Читать онлайн Намасте. Пыль дорог

Глава 1

Посетить Индию моя Ленка хотела всегда. Есть в ее поведении и взгляде на жизнь что-то, что очень близко буддийской и индуистской философии. Я-то о ней знаю весьма поверхностно и в основном из песен Владимира Высоцкого: «Если дуб, как дерево, родишься баобабом», но чувствую, что необходимо изучать эту религию и философию, или хотя бы познакомится с этим образом мыслей, побывав в тех странах, где он превалирует.

А вообще у нас в семье как-то сложилось, что я выполняю просьбы Ленки, связанные с поездками. Это потому, что направления, выбранные моим малышом, совпадают с моими желаниями, а главное с возможностями, и связаны они в основном с нетрадиционным туризмом, это не поездки типа «растопить сало» на пляжах Турции или Египта. Хотя поваляться на песочке иногда тоже хочется.

Но собраться посетить далекую страну это одно, а сделать, это совершенно другое.

Итак, началось все с кино, в те времена, когда кинотеатры нового формата только появились. Наши друзья однажды пригласили нас сходить в такой кинотеатр и посмотреть фильм «Вертикальный предел». Мало того, что до этого момента мы вообще не ходили в кино уже лет двадцать, и мои воспоминания о подобного рода похождениях уходят в далекое прошлое, когда билет на утренник стоил десять копеек. И какая это была радость, пойти на фильм про индейцев, сесть в первый ряд и наблюдать, как главный индеец всех времен и народов из дружеской нам Югославии Гойко Митич, бойко расправляется с проклятыми бледнолицыми. Мы с Ленкой предпочитали книги и активный образ жизни на воздухе. Отбиться от приглашения я не смог и пришлось тащиться на другой конец города, так как кинотеатров нового типа тогда даже у нас в Питере было очень мало. Только – только начинали строиться. Фильм произвел на меня, наверное, такое же впечатление, как «Прибытие поезда» в начале двадцатого века на ковбоев в Техасе. Хотелось спрятаться или сбежать из зала, пока не накрыла лавина.

Картина рассказывала о восхождении на одну из самых труднодоступных вершин Гималаев. После ее окончания друзья пригласили нас к себе в гости.

– Ребята, поехали к нам. Я вам покажу мой фильм, который снял в прошлом году, когда мы путешествовали по Непалу, – предложил наш друг Миша.

Нам стало любопытно, к тому же мы все еще находились под впечатлением увиденного.

– Поехали, – бодро согласился я.

Ленка тоже не возражала.

– Только вы не увидите в нем таких перипетий, как в фильме. В кино много вымысла. Любой более или менее опытный альпинист скажет, что такого произойти не может, – прокомментировал сюжет фильма Миша.

– А мне понравилось. Столько наворотов. А если не знаешь специфику, то вообще все кажется, здорово и логично, – усмехнулся я.

Мы быстро доехали. Его жена Лена приготовила нам всем чаю, пока Мишка возился с установкой кассеты. В голову лезло одно воспоминание, которое ярким пятном озарило сознание.

В моей практике было уже одно неудачное восхождение на Эльбрус. В далекой молодости я ездил отдыхать в Приэльбрусье и остановился в гостинице «Азау». Уж не знаю, есть ли она сейчас и какое носит название. Человек я был весьма общительный, быстро перезнакомился со всеми местными инструкторами, с такими же юными парнями, как и я, и таскался с ними по предгорьям. Они водили туристов по горным маршрутам, а я шастал рядом и чем мог, помогал и тем и другим. В те времена на Кавказе была такая традиция. Ежегодно на Эльбрус отправлялась довольно большая группа альпинистов и штурмовала вершину. Конечно, не все доходили, но принимало участие довольно много народу. Восхождение это посвящалось известному местному альпинисту, который покорил Эльбрус раз сто, а может и больше. В последний раз аксакал забрался на вершину, будучи уже совсем в преклонном возрасте. Ему было больше ста лет. Фамилия из памяти стерлась, а вот его достижения до сих пор меня впечатляют. Но тогда мне казалось, что сбегать на Эльбрус это почти, то, же самое, что сгонять за портвейном в ближайший магазин. Как я ошибался!

Видя мой боевой настрой, мои новые друзья предложили вместе с ними сопровождать группу туристов на вершину. Я с радостью согласился. Приготовления были быстрыми. Панама на голову, кеды марки «Красный треугольник», была такая фабрика, шикарные кроссовки с ромбиками по краям на ноги, и вот я воображаю себя на вершине. Но реальность оказалась не столь радужной. Пришлось тащить тяжеленный рюкзак со снаряжением, хотя вначале меня это даже прикалывало. Гостиница «Азау», насколько я помню, находится на высоте около 2500 метров. Дышать там и так трудно, а тут еще довольно тяжелая поклажа. Но народу набралось много, около сотни человек, и я приободрился. Все веселые, возбужденные, одни только инструкторы, почему-то увяли.

– Ребята, вы, почему такие озабоченные? – весело поинтересовался я.

– Да народу в этот раз довольно много. Снимать с горы придется почти всех.

– Это еще почему? – не понял я.

– Да профессионалов здесь человек двадцать, остальные чайники, как ты, и до вершины не дойдут.

Они показали мне на стоящую отдельно от всех группу людей. Их было и в самом деле человек двадцать пять. Среди них были и женщины. Снаряжение альпинистов не сильно отличалось от нашего. Тогда я не понимал разницу в обуви, куртках, веревках, ледорубах и прочих необходимых и жизненно важных в горах вещах. Казалось, что все барахло одинаковое и принципиальных отличий не имеет.

– Да что тут идти, – не унимался я, – всего-то три километра?

– Это по горизонтали три километра, а по вертикали, скоро сам все поймешь. Тронулись, – проговорил Саид, самый старший из нашей группы инструкторов.

А выглядел он довольно примечательно, среднего роста, крепкого сложения, около 30 лет, но украшала его рыжая кучерявая шевелюра. Этот Саид сильно смахивал на одуванчик. Как уж такой рыжий и кучерявый уродился на Кавказе, мне тогда в голову не пришло, но внешность запомнилась.

Так с шутками и прибаутками народ тронулся в путь. Сначала все шло довольно весело. Все шутили и куражились друг над другом. Только опытные восходители быстро обогнали основную группу туристов и исчезли из поля зрения. Я тоже чувствовал себя вполне сносно, хотя за плечами у меня висел рюкзак со снаряжением килограмм в двадцать пять. Молодой, здоровый и тренированный, казалось, что я, как горный козел взберусь на вершину за пару тройку часов. Оказалось, что точно козел, но далеко не горный.

Первые туристы, которые заскулили и запросились обратно, были ребята из Ставрополя. Они пробухали три дня в гостинице и уже на начальном этапе было ясно, что они не пройдут и пятьсот метров вертикали. Так и случилось. Саид нахмурился.

– Саид, да пусть идут себе с Богом, вниз, – прокомментировал я сложившеюся ситуацию.

– Нельзя. Я должен дать им сопровождающего. А потом он должен догнать основную группу. Таких бухариков еще будет много. У меня на всех людей не хватит.

Саид скомандовал привал, и вся группа попадала на рюкзаки.

– Ребята, кто не уверен, что сможет идти дальше, лучше именно сейчас вернуться в лагерь. Дальше восхождение будет еще труднее, и спустить вас с высоты четыре тысячи метров гораздо сложнее, чем сделать это сейчас.

Набралось довольно много желающих закончить, так и не начавшееся восхождение. Среди обессиливших были люди в возрасте, кто не рассчитал свои силы, девушки, которые поняли, что альпинизм и горный туризм не их хобби, ну и конечно ребята, злоупотребляющие алкоголем. Тем совсем было худо. Так набралось человек тридцать. Саид выделил им одного из инструкторов и велел возвращаться в лагерь. Эта группа не добралась и до станции Мир, где проходит канатная дорога.

– Ну, слава Богу, что хоть эти дурни возвращаются. А то возись с ними на высоте. Ну что заставляет этих ребят так пить? А Саня? – обратился ко мне Саид.

– Так вся страна пьет, – философски отреагировал я, – что еще остается. Наши отцы пили, деды пили, да и веселее на жизнь смотреть под градусом.

– Ну, у тебя и философия! – удивился Саид.

Я тогда не знал всех тонкостей разных религий. Саид-то был мусульманином, а Коран запрещает употреблять алкоголь. Но мне было все по-барабану, да и сам Саид смутно представлял, кто такой Аллах и Мухаммед. Что-то слышал, отец говорил, да дед проповедовал. А так мы были простые советские мальчишки без роду и племени, без веры и памяти. Верили, конечно, в победу коммунизма, но где тот коммунизм, никто толком не знал, да и не все верили. В крупных городах кроме комсомола и альтернатив то никаких не было, а здесь на Кавказе, хоть отцы и деды талдычили своим детям о пророке Мухаммеде и вере в Аллаха. В одно ухо влетало, а в другое вылетало, но что-то все же оставалось. Уважать и слушать старших у них в крови, не смотря на бульдозер под названием Советский Союз.

Большая группа под сопровождением проводника, выделенного Саидом, двинулась в обратный путь. Теперь они уже не галдели, как стая ворон у амбара с зерном а, тихо понурив голову, плелись за провожатым. Я тогда еще не знал, как им повезло. Все остальные после недолгого отдыха двинулись дальше. Небольшая передышка пошла мне на пользу. Дыхание восстановилось, и настроение заметно улучшилось.

– Ну, теперь дело должно пойти шустрее, – бодро обратился я к Саиду.

– Да, теперь станет чуть легче, – согласился со мной старший проводник.

Он оглядел оставшихся, сделал пару замечаний по амуниции и рюкзакам и поскакал по камням во главу колонны. Группа из профессионалов уже давно нас обогнала и скрылась за перевалом, а точнее за грудой камней, сильно напоминающей каменоломню.

Кто хоть раз был в горах, поймет меня. После перехода, часа через три, я почувствовал, что с организмом что-то происходит. Появились мухи перед глазами, затошнило, застучало в висках и что самое неприятное, сильно заболела голова. Я, конечно, что-то слышал о горной болезни, но как она ощущается, и какие у нее симптомы не имел ни малейшего понятия. Да и тошнило меня до этого времени только от выпитого больше всякой меры дешевого портвейна. Но в горах я не пил, вел правильный образ жизни, даже девушками не увлекался, потому что их на такой высоте просто не было. И тут начались такие проблемы. Сначала я держался, скалил зубы в улыбке и пытался подбодрить остальных. Но на мои плоские шутки народ уже не велся, все как роботы передвигали ногами и пыхтели. Рюкзак, как-то вдруг стал весить, наверное, килограмм пятьдесят. Моя гордость, кроссовки фирмы «Красный треугольник», ордена хрен знает чего, с ромбиками по бокам, стали ужасно натирать ноги. Метров через сто вертикали, я понял, что если сейчас Саид не объявит привал, то я просто упаду под тяжестью рюкзака и он будет моей надгробной плитой. Но остальные были еще хуже. У меня хоть было несколько дней на акклиматизацию, пока я таскался с ребятами по горам недалеко от гостиницы «Азау», а те сумасшедшие, которые решили с кондачка сбегать на Эльбрус, выглядели, как мертвецы из Голливудского фильма. Но и Саид видел все это, и наконец разрешил сделать остановку.

– Все. Привал. Отдыхаем тридцать минут.

– Саид, люди не дойдут и до «Приюта одиннадцати», – пытался я выглядеть бодрячком, как будто сам чувствовал себя намного лучше остальных.

– До следующей стоянки они дойдут, а вот дальше их придется спускать, – уставшим голосом ответил Саид, – а ты сам-то как?

– Да пока держусь.

– Выпей побольше воды и вот тебе шоколадка. Съешь ее, станет немного легче.

Он протянул мне довольно замызганную плитку шоколада «Аленушка», отломил половину и всучил ее мне в руку. Как ни странно, пить не хотелось, да я почти и не вспотел. В те времена на мне не была сала и даже мяса, только кости, жилы, мослы и член, как говорили девчонки. Но по совету Саида я выпил из фляги пол-литра воды и засунул в рот «Алёнушку». В тот момент мне казалось, что этот кусок смеси желудей, сои и кофейной пыли из индийского кофе по 6 рублей, самый лучший деликатес на свете. Однако, несмотря на столь сомнительное питание, минут через десять мне стало немного лучше. Уж, не знаю целебные ли свойства столь знаменитой тогда шоколадки или мой молодой, не измученный нарзаном организм быстро восстановился, но я более оптимистично посмотрел на окружающий мир. А мир этот был не столь замечательный, как казалось в начале пути.

Почти все оставшиеся на тропе туристы выглядели измученными, в глазах тоска и немой вопрос «Когда это все закончится?». Но все еще только начиналось. Кстати, этот вопрос я себе и по сей день задаю, когда в горах становится не на шутку трудно.

– Говорила мне мама: «Не ходи, сынок, в горы». Так ведь я не послушался и потащился. Родителей надо слушаться. Они плохого не посоветуют, – снова попытался я сострить.

На этот раз многие улыбнулись и даже захихикали.

«Значит не все потеряно» – подумал я.

– Подъем, ребята! Идем до «Приюта одиннадцати»! – бодро прокричал наш железный Саид.

Народ нехотя подхватил рюкзаки, с большим трудом оторвал задницы от камней и выстроился в линию.

– Идти осталось недолго. Потерпите, – уже не так задорно проговорил старший проводник.

С трудом, передвигая ногами, мы тронулись вверх по тропе. Кто хоть раз ходил в горы, особенно на приличной высоте, меня поймет. После десяти минут хода, все были измучены настолько, что многие были готовы двинуться бегом вниз, обратно в гостиницу или базовый лагерь у подножья. Бросить все к чертовой матери и бежать от этих гор. Ни стыд быть прозванным слабаком, ни укоризненные взгляды еще кое-как державшихся друзей уже не могли сдержать эмоций и истерик. Как-будто и не было почти сорокаминутной остановки на отдых. Ноги не слушались, дыхание становилось частым и прерывистым, плечи налились свинцом, а сердце выскакивало из груди. Никакие прекрасные виды горбатого Эльбруса и изумительной Ушбы уже никого не впечатляли.

«Лучше бы я умер внизу» – было написано на большинстве лиц ребят.

Но люди шли вперед, ругались, ворчали, две девушки даже плакали, но тащились за остальными. Саид и остальные проводники уже ничем не могли им помочь. Нужно было просто пройти триста метров вертикали. Только тогда я понял, какая космическая разница между пройти пятьсот метров вверх или пять, десять километров по равнине. Даже сравнивать не охота. Но тогда, я, как все остальные, перебирал ногами и с надеждой смотрел вверх, пытаясь разглядеть этот чертов «Приют одиннадцати», до которого дойти уже не было никаких сил. А это только высота около 4000 метров.

– Еще метров сто подъема и мы на месте, – пропыхтел Саид, который уже практически на плечах тащил худенькую черноволосую девушку из Ставрополя.

Та не сопротивлялась, когда ее довольно грубо подхватывал под руку старший проводник. Ей было все равно. Она не могла ни рыдать, ни кричать, ни даже дышать.

«Ну, какого рожна, они тащатся наверх» – подумал я. – «Ведь все равно не дойдут. Только создали группе проблемы».

Я так думал, но мое состояние отличалось от состояния этой девчонки совсем немногим. Я еще чуть-чуть дышал. Вот и вся разница.

– Еще минут пятнадцать, и мы у цели! – прокричал Саид, чтобы все слышали.

Народ сразу приободрился и пошел быстрее. Даже до девочки из Ставрополя сквозь затуманенное сознание дошло, что скоро лагерь, скоро отдых. Но не тут-то было. Группа прошла минут двадцать, а затем еще двадцать, но долгожданного лагеря на горизонте не наблюдалось.

– Саид, мы что заблудились? – шепотом спросил я у проводника.

– Саня, хоть ты заткнись, а! Где тут можно заблудиться? Просто группу иначе до стоянки не довести. Все попадают, и нам уже будет не стащить их ни вниз, ни затащить наверх. Это маленькая ложь во благо. Скоро дойдем. Терпи.

Остальные тоже в непонятках смотрели то на меня, то на Саида, то дергали за рукава остальных проводников.

– Скоро стоянка. Потерпите немного – был их ответ.

Наконец, я увидел сквозь начавшийся появляться туман очертания какого-то строения.

– Все, пришли, – наконец услышали мы долгожданный голос Саида.

Народ воспрянул духом и уже весело (если это сравнение вообще здесь уместно) пополз наверх. Эта легкая и незначительная, как мне казалось, прогулка, показала всю серьезность горного туризма. «Приют одиннадцати» чем-то напоминал построенный великанами дзот времен Второй Мировой войны. Довольно убогое здание. Но мы все-таки дошли и все были счастливы. Впереди ждал долгожданный отдых, горячее питание и радушный прием.

Дежурные быстро приготовили поесть. Кто смог, тот принимал в этом участие. Палатки расставили и все трупами повалились на лежаки. Саид принял решение, что завтра утром большая часть спуститься вниз, а самые отмороженные или физически готовые начнут восхождение.

– Саня, ты как? – спросил проводник, – завтра идешь с нами?

Как я хотел ответить: «Пошел к черту, я еду домой», но, конечно, передумал и произнес:

– Ребята, я с вами.

У меня уже не было такого оптимизма, как в начале пути, но и окончательно я еще не сдался.

– Многие считают, что восхождение на Эльбрус простая прогулка и относятся к этой вершине без должного уважения. Вот поэтому на Эльбрусе со времен первого подъема погибло больше людей, чем на Эвересте, – успокоил меня Саид.

Наутро голова сильно болела, и слегка подташнивало. Как я завидовал ребятам, которые спускались вниз. Почти все бодро собрали свои манатки и засеменили вниз в гостиницу под сопровождением двух проводников. У «Приюта» осталась небольшая группа во главе с Саидом. И что самое удивительное, среди оставшихся отморозков-любителей была и эта странная девчонка из Ставрополя. Я во все глаза пялился на нее и не мог скрыть удивления, насмешка слетела с моих губ:

– Девушка, – официально начал я, – вы с ума сошли. Только вчера вас тащили волоком до стоянки, а сегодня вы собрались лезть на Эльбрус.

Она не обиделась на мой грубый выпад, а просто улыбнулась в ответ и проговорила:

– Я сегодня чувствую себя значительно лучше. Я дойду.

Я повернулся к Саиду, в моих глазах стоял немой вопрос. Саид пожал плечами «Мол, что с нее взять, раз увязалась, пусть идет».

– Я тебя на себе не потащу! – уже совсем грубо бросил я в ее сторону.

– И не надо, я пойду сама, – ответила девица и нахмурилась.

Кроме нас с этой самой девчонкой в группу входило еще пять человек и трое проводников. Она была единственной девушкой, которая собралась подниматься дальше. Профессионалов, которые уже упилили с утра, в их состав входили женщины, я не считаю. Одним словом, к ней стоило присмотреться. Заморыш как заморыш, но довольно миловидный. Маленького роста, чернявая, с короткой стрижкой и с небольшой грудью. Я поймал себя на мысли, что даже не знаю, как ее зовут.

«Представится еще случай познакомиться поближе, когда попросит меня о помощи» – про себя ехидно подумал я.

Тем временем все было готово к дальнейшему пути. Остальные ребята были старше меня. Троим, по моим прикидкам, было за тридцать, но я мог и ошибаться. В определении возраста я не силен. Все были сосредоточены и бледны. Веселья не наблюдалось. Я тоже не стал вставлять свои плоские шуточки в обмен фразами перед переходом.

– Ребята, – обратился к нам Саид, – путь предстоит тяжелый. Дальше пойдем по снегу и леднику. Кошки я у всех проверил. Одеты все тепло. Все необходимое у нас есть. Еще раз спрашиваю: «Все готовы идти дальше?»

Мужики, как по команде, повернулись к девчонке из Ставрополя. Та смутилась и покраснела, однако довольно бодро ответила за всех:

– Все. Мы готовы.

– «Вот-те раз. Шмакодявка уже за всех отвечает» – подумал я, и она мне еще больше не понравилась.

Однако ее не поставили в конец группы, а определили идти передо мной. Теперь я был вынужден смотреть на ее слегка кучерявые волосы, пробивающиеся из-под шапки и на довольно симпатичную задницу, в облегающих спортивных штанах.

«Ну, хоть с этим повезло» – уже не так сильно расстроился я, глядя ей в «спину».

По плану нам предстояло подняться до скал «Пастухова» на высоту 4800 метров для прохождения следующего этапа акклиматизации и вернуться назад. Тем самым мы проверяли оборудование, привыкали к высоте и друг к другу. И только на следующий день, а точнее ночью, уже штурмовать Эльбрус.

С грехом пополам группа добралась до этих чертовых скал, народ не скулил, не ныл, как в песне у Высоцкого, но бодрости тоже не наблюдалось.

Ни о каком времени, в которое мы должны были уложиться, чтобы понять свою физическую кондицию, разговора не было. Хотя бы дойти до верхних Пастухов и вернуться обратно, да хоть ночью. А ведь это был верный путь не испытывать судьбу и повернуть назад. Дойти до скал Пастухова и вернуться, нужно было за три, максимум четыре часа, если наверху курить бамбук. А наша группа затратила на всю байду почти восемь часов, что говорило о полной несостоятельности нас, как альпинистов.

Девчонка, молча крутила задницей перед моим носом, но не жаловалась и не просила о помощи. Подъем только до 4500 занял около четырех часов. Все устали и по команде проводника: «привал», упали в снег, точнее в лед лбами. Ночью сильно подморозило и поначалу, идти было легко, насколько легко идти на высоте более 4000 метров, поскольку «кошки» крепко вбивались в лед. Но солнце растопило гребель и ботинки стали вязнуть в мокром снегу, что значительно усложняло движение. Мы валялись в этой мешанине, не обращая внимания на просьбы Саида встать, чтобы не отморозить себе яйца. Первая поднялась эта пигалица и подхватила свой рюкзак. Тут уж и нам стало как-то не по себе, пришлось оторвать задницы, подняться и набросить свои рюкзаки. Последние сто метров вертикали дались с большим трудом, и времени на этот участок было затрачено немало. Но, как бы то ни было, первый сложный этап был завершен, мы добрались до намеченной точки, оценили ситуацию, в какой завтра ночью окажемся и тронулись в обратный путь.

Вернувшись в лагерь, группа рассосалась по палаткам, приводя себя в порядок. Вечером незатейливый ужин и песни под гитару. Кто приволок инструмент на такую высоту, я так и не понял, но играть было приятно. Сначала я стеснялся брать ее в руки, но потом, стряхнув с себя мальчишечьи комплексы, взялся за гриф. Опыт игры зимой во дворе дома или под грибком детского садика у меня, как у обычного дворового, советского пацана был. Немного настроив гитару под себя, я завыл. Но пел, по всей видимости, неплохо, поскольку после окончания первой серенады раздались хлопки и просьбы спеть еще.

Краем глаза я увидел нашу пигалицу, которая удобно устроилась в тени палатки и неотрывно смотрела на меня. Пришлось, как тому петуху, выставить грудь и заголосить еще сильней. Единственная проблема, не хватило дыхания, высота брала свое и после очередной песни я сдулся, отложив в сторону инструмент.

Были и еще попытки у других парней, но так активно им не хлопали, во всяком случае, мне так тогда казалось. Девица, посидев еще минут десять, после моего сольного концерта, скрылась в палатке и больше я ее до утра не видел. Народ вяло разошелся по своим местам и лагерь затих. Сна не было ни в одном глазу не только у меня, но все делали вид, что спят или дремлют.

Часа в два или в три ночи нас поднял Саид. Проверив в очередной раз снаряжение, мы выстроились в линию и, пошатываясь от бессонницы и усталости, тронулись на штурм.

Поначалу все шло довольно прозаично. Наша группа, пыхтя и шаркая ногами по камням, а затем по замершему снегу, поскольку ни хрена не было видно, медленно продвигалась к намеченной цели. Но погода стала меняться. Поднялся сильный пронизывающий ветер, видимость ухудшилась, и наш главный проводник Саид занервничал. Он что-то бурчал себе под нос, глядя по направлению к вершине, которую было не видно из-за тумана.

– «Вот она где, наша задница» – про себя подумал я.

А тем временем группа вступила на ледник, наклон подъема увеличился и проблем прибавилось. Саид остановился и велел надевать кошки. Мы плюхнулись на гладкий лед и принялись натягивать железяки. Руки тут же замерзли и не хотели слушаться. Минут через тридцать мы все-таки закончили и посмотрели на Саида. Лицо у того было озабоченное.

– Идем связками по три человека. Расстояние будет не больше двух метров. Пристегните карабины и будьте внимательней.

Уже никто не ныл и не пытался спорить или возражать. В мою связку попала эта злополучная девчонка и парень из Казани, которого звали Славиком. Он был значительно старше меня и, по всей видимости, обладал кое-каким опытом по восхождению. Он шел медленно, с силой вбивая ботинки в твердый как сталь лед. Мы последовали за ним. Группу замыкал Саид. Впереди виднелась красная шапочка еще одного неразговорчивого проводника Казбека. Он был точно самый настоящий Казбек, даже по-русски говорил с сильным акцентом.

