трехстах метрах, было ощущение, что стреляют по мне. Я свернула с дороги и упала в заросли борщевика, пышно разросшегося вдоль дороги. И просто лежала, боясь даже дышать.

Вертолет стоял долго, почти вечность. Я никак не могла понять, что они там так долго делают, а поднять голову было страшно. Только когда лопасти стали работать быстрее, я рискнула повернуться в сторону поля и посмотреть вслед улетающей машины смерти. Звуки лопастей еще не стихли, а всю округу оглушили звуки взрывов. Их было три или четыре, я после второго почти оглохла. Земля сотрясалась, и мои внутренности вместе с ней.

Буквально за десять минут весь поселок был объят огнем – два магазина и аптека, деревянные и кирпичные дома. Все то, что жирная Нина так оберегала.

Но все же я ей благодарна. Если бы она в тот день не выгнала меня из поселка, если бы предложила остаться с ними, я бы согласилась. И погибла.

Огонь очень рьяно перебрался с домов на поле, уничтожая улики. С поля он пополз на деревья, стоявшие вдоль дороги. Теперь между мной, моим домом и этим огненным адом была только дорога, забитая брошенными автомобилями. Всего одного порыва ветра хватило, чтобы огонь пошел дальше. Вот дымится машина на той стороне дороги. Вот уже горит обшивка в салоне роскошного внедорожника всего в пятидесяти метрах от меня. Где-то в поселке с характерным хрустом обвалилась крыша деревянного дома. Все вокруг в дыму, уши закладывало от треска горящего дерева.

Выбравшись из борщевика, я что было сил побежала к дому. По дороге прикидывала, что можно сделать, если огонь доберется до меня. Я бежала мимо дачных домиков и прощалась с ними. Бежала по изученной до последнего камня дороге между поселками и понимала, что делаю это в последний раз.

Дома отчетливо пахло дымом. Я бегала из комнаты в комнату, собирая теплые вещи и кое-что из продуктов. Побросала все собранное добро в садовую тачку и поставила ее возле калитки. Я была готова бежать, но посмотрела на дом, вспомнила про занавески, про строительство и установку камина. Вспомнила, сколько любви мы были готовы отдать этому месту, и зарыдала посреди участка, срываясь на беспомощный крик. Мне не стыдно об этом писать. Я и в самом деле стояла и орала, выпуская на волю все те чувства, что хранились глубоко в душе все двадцать с лишним лет, и особенно последние четыре месяца.

И знаете что? Помогло.

Наоравшись до хрипоты, голова прочистилась. Ведь огонь там, в километре от меня. На улице ветер и это плохо – огонь быстро распространяется. Но на улице ветер, и это хорошо. О чем говорит ветер утром? О том, что будет дождь! Точно будет. С запада шла туча, солнце уже пряталось за редкими, но тяжелыми облаками.

И дождь пошел. Он остановил огонь в ста метрах от моего дома. Словно само провидение поторопило тучу, несущуюся на спасение. Но рисковать я не стала, и все же убежала в сторону дальнего поля, волоча перед собой тачку с нехитрым скарбом. Так и просидела почти до утра на краю поля, укрывшись куском полиэтиленовой пленки. А на горизонте, неминуемо приближаясь и борясь с дождем, бушевал огонь.

Вчера, около пяти утра, вернулась домой. Теперь тут пахнет не деревом, а сыростью и дымом. Второй день держу окна наглухо закрытыми, потому что на улице пахло еще хуже. Мерзкий запах. Он впитался в каждую вещь, в каждую деревяшку, и я не знаю, как от него избавиться.

И еще я, кажется, простудилась. Знобит и чешутся руки и ноги после борщевика. Дом стоит, и это большая удача, но меня неплохо подкосили последние несколько дней.

Болеть в наше время опасно, у меня не так много лекарств, а аптека в поселке наверняка сгорела дотла.

30 августа

Сегодня температура спала, и глаза не так сильно болят. Помог чай и просроченные таблетки. И еще у меня закончился последний газовый баллон. Надо быстрее выздоравливать.

31 августа

На улице все еще невыносимо воняет. Мне кажется где-то рядом что-то до сих пор тлеет, потому что иногда, сквозь сырую вонь выжженной земли, доносится еле ощутимый свежий запах костра. Все это время на улице было пасмурно, вроде даже дождь накрапывал. Если выглянет солнце и высушит землю, пожарище может снова разгореться.

Утром я пыталась пробраться сквозь выжженные деревья и дома, вымазалась с ног до головы, но так и не смогла дойти до дороги. Придется искать другие пути, через поле или по кругу через лес. Теперь до поселка километров пять идти в обход. Но нужно обязательно туда дойти – вдруг что-то не сгорело?

Мне нужны газовые баллоны, желательно наполненные, лекарства и еда. Пока валялась с температурой, промелькнула мысль пройтись по оставшимся домам и поискать генератор. Это очень нужная штуковина. Такая мысль посещала и раньше, но я все откладывала поход до лучших времен. Как я потащу этот генератор? Как я его заведу? Как подключу к нему хотя бы холодильник? Я же в жизни не имела дела с такой техникой. Проблем нет только с горючим – на дороге стоят сотни машин. Ах, да, вроде же генераторам еще масло нужно. Кто-нибудь знает, какое именно?

– Задолбали летать!

Алексей с великого похмелья выполз из комнаты и плюхнулся за стол, где уже завтракали Колька и Витек. Светка хлопотала на улице, приспособив мангал под плиту. Газ нынче на вес золота, надо беречь до зимы. А на огне еда еще вкуснее получается, с дымком.

Мужчина с отвращением посмотрел на яичницу в тарелке хозяина. В последнее время он предпочитал пить самогоночку с полудня и до ночи, а потом в бессознательном состоянии засыпать там, где сидел. Если повезет, Колька или Светка заволокут в дом. Если нет – значит, опять искусают комары.

Сам хозяин по привычке прилип к окну, разглядывая яркое небо. Только что пролетел еще один вертолет. Куда они летают, зачем и почему не забирают оставшихся – эти вопросы обсуждали каждый день. Вот только ответов не находили. Они уже и на улицу выбегали, и руками махали, но винтокрылые пташки пролетали мимо, не обращая на живых людей никакого внимания.

Полеты начались еще с конца июня. Сначала летали часто – чуть ли не по паре вертолетов в час, – и все куда-то в сторону Москвы. Наверно радиацию мерили у столицы. Потом крылатые машины стали появляться в небе все реже и реже. Иногда меняли курс, летели то на юг, то на восток, иногда звук винтов было слышно где-то на горизонте. Но ни один не соизволил сесть и подобрать выживших. В какой-то момент жители перестали выбегать на улицу и просто радовались тому факту, что кто-то еще летает. Успокаивали себя тем, что ребята в вертолетах заняты более важными делами.

– Ну и рожа у тебя, – констатировал Колька, вернувшись за стол. – Может, пора притормозить?

– А смысл?

Хозяин пожал плечами.

– Лишних рук в хозяйстве не бывает.

– Серьезно? Посмотри на меня, – Алексей с отвращением посмотрел на грязную, дырявую футболку, которой любезно поделился Колька. – От меня толку никакого. Мне либо пить, пока Кондратий не хватит, либо в столицу идти. Говорят, там быстро можно копыта отбросить из-за радиации.

Колька махнул рукой в сторону мужчины и вернулся к своей тарелке:

– Дурак ты, Лешка. Мало ли чего в жизни бывает.

– Такого говна со мной еще не было. Я застрял среди радиоактивного конца света и не могу выбраться.

– Ты вчера то же самое на улице орал, – заметил Витька, попивая горячий кофеек. – Давай уже, соберись. Мужик ты или кто? Как машины воровать, так ты первый, а как за голову взяться, жизнь наладить, так сразу к бутылке полез. Не давай ему, Колька, больше пить, только зазря самогон изводит.

Алексей решил не спорить с Витькой. Фингал под глазом хоть и прошел, но хлесткий удар он запомнил надолго. Вроде маленький мужичок, а бьет как кувалдой.

Колька в ответ одобрительно кивал.

– Да, Лех, давай, берись за голову. Середина лета уже. Ты два месяца беспробудно пьешь. Думаешь, зимой так просто будет? Нет, приятель, к зиме готовиться надо. Дровами запастись, едой, продумать все до мелочей, чтоб не околеть. Ты не ссы, если вместе за дело возьмемся, то протянем.

– Ты оптимистичный дурак! – усмехнулся Алексей. – Куда тянуть собрался? Мы сдохнем от радиации быстрее, чем выпадет первый снег. В мучениях и агонии будем молить, чтоб нас кто-нибудь пристрелил. Вот какой у нас финал.

– Сам ты дурень. Иди, приведи себя в порядок, и пойдем за дровами. Сегодня никакого алкоголя, только работа.

Нормальные люди за дровами ходят в лес. В случае же непредвиденной ядерной катастрофы тратить силы на березки смысла нет. На всю деревню было два жилых дома, так что оставшиеся жильцы просто ходили по дворам, взламывали замки и тащили все, что не прибито к полу. А кто накажет-то? Участковый, поди, первый сбежал.

Колька с Витькой обход деревни начали прямо от соседей, постепенно продвигаясь все дальше. К середине лета осталось меньше десяти домов, в которые они еще не заглянули.

Сегодня на очереди был шикарный двухэтажный дом с чудесной лужайкой, бассейном и стеклянной оранжереей на заднем дворе. Все же близость к столице накладывает определенные стандарты. Деревенька хоть и глухая по меркам области, но состоятельные люди и тут найдутся.

Алексей с кислой мордой подошел к калитке и заметил, что она открыта. Странно, если сюда еще никто не заходил, то чего замок выломан?

– Мы в мае скотину искали по дворам, сберечь хотели, – пояснил Витька, по-хозяйски заходя на чужую территорию. – Но тут никого не оказалось. Хозяева дом как дачу использовали, только летом приезжали.

– А вот что-нибудь полезное поискать можно, – снова кивнул Колька.

С этими словами Колька подошел к входной двери и, при помощи увесистого гвоздодера, попытался вскрыть дверь. Но она не поддалась ни с первого раза, ни со второго. Колька не сильно расстроился. Тем же самым гвоздодером он замахнулся по окну первого этажа, и звонкий треск бьющегося стекла колоколом отозвался в голове Алексея.

– Окна-то пожалей, мать твою! – взвыл Алексей. – Дом-то нормальный! Может, зимой пригодится!

– Вот этот? Он слишком большой, офигеешь греть.

Первый в дом залез Колька, как самый ловкий. Пару минут он промучился с дверью, но все же смог открыть изнутри. Остальные зашли уже по-царски. Дом и правда был неплох, даже по меркам Алексея. Большой холл с мраморными полами и красивой лестницей на второй этаж, большая гостиная по правую руку с каменным столом и белыми стульями. У стены стоял шикарный диван, напротив большой камин. Где-то в уголке еще один диван напротив огромного телевизора. Все атрибуты шикарной загородной жизни были соблюдены.

Если пройти через неприметную дверь, то оказываешься на просторной кухне, где уже лазили Колька с Витькой в поисках съестного. Все, что находили, кидали в холщовые мешки даже не разглядывая.

– Хороший дом, да, Лех? – усмехнулся Витька, проводя рукой по холодной мраморной столешнице.

– У меня лучше.

– Да что ты! А где?

– На севере.

– Ага. Ну, значит, нет у тебя больше дома.

Алексей хотел было возразить, что, по сравнению с халупами мужиков, у него вообще дворец, но не хотелось начинать очередной спор. Доказать он все равно ничего не сможет. Зато найти винный шкаф с коллекцией неплохого вина удалось почти моментально. Мужики даже не особо представляли, что это за шкаф и зачем он нужен. А у Алексея в подвале стоял похожий.

Как только Колька увидел бутылку в руке Алексея, так сразу замахал руками.

– Даже не думай!

– Ну че ты, это на потом. С собой прихватим.

– Нафига с собой эту бурду брать? Водочка или коньячок еще куда не шло.

Колька уже набрал полные легкие воздуха, чтобы прочитать длинную лекцию о спиртных напитках, но его прервал громкий хлопок за окном. Не сговариваясь, все трое выбежали в гостиную и прилипли к панорамному окну.

Буквально в пяти сотнях метрах от дома черный вертолет волчком вертелся в воздухе и неминуемо падал на землю. Из несущего винта вырывался густой дым, окутывая аппарат черной завесой. Лопасти еще вертелись по инерции, но уже не могли его удержать. Буквально пару мгновений – и вертолет рухнул за деревней в лесу.

– Вам тут намазано, что ли? – возмутился Колька, но тут же машинально отпрянул от окна, потому что на месте упавшего вертолета образовался огненный шар, и через доли секунды оглушающий звук взрыва добрался до стен дома, сотрясая пыль на дорогих обоях.

– Охренеть не встать… – пробормотал Витька и пригнулся.

– И че стоим? Пошли, может, кто живой.

– Да я за километр не подойду, вдруг опять бабахнет!

Витька совершенно точно не собирался идти в лес и смотреть, что там полыхает яркими языками пламени и черным дымом.

Алексей не разделял его пессимизма:

– Дурак что ли? Может, кто остался. Может, они нас отсюда вывезут.

