Читать онлайн Демонология по Волкову. Собиратели душ

Пролог

Если вы никогда не видели, как сверкают пятки у священника, бегущего с обряда экзорцизма, то вы ничего не знаете о том, что испытывала Алиса Гречишная, лежа на полу и глядя на темное пятно, расползающееся прямо над ней. Обряд определенно пошел не по плану, и, слыша звук отъезжающего автомобиля, Алиса понимала, что надеяться ей теперь не на что.

Глава 1

Четырьмя неделями ранее

Время приближалось к трем часам ночи, и Алиса внезапно поймала себя на том, что почти не слышит музыку. Вместо нее осталось лишь монотонное «тыц-тыц-тыц», бьющее по гудящей голове, но при этом нагоняющее сон.

В ночных клубах всегда было слишком шумно, а сегодня какая-то компания, которую Алиса раньше не видела, праздновала день рождения длинноногой девицы в неприлично коротком блестящем платье, добавляя привычной громкости еще больше децибелов.

Не спать, не спать! Ты на работе!

– Кому еще коктейльчика? – поинтересовалась Алиса, резво подскакивая на ноги.

– Мне! – тут же отозвалась губастая. – Только не ту дрянь, что ты в прошлый раз притащила. Скажи Боре, что, если еще раз мне такое нальет, я ему этот коктейль за шиворот вылью.

– Мне не надо, – капризно надула губы силиконовая. – Опять с утра голова болеть будет. Пора завязывать с эти клубом, девочки, – она повернулась к подружкам, ожидая поддержки.

– А куда идти? – флегматично поинтересовалась Рита. – Это лучшее место в городе.

– Живем в жопе, даже выйти некуда, – поддержала силиконовую блестящая.

Алиса не стала слушать дальше, направилась к барной стойке, локтями раздвигая попадающиеся на пути танцующие парочки. Ей необходимо было срочно выпить энергетика, иначе она рисковала уснуть прямо за столом. Пошли уже третьи сутки без сна, и даже молодой тренированный организм начал давать сбой.

Добравшись до бара, Алиса не стала садиться. Передала бармену пожелания губастой и собственные. Бармен Боря, давно прикормленный денежными купюрами, лишь молча кивнул. Вытащил из-под стойки банку энергетика, вылил в большой пузатый бокал, кинул в него несколько долек апельсина, пару кусочков льда, надел на краешек треугольник ананаса и вставил пошлый зонтик – полная мимикрия под вкусный алкогольный коктейль. Губастой сделал, конечно, настоящий.

Подхватив оба бокала, Алиса направилась к своей компании уже аккуратнее. Расталкивать толпу теперь было неудобно, приходилось лавировать и выбирать маршрут, и к девушкам она подошла не с той стороны, откуда они ее ждали. Громкая композиция как раз закончилась, другая началась с тихих нот, поэтому Алиса смогла услышать часть разговора:

– …и долго ты будешь ее за собой таскать? – с долей сочувствия спросила блестящая.

Рита пожала плечами.

– Пока ей самой не надоест.

– Хочешь, мы сделаем так, что надоест? – подмигнула губастая.

Губастую Алиса терпеть не могла больше остальных. Все подружки Риты были теми еще стервами, Алиса не зря не запоминала их имен, давала лишь отличительные клички, но губастая относилась к ней хуже всего. Не упускала возможности задеть, подчеркнуть, что Алиса намного ниже ее классом, и раз уж ей позволяют быть в компании, то годится она разве что в качестве прислуги: принести коктейль, вызвать такси, убедиться, что никто не забыл пальто на спинке стула и т. д. Была бы Алиса по-настоящему троюродной сестрой Риты, как гласила легенда, давно бы обиделась, расстроилась и уехала в деревню, из которой якобы явилась. Но Алиса была на работе, поэтому делала вид, что не слышит, не замечает, не понимает. Справедливости ради, Рита особо издеваться над ней не позволяла. Так, по мелочи, поддерживая статус стервозной красотки, которой навязали какую-то там сестрицу…

Алиса поставила на стол два коктейля, плюхнулась на диванчик и залпом выпила треть своего напитка. Губастая тут же брезгливо поджала перекачанные филлерами губы, похожие уже даже не на пельмени, а на полноценные вареники. Наверное, еще и прокомментировала бы как-то, если бы силиконовая вдруг не сказала:

– Ой, девочки, а вы слышали, что Ника Свиридова снова с Марком встречается?

Алиса и ее неконцептуальное распитие коктейлей мгновенно были забыты, девушки переключились на общих знакомых, и Алиса смогла тихонько прислониться к стене, потягивая через трубочку энергетик.

Монотонное «тыц-тыц» снова начало заменяться музыкой, не дающей уснуть, зато по черепной коробке разлилась головная боль, но с ней Алиса могла смириться. Не первый раз. Главное – не уснуть, остальное поправимо.

На самом деле работа на Шурыгиных не была такой уж противной и большую часть времени Алисе даже нравилась. Рита Шурыгина росла девочкой достаточно умной и ответственной, но папины деньги и соответствующая компания превратили ее в избалованную девицу, то и дело влипающую в неприятности. Чтобы этих неприятностей было поменьше и они не стали однажды катастрофическими, папа Риты и нанял Алису. В качестве компаньонки и телохранителя. Рита, правда, наотрез отказалась представлять ее именно так, придумала легенду, что Алиса – дочь двоюродного брата ее отца, которая приехала из глухой деревни. Папа, дескать, брата очень любит, поэтому и племянницу не обижает. Навязал дочери в качестве подруги, вот та и вынуждена таскать ее везде за собой. Многочисленные подружки Риты легенду съели и не подавились, и Алиса могла без лишних подозрений кругом ходить за своей подопечной, вовремя одергивая ее и увозя домой, для чего однажды даже пришлось изобразить алкогольное отравление. Это сильно снизило рейтинг Алисы в глазах Ритиных подружек, зато на следующий день Риту единственную не пришлось забирать из полицейского участка. После этого Шурыгин выписал Алисе премию, а Рита полностью смирилась с присутствием телохранителя в своей жизни.

Тонкий аромат плавящейся пластмассы и горящей бумаги неприятно пощекотали нос, заставив Алису резко выпрямиться и оглядеться. Остатки сонливости, с которыми не мог бороться даже энергетик, исчезли. Вокруг все было по-прежнему: девицы сплетничали, пьяные полуголые тела извивались на танцполе под слишком громкую музыку, бармен мешал коктейли, незнакомая именинница в блестящем платье принимала шумные поздравления. Нигде ничего не горело и не плавилось, но запах стал еще сильнее, и Алиса уже не могла его игнорировать.

– Мне нужно в туалет, – пробормотала она, выбираясь из-за стола.

Никто не обратил на нее внимания.

Алиса, постоянно оглядываясь, направилась к туалетам. К запаху гари, который становился все сильнее, примешался ни с чем не сравнимый аромат теплой крови. Сквозь громкую музыку Алиса уже различала крики людей, еще какой-то шум, который мешали идентифицировать головная боль и посторонние, реальные звуки, ярко мигающие вспышки на стенах и потолке.

Добравшись наконец до коридора, в который выходили двери туалетов и подсобных помещений, Алиса выдохнула. Запах не стал меньше, но, по крайней мере, теперь ее не оглушала реальность. Рванув на себя дверь туалета, Алиса ввалилась внутрь и раздраженно выдохнула.

Зараза!

Стены были черными. Кто красит стены туалета в черный цвет?

Не обращая внимания на курящую возле раковин компанию девушек, Алиса, теряя терпение, дернула приоткрытую дверь одной из кабинок. Нет, внутри стены тоже оказались черными.

Черт!

Алиса вернулась в коридор, огляделась. Идея пришла внезапно и была совершенно незаконной, но запах стал еще сильнее, а значит, у нее мало времени. Было бы много, было бы это лишь предупреждение, запах уже пропал бы. Раз не пропал, раз усилился, времени почти нет.

Дверь с надписью «Директор» нашлась в самом конце коридора и оказалась, естественно, заперта. Алиса несколько раз подергала ручку, тщетно надеясь отделаться малой кровью. Не вышло. Дверь выглядела достаточно хлипкой, чтобы попытаться. Видимо, директор ничего важного в кабинете не хранил. Алиса осмотрелась, убедилась, что в коридоре никого нет, а затем разбежалась и ударила плечом что было сил. Лучше бы ногой, конечно, но вместо любимых ботинок на толстой подошве на ней сейчас были дурацкие туфли-лодочки, найденные в недрах гардероба Риты. Плечо отозвалось резкой болью, но дверь распахнулась. Прикрыв ее за собой, чтобы не привлекать лишнего внимания, Алиса зажгла свет, нашла глазами принтер и рванула к нему. Дернула на себя лоток, вытащила лист белой бумаги. Схватила со стола канцелярскую кнопку и прикрепила лист к стене на уровне глаз.

Теперь успокоиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох…

Запах гари стал сильнее, но сердце забилось медленнее, выровняло ритм. Алиса на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, целиком и полностью сосредоточилась на висящем перед глазами белом листе.

Изображение проступало медленно. Слишком медленно в условиях нехватки времени. Как на старой фотопленке, сначала появились лишь нечеткие очертания, а затем Алиса начала различать движущиеся фигуры. Это были люди. Много людей. Они бежали в панике, падали, топтали, отпихивали друг друга. Сверху на них летело что-то тяжелое, перекрывало путь, отрезало пути отступления. Языки пламени лизали стены, потолок, а затем и самих людей.

Пожар. Очень скоро здесь начнется пожар.

Надо увести Риту.

На ходу набирая номер пожарной службы, Алиса выбежала из кабинета директора и направилась в зал. В телефонной трубке стояла мертвая тишина, и Алиса, не глядя больше в экран, сунула телефон в карман.

– Рита, нам нужно срочно уходить! – схватила она подопечную за плечо, не заботясь о том, что прервала беседу на полуслове.

Девушки были настолько ошарашены таким наглым – и нетипичным для тихой деревенской сестры – поведением, что не сразу нашлись, что сказать.

– Совсем охренела? – первой пришла в себя, конечно, губастая.

– Ты чего это за Ритку решаешь, что ей делать? – поддержала подружку блестящая. – Уходи, если тебе надо.

Возможно, Алиса вела бы себя спокойнее и нашла бы способ мирно убедить девушек уйти, но запах стал уже таким сильным, что к горлу подкатила тошнота.

– Быстрее! – командовала Алиса. – Все уходим!

– Не фиг было коктейль залпом хлестать! – снова припечатала губастая.

Она хотела еще что-то сказать, но сильный грохот, похожий на взрыв, не дал ей договорить.

Не успели!..

Девушки взвизгнули, машинально пригнувшись. Секунду спустя выяснилось, что компания, праздновавшая день рождения, решила запустить фейерверк на праздничном торте. Но порадоваться тому, что это не настоящий взрыв, никто не успел. Пластиковый потолок вспыхнул, будто облитый бензином. Огонь разбежался в стороны, мгновенно охватывая всю площадь. Раздались визги и крики. Как огонь распространялся поверху, так внизу его догоняла паника.

– Уходим, быстро! – снова скомандовала Алиса, и на этот раз никто не стал ей возражать.

Насмерть перепуганные девицы вскочили из-за стола, сразу же теряя боевой задор и признавая в Алисе главную. Никто из них не знал, как действовать в экстремальной ситуации. Алиса тоже не знала, никаких курсов не проходила, надеялась лишь на трезвый ум и смекалку.

– Держитесь возле стен, – велела она, таща за руку Риту.

Та вцепилась в ее предплечье с такой силой, что захотела бы разжать пальцы – не смогла бы.

Паника в клубе набирала обороты, и Алиса видела, что люди делают себе только хуже. Кто-то пробирается к выходу, кто-то, наоборот, бежит к столикам, зовя того, с кем пришел. Люди смешались в огромной толпе, но пока еще все стояли на ногах. Однако стоит кому-то упасть – и случится непоправимое. И от этого непоправимого ей и ее подопечным стоит держаться подальше.

– Обувь скинули, живо! – велела она девчонкам, показывая пример.

Неудобные туфли на шпильках существенно уменьшали их шансы выбраться. И хоть босые ступни рисковали быть сильно затоптанными другими ногами, Алиса решила, что это меньшее из зол.

Сверху уже падали горящие куски обшивки, дым заполнял помещение. Стало почти нечем дышать, едкая гарь забивала легкие, до рези щипала глаза. Алиса пробиралась на ощупь, держась за стену и таща за собой Риту. До выхода оставалось совсем чуть-чуть, когда кто-то впереди все-таки упал. Толпа, и до этого нерегулируемая, превратилась с настоящее столпотворение. Люди падали, другие цеплялись за них. Кто-то кричал, плакал. Сзади напирали другие, и Алиса понимала, что от катастрофы их отделяет буквально полшага. Если они сейчас попробуют отойти от стены, то попадут в общую толпу, где их затопчут. Если же так и будут идти по стенам до самой двери – не успеют.

– Направо! Направо! – крикнула она своим, чуть обернувшись.

Видела, что девчонки то ли не услышали, то ли не поняли. Оставалось надеяться, что они держатся друг за друга и, когда повернет одна, другие сообразят, что от них требуется.

Справа находился коридор с туалетами и подсобными помещениями, Алиса надеялась выбраться на улицу там. Наверняка же в конце коридора есть эвакуационный выход. Если только туда еще не ломанулась толпа, у них есть шанс.

В темном коридоре было тихо и спокойно. Сюда пока не добрались ни дым, ни огонь, ни люди.

– Быстрее! – крикнула Алиса, устремляясь внутрь.

Эвакуационный выход тут действительно был. Только он оказался заперт. Алиса разбежалась, ударила в него плечом, как ранее в дверь директорского кабинета, но эта не поддалась так легко. Алиса собиралась разбежаться еще раз, но остановила себя. Эта дверь была железной и открывалась внутрь. Бей сколько хочешь, все равно не выбьешь. Быстро огляделась в поисках какого-нибудь инструмента, но голые стены ничем не смогли ей помочь. Ни пожарного щита, ни черта лысого.

– С-сука, – выдохнула Алиса сквозь зубы.