Как ни странно, эта девчонка держалась молодцом. Не ныла, не просила понести ее рюкзак или сделать остановку. На высоте около 4600 метров, еще до Пастухов, сделали остановку. Эльбруса я так и не разглядел, не было видно даже самих скал. Туман и сильный холодный ветер, от которого слезились глаза, мешали внимательно рассмотреть окружающий пейзаж. Да и пейзажа-то никакого не было. Белое и темное безмолвие, с редкими проталинами или выступающими камнями, отдающий голубизной лед и серое застиранное небо. Чернота ночи с легкими признаками рассвета.

«Какая тут к черту романтика» – подумал я – «Смотреть не на что, сам чуть живой, башка раскалывается, дышать нечем. Ну, для чего я сюда потащился. Сидел бы дома или в гостинице. Смотрел бы на этот Эльбрус из окна теплого номера. Так нет же, потащился».

Мне уже было все равно, что буквально в метре от меня виднелось глубокая впадина, дна которой не было видно. Славик воткнул в расщелину ледоруб и привязал к нему наш страховочный конец. А мне было все по барабану, настолько я устал. Я валялся на холодном льду, пытаясь восстановить дыхание. Ни есть, ни пить не хотелось. Но Славик настойчиво порекомендовал нам сделать пару глотков из фляжек. Чтобы он отвязался, я присосался и отпил довольно прилично. Но легче от этого не стало. Да и девица тоже приуныла, в ее движениях уже не наблюдалось уверенности и точности. Она спотыкалась и норовила свалиться на колени, и только пристегнутый к Славику карабин не давал ей завалиться. Просидев на льду около получаса, мы снова поднялись и продолжили свой путь. Видимость еще больше ухудшилась, и я с трудом мог разглядеть впереди идущую группу во главе с Саидом, которая обогнала нас, пока мы рассиживали на льду. Тут на нашу беду пошел снег. Сначала не очень сильный, он даже принес некоторое облегчение, попадая на лицо и остужая перегретую физиономию. Движение еще больше замедлилось. Мы даже догнали впереди идущих ребят. Но как выяснилось, Саид просто остановил свою группу и отозвал в сторону проводников. Они о чем-то довольно громко говорили, но разобрать их язык, конечно, никто не смог.

– Слава, в чем проблема? – поинтересовался я у своего старшего по группе.

– Я думаю, они обсуждают сложившуюся ситуацию.

– Ну, это и так понятно. А что тут обсуждать, надо двигать вперед.

– Они несут ответственность за нас. Видимо дальше идти при такой погоде опасно.

– Но ведь группа почти из тридцати человек уже, наверное, дошла до седловины.

– Саня, отвянь от меня. В той группе опытные альпинисты, а мы просто чайники, которым вдруг приспичило сбегать на Эльбрус.

Я не обиделся на него за столь грубое обращение, понимая, что он прав.

Наконец обсуждение закончилось, и Саид подошел к нам.

– Ребята, ситуация осложнилась. Мы приняли решение дойти до седловины, это примерно 5300, это метров 250 подъема, и если погода не улучшиться, то спускаемся до «Приюта одиннадцати» и там ждем благоприятных условий. На седловине должна быть группа из профессионалов. Они врятли пойдут на штурм при такой погоде. Будут ждать или повернут назад. Там и примем окончательное решение.

Мы подхватили наши рюкзаки и снова тронулись в путь. Снег слепил глаза, и уже в паре метров ничего нельзя было разглядеть. Так прошло около полутора часов. Двигались крайне медленно и осторожно. Тропы, видно, не было, все занесло снегом.

«Если это «капец», то какой-то холодный и мокрый», – с тоской подумал я.

– Саша, Саша, – вдруг сквозь ветер услышал я голос шмакодявки.

Я оглянулся и увидел сквозь летящий мокрый снег физиономию этой девчонки из Ставрополя. Теперь вся группа шла плотно, и девица оказалась за моей спиной. Я уже и думать про нее забыл, а тут на тебе «Саша», «Саша».

– Ну, чего тебе, – спросил я с досадой.

– Я ногу сломала, – пропищала она.

– Ну, ты даешь, – растерялся я, – а я что, доктор? Подожди, я найду Саида.

Я отстегнул карабин и стал пробираться во главу группы, где по моим понятиям должен был быть Саид. Но Саида там не оказалось, зато был молчаливый Казбек.

– Слушай Казбек, там наша коза, кажется, ногу сломала. Нужно остановить группу и посмотреть, что с ней.

Я слышал, как ругаются уголовники, строители, грузчики и прочий народ, но как ругаются кабардинцы, слышал впервые. Минут пять Казбек на дикой смеси русского и кабардинского ругал погоду, дорогу и еще что-то. Все это смутно мне напомнило сюжет из фильма «Кавказская пленница», где водитель ругал свой грузовик «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса». Вот так и Казбек, перемешивая слова бухтел:

– Будь проклят тот день, когда я начал, будь проклят тот день, когда я кончил.

Ну, и все в таком духе.

– Казбек, Казбек, – я помахал перед его лицом руками, – хватит причитать, нужно что-то делать.

Наконец до него дошла вся комичность и трагизм ситуации. Он сбросил свой рюкзак на снег и приказал всем остановиться на привал. Не все поняли, что случилось. Сквозь снег и туман различить, что же все-таки произошло, было невозможно. Я, Саид, Казбек и Славик обступили злосчастную девчонку, которая с бледным лицом сидела на выступающем камне. Едва сдерживая раздражение, Саид наклонился над ней и спросил:

– Что случилось?

– Я, кажется, сломала ногу. Она попала в расщелину, и что-то там в ней хрустнуло.

Шмакодявка кусала от боли губы и готова была расплакаться, но какими-то силами сдерживала себя.

– Снимай ботинок, я посмотрю, – скомандовал Саид.

Девица нагнулась и стала медленно стягивать туристический ботинок. Вместе с кошкой. Он подавался с трудом, видимо нога распухла, да и мокрые носки не способствовали успешному разуванию. Наконец она стащила ботинок и носок. Нашим глазам предстала изуродованная опухолью нога. Казбек даже присвистнул, за что получил от Саида тычок в бок. Мне стало искренне жаль эту несчастную девочку, которая потащилась с нами в горы.

– Ну, давай посмотрим, что тут у тебя стряслось, – уже более мягко проговорил Саид.

Он бережно взял оковалок, который еще недавно был миниатюрной женской ножкой и стал внимательно его рассматривать и щупать.

– Тут больно? А тут? А так?

Саид исследовал объект минут пять, затем вынес вердикт.

– Это не перелом, а сильный вывих. Возможно, порваны связки.

– И что? – хором спросили мы.

– А ничего. Тугая повязка, покой и через месяц будет бегать.

– А нам то, что сейчас с ней делать, – опять загалдели мы.

Бедная девчонка смотрела то на Саида, то на нас и ожидала своей участи.

– Нужно донести ее до седловины, тут осталось совсем немного. Там среди альпинистов есть профессиональный доктор. Он окажет необходимую помощь, а затем нужно спустить ее в базовый лагерь. Вперед.

Народ приуныл. Это означало, что придется тащить ее на руках. Но сил не осталось даже у проводников, ну а нас самих было в пору уже стаскивать с горы. Ребята окрысились.

– На хрена она потащилась за нами. Теперь возись с ней, – услышал я шепот пацанов.

Я и сам был такого же мнения, но мы имели то, что имели, и это могло произойти с любым из нас, тогда бы ситуация была еще печальней. Каждый из ребят весил килограмм по восемьдесят и больше, а эта курица только пятьдесят вместе с рюкзаком и кошками на ногах.

Саид быстро прекратил разногласия в наших рядах, рявкнув:

– Всем заткнуться. Ты и ты берете девчонку под руки, а ты Саня тащишь ее рюкзак. Через полчаса меняетесь. Славик и Саня потянете ее наверх уже до конца. Осталось недалеко.

Ребята нехотя подхватили девицу под руки и, пыхтя, медленно поползли наверх. Минут через сорок они настолько выдохлись, что уже практически не поднимались ни на метр. Надо отдать им должное, пацаны ни разу не вякнули, что тяжело, и провались все к чертовой матери. В горы все же идет народ в основном с характером нордическим и твердым. Истинные отморозки, безусловно, в хорошем смысле этого слова.

– Саня, Слава, замените ребят! – скомандовал Саид.

После получасового отдыха, мы со Славкой поднялись с готовностью дотащить этого цыпленка до самой вершины. Хватило нас ровно на полчаса интенсивного восхождения. Девчонка, понимая всю трагичность ситуации, даже пробовала вставать на больную ногу, но в скорее бросила это гнилое занятие. В глазах появились мухи, одежда прилипла к телу, а ноги налились свинцом.

– Тебя же Саша зовут? – пропищала мне в ухо заморыш.

Я даже опешил от такого вопроса. В молодости я был совсем «замороженным» и не придавал никакого значения тайным знакам знакомства или заигрывания. А здесь на такой высоте, стоя на леднике, пронизываемый шквальным ветром я был просто потрясен таким глупым вопросом.

– Саша, Александр, – растерялся я.

– Значит Шурик, – улыбнулась девушка.

– Шуриком меня зовут только близкие друзья, – попробовал я посопротивляться.

Славка подозрительно покосился в нашу сторону. Мне хотелось в тот момент закричать:

– «Она первая начала!», – но я сдержался и лишь промямлил:

– Осталось немного.

В тот момент мне и в голову не приходило, что эта девчонка могла уже десятки раз слышать мое имя от проводников и ребят.

– Привал, отдых полчаса. Мы с Казбеком дальше доведем ее до седловины.

Все повалились на лед, как подкошенные. Я лежал, раскинув руки на краю тропы, но мне было все по-барабану. Не было ни сил, ни чувств, ни тем более страха за свою жизнь.

– Саня, поднимись! – скомандовал Саид.

Я даже не стал с ним спорить, просто медленно поднялся. Саид вручил мне рюкзак девицы и посмотрел в глаза. Он и так все понимал без слов. Силы на исходе, а идти еще долго, но вариантов не было, нужно было выдвигаться.

И через полчаса или чуть больше, мы достигли, наконец, стоянки альпинистов. Их вынужденный лагерь был разбит на ровной площадке, на высоте около 5300 метров. Они смотрели на нас как на привидения, появившиеся из тумана, но быстро просекли ситуацию, подхватили девицу и потащили к палатке врача.

– Мы и не думали, что вы сможете добраться сюда в такую погоду, – услышал я голос старшего по группе, который обращался к Саиду.

– Я и сам не думал, – усмехнулся проводник.

– Ну и как они?

– Да молодцы, только измотались и до вершины, боюсь, не дойдут.

– Да мы и сами не приняли еще решения о штурме. Погода слишком плохая.

– У нас еще потери, – продолжил Саид, – девчонка ногу подвернула, боюсь, что спускать ее будет некому. Все устали, но хотят попасть на вершину.

– Ты же знаешь правила, Саид. Больного надо доставить в лагерь к «бочкам».

– Да знаю. Сейчас отдохнем, и я приму решение.

Ребята разошлись по группам, и каждый занялся своими делами. А я продолжал сидеть на рюкзаке, в ожидании горячего чая, которым угостили нас альпинисты. Пить горячие напитки в горах, на высоте, в сильный мороз и при сильном ветре, что может быть прекрасней, руки скрючиваются, крышку не открыть, в кружку не попасть, но ситуация складывалась не в нашу пользу, в ход пошли термосы. Глотая обжигающую жидкость, я подумал, что до вершины дойти сил у меня не хватит, но и сказать об этом своим ребятам было стыдно. Погода совсем испортилась. Снег слепил глаза и забивался за шиворот. Видимость была практически нулевая. Но уже давно наступил рассвет, если это можно было назвать рассветом. Ватным одеялом накрыло склон, пронизывающий ветер разве что не попадал в трусы, разлепить ресницы было практически невозможно, но день набирал обороты.

«Как же альпинисты будут штурмовать вершину в такую погоду» – никак не мог понять я, – «ведь не видно ни черта кругом».

Примерно через час из тумана вынырнул Саид.

– Саня, надо тащить девчонку вниз, – тихо проговорил он.

– Ты мне одному предлагаешь это сделать? – попробовал пошутить я.

– Хорош трепаться. С тобой пойдет Казбек. Я остаюсь в этом лагере вместе с остальными. Утром пойдем на штурм.

– При такой-то погоде? – усомнился я.

– Если она завтра не улучшиться, вернемся вместе с альпинистами в базовый лагерь в «Приют», и не спорь со мной. Считай, что это приказ.

На самом деле я и не собирался спорить. Саид принял верное решение. Оставлять больного на такой высоте без квалифицированной помощи врача нельзя. Ей сделали перевязку и дали анальгин. Это все, что можно было предпринять в палаточном лагере, разбитом наспех и не в предназначенном для этого месте. У остальных был хоть какой-то опыт по восхождению, у меня его не было вовсе, да и в группе я был самый младший. Это все и подвигло Саида настаивать на моем спуске вместе со злосчастной девицей.

– Хорошо, – только и сказал я.

– Через час выступайте. Нужно добраться до «бочек» до того, как начнет темнеть. Идти придется очень медленно. Не спешите, напрасно не рискуйте, и не угробь девушку.

– А я что! А я ничего!

Я оторвал свою задницу от рюкзака и стал разминаться. Спина затекла, и ноги были ватными, но настроение улучшилось. Идти нужно было вниз, а не наверх. Ко мне подошел Казбек и попросил рюкзак. Вытряс оттуда все, что могло пригодиться при восхождении и сложил оставшееся барахло обратно.

– Будэт нэмного лэгче, – только и произнес он.

Но легче не стало, по крайней мере, мне так показалось. Рюкзак по-прежнему весил будь здоров. Еще через пару минут к нам подошли трое ребят. Сквозь туман я узнал старшего группы альпинистов, женщину-врача и своего заморыша. Нога у нее была забинтована и обмотана полиэтиленом, чтобы не промокла в дороге. Вид у девчонки был довольно жалкий. Видимо боль не утихала, и таблетки не помогли. Она смотрела на нас с Казбеком глазами полными слез, но, как, ни странно, не плакала и даже не жаловалась.

– Объяснять вам задачу не буду, – начал старший группы альпинистов, – она и так понятна, тем более что с вами идет профессиональный проводник, но напомню, что добраться до лагеря вам нужно до темноты. Иначе будете ночевать на льду или снеге, а это большой риск. Спуститься, даже при такой погоде, вполне можно без особого риска, Казбек знает дорогу, но идти придется очень медленно, времени на остановки практически не будет. Но думаю, что справитесь. Все, вперед.

Ну что тут сказать. Мы с Казбеком подхватили девчонку под белы ручки и тронулись в обратный путь. Тогда я еще не знал, что спускаться порой ничуть не легче чем подниматься, да и времени на это уходит не меньше, чем на подъем. Сначала мы двигались довольно шустро, но спустя полчаса все резко изменилось. Мы уже с Казбеком не попадали в такт и тянули девчонку, как вшивого кота в разные стороны. Но она не скулила, а только прикусила нижнюю губу и пыхтела вместе с нами. Палаточный лагерь давно скрылся из глаз, и я полностью потерял ориентацию. Куда двигаться не имел ни малейшего представления. Но Казбек, хоть и пошатываясь, продолжал уверенно тянуть нас вниз. Еще через час мы поняли, что нужен привал, в противном случае нести придется всех троих.

– Все, привал, – пропыхтел Казбек.

Мы отлепились друг от друга и попадали на лед, как подкошенные. В голову пришел анекдот про иностранца, который бухал вместе с русскими всю ночь, а на утро, проснувшись, проговорил:

«Лучше бы я умер вчера»

Вот и у меня было точно такое же состояние. Снег падал на лицо, и мне казалось, что он даже не тает.

«Наверное, я уже умер» – подумал я и посмотрел в сторону злосчастной девицы, которая валялась рядом, в надежде проснуться от этого кошмара в своей теплой кровати в Ленинграде. Ан нет. Девчонка упорно не желала пропадать, а, свернувшись калачиком, спрятала от снега свое лицо у меня под мышкой.

– Тебя хоть как зовут? – выдохнул я.

– Я думала, ты никогда не спросишь. Соня. Соня меня зовут.

– Какое смешное имя, – удивился я.

– Имя как имя. Ничего смешного, – попробовала обидеться она.

– Не обижайся. Просто редкое.

Сил вступать в дебаты по поводу имени у меня точно не было. Но и раздражение по поводу случившегося уже давно прошло.

– Как твоя нога? – поинтересовался я.

– Болит очень, – призналась Соня.

– Ты потерпи немного, осталось чуть-чуть.

– А ты откуда знаешь, что чуть-чуть?

– А я и не знаю. Но что дойдем – уверен.

– Спасибо тебе, Шурик.

Я только поморщился при упоминании моего уменьшительно-ласкательного имени, но ничего не ответил.

– Все, подъем, – скомандовал Казбек и накинул на плечи рюкзак.

Мы с Соней нехотя поднялись. С большим трудом, не без помощи Казбека, я закинул свой баул на плечи, и мы тронулись дальше. Спуск продолжался несколько часов. Ноги тонули в снегу по колено, тропы не было видно вовсе, и как в такой пурге ориентировался мой проводник-кабардинец, одному Богу было известно. Ведь ни вешек, ни каких-либо указателей не наблюдалось.

Мне почему-то казалось, что везде должны быть указатели. Например: Эльбрус 2 км, вниз 4 км. Или что-то в этом роде, но не тут-то было. Ни хрена видно не было, да никто и не заморачивается в горах такой фигней. Ну откуда мне было тогда знать, что в горы идут люди, хорошо знающие дорогу, и нет там, как правило, никаких указателей, тем более на этапе штурма.

Еще через пару часов пути снег заметно поутих, но нас стала обволакивать темнота. Смесь тумана и снега, отблеск ледника и тень от скал смешались в моем сознании, и сделалось по-настоящему страшно. До лагеря, по словам Казбека, при таком ритме движения, было три часа ходу, а безысходная темнота уже подступила вплотную.

– Нужно торопиться, иначе придется ставить палатку и ночевать на леднике. Здесь практически нет мест для стоянки, – обнадежил Казбек.

Нам не нужно было повторять это дважды. Даже с больной ногой Соня заметно прибавила в скорости. Она, к моему удивлению, умудрялась опираться на поврежденную ногу, чем поразила нас окончательно.

– Я очень боюсь темноты, – прошептала она.

– Ну, ты даешь. Неподготовленная, маленькая, боишься высоты, темноты и вдруг в горы? – я даже приостановился.

– Ну что там у вас? – пробурчал Казбек.

– Она темноты боится, – искренне поделился я с ним информацией.

– Все дэвчонки бояться тэмноты, – только и проговорил он, но все же покосился на Соню своим кавказским глазом.

Так прошло еще пару часов, пока не стало окончательно темнеть. «Придется ночевать в горах» – с тоской подумал я.

– Так, ребята. Посидите тут нэмного. Я чуть спущусь вниз. Может

быть, увижу огни «Приюта» – и он исчез в темноте.

Мы с Соней сидели молча, говорить не было сил. Наконец минут через

двадцать дыхание нормализовалось, и я попробовал ее приободрить:

– Сейчас вернется Казбек, и мы пойдем в лагерь. Осталось совсем

немного. Мы уже близко.

Соня сидела молча, как парализованная.

– Что с тобой? – не удержался я от вопроса.

Она не ответила, только в темноте светились ее глаза, наполненные ужасом.

– Нога болит? – приставал я, – да мяукни ты хоть что-нибудь, – уже

начал выходить из себя я.

– Я боюсь, – прошептала она.

– Чего, – не понял я.

– Да темноты же, – чуть не плача проговорила Соня.

– Да чего ее бояться то? – прикинулся я дурачком, – мы совсем рядом от

«Приюта». Еще около часа пути и мы на месте.

      Но чувствовалось, что ее это не волновало. Она меня даже не слышала. Только сидела, выпучив глаза, и тяжело дышала. Я огляделся вокруг и черт бы меня побрал, страх стал забираться и ко мне в башку.

«Вот не вернется Казбек, или нас потеряет, что будем делать? Палатку ставить на леднике? Сидеть в мороз на заднице и ждать рассвета? Или орать во все горло, авось услышат?» – вариантов было до дури, но ни одного приемлемого.

Оптимизма у меня значительно поубавилось, но в паралич пока не впал.

«Жду еще полчаса и ставлю палатку» – решил про себя я. – «Идти ночью по леднику в такую погоду – полное безумие».

После того, как я принял такое решение, страха поубавилось, или он просто затаился. Соня сидела на рюкзаке, и я скорее кожей ощущал ее дикий ужас.

– Ребята, вы далеко? – наконец услышал я голос Казбека.

– Мы здесь! – как можно бодрее прокричал я в ответ. Мой голос, казалось, затерялся в тумане.

Через пару минут я разглядел силуэт проводника.

– Как вы? – спросил Казбек, когда подошел вплотную.

– Да я вроде ничего, а вот Соня от страху, похоже, тронулась. Молчит, на вопросы не отвечает, только тяжело дышит.

– Я помощь привел. Ребята выдвинулись нам навстречу, предполагая, что понадобится подмога. Должны подойти с минуты на минуту. До «бочек» около часу ходу осталось. Потерпите.

Мы как могли с Казбеком успокаивали перепуганную Соню, но усилия были тщетны, она по-прежнему не хотела возвращаться в реальную жизнь. Я первый раз видел, чтобы человек так чего-нибудь боялся. До паралича, до последней клеточки тела, страх завладел ей.

Через несколько минут к нам подошли три парня из лагеря. Они были налегке. Видимо Казбек поделился нашими проблемами. Двое из них подхватили Соню под руки и бодро потянули ее вниз, а третий взял у меня ее рюкзак. Они быстро растаяли в темноте. Мне, чтобы не отстать приходилось скакать по обледеневшим скалам не хуже горного козла, каковым, впрочем, я и был, только без прилагательного горный, раз вписался в такую авантюру, которая чуть не стоила мне жизни. Мне казалось, от моих кошек брызгали искры, когда они врубались в лед при таком темпе.

До стоянки мы добрались за полтора часа. Это сначала пацаны лихо неслись по леднику, вытаскивая с поля боя раненую Соню. Но заряд бодрости быстро прошел, да и подруга наша уже не могла сама ступать на землю, поэтому ее практически несли. Уже в самом конце, наблюдая картину как «пьяная» троица балансирует на краю расщелины, я предложил кого-нибудь из них сменить. Один парень, повыше ростом, тут же отлепился от девчонки и жестом предложил мне подпереть ее плечо. Ничего не оставалось, как подхватить ее под мышку и медленно сползать с горы.

В лагере никто не спал. Видимо слух о придурочных туристах, попытавшихся с наскоку взять Эльбрус разлетелся да самого Ставрополя. Но надо отдать должное, никто не шутил и не подкалывал нас по прибытию. Соню оттащили к врачу, а меня пригласили на поздний ужин. Съев тарелку тушенки и запив все это огромной кружкой сладкого горячего чая, я заметно повеселел. Ребята только после того, как я улыбнулся, стали задавать вопросы. Большинство из них были такие же «чайники», как я.

– Что произошло? Как остальные? Как погода? Пошли ли на штурм альпинисты?

Пришлось бодро отвечать на их вопросы, сопровождая свою речь дурацкими шуточками типа «умный в гору не пойдет». Минут через двадцать я почувствовал, что глаза у меня слипаются, и потащился в свою палатку. Уснул мгновенно без сновидений.

На рассвете меня растолкал сосед, я даже не спросил его имени.

– Пора вставать. Группа собирается вниз в гостиницу «Азау».

Я потянулся и высунулся из палатки. Было довольно темно и прохладно. Народ сумбурно толпился и укладывался. Ко мне подошел Казбек и поинтересовался на ломаном русском:

– Саня, ты как?

– Да вроде живой. Только сильно устал. А что такая суета здесь наблюдается? Что-то случилось?

– Ну, во-первых, тэбэ «большое спасибо». Вчера после вашего возвращения и твоих баек многие категорически отказались идти дальше и запросились домой, а во-вторых, вернулись альпинисты. Погода наверху совсем испортилась, они решили переждать непогоду здесь, а затем снова повторить попытку.

– А как наша Соня? – поинтересовался я.

– Вчера было хуже. А сегодня уже спрашивала о тебе.

– Так я-то тут причем?

– Причем ни при чем, а вон она уже с палкой идет к нам.

Я оглянулся и увидел нашу раненую и не только в ногу девицу. Она медленно доковыляла до нас, опираясь на неизвестно откуда взявшуюся на такой высоте инвалидную палку.

– Мальчики, здравствуйте! – улыбнулась она.

– Привет, девочки! – попытался сострить я.

Но Соня не обиделась, а только еще раз улыбнулась.

– Спасибо вам, что стащили меня вниз.

Мы с Казбеком покраснели, как два рака и уставились на нашего заморыша.

– Да мы ничего. Рады были помочь. Да и вообще… – мямлил суровый Казбек.

«Вот, дьявол! Ну что за девчонка. Вогнала в краску жителя гор, да и меня любителя портвейна», – подумал я, а вслух произнес:

– Нам тебя еще до гостиницы нести.

– Можете не переживать. Мне помогут земляки из Ставрополя. Они решили вернуться, – Соня побледнела от досады, резко повернулась, чуть не рухнув в грязь, но устояла на ноге и уже гораздо шустрее поплелась к группе товарищей из южного региона.