4

1 сентября

Я тут вчера вечером подумала: несмотря на все ужасы, обрушившиеся в последнюю неделю, все сложилось очень даже и неплохо для меня. Ну, смотрите: жирная Нина меня прогнала и тем самым спасла жизнь. Огонь подобрался вплотную к дому, но дождь помешал. Теперь люди (кем бы они ни были – ищущие спасения или те странные личности в черных плащах на вертолете) до меня не дойдут. Идти они будут, скорее всего, по дороге. Не по лесу же, когда дорога есть? Ну, хорошо: в крайнем случае, где-то рядом с дорогой. Получается, проходя наш район, они увидят только последствия пожара. И даже если пойдут в мою сторону, то ничего, кроме тлеющих углей, не обнаружат. И кто решится что-то искать на месте пожарища? Дураку понятно, что искать тут нечего.

Утром я побродила по округе, нашла пару тлеющих бревен. Залила водой из колодца. Так измазалась сажей, что пришлось одежду выкинуть. И нужно что-то придумать с обувью. Ходить по пепелищу в кроссовках – не лучшее решение.

Сергей с трудом открыл глаза, щурясь от яркого света. Возможно, если бы хоть кто-то задернул занавески на окнах, он бы так и продолжал мирно спать.

Мерзкие сигналы приборов, головокружение, прыжок и боль во всем теле…

Мужчина открыл глаза во второй раз и уставился на белый потолок. Он же выпал из вертолета! Он умер или в больнице?

Издалека послышался незнакомый мужской голос:

– Ну наконец-то! Уж и не думали, что очухаешься.

Сергей с трудом повернул голову и попытался разглядеть незнакомца, залитого ярким летним солнцем. Увы, зрение подводило, и человек больше походил на бесформенное пятно с белым верхом и синим низом.

– Ты как? – спросило оно.

– Что произошло? – вырвался хрип из пересохшего горла.

– Ты родился с серебряной ложкой в заднице. Единственный выживший после катастрофы с вертолетом. Помнишь?

– Смутно. Есть вода?

Бесформенное говорящее пятно крикнуло, что было сил, какой-то Свете принести воды больному. От крика у Сергея заложило уши, и тошнота подступила к горлу. Кое-как совладав с позывами, он снова попытался разглядеть незнакомца.

– Вы врач?

– Да уж, Серег, ты как всегда – попадешь в самую жопу, но единственным выберешься сухим из воды.

Сознание и так до конца не вернулось, а тут какое-то говорящее пятно называет по имени и косвенно заявляет, что они знакомы. Ну уж нет, Сергея не проведешь. На новом месте его практически никто не знает. Это вообще не та работа, где заводишь друзей. Специфика и задачи не те, чтобы после рабочего дня за кружкой пива поболтать о том, какой начальник мудак.

– Ты, мать твою, кто?

– Ну как же, не узнаешь? Беляшок-беляшок, пришел в школу без порток… Помнишь?

Из глубин памяти сначала возник образ пухленького белокурого мальчугана, а вслед и насмешливые прозвища одноклассника Лешки Беляшова. Беляшок-беляшок… Это было тысячи лет назад, в то беззаботное школьное время, когда родители еще пытались заставлять делать домашнее задание, лук в супе казался настоящей отравой, а девчонки ценились за длинные хвосты и косы, за которые очень весело дергать.

– Беляшов? Лешка? – Сергей попытался приподняться с кровати, чтобы лучше разглядеть пятно. – Быть не может! Ты стал врачом?

В ответ пятно, которое стало приобретать человеческие черты, громко рассмеялось:

– Ну конечно, врачом.

– Надо же, а поговаривали ты крутой бизнесмен.

– Несколько месяцев назад еще был. А теперь… Даже не знаю. Теперь, получается, стал сельским жителем в таком месте, в котором совершенно точно не хотел бы оказаться.

Сергей, прищурившись, попытался осмотреть незнакомое помещение. Это был обычный деревенский дом с пестрыми занавесками на окнах, не менее пестренькими обоями и старым ковром на стене. Теперь и говорящее пятно приобрело вполне различимые формы: чуть осунувшийся мужчина, все еще немного полноватый и с первыми признаками облысения, но совершенно точно повзрослевший Лешка.

– Это не больница, – вздохнул Сергей, переведя взгляд на перебинтованные руки. – Что случилось?

– Твой вертолет разбился. Тебя, по всей видимости, выкинуло чуть раньше, чем он рухнул и взорвался. Тормозил ты руками. Столько заноз Светка из тебя вытащила, жуть.

– Кто-нибудь выжил?

Алексей отрицательно покачал головой.

Не то, что Сергею было жаль людей, которые летели с ним в вертолете. Он их знал всего пару дней. Пугала обстановка. Мужчина оказался там, откуда просто так не выбраться. И летел он в Кольцо не из-за гуманитарных целей.

– Слушай, Серег, понимаю, что ты сейчас не в том состоянии, но все же… Что за дерьмо творится? Нас что, тут бросили?

Сергей устало плюхнулся на подушку, прикрыв глаза перебинтованной рукой. От яркого солнца слезились глаза.

– Не думаю, что смогу ответить тебе.

– Ну, а ты чего сюда летел-то? С какой целью почти каждый день мимо летают вертушки?

– Я не знаю, какие у них цели.

– А что насчет эвакуации?

– Я не знаю, Лех, не пытай. И так слабо соображаю. Дай воды попить для начала, а то сдохну от обезвоживания.

2 сентября

Я тут все описываю, что происходит сейчас, и совсем забросила писать о том, что было тогда, в мае. Отчасти из-за того, что сперва, после моего выздоровления, ничего впечатляющего не происходило.

12 мая я решила во что бы то ни стало добраться до Москвы. Других мыслей в голове не было. Даже рука болеть перестала, так я хотела вернуться домой.

В этот же день сказала деду Леше, что он может оставаться у меня и я вернусь, как только найду семью. Деда пытался меня отговорить, но понимал, что бесполезно. Впрочем, за домом обещал следить.

До города шла пешком. На дороге стояли все те же брошенные машины. Их никто не собирался убирать. Сначала запертые, но чем ближе к городу, тем больше попадалось машин и автобусов с открытыми дверьми и окнами. Люди бросали свои средства передвижения и… И я не знаю, куда они делись. Может, добрались до КПП, может, разбрелись по округе. До самого города я не встретила ни одной живой души.

Один раз забралась в автобус передохнуть. В салоне были разбросаны вещи, обувь и распотрошены рюкзаки. То ли пассажиры в спешке покидали автобус, то ли мародеры постарались.

В городе встретила молодую пару, пыталась с ними познакомиться, спросить, что произошло, как там Москва, но они посмотрели на меня как на безумную и, ни слова не произнеся, убежали в подъезд.

В городе были люди, мало, но были. Я иногда замечала какие-то движения в окнах домов и тени в закоулках. Вот только зачем они прячутся? К слову, в тот момент я уже поняла – произошло что-то экстраординарное, но пока не знала масштабов.

И все-таки я тогда была тупая и наивная. Оделась поудобнее, потащилась за шестьдесят километров от теплого дома и не взяла с собой ничего. Ни еды, ни воды, ни спальника. Вот случись чего, что бы я стала делать? Где спать, что есть? Сейчас такие ошибки исключены. А тогда эти мысли даже не посетили мою пустую голову.

Ближе к вечеру добралась до окраины города и, наконец, встретила цивилизацию. Точнее, несколько БТР и кучку солдат, курящих посреди дороги. Завидя меня, они заметно оживились, побросали сигареты и молча стали следить за приближением.

– Всем привет! – максимально непринужденно крикнула я. А в ответ тишина. – Меня зовут Саша… Александра. Я из Максимово.

– И чего тебе надо? – наконец произнес один из мужчин после сдавленных смешков.

– В Москву попасть.

На этой фразе солдаты дружно рассмеялись.

– Так нельзя в Москву, Александра из Максимово. Видишь, мы тут стоим и никого не пускаем.

– А почему не пускаете?

– Приказ выполняем.

– Чей приказ?

– Командования.

Ребят очень забавляла эта беседа, а меня злила. Впервые за черт знает сколько времени я встретила людей, а они стоят и ржут над простыми вопросами.

– Слушайте, я немного выпала из жизни. Там взрыв был недавно, – я махнула рукой назад, в сторону города, – меня немного ранило и пришлось отлеживаться дома. Я просто хочу найти свою семью, они в Москве.

Ребята прекратили ржать и переглянулись между собой.

– И сильно ранило? – спросил один из них, уводя тему разговора от Москвы.

– Ну так, прилично, – в доказательство своих слов я сняла куртку и задрала рукав толстовки почти до подмышки, оголяя белоснежный бинт. – Арматура насквозь прошла. К сожалению, до больницы не дошла, так что заживает хреново.

– Больницу эвакуировали, бесполезно до нее идти.

– А у вас ничего нет? Может, какой укол от столбняка?

– Не, нету, – ответил другой солдат, – у нас все под отчет.

– Ну так, тогда главный вопрос. Что произошло?

– Да нам особо никто ничего не говорил.

– То есть вы тут стоите, никого не пропускаете и не знаете почему? Я похожа на идиотку?

– Мы приказ выполняем. Лишние вопросы не задаем.

– Что случилось в Москве?

– Послушайте, гражданочка…

– Что произошло? – максимально спокойно продолжила я. – Это простой вопрос, на который я хочу получить простой ответ. Я не прошу ничего больше. Не хотите оказывать медицинскую помощь? Хорошо, не беда. Не хотите пускать? Да, я могу это понять, приказ и все такое. Но неужто так сложно объяснить девушке, которая чуть не сдохла под завалами после взрыва, что, мать вашу, произошло? Я выезжала из Москвы, и все было в порядке. На следующий день решила вернуться, а тут толпы, пропускные пункты, взрывы и полная неразбериха. А потом еще две недели между жизнью и смертью под присмотром восьмидесятилетнего старика. И что, я не имею права знать, что же произошло?

– Послушайте, Александра, – один из солдат подошел ко мне совсем близко и положил руку на плечо, – нас привезли хрен знает откуда, и мы сами знаем ситуацию только по слухам. Там, в Москве, больше никого нет. Упала бомба, возможно, не совсем простая. Отсюда до безопасного расстояния семь или восемь постов. Даже если мы тебя пропустим, то тебя поймают на следующем или через один. У всех единственный приказ: ни под каким предлогом не пускать гражданских. Вплоть до… – он кивнул в сторону автомата, висящего за спиной.

– То есть как бомба? Какая еще не совсем простая бомба? Откуда?

– Вот этого мы точно не знаем. Честное слово. Тебе лучше вернуться в свое Морозово, или как там его, и отсидеться там. Уверен, очень скоро во всем разберутся.

– Там вся моя семья.

– Их скорее всего вывезли в безопасное место. За пределы Московской области. Поэтому еще раз советую вернуться домой. Я бы мог предложить отправиться на другой пропускной пункт, но ты пешком точно не дойдешь, это в сорока километрах отсюда. Наверняка видела, что на дорогах творится. Так что дай властям и нам, военным, немного времени. Все образумится, и ты встретишься со своей семьей.

– Но там нет ни света, ни еды, ничего. Только я и старый дед.

– Там есть крыша над головой. Собери побольше теплых вещей, запасись водой. Сделай все, что надо сделать в экстренных ситуациях. У тебя в школе уроки ОБЖ были?

– Школу закончила сто лет назад.

– Ну так вот, слушай. Необходимы теплые вещи, вода и какая-нибудь еда, которая не портится. Походи по соседям, наверняка у кого-нибудь консервы есть.

– Вы предлагаете заняться грабежом?

– Нет, ни в коем случае! – солдат даже вскинул руки от возмущения. – Запасись продуктами на недельку, уверен, скоро все разрешится.

И почему-то я тогда ему поверила. Ну и правда же – вечно подобное продолжаться не будет.

Неплохой вышел рассказ на первое сентября с темой «Как я провела это лето». Уже темнеет, и завтра много дел.

3 сентября

Потом напишу, что было сегодня. Надо, наконец, закончить историю.

После разговора с солдатами я направилась обратно к деду. На шоссе, ведущее к даче, добралась почти в темноте. Вы вообще представляете, что такое настоящая темнота? Ни лампочек, ни фар, ни фонарика. Я думала по дороге домой хоть машину свою отыщу. Куда там! В итоге заночевала в первом же открытом автомобиле. Замерзла как собака.

Кстати, о собаках. Когда люди повально спасались, то многие бросали животных на произвол судьбы. Теперь когда-то любимые кошечки и собачки гуляют на воле. Иногда они порядочные, иногда не очень. Я собак никогда особо не боялась. А теперь боюсь. Не знаю, чем все эти животные питаются, но очень бы не хотелось пополнить их рацион своей задницей.

Опять отвлеклась. Это я к тому, что в ту ночь мимо машины пробегало много собак. Я замерзла, поэтому никак не могла уснуть, да и рука болела. И вообще, спать на заднем сидении чужой машины – не очень комфортно. Сначала думала, что пробегают люди. Испугалась почти до икоты. Но потом поняла, что собаки.

Как только стало светать, побрела дальше. И снова никого не встретила. Может люди и были, может даже следили за мной, но на глаза не показывались.

Вернувшись, рассказала историю деду Леше. Тот долго расхаживал по дому из угла в угол, погрузившись в глубокие раздумья.

А потом неожиданно выпалил:

– Никто нас спасать не будет.

– Это еще почему?

– Ну вот потому.

– Говори, деда Леша, по-хорошему прошу.