Едва ли рыдающие девчонки услышали ее, скорее и сами поняли, что они в западне. И западня эта скоро схлопнется: как только кто-то еще свернет в коридор, сюда хлынет толпа. И толпа эта, не найдя выхода, затопчет их. А даже если и нет, то огонь отрежет от выхода. Точнее, уже отрезал, поскольку выходить сейчас в главный зал равно самоубийству.

– За мной! – снова скомандовала Алиса.

Она хорошо помнила, что на окне в кабинете директора стояли решетки, которые ей едва ли удастся оторвать. Проверять каждое помещение на предмет неперекрытых окон – не хватит ни времени, ни здоровья: плечо уже беспощадно ныло. Хорошо, если Алиса его только ушибла, а не вывихнула. Зато в туалете окна были ничем не закрыты. Правда, маленькие и под самым потолком, но они смогут протиснуться. У них просто нет иного выхода.

В туалете возле раковин стояли те же девушки, которых Алиса уже видела, когда искала белую стену. Они больше не курили, поправляли макияж и болтали. Обернулись, услышав шум.

– Что случилось? – ахнула одна, увидев растрепанную, рыдающую компанию без обуви.

– Пожар, – коротко сообщила Алиса и прежде, чем и эти начали бы рыдать, заявила: – Тихо, сейчас все выберемся.

Отпустив руку Риты, которую до сих пор крепко держала, Алиса дотянулась до окна, распахнула форточку. Осмотрев девушек, кивнула губастой как самой высокой и сильной.

– Помоги!

На этот раз губастая не стала сопротивляться и возражать. Впервые Алиса ощутила к ней нечто вроде уважения. У нее единственной не был размазан по лицу макияж, плотно сжатые в толстую полоску губы выражали уверенность. Губастая скрестила руки, подала их Алисе, сделавшей то же самое. Крепко ухватившись друг за друга, девушки чуть наклонились, чтобы другим было удобно становиться на руки, а затем резво заработали, помогая каждой дотянуться до окна и выбраться наружу. Когда ноги последней мелькнули в оконном проеме, Алиса отпустила руки губастой, подставила ей собственные ладони.

– Давай!

Губастая и в этот раз не спорила. А оказавшись на улице, удивила Алису еще сильнее. Вместо того, чтобы отбежать, как это сделали другие девчонки, сунулась обратно в окно и протянула Алисе руку.

– Давай сюда!

Алиса уже почти ухватилась за нее, пока вдруг не вспомнила, что, когда забегала в туалет первый раз, девушек возле раковины было три. А сейчас на улицу выбрались две. Где третья? Успела выйти в зал или?..

– Сейчас, – сказала она губастой, бегом направляясь в сторону кабинок.

Так и есть: из четырех одна оказалась заперта. Недолго думая, Алиса дернула на себя хлипкую дверь, за которой сидела, спустив белье, крашеная девица, ошалело глядя на внезапного визитера. Удивительная способность некоторых людей отключаться от внешнего мира и ничего не слышать вокруг. Особенно когда в этих людях плещется алкоголь.

– С ума сошла? – взвизгнула девица, но Алиса уже ухватила ее за плечо и потянула на себя.

– Бегом, пожар, – коротко проинформировала она и потащила девицу к помещению с раковинами.

Та как-то быстро сообразила, что это не шутка, выпрыгнула и из белья, и из туфель, и побежала за Алисой. Огонь, похоже, уже распространялся в коридоре, потому что из-под двери в туалет повалил черный дым, и было нечего думать о том, чтобы вернуться в зал и показать место выхода тем, кто еще оставался внутри.

Уставшие руки отказывались подниматься, но адреналин сделал свое дело: Алиса помогла вылезти последней девушке, а затем с помощью губастой выбралась и сама.

Здание полыхало вовсю. Ярко-рыжие, отливающие краснотой языки пламени взмывали в небо, освещая улицу, черные клубы дыма валили вверх. Где-то далеко слышались пожарные сирены, но здесь, у погибающего клуба, раздавались лишь крики ужаса и боли. Некоторые выбравшиеся пытались вернуться и помочь тем, кто оставался внутри, но вскоре это стало невозможно: большая вывеска над входом упала вниз и заблокировала дверь. Все, кто остались в клубе, оказались в западне.

Алиса быстро огляделась, нашла глазами живую и невредимую Риту и только после этого рухнула на колени, закашлялась. Руки дрожали от усталости, горло раздирал едкий дым, которым она успела надышаться, сильно слезились глаза.

Она выбралась.

И сама, и девчонок спасла.

Она молодец.

Но сколько же внутри осталось других, тех, кто не успел выйти.

Кто-то положил ей руку на плечо, помог подняться, и лишь потом Алиса услышала хриплый голос губастой:

– Спасибо.

Глава 2

Несколько следующих дней только и разговоров вокруг было, что о трагедии в ночном клубе. Шутка ли – восемнадцать погибших! Для небольшого города с населением в триста тысяч человек – это огромное количество жертв. Гораздо больше, чем можно было бы не заметить. В городе был объявлен траур, приспущены государственные флаги, отменены увеселительные мероприятия. По телевизору, радио и просто в беседах обычные люди обсуждали исключительно хронологию событий, а также степень виновности тех или иных чиновников и владельцев клуба.

Алиса, если бы и хотела – а она хотела! – не смогла бы избежать этой информации. Снова и снова возвращаться воспоминаниями в ту страшную ночь было, мягко говоря, неприятно, но подробностей требовала и полиция, и друзья, и семья. Ее даже звали на местное ток-шоу, но от такой славы Алиса отказалась наотрез.

Она как раз накладывала себе в тарелку горку немного подгоревших оладушков, когда по маленькому телевизору, стоявшему на кухне сколько она себя помнила, начался утренний выпуск новостей. И, конечно же, начался он с очередного сюжета о пожаре.

– Люба, выключи, – строго велела мать средней дочери, но Люба лишь отмахнулась.

– Интересно же!

– Да что там может быть интересного! Надоело уже эти кровавые подробности слушать. И Алисе может быть неприятно.

– Что тут неприятного! – возразила Люба. – Алиска же герой, семь человек спасла! Может, ей даже медаль дадут.

Лучше бы денег.

– Выключи, – попросила Алиса, поморщившись.

Обожженное плечо начинало болеть сильнее каждый раз, когда кто-то вспоминал трагедию. А Алиса ведь даже не заметила, когда на нее упало что-то горящее. Скорее всего, это было еще в основном зале. Там сверху летели горящие куски потолка, больше негде. Обломок обжег ей плечо, подпалил волосы. На плечо требовалось лишь накладывать мазь, а вот волосы пришлось остричь. Немного, парикмахер советовал больше, но было жалко каждый сантиметр. Потому что если и было в Алисе что-то красивое, то это натуральные светло-русые волосы, отдающие на солнце рыжиной. Стричь их коротко и потом каждый день любоваться на себя в зеркало в таком виде она не хотела.

Люба послушно выключила телевизор, хотя и выглядела недовольной. Из комнаты раздался недовольный плач младшей сестры Дианки, и мать тут же сорвалась с места, бросилась в комнату. Дожаривать блины пришлось Алисе. Впрочем, готовить она любила. Редко приходилось, но, когда удавалось, она не отказывалась.

– Алис, – вдруг позвала Люба, заставив сестру обернуться.

– М?

– А что ты мне на день рождения подаришь?

Любе через полтора месяца исполнялось четырнадцать лет, но настолько заранее Алиса о подарке не думала. Мало ли что может случиться за такой срок? У Любы, как у большинства подростков, гормоны раскачивают маятник настроения и предпочтений по десять раз на дню. То она смотрит мультики по телевизору, то мать звонит Алисе в слезах, что дочурка ускакала на гулянку, вылив на себя разом полфлакона тех духов, что Алиса подарила матери на Новый год. Поди придумай, что дарить ей на день рождения: куклу или сертификат на маникюр.

– Есть пожелания? – коротко поинтересовалась Алиса, выкладывая на тарелку свежую порцию аккуратных, румяных оладушков.

– Я бы ноутбук хотела, – тихо призналась Люба. – Мне без него в школе уже совсем никак.

Алиса вздохнула. Их семья никогда не была богатой. Мать родила Алису в семнадцать лет, даже не закончив школу. Родители не стерпели такого позора, выгнали из дома и дочь, принесшую в подоле, и ее новорожденного младенца. Повезло, что их приютила какая-то дальняя родственница. Помогла матери с Алисой, позволила закончить и школу, и медицинское училище. Алису отдали в ясли в полтора года, чтобы мать смогла учиться, а потом и работать. Но денег все равно катастрофически не хватало. Немного легче стало, когда мать встретила будущего мужа. Правда, к тому времени родственница умерла, а Алиса переехала в интернат. Но судя по тому, что ей регулярно привозили небольшие передачи из дома, деньги у матери появились.

Шесть лет назад все снова рухнуло: родилась больная Дианка, отчим исчез в неизвестном направлении, и мать совсем перестала справляться. Ей пришлось уволиться с работы, осесть дома, но на пенсию по уходу за ребенком-инвалидом сильно не разгуляешься. Отчима лишь через два года признали погибшим, и Любе с Дианкой назначили пенсию по потере кормильца. Тоже небольшие деньги, надо заметить.

Диане постоянно требовались лекарства, средства по уходу, реабилитации. На ремонт в квартире, на хотелки Любки не оставалось средств.

С семнадцати лет Алиса была занята лишь добыванием денег для семьи, какая уж тут учеба? Школу закончила – и хорошо. Перебивалась в основном случайными заработками, и, когда друг устроил ее не то телохранителем, не то надсмотрщиком в семью Шурыгиных, у Алисы появились кое-какие деньги. Она даже от матери съехала в съемное жилье, потому что обитать на кухне больше не могла, а в двухкомнатной квартире, одну из комнат которой полностью отвели для больной Дианы, другого места не было.

Однако деньги хоть и появились, но недостаточные для того, чтобы купить Любе ноутбук. И без ноутбука хватало трат. С другой стороны, без компьютера той действительно никак. Люба хорошо учится. В отличие от сестер, у нее есть шансы чего-то добиться в жизни. А в современной школе без компьютера и принтера сложно. Алиса знала, что Люба все деньги, которые мать выделяет на обеды, тратит на распечатки. Оттого и худая такая, вечно голодная, вся одежда висит, как на вешалке. Ей бы в ее возрасте есть побольше: мясо, фрукты. А она только завтракает и ужинает. И то если Дианка в хорошем настроении и позволяет матери что-то приготовить.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала Алиса сестре.

В конце концов, у нее ведь есть деньги, отложенные на новую резину для мотоцикла. Нынешняя совсем лысая, ездить на ней просто небезопасно, но впереди конец сезона, зима. А до весны, может, Алиса еще раз сможет отложить. Шурыгин платит не то чтобы много, но Алисе грех жаловаться. Ни одна прошлая работа не приносила ей такого заработка. И если уж он выдал ей премию за то, что не допустила однажды задержания дочурки за хулиганство, то, может, и за спасение жизни что-нибудь подкинет.

Расправившись с завтраком, сестры вышли на улицу. Собственно, именно поэтому Алиса и завтракала в доме матери, хотя жила отдельно. У Любы была назначена какая-то олимпиада на другом конце города в восемь утра. Прямой транспорт в ту сторону не ходил, нужно было делать две пересадки, но расписание автобусов было составлено таким образом, что, даже если прийти на самый первый, добраться до места Люба могла бы только в 8.05. Вызывать такси казалось недопустимым расточительством, ведь у Алисы был мотоцикл.

Подав сестре запасной шлем, Алиса подумала, что хоть что-то хорошее ей досталось от отчима. После исчезновения того мотоцикл целый год простоял в гараже. После совершеннолетия Алиса уговорила мать отдать его ей. У мотоцикла были какие-то проблемы с регистрацией, продать его официально все равно не получилось бы, поэтому мать согласилась. Так Алиса и обзавелась средством передвижения, которое верно служило ей вот уже пять лет.

Высадив Любу у нужного здания и пожелав ей удачи, Алиса снова выехала на дорогу. Предстояло наведаться к Шурыгиным: Рита вчера прислала смс, что отец хочет поговорить с ней.

Свою подопечную Алиса не видела три дня, с той самой ночи. Звонила ей каждый день, справлялась о здоровье. Рита серьезно не пострадала, но отец все равно отправил ее в больницу на обследование. Даже выйдя оттуда, Рита предпочитала сидеть дома, а потому Алисины услуги пока были не нужны. И вот Шурыгин хочет ее видеть.

Шурыгины жили в одном из самых богатых районов города: на окраине, застроенной частными домами за высокими заборами. Даже чтобы въехать в этот район, приходилось проезжать шлагбаум и будку с охранником. Махнув последнему в знак приветствия, Алиса проехала, не останавливаясь: и ее, и ее мотоцикл все давно знали. У Шурыгиных ее встретила домработница – молчаливая строгая женщина лет сорока.

– Николай Сергеевич ждет вас у себя в кабинете, – сказала она, пропуская Алису в дом.

Под внимательным взглядом домработницы Алиса скинула тяжелые ботинки, прошла вглубь дома. Вспомнилось, как первый раз попала сюда. Больше всего ее тогда удивила именно прихожая: светлая, просторная, наполненная воздухом и солнечным светом, украшенная вазами с живыми цветами. Казалось, где-то под самым потолком установлено индивидуальное солнце, потому что на дворе стоял мерзкий апрель, «радующий» бесконечным дождем и лужами под ногами. Во всем городе было серо и противно, и только в прихожей Шурыгиных чувствовалась настоящая весна.

Шурыгин действительно ждал, вежливо, как и всегда, поздоровался, пригласил сесть. Алисе сразу бросился в глаза небольшой конверт, лежащий перед ним на столе.

– У меня еще не было возможности поблагодарить вас за спасение Маргариты и ее подруг, – сказал Шурыгин, подвигая этот конверт к Алисе.

– Спасибо, – ответила та, пряча конверт в карман. Заглянет в него позже. – Для этого вы меня и наняли.

