Читать онлайн Мальчики-охотники за удачей на Юкатане

© Грузберг Александр Абрамович (перевод)

© ИДДК

Мальчики-охотники за удачей на Аляске

Мальчики-охотники за удачей в Панаме

Мальчики-охотники за удачей в Египте

Мальчики-охотники за удачей в Китае

Мальчики-охотники за удачей на Юкатане

Мальчики-охотники за удачей в Южных морях

Глава 1. Мы знакомимся с лейтенантом Аллертоном

– Что скажешь, Сэм, если мы остановимся в заливе Магдалены? – спросил дядя Набот.

Мы стояли на палубе «Чайки» в гавани Золотые Ворота.

– Магдалена! – воскликнул я. – Да это же дикая местность!

– Знаю, – ответил он, – но там проводят стрельбы торпедные катера, и адмирал Сибр попросил нас отвезти почту и депеши, а также кое-что из припасов, которые не успел взять в прошлый четверг транспорт.

– Адмирал Сибр! – воскликнул я. – Это же совсем другое дело. Мы остановимся везде, где хочет адмирал.

Мы торговцы, но все испытываем восхищение самым опытным морским волком на земле – точнее на воде.

Мы подождали, пока погрузят почту и припасы и на закате, окутанные золотым сиянием, медленно вышли из гавани и направились на юг.

Приятное плавание. Мимо старой Санта-Барбары, мимо созданной человеком пристани Сан Педро, главного порта Лос-Анджелеса, вдоль прекрасного Коронадо. Мы шли как можно ближе к берегу, наслаждаясь великолепными картинами, но дойдя до побережья Мексики, повернули в море, через три дня дошли до залива Магдалены и бросили якорь рядом с лихими узконосыми военными кораблями.

В Магдалене смотреть не на что. Сам залив привлекателен, но берег совсем неинтересный, на нем только путаница каркасных и глинобитных хижин. Но именно сюда раз в полгода заходит для учебных стрельб Тихоокеанский флот.

Было уже четыре часа, когда мы бросили якорь в заливе, поэтому решили подождать завтрашнего восхода солнца. Мы подняли сигнал «Почта и припасы», и от «Пола Джонса», флагмана миниатюрного, но грозного флота отошли две шлюпки и вскоре подошли к нам. Ими командовал лейтенант Пол Аллертон, очень достойный человек, без следа презрения к торговцам, которое есть у многих выпускников Аннаполиса[1].

Мы быстро перегрузили припасы – их было немного – и передали лейтенанту сумку с почтой и ящик с депешами, получив за них расписку. Я лично проводил эту операцию.

– Рад познакомиться с вами, мистер Стил, – сказал лейтенант Аллертон, – и увидеть ваш знаменитый корабль «Чайка». Мы много слышали о ваших приключениях.

Я рассмеялся, а дядя Набот, который стоял рядом, заметил:

– Наши дни приключений кончились, мистер Аллертон.

– Вы нашли так много сокровищ, что решили уйти в отставку? – спросил офицер.

– Дело не в этом, – ответил мой дядя. – Мы много лет были бродягами и плавали в разных морях, но такая жизнь стала для нас слишком напряженной, так сказать. Наши мальчики беззаботны и безрассудны, они всегда готовы ввязаться в приключения и нас туда втащить, если мы их не остановим. Поэтому, считая, что жизнь дороже всего, капитан Стил и я решили, что мальчики должны начать новую жизнь. Сейчас мы на пути в Атлантику вокруг мыса Горн и намерены отныне стать мирными торговцами.

Аллертон выслушал это заинтересованно и задумчиво. Он как будто хотел что-то сказать, но, поколебавшись, поднес руку к головному убору.

– Я должен идти, джентльмены. Вы знаете, как мы, изгнанники, благодарны вам за почту и припасы, и я хочу передать вам благодарность от всего флота.

Он ушел, и мы решили, что инцидент исчерпан.

Весьма необычная и разнообразная группа собралась на палубе нашей замечательной «Чайки» в тот вечер после ужина, и наверно, сейчас подходящая возможность познакомить с ней читателя.

Наш корабль, который, как мы считаем, может быть назван «гордостью морской торговли», был построен под нашим личным наблюдением и идет на парусах или на паровом двигателе, как мы хотим. Он примерно в тысячу тонн водоизмещения, построен, как яхта, и отделан, как военный корабль. Им командует капитан Роберт Стил, мой отец, один из самых опытных и способных моряков своего времени. Он владеет третью корабля, у меня тоже треть, и с гордостью могу сказать, что я вложил в него собственные заработанные деньги. Третья доля принадлежит дяде Наботу Перкинсу, единственному брату моей покойной матушки.

Дядя Набот «прирожденный торговец» и в своем роде чудо. Он никогда не был практическим мореплавателем, но с юности в море и завоевал уважение и полную уверенность всех судовладельцев, которые когда-либо вверяли ему груз. У него нет ученого образования, но в торговле он знает все и обладает безупречной честностью.

У моего отца деревянная нога, он стар, и его лицо напоминает древний пергамент. Он знает, как руководить «Чайкой» в любых обстоятельствах, и его люди беспрекословно повинуются ему, потому что знают, что он это знает.

Признаю, я слишком молод, чтобы так долго плавать. Я не возражаю, когда меня называют мальчиком, потому что я действительно мальчик по возрасту, и опыт не заставил мою бороду вырасти и не добавил ни одного дюйма к моему росту. На «Чайке» я занимаю должность казначея и помощника суперкарго. Иными словами, я веду бухгалтерские книги, проверяю различные грузы, плачу по счетам и оплачиваю расходы. Я знаю о навигации почти так же мало, как дядя Набот, самый главный работник нашей фирмы, потому что он ведет все переговоры с поставщиками и следит за доставкой всех грузов.

У поручня стоит Нед Бриттон, наш первый помощник. Нед правая рука моего отца. Они много лет плавают вместе, между ними полное взаимопонимание и уважение. Нед в свое время был матросом, побывал во многих переделках, он храбр, как лев, и невинен, как младенец. Он всегда подчиняется приказам и во всех случаях безупречно выполняет свой долг.

Второй помощник сидит на свертке кабеля рядом со мной, это мальчик на год или на два моложе меня. Здесь я должен сказать, что Джо Херринг до сих пор для меня загадка, в то же время он мой самый близкий и лучший друг во всем мире. Он рослый и худой, высоковат для своего возраста, и у него стальные мышцы. Движется он неторопливо, говорит медленно и проводит часы в молчаливых размышлениях. Но я видел его в действии, и тогда он движется стремительно, как молния, – и никогда не бьет случайно, а всегда абсолютно обдуманно.

Джо был нашим юнгой, и на этот пост он был поднят из обыкновенного беспризорника. Теперь он наш второй помощник и пользуется полным доверием капитана Стила. Джо в обычном костюме моряка, и ничто не указывает на его должность. Когда он на вахте, все происходит словно по часам.

А теперь я, вероятно, очень вас удивлю, сообщив, что Джо богат. Он самый богатый человек в нашей маленькой группе. О его банковском счете думаешь с благоговением и почтением. Он мог бы владеть десятком более дорогих кораблей, чем «Чайка», но сомневаюсь, чтобы его можно было удалить с нашей палубы, не сделав абсолютно несчастным. Деньги мало что значат для Джо, спутники и простая, хотя иногда полная приключений жизнь его полностью удовлетворяют.

Рядом со мной стоит крепкий молодой человек, отзывающийся на имя Арчибальд Самнер Экли. Он не матрос, но и не пассажир. Арчи просто мой друг, и на палубе он потому, что не хочет с нее уходить и возвращаться к своим обеспокоенным родителям в Бостон.

Боюсь, что в момент этого представления Арчи выглядит не лучшим образом. Он круглолицый, с сильной фигурой, но не слишком красивый. На нем пестрая клетчатая фланелевая рубашка без галстука, желто-зеленые бриджи и коричневый пиджак, так искусно перечеркнутый зелеными полосами, что напоминает форму арестанта. Я никогда не мог понять, где Арчи отыскивает «поразительные» предметы свой одежды. Я уверен, что так, как он, не одевается больше никто. Когда кто-нибудь спрашивает, где Арчи, дядя Набот подносит руку к уху и говорит: «Тише, слушайте!»

При всем при этом мне нравится Арчи, и то же самое можно сказать обо всех остальных. Нам какое-то время приходилось привыкать к его странностям, потому что Арчи упрям, как мул, считает, что никто не имеет права ему указывать, и всегда поступает по-своему, прав ли он или не прав. Но он бесстрашен в любых самых тяжелых обстоятельствах, верен своим друзьям вплоть до смерти, смело смотрит в лицо опасности, и на него всегда можно положиться. Он плавает на «Чайке», потому что такая жизнь ему нравится, и он клянется, что вдали от меня и Джо не может быть счастлив.

Теперь вы знаете весь наш офицерский состав, и я скажу только несколько слов о наших чернокожих Нуксе и Брионии. Они с островов Южных морей, много лет назад их подобрал дядя Набот, и теперь они преданы всем нам, особенно мне. Мы вместе побывали во многих приключениях, эти чернокожие и я, и не раз я был обязан жизнью их верности. Нукс наш стюард, он более приземистый из них двоих. Бриония корабельный кок и мог бы стать лучшим поваром у Шерри[2]. Он из всего способен приготовить вкусный обед, и с нашими большими запасами вы можете быть уверены, что на борту «Чайки» мы как сыр в масле катаемся.