– Саня, ну что ты за балда! – проговорил Казбек, – такая дэвчонка к тэбэ липнет, а ты как жэрэбэц нэ объезженный.

– Ну, ты сравнил.

– А тут и сравнивать нэчего. Балда и все, – и он направился к другим проводникам, которые готовили группы к спуску.

Я почесал свою репу, которая еще с утра была головой, и задумался. В то время я действительно был дикий, да и сейчас немногим лучше, и все мои отношения с девчонками сводились к дерганью за косу, а высший знак внимания – легкий пендель ногой по красивой упругой попке.

«Нужно что-то менять» – решил я, – «что я как колхозник, в самом деле».

Но одно дело сказать себе, и совсем другое что-то изменить в своей жизни. Через полчаса группа в количестве человек тридцать уже была готова спускаться вниз. У «Приюта одиннадцати» остались только альпинисты и еще несколько смельчаков, которые были уверены в своих силах и располагали временем, чтобы переждать непогоду.

За время спуска ничего существенного не произошло, все благополучно достигли гостиницы «Азау». Только в пути делали лишние остановки, чтобы дать передохнуть ребятам, которые тащили Соню. Она пару раз зыркала на меня своими янтарно-табачными глазами, но так ничего и не сказала. Я тоже молчал, но было почему-то стыдно.

«Ну, я же тащил ее вниз от скал Пастухова и дальше, не ругал и не бухтел. Ну, чего она на меня взъелась?»

Понять женщин мне не дано. Чем ближе мы подходили к гостинице, тем дышать становилось легче. Наконец внизу замаячил долгожданный корпус. Группа из Ставрополя, оказывается, тоже остановилась в гостинице «Азау». Они сдали Соню местному доктору и разбрелись по номерам. Наши инструкторы попросили сдать казенный инвентарь и вечером собраться в холле гостиницы для награждения.

– Казбек, а кого награждать-то будут? – не понял я.

– Да всех, кто принимал участие в восхождении.

– Так ведь мы не дошли до вершины. Чего же нас награждать?

– Вы сделали попытку. Достойно себя вели, а ты к тому же помогал больному товарищу.

– Какому больному товарищу? – не понял я.

– Ты, в самом деле, такой тормоз или прикидываешься? – разозлился Казбек. – Соню кто тащил?

– Ах, Соню! – я почувствовал, как у меня сводит зубы от воспоминаний.

– Кстати, ты узнал, как она?

– Ребята, сдали ее врачу в гостинице.

– А ты ее проведал после осмотра?

– А на фига? – не понял я.

Казбек только махнул рукой и потащил сданное нами барахло на склад. Я развернулся на 180 градусов и направился в свой номер.

«Ну что они ко мне привязались с этой Сонькой? Помоги ей, узнай, как она и т.д. и т.п.» – злился я. – «Сами бы узнавали»

Я свалился на свою кровать. Пружины подо мной жалобно скрипнули, и задница коснулась пола. Кто помнит, какие были кровати в совдеповских гостиницах, меня поймет. Это гамак, только на пружинах. Можно сломать и искривить себе все части тела, но тогда для меня это было ложе царицы Клеопатры. Минут через пять я уже спал крепким сном. Разбудил меня мой новый сосед по комнате.

– Пора вставать на ужин. Говорят, награждение какое-то будет. Ты случайно не знаешь, в чем дело?

– Тебя как зовут? – спросил я, потягиваюсь.

– Дима. Дмитрий, – проговорил парень.

На вид он был едва ли старше меня.

– А я Саня. Приятно познакомиться. А награждать меня будут!

– Как тебя? – не понял Дмитрий, – а за что?

– Да я и сам не пойму за что. Точнее тех, кто сделал попытку подняться на Эльбрус. Но погода была плохая, и группа вынуждена была вернуться.

– И как там, в горах? – глаза у Димы загорелись, – я ведь тоже сюда приехал, чтобы подняться на вершину.

– Холодно, голодно, нечем дышать и страшно, – честно признался я.

Дима округлил и без того похожие на грецкие орехи глаза.

– Да что ты! – только и смог выдохнуть он.

Я рывком поднялся с кровати и уставился в засиженное мухами зеркало.

«Да, красавчик. Нечего сказать. Не бритый, ввалившиеся глаза и тусклый взгляд» – подумал про себя я.

– Ну, пойдем, подкрепимся, – предложил я Дмитрию.

В холле явно что-то происходило. Народ сновал туда-сюда, Казбек бегал и спрашивал у всех фамилии. На меня ноль внимания. Наконец раздался громкий голос администратора гостиницы.

– Всем проживающим в гостинице «Азау» построиться в холле.

В те времена народу дважды не надо было повторять такие слова как «построиться». Еще в памяти старшего поколения сохранились воспоминания о лагерях и ссылках. И передались, что называется с молоком матери, такие понятия, как дисциплина, послушание и страх перед начальством или администрацией любого ранга.

Проживающие откликнулись на приказ собраться в холле и минут через двадцать уже все стояли по стойке смирно в ожидании «приговора». Но расстреливать и отсылать на рудники, слава Богу, никого не стали, а принялись зачитывать фамилии и имена людей, кто сделал попытку подняться на вершину. Указали и отметили всех, кто хоть немного поднялся вместе с нами в горы. Даже не забыли бухариков, которые после первой остановки повернули обратно. Действительно приятно, что местная администрация организовала для нас такой праздник. Были вручены грамоты и значки. Уже сейчас и не вспомню, что было там написано, но, наверное, «покорителю вершины», или «участник восхождения на Эльбрус». В голове всплыло далекое детство в пионерском лагере, когда я выиграл соревнования по плаванию, мне вручили значок «Умею плавать 100 метров». Я им так гордился, что даже нацепил на школьную форму, когда кончились летние каникулы. Потом, конечно, потерял в одной из потасовок на переменке. Но тут от приятных воспоминаний меня отвлекли громкие выкрики моей фамилии. Это Казбек надрывно орал мое имя:

– Дьячков Александр, Дьячков Александр!

От неожиданности я даже растерялся, а потом, с ни с того, ни с чего, крикнул:

– Я!

Народ весело засмеялся.

– Саня, подойди сюда, – не отставал проводник.

Я растолкал народ и подошел к группе администрации.

– Особо хочется отметить Дьячкова Александра, который не бросил товарища, и помог дойти до лагеря Остапчук Соне, которая повредила ногу при восхождении.

Толпа захлопала и зашумела. От нее отделилась эта назойливая Остапчук Соня, доковыляла до меня, приподнялась на одну цыпочку и чмокнула меня в щеку. Я чуть не умер на месте. Народ еще больше загудел и зааплодировал. Я готов был провалиться сквозь землю, но пришлось говорить какие-то слова благодарности. Мне вручили памятные значки и грамоту и, наконец, отстали. Наградили и других ребят, кто стаскивал Соньку с горы, но поцеловала она только меня. Потом был праздничный ужин в столовой гостиницы, рассказы ребят, которым удалось побывать на Эльбрусе. Соня сидела за столом со своими земляками. Я осмелел и подошел к ним. Мы познакомились. Они оказались милыми и веселыми ребятами. Уже вечером я вышел в фойе гостиницы полюбоваться заходом солнца, и рядом оказалась Соня.

– Красиво, – только и сказал я.

– Очень, – ответила Соня и взяла меня под руку.

Может быть, ей было тяжело стоять на одной ноге, а может, она просто хотела прикоснуться ко мне, я не знаю, но я обнял ее и поцеловал. Она ответила мне, жарко впившись в губы. Мы стояли, обнявшись, и смотрели, как последние лучи солнца скрываются за снежными вершинами. У нас впереди была еще целая неделя. Со мной Соня не боялась темноты в гостиничном номере, и мы не расставались ни на минуту. Нога ее потихоньку заживала, а мои приключения в Приэльбрусье не закончились.

В один из дней Казбек предложил мне подняться вместе с ним на высоту снегов и посмотреть, как катаются на горных лыжах спортсмены. По моим представлениям я уже давно был таким спортсменом, поскольку у себя в Ленинграде, мы с компанией, набрав дешевого портвейна, частенько ездили в Кавголово и катались с гор. Кто помнит, были такие детские лыжи, сантиметров сорок-пятьдесят в длину, назывались «Зайчики», на них был изображен довольно симпатичный зверек. Так вот, мы пришпандоривали к нашим валенкам эти чудо-лыжи и сигали вниз с горы.

Подъемников тогда не было и в помине, поэтому в гору забирались сами. Но я пошел дальше остальных. В комиссионном магазине купил деревянные лыжи для прыжков с трамплина. Они были в два раза выше меня. Отрезал половину, приладил жесткое крепление, но тут возникла еще одна проблема. Мои валенки никак не хотели держаться в этих креплениях. Пришлось еще дополнительно купить туристические ботинки 46 размера, других просто не было, в нос напихать разных тряпок, чтобы не сваливались с ноги и вперед на гору. Но проблемы на этом не закончились. Если у обычных лыж пятка поднималась, и было удобно ехать по снегу, нога держалась за счет ремней из кожзаменителя, то в моем случае приходилось снимать их и тащить на себе. Путь от электрички до ближайшей горы был не близким, но зато я съезжал вниз, как Бог, и все мне завидовали, кроме меня самого. Лыжи были крайне тяжелыми и неудобными, не то, что «Зайчики» у моих друзей.

Так что про горнолыжный спуск я знал не понаслышке. Так мне тогда казалось. Мы добрались до первого бугеля. Там ребята цеплялись за трос и поднимались наверх. Одетые в одни купальные костюмы и плавки они гордо скользили вниз. Ну что я рыжий. Я тоже разделся и остался в одних красивых трусах марки «Красный текстильщик». Казбек с сомнением покачал головой:

– Саня, может не стоит?

Ну, вы понимаете, что я ему ответил. На меня нацепили оборудование, дали две палки в руки и подвели к подъемнику. Минут пять я пытался пристегнуться, но безуспешно. Ребята мне помогли, и вот я уже гордо ежась от холодного ветра, в труселях поднимаюсь на вершину горы. Мне бы тогда немного подумать головой, а не задним местом, чем я обычно думаю по жизни и тихонько спуститься вниз. Так нет. Я забрался на вершину и отклячив задницу ринулся вниз, помогая себе палками. Долетел хорошо, разбиться о скалы мне помешал снегоукладчик, который неожиданно встал у меня на пути. Сворачивать я не умел, поэтому пришлось падать на бок. Вот так я и летел прямо в лоб красному металлическому коню. Остановился у гусеницы. Хорошо, что ратрак просто стоял на месте. Вся правая сторона была содрана до крови, включая лицо. Одна такая белая, красивая, а вторая как у вареного рака. В трусах снег, во рту лед и лыжи черте где. Засунул руку в трусы и обомлел. Члена не было!

«Оторвался!» – подумал я и чуть не заплакал, – «такой молодой и без письки!!!».

Я чуть не зарыдал. Оттянул резинку подальше, чтобы рассмотреть. Может быть, удастся пришить. И о радость, член оказался на месте, только стал очень маленьким от холода. Рука холодная и в паху снег, вот я и не нашел сначала у себя в трусах ничего. Ко мне подкатили остальные. Ржут как лошади, а у меня от боли слезы на глазах, но они так задорно смеялись, что и я, в конце концов, улыбнулся. Жив и, слава Богу. Об этом инциденте, я думаю, помнят и сейчас.

Сонька выхаживала меня, как могла. По молодости такие ссадины заживают быстро. Вот мы так и лечили друг друга. Народ в гостинице не давал нам проходу. Все норовили приколоть или подшутить, но все по-доброму, без злости.

Но вот и настало время расставаться. По запланированному маршруту мне предстояло двигать в Нальчик, а моя Соня улетала в Ставрополь домой. Я выпросил у администрации разрешение сесть в машину, которая отправлялась в Минеральные воды по каким-то гостиничным делам. Машина грузовая, мы сидели в кузове, прижавшись, друг к другу, и не говорили ни слова. Я болтать умел только на людях, а Соня боялась расплакаться. От нее пахло парным молоком и солнцем. Этот запах я запомнил навсегда. В аэропорту купил ей несколько огромных персиков у бабуськи и желтые хризантемы. Времени у нас оставалось совсем не много. Я обнимал ее и боялся отпустить, а она преданно смотрела мне в глаза. Наконец объявили посадку. В те времена народ еще не знал, что такое терроризм, не было необходимости снимать вонючую обувь и допивать всю жидкость, чтоб не досталась врагам, поэтому регистрация проходила быстро.

– Я люблю тебя, – прошептала мне в ухо Соня, – напиши мне.

Я чмокнул ее в щеку и отпустил, она, не оглядываясь, поплелась в сторону самолета. Махнув на прощание рукой в ее сторону, я развернулся и пошел на привокзальную площадь, где меня должна была забрать машина.

Мы долго с ней переписывались, но расстояние и суета городской жизни постепенно смыла ее образ из моей памяти, но осталась, так называемая родовая травма. С тех пор мой любимый запах – это запах парного молока и солнца, любимый цвет – желтый, а любимые цветы – желтые хризантемы. Я не знаю, кто выдумал, что желтый цвет, цвет разлуки. Желтый цвет – это цвет солнца, цвет надежды и счастья…

… Вот такие воспоминания нахлынули на меня после фильма о горах и альпинистах, пока мы ехали к нашим друзьям, где нас ждал еще один просмотр, только теперь уже документального, любительского кино. Конечно, он сильно отличался от лихого горного боевика под названием «Вертикальный предел», но некоторое впечатление все же оставил.

– У нас есть друзья в Непале. Они русские и занимаются организацией горного туризма и серьезными восхождениями. Живут в Катманду, – комментировал свой фильм Миша, – они и помогли нам с прокладкой маршрута и выборе мест для посещения.

Миша с Леной прилетели в Катманду, столицу Непала, вообще без подготовки маршрута. В аэропорту взяли такси и попросили отвезти в местное туристическое агентство, которое занимается организацией треков. После недолгих разговоров их направили к русским менеджерам, которые к тому же оказались из Питера. Так и произошло знакомство.

Тогда я еще не знал, что вскоре сам с ними познакомлюсь и довольно близко. Некоторая приятная тревога коснулась сердца. Так у меня всегда происходит, когда что-то очень сильно западает в душу, но окончательно еще не оформилось в мечту или в порыв.

Мы распрощались с нашими друзьями и отправились домой.

– Малыш, что ты обо всем этом думаешь? – спросил я у Лены.

– Ничего, я спать хочу, – был краткий ответ.

Ленка у меня девушка практичная и не ведется на мои душевные сантименты. Но для себя я решил вернуться к разговору о поездке в Непал.

Спустя полгода, я уже много знал о Непале и Индии. О восхождениях и трудностях проживания, о погоде и питании, о столице Дели и реке Ганг, об Эвересте и Анапурне и т.д. и т.п. Я связался по Интернету с ребятами в Катманду, получил от них несколько полезных советов, и был готов еще раз капнуть Ленке на мозги про поездку в Непал. На удивление, она быстро согласилась и почти не ворчала, что за ней частенько водится.

За билетами отправился в Центральную кассу на Невском проспекте. С чего начать я не знал, но решил выглядеть солидно, поэтому и нарядился, как на презентацию.

– Девушки, – обратился я к пережиткам коммунизма, которыми являлись слоноподобные продавщицы билетов неопределенного возраста и пола. Только по количеству золота в ушах и на пальцах, я понял, что передо мной все-таки женщины, – мне по делу нужно в Непал.

– Проходите, садитесь. Когда хотите улететь? Сейчас посмотрим, что у нас есть, – довольно вежливо начала одна из них, – можно предложить лететь через Париж, можно через Лондон, все самолеты Боинги последних моделей. Что выбираете?

Мне почему-то душевней показался Париж

– Хочу через Париж, – бодро ответил я.

– Пожалуйста, рейс такой-то вылетает тогда-то, цена такая-то.

Она мне озвучила, как мне показалось, не стоимость одного билета из Парижа до Катманду, а как минимум стоимость последней модели Мерседеса, причем представительского класса. У меня чуть жвачка изо рта не выпала, но все же я сдержался.

– Какие у вас билеты дешевые, – попробовал я съязвить, но зря.

Девушка посмотрела мне в глаза и через минуту выдала ценник космического туриста, который должен провести на орбите 365 дней.

– Ах, извините, я вам предложила эконом класс. Конечно, бизнес-класс стоит немного дороже. «Пожалуйста», —и она протянула мне распечатку, блеснув золотыми коронками.

Ну что тут сказать. Я поправил свой медный перстень с огромным бутылочным стеклом, посмотрел на часы «Omega», сделанные в Китайском подвале, поправил галстук фабрики «Большевичка» и произнес:

– Огромное спасибо, девушка. Мне нужно посоветоваться со своей подругой, у нее съемки на телевидение, да и свой Мерседес я припарковал прямо на Невском, напротив Малой Морской. За ним, конечно, менты приглядывают, но, наверное, стали волноваться, что меня так долго нет.

Тетки продавцы понимающе закивали и загалдели в один голос:

– Приходите к нам еще, вместе с подругой, – и бросились открывать стеклянные двери.

Самое смешное, что это происходило не в лихие девяностые, а в начале двадцать первого века. Наша страна стремится приблизиться к западным меркам обслуживания населения, ну хотя бы к ним прикоснуться, но все происходит с точностью до наоборот. Приходишь в магазин и к тебе, сломя голову несутся продавцы с воплями «купите что-нибудь у нас» и пытаются втереть совершенно не нужный товар. Ты шарахаешься от них, как от чумы, но они ребята настойчивые, обучались в лучших подвалах страны, прошли курсы молодого капиталистического продавца и полирнули это все MBA. Получилась гремучая смесь арабского продавца анаши девятнадцатого века и тинэйджера с отбитыми мозгами. Ты бежишь к выходу, а они тебе вслед орут «что же вы не посмотрели наши товары, они только вчера поступили из Урюпинска».

Или другой вариант: ты приходишь в магазин или в кафе, да мало ли куда в течение дня может занести, на тебя ноль эмоций. Весь персонал занят игрой в «косынку», просмотром журнала «Мурзилка», на большее мозгов не хватает или последними сплетнями про начальника. Ты спрашиваешь «дайте то, покажите это». Получается так, что ты оторвал всех от очень важного занятия. Процедив что-то нелицеприятное в адрес твоей матери, это чучело бросает на стол меню или понравившуюся тебе вещь и с лицом, похоронившим всех родственников, застывает перед тобой, не скрывая зевоту. Никто не знает, как устроен механизм того прибора, который ты собираешься купить, из какой ткани сшит костюм, что входит в состав еды, они даже не знают, как посмотреть размер одежды и отвечают, беря в руки детский подгузник «это точно ваш размер». И самое интересное, в лучшую сторону ничего не меняется.

Наша страна стоит между Европой и Азией, и очень бы хотелось, чтобы мы шагнули либо в одну, либо в другую сторону. Для меня лучше в Европу. Но со свиным рылом в калашный ряд не берут. Однако мы, как тот араб с анашой, настойчивые ребята, и, если что, отключим им газ, нефть, не будем поставлять дрова, пеньку и не станем принимать радиоактивные отходы с их атомных станций.

Ну, это все мои рассуждения, которые к делу отношения не имеют. Добрые люди посоветовали обратиться в Аэрофлот. Уж сейчас и не помню, владел тогда этой компанией Березовский или уже был террористом номер один для нашей страны, но встретили меня в центральном офисе авиакомпании примерно так, как я описывал второй случай с потерявшими всех родственников продавцами.

– Чего хотите?

Ну, то, что мы говорим ужасно, не соблюдая элементарных правил русского языка, можно и привыкнуть. Но вот не могу и все! Я насторожился.

– Хочу купить билеты до Катманду.

– У тебя виза есть?

– А зачем Вам моя виза? – не понял я, переходя на Вы.

– Нужна.

– С какой целью. Ведь вы же не таможня и не пограничники.

– Отойди от кассы и не мешай работать! – злобно прошипела сирота.

– Девушка, так мы с вами одни в зале. В Непале виза приобретается в аэропорту, – попробовал сгладить инцидент я

– А мы в Непал не летаем.

– Тогда зачем нужна виза?

– Виза нужна в Индию.

– А зачем мне в Индию? – никак не мог понять я ее логику.

– Наша компания летает только до Дели, а дальше мы можем забронировать тебе билеты до Катманду у Непальских авиалиний.

Я в растерянности отвалил от кассы, проглотив хамское тыканье кассира. Много изменилось с тех пор, когда ребята летали в Непал из С-Петербурга или из Москвы. Но в моем характере есть одна черта, за которую меня часто ругает моя Ленка. Если мне, что-то надо, я затрахаю весь белый свет, но добьюсь желаемого. А тут такая мелочь, как билеты до Непала.

В один из свободных дней, я разыскал посольство Индии и заявился туда на прием. Желающих посетить страну Камасутры было не много. Представитель посольства с черными набриолиненными волосами сказал, что визу выдают за два, три дня, но нужны хотя бы билеты. Получался заколдованный круг. Наша краснознаменная компания «Аэрофлот» продает билеты только при наличии визы, а визу выдают при наличии билета. Как много еще в нашей стране эротических моментов, от которых простой западный гражданин просто сошел бы с ума. Но мы народ закаленный, нас государство имело уже много раз, а мы только крепчаем, и это показалось не столь значительной проблемой.

Я вспомнил, что у нас есть еще одна ударная боевая летная группа – Узбекские авиалинии. Мы уже имели возможность опробовать их сервис, но тогда летали через туристическое агентство, поэтому адреса компании я не знал. Конечно, довольно быстро я нашел их офис и приехал покупать билеты. Но не тут-то было. Офис у них в одном месте, а билеты продают совсем в другом. Об этом мне сообщил узкоглазенький, кругленький с золотыми зубами узбек, которого я все же дождался, усевшись на полу у замызганной двери, где фломастером было написано «Узбекские авиалинии».

Девчонкам – продавцам было по-барабану кому, куда и сколько продать билетов, и вскоре за символическую плату я получил два билета туда и обратно С-Петербург – Дели – Катманду – Дели – С-Петербург. Счастливый обладатель заветных бумажек, я помчался в посольство, где без всяких проволочек получил желаемые визы в Индию.

Одновременно переписывался по Интернету с ребятами из Непала на предмет, что брать с собой и с какими проблемами можем столкнуться. Дата назначена, они нас должны были ждать в Катманду и предложить несколько маршрутов. Катерина, так звали нашу новую знакомую, попросила привезти с собой черного хлеба, селедки и сушек. Эх, русская душа, она и в Непале скучает по нетленным традициям и привычкам.

Глава 2

Проблемы начались прямо в аэропорту Пулково. Собрался весь таможенный персонал посмотреть на двух идиотов, которые тащили через тысячи километров несколько буханок черного «Бородинского» хлеба, селедку в огромных плоских металлических банках, весьма похожих на противотанковые мины времен Второй Мировой войны, и были обвешаны, как пулеметными лентами сушками с маком. Видок был, что надо. Рейс, конечно, задержали, пока я выяснял отношения с таможенниками и пограничниками. Ну, представьте картину, наши баулы проходят через рентген, а там целый боевой арсенал. Все это барахло разложили на досмотровом столе, позвали сначала кинолога с собакой, но та не выразила беспокойства и чуть не нагадила под ноги погранцам. Только хозяин, мужик в возрасте, рявкнул на пса и тот сразу расхотел отметить рабочее место таможенников. И тут одному из официальных лиц пришла в голову замечательная идея открыть одну из банок и посмотреть: а что же там на самом деле. Пригласили еще одного участника шоу – это был сапер или специалист по взрывному делу. Дядька потряс банку, внимательно предварительно прочитав этикетку, понюхал ее, поскреб грязным ногтем металл и вымолвил:

– А бис его знае, шо это! – был его короткий ответ.

Вот тут-то за дело взялся самый рьяный участник антитеррористической компании, толстый таможенник, который мне сразу не понравился, как, впрочем, и я ему.

– Открывай банку, – скомандовал он.

– Тебе надо, ты и открывай. Я ничего не нарушил, запрещенного к перевозке у нас ничего нет. Вот и действуй сам.

На мгновение мужик опешил от такой наглости, но самолет стоял в ожидании наших разборок, собралась толпа народу, как профессионалов, так и просто любопытных. Все ждали, чем все закончится. И он решился. Из кармана жирной рукой таможенник выудил самую банальную открывашку, которой пользовался для откупоривания пробок от пивных бутылок и приступил к вскрытию. Но не тут-то было. Кто помнит, поймет. Банки эти делали из кондового железа, возможно даже из нержавеющей стали или из пищевой, но ооочень толстой, и дело застопорилось. Металл открывашки никак не хотел дырявить металл банки. Жирный боров уперся, и со всей дури вонзил острие в жесть консервной крепости. Оттуда тугой струей ему в морду брызнуло масло и ошметки селедки. Пару секунд стояла мертвая тишина, а потом раздался такой хохот, которого я не слышал уже давно. Смеялись все вокруг, и даже собака ехидно улыбнулась и, улучшив момент, поссала таможеннику на ботинки. Тут у народа просто началась истерика, переросшая в дикий хохот и вой на который вышел старший этих полудурков. Он быстро оценил ситуацию.