– Не совсем для этого, не думал, что пригодится, – криво усмехнулся Шурыгин, вытаскивая из ящика еще один конверт. Точно такой же, как и первый, только немного пухлее. И этот второй конверт Алисе совсем не понравился. Если первого она ждала, то, что означает второй, даже не предполагала. – Но я рад, что в свое время нанял именно вас. И мне искренне жаль с вами расставаться, но увы, такова жизнь. Здесь зарплата за три месяца вперед. Думаю, эти деньги позволят вам продержаться, пока будете искать новую работу. Конечно же, если понадобятся рекомендации, я дам вам самые лучшие.

Шурыгин подвинул к ней второй конверт, но к нему Алиса не прикоснулась. Хмуро посмотрела сначала на конверт, потом подняла глаза на Шурыгина.

– Я сделала что-то не так? – прямо спросила она.

Мужчина улыбнулся.

– Если бы вы сделали что-то не так, я заплатил бы вам всего за месяц, как и прописано в нашем договоре.

– Тогда в чем дело? Почему меня увольняют?

– Мне предложили работу в Москве. Поэтому мы переезжаем. Рита в том числе.

Рита училась в университете, но едва ли для Шурыгина это станет проблемой. Найдет, как перевести дочку в другой. Почему ей не предложили поехать с ними, Алиса понимала: в Москве Рите будет нужен другой телохранитель. Тот, кто знает город, кто знает местные обычаи и сможет предусмотреть все опасности. Алиса была хороша здесь, но в Москве ее с легкостью заменит кто-то другой.

Жаль, работа была хорошая. Алиса уже даже надеялась немного поправить свое финансовое положение. Не только новые колеса байку купить, но и, может, матери ремонт в квартире сделать. Тот, что есть, не обновлялся много лет. Что ж, придется снова умерить аппетит. Потому что рекомендации Шурыгина – это хорошо, конечно, только кому они нужны? Не так много в их городке молоденьких девиц, которым нужна охрана, а те, которым нужна, Алису уже знают как якобы троюродную сестру Риты. Серьезные же бизнесмены предпочитают нанимать таких же серьезных телохранителей при необходимости. Двадцатитрехлетняя девчонка едва ли их устроит.

Алиса взяла второй конверт, поднялась.

– Что ж, спасибо, – произнесла она. – Рите удачи, надеюсь, на новом месте у нее все будет хорошо.

Шурыгин кивнул, но, когда Алиса уже взялась за ручку двери, внезапно позвал ее:

– Алиса.

Она обернулась.

– Позвольте дать вам совет. Идите учиться. Вы упрямая девушка, многого сможете добиться, если захотите. Вам нужен лишь старт, и он у вас в конверте. Не обязательно университет, вы можете найти какие-нибудь курсы. Сделайте что-то для себя, вы этого заслуживаете.

Алиса ничего не ответила. Еще раз поблагодарила и вышла из кабинета, а затем и из дома. Только сев на байк, заглянула в оба конверта. Что ж, сумма неплохая. Хватит на пару месяцев, новые колеса и компьютер для Любы. А если не покупать колеса, то и до весны продержится.

Учиться. Легко сказать, да трудно сделать. Куда идти? Шурыгин прав, университет не для нее. Что знала со школы, то уже забыла. Если готовиться, то надо репетиторов нанимать, сама не сможет. С колледжами то же самое. Да и в любом случае, октябрь на дворе, до следующего учебного года слишком много времени, чтобы об этом думать.

Курсы. Какие выбрать? Алиса хорошо рисовала, еще в интернате неизменно выигрывала все творческие конкурсы, ее рисунки даже на городские выставки иногда посылали. Только картинками на жизнь не заработаешь, зато подохнуть от голода где-нибудь под забором с ними запросто можно. Сначала мать с Дианкой, а потом и Алиса с Любой.

Алиса сунула оба конверта за пазуху, медленно развернулась и направилась к выезду со двора.

Зараза, работу новую искать теперь.

– А вот и наша героиня! Настоящая русская женщина, которая не только в горящую избу войдет, но и выведет из нее семь человек! Алиса Гречишная, дамы и господа! – Артем позерски хлопнулся на колени перед вошедшей в бар Алисой и принялся хлопать в ладоши, очевидно, ожидая поддержки.

На него и на Алису обернулись все посетители и официанты, но рукоплескать никто не торопился.

– Не смешно, – одернул брата-близнеца тихий и почти всегда молчаливый Арсений. – Восемнадцать человек погибло.

– Так я ж и не смеюсь, – удивился Артем, – наоборот, прославляю ту, что не дала увеличить число жертв еще на семь.

– И все же это неэтично, – поддержал друга Матвей.

Артем поднялся с колен, отряхнул штаны. На его лице не было обиды, он вообще не умел обижаться. Был шутом и клоуном, но легко принимал тот факт, что порой его шутки бывают неуместны. Артем иногда казался Алисе слишком навязчивым, громким, тем не менее он отлично разбавлял их компанию, привнося так порой необходимую долю юмора.

В отличие от брата, Арсений был самым тихим из друзей, тише Мирославы, что в целом было трудно. Порой за весь вечер, когда они собирались вместе, он мог не произнести ни звука, словно компенсируя излишнюю разговорчивость брата.

Когда мать познакомилась с отчимом, Алисе было восемь. Очень скоро они поженились, мама забеременела Любой. Алису, которая никогда не обладала легким характером, после вхождения в семью нового члена и перспективы рождения еще одного отдали в интернат. Сначала на пятидневку, но, когда родилась Люба, перестали забирать и на выходные. Именно в интернате сложилась компания, с которой Алиса дружила и по сей день.

Близнецы Арсений и Артем были оставлены матерью еще в роддоме, поскольку родились недоношенными, и молодая мать испугалась такой ответственности. Вдруг дети останутся инвалидами?

Мирослава, как и близнецы, в интернате жила с рождения. Ее мать умерла при родах, поскольку была слишком «просвещенной» и топила за домашние роды. Отец, уже имеющий на руках двух старших детей, младенца не потянул бы, поэтому отдал в приют. Сначала честно навещал, привозил игрушки и предметы ухода. Но шло время, все больше времени и средств требовали старшие дети, все меньше доставалось младшей. А потом отец Мирославы женился еще раз, и Мире, как и Алисе, окончательно не нашлось места в новой семье.

Матвей, еще один член их маленькой социальной группы, был старше всех остальных на два года и очутился в интернате в двенадцать, когда его родители погибли в автокатастрофе. Матвею, можно сказать, повезло больше остальных: бизнес-партнер его отца оказался человеком честным, сохранил за сыном своего погибшего друга не только долю в общей фирме, но и принял того на работу сразу после окончания университета, с оплатой которого тоже помог. Теперь, в двадцать пять, Матвей имел уже неплохую должность, хорошую зарплату и единственный в компании не нуждался в деньгах.

Группа сложилась еще в интернате и продолжала дружить и периодически встречаться после выпуска. А три года назад к ним присоединилась еще и Вика. Она работала в фирме, куда пришел Матвей, влюбилась в него с первого взгляда и, хоть ответа пришлось ждать долгих два года, влилась в компанию.

Друзья собирались в баре на окраине города, где работала официанткой Мирослава. Здесь можно было и выпить, и потанцевать, и даже спеть караоке. Бар был не таким пафосным, как тот, куда ходила Рита Шурыгина. Люди – попроще, напитки – дешевле, музыка – громче. Зато давно знакомым, любимым и каким-то уютным, что ли. Алиса его любила и даже сейчас, ловя неприятные флешбеки, не стала отказываться от встречи.

Мирослава принесла всем заказанные напитки и, поскольку людей в баре было немного и с ними справлялась вторая официантка, присела на краешек лавки. Хозяин бара давно знал всю компанию, поэтому ничего не сказал: понимал, что в случае необходимости честная и трудолюбивая Мирослава вернется к рабочим обязанностям без лишних напоминаний.

Разговор крутился вокруг посторонних тем: Арсений нашел работу учителем физкультуры в одной из городских школ; Артем накосячил на работе, за что ему теперь светит большой штраф; у Матвея на горизонте маячит повышение и т. д. Никто не расспрашивал Алису о подробностях той ночи, справедливо считая, что она сама расскажет, если захочет. Каждый из них, за исключением Вики, которая хоть и влилась в компанию, но держалась в ней скорее за счет Матвея, узнавая новости через него, уже звонил Алисе и потому кое-что знал.

– Мне вот теперь тоже работу новую искать, – вздохнула Алиса, когда Артем пожаловался, что в автомастерской, где он трудился механиком, появился новый начальник, с которым ни у кого из слаженного уже коллектива не складываются отношения.

– А тебе с чего вдруг? – удивились друзья.

– Тебе же нравилось у Шурыгиных, – припомнила Мирослава.

– Да и зарплату папаша Шурыгин тебе должен был увеличить после всего, – поддакнул Артем, мгновенно забывая о своих неприятностях.

– Они в Москву переезжают, – пояснила Алиса.

– Вот дрянь! – экспрессивно оценил ситуацию Артем. – Ну тебе хоть какое-то выходное пособие заплатили?

– Более чем. На несколько месяцев хватит.

– Если ты опять все деньги не отдашь своей мамаше, – не унимался Артем, и, судя по тому, как в следующее мгновение дернулся и с возмущением посмотрел на брата, тот пнул его под столом ногой. – Да что я такого сказал?

– Не твое дело, куда Алиса тратит деньги, – напомнил Арсений.

– А я считаю, что Артем прав, – подала голос Вика, красиво перекинув копну светлых волос с одного плеча на другое. – Сколько уже твоя мать потратила времени и денег на младшую? И хоть каплю результата это принесло? Ответы: много, нет. Пора уже признать, что она безнадежна.

– И какие варианты? – вздохнула Мирослава.

– Интернат, – спокойно произнесла Вика, а вот все остальные, кому это слово было знакомо не понаслышке, скривились. – А что такого? Вы же как-то выжили. Нормальными людьми выросли. Почему мать Алисы посчитала возможным отдать ее в интернат только потому, что встретила нового мужика, а другую дочь, которая отравляет всем жизнь, переселить туда не может? Ладно Алиса, взрослая уже, но как же средняя? Ей, получается, родительской любви и заботы не нужно? Всю ее требуется отдавать инвалиду, который даже не понимает, кто и как о нем заботится? Портит всем жизнь, потому что мать не может работать, одна сестра вынуждена расти, как лопух при дороге, вторая сестра не получила никакого образования и работает где придется, чтобы вывозить всю эту компанию на своих плечах. Выходит, страдают все, кроме той, кто этого даже не понимает?..

– Вика, хватит, – оборвал подругу Матвей. Он умел не повышать голос, но при этом привлекать всеобщее внимание и заставлять себя слушать.

– А разве я не права? – Вика снова перебросила идеально ровные волосы с плеча на плечо. На ее красивом, ухоженном лице с высокими скулами, еще больше подчеркнутыми правильным контурингом, появилось удивленно-возмущенное выражение. – Вы все это знаете, просто вслух не произносите.

И на самом деле, Алисе нечего было на это возразить. Если так подумать, то Вика права. Диана действительно больна. И если поначалу у матери еще были какие-то надежды, что интеллект ее не затронут, то спустя шесть лет лечения и бесконечных реабилитаций стало понятно: Диана не только никогда не сможет ходить и обслуживать себя, она еще и не научится ни говорить, ни читать, ни нормально общаться. Все, чего удалось добиться за это время: это научить ее сидеть и не орать, когда она чего-то хочет. Общалась Диана мычанием разной тональности, из всех людей признавала только мать, даже Любе не позволяла за собой ухаживать. Та, впрочем, и не стремилась. Как у любого подростка, у нее находилась куча более важных дел.

Вика была права. Но печаль состояла в том, что Алисе не нужна была эта правда. Правда лишала смысла все, что они делали: и мать, и Алиса. Поэтому Алиса предпочитала не думать. Много работать, помогать матери и сестрам и не думать, насколько это все неправильно, как можно это решить.

Диану нельзя отдавать в интернат. Алису тоже нельзя было, но Алиса здорова, научилась за себя постоять, завела друзей. А что будет с Дианой? Наверное, существуют и хорошие интернаты для инвалидов, но кто знает, в какой попадет Диана? Как будут за ней ухаживать? Алиса не могла сказать, что так уж любит сестру. Как и Люба, она предпочитала поменьше с ней контактировать. Но Алиса любила мать, а та будет страдать, если Диане сделают плохо. Поэтому вывод простой: работать, зарабатывать деньги и не думать. Алиса часто пользовалась этим приемом.

– Правда эта не решит Алисиных проблем, – повторил ее мысли Матвей. – Давайте лучше поможем с работой.

Следующие полчаса предлагались и обсуждались разные варианты, но ни один из них не был достаточно хорош. В основном из-за оплаты. Алиса не боялась никакой работы, готова была трудиться хоть официанткой, хоть маляром на стройке, лишь бы платили. В свое время она опробовала много профессий. Но проблема состояла в том, что платили мало. На стройке можно было заработать, если найти нормальную бригаду, но впереди была зима, не сезон. Многие просто уходили в отпуск, другие же переходили на такой тип работы, который требует знаний, и учить новенького, тем более девчонку, никто не станет.

Тем не менее на какую-то работу соглашаться придется. Алиса пока не говорила матери ни что потеряла работу у Шурыгиных, ни что тот выплатил ей довольно крупную сумму. Надо было еще решить, сколько из этих денег оставить себе, чтобы хватило на все, что запланировала. Или, может, матери тоже не отдавать все сразу? Она потратит на очередную реабилитацию, а как потом жить? Диана ведь даже не ест нормально, ей нужно какое-то там специальное питание, которое стоит как крыло от самолета.

Потом, подумаю об этом потом.

– Кстати, мне тут недавно попадалась одна вакансия, – внезапно сказала Вика, о чем-то задумавшись. – Вакансия, конечно, со звездочкой, но деньги предлагают хорошие.

– Если не нужно никого убивать, то я рассмотрю, – хмыкнула Алиса.

– Личная помощница Леона Волкова.

Имя Алисе не сказало ровным счетом ничего, но по тому, как вытянулись лица друзей, она поняла, что те Леона Волкова знают. И прежде, чем она спросила бы, кто это, Артем успел первым:

– Ты че, с дуба рухнула?

– Зачем Волкову личный помощник? – задался вопросом Арсений. – У него же есть какая-то девица.

– Я думаю, Алиса найдет работу получше, – покачал головой Матвей. – Я поспрашиваю у нас в офисе, может, и будет что-то. Вроде курьер требовался недавно.