Экипаж состоит из дюжины отборных и испытанных матросов, которые с нами с момента спуска корабля. Некоторое время назад на пути из Китая мы потеряли одного человека, и в Сан Франциско его сменил крепкий смуглый мексиканец, по имени Педро. Он не из лентяев, очень активный парень, с умным лицом и внимательными глазами. Капитан Хильдрет с «Анемона» отдал нам этого человека и сказал, что он хорошо работал в течение двух долгих плаваний. Но Педро к этому времени осточертел морозный климат, и, когда он узнал, что у нас не хватает одного человека и что мы направляемся на юг, стал проситься к нам. Капитан Хильдрет, наш добрый друг, позволил нам его принять, и мой отец доволен работой мексиканца.

«Чайка» построена для торговли и занимается в основном торговлей, но нам не нравится скука регулярных плаваний между определенными портами, и принимаем заказы на доставку грузов в самые разные далекие земли. Во время этих плаваний мы не раз вовлекались в «побочные» приключения, и во время нашего последнего плавания Джо, Арчи и я едва спаслись – и то чисто случайно – во время одного из этих «безрассудных» приключений. Именно после этого инцидента дядя Набот и мой отец стали серьезно посматривать на нас, и, когда мы стояли на якоре в Сан-Франциско, они объявили свое решение: в дальнейшем избегать подобных случайностей и совершать регулярные плавания между Кубой и Ки Уэстом, перевозя табак и сигары.

Мне это не слишком понравилось, но я вынужден был подчиниться своим партнерам и начальникам. Арчи ворчливо пообещал покинуть нас в первом же порту, но собрался сопровождать нас в плавании вокруг мыса Горн, где будет «немного возбуждения», если нас застанет непогода. Джо пожал плечами и отказался от комментариев. И мы поплыли от Золотых Ворот в Кубу, прихватив в качестве груза только необходимый балласт, хотя бункеры наши были полны отличным аляскинским углем.

Остановка в заливе Магдалена на какое-то время будет у нас последней, поэтому, стоя на якоре, не имея никаких немедленных обязанностей, мы сидели на палубе, наслаждаясь прекрасным тропическим вечером и болтая, а матросы собрались на баке и курили в непривычном безделье.

Огни стоявшего поблизости флота начали мерцать в сумерках, когда к нам подошла небольшая шлюпка и мы с удивлением увидели, что на палубу снова поднялся лейтенант Аллертон и направился к нам. Однако на этот раз он был не в мундире, а в штатском.

Спокойно поздоровавшись с нами, он спросил:

– Могу ли я присесть, джентльмены? Я хотел бы поговорить с вами.

Капитан Стил показал на стул рядом с собой.

– Добро пожаловать, сэр, – ответил он.

Аллертон сел.

– Депеши, которые вы привезли, – сказал он, – сообщили мне радостную новость. Мне предоставили трехмесячный отпуск.

Он замолчал, и я ответил от нас всех:

– Поздравляем вас, лейтенант. Но это необычный отпуск.

– Конечно, – со смехом ответил лейтенант. – Я просил о нем почти два года, и мне бы его не дали, если бы у меня не было в Вашингтоне влиятельного друга – моего дяди Саймона Уэллса.

– Саймон Уэллс! – воскликнул дядя Набот. – Знаменитый инженер-электрик, которого называют «главным колдуном»?

– Да, мой дядя завоевал некоторую известность изобретениями в области электричества, – был скромный ответ.

– Известность? Да я слышал, что он может поджарить старого Эдисона, – заметил Арчи, который не слишком подбирает слова. Он повернулся и удивленно посмотрел на офицера. – Разве не Уэллс изобрел большой аккумулятор multum in parvo[3] и новый мотор для аэроплана?

– Дядя Саймон не честолюбив и за почестями не гоняется, – негромко сказал мистер Аллертон. – Он передал правительству полное право на несколько – совсем немного – своих поистине удивительных изобретений. Он находит набольшее удовлетворение в своих изобретениях. Его мало интересует, что будет с его изобретением дальше. По-моему, это признак непрактичного гения – непрактичного с обычной точки зрения. Тем не менее его отношения с правительством, хотя и не слишком тесные, оказались мне очень полезными. Узнав, что мне нужен отпуск, он тут же получил на него разрешение.

– Просьба Саймона Уэллса могла бы дать гораздо больше, учитывая его неоценимые услуги, – сказал я.

– Именно по этой причине он предупредил, что больше вмешиваться ради меня не будет, – ответил Аллертон, – так что я должен максимально использовать этот отпуск. Именно это заставило меня прийти к вам сегодня вечером.

Мы молчали, ожидая продолжения.

– По вашим словам сегодня днем я понял, что вы направляетесь на Кубу через мыс Горн, – продолжил он после нескольких мгновений размышления.

Капитан Стил кивнул.

– У вас быстрый корабль, вы уходите немедленно и направляетесь совсем близко к моей цели, – продолжал Аллертон. – Поэтому я пришел, чтобы спросить, не возьмете ли вы меня пассажиром.

Я вопросительно взглянул на дядю Набота и, встретившись с его взглядом, ответил:

– Мы не берем пассажиров, лейтенант Аллертон, но мы будем рады, если вы примете наше гостеприимство во время плавания. Вы будете желанным гостем.

Он покраснел, как я видел при свете качающейся лампы: к этому времени уже с обычной для тропиков быстротой стемнело. Я заметил также, что лейтенант Аллертон не знает, как себя вести в этой необычной ситуации.

– Я… я хочу взять с собой своего человека, – неуверенно сказал он.

– Вашего слугу, сэр?

– Одного из моих матросов. Отпуск для него я получил сам. Он майя с Юкатана.

– Приводите его, сэр, – сердечно сказал мой отец. – Нам все равно.

– Спасибо, – сказал лейтенант и замолчал, вертя шляпу в руках.

У Аллертона худое, усталое для такого возраста лицо, потому что ему не больше тридцати лет. Он среднего роста, атлетического телосложения и держится очень прямо – результат обучения в военно-морской академии и службы на военном корабле. Что-то в добром выражении его глубоко посаженных темных глаз и в интонации голоса привлекало к нему, и я уверен, мы все говорили искренне, приглашая его в наше плавание.

– У меня… несколько ящиков… сундуков, – сказал он вскоре.

– У нас есть место для груза, сэр, – ответил дядя Набот.

– Когда вы отходите? – спросил Аллертон, видимо, довольный нашим вниманием.

– На рассвете, сэр.

– Можем мы подняться на борт сегодня вечером?

– В любой час, когда захотите, – ответил я. Это была вахта Джо, поэтому я познакомил лейтенанта с нашим вторым помощником, а также с остальными членами нашей группы.

– Послать за вами, мистер Аллертон? – спросил Джо.

– О, нет, – ответил он. – Спасибо, меня привезет шлюпка с нашего корабля. Ребята сожалеют, что я так неожиданно ухожу, но я считаю, что должен воспользоваться этой счастливой возможностью. Мне пришлось бы ждать неделю или две прихода другого подходящего корабля, а мне важна каждая минута отпуска. Куба всего в ста двадцати милях по проливу от Юкатана.

С этими словами он вернулся на торпедный катер, на котором служил, и мы так привыкли к небольшим неожиданностям такого типа, что не обратили внимания на прибавление на борту в предстоящем долгом плавании. Мы были счастливой семьей на борту «Чайки», а лейтенант Аллертон казался хорошим парнем, он послужит приятным дополнением к нашему обществу.

Глава 2. Мы слушаем неожиданное предложение

Я не слышал, как ночью поднялся на борт наш пассажир, потому что крепко спал. К тому времени как я утром вышел из каюты, мы уже быстро шли по спокойной воде, которой славится Тихий океан.

В кают-компании я застал лейтенанта Аллертона за завтраком с капитаном Стилом, дядей Наботом и Арчи. Джо спал после ночной вахты, а Нед Бриттон находился на палубе. За стулом нашего гостя стоял такой красивый индеец, какого я никогда не видел. Это был майя, о котором говорил лейтенант; его звали Чака. Наши островитяне с Южных морей настоящие чернокожие, но у Чаки кожа цвета золотистой меди. У него прямые черные волосы, но нет широких скул, как у типичных американских индейцев, и удивительно правильные черты лица. Глаза большие, откровенные и темно-карие по цвету. Он кажется умным и наблюдательным, но никогда не говорит, если к нему не обращаются, а если говорит, то скромно и почтительно. Его английский язык выразительный, но не очень беглый, и легко понять, что язык он усвоил преимущественно на слух.

Меня сразу заинтересовал Чака, но при этой первой встрече я, конечно, не разглядел указанные выше характеристики. Он молчал и был неподвижен, как статуя, за исключением тех случаев, когда нужно было прислуживать господину.

