Читать онлайн Карманный оракул

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Регула 1

В нынешних временах, труднее одному Премудрому учинить, нежели и в прежних семи[1]; и надобно более искусства к обхождению с одним умным, нежели в древних веках с целым народом.

Регула 2

В сих двух пунктах вся острота человеческая заключается. А кто одно без другого имеет, тот половину счастлив; для того что одного понятия не довольно, но и склонность к тому надобна.

Обыкновенное несчастье неискусных людей в том состоит, что они себя обманывают, выбирая себе образ жизни, занятие и друзей.

Регула 3

Удивление от новости приносит почтение намеренному делу. Нет ни пользы, ни забавы играть, игру свою всем показав. Кто нескоро свою тайну объявляет, тот содержит людей в сомнении, особенно в вещах и делах тайне подлежащих; которые как всенародное чаяние принуждают верить, что во всем тайна есть, а тайность приносит почитание. Когда случится что-нибудь кому объявить, то всячески надлежит стараться, чтоб не весьма ясно говорить, а особливо в компании с откровенным сердцем не разговаривать. Молчание – храм премудрости; объявленное намерение никогда не бывает в почтении. Открывающий тайну, впадает в поношение; ни в чем не преуспеет, и особенно несчастлив бывает; чего ради надобно последовать Божию примеру, которой всех в чаянии и в надежде содержит.

Регула 4

Понеже сии добродетели не умирающие, того ради и людей бессмертными делают. Человек великим называется по мере знания своего. Кто много знает, тот много может; а незнающий бессилен и в темноте пребывает. Мудрость – око, а сила – рука великого человека. Наука одна пуста, ежели сих помощников не имеет.

Регула 5

Не ваятель делает образ, но тот, кто ему молится. Разумный человек лучше желает себе людей подвластных, нежели благодарных.

Содержать людей в надежде – учтивость, а ввериться благодарности их – простота; для того что благодарности свойственнее забвение, нежели надежде память. Ты всегда более пользы от сей, нежели от другой получишь. Как скоро человек воды напьется, то немедленно к тому колодезю спиною оборачивается, из которого пил. Коль скоро власть кончится, то и почтение с нею.

Регула 6

Никто совершен не родится, но от часу больше во нраве и в делах своих в совершенство приходит. Зрелый человек познается по доброму знанию вещей, по твердости рассуждения, по обузданию воли, также по осторожности в словах и делах своих.

Иные не достигают до сего пункта, за недостатком не знаю чего, а другие и приспевают, но поздно.

Регула 7

Всякое самовольное похищение власти опасно, а особенно подданного над государем его, безумно и пагубно. Искусный человек всегда малую прибыль таит властно так, как добродетельная жена красоту свою под простым платьем скрывает. Могут сыскаться такие, что в счастье и в веселии уступят, а в разуме уже никто, а особенно самодержец уступить не захочет. Ум есть царь всех свойств, и следственно учиненное ему бесчестие за оскорбление Величества почитается. Государи хотят помощи, а не превзойдены быть.

Советующие им, должны так предлагать, как бы напоминая о забытом. Сей пример подают нам звезды и месяц, которые хотя и ясны, однако Светлейшему Солнцу всегда уступают.

Регула 8

Это признак высокого ума, и так человек побеждает все суетные мысли. Нет большей власти, как над самим собою и страстями своими, что порабощение свободной воли называется. Ежели страсть обладает разумом, то смотри, чтобы сие было без повреждения высокого чина, ибо через то можно избежать многих печалей и получить великое почтение.

Регула 9

Вода берет добрые или худые вещи из руд, через которые она течет, а человек принимает на себя обычай той земли, где родился, и один больше другого должен отечеству своему за получение во оном счастья своего. Нет такого народа, как он ни политичен, в котором бы главного от соседей порицаемого прегрешения не нашлось, что они по предосторожности, а иногда и с зависти делают. Немалая слава умному человеку, ежели он пороки своего народа извинит или ложными их сделает, а через то бесславие всей своей нации отвратит, ибо отнятие сего общего поношения в таком великом почтении, что никто его не знает. Есть погрешности во многих фамилиях, в ремеслах, в чинах и в летах. А ежели их заблаговременно не отвратить, то великое из того бесчестие вырастет.

Регула 10

Одно столько имеет непостоянства, сколько другая твердости; и первое служит в жизни, а вторая по смерти. Одно противится зависти, а другая забвению. Счастья все ищут и со временем через друзей получают; а слава ничем кроме науки не приобретается, желание которой родится от добродетели. Слава, будучи сестрой Гигантов, всегда на конце хвалы или поношения приходит.

Регула 11

Откровенное обхождение должно быть школою наук и политики, а из друзей надобно себе учителей избирать, усматривая ум и науку по обхождению их. Между разумными людьми наслаждение ума взаимно. Которые говорят, те имеют похвалу в воздаяние умным речам своим, а слушающие получают пользу из разговоров их. Наша собственная польза к обхождению нас принуждает. Умный человек обходится с честными придворными, дома которых более театры добродетелей, нежели палаты суеты. Есть такие люди, которые не только других примером своим научают, но и сие имеют счастье, что всегдашнее в них искание, есть Академия мудрости, и политики.

Регула 12

Нет ни красоты без порока, ни совершенств без прегрешений, ежели наука оных не исправит. Она поправляет худое и совершает доброе. Натура обыкновенно лишает нас лучшего, дабы люди имели прибежище к науке, без которой и самая прекрасная природная доброта пуста, и каковы бы велики таланты у человека ни были, то они только половинные, ежели не совершены наукою, без нее человек ничего не делает как надобно и во всех поступках своих груб.