– Не надо к Волкову, плохо это, – вздохнула Мирослава, всегда бывшая несколько на своей волне.

– Да объясните мне, кто это?! – не выдержала Алиса.

Пять пар глаз удивленно уставились на нее.

– Ты что, Волкова не знаешь? – задал очевидный вопрос Артем.

– Телевизор не смотришь? – с едва заметной насмешкой поинтересовалась Вика.

Телевизор Алиса не смотрела. У нее его попросту не было. Когда бывала у матери, на кухне барабанил мелкий ящик, но чаще всего без звука. Только вот новости Люба всегда включала, но Алиса не помнила, чтобы там упоминали какого-то Волкова. Телевизор стоял в комнате у Мирославы, с которой Алиса снимала квартиру, но по нему вместе они обычно смотрели фильмы, а не ток-шоу.

– Это колдун, – сказала Мирослава. – Черный колдун. У меня от одного его вида мурашки по коже бегут. У него энергетика такая… Не плохая, нет. Страшная. Даже через экран передается. – Впечатлительная Мирослава подернула плечами.

– Да нет у него никакой энергетики, – хмыкнула Вика. – Но тип он со странностями, не могу отрицать. Эпатажный как минимум. Называет себя колдуном, но, если бы не личное покровительство нашего мэра, кто о нем знал бы? Тем не менее деньги предлагает хорошие. Я знакома кое с кем из его обслуги, говорят, он не обманывает, премии подбрасывает. В общем, не работа – мечта.

– Что ж ты сама к нему не пойдешь в таком случае? – хмыкнул Артем. – Как раз по твоей специальности!

Вика поджала красивые пухлые губы. Она тоже работала личным помощником, но одного из директоров в компании Матвея, и, очевидно, сравнение с помощником колдуна ее оскорбило. Однако отвечать на укол Артема она не стала. Вика, хоть и была давно знакома со всеми, любимицей не являлась. Только если у тихой Мирославы не хватало совести и смелости ее цеплять, то Артем порой демонстрировал недружелюбие. Впрочем, никогда не выходил за рамки.

– В общем, если хочешь, я разузнаю подробности, сходишь на собеседование, – сказала Вика Алисе, проигнорировав Артема, явно ждавшего язвительной реплики, за которую смог бы зацепиться.

– Вряд ли я подойду, – заметила Алиса. – У меня же ни образования, ни знания языков. Или что там делает личный помощник?

– Судя по тому, кому он нужен, лягушек ловить придется и мышей за хвостики подвешивать, – не унимался Артем, но его снова проигнорировали.

– За спрос не бьют, – пожала плечами Вика. – Сходи, что ты теряешь?

Алиса не теряла ничего. В конце концов, Вика права: сходить узнать подробности ей не трудно. Пиццу развозить она всегда успеет.

Глава 3

Вика позвонила утром следующего дня и сообщила, когда состоится собеседование на должность личной помощницы Леона Волкова. За это время Алиса разузнала немного и о самом Волкове. Не столько из интернета, сколько от Любы.

Алиса заехала к матери, чтобы отвезти немного денег. Мать, конечно, очень обрадовалась, хотя, когда узнала, как ей эти деньги достались, искренне огорчилась.

– Как же ты теперь без работы? – вздохнула она, а потом добавила, все испортив: – Я только размечталась, что к весне смогу собрать денег на новую коляску для Дианы.

– Зачем ей новая коляска? – спросила Алиса. Она стояла в дверях, не разувалась, ждала, пока соберется Люба, чтобы заодно подкинуть ту в школу, раз уж приехала.

– Старая ей уже мала, – не замечая недовольства в голосе дочери, пояснила мать. – Есть, конечно, подешевле, на нее я уже почти собрала, если добавлю те деньги, что ты дала, то и хватит. Но она громоздкая слишком, в лифт не пройдет. Придется сначала ее по лестнице спускать, потом Диану. И обратно так же. Внизу не оставишь, знаешь же, какие у нас люди, сопрут – и не подавятся. Ничего, что коляска специфическая и, кроме Дианы, никому не нужна. Сопрут и продадут. Поэтому я и хотела ту, другую. Она у́же, в лифт заходит, и легче намного, даже если нести где-то придется, то вполне осилю.

Мать говорила и говорила, и с каждым ее словом Алиса чувствовала себя все сквернее. Не то чтобы она раньше не понимала, что большая часть заработанных ею денег уходит, по сути, в черную дыру, но после слов, сказанных Викой, никак не могла перестать игнорировать эти мысли.

Диана в свои шесть весит уже достаточно много, чтобы ее было тяжело таскать на руках, особенно женщине, особенно по лестнице. Четвертый этаж же. Конечно, бывают инвалиды, которые и вовсе на улицу не выходят без необходимости. Может быть, большие города для колясочников и приспособлены, но не их провинция. А мать не позволит Диане сидеть дома неделями. Она будет таскать ее на улицу если не каждый день, то несколько раз в неделю точно.

С одной стороны, Алиса не видела смысла водить на улицу человека, который все равно ничего не понимает, с другой – чувствовала себя черствой из-за этого. Как бы то ни было, а Диана живая, наверное, что-то там ощущает, может быть, даже по-своему думает.

– Сколько тебе не хватает на нормальную коляску? – спросила Алиса.

Мать назвала сумму. И сумма эта была гораздо выше, чем Алиса ожидала. Почему, черт возьми, эти коляски столько стоят?! Что в них такого волшебного? Ведь едва ли там есть какая-то сложная система управления. Как бы мать ни верила в будущее Дианы, но даже ей хватало ума понимать, что в данный момент младшая дочь не способна ни обслуживать себя, ни управлять какой-то техникой.

– Я найду деньги, – ненавидя себя, пообещала Алиса. – К весне найду.

Такие деньги у нее были. Но если отдать их матери сейчас, то не останется уже ни на колеса, ни Любе на компьютер, ни на еду и квартиру. Значит, надо искать работу срочно, пары месяцев на раздумья и поиски у нее нет.

Из комнаты показалась уже одетая и собранная Люба. Выглядела она расстроенной и недовольной, но только на лестнице Алиса узнала причину.

– Значит, компа мне не видать? – хмуро спросила Люба, когда они отошли далеко от квартиры. Очевидно, все слышала.

– Будет тебе комп, я же обещала, – ответила Алиса.

Сестра с подозрением посмотрела на нее.

– Где ты денег столько найдешь, если работу потеряла? И на комп, и на коляску…

– Найду. – Алиса протянула ей запасной шлем, а потом добавила: – Я на собеседование скоро пойду. К Леону Волкову. Только матери не говори пока.

Люба, уже протянувшая руку за шлемом, так и не взяла его. Замерла на полпути, открыла рот от удивления и несколько секунд пораженно молчала. И лишь затем спросила:

– В смысле? К самому Волкову?

– А что такого? – не поняла Алиса.

– Ну… – Люба взмахнула рукой, не зная, как выразить свои мысли. – Ну… Это же Волков! Ты что! Это же офигеть как круто!

Алиса положила шлем обратно на мотоцикл и предложила:

– Пойдем, пешком прогуляемся, расскажешь мне про этого Волкова. А то все о нем так говорят, а я даже не знаю ничего.

Спустя двадцать минут дороги до школы Алиса знала все, что знала Люба. А Люба знала на удивление много. А покопавшись затем в интернете, Алиса сложила более или менее цельную картину.

Леон Волков появился на медийном небосклоне около семи лет назад. Началось все с участия в передаче об экстрасенсах, сражающихся за звание лучшего, откуда он, впрочем, быстро вылетел. Примерно год о нем ничего не было слышно, а затем произошел один резонансный случай.

В одной из деревень неподалеку от их города, из которого Волков оказался родом, исчезли трое детей. Пошли на речку купаться, и больше их никто не видел. Были подняты на уши все спасательные службы, к месту исчезновения съехались сотни волонтеров, в поисках помогали даже военные. Водолазы изучили речку, течение в ней было не настолько сильное, чтобы унести тела детей далеко, поисковики прочесали десятки километров вокруг деревни, но детей и след простыл. Поиски продолжались около двух недель, и, когда надежда была полностью утрачена, в лагерь поисковиков приехал Волков. Кто-то писал, что к нему обратились родители пропавших детей, кто-то утверждал, что это была его инициатива. К появлению колдуна многие отнеслись скептически, но телевидение, жаждущее сенсации, ухватилось за него и снимало каждый шаг. И уже через несколько часов дети были найдены.

Судимый за изнасилование и убийство малолетней девочки мужчина жил на хуторе неподалеку от деревни. Конечно, после исчезновения детей к нему наведались сразу же, и дом, и все хозпостройки перевернули с ног на голову. После этого приходили еще дважды, но никаких следов не нашли. Зато Волков быстро обнаружил погреб, вход в который находился в старом заброшенном колодце за хутором. Замаскирован он был так мастерски, что полицейский, ранее спускавшийся в колодец, ничего не заметил.

Дети были живы и здоровы, по крайней мере, физически. Что делал с ними похититель, Алиса читать не стала. Не любила она такие подробности, особенно касающиеся детей. Гораздо интереснее было то, что после этого Волков стал настоящим героем. Его приглашали на различные ток-шоу, ему посвятили несколько передач на местном телевидении. А потом внезапно выдали разрешение на строительство дома в Пропащей долине.

Пропащая долина находилась примерно в тридцати километрах от города и считалась местной достопримечательностью, которую, тем не менее, старались обходить стороной. Огромная территория в несколько десятков гектаров с лесами, реками и даже, как говорили, разветвленной системой подземных пещер пользовалась дурной славой. Иногда ее даже сравнивали с Бермудским треугольником. Люди, посещавшие ее, порой не возвращались обратно, исчезали с концами. Жители ближайших деревень временами видели над долиной странные свечения, слышали жуткие звуки.

У местных властей не было ни желания, ни возможности изучать долину или как-то ограждать от нее людей, поэтому ее советовали просто не посещать. Объявили закрытой территорией еще в советское время, но если и было раньше какое-то ограждение, то давно исчезло. Впрочем, к долине не было нормальной дороги, а вокруг хватало лесов, поэтому смельчаки съездить туда находились нечасто.

Волков же в кратчайшие сроки построил не просто дом, а целое поместье, названное Волчьим логовом. Очевидно, по фамилии, потому что крупные животные в долине не водились. Откуда у него такие деньги, никто не знал, но вскоре начали подозревать в связях с сильными мира сего. Волкова приглашали на различные вечеринки и приемы местные политики, бизнесмены, ему благоволил даже мэр города. Ушлые журналисты проведали, что колдун делает для них какие-то защитные амулеты, призывает удачу, но окрестили подобную деятельность обычным шарлатанством. Тем не менее Волков оброс связями. О нем отзывались с неизменным уважением, звали на различного рода мероприятия. Он то и дело мелькал по телевизору, звучал по радио. Было даже странно, как Алиса умудрилась ничего о нем не слышать.

Выглядел он как самый настоящий современный колдун. По крайней мере, именно так их представляла себе Алиса. Высокий, строгий, черноволосый, с пронзительным взглядом, смотрящим, кажется, в самую душу. Одевался всегда во все черное, часто носил то плащи, то длинные пальто. Не чурался массивных украшений из серебра. На взгляд Алисы, ему не хватало разве что трости с набалдашником в виде волчьей головы для полного антуража.

К нему неровным строем текли граждане, желающие получить помощь экстрасенса, а вместе с ними – и их денежки. Колдун редко покидал поместье, а дом его прятался за таким высоким забором, что журналистам приходилось забираться на деревья, чтобы сфотографировать двор. К себе Волков гостей звал крайне редко, предпочитал на приемы ездить сам, и все, что удавалось увидеть посетителям, это ровную дорожку от калитки до входной двери и большую приемную за ней. Ходили слухи, что у Волкова довольно большой штат прислуги, но настолько преданной, что никого подкупить и что-то узнать о колдуне не удалось.

Высокий забор Алиса оценила лично, когда рано утром приехала на собеседование. Высотой он был больше двух метров, по всему периметру обнесенный камерами наблюдения.

Надо было еще колючей проволокой сверху обмотать, чтобы уж точно никто не рискнул перелезть.

Припарковав байк на обочине, где уже стояло несколько автомобилей, Алиса спрятала шлем и подошла к калитке. Несколько секунд разбиралась с домофоном, а затем нажала нужную кнопку. Почти сразу ответил мелодичный женский голос:

– Слушаю.

– Я на собеседование, – коротко ответила Алиса.

Замок щелкнул, и калитка немного приоткрылась. Алиса толкнула ее, смело входя внутрь. И сразу поняла, почему ничего не могли разглядеть те, кто входил в нее: по обе стороны от прямой, как рельса, дорожки росли высоченные туи. Настолько густые, что разглядеть что-то за ними было просто невозможно. Когда калитка за ее спиной захлопнулась, Алиса оказалась словно в туннеле. Возможно, летом он не создает такого впечатления, но осенью, в пасмурный день ей казалось, что здесь стало темнее, будто наступил поздний вечер.

Широким размашистым шагом преодолев расстояние до входной двери, Алиса поднялась на невысокий порог, и дверь тут же предусмотрительно открылась. За ней не было никого, кто мог бы открыть ее, значит, это произошло автоматически. И едва только Алиса миновала порог, ей сразу же стало неуютно.

Сразу за дверью располагалась большая комната. Видимо, та самая приемная. И она была абсолютно черной. Черный пол, черные стены, черный полоток. Два больших окна по обе стороны двери оказались заклеены матовой пленкой и почти не пропускали жалкий дневной свет. Под полотком горели яркие лампы, бросая на лица присутствующих пугающие тени. А присутствующих оказалось немало.

На четырех кожаных диванах темно-коричневого цвета – единственной мебели в приемной – сидели пять девушек и один парень. Все они как по команде повернулись к вошедшей Алисе, окинули ее одинаковыми взглядами: смесью любопытства, оценки и ревности.

Понятно, значит, все на собеседование.

– Кто последний? – будто в поликлинике, поинтересовалась Алиса.

Одна из девушек – длинноногая брюнетка в коротком кожаном платье – лениво подняла руку и скривила пухлые губы.