Этим утром лейтенант был в белом парадном мундире; он извинился, сказав, что его штатская одежда ограничена, и, возможно, во время плавания ему придется носить старый мундир.

Мы ответили, что он может надевать, что хочет. Я подумал, что в мундире он выглядит более «мужественно» и впечатляюще, чем в штатском.

– Не понимаю, как у него может быть мало одежды, – заметил после завтрака Арчи, когда мы вместе прогуливались по палубе. – Аллертон ночью погрузил семь больших ящиков, и, если в них не его одежда, я бы хотел знать, что в них.

– Это не наше дело, Арчи, – заметил я.

– Думаешь, все это честно на борту? – спросил мой друг.

– Конечно, Арчи. Он лейтенант флота Соединенных Штатов и находится в законном отпуске. Он присоединился к нам с разрешения и одобрения своего командира.

– Знаю, но почему-то мне это кажется необычным. Возьми, например, этого его меднолицего парня, который скорее похож на короля, чем на слугу. Зачем Аллертону такой телохранитель? Не помню, чтобы у морского офицера было что-то подобное. И трехмесячный отпуск – по частному делу. Клянусь апостолом Петром! Ради чего это?

– Можешь спросить лейтенанта, – безучастно ответил я.

– А еще эти ящики, прочное красное дерево, обитое медью. Целых семь ящиков! Что в них, Сэм, как ты думаешь?

– Арчи, малыш, ты слишком подозрителен. И влезаешь не в свое дело. Давай лучше сыграем партию.

Во время следующих одного-двух дней наш пассажир был молчалив. Он не старался присоединиться к нам, но и не замыкался, бывал с нами, когда мы собирались, внимательно слушал наши разговоры, но воздерживался от участия в них, за исключением соблюдения необходимой вежливости.

Джо решил, что молодой человек задумчив и чем-то встревожен; он сказал мне, что лейтенант с майей общается не как со слугой, а как со спутником и товарищем, хотя тот, со своей стороны, никогда не отказывался от почтительного повиновения. Чака относился к Аллертону с любовью и верностью собаки, но когда кто-то из наших матрос или даже Нукс и Бриония пытались фамильярно обращаться с ним, он вел себя гордо и отвечал с положения господина.

Нас, то есть Арчи, Джо и меня, очень интересовали эти два необычных персонажа, и мы часто говорили о них друг с другом. Мы давно дружили и понимали друг друга с полуслова. Нам всем нравился Пол Аллертон, в его личности было что-то притягательное. Что касается индейца Чаки, то он нас не отталкивал, а скорее интересовал и привлекал. Однажды вечером Бри, с которым мы благодаря долгому знакомству разговаривали очень откровенно, сказал мне:

– Этот майя не обычный индеец, Сэм, поверь мне на слово. Он говорит, что его страна Юкатан, и это для меня ничего не значит, потому что я никогда там не был. Но народ Чаки хорошие люди, и сам Чака никогда никому не служил, кроме мастера Аллертона.

– Он служил во флоте, Бри.

– Это не в счет. Ты знаешь, о чем я говорю.

Вечером на третий день после выхода из Магдалены мы, как всегда, собрались на палубе и разговаривали, когда лейтенант Аллертон подошел к нам и сказал:

– Я хотел бы конфиденциально поговорить с тем, кто здесь командует. Чужаку трудно определить, кто это, поскольку вы все как будто одинаково заинтересованы в успехе «Чайки». Но, конечно, кто-то определяет вашу политику и принимает решения, именно к этому человеку я хочу обратиться.

Эта речь несколько удивила нас. Дядя Набот извлек изо рта трубку и ответил:

– Мы все в определенном смысле партнеры, сэр, и много раз вместе были и в добре, и в зле; мы доверяем друг другу как верным и испытанным товарищам. Насколько я знаю, у нас нет тайн друг от друга, и, если вы с кем-то поговорите, этот человек тут же соберет остальных и поделится с нами. Поэтому, если вы хотите поговорить о «Чайке», или о делах, или еще о чем-нибудь, говорите сейчас, и мы вас внимательно выслушаем.

Аллертон серьезно выслушал его речь и вначале как будто не решался говорить. Я видел, как он взглянул на Чаку, и тот ответил величественным кивком. Тогда лейтенант сел в центре нашей группы и сказал:

– Благодарю вас, джентльмены, за доброту. Кажется, я уже и так использовал ваше участие и внимание, но прошу оказать мне еще одну услугу.

– Говорите, сэр, – сказал мой отец, одобрительно кивнув.

– Насколько я понял, – продолжал лейтенант спокойно, – ваш корабль в данный момент не арендован. Вы направляетесь в Гавану, где намерены заключить выгодный контракт на перевозку из этого порта в Ки Уэст товаров, в основном табачных листьев.

– Правильно, сэр, – сказал дядя Набот.

– В таком случае нет никакого вреда в том, что я сделаю вам деловое предложение. Я хочу, чтобы вы высадили меня на восточном побережье Юкатана в малоизвестном месте, которое редко посещается кораблями. Вам придется отклониться от курса всего на несколько сотен миль.

Несколько мгновений все молчали. Потом капитан Стил сказал:

– Такое плавание, мистер Аллертон, требует определенных затрат с нашей стороны. Но мы свободны, время у нас есть, и у нас достаточно угля и припасов. Вопрос в том, сколько вы готовы заплатить за эту услугу.

На щеках Аллертона появилась легкая краска.

– К несчастью, сэр, – ответил он, – у меня очень мало денег.

У него был такой удрученный вид, что мне стало его жалко, а Джо быстро повернулся и сказал:

– Это неприятно, сэр, но у меня есть некоторые средства, которые мне сейчас не нужны. Если позволите дать вам взаймы, сколько нужно, я буду рад оказать вам услугу.

– Или, – беззаботно добавил дядя Набот, – вы можете заплатить нам позже, когда будет такая возможность.

Аллертон осмотрелся, встречая только сочувственные лица, и улыбнулся.

– Это не деловой разговор, совсем нет! – сказал он. – Я не собирался просить вашей финансовой помощи, джентльмены.

– Каковы ваши намерения, мистер Аллертон? – спросил я.

Он не стал сразу отвечать на этот прямой вопрос, очевидно, обдумывая свои слова. Потом сказал следующее:

– Попав на борт, я почувствовал, что нахожусь среди друзей или по крайней мере родственных душ. Я собираюсь участвовать в самом донкихотском приключении, джентльмены, и все больше и больше понимаю: чтобы совершить задуманное, мне понадобится помощь – помощь того редкого и практичного вида, которую вы сможете мне оказать. Но чтобы вы полностью поняли меня и мое предложение, я должен подробно рассказать вам свою историю. Если вы любезно разрешите, я начну немедленно.

Это начинало звучать все интересней, особенно в ушах нас троих, любителей приключений. Думаю, он видел желание в наших глазах, но выжидающе посмотрел на капитана Стила, который сказал:

– Говорите, мистер Аллертон.

И Аллертон заговорил, тщательно выбирая слова и стараясь сделать рассказ как можно короче.

– Мой дом в небольшом городе штата Нью-Гэмпшир, где моя семья в течение многих поколений была самой значительной и влиятельной. Я родился в той же комнате – думаю, на той же кровати, – что мой отец и дед. У нас была большая ферма, или поместье, и отличная старая усадьба, которая была и до сих пор является гордостью округа. До последнего времени мы считались состоятельной семьей, но мой бедный отец приобрел склонность к спекулятивным операциям, которые быстро его разорили. После его смерти – я тогда был еще кадетом в Аннаполисе – выяснилось, что земля и унаследованные им средства исчезли; осталась только усадьба и несколько акров прилегающей к ней земли.

Моя мама и две незамужние сестры, одна беспомощный инвалид и обе намного старше меня, оказались без средств к существованию. В этом трудном положении один старый юрист – друг семьи, но, как мне кажется, не обладающий деловым чутьем, – посоветовал моей матери заложить усадьбу и использовать полученные средства на жизнь. Казалось, это выход, потому что три одинокие женщины не способны зарабатывать на жизнь по-другому.

Когда средства от заклада были истрачены, усадьбу заложили вторично, потом еще раз, и, хоть жили они просто и экономно, за двенадцать лет усадьба настолько обросла закладами, что почти потеряла номинальную стоимость. Из зарплаты второго лейтенанта мало что можно сэкономить, но я умудрялся немного посылать домой, однако это только отодвигало неизбежный кризис. Дядя Саймон, когда вспоминал о моей маме и сестрах и когда у него были деньги, был бессилен помочь; в финансовом отношении он очень непрактичный человек, а на его изобретения нужны такие большие средства, что он беден почти так же, как я. Он очень неразумно отказывается от коммерческого использования своих изобретений.

Естественно, условия дома становились все тяжелее, и наконец человек, владеющий закладными, известил мою мать, что в следующий раз, примерно через четыре месяца, лишит ее права выкупа. Таково положение у меня дома, и можете себе представить, мои друзья, каким это делает меня несчастным. По мере того как приближалась печальная кульминация, я отчаянно пытался найти средства, чтобы помочь семье. Я думал об этом днем и ночью. И Чака предложил один способ. Вероятно, это отчаянное предприятие, но это шанс, и я решил использовать его.

