Читать онлайн Нокаут Амура

Аннотация

Как покорить сердечко мажора? Я не искала ответ на этот вопрос, он нашел меня сам. Его горячий взгляд, томный вздох и горбинка на переносице напоминали мне о хорошеньком ударе головой. А в том, что я причина несовершенства в его идеальной внешности, сомневаться не приходилось. Лично сломала этому нахалу нос… Только я не думала, что расплата будет столь необычной!

Пролог

Как же хорошо становилось на душе, когда знойная жара в конце дня сменялась на легкую прохладу летнего вечера. Алые лучи догорали где-то в кронах деревьев и терялись в высотках, отблескивая от крыш и панорамных окон. Небо постепенно затягивало серыми оттенками густой летней ночи, что давало надежду на столь долгожданный в этом году дождь. Вряд ли он был способен хоть немного насытить жажду горячего, клейкого асфальта, в котором вязли каблуки, твердого камня, в который превратилась земля, и понурых бликов зелени, которая давно потеряла свою сочность.

Мое настроение медленно ползло вниз, а перспектива оказаться в заложниках частной школы не радовала. Как бы я ни бахвалилась, но переводится в выпускной класс только из-за того, что моя маменька выскочила замуж за олигарха, я не хотела. Потому и пряталась в некогда знакомом районе. Там мы жили, когда отец еще не ушел из семьи, не умер в моем понимании. Подняв глаза, заметила, как по тротуару, шаркая и не обращая никакого внимания на дорогу, шагала высокая стройная шатенка, одетая, по случаю жары, в майку на бретельках и короткие джинсовые шорты. За плечами девушки был веселый рюкзак, а в руках слегка потрепанная книжка.

Я уже хотела подняться с качелей и окликнуть подругу, с которой последний раз виделась лет пять назад, но девушка не обращала внимания на окружающий ее мир, полностью погрузившись в чтение. Ну, прям типичная Настасья в ее лучшем проявлении. В какой-то момент она свернула в небольшой промежуток между домами, чтобы срезать дорогу в соседний двор и не кружить вокруг девятиэтажек. Я же только тихо выругалась сквозь зубы, когда за ней быстрыми шагами направились двое перекачанных амбалов. Вот ведь дурная ее голова, с детства не понимала, что хорошо, а что не очень.

– Эй, красавица, куда спешишь? – слегка резковатый голос принадлежал высокому парню с торчащими в разные стороны волосами и белоснежной улыбкой голливудской звезды.

– Никуда, – слегка напряженно ответила моя горе-подружка, пряча книгу в рюкзак и делая несколько осторожных шагов назад.

– Тогда, может быть, прогуляешься с нами? – второй парень подошел к девушке вплотную, отрезая путь к бегству.

– Нет, спасибо. Я спешу, если дела касаются предложений такого характера, – шатенка начала лихорадочно шарить глазами по небольшому пространству в поисках выхода из сложившейся ситуации.

Кричать в нашем районе было занятием бесполезным, даже если услышат, все равно не придут. Драться? Ага, смешно. Настасья сроду ничего тяжелее смычка от виолончели в руках не держала. Убегать? Она в собственных ногах на ровном месте могла запутаться, не то что бегать. А у этих парней, похоже, были вполне серьезные намерения заарканить миловидную красотку и найти себе развлечение на вечерок. Размышляя таким образом, я и не заметила, как парни загнали мою подруженьку к стене и окружили с двух сторон.

– Ну что, теперь перестанешь выпендриваться и прогуляешься с нами? – рыжий обжег своим дыханием вмиг порозовевшее ушко шатенки.

– Нет, – все так же продолжала гнуть свою линию Настасья.

– Прошу прощения, я не помешаю вашей идиллии? – я решила, что босоножки от «Валентино» мне менее дороги, чем подруга.

Парни недовольно обернулись на мой голос, и тут же восхищенно присвистнули. И я их понимала, не каждый день в этом районе появляются такие, как я. Однако из-за моей внешности возраст угадать было не очень легко. Ростом я была около метра шестидесяти. Хрупкая, словно балерина большого театра, с огромными глазищами и пухлыми, детскими губами. Из-за всего этого я выглядела как настоящая, живая, фарфоровая куколка. Гордость материных трудов и денег отчима, которые были вложены во всю эту красоту.

Нежная чуть персиковая кожа, тонкие черты лица, большие ярко-зеленые глаза в обрамлении пушистых наращенных ресниц. Аккуратный изгиб розовых губ с инновационным методом татуажа. Длинные светло-пепельные волосы мягкими локонами рассыпались по спине. Трогательный излом бровей и чуть вздернутый носик. Шаблонный образ миниатюрного ангела довершил белый сарафан, развевающийся на легком ветерке, и туфли на шпильках, которые хоть как-то, но добавляли мне роста. В руке я держала небольшую сумочку, сплетенную из жемчуга, и мобильный телефон с набранным на экране «102».

– Э-э-э… – невразумительно выдал один из парней. – Хочешь к нам присоединиться, красотулька?

– Не могли бы вы отпустить девушку и свалить с глаз моих долой, пока я вежливо прошу? – не стала я тратить время на бесполезные заигрывания.

– Ну… – протянул второй. – Как-то уже не шибко хочется. Тут такая вкусная конфетка.

– Слушай, ангелочек, тебе опасно гулять одной в таких местах. Давай-ка мы вас проводим в уютную квартирку? – спросил рыжий, придя в себя.

– А кого мне бояться? – все так же меланхолично осведомилась я у него.

– Этот район далеко от вашей столичной гламурной тусовки, – теперь уже и второй парень подобрался ко мне поближе. – Тут можно найти себе приключений, буквально сделав пару шагов не туда.

– Не, это надо говорить тем, кто не может сам за себя постоять и вынужден уповать на милость мимо проходящих, – я пожала плечами, спокойно разглядывая парней.

– Сомневаюсь, что такая милашка сможет позаботиться о себе в нашем районе, – рыжий, окончательно обнаглев, слегка приобнял меня за талию и попытался потянуть на себя.

– Убери руки, пока они все еще у тебя есть, – тихо попросила я и добавила. – Пожалуйста.

– Чего-чего? – словно издеваясь, парень нагнулся ко мне еще ближе, подставляя свое ухо к моему рту. – Прости, я не расслышал. Ты так тоненько сейчас вздыхала, что вообще ничего непонятно.

– Я сказала, убери от меня свои поганые руки, пока я тебя их не повырывала и не запихнула в задницу! – рявкнула я на ухо опешившему парню.

С тихим стуком сумочка упала на землю, а я едва слышно вздохнула и морально приготовилась к тому, что произойдет в следующие несколько мгновений. Молниеносно извернувшись в его объятиях, я ударила слишком близко наклонившегося парня головой в нос, после чего резким ударом ноги вонзила ему каблук в ногу и в довершение всего проехалась коленом по паху. Парень, явно не ожидавший от меня подобной прыти, лишь тоненько взвизгнул и рухнул на землю, корчась от боли во всех пострадавших местах.

Его приятель от такой наглости с моей стороны замер на месте и перестал подавать признаки жизни. Я же раздумывать и гадать о дальнейших перспективах не стала. Воспользовавшись ситуацией, подскочила к нему и самым классическим апперкотом с правой отправила болезного в легкий и ненавязчивый дурман головокружения. Резко повернувшись, в несколько шагов преодолела расстояние до первого и, присев рядом, потянула его голову за волосы, приподнимая вверх и заставляя смотреть себе в глаза.

– Еще раз я твою мерзкую рожу увижу рядом с Настасьей, свои зубы будешь собирать по всему городу, – ласково шептала я ему в перекошенную от страданий рожу. – Я тебе переломаю все косточки до единой. А мой папаша заплатит за то, чтобы уголовное дело никогда в жизни не было возбуждено. Ты понял меня, придурок?

– Да, – парень в ужасе распахнул глаза и хрипло прошептал.

– Я не слышу ответа, холоп! – рявкнула я, залепив бедняге еще один удар по щеке, который был не столько болезненным, сколько унизительным. – Тогда вали.

– Сумасшедшая, – рыжий, быстро перебирая конечностями, попытался отползти в сторону.

– Эй, немощный! – позвала его я. – Вот этот кусок мяса не забудь с собой прихватить.

Я медленно попинала носком белой босоножки стонущего приятеля рыжего, притихшего в сторонке. Парень явно был не дурак. Понимал, что еще одного удара мог и не пережить. Так что предпочел не отсвечивать и дружку не помогать. Два несостоявшихся героя-любовника, тихонько поскуливая и цепляясь друг за друга, помчались прочь от нас двоих, лишь бы не получить еще люлей.

– Ведете себя, как бабы! – звонко фыркнула я. Подняв с земли сумочку и отряхнув белоснежное платье, повернулась обратно к шатенке, застывшей в стороне. – А ты чего глазищами хлопаешь, дура? Кой черт тебя дернул не заметить двух козлов? Не первый год тут живешь, а инстинкт самосохранения так и остался на уровне детского сада.

– Я не подумала, что днем кто-то так поступит, – растерянно ответила подруженька.

– Оно и видно, – покачала я головой. – Ладно, пошли уже. Не хотелось бы, чтобы они привели подмогу.

– Спасибо тебе, Милен! – Настасья вцепилась мне в руку.

– Конечно, – вздохнула я, шагая по улице и вдыхая прохладный воздух, пропитанный озоном. – Без этого сейчас никуда…

– Как тебе на Рублевке? – задала вопрос Настасья, и я окончательно выкинула из головы недоделанных идиотов и погрузилась в безумный мир сплетен.

Глава 1

– Да, чтоб вас всех за ногу! – разлепив глаза и узрев будильник перед собой, я едва не грохнулась на пол.

Именно с этого приключения и начался мой первый учебный день в новой гимназии, где учились исключительно богатые и знаменитые детки миллионеров, миллиардеров и далее по списку. Рывком сев на постели, которая по внешнему виду больше напоминала кровать принцессы, чем пригодное для сна убежище, я лихорадочно сжимала телефон в пальцах. Пялясь на экран с выражением крайней степени паники и шока, я лихорадочно думала о том, как избежать смерти. Спустя несколько секунд, когда время стало 7:29, я взвыла пожарной сиреной и помчалась в ванную, при этом запнувшись о толстого ротвейлера, который, как обычно, пробрался в комнату и спал подле моей кровати.

– Рекс, я тебя сейчас прибью, туша неповоротливая! – завопила я, потирая ушибленный палец на ноге.

– Доченька, откуда у тебя в лексиконе взялись такие слова? – тут же долетели до меня слова мамы из соседней комнаты. – Ты должна производить впечатление благородной воспитанной леди. Не забывай о том, что теперь ты являешься частью высшего света и обязана демонстрировать элегантность и кротость.

– Да, мам, – в очередной раз прошипела я и хлопнула дверью ванной.

Как же меня достало изображать из себя невесть кого… Я родилась пацанкой, которая не боялась врезать в челюсть. Фальшивый мир гламура и роскоши бесил меня, заставляя глаз нервно дергаться в припадке ярости. Если подумать, то я еще никогда не умывалась и не красилась с такой скоростью, как в этот раз. Расстраивать мать я не хотела, после смерти отца она и так была едва живой. Черт с ним! Если этот жирный индюк делал ее счастливой, то потерпеть еще год я была согласна. А потом просто свалила бы в институт и забыла бы про все это, как про кошмар наяву.

