Читать онлайн Аристократ. Пять грязных искусств

© А. Райро, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Глава 1. Кто он?

Опасность я почувствовал не сразу – за это и поплатился. Но было уже поздно.

Голова завалилась набок, и сквозь белесую пелену я увидел того парня. Он лежал рядом, бок о бок со мной. Совсем юный, лет шестнадцати-семнадцати, худой, с бледным лицом, черными как смоль волосами и в пижонской одежде – такой я никогда не носил. Белоснежная рубашка, галстук…

Парень был без сознания или в глубоком сне.

В это время чей-то утробный голос эхом множился по залу. Он то завывал, то хохотал и даже, казалось, пел. Это длилось бесконечно долго.

И вслушиваясь в звуки, я сам не заметил, как сознание померкло, растаяло в этом жутком нечеловеческом голосе… и тело… тело перестало чувствовать само себя.

А потом…

…Я снова ощутил свое тело.

Будто сложились в линию невидимые зазубрины души и плоти. Я глубоко вздохнул (каким же легким показался мне этот вдох!).

И тут кто-то хлестко ударил меня по лицу.

– Рэй!

Нет, я не хотел просыпаться. Мне нравилась та легкость, что сейчас во мне царила. Прекрасная легкость, только моя…

Удар повторился, и куда болезненнее.

– Рэй!

Я открыл глаза.

Надо мной высился белоснежный потолок, а сам я лежал на больничной кушетке, укрываясь хрусткой свежевыстиранной простыней. В воздухе витали запахи мыла и хлорки.

– Рэй? – снова позвал кто-то.

Я повернул голову на голос. На меня смотрел мужчина лет сорока в синей форме военного агента. Мне показалось, что я знаю его… да… я должен был его знать, но никак не мог вспомнить, кто это.

Он хмурился.

– Можешь шевелиться?

Я медленно моргнул, чуть приподнял правую руку, потом левую.

– Отлично. Теперь скажи что-нибудь.

А вот это показалось мне невыполнимым, будто я разучился разговаривать. Опять неторопливо моргнул, так и не разомкнув губ.

– Рэй, скажи что-нибудь, – с напором потребовал мужчина. Потом отвернулся, посмотрел в угол комнаты и обратился к кому-то: – Он точно готов?

– Думаю, да, – ответили ему хрипло. – Это моя лучшая работа. После нее мне придется полгода восстанавливаться, но это стоило того. Посмотрите, тэн, как он хорош. Вросся в носителя, как будто там и был.

Второй голос мне тоже был знаком, только усталость и безжизненность порядком его исказили.

Мужчина в форме снова повернулся ко мне и наклонился ближе.

– У тебя есть время до утра. Херефорд займется тобой, и тебе придется схватывать все на лету… Но ты ведь способный, не так ли? – Военный усмехнулся. Затем он покинул комнату, но в углу все еще оставался тот, кого назвали Херефордом.

– Ты помнишь, Рэй? – послышался его слабый голос. – Помнишь, что с тобой случилось сутки назад?

Бесшумно ступая, он подошел ко мне. Долго изучал мою физиономию, а я не мог отвести взгляда от него самого.

Его крупное тело облегал длинный кожаный плащ с поднятым воротником, на голове возвышалась шляпа с широкими полями, лицо скрывала сизая маска без прорезей, из тонкой эластичной ткани или… живой кожи. Да, мне показалось на секунду, что она не искусственная, а живая, что маска – неотъемлемая часть этого существа.

Я хотел было вскочить с кровати, но сил не хватило. Все они ушли на то, чтобы приподнять затылок над подушкой и опустить его обратно.

– Вставай-вставай, – кивнул Херефорд. – У меня нет времени с тобой возиться. Хочу проверить, как ты двигаешься в новом теле.

Я не совсем понимал, что несет этот человек. Нет, не так: я не хотел понимать его. Не хотел. Если я осознаю, что он мне говорит, то вряд ли обрадуюсь.

– Вставай! – повторил Херефорд. – Вставай, новорожденный!

Он сделал жест рукой в мою сторону, и невидимая сила мгновенно стащила меня с кровати. Вывод напрашивался сам собой. Очень неприятный вывод: Херефорд – адепт кодо, уровнем не ниже фортис, раз вот так запросто управляет моим телом.

Я распластался на полу, кое-как оперся на локти в попытке подняться и тут увидел свои руки… совсем другие руки! Тонкие холеные пальцы, узкие ладони без привычных для меня боевых отметин на костяшках кулаков.

Это были руки аристократа, а не уличного бойца.

Боже милостивый, что они со мной сделали?..

В панике я принялся ощупывать лицо. Но Херефорд щелкнул пальцами, и меня откинуло на стену.

– Хочешь увидеть себя, Рэй?

Говорить я не мог – голосовые связки не слушались. Я навалился плечом на стену. Передо мной стояло зеркало. Большое, во весь рост, завешанное черной тканью. Херефорд снова взмахнул рукой, и ткань соскользнула вниз.

Хорошо, что я не мог говорить, иначе бы заорал во всю глотку, ведь в отражении на меня смотрел совсем другой человек.

Не я.

Это был тот самый парень, который лежал рядом со мной, когда я бредил. Все в той же мятой пижонской одежде, с теми же черными волосами и длинным ровным шрамом на левой стороне шеи, от самого уха и почти до ключицы.

Я медленно дотронулся до лица. Отражение сделало то же самое.

– Нет… – и это был не мой голос.

– О, заговорил, – хмыкнул Херефорд. – Это хорошо. А то я уж подумал, что придется выдавать тебя за немого.

Я не отрываясь смотрел на себя… или него.

– Кто… он?..

И опять этот голос. Совершенно другой, чужой голос.

– Это ты, Рэй, – ответил Херефорд. – Теперь это ты. Ну а кто этот парень, тебе знать необязательно. Этого парня уже нет. Есть только ты.

Я сглотнул и снова провел дрожащими пальцами по лицу. Отражение чужого человека повторило все мои движения.

– Это не я…

– Это ты, Рэй.

Я никак не мог оторвать взгляда от своего (своего!) отражения. Но все же сделал над собой усилие и наконец отступил от зеркала. Повернулся к Херефорду.

Весь его вид говорил, что ему на меня плевать, он делал свое дело.

– Не будем терять время, – сказал он. – Я хочу проверить, насколько быстро ты привыкаешь к новому телу. Посмотрю на твою координацию. Ударь меня.

– Что? – Я невольно сделал шаг назад.

Какого черта он от меня требует, когда я еле держусь на ногах, да еще и нахожусь в теле тщедушного паренька с тонкими «аристократическими» костями и нежной кожей? А еще у меня существенно поменялся угол обзора – я стал ниже ростом, будто подрезали ноги.

Ну и как мне драться?..

Херефорд скинул с себя плащ, оставшись в облегающем костюме из плотного черного материала. На его мускулистом теле я насчитал четыре кобуры. Одну на голени, вторую наплечную, третью на поясе, и, если мне не изменяли глаза, оружие крепилось даже к спине.

И из каждой кобуры торчали рукояти армейских револьверов, все они были украшены щечками из слоновой кости. Мало того, левое предплечье Херефорда обхватывали кожаные зажимы для ножей… вместе с ножами, конечно.

– Ударь меня, Рэй, – снова потребовал Херефорд.

Я машинально отступил еще на шаг, приближаясь к стене с зеркалом.

Как драться с человеком, вооруженным до зубов, не имея при этом сил даже стоять прямо?.. Я смерил противника взглядом, прощупывая его слабые места (если они вообще были). Потом медленно стянул с себя галстук и намотал его на правый кулак.

Ну что же, Рэй, вспомни, чему тебя учили темные улицы Лэнсома. Вспомни, как трещали кости твоих соперников во время боев в подвале «У Рика». Вспомни, что ты – Рэй Питон, беспризорник, добившийся уважения всего Речного квартала только за один апперкот в челюсть… а не какой-то там хрупкий молокосос.

Я размял шею (тут же накатило головокружение, но я глубоко вздохнул и устоял на месте, даже не пошатнулся). Пока я готовился, Херефорд вынул из кобур все свои револьверы и бросил их на кровать, а вот закрепленные к предплечью ножи оставил при себе.

– Тебя еще долго ждать? – спросил он у меня. – Подходи, Рэй, не стесняйся, иначе…

Договорить я ему не дал, подскочил и коротко, не разгибая локтя, ударил противника левой в основание подбородка. По слабой руке пронеслась еле переносимая боль, кулак онемел. Костяшки противно хрустнули, и тонкая холеная кожа аристократа мгновенно разодралась о маску Херефорда.

А тот даже не шевельнулся. Будто я бился со столбом.

– Неплохо для начала, – сказал он. – Галстук намотал на правую, а ударил левой. Хитрец.

А потом был его ответ. Резкий и безжалостный.

Глава 2. Новый адепт

Каменный кулак угодил мне в живот с такой силой, что дыхание вырвалось из легких хриплым всполохом. Я согнулся и повалился перед Херефордом на колени.

Вот же дерьмо…

Никогда в драке я не падал на колени перед противником. Никогда. Но сейчас мое тело оказалось настолько слабым, что я с минуту не мог дышать, только издавал мерзкие конвульсивные хрипы, как умирающий.

– Я не хочу портить тебе физиономию, Рэй. Она тебе в Ронстаде пригодится, – сказал Херефорд. – Координация неплохая для новорожденного. Да, неплохая… действительно. Но само тело тебе нужно привести в порядок. Оно слишком слабо. Твой удар никуда не годится.

И пока я поднимался с колен, он взял с кровати один из револьверов и протянул мне.

– Стреляй.

– Куда стрелять? – поморщился я.

– В меня.

– Хотите, чтобы я вас убил?

Он покачал головой.

– Меня невозможно убить. По крайней мере, из этого револьвера.

Я с удовольствием бы расстрелял Херефорда из всех его револьверов. Но решение принял совсем другое.

Вместо того чтобы взять протянутое оружие, я выхватил из держателей на предплечье Херефорда два коротких ножа. И немедля всадил их в его тело. Один прямо в яремную ямку у горла, второй в левый бок, под ребра.

Херефорд выронил револьвер и отшатнулся, захрипел, обхватив рукоять ножа, торчащего из шеи. Я не стал ждать его гнева, поднял револьвер с пола и разрядил весь барабан в живот адепта.

Херефорд повалился на стену. Но мне этого было мало. Я хотел причинить ему столько боли, сколько этот ублюдок причинил мне. И пока он приходил в себя, я подошел к кровати, где валялись еще три револьвера, взял первый попавшийся, проверил барабан – полный – и навел ствол на Херефорда.

– А из этого револьвера вас можно убить? Давайте проверим?

Взвод курка – выстрел, взвод – выстрел, взвод – выстрел… и в противника угодило еще шесть пуль.

Разрядив второй револьвер, я взял третий.

– Хватит! – выкрикнул Херефорд и коротко взмахнул рукой.

Оружие, что я сжимал, накалилось, обжигая мне ладонь. Пришлось тут же отбросить его в сторону.

– Хватит, Рэй, – выдохнул Херефорд. – Я и без того вымотан. Хватит.

Он тяжело поднялся на ноги и с неприятным скрипом вынул ножи из шеи и бока.

Крови на клинках не было (и почему я не удивился?). А потом отточенным движением руки, почти незаметным, он метнул в меня ножи. Я еле успел увернуться. Но одно из лезвий все же скользнуло по левому уху и угодило прямо в зеркало за моей спиной. Послышался звон бьющегося стекла.

Херефорд подождал, пока шум стихнет, и ровным – нет, даже равнодушным – голосом сообщил:

– Итак, запоминай, Рэй. Тебе семнадцать. Ты природный адепт кодо, пока еще инфир. Твой отец принадлежал к одному из благородных родов Лэнсома, но был лишен привилегий, потому что тоже владел кодо. Его казнили пять лет назад. Ваш род убрали из Скрижали Достойных, и династия прервалась. Ты долгое время скрывался и неплохо зарабатывал на Рынке Нищих, но однажды тебя поймали на торговле поддельными побрякушками.

Я нахмурился.

Какого черта он несет?.. Называть меня адептом кодо или относить к благородному роду – сродни безумию.

Херефорд тем временем продолжал:

– Если будут спрашивать о шраме на шее, скажешь, что тебя пытали в Ордене. В Красном Капкане. Все адепты кодо знают, что это такое.

И тут вдруг до меня дошло кое-что важное.

– А настоящий я… где?

– Мы тебя казнили, как того и требовал суд, – спокойно сообщил Херефорд. Настолько спокойно, будто говорил о чем-то обыденном. – Твое тело уничтожено. Ты перестал существовать для тех, кто тебя знал. Они похоронили тебя вчера. Похороны были очень… хм… скудными. Пришло человек десять. Даже Ребекка. Не знаю, что было дальше, но когда я уходил, она все еще лежала на твоей могиле и тряслась от рыданий. Бедная девочка, если ты откажешься с нами сотрудничать, ее уже никто не сможет защитить, но… – он усмехнулся, – это не так важно, на самом деле.

Похороны… Мои собственные похороны.

Мерзкая тяжесть на душе все росла и росла, но отчаяние и злость воплотились лишь в одном вопросе:

– Зачем?

Херефорд пожал плечом.

– Нам нужен тот, кто выживет в городе адептов кодо. В Ронстаде. Ты ведь слышал о Ронстаде, Рэй? Жуткое, говорят, место. Город-тюрьма, город монстров и бандитов. Город грязных искусств. Черное пятно на чистом теле страны. И ты нам поможешь выпотрошить эту клоаку.

Я нахмурился.

Да, я слышал о Ронстаде, но совсем немного: о нем не принято было говорить.

Все знали, что за крепостные стены Ронстада ссылали пойманных адептов кодо, да и то далеко не всех, а лишь слабых инфиров. Остальные, кто был выше уровнем, медионы и фортисы, редко доживали даже до ссылки.

Ронстад имел необычный статус: его считали тюрьмой и одновременно отдельным государством в государстве.

Говорят, там ссыльным адептам дозволялось делать все, что заблагорассудится. Ронстад имел свои законы, свою элиту и свои правила поведения. Когда-то давно город был метрополией, имел колонии и считался полноценным членом союза Пяти Печатей. Правда, от того союза уже двести лет как ничего не осталось. А Ронстад остался, сам превратившись в грязную истощенную колонию, но до сих пор мнящий себя государством.

«Город кодо-выродков и монстров» – так болтали о нем на Рынке Нищих, шепотом и по углам. А мне всегда было интересно, как обычные люди умудрились согнать сильнейших адептов в гетто и запереть на столько лет.

– Так вот, – продолжил Херефорд. – Теперь ты объединил в себе способности природного адепта кодо и лучшего уличного бойца Лэнсома. Но тебе нужно привыкнуть и натренировать себя заново. Тело пока хрупкое. Оно, как ты уже догадался, принадлежало аристократу из высших слоев Бриттона. Самых высших, какие только существуют. Парень был инфиром, совсем начинающим.

– Вы перенесли меня в тело природного адепта?.. – выдавил я.

– Да. Только ты не сразу сможешь пользоваться его кодо, для этого нужно время. Возможно, пара недель. Поэтому пока тебе придется принимать овеум. Все сошлось, парень. Даже твой порок наркомана подошел нам идеально.

Внутри вместо гнева образовалась пустота.

Адепт кодо – это приговор на всю жизнь. Это казнь или пожизненная ссылка в Ронстад. Когда в семье рождался тот, кто может владеть кодо, означало, что вся его семья обречена. И неважно, из высшего света она или из касты обычных горожан, фермеров, военных – у кого угодно могло произойти такое горе. Семья лишалась всех привилегий и статусов, частенько – даже имущества.

Это было прописано в Списке Чистых. Первый и незыблемый закон.

Ему подчинялся даже имперский род.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли четверо солдат в сопровождении мужчины в синей форме.

– Ну как? – поинтересовался он с тревогой.

– С ним можно работать, если хорошенько его прижать, – ответил Херефорд. – Но лучше все же его связать и оставить так до утра, слишком уж он непредсказуемый. – Перед тем как выйти из комнаты, адепт оглянулся на меня. – Прибереги пыл для задания, ловкач, – добавил он. – Завтра ты отправишься туда, откуда мало кто возвращается. И еще кое-что. Помни о пуле, Рэй. Я могу в любой момент вернуть ее обратно. Помни о пуле…

Я уставился на него, прищурившись и тяжело дыша: наш неравный бой стоил мне больших телесных усилий.

– Проверь шрам на правом бедре. Он навсегда останется с тобой, в каком бы теле ты ни находился. Проверь. Думаю, после этого память вернется к тебе мгновенно.

Херефорд покинул комнату. Гвардейцы тут же окружили меня.

Я же продолжал хмуриться.

Черт… наверняка это выглядело странным, но я принялся расстегивать ремень в брюках: мне не терпелось проверить слова Херефорда о шраме. Я сунул руку в штаны, дотянулся до правого бедра и провел по коже пальцами.

Сердце замерло, когда я почувствовал корку шрама. Застыл в мрачной задумчивости, поглаживая бедро.

– Может, ты перестанешь это делать? – брезгливо поморщился один из солдат.

Я вынул руку из штанов. Застегнул ремень, оглядывая лица окруживших меня гвардейцев.

Круговерть воспоминаний, как воронка смерча, начала медленно и неотвратимо набирать силу в моем сознании, погружать меня в собственную память, в тот темный провал, где хранились причины моего сегодняшнего перерождения. Всего за сутки я лишился собственной жизни.

Всего за сутки…

Глава 3. Рэй получает пулю

За сутки до этого

Кабинетная работа – дело неблагодарное, это я понимал с самого начала.

Мог ведь преспокойно зарабатывать на боях, но нет. Ребекка все мозги мне вывернула: хватит развлекать народ мордобоем. Ты выше этого. Найди нормальную работу. И что я нашел? Жалкие гроши и полный набор недоразумений.

Далеко ходить не надо: одно из недоразумений уставилось сейчас на меня.

Кажется, его фамилия Хиггинс. Бычара Хиг – так все его называли.

А пацан в свои пятнадцать лет и вправду походил на быка. Высился надо мной неповоротливой мясной глыбой, да еще и сунул мне под нос тетрадь со своими убогими опусами.

– Ну и что это? – Я взял заляпанную парафином тетрадь и посмотрел Хиггинсу в глаза.

Вот уже два месяца я пытался прижиться на «нормальной работе». В гимназии, в классе для трудных подростков (больше меня никуда не взяли), и как любой мало-мальски сознательный стажер надеялся найти на лице ученика хотя бы проблески ума, но отсутствие такового я наблюдаю у него все эти два месяца. Там все безнадежно.

– Это сочинение, мистер Питон, – он ухмыльнулся, намеренно сделав ошибку в произношении моей фамилии, а ведь отлично знал, как это меня раздражает.

Вот говнюк.

Его красноватое рыхлое лицо явно просило кулака.

Я бросил тетрадь на угол стола, так в нее и не заглянув, и откинулся на спинку стула. Неспешно охватил взглядом объемную фигуру Хиггинса.

– Ударение на первый слог, а не на второй. Надо произносить: «Мистер Пи-и-тон», – терпеливо поправил я его, но с удовольствием съездил бы по шее. – Я ведь не коверкаю твою фамилию, и ты будь добр делать то же самое по отношению к другим.

Ноль реакции.

Никакого мыслительного процесса на лице парня так и не отобразилось. Честно сказать, я его и не ждал, но хотя бы смущения… Малолетний наглец даже глазом не моргнул.

– Так вы не хотите взглянуть на мое сочинение? – напирал он.

– Не хочу.

– Ну, пожалуйста, мистер Питон. Я же старался!

И опять ударение не туда. Да что за сукин сын.

Чтобы избавить себя от его общества, я взял тетрадь. Открыл на первой странице и увидел старательно выведенную карандашом задницу. Огромную, во весь лист.

Под рисунком значилось: «Новый дом мистера Питона. Приятного путешествия, сраный бродяга!»

Вот как?..

Бродяга, значит.

Что ж, ничего удивительного. Я с детства привык к оскорблениям. Вырос в сиротском приюте, а в Бриттоне, где полноту и влиятельность рода ценят как ни что другое, сирот почти не бывает.

Почти. Ведь я-то был.

А вместе со мной в маленьком приюте на окраине Лэнсома проживало еще восемь детей. Всего девять сирот на всю страну. И сказать, что мы с лихвой познали прелести жизни безродных бродяг, считай ничего не сказать.

– Это все, мистер Хиггинс? – поинтересовался я равнодушно.

Лицо Хиггинса тут же преобразилось: он оторопел.

Парень готовился к триумфу явно не один час, но моя реакция его разочаровала, даже обидела. В гробовой тишине он собирался с мыслями секунд десять и наконец выдал:

– Зато я знаю, что вы бьетесь за деньги, а это незаконно! А еще я видел, что лежит у вас в чемоданчике. Вы все время прячете его под столом… и везде… везде таскаете с собой. Даже на обед. Я сам видел, что у вас там! Я следил. Я видел, как вы открывали его в подсобке мистера Голда. Я видел, видел! Вы пили таблетки овеума! Вы наркоман и нелегальный боец! И я все это сообщил инспектору Жан-Жермесу.

– Ну надо же, – улыбнулся я (один Господь знает, как тяжело далась мне эта улыбка). – Вы очень наблюдательный юноша.

Я встал из-за стола и, обогнув парня, направился к двери.

– Вы никуда не убежите, мистер Питон! Поняли? Вас все равно поймают! – завопил мне вслед Хиггинс. На этот раз мою фамилию он произнес без ошибки.

Я подошел к двери, повернул ключ, заперев кабинет изнутри, обернулся и внимательно посмотрел на Хиггинса. Наверное, моя улыбка вышла слишком холодной – парень вздрогнул и поежился.

– Вы никуда не убежите, – повторил он, притихнув. И будто сразу потерял в весе и объеме.

– А я бежать не собираюсь, мистер Хиггинс, – ответил я. – Но, думаю, пока инспектор тащит сюда свой сморщенный зад, я успею снять с тебя скальп.

Хиггинс сглотнул и попятился.

– Вы ничего мне не сделаете… Я все про вас знаю… Я сообщил инспектору…

– Это не делает тебя бессмертным. Доносы вообще никого бессмертным не делают. Скорее наоборот.

– Вы учитель… вам нельзя… – Хиггинс продолжал пятиться, а я надвигался на него.

– Кто сказал, что учителя любят детей? Да каждый второй мечтает прикончить мелкого засранца, вроде вас, мистер Хиггинс. Но они только мечтают, а я тот самый, который делает. Представляете, как вам не повезло? А, мистер Хиггинс?

И в тот самый момент, когда Хиггинс уже открыл рот и набрал воздуха, чтобы заорать и позвать на помощь, я подхватил его за горло и пригвоздил затылком к стене, а потом приподнял парня над полом.

Хиггинс забил пятками о стену.

– Мистер… Питон… мистер… я не хотел… – захрипел он. – Они сами… они сами мне так велели…

– Кто? – рявкнул я в его распухшее и покрасневшее от напряжения лицо.

– Инспектор… инспектор велел…

И тут мне в затылок уперся ствол револьвера Жан-Жермеса.

Я бы узнал его из тысячи, даже с закрытыми глазами. Только его «питбуль» (так он ласково его называл) издавал характерные металлические щелчки при взведении курка, будто выщелкивал гимн всей полиции Лэнсома.

– Оставь мальца, Питон.

Но я продолжал давить на горло Хиггинса, а тот хрипел и бился в моих руках.

– Рэй Ганс Питон! – прогремел позади меня голос Жан-Жермеса. – Отпусти его! Немедленно! Ну? Иначе я тебе башку разнесу. В моем стволе особая пуля. Не дури. Отпусти парнишку.

Инспектор продолжал давить мне на затылок. Ствол его револьвера, казалось, вот-вот вдавится в мой череп, проломив кость.

– Питон, немедленно отпусти свидетеля.

И я отпустил.

На штанах парня, в районе паха, расползлось темное пятно.

Он соскользнул по стене на пол, осел на колени и, судорожно раскрыв рот, схватился за горло ладонями. Закашлялся, глядя на меня полными слез глазами. В них читались ненависть и страх – самое дурное сочетание эмоций. Но на Хиггинса мне было уже наплевать.

Я поднял руки и медленно обернулся.

Ствол револьвера тут же уткнулся мне в лоб.

Перед глазами возникло худое выбритое лицо старика Тильдо Жан-Жермеса – жестокого полицейского пса, отдавшего службе добрых сорок лет. С ним рядом стояли трое крепких парней из окружной полиции с ружьями наперевес.

Отлично, Рэй. Просто замечательно. Овеум сделал тебя бесстрашным дебилом.

Мысленно я успел изругать себя последними словами. Совсем потерял бдительность. Ну почему бы перед уроком не проверить подсобку для учебной литературы?..

– Глупо, мистер Питон, очень глупо, – прищурился инспектор. – Вам проблем в жизни мало? Наркоманите, на овеум подсели. На кой черт вам химическое кодо? – Он оглядел мое вспотевшее лицо и добавил: – Про ваши договорные бои я вообще молчу. Очень неосмотрительно.

– Не понимаю, о чем вы, инспектор, – ответил я ему. – Какие бои? Какой овеум?

– То, что вы два месяца «У Рика» не появляетесь и заделались стажером, не означает, что вы избавились от дурной репутации. А еще мне нашептали, что вас в последнее время ломает. Хм… дозу овеума повышаете? Вы ж сдохнете скоро, мистер Питон, если не слезете с таблеток. Зачем столько страданий из-за химического кодо, я не пойму?

Инспектор скривил брезгливую мину.

Закон обязывал произносить слово «кодо» (а уж тем более «овеум») пренебрежительно, и желательно при этом скорчить гримасу омерзения. Потому что все, что попадало под запрет Списка Чистых, подлежало клеймить позором и называть нелегальным.

Меня, стало быть, так и обозначат в документах дела:

«Рэй Ганс Питон, двадцать два года, холост.

Стажер третьей гимназии города Лэнсом. Участник нелегальных боев в подвале “У Рика”. Овеумозависимый. Не принадлежит ни к одной из тотемных структур, ни к одному из благородных родов. В нарушении Списка Чистых замечен не был… до сегодняшнего дня…»

– Откройте чемодан, мистер Питон, – велел инспектор и кивком указал на мой учительский стол. – Мы знаем, что вы прячете его там, под столом.

– Давайте сами откроем, сэр, – предложил один из подручных инспектора.

Но тот гаркнул:

– Чемодан не трогать! На нем может быть сильфова печать, трансмутационная пыль или еще какая дрянь. Вы имеете дело с овеумным ловкачом, придурки!

Инспектор не сводил с меня глаз, а ствол его «питбуля» продолжал упираться мне в лоб, не давая ни единого шанса для перехода к обороне. И я отлично знал, с кем имею дело: если дернусь, инспектор вышибет мне мозги без особых сожалений, даже не моргнув глазом.

– Откройте чемодан, мистер Питон, – снова потребовал он. – Покажите нам свои вещи. Если в них нет ничего запрещенного Списком Чистых, то мы отпустим вас с извинениями.

Я прищурился.

– Дождешься от вас, как же.

– Вы утверждаете, что у вас нет запрещенных вещей в чемодане, мистер Питон?

– У меня и чемодана-то нет, Тильдо.

Ноздри Жан-Жермеса раздулись, в глазах сверкнула угроза. Он еще сильнее вдавил ствол «питбуля» мне в лоб.

– Я вам не друг и не родственник, – прошипел он. – Я старше вас на сорок лет, и не стоит называть меня по имени. Я таких наглых сосунков, как вы, ем десятками на обед… мистер Пито-о-н.

Меня аж передернуло. И этот туда же.

Но стоило мне вздрогнуть, как трое полицейских вскинули ружья и взяли меня на мушку. Черт, и как мне теперь выкручиваться?..

Всех четверых сразу я вряд ли одолею, быстрее они превратят меня в решето. Жан-Жермес недурно подготовился: хитро отвлек меня на Хиггинса, подстраховался бригадой вооруженных парней, а теперь еще и ствол к голове прижал так, что не двинуться.

– Откройте чемодан, – процедил он. – Почему вы так яростно среагировали на слова вашего ученика, Юджина Хиггинса? Вы собирались убить его, это очевидно. Вы хотели убрать свидетеля. Он видел, как вы употребляли овеум. И если я найду в вашем чемодане хоть одну дозу… – От злости старик поджал тонкие мятые губы так, что они почти исчезли.

– Что насчет Хиггинса, то это был воспитательный процесс, – ответил я, одними глазами оглядев присутствующих (кроме засранца Хиггинса: тот замер у стены подальше от меня и изредка всхлипывал). После недолгой паузы я добавил: – И вообще, господа, кто-нибудь объяснит мне, что такое «овеум»?

– Вы очень наглый тип, в таком ключе я о вас и наслышан, мистер Питон, – поморщился инспектор. – Но вам это не поможет.

Я тоже поморщился, копируя его манеру.

– Знаете, очень неуютно, когда тебя держат на мушке. Опустите оружие, тогда и поговорим.

Инспектор сделал еле заметный жест левой рукой, и полицейские опустили ружья. Но один ствол все же остался наготове: «питбуль» самого Жан-Жермеса. Старик не собирался верить мне на слово.

Оно и понятно. Мало ли чего можно ожидать от овеумного наркомана.

Инспектор отступил на полшага назад.

Я кивнул ему, стараясь оставаться спокойным, хотя и понимал прекрасно: скрыть то, что сижу на овеуме, становится все сложнее. Опытный человек догадается, ведь все признаки налицо: обильное потоотделение, голубоватый оттенок глазных белков, постоянная жажда и заторможенные реакции, больше похожие на равнодушие.

Да, все это и у меня было.

Но от химического кодо так просто не отказываются. Оно давало отличные возможности для заработка.

Вот и я однажды взялся делать деньги. Думал, достану немного овеума, приму, временно получу силы инфира, попробую мутировать пару полудрагоценных побрякушек и сбыть на Рынке Нищих.

Достал. Принял. Мутировал. Сбыл. Потом еще мутировал и еще сбыл… и не смог себя остановить, хотя знал, что все это наказуемо.

Да и некоторые ингредиенты для мутаций приходилось искать с большим риском. Ведь если напорешься на подсадных уток или поймают за руку прямо в лаборатории – готовься минимум к двадцатилетнему тюремному сроку.

И ведь полтора года никаких проблем. Все тихо и спокойно.

Я расслабился, крепко подсел на овеум, увлекся процессом мутаций, наладил поставки и… вот: бестолковый недоросль заподозрил во мне овеумного наркомана и с радостью слил обо мне информацию.

И не абы кому, а самому Тильдо Жан-Жермесу – инспектору с железной хваткой и чутьем на зависимых. Этот старик если уж вцепится, то не отпустит, пока не добьется казни.

– Хорошо, инспектор. Но вы обещали извиниться, – под дулом «питбуля» я сделал шаг к учительскому столу и заглянул под крышку. – Хм, странно. Мне кажется, до вашего прихода здесь ничего не было. Наверное, коллега оставил.

Пожав плечами, я вынул чемоданчик из дорогой крокодиловой кожи с резной ручкой из слоновой кости и поставил его на стол. Подобные чемоданы обычно берут с собой зажиточные граждане Лэнсома, когда отправляются в недалекое путешествие на поезде. Я себя к таковым, конечно, не причислял.

Да, чемодан был дорогой.

И да, это был мой чемодан.

Хиггинс не лгал: без него я не отправлялся даже обедать. Везде носил его с собой, а когда ложился спать, то клал его рядом с подушкой, а сверху него ружье и специальную трещотку, сделанную уже давно почившим черным волхвом и проданную мне в одной из подворотен по заоблачной цене.

Я никому не позволял притрагиваться к своему чемодану. И сейчас не позволю. Пусть лучше отрубят мне руку.

– Нет тут никакой защиты, инспектор. Сами посмотрите. Все чисто, – я провел ладонью по бокам чемодана и звучно хлопнул по крышке.

Один из полицейских вздрогнул и снова взял меня на мушку. Жан-Жермес продолжал наблюдать. Я покачал головой и улыбнулся, заставляя его задержать взгляд на моем лице.

Теперь у меня оставался лишь один вариант спасения, и он всегда был наготове, где бы меня черти ни носили…

Я молниеносно вынул из кармана брюк пузырек с темной вязкой жидкостью и бросил себе под ноги. Последовал скрежет, потом – смачный хлопок.

Уши заложило от взрыва черных молний. И тут же прогремел выстрел.

В раскрывшуюся у моих ног яму-портал я успел швырнуть только чемодан, и в то же мгновение меня сшибла пуля револьвера. Я повалился на бок, с грохотом уронив за собой стул. Правое бедро взорвалось болью, и я зажмурился, на пару секунд даже забыв, где нахожусь.

Кабинет заполонили пороховой дым, вонь и жар открывшегося портала. Запах взорвавшейся смеси стоял чудовищный. Такое ощущение, что прорвало канализацию сразу всего городского квартала.

У меня оставалось еще секунд пять до закрытия портала, и с таким ранением я бы смог до него добраться. Успел бы, пока полицейские сбиты с толку взрывом.

Но, черт…

Пуля… пуля, что вошла в мое бедро…

Боль от нее оказалась настолько сильной… чудовищно сильной… такой, что помутилось сознание. Нижнюю половину тела парализовало, и сил хватило лишь на то, чтобы коротко, с хрипом, вдохнуть и приоткрыть глаза.

Перед носом мелькнули грубые ботинки инспектора, вымазанные черной ваксой, а потом я услышал его голос:

– У меня приказ взять тебя живым, Питон, желательно с пулей в теле. Именно с этой пулей. Но будь моя воля, я бы с удовольствием пустил ее тебе в лоб… потому что твое место только в аду. – Он помолчал и добавил шепотом: – И там тебя уже ждут, Рэй…

Глава 4. Знакомство с Херефордом

Запах.

Это первое, что я почувствовал, когда очнулся.

Он и привел меня в сознание. Во рту появилась горечь, нос уловил вонь азотного анестетика и серы. Кажется, так пахнет состав сковывающей сыворотки, которой не гнушаются пользоваться полицейские. Я лежал в липкой полудреме, раскинув руки, и думал о запахе целую вечность…

Но тут в затуманенном сознании вспыхнула картина моего задержания: вот я сжимаю горло Хиггинса, и дуло «питбуля» холодит мне затылок, а вот, уже через пару минут, пуля прошивает мое правое бедро.

Дьявол.

Глаза распахнулись сами собой. Я поморгал и кое-как сфокусировал взгляд.

Надо мной висела многоярусная люстра из синего хрусталя. На мгновение показалось даже, что она срывается, не выдержав собственного веса, и летит прямо на меня. Огромная, тяжелая, надвигается, сверкая стеклом и металлом.

По влажной спине пронесся холодок.

Подобную люстру я уже видел в детстве, на листовке, посвященной открытию новой, третьей по счету тотемной структуры – Ордена Волка. Он занимался исполнением наказаний.

В стенах его многочисленных тюрем казнили природных адептов. Тех, кому не нужен овеум, чтобы извлекать и управлять кодо. Особо опасные адепты объединяли природную мощь с боевыми искусствами и техниками, говорят, смесь после этого выходила адская.

Я же создавал для себя не природную, а химическую силу, и делал это с помощью овеума. Наркотик давал мне суточное кодо с индексом не больше «ноль-шести». Этого хватало, чтобы подделывать побрякушки не самого высокого качества. Я не имел отношения к полноценным природным адептам, и вряд ли Орден Волка снизошел бы даже до моей казни.

Но тогда что делает надо мной эта паршивая люстра? Точнее, что под ней делаю я?..

Взгляд сам собой бегло считывал обстановку: большой каменный зал, камин в углу, лепнина и фрески на потолке, дорогая золоченая мебель, картины. Сам же я лежал на широком столе прямо посередине гулкого помещения, ровно под люстрой.

– Очнулись? – послышался тихий голос.

Сердце пропустило удар и сжалось от необъяснимого ужаса.

Я кое-как повернул голову и увидел крупную фигуру в углу комнаты. В полумраке разглядел лишь длинный кожаный плащ с поднятым воротником и возвышающуюся над ним шляпу. Лицо незнакомца скрывала темная маска.

– С вами хочет поговорить мой хозяин, – сказал он все так же тихо. – Мне велено сообщить, мистер Питон, что пока вы были без сознания, суд по вашему делу состоялся. Вас приговорили к смертной казни через повешение. Без права на помилование.

Вот теперь мне стало совсем дурно.

Нет, я, конечно, ожидал такое услышать, но… черт… после этих слов в душе образовалось что-то вроде выгребной ямы: забурлило отчаяние, разум охватило желание вскочить и сделать хоть что-то.

Однако вскочить бы у меня не получилось. Я лишь поелозил губами друг о друга, еле разлепил их и хрипнул:

– Кто вы?.. И кто ваш хозяин?

Ответом мне стали глухие шаги. Секундная задержка – и дверь в зал распахнулась, ударившись о стену.

В зал вошел мужчина в синей форме тэна – тотемного агента и военнослужащего. На его груди блестел знак агентской неприкосновенности: голова волка над перекрестьем двух револьверов, нацеленных стволами вниз.

– Меня зовут Эдуард Зивард. Я тэн Ордена Волка, – представился мужчина, глядя на меня сверху вниз. – Действую по поручению Тадеуша Ринга.

Если честно, то мне было плевать, как его зовут и по чьему поручению он действует. Плевать, что он тэн и что тэнов так близко я ни разу в жизни не видел. Только на параде и издалека.

Все мои мысли заняла фраза: «Вас приговорили к смертной казни через повешение. Без права на помилование».

Зивард кивком головы показал на помощника – того незнакомца в маске.

– Это черный волхв, его зовут Херефорд.

Он сказал это так обыденно, будто представил мне соседа или сослуживца. У меня же дыхание перехватило.

Черный волхв…

Тот, кто находится над всеми уровнями адептов кодо. Один из тех, кого считают врагами человечества и всего святого на Земле. И один из тех, кого в первую очередь казнят тэны Ордена Волка. Индекс кодо этих существ настолько высок – больше тысячи, что они не считаются даже людьми. И за такими в Бриттоне идет постоянная охота.

Я думал, что все черные волхвы, коих в живых осталось совсем немного, попрятались в таких глубоких подпольях, куда даже свет не заглядывает, не то что Орден Волка. Но вот этот волхв… Спокойно стоит рядом со своим официальным врагом, даже хозяином его называет и делает вид, будто все в порядке.

– Рэй Питон, – обратился ко мне тэн Зивард, – ты знаешь, почему находишься здесь?

Я отвернулся и уставился на люстру, хотя повороты головы давались мне нелегко.

– Ясно. Вопрос второй. – Зивард с маниакальным упорством продолжал свой бессмысленный допрос. – На своих нелегальных делишках ты прилично зарабатываешь, но за жилье задолжал. Мало того. Обитаешь в самом нищем районе города и экономишь на еде. Куда ты спускаешь деньги?

И на этот раз я тоже промолчал.

– Молчишь? Ну… языки-то мы умеем развязывать, и не таких кололи. Повторяю вопрос: куда ты тратишь заработок? – напирал Зивард. – На бордель? На карточные игры? Я наводил справки. В «Доме радости мадам Мускат» ты появлялся всего пару раз за последние полгода, а за карточным столом тебя вообще никогда не видели. Так куда ты тратишь деньги, Питон?

Я кое-как оторвал взгляд от синей люстры и повернул голову, снова посмотрев на тэна.

– Я стажер, денег у меня нет.

– Издеваешься?

Конечно, я издевался.

А как еще можно было скрыть то, что деньги я копил на покупку особняка «Бэгор-Холл» в элитном районе Лэнсома. И мне осталось совсем чуть-чуть до солидной суммы в пять миллионов суренов, чтобы стать его владельцем и основать свой собственный род.

Но сейчас я уже ни в чем не был уверен, поэтому изображал идиота, а не богача.

– Думаешь, у нас нечем тебя прижать, Питон? – Зивард от злости скрипнул зубами. Посмотрел на меня уничтожающим взглядом и повернулся к помощнику: – Херефорд, попробуйте вы.

Послышался тяжелый вздох.

– С ним нужно по-другому, тэн. С ним нужно совсем, совсем по-другому… – Сизая маска адепта потемнела (или показалось?). – Встаньте, мистер Питон. Поднимитесь на ноги. Действие сыворотки уже прошло.

Его слова сработали как заклинание.

По мышцам пробежали волны жара. Я дернул плечами, пошевелил руками, согнул ноги в коленях. Теперь я и вправду мог двигаться практически свободно. Будто разом разморозили.

Я сел на столе и первым делом осмотрел раненое правое бедро. На фоне синеватого света люстры мое голое колено, торчавшее из рваной дыры на штанине, казалось болезненно серым. Но вот какое дело…

Раны я не обнаружил. Совсем. Ее на бедре не оказалось. Только уродливый шрам на коже, формой напоминающий кляксу.

– Удивлены, мистер Питон? – спросил Херефорд. – Вы ведь не ощущаете боли, правда?

Я нахмурился и уставился на волхва, пока еще не в силах слезть со стола и встать на ноги.

– Херефорд потратил на тебя много кодо, – улыбнулся тэн Зивард.

– Кодо? – я прищурился. – Вы позволили черному волхву колдовать над человеком? Вы, агент Ордена?

Тэн захохотал. Эхо от его смеха размножилось в потолке, а потом охватило и весь полупустой каменный зал.

– Не тебе говорить мне о законности, мелкий преступник. И не тебе упрекать меня в отсутствии совести, грязный наркоман.

Я мало понимал, что сейчас происходит. Если эти двое намерены оставить меня в живых, то явно не просто так. Но что им от меня нужно? Чтобы я сдал им поставщика овеума? Если так, то очнулся бы я не здесь, а в тюремной камере. Там, где овеумных наркоманов не называют по имени и не обращаются к ним на «вы». Там, где хрустят кости, а умельцы знают толк в выколачивании правды.

Нет, здесь дело в другом.

Я медленно слез со стола и выпрямился. Еще раз сунул руку в рваную дыру на штанине и провел ладонью по месту, где от раны осталась лишь отметина шрама.

– Ищете подарок инспектора? – Херефорд достал из кармана плаща серебристую пулю. Та блеснула в его руке, обтянутой перчаткой. – Ищете это?

Пуля перекатывалась по ладони волхва, а он поигрывал пальцами. Маска скрывала его эмоции, но вот по голосу я понял, что он улыбается.

Этот ублюдок улыбается!

Я сделал шаг к Херефорду, мысленно распланировав, куда ударю его сначала, чтобы дезориентировать наверняка.

– Оставайтесь на месте, для вашего же блага, – предупредил он тут же. – Я знаю, какой вы ловкий боец, и обязательно проверю это позже, не сомневайтесь. Но сейчас я кое-что вам объясню. Эта пуля… она особенная. Когда инспектор собрался вас арестовать, то зарядил револьвер единственным патроном. И вынув из вас эту пулю, я вынул из вас и рану… и боль, что она доставляла. Прекрасно, не правда ли?

Я промолчал. Внутри все напряглось в ожидании развязки этого странного разговора.

Голос волхва стал громче и неприятнее, а его маска почернела.

– Наверное, вы не совсем понимаете свойства этой пули? Я объясню еще кое-что. Эта пуля позволяет не только забрать боль, но и отдать ее обратно. Отдать в разы более сильную боль. В десятки и сотни раз более сильную. Показать вам, как это бывает?

Дважды повторять не пришлось. Я тут же понял, что сейчас случится…

И оно случилось.

Херефорд сжал пулю в кулаке, поднес к губам и зашептал.

В это время тэн Зивард сложил руки на груди, сделал шаг назад, к стене и продолжил наблюдать.

Сначала я ощутил покалывание в правом бедре, прямо на месте шрама, будто кто-то невидимый ткнул в мышцу рапирой. Место укола принялось нагреваться… нет… нестерпимо жечь. Боль становилась все сильнее и объемнее, все интенсивнее.

Я попятился, обхватив бедро ладонями, но как только прикоснулся рукой к коже, ее охватило еле переносимым жаром. Мое отступление остановила стена, я ударился лопатками о холодный гранит. Буквально вжался в него.

Боль продолжала подавлять, сверлить, жечь, рвать мою ногу на части, а вместе с ней и все тело.

– Какого… хрена… вы творите?.. – еле выдавил я.

Маска Херефорда следила за мной безотрывно.

– Думаю, этого еще недостаточно, – тихо сказал он. – С вашим упрямством нужно больше боли, – он повторил это еще раз: – Нужно. Больше. Боли. Нужно! Больше!.. Боли!! Нужно больше боли!!!

Кожаная перчатка волхва скрипнула от напряжения: он сжал кулак с пулей сильнее… еще сильнее… еще…

Не удержавшись на ногах, я соскользнул по стене на пол. Хрип расцарапал горло, но стон я подавил. Эти сволочи не дождутся от меня ни звука. Уж лучше сдохнуть.

Я повалился на бок, скорчился на полу, а боль, эта адская нечеловеческая боль продолжала раздирать мое тело, перекатывалась по костям. Она хрустела во мне, перемалывала, заживо разбирая меня по кускам. Пространство поплыло перед глазами, живот скрутило от сильного рвотного позыва. Я зажмурился до онемения век и громко засопел. Тело сковало судорогой, я перекатился на живот и уткнулся лбом в пол. Казалось, мышцы вот-вот лопнут от напряжения.

– Мистер Питон? – услышал я сквозь шум в ушах. – Мистер Питон?..

Говорить я уже не мог. Даже шептать. Лишь закусил губу, ощущая сладко-соленый вкус крови на языке. Еще чуть-чуть – и откушу половину собственной нижней губы. И воздух… воздуха не хватало…

– Херефорд, хватит! – выкрикнул Зивард. – Хватит, я сказал! Он готов!

– Нет, мне нужно его дожать, – возразил Херефорд. Его голос стал ближе и громче: – Слышите меня, мистер Питон?.. Черт… Эй, приятель?

От боли у меня онемел язык, но я сделал над собой невероятное усилие.

– Пош-ш-шел… на хрен, – прокашлял я, забрызгав кровью пол. – Пошел… на хрен, ублюдок. Я тебе… не приятель… паскуда с-сраная…

Волхв тихо рассмеялся.

– Он мне нравится, тэн Зивард. Очень занятный стажер… Мистер Питон, сейчас я заберу вашу боль. Потерпите.

Наступила тишина.

И в этом вязком тяжелом безмолвии моя боль начала таять. Она медленно уходила, отпускала, опустошала меня, оставляя после себя зыбкую сладость и незавершенность. Тошнота прошла. Вместе с судорогой ушел и мороз, охвативший кожу.

Я завалился на спину и распластался на полу, не в состоянии встать, а эти два живодера опять надо мной возвышались.

– Отличная демонстрация, Херефорд, – кивнул тэн Зивард своему помощнику и посмотрел на меня: – Итак, Рэй, думаю, ты понял, чем тебе обернется твой отказ? Если ты посмеешь отказаться.

– Вы мне ничего… не предлагали… – прохрипел я.

Зивард указал большим пальцем в угол.

– Ты не заметил, что там?

Я еле перевел дыхание после пережитого болевого шока и посмотрел туда, куда указывал Зивард.

На полу, в самом углу зала лежало что-то, полностью покрытое белой простыней. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что это человек.

Он не шевелился, вообще не подавал признаков жизни.

– И кто это? – выдавил я, не сводя глаз с лежащего под простыней тела.

– Это? – Зивард усмехнулся. – Это твой билет на волю, Питон. Под этим покрывалом сокрыта твоя свобода.

Острые мурашки поползли у меня по спине: нет, таким тоном свободу не предлагают.

– Мы хотим, чтобы ты отправился в Ронстад под видом природного адепта кодо, – продолжил Зивард. – Конечно, твоя кандидатура не самый лучший вариант для миссии, но предыдущие парни не справились. Первого раскрыли и зарезали назавтра же, а второй не вытянул и недели. Умер от лихорадки. Нам нужен такой, как ты. Прожженный тип, умеющий за себя постоять. Ты далеко не глуп. Даже получил работу без поддержки рода.

– Вы меня переоцениваете, тэн, – я выдавил улыбку, хотя улыбаться мне сейчас хотелось меньше всего.

Мои слова Зиварду не понравились. Его лицо превратилось в каменную маску с одной лишь эмоцией презрения.

Он сощурился и процедил:

– Мне нужен боец под прикрытием. В Ронстаде тебе необходимо будет найти одного адепта. Он кое-что затеял, возможно, даже против имперского рода, а когда понял, что мы заметили, сразу залег на дно. Его покрывают местные правящие кланы. Твоя задача втереться к ним в доверие и найти этого адепта. Подробные инструкции, имя объекта и с чего начать поиски, все это получишь в письме. И чтобы никакой самодеятельности!

Зивард смолк на несколько секунд и махнул в сторону волхва.

– Херефорд снабдит тебя овеумом, но нужно, чтобы ни один адепт Ронстада не заподозрил, что ты принимаешь таблетки. Пользуйся химическим кодо, будто оно природное. И как только выяснишь то, что нам надо, сразу сбросишь наркоту. После этого мы заберем тебя из Ронстада уже на официальных основаниях, понял? Ты понял, Рэй? Мне надо от тебя только одно: чтобы ты узнал, где находится нужный мне человек. Лишь его точное местонахождение. Ты должен найти и увидеть его в лицо. Для такого типа, как ты, это несложно ведь, правда?

Я даже бровью не повел, но выдержал паузу.

Мутное задание, мутные типы, мутный Орден…

Неужели они сами не могут послать в Ронстад своего проверенного агента, тоже снабдить его овеумом и поручить методично обшарить все закоулки. Город-то закрытый, все равно далеко не убежишь, даже при поддержке правящей элиты.

Почему именно я? Почему таким нелегким путем: с пулей в ноге и с пытками?.. И на хрена им такой ненадежный товарищ, как овеумный наркоман? Окочурюсь в один прекрасный момент или засвечусь с овеумом, и дело само накроется.

Зачем столько хлопот?

Зивард может сто раз твердить мне, что я лучший боец Лэнсома и ловкач каких свет не видывал (а это далеко не так). Что я тот, кто родился только для того, чтобы отправиться в Ронстад под прикрытием, но все это не меняло сути: им нужно от меня совсем не то, что они говорят.

Я приподнялся на локтях и сел, навалившись спиной на стену. Снова глянул в сторону лежащего под простыней тела. Пригладил волосы, прочистил горло, смахнул с пиджака несуществующую пыль (короче говоря, потянул время) и только потом ответил:

– Нет. Не договорились. Я провалю задание, и вы это понимаете. В Ронстаде сразу поймут, что я на овеуме сижу. Там не идиоты живут, они меня даже в город не пропустят.

– Мы все устроим… – начал было Зивард.

– Мистер Питон, – перебил его Херефорд, – насколько я помню, у вас есть младшая сестра… Ребекка, кажется? Она, конечно, вам не родная сестра, но относитесь вы к ней по-братски. Говорят, она не от мира сего. Чокнутая, если по-простому.

Меня охватило морозом. Какого дьявола он вспомнил о Ребекке?

Но внешне я оставался спокойным:

– Ребекка пропала три года назад. Вы должны это знать, если уж наводили справки.

– Это официальная версия, – отчеканил волхв. – На самом деле три года назад вы упекли вашу умалишенную подругу Ребекку в «Дом радости мадам Мускат».

Каждое слово адепта все сильнее пригвождало меня к полу.

Я вглядывался в сизую маску Херефорда, пытаясь разглядеть в нем хоть какие-то человеческие черты, а тот продолжал выдавать четко и безжалостно:

– Вы, мистер Питон, вдруг обнаружили, что ваша сестрица, хоть и безумна, но привлекательна. А это значит, что можно зарабатывать на ней деньги. Вы ведь из всего делаете деньги, даже из воздуха. Ведь так, мистер Питон? Возможно, глупышка и не осознает, что друг по приюту сделал ее труженицей борделя. Вы иногда ее навещаете, чтобы присвоить себе заработанные ею деньги.

Я не сводил с Херефорда глаз.

Черт возьми. Не думал, что они настолько глубоко покопались в моей биографии. Правда, в одном они ошиблись: Ребекка в борделе не работала, она там пряталась, а деньги я у нее не забирал, а наоборот, приносил ей на еду и одежду.

– И что дальше? – Я взглянул сначала на Зиварда, потом на Херефорда, одинаково ненавидя их обоих.

Херефорд усмехнулся.

– Вы все прекрасно понимаете, мистер Питон. Вы далеко не идиот. Но в данном случае вам не нужно думать, вам нужно всего лишь сделать то, о чем мы вас просим. Поехать в Ронстад и найти нужного человека. И если вы откажетесь помочь нам, то на основании медицинских заключений наш Орден поместит вашу сестру в больницу для душевнобольных в Эгвуде. Вы слышали, что там делают с людьми? Из больницы Святого Патрика пациентов выписывают только на кладбище. Вы знаете об этом. Ведь по этой же причине вы свою сестру и спрятали в борделе, там все женщины немного безумны, а на фоне всеобщего безумия ваша сестра выглядит вполне нормальной.

Я поморщился. Как бы я ни прятал Ребекку, они ее нашли, а она была единственным по-настоящему близким для меня человеком. И отличным рычагом давления.

– По вашему лицу, мистер Питон, я вижу, что вы согласны. Я прав? – уточнил Херефорд. – Ваше молчание означает «да»?

Я смерил его взглядом.

– Оно означает «гори в аду, говнюк».

Херефорд и Зивард переглянулись. Тэн кивнул и приказал волхву:

– Действуйте, Херефорд. Он сделает все, что нам надо, а надо нам совсем немного. Найти человека. Разве это много?..

Я плохо помню, что случилось дальше.

Обрывки, вереницы туманных картин и неясных ощущений, провалы… провалы памяти… темные пятна…

Помню, как маска Херефорда маячила перед моими глазами. Маячила долго, целую вечность, занимая собой все пространство, весь зал, все мое сознание. Волхв завывал, бормотал долго и нудно, но что бормотал, я не понял. А потом сквозь тонкую стену тумана я увидел лицо парня. Это был он. Тот самый человек, что лежал под простыней в углу.

Я знал это точно, хоть и не видел его раньше.

Голос Херефорда рваным эхом летал по залу, двоился, троился в каменных стенах. И вместо четких воспоминаний о тех страшных часах я помнил лишь мельком, как проснулся на больничной кушетке, помнил отражение в зеркале.

Не мое отражение.

На меня смотрел семнадцатилетний парень, худой холеный аристократ, без единого признака овеумного наркомана на лице. И ему предстояло выжить там, где такие, как он, не выживают…

Глава 5. Удары в спину

«Лэнсом – Ронстад» – в поезд по этому направлению садились только два типа пассажиров: заключенные и надзиратели.

Природные адепты кодо отправлялись из столицы в Ронстад. Размещали их в вагоне из особенного материала: это была сталь с напылением из дериллия – металла, подавляющего кодо.

Мест в вагоне было штук пятьдесят, но почти все пустовали. Вместе с собой я насчитал всего восемь пассажиров: шестерых мужчин и двух женщин. Изредка они косились друг на друга, изучали, кому вместе с ними не повезло попасть в этот паршивый поезд. На себе я тоже чувствовал взгляды, и от этого становилось не по себе.

Шутка ли. Семь адептов и я – человек без силы. Неужели они не ощущают, что я не один из них?

В горле вдруг запершило от перспектив попасть в город, где таких вот природных адептов тысячи. Если они узнают, что я заслан ненавистным Орденом Волка, они от меня мокрого места не оставят. Да, вот эти джентльмены в приличных костюмах и дамы в шляпках и длинных юбках с рюшами разорвут меня на части.

От этой мысли меня пробирала дрожь.

К тому же с утра я закинул в себя четыре таблетки овеума.

Меня одновременно подташнивало и распирало от неуместной эйфории, порой начиналось головокружение, по коже гулял мороз. Четыре таблетки – слишком большая доза даже для меня, человека, полтора года сидящего на овеуме почти без перерыва.

– Извините, мистер. Бога ради, извините, но я не могу вам этого не сказать… – Голос, внезапно прозвучавший рядом, заставил меня нахмуриться.

Это ко мне сейчас обратились?..

Напротив меня сидели девушка и парень, оба явно с южных колоний, жители хэдширских полей.

Парень был прилично постарше меня (теперешнего меня, конечно), поджарый, обросший недельной щетиной, в обтрепанных сапогах, вылинявшей рубашке, жилете и грубых рабочих брюках на подтяжках.

Но особенно бросалась в глаза его шляпа.

Старая, фетровая, с загнутыми по бокам полями и обмотанным вокруг тульи куском веревки. И этот парень был единственным мужчиной в вагоне, кто сидел с покрытой головой.

Ко мне же обратилась его спутница.

Хорошенькая, с загорелой матовой кожей и черными, с агатовым блеском, волосами. Совсем юная, да и по виду слишком наивная. К тому же беспокойная и суетливая. Таких я называю «простушка с фермы».

И судя по ее красноватым обветренным рукам, она действительно трудилась на ферме. Тут не ошибешься: в Хэдшире, кроме ферм и плантаций, ничего практически и нет.

– Извините, мистер, – снова забормотала девушка, как бы невзначай, но кокетливо поправив прядь, выбившуюся из-под шляпки. – Ваш чемодан испачкан. Возможно, вы не заметили… Сегодня был такой ливень… и лужи… везде эти лужи.

Она оценивающе пробежалась взглядом по моему дорогому костюму, тут же обозначив у себя в голове мой статус: зажиточный горожанин, возможно, сын фабриканта-аристократа, молод, а значит, не женат.

С другой стороны, какая ей разница, кто я такой?

Все мы едем в Ронстад, закрытый и грязный город, а там любой зажиточный горожанин легко превращается в нищего калеку. Но возможно, девчонка полезла ко мне из вежливости, а у меня и вправда испачкан чемодан. Только и всего.

Я уронил взгляд на свой багаж. Бок чемодана пестрел брызгами жидкой красной глины. А я ведь даже не заметил, когда он успел так вымазаться.

Дорогим костюмом и увесистым багажом меня снабдил тэн Зивард, а Херефорд положил в чемодан столько овеума, что я бы мог безбедно жить до старости. Или сотню раз сдохнуть от передозировки, если вдруг решился бы покончить с собой.

– О, спасибо, что сказали, – поблагодарил я девушку. – По приезде обязательно его отчищу.

Я все никак не мог привыкнуть к своему новому голосу: негромкому, с идеальным лэнсомским произношением (черт, даже голос у меня теперь аристократический).

Попутчица улыбнулась и протянула мне руку.

– Джозефин Ордо. Но настоятельно прошу называть меня Джо. Только Джо.

Я замешкался. А вдруг она почувствует, что я не владею кодо, когда прикоснется ко мне? Кто же поймет этих адептов и то, что они чувствуют?

Ее рука все еще ожидала от меня элементарной формы этикета. Пришлось отвечать на вежливость.

– Рэй, – представился я и легонько пожал узкую теплую ладонь девушки.

– Просто Рэй? – удивилась она. – Рэй, и все?

– Рэй Питон.

– Очень приятно.

Рукопожатие новой знакомой вышло крепким. Руки у нее были сильные. Зато так мягко и длинно мое имя не произносила даже сестра.

Взгляд девушки стал лукавым и заинтересованным. Однозначно, передо мной сидела любительница совать нос в чужие дела. Терпеть таких не могу. Усердных… даже усердствующих. Еще и мужским именем просит себя называть, а это показатель избытка ерунды в голове.

– А чем вы занимаетесь, Рэй? Точнее, кто вы по ПГИ?

Я чуть было не спросил, что такое «ПГИ». К счастью, удержался от вопроса. Вспомнил, что разговариваю с адептом, а значит, о кодо. Но вот что конкретно значило «ПГИ», я не знал.

Мои мозги хоть и пребывали сейчас в наркотическом тумане, но все же поднапряглись и сообразили, как умело уйти от вопроса.

– Я могу позволить себе не работать, мисс.

Но девушка стояла на своем:

– Нет, я про ПГИ спросила. Кто вы по ПГИ?

Вот послать бы ее к черту.

– Не хотелось бы об этом распространяться, – сухо ответил я.

Кажется, сработало. На лице девушки отразилось понимание.

– Вот знаете, – забормотала она, – когда я говорю о пяти грязных искусствах, меня всякий раз пробирает дрожь. Ведь не так они должны называться. Но все же… Рэй… откройтесь. Я никому не скажу.

Я растянул губы в вежливой улыбке. Ага, как же, не скажешь. Да у тебя язык без костей, детка.

Зато теперь мне стала известна расшифровка «ПГИ» – пять грязных искусств. Только вот какие искусства имелись в виду…

Ну что ж, была не была, прощупаем почву.

– Я занимаюсь мутациями.

– Мутации? – Девушка всплеснула руками. Повернулась к молодому человеку, что сидел рядом и мрачно глядел в окно (судя по ядреному запаху перегара, он пребывал в состоянии жуткого похмелья). – Ты слышал, Генри? Генри! Он владеет кодо алхимических мутаций. Это так здорово. – Она взглянула на меня полными восхищения глазами. – А я инфир по искусству призыва. Воронки смерти, шепот, перерождение… Я даже Лемегетон читала. И знаю ключи и печати всех семидесяти двух демонов. А еще я изобретатель. Изобретатель, понимаете? Но никогда еще не встречала настоящего мастера по мутациям. Вот это да! Как же мне повезло.

Да уж, повезло. Ничего не скажешь. Эта дружелюбная крошка работает с мертвыми и демонами, да еще и пафосно изобретателем себя называет. И что она изобретает, страшно даже подумать.

Угораздило же меня.

– А Генри, знаете, кто? Вы очень удивитесь… – продолжила щебетать девушка, но тут приятель ее остановил.

– Хватит, Джо. Оставь его в покое. Мы не на увеселительной прогулке, мы в тюрьму едем. Не вижу в этом ничего радостного и удивительного.

Джо скривила мину и пробурчала:

– Тебе бы стоило быть повежливее, Генри.

– А тебе стоило бы повзрослеть и перестать считать друзьями всех, кто тебе улыбнулся, – бросил ей тот. Скользнул по моему лицу брезгливым взглядом и добавил: – Особенно, когда перед тобой сопливый аристократишка с тугим кошельком. Этого хилого пижона зарежут в Ронстаде сразу же, как только он сойдет на перрон. Гарантирую.

Я даже бровью не повел. Пусть болтает обо мне все, что вздумается, у меня свои задачи.

Но Джо вскочила.

– Знаешь что, Генри?.. Я… мне надоели твои придирки. Каждый раз одно и то же… даже поболтать ни с кем не даешь… – Она еле справилась с возмущением и выдавила: – Мне нужно в дамскую комнату.

Развернулась и быстро проследовала в конец вагона, шурша юбками. Затем скрылась за дверью.

Приятель Джо откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, надвинув шляпу на лоб. Я же отвернулся и уставился в окно, но краем глаза все же заметил: как только Джо вышла, за ней проследовал один из гвардейцев, охранявших пассажирский вагон. И взгляд у парня был очень недобрый. Знаю я такой взгляд. С охотничьим влажным блеском.

За два часа поездки этот усатый парень посмотрел на Джо раз десять, глазами ее раздевая…

Я вынул из кармана пиджака часы, отщелкнул крышку.

Говорливая изобретательница отсутствовала уже двенадцать минут. Даже с учетом всей возни с юбками, времени прошло уже прилично. Да и гвардеец еще не вернулся, что тоже наводило на нехорошие мысли.

– Пройдусь, – бросил я спутнику Джо и поднялся.

Тот даже не пошевелился.

Я пробежался взглядом по лицам унылых пассажиров, повел плечами, делая вид, что разминаю затекшие мышцы. Сунул руки в карманы и прогулочным шагом двинулся в сторону соседнего вагона, где находились уборные.

Охрану я особо не заинтересовал. Они понимали, что в поезде «Лэнсом – Ронстад» адепты бессильны, и откуда им было знать, что я принял овеум. На химическое кодо дериллий в стенах поезда не действовал.

Я открыл дверь и вошел в пустой вагон.

Ни гвардейца, ни девушки.

Странно. Возможно, я слишком мнительный, и нужно все-таки доверять людям?

Но тут из дамского туалета послышался сдавленный писк, потом мужской вздох. И снова писк. Вот зараза!..

Растерянность мне не свойственна, но сейчас меня охватила именно она. Вместе с сомнением – вдруг показалось?

Чушь. Ты же сам знаешь, что это чушь. Тогда какого черта ты медлишь, Рэй?.. Наверняка потому что тебе не нужны проблемы с гвардейцами, и ты не идиот. Ну и пусть развлекаются в сортире, тебе какая разница?

Не лезь. Просто вали отсюда. Но я не смог заставить себя уйти. Негромко, чтобы не привлекать внимания охраны, постучал в дверь женского туалета.

– Джо… вы тут?

И снова последовал писк, куда более громкий и длительный.

Значит, я не ошибся. Людям доверять нельзя.

Я машинально принялся шарить по карманам в поисках вещи для мутации, хотя знал, что шансов мало. При входе в поезд охрана прощупала всю мою одежду. В итоге, кроме часов, я ничего не нашел.

Ладно, и часы сойдут.

Сталь, стекло, серебряная цепь с брелком – тут индекса кодо нужно не больше «ноль-пяти». Металл и стекло в руках мастера мутаций могли приобретать свойства других материалов. Вот только для мутации лично мне нужна была еще и связующая жидкость. В идеале масло.

Сейчас бы очень пригодился мой драгоценный чемоданчик из крокодиловой кожи. Но он покоился на окраине Лэнсома, в гостинице «Лисья нора», в комнате 348. Именно туда я зашвырнул его, бросив в портал.

Из туалета опять послышался писк. А потом скрип сдвинувшейся мебели. Возможно, тумбы с раковиной.

Я никогда не мутировал вещи в полевых условиях, однако выход нашел простой и грубый: просто плюнул на часы, стиснул в кулаке и призвал все свои овеумные силы. Четыре таблетки должно хватить на такую маленькую вещь.

Будто услышав мои мольбы, часы размякли и начали преобразование, ладонь все сильнее пекло жаром, а я стоял, зажмурившись и сосредоточившись только на предмете мутации.

Нож. Мне нужен был нож. Да, пусть он выйдет совсем небольшим, размером с шило и объемом, не превышающим исходную вещь – часы, но все же это будет оружие.

Когда рука похолодела, я открыл глаза. На ладони лежал именной такой нож, какой я хотел. Стальной, с обоюдоострым тонким клинком.

Ну что ж. Приступим, ведь все остальное – дело техники и опыта.

За свою сумасбродную жизнь я успел взломать сотни замков и открыть те же сотни дверей. А хлипкая дверь туалета – вообще не проблема. Я бы мог выбить ее ногой, но шум привлечет солдат, а этого мне не нужно.

Я вставил клинок в щель рядом с ригелем замка, чуть сковырнул, цепляя его и отодвигая. Надавил на ручку. И недолго думая, распахнул дверь.

Валяющиеся на полу шляпка, жакет и юбка Джо, вот что я увидел, когда вошел в дамский туалет.

Все сразу стало ясно.

Я быстро запер дверь изнутри, перешагнул одежду и поспешил в сторону раковины, туда, где скрипели ножки тумбы…

И точно. Усатый ублюдок пригвоздил Джо к стене, зажав ей рот. Девушка оцепенела от ужаса. Она стояла растрепанная, в порванной на груди сорочке и чулках. Ее туфли валялись поодаль.

– Я аккуратно… – с придыханием шептал усатый. Его ладонь жадно оглаживала тело девушки, задирала подол сорочки, стягивала белье. – Вот умница, хорошая кодо-ведьма. Если не сопротивляться, то больно не будет… Я аккуратно… будет совсем не больно…

Солдат был настолько занят своей жертвой, что даже не заметил, что в комнате появился кто-то еще. Это могло бы сыграть мне на руку, если б не реакция Джо.

Она задергалась сильнее, вытаращившись на меня во все глаза.

Почуяв неладное, гвардеец обернулся.

– Кто… – начал было он. Но я не стал ждать.

Шагнул к парню и прицельно ткнул его костяшками пальцев в кадык, точно в хрящ. Гвардеец с тягучим сипом отшатнулся, мгновенно отпустил девушку и повернулся ко мне.

Вложив в удар всю силу инерции, я всадил кулак ему ровно в солнечное сплетение, заставляя согнуться. Ребром ладони добавил сверху по задней стороне шеи, а потом, обхватив его голову, добил коленом в лицо.

Все получилось само собой, машинально, но вот мышечной силы мне заметно не хватало.

Противник хрюкнул и осел на пол.

– Если не сопротивляться, сволочь, то больно не будет, – процедил я, сунув к его горлу нож. – Один звук – и прирежу.

Солдат моргнул, давая понять, что на все согласен.

Из носа парня потекла кровь, залила усы, губы, подбородок, закапала на пол. Не отнимая клинка от его горла, я посмотрел на Джо. Та замерла у стены, прикрывая голую грудь рваными половинками сорочки. Девушку трясло мелкой дрожью.

Пришлось прикрикнуть:

– Одевайся! Живо!

Она вздрогнула и кинулась к туфлям, а я снова повернулся к гвардейцу.

– Сейчас девушка приведет себя в порядок, и мы уйдем отсюда. И если ты, ублюдок, хоть слово кому о нас скажешь, я отрежу тебе то, чем ты пытался напугать эту юную особу. Я даже в аду тебя, паскуду, отыщу. У тебя есть сомнения?

Гвардеец сглотнул.

– Хорошо. – Я нажал на его горло сильнее, из пореза выступила кровь. – Но если ты вдруг плохо меня понял…

В ответ он снова моргнул.

Я обернулся, чтобы взглянуть на Джо. Девушка уже надевала верхнюю юбку и жакет.

– Поторопи… тесь.

После того, как я увидел ее практически голой, уже и не знал, как к ней обращаться. Хрен знает, как там было по этикету.

Но Джо внезапно остановила сборы, выпрямилась и посмотрела на меня.

– Спасибо, Рэй, – прошептала она дрожащими губами. – Когда мы пожалуемся полиции, то…

– Мы не будем жаловаться, – отрезал я. – Мы просто уйдем.

– Но…

– Я потом объясню. Одевайся… одевайтесь.

И пока я поправлял сам себя и раздумывал, как бы сделать так, чтобы никто ничего не заметил, гвардеец собрался с силами. В ухо мне прилетел такой удар, что в черепе зазвенело и побелело в глазах.

На секунду я потерял ориентацию в пространстве.

Этого врагу хватило, чтобы на меня навалиться. Ростом и весом усатый явно превосходил меня, тщедушного пацана, да еще и ослабленного овеумом. Его пальцы обхватили мое горло. И так сильно, что я услышал, как в ушах забился собственный пульс.

– Сдохни, кодо-выродок, – зашипел мне в лицо гвардеец. Его окровавленное лицо исказилось гневом. – Сдохни, сдохни…

Нож, выпавший из моей ослабевшей руки, зазвенел о пол.

Парень продолжал меня душить, а я захлебывался в собственных хрипах, не в силах оттолкнуть от себя противника.

Дьявол, как же плохо быть слабым…

– Рэй… Рэй! – заверещала Джо где-то совсем близко. – Боже мой, Рэй!

А потом гвардеец дернулся несколько раз, захрипел, хватая ртом воздух, напрягся всем телом и через несколько секунд обмяк, уронив голову мне на грудь. Его пальцы ослабли и соскользнули с моей шеи. Я вдохнул и закашлялся, кое-как скинул с себя парня и встал на четвереньки. Снова закашлялся.

Пошатываясь, поднялся на ноги.

И только потом увидел, что из спины гвардейца торчит мой нож. Сзади мундир пропитался кровью и был исколот в нескольких местах, как решето. Парень не подавал признаков жизни, а Джо стояла над нами с трясущимися руками.

Я кинулся к гвардейцу, прижал пальцы к артерии на его шее, все еще надеясь, что почувствую хотя бы слабые толчки пульса, но… нет.

Солдат был мертв. Джо ударила его в спину ножом раз десять, не меньше.

– Джо, черт возьми… – выдохнул я, вытаращившись на девушку.

По ее бледному лицу покатились слезы. Она прошептала:

– Рэй… я его убила… – И закрыла лицо ладонями.

Утешать ее времени у меня не нашлось. Я вскочил и огляделся.

В дамской комнате имелись две отдельные кабинки. Я вынул из спины гвардейца нож, вытер клинок о его же мундир и сунул в карман. Подхватил тело под мышки и потащил в одну из кабинок. Кое-как пристроил его, навалив на унитаз, и захлопнул дверь. Потом поковырял лезвием в замке, чтобы закрыть кабинку изнутри.

Джо продолжала завывать.

– Задери юбку, – велел я ей.

Девушка замерла и стихла, убрала ладони от лица.

– Что?..

– Юбку задери, – повторил я. – Быстро!