И дед раскололся. Оказывается, после взрыва у пропускного пункта, военные всех разогнали, сказав, что сами найдут всех пострадавших и окажут необходимую помощь. Дед поверил и побрел домой – искать свою семью. Тогда в городе было еще много народу, кто бежал, кто дома отсиживался, а кто-то и мародерствовать потихоньку начинал. От людей дед и узнал, что в Москве взорвалась бомба, и не одна, а несколько.

Молодая женщина, которую дед остановил недалеко от дома, поведала, что своими глазами видела минимум два гриба, возвышающихся над городом, и трясло так, словно землетрясение произошло. Но наверняка, по ее словам, взрывов было больше. Когда это произошло, они с мужем были недалеко от Москвы, кое-как успели запрыгнуть в машину и помчаться прочь. Женщина очень переживала, что могла подвергнуться опасному облучению, и все время повторяла: военные и полиция не хотят ее обследовать.

– Теперь понятно зачем посты, – заключила я. – И приказ не пускать в сторону города гражданских. Но как такое вообще могло случиться? Кто на такое способен?

Этими вопросами я задаюсь до сих пор.

– Я так и знал! – воскликнул Алексей, и его голос эхом взмыл над крышей сарая.

– Да тише ты, дурак. Мало ли чего ты знал.

Сергей сидел на копне сена в углу сарая, краем глаза поглядывая на любопытную курицу, которая пыталась подойти поближе, но от каждого движения отпрыгивала в сторону, размахивая бесполезными крыльями. Алексей ходил вокруг: то погружаясь в свои мысли, то, остановившись, поднимая руки.

– Много кто об этом знает?

– Думаю, не больше тысячи на всем белом свете.

– Много.

– Половина из них – это ребята как я. Мы знаем, что обречены и, вероятнее всего, останемся в Кольце. Вторая половина – люди высокого полета, начиная от… – он многозначительно посмотрел на потолок, – и заканчивая нашим руководством.

– На кой ты-то согласился? Тебе заняться больше нечем?

– А кто я есть-то, Лех? Солдат, вояка. Мне на гражданке через месяц тошно становится.

– Жена, детишки, жить как все не пробовал?

– Жену и детишек надо содержать. И выслушивать вечное нытье про опасную работу. А я привык быть все время на острие. Без этого чувства хоть волком вой.

Алексей остановился и внимательно посмотрел на старого школьного друга.

– Одно дело где-то на краю света мочить террористов, и совсем другое – уничтожать простых людей, которые просто не успели выбраться.

– Это тебе отсюда так видно. А там, за Кольцом, все выглядит немного иначе. До конца мая еще планировали секретные операции по вызволению оставшихся здесь жителей. Но потом начались странные случаи лучевой болезни у людей, которые даже в Кольце не были. Почему? Потому что особо смекалистые стали пробираться сюда и тащить на волю все, что можно за дорого продать. Украшения, дорогую одежду, даже машины на заказ умудрялись вывезти. Тогда границу никто особо не защищал. Пропускные пункты вроде закрыли, автоматы у ворот поставили, а про километры хлюпкого забора просто забыли. Знаешь, какая у него протяженность? Больше трехсот километров, и всего пятьдесят пропускных пунктов. А что между пунктами? Да ни черта, пару солдатиков на десять километров. Так вот, заболел один, трое, сотня… Начались вопросы, люди стали нервничать. И вот, чтобы успокоить народ, который и так охреневал от всего происходящего, сначала согнали тысячи работяг, которые построили второй контур забора, а потом толпы вояк, которые натыкали АЗУ. Они открывают огонь по всему живому, по всему, что движется. А Кольцо закрыли лет так на сто.

– То есть все беды из-за барыг? – Алексей скривил недовольную ухмылку, прикидывая, сколько добра осталось в Кольце.

– Не только. Понятное дело, что проблемы с заболевшими и второй контур ограждения не афишировали. Просто отчитались, что проблему решили, и остановили поток загрязненных предметов из Кольца. А тут как раз из-за границы стали доходить слухи, как мир немного обалдел от наших действий по спасению людей. После нашей ответки Китаю за их якобы случайные запуски, до сих пор страну из пепла собрать не могут. Китая, считай, на карте больше нет. А мы, такие красавчики, за пару недель спасли всех. Ну, всех – значит всех. Больше за Кольцом никого не осталось.

– Да как же так? Да полно тут народу. Я своими глазами у пункта видел человек пятьдесят, не меньше. И это только те, кто до последнего надеялся прорваться.

– Это погрешность, Леш. Было полмиллиона, осталось пятьдесят или пятьсот. Неважно. Официально все погибли от радиационного заражения.

– Но ведь все это вранье.

– Это политика. И не нам с тобой в нее лезть.

– Мы говорим о жизнях. О людях, которые не умерли, а до сих пор пытаются выжить и выбраться отсюда.

– Это ты пытаешься выжить. А другие собираются в группы. Одни пытаются пробиться за Кольцо и тем самым сообщить миру, что мы спасли не всех. Другие и тут себя не так плохо чувствуют, расправляясь с остатками населения, грабя, убивая и уничтожая исторические ценности. Вот поэтому появились мы – ребятки в черном, каратели. Наша задача – ликвидировать вот такие компании вредителей. Проблема только в том, что нас всего две сотни человек. И никто не ждет, что мы вернемся домой.

– За это хорошо платят?

– Очень хорошо. Сестре на жизнь хватит. После катастрофы она никак не может найти работу, а чертов Яшка алименты платить не хочет. Ну, это муж ее бывший.

– Значит, всем будет хорошо, но не тебе?

Сергей отрицательно покачал головой.

– Я знаю, что не вернусь. Это сейчас мы летаем по окраинам, где относительно безопасно. А закончим мы в самом эпицентре. Разведка, наблюдение, составление планов зачистки. Сама зачистка. Это все на нас. Когда-нибудь Кольцо откроют. И когда это случится, все ценности должны быть на своих местах. Тогда уже ребятки в белых халатах будут решать, что можно вернуть человечеству, а что будет еще тысячу лет фонить и убивать.

– У вас, на той стороне, все так просто.

– Да. Просто и безопасно для всех граждан. Чудовищно и несправедливо для тех, кто в Кольце. Мне жаль, Лех, твой самолет совсем немного не долетел до границы.

– Дерьмо случается, – под нос усмехнулся Алексей. – Значит ты, по-хорошему, должен нас всех убить?

– Верно.

– И убьешь?

– А у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда.

– Есть видимость выбора. Но все уже предопределено. Я рад, что ты встретил хороших людей, которые не желают смерти, пытаются выжить и оптимистично смотрят на жизнь в этом аду. Но мы все обречены. Разница лишь в том, что вы умрете быстро, а я помучаюсь чуть подольше. Согласись, в сложившейся ситуации, не самый хреновый исход.

Алексей внимательно посмотрел на Сергея, пытаясь понять, врет он или совершенно честен. В голове не укладывалась мысль, что кто-то может сказать прямо в глаза, что сейчас будет всех убивать. И не просто незнакомый человек, а Сережка – хулиган и раздолбай, которого побаивались даже старшеклассники, ибо он был не по годам крепок, и наглости у него не занимать.

– Если я заплачу твоей сестре больше, чем тебе обещают твои боссы, сможешь меня вытащить?

Сергей в голос рассмеялся.

– Ты думаешь все так просто?

– Я думаю, что ты не дурак и знаешь варианты.

– Я знаю миллион вариантов, как мы можем сдохнуть вместе или врозь.

– Мне достаточно одного, в котором я окажусь за Кольцом, а твоя сестра, племянники, их дети и внуки будут обеспечены до седьмого колена и никогда не будут знать нужды.

Сергей заинтересованно посмотрел на Алексея, на лице которого не было и намека на шутку. Наоборот: он смотрел на бывшего одноклассника почти стальным взглядом, даже не моргал.

– У тебя прям так много денег?

– Дохренища и еще немного.

– Они разве не в Москве остались?

– Они в безопасности, не переживай. Если очень сильно постараться, может, и тебя смогу вытащить. Кто бы что не говорил, а бабло правит миром даже после ядерной катастрофы. Поверь, я найду тех, кто вернет тебя на гражданку, а там делай что хочешь. Убивайся в военных конфликтах, трахайся в лучших борделях мира или от чего у тебя еще хрен встает. Я все оплачу, если вытащишь меня.

Сергей несколько дней раздумывал над предложением Лешки. Заманчиво, смертельно опасно и прибыльно. Все, как он любит. Вот только сейчас на кону чуть больше, чем его жизнь. Если при попытке спасти богатенького одноклассника что-то пойдет не так, то погибнут оба. А еще сестра останется с двумя детьми без какой-либо поддержки.

Сестру Сергей любил безмерно, а ее детей так и вовсе до умопомрачения. Он искренне верил, что если не найдет спутницу жизни, то племянники будут его наследниками. Правда наследовать особо нечего – небольшая квартира да машина в отцовском гараже. Львиная доля гонораров обычно прогуливалась в течение месяца. Но даже такой расклад совсем неплох, если учитывать, что бывший муженек сестры с радаров пропал. Сестра подала в суд за неуплату алиментов, вот только события в Москве перевернули все с ног на голову.

События последних месяцев вообще сказались на обществе не в лучшую сторону. Оно и понятно: бомбы над Москвой – такое можно увидеть только в фантастических фильмах или страшных снах. Что бы там политики с экранов не бубнили, какими бы ядерными палками не угрожали, никто не верил, что когда-нибудь настоящие бомбы упадут на самый густонаселенный город.

Теперь никто не чувствовал себя в безопасности. Из-за огромного потока беженцев с зараженных территорий, полной неразберихи и всепоглощающего страха, общество превратилось в натянутый комок нервов, готовый в любой момент сотворить какую-нибудь глупость.

Сергей со стороны отлично видел ситуацию и понимал, зачем правительству нужно всеми доступными средствами обезопасить огромную территорию. В сложившейся ситуации не до нежностей. Мир пристально наблюдает, как страна лихо разбирается с навалившимися проблемами, граждане внутри страны ждут, что за них все решат и помогут. Сейчас никому не нужны мародеры с радиоактивными побрякушками; или информация о том, что кто-то из родственников, оставшихся в Кольце, смог выжить. Может, методы выбраны и не самые гуманные, но правильные.

– «В живых никого не оставлять», – простой приказ, которые услышали всего две сотни специально отобранных человек.

Потом пошли мутные объяснения, что, мол, часть из них заражена, и пуля лишь облегчит страдания, а другие занимаются ужасными делами, из-за чего гибнут неповинные люди за Кольцом. И про культурные ценности что-то говорили, которые вероломно жгут и разворовывают. Солдату подробности не интересны, ему важно выполнить поставленную задачу. А Сергею было достаточно знать, что он делает благое дело и его сестренка не пропадет в новом мире.

Своя жизнь его немного волновала, но не так сильно, как удостоиться чести быть среди избранных, которые фактически спасают страну. Про шанс схватить дозу облучения тоже предупреждали, но угроза казалась не такой уж и серьезной. На дворе двадцать первый век, врачи что-нибудь придумают.

Полный решимости Сергей выполнил пять вылазок, четко выполняя приказ. А на шестую вертолет потерпел крушение, и он встретил Лешку с его друзьями. У них совершенно точно не было лучевой болезни – за столько времени они бы уже стали ходячими трупами. Они помогают друг другу, налаживают скудный быт, ужинают за общим столом и чуть подворовывают у соседей, которые успели вовремя сбежать. В чем винить этих людей? В чем винить Лешку? Что его самолет не долетел километр до границы и рухнул не там, где надо?

Несомненно, где-то по огромной территории бродят сбившиеся в группы головорезы, где-то умирают в мучениях, хватанув несовместимую с жизнью дозу. Но ведь среди них есть и такие, как Лешка. Маленькая погрешность, на которую никто не обратит внимания в масштабах целой страны.

А еще у Леши есть деньги. Огромные деньги и связи. О том, что он выбился в большие люди, знали все бывшие одноклассники. Его физиономия даже мелькала по телевизору, только Сергей особо не слушал, о чем вещает его одноклассник. Он в это время разглядывал его довольную, упитанную физиономию и не узнавал того забитого парнишку, которого когда-то дразнили Беляшиком.

Деньги и связи бывшего одноклассника если и не помогут выбраться самому Сергею, то сделают его сестру неимоверно богатым человеком, она и в самом деле не будет ни в чем нуждаться. Жизнь брата – великая цена за такую возможность? Ни она, ни племяшки ни о чем не узнают. Они до конца жизни будут жить в безопасном месте и помнить о чудаковатом дядьке, который сгинул в Кольце.

4 сентября

Сегодня утром поймала курицу! Я понятия не имею, как она сюда забрела. Вся в саже, за слоем которой видно: когда-то та была блондинкой. Расхаживала важно недалеко от дома, что-то кудахча себе под нос. Ловила ее минут двадцать, теперь сидит в сарае, и что с ней делать – ума не приложу.

Как же я мечтала о свежей курочке в чесноке и с хрустящей корочкой. Сейчас посмотрела на эту измазанную бедолагу и поняла, что съесть ее не смогу. Не представляю, как буду ее ощипывать и потрошить. Может, подождать открытия магазинов? Там курочки выглядят намного аппетитнее.