Процедуры, на которые в обычном режиме в утренние часы у меня уходил примерно час драгоценного времени, в режиме цейтнота я умудрилась закончить за пятнадцать минут. Уже умытая и накрашенная, вернулась в комнату и принялась, прыгая на одной ноге, держа в зубах резинку для волос и расческу под мышкой, натягивать форменные брюки, которые никак не желали на мне сходиться. С трудом запихнув свои вторые девяносто семь в школьную форму, я побрела в сторону кухни, надеясь перехватить хоть что-то на завтрак. Задумавшись о перспективах первого учебного дня в новой гимназии, я так выпала из реальности, что не заметила мать, которая шла меня поторапливать.

– Милочка, ты чего бесишься с утра пораньше? – спросила она, укоризненно рассматривая помятый бант на моей шее. – От нервов слишком рано появляются морщины, а они еще никого не украшали. Истинная леди должна всегда оставаться элегантной и грациозной. А ты выглядишь, как бомж с помойки.

– Мама, это Рублевка, – просипела я, пытаясь вздохнуть. – Тут даже бомжи с помойки ходят в «Гуччи» и едят икру на завтрак. Посмотри телик, там про это как раз идут крутые скетчи. А я уже опаздываю в тот дурдом, в который ты решила меня определить ради разнообразия.

– Я тебе сейчас покричу на мать! – пригрозила маменька, пытаясь за недовольством скрыть смех. – У тебя сегодня важный день. Ты уже приготовилась вступать во взрослую жизнь? Выпускной класс – самое волнительное и запоминающееся время. Ты потом всю жизнь будешь жалеть, если что-то не сможешь реализовать. А тут еще и шанс пойти в лучшую частную школу страны. Надеюсь, ты меня не подведешь.

– Мам, я все прекрасно понимаю и, честно говорю, ценю твои старания, но хватит! – мое лицо перекосилось в гримасе, и я постаралась не выказывать раздражения.

– Даже не пытайся! – моя родительница сузила глаза и просверлила меня недовольным взглядом. – Хотя бы в графе образование у тебя будет стоять достойная школа.

– Успокойся, – прохрипела я. – Я не собираюсь портить тебе торжественный день. Обещаю быть пай-девочкой, по крайней мере первые две недели. Дальше не ручаюсь.

– Не забудь свое обещание, – погрозила мне пальчиком женщина. – Иначе никакой учебы за границей, останешься в МГИМО.

– Конечно, – я чмокнула маму в щеку и выскочила за дверь.

В принципе, я не могла сказать, что школа находится далеко от дома, однако до звонка осталось всего пятнадцать минут, а мне еще нужно было повторить имена всех преподавателей и понять, как лучше представиться. Для начала стоило не доставлять матери проблем. Все же в прошлой школе мне очень многое спускали с рук. Победительнице всероссийских олимпиад, КМС по самбо и просто красавице прощалось всякое. За мою активную позицию и старания учителя не замечали мелких недостатков, а вот в новом коллективе моя репутация находилась ниже плинтуса.

Итак, мне следовало представиться и пояснить, с чего началась моя многострадальная жизнь на Рублевке и почему мне она не нравилась до колик в печенке. Звали меня легко и бесхитростно – Милена Дурова, а после повторного матушкиного брака уже не так позорно – Ожигова. От роду мне три месяца назад исполнилось семнадцать лет. Я училась в одиннадцатом классе элитной московской гимназии для очень богатых деток. Хотя об этом я, кажется, упоминала до того, как начать свое самое несчастливое утро в жизни, которое буду готова проклинать всеми словами, какие только вспомню.

Вообще, если быть откровенной, то школу я любила, с охотой в нее ходила. Но в старую… Нет, не из-за того, что мне там просто за красивые глазки ставили отметки, и даже не из-за первой любви. По тому парню я сохла шесть лет, но так не смогла найти в себе силы признаться ему. Учиться мне как раз очень нравилось, и элитная гимназия могла дать неплохую базу знаний, это было понятно. Невзлюбила я ее за то, что там у меня не могло появиться друзей. Ну кто будет в здравом уме общаться с простушкой, которую со скандалом бросил родной папаша, еще и опозорив при этом на половину столицы!

Два года назад, когда мне едва исполнилось пятнадцать, мои родители развелись. Мать впала в непреходящую, затяжную депрессию, последствиями которой стали две попытки суицида и мои окончательно надломившиеся нервы. А все по банальной и очень смешной причине. Как выяснилось в процессе бракоразводного процесса, у моего папаши еще был порох в пороховницах, поэтому он обрюхатил секретаршу и свалил в Америку, прихватив все деньги и имущественные права. До развода он был очень влиятельным и обеспеченным человеком. Надавив на мать, заставил ее подписать отказ от всего движимого и недвижимого имущества, прикрываясь какими-то мутными схемами.

Возможно, я бы простила его и приняла такой выбор, но он добил нас, лишив всех денег, даже тех, которые принадлежали маме до брака. Узнав об ужасных новостях, дед в свои девяносто шесть не смог смириться с горем дочери. Он сам угодил в реанимацию, где и скончался, так и не узнав, что его дочь успели откачать в соседней палате. Я же, молясь всем богам, раз за разом набирала номер телефона, но слышала лишь автоответчик и тишину. Похороны, на которые не было денег, стали для нас испытанием. Пришлось продать квартиру и машину, чтобы достойно отплатить дедушке за всю его доброту. Так мы и остались вдвоем против целого мира.

Я росла не «сложным ребенком», но и не божьим одуванчиком. Прекрасно понимала, что отец поступил низко, как последний урод. И когда мать едва живая приползала с ночных смен в стриптиз-баре, то я вместе с ней рыдала на коврике у входной двери в крошечной однушке на отшибе столицы. Как она познакомилась с Яковом Ожиговым, я так и не узнала, но толстый увалень каким-то волшебным образом вернул в нее огонь и веру в жизнь. Я легко смирилась с тем, что благодаря ему она нашла в себе силы продолжать бороться.

По этой причине смена школы стала для меня полной неожиданностью. Я предполагала, что нахлебница в моем лице взрослому и состоятельному олигарху не нужна, а потому меня преспокойно забудут в старой квартире. Вот только с какого-то перепугу незнакомый мне мужлан решил, что ему очень нужна дочь вместо семи сыновей. Накануне первого сентября я сидела в своей комнате и напряженно рассуждала о том, как сделать свое появление поистине феерическим. Кто ж знал, что моя любимая мама так озаботится имиджем новоиспеченной семьи? Усадив меня перед собой, она практически под пытками вырвала у меня обещание вести себя примерно и не нарушать правил.

В школе я появилась, как обычная серая мышка, отличница, да и тихоня. А поскольку по натуре своей люди видят лишь яркую обертку, ко мне грозило мгновенно прилепиться клеймо ботанички, и меня с утроенной силой начали бы игнорировать детки, которые родились с бриллиантовыми ложками во рту. Поначалу я бесилась, потом что привыкла быть лидером по жизни, а потом просто плюнула и махнула рукой. Что будет, то будет… Вот так я мысленно смирилась с тем, что мне предстояло стать серой мышкой, одной из тех, кого я сама дразнила в старой школе.

Пролетев мимо охранника, я резко затормозила и быстро нацепила на лицо самую обычную маску высокомерия и презрения ко всему на этом бренном свете. Так, взгляд в пол, челочкой прикрыть ярко блестящие глаза, чтобы никто не видел, как в них все демоны бездны отплясывают страстную самбу под зажигательные ритмы. Волосы я предусмотрительно заплела в две жиденькие косички и перебросила через плечи, дабы придать себе образ некой обиженки с бульвара. Ручками судорожно сжала рюкзак, который отчим нахваливал, как последний писк сезона, и кричал на весь дом, что ни одна из его любимых девочек никогда не будет ни в чем нуждаться и всегда будет сверкать ярче всех бриллиантов. Вот как-то так…

Где-то слева послышались восторженные вопли девиц, а потом резкое рычание двигателя. Уже стоя на крыльце, я обернулась через плечо и скривилась в отвращении, будто нечаянно на червяка наступила. К воротам подъехал черный «Ламборгини». Ну, как я могла забыть о том, что детки тут не просто богатые, а до неприличия наглые и самоуверенные. Конечно, все кому хотя бы вчера исполнилось восемнадцать, уже на тачках и с правами. По-другому в мире фальши и обмана быть попросту не могло.

Водительская дверь, как по заявке, поднялась вверх, и на свет божий свою звездную задницу вытащил Антон Нестеренко. Я в школу не успела поступить, а матушка прожужжала мне про него все уши. Запоминайте правду жизни, самовлюбленные и эгоцентричные девушки, если вы хотите заарканить себе высоченного мускулистого рыжеволосого красавца с изумрудно-зелеными глазами, белоснежной улыбкой, толстым кошельком и папой нефтяником – этот ваш лучший и единственный выбор во всей Москве, за остальными придется лететь в Сургут. А теперь мотайте на ус, умные и знающие себе цену, если вам на пути встретился такой «красавчик», бегите так быстро, насколько сможете. Это вообще не вариант…

На самом деле, как мне удалось узнать у одного из старших братьев, или кем они мне там теперь приходились, Антон был тем еще извращенцем с королевскими замашками и раздутым эго. Самовлюбленный до неприличия павлин. Эдакий плохой мальчик из голливудских блокбастеров, по которому обязательно должны были сходить с ума все девицы от мала до велика. Что, собственно, они и делали… Возможно, именно из-за известных стереотипов всякие пустоголовые курицы на него вешались пачками и всюду таскались следом, не оставляя своего кумира ни на мгновение.

И это при том, что сам по себе он ничего не представлял. Очередной платиновый мальчик, такой же, как мои новообретенные братья по отцу. Мозгов, правда, поменьше будет, но наслушалась я про него вдоволь! Возле себя он держит лишь «подходящих ему по статусу холопов». И тех считал за мебель или бесплатное приложение к его королевской персоне.

Но самое главное, о чем предупредили парни, перебивая друг друга и едва не тряся меня за шкирку – не поддаваться на его сладкие речи и красивую мордашку. Хотя тут еще вопрос, увидит ли он вообще серую мышь, переведенную в их класс? Я бы саму себя не заметила, будь на старой позиции королевы класса. К тому же кобель, до жути падкий на девиц, интересовал меня исключительно в развлекательных целях. Довести до нервного срыва или заставить целовать песок, по которому я ходила. А так… Шел бы он лесом, и желательно в другом направлении. Но обо всем этом новообретенным родственничкам я говорить не стала.

Он менял поклонниц как галстуки, и при том не был с одной дольше недели. Однако, к моему огромному удивлению, никто даже не пикнул о потребительском поведении с его стороны. Хотя это была не совсем корректная формулировка. Девицы визжали от восторга так, что барабанные перепонки грозили лопнуть и произвести кровоизлияние прямо в мозг, дабы никто не мучался, слушая об одном идиоте. В социальных сетях все представлялось настолько приторно-ванильно, что мне становилось тошно от просмотра его ленты. В итоге можно было сказать, что Антон Нестеренко – местный идол, царь и Бог школьного пошиба.

Мои размышления об этом полудурке были нарушены металлическим дребезгом. Это, как оказалось, раздался звонок на урок. Взмахнув косами, я шустро подхватилась и помчалась в класс, сетуя, что так и не смогла повторить то, с кем вообще предстояло иметь дело в ближайшие сорок минут. В моем представлении первое сентября должно было напоминать дурдом на выезде, по крайней мере у нас в школе так и было. Учителя не пытались вмешиваться в детские вопли: кто куда ездил, кто с кем целовался за гаражами, и кто выскочил замуж уже на третьем месяце. Кажется, я начинала скучать по своей ни разу не элитной школе.