Мертвецки бледная, Джо отшатнулась от меня. Кажется, она подумала, что я решил закончить дело за гвардейца.

Пришлось действовать самому.

Я подошел к девушке и сам задрал ее верхнюю юбку. Под ней скрывалась еще одна, нижняя. Она-то мне и была сейчас нужна. Приложив немало усилий, я оторвал от подола юбки приличный кусок ткани.

– Мы должны тут прибраться, – пояснил я Джо.

Она дернула головой и ничего не ответила, все еще пребывая в шоке.

Намочив под краном ткань, я принялся протирать измазанный кровью пол. На это у меня ушло минут пять. Так быстро я еще никогда не двигался. От раковины к полу и обратно. До головокружения.

Овеум в моем организме тут же взбунтовался. Стены комнаты завертелись перед глазами, в ушах зашумело. Я прислонился плечом к стене, и тут, наконец, Джо решила мне помочь.

– Рэй, отдайте это мне. – Она выдернула мокрую тряпку из моих рук. – Выдохните, вам дурно.

И пока девушка домывала пол, я стоял, навалившись на стену и борясь с чудовищным головокружением. Мне срочно нужна была еще одна доза овеума, иначе обморока не избежать.

– Джо… вы закончили? – спросил я тихо.

Девушка уже была рядом со мной.

– Как будто ничего не было, – сказала она. – Пойдемте, Рэй.

Но как только мы вышли из уборной, напоролись на двоих солдат.

– Эй, парень, какого черта ты там делал? – возмутился один.

Собрав остатки сил и воли, я улыбнулся, собственнически обхватил Джо чуть ниже талии и прижал к себе.

– Знаете, господа, мы… э… с этой мисс… встречаемся.

Джо напряглась, но стерпела мое далекое от деликатности объятие.

– Решили сделать это в туалете? – поморщился гвардеец.

– Ладно, посторонитесь-ка, голубки, – сказал второй.

А вот это было совсем плохо.

Но тут Джо рывком высвободилась из моих объятий, двинула мне в живот своим маленьким острым кулачком и толкнула в плечи.

– Не будь свиньей, Рэй. Ты меня достал! – взвизгнула она, да так противно, что в ушах резануло. Снова толкнула меня к двери туалета, заставляя вжаться в нее спиной. – У меня есть жених, и хватит таскаться за мной по пятам! – Девушка повернулась к солдатам: – Этот человек меня домогается, вы видели? Даже в туалет за мной притащился, совсем уже совесть потерял. Арестуйте его. Это ваша работа!

Я молча наблюдал за выкрутасами Джо.

Бог мой. Такого красочного и правдоподобного концерта я давненько не видел. Да эта девчонка по силе артистизма и напора дала бы фору даже прожженным работницам легендарного борделя мадам Мускат.

– Заткни свою ведьму, парень, пока она меня не вывела, – процедил с угрозой первый гвардеец.

– Глаза б мои этих кодо-выродков не видели, – добавил его сослуживец. – Ты слышал? Она сказала: «Арестуйте его». Куда его еще арестовывать? Он и так арестован…

Солдаты прошли в другой вагон, за ними громыхнула дверь, и все стихло.

Джо несколько долгих секунд смотрела мне в глаза. Потом поправила шляпку, одернула юбку и отправилась в салон.

Я проводил ее мрачным взглядом. Вот тебе и «простушка с фермы», Рэй.

Далеко не простушка.

Только из-за нее мне теперь светит куча дерьма. Если убитого солдата обнаружат до приезда в Ронстад, мне уж точно не отвертеться.

Помог человеку, называется…

Я постоял у двери туалета еще с минуту и отправился вслед за девушкой. Головокружение все не отпускало, к нему добавились слабость в ногах и резь в желудке. В придачу, пока я шел по салону до своего места, приятель Джо не сводил с меня тяжелого взгляда, но мне было так паршиво, что плевать я хотел на его взгляды.

Джо что-то нашептывала ему на ухо, а он менялся в лице, его глаза щурились. Когда я уселся в кресло, девушка закончила рассказ и, прикусив губу, покосилась на меня.

Ее приятель вдруг протянул мне руку.

– Генри Ордо, к вашим услугам, мистер…

Меня подмывало съязвить на тему «сопливого аристократишки», но сдержался. Медленно пожал протянутую ладонь.

– Рэй Питон.

– Рэй, – Джо наклонилась ко мне, – неужели ты не понял, с кем только что познакомился?

Я нахмурился и с недоумением спросил:

– И с кем же?

– Ну как же? Его имя известно всем адептам Бриттона. – На лице девушки заиграла гордая улыбка. – Генри Ордо – мой брат. Он медион по искусству элементалей. Тот самый адепт, который в прошлом году сумел сбежать из Ронстада.

Ого! Передо мной сидит медион. Как это он умудрился повысить уровень, а потом еще и сбежать из Ронстада? Интересно. А еще интересно другое: если он уже сбегал из Ронстада и его поймали, на кой черт его отправили туда повторно?..

– Ладно тебе, Джо, – отмахнулся молодой человек. – Мне просто повезло, что не казнили. Даже странно как-то.

Я перевел удивленный взгляд с Джо на Генри.

– И долго ты жил в Ронстаде?

– Три паршивых года.

– Значит, тебе известны все лазейки этого города?

Генри усмехнулся.

И по его усмешке я понял: этот парень знает о Ронстаде немало, а значит, и у меня появились шансы узнать.

Глава 6. Город трех кланов

На место мы прибыли далеко за полночь.

Меня то клонило в сон, то бросало в пот и тут же пробирала дрожь. Давненько мне не было так паршиво…

Ближе к двум часам ночи за окнами вагона мелькнули черные ворота, подсвеченные по периметру вереницами фонарей, и гигантские крепостные стены с рядами охраны.

Таких стен я не видел никогда. Возведенные из камня и металла, толщиной в десятки метров, но их бойницы были предназначены для обороны не от внешнего врага, а от тех, кто нападет из города. Поезд медленно проследовал в приоткрытые ворота, миновал еще одни, поменьше, и на пару минут скрылся в темноте туннеля.

А потом перед глазами предстал Ронстад. Громадный и величественный.

Башни ратуши вдалеке, вымощенные гранитом улицы, театральные площади с фонтанами и памятниками, пара церквей с золочеными крестами, мрачные католические соборы, многоэтажные особняки, блестящие витрины магазинчиков и кафе вдоль тротуаров.

И если забыть об оборонительных стенах, то Ронстад выглядел вдвое богаче и чище столицы.

Правда, неприятные детали все же бросались в глаза: во-первых, на улицах не было ни души, во-вторых, у железнодорожных путей стоял заградительный кордон из солдат, и, судя по черной форме, это была военная служба самого Ронстада. И, скорее всего, состояла она из адептов кодо.

Увидев их, Джо заметно занервничала и покосилась на меня. В ее глазах читался страх: она все еще опасалась, что убитого ею солдата обнаружат до того, как мы ступим на землю Ронстада. Я же, как ни странно, оставался хладнокровным (или остатки овеума в крови притупили все чувства и снизили волнение до нуля).

Из вагона мы выходили по одному. Затем гуськом продвигались вдоль заградительного отряда солдат к пункту пропуска. Там проверяли документы.

Когда дело дошло до меня, солдат долго изучал мой паспорт, потом спросил, прищурившись:

– Какой у вас максимальный индекс кодо?

Я пожал плечами, стараясь сделать это как можно непринужденнее.

– Ноль-восемь, не больше.

– Стойте спокойно, я проверю, – потребовал вдруг солдат, хотя до меня всех пропускал без задержек.

Он вынул из нагрудного кармана небольшое устройство в виде прямоугольной призмы и направил на меня. По поверхности стекла побежали зеленые знаки. Солдат нахмурился.

– У вас нулевой индекс, мистер… – он заглянул в мой паспорт, – мистер Питон.

– В чем дело? – К нам подошел Генри.

– Тут решили, что я не адепт кодо, – усмехнулся я, скрывая за усмешкой чудовищное напряжение.

Никогда раньше не видел подобных устройств, вот так, быстро определяющих индекс кодо. Если тут все с такими ходят, то мне не поздоровится. Однозначно.

Солдат снова направил на меня призму. На этот раз она вспыхнула красными знаками.

У проверяющего округлились глаза.

– Сто сорок пять… – он побледнел и потряс призму.

– Пропускай, – ткнул его сослуживец. – Так не бывает… то ноль, то сто сорок пять… И вообще, сто сорок пять – это уровень фортис. К нам таких не отправляют.

Солдат засомневался, но все же позволил мне пройти дальше, одарив напоследок фразой:

– Приятного проживания в Ронстаде, адепт.

От его слов по телу пронесся неприятный мороз (а ведь я начинаю привыкать, что это теперь мое тело).

Я поставил чемодан между ног. Рядом со мной, поеживаясь, остановилась Джо.

– Как холодно, – прошептала она. – Почему здесь так холодно?..

– Ночью здесь всегда холодно, – бросил ей Генри и покосился на мой чемодан. – Что у тебя там?

– Оборудование для мутаций, – ответил я, хотя на самом деле большую часть чемодана занимали пакеты с таблетками овеума. – Без этого чемодана я не смогу выжить, – добавил я.

А вот это уже было стопроцентной правдой. Силы таяли с каждой секундой, а в глазах начинало двоиться. Еще час-полтора я, возможно, продержусь, но не дольше…

– Итак, слушайте сюда, – сказал Генри. – По правилам города, каждому новому горожанину на месяц предоставляют место в общежитии на улице Берроуз. Об этом знают все. И уличные разбойники тоже. Они уже ждут нас там, поэтому мы туда не пойдем.

Я нахмурился и посмотрел вслед уходящим адептам.

– Их бы предупредить…

– Нет, – отрезал Генри. – В Ронстаде каждый сам за себя. Если начнешь всех предупреждать, долго не протянешь. Тем более, для кого-то грабеж – это единственная возможность прокормиться, и они из-под земли достанут гада, который им помешает.

Ронстад – один на всех, и каждый должен принимать его правила.

Джо с тревогой посмотрела на брата.

– И куда нам идти?

– На соседней улице живет мой знакомый. Его зовут Бен. У него трактир, и однажды я помог Бену его отстоять. Пойдем туда.

Генри скептически меня оглядел.

– Одет, как пижон. Это плохо. Если доберемся до трактира, обязательно переоденься. И больше никогда так не одевайся, если не хочешь, чтобы из-за шмоток тебе перерезали глотку.

– Боже, Генри… – простонала Джо.

– И еще кое-что, – добавил тот сухо. – На вокзале, как и рядом с городскими стенами, кодо не действует. Но как только войдем в город, приготовьтесь. Наверняка придется отбиваться… Не хотелось бы встретиться с головорезами из клана Соло. – Генри пронзил меня суровым взглядом. – Рэй, сможешь мутировать вещи на ходу, без раздумий?

Пришлось сказать правду:

– Вряд ли. Адепт я слабый. Мне нужно время и связующие жидкости. Я не так хорош, как хотелось бы.

– Ты очень хорош, – возразила Джо. – Я сама видела. Может, адепт ты и начинающий, но вот реальный боец из тебя неплохой.

На это я лишь покачал головой, вспомнив, как легко гвардеец подмял меня в дамском туалете, стоило только чуть отвлечься. К тому же никаких овеумных сил во мне не осталось, только паршивое состояние, будто я беспробудно пил две недели, а теперь страдаю с похмелья.

Я вынул из кармана нож.

– Зато у меня есть это.

Генри кивнул и обратился к сестре:

– Приготовь к бою, – он снял шляпу и сдернул с тульи веревку, обмотал ее вокруг правого запястья и водрузил шляпу на место. – Все, идем. И старайтесь без особой надобности кодо не использовать, особенно ночью, когда харпаги наблюдают.

– Харпаги? – переспросил я.

– Потом объясню… – Генри первым двинулся в сторону выхода в город.

Мы проследовали в арку и вышли на привокзальную площадь.

На первый взгляд это была обычная площадь обычного города, но это только на первый взгляд. Если вспомнить вокзал Лэнсома, то вокруг него и днем и ночью сновали автокэбы, мелькали люди.

Здесь же царствовала пустота. Город будто вымер.

– Туда. Быстро. – Генри указал налево, в сторону узкого проулка между двумя двухэтажными каменными домами.

На одном из них висела подсвеченная лампой вывеска «Почтовое отделение № 1 города Ронстад», на втором – «Булочная». Все окна на зданиях закрывали ставни, крепко сколоченные и совсем новые, их еще даже покрасить не успели.

Вдруг душераздирающий крик прорезал тишину, послышался звон разбитого стекла, пьяный хохот. И снова чей-то вскрик.

– Новички напоролись на засаду, – сказал Генри. – Не останавливаемся, идем, идем. Быстрее!

Мне было так хреново, что я молчал и тупо следовал советам Генри, стараясь хотя бы не отстать. Мы миновали уже половину проулка, когда сзади раздался частый и хриплый смех, а следом прозвучал вопрос:

– Думал, ты тут самый хитрый, малыш Генри?..

Из глубины теней по обеим сторонам проулка, будто из ниоткуда, возникли четверо.

В тусклом свете луны я разглядел их потные хмурые лица, не обещающие ничего хорошего. У троих в руках блестели друидские боевые топоры. Острые и легкие. Похожие я видел на мясных рынках Лэнсома, ими удобно разделывать туши и рубить кости.

Главарь шайки подошел ближе. Это был высокий здоровяк в дорогом костюме, идеально пошитом по размеру. Неплохо для уличного грабителя.

– Ка-а-а-а-ай! – проорал он в небо, задрав голову. – Ка-а-а-а-а-ай! Ты ви-и-идишь их?

– Ви-и-и-жу, ви-и-жу, – зашептало отовсюду.

И от этого тягучего шепота меня парализовало мгновенно, холод пронесся по позвоночнику.

А потом я услышал шаги.

С противоположного конца переулка к нам приближалась женщина. Ее тело прикрывала лишь сорочка из белого кружева. Седые волосы, прямые и длинные, источали слабый голубоватый свет. При каждом шаге незнакомки раздавался глухой деревянный стук, хотя женщина была босиком.

– Кай! – вновь обратился к ней здоровяк. – Смотри-ка, новая кровь, Кай. Кого из них ты хочешь забрать в свой Искусственный сад?

– Приготовьтесь, – шепнул Генри, оглянувшись на меня и Джо. – Это Гарпия Кай. Не грубите ей, и, может быть, она нас отпустит…

Мы встали спинами друг к другу.

Генри вытянул веревку, что обматывала его запястье, и взял ее как лассо, приготовив скользящую петлю. Джо набрала воздуха в грудь и выдала еле слышное «м-м-м-м-м». Я же крепче сжал нож.

Овеум… как же мне не хватало овеума… дьявол… никаких сил…

Кай приближалась.

Шайка расступилась перед женщиной, а та выпрямила руку и указала на нас.

– Его. Дай мне его, Соло.

– Великая Кай… прошу вас, – примирительно сказал Генри. – Мы только прибыли, мы еще не успели даже…

– Его-о! – выкрикнула женщина. Ее палец с длинным белым ногтем указывал прямо на меня. В глазах пылало вожделение. – Я хочу его в свой Искусственный сад. Его, Соло. Забери его, а остальных отпусти. Пусть идут свободными. Но его забери! Забери его скорее!

Весь ужас ее слов обрушился на меня морозом по коже, в этот момент я хотел лишь одного: раствориться в воздухе к чертовой матери.

Здоровяк нахмурился, оглядывая меня.

– Его? Ты уверена, Кай? У него слишком смазливая рожа, он тощий, ты таких не любишь, – он поморщился. – Возьми лучше Генри Ордо. Я его давно знаю, мы с ним когда-то надрались в одном отличном трактире… Я ведь никому не отказываю в компании выпить, даже врагам…

– Его! – взвизгнула женщина. – В нем больше кодо, чем в остальных! Я хочу его-о!

Здоровяк посмотрел на Генри.

– Ордо, отдай парня нам, и разойдемся с миром. Я не хочу с тобой драться.

– Кай ошиблась. Он совсем еще начинающий. Да и я своих людей не раздаю, – процедил Генри. – Пусть Кай ищет другого.

По лассо в его руке пробежали желто-голубые искры.

– Кай не хочет другого, ты же видишь. Ее Искусственный сад не пополнялся уже месяц. Время пришло, она голодна. Мы все поклялись ее кормить. И сейчас она хочет именно этого парня.

– Нет, Соло, – отрезал Генри. – Иначе познакомишься с моим Ягуаром.

– А ты познакомишься с гневом Кай, – рыкнул здоровяк. Обернулся и взглянул на мужчин с топорами. – Пусть Кай решает, кто ей нужен. Это не наше дело.

Те закивали.

Кай посмотрела на меня и протянула руки навстречу, ее глаза потемнели, наполнились кровью, по щекам потекли тонкие красные струйки, и всем естеством я почувствовал, как ее темная сущность, ее аура, ее мощный и ненасытный дух проникает в меня, а я не в силах был отвести от нее взгляд.

– Кай хочет тебя в свой Искусственный сад… очень хочет… – зашептало у меня в ушах. – Кай хочет тебя… иди же к ней…

Ноги сами собой сделали шаг навстречу женщине с протянутыми ко мне руками.

– Рэй. Нет! – Джо вцепилась в мой локоть и потянула обратно. – Не слушай ее.

Девушка выступила вперед.

– Присмотри себе кого-нибудь другого!

Она подняла руки над головой и приоткрыла рот, выпуская из себя, из самой утробы, вихри черного смерча. Вокруг загудело, зарокотало. Переулок и всех, кто в нем стоял, скрыло в плотном сизом тумане.

На это Кай только рассмеялась.

– Да как ты смеешь, маленькая грязная шлюшка, насылать на меня Шепот? Лучше послушай-ка мой!

Джо замерла, ее смерч стих, а темный туман рассеялся.

Переулок вновь осветило луной. И в наступившей гробовой тишине девушка вдруг завизжала, упала на колени, зажмурилась, опустив голову, а потом забилась в истеричном хохоте, заколотила ладонями по грязной брусчатке.

Вот этот безумный страшный хохот и выдернул меня из ступора.

Я огляделся, оценивая обстановку и расстояние до старухи. Чуть пригнулся, обхватил пальцами клинок ножа. Коротко размахнулся и метнул его в женщину. Тихий, почти бесшумный, удар… и нож вошел в живот Кай.

Она вздрогнула, перестала колдовать, опустила руки. Но не издала даже стона.

Ее лицо мгновенно преобразилось. Оно стало злым. Кай не ожидала, что в противостоянии адептов кодо кто-то применит обычный нож. Самый обычный нож из всех обычных ножей, какие только могли найтись в этом паршивом городе.

– Ах ты, вонючий кусок мяса! – зашипела она. Обхватила рукоять ножа и рывком выдернула его из живота. – Молись, чтобы я убила тебя сразу, мелкий подонок!

И в тот самый момент, когда старуха переключила все внимание на меня, Генри решил действовать. Его лассо, охваченное огнем и раскаленное докрасна, мелькнуло над головами.

В воздухе зашипело, искры озарили темноту.

Всех обдало сильным порывом ветра и запахом гари. Поднялась пыль. Лицо Генри исказилось, в нем проявились звериные черты.

– Генри, уймись. – Соло шагнул назад. – Я сказал, что не хочу с тобой драться. Но Кай голодна. Мы все поклялись ее кормить, ты же знаешь.

Джо стихла и вдруг ухватила меня за штанину.

– Рэй… подними…

У меня у самого силы заканчивались, но я подхватил девчонку под мышки и приподнял (черт, не ожидал, что она настолько тяжелая). Мы отступили за спину ее брата.

В это время Генри крутил над головой огненное лассо, заставляя парней Соло отшатнуться, а меня и Джо присесть. Пламя хлестало, раскаляя воздух и обжигая камни, рычало и бросалось на врага. Но вот сам Соло стоял на месте, огонь Генри его обтекал, будто вокруг здоровяка образовался невидимый щит.

Седовласая Кай прислонилась к кирпичной стене здания, ее белую сорочку обильно пропитала кровь.

Чертова ведьма не сводила с меня горящих алых глаз. Ее взгляд откровенно говорил что-то вроде: «Когда я до тебя доберусь, то сниму с тебя кожу, с живого. Не сомневайся, я это сделаю».

– Валите! – рявкнул нам Генри.

Повторять не пришлось.

Прихватив чемодан с овеумом, я понесся вместе с Джо по переулку, в сторону освещенной фонарями улицы. У самого края переулка остановился и прислонился к стене, уже не в силах держаться на ногах. Джо, запыхавшись, встала рядом. Мы оглянулись на Генри.

Его силуэт, неестественно громоздкий, мускулистый, занимал собой почти половину переулка. Огненное лассо больше не мелькало, зато шайка во главе со здоровяком Соло уже скрылась в тени. Кай я тоже не увидел.

– Генри! – позвала Джо.

Ее брат обернулся, но поначалу я даже не узнал его лица. Вместо него горела рыжим пламенем разъяренная звериная морда.

– Генри! Это я! – опять крикнула Джо.

И только через несколько долгих секунд Генри узнал ее.

Он наконец пришел в себя, и его лицо преобразилось, тело вновь обрело прежнюю форму. Он обвязал веревку-лассо вокруг запястья и поспешил к нам, взяв в одну руку весь оставленный багаж: сразу два чемодана, свой и сестры.

И чем ближе подходил Генри, тем сильнее становился запах гари и паленой шерсти.

– Генри перерождается, когда входит во вкус, – прошептала Джо, не сводя с брата глаз. – После повышения уровня им частенько овладевает один из элементалей. На этот раз возник элементаль огня. Горящий ягуар.

Я покачал головой.

– Теперь понимаю, почему тот здоровяк не захотел с ним драться.

– Да, Генри бывает очень опасен. – Она перевела взгляд на меня. – И ты тоже.

Я чуть не расхохотался ей в лицо.

Кто опасен? Я?.. Да меня так приморозило, что я чуть не кинулся в объятия старухи, стоило ей поманить пальцем.

– Джо, – тихо сказал я, – а что ей все-таки от меня было нужно? Я про Кай. Может, ты мне объяснишь?

Девушка внимательно посмотрела мне в глаза и ответила:

– У нее очень сильный Шепот, Рэй. Такой я никогда не слышала. Думаю, Кай – черная вдова. Это большая редкость. Обычно путь вдовы избирает для себя мастер по искусству призыва – женщина-адепт, берущая силу из человеческой плоти. Так она повышает свой индекс кодо. Если точнее, то она поедает адептов-мужчин. И сегодня она хотела съесть тебя, Рэй.

Я уставился на Джо.

Сначала подумал, что она шутит, но судя по бледному и серьезному лицу, Джо была далека от шутливого тона.

До трактира «Адмирал Баум», что принадлежал знакомому Генри, мы добрались ближе к трем часам ночи.

Как и ожидалось, заведение было закрыто, но Генри это ничуть не остановило.

Он подобрал увесистый камень, как специально отколовшийся от брусчатки, и швырнул его в окно второго этажа, плотно закрытое ставнями.

Мы постояли пару минут, прежде чем ставни распахнулись, но вместо человеческого лица из окна показалось дуло ружья.

– Какого хрена?! – проорали из проема. – Перестреляю, ублюдки!

– Выпить не найдется? – негромко спросил Генри.

Ствол ружья мгновенно исчез, тут же захлопнулись ставни. Меж щелей вспыхнул свет. И буквально через десять секунд внизу на первом этаже сдвинулся засов и хрустнул замок. На пороге трактира появился тщедушный низкорослый старик в старомодной пижаме и с сеткой на голове.

– Малыш Ордо! – громыхнул он на всю улицу. Голос совсем не соответствовал его комплекции. – Малыш Ордо вернулся! Тебя поймали? Иди-ка сюда, этакий ты засранец!

Генри крепко обнял старика вдвое меньше себя.

– Как ты, Бен?

– Отбиваюсь, Генри. Но без тебя не особо выходит.

Генри обернулся на меня и Джо.

– Это моя сестра Джозефин и мой хороший знакомый Рэй.

Старик бегло оглядел сначала девушку.

– Приветствую, деточка, – затем дело дошло до меня. Он подал мне руку, но при этом поморщился: – Чтоб больше никаких пижонских нарядов, парень. Иначе вылетишь из моего заведения.

Я пожал холодную жилистую руку старика.

– Понял, адмирал.

Бен заулыбался.

– Этот парнишка мне нравится. Адмирал… ну надо же. Давненько меня так не называли.

– Бен, у тебя комнаты для нас не найдется? – спросил Генри, всматриваясь в окна второго этажа. – Хотя бы на недельку-другую, пока мы не устроимся.

– О чем речь, малыш Генри. Теперь у меня наверху гостиница. Целых четыре номера содержу, и один как раз свободен. Будто вас ждал.

– Всего один? – встревожилась Джо. – Но как же…

Старик развел руками.

– Это Ронстад, деточка. Бери, чего дают, иначе заберут обратно. Днем, конечно, выглядит все вполне прилично, но ночью лучше схорониться и нос не кривить.

Джо вздохнула.

– Мы вам очень благодарны… адмирал.

Бен причмокнул.

– Так чего стоим? – прищурился он. – Давайте внутрь вместе с чемоданами, а то чего доброго привлечем тут ненужное внимание. С Бартоло и его родственниками уже встречались?

– Перекинулись парой фраз, – ответил Генри.

– Хех, – Бен плюнул себе под ноги. – С кланом Соло лучше сразу договориться, чтобы проблем не нажить… и меня от них уберечь. Мне проблемы не нужны, малыш Генри. У меня их, сам знаешь, сколько.

Под его брюзжанье мы вошли в трактир, и за нами скрипнул засов.

– Не успел прибраться, – буркнул старик нам в спины.

И он не преувеличивал.

В трактире стояла разруха.

При взгляде на зал создалось впечатление, будто рота солдат пировала, и все передрались напоследок, расхлестав бутылки, раскидав стаканы и столовые приборы. Весь пол был усыпан осколками, заляпан грязными следами обуви, рвотными массами и еще черт пойми какими человеческими выделениями. Запах табака, кислого пива и мочи стоял такой густой, что не осталось надежды от него хоть как-то спрятаться.

Меня и без того подташнивало от начинающейся ломки, а тут… фух… чуть не вывернуло прямо у порога. Насилу сдержался.

– Добро пожаловать в «Адмирал Баум», – захохотал Бен. – Пройдемте наверх, в ваши апартаменты.

Джо подобрала юбки и, осторожно ступая, отправилась за стариком в сторону лестницы. Мы с Генри проследовали туда же. Под нашими ногами заскрипели осколки.

Наверху было намного чище.

– Внуки спят, не шумите, – предупредил Бен.

– А где Адам? – шепотом спросил Генри.

Старик остановился и обернулся на него.

– Адама нет. Он погиб в прошлом месяце, в Час Тишины. Внуки теперь на мне.

В его глазах мелькнула еще не утихшая боль.

– Мне жаль, Бен. Очень жаль, – ответил Генри.

Лицо старика стало злым.

– Никому не жаль. И тебе не жаль! Смерть здесь слишком частая штука, чтобы всех жалеть.

Он повернулся, быстро прошел по недлинному коридору и остановился у двери с заржавевшей металлической табличкой «№ 2». Сунул ключ Генри в руку.

– Располагайтесь. Если сможете расплатиться, то уж будьте добры выложить сто суренов за ночь. На троих это не так уж и дорого. Почивайте, господа.

Бен оставил нас в коридоре, а сам отправился в соседнюю комнату. Щелкнул замок, послышались глухие шаги, скрип кровати, и все стихло.

– Адам был его единственным сыном, – мрачно сказал Генри и открыл ключом дверь.

Сначала из комнаты на нас пахнуло сыростью, потом мой нос уловил запах крыс. Его сложно перепутать с каким-то другим.

Номер был двухместный. Увесистый абажур, две кровати, грубо сколоченный стол с керосиновой лампой, два стула. И я знал точно: именно мне не нашлось тут места.

– Лягу на полу, – тут же предложил я.

Мне, если честно, было уже все равно, где спать, лишь бы поскорее упасть лицом в подушку (если она, конечно, для меня найдется) и отключиться часов на десять. Но сначала нужно принять дозу овеума. Не меньше двух таблеток. Я поставил чемодан в углу и уселся прямо на него. Джо прошла к кровати у окна. В глазах девушки блеснули слезы.

– Как же мы будем тут жить, Генри?

– Да, Джо, это не наша ферма Ордо в Хэдшире, – ответил тот. – Но все же это лучше, чем общежитие на Берроуз, где в одной комнатушке селят по десятку человек. И порой не самых приятных, Джо. А женщинам там вообще несладко. Думаю, тебе еще повезло.

Я молчал. Сказать мне было нечего.

Да, возможно, для Генри поселиться тут, в трактире приятеля, воспринималось везением. Мне же, плюс ко всему дерьму, предстояло выполнить задание Ордена Волка, не нарушая законов Ронстада, не дать заподозрить в себе наркомана, перерожденного адепта, предателя, шпиона… и при этом не вляпаться в какую-нибудь смертоносную хрень, что в данных обстоятельствах почти неосуществимо.

– Рэй, ты паршиво выглядишь. – Генри нахмурился. – Джо, проверь его. Вдруг Кай успела его зацепить.

Джо мотнула головой.

– Уже проверила. Он чист.

– Мне с утра паршиво… плохо спал, наверное, – ответил я рассеянно. – Утром окуну голову в ведро с водой, и все пройдет.

– Ладно, отдыхай, – кивнул Генри. – Да. Вот еще кое-что, – он мрачно посмотрел сначала на сестру, потом на меня. – Вы оба должны знать, как правильно вести себя здесь с людьми из особых родов. Городом заправляют три сильных клана. Клан Орриван держит ратушу и городскую администрацию, через них проходят все законы Ронстада и все официальные приемы. Клан Сильвер заправляет школами и больницами. Клан Соло подмял под себя торговлю, начиная с рынков и заканчивая элитными салонами. За всеми ресторанами, забегаловками и кабаре тоже присматривают Соло и имеют с них доходы…

Я вслушивался и старался запомнить каждое слово, но сознание стремительно теряло связь с реальностью. В голове созрел вопрос о харпагах: что это за твари такие… Но у меня осталось минуты две. Нужно было заткнуться и успеть принять горизонтальное положение.

Чтобы устроить себе маломальскую лежанку на полу, я сгреб два шерстяных покрывала с кроватей. На одно лег, вторым укрылся, а под голову подложил скомканный пиджак. И как только прикрыл глаза, мгновенно провалился в зыбкое пограничье, даже подумать ни о чем не успел…

Глава 7. Ведьмы лёгкого поведения

Разлепить веки удалось только с третьего раза.

И то после того, как вокруг стихли звуки. Сначала мимо меня прошуршали юбки Джо, еще через несколько минут пронеслись негромкие шаги Генри. Я наконец-то остался один и мог принять овеум.

О, дьявол, как же мне было плохо.

Язык во рту будто ссохся, в горле першило, в голове вызванивал церковный колокол, а такой жажды я сроду не испытывал. Будь моя воля, впитал бы сейчас кожей всю влагу прямо из воздуха…

Я сел на полу, откинув покрывало, и огляделся.

Голова кружилась, но мои осоловелые глаза все же разглядели у кровати Джо таз с водой. И плевать, что, возможно, она мыла в нем ноги. Я ринулся к тазу на четвереньках, на ходу стягивая с себя рубашку. Приник к воде и стал пить: жадно, нетерпеливо, громко глотая и сопя.

Не хотелось даже представлять, как это выглядело со стороны. Овеум превращал меня в животное. Кажется, прошла целая вечность, а я все пил, пил и пил. Воды в тазу заметно поубавилось.

Я наконец оторвался от таза, поднялся с пола и вытер лицо трясущейся ладонью.

Пространство продолжало ехать вбок и двоиться.

Овеум… срочно овеум…

Я кинулся к чемодану, что стоял у моей лежанки. Опустился перед ним на колени, щелкнул замками и открыл крышку. Бумажные пакеты с таблетками лежали точно так же, как я их упаковал, когда только собирался на поезд – с правого боку, под сменными брюками и набором колб, укутанных в полотенце.

От нетерпения я разорвал пакет, не теряя времени на развязывание узлов, и сунул пальцы в россыпь гладких прохладных пилюль.

Господи… кажется, меня затрясло от предвкушения.

В рот отправилась первая таблетка.

Следом вторая.

Потом третья…

Четвертая…

Пятая…

Стоп, Рэй! Ты же отойдешь на тот свет, если примешь шестую.

Я не знаю, что это было, но, кажется, сам ангел-хранитель моей рукой захлопнул крышку чемодана. Я повалился на спину и уставился в пыльный потолок комнаты. Пятая таблетка еще растворялась на языке, но тошнота и головокружение уже прошли, тревога сменилась эйфорией, полнокровной и гармоничной. Я не сдержал улыбки. Овеум снова сделал меня адептом кодо, достойным этого паршивого города.

И я бы лежал так целый день, в счастливой неге, если бы не задание.

Подробные инструкции тэн Зивард спрятал в специальном конверте с краткосрочной сильфовой печатью и трансмутационным напылением.

Это значило, что если его возьмет в руки не тот, кому предназначено послание, конверт мутирует во что-то иное. В любую безделушку: булавку, гвоздь, обертку от конфеты. А краткосрочная печать позволяла открыть конверт только в определенном месте и при определенных условиях (если конкретно, когда я достигну Ронстада и останусь один).

Что ж, Ронстада я достиг, в комнате никого – пора бы прочитать письмо.

Я заставил себя вновь открыть чемодан. Теперь пакеты с овеумом не произвели на меня никакого впечатления. Я сунул руку под одежду, нащупал конверт и аккуратно достал его из-под вещей.

Печать на нем тут же треснула с тихим щелчком, конверт открылся сам собой, и из него показалось письмо.

Плотная белая бумага, позолоченный вензель с гербом (уже знакомой картинкой головы волка над перекрестьем двух револьверов), идеально ровный почерк – красота, да и только. Но вместо подробной инструкции я увидел всего несколько строк:

«Черный волхв по прозвищу Архитектор.

Его старый адрес в Ронстаде: Берроуз, 38.

Возможно, информацией о его делах владеет Бартоло Соло, бывший камердинер Архитектора.

Отчеты отправляйте еженедельно на свой адрес в Лэнсоме с пометкой “Ребекке”. Если отчетов не будет, Ребекки тоже не будет.

Ищите, мистер Питон. И помните о пуле».

Я скомкал бумагу, и она тут же рассыпалась пеплом в руке.

Значит, помните о пуле? Отлично. Вот о пуле-то я как раз успел подзабыть.

Будто откликаясь на воспоминания, заныло мое простреленное правое бедро. Я уселся на стул рядом с тазом, из которого так неэстетично хлебал воду, и задумался, просчитывая в голове варианты действий…

Через минуту уже вернулся к чемодану. Отыскал среди кучи тряпья рубашку попроще, надел прямо так, мятую, сверху натянул жилет и пиджак, всю ночь заменявший мне подушку.

Отлично.

Теперь, надеюсь, я не был похож на пижона и аристократа, скорее на парня, все ниже скатывающегося по социальной лестнице. Осталось чуть взъерошить волосы, обзавестись запахом перегара и пота, пообтрепаться, ну а черные круги под глазами, думаю, у меня уже обозначились.

С собой я прихватил пару таблеток овеума, сунув их во внутренний карман пиджака, купюру в сотню суренов (всего тэн Зивард дал мне десять тысяч) и трость для обороны на всякий случай.

Я спустился вниз около десяти утра.

И чуть не лишился дара речи.

В трактире царили чистота и порядок. Ни единого следа грязи, ни одного осколка! Черт возьми, как такое возможно?..

Ответом мне было появление трех подростков: белокурой девочки лет десяти и мальчишек-близнецов, рыжих, будто вымазанных ржавчиной, чуть постарше сестры.

Пока я шел вниз, дети изучали меня пристальными взглядами.

– Мистер! Эй, мистер, – обратился ко мне один из мальчишек, прищурив глаз. – Вы во втором номере живете, да? С мистером Ордо и его сестрой, да? А как вас зовут?

– А кто вы по ПГИ? – добавил второй мальчик.

– Мы убираем номера после двенадцати… Дедушка ушел на рынок за хлебом… Скоро подвезут виски и пиво… Миссис Харди прирезала петуха… Мистер Ордо с сестрой ушли искать работу… Заходил Люк Банни, принес табак, полсурена за пачку, – отчеканила девочка, перекрикивая братьев.

А те принялись с новой силой заваливать меня вопросами:

– А вы завтракать будете?

– Вы любите яичницу? Предлагаю вам полюбить яичницу, потому что любить больше нечего…

– Вы приехали ночью?

– А вы были в Ронстаде раньше?

– Как вам спалось, мистер?

– А вы храпите? Вот дядя Хемиш так храпит, что трясется весь трактир…

Резким жестом руки я остановил этот мозгодробильный словесный поток.

Выдержал паузу, а потом спокойно ответил:

– Ита-а-ак. Я живу во втором номере с мистером Ордо и его сестрой. Меня зовут Рэй. Завтракать не буду, но яичницу люблю. Наш поезд прибыл ночью. Нет, в Ронстаде я впервые. Спалось мне паршиво. Я не храплю, по крайней мере, так же, как дядя Хемиш.

Дети пооткрывали рты и переглянулись.

– Приятного дня, мистер Рэй, – выдавила девочка.

– И вам, – кивнул я ей.

– Дженни Баум, – представилась она, чуть присев в неуклюжем реверансе, потом ткнула пальцем в сторону братьев. – Это Хью и Норманн. А нашего дедушку зовут Бен Баум, папу Адам Баум, маму Ева Баум. Только их уже нет в живых… ну… кроме дедушки, конечно. Дедушка еще живой. И все. Есть только дедушка и мы. Род Баумов совсем небольшой.

Я мрачно вздохнул.

– Ясно. Ну а я пройдусь немного.

Девочка нахмурилась.

– Только осторожней, мистер Рэй.

– Не ходите в сторону вокзала, – серьезно добавил один из братьев (пусть будет Хью).

– …и в сторону Берроуз, еще в сторону «Фермерских продуктов мистера Элиса», также в сторону парикмахерской на Гвардейской площади, и в сторону набережной, – добавил второй (а этот пусть будет Норманн).

– Желательно вообще никуда не ходить, – припечатала Дженни.

Я задумался на пару секунд и все же решил спросить:

– Раз вы так хорошо знаете город, не подскажете, где мне найти Бартоло Соло?

Дети снова переглянулись, на их лицах появилась тревога.

– Лучше вам его не искать, – ответил за всех Хью. – Бартоло – правая рука патриция Мэтто Соло, главы клана бандитов и торгашей… ой… – мальчик оглянулся по сторонам, проверяя, не услышал ли его кто.

Дженни пожала тощим плечом:

– Бартоло Соло сам вас найдет, если захочет ограбить.

– А грабят чаще всего у вокзала, – вставил Норманн. – И на Берроуз, и у «Фермерских продуктов мистера Элиса», и у парикмахерской на Гвардейской площади, и на набережной.

Так, все.

Пора заканчивать эту болтовню.

– Спасибо, господа, – кивнул я детям. – А теперь позвольте-ка мне выйти.

Я буквально сбежал от неуемных внуков Бена. Позади еще долго раздавалось щебетанье детских голосов, пока я не отошел от трактира «Адмирал Баум» на приличное расстояние.

Мой путь лежал прямиком на Берроуз, в бывший дом Архитектора. Я воображал, что это будет обычная кирпичная постройка, похожая на сотни домов Ронстада, но когда увидел, где жил когда-то волхв, остановился в растерянности.

Роскошный замок из белого камня с колоннами и башенками, пестреющий защитными рунами и огороженный высоченным забором с чугунными засовами на воротах.

И в нем уже давно расположились новые жильцы.

На входе висела табличка с выгравированной надписью: «Доктор Ли Сильвер. Частная школа для одаренных адептов».

Интересно.

Я даже допускал, что Архитектор так и остался жить в своем доме под прикрытием новых жильцов. Только как мне туда проникнуть, да еще и обшарить?.. Но первым делом не мешало бы собрать сведения и об этом докторе Сильвере: чем живет, какой у него уровень, есть ли семья и охрана, когда его не бывает дома.

Я постоял у бывшего дома Архитектора еще пару минут, оглядывая неприступные стены замка, высоченные ворота, надежную защиту… и все же решил, что лучше сначала связаться с кланом Соло. Возможно, Бартоло, как бывший камердинер Архитектора, владеет хоть какой-то информацией.

Существовал лишь один быстрый метод достать Бартоло Соло и вынудить его поговорить.

Что там болтали дети из трактира?

Грабят чаще всего у вокзала, на улице Берроуз, у «Фермерских продуктов мистера Элиса», у парикмахерской на Гвардейской площади и на набережной.

Наверняка, если обойти все указанные места, то вполне возможно напороться на шайку Соло (и на Кай тоже, не надо бы об этом забывать). По Берроуз я уже прошелся, прохожих встретил немного, но те, что я видел, выглядели вполне прилично. Дамы в неярких платьях, соломенных шляпках и с кружевными зонтиками, мужчины в сюртуках и пиджачных костюмах.

Грабежом на Берроуз и не пахло. По крайней мере, в полдень.

Поэтому я отправился на Гвардейскую площадь. По словам продавца из газетного киоска, площадь находилась совсем близко, в двух кварталах. Там же располагались мясной рынок, парикмахерская, кабаре «Красный капкан», а чуть дальше, за углом, те самые «Фермерские продукты мистера Элиса».

Двадцать минут прогулочным шагом – и передо мной предстала Гвардейская площадь. Увидев ее, я приготовил трость к обороне.

Здесь царила совсем другая атмосфера, нежели на Берроуз.

Женщины откровенно легкого поведения вешались почти на каждого проходящего, но скорее по привычке, чем с целью обогатиться. Мясники в грязных фартуках, с топорами и ножами, заткнутыми за пояса, стояли за дощатыми прилавками на краю площади. У кабаре толпились мужчины в разномастных рабочих одеждах.

И самое главное: в этой толчее мелькали не только карманники, но и ребята мастью покрупнее. Их было видно сразу. Никогда бы не подумал, что именно таких я и буду выискивать.

Теперь дело за малым.

Я отлично знал, с чего начать, ведь подобный сценарий наблюдал уже не раз на Рынке Нищих в Лэнсоме. Спасибо безродному детству. Итак, чтобы найти на свой зад неприятностей, нужно как минимум привлечь к себе внимание наводчиц.

Вальяжно вышагивая, я направился в сторону кабаре, и чем ближе подходил, тем больше заинтересованных взглядов ловил на своей персоне.

Я сунул руку во внутренний карман пиджака, достал сотенную купюру и чуть приостановился, якобы решая, куда потратить деньги: на кабаре или все-таки пойти на рынок, побаловать себя говяжьим стейком. Кивнув самому себе, я повернул в сторону рынка и зашагал к прилавкам, спрятав деньги обратно в пиджак.

Не прошло и минуты, как меня окликнули:

– Мистер, не желаете развлечься? А, мистер?..

Ко мне через площадь спешили две местные красотки.

Одна лет шестнадцати, угловатая, худенькая; вторая постарше, уже умудренная опытом, с аппетитными формами, лет двадцати. Вид у обеих был жалкий, но при этом многообещающий.

– Мистер, остановитесь и вы не пожалеете, – заявила та, что постарше, подходя ближе.

Коснулась меня пышной грудью, колыхающейся в откровенном вырезе блузки.

Ее проворные пальцы принялись обшаривать меня и ощупывать. А у дамы хорошая хватка. С таким рвением она обнаружит мои запасы овеума во внутреннем кармане пиджака уже через десять секунд.

Я перехватил ее руку, несильно сжав девице запястье.

– И что вы можете мне предложить, мисс?

Она томно провела языком по верхней губе и прикусила нижнюю, уже и без того красноватую от частых прикусываний.

– Вы не пожалеете, мистер. Гарантирую.

Я наклонился к девушке и прошептал на ухо:

– Очень бы хотелось испробовать весь предлагаемый вами ассортимент. Думаю, сотни хватит?

Девушка подмигнула и так же негромко ответила:

– Сотни хватит не только на меня, но и на Эстер. – Она обернулась на подругу, скромно топтавшуюся рядом. – Согласна, Эстер? Ты бы хотела пойти с этим симпатичным молодым господином? Посмотри, он явно из благородного рода… такие к нам редко заходят…

Эстер даже и не думала отказываться. Она часто закивала, выдавив то ли улыбку, то ли оскал.

– Ну вот и отлично, дамы, – заулыбался я. Обхватил обеих девиц за талии, увлекая в сторону рынка. – Так где мы можем уединиться?

Эстер продолжала молчать, а вот вторая девушка оказалась словоохотливой и скорой на дело.

– Если вам так уж не терпится, мистер, то вон там, совсем близко, есть неприметное местечко.

– Мне очень не терпится, детка, – шепнул я ей.

Девушка хихикнула.

– Вот здесь, мистер, – она взяла меня за руку и потянула за собой в тень полуразрушенного двухэтажного здания, зияющего пустыми окнами. А на ходу все бормотала: – Если вы в нетерпении, тогда зачем терпеть, правда же? Терпеть не нужно. Здесь тоже ведь неплохо. Сейчас Эстер разденется, она умеет это делать. Подрабатывает в кабаре… Хотите посмотреть на Эстер?

– И не только посмотреть, – ответил я с придыханием. Сам же внутренне напрягся.

Пока мы шли мимо рыночных рядов, двое мясников бросили прилавки и проследовали за нами, держась на расстоянии (узнал я их сразу, у меня отличная память на лица).

Говорливая девица остановилась, переглянулась с подругой.

– Эстер, твой выход.

Та заметно преобразилась. Ее взгляд стал плотоядным, а движения уверенными. Она без раздумий расстегнула пуговицы и распахнула блузку, демонстрируя еще подростковую грудь.

Такой прыти я, если честно, от нее не ожидал.

Уставился на женские прелести, будто впервые их увидел (на самом деле, чего я только ни перевидал в «Доме радости мадам Мускат»).

– Эй! Мистер! – выкрикнула вторая девушка. – А теперь гони кошелек!

– Что?.. – картинно опешил я.

– Что слышал, извращенец! Выворачивай карманы!

В это время оголившаяся часть тела Эстер начала медленно покрываться мерцающими татуировками. Кончики ее пальцев запылали синим.

Так вот оно что. Передо мной рунная ведьма.

О них я слышал немного. Говорят, адепты они не сильные, и чтобы от них защититься, нельзя позволять им чертить в воздухе знаки. Но сейчас у меня стояла другая задача: дождаться мясников с топорами (да, Рэй, твои задачи соседствуют с идиотизмом). Поэтому я продолжал пятиться.

Эстер медленно пошла на меня, сбросив с худого тела блузку. Ее татуировки вспыхнули ярче.

– Где деньги, идиот?

И впервые я услышал ее голос, грубый, совсем не юный. Глянул на вторую девушку. Та тоже успела покрыться татуировками. Вся, вплоть до лица.

Значит, мне повезло напороться на двух рунных ведьм.

Я опустил трость набалдашником вниз, почти касаясь каменного пола, усыпанного обломками кирпичей, и приготовился. Если бы девицы знали, что скрывается внутри моей трости, то не подходили бы так близко.

Но я ждал появления мясников и не спешил использовать преимущество.

– Ну что, мистер?.. – негромко спросила Эстер. – Тебе нравится развлечение?

– О-очень, – выдохнул я. Нашарил во внутреннем кармане купюру и смял в кулаке. – Я готов расплатиться прямо сейчас. Возьмите… тут сто суренов…

Девушка протянула руку, но более опытная подруга тут же одернула ее:

– Эстер! Не прикасайся к нему! Вдруг он такой же, как Феликс? Потом не отделаемся. – Она указала на землю рядом с собой. – Брось деньги сюда, мистер. Поближе ко мне.

Я швырнул смятую сотню себе под ноги, еще и подошвой туфли на нее наступил.

Возмущенная Эстер принялась чертить в воздухе. Ее мерцающий указательный палец двигался невероятно быстро, вырисовывая сложную руну, и я не придумал ничего другого, как мгновенно броситься к девушке и схватить ее за руку.

– Отцепись! – она попыталась освободиться, но я держал ее железной хваткой.

К нам подбежала вторая ведьма, ткнула в меня пальцем и начертила знак прямо на моей спине. Кости пронзила боль, и я уже решил воспользоваться тростью, но тут издалека донесся голос:

– Оставьте! Мы сами его выпотрошим!

Ведьмы мгновенно от меня отпрянули. Эстер схватила с земли блузку и прикрыла грудь. Руны с ее тела исчезли.

– Хозяин… он сопротивлялся, – тихо сказала она, склонив голову.

Я оглянулся на вновь прибывших. Мясники. Двое. С друидскими боевыми топорами.

Ну наконец-то…

Мясники приближались. Один худой и высокий, другой приземистый и плотно сбитый.

– Денег у меня нет! – выкрикнул я. – Все, что было, я уже отдал! С меня взять нечего!

Тот, что пониже, оскалился и выдал что-то вроде горлового хрипучего смеха.

– У любого найдется, что взять, сопляк. Например, твой костюмчик мне лишним не будет.

Скорее всего, именно он и был Феликсом, главным из этих двоих. Наверняка помощник самого Бартоло Соло. И судя по тому, что его опасались рунные ведьмы, адептом он был не простым. Вот только каким конкретно искусством он владел?..

– Я сам его убью, – бросил он подручному и направился ко мне, выставив топор и сверля меня взглядом.

Никаких сомнений, Феликс понимал только язык силы, и придется с ним драться.

Но это ничего не меняло. Даже в теле тщедушного аристократа драться я не боялся.

Уже с семи лет раздирал кулаки в жестоких мальчишеских боях на Рынке Нищих, под дикий вой таких же, как и я, безродных, сбившихся в тесный круг. И наградой в этих битвах порой становился кусочек козьего сыра. Сейчас же награда была куда существенней – жизнь моей сестры Ребекки, как и моя собственная. И подраться – самое малое, что можно для этого сделать.

Я коснулся тростью каменного пола и с силой надавил на набалдашник.

Послышался тихий хруст.

Стекло набалдашника лопнуло, и из него к моим ногам потекло мутационное масло. Это была моя собственная придумка: иметь при себе порцию высококлассной связующей жидкости в неприметном месте.

Трость я сделал уже давненько, полгода назад, и перед тем как отправиться в Ронстад, попросил тэна Зиварда забрать ее из моего подвала и привезти мне. К тому же трость была стальной и разборной. Она делилась на две части, что позволяло мутировать самое любимое мое оружие – южное мачете.

Для боя его редко кто использовал, больше для рубки тростника, но с помощью мутаций я мог менять форму клинка, поэтому доработал для себя его идеальный вариант: расширяющийся к острию клинок не короче полуметра, легкую накладную рукоять с противовесом и обязательно гарду для защиты пальцев.

Разборная трость позволяла мутировать из нее сразу два мачете для обеих рук, а мутационное масло давало возможность сделать это практически моментально. Ну… и пять таблеток овеума, конечно.

Феликс приближался.

Его намерение убить меня, а потом преспокойно снять приглянувшийся костюмчик с трупа, ясно читалось в глазах. Хрен ему, а не костюмчик.

Одним щелчком замка я разделил трость надвое и макнул обе части в лужицу масла под ногами. В руках уже пекло от нещадного желания поскорее мутировать никчемные палки в смертоносное мачете.

До столкновения с Феликсом у меня оставалось несколько секунд, и их мне хватило, чтобы вооружиться. Я выдохнул, когда ладони привычно сжали удобные рукояти мачете, и со свистом вертанул их, отводя назад.

– Эй, Феликс. Может, сначала поговорим? – предложил я стремительно приближающемуся мяснику.

– На том свете поговоришь! – прорычал тот и, размахнувшись, обрушил на меня топор…

Глава 8. Крыса Рингов

Со звоном клинки мачете приняли удар друидского топора.

Феликс сверлил меня взглядом, наверняка представляя, как лезвие его тяжелого орудия врезается в мой череп и рубит его… рубит… рубит…

Парнем он был не очень-то ловким, зато сильным и выносливым, как конь-тяжеловес. Его помощник остановился поодаль, ожидая приказа. Рунные ведьмы отпрянули к полуразрушенной стене постройки и наблюдали за хозяином.

– Феликс, – прищурился я, – мой костюмчик тебе будет узковат.

Мясник сжал топор до скрипа, и разящие удары посыпались на меня один за другим.

Искусством боя он владел неплохо, зато я мог на ходу менять форму оружия и маневрировать, выбивая противника из привычного ритма. Пока Феликс в очередной раз поднимал топор, мои мачете успели мутировать в два сабасских меча.

Теперь в одной руке я держал метровую полусаблю с идеальным изгибом клинка, удобной рукоятью и широкой цубой. В другой – короткий меч. Клинки сверкнули каленой сталью и рассекли воздух, став продолжением рук.

С пыхтящим сопеньем, весь лоснящийся от пота, Феликс отпрянул от меня – похоже, растерялся, но тут же набросился снова.

Он злился. Еле отслеживая движения моих рук, метался из стороны в сторону и семенил, теряя силы. Я же наоборот планировал и вымерял каждый шаг, каждый поворот корпуса, каждый жест.

От этого зависела моя жизнь.

Бой двумя мечами – техника экзотическая. Владел я ею далеко не на высшем уровне, но старался идеально отрабатывать скользящие блоки, чтобы топор мясника не разбил клинки мечей.

Феликс неожиданно вертко уходил от моих колющих выпадов, но пару раз я все же угодил в его левый бок. Противник явно не ожидал от меня такой обороны, рычал и скалился, делал ложные выпады, обманные маневры – и снова терял силы.

Кожей ощущалось, как пространство вокруг нас накаляется, становится плотным, вместе со звоном и скрипом оружейной стали наполняется жаром. Взмах топора – свист мечей… выпад – блок… смена позиций…

Несмотря на всю свою нарочитую неуклюжесть, Феликс оказался хитрым и выносливым бойцом. Друидским топором он владел отменно.

– Ты что за проходимец такой, а?.. – наконец захрипел мясник. – У тебя на роже написано, что ты проходимец! Что ты скрываешь?.. Хотел развлечься с моими девочками, а потом слинять, не заплатив? Кто ты?

Кажется, он начал использовать кодо, только какое именно искусство, оставалось для меня загадкой.

Его глаза наполнились белизной, зрачки совсем исчезли. Топор продолжал мелькать и резать воздух над моей головой, а Феликс все громче бормотал мне в лицо:

– Я знаю, кто ты… знаю все твои слабости и уязвимости. Ты не справишься, парень… ты не справишься. Ты создан, чтобы сдохнуть в луже собственной крови. Кто ты, сопляк?.. Вор? Убийца? Больной? Безумец?.. Кто ты?.. У каждого есть слабое место. О-о, я знаю… ты предатель?

Я понимал, что это провокация, но тело не смогло противиться силе неизвестного мне кодо. После слова «предатель» внутри все будто съежилось. Феликс мгновенно почуял слабину.

И продолжил давить на больное:

– Значит, предатель… Кого ты предал?.. Свой род? Страну? Друзей? Себя?

А вот на это я не поддался.

Да, я сотрудничал с теми, кого ненавидел, с теми, кто изуродовал мою жизнь и отнял тело, но я защищал сестру. И до последнего вздоха не перестану этого делать.

Утрись, сволочь. Я не предатель.

На этот раз вздрогнул сам Феликс. Нахмурился, будто не ожидал от меня морального сопротивления. Этой заминки мне хватило, чтобы нанести ему рубящий удар в предплечье.

Сквозь рукав его рабочей формы проступила кровь, обильно пропитывая ткань.

Мясник взвыл, отшатнулся. Но тут же перехватил топор в другую руку и кинулся на меня. Его удары стали сильнее, чаще, свирепее.

– Кто ты?.. – продолжал колдовать Феликс еще усерднее. – Кто ты, если не предатель?.. Я вижу, как трясутся твои руки, как они слабеют… Что ты смутировал? Два жалких ножа? Уровень ребенка, а не нормального адепта. Да ты вообще не адепт, а подделка!

Я чувствовал, как он лезет в мои мысли, роется в них, ищет… ищет что-то…

Белые глаза Феликса вспыхнули светом.

– Я вижу твое имя… Теодор… тебя зовут Теодор, и ты… ты из имперского рода… из рода Рингов. Рингов!.. Что щенок из элитной своры Лэнсома забыл в Ронстаде? Среди Рингов никогда не было адептов. Вы же так гордитесь своим чистоплотным родом. Первые в Скрижали Достойных. Первые везде! Тогда что ты тут делаешь, имперский выродок?.. Какого хрена тебе тут надо?

Феликс все больше напоминал безумца, нес полную ахинею.

Но мое тело отозвалось на имя «Теодор», уши не впервые его услышали, сердце забилось сильнее при упоминании этого имени.

– Крыса Рингов среди нас! – продолжал орать Феликс, орудуя топором. – Крыса Рингов в Ронстаде! Да не бывать такому!

Я старался не слушать бред мясника, но его сильное кодо подавляло волю.

Шаг за шагом я отступал, удары слабли. Мечи перестали быть виртуозным орудием, превратились в неуклюжие ножи, рукояти скользили в потных ладонях, а глаза Феликса излучали не просто белый свет, они искрились им, тлели и вспыхивали неистовой белизной.

– Щенок Рингов! Имперский выродок!

Рукоять короткого меча выскользнула из моей ладони, оружие зазвенело по каменному полу и глухо ударилось о стену рядом с ведьмами. Я, как мог, отбивался одной полусаблей, клинок еле выдерживал удары мощного боевого топора, а моя моральная броня все сильнее трещала по швам.

– Теодор Ринг! – снова выкрикнул Феликс.

От этого выкрика меня парализовало. Я выронил второй меч и тут же получил сильный удар обухом топора прямо в грудь. Отчетливо услышал треск костей, попытался увернуться от нового удара, но от болевого шока упал на колени, хватая ртом воздух.

Тяжелым носком ботинка Феликс добавил мне под ребра.

– Я все же заберу твой костюмчик, сопляк, – послышался его довольный голос.

– Ну попробуй… – выдавил я, заставляя себя поднять голову и посмотреть мяснику в глаза.

Они уже потухли, Феликс перестал колдовать, уверившись в том, что одержал победу. Но нет, это была не она. Я еще не сдался.

– Можно ему добавить? – спросил у Феликса его помощник. И не дожидаясь ответа, подошел ко мне, схватил за волосы и потянул вверх, заставляя встать с колен.

– Ну что, парень? Привет тебе от клана Соло…

Не сильным, но точным ударом в нос я заставил его заткнуться.

Ответ последовал мгновенно. И такой, что меня отбросило на спину. Кулак парня угодил мне в нижнюю челюсть и, казалось, раздробил к чертям половину лица.

Давясь кровью, текшей из разбитых губ, я снова поднялся на ноги. Сплюнул и прохрипел:

– Хрена с два вы получите мой костюмчик, ублюдки.

Наверняка мой костюм пребывал уже не в том виде, чтобы на него посягать. Грязный, обессиленный, истекающий кровью, я стоял без оружия, пошатываясь от головокружения, а Феликс внимательно смотрел на то, как я держусь из последних сил.

– Ты меня достал, сопляк, – процедил он. – Откуда у изнеженных Рингов вдруг взялся такой крепкий засранец?.. Я хочу заколотить тебя до смерти. Вот этой вот рукой. Хочу чувствовать, как крошатся твои кости и рвется кожа. Будь добр, сделай дяде Феликсу приятно. Сдохни, крыса Рингов!

Он отбросил топор и ринулся на меня, всадив кулак мне в живот. Увернуться я не смог, и мы повалились на землю. Феликс вжал меня в пол и пару раз ударил в лицо.

В глазах взорвались искры, голова запрокинулась. Но все же я успел заметить крупную золотую цепь на шее Феликса.

Золото.

Оно мутировало почти без усилий, но мне, не природному адепту, все равно требовалась связующая жидкость.

Лежа на спине и помогая себе локтями, я пополз в сторону лужицы мутационного масла, вылившегося из набалдашника трости. Феликс тут же разгадал мой план. Схватил меня за грудки и приподнял, прошипев в лицо:

– Грубо работаешь, парень…

Я оскалился. И смял в кулак его золотую цепь.

К черту масло… Попробую мутировать так.

Ладонь пронзил адский жар. Такого жара я никогда раньше не ощущал. Изнутри давила мощь, требовала разрядки. И это не было похоже на выход химического кодо, что давал овеум.

Под горячими пальцами цепь начала мгновенно мутировать в прочный шнур с такой же скользящей петлей, что я видел на лассо у Генри. И чем сильнее я тянул за его конец, тем крепче он затягивался вокруг шеи Феликса.

От неожиданности, боли и нехватки воздуха тот вытаращился на меня и задергал головой. Но я держал его намертво, будто душил навалившегося медведя.

Или он, или я…

Видимо, я.

Феликс захрипел, скребя шею в попытке ослабить петлю, а я медленно поднялся с пола, притягивая к себе противника за смертельный ошейник.

– Позови мне Бартоло, – сказал я в его покрасневшее лицо. – Сейчас. Мне нужен твой босс.

Феликс не мог говорить. У него подгибались ноги, он беззвучно разевал рот, высовывая язык и заходясь пеной.

Ко мне кинулся его помощник, но я остановил его, громко пригрозив:

– Еще шаг – и веревка превратится в стальную проволоку. Будешь ловить голову этого козла у себя под ногами!

Помощник замер, не добежав до меня метра три. Ведьмы заскулили, они даже не пытались помочь своему главарю, притихли у стены, ожидая и его, и своей участи.

– Если ты позовешь мне Бартоло, я ослаблю петлю, – снова обратился я к мяснику. – Ты понял, Феликс? Пусть твой подручный приведет мне его прямо сейчас. Я хочу видеть Бартоло.

Феликс закивал, давая понять, что на все согласен.

Я ослабил петлю, и мясник одним долгим вдохом, с хрипом, бульканьем и свистом втянул воздух в легкие. Потом махнул рукой, не глядя на помощника.

– Иди…

Тот кивнул и кинулся из заброшенного здания. Ведьмы продолжали поскуливать.

– Свободны! Валите отсюда! – гаркнул я им.

Та, что постарше, со всех ног понеслась к выходу, но Эстер помедлила. Посмотрела на меня пронзительным взглядом, приложила раскрытые ладони к сердцу и направила их в мою сторону. Склонила голову в уважительном кивке. А потом быстро схватила грязную сотенную купюру с пола и кинулась бежать.

Мы с Феликсом остались одни.

В горле у него похрипывало и даже скрипело, он старался дышать носом.

– Бартоло с тебя с живого шкуру стянет и сделает из нее пальтишко, – выдавил он, одаряя меня свирепым взглядом.

– Вот и посмотрим, как крепко моя шкура на мне сидит, – ответил я.

– Да уж… очень хочется увидеть…

– Почему ты назвал меня Теодором Рингом?

Феликс расплылся в угрожающей улыбке.

– Потому что прочитал это в твоей башке. Мое кодо все видит и никогда не ошибается.

– На этот раз ты ошибся, – бросил я ему, но нехорошая догадка все же зародилась в голове: кажется, теперь я узнал, кому принадлежало тело, в котором я находился.

Отпрыску Рингов.

К этому же роду относился глава империи. Выше, чем аристократы из рода Рингов, в Бриттоне никого просто не существовало.

Я очень надеялся, что Феликс ошибся, приписав меня к имперскому роду.

Пожалуйста, пусть он ошибется…

В далеком гуле Гвардейской площади и в паузах между шумными выдохами Феликса я различил отчетливые шаги. Тяжелые, не торопливые, но и не медлительные. Звук надвигался, и я уже знал, кто идет со мной повидаться.

Через минуту в проеме заброшенного здания показалась высокая и грузная фигура Бартоло Соло.

– Ты что за хрен?! – рявкнул он с порога. – Феликс, кто этот парень?

– Это щенок из рода Ри-и…

Я сильнее затянул на шее Феликса петлю. Подождал, когда Соло подойдет ближе, и сказал спокойно, без претензий:

– Хочу поговорить с достойным представителем вашего клана.

– С чего ты взял, что я буду с тобой говорить? – Соло подобрал валяющийся на полу топор Феликса.

В его здоровенных руках оружие больше походило на игрушку.

Я же решил не медлить, ведь неизвестно, сколько получится продержать Феликса на поводке. Я обмотал шнур вокруг кулака, крепче стягивая петлю на шее мясника. Тот снова задергался.

– Бартоло, как давно клан Соло стал таким уважаемым? – спросил я. – У меня есть предложение сделать его еще более уважаемым. И есть возможность. Только поговорить бы с нормальным человеком, а не с придурком, у которого вместо мозгов мясной фарш.

Глаза старшего Соло налились гневом.

– Тебе жить надоело, тощий ублюдок? – процедил он и прищурился, вглядываясь в мое лицо. – Эй… где я тебя мог видеть? Твоя смазливая рожа мне знакома… – Соло нахмурился, но тут же просиял: – Точно! Сегодня ночью у вокзала. Тебя присмотрела для себя Кай.

Я поморщился.

– Ты про ту старуху с пищевым расстройством?

Скорее всего, за свои слова мне придется ответить. Но это будет потом, а сейчас мне нужен был Соло.

И драться с ним я не собирался, вряд ли сейчас я смогу его победить, а вот сделать так, чтобы он сам захотел со мной поговорить, из уважения к моей наглости – вполне.

Он уже уважал меня и был заинтересован моей выходкой, я видел это по его глазам. И на его месте я бы тоже заинтересовался, при этом припас бы два варианта, ничем не рискуя: сначала прощупал бы новичка на гнильцу и после убрал, либо взял его в шайку. Вряд ли в закрытом Ронстаде разбрасываются людьми. Здесь каждый на счету, особенно толковый и наглый.

– Смотрю, ты очень смелый, – бросил здоровяк. – А как ты запоешь, когда я позову саму Кай? Теперь ты для нее – еда номер один. Деликатес в штанишках.

– Кормежка Кай входит в твои обязанности?

Желваки Соло перекатились под кожей, он прищурился.

– Что ты за хрен, я тебя спрашиваю?

– Есть дельце на миллион. Выпьем? – предложил я.

Соло округлил глаза.

– Выпить? С тобой?! Ты рехнулся, молокосос?

– Ты лично говорил, что никому не отказываешь в компании выпить, даже врагам… Да и сам знаешь, любой новичок хочет тут выжить, и я тоже. У меня есть, что тебе предложить, взамен на приличную работенку. Остается только выслушать.

Соло смерил меня взглядом (еще более заинтересованным).

– Оставь Феликса. Выпьем, раз ты так хочешь.

Я кивнул.

– Отлично. Только дай слово, что этот говнюк на меня не нападет и не применит кодо.

Соло взглянул на хрипящего Феликса.

– Сейчас мой племянник уйдет, но я не могу гарантировать, что он не отомстит тебе в любой другой день.

Это был достойный ответ.

– Хорошо, – согласился я.

Отпустил веревку и оттолкнул Феликса от себя. На ослабевших ногах тот продержался недолго: осел на пол и принялся освобождать горло от петли.

– Убью… сраный ублюдок… отрежу твою сраную башку и скормлю собакам… – зашептал он, с яростью откидывая веревку. Посмотрел на босса. – Бартоло, ты знаешь, кто этот засранец? Он из…

– Заткнись и вали отсюда, Феликс, ты уже облажался, – перебил его Соло. – Приготовь нам стол в кабаре. – Он перевел взгляд на меня. – Ты бывал в кабаре, самоубийца?

– Рэй, – представился я.

Соло ухмыльнулся, и его ухмылка не обещала ничего хорошего.

– Так ты бывал в кабаре, Рэй?

Я отрицательно покачал головой.

– Тогда ты будешь в восторге. Вот это я гарантирую. Ну а все остальное – уж как разговор пойдет…

Мы ввалились в кабаре «Красный Капкан» через двадцать минут.

Соло буквально тащил меня на себе, грязного, избитого, еле волочащего ноги. Кажется, кроме треснутого ребра, у меня был сломан еще и нос. Боль пульсировала в голове, но лица я не чувствовал, оно будто отмерло.

И пока мы с Соло шли по Гвардейской площади в сторону кабаре, все расступались перед нами, провожая усмешками. Наверняка думали, что очередному придурку не повезло перейти дорогу знаменитому Бартоло Соло и его тяжелому кулаку.

Мы преодолели тесное фойе заведения и вошли в полумрак главного зала. «Красный капкан» еще не открылся, но у входа уже толпились любители развлечений.

Соло швырнул меня в кресло у столика с табличкой «Заказано для мистера Бартоло», а сам уселся напротив. Я бегло оглядел зал, уставленный столиками. Здесь имелись две основополагающие вещи: сцена и бар. Хотя нет. Зрелища и выпивка – так будет точнее. Мы как раз устроились рядом со сценой.

К нам тут же поспешил официант.

– Мистер Бартоло, Феликс дал указания насчет…

– Принеси нам выпить, Фред, – перебил его Соло. Его грузная фигура повернулась ко мне. – Что закажешь? Я угощаю.

Ответить он мне не дал, я только открыл рот, но Соло уже отвернулся от меня.

– Принеси ваш знаменитый грязный ром, Фред. И позови Софи. Скажи, это срочно.

Официант кивнул и понесся исполнять приказ. И ведь парня даже не смутило, что в заведение явился истекающий кровью клиент.

К тому же придется пить ром… А с утра у меня и крошки во рту не было, так что отключусь я после второго же стакана.

Ладно, разберемся.

– Ты пьешь ром, Рэй? – поинтересовался Соло.

Этот сукин сын будто услышал мои мысли.

Я улыбнулся разбитыми губами.

– Ром – мой любимый напиток, Бартоло. Как ты угадал?..

– Здесь подают отличный корабельный ром. Добавляют в него немного лимонного сока и выжимку из кактуса. Никакого льда. Они называют это «грязный ром». Потом клиентов обычно выносят, потому что сами они идти не могут. Тебе понравится.

Я выдержал тяжелый взгляд Соло, но внутренне меня уже мутило от одной мысли о грязном роме.

– Бартоло? – услышал я позади себя приятный женский голос. – Зачем звал?

Я не видел, кто эта женщина, но, видимо, Соло ее уважал. Это читалось в его глазах.

Он кивнул на меня.

– Обработай немного парня, Софи. Не могу пить с человеком, у которого рожа разбита.

– Мне некогда, Соло, – фыркнула женщина. – И я не собираюсь обрабатывать каждого, кого ты избил.

– Обработай его, и я прощу тебе должок.

За моей спиной шумно выдохнули.

– Черт с тобой, Бартоло. Но больше не подсовывай мне своих пьяниц. От них воняет!

– Софи, ты прекрасна, ты ангел-хранитель этого грешного города, – улыбнулся Соло.

Женщина обошла мое кресло и остановилась напротив.

Ее лицо скрывала плотная черная вуаль, волосы были собраны под шляпку без единого шанса узнать: блондинка она, брюнетка или рыжая. Темное платье с глухим воротником облегало худенькую фигуру женщины.

Она склонилась надо мной и долго изучала мое лицо. Я лишь заметил, как блеснули ее глаза сквозь ткань вуали, будто в ночи зажглись и погасли уличные фонари.

– Его била не твоя рука, Бартоло, – сказала женщина.

– Это Феликс, – коротко пояснил тот.

– И Феликс тоже получил, верно?

Соло не ответил.

Женщина усмехнулась.

– Как тебя зовут? – спросила она у меня.

– Рэй, – выдавил я хрипло.

– Я подлечу тебя, Рэй, так уж и быть, – она поднесла к моему лицу раскрытую ладонь и негромко попросила: – Смотри сюда, на мою руку. Что ты видишь?

Сначала я не видел ничего необычного. Но через несколько секунд кожа на ее ладони начала меняться, становясь… зеркальной. В руке женщины я увидел собственное отражение. От неожиданности даже приподнялся с кресла, но Соло рявкнул:

– Сядь на место!

И я опустил зад обратно.

– Что ты видишь, Рэй? – прошептала Софи.

Я нахмурился, вглядываясь в мутное отражение.

– Кровь… лицо в крови. Правый глаз начинает заплывать… и, кажется, бровь над ним рассечена… и нос… черт… нос…

Я хотел отвернуться, но не смог отвести глаз. Зеркало не отпускало.

– Хорошо, Рэй. Я заберу твою боль.

Кажется, я это уже слышал. От черного волхва Херефорда. Выходит, эта женщина… тоже черный волхв?.. Зараза, еще один черный волхв на мою голову.

– Не нужно так напрягаться, Рэй. Я не храню чужую боль у себя, мне это не нужно. Я верну ее тебе, но в другом виде. Ты сам решишь, что с ней делать. – Она замолчала и после небольшой паузы спросила: – Что ты видишь сейчас? Посмотри.