– Иди и приведи себя в порядок, – буркнул он борову, – остальным разойтись.

Народ нехотя поплелся по своим рабочим местам, все еще обсуждая увиденное и хихикая. Хорошо, что мне попался этот вполне вменяемый мужик, еще встречаются в этих структурах порядочные и честные люди, оказавшийся начальником смены, который быстро все понял и дам нам зеленую улицу. На прощание он только усмехнулся, крякнул и произнес:

– Ну, вы, ребята, мля, даете, – и лично проводил до самолета.

Далее по плану был Ташкент, где самолет приземлялся на дозаправку. Кто хоть раз летал «Узбекскими авиалиниями» думаю, меня поймет. Здание аэропорта, похожее на небольшой курятник, куда посадили всех кур со всех стран и континентов (этими курами были пассажиры, которые летели кто в Таиланд, кто в Индию, кто еще куда). Мы валялись на полу, под лестницами, на ступеньках, слышался многоголосый и разнокалиберный говор индусов, евреев, немцев, англичан, русских и узбеков, которых не выпускали из терминала, поскольку ни у кого не было виз в загадочную страну Узбекистан.       Все в ожидании своих рейсов стояли в очереди в туалет, в кафе, просто за водой или караулили свободное место на заплеванном полу, чтобы упасть туда и не подниматься до объявления посадки. Но народ не роптал, все стойко сносили лишения, поскольку цены на билеты были настолько низкими в сравнении с ценами у ведущих авиакомпаний, что даже чопорные немцы, отбросив всякие приличия, брали грязными руками местные лаваши, засовывали их себе в рот и отвешивали подзатыльники своим детям, которые пробовали выказать недовольство. В одно мгновение все обрусели или правильней сказать обузбекистанились. Одним словом, немного надо человеку, чтобы потерять этот самый человеческий облик.

Я также пристроился в очередь в туалет. Мужиков в ней, как всегда, было немного, уж не знаю, куда в нас девается выпитая жидкость, наверно, разжижает мозги, но это заведение требуется сильной половине человечества гораздо реже, чем милым дамам. А вот в женскую часть толпилась нескончаемая река, причем добравшись до заветной кабинки и сделав свои дела, женщины тут же занимали очередь снова, во всяком случае, мне так казалось. Даже иностранки, всегда обычно улыбчивые и открытые, как-то сразу посерели, поблекли и увяли в этом нескончаемом потоке. От улыбок не осталось и следа. В туалете не было ни бумаги, ни мыла, ни полотенец. Замызганный пол имел отметины тысяч ног и не мылся со времен Тамерлана. Огромные мухи не считали нужным пугаться, а тут же садились тебе на башку, пытаясь тоже сходить в туалет. Антисанитария полная. Почему в аэропорту не было объявлено чрезвычайное положение по тифу, дифтерии, оспе, сифилису, малярии и т.д. я так и не понял. Как его открыли, так сразу надо было написать: «Мы тупые идиоты, не можем содержать в порядке наш аэропорт. Простите нас засранцев», а пассажирам выдать костюмы химической и бактериологической защиты.

Промежуток между рейсами составлял шесть часов. За это время мы познакомились с двумя девушками из Израиля, которые тоже летели в Непал. Они немного говорили по-русски, а мы немного по-английски. Так и общались. Меня заинтересовала книжка, которую одна из них читала, в ожидании посадки. Книга довольно толстая, написана на непонятном мне языке, не европейский и не арабская вязь. Изнывая от любопытства из какой, она страны, я не выдержал и познакомился. Девушку звали Сара, она преподавала в одном из университетов Тель-Авива, а книга была написана на иврите и рассказывала о Непале. Ее подружка тоже преподаватель, Наиль довольно сносно изъяснялась на русском языке. Ее родители эмигранты из России, они и не дали забыть родной язык. Девушки в первый раз направлялись в Непал и тем же самым маршрутом, что и мы, до Дели, а дальше до Катманду и в Гималаи. Мы поделились информацией о стране, рассказали о своем снаряжении.

На поверку их амуниция была гораздо более профессиональна, чем наша. Фонари, железные кружки, термоса, ботинки, кроссовки, ветровки и даже каски, вот далеко не полный перечень их оборудования. А девчонки ведь не собирались покорять Эверест, а хотели, так же, как и мы, просто пройти через перевал на высоте около пяти тысяч метров. Основательно подготовились. Пока мы болтали о Непале, о горах и снаряжении, объявили посадку на самолет. Мы подхватили наши рюкзаки, которые не сдали в багаж и помчались на регистрацию.

И вот нас встречает столица Индии – Дели. Быстро подали трап, и мы оказались в огромном аэропорту. Дальше нужно было найти, где находятся стойки регистрации Непальских авиалиний. Я быстро разобрался, что к чему, но удовлетворения от этого не получил. Все рейсы этой компании были отменены, и никто не мог понять, в чем причина.

– Наверное, у них опять какие-то проблемы с правительством, – сделал я попытку угадать причину отмены рейсов.

По телевизору время от времени показывают беспорядки в Непале, рассказывают о введении чрезвычайного положения и о столкновениях демонстрантов с правительственными войсками. Но наши новые друзья написали, что сейчас все спокойно и никаких проблем с введением комендантского часа и отстрелом туристов не предвидится.

– Может они ошиблись, и военные захватили власть в Непале, – сделала зловещее предположение моя осторожная Ленка.

– Давай им позвоним. Ну, во-первых, предупредим, что задерживаемся в Дели, а во-вторых, узнаем, что все-таки у них там случилось.

Я подошел к телефонным аппаратам, но разобраться, как ими пользоваться не смог. Пришлось заказывать переговоры у стойки администрации одной из авиакомпаний. Молодая девушка-индуска быстро набрала номер в Катманду, и я услышал голос женщины, говорящей по-английски.

– Здравствуйте, я вас слушаю.

Пришлось напрячь извилины и залопотать:

– Привет, мы из С-Петербурга, из России, позовите, пожалуйста, Катерину.

– Да это я, ребята. Что случилось?

– Слушай Катя, – я перешел на родной язык, – ничего не можем понять. Рейсы в Катманду отложены или отменены. Что у вас там происходит?

– Да все в порядке. Никаких беспорядков. Светит солнце, погода летная, военных на улицах нет. Подождите, я сейчас у местных спрошу, – и она затрещала на непальском диалекте.

– Ну, как? – спросила у меня Ленка, которая находилась рядом.

– Да пока никак. Спрашивает у местных, может быть, они что-то знают.

– Саня, перезвоните через час, другой, мы сбегаем в город узнаем, что случилось. На первый взгляд все в порядке, но может, кто кого пристрелил, а мы тут в офисе и не ведаем, – и отключилась.

– Побежали в город, узнавать новости, – ответил я на молчаливый вопрос жены.

– А нам что делать?

– Пару часов подождать. Потом еще раз позвонить.

– Пойдет, спросим у администрации авиакомпании, – предложила Ленка.

– Да нет там никакой администрации, – в сердцах бросил я.

– Такого не может быть. Я схожу, проверю, – и помчалась в сторону рекламы с изображением гор и надписью Непальские авиалинии.

У окна я заметил двух наших знакомых девушек из Израиля и решил подойти узнать последние новости.

– Девчонки, как вы? Не в курсе, что происходит?

– Нет, мы не знаем. Администрации авиакомпании нет, а остальные справочные службы не в курсе. Вот мы и сидим, ждем, может быть, объявят или дадут какую-нибудь информацию.

И как по мановению волшебной палочки табло с наименованием рейсов Непальских авиалиний оживилось, послышался какой-то хруст и скрежет. Все замерли в ожидании чуда, но чуда не случилось. Табло безжалостно отложило все рейсы еще на пять часов.

«Но кто-то же им управляет!» – подумал я. – «Может быть, Ленка вернется с информацией»

Ленка вернулась, но ни с чем.

– Там все попрятались. Народ мечется туда-сюда, никто ничего не знает.

– Посмотри на табло, – усмехнулся я.

Ленка обернулась и совсем расстроилась.

– Мы тут навсегда, – шепотом проговорила она.

– У меня есть предложение, – бодро заговорил я, – предлагаю взять такси и поехать осматривать город. Все равно у нас есть, как минимум пять часов, а там видно будет.

– Мы же не знаем куда ехать, да и рюкзаки негде бросить, – засомневалась осторожная Ленка.

– Ну, рюкзаки бросим рядом с девчонками из Израиля, они присмотрят. Дети Израиля все равно тормозные и из аэропорта никуда не денутся.

Я подошел к девицам и попросил их приглядеть за вещичками, пока мы гуляем по городу. Девушки не возражали и бодро закивали головой. Для начала мы прикололись, и отправили сами себе открытку из аэропорта Дели в С-Петербург, а потом вышли на площадь. Там было полно такси, но какую машину выбрать и куда поехать? Город мы немного знали по описаниям в путеводителе, но сколько потребуется времени и с чего начать, не имели ни малейшего понятия. Тут к нам подошел местный индус в белой ночной рубашке со штанами.

– Надолго к нам в Дели? – поинтересовался он на довольно сносном английском.

– Рейс задержали, хотели бы осмотреть город, – не стал я впадать в особые разъяснения.

– Саша, а вдруг он жулик, или бандит какой? – Ленка у меня в чужих странах особенно осторожная, поэтому мы и живы пока.

– Да они же буддисты или индуисты, им религия запрещает убивать и грабить.

– Все религии запрещают убивать и грабить, однако это не мешает некоторым людям это делать.

Видя, что мы заерзали и можем не пойти с ним, индус затараторил еще быстрее.

– Ребята, у нас машина, я хорошо говорю по-английски, прекрасно знаю город и со мной безопасно, меня многие знают. Семья большая, а заработок очень низкий, вот и подрабатываю, подвозя туристов и показывая им город.

– Хорошо, поехали, – согласился я, не дожидаясь, пока Ленка даст разрешение. Можно до утра простоять, выбирая себе гида, – А что можете предложить, а главное за какие деньги?

– У вас сколько времени?

– Да навалом, часов пять, не меньше.

– Это хорошо. Тогда поедем, посмотрим Красный форт и если успеем Ворота Индии.

Он подвел нас к небольшому микроавтобусу, времен первой мировой войны. Оттуда опрометью выскочил молодой парень, и, сложив руки на груди, ладонями друг к другу принялся кланяться и приглашать нас сесть в его чудо-автобус. Мы не стали выпендриваться и погрузились внутрь. Я вооружился видеокамерой, которую нам любезно одолжили ребята для такой ответственной поездки, а Ленка фотиком, и мы оба приготовились увидеть чудо.

Надо сказать, что чуда мы не увидели, а увидели огромный шумный город, практически без правил дорожного движения, к тому же с правосторонним движением. Водитель наш оказался асом, нарушая все, что можно нарушить, он гнал свою развалюху к центру города, а наш гид рассказывал о столице Индии. Следов буддизма или индуизма в самом Дели очень мало. Правление Великих Моголов практически истребило все памятники древней цивилизации. При въезде в город мы остановились у одной скульптуры Будды. Довольно большого размера, она привлекала огромное количество народу.

– Очень популярное место для жителей Дели, – прокомментировал наш гид.

Мы вышли из машины и по аллее направились к подножью статуи. Обувь пришлось снять и оставить у стенки, а самим подниматься по ковру вверх по лестнице. Среди довольно большого числа индусов, мы были одни европейцы, но к нам относились доброжелательно и приветливо. Народ улыбался, а дети подходили вплотную и с интересом нас разглядывали. Я попросил разрешения у одной индусской молодой пары с двумя детьми снять их на фотоаппарат, они любезно согласились. Молодая женщина поправила волосы, мужчина взял младшего ребенка на руки, а мальчишку постарше поставил рядом собой. Все это делалось с улыбкой и чувством собственного достоинства, и еще чего-то, едва уловимого, что придавало им весьма притягательный вид. Я поблагодарил их за снимок и, сложив руки ладонями друг к другу, поклонился. Мужчина, оценив мой порыв, встал со скамейки и сделал тоже самое. Мне было совершенно не понятно, как такая нация может иметь фанатиков, способных на убийство или преступление. Однако и среди них есть представители, которые готовы пойти на крайние меры. Ведь сколько было политических убийств в недалеком прошлом в Индии. Но такая мысль быстро прошла, и осталось только чувство безопасности. Я прикоснулся к совершенно неизвестной для меня религии и к культуре древней самобытной страны.

Мы медленно продвигались к еще одной достопримечательности Дели – Красному Форту. На всех машинах сбоку было написано «Сигнальте, пожалуйста», ну водители и старались во всю, нажимая на клаксон. Весь этот городской шум сливался в один многоголосый рев, да так, что расслышать слова можно было, лишь прокричав их в ухо. Наконец, тарантас достиг этой крепости. Водитель припарковал машину недалеко от входа, и мы выкатились прямо в толпу нищих и оборванных мальчишек, которые тут же набросились на нас, прося милостыню. От неожиданности я даже опешил. Детишки тянули свои грязные ладошки и хватали нас за рубашки, настойчиво требуя денег. Это босоногая ватага представляла явную угрозу, несмотря на столь юный возраст. Слава Богу, деньги были спрятаны надежно, и оторвать их можно было только с моими яйцами, а этого позволить я никак не мог, а вот фотик и камеру могли запросто тиснуть. Наш гид, ничуть не смущаясь, выдал пару тумаков наиболее приставучим, а нам сказал:

– Придется дать им немного денег, иначе они не отстанут.

У меня для такого случая была припасена мелочь. Засунув руку по локоть в карман, я достал довольно приличную горсть монет и стал раздавать их мальчишкам. Откуда взялась такая орава этих индийских босоногих башибузуков, я так и не понял, но меня чуть не свалили с ног, выхватывая монетки прямо из руки. Если бы не мои сто килограммов веса и хорошая физическая подготовка, то меня разодрали бы на сувениры.

– Брось деньги на землю, – посоветовал мне наш гид.

Я не стал долго раздумывать о моральной составляющей этого поступка и выбросил монеты подальше от себя. Ватага тут же бросилась их поднимать, но уже к нам не приставала. Я облегченно вздохнул. Все познается в сравнении, уже не раз замечали мы, путешествуя по свету. Некоторые жители России говорят, что наша страна нищая, государство попирает все демократические свободы, преступность процветает, законы не соблюдаются. И все это так, но ровно до того момента, пока не побываешь в таких странах, как Индия, Египет или страны Африки, где человеческая жизнь вообще ничего не стоит и за пару центов или просто за косой взгляд ты можешь лишиться не только здоровья, но и жизни. Конечно, мы болеем за нашу страну, а не за мифические страны Африки, куда не всякий россиянин и поедет по многим причинам, но все же есть над чем призадуматься.

Мы, наконец, выползли из окружения нищих и оборванных мальчишек и направились осматривать Красный форт. Он представлял собой крепость-дворец из красного песчаника, построенный всего за девять лет с 1639 по 1648 год одним правителем из династии Великих Моголов Шахом Джеханом. Про эту династию я еще не раз буду рассказывать, поскольку именно при ее правлении были построены многие замечательные памятники архитектуры, которые известны во всем мире и являются шедеврами зодчества. Но пока мы вошли вовнутрь и стали осматривать этот гигантский дворец, покои шаха, мраморный зал, где стоял знаменитый Павлиний трон, и над сводами можно прочитать надпись на персидском языке «Если на свете есть рай, то он именно здесь и только здесь». Можно с этим согласиться, когда в гареме шаха были сотни, а иногда и тысячи самых красивых женщин мира. Ну, чем не рай? Из объяснений нашего гида я смог понять, что Павлиний трон был отправлен в Персию как трофей, правителем Надир Шахом. Существует очень красивая легенда о Павлиньем троне. И что в ней выдумка, а что правда, теперь сказать сложно, но именно этот предмет мебели в те годы приравнивался к одному из чудес света, наравне с пирамидами Египта и Великой Китайской Стеной, что говорит о его значимости, чудесной красоте и великолепном убранстве.

Глава 3

В 1526 году в Индию вторглись войска султана Бабура, потомка Тамерлана. Вместе с ним находился и его сын Хумаюм, которому суждено было стать основателем династии Великих Моголов. В решающем сражении войска индусов в этом же году были полностью разгромлены. Правивший в Индии в те времена раджа Бикерамит был убит, а его семья схвачена при попытке покинуть столицу Агру, так как именно Агра в те времена являлась главным городом Индии. Чтобы спасти семью от неминуемой смерти жена Бикерамита отдала Хумаюму все сокровища, которые только могла собрать. Среди несметных богатств, которые достались завоевателям, был и один из самых знаменитых алмазов мира Кохинур. Принято считать, что этот алмаз был найден около пяти тысяч лет назад в Южной Индии. По легенде, первым его обладателем считается один из знаменитых героев древнеиндийского эпоса Карна. Многие века этот алмаз украшал тюрбаны раджей из династии Мальвы и в переводе означал «Гора света». В предании говорилось, что если этот алмаз когда-нибудь упадет с головы раджи, то все население страны станет рабами. Так, впрочем, и случилось. Много раз этот чудесный камень переходил из рук в руки от одного поверженного раджи к победившему его султану, оставляя в истории кровавый след, пока снова не очутился в династии Мальва – его владельцем стал Бикерамит, раджа Гвалора, который и погиб при нашествии потомков Тимура, Чингисхана и Тамерлана.

Хумаюм не стал казнить семью поверженного раджи и сохранил им жизнь, а алмаз преподнес своему отцу. Но мудрый султан Бабур, по прозвищу Лев, не стал оставлять камень себе, а, полюбовавшись на него, вернул его сыну. С тех пор правители Великих Моголов носили Кохинур на своих тюрбанах. Люди верили, что пока алмаз сияет над головой султана, династия непобедима.

И действительно вскоре власть Великих Моголов распространилась по всей Индии, и казалось, нет сил, которые могут поколебать могущество завоевателей. Но, ничто на свете не бывает вечным…

Период наивысшего рассвета династии приходится на правление Шаха Джехана, судьба которого поистине необычна и трагична. Именно при нем были созданы такие шедевры как «жемчужная» мечеть в Агре и знаменитый Тадж-Махал. Но главным сокровищем династии оставался Павлиний трон, который по повелению шаха сотворили в 1629 году. Сиденье трона поддерживалось шестью массивными золотыми столбами, над ним находился ажурный навес, сплетенный из тонкой серебряной проволоки в виде растительного орнамента: виноградных лоз, листьев с лепестками и почками из изумрудов и сапфиров. Поддерживалось это чудо света инкрустированными золотом и самоцветами серебряными шестами. Позади тронного сиденья располагались две фигуры павлинов из чистого золота, исполненные с таким совершенством, что отличить их от настоящих с расстояния нескольких шагов не представлялось возможным. Для модели был выбран самый красивый павлин, которого только смогли отыскать. Именно поэтому он и был назван Павлиньим. Гребни и хвосты сказочных птиц были сплетены из золотой и серебряной проволоки и украшены драгоценными камнями, подобранными таким образом, чтобы в точности повторить оперение живой птицы. Глазами являлись чистейшие и прозрачные алмазы, каждый величиной с грецкий орех. Также в обрамление входил еще один известный драгоценный камень – Рубин Тимура весом 361 карат и огромная 50-каратная жемчужина. На этом фантастическом драгоценном камне оставили надписи Тамерлан и последующие за ним великие завоеватели и правители.

Но главным украшением этого чудесного сооружения был, конечно, алмаз Кохинур – Гора света. Непревзойденный, сияющий камень, побеждающий время, границы и расстояния. Символ несокрушимой власти и непоколебимой веры в бессмертие располагался как раз над головой сидящего на троне правителя.

Как зеницу ока охраняли стражники этот трон, цена его даже по тем временам была просто фантастическая. Даже детям шаха под страхом смерти не позволялось подходить близко.

Алмаз был огранен в форме розы и весил 186 карат. Но до обработки он весил гораздо тяжелее и именно поэтому шах Джехан сильно переживал и велел выгнать ювелира в пустыню без воды и еды на верную смерть. Даже убивать его не стал, посчитав, что быстрая смерть будет чересчур мягким наказанием за столь серьезную провинность.

Но алмаз не спас великого правителя ото лжи и предательства. Его старший сын Аурангзеб пожелал захватить трон своего прославленного отца, а вместе с ним и Гору света, так как считал, что, завладев камнем, он сможет управлять миром. Однако подговорить трех младших братьев к восстанию ему не удалось, тогда путем дворцового переворота он все же сумел захватить власть, убив родных братьев и заточив отца в крепости Агры. Аурангзеб не осмелился убить отца и силой отнять драгоценный камень. В течение семи лет шах Джехан находился в заключении в своем тронном зале среди сокровищ с видом на Тадж-Махал, и только после смерти отца в 1666 году, который скончался на руках своей дочери, его старший сын стал обладателем Павлиньего трона вместе с Кохинуром.

И, тем не менее, этот осыпанный драгоценными камнями трон сыграл отрицательную роль в дальнейшей судьбе правителей Великих Моголов, да и, пожалуй, всей Индии. Как и Великая Римская Империя, по одной из версий, устав от роскоши и разврата рухнула, так начала разваливаться и династия потомков Тамерлана. Вассальные князья и придворные появлялись на приеме с унизанными огромными драгоценными камнями пальцами. Их жены и наложницы, не обладая художественным вкусом, просто выламывали из произведений ювелирного искусства алмазы покрупнее, и вставляли их в свои серьги или ожерелья, хвастаясь одна перед другой величиной драгоценного камня. Именно при правлении сына Джехана Аурангзеба и в дальнейшем Мухаммад-шаха особенно пышным цветом расцвело сибаритство. Процветала зависть и злоба, интриги и козни, в которые приходилось вмешиваться шахам и султанам, раджам и князьям, что отвлекало их от прямых обязанностей. Армия деградировала, резко упала дисциплина, разболтанность в войсках и чрезмерная роскошь военачальников привели к полному упадку некогда самую мощную индийскую военную машину.

Весть о Павлиньем троне и о богатстве индийских шахов долетела до самых окраин тогдашнего мира. Об этом узнал и предводитель разбойничьих шаек атаман Тахмаси-Кули-хан, который назвал себя Шахом Надиром, повелителем Персии. Будучи талантливым полководцем и жестоким правителем, он быстро сколотил стотысячную армию и во главе ее отправился в Индию, по пути покорив и разорив Грузию, Бухару и Хивинское царство.

Летом 1738 года его войска вторглись на территорию Индии и вступили в бой с тогдашним правителем Мухаммад-шахом, потомком Великих Моголов. Несмотря на отчаянное сопротивление, ослабленное индийское войско было разбито, и Надир-шах выдвинул ультиматум:

– Я пришел на эти земли, чтобы присоединить к великой Персии твои провинции Пенджаб и Кашмир, а также хочу получить Павлиний трон.

Мухаммад-шах понимал, что оказать достойного сопротивления он не сможет, но и отдать Павлиний трон, на котором сидели его предки, было выше его сил. Он готов был потерять богатые провинции, которые, в конце концов, можно было позднее и отвоевать, а вот Павлиний трон…

По одной из легенд шах вызвал лучших ювелиров и в обмен на их жизни приказал в короткий срок изготовить точную копию этого ювелирного шедевра. Были ли туда вставлены драгоценные камни или их имитации, история умалчивает, однако достоверно известно, что алмаза Кохинур там не оказалось. Трон получился очень похожим, так что даже сам шах не смог определить подделки. Но персидский шах не смирился с потерей известного алмаза. Путем подкупа и предательства ему удалось выяснить, что Кохинур спрятан в тюрбане Мухаммад-шаха. Просто убить индийского шаха Надир-шах по политическим соображениям не мог, и тогда перс пошел на хитрость. Персидский правитель на одном из пиров предложил в знак дружбы обменяться тюрбанами. Мухаммад-шах не посмел отказаться от выполнения этой просьбы, поскольку это был старинный обычай и отказ привел бы к гибели всей его семьи. Он с горечью протянул свой тюрбан завоевателю и опустил голову. Кохинур покидал Индию, и возможно, навсегда. Так Гора света оказалась в руках Надир-шаха. Но сам трон был надежно спрятан в покоях Мухаммад-шаха, а персу досталась копия.

Оставив наместником своего друга, Надир-шах с награбленным добром отправился в обратный путь. Но мы-то с вами помним, что этот алмаз не приносил никому счастья и благополучия. По пути в Тегеран его армия остановилась на берегу реки Инд. По одной из версий, переправиться через реку с таким количеством богатств не представлялось возможным, по другой, Надир-шах просто испугался, что его военачальники возгордятся и откажутся ему подчиняться. Такой богатой добычи они еще не завоевывали. Тогда он приказал сдать все богатство, что превышало установленную им норму в казну, а ослушавшихся казнить, отрубив им головы. Он совсем забыл, что еще недавно был разбойником, и такой поворот событий его подчиненным не понравится. За один только тюк шелка, который его предшественник отобрал в свою пользу у своей шайки, предводитель был на следующий день зарезан, как баран. Но Надир-шах надеялся, что справится с ситуацией.

Зная, что если они не выполнят приказ, то будут казнены, персидские воины вместо того, чтобы отнести все награбленное в общую кучу, сбросили это все в воды Инда и поплелись за своим предводителем, затаив ненависть. Надир-шах не стал наказывать своих подчиненных за столь открытую неприязнь, поскольку понимал, что и сам может лишиться жизни, если перегнет палку.