Регула 13

Жизнь человеческая не что иное, только война против собственной его злобы. Искусный человек обыкновенно на сие вместо оружия лесть намерения употребляет, и никогда того не делает, что говорит; но целит в свою примету, дабы тем обмануть очи смотрящих на него. Пускает слово на воздух, а потом делает то, чего никто не чаял. Ежели слово и скажет, то только для забавы сверстников своих. Они пока во мнении пребывают, а он уже и сделал то, чего у них и в мысли не бывало. Желающий храниться от обману должен упреждать лесть сверстника своего добрым и скорым рассуждением. Кто ему что говорит, то он все сие противно разумеет, и через то немедленно познает противный замысел. Он первое пропускает, дабы тверже мог слышать второе и третье замышление. Познав лесть, прекращает своим притвором, предоставляя себе правду, которою бы мог самого льстеца обольстить. Для отмены лести всю игру переменяет и притворно себя являет, будто бы ничего не знает, а вся его хитрость в том состоит, чтобы из первого притвору как бы в искренность переступить. Кто за ним примечает и имеет острое прозрение, тот, видя искусство соперника своего, всеми силами себя на словах сохранит и как можно темноту объявленную светом покрывает, разбирая тем самые секретные предприятия противной стороны.

Регула 14

Без обстоятельства одной вещи не довольно. Грубость не только все портит, но и самую правду с разумом безобразными творит. А хорошие манеры все скрашивают. Они услаждают отказ и всякую горесть в правде. Сие же вопросное слово «как?» великую в себе имеет силу. Манеры без притвору и с природы вольной удивляют людей и украшают всю жизнь человеческую.

Регула 15

Оба совокупно есть источник благополучного успеха. Доброе знание с худою волею весьма безобразное супружество, а злое намерение – яд жизни человеческой. Если разум ему не поможет, то оно всегда худое следствие получает. Злосчастна наука, которая на злые дела употребляется. Искусство без здравого разума – двойное безумие.

Регула 16

В том состоит благополучие великих, дабы иметь при себе умных людей, которые могут облегчить тягость неведения и растолковать трудность дел их. Содержание премудрых есть величие, превосходящее зверство такого тигра, который велел себе служить царям побежденным. Новый вид господства – через искусство сделать тех рабами, которых природа господами учинила. Сие особливое искусство, чтобы научиться без денег и быть умным, перенимая у всех. Человеку много жить, а мало спать. Потом увидишь в собрании такого, которой говорит разумом других, и столько умных его ртом говорят, сколько его учили, и чужой труд учинит его удивлением, ибо он уже выберет самую лучшую эссенцию изучения многих умов. А кто не может получить премудрость во прислугу, тот должен постараться ее иметь себе в подругу.

Регула 17

Менять методы для разрушения любопытства, а особенно ненавистников своих, которые приметя однообразие поступков, упредят и уничтожат предприятие твое. Такую птицу легче убить, которая равно и прямо летает, нежели ту, которая непостоянный полет имеет. Не надобно всегда лукавить, ибо ежели не впервой или другой, то конечно в третий раз лукавство открыться может, что весьма опасно, и много искусства надобно, чтобы избежать его. Умный игрок никогда с той карты не пойдет, которая противнику его знакома, особенно уже с такой, которая ему нужна.

Регула 18

Никто почтения не получит, если их совокупно иметь не будет, так как эти две части живут нераздельно и делают человека великим. Разум посредственный со старанием превосходит ум высокий без прилежания. Слава получается трудом, а что дешево, в том не много добра. Многие и великого чину люди не имели старания, так как очень трудно человеку принудить себя к тому, к чему у него природной склонности нет. Лучше быть посредственным в высоком чине, нежели через меру высоким в среднем, однако же тому, кто умерен в малом достоинстве, ибо такой может меру превзойти в высоком. Имеющим науку и склонность прилежание конечно поможет.

Регула 19

Это превозношение есть обыкновенное несчастие всякого ложного стремления к славе, которое человека к достижению до желанного совершенства не допускает. Самое действие никогда с мнением сравниться не могло, поскольку легко о каких вещах думать, то трудно в действе иметь совершение оных. Мнение имеет себе желание мужа и всегда много сверх того зачинает, нежели в самом деле есть. Каковы б велики совершенства ни были, однако они никогда мнения не насыщают. Всяк своим упованием суетится, а вместо радости обыкновенно печаль получает. Надежда всегда правду прельщает, чего ради мудрость так оную поправлять должна, чтоб действительное получение мнимого желания превозвышало. Некоторыми началами кредиту можно причинить куриозность, но не обязать намерения. Когда исполнение превосходит мнение и надежду, то более из сего чести приходит. Эта регула противна всякому злу, которое собственным тщеславием свои ж покрывает пороки, объявляет быть сносным то, что за самую крайность зла принимается.

Регула 20

Похвала славных людей зависит от времени, и не всяк то получил, чего достоин был, а счастьем многие не умели воспользоваться. Иные достойны были лучшего века, а сие свидетельствует, что не все доброе всегда похвалу получает. Всякая вещь на свете свое особливое имеет время, а самое славное дело иногда злому употреблению подвержено бывает. Но премудрый сие утешение имеет, что добродетель вечна, ибо если человеку век его был неблагодарен, то будущие времена надлежащую справедливость ему учинят.