Мое отражение на ладони начало меняться.

Кожа светлела, очищалась от крови, правый глаз принимал нормальный вид, припухлость сходила за секунды, на рассеченной брови теперь светлел только шрам, и нос… черт возьми… нос, чуть сдвинутый вбок от удара, менял форму, становясь на место. Лицо преображалось, боль уходила. Это было приятно.

– Что ты видишь, Рэй? – услышал я тягучий шепот Софи.

– Лицо… лицо меняется…

– Хорошо. А теперь я отдам тебе твою боль.

После ее слов я снова напрягся, вспоминая, как Херефорд любезно отдавал мне мою боль. Только в разы более сильную. Повторения мне не хотелось.

– Смотри, – шепнула мне Софи. – Смотри сюда.

Зеркальная кожа на ладони женщины покрылась рябью и медленно потекла вниз, собираясь в крупную тугую каплю.

– Стакан, – потребовала Софи. – Дай стакан, Бартоло.

Капля зеркального вещества дрогнула и сорвалась с ладони, полетела вниз. Буквально у самого пола ее поймал Соло, успев подставить стакан. Передал его в руки Софи. Женщина выпрямилась и посмотрела на меня.

– Как ты себя чувствуешь, Рэй?

Я принялся ощупывать лицо. Ни боли, ни крови, ни сломанного носа.

Софи подала мне стакан.

– Это твое. Боль – уникальное связующее звено для любых мутаций. С помощью него можно убивать наверняка. – Она кивнула мне на прощание, повернулась к Соло. – Больше я тебе ничего не должна, Бартоло?

– Нет, Софи. Отличная работа. Впрочем, как и всегда.

Женщина развернулась и быстрым шагом направилась к бару, парой слов перекинулась с официантом и вышла из кабаре.

– Кто она? – не удержался я от вопроса.

– Не твое собачье дело, приятель, – бросил Соло. – Ты хотел выпить со мной? Так приступай к делу.

Пока Софи колдовала надо мной, нам с Бартоло, оказывается, принесли выпивку.

Два фаянсовых стакана и литровую бутылку рома. И чтобы напоить, а потом еще и разговорить здоровяка Бартоло, мне придется изрядно постараться.

С ехидной улыбкой Соло наполнил стаканы до краев. Я же придвинул кресло ближе к столу.

– У меня есть поставщик… – начал я.

Но Соло остановил меня размашистым жестом руки и указал на ром.

– Пей, приятель.

Я смолк.

Взял стакан, несколько секунд смотрел на мутную зеленоватую жидкость. Потом сделал резкий выдох и опрокинул в себя ром.

Какое же дерьмо.

Горло и трахею обожгло едким спиртом, желудок окутало жаром. Чудовищным усилием воли я не позволил себе поморщиться. Поставил стакан на стол и посмотрел Соло в глаза.

Тот усмехнулся.

– Значит, ром твой любимый напиток, Рэй?

– Самый любимый… Бартоло, – выдавил я, еле сдержав кашель.

Соло кивнул и молча выпил свою порцию рома. Причмокнул, выдохнул и снова разлил напиток по стаканам.

– Пей, приятель.

– А обсудить дело?

– Ты сказал: я хочу выпить с тобой, Бартоло. Выпить и поговорить. Значит, сначала пьем, потом разговариваем.

Ах ты ж, сукин сын…

Соло не сводил с меня глаз, а я с него. Моя рука потянулась к стакану, обхватила его и поднесла к губам. Я смотрел на Соло и медленно пил ром.

В глазах заслезилось.

Но жидкость показалась уже не столь обжигающей, пролетела в глотку, а потом в желудок уже по проторенному пути. Внутри порядком пекло, меня бросило в жар, в ногах появилась слабость.

Я оттянул воротник рубашки, испачканной в пыли и крови.

– Слушай, Бартоло, а кто ты по ПГИ?

– Тебе есть разница? – прищурился он. Потом в один глоток осушил стакан рома и смерил меня суровым взглядом: – Если еще раз, Рэй, ты полезешь к Феликсу и его девочкам, ты не проживешь и минуты. И мне насрать, что твою смазливую рожу присмотрела Кай. Я прикончу тебя мгновенно, ты понял?

– Остынь, не нужны мне его девочки. Мне нужно было как-то на разговор тебя вытянуть, – я откинулся на спинку кресла.

Соло метнул в меня выразительный взгляд, но промолчал.

А вот я, залив в себя два полных стакана рома, почувствовал, что начинаю пьянеть. Однако сдавать позиций не собирался.

– Наливай, Бартоло. Чего сидишь?

– Ты ж сдохнешь, малец, – хохотнул тот, заметно подобрев.

Я устроился в кресле поудобнее. В голове приятно зашумело, тепло разлилось по размякшим мышцам. Кажется, моргать я стал чуть медленнее обычного, но нужно было начинать разговор, правда, из интересных предложений у меня имелось лишь одно.

– Ну что? Теперь-то поговорим? – напомнил я Соло.

– Говори, – кивнул тот.

Я внимательно посмотрел ему в глаза.

– Тебя интересуют занимательные голубые пилюли?

Соло посерьезнел, но думал недолго.

– Покажи образец.

Я молча достал из внутреннего кармана пиджака одну таблетку овеума, коротко продемонстрировал ее, прокатав меж пальцев, и тут же спрятал в кулаке. Но этого хватило, чтобы Соло оценил.

– И много их у тебя? – спросил он.

– Смотря сколько тебе нужно, смотря какое количество ты называешь «много», смотря какой у тебя рынок сбыта…

Здоровяк нахмурился.

– Рынок сбыта не здесь. Адепты не употребляют. Но я могу наладить поставки в другое место… – он посмотрел на мой кулак с пилюлей. – Откуда товар?

Я улыбнулся.

– Может, тебе еще и адрес подробный назвать?

– Как провез сюда? – не отставал Соло.

– Ты не те вопросы задаешь мне, Бартоло.

– Где товар сейчас?

– В надежном месте, – еще шире улыбнулся я. – Если договоримся, я принесу часть. Но если меня сожрет Кай, ты его, конечно, не увидишь.

Соло постучал костяшками пальцев по собственному виску.

– Ты ничего не знаешь, парень… Кем бы ты ни был, ты обязан уважать Кай. Она не просто черная вдова, она сдерживает харпагов. И если бы не Кай, их было бы намного больше… во стократ больше. Для борьбы с ними Кай нужны огромные силы. Она получает их вместе с плотью молодых адептов. Нам приходится с этим мириться и добровольно предлагать ей новую кровь. Мы все поклялись ее кормить.

– Это ж сколько народу она сожрала?

– Никто не считал. Но теперь ты в их число не войдешь, если уж на то пошло. Скормим ей кого-нибудь другого.

Почему-то на Кай мне было сейчас особенно наплевать.

– А кто такие харпаги?

Соло помрачнел.

– Они приходят на закате. Наблюдают за нами, смотрят, у кого какая защита, выбирают жертвы и проверяют уязвимые места. И раз в месяц обрушиваются на город толпой. Мы называем это Часом Тишины. Харпаги питаются кодо. Эти твари есть не только в Ронстаде, они есть везде. Но именно здесь их самое лакомое место. Когда-то вместе с Кай город защищал сам Архитектор, пока не ушел искать… – Соло резко смолк, понимая, что сболтнул лишнего. И добавил, поморщив нос: – Пошел ты к черту, Рэй!

– Тогда наливай, – не стал спорить я. Оглядел раскрасневшуюся от выпивки физиономию Соло. – Ну что? За общее дело?

– У нас пока нет никаких общих дел. – Соло снова наполнил стаканы ромом. – Но если ты выкинешь какой-нибудь финт, приятель, я не просто скручу тебе позвоночник. Я тебе его в задницу затолкаю. Тогда ты пожалеешь, что Феликс тебя сразу не прикончил. Ты из Ронстада от меня никуда не денешься, малец. Да и за его пределами мои люди тебя отыщут и живьем в могилу зароют, если ты меня облапошить рискнешь.

– Живописно выражаешься, – усмехнулся я.

Мы чокнулись и выпили.

Это была уже третья порция адского напитка. Мой голодный желудок впитывал ром, как губка, и отправлял в кровь лошадиные дозы спирта.

– Вижу, ты парень не промах и не трус, – после долгой паузы сказал Бартоло. – Таких я уважаю. Мне уже в красках порассказали, какую схватку вы с Феликсом устроили… Если ты не лажанешь с нашим, далеко не общим, делом, я приму тебя в клан. Женю на одной из своих племянниц.

– Думаешь, я достоин клана Соло? – уставился я на него.

– Тот, кто смог одолеть Феликса, достоин любого клана, – серьезно ответил Соло. – Феликс – адепт сильный, он владеет искусством ментального чтеца. К тому же медион. С ним никто не мог справиться. Даже Терри, а она очень хваткая… но ей до тебя далеко.

– Это большая честь, Бартоло, – кивнул я с напускной готовностью. – Хотя жениться я не спешу… сам понимаешь… но… э-э… А твоя племянница симпатичная?

Соло усмехнулся.

– Ты про Терри? Да симпатичная-то она симпатичная, но упря-ямая. Все мозги вынесла. Один к ней сватался, а она парней к себе не подпускает, говорит, что создана для высшей цели. Ну вот и пусть послужит роду. Вчера устроил ее в школу Сильвер. Там такие страсти среди кланов… и у нас тоже свои интересы…

– И что там?.. – от нетерпения я задержал дыхание.

Но тут в тишину зала ворвались громкие голоса.

Ввалился народ, кто-то рассаживался за столики, кто-то поспешил к бару, кто-то уселся на деревянные лавки у стен. Разгоряченная толпа заполонила собой все пространство, за последние полчаса показавшееся мне таким уютным.

– Смотри-ка, кабаре открылось, – ухмыльнулся Соло. – Вот сейчас, парень, ты увидишь, что такое «Красный капкан». Хах! И потом не говори, что Бартоло не показал тебе самое сладкое место в своем городе.

Зал оглушили аплодисменты. Такие громкие, что я поморщился.

Сейчас я ненавидел каждого присутствующего: эти говнюки помешали мне узнать, что же Бартоло знает об Архитекторе, а заодно и о его доме на Берроуз, превратившемся в школу.

– Смотри. Тебе понравится. – Соло уставился на сцену. – Таких грязных искусств ты еще не видел.

Я вздохнул и без особого желания перевел взгляд на занавес из плотных алых тканей.

Глава 9. Пять Грязных Искусств

Свет в зале потух. Открылся занавес.

На потолке вспыхнули красные фонари, осветив лишь сцену и сидящую за роялем девушку, облаченную в алый балахон с капюшоном.

Она положила пальцы на клавиши, выдала мягкий аккорд и хрипловато запела:

– Посмотри… посмотри, как я красива, мой мальчик… посмотри, нравлюсь ли я тебе, мой мальчик?..

Меня бросило в дрожь.

Этот голос я уже слышал.

На сцене появилась вторая девушка, тоже в красном длинном балахоне.

– Это Лия. Первое искусство, – улыбнулся Соло. – Она ментальная чтица. Я спал с ней уже тысячу раз и не перестану этого делать… она та еще выдумщица, и с фантазией у нее все в порядке…

Свет ослепил вспышкой, и я зажмурился.

Когда же открыл глаза, то артистка, которую Соло назвал Лией, уже сбросила с себя балахон, оказавшись в тугом черном корсете и многослойной пышной юбке до самого пола.

По залу пронеслось одобрительное гудение.

Я кашлянул, покосился на Соло. Он оценивающе оглядывал Лию.

– О, фея… фея…

Рояль заиграл громче.

Ментальная чтица заговорила. Тихо, почти неслышно. Ее глаза вспыхнули белым светом, как у Феликса. Она начала колдовать над зрителями, заклинала толпу, а толпа позволяла ей это делать.

Мужчины за столиками подавались вперед, забыв о выпивке и болтовне, в глазах каждого зарождался дух горячего безумия.

Одним коротким движением девушка отстегнула и сбросила юбку. Под ней скрывалась вторая, уже до колен. Рокот разгоряченных голосов снова пронесся по залу.

– Хороша, – сказал Соло. – Ну ведь хороша же, Рэй. Как тебе? Ты бы тоже такую хотел, а?..

Я вздохнул и развалился в кресле. Выпитый алкоголь все сильнее туманил сознание, но я заставил себя смотреть это идиотское шоу. Все равно деваться некуда.

Прохаживаясь по подиуму, пританцовывая и замирая в манящих позах, Лия сдернула с себя вторую юбку, оставшись в соблазнительных черных чулках и в том, что сложно назвать одеждой даже с натяжкой. Что-то похожее на гирлянду из коротких красных перьев.

Неплохо…

При этом девушка не переставала колдовать, разогревая фантазию страждущих. По стенам кабаре замелькали полупрозрачные фигуры обнаженных женщин… ну… или у меня разыгралось воображение. Хрен разберет, как влияет на мозги ментальный чтец.

Соло смотрел на меня и ухмылялся. Он явно знал, какие картины по желанию Лии множатся сейчас в моей пьяной голове.

Рояль заиграл громче и сочнее. Его усиленный магией звук проникал во все уголки зала.

Под гул толпы в расход пошли перья. Девушка осталась в красном бюстгальтере и таких же трусиках. Повернувшись к залу спиной, артистка стянула верхнюю часть белья, отшвырнула его в сторону. И медленно развернулась, демонстрируя небольшую изящную грудь в россыпи блесток, чуть прикрывающих соски.

Зал взорвался гулом и свистом.

Погасли фонари сцены и тут же вспыхнули снова. Рояль не переставал выдавать мелодию.

Лии на сцене уже не было, а на ее месте стояла другая девушка. Она тоже размашисто скинула с себя алый плащ. Но ее сценический костюм был совсем другой: обычное платье до щиколоток, вполне благопристойное, даже целомудренное. Такие носят скромные ученицы гимназий.

Девушка подняла руки над головой, и по ткани сверху вниз пронеслась волна молний. Потом платье, волосы и кожа артистки покрылись крупными каплями росы… чтобы через мгновение вспыхнуть пламенем. Еще пара секунд – и одежда на девушке сгорела. Остались только блестки, такие же, как были на Лии.

– Это Дороти, Второе искусство, – пояснил Соло с таким видом, будто с ней он тоже спал тысячу раз.

Артистка владела искусством элементалей, как Генри Ордо, и ловко управляла стихиями с помощью собственного тела. А пока она колдовала, на ее лице все отчетливее проявлялись кошачьи черты. И готов поспорить, что я услышал даже мягкое звериное урчанье.

– Как тебе, Рэй? – услышал я вопрос Соло, но даже не взглянул на здоровяка, да и от сцены отвернулся.

Мое сознание все глубже погружалось в пьяное марево: мышцы совсем размякли, разум не воспринимал детали, возникло желание отдаться дреме прямо тут, в кресле. Потолок с красными фонарями начал медленный, но верный круговорот…

Я потер лицо, с досадой отмечая, какое оно потное и горячее, и заставил себя сидеть ровно.

Дороти, поиграв со стихиями (я особо не следил, что она делала) и охладив зал приятным бризом, исчезла так же незаметно, как и Лия. На сцене появилась третья девушка. Бледнокожая брюнетка в черном костюме, туго облегающем ее точеную фигуру. И судя по взгляду, артистка готовилась продемонстрировать искусство призыва. Третье искусство.

Все смолкли.

– Агнесс… – раздался громкий шепот из толпы мужчин. – Возьми меня для своих опытов…

Девушка серьезно оглядела зал и вытянула руку раскрытой ладонью вперед. Кабаре погрузилось в тяжелую тишину. Агнесс указала пальцем на одного из молодых людей, сидящих за столиком в первом ряду, и загудела тихое «м-м-м-м».

Парень вздрогнул, замер на несколько секунд и уронил голову на грудь. Показалось даже, что он внезапно умер.

Никто не проронил ни слова и не дернулся даже, чтобы проверить – такое здесь видят явно не в первый раз.

Девушка тем временем опустила руку и прикрыла глаза, продолжая выдавать тягучее гуденье (а ведь точно так же делала Джо, когда вызывала к бою Шепот). Прошло где-то полминуты, и молодой человек внезапно пришел в себя.

Тяжело дыша, он оглядел сидящих рядом мужчин и забормотал:

– Парни… мертвый сон, сами понимаете. Тут несколько секунд прошло, а там я где-то полчаса находился. И что она там делала… бог мой, парни… – Он посмотрел на Агнесс снизу вверх и спросил серьезно: – Ты выйдешь за меня замуж, Агнесс?

Девушка улыбнулась и отрицательно покачала головой. Отступила на шаг, снова став мрачной.

На сцене появилась четвертая артистка. Она скинула балахон, оставшись в полупрозрачном белом платье до пола. К ее серебристому поясу крепились двое ножен с короткими, в полметра, саблями. Четвертое искусство.

Я тут же взбодрился. Никогда не видел, как работает настоящий, природный, мастер мутаций, да еще и с холодным оружием.

Ко мне наклонился Соло:

– Она не слишком сильна, зато виртуозно владеет мечом, как, впрочем, и все мастера мутаций. Это у них в крови. Ты, как я понял, тоже недурно клинками размахиваешь.

Девушка поклонилась залу.

Затем плавным, но уверенным движением вынула сабли из ножен. Сталь отразила красный свет фонарей. Артистка развела клинки в стороны, сделала пару дугообразных махов, расслабила кисти рук и приступила к вращению оружием. Причем такому быстрому, что глаз не успевал следить не только за клинками, но и за руками девушки.

И пока она ходила по сцене, а оружейная сталь бесшумно резала воздух, в зале раздавались одобрительные возгласы.

Девушка остановилась. Сабли метнулись к потолку и снова оказались в руках артистки. Клинковая мельница продолжилась. При этом девушка умудрялась еще и соблазнительно пританцовывать, вилять бедрами, одаривая томным взглядом зрителей.

Дойдя до середины сцены, она вновь вскинула оружие вверх – и сталь мутировала прямо в воздухе. Сначала раздробилась на куски и тут же превратилась в россыпь смертоносных метательных звезд. Издалека этот взрыв напоминал салют, вот только под ним вряд ли кому-то хотелось бы оказаться.

Сверкнув в воздухе, у самого потолка, сюрикены начали движение вниз. Но артистка не дала им упасть. Молниеносными жестами обеих рук она принялась отправлять звезды одну за другой прямо в зал.

Послышались глухие короткие удары.

Не знаю, как она умудрилась никого не порезать, но через пару секунд из каждого столика в зале торчал метательный нож. Даже из нашего с Соло: клинок воткнулся рядом со стаканом Бартоло, тихо звякнув о стеклянный бок.

Соло с ухмылкой посмотрел на нож.

– Неплохо, но ей бы еще потренироваться, – потом здоровяк повернулся ко мне и широко улыбнулся. – А вот сейчас будет самое горячее, Рэй. Тебе понравится. Пятое искусство.

Девушка, что пела в начале представления, поднялась, оставив рояль, и прошла вперед. Остановилась у самого края сцены.

Зал загудел. Все присутствующие, кроме меня, отлично знали, кто скрывается под плащом и что именно собирается делать.

Соло вдруг вспомнил о роме, торопливо плеснул напиток в стаканы.

– Перед этим надо выпить, Рэй… давай-давай… – И, не дожидаясь ответа, отправил в рот свою порцию.

Я взял стакан.

Меня порядком уже мутило. И не только от грязного рома, но и от разгоряченной вопящей толпы, от вязкого, пропитанного потом и дымом воздуха кабаре, от красных фонарей потолка.

Я проглотил ром, как воду, почти не заметив его крепости.

– Эй… Барто… ло… – Тут выяснилось, что я еле ворочаю языком, хотя был уверен, что еще не настолько пьян, чтобы имя собутыльника стало вдруг непроизносимым с первого раза. – Барт… черт… плевать на этих девиц… расскажи лучше, что ты знаешь о школе… ну той… на Бер-р-р-р-оу-з-з?.. Эй, Барт… мы же почти родственники…

Я приподнялся и, перевалившись через стол, взял Соло за грудки. Тот от неожиданности вздрогнул и уставился на меня, оторвав взгляд от сцены.

– Какого хрена ты ко мне лезешь, Рэй? – возмутился он. – Отвали! Смотри лучше туда.

Он хотел повернуться к сцене, но я несильно двинул его кулаком по щеке.

– Барт. Расскажи мне про школу… может, я тоже туда хочу. И я отстану… даже женюсь на твоей племяннице… на всех племянницах… вот сразу… прям завтра…

Соло засопел мне в лицо.

– Ты же не отвалишь? Да, Рэй?.. Черт с тобой… В школу Сильвер недавно открыли набор для нового класса, Архитектор собирает…

Его последние слова заглушили аплодисменты.

Чертовы аплодисменты!

Девушка на сцене скинула плащ.

– А теперь заткнись, Рэй, иначе сломаю тебе нос, – бросил Соло и оттолкнул меня.

Я соскользнул со стола, но в свое кресло не попал. Растянулся на полу, ушиб себе копчик, кое-как взобрался обратно в кресло. И тоже уставился на сцену сквозь мутную пелену алкогольного дурмана.

Сцена стремительно уезжала вбок, билась на части, вокруг все вертелось, даже когда я не шевелил головой. Шум кабаре пульсировал внутри черепа.

Последний раз я набирался так, когда отмечал двадцатилетие у Шона Ривера, моего старого друга, в его каморке на Рынке Нищих. Проснулся я тогда в объятиях двух неизвестных девиц и с невыносимой головной болью. К тому же в одних панталонах. Оказывается, пока мы с Шоном, пьяные, спали, нас ограбили, хотя красть особо было и нечего. Забрали совсем по мелочи: одежда и небогатая закуска… Но все же как странно сейчас осознавать, что теперь мне семнадцать, и двадцатилетия у меня вроде как и не было.

– Эстер! Не стесняйся, крошка! – рявкнул на весь зал Соло.

Я нахмурился. Эстер? Где я слышал это имя? Совсем недавно ведь слышал.

Вгляделся в лицо девушки. И только тогда понял, откуда ее знаю.

Эстер – одна из двух наводчиц с Гвардейской площади. Рунная ведьма.

И пока я, пьяный дурень, разглядывал ее лицо, остальные разглядывали ее тело. Девушка была совершенно голой. Только руны на ее коже мерцали так ярко, что подробности ее обнаженной фигуры увидеть не удавалось.

Заметив, что я принялся изучать Эстер и, ясное дело, не из самых приличных побуждений, Соло заулыбался.

– Ну что, Рэй? Как тебе? Сейчас начнется самое интересное.

Я прищурился, безуспешно фокусируя взгляд на лице собутыльника.

– Куда еще интереснее, Барт?.. Снимать с девчонки больше нечего.

– Да будет тебе известно, сопливый девственник, что мастера рун умеют не только лечить, но и прикасаться на расстоянии и чертить телесный знак наслаждения… – Соло усмехнулся. – Эстер делает это лучше всех девочек. Выбирает одного счастливчика и… ну… увидишь, в общем.

Наплевав на его слова и на голую рунную ведьму, я устроился удобнее, положил затылок на спинку кресла и прикрыл глаза. Но стало только хуже. Пространство бешено завертелось, к горлу подступила тошнота. Мы осушили с Соло почти полторы бутылки грязного рома, и, по всем признакам, наступало время расплаты.

На меня уже накатила развязная пьяная дрема, но тут я почувствовал… прикосновение. Кто-то дотронулся до моей груди.

Я распахнул глаза и выпрямился. Никого рядом не было.

Соло, как и все остальные, продолжал пялиться на сцену, а ведьма рисовала в воздухе замысловатый рисунок.

Прикосновение повторилось, невидимые горячие пальцы принялись вычерчивать на моей коже руну.

Ну не-ет…

Я еле удержался, чтобы не вскочить. Привлекать к себе внимание не хотелось, и, если честно, я не особо был готов к резким движениям, так что остался сидеть и анализировать невнятные ощущения.

Хотя нет… ощущения нарастали, невыносимо приятные… вот же зараза…

Пришлось заставить себя замереть и сжать челюсти, чтобы не издать ни звука. Хоть я и был в стельку пьян, но на такое мой молодой организм отозвался, как и положено.

А ведьма продолжала рисовать свою чертову руну. И теперь уже не осталось сомнений, что тем самым «счастливчиком», про которого бормотал Соло, Эстер выбрала именно меня. Паршивая девичья подстава исполнялась втихую, но так, что не отделаешься…

Я впился пальцами в подлокотники кресла.

И черт бы меня побрал, все-таки не сдержал долгого выдоха.

Этого тихого звука хватило, чтобы весь зал, застывший в молчании и тишине, переключил внимание на меня. Я выдавил кривую улыбку: мол, вообще тут не при делах. И пока предпринимал неуклюжие попытки скрыть свое стремительно меняющееся состояние, ведьма продолжала дело.

Я судорожно вдохнул и выдохнул, сильнее сжал подлокотники кресла.

– Эстер! – зарычал кто-то из зала. – Эстер, только не он! Только не этот говнюк! Не-е-ет!

Девушка на сцене не останавливалась, все быстрее рисовала знаки в воздухе.

Ах черт… никогда бы не подумал, что такое возможно…

– Эстер! Убью! – орал кто-то.

Я узнал этот гневный голос. Он принадлежал Феликсу.

Но мне уже было плевать и на Феликса, и на Соло, и на весь зал… Мое пьяное сознание желало ощущать только одну точку соприкосновения – с искусством Эстер.

Я зажмурился, не в силах избежать неизбежного. Во-о-о-т дья-а-а-а-во-ол… Мысли на секунду исчезли, утонув в телесном послевкусии…

– Ах ты подонок! – завопил Феликс уже где-то совсем близко. – Я сначала убью тебя, а потом ее!

– Нет, Феликс, – а это уже был голос Соло. – Я обещал, что сегодня ты его не тронешь. Я всегда выполняю свои обещания.

– Что?! Бартоло! Но ты же видишь, что она творит!

– Уйди, Феликс. Остынь. Завтра с ним разберешься.

– Но, Бартоло…

– Уйди, я сказал! Парни, выведите его отсюда.

– Нет уж, Бартоло! Такого я не прощаю! – рыкнул Феликс.

Послышались звуки борьбы, хлесткие удары кулаков, голоса… много голосов, целый вал голосов и выкриков.

Я приоткрыл глаза, но подняться был не в состоянии.

В зале творилась неразбериха, потасовка между Феликсом и Соло привела к всеобщей драке. Краем глаза я заметил, что Эстер все еще стоит на сцене. Уже не колдует, но улыбается, довольная, что разозлила хозяина. А заодно и меня подставила.

Спасибо тебе, крошка.

Расправы долго ждать не пришлось. Я почувствовал на себе тяжелый испепеляющий взгляд. Поднял голову и увидел перед собой Феликса.

Тот не стал дожидаться моей реакции. Молча схватил меня за грудки, стаскивая с кресла, и ударил кулаком в лицо раз пять подряд. Пространство вокруг замигало, а потом медленно-медленно померкло…

По лабиринтам сознания летали звуки и голоса. Но один я слышал отчетливее всех.

Кто-то пел совсем рядом:

– Посмотри, как я красива, мой мальчик… посмотри, нравлюсь ли я тебе, мой мальчик?..

Я открыл глаза.

Надо мной склонилась рунная ведьма Эстер. Увидев, что я очнулся, она выпрямилась. Посмотрела на меня серьезно, и такой отчаянной пустоты во взгляде я не видел, наверное, ни у кого.

В руке девушка держала бумажный кулек.

– Это лед, – сказала она. – Я прикладывала его к твоей щеке. Как ты себя чувствуешь?.. Моя телесная руна должна была избавить тебя от похмелья. Ты слишком много выпил… потерял сознание. Мы втроем тебя тащили. Я, Линда и Агнесс.

Я напряг память, но вспомнил только, как Феликс бьет меня по лицу, остальное – пустота. Бегло оглядел тесную комнатушку, голые стены и мятую несвежую постель, на которой лежал.

– Это комната Линды, моей подруги, – ответила на мой немой вопрос Эстер. – Той девушки, которая была со мной сегодня на Гвардейской площади. Я попросила ее спрятать нас на время. Мы с тобой тут уже два часа… Если Феликс и его дружки нас найдут, то вряд ли оставят в живых.

Она утверждала это совершенно серьезно, и не было никаких причин сомневаться в том, что я снова влез в дерьмо. И ведь даже не по своей воле.

Я прочистил горло и спросил:

– Ну и какого хрена ты меня подставила?..

Вот придушил бы сейчас эту мелкую стерву.

Девушка опустила голову и несколько секунд молчала.

– Я не могла больше терпеть его, Рэй, – наконец ответила она. Присела на край кровати и положила кулек со льдом на тумбочку, стоявшую рядом. – Я бы уничтожила его руной смерти. Уже давно бы уничтожила, если бы могла. Но пока он мой хозяин, руна не подействует.

– Так попросила бы другую ведьму, которая Феликсу не принадлежит, пусть бы она отправила ему эту руну. В чем проблема-то?

Эстер вскинула брови и посмотрела на меня, как на идиота.

– Это же руна смерти.

– Ладно, и что дальше? – поморщился я. С ведьмами бы мне еще не разбираться.

Эстер прикусила губу и встала, оглядела меня с болью и сожалением. И неожиданно задрала подол старенькой юбки до самых бедер.

Ее худенькие ноги пестрели синяками и кровоподтеками.

– Когда руны светятся, этого не видно, – сказала она, опуская юбку. – Феликс купил меня два года назад. До этого у него были Линда и Мэри. Недавно Мэри покончила с собой, не выдержав его издевательств. Она утопилась в канале Любви на набережной. И я в полной мере ощутила, отчего она это сделала.

Я сел на кровати, потер потный лоб и нахмурился.

– Что значит «купил»? Ты же не в рабстве, в конце концов.

Девушка не сводила с меня глаз.

– Искусство рун считается самым слабым из пяти. Тебе ли не знать? Ты везунчик, владеешь мутациями. А про таких, как я, говорят, что мы созданы, чтобы ублажать и подчиняться, а на большее не способны. К тому же, по законам Ронстада, Феликс меня купил, заплатил за меня прямо на вокзале, и я приняла его деньги. Разрешила ему стать хозяином. Я же не знала, что он такой урод… Рунные адепты не имеют права жить в Ронстаде без хозяина. В отличие от остальных адептов. На это есть веская причина. Очень веская. Но о ней не принято говорить.

Я мрачно вздохнул.

В Ронстаде на каждое нелепое правило есть своя веская причина.

Безумная старуха жрет людей – есть причина; горожане живут по закону зверей, добивают слабых и не способны выйти за стены города – есть причина; одни адепты покупают других адептов – есть причина. И сколько этих гребаных причин еще будет?..

– Когда Феликс набросился на тебя в кабаре, я обратилась к Бартоло, – продолжила Эстер. – Сказала ему, что у меня теперь другой хозяин. И этот хозяин – ты. Теперь Феликс не имеет права устраивать скандалы, потому что с сегодняшнего дня я принадлежу тебе. И Бартоло согласился. Он увел Феликса, но Феликс все равно будет меня искать. Такого унижения он не простит.

Кажется, алкоголь еще не выветрился из моей головы, потому что я совсем ничего не понимал. Когда я успел обзавестись личной рунной ведьмой? Пока был в отключке, что ли? Или девчонка выдает желаемое за действительное и ничего за прошедшие два часа не изменилось?

– Ты чего городишь, Эстер?

Она прикусила губу и тихо ответила:

– Ты выкупил меня у Феликса. Заплатил больше, чем он, и отдал эти деньги мне.

– Я? Когда?..

Вместо ответа девушка сунула руку в вырез блузки и достала старательно сложенную купюру в сто суренов.

Мою купюру.

– Ты купил меня, – повторила Эстер. – Ты отдал за меня эти деньги сегодня на пустыре, помнишь? Бросил их на землю, а я подобрала. Приняла твою плату.

Я открыл рот… Какого хрена?..

Мне не нужна никакая рунная ведьма! Мне вообще никто в Ронстаде не нужен, кроме Архитектора. Да и он всего лишь временная задача.

Прекрасно. Девчонка использовала меня, чтобы сбежать от Феликса, и теперь этот разъяренный придурок жизни мне не даст.

– Давай-ка так. – Я поднялся, оглядывая Эстер тяжелым взглядом. – Вылезай из дерьма сама, у меня дела. Мне не нужна рунная ведьма.

Девушка опешила, распахнула и без того огромные глаза.

– Как это, Рэй? Всем нужна, а тебе не нужна?

– Может, ты решила, что у меня денег много? Ты же сознательно меня подставляла.

Девушка побледнела.

– Мне не нужны твои деньги! – воскликнула она с обидой. – Мне нужен новый хозяин, который не будет надо мной издеваться. А ты сильный… и справедливый, я сама видела…

Нашла справедливого.

Я еще раз обозначил свою позицию, более жестко, потому что мягко уже не получалось:

– Я сказал, расхлебывай сама, дура!

И опять Эстер устремила на меня полный отчаяния взгляд. Ненавижу, когда на меня так смотрят.

– Рэй, – выдохнула она, – пожалуйста…

И упала передо мной на колени.

Черт! Провалиться бы сквозь землю. Ну вот на хрена мне все это? Сначала она меня подставила, теперь на жалость давит. Чисто женский подход к проблемам.

Я бросил короткое:

– Пока, – и направился к выходу.

Девушка вскочила.

– Тогда я сделаю вот так! – В ее руке мелькнул маленький пузырек из-под лекарств. Она откупорила крышку и поднесла его ко рту. – Если ты откажешься, я покончу с собой.

– Это что? Яд? – прищурился я.

– Для меня – да! Это твоя боль. И я приму ее! Тебя она не убила, а меня наверняка убьет.

Что? Боль?..

Час от часу не легче.

Я совсем забыл о том стакане с зеркальной жидкостью с ладони Софи, что излечила меня от ран.

– Эй… отдай-ка сюда. – Я шагнул к девушке, но она тут же отступила и мотнула головой.

– Нет, Рэй. Я не хочу так жить. Не хочу.

Я холодно посмотрел на Эстер. Шантажом меня уж точно не возьмешь.

– Ладно, пей. Только оставь немного, мне может понадобиться эта зеркальная хрень.

Эстер вытаращилась на меня, не поверив ушам. От неожиданности даже замерла, будто забыла, что секунду назад собиралась покончить с собой. И пока она пребывала в ступоре, я быстро подошел к ней и забрал из ее рук пузырек. Закрыл крышку и сунул его в карман.

– А теперь я тебе поясню, раз ты не понимаешь. Ты натравила на меня своего хозяина и создала проблемы, которых у меня и без того по горло. Это первое. Мне не нужна обуза в виде рунной ведьмы, которая склонна к подставам. Это второе. Сейчас я ухожу, пока Феликс не нагрянул. Это третье.

– А я? – выдохнула Эстер. – По закону, теперь ты мой хозяин и за меня отвечаешь… если ты купил рунную ведьму, значит, ты о ней должен заботиться. А Бартоло уже согласился, что ты меня купил, он видел деньги. У меня таких денег отродясь не было, а тут появились. Эту купюру вся Гвардейская площадь видела. И Линда подтвердит… и все кабаре… ты не можешь отказаться…

Не сдержавшись, я смачно сматерился, после чего Эстер притихла и вжала голову в плечи, будто ожидала удара.

Ах ты ж заноза в заднице, расчетливая стерва…

– Перепродам, – процедил я сквозь зубы. – Перекину тебя другому, прямо сегодня, и как можно быстрее.

Девушка опустила голову.

– Я настолько тебе не нравлюсь?

– Тебя что-то не устраивает, или мне показалось?.. Я сказал, перепродам. Бену Бауму, например. И сделаю это при свидетелях, чтобы ко мне больше вопросов не было. Думаю, он возьмет. Ему помощница в трактир нужна.

Эстер подняла на меня глаза, полные слез.

– Бен Баум – хороший человек.

– Тогда договоримся сразу. Если еще раз выкинешь что-то подобное, шагнешь не туда или руну создашь без разрешения, я тебе шею сверну, даже не задумаюсь. Доберемся до Бена, и там ты от меня отвалишь. При любом раскладе. Вообще забудешь, что я существую, поняла?

Девушка шмыгнула носом и жарко закивала. Даже сквозь одежду проступил свет ее мерцающих рун.

– Рэй… не знаю, как тебя благодарить…

– Ты уже в кабаре отблагодарила, – бросил я.

Интуиция подсказывала, что ничем хорошим для меня это не закончится.

Дождавшись заката, мы отправились в «Адмирал Баум». Шли окольными путями, по безлюдным дворам и закоулкам. И столь странных сумерек я не видел до этого никогда.

Скрываясь за высоченными стенами города, солнце ненадолго озарило дома и улицы розоватыми лучами. А потом свет исчез, будто кто-то задул свечу, и через мгновение все окутала тьма.

Могу поспорить, я четко увидел, как клубы темноты, живые и жадные, заполняют Ронстад, отхватывая территории. И в этом черном тумане кто-то шевелился, рычал и поскуливал…

– Это что за тени? – спросил я у Эстер, не сбавляя шага.

– Харпаги, – прошептала она. – Точнее, это всего лишь их проекции, их бестелесные сущности. Сами харпаги очень большие и сильные. Сейчас они наблюдают, но раз в месяц обретают плоть. В Час Тишины. И когда он наступает, остается только затаиться, чтобы не дать им до себя добраться. Против харпагов сильна только Кай… Великая Гарпия Кай. Мы все поклялись ее кормить.

– А Архитектор? – спросил я с надеждой. Вдруг Эстер про него что-то знает.

Но девушка пожала плечами.

– О нем я слышала только мельком. Говорят, он тоже когда-то сражался с харпагами вместе с Кай, а потом исчез. И никто не знает, куда. Возможно, умер.

– Возможно, что и умер… – задумчиво отозвался я.

– Ты знаешь, а на меня харпаги ни разу не нападали. Мне кажется, это из-за рунного света Мэри, той девушки Феликса, что покончила с собой. Она отдала его мне… весь свой свет… – Эстер приостановилась и раздвинула ворот блузки, демонстрируя маленький кулон в виде прозрачного, идеально ровного круга. Он и вправду мерцал голубоватым светом. – Мэри сказала, что в нем заключен свет нескольких рунных ведьм, – пояснила девушка. – Они передавали кулон друг другу перед смертью.

Я покосился на кулон. Ну да, светится. Но вряд ли эта безделушка способна защищать от монстров.

– Я бы его тебе отдала, если хочешь, – предложила Эстер.

– Нет, спасибо, – отказался я. – Не ношу украшения.

Эстер улыбнулась, с лукавым любопытством на меня посмотрев, и вдруг сменила тему разговора:

– Тебе ведь понравилась моя руна наслаждения, правда?

Вот сейчас обсуждать это у меня язык не повернулся. Я молча кивнул девушке и поспешил в сторону трактира. Быстрее бы уже от нее избавиться.

– Хочешь знать, как я это сделала? – не отставала от меня Эстер. – С помощью руны создала фантомную проекцию себя и проекцию того человека, до которого хотела дотронуться, то есть тебя. И потом… мое фантомное тело и твое фантомное тело… они… м-м… встретились. И все ощущения, которые получила твоя проекция, передались тебе настоящему.

Слова Эстер мгновенно обрели картину в моем воображении, и мне, если честно, стало не по себе. Эстер была совсем юной, и все эти грязные пьяные развлечения не должны были ее касаться.

В молчании мы преодолели еще один переулок. До трактира оставалась пара десятков метров…

И тут громыхнул выстрел, внутри трактира.

Эстер вздрогнула и в ужасе схватила меня за руку.

– Это Феликс… это его револьвер. Я знаю… я бы узнала его среди сотен других.

Последовал еще один выстрел.

– Это он, Рэй…

Я кое-как высвободил руку из цепких пальцев Эстер.

– Стой здесь. Сам с ним поговорю.

Идиотская затея, если учесть, что вряд ли Феликс пришел разговаривать.

Девушка вцепилась мне в локоть.

– Рэй, не ходи туда… пожалуйста… давай я сама… я сама же виновата…

Ее слова заглушил грохот еще одного выстрела. Больше медлить я не стал. Подтолкнул Эстер в тень переулка и приказал:

– Стой тут и не лезь! – а сам понесся в трактир.

Оттуда доносились пьяные выкрики.

– Отдай мне его, Бен! Я знаю, ты его прячешь! Его видели тут утром! Отдай этого урода мне, я вырву его глотку!.. А иначе продырявлю башку твоей пигалице!

И снова выстрел, затем звон и скрежет стекла.

Я считал пули. Это была четвертая. Значит, в барабане осталась минимум еще одна.

– Какого дьявола, Феликс?! – заорал Бен. – Убирайся! Здесь никого нет!

– Да пошел ты, старый хрен! Кто ты, вообще, такой? Адмирал сраный! Ты море-то хоть видел?.. А ну, иди-ка сюда, мелкая!

Послышался отчаянный детский визг.

Я ворвался в трактир.

Феликс стоял ко мне спиной, пошатывался. Он явно хорошо набрался перед тем, как притащиться в «Адмирал Баум». Но это было не самое плохое.

Он прижимал к себе внучку Бена, маленькую Дженни, приставив к ее виску ствол револьвера.

Девчонка всхлипывала, но не пыталась вырваться, и я даже удивился ее стойкости. Дженни была далеко не глупа и понимала: если дергаться, можно схлопотать пулю или разозлить пьяного мерзавца настолько, что он начнет беспорядочную пальбу по всему трактиру.

Народу в заведении осталось немного, большинство успели разойтись перед закрытием.

За дальним столом сидели пятеро мужчин, изрядно уже поднабравшихся. Казалось, им вообще плевать, что какой-то идиот вдруг придумал палить в потолок и взял в заложники ребенка.

Сначала я хотел окликнуть Феликса, но передумал.

Неизвестно, какой будет пьяная реакция этого садиста, а на кону стояла жизнь Дженни. Нет, тут надо было действовать точно.

Я встал за его спиной.

Потная грязная шея Феликса маячила перед моими глазами, будто сама просила ее переломить. Старик Бен посмотрел на меня, но сразу же отвел взгляд. Я приготовился обхватить голову Феликса так, чтобы покончить с ним быстро, не давая шанса дернуться и выстрелить, но тут услышал выкрик Эстер:

– Нет, Рэй! Я сама. Теперь у меня получится.

Я и Феликс, мы одновременно обернулись на девушку, стоявшую на пороге трактира. Она уже успела нарисовать в воздухе руну, пылающую красным, и отправить ее в сторону Феликса. А тот, поняв, что я все это время стоял у него за спиной, побагровел, открыл рот, хотел что-то сказать, но Эстер не дала ему этого сделать. Ее красная руна плавно вошла в его тело и пронзила насквозь.

А Феликсу хоть бы хны.

Он лишь нахмурился и сильнее стиснул маленькую Дженни.

В это время Эстер уже чертила следующую руну, и следующую… и следующую… все разных цветов. Мерцающие узоры возникали в воздухе один за другим, вспыхивали ярче и отправлялись в сторону врага. Тонкие пальцы девушки светились синим, мелькали все быстрее и быстрее, за ее движениями уже невозможно было уследить.

Да Феликс и не следил. Казалось, ему вообще плевать.

Его рука, сжимающая револьвер, поднялась выше, к затылку девочки. Дженни съежилась и зажмурилась, ожидая выстрела. Но Феликс внезапно отвел ствол оружия и направил его на Эстер.

Глава 10. Последний шанс

Я и Бен бросились к Феликсу в один момент, но я стоял ближе.

Кинулся на противника, обхватывая руку с револьвером и заламывая ее вверх. Меня оглушил выстрел, за ним – протяжный визг Дженни.

Я повалил Феликса на пол, продолжая крепко сжимать его запястье.

– Т-ты… ты… – простонал он мне на ухо. – Т-ты… Ринг… я сказал Бартоло…

В следующую секунду его глаза потухли, тело обмякло, голова завалилась набок, лицо обрело холодную умиротворенность. Он умер.

И почему он умер, мне было плевать. Волновало другое: что с Дженни?

Я огляделся. Девчонка стояла рядом, ее тощие плечики ходили ходуном, но она была живой. Бен стиснул внучку в объятиях, а сам не сводил с меня глаз.

– Рэй… – услышал я тихий голос Эстер позади.

Обернулся и посмотрел на девушку.

Она стояла, пошатываясь и опустив руки. Вокруг нее мерцал круговорот из десятка рун, и среди них одна пылала ярче всех, та самая – красного цвета.

– Рэй, я наконец-то убила его… убила… за всех ему отомстила… – Девушка пронзительно посмотрела на меня.

Я вскочил и кинулся к ней, успев подхватить ее ослабевшее тело. На блузке Эстер расползлось небольшое бордовое пятно. Я посмотрел на Бена:

– Это рунная ведьма, они же умеют лечить…

– Рунные ведьмы не способны лечить сами себя, – услышал я сухой ответ старика Бена. – Ты ей ничем уже не поможешь. Она использовала руну смерти. Если рунная ведьма это делает, она умирает вместе с жертвой. Эстер знала, на что шла. Она бы все равно не выжила с таким ранением, да и вообще не выжила бы… с тобой или без тебя. Смирись, Рэй. Рунные ведьмы в Ронстаде долго не живут. А своей смертью она избавила тебя от двойной обузы. От Феликса и от себя самой. Поверь, я знаю, о чем она думала в тот момент.

Он смолк.

Продолжая держать Эстер на руках, я опустился с ней на пол. Вот она и обрела свободу… черт…

Рядом появилась Дженни, несмело протянула ладонь и погладила Эстер по волосам.

– Она теперь вот здесь, мистер Рэй, – с этими словами девочка дотронулась до кулона Эстер и приникла заплаканным лицом к моему плечу. – Мистер Рэй, она сейчас в лучшем мире. Лучшем, чем Ронстад.

Я снова посмотрел на Бена. Тот опустил глаза и сказал глухим голосом:

– Мы похороним Эстер как положено. Какой бы она ни была, она адепт кодо и дочь Ронстада. Скоро вернутся Генри и Джо, они нам помогут. – Он оглядел зал и крикнул оставшимся клиентам: – Эй! Проваливайте! Выпивка за счет заведения! И заберите отсюда Феликса, пусть им занимается его клан!

Повторять не пришлось: пятеро разом протрезвевших мужчин поспешили убраться из трактира, вытащив за собой мертвого Феликса.

Мы похоронили ее тем же вечером.

Когда я вместе с Беном выходил из трактира с бездыханной девушкой на руках, столкнулся с Генри и Джо. Они и без того выглядели мрачными, но увидев меня, испытали настоящий шок.

– Рэй?.. – побледнела Джо. – Что ты делаешь?

Генри быстро оценил ситуацию.

– Она мертва? – спросил он у меня.

Я молча кивнул.

– Она только что спасла Дженни от Феликса Соло, – сказал Бен. – Отправила ему руну смерти.

Генри нахмурился.

– Что Феликс забыл в твоем трактире?

– Он искал меня, – ответил я.

Генри прищурился. Наверняка оценивал по моему потрепанному виду, насколько глубоко и прочно я успел засесть в неприятностях. Прощупав меня взглядом, он поджал губы. Вывод ему явно не понравился.

– Весь город уже знает, что какой-то доходяга поборол Феликса на пустыре у Гвардейской площади, – негромко сообщил он. – А еще говорят, что этот доходяга забрал одну из его рунных девочек… нагло присвоил, можно сказать. И выпивал с самим Бартоло. Странно, что я сразу не подумал о тебе, Рэй. Не прошло и суток, а о твоих похождениях гудит весь Ронстад. Неплохо ты развлекаешься.

– Рэй, это та самая рунная ведьма? – спросила Джо, подходя ко мне ближе.

Я не стал ей отвечать, вместо этого спросил:

– Вы поможете похоронить ее?

– Конечно! – Джо обернулась на брата.

Тот коротко кивнул.

Центральное кладбище Ронстада находилось недалеко, через две улицы. Огромное, обнесенное высоким плотным частоколом.

Заметив, как я нахмурился, оглядывая частокол, Генри пояснил:

– Забор со специальной защитой. Это для обороны кладбища от харпагов. Они не гнушаются откапывать и пожирать мертвых адептов. Забирают остатки их кодо и сами становятся сильнее. В Час Тишины многие из харпагов атакуют кладбище, но пока ни разу не разрушили этот частокол.

Джо открыла калитку, пропуская нас с Генри вперед. Старик Бен замкнул траурное шествие. Я с Эстер на руках шел впереди.

Мы нашли свободное место у молодого деревца бузины.

– Здесь, – сказал я.

Все принялись готовить торопливые и скудные похороны.

Генри потер ладони друг о друга, они вспыхнули огнем и покрылись слоем тлеющих углей. Он медленно развел руки перед собой. Грунт у наших ног вздрогнул и разверзся.

Перед нами медленно образовалась прямоугольная яма.

В это время Джо зашептала что-то рядом. Вокруг зашумела трава, колыхнулись кусты, ветер загудел меж надгробий и крестов по всему огромному кладбищу. Послышался разнородный шепот, из теней заголосили тысячи людей. На каждой из могил замерцали тусклые огни.

– Мертвые. Они приветствуют новую жительницу кладбища, – сказала Джо, окинув взглядом могилы. – Они плачут о ней.

Я посмотрел на умиротворенное, совсем еще детское лицо Эстер. Да, ее жизнь не была счастливой…

– Не была, это верно, – вдруг подал голос Бен.

Я замер и оглянулся на него.

Старик кивнул.

– Не удивляйся. Я ментальный чтец, как и Феликс. Только уровнем повыше. И я отлично слышу, что ты думаешь. Ты очень уязвим, парень, и любой хороший чтец, если постарается, сможет прочитать твои мысли. Скажи спасибо, что их в Ронстаде всего несколько человек. Но для защиты тебе все равно нужно освоить эрги. Учти это, когда продолжишь заниматься… своими делами.

Он сказал «своими делами» так, будто знал, какие конкретно дела я задумал.

Выходит, знал. Но вот насколько много он знал?..

Я вгляделся в мрачное лицо Бена, а тот отрицательно покачал головой.

– Простимся с дочерью Ронстада, адепты, – негромко сказал он, оглядев остальных.

Мы опустили девушку в приготовленную могилу, накрыли ее белой простыней, что Бен прихватил с собой. И пока Генри колдовал, закрывая могилу, Джо где-то умудрилась взять маленький букетик полевых ромашек. Мелких, чуть пожухлых. Девушка встала на колени и положила букет на холм свежевырытой, пахнущей сыростью, земли.

Мы обступили могилу Эстер и простояли, наверное, полчаса, не проронив ни слова. И все это время россыпь мертвых огней мерцала в темноте, а тихие голоса кладбища пели: «Посмотри… посмотри, как я красива, мой мальчик…».

В «Адмирал Баум» мы вернулись в молчании.

Ближе к полуночи Генри рассказал, на что потратил сегодня весь свой день.

– Мы с Джозефин ходили искать работу. Были на свечной фабрике, на окраине Ронстада, – сообщил он.

– И что? – равнодушно уточнил я, сидя на своей лежанке и навалившись спиной на холодную стену.

Пальцы сами собой потирали нитку от кулона Эстер, что я надел на шею после похорон. Не знаю, зачем я его забрал. Мне казалось, она бы этого хотела.

– Нам отказали, – ответил Генри. – Там очередь на пять лет вперед. Ничего у нас не вышло.

– Почему же не вышло? – вскинулась Джо. – А я? Меня ведь позвали на работу.

– На эту работу ты пойдешь только через мой труп, – процедил Генри.

Джо устремила на меня умоляющий взгляд.

– Рэй, ну хоть ты скажи ему! Это нормальная работа, а он не пускает. Нам ведь нужны деньги?

Я перевел взгляд с Генри на Джо и спросил, не меняя равнодушного тона:

– И что это за работа?

– Это паршивая работа! – прорычал Генри, не дав сестре и слова вставить.

Джо присела на лежанку рядом со мной.

– Ну, Рэй… ну скажи ему.

– Что сказать?

– Скажи, чтобы он не возражал. Меня пригласили работать в кабаре «Красный капкан». Там хорошо платят.

И впервые за последний час мрачного равнодушия меня пронзила контрастная эмоция. Забурлила злость. Я представил, как Джо стоит на сцене, полуодетая, и развлекает толпу пьяниц.

– На эту работу ты пойдешь не только через труп Генри, но и через мой, – ответил я.

Лицо девушки покраснело от возмущения, она вскочила.

– Вот как?.. Значит, будет два трупа!

Я медленно оглядел Джо с ног до головы, невольно представляя ее в откровенном костюме артисток из «Красного капкана».

– Ты хоть знаешь, чем тебе придется заниматься, Джо?

– Что-то вроде разыгрывания пьес, – предположила та.

– Не совсем. Ты готова раздеваться догола перед толпой пьяных мужчин, да еще и фокусы им показывать? Если да, то я тебя не держу.

Джо разом побледнела.

– Но… мне сказали, там театр…

– В каком-то смысле, да, – пожал я плечом. – Там полный аншлаг.

Девушка пытливо на меня посмотрела.

– Рэй, а ты откуда знаешь, как там все происходит?

– Смотрел их увлекательное шоу. Мне понравилось.

Джо поморщилась.

– Какой же ты, оказывается… мерзкий…

Я холодно усмехнулся. Вот еще и от Джо не выслушивать бы недовольства в свой адрес. Да и вообще, за последний час я твердо решил, что буду делать дальше. И по большому счету, на какую работу отправится Джо, мне было уже все равно.

– Ты не принесешь мне стакан воды? – обратился я к ней.

Девушка оторопела.

– Я тебе не прислуга, Рэй!

– Тогда просто выйди, будь добра. На пару минут. Мне нужно поговорить с твоим братом.

– Выйти?.. – от такой наглости Джо была готова порезать меня на части.

Генри нахмурился, посмотрел на меня долгим изучающим взглядом, а потом подошел к сестре, приобнял ее за плечи и повел к двери.

– Прогуляйся, Джо.

– Да вы совсем обнаглели, мальчики! – ахнула Джо. – Я никуда не пойду! Это и моя комната!

Генри не стал ее слушать, насильно вытолкал из комнаты и запер дверь на ключ. Обернулся и посмотрел на меня.

– Говори быстрее, пока она не начала использовать кодо.

Я поднялся с лежанки и без промедления озвучил свою идею:

– Генри, мне нужно попасть в одну школу. Она находится на Берроуз. Что ты о ней знаешь?

Генри заметно насторожился.

– А зачем тебе эта школа?

– До меня дошли слухи, что там набирают учеников для повышения уровня. И я бы хотел попасть туда на обучение. Адепт я слабый, индекс кодо у меня почти нулевой… я здесь не выживу, если не повышу его.

Генри задумался, снова меня оглядел, оценивающе и сурово, и вынес свой вердикт:

– Тебя туда не возьмут.

Я вскинул брови.

– Почему это?

– Ты не похож на обычного адепта Ронстада. Редко используешь кодо, зато предпочитаешь навыки боя. В Ронстаде не принято спрашивать, кем ты был до того, как попал сюда. Но все же… где ты научился так драться, Рэй? Вид у тебя такой, будто ты за все свои… сколько там тебе… шестнадцать-семнадцать лет… ни разу никого не ударил. Аристократы так не дерутся. Ты, конечно, за сутки в Ронстаде пообтрепался немного, но все равно похож на неженку из благородных родов столицы. Даже избитый, грязный и с перегаром. Уж извини. Лицо у тебя слишком… холеное, что ли. А аристократов в Ронстаде не любят. Я до сих пор удивляюсь, как при такой внешности и с таким… скажем прямо… тощим телом… ты умудрился выжить тут целые сутки. Это настораживает.

– Вот я и хочу улучшить навыки, Генри.

Тот покачал головой.

– В школу Сильвер берут только проверенных ребят. Тех, за кого могут поручиться местные кланы. А за тебя есть кому поручиться?

– Нет, – честно ответил я.

– Вот и я о том же. В твоем случае поможет только хорошая рекомендация, – он помолчал и добавил: – И я знаю, кто даст тебе эту рекомендацию. Бен Баум. Я уговорю его. Бен хорошо знаком с кланом Сильвер.

Я не мог поверить ушам.

Генри Ордо поможет мне со школой? Вот так просто?.. Или у него своя причина мне помогать?

– Спасибо, что… – начал я, но Генри остановил меня.

– Не стоит, Рэй, – сказал он серьезно. – Я, конечно, благодарен тебе за то, что ты защитил Джозефин в поезде, но скажу честно, я хочу от тебя избавиться. И чем быстрее, тем лучше.

Я уставился на него.

– Это ради Джо, – пояснил Генри. – Она сегодня целый день о тебе говорила… Просто достала. Какой ты крутой, какой ты умный, как ей хочется, чтобы ты научил ее драться. Я свою сестру знаю как облупленную. Через пару дней она серьезно тобой увлечется. А это ни мне, ни тебе не нужно. Джо домашняя и неопытная девушка, она выросла на ферме и в большом городе никогда не была. У нее еще ветер в голове, а тут ты… такой распрекрасный.

Это прозвучало как обвинение, но я промолчал.

– И еще кое-что, – добавил Генри. – Твоя рунная ведьма убила Феликса, и тебе придется за это расплачиваться. Феликс был племянником Бартоло. И теперь весь клан Соло будет землю носом рыть, чтобы тебя найти. Спрятаться в школе Сильвер идея неплохая. Я б до такого не додумался… Если тебя туда примут, ты получишь ученический статус неприкосновенности, и тогда даже Бартоло придется с этим смириться, – Генри одарил меня очень недобрым взглядом и сообщил: – Пойду, разбужу Бена. Ждать не будем. Выходим через час, а пока… причешись хотя бы. И смени костюм.

Он повернулся, открыл замок и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Я же снова уселся на лежанку у стены. Вроде и хорошо, что Генри согласился мне помочь, но на душе стало еще паршивее, чем было до этого.

Дверь снова хлопнула, но теперь значительно тише.

Рядом со мной остановилась Джо.

– Рэй… – Она помолчала, дождавшись, когда я подниму на нее взгляд. И только потом объявила: – Я слышала весь ваш разговор. От начала и до конца.

– Кто бы сомневался, – буркнул я с раздражением.

И что-то в лице Джо, во всей ее позе, меня насторожило.

– Возьми меня с собой, – потребовала она.

Я не сводил с Джо глаз, внутренне давя в себе ярость. Сегодня я уже нахлебался дерьма из-за девчонки, которая залезла в мои дела. И даже похоронить ее успел. А Джо мне удружила еще в поезде. Так что хватит.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил я сухо.

– Возьми меня с собой в ту школу.

– Какую школу?

Джо притопнула ногой.

– Не делай из меня идиотку, Рэй! Я пойду с тобой, и Генри мне не помешает. И встань, когда с тобой разговаривают! А то уселся тут, – добавила она с вызовом.

Я не двинулся с места.

– Джозефин Ордо, тебе не место в той школе.

– А где мне место? Здесь? Может, в «Красном капкане»? Тогда я сегодня же туда пойду.

Я пожал плечом. Шантажистка из нее так себе.

– Иди, раз собралась.

Джо не ожидала от меня настолько холодного равнодушия. Поджала губы, стиснула кулаки.

– Для меня здесь даже работы нет! – выпалила она в сердцах. – Ничего нет. Одна дорога – в клуб развлечений. А я не хочу так жить!

Ее фраза резанула меня по нервам. Не сдержавшись, я вскочил с лежанки.

– Ты будешь жить так, как скажет тебе брат! А меня оставь в покое! – рявкнул я на девушку.

Лицо Джо вытянулось.

– Не ори на меня! Думаешь, я постоять за себя не сумею? А вот это ты пробовал? – Она выставила ладонь в мою сторону и загудела, вызывая к бою Шепот.

Ну уж нет. Не на того напала.

Я шагнул к девушке, схватил ее за запястье и локоть. Не церемонясь, заломил руку за спину, потом – вторую. Прижал Джо к себе спиной, не давая шевельнуться.

– Занимайся своими делами, Джо, а ко мне не лезь.

– Рэй! Не смей меня держать! – возмутилась она.

Я сильнее стиснул ее руки. Так, чтобы ей стало больно.

Не самый хороший метод, но более доходчивого способа воздействовать на упрямую девчонку я не нашел. Она должна почувствовать себя беспомощной и слабой, чтобы оставить свою дурную затею. Да, это жестоко, зато действенно.

– Как я вижу, ты не в силах за себя постоять… да, Джозефин? – негромко сказал я ей на ухо. – Значит, сиди тут и слушайся брата. Живее будешь. А в мои дела больше не лезь. Уяснила?

– Пусти меня! – выкрикнула Джо. И опять предприняла попытку вызвать Шепот.

Я обхватил ее тонкие запястья одной рукой, а второй зажал рот, вдавив затылок девушки себе в плечо.

– Ну что? – снова спросил я у нее. – Так ты можешь за себя постоять, или все-таки нет?

Беспомощная, но разъяренная, как дьявол, Джо замычала мне в ладонь, отчаянно задергалась всем телом, а я от злости все крепче прижимал ее к себе…

– Какого черта ты творишь, Рэй? – громко произнесли за спиной.

Генри.

Я мгновенно отпустил Джо. Та развернулась и с размаху отвесила мне такую пощечину, что зазвенело в ушах.

– Ненавижу тебя! – выкрикнула она, вся красная от напряжения и стыда, и вылетела из комнаты.

Генри проводил ее взглядом и посмотрел на меня.

– Отличная работа, Рэй. Теперь Джо к тебе и на пушечный выстрел не подойдет. Но если ты еще раз распустишь с ней руки, я тебе их оторву.

Я выдержал тяжелый взгляд Генри и снова не стал ему возражать. Пока не время с ним пререкаться. Сначала пусть сделает то, что обещал.

А Джо я, скорее всего, вообще никогда больше не увижу. Так что может дуться на меня всю оставшуюся жизнь.

Через час Бен, Генри и я уже стояли у ворот дома на Берроуз.

И никого не смущало, что на дворе час ночи, и персонал школы вряд ли кинется открывать нам двери.

– Держись ровнее, не сутулься, – наседал на меня Генри, а потом еще и хлопнул меж лопаток.

Он вел себя так, будто стал моим папашей.

– Одерни пиджак, голову выше, убери с физиономии ухмылочку, – продолжал наставлять меня Генри. – И постарайся молчать, говорить будем мы. Сболтнешь лишнего, и второго шанса у тебя уже не будет.

Хренов зануда. Меня подмывало послать его известным маршрутом.

Я и без того чувствовал себя паршиво, а напряжение лишь росло. Чтобы успокоить нервы и взбодриться, перед выходом я проглотил три таблетки овеума, но стало только хуже. Я снова повысил суточную дозу наркотика, прекрасно понимая, что добром это не кончится.

Что еще хуже: пришлось прятать таблетки в специальную нишу в брючном ремне. Туда влезло всего пятьдесят штук. Этого мне должно хватить на десять дней, если не принимать лишнего. Остальное я спрятал под полом в подвале трактира, и тревога все никак не покидала голову.

К тому же на мне снова был дорогой и неудобный пижонский костюм. Генри сказал, что это может сработать мне на руку.

– Доктор Сильвер решит, что ты не проблемный, – заключил он, перед выходом оглядев мою отглаженную одежду и тщательно вымытое лицо. Но все же покачал головой и хмуро добавил: – Хотя на самом деле «проблема» – твое второе имя, Рэй Питон.

Старик Бен всю дорогу молчал, хотя ощущалось, что он напряжен.

На воротах, рядом с табличкой «Доктор Ли Сильвер. Частная школа для одаренных адептов», висел небольшой колокол.

– Звони. – Генри подтолкнул меня в спину.

Я дернул за веревку, но колокол не издал ни звука.

– Звон услышат внутри дома, – объяснил Бен. – А индекс твоего кодо уже распознал сам колокол, когда ты к нему прикоснулся. Если ты заинтересуешь персонал школы, они к тебе выйдут.

Прошло минут десять. Никто не вышел.

– Ну… видимо, паршивый из тебя адепт, Рэй, – усмехнулся Генри, оглядывая мое мрачное лицо.

– Мне надо туда попасть, – процедил я и, не сдержавшись, ударил кулаком прямо в колокол. Тот задребезжал, накалился и покраснел. Костяшки пронзило болью. От этого я разозлился еще больше и пнул в основание ворот. – Вы много теряете, Ли Сильвер-р! – прорычал я вдобавок.

Чугунные засовы неожиданно зашуршали и раздвинулись.

Ворота, чуть скрипнув, приоткрылись.

На улице показалась молодая красивая азиатка в черном платье и в черных длинных перчатках до самых плеч, с точеной фигурой и острым цепким взглядом. Встретить в Бриттоне азиата – большая редкость. Порой их называли сабассцами, по названию древнейшего города Азии – Сабаса. Возможно, эта женщина была родом как раз оттуда.

Она быстро оглядела нас и сказала, обращаясь ко мне:

– Если ты еще раз пнешь мои ворота, выскочка, это будет последняя глупость в твоей жизни, – потом перевела взгляд на Генри, ее глаза вспыхнули неприязнью. – А тебе чего?

Генри заулыбался.

– Узнаю милашку Ли Сильвер. Как поживаешь, детка? Скучала по мне? Не думал, что ты лично выйдешь нас встретить.

Женщина поморщилась.

Значит, это и есть доктор Сильвер?..

– Я давно тебя не посылала, Генри Ордо? – спросила она. И только потом за спиной Генри женщина разглядела низкорослого щуплого Бена. Тут же выпрямилась и медленно, с почтением поклонилась, приложив руку к сердцу: – Мастер Баум. Что привело вас сюда?

Бен кивнул в ответ.

– Приветствую, Ли. Чтобы не отнимать у вас время в столь поздний час, скажу без предисловий: мы привели к вам кандидата в ученики, – старик посмотрел на меня. – Он сослужит Ронстаду хорошую службу, могу ручаться. И непосредственно вашему клану, если вы его возьмете.

Генри добавил:

– Ли, возьми его к себе. Он толковый. Если бы я сам не видел его в деле, не утверждал бы.

Сильвер снова окинула меня взглядом, недоверчиво, скептически.

– Он из рода Баумов?

– Нет, он не из рода Баумов, – ответил Бен. – Он новенький, вчера приехал. Но соглашусь с Генри, парень он толковый. А с вашей дисциплиной, Ли, из него может получиться неплохой воин. Ему не хватает железной руки. Погонять бы его немного на уроках, чтобы вся дурь из него вылетела.

Я в недоумении покосился на Бена, но ничего не сказал.

Женщина задумалась.

– Кто он по ПГИ? – после недолгой паузы спросила она.

– Мутации, – быстро ответил я, пока слово опять не взял кто-то из моих спутников.

Женщина на меня даже не взглянула. Она снова обратилась к Бену.

– Простите, адмирал, но я не возьму мастера мутаций. У меня таких хватает. Я бы сделала исключение, если бы он был вашим родственником, но…

– Ты же сама говорила, что тебе нужны толковые бойцы для нового класса, – влез Генри, – а он как раз…

Сильвер выставила руку, не давая ему договорить.

– Я сказала, что не возьму его. Пусть он трижды ловок, но мастеров мутаций у меня полный набор. Мне нужны мастера по призыву и ментальные чтецы. – Она с сожалением посмотрела на Бена и еще раз ему поклонилась. – Простите, мастер Баум, за мой отказ. Наш род благодарен за все, что вы для нас сделали. Надеюсь, трактир еще работает?

– Да, Ли, – ответил Бен. – Спасибо вашему отцу за столь щедрый подарок.

– Я передам ему, – женщина кивнула, развернулась и скрылась за воротами.

Чугунные засовы вновь начали съезжаться.

Но тут из темноты окликнули:

– Доктор Сильвер! Вы возьмете мастера по призыву?

Мы с Генри разом обернулись.

– Ты какого дьявола тут забыла?! – прорычал Генри. – И что… это… на тебе?

– Джо? – опешил я.

Девушка показалась из-за угла, и я, если честно, не сразу ее узнал.

На ней был черный корсет, откровенно поднимающий грудь, до неприличия короткая юбка и чулки. На голове высилась странного вида прическа: подобранные на затылок завитушки, украшенные пучком красных перьев.

Ну а лицо девушки обильно покрывал слой косметики.

Губы алели помадой, вокруг век пестрели темные круги, еще и глаза воспалились и покраснели, будто Джо только что плакала.

– Я ходила на новую работу. Мне не понравилось, и я сбежала, – неохотно пояснила она, подходя к нам ближе и делая невозмутимый вид.

И пока мы, ошарашенные, ее разглядывали, засовы начали обратное движение. Ворота вновь приоткрылись, появилась Сильвер.

– Кто тут сказал про мастера призыва?

– Я, доктор Сильвер, – отозвалась Джо.

Генри тут же прикрыл ее собой.

– Нет, Ли. На эту сумасшедшую можешь не обращать внимания. Она совсем еще мелкая, да и дурная к тому же.

Но в глазах женщины уже загорелся огонек интереса.

– Подойди-ка сюда, дорогая, – обратилась она к Джо. – Почему Генри так тебя защищает? Кто ты ему?

Генри схватил сестру за предплечье.

– Нет, Джо. Ты туда не пойдешь.

– Пойду! – заявила та. – А вы заплатите мне деньги, доктор Сильвер? – громко спросила она, вырываясь из стальной хватки брата.

Женщина нахмурилась. Таких вопросов потенциальные ученики ей, видимо, еще не задавали.

– Если хочешь, заплачу, – ответила она, выдержав паузу. – Так все же, кто ты, дорогая? Безродных мы не принимаем.

– Я Джозефин Ордо, – сказала Джо. – Сестра Генри Ордо.

Губы Сильвер тронула хитрая улыбка.

– Если сестра Генри Ордо обладает хотя бы толикой его воли и дерзости, я приму ее.

– А еще я изобретательница. Изобрела семьдесят третью печать демонов для Лемегетона.

– Хм… Неплохо, – кивнула Сильвер.

После этих слов Джо прикрыла глаза и быстро что-то прошептала. Генри со стоном боли отпрянул от нее.

– Джо! Черт! Я просил не применять ко мне кодо!

Девушка кинулась к воротам, пока брат ее не остановил.

– Доктор Сильвер… я готова, – запыхавшись, она остановилась рядом с женщиной и повторила: – Я готова.

Сильвер потрепала ее по щеке.

– Какая миленькая… Да еще в таком роковом наряде.

– Не тронь ее, Ли! – Генри медленно снял со шляпы веревку и приготовил скользящую петлю.

– Я не собираюсь устраивать тут войну, Генри, – покачала головой Сильвер. – Убери свое лассо… Сделаем так. Если твоя сестра мне не подойдет, она выйдет из этих ворот ровно через сутки. Даю слово клана Сильвер. Ты ведь понимаешь, что это значит?

Джо обернулась на брата.

– Генри, пожалуйста. Всего на один день. Я уверена, что не подойду, но дай мне хотя бы шанс попробовать… Генри… ну Генри-и-и…

Тот скрипнул зубами.

Я же в это время стоял и молчал, наблюдая картину, как какая-то капризная девчонка вместо меня попадает в новый класс Сильвер и приближается к тайнам Архитектора.

Отлично, Рэй. На этот раз она тебя сделала.

– Пусти ее, Генри, – бросил я, поморщившись. – Или ты хочешь, чтобы она в кабаре работать пошла?

Джо уставилась на меня, распахнув глаза. Она все еще обижалась, это было видно, но все же ненавидела меня уже не так бешено, как час назад.

– Черт с тобой, Джо, – буркнул Генри. – Но завтра я буду ждать тебя здесь.

От радости девушка широко улыбнулась брату… а потом еще и мне.

– Тогда идем, – стальным тоном приказала ей Сильвер. – Мы теряем время.

Но Джо осталась стоять.

– Я не пойду без Рэя, – заявила она.

Сильвер замерла, ее лицо стало злым. Она, конечно, поняла, о ком идет речь, но все же уточнила:

– Какого Рэя?

– Это она про меня, – сказал я без особого энтузиазма.

А какой тут может быть энтузиазм? Как бы я ни желал быстрее подобраться к Архитектору, терпеть снисходительные подачки от Джо было выше моих сил. Лучше придумаю другой способ.

– Нет, не нуждаюсь… – начал я.

– Он согласен! – перебил меня Бен. – Он пойдет вместе с Джо, если вы его возьмете.

Я до боли в пальцах сжал кулаки, одарив Бена испепеляющим взглядом. Черт возьми, неужели он снова залез в мою голову?..

– Не будь кретином, Рэй, – тихо сказал он мне. – Засунь свою гордыню в задницу и сделай то, что должен. В мыслях Джо нет ни капли желания тебя унизить. У нее совсем другие желания на твой счет. И второго шанса попасть в эту школу у тебя в ближайшее время не будет.

Бен ничего не стал больше говорить.

А мои мысли вернулись к Ребекке.

