Читать онлайн Прозрачное яблоко Авалона

Прозрачное яблоко Авалона

Морской бриз, пропитанный солью и запахом свежих водорослей, был для Элизы песней о надежде, о любви, о жизни. Он ласкал ее лицо, словно шепот Эрика, но сейчас, стоя на причале, вглядываясь в молочную туманную даль, где скрывались воды Атлантики, этот бриз стал горькой песней о разлуке.

Ее сердце сжималось от тревоги, мысли, как упрямые водоросли, запутались в корабельных такелажах – в тех же, что несли ее Эрика, ее любимого, в ее мир. "Корабль пропал", – тихий шепот, но он разнесся по всему ее миру, превратив его в безмолвную тишину, в которой только и слышался глухой гул пустоты.

Элиза, словно нежный цветок, распустившийся на скалистом побережье, была девушкой из маленького английского портового городка, где ветер, пропитанный солью морской пены, шептал ей о далеких странах. Ее жизнь, начавшаяся под знаком сиротства, была полна печали, словно соленый ветер после шторма, но в ее сердце горело неугасимое пламя любви к морю и книгам.

Она росла, словно коралл, среди волн морского ветра, ее бледная кожа сияла в лучах заходящего солнца, как ракушка на песке. Рыжие волосы, словно пламя костра в зимнюю ночь, обрамляли ее лицо и спадали на плечи волной. Ее глаза, голубые, как глубина моря, всегда смотрели на мир с удивительной нежностью и грустью, словно отражая в себе печаль о потерянных родителях.

Элиза была как корабль с поднятыми парусами, готовый отправиться в плавание, но ее душа была покоем, словно тихая гавань после шторма. Она любовалась красотой моря, которое было для нее не просто водной гладью, а волшебным миром, полным тайны и приключений. Она вчитывалась в книги, словно в древние сказки, наполняя свою душу мудростью и знаниями.

И, конечно же, ее сердце билось в ритме любви к Эрику, ее жениху, моряку, словно созданному из морской пены и морского ветра. Он был ее спасением, ее опорой, ее единственной радостью.

И когда они встречались на берегу моря, то солнце сияло им особо ярко, словно благословляя их любовь.

Эрик – смелый человек с романтичной душой мореплавателя. Он любил штормы, как другие любят уютный камин, он без страха смотрел в лицо опасности, как другие вглядываются в лица любимых. Но этот шторм, этот неизвестный враг, оказался сильнее, чем он мог себе представить.

Начались дни ожидания, смятения, мучительных надежд и безысходной тоски. Элиза не сидела сложа руки. Она искала ответы, копалась в старых морских хрониках, расспрашивала моряков, которые знали Эрика, но каждый ее вопрос лишь усиливал тревогу.

"О, как я скучаю по тебе, мой любимый", – шептала она, глядя на художественную миниатюру Эрика, которую всегда носила с собой на груди в медальоне. На портрете он улыбался, его глаза, как две синие волны, светились нежностью и безграничной любовью.

Однажды, в руках Элизы оказался дневник Эрика. К причалу прибило большую бутылку из-под рома. Внутри лежали, свернутые в трубочку страницы, перехваченные синей атласной лентой. Она сразу узнала этот почерк. Это были записи последнего рейса, и они были словно бред безумия.

"Волны поют, Элиза, они поют страшные песни, зовущие в пучину… Словно влекут в неведомый мир, где нет штормов, где время остановилось… Туман, застывший на воде, таит в себе нечто неземное, нечто прекрасное… Я не могу сопротивляться их песне…"

Эти записи, пропитанные отчаянием и безысходностью, раскрывали жуткую правду о гибели корабля. Эрик не просто погиб в шторме, он, ослепленный чужой песней, прыгнул за борт.

Сердце Элизы сжалось, как морской узел, затянутый на волне печали. Она знала, что ей необходимо спасти его, необходимо разгадать тайну этой страшной песни, которая унесла ее любимого в неизвестность.

– Авалон…, – прошептала Элиза, название, которое звучало в её памяти как отголосок старинной легенды.

С помощью старинных манускриптов и книг по мифологии, Элиза разгадывала тайну, скрывавшуюся за мрачными записями Эрика. Её поиски вели к древней легенде о таинственном острове, где обитали феи. Острове вечной молодости, Авалоне.

Элиза узнала, что Авалон – это не просто остров, а нечто иное. Это портал, ведущий в другой мир, где царит вечное лето, а время течет по своим законам. Она узнала, что феи, подобно сиренам, приманивают на остров моряков, и что Моргана Ля Фей, королева Авалона, обладает могуществом, позволяющим управлять людскими душами.

***

Дочитав до конца волшебный манускрипт, она увидела, что воздух вокруг нее задрожал, заискрился и в ее руках, словно случайно, оказалась ветка с яблоком, прозрачным, как слеза. Тонкие серебристые прожилки внутри яблока растворялись в совершенно чистой и прозрачной мякоти плода. "Это и есть ключ", – шепнула Элиза, вглядываясь в фрукт. Он был символом Авалона, символом вечной молодости и магических сил, способных переносить душу из одного мира в другой.

Неожиданно, внутри прозрачной мякоти Элиза увидела картинку из прошлого. Ее дорогой Эрик, борется со стихией на гибнущем корабле… Потом он, озираясь, вглядывается вдаль… Вот он, в отчаянии схватившись за голову, выбрасывается за борт и плывет в неизвестном направлении… А потом она увидела его лицо и глаза, полные страха и отчаяния…

– Эрик, милый Эрик, что же с тобой произошло? – воскликнула. девушка.

Теперь Элиза знала, что ей необходимо отправиться на Авалон. Она должна спасти Эрика, который был пленником фей. Она знала, что путь будет опасен, но любовь к Эрику, как поток океана, не отступала, она была сильнее любого препятствия.

***

Ночью Элизе приснился сон.

Луна светила в окно, легкий ветер пузырил занавески. К ней в полутемную комнату зашла молодая женщина. Белокурая, светлоглазая. Ее лицо осеняла нежная и грустная улыбка.

– Доченька, Элиза, это я, твоя мама. Как жаль, что ты меня не помнишь… Но я всегда незримо нахожусь с тобой.

– Мама? Мамочка? – Элиза удивленно вгляделась в лицо женщины. Она была еще младенцем, когда та умерла. Но даже невооруженным взглядом было видно поразительное сходство между матерью и дочерью.

– Доченька, тебе предстоит сложный, но важный путь. Тебя ждут испытания. Чтобы тебе было легче их проходить, я подарю тебе помощника. Надеюсь, вы подружитесь.

Мама посмотрела в окно и в раскрытую створку влетело крошечное существо с прозрачными стрекозиными крыльями. Присмотревшись, Элиза увидела хрупкую девочку – фею.

– Это Сиенна – фея ночи. Днем она невидима, но это не мешает слышать ее голос и получать нужные советы. Ночью ее волшебная сила вступает в полную мощь и она может творить чудеса. – представила девочку мама.

– Тогда я знаю, что у нее попросить! – воскликнула Элиза. – Сделай так, чтобы Эрик вернулся ко мне, прямо сейчас!

Сиенна была, как воплощение лунного света, хрупкая фея ночи, чье существование казалось нереальным, как сон. Она была крохотной, словно вырезанная из лунного камня, с тонкими чертами лица и бледной кожей, по которой, словно по белоснежному полотну, играли тени.

Ее волосы, черные, как вороново крыло, спадали на плечи волнами, завораживая игрой света и тени. Глаза, словно глубокие колодцы, отражали тайну ночи, переливаясь темно-синим оттенком и искрясь звездным блеском.

На ней было полупрозрачное платьице, цвета ночного неба, усыпанного звездами, ткань которого казалась сотканной из лунного света и лепестков ночных цветов. Платье танцевало вокруг ее хрупкой фигуры, как дымка, и оставляло за собой нежный аромат ночных лилий и розы.

На ее миниатюрных ножках были золотистые туфельки, словно из сказочного сна. Они сверкали в лунном свете, как две маленькие звезды, и делали ее ходьбу нежной и легкой, как танец бабочки на цветке.