Кстати, о еде. До поселка я пока не добралась, поэтому устроила ревизию по своим запасам. Пока меня настораживают только рыбные консервы. У них хоть и большой срок годности, но это рыба и, в отличие от мяса, отравиться ею намного проще. Один раз в детстве отравилась шпротами и с тех пор к рыбным консервам отношусь настороженно. Вообще на них деда Леша настоял, говорил, что полезные. Но что может быть полезного в консервированной рыбе?

Самая большая проблема зимой – отсутствие свежих овощей и фруктов. Я почти придумала как с этим бороться. Во-первых, посажу какую-нибудь траву на подоконниках, типа укропа и лука. Во-вторых, у меня есть немного витаминов в одном пакете. А во втором, секретном пакете, антибиотики и жизненно важные лекарства. До знакомства с жирной Ниной я успела наведаться в поселок и не попасться им на глаза. Правда не так много тогда забрала. Не было даже мысли выносить всю аптеку. Пакет я спрятала в укромном месте, чтобы в случае грабежа его не нашли. Уверена: в самое ближайшее время лекарства станут очень ценным товаром. И еще у меня много зубной пасты и всяких полоскалок. Стоматолог теперь тоже в дефиците, поэтому за зубами надо следить. И меньше курить. Но этого я перебороть не могу.

Сегодня на улице пасмурно, так что самое время не только проверить запасы, но и пересчитать. Примерно. Итак, у меня 2 коробки разных консервов. Там и тушенка, и рыба, и фасоль, и горошек с кукурузой. Еще одна коробка со всякими сухими закусками и супами. Тут и любимые всеми студентами бомж-пакеты и супы, которые достаточно заварить в кружке, и такие, которые надо немного поварить в кастрюле. А еще сушеная рыбка, сухарики и орешки.

Это все, что я смогла стащить в магазинах того поселка. Магазины в округе еще есть, но они далеко, и меня пугает не столько путь туда, сколько дорога обратно с мешками и рюкзаками. Или, может, сразу садовую тачку взять? Три коробки продуктов не так уж и много, если ориентироваться на долгосрочную перспективу.

Ах, да, совсем забыла. Помимо готовых продуктов, мы с дедом Лешей время летом зря не теряли. Рассады у нас не было, но мы нашли разные семена и бережно выращивали их в двух садах – моем и его. К соседям лезть не стали, деда Леша был категорически против незаконного захвата соседских грядок. Так что у меня есть соленые огурцы и помидоры, правда зеленые, соленые кабачки и соленые перцы. И море соли. У деда Леши был целый мешок. А вот с сахаром проблемы, поэтому мы кое-как закрутили много баночек с вареной вишней, смородиной и малиной без сахара вообще. Не знаю, что из этого получится, но пока стоят.

Деда Леша вообще ни разу не показал паники или страха. Он в свои восемьдесят держался бодрячком, вставал в шесть утра и что-то весь день делал. Он и меня подбадривал, когда дурные мысли лезли в голову. А еще не давал сидеть на месте. Теперь понимаю, что не просто так. Он всеми силами старался отвлечь меня от беды. Поэтому мы сажали, ухаживали за огородами, консервировали, сушили, варили и, хоть не говорили об этом вслух, но готовились к зиме.

Меня только что озарило осознание, что я думаю только о еде. Нет, я не голодная в данный момент, но, глядя в окно на мерзкий дождик и яркие желтые листочки на деревьях, начинаю переживать за будущее. Вдруг ничего не изменится? Вдруг никто не придет на помощь? Мне кажется… Нет, я уверена, что застряла здесь надолго.

Вы уже поняли, что случилось с Москвой, я это тоже осознала, хоть и не хотела верить. Власти, видимо, решили закрыть не только город, но и вообще все Подмосковье насколько это возможно. А лучше всего это делать по периметру кольцевой дороги – так проще контролировать границы.

До конца мая я несколько раз ходила в город, но никого не встретила. Зато подметила, что магазин недалеко от шоссе в первый раз был целый, а во второй уже зиял разбитыми окнами, и внутри все было перевернуто. Я заглянула в него с нескрываемым опасением, взяла пару пачек чипсов и пошла дальше. Пропускной пункт был закрыт. Я близко не подходила, но мне показалось, что у самых ворот лежали тела. Может, просто привиделось, но я так испугалась, что поспешила вернуться домой.

Деда Леша тогда почесал щетинистый подбородок и сказал самую важную мысль, которая мне в голову не приходила: надо сидеть тихо, чтобы вот такие люди из магазина не дошли до нас.

Первое время в небе постоянно пролетали вертолеты и военные самолеты, а теперь тишина. Более того, если посмотреть на ночное небо, на котором всегда мелькали огоньки воздушного транспорта, то можно заметить: теперь, кроме звезд, ничего не осталось. И само небо стало гораздо чернее, ведь больше нет засветки от городов.

Деда Леша так и умер, глядя на ночное небо.

27 июля вышел на улицу, облокотился на колодец, поставил рядом зажженную свечу в стеклянной банке и долго смотрел на небо. Я поглядывала на него из окна, но недостаточно внимательно. Прошло больше часа, а может и двух, пока я закончила все дела на кухне при свете свечей и вышла к нему. Он сидел на траве, все еще облокотившись на колодец, и смотрел стеклянными глазами прямо перед собой. В мерцающем свете свечки это пугающее зрелище. Я тогда накрыла его простыней и оставила до утра, а сама ревела всю ночь, не в состоянии заснуть.

Утром кое-как оттащила деда на его участок, выкопала яму под яблоней и просидела до позднего вечера, разговаривая с холмиком свежей земли. Последнее, что он говорил, так это про погоду. Мол, жаркое выдалось лето, в лесу почти нет грибов, а ведь их можно засолить или засушить. Буквально через неделю пошли дожди, и лес утонул в грибах. Дачников больше не было, и все грибы во всех окрестностях принадлежали только мне.

5

Сергей внимательно изучал карту, водя пальцем по кривым линиям дорог и названиям населенных пунктов. На бумаге предполагаемый маршрут совсем простой, топай себе и топай по дорогам. Пару дней, неделю – неважно. Август в самом разгаре, сейчас и дни погожие, и ночи теплые. Тем более всегда можно переночевать в любом пустом доме по дороге. Не надо стучать, спрашивать разрешения или платить за комнату. Просто заходи – и делай что хочешь.

Обстановку в Кольце Сергей знал лишь примерно. Кто-то где-то остался в живых, кто-то из выживших опасен, кто-то не обидит и мухи. Жаль все оружие сгорело с вертолетом, с ним как-то спокойнее. Но и нож, украденный у Светланы, тоже вполне подойдет. Не каждый умеет обращаться с холодным оружием. Сергей же из тех, кто простой палкой до смерти забить может. Особенно когда ведешь через Кольцо мешок денег.

Алексей, отходивший по малой нужде в ближайшие кусты, вновь навис над старым другом, разглядывая ту же карту.

– Далеко?

– Ну так, пройтись придется. Мы не то, чтобы спешим, но и медлить не стоит, – он внимательно посмотрел на Алексея снизу вверх и опять спросил: – Ты уверен, что за нами не пойдут твои друзья?

– Говорю же, никто не знает, в какую сторону мы пошли. Тем более они вчера так напились на дне рождения Витьки, что спать будут до полудня. Мы уже ушли достаточно далеко, чтобы нас не догнали.

– Я еще раз хочу предупредить, что если они нас догонят, то разговаривать я с ними не буду.

– И не надо, я поговорю.

– Ты меня не понял. С ними вообще разговоров не будет. Они останутся там, где нас нагонят. У меня договор только с тобой.

Алексей громко сглотнул ком в горле и на всякий случай огляделся по сторонам – пустынная дорога да поле по обе стороны. Никаких признаков людей.

– Не переживай, не догонят.

Сергей снова уставился в карту и ткнул пальцем на населенный пункт, написанный жирным шрифтом.

– Нам вот сюда. Я слышал, что на том пункте вроде остались военные, и мы можем выйти через него, если что-то случилось при выполнении задачи.

– А где мы сейчас?

Сергей провел рукой по карте, очертив чуть ли не половину диаметра:

– Вот тут примерно.

– Нифига себе, это сколько идти! Может машину поищем?

– Может тебе еще личный вертолет вызвать? Не забывай, мы тут не одни. Лучше нам ни с кем не пересекаться.

– Думаешь, прям все тут головорезы и убийцы?

– Нет, вероятнее здесь охотятся такие, как я. А с ними лучше никому не встречаться.

– Своего-то они не тронут.

– Мы, Леш, выполняем приказ. Нам пофигу: свой или не свой. Так что рисковать не будем. Пойдем вдоль дороги, на ночь будем останавливаться в неприметных домах и, если поспешим, то дней через пять-семь дойдем до пропускного пункта. К тому времени как раз похудеешь и влезешь в мою форму.

Сергей похлопал по рюкзаку, в котором лежал черный кожаный плащ. Всем двумстам добровольцам выдали одинаковую форму с черными плащами. Сказали, что ткань специальная и защищает от радиации. Но так ли это – черт его знает. Какой смысл давать смертникам специальные плащи? За бравурными речами о долге перед страной и гражданами, о спасении миллионов жизней и ценнейших памятников архитектуры, никто не говорил, что две сотни человек, которых отправляют в Кольцо делать грязные делишки, имеют свои темные истории.

И Сергей не был исключением. Когда воевать не с кем, а очень хочется приключений, всегда можно записаться в добровольцы. Или в наемники. За такое по головке не гладят и, если узнают, то могут закрыть надолго.

О делишках мужчины быстро узнали. Всего одна командировка – и он уже на карандаше. А дальше арест, ожидание суда, бомбы над столицей и предложение, от которого почти невозможно отказаться.

К вечеру, наслушавшись нытья Алексея про истоптанные ноги, Сергей сошел с дороги недалеко от очередного коттеджного поселка и обошел его по периметру. Ни машин, ни людей. Лужайки перед домами заросли высокой травой, яблоки и груши устилали землю вокруг деревьев, и не было больше хозяев, которые навели бы порядок. Все, что побросали люди, теперь служит природе. Зато осам, мухам и муравьям раздолье.

Пока Сергей выбирал дом для ночевки, Лешка крутился возле яблони, выискивая на ветках и земле плоды побольше и посочнее. В какой-то момент он взвизгнул, ухватился за ляжку и отбежал подальше от дерева, плюхнувшись посреди грунтовой дороги.

– Что случилось? – Сергей выхватил нож и побежал в сторону друга, который держался за ногу и скулил.

– Оса, мать ее!

– А че орешь, словно подстрелили?

Пришлось тащить друга на себе до выбранного дома на окраине поселка. По мнению Сергея он был расположен стратегически удобно – в случае появления незваных гостей можно быстро выбраться через заднюю дверь и спрятаться в лесочке, который начинался сразу за участком. Другие дома были со всех сторон окружены заборами, через которые пришлось бы перелезать, либо выбегать на дорогу.

В незнакомом доме пахло сыростью и было очень влажно. Во всем доме по полу были разбросаны вещи хозяев. Судя по тому, что окна и двери целы, Сергей предположил, что хозяева собирались в спешке. И так спешили, что не отключили систему отопления. Без электричества и должного ухода прорвало трубы на кухне, вода разлилась по полу, из-за чего вздулся ламинат, а в углах помещения появились черные узоры плесени. Пришлось тащить Алексея по лестнице на второй этаж, где было сухо и относительно чисто.

Упав на кровать, Алексей состроил самое мученическое лицо из всех, что Сергею приводилось видеть. Словно его не оса ужалила, а как минимум подорвало на противотанковой мине. Кое-как стянув штаны, Алексей оголил опухшую ногу. Жало осы застряло в районе ляжки и торчало из кожи, как напоминание о мимолетной встрече.

– Не бойся, не умрешь, – усмехнулся Сергей, доставая жало. – Подумаешь, муха укусила. К утру пройдет.

– У меня аллергия на укусы этих тварей, – простонал Алексей, – а если я сдохну от шока?

– Таблетки есть?

Алексей отрицательно покачал головой.

– То есть ты, дурень, знал, что у тебя аллергия, но не взял с собой никаких таблеток?

– Аптеки как бы закрыты! Где я тебе их возьму?

Сергей не оценил недовольного возгласа пострадавшего, но все же съязвил, заявив, что любое заведение в Кольце можно легко открыть самому, не дожидаясь продавца.

К закату нога Алексея увеличилась в два раза, а сам он неподвижно лежал на кровати и тяжело дышал. Пришлось оставить его в доме, а самому пойти на поиски хоть каких-нибудь антигистаминных таблеток. Сергей бесился и шепотом матерился, ибо в полумраке приходилось идти почти на ощупь, а, значит, оставлять следы в траве и на дороге. А еще тратить драгоценные батарейки в фонарике. Попробуй сейчас найти батарейки – их крадут первым делом.

В соседнем доме не было ничего даже близко похожего на аптечку. Зато на кухне хозяева оставили пару банок тушенки и консервированной фасоли. Их Сергей без зазрения совести бросил в пакет и пошел дальше искать лекарства.

Во втором доме вообще не оказалось мебели. Там только сделали ремонт, кое-где еще торчали открытые трубы и не до конца залитый пол. Зря только тратил силы на вскрытие двери.

С третьим домом мужчина особо не церемонился – просто разбил окно со двора и залез внутрь. Он уже достаточно пошумел с дверью второго дома, чтобы бояться звуков бьющегося стекла. Если кто и шастал рядом, то они давно уже были бы тут.