За весь учебный день не произошло ничего необычного. Ну, разве что Антон разбил очередное девичье сердце и подцепил еще двух девиц где-то на сайте знакомств. О нем новые одноклассницы трещали без умолку вплоть до седьмого урока, пока нас не посетила директриса, она же классный руководитель, она же учительница изобразительного искусства и мировой художественной культуры. Благо, хоть ее запомнила с первой попытки и правильно. Но даже это не помешало нахальному принцу лыбиться так, что при взгляде на его довольную рожу мне захотелось поправить ее кирпичом. Но… Я обещала маме быть прекрасной принцессой.

Уж не знаю, издевательство то над новенькими, или это мне так по жизни не везло, но именно я удостоилась чести остаться после уроков и дежурить в классе в первый же день. Пока я прыгала возле доски, пытаясь со своим метр в прыжке добраться до самой верхушки, в моем кармане зазвонил телефон. Чертыхнувшись сквозь сжатые зубы, я бросила пыльную тряпку в отсек для мела. Тоже мне, продвинутая школа, везде уже маркеры, а тут этот пережиток прошлого. Кое-как обтерев руки, я залезла в карман черных брюк и вытянула телефон на свет божий.

– Приемная господина президента на связи, – пропела я самым издевательским тоном, на который только была способна.

– Милена, ты какого дьявола не отвечаешь на мои сообщения?! – прогремел в мое многострадальное ухо злобный девичий голос. – У меня такие новости, что лучше ляг, если ты сидишь, а еще лучше сразу найди место, о которое не больно биться головой.

– Настасья, ты чего орешь так, словно тебя режут, еще и без наркоза? – я поморщилась и слегка отодвинула мобильный. – В классе убираюсь. Прикинь, в этой супер-пупер школе меловые доски и трудовые поруки. Я, короче, в шоке!

Настасья Лисицына – моя бывшая одноклассница и подруга, которой разрешено практически все и еще немножко. Такая же звезданутая на всю голову, как и я. Сколько на нашем счету проказ – не сосчитать. Можно сказать, Настасья была единственной, по кому я на самом деле скучала из всей прошлой жизни. Она была таким человеком, который готов идти буквально на все ради друзей и семьи, выворачиваться наизнанку, но делать то, что обещал. Неважно, что ее руки предназначены лишь для виолончели, для всего остального у нее была я. И мы прекрасно гармонировали.

– Милена, у меня для тебя крайне неприятные новости, точнее даже две, – сказала подруга, слегка снизив громкость и переведя дыхание. – С какой начать, выбирай. С ужасной или, держите меня семеро, сезон охоты открыт?

– Настась, в твоих устах «плохо», может превратиться в «капец как хорошо» буквально за полминуты рассуждений, – я бросила уборку и поспешила слинять из класса, пока в школе совсем никого не осталось. – Давай выкладывай, что там у тебя за сверхсрочные и секретные новости, которые должна были покорить мое сердечко прямо до инфаркта в тридцать три рубца?

– Глеб едет к тебе, – слова подруги прозвенели, подобно опускающейся гильотине, – и вторая новость, он собрался сделать тебе предложение. Я об этом узнала от Инночки, а та в свою очередь подслушала в мужской раздевалке, когда шпионила за нашей командой по футболу. Инфа железобетонная и прямая как рельс.

– Лисицына, ради всего на белом свете, скажи, что ты сейчас пошутила, – я едва смогла выдавить из себя эти страшные слова, от которых самой стало дурно.

– Нет, Мил, я не шучу, – вполне серьезно сказала подруга, игнорируя мои слезные уговоры сознаться в розыгрыше. – Парень, по которому ты сохла едва ли не с начальной школы, решил перевестись к тебе в новое учебное заведение, чтобы подарить дешевое колечко из вечно закрывающейся сети с бесконечными распродажами и ликвидациями. И я склонна верить Инночке, у нее бы мозгов не хватило такое сочинить. До него, как до утки, на седьмые сутки дошло, что ты теперь офонареть как богата. Отчим покупает тебе сумочки за двадцать косарей просто потому, что его девочки не могут ходить как оборванки. Весь район срисовал то жемчужное недоразумение, с которым ты приперлась летом.

После ее слов я застыла памятником самой себе, переваривая полученную информацию. И самое обидное, от подобных известий другие бы начали прыгать и визжать от счастья, а мне хотелось выть раненой белугой и биться головой о стену. Права Настасья, надо было бы прилечь, и желательно на что-то мягонькое, ибо новости получились так себе. Достав из сумки термос, я сделала хорошенький глоток и постаралась успокоиться. Нет никаких гарантий, что Глеб сможет сюда попасть. Он полный кретин. Крупную авантюру точно не потянет.

Все, на что хватило мозгов у самовлюбленного козла, сделать предложение той, которую он высмеял перед всей школой. Благо я не успела признаться этому уроду, с которым вместе училась с первого класса и которого едва ли не боготворила до самого выпускного в девятом классе. Я еще классе в пятом неосознанно решила, что стану его девушкой, а он моим будущим мужем. Поэтому весьма ревностно относилась ко всему, что касалось его личного пространства и отношений. Очень ревностно…

Скольким девкам я выдернула из-за него волосы, я бы даже не вспомнила. Но потом он назвал меня жирной и нищей уродиной и сказал, что такую на танец не пригласит. Как раз мой горе-папаша только-только отбыл в Америку и окончательно для меня сдох. Я похоронила деда и едва могла откачивать мать от очередного приступа. А его слова стали тогда контрольным в голову. Казалось бы… Но нет, было все так же больно и обидно, как и полтора года назад. Я только успела вздохнуть свободно, переехав на Рублевку, как этот засранец сам решил мне жизнь испортить. Показать, какой он великодушный, раз готов принять даже такую, как я, за деньги отчима.

– Мил, ты там, вообще, как? Жива? – слова подруги лишь с пятого раза дошли до моего уязвленного сознания.

– Да, Стась, я еще пытаюсь переварить эту информацию и не сойти с ума. Тогда позже перезвоню, как домой приду. Потому что мать взяла с меня обещание, что я не буду орать на всю школу матом, хотя бы в первую неделю, – тихо сказала я ей.

– Хорошо, у меня виолончель до семи сегодня, потом жду твоего звонка, – рассмеялась девушка. – И давай там, не кисни. Не существует такого парня, который смог бы нас заарканить и приручить.

– Да, моя хорошая, ты права. И как я могла об этом забыть, – я попрощалась с подругой и засунула телефон в карман, чувствуя, как во мне просыпается и вскипает злость.

Это явно не входило в мои планы на день. Из дурдома надо было срочно валить. Иначе я рисковала окончательно поехать крышей, даже не успев начать учиться. Кто бы мне сказал, что в самой престижной школе города мне не будет покоя от собственных чувств и дурной головы? Умела же я находить себе на жопу приключений, особо не напрягаясь. Медленно бредя в сторону выходы из здания, я не переставала тихо поносить Глеба всеми лестными словами разом и совершенно не следила за дорогой.

Я так задумалась о Глебе, что не поняла, как, завернув за угол, со всей силы в кого-то впечаталась. Удар получился нехилый, и я полетела на пол, чувствуя, как термос с кофе выскользнул из руки. Сделав красивый пируэт и расплескав все свое содержимое вокруг, он приземлился на кафельный пол. Наступившая тишина немного пугала и внушала какой-то животный страх. Никто и никогда бы не промолчал в подобной ситуации. Это просто отвратительно. Я молилась о том, чтобы это был не учитель. Кто угодно, лишь бы не такой позор в первый же день. Мать мне этого точно не простила бы…

Стараясь дышать через нос, я вскинула глаза и опешила еще раз. Если я думала, что хуже быть не могло… То лучше бы это оказался преподаватель. Ибо то, с каким раздражением на меня смотрел обладатель зеленых глаз, вогнало в задумчивый ступор. Хотелось послать все к черту и дать деру с низкого старта. Но я пыталась держать себя в руках и не отсвечивать. Хотя кого я обманывала, кроме меня, сидящей на полу, в коридоре никого не было. Других владельцев термосов поблизости не обнаружилось.

– Я оплачу химчистку! – кое-как просипела я.

Потерев место ушиба, я медленно, покачиваясь из стороны в сторону, скромно улыбнулась и постаралась бочком улизнуть в оставшееся пространство между чужим телом и стеной. Кажется, меня собирались убивать прямо на месте. Когда лицо парня перекосилось от ярости, все заготовленные заранее ругательства просто вылетели из моей головы, вытесненные желанием испариться. Ибо то, какие кары небесные были прописаны в зеленых глазах напротив, можно было сравнить только с восемью кругами ада, или сколько их там. Ну вот что-то примерное меня ждало.

Прямо передо мной стоял Антон с двумя своими подпевалами. Он смотрел на меня, как на врага народа. Хотя в данной ситуации я вполне могла его понять. Окажись я на его месте, уже бы прибила дуру, осмелившуюся вылить на меня кофе. Его белоснежная рубашка и черные брюки были мокрыми, с коричневыми липкими пятнами от сладкой жижи, которую еще и молоком разбавили. Картина так себе, на самом деле. Кулаки парня были сжаты, а рот слегка приоткрыт в изумлении и желании высказать мне все, что думал в эту минуту. Да уж, не самое радужное завершение первого учебного дня…

Судорожно всхлипнув, я постаралась взять себя в руки. Дальнейшее развитие событий могло пойти по двум сценариям. Либо мы подеремся, либо разнесем школу. И то и другое не входило в мои планы. Как послушная дочь я лишний раз старалась не раздражать мать больше положенного. Пусть дальше радуется жизни и расцветает. После того, как отец для нас сдох, прошло не так много времени. Травмы, нанесенные ей этим уродом, еще свежи. А я обязана поддерживать ее во всем. Даже во вред себе…

Парень, слегка придя в себя, тряхнул головой и посмотрел на меня более решительно. В его изумрудных гляделках заплясали такие черти, что мне захотелось сбежать и больше никогда не появляться перед ним. Я непроизвольно сжалась в комочек, предчувствуя пятой точкой беду, которая грозила перерасти в локальную борьбу за лидерство в классе. Всматриваясь в нехорошо прищуренные, пылающие яростью глаза, я как никогда ясно и четко понимала, что мой личный Апокалипсис будет носить имя – Антон Нестеренко.

Наши взаимные переглядывания напоминали сражение голодных шакалов, которые пытались делить власть. Тряхнув головой, я отогнала от себя наваждение и сделала несколько шагов назад. Если летом я ему беззастенчиво сломала нос в темном переулке, на своем же районе, то повторять подобный фокус в школе я бы не рискнула. Черт его знает, какие тараканы скрывались в рыжеволосой голове. То ли он меня просто не признал, то ли забыл, то ли выжидал для мести. Но мы явно не понравились друг другу с первого взгляда.

Глава 2

Возвращаясь домой из школы, я пребывала в полном шоке, чуть не до потери сознания. Нет, ноги-то в правильном направлении меня несли, но на внешние раздражители я предпочитала не отвлекаться. Все произошедшее выходило за рамки нормального и адекватного. Антон не сделал мне ничего. Просто обошел по кривой дуге и что-то прошептал своим прихвостням, которые таскались за ним, как телята на привязи. Мне же было лучше. Но все же, как завсегдатая неприятностей и проблем, меня немного волновало странное поведение этого индюка самовлюбленного, еще и коронованного.