Регула 21

На это есть особливые регулы, а счастье умному не всегда склонно, однако ж наука часто в том ему помогает. Некоторые тем довольствуются, чтоб только твердо стоять у врат Фортуны, ожидая пока она сама их отворит, а другие лучше делают, которые смелостью и заслугами своими к ним задолго наперед приходят, и в котором времени через многое улещение на свою сторону счастье склоняют. Однако ж со всем философством лучшего к сему способу нет, кроме добродетели и трудов. Ибо как безумие источник всякого несчастья, так уже от премудрости всякое благополучие происходит.

Регула 22

Искусство и учтивость – запас честных людей. Ведение всех дел своего времени, искусное слово кстати сказанное и приятностей всяких знание творят человека ко всему способным. Кто больше этим украшен, тот меньше суеты имеет. Временем один знак и малейшая мина более силы и мнения имеют, нежели все науки жестокого учителя. Искусство в обхождении больше иным пособило, чем все науки свободные.

Регула 23

Во всяком совершенстве недостаток сыщется, как говорят! Человек изрядный только.

Весьма таких редко сыскать, которые бы в нравах, делах или в теле своем какого порока не имели. А и тех немало, кои пренебрегают такими своими прегрешениями, которые они легко бы поправить могли. Когда в совершенном человеке хоть малый порок увидим, то немедленно говорим. Ах жаль, что малое облако все солнце затмевает, и скоро такие недостатки обсуждаем. Но сие искусство велико, чтоб оные исправив привести в совершенство; по примеру Юлия Цезаря, которой будучи плешив, порок свой лаврами покрывал.

Регула 24

Истинный способ счастливого жития и за умного почитаему быть таков. Дабы поправить или умерить свое мнение, иначе оно великую возьмет власть над человеком, и, выйдя из границ своих, так оным обладает, что жизнь человеческая счастлива будет через добрые, а несчастна через злые мысли. Иным оное кроме суетных мыслей и печали ничего не приносит, которые человеку домашние мучители. А других подобно сонным привидением об утехах и чести забавляют, и так видно, какую силу мнение в человеке имеет, если разум его не обуздает.

Регула 25

Искусство разговаривать прежде всего была первая наука, а ныне этого недовольно, но надобно угадывать, а особливо вещи сомнительные, ибо кто чего не знает, о том и говорить не может.

Есть шпионы сердца и намерения, которые ведая нужную нам правду, никогда всей не объявляют, чего ради умному человеку надобно оную мысль совершенно достигать, не веря тому, что кажется полезно, и не весьма сомневаясь о противном.

Регула 26

Этим способом можно умягчить нравы и привести людей в свою должность. К этому более искусства, нежели смелости надобно, дабы знать, с которой стороны войти во нрав человеческий. Ни одного человека нет, который бы своей главной страсти не имел, а оные суть разны по различию нравов. Иные безмерно любят честь, другие прибыль, а большая часть свою волю, что искусством прилежно разведав, потребно входит во нрав всякого, а это называется ключ от воли другого. Первое должно ухватиться за разум, ведая, что он всем обладает; однако же это не всегда верхняя, но более нижняя часть бывает, понеже в свете более непостоянных, нежели твердых. Чего ради надобно прежде совершенно знать истинное состояние человека, а разведав учинить на него нападение с главной его страстью, чем подлинно победить можно.

Регула 27

Совершенство не в великости, но в доброте состоит.

Хорошего всегда мало, а чего много, то обыкновенно дешево бывает. Самые великаны часто за карликов вменяются[2]. Некоторые любят книги по толщине и великости, будто бы оные только для ношения, а не ради науки сделаны были, но одна величина никогда доброты не превозвышала. Многие через это в несчастье приходят, что других во всем на словах превзойти хотят, а в самом деле ничем не превзошли. Великость дивный вид показывает; только надобно посмотреть на вещь, такова ли полна она внутри, какова сверху кажется.

Регула 28

О, коль разумен был тот человек, который многим угождать не хотел, и премудрые люди похвалами народа никогда не прельщаются. Есть такие хамелеоны, которые лучше хотят принять грубый вид и обычай, нежели добрые нравы. Умному человеку суетным видом прельщаться не надобно, понеже глупые всему удивляются. А подлое неведение всегда дела премудрого хвалит.

Регула 29

Ему всегда праведную сторону и так постоянно держать надобно, чтоб его ни суетная страсть, ни насильственное мучение от оной не отвратили. Но где такого праведника сыскать? И воистину! Правда немногих себе единомышленников имеет. Правду многие хвалят, а к себе в дом не пускают, а и такие есть, которые за нею до самого конца следуют, но когда уже правда к последнему страху придет, то первые как ложные друзья от нее отрицаются, а другие политики сказывают, будто бы они ее и не знают. Однако ж правда не только с друзьями ссорится и с сильными спорить не боится, но и от брани с своей собственной пользой не отречется. Политичные люди ни к которой стороне не пристают, но тщатся через похвальную метафизику выправить свою совесть под предлогом правды, но честный и добрый человек разумеет сию отстраненность за зло, желая лучше быть постоянным, нежели умным, и всегда держится правды, а хотя временем от некоторых отстанет, и то не для непостоянства, но за тем что они сами и прежде его оставили правду.

Регула 30

Сие желание ничего кроме презрения не приносит.

Своевольство многие расколы сделало, но умный человек ни в один из оных не вступает. Есть такие чудные головы, которые все то ненавидят, что другие любят, но только то им угодно, что особливо, и тем себя более в смех, нежели в почтение приводят. Не только такие, но и самые умные люди посмешных и непристойных себе чинов искать не должны. Здесь чинов не означено и презрения не объявлено, а для того что всяк разумный оные усмотрит и сам о них рассудить может.