Если я потрачу время на поиски новой лазейки к Архитектору, сестра рискует меня не дождаться. Она ведь и вправду не от мира сего, ее легко обмануть. И если ей скажут, что нужно отправиться в больницу для душевнобольных в Эгвуде, она согласится. А оттуда я ее уже не вытащу.

Пока я размышлял и искал веские причины подчиниться обстоятельствам и «засунуть в задницу свою гордыню», Ли Сильвер делала то же самое.

Она не сводила с меня сверлящего взгляда, в ее миндалевидных черных глазах читалась угроза. Джо топталась рядом в нетерпении, косилась то на меня, то на Сильвер. И для меня, если честно, оставалось загадкой, какого черта Джо рискнула всем, чтобы позвать меня с собой? Час назад я ее крепко унизил. Причем сделал это намеренно и грубо.

Если бы так поступили со мной, я бы отомстил говнюку и наслаждался видом его унылого лица, но Джо сделала иначе…

Доктор Сильвер наконец определилась.

– Так и быть, – ответила она. – Но для этого парня я назначаю особые условия учебы. Как только он ступит на мою территорию, то попадет под красный уровень дисциплины. Если он согласен, то я тоже согласна.

Генри нахмурился.

– Не слишком ли жестко, Ли? Назначь уровень помягче.

– Я все сказала, – отрезала женщина, потом посмотрела мне в глаза и холодно улыбнулась. – Заходи, если не боишься.

Я сделал шаг к воротам, но меня придержал Генри, сомкнув пальцы на моем плече так сильно, что оно занемело.

– Головой за Джо отвечаешь, понял? Ты понял, Рэй?.. Пригляди за ней, я тебя очень прошу.

Обещать ничего не хотелось, да и гарантий давать – тоже. За этой сумасбродной изобретательницей вообще уследить было сложно, а у меня и других задач по горло. Но ничего не оставалось, как сказать:

– Пригляжу. Насколько будет в моих силах.

Генри кивнул и крепко пожал мне руку. Я поблагодарил Бена за помощь и встал рядом с Джо…

Но тут в темноте переулка появилась высоченная фигура.

– Рэ-э-э-э-эй! – Это был свирепый голос Бартоло Соло. – У меня к тебе пара вопросов!

Внутри похолодело. Дьявол! Как же быстро он меня нашел.

Неожиданно Сильвер выступила вперед и громко объявила:

– Если у тебя есть вопросы к моему ученику, Бартоло, задай их мне!

Здоровяк захохотал и тоже вышел вперед.

– Не-е-ет, Ли, он не может быть твоим учеником! Ты хоть знаешь, что это за гаденыш? – Соло бросил на меня уничтожающий взгляд и снова обратился к Сильвер: – Он убил Феликса. Это первое. Он из рода Рингов. Это второе. У меня к нему претензии. Это третье.

Все, кто стоял рядом – Генри, Бен и Джо, – разом посмотрели на меня.

– Из рода Рингов? – ахнула Джо, выразив всеобщую оторопь.

– Бартоло ошибается, – возразил я тут же. – Я из благородного рода, но все же не из имперского.

Сильвер тоже на меня оглянулась, пронзила взглядом, и в этом взгляде вспыхнул горячий азарт. Она опять посмотрела на Соло и ответила ему еще более выдержанно:

– Это мой ученик, Бартоло. И я еще раз повторюсь: если у тебя есть к нему вопросы, задай их мне. Если нет, то мы уходим. Я все сказала. А ты?

– Ли! – рявкнул Соло, костяшки хрустнули в его здоровенных кулаках. – Ты слишком много на себя берешь!

– Я беру столько, сколько имею право взять, – процедила Сильвер.

– Отдай его мне!

– Обойдешься, Соло. На нем теперь неприкосновенность. Этот боец мой. И его кодо – тоже! Он мне чуть колокол на воротах не спалил… и, думаю, ты догадываешься, что это значит… Мальчишка мой.

– Я сожгу твой замок к чертовой матери, если ты не отдашь мне этого парня!

Сильвер усмехнулась.

И я заметил, как вокруг нее все заметнее плавится воздух, а пространство нагревается, наполняясь запахом гари и пепла. Сквозь перчатки на пальцах женщины полезли острые стальные когти. Заискрились, затрещали разрядами молний.

– Она фортис, – сказал рядом Генри, – как и Бартоло. А когда сражаются фортисы, другим адептам лучше близко не стоять. Такое я видел только один раз.

Соло отступил на шаг, давая понять, что драться не намерен.

– Что ж, Ли. Я вернусь, – пообещал он. – А ты пожалеешь о сегодняшнем дне.

Сильвер не стала ему отвечать. Развернулась и скомандовала, не глядя на нас с Джо:

– За мной, ученики.

В то же мгновение перед нами распахнулись ворота белого замка Сильвер…

Глава 11. Боевая школа Сильвер

Вблизи замок Сильвер казался еще величественнее, чем издалека.

Просторный внутренний двор с хозяйственными постройками из белого камня. Башни и колонны, окна-арки, огромная дубовая дверь, обитая узорами из металлических пластин, широкое крыльцо.

По обеим сторонам крыльца высились бронзовые изваяния – химеры в стиле трех тотемных орденов. Такие я видел в Лэнсоме. Звери сочетали в себе три символа: тело и крылья орла, голову волка и высунутый из его пасти раздвоенный язык змеи.

Но кое-что отличало химер Ронстада от химер Лэнсома: здесь из горла каждого зверя торчал клинок меча, а в отверстие на затылке был вставлен факел, пылающий синим огнем.

Что это означало, было очевидно.

Здесь не скрывали ненависти к военным и тотемным структурам империи.

Доктор Сильвер остановилась на верхней ступени крыльца и обернулась, посмотрев на нас с Джо. Хозяйка замка заметно преобразилась, ступив на свою территорию. Приосанилась, в ее лисьих глазах появился синий блеск.

– Это святая святых клана Сильвер, – сказала она. – Соблюдайте правила, и останетесь целы. Перед тем как вы войдете в дверь за моей спиной, я возьму с вас Обет Неразглашения. Все, что вы увидите и услышите в этом доме, подлежит оставлять в этом доме. Если вы нарушите Обет, вас постигнет кара. Такая, что лучше выбрать смерть.

А вот это стало для меня неприятным открытием.

Сильвер вдруг повернулась в мою сторону, сделала это по-птичьи резко.

– Тебя что-то не устраивает, выскочка? Если так, гуляй на все четыре стороны.

– Все в порядке, – ответил я, изображая холодное равнодушие. – Ожидаемая степень защиты. Подстраховаться лишним не будет, док.

Услышав слово «док», Сильвер вскинула тонкие брови.

– Ты смеешь называть меня «док»? Уже за это я могу отправить тебя в карцер. И молись, выскочка, чтобы никогда не узнать, как там все устроено, – с этими словами женщина повернулась к Джо и протянула к ней руку, поманив пальцами. – Подойди сюда, адепт.

Джо поднялась на крыльцо, от волнения не переставая дергать подол короткой юбки.

Сильвер стянула перчатки и оголила костлявые руки. И костлявые – то самое определение: от кончиков пальцев до локтей не было ни мышц, ни кожи. Только сероватые скелетные кости рук с заостренными металлическими ногтями.

Так себе зрелище… мало приятного.

Увидев голые кости, Джо вытаращилась на Сильвер и отшатнулась, но та уже ухватила ее за руки, не давая от себя отойти.

– Не бойся, дорогая, – тихо сказала она. – Могу я дать тебе совет? Не связывайся с ним. Не верь ни единому его слову. Он не даст тебе того, что ты от него ждешь.

– Кто?.. – почти неслышно спросила Джо.

– Тот, с кем ты сюда пришла.

Джо хотела возразить, но Сильвер покачала головой и крепче сжала ее ладони.

– А теперь поклянись мне на крови, адепт. Поклянись, что будешь молчать о том, что увидишь и услышишь в этом доме.

Женщина прикрыла глаза, глубоко и шумно вдохнула носом, продолжая держать руки Джо. Ногтями больших пальцев резанула тыльные стороны ее ладоней. Джо вздрогнула и поморщилась. С ее рук упали две капли крови и тут же впитались в белые плиты крыльца.

Женщина наклонилась, приблизив свое лицо к лицу Джо, и распахнула глаза.

– Боже… – выдохнула Джо, разглядев в них что-то.

Что-то страшное.

– Я не знаю, что ты видела, зато ты знаешь, что будет, если нарушить обет, – сказала Сильвер, отпуская руки девушки. – А теперь можешь войти в дверь за моей спиной. Я впускаю тебя. Но подожди, не спеши. Я возьму обет с твоего сомнительного приятеля.

Джо, побледневшая до мучного цвета, отступила от Сильвер. А та посмотрела на меня.

– Подойди, адепт.

Я поднялся на крыльцо, и холодные кости рук тут же коснулись меня.

Сильвер провела ногтями по коже моих запястий, скользнула выше, до локтей и обратно, высекая во всем теле мурашки. А потом рывком ухватила меня за ладони, притягивая к себе.

– Скажу честно, ты опасен для моего дома, – прошептала она мне на ухо. – Да-а, в тебе до неприличия много кодо, и я хочу увидеть твое восхождение, великий адепт. Я хочу, чтобы все говорили, что ты учился в лучшей боевой школе империи. Что это я, Ли Сильвер, открыла тебя. Но все же… с тобой что-то не так… а что не так… я не могу понять… – Сильвер не ждала от меня ответа, поэтому сразу приступила к обету: – А теперь поклянись мне на крови, адепт, что будешь молчать о том, что увидишь и услышишь в этом доме.

Ее ногти впились в мои ладони, на порезах набухли капли крови.

Она закрыла глаза и сжала мои руки сильнее. Кровь закапала нам под ноги, мгновенно впитываясь в белый камень.

А потом Сильвер открыла глаза. И то, что я в них увидел, заставило меня замереть.

Три города – Лэнсом, Ронстад и Эгвуд – в огне…

Изуродованные тела людей на улицах, разрушенные дома, вихри пепла, гарь, мертвая пустота площадей… я вижу Ли Сильвер, идущую в оборванной одежде по обочине дороги, избитую, истекающую кровью… Она проходит еще пару метров и падает замертво, ее взгляд стынет, с уголков глаз соскальзывают слезинки. Мертвое тело Сильвер окутывает туман, и из него с рвущим сознание визгом появляются твари… высокие, худые и сгорбленные, серокожие, безносые, с вытянутыми безволосыми головами… на их горбах белеют костяные иглы, внутри глазниц плещется мертвая темень, в когтях наполовину обглоданные и сочащиеся кровью останки людей… и этот характерный хруст ломающихся костей… треск и чавканье… чавканье… чавканье…

– Я не знаю, что ты видел, зато ты знаешь, что будет, если нарушить обет, – от землистого голоса Сильвер по позвоночнику пронесся холод. Она отпустила мои руки и добавила: – А теперь можешь войти в дверь за моей спиной. Я впускаю тебя.

Тяжелая дубовая дверь распахнулась.

На пороге появились двое, женщина и мужчина. Оба уже в возрасте, лет семидесяти. Мужчина был одет в смокинг, женщина – в скромное темное платье.

– Познакомьтесь, адепты, это мои камердинеры. – Сильвер снова скрыла руки под длинными черными перчатками и указала сначала на женщину. – Это Жаннет, – потом на мужчину. – А это Бернард. Они будут помогать вам во всем. Жаннет служит восточному крылу замка. Бернард – западному. Это деление очень важно.

Слуги посторонились, пропуская нас в просторный холл, украшенный картинами, зеркалами, светильниками и потолочными фресками, изображающими великую битву былых времен.

Джо в нерешительности замерла у порога, а я принялся считывать обстановку, анализируя, сколько тут может быть лазеек, окон, путей отхода, этажей, комнат, ниш…

Сильвер мгновенно оценила мой натренированный взгляд, но сделала не те выводы.

– Украсть ничего не выйдет, молодой человек, – сухо объявила она. – Здесь каждая вещь на своем месте, а ты вообще находишься под красным уровнем дисциплины. Выговоров для тебя не существует, поэтому любой, даже самый мелкий, проступок сразу приведет тебя в карцер. Либо в первый, либо во второй. Вряд ли тебе понравится хоть один из них.

Она снова упомянула карцер. Пыталась вызвать страх, давила авторитетом и силой. Но все же опасалась меня, и это ее раздражало.

Опасаться Ли Сильвер явно не привыкла.

На противоположной стороне холла высилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. И что странно, лестницу надвое делила белая полоса, прочерченная прямо по ступеням. Та же полоса резала на пополам и сам холл.

– Это белая граница, – пояснила Сильвер, поймав мой взгляд. – Она делит замок на два крыла: западное и восточное. И завтра, когда я окончательно определюсь с учениками, граница будет закрыта.

– А зачем она нужна? – спросила Джо.

– В западном крыле занимаются юноши, а в восточном – девушки, – ответила Сильвер. – Кроме боя, мои преподаватели обучают их и другим родовым дисциплинам, и эти дисциплины очень разнятся. Адепты не выходят за границу своего крыла в течение первого месяца учебы.

– Целый месяц?.. – опешила Джо. – И друг друга нельзя будет увидеть?

Сильвер не понравился ее вопрос. И то разочарование, с которым он был задан. Она поморщилась, но все же ответила:

– Все контакты между разнополыми учениками запрещены. Но на втором этаже есть общий зал для тренировок, а на третьем – общий зал для официальных приемов и торжеств. После месяца обучения я открою границу для всех учеников моей школы. Но, уверена, что тебе не помешает отдохнуть от своего друга и его влияния. Или это трагедия?

Джо промолчала, стараясь на меня не смотреть, но каждые пару минут я все равно ловил на себе ее взгляд.

– А теперь, адепты… – продолжила Сильвер.

Ее перебил чей-то требовательный и громкий голос, донесшийся с лестницы:

– У нас новенькие, Ли?

Женщина устремила гневный взгляд на светловолосого крепкого парня, появившегося на ступенях и навалившегося на мраморные перила.

– Отправляйся спать, Дарт.

Тот никак не отреагировал на ее слова.

Из этого я сделал вывод, что он доктору Сильвер близкий родственник. Простой ученик не стал бы так наглеть, учитывая, что в школе есть карцер. И не один.

Парень не обратил на меня особого внимания, а вот на Джо…

Присвистнул, разглядывая ее голые плечи и приподнятую корсетом грудь. Я мгновенно занес говнюка в свой личный черный список, а Джо заметно напряглась и зашла мне за спину, чтобы скрыться от сального взгляда блондина-крепыша.

– Дарт! – повысила голос Сильвер. – Отправляйся спать! Первый выговор за сутки. Три выговора – и отправишься домой. Возьму на твое место другого, и что тогда скажет твой папочка? Ой… я забыла. Он не будет с тобой разговаривать, он тебе голову оторвет!

Парень посерьезнел, вскинул подбородок, демонстративно поиграл желваками. И… повиновался. Развернулся и пружинистой походкой зашагал наверх.

Сильвер хмыкнула ему вслед и посмотрела на Джо.

– Тебе нужно снять с себя этот кричащий наряд, дорогая. Отправляйся в восточное крыло. Жаннет тебе все покажет, проводит в комнату, познакомит с расписанием. С остальными ученицами увидишься уже утром. – Сильвер повернулась ко мне, поправила перчатки на предплечьях, полоснула меня взглядом-бритвой и бросила: – А с тобой мы прогуляемся до моего кабинета.

Кабинет Ли Сильвер находился на первом этаже западного крыла и занимал собой территорию не меньше холла.

Широкий, с громоздким столом в виде полумесяца и таким же громоздким креслом, обтянутым белым бархатом.

Стену слева занимала коллекция холодного и огнестрельного оружия: мечи, сабли, метательные ножи, булавы, топорики, боевые цепи, револьверы всех мастей, охотничьи ружья, армейские винтовки, украшенные гравировками… У меня даже дыхание участилось, я еле оторвал от коллекции взгляд.

Вторая стена, сразу за креслом директора, была плотно увешана мужскими и женскими портретами разного возраста: от стариков до младенцев. А вот у стены справа я заметил графопорт. Самый настоящий. Такой же аппарат для передачи сообщений я видел только в Главном почтовом отделении Лэнсома и в парочке других казенных учреждений.

А тут личный графопорт, прямо в кабинете.

Неплохо.

– Нравится? – поинтересовалась Сильвер.

– Стена с оружием, – ответил я. – Коллекционное?

Сильвер подошла к стене и сняла с держателей один из бастардов.

– Этому мечу уже двести лет. Работа эгвудских кузнецов, подарен мне патрицием Орриваном во время торжества по случаю юбилея Перекрестного договора.

Женщина вдруг бросила меч мне.

Я успел ухватить оружие за массивную рукоять и даже удивился его легкости и идеальному балансу веса. Большим пальцем провел по гарде, а второй ладонью скользнул по клинку, проверяя заточку.

– Ты знаешь, что такое Перекрестный договор? – спросила Сильвер. И сама же ответила на свой вопрос: – Этот договор дает право правящим кланам Ронстада существовать полноценно, но только в том случае, если они не посягают на жизнь и ресурсы правящих кланов Лэнсома. И наоборот.

Сильвер сняла со стены второй полуторный меч.

– А если договор будет нарушен? Что тогда? – спросил я у нее.

– Что тогда? – Женщина задумалась, поигрывая оружием. – Тогда кое-кто сможет прибрать к рукам ресурсы Ронстада, объявив нам войну. И речь идет не только о фабриках на основе кодо, речь об артефактах, об армии воинов-адептов, которых возможно будет взять на службу. Есть много чего… Но пока сильнейшие кланы Бриттона получают все, что хотят, договор никто не нарушит. Мы остаемся за стенами Ронстада и не мешаем наслаждаться властью кланам Лэнсома, мы не делим с ними империю. Нам хватает нашего маленького мира.

Я нахмурился.

– Зачем вы мне все это говорите?..

Сильвер вдруг сделала резкий колющий выпад в мою сторону, и звон оружейной стали эхом отозвался в потолке кабинета. Я ждал от нее чего-то подобного, поэтому успел поставить блок. Сильвер отпрянула и крадущимся шагом пошла по кругу, снова готовая нападать. Я неотрывно следил за ее движениями, за переменами в лице и жестах.

А она тем временем продолжала разговор:

– Ответь мне на два важных вопроса, адепт. Первое. Как ты попал в Ронстад?

– Поездом, – коротко ответил я.

Женщина сощурилась.

– Тебя не могли пропустить, на вокзале всех проверяют. А Ринги не владеют кодо. Их род благословлен на чистоту, в их семьях никогда не рождаются адепты. Ринги – единственные в своем роде.

– Если во мне есть кодо, значит, я не Ринг.

Сильвер сделала еще пару шагов, обходя меня справа и приготовив бастард.

– Тогда откуда в тебе так много кодо? Колокол на моих воротах никогда не ошибается. А он показал, что твой индекс не меньше ста сорока пяти. Это уровень фортис, и это немногим меньше, чем у меня. При этом ты не фортис и не медион, из тебя даже инфир паршивый. Кто ты такой? Как мне понять?

– Это второй вопрос?

Глаза Сильвер наполнились яростью.

Она снова обрушила на меня меч, на этот раз последовал рубящий удар. Следом за ним еще один. И еще. Но я успевал ставить блоки и тут же нападал сам.

Мечом Сильвер владела неплохо, однако хуже меня.

В следующую секунду я сделал ложный выпад и тут же, развернувшись боком, выбил меч из руки Сильвер. Оружие, задребезжав, ударилось о паркет и скользнуло под стол.

Женщина замерла. Потом медленно подняла руки, давая понять, что сдается и бой продолжать не намерена. Перевела дыхание.

– Оставим оружие и проверим кое-что еще, – сказала она тихо. – Согласен?

– Смотря, что вы хотите проверить.

Женщина махнула в сторону стены с портретами.

– Я называю эту галерею «Стена ненависти». Это враги Ронстада, а значит, и мои враги. Те, что с красными лентами, самые рьяные военные агенты, тэны, любители казни. С зелеными лентами все три управляющих тотемными Орденами. С серыми лентами перебежчики-адепты, работающие на Лэнсом. А самое главное… вот эти, черные ленты. Весь род Рингов. От патриция до самых далеких родственников. От давно почивших до недавно родившихся. Весь имперский род. И ты там тоже есть.

Сказав последнюю фразу, она уставилась на меня, изучая реакцию и морально препарируя.

На моем лице не дрогнул ни один мускул. Я вернул меч на настенные крючки-держатели и еще раз осмотрел портреты, не задержав взгляда ни на одном из лиц.

– Разве ты не узнаешь себя? – напирала Сильвер.

– Меня здесь нет, доктор Сильвер.

– Разве?..

Она взяла со стола колокольчик. Одного тихого звука хватило, чтобы через мгновение в дверях кабинета показался помощник.

– Бернард, – обратилась к нему Сильвер, – мне нужен твой уникальный навык.

– Конечно, доктор Сильвер, – кивнул камердинер.

Женщина обернулась на Стену ненависти, пробежалась по ней взглядом, нахмурилась. Потом указала на ряд детских портретов, висевших почти у пола. На них были изображены малыши не старше двух-трех лет.

– Мне нужны эти четверо, – палец Сильвер переместился в левую сторону, повыше, и указал еще на два портрета мальчиков лет шести. – И эти двое.

– На сколько? – уточнил Бернард.

Сильвер покосилась на меня.

– Первых четверых на пятнадцать. Остальным хватит десяти.

Камердинер обошел стол и чуть сдвинул кресло. Прильнул к стене, положив ладонь на первый из четырех портретов у пола, и прикрыл глаза. Сквозь его веки проступил белый свет. Ладонь камердинера задрожала, кожа озарилась мерцанием, осветила портрет ребенка.

И тот начал меняться.

Уходила невинная округлость детских щек, сменяясь юношеской худобой, волосы приобретали темный оттенок, густели, взгляд наполнялся серьезностью и большей осмысленностью, появлялась горделивая имперская осанка.

Изображение на портрете… взрослело.

Через минуту с картины смотрел не двухлетний малыш, а сформировавшийся подросток лет шестнадцати. Кудрявые волосы, белесые ресницы, большие голубые глаза…

– Не он, – поморщившись, бросила Сильвер.

Бернард переместил мерцающую ладонь на соседний портрет. Преобразование началось снова.

Я покачал головой и посмотрел на Сильвер. Она решила проверить, Ринг я или нет. Мне и самому это было немаловажно. Если тело аристократа, в котором я находился, и вправду принадлежало отпрыску Рингов, это сильно меняло дело.

Стоя рядом с Сильвер, я наблюдал за изменениями второго портрета, а в это время в голове складывал мозаику из разрозненных данных. Политическую многоходовку, где я выполнял одну из самых грязных и сволочных ролей…

Сильвер снова покосилась на меня, сличая мое лицо со вторым повзрослевшим портретом. Поморщилась – опять не похож.

Я размышлял дальше.

Если меня переместили в тело Ринга, то с какой целью? Однозначно не с той, с которой послали в Ронстад. Эта цель должна быть политически выгодной Лэнсому, а значит, самому имперскому роду.

Если род Рингов благословлен на чистоту, как сказала Сильвер, то ни один из Рингов не может быть адептом. Из этого следует, что Зивард и Херефорд изначально лгали, сказав, что парень, в которого меня перенесли, был инфиром.

На самом деле в нем не имелось ни капли кодо.

И этот парень во что бы то ни стало должен был попасть в Ронстад. Понятно, что в город адептов не пускают людей без кодо, к тому же там не выживают такие неподготовленные сосунки, поэтому пригодились я и овеум. Но чем может обернуться Ронстаду то, что отпрыск Ринга бродит по его улицам?

В чем загвоздка?..

Я неотрывно следил за преображением третьего портрета. Светлые волосы, серые глаза, тяжелый подбородок, торчащие уши…

На этого я уж точно не похож, но оставалось еще три портрета.

Напряжение в кабинете росло, делая воздух жарким. Сильвер тоже о чем-то думала. Наверняка о том же, что и я. О цели заговора. Только сейчас я знал чуть больше, чем она.

Итак… Все же зачем чистому имперскому отпрыску попадать в Ронстад? Зачем Ринги так цинично пустили в расход своего молодого родственника?

Причина должна быть очень веской. Настолько веской, чтобы компенсировать потерю. Может быть, деньги? Месть за давние родовые обиды? Укрепление власти? Тайные договоренности?

Черт возьми…

Договоренности.

Перекрестный договор между кланами Ронстада и Лэнсома не посягать на жизни и ресурсы друг друга.

А тут что вышло?..

Отпрыск Ринга бродит по Ронстаду, куда он по определению не способен попасть – настоящая бомба. В массы это можно подать как похищение адептами парня из имперского рода… а похитителем выставить… например… беглого преступника Генри Ордо, который силой накачал Ринга овеумом и заставил сесть в поезд до Ронстада.

Не подкопаешься, особенно если привлечь к расследованию карманного инспектора полиции и карманный Орден Волка.

Я машинально сжал и разжал кулаки. Бернард в это время занимался четвертым портретом. Сильвер следила за ним не отрываясь, и…

Нет, не похож.

Камердинер переместился к оставшимся двум портретам слева. Снова приложил ладонь к картине, и лицо черноволосого и бледнокожего шестилетнего мальчика начало меняться. Появился пушок над верхней губой, брови приобрели густоту, кожа стала более загорелой.

Чем-то он был на меня похож, но все же не совсем.

Остался последний портрет. Скорее всего, это был родной брат предыдущего мальчика. Слишком много схожих черт.

Под ладонью Бернарда лицо на картине начало преображение, и чем сильнее оно менялось, тем больше ужаса появлялось в глазах Сильвер. Возможно, она до последнего верила, что ошибается…

С портрета смотрел я.

Не такой растрепанный, без шрама на рассеченной брови, без серых теней под глазами, не такой уставший и нервный. Но это был я. Подпись на черной ленте гласила: «Теодор Гораций Ринг».

– Спасибо, Бернард, – тихо поблагодарила Сильвер помощника.

Камердинер быстрым жестом стер пот со лба, поклонился и бесшумно вышел из кабинета. Женщина посмотрела на меня.

– Ну и что теперь? Ты наконец признаешься, какого черта тут делаешь, мистер Ринг?

Вместо ответа я кивнул на графопорт у стены.

– Могу я отправить сообщение?

– Кому? – тут же спросила Сильвер. – В нашей школе не существует такого понятия, как «тайна переписки».

Я и не ожидал от нее ничего другого.

– Мне нужно справиться о здоровье одного человека, – ответил я серьезно. – Вы позволите?.. Раз уж я здесь, то все равно никуда не денусь. К тому же вы увидите текст сообщения и адресат. И если вам что-то не понравится, вы уничтожите послание. Ничего криминального, док. После этого я вам все расскажу. Все, что знаю.

Сильвер не спускала с меня глаз, следила за каждым моим движением.

– Давай попробуем, – процедила она.

Уверен, любопытство и желание иметь тайное преимущество не покидали эту женщину никогда.

Я сел на стул около графопорта и положил пальцы на клавиши набора. Задумался на несколько секунд.

Что ж. Пути назад у меня нет уже давно, но это сообщение изменит направление моей жизни, изменит цели и задачи. Оно изменит всё.

Я набрал текст:

«Благотворительный фонд „Бриттонские сестры” просит известить о состоянии здоровья поступившей к вам два дня назад пациентки с признаками аутизма. Ребекка Грандж, 19 лет. Необходимы ли дополнительные средства на ее лечение? Если в этом есть необходимость, мы немедленно займемся этим вопросом. С уважением, старшая сестра Хэррид».

Адресатом я обозначил город Эгвуд, приемную дежурного врача в больнице Святого Патрика.

– Больница для сумасшедших? – удивилась Сильвер.

Я обернулся на женщину.

– Я могу это отправить?

Сильвер еще раз перечитала сообщение. Нахмурилась и покачала головой.

– Твое сообщение может быть шифровкой. Ты Ринг, этим все сказано.

– По большому счету я не Ринг, доктор Сильвер.

– По большому счету? – Женщина напряженно на меня посмотрела. – Твое лицо только что сказало нам, кто ты есть. И теперь мне нужно решить, что делать с тобой дальше.

– Я уже решил, – сказал я, поднимаясь и давя Сильвер взглядом. – Мое тело принадлежит Рингу, но сознанием я не Ринг. Я другой человек.

Несколько секунд до нее доходил смысл моих слов. И она настолько оторопела, что открыла рот.

– Хочешь сказать… тебя переместили? Ты это хочешь сказать?.. Но это же почти невозможно… нужны огромные силы и особенный дар… Ка-ак?..

Я не ответил, давая ей время осознать новость.

– Так вы позволите мне отправить послание, доктор Сильвер?

Женщина выдернула листок из печатной машины, еще раз перечитала текст и сама нажала на рычаг открытия почтового портала. Вспыхнули черные молнии, кабинет наполнился неприятным запахом серы и аммиака. Сильвер швырнула записку в жерло графопорта, и листок мгновенно скрылся в темени портала.

Никто из нас не проронил ни слова.

Мы ждали.

Внутренне я уже был готов к ответу из больницы, и мое решение крепло все сильнее, рождая внутри огромную цель. Цель с большой буквы. Ради этой Цели я пойду до конца.

Графопорт снова заискрился черными молниями, из портала в лоток выскочило письмо с вензелем и подписью дежурного из больницы Святого Патрика.

Не дожидаясь разрешения Сильвер, я взял листок, развернул и вчитался в строки.

«Мы благодарны фонду „Бриттонские сестры” за неоценимую поддержку.

С сожалением сообщаем, что состояние здоровья Ребекки Грандж резко ухудшилось. Мы вынуждены применить более интенсивное медикаментозное лечение. Если у вас есть возможность оказать помощь в приобретении необходимого оборудования для комнаты лоботомии, мы будем вам очень признательны. Дежурный врач К-Д. Шеридан».

Все подтвердилось.

Эти ублюдки поместили Ребекку в больницу еще до того, как я сел в поезд. Значит, никаких отчетов от меня им не нужно. И не было нужно.

Сильвер выдернула листок из моих рук, пробежалась глазами и принялась выяснять:

– Ребекка Грандж – это их рычаг давления на тебя, да? И они посмели…

Но я ее перебил:

– Овеум может дать индекс кодо больше ста?

И снова Сильвер не сдержала удивления.

– Овеум? Конечно, нет! Это дрянь только для бессильных и жалких. Тех, кто готов довольствоваться мелочью. Ни один здравомыслящий адепт не будет его принимать, чтобы усилить индекс. Овеум подавляет природное кодо. И наркотик запрещен в нашей школе, чтоб ты знал.

Я кивнул и молча начал расстегивать ремень на брюках.

– Что ты делаешь?.. – За холодом тона Сильвер, как могла, прятала свое недоумение.

Она опять меня опасалась, и в разы заметнее, чем раньше.

Сняв ремень, я открыл нишу с внутренней стороны кожаного полотна и высыпал на ладонь голубые таблетки овеума.

Сильвер долго смотрела на пилюли.

– И давно ты на них подсел? – выдавила она наконец.

– Полтора года, – ответил я. – Но в новом теле принимаю меньше двух суток.

Женщина покачала головой, переводя на меня взгляд.

– Это неважно. Кодо рождается не в теле… – Она положила листок с сообщением из больницы на стол графопорта и подошла ко мне ближе. Вгляделась в мое лицо, будто впервые его увидела, и тихо сказала: – Так вот в чем была нестыковка. Теперь я поняла… Сначала колокол на воротах показал нулевой индекс. Индекс Ринга. А потом запредельный индекс того, кто находится в теле Ринга. Ты владеешь сильным природным кодо, только овеум подавлял его.

Она произнесла вслух то, что я сам понял десять минут назад.

И как только я это понял и принял, все встало на свои места. Моя Цель приобрела еще больший масштаб.

– Но зачем ты мне это показал? – не меняя заинтересованного тона, спросила Сильвер. И прищурилась, догадавшись почти сразу: – Ты хочешь, чтобы я избавила тебя от зависимости? А с чего мне тебе помогать?..

Я ожидал этого вопроса.

– Если вы поможете мне слезть с овеума, у вас на руках будет доказательство того, что в роду Рингов есть природный адепт. Про перенос в другое тело ведь никто не знает. И тогда имперский род Лэнсома официально лишится статуса. Как вам такая сделка, док?

Сильвер отвернулась от меня и взглянула на Стену ненависти.

Смотрела на нее долго, несколько минут, терла пальцами костяшки кулаков, размышляла. Потом снова повернулась ко мне. И теперь вместо опасения в ее темных глазах пылал огонь задора и желания сыграть свою партию, продвинув интересы родного клана далеко за пределы Ронстада.

– Я очищу твою кровь от овеума, адепт, и сделаю это максимально быстро, – с триумфом объявила она. – Но пока Ринги не объявили о пропаже родственника, не будем тебя афишировать. Прибережем для них подарочек.

– Прибережем, – согласился я, но тут же подумал о Бартоло Соло. Он ведь тоже знает о Ринге и не стоит списывать его со счетов.

Сильвер неожиданно улыбнулась мне.

– Ну что, выскочка? Хочешь стать фортисом, каких Ронстад еще не видел?.. Так станешь, потому что за тебя берется сама Ли Сильвер. Только не надейся, что у тебя будут особые условия. Тебе будет вдвойне тяжелее, чем всем остальным. От овеума не так-то просто избавиться.

Глава 12. Первая кровь

Поспать не удалось совсем. Уснешь тут, как же.

Сильвер выделила для меня временную гостевую комнату на первом этаже, но я не сомкнул глаз до рассвета. Мерил шагами пространство как заведенный.

Организм, предчувствуя ломку от нехватки овеума, обливал кожу потом, мучился сильными приступами жажды и тревоги. Дважды я порывался выйти из комнаты, но всякий раз в коридоре натыкался на Бернарда. Немногословный пожилой камердинер каким-то немыслимым образом оказывался рядом, стоило мне сделать пару шагов дальше положенного.

В шесть утра в дверь постучали, и уже через секунду в комнату вошел Бернард.

По расписанию я должен был стоять в школьной форме у порога – вот я и стоял в школьной форме у порога. Ту самую форму я обнаружил в шкафу, где оставил свои старые вещи.

Костюм идеально сел мне по фигуре, и выглядел я теперь ничуть не хуже парня из элитной школы Лэнсома: белая рубашка с отложным воротником, плотно прилегающим к шее, черно-синий галстук, синий пиджак с черной нашивкой «S» на груди и такого же цвета брюки.

– Пройдите на второй этаж, мистер Питон, – сказал мне Бернард. – Через пятнадцать минут там пройдет общее собрание нового класса. Затем планируется…

– Я читал расписание, – перебил я его. Монотонный голос камердинера провоцировал во мне нервный зуд.

И не только он.

Самочувствие ухудшалось с каждой минутой. Накатывали то дрема, то возбуждение, то беспричинная злость, то страх и паника. Бросало то в жар, то в холод…

Я стер со лба испарину.

– У вас начинается лихорадка, мистер Питон, – заключил Бернард, равнодушно оглядев мое лицо. – Дальше будет хуже.

– Догадываюсь, – бросил я ему.

Камердинер выставил ладонь в белой перчатке.

– У меня есть кое-что для вас, мистер Питон, чтобы помочь. – С этими словами он вынул из нагрудного кармана таблетки. Голубые блестящие пилюли, четыре штуки. Овеум. Внимательно наблюдая за моей реакцией, Бернард добавил: – Если принимать по одной в сутки, то лихорадка будет протекать не так болезненно и бурно. Возможно, обойдется даже без помощи медицинского блока. Только не говорите директору.

Я посмотрел в его тусклые глаза.

– Волю проверяете? Вас доктор Сильвер попросила?

– Это не ее метод, – покачал головой Бернард.

Старик нагло врал мне в глаза.

Это как раз ее метод, потому что Ли Сильвер – тот еще мастер провокаций.

Я ничего не ответил и открыл дверь, но пока шел по коридору до холла, Бернард тенью следовал позади вместе с овеумом. Если он каждое утро будет меня так встречать и сманивать наркотиком, однажды я не выдержу. Во всех смыслах.

В безлюдном холле я столкнулся с Джо. Она как раз выходила со стороны восточного крыла, и впервые за все время нашего знакомства Джо посмотрела на меня так холодно.

Хорошо же ее за ночь обработали.

Наверняка наговорили все самое лучшее о моей персоне, обрисовали перспективы дальнейших отношений, и вот результат: Джо как подменили.

Да и внешне теперь она выглядела совсем иначе. Белая блузка, шейный платок того же цвета, что мой галстук, черная юбка в складку длиной чуть выше колена и… гольфы. Черт возьми, гольфы. Черные, плотно облегающие голень.

Такую женскую форму я никогда не видел.

В гимназии, где мне довелось проработать два месяца, девушки носили юбки до щиколоток, в общепринятом стиле, а тут соблазнительный и революционный наряд. Теперь понятно, почему разнополым ученикам запрещены контакты в первый месяц обучения. С непривычки увидев толпу девчонок в такой форме, можно и голову потерять.

Поймав мой заинтересованный взгляд на своих голых коленях, Джо прокашлялась.

– Больше никогда так на меня не пялься, Рэй.

– Как? – прищурился я.

– Просто не смотри в мою сторону.

Странная просьба, если учесть, что в сторону Джо я особо никогда не смотрел.

Мы молча поднялись по лестнице и, пройдя короткий коридор, остановились у двери с табличкой «Общий зал для тренировок».

– Мне страшно, Рэй, – прошептала Джо.

– Пусть лучше они нас боятся. – Усмехнувшись, я толкнул дверь.

Перед нами предстало просторное помещение с рядом внутренних колонн и металлическим рифленым полом.

По бокам стояли диваны, обитые черной кожей, рядом с ними высились коробки, а на стенах висело оружие. Десятки мечей, ножей, наборы дротиков, шпаги, топоры. И всем этим пользовались далеко не один раз. Клинки мечей пестрели зазубринами и сколами – это был чисто ученический инструментарий из дешевой стали.

В зале галдела толпа парней и девчонок моего теперешнего возраста, человек двадцать, не меньше. Но как только дверь за нами захлопнулась, все стихли и как по команде обернулись на нас.

Давящий пресс взглядов.

Обычно так пялятся с одной целью: ждут, когда ты облажаешься, сболтнешь что-то невпопад, запнешься, подвернешь ногу. Короче говоря, поведешь себя, как дебил.

– Привет, – поздоровалась Джо.

Она хотела казаться дружелюбной и в то же время держала маску равнодушия.

Я молча оглядел толпу. Мне по большому счету было наплевать, что они обо мне подумают. У меня имелись свои задачи, и нравиться ученикам школы не входило в мой список.

– О, девчонка из борделя! – вдруг высказался кто-то.

Толпа расступилась, пропуская вперед приземистого блондина с широким загорелым лицом, которого я уже видел сегодня ночью в холле (его звали Дарт, кажется).

Кто-то в толпе захихикал, Джо покраснела и сжала кулаки.

Я посмотрел парню в глаза и тихо сказал:

– Может, заткнешь пасть, чтобы не воняло?

Парень смерил меня презрительным взглядом.

– Эй, крошка, это твой личный цепной пес? – обратился он к Джо.

– Да пошел ты! – с обидой бросила та.

Знакомство с одноклассниками не заладилось сразу.

Я не стал тратить на говнюка слова и двинулся прямо на него, на ходу оглядывая его сбитую фигуру и оценивая шансы сделать парню как можно больнее. И пока я шел, толпа расступалась и снова сходилась за моей спиной, предчувствуя интересненькое.

Джо осталась где-то позади. На нее уже никто не обращал внимания.

Крепыш заметно напрягся, ожидая столкновения. Но вместо того, чтобы приготовить кулаки, он вынул из кармана что-то маленькое, похожее на прозрачный стеклянный шарик.

«Какого черта?..» – первое, что я успел подумать в тот момент.

Блондин швырнул шарик мне под ноги. Послышался треск.

В следующую секунду с пола на меня хлынул поток ледяной воды такой силы, что я не удержался на ногах и завалился на спину.

Значит, Дарт – мастер элементалей… хренов повелитель стихий…

Зал оглушили хохот и редкие аплодисменты. До нитки мокрый, я сел на полу, убрал челку с глаз. Меня плотнее обступила толпа, а парень вынул из кармана еще один шарик.

– Купить тебе намордник, придурок? Или лучше полотенце? – оскалился он, перекатывая свое хитрое оружие между ладонями.

Рано он обрадовался, засранец.

Не вставая, я приложил обе руки к холодным рифленым плитам пола. Овеума в моей крови изрядно поубавилось, а природное кодо еще не высвободилось настолько, чтобы я мог именовать себя полноценным инфиром, но даже малого индекса силы должно хватить, чтобы проучить противника, если сделать это хитро. Связующей жидкостью послужит вода, созданная им же самим и вобравшая часть его кодо.

Это, конечно, в теории.

Как будет на практике, оставалось только проверить.

Пол под моими ладонями накалился и начал мутировать. Все снова расступились, осознавая, что бой еще не окончен. По толпе пронесся рокот изумления.

В это время от моих рук по полу пронеслись две тонкие борозды к ногам блондина. Тот не успел отпрянуть, и его ступни завязли в размягчившихся стальных плитах, а потом мгновенно застыли.

Одним прыжком я вскочил с пола.

По моему взгляду противник понял, что сейчас наступит расплата.

Он снова швырнул в меня шарик, но на этот раз его уловка не сработала, шарик я поймал у пола, не дав ему расколоться. И пока я надвигался на застрявшего в ловушке крепыша, никто даже не попытался мне возразить или остановить меня.

Все вокруг замерли. С опасением и азартом ждали развязки.

Коротко размахнувшись левой, я всадил кулак противнику в живот, между ребрами и прессом, вложив в удар всю энергию проснувшейся вдруг злости. Дарт согнулся, хватая ртом воздух. Я тут же взял его за ворот пиджака, заставляя выпрямиться, и затолкал в его приоткрытый рот стеклянный шарик.

Глаза парня распахнулись от ужаса.

– Твои шарики оказались не слишком-то крепкими, Дарт, – процедил я.

Сплюнуть парень не успел. Я ударил его в основание подбородка, заставляя сжать челюсть и разломить во рту стекло…

С воем он шлепнулся задом на пол, сунул пальцы в рот, откуда хлынула вода вперемешку с кровью. С аханьем и звуками отвращения ученики отпрянули. Завязший в полу блондин блеванул прямо себе на колени.

– Рэй! Нас же выгонят! – Ко мне подбежала Джо, вцепилась в плечи и принялась оттаскивать от парня. – Перестань! Так нельзя!

Я и сам понимал, что переборщил. Но, по законам всех на свете подворотен, обидчика нужно ставить на место сразу. Если один раз стерпел унижение, второго раза не избежать.

Уняв приступ рвоты, Дарт вытер кровоточащие губы и поднял на меня взгляд.

– Сочтемся, – сказал он почти неслышно.

– Рэй! – Джо толкнула меня в грудь. – У тебя только три состояния: либо ты бьешь кого-то, либо собираешься бить, либо уже избил. Ты по-другому не умеешь, да? Так ты друзей не заведешь!

Казалось, она ненавидела меня за то, что я за нее заступился. Отлично.

– Мне не нужны друзья, Джо.

– Вот как?.. – Ее голос стал ледяным.

Девчонки рядом захихикали, их интерес ко мне заметно возрос. Некоторые из них улыбались и шушукались, но не все. Кто-то от вида блюющего человека побледнел, сдерживая собственный рвотный позыв. Ну а парни старались не проявлять эмоций, щурились и смотрели серьезно то на меня, то на крепыша.

– Рэй, ты невыносим… – выдавила Джо, разведя руками.

Выяснять отношения я не собирался, поэтому развернулся к недовольной девушке спиной, но тут же напоролся на кое-что посерьезнее…

У моего носа блестело острие сабасского меча, а в глаза мне смотрел мой противник. А вот этого я от него не ожидал. Упрямый и мстительный попался засранец. Пока Джо обвиняла меня во всех грехах, он уже выбрался из ловушки и успел вооружиться.

– Ты куда-то собрался? – спросил он, тяжело дыша.

– Дарт, запрещено брать оружие без разрешения! Положи на место! – выкрикнула одна из девушек. – Доктор Сильвер не…

– Доктор Сильвер ничего мне не сделает, – перебил ее парень. – Я здесь не последний человек… чтобы ты знал, скотина, – веско добавил он, обращаясь уже ко мне.

И пока крепыш говорил, острие его меча переместилось к моему горлу, холодная сталь чиркнула по коже и скользнула вниз, легко разрезав мой галстук надвое. Я сглотнул и задержал дыхание, соображая, как выкрутиться.

– Убери! Ты что?! – Джо решительно подошла к блондину.

Тот на секунду отвлекся, скосив на нее взгляд.

Этого мне хватило.

Я обхватил клинок у острия, откидывая его вверх, но лезвие все же успело полоснуть по подбородку. Крепыш вытаращился на меня, как на психа, но меч не отпустил.

По клинку от моей порезанной руки потекла кровь, и сталь тут же начала мутировать. Я, если честно, и сам этого не ожидал. От плеча до пальцев заструился жар, обжег болью, наполнил мышцы силой, пока небольшой, но уже достаточной для мутации стали.

И она мутировала.

Через несколько секунд моя липкая от крови ладонь уже сжимала рукоять меча, а противник держался за клинок.

– Вот сволочь! – Дарт отдернул руку, побагровев.

Я откинул меч в сторону. Тот загремел по металлическим плитам пола и стукнулся о стену.

Блондин шумно перевел дыхание, облизал губы. Я вытер окровавленную ладонь о брюки. Мы посмотрели друг другу в глаза… и сцепились в новой схватке, повалившись на пол.

– Остановите их! Позовите директора! – крикнула девушка, что уже пыталась минуту назад урезонить Дарта.

Вокруг началась беготня и суета.

Дарт не сдавал позиций, как и я. Только противник превосходил меня телосложением и объемом мышц, давил весом.

Послышался треск ткани – наша форма не выдержала натиска.

Пару раз крупный кулак Дарта пронесся у моего уха, один раз он хорошо приложил меня по щеке, второй раз угодил в нос, выбив сноп алых брызг. Я же старался бить его по корпусу, целился в правый бок, чтобы попасть точно в печень. Мы катались по полу, и я уже не разбирал, где низ, где верх, где стены, где потолок. Голова кружилась, ладони стали скользкими, одежда увлажнилась потом.

А мы продолжали колотить друг друга.

Удар, вдох, выдох… скрип зубов, сопенье… треск ткани, и снова… мой удар, его удар. В глазах двоилось, в горле скопилась слюна, внутри хрипело и клокотало.

Дарт пыхтел мне в лицо, обдавая горячим дыханием.

Из последних сил он навалился, обхватил мою шею и нажал на горло большими пальцами, а руки у него были сильные… сильнее, чем мои. Я извернулся и ударил его коленом ниже живота. По сдавленному писку Дарта понял, что попал ему в пах.

Черт, туда бить я не планировал, но что вышло, то вышло.

– Доктор Сильвер! – закричали снова. – Они же поубивают друг друга!

И спокойный голос Сильвер:

– Пусть дерутся.

Краем глаза я заметил стоящую поодаль женщину.

Никакого гнева, только любопытство.

Она с интересом наблюдала, как два ученика ее школы разносят друг друга в клочья. Кажется, она начинала мне нравиться. Наверное, я подумал об этом вскользь, но все же успел осознать.

В следующую секунду Дарт отомстил мне, ударив голенью между ног, сильно и прицельно.

Ах ты ж… с-с-с-сраный ублюдок…

Мне показалось, у меня там что-то лопнуло… показалось… конечно, показалось…

Но за такое говнюк получит сполна.

Жмурясь от боли, я вскочил на ноги и носком туфли ударил лежащего Дарта прямо в лицо. Что-то хрустнуло – однозначно я сломал ему хрящ носа…

И тут невидимая сила сковала меня. Стиснула тело до боли, до ломоты в суставах, а потом протащила назад метров десять и швырнула на стену. Дарт в это время отлетел в противоположную сторону.

Между нами встала Сильвер.

– Довольно! Вы перешли все границы!

– Ли-и-и-и… он сломал мне но-о-с… – прогудел Дарт, сползая по стене на пол и обхватывая дрожащими ладонями лицо.

– Я вижу, – ответила Сильвер. Она оглядела притихших учеников и громко спросила: – Кто начал потасовку первым?

Повисла тишина.

Не дождавшись ответа, Сильвер перевела взгляд на Джо.

– Кто начал первым, дорогая?

Та опустила глаза и тоже промолчала.

– Значит, накажу обоих.

И тут мой противник неожиданно признался:

– Это я первый начал. Виноват, Ли, не удержался.

Сильвер смерила его долгим взглядом.

– Ну надо же, как благородно, Дарт. Только поздно. Теперь вам обоим предстоит ответить за драку, – женщина вздохнула. – Но после того как вас подлатают в медблоке. И чтобы больше никакой грызни. Идите. Бернард вас проводит.

– Доктор Сильвер, а не слишком ли много им чести? Они подрались, а их еще и лечить? – вдруг подала голос одна из учениц.

Кажется, та самая, очень правильная девушка, все порывающаяся наставить Дарта на путь истинный. Я нашел ее взглядом среди толпы учеников. Какая-то она была неказистая и странная. Рыжеволосая, кудрявая, высокая и худая, как палка, с болезненно бледной кожей и костлявыми коленками. Наверное, она была единственной среди девушек, кого форма не красила, а портила.

– Эй, скотина… мы еще не закончили, – услышал я хриплое.

Наши с Дартом взгляды снова встретились. Я сидел у одной стены, он у второй, и мы опять были готовы нападать.

– Можем прямо сейчас, – ответил я ему.

Зал оглушил грозный голос Сильвер, эхо задребезжало в колоннах.

Вот теперь мы ее точно разозлили.

– А ну заткнитесь оба! И марш в медблок! Я все сказала! – Она взглянула сначала на Дарта и рявкнула: – Дарт Орриван, второй выговор за сутки! После третьего вылетишь из школы! – Потом повернулась ко мне и рявкнула не менее грозно: – Рэй Питон, после занятий в карцер! Но сначала оба в медбло-о-о-к! У вас час! Время пошло!

До медблока мы шли минут пятнадцать.

Спустились на первый этаж, преодолели гулкий холл и вышли из замка. По насыпной дорожке миновали три хозяйственных склада, прачечную и только на двери пятого одноэтажного здания я увидел неприметную табличку с надписью «Медицинский блок».

Всю дорогу Дарт шел, прихрамывая на правую ногу и закрыв нижнюю половину лица носовым платком. На меня он старался не смотреть, я на него тоже. Но краем глаза мы все равно следили друг за другом.

На крыльце медблока Бернард остановился. Обернувшись на нас, он приступил к странным разъяснениям.

– При посещении медицинского блока школы, молодые люди, необходимо помнить о правилах. Во-первых, никоим образом не сопротивляться обследованию. Во-вторых, внимательно слушать рекомендации работников бригады. В-третьих, не задерживаться в кабинете бригады дольше, чем на полчаса, и не оказывать знаки внимания персоналу. Любые знаки внимания. Это особо строгое правило.

Чего?..

Не оказывать знаки внимания?

Увидев, как я нахмурился, Дарт хрипло рассмеялся в платок.

– Короче, не пускай слюни, – пробубнил он. – Ты просто не видел работниц медблока, придурок.

Я бы сейчас с удовольствием сломал ему нос еще раз.

– А дальше вы сами, – невозмутимо выдал Бернард и отправился обратно в замок, оставив нас возле двери.

Продолжая посмеиваться, Дарт вошел в здание первым. Дверь за ним закрылась. Я уже собрался войти следом, но внезапно в глазах потемнело, сознание помутилось, пространство повело вбок, и я завалился на ступени, чуть не разбив себе лицо.

Лихорадка не просто продолжалась, она набирала силу.

Я сел на крыльце и прикрыл глаза в попытке побороть головокружение.

– Давайте, я вам помогу, – произнесли рядом томным девичьим голосом.

Открыв глаза, я понял, что Бернард был прав.

Надо мной склонилась нимфа… нет, девушка, конечно… но какая…

Нежные светлые локоны, белый берет, того же цвета короткий халат и гольфы. Девушка наклонилась так низко, что сначала я разглядел то, что мелькнуло в вороте ее униформы, а уж потом перевел взгляд на лицо.

Огромными голубыми глазами на меня смотрел сущий ангел, только на дне этих глаз пылал дьявольский жар.

Наверняка на моей физиономии появилось неприличное выражение, потому что девушка вдруг выпрямилась и спросила строго:

– Как вас зовут?

– М-м? – уставился я на нее.

Я как будто ее не расслышал, хотя… вроде расслышал. Но ее слова пролетели мимо моего сознания. Может, она использует какие-то чары?.. Черт, Рэй, не превращайся в идиота, ты не за этим сюда пришел.

– Как вас зовут? Вы из нового класса, да? – переспросила девушка.

Она снова наклонилась, приобняла меня за плечи и помогла подняться. Голову окутал приятный ванильный запах, обволакивающий и расслабляющий, но я тут же отстранился. Мой рассудок и без того находился на грани слома, а тут еще такой натиск.

– Как вас зовут? – опять спросила медсестра.

– Рэй Питон, – наконец выдавил я.

– А меня – Габриэль. Пройдемте в приемную, мистер Питон. Ваши руки… их нужно срочно перевязать. Где вы так их исполосовали? Какой кошмар. – Она бегло осмотрела мое лицо, взяла подбородок пальцами и приподняла. – Еще и тут порез… да какой глубокий. Но ничего, не беспокойтесь. Мы все обработаем, уберем кровоподтеки, снимем боль, переоденем вас в сухую, а главное не порванную одежду. Думаю, помощь старшей медсестры не понадобится. Справимся сами. У меня неплохая бригада. Выйдете отсюда как новенький.

Ее фраза прозвучала многообещающе.

Девушка открыла передо мной дверь и пропустила в здание первым.

Вокруг не было ни души, внутри блока приятно пахло (кажется, той самой ванилью), и гуляла прохлада. Мы оказались в белоснежном стерильном коридоре с длинными рядами дверей, обозначенными цифрами.

– Вот сюда, мистер Питон… – Девушка снова приобняла меня за плечи, будто я был не в состоянии идти сам, и повела в сторону двери с цифрой «8».

Мне же от навязчивой заботы захотелось провалиться сквозь землю. С детства я привык обрабатывать свои раны сам, делал это как умел. И ничего, живой еще. Вот и сейчас бы преспокойно прошел в ванную и сам бы…

На этом мои мысли остановились.

За дверью с цифрой «8» меня встретили еще четыре такие же медсестры.

Четыре нимфы, вызывающие мысли далеко не о здоровье. Господи, кто подбирал персонал в медблок? Неужели сама Сильвер?.. Где были ее мозги в тот момент?

С другой стороны, вот уже десять минут я не думал о боли…

И еще этот запах ванили… он усиливался.

В кабинете по углам стояли высокие стеклянные шкафы с вереницами полок и одинаковых баночек. А посередине кресло.

– Присядьте, мистер Питон, – сказала Габриэль.

Я напрягся.

– Вы мне просто ладонь перевяжите, и я пойду. У меня занятия.

Вместо ответа Габриэль захлопнула дверь, повернула ключ и бросила его в карман халата. А потом снова повторила:

– Присядьте, мистер Питон. Вы вернетесь к занятиям очень скоро. Но вы должны понимать, что если мы отпустим пациента, не оказав ему надлежащей помощи, мы потеряем работу. Вся бригада. Нас наняла директор школы, и это хорошая работа. Мы находимся под защитой клана Сильвер и не можем никого подвести. Так что присядьте, очень вас прошу. Или вам что-то не нравится? Я вас оскорбила? Хотите пожаловаться директору?

Я смерил Габриэль взглядом.

– Хорошо, давайте. Но только побыстрее.

Девушка кивнула.

– Снимите свой… пиджак… э… точнее то, что от него осталось, и закатайте рукава рубашки, – попросила она.

Под пристальными взглядами всей бригады медсестер я стянул пиджак и разрезанный мечом галстук, бросил их в угол кабинета. Потом прошел к креслу, опустился в него и закатал рукава.

И как только я это сделал, девушки засуетились. Одна полезла в шкаф и достала баночку с надписями на неизвестном мне языке, вторая промокнула мой лоб полотенцем, третья принялась что-то записывать в журнал, четвертая налила из графина воды в стакан и накапала в него капель. Но подала его не мне, а Габриэль.

Со стаканом в руке девушка подошла ко мне.

– Выпейте, – сказала она, – вы напряжены.

– Потому что вы меня напрягаете, – ответил я, даже не взглянув на предложенную воду.

– Почему? – уставилась на меня Габриэль. – Мы ведь очень стараемся.

– Поэтому и напрягаете. Я к такому не привык.

Девушка нахмурилась.

– Мне будет сложно вас лечить, мистер Питон. Вот мистер Орриван, например… сейчас он как раз в соседнем кабинете… он высоко ценит работу медблока.

– Еще бы, – усмехнулся я. – Если у вас здесь все такие…

Моя усмешка Габриэль не понравилась.

Она прищурилась, отдала стакан помощнице и оглядела свою бригаду. Обратилась к первой девушке с баночкой в руке:

– Сари, на тебе порезы.

Та быстро подошла и принялась обильно мазать мою ладонь синим вонючим раствором, потом приступила к порезу на подбородке. Габриэль же продолжила отдавать приказы и повернулась к двум другим помощницам.

– Жюли, расслабь его. Крис, обезболь вот тут, тут, тут и тут… – Она указала на мой ушибленный локоть, ноющие костяшки левого кулака, правое плечо и живот. Подумала с секунду и указала мне между ног. – И тут еще.

– Так, все. – Я поднялся с кресла. – Хватит.

Габриэль толкнула меня обратно. Толкнула так сильно, что я, не удержавшись, неуклюже плюхнулся в кресло.

– Пожалуйста, присядьте, мистер Питон. Нечего смущаться. Это больница. – Она снова указала мне между ног и невозмутимо добавила: – Туда вас тоже ударили. И у вас там болит.

На руках и лице Габриэль вспыхнули розовые руны.

Руны!

Она быстро начертила пальцем рисунок в воздухе и отправила в мою сторону. То же самое сделали все остальные медсестры. Черт возьми, меня обступила целая бригада рунных ведьм…

Их кожа мерцала радужными татуировками, девушки улыбались, а их руны в это время работали: расслабляли, обезболивали, обеззараживали и лечили раны.

И ведь правда: боль почти сразу же оставила тело, напряжение схлынуло.

Габриэль склонилась надо мной, провела мерцающим розовым пальчиком по моему подбородку.

– И пореза не видно. Вам же стало лучше, правда?

Я поерзал в кресле.

– Неплохо.

– В моей бригаде работают только мастера-медионы, – прошептала она так томно, с порочной хрипотцой, что у меня в горле мгновенно пересохло. – Наверное, вы слышали, что чем выше уровень рунной ведьмы, тем сильнее она чарует, тем более она красива. Инфиры почти не имеют влияния, а вот у фортисов его чересчур много. Поэтому в школьном медблоке есть только один фортис… и устоять перед ней почти невозможно. Это старшая медсестра. Она работает с самыми тяжелыми случаями. Я очень надеюсь, вас никогда не изобьют настолько, чтобы старшая медсестра занималась вами лично.

Позади Габриэль остановилась одна из ее помощниц.

– У него какая-то странная лихорадка. Я очень старалась, Габ, но не смогла избавить его от симптомов.

Габриэль ответила ей, не оборачиваясь и не сводя с меня глаз:

– Да, я тоже заметила это. Лихорадка необычная, и мы не в силах ее победить. Она вызвана не очень хорошим веществом, ведь правда же, мистер Питон? Овеум? Странно, что доктор Сильвер позволила учиться здесь овеумному зависимому. Но это не мое дело, конечно.

– Не ваше, – ответил я. – Вы закончили? Теперь я могу идти?

– Не хотите переодеться в другую одежду?

Она снова улыбнулась и принялась чертить руну прямо у меня перед носом, но я ухватил девушку за запястье, не дав завершить рисунок.

– Это лишнее. Спасибо.

Пора было завязывать общение с толпой рунных ведьм такого уровня.

Они и вправду очаровывали. Наверняка мимоходом, даже сами того не желая. Возможно, Габриэль не говорила со мной так томно, как мне показалось, не демонстрировала в отворотах халата свои прелести, не касалась моего лица, не дышала так тяжело и не смотрела так жадно на мои губы…

Запах ванили стал почти невыносимым.

И чем дольше я оставался в кабинете, тем сильнее ведьмовские чары на меня действовали. Теперь мне казалось, что вся бригада превращается в группу соблазнительниц.

Пока не стало поздно, пока я не нарушил какие-нибудь суперстрогие правила, нужно было уходить. Моя рука скользнула в карман халата Габриэль, я выхватил ключ и поднялся с кресла.

– Спасибо за работу. – Бросив это, я спешно открыл дверь и вывалился из кабинета.

Быстрым шагом преодолел пустынный коридор, распахнул дверь на улицу и уже на крыльце глубоко вдохнул свежий воздух, выдохнул… вдохнул… выдохнул…

– Ну как тебе медблок? Круто, да? – услышал я ехидный голос сбоку.

Вылетев из здания, я даже не заметил, что на крыльце, навалившись плечом на стену, стоит Дарт Орриван. Как ни в чем не бывало, без следов драки на лице. Только на переносице белела полоска лейкопластыря. Он даже переоделся в другую форму, в отличие от меня.

– Общее собрание мы пропустили, – сказал он. – И урок по эргам уже начался. Да и белую границу должны были закрыть.

– Уже? – нахмурился я.

– А что? – хитро посмотрел на меня Дарт. – Хотел со своей девчонкой попрощаться? Теперь их на месяц в восточном крыле закрыли. Остается один вариант получить женское внимание: наведываться в медблок. Главное, там с катушек не слететь.

Я спустился с крыльца и направился в сторону замка. Дарт увязался следом.

– Ты прямо так на урок пойдешь? В мокром и порванном?

Я резко остановился и обернулся на него. Совсем недавно он был готов меня мечом порезать, а сейчас проявляет беспокойство?

– Тебя это очень волнует?

Вместо ответа Дарт усмехнулся и выставил ладони. Они мгновенно покраснели, как краснеет раскаленный металл, и меня тут же обдало потоком жара.

Я зажмурился, прикрыв рукой лицо, но когда поток иссяк, взял парня за грудки.

– Еще раз нос тебе сломать, говнюк?

– Если не нравится, могу вернуть обратно! – прошипел Дарт, тараща на меня глаза.

– Что вернуть?

– Влагу в твой костюм, придурок. Хочешь ходить мокрым – ходи, мне-то что.

Я отпустил воротник Дарта, шагнул назад и провел ладонью по рубашке.

Сухо, и ткань больше не облипала тело, не мешала движениям. А я даже не заметил…

Да и черт с ним, с этим Орриваном.

Что за странная услуга? Я о ней не просил.

Молча развернувшись, я поднялся на крыльцо. Тяжелая дубовая дверь открылась передо мной сама, на пороге стоял Бернард.

– Вы опоздали на урок по эргам, мистер Питон. – Камердинер перевел взгляд мне за спину. – И вы, мистер Орриван. Хочу предупредить вас обоих, что белая граница закрыта. Половина замка недоступна.

Холл, и правда, изменился, и теперь вместо белой полосы посередине стояла стена из густого белого дыма.

– Проходить сквозь границу имеют право только доктор Сильвер и ее гости, – добавил Бернард, когда мы вошли в замок. – Все ученики без исключения лишены этой привилегии. Если вы попытаетесь преодолеть границу, можете остаться без головы. Причем буквально. Итак, по расписанию у вас сейчас занятие по эргам, затем урок родового этикета, далее обед и урок по продвинутым ПГИ. У мистера Питона еще и дополнительное занятие с доктором Сильвер в шесть часов вечера.

– Личное занятие с директором школы? – уставился на меня Дарт.

– А теперь проследуйте на второй этаж, – продолжил Бернард. – Вас ждут в кабинете номер сорок четыре. Мастер Изао уже начал занятие, а он не любит, когда опаздывают.

На выслушивание монотонной речи камердинера ушло минуты три, так что пришлось поторопиться. Я понесся по лестнице на второй этаж, Дарт, не отставая, бежал рядом.

– Как только овладею гравитационным эргом, сразу размажу тебя по стенке, Питон, – пообещал он.

В кабинет «№ 44» мы ввалились вместе и замерли на пороге.

Это был не кабинет, а храм поединков и единоборств.

Посередине высился круглый подиум – самый настоящий ринг, по периметру огражденный канатами и столбами, обитыми прямоугольными подушками. По углам кабинета находились еще четыре ринга, квадратных, заметно меньше основного и без пьедесталов. На крюках висели набивные мешки, стены украшали кожаные подушки для отработки ударов.

В кабинете царила тишина, и казалось, никого нет.

Но это только казалось.

Чуть дальше, за подиумом основного ринга, в ряд стояли десять парней в черных кимоно и босиком. Все они смотрели на нас. А еще на нас смотрел преподаватель. Мастер Изао, седой мужчина-азиат с козлиной бородкой, ростом под два метра. И его напряженное лицо не обещало нам ничего радостного.

– Вы опоздали на восемь минут, – негромко сказал он, переводя взгляд с меня на Дарта и обратно. – Забыли надеть тренировочную форму. Хм… Что ж, снимите обувь для начала.

Опять повисла тишина.

Мы принялись быстро стягивать с себя туфли и носки, бросили вещи у порога. Дарт снял еще и пиджак на всякий случай. Выглядели мы тут очень нелепо, как два случайно забредших на тренировку идиота: босиком, но в строгих рубашках и брюках…

Изао еще раз оглядел нас, кивнул и повернулся к ученикам.

– Так вот… я говорил вам, что в арсенале адепта-воина, кроме его основного искусства кодо, есть четыре эрга. Три эрга относятся к атакующим и один оборонительный. Чтобы объяснить ученикам наглядно, как работают эрги, обычно я использую манекены для битья. Но сегодня у нас есть два добровольца, которые любезно согласились испробовать на себе все четыре эрга.

Мгновенно догадавшись, к чему ведет Изао, мы с Дартом переглянулись.

Этого еще не хватало…

Глава 13. Манекены для битья

Никогда бы не подумал, что меня назовут манекеном для битья.

Под пристальными взглядами десятка учеников мастер Изао велел нам с Дартом подняться на подиум основного ринга и встать плечом к плечу. Сам же здоровенный азиат остановился напротив.

Он смотрел на нас, а мы смотрели на него – это длилось бесконечно долго. Странный поединок взглядов. Вокруг множилась тишина, тяжелела, и казалось, сам воздух уплотнился и наполнился горючим газом.

– Поклонитесь учителю, – прошептал один из парней, что ближе всех стоял у подиума.

Я скосил на него взгляд. Низкорослый тощий ученик, да еще и очкарик. Так себе советчик. Но Дарт, услышав его подсказку, сложил ладони у груди и отвесил поклон.

Изао поклонился ему в ответ.

В итоге и мне пришлось сделать то же самое.

– Техника эргов – это техника бесконтактного боя, – сказал Изао, оглядывая стоящих внизу учеников. – Любой адепт может овладеть четырьмя особыми приемами, перенаправляя часть кодо в эрг и активируя его словесным или мысленным ключом.

Дарт потер кулаки друг о друга и с тревогой посмотрел на меня.

– Чем выше индекс кодо, тем мощнее эрг вы можете применить, – продолжал Изао. – Но будьте осторожны, если вы обессилены в бою, лучше не тратиться на эрг, так как он способен исчерпать кодо полностью, а восстанавливать его придется долго. – Учитель повернулся ко мне и Дарту, напряженно ожидающих своей участи на другом краю ринга, и прищурился. – На этих двух… э-э… манекенах я покажу, как работает первый эрг. Он самый простой, но эффективный.

Изао выпрямился, широко расставил ноги, чуть согнул их в коленях и развел руки в стороны. Я напружинился, готовый отскочить в сторону, поставить блок или дать отпор, ожидая чего угодно, но все же не того, что в итоге произошло.

Учитель глубоко вдохнул носом и с неуместным упоением проговорил:

– Энергия концентрируется в кончиках средних пальцев и активируется ключом «ксипра». – Как только он произнес ключ, между его ладонями по воздуху мелькнул длинный белесый разряд. – После активации эрга нужно сразу его направить… – добавил Изао, – …и точно попасть в противника…

Он сделал резкий выпад, выбросив обе руки вперед.

Послышался громкий треск.

А дальше… дальше я не успел ничего понять. Осознал себя уже на спине, завалившись как подкошенный. По телу пронеслась судорога, позвоночник выгнуло, я вытаращился в потолок до боли в глазах, не в силах побороть внезапный паралич и ногтями скребя мягкий пол ринга.

Дыхание застопорилось, застряло между легкими и глоткой. Не получалось ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни моргнуть, ни пошевелиться.

Тотальная беспомощность.

Паршивое чувство…

Не знаю, сколько прошло времени, но постепенно меня начало отпускать, судорога схлынула, и я смог вдохнуть. Сделал это так резко и глубоко, что засвистело в носу. Потом приподнялся на локтях, подполз к столбу на краю ринга и навалился на него лопатками и затылком.

Дарт до сих пор лежал, распластавшись на полу.

Он напоминал человека, которого привязали к невидимой дыбе и уже пытают. Мышцы напряглись под рубашкой, вены на шее и висках вздыбились, кожа побледнела, пальцы растопырились и, казалось, вот-вот оторвутся, разлетевшись в разные стороны.

Ученики у подиума с интересом разглядывали, насколько Дарту было хреново. На их лицах читались разные эмоции. От злорадства до сочувствия.

Изао же спокойно продолжал разъяснять:

– Это парализующий эрг. «Ксипра» высвобождает часть энергии адепта и создает искровой парализующий разряд. Данным эргом человека не убить, а вот обездвижить на время можно вполне.

Казалось, ему наплевать, что перед ним валяется ученик, задыхающийся и стянутый мышечной судорогой. Изао на него даже не смотрел.

– Вам не кажется, что это слишком? – громко спросил я, но мастер и на меня не обратил внимания. Опираясь на столб спиной, я поднялся на ослабевшие ноги (судорога продолжала гулять по телу) и проковылял к Дарту.

– Эй, ты как?

Он все еще лежал, уставившись в потолок, подергиваясь всем телом, и только через несколько секунд задышал ровнее. Сначала прохрипел что-то нечленораздельное, покосившись на меня, но потом все же смог выдавить:

– По… порядок.

Я протянул ему руку.

– Вставай. У него в запасе еще три эрга.

Дарт слишком долго смотрел на мою руку, и я уже собрался ее убрать, но в последний момент он созрел: ухватился за ладонь, крепко сжал ее и, кряхтя, поднялся. Мы снова встали рядом, и что-то подсказывало мне, что следующий эрг будет куда более неприятным.

Изао тем временем обратился к тому самому тощему очкарику, что посоветовал нам поклониться в начале занятия.

– Твоя фамилия, ученик?

Парень вздрогнул, выпучил глаза, не сразу поверив в то, что учитель его заметил.

– Хинниган, сэр, – сообщил он быстро. – Клиф Хинниган.

– Принеси мне инвентарь, Хинниган. – Изао указал на низкую деревянную лавку у одной из стен, там стояла картонная коробка.

Очкарик сорвался с места и понесся исполнять приказ мастера. Через пару мгновений коробка была у него в руках, а парень во все глаза уставился на Изао, ожидая, какое еще зрелище он устроит.

Мастер вывалил на пол ринга деревянные кегли, штук пятьдесят. Кегли как кегли, вроде безобидные. Но вот этим-то они мне и не понравились.

– Внимание, ученики. – Мужчина снова принял стойку. Такую же, как в прошлый раз: расставил чуть согнутые в коленях ноги и развел руки в стороны. – Предыдущий эрг работает на расстоянии два-три метра, а этот эрг способен поражать в радиусе пятидесяти метров от адепта. Итак, второй эрг: кинетический. Он двигает предметы и активируется ключом «тихара». Манекены, приготовиться!

Изао вскинул руки вверх, и кегли поднялись над полом. Легкое движение указательного пальца – и деревяшки одна за другой полетели в нас. Дарт упал на пол лицом вниз, но это ему не помогло, кегли обрушились на него скопом.

Мне тоже досталось. Чертовы деревяшки прошлись по моему телу хлесткими ударами по ногам, груди, плечам. Неприятно и больно, но все же не особо эффективно, как по мне. Предыдущий эрг, и тот в бою больше пользы принесет.

Кегли, наконец, закончились, и Дарт приподнял голову.

– Все? – он, морщась, оглядел учителя, сел на полу и отряхнул одежду. – Мастер Изао, мы очень извиняемся, что опоздали, но, может, уже хватит?