В ее нежных ручках легла маленькая розовая волшебная палочка, словно сверкающий кристалл с блестками, готовая сотворить чудо. Ее кончик искрился в ночном свете, как пламя фейерверка, и от него исходил слабый розовый блеск, объединяя ее нежный образ с волшебной силой и тайной.

Сиенна засмеялась, как серебряный колокольчик:

– Моргана Ля Фей сильнее ночных фей. И пойти против ее воли я не смогу. Но ты сможешь!

– Но как? Я ничего не умею.

– Ты добра, умна и талантлива – ответила Сиенна, – а это не мало… И самое важное – ты любишь!

***

Элиза открыла глаза и рывком села на кровати. Было утро. Солнце заглядывало в окошко и бродило своими лучами по стенам комнаты Элизы. Вокруг никого не было.

«Доброе утро, Элиза!» – прозвенел в ухе серебряный голосок.

***

Элиза нашла в порту старого моряка, которому было известно местоположение Авалона.

– Это опасный путь, дева, – проговорил моряк, показывая на карту, – Авалон может окружить туман, который скрывает остров от непосвященных. Но если у тебя есть сила духа и верная рука, ты сможешь пройти через все испытания.

– Я найду своего любимого, – ответила Элиза, её глаза сверкали решимостью.

***

Первые три дня путешествия на корабле, куда Элизу взяли кормчей, были спокойные. Море было тихим, лишь легкие волны подгоняли корабль к цели. Ветер исправно надувал паруса и двигал путешественников в нужном направлении. Старый капитан, посмеиваясь в усы, шутил, что вопреки предрассудкам, Элиза приносит удачу в море.

Но на четвертые сутки на горизонте появилось скопление тумана. Это и был остров Авалон. Внезапно небо нахмурилось и потемнело. Налетел шквалистый ветер и разразился шторм. Сердце Элизы билось в бешеном ритме, словно барабан в преддверии битвы. Вокруг нее бушевали волны, их белые гребни вздымались, грозясь разбить корабль о рифы. Но Элиза, сжав в руке оберег – серебряный амулет, подаренный Эриком, смотрела прямо в лицо шторму, не дрогнув. Ее любовь, словно маяк, освещала путь, направляя корабль к мифическому острову Авалон.

– Не сдамся, – шептала Элиза, стиснув зубы, – ради Эрика я преодолею любые препятствия.

Ветер, словно злой дух, рвал паруса, но Элиза, как опытный кормчий, управляла судном, не поддаваясь ярости стихии. Она помнила слова старой морской волчицы, которая перед отправлением Элизы в путь, сказала: «Море – это душа мира, оно не терпит слабости. Только тот, кто любит море так же сильно, как свою жизнь, может покорить его».

И Элиза любила. Любила море, любила Эрика, и эта любовь была ее силой, ее щитом, ее верой.

Шторм, как в ураганную воронку, втянул корабль в облако тумана. Туман, густой, как молочная пелена, пытался запутать ее, скрывая горизонт. Но Элиза видела сквозь него, как будто ее взгляд пронзал мглу. Она читала знаки, оставленные феями – слабые зеленые огоньки, которые, словно стражи древних тайн, вели ее к цели.

Через два часа, когда туман рассеялся, Элиза увидела их – гномов, крошечных, как лесные грибы, но с сильными мускулами и хитрыми глазами. Они подплыли к кораблю на маленькой лодочке.

– Мы слышали о вашей цели, – сказал самый старший гном, поглаживая свою густую бороду, – Авалон – это место силы, где даже время подчиняется воле магии. Но опасность подстерегает вас на каждом шагу. Мы поможем вам пройти через лес, где обитают лесные феи, они хранят тайны пути.

Элиза с благодарностью приняла их предложение. Гномы, словно маленькие проводники, вели ее через лес, где воздух был напоен ароматом хвои и влажной земли. Они подарили ей горшочек с медом:

– Этот мед поможет тебе понимать язык зверей и птиц. Отведай его сейчас и тогда ты нигде не заблудишься.

И Элиза послушалась. После первого же глотка волшебного меда лес, как будто ожил. Он наполнился перешептыванием змей, смехом белок, веселыми диалогами птиц. Все они приветствовали Элизу.

Потом гномы передали Элизу феям, которые уже ожидали их на опушке леса.

Феи, нежные создания, с крыльями из тончайшего шелка, встречали ее песней – переливающейся, как ручеек, и манящей, как свет свечи в темной ночи. Они рассказали ей о том, как найти проход в Авалон.

– Дворец нашей королевы скрыт в туманной заводи, – шептала главная фея, – Там, где растут яблони с прозрачными плодами. Но помните, что Авалон – это не просто остров, это место схватки сил света и тьмы.

Элиза кивнула, ее сердце билось от предвкушения. Пройдя через лес, она вышла к заводи, покрытой туманом, который, казалось, был частью самого острова. Она увидела великолепные сады, которые озаряли лучи солнца, пробивавшиеся сквозь плотные тучи. Воздух наполнялся волшебной музыкой, которая завораживала и влекла в глубину острова.

– Эрик…, – прошептала Элиза, ее сердце билось быстрее от надежды. Она нашла место, где скрывался проход на Авалон. Но здесь ей необходимо было быть осторожной, ведь феи опасны и хитры.

– Сиенна, помоги мне, – шептала Элиза, обращаясь к своей помощнице, фее ночи.

Сиенна, невидимая днем, но обладающая могуществом ночью, была ее верным союзником. Она, словно тень, следовала за Элизой, защищая ее и направляя.

– Я чувствую присутствие Морганы, – отозвалась Сиенна, – Она здесь, в Авалоне, и ее власть велика.

Элиза знала, что Моргана Ля Фей, королева Авалона, была могущественна, но не злая. Она решила попросить ее о помощи.

***

А тем временем в другой части света разворачивались неожиданные события.

Серебристый лес менялся на глазах, когда мимо пролетала на своем белоснежном скакуне мадам Лежер. Листва на ветках начинала переливаться всеми цветами радуги, трава по обеим сторонам дороги мелодично звенела. Стволы деревьев светлели и покрывались белым мхом, как инеем.

Но Гратин не замечал ничего вокруг. Он старался нагнать беглянку на своем коне. Его ноздри втягивали тонкий аромат ее духов. «Что это? Роза с апельсином? Возможно…»– подумал он.

Гратин был подобен отточенному клинку – изящный, гибкий, опасный. Худощавый, с мускулами, напряженными, как натянутые струны, он словно создан был для движения, для стремительного рывка и молниеносного удара.

Лицо Гратина, обрамленное темными, взъерошенными волосами, казалось высеченным из мрамора. Строгий профиль, острый взгляд серых глаз, из-под которых проглядывала хитрая усмешка. Он был словно воплощение дворянской дерзости, смешанной с опасной игривостью.

Его улыбка – острая, как кинжал, – могла разбить сердце и, в то же время, заставить женщин забыть о страхе. В ней было что-то от хитрой лисицы, от дерзкого взгляда черного кота, от пленительного духа авантюриста.

Гратин, как бархатный лосьон, скользил между женщинами, оставляя за собой шлейф нежной, но завораживающей парфюмерной дымки. Он был мастером очарования, умел расставить сети и, в нужный момент, улыбнуться так, что даже самые жесткие сердца таяли под его чарами.

В бою он был смел, словно лев, отчаянный, как волк, и беспощадный, как тигр. Его движения были быстрыми, точными, словно танцы смерти. Он не упускал ни одной возможности поразить врага, не останавливаясь перед ничем. Он был опасным и непредсказуемым противником, но в то же время – идеальным союзником, верным до конца.

Вот еще несколько лье и мушкетер поравнялся с роскошной мадам Леджер. Надо было как-то непринужденно завязать разговор.

– Мадам торопится?

– Мадам не торопится… – улыбнулась мадам Лежер.

– Мадам замужем?

– Мадам замужем… – еще более любезно улыбнулась мадам.

Она натянула поводья и лошадь перешла на шаг. Гратин подстроился под маневр дамы.