Спустя три недели его войско достигло Тегерана. Сам шах не избежал предательства, которое преследовало всех владельцев Кохинура. Он практически сошел с ума, охраняя свой камень, никому не доверяя, и всех подозревая, Надир-шах все же был убит в 1747 году предводителем курдов Салах-Беем, одним из тех, кого он заставил выбросить награбленное добро в Инд.

Судьба трона и алмаза в дальнейшем сильно различаются, хотя есть и нечто общее. Кохинур долгое время переходил из рук в руки различным правителям династии Дурранов. Жестоко убивая друг друга, выжигая глаза и пытая родных и близких, пытаясь выяснить местонахождение этого алмаза, они не добились ничего значительного в период своего правления. Наконец после очередного ряда убийств и переворотов драгоценный камень оказался в руках раджи Сингха, прозванного львом Пенджаба, т.е. спустя много лет снова очутился в Индии. Этот мудрый, но жестокий правитель понимал, что с таким камнем он долго не проживет, и решил подарить его храму Джаггернаута. Однако, не успев воплотить свою идею в жизнь, скончался. Опять наступили времена хаоса и анархии. Индию захватили англичане и сделали своей колонией. Сокровищница Лахора вместе с алмазом перешли в собственность могущественной Восточно-Индийской компании. Но и ее руководство понимало, что оставлять бриллиант на территории Индии крайне опасно и поэтому преподнесла его в дар королеве Виктории в 1851 году. После ее смерти алмаз был пере огранён и вставлен в королевскую корону, потеряв в весе с 191 карата до 108,9 карата. Эта огранка до сих пор вызывает противоречивые мнения, как и огранка в виде розы, сделанная в период правления шаха Джехана.

Судьба же трона, а точнее двух тронов несколько иная. Поддельный трон, вывезенный из Индии Надир-шахом, после его смерти был разломан и унесен в горы курдами. Его остатками теперь можно полюбоваться в музее Тегерана, но это лишь слабая тень былого его величия. Так как и алмаз «Кохинур» он значительно изменился не в лучшею сторону, но, тем не менее, до сих пор вызывает восхищение.

Судьба другого настоящего трона еще более драматична. Англичане, захватив власть в Индии, перебили всех потомков Великих Моголов, а последнего из них Бахадур-шаха сослали в ссылку, где тот и скончался. Спустя четверть века после репрессий колонизаторам удалось обнаружить настоящий Павлиний трон. В режиме совершенной секретности огромное количество драгоценностей, включая и Павлиний трон, были погружены на парусное судно «Гровенор», отправляющееся в Лондон. Корабль летом 1782 года заходил в цейлонский порт Тринкамади, а уже 27 июня затонул у берегов Восточной Африки, напоровшись на коралловый риф. Точное место крушения парусника до сих пор не известно, и сокровища, затонувшие в этой части Индийского океана, до сих пор не найдены. По сопроводительным документам общая стоимость этого богатства на тот период составляла 18 миллионов фунтов стерлингов. Но главное было не в цене и не в количестве перевозимых золота и драгоценных камней, самое ценное, что находилось на борту этого самого скоростного на тот момент парусника, был Павлиний трон. Вот его стоимость по соображению секретности и не учли в документах. Однако по самым осторожным прикидкам, сделанным Жаном-Батистом Тавернье, известным путешественником и ювелиром, кому первому из европейцев удалось увидеть этот трон, это чудо света тянуло не меньше чем на 9 миллионов фунтов стерлингов, причем во времена шаха Джехана в 17 веке.

Богатства, заключенные в трюме этого судна, до сир пор не дают покоя многим авантюристам, искателям приключений и любителям старины. Первыми в предполагаемом месте катастрофы оказались англичане в 1800 году. Но малайские ныряльщики, которых те наняли, обнаружили только золотые и серебряные монеты. Сам корабль обнаружить не удалось. Однако они с лихвой окупили затраты на поиски.

Следующий этап поисков начался уже в 1842 году. За дело взялось само правительство Великобритании. Оснастив экспедицию по последнему слову техники и потратив на поиски около года, им так и не удалось поднять со дна ни одного доказательства затонувшего судна. Ухлопав огромные средства, искатели вернулись на родину ни с чем. Из всего этого был сделан вывод, что даже современными по тем временам средствами найти и поднять корабль невозможно.

Уже в 1905 году, когда водолазная техника шагнула далеко вперед, другие искатели приключений из Южной Африки предприняли очередную попытку найти сокровища. Они основали синдикат по подъему «Гровенора» и после проведения успешной рекламной акции в крупных городах Южной Африки, деньги хлынули рекой. На средства, вырученные от акционеров, было закуплено современное оборудование, с помощью которого планировалось прорыть огромный канал, по которому судно с помощью лебедок будет подтащено к берегу. Но предприниматели не учли двух нюансов. Во-первых, песок под водой в этих местах очень подвижен, а во-вторых, на этих широтах постоянно штормит, что не позволяет использовать технику на все сто процентов. Сама по себе идея была не плоха, но прорытый днем канал, ночью заносило песком, а на следующее утро шторм мешал возобновить работы. Поборовшись со стихией больше года и потратив на работы все деньги, дельцы решили объявить предприятие банкротом и поспешили покинуть страну, спасаясь от наивных акционеров.

Но уже 1921 году к делу приступили вездесущие американцы. Мультимиллионер Крайн с присущим американцам размахом приступил к делу. Он построил на берегу целый город с причалами для десятков кораблей, домами для персонала, складами для продовольствия и оборудования, рестораны и кинотеатр. Его идея по-американски была проста. Его людям надо было прорыть тоннели под дном океана до предполагаемого места катастрофы. Однако, не смотря на потраченные огромные средства на столь безумную затею, Крайн потерпел фиаско. Тоннели рушились, их заливало морской водой, гибли люди, и к концу 1923 года он взорвал на берегу все запасы динамита и отправил свою флотилию обратно в Америку.

Следующая грандиозная попытка отыскать затонувшие сокровища была предпринята в 1935 году. На этот раз это были голландцы. Такого размаха не могло себе позволить ни английское правительство, ни миллионер из Америки Крайн. На деньги одного торговца тюльпанами из Амстердама было закуплено невиданное количество техники, бульдозеры, самосвалы, экскаваторы. Казалось, что голландцы учли все промахи предыдущих экспедиций. Идея тоже была проста. Обнести весь залив дамбой, откачать воду и откапать корабль. Все просто. Но прошло чуть больше месяца, когда стало понятно, что идея совершенно не выполнима. Даже по самым скромным подсчетам эти работы должны были стоить в два раза больше, чем стоимость сокровищ, которые поглотило море. И на этот раз стихия оказалась сильнее, чем вся техника мира.

В свое время даже мой любимый писатель Артур Конан Дойль принимал участие в розыске этих затерянных богатств, что в последствии послужило написанию его знаменитых произведений. Больше уже никто не пытался достать с морского дна легенду Индии Павлиний трон. И только в последнее время в печати появились сообщения о предполагаемой новой экспедиции уже бельгийского смельчака Гвидо Бакера, который предполагает проложить по дну океана большую стальную трубу, с помощью которой водолазам удастся добраться до затонувшего судна. Ну что же поживем, увидим.

Вот такую захватывающую историю о Павлиньем троне и алмазе «Кохинур» поведал нам гид, которой на поверку оказался весьма начитанным и знающим историю человеком…

…Мы, осмотрев Красный форт и сфотографировавшись с охранником сикхом, направились к Воротам Индии. Но я посматривал на часы с тем расчетом, чтобы не опоздать к самолету, точнее к времени, которое было указано на табло. Наш гид меня прекрасно понял и заторопился к машине.

– Ребята, вам понравилось? А Ворота вы на обратном пути еще увидите – затараторил он, подталкивая к драндулету.

– Очень понравилось, – первая встряла в разговор Ленка. И я тут же понял, что цена вопроса за его услуги подросла минимум в два раза. Но слово не воробей, да и мне самому его рассказ пришелся по сердцу. Другое дело, что не надо сразу впадать в восторг, поскольку этот контингент сразу понимает, где можно подзаработать лишний доллар.

Он бережно подхватил Ленку под локоток и потащил к машине, а я уже плелся сзади. До аэропорта доехали довольно нервно. Дороги забиты машинами, тук-туками, коровами и пешеходами. Времени до регистрации оставалось все меньше и меньше, а тут еще двигатель заглох.

– Не едет, – только и смог выговорить водитель.

Я выкатил на лоб глаза, сделал грозный вид и стал выбираться из его пепелаца.

– Ну-ка дай-ка починю, – я рывком поднял капот, да так, что отлетели какие-то болты, потом стал методично обрывать провода на двигателе. Наши незадачливые гиды поняли, что могут просто лишиться машины или ремонт им встанет дороже дешевого развода, что они задумали нам устроить.

– Мы сами все починим, мы сами все починим, – в два голоса заголосили они.

Через минуту машина чудесным образом завелась, и мы понеслись, не разбирая дороги в сторону аэропорта. Приехали вовремя, прямо на стоянку. Я отдал оговоренную изначально сумму.

– Спасибо, господа индусы за интересную экскурсию, – совершенно искренне произнес я.

Но старший по разводу туристов решил получить еще немного деньжат за доставленный к сроку товар. То есть нас.

– Скажи спасибо, что я ваш тарантас не разобрал на запчасти, – но все, же добавил десять долларов за беспокойство.

Радости не было предела. Я так думаю, что сняли они с нас приличную по их меркам сумму 110 долларов за шесть часов работы, ну а мы тоже в накладе не остались. Та информация, которую мы получили и те места, куда нас отвезли и показали, по нашим представлениям стоили тех денег, которые мы им заплатили. Одним словом, все остались довольные. Ребята бросились открывать нам двери и что-то уже на своем языке кричали вдогонку. Мне показалось, что слова их были вполне искренние.

В аэропорту нас ожидало разочарование. Табло вообще не горело, народ слонялся в непонятках. Даже наши аморфные девушки из Израиля совсем озверели и метались от стойки информации к кабинетам администрации аэропорта Дели. Но, никто ничего объяснить не мог. Не летают самолеты и все тут. Бросив наши рюкзаки на произвол судьбы, мы тоже присоединились к поискам правды. Задрипанный кабинет Непальских авиалиний был закрыт. Рядом валялся какой-то то ли бомж, то ли грузчик.

– Где твои хозяева, – поинтересовался я.

– Новый год справляют, – был короткий ответ.

– Какой на фиг Новый год в октябре…

– Так Новый год же, – опять не понял меня странный непалец.

– Ваша авиакомпания досрочно перевезла всех пассажиров задолго до Нового года? – я никак не мог понять сути его странного ответа, – ну вы прямо как наши стахановцы.

– У нас в это время отмечают дни урожая. Большой праздник, считается Новым годом, – вполне вменяемо разъяснил ситуацию непалец, – до завтра никого не будет, идите домой.

Все просто, у них Новый год, праздник урожая, а мы – идите домой. Да где тот дом! Я собрал в кучу всех пассажиров и втолковал им информацию, которую мне поведал грузчик-бомж.

Народ немного успокоился, появилась хоть какая-то информация. Кто-то стал звонить своим друзьям, наверное, чтобы встретили и забрали, другие обреченно повалились на рюкзаки и выглядывали места в аэропорту, где можно бросить вещи и переночевать. Ну, прямо как у нас в России. До пассажира никому нет дела. Но мы с Ленкой решили не сдаваться и снова потащились в офис Непальских авиалиний. К нашему удивлению, двери оказались открытыми, и наблюдалось некоторое движение. Я просунул голову в щель и рявкнул на отборном матерном английском:

– С Новым годом, проклятые буржуи. Быстро предоставили нам гостиницу, транспорт и питание, а иначе в будущей жизни станете земляными червяками.

Тут в разговор вмешалась Ленка. Она у меня не терпит несправедливости, и особенно, если хоть в чем-то ущемляют ее права. Поэтому в спальне у нас установлена государственная граница, за которую переходить разрешено только во время перемирия или торжественных праздников. А тут такая несправедливость, мы прилетели за тысячу верст, валяемся на полу в здании аэропорта и никому нет дела. Эта маленькая фурия влетела в загаженную комнатуху и устроила им небо в алмазах. Я думал, что ее крик был слышен на Эвересте. На такие вопли примчалась полиция, до этого ее видно не было, оставшиеся пассажиры, не улетевшие и не уехавшие по друзьям.

«Ну, хоть ночевать будем под крышей, и возможно даже накормят, но в тюрьме», – подумал я.

Но произошло чудо. Полиция о чем-то довольно жестко поговорила с несчастными непальцами из администрации и удалилась, возможно, за подмогой, т.к. угомонить Ленку им с первого раза не удалось.

– Малыш, остынь. Ты и так перепугала весь аэропорт. Я думаю, они этот день в календаре у себя пометят черной краской с надписью «В этот день случилась большая беда – Индию посетила Лена из России».

– Они первые начали, – услышал я в ответ, уже много раз говоренную фразу. Но буйство прекратила.

Тут откуда-то проявился наш знакомый бомж-грузчик.

– Ребята, сейчас вам предоставят микроавтобус и отвезут в гостиницу. Там накормят и завтра заберут на рейс, который отправляется в 14 часов.

– А ты вообще кто тут будешь? – задал я резонный вопрос.

– Я начальник смены Непальских авиалиний.

– А какого рожна ты все это время молчал!?

– Так вы и не спрашивали. Носились по зданию, как сумасшедшие, а когда ты спросил, я тебе ответил.

Ну, логика. С ума сойти. Все немного успокоились и похватали брошенные без присмотра вещи.

Действительно, минут через двадцать подкатил приличный микроавтобус с кондиционером и надписью на английском и местном языке «Непальские авиалинии». Нас с Ленкой в первых рядах под белы ручки погрузили внутрь, следом затолкали девчонок из Израиля, и этот современный крейсер неспешно выехал в сторону вечернего Дели. Израильтянок высадили раньше нас, мы помахали им рукой и расстались до завтрашнего дня. Автобус, немного покуролесив, остановился у довольно приличного на вид отеля.

– Все, приехали, – проговорил с улыбкой наш сопровождающий.

Мы вылезли из широких дверей белого минивэна. Тут же подбежали два мальчишки в белых одеждах, схватили наши вещи и поволокли внутрь. Судя по всему, нашему водителю были даны строгие указания, потому что он вместе с сопровождающим проводил нас до стойки администрации, усадил на диван и встал рядом в ожидании, пока решится вопрос о нашем расселении. Все устроилось минут за пять. Ведь могут, когда захотят или заставят.

– Вам предоставят лучший номер с полным пансионом. Завтра утром примерно в 12 часов автобус будет ждать внизу. Не опаздывайте.

И они исчезли, как и не были. Мы, тем временем, поднялись на второй этаж, где располагался наш номер. Уж не знаю, лучший он был или нет, но мы давно в таких не живали. Номер состоял из двух комнат, огромной гостиной и спальни чуть поменьше. Ванная комната была с размером с нашу квартиру в «хрущевке», в ней можно было заблудиться.

– Молодец, Ленка, в следующий раз сразу будем орать и бить в морду, чтобы заселяли в такие номера, – засмеялся я.

– Боюсь, они что-то напутали и завтра выставят счет, равный стоимости всей нашей поездки, – Ленка не была столь радостна, как я.

В дверь постучались и пока я не рявкнул «Войдите» в номер никто не сунулся.

– Мистер, ужин готов. Повар просил спросить вас, какую кухню вы предпочитаете.

– Что-нибудь местное, национальное, – не успел я удержать своего Малыша от столь опрометчивого ответа.

Голова исчезла. Мы привели себя в порядок и спустились вниз к администрации.

– За чей счет номер и обед? – поинтересовался я.

– Не беспокойтесь, все оплачивает авиакомпания, – с улыбкой ответила молодая симпатичная девушка в голубом сари.

Мы немного успокоились и прошли в ресторан. Кроме нас никого не было. Только сейчас я почувствовал сильный голод. В городе перекусить мы не успели, а в аэропорту все силы и время ушли на выяснение причин задержки рейса. Тут же подскочил официант и предложил несколько блюд на выбор. Мы не поняли не бельмеса в его меню и поэтому решили все же спросить, что он нам хотел предложить.

– Это курица, это мясо, это макароны, это суп, – как из пулемета объяснял смекалистый малый.

Поскольку ограничений в выборе не было, мы решили не стесняться. Ленка заказала суп, курицу и какую-то закуску, а я выбрал мясо, суп и еще какую-то местную фигню, про которую даже официант ничего толком сказать не смог. Ждать пришлось недолго, видимо все действительно было уже приготовлено. Но меня смутили действия персонала ресторана. После того, как нам принесли еду, они высыпались в зал и стали наблюдать за нашей трапезой. Мне было по-барабану, что они там себе думали, поскольку очень сильно хотелось кушать, да и на голодных они не походили, просто им было любопытно и все тут. Причина мне стала понятна чуть позднее, когда я приступил к первому блюду и начал есть зеленую мутную жижу, в которой плавали куски мяса. Не понимая всей ситуации и не придавая значения огромной тарелке с белой жидкостью, по всей видимости, со сметаной или йогуртом, которую предусмотрительно поставили мне под нос, я набросился на еду. Как только я проглотил первый кусок, я вдруг понял, что наступила моя смерть, причем просто так на ровном месте, без предупреждения и крайне мучительная. Дыхание перехватило, из глаз, как у того плохого клоуна из цирка, струей потекли слезы, а из носа сопли. Сказать ничего не могу. Ни дыхнуть, ни … ну дальше вы и сами знаете. Я локтем ткнул Ленку.

– Зайчик, тебе плохо? – переполошилась она.

Да какое плохо – умираю. Но ничего сказать не могу. Глаза вылезли из орбит, лицо покраснело. Сейчас хватит удар.

– Помогите, помогите!!! – что есть мочи заголосила Ленка, – мужу плохо!!!

Весь персонал пулей подлетел ко мне и давай галдеть на своем языке.

– Дорогой, ответь, что с тобой, только не молчи, – уже чуть не плакал мой Малыш.

– Перец, – выдавил из себя я, – перец…

Официант, который обслуживал нас, схватил столовую ложку и зачерпнул им белую жидкость.

– Мистер, мистер, съешьте это быстрее.

Я как тяжело больной, причем на голову, из его рук засунул в рот эту ложку и проглотил содержимое. Холодная успокаивающая кисловатая масса потекла в желудок. Я смог перевести дыхание.

– Там один перец, – просипел я, – чуть не сдох!!!

– А уж подумала, что тебе плохо, – чуть успокоилась Ленка, – надо же было потихоньку. Сначала попробовать.

– Так я и попробовал. Съел то одну ложку, – продолжал сипеть я.

Официант не отходил от меня ни на шаг.

– Мистер, мистер, съешьте еще пару ложек. Это специальный йогурт для острой пищи.

Я проглотил столовую ложку белой жидкости, стало чуть полегче.

– Вы что же не предупредили, что еда такая острая? Есть невозможно, – обратился я к мальчишке.

– Так вы же сами заказали это блюдо. Оно у нас самое острое из всех, которые готовят в Индии. Даже повар удивился заказу, да и весь персонал с удивлением вышел на вас посмотреть. Вы первый европеец, который заказал это блюдо. У нас его и местные то и те не едят, а тут господин из Европы. Давайте я вам покажу, как надо есть острые блюда.

И мальчишка объяснил мне, что обязательно следует употреблять специальный йогурт, который снимает остроту. Сначала немного еды, а затем заедать молочной смесью, можно с белым хлебом. Весь персонал наблюдал за этим ликбезом с добродушными улыбками. Вышел повар и издалека смотрел, как я засовываю в рот, приготовленную им еду. Было трудно разобрать она горячая или просто сильно перченая. Мальчишка отламывал кусочки хлеба, обильно смачивал их в йогурте и подавал мне. Получалось эдакое детское питание. Мой Малыш быстро адаптировался и уминал за обе щеки. Правда и курица у нее была не столь убойная, как моя пресловутая закуска. После того, как я ее съел, все остальное мне показалось недосоленным и недоперченным. После такого ужина хотелось ходить с открытым ртом. Внутри все горело, однако самочувствие было вполне сносным. Повар, убедившись, что мы остались живы, удалился на кухню, персонал, поняв, что больше ничего интересного они не увидят, рассосался по своим делам, и только мальчишка-официант все еще не отходил от нашего столика. Я дал ему десять баксов. Радости не было границ. Он готов был проводить нас до самого номера, но администратор ресторана тоже хотел чаевых и зорко наблюдал за мальчишкой. Наверное, тому пришлось поделиться.

На следующее утро мы встали довольно рано. Мы с Ленкой вообще птички ранние и долго в кровати не залеживаемся. Завтрак на этот раз был вполне европейский, яйцо, каша, колбаса, сыр, чай, кофе. Все что обычно подают на завтрак в ресторанах средней паршивости в Европе. До трансфера в аэропорт оставалось пару часов. Мы решили прогуляться в ближайший магазин и прикупить сувениров. Это оказался небольшой универмаг. И все бы ничего, если бы в нем были другие иностранцы, кроме нас. А так полный магазин индийских женщин в разноцветных сари кто с детьми, кто с подругами, ни одного мужика и мы с Ленкой с заплечным рюкзаком. Но что удивительно, отнеслись к нам очень доброжелательно, продавцы с улыбкой предлагали показать товар и объяснить для чего тот или иной нужен. Назначение многих вещей мы не знали и с удовольствием слушали молодых индусок, которые подробно рассказывали, что и для чего. Вокруг нас столпилось довольно много народу, продавцов и просто любопытных женщин. Всем было весело наблюдать за нами и, в конце концов, Ленке предложили помереть несколько сари. Мы с удовольствием согласились. Девицы утащили ее в примерочную кабинку и принялись помогать облачаться в местную одежду. Процесс этот не быстрый и требующий сноровки, но желающих помочь было столько, что Ленка была готова минут через пятнадцать. Сари голубого цвета пришлось ей к лицу. Ей почти все к лицу, любая одежда и головные уборы, а что самое замечательное, она сразу становится похожа на местную жительницу, не отличить.

Все женщины загалдели на своем языке, обсуждая наряд. Потом подхватили Ленку под руки и уволокли переодеваться. Еще минут через двадцать они вышли, ведя моего Малыша под руки. На этот раз она была в розовой одежде, а на лбу у нее виднелась красная точка, что означало, что девушка замужем. Тут в магазине нас и обвенчали поместным обычаям. Всем было весело, женщины смеялись, продавцы улыбались. Сари мы, конечно, не купили, но зато купили огромный платок яркой расцветки, диски с местным фольклором и новый рюкзак, который нам понравился. Весь народ из магазина высыпался нас провожать и долго махал руками, пока мы не скрылись в дверях гостиницы.

Машина подошла вовремя, мы покидали наши вещи и залезли внутрь. По пути захватили девчонок из Израиля. Те были сонные и еле передвигались. На вопрос, как провели ночь, они еле выдавили из себя, что хорошо. Я не стал дальше приставать с глупыми вопросами.

Глава 4

На этот раз все было в порядке, полеты возобновились, народу понабилось, но самолет все равно был не полный. И вот под нами загадочный город Катманду, столица не менее загадочной и диковинной страны Непала. В самом аэропорту нам вклеили марки-визы, и вот мы уже идем по мистической и загадочной земле. Еще в Дели созвонились с нашими новыми друзьями, попросили встретить нас и поселить в гостиницу. И на выходе действительно ждал непалец, держа картонку с нашими именами на русском языке. По-английски он почти не говорил, но всю дорогу о чем-то весело рассказывал на местном диалекте.

Гостиница оказалась так себе. Без излишней роскоши и комфорта, но мы уже имели понятие, что это почти везде так, если, конечно, не селиться в роскошных апартаментах, да и останавливаться в ней мы решили только на одну ночь.

Из номера я позвонил Катерине и доложил, что мы благополучно прибыли в Катманду и разместились в отеле.

– Ребята, сегодня уже поздно, рабочий день заканчивается. Мы ждем вас завтра с раннего утра, – и она назвала адрес, недалеко от Королевского дворца.

На следующее утро мы захватили селедку в банках, черный хлеб, сушки с маком и пошли искать наших новых друзей. Катманду, казалось, не претерпел сколько-нибудь существенных изменений с прошлого века. Узкие улицы, грязные мостовые, множество паломников, спешащих в свои монастыри, лавки с товарами для альпинистов и просто туристов. Единственное, что указывало на прогресс, это довольно большое количество машин на дорогах. Такси сновали во все стороны и зазывали пассажиров. Мы решили пройтись пешком, к тому же наш отель располагался недалеко от Королевского дворца. У фонтана в центре города столпился грязный народ в лохмотьях, многие умывались, кто-то пил воду, а кто-то поил животных. Зрелище не для слабонервных. Я сразу стал хлопать себя по карманам в поисках таблеток от и для желудка. Хорошо, что дизентерия не передается воздушно-капельным путем, или передается? Надо дома прочитать в Интернете. Пробираясь сквозь шумные узкие улицы, мы наконец добрались до намеченной точки. Огромный забор закрывал это архитектурное сооружение. Из-за ограды виднелись башни дворца, но внутрь, конечно, никого не пускали. Куда идти дальше мы не знали. Потоптавшись немного вокруг, решили выйти на довольно широкую улицу, но прочитать ее название не смогли. Пришлось обратиться к прохожим. Но народ не знал ни слова по-английски, хотя помочь нам найти нужный адрес все старались из-за всех сил.