Регула 31

Несчастие есть обыкновенное действо безумия, и нет сильнее заразы несчастных. Самому меньшему злу не надобно ворот отворять, понеже оное многих и больших себя злостей напустит.

Эта совершенная наука в игре, дабы знать, которые карты снести, понеже наименьшая купленная масть лучше великих отброшенных листов бывает.

В сомнительных случаях нет лучшего способа, чем с разумными людьми советоваться, с которыми обходиться всегда полезно.

Регула 32

Это прославляет правительствующих, а самодержцам приносит любовь всенародную, которые только этот единый имеют на свете выигрыш, что людям больше всех добра делать могут. Истинные друзья те, которые дружеством получаются. Много таких есть, что никак удовольствовать не хотят, не для того чтоб это им тягостно было, но только ради того что природа их добра делать не допускает. Такие противятся благости Божией, которая непрестанно и изобильно на всех с равным изобилием изливается.

Регула 33

Если непринятие милости великое искусство, то отречение от дел со всякими трудностями и больше того, поскольку много таких докучных дел, что самое лучшее время в них напрасно проходит. И лучше предаваться праздности, нежели плохо делать. Умный человек тем недоволен, чтоб никаких коварств не делать, но всячески себя хранит, дабы во оные не мешаться; ведая, что лучше быть умному про себя, нежели коварным для других. Друзей своих понапрасну употреблять не надобно, также от них сверх того ничего требовать не надлежит, на что они неохотно позволяют. Всякое излишество порочно, а особенно в обхождении; где ничем приязни и любви получить не можно, кроме опасной умеренности, от которой всякое почтение зависит. Всю свою свободу надобно тратить на избрание лучшего; дабы против здравого разума никогда не погрешить.

Регула 34

Это знание украшает отменное и все худое совершает. Многие бы великими людьми были, если б истинный свой талант знали. Чего ради каждому свое природное дарование совершенно знать и всякое о нем рачение иметь надобно. В иных разумом, в других храбростью обладаешь, а большая часть силою свой ум к тому принуждают, на что у него природной склонности нет, и за тем ни в чем не успевают. И так очень трудно и в самой глубокой старости то с принуждения оставляется, чем страсть смолоду обладала.

Регула 35

Безумные от того пропадают, что ничего не рассуждают, и поэтому ни в чем ни пользы, ни убытку не знают, того ради ни о чем не пекутся. Иные малое дело за великое ставят, а другие малое за великое вменяют, затем что они обо всем развращенно мыслят. Многие от нерассуждения собственного зла не видят, и о нем здраво размышлять не могут. Умный человек о всем здраво рассуждает, однако же неравно, поэтому временем в таком месте копает, где и дна нет, иногда о том мыслит, чего умом понять не может; а часто того боится, в чем ни малого страху нет.

Регула 36

Это искусство нужнее знания своей природы, поэтому очень глупо в сорок лет начинать с Гиппократом советоваться о своем здоровье, а это и того безумнее, чтобы около таких же лет в Сенекиной школе учиться как на свете жить. Великое дело кто знает своим счастьем владеть, ведая оного переменный нрав, или уже так его принимать, каково оно придет, а для того что фортуна как вода прибывает и убывает, чего ради оную для ее непостоянства ничем удержать не можно. Кто ее к себе милость увидал, тот больше ей докучай, поскольку она к смелым склонна, и как жена любит людей молодых. А бессчастному весьма уже ей казаться не надобно, дабы перед счастливыми своими соперниками не быть дважды обруганным.

Регула 37

В тех самое лучшее светское обхождение состоит, и сей есть наибольший способ к отворению сердца человеческого. Многие умные остроты в желчи пристрастия лестно сокровенны бывают, которые как молнии своим блистанием людей от намерения их отгоняют. Одно слово сломило верх всего счастья таких, которые молвою целого народа восставшего на них неподвижимы были. Другие слова весьма противное сему действо имеют, так как умножают славу таких, о которых уже давно говорено. Но как искусно эти слова сказаны, так бережно их принимай; поскольку безопасность в том состоит, чтоб знать намерение, и беда предвиденная всегда легче нечаянной.

Регула 38

Это разумному человеку немалая слава и доброе удаление великая добродетель. Закончив знатное дело, надобно славу всем объявить, а самому от игры удалиться, благополучие постоянное всегда подозрительно, а счастье смешенное безопаснее. Малая примесь горести в сладком творит благополучие вкуснейшим. Чем более счастье умножается, тем опаснее бывает. Краткость наслаждения обыкновенно многую горесть в награждение получает. Фортуна одного человека никогда долго на руках не носит.

Регула 39

Всякая натуральная вещь до того растет, пока в свое обыкновенное совершенство не придет, а достигнув своей зрелости, убывает. Вещь, наукою и художеством сделанная, никогда в доброте равна природной не бывает. Немалый разум, чтобы знать, что в какой вещи хорошего есть, но искусных в том людей не много, а которые и знают, те не все делают. Поэтому никакой плод прежде своего времени не зреет, того ради каждому сей срок для собственной пользы знать надобно.

Регула 40

Получать похвалу от многих – великое дело, а быть всеми любимым и более того. Хотя счастье тому и помогает, но искусство все действо во оном имеет, и что счастье зачинает, то наука совершает, однако одних заслуг к получению склонности не довольно. Кто желает любимым быть, тому надобно самому любить, и эта любовь более сильна в самом действии, чем добрыми словами получается.