– Мадам так очаровательны, что мне пришла в голову мысль, а не послать ли мне своего денщика к вашему мужу?

– Зачем? – удивилась она.

– Чтобы тот сообщил ему, что я занялся любовью с мадам. – тут в улыбке просиял Гратин, гордясь своим остроумием и находчивостью.

– Конечно! – парировала мадам Лежер. – Пусть ваш денщик сообщит моему мужу, что месье занялся со мной любовью двадцать семь раз.

Лицо Гратина вытянулось от удивления. Но Лежер вдруг раскрыла рот и из него, как проворная змея вылез длинный раздвоенный красный язык, который потянулся к его шее.

Шпоры на сапогах Гратина впились в бока его жеребца. Он развернулся и бросился прочь.

В этот миг, из-под пышных юбок мадам Лежер вылезли фиолетовые осьминожьи щупальца. Они со скоростью молнии метнулись в сторону мушкетера и, схватив его, вернулись обратно к мадам.

Гратин задыхаясь ворочался в тисках щупальцев, не имея возможности произнести ни слова.

– Месье торопится? – спросила мадам Лежер и впилась своими губами в онемевшие губы Гратина. Мгновенно энергия, дух и жизнь покинули тело молодого мужчины.

В этот миг мадам Лежер сменила свой облик и превратилась в красивую фею Моргану Ля Фей – королеву Авалона. Она хитро улыбнулась, подхватила невесомое тело Гратина и растворилась с ним в пространстве.

***

Моргана Ля Фей, королева Авалона, была воплощением лунной магии, ее красота была холодной и чарующей, словно ледяная роза, распустившаяся в сердце зимнего сада. Она была подобна ночному небу, усеянному звездами – таинственная, притягательная и недоступная.

Ее темные, как смоль, волосы, словно шёлковый водопад, спадали на плечи, обрамляя лицо с чертами тонкой резьбы. Глаза, глубокие и темные, словно звездное небо в бездне ночи, сверкавшие мудростью и таинственным блеском, притягивали взгляд и заставляли забыть о всех земных делах.

Белоснежная кожа, тонкая и нежная, как лепестки белой лилии, свидетельствовала о благородном происхождении и высоком положение королевы. Она одевалась в великолепные платья, изысканной работы авалонских ткачей. Платья Морганы часто были украшены жемчугом и серебряными нитями, что придавали им неземную красоту.

Сегодня на ней было платье цвета ночного неба, усыпанного звездами. Ткань, тонкая, как паутина, переливалась от синего до черного, отражая в себе тайну и магию ночи. Подол платья был украшен вышивкой из серебряных нитей, изображающей лунный серп и звезды, что делало его похожим на звездное небо. На талии платья покоился пояс из жемчуга и серебра, который сверкал в лунном свете, словно собранные лучи небесных светил.

Моргана Ля Фей была умной и хитрой. Она умела видеть людей насквозь и использовать их слабости в своих целях. Но она также была доброй и справедливой, и ее сердце было отдано защите Авалона и его жителей.

Она была великой воительницей и мощной магиней, но она предпочитала решать конфликты мирным путем. Она верила, что лучший способ защитить свою землю – это не война, а мудрость и справедливость.

– Я пришла за своим любимым, королева, – сказала Элиза, вглядываясь в лицо Морганы, полное власти и красоты. – Я знаю, что он на вашем острове, и я прошу вас отпустить его. Он несчастлив здесь.

Моргана улыбнулась, и в ее глазах блеснула хитрая искра.

– Ты смелая девушка, Элиза, – сказала Моргана, – Ты знаешь счастье больше, чем думаешь. Но у меня есть условия.

– Я согласна на все, – сказала Элиза, – лишь бы вернуть моего любимого.

Моргана сказала, что Элиза должна доказать свою любовь к Эрику, пройдя через несколько испытаний.

– Ты должна найти меч Короля Артура, – сказала Моргана, – Он лежит в пещере под моим дворцом, где спит сам Король. Но это не просто меч. Он символ силы и чести. И только достойный может его взять.

– Я найду меч, – сказала Элиза, – Но как мне пройти в пещеру? Она ведь охраняется стражами.

– Ты можешь пройти только с помощью яблока с прозрачной мякотью, – сказала Моргана, указывая на плод, что Элиза держала в руке. – Яблоко это ключ, оно откроет путь в пещеру, но помни, что оно обладает могуществом, и ты должна быть осторожна.

Яблоко в этот момент засияло и стало невероятным, с прозрачной, как хрусталь, мякотью, светящейся изнутри.

– Это яблоко, – шептала серебряным голоском Сиенна, – Оно может открыть не только путь, но и показать тебе твое истинное я.

Элиза поднесла к губам яблоко и, сделав глубокий вдох, откусила от него. Вкус был сладким, но с легкой горчинкой, как будто в нем была смешана сладость победы и горечь жертвы.

В этот момент, Элиза почувствовала, как ее тело наполняется необычной силой, а мысли обретают ясность. Она увидела, как перед ее глазами промелькнули образы: ее жизнь, ее любовь, ее мечты. И она поняла, что она должна быть храброй, что она должна идти до конца, что любовь, как и меч Короля Артура, должна быть сильной, честной и чистой.

– Спасибо, Моргана, – сказала Элиза, улыбаясь, – Я готова пройти все испытания, чтобы вернуть Эрика.

– Я верю в тебя, Элиза, – сказала Моргана, кивая, – Ты не просто любишь, ты борешься за свою любовь, а это бесценно.

Элиза, с яблоком в руке, отправилась в пещеру. Она чувствовала, как сила, которая была внутри неё, растёт с каждым шагом, становится ярче и сильнее.

***

В тот момент, когда Элиза скрылась из главной залы дворца, Моргана щелкнула пальцами и из полумрака дальнего угла почти выплыло обескровленное и инертное тело Гратина. Она, подавившая его волю, указав вслед девушке, произнесла властным голосом:

– Помешай ей!

Гратин молча поклонился и бесшумно отправился за Элизой.

***

Элиза, сжимая в руке яблоко с прозрачной мякотью, светящейся изнутри, словно маленькая луна, и медальон с портретом Эрика, который согревал ее сердце, шагнула в темную пасть подземелья. Воздух тут же стал влажным, прохладным, с запахом сырости и камня. Стены подземелья, словно гигантские чудовища, давили на нее своим весом, а тишина, густая и тягучая, была похожа на предвестника грозы.

– Сиенна, ты чувствуешь, что здесь? – шептала Элиза, сжимая амулет. – Это место… оно пропитано мраком, словно древний гроб.

– Да, – отвечала Сиенна, невидимая днем, но в этом темном царстве ее голос звучал как звон колокольчиков, рассыпавшихся по небесной синеве, – здесь пахнет страхом и отчаянием. Но я чувствую и силу, и волю, и надежду. Мы отыщем меч, Элиза. Мы спасем Эрика.

В подземелье было холодно, хотя осеннее солнце все еще грело землю. Но холод этот был не просто от влажности, а от мертвой тишины, от уходящей жизни, от забвения, которое висело в воздухе тяжелым туманом.

Элиза, оглядываясь по сторонам, видела призрачные тени, которые плясали на стенах, словно духи ушедших воинов, хранивших тайны этого места. Она чувствовала, как её сердце стучит все быстрее и быстрее, словно барабан в преддверии битвы.

– Смотри, Элиза, – прошептала Сиенна, – перед нами раздвоение пути. Куда идти?

– Слева – темный коридор, покрытый паутиной, словно каменный гроб, – ответила Элиза, – а справа – проход, озаренный тусклым светом, как в забытой пещере.

– Слева – путь молчания, – сказала Сиенна, – а справа – путь испытаний. Мы должны выбрать свой путь, Элиза. Какой из них приведет нас к мечу?

– Я выбираю путь испытаний, – решительно сказала Элиза, – путь молчания – это смерть. А мы не хотим умирать. Мы хотим жить.