Помешались они все на этих филлерах, что ли?

Алиса кивнула, давая понять, что поняла и будет следующей, села на ближайший диван, где уже сидела другая девушка: невысокая коротко стриженная брюнетка в широких штанах и футболке с надписью «Металлика». Алиса видела, как ехидно усмехнулись остальные красавицы. Похоже, в паре с этой девушкой Алиса в кожаной куртке, черных джинсах и ботинках на толстой подошве смотрелась как посетитель рок-концерта, а не претендентка на роль помощницы.

– Не обращай внимания на этих мегер, – шепнула ей металлистка. – Они думают, что красота – это главное. Хотя я уверена, что помощника для Леона будут выбирать по образованию, а не по внешним данным. Я вот, например, три языка в совершенстве знаю: английский, итальянский и китайский. Не думаю, что кто-то из них, – она кивнула на посмеивающихся девушек, – может этим похвастаться.

Алиса муркнула что-то нечленораздельное. Что она могла на это ответить? Что английский у нее на уровне пятого класса, потому что в интернате был плохой преподаватель? А итальянский она едва ли отличит от испанского? Про китайский лучше вообще не упоминать.

Девушка, очевидно, приняла ее молчание за согласие, потому что протянула руку и сказала:

– Я Ника.

– Алиса.

Наверняка новая знакомая продолжила бы распинаться на тему своих преимуществ, когда из-за двери, ведущей в глубь дома, показалась еще одна девушка. Длинноногая брюнетка, одетая в черную шелковую блузку и узкую юбку до колен, с бесконечными ногами, заканчивающимися остроносыми туфлями на шпильках, она походила на одну из тех девчонок, что жались на диванах, но надменное выражение лица давало понять, что свою работу она давно получила.

– Добрый день, – строгим голосом молодой учительницы произнесла длинноногая. – Меня зовут София, я буду проводить первый этап собеседования.

– А что, Леона мы не увидим? – поинтересовалась одна из девушек.

София медленно повернула к ней голову, чем еще больше напомнила Алисе учительницу. Была в их интернате одна такая: стоило кому-то сказать что-то глупое, как она так же медленно поворачивала голову, долго рассматривала провинившегося, будто пыталась понять, на самом ли деле он так глуп или ей послышалось.

– Нет, – коротко произнесла София. – У господина Волкова слишком много дел, чтобы собеседовать вас всех лично. Этим займусь я. Он же познакомится с теми, кто пройдет во второй этап. Итак, прошу первого из вас пройти за мной.

Та, что спрашивала, не увидят ли претенденты Леона, поднялась с дивана, одернула короткое, не по сезону легкое платье и отправилась за Софией, громко стуча каблуками. После того, как дверь закрылась, в приемной воцарилась тишина. Девушки и парень молчали, о чем-то думая, Ника тоже больше не пыталась заводить разговор. И Алисе стало неуютно. Пока она чувствовала на себе пренебрежительные взгляды соперниц, цеплялась за них, будто за спасательный круг. Теперь же, когда она осталась наедине с собой и страшной этой комнатой, ей стало не по себе. Черные стены давили, холодная кожа дивана казалась ледяной. Почти физически хотелось найти что-то белое, посмотреть, не предупреждают ли ее о чем-то. Но еще сильнее хотелось сбежать.

Что она ловит здесь? Она не настолько красива, как эти девицы вокруг. Да, она тоже высокого роста, но в ее случае это скорее недостаток. Слишком коренастая фигура и грубоватые черты лица делали ее похожей на уличного хулигана, а не на приличную девушку. Может, если бы она надела платье вместо джинсов и косухи, ситуация бы поменялась, но Алиса не любила такую одежду. Слишком дорогая, да и неудобная. Байком на каблуках не поуправляешь.

Она не настолько умна, как та же Ника. У нее только средняя школа за плечами. Да, она может починить кран на кухне и набить морду хулигану в подворотне, но едва ли такие умения нужны помощнице колдуна. А больше ей брать нечем.

Алиса сбежала бы, если бы не подошла ее очередь идти куда-то в глубь дома за длинноногой Софией. Идти пришлось недалеко: миновав короткий пустой коридор, они оказались в небольшой комнате, тоже полностью черной.

Как они вообще живут тут?

Посередине стоял большой стол из массива, одну стену занимали шкафы, возле второй примостились два кожаных кресла – младшие братья диванов из приемной – и небольшой кофейный столик. Указав Алисе на кресло посетителя, стоявшее у стола, София обошла его и села в другое. И сразу стало понятно, что это ее кабинет. Алиса не смогла бы объяснить внятно, но почувствовала, что именно София здесь хозяйка. Интересно, кем она работает у Волкова? И где кабинет самого колдуна?

София не торопилась ничего спрашивать. Из общей кучи вытащила тоненькую папку, открыла и углубилась в чтение. Алиса тоже не начинала разговор первой, не зная, что говорить. Рассматривала скудную обстановку комнаты, думая, что даже картины на стенах общую атмосферу не спасли бы. Как в кротовой норе, честное слово. Странно, что София не носит очки. Зрение здесь должно бы атрофироваться со скоростью света.

– Алиса Гречишная, так? – наконец сказала София, отрываясь от папки. – Расскажите о себе.

Такие вопросы Алиса терпеть не могла. Чаще всего она не понимала, что именно задающий этот вопрос хочет услышать. Биографию? Предпочтения в еде или кинематографе? Политические взгляды? Сейчас, конечно, было примерно понятно, но вот похвастаться оказалось нечем. И все же Алиса начала:

– Мне 23 года, не замужем, детей нет. Последние полгода я работала личным телохранителем дочери Николая Шурыгина. При необходимости могу предоставить рекомендации…

– Образование? – перебила ее София.

– Среднее.

Надменная красотка подняла глаза на Алису, будто не верила своим ушам.

– Только школа? – уточнила она.

Алиса кивнула.

– Почему?

– Потому что мне нужно было работать, чтобы обеспечивать семью, а не учиться, – зло бросила Алиса, но тут же взяла себя в руки. В конце концов, она сама пришла на собеседование, была готова к таким вопросам. Едва ли ей светит эта работа, но, пока не получен официальный отказ, покорно складывать руки она не собиралась. Сказала уже спокойнее: – У моей матери две младших дочери, одна из которых – инвалид. Отчим пропал без вести вскоре после ее рождения. Поэтому после окончания школы я пошла работать, чтобы помогать матери.

Алиса не стала рассказывать про интернат. Она хотела лишь объяснить отсутствие образования, а не вызвать жалость.

– Понятно, – холодно кивнула София. – И кем вы работали?

– Много кем, – пожала плечами Алиса. – Курьером, маляром, помощником сантехника. Последние полгода, как я уже говорила, – телохранителем.

– Какие-то курсы? Тренинги?

Алиса мотнула головой. Какие, к черту, тренинги? Еще только инфоцыганства ей в биографии не хватало. Она порой спать не успевала, не то что тренинги проходить.

София закрыла папку, в которой периодически делала заметки, и поинтересовалась:

– С такой биографией вы всерьез рассчитываете получить эту работу?

Стерва.

– Не вижу причин, почему я не могу попробовать, – с таким же льдом в голосе произнесла Алиса.

София хмыкнула, но ничего не сказала. Помолчала несколько секунд, а потом произнесла:

– Пожалуй, больше мне спросить у вас нечего. Если господин Волков одобрит вашу кандидатуру, я свяжусь с вами и приглашу на второй этап собеседования. Но я бы на вашем месте не сильно на это рассчитывала.

– Ты не на моем месте, – ответила Алиса, вставая.

Злость, которую она сейчас испытывала, заглушила тревогу. Негостеприимный дом колдуна Волкова она покидала, громко стуча ботинками на толстой подошве. Если бы подняла голову, увидела бы, что из-за приоткрытой створки окна на втором этаже за ней следят, но голову она не поднимала.

Верный байк в одиночестве ждал ее у калитки. Остальные машины давно разъехались. Алиса вытащила шлем, но не надела его. Сорвала с газона пожухлую травинку, сунула в рот, задумалась, пытаясь справиться с эмоциями.

На самом деле злиться было глупо. Ничего такого София ей не сказала, лишь правду. Которую Алиса и сама знала. Рассчитывать ей не на что. И если злиться, то только на себя. Ну, может, еще немного на Вику, подкинувшую идею пойти на это собеседование.

Чтобы почувствовать себя полным дерьмом.

Вика так самоутвердилась, что ли?

Вот как так получается, что одним все, а другим – шиш с маслом? А то и без масла. Кто-то нанимает дочери телохранителя, чтобы дурочка не натворила глупостей, покупает ей дорогие машины и украшения, устраивает в университеты, где она даже не собирается учиться, а потом пристраивает на непыльную, хорошо оплачиваемую работу. А кто-то с семнадцати лет хватается за любую шабашку, лишь бы заработать гроши.

Кто-то строит себе дом в два этажа, обносит его забором высотой в полтора человека. А кто-то носит инвалидную коляску по лестнице с четвертого этажа, чтобы вывести ребенка на прогулку.

Выплюнув пожеванную травинку, Алиса резким движением натянула на голову шлем, развернула байк и выкрутила ручку газа, срываясь с места.

Толку размышлять? Надо искать работу. Зиму перекантуется как-нибудь, а по весне можно будет к старым знакомым на стройку проситься.

Подождет Дианка свою коляску, ничего с ней не станет.

Идите учиться, Алиса.

Вы всерьез рассчитываете получить эту работу?

Да пошли вы все!

– Ваши пиццы «Капричоза», «Мясная» и «Вегетарианская». Литр колы в подарок за заказ. – Алиса протянула объемный пакет нетрезвому парню, с трудом удержавшись от гримасы, когда он, приблизившись, дохнул на нее перегаром и нечищеными зубами.

– Сдачу оставь себе, – ухмыльнулся парень, забирая пакет и вручая Алисе мятые купюры.

Одного взгляда хватило, чтобы понять, что чаевых там – пара копеек.

Сунув деньги в специальную папку, Алиса отправилась к лифту. Это был последний заказ на сегодня, а значит, можно возвращать машину на паркинг возле небольшой пиццерии, снимать эту уродливую оранжевую майку с логотипом, отдавать выручку и забирать байк.

Над городом давно сгустились вязкие сумерки, в воздухе висел аромат приближающегося дождя, и Алиса торопилась, чтобы успеть домой до того, как он начнется. На почти лысой резине в конце октября на дороге было нечего делать, а уж на мокрой – тем более.

Если бы байк можно было продать, Алиса, наверное, однажды решилась бы променять его на машину. Любила его, ей нравился двухколесный транспорт, но она не могла не признать, что машина все же практичнее. Тем не менее такого выбора ее лишили, поэтому и думала она не часто. Что толку мечтать о несбыточном? Денег на машину нет, а если бы и появились вдруг, Алиса едва ли вынесла бы взгляд матери, говоривший, что эти деньги пригодились бы сестре на очередную реабилитацию или новую коляску. Машина – роскошь, а коляска – жизненная необходимость. Вот Алиса и не мечтала. Она давно усвоила, что стоит быть благодарной судьбе и за синиц в руках. Журавли – не для нее.

На работе за полцены удалось ухватить фокаччу, которую отказались забирать. Заехав по дороге на заправку, Алиса припарковала байк у подъезда, пешком поднялась на третий этаж. Она снимала квартиру в старой пятиэтажке без лифта, но тренированные ноги легко преодолевали ступеньки. Подъезд пах кошачьей мочой и сыростью, из пяти этажей лампочки были выбиты на трех, но все равно здесь, в знакомом полумраке, Алиса чувствовала себя уютнее, чем в доме Волкова. Может, и хорошо, что ее не взяли, не смогла бы она там находиться.

Мирослава работала сегодня в ночную, поэтому, быстро сунув коробку с фокаччей в микроволновку, Алиса плюхнулась на стул, прикрыла глаза. Устала как собака. Заказов пятничным вечером было стабильно много, но, справедливости ради, не все оказывались такими жадными, как последний парень. Чаевых хватило на заправку байка. Все экономия.

Алиса не стала ждать отказа от Волкова, тем более в знакомой пиццерии, куда они порой заходили с друзьями, как раз появилась вакансия. Деньги небольшие, но с учетом того, что заплатил Шурыгин, грех жаловаться. Матери Алиса отдала немного, только на месяц, остальное спрятала у себя.

Микроволновка пикнула, извещая, что ужин разогрет, но Алиса не успела подняться за ним, как зазвонил телефон.

Матвей.

– Ты уже дома? – коротко поинтересовался он.

– Ага, есть собираюсь, – ответила Алиса.

– Не хочешь вместе поужинать?

– Честно говоря, устала. Не хочу никуда идти.

– Я могу приехать. Как раз недалеко от твоего дома.

– Только возьми себе что-то, у меня ничего нет, – предупредила Алиса.

– Не волнуйся, привезу что-нибудь вкусненькое, – пообещал Матвей.

Бросив телефон на стол, Алиса подумала, что вполне может успеть в душ, раз такое дело. Глупо как-то есть одной, если знаешь, что скоро приедет друг.

Видимо, Матвей на самом деле был недалеко, потому что Алиса едва успела одеться и чуть подсушить волосы, чтобы с них не капало, как раздался звонок в дверь. Матвей забежал в магазин и, как обещал, привез вкусненького: целый пакет разнообразной еды, которой хватит на несколько дней, а не только на один ужин.

Алиса была бы совсем глупа, если бы не замечала очевидного: Матвей влюблен в нее много лет. Пожалуй, еще с интерната. Он был старше на два года и сразу после того, как Алиса попала туда, внимания на нее не обращал. Сдружились они чуть позже, когда Алису приняли в компанию близнецы и Мирослава. Вскоре к ним присоединился и Матвей. По какой причине, никто не знал. Возможно, именно Алиса и стала той причиной. Ей тогда было тринадцать, а ему – пятнадцать, но она всегда была рослой, боевой. Могла постоять и за себя, и за друзей. Слишком добрый и интеллигентный Матвей ей в этом даже проигрывал. Но только после того, как он выпустился из интерната, Алиса осознала его чувства. Он приезжал в гости к друзьям стабильно раз в месяц, привозил ребятам что-нибудь интересное, но для Алисы у него всегда было припасено нечто большее, чем стандартные подарки. Ничего дорогого: просто вкусно пахнущий кусочек мыла ручной работы, простенький, но невероятно красивый кулон на кожаной цепочке, книга, о которой она давно мечтала. И эти маленькие подарки говорили яснее всяких слов.