Учтивость есть политическое волхвование высоких персон. Прежде нужно руку к великому делу, а потом к перу протянуть и взаимно бумагу с шпагою употреблять. И у историков нужно склонности искать; для того что они бессмертно прославляют великие дела.

Регула 41

Мудрого человека дело, чтобы никогда гордо и тщеславно не говорить, поскольку такие разговоры всегда правде или мудрости вредят. Тщеславие посрамляет похвалу, тем что открывает недостаток ума того, кто говорит. Излишние похвалы причиняют любопытство и уязвляют желание, так что если достоинство не сходно с похваленною вещью, то злоба общая, восстав против обмана, хваленое и хвалившего приведет в посмеяние. Чего ради умному человеку весьма осторожно в похвале поступать надобно, зная, что превосходство очень редко, чтобы через это и своего малого почтения не лишиться. Тщеславие подобно лжи, а кто им возносится, того за лживого самохвала почитают.

Регула 42

Взор есть некоторая тайная сила высочества природного, а не от прикрасы или притвору приходящая. Ему всяк повинуется, а сам не ведая как. И уступает силе натуральной другого, не зная за что. Эти сильные дарования имеющие персоны, князья по заслугам и львы по праву рождения. Они пленяют сердце и язык многих людей тем, что их почитать принуждают. Которые из этих людей имеют потребные к тому достоинства, те на то родились, чтобы им быть властями политическими, и этим своим высоким видом получают то, чего другие через многие труды и старания иметь не могут. Эта сильная власть зачата от натуры, а совершена от науки. Кто ее имеет, тот все получил.

Регула 43

Плыть против течения и попасть в беду никогда к успеху не бывает, ибо так как никто на беду, кроме Сократа, не отважился. Спор принимается как оскорбление, поэтому этим уничтожается рассуждение другого. Противники умножаются от поношения, а более от хулящих. Мало людей правды знают, а ложное мнение почти от всех принимается. О разумном не нужно потому рассуждать, что он говорит, для того что он иногда слыша от других сказывает, хотя в себе и иначе мыслит. Умный всячески поношения избегает, и других никогда не поносит и чем более рассуждение к переговорам его принуждает, тем больше он от того воздерживается, поскольку мысль – вещь свободная и ни от кого принуждена быть не может. Молчание всегда есть правило премудрого, а хотя он со временем и откроется, то весьма немногим умным и верным людям.

Регула 44

Любить великих – есть первая добродетель и тайное побуждение, от природы данное таким, которых она хочет произвести в великое достоинство. Есть сходство сердец и нравов, которое великое действие, неразумная подлость приписывает волхвованию. Эта симпатия на одном почтении не останавливается, но достигает и до благоволения, а от благоволения приходит к любви, которую склоняет без речей и все получает без просьбы.

Есть две склонности: одна действующая, а другая страждущая, и чем она сильнее, тем благополучнее бывает человек. Немалое искусство, чтобы знать, как этой любовью пользоваться, поскольку без нее ничто не действительно.

Регула 45

Рассуждение не должно быть принужденное, ниже объявленное. Всякую лесть нужно скрывать, поскольку она подозрительна, а предосторожность таит для того, что она другим противна. Когда лукавство очень властвует, то неусыпно усугубляй бодрость свою, однако ж так скрытно, чтобы людей в сомнение и неверность не привести. Знай, что подозрение побуждает отмщение и принуждает искать всяких способов злобы, о которых и подумать нельзя, размышление о состоянии вещей – великая помощь действию, и нет лучшей пробы доброго разума, как быть рассудительным, ибо самое совершенство дел зависит от того искусства, с которым они сделаны.

Регула 46

Мы привыкли ненавидеть любого человека напрасно и временами не зная, кто он таков, кого ненавидим. А иногда это грубое омерзение и на великих персон нападает. Чего ради мудрость эта злобу должна побеждать, так как ничто нас более не губит, как ненависть тех, которых бы нам по правде любить нужно было. Насколько славно в согласии быть с великими, настолько бесчестно напрасную на них иметь ненависть.

Регула 47

Это есть главнейшее правило премудрости. В пространстве далеких мест и в широте важных дел такое великое расстояние, что нескоро увидишь конец того пути, в который нужно идти. Умные люди ни во что добровольно не вступают и как можно до разрыва не допускают, зная, что от случая свободнее убежать, чем из него с честью выйти. Лучше от искушения убежать, чем его победить, так как за одним малым искушением всегда другое большее следует, и обыкновенно погибель с ним приходит. Есть такие люди, что от своей природы, а иногда и по натуральной погрешности нации, во всякое дело вмешиваются и безрассудно вступают. Премудрый весьма этого избегает, чтобы лучше ничем не быть обязанным, чем в этом успех иметь. Хотя к началу чего иногда приступит, однако же от исполнения этого действием весьма себя охраняет.

Регула 48

Что более кто имеет основания, тем совершеннее человек. Внутреннее всегда вдвое наружного быть должно. Есть много таких людей, что кроме стен ничего не имеют, чего ради дом их за недостатком фундамента совершен быть не может. Сени представляют дом, а передняя – все палаты. Такие не имеют ничего твердого или на чем бы основаться можно было. На первом комплименте, весь разговор с ними закончится, затем что они в начальном разговоре так скоро поскачут, как неаполитанские лошади, а потом вдруг остановятся и замолчат. Слова скоро иссохнут, если разум бесплоден. Таким легко обмануть тех людей, которые, подобно им, ничего кроме виду не имеют. А разумных уже весьма трудно провести, для того что они немедленно узнают, что сперва упомянутые люди внутри пусты.