– Это были всего лишь кегли, – сказал Изао, не обратив внимания на бубнеж Дарта. – С помощью кинетического эрга можно использовать любой неживой предмет, обнаруженный вокруг себя, если вам хватит кодо, чтобы его поднять.

Он снова взмахнул руками. Но ничего не произошло… хотя… не совсем…

С бешеной скоростью на нас двигалась деревянная лавка.

Я толкнул Дарта в сторону, сам отскочил в другую… Лавка пронеслась между нами буквально в нескольких сантиметрах от моего лица и грохнулась за пределами ринга, затрещав от удара.

– А дом так можно поднять? – благоговейно выдохнул Хинниган.

– Можно, но нужен огромный индекс кодо, – ответил Изао. – Даже не у каждого волхва такой есть.

Мы с Дартом в ужасе уставились на расколовшуюся лавку: а если бы эта штуковина угодила нам в головы?..

– Интересно, где Ли откопала этого мужика? – с гневом прошептал Дарт. – Он же чокнутый.

Тут я был согласен. Может, мастер он и хороший, но методы обучения у него явно варварские. Ладно я, мне не привыкать быть брошенным в дерьмо, но тот же Дарт, сынок из элитного клана Ронстада, рискует получить такую травму, что очнется идиотом, если очнется, конечно. Об этом Изао не подумал?

Пока учитель отвечал на дурацкие вопросы Хиннигана, я наклонился к уху Дарта.

– У тебя остались те стеклянные шарики с водой? Дарт с интересом на меня посмотрел.

– Есть парочка, – он мгновенно понял задумку и приткнулся ко мне боком, подставляя карман брюк.

Я сунул руку в его карман, пальцы нашарили ледяной сгусток. Спрятав в кулаке шарик, я отошел от Дарта. Мастер Изао наконец отделался от приставучего Хиннигана и повернулся к нам.

– А теперь я покажу самый сильный атакующий эрг…

И в этот момент мы начали свою атаку.

Дарт оббежал Изао справа и швырнул шарик ему под ноги, я же, не церемонясь, метнул прямо в голову. Затрещав, стекло раскололось, вокруг мужчины взорвались водяные брызги, и столь мощный двойной поток должен был сбить учителя с ног, но что-то пошло не так…

Изао даже не вымок.

Зато невидимая сила отшвырнула меня на канаты ринга. Проскользнув между канатами, я ударился об один из набивных мешков, потом о второй и третий, влетел в канаты другого ринга, в стену, в подушку для отработки ударов, еще в один мешок, во второй, третий…

Где приземлился, я не понял.

Перед глазами мелькнул потолок, следом голая стена, еще удар, искры в глазах и секундная темнота. Спиной я почувствовал, что сползаю куда-то вбок… на меня что-то валится… что-то тяжелое и плотное… я откидываю это и слышу кряхтенье Дарта. Он тяжело дышит рядом, перекатывается и поскуливает, в промежутках вставляя крепкие ругательства.

Казалось, все это растянулось во времени, но на самом деле произошло за считаные секунды.

– Итак, ученики, – донесся далекий голос Изао, – это был гравитационный эрг. Он активируется ключом «агникара». С помощью него можно перемещать живых существ, вроде этих манекенов для битья.

Ученики шутку оценили, из зала послышался дружный смех.

Вот же бородатый засранец…

Я поднял голову и огляделся. Откинул он нас нехило. Оказывается, мы вылетели в коридор, протаранив дверь, а полет остановила стена у окна. Еще б чуть-чуть, и ловили бы нас во дворе.

– Старый козел, – выдавил Дарт, поднимаясь и потирая ушибленный затылок. – А если у меня сотрясение мозга?

– Тогда тебя отправят в медблок. Ты же любишь туда ходить?

Мы вернулись в кабинет под веселый гогот учеников. Не смеялся только тощий очкарик Хинниган.

– Надо было сначала показать оборонительный эрг, мастер Изао, а потом гравитационный, – нахмурился он. – Чтобы дать им возможность защититься. А то так не честно.

Изао уронил на парня взгляд.

– Ты так думаешь?

– Да, – ни капли не смутившись, ответил Хинниган.

Учитель повернулся ко мне.

– Фамилия?

– Питон, – ответил я нехотя.

Изао перевел вопросительный взгляд на Дарта.

– Орриван, – многозначительно сообщил тот.

– Питон и Орриван, встаньте к остальным ученикам, – велел мастер. – Хинниган, вы тоже.

Пока мы шли до места, Дарт все бубнил:

– Вот сразу нельзя было по-человечески урок провести, что ли?.. Нужно обязательно какую-то хрень изобразить…

Дождавшись, пока все выстроятся и успокоятся, Изао объявил:

– А теперь я покажу вам четвертый прием, самый сложный в освоении и самый энергозатратный. Это щитовой эрг, способный отразить атаку предыдущих трех эргов. Активируется он ключом «асура вайу».

Он сделал круговое движение руками, и перед ним замерцало и расползлось розоватое свечение.

– Хинниган прав, именно его вы и будете осваивать в первую очередь, – добавил он веско.

Очкарик в конце шеренги закивал, делая серьезное лицо.

После этого Изао распределил двенадцать учеников по четырем боковым рингам, и я почему-то нисколько не удивился, что в напарники мне достались все те же двое: Дарт и Хинниган. Та еще дрянная компания. На нахальную рожу Дарта я уже с утра насмотрелся, а очкарик своим чересчур умным видом и нелепым выражением лица раздражал нещадно. И самое неприятное: именно у него что-то похожее на щитовой эрг получилось почти сразу.

Видя, что ни у меня, ни у Дарта ничего не выходит, он ударился в разъяснения, тут же демонстрируя все жестами.

– Да вы не так руки ставите… надо вот та-а-ак… а потом во-о-от, – он растопырил пальцы на обеих руках и выставил их вперед.

– Может, ты заткнешься? – поморщился Дарт. – Без тебя разберемся.

Но Хинниган так увлекся, что пропустил его реплику мимо ушей.

– А еще вы не так произносите ключ… его надо произносить, только когда почувствуете, как кодо перешло в пальцы… оно покалывает… надо чувствовать… вот ту-у-ут покалывает…

Очкарик собрал пальцы щепотью и сунул под нос Дарту. Зря он это сделал.

Тот с раздражением двинул его в плечо кулаком, а кулак у него здоровый.

– Если еще раз мне в лицо полезешь, у тебя в другом месте покалывать начнет, понял?

Хинниган схватился за плечо и, недолго думая, толкнул Дарта в грудь. Очкарик был вдвое меньше противника, но надо же, не испугался. И пока они разбирались, кто из них должен заткнуться, я решил воспользоваться советом Хиннигана.

Отошел к краю ринга и сосредоточился, стараясь уловить внутри себя хоть какое-то движение силы, ощутить ее в ладонях и пальцах, уловить то самое покалывание. Ради этого я даже прикрыл глаза.

Где-то на фоне продолжали орать друг на друга Дарт и Хинниган, чуть дальше слышались выкрики словесных ключей на разные голоса, еще дальше – шорох рукавов и штанин кимоно, топот босых ног… скрип канатов… покачивание мешков на крюках…

А потом я уловил шелест и перелив неуместных здесь звуков, вроде шума воды, ее перекатывания по камням и руслам. И все отчетливее во мне нарастал этот звук, все сильнее, все напряженнее становился, собираясь в комок внутри головы и уже оттуда растекаясь потоками по венам и артериям, по самым тонким капиллярам, заходя в каждую клетку… покалывание… едва заметное, на уровне нервных окончаний… Я ждал чего-то такого.

И в голове засела мысль испробовать другой эрг, совсем не тот, что заставил отрабатывать Изао. Какой там был у него словесный ключ? Агникара, кажется. Агникара…

– Рэй? – услышал я. Так далеко, что показалось сначала, что это эхо. – Рэй… какого черта ты делаешь?..

Я открыл глаза.

Ни Дарта, ни Хиннигана рядом не было.

– Питон! Перестань! Совсем сдурел?! – крикнули откуда-то сверху испуганным голосом Дарта.

Я задрал голову. Все одиннадцать учеников висели в воздухе под потолком метрах в трех от пола и с ужасом таращились на меня.

– Эй… – больше я ничего не смог из себя выдавить.

Кто-то положил руку мне на плечо, и я обернулся.

На меня смотрел мастер Изао.

– Высвободи кодо в пол, – сказал он почти неслышно, прикасаясь к моим ладоням. – Направь его туда, вниз… вниз… успокойся. Они просто дети, верни их на место.

Я посмотрел в его глаза.

– Вниз… вниз… – прошептал Изао. – Вниз, мой мальчик… дави кодо вниз… ты не сможешь с ним справиться сейчас… его слишком много. Вниз, дави его вниз… контролируй.

Он закрыл мне глаза ладонью, продолжая нашептывать: «Вниз… вниз…»

Звуки потоков постепенно гасли в голове, пока наконец не исчезли совсем.

– Хорошо, вот так, – сказал Изао уже громче, долго и шумно выдохнул. И только потом убрал ладонь с моего лица.

Меня обступила толпа учеников. Хинниган, как и остальные, смотрели с ужасом, а вот Дарт злился и пыжился высказаться. Продержавшись с минуту, он все же выдал:

– Ты сволочь, Питон! Мог бы сразу предупредить, что ты фортис, а не изображать хрен пойми кого…

– Урок окончен! – рявкнул мастер Изао. – Следующее занятие завтра после двух. Не забудьте переодеться в форму. Свободны! – Затем он повернулся ко мне и сказал, понизив голос: – Я сообщу об инциденте доктору Сильвер. Но ответь, давно это у тебя?

Я сглотнул и уточнил опасливо:

– Давно что?

Он задумался, обхватив пальцами бороду, а потом и вовсе от меня отвернулся, будто забыл, что я стою рядом и жду ответа.

– Мастер Изао?..

– Иди-иди, урок окончен, – отмахнулся он, даже не взглянув в мою сторону.

Занятие по родовому этикету должно было пройти на третьем этаже.

Пока я шел до кабинета «№ 59», настроение успело порядком испортиться. Из головы не выходили картины подвешенных в воздухе учеников класса, встревоженный взгляд мастера Изао и этот нарастающий звук потока в голове.

А еще дала о себе знать лихорадка. Накатила тошнота, мороз пронесся по коже, рубашка стала влажной от пота, а она и без того пребывала не в очень приличном состоянии после утренней драки и испытаний эргами.

В глазах мельтешило.

Западное крыло кишело учениками разного возраста, по лестницам проносились группки совсем малолетних пацанов, лет семи, тут же встречались явные старшеклассники моего возраста и середнячки лет четырнадцати. Все они куда-то спешили.

Казалось, один только я шел медленно, заставляя себя передвигать ногами и идти ровно.

У выхода на третий этаж мне стало совсем дурно, пришлось навалиться на перила, выравнивая сбившееся дыхание. Я, конечно, осознавал, что слезть с овеума будет тяжело, но надеялся хоть на какую-то помощь со стороны Сильвер, а она вообще себя не проявила, чтобы ускорить процесс выздоровления.

У нее, конечно, и своих дел полно, но зачем тогда с важным видом она обещала избавить меня от зависимости?..

Злой и нервный, я вошел в кабинет и уселся за ближайшую парту у двери.

И как только меня заметили остальные ученики, принялись коситься, а некоторые, вообще откровенно пялились как на диковинного зверя. Единственный, кто на меня не смотрел – это Дарт. Он сидел за последней партой, отвернувшись к окну. Хинниган, устроившись на другом конце кабинета, листал толстенную книгу, но все же изредка и он на меня поглядывал.

Если честно, подмывало встать и громко спросить: какого хрена они так смотрят? Ну поднял я их в воздух… случайно.

Не специально же.

А уставились так, будто я их убить хотел, порезать на части и пожарить.

Не выдержав, я решил ответить им тем же. Начал пристально смотреть на тех, кто смотрел на меня. Сработало. Под моим взглядом одноклассники отводили глаза и принимались делать вид, что заняты суперважными вещами, вроде почесывания затылка и изучения вида собственных пальцев.

– Это ты Рэй Питон? – спросили за спиной.

Я медленно обернулся.

За партой сидел долговязый рыжий парень, и недобрый у него был взгляд. Парень, конечно, отлично знал, что именно я и есть Рэй Питон.

– А что? – прищурился я.

– Меня зовут Питер. Питер Соло. – Он зло улыбнулся.

– Ну и что? Я должен испугаться?

Долговязый привстал и наклонился, приблизив ко мне лицо.

– Готовься ответить за моего брата Феликса, самоубийца.

Я молча оглядел его вытянутую потную физиономию, тяжелый, как у Бартоло, подбородок, злой прищур и, ничего не ответив, отвернулся. Парень остался сидеть позади меня, а я затылком ощущал, как он кромсает меня взглядом.

Питер Соло.

Значит, мне повезло попасть в один класс с братом Феликса. Или это не совпадение? Скорее всего – нет, потому что таких совпадений не бывает. Бартоло в последний момент умудрился впихнуть в школу Сильвер представителя своего клана, чтобы меня достать. Кажется, в кабаре он говорил еще про какую-то племянницу, но даже если и так, то она обучается в восточном крыле и в ближайшее время не способна устроить мне подлянку.

В отличие от этого парня.

Погрузившись в мрачные мысли, я не заметил, что на меня смотрит кое-кто еще. Рядом, сложив руки на груди, остановился Дарт Орриван.

Они что сегодня, сговорились все? Этому придурку что опять надо?

Ничего не разъясняя, он плюхнулся рядом со мной за парту и остался сидеть, будто его сюда кто позвал.

– Слушай, Питон, ты, конечно, та еще жестокая сволочь, – сказал он. – Зато с тобой не соскучишься. Порой выть хочется с таким папашей, как у меня. А ты весь такой… необычный, что ли.

– Необычный? – сощурился я: за такой комплимент можно и в рожу дать. – А твой папаша что скажет?

– Да ну его, упыря, – отмахнулся Дарт. – Родителей только через месяц сюда запустят. А пока можно и покуролесить, правда же?

Ответить я не успел, в кабинете появился преподаватель. Худая женщина в черном платье и шляпке с плотным слоем вуали…

Сердце екнуло.

Я сразу же узнал ее. Эту женщину невозможно было не узнать.

В кабинет вошла Софи. Черный волхв, что излечила меня после драки с Феликсом. Только какого черта она тут делает, да еще и в качестве преподавателя?..

Глава 14. Софи и тайна Пяти Печатей

Не знаю, заметила меня Софи или нет, ее лица я не разглядел.

– Никогда так близко черного волхва не видел, – буркнул рядом Дарт.

Интересно, что бы он сказал, узнав, что за последние несколько дней я видел уже двух черных волхвов. И очень близко.

Женщина остановилась у доски.

– Называйте меня Софи, – негромко сказала она. – Да, я черный волхв. Надеюсь, вас это никого не смущает?

– Ну как сказать… – снова пробурчал Дарт.

Софи тут же повернулась к нашей парте.

– Вы Орриван?

Дарт откинулся на спинку стула и с вызовом уставился на преподавателя.

– Да, а что?

– Вы очень гордитесь этим?

– А почему бы мне не гордиться?

Женщина вдруг смолкла.

Вуаль не давала увидеть, куда конкретно Софи смотрит, но нутром я почувствовал на себе ее пристальный давящий взгляд. Вот теперь она меня заметила.

После пары минут напряженного молчания Софи, наконец, отвернулась от нас и обратилась к классу:

– Вы наверняка уверены, что предмет, который я буду вам преподавать… лишний, не так ли? Что за родовой этикет такой? Но могу вас заверить, что это очень важный предмет. Мы изучим виды общественных и родовых связей, историю Бриттона и, собственно, светский этикет, чтобы сделать из вас джентльменов и, возможно, великих патрициев. – Женщина повернула голову к первой парте у окна и сказала жестко: – Вам не быть патрицием, если вы не прекратите ковыряться в носу прилюдно, мистер Купер.

Услышав свою фамилию, парень сначала замер с мизинцем в носу, потом мгновенно убрал руки от лица и сел ровно.

Софи кивнула.

– Итак. Я хочу, чтобы вы понимали, что без этих знаний вы не займете достойное положение в обществе.

– У нас и так нормальное положение, – высказался кто-то из учеников с задних парт.

Послышался короткий хохоток.

– Нормальное? – удивилась Софи. – Свое рабское положение вы, адепты кодо, называете нормальным?

Она взяла с учительского стола увесистую книгу в серой обложке (точно такую же до этого читал Хинниган) и показала классу.

– Это «История Бриттона», и для начала вы должны изучить ее от корки до корки. Книгу вам выдадут в школьной библиотеке на этом же этаже.

– А у меня уже есть! – поднял руку Хинниган.

Кто бы сомневался, что он не сможет смолчать.

– Я рада за вас, мистер Хинниган, – ответила Софи. – Так о чем говорится в первой главе этого учебника? Вы ведь читали, судя по всему?

Хинниган сидел за партой с каким-то куцым мрачным парнем. Тот открыл учебник, лежащий перед соседом, и вгляделся в первую страницу, хмурясь и пытаясь понять, что же там такого интересного. Хинниган встал и с маниакальным выражением лица принялся рассказывать:

– Там говорится о Пяти Печатях и Великой Родовой Битве доимперского периода, который…

– Именно! – вскинула руку женщина, и очкарик опустился на стул, сам того не желая: вот так просто Софи применила гравитационный эрг.

Заодно и Хиннигана заткнула.

А я сразу же вспомнил, как легко швырял меня по комнате черный волхв Херефорд, когда я только очнулся в новом теле. Тогда мне показалось это чем-то сверхчеловеческим, теперь же я и сам понимал принцип этой техники, осталось только ее освоить.

На доске за учительским столом сам собой развернулся холст с изображением Пяти Печатей – древних перстней с пятью родовыми гербами.

– Кто из вас слышал о Пяти Печатях? – спросила Софи у класса.

Все подняли руки. И я тоже.

В свое время мне довелось учиться в школе при церкви, единственной бесплатной школе Лэнсома, куда меня, как и остальных сирот приюта, определили в семилетнем возрасте. Правда, в школе я больше выживал, чем учил уроки, но историю о Пяти Печатях в общих чертах знал даже я и, если честно, считал ее сказочной легендой, а не правдой.

– Эпоха Пяти Печатей – великая эпоха доимперского периода! – провозгласила Софи. Ее глаза вспыхнули за вуалью. – Двести лет прошло с той поры. Сгинула та эпоха. Двести лет назад построили вокруг нас крепостные стены и обрекли на прозябание. И что же теперь, ученики?.. Что нам остается?

В кабинете повисла тишина, все молчали, даже Хинниган.

Не услышав ответа на свой странный вопрос, женщина вздохнула.

– Нам остается лишь достойно нести свое бремя, адепты. До тех пор, пока не падут крепостные стены Ронстада, пока не восстановится справедливость и не воцарится новая эпоха Пяти Печатей, нам остается склонить головы перед могуществом императора и династии Рингов, чья власть сохраняется вот уже двести лет благодаря Перекрестному договору. Нам остается лишь… быть достойными своего бремени.

И тут поднялась рука.

Это Хинниган в очередной раз решил высказаться.

– Да, мистер Хинниган? – обратилась к нему Софи.

– Эпоха Пяти Печатей не может воцариться снова, это невозможно, – произнес он. – Осталась одна Печать, у Рингов. Остальные утеряны навсегда.

– Хм. Кто вам такое сказал?

Хинниган указал взглядом на раскрытую перед собой книгу.

– Так в учебнике написано.

– Вы верите всему, что написано в учебниках, мистер Хинниган?

Тот нахмурился (смутить этого умника было не так-то просто).

– Тогда зачем вы потребовали изучить «Историю Бриттона» от корки до корки, если там вранье? – спросил он.

Глаза Софи снова сверкнули за вуалью, Хинниган поежился и мгновенно сел на место. На этот раз добровольно.

– Затем, мистер Хинниган, чтобы вы научились отличать ложь от правды, – ответила женщина. – Из учебников мы знаем, что в эпоху Пяти Печатей люди и адепты кодо сосуществовали на равных. Пять метрополий, пять городов и пять великих патрициев сотрудничали на благо своих народов. Они владели пятью древними артефактами. Пять великих родов жили в мире, умудряясь делить ресурсы. Ринги из Лэнсома, Дювали из Эгвуда, Орриваны из Ронстада, Сильверы из Фориата и Баумы из Юни-Порта. Но когда-то все заканчивается. Поколения сменяют друг друга, и на смену одним патрициям приходят другие, с другими целями. Закончилась и эпоха Пяти Печатей.

– Вы о Великой Родовой Битве? – спросил Хинниган.

Софи кивнула.

– Конечно же о ней. И вот в чем правда. Ринги развязали междоусобную войну, но накануне битвы бесследно исчезли четыре печати. Осталась только одна – у Рингов. И началась бойня, каких земля Бриттона еще не видела. Первым покорился Эгвуд, вскоре и Ронстад, а вот Фориат и Юни-Порт сопротивлялись до последнего и были разрушены до основания. А когда битва закончилась, Ринги заставили тех немногих выживших из великих родов подписать Перекрестный договор, приняв единую власть лэнсомской династии и провозгласив империю. Адепты смирились и позволили запереть себя в Ронстаде. Их назвали оскверненными, неугодными… Бриттон разделился на чистых и грязных. На них и нас. Отныне великие пять искусств кодо стали называть пятью грязными искусствами. Великая была битва… бесславен был ее финал…

– Ага, говорит так, будто сама там была, – хохотнул Дарт мне в ухо.

И как Софи умудрилась его услышать?..

В гробовой тишине она направилась к нашей парте, и пока шла, стук ее каблуков становился все громче.

Подойдя, она наклонилась к Дарту.

– Я была там, мистер Орриван, и видела все своими глазами.

– Не понял, – прищурился Дарт. – В смысле – были там? По-настоящему? Вам что, двести лет?

Голос Софи внезапно стал скрипучим, от него мороз пронесся по коже:

– Мне намного больше, мистер Орриван. И лучше вам никогда не увидеть, как сильно долгая жизнь отразилась на моем лице.

Дарт невольно вжался в стул, но его спас очередной вопрос Хиннигана.

– А почему черные волхвы так долго живут?

Софи резко выпрямилась и обернулась на него.

– Дело в происхождении и индексе кодо… однако это не тема нашего сегодняшнего урока.

– Скажите, что такого особенного в Пяти Печатях? – а это уже спросил я.

Мой интерес был чисто практический. Хотелось выяснить, как род Рингов умудрился заставить сильных адептов покориться, неужели только за счет какого-то мутного перстня? Или было что-то еще?

Не верил я в эти сказки.

Услышав мой голос, Софи задумалась. Потом развернулась, прошла к доске с холстом и уже оттуда мне ответила:

– Это не просто какие-то «мутные» перстни, мистер Питон. Это древние артефакты, созданные тысячелетия назад. Они покоились в пяти гробницах, в Горах Царей, и каждый из перстней имел силу благословлять на могущество. Ринги выбрали свой удел, и теперь благословение печати нерушимо, пока принадлежит им.

– Но ведь не только печать все решила? – покачал головой я. – Никогда не поверю, что адепты потерпели поражение только из-за потери перстней, пусть даже таких древних.

Софи долго молчала. И в кабинете стало так тихо, что все услышали, как урчит желудок того самого Купера, который в начале урока ковырялся в носу.

– Нет, потеря печатей лишь ослабила веру адептов в свои силы, – наконец ответила Софи. – Исход битвы решил дериллий – металл, подавляющий кодо. Ринги нашли его залежи там же, в Горах Царей, но хранили свой секрет до поры до времени. Пока однажды не подготовились основательно. Ошейники и цепи из дериллия, повозки, обитые пластинами, латы и доспехи, кольчуги и оружие, клетки с прутьями из него же…

Софи с тихим выдохом повела плечами, будто вспомнила что-то жуткое, что видела лично.

– О дериллии все знают, – не отставал я (и, похоже, уподобился занудливому Хиннигану). – Но было ведь что-то еще, о чем не написали в учебниках?

Женщина опять замолчала. Казалось, разговоры о тех событиях причиняли ей физическую боль.

Выдержав длительную паузу, она сказала.

– Да, кое о чем в учебниках не написано, вы правы, мистер Питон. Вы ничего не найдете там о харпагах. А они появились именно в тот день. В день Великой Родовой Битвы, и их пришло очень много. Эти прожорливые твари набросились скопом. И продолжают это делать каждый месяц, ослабляя и без того ослабленный Ронстад. Ринги подготовились основательно, они разрушили все, что считалось нерушимым…

И тут преподавателя перебил хрипловатый голос Питера Соло:

– А если бы кто-нибудь из Рингов появился в Ронстаде, что бы вы сделали?

На это женщина ответила быстро и уверенно:

– Ни один из Рингов не смог бы сюда попасть.

– А если бы смог? – настаивал Питер.

Мне же захотелось развернуться и кулаком заставить гада заткнуться. Он демонстративно давал мне понять, что знает о моем секрете и в любой момент может меня сдать. И если он сделает это, то подпишет мне смертный приговор прямо тут.

– Хм, – пожала хрупкими плечами Софи, – даже если кто-то из Рингов вдруг окажется в Ронстаде, его должны будут поместить под стражу, а потом отправить в Лэнсом, чтобы избежать конфликта с имперским родом. Нарушать Перекрестный договор чревато последствиями.

– Это официальная версия, – усмехнулся Питер. – А что бы вы лично сделали, Софи? Что бы вы сделали, если бы увидели Ринга прямо перед собой? Убили бы его, верно? Наказали бы род Рингов за измену, ведь так? Вы бы уничтожили его, не раздумывая? Убили бы?

Я сжал под партой кулаки.

Вот сейчас… прямо сейчас он сдаст меня со всеми потрохами.

Видя, как накручена Софи после воспоминаний о Великой Битве и предательстве Рингов, Питер отлично понимал, что способен одним лишь словом натравить на меня черного волхва, и Софи может не сдержать силы и прикончить меня на месте. Прямо за этой партой. Ей терять нечего, она практически бессмертна и непобедима. И никакая Ли Сильвер ей не указ.

– Послушайте, мистер Соло, – холодно ответила Софи, – я понимаю, к чему вы клоните. Но советую вам впредь воздерживаться от провокационных вопросов…

Я не выдержал и повернулся к Питеру.

– Ну и как ты себе это представляешь? Как бы Ринг проник в Ронстад?

Питер улыбнулся, глядя мне в глаза.

– А очень просто. Обманул бы кордон на въезде и все.

– На въезде проверяют кодо, а Ринги не владеют кодо. Об этом ты не подумал?

– Он бы мог принять горсточку овеума, почему нет? – еще шире улыбнулся мне Питер.

Мы смотрели друг другу в глаза не меньше минуты, не моргая и не шевелясь, пока Софи на нас не прикрикнула:

– Мистер Соло, мистер Питон! Предлагаю вам продолжить свою дискуссию на перемене и…

Договорить она не успела.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Ли Сильвер. Весь класс встал, приветствуя директора, но она на нас даже не взглянула.

– Софи, я прошу прощения, но это срочно, – обратилась она к черному волхву. – Нужен ваш совет.

Софи повернулась к ученикам:

– Сейчас все организованно идете в библиотеку, она тут рядом. Мисс Бланш выдаст вам учебники, письменные принадлежности и плечевые сумки. Потом у вас обед, столовая на первом этаже… И, пожалуйста, не шумите, – она оглядела класс и нашла глазами Хиннигана. – Остаетесь за старшего, мистер Хинниган. Проконтролируйте, чтобы никто не шумел.

Очкарик закивал, но при этом нахмурился, прекрасно понимая, что с поставленной задачей справиться будет непросто. Скорее, невозможно.

Так и вышло.

Как только Ли Сильвер и Софи покинули кабинет, начался галдеж. Хинниган вскочил и замахал руками, напоминая дирижера оркестра.

– Эй, тише будьте! Не орите! Сказали же, не орать! – Он заметался по рядам парт, вопя вслед ученикам, ринувшимся в коридор: – Ну не ори-и-те! И не бегите! Тихо! Пожа-а-алуйста!

– Заткнись, Клиф, – громко осадил его сосед по парте, поднялся и вышел.

Я и Дарт сидели, ожидая, когда суматоха схлынет. Возле нас остановился Питер Соло, наклонился к моему уху.

– Я могу сдать тебя в любое время, крыса Рингов, – потом выпрямился и посмотрел на Дарта, скривив презрительную мину: – Мой тебе совет, не связывайся с ним, Орриван. Он скоро утонет в дерьме, и тебя с собой захватит. Если твой отец узнает, с кем ты общаешься, он с тобой церемониться не будет, сам знаешь.

Дарт растянул губы в улыбке, выставил кулак и оттопырил средний палец.

– Ты куда-то шел, Питер?

Тот поджал губы и одарил Дарта злым взглядом. Развернулся и, распахнув ногой дверь, вышел из кабинета.

– Эй! – возмутился ему вслед Хинниган. – Ну неужели нельзя тише?! Стадо бар-р-р-анов. Сейчас разбредутся по всей школе, а мне потом отвечать.

Очкарик слишком много на себя брал.

– А вы чего уселись? Идите в библиотеку! – рявкнул он на нас.

Дарт снова выставил средний палец.

– Катись, заморыш.

Хинниган ткнул пальцем очки на вздернутом носу.

– Да пошли вы оба! – и тоже вышел.

В кабинете воцарилась тишина. И надо было отправляться вместе со всеми в библиотеку, но меня придавило к стулу так, что не подняться. Пока шел урок, симптомы лихорадки хоть как-то отходили на второй план, но сейчас она снова охватила тело. Голова адски горела, в ушах нарастал шум.

– Рэй, ты выглядишь так, будто сейчас в обморок свалишься, – хмыкнул Дарт. – Сотрясение мозга получил, точно тебе говорю.

Достал он со своим сотрясением мозга.

– Да нормально все, – я заставил себя подняться.

Но тут с ужасом ощутил, как огромная волна тошноты начинает набирать силу внутри меня, в районе желудка, и точно лава в проснувшемся вулкане, поднимается к горлу.

Нет, только не это.

Я зажал рот ладонью и ринулся из кабинета, расталкивая учеников в коридоре.

Черт… только бы добежать!..

Я ворвался в туалет, налетев на какого-то парня и сбив его с ног. Кинулся к раковине – она сейчас была ближе всего.

Меня вывернуло прямо туда.

И столь болезненных приступов рвоты я отродясь не припомню, аж до слез. Ощущение, что внутри что-то переламывается и, скребя внутренности, выходит наружу, в глотке превращается в кашу с иголками… и все лезет и лезет, готовое порвать изнутри…

Я закашлялся и включил воду.

Надо было смыть с раковины всю эту дрянь: сизо-голубую субстанцию с вкраплениями кровяных сгустков. Треклятый овеум теперь лез из меня не только ручьями пота, и я боялся даже представить, что будет дальше.

– Питон… эй… тебе плохо? – опасливо спросили у меня.

Кажется, это был тот самый парень, которого я сбил с ног.

Не поворачиваясь к нему, я прохрипел:

– Мне нормально. Вали отсюда.

Повторять не пришлось, парня как ветром сдуло.

За спиной хлопнула дверь, и все стихло. Я пару минут постоял, склонившись над раковиной, громко сопя, сплевывая тягучую сизую слюну и дожидаясь, пока приступ схлынет. Потом сполоснул лицо и руки, пригладил взъерошенные волосы перед зеркалом.

Но лучше бы вообще туда не заглядывал.

Ужасный у меня был вид: серая, как у мертвяка, кожа, воспаленные покрасневшие глаза, безумный взгляд. С того момента, как я впервые увидел свое новое лицо, прошло не больше трех суток, а я уже успел обзавестись рассеченной бровью, порезом на подбородке, парой-тройкой смачных ссадин и даже сломанным носом. Хорошо, что следов практически не осталось, но лицо все равно выглядело далеко не таким свежим и холеным, как раньше.

Постепенно я превращал изнеженное тело Теодора Ринга в потрепанное и закаленное боем тело Рэя Питона. Даже хрупкие руки стали жилистей, а кожа на костяшках кулаков заметно огрубела.

Но этого, конечно, было мало для того, что я задумал. Капля в море. Нужно тренироваться так, чтобы трещали кости и ныли мышцы, нужно повышать индекс кодо, осваивать все тактики боя, какие только можно освоить. Нужно стать тем, кого не смогут удержать стены Ронстада…

Снова хлопнула дверь.

В отражении зеркала я увидел камердинера Бернарда.

– Мне сказали, что вам плохо, мистер Питон, – сообщил он.

Я обернулся, вытирая мокрое лицо рукавом рубашки.

– Со мной все нормально.

Камердинер покачал головой.

– К ночи начнутся галлюцинации. Очень неприятные галлюцинации, – он снова вынул из нагрудного кармана таблетки овеума. – Не хотите облегчить себе мучения?

Пилюли перекатились по его ладони в белой печатке и призывно стукнулись друг о друга.

Этот стук размножился в моей голове, я зажмурился, но воображение уже рисовало, как я подхожу к Бернарду, забираю у него таблетки и скопом отправляю их в рот, как они тают на языке, горько-сладкие, прохладные, а я блаженно улыбаюсь и уже не ощущаю себя человеком на последнем издыхании…

Я даже не заметил, как оказался рядом с камердинером и уставился на ладонь с таблетками. Во рту собралась слюна, как у голодной псины, дыхание участилось, а я все пожирал взглядом эти чертовы пилюли.

– Ну что же вы, мистер Питон? – негромко произнес Бернард. – Берите. Никто не узнает… никто-никто не узнает…

Чудовищным усилием воли я перевел взгляд на гладко выбритое лицо камердинера.

– Знаете, Бернард, что я вам скажу? Засуньте свои таблетки себе в…

– Я понял, мистер Питон, – остановил меня Бернард. – Тогда вам нужно поесть. Вы не завтракали сегодня утром, так хоть пообедайте. В столовой все готово.

Он говорил о еде, а сам держал раскрытую ладонь с овеумом у меня перед носом, поигрывая пальцами.

Это было невыносимо.

Я облизал пересохшие губы, бросил взгляд на таблетки и быстро вышел из туалета, буквально сбежал оттуда, чтобы не сорваться и разом не проглотить все, что мне предлагалось с таким сочувствующим видом.

До столовой, что находилась на первом этаже, я шел так быстро, будто боялся умереть голодной смертью. На самом деле, на еду даже смотреть не хотелось, хотя я уже и не помнил, когда нормально ел в последний раз.

Войдя в просторную столовую с многочисленными столиками и зоной раздачи, благоухающей ароматами еды, я снова почувствовал на себе взгляды: кто-то смотрел на меня с опаской, кто-то с интересом, кто-то с тревогой, а кто-то с ненавистью. Равнодушных не нашлось.

– Рэй! – окликнул знакомый голос.

Дарт Орриван.

Он махнул мне рукой, а потом указал на место за своим столом и второй поднос с обедом. Для меня, что ли, прихватил? А еще на стуле я заметил плечевую сумку с торчащей из нее книгой по истории Бриттона, взятую в библиотеке. Видимо, тоже для меня.

Странно все это.

Я не собирался заводить здесь друзей…

– Так ты идешь, или что? – развел руками Дарт.

На себе я поймал еще парочку взглядов: из другого угла столовой меня изучали Питер Соло и еще какой-то парень, высокий плечистый бугай. Они переговаривались, посмеивались и при этом не сводили с меня глаз.

– Да пошел ты, Питон, – послышался обиженный бубнеж Дарта. – Чтобы еще раз я тебе обед притащил… Да я лучше сдохну.

Усмехнувшись, я направился к нему.

Этот парень мне нравился все больше. Было в нем что-то надежное и простое, бесхитростное. Дарт, несмотря на свое элитное происхождение, не вызывал во мне чувства недоверия, да и трусом не был. Хотя судить об этом еще рановато.

Я убрал сумку, повесив ее на спинку стула, и уселся напротив Орривана.

Тот уже ковырялся в тарелке с месивом, похожим на мясное рагу.

– У тебя совесть есть, вообще? – спросил он с набитым ртом. – Я, значит, зову тебя, будто ты мне позарез сдался, а ты у входа мнешься. Упрашивать еще тебя…

– Ладно, остынь.

Дарт оглядел мое лицо и поморщился.

– Совсем хреново, да? Мне Хью рассказал, как тебя в туалете скрючило. Может, все же в медблок?

– Нет уж, – отмахнулся я, – в медблок я пойду в самом крайнем случае. Там же залечат до смерти.

Дарт вздохнул, указав на меня ложкой.

– Ничего ты не понимаешь, дурень. Такие райские места нуждаются в нашем посещении.

С глубокомысленным видом он опустошил тарелку за считаные минуты, а вот мне кусок в горло не лез. Я нехотя затолкал в себя пару ложек рагу и запил это все стаканом воды, не притронувшись больше ни к чему: ни к салату из какой-то фиолетовой травы, ни к булочке с кремом, ни к лимонаду.

Мимо нашего столика медленно прошли Питер Соло и его здоровенный приятель.

– Слушай, Рэй, – наклонился ко мне Дарт, смотря им вслед. – Питер с тебя глаз не спускал, пока ел. Он тебя мысленно четвертовал несколько раз, это точно… Что ты ему сделал?

– Убил его брата, – коротко ответил я.

Дарт закашлялся, подавившись лимонадом.

– Ты же пошутил, да? – выдавил он. – Извиняй, но совсем не смешно.

– Ну… не совсем я убил, но это не меняет дела, – пришлось пояснить мне. – Так вышло. Феликс сам полез на рожон.

Дарт схватился за лоб.

– Ты порешил Феликса Соло? Он говнюк, конечно, и лично мне его не жалко, но сильный был адепт. Тогда понятно, чего Питер такой злой. Будь осторожен, я серьезно. Питер человек хитрый и упертый. Сталкивался я с ним пару раз и знаю, о чем говорю. Он сначала тебя будет изучать, искать твои слабости, а потом уже подставит так, что не подкопаешься. Перейти дорогу клану Соло не лучшая идея, дружище. Этих Соло в Ронстаде развелось, как тараканов… Еще и в дела Архитектора лезут наравне со всеми.

– Архитектора? – нахмурился я.

Дарт понизил голос до полушепота:

– Может, я чего не так понял, но, говорят, Архитектор нашел одну утерянную печать из тех пяти, о которых сегодня Софи говорила. Он собирается передать перстень одному из родов Ронстада, но не известно еще, какому патрицию конкретно.

Дарт так спокойно об этом говорил, будто речь шла об обычной побрякушке с рынка. И если он так легко растрепал секретную информацию мне, то, возможно, уже скоро о находке узнают не только во всем Ронстаде, но и в Лэнсоме.

Дарт внимательно на меня посмотрел.

– Думаешь, я трепло базарное, да? Я ведь только тебе сказал.

– Ты мне настолько доверяешь? – уставился я на него.

– Ну, во-первых, ты вроде не балабол. А во-вторых, давал обет неразглашения, как и все мы. За стенами школы болтать не будешь.

Я кивнул.

От обета неразглашения никуда не денешься, это правда. Да и болтать я не собирался, но все же взял информацию к размышлению. И, если честно, уже о ней размышлял…

Но тут в столовую вошел Хинниган.

Без очков, бледный, как смерть. Парень прижимал ладонь к разбитым губам, с пальцев на рубашку капала кровь. Он подслеповато сощурился и сел за ближайший пустой столик у входа. Никто из парней не обратил на очкарика внимания, никто даже не спросил, что случилось. Всем было на него наплевать.

– Этот балбес, видимо, не тот вопрос кому-то задал, – усмехнулся Дарт.

Только мне было совсем не смешно. Никаких сомнений: это дело рук Питера Соло.

Я поднялся из-за стола и направился прямо к очкарику. Вблизи его лицо выглядело куда более удручающим: ударили его сильно, и не один раз.

Увидев, что я иду к нему, Хинниган собрался вскочить, но не успел. Я положил руку ему на плечо, заставляя прижать зад обратно к стулу.

– Кто это сделал, Клиф?

Хинниган что-то пробубнил себе в ладонь.

– Ты можешь внятно мне сказать, кто это сделал? – переспросил я.

Он мотнул головой, продолжая молчать.

– Это Питер Соло?

Парень распахнул глаза, в них отразился ужас пережитого избиения.

– За что он тебя?

Хинниган наконец убрал ладонь от лица, разлепил губы, судорожно сглотнул. С его носа потекла кровь, закапала прямо на стол.

– Я услышал кое-что в туалете, – еле слышно ответил он. – Питер и его рунный ведьмак обсуждали тебя… хотели сегодня ночью тебе слепую руну выслать. Я собирался подождать, когда они уйдут, но они меня заметили…

Рядом со мной остановился Дарт, прищурился, оглядывая избитую физиономию Хиннигана.

– Слепую руну? Это против правил школы, – возмутился он. – Ли быстренько вычислит того, кто это сделает. Да и действует такая руна недолго, но вещь мерзкая. Ослепнуть не слишком-то приятно.

Я похлопал Хиннигана по плечу.

– Иди в медблок, Клиф.

– Директору бы сказать…

– Нет, не надо директору. Сами разберемся.

Парень пропустил мою фразу мимо ушей, продолжая смотреть мне в глаза.

– Питер сказал, что хочет твоей позорной смерти… чтобы ты мучился в агонии, – добавил он дрожащими губами. – Клан Соло тебя люто ненавидит, Рэй… даже мне было страшно все это слушать.

Я покосился на Дарта, уже понимая, что у того от нетерпения чешутся кулаки. Он бросил наши сумки Хиннигану на колени.

– Покарауль.

Очкарик мгновенно понял, что мы собираемся сделать.

– Нет… не связывайтесь с Питером, – замотал он головой.

Но мы уже направились к выходу из столовой.

Питера Соло и его рунного ведьмака мы нашли на втором этаже, у кабинета «№ 38», где должен был пройти урок по продвинутым искусствам. Увидев меня и Дарта, Питер ткнул помощника в бок и что-то быстро ему сказал. Тот кинулся проверять двери ближайших кабинетов.

Одна из аудиторий оказалась открыта.

Именно там Питер и ведьмак поспешили скрыться.

– Вот козлы, – ругнулся Дарт.

Я ожидал, что дверь в кабинет будет заперта, но та неожиданно легко отворилась.

– Подожди, подстрахуемся малость… – Дарт остановился на пороге, опустив руки вниз.

На кончиках его пальцев зародился огонь. Он пополз выше, к запястьям и локтям. Через несколько секунд его руки овивали тонкие языки пламени. Дарт сомкнул ладони перед собой, а потом резко выставил их вперед. Пламя полыхнуло метра на два, расширяясь и охватывая приличную площадь у двери.

За стеной послышался сдавленный стон, и что-то глухо ударилось о пол. Вот теперь мы вошли, не опасаясь, что на нас навалятся прямо у порога.

Огляделись.

Кабинет казался пустым, да и спрятаться здесь особо было негде. Справа у двери валялся чуть почерневший от пламени стул.

– Им и хотели огреть, – поморщился Дарт.

Я запер дверь изнутри и прихватил ключ, сунув его в карман брюк. Дарт пошел по рядам с партами. Я быстро проверил большой учительский стол и подсобку за ним – никого.

И тут из-за оконной портьеры выскочил бугай-ведьмак с уже готовой начерченной руной черного цвета. Она темнела в солнечных лучах и летела точно мне в грудь.

– Эй! – крикнул Дарт.

Огненный шар от его ладоней пронесся между мной и ведьмаком. Руна вспыхнула сиреневым пламенем и сгорела в воздухе, а следующую руну ведьмак нарисовать не успел. Я ударил его ногой с разворота, угодив точно в живот. Здоровяк взмахнул руками и, не удержав равновесие, повалился назад, схватился за шторы, но они не смогли остановить его падение. Ведьмак еще и затылком о каменный подоконник приложился.

В это время я искал глазами Питера, он должен был появиться.

И появился он прямо за спиной Дарта.

– Сзади! – крикнул я, но было уже поздно.

– Ксипра, – между ладонями Питера мелькнула молния парализующего эрга, и Дарт, передернувшись всем телом, повалился на пол прямо под ноги врагу.

Значит, Соло отлично знал эрги, а ведь на уроке у мастера Изао у него ничего не получалось.

Притворялся, говнюк.

Питер перешагнул захрипевшего в судорогах Дарта и направился ко мне.

– Зря ты сюда пришел, Питон, – холодно сказал он. – Теперь тебя будут собирать по костям.

Я бегло оглядел кабинет. Вокруг только дерево и бумага: мебель, отделка и книги, а мне нужен был металл или хотя бы стекло. Ничего не оставалось, как устроить погром.

Я схватил один из стульев и швырнул в окно, чуть не угодив в голову поднимающемуся с пола ведьмаку. Тот отшатнулся в сторону. Стекло с грохотом и скрежетом взорвалось осколками, стул вылетел на улицу. Я кинулся к подоконнику, сгреб куски стекла в кулаках и развернулся к приближающемуся Питеру, краем глаза следя еще и за ведьмаком.

Ладони пронзило болью.

Стекло в моих руках накалилось, и я метнул его в сторону противника. Оно мутировало прямо в воздухе, и в Питера полетели сюрикены. Две угодили ему в плечо, три пронеслись мимо и с глухим стуком воткнулись в стену.

Я приготовил второй кулак со стеклом, сжал ладонь сильнее, и сквозь пальцы тут же просочилась кровь. Эту порцию сюрикенов я собирался отправить в ведьмака, если он решился бы подойти.

Но он не решился. Топтался у портьеры, поглядывая на Питера.

Тот тоже остановил наступление, застыл на месте, обхватив пронзенное звездами плечо.

– Рэй… его руна… – прохрипел с пола очнувшийся Дарт. Он с ужасом уставился куда-то мимо меня. – Руна, смотри…

И тут ведьмак сделал свой ход.

Его руна опустилась на меня сверху, будто давно ожидала приказа хозяина у потолка (скорее всего, так и было). У меня перед носом мелькнул сизый рисунок, глаза полоснуло болью, и что это значило, я понял секунды через три: пространство вдруг погрузилось в темноту. Я мотнул головой, поморгал, потер веки пальцами…

Ничего.

Я ослеп! Хренов ведьмак ослепил меня!

Вот ублюдок.

Выставив левую руку, я принялся обследовать пространство вокруг себя. В правой руке так и продолжал держать осколки стекла, готовый в любую секунду пустить их в дело. Наверное, выглядело это забавно, потому что совсем рядом засмеялся Питер. Зря он это сделал: мой кулак мгновенно его нашел. Бил я наугад, ориентируясь только на звук, но, судя по ощущениям, попал говнюку в район нижней челюсти. Он отскочил назад.

После этого все стихло.

Я замер, ловя всполохи звуков и любое движение воздуха рядом с собой. Сосредоточился, прикрыл бесполезные глаза, задержал дыхание…

Где-то за дверью кабинета галдели ученики… в разбитом окне еле слышно посвистывал ветер, колыхал шторы… под моими подошвами поскрипывали осколки…

Казалось, что я слышу даже, как неритмично бьется сердце моего врага.

Тук. Тук-тук. Тук-тук.

Питер боялся меня.

Даже к ослепшему опасался подойти близко, а я продолжал слушать его сердце, пока не нахлынуло странное чувство. Его я уже испытывал, ощущая потоки кодо внутри, невидимые переливы растущей силы и то самое покалывание, только не в пальцах, а по всему телу, в каждой клетке кожи, в каждом натянутом нерве.

– Эй, слепой олух, – услышал я голос ведьмака за спиной.

Но ударить он не успел.

– Агникара, – то ли прошептал, то ли подумал я.

Доски пола под ногами вздрогнули, послышался гул, а следом обрушился грохот такой силы, что я зажмурился, хотя и так ничего не видел. Меня окутал звук настолько плотный и громкий, будто крошился сам воздух, трещало само пространство и все, что в нем находилось – рушилось, падало, взрывалось.

В нос ударил густой запах пыли и пепла.

Не знаю, сколько я простоял так, окруженный звуками: скрипом, гулом, треском и дребезжанием, но когда все стихло, ко мне вернулось зрение.

И тогда я увидел, что натворил…

Глава 15. Первый ход Рингов

За плотной завесой пыли передо мной предстал кабинет… точнее то, что было когда-то кабинетом.

А я, пошатываясь, стоял в самом эпицентре этой жуткой воронки.

Вокруг покорежило все: доски пола вывернуло, поломанная мебель валялась у стен с потрескавшейся штукатуркой, дверь выбило в коридор, портьеры вывалились в разбитые окна. В воздухе летали клочки бумаги, пыль и серый пепел, воняло гарью.

В голове до сих пор трещало, и казалось, на череп давит воздух, ставший вдруг неподъемным. Я дотронулся до лба трясущимися пальцами: странное желание проверить, на месте ли голова, не оторвало ли мне ее к чертовой матери.

И только после этого я начал искать глазами Дарта.

Правда, мои реакции были настолько заторможенными, что даже моргать не получалось, только щуриться. Мысли и те не желали подчиняться.

Вокруг начиналась суета. Эхом звучали выкрики и стоны, но я их почти не воспринимал, все заглушил монотонный звон в ушах. Я бегло оглядел разруху у стен. Если Дарта отбросило взрывом, то завалило грудой книг, щепок, кусков штукатурки и обломков мебели.

Я с силой зажмурился и снова открыл глаза, пытаясь прийти в себя.

Звон в ушах сменился тихим гулом.

Возле меня возник одноклассник, его имени я не знал. Он что-то орал мне в лицо, но я понимал лишь часть слов:

– …ты… кабинет… вылетел из окна… Митчел… Хью… пришибло дверью… Питер… где Питер…

Он все орал и орал, пока я не оттолкнул его и, держась за лоб, не поковылял в ту сторону, куда могло откинуть Дарта. Путь преградили покореженные парты и ощетинившиеся доски, пришлось все это оттаскивать, откидывать и отталкивать. По всем физическим законам Дарт должен был отлететь именно сюда, ведь при взрыве он как раз лежал между рядами парт.

Я все быстрее расчищал завал и все отчетливее слышал выкрики вокруг – мешанина звуков сменилась узнаваемыми голосами, шок от взрыва проходил.

Дарта я обнаружил не сразу, но все же он был именно там, где я и предполагал.

Откинув оторванную крышку парты и несколько увесистых фолиантов, я наконец вытащил измазанного в пыли Дарта из-под груды всякой дряни. Парень был без сознания. Я опустился рядом с ним на колени, задержал дыхание и проверил пульс, приложив пальцы к артерии на шее Дарта.

Замер.

Есть пульс.

Выдохнул.

– Уйди! – ко мне подбежал Купер и потеснил плечом.

Он принялся быстро рисовать в воздухе руну (тоже, оказывается, рунный ведьмак). Закончив мерцающий синий рисунок, Купер опустил его на грудь Дарта, и через несколько секунд напряженного ожидания тот закашлялся и перевалился на бок. Полежал так немного, шумно дыша, и только потом приоткрыл глаза.

Разглядев меня рядом, он поморщился.

– Вот на хрена так было делать, Рэй?..

– Питер! – крикнули с другого угла кабинета. – Тут Питер!

Оглянувшись, я увидел, как двое парней поднимают Питера Соло на ноги. Он выглядел потрепанным, но вполне жизнеспособным.

А потом в кабинет вошла директор, за ней появились Бернард, Софи, мастер Изао и еще парочка неизвестных мне преподавателей. С мрачным видом Сильвер оценила обстановку и замерших в тревоге учеников. Посмотрела на Питера.

– Если вам интересно, мистер Соло, ведьмак Митчел уже отправлен в медблок, – звенящим голосом сообщила она. – Митчел упал со второго этажа, у него есть переломы.

Питер сделал озабоченное лицо.

– Спасибо, доктор Сильвер. Это очень…

Но Сильвер его перебила:

– Это сделал ты, Питер?

Тот мотнул головой.

– У меня бы сил не хватило. У нас в классе только один человек с таким индексом кодо… но он контролировать его не в состоянии. Мы все видели, как у мастера Изао он…

Сильвер выставила ладонь, заставляя Питера умолкнуть.

– И зачем ему понадобилось громить кабинет, как ты считаешь?

– Не знаю, зачем, – пожал Питер плечами. – У него спросите. Он со своим другом ни с того ни с сего на нас с Митчелом напал, есть куча свидетелей, как они в кабинет с огнем входили.

Несколько учеников закивали, подтверждая его слова.

– Он говорит правду, я читаю его, – сказала Софи, подходя к Питеру ближе. – Рэй Питон и Дарт Орриван пришли в этот кабинет с намерением драться. Однозначно. Питон применил гравитационный эрг, но… что-то пошло не так… эрг трансформировался…

– Рэй Питон, Дарт Орриван и «что-то пошло не так», – прищурилась Сильвер. – Почему я не удивлена?

И вот теперь она повернулась в нашу сторону.

Сначала пронзила взглядом лежащего на полу Дарта. Тот мгновенно понял, что она собирается сказать.

– Нет, Ли… пожа-а-алуйста, – взмолился он. – Ли-и-и… он же меня убьет… не надо…

Но Сильвер отчеканила со сталью в голосе:

– Мистер Орриван, третий выговор за сутки. Вы исключены из школы. Я вас предупреждала.

– Ну какого черта, Ли? – Дарт приподнялся на локтях и навалился спиной на парту, валяющуюся рядом. – Ли, ты же пошутила, да?..

– Он тут вообще ни при чем, – сказал я громко.

Сильвер одарила меня таким взглядом, что сердце сжалось само собой, и мгновенно вспотели ладони.

– Мистер Питон, – медленно проговорила директор, – можете не беспокоиться. Вы тоже исключены из школы. Вы мне ученика покалечили, чуть не убили его, да и остальных подвергли опасности. О чем вы думали? Вам здесь не бойня! Здесь школа! И я отказываюсь вас обучать, потому что вы необучаемы! Вы опасны. Вы неуправляемы. Вы бессовестны. Вы за несколько часов устроили мне кучу проблем. Вы… – Сильвер сжала кулаки. – Вы должны покинуть мою территорию прямо сейчас. Бернард соберет ваши старые вещи, в которых вы сюда пришли, и вручит вам их у ворот. Отныне вы лишены статуса ученической неприкосновенности и защиты моего клана.

Ученики, что любопытной толпой окружили место погрома, замерли в ужасе и пооткрывали рты.

Сильвер указала на выход.

– Уходите, мистер Питон. Прямо сейчас. И я хочу своими глазами проследить, как вы уходите. Моя школа должна быть очищена от вашего дурного влияния. Я все сказала.

Я обернулся на Дарта, тот уже поднимался на ноги.

– Черт… Ли… что ты творишь? – опять начал упрашивать он. – Опомнись. Ну зачем?

– Я жду, мистер Питон, – холодно произнесла Сильвер, даже не посмотрев на Дарта.

Я протянул Орривану руку.

– Вот и покуролесили, дружище, – с мрачной ухмылкой сказал он, крепко пожимая мою ладонь. – Может, встретимся еще.

– Может, и встретимся, – кивнул я ему.

Под подозрительными взглядами учеников и преподавателей я прошел к выходу из кабинета. Один человек изучал меня особенно пристально: Питер Соло. И пока я шел, его многообещающая белозубая улыбка становилась все шире и радостнее.

Этот отморозок все-таки спровоцировал меня на необдуманный шаг и добился моего исключения. Теперь стоит только выйти за ворота школы, как Бартоло встретит меня на улице с распростертыми объятьями.

Отлично, Рэй. Порой ты бываешь полным идиотом.

За мной в опустевший пыльный коридор вышла Сильвер.

– Ли-и-и! – завопил Дарт ей вслед. – Ли-и-и-и! Не делай этого! Ли!

Под конвоем директора школы я спустился на первый этаж. В тягостном молчании мы преодолели холл и подошли к дубовой двери. Та отворилась передо мной сама. Давя в себе горечь и нахлынувшее чувство сожаления, я решительно переступил через порог.

Что ж, если Ли Сильвер вдруг испугалась последствий нашей сделки и решила избавиться от меня, то в гробу я видел такого партнера.

За мной глухо стукнула дверь, я спустился по ступеням вниз, прошел мимо бронзовых химер, но как только ступил на дорожку, ведущую к воротам, услышал за спиной поспешные шаги.

Через секунду сильные костлявые пальцы сцепились на моем предплечье.

– А теперь направо, – шепнула мне на ухо Сильвер. Она обхватила мою руку так сильно, что ее стальные ногти пронзили кожу сквозь рубашку.

– Какого черта?.. – дернулся я.

Но Сильвер лишь плотнее прижала меня к себе, а силищи в ней оказалось на порядок больше, чем у любого крепкого мужчины. Она стащила меня с дорожки и потянула по газону направо, в тень западного крыла замка.

– Я что, похожа на идиотку, чтобы исключать такого ценного адепта? – снова шепнула она мне. – Но кое-что все-таки изменилось, Рэй. Не думала, что это случится так быстро.

Мы прошли мимо двух пышных кустов роз и остановились у сплошной каменной стены. Правой рукой Сильвер принялась обшаривать поверхность перед носом, а левой продолжала держать меня стальной хваткой, будто я вот-вот сбегу.

– В чем дело, док? Внятно объяснить не хотите? – я опять дернул плечом, но хватка Сильвер только усилилась.

– Не здесь, – отрезала она.

Ткань ее перчаток пронзили металлические пластины когтей. Нашарив тонкую трещину в стене, она вставила туда острый ноготь мизинца и медленно повернула ладонь по часовой стрелке. Последовал тихий щелчок, и стена с шуршаньем отодвинулась вбок, открывая перед нами темный прямоугольный проход.

– За мной, – не дожидаясь согласия, Сильвер втянула меня в темень потайного пути.

Стена за нашими спинами сдвинулась, отрезая для меня путь назад, и в кромешной темноте я остался с непредсказуемой Сильвер один на один. Она тяжело дышала и все сильнее сжимала мне руку.

– Может, все-таки… – начал я.

– Не здесь.

Послышались звонкие удары металла о камень, и перед нами вспыхнули вереницы круглых стеклянных сфер, размещенных в нишах под потолком по обеим сторонам длинного коридора. Они искрились мелкими синими молниями, потрескивали, разгораясь, а когда мы проходили мимо, то медленно гасли, и темень снова поглощала пространство позади нас.

Шли мы довольно долго, в молчании, и все это время между мной и Сильвер росло напряжение. В конце коридора перед нами предстала сплошная тупиковая стена. Около нее Сильвер остановилась и отпустила меня.

Наконец-то.

Я потер занемевшее предплечье.

В это время женщина запрокинула голову и загудела. И похожее гудение – глухое и утробное – я уже слышал: точно так же Джозефин Ордо однажды вызывала к бою Шепот.

Интересно. Не ожидал, что Ли Сильвер владеет искусством призыва.

Коридор охватили шелест тысяч голосов и тихий гул, черные вихри накрыли пространство вокруг нас, ударились в стену, и она исчезла.

Просто исчезла, будто ее не было никогда.

Нам открылось продолжение коридора с мерцающими сферами под потолком.

– Прошу, – сказала Сильвер, опять обхватила цепкими пальцами мое предплечье и потянула за собой.

– Док, черт… может, хватит меня держать? Куда я денусь? – не выдержал я.

Вместо ответа Сильвер лишь прибавила шагу, теперь она практически бежала.

Минут через пять снова показалась стена. Не сбавляя шага и ни о чем не предупреждая, женщина швырнула меня прямо в стену. Причем с такой силой, что я должен был впечататься в камень, раздробив себе череп.

Я пролетел сквозь каменную преграду и плюхнулся животом на что-то не слишком мягкое, но и не такое твердое, чтобы переломать кости. Подняв голову, я увидел, что нахожусь в кабинете директора, распластавшись на спинке большого кожаного дивана. А ведь его не было тут раньше.

– Специально попросила сегодня диван сюда поставить, чтобы ты себе нос не разбил, – пояснила Сильвер.

Я сполз со спинки дивана и обернулся.

Директор улыбалась, оглядывая меня, а за ее спиной медленно обрастала полотном большая картина с изображением Великой Родовой Битвы.

– Вот теперь можем поговорить, – сказала Сильвер, и в каждом ее слове чувствовалось напряжение. – Чай? Кофе? Может, воды?

Я внимательно следил за ее жестами и поведением. Что же такого случилось, что Сильвер показала мне тайный путь в замок? И не просто в замок, а в его святая святых – кабинет директора.

– В чем дело, док? Говорите уже.

Улыбка исчезла с ее лица, и Сильвер снова стала мрачной. Она прошла к графопорту, взяла из лотка свернутую газету и конверт.

Сначала подала мне газету.

– Это утренний номер «Лэнсомского ока». Глянь, тебе понравится.

Я быстро раскрыл газету. Со страницы главного разворота на меня смотрела моя собственная физиономия: весь прилизанный и причесанный, волосок к волоску, Теодор Ринг.

Под снимком значился заголовок: «СРОЧНО! Похищен внук Тадеуша Ринга».

Я медленно поднялся и уставился на Сильвер. В ее темных глазах отразилась нешуточная тревога.

– Началось, Рэй. Ринги сделали свой ход. За информацию о твоем местонахождении они назначили награду в пять миллионов суренов, а это огромная сумма. Тебя будет искать весь Бриттон.

Она открыла конверт, что держала в руках, вынула оттуда лист и показала его мне. На нем была отпечатана та же фотография, что и в газете, еще и приписана сумма награды за любую полезную информацию.

– Этими листовками уже обклеены все столбы Лэнсома и Эгвуда, – сообщила Сильвер. – Скоро дело дойдет и до Ронстада. У нас есть день-два, не больше. По условиям Перекрестного договора в Ронстад обязаны пропускать людей, не владеющих кодо, если это полиция, и дело связано с преступлением против империи. Похищение внука императора – более чем громкое преступление. И этого внука будут искать все кому не лень.

Я нахмурился, вглядываясь в напряженное лицо Сильвер.

– Поэтому вы отчислили меня при максимальном количестве свидетелей?

Она кивнула.

– Ты очень вовремя разгромил мне кабинет, хотя я бы могла найти и другую причину тебя отчислить. Однако все должны были видеть, что ты оставил мои владения. И даже если тебя будут искать в моей школе, то решат, что ты покинул ее, еще и с таким скандалом. Ни одна живая душа не должна догадаться, что ты остался в замке. Пусть ищут тебя где угодно, только не тут. А пока они ищут, я успею окончательно избавить тебя от овеума и как следует подготовить.

Я еще раз глянул на свою фотографию в газете.

– У них даже листовки были отпечатаны заранее…

– Конечно, – вздохнула Сильвер. – Ринги всегда умели основательно готовиться к своим наступлениям… Но мы тоже кое-чего стоим, ведь правда? – Она снова мне улыбнулась. – Я спрячу тебя так, что никто не найдет.

В дверь негромко постучали.

Сильвер вздрогнула, метнула в меня тревожный взгляд и нервно поправила перчатки на предплечьях. И лишь потом, собравшись с духом, прошла к двери.

– Доктор Сильвер, это вещи мистера Питона, – послышался голос Бернарда из коридора. – Я собрал их, как вы сказали, но самого мистера Питона возле ворот не нашел.

– Ничего страшного, Бернард, – ответила Сильвер. – Видимо, они ему не слишком-то и нужны, раз он не дождался. Отдайте их мне, я выброшу. Как там дела с тридцать пятым кабинетом?

– Половину уже очистили.

– Отлично, проследите за этим, Бернард.

Сильвер захлопнула дверь, держа в руках бумажный сверток. Молча подошла ко мне, отдала вещи и направилась к графопорту. Положив пальцы на клавиши набора, она быстро напечатала какой-то текст, причем не вложив в машину листок. Я успел посчитать количество букв: их получилось девять. И среди них, судя по расположению клавиш, что я успел увидеть, были «ф» и «т».

Набрав текст, Сильвер обхватила пальцами крышку стола, щелкнула тайным рычагом и сдвинула стол вбок вместе с аппаратом. Перед ней открылось широкое отверстие люка с уходящими вниз металлическими ступенями.

– Прошу за мной. – Женщина обернулась и протянула мне руку. – Пошли, покажу тебе свое тайное убежище. В нем я порой пережидаю Часы Тишины.

Я смотрел на темень подвала, и мне туда совсем не хотелось.

Понимая, что я резонно сомневаюсь, Сильвер перестала настаивать и дала мне время подумать, хотя думать особо было не о чем.

Если бы Ли Сильвер хотела избавиться от меня по-тихому, то уже сделала бы это. Если бы она планировала подставить меня и сдать Рингам, то ничего не сказала бы мне о газете и листовках, а просто дождалась бы полиции.

Оставляя меня в своем замке, она крупно рисковала не только своей головой, но и подставляла весь свой клан. А вот в хитрости и решительности ей не откажешь, она никогда не скрывала, что помогает мне из личной выгоды: я ей нужен в качестве Теодора Ринга, а не Рэя Питона, но это не меняет сути, ведь сейчас это один и тот же человек.

Я кивнул на открытый люк.

– Если я захочу оттуда выйти, я смогу это сделать? Он отпирается изнутри? Зайдите и выйдите сами, а я посмотрю.

– Не доверяешь мне? – сощурилась Сильвер.

– Я мало кому доверяю.

– А какой мне смысл делать из тебя узника? Я только хочу избавить тебя от овеума и улучшить навыки владения кодо, потому что пока ты, увы, не в состоянии его контролировать. Ты в состоянии только взрывать мне учебные кабинеты. А чтобы лишить Рингов имперского статуса, этого мало. Нужно доказать всему Бриттону, что внук Тадеуша Ринга хорошо владеет кодо и никогда не употреблял овеум. А сейчас по одному твоему виду любой догадается, что у тебя ломка. Нужна хотя бы неделя, чтобы очистить кровь.

Я снова посмотрел на жерло убежища.

– Вы хотите, чтобы я там неделю сидел?

– Да, именно этого я и хочу. Там есть все, что тебе может понадобиться. Переждешь, пока полиция рыщет, а потом явим миру нового Теодора. Ринги сами начали свою подковерную войну, и мы отплатим им той же монетой.

Ладно, пусть Сильвер думает, что я стану той самой монетой. Да и деваться некуда, придется залечь на дно, пока овеум окончательно не выйдет из организма. Как и Сильвер, я отлично понимал, что это самый приемлемый вариант. Но мне все никак не давал покоя один неприятный момент, и нужно было его решить.

– Док, у меня одно условие.

– Условие? – вскинула брови Сильвер. – Не в твоем положении ставить мне условия, Рэй.

– Не в вашем положении мне отказывать, – холодно ответил я.

Мы оба понимали, что отныне зависим друг от друга. От возмущения женщина передернула острыми плечами и шумно вздохнула.

– И что ты хочешь?

– Не отчисляйте Дарта Орривана.

– А при чем тут Орриван? – нахмурилась Сильвер.

Я смерил ее пристальным взглядом.

– Он как раз тут совсем ни при чем, док.

Сильвер задумалась, глядя на меня и потирая подбородок.

– Участь Дарта не завидна, на самом деле, – сказала она после недолгой паузы. – Ты знаешь, кто его отец? Патриций Лукас Орриван, человек жесткий и неуступчивый, строгих патриархальных правил и очень принципиальный. Но он болен и вынужден искать себе замену среди сыновей. Дарт – старший из двух его мальчиков, и если он не оправдает надежд отца, его, не задумываясь, заменят младшим сыном, и Дарт навсегда останется на вторых ролях. Но он, будто назло, нарушает правила и делает все, чтобы разозлить патриция. Наверняка и с тобой он связался, чтобы привести его в бешенство.

Я невольно поморщился.

– Считаете, все вокруг только и знают, что друг друга используют?

– Не все, но многие, – уклончиво ответила Сильвер.

В чем-то я был согласен, конечно, но это не меняло моего условия.

– Так вы оставите Дарта в школе?

Женщина снова задумалась.

– Ты вынуждаешь меня отказаться от решения, которое я озвучила прилюдно. И что обо мне подумают?.. А подумают, что мои слова ничего не стоят.

Вот на это мне было совершенно наплевать.

– Вы оставите Дарта в школе или нет? – стоял я на своем, и даже за пару метров от Сильвер услышал, как она скрипнула зубами.

– Оставлю, – сдалась она, наконец.

Я коротко ей улыбнулся.

– Хорошо, док. Тогда пойдемте, глянем на ваш подвал.

Глава 16. Нежданное заточение

По крутой лестнице мы спускались минут десять.

И с каждым шагом воздух становился прохладнее, металлические ступени громче отзывались дребезжаньем, каменные стены тесного подземного хода сжимались плотнее, и я все чаще задевал их плечами.

Впереди, подобрав подол платья, шла Сильвер, а я следом, прихватив бумажный сверток со своими старыми вещами. Чувство тревоги усиливалось, хотя вряд ли мне предстояло сидеть в сырой темнице с мешком на голове.

Но по большому счет, я понятия не имел, куда иду.

Когда ступени, наконец, закончились, и мы остановились перед каменной дверью с деревянными засовами, температура воздуха заметно понизилась. Густой пар вырвался изо рта, под рубашку проник холод.

Сильвер поежилась и посмотрела на меня через плечо.

– Не волнуйся, в самом убежище тепло. Там, как и по всему замку, проходят трубы системы парового отопления, есть водоснабжение. Да и вентиляция хорошая.

Она без усилий сдвинула толстенный засов и толкнула дверь.

– Прошу, мистер Питон, – с этими словами Сильвер взяла меня за запястье и шагнула в убежище первой.

С тихим скрипом за нами закрылась дверь, и мы оказались в просторной круглой гостиной. Именно в круглой, иначе не скажешь: стены были выстроены по кругу, а над головами блестел сферический потолок, украшенный светильниками-шарами, источающими ровный желтоватый свет.

И ни одного острого угла.

Посреди гостиной стояли обитые кожей кресла, круглый журнальный столик с вазой, из которой торчал букет свежих белых роз, стены рябили фресками с изображениями дев в пышных одеждах, воинов древности и жутковатых на вид мифических существ.

Из гостиной вели еще четыре двери, если не считать входную, у которой мы с Сильвер и остановились.

Женщина потянула меня к середине гостиной.

– Я хочу, чтобы ты знал, что наша сделка не отменяет того, что ты все еще ученик этой школы, Рэй, никаких поблажек не жди, – сказала она, отпуская мое запястье. Потом кивнула на столик, где лежал листок, исписанный сверху донизу мелким почерком. – Это твое расписание. Итак. Подъем в шесть утра, – она указала пальцем на первую дверь слева. – Там спальня и ванная. Я все для тебя приготовила, – палец Сильвер переместился направо, указывая на вторую дверь. – Потом идешь завтракать. Там столовая и кухня. Будешь готовить сам, в моем убежище самообслуживание.

Я усмехнулся, но ничего не сказал.

– А чего ты ожидал? – вскинула брови Сильвер.

– Да ничего не ожидал… Просто забавно, что вы так тщательно все подготовили. А если бы я не согласился сюда спускаться?

Вот теперь усмехнулась Сильвер.

– А куда б ты делся, дорогой? – ее палец переместился к третьей двери. – После завтрака идешь в библиотеку…

– Куда? – опешил я, уставившись на Сильвер.

– В библиотеку. Есть такое слово – «библиотека».

– И что я там делать буду?

– А что люди в библиотеках делают?

Я покачал головой. Какая, к черту, библиотека?.. Мне с кодо надо разобраться и с овеумом, а не книжки читать.

– Я подготовила для тебя специальную полку с книгами, и ты обязан их прочесть, – невозмутимо продолжила Сильвер. Затем указала на четвертую дверь. – После библиотеки идешь в тренировочный зал и занимаешься так, чтобы с тебя пот градом лился, понял? Это поможет быстрее избавиться от овеума. Потом идешь в душ, – палец Сильвер вновь указал на первую дверь. И тут же переместился на вторую. – Потом идешь обедать, – палец сдвинулся в сторону третьей двери. – Потом идешь в библиотеку.

– Опять?..

– Занимаешься до пяти вечера. С пяти до шести у тебя отдых и перекус. С шести до десяти работаешь вместе со мной по кодо. В одиннадцать отбой. Сейчас уже второй час дня, поэтому тебе на сегодня осталось посетить библиотеку и дождаться меня. Я приду в шесть часов вечера… Хм… и еще кое-что, – она перевела взгляд с вереницы дверей на меня. – Если ты применишь хоть один эрг без моего разрешения и разнесешь мне убежище, я сразу же забуду, что ты Ринг, я оторву тебе голову вот этой вот рукой. Ты понял? Я не шучу! – Она поиграла пальцами перед моим носом, опустила руку и добавила с улыбкой свое фирменное: – Я все сказала.

– Док?.. Вы точно все мне сказали? – Я нахмурился. Внутри зашевелилось предчувствие. Что-то было не так, уж слишком тщательно Сильвер скрывала напряжение.