Походив еще с полчаса вдоль этого проспекта, мы все-таки нашли одного говорящего на ломаном английском. Мужчина ткнул пальцем в ближайший дом и произнес:

– Так вы тут около этого дома уже час кружите.

Мы радостные подошли поближе и точно, это был тот самый дом, который искали. Поднявшись по лестнице на второй этаж, очутились в довольном просторном помещении, где располагалось туристическое агентство. Народу внутри никого не было.

– Кто-нибудь здесь есть? – закричал я.

Внутри кто-то зашебуршал и из кладовки появилась довольно симпатичная молодая девушка.

– Я, Катерина. Я вы, наверное, Саша и Лена? – с улыбкой произнесла она.

– Точно. Еле вас нашли. Хорошо мужчина немного говорил по-английски, а то бы только к вечеру добрались, – со смехом ответила Лена.

– Да ну что вы! Тут такой народ доброжелательный, они бы вас за руку привели. Непальцы очень дружелюбные.

Мы вытащили из рюкзака довольно увесистые подарки и отдали их Катерине.

– Ой, спасибо, ребята! Вы даже не представляете, как порой хочется черного хлеба с селедкой и картошечкой! Если картошку здесь еще можно купить, то все остальное местным жителям не ведомо. Вот мы и просим приезжающих взять с собой эти деликатесы. А тут еще и с родного Питера хлебушек. Как здорово!

Она радовалась этим скромным продуктам, как ребенок. Ну а мы, конечно, были очень довольны, что удружили ей с супругом.

– А где ваши сотрудники? – поинтересовался я.

– Так Новый год же. Придут, конечно, но позже. Давайте познакомимся поближе. Вы расскажите, что бы хотели посмотреть в Непале и в Индии, а я пока приготовлю кофе. А там, глядишь, и муж с сотрудниками подойдет.

– Так нам и рассказывать нечего. Мы же «чайники». В горах ни разу не были, за исключением ранней молодости, но это не в счет, – начал я, – нам друзья так здорово описали свое пребывание в Непале, что мы не удержались и сами решили попробовать. Так что надеемся на ваш выбор маршрута.

– Тогда пойдем от ваших билетов домой. У вас, когда обратный рейс?

Я показал билеты.

– Да, времени не очень много. Вы ведь еще потеряли пару дней из-за задержки рейса. На акклиматизацию ничего не остается.

Катерина задумалась, а потом продолжила:

– Вы как физически крепкие или со спортом не дружите?

Ну, как тут было ответить.

– Физически мы крепкие и довольно выносливые, – принялся заливать я, – бассейн, зарядка по утрам, велосипед и зимой горные лыжи.

Отчасти это было правдой. Но, на сколько выносливым необходимо быть, чтобы подняться на высоту, я не имел, ни малейшего понятия.

– Ну, тогда предложу вам следующий маршрут. Автобусом добираетесь до Покхары, там получаете разрешение на восхождение, называется «пермит», далее самолетом до города Джомсона. Он уже расположен высоко в горах. Там нанимаете шерпов и идете до поселка Муктинатх. Он находится в районе горы Анапурна, примерно на высоте 4000 метров. Пара ночевок в местных лоджиях. Очень красивые виды и не слишком тяжелый маршрут. А там уже либо поднимаетесь на перевал на высоте 5850 метров, либо проводники выберут для вас подходящий маршрут для восхождения. Шерпам, которые обслуживают альпинистов в горах, можно абсолютно доверять. Если они скажут, что можно пройти, то это так. Если упрутся рогом и ни в какую не захотят выводить вас на маршрут, то не ищите приключений на задницу, и оставайтесь в базовом лагере. Местные жители знают эти горы, как свои пять пальцев, и погодные условия, и состояние снега в горах, и вероятность схода лавин, и температуру на той или иной высоте. Я позвоню нашим представителям в Покхаре. Они подготовят номер в гостинице и займутся получением разрешения на прохождение маршрута. Только сразу предупреждаю, что у нас сейчас праздники, и могут возникнуть задержки в оформлении документов. Но думаю, что все будет в порядке.

Снаружи раздался какой-то шум, и в помещение ввалилось пять мужчин. Один из них был явно европейского происхождения, светловолосый, высокий, жилистый и с приятной улыбкой на лице. Они что-то обсуждали на местном языке и весело смеялись.

– О, да у нас гости! – радостно проговорил высокий парень на русском языке.

– Ребята, познакомьтесь. Это мой муж Олег. А это Саша с Леной. Они из Питера. Представляешь, хлеба и селедки нам привезли! – представила нас Катерина.

Олег широко улыбнулся и проговорил:

– Господи, наконец-то и у нас будет настоящий праздник! Ребята, вы даже не представляете, как нам удружили.

Мы сидели на диване и улыбались. Здорово, конечно, что смогли порадовать новых друзей.

– Да мы знаем, что вы проболтались в Дели пару дней. Какие планы? Что хотите посетить в Непале?

Я пересказал ему то, что уже говорил Катерине. Олег быстро сориентировался и тут же выдал нам несколько вариантов прохождения маршрута. Первый – самый длинный маршрут, подразумевал собой постепенное восхождение и набор высоты в районе Аннапурны, примерно такой же каким прошли наши друзья. Называется «вокруг Аннапурны». Второй совсем для новичков с восхождением на небольшую высоту около 4000 метров. Тут Олег сделал небольшую паузу и продолжил:

– Наверное, Катерина предложила вам еще один маршрут из Джомсона в Муктинатх. Этот маршрут мы хорошо знаем. В начале нашей деятельности, когда мы только обосновались в Катманду, я с Катериной, как шерпы, водили туристов по этим местам. Довольно сложное направление, но зато посмотрите монастыри, поднимитесь на перевал, почти шесть тысяч метров. Замечательные виды гор и Аннапурна, как на ладони. Маршрут короткий, потребует мобилизации всех ваших сил, но зато останется время посетить Индию или другие места в Непале. Когда вернетесь, мы с вами еще обсудим, куда еще стоит поехать.

Мы призадумались с Ленкой. Сразу столько информации. Ее надо переварить. Но Олег не дал нам это сделать и продолжил:

– Как вы относитесь к рафтингу?

– Есть небольшой опыт. Сплавлялись на плотах у нас на Вуоксе и на горной реке в Турции.

– Как впечатление?

– Да здорово, что говорить! – искренне признался я.

– Вот и отлично. Вместо автобуса до Покхары можно добраться по горной реке на рафте. Как вы на это смотрите?

– Да, отлично. Будем только рады, – с улыбкой проговорил я, но покосился в сторону Ленки.

Одно дело я был готов сплавляться, но вот как к этому отнесется мой Малыш. Это большой вопрос. Но Ленка, на удивление, активно закивала головой, и я расслабился. Олег принялся куда-то названивать и активно обсуждать по телефону возможность сплава. Говорил он на непальском языке, и мы ничего не поняли.

– Катерина, как Олег хорошо говорит на местном языке. Он его специально изучал? – поинтересовался я.

– Да нет, что ты. Это я филолог и владею тремя языками помимо русского. А у него никогда не было склонности к изучению иностранных языков. А тут пробило. За год выучил местный диалект, и шерпы даже не верят, что по телефону с ними говорит не непалец. Да еще английский свой подтянул, – Катерина засмеялась.

Тем временем Олег закончил дебаты и бросил трубку.

– Вот черт, вам не повезло! Очень низкая вода, и рафт не проходит. Местные проверяли. Говорят, пришлось вернуться. Ну, ничего, доедите на автобусе до Муктината, а там самолетом до Джомсона. Виды из окна прекрасные, не соскучитесь.

– А я уже настроился на сплав, – искренне расстроился я.

– Останутся силы на подъем, может быть это и к лучшему. «Дорога будет не простой, – философски заметил Олег, – а пока возьмите такси и съездите посмотреть Катманду». Совершенно потрясающий город. Дворец короля, знаменитая гостиница «Снежный человек», храмовый комплекс, где кремируют умерших, ступы Будды. Говорят, что непальцы потомки жителей легендарной Атлантиды. Я так в это верю. Удивительный народ! Ну, вы еще это успеете познать. А мы пока купим вам билеты на автобус на завтрашний день и договоримся по поводу разрешения на проход по маршруту.

– А чем так знаменита эта гостиница «Снежный человек»? – поинтересовался я.

– Совершенно изумительное место. Именно оттуда начинались самые известные восхождения. Туда приезжают самые знаменитые альпинисты со всего света. Люди-легенды, которые известны далеко за пределами своих стран. Там находится Мекка для людей, полюбивших Гималаи и Непал. К тому же основал этот отель наш соотечественник Леонид Борисовский. Сам человек необычной судьбы. Если интересно, то я вам вечером, когда привезу билеты, расскажу о нем более подробно.

– Конечно, интересно, будем только рады, – проговорил мой Малыш, – а во сколько вас ждать?

– Мы с Катериной приедем к вам в отель около восьми вечера. Более подробно поговорим о маршруте и вкратце расскажем о местах в Непале и Индии, которые стоит посетить. Во времени вы ограничены, поэтому нам надо подготовиться, состыковать возможные перелеты и переезды, переговорить с партнерами в Индии. Катманду абсолютно безопасный город. Можете чувствовать себя совершенно спокойно. Такси дешевое, народ доброжелательный, многие общаются на английском языке. Туристов много, вот жители и приспособились. Перекусить лучше в гостинице, там пища адаптирована под европейцев. При храмовых комплексах есть гиды, вполне достойные ребята, многие с академическим образованием и хорошо владеют английским языком. Рекомендую нанять. Узнаете много интересного, что в книгах и путеводителях не написано. Ну, вот все, что знал, рассказал. Встретимся вечером у вас в отеле в холле.

Катманду, Катманду. Одно только это слово уже приводит меня в смятение. Даже его звучание имеет какую-то мистическую силу и притягательность. А если еще и прикоснуться к чудесам этого города и этой страны, то не забудешь их никогда, и при каждом удобном случае будешь стараться вернуться в эти края. Шамбала, высочайшие вершины мира, снежный человек, Атлантида – все это имеет некую связь с Непалом, с историей этой загадочной страны. Вот и мы, наконец, сможем прикоснуться к легендам, дышать воздухом, которым дышали загадочные древние жители, возможно, столкнемся с Йети, Снежным человеком, увидим снежного барса. А если нет, то одни только виды величественных гор навсегда останутся в нашем сердце. Недаром ученые, маги всех мастей, колдуны и прочий подобный люд, считают, что на планете Земля есть два сакральных места. Одно из них – это озеро Титикака, да не все, а только часть его, расположенная на территории Боливии, а второе место – это, конечно, Непал. Именно в этих местах человек ощущает себя частью огромного мира, могущественного и беспощадного, доброго и беззащитного, загадочного и странного, открытого и свободного. Но понять это может не каждый, а только тот, у кого душа созвучна природе, открыта всему новому, неизвестному, отличному от привычного образа жизни и поэтому еще более захватывающему.

Непал – это, прежде всего Королевство, каким бы странным это не казалось. Ну, какой здесь в горах может быть король? Оказывается, очень даже может, причем правление этих королей уходит в далекое прошлое. А Катманду является столицей столь неоднозначной и загадочной страны. Жителей в этом городе по последним подсчетам около 600 000 тысяч человек и расположен он на высоте примерно 1300 метров над уровнем моря в долине реки Багмати в окружении самых высоких вершин в мире: Эвереста, Канченджанга, Макалу, Дхаулагири и Аннапурны.

Основал его по легенде непальский монарх Гунак в восьмом веке нашей эры. По долине реки пролегал древний путь из Тибета в Индию, что и послужило бурному развитию этого региона. Индуизм является доминирующей религией в Катманду. Но так было не всегда. Много веков назад в столицу стекались беженцы из Индии, которые проповедовали буддизм и спасались от притеснений индуистов. При захвате Индии Великими Моголами те же индуисты также устремились в него, и нашли свое пристанище в этом городе, жители которого в те годы довольно терпимо относились к иным религиям. Индия же надолго стала прибежищем Ислама.

Много раз Непал распадался на мелкие княжества, когда в 1769 году Нараян Шах сумел добиться объединения страны и Катманду уже навсегда остался столицей Королевства. Ну почему великая История повторяется всякий раз, но уже в другом месте и в другое время? Загадка! Мы с вами помним, что тех, же Великих Моголов вышибла из Индии могущественная Англия и на многие годы обосновалась в этом регионе. Однако Непал сумел сохранить нейтралитет, и владычество королевы Виктории не сильно отразилось на жизни страны. К тому же труднодоступность региона и политика самоизоляции, проводимая правителями Непала, также сказалась на развитии Королевства. Трудно себе представить, что до середины двадцатого века лишь единицы из белого населения Земли могли побывать в Непале. Все необходимое для жизни, что не могли сами произвести жители этой отдаленной страны, доставлялось по горным тропам самими людьми на собственных плечах. Это было племя так называемых шерпов, которые до сих пор используются альпинистами для доставки грузов в горы. Принято считать, что шерпы – это носильщики или проводники, но это не так. Шерп переводится, как человек с Востока. Именно с Восточного Тибета и пришло это племя в Непал, там обосновалось и адаптировалось. Даже первая легковая машина была предварительно разобрана на запасные части и перенесена на горбу в Катманду. И это было не так давно!!! Первые активные посещения Непала начались только после Второй Мировой войны. В это невозможно поверить, но это – факт. Город сохранил свой древний облик до сих пор. В основном, двух-трехэтажные дома, узкие улицы, тощие и голодные собаки, неприкаянные коровы, жующие сухую траву и лениво переходящие улицы, тем самым парализуя и без того медленное движение. Грязь, смрад, нищета, смок от древних, не подлежащих ремонту машин, которые, несмотря ни на что, как-то ездят. Оборванные и грязные детишки, копошащиеся в мусорках, в надежде отыскать что-нибудь съестное, что не успели сожрать бродячие псы, женщины, таскающие на голове корзины с тяжелой ношей, запах марихуаны, ленивые мужики, читающие газеты и решающие какие-то свои вопросы мирового масштаба – это Катманду. Но только его одна часть, которая может показаться страшной и неприглядной. Казалось, что жить так невозможно и что хуже уже некуда. Но я был не прав. Посетив город Варанаси в центральной части Индии, я понял, что все познается в сравнении и жить можно еще безнадежней… Но я забежал немного вперед.

Катманду имеет и свои прелести, которые даже не с чем сравнить. Это просто другая жизнь, другая религия, другое отношение к жизни. Другая философия, если хотите. Из года в год количество таких, как мы ищущих, прибывает в Непал все больше и больше. Город, хотя и медленно, но меняется. Нас не смущает грязь, вонь и неустроенность. К тому же стоимость номера в гостинице, как правило, не превышает 20 долларов. А горы! Какие здесь горы!!!

Олег посоветовал нам посетить два места, которые, по его мнению, отражают всю неповторимость Непала и Катманду. Первое – это Сваямбунатх. Храмовый комплекс, где расположена одна из самых красивых ступ Будды. Второе – храм Пашупатинатх. Хочется сказать пару слов о каждой достопримечательности. Что такое ступа? До посещения Непала я мало знал о Будде и принесенной им религии. Знал, что он пророк и почти мессия, как и Христос. Полагаю – это живой человек, который достиг просветления, благодаря правильному образу жизни. Он имел последователей, тех же апостолов, только их было поменьше – восемь: Конданна, Сарипутта, Моггаллана, Махакассапа, упали, Ананда, Сивали и сын Готамы Рахула. Будда запрещал ставить памятники или храмы в свою честь, одна из причин по которой его почитатели и сторонники вместо помпезных и роскошных дворцов, использовали простые камни, которые складывали в большие круглые сооружения, названные впоследствии ступами.

Мы взяли такси и уже через пятнадцать минут были у подножья храмового комплекса. До него вверх вели 365 каменных ступеней, преодолев которые мы сильно устали и не могли отдышаться, что говорило о недостаточной физической подготовке.

– Ты как себя чувствуешь? – спросил я у Ленки.

– Могло быть лучше, – честно призналась она и надолго замолчала, тяжело дыша.

Я осмотрел город с высоты холма. В дымке виднелись вершины высочайших гор мира. Насколько хватало глаз, внизу топорщились небольшие строения Катманду, и только дворец короля представлялся огромным чудовищем, неизвестно как попавшим в эти края и уснувшим навеки.

– А ты знаешь, как называют это место? – вдруг спросила меня жена.

– Да откуда, Малыш? Знаю только, что место это сакральное и весьма посещаемое, поскольку молитвы из этого храма в сто миллиардов раз имеют большую силу, чем из какого-либо другого.

– А переводится это так: «создавший сам себя из ничего миллион миллионов лет назад для всех и навсегда». Круто да? – воодушевилась Ленка.

– Ты откуда все это знаешь?

– Так я же увлекалась этой философией и религией. И вообще, востоком – это безумно интересно.

Перед моим взором предстала огромная белая ступа с изображением человеческих глаз. Я почувствовал тихую радость и умиротворение. Торжественность и вечность космоса ощущалась в каждом камне. А какие это были глаза! Традиционно считается, что эти глаза принадлежат самому Будде, но мне казалось, что на нас смотрел представитель какой-то другой цивилизации и вопрошал: «А что ты сделал, чтобы спасти этот мир?»

Я долго не мог прийти в себя, казалось, что за мной наблюдают из вселенной. Действительно было что-то неповторимое и всеобъемлющее, что проникло внутрь меня. Я человек с устойчивой нервной системой, и к тому же атеист, но не смог перебороть в себе чувства страха и неуверенности. Маленькая песчинка в огромном непознанном мире.

Мы простояли на холме около получаса. Каждый думал о своем и приводил чувства в порядок. Болтать о пустяках не хотелось. Наконец, Ленка встрепенулась и произнесла:

– Не думала, что будет так.

– А как так? – не понял я.

– Да ты сам все понимаешь, не строй из себя… – Малыш не закончил фразу и отвернулся.

Я приобнял ее за плечи и поцеловал.

– Пойдем. У нас и так мало времени, – шепотом проговорил я.

Ленка не сопротивлялась и молча, двинулась за мной.

Внизу мы поймали краснознаменное такси без окон и дверей и отправились осматривать еще одно незабываемое место – храм Пашупатинатх. В Индии и Непале у индуистов много различных богов. Так вот это сооружение посвящено Шиве (в переводе с санскрита – «благой», «милостивый») – разрушителю и создателю, одному из самых почитаемых богов индуизма.

Храм этот был построен сравнительно недавно, в 19 веке, но является одним из самых почитаемых и посещаемых. Мы добрались до этого места очень быстро, машин в этот раз было немного. Подходя к комплексу, я обратил внимание на большую толпу довольно смешных стариков в оранжевых одеждах. Их называют «саду». Это паломники, которые стекаются в эти места не столько помолиться, а сколько выпросить у туристов пару-тройку долларов. Но вид у них впечатляющий. Худые, небритые с длинными нечесаными волосами, в драных одеждах они позволяют сделать снимок вместе с ними за символическую плату. К тому же веселые и безобидные, что-то талдычат на своем языке, покладисто садятся на землю и позируют.

Вдоволь нафотографировавшись и расставшись с пятью баксами, мы прошли к кассе.

– Добрый день, – услышал я за спиной родную английскую речь. Почудилось, что это один из паломников не получил от меня доллар за снимок. Но это оказался прилично одетый в европейский костюм индус. Он поклонился и дружески нам улыбнулся.

– Добрый день, – откликнулась Ленка, – чем мы можем вам помочь?

Я затормозил с ответом, и поэтому предоставил право разбираться с мужчиной Малышу.

– Я профессиональный гид-переводчик, могу организовать вам экскурсию по храмовому комплексу, – миролюбиво ответил он на довольно приличном английском.

Я тут же вспомнил Олега, который настоятельно рекомендовал нам воспользоваться услугами подобных гидов и закивал головой.

– А сколько эту будет стоить? – спросила жена.

Мой Малыш всегда начеку. Мужчина назвал нам стоимость своих услуг, но мне показалось, что это дороговато и я уперся рогом.

– Это дорого, мы сами все осмотрим, – засопел я.

На меня иногда находит столбняк – готов удавиться за цент, как в данном случае. Но индус был устойчивый к таким придуркам, как я и тихо поинтересовался:

– Сколько вы готовы заплатить?

От такого обращения я даже опешил. Ну откуда мне было знать, сколько это может стоить?

– Давайте мы вам заплатим столько, сколько просите, но вы нам подробно расскажите не только, об этом храмовом комплексе, но и о Катманду, Непале, и индуисткой религии, – снова вступила в разговор Ленка.

– Да с превеликим удовольствием, – расплылся в улыбке индус, – я же преподаватель истории в университете и как никто другой знаю, что происходило в этих краях много веков назад.

Мы действительно узнали много нового. Мужчина представился Надиром и потянул нас внутрь. Увиденное произвело на меня неизгладимое впечатление. Первое, что бросилось в глаза, был жертвенный алтарь. Я, молча, посмотрел на Надира, ожидая комментариев.

– Это действительно кровь, – «успокоил» меня индус, – кровь животных, по большей части куриц. Верующие приносят в их в жертву богу Шиве. Ну и, конечно, охра, такая краска, без нее не обходится ни одна церемония. По легенде в долине Катманду живет 10 миллионов разных богов, примерно по 30 штук на каждого жителя. Бог Шива, один из самых почитаемых.

Мне трудно было переварить сразу эту информацию, тем более что меня заинтересовала похоронная процессия, которая двигалась вдоль берега реки Багмати. Все люди, в том числе и покойник, были в ярких оранжевых одеждах. Мы поспешили за ними, в надежде посмотреть, как происходит кремация.

– Вы, наверное, в курсе, у нас мертвых сжигают на кострах, а пепел сбрасывают в реку, – прокомментировал Надир.

– Офигеть, – только и смог вымолвить я.

Конечно, мы слышали, что такое происходит в Индии и других странах, но одно дело знать, а другое увидеть воочию собственными глазами.

У нас тоже все чаще и чаще кремируют тела умерших. Не хватает земли для кладбищ в больших городах, хоронить по христианскому обычаю все дороже и дороже, вот люди и прибегают к такому способу, как кремация. И все-таки это не свойственно нашему образу жизни и обычаям, а тут в порядке вещей.

Тело, завернутое в оранжевый саван, положили на бетонную набережную. Родственники немного погоревали, ну совсем немного. Какой-то мальчонка развел костер и мгновенно ветки, саван с телом были объяты пламенем. Пять минут, и только пепел. Я опешил.

– Светя другим, сгораю сам, – тихо промолвил Надир, – Пашупатинатх – страна смерти и вечной жизни.

Тем временем пепел граблями и лопатами сбросили в реку прямо с набережной. Все, процедура была закончена, только в воздухе стоял смрад от паленых волос. С непривычки может ведь и стошнить. Но уже тащили новые тела, которые складывали на землю или на каменные постаменты.

– А почему одних сжигают прямо на земле, а других отдельно на подставках? – поинтересовался я.

– У нас существуют касты. Их довольно много, по последним подсчетам более 3000 я всех перечислять не буду, только несколько.

– А что такое касты? – перебил я Надира.

Конечно, некоторой информацией мы обладали, но она была далеко не полной и весьма поверхностной. А тут представилась возможность из первых уст узнать столько полезного и интересного.

Надир задумался и, наконец, произнес:

– Наверное, можно их сравнить с вашим табелем о рангах, который использовался еще при царях. Первые ранги присваивались людям, занимающим высокие государственные посты при дворе, далее шли чиновники, менее влиятельные, ну и последние – это совсем мелкие клерки. Но это сравнение довольно общее, чтобы дать понять, о чем идет речь.

– Ну, у вас и познания! – искренне удивился я, – у нас в России мало кто знает, что вообще были цари. Только современные – Ельцин и Путин, еще слышали, что была Екатерина Вторая, как-то связанная с Петром Первым, а так представление об истории государства Российского весьма скудное.

– У нас весьма модно одно время было изучать историю России, но сейчас интерес немного упал, тем не менее, к русским в стране очень хорошее отношение, – улыбнулся Надир.

– Ну, хоть кто-то к нам хорошо относится, а то и за рубеж уже стало стыдно выезжать из-за поведения наших отмороженных соотечественников, – вставила замечание Ленка.

Я не удержался от больной темы и забубнил:

– Переругались со всеми ближними и дальними соседями. Нас уже ненавидят и в Грузии, и на Украине, и в Белоруссии. А про Прибалтийские страны и разговору нет, там мы просто оккупанты и захватчики. Все нефть и газ не можем поделить и продать подороже. Внешняя политика наркоманов со стажем. Присосались к нефтяной игле и поляны уже не видят. Очень сильно напоминает колумбийский картель, только вместо наркотиков энергоресурсы. А правила игры те же.

– Алекс, ты о чем? – удивился моей тираде Надир.

– Да о своем, о девичьем, – ответил я, чем окончательно пристукнул бедного индуса. Ну как ему объяснить нашу внешнюю политику, когда мы и сами то ее смутно представляем.

Минут пять Надир переваривал мой монолог, но так для себя ничего и не решил.