***

Элиза сделала шаг в проход, озаренный тусклым светом, и в этот момент увидела его – Гратина, мушкетера, посланного Морганой, чтобы препятствовать ей. Он стоял перед ней, с выражением злости на лице, словно воин, готовый к битве. Его шпага блестела в тусклом свете, готовая убить и уничтожить.

–Ты не пройдешь, девушка, – сказал Гратин, его голос был хриплым от жажды, – Королева приказала мне остановить тебя. Ты не доберешься до меча, и Эрик останется в Авалоне на веки.

– Я не отступлю, – ответила Элиза, ее глаза блестели огнем решимости, – я пойду до конца, чтобы спасти своего любимого. И ты не сможешь меня остановить.

– Ты не знаешь силы Королевы, – сказал Гратин, – она может все. Она может превратить тебя в камень, в пепел, в пыль.

– Я не боюсь, – ответила Элиза, – у меня есть то, чего нет у нее. У меня есть любовь, и она сильнее всего на свете".

– Любовь – это слабость, – прошипел Гратин, – а сила – это мощь. Она победит твою любовь, она уничтожит все, что тебе дорого.

Гратин взмахнул шпагой, и Элиза, с вскриком, отскочила в сторону. Шпага пролетела мимо нее, оставив за собой след из пыли и камней.

– Ты думаешь, что можешь остановить меня этим железным куском? – сказала Элиза, её голос звучал холодно и уверенно, – я пройду через все препятствия, чтобы вернуть Эрика. Я не отступлю.

Сиенна, невидимая для Гратина, взмахнула волшебной палочкой, и вокруг Элизы закружился вихрь из ветра и пыли. Гратин, потеряв ориентир, зашатался и упал, ударившись головой о камень.

– Я не допущу, чтобы ты убивал Элизу, – сказала Сиенна, ее голос звучал холодно и безжалостно.

– Ты не можешь меня остановить, – прохрипел Гратин, прижимая руку к голове, – я служу Королеве, и я должен выполнить ее приказ.

– Ты ошибаешься, – сказала Сиенна, – ты не служишь Королеве. Ты служишь своему страху. И этот страх уже тебя победил.

Сиенна взмахнула палочкой еще раз, и вокруг Гратина завертелся вихрь из воды. Гратин, захлебываясь, пытался встать, но вода тянула его вниз, в бездну, где уже не было ни жизни, ни света, ни надежды.

Элиза, оглядываясь на ушедшего Гратина, почувствовала ужас и жалость. Но она знала, что он был просто пешкой в игре Морганы, и она не могла ему помочь.

– Он был не виноват, – сказала Элиза, – он просто следовал приказу.

– Да, – ответила Сиенна, – но он выбрал путь мрака. И это было его решением.

***

Элиза сделала шаг вперед, и перед ней открылся темный коридор. Он был узким и длинным, словно кишечник земли. Стены его были из грубого камня, и на них не было никаких украшений, только глубокие трещины, словно шрамы от древних битв.

– Этот коридор – проход в прошлое, – сказала Сиенна, – он ведет к гробу короля Артура, но он опасен. В нем спрятаны тайны, которые могут убить. Ты должна быть осторожна.

Элиза сделала шаг в коридор, и в этот момент она почувствовала, как время начинает играть с ней в свою игру. Она увидела, как перед ней промелькнули образы прошлого: Король Артур, его рыцари, их великие битвы, их славные победы. Она увидела, как король Артур лежит в гробу, и его меч лежит рядом с ним, сияющий в темноте, словно звезда.

– Этот коридор – не просто проход, – сказала Сиенна, – он – портал времени. Он может перемещать тебя в другие эпохи, в другие миры, в другие жизни.

– Я не боюсь, – сказала Элиза, – я должна пройти через все испытания, чтобы спасти своего любимого.

– Я чувствую нечто нехорошее, – прошептала Сиенна, – нечто великое и опасное близко.

Внезапно коридор задрожал, и из его стен появились драконы, их глаза горели огнем, а их дыхание было как извержение вулкана. Их было трое. Первый дракон – был величественный, словно гора, покрытая изумрудной чешуей. Его чешуя переливалась всеми оттенками зеленого, от нежно-салатового до глубокого изумрудного, словно мозаика драгоценных камней. Его крылья, широкие и мощные, словно паруса корабля, были украшены золотыми жилками, которые переливались на солнце, как узор из драгоценных металлов. Его глаза, огромные и золотые, словно два солнца, смотрели на мир с мудрой и спокойной силой.

Второй дракон – тонкий, изящный, словно пламя. Его чешуя, красная, как рубин, переливалась яркими оттенками красного, от нежно-розового до темно-бордового. Крылья его были тонкие, словно ткань из пламени, и оставляли за собой шлейф искрящегося дыма. Его глаза, яркие и пронзительные, как две звезды, горели огнем, и в них можно было увидеть неистовый характер и безрассудную отвагу.

Третий дракон – мрачный, таинственный, словно ночь. Его чешуя, черная как смоль, покрывала его тело, словно бархатный плащ. Крылья его были широкими и мощными, словно черные облака, и они окутывали его темной вуалью. Его глаза, черные как бездонная пропасть, смотрели на мир с таинственной холодностью и непроницаемой глубиной.

– Они охраняют проход к гробу, – сказала Сиенна, – ты должна пройти через них, чтобы добраться до меча.

– Я не боюсь драконов, – ответила Элиза, ее глаза горели огнем решимости, – я не отступлю.

Элиза сделала шаг вперед, и драконы бросились на нее. Их когти были остры, как ножи, а их хвосты вились, словно змеи.

– Сиенна, помоги мне, – вскрикнула Элиза, отбиваясь от красного дракона железной палкой, – они слишком сильные.

– Я здесь, – ответила Сиенна, ее голос звучал как нежный шепот, – я помогу тебе победить их.

Сиенна взмахнула волшебной палочкой, и вокруг драконов завертелся вихрь из ветра и огня. Драконы, задыхались, пытались вздохнуть, но воздух был пропитан магией, которая их ослабляла.

– У тебя нет шансов, – прорычал черный драконов, пытаясь сорвать с Элизы медальон, – ты не сможешь победить нас.

– Ты не знаешь силу любви, – ответила Элиза, сжав в руке медальон, – она сильнее всего на свете.

Элиза взмахнула железной палкой, и она попала дракону в глаз. Дракон, зарев от боли, отшатнулся и упал, захлебываясь огнем.

– Убить меня не сможешь, – прошипел он, пытаясь встать, – я вернусь.

– Нет, – сказала Элиза, – ты уже побежден.

Сиенна взмахнула волшебной палочкой еще раз, и вокруг черного дракона завертелся вихрь из воды. Дракон, захлебываясь, пытался дышать, но вода заполнила его легкие, и он упал, не в силах бороться. Остальные драконы сбежали внутрь подземелья.

– Я не буду убивать тебя, – сказала Элиза, – но ты больше не сможешь препятствовать мне.

***

Элиза прошла мимо упавшего дракона и оказалась в гроте, озаренном тусклым светом, который излучал гроб короля Артура.

– Мы на месте, – сказала Сиенна, – ты сможешь взять меч.

Элиза подошла к гробу, и ее взгляд упал на меч, который лежал рядом с гробом, сияющий в темноте, словно звезда.

– Это он, – прошептала Элиза, – меч короля Артура.

Элиза достигла заветного меча короля Артура, его стальная поверхность отражала блеск ее слез, превращая их в рассыпанные жемчужины. В этот момент Сиенна остановила ее. Глаза феи ночи были словно глубокие озера, в них играли отражения бликов сияния от меча, а улыбка была нежной, но в ней скрывалось что-то коварное, словно у дикой кошки.

– Ты близка к цели, Элиза, но ещё не все препятствия преодолены, – прошептала Сиенна, ее голос звучал словно шелест листьев на ветру, – тебе необходимо отгадать три загадки, которые снимут заклятье на мече короля Артура и ты сможешь взять его. Но если ты не отгадаешь их или допустишь хотя бы одну ошибку. Ты навеки останешься в этом подземелье и никогда не сможешь увидеть своего Эрика.