Он помолчал несколько мгновений, и никто из нас не решался заговорить, хотя все мы очень заинтересовались его рассказом.

– Девять лет назад, – продолжал лейтенант Аллертон, – когда я был мичманом на «Мэриленде», мы шли вдоль восточного берега полуострова Юкатан. Однажды вечером мы увидели маленькую лодку, быстро приближавшуюся к нам. В ней сидел юноша бронзового цвета, обнаженный, если не считать набедренной повязки. Его преследовало множество лодок, в которых сидели туземцы и выкрикивали проклятия своей сбежавшей добыче.

Наш капитан приказал спустить шлюпку, меня послали в ней, чтобы я встретил беженца и принял его на борт. Мы успели поднять его на борт раньше, чем подошли туземцы, но они осыпали нас мириадом отравленных стрел, и только залп наших людей заставил их в панике отступить.

Молодой человек, которого я спас, это Чака. Он как будто считает меня своим особым защитником и так привязался ко мне, что капитан разрешил поместить его в моей каюте, где мы вскоре стали друзьями. Чака очень умен, что, несомненно, вы и сами заметили. Я научил его говорить по-английски, а он научил меня языку майя. Когда несколько месяцев спустя меня перевели на другой корабль, я взял Чаку с собой и оформил его как матроса. Мы вместе уже девять лет и стали близкими друзьями.

Он посмотрел на майя, и тот серьезно кивнул, подтверждая слова лейтенанта.

Глава 3. Мы пускаемся в приключения на Юкатане

– Я узнал историю Чаки, как он узнал мою, – продолжал Аллертон. – Мой друг – царственный принц племени ицтекс, единственного туземного племени Юкатана, которое не подчинилось испанским захватчикам в шестнадцатом веке и остается непокоренным до сего дня. Это племя живет в обширных горах Юкатана, вблизи Большого озера, и вождь племени ицтекс аткайма обладает такой же властью, какой когда-то обладали инка в Перу или касики ацтеков. Чака – старший сын правящего аткаймы и к этому времени мог бы уже сам стать аткаймой, правителем своего народа, потому что его отец был стар, когда Чака покинул его. Семья правителя священна, считается, что она происходит от солнца, и каждый из пятидесяти тысяч подданных аткаймы без колебаний отдаст за него жизнь.

В то время, когда я спас Чаку, это был смелый юноша, не знающий, что такое страх. Он вел отряд своих воинов к побережью в поисках черепах. Каким-то образом он отделился от своего отряда и был окружен толпой мопане, наследственных врагов племени ицтекс. Я уверен, что он уложил немало врагов, прежде чем вынужден был сесть в лодку и выйти в море; своим острым взглядом он увидел наш приближающийся корабль. Его вырастили в ужасе перед белыми людьми, но он предпочел рискнуть встречей с нами, чем быть убитым мопане.

Когда он лучше узнал нас и оценил нашу передовую цивилизацию, юноша предпочел ее дикой и жестокой жизни своего народа и с радостью отказался от своих наследственных прав, чтобы остаться со мной. Наша дружба дорога нам обоим, и мы стали братьями.

Было приятно наблюдать за лицом майи во время этого рассказа. В нежном выражении его красивых карих глаз легко заметна была гордость своим другом и преданность ему.

– Сейчас, – продолжал Аллертон, – я перехожу к самой важной части своей истории. Когда Чака узнал о страданиях моей дорогой матери и сестер и понял, какими несчастными нас делает отсутствие богатств, он стал задумчив и предложил план, который, если его осуществить, позволит мне выкупить наше старое поместье, обеспечить удобное существование моей семье и к тому же даст мне достаточные средства. Это смелая, почти дерзкая идея, однако ее можно осуществить; я решил попытаться и больше года готовил предприятие. Последнее, что мне было необходимо, – разрешение на отпуск, и вы привезли мне его в Магдалену с депешами адмирала.

Можете себе представить, с какими широко раскрытыми глазами и ртами слушали Арчи, Джо и я эту замечательную историю. Мы не могли дождаться, когда лейтенант начнет рассказывать о подробностях предполагаемого приключения, и он как будто оценил это и не заставил нас ждать.

– Племена майя, столетиями населявшие Юкатан до появления испанцев, – продолжал он, – не были коренными жителями полуострова. Древние руины городов и храмов майя, равные по красоте и величию тем, что воздвигли в Мексике ацтеки, все еще можно увидеть разбросанными по этой земле. Цивилизация майя, их обычаи, законы и литература поражали первых испанцев, которые впервые их обнаружили. Но задолго до майя на Юкатане существовала более древняя и великая цивилизация. Легенды ицтексов, непокоренного племени майя, рассказывают, что первоначально эта земля была завоевана народом из Атлантиды, великого островного континента, который позже затонул и погиб в результате необычной судороги природы.

Этот народ из Атлантиды назывался тча. Он поселился в горных районах Юкатана и занимал всю территорию, которую теперь занимают ицтекси, мопане и купуле, между Кампече и Берегом москитов. Здесь они строили большие города из белого мрамора, на стенах иероглифы, похожие на египетские. У них были высоко развиты науки и искусство, были библиотеки и школы. Они поклонялись богу Солнца, божеству всей Атлантиды, а также Бакагу, богу, поклонение которому усвоили майя; этот бог держит на плечах небо. Правителей тча выбирали только из жрецов, самой высокой касты общества, причем это могли быть и мужчины, и женщины.

Чака рассказал мне, что, когда майя пришли на Юкатан, все эти города были заброшены и превратились в руины. Только скелеты, лежавшие кое-где на улицах и в больших количествах в домах, свидетельствовали, что когда-то эти роскошные здания знали обитателей. С этими покинутыми городами связана большая загадка. Некоторые думают, что этот народ уничтожила эпидемия, другие – что опустошил страну дождь из скорпионов. Как будто не осталось ничего, что рассказало бы о судьбе этой могучей исчезнувшей расы. Суеверные майя боялись заселять это мраморные города. Они снесли стены и использовали материал для своих бедных домов. И теперь почти ничего не осталось от цивилизации тча. Однако, по словам Чаки, потомки этого удивительного народа по-прежнему существуют, причем почти так же, как жили шесть тысяч лет назад, и, как ни странно это может показаться, живут они в тайном городе в горах Юкатана.

К этому времени я несколько устал от лекции по истории, но теперь понял, зачем Аллертон это рассказывает. Племя атлантов возрастом в шесть тысяч лет, живущее в тайном городе на Юкатане! К этому времени мы все слушали увлеченно. Это казалось волшебной сказкой, но лейтенант говорил убежденно и обдуманно. Я взглянул на Чаку: серьезное выражение лица майя подтверждало, что по крайней мере он верит в правдивость этого удивительного рассказа.

– Испанцы не обнаружили эти остатки народа тча, – продолжал мистер Аллертон, – и сегодня даже многие племена майя не подозревают об их присутствии на Юкатане. Несомненно, владельцы многочисленных гасиенад, усеивающих равнины на западе и севере, никогда не слышали о тайном городе. Но наследственные аткаймы ицтексов столетиями знали этот секрет и хранили его в тайне даже от собственного народа. В обмен на это тча дали правителям ицтексов знания, которые помогли им отразить все нападения на их земли и до сегодня оставаться свободными и незавоеванными.

Представителей древнего народа тча осталось немного, они уединенно живут в своей горной крепости, и о них почти ничего не известно. Когда отец Чаки было молодым человеком, он с группой своих воинов, сам того не подозревая, вторгся на территорию тча и поднялся на гору к их тайному убежищу. Аткайму и всех его людей схватили и привели в тайный город, где убили всех, кроме правителя итцексов. С него взяли торжественную клятву и позволили вернуться к своему народу, чтобы он своей властью предотвращал любые вторжения своих подданных в эти земли.

Когда Чака достаточно подрос, чтобы понимать подлобные вещи, его отец, старый аткайма, рассказал ему эту историю, в то же самое время настойчиво посоветовав, когда Чака станет правителем своего народа, защищать тайну тча и препятствовать всем попыткам проникнуть к ним. Чака особенно запомнил из рассказа отца описание огромного богатства тайного города, в котором улицы буквально выложены золотом и украшениями и все домашние устройства из того же драгоценного металла. Яркие красные драгоценные камни, вероятно, рубины, валяются повсюду, как обычные булыжники. Ицтексы простые люди, золото и драгоценности их никогда не интересовали, поэтому их не искушали сокровища тча.

А теперь, джентльмены, по этому краткому рассказу вы поняли, что собираемся сделать мы с Чакой. Мой друг проведет меня к своему народу, к ицтексам, оттуда мы вместе с ним поднимемся в тайный город древних тча и возьмем сокровища, какие сможем.

Я перевел дыхание. Арчи, Джо и я переглянулись. Забавно, именно в этот момент, когда мы считали, что с охотой за сокровищами покончено навсегда, мы слышим эту заманчивую историю. Нам не терпелось узнать, что будет дальше, потому что было очевидно: Аллертон не рассказал бы нам это, если бы, как он намекнул, не нуждался бы в нашей помощи.