После того, как исчез отчим и мать забрала Алису домой, та очень быстро поняла, что места в родительской квартире ей нет. Матвей звал к себе: ему от родителей остались огромные трехкомнатные хоромы в центре города. Звал не как свою девушку, а как соседку. Понимал, что на первое Алиса не согласится. Собирался выделить ей одну комнату, разрешил даже платить половину за коммунальные, но, хорошенько подумав, Алиса отказалась. Она к Матвею никаких чувств, кроме дружеских, не испытывала и боялась, что переездом к нему может все испортить. Стоит немного подвинуть давно установленные границы, как Матвей однажды попробует сделать шаг навстречу. И кто знает, чем это закончится. Рушить их дружбу Алиса не хотела. И, когда Матвей привел в компанию Вику, даже обрадовалась.

Вика Алисе не сильно нравилась. Больно уж отличалась от них всех: любимая дочка обеспеченных родителей, с хорошим образованием, богатым гардеробом и высокооплачиваемой работой, она была, возможно, под стать Матвею, но не остальным. Тем не менее в компанию ее приняли. Справедливости ради, и она изо всех сил старалась не кичиться тем, что отличается. То, что Вика влюблена в Матвея, было видно невооруженным глазом, и Матвей потихоньку сдался.

– Ты что, на весь уик-энд у меня собираешься остаться? – хмыкнула Алиса, с подозрением оглядывая количество купленных им продуктов.

– Не смог выбрать, – развел руками Матвей, вешая на крючок дорогое пальто. В отличие от остальных, он как-то быстро влился в сытую жизнь: модно одевался, красиво стригся, вкусно пах. И часто платил за всех. – Не пропадет, положишь в холодильник, завтра с Миркой съедите.

Алиса знала, что он купил столько продуктов специально. Матвей знал, что Алиса раскусила его маневр. Но никто из них ничего не сказал друг другу.

Быстро накрыв на стол в четыре руки, они принялись за еду.

– Как тебе новая работа? – поинтересовался вскоре Матвей.

Он был из тех людей, которые не умеют молчать даже в самой близкой компании, но, в отличие от того же Артема, не нес чепуху лишь бы болтать. Всегда галантный, внимательный к собеседнику – Алиса иногда даже жалела, что не испытывает к нему романтических чувств.

– Да что там сложного, – махнула рукой Алиса, хотя ноги с непривычки ныли.

Отвыкла она уже от такой нагрузки, охраняя Риту Шурыгину. А тут побегай с этажа на этаж, потаскай эту неудобную сумку с пиццей и бутылки с напитками. Некоторые ведь заказывают еще и пиво в стеклянных бутылках, и живут на пятом этаже без лифтов. Но, в любом случае, это не кирпичи на стройке таскать.

– Пиццу разнесла, заказы не перепутала – и молодец.

– По работе у Волкова ничего не слышно? – уточнил Матвей.

Алиса мотнула головой.

– Да не возьмут меня, ты что! Ни образования, ни внешних данных. Если б я знала Вику хуже, решила бы, что она меня туда специально отправила, чтобы поиздеваться. А у тебя что?

Матвей отложил вилку, и Алиса догадалась, что новости у него есть.

– Мне новую должность наконец предложили. Точнее, даже не должность, а… место младшего партнера.

– Так это же здорово! – искренне обрадовалась Алиса. – Наконец-то твой шеф заимел совесть! Это место твое по праву.

Матвей пожал плечами, хотя Алиса видела, что он рад и горд.

– Ему нужно было убедиться, что я не стану проблемой, – возразил он. – Он ведь работал с моим отцом, а не со мной. Так что я не обижаюсь, это справедливо. Но это еще не все. – Матвей замолчал на несколько секунд, будто собираясь с мыслями. – Как младшему партнеру мне теперь положен собственный кабинет и секретарь перед ним. И я подумал, что ты можешь отлично подойти.

Матвей смотрел на нее, задорно улыбаясь, но Алиса видела, что он напряженно ждет ее решения. Конечно, она понимала, что не подходит на эту должность. И если бы они не были друзьями, если бы Матвей не был влюблен в нее, никогда не предложил бы ей работу. Но в то же время Алиса отдавала себе отчет в том, что еще неделю назад без зазрения совести пробовалась на схожую должность к совершенно постороннему мужчине…

Наверное, в этом и была разница: разочаровать неизвестного ей Волкова было не так страшно, как Матвея.

И потом, не будет ли это нарушением установленных границ? Да, совместная работа не то же самое, что проживание в одной квартире, но все же, все же…

От необходимости отвечать прямо сейчас ее спас телефонный звонок. Номер на экране не был записан в телефонную книжку, но Алиса ухватилась за него, как за соломинку.

– Алло?

– Алиса, здравствуйте, – послышался в трубке смутно знакомый женский голос. – Это София, секретарь Леона Волкова.

София сделала паузу, то ли ожидая ответного приветствия, то ли желая убедиться, что Алиса ее узнала. А та ошарашенно молчала. Она была уверена, что никто ей не позвонит, и теперь никак не могла решить, как реагировать. Впрочем, приличия требуют как минимум поздороваться. Может, эта София настолько хорошо воспитана, что, в отличие от большинства работодателей, и об отказе уведомляет. Она не показалась Алисе таковой при личной встрече, но это могло быть позицией работодателя, а вот Леона Волкова Алиса в глаза не видела.

– Добрый вечер, – сказала она, замечая на себе чуть настороженный взгляд Матвея.

– Звоню сообщить, что вы успешно прошли первый этап собеседования, и пригласить на второй, – ровным, безразличным каким-то голосом произнесла София.

Вот уж чего Алиса совершенно точно не рассчитывала услышать! Хотелось спросить, каким это образом она прошла первый этап? Что в ней могло привлечать Волкова? Отсутствие образования? Полнейшее незнание иностранных языков? Если это так, то возникал закономерный вопрос: какие обязанности входят в компетенцию личного помощника? И, пожалуй, в этот момент Алиса не удивилась бы, если бы оказалось, что ей действительно придется подвешивать за хвостики мышей и ловить змей в полночь на кладбище. Тут уж высокие познания в английском ей не пригодятся. А любой уважающий себя человек хоть с каким-то образованием на такую работенку не согласится.

– Когда? – спросил живущий своей жизнью голос.

– Завтра, – ответила София. – Приезжайте к восьми вечера и захватите личные вещи на одну ночь. Всего доброго!

Прежде, чем Алиса успела бы задать хоть какие-то вопросы, София отключилась. Алиса медленно положила телефон на стол, посмотрела на Матвея.

– Зовут на второй этап собеседования к Волкову, – сообщила она.

Матвей несколько секунд подавленно молчал, а потом торопливо улыбнулся, будто вспомнил, что нужно порадоваться за подругу.

– Так это же здорово! Но и мое предложение в силе, если там не выгорит. Я, скорее всего, не смогу предложить тебе такую зарплату, как Волков, но она будет всяко выше, чем в пиццерии.

Алиса неуверенно кивнула. Еще утром она была всего лишь курьером, а теперь у нее есть возможность получить две гораздо лучшие работы. Но ни одна из них ее почему-то не радовала. Принять предложение Матвея было страшно, как и устроиться к Волкову. Но она уже большая девочка, давно привыкла принимать решения сама, отвечать за последствия тоже. И какие бы странные ощущения ни испытывала в том необычном черном доме, о чем бы ни думала сейчас, завтра она соберет рюкзак и поедет с ночевкой в Волчье логово.

Просто потому что ей очень нужны деньги.

Глава 4

Последние лучи стремительно уходящего за лес солнца пробились через узкую щель между двумя приоткрытыми створками окна, скользнули по столу с расставленной для них ловушкой, запутались в хитросплетении нитей и не смогли выбраться обратно. Забились, как пойманная в силки птица, рассыпая вокруг золотистые искры.

Леон бросил кисть с темно-коричневой краской, которую как раз набрал на ворсинки, и бросился к столу. Солнечные лучи скоро найдут выход – всегда находят, – и ему нужно успеть забрать у них то, ради чего расставил ловушку.

Большое зеркало в тяжелой серебряной оправе лежало тут же, на столе, отражающей поверхностью вниз. Леон быстро натянул толстые кожаные перчатки, схватил зеркало и, не глядя в него, направил на ловушку. Солнечные лучи, почти уже выпутавшиеся из державших их нитей, отразились в зеркале. Попытались выскользнуть обратно в окно, но не смогли. Кроваво-красными пятнами упали на поверхность зеркала, превратились в черную жидкость, впитались внутрь. Теперь можно работать.

Леон закрыл окно, вернулся к столу. Замерев на мгновение, стянул перчатки. Как бы хотелось остаться в них! Но нельзя. Перчатками не получится зачерпнуть колдовство изнутри. Колдовство хочет только незащищенные руки. Голую кожу, через которую сможет впитаться внутрь, причиняя боль, беря плату.

Пальцы коснулись прохладной поверхности зеркала, медленно проникли внутрь. Кожу обожгло холодом, Леон с трудом заставил себя не отдернуть руку. Знал, что так сделает только хуже. Когда-то не выдерживал. О тех временах напоминают шрамы. Теперь он сильнее, уже умеет терпеть.

Расплавленное серебро обволокло пальцы, медленно потекло наверх, к ладони. Леон не смотрел – чувствовал. Как чувствовал и тьму, уже проникшую под кожу и бегущую по телу быстрее серебра. Вытащил из зеркала руку, глядя на то, как стекают с кончиков пальцев серебряные нити, чернея на воздухе. Второй рукой взял приготовленный изумруд, подставил под стекающие капли. Изумруд – хороший камень. Легко впитывает в себя колдовство, берет много. Рубин – гораздо хуже. Однажды Леон взял заказ на рубин, намучился, больше такой ошибки не повторяет. Но даже изумруд не способен впитать в себя все. Тело Леона берет больше, быстрее. Наполняется тьмой как чаша, подставленная под водосток во время дождя.

Тем не менее, одного раза хватило. Изумруд почернел, разогрелся, оставил на коже ожоги. Ожоги заживут уже к утру, не проблема. Тьма, успевшая впитаться в кровь, причинит гораздо больше вреда. Но без тьмы не получается. Без тени не было бы света. Без тьмы не было бы колдовства. Каждый солнечный луч заканчивает свою жизнь в тени – такова природа. И не Леону ее менять.

Положив изумруд на подставку, Леон поднялся. Голова кружилась, а тело было таким слабым, что ему пришлось ухватиться за столешницу, чтобы не упасть. Остался бы сидеть, но нужно стереть с руки остатки почерневшего серебра, иначе останутся уродливые рубцы, будто ему их мало. Медленно подошел к начатой картине, провел по полотну кончиками пальцев. Серебро благодарно покинуло кожу, осталось на картине уродливыми пятнами. Леон поднял с пола упавшую кисть, заново обмакнул в темно-коричневую краску, закрасил следы. Краска зашипела, не желая соприкасаться с темной материей, но Леон не оставил ей выбора.

«Да уж, Леон, художника из тебя не выйдет», – когда-то сказала ему мама.

Ты была права, мама, художника из меня не вышло.

«Ты плохо кончишь», – говорил ему отец.

И тоже был прав.

Леон непременно кончит плохо, если продолжит заниматься тем, чем занимается.

А не заниматься он не может. Такова теперь его сущность.

Возможно, он уже плохо кончил. Просто пока еще барахтается, хватается за жизнь. Уже почти без шансов, но еще хватается. Не привык сдаваться легко.

В дверь осторожно постучали, а затем вошла Софи.

– Приехала новая кандидатка, – объявила она, глядя на Леона с тревогой.

Софи слишком давно работала на него, научилась определять его состояние с первого взгляда. Должно быть, и сейчас заметила. Да и без этого знала, чем он занимался, а значит, понимала, и чем закончит.

– Хорошо, – кивнул Леон. – Я сейчас спущусь. Пусть ждет в кабинете. Кто там сегодня?

– Алиса Гречишная.

– Хорошо, – повторил Леон. – Позови пока Аллу, пусть приберется тут. Изумруд не трогать, ему еще нужно остыть. Остатки зеркала выбросить, принести новое. И пусть проверит запасы, не пора ли пополнить.

– Я все сделаю, – заверила Софи.

Леон не двигался с места, пока за Софи не закрылась дверь. Только после этого осторожно положил кисть на стол, медленно, с трудом преодолевая каждый шаг, добрался до стола. Залпом опрокинул в себя стакан воды со льдом. Легче не стало, наоборот, появилась тошнота, но ледяная вода как минимум притушила огонь внутри. А значит, незнакомый человек ни о чем не догадается. Пригладив всклоченные, давно не стриженные волосы рукой, Леон выпрямился, сосчитал до трех и наконец покинул мастерскую.

Алиса, как и две предыдущие кандидатки, ждала его в другом, парадном кабинете, где он принимал всех посетителей. Леону было интересно взглянуть на нее, и она оказалась совсем не такой, как он представлял. Он читал ее досье, видел фотографию и даже наблюдал за ней издалека, когда Алиса приезжала на собеседование, но вживую она оказалась совсем другой. Он почему-то думал, что она будет невысокой и худенькой, эдакая птичка-заморыш, с детства привыкшая расти как трава при дороге. Интернат, отсутствие образования, любая работа, за которую она хваталась, нарисовали Леону именно такой образ. И хоть он знал, что Алиса работала как на стройке, так и в охране, все равно не менялся в его воображении этот образ. А тогда, с высоты, он не смог ее хорошо рассмотреть.

Настоящая же Алиса оказалась довольно высокой. Хоть и худощавой, но ощущения хрупкости не производила. Открытый смелый взгляд, крепкое рукопожатие, четкая речь – никакого смущения или страха. Леон знал, какое впечатление производит на людей. Мало кто мог выдержать его взгляд, когда он смотрел не отрываясь. И Алисе это было явно тяжело, тем не менее глаза она не отвела. Смелая, упертая. Упрямая. И даже заплетенные в две косы волосы странным образом не придавали ей озорства и несерьезности. Леон был приятно удивлен.