Сиенна очертила в воздухе волшебной палочкой и в светящемся круге проступили буквы, которые собрались в слова загадки:

"Что течёт вперёд, но может вернуться назад, и хотя бесформенно, может оставить след?"

Элиза задумалась: "Время движется вперёд, но мы можем вспоминать о прошлом и возвращаться к нему в мыслях. Время бесформенно, но оставляет след в нашей памяти и в истории."

– Время.– ответила она.

Буквы рассыпались в воздухе на сотни огоньков и упали на меч. Меч засиял еще ярче.

Сиенна очертила в воздухе волшебной палочкой снова и в светящемся круге проступили буквы, которые собрались в слова второй загадки:

"Что может разрушить самый крепкий замок и создать самый прекрасный сад?"

И опять Элиза размышляла: "Любовь способна разрушить барьеры и уничтожить вражду, но в то же время создать новые отношения, гармонию и красоту."

– Любовь. – воскликнула Элиза.

И снова яркие огоньки погрузились в меч и тот заиграл всеми цветами радуги.

В третий раз Сиенна очертила в воздухе волшебной палочкой снова и в светящемся круге проступили буквы, которые собрались в слова третьей загадки: "Что является концом одной истории, но началом другой?"

В этот раз Элиза думала дольше обычного: "Смерть означает конец жизни в одной форме, но может быть началом перерождения, новой жизни в другом виде или в памяти о том, кто ушел."

– Смерть. – прошептала девушка.

После того, как огоньки снова попали на меч, тот горел уже ярко, как луч солнца.

Элиза с трудом, но разгадала загадки, каждая отгадка была победой над собственным страхом и сомнениями. Она доказала, что ее ум острый, как лезвие меча, и ее душа крепкая, как сталь.

Сиенна улыбнулась ей, улыбкой коварной лисы, и предложила ей посмотреть на яблоко, с прозрачной мякотью, словно зеркало души. Элиза заглянула в яблоко, и в нём увидела Эрика! Сначала он принял из рук Морганы Чашу Грааля, наполненную любовным зельем. Потом обнял Моргану и их губы слились в страстном поцелуе.

Мир Элизы пошатнулся, словно от землетрясения, разрушившего всё до основания. Любовь, которая до этого была ее опорой, превратилась в колючий кустарник, что рвал ее в клочья. Слёзы ручьём полились по щекам, словно дождь в пустыне. Она кричала от боли, ее крик разрывал тишину грота, подземелья и всего Авалона, как гром в ясный день.

Она не могла поверить, что Эрик, ее любимый, мог так предать ее доверие и изменить ей с самой могущественной феей в мире. Она видела, как он забылся в ее объятиях, как его глаза горели страстью, а его губы шептали ей слова любви.

В этом моменте Элиза вдруг ощутила холод в своей душе, словно прикосновение смерти. В ее голове зазвучал голос Морганы, холодный и безжалостный, как голос зимнего ветра: "Ты никогда не поймёшь истинную ценность любви, пока не пройдёшь через предательство". В этот момент Сиенна упала в обморок. Через мгновение, очнувшись, посмотрела на Элизу и в полном недоумении спросил: "Что происходит?"

Девушка поняла, что фея ночи Сиенна в этот момент была всего лишь прикрытием, которым воспользовался дух королевы Авалона. Моргана использовала ее любовь и веру, чтобы испытать ее силу духа и выяснить, достойна ли она в действительности спасения Эрика.

В этом моменте Элиза поняла, что любовь – это не только нежность, но и сила, способная пережить любые испытания. И она решила пройти их до конца.

***

Элиза дотронулась до сияющего меча.

– Это Экскалибур, волшебное и могущественное оружие. – начала свой рассказ Сиенна, уже оправившаяся после обморока. – Экскалибур, меч короля Артура, хранит в себе тайну, которая тянется сквозь века, окутанная легендами и мифами. Он не просто оружие, он символ власти, мудрости и справедливости, а его история тесно переплетена с судьбой самого королевства.

Тайна меча кроется в его происхождении. По преданию, Экскалибур был подарен Артуру волшебницей Вивьен, которая получила его от самой Леди Озера, обитательницы мистических вод, скрывающихся в глубинах Авалона.

Говорят, что меч был выкован из самого чистого и яркого металла, добытого из недр Земли, где он пролежал тысячелетия, ожидая своего истинного хозяина.

Но Экскалибур – это не просто оружие, которое обладает огромной силой. Он символизирует власть не над людьми, а над миром магии, над миром духов, над силами, которые определяют судьбы и управляют пространством и временем.

Каждая победа Артура, каждая его битва – это проявление не только физической силы, но и силы духа, которую дает ему меч. Он словно продолжение его руки, его мыслей, его воли, и он не просто служит оружием, а помогает ему видеть истину, понимать волю богов и принимать решения, которые изменяют мир.

Но Экскалибур не только источник силы, но и источник опасности. Он может быть использован для зла, и это осознавали многие, кто стремился захватить власть. Ведь он не просто меч, он ключ к тайнам мира, к силам, которые могут быть и благословением, и проклятием.

Судьба Экскалибура тесно связана с судьбой Авалона, мистического острова, где хранятся тайны магии и где отдыхает душа Артура после смерти. В руки его может взять только достойная и сильная душа.

Сиенна закончила рассказ.

Элиза взяла меч, и он засиял ярким светом.

– Я достойна, – сказала Элиза, – я достойна спасти своего любимого!

Она отправилась в обратный путь снова через коридор времени, но в этот миг, земля ушла у нее из под ног и она впала в забытье.

***

Очнулась Элиза у себя дома, в своей комнатке. Солнечный луч, пробиваясь сквозь щель в занавеске, коснулся щеки Элизы, разбудив ее от сна. В комнату влился запах морского бриза и соленой воды, напоминающий о ее родном городе. Она вскочила с кровати, сердце биение которого, было как у перепуганного голубя. Перед ее взором в тумане проснулись образы прошлого – недавно пережитые в коридоре времени.

Она уже не была той девчонкой из портового городка, которой недавно была. Ее путешествие в Авалон превратило ее в воительницу. В ее глазах искрился огонь решимости, а в руках была власть меча короля Артура – Экскалибура.

В памяти Элиза яркими красками проснулись образы ее любовной истории с Эриком. Их встречи на берегу моря, длинные прогулки под звездным небом, объятия в тишине их маленькой комнаты.

И она снова прожила в своих воспоминаниях тот ужасный день, когда Эрик исчез. Весть о его похищении разразилась над городом громом, заглушив шум волн и крики чаек.

В те тяжелые дни ее жизнь похожа была на бурю в море. Все окружающее было затянуто мглой, а еще недавно радостное сердце было погружено в бездонную тоску.

Она вспомнила, как отправлялась в путь, ища помощи, как встретила фею ночи Сиенну и проникла в запретный Авалон, пройдя через пугающий коридор времени.

И снова перед ее внутренним взором промелькнул смысл загадок духа Морганы, внушенного Сиенне. Ей пришлось убить Граттина, сражаться с драконами, разгадывать сложные загадки духа Морганы.

Она не могла остаться в прошлом, хотя очень хотела этого. Но ее сердце тосковало по будущему с Эриком, которое она пыталась спасти, и не смогла бы быть счастлива в одиночестве, даже в окружении всех удобств ее прошлого.

Она знала, что ее путь лежит вперед, хотя он опасен и чреват неизвестностью. Она должна была вернуть своего любимого.

"Ты уверена в своем решении?" – спросил ее голос в глубине души, голос ее интуиции, ее родового дерева, ее предка – моряка, которого уже не было в живых, но который всегда был рядом с ней, ее доброй матушки, которую она потеряла еще в младенчестве, но нежную любовь ее ощущала всю жизнь.

Она сжала в руке рукоять Экскалибура и уверенно ответила:

– Да, я должна вернуть его.

Она снова очутилась в коридоре времени. Вокруг нее кружились цветные вихри, а звуки прошлого и будущего сливались в один неразличимый гул.

Но она не боялась. Экскалибур сиял в ее руках, и ее сердце было наполнено мужеством и любовью. Она знала, что она должна сделать все возможное, чтобы вернуть Эрика.