Она не ответила, отвернувшись от меня, и быстро направилась к выходу. Я бросил сверток с вещами на столик и окликнул ее:

– Эй, док…

У самой двери она обернулась.

– Да?

– Как отсюда выйти, если мне захочется это сделать?

Бледные губы Сильвер тронула улыбка. Черт… нехорошая это была улыбка, дьявольская.

– Так надо, Рэй. Извини… – не открывая двери, Сильвер прошла сквозь нее. Сделала это точно так же, как полчаса назад проходила через стену в потайном пути.

– До-о-ок! Нет! – Я кинулся следом, но лишь ударился о каменную поверхность запертой двери, тараня ее плечом.

Проклятая дверь меня уже не выпустила и, судя по всему, выпустит только тогда, когда этого захочет сама директор школы.

Молодец, Рэй. Ты опять угодил в дерьмо.

Я прислонился к двери спиной, давя в себе растущую ненависть к Сильвер, хоть и отлично понимал, почему она так поступила. Постояв минуты две, я медленно огляделся и отправился обследовать временное место жительства.

Начал с первой двери. Это была спальня, совсем небольшая и аскетичная.

В полумраке комнаты темнела широкая кровать с высокими коваными спинками, застеленная покрывалом, сверху лежала целая стопка отглаженных рубашек, брюк, тренировочной и другой одежды, будто Сильвер собралась меня тут целый год держать.

Я мгновенно отогнал от себя эту паршивую мыслишку.

Сильвер незачем так надолго себя обременять, она хоть и хитрая, но не сумасшедшая.

Из мебели, кроме кровати, имелся высокий платяной шкаф (как оказалось, пустой) и пара тумбочек (в одной я нашел пару листков писчей бумаги и карандаш, в другой – упаковку парафиновых свечей). Стены стояли совершенно голые: ни картин, ни настенных часов, ни зеркал – ничего.

Я прошел в смежную комнату, там находилась ванная.

Тоже довольно тесная и без излишеств, зато ярко освещенная и идеально чистая. Единственное украшение – зеркало. Большое, во всю стену, в посеребренной раме. В углу стояла белоснежная ванна, на тумбочке у раковины высилась ровная, как по линейке выложенная, стопка полотенец, на крючке висел новый мужской халат.

Надо же.

Мне стало не по себе, когда я представил, как Сильвер лично раскладывает для меня вещи. И ведь она занималась этим сегодня, в то самое время, когда я дрался с Дартом, потом пялился на бригаду рунных ведьм в медблоке, изображал манекена для битья у мастера Изао, слушал лекцию Софи о Пяти Печатях и взрывал учебный кабинет во время стычки с Питером Соло.

А она в это время заботливо раскладывала полотенца и рубашки, предназначенные мне.

Со странным чувством смущения я покинул ванную, а потом и спальню. Лучше бы Сильвер закинула меня в каморку с крысами, мне бы легче было это принять…

Я снова вышел в гостиную и отправился обследовать столовую и кухню, очень надеясь, что там не будет ничего подобного тому, что я увидел в спальне. И, слава богу, обеденный стол оказался пустым, а на плите не стояло готовой еды. В картонных коробках в углу я нашел бакалею: крупу и макароны, чай, сахар, молотый кофе. Видимо, все это принесли сюда давно, потому что коробки уже успели покрыться пылью, как и посуда в серванте. Столовой явно давно не пользовались.

Теперь мой путь лежал в библиотеку.

Вообще-то, я собирался ее миновать, но совесть не позволила… хотя нет, не совесть – необходимость. Удрученно вздохнув, я оглядел высоченный стеллаж с книгами, рабочий стол с керосиновой лампой и кресло. На глаза попалась громоздкая навесная полка рядом со столом, точнее то, что на ней находилось: ровной стопкой, корешок к корешку, там стояло с десяток книг.

Видимо, это была как раз та самая полка…

Черт знает что.

Захлопнув дверь библиотеки, я поспешил к четвертой двери, ведущей в тренировочный зал, именно она интересовала меня больше всего. Но не тут-то было: дверь оказалась закрыта.

Ну просто охренеть. Хотелось быстрее заняться тренировками, а Сильвер, как назло, оставила для меня сегодня только один вариант: библиотеку.

Я подошел к круглому столику в гостиной, взял листок с расписанием, вгляделся в мелкий нервный почерк директора школы. Все, как она и проговаривала: подъем, завтрак, книги, тренировка, обед, опять книги, отдых, перекус, работа с кодо, отбой. Книгам директор уделяла особое внимание.

На обороте листка я обнаружил приписку:

«Все обследовал? А сейчас – в библиотеку! Не стой истуканом и не трать время!»

В ушах буквально прозвучал звонкий и требовательный голос Сильвер.

Я бросил листок на стол и поплелся в библиотеку, уселся в кресло за рабочим столом и пробежался взглядом по корешкам книг на навесной полке. Заставил себя протянуть руку и взять первую.

Прочитав название на красной потрескавшейся обложке, я нехотя признал, что в какой-то мере Сильвер была права со своими книгами. Эта, например, называлась «Ринги. История имперского рода». Если уж мне придется изображать Теодора Ринга, то я обязан выучить наизусть все фамильное древо имперской династии.

Остальные книги, кстати, тоже оказались не промах.

Н-да.

«Правила этикета: воинский, дипломатический, деловой», «Виды официальных приемов», «Светские танцы и манеры», «Джентльмен: правила хорошего тона в современном обществе», «Патриции и родовое устройство», «Политика. Экономика. Ресурсы империи», «География Бриттона и морские пути».

Среди всей этой макулатуры нашлась и та самая, уже знакомая мне по уроку Софи, «История Бриттона».

Я прекрасно понимал, зачем Сильвер подобрала эти книги, но от понимания легче не становилось. Неужели она думает, что я освою такую груду информации за неделю? Да я только фамильное древо Рингов буду изучать дня три… А Сильвер вознамерилась за неделю слепить имперского аристократа из обычного уличного бродяги, завсегдатая Рынка Нищих и других злачных мест.

Лучше бы дала мне книги по кодо, чем вот это все.

С помощью хороших манер и светских танцев не выбраться из Ронстада… С другой стороны, обычными кулаками стены города прошибить тоже вряд ли выйдет.

Я откинулся на спинку кресла и уставился в каменный свод потолка.

Ладно, Рэй, тебе все равно придется изучить Рингов, прежде чем действовать – врагов нужно знать хорошо. Они и сами наверняка досконально изучали твою собственную жизнь перед тем, как ее разрушить. Теперь твой ход.

Сначала я взял книгу «Ринги. История имперского рода».

Первый же разворот занимала схема фамильного древа Рингов, с яркими мелкими портретами, украшенная вензелями и снабженная многочисленными сносками, ведущими на следующую страницу с пояснениями.

Я поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, и уткнулся в книгу.

Свой благословенный и чистый род Ринги вели со времен того самого патриция, который провозгласил империю и инициировал подписание Перекрестного договора двести лет назад. Его звали Расмус Ринг. Его старший сын, Георг, стал новым патрицием рода и наследником империи после смерти отца. Он правил дольше всех, почти сорок лет. Затем были Леонард, Витольд, Георг Второй, Густав, Каспар Первый, Каспар Второй, Георг Третий.

И вот уже двенадцать лет империей правил Тадеуш Ринг, а старший из его сыновей, Фердинанд, готовился взять бразды правления следующим. Младший же сын, Гораций, довольствовался статусом принца. Сыном этого Горация и был Теодор… то есть я, как бы нелепо это ни звучало.

Видимо, учебник был отпечатан несколько лет назад, потому что с портрета смотрел совсем еще малолетний Теодор Ринг, такой же, как и на «Стене ненависти» в кабинете Ли Сильвер.

Забавно, но из фамильного древа Рингов следовало, что у меня есть две сестры: двадцатилетняя, уже замужняя, Сильвия и десятилетняя Эльза, а также двоюродный брат Георг (еще один Георг в династии) и, судя по имени, он явно считался первым претендентом на трон после деда Тадеуша и отца Фердинанда. Скорее всего, он станет Георгом Четвертым…

Черт, сколько же там их?..

Меня уже подташнивало от треклятых Рингов и их аристократических рож.

Я помассировал виски, но это меня не спасло: книжные портреты и вензеля расплылись перед глазами, смешались в цветастый калейдоскоп. Я сильнее сжал пальцами голову, глубоко вдохнул прохладный воздух библиотеки и прикрыл глаза.

Всего на пару секунд прикрыл…

…а очнулся уже на полу, лежа у опрокинутого кресла.

И сколько я пролежал так, скрючившись на боку, неизвестно, но тело затекло и занемело настолько, что когда я пошевелился, по мышцам пронеслись ледяные мурашки. Охваченный ознобом, я перевалился на живот, встал на четвереньки и уставился в каменные плиты пола, хрипло дыша и подергиваясь всем телом.

Пить хотелось невыносимо, к горлу подступил кашель.

Паршивая лихорадка брала свое и наваливалась теперь вот так, без предупреждения.

Надо было заставить себя встать на ноги. Мысленно я уже сделал это, но на самом деле так и стоял, уставившись в пол и думая: нужно встать на ноги… встать на ноги… на ноги…

В это время на полу медленно образовывалась лужица серой слизи, и, кажется, она текла прямо с моего лица, ну а потом, только секунд через десять, мой угнетенный лихорадкой мозг осознал, что я смотрю на огонь.

Рукава моей рубашки горели.

Горели… твою ж мать…

Пламя ярко вспыхивало, и уже добралось до плеч, жгучими языками лизало шею, в ушах стоял треск, ткань одежды плавилась, липла к раскаленной до боли коже, воздух наполнялся дымом и вонью паленых волос… моих волос…

Господи!..

Я мгновенно вскочил и принялся хлопать себя по одежде, но стало только хуже. Не разбирая пути, я ринулся в спальню, а оттуда в ванную, принеся с собой запах гари и горящей плоти. Крутанул оба крана и завалился на дно ванны, подставляя голову под поток воды.

То холодная, то горячая, она потекла на меня сверху, заливая разгоряченное тело и пропитывая одежду. Но запах паленых волос все никак не уходил. Наоборот. Он лишь усиливался, становясь нестерпимым.

Ванна быстро заполнялась, а пламя продолжало полыхать прямо в воде. Черт… Я стиснул края ванны, зажмурился и погрузился глубже, вместе с головой, заставляя себя оставаться под водой как можно дольше, пока не закончится воздух…

А он все не заканчивался.

Я лежал по макушку в воде, очень долго лежал, как мне показалось, слушал бульканье и тихие всплески, и уже мало понимал, что со мной происходит. Горю я или нет, дышу или нет, жив или нет… будто находился в толще прозрачного зыбкого месива в виде ничтожного эмбриона. И только краем сознания понимал: одежда отяжелела, придавила меня ко дну ванны, я лежу в воде, и воздух все-таки заканчивается…

– Рэй… пожалуйста… – донеслось эхо. – Дыши… пожалуйста, Рэй…

Я почувствовал, как чья-то тяжеленная лапища давит мне на грудь, делает это ритмично, с определенными интервалами, потом запрокидывает мне голову, зажимает нос, открывает рот, давя на подбородок, и горячий воздух рвется внутрь, сначала одним, и тут же вторым сильным выдохом, наполняя грудь.

Боль растет в легких, напирает на ребра.

Потом все повторяется снова и снова… снова и снова… а свозь шум в ушах пробивается далекий требовательный приказ:

– Дыши. Я сказала, дыши, Рэй!

Дышать я смог не сразу. Сначала мертвая онемевшая глотка сделала судорожный долгий глоток, и только после этого грудь поднялась, с сипом вбирая колкий влажный воздух. Я перевернулся на бок, выталкивая из себя остатки воды.

Не знаю, сколько прошло времени, но от долгого кашля у меня заболел пресс.

Когда тело перестало биться в приступе, я наконец смог вдохнуть глубоко и спокойно, почти нормально, и открыть глаза. Рядом, прямо на полу ванной, навалившись спиной на стену, сидела мертвецки бледная Ли Сильвер.

Она тяжело дышала, не сводя с меня тревожных и в то же время яростных глаз.

– Какого черта ты туда полез? – спросила она, увидев, что я пришел в себя и осмысленно на нее смотрю. – Какого черта ты полез в ванну, я тебя спрашиваю? А если бы я опоздала? Рэй, ты слышишь? Если бы я опоздала хотя бы на пять минут?.. Если бы я опоздала?

Я подполз к стене и тоже к ней привалился. В груди нещадно болело, по мышцам гулял озноб. Сильвер сидела рядом, и теперь мы оба смотрели на противоположную стену ванной.

– Но вы же не опоздали, док… – сказал я и не узнал собственного голоса, сиплого и слабого, еле слышного.

– Рэй, какого черта ты залез в ванну? – повторила Сильвер, не поворачиваясь ко мне. – Ты решил утопиться? Тебе настолько не понравилось мое убежище?

– Вы заставили читать слишком много книг…

Сильвер покосилась на меня, а потом неожиданно засмеялась, сначала тихо, но с каждой секундой ее смех становился все громче и веселей. Кажется, я впервые услышал, как она смеется, и тоже не удержался.

Мы смеялись, как двое умалишенных, сидя на мокром полу.

Шутка вроде бы вышла совсем не смешной, но мы хохотали и хохотали.

И только сейчас я заметил, что Сильвер выглядела совсем иначе, чем обычно: она пришла в черном кимоно, натянув свои неизменные перчатки, скрывающие безобразные костлявые руки, и босиком. Ступни у нее были маленькие, изящные, лодыжки совсем худые. Волосы же, обычно всегда распущенные, она собрала в шишку на затылке и заколола двумя длинными серебристыми иглами.

– Ладно, Рэй. А теперь серьезно, – сказала Сильвер, уняв приступ неуместного веселья. – Что это было?

Я посмотрел на порозовевшее от смеха лицо Сильвер.

– Моя одежда горела, и я залез в воду. Вполне логичное решение.

– Одежда горела? – Сильвер задумалась, покачала головой. – Она не горела, Рэй. Это галлюцинации, Бернард должен был тебя предупредить, – директор неожиданно легко, по-мальчишески, вскочила на ноги. – Пошли, нужно поработать с твоим кодо. У нас не так много времени, как хотелось бы. И то, что ты чуть не отправился на тот свет, не дает тебе права на поблажку.

– Кто бы сомневался, – ответил я со вздохом.

Сильвер одернула широкие рукава кимоно и пристально меня оглядела, мокрого и обессиленного, опять покачала головой. Потом прошла к стопкам полотенец, сдернула верхнее и бросила его мне.

– Приведи себя в порядок и переоденься, – она кивнула в сторону выхода из ванной. – Жду тебя в тренировочном зале. Будешь драться с директором школы. Чего мелочиться, правда же?

Вместо ответа я опять закашлялся.

Через пятнадцать минут я уже открывал запертую до этого четвертую дверь.

И только войдя внутрь, понял, почему остальные комнаты построены настолько тесными – львиная доля пространства была отдана тренировочному залу. Он оказался не просто большим, а грандиозным, похожим на городской стадион для выступлений перед публикой.

Над основной зоной ринга высился свод потолка, выложенный черными блестящими камнями. На металлических прутьях с них свисали осветительные сферы. Снизу они напоминали множество лун в ночном небе.

Величественно, аж дух захватило.

Противоположная стена была изрисована уже знакомыми фресками с изображением Великой Родовой Битвы. По углам зала стояли большие деревянные короба (не знаю почему, но я был уверен, что в них хранилось огнестрельное оружие, вычищенное, смазанное и готовое к бою, я бы хранил его именно там).

У правой стены плотными рядами громоздились подставки с навешанным на них холодным оружием. И это были не те щербатые дешевые безделушки, что я видел в учебном зале для тренировок. Это было боевое оружие, самое настоящее, крепкое и новое, выкованное лучшими мастерами на случай войны.

И, скорее всего, здесь хранился далеко не весь арсенал клана Сильвер.

У левой стены я заметил не меньше десятка деревянных щитов с круглыми мишенями и ряд набивных мешков и подушек для отработки ударов. Но туда я взглянул лишь мельком, потому что моим вниманием снова завладел центр зала. Там возвышался огромный круглый ринг, обнесенный канатами и выстланный татами.

Настоящая сцена для единоборств.

И на ней, дожидаясь меня, стояла Ли Сильвер.

– Нравится? – улыбнулась она не без гордости, наблюдая, как я замер у порога.

– Неплохо, – кивнул я и направился к рингу.

Спешно пролез между канатами и встал напротив директора.

– Вот теперь ты выглядишь уместно, Рэй.

Под испытующим взглядом Сильвер я тихо прокашлялся.

На самом деле, я впервые надел кимоно и чувствовал себя в нем неуютно. Мне никогда не приходилось драться в одежде с такими широкими рукавами и штанинами. Мои драки обычно велись в одежде под названием «как придется». Порой я выступал в грубых рабочих брюках на подтяжках и в простой рубашке или майке, а порой и вообще без нее.

Это было неважно. Никаких церемоний – всех интересовал только бой.

Сейчас же все выглядело иначе.

Вспомнив, что говорил занудливый Хинниган на уроке у мастера Изао, я коротко поклонился Сильвер. Она вскинула брови, но ответила мне тем же.

А потом уже знакомым мне крадущимся шагом пошла по кругу.

– Итак, Рэй. Урок первый, самый легкий, но ты должен его освоить. Я видела, как ты бил Дарта Орривана, и вот что я скажу: это уличная драка. Грязная, быстрая и бессовестная. Ты использовал лишь энергию собственных мышц, подручные предметы и знания о болевых точках человеческого тела и его реакциях. Когда в бой вступает адепт, к телесной энергии он добавляет энергию своего кодо, усиливая мощь удара в разы… в десятки и сотни раз, если позволяет его индекс. Он чувствует потоки кодо внутри всего тела. Ведь что такое кодо на самом деле? Это сердцебиение. Итак, объедини сердцебиение духа и телесную энергию, и тогда…

Пока Сильвер говорила, то двигалась в такт моим шагам, полностью повторяя мои движения, но как только смолкла, резко шагнула в сторону, выбивая меня из равновесия и заходя на бросок. Схватила за куртку кимоно, дернула на себя, подсекая подножкой, и швырнула на татами. Причем так сильно, что я пропахал грудью пол и остановился только у самого края ринга, чуть не угодив в столб головой.

Недовольный собой, я сел на полу.

Ну какого черта? Меня, как щенка, носом в пол, швырнула женщина!

– Посмотри на меня, Рэй, – сказала Сильвер. – Посмотри на мое тело. Оно хрупкое, но кодо дает энергию всем моим движениям, если я этого хочу.

Я поднялся и взглядом пробежался по силуэту Сильвер. Да, у нее было хрупкое, изящное тело. Однако силы в этой женщине имелось предостаточно.

– Если я захочу, – продолжила она, направляясь ко мне, – я могу совершить такой бросок, что ты проломишь пол. И да. Забудь, что я женщина. Сейчас я твой противник.

Она ускорила шаг, и на этот раз я сам решил использовать ее же прием.

Как только Сильвер оказалась близко, я ухватил ее за одежду, продолжая движение на себя и выводя ее из равновесия, вместе с ней упал на спину и тут же перебросил ее через голову.

Вот только кодо применить у меня не вышло.

Я совсем его не ощущал.

– Хороший бросок, – оценила Сильвер, тут же вскакивая на ноги. – Но слабый. Очень слабый, Рэй. Уровень ребенка.

Я скрипнул зубами. Уровень ребенка?..

Пока я пыжился от злости, Сильвер поменяла тактику боя. Она молниеносно оказалась рядом и всадила мне кулак в солнечное сплетение. Топорно и сильно, максимально выпрямляя локоть.

В удар она вложила столько энергии кодо, что меня отбросило метров на десять назад.

Таких болезненных пинков по самолюбию я еще не получал. Распластался на краю ринга, как побитый мозгляк, кое-как выравнивая дыхание.

– Так уж и быть, пожалею тебя, – сказала Сильвер, не скрывая разочарования в голосе. – Отработаешь удары с применением кодо на набивных мешках завтра утром. – Она подошла ко мне ближе. – Приступим к следующей теме. Урок второй…

Я прищурился, смерив Сильвер взглядом.

Ну уж нет, док. Никакого второго урока не будет, пока мы не отработаем первый.

Одним прыжком я вскочил на ноги.

– Мы не закончили.

Она напряглась, шагнула назад, но это ей не помогло.

Правым кулаком я махнул по воздуху, заставляя Сильвер среагировать и выставить защиту, а левым тут же пробил ей в открытый корпус. Не сильно, практически бережно, зато постарался совместить силу мышц с энергией кодо, покалывание которого снова пытался уловить внутри себя.

Черт, лучше б я этого не делал…

Тело Сильвер вспыхнуло трещащими синими молниями, и с тягучим выдохом она отлетела на канаты в противоположный конец ринга. Сила удара оказалась настолько велика, что канаты натянулись, и женщину отбросило обратно на татами, лицом вниз.

– Док! – выкрикнул я.

Она не сразу смогла встать. Оперлась на ладони и подняла на меня лицо. Из ее носа на пол ринга закапала кровь.

– Черт, док… – Я подошел и наклонился к Сильвер. – Как вы?

– Уйди, Рэй. Я в порядке. – Она стерла кровь тыльной стороной ладони и пытливо сощурилась. – Что же происходит с твоим кодо?.. Я не пойму, что с ним не так. Но разберусь… я обязательно разберусь с этим.

Поднявшись на ноги, директор посмотрела на меня уже совсем иначе, чем минуту назад – с уважением и гордым блеском в глазах.

– Итак, продолжим, адепт. Урок второй. Только прошу тебя, не переломай мне кости…

Глава 17. Бой на пределе

– Поговорим о пяти искусствах кодо. – Сильвер хлопнула в ладоши и ткнула в мою грудь указательным пальцем. – Перечисли мне их.

Я пожал плечами, тут же вспоминая не что иное, как выступление полуголых девушек из «Красного капкана». Там все искусства кодо были продемонстрированы во всей красе, и с такими жаркими ассоциациями, что они намертво врезались в память.

– Ментальное чтение, искусство элементалей, искусство призыва, искусство мутаций, искусство рун, – быстро перечислил я.

– Верно, – кивнула Сильвер. – Ты должен понимать возможности и уязвимости этих искусств. Ментальное чтение считается редким и самым опасным из всех, однако особых боевых навыков адепту не дает. Зато ментальный чтец высокого уровня способен пропустить через противника свое кодо и подавить его волю, прочитать мысли, узнать намерения, слабости и секреты. Этот прием называется Фильтрация. Хотя приемов у ментальных чтецов несколько: Деформация, Чистка, Туман… Но у ментального чтеца есть слабое место. Используя кодо, он переносит практически всю свою энергию на противника, сам же слабеет физически и морально. В этот момент он становится легкой добычей.

Я слушал Сильвер, а сам вспоминал, как дрался с Феликсом, ментальным чтецом клана Соло, на пустыре у Гвардейской площади. Сильный был парень, этот Феликс, и физически подготовленный, но ведь в какой-то момент он, и правда, дал слабину.

– А насколько это редкое искусство?

– Самое редкое, – веско ответила Сильвер. – В моей школе присутствует только один ментальный чтец. Точнее, чтица. И сейчас она обучается в восточном крыле. Довольно сильная девушка, кстати.

– И как от таких защититься?

Женщина опять ткнула в меня пальцем.

– Есть основное правило, Рэй, и заруби его себе на носу – не позволяй ментальному чтецу прикасаться к себе. Если ты физически с ним контактируешь, он продолжает тебя читать, даже если ослаблен. А на расстоянии можно использовать щитовой эрг. Как только чтец нападет, смело применяй ключ «асура вайу».

Я кивнул, и Сильвер продолжила:

– Теперь поговорим об искусстве элементалей. Что ты о нем знаешь?

На ум сразу пришли Генри Ордо и Дарт Орриван.

– Они стихиями управляют, – ответил я. А что тут еще сказать? Больше о них я ничего не знал.

– Не просто управляют стихиями, – дополнила Сильвер. – Они же им и подчиняются. Чаще всего мастер элементалей выбирает одну любимую стихию, и это его уязвимость, потому что у каждой из четырех стихий есть Дух. И чем чаще адепт его использует, тем глубже Дух проникает в сознание хозяина, и порой доходит до того, что адепт не может с ним справиться, впадая в забвение. Когда сражаешься с мастером элементалей, делай так, чтобы он терял контроль над своим Духом… Я перечислю их. Дух огня – Горящий ягуар, Дух воды – Белая акула, Дух Воздуха – Парящий беркут, Дух Земли – Древесный удав. И чем выше уровень адепта, тем мощнее удар его стихии. К слову, мастера элементалей встречаются чаще всего. Это самое распространенное искусство и самое разнообразное по техникам боя. Мы еще к ним вернемся. А теперь я расскажу немного об искусстве рун.

Если честно, руны меня мало интересовали.

– А как же призыв и мутации? – с напором уточнил я.

– Призыв и мутации оставим на десерт, – улыбнулась Сильвер. – Итак, руны… Очень хитрое искусство. Все думают, что оно самое слабое из пяти, но это лишь на первый взгляд. Что могут рунные ведьмы и ведьмаки? Ну конечно… все первым делом вспоминают об их рунах фантомного удовольствия, снятия усталости, рунах обезболивания и заживления ран. Только многие почему-то забывают, что рунные адепты способны создавать руны мгновенной смерти, а еще они имеют одну особенность – очаровывать. И чем выше уровень, тем сильнее влияние. Если ты когда-нибудь увидишь рунного фортиса, то поймешь, о чем я говорю. Фортис может превратить любого человека во влюбленного идиота за минуту… и легко… поверь мне, очень легко, подчинить его себе, если ему это позволить.

Пришлось коротким кивком согласиться.

Тут не поспоришь. Особенно, если вспомнить, как лихо меня обворожили в медблоке, еще б чуть-чуть и кинулся бы в объятья рунной ведьмы Габриэль. Сопротивляться желанию в тот момент было все сложнее. Даже при одной мысли о соблазнительной бригаде ведьм меня и сейчас охватывало нетерпение.

Сильвер понимающе на меня посмотрела.

– Подумал о медблоке? Согласна, опасное влияние. Поэтому в Ронстаде взяли рунных адептов под контроль уже на стадии инфиров. Понимаешь, о чем я?.. Рунные адепты не имеют права жить в Ронстаде без хозяина, который позволяет или не позволяет адепту стать хотя бы медионом. Чаще всего не позволяет, конечно.

– Но у вас в медблоке сплошные медионы, – усмехнулся я.

На лице Сильвер появилась озабоченность. Видимо, ожидаемая проблема с медблоком все-таки существовала.

– Эти рунные ведьмы принадлежат мне, – нехотя ответила Сильвер. – Я лично позволила им повысить уровень, чтобы они лучше справлялись со своими задачами. Но все же стараюсь этим не злоупотреблять. Только одной-единственной ведьме в медблоке я разрешила стать рунным фортисом, старшей медсестре. И то ради того, чтобы она работала по самым тяжелым травмам. Я не допускаю к ней пациентов без крайней необходимости. Был у нас случай, когда один молодой человек получил сердечный приступ при виде старшей медсестры. Уж слишком впечатлительным оказался парень.

– Так сильно влюбился, что сердце не выдержало? – не сдержал я ехидного смешка.

Сильвер поморщилась и снова ткнула мне в грудь пальцем (похоже, решила проковырять во мне дыру).

– Вот я бы на тебя посмотрела, если б ты оказался на его месте!

– Да ну…

– Самонадеянный глупец, – покачала Сильвер головой. – Я бы, кстати, назвала такое помутнение рассудка даже не влюбленностью, а безудержной страстью, влечением, желанием тотчас же отдаться порыву, без промедления… – Она сложила руки на груди и с хитрецой мне подмигнула. – Поэтому, Рэй, лучше не связываться с сильными рунными ведьмами. Держись от них на расстоянии.

– Но ведь в новом классе учатся рунные ведьмаки, тот же Митчел и Купер. Что с ними? Им позволено повысить уровень?

Тревога еще заметнее отразилась на лице Сильвер.

– Я взяла их на свой страх и риск. Митчел пришел вместе с Питером Соло и пока слабоват даже как инфир, поэтому можно не волноваться. Инфиры влияния не имеют. А вот с Купером, думаю, возникнут проблемы. Особенно, когда откроется белая граница, и из восточного крыла выйдут девушки. Среди них, кстати, тоже есть рунные ведьмы. Но максимум, что я им позволю, это поднять индекс до пятидесяти, не больше. Это начальный уровень медиона. Мне в школе любовные страсти не нужны. Зато нужны бойцы, которые при необходимости смогут применить уникальную чарующую особенность.

На самом деле, я и сам понимал обеспокоенность директора школы, поэтому спросил о главном:

– А от них существует защита?

Сильвер пристально на меня посмотрела, и в ее глазах я прочитал однозначный ответ. Его она и озвучила:

– Если бы от влияния рунных адептов существовала защита, Рэй, их не держали бы в рабском положении. Им внушают, что они слабы и обязаны подчиняться… и они подчиняются. Единственные, на кого их очарование не распространяется – это черные волхвы. Но волхвов осталось так мало, что это нисколько не меняет дела.

Кто бы сомневался, что на черных волхвов хоть что-то влияет. Если бы их было больше, они бы с легкостью поработили мир.

И тут я вспомнил про Софи.

– Кстати… насчет черных волхвов, док. Я бы не стал безоговорочно доверять Софи, у нее какие-то делишки с кланом Соло.

Сильвер с равнодушием пожала плечами.

– У Софи могут быть делишки с кем угодно. Для нее нет авторитетов, она никому не подчиняется, но могу сказать точно: Софи любит Ронстад и никогда не предаст его. Уж за столько-то лет все в этом убедились.

– Но Бартоло, как мне показалось, имеет на нее влияние.

Я не совсем понимал ту безалаберную легкость, с которой директор школы взяла на работу опасного и неуправляемого черного волхва. Никогда бы так не сделал.

– Тебе показалось, – все с тем же безучастием ответила Сильвер. – Если Софи выполняет чью-то просьбу, значит, так нужно самой Софи. Значит, она увидела в этом смысл. Софи ничего не делает просто так. Например, вести уроки родового этикета в этом году она согласилась не потому, что ей нравится преподавать. Это лишь значит, что она видит в своем поступке позитивные перспективы для Ронстада. О-о-очень далекие перспективы… Но хватит о Софи. – Сильвер отошла от меня на шаг, быстрым движением стянула с рук перчатки и отбросила их в сторону. – Что ты знаешь об искусстве призыва?

Я тоже шагнул назад, подальше от своего непредсказуемого тренера.

Но перед внутренним взором почему-то предстала Джозефин Ордо и та сцена, когда я зажимал девушке рот, чтобы не позволить вызвать к бою Шепот, а беспомощная и разъяренная Джо билась в моих объятиях.

Ну а потом в памяти всплыла Гарпия Кай, ее седые мерцающие волосы и шелестящий голос, от которого не было спасения.

– Мастера по призыву вызывают Шепот, – ответил я. Задумался на секунду и добавил: – Еще в их арсенале есть Мертвый сон… или что-то такое…

Черт меня дернул об этом упомянуть, но мне до сих пор было любопытно, как девушка из «Красного капкана» умертвила парня на глазах у публики, а потом явилась ему во сне.

– Мертвый сон? – сощурилась Сильвер, ее глаза опасно блеснули. – Хочешь его увидеть?

Хочу или не хочу, ответить я не успел. Сильвер вытянула руку в мою сторону, раскрыла ладонь, и тут же сжала ее в кулак. Свет померк до полумрака, а что случилось дальше, я не совсем понял.

Точнее, совсем не понял…

Все поглотила тотальная тишина, и странное возникло ощущение, чувство нереальности происходящего. Сильвер раздвоилась в моих глазах. Одна из женщин замерла в прежней позе, с вытянутой рукой, а вторая отступила в сторону.

Я смотрел на нее сквозь поднимающееся марево, а вокруг россыпью прозрачных бисерин летала влага, взвешенная в плотном воздухе.

Сильвер указала пальцем куда-то мимо меня, на пол. Я обернулся, причем хотел сделать это быстро, но вышло настолько медленно, будто пространство превратилось в тягучий кисель. Я с трудом преодолел его сопротивление и увидел самого себя, лежащего на татами без сознания.

Или мертвым…

Потом снова повернулся к Сильвер, к той, второй Сильвер, глазами спрашивая у нее, в чем дело. Произнести это вслух у меня почему-то не вышло. Судя по всему, она тоже не могла говорить, поэтому использовала жест: поднесла руку к собственному горлу и черкнула по нему большим пальцем, а потом опять указала на пол.

«Ты мертв, Рэй», – однозначно говорила она.

От неверия я нахмурился.

И пока я хмурился, косясь на свое бездыханное тело (признаюсь, жутко было видеть себя мертвым), Сильвер подошла ко мне и взяла за руку. Потянула за собой по кругу ринга, мягко, по-кошачьи, ступая босыми ногами. Взмахнула рукой, и бисерины влаги отлетели выше, закружились над головами в серебристом вихре.

Мы обернулись на самих себя.

Первая Сильвер продолжала стоять истуканом, вытянув руку перед собой, а я так и лежал мертвым на полу.

Пройдя по кругу, директор подвела меня к моему телу и отпустила руку, а потом с чудовищной силой толкнула в грудь. Я завалился на спину, на пару секунд зажмурился от удара и тут же открыл глаза. Россыпи бисерин в воздухе исчезли, да и сам воздух потерял ту плотность, из-за которой собственные движения казались медленными и тяжеловесными.

Сверху вниз на меня смотрела Сильвер (и теперь она не двоилась).

– Это был Мертвый сон, – сообщила она как ни в чем не бывало. – Ты пролежал покойником порядка трех секунд… – Увидев, что я недоверчиво прищурился, она добавила: – Не веришь? Тебе показалось, что дольше? Это потому что в Мертвом сне время идет в сто раз быстрее. Я не преувеличиваю. Ровно в сто раз. Но в любом случае дольше, чем на три минуты в реальности, человека лучше не умертвлять. В Мертвом сне за это время проходит пять часов. Этот прием не используется для боя, потому что и самого мастера по призыву делает уязвимым. Зато некоторые адепты используют его для… э-э… тайных встреч… ведь никто никогда не узнает, что они делали там, во сне, без посторонних глаз…

Это прозвучало настолько двусмысленно, что я прокашлялся.

– Ну да ладно, это своего рода развлечение, – спешно отмахнулась Сильвер, пока я поднимался на ноги. – Вернемся к Шепоту. Адепты призыва часто его используют. Он способен сбить с ног или связать противника, временно лишить его сознания или подавить волю к сопротивлению. Но Шепот бывает разный. Это зависит от выбранного адептом пути. Всего путей три. Путь черной вдовы доступен только женщинам. Его выбирают те, кто повышает индекс кодо, пожирая плоть адептов-мужчин. Жуткий и страшный путь, он запрещен законом города. За этот путь казнят без промедления.

– А как же Кай?

Сильвер кивнула.

– Кай – единственная в Ронстаде, кому позволен путь черной вдовы. И мы миримся с этим, потому что только она способна истреблять харпагов. Даже я ей в подметки не гожусь… А ты откуда о Кай знаешь?

Я поморщился. Для меня это была та еще тема для разговора.

– Она меня сожрать собиралась.

Сильвер уставилась на меня с тревогой, которая тут же сменилась усмешкой.

– Хм… на месте Кай я бы тоже тебя сожрала.

– Ну спасибо, – мрачно ответил я.

– Ничего смешного, согласна, – тоже помрачнела Сильвер. – Есть еще один запрещенный и страшный путь. Путь вампира. Он доступен только адептам-мужчинам. Индекс кодо они повышают, поглощая кровь адептов-женщин. Говорят, вампиром был сам Архитектор, но он давно сошел с этого пути.

От такой новости я даже рот открыл.

– Архитектор пил кровь?

– Так говорят… но возможно, это всего лишь чьи-то выдумки.

– А где Архитектор сейчас, док?

Она будто не услышала моего вопроса.

– За путь вампира, как и за путь черной вдовы, казнят незамедлительно, – продолжила она. – Поэтому для мастеров по призыву открыт лишь один путь. Путь Соломона. В их распоряжении семьдесят два демона из гримуара «Лемегетон».

– Недурно, – оценил я, будто знал, что такое Лемегетон.

– Каждый демон имеет свое назначение и свою печать. Для призыва адепт должен иметь при себе все печати. И желательно, чтобы они были несмываемы и находились под рукой.

С этими словами Сильвер сдвинула ворот куртки своего кимоно и оголила плечо.

Вся его поверхность темнела мелкими татуировками в виде замысловатых схем-треугольников. Я с удивлением уставился на плечо Сильвер, но разглядеть особо ничего не успел, она спрятала схемы под кимоно.

– На моем теле семьдесят две татуировки, – добавила она. – И я могу в любое время призвать нужного мне демона. Многие мастера по призыву рисуют на теле печати, потому что так удобнее, чем носить с собой целую стопку карточек с рисунками. И это не предел, как оказалось. Недавно я познакомилась с человеком, у которого на теле семьдесят три печати. Джозефин Ордо меня порадовала несказанно.

– Джо?.. – я не смог скрыть изумления. Во-первых, от того, что на теле Джо имелись татуировки, а во-вторых, что их так много. Где она их все разместила и кто их наносил? Поинтересуюсь потом при случае.

– А чему ты так удивляешься, Рэй? – вскинула брови Сильвер. – Думал, она совсем глупышка? Ошибаешься. Девочка весьма перспективная. Создать совершенно новую печать демона далеко не каждый сможет. Как она умудрилась это сделать, ума не приложу, но семьдесят третий демон не состоит в Лемегетоне и подчиняется только своей хозяйке, Джозефин Ордо.

Все же услышать такое о Джо было необычно. Я, конечно, не считал ее глупой бездарностью, но не представлял, что ее «изобретения» имеют хоть какую-то пользу. Вот тебе и изобретательница.

Видимо, я невольно расплылся в улыбке, потому что Сильвер тут же осекла меня, выставив указательный палец.

– Не вздумай, Рэй. Я не подпущу тебя к этой девочке, даже не надейся. Твое влияние для нее губительно. Никаких увлечений!

А вот это было уже слишком – обвинять меня в том, чего по определению не может быть.

– Какие увлечения? Джо сама по себе, док.

– Я знаю, о чем говорю, – многозначительно ответила та. Вздохнула и махнула на меня рукой. – Ладно, приступим к мутациям, самому виртуозному искусству из всех. – Она указала на подставки с холодным оружием, что стояли у правой стены зала. – Выбирай любое. И покажи, что ты умеешь.

Чего уж скрывать, умел я немного, и Сильвер это понимала.

Как мастер мутаций я был настолько слаб, что всегда нуждался в связующей жидкости. Без нее мутировать материалы у меня не выходило. Ведь одно дело принимать овеум и орудовать химическим кодо в лаборатории, создавая из стекла и олова побрякушки мелкими партиями. И совсем другое дело брать под управление природное кодо и мутировать крупные вещи в полевых условиях собственными руками.

В этом плане у меня не имелось почти никакого опыта, зато подпирало желание его получить, во что бы то ни стало.

Из всего арсенала оружия я выбрал не слишком тяжелый полуторный меч, чтобы удержать его в одной руке. Директор попросила прихватить для нее и второй бастард.

Мы встали друг напротив друга, приготовив оружие к бою.

– Итак, Рэй, – сказала Сильвер, заметно напрягшись (мечом, как я понял еще вчера, владела она слабовато). – Мастера мутаций ребята опасные и искусные. Они способны сделать оружие практически из всего, что попадется им под руку. Им не подчиняются только дерево, чужая живая ткань и вода. Все остальное им подвластно. Металл и стекло их любимые материалы. С камнем и песком все намного сложнее.

Сильвер махнула мечом, со свистом резанув воздух у меня перед носом.

Я не шелохнулся, ожидая настоящего, а не обманного выпада. Но Сильвер снова заговорила:

– Мастера мутаций могут влиять на материалы в трех вариантах. Вариант первый: мутировать вещь, сохраняя ее свойства. Вариант второй: мутировать вещь, меняя ее свойство на свойство другого материала. Вариант третий, почти никому не доступный: мутировать вещь, вбирая свойство материала в собственное тело.

Я шагнул назад, не веря ушам.

– В смысле?.. Хотите сказать, что можно… – Я умолк, не зная как закончить фразу. Полученная информация не укладывалась у меня в голове.

– Да, именно это я и хочу сказать, Рэй, – подтвердила Сильвер, с улыбкой на меня взглянув. – Таких мастеров мутаций за свою жизнь я пока не встречала, но, возможно, еще встречу. – Она подняла свой меч выше и добавила, оглядывая клинок: – Вобрать свойство стального бастарда в кости своей руки или в кровь… Как тебе такая мутация себя самого?

Я прикусил губу.

Она еще спрашивает? Да это запредельно! Вбирать в свое тело металл…

Увидев мое неприкрытое восхищение, Сильвер покачала головой, мгновенно спустив меня на землю.

– Тебе это недоступно, Рэй. По крайней мере, сейчас. Но я хочу, чтобы ты знал, что такой прием существует. А теперь мутируй сталь своего меча по первому варианту.

– Мне нужна связующая жидкость… – поморщился я, ощущая себя совершенно бессильным.

– Ничего тебе не нужно, кроме кодо и воли! – рявкнула Сильвер и бросилась в атаку.

Я отскочил, еле увернувшись от махнувшего у ребер клинка, скользящим блоком отразил удар. Не дав и пару секунд на передышку, Сильвер снова обрушила на меня меч, целясь прямо в грудь и предплечья. Рубящие махи сыпались на меня без устали.

– Мутируй меч! Я сказала мутируй! Немедленно! – Сильвер все дальше теснила меня к краю ринга, наращивая силу атаки.

От беспрестанного натиска клинков зазвенело в ушах. Шаг – удар… шаг – блок… лязганье стали… скрип и перезвон оружия. Быстрыми и частыми шагами мы изрисовали ринг витиеватыми рисунками схватки.

Я отбивался, не успевая даже подумать о кодо, не то чтобы его почувствовать, однако мысли все чаще возвращали меня к тому ощущению внутренних переливов силы, что потоками сочились по сухожилиям, овивая кости и сосуды. Однако сталь все равно не подчинялась мне.

– Меч – продолжение руки! Твоей собственной руки! – продолжала орать мне Сильвер, снова и снова обрушивая на меня бастард. – Управляй кодо! Мутируй! Подчини себе! Не разочаровывай меня, Рэй! Не будь слабаком!

От ее слов я внутренне содрогнулся, но это никак не повлияло на мои отношения с кодо. Никакой связи между пылающей кожей ладони и холодной сталью меча я не чувствовал. Черт… как же не хватало связующей жидкости…

– Рэй! Ну же! – подстегивала директор. – Меч! Удиви меня, адепт!

Ничего не помогало.

Ни-че-го.

И тогда Сильвер пустила в ход стальные когти левой руки. Крепкие и искрящиеся молниями, они удлинились на моих глазах. Директор набросилась на меня с новой силой, вложив всю мощь кодо в удары, еще более виртуозные, чем раньше. Ее меч рубил воздух с одной стороны, когти рассекали с другой.

Сильвер сосредоточилась как никогда, щурилась от напряжения и желания заставить меня сделать то, что она хочет. Но я ничем не мог ее порадовать, моя ладонь до боли жгла невероятная сила кодо, но сталь бастарда оставалась непокоренной.

– Р-р-р-рэй, черт тебя дер-р-р-и! – прорычала Сильвер. – Покори металл! Не зли меня, пар-р-ршивец!

Ее когти все-таки добрались до меня. Полоснули по груди так, что от внезапной боли перехватило дыхание. Я отшатнулся, еле удержавшись на ногах, но Сильвер не дала мне ни вздохнуть, ни опомниться. Она отбросила меч, выпустила когти на второй руке и ринулась в наступление, готовая рвать и кромсать на куски. В этом я не сомневался, уж своим-то оружием она владела мастерски.

Пощады я не ждал.

Острые пластины когтей мелькали передо мной все чаще, трещали, искрились молниями, обдавали жаром. Вокруг плавился воздух.

Весь мокрый от пота и крови, сочащейся из раны на груди, я еле отбивал нарастающие удары обеих рук Сильвер. В ушах стоял свист и звон, и в какой-то момент я понял – сейчас пропущу… пропущу удар… вот сейчас… не этот, так следующий…

В ту же секунду когти Сильвер с легкостью пронзили ткань моего кимоно, прорезав дыры и размашисто полоснув меня от плеча до кисти руки. Ощущение, будто кипятком ошпарили.

Именно в этой руке я и держал треклятый меч.

От болевого шока пальцы мгновенно разжались, выпуская оружие. С мерзким дребезжаньем оно упало на татами. Я обхватил обездвиженную руку, тихо зашипев и застонав одновременно, и тут увидел, что Сильвер не собирается останавливаться.

Ее глаза, заполненные чернильной темнотой, тлели жаждой битвы, когти поигрывали, раскаленные докрасна.

– Покори металл… или умри, мой ученик… – прошептала она.

Весь ее вид говорил: ты разозлил меня, Рэй, и этой атаки тебе уже не отбить!

Куда уж очевидней.

Я подхватил валяющийся у ног меч, но взял его не за рукоять, а за клинок рядом с гардой, там, где заточка была не такой острой. Раскаленная потная ладонь обхватила нагревшуюся от кожи сталь.

Только вряд ли мне хватит этого против разъяренной Сильвер. Нужен был второй меч, а он лежал под канатами на краю ринга.

Оценив расстояние, я метнулся туда, но Сильвер оказалась быстрее. Горячие острия когтей резанули меня по спине, от боли я выгнулся и упал на живот, но тут же перекатился на бок.

Хорошо, что я это сделал.

Сильвер всадила когти прямо в пол ринга точно в то место, где только что была моя голова. По полу расползлись молнии, и только сейчас до меня дошло… Когти, костлявые руки, молнии, черные глаза – это воплощение одного из семидесяти двух демонов Лемегетона, которого она чаще всего вызывает.

Правда, подумал я об этом лишь мельком, ничтожным краем сознания, пока несся ко второму мечу.

Схватить-то я его успел, но тут же снова был сбит с ног демоническими когтями Сильвер. На этот раз она располосовала мне заднюю часть бедра.

Зато в руках у меня имелось два меча.

Мозг моментально придумал, что с ними сделать. Только бы получилось.

Сильвер подмяла меня под себя, и мы покатились по полу. Я – обхватив мечи, она – вонзив когти мне в плечи. Собрав всю свою силу, я извернулся, навалился на Сильвер сверху и всадил колено ей в живот, а потом, размахнувшись, разом вонзил оба меча ей в костлявые запястья.

Металл начал мутировать так быстро, что менял форму прямо на глазах. Мечи расплавились, как парафиновые свечи, потекли по пальцам Сильвер, окутывая ее острые когти. Через несколько секунд обе ее ладони сковали стальные перчатки, намертво слитые с полом.

Сильвер тяжело задышала, понимая, что попалась в ловушку, задергалась, выгнулась всем телом, охваченная бесовским безумием.

Но по моей задумке это было еще не все. Я быстро выдернул из ее волос две металлические иглы-заколки и воткнул их в пол по обе стороны от изящной шеи Сильвер. Она замерла, тут же перестав дергаться, но следила за каждым моим движением.

Я загнул иглы вокруг ее шеи, сплавил их концы вместе, а потом превратил серебряное кольцо в крепкий железный обод. И пока я это делал, сам не переставал давить на живот Сильвер одним коленом, нависнув над ней и контролируя любые попытки сопротивления.

Но она больше не сопротивлялась.

Пригвожденная к полу ринга, Сильвер пожирала меня гневным взглядом. Лицом к лицу мы смотрели друг другу в глаза невыносимо долго и оба тяжело дышали. Пот с моего лба и носа капал на лицо Сильвер, она этого даже не замечала, но постепенно звериная темень уходила из ее глаз.

И я бы еще долго на нее давил, если бы она, в конце концов, не потребовала:

– Слезь с директора школы, Рэй. Бой окончен.

Чудовищное напряжение разом спало, будто потух его внутренний источник. Лавиной обрушилась усталость.

Я отпрянул от поверженной Сильвер и тоже повалился на спину, рядом с ней. И только теперь ощутил всю тяжесть последствий схватки. Серьезные порезы, что нанесли мне острые когти, дали о себе знать волнами жгучей нарастающей боли. Кровь растеклась по татами вокруг меня и обильно пропитала кимоно на спине.

Первой поднялась Сильвер.

Однако из моей ловушки она высвобождалась долго, пока не применила мощный кинетический эрг. Металлические осколки перчаток и ошейника разлетелись по рингу от взрыва энергии ее кодо.

Она встала рядом со мной и несколько минут наблюдала, как я постепенно теряю сознание. Вместо того, чтобы помочь, она с дьявольским хладнокровием ждала, когда я умру от потери крови.

Только зачем ей моя смерть?..

Глупо обучать ученика с таким усердием и риском, чтобы потом убить его на тренировке…

Нет, Сильвер ждала чего-то другого.

Это последнее, о чем я успел подумать перед тем, как она наклонилась ко мне и тихо сообщила пару странных новостей:

– Наконец я встретила того, кого никогда не встречала. Твоя кровь только что вобрала в себя часть металла, осколки стали, что валяются вокруг тебя… их расплавила твоя кровь… Я предполагала, что в тебе это есть, чувствовала. Ты станешь великим адептом, Рэй Питон, если перестанешь валять дурака. И еще кое-что. Я слишком тебя покалечила, мне придется пригласить сюда старшую медсестру. Поэтому будь любезен сохранить хотя бы крохи самообладания, не порти мне нервы. Договорились?..

Глава 18. Случайные домогательства

Сознание я потерял не сразу.

Еще несколько минут лежал в туманном пограничье между реальностью и темнотой. Но вот раздались чьи-то поспешные шаги и ошеломленный выдох:

– О боже! Сколько же тут кро-о-ови!.. Что вы с ним сделали?

Суховатым голосом Сильвер тут же ответила:

– Это была тренировка по продвинутым искусствам. Ускоренный курс. Очень ускоренный.

– Надеюсь, это стоило того, – добавили сдавленным голосом.

Тон Сильвер стал еще строже.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы его подлечить?

Последовала недолгая пауза.

– Трое суток.

– Даю тебе сутки, – отрезала Сильвер. – Боец должен быть в форме через сутки, Хлоя, и никак иначе. У нас не так уж много времени.

– Но, доктор Сильвер… тогда мне придется очень сильно на него влиять.

– Уж постарайся, дорогая. Выжми из своего очарования максимум, на какой ты только способна. Этот боец очень ценный, и я на тебя надеюсь. А если он потеряет контроль и начнет приставать, прими меры. Будь с ним помягче, но все равно оставайся начеку. Он и без того непредсказуемый, но становится в разы опаснее, когда чего-то желает.

– Мои пациенты меня боготворят, а не домогаются, – возразили ей уверенно.

– От этого парня можно ждать чего угодно, Хлоя.

– Тогда, может, пригласить бригаду для подстраховки?

– Нет. Никаких лишних людей. Справишься одна. Я все сказала.

Очнулся я, лежа на животе. Судя по ощущениям, на мягкой кровати, но не сразу понял, почему не выходит открыть глаза.

Как оказалось, мне мешала повязка. Я видел только край мутного света у носа, а вокруг пахло то ли цветами, то ли фруктами, не сразу и разберешь…

– Так нужно, – произнесли совсем близко приятным девичьим голосом. – Вам лучше меня не видеть. Я уже успела обработать порезы на груди и бедре, сейчас мои руны работают с вашей спиной, потом долечу правую руку, там самые глубокие раны. Не шевелитесь и не снимайте повязку. Очень вас прошу. Таким образом мы избавим друг друга от проблем… Вы пока полежите, а я выйду на пару минут, принесу вам кашу. Вы истощены, вам нужно поесть.

Я поморщился.

Во-первых, есть мне не хотелось, тем более кашу, нашла тут младенца. К тому же меня еще и подташнивало, даже сильнее, чем сегодня с утра, ведь овеумную лихорадку никто не отменял. А во-вторых, если старшая медсестра хотела избавить меня от проблем, надев повязку на глаза, то почему не заткнула мне нос? Понимая, что мне светит испытание «сердечным приступом», я прикрыл ладонью нос и рот, задержал дыхание, но цветочно-фруктовый аромат уже успел проникнуть в сознание и по-хозяйски там расположиться, вытесняя разумные мысли.

Пульс участился.

Жар прокатился по телу.

Наваждение накрыло меня разом, подобно шторму, и просьба медсестры не снимать повязку уже не имела значения. Я тут же сдернул ее с лица и перевернулся на бок, выискивая глазами девушку, которую внезапно захотелось увидеть до нытья в груди.

Но в спальне никого не оказалось.

Вокруг стоял полумрак. Над кроватью нависли шесть рун, мерцающие разными цветами, от розового до зеленого. На тумбочке рядом с кроватью я заметил графин с мутной синеватой жидкостью, пустой стакан, чайную ложку, небольшой чемоданчик и мензурки с мазями.

Пока я все это разглядывал, наваждение отхлынуло, и в голове более-менее прояснилось. Я с облегчением выдохнул…

И тут ощутил холод, глянул на себя и увидел, что на мне нет ничего… совсем ничего. Я лежал совершенно голый, измазанный лиловой мазью, облепленный бинтовыми примочками и прикрытый простыней.

Черт возьми! Этого еще не хватало.

Поборов смущение и слабость, я сел на кровати, замер так ненадолго, собираясь с силами, и поднялся на ноги. Примочки отвалились и с хлюпаньем упали на пол. Чтобы хоть как-то прикрыться, я обмотал вокруг бедер простыню…

…и в этот самый момент в спальню вошла старшая медсестра с пиалой каши в руке.

Мы оба замерли.

Уставились друг на друга с колоссальным напряжением.

Тишина комнаты стала вдруг тяжелой, а воздух вязким, густым и пряным.

Я ждал новой вспышки «любовного идиотизма», но секунды бежали, а наваждение никак не давало о себе знать. Девушка ждала того же самого.

Мы молчали и смотрели друг на друга еще с минуту. И за это время я успел как следует изучить объект своего потенциального обожания. Невысокая русоволосая девушка лет двадцати, с уверенным и властным взглядом, в коротком белом халате, стройная и симпатичная, но не более. Никакого трепетного ощущения она во мне не вызвала, кроме любопытства и недоумения.

Сообразив, наконец, что я никак на нее не реагирую, медсестра поинтересовалась:

– Вы не хотите позвать меня замуж?

– Чего?.. – вытаращился я на нее.

Она тут же оценила мою однозначную реакцию и заметно расслабилась, даже улыбнулась.

– Как хорошо… вы не представляете, как хорошо об этом узнать. Обычно выйти за них замуж – это первое, о чем меня просят пациенты-мужчины. – Продолжая улыбаться, девушка прошла к тумбочке, поставила пиалу с кашей и воткнула ложку в горку склизкой субстанции. Потом обернулась на меня. – Видимо, у вас очень крепкая и стабильная психика.

Насчет своей психики я бы поспорил, но все же порадовался здоровой реакции на рунного фортиса.

– Меня зовут Хлоя, а вас как зовут? – спросила медсестра.

– Рэй.

– Вы зря поднялись, Рэй. У меня осталось сорок минут до окончания отведенного срока. Если я не успею вас долечить, доктор Сильвер разозлится. Ее приказ должен быть выполнен несмотря ни на что, – Хлоя снова повернулась к тумбочке, взяла графин с синей жидкостью и налила в стакан. – Еще доктор Сильвер попросила меня хоть немного помочь вам справиться с симптомами лихорадки. Это специальный отвар… вы должны выпить его… не обращайте внимания на цвет, напиток довольно вкусный.

Я смотрел на спину Хлои и с ужасом осознавал, что не улавливаю сути ее слов, не слышу их, пропускаю мимо ушей, что цветочный запах снова наседает на мозги, что спина у Хлои очень красивая… и не только спина… что вся Хлоя, с ног до головы, очень красивая, божественно великолепная, трепетная, фантастически прекрасная и очень соблазнительная, что я всю жизнь о ней мечтал.

Воображение уже представило, какая у Хлои нежная кожа… и эти волосы… изгибы фигуры… и так вдруг захотелось до нее дотронуться… крепко обхватить и прижать к себе… заполучить ее всю прямо сейчас…

«Рано ты обрадовался, Рэй», – это последняя адекватная мысль, возникшая в голове, прежде чем меня окончательно накрыло, снесло разум, и остались только инстинкты.

Медсестра что-то бормотала о синем напитке и лихорадке, повернувшись ко мне спиной и не замечая, что я подошел к ней вплотную.

– Хлоя… – выдохнул я ей в шею.

Девушка вздрогнула и обернулась, глядя на меня с ужасом в глазах.

– О нет, – выдавила она.

Растеряв последние крупицы самообладания, я обнял Хлою за талию и прижал к себе.

– Рэй… Рэй, успокойтесь, – заговорила девушка, уже более спокойно и уверенно. Она знала, что делать в подобных случаях, и говорила именно то, что я хотел услышать. – Я обязательно выйду за вас замуж, обязательно, Рэй. Как только вылечу вас, то сразу же выйду за вас замуж, незамедлительно, в тот же день. Завтра вас устроит?

Она убрала мои руки со своей талии, но я тут же вернул их на место.

– Нет, Хлоя. Никаких «завтра». Я хочу, чтобы вы сделали это прямо здесь и сейчас.

– Рэй, присядьте, – терпеливо ответила Хлоя. – Если вы будете настаивать, мне придется принять меры. Вам будет неприятно, возможно, даже больно. Поэтому просто присядьте, хорошо?

Она снова попыталась убрать мои руки, но ничего у нее не вышло. Мои ладони скользнули ниже, и я обхватил Хлою уже за упругие ягодицы, не смог себя остановить…

– Рэй! Вы вынуждаете меня применить защиту! – Девушка впилась ногтями мне в голые плечи, но, сообразив, что в страстном угаре я не ощущаю боли, она с силой оттолкнула меня и кинулась к чемоданчику на тумбочке.

Приоткрыла крышку и что-то достала, что-то совсем небольшое, уместившееся в кулаке. Опасности я не почувствовал, мне вообще было все равно, что у девушки в руке.

– Хлоя… я не хотел вас напугать или оскорбить… или сделать еще что-то плохое… – Я снова пошел в наступление, но на этот раз, подняв руки, чтобы девушка не считала меня подлецом и не думала, что я собираюсь причинить ей вред.

Мне хотелось только одного, чтобы она позволила любить ее, во всех вариантах и смыслах этого слова.

Медсестра застыла в недолгом раздумье. И неожиданно сменила гнев на милость. Она улыбнулась и поманила пальцем. И если бы сейчас она попросила меня спрыгнуть с крыши или убить кого-то, я бы не задумываясь сделал это для нее.

В ту же секунду я оказался рядом с Хлоей. Мои неуправляемые руки опять обхватили девушку, губы ощутили нежность кожи на ее шее. Хлоя не пыталась оборвать мой порыв, позволяя оглаживать и исследовать ее тело, но при этом настойчиво теснила меня к ванной.

– А теперь остановитесь, Рэй, – прошептала она мне на ухо.

Во мне жгло чудовищное желание, но я остановился. Я бы сделал для нее все что угодно. Поэтому замер, тяжело дыша.

– А теперь встаньте сюда, – Хлоя указала на угол, рядом с трубой водоснабжения, которая тянулась по стене ванной чуть выше головы.

Я прижался плечом к стене, но девушку все равно не отпустил.

– Теперь поднимите левую руку… да… сюда… поближе к трубе. Рэй, пожалуйста… так нужно…

Ее просьба не показалась мне странной. Меня сейчас мало что интересовало, кроме самой Хлои. Если это ее порадует, почему бы не поднять руку?

– Вот так, Рэй, отлично.

И тут я вдруг подумал, что похож на идиота, на выдрессированного пса, на безмозглого придурка, и, вообще… какого хрена я тут стою, полуголый?..

Волна наваждения откатила так же резко, как до этого нахлынула.

Крохи разума вернулись, но раскаиваться было поздно. Хлоя успела примотать мое запястье к трубе тонкой блестящей веревкой. Правда, настолько тонкой, что это казалось смешным.

Неужели Хлоя надеялась, что это меня остановит?

К тому же она обездвижила только одну руку, а вторую оставила свободной. Да еще и узел завязала бантом. Вся ее затея с веревкой выглядела бессмысленной.

Лучше бы она применила ко мне какую-нибудь сковывающую руну, если такие существуют, или использовала бы веревку покрепче, потому что если меня снова охватит любовный дурман, я полезу к девушке куда настойчивее, и вряд ли меня урезонит смешной бантик на запястье.

– Хлоя, простите, но нужно привязать крепче, – сказал я, кивнув на свою левую руку.

– Э… что? – опешила девушка и уставилась на меня с недоверием. – Вы… опять нормальный?.. Рэй?

– Ну да, временами я бываю нормальным.

От недоумения Хлоя прикрыла рот и пробубнила себе в ладонь.

– Никогда такого не встречала. Если уж пациент попадает под мое влияние, то это начинается сразу и длится, пока я не уйду. А у вас… волнами какими-то накатывает. Как это понимать?

Я покачал головой и еще раз попросил:

– Давайте не будем понимать, привяжите меня покрепче, и за обе руки.

Она всплеснула руками.

– Как хорошо, что вы пришли в себя. Теперь я успею долечить вам правую руку, я специально оставила ее свободной. Сейчас перенесу на вас лечебные руны, придется работать здесь, в ванной. Вам удобно так стоять? Не холодно? Я принесу вам плед. И еще вы должны съесть кашу и выпить отвар.

– Какой отвар, Хлоя! – я не выдержал и повысил голос: – Вы слышите, что я вам говорю? Привяжите меня крепче, не могу же я сам себя привязать! Или вы хотите дождаться, когда я снова полезу вас лапать? Тогда вы меня уже не привяжете.

Хлоя нахмурилась.

– Но я уже вас привязала.

– Вы издеваетесь? – разозлился я и дернул рукой, чтобы на глазах у Хлои порвать эту ненадежную веревку.

Не тут-то было.

Жгут впился мне в запястье, но не поддался.

– Это запретные путы, – сказала Хлоя, спокойно наблюдая, как я напрягаю руку. – Я храню их для таких редких случаев, как сегодня. Обычно мои пациенты боготворят меня, боятся даже притронуться, ходят за мной по пятам, верят всем моим обещаниям. Если я говорю им, что выйду за них замуж завтра, то они покорно ждут и исполняют все мои приказы, но вы… вы очень напористы, Рэй. Слишком напористы и неуправляемы. И вы меня напугали, если честно.

Мрачно посмотрев на девушку, я поднял правую руку, потянул за конец веревки на слабом узле и с легкостью развязал его.

– Неожиданно, правда?

– Рэй, вы должны мне поверить: путы не отпустят вас, как бы вы их ни рвали.

Я дернул за конец веревки, чтобы стянуть ее с трубы, и… ничего не произошло. Веревка как влитая осталась на месте.

– Ну допустим, – нахмурился я. – Вы привязали меня к чугунной трубе. Это металл, а я мастер мутаций. Мне ничего не стоит…

– Вы не сможете побороть запретные путы, Рэй, – перебила меня Хлоя. – Вы не сможете применить кодо, пока путы прикасаются к вашей коже.

– Не понял. Не смогу применить?.. – меня тут же пронзила нехорошая догадка. – Хлоя… из чего состоит веревка?

Девушка оставила мой вопрос без ответа и покинула ванную.

И пока ее не было, я снова попробовал стянуть путы с запястья, но все без толку. После этого возникла резонная мысль применить кодо. Свободной рукой я обхватил трубу и опять не почувствовал никакого покалывания, никаких переливов силы – ничего. Ладонь осталась холодной, и теперь мне не то что металл не покорялся, я и кодо в себе не ощущал.

Вернулась Хлоя.

В одной руке она держала злосчастную пиалу с кашей, во второй – стакан с синим пойлом, а через плечо девушки был перекинут обещанный плед.

– Вы должны… – начала она.

– Я ничего вам не должен, – зло перебил я ее. – А вот вы должны мне сказать, из чего состоит эта веревка.

Хлоя отрицательно покачала головой и подала мне стакан с отваром.

– Выпейте. Это поможет справиться с симптомами овеумной лихорадки. Доктор Сильвер сказала, что вы чуть не убили себя из-за галлюцинаций. Видимо, у директора на вас большие планы, если она так о вас печется.

Я покосился на синюю жидкость и перевел взгляд на встревоженное лицо Хлои.

– Спасибо, не нужно.

– Вы мне не доверяете?

– Как я могу доверять человеку, который нацепил на меня путы из дериллия?

Хлоя заметно напряглась, но быстро взяла себя в руки.

– Вы преувеличиваете, Рэй. Дериллий запрещен в Ронстаде, и кроме как в оборонительных стенах и на вокзале нигде больше не используется.

– Но тогда расскажите, что это за путы такие, и почему они подавляют кодо?

Девушка медленно меня оглядела.

– Вы всегда такой… настырный и требовательный? Какая вам разница, что это за путы? Как только я вас долечу, то сниму их, и вы сможете спокойно о них забыть.

– Где вы их взяли? – все сильнее напирал я. – Кто вам их дал? Такие вещи на рынке не продаются. Кто дал их вам, Хлоя? И у кого еще такие путы есть?.. Может, и другие изделия из дериллия там можно достать? Как они попали в Ронстад? Вы же понимаете, чем это может обернуться? Или не понимаете? Объяснить вам?..

От такого напора Хлоя попятилась и прикусила губу.

– Рэй, я ни в чем не виновата, я…

Она уже была близка к тому, чтобы все рассказать, я видел это по ее испуганным глазам, но тут меня снова накрыло наваждение.

Накрыло так, что мороз пронесся по коже и стянул мышцы в секундной судороге. Такого приступа обожания я еще не испытывал. Меня одурманило мгновенно, бросило в бездну, сердце бешено заколотилось, как спятившее.

– Хло-о-оя… – выдохнул я и в неуправляемом порыве ринулся к девушке, насколько позволила длина собственной руки, но меня остановила веревка.

Я отчаянно пытался освободиться, вцепился свободной рукой в тонкие блестящие жгуты… паршивые путы мешали мне… а так хотелось коснуться Хлои… взять ее прямо тут, на полу ванной… казалось, меня вывернет наизнанку, если я не дотронусь до нее, не заключу ее в объятья… она должна стать моей… и ничьей больше… только моей…

Увидев, что я снова попал под ее влияние, Хлоя переменилась в лице. Она все еще боялась меня, но путы держали крепко, поэтому девушка сказала спокойно:

– Рэй, перестаньте. Я выйду за вас замуж прямо здесь и сейчас. Вы же хотели именно этого?

Я оставил веревку в покое и посмотрел на Хлою.

– Прямо здесь и сейчас?

– Ну конечно, – закивала она и улыбнулась (господи, какая у нее улыбка…). – Я выйду за вас замуж сразу же, как только вы съедите кашу и выпьете отвар. Это ведь для вас совсем не трудно, правда?

Я посмотрел на пиалу и стакан в руках девушки, будто впервые их увидел. Хм, все это проглотить мне и правда нетрудно.

– А гарантии? – вырвалось у меня.

– Гарантии? – ахнула Хлоя. – Рэй… вы невыносимы.

Я протянул руку.

– Ладно. Давайте сюда все, что у вас есть.

– Ну наконец-то, – выдохнула девушка. – Сначала кашу.

Месиво из пиалы пролетело в мой желудок в несколько быстрых движений ложкой. Хлоя с улыбкой забрала у меня пустую посуду и сунула в руку стакан с синей жидкостью.

– Выпейте отвар.

Повторять не пришлось: пара крупных глотков и стакан опустел. Девушка забрала его и отступила на шаг.

Я широко улыбнулся.

– А теперь идите сюда сами, Хлоя… ну же…

От нетерпения я скрипнул зубами и опять дернул левой рукой, привязанной к трубе. Хлоя поставила посуду на пол и покачала головой, став серьезной.

– У меня осталось совсем немного времени, Рэй. Продолжим лечение. Вы не представляете, как я борюсь с желанием применить к вам сильную успокаивающую руну, но если сделаю это, то снизится эффект лечебных рун. Все же запретные путы очень пригодились, хоть я и не думала, что они когда-нибудь понадобятся… И мне даже жутко представить, какой натиск ждет ту девушку, в которую вы влюбитесь по-настоящему. Я ей не завидую.

Какого черта она разводит тут бессмысленные разговоры, когда обещала стать моей здесь и сейчас?

– Хлоя, черт… – я с такой силой напряг левую руку, что под жгутом на запястье почувствовал собственный пульс.

Девушка не стала больше со мной разговаривать. Держась на расстоянии, стянула с плеча плед и положила на пол – так, чтобы я смог до него дотянуться.

На коже девушки зеленью вспыхнули руны, и она принялась рисовать схемы в воздухе сразу двумя руками одновременно. Причем руны выходили совершенно разные, и по цвету, и по рисунку. Одна розовая, с плотным узором, другая синяя, похожая на облака. Через несколько секунд обе руны отправились в мою сторону и нависли над головой.

Никаких изменений в самочувствии я не ощутил, зато любовная истома продолжала усиливаться, плавила и оголяла нервы, обостряла желание.

– Хлоя, идите ко мне, – громко сказал я. – Или мне придется самому к вам прийти.

Жажда немедленно добраться до Хлои вынудила меня вновь вцепиться пальцами в треклятую веревку. Девушка с тревогой за мной наблюдала.

– Рэй, успокойтесь, прошу вас. Вы мешаете лечению. Ваши раны на руке… они могут заново открыться, а ведь совсем немного осталось, но из-за ваших выходок я могу не успеть. Мне нельзя подвести директора… Вы слышите?

Я слышал ее, отлично слышал, но никакие разумные доводы не имели для меня значения. Существовала только цель – получить Хлою прямо сейчас. Эту цель будто высекли на коре моего мозга, на тканях сердца, выжгли на коже, превратив в миссию, в предназначение, в предел моих мечтаний.

Хлоя прикусила губу и выкрикнула в отчаянии:

– Рэй! Я приказываю вам успокоиться! Я выйду за вас замуж прямо сейчас, только успокойтесь!

Ну уж нет, второй раз она меня не проведет.

Я обхватил трубу свободной рукой, а сам не сводил с Хлои глаз. Девушка покачала головой, в ее глазах появились слезы.

– Рэй… – прошептала она, переводя дыхание. – Вы не сможете… перестаньте… вы делаете себе только хуже. Раны откроются… ваши раны…

Чугунная труба под моей ладонью накалилась, обожгла руку, но я лишь сильнее сжал пальцы, а сам продолжал смотреть на Хлою. И по выражению ужаса на ее побледневшем лице понял, что сделал что-то чудовищное.

Обернулся на трубу…

Моя ладонь сжимала теперь не трубу, а только одну ее часть, ровно обрезанную и сплавленную на конце, чтобы не просочилась вода. К другой части трубы, тоже сплавленной на обрыве, была привязана моя левая рука, и теперь мне ничего не стоило освободиться.

Что я и сделал.

Потянул руку вбок вместе с веревкой, стаскивая ту с трубы. Путы так и остались на моем запястье многослойным блестящим браслетом. Уже обеими свободными руками я обхватил разделенные концы трубы и сплавил их заново, объединив вместе.

И вот теперь, ничем не скованный и готовый заполучить свою награду, обернулся на оцепеневшую Хлою.

Медсестра вооружилась пустой пиалой из-под каши и стаканом.

– Рэй… кто вы такой? Кто вы?.. Как вы это сделали? Это невозможно… там нить из дериллия… это невозможно… – Хлоя чуть не плача пятилась от меня к противоположной стене ванной.

Плевать, что она говорила.

Полный решимости, я направился к ней. Взмокшая от пота челка упала на глаза, быстрым движением я убрал ее со лба, зачесав пятерней назад. Вот теперь мне ничего не мешало.

Я скользнул взглядом по фигуре девушки, застывшей у стены.

– Хлоя, вы обещали стать моей здесь и сейчас.

– Не подходите! – медсестра швырнула в меня пиалу.

Она пролетела мимо моего уха и ударилась о стену позади, со звоном разлетевшись на осколки. Следом пронесся стакан, примерно по той же траектории.

В это время Хлоя принялась чертить в воздухе руну неприятного сизого цвета, и, кажется, я ее уже где-то видел, только никак не мог вспомнить, где именно.

Быстро закончив рисунок, девушка разместила его перед собой. Только он нас и разделял.

– Это слепая руна, Рэй. Если вы подойдете ближе, я отправлю вам ее, и вы ослепнете. Я не хочу причинять вам вред, но вы меня вынуждаете… – Она посмотрела на мою руку, нахмурилась и сжала кулаки. – Я так и знала, что это случится. Ваши раны на руке… они снова раскрылись!