На кухне мужчина нашел три закрытые пачки гречки, которые полетели в тот же пакет, чай и немного сахара. В одном из ящиков он обнаружил настоящий клад – две пачки новеньких батареек нужного размера. Уже неплохо. А когда в ванной комнате он обнаружил заветную коробку с красным крестиком, то даже улыбнулся себе под нос. Внутри и нужные таблетки нашлись. Правда просроченные на два месяца, но ведь те самые!

К полуночи Алексей перестал хрипеть и мирно заснул. Все это время Сергей сидел в кресле напротив и слушал дыхание мужчины. Вдруг помрет? Не хотелось бы, чтобы мешок денег вот так глупо умер.

Утром Алексей выглядел практически здоровым, только опухшая нога мешала ходить. Зато порозовели щеки, и появился аппетит. Сергей согласился, что еще на день они задержатся в этом месте, чтобы в дороге не возникло проблем. Тем более за окном сгущались тучи и моросил мелкий дождик – так себе погода для многокилометровой прогулки.

– Ладно, раз мы остались тут, давай сделаем самое важное.

Алексей вопросительно посмотрел на стоящего посреди комнаты друга. Что такого важного они еще не сделали?

– Перед тем, как нас отправить за Кольцо, всем добровольцам вшили специальные датчики, – он сел на кровать рядом с Алексеем и показал запястье с едва зажившим шрамом. – Эта хрень выполняет всего две функции. Первая – передает сигнал о том, что носитель жив, так они знают, сколько из двухсот человек еще в строю. И вторая – с ее помощью мы можем выйти за Кольцо. Это и есть твой пропуск.

– И что ты предлагаешь? Руку тебе отрезать?

Алексей дотронулся до кожи и почувствовал твердый бугорок под шрамом. И правда, там была какая-то вживленная штуковина.

– Рука мне и самому пока нужна. Мы с тобой должны вытащить этот датчик и очень быстро вживить его тебе. Он хитрый. Если не может считать жизненные показатели – значит, носитель мертв, и он отключается. У нас с тобой меньше минуты, чтобы его не запороть. Иначе придется искать еще одного карателя.

Алексей с ужасом смотрел то на руку на Сергея, то на него самого. В смысле резать? Какой еще датчик? Такого в условиях не было.

– А без датчика никак? Я не хочу, чтобы меня резали здесь, в заброшенном доме, без медицинского надсмотра.

– Всего лишь небольшой разрез на запястье. Это не больно.

– Разрез, Серег, ты понимаешь? Давай-ка, придумай что-нибудь другое. Желательно такое, где не надо резаться и калечиться.

– Можем вернуться к твоим друзьям. Либо я отдаю тебе мой датчик, и ты выбираешься на волю. Без него ты не выберешься.

Алексей еще раз посмотрел на запястье со шрамом. Он платил сумасшедшие деньги не за проводника в лице Сереги, а за этот чертов датчик.

6 сентября

Мне нужно время, чтобы восстановить события последних суток. И я не уверена, что сегодня 6 сентября.

Попробуем.

Вспомнив накануне о грибах, утром 4 сентября я пошла в лес. Собирала грибы я крайне аккуратно – не срезала ножки, не топтала траву, шла по явным тропинкам, коих в лесу между несколькими дачными товариществами великое множество, и даже сочная трава не смогла их скрыть. Вернулась домой где-то в три часа дня и легла отдохнуть.

Не знаю, сколько времени спала, но еще было светло. Проснулась от того, что услышала хруст веток за окном, а следом и голоса. Их было пятеро, все мужики. Они медленно шли между сгоревшими домами и что-то громко обсуждали. Помню, моя курочка начала кудахтать. Это и привлекло их внимание. У одного из них была огромная татуировка на шее с каким-то пауком или типа того. Видно, что свежая – черная и яркая. Еще у одного красная бандана на шее. Они бесцеремонно зашли на мой участок, громко рассуждая, что сделают с курочкой.

А дальше как в страшном сне.

Очнулась в своем же подвале, задыхаясь от едкого дыма. Руки и ноги связаны веревкой, голова раскалывается, перед глазами все плывет. Я смутно помню, как освободилась от веревок, но хорошо помню, как выбиралась из подвала и упала на траву рядом с домом, кашляя до рвоты.

Чуть придя в себя, попыталась потушить дом. Но оказалось, что это только с виду он страшно горел, в целом все было не так критично. Горели облицовочные панели, и из-за этого все было в дыму. Потушить их получилось пятью ведрами воды из дождевой бочки. Сгорели только панели на углу дома, а вот сам дом почти не пострадал, просто стал больше вписываться в окружающий пейзаж.

Эти твари и внутри пытались устроить пожар, кажется, я помню, как кто-то из этих уродов выливал средство для розжига на пол в гостиной. Но сгорели только шторы и слегка обуглился диван. В вечерних сумерках не особо было видно, и мне тогда казалось, что диван еще можно спасти.

Но обидно не за дом и не за мебель. Эти гады вынесли все, что только можно было забрать – еду, теплые вещи и даже технику. Нафига она им, если нет электричества? Оставили после себя бардак, разбросанные вещи и распахнутые ящики шкафов. И черные следы ботинок по всему дому. Уроды, блин.

Проветрить дом, и вытащить на улицу испорченный диван удалось к рассвету. Я предполагаю, что это уже 5 сентября. В утренних лучах солнца удалось оценить реальный урон – весь фасад дома, выходящий на улицу, покрылся сажей. До сих пор не понимаю, как не треснули от жара окна на первом этаже. Внутри огонь повредил стены и пол, но, если задуматься о возможных последствиях, то мне очень повезло. Выжженный пол можно спрятать под ковриком, а стены закрасить краской, благо этого добра в сарае навалом. Именно этим я и занималась половину дня.

После полудня и до самого вечера я разбиралась с вещами и едой. Еды, как я уже писала, не осталось вообще. Эти гады забрали все до последней пачки риса. Теплые вещи забрали не все, видимо, рук не хватило. Старые подушки, пару одеял и тонкий плед – вот, что мне оставили грабители. Разве это согреет долгой зимой?

А если они решат вернуться?

От этой мысли стало не по себе. Я не знаю, что они делали, пока мое сознание блуждало в темноте. Но если эти варвары решились на убийство, если вернутся и обнаружат, что дом не сгорел – обязательно закончат грязное дело. Именно поэтому я схватила все самое теплое, что осталось в доме, и спряталась в доме деды Леши.

Сегодня, вроде, 6 сентября, около 10 утра, и я пишу из его старенького дома, наблюдая за дорогой. Если ОНИ вернутся, то скорее всего именно по этой дороге. Второй въезд в поселок завалило сгоревшими деревьями и домами, так что только дурак будет там ходить.

7 сентября

Вчера я хотела лечь рядом с могилой деды Леши, заснуть и больше не просыпаться. Я впала в беспросветную апатию. Спасения не будет, безопасного места больше нет, все, что мы собирали и выращивали с дедой в течение лета, украдено. Прошло всего четыре месяца, а мы живем как в дикие века – кто сильнее, хитрее и наглее, тот и выживает. А я слабая и испуганная, как тут выжить?

У меня ничего не осталось: ни еды, ни сил, ни желания что-то делать. Я знаю, самое страшное в моей ситуации – опустить руки. Об этом постоянно твердил деда. Но именно это мне и хочется сделать.

Давайте смотреть правде в глаза – я не выживу в этом мире. Так зачем все эти тщетные попытки? Выиграть пару месяцев? И что они дадут? Приедут военные и всех спасут, а негодяев накажут? Да бросьте, дураку понятно, что этого не будет. Они бы давно приехали.

Кстати, в череде последних событий я совсем забыла про жирную Нину. Не военные ли тогда их убили и все подожгли? Скорее всего они. У кого еще будут вертолеты и оружие?

Даже если предположить, что нормальные военные все же решат спасать людей, как же они догадаются, что я здесь? Если закрыта вся область, то это тысячи квадратных километров. Не думаю, что они будут прочесывать каждый метр.

Можно, конечно, сделать огромную надпись на дорожном щите, что стоит на повороте в наши дачи, что-нибудь из серии: «Тут живые люди! Спасите!»

Вот только кто придет на этот призыв о помощи? Разве что толпы очередных головорезов.

И что же мне остается? Сидеть здесь, пока не умру от голода или холода? Или попытаться найти людей и присоединиться к ним? Или самостоятельно попытать удачу и найти работающий пропускной пункт? Можно попробовать вернуться в город и прорваться через взорванный пункт, или поискать настоящих военных. Наверняка там кто-то остался.

А можно лечь рядом с могилой деда Леши и больше не просыпаться.

Больше недели Сергей и Алексей провели в доме на окраине поселка. Сперва, не переставая, лил дождь. А в Кольце дождь опасен не только простудой, но и радиацией – неизвестно откуда тучи. Потом Лешка свалился с температурой. То ли вживление датчика пошло не по плану, то ли просто организм устал и решил покапризничать.

В итоге вышли дальше в первых числах сентября. Сергей нервничал, что профукали кучу времени, но потом сам себя успокоил – в дождь идти опаснее. А тут вроде солнышко выглянуло, все здоровые, никто не чихает. В соседних домах нашли туристические спальники и немного продуктов. Если по дороге будут попадаться похожие поселки, жители которых давно побросали дома, то дорога до пункта назначения будет приятной и легкой.

Но чудес, понятное дело, не бывает. Не успели Сергей с Алексеем пройти и пары километров, как их встретило выжженное поле и остовы сгоревших домов. Через пару километров картина повторилась – снова выжженная земля и кирпичные стены с зияющими дырами окон.

– Это наши, скорее всего, – пробурчал Сергей под нос, – сжигаем, чтобы не оставлять следов.

– А как же ценности и прочий бред?

– Какие тут ценности? Просто дома, в которых могли укрываться бандиты.

– Или простые люди, да?

– Или простые люди, – абсолютно спокойно кивнул Сергей.

Следующая выжженная деревня располагалась прямо возле дороги. Ветер и дождь разнесли пепел по округе и, ступая по асфальту, мужчины оставляли заметные следы. Но следы виднелись не только от их ног. Кто-то совсем недавно проходил по этой дороге, и было их не меньше пяти. Организованная группа, цели которой неясны.

Сергей решил не рисковать и свернул сначала в поле, а потом и вовсе сказал, что идти надо по кромке леса, чтобы, в случае чего, было где спрятаться. Алексей поначалу сильно не сопротивлялся, но уже к концу дня был готов на все, лишь бы вернуться на ровную асфальтированную поверхность. Высокая трава, кочки, лесные ползающие и летающие гады, готовые обглодать до костей. Да к черту такое путешествие!

Как только стало смеркаться, Сергей зашел поглубже в лес, выбрал небольшую поляну среди густых елок и развел огонь. Алексей быстро вытряхнул из рюкзака нехитрый паек в виде двух банок тушенки и банки фасоли, а сам укрылся спальником, чтобы хоть как-то спастись от надоедливых комаров.

– Просто не обращай внимания, – усмехнулся Сергей, ловко вскрывая жестяную банку, – если о них не думать, то и доставать не будут.

– Как можно не думать о полчищах комаров? Сожрали, твари! – взвыл Алексей и снова завел свою шарманку: – Как вообще такое получилось? Как я тут оказался, а? Уважаемый человек, прибыльная компания, куча советников, помощников и подчиненных. А я сижу посреди леса и кормлю комаров своей исстрадавшейся тушей.

– Твои деньги помогут тебе выбраться оттуда, откуда никто больше не выйдет. Так что не вижу причин для нытья.

– Я вообще не должен был тут оказаться. Гребаный футболист, из-за которого мы вылетели позже положенного. Если бы не он, то я бы был за Кольцом.

– Если бы не он, то ты бы погиб при крушении.

– Если бы не тот черт, то и крушения могло бы и не быть.

– Что ж, жизнь несправедлива.

Алексей впервые в жизни ночевал на улице. С одной стороны романтика: костер греет, рядом охрана и желудок сыт. Не хватало только гитары, дешевого вина и пьяненькой девчонки под боком. Должно быть примерно так развлекался Серега в молодости. Он вообще пользовался спросом у девчонок всей округи – высокий, атлетичный хулиган с голубыми глазами. Не чета Лешке Беляшику, на которого девушки стали смотреть только после того, как он заимел солидный капитал.

И вот оно как повернулось. Сережка все еще красив, и любая девушка с радостью повиснет у него на шее, вот только он решил медленно сдохнуть в Кольце от радиации. А Лешка, который все школьные годы был изгоем, сможет выбраться и продолжить жить. Что ж, жизнь, может, и несправедлива, но порой подбрасывает шанс в самом странном виде.

За ночь у Алексея замерзли уши и ноги; бока болели от жесткой земли, а шея от отсутствия подушки. А еще утром хочется кофе и завтрак. Вот только где посреди леса искать ресторан и аппетитную официантку?

Один Серега не видел никаких проблем. С утра он успел найти ручей, набрать воды, развести огонь и несколько раз прокипятить воду. Пока Лешка с трудом выбирался из спальника, тот уже вовсю готовил завтрак.

– На твою рожу противно смотреть, – проворчал Алексей, усаживаясь поближе к костру.

– На твою тоже, – улыбнулся Сергей, протягивая кружку с горячим чаем. – Чего такой угрюмый?

– Первый раз спал в лесу. Так себе, если честно. Сыро, жестко и стремно. Мне всю ночь мерещилось, что кто-то ходит вокруг нас.