– Мамуль, а можешь дать мне денег? – зайдя вечером в гостиную, осведомилась я.

– Доченька, тебе чего-то не хватает для школы? – отчим, выпустив мамину ладошку, посмотрел на меня. – Ты не стесняйся и говори открыто. Никто в моей семье не должен страдать от недостатка финансирования.

– Нет, мне всего хватает, – потрясла я головой. – Просто произошел один неприятный инцидент. Мне бы надо за него расплатиться.

– Мила! – грозно протянула матушка.

– Мамуль, не переживай. Я никого не побила, никого не оскорбила и так далее по списку, – вскинула я руки в защитном жесте. – Просто споткнулась и пролила термос с кофе. Реально, по чистой случайности. Там пол, как после бомбежки. Каблуки то и дело застревали, вот и сложились обстоятельства не лучшим образом. А не заплатить за испорченную рубашку и штаны как-то невежливо. Вот и прошу денег, сверх моих карманных.

– Ты себе ничего не повредила? – тут же подался вперед мужчина.

– Нет, все хорошо. Немного тянет голеностоп, но так все отлично, – я старалась держать себя в руках и не выказывать раздражения от общения с ним.

– Может, вызвать врача? – обеспокоился тот.

– Милый, если Милочка сказала, что у нее все хорошо, значит так и есть. Она никогда не будет держать боль в себе, – мама опустила ладонь ему на руку. – Итак, кому же ты умудрилась испортить первое сентября?

– Нестеренко, – я исподлобья посмотрела на мать и отчима.

– Так он же на год старше тебя. Уже должен был учиться в университете, – озадаченно проговорил олигарх.

– Нет, он со мной в одном классе, – отрицательно покачала я головой.

– Скорее всего, от армии пытается косить, – вздохнула мать. – Когда закончит одиннадцатый, ему будет девятнадцать. А там шесть лет высшего учебного образования, туда-сюда – и двадцать восемь. Не бери в голову, лучше скажи, для Милы это станет проблемой?

– Не переживайте, мои куколки. Я поговорю с его отцом, и все решим полюбовно, – засмеялся мужчина. – Денег я тебе на карту перевел. Станет что-то еще требовать – не соглашайся и бей в наглую рожу. Он последний человек на земле, с которым нашей красавице следовало бы общаться. Бабник, каких еще белый свет не видывал.

– Боже, доченька, даже не смей к нему приближаться. Этот парень тебе не ровня, – прижала матушка руки к губам.

– Я КМС по самбо. Думаете, он мне хоть что-то сможет сделать? – вопросительно вскинула я бровь. – Урою на месте, и мокрого места от него не останется. Не переживай, мам, все со мной будет хорошо.

– Вот из-за этого я и тревожусь, – вздохнула родительница. – Ты слишком самоуверенная и не понимаешь, как опасен взрослый мир.

– Если я выжила в Бутово, то на Рублевке со мной точно ничего не произойдет, – звонко фыркнула я. – Мам, ты просто себя накручиваешь. Меньше нервов и больше дела. Так что я удаляюсь и оставляю вас наедине. Не буду мешать приятному вечеру.

– Мила, может быть, останешься с нами? Мы вместе посмотрим фильм, – отчим взглянул на меня. – Хочешь, закажем пиццу или суши? А может, доставку из какого ресторана? Что бы ты хотела?

– Нет, я пойду в комнату. Мне еще надо разобраться с уроками, – отрицательно покачала я головой. – Сейчас у меня на первом месте стоит учеба. А фильмы можно и потом посмотреть.

– Стремление к знаниям – это хорошо, но не переусердствуй. Отдых – тоже часть процесса обучения, – пожурил меня мужчина. – Как доделаешь, приходи.

– Хорошо, – мне пришлось сдаться на волю победителя.

Как бы ни желала сбежать от отчима, выбора у меня не осталось. Быстро расправившись с несложной домашкой на завтра, я спустилась вниз. Как раз приехали два средних брата с женами, и атмосфера стала чуть теплее. Когда позвонила бывшая жена отчима и потребовала себе новую шубу, очередной покоритель женских сердец пообещал благоверной с приставкой «экс» все, что ее душенька захочет. Почему-то от такого отношения меня пробирал озноб. Я не понимала, как реагировать и что думать.

Этот мужчина оставался для меня загадкой, но тратить время на ее решение было лень. Махнув рукой, я предприняла попытку погрузиться в фильм. Обстановка в комнате была домашней и уютной. Я с двумя невестками сидела на полу в окружении подушек. Мы пялились на огромный экран, смотря блокбастер со взрывающимися космическими кораблями и световыми палками, от которых толку было немного. В рукопашку против подобной штуки можно идти легко. Это не стреляло и не искрило. А с мечом еще надо уметь обращаться.

Вечер закончился вполне сносно, я бы даже осмелилась предположить, что продуктивно. Мне понравилось такое времяпрепровождение. Да и на завтраке, сидя за одним столом, никто не пытался укусить другого. Простое и непринужденное общение сводилось к тому, что я последняя из Ожиговых, кто еще учился в школе. На это высказывание я не обиделась, но злющий взгляд зеленых глаз встал перед внутренним взором, как заколдованный. Я неосознанно согласилась, чтобы Лара меня довезла до школы, коли ее благоверный собрался с отцом в офис. И отказываться было поздно…

– Мил, не переживай ты так, – уже около ворот сказала мне женщина. – Отец нам всем хороший достался, заботливый и любящий. Не знаю, что у вас там за трагедия с настоящим приключилась. Мой отмалчивается и говорит, что не его это дело. Но ты всех под одну гребенку не ровняй. Станислав Игоревич – мужик отличный. Такого каждому пожелать хочется. Если тебе что-нибудь понадобится, ты ему сразу говори, он все сделает. Он реально дочку хотел все эти годы, а у него от обеих жен пацаны.

– Вот именно в том и проблема, – тихо сказала я. – Мать у него третья уже.

– И ей несказанно повезло, – хлопнула она меня по плечу. – Анна Петровна ни в чем себе не отказывает. И всех детей, как своих, любит. А его первая жена… Ну, о мертвых либо хорошо, либо никак. Не дури себе голову. Мужик он что надо. Ты привыкнешь со временем, только спрячь колючки и подпусти его чуть ближе. Не пожалеешь о своем выборе. Он каждого из детей любит до безумия.

– Учту, – фыркнула я и хлопнула дверью машины, кивнув на прощание.

Тоже мне, советчица нашлась, лучше бы со своими тараканами разобралась. Но в чем-то она все же права. Злиться на тех, кто ничего тебе не сделал, было верхом идиотизма. Пришло время отпустить ситуацию с отцом и похоронить ее под толщей бытовой рутины. Я перешла в одиннадцатый класс. Должна думать в первую очередь об учебе, а уже потом обо всем остальном. Даже если очень сильно не хотелось, следовало усмирить своих демонов и начать жить с чистого листа, точно так же, как мама.

Но стоило мне повернуться к дверям школы, как все мое бахвальство в мгновение ока слетело с меня и рассыпалось на осколки. В сердце поселилась не то что тревога, а самая настоящая паника. Вчера, после того как облила Антона кофе, у меня совершенно отнялась та часть мозга, которая должна отвечать за извинения. Минут пять я тупо пялилась на то, как парень, не проронив ни слова, взирал на меня с диким видом. Вот он набрал в легкие воздуха для душещипательной тирады, но в результате лишь махнул рукой. Озноб пробирал меня. Я начинала мелко дрожать, судорожно пытаясь заставить тело реагировать на все происходящее.

Но смысла говорить уже не было. Я потеряла единственный шанс разобраться во всем прямо там, на месте. И теперь тихо ненавидела себя за нерешительность. Как бы смешно ни звучало, но я искренне недоумевала, по какой причине он оставил подобный инцидент без внимания. Ну, не готова я была поверить в то, что парень не разузнал за два месяца, какая девица сломала ему нос и заставила униженно убираться прочь. Я-то не знала, что пострадавший нахал – король моей новой школы. Только потом, когда услышала от братьев, ужаснулась открывшимся передо мной перспективам.

Обняв себя руками покрепче, я несмело прошла через ворота школы и постаралась слиться с толпой учащихся. Моя многострадальная жопонька уже предвкушала то, какими проблемами для нас обернется знакомство с одним многоуважаемым господином, чей папаня – нефтяной магнат. Еще ближе знакомится с нахалом не хотелось. К тому же я обещала мамочке вести себя прилично и не влезать ни в какие разборки. Не хотелось бы ее сильно огорчать своим безнравственным поведением. Я предпочла усмирить гордость и поплелась в школу.

– Милочка, ты чего здесь стоишь в одной кофточке? Быстрее заходи, – послышался за спиной голос, от которого я взвизгнула и подпрыгнула почти на метр.

– Марья Алексеевна, добрый день, – растянув губы в улыбке, я развернулась к директрисе, которая подкралась ко мне, как бесшумный призрак.

– Мила, что с тобой? – заботливо спросила учительница, удивленно глядя на меня. – Ты заболела, или растяжение все же имело последствия? Почему ты сразу не сказала, что тебе некомфортно? Я бы постаралась найти варианты. А на полы и я жаловалась много раз, но совет попечителей не собирался тратить деньги на их реконструкцию. Зато теперь Станислав с них три шкуры сдерет. Эх, золотые времена, когда его сыновья тут учились. Вот внуков ждала, а пожаловала дочка, и на том спасибо. Так что, если вдруг что-то случится, обращайся сразу ко мне. В нашей работе мелочей не бывает.

– Не переживайте, со мной все хорошо, – я снова натянуто улыбнулась и постаралась отделаться от женщины как можно скорее. – Просто волнуюсь перед контрольной. Все же до этого мне не приходилось учиться по столь завышенным стандартам. Обычная государственная школа явно не может сравниться с вашей.

– Не переживай, Миленочка, у тебя великолепные оценки. Ты лучше многих наших учащихся. И я верю, что ты принесешь нам не одну победу на международном уровне, – директриса добродушно улыбнулась. – К тому же, если ты смогла так далеко пробиться с простой поддержкой от государства, то с нами и вовсе получишь первоклассное образование. Жаль, что Станислав не стал переводить тебя в середине прошлого года. Мы бы успели на отбор в международный турнир математиков… Доброе утро, Нестеренко. Где объяснительная от родителей? Я же сказала, чтобы у тебя забрали ключи и ты перестал мозолить глаза всем присутствующим. Тот факт, что тебе восемнадцать, не должен всплыть и поставить репутацию школы под угрозу.

Услышав последнюю фразу директрисы, я замерла и, как в замедленной съемке, обернулась, чтобы понять, что за моей спиной стоял рыжий наглец собственной персоной. При взгляде на меня на дне его зеленющих глаз вспыхнули недобрые огоньки. Кажется, я была совершенно права. Он не собирался так просто спускать мне все с рук. Теперь оставалось лишь понять, как мне пережить год. Не нарушить данное матери обещание и просто выжить…

– Я, пожалуй, пойду, – прошептала я, закусив губу и бочком отходя в сторону.

– Доброе утро, Марья Алексеевна. Отец сказал, это ваши трудности, я из-за них страдать не должен, – послышался нахальный голос самонадеянного одноклассника. – Такая устная объяснительная должна вас устроить. Я тоже пойду, меня еще уроки ждут в вашей допотопной школе. Лучше бы в Англию улетел, чем тут штаны целыми днями просиживаю.