Начало собеседования вышло стандартным: Леон привычно расспросил о прошлых местах работы, заверил, что рекомендации предыдущего работодателя не требуются.

– Я предпочитаю сам составлять мнение о кандидатах, – сказал он.

Алису, похоже, это устраивало. Он не расспрашивал об образовании или увлечениях. Первое не имело значения, второе он выяснит сам. У них не очень много времени, но его хватит на то, чтобы узнать ее лучше.

Прежде чем перейти к обсуждению обязанностей личного помощника, она задала необычный вопрос:

– Почему я?

– В каком смысле? – не понял Леон.

– Почему меня позвали на второй этап собеседования?

– А почему вас не должны были звать? – удивился он.

– Мне показалось, что я здорово проигрываю всем конкурентам, – честно ответила она.

Леону стало интересно. Он сложил пальцы домиком, посмотрел на собеседницу еще более внимательно.

– В чем же?

Алиса пожала плечами.

– Во внешности, в образовании, в кругозоре в конце концов.

Он усмехнулся.

– Но ведь вы не знаете, какие именно у меня требования к личному помощнику.

– И какие же?

– Он не должен бояться.

Алиса растерялась. Несколько мгновений на ее лице отражалось искреннее удивление.

– В каком смысле?

– В прямом. Вы же знаете, чем я занимаюсь? Почти каждый день мы будем соприкасаться с чем-то неизведанным, непонятным, опасным. Иногда смертельно опасным. И если вы испугаетесь, ваши шансы уцелеть значительно уменьшатся.

Алиса не спросила, с чем именно придется иметь дело.

– Я не испугаюсь. Даже если мне придется ловить для вас лягушек на болоте и сушить мышей в собственной спальне.

Леон несколько раз удивленно моргнул, а потом понял, что она имеет в виду. Искренне рассмеялся.

– Нет, вам не придется ловить лягушек и сушить мышей, обещаю. Вам, как моей помощнице, придется все время находиться рядом, много читать о сверхъестественном, изучать аномальные вещи. Помогать мне в изготовлении амулетов, в поисках пропавших людей. В общем, практически быть моей правой рукой.

– В таком случае я действительно не испугаюсь, – заверила Алиса.

И Леон ей почему-то верил. То ли было что-то в ее смелом взгляде, то ли просто понимал, что эта девчонка видела в жизни много дерьма, ее напугать сложно. По крайней мере, пока она лично не столкнется с чем-то смертельно опасным. Но тогда будет уже поздно бояться.

– За все риски я, конечно же, плачу. – Он взял лежащую на столе папку, подвинул ее Алисе. – Здесь договор, вы сможете изучить его в свободное время. В нем указана зарплата, премии, а также сумма, которая будет выплачена любому указанному вами человеку в случае, если с вами случится самое плохое.

И снова никакого страха или удивления на лице. Лишь короткая вспышка интереса, но открывать папку она не торопилась. Только подвинула к себе ближе. Леон знал, что суммы внутри ее удивят. Он готов был оплачивать работу помощника щедро, понимая, насколько она опасна. По двум предыдущим кандидатам сразу понял, что они не справятся. Алиса же внушала надежду.

– Я готова, – сказала она.

– Вы даже не читали контракт, – заметил Леон.

– Уверена, зарплата там все равно больше, чем та, что мне предложили в пиццерии, – хмыкнула Алиса.

– Хорошо. Тогда мы подпишем договор завтра утром, если вы останетесь до утра.

На ее лице впервые скользнуло удивление.

– Софи же сказала вам взять с собой вещи? Второй этап собеседования – это не разговор со мной. Это ночевка в этом доме. И если вы не сбежите до утра, завтра мы подпишем контракт.

– Очевидно, все остальные сбегали? – уточнила Алиса.

Леон не сдержал усмешки.

– Еще до полуночи.

– Что ж, если это все, тогда – до завтра?

Интересно, она такая смелая или отчаянная? Леон никогда не нуждался в деньгах, не знал, на что способны люди в желании их раздобыть. Нажал на кнопку на селекторе, и минуту спустя в кабинет вошла Софи. Он знал ее уже пять лет, но до сих пор порой поражался способности угадывать, когда нужно оказаться рядом. Ведь она не ждет все время под кабинетом, у нее слишком много работы для этого, и все равно появляется быстро, когда нужна ему.

– Софи, проводи Алису в комнату кандидаток, – попросил Леон, а потом добавил: – И позвони Анжеле, пусть приедет.

Поймал на себе встревоженный взгляд Софи, но никак не дал понять, что заметил его. Как и каких-то пояснений, само собой. Софи они и не нужны были, и так все поняла. Встревожилась, конечно, потому что работа с изумрудами никогда не требовала приезда Анжелы. Но сейчас Леон чувствовал, что один не справится.

Когда дверь его кабинета закрылась за девушками, он выдернул из-под стола корзину для мусора и едва успел склониться над ней. Да, без Анжелы сегодня не обойтись. И, похоже, его время действительно на исходе.

Все инстинкты, какие только существовали, вопили Алисе немедленно бежать. Не прощаясь, ничего не объясняя. Рвануть на себя дверь, выкатить байк из-под навеса, куда ей разрешил поставить его хмурый седой дядька, и развить такую скорость, на какую только способен этот старый агрегат. Но Алиса уже успела заглянуть в договор, выхватила взглядом цифры, обозначающие ее зарплату, и бежать никуда не собиралась. Если до этого деньги, которые платил ей Шурыгин, казались неплохим вознаграждением, то зарплата у Волкова превосходила даже самые смелые ожидания. Ради таких денег Алиса отключит к черту не только инстинкты, которым обычно доверяла, но даже разум.

Черные стены давили на нее почти физически. Они словно скрадывали пространство, сжимались вопреки законам физики, втягивали в себя воздух, не давая нормально вдохнуть тем, кто находился в этом доме. Если поначалу Алиса надеялась, что черная здесь только приемная, чтобы впечатлять и пугать посетителей, то вскоре убедилась, что такой цвет имеет буквально весь дом.

Что творится в твоей голове?

Волков, надо заметить, произвел на Алису неизгладимое впечатление. По фотографиям и видео в интернете ей казалось, что он старше, а вживую же оказался молодым еще человеком, лет тридцати, может быть, немного больше. Даже дома он был облачен в черное, которое, похоже, под светом софитов на телевидении и придавало ему возраст: черные брюки, черная рубашка, нечто вроде плаща или накидки, а может быть, удлиненного пиджака – Алиса не очень-то разбиралась в одежде. Волосы тоже черные, не короткие, то ли давно не стриженные, то ли специально отращиваемые, оттеняли бледную, не знающую загара кожу. Алисе даже показалось, что кожа его слишком бледная, будто он болен или очень устал. Взгляд цепкий, внимательный. Под таким взглядом хотелось съежиться, уменьшиться в размерах, превратиться в обивку кресла. Алиса с трудом заставляла себя сидеть прямо под этим взглядом. Она и сама любила черный цвет в одежде, но все же разбавляла его при этом то украшениями, то рисунками на футболке. Волков же походил на персонажа старой детской страшилки: «В черном-черном городе черной-черной ночью…»

И тем не менее она послушно шла за неприветливой Софией длинными петляющими коридорами и ничего не спрашивала. Чувствовала, что та не ответит ни на один вопрос, поэтому молчала. Алиса давно научилась ставить себе небольшие задачи, выполнять их по очереди, не задумываясь, что ждет дальше. Если бы планировала свою жизнь надолго, сошла бы с ума от безысходности, наверное. Поэтому маленькими, постепенными шагами… Сейчас ее задача – дотерпеть до утра. Судя по словам Волкова, легко не будет. Возможно, ее будут специально пугать.

Комната, куда привела ее София, находилась в самом конце коридора второго этажа и мало чем отличалась от остального дома: те же черные стены, черный потолок, заклеенные матовой пленкой окна.

– Ванная там, – София указала на неприметную дверь в конце комнаты. – Можете пользоваться всем, что найдете.

Алиса огляделась: большая двуспальная кровать под тяжелым балдахином, тумбочка рядом, письменный стол со стулом, шкаф – больше в комнате не было ничего. Спертый воздух с едва заметной цитрусовой отдушкой давал понять, что комнатой не пользуются, но порядок в ней поддерживают.

– Окна открывать можно? – поинтересовалась Алиса.

– Можно, – коротко ответила София.

– Дверь на ночь будет заперта?

Впервые на лице надменной красотки проскользнуло удивление.

– Нет.

– То есть я в любой момент могу выйти?

На губах Софии появилась понимающая усмешка.

– Входная дверь тоже не заперта. Как и ворота слева от вашего байка.

Понятно, думает, что Алиса, как и остальные, сбежит.

Хрен тебе, Снежная Королева. Я получу эту работу, чего бы мне ни стоило!

– Спасибо.

София, не прощаясь, вышла за дверь, и Алиса против воли прислушалась: замок действительно не щелкнул. Стук тонких каблуков по паркету стремительно удалялся, и, только когда перестал быть слышен вовсе, Алиса выдохнула. Поставила рюкзак с вещами у стены, огляделась. Что ж, провести тут ночь – не такая и непосильная задача.

Первым делом она распахнула окно, впуская в давно непроветриваемую комнату свежий осенний воздух. Вместе с воздухом в комнату проник аромат прелых листьев, последних цветов и недавно закончившегося дождя, стрекот цикад и прощальная песня какой-то птахи. Алиса высунулась из окна, всмотрелась в темноту. Окна выходили в сад, но сейчас он был почти не виден: освещался лишь тусклыми лампами под четырьмя лавочками вдоль узкой тропинки. Только саму тропинку, посыпанную щебнем, Алиса и смогла разглядеть. Ладно, посмотрит утром.

Вытащив из рюкзака удобную домашнюю одежду, Алиса зашла в ванную. Спать в пижаме она не собиралась, на всякий случай решив оставаться на стреме, но заваливаться в уличных джинсах на кровать тоже привычки не имела. А почистить зубы и умыться перед сном и вовсе было необходимостью.

Ванная оказалась маленькой, но функциональной. Душевая кабина, раковина и унитаз, длинный высокий шкаф в углу, в котором нашлись полотенца и всякие мыльно-рыльные принадлежности, – вот и все. Тем не менее ванная показалась Алисе очень уютной. Возможно, потому что она не была черной. Темно-синей, матовой – да, но не черной, что уже удивительно для этого дома. А вот зеркала над раковиной не было, его заменяла странная картина без стекла. И лишь немного повоевав с выключателями, Алиса вдруг обнаружила, что картина эта складывается на манер шторки, обнажая небольшое зеркало.

Нет, ты реально ненормальный.

Хотя Алиса вынуждена была признать, что Волков на первый взгляд производил странноватое впечатление, эпатажное, но ненормальным не казался.

Умывшись и переодевшись, Алиса вернулась в комнату, в которой стало уже ощутимо прохладно. Она едва успела закрыть окно, как раздался легкий стук в дверь.

– Войдите, – осторожно сказала она, не зная, чего ожидать. Кто мог к ней наведаться?

За дверью оказалась полная женщина лет пятидесяти с подносом в руках. На подносе стоял чайничек, одна чашка и что-то на тарелке, накрытой салфеткой.

– Добрый вечер! – поздоровалась женщина, широко улыбаясь и плечом открывая дверь пошире. – А я вам перекусить принесла. Ужин у нас обычно в семь, на него вы опоздали, но не ложиться же спать голодной.

Бесконечно болтая, женщина подошла к столу, плюхнула на него поднос и повернулась к Алисе. Она продолжала улыбаться, но улыбка эта Алису почему-то настораживала. Должно быть, просто пугала сама атмосфера.

– Спасибо, – выдавила Алиса, глядя то на поднос, то на женщину.

– Меня Тамарой Ильиничной звать, – представилась женщина. – Я у Леона кухней заведую.

– Алиса.

– Вот и чудненько. Ну ладно, побегу, мне надо еще заготовки к завтраку доделать, а вы кушайте, пока пирог не остыл. Я подогрела.

Послав Алисе еще одну улыбку, Тамара Ильинична поторопилась к двери, но на пороге вдруг обернулась и спросила:

– Софи вас сюда привела?

Алиса кивнула. Тамара Ильинична собиралась еще что-то сказать, но передумала. Пожелала спокойной ночи и скрылась за дверью. Алиса медленно подошла к столу, убрала салфетку. Под ней на столе обнаружился маковый рулет, политый сахарной помадкой. Алиса первым делом макнула палец в помадку, облизала. Делала так в далеком детстве, когда еще жила дома. Баба Аня, которую Алиса звала бабАня, пекла на Пасху куличи и поливала их такой помадкой. БабАня была женщиной склочной, даже вредной, но Алису любила. И пусть той иногда прилетало по рукам за такие проделки, воспоминания о помадке все равно остались теплыми.

Алиса не заметила, как съела весь пирог, так и стоя у стола. И лишь затем вытерла пальцы, налила в чашку чая и села в кресло. Что ж, в таком добром расположении духа можно и договор изучить поподробнее.

В общем-то, ничего сверхъестественного в нем не было. Стандартные фразы вроде того, что она должна приходить вовремя, соблюдать секретность, не обсуждать Волкова и его дела с кем бы то ни было. Сами обязанности были прописаны весьма обтекаемо: сопровождать Волкова в поездках, выполнять его указания. Примерно как он и говорил. Что это будут за указания, не оговаривалось. Отдельно было прописано, что работа сопровождается риском, поэтому в случае получения травмы полагается компенсация, а при летальном исходе она будет выплачена указанному лицу. Суммы этих компенсаций Алису обрадовали и напугали одновременно. Что ж там за риск такой, что Волков готов заплатить такие деньги? Неужто спиритические сеансы настолько опасны?

Выпив чаю и закончив читать договор, Алиса забралась в кровать, погасила лампу. Заклеенное окно не пропускало лунный свет, и в комнате было так темно, что Алиса не видела даже собственных рук. Она уже плохо помнила, когда в последний раз оказывалась в такой темноте. Пожалуй, когда они еще в интернате пошли в поход. Было лето, но ночь выдалась совершенно безлунная. И когда погас костер, семеро подростков в возрасте четырнадцати-шестнадцати лет и двое воспитателей оказались в кромешной темноте. Тогда было немножко страшно и очень весело, сейчас же просто неуютно.