Дядя Набот хмыкнул, неловко поерзав в кресле. Дядя смел и предприимчив, но он стареет; к тому же у него достаточно средств, чтобы оставаться равнодушным к поискам сокровищ.

Мой отец редко позволяет чувствам выражаться на лице. У него привычка поворачивать деревянную ногу из стороны в сторону, и это позволяет мне понять его настроение; обычно он ничего не говорит, пока не примет решение, но после этого переубедить его очень трудно.

К счастью, подумал я, его нога не указывает на тревогу. Отец как будто искренне заинтересовался рассказом лейтенанта и сейчас обдумывает его.

– Полагаю, сэр, – начал дядя Набот, – вы хотите, чтобы мы высадили вас на берег вблизи того места, где вы найдете народ Чаки. Мы это сделаем. Но вот насчет того, чтобы подождать вас, когда вы готовы будете возвращаться, это гораздо трудней: ведь никто не знает, когда вы вернетесь, кончив свою работу, и вернетесь ли вообще.

Мистер Аллертон ответил не сразу. А когда ответил, голос его слегка дрожал, как будто то, что он собирается сказать, для него жизненно важно.

– Я хочу сделать вам предложение, джентльмены, – сказал он, обращаясь к нам всем, – и надеюсь, вы тщательно обдумаете его, прежде чем отвергнуть. В тайном городе тча неисчислимые богатства. Даже если мы пойдем все, мы сможет взять столько, что разбогатеет каждый из нас. Однако я не собираюсь грабить этот древний народ, но получить часть его золота и драгоценностей честно. У них есть древнее суеверие: белый человек, который откроет их убежище, станет их повелителем, он будет по силе уступать только богу Солнца. Даже жрецы должны будут склониться перед ним и признать его главенство. Они верят, что белый человек, который сумеет проникнуть в их убежище, это высшее существо, превосходящее их по интеллекту, потому что они очень тщательно охраняют свой город от возможного вторжения.

Это может быть правдой, а может и не быть, но, не зная ничего определенного о городе, который мы собираемся посетить, и о его жителях, мы с Чакой считаем разумным предположить, что этот изолированный народ, отрезанный от мира и его прогресса, ценящий золото и драгоценности только за красоту, может обрадоваться, познакомившись с некоторыми современными удобствами и изобретениями, обычными для нас и недорогими. Поэтому я упаковал в ящики много новинок, которые собираюсь предложить в обмен на золото и рубины, таким образом приобретя сокровища законным путем.

– Это звучит умно и разумно, – сказал мой отец, одобрительно кивая.

– У меня на борту есть много бус и дешевых украшений, – объявил Арчи. – Возможно, мы сменяем и их.

– Не думаю, чтобы людей, у которых есть золото и драгоценные камни, заинтересуют дешевые безделушки, – ответил Джо.

– Первоначально, – сказал Аллертон, – я предполагал вместе с Чакой идти к его племени, что оттуда вместе с эскортом пройти к тайному городу. Тогда мы с Чакой попытались бы обмануть стражу и проникнуть в город, используя некоторые устройства; о них я скажу позже. Но чем больше я думал, тем все более опасным мне казалось предпринимать попытку только вдвоем. По правде говоря, я провел сложную подготовку, чтобы произвести впечатление на туземцев, и мне нужно больше помощи, чем способен предоставить Чака, и более умные спутники, чем свирепые индейцы ицтексы. Я уверен, что, если у меня будет дюжина белых товарищей, смелых и верных, шансы на успех будут гораздо больше.

– Вот один из них, лейтенант, – воскликнул я, вскакивая и протягивая ему руку. – Примете меня добровольцем?

– Что ж, – спокойно сказал Джо, – если идет Сэм, идем, конечно, и мы с Арчи.

– Это точно, – лениво кивнул Арчи.

Пожимая нам руки, Аллертон казался очень довольным. Мы пожали руку и Чаке, и он тоже казался довольным.

– Я знал это, – печально проворчал дядя Набот. – Я видел это с самого начала. Мы никуда не можем поплыть, чтобы эти мальчишки не сунули шею в опасность. Но тайный город кажется интересным. Я тоже пойду, лейтенант. Будь я проклят, если не пойду!

Мой дядя Набот такой маленький и полный, что похож на шар. К тому же у него одышка, и ни при каких обстоятельствах его бы не взяли в приключение, в котором требуется подниматься в горы. Глаза Аллертона чуть насмешливо блеснули, и он сказал:

– Большое спасибо, сэр. Я буду рад вашему участию, конечно, если вы выносите москитов.

– А там есть москиты? – спросил мой дядя.

– Боюсь, очень много. Это вблизи знаменитого Берега Москитов.

Дядя Набот посерьезнел, выглядел он неловко и больше ничего не сказал. Однако я знал, что ничто на свете не заставит его войти в джунгли, кишащие его смертельными врагами москитами; теперь он найдет повод отказаться от участия в экспедиции.

– Конечно, – сказал капитан Стил, – мне нужно присматривать за «Чайкой» и подобрать вас, когда вы вернетесь. Деревянная нога не годится для подъема в горы, так что я все равно остаюсь.

– Если возьмете меня с собой, сэр, – сказал Нед Бриттон, до сих пор слушавший молча, – я сочту это большой услугой с вашей стороны.

Этим добровольцем Аллертон был очень доволен. Нед не слишком силен, когда требуется работа ума, но он силен физически, активен и бесстрашен. Я видел, что Чака считает его лучшим из добровольцев.

– Вот ваши полдюжины белых, сэр, включая вас самого, – сказал мой отец. – Но, думаю, вам нужно выбрать еще одного, потому что вы не успеете далеко уйти, как Набота загрызут москиты.

– Вы должны выбрать среди матросов, – сказал я. – Все отличные люди, лейтенант, и с ними вы не можете потерпеть неудачу.

– Я посмотрю их немного позже и сделаю выбор, когда узнаю лучше, – был ответ Аллертона. – Не могу сказать, как меня радует ваше немедленное и охотное согласие. Эти трое молодых людей, – он по очереди показал на нас, – уже завоевали большую известность за свои отчаянные приключения, и нет в море человека, который не слыхал бы о них и не восхищался их мужеством. Мне повезло, что я познакомился с вами, и еще больше повезло, что вы согласились присоединиться ко мне. А теперь давайте выработаем условия нашего соглашения. Если мы – любой из нас – вернемся на корабль с сокровищами, я прошу, чтобы часть была отправлена в мою старую усадьбу для содержания моей матери и сестер. Если мне не повезет вернуться живым, я прошу вас оставить при себе Чаку и сделать его вашим другом, послав мою долю добычи моей семье. Чака легко получит увольнение из флота, потому что он уже отслужил положенный срок.

– Все в порядке, сэр, – сказал я. – Мы все рискуем и понимаем это. И я думаю, что сейчас лучше всего договориться о том, что выкуп вашей усадьбы – главная цель нашей экспедиции. После этого те из нас, кто благополучно вернется, поделят остальное поровну. Что скажешь, дядя Набот?

– Очень хорошо, Сэм.

– Мне это кажется честным и справедливым, – добавил Арчи.

– Мы предоставляем корабль и экипаж, – задумчиво сказал мой отец.

– Это верно, сэр, – сразу сказал Аллертон, – но я в своих ящиках поставляю оборудование, которое важно для успеха экспедиции не меньше, чем ваш корабль и экипаж. Если вы согласны, мы компенсируем участие корабля и экипажа.

– Мне подходит, – сказал мой отец, который больше думал не о договоре, а о том, чтобы подчеркнуть важность участия «Чайки». – Но уже поздно, ребята, и меня клонит ко сну. Наверно, моя деревянная нога уже уснула. Так что давайте об остальном поговорим позже. У нас будет время поговорить, прежде чем обогнем Горн.

И группа на палубе разошлась.

Глава 4. Мы чувствуем впереди опасность

Все после этого разговора были задумчивы, потому что нам было ясно: мы беремся за дело, подробности которого нам совершенно неизвестны. Я был слишком возбужден, чтобы сразу ложиться, поэтому взял Джо за руку, и мы прошли на нос, где звездный свет позволял видеть, как режет воду «Чайка». На носу стоял Чака, он собрался уходить, но я остановил его, сказав:

– Мы теперь все братья, Чака, и потому должны лучше знать друг друга. Теперь, когда мы знаем о твоем положении и звании в твоей стране, мы равны.

– Только это? – спросил Джо. – Аткайма ицтексов равен простому моряку?

– Я не простой моряк, Джо, – возразил я. – Я американец и в общественном смысле равен вождю. Я говорю не о звании, а об общественном равенстве.

– Капитан Сэм прав, – сказал Чака с улыбкой, которая прельстила бы женщину. – Равенство людей только в сердце и в уме.

Его готовность участвовать в разговоре, учитывая прежнюю сдержанность, удивила меня.

– Возможно, ты прав, – протяжно произнес Джо. – Но скажи нам, Чака, как ты думаешь, опасно ли наше предстоящее приключение?

Майя серьезно взглянул на него.

– Очень опасно, капитан Джо. – Каждый из нас для Чаки «капитан»; он считал это почтительным титулом, призванным доставить удовольствие. – Прежде всего опасность от ицтексов, но не очень большая, потому что я сын вождя. Больше опасны мопане, племя, которое ненавидит ицтексов. Но самые опасные могущественные тча, очень сильные, ревнивые и бдительные.