Регула 49

Он всем обладает, а им никто и никогда не может обладать. Его испытание так глубоко проходит, что разум других совершенно узнает, и взглянув на человека, познает, что в нем. Угадывает его состояние и самые сокровенные тайны. Такой остр к рассуждению, медлен к осуждению, благорассуден в получении пользы и удобен ко всему.

Регула 50

Человеку таким должно быть, чтобы самому перед собою не краснеть. Делам своим никакого правила, кроме собственной совести, не надобно. Человек повинен более своему природному страху, чем всем заповедям благодарить, а для того, что он его удерживает от всякого зла.

Честный человек не так боится суда со всеми властями, как опасается повредить свою честь и добрую совесть. Кто самого себя боится, тот может многие школы учить.

Регула 51

Доброе избирание высокий смысл значит; а одного ума с наукой к благополучному житию недовольно, так как нет такого совершенства, в котором бы какого-то недостатку не было. Избрание лучшего – двойная польза разуму. Многие имеют ум высокий и знание от науки полученное, а когда придет до избирания лучшего, тогда все их науки пропадают, и сами они не знают, за что лучше взяться. Чего ради доброе избирание, великий дар от Бога.

Регула 52

Собою обладать великое дело. Это творящий имеет сердце царское и нрав великодушный, поскольку крепкого человека очень трудно на гнев подвигнуть. Страсти суть бури душевные, и когда они восстанут, то дух весь болеет. Если же эти ветры до рта дойдут, тогда честь в наибольшем страхе бывает. Чего ради так твердо человеку собою владеть надобно, чтобы сердитым в счастье, а безрассудным в несчастье не прослыть. Кто эту страсть побеждает, того в похвалах непобедимым прославляют.

Регула 53

Что разум с рассуждением на мере поставил, то прилежание немедленно исполняет. Безмерная поспешность есть пристрастие таких безумных, которые, не рассмотрев бед и не рассудив страхов, во всякое дело мечутся без памяти, а иногда и премудрые многим расположением и медлительностью своей погрешают, потому что остановка временем великие дела упускает, а скорое исполнение – мать счастью. Тот много сделал, кто по слову Александрову на завтра ничего не оставил, и это Августово слово [слушай, но с разумом] немалую важность в себе заключает.

Регула 54

Когда лев мертв, то зайцы на него нападать не боятся, а великодушные люди шуток не любят. Кто впервые не будет противиться, тому в другой раз трудно сопротивляться и от часу хуже будет, для того что сначала всякую трудность легко победить, а в конце уже весьма невозможно. Великодушие разума превосходит храбрость телесную; чего ради оно всегда в такой готовности как шпагу иметь надобно, чтобы ей при случае оборониться, поскольку тем защищается честь. Многие люди имели великие добродетели, но за недостатком сердца сочтены за мертвых, всегда пребывая погребенными в темноте забвения. Не без причины соединила природа в пчелах мед и жало, а в телах кость и жилы, но это для того сделала, чтобы и нрав по этому примеру имел кротость, смешанную с великодушием, а сладость, силою растворенную.

Регула 55

Не иметь суеты и безмерного к чему желания есть знак пространного и великодушного сердца. Кто собою обладает, тот скоро другими господствовать будет. Человеку надобно прежде великий путь времени пройти, пока он к центру случая достигнет. Через разумную медленность дозревают секреты и намерения. Костыль времени – более действа иметь, чем булаву Геркулеса, и Бог сам не казнит нас жезлом, но временем, а фортуна долготерпеливых с процентом награждает.

Регула 56

Это получается счастливою остротою, которую не только ничто не останавливает, но ниже самое приходящее со стороны счастье не удерживает. Иные долго думая, ни в какой обман себя не дают; а другие ни о чем не мысля, во всем способе получают. Есть такие противные нравы, которые в замешательстве наилучший успех получают. А это еще великое удивление, когда они что нечаянно сделают, то изрядно, а что рассудив и подготовясь учинят, то худо и негодно бывает; и если им в тот час чего не удастся, то уже никогда не сделается. Такие люди всегда имеют похвалу, поскольку тонкость мыслей и успехи дел их объявляют, что они превеликую остроту имеют. Торопливость есть мать счастья, и дела нечаянные происходят от ума высокого. Поскольку всему, что нечаянно, а разумно сказано или сделано бывает, почтение отдавать надобно. Того ради всякое нечаянное дело, кстати учиненное и вымышленное, похвалы достойно, так как что поспешно и счастливо, то двойную похвалу заслужило. Острота разума помогает медленности глубокого рассуждения. И все, что приходит вскорости, то упреждает советы.

Таким людям ничего нет бессчастного, поскольку они вместо предрассуждения всегда присутствие разума имеют. Нечаянные случаи принимаются за превосходство ума и себе похвалу привлекают неволею. Дела посредственные невымышленные кажутся лучше, чем нарочно составленные высокие намерения.

Регула 57

Все изрядное временно, а все, что поспешно сделано, то скоро разрушается. Чему долго быть, то нужно долго делать, поэтому все на совершенство смотрят. Несовершенное ничто не долговременно, а глубоким рассуждением учиненное все вечно. Что дорого стало, то великою ценою продается, как и самые лучшие металлы, самые тяжелые.