– Лучше продолжай рассказывать про касты. Очень интересно, – решил я уйти от скользкой темы.

Надир оживился и продолжил:

– Наше государство, конечно, борется с кастовостью, но даже оно не в состоянии победить вековые традиции. Великим Моголам и англичанам, которые правили в Индии и Непале много лет, не удалось поправить положение и изжить их. Теперь в 21 веке, человек, родившийся в среде низших каст, не сможет занять высокий государственный пост, даже если он обладает выдающимися талантами и финансовыми возможностями.

– Да это вы зря, конечно, – попытался сострить я, – столько талантов на помойках.

Ленка больно ткнула меня в бок локтем.

– Ты что очумел? Надир может обидеться!

Я не стал ей перечить, к тому же мне на самом деле было очень интересно слушать нашего гида.

– Самая известная и почитаемая каста – это каста брахманов. Именно они составляют элиту нации, занимают высокие государственные посты, это священнослужители, ученые, военачальники, учителя, чиновники и землевладельцы. Браки заключаются только между членами этой касты. Им также запрещено заниматься ручным трудом, ходить за плугом, например. Но женщинам разрешено прислуживать в доме, а мужчинам работать поварами. Именно их сжигают с наивысшими почестями и на отдельных постаментах. Эта каста составляет примерно 5% от общего числа жителей, но, однако, является самой могущественной и влиятельной.

Меня вдруг посетила одна мысль, от которой сделалось не по себе. Этих умерших людей, неважно брахман он или нет, сжигают, как дрова и сбрасывают останки в реку, а потом мы открываем воду в душе в отеле, моемся, чистим зубы, и не дай Бог, пьем ее из-под крана. Как очищают воду в Индии, я могу только догадываться, но думаю, что в луже под Псковом или под Тверью эта самая вода гораздо чище. Про себя я решил до конца путешествия не мыться, не бриться, не чистить зубы и пить только коньяк, прихваченный с собой из России. Лучше сдохнуть от цирроза печени или от кариеса, чем обнаружить у себя в стакане с водой волосы сожженного брахмана или ногти неприкасаемого. Брр…

А тем временем Надир продолжал вещать нам про касты.

– Далее идут кшатрии, тоже очень влиятельная каста, но сейчас утеряла свое могущество. Люди из этой касты служат управляющими в поместьях, занимают довольно высокие посты в армии и в администрации. Брак мужчины с женщиной из низшего сословия не приветствуется, но распространен, а вот девушка никогда не сможет выйти замуж за человека более низшей касты. Все довольно жестко и со временем значительных изменений не происходит.

– Так у вас скоро все между собой переженятся и будут одни родственники. Нация загнется и погибнет, – опять сострил я.

– Алекс, вы забываете об одной важной детали. Население Индии и Непала перевалило за миллиард жителей. Так что найти себе достойную пару пока можно, но, тем не менее, молодежь все настойчивее требует отменить кастовость, однако их голоса не имеют большого значения для страны.

Ленка задумалась о своем и, казалось, не слушает нас.

– Как же вашим женщинам тяжело. Даже замуж за того, кого любят выйти не могут, – тихо проговорила она.

Зная независимый характер своего Малыша и довольно агрессивное поведение, когда дело касается ограничения каких-либо свобод, я подумал, что в Индии Ленка не прижилась бы, хотя индуизм и буддизм близок ей по характеру. На следующий же день после того, как моего Малыша избрали бы в Парламент, были бы отменены все касты. Состоятельные тетки повыскакивали замуж за бомжей, а богатые индусы женились бы на барышнях-крестьянках. Все зажили бы дружно и весело. Республика процветала, население утроилось. Но, слава Богу, что она только турист в этой загадочной стране.

А Надир продолжил свой интересный рассказ:

– Дальше следуют «дваждырожденные». Это вайшьи. Они не занимаются физическим трудом, внутри касты строгие правила принятия пищи и запрещены вне кастовые браки. Как правило, они работают в торговле и в банковской сфере. Одна из самых распространенных каст – это шудры. Крестьяне, работающие на земле. Они владеют большими земельными наделами и могут влиять на решение социальных и политических вопросов. Среди них есть еще низшие шудры. Это плотники, кузнецы, виноделы, гончары, музыканты. В целом эта каста менее почтенна. И наконец, неприкасаемые. Это самая неоднозначная и низшая каста в Индии и Непале.

– У нас в России даже музыкальная группа есть с таким названием «Неприкасаемые». Гарик Сукачев ее солист и основатель, – проявил я осведомленность.

Надира заинтересовала эта информация, и он задал вопрос, от которого я чуть не упал.

– Они парикмахеры или занимаются забоем скота?

Ну что тут ответить.

– А с чего вы взяли, что они скотобои? – вопросом на вопрос откликнулся я.

– Ну, у нас неприкасаемые, это люди, которые занимаются нужной, но грязной, по нашим понятиям работой. Например, работой, связанной с прикосновением к человеку, парикмахеры, прачки. Те, кто забивает скотину, тем самым оскверняет себя, также относится к неприкасаемым. Но кто-то это должен делать?

– Ну, скотину они не забивают. Хотя черт их знает, чем они там после концертов занимаются, но пару тройку косячков из хорошей травки я думаю, что забьют.

– Они наркоманы эти ваши неприкасаемые? – удивился Надир.

– Судя по тому, что они поют и как по телевизору выпендриваются, точно наркоши со стажем, – ну, что я мог сказать Надиру про нашу эстраду, где педиков и наркоманов больше, чем комаров на болоте.

Мне уже порядком надоело слушать Надира про касты. В голове сложно удержать столько специфической информации, к тому же я как ребенок, быстро теряю интерес к повествованию, если вижу, что что-то можно увидеть глазами, а особенно потрогать. Ленка иногда смеется надо мной и говорит, что у меня нарушена моторика. Я с ней не спорю, пусть думает. Я стал немного отставать от группы товарищей, т. е. от Надира с Ленкой и занялся фотосъемкой. А снимать было что. Потом я сильно сожалел, что не прихватил с собой камеру, которую нам одолжили ребята, без этих кадров фильм получился не полным.

Мое внимание привлекли обезьяны, которые нагло шарились по территории храмового комплекса. Они без конца что-то жевали, и искали друг у друга блох. Это сильно мне напомнило картину поведения наших соотечественников на пляжах, где мужья и дети без конца что-то жуют или канючат еду, а жены выискивают на сальных телах своих родственников прыщи, которые потом без наркоза прилюдно выдавливают. Зрелище я вам скажу отпадное.

Я придвинулся к обезьянам чуть поближе в поисках удачного ракурса для съемки. Под ногами оказался недоеденный банан. Я поднял его с грязной мостовой и кинул обезьянам. Ноль эмоций!

– Ну, вы приятели и зажрались, – обратился я к ближайшей обезьяне, пытаясь расшевелить стадо откормленных бандерлогов.

Казалось, они поняли мое к ним отношение и агрессивно зашевелились. Обезьян было около полусотни. Эти твари приближались ко мне со всех сторон и явно не за тем, чтобы поздороваться. На мне были плотные спортивные брюки и высокие кроссовки, но боевой задор быстро прошел, как только я увидел их клыки и услышал воинственных клич вожака. Это была крупная обезьяна со следами шрамов от драк.

Нам в путешествиях много рассказывали про агрессивность и приставучесть этих животных, но на себе, до настоящего времени такой кайф ощутить не удавалось. Я приготовился к обороне, убрал фотик в карман и встал в стойку придурошного каратиста. Но обезьяны и не подумали испугаться, они небольшими группами стали подбегать ко мне, норовя укусить за ногу. Их вождь бесновался в стороне и из его огромной пасти с желтыми клыками доносились угрожающие звуки. Всем своим видом он демонстрировал гнев и неустрашимость. Но, что самое интересное, ко мне он не приближался. «Порвите его, как грелку!!!!»– казалось, вырывалось из его обезьяньей груди. Но в мои планы тоже не входило быть укушенным с пальмы рухнувшей обезьяной. Я пытался влепить пендаль по красному заду одной из наиболее агрессивных мартышек, но не тут, то было, если на кого нападала собака, тот вспомнит, что попасть в нее ногой практически невозможно. Вот и эти твари были настолько неуязвимы, что после пяти минут возни, я понял, что пнуть кого-нибудь из них мне так просто не удастся.

Со стороны мы, наверное, представляли удивительное зрелище, эдакие танцы с обезьянами. Уж не знаю, чем все это закончилось, если бы сзади не раздался пронзительный свист и громкие хлопки в ладоши. Боковым зрением я заметил, что ко мне со всех ног несется Надир, размахивая руками и свища, как Соловей разбойник. Обезьяны бросились врассыпную, сминая своего вождя, и давя друг друга. Вот тут-то мне и удалось засадить пол кроссовка в задницу этому засранцу, пока он в растерянности наблюдал, как его соплеменники улепетывают с места событий. Его полет доставил мне истинное удовольствие. Перевернувшись в воздухе пару раз, обезьяна угодила башкой в стену близлежащего здания. Вот тогда я и подумал, что шрамы на морде этой дуры возможно и не от схваток за главенство в стаде…

Бандерлог сполз вниз, уже жалобно попискивая, но убираться подальше от меня не спешил.

– Алекс, Алекс!!! Что ты делаешь? – наконец добежал до меня Надир.

– Разгоняю обезьян, – ответил я, чувствуя себя неким удавом. Ка из мультика Маугли.

– У нас это запрещено!

– Что запрещено? – не понял я.

– Убивать обезьян. Они считаются священными животными. У нас за это сажают в тюрьму, даже иностранцев, – Надир выглядел явно озабоченным.

– Ну, во-первых, турист – это священное животное, которое нельзя обижать, и тем более убивать, а во-вторых, это была мера вынужденной самообороны, а в-третьих, вон твоя старая задрипаная обезьяна. Жива и здорова, хотя немного и потрепана, – указал я пальцем на животное, которое уже мирно ела неизвестно откуда взявшийся банан.

Надир с облегчением выдохнул. Тут и Ленка появилась.

– Ты тут с кем воюешь? – спросила она.

– Да обезьяны чуть не сняли с меня скальп!!! – попытался пошутить я.

– Они действительно у нас довольно агрессивные и часто пристают к прохожим, но на моей памяти это первый случай, когда они целой группой действительно напали на человека. Был года два назад инцидент, когда обезьяна цапнула за палец паломника и тот ее ударил…

– Убил? – невинно спросил я.

– Ну почему убил, только легонько двинул ей по башке.

– Жаль, я бы удавил на месте, а мозги бы съел, – продолжал куражиться я, вспоминал фильм об Индиане Джонсе.

– Паломника полиция арестовала, и суд приговорил его к трем годам тюрьмы, – не обращая внимания на мои сентенции, продолжал Надир, – но табличку здесь все, же поставили «Осторожно обезьяны».

– Вот интересно, о чем эта табличка говорит? О том, что обезьяны могут оторвать тебе яйца или проходя мимо этих святых мест, не наступите случайно им на хвост – посадят в тюрьму, – не мог успокоиться я.

Наконец и Надир улыбнулся. Улыбка получилась довольно милая. Он и на самом деле был очень обаятельным.

– Ну, пойдем дальше, а то тут народ стал собираться, могут и полицию вызвать, – предложил наш индийский друг, и мы засеменили дальше.

Запомнилось еще два момента из нашего посещения этого культового места. Надир привел нас на небольшой холм, где бесконечным длинным рядом высились небольшие сооружения, напоминающие беседки. Внутри них гордо торчали огромные каменные фаллосы, заполированные до зеркально блеска. Барельефы были украшены гимнастами, которые в немыслимых позах занимались сексом. Камасутра, однако.

– Это священное место для наших девушек. Сюда приезжают со всей Индии и Непала попросить Богов подарить ребенка те женщины, которые испытывают с этим проблемы, – пояснил Надир, – таких довольно много. Они проводят целый ритуал, натирая каменный фаллос. После подношения даров и такой процедуры болезни отступают, и женщины могут иметь детей.

Мы сделали несколько изумительных кадров и двинулись дальше. Надир подвел нас к одному совершенно невзрачному домику и сказал:

– Здесь живет святой человек. Он довольно молод, но уже известен далеко за пределами Катманду. Это не тот саду, которых вы встретили при входе в храм в пестрых одеждах, которые за доллар позволяют себя фотографировать. Это мессия, как бы сказали у вас.

– А чем же он так известен? – поинтересовалась Ленка.

– Он очень образованный, знает много языков, излечивает болезни и предсказывает события, – совершенно серьезно стал объяснять Надир, – только появляется на людях довольно редко, но я вся равно привожу сюда туристов в надежде увидеть его и выслушать.

Мы потоптались перед входом в его келью, которая была прикрыта грязным балдахином и уже собирались тронуться в обратный путь, когда дерюга вдруг открылась, и на яркое солнце вышел… Лешка Балабин, мой старый приятель, с которым мы горбатились на Севере, зашибая деньгу. Я чуть не бросился к нему на шею с криком «Лешка, какого хрена ты тут делаешь?», но внимательно присмотревшись, понял, что этот человек просто сильно похож на моего друга.

Лешка совершенно потрясающий парень, знающий о многих вещах, событиях и явлениях такие подробности и детали, что у меня дух захватывало от его рассказов. Но судьба сложилась иначе, да так, что никто, и предположить не мог. Мы вернулись после Севера к мирной жизни в свои города. Лешка жил в Харькове. Там женился. Ирка родила ему с перерывом в год двух совершенно потрясающих мальчишек. Они обзавелись жильем, организовали свой бизнес по пошиву спортивного инвентаря: кимоно, боксерских перчаток и т.д. Мы приезжали к ним в гости, и ничего не предвещало беды.

Но Лешка всегда был немного странным, его интересовали темы, связанный с происхождением человека, его предназначением на этой земле и Божественным началом всего в этом огромном мире. Он вступил в Харькове в какую-то секту, несмотря на все наши с Иркой – его женой уговоры, продал бизнес, деньги отнес этим молодцам, бросил работу и целые дни проводил в каких-то молитвах и мероприятиях по разводу на деньги таких же сбившихся с пути или наоборот обретших свой путь людей. Дальше развод. Он ушел из дома, пытаясь забрать с собой и младшего сына, но Ирка спрятала мальчишек и не позволяла им встречаться с отцом.

Прошло несколько лет. От Лешки не было ни слуху, ни духу. И тут перед отъездом в Непал междугородний звонок. Звонил Лешка Балабин. Я чуть трубку не выронил. Жив, здоров, работает на какой-то стройке в одном из южных город Украины. Ни о чем не жалеет, живут коммуной и счастливы. От своего выбора он не отказался и ни о чем не жалел. Вот и призадумаешься, кто счастливей всех на свете. Мы, которые пыжимся в достижении эфемерных целей, врем себе, другим, занимаемся подчас совершенно не любимым делом, живем с нелюбимыми людьми, продали и предали свою сущность и индивидуальность или все-таки такие, как Лешка? Еще тот вопрос! На который у меня и ответа то нет.

Поэтому я бы не сильно удивился, если это на самом деле был Балабин. Но это был довольно миловидный индус с совершенно потрясающими глазами. От его глаз исходил свет, и пространство вокруг него казалось, освещено магическим сиянием. Я совершенно вменяемый человек, не склонный к мистике и не верю в чудеса, но я растерялся и стоял, как вкопанный, вытаращив на мнимого Балабина глазенки. Но земля не развеглась, небо на башку мне не свалилось, и нимфа над ним не наблюдалось.

Надир почтительно склонил голову и заговорил с садом на местном диалекте, а мы с Ленкой с любопытством наблюдали за этой картиной со стороны. Из их тихой беседы я смог уловить только одно слово «русские», это, по всей видимости, было про нас.

– Вы русские? – тихо спросил саду на приличном английском, и я понял, что не ошибался.

– Да, – ответила Ленка. Она быстрее меня отреагировала на ситуацию. Я все еще находился в коматозном состоянии.

– А из какого города? – продолжал расспрашивать индус.

– Из С-Петербурга, – на этот раз я среагировал шустрее.

– Очень красивый город, – с одобрением произнес саду.

– А вы там бывали? – спросила Ленка.

– К сожалению, нет, но много о вашем городе читал. Эрмитаж, Петергоф, белые ночи, – с улыбкой продолжал загадочный малый.

Для человека, живущего на другом конце света в келье, завешанной грязной тряпкой, это были поразительные познания, и я проникся и чуть не заплакал. Хотелось крикнуть «брат» приезжай к нам в страну, мы покажем тебе настоящие чудеса России, обхохочешься.

– Что привело вас в нашу страну? – тем временем продолжал саду.

– Любопытство. Хотелось посмотреть, как живут люди в Индии и Непале. Увидеть самые высокие вершины мира. Проверить себя, – ответила Ленка. Похоже, она вошла в раж.

Мы обменялись еще парой тройкой фраз, и индус переключился на Надира. Они говорили минут пять, причем больше лопотал наш новый загадочный друг.

– Счастливого пути, счастливые люди, – произнес он на английском, поклонился и скрылся у себя в келье.

– Все, кино закончилось, – сострил я. – Интересно, что он имел ввиду, сказав счастливые люди?

Мой вопрос повис в воздухе, только Ленка нахмурилась. Язык мой – враг мой. Мы продолжали молчать, переминаясь с ноги на ногу. Наконец заговорил Надир:

– Он сказал, что от вас веет любовью, у вас чистая аура, особенно у женщины.

Наверное, Надир и сам не верил в слова провидца, поскольку в его голосе прозвучали нотки сомнения. Мы стояли рядом в драных пыльных кроссовках, в пропахших потом рубашках, я не бритый уже несколько дней, с обветренными лицами, а нам тут про чистую ауру заливают. Со стороны наши с Ленкой отношения врятли можно назвать романтическими. Мы постоянно задираем друг друга, язвим, особенно я, поскольку на язык довольно резок, но только мы с ней оценили и поняли слова этого самого саду. Между нами проложена незримая нить любви, нежности, понимания и уважения. И именно эта аура окружаем нас с Ленкой, и передается окружающему миру. С годами, прожитыми вместе, эта нить стала более прочной и ощутимой, а нежность друг к другу сопровождает нас по этой нелегкой жизни. Это сразу понял загадочный индус, а мы оценили его понимание.

Наша экскурсия подходила к концу, я без сожаления расстался с деньгами, которые перекочевали в карман Надира. Мы крепко пожали друг другу руки и стали спускаться по лестнице вниз.

На раздолбанной машине неизвестной нам марки, мы без проблем добрались до гостиницы, а после незамысловатого перекуса вышли на террасу и развалились в креслах.

– Есть идеи, куда пойдем? – спросил я Ленку.

– Ты у меня всегда такой неугомонный. Сейчас отдохнем и пройдемся по городу.

Мы надолго задумались, каждый о своем. Раньше я считал, что с человеком можно и должно быть о чем-то поговорить, особенно с близким и родным, но отношение к жизни меняется, возможно, с возрастом, а может просто под влиянием обстановки, обстоятельств и других причин, я уже склоняюсь к мысли, что с любимыми людьми должно быть, о чем помолчать. Это не значит, что говорить уже не о чем. Еще как есть о чем, но молчать вдвоем, это высший пилотаж в отношениях двух любящих людей. Ты разговариваешь на уровне подсознания. И пусть мысли текут в разных направлениях, но общая сущность она остается. Вот эта аура любви, нежности, понимания, она окружает двух людей, кружит над их головами, мимолетно прикасается к душе, затрагивает ее потаенные струны, отлетает прочь, зависает на время в воздухе и каждый раз возвращается. Это дано не всем, да и не всем надо, но у нас с Ленкой это чудо присутствует, и я благодарен судьбе, что уже столько лет это чувство не покидает души, хотя и не говорим о нем, но Знаем.

Наконец мы очнулись от нашей медитации и решили пройтись по улицам Катманду. Взяв немного денег, вооружившись фотоаппаратом, тронулись в путь. Катманду город, откуда начинаются все основные восхождения в Гималаи. Отсюда и специфика товаров, которыми торгуют местное население. Магазинов, в нашем понимании, здесь не встретишь. Все разбросано по земле или вывешено в небольших лавкам по краям улиц. Грязь, нищета и полная антисанитария. Но это не мешало нам с любопытством осматривать рюкзаки, куртки, веревки, ледорубы и прочую необходимую в треке утварь. Продавцы не назойливые, с чувством некоторой отрешенности объясняли нам на ломаном английском, что для чего предусмотрено. Прикупив пару тройку сувениров и примерев понравившеюся куртку, мы поплелись обратно в гостиницу. Начинало темнеть, а у нас еще была назначена встреча с Катей и Олегом, которые должны были определить нашу судьбу на ближайшие дни.

В гостинице было совсем немного народу, некоторые в полной прострации слонялись по холлу, в ожидании, по меньшей мере, чуда. Мы к ним присоединились, осматривая незамысловатый интерьер отеля. Русскоязычных в гостинице не проживало, но зато был полный калейдоскоп из других наций. Здесь были и немцы, и японцы и индусы. Многие говорили на английском языке, но понять, откуда они родом не представляло никакой возможности. Мы не настолько хорошо понимаем английский язык, чтобы определить носителя.

Около восьми вечера появилась Катерина. Она улыбалась нам уже от входа и махала руками.

– Как прошел день? – спросила она.

– Просто замечательно. Мы столько всего увидели и узнали, что даже сразу не осознать, насколько нас это все поразило. И гид попался очень хороший, – тут же откликнулась Ленка.

– Ну, вот и хорошо. Олег подойдет чуть позже. У нас формируется группа для трека в базовый лагерь Эвереста. Не ахти, какой маршрут, слишком много чайников и это большая проблема, вот Олег и остался с ними. Нужно все обсудить, некоторых отговорить, чтобы не мешали основной группе, – с нами Катерина говорила, как с заправскими альпинистами, что льстило моему самолюбию, хотя я немногим отличался от тех самых чайников, которых хотели оставить внизу.

Мы расселись на террасе, заказали кофе и чай, и Катерина принялась нам вещать о нашей дальнейшей судьбе.

– Времени у вас не очень много, поэтому мы рекомендуем тот маршрут, о котором я говорила раньше – начала Катерина, – вы на автобусе добираетесь до Покхары, там размещаетесь в гостинице. Придется немного подождать, пока получим разрешение на трек. Это может занять сутки. После этого самолетом летите до Джомсона. Это примерно около трех тысяч метров над уровнем моря. Акклиматизации практически не будет, но вы ребята здоровые, должны выдержать. Дальше пешком. Там нанимаете носильщиков-шерпов. Они несут ваши рюкзаки и снаряжение. Им можно абсолютно доверять. Там сами выберете маршрут движения, предварительно обсудив его с шерпами. Обратно ждем вас в Катманду через семь дней. Билеты на автобус и самолет мы вам заказали. В гостинице Покхары бронь на номер на два дня, туда и обратно. Отель хороший, там владельцы наши друзья. Они не подведут и все для вас сделают. А вот дальнейший маршрут по Индии следует обсудить.

Тут Катерина сделала небольшую остановку, дав нам немного прийти в себя. Тут было от чего задуматься. Ведь опыта у нас не было никакого. Как будем переносить высоту, мы не знали. Сможем ли подняться на тот мой перевал, который я для себя присмотрел, это тоже вызывало сомнение. Кто такие шерпы и почему им можно доверять даже свою жизнь, мы не имели не малейшего понятия. Уж не говоря о таких мелочах, где будем ночевать и что кушать.

Глава 5

Он появился в Калькутте ниоткуда. Никто точно не знал ни его национальности, ни вероисповедания, ни возраста, ни социального положения. Поговаривали, что он был как-то связан с известной балетной группой Дягилева и был одним из основных спонсоров его знаменитой труппы, которая с успехом гастролировала по Европе после Октябрьской революции, которая всколыхнула жизнь в России. Подтвердить или опровергнуть эти слухи не было никакой возможности, единственное, что оставалось это принять эту информацию к сведению и либо поддерживать с ним отношения, либо нет.

Представлялся он Лоренсом Бертрант. Можно было предположить, что и какие-то славянские корни у него все же тоже есть. Он свободно говорил на английском языке, причем акцента практически не проявлялось. Бегло изъяснялся на хинди, а с дамами предпочитал использовать французский. Какие еще он знал языки, одному богу было известно. Высокая статная фигура, иссиня черные волосы, тонкая полоска усов, загорелая кожа, белозубая улыбка, тонкие черты лица, делали его неотразимым в глазах местных женщин, как свободных, так и замужних. На вид ему было около 35-38 лет, но, когда он весело смеялся, можно было подумать, что совсем юный мальчик и только жесткий блеск карих глаз выдавал в нем уже зрелого мужа, много повидавшего на своем веку. Он поселился в одной из самых фешенебельных гостиниц в Калькутте. Занимал там апартаменты, был вежлив и снисходителен с персоналом, что выгодно его отличало от английских аристократов, которые считали, что Индия – это их колония, совсем никчемная страна с неотесанными и ленивыми жителями, по которым плачет плетка. И они ее, эту плетку, довольно часто использовали.