Я и сам чувствовал, что что-то теплое сочится по руке и заливает кисть, но раны меня тоже мало интересовали.

– Хлоя, идите ко мне… вы обещали…

Внезапное головокружение заставило меня остановиться.

Я обхватил лоб и зажмурился, давя в себе сильный приступ дезориентации. Когда же снова открыл глаза, то увидел, что у меня перед носом темнеет опасная слепая руна – точно такую же мне отправлял ведьмак Митчел. А сквозь сизый рисунок я разглядел Хлою.

Напряженная и бледная, как смерть, девушка смотрела на меня в ожидании чего-то ужасного.

– Хлоя? Какого черта? – возмутился я, шагнув назад. – Уберите руну.

– Ни за что не уберу! – выкрикнула она.

– Совсем с ума сошли?

– Это вы сошли с ума! – От нахлынувших эмоций Хлоя всплеснула руками. – Доктор Сильвер предупреждала, что вы ненормальный, но я не поверила! А вы еще хуже оказались! Где она такого нашла?

Я отступил еще на шаг, подальше от руны.

– Что за истерика, Хлоя?

– Посмотрите на вашу руку!

Я скосил взгляд на правую руку. Ну да, раны открылись, немного течет кровь. Но это же не повод для паники на грани обморока. И не повод насылать на меня слепую руну.

– Вы на свою левую руку посмотрите! – Хлоя никак не могла успокоиться и продолжала выкрикивать реплики, будто я глухой.

И только когда я взглянул на левую руку и увидел на запястье болтающиеся запретные путы, то из прояснившегося сознания ворохом вывалились картины.

Вот я рвусь из ловушки, бешено дергаю рукой в попытке освободиться, сила и нетерпение нещадно пекут меня изнутри, вот я смотрю на Хлою, и так хочется добраться до нее, что выворачивает жилы. Вот я хватаюсь за трубу, и она плавится, чугун покоряется мне почти мгновенно, превращаясь в податливое металлическое тесто…

Сощурившись, я посмотрел на девушку.

– Это веревка сделана из дериллия, да?

– Да-а! – сокрушенно призналась Хлоя. – Там всего лишь одна нить, одна тонкая нить из дериллия, вплетенная с внутренней стороны пут, чтобы прикасаться только к пленнику… Пожалуйста, Рэй, только не говорите директору. Если она узнает, она меня выгонит. Вы не представляете, что со мной будет в Ронстаде без защиты клана Сильвер.

Я окинул Хлою мрачным взглядом.

– Представляю… Так где вы взяли эти путы?

– Не скажу, – мотнула девушка головой. – Я не скажу этого никогда. Этот человек… он желает мне только добра. Он хороший. Я не хочу его подставлять.

– Тогда вы подставите саму себя, Хлоя.

– Пусть так! – снова выкрикнула она. – Тогда можете сказать директору! Мне все равно!

Я собирался предложить ей другой путь, но ответить не успел. Из смежной комнаты прогремел грозный голос Ли Сильвер:

– Что тут происходит, Хлоя?! Что он должен мне сказать?..

Ее гнев можно было понять.

Директору школы предстала неприятная картина: испуганная до полусмерти медсестра, осколки разбитой посуды, я, полуголый, с не долеченными кровоточащими ранами, и висящая в воздухе слепая руна.

Отличный вид.

Наверняка совсем не тот, что Сильвер ожидала лицезреть, когда спускалась в свое убежище.

Медсестра молчала, не сводя с меня глаз, я же медленно завел руку с путами за спину, чтобы Сильвер не заметила, и громко ответил:

– Хлоя использовала против меня слепую руну и очень не хотела, чтобы я вам об этом сказал. Ну раз уж вы сами все увидели, чего скрывать.

Сильвер прошла к Хлое, обняла ее за дрожащие плечи.

– Убери руну, Хлоя. Тебе ничего не угрожает. Убери, дорогая.

Девушка закивала и махнула рукой. Руна мгновенно растворилась в воздухе.

Сильвер взглянула на меня, зло прищурившись.

– Рэй Питон, черт бы тебя побрал, ты напугал моего рунного фортиса!

Хлоя всхлипнула.

– Простите, доктор Сильвер, я не успела его долечить… я… ничего не успела… я не ожидала, что это будет так сложно. Не выгоняйте меня, прошу вас…

– Ну что ты, Хлоя, – сказала Сильвер, продолжая коситься на меня. – Ты долечишь его при мне, а он…

Девушка отпрянула от Сильвер.

– Я не буду к нему прикасаться! Лучше выгоните меня, но я не буду к нему прикасаться! Он… он… чудовище! Он тако-о-е сделал!

Хлоя бросилась из ванной в спальню и принялась скидывать баночки с мазями в чемодан. Сильвер сжала кулаки и пронзила меня свирепым взглядом.

– Что ты сделал? Говори немедленно.

– Ничего хорошего, док, – ответил я. И тут же добавил, заметив, что воздух вокруг Сильвер начал плавиться, а из ее перчаток снова показались острия когтей: – Но и ничего плохого я тоже не сделал.

– У каждого свои понятия о плохом и хорошем. – Когти Сильвер неприятно скрипнули друг о друга. – И в этой школе тебя научат хорошим манерам, Рэй Питон.

Она покинула ванную, потом что-то долго и тихо объясняла Хлое, та изредка всхлипывала, возражала и доказывала. Я же в это время стянул путы с руки и сунул под стопку полотенец на тумбочке, потом взял одно и, скомкав, промокнул кровь на руке.

Раны и вправду открылись.

Выглядела рука безобразно: от плеча до запястья алели четыре полосы, оставленные демоническими когтями Сильвер. Края на ранах были опалены, запекшаяся кровь темнела черными разнородными мазками, залитыми свежей ярко-красной кровью. Зато на груди не осталось даже шрамов, а ведь там Сильвер порезала меня не менее сильно. Все же свою работу медсестра Хлоя умела делать хорошо.

Через несколько минут в ванную вошла Сильвер с рулоном бинтов в руке.

– Я отпустила Хлою, – сообщила она стальным голосом. – Но перед этим она мне все рассказала.

– Что именно? – я напрягся. Неужели медсестра все же открыла тайну запретных пут?

Но Сильвер отчеканила:

– Она рассказала, как ты на нее напал, Рэй! Набросился на бедную девушку, домогался в грубой форме!

Я скрипнул зубами. Да я к ней даже подойти не успел. Какая грубая форма? Ну подержал я ее две секунды за задницу (отменную задницу, кстати), но это же не повод считать меня преступником. К тому же все будто забыли, что делал я это под действием сильнейших чарующих феромонов или чего-то подобного. Ну и какого черта тогда меня обвинять?..

Но мне пришлось взять себя в руки и согласиться.

– Ничего не смог с собой поделать, док, это было сильнее меня. Я бы принес извинения, но Хлоя…

Сильвер выставила указательный палец.

– Ладно, Рэй. Я и тебя, и ее понимаю. Но у нас очень мало времени. Двое суток. У нас есть только двое суток, чтобы окончательно подготовиться, поэтому мы приложим к этому все усилия. – Она подошла ко мне и принялась обвязывать бинтом мою правую руку, спешно и неумело. – Во-первых, тебе нужно допить весь отвар, что Хлоя для тебя приготовила. Весь, до капли. Во-вторых, долечить руку заживляющими примочками, и заняться этим тебе придется самому. К тебе теперь даже рунный фортис боится подойти. Напугал Хлою до полуобморока, паршивец! – с этими словами Сильвер дернула за конец бинта, до боли пережав мне локоть, причем сделала это намеренно.

Я отдернул руку и забрал у нее бинт.

– Дайте, я сам все сделаю.

Женщина возражать не стала. Она была не на шутку раздражена, и довели ее точно не мы: не я и не Хлоя. Хотя и подлили масла в огонь.

– Инспектор Жан-Жермес со своей полицейской сворой нагрянули сегодня в Ронстад уже с утра, – сообщила Сильвер, становясь еще мрачнее и злее. – Они перевернули вверх дном трактир Бена Баума, арестовали Генри Ордо по подозрению в похищении Теодора Ринга и убийстве солдата в поезде, потом навели шороху в «Красном капкане» и устроили допрос Бартоло Соло. А тот с радостью указал на меня. В течение часа эта неуемная полицейская ищейка объявится в моей школе, я уверена.

Настало время помрачнеть и мне.

В памяти мгновенно всплыло, как Жан-Жермес всаживает пулю мне в бедро. Этот ублюдок, хренов карманный полицейский, был замешан в деле изначально, а теперь прибыл, чтобы довести его до победного конца.

Но победы Ринги могут не ждать.

Черта с два им, а не победа.

– Что мне нужно еще изучить, док? Какие книги? Какие приемы? – спросил я.

Сильвер вскинула брови.

– Надо же. Ты меня определенно радуешь… Книги я тебе уже подобрала, изучишь их от корки до корки за ближайшие два дня. Особенно тщательно выучишь всех имперских родственников и все, что касается этикета на официальных приемах. Как обращаться к патрицию, что говорить, как кланяться, когда целовать руку даме, какие темы для беседы лучше выбирать… Ты должен иметь представление обо всех этих вещах. Я потом проверю.

– А драться?

– Драться… – Сильвер покачала головой. – Тебе бы все драться, Рэй. Тут есть проблема. Из-за того, что инспектор начал совать нос в мои дела, у меня, к сожалению, нет времени тебя обучать, зато оно есть у другого человека. Отработаете с ним мишени, эрги и официальный этикет заодно.

– И кто это? Мастер Изао? – предположил я сразу. Здорово было бы позаниматься с этим чокнутым двухметровым азиатом, он мне еще на первом уроке понравился.

Директор хмуро на меня взглянула.

– Ты будешь не в восторге, но что делать. Других вариантов у меня сейчас нет.

– Ну и кто это, док? – насторожился я.

– Увидишь, – Сильвер поманила меня за собой в гостиную.

Я уже приготовился увидеть кого-то неординарного, нового преподавателя или даже Софи, но в гостиной никого не оказалось.

Сильвер подошла к каменной двери выхода.

– Ты же понимаешь, что я не могу задействовать тех, кого первым делом будет допрашивать инспектор? – спросила она у меня. И не дожидаясь ответа, добавила с горечью: – Я наслышана о методах этих допросов, и весь мой преподавательский состав будет изучен досконально. Нам нужен человек, которого никто и не подумает спрашивать о столь важном деле, как похищение Теодора Ринга. Зато этот человек, как сказал мне мастер Изао, лучше всех проявил себя на уроке по эргам.

Ничего больше не объясняя, Сильвер шагнула сквозь дверь, я же остался в тишине гостиной один, как идиот, ожидая непонятно кого.

И только минут через пять он появился. Тот самый человек. Влетел в убежище прямо сквозь двери, будто его швырнули с той стороны со всей силы (уверен, что так оно и было), и неуклюже распластался на полу.

Поправив очки, он чертыхнулся, поднял голову… и оцепенел.

Такого чудовищного поворота в своей жизни он явно не ожидал.

Глазами, полными неподдельного ужаса, на меня смотрел Клиф Хинниган.

Глава 19. Как стать аристократом

– Рэй Питон? – открыл рот Хинниган.

– Привет, Клиф, – усмехнулся я, оглядывая взъеро шенного очкарика, усевшегося на полу.

Он пребывал в таком шоке, что никак не мог контролировать челюсть. Она отвисла, и Хинниган, казалось, вообще был не в состоянии закрыть рот в ближайшие полчаса.

Опомнившись, парень вскочил и ринулся к двери, заколотил в каменную поверхность кулаками.

– Директор! Тут отчисленный Рэй Питон! Дирее-е-ктор!

Я подождал, пока он заткнется, чтобы перевести дыхание, и сообщил:

– Она в курсе, что я здесь.

Хинниган замер, потом повернулся ко мне, приник спиной к двери.

– В курсе? А… э… да? – Его огромные глаза замигали за стеклами очков, будто у него случился нервный тик. Приходил в себя он не меньше минуты. Успокоившись немного, оглядел меня с ног до головы и уточнил с опаской: – А ты почему… голый? Ты здесь всегда так ходишь?

Мне почему-то захотелось расхохотаться. Клифу Хиннигану не было равных в умении задавать идиотские вопросы.

– Нет, не всегда, – ответил я, все же сохраняя максимальную серьезность. – Специально разделся, чтобы тебя встретить.

Физиономия Хиннигана вытянулась.

– Что-о?.. – Его глаза опять увеличились в размерах. Наконец, сообразив, что я просто над ним издеваюсь, он помрачнел. – Пошел ты, Питон! И твои дебильные шуточки. Что вообще происходит? Доктор Сильвер сказала… – Хинниган поморщился. – Вообще-то она мало что мне сказала. Точнее, ничего не сказала. Я уже спать собирался. Да все в нашей комнате уже спать собирались… Латье… Купер… а тут явился Бернард, попросил меня пройти вниз. А там Сильвер, злая, как черт… Схватила меня за воротник, притащила в кабинет и сунула в какой-то подвал… а тут ты, голый, а потом…

– Дальше я знаю, – перебил я его.

Хинниган окинул любопытным взглядом гостиную.

– Ты тут поселился, что ли? А зачем? Исполняешь какие-то тайные приказы директора? Или она тебя держит взаперти и использует, как… – Он вздрогнул, опять вытаращился на меня, его взгляд опустился ниже, на простыню на моих бедрах. – Вы с ней… того, что ли? Любовники?..

Я невольно закатил глаза.

– Тебе нельзя думать, Клиф, и строить логические цепочки. Твое лицо может случайно натолкнуться на кулак.

– А что ты тут тогда делаешь, в подвале директора? – не унимался Хинниган. – Это подозрительно, я бы даже сказал…

– Короче, Клиф, – оборвал я его, – мне нужны твои знания по эргам. И еще нужно все, что ты читал про имперскую династию, и этот еще… этикет на официальных приемах. Ну и остальные книги, если успеем. Поможешь? У нас есть двое суток.

– Двое суток? Я буду терпеть тебя двое суток?

Я покачал головой.

– Это я буду терпеть тебя двое суток, Клиф.

Тот удрученно вздохнул, на его лице появилась грусть.

– Ты буквы-то хоть знаешь, Рэй? Порой мне кажется, что такие, как ты, не умеют читать.

Я сощурился и шагнул к Хиннигану.

– Такие – это какие?

Тот вжался в дверь, но все равно юлить не стал, а ответил прямо:

– Типа крутые парни с железными яйцами… такие все суровые, немногословные… которые не разговаривают, а сразу бьют… вот мне и кажется, они читать не умеют, и не способны на активную мыслительную деятельность… у них в голове не извилины, а прямые линии. Вот ты, например… Вроде и рожа у тебя аристократическая, да и не дурак, а повадки как у уличного отморозка…

– Все сказал?

Хинниган задумался на пару секунд и кивнул.

Вспыхнувшее во мне раздражение вдруг сменилось равнодушием. Да плевать, что этот очкарик обо мне думает. Его роль отведена четко: научить меня эргам. А потом может отваливать с умным видом.

Я развернулся и пошел в ванную, бросив на ходу Хиннигану:

– Осмотрись пока. Я оденусь и выйду.

Прихватив с собой из спальни свежую школьную форму (я обнаружил ее в шкафу, видимо, Хлоя перенесла всю одежду туда), я отправился в душ. Быстро смыл с себя лиловую мазь и пот, оставив сухой только перебинтованную правую руку, потом натянул рубашку, брюки и носки. Сунул ноги в туфли. Ни галстук, ни пиджак надевать не стал, чтобы не мешали.

Осколки посуды, раскиданные по всей ванной, ногой откинул в угол. Убирать я их не собирался, пусть валяются. Уже в спальне, помаявшись недолго, я снял крышку с графина с синим отваром и сделал несколько глотков прямо так, без церемоний со стаканами.

Сладковатая по первому ощущению жидкость оставила на языке неприятный привкус тухлятины. Что ж, если это поможет избавиться от овеума раз и навсегда, плевать, из чего состоит отвар.

Когда я снова вышел в гостиную, то мое равнодушное – нет, даже лояльное – отношение к Хиннигану мгновенно испарилось. Я еле удержался, чтобы не придушить его на месте.

Этот дотошный придурок сидел в кресле у круглого журнального столика с бумажным свертком на коленях (в нем были упакованы мои старые вещи), и разглядывал кулон погибшей ведьмы Эстер. На столе стояла баночка с зеркальной жидкостью, моей собственной болью, оставшейся после избиения Феликсом и собранная Софи прямо с моей физиономии. Видимо, баночку Хинниган уже успел рассмотреть.

– Какого хрена ты залез в мои вещи?! – гаркнул я так громко, что очкарик от неожиданности чуть не выронил кулон.

И если бы он все-таки его выронил и разбил, то я бы разбил ему лицо… и не один раз. По моему взгляду Хинниган это понял и моментально сунул кулон в бумажный пакет, а пакет переместил с колен на стол.

– Я не знал, что это твое… оно просто лежало тут… – выдавил он с виноватым видом. Смолк, но его хватило лишь на пару секунд, после чего он снова задал идиотский вопрос, много идиотских вопросов: – А этот кулон… что ты с ним делаешь? Он тебя защищает, да? Или повышает кодо? Может, поэтому у тебя кодо зашкаливает? Из-за того, что ты кулон носишь? А где ты его взял? Стащил где-то? Или кто-то подарил? Хотя… скорее всего, ты отобрал у кого-то, да?

– Заткнись, Клиф, – бросил я. – И больше никогда не лезь в чужие вещи, пока тебе за это руки не выдернули. А теперь пошли, с эргами надо разобраться. Покажешь, как их создавать и контролировать.

Хинниган поднялся с кресла. Весь вид очкарика говорил, что он не собирается исполнять мои приказы.

– Если я твой тренер, Питон, значит, и главный тут я, а не ты, – сказал он с дерзким видом, и если б не нужда в тренировке, я прибил бы очкарика прямо тут, чтобы он не портил мне нервы.

– Ладно, ты главный, – не стал я спорить. – А теперь пошли, отработаем эрги.

– Нет, у меня другой план. – Хинниган ткнул в перемычку очков пальцем и объявил: – Сначала займемся книгами. Проверю, что ты уже изучил, возможно, что-то подскажу. Но, так уж и быть, не буду тебя грузить, а то вид у тебя… хм… слишком унылый.

– Не доводи меня, Клиф, – процедил я в ответ.

Хинниган будто не обратил внимания, обошел меня и приоткрыл дверь в кухню, просунул голову в проем.

– Ну и где тут книги? Не здесь?

– Не здесь, – я направился к третьей двери и толкнул ее. Та с глухим стуком распахнулась. – Книги здесь. Я могу даже запереть вас вместе, чтобы…

– О! Книги здесь? – Хинниган в два счета оказался рядом, потеснил меня тощим плечом и ввалился в библиотеку первым. – О-о-о! Сколько их тут… о-о… сколько можно читать. Наверняка есть коллекционные издания и старинные всякие… о-о-о… вот это да-а-а… как же тебе повезло, Рэй…

– Прям пляшу от радости, – ответил я, с каждой секундой мрачнея.

Хинниган приник к высоченному стеллажу, шумно втянул носом запах залежалой бумаги и книжных корешков.

– О-о… а вон ту, в серой обложке, «Тайны благоденствия Силиамы» я читал… и во-о-он ту тоже…

Я схватил его за предплечье (черт, какой он тощий все же) и повернул лицом к столу. Туда, где покоились еще вчера разложенные мной книги, и валялось опрокинутое кресло.

– Мне нужно, чтобы ты пересказал содержание вот этих книг. Ты же их читал?

Хинниган с раздражением высвободил руку и уставился на стол с книгами.

– А почему именно эти? Как твой личный тренер я должен знать все нюансы.

Я подтолкнул его в спину.

– Без нюансов обойдешься. Просто перескажи мне, если что-то из этого читал. Ну.

Первым делом очкарик взял в руки «Историю Бриттона».

– Эту читал, – отложил на край стола, взял вторую. «Политика. Экономика. Ресурсы империи». – Эту тоже читал… и эти три, – он добавил к стопке книги «Патриции и родовое устройство», «География Бриттона и морские пути». И дополнил стопку «Рингами. Историей имперского рода». – Это все я читал, – подытожил он с триумфальным видом.

– А остальные? – спросил я, кивнув на оставшиеся четыре тома.

Хинниган нахмурился, окидывая их взглядом.

– Зачем тебе «Светские танцы и манеры»? Или как быть джентльменом? Зачем тебе знать все виды этикетов и официальных приемов? – Не переставая хмуриться, он посмотрел на меня. – Ты на банкет собираешься? В высший свет? Или хочешь на девушку впечатление произвести?

Я пропустил все его вопросы мимо ушей и спросил:

– Ты читал это или не читал?

– Кроме «Светских танцев» все читал, – пожал плечами Хинниган, будто для него это вполне обыденное явление. – А ты не читал, что ли?.. А… ну да… такие, как ты, книг не читают.

– Не забывай, Клиф, что мы тут одни, – покачал я головой. – И если ты меня разозлишь, тебе никто не поможет. Следи за языком, понял?

Хинниган поморщил нос, но ничего не ответил.

Я поднял кресло, придвинул его к столу и хлопнул по сиденью.

– Садись и пересказывай. Но перед этим я хочу знать последние школьные новости. Что там наверху происходило, пока меня не было?

Очкарик уселся в кресло.

– Ты не так просишь, Рэй. Где твои хорошие манеры, которые ты так стремишься изучить? Ты сказал: «Я хочу знать», а должен был сказать: «Мистер Хинниган, какие новости в школе? Очень бы хотелось узнать. Посвятите меня в эти интереснейшие события». Вот так надо. Это беседа, а не допрос.

Кажется, он расслышал, как я скрипнул зубами, потому что снова поморщился.

– Какие новости в школе, мистер Хинниган? – спросил я, растянув губы в улыбке и заодно сунув кулак к носу очкарика. – Очень бы хотелось узнать. Посвятите меня в эти интереснейшие события, мистер Хинниган… по-жа-луй-ста.

Тот вжал голову в плечи, скосил взгляд на мой кулак, сглотнул и прокашлялся.

– Вот так уже лучше, мистер Питон. Вы делаете успехи на глазах. Итак… – он откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. – Какие новости… Начнем с того, что Орривана не отчислили. Хотя никто и не сомневался, что так случится. Он сын патриция Орривана, а это дает ему привилегии.

Я кивнул.

– Понял. Что еще?

Хинниган вздохнул.

– Еще раз напоминаю – это беседа, а не допрос. Будьте терпеливы, мистер Питон. Что за тон у вас?

Я еле сдержал крепкое словцо, которое бы, несомненно, украсило этот светский разговор.

– Какие еще новости, мистер Хинниган? – Я снова улыбнулся очкарику. – Посвятите меня в эти интереснейшие события.

– Во-о-от, – неторопливо кивнул Хинниган. – Очень жаль, но вчера вы пропустили урок по продвинутым искусствам, мистер Питон. Его вел мрачный профессор Густаво Капелли. Если честно, даже я не сразу запомнил его фамилию. Зато у него такие забавные мокасины… Так вот. Мы изучали искусство рун и его влияние.

– Это влияние я уже испробовал на себе. Что еще? Э-э… какие еще новости, мистер Хинниган? Не томите, поделитесь скорее, будьте любезны.

Парень заулыбался.

– Как приятно разговаривать с интеллигентным человеком! Сегодня прошел второй урок по родовому этикету. Софи рассказывала об имперском периоде Бриттона, а я уже читал про это, и мне было неинтересно… Потом еще была физподготовка. Просто физподготовка. Мы бегали, как стадо баранов, по кругу тренировочного зала, потом подтягивались на турниках, качали пресс, отжимались, поднимали гири… Ничего хорошего. Руки теперь болят. Нам надо будет нормы какие-то там сдать через месяц.

– Ты поднимал гири? – удивился я.

– Ну конечно… – Хинниган опустил глаза и выдавил: – Заставили, куда деваться.

– Ладно, что еще новенького?

Очкарик пожал плечами, энтузиазма в нем поубавилось.

– Было несколько драк. Ну… не таких эпичных, как у тебя с Орриваном. Я бы назвал это просто стычками. С утра чего-то не поделили Купер и Одзаки, их разнимали прямо в холле. Потом в столовой орали друг на друга Гудьер и Хью Теллер. Но круче всех, конечно, было вечером. Дарт Орриван целый день косился на Питера Соло. Все ждали, что он начнет мстить за то, что тебя отчислили. И вечером это случилось. Вот совсем недавно.

Я вздохнул. Ну вот какого черта Дарт лезет на рожон? Добьется, что Сильвер отвесит ему окончательный пинок под зад за нарушение дисциплины, и он вылетит из школы без права на возвращение.

– И что Дарт сделал?

Хинниган покачал головой.

– Он прижал Питера прямо в туалете, применил против него стихию воды… залил весь туалет к чертовой матери. А Питер сделал так, чтобы Дарт застрял между трубами. Дарт бы выбрался, конечно, и достал бы Питера все равно, если бы не камердинер. Бернард появился, и парням пришлось успокоиться. Это мне Купер рассказал, он как раз пришел в туалет, когда драка уже закончилась. Но я точно знаю, что Дарт не оставит Питера в покое, он настырный.

– Настырный-то он настырный, – помрачнел я, – только вот хуже бы не сделал. Питер ведь тоже непрост.

– Ага, – закивал Хинниган. – Купер сказал, что так перекрутить трубы в туалете смог бы только медион, а не инфир. Инфир бы не смог мутировать такую массу металла сразу.

Я замер.

– Мутировать?

– Ну да. Питер же мастер мутаций. Ты не знал, что ли?

Тошнота подступила к горлу.

Неприятное открытие и странная реакция организма. Казалось бы, какая мне разница, каким искусством владеет Питер Соло? Но все же, узнав, что он тоже мастер мутаций, я ощутил тревогу. Питер Соло такой же, как и я, он умеет то же самое, да еще и медион, судя по всему. Просто скрывает силу, притворяясь не слишком-то умелым инфиром. Зачем только?..

– На этом все. Больше новостей нет, – развел руками Хинниган, затем кивнул на книги, и в его глазах снова появился интерес. – Ну что? Приступим?..

Развалившись в кресле, Хинниган не меньше двух часов пересказывал мне содержание первых двух книг: «Политика. Экономика. Ресурсы империи» и «География Бриттона и морские пути».

Я ходил по тесной библиотеке туда-сюда, порой присаживался на край стола, порой прислонялся к стене плечом, а через какое-то время снова принимался мерить шагами пространство.

И все время удивлялся, как столько знаний уместилось в сумасшедшей голове Хиннигана?..

Что-то я знал и до этого, но что-то оказалось для меня открытием.

Например, я отлично знал, что у Бриттона есть две колонии: южная, вместе с огромными хэдширскими плантациями винограда, пшеницы и кукурузы, и восточная, так называемая «рыбная», охватывающая побережье Сабасского моря, вместе с бухтами и мелкими портовыми городками. Когда-то там процветал Юни-Порт, разрушенный еще в доимперскую эпоху, а теперь развлекающий своими развалинами толпы туристов.

Однако я не знал, что россыпь крупных островов Сабасского моря (целый архипелаг, между прочим) никак не могут поделить Бриттон и соседний Зеол. Вот уже пять лет ежегодные переговоры между странами заканчиваются ничем, накаляя обстановку до назревающего военного конфликта.

И если Зеол нападет, Бриттон рискует не устоять.

Мало того, что Зеол имеет огромную военную мощь, так в его распоряжении имеются лучшие отряды наемников. Именно там нашли пристанище несколько сильных кланов из Азии – части света, которую по привычке именовали по-старому, как и самих азиатов. Новые слова – Сабас и сабассцы – так и не прижились, хотя во всех учебниках внедрялись повсеместно.

Еще я не знал, что в самом Бриттоне тоже немало проблем. Народ южных колоний, а если конкретно, то фермеры Хэдшира, все чаще поговаривают о независимости.

Хинниган тараторил и тараторил. Выдавал не только пересказ книг, но еще и дополнял его слухами и догадками:

– Я слышал, что фермеры настолько озверели, что Лэнсом перекрывает некоторые железнодорожные пути через Хэдшир, чтобы избежать нападений. Говорят, они грабят поезда и убивают лэнсомских вельмож. А еще туда планируют отправить армию…

Порой его приходилось затыкать, когда он уж слишком увлекался.

Закончив с первыми книгами, Хинниган указал на следующую – «Ринги. История имперского рода».

– Эту я сам читал, – отмахнулся я тут же.

Мне уже хотелось поскорее закончить с книгами и заняться эргами, но Хинниган с хитрым видом спросил у меня:

– Если читал, то скажи, как звали знаменитую дебютантку на балу в замке «Сьерро-Холл», а в последующем супругу патриция Георга Второго, которая оказала большое влияние на его военные походы и успешное завоевание южных колоний?

– Как звали… кого? – уставился я на Хиннигана.

– Дебютантку, – со вздохом повторил тот. – Ты что, про отбор дебютанток не слышал никогда? Именно на отборе будущий Георг Второй приметил себе жену, Алисию Ван-де-Граф, дочь зеольского герцога Людвига Ван-де-Графа. Да и вообще, все патриции Бриттона находят себе жену именно при отборе дебютанток, это традиция такая.

– Э-э… Клиф… – я поморщился. – Не забивай мне голову. Поверь, мне глубоко наплевать, как звали эту дебютантку или кто она там. Это было лет сто назад. Георга Второго уже давно нет в живых, а Хэдшир завоеван. Чего теперь об этом говорить? Давай про современность.

Очкарик скептически меня оглядел.

– Хорошо, совсем простой вопрос по роду Рингов. Как зовут супругу Тадеуша Ринга, самого императора?

Я нахмурился.

– Что-то на Ж… Жанна?

– Леди Женевьева, балбес, – Хинниган поцокал. – Так ты читал эту книгу или только картинки разглядывал?.. Итак, запоминай. У Тадеуша есть жена, Женевьева. У них есть двое сыновей Фердинанд и Гораций. Есть еще дочь, Шарлотта, вышедшая замуж за герцога Бирольского, и на трон она не претендует, как и младший сын императора Гораций. Все достанется Фердинанду и в дальнейшем его старшему сыну Георгу, в перспективе Четвертому.

– Так-так… погоди, – остановил я Хиннигана. – Прокручу в голове, чтобы не забыть.

– Мне нравится твое рвение, Питон, – с довольной физиономией кивнул Хинниган.

Я отвернулся от него, фиксируя в голове информацию, делая там зарубку.

Итак.

Я Теодор Ринг, точнее принц Теодор Гораций Ринг. Мои дед и бабка – император Тадеуш и леди Женевьева, мой отец – принц Гораций, мой дядя – принц Фердинанд, моя тетя – Шарлотта, герцогиня Бирольская. Так, с этим понятно. Не забыть бы еще, что у меня есть двоюродный брат Георг и родные сестры Эльза и Сильвия.

Хинниган с интересом наблюдал, как я хмурю лоб.

– А я вот недавно в газете прочитал, что жена Горация Ринга Иветта объявила, что ждет четвертого ребенка, и если на свет появится мальчик, то будет еще один претендент на престол.

Я нахмурился еще сильнее.

Получается, моя мать, по имени Иветта, беременна. И даже удивительно, как это вовремя случилось, если учесть, что Гораций и Иветта буквально на днях лишились своего единственного сына Теодора, то есть меня.

Хинниган ткнул пальцем в книгу «Патриции и родовое устройство» и сказал с сочувствующим видом:

– Давай я тебе про патрициев расскажу, и на этом пока закончим. А то у тебя, я вижу, голова опухла.

Впервые я был согласен с Хинниганом и, кивнув, приготовился слушать новую лекцию. Она оказалась удивительно короткой.

– У каждого уважающего себя рода есть патриций, – начал Хинниган. – Патриций отвечает за благополучие своего большого семейства, а оно может включать в себя больше трех поколений. Если семья разрастается и в нее входит уже несколько родов, то она превращается в клан, но патриций все равно остается главой клана.

Я кивнул.

Ну, пока ничего нового. Все это я уже знал.

– Издревле патрицием мог стать только мужчина, – продолжил Хинниган с таким умиротворенным видом, будто рассказывал мне сказку на ночь. – Хотя были случаи, когда его функции брала на себя женщина, если патриций умирал, а других мужчин в роду не оставалось, либо они были еще слишком маленькими. Авторитет патриция непоколебим. Его приказы беспрекословно исполняются всеми представителями рода. Патриций определяет карьеру своих родных, одобряет или не одобряет заключение брака, решает любые вопросы, от семейных скандалов до пользования имуществом и выбора политических приоритетов. Короче говоря, патриций решает всё.

Хинниган смолк.

В этот момент я подумал о том, что, возможно, мне повезло, что я оказался безродным. Жил не по чьей-то указке, а сам по себе. Да, жил не очень хорошо, а временами плохо, но более-менее свободно. Никто не решал за меня, кем быть и что делать.

– А в твоем роду есть патриций? – спросил я.

Хинниган опустил плечи.

– Наш род и без того был совсем небольшой. А теперь почти нулевой. Остались я, мой дядя и его десятилетняя дочь. Все остальные погибли, как и патриций. Давно погибли, три года назад. Тот Час Тишины наступил не по плану, а у нас как раз свадьба была… мало кто успел спрятаться.

Я нахмурился.

Ком встал в горле, когда представил, какое кровавое месиво видел Клиф. А ведь ему было тогда лет четырнадцать, совсем еще пацан.

Хинниган поднял на меня глаза и снова опустил, уставившись себе в колени.

– Дядя всеми правдами и неправдами устроил меня в школу Сильвер, чтобы сделать нового патриция рода. Только мне кажется, что это плохая затея. Ну какой из меня патриций, Рэй?.. Кого я обманываю?

– Эй. – Я хлопнул его по плечу и неожиданно (даже для самого себя) предложил: – Хочешь пострелять?

Очкарик уставился на меня, открыв рот. Его глаза заблестели.

– Пострелять? Прямо сейчас? Из настоящего оружия?

– Ну да.

Не знаю, какого черта мне вдруг понадобилось развлекать Хиннигана стрельбой. Идея родилась спонтанно, и я даже не до конца был уверен, что в деревянных ящиках, стоявших в тренировочном зале, хранилось именно оружие.

Вот как раз и проверим.

Хинниган расплылся в такой счастливой улыбке, что мне стало неловко. Ведь если оружия все-таки нет, то парня ждет разочарование примерно такой же силы.

– А я не умею стрелять, – объявил Хинниган, не переставая при этом радостно лыбиться.

– Я научу.

– Научишь? О-о-о! – парень вскочил с кресла. – Пошли скорее!

Я не шелохнулся.

– А может, все-таки книги?

– К черту книги! – бросил Хинниган, но тут же опомнился и добавил: – Ну… не совсем к черту. Но пока можно их отложить, правда же?..

Он долго ахал, пока разглядывал тренировочный зал.

Я же с удивлением обнаружил, что на татами ринга не осталось ни капли крови. А ведь после таких порезов, какие нанесла мне Сильвер, тут должно было растечься алое море. Неужели Хлоя все вычистила? Или воспользовалась какой-нибудь руной генеральной уборки?..

– А где оружие? – с придыханием спросил Хинниган.

Я прошел к деревянным ящикам в углу зала. Пришлось приложить немало усилий, чтобы открыть крышку на одном из них, и выяснить, что же хранится внутри.

А ведь я не ошибся.

В самом крайнем ящике, прикрытые старыми тряпками, лежали однозарядные и магазинные винтовки, карабины и пара двуствольных дробовиков. Неплохой арсенал. Во втором и третьем ящиках лежало то же самое.

А вот в четвертом я обнаружил револьверы… много револьверов одной и той же армейской модели. Вычищенные и подготовленные к бою, они блестели, будто призывая поскорее коснуться их.

– Иди сюда! Клиф! – крикнул я Хиннигану, застрявшему у одного из набивных мешков и колотящему по нему кулаком.

Через несколько секунд Хинниган был уже возле меня и пялился внутрь ящика.

– О-о-о. Каки-и-и-е-е-е…

И пока он, схватив один из револьверов, внимательно его изучал, я принялся искать патроны и нашел их, только когда открыл шестой ящик. Они хранились в небольших картонных коробках, распределенные по калибрам. А в паре коробок обнаружился даже черный порох для старых капсюльных револьверов.

– Отлично, – сказал я.

Меня и самого пробрала дрожь при виде такого арсенала.

Я взял коробку с патронами сорок пятого калибра, прихватил один из револьверов и, поманив Хиннигана за собой, прошел в сторону тяжеловесных бревенчатых мишеней. Ясное ведь дело: если есть мишени и есть оружие, значит, звукоизоляция зала рассчитана на стрельбу.

Рукоять револьвера приятно легла мне в ладонь. Вес был вполне комфортный, не тяжелее килограмма.

– Покажешь, как и что? – выдохнул рядом Хинниган.

Я улыбнулся и опустился прямо на пол.

На самом деле я понимал, что занимаюсь совсем не тем, чем нужно. Бездарно трачу время. С другой стороны, мне хотелось показать Хиннигану, как защищаться. В Ронстаде, да и во всем Бриттоне, многие носили при себе оружие, и Хиннигану не помешало бы с ним ознакомиться. Ясное дело, что для адепта в первую очередь существует кодо, но порой и оно может подвести.

– Смотри сюда, – я подождал, пока Хинниган усядется рядом. – Сначала нужно взвести курок до одного щелчка, до полувзвода… вот так… и открыть заглушку барабана… видишь?

Хинниган закивал, жадно наблюдая за каждым моим движением.

С приятным щелкающим звуком я прокрутил пустой барабан. Потом, не глядя, залез в картонную коробку, стоящую у ног, и нащупал в ворохе патронов один.

– По одному вставляешь патроны в каналы барабана… здесь их шесть, но заполняем пять, – продолжил я.

Странно было ощущать себя в роли учителя, но я ведь сам на это подписался. Хинниган впитывал каждое сказанное мной слово.

Я заполнил барабан пятью патронами и добавил:

– А потом закрываем заглушку барабана и спускаем курок на пустой канал. Все, оружие готово к бою.

Хинниган послушно повторил те же действия со своим револьвером, взяв патроны из моей коробки. Потом мы вместе поднялись с пола и уставились на мишени. От того места, где мы стояли, до них было метров тридцать-сорок.

– Ну что, Клиф, затыкай уши.

Хинниган будто меня не услышал. Он во все глаза уставился на мою руку, держащую оружие.

Большим пальцем я взвел курок, проворачивая барабан на канал с патроном. Вытянул руку, отцентрировав черный круг мишени по мушке, и сделал первый выстрел.

Из ствола вырвался огонь, по залу пронесся оглушающий грохот.

Хинниган вжал голову в плечи и уставился на мишень.

– Почти попал!

Ну да, «почти» – это мягко сказано: я промазал мимо центра мишени сантиметров на тридцать. Так себе выстрел.

Я снова взвел курок, прицелился получше и опять выстрелил. Пуля угодила примерно туда же. Ну, может, чуть ближе к центру, но все равно результат оказался паршивым.

И тут снова прогремел выстрел, только уже не мой, а Хиннигана.

В десятку.

Этот засранец попал точно в десятку!

– Неплохо, – обернулся я на него. – Очень неплохо, Клиф. Новичкам везет.

Столько радости в его глазах я не видел никогда.

– Черт возьми, Рэй! Это так здорово! – выкрикнул он, взмахнув оружием.

Я пригнулся.

– Твою мать… осторожней…

– Ой, – спохватился Хинниган и опустил револьвер. – Но мне ужасно понравилось, просто до невыносимости.

– До невыносимости? – хохотнул я.

– А можно еще выстрелить?

Я пожал плечом.

– Думаю, доктор Сильвер не обеднеет с пяти патронов.

Хинниган взвел курок и прицелился. При этом он так забавно держал револьвер двумя руками, что я хотел его одернуть, но не успел. Последовал выстрел.

И снова в яблочко.

Черт… никогда не видел, чтобы вот такой неуклюжий стрелок стопроцентно бил по мишеням. Хинниган выстрелил еще раз, и я уже не сомневался, что он попал туда, куда нужно. В итоге он повторил свой результат еще дважды и ни на сантиметр в сторону.

– Наверное, это из-за очков, – краснея, предположил Хинниган и закусил губу.

– Наверное, – кивнул я. – А теперь вынимай гильзы и чисти оружие. Это уже не так интересно, зато необходимо.

Хинниган пристально на меня посмотрел.

– Спасибо, Рэй. Не ожидал, если честно… Я ведь понимаю, почему ты это сделал, – он улыбнулся и добавил: – Теперь моя очередь. Научу тебя эргам, чтобы ты мог взорвать всех врагов к чертовой матери!..

Через полчаса мы с Хинниганом стояли друг напротив друга посередине ринга. Хинниган снял пиджак и без него выглядел еще более тощим, чем раньше.

А ведь это я считал себя настолько тощим, что думал, хуже не бывает.

– Итак, начнем, – скомандовал Хинниган. – Приготовься, Рэй. Ощути покалывание. Помнишь, я говорил про него на уроке у мастера Изао? Ощути покалывание в кончиках пальцев, направь силу не на внешнюю сторону, а на внутреннюю, сконцентрируй ее в руках, в подушечках пальцев.

Я послушно делал все, что говорил мне Хинниган. Сосредоточился, усилием воли заставил себя не прикрывать глаза, чтобы не превращать это в привычку. В бою она вряд ли будет полезна.

На этот раз переливы силы возникли не внутри головы, а где-то в груди, энергетический сгусток кодо будто запутался между ребрами и растекся по внутренним органам.

В ушах сначала зашумело, потом шум перерос в звон.

– Так… хорошо… – пробормотал Хинниган.

Казалось, он отошел метров на пятьдесят и говорил оттуда. На самом деле, он находился от меня в паре метров.

– Только не произноси ключ от гравитационного эрга, Рэй… ладно? – в голосе Хиннигана я уловил ощутимую тревогу. – Если мы взорвем подвал, вряд ли директор нас за это поблагодарит. Давай начнем с щитового эрга, хорошо?

Своего новоиспеченного тренера я уже не слушал, потому что собирался применить именно гравитационный эрг. На языке зудело сокровенное слово.

Догадавшись, что я задумал, Хинниган попятился и замотал головой.

– Нет, Рэй… Ты чокнулся? Не вздумай…

Глава 20. Алый щит

Кодо подавило разум, смяло и похоронило рассудок. Я хотел лишь одного: дать выход силе, разрядить ее в мощный импульс, высвободить рвущуюся изнутри энергию.

Гравитационный эрг…

Только он мог дать мне то, чего я хотел.

Не знаю, к чему бы привела моя нестерпимая жажда, если б не заныло правое бедро. Зуд и боль отвлекли внимание на себя, и кодо мгновенно отошло на второй план.

Я нахмурился, приложил ладонь к бедру. Туда, где остался шрам от пули Херефорда, и даже через ткань брюк почувствовал, как кожа ноги стремительно нагревается, будто там развели костер… именно в этом месте…

Хинниган замер и тоже нахмурился.

– Рэй? Ты чего?

А я уже знал, что этим не ограничится. Боль усилилась и с поверхности кожи проникла внутрь, в мышцу, пронзила кость, устремилась выше и ниже, расползлась волнами. Сначала к животу и груди, потом охватила колено и голень правой ноги. Ее будто рвали на части невидимые челюсти, выворачивали и дробили суставы, тянули сухожилия.

С мучительным стоном я повалился на бок, перекатился на спину и сильнее сжал руками бедро, подтянув его к животу.

– Рэй! – выкрикнул Хиннигиан и бросился ко мне. – Рэй! Что не так?

Я скрипел зубами, пытался сказать хоть слово, но все равно бы не смог ему ответить. На меня обрушился новый приступ боли.

Из глотки вырвался хриплый рык, переходящий в пронзительный крик. Сознание будто сдвинулось, помутилось, и я уже не отслеживал, как долго орал, как громко, какими ругательствами все это украсил. И только прооравшись до сипоты, наконец, зажмурился и заставил себя заткнуться, сжав челюсти. Кажется, Хинниган все это время кричал вместе со мной. Наверное, из солидарности… не знаю… или от паники…

Мне на мгновение показалось, что боль начала стихать, и пытка ослабела.

Но нет… кто-то захохотал. Могу поклясться, я услышал чей-то довольный хохот.

Новая волна нахлынула разом и окатила болью уже все тело, каждую клетку, проскребла каждый нерв. Я даже дышать перестал, меня то ли бросило в обморок, то ли на мгновение потемнело в глазах.

Через несколько секунд сознание вернулось, но частично, всполохами, обрывками. Надо мной склонился Хинниган, он что-то кричал и жестикулировал.

– Давай… и-и-и… жешь… ай… эг… уч… – донесся эхом его истеричный голос, бессмысленное месиво бормотанья и воплей.

Я уставился на его посеревшую потную физиономию, попытался сосредоточиться на слухе. Ноль эффекта.

– Ай… эг… уч… у-у-у-ч… – ловил я обрывки воплей Хиннигана.

Вот если бы я умел читать по губам, возможно, понял бы, что твердит мне Хинниган, но увы.

Не чувствуя уже ничего, кроме дикого желания сдохнуть и прекратить мучения, я ухватил Хиннигана за галстук и притянул его лицо к своему уху. Может, так удастся расслышать, что он орет?

И точно.

Сработало.

– Щ-щ-итовой э-эрг! – выкрикнул мне в ухо Хинниган. – Примени его сейчас! Давай! Клю-ю-у-у-у-у-ч! Если говорить не можешь, мысленно его произнеси! Мы-слен-но!

Говорить я не мог, это правда.

И крошечным краем сознания, какой-то его мизерной частью, понимал: если остаться в таком состоянии еще на несколько минут, то меня ждет неминуемое сумасшествие, просто съедет крыша…

В уголках глаз собрались слезы, и я уже не мог контролировать их появление. Новый приступ утопил меня в черной бездне, кишащей голосами и хохотом, и в ней я отчетливо услышал, как кто-то поет и бормочет.

– Ключ! – Хинниган не переставал орать мне в ухо и трясти за плечи.

Несколько раз он ударил меня наотмашь, но я ничего не ощутил. Все мое нутро, всю сущность заполнила другая боль, разрывающая нижнюю часть тела.

Зато ключ от щитового эрга я отлично помнил, осталось только сосредоточиться, отстраниться от происходящего и произнести заветное слово, сделать это хотя бы мысленно (да вслух и не получится – разжать челюсти у меня сейчас вряд ли выйдет).

«Асура вайу».

Я представил, как эти слова вспыхивают пламенем и выжигают дочерна стенки моего черепа, сдвигают субстанцию мыслей, обретают силу. А потом с широко раскрытыми глазами я наблюдал, как пространство вокруг двоится и наслаивается друг на друга, как эти слои обретают бордовый оттенок и тоже слоятся, множатся, множатся…

Это был щитовой эрг, никаких сомнений.

Только какой-то странный, совсем не похожий на тот, что я видел на уроке у мастера Изао.

Многослойная энергетическая сфера охватила меня и Хиннигана, выросла до размеров ринга, прошла сквозь канаты, вобрала в себя весь гигантский тренировочный зал, вознеслась до высоченного потолка.

Я прищурился от слепящего света красного щита и его всполохов.

И наконец, смог расслабить руки и отпустить ногу. В блаженстве растянулся на полу ринга, сквозь исчезающую пелену глядя в потолок на невыносимо яркую поверхность щита. А еще я смог услышать, что бормочет рядом Хинниган.

Он сидел, задрав голову, стекла его очков отражали кроваво-алые вспышки.

– Господи… о таких эргах я даже в книжках не читал… господи… господи, убейте меня и родите снова… теперь я видел все. Рэй, где ты взял столько кодо? Это невозможно. Даже мастер Изао такой эрг не создаст, и доктор Сильвер… и, наверное, даже Софи… а еще он красный, эрг красный… щитовые эрги не бывают красными… и у него столько слоев, невероятно.

Я слушал его вполуха, наслаждался расслабленностью мышц и свободным дыханием, без судорог и крика. Боль уходила, этот эрг спас меня.

Хинниган кое-как оторвал взгляд от сферы и повернулся ко мне.

– Рэй, это что-то уникальное… каждый твой эрг уникальный, понимаешь? Они трансформируются. Таких эргов не существует в природе, но ты… ты их создаешь. Это до невыносимости круто!

Я продолжал молча смотреть в потолок, не мог даже голову повернуть или хоть что-то сказать.

– Рэй, черт возьми, – не унимался Хинниган, – доктор Сильвер должна это увидеть. Я слышал, что она сейчас приглядывает себе самых крутых адептов. Не знаю, для чего конкретно, но дядя говорил, что правящие кланы копытом бьют, чтобы втолкнуть в этот список своих отпрысков. Видимо, речь идет о чем-то грандиозном. С таким кодо ты тоже можешь туда попасть. Слышишь? Рэй?..

Я разлепил сухие губы и ответил негромко:

– У меня другие планы, Клиф.

– Какие еще другие планы? Ты сдурел?! – Хинниган вскочил и развел руками над головой. – Глянь. Это что-то невероятное! Твой щит уникальный. И ты так долго подпитываешь его своим кодо, что любой адепт уже досуха иссяк бы. А твой щит уже несколько минут не теряет мощности. Посмотри.

Я не ответил. Меня сейчас больше волновал вопрос, почему шрам разболелся так сильно.

Хотя ответ, очень неприятный, зато очевидный, напрашивался сам собой – Херефорд рядом. Он в Ронстаде. И только что этот ублюдок пускал в ход свою пулю. Чего он хотел этим добиться, неясно. Возможно, планировал убить, лишить сил, спровоцировать на срыв, напомнить о себе, не знаю… Интересно, что Херефорд почувствовал, когда я применил щит? И почувствовал ли что-то?

– Рэй! Нам нужно сказать об этом директору! – Хинниган, не выдержав, подскочил ко мне, вцепился в руку и потянул с пола.

Я встал на ноги с ощущением, что мне переломали, а потом заново срастили кости. Ныло все, от макушки до пяток. Щит над нами иссяк, но большая часть энергии высвободилась, и мне стало куда легче, будто я сбросил с себя булыжник, прогибающий спину.

– Отвали, Клиф, – поморщился я. – Сказал же, у меня другие планы.

Сильвер я не собирался ничего рассказывать.

Она и так знала обо мне слишком много, однако не все, и в этом было мое преимущество. К тому же, если она услышит об уникальных эргах, возможно, захочет оставить меня при себе и при школе, а это не входило в мои планы.

Знал бы Хинниган, что на меня еще и путы из дериллия не действуют, так он бы вообще впал в кому от восторга и трепета, или в панике бросился бежать, как Хлоя.

– Ну и какие у тебя планы, Рэй? Захватить мир? – Хинниган уставился на меня, как на самонадеянного идиота.

– Нет. Всего лишь вернуть должок. – Я невесело улыбнулся и спросил: – Может, попробуем остальные эрги?

Хинниган шагнул назад.

– Только не гравитацию…

Нет, теперь во мне не свербело безумное желание высвободить кодо самым мощным эргом, так как много энергии ушло на щит, поэтому я мысленно вложил силу в другой ключ. Не мигая посмотрел на мрачное лицо Хиннигана и представил горящие буквы «К.с.и.п.р. а».

Хинниган замер, нахмурившись. Он никак не мог понять, чего от меня ждать: то ли нападения, то ли бездействия. На самом деле, он мог уже ничего не ждать.

Вместо того, чтобы отправить парализующий эрг в противника, я выбрал целью бревенчатую мишень, в которую полчаса назад мы с Хинниганом стреляли. Она находилась в паре десятков метров.

Я развел ладони шире, между ними с треском проскочил белесый разряд. Потом направил энергию на мишень, подтолкнув эрг в нужную сторону, и в ту же секунду бревенчатая махина взорвалась обугленными щепками, будто невидимая сила сначала подпалила, а затем раздробила бревна изнутри.

В нос ударил запах горелой древесины, дым и пыль заклубились в воздухе и потянулись к потолку.

Хинниган с ужасом уставился на место, где стояла мишень, задергал головой. Обернулся на меня и выдавил:

– Я не хочу быть твоим тренером, Рэй Питон, пока ты меня не покалечил. – В его голосе смешались ужас и восторг. – Но я переверну все библиотеки Ронстада, чтобы узнать, что ты за уникум. Твой парализующий эрг трансформировался и приобрел другое свойство, убивающее, если можно так выразиться. Абсолютно разрушительное кодо, жуткое, страшное… темное кодо.

– Кинетический эрг будем пробовать? – прищурился я.

Тревога и волнение в голосе Хиннигана передались и мне. Но собравшись с духом, парень отошел от меня еще на шаг и кивнул.

– Попробуй сдвинуть один из набивных мешков. Вон тот, – он указал на самый крайний справа и добавил без улыбки: – Надеюсь, я останусь жив.

На этот раз я решил произнести ключ вслух и направить мешок в сторону противоположной стены зала.

– Тихара, – почти неслышно произнес я.

Ничего не произошло.

Но это поначалу. Где-то секунд через десять, когда мы уже перестали чего-то ждать, набивной мешок дернулся, а потом, как бешеный, начал выписывать пируэты. Он натянул крюк с такой силой, что канат не выдержал. Сорвавшись с держателя, мешок пронесся по залу и ударился в стену – туда, куда я и планировал.

– О! Неужели хоть что-то обошлось без взрыва, – расплылся в улыбке Хинниган.

Этому у меня нашлось объяснение. Скорее всего, я потратил много кодо на предыдущие эрги и их трансформацию, и теперь мог действовать, как нормальный адепт, без странных перепадов и вспышек.

Значит, настало время испробовать гравитационный эрг.

– Только аккуратно, – попросил Хинниган, будто прочитав мои мысли. – Контролируй… бога ради, контролируй свое безумное кодо.

– Постараюсь.

Я расставил ноги шире, мне не хватало устойчивости, и развел руки в стороны, сосредоточился в попытке ощутить кодо именно в пальцах, а не по всему телу. Но оно снова родилось в груди, растекаясь по сосудам и разогревая кровь.

– Рэ-э-э-э-э-й, ма-а-ать твою-ю-у-у-у-у… – взвыл Хинниган.

Его подняло над полом ринга метров на пять, потом еще на пять… и еще…

Эти несколько секунд длились бесконечно долго. Хиниган таращился на меня, а я на него. Он бледнел и покрывался потом на глазах.

Накатила паника, но я взял себя в руки, вспомнив слова мастера Изао: «Высвободи кодо в пол… дави его вниз… контролируй…».

– Поставь меня на место! – рявкнул Хинниган, взмахнув руками.

И тут я вспомнил еще кое-что.

Как Херефорд швырял меня по комнате, и при этом еле заметно двигал пальцами. Что ж, попробуем точно так же. Я направил ладони вниз и направо.

Хинниган снова заверещал, беспомощно задергал ногами. Его бросило вправо, чуть не расплющив о стену. Буквально в полуметре от каменной поверхности стены тело остановилось и снова зависло в воздухе на огромной высоте.

– Гребаный пси-и-и-х! – услышал я панический рев Хиннигана сверху. – Перереста-а-а-ань!..

Тут он был прав, пока не стало поздно, лучше перестать.

Я согнул пальцы, направляя вниз уже порядком ослабленные потоки кодо.

Хиннигана опустило так резко, что он смог просипеть лишь что-то нечленораздельное, вроде «еп-еп», но в метре от пола уже заорал, выдав чистое и ровное «А-а-а-а!». И продолжил его выдавать, даже когда оказался на полу, стоя на ногах уже за пределами ринга.

Еле заткнувшись, Хинниган икнул и выдавил:

– Я больше не твой тренер… не твой тренер. Я не хочу им быть.

Его трясло от ужаса.

– Извини, Клиф, – произнес я нехотя.

Хинниган поморщился и с истеричным хохотком провопил в потолок:

– Рэй Питон извинился, ребята! Где бы это записать?

Он не мог прийти в себя еще полчаса, потом объявил, что будет заниматься со мной только книгами, причем только завтра с утра, а сейчас он хочет спать.

Оно и понятно. Время наверняка приближалось к двум часам ночи.

Сплавив Хиннигана в комнату, я принялся бродить по убежищу. Спать не хотелось, да и я уже порядком выспался, когда лежал без сознания, обмазанный лиловой мазью под рунами Хлои.

Прихватив с собой графин с синим отваром, я отправился обратно в тренировочный зал.

Сначала долго и сосредоточенно бил по набивному мешку, пока не онемели костяшки на кулаках. Пришлось обвязать ладони бинтами, после чего я продолжил отработку ударов уже на настенных кожаных подушках.

На это у меня ушло не меньше пары часов, может, и больше – я давно потерял счет времени, а часов в убежище не было.

Периодически я делал несколько глотков из графина, и чем меньше напитка оставалось, тем сильнее ощущался привкус тухлятины. Потом снова брался за удары и снова пил синее пойло.

Рубашка насквозь промокла, и пришлось ее снять. Заодно я стянул еще и туфли с носками, оставшись босиком. Перебинтованная правая рука мне почти не мешала, я уже успел о ней забыть. После такой чудовищной боли в бедре я бы вряд ли заметил слабое нытье где-то еще.

Как и хотела Сильвер, с меня градом лился пот, а я все продолжал отрабатывать удары, теперь уже на самом крупном набивном мешке-цилиндре, только не кулаками, а ногами. Все колотил и колотил, пил синий отвар и снова колотил… до изнеможения, до безумного остервенения, пока от усталости меня не начало качать.

Я навалился на канаты ринга, прикрыл глаза, отдохнул немного и выровнял дыхание. Отвар в графине закончился, а пот все сочился из меня, стекал по лицу крупными каплями, жег губы и глаза.

Я вытер лоб ладонью и заставил себя выпрямиться.

Оглядел зал.

Но на этот раз к ударам я не вернулся. У меня возникла другая идея, странная, не знаю, откуда вдруг она взялась. Я прошел к ящикам с оружием, открыл тот, где хранились револьверы, и взял первый попавшийся. Захватив коробку с патронами, я отправился в гостиную, уселся в кресло у журнального столика, на котором до сих пор стояла баночка с зеркальной жидкостью, и откупорил крышку на баночке. Вгляделся в зеркальную поверхность, невольно вспоминая, как сидел напротив Бартоло в «Красном капкане» и смотрел в ладонь Софи.

Выдохнув и закусив губу, я высыпал на стол пять пуль из коробки и приготовил револьвер к зарядке. Потом взял первый патрон, обмакнул его в зеркальную жидкость и вставил в канал барабана. То же самое я проделал с остальными четырьмя патронами.

– Ты чего делаешь? – услышал я сбоку сонный голос Хиннигана.

– А ты не видишь? – вопросом на вопрос ответил я, не глядя на него.

– В пять утра? – Хинниган шумно и протяжно зевнул.

Я отложил револьвер на стол и взглянул на помятого после сна Хиннигана.

– С чего ты взял, что сейчас пять утра?

Тот пожал плечами.

– Я всегда просыпаюсь в пять утра, срабатывает мой внутренний будильник. Потом я иду завтракать, но чую, здесь меня никто не накормит.

Я усмехнулся.

– Угадал. Тут самообслуживание.

Вздохнув, Хиннган протер глаза и отправился на кухню, оттуда донеслось шуршание пакетов и коробок, следом – невнятное бормотанье. И пока Хинниган выискивал съестное, я решил отправиться в ванную, чтобы смыть с себя пот ночной тренировки, сменить бинты на руке и переодеться в свежую рубашку.

На это ушло не меньше получаса, долго возился с перевязкой.

Выйдя из ванной, я обнаружил Хиннигана на кухне, жующим печенье.

– Ничего готового не нашел, – сообщил он с печалью в голосе и протянул мне распакованную пачку печенья. – Будешь?

По привычке я хотел отказаться, но мой желудок внезапно заявил, что это в корне неверно. С удивлением я обнаружил, что мне хочется есть. Есть! А я уже и забыл, как это – ощущать здоровое чувство голода. И тут оно вернулось, полноценное и человеческое.

Я уничтожил пачку печенья в считаные минуты и принялся шарить по коробкам.

– Что-нибудь еще есть?

– Сухари в шкафу, – с усмешкой сказал Хинниган.

Я тут же полез в шкаф, достал пакет с сухарями, но успел зажевать только один.

В гостиной пронеслось гулкое эхо шагов, и мы с Хинниганом в недоумении уставились друг на друга, когда их услышали.

Потом последовал тревожный призыв:

– Рэй!

Через пару секунд в дверном проеме показалась Сильвер, запыхавшаяся, с огромным бумажным пакетом в руках. Увидев директора, Хинниган натянуто улыбнулся.

– Доброе утро, доктор Сильвер.

Та покосилась на него, кивнула в ответ.

– Не очень-то оно доброе, мистер Хинниган, – и устремила взволнованный взгляд на меня.

– В чем дело, док? – нахмурился я.

Сильвер помедлила с ответом.

В воздухе повисло напряжение. Видно было, что директор боролась самой с собой, ей не хотелось произносить того, что она была вынуждена сказать:

– Я понимаю, что ты не готов, Рэй… ты совсем не готов и сам это понимаешь… но у нас не осталось времени. Нас лишили и тех двух суток, о которых я говорила. – Она нервно перехватила пакет другой рукой, помолчала пару секунд, а потом произнесла резко и безжалостно, будто пулю в голову пустила: – Выходим через час.

Сильвер попросила Хиннигана остаться на кухне, меня же позвала за собой в комнату.

Вид у нее был необычный.

Директор предстала в черном. На ней было строгое платье до пола с длинными рукавами и глухим воротником, кружевные перчатки, шляпка с короткой вуалью, украшенная черным цветком, а на запястье висела маленькая сумочка на ремешке. И на фоне всей этой мрачности выделялись алые-алые губы, настоящая роковая кроваво-красная петля.

Было в Сильвер что-то жуткое, во всем ее виде, жестах, в каждой позе. И в то же время в полутонах ее голоса я уловил мягкость и трепет.

– Рэй… – она поставила бумажный пакет на кровать и обернулась на меня, подождала, пока я закрою за собой дверь, и продолжила: – Рэй, я принесла все, что нужно. Я понимаю, что мы оба… мы с тобой… мы можем не вернуться сегодня обратно… и в то же время я понимаю, что мы обязаны пойти. И мы пойдем. Мы… – ее алые губы дрогнули, – мы… пойдем на смерть, если нужно. Я пойду на смерть, если нужно.

Она отвернулась и быстро прошла к шкафу, вынула оттуда костюм, прикрытый белой тканью.

– Надень это.

Сильвер протянула одежду мне.

Я кивнул и, не глядя, что это за вещи, забрал их у Сильвер. Уже в ванной стянул белую ткань и увидел, что держу в руках черный костюм в комплекте с белой рубашкой и черным галстуком.

Сразу видно, дорогущий и пошитый на заказ.

И что-то подсказывало мне, что этот костюм не для обычных приемов или встреч. Было в нем что-то вычурное, но я не разбирался в модных направлениях, поэтому даже не пытался это понять. Без лишних размышлений напялил все на себя за несколько минут, только галстук не завязал. Перекинул его через плечо, вспомнив кое о чем важном.

О запретных путах, спрятанных под стопкой полотенец.

Я подошел к тумбочке, нашарил под полотенцами серебристую веревку, смял в кулаке и быстро сунул в карман брюк. И хорошо, что поторопился. В ванную без стука вошла Сильвер. Можно сказать, бесцеремонно ворвалась.

– Отлично, – сказала она, направившись ко мне. – Остался галстук. Позволишь?

Не дожидаясь ответа, Сильвер сдернула с моего плеча галстук и принялась его на мне завязывать, хотя никто ее об этом не просил. Забавно, что на галстук она даже не смотрела, делала все машинально, а сама заглядывала мне в глаза… и так пристально, что пробирала дрожь.

– Док, я могу сам…

– Я знаю, – перебила меня Сильвер. – Но, прошу тебя, позволь сделать это мне.

Закончив завязывать галстук, она отошла на шаг и скользнула взглядом по моему силуэту. Улыбнулась, загадочно и многозначительно – мой пижонский вид ей явно понравился.

– Это еще не все, – сказала она. – Пошли.

Вернувшись в спальню, Сильвер склонилась над пакетом.

– Док, может, поясните? – спросил я, подходя ближе. Директор была не в себе, и это добавляло тревоги.

Сильвер замерла, выпрямилась и с грустью посмотрела на меня.

– Мне так жаль, Рэй… – выдохнула она. Потом резко отвернулась и вывалила содержимое пакета на кровать.

Я с изумлением уставился на принесенные ею вещи. Увидев мою реакцию, Сильвер улыбнулась и задала странный вопрос:

– Можно, я сама их на тебя надену?

– Э… ну… хорошо, – замявшись, согласился я.

Пришлось снять пиджак.

Первым делом директор взяла наплечную кобуру для револьвера, нежно провела по ней пальцами.

– Ручная работа лучших мастеров, когда-то давно эта вещь послужила великому воину из моего рода… послужила на славу, Рэй… на славу…

С этими словами Сильвер надела на меня кобуру, потом медленно и торжественно застегнула все ремни, будто совершала некий ритуал. Посмотрела мне в глаза и снова провела пальцами по кобуре, а заодно и по моим плечам.

Холод пальцев Сильвер пронзил меня даже через кружево ее перчаток.

Затем она расстегнула манжету на левом рукаве моей рубашки и слегка закатала его, освобождая запястье. Взяла с кровати другую кобуру, только уже для ножа, и закрепила ее на моей руке. То же самое сделала со второй рукой, но на правое запястье надела кожаное полотно вдвое длиннее, с устьями для нескольких метательных ножей.

Следующей она взяла еще одну кобуру с ножнами, но уже для ноги, и опустилась передо мной на колени…

Мне стало не по себе. Какого черта она делает?..

Но Сильвер, похоже, это нисколько не смущало. Она была сосредоточенна и серьезна, как никогда. Посмотрев на меня сквозь вуаль, директор приподняла левую штанину моих брюк и закрепила кобуру ремнями на голени.

А я уже еле держался.

– Док, послушайте…

Но она приложила указательный палец к ярко-красным губам, прося о молчании.

Пришлось заткнуться на полуслове.

Сильвер опустила штанину моих брюк и поднялась с колен.

– Меч или другое заметное оружие с собой взять не получится, поэтому только так, – сказала она тихо. – Зато у нас есть преимущество: никто не знает, что ты владеешь кодо. И ты должен до последнего это скрывать. Используй силу, только когда другого выхода не останется… Все. Ты готов, – торжественно объявила директор.

Я надел пиджак, испытав невероятное облегчение.

Сильвер в это время взяла в руки несколько разномастных метательных ножей. Самый большой вогнала в ножны на моем левом запястье, четыре мелких на правом. Еще один средний подала мне, и я сам закрепил его на голени.

Директор кивнула на кобуру для револьвера.

– Оружие найдешь и выберешь в тренировочном зале.

– Уже выбрал, – ответил я.

Сильвер нисколько этому не удивилась.

Застегнула мой пиджак на одну пуговицу, поправила галстук и смахнула с лацканов несуществующую пыль.

– Что ж, Рэй. Отправляемся. Я все расскажу тебе по дороге.

– Так куда мы отправляемся, док?

В глазах Сильвер снова появилась грусть.

– Мы отправляемся на твои похороны. Во всех смыслах этого слова.

Она опустила глаза и поспешила покинуть спальню.

Я же остался стоять в одиночестве. Отлично, Рэй. Ты отправляешься на собственные похороны. Кто бы знал, что так случится…

На самом деле у меня были совсем другие планы, и я надеялся, что мне хватит сил сделать так, чтобы эти похороны не состоялись.

Постояв еще с минуту, я вышел в гостиную. Там, развалившись в кресле, ожидал Хинниган. Он многозначительно на меня посмотрел, намекая, что я и Сильвер непозволительно долго находились в комнате наедине.

А мне сейчас было особенно плевать, что он думает.

Я забрал со стола заряженный револьвер, заодно прихватил из бумажного свертка и кулон Эстер.

Сильвер обратилась к Хиннигану:

– Мистер Хинниган, вам придется побыть здесь еще сутки. Дверь откроется для вас сама, и вы сможете беспрепятственно выйти отсюда завтра в то же время. Я благодарна вам за помощь.

– Но… э-э… как? – Хинниган вскочил.

Он явно намеревался отправиться вместе с нами.

Директор прошла к выходу.

– Я все сказала, мистер Хинниган, – бросила она уже возле двери и, не задерживаясь, скрылась за каменной поверхностью, как делала это всегда.

Я хлопнул смолкнувшего Хиннигана по плечу (в кои-то веки он не задал ни одного идиотского вопроса).

– Удачи, Клиф, – и отправился вслед за Сильвер.

На собственные похороны.

Глава 21. Принц Теодор

Ступень за ступенью я поднимался выше, оставляя за спиной уют и тишину убежища Сильвер.

Директор уже ждала меня в кабинете, и как только я вышел, быстро закрыла за мной люк и сдвинула стол с графопортом на место. Пока она это делала, я заметил на рабочем столе Сильвер стопку уже знакомых мне листовок с обозначенной наградой за информацию о пропавшем внуке императора. И с моей физиономией на весь лист, конечно.

Я подошел к столу и взял одну из листовок, сложил ее вчетверо и сунул в карман пиджака.

– Итак, Рэй, – обернулась ко мне Сильвер. – С этой минуты ты Теодор Гораций Ринг и никто иной. Сегодня я обращаюсь к тебе «ваше высочество», а ты ко мне – «леди Ли», понял?.. Хотя, – она улыбнулась, – «док» мне нравится больше.

Я усмехнулся и кивнул.

– И еще, – добавила Сильвер, пряча улыбку, – ты должен быть отстранен и пренебрежителен. Твой титул это позволяет. К тому же я разузнала кое-что о Теодоре Ринге. Парень был, прямо скажем, с гнильцой. Наглый и надменный. Он открыто говорил о том, что планирует занять место императора, и у него имелись серьезные стычки с двоюродным братом Георгом по этому поводу. Говорят, он даже пытался Георга отравить, но серьезных доказательств тому не нашли. А еще Теодор сильно давил на отца. Он требовал, чтобы тот отстаивал свои интересы при дворе и вел борьбу за императорский трон. Слуги терпели его издевательства, а родственники терпели его выходки. Единственная, кто поддерживал Теодора, была его старшая сестра Сильвия. Но даже она его опасалась, потому что при необходимости этот мальчик легко бы переступил и через нее… Линия поведения ясна?

Я снова кивнул.

А что тут неясного? Веди себя, как моральный урод из имперского рода, вот и все. Думаю, дурной характер Теодора сыграет мне только на руку, а заодно и моим манерам, далеким от этикета. Чего церемониться, если ты плюешь на всех с большой высоты? Можно нести любую чушь и списывать это на блажь и титул.

Сильвер вдруг присела в изящном и глубоком реверансе.

– Не желаете ли явиться миру, мой принц?

– Прогуляемся, леди Ли, – ответил я.

Она взяла меня под руку, и мы вместе вышли из кабинета.

И пока шли, пустота коридора отдавалась гулким эхом наших шагов, размеренных и совсем не торопливых. Наверняка именно так люди из высшего света совершают свой светский моцион.

Сильвер рвалась в бой, это чувствовалось. В ее лисьих глазах горел азарт. Не знаю, как со стороны выглядел я сам, да и не хотелось этого представлять. Пока мой вид – лишь функция, метод достичь цели, а когда оболочка расколется, тогда и посмотрим, что из этого выйдет.

На стене коридора я заметил пару прикрепленных листовок с моей фотографией, и душу мгновенно окатила горечь, значит, теперь для всей школы Рэя Питона не существует. Теперь все здешние обитатели уверены, что под его именем все это время скрывался Теодор Ринг.

– Вас хотят поприветствовать, – шепнула мне Сильвер.

Я не сразу сообразил, что она имела в виду, поэтому никак не среагировал.

Но когда мы вышли в холл, еле сдержал гнев.

Ну что за идиотские сюрпризы?..

Каменный пол холла был полностью застелен красными коврами, стены украшали фонари, по углам стояли букеты цветов в огромных напольных вазах, а по периметру холла, плечом к плечу в торжественной линейке, выстроились ученики западного крыла, не меньше сотни человек. От начальных классов, совсем еще малолетних ребят, до старшеклассников, и все были при полном параде. В отдельной шеренге стояли преподаватели, человек пятнадцать.

И они явно не понимали, кого ждут.

А когда увидели…

Их лица вытянулись. Они, без сомнений, уже видели листовки и читали газетные статьи о похищении внука императора, но наверняка не предполагали, что я снова объявлюсь в школе.

И все эти люди – ученики и преподаватели – уставились на меня.

– Мы приветствуем в нашей школе его высочество принца Теодора Ринга! – объявила Сильвер.

Как по команде, люди склонили головы в едином низком поклоне.

А потом выдали аплодисменты.