Я слегка заторможено повернулась ко входу в школу и приоткрыла рот от удивления. У них это фамильное? Хамить людям, которые требовали элементарного соблюдения субординации и правил приличного тона. Но стоило мне моргнуть, как он скрылся за дверями. Мы с женщиной, отойдя от шока, лишь переглянулись и потопали каждая по своим делам. Комментарии тут, как говорится, излишни. То, что он неадекват, я убедилась на собственной шкуре. Таких надо сразу же отлавливать и заставлять писать повинную с чистосердечным. Маньяки в безлунную ночь, и те отдыхали рядом с ним.

И когда я уже почувствовала, что волнение отступило и все наладилось, передо мной встала дилемма, как пройти в школу. Медленно проползая, как ниндзя, между школьниками, я шла и всматривалась в лица, попадающиеся на пути. Недалеко от класса, опираясь спиной на школьную доску почета, стоял Антон и внимательно наблюдал за моими действиями. Выглядел он, как и полагалось королю, обескураживающе величественно. Зауженные штаны, облегающие стройные и накаченные ноги, черная рубашка, расстегнутая до второй пуговицы, волосы в художественном беспорядке, на лице улыбка соблазнителя. Все, как и полагалось идолу.

У меня перехватило дыхание от ужаса, когда этот олень человеческого розлива медленно отлип от стены и, рисуясь не хуже столичной инстаграмщицы, поплыл в мою сторону. Отступать было некуда. За моей спиной находилась раздевалка, а впереди собралась кучка любопытных зевак, которые приготовились к бесплатному представлению, что собирался разыграть Антон. Поставив руку над моей головой и фактически прижав меня к металлической решетке, парень улыбнулся во все тридцать два зуба. Глаз у меня нервно дернулся. Я судорожно икнула, понимая, что сейчас начнется кровавое месиво. Умирать без боя не собиралась…

– Рад, что ты так быстро влилась в наш дружный коллектив! – Антон подмигнул мне, а потом, резко развернувшись, бросил уже через плечо. – Добейся победы для нашего класса и сделай наш выпуск самым звездным из всех. Я полагаюсь на твои мозги, Ожигова.

Открыв и закрыв рот, я в полном шоке уставилась на его удаляющуюся в закат спину. Я вот сейчас вообще не поняла прикола. Что это было? И почему остальные смотрят на меня, как на восьмое чудо света, которое только что достали из пекла ада? Я выпучила глаза, глядя вслед нахалу. Не могла отыскать подходящих слов, чтобы описать все произошедшее без нецензурной лексики. И на этом все? Реально… Вот просто взял, погладил по головке и сказал, умничка, паши на благо класса. Сделай меня еще более невероятным, чем я есть сейчас… Он что, надо мной стебется?

Первый шок никак не желал меня отпускать. Я тут, видите ли, полночи уснуть не могла, думала, какой мне гробик заказывать и какую эпитафию на памятнике писать, а он со мной вот так? Это беспредел. А где презренный взгляд, обещание отвернуть мне голову и прикопать в ближайшем лесу? Нет… Ну, на крайний случай, хотя бы попытка любя придушить, чтобы неповадно было. Да я же его в бетон закатаю, а потом на этом месте воздвигну психбольницу, чтобы ему покоя и на том свете не было! Ибо я ждала, как во всех подростковых сериалах, войны до гробовой доски, а не вот этого всего… Обидно… Досадно… Ну ладно… С такими размышлениями я отправилась на урок.

Целый день я метала возмущенные и ненавидящие взгляды на этого придурка, ожидая кары небесной за испорченную рубашку и штаны. Ну, в самом же деле, не мог он так легко простить мне кофе и унижение его царской персоны. Как он еще не держал себя в руках, я не представляла. Давно бы затеяла драку с такой полудурошной, которой жизнь не мила. Однако кое-что оставалось в рамках разумной логики. Стоило ему словно невзначай скользнуть по мне взглядом, как на его губах расцветала довольная ухмылка голодного хищника. Которую в одночасье хотелось поправить чем-нибудь тяжелым.

В страданиях и мучениях я продержалась шесть уроков до большой обеденной перемены. Благо я вместе с матерью настояла на том, что есть в условиях антисанитарии не буду. И как бы отчим ни пытался доказать обратное, мы не сдались. Еще были свежи мои воспоминания о стоящей колом сизой картошке и сосиске, умершей страшной смертью. Не выдержав психологического и эмоционального давления, умчалась в туалет. Запершись в самой дальней кабинке, я положила сумку на колени и несильно приложилась головой о пластиковую дверь.

– Под моими руками медленно зарождается единица стабильности и баланса, – я еще раз стукнулась об дверь и затянула мантру. – Пока я спокойна, мой гнев не выходит из-под моего контроля. Я ощущаю, как вселенная раскрывается передо мной и становится совершенной. Я маленькая песчинка, которая плавает в океане безмятежности и полного нуля. Никто не сможет сдвинуть ее с правильного течения времени. Никакой самовлюбленный придурок с зелеными глазами не сможет разрушить максимум, который я заточила в ледяной гроб. Он не в состоянии пробиться до чертогов моего разума и заполучить власть над эмоциями и пограничным состоянием дремы. Если он попытается сунуться под горячую руку, его нельзя бить, надо только улыбнуться и пожелать всего хорошего, на крайний случай обматерить. Распускание рук не приведет к добру. Надо оставаться в когнитивном состоянии покоя и расслабленности. Даже если очень хочется еще раз сломать ему перекошенный нос, и теперь с полным смещением, а не легкой горбинкой, которая придает ему шарма и сексуальности. Черт! А вот этого в моей вселенной вообще не должно быть… Какой из него мачо? Я простая песчинка, которая плывет по бескрайнему синему морю и никому не желает расквасить нос в кровищу…

Еще раз приложившись головой об дверь, я тихо взвыла и попыталась взять себя в руки. Выходило на удивление плохо, хотя обычно мантра помогала, не зря же отчим по пять тысяч отдавал за курсы моего психоанализа. От всех моих завываний по ту сторону перегородки кто-то испуганно заорал и бросился на выход. Я с тяжелым стоном еще раз приложилась лбом, после чего поправила волосы и пошла на урок русского языка, чтобы выполнить данное маменьке обещание. К директрисе опаздывать было бы невежливо. К тому же я едва сюда поступила.

Когда до намеченной цели оставался всего один лестничный пролет, я наткнулась на парочку подпевал. С некоторым осязаемым напряжением парни посмотрели на меня, переглянулись и о чем-то тихо зашептались. В груди мгновенно вспыхнул азарт и надежда на то, что это оно самое. Чувство противостояния, которого я так жаждала. Но самым обидным оказалось даже не то, что мои мечты развалились тут же, а слегка снисходительная усмешка и поспешно отвернутые морды двух кретинов. Я окончательно перестала понимать что-либо в этой ситуации.

Не стерпев их наглости и пренебрежительного отношения к своей персоне, я, гордо подняв голову, проплыла мимо них. Уже готовилась покинуть лестничную площадку, как едва не оступилась. Позади меня раздались радостные голоса двух остолопов, приветствующих Нестеренко. Нахмурившись и сжав руки в кулаки, я лихорадочно соображала, как потянуть время, чтобы они успели до меня подняться. Для начала нужно было успокоиться, а то я уже чувствовала, как во мне закипал азарт состязания. Стоило только кому-либо что-то мне вякнуть…

Боже, как же давно я не ощущала себя настолько живой. Мне хотелось раздавить этого красавчика и втоптать его в грязь. Показать, кто главный в школе и в классе. Побороться за лидерство… Но начинать первой я не могла, ибо обещала маменьке быть паинькой, хотя бы первую неделю. Едва переставляя ноги, я стояла за две ступеньки до конца лестницы и рылась в рюкзаке, имитируя приступ бурной деятельности. В тот момент я почувствовала движение за спиной, а затем – легкое, почти невесомое касание чьих-то прохладных пальцев к обнаженному бедру.

В ту же секунду плиссированная юбка, которую я надела по причине жары, взметнулась вверх, демонстрируя стоявшим позади белое кружево. Счастливо и довольно улыбнувшись во все тридцать два, я с наслаждением выдохнула и трепетно подумала о том, что теперь даже матушка не найдет, к чему придраться в непростой ситуации. Мое терпение благополучно лопнуло, и наружу полезло все то темное и страшное, что таилось в груди. Если Антону было одного раза недостаточно, чтобы понять, что я за словом в карман не полезу, то я ему еще раз доступно объясню все и по полочкам разложу. С превеликим удовольствием, чтоб его!

Молниеносно развернувшись, я оценила ситуацию и наши позиции на лестнице. Даже если упадет вниз, ничего себе не переломает, его рост компенсирует разницу в шесть ступеней. Подняв согнутую в колене ногу, я одним быстрым движением сцапала его за короткостриженные рыжие кудри и приложила носом прямо о собственное колено. Послышался болезненный вскрик, а после него громкий мат. Но надо отдать парню должное, он смог удержаться на ногах, даже не пошатнулся. Два его прихвостня тут же рванули ко мне, но были остановлены повелительным взмахом руки.

Скривив губы, я пренебрежительно передернула плечами и демонстративно отряхнула юбку. Так мы и стояли друг напротив друга, буравя противника взглядом. Все еще пылая яростью, я посмотрела на него и решительно сделала шаг наверх. Вступать в открытый конфликт пока было рано. Школа должна взорваться от новости, что новенькая посмела сломать нос всеобщему любимчику и кумиру. Ничего… Переживет, а я наконец-то пойму, чем же славилась эта замечательная и безумно дорогая школа для элиты.

Антон стоял на лестнице, одной рукой опираясь на перила, а второй прикрывая пострадавший нос, из которого на белую рубашку капали алые капли крови. Его дружки испуганно зашептались, но вмешиваться не стали, все еще помня о том, что предводитель запретил. Но, словно не замечая моих попыток слинять, он в несколько стремительных шагов сравнялся со мной и, ухватив за хвост, заставил тихо зашипеть. Я откинула голову, повинуясь его руке, и наши лица оказались совсем близко. Я всмотрелась в глубины его изумрудных глаз и прочла там: изумление, легкую обиду, бешенство и уважение. Последнее было необычно, но приятно.

– Думаешь, тебе это так сойдет с рук? – вопросительно вздернул он бровь.

– Слушай сюда, маньяк-извращенец, то, что я тебе разбила нос за домогательства, даже рассматривать не станут, – взбешенно зарычала я, стиснув в кулаке ворот его идеально выглаженной черной рубашки. – Еще раз ты сунешься ко мне своими грязными ручонками – я тебе их переломаю. Одно раза, видимо, тебе было мало. Решил нарваться на добавку? Я твою тупую рожу хорошо запомнила.

– Вот и призналась, что это твоих рук дело, – фыркнул он. – Не боишься, что я с твоими показаниями в полицию пойду.

– Это тебе надо бояться, как бы Настасья заяву не накатала, – хмыкнула я и притянула его еще ближе к себе. – Мы всем районом подтвердим, что ты до нее домогался. Размахивал своим достоинством и пугал детей. Это тебе не Рублевка. Кстати, а что ты вообще у нас в Бутово забыл?

– Не твоего ума дело, – тут же пошел он на попятную. – Ладно, сделаю вид, что на этом мы квиты. Тоха, передай классухе, что я поехал к хирургу. Начнет верещать, скажите, чтобы спросила у своей новой подхалимки, куда я делся. Бывай, куколка, еще посмотрим, кто кого.