– Ночью в лесу много кто бегает. Мыши, зверушки всякие. Не обращай внимания. Бояться нужно начинать, если услышишь человеческую речь.

После скромного завтрака мужчины двинулись дальше. Опушками, полями и неприметными тропами они медленно двигались к цели.

– Цель, вообще, важная штука, – полушепотом философствовал Сергей, чтобы не было скучно. – Без цели мы бы с тобой уже сдохли.

– С чего ты взял?

– Ты не обратил внимания, что сгоревшие деревни и поселки горели в разное время? Ту, что вчера ближе к вечеру проходили, подожгли дней пять назад. Пепел на дороге перемешался с дождем и ровным слоем покрыл асфальт, наши следы было видно отчетливо. А деревня до этого горела позже, может, дня три назад. Что это значит?

– Без понятия.

– Значит сейчас, скорее всего, горит деревня твоих друзей. Мы работаем методично, зачищаем пункт за пунктом, чтобы некуда было сбежать. Это сейчас. Потом, ближе к зиме, пойдут дроны.

– Они-то нахрена?

– Ну как же, – Сергей остановился, чтобы перевести дух, – сейчас мы выкуриваем тех, кто остался в Кольце после закрытия пропускных пунктов. За это время люди собрались в небольшие группы и нашли относительно безопасные убежища. Такие группы легко выследить и ликвидировать. Пройдет еще пару месяцев и те, кто выжил, опять начнут собираться в группы. Зима вообще не располагает к одиночному выживанию. А зимой что самое важное? Не замерзнуть. Значит, собравшиеся в новые группы люди будут жить в уцелевших домах. И что делать? Топить печи, камины, разводить костры. Они будут источать тепло, которое увидят дроны с тепловым наведением.

– Люди сами себя приговорят.

– Именно. К тому времени каратели закончат грязную работу, сдохнут где-нибудь в центре столицы, и сюда полетят десятки, если не сотни, смертоносных птичек. Это следующая волна зачистки. В идеале им к весне надо полностью освободить Кольцо от людей. И не сомневайся, они это сделают. А потом, лет через пять, десять или пятьдесят, они станут постепенно открывать Кольцо, начиная с самых чистых территорий и медленно двигаясь дальше. Однажды сюда вернутся люди, и никому не надо, чтобы они встретили сформировавшееся сообщество выживших мутантов.

– Откуда ты все знаешь?

– Не скрою, часть плана – всего лишь мои домыслы, но вполне реалистичные. Дроны я на базе видел, они пока ждут своего звездного часа.

Сергей многозначительно посмотрел на положение солнца на небе и снова двинулся в путь. Сентябрь – опасный месяц, сегодня может быть тепло и солнечно, а уже ночью температура опустится до неприятных значений. Выходить к населенным пунктам он тоже не хотел. Кто его знает, кого там можно встретить. Ладно, если каких-нибудь головорезов. А если своих?

Так они и шли лесами и полями, пока прямо перед ними не раскинулся городок. Сергей видел его на карте, но отчего-то не подумал заранее, как его обойти. И пока мужчина соображал, что делать, Алексей восторженно разглядывал многоэтажные дома на горизонте и надеялся выспаться в какой-нибудь квартире с мягкой кроватью.

– Город надо обойти. Я не вижу ни пожаров, ни тел, значит, наших тут пока не было.

– Значит тут никого нет. Не тормози, пошли. Солнце скоро зайдет.

– Поверь мне, кто-нибудь здесь точно есть. Единственный верный путь – обойти его слева. Справа граница, к которой лучше не подходить, чтобы не нарваться на АЗУ.

Алексей устало вздохнул, сбросил рюкзак и плюхнулся прямо в траву, наслаждаясь каждой секундой отдыха.

– Слушай, если тут граница совсем рядом, то точно никого нет. Я понимаю, параноиком быть хорошо, но я чертовски устал и, по-моему, натер ногу.

Алексей канючил не меньше получаса, пока Сергей не сдался и не согласился поискать ночлег в городе. Раз мешок денег хочет спать на мягкой кровати, черт с ним. Если вдруг встретится несколько выживших, Сергей с ними разберется. Активы надо защищать.

Сергей хотел пройти до города по полю, но, как назло, путь им перерезал неширокий, но глубокий ручей. Пришлось поворачивать и идти в сторону шоссе.

Приближаясь к городу, Алексей впервые увидел последствия эвакуации – тысячи брошенных машин, растянувшихся в нескончаемую вереницу в обе стороны дороги. Почти все автомобили были вскрыты; оставленные хозяевами чемоданы и сумки валялись на асфальте. Кто-то не поленился выпотрошить все багажники в поисках ценных вещей.

– Говорю же, люди тут есть, – шепотом произнес Сергей, указывая на бардак.

– Значит будем вести себя тихо. Нас не заметят.

На всякий случай Сергей вытащил нож и внимательно посмотрел по сторонам. Уже смеркалось, видимость падала с каждым шагом, и мужчины ускорили шаг, чтобы не остаться на ночь посреди дороги.

Поток брошенных машин отсекал тяжелый шлагбаум, который военные установили в дни эвакуации. Сейчас ни военных, ни людей, а шлагбаум так и стоит посреди дороги. За ним по встречке стояли с десяток брошенных авто, между ними вечерний ветерок разносил чьи-то вещи из багажа, и больше ничего. Жуткое зрелище, особенно в лучах кроваво-красного заката.

– Пойдем в тот дом, – шепнул Сергей и указал пальцем на один из частных домиков, утопающих в разбросанных по земле яблоках и первых желтых листьях.

Алексей был согласен на все, лишь бы поскорее уйти с улицы в безопасное место. Но не успели мужчины пройти и пятидесяти метров по свободной дороге, как из кустов им наперерез выскочило несколько фигур. Совсем молодые ребята перегородили дорогу и хищно смотрели на незнакомцев.

– И че это мы тут делаем? – спросил главный – высокий парень в кожаной куртке и с каким-то небольшим предметом в руках.

Сергей сделал шаг вперед, закрывая собой Алексея, и спокойным голосом произнес:

– Идем туда, где безопасней. Нам проблемы не нужны.

– Нам тоже не нужны, – усмехнулся «главный» и тут же крикнул в пустоту: – Э, народ, тут залетные!

Из кустов, с другой стороны дороги, вылезло еще человек пять. Разного возраста мужчины встали плечом к плечу, намекая, что через них никто не пройдет. Да уж, с семерыми справиться будет сложнее.

– Ребят, нам от вас ничего не надо. Мы идем своей дорогой, и мешать вам не хотим.

Сергей пытался говорить максимально спокойно, а сам тем временем оценивал возможность положить хотя бы троих – самых здоровых. Остальные сами разбегутся.

– Но вы притащились в наш город, так что уже мешаете, – возразил главарь. – Если хотите пройти, платите дань.

– Дань? – усмехнулся Алексей за спиной защитника. – У нас ни черта нет!

– Я не с тобой говорю, лысый. Хотите пройти, гоните дань. Мы берем оружие, патроны, хорошие ножи тоже подойдут.

– Откуда у нас оружие? Можем отдать пару банок шпрот и крупу. Больше у нас ничего нет.

– Вы что, претесь не пойми куда без оружия? Совсем идиоты?

В толпе хозяев послышались смешки и оскорбительные издевки. Алексей сжал руки в кулаки, готовый по отмашке Сергея поколотить в первую очередь недоглаваря. Однако Сергей сохранял мертвецкое спокойствие и, казалось, драться вообще не собирался.

– Может и идиоты, но мы безвредные идиоты. Если вам не нравится, что в ваш город пришли незнакомцы, мы сейчас же уйдем.

– Не, мужик, так не пойдет. Тут разные типчики ходят, и все вроде безобидные, пока в дома ломиться не начнут. А все дома в городе наши, как и дорога, по которой вы идете. Так что ищите в своих кармашках дань или живыми отсюда не уйдете.

– Ладно, ладно, как скажешь.

Сергей медленно снял рюкзак с плеч и хотел его уже поставить на землю, но вместо этого резко выпрямился и бросил рюкзак в сторону главного. На секунду толпа отвлеклась на летящий предмет, и этой секунды хватило, чтобы Сергей выхватил нож и бросился прямо на толпу.

Пока мужчина успешно валил главного и переключался на очухавшихся соратников, Лешка стоял, как вкопанный, забыв, как дышать. Частью сознания он понимал, что надо что-то делать, как-то помочь, но оцепенение не позволяло сделать даже шага. Он наблюдал, как на асфальте корчится уже не такой уж и грозный предводитель шайки. Парень схватился обеими руками за живот и кричал что-то неразборчивое.

Вскоре рядом с ним упал второй мужик, хватаясь за горло, из которого фонтаном хлестала кровь, оставляя жуткие узоры на асфальте. А вот и третий, чуть подальше, зачем-то пытается стянуть треники, которые прилипли к ногам. Серега умудрился одним движением провести кровавую линию по обеим ляжкам противника, и теперь тот в недоумении старался понять, что такое теплое течет по ногам.

Четвертый умудрился выбить нож из рук Сереги, но почти сразу об этом пожалел. Всего мгновение он ликовал, что почти одолел противника, но тут же полетел на асфальт, встретившись лицом с не менее проворным кулаком. Лешка отчетливо слышал, как что-то треснуло под головой бедняги, когда тот упал навзничь на асфальт.

Потеряв большую часть банды, трое оставшихся сбежали от разъяренного Сергея и кричали в его сторону не самые лицеприятные слова. Стоило мужчине сделать шаг в их сторону, и они вновь отдалялись как дикие собаки, и снова что-то кричали. Со стороны выглядело комично, вот только никто почему-то не смеялся. Лешка, наконец, вышел из оцепенения, схватил валявшийся на асфальте нож и встал рядом со своим защитником.

– Ну что, уроды, давай, кому жить надоело? – рычал он, нелепо держа нож перед носом. – Че, зассали? Вот и валите в свою дыру!

Пока тройка пыталась в ответ огрызаться на Лешку, который в драке не принимал никакого участия, Сергей подобрал с обочины камень поувесистее и метнул в их сторону. Они снова отбежали на пару шагов, глядя то на разъяренного Серегу, то на лежащих неподалеку подельников.

– Как псы шелудивые, не иначе! – смеялся Лешка. – Валите к сукиной матери и не попадайтесь нам больше!

Троица постояла с минуту, понаблюдала за бездыханными телами, да и дала драпу, скрывшись из виду за желтеющими деревьями и высокими заборами частных домов.

Сергей забрал нож, накинул брошенный рюкзак на плечи и поплелся в обратном направлении. Лешка его маневра не понял и попытался вернуть на дорогу.

– Ты дурак, Леш? Они же сейчас толпой прибегут. Пойдем в обход, живее будем.

Горящие глаза Алексея сразу же потухли, мягкой кровати он сегодня уже не увидит. Опять придется прятаться в лесу и спать на сырой земле. И вот такую жизнь заслужил человек, который буквально совсем недавно летал на частных самолетах и жил в самых роскошных отелях мира?

Лешка так погрузился в страдания, что не сразу понял, что за хлопок раздался у него над ухом. Звонкий, хлесткий звук на несколько секунд заполнил собой все пространство вокруг, забираясь в уши неприятным звоном. В это же время Серега подпрыгнул на месте, сбросил с себя рюкзак и подбежал к лежащему на асфальте бывшему главарю. Он корчился от боли, одной рукой зажимал живот, но как-то умудрился достать пистолет и выстрелить в обидчика. Высоко задрать руку он не смог, поэтому попал ему в икру, сантиметров на пять выше лодыжки.

Сначала Алексей думал, что недобитый идиот промазал, очень уж шустро Серега подбежал к негодяю, выхватил нож и полоснул ему по шее. Тот даже сообразить не успел, что произошло. Так и остался лежать, пока кровь черной лужей растекалась вокруг него.

И только когда Сергей вернулся к рюкзаку, Лешка заметил, как чернеет штанина джинс, одолженных у Кольки со Светкой.

– Серег, он в тебя попал… – робко заметил Леша.

– Знаю, пошли.

– Серег, надо бы посмотреть, заклеить чем-нибудь.

– Заткнись и пошли. Не забывай про нашу Цель. Там царапина, до точки если не дойдем, то доползем.

6

9 сентября

Так, прочь плохие мысли и упаднические настроения! Перечитала последние строчки и самой стало противно.

Сегодня отличная погода, светит теплое солнце, и птицы оглушающе поют за окном. Я еще не умерла, а, значит, могу что-то сделать для спасения своей задницы!

Последние несколько дней мне нужно было поныть и поплакать, чтобы собраться с мыслями и продолжить выживать. Самое-пресамое главное – я жива! Кто бы не пытался меня убить, сжечь, расстрелять и лишить надежды на будущее, знайте: вам не удалось меня сломить! Я буду жить, я буду продолжать искать еду и теплые вещи до самых снегов, и будьте уверены: я смогу дожить до весны! И, если я найду в себе силы и мужество, то дойду до бетонного кольца и пойду вдоль него. И рано или поздно я найду работающий пропускной пункт и выберусь отсюда. А вы так тут и сгниете!

Деда Леша был категорически против мародерства и воровства, но его уже нет рядом со мной. Так что вчера с самого утра я обошла все дома, которые уцелели после пожара, и нашла один очень милый домик с настоящей печкой в гостиной, и спальней на весь второй этаж. Сам дом миниатюрный, но в нем есть все необходимое для жизни – теплые стены, целая мебель и стекла в окнах. Все остальное я раздобуду. Так что пишу я вам из нового жилища!