И она вернулась в настоящее.

***

Холодный ветер, пропитанный ароматом сосновых лесов и влажной земли, трепал полы плаща Элизы, когда она, она вышла из подземелья. За ее спиной мерцал свет Экскалибура. Девушка поднималась по узкой тропе, ведущей к вершине горы. Над головой простиралось бескрайнее ночное небо, усеянное миллионами звезд. Они мерцали, словно драгоценные камни, затерянные в черной бархатной ткани.

Чтобы скоротать время в пути, Элиза запела старинную колыбельную, которую она помнила с детства:

"Луна в аквамарине ночи

Мерцает отблеском опала,

И звезды крошкой бриллиантов

Застряли в бархате небес,

И ветки изумрудных пальм

Свои колышут опахала,

И бирюза с морскою пеной

Танцует резвый полонез.

И я теряюсь от волненья,

Как будто в ювелирной лавке…

Пересыпаю блестки света

В шкатулку с шелковым нутром.

И запахнув гипюр шарфа,

Скреплю алмазною булавкой

Шлейф грез волшебных, и в мечтах

Забудусь нежным сладким сном."

Сиенна, фея ночи, с ее прозрачными крыльями, мерцающими в лунном свете, шла рядом, словно тень, оберегая Элизу. Ее глаза, глубокие и темные, словно бездонные озера, были полны тревоги. Она видела, как тяжело дается Элизе этот путь.

– Ты уверена, что все будет хорошо? – спросила Сиенна, ее голос звучал как шепот ветра, проносящегося сквозь листья древних деревьев. – Моргана могущественна. И она может быть опасна.

Элиза кивнула, ее глаза были полны решимости.

– Я должна это сделать. Я обязана вернуть Эрика, – ответила она, сжимая в руке рукоять меча.

Экскалибур, меч короля Артура, затрепетал в ее руке, словно живое существо, когда Элиза направила его перед собой. Казалось, он излучал тепло, несмотря на холод ночи. Его свет, яркий, как зарница, пронизывал темноту, и отражался в глазах феи ночи.

Поднявшись на вершину горы, они оказались перед пещерой, вход в которую был скрыт за завесой из дымки.

– Вот и все, – сказала Сиенна. – Мы пришли.

Элиза глубоко вдохнула. Ее сердце билось, словно барабан в ритме быстрого марша. Она пережила многое за время путешествия через коридор времени, побывала в Авалоне и разгадывала загадки Морганы, она уже не была той девочкой, которой была раньше.

– Моргана не обманет меня, – прошептала она. Она должна вернуть Эрика.

Сиенна не ответила. Она знала, что Моргана Ля Фей – существо непредсказуемое, и она не могла предсказать, каким будет ее решение.

Они вошли в пещеру.

Стены были усыпаны необычными световыми рисунками, которые меняли свои формы и цвета, словно живые. Воздух пах дымком и землей, а в глубине пещеры разливалось яркое светло-фиолетовое сияние.

– Она здесь, – сказала Сиенна, ее голос прозвучал с тревогой.

Они прошли по узкому коридору, пока не оказались в большом зале, в центре которого сидела Моргана Ля Фей, королева Авалона, окутанная световым сиянием.

Ее кожа была бледна, как снег, а волосы черны, как ночь. Она хранила спокойствие, а ее глаза были полны власти и мудрости.

– Ты пришла, – сказала Моргана, ее голос был спокоен и не тороплив.

– Я пришла за Эриком, – ответила Элиза, держа меч перед собой.

– Ты пришла с Экскалибуром, – сказала Моргана, ее глаза сверкнули от радости. – Я видела тебя в моих видениях, я знала, что ты придешь. Тебе столькое пришлось вынести…

– Мне безразлично, как ты относишься к моим приключениям, – ответила Элиза, – Я ищу Эрика.

– Ты принесла мне меч короля Артура, – сказала Моргана. – Я должна выполнить свою часть договора.

–Ты вернешь его? – спросила Элиза, ее голос дрожал от волнения.

– Несмотря на то, что ты мне его принесла, я не могу удерживать Экскалибур, – ответила Моргана. – Он не принадлежит никому. Его место в воде Леди Озера и Моргана кинула меч в колодец, стоящий посередине пещеры.

– Но ты же сказала, что вернешь Эрика! – воскликнула Элиза, ее голос полон отчаяния. – Ты обманула меня! – сказала Элиза, ее голос дрожал от злости.

– Я никогда не обманываю, – ответила Моргана. – Я говорила правду. Ты пришла с мечом, и я вернула его тому, кто в нем нуждается.

– Но я хочу вернуть Эрика! – воскликнула Элиза. – Ты должна была его вернуть!

Моргана встала с трона и подошла к Элизе.

– Ты можешь думать, что я обманула тебя, но я действовала в соответствии с правдой. Ты не можешь принудить меня делать то, что я не хочу и не делать то, что я хочу. Я отдала Экскалибур Леди Озера, и он больше никогда не будет служить ничьей воле.

– Ты не можешь так просто взять и отдать его! – сказала Элиза. – Он может быть использован для зла!

– Не волнуйся, – сказала Моргана спокойно. – Он будет в безопасности. Он переродится в воде Леди Озера, и никогда не будет служить ничьей воле.

– Но Эрик! – воскликнула Элиза. – Ты должна была его вернуть!

– Я не могу тебе помочь, – ответила Моргана. – Ты должна пойти своим путем.

– Но почему! – закричала Элиза и разрыдалась. Ее ноги подкосились и она упала на каменный пол.

Моргана отвернулась от Элизы и пошла в глубину пещеры. Сиенна подошла к Элизе и положила руку ей на плечо и помогла подняться.

– Пойдем, – сказала она. – Мы должны уходить.

Элиза не хотела уходить. Она хотела продолжать спорить с Морганой, но она знала, что это бесполезно. Моргана не изменит своего решения.

Они вышли из пещеры и спустились по гористой тропе. Сиенна шла рядом с Элизой, и ее глаза были полны тревоги.

– Что ты будешь делать теперь? – спросила она.

– Я не знаю, – ответила Элиза. – Я хочу вернуть Эрика, но я не знаю, как это сделать.

– Ты сделала все, что могла, – сказала Сиенна. – Ты принесла жертвы, ты сражалась с духом Морганы, ты получила Экскалибур и вернула его в воду Леди Озера. Теперь ты должна поверить в то, что все будет хорошо.

– Я не уверена, – ответила Элиза. – Я боюсь, что я потеряла Эрика навсегда. Куда мне идти дальше? У кого просить помощи? Я просто не хочу больше жить!

– Не волнуйся, – сказала Сиенна. – Ты никогда не потеряешь его навсегда. Ты любишь его, и это важно. Любовь сильна, и она может преодолеть все препятствия.

Они шли вдоль побережья, и Элиза смотрела на волны, которые бились о скалы. Она думала о своем путешествии, о всех препятствиях, которые она преодолела, о всех тех людей, которые ей помогали.

Она думала о Моргане, о ее мудрости, о ее силе. Она думала о том, что Моргана обманула ее или скрывает какую-то тайну.

И она думала об Эрике, о своем любимом, который был так далеко от нее.

– Я найду его, – прошептала она. – Я обязательно найду его.

Сиенна положила руку ей на плечо.

И Элиза пошла вперед, не оглядываясь.

Внезапно, перед ними распахнулись огромные, словно вырезанные из самой тьмы, ворота. За ними виднелся дворец, построенный из белого мрамора, с башнями, уходящими в небо.

– Это… Авалон, – прошептала Сиенна, ее голос был полон недоверия. – Но как…

Элиза не ответила. Она чувствовала, как ее сердце замирает от страха и надежды.

Моргана, с ее бледной кожей, как у лунного света, и волосами, черными, как ночь, шла навстречу им. Она была словно воплощение самой судьбы, ее взгляд пронзал Элизу насквозь.

– Я должна тебе кое-что сказать, – сказала Моргана, ее голос был мелодичен, как струны арфы. – Я вернула Экскалибур Леди Озера. Но…

– Но…? – Элиза не могла сдержать волнения в голосе.