Регула 58

Не надобно в знании со всеми равняться, прилагать больше того труда, как случай потребует, также не оказывать никакого излишества в науках и силах своих. Добрый сокольник никакой другой прикормки птицам не дает, кроме той, которой их поймать может. Ты весьма от суетного самохвальства хранись и всего не презирай, иначе тем потеряешь хвалу. Надо всегда что-нибудь нового в запасе иметь, с чем бы завтра появиться можно было; постольку всякий день новую пробу имеет. Этим способом всегда в кредите и хвале будешь, а больше тем, если никому границ своего острого разума не покажешь.

Регула 59

Кто в дом счастья воротами забав входит, тот обыкновенно оттуда калиткой печалей выходит, чего ради большее искусство в том состоит, чтобы оттуда счастливо выйти, чем с всенародной похвалою войти. Это обыкновенная доля людей счастливых, что они всегда начало очень благополучное, а конец печальный имеют. Не в том подлинное благополучие, чтобы иметь от людей похвалу вовремя входу, поскольку сей прибыток все имеют; но сие главнейшая трудность, чтобы ту ж самую похвалу во время исходу получить. Весьма мало таких сыщется, кого б сожалели, редко случается, чтоб фортуна исходящих провожала. Поскольку как она привыкла ласкательным и лестным лицом принимать входящих, так равно имеет обычай с гордостью и повернувшись спиною провожать исходящих.

Регула 60

Иные родятся умными и от часу умнее становятся, будто бы уже они на половине пути совершенства были. Рассуждение с летами и искусством приходит, чего ради такие люди разумнейшие бывают. Они легкомысленность, как искушение своей мудрости, в великом омерзении имеют, а тем более в случаях дел статских, которые по своей крайней важности великой и весьма надежной тайности требуют. Такие люди должны быть в знатнейших статских чинах или, по крайней мере, советниками главных правителей государства.

Регула 61

Эта великая отмена во многих добродетелях. Ни одного из великих не найдется, в котором бы главнейшего порока не было. Посредственность не очень великий способ к похвалам. Превосходство в высоком достоинстве отменяет от подлости; и возносит славу человека достойного. Прославишься в низком чину, подобно тому как бы быть великому в малых. В чем больше забавы, в том меньше славы. Превосходство в вещах высоких подобно самовластию, которое, возбуждая похвалу, от всех любовь получает.

Регула 62

Многие в употреблении разума на зло признают свое удовольствие. Пункт чести опасен, и бессчастного конца достоин. Добродетель министра умножает славу государя его. Как честь, так и бесчестье, учиненное образу, восходит на первообразное. Слава всегда почитает начало, и никогда о том не говорит, что он имел плохих слуг, но только об одном человеке упоминает, добр или зол кто был. Чего ради слуг и министров весьма осторожно избирать нужно, поскольку от них зависит бессмертная слава.

Регула 63

Ежели незаурядность помогает первенству, то оно вдвое славно, быть первому в подходе – великая прибыль, поскольку тем ровные карты выиграешь. Многие бы в своем чине славными были, если бы другие в том их не опередили. В разделе славы первые имеют право старшинства, а другим малая часть из того достается, но и в том еще спор бывает. Это последним немалая печаль, а для того что люди будут думать, будто они во всем другим последуют. Самые мудрые всегда ищут новой дороги, по которой бы им прийти к совершенству славы, но таким образом, чтобы мудрость к тому предводителем была, так как разумнейшие новостью дел написали себя в реестр героев. Некоторые лучше хотят быть первыми второго класса, чем вторыми первого ранга.

Регула 64

Как разумная жена человеку – самое главное благополучие в жизни, так это знание – самое полезное искусство в обхождении. Худые ведомости ни к слушанью, ни к сказанию негодны. Никому, кроме полезных, ворот отворять не нужно.

Есть такие люди, что ушей своих кроме льстецов и ласкателей никому не отворяют; иные ложные ведомости охотно слушают, а другие и одного дня без ссоры прожить не могут, подобно, как Митридат без яда. Великое зло – всю жизнь свою печалиться, но дать другому забаву, в каком бы тесном обязательстве кто с кем ни был. Никогда не надобно против самого себя грешить во угодность тому, кто о чем советует тебе, а сам того избегает.

Чего ради это, в подлинное себе наставление приняв, не делай никому такого угождения, из которого бы тебе самому печаль произойти могла, поскольку лучше другого отпустить с неудовольствием, чем самому в печали остаться.

Регула 65

Оно так же, как и разум, с годами растет. Острый ум поощряет желание, желание умножает наслаждение, а по пространству остроты делается вывод о доброте знания. К удовольствию сильной остроты великого способу потребно, так как здоровый желудок многих яств, так высокий разум славнейших вещей требует. Преизрядные диковины боятся совершенного в себе искусства, а наибольшие совершенства не смеют прогневать знающего. Поскольку совсем совершенных вещей очень мало, того ради на них похвалою весьма скупо быть должно. Знание больше всего получается в компаниях и через многое с человеком, знающим обхождение, заимствуем его знание, а это немалое счастье, кто с такими людьми обходится. Всякими мерами берегись, чтобы ничего не ругать, поскольку то крайнее безумство и безобразие злейшее худого знания есть. Многие бы желали, чтобы Бог сотворил другой свет и иные красоты, только для одного удовольствия глупой их фантазии.