Я скользнул взглядом по старшеклассникам и мгновенно отыскал Дарта Орривана. Тот смотрел на меня пристально, с ненавистью. Еще и недобро щурился. На его месте я бы смотрел точно так же, ведь у него имелись веские причины считать меня предателем.

Да чего удивляться. Все смотрели на меня с ненавистью, даже самые мелкие пацаны. Они воспринимали меня «крысой Рингов», отпрыском ненавистного имперского рода и лжецом, обманувшим их доверие.

Они ненавидели меня. Все до единого.

Возле Дарта стоял Купер, он морщился и явно еле держался, чтобы не плюнуть в мою сторону. Через два человека от Купера я заметил Питера Соло. На его лице читалась не только ненависть, но и злость. Во-первых, я избежал наказания за смерть Феликса, во-вторых, признался, что являюсь Рингом, и секрета в этом теперь не было никакого. Питер остался ни с чем.

Сильвер в это время продолжала толкать свою помпезную речь.

– Его высочество принц Теодор оказал нам высокую честь и начал обучение в нашей школе. Да, он сделал это под вымышленным именем, чтобы не раскрывать свой высокий титул и обучаться со всеми на равных. Так окажем же ему честь! Это достойный поступок. Возможно, его высочество выберет нашу школу для дальнейшего обучения. Мы все надеемся на это!

И снова аплодисменты оглушили холл.

Директор захлопала вместе со всеми, улыбка будто застыла на ее лице.

Мне же улыбаться не хотелось вовсе – торжественно брошенная фраза, что Рэй Питон всего лишь вымышленное имя, ощутимо резанула по сердцу.

Директор повернулась ко мне:

– А теперь послушаем его высочество принца Теодора. Он приготовил для вас речь.

Я посмотрел на Сильвер, взглядом прожигая дыру в ее гладком лбу. Вот придушил бы ее сейчас, честное слово. Какая еще речь?..

Холл погрузился в тишину, все снова уставились на меня в едином желании, чтобы принц Теодор не раскрывал своего поганого рта и вообще желательно бы сдох на месте.

– Это хорошая школа, вам повезло, – громко сказал я, опуская вступительные слова. – Наверняка вы все задаетесь вопросом, какого черта… э-э… по какой причине вдруг Ринг появился в Ронстаде, рядом с вами? Ведь Ринги не владеют кодо. Не буду скрывать, я сам удивлен, что во мне это есть. Я обнаружил в себе кодо совсем недавно и тайно, под чужим именем, проник в Ронстад, чтобы окончательно убедиться, что владею кодо не хуже остальных адептов. Директор отчислила меня, вы все это видели. Что ж, это тоже была вынужденная мера… И я отлично понимаю, чем мое сегодняшнее признание обернется всему имперскому роду. Думаю, вы тоже. Спасибо за внимание.

Я смолк.

А по толпе пронесся тихий рокот голосов, на лицах преподавателей появилось недоумение.

– Спасибо за оказанную честь! – громкий голос Сильвер оборвал нарастающий шум, и снова стало тихо.

Я коротко кивнул ученикам и преподавателям, кивнул директору. Повернулся к ним спиной и в гробовом молчании направился к центральной двери. И пока шел по мягкому красному ковру, затылком ощущал на себе пристальные взгляды.

Что ж, тем лучше. Скорее всего, в эту обитель мне уже не вернуться никогда.

Через пару минут на крыльце появилась Сильвер, мрачная и недовольная.

– Что это еще за «спасибо за внимание»? – с претензией спросила она.

– Что это еще за «он приготовил для вас речь»? – Я обратился к директору примерно с такой же претензией.

– Это была репетиция, чтобы ты почувствовал себя Теодором, – пояснила она, мгновенно сменив тон.

– Надеюсь, больше подобных неожиданностей не будет, леди Ли?

– Будут, ваше высочество. Еще как будут. – Сильвер взяла меня под руку. – Сегодня намечается насыщенный день. Пройдемте, нас ждет экипаж.

Мы спустились с крыльца (оно тоже было застелено красным ковром) и направились в сторону выхода. Чугунные засовы сдвинулись сами собой, и огромные тяжелые створки ворот приоткрылись, выпуская нас на улицу Берроуз.

Там уже стоял тарахтящий автокэб, а за рулем сидел Бернард.

Не ожидал его увидеть в подобной роли.

Заметив нас, камердинер мгновенно выскочил из машины и открыл двери. Сначала сделал это для Сильвер, а уже потом для меня. Из этого я сделал вывод, что он не знает, что я Теодор Ринг (иначе сначала открыл бы дверь мне). С другой стороны, как он может не знать, если листовки с моей фотографией уже расклеены по стенам школы?..

Сильвер дождалась, когда я усядусь в салон автокэба, и скомандовала камердинеру:

– К Орриванам. – После этого сразу же сдвинула окно перегородки между шофером и пассажирами, плотно его закрывая. Тут же повернулась ко мне и шепотом сказала: – Теперь я буду говорить быстро. Запоминайте, ваше высочество. Мы едем прямиком в фамильную резиденцию Орриванов, именно туда увезли ваше тело…

– Не понял, – перебил я ее. – Какое тело?

Сильвер приложила палец к губам и понизила голос до полушепота:

– Мертвое тело Теодора Ринга. Сегодня ночью его выловили в Канале любви, полуразложившееся и частично обглоданное рыбами, особенно не повезло лицу… Понимаете, о чем я? Факт смерти Теодора Ринга установил инспектор Жан-Жермес, его ищейки и нашли тело. Причем он утверждает, что Теодор был убит адептом. О теле пока никто не знает, только элита. Патриций Орриван настоял, чтобы тело увезли не в морг, а в его резиденцию. Он хочет разобраться. Ведь если это действительно Теодор Ринг, то Ронстаду уже ничего не поможет. Убийство внука императора есть прямое нарушение Перекрестного договора. Единственное, что Жан-Жермес не смог сделать как надо – это найти тебя настоящего, поэтому ему пришлось задействовать чужой труп, похожий на тебя. И если этот труп опознают родственники, в чем я нисколько не сомневаюсь, то все… Ронстад обречен.

Я молча покачал головой. Вот, значит, какова была моя судьба.

Сначала проникнуть в Ронстад, побродить тут немного, помелькать лицом, желательно помаячить возле правящих кланов и почаще поспрашивать об Архитекторе, чтобы потом можно было обвинить их в причастности. А потом стать трупом.

И труп вчера вечером из меня пытался сделать Херефорд с помощью своей паршивой пули. Возможно, Херефорд так и не понял, достиг он цели или нет, но раз инспектор рискнул задействовать чужой труп, то вряд ли хоть кто-то из лэнсомских вельмож ожидает увидеть меня живым.

Я нахмурился и отвернулся в окно.

Автокэб двигался не спеша, и можно было рассмотреть улицы города в рассветных лучах солнца, недавно проснувшихся людей, спешащих на работу, и готовящиеся к открытию кафе и магазинчики. Суета, идиллия, мелочи жизни. Никто даже не догадывался, какая угроза нависла над их головами.

Сильвер положила ладонь мне на плечо, и я снова к ней повернулся.

– Все происходит очень быстро, – заговорила она, – чтобы не дать нам времени опомниться. Ринги хотят, чтобы факт убийства Теодора был признан официально как можно быстрее. Для этого сегодня утром в Ронстад прибыла еще одна делегация. В нее вошли представители семьи Рингов, военные агенты и самое главное – независимые присяжные из Зеола и государственный обвинитель из Лэнсома. После разбирательства вся информация пойдет в суд, и именно главный судья решит в итоге, что будет дальше. Но я уверена, что все уже решено. – Сильвер сжала пальцами мое плечо. – Только твое появление, живого и невредимого, сможет это остановить. И даже повернуть в противоположную сторону. Мы обвиним Рингов в сокрытии в своем роду адепта кодо и лишим их статуса. Они сами установили эти правила, сами придумали Список Чистых, так пусть испробуют законы на своей поганой шкуре!

Я посмотрел в горящие ненавистью глаза Сильвер.

– Ставки очень высокие, леди Ли. Ринги не выпустят нас живыми.

– Согласна, мы меняем историю, принц Теодор. Возможно, даже политический режим. Но не стоит забывать, что там, куда мы едем, будут присяжные из Зеола. При них никто не посмеет на нас напасть.

Я невесело усмехнулся.

– Поэтому вы надели на меня четыре кобуры?

Сильвер еще несколько секунд смотрела на меня, но так и не ответила.

Отпустила мое плечо, чуть ссутулилась, уронила руки на колени и уставилась невидящим взором на перегородку перед собой. О чем директор думала в этот момент, я не знал, да и не хотел знать. Наверняка она готовилась героически умереть, сражаясь за свободу Ронстада.

Я же умирать не собирался. Черта с два. Да, у Сильвер свои цели, а у меня – свои, однако так вышло, что наши задачи в достижении целей совпали.

– А кто конкретно из Рингов приехал на опознание тела? – спросил я.

Не глядя на меня, Сильвер пожала плечами и ответила:

– Не знаю. Это слишком закрытая информация. Будем ориентироваться на месте. Но, думаю, соберутся еще и патриции правящих кланов Ронстада. Кроме Лукаса Орривана, скорее всего, будут присутствовать Мэтто Соло и Ю-Вэй Сильвер, мой дядя… – Директор неожиданно повернулась ко мне и спросила невпопад: – Кто твои родители?

– Гораций и Иветта Ринги, – отчеканил я тут же. Ну что за дурацкая проверка?

– Нет, кто родители Рэя Питона?

Я нахмурился, но все же ответил:

– У Рэя Питона нет родителей, он вырос в лэнсомском приюте.

Сильвер снова отвернулась.

– Мне очень жаль, что с ним так поступили, – прошептала она.

– Мне тоже, – добавил я.

На этом наш странный разговор был закончен.

Автокэб проехал в распахнутые ворота на территорию резиденции Орриванов и направился вдоль аллеи кипарисов и фонтанов. Я взглянул в окно, и кулаки сжались сами собой.

По обеим сторонам подъездной дорожки рядами стояли лэнсомские гвардейцы, человек триста, а ближе к особняку дежурил отряд полицейских. Среди них я заметил еще человек десять в синих формах тэнов – высокопоставленных военных агентов Бриттона.

На первом кордоне нас остановили гвардейцы.

Я приоткрыл дверь автокэба и спросил недовольным тоном:

– В чем дело, господа?

Старший из солдат коротко кивнул и, представившись, пояснил:

– Досмотр всех экипажей и личный досмотр гостей, сэр. Выйдите, пожалуйста, из автокэба.

На это я лишь холодно усмехнулся.

– Вы рискуете потерять голову, солдат.

– Сэр, это приказ начальства. Я не могу пропустить вас и вашу леди без досмотра.

Я со вздохом полез в карман. Заметив мой жест, солдат напрягся и обхватил приклад винтовки.

– Стрелять в меня будете? – прищурился я. – Может, сначала глаза протрете? – Я вынул из кармана листовку, развернул, приблизил бумагу к своему лицу. – А если так?

Солдат несколько раз перевел взгляд с фотографии на меня и обратно и побледнел.

Потом выпрямился и отдал честь.

– Здравия желаю, мой принц!

Я захлопнул дверь автокэба и посмотрел на Сильвер.

Она была заметно напряжена и весь оставшийся путь до второго кордона не проронила ни слова. Нас остановили опять, на этот раз полицейские, и все повторилось примерно по тому же сценарию. Я вынул листовку, показал свою физиономию, мне отдали честь. Однако на этот раз полицейский попросил досмотреть личные вещи Сильвер.

– Это моя спутница, – возмутился я. – Надеюсь, вам не нужно объяснять, что такое «спутница»? Досматривать ее никто не имеет права. Этим занимаюсь только я сам. – Я повернулся к Сильвер и подмигнул ей. – Правильно, детка?

– Все, что пожелаете, мой принц, – выдохнула Сильвер, приникая к моему плечу.

Я снова посмотрел на полицейского и одарил его многозначительным взглядом.

Тот мгновенно отстал, и наш автокэб, миновав, наконец, кордоны, остановился у огромного особняка Орриванов.

Это был выстроенный из серого гранита замок, вдвое больше замка Сильвер – монументальный, громоздкий. Настоящая крепость.

Бернард открыл дверь автокэба сначала мне, потом Сильвер (а все-таки этот молчаливый засранец отлично знал, кого вез). Мы поднялись на крыльцо и остановились у центрального входа в особняк – высоких двустворчатых дверей, украшенных фамильным гербом Орриванов: мечом, овитым стеблем розы с бутоном.

Сильвер позвонила в изящный маленький колокол, размещенный у мраморных перил рядом с дверьми. Через секунду показался слуга, невысокий темноволосый юноша в бордовой ливрее, отделанной золочеными нитями.

– Добрый день, господа. – Он поклонился и уточнил: – Вас ожидают?

Судя по выражению его лица, мы были не первыми ранними гостями за сегодняшнее утро.

– Да, нас ожидает патриций Орриван, – ответила Сильвер. – По важному вопросу.

– Извините, мисс, – холодно произнес камердинер, – но сегодня, по приказу мистера Ринга, при входе в эту резиденцию все адепты должны надевать запретные путы. Даже сам патриций Орриван сегодня их носит.

– Что? – опешила Сильвер.

От неожиданности она попятилась, натолкнувшись на меня.

– Прошу вас, наденьте это, – попросил юноша и не моргнув глазом вынул из кармана уже знакомую мне серебристую веревку. – Как вас представить, господа?

Сильвер в ужасе уставилась на путы, а я не стал больше медлить и выпустил хамоватого принца на волю.

– Эй, ты. Теодор Ринг не нуждается в представлении. Я не адепт и не владею кодо, так что к черту ваши путы! – Я толкнул парня плечом, подхватил Сильвер за талию и ввалился вместе с ней в холл, бросив камердинеру: – Она со мной.

В шикарно обставленном холле, больше напоминающем музей, никого не обнаружилось.

– Где они? – повысил я голос, оглядывая холл. – Где моя семья?

– Сэ-э-э-р! Вы должны надеть запретные путы! – возмутился опешивший камердинер.

Я обернулся и пронзил юношу взглядом.

– Разве ты не слышал, что я спросил? Где они?

– Но… сэ-э-э-р… – Камердинер мгновенно растерял все свое выхолощенное хладнокровие и покосился на широкую лестницу, ведущую на второй этаж.

Ничего больше не говоря, я направился туда.

– Мой спутник… он… слишком титулованная особа и не терпит заминок, – поспешила пояснить камердинеру Сильвер и кинулась вслед за мной с театральным призывом: – Ваше высочество! Ради бога! Успокойтесь! – Она поравнялась со мной и засеменила рядом, изредка выдыхая: – Принц Теодор, не нужно скандала… прошу вас… это всего лишь недоразумение… Ваше высочество…

И пока мы поднимались на второй этаж, напряжение во мне росло. Возможно, я совершал последний безрассудный поступок в своей жизни…

– Эй! – гаркнул я уже на втором этаже. – Орриван! Какого черта здесь происходит?!

– Мой принц, успокойтесь… успокойтесь… – запричитала за моей спиной Сильвер.

Созданная нами суматоха не осталась незамеченной.

Дверь одного из кабинетов распахнулась, и оттуда вышел приземистый пожилой блондин, бледный и напряженный, с кожей болезненного землистого оттенка. Одного взгляда на него хватило, чтобы провести параллель с внешностью Дарта Орривана. Это был его отец, однозначно. Патриций Лукас Орриван.

– Черт возьми! – снова рявкнул я, не считаясь с высоким статусом патриция. – Что вы себе позволяете, Орриван?

Мужчина и без того был бледен, как смерть, а тут, увидев меня, отшатнулся и замер, смял лацкан пиджака на груди, будто вот-вот свалится с сердечным приступом.

Друг на друга мы смотрели несколько долгих секунд, потом патриций все же справился с собой и выдавил:

– Ваше высочество? Принц… Теодор? – Он перевел взгляд мне за спину. – Ли?..

Я не стал дожидаться, когда он пригласит меня в кабинет, и направился туда сам. И то, что я там увидел, заставило меня замереть на пороге.

Во-первых, это был не кабинет, а огромный банкетный зал, рассчитанный на тысячу персон, если не больше, заставленный сервированными столиками, украшенный белоснежными портьерами, потолочными фресками, колоннами и лепниной. Тут имелась даже сцена для театральных и вокальных выступлений. И над всем этим буйством роскоши свисали три гигантские многоярусные люстры.

Но это было не самое главное.

Прямо посередине зала, ровно под люстрами, на бронзовых подставках возвышался гроб, обитый черной атласной тканью и украшенный драгоценными камнями в виде монограммы «Т.Р.» на боках и крышке.

Гроб был закрыт, но все присутствующие явно уже уверились, что там-то и покоится его высочество принц Теодор Ринг.

Теперь насчет присутствующих…

Так много своих врагов в одном месте я не видел никогда.

Сначала я встретился взглядом с тэном Эдуардом Зивардом, и мы, несомненно, узнали друг друга. Рядом с ним стоял его верный пес Херефорд, черный волхв на побегушках (интересно все же, как Зивард подчинил себе такого сильного адепта?). В углу, вытаращившись на меня, замер инспектор Тильдо Жан-Жермес, его злосчастный револьвер топорщился в кобуре на поясе.

С другого угла на меня смотрел Бартоло Соло. Здоровяк не смог спрятать эмоций. Он разом побагровел и вспотел, когда увидел, кто появился в зале.

Все остальные люди мне были не знакомы, но большинство из них я с ходу вычислил.

У той же стены, где притих инспектор Жан-Жермес, в ряд выстроились восемь человек, мужчины и женщины разного возраста. Наверняка это были независимые присяжные из Зеола. Там же стоял мужчина в черной длинной мантии. Похоже, государственный обвинитель.

Я бегло оглядел остальных.

Бартоло, скорее всего, сопровождал своего патриция, Мэтто Соло, пожилого седовласого мужчину с пышными бакенбардами, такого же высокого и плотного, как и сам Бартоло. Ядреная порода Соло была видна сразу.

Рядом с ними стоял невысокий азиат, совсем дряхлый старик, старше всех здесь присутствующих (если не считать Херефорда), он грузно опирался на трость с крупным набалдашником в виде головы дракона. Никаких сомнений – это был Ю-Вэй Сильвер, дядя Ли Сильвер.

Однако вскользь опознать я смог не всех.

Возле гроба находились еще двое. Темноволосый статный мужчина лет сорока пяти и девушка вдвое моложе его, с каштановыми кудрями. Среди остальных они выделялись слишком вычурной и богатой одеждой: вышивка из позолоченных нитей (даже на траурных костюмах), украшения, дорогая обувь.

Весь их вид подсказывал мне, что это Ринги.

Только кто конкретно?..

Чтобы разглядеть участников собрания, мне понадобилось не меньше минуты, и все это время присутствующие пялились на меня с ужасом, недоумением, страхом, злостью, но равнодушных точно не нашлось. Единственным, чьи эмоции я не смог распознать, был Херефорд, но вряд ли он обрадовался моему появлению.

На запястьях у каждого патриция я заметил серебристые путы.

Что ж, выходит, что кроме меня и Сильвер, здесь никто кодо сейчас не владел. Вот только вряд ли Херефорда заставили надеть веревки из дериллия, и это была еще одна плохая новость.

Чтобы оборвать напряженную и настороженную тишину, я спросил, не скрывая ехидства:

– Вы тут кого-то хоронить собираетесь, господа? Или мне показалось?

Мой вопрос сработал, как спусковой крючок, разряжающий револьвер.

Первой опомнилась девушка.

– Господи, Тео! – всплеснула она руками и кинулась ко мне. – Тео-о-о! Бо-о-оже! Тео!

И пока она неслась на меня, раскинув руки, я строил догадки, кем она мне приходится. На опознание трупа должна была приехать близкая родственница, и скорее всего, это была старшая сестра Сильвия. Да, наверняка.

– Сильвия! – расплылся я в улыбке.

Девушка стиснула меня в объятиях. От нее сильно пахло духами и, кажется, виски. Она разрыдалась на моей груди, не переставая бормотать и всхлипывать:

– Господи милостивый… а мы подумали, что тебя больше нет… Тео… Тео… я все еще не верю, что ты жив… родной мой… Тео, ты вернулся…

Она явно хорошо набралась перед опознанием тела. И чем дольше она меня обнимала, тем отчетливее становился кислый запах перегара: а Сильвия-то пила далеко не первый день. И, вероятно, она была единственной в этом зале, кто искренне страдал по пропавшему Теодору.

Хотя меня больше волновал другой вопрос: кто приехал вместе с ней?

Отец? Или дядя Фердинанд? Или, вообще, муж Сильвии?

Если бы это был мой отец, он бы среагировал не менее бурно, чем родная сестра, по крайней мере, на публике. А этот стоит истуканом, давит из себя умильную улыбку, а у самого наверняка зубы сводит. Еще я заметил на его указательном пальце перстень, по виду подозрительно похожий на одну из Пяти Печатей, о которых говорила Софи.

Наконец мужчина отошел от гроба и направился ко мне.

– Теодор, – улыбнулся он широко. – Милый мой племянник.

Значит, все-таки не отец, а дядя Фердинанд.

Сильвия отстранилась, продолжая всхлипывать и бормотать «Тео, Тео», потом зажала ладонью рот и ринулась из зала, распахнув двери. Присутствующие сделали вид, что все в порядке и Сильвия не понеслась в туалет, чтобы там блевануть. Несчастной девушке стало дурно от эмоций, только и всего.

Фердинанд заключил меня в скупые объятия и громко объявил:

– Теодор! Как же я рад, мой мальчик! – потом наклонился к уху и прошептал: – Думаешь, ты отсюда живым выйдешь, паршивец? – тут же отстранился и похлопал меня по плечу. – Невероятная новость! Гораций не поверит, что его любимый сын жив. Прости, Тео, но Иветте стало так плохо, что Гораций остался с ней и попросил меня поехать в Ронстад вместо него.

– Чего же вы меня раньше времени хороните, дядя? – прищурился я, глядя мужчине прямо в глаза. – Не разобрались как следует. Спешите куда-то?

– Поговори мне еще, щенок, – еле слышно произнес Фердинанд, снова наклонившись к моему уху.

Он заметно помрачнел и повернулся к замершим в молчании участникам собрания.

Народу вокруг прибавилось, стало даже тесновато, все подошли ближе. И пока меня обнимали родственники, в зал успели вернуться патриций Орриван с Ли Сильвер. Я надеялся, что они перекинулись парой слов в коридоре, потому что Орриван выглядел куда менее бледным, чем до этого.

– Что ж, уважаемые господа, – обратился ко всем Фердинанд. – Невероятно, но принц Теодор жив. Да, аллилуйя, это так! Но остались вопросы. Как он оказался в Ронстаде? Беглый преступник Генри Ордо…

– Никто меня не похищал, – перебил я. – А теперь послушайте, уважаемые господа. – Я повернулся к патрициям, скользнул по их суровым лицам взглядом, потом кивнул в знак уважения независимым присяжным, зорко наблюдающим за происходящим (они свое дело знали). – Итак, я хочу, чтобы все поняли: меня никто не похищал. Я сам проник в Ронстад, по своей воле и с определенной целью…

Фердинанд захохотал. Он уже догадался, что сейчас я скажу то, что навсегда уничтожит весь род Рингов.

– Вот что бывает, когда парень слишком увлекается запретной любовью! Он влюбился в девушку-адепта и тайно проник в Ронстад, но, дорогие друзья… мы ведь простим принцу Теодору его юношеское увлечение? Кто не совершал безумства в семнадцать? – Фердинанд указал на Ли Сильвер. – Он и сюда ее пригласил, видите? Она дурно на него влияет!

Все перевели взгляды на Сильвер, та лишь холодно посмотрела на Фердинанда.

– Простите мне мою дерзость, ваше высочество, но… вы ошибаетесь. Нас не связывают чувства.

Мужчина прищурился, хотел что-то сказать, но его опередил патриций Ю-Вэй Сильвер.

– Тогда почему вы пришли вместе, Ли? – спросил он.

Сильвер склонила голову.

– Потому что он мой ученик, патриций.

Я кивнул.

– Мне пришлось отправиться в Ронстад, чтобы попасть в легендарную школу Сильвер, потому что я уже не мог скрывать, что владею кодо…

Эхо звонкой пощечины размножилось в нависшей тишине зала – Фердинанд ударил меня по лицу после слова «кодо».

– Твои выходки переходят все границы, Теодор! – прорычал он, еле сдерживаясь, чтобы не добавить мне и по второй щеке. Потом повернулся к инспектору. – Жан-Жермес, уведите отсюда делегацию из Зеола. Выведите всех! Наши семейные неурядицы должны остаться при нас. В семье не без урода, и мы разберемся с этим сами.

И тут, наконец, слово взял патриций Орриван. К нему вровень встали остальные патриции Ронстада.

– Прошу прощения, ваше высочество, но это не так, – сказал Орриван. – Вы прибыли обвинить нас в убийстве внука императора. Теперь же выясняется, что он не только жив, но еще и владеет кодо. Вы понимаете, что это значит? Что ваш благословенный род лишается статуса.

– Если это так, мой принц, – добавил Мэтто Соло, – то мы готовы отстаивать независимость Ронстада и равноправие бывших метрополий.

– И снятие всех ограничений, включая крепостные стены, ваше высочество, – присоединился Ю-Вэй Сильвер.

Их перебил государственный обвинитель. Мужчина в мантии вышел вперед.

– Не спешите, уважаемые. Не спешите, не нужно торопиться. Во-первых, нет никаких доказательств, что принц Теодор владеет кодо. Во-вторых, столь важные государственные вопросы решаются в Независимом Суде. И никаких решений не может быть вынесено раньше. Мы не на базаре…

– Этот мелкий бес владеет кодо! – громыхнул на весь зал тяжелый бас Бартоло. – Многие видели, он мастер мутаций!

– Да, этот потный здоровяк прав, я владею кодо. – Я поднял ладони. – Показать?

– Он сошел с ума, – покачал головой Фердинанд, покосился на тэна Зиварда. – Нужны меры.

Дальше тянуть я не стал, мое кодо должны были увидеть независимые присяжные и государственный обвинитель – только тогда Ринги не отвертятся.

И тут надо было действовать быстро. Быстрее Херефорда.

А тот уже потеснил Зиварда, стоящего рядом, и шагнул в мою сторону, выставив руку в кожаной перчатке…

Глава 22. Рэй возвращает пулю

Херефорд и я…

В одну и ту же секунду мы применили гравитационные эрги одинаковой силы.

Между нами с треском проскочили синие молнии, воздух запестрил мелкими голубыми вспышками. Меня протащило назад на пару метров, Херефорда – примерно на то же расстояние. И такое я видел впервые: эрги нейтрализовали друг друга, не возымев почти никакого эффекта.

Зато ничего больше не надо было доказывать.

Мое кодо увидели все присутствующие, и свою часть сделки с Сильвер я выполнил сполна. Но теперь предстояло самое ценное – отстоять свидетелей, и это понимали обе стороны.

Участники собрания мгновенно перераспределили роли, и все случилось за считаные секунды.

Херефорд сунул руку в карман плаща, его маска почернела, и меня откинуло на стену, на огромное деревянное панно с гравюрой Великой Родовой Битвы, пригвоздило к нему с такой чудовищной силой, будто прижало невидимой каменной плитой. Ни пошевелиться, ни выдохнуть. Я распластался на стене с ощущением, что меня по ней размазали, распяли на ней, приколотив штырями к деревянной поверхности. В ушах зазвенело, адская боль снова раскалила правое бедро.

Оторвать себя от стены я уже не мог, мог только наблюдать и слушать…

– Заговор! – выкрикнул Фердинанд, отступая к боковой стене зала.

Его своим телом тут же прикрыл тэн Зивард.

– Присяжные! – одновременно с Фердинандом закричал патриций Орриван.

В то же время инспектор Жан-Жермес развернулся к делегации из Зеола и расчехлил револьвер. И пока его рука, выхватившая «питбуль» из кобуры, поднималась, чтобы расстрелять свидетелей, к нему бросился патриций Мэтто Соло, он стоял ближе всех. Грузный мужчина подмял под себя жилистого худого инспектора и повалил того на пол.

Раздался выстрел. За ним – глухой стон патриция Соло.

К нему на помощь кинулся Ю-Вэй Сильвер. Старик налетел на инспектора, не давая тому подняться, трость Ю-Вэя мелькнула несколько раз, нанося точные и сильные удары по противнику…

Через мгновение послышались щелчки взвода курка и снова грохот: тэн Зивард выстрелил патрицию Ю-Вэю в спину. Пуля пронзила тщедушного старика и прошла навылет. Тот рухнул как подкошенный.

– Дядя! – Ли Сильвер бросилась к Ю-Вэю, стаскивая на ходу перчатки и высвобождая главное свое оружие – искрящиеся молниями стальные когти.

Воздух наэлектризовался, нагрелся, наполнился дымом и запахом гари.

Патриций Орриван кинулся к боковой двери.

– Сюда-а-а-а! – завопил он и принялся выхватывать из толпы перепуганных до смерти присяжных и выталкивать их из зала одного за другим, не переставая при этом орать: – Сюда! Все сюда-а!..

В дверях мелькнула черная мантия государственного обвинителя, и он выскочил вслед за присяжными и Орриваном.

Последнее, что я успел увидеть, как Бартоло с диким рычанием пытается сдернуть с запястья запретные путы, но те не поддаются, и он, плюнув на все, кидается на инспектора, уже вскочившего на ноги.

От очередного выстрела вздрагивают стены.

Пронзительный женский визг режет сознание, его перекрывает чей-то тягучий долгий стон… звуки ударов, треск мебели, скрежет и звон стекла, выкрики множатся в моей голове… в глазах темнеет, а нижнюю часть тела я уже не чувствую…

– Никто из них не должен выжить. Найдите присяжных, и зачистим город, – раздается холодный и негромкий приказ Фердинанда.

…и тут я соскальзываю со стены.

На онемевшие ноги я поднимался целую вечность, иссушил всю свою волю, чтобы заставить себя просто выпрямиться.

Но так только казалось… Силы восстанавливались с невероятной скоростью.

Пелена спала, и я наконец смог полноценно оценить ситуацию: два патриция, Мэтто Соло и Ю-Вэй Сильвер, лежали мертвыми у подставки с гробом; раненный в плечо Бартоло боролся на полу с инспектором, а тот оказался сильным противником, несмотря на худобу и возраст; Фердинанда Ринга и его телохранителя, тэна Зиварда, вообще в зале не оказалось.

Но все это мелочи. Теперь я знал, почему меня отпустила стена.

Там, дальше, почти у самой театральной сцены, раскидав столы и стулья, дрались Херефорд и Ли Сильвер.

С растрепанной прической и перекошенным от злости лицом, охваченная демонической яростью, она билась насмерть, как и обещала. Директор отвлекла черного волхва на себя, и тому пришлось ослабить хватку, которой он меня держал. Но у Сильвер не было шансов.

Она понимала это и сознательно шла на жертву, предоставляя шанс мне.

Я ринулся к Херефорду, на ходу применяя сразу два эрга – кинетический и парализующий. «Тихара» я выкрикнул, «ксипра» мысленно представил. Со скрипом сдвинувшись с места, в волхва понеслись два стола, и следом за ними – парализующий разряд.

Мебель вспыхнула щепками еще на подлете к Херефорду, а вот молнии он пропустил. Его передернуло, он пошатнулся и замер на пару секунд, но этого Сильвер хватило, чтобы вновь броситься на него и всадить когти ему в грудь.

Ничего.

Он никак не среагировал.

Зато схватил Сильвер за горло, но та успела нанести Херефорду второй удар, в шею. Волхв только сильнее сжал пальцы и поднял женщину над полом, вытянув руку.

Директор задергалась, захрипела, и в ее затухающем хрипе я услышал гудение. Из последних сил она призвала к бою Шепот. Зал охватили черные вихри, накрыли Херефорда и Сильвер, окутали место битвы рваным сизым туманом.

В дымке мелькнул высокий силуэт Херефорда, и я тут же применил к нему гравитационный эрг. Причем рискнул и намеренно трансформировал его, создавая острую механическую волну энергии, делая ее продолжением своего кулака. Не сбавляя скорости, махнул им по воздуху, представляя, что бью Херефорда в основание подбородка, снизу…

…и черный волхв отшатнулся, запрокинув голову, будто действительно получил сильный удар.

А я продолжал бить его по лицу, в солнечное сплетение, в печень, в кадык и опять по лицу, без остановки.

Шляпа слетела с его головы, и он мгновенно отпустил хрипящую Сильвер. Та повалилась на пол и, лежа на боку, поползла в сторону, но Херефорда она уже не интересовала.

Он повернулся ко мне.

Замер на секунду.

И ринулся навстречу, широко расставив ладони, между ними сверкнули молнии парализующего эрга.

И только сейчас я заметил, что волос на Херефорде нет, он был совершенно лысый, его череп обтягивала тонкая, похожая на размокший пергамент, кожа. И пока он шел на меня, его живая маска наполнялась чернотой, превращаясь в космическую бездну, в сгусток мрака и зла, в воплощение самой темной силы, какая только существует в этом мире.

Вариантов у меня оставалось немного – только щит.

– Асура вайу, – шепнул я, больше доверяя голосу, чем мыслям.

Надвигающийся Херефорд раздвоился в моих глазах, расслоился, разбился на мозаику, пространство между нами приобрело кроваво-красный оттенок.

Увидев щит, черный волхв остановился.

Молнии между его ладонями мгновенно иссякли, он застыл, определяя, что именно видит, и как на это реагировать. И пока он замер в нерешительности, я ускорил шаг, двигая перед собой щит и наполняя его силой своего кодо.

Херефорд попятился.

Я выставил руку вперед, накапливая в ней энергию, посылая все потоки туда, в руку, готовясь снова выдать мощнейший гравитационный эрг, точный и безжалостный. Мышцы накалились до предела, до зудящего, рвущего кожу мороза, кодо наполнило правый кулак, делая его тяжелым и превращая в орудие возмездия…

И тут опять прозвучал выстрел.

В то же мгновение мое правое предплечье, и без того покалеченное и сжатое бинтами, обожгло болью. Я зажмурился, но сразу же открыл глаза, понимая, что кость не перебило, рука сохранила способность двигаться, а значит, пуля прошла по касательной.

Этой же рукой я мгновенно расстегнул пиджак и вынул из кобуры револьвер, обернулся, одновременно выпрямляя локоть, взводя курок и высматривая цель.

А цель маячила от меня метрах в двадцати – инспектор Жан-Жермес все же умудрился одолеть здоровяка Бартоло и теперь, весь в крови, пошатываясь, стоял со своим знаменитым «питбулем» наперевес.

Я не думал ни секунды.

Прицелился и выстрелил.

Пуля попала инспектору в грудь, тот снова пошатнулся, шагнул назад и с удивлением уставился на меня. С удивлением и недоумением, с ужасным неверием в происходящее. Он никак не ожидал, что у меня тоже есть оружие.

А потом его охватила боль.

Не только собственная, но еще и моя, которой была пропитана пуля.

Инспектора затрясло в сильнейшей судороге, вены на его шее вздыбились, изо рта брызнула желтая пена, он вытаращился уже не на меня, а куда-то сквозь меня, сосуды в его глазах полопались, кровь потекла по щекам.

Давясь хрипами и собственной рвотой, инспектор сделал несколько шагов в мою сторону, повалился на колени, еще раз вздрогнул, упал на пол и затих с открытыми глазами.

И тут до меня дошло: мой щит…

Красного свечения вокруг не было, мой щитовой эрг иссяк.

Я резко обернулся… и оказался лицом к лицу с Херефордом, его маска чернела прямо перед носом. У меня даже дыхание перехватило, и это последнее, что я успел осознать в тот момент.

Херефорд не дал мне опомниться.

Одной рукой скомкал ворот моего пиджака, а вторую руку сжал в кулак и принялся вколачивать его мне в живот. Он делал это не торопясь, будто смаковал, как меня корчит и выворачивает. Отводил руку и снова всаживал свой железобетонный кулак в мой пресс… отводил и всаживал… отводил и всаживал…

Не знаю, сколько раз он меня ударил.

После первого соприкосновения с его кулаком я выронил револьвер, после третьего – перестал что-либо понимать. А он все бил и бил меня, не ускоряя и не замедляя темпа, его маска все ближе приникала к моему лицу, обжигая кожу невероятной силой кодо, плавящей воздух.

Я закашлялся, подавившись собственной кровью, забрызгал черную маску Херефорда ярко-красной слюной. Этот ублюдок расхлестал мне все внутренности к чертовой матери, и кровь, поднявшись из желудка, наполнила рот, растеклась по губам и подбородку.

– Рэ-э-эй! – с истеричным выкриком на Херефорда накинулась Сильвер.

Она всадила когти ему в предплечье той самой руки, которой он меня бил.

Волхв оттолкнул Сильвер одним движением, применив эрг, отмахнулся от нее, как от мухи, но Сильвер мгновенно вскочила на ноги и, не давая ему меня ударить, набросилась опять.

На этот раз она воткнула когти обеих рук ему в спину, прямо в поясницу, и резанула вверх, насаживая врага на пластины.

– Ксипра, – послышался ее тихий выдох.

По телу Херефорда пронеслись белесые молнии парализующего эрга, волхв передернулся и застыл, ослабляя хватку. Мой воротник выскользнул из его пальцев, и я упал на колени, не в силах удержаться на ногах. Сплюнул собравшуюся во рту кровь, вытер пальцами губы и кое-как поднял голову, выискивая глазами Сильвер.

Я не сразу ее узнал.

Пока я приходил в себя, она изменилась.

Ее волосы стали красными, кожа на лице посерела и покрылась черными пятнами, в нос ударил запах разложения. Сильвер сменила демона, я это понял, когда разглядел ее голое плечо, она разорвала на себе горловину платья, чтобы добраться до своих татуировок призыва.

Не вставая с колен, я вынул из кобуры на левом запястье нож, самый крупный из всех, что у меня были, и, размахнувшись, воткнул его в живот Херефорда по самую рукоять, а потом еще и провернул клинок внутри его тела. В удар я вложил не только силу мышц, но и энергию кодо.

Теперь мы – я и Сильвер – держали Херефорда на клинках по обе стороны. Она со спины на пластинах когтей, а я спереди на ноже.

Но этого было мало.

Ничтожно мало.

Отпустив рукоять ножа, я оглядел пол вокруг себя, выискивая револьвер.

В это время Херефорд уже опомнился, его будто разморозили, и он тут же начал действовать.

Рывком вытащил мой нож из живота, одновременно с этим завел вторую руку за спину и схватил Сильвер, вонзив пальцы в ее голое плечо с татуировками. Женщина пронзительно вскрикнула, и такого крика боли я от нее еще не слышал.

Кожа на ее плече мгновенно оплавилась, а когти… они оторвались от пальцев и остались торчать в пояснице Херефорда. Он размахнулся и всадил в грудь Сильвер мой нож, тот самый, который она принесла мне и лично закрепила в ножнах на запястье пару часов назад…

И пока все это происходило, я остервенело искал револьвер и даже не сразу понял, как его холодная рукоять оказалась в моей горячей потной ладони. Я вскочил на ноги, на ходу взводя курок, приставил ствол кольта к виску черного волхва и выстрелил, вышибая из его головы сноп черных и серебристых брызг.

Нет, я его не убил. Конечно же нет.

Но мою боль он почувствовал наверняка. Его затрясло. Он отшвырнул Сильвер в сторону, обхватил голову руками и застонал. Потом и вовсе упал на колени и закачался взад и вперед.

Не теряя времени, я спрятал револьвер в кобуру и вынул из кармана брюк запретные путы, схватил Херефорда за воротник кожаного плаща, прижал спиной к себе и быстро обмотал серебристую веревку вокруг его шеи. Затянул ее, приложив столько силы, сколько у меня еще оставалось.

Волхв захрипел, издав мерзкий хлюпающий звук, вцепился пальцами в веревку в попытке ее снять. Я толкнул ногой ослабшего Херефорда меж лопаток, тот упал плашмя и замер, я же принялся быстро обшаривать его карманы.

И почти сразу нашел то, что искал.

Пулю из моего бедра.

Спрятал ее во внутренний карман пиджака, потом опять достал кольт из кобуры. В нем оставалось еще три пули. Склонившись над замершим без движения волхвом, я приставил ствол револьвера к его лысому затылку, взвел курок и сделал еще один выстрел. Теперь, когда в Херефорде не было кодо, возможно, вторая пуля добила его.

Возможно.

Я убрал револьвер в кобуру и оглядел зал.

Вокруг творилась полная разруха: столы и стулья разбросаны, пол усыпан осколками посуды, щепками и обломками мебели, окроплен брызгами крови. Посередине всего этого хаоса стоял гроб с неизвестным человеком, выловленным в Канале любви, а вокруг него лежали мертвые тела двух патрициев Ронстада, инспектора Жан-Жермеса и Бартоло Соло.

Хотя нет… кажется, Бартоло дышал.

Но мне было наплевать и на него, и на всех остальных, я бросился к Сильвер.

Херефорд зашвырнул ее к самой сцене. Женщина лежала на спине, из ее груди торчала рукоять ножа, верх платья пропитался кровью, голое плечо покрывали теперь не татуировки, а красные ожоги… и ее руки… ее руки теперь не были костлявыми. Потеряв демонические когти, они превратились в обычные женские руки, худые и хрупкие.

– Док, – прошептал я, склонившись над Сильвер.

Она дышала неровно, с тихими хрипами, и молча смотрела на меня, но я знал: она умирает, и шансов выжить у нее нет никаких.

Я слегка притронулся к рукояти ножа пальцами, чтобы размягчить его, мутировать сталь клинка и вынуть из тела Сильвер, причиняя ей минимум боли. Когда дело было сделано, я не церемонясь, порвал ворот платья, чтобы увидеть рану на ее груди.

– Не надо… – прошептала она.

Ее взгляд умолял и требовал, чтобы я оставил ее в покое.

В ответ я лишь покачал головой. Не того она об этом просит.

Потом быстро огляделся. Увидев скатерть на опрокинутом столе, я сдернул ее и оторвал приличный кусок. Скомкал, промокнул кровь вокруг раны и приложил сверху.

– Крепитесь, док, – тихо сказал я ей. – Вместе пришли, вместе уйдем. Я доставлю вас к Хлое… она вылечит…

Я сам не верил в то, что говорил. Здесь никакая рунная ведьма не поможет, даже много рунных ведьм…

И тут меня пронзило. Много рунных ведьм.

Я нашарил в кармане пиджака кулон Эстер и обхватил его грязными липкими пальцами. На самом деле, я не верил ни свету, ни надежде, но больше у меня ничего не осталось.

Я приподнял затылок Сильвер и надел на нее нитку с мерцающим круглым кулоном. Директор уже не смотрела на меня, она теряла сознание, уходила в небытие, оставляла этот мир…

Я уже собрался взять ее на руки, но тут услышал за спиной скрип стекла. Вскочил и обернулся.

В зал вошла Сильвия, бледная, заплаканная, с трясущимися руками.

– Тео… что здесь… – выдохнула она, с ужасом оглядывая зал и мертвые тела.

– Уходи, – бросил я ей.

Она мотнула головой.

– Дядя пытался увезти меня насильно, но я вырвалась и сбежала… я без тебя никуда не поеду… Тео… там гвардейцы сняли оцепление, разбежались кто куда, суматоха, что-то происходит, я слышала крики… там, на улице… а тут выстрелы. Ничего не понимаю, Тео.

На эту блаженную принцессу мне было особенно наплевать.

Но тут в зал вслед за Сильвией ворвался запыхавшийся тэн Зивард с винтовкой наперевес.

– Ваше высочество, нужно немедленно уезжать, иначе не успеем… – Он смолк, увидев меня живым.

Избитым, окровавленным, раненым, но все же живым.

А потом он заметил лежащего без движения Херефорда, от неожиданности открыл рот и с ужасом посмотрел на меня.

– Ах ты ублюдок…

Забыв о Сильвии, Зивард вскинул винтовку.

Но я опередил его – мой гравитационный эрг отшвырнул тэна на ту же самую стену, к которой до этого меня придавил Херефорд. Зивард был обычным человеком, и против меня у него не было шансов.

– Тео… Тео, что ты делаешь? – всхлипнула испуганная до смерти Сильвия. – Тэо, это же Эдуард!

Я направился к распятому на стене Зиварду, а тот с диким трепетом смотрел на меня. Он ждал расправы. Прямо на ходу я поднял в воздух все осколки стекла, какими был усыпан пол, и они послушно собрались вокруг меня, готовые выполнить любой мой приказ.

– Тео! Нет! – закричала Сильвия, с воплем отшатываясь к двери.

Не сбавляя шага, я выставил руку ладонью вперед, и весь стеклянный рой устремился в Зиварда, на лету мутируя в смертоносные крупные иглы.

Сильвия зажмурилась и завизжала.

Правда, по моей задумке в тэна попали не все иглы, убивать его сразу я не собирался. Тело мужчины пригвоздило к стене, но крик боли он сдержал, до крови закусив губу.

Сильвия продолжала визжать, а я в это время подошел к Зиварду.

– Все эти дни я помнил о пуле, тэн, как вы и просили, – сказал я ему. – А теперь ответьте, где моя сестра Ребекка?

Губы тэна задрожали так сильно, что он еле смог выговорить:

– В Эг… Эг… вуде.

– Как мне ее оттуда забрать?

Тэн не ответил. Я без раздумий достал из кобуры револьвер, взвел курок и молча выстрелил Зиварду в бедро, дробя ему кость.

Сильвия опять завизжала.

– Тео! Господи! Ты сошел с ума… – и упала в обморок прямо у двери.

Вот теперь Зивард завопил, заголосил, заорал, как безумный. И как только он притих, не в силах больше орать, я терпеливо повторил свой вопрос:

– Как мне забрать Ребекку из Эгвуда, тэн?

Глаза мужчины наполнились слезами, те потекли по-мертвецки бледным и оцарапанным щекам, оставляя на них блестящие дорожки, пропитывая солью порезы.

– Ше… Ше… Шеридан… – выдавил он еле слышно. – Скажешь… скажешь пароль: «У меня послание для безродной красотки». Он тебя… допустит… к Ребекке.

– Для безродной красотки?

– Да…

Я взвел курок и приставил револьвер ко второй ноге Зиварда. Тот зажмурился, готовясь к выстрелу и новой порции боли. Только тратить драгоценную последнюю пулю на этого ублюдка я не собирался. Я мог убить его другим способом.

Только не успел.

В коридоре послышались тяжеловесные неритмичные шаги и шумное скулящее дыхание, будто шел не человек, а животное… гигантское животное.

Я медленно обернулся, и при одном только взгляде на дверь меня окатило холодным потом.

Еле вмещаясь в дверной проем, в зал настойчиво лезло нечто. Сначала показалась его голова, вытянутая, безволосая и безносая, с круглым ртом и бездонными пустыми глазницами.

Длинные передние лапы сжали и почти без усилий проломили колоды в попытке расширить вход. Оно сгорбилось, втащило огромное худое тело, обтянутое серой и блестящей кожей с мелкими хитиновыми чешуйками, и шагнуло вперед, выставив когтистую перепончатую лапу и проскребя верх проема костяным веером хребта.

От охватившего меня ужаса я не мог пошевелиться.

Да я даже дышать был не в состоянии.

Оцепенев, смотрел, как оно входит в зал, занимает собой все пространство, с шумом втягивает воздух жерлом-ртом, устланным частоколом мелких треугольных зубов.

И только через несколько бесконечных секунд мой угнетенный паникой мозг осознал: передо мной харпаг.

Первым делом он увидел лежащую в обмороке Сильвию.

Склонил голову, раскрыл пасть шире и вывалил на лицо и грудь девушки огромный сизый язык, поелозил им, оставляя на одежде и волосах Сильвии тягучие нити желтоватой слюны.

Глаза чудовища вспыхнули белым и тут же погасли.

С мерзким прихлебывающим звуком харпаг втянул язык в рот, выпрямился… и шагнул мимо Сильвии. Девушка не представляла для него ценности.

– Господи… не успели… – выдохнул Зивард, задергался, застонал, но иглы держали его насмерть.

Услышав стоны и шум, харпаг дернул головой, правда, на беззащитного Зиварда взглянул только мельком. Тварь почуяла кодо лишь во мне и уже выбрала свою основную цель.

В наступившей тишине я отчетливо услышал, как затрещали его мелкие хитиновые чешуйки, и с причмокиванием перекатился язык в круглой черной пасти. А потом внизу, в холле, кто-то громко позвал на помощь, но тут же стих, испустив короткий хрип.

Харпаг наклонил голову, уставившись точно на меня, и не было никаких сомнений: эту жрущую адептов тварь убить я не смогу.

А вот ослабить…

Не делая резких движений и кое-как унимая внутреннюю дрожь, я поднял руку с револьвером, нацелил ствол харпагу в голову, точно между глаз, потом чуть опустил руку, взяв на мушку зубастый рот твари.

Грохот выстрела оглушил зал.

Не знаю, попала ли пуля туда, куда я рассчитывал.

Пронзительный визг харпага резанул сознание до ледяного мороза по коже, до дрожи в поджилках. Тварь кинулась на меня, сотрясая зал тяжестью шагов. Вариант у меня оставался один – бежать.

И я побежал.

Забыв про раны, чудовищную усталость и боль, забыв, наверное, даже свое имя и цель, с которой я сюда пришел. Задача разом поменялась и заполнила собой все мое нутро, сводя жизнь к одному моменту – убрать харпага, устранить его.

Я пронесся с десяток метров и скользнул под бронзовую подставку с гробом, тварь снесла мою защиту в один мах лапой. И гроб, и подставка пролетели метров сорок и рухнули в конце зала, прямо на театральную сцену.

Лежа на спине под нависшей надо мной тварью, я мог надеяться только на кодо. Кинетический эрг обрушил на спину харпага все три гигантские люстры – со звоном и скрежетом те ударили точно в цель.

Это дало мне возможность перекатиться на живот и вскочить, но, поднявшись, я тут же почувствовал, что харпаг принялся жрать мое кодо прямо на расстоянии. Чешуйки на нем ощетинились, глаза снова вспыхнули, на этот раз не белым, а желтым.

И пока он стряхивал с себя люстры, его рот вытягивался, выворачивался, выпуская наружу серые десны с рядами зубов. Харпаг с шумом втянул воздух, и за один бесконтактный глоток успел выхлебать приличную долю моей силы.

Значит, эрги лучше не применять – хренова тварь моментально цепляется к энергии адепта и выжирает его кодо. Выходит, кроме физической силы, мутаций и оружия мне уже ничего не поможет.

Я вспомнил, что при Зиварде была магазинная винтовка, и валялась она сейчас где-то в районе главного входа.

Без раздумий я кинулся туда. Харпаг, сбросив с себя люстры, устремился за мной. Оружие я увидел у стены, в куче стеклянных игл, которые сам же сюда и швырнул. Добежав до цели, я упал на бок, прямо на иглы, ухватился за приклад винтовки, подтянул к себе и, перевернувшись на спину, выстрелил наугад.

Пуля угодила харпагу в живот, тот на секунду приостановился и снова пошел на меня. Провернув барабан, я выстрелил еще, на этот раз прицелившись твари в горло. Но харпаг не стоял на месте, и я промазал. Пуля попала в плечо.

Дьявол…

Времени у меня не осталось, но последний выстрел я все же успел сделать. Приставил ствол винтовки харпагу к голени и нажал на спусковой крючок.

Нога твари подогнулась.

С рвущим душу визгом харпаг отшвырнул винтовку на середину зала и придавил меня когтистой лапой к куче стекла. Осколки пронзили мое тело снизу, харпаг буквально насадил меня на них, а потом его длинные сильные пальцы сомкнулись на мне, обхватив всю нижнюю часть тела, от живота до колен, и начали сжимать.

Я сгреб стекло в ослабевших ладонях, мутируя его на ходу во что-то острое и стальное, даже не знаю, во что именно, и машинально всадил орудия в пальцы твари.

Опять раздался визг, но харпаг меня не выпустил, лишь сильнее стиснул пальцы.

Всем своим естеством я почувствовал треск левой бедренной кости, по ноге прокатилась волна морозного жара, слепящая боль пронзила до самого темечка и на мгновение вытолкнула сознание… Через секунду я пришел в себя, но уже мало что ощущал. Тело онемело.

Харпаг поднял меня над полом, приблизил к своей вонючей морде и, разинув пасть, вывалил на меня шершавый язык, как до этого делал с Сильвией. Едкая слюна потекла по лицу и шее, пропитала одежду на груди. Харпаг водил по мне гигантским языком и ждал чего-то… возможно, чтобы для защиты я применил кодо.

Хрен ему, а не кодо.

Из последних сил, уже почти негнущимися пальцами, я нашарил кобуру на правом запястье, вынул один из метательных ножей и, слабо размахнувшись, отправил клинок в пустую глазницу твари.

Харпаг взвыл, отбросил меня на порушенные люстры и обхватил лапами морду. Так я выкроил себе еще немного времени…

Только и мне самому понадобилось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Пока харпаг скулил, толкая пальцы себе в глазницу, я стер с лица едкую слюну, сплюнул кровь и пополз к противоположному краю зала. Силы во мне почти не осталось… никакой силы… зато созрел план.

Только бы добраться.

По пути я сгреб винтовку, подтянул, ухватив за ствол. Подогнул правую ногу под себя, оперся на ладони и одно колено, стараясь как можно меньше шевелить левой ногой. Харпаг прилично помял ее. Кость, вероятно, была не сломана, но треснула, это точно. Навалившись всем весом на винтовку и используя ее, как костыль, я наконец поднялся.

Постоял так немного, побеждая головокружение, и поковылял в сторону сцены.

Каждый шаг приносил боль, прерывал дыхание, опухоль в левой ноге росла. А еще… чертов харпаг перестал скулить, что наводило на нехорошие мысли.

И точно. За спиной снова раздались звуки грузной поступи.

Я ускорил шаг, если мое неуклюжее ковыляние вообще можно было назвать шагами. Деревянный приклад винтовки чаще застучал о каменный пол… еще несколько шагов… еще несколько… стук приклада… шаг… стук… шаг…

Вот и сцена.

Я бросился на невысокий подиум плашмя, откинул винтовку и пополз. Но уже догадывался, что не успею, мне просто не хватит скорости. Увы, я не ошибся.

Харпаг настиг меня, когда я уже почти добрался до опрокинутого гроба. Он снова обхватил меня лапой, на этот раз сжав предплечья, чтобы я не смог шевелить руками и снова не угодил ему чем-нибудь в глаз.

Он решил больше не рисковать и не приближать врага с ножами к своей морде, поэтому поступил проще: поднял меня над сценой на высоту своего роста, а оттуда с силой швырнул вниз, о пол. Он глушил меня, как глушат рыбу о камень, чтобы я, наконец, затих и дал себя сожрать.

И у него почти получилось.

Я ударился прямо о гроб, приложился так, что в глазах поалело и раздвоилось. Крышка с хрустом сдвинулась, и из гроба вывалилось тело, окатив смрадом округу. На это я и рассчитывал, вспомнив рассказы Генри Ордо о том, как харпаги каждый Час Тишины атакуют кладбище. Когда в городе столько живых адептов, почему они ищут мертвых и разложившихся? Возможно, для них это особое лакомство, не знаю…

Мой расчет был построен на голой догадке.

Да, нехорошо осквернять чье-то мертвое тело, но именно сейчас от морали я был далек как никогда. И, кажется, в своей догадке оказался прав.

Харпаг, учуяв запах разложения, переключился на мертвеца. Не в состоянии бороться с желанием, он склонился над телом и, прежде чем приняться за трапезу, сначала прошелся по мертвецу языком, раскрыв пасть и выставив зубы.

Это мне и было нужно.

Я отполз на полметра и дотянулся до бронзовой подставки, что валялась рядом с раскрытым гробом. Под раскаленной ладонью металл начал мгновенную мутацию, и пока харпаг занимался своей новой едой, я выплавлял оружие. Мне бы подошло что-то тяжелое и большое… что-то похожее на секиру…

Именно она и появилась в моей руке.

Двуручный боевой топор, громоздкий и острый. Опираясь на него, я кое-как поднялся, пошатнулся, еле удержавшись на одной здоровой ноге. Теперь главное, чтобы сил хватило и на остальное.

Подтащив секиру ближе в харпагу, я обхватил длинную рукоять двумя руками, чуть согнул правую ногу в колене, а левую вытянул вбок, собрал всю свою волю… и с выкриком чудовищного напряжения поднял секиру над головой.

Нет, я не собирался отсекать харпагу голову, для этого у меня не хватило бы сил.

Лезвие-полумесяц вонзилось точно в основание языка, у самого рта твари, заодно отхватив и часть его зубов. Харпаг раззявил пасть и взревел, окропив округу брызгами желтой слюны.

Я сощурился, мутировал топор еще раз, превращая его в копье, и отправил его харпагу точно в разверзшуюся от рева глотку. Копье мутировало снова и ощетинилось внутри пасти острыми пиками-баграми.

После этого я упал на спину, перекатился и завалился за край сцены.

И сделал это очень вовремя.

От боли и ярости харпаг принялся разносить деревянную сцену в щепки, ломал и вырывал доски, отшвыривал в стороны, визжал. Потом полез когтистыми лапами себе в пасть в попытке выдернуть багры, но сделал себе только больнее и опять принялся за погром сцены.

Я пополз к Сильвер. Она лежала совсем рядом, в углу, и тоже рисковала попасть харпагу под горячую руку. Пока озверевшая тварь тут все не разрушила и не перетоптала, нужно было уносить ноги.

Сначала мне показалось, что директор просто лежит без сознания… ну конечно… поэтому она такая бледная…

Я склонился над Сильвер.

– Док?..

Ответа не последовало. Я прижал дрожащие пальцы к ее шее, проверяя пульс… прижал сильнее… еще сильнее… задержал дыхание…

Пульса не было.

Не было.

Я приник ухом к ее груди, замер, весь превращаясь в слух.

Ничего. Могильная, тотальная тишина.

Сильвер умерла.

Харпаг неистово визжал где-то сбоку, совсем рядом, но я слышал в себе лишь гробовое безмолвие и пустоту.

– Что же вы, док?.. – выдохнул я Сильвер в лицо, будто она мне ответит.

Монстр продолжал орудовать лапами, и нужно было срочно решать, что делать дальше.

– Вместе пришли, вместе выйдем, – снова обратился я к бездыханной Сильвер.

Одной рукой взял ее под лопатки, второй под колени, оперся на обе ноги, зажмурившись от боли, и поднял Сильвер над полом. Ее мертвое тело было тяжелым, очень тяжелым, но я должен был вынести его отсюда.

Я сделал шаг вперед, наступив на покалеченную левую ногу, и не сдержал стона, опять зажмурился, сделал еще шаг, потом еще один и еще…

Харпаг верещал уже где-то позади, рвал занавес сцены, скрежетал мебелью, а я все шел и шел, не сбавляя скорости, но и не набирая ее. Быстрее я не мог, но и замедлиться себе не позволял, будто превратился в механического человека с точно заданной скоростью движения и размером шагов.

Под моими подошвами хрустели щепки, обломки штукатурки и куски фресок. И пока я шел посреди этого погрома, успел бегло оглядеть зал.

У правой стены лежал окровавленный Бартоло Соло, его мертвый патриций покоился дальше, отброшенный харпагом с дороги, еще дальше я увидел дядю Ли Сильвер Ю-Вэя, старик лежал на животе, раскинув руки, и в одной из них была зажата трость.

Тут же, на спине, распластался инспектор Жан-Жермес, в луже крови и желтой пены. Тэн Зивард так и остался распятым на стене, он умер, истекши кровью и окрасив под собой деревянное панно.

А вот черного волхва Херефорда в зале не оказалось, как и Сильвии…

Я среагировал на это равнодушно, сейчас у меня имелась совсем другая задача, и мщение в нее не входило. Если я выживу, то отыщу своих врагов все равно, переверну весь Бриттон, если понадобится.

Но не сейчас.

Я миновал проломленный дверной проем, прошел коридор и по широкой лестнице начал спускаться вниз, в холл. Вокруг царила тишина. Ни голосов, ни звуков, будто все вокруг вымерло.

В холле я наткнулся на растерзанное тело юноши-камердинера. Его бордовая ливрея была разодрана в клочья, гранитные плиты пола пестрели разводами, сгустками и пятнами крови.

Я проследовал дальше, распахнул ногой двустворчатую дверь и медленно спустился с крыльца на отсыпанную белым гравием дорожку, ведущую через аллею с кипарисами и фонтанами. Идти надо было далеко, и я шел… шел, как заведенный.

Утреннее солнце светило ярко, как и прежде, на небе не было ни облачка.

Прекрасный день…

Только с каждой секундой мертвая Сильвер становилась все более тяжелой.

Я приостановился, чуть поменял положение рук, удобнее перехватывая тело, и пошел дальше. Ни гвардейцев, ни полицейских, ни военных агентов на территории резиденции Орриванов я не увидел, только брошенные впопыхах временные заграждения, где раньше располагались кордоны.

Минут через пятнадцать я миновал аллею и вышел к въездным воротам. Те стояли распахнутыми.

Улицы города встретили меня мертвой пустотой. Брошенные автокэбы, разбитые окна первых этажей, раскуроченная уличная мебель и трупы… изуродованные, частично обглоданные… мужчины, женщины, дети… те, кто не успел спрятаться, потому что не ждал нападения.

Я слышал, как кто-то стонет по закоулкам, слышал хруст и чавканье, слышал плач, визг, рычанье, треск и скрежет, видел дым и огонь, охвативший несколько зданий, видел заляпанные кровью стены, столбы и тротуары… и продолжал идти.

Пройдя еще метров сто, я остановился.

Оглядел посеревшее лицо Сильвер, ее бескровные губы, растрепанные черные волосы, безжизненные лисьи глаза, потом оглядел такие же безжизненные дома вокруг и сказал негромко:

– Асура вайу.

Пространство раздробилось, расслоилось, размножилось, вбирая в себя все цвета красного, от бледно-розового до бордового, почти черного. С каждой секундой мой щитовой эрг обрастал все новыми слоями, рос и ширился, охватывая улицу.

На высвобожденное кодо харпаги среагировали почти сразу.

За стеной красных всполохов я заметил, что с крыш и подворотен, из разбитых окон и раскуроченных дверей выползают десятки жаждущих энергии тварей.

Я снова сделал шаг, хотя ног почти не чувствовал, равно как и не ощущал ни боли, ни усталости, ни горя, ни паники.

Во мне осталась только цель.

Я направился вдоль улицы, двигая вместе с собой кроваво-красную мерцающую сферу. Харпаги плелись следом, жадно присасываясь к моему кодо, и чем дальше я шел, тем больше их становилось.

Они сползлись на меня со всего города.

А я продолжал идти, но уже намного медленнее, чем раньше, я истратил все силы и волю на этот жуткий и долгий поход.

Но все равно шел.

И прожорливые твари шли вместе со мной. Десятки, сотни тварей. Их уже не вмещала улица, и они ползли по крышам, цепляясь когтями за карнизы, прыгали по окнам… и жрали… жрали мое кодо. Щит истончался на глазах, терял слой за слоем, светлел и из бордового превращался в мутно-белый.

Я остановился, наклонился и положил Сильвер у ног.

А когда выпрямился, то увидел, что щита больше нет.

Сотни харпагов обступили меня плотным живым кольцом, ненасытные звери исходили слюной, ожидая, что я выдам им еще порцию такого же прекрасного и вкусного кодо. Только во мне его не осталось, они выжрали все до дна.

Вдруг несколько харпагов посторонились, пропуская вперед одного из сородичей, самого крупного, с плотным мускулистым телом и большой головой с белыми неравномерными отметинами во весь лоб.

Грузно передвигая лапами, он подошел ко мне вплотную, наклонился и приблизил морду к моему лицу. Изучал меня внимательно и долго, будто никак не мог взять в толк, какого черта я сюда явился.

Убивать меня он не спешил, понимал, что никуда не денусь.

Не знаю, умеют ли харпаги хмуриться, но мне показалось, что он сделал именно это. Шагнул назад и провел пальцами по отметинам на лбу, будто задумался. И на одном из его длинных пальцев я увидел перстень… могу поспорить, это была одна из Пяти Печатей. А ведь похожую я сегодня уже видел у Фердинанда Ринга на руке.

Но сейчас это ничего не меняло.

Ни для харпагов.

Ни для меня.

Я задрал голову и проорал в ярко-синее небо:

– Ка-а-а-а-а-ай! Новая кровь! Кай! Я хочу в твой Искусственный са-а-а-ад! Кай, ты слышишь меня?

– Слы-ы-ы-ш-ш-шу… слы-ы-ы-ш-ш-шу… – зашептало отовсюду.

И этот жуткий Шепот услышал не только я.

Харпаги заволновались, принялись суетливо переглядываться, их главарь коротко рыкнул и скрылся среди толпы сородичей. На меня твари уже не обращали внимания, будто разом забыли, что я существую.

У них появилась проблема – Гарпия Кай.

И пока они толкали друг друга и рычали, сбившись в кучу, я оттащил тело Сильвер к стене ближайшего дома, а сам, не в силах больше ни ходить, ни стоять, опустился на тротуар рядом с ней, навалился на стену спиной и вытянул ноги.

Я ждал Кай, и она явилась.

Мерцая длинными седыми волосами, в одной полупрозрачной сорочке и босиком, женщина врезалась в толпу харпагов без предупреждения, круша могучих монстров. Всем ее движениям вторил мужской силуэт с мощными плечами – демон, стоящий за ее спиной и вдвое превосходящий самого большого харпага. Весь лоснящийся блеском, в алых длинных одеждах. Его глазницы на лошадином черепе с изогнутыми рогами горели белым. За плащом тянулся шлейф из пепла, черных вихрей и угольной пыли.

В отличие от Сильвер, Кай не воплощала демона в собственном теле и не делилась с ним своей человеческой уязвимостью, она выпускала демона на волю и управляла им на расстоянии.

Наверняка это требовало огромной силы.

И сила у Кай имелась, огромная сила…

Харпаги, кто с визгом, кто с рычанием, набрасывались на демона, наносили ему удары, царапали и грызли, кромсали и били лапами, тот отвечал им не менее жестоко, рубил искрящимися когтями, очень похожими на когти Сильвер, только в разы более мощными.

Внезапно из-за спины Кай высыпали сотни полупрозрачных воинов с мечами. Я не разбирался в искусстве призыва, но, возможно, это были фантомы умерщвленных ею людей и призванных для боя.

Тот самый легендарный Искусственный сад.

И от вида этой бестелесной и бессмертной армии у меня перехватило дыхание.

Видимо, у харпагов тоже.

Они бежали.

Выжившие спешно уносили лапы-ноги, кто-то был настигнут, но кому-то удалось скрыться и исчезнуть в черной дымке. Через полчаса от огромной толпы опаснейших тварей остались только изрубленные туши в лужах сизой крови.

И Гарпия Кай стояла посреди этой затихшей бойни, без единой царапины, даже не запыхавшаяся. Ее демон исчез, как и фантомная армия.

Кай направилась ко мне. Ее босые ноги ступали по уличной брусчатке с размеренным стуком, и пока она шла, Шепот охватывал мое сознание:

– Ты говорил что-то про новую кровь, адепт?

– Говорил, – ответил я тихо.

– Ты себя предлагаешь?

Женщина подошла ко мне и заглянула прямо в глаза.

– Как договоримся, – выдавил я.

– Ты знаешь, что тебя ждет? – спросила она, не открывая рта, не шевеля даже губами. Она разговаривала со мной Шепотом.

На последний вопрос ответа у меня не нашлось.

На самом деле я не знал точно, что меня ждет, если я попаду в Искусственный сад Гарпии Кай, но что-то очень плохое, тут можно было не сомневаться. Однако я исчерпал свое кодо намеренно, чтобы Кай не захотела сожрать меня сразу, пустой я был ей не нужен, и у меня оставался крохотный шанс, что черную вдову я не заинтересую.

Не получив ответа, Кай сказала:

– Не буду скрывать, я хочу тебя в свой Искусственный сад… захотела сразу, как только увидела, сколько в тебе кодо. Правда, сегодня ты потратил все на харпагов. Восстанавливать силу тебе придется довольно долго. И как только ты вновь наполнишься кодо, я поглощу тебя. Можешь не сомневаться. Только ты не похож на человека, который добровольно отдаст свою жизнь черной вдове. В чем подвох, адепт?

Я качнул головой.

– Подвоха нет. Есть условие.

– Условие? – Кай вскинула тонкие серебристые брови. – Ты смеешь ставить мне условия? – Она задумалась и после недолгой паузы ответила: – Что ж, ты помог мне сегодня, собрал харпагов на свое сладкое кодо. Мне не пришлось бродить по городу в поисках этих тварей, ты сократил Час Тишины до получаса, и тем самым спас десятки невинных жизней… Итак, что ты хочешь?

Я посмотрел на окоченевшее тело Сильвер.

– Ее возможно вернуть?

Кай улыбнулась, даже не взглянув на директора.

– Она мертва, глупый мальчишка.

– Я знаю. Но сильнее тебя в этом городе нет никого. Ты мастер призыва и работаешь с мертвыми.

Женщина отвернулась от меня и посмотрела на Сильвер, сначала от удивления распахнула глаза, а потом нахмурилась.

– Как ты это сделал?

– Сделал… что?

Кай пронзила меня подозрительным взглядом.

– Как ты оставил ее здесь?

– Кого? – снова не понял я.

– Ли Сильвер… она мертва, но все еще здесь… она все еще привязана к своему телу.

Меня разом прошиб пот. На самом деле я не питал надежды, что Сильвер можно хоть как-то помочь, но должен был испробовать все варианты, даже самые безумные. Когда-то она спасла мне жизнь, и я должен был вернуть ей должок…

– Может, это из-за кулона рунной ведьмы? – пробормотал я.

Кай покосилась на шею Сильвер, там мерцал круглый кулон с рунным светом.

– Возможно, – ответила она вслух, но мысленно сделала свой вывод: – Значит, ты хочешь, чтобы я вернула ее? Что ж, если Ли Сильвер все еще здесь, то я могу попробовать.

Кай отошла на середину улицы, вскинула руки, и над ее головой вспыхнули большие белые глазницы.

Я сразу узнал их. Они принадлежали тому демону, что дрался с харпагами. Вскоре показался и он сам, в том же алом плаще, с рогатым черепом, величественный и опасный.

Кай отпустила его от себя, и демон медленно подлетел к лежащей на тротуаре Сильвер, навис над ней, провел по ее телу когтистым пальцем от шеи до самых ступней, разрезая и одновременно снимая с нее одежду.

Потом он выпрямился, и обнаженное тело Сильвер поднялось в воздух.

И по мере того, как она возвышалась, свет вокруг мерк, пространство темнело, будто выворачивалось наизнанку, показывая свою темную сторону. А Сильвер все поднималась и поднималась над городом, пока ее тело не превратилось в мутную неясную точку на фоне почерневшего неба.

Я улегся на тротуар, не сводя глаз с Сильвер, тяжело дышал, истекал кровью и наблюдал, как она вспыхивает там, в далеком темном пространстве, пылает все ярче и так же медленно и торжественно опускается обратно.

Демон положил ее рядом со мной.

Его бесконечно-яркие глаза оглядели меня с интересом и восторгом, он дотронулся до моего лица длинным искрящимся когтем, скользнул по шее и остановился на груди. Склонил рогатую голову, а потом отвернулся и посмотрел на хозяйку, будто что-то говорил ей, что-то важное.

Кай подошла ближе, взглянула на меня, затем на своего демона, и в ее глазах отразился ужас. Она взмахнула рукой, и демон исчез, растворился в воздухе.

И, как только он покинул улицу, в моих ушах зашелестел шепот Кай:

– Я не возьму тебя в свой Искусственный сад, адепт. Ты разрушишь мою армию, а заодно и меня. Твое кодо… оно настолько темное, что даже демон пришел в восторг. Я расскажу о тебе Архитектору, и пусть уже он решит, что с тобой делать.

Затем Кай развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Скрылась в дымке поднимающегося тумана, но звук ее шагов еще долго пульсировал эхом в моей голове.

Я повернулся к Сильвер.

Всмотрелся в ее лицо, силясь понять, жива ли она, или Кай все-таки не завершила свой ритуал, отказавшись от меня в последний момент. Бледное и безжизненное лицо Сильвер не дало мне ответа.

И тогда мой взгляд устремился в небо.

Я лежал и смотрел на него, сквозь него, внутрь него… и наблюдал, как черный туман рассеивается, небосвод опять становится неистово голубым, и солнечные лучи, точно мятежные божественные клинки, режут и полосуют мрак, вновь озаряя Ронстад.