Моргана посмотрела на нее с печалью в глазах.

– Ты сильна духом, Элиза. Ты преодолела столько испытаний, ты осмелилась бросить вызов самой судьбе. Но ты должна знать правду. Те, кто попадают в плен Авалона, никогда не возвращаются в свой мир. А если возвращаются, только мертвыми.

Элиза ощутила, как земля уходит из-под ног. Ее душа окунулась в ледяной ужас.

– Но… Эрик…

– Эрик… – Моргана вздохнула. – Он – пленник Авалона. Но ты пришла сюда добровольно. Ты можешь уйти. Ты можешь уйти живой. Но Эрик… он останется здесь, в этом месте, пока не придет его час.

Элиза почувствовала, как ее сердце разрывается на части. Она была готова к любой жертве, к любой опасности, но не к этому.

– Что ты предлагаешь? – спросила она, ее голос звучал хрипло от отчаяния.

Моргана ответила тихо, словно шепнула на ухо:

– Ты можешь уйти. Или… можешь остаться здесь. С ним. Но ты должна знать, что он не вернется в свой мир. Ты можешь уйти живой, но он… останется здесь навсегда.

– Нет… – Элиза отшатнулась, словно ее ударили. – Нет, это не может быть правдой.

– Правда горька, Элиза, – сказала Моргана. – Но "choice is yours". Выбор за тобой.

Элиза стояла перед выбором, который разрывал ее душу на части. Ее любовь к Эрику, ее желание быть с ним переплелись с страхом за его жизнь, с осознанием того, что она может уйти, но он останется в этом заколдованном царстве навсегда.

Она посмотрела на Сиенну, на ее прозрачные, мерцающие в лунном свете, крылья. Сиенна внимательно смотрела на нее, ее глаза были полны сочувствия и понимания.

Элиза подняла полные слез глаза и произнесла:

– Я делаю свой выбор. Я остаюсь здесь. С ним, – сказала она, ее голос звучал решительно.

Сиенна сжала ее руку.

– Я буду рядом с тобой. Всегда, – прошептала она.

Элиза повернулась к воротам Авалона и прошла через них, не оглядываясь. Она знала, что ее путь не будет легким, но она делала свой выбор. Выбор любви, верности и бесконечной преданности. Вдалеке показалась, бежавшая со всех ног на встречу ей, фигура человека. Это был Эрик…

Прозрачное яблоко, которое до сих пор Элиза хранила и держала в руках, выпало на землю и разбилось на тысячу осколков. Но она не обратила на это внимание. Элиза побежала на встречу Эрику и те мгновения, которые минули, пока они приближались друг к другу, чтобы обняться и навсегда остаться вместе, показались им самыми долгими в их жизни.

Дневник из бункера. Шанель Розе.

Тучи сгустились над Марселем, и небо потемнело, словно покрылось черным бархатом.Солнце клонилось к закату, окрашивая Марсель в оттенки лилового и розового, отчего улицы и дома города выглядели, как старые фотографии, которые хранят в бархатных альбомах. В уютном ателье на улице Канебьер, пахнущем дорогой кожей и духами, хозяйка, белокурая девушка с глазами цвета морской волны, разбирала модные журналы, задумчиво перелистывая страницы. В ее светлые волосы, собранные в небрежный пучок, вплетались лучи заходящего солнца, создавая впечатление нимба. Она была похожа на изящную белоснежную парусную яхту, беззаботно рассекающую волнующие просторы страниц модных журналов, не подозревая о том, что очень скоро блаженно-спокойный мир вот-вот рухнет. Дверь ателье распахнулась, впуская в комнату облако аромата сладковатого парфюма и прохладный воздух с улицы. В дверном проеме стояла эффектная женщина в зеленом кашемировом пальто, которое облегало ее фигуру, как вторая кожа. Ее белокурые волосы, собранные в элегантную прическу, подчеркивали черты лица, точеные, словно у мраморной скульптуры.

– Добрый вечер, Мадам Шанель, – произнесла незнакомка, слегка кивнув головой. Ее голос был хриплым, как у певицы джазового оркестра, и от него веяло одновременно и загадочностью, и угрозой.

– Добрый вечер, Мадам, – ответила Шанель, слегка вздрогнув от неожиданности.

– Разрешите представиться, – продолжила незнакомка, шагнув в ателье. – Мадам Алин.

– Очень приятно, Мадам, – сказала Шанель, – Проходите, прошу. Алин слегка улыбнулась, – Я рада, что вы не заняты. Мне нужно с вами кое-что обсудить.

Шанель встала с кресла и, с лёгким, но заметным волнением, усадила гостью на бархатный диван, прикрытый роскошным пледом, который идеально гармонировал с цветом ее пальто.

– Я знаю, что вам будет трудно поверить, – начала Алин, – Но скоро мир изменится. – Ее глаза заблестели, и в них заиграли огоньки, которые заставили Шанель почувствовать, что их разговор – не обычная светская беседа.

– На пороге Праздник всех святых, но в этот раз призраки и нечисть из мира мертвых прорвала защиты и зашла в человеческий мир, так как люди слишком часто призывали их. Очень скоро мир наполнится призраками. Они будут повсюду. – Алин сделала паузу, – И их будет очень много.

– Простите, Мадам, – вмешалась Шанель, – Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

– Призраки, – повторила Алин, – Они будут убивать людей. И я знаю, что вы – одна из немногих, кто может спастись.

Шанель растерялась,

– Мадам, я не понимаю.

– Вам предначертано быть в безопасности, – продолжила Алин, – Я знаю, вы не просто модельер. – Она подошла к Шанель и, пристально глядя ей в глаза, сказала: – Вы – избранная.

– Я не понимаю, – прошептала Шанель, – Что вы имеете в виду?

– Вы – та, кто может спастись, – продолжала Алин, – У вас есть шанс укрыться.

– Но где? – спросила Шанель, – И от кого я буду прятаться?

– Есть бункер, – ответила Алин, – В тайном месте.

– Но как? – спросила Шанель, – Почему я?

– Потому что вы – избранная, – ответила Алин, – Это ваш шанс спастись, вам и тем немногим, кого туда позвали.

Алин подошла к столу и взяла небольшой кожаный вещмешок, который она принесла с собой и протянула Шанель.

– Возьмите это, – сказала она, – Вам понадобится эта вещь.

– Что это? – спросила Шанель, – А вы? Вы пойдете со мной?

– У меня есть свой путь, – ответила Алин.

– Но я не знаю, куда идти, – прошептала Шанель, – Как я могу найти этот бункер?

– Я провожу вас, – ответила Алин, – Но обживаться там придется вам самой.

Алин отвернулась и вышла из ателье, не оглядываясь. Шанель замерла, словно застывшая фарфоровая статуэтка. Она смотрела на вещмешок, который она держала в руках, и не могла понять, что происходит. Она не верила в призраков, в бункеры, в избранных. Она верила в моду, в красоту, в роскошь. Она верила в то, что ее ателье – это ее мир. – А теперь – все меняется.

Дорога была коротка, но вела через улицы Марселя, которые были пусты.– Этого никогда не было. – подумала девушка. Шанель закрыла ателье, и они с Алин отправились к бункеру.

Они дошли до входа в бункер, который был закрыт толстой стальной дверью. Его было не легко найти. Шанель на это никогда не думала, что под постаментом известного памятника, над которым регулярно глумились студенты, разрисовывая его краской, находится тайный ход.

– Никого. Что происходит? – в голосе Шанель звучала паника.

– Скоро все по меняется, – ответила Алин, – И ты увидишь это своими глазами.

Алин попрощалась и ушла в темноту, не оглядываясь. Шанель шагнула в мрак бункера и заперла за собой дверь. Она осталась одна.

– Прощай, – сказала Алин, – Помни, ты – избранная.

Она была в бункере, в темном и холодном месте, где нет моды, нет красоты, нет роскоши.

"Это ужасно." – подумала Шанель. Девушка открыла вещмешок. В нем лежал её дневник. Дневник, который она не вела давно.