– Что это за люди? – спросил я.

Майя покачал головой.

– Мой отец не говорил мне. Когда я спрашивал, он дрожал, словно боялся, а мой отец смелый человек. Но страна тча очень маленькая, она в середине гор, и их легенда говорит, что их может открыть белый человек и стать их господином. Мой брат Пол белый человек.

– Значит, ты считаешь, что самая большая опасность нас ждет на пути к этому городу?

– Да. Путь долгий и трудный. Мопане следят за побережьем и нападут на нас. Свое племя я не видел много лет. Но когда я встречу людей из своего племени, они отнесутся ко мне как к сыну вождя и помогут нам. Однако ицтексы ненавидят белых, и я должен буду использовать всю свою власть, чтобы защитить белых людей от ненависти племени. Это будет опасно для вас, но не для меня.

– Понятно. Что ж, путешествие обещает быть интересным, – жизнерадостно заметил я. По правде сказать, опасность предстоящего пути привлекала меня больше, чем перспектива раздобыть сокровища. – Не всегда обязательно сражаться во враждебной стране, Чака, чтобы победить. Дипломатия и осторожность, подкрепленные здравым смыслом, лучше ружей и пистолетов. Не правда ли, Джо?

– Храбрость в уклонении от схватки часто оказывала нам добрую услугу, Сэм, – согласился мой друг.

Чака как будто одобрял такую точку зрения.

– Когда-нибудь мой брат Пол скажет вам больше, – пообещал Чака.

Я заметил, что, упоминая в разговоре с нами Аллертона, Чака называет его «мой брат Пол», и в том, как он это произносил, были любовь и привязанность.

– У брата Пола большой ум, мой брат способен видеть далеко вперед. И у него дядя большой человек – капитан Саймон Уэллс. Прошлым летом мы целый месяц провели с капитаном Уэллсом, который знает очень много удивительного и необычного.

– Да, он знаменитый господин электричества, это точно, – сказал Джо.

– Он дал моему брату Полу много удивительных вещей, чтобы помочь нам с мопане, ицтексами и тча. Эти удивительные вещи в семи ящиках. Когда-нибудь вы их увидите.

С этими словами майя ушел, а мы с Джо просидели еще час, обсуждая предстоящее приключение, пока наконец не легли.

На следующее утро дядя Набот был очень мрачен. Он пытался найти способ отказаться от участия в экспедиции – изящно и без ущерба для своей репутации. Наконец он сказал нам:

– На вас, мальчики, нельзя полагаться, я это понял. Мы решили заниматься устойчивой респектабельной прибрежной торговлей, где ничто не заставит нас не спать по ночам; и вот, мы всего лишь неделю назад вышли из порта, и вы ломаете все наши планы.

– Это забавно, дядя, согласен, – сказал я. – Но я уверен, что нас нельзя в этом винить. Виновата судьба, это на ней ответственность. Вспомни, что ты одним из первых вызвался участвовать в этом деле.

– В этом я ошибся, Сэм, – охотно признал он. – Я хотел соблюдать свои принципы, как должен делать честный человек. И клянусь, я буду держаться своих принципов. И не пытайся со мной спорить, не пытайся уговаривать. Точно, как меня зовут Набот Перкинс, я буду держаться за этот корабль, что бы ни придумали вы, безрассудные мальчишки!

– Даете ход назад, сэр? – спросил Арчи, который на самом деле очень забавлялся.

– Нет, сэр, ни на йоту. Я просто держусь своих принципов.

Мы все радовались его решению, потому что не хотели, чтобы он шел с нами. Мы знали, что он смел, но он способен доставить нам нежелательные затруднения, а округлая фигура не позволяет ему быть таким же активным, как остальные. Нет лучшего человека, чем Набот Перкинс, но мы все понимали, что ему безопасней на борту, чем в диких джунглях Юкатана; и мы подозревали, что без него будем в большей безопасности.

С этого момента предстоящее приключение стало единственной темой наших разговоров. Чака предложил учить нас во время путешествия языку майя, и мы охотно согласились. Я уже немного владел арабским и китайским языками, мог бегло говорить на родном языке наших островитян с Южных морей Нукса и Брионии. Поэтому мне было относительно легко, пользуясь старательными указаниями Чаки и Аллертона, научиться говорить на языке майя. Джо оказался прирожденным лингвистом и легко держался наравне со мной, но бедный Арчи оказался совершенно тупоголовым в смысле иностранных языков. Даже Нед Бриттон, совершенно необразованный, учился легче, чем он. Мы продолжали наши уроки до того дня, когда увидели берег Юкатана, но к этому времени Арчи понимал лишь несколько слов на языке майя. Нед понимал, что ему говорят, но отвечал медленно и неуверенно, а мы с Джо легко разговаривали на майя с Аллертоном и Чакой.

В этом отношении одним из самых необычных стало открытие, наш чернокожий стюард Нукс без всякого труда усваивал с помощью Чаки язык майя и в свою очередь учил ему Брионию. Однажды вечером они удивили нас, присоединившись к разговору, и это побудило Аллертона попросить, чтобы их включили в наш отряд.

– Никогда не видел лучших образцов мужских достоинств, чем эти черные, – сказал мне Аллертон, – и ваши рассказы об их верности и храбрости склонили к ним мое сердце. Может быть, их черная кожа будет для тча таким же новшеством, как белая, и эти ребята заметно усилят наш отряд.

– Таким образом, нас получается девятеро, – задумчиво сказал я, – вы и Чака, мы трое, Нед Бриттон, один матрос и Нукс с Брионией. Кстати, матроса вы выбрали?

– Думаю, я возьму мексиканца, которого зовут Педро, – ответил Аллертон. – Он деятельный парень и кажется честным. Больше того, он привык к климату Юкатана, который теперь является одной из провинций Мексики, хотя во многом это по-прежнему дикая неисследованная местность. Как вы думаете, Педро согласится идти с нами?

– Думаю, да, хотя бы только ради доли в добыче, – ответил я. – Но советую вам не говорить с ним об этом до самого последнего момента. Понимаете, идти с нами хочет каждый матрос.

Как вы понимаете, во время долгого плавания мы задавали Чаке множество вопросов о его родине и о пути туда. В целом его ответы были четкими и удовлетворительными, потому что, хотя он девять лет не был в родных местах, но, когда вынужден был бежать от мопане, ему было пятнадцать лет и он хорошо все помнил.

По его словам, все индейские племена Юкатана в целом называются майя и говорят на одном языке, который, однако, распадается на диалекты рассеянных племен. В свое время все эти племена, за исключением ицтексов, были покорены испанцами, которые впервые вторглись на полуостров в 1506 году. Но майя до сего дня остаются дикими и неприрученными, кроме тех, что живут на равнинах севера и запада; все остальные майя живут той же варварской воинственной жизнью, что и когда впервые увидели белых.

Спустя четыреста лет на Юкатане меньше возделанных земель, чем было при появлении испанцев. Внутренние горные районы по-прежнему дикие и чрезвычайно опасны для белых людей.

Сейчас, как и вначале, наиболее многочисленное и воинственное племя – итцексы. У них нет желания завоевывать новые территории, но они цепко держатся за наследственные земли и отчаянно сражаются, когда кто-то из соседей осмеливается пересечь их границы. С одной стороны, ицтексов не подпускает к побережью свирепое племя, известное как мопане, с другой – племена купуе и чойи.

Тайный город остатков древнего народа тча находится в самом сердце территории итцексов, и это еще одна причина, почему другие племена не подозревают о его существовании. Город тча Итцлан построен на берегу прекрасного пресноводного озера, лежащего на высоте в две тысячи футов над уровнем моря, но Чака утверждает, что никто, кроме нескольких человек из его племени, никогда не видели это место. Что, конечно, заставляло нас еще сильней хотеть его увидеть.

Наше плавание на юг проходило замечательно, Тихий океан вел себя прекрасно. Мы шли быстро, даже через бурные воды у мыса Горн, обогнули континент, вышли в Атлантический океан, и только здесь Аллертон снова заговорил о содержании семи своих загадочных ящиков.

Однажды он предложил открыть их; он сказал, что всем участникам предстоящей экспедиции полезно познакомиться с содержанием этих ящиков. Один за другим Нукс и Бриония принесли ящики в просторную кают-компанию, и Аллертон принялся открывать их.

Глава 5. Мы осматриваем новое воздушное изобретение

– Вы должны понять, – сказал лейтенант, – что с того момента как я решил предпринять это дело, я начал готовить свои «мышцы войны». Я рассчитывал на то, что на такой изолированный народ, как тча, очень сильно подействуют современные изобретения. Я решил также, что смогу собрать очень много такого, что поможет мне проникнуть на враждебную территорию и подняться на почти неприступные горы к тайному городу. К счастью, летом я провел больше месяца в Вашингтоне, где рассказал о своих планах дяде Саймону Уэллсу. У нас было много долгих разговоров, в которых мы обсуждали оборудование, необходимое в таком рискованном предприятии. Глубокие познания дяди в электричестве оказали мне огромную помощь, потому что его знаменитый аккумулятор, сочетающий гигантскую мощность с небольшим весом, позволит мне доставить необходимое оборудование в самое сердце дикой местности. К тому же мой дядя знал о нескольких современных изобретениях, о которых я не имел понятия, и благодаря его влиянию я смог их получить. Вот очень важный пример.