И больше не обращая на меня никакого внимания, он пошел вниз по лестнице, насвистывая себе под нос какую-то мелодию. Меня же едва не передернуло. Я не могла понять, что творилось у него в голове. Какими демонами управлялись тараканы в его черепной коробке? И почему я никак не могла просчитать, что делать и как себя вести. Словно он всегда был на пару шагов впереди меня. И данный факт был обусловлен двумя совершенно противоречивыми ощущениями: горючей обидой и яростным интересом. Кажется, я только что нашла врага по статусу.

Удовлетворенно хмыкнув, я показала онемевшим парням язык и потопала на урок. Это обещало быть очень интересным времяпрепровождением. Кажется, теперь я могла отвлечься от семейных проблем и отдаться чувствам и эмоциям. В груди все клокотало и требовало выхода. Но я лишь мило улыбалась директрисе и рассуждала на философскую тему: что делать и как быть. Все закручивалось в тугой узел нереализованных возможностей и грозило перерасти в настоящий конфликт интересов и войну за лидерство.

Настроение медленно ползло вверх, и до конца занятия я саму себя боялась. Казалось, что я возлюбила весь мир, открыла ему душу и почувствовала, как божья благодать сходит на меня. И все это без мантр, самовнушения и попыток держать эмоции в узде. Оказалось, чтобы стать счастливым человеком, достаточно было врезать по одной наглой роже и увидеть, как в глазах напротив загорелся опасный огонек упрямого соперничества. Ну все, Милочка, дожила. Крыша у тебя съехала окончательно и бесповоротно, можно вставать и сдаваться в дурку. Отчим будет несказанно рад, утирая глазки пятитысячными купюрами, которые он отдавал за труды моего психолога, которые только что рухнули в бездну к демонам. Я – свободна!

Глава 3

После того, как поставила одного мелкого придурка на место, я в азартном предвкушении начала ждать, когда же начнется наше с ним противостояние. Вот только ничего не начиналось. Он словно исчез из моей жизни и не собирался в ней больше объявляться. Тоска, тлен и разочарование накатили на меня с утроенной силой. Ну, не могла моя деятельная натура просто сидеть и ничем не заниматься. Мне обязательно требовалось давать выход энергии, иначе все это грозило превратиться в нудную и затянувшуюся депрессию.

– Я не могу позволить тебе деградировать под одеялом. Вытаскивай свою задницу на белый свет и собирайся в школу, – в сотый раз за утро повторила мама. – Мила, не смей меня игнорировать. Я с кем разговариваю, по-твоему?

– Мам, – протянула я из плюшевого плена, – ты не понимаешь, он просто меня проигнорировал? Вот как так?

– Тот факт, что ты на второй день сломала нос тому, кого в первый облила кофе, меня, конечно же, сильно удручает, – она присела на постель и запустила руку в мой кокон. – Но если он облапал тебя, то ты поступила верно. Я никогда не буду ругать тебя просто так. Если ты не сделала ничего плохого… Да, даже если сделала! Мама всегда будет на твоей стороне. Никому не позволено обижать мою девочку. А если он никак на это не отреагировал, то, может быть, влюбился? Не зря же еще на Руси говори: бьет – значит любит.

– Мамуль, оставь эти патриархальные пережитки в прошлом, – протяжно застонала я. – Если человек бьет, то он не любит. Это либо проявление агрессии, либо борьба интересов. В крайнем случае – психологическая разрядка. Потому-то психолог и посоветовала отдать меня не в школу, а обратно в зал.

– Доченька, мы это уже обсуждали, – тихо сказала мать и прижала меня к груди. – Ты не можешь продолжать заниматься самбо. Еще один удар по голове – и тебя могут не успеть спасти. Я не могу подвергать тебя такой опасности. Я плохая и бестолковая мать, которая замкнулась в себе и не обращала на тебя никакого внимания, думая лишь о себе. Когда ты два дня не приходила в сознание, я прокляла все. И твоего папашу, отдавшего тебя на борьбу, и свою мягкотелость, и твоего тренера, который согласился на этот бой с китаянкой. Господи, я в тот момент готова была хоть демону, хоть кому душу продать, лишь бы ты была в порядке. Второй такой ночи под дверями реанимации мое сердце не выдержит.

– Не начинай, – меня немного затрясло от ее слов, – со мной ничего не произошло. Я жива, в порядке, и ручки-ножки двигаются. Все хорошо. Отец для нас давно сдох, о нем вообще не вспоминай. У тебя теперь личный плюшевый медведь-копилка есть. Так зачем ты снова об этом придурке?

– Милочка, нельзя так говорить о родном отце, – мама с тяжелым вздохом поднялась с моей постели, – даже если он конченный мерзавец, он все еще твой отец.

– Для меня он сдох в тот момент, как бросил нас без копейки помирать в безликом сером мире, – фыркнула я. – Даже если он приползет на коленях вымаливать прощение, для меня он мертв. Слышать ничего о нем не хочу. Так что да, он мертв!

– Мил, – протянула мама.

– И не продолжай, я лучше в школу буду собираться, – я поняла, что она добилась своего и заставила меня покинуть уютный кокон. – Там хоть какой-то шанс есть получить заряд бодрости, не то что тут…

– Не забывай о том, что мы со Стасом тебя во всем поддержим, – сказала она мне перед тем, как вышла из комнаты.

– Лучше бы дали мне свободу и позволили заниматься тем, чем сама хочу, а не кудахтали, как несушки над цыпленком, – сказала я закрывшейся двери.

Я горестно вздохнула и понуро посмотрела на свое простенькое убежище. Возвращаться обратно в объятия одеял и подушек было бы глупой затеей. Все же мать права, убиваться по-пустому нет смысла. Если жизнь вставляет палки в колеса, надо найти мясца и сварганить на них шашлычок, а не скулить, как побитая собака. С того момента, как я красочно вмазала Антону Нестеренко по морде, прошла целая неделя. Наступил понедельник второй учебной недели, где данное матушке обещание переставало действовать. Я уже понадеялась на продолжение банкета, вот только меня жестоко обломали по всем фронтам.

За прошедшее с импровизированной драки время наш король всея школы так ни разу на уроках и не появился. Я, естественно, не шибко переживала по этому поводу. К тому же я не нанесла ему серьезных травм. Пострадало его раздутое самолюбие, и покачнулась корона безоговорочного лидера. Конечно, какая-то новенькая из Бутово, по местным меркам – ничтожное создание, посмела поднять руку, точнее ногу, на самого популярного и классного парня престижного учебного заведения. На кол ее! Чего я только не наслушалась от девиц за эти три дня. Зато душевное удовлетворение мне было обеспечено!

Тот день подарил мне фейерверк эмоций. Такой выброс адреналина, что я буквально возлюбила весь окружающий мир. Идя домой, я разве что не пела от счастья и не светилась, подобно новогодней елке. Но все хорошее рано или поздно заканчивалось. Вот и мое радужное настроение постепенно стало смурнее черной тучи, потому что один идиот совершенно не желал попадаться мне на глаза. Он лечил свой нос, который, между прочим, пострадал не за просто так, где-то в швейцарской клинике пластической хирургии. Хорошее настроение было у меня лишь до новостей в соцсети, которые разбили все надежды и мечты вдребезги.

Вторая шокирующая новость заставила меня забаррикадироваться в спальне и никуда не выходить. На кривой и смазанной фотографии я все равно смогла различить Глеба. Девочки пустились в обсуждения нового красавчика, который чудом или деньгами, но все же перевелся в мой класс. Ладно, с его-то количеством наград и титулов, это вполне ожидаемо. Перед выпуском директрисе нужны были красивые строчки в документах, и она явно ничем не брезговала. Лучше потерять часть оплаты, но заполучить именитого футболиста с задатками «про». Бабло она и на простой золотой молодежи сделать могла.

Как же я была зла в тот момент, когда поняла, что этот придурок реально сделал то, о чем сказала мне Настасья! В общем, все закончилось пятью разбитыми безделушками с туалетного столика, кучей воплей, истерикой и полномасштабными военными действиями. Матушка пыталась урезонить меня, я орала белугой, отчим предпочел не вмешиваться. И в результате моя депрессия закончилась тем, что меня достали из кокона и настойчиво выпроваживали обратно в школу. Глаз нервно дергался, но поделать я ничего не могла. Мать права – прятаться не вариант! Надо действовать!

Я с тоской рассуждала о наболевшем и грезила тем, что это совсем скоро завершится. Глеба выкинут обратно, Антон не потерпит рядом конкурента. Черт… Я уже пожалела, что начала знакомство с ним с подобной риторики. Возможно, он мог бы спасти меня от навязчивого общения с моей первой любовью. В мыслях я уже давно сбежала за границу, как и планировала, вот только реальность оказалась суровее. Сегодня был самый ужасный день в моей жизни… Оставалось лишь понять, до какой степени он может испортиться еще. С огромной радостью я бы осталась дома, однако мама не позволила. Да и бегать от проблем – не мой стиль.

Грустно вздохнув, я открыла шкаф и приложила пальчик к губам. У меня сегодня чертовски плохое настроение, потому нужно надеть что-то особенное. Порывшись в том, что отчим приготовил мне к школе, откопала черный сарафан с белой манишкой, плиссированная юбка которого заканчивалась на несколько сантиметров ниже середины бедра. Надев под низ тонкое кружевное боди с рукавами, я дополнила образ высоченной шпилькой и конским хвостом на одно плечо. Ну, все… Держите меня семеро, я готова рвать!

– Милен, возьми с собой куртку. В прогнозе погоды передали про дождь и усиление ветра, – мама, достала из общей гардеробной обычную кожаную куртку.

– Миленочка, а ты не слишком переборщила с образом? – отчим взял у меня из рук рюкзак и подставил локоть. – Такое для школы точно подойдет?

– Для школы – нет, – отрицательно покачала я головой. – А вот для встречи с бывшим, который опозорил меня перед всем классом и бросил, самое то. Чтобы даже думать не смел, что может меня вернуть, переведясь в нашу школу и задобрив директрису кучей грамот и спортивных наград.

– Он тебя обидел? – мужчина внимательно на меня посмотрел.

– Скорее, унизил и разрушил детские мечты, – фыркнула я, усаживаясь в машину. – Обидеть я и сама могу кого угодно. Тут дело в моем эмоциональном состоянии и уверенности в своей неотразимой красоте.

– Учись и ни о чем не думай, – хмыкнул мужчина. – С остальным я разберусь. Он не доставит тебе никаких проблем, так что не волнуйся.

– Хорошо, – удивленно пробормотала я.

Оказавшись перед воротами школы, я глубоко вздохнула, приказав себе держаться и думать только о хорошем. Может быть, отчим прав, и не все так плохо. Я больше не девочка из простой семьи, я дочка олигарха, которую он любит и балует. Утешение, конечно, так себе. Но лучше фантазировать о чем-то подобном, чем о том, как медленно я отрываю Глебу его дурную голову. Нет… Можно было бы и растянуть удовольствие, вспомнив все фильмы про мафию и про то, как они разбирались с предателями, но тогда бы меня в дурку упекли за проявление такого человеконелюбия.

По дороге в класс мне фартило, как последнему картежнику. Я не встретила никого. Ни Антона… Ни Глеба… Ни даже директрисы. Улыбаясь и ловя на себе восторженные взгляды, я плыла по школьным коридорам, немного оттаивая и приходя в себя. Заняв свое место на первой парте перед учительским столом, я расслабленно выдохнула и посмотрела в окно. Не заметила «Ламборгини», который в это время уже подъезжал к воротам школы. Вот, блин… Кажется, на том моя удача закончилась, все опять станет пресно и скучно. Хотя Глеба вроде бы не наблюдалось, значит, не все потеряно.