Регула 66

Многие смотрят больше на власть, чем на случаи, однако же власть за бесчестье – не весьма надежная порука, а образа обыкновенно злое следствие получает. Победитель ни о чем ответ давать не должен, мало таких людей, которые правду и обстоятельства узнать могут, но всякий рассуждает по случаю, чего ради никто своей чести не теряет, если в чем успевает, счастливый конец все дело венчает, какие бы кто на это способы ни употреблял. Немалая мудрость, кто умеет искусство противным искусством победить, если иначе желаемого получить нельзя.

Регула 67

Большая часть похвалы о вещах от удовольствия других зависит. Как зефир – цветам, так почтение – добродетелям, пища и жизнь. Есть чины всеми хвалимые, а другие хотя и высоки, однако никто их не ищет. Первые получают любовь от всех, поскольку их весь свет видит. А другие хотя и очень велики, но за своим неудобством меньше прославляются. Между их обладателями есть победители наиславнейшие, через это короли Арагонские, прославясь, получили титулы великодушных героев. Чего ради добродетельному человеку такие чины избирать нужно, где бы можно было от всех бессмертную славу получить. Одни почитают достоинства трудные лучше славных, что хотя и немногие, однако самые избранные люди весьма хвалят, так как это им приятнее, чем похвала многой подлости, которая великие предприятия называет удивлением.

Регула 68

Иногда нужно напомнить, а в другое время нужно посоветовать. Некоторые могли бы изрядные вещи сделать, если бы о том думали, и тогда им добрый совет очень нужен, поскольку тем все, что им полезно, напомнить могут. О нужном твердый разум и скорое рассуждение иметь есть главнейший талант человека; поскольку этим недостатком многие дела уничтожаются. Разумному должно свечу носить, а несмышленому нужно искать свет ее. Первый в себе умерен, а второй нет, поскольку разумному довольно того, чтобы он незнающему только дорогу указал.

Регула 69

Великий тот человек, кто подлых обычаев на себя не принимает! Это немалая мудрость, чтобы о себе самом рассуждать, также знать и упреждать свой собственный нрав, чтобы можно было преодолеть большие трудности и тем различие между природою и наукою совершенно узнать. Познание себя есть обращение на истину, бывают такие монстры невежества, которые на одном часу изменяя мнения и нравы свои, вступают в вещи весьма противные и жестокости собою обладать допускают, которая не только волю, но разум и рассуждение портит.

Регула 70

Не всякому все давать. Умный отказ такая же великая важность, как знание позволить. Этот пункт владеющим особенно нужен, поскольку приятный и учтивый их отказ лучше грубого обещания. Иные просящих тотчас не тем встречают, и то их лучшее слово, а хотя уже потом и все по просьбе их сделают, однако же просящие сначала грубо им сказанное: «Нет», – это дарование неприятно принимают. Прямо на отказ ничего говорить не нужно, чтобы тем людей в отчаяние не приводить, но всегда часть надежды для услаждения горести будущего отказа оставлять следует.

Учтивость всегда может наполнять пустое место милости, а добрые слова награждают недостаток благодеяния. «Нет» и «Да» скоро сказать можно, но прежде нужно долго подумать, нужно ли и как их выговорить?

Регула 71

Разумный человек никогда нравом или пристрастием в это прегрешение не впадает, но в добром всегда равным пребывает, а это есть знак доброго рассуждения. Хотя человек временами в чем-то и изменится, однако это больше для перемены дел и случаев делает, зная, что всякое непостоянство премудрости противно. Есть такие люди, которые всякий день в себе так переменны, что разум имеют каждый день, а волю и поступки ежечасно. Что им вчера было противно, то сегодня приятно, и для того всегда от своих дел и поступков отрекаются, что они сами не свои.

Регула 72

Нерешительность хуже злого решения. Вода в стоянии больше, чем от течения портится. Много таких нерешительных людей, что без принуждения ничего не делают, а происходит сие не от тупости ума, [которой в себе остр и смел], но больше от природной их медлительности. Знание в размышлении полезного – есть примета великого разума, а это уже и того более, чтобы о каком деле твердое намерение получить. Кто ни в каком рассуждении не останавливается, тот рожден к великим чинам, поскольку острота понятия и твердость рассуждения облегчают знание и исполнение всяких дел такого острого ума, и все, что до рук его дойдет, то уже конечно им сделано будет. Один из сих премудрых целому свету закон предписал. Такие люди все смело делают, поскольку счастье их во всем охраняет.

Регула 73

Это есть поспешная острота разумных людей, которые одним забавным словом из великого лабиринта выходят. Одна их приятная усмешка великих ссор избегает. Этим славнейший из генералов полагал основание своей славы. Слово эквивочное, [то есть такое, которое в двояком смысле и на обе стороны толковать можно], всякую противность приятно украшает. Никому ясно не открываться есть мудрость и наибольшая безопасность в свете.

Регула 74

Дикие звери бегают от человека, а трудный доступ есть прегрешение таких людей, у которых честь изменила нравы. Отбиванием народа никогда в кредит прийти невозможно. Каждый взору этих жестоких тигров страшится, а кто по несчастью своему до них какое дело имеет, тот к ним на аудиенцию, словно как на бой со львами идет, имея больше страха и трепета, чем предосторожности. Когда такие люди высоких чинов не имели, то ко всем ездили и всех приятно принимали, а получив знатные достоинства, ни на кого уже и не смотрят. Достоинство их требует благоприятности ко всем, а злонравие и гордость их от всех людей отвращает, и так для отмщения этой злобы, нужно их одних оставить, чтобы не имея обхождения с людьми, только безумнее были.