С этими словами он достал из ящика необычное устройство, нечто среднее между резиновой надувной подушкой и нижней рубашкой. Как объяснил Аллертон, эту штуку нужно надеть через голову, чтобы она покрывала все тело от шеи до бедер. Она состоит из двух тонких слоев похожего на резину вещества, и ее можно надувать, как воздушный шар.

– Эта полоска, – объяснял Аллертон, – для присоединения к вам с левой стороны небольшого металлического ящика – вот он, этот ящик – для хранения кристаллов темлина. Если через этот клапан налить на кристаллы немного воды, создается летучий газ, который называется темл. Он раздувает это устройство. Сейчас Чака его наденет, вы увидите, как оно работает.

Майя немедленно послушался, надев устройство через голову и просунув руки в проделанные для этого отверстия. Потом он присоединил металлический ящичек – думаю, из алюминия – и налил воду на кристаллы темлина. Немедленно в необычное одеяние устремился газ. Одеяние начало раздуваться, и верхняя половина тела Чаки нелепо расширилась. Он отключил газ и вопросительно посмотрел на Аллертона.

– Только что Чака весил сто восемьдесят фунтов, – сказал лейтенант. – а теперь лишь немного тяжелее воздуха.

Подтверждая эти слова, Чака с упругостью резинового мяча прыгнул на стол, потом снова на пол.

– Эта раздутая одежда, – объяснил лейтенант, – оказывается бесценной при подъеме на горы и при спуске в пропасти. Она изготовлена не из резины, как вы, возможно, подумали, а из удивительного нового материала, прочного, как сталь, и столь же непроницаемого. Это недавнее научное открытие будет использоваться для изготовления непрокалываемых автомобильных шин, и я первым применяю его для другой цели. Идею «газового жилета», как я это называю, предложил дядя Саймон, и я сразу за нее ухватился. В ящике десять таких «жилетов», каждый снабжен запасом темлина. Сейчас я продемонстрирую самую главную возможность его использования. Если Чака добавит немного газа, он поднимется в воздух.

Чака сделал это и, как воздушный шар, медленно поднялся к потолку каюты, но оставался в вертикальном положении; якорем для него служили ноги. Он прикоснулся к клапану, выпустил часть газа и снова плавно опустился на пол.

– Этот жилет можно носить постоянно, – продолжал Аллертон, – при этом оставляя достаточно веса, чтобы контролировать движения, но при этом уменьшить усталость от ходьбы. В этом жилете я могу прыгнуть в пропасть и безвредно приземлиться на дно. Если я хочу уйти от врага, я раздуваю жилет и взлетаю в воздух.

Он достал карманный нож и попросил меня ударить по жилету, который был на Чаке; материал отразил все мои попытки.

– Сомневаюсь, – сказал Аллертон, – чтобы его пробила при стрельбе в упор пуля, но такой эксперимент я не проводил. Там, куда мы пойдем, туземцы не используют пули.

Мы все были полны удивления перед этим замечательным устройством.

– Сколько газа сможет породить такое количество кристаллов? – спросил я.

– Достаточно, чтобы раздуть жилет полдюжины раз, – ответил лейтенант. – Но у меня достаточный запас кристаллов темлина в другом ящике, чтобы в случае необходимости добавить в ящички.

– А другой газ не подойдет? – спросил Арчи.

– Не так хорошо. И никакой другой газ не получается так быстро и легко, как из темлина.

– Конечно, без этих кристаллов жилет становится бесполезным, – сказал Джо.

– Да, но мы будем использовать газ только в случае необходимости. В такие времена жилет нам будет очень полезен. Есть еще одно устройство, которое придумал я сам; оно присоединяется к жилету и делает его похожим на самолет, гораздо более надежным и безопасным.

Он сделал знак Чаке, который достал из ящика два предмета, похожие на сложенные японские веера; туземец вначале присоединил эти устройства с обеих сторон к своему жилету, а потом просунул руки в серию петель из струн. Ему помогал Аллертон, потому что раздутый жилет мешал Чаке свободно пользоваться руками. Когда все было готово, майя поднял руки, и они оказались снабженными крыльями. Когда он опускал руки, крылья складывались, когда поднимал – раскрывались. Они были изготовлены из того же материала, что жилет.

– У нас не было возможности много экспериментировать с этими крыльями, – признался лейтенант. – Вначале они могут показаться неудобными и не смогут нести далеко. Но когда к ним привыкнешь, они помогают менять высоту и направление, использовать ветер и лавировать, как это делает корабль.

– Не вижу особой пользы в этом снаряжении, – заметил дядя Набот. – Вы ведь идете на Юкатан не для того, чтобы устроить цирковое представление или превзойти братьев Райт. Вам нужно просто забрать золото и все такое. Много ли груза можно нести в воздухе в таком жилете?

– Боюсь что нет, – серьезно ответил Аллертон. – Как я уже говорил, одна из моих идей – поразить туземцев чудесами современной цивилизации.

– Ну, для этого годится. Меня вы во всяком случае поразили, – сказал дядя Набот.

Глава 6. Мы видим поразительную вещь

– Самое удивительное мне еще предстоит вам показать, – сказал лейтенант Аллертон. Чака между тем снял пиджак, сложил его, положил в ящик и приготовился открывать другой ящик. – Этим я обязан исключительно гению моего дяди и его дружескому интересу ко мне. Должен откровенно сказать, что вы первые в мире люди, кроме президента Соединенных Штатов, моего дяди, меня самого и Чаки, которым станет известна тайна удивительного электрита. Это не правильное научное название, но я буду называть его так. Я уверен, что когда-нибудь это изобретение революционизирует и упразднит войны, обеспечит мир для всех народов и государств. Последствия этого изобретения так грандиозны, что, когда дядя Саймон после многих лет экспериментов завершил его, он не решился представлять его обществу. Он доверился президенту, и они решили подождать и наблюдать за условиями, прежде чем решить, что делать с электритом. Но моему дяде хотелось испытать свое изобретение в реальной действительности, и он в ответ на мою раннюю просьбу позволил изготовить восемь электритов и взять их с собой в экспедицию. Могу сказать, что на эти электриты я рассчитываю больше, чем на все остальное оборудование.

В ящике, который открыл Чака, мы увидели несколько тщательно завернутых пакетов. Один из них лейтенант взял и положил на стол в каюте. В прочную бумагу был обернут деревянный ящик, в нем обертка из войлока, потом из замши, из какого-то белого материала – и наконец Аллертон извлек позолоченную никелевую трубку пятнадцати дюймов в длину, изогнутую в одном конце как рукоять револьвера. От этой рукояти отходили два изолированных провода.

Мы были очень заинтересованы, но пока не понимали, для чего предназначена трубка. Далее Аллертон достал из ящика пояс, на первый взгляд похожий на патронташ, только шире и вдвое толще. На поверхности пояса были размещены гальванические трубки, несимметрично соединенные друг с другом.

– Это, – сказал лейтенант, – наиболее сжатая форма знаменитого конденсатора Саймона Уэллса. – Он присоединил провода от трубки к поясу, а сам электрит сунул в петлю, или кобуру, у себя на боку. – Сейчас я готов, – продолжал Аллертон, – к встрече с любым свирепым зверем или врагом, который посмеет выступить против меня. Я вооружен наиболее мощным оружием, когда-либо созданным наукой. Если на меня нападут, я достану электрит, – он сопровождал эти слова действиями, – направлю на врага и нажму большим пальцем вот эту кнопку. Это высвободит разряд электричества, способный свались слона на расстоянии в сто ярдов.

Мы удивленно смотрели на него, и эту демонстрацию сопровождало много взволнованных восклицаний – в зависимости от темперамента зрителей.

– Сколько раз он может выстрелить? – спросил Арчи.

– Сорок пять раз. Это истощит энергию пояса, – ответил Аллертон.

– А что потом? – задал вопрос капитан Стил.

– Потом надо сменить пояс, сэр. У меня на каждый электролит есть по шесть поясов, а электролитов восемь.

– Вы испытывали его? – спросил я, несколько озадаченный: я начинал понимать, что это за чудо.

– Пока нет. Но изобретатель, профессор Уэллс, проверил его силу вначале на собаках и мелких животных, потом на лошади и наконец на своем привратнике, который согласился на это испытание.

– Вы хотите сказать, что он убил человека! – в ужасе воскликнул дядя Набот.

– Вовсе нет, сэр. Самое удивительное в электрите то, что он не убивает, только лишает сознания. Выстрел из него немедленно поражает человека, лишает его сознания, и внешне человек кажется мертвым. Но через два или три часа, в зависимости от физического состояния и жизненных сил человека, он приходит в себя без всяких последствий, ну, разве с небольшой головной болью. Именно поэтому я сказал, что электрит способен устранить войну и обеспечить мир. Никто не устоит против него. Он способен победить целую армию, причем без кровопролития. Если две противоборствующие силы будут использовать электролит, вслед за битвой вопли и стоны вдов и сирот не будут омрачать торжество победителей.