Может, этого придурка машина по дороге сбила? Или он в канализационный люк упал? Или переводил бабку через дорогу и его за домогательства забрали? Он же страждет помочь всем сирым и убогим, за исключением меня? Ибо в его глазах я жалкий червь, недостойный внимания. Урод…

Так, стоп! Никаких воспоминаний, все хорошо, я начала жизнь с чистого листа. Пытаясь привести нервы в порядок, я меланхолично обвела взглядом класс и заметила на третьей парте соседнего ряда до боли похожий на мой рюкзак. Тут же засосало под ложечкой, а в голове вспыхнула надежда на то, что Антон в школе. Самого парня в классе нет, но вещи тут.

Может, все же увещевания директрисы или повторно сломанный нос помогли, и он перестал строить из себя всесильного мажора? Еще раз выглянув во двор, машины я не нашла. А это было подозрительно. Но ничего предпринимать я пока не стала. Тут молот с наковальней вот-вот сойдутся, куда уж мне со своими жалкими потугами разобраться в неблагодарном занятии. Лучше было просто отступить в сторонку и понаблюдать за тем, как же развернутся события. Просто идеальный план!

За всеми душевными терзаниями я не заметила, как пролетело время и прозвенел звонок на первый урок. Я поспешно спрятала лицо за учебником истории, напряженно наблюдая за дверью и гадая, кто же первым войдет в класс. Как ни странно, но это был Антон. Шагая к своему месту, он заметил меня и слегка притормозил, внимательно рассматривая пустующий стул рядом со мной. Ну, кто же захочет сидеть с психованной новенькой? Так что я осталась в гордом одиночестве на третий день своего пребывания в новой школе.

Парень о чем-то задумался, окинул меня странным взглядом, смысл которого я не смогла разобрать. И когда он уже хотел что-то предпринять, за дверью послышались шаги исторички. Антон, дернув головой, устроился на своем стуле, но продолжил сверлить меня тяжелым, вопросительным взглядом. И что это значило? Странный он какой-то. Видать, я его сильно стукнула, последние мозги потерялись, вот и ведет себя, как последний идиот. Однако мне пришлось отложить все свои мысли на потом. В класс вошла учительница и оставила дверь открытой.

– Дети, сегодня к нам перевелся новый ученик, – расцвела она майской розой. – В отличие от первой новенькой, у меня есть надежда на то, что этот покажет более серьезную заинтересованность в программе обучения. Он учился в обычной школе, но успеваемость и выдающиеся спортивные достижения позволяют перевестись к нам. Здесь он закончит свое обучение и сдаст ЕГЭ вместе с вами. Итак, позвольте представить вам Глеба Фирсова.

– Вот черт, – едва слышно прошипела я, когда на пороге класса появился высокий симпатичный парень спортивного телосложения.

Он, словно рисуясь, подошел к учительскому столу, внимательно оглядел класс, словно не замечая заинтересованных взглядов девушек, после чего узрел меня и его глазищи едва из орбит не вывалились. Тонкие губы расплылись в довольной улыбке, а серые глаза полыхнули победным огнем охотника, поймавшего мамонта и несущего его домой. Он что, окончательно умом тронулся? Сперва называет жалкой и убогой, а теперь пялится так, словно я шоколадная конфетка после его семи лет на диете. Тряхнув каштановой шевелюрой, парень очаровательно улыбнулся, немного поклонился классу и, расправив плечи, продемонстрировал себя во всей красе. Мне же захотелось ему не только нос сломать…

– Всем добрый день. Меня зовут Глеб Фирсов. С сегодняшнего дня я буду учиться в вашем классе, – он еще раз стрельнул в меня глазами.

– Очень приятно, Глеб. Я Елена Викторовна, учитель истории, – улыбнулась женщина. – Куда бы тебя посадить…

– А можно туда? – медленно протянул парень.

Опустив книгу, я почти не удивилась, когда он смотрел на пустое место рядом со мной. Тихо зарычав от негодования, вновь спряталась за книгой и попыталась усмирить демонов в груди. Вот ведь парнокопытное… Какой же он самовлюбленный, еще хуже Антона, с которым у нас просто контры. А этот всерьез полагает, что после нанесенной мне обиды я вот так растаю и паду к его ногам? Из-за простой улыбочки и парочки красивых слов? Ненавижу! Он возомнил себя бессмертным, что ли? И решил проверить эти знания на практике?

Ну почему он не мог просто сделать вид, что мы никогда друг друга не знали? Хотя о чем это я? Он, наоборот, решил продемонстрировать свое превосходство над остальными. Вот только, в отличие от него, детки тут учились с платиновыми ложками во рту, им мой отчим был до лампочки. Из пяти свободных мест этот моральный урод выбрал именно рядом со мной. Кто бы сомневался… Приехал-то небось сразу с колечком. Интересно, обождет или сразу сделает предложение? Я посмотрела ему прямо в глаза и едва заметно покачала головой. Видя мою реакцию, Глеб еще шире улыбнулся и вопросительно глянул на учительницу.

– К Ожиговой? – удивилась женщина. – Что ж, садись. Возможно, это даже к лучшему, что вы будете сидеть вместе. Как раз два новеньких. Сможете поддерживать друг друга в сложные моменты. Так что присаживайся и начнем урок. Время у нас не резиновое, а еще нужно столько всего пройти до начала экзаменов.

– Не переживайте, Елена Викторовна, – прошипела я сквозь зубы. – Мы-то точно поладим!

Глеб с видом победителя опустился на стул возле меня и достал учебники. Пытаясь отодвинуться от него как можно дальше, я случайно зацепилась взглядом за моську Антона. Он не отрывал своего взгляда от Глеба, и в его глазах плескалась такая жгучая ярость и ненависть, что я слегка опешила. Это что? Влияние конкурента или просто кто-то недоволен появлением еще одного красавчика? Если бы он на меня так посмотрел в том переулке, я бы точно ничего не смогла ему сделать, вместе с Настасьей бы сдалась без боя и послушно хлопала глазами. Так смотрели психи с привилегиями, а не обычные люди.

Но отвлекаться на очередных тараканов парня мне было некогда. Рыжий мог обождать и до конца занятий. К тому же на уроке Глеб меня не трогал. Это, несомненно, говорило о том, что парень поумнел за те полгода, пока мы не виделись. Понял, что лучше дать мне перебеситься и переварить информацию, чем с наскока получить промеж глаз. Того факта, что я его знать не желала, это не меняло, но некоторые плюсики ему все же прибавляло. Как-никак моя первая и единственная любовь, такую из души за «спасибо» не выкинешь.

Как только прозвенел звонок и все, галдя, поплелись на перемену, я попыталась быстренько ускользнуть вместе с толпой, однако мне не позволили сильные руки, ухватившие меня. Я попыталась дернуться, чем привлекла ненужное внимание остальных одноклассников. И желание стада выйти на водопой резко приобрело совершенно другой вектор. Все замерли на месте и с любопытством воззрились на нас. Даже те, кто уже свалил в коридор, вернулись назад, дабы посмотреть на бесплатное шоу.

– Мил! – Глеб резко дернул меня на себя, и я, не ожидавшая такой подлости, грохнулась ему на колени и оказалась прижата к крепкой груди. – Ну чего ты дуешься, как неродная? Обычно не так встречают любимого после долгой разлуки. Перестань строить из себя обиженку. Давай уже, начинай оттаивать. Ну, сказал, с кем не бывает, погорячился. Выпускной же был. Мы просто веселились, а ты до сих пор губки дуешь.

– Отпусти меня! – пропыхтела я, стараясь выбраться. – Если немедленно не разожмешь пальцы, я тебе, богом клянусь, переломаю их. Если думал, что твои попытки задобрить меня дешевым колечком сработают, то нет… Иди ты к демонам сношаться, Фирсов! Я готова проклинать тот день, когда впервые увидела твою наглую рожу на линейке. Лучше бы реально сдохла, чем с тобой познакомилась. Это позор всей моей жизни!

– Я тоже скучал по твоему пылкому темпераменту, малышка, – теплое дыхание обожгло кожу, и я похолодела.

Весь этот бред он промурлыкал мне на ухо, скользнув губами по шее и не обращая внимания ни на что вокруг. А вот мне было немного неудобно. Да кого я обманываю? Делал он, а стыдно было мне. Во-первых, на нас пялился абсолютно весь класс, и кто-то даже снимал на телефон. Во-вторых, я за несколько секунд дошла до той кондиции, когда любая вещь в моих руках могла быть использована, как потенциальное смертоносное оружие. Вот только, в отличие от местного короля школы, Глеб усвоил свои ошибки и был научен горьким опытом. Для того, чтобы удержать меня и не быть избитым до бессознательного состояния, надо было мои руки, да и меня саму зафиксировать в одном положении, что он, собственно, и сделал.

– Я тебя ненавижу, урод конченный! Отпусти! – я отчаянно старалась выбраться из крепкой и надежной хватки, вот только весовые категории у нас были разными и на каблуках проворачивать приемы было не шибко сподручно.

– Дорогая, я так люблю, когда ты сердишься, – не успокаивался этот идиот.

– Так отпусти, – шипела я. – Покажу тебе, как я сержусь на самом деле.

– Конечно, как только извинюсь, – его глаза оказались слишком близко от моего лица. – Расслабься, больше я тебя не оставлю в одиночестве.

– Ты кусок идиота, – я тоже не собиралась отступать и сдаваться на милость победителя.

Мы тут не в детском саду, чтобы нести всякую ахинею с вполне себе обыденным и равнодушным видом.

Пока я не успела придумать способ вырваться из его хватки, парень повернул мою голову набок и потянулся к губам. Мои глаза испуганно расширились, и я завозилась с новой силой, лихорадочно пытаясь выбраться из тесного плена его объятий. В какой-то момент я почувствовала, как парень отвлекся, а его хватка слегка ослабла. Именно тогда и сообразила, что мой локоть находится почти возле его селезенки. Что ж, коли боги так хотят, то кто я такая, чтобы противиться их желаниям и подаркам. Селезенка, так селезенка.

В тот момент, когда наши губы почти соприкоснулись, я резко вдавила локоть ему в подреберье, вжимая со всей силы в уязвимый участок тела, который остался неприкрытым. Не зря тренер заставлял нас в первую очередь учить анатомию, и лишь после ее сдачи допускал до реальных спаррингов. Если правильно надавить и повернуть, можно и калекой человека сделать. Простите, Петр Генрихович, глупая ваша ученица во вред использует данные вами знания, но от того зависит ее дурная жизнь…

Глеб болезненно взвыл, а я молнией вылетела из его объятий, пытаясь оказаться как можно дальше от полоумного психопата. Надо же, он реально рассчитывал на то, что я вот так просто все забуду и брошусь ему на шею. Наткнувшись спиной на что-то мягкое и живое, я, не отрывая взгляда, смотрела на результат своих трудов. Глеб, согнувшись практически напополам, прижимал руки к пострадавшему боку и стонал. В серых глазах стояли злые слезы обиды. Видать, приложила я не только его селезенку, но и самолюбие задела по касательной.

– Еще ты попытаешься ко мне подойти, это будет моим крайним предупреждением тебе. Понял? – едва слышно промычала я.