Из плохого. Твари, что вломились в мой дом, обошли почти все дома в округе. Если им не удавалось выломать замок, то они выбивали окна. Так что несколько вполне приличных домов пришлось отбраковать – где я возьму новое окно и, главное, как я его вставлю? В моем новом доме разворотили только замок на двери, благо он висел на соплях.

Еще из плохого. Если в обойденных мною домах и была еда, то все те же твари ее забрали.

Теперь о хорошем. Забрали они не все. И еще они не лазили по сгоревшим домам. Между прочим, далеко не все они сгорели дотла. Проведя капитальную ревизию округи, я притащила в свое новое жилище кучу подушек, одеял и теплой одежды. Одежда, конечно, так себе, но это лучше, чем ничего.

Одеял и покрывал у меня действительно много, поэтому я придумала гениальный план: обить мансардный этаж всем этим добром. Первый этаж дома утеплен и вообще хорошо держит тепло, а вот мансарда подвела. Вообще, я думала сначала забить лестницу на второй этаж какими-нибудь деревяшками и остаться жить на первом, но зимой тепло все равно будет уходить. Так что теперь у меня второй этаж частично напоминает комнату для умалишенных – стены и полы мягкие и пестрые.

Еще из хорошего. Мне удалось найти три пачки гречки, две пачки макарон и шесть банок тушенки. Правда четыре банки просроченные. Еще у меня есть соль и сахар.

Ах, да, самое важное! Мой мешок с лекарствами так и не нашли. Теперь я его закопала во дворе нового дома. Идея так себе, но кому придет в голову копать землю в поисках мешка?

Все, я пошла в лес за грибами. Надо делать новые заготовки!

Очередная сожженная деревня на пути, очередной поиск ночлега среди уцелевших домов. Уже не нужно кроватей и печей, лишь бы была крыша над головой и ветер в щели не дул. Леша и Сергей несколько ночей не могли спокойно спать после происшествия на границе и встречи с бандитами. Сергей хоть и не жаловался, но периодически останавливался в дороге и растирал поврежденную ногу. Алексей неоднократно предлагал переждать несколько дней, но его сопровождающий ни в какую не соглашался. Есть Цель, и ее надо достичь, чего бы она не стоила. Если не будет, вот тогда и исчезнет смысл куда-то двигаться. Это будет первым признаком скорой смерти.

Слова Сергея о Цели, про которую тот постоянно напоминал последние дни, никак не выходили из головы бизнесмена. Вроде простая истина, но именно в эти дни она обрела сакральный смысл. Если не будет Цели, не будет смысла жизни. И эта Цель так проста – найти выход в мир живых из этого непреодолимого кольца смерти, который некогда был столицей и окрестностями огромного государства. Что, интересно, теперь будут рисовать на картах – большое черное пятно запретной зоны?

– Эй, о чем задумался?

Сергей внимательно смотрел на приятеля, поставив поврежденную ногу ближе к чахлому костру.

– Да ни о чем конкретном. Как нога?

– Нормально, уже лучше.

– Покажи.

– Да говорю же, нормально. Чего у нас из еды осталось?

Алексей залез в промокший рюкзак и извлек из него банку шпрот и четверть пачки гречки.

– Это все?

– Да, все. Завтра надо будет найти хоть что-то не сожженное твоими друзьями, иначе сдохнем.

Сергей развернул помятую карту и подставил ее к костру, внимательно вглядываясь в дороги и названия населенных пунктов.

– До следующего пункта чуть больше пятнадцати километров. Там большой город, наверняка что-то будет. Или кто-то. Настаиваю на том, чтобы больше не церемониться с местным населением.

– Ну хоть кто-то же должен остаться человеком, – задумчиво произнес Алексей. – Не может же быть такого, чтобы за несколько месяцев все люди превратились в скот.

– Еще как может! – усмехнулся Сергей и спрятал карту в рюкзак. – Мы все скоты от природы. Власть и стадное чувство помогли построить цивилизацию, но, как видишь, это очень хлипкое строение.

– Мы же не оскотинились.

– Потому что ты идиот, летающий в облаках в районе личной виллы на Майорке. И я идиот, потому что по привычке послушал тебя. Сам видишь, до чего это довело.

Еще одно холодное сентябрьское утро сковало все суставы Алексея. Костер давно прогорел, мелкие мошки настойчиво летали вокруг лица, норовя залететь в нос. Хотелось горячего душа, кофе и теплого одеяла. А вместо этого он получил сырой спальный мешок, грязь и пробирающий до костей утренний холод. Только бы у Сергея все получилось. Никаких денег не жалко. Эти бумажки можно заработать в любой ситуации, если знать тонкие механизмы их появления на счетах.

– Подъем, солнце уже высоко!

Сергей стоял исполином над свернувшимся в клубок Алексеем и терпеливо ждал, когда тот соизволит встать.

– Это никогда не закончится… – пробубнил Алексей. – Сколько мы уже прошли?

– Столько же, сколько было вчера вечером. Вставай, хватит дрыхнуть.

– Твою же мать. Давай сегодня пойдем по дороге? Я эти леса и поля уже всем сердцем ненавижу.

– Нет. Ни сегодня, ни завтра. Там опасно.

Сергей бодро вышагивал впереди, иногда доставая карту и компас. Казалось, ему совершенно все равно где идти – по лесу, по болоту или по асфальту, он везде чувствовал себя уверенно. И это несмотря на поврежденную ногу. Алексей без какого-либо энтузиазма плелся за ним, постоянно поправляя тяжелый рюкзак с промокшим спальным мешком.

Неожиданно Сергей остановился как вкопанный посреди редкого леса и прислушался к пению птиц. Алексей с облегчением встал за ним, сбросив рюкзак.

– Привал?

– Тсс. Не шевелись. Слышишь?

– Что я должен слышать? – Алексей сделал вид, что вслушивается.

– Кто-то идет. Тихонько так, словно партизанит.

– Вот только партизанов нам не хватало, – вздохнул Алексей и достал из кармана нож. Так, на всякий случай. – Чего делать будем? Валить не глядя?

– Погоди… Не шевелись.

Сергей тоже достал нож и, аккуратно ступая по желтеющему мху, пошел навстречу партизану. Шаг за шагом они приближались друг к другу, и если Сергей шел бесшумно, то незнакомец выдавал себя с потрохами.

– Привет, незнакомка, – громко произнес Сергей и спрятал нож за спиной.

В десяти метрах от него застыла женщина с сухой палкой в одной руке и корзиной с грибами в другой.

– У меня нож, уходите, – дрожащим голосом произнесла та. – Просто уходите.

– Ты прости, мы не хотели тебя напугать.

Женщина только сейчас заметила второго мужчину, бросила палку и ловко извлекла из корзины маленький ножик, вытянув руку перед собой.

– Эй, эй, полегче. Мы просто мимо проходили. Убери нож, давай поговорим.

– Пусть сначала он уберет, – незнакомка бросила корзину на землю и сделала несколько шагов назад.

– Хорошо, хорошо. Вот, смотри, мой нож, и я его убираю, – Сергей засунул оружие за пояс и обратился к товарищу, не сводя взгляда с женщины: – Леш, убери свой нож, не пугай девушку. Ну, а вы, девушка, одна тут гуляете?

– Нет, не одна.

– В таком случае можете передать своим друзьям, что мы просто идем мимо и нам не нужны неприятности?

– Передам.

– А нож уберете?

– Нет.

– Мы же договорились. Вот с вами, женщинами, вообще договариваться смысла нет, никогда не держите свое слово.

– Вас двое, а я одна. Какие гарантии, что вы не свернете мне шею?

– Девушка, мы же не звери, – с ноткой обиды произнес Алексей. – Вокруг и так дерьма достаточно, давайте хотя бы мы с вами будем вести себя как цивилизованные люди.

– Я бы с удовольствием, но я вас не знаю. И цивилизованных людей давно не встречала.

– Так давайте, как цивилизованные люди, познакомимся, – Сергей попытался улыбнуться, но получилось не очень. – Меня Сергей зовут, а это Алексей. Мы идем к пропускному пункту в городе… Позволите карту достать из рюкзака? Забыл название…

– Нет там больше пункта, его еще в мае взорвали какие-то идиоты, и эвакуацию в городе свернули, – сухо ответила новая знакомая. – Мне жаль, зря шли.

– Взорвали? – Алексей скорчил гримасу ужаса. – Серег, какого черта мы столько километров тащились? Ты же говорил, что мы пройдем. Ты чего, не знал, что его взорвали?

– Нет, не знал. Девушка, а дальше, в следующем городе, осталось что-нибудь?

– Я не знаю.

– Ладно… Хорошо… И не из такого дерьма выбирались, – Сергей задумался на несколько секунд. – Девушка, тут в округе есть целые дома? Нам бы пару дней передохнуть. Может, мы можем поговорить с вашими мужчинами? Денег и еды у нас нет, но можем предложить свои руки и обещаем вести себя тихо.

– Нет, они не согласятся. Мы не жалуем незнакомцев.

– Я понимаю, но давайте поговорим все вместе? Нас двое, мы не займем много места и не съедим много продуктов. Всего пару дней. Мы что, похожи на мародеров или преступников?

– Вы себя со стороны видели?

– Зеркальце дома забыл.

Ироничный ответ насмешил даже Алексея. Незнакомка всеми силами пыталась скрыть улыбку, но блеск в глазах спрятать не получилось.

– Ладно, давай начистоту, – голос Сергея похолодел, а лицо из безмятежного превратилось в суровое и приобрело серый оттенок. – Я знаю, что вас не так много. Твои следы я заметил еще в километре отсюда. Твоим ножичком можно только в зубах поковыряться. Мы в куртках и кофтах, им ты даже до кожи не доберешься. Чтобы нанести значимый урон, тебе нужно попасть либо в лицо, либо в шею. На будущее – всегда носи с собой что-то посерьезнее. И еще, ты права, я могу свернуть тебе шею за секунду, ты даже не успеешь понять, что произошло. Но я и мой друг хотим решить все мирным путем. Мы не ищем конфликта, не угрожаем и предлагаем заплатить за ваше гостеприимство. По-моему, мы сейчас поступаем крайне цивилизованно. Или тебе по душе физическое насилие?

– Нет, не по душе.

– Отлично, мы уже добились прогресса в переговорах. Ну так что, мы можем поговорить с главным?

Женщина замялась, пряча испуганный взгляд, и едва слышно произнесла:

– Дело в том, что никого нет.

– Они ушли? На охоту? За едой? Где их найти?

– Их просто нет. Я одна.

В одну секунду лицо Сергея сменилось с сурового на удивленное. Как это одна? Что, все это время?

– Как давно? – тихо спросил он.

– Не очень давно. Раньше с дедушкой жила, но он умер где-то месяц назад. А незваные гости уже приходили, так что простите, но я не бессмертная.

– В каком смысле? Кто приходил? – спросил Алексей, примерно понимая, о чем речь, и хотел было подойти к девушке, сказать что-нибудь ободряющее и показать весь свой запас мужественности и готовности защищать, но Сергей перегородил путь рукой.

– Я не знаю кто они. Помню только, что их было пятеро, все мужчины. Пришли пару дней назад, украли всю еду и некоторые теплые вещи. А потом… Потом…

– Не надо, не рассказывай, и так понятно, – по интонации Сергея можно было подумать, что ему стыдно за то, что он мужчина. – Вот же отморозки.

– Да нет, не то, что вы подумали. Всего-то связали, закрыли в подвале и подожгли дом.

– Ты, блин, серьезно? – воскликнул Алексей. – Почему ты об этом так говоришь, словно это что-то… Не знаю… Само собой разумеющееся!

– Да потому что до этого на моих глазах какие-то люди прилетели на вертолете и расстреляли жителей соседнего села. Они к ним бежали в надежде на помощь, а их убили! Убили и сожгли тут все! – незнакомка сорвалась почти на крик, тяжело задышала и упала на землю, закрывая лицо руками. Сквозь тонкие, дрожащие пальцы потекли слезы. Она пыталась их смахнуть и взять себя в руки, но чем сильнее сопротивлялась эмоциям, тем больше они овладевали ею.

Сергей и Алексей терпеливо ждали, пока фонтан соплей и эмоций иссякнет, и можно будет продолжить разговор. На это потребовалось добрых десять минут. Совершенно идиотская картина – двое здоровых мужиков стоят посреди леса и ждут, пока барышня в истерике перестанет реветь. Алексея посетила мысль вообще оставить ее в покое и идти дальше. Кто знает, что взбредет ей в голову? Вдруг она настолько поехала мозгами, что пригласит к себе, а ночью перережет глотки. Надо будет уточнить – от чего дед ее умер.

– Простите мое поведение, – наконец произнесла девушка, вытирая последние слезы с опухшего лица. – Что-то накатило. Я представляла себе самые разные встречи с людьми, и хорошие, и плохие, и ни в одной из этих встреч не было вот этого, – она обвела руками вокруг себя, шмыгая носом. – Как-то ну совсем некрасиво. Извините.

– Да ладно, не думай об этом, – снисходительно ответил Сергей. – Вытирай сопли и вставай с холодной земли.