Ошеломленные, мы какое-то время сидели молча задумавшись. Я постепенно начал понимать все возможности этого чудесного изобретения.

– Мне бы хотелось его испытать, – спокойно сказал Джо. – Испробуете на мне, лейтенант?

– Вы слишком ценны, чтобы экспериментировать на вас, – ответил тот, – но мы с Чакой проверили все восемь электритов с помощью запасного пояса, который я взял именно с этой целью. Однажды мы получили разрешение на охоту на берегу залива Магдалены и легко сбивали кроликов, чаек и несколько койотов. Мы не могли ждать, когда они придут в себя, но дядя Саймон заверил меня, что человек обязательно придет в себя, если у него нет серьезной болезни сердца или чего-то другого. Привратник дяди, мускулистый ирландец, на котором проводился эксперимент, пришел в себя через два часа с небольшим.

– Поистине необычное оружие, – заметил дядя Набот. – Но когда речь идет о сражении с туземцами на Юкатане, я предпочитаю доброе ружье. Какой смысл лишать врага сознания, если не можешь навсегда вывести его из строя?

– Никто не хочет убивать людей, если этого можно избежать, – с негодованием ответил я. – Если нам противостоят туземцы, которых можно на два часа вывести из строя, для наших целей это подходит так же хорошо, как убийство этих бедняг.

– Точно моя мысль, Сэм, – одобрительно сказал Аллертон. – Но, к несчастью, долго использовать электриты мы не сможем: у нас ограничено количество аккумуляторов. Поэтому придется брать с собой ружья и револьверы, а это оружие использовать в случае необходимости.

Далее он показал нам еще много любопытных вещей, содержавшихся в ящиках; о некоторых из них вы еще услышите в моем рассказе. Три больших ящика были заполнены механическими игрушками и новинками, алюминиевой посудой, медными пуговицами, металлическими расческами, разными щетками, тюками ярких цветных тканей и китайских украшений. Аллертон сказал, что все это стоило больших денег и практически истощило все ресурсы его изобретательного и эксцентричного дяди и его самого, а также все сбережения Чаки.

– Если мы не добьемся успеха, – почти спокойно сказал он, – я банкрот. Но если мои планы осуществятся, а я очень на это надеюсь, никакой риск не кажется мне чрезмерный, если речь идет о выкупе нашей усадьбы и будущего зависящих от меня моих дорогих женщин.

– Добиться успеха! – воскликнул Арчи. – Конечно, мы добьемся успеха! С таким оборудованием мы не можем проиграть!

Никто не ответил на эти эмоциональные слова. Все были заняты своими мыслями. Нам предстояло долгое и трудное путешествие, борьба, полная отчаянных опасностей, прежде чем мы сможет говорить об успехе.

Тем не менее мы считали, что попробовать стоит.

Глава 7. Мы перехитрили врага

В утренней полутьме я стоял у поручня вместе с друзьями и тревожно смотрел на черную линию, обозначающую берег Юкатана. Чтобы избежать островов и населенных территорий на северо-востоке, мы подходили к Юкатану со сторон Берега Москитов и Британского Гондураса, чтобы подойти к самой дикой и варварской местности.

Чака, который мальчиком жил поблизости и несколько раз путешествовал к морю, не был уверен, что узнает с моря залив Мопа. От этого залива, который находится на враждебной территории мопане, идет тропа в землю итцексов. Это единственная известная Чаке тропа, следовательно, по ней мы и должны будем идти.

Мопане ведут непрерывные войны с соседними племенами, но привыкли иметь дело с кораблями и экспедициями со стороны Гондураса, приходящими за огромными зелеными черепахами, которых множество в этой местности. Мы рассчитывали на это, надеясь избежать немедленного враждебного отношения.

Когда медленно взошло солнце и рассеяло серые тени на утреннем небе, мы увидели, что совсем рядом дикий, но привлекательный берег. На берегу ровный песчаный пляж. За ним кустарник, кусты низкие, немного напоминающие полынь, но растущие тесней друг к другу. А еще дальше всю местность, насколько хватал глаз, покрывает густой лес из больших красных и кампешевых деревьев.

Чака рассказал, что деревни мопане расположены по самому краю леса, но, когда к восьми утра мы подошли к берегу настолько близко, что могли различать подробности, то увидели тут и там на берегу статные бронзовые фигуры. Несомненно, это были часовые, которые должны увидеть, где мы причалили.

– Не здесь! – воскликнул майя, покачав головой.

Мы повернули и медленно поплыли на север, внимательно наблюдая за тайными мелями и скалами: нам не могли помочь карты из собрания моего отца, потому что раньше моряки не заходили в эти практически неизвестные воды. Было множество небольших бухт и выступов, и все их Чака внимательно разглядывал. Однажды он решил, что нашел нужное место, и мы вошли в красивый залив и остановились, а наш проводник начал разглядывать ориентиры. Но туземец, хотя и действовал медлительно, но внимательно и не обманывался случайным сходством.

– Не здесь, капитан Стил, – снова сказал он, и мы вышли из залива и продолжили движение как можно ближе к берегу, чтобы дать Чаке возможность лучше все разглядеть.

Весь день прошел в этом утомительном поиске, и уже приближался вечер, когда майя радостно вскрикнул и поднял руки, показывая, что увидел нужную гавань. Это была скорее небольшая бухта, чем залив, и мой отец с тревогой смотрел на большие скалы, разбросанные в четверти мили от берега.

Как и повсюду, за нами наблюдали туземцы, и, как только мы остановились, в воде появилось два десятка челноков, полных индейцами, и вскоре окружили наш корабль. Чака им не показывался, боясь, что его узнают, и Аллертон крикнул одному из туземцев, который собирался бесстыдно подняться к нам на борт, чтобы тот держался подальше во избежание неприятных последствий. Туземцы были поражены, услышав, что белый человек говорит на их языке, и ответили, что хотят «торговать». Аллертон ответил, что нам нечем торговать и что мы продолжим путь на север.

Похоже, это их не удовлетворило. Все индейцы были медного цвета, спортивного телосложения, действовали стремительно, у всех блестящие черные глаза. Они как будто совершенно нас не боялись, и одна лодка с четырьмя мужчинами стремительно подошла к нашему борту; туземцы схватили веревочную лестницу, которую мы оставили свисать с борта, и начали поднимать с проворством кошек.

Нед Бриттон наблюдал за этим; могучий помощник капитана схватил первого туземца, поднял его и бросил в остальных поднимавшихся по лестнице. Все четверо исчезли под поверхностью спокойной воды, а их товарищи гневно закричали и засыпали нас шквалом маленьких дротиков, напомнивших мне стрелы; они целились во все головы над бортом. Мы без труда уклонялись от них, но Аллертон предупредил нас, что дротики отравленные, и это нападением нам не понравилось.

Капитан Стил уже дал приказ уходить, и мы как можно быстрей вышли за пределы досягаемости этих стрел. Туземцы, которых сбросил Нед, снова забрались в лодку, но у того, кого схватил наш помощник, как будто была сломана рука, и он выл, когда товарищи втаскивали его на борт.

Мопане не пытались нас преследовать, и, направляясь в море, мы видели, что они плывут к берегу.

– Отличный прием, скажу я вам! – с отвращением заявил Арчи. – Это с такими паразитами нам предстоит иметь дело?

– Думаю, это только небольшой пример их особенностей, – задумчиво сказал Джо.

– Мопане – плохие индейцы, – подтвердил Чака, который снова вышел на палубу.

– Что ж, придется принимать их такими, как они есть, – со вздохом ответил я. – Беда в том, что никто не захотел их цивилизовать.

– Каков наш план теперь, сэр? – спросил Нед у Аллертона.

– Мы подождем наступления темноты, потом вернемся в залив, погасив все огни, и высадимся как можно тише, – был ответ. – Мы рассчитываем на обычай туземцев «спать по ночам, сражаться днем». Это защитит нас от наблюдения. Мы создали у них впечатление, что уплыли насовсем, и, так как корабли здесь бывают редко, мопане вернутся в свои деревни в лесу и лягут спать. Это даст нам возможность высадиться, подготовиться и пойти по тайной тропе, ведущей в страну ицтексов.

– А что тем временем будет с кораблем? – спросил Нед.

– Капитан Стил и его люди будут стоять вдали от берега до нашего возвращения. Мы разработали серию сигналов, чтобы капитан знал о нашем возвращении и смог подойти и встретить нас. У него будет скучная задача, потому что, если все пройдет хорошо, нам потребуется не меньше двух-трех недель, чтобы добраться до места и достичь своей цели. Но нас могут немедленно прогнать, и нам в любой день может понадобиться помощь, особенно если люди Чаки не признают его власть и встретят нас враждебно.

– В таком случае наше предприятие станет совсем безнадежным, – сказал я.

Аллертон ничего не ответил. Чаку предположение о неверности его людей нисколько не встревожило, и он сказал:

– Если мы можем сразиться с мопане, сможем сразиться и с ицтексами.