День выдался, как всегда довольно жаркий. По апартаментам Лоренса Бертранта летали мухи. Они были столь навящевы, что их не пугали опахала, которыми обмахивали мускулистое тело мужчины две совершенно очаровательные молодые женщины в разноцветных сари. Шел 1938 год. В Европе было неспокойно. Фашизм в Германии набирал обороты, а в остальной части старого света спорили, что принесет этот самый фашизм во главе с его лидером Гитлером, развитым странам. Сможет ли он успешно противостоять коммунизму, который плотно укрепился на шестой части суши, России. В самой же Индии было совершенно тихо, как и в апартаментах их владельца, новости, сплетни и домыслы приходили только вместе с кораблями, которые заходили в крупную гавань города со всех частей света, да еще с самолетами, но тех было совсем мало и их в расчет можно было не принимать. Газеты из Европы доставлялись с большим опозданием, телеграф работал плохо, а телефонами пользовались лишь избранные, весьма состоятельные члены английской колонии, спецслужбы разных стран, которые обосновались в этой части света, да еще довольно темные личности с непонятными источниками доходов, которых в ту пору в Индии, и частности в Калькутте, было предостаточно. К последней категории подходил и наш герой, у которого был телефон, который стоял на маленьком столике, ручной работы, украшенный полудрагоценными камнями.

Лоренс явно кого-то ждал и заметно нервничал, к тому же его досаждали эти назойливые мухи, что даже вид двух красавиц с точеными фигурами не радовал его глаз. Наконец в прихожей раздался какой-то шум. Лакей с тюрбаном на голове, по местному названию сикх, важной походкой вошел в апартаменты и доложил о посетителе. Лакея звали Амит.

– Сэр Эргюсон, мой господин.

– Проси, – небрежно бросил Лоренс, и лакей скрылся из виду.

Раздались уверенные, быстрые шаги и на пороге апартаментов появился высокий мужчина около сорока лет. Седеющая шевелюра, коротко стриженная, уставные усы и великолепная выправка сразу наводила на мысль, что перед тобой военный, причем явно не сержантский состав.

– Сэр Эргюсон, дорогой, рад вас видеть, – Лоренс привстал с дивана и не спеша подошел к посетителю, слегка приобнял того за плечи. Затем сделал легкий кивок головой, и две прекрасные индианки скрылись в соседнем помещении.

Посетитель не отстранился, но и не выказал особой радости от такой фамильярности.

– Господин Бертрант, я также рад нашей встрече, но не обладаю достаточным временем для взаимных любезностей. Хочу сразу перейти к делу, – небольшой шрам на левой щеке незнакомца побелел, что свидетельствовало о сильном волнении военного.

– Да бросьте ваши армейские замашки дорогой Эндрю, давайте-ка немного выпьем, и уже после этого перейдем к делу, – Лоренса совершенно не смутило поведение высокопоставленного англичанина. Он, казалось, насмехался над чопорностью сэра Эргюсона, – это Индия, а не Йоркшир и вы не на приеме у его величества королевы Англии. Расслабьтесь.

Черты лица англичанина еще больше напряглись, но он сдержал эмоции и молча, кивнул головой.

– Ну, вот и отлично, – произнес Лоренс, доставая из бара два бокала и начатую бутылку виски, – присаживайтесь и чувствуйте себя, как дома.

Сэр Эргюсон присел на край дивана.

– В этой стране я не могу чувствовать себя как дома. Грязь, жара, нищета и вонь, – чувства англичанина не были поддельными.

– Как вы собираетесь здесь работать, если так и не смогли примириться с ее обычаями и традициями. Вы же кадровый разведчик? – глаза Лоренса улыбались, хотя по остальным признакам невозможно было понять, говорит он серьезно или опять продолжает подтрунивать над посетителем.

– Я большую часть жизни проработал в Европе, – пожал плечами сэр Эндрю, – но вот правительство решило усилить наше присутствие в Индии, хотя убей Бог я так и не понимаю, зачем это им нужно. Здесь же полнейший штиль. К этой стране ни у кого нет интереса. Наше присутствие здесь не зыблемо.

– Э, не скажите, дорогой мой, – Лоренс уже открыто улыбался, – мир стоит на грани великого передела, и только недальновидные политики еще не поняли этого. Индия является прекрасным плацдармом для завоевания всего юго-восточного региона.  Именно поэтому ваше правительство, оценив реальную угрозу, исходящую от Германии, и предпринимает шаги для укрепления своих интересов в этой стране.

– Да какая угроза может исходить от Германии? Да, Гитлер пришел к власти, пришел законным путем. Устраивает жизнь в стране по своему образу и подобию. Немецкий народ в восторге. Что же грозит Европе? Россия – вот главный оплот зла и насилия. Вот с кем по – настоящему вскоре придется бороться, – сэр Эргюсон заметно воодушевился.

– Да Россия непредсказуемая страна, с таким же непредсказуемым правительством. Тут я вынужден с вами согласиться, мой дорогой друг. Но сейчас речь идет не об этом. Мы с вами прекрасно знаем, что в Калькутте появились немецкие представители, и они являются не только коммерсантами, банкирами и дипломатами. Среди них много сотрудников разведывательных органов, которые, впрочем, и не сильно это скрывают, – тон Лоренса сменился и стал более задумчивым и осторожным.

Тем временем Бертрант разлил коричневую жидкость по бокалам и предложил один из них англичанину.

– Виски, сэр Эргюсон. Прекрасный букет, должен вам сказать. Кстати, эту бутылку мне подарил Генри Розенберг, немец и агент секретной службы Канариса. Он, впрочем, это и не утаивает. Он здесь появился не так давно, но уже обзавелся приличными связями, в том числе и среди английских дипломатов.  Именно через них он и приобрел эту бутылку виски, и не только ее, – голос Бертранта стал более вкрадчивым.

– Генри Розенберг, Генри Розенберг, – задумчиво промолвил сэр Эргюсон, – что-то не припомню такого.

– Дорогой друг, вы совершенно не умеете лгать, – улыбка украсила холеное лицо Лоренса, – между прочим, по словам Розенберга, именно вы и подарили ему эту самую бутылку со словами «из подвалов Ее величества». Думаю, королева Елизавета очень удивилась, узнав, куда девается виски из ее запасов.

Лицо военного покрылось пунцовыми пятнами, а глаза превратились в щелочки. Сэр Эргюсон хоть и находился на секретной службе Ее Величества, но оставался до мозга костей военным и к тому слыл честным и принципиальным человеком.

– Возможно, я и встречался с немецкими представителями в доме губернатора. Разве их всех упомнишь, – попытался выйти из весьма щекотливого положения сэр Эргюсон, – разговор у нас с вами будет не о виски и не о немцах.

– Прошу прощения дорогой мой, к сожалению, наш с вами разговор коснется многих аспектов, и виски с немецкими дипломатами займет в нем одно из основных мест. Обстоятельства с последней нашей встречи сильно изменились. Положение вещей в настоящее время такое, что я практически не нуждаюсь ни в чьей помощи, как финансовой, так и в политической. У меня достаточно средств и влияния, чтобы самому воплотить в жизнь свой проект, не привлекая к этому ни одну из сторон.

Речь Лоренса была спокойной и плавной, казалось, он просто объясняет неразумному ребенку прописную истину, но это было не так. Мужчина блефовал. Деньги у него действительно имелись, но не том объеме, который был ему необходим для открытия в Калькутте клуба для джентльменов, да и политическое влияние англичан в Индии было подавляющее. Без решения и поддержки руководства колонии и губернатора Калькутты обойтись невозможно. Лоренс это понимал. Он понимал также, что деньги и поддержку, которую ему сейчас должен был предложить сэр Эргюсон, придется отрабатывать. Какой ценой и что потребуют английские спецслужбы, он мог только догадываться. И все бы ничего, если бы не одно, но. Очень существенное и огромное. Но… Нынешнее руководство колонии, а точнее значительная его часть тянется к сотрудничеству с фашистской Германией. Это было против всякого здравого смысла и, тем более что Лоренс был практически уверен, что в будущей войне, которая уже стояла на пороге, места для дружбы Германии и Англии просто нет. Именно сейчас, когда готовится передел Европы и мира, Германия и Гитлер всячески стараются сохранить цивилизованное лицо, привлечь на свою сторону сильнейших игроков, договориться о нейтралитете и направить свои и чужие силы на борьбу против Советского Союза. Но для нападения на Россию необходимо подготовится, как в военном отношении, так и в политическом. На это необходимо время. По всей Европе и конечно, в стратегически важных регионах мира начали работать спецслужбы Германии, привлекая на свою сторону, как за деньги, так и по политическим убеждениям политиков, дипломатов, бизнесменов других стран. Велась закулисная борьба разведок за влияние в мире и, в частности, в Индии.

Идея, которую хотел воплотить в жизнь Лоренс, была предельно проста. Поскольку он был умным и здравомыслящим человеком, то понимал, что очень скоро и до этой забытой Богом страны дотянется рука фашизма и, возможно, это наступит довольно скоро, гораздо быстрее, чем могло показаться на первый взгляд. Он любил Индию, любил философию этой страны, уважал ее религию и культуру, искренне считал, что пройдет не так много лет и эта страна сможет диктовать условия по обустройству жизни не только полуострова Индостан, но всему миру. Лоренс не хотел допустить, чтобы в этой стране укоренился немецкий фашизм, и всеми силами старался бороться против этого. Он хотел открыть клуб в центре Калькутты, куда бы собирались все самые знаменитые и уважаемые люди Индии. Где велись бы деловые переговоры, решались политические вопросы, где на предварительном этапе закладывалась дальнейшая жизнь колонии, жизнь города и региона в целом. Решались вопросы с его участием, с его рекомендациями, с его ведома и согласия и под его контролем.

Неожиданно он нашел то, что искал. Это был большой дворец, уникальный как по импозантности, так и по истории основания. Это здание, которое в городе именовали «Безумием Филиппа», уже в течение многих лет пустовало. Оно было воздвигнуто одним из трех знаменитых «строителей Калькутты», человеком, чей эксцентричный характер стал легендой.

В 70-е годы XIX века в Калькутту приехали трое молодых честолюбивых армян. Без гроша в кармане эти самоуверенные молодые люди заключили между собой пари: кто из них, разбогатев, воздвигнет в городе самое экстраординарное здание. Все трое друзей в той или иной манере занялись строительством или стали агентами фирм, занимающихся недвижимостью, и все трое взяли себе английские фамилии и стали миллионерами.

Один из них – Дж. К. Голстон, построивший гигантский особняк, именуемый Голстон Парк, позднее ставший резиденцией баснословно богатого хайдарабадского низама. Голстон построил еще ряд особняков на главной улице города Парк-стрит и стал королем калькуттской недвижимости, пока спекуляции не привели его и двух его компаньонов к банкротству.

Второй армянин, взявший фамилию Стивенс, построил и в течение некоторого времени был владельцем Гранд отеля, в то время крупнейшего в мире. Сегодня этот отель занимает гигантский квартал на Чоуринги. Долгое время это был единственный отель, в котором на каждого клиента приходилось по двадцать лиц обслуживающего персонала, а к каждому номеру-люкс примыкала прихожая, в которой у дверей клиента спали несколько посыльных.

Что касается третьего друга – Филиппа, то он успел неплохо нажиться, занимаясь недвижимостью и торговлей углем, прежде чем начал строительство упомянутого выше дворца «Безумие». При жизни он отличался удивительно экстравагантными поступками. К примеру, он сконструировал паровой автомобиль в форме гигантского лебедя.

В течение некоторого времени Филипп развлекался катанием на нем по городу, пока власти не были вынуждены запретить ему эти прогулки, т. к. это вызывало массовые волнения. Следует сказать, что гигантский лебедь на колесах часто делал остановки, выпускал пар из ноздрей, начинал дрожать, гудеть и, наконец, нес яйца из чистого золота, из-за чего огромные толпы людей нетерпеливо следовали за ним. Сегодня этот чудо-автомобиль выставлен в одном из музеев Бомбея.

У Филиппа была любовная связь с красивой молодой леди. Свой знаменитый мраморный дворец «Безумие» он построил для нее. Но, к сожалению, накануне свадьбы его невеста убежала с рядовым солдатом. За многие годы Филипп потратил значительную часть своего состояния на детективов, пытавшихся разыскать ее, пока, наконец, не отказался от поисков и не удалился от дел в свой дворец «Безумие» на Театр-роуд, где в двенадцати апартаментах поместил двенадцать девушек разных национальностей. Раз в неделю он устраивал холостяцкие вечеринки, в ходе которых в залу на больших серебряных подносах в виде смачной приправы вносили двенадцать прелестных девушек.

В конечном счете, Филипп разорился и умер в доме для умалишенных. Все три армянина потеряли большую часть своих богатств, когда поддержали спекуляции Голстона с недвижимостью. Сам Голстон перешел в своей деятельности все границы и после Первой мировой войны был объявлен банкротом. Стивенс покончил с собой, но Голстон прожил до 1948 г. и был популярным старичком, до самой смерти бывшим завсегдатаем ипподрома.

Здание с такой интересной историей было именно тем, что подыскивал Лоренс. Осмотрев все четыре этажа мраморного дворца и огромный сад на его территории, он решил, что Клуб джентльменов во что бы то ни стало должен разместиться именно там.

Театр-роуд – улица, на которой возвышается дворец «Безумие Филиппа», – расположена под прямым углом к майдану и, как ни странно, тянется до самого собора. Всегда испытывая тягу к грандиозности, Лоренс нисколько не был смущен размерами огромного здания. Конечно, этот дворец не напоминал членам клуба родной очаг. Массивное, прямоугольное здание размером с целый квартал офисов, с газонами, за которыми ухаживали как в викторианские времена, оно скорее напоминало крупный банк, перенесенный в чудесный сад.

Со своим впечатляющим, массивным порталом, обрамленным огромными фонарями из кованого чугуна, освещавшими пролет ступеней, ведущих в мраморный зал, это строение было достойно «города дворцов».

«Это как раз то, что мне нужно», – подумал Лоренс, уже представлявший себя королем в этом замке.

После недолгих переговоров в декабре был подписан договор об аренде здания, и клуб должен был открыться ровно через двенадцать дней. За этот короткий срок Лоренс предполагал превратить дворец в респектабельное заведение: перестелить паркет, оборудовать кухню, нанять персонал, подыскать шеф-повара и музыкантов и добиться достаточно привлекательного имиджа нового клуба, чтобы гарантировать его успех.

С характерной для него энергией, он сумел совершить этот невероятный подвиг. Целая армия плотников, каменщиков, водопроводчиков и штукатуров немедленно приступила к работе. Было закуплено и установлено необходимое оборудование для кухни и ресторана. Были наняты повара, бармены, официанты и посыльные.

Задача была на первый взгляд не сложной. Он имел необходимое влияние в Индии, имел определенный политический вес, имел финансовые возможности, и самое главное, в его жизни был один очень примечательный момент. Некоторое время назад он оказал услугу Ее величеству королеве Англии Елизавете Первой, когда та вместе с мужем Альбертом вступила на престол в 1937 году. Услугу, за которую королева наградила его орденом Британской империи, пригласила на семейный ужин вместе с премьер-министром Чемберленом и всячески поддерживала его начинания в Индии и не только. Об этом, безусловно, знали секретные службы не только самой Англии, но и других стран, представители которых всячески старались заручиться поддержкой или хотя бы вступить в дружеские отношения с Леонидом. Но премьер-министр Чемберлен был сторонником невмешательства в дела Германии и вел с Гитлером милые беседы, всячески показывая свое расположение. Именно с его разрешения и после того памятного ужина с Королевой, было принято решение об отъезде Лоренса в Индию в Калькутту, где он и будет представлять интересы Великобритании в этом регионе. Были заготовлены секретные рекомендательные послания руководителям колонии вице-королю Индии лорду Литлингоу и губернатору Калькутты. Со всеми этими представителями Британской аристократии Лоренс познакомился и изложил свое видение дальнейшего развития этого региона.

Из всех этих разговоров он понял одно. Им не до него. В стране зреет освободительное движение. Возмущения и восстания следуют одно за другим. Все это усугубляется местными разборками индуистов с мусульманами, нищетой, болезнями и повальной неграмотностью. Никто из них не думал, о какой-то там Германии всерьез. Его вежливо выслушали, обещали поддержку как финансовую, так и политическую. На этом все. Но Лоренсу большего и не требовалось. Все остальное он сделает сам.  Лишь бы ему не мешали. Прознав про его грандиозные планы по реконструкции дворца в центре Калькутты под клуб для аристократов, к нему потянулись совершенно разные люди, от вполне приличных и честных дельцов, желающих с выгодой вложить деньги до эмиссаров различных разведывательных служб, которые боролись с влиянием Англии в этой части Азии. Денег от Британской казны он так и не дождался, не смотря на заверения вице-короля и губернатора. Бертрант точно знал, что Лондон выделил необходимую и обоснованную им сумму, но как водится не только в России, деньги до него не дошли. Скорее всего, они были украдены из казны уже в самой Индии и списаны на борьбу с национальным движением. Лоренс уведомил в секретной депеше на имя премьер-министра Англии, что денег он не получил и намерен привлечь другие средства для выполнения намеченной цели. Какие и из каких источников он не стал объяснять, полагая, что секретная служба Ее Величества очень скоро проявит себя и к нему будет направлен представитель английской разведки для решения вопроса по существу.

Так оно и вышло. Сэр Эргюсон прибыл из Лондона уже с конкретным заданием, и, по всей видимости, с полномочиями от премьер-министра Великобритании оказать давление на Бертранта либо наладить с ним доверительные отношения, т.е. направить усилия на пользу английской короне. Лоренс в принципе не возражал против этого, но твердо решил не отдавать инициативу в руки английской разведки, тем более что был далеко не уверен, что среди представителей секретной службы Ее Величества нет тайно или явно сотрудничающих по идейным или иным соображениям с немецкими разведывательными органами.

– Я в курсе, что деньги, которые выделило английское правительство для организации вашего замысла не дошли до вас. Тому есть логическое объяснение. Вы должны быть в курсе, что в стране неспокойно, растет недовольство нашим присутствием, заговоры и волнения по всей Индии. У меня состоялась встреча с вице-королем. Он подтвердил мне, что деньги получил, но был вынужден их потратить на сепаратные переговоры с оппозицией. Он очень сожалеет, но спокойствие колонии в целом для него выше, чем организация клуба в Калькутте. Он готов оказать всяческое содействие, лично при мне звонил губернатору города с настоятельной просьбой предоставить вам все имеющиеся материальные и политические ресурсы.

– Очень любезно с его стороны, – спокойно ответил Лоренс, – однако, как я уже говорил, никакой реальной помощи я от властей Индии не получил. Более того, ко мне обратился консул Германии в Калькутте граф Подевильс с конкретным предложением вложить значительную сумму в мое предприятие.

Бертрант сделал сильный акцент на слове мое, чем вызвал явное недовольство собеседника.

– Милый друг, что вызвало у вас такую реакцию? – насмешливо спросил Лоренс, – ведь вы же должны знать, что Германия очень заинтересована в этом проекте.

– Граф Подевильс по нашей информации профессиональный разведчик и друг самого рейх фюрера СС Гимлера, – ответил сэр Эргюсон, – к тому же, насколько стало известно нашему правительству, граф не раз оказывал помощь предстателям различных ведомств Германии, которые находились на территории Индии, в частности экспедиции Эрнста Шеффера.

– Мне известно об этом. Они ищут остатки нордической расы в Тибете. Хотят научно подтвердить свое расовое превосходство над остальными, – горько усмехнулся Лоренс, – Гитлер страдает манией величия и болезнь эта заразна.

– Давайте оставим Германию в покое и вернемся к нашим проблемам, – стал проявлять нетерпение сэр Эргюсон.

– Дорогой друг, я весь внимание. Готов выслушать предложение английского правительства, – Бертрант не шутил. Он принял решение.

Сэр Эргюсон отпил из своего бокала значительное количество жидкости, выпрямил спину и заговорил:

– Меня уполномочил премьер-министр сделать вам следующее предложение, – тут сэр Эргюсон сделал небольшую многозначительную паузу, – мы дадим вам требуемую сумму, окончательно решим вопрос по передаче дворца в ваше ведение, вы не будете иметь проблем с губернатором Калькутты, но к вам будет приставлен наш человек, и он будет решать все организационные вопросы по ведению мероприятий клуба, в вашей компетенции останется вопросы строительства, интерьера, закупки продуктов и кухня.

В комнате повисла пауза. Бертрант задумчиво разглядывал бокал, который держал в руках, не прикасаясь к нему губами, а сэр Эргюсон сидел на краешке дивана, все так же вытянув спину.

– Мой дорогой друг, – в голосе Лоренса звучала неподдельная грусть, -вы даже представить себе не можете, что в скором времени должно произойти с этим миром. Наши с вами споры по поводу открытия клуба окажутся настолько мелочными и никчемными, что мы вообще забудем, что послужило причиной для выяснения отношений.

Тут Бертрант надолго задумался, чем поставил собеседника совершенно в неловкое положение. Сэр Эргюсон понимал, что его собеседник принял какое-то решение и это решение далось ему не легко, но молчание Лоренса не вписывалось в общие правила поведения, тем более что оно явно затягивалось. Плечи высокопоставленного посланника опустились, и рука потянулась за бокалом.

– Я согласен с предложением английского правительства, тем более что, если я отвечу отказом, оно все равно не даст мне возможности довести начатое до конца. Обе стороны потратят деньги, время, влияние на борьбу друг другом, а тем временем инициатива перейдет к Германии, и уже она будет диктовать нам условия, а это не входит в мои планы, – Лоренс говорил жестко, и было совершенно понятно, что для него общее выполнение задуманного выше частностей.

Лицо сэра Эргюсона оживилось. Он не мог предположить, что первая беседа с оппонентом приведет к победе. Зная из разных источников о непреклонном характере и гибком уме Лоренса Бертрана, англичанин до конца не верил, что так легко справится с порученным заданием. Но его ожидало разочарование, потому что мужчина неожиданно продолжил:

– У меня есть только одно условие, – тут Лоренс улыбнулся и закончил, – этим человеком, который будет ко мне приставлен должны быть вы, мой дорогой друг.

Сэр Эргюсон чуть не выронил бокал и по-детски засуетился.

– Но я не люблю Индию, – ничего умнее из его уст в первый момент и не могло вылететь.

– Придется полюбить, – с улыбкой ответил Бертрант, – тем более что эта страна достойна любви и уважения.

Сэр Эргюсон вскочил с дивана, пролив при этом бокал с виски. Его шрам на щеке стал совершенно белого цвета.

– А как же Мэри, мы ведь только обручились в Лондоне. Она не перенесет переезда в Калькутту, – тут англичанин стал похож на выпускника Кембриджского университета, не сдавшего выпускного экзамена.

– Мой друг, если она вас любит, она приедет. Тем более, если вы решите сыграть здесь свадьбу, я позабочусь о том, чтобы все прошло по высшему разряду. «Индийские обычаи весьма интересны и познавательны», —тут Лоренс говорил совершенно серьезно.

Он понимал, что поставил англичанина перед выбором, который в принципе предрешен. Из всех представителей английских дипломатических, деловых и иных кругов кандидатура сэра Эргюсона на ведение дел в клубе подходила идеально. Тот был честен, далеко не глуп, не имел явной симпатии к фашистской Германии, был опытным разведчиком и обладал решительностью и смелостью. Все это и повлияло на решение Бертранта. А тут еще невольное признание, что в Англии у него есть любимая девушка, окончательно убедила Лоренса в правильности выбора.

– Не волнуйтесь вы так, мой дорогой друг. Индия совершенно замечательная страна, и я надеюсь, что с моей помощью она станет для вас второй родиной, – в словах Бертранта звучала легкая ирония, которую, впрочем, англичанин не заметил и пропустил мимо ушей.

– Я должен доложить о вашем решении и просьбе в Лондон, – сэр Эргюсон был совершенно растерян, однако мужество и решимость понемногу возвращалось к нему, – на это потребуется какое-то время. Как только у меня будет ответ, я немедленно свяжусь с вами.

Лицо его, наконец, приобрело нормальный розовый оттенок, шрам уже так не выделялся на щеке, но в глазах по-прежнему оставалась тревога и растерянность.

– Всего доброго, мой дорогой друг, не смею вас больше задерживать, – Лоренс подошел вплотную к англичанину и протянул тому руку. Мгновение, поколебавшись, тот протянул свою, и два мужчины крепко сплели ладони.

После ухода сэра Эргюсона Мужчина надолго задумался, медленно потягивая из бокала бодрящую коричневую жидкость. Он был почти уверен, что положительное решение не заставит себя долго ждать. Правительству Англии и ее разведывательным службам просто наплевать на своего посланника, на его помолвку в Лондоне, на его нелюбовь к Индии, да и на все прочее тоже. Им нужен результат, установить контроль в регионе, знать настроения в самой Индии и в Калькутте, в частности, ну и конечно утереть нос самому Лоренсу, сделать его более послушным и покладистым. Бертрант решил подыграть им. В том, что сэр Эргюсон будет курировать клуб, он не сомневался. Тот был военным и выполнение приказов, какие бы они не были, одна из отличительных черт его рода. Его предки беззаветно служили Англии уже много лет. Лоренс не сомневался, что сможет повлиять на решения своего будущего компаньона и возможно они станут друзьями.

Раздался шорох, и мужчина поднял голову. Едва заметная дверь в конце гостиной с тихим скрежетом отворилась и в помещение вошла женщина.