Алиса положила сложенные ладони под щеку, уставилась в темноту. Сколько бы ни привыкали к ней глаза, а так и не смогли различить никаких очертаний. Выпитый горячий чай и напряженный день наконец сморили ее, и Алиса уснула.

Разбудил ее детский смех. Алиса распахнула глаза, но мир вокруг по-прежнему был погружен в кромешную темноту. Алиса осторожно приподнялась на локте, прислушалась. Сначала было тихо, а затем ребенок засмеялся снова. Разобрать, мальчик это или девочка, Алиса не могла, но точно знала, что ребенок находится в ее комнате. Где-то в углу, в районе шкафа. Малыш продолжал заливаться смехом, а у Алисы мурашки бежали по спине от этого звука. И как назло, она оставила телефон в сумке. Вспомнив, что на прикроватной тумбочке стоит лампа, Алиса слепо пошарила рукой и наткнулась на ее абажур. Сначала чуть не свернула лампу с тумбочки, но вовремя успела ухватить. Скользнула рукой вниз, нащупала провод и выключатель. Щелкнула.

Помещение залил тусклый желтоватый свет – и смех сразу стих. Комната была пуста. Алиса откинула одеяло, опустила ноги на пол. Глупо было полагать, что какой-то ребенок забрался в ее комнату, а сейчас спрятался в шкафу, но проверить стоило. Ведь вечером она предполагала, что ее будут пугать.

В шкафу на трубе болтались лишь пустые вешалки. Алиса тщательно проверила все стенки, понажимала на ручки, выдвинула каждый ящик. Затем осмотрела стену возле шкафа. Нет, никаких потайных дверок, никаких динамиков. Закрыв дверцы шкафа, она подошла к окну. Ей, конечно, казалось, что ребенок был в комнате, но, может, какие-то акустические искажения ввели ее в заблуждение?

Из окна она тоже ничего не разглядела. Темные кусты и деревья спали, не шевелясь. Ветра не было, а потому ничто не нарушало их покой.

Ребенок снова рассмеялся, на этот раз прямо за ее спиной. Алиса подпрыгнула от неожиданности, резко обернулась и успела увидеть тень, скользнувшую по стене. А в следующую минуту услышала и топот ног: кто-то будто пробежал совсем рядом. Свет от лампы на секунду притух, будто кто-то прошел между ней и Алисой.

Алиса прижалась спиной к стене, осматривая пустое пространство вокруг себя.

Если ее и пугали нарочно, то она не представляла, как именно. Да и зачем? Хотели бы по-настоящему напугать – не предупреждали бы. Нет, она не сомневалась, что все это происходит по-настоящему. Алиса никогда не задумывалась, верит ли в сверхъестественное. Свои странные видения воспринимала как должное, а о другом не думала. Сейчас же ей казалось, что все по-настоящему. Вот только объяснить, как это происходит, не могла. И понимала, почему сбежали другие кандидатки. Схватить сумку, скатиться с лестницы и навсегда забыть об этом доме ей хотелось больше всего на свете. Чтобы придать себе смелости, Алиса еще раз быстро взглянула на цифры в договоре.

Ради таких денег я справлюсь!

Не гася лампу, она снова забралась в постель. Накрылась одеялом по самую шею, повернулась на бок, чтобы видеть комнату. Сон исчез, даже глаза закрывать было страшно. Однако ребенок больше не смеялся, и постепенно Алиса снова задремала.

– Нет!!! – закричал кто-то совсем рядом, и Алиса опять подпрыгнула от испуга.

Сердце зашлось в бешеном галопе, готовое выскочить из груди и сбежать самостоятельно, если уж его хозяйке деньги важнее. Алиса точно помнила, что не выключала свет, теперь же лампа была не просто погашена: ее не было на тумбочке. Алиса почти кубарем свалилась с кровати и сразу нашарила лампу на полу. Повезло, что шнур все еще был вставлен в розетку, а потому, стоило Алисе щелкнуть выключателем, зажегся свет.

Комната по-прежнему была пуста. Ребенок больше не смеялся, но теперь ясно слышался женский плач. Откуда он доносится, Алиса не могла определить. Как будто отовсюду.

И снова беглый осмотр комнаты показал, что она пуста. Как пуста была и ванная, о которой Алиса забыла в первый раз. А женщина продолжала плакать, и теперь к ее голосу добавлялся еще один: тихий, почти неслышный. Алисе казалось, что плачет ребенок. Возможно, тот самый, что смеялся раньше.

Что происходит в этом доме?!

Алиса решительно подошла к двери и коснулась ручки, намереваясь открыть дверь.

Нет, она не собиралась сбегать. Просто посмотреть, нет ли кого в коридоре. Но стоило ей нажать на ручку, как детский вопль раздался снова:

– Нет! Нет, не открывай! Не открывай, он убьет нас!

Алиса машинально отпрыгнула от двери, но затем решительно вернулась и распахнула ее. Длинный коридор, слабо освещаемый висящими на стене бра, был пуст. Она даже набралась наглости и постучала, а затем, не получив ответа, вошла в соседнюю комнату. Та оказалась точной копией ее спальни и была совершенно пуста. Алиса вернулась обратно, села на кровать. Страх в ней притих, задавленный упрямой решительностью не сбежать до утра. Она сложила руки на груди, доказывая неизвестно кому, что не боится.

Женщина появилась буквально из воздуха. Появилась – и тут же начала падать. Алиса была слишком далеко и не успела бы подхватить ее, даже если бы хотела. Но она и не сдвинулась с места, растерянная и напуганная происходящим. Как бы ни храбрилась – а было страшно до ледяных пальцев.

Женщина некрасиво упала на пол, и тогда Алиса разглядела, что она вся в крови. В крови, но не мертва. Поднялась на локтях и, как солдат в окопах, медленно поползла к двери, оставляя за собой кровавый след на полу.

Алиса видела себя будто со стороны и не верила, что всего лишь неделю назад она не испугалась в горящем клубе, спаслась сама и спасла еще семь человек. Сейчас же она сидела на кровати, обхватив себя руками и боясь пошевелиться. Молча смотрела на умирающую женщину и желала лишь одного: чтобы той не пришло в голову попросить ее о помощи. Здравый смысл подсказывал Алисе, что этой женщины попросту не может быть, что люди не появляются из воздуха, но дикий, липкий страх велел молчать и даже не дышать.

Женщина доползла до двери, приподнялась на руках, чтобы дотянуться до ручки, но вдруг страшно закричала, изогнулась дугой. Алиса на кровати подобрала под себя ноги, зажмурилась так, что перед глазами появились цветные круги, зажала ладонями уши.

Не видеть, не слышать.

Не бояться.

Ей слишком нужна это работа.

Что бы ни случилось этой ночью, она не выйдет из комнаты до утра.

Глава 5

Похоже, Алисе каким-то чудом удалось еще раз задремать, потому что, когда снова раздался стук в дверь, она вдруг обнаружила, что за окном светло. Тонированное стекло не пропускало много солнечного света, но все же это было уже утро.

Быстро оглядевшись и убедившись, что в комнате она одна, а на полу отсутствуют следы крови, Алиса прислушалась: может быть, стук ей приснился? Нет, постучали снова. А затем из-за двери послышался женский голос:

– Алиса, вы там?

– Да, – хрипло ответила Алиса, затем прочистила горло и повторила: – Да, входите!

На пороге появилась незнакомая женщина. Лет сорока, высокая, стройная, но не худощавая. Лицо у нее было строгое, как у школьного завуча, волосы уложены в высокую прическу, из которой не выбивалось ни единого волоска. Стильное прямое платье чуть ниже колен неприметного коричневого цвета и туфли на низком каблуке дополняли образ. Алиса вдруг почувствовала себя нашкодившей школьницей.

– Доброе утро, – поздоровалась незнакомка, быстрым взглядом окидывая комнату. Алисе даже показалось, что она тоже ищет какие-то следы. – Меня зовут Мария Антоновна, я домоправительница. Тамара Ильинична просила передать, что завтрак будет накрыт в столовой через двадцать минут. Пожалуйста, приведите себя в порядок и спускайтесь. Столовая находится в правом крыле дома.

Выдав тираду, Мария Антоновна развернулась на каблуках и бодро застучала ими куда-то в глубь дома, не дав Алисе и шанса задать хоть какой-то вопрос. Ей вообще показалось, что домоправительница была удивлена, увидев ее в комнате. Должно быть, ожидала, что Алиса сбежит, как и остальные.

Быстро умывшись и завязав волосы, Алиса вышла из комнаты. Топографическим кретинизмом она никогда не страдала, дорогу запоминала легко, поэтому без труда нашла лестницу, по которой София накануне вела ее в комнату, и спустилась на первый этаж. Большой холл, на который вчера она не успела обратить внимание, сегодня поразил размерами. Он не был разделен на этажи, поэтому казался бесконечно высоким. И мог бы быть залит светом, если бы только окна не закрывали тяжелые портьеры, почти не пропускающие свет. Наверняка и стекла заклеены пленкой. Зачем строить такие окна, если все равно их закрываешь? Алиса решительно не понимала. Но чувствовала, что, если часто будет бывать здесь, однажды ослепнет, как крот.

Даже если бы она путала право и лево, как Мирослава, определить, где находится столовая, все равно смогла бы легко: оттуда доносились громкие голоса и смех. И это удивило Алису. Темный дом с заклеенными окнами, неприветливая София, строгая Мария Антоновна намекали ей, что здесь нет места веселью. А вот поди ж ты – обычный человеческий смех.

Столовая оказалась огромной. По размерам ничуть не уступала холлу, хоть и имела привычный потолок. Посередине стоял большой стол со стульями, вдоль стен располагались открытые шкафы с посудой, цветами и прочими элементами декора. За столом уже сидели люди: София с чашкой кофе или чая уткнулась в смартфон и даже не подняла голову, когда Алиса поздоровалась; высокий молодой мужчина смеялся и что-то весело рассказывал залитой румянцем девушке; двое мужчин среднего возраста, в одном из которых Алиса узнала того, что вчера показал ей место для мотоцикла, сидели чуть в стороне от остальных, о чем-то беседуя. Второй мужчина походил на профессора: выбеленные сединой волосы были уложены на одну сторону, такого же цвета аккуратная бородка дополняла образ. Вчерашняя знакомая Алисы – Тамара Ильинична – носилась между шкафами и столом, раскладывая по тарелкам блюда и без спросу добавляя каждому сидящему добавки.

– Алиса, как я рада, что вы не уехали! – тепло поприветствовала ее Тамара Ильинична. – Ну, садитесь, я вам сейчас завтрак положу. Что предпочитаете: чай, кофе? Черный, зеленый?

– Кофе, пожалуйста, – попросила Алиса, занимая ближайшее место. – Покрепче и без молока.

Она поймала на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих. Даже София оторвалась от своего смартфона, посмотрела раздраженно и тут же вернулась к экрану обратно.

– Как прошла ночь? – поинтересовался молодой мужчина.

– Отвратительно, – честно призналась Алиса. – Меня специально пугали?

Мужчина переглянулся с девушкой, с которой болтал до этого, и оба синхронно замотали головами.

– Это дом такой, – первой отозвалась девушка. – Я поначалу тоже боялась, но потом привыкла. Даже внимания не обращаю.

– Но что это? – настаивала Алиса.

Никто не торопился ей отвечать. Напротив, Тамара Ильинична поставила перед ней тарелку с омлетом и свежими овощами, улыбнулась даже не ей, а всем остальным:

– Не будем портить утро страшными рассказами. Под такие речи еда плохо усваивается, поверьте моему опыту!

– Мы вам верим, Тамара Ильинична, вы же знаете! – громко заявил молодой мужчина. – Если кто-то и несет мудрость в этом доме, то это вы!

И Алиса поняла, что никто ей ничего не расскажет. По крайней мере, пока она не подпишет договор и не станет понятно, что остается тут минимум на год.

Вскоре Алиса выяснила, что молодого мужчину зовут Влад, он работает у Волкова водителем. Возит не только само начальство, но и Тамару Ильиничну за продуктами, и всех остальных при необходимости. Его собеседница – Алла – выполняла роль горничной. Поддерживала текущую чистоту в доме и руководила приходящим раз в неделю для более тщательной уборки клинингом. Двое пожилых мужчин оказались садовником и врачом. Конечно, кем еще мог оказаться «профессор», как не доктором? И если наличие садовника Алиса понимала, то, для чего Волков держит в доме личного врача, оставалось неясным. Колдун вчера показался ей бледным, но она списала это на полное отсутствие света в доме и поддержание определенного образа. Может, он вообще пудрой какой-нибудь пользуется, она бы не удивилась. Неужто на самом деле чем-то серьезно болен? Спрашивать, конечно же, не стала.

Вскоре в столовой появились еще посетители: сначала пришла Мария Антоновна, а затем еще одна девица, назначение которой в этом доме Алиса не могла угадать. Она была высокой, с длинными рыжими волосами, ярким макияжем и больше всего напоминала проститутку. Короткий блестящий топ обтягивал высокую грудь, юбка заканчивалась так быстро, что было непонятно, юбка это вообще или пояс от нее. Зато голенища сапог доходили почти до середины бедра. Открытые руки украшали многочисленные браслеты, пальцы заканчивались острыми когтями с ярко-алым лаком. Но даже несмотря на боевую раскраску девушки, Алиса заметила, что под ее глазами залегли глубокие тени, будто она не спала всю ночь. Точно такие же тени Алиса видела сегодня в зеркале.

– Мальчики, девочки, доброе утро! – томно протянула девица, плюхнувшись на стул рядом с Алисой. – Тамарочка Ильинична, котик, положите мне побольше. Голодна как волк.

Тамара Ильинична не обратила внимания на такую фамильярность, с каким-то даже уважением, как показалось Алисе, поставила перед девицей тарелку и положила в нее столько еды, сколько едва ли под силу было одолеть взрослому мужчине. А девица схватила вилку и принялась за завтрак, будто не только не спала всю ночь, но и не ела неделю перед этим.

– Анжела, как ты не толстеешь? – с завистью поинтересовалась Алла.