Через час Алексей, Сергей и новая знакомая по имени Александра пробирались сквозь сожженные дома к нескольким уцелевшим строениям. Группа зачистки была тут не так давно, поэтому в воздухе все еще стоял запах тлеющего дерева. Удивительно, как же повезло этой даме: все вокруг превратилось в пепел, и в самом центре этого ада – оазис с желтеющими деревьями, падающими на землю наливными яблоками и пригодными для жилья домами. Даже не верится, что сегодня появился шанс поспать в теплой кровати. Но на всякий случай нож из рук лучше не выпускать. Алексей машинально ухватился за деревянную ручку на поясе.

Александра остановилась возле миниатюрного домика, аккуратно размотала цепочку на калитке и жестом пригласила гостей, замотав за ними цепочку обратно. Вроде как тут никого нет. На двери висел бутафорский замок, который девушка ловко сняла без ключа, и снова жестом пригласила войти. Внутри пахло деревом и яблоками. Самое прекрасное сочетание запахов, что когда-либо доводилось нюхать мужчинам.

– Если хотите остаться тут, то первым делом помойтесь, – строго произнесла Александра. – От вас невообразимо воняет.

– А вода есть? – с энтузиазмом поинтересовался Алексей, скидывая с себя рюкзак и куртку.

– Я подогрею. С едой, я так понимаю, у вас тоже не очень? – Алексей кивнул. – Когда ели в последний раз?

– Вчера.

– Что именно ели?

– Не понимаю, к чему эти расспросы? – настороженно поинтересовался Сергей. – Какая разница, что мы ели вчера?

– Такая, что если вы не жрали ничего, а я приготовлю грибы, и вы их с удовольствием умнете, то потом будете жаловаться на боль в желудке и тошноту. Грибы – очень тяжелая пища, с ними надо быть поосторожнее.

– В таком случае лучше приготовить что-то попроще, – согласился Сергей.

За окном очень быстро смеркалось. Солнце багровым закатом разлилось по небу и все вокруг, на улице и в доме, окрасилось в красный цвет. Может быть, это и не солнце вовсе, а очередная горящая деревня или город, но, сидя за накрытым столом, в чистой одежде и теплом доме, вообще не хотелось об этом думать.

Александра старалась выглядеть заботливой хозяйкой – натаскала воды в старенькую баню, приготовила нехитрый ужин и даже нашла чистую одежду для гостей. Она почти не говорила, но было видно, что ей приятно что-то делать для других. Из испуганной и заплаканной незнакомки превратилась в заботливую хозяюшку, и даже иногда улыбалась. Может, ей просто не хватало общения? А, может, чего и задумала.

После скромного ужина хозяйка дома осталась на кухне мыть посуду, а гости вышли на улицу, разглядывая красно-синее небо. В этот тихий вечер хотелось просто помолчать. Все плохое оставить в прошлом, а все ужасное отложить на завтра. В эту минуту есть только вечер, запах мыла от кожи и довольный желудок.

– Как же мало нужно человеку в жизни, – философски произнес Алексей. – Чистые штаны и горячая еда. Вот скажи сейчас хозяйке, что я миллиардер, поверила бы?

– Думаю, ей наплевать. Здесь миллиардер тот, у кого запас еды и высокий забор.

– И везение. Думаешь, она не врет про твоих друзей и мародеров?

– Не знаю. У нас всего два варианта – либо врет, либо не врет. Выяснять правду желания нет, мы тут ненадолго. Ночью устроим дежурство, спим по очереди. Что-то мне не внушает доверие ее психическое здоровье.

– Да, я тоже об этом подумал. Странная немного.

9 сентября, часть 2

Сегодня в лесу встретила двух мужиков. Грязные и страшные! Испугалась до смерти, думала убьют. Но, сама не знаю почему, привела их домой. Тот, что главный, сильно хромает, наверно что-то с ногой, а второй особо не болтает, только наблюдает. Вот сейчас сижу и думаю – нафига я их привела? Вдруг они психи? Вдруг решат меня убить?

Да и я как идиотка поступила – разревелась через пять минут после знакомства. Стыдно до сих пор. Всему виной – отсутствие нормальных людей. Я везде ищу опасность, везде враги. И нечему тут удивляться, мне другие пока не попадались. Тот, что главный – Сергей – вот он с виду опасен. Навряд ли он штаны в офисе просиживал. Судя по рукам, как минимум спортсмен. Если чего в голову взбредет, то я не смогу его остановить. Постараюсь сегодня не спать и нож далеко не прятать. Не удивляйтесь, если в блокноте больше не будет записей. Это значит, что я опять ошиблась в людях.

Утро выдалось пасмурным, но теплым. Алексей с Сергеем готовили чай на кухне, а Александра сладко похрапывала на диване, положив перед собой большой разделочный нож. Леша сначала хотел его убрать, чтобы она во сне ненароком не поранилась, но Сергей запретил – хочет спать в обнимку с острым ножом, ну и пусть спит. Это ее дело.

Хозяйка проснулась ближе к полудню. Гости в это время покончили с чаем и что-то громко обсуждали на улице, стоя у колодца. Сергей периодически заглядывал внутрь, а Алексей стучал ногой по старому колодезному домику.

– И что там интересного? – крикнула Александра, высунувшись в окно. – Никогда колодец не видели?

– Просто смотрим. Насос бы запустить, – ответил Алексей.

– Ага, и телефон бы зарядить, и почту проверить, – съязвила хозяйка. – Генератор есть, бензин и масло в прямом смысле на дороге валяются, только шума от генератора много. Так что я отказалась от этой идеи.

– И что же, жить в каменном веке лучше? – не уступал Алексей.

– Безопаснее. Вы уйдете, а мне тут жить. Если вам действительно нечем заняться, сходите на разведку, может, найдете продукты.

– И куда идти? – с воодушевлением спросил Алексей, потерявший интерес к колодцу. – На карте сможешь показать?

– У меня нет карты, а навигатор не работает. Но постараюсь объяснить.

7

Александра аккуратно выводила на листе бумаги дороги и обозначения населенных пунктов, попутно объясняя, где она уже была и что можно обследовать.

– Вот шоссе, если пойдете наверх, ну, вернее повернете направо, то через десять километров будет город, а перед ним как минимум три деревни. Налево соваться смысла нет, там только поля и леса, ближайший населенный пункт через восемь километров. Вы оттуда и пришли. А вот напротив стоит сожженная деревня. Я хотела ее обследовать, но пока боюсь идти, кто знает, что там сейчас происходит. В поле слева скорее всего так и лежат обгоревшие трупы, – она задумалась на мгновение, вспоминая что-то не очень приятное. – Короче, несмотря на то, что деревня сожжена, там может и осталось что. Самое главное, постарайтесь не оставлять следов, которые могут привести к этому месту. Идите по траве или по чистой дороге. Я почти уверена, что гастролеры ищут жилые дома именно по следам.

– Мы не будем следить, – уверенно произнес Сергей, разглядывая нарисованную карту. – Где пропускной пункт? Можешь показать?

Александра внимательно посмотрела на собеседника и вздернула брови.

– Так вы не вернетесь?

– Мы и не собирались задерживаться, – без единой нотки эмоций ответил Сергей. – Так что с пунктом? Он в черте города?

– Да… Да, вы его не пропустите, просто двигайтесь по шоссе, а как окажетесь в городе, то поверните направо на первом же перекрестке. Ориентиром будет разрушенное здание, оно прямо у пункта.

– Когда ты была там последний раз? Там много военных?

– Пару месяцев назад, и у самого пункта уже никого не было, только несколько солдат на дороге в сторону Москвы. Сказали, что никого не пропускают и что за ними еще несколько постов, так что домой я так и не смогла попасть.

– Да при чем тут Москва? – недовольно пробурчал Сергей и незаметно протянул руку под стол, массируя заболевшую ногу. – У пункта, что ведет от Москвы, дальше, за Бетонку, там кто-то был?

– Говорю же, никого.

– Хреново.

– Почему?

– Они поставили автоматы по периметру, – встрял в разговор молчаливый Алексей, разглядывая небо за окном. – Срабатывают на движение, тепловое нацеливание, мертвых зон нет. Стреляют по всему, что движется. Мы такие уже видели.

– Вы серьезно? А как же люди отсюда выбираются?

– Отсюда никто не выбирается, – Сергей драматично усмехнулся. – Вся территория внутри Бетонного кольца закрыта, сюда никто не приезжает и отсюда никто не выбирается. Тут карантин лет на сто, не меньше.

– Сергей, что за бред вы несете? – усмехнулась хозяйка. – Я еще понимаю, почему к Москве не пускают, радиация и все такое, но почему не выпускают? Я, например, совершенно здорова. Сначала я тут осталась, ибо надеялась, что родные приедут за мной. Потом как-то все закрутилось: не хотела бросать деду Лешу, боялась бандитов и ждала цивилизованной эвакуации. А тут вы приходите и заявляете, что огромную территорию, равную европейской стране, просто взяли и закрыли. Да тут миллионы людей остались, если не больше!

– Официально тут никого не осталось, – отчеканил Сергей. – Эвакуация прошла успешно, из зоны поражения удалось спасти более пятнадцати миллионов человек. Ты себе вообще можешь эту цифру представить? Из них полтора миллиона подверглись воздействию радиации и около трехсот тысяч погибли после эвакуации. До сих пор, наверно, умирают, но эту статистику умалчивают. Так вот, официально на запретной территории Москвы и области не осталось гражданских лиц. Правительство и военные сработали настолько четко, что одна из самых густонаселенных точек мира была эвакуирована в фантастически короткие сроки. Также эвакуации подверглись научные и культурные ценности, которые в полном объеме перевезены в новые, безопасные места. Все было выполнено настолько четко и круто, что весь мир теперь сидит и офигевает. Так что никто нас спасать не будет, потому что официально мы уже спасены. А кто не спасен, тот погиб еще при взрывах. Поскольку радиационный фон во многих районах повышен, и это затрудняет поиск и идентификацию погибших, то сие дело не быстрое, и уж точно не важнее помощи выжившим. Если простыми словами, то через год-два все забудут о том, что Москва и область, в основном Москва, конечно, превратились в одно большое кладбище.

– То есть спасать больше никого не будут? – еще раз переспросила Александра.

– Да.

– И никого не выпускают?

– Верно. По периметру, вдоль всего большого бетонного кольца, стоят ограждения. Через двести метров внешний контур. Это буферная зона. Все, что подходит к первому контуру снаружи или изнутри, уничтожается АЗУ.

– Что такое АЗУ?

– Автоматическая залповая установка. Про нее Леша говорил. Стреляет по всему, что двигается. Вот тебе совет на будущее – второй этаж дома не используй, одеяла и матрасы, прибитые к стенам наверху, оставь. Походи по округе и постарайся найти теплоизоляционный материал, любой. Обей им стены снаружи и окна изнутри так, чтобы тепло не выходило.

– Это теплый дом… – перебила Александра.

– Не в доме дело, а в тепле, которое он будет источать. Через пару-тройку недель температура опустится, и ты будешь обогревать дом, чтобы не замерзнуть. Примерно в это же время военные начнут очередную волну зачистки – запустят военных дронов с тепловизорами и взрывчаткой. Дрон засекает источник тепла и сбрасывает бомбу. Все, дома нет, и его жильцов тоже. Нет живых – нет проблем. Так что, если хочешь жить, послушай мой совет. Если переживешь эту волну, то проблема с бандитами и прочими уродами скорее всего решится без твоего участия. В идеале найди какую-нибудь толковую группу людей и выживай вместе с ними. Так у тебя будет больше шансов.

Александра несколько секунд внимательно смотрела на Сергея и, прищурившись, решилась на вопрос:

– Так, а какого хрена тогда вы ищите пропускной пункт, если никто не может выбраться за пределы Кольца? Почему сами не пытаетесь спрятаться от так называемой «волны зачистки»? И, самое главное: откуда ты все это знаешь?

– Я один из тех, кто прилетает на вертолетах и расстреливает оставшихся живых, – совершенно спокойно ответил Сергей, и ни один мускул не дрогнул на его лице. – Еще вопросы есть?

Девушка попыталась скрыть удивление, но чуть приоткрытый рот застыл с немым вопросом, не решаясь вырваться наружу.

Затянувшуюся паузу вовремя прервал Алексей:

– Александра, мы ни в коем случае не желаем вам зла. Сергей – мой очень старый знакомый, и он согласился мне помочь. Не безвозмездно. У меня есть очень мизерный шанс выбраться отсюда живым, и даже в случае успеха мне нужно будет очень много денег и, безусловно, связей Сергея, чтобы я оказался по ту сторону Кольца. И чем дольше мы тут находимся, тем меньше шансов выбраться. Вот. Я рассказал вам все, ничего не скрыл. Нам жаль, что мы не можем вам помочь, но выйти отсюда сможет только один.

– То есть… То есть… Дайте переварить… Получается, что Сергей мало того, что один из этих гадов в черных плащах, так еще и вытаскивает вашу задницу на свободу за очень большие деньги и связи, а сам остается здесь?

– Да, расклад такой, – кивнул Сергей.

– А нахрена вам это надо? И сколько это стоит? Города вокруг пустые, заходи в любой банк и забирай все деньги.

– Из банков все вывезли. Сделали это раньше, чем начали людей эвакуировать. На этот счет во всех крупных банках есть инструкции.

– Ну так, а сколько денег надо? Миллион? Десять? – не унималась Александра.