Когда в голове немного прояснилось, я, резко развернувшись, уткнулась носом в мужскую светло-голубую рубашку, пахнущую терпким, немного тяжелым парфюмом с нотками кардамона и древесного мускуса. В ту же секунду мою талию по-хозяйски обвили чьи-то руки, а теплая ладонь, придержав за макушку, уткнула в плечо, не позволяя отстраниться. И в то же время пальцы другой успокаивающе погладили по спине и остановились где-то в районе лопаток, перебирая застежку боди.

– Я рад, что ты сама можешь дать отпор всяким идиотам, – голос Антона показался мне контрольным выстрелом в голову. – Однако в следующий раз позволь мне самому разобраться с надоедливыми мошками. Иначе я себя очень паршиво чувствую, даже собственную девушку не смог спасти от лап извращенца. Но, признаться честно, ты удивляешь меня все больше и больше. Такая грация и сила, в сочетании с нежностью и красотой. Моя малышка – лучшая из всех, кого я только знаю.

Теплые губы коснулись моей макушки, а я едва не задохнулась от возмущения. Что он вообще себе позволял в это мгновение? Нет… Головой-то я прекрасно соображала, что именно творил Антон, но вот его мотивов не понимала от слова «совершенно». За каким таким демоном ему нужно было вмешиваться в практически разрешенную ситуацию и запутывать все еще сильнее? Я и сама могла прекрасно решить свои проблемы, не требовала никакой помощи. Я сама себе рыцарь на белом коне, и никакие залетные мажоры мне не нужны.

Тут явно что-то нечисто… Вот только спрашивать при всем классе и продолжать развивать скандал мне было не с руки. Даже у меня существовали понятия о рамках дозволенного и тех границах, которые недопустимо пересекать. Тут нотации матушки были не нужны. Все происходящее больше напоминало цирк, чем реальное действо. Вот только если в вечерних сплетнях всплывет все это безобразие, родительница не поскупится и закатит жуткую истерику. С нее станется…

К тому же все три участника конфликта явно не тянули на невинных детишек. Антона знала вся Рублевка, по нему с ума сходили сотни пабликов со сплетнями про богатых и знаменитых. Я могла присесть на пятнадцать суток за превышение допустимых пределов самообороны. Глеб метил в профессиональные спортсмены. Из нас троих только для него это могло стать билетом в светлое будущее, если мы с Тошей обзаведемся излишней головной болью и скандальным имиджем долбанутой на всю голову парочки.

Боюсь, после такого даже отчим на пару с нефтяником не смогут заткнуть прессу и беспредел в элитной школе всплывет на поверхность. Получалось хреново… Одним своим неразумным действом я подставила кучу народа. А во всех наших бедах был виноват один-единственный остолоп, который решил покуситься на золотой слиток, что уплыл из его рук и стал недосягаемым из-за бездумно сказанного предложения. И я была бы согласна с карой небесной, но ее не последовало. Земля все еще носила этого кретина, а я опять оказалась униженной и оскорбленной, при его непосредственном участии.

– Надеюсь, никого не нужно предупреждать лишний раз, – голос Антона выдернул меня из тяжелых размышлений обо всем произошедшем. – Если хоть одно видео сегодняшнего дня всплывет в инете, я вас закопаю. Лично… Надеюсь, каждому из вас хватит мозгов не злить меня и не подставлять мою девушку. Иначе вас выловят на дне Марианской впадины инопланетяне после мирового апокалипсиса. Ясно объяснил? Или есть особо непонятливые, кто еще не удалил записи с телефонов? И из кэша тоже. Я сейчас вообще ни разу не шутил! Я в бешенстве, что какой-то урод посмел обляпать мою невесту, а вы тут развлекались за ее счет!

Глава 4

Его последняя фраза звенела у меня в ушах словно на повторе, раз за разом бегая по кругу и отдаваясь монотонным гулом. Что он пытался этим сказать? Каким местом думал, произнося столь громкое заявление в присутствии одноклассников? И ладно, если бы можно было списать все это на идиотскую шутку… Так нет же… Я стояла, почти не дыша, и молила всех известных мне богов о том, чтобы кто-нибудь сейчас врезал мне в челюсть и отправил в нокаут. Ибо хотелось, как принцессе из сказки, сползти в обморок и перестать думать о странном повороте событий.

Это… Я сейчас не ослышалась? Все происходило взаправду? Я не попала на какое-нибудь реалити-шоу? Просто у меня в голове не укладывалось, что можно вот так, легко и ненавязчиво подставить человека и не дать ему даже слова вставить. Или, может быть, у меня глюки от усталости и нервного перенапряжения? Это ведь не Антон меня сейчас своей невестой назвал, правда? Мы с ним знакомы, по сути, три дня. Какая, к демонам, невеста! Откуда в его голове взялся подобный бред по отношению ко мне?

Однако, судя по тому, что в классе повисла звенящая тишина, не только мне показалось. Хотя коллективно же с ума не сходят? Это еще в мультике говорили, что только ветрянкой болеют, а крыша едет у каждого по-своему и в единичном экземпляре. Наверное, Антонова утекла в тот момент, как я ему нос сломала. Это что же получалось, матушка была права? Предания седой старины все еще работали? Но я-то не желала показать ему неземную любовь до гробовой доски. Я просто хотела, чтобы он руки свои от Настасьи убрал.

На нас пялились абсолютно все, причем такими взглядами, что мне хотелось пойти и утопиться. В их глазах читалось азартное предвкушение и желание понять, что же произойдет в следующее мгновение. Это было закрытое общество со своими правилами, экосистемой и связями. Меня насильно попытались вписать туда, где я не имела никакой ценности. Отчим полагал, что девица из Бутово сможет прижиться среди гламура Рублевки, если обрядить ее в брендовые шмотки и заплатить директрисе.

Вот только я оставалась чужой в их мире. Посторонним элементом, который посмел просочиться за надежно закрытые двери пристанища столичной элиты. И теперь то, что могло сломать работу механизма, создало помехи в четкой и отлаженной динамике. Мы были из противоположных миров, то, что в моей школе считалось нормой, тут было недопустимо. Скандал… Интриги… Борьба за лидерство… Все это «да». Но не присвоение в единоличное пользование местного королька, которого я на второй же день отправила на больничную койку. Данное сообщество не принимало подобного. Вот теперь начнется моя очень «веселая» школьная житуха…

Переведя дыхание, я все же рискнула подать первые признаки жизни. Отмерев, подняла голову и наткнулась на обаятельную улыбку Антона. Парень смотрел на меня так, словно я была самой дорогой статуэткой в его личной коллекции и могла разбиться от любого неосторожного прикосновения. И в тот момент в желудке все скрутилось в тугой узел. Почему-то столь открытое и наплевательское отношение с его стороны придавало мне уверенности. Словно рядом с ним мне на самом деле были не страшны никакие угрозы и препятствия.

– Что ты… – открыла я рот.

Но, кажется, у парня были совершенно иные планы на шоу. Как только я начала шипеть, он медленно приложил к моим губам палец и слегка подмигнул, наклоняясь еще ближе. Черт, как мне в тот момент захотелось его укусить или поцеловать… Или сперва поцеловать, а потом укусить, или в обратной последовательности… А, черт! К демонам все это! Мне просто захотелось что-нибудь сделать, чтобы стереть самонадеянную снисходительную улыбочку с его наглой рожи, по которой не было никакого шанса приложить чем-нибудь тяжеленьким.

Продолжая его игру, я поднялась на носочки. Боги, за что вы так со мной? Даже на каблуках я не доставала ему до подбородка и казалась коротышкой. Но все же, выполнив задачу максимум, я обняла его за шею и уткнулась носом в щеку, чуть ближе к уху. Чтобы следующие несколько мгновений весь класс не изволил подслушивать и обламывать меня. Со стороны, конечно, этот странный жест выглядел иначе. Словно я его с благодарностью целовала за проявленную милость и доблесть. На самом деле, я, как и мечтала, запустила ноготочки в шевелюру, проходясь по коже с нажимом.

– Ты че удумал? – тихо зашипела я ему в самое ухо. – Ты с какого дуба сегодня рухнул, что при всех посмел открыть рот и объявить меня своей невестой? Тебе двух раз мало? На третий нарываешься? Или ты мазохист? За счет меня реализуешь свои странные мечты и фантазии?

– Не беспокойся, милая. Я не сержусь на тебя за поведение того идиота, который явно не знает своего места, – кивнул Антон, слегка наклонив голову, будто целуя меня в ответ. Однако он лишь тихо прошептал мне на ухо. – Я тебя, дуру, спасаю. Если снимки дойдут до твоего отчима, скандала нам не миновать. Он так давно хотел дочь, что всю Рублевку лихорадило двое суток, когда он готовился вас с матерью к себе перевозить. С утра уже по всем прошло, что какой-то козлина посмел отвергнуть драгоценное сокровище дома Ожиговых. Как думаешь, в каком море найдут твоего дружка, если об этой сцене узнает Станислав Игоревич?

– Ты сейчас неудачно пошутил? – кое-как прошептала я, припоминая утренний разговор в машине и то, что отчим реально заинтересовался парнем, что посмел меня бортануть.

– Если бы я пошутил, мы бы смеялись, – все так же шепотом ответил Антон. – Но это не смешно. Он реально пришибет придурка и не спросит, как его зовут. Давай улыбайся и подыгрывай, если не хочешь, чтобы к завтрашнему утру он во всех сводках стал без вести пропавшим.

– Это что такое? – ожил наконец-то Глеб, вскочив со стула и напомнив нам всем о своем присутствии в драматической постановке абсурда. – Какого лешего ты ее обнимаешь?

– А у тебя какая от того печаль? – огрызнулась я.

Антон еще сильнее прижал мою тушку к своей груди, намекая, что следует заткнуться и предоставить ему решение деликатной проблемы.

– То же самое я могу спросить у тебя, – спокойно отозвался Антон. В его голосе слышались железные нотки, от которых буквально в дрожь бросало, так что я смогла в полной мере насладиться растерянными лицами присутствующих. – Почему ты заставил мою девушку сидеть у себя на коленях, и при этом нагло лез целоваться? Меня не покидают смутные сомнения в том, что тебе явно жмет челюсть и пару лишних зубов не мешало бы выбить.

– Мы с ней встречались с шестого класса! – в запале бросил Глеб, но подойти и схватить меня за руку не решился, опасливо косясь на дружков Антона, замерших по обе стороны от нашей пары.

– Чего? – когда смысл сказанного все же дошел до моего мозга, возмущенно заорала я.

Уже хотела развернуться и вцепиться когтями в наглую морду, из рта которой посмела выползти подобная мерзость, но не смогла. Мягко перехватив мои запястья, Антон мягко сжал мои пальцы в своей ладони, а потом поцеловал костяшки, как бы успокаивая. Со стороны каждый такой жест выглядел очень личным и интимным. Я бы возмутилась, находясь чуть в более здравом состоянии и трезвой памяти. Но пока, пребывая в крайней степени шока, могла лишь безропотно следовать за игрой, которую вел рыжий.

– Видишь, даже сама девушка не в курсе, что с тобой встречалась, – нахально протянул Антон. – Если бы все обстояло по-другому, то вряд ли бы ты получил от нее по роже.

– Милена, почему этот придурок говорит, что он твой парень? – Глеб решил найти в моем лице более уязвимую жертву, которую можно атаковать.

– Тебя это вообще никаким боком не должно волновать! – я злобно сверкнула глазами и попыталась всем видом высказать вселенское фи к его персоне.