– Я начну писать, – решила Шанель. – Пока я могу.

И она взяла ручку.

Здравствуй, mon cher journal, мой дорогой дневник.

Вот я и в бункере.

Бункер. Да, этот бетонный монстр с запахом ржавчины и консервов – не то, что я представляла себе в качестве места проживания, но уж что есть, mon ami. Время здесь словно застыло, и жизнь течет в медленном, унылом ритме. Но за толстыми стальными дверями живу и сияю я – Шанель Розе. Еще в детстве, мой папочка Бернард внушил мне мудрую истину: «Будь сильной и верь в добро!». Мне хочется и нравится улыбаться этому миру, даже, если он ограничен стенами бункера. Быть яркой и энергичной, а также заряжать яркостью и творческой энергией других – мое кредо, ты же знаешь, mon ami.

Мне 38, но многие говорят, что мое лицо не тронуло время. У меня светло-голубые глаза, волосы цвета золотой пшеницы, всегда собранные в высокий конский хвост. На мне всегда непринужденная, но стильная одежда – моего собственного пошива. Хоть и бывает, что среди этой "стильности" может затесаться пятно от тушенки… Но это не важно, главное – не унывать! Правда, дорогой?

Я – модельер. В моих руках – волшебство, превращающее ткань в шедевры. В прежнее время я создавала элегантные и удобные коллекции одежды, полные жизни и красоты. Но и в бункере, мой талант не затух. Хоть и приходится иногда шить из одеял и пластиковых бутылок… Но я не унываю! Я превращаю самые простые материалы в нечто красивое и функциональное.

До бункера, чтобы быть всегда в хорошей физической форме, я увлекалась греблей. И в бункере я тоже нашла способы поддерживать свою любовь к морской стихии. Я создала в спортзале небольшой тренажер для гребли, где могу проводить тренировки и делиться своими знаниями с остальными. Мои уроки – не только физические, но и духовные. Я рассказываю о свободе и красоте моря, о силе духа и непобедимости человека. Люди говорят, mon ami, что мои слова – как свежий ветер, разгоняющий мрачные мысли и заставляющий сердца биться быстрее. Конечно, не все сразу бросаются в "море" моего тренажера, но я уверена, что со временем всем он понравится. И все мы будем красивы, ухожены и полны позитива. Я понимаю, что завоевать любовь и уважение всех, кто меня знает – дорогого стоит. Поэтому расскажу о своей «суперсиле», которая поможет всем нам пережить это время.

Я замечательный собеседник, я влюблена в оптимизм и готова делиться оптимизмом и добротой с вами. Я вдохновляю людей на творчество, заставляю верить в лучшее и делаю их жизнь ярче. Хотя иногда приходится немного постараться, чтобы разогнать мрачные мысли о том, что мы сидим в бункере… Я не просто живу в бункере, mon ami, я превратила его в небольшой оазис среди бетонных стен. Я создаю одежду, которая дает людям больше комфорта и уверенности в себе. Я организовываю мастер-классы по шитью и рукоделию, чтобы люди могли отвлечься от тяжелых мыслей и почувствовать себя творцами. Я организовываю соревнования по гребле на моем тренажере, чтобы люди могли поддержать свою физическую форму и почувствовать себя более энергичными. Мне хочется быть маяком в темном мире, чтобы мой свет заставлял людей верить, что даже в самых непростых условиях можно найти красоту и смысл.

Я стараюсь, чтобы мое присутствие в бункере стало символом надежды, оптимизма и любви к жизни. Я уже для себя доказала, что даже в самых тяжелых условиях можно сохранять свою индивидуальность, развиваться и делать жизнь чуть лучше. Мне хочется научить этому и ввсех остальных обитателей бункера. Ведь даже в бункере можно быть стильным и ярким! Главное – не терять смысл и верить в лучшее!

Я немного посмеялась над ее откровенностью, но позже задумалась: «А что, если в этом и есть сила и свобода» (c'est la force et la liberté)? Может быть, она права и игрушки действительно могут помочь ощутить себя свободной и расслабленной?"Сегодня был день, полный движения, эмоций и… аромата прованских трав! Да, да, мой дорогой, ты уже знаешь, как я люблю все натуральное, красивое, жизнерадостное! Утро началось с приятной боли в спине, которая появилась после интенсивной тренировки на моем гребном тренажере. Не думай, mon ami, что я жалуюсь! Это была приятная боль, та, что говорит о том, что ты хорошо поработал, и тело чувствует жизнь! Но вот беда – с нами в бункере живет одна таинственная барышня с кучей пирсинга и татуировками на лице. Не могу сказать, что она выглядит зловеще, но в ней есть что-то… необычное! Зовут ее Мэри. Как Мэри Поппинс. И работает она няней. Наверно, если бы у меня в детстве была такая няня, я была бы в восторге! Но папочка Бернард вполне справился: он воспитывал нас в атмосфере солдатской муштры и дворцового политеса… Так вот, Мэри пришла в спортивный зал и решила «улучшить» свою форму, подняв штангу, которая была намного тяжелее, чем она могла поднять. Результат – сильнейшая боль в спине. Я уже хотела сказать ей: «Madame, vous êtes un peu trop ambitieuse! (Мадам, вы немного слишком амбициозны!)», но решила помочь ей. С легкой улыбкой и волшебным ароматом прованских трав я приготовила для нее «массаж Шанель». Втирала в ее растянутую мышцу специальную настойку с ароматическими травами. Уж не знаю, что в настойке было и что сработало больше – моя целеустремленность, мои золотые руки, мои успокаивающие слова или волшебный аромат трав, но через несколько минут боль прошла, и Мэри, как бабочка, упорхнула из спортзала, даже не сказав «Merci». Но, mon ami, я не обиделась! Я знаю, что она просто испугалась моего очарования. Потом я встретила Ириду Семеновну Вольфову, еще одну мою соседку по бункеру. Она – кинолог и любитель реконструкций, но, к сожалению, с высоким давлением. Что делать, когда давление скачет в неправильном направлении, а ты любишь жить ярко и интересно? Конечно, помочь! – Ирида Семеновна, – сказала я, – я уверена, что у меня найдется что-то для вас. И снова помогла настойка на прованских травах, которую я сделала еще до того, как мы попали в этот бункер. – О, Шанель, благодарю! – сказала Ирида Семеновна, – Я давно чувствую себя не в своей тарелке! – Не переживайте, – ответила я, – пара капель в теплый чай – и все будет отлично! – А может побольше и без чая? – подмигнула мне Ирида Семеновна. – Умеренность – это важно, – ответила я, – даже в лечении. Ирида Семеновна сделала глоток чая и сразу ощутила улучшение. – О, какое чудо! – сказала она, – Вы – просто волшебница! И мы провели весь вечер в приятных беседах о творческих реконструкциях, о собаках и о жизни в бункере. – Шанель, вы – солнце! – сказала Ирида Семеновна, – С вами всегда так светло и хорошо. – И вам спасибо, Ирида Семеновна, – ответила я. – С вами тоже. Она попрощалась и ушла к себе в комнату. Я еще немного посидела в спортивном зале, улыбаясь прошедшему дню и в нетерпении ожидая завтра. – Жизнь – это путешествие, – подумала я, – и у меня есть все, чтобы сделать его ярким и интересным. *** Вернувшись в свою комнату, я обнаружила, что Лана, моя соседка по комнате, визажист, в свои почтенные 69 лет, явно не собирается уходить в мир сновидений. Всю ночь она рассказывала о своих приключениях, о том, как она использует игрушки для взрослых, о своих романах с мужчинами и детально описывала их сексуальные увлечения. – Шанель, дорогая, ты не представляешь, как меня волнует тема секса. Я всю жизнь провела в поисках идеального мужчины, и не найдя его, я решила открыть для себя мир игрушек. Это такое освобождение! – кричала она, опуская голос до шепота, когда намного позднее, я попыталась заснуть.

Я положила голову на подушку и уснула, мечтая о том, mon cher, что завтра будет не менее интересным и волнующим, чем сегодня.

Лана, моя соседка по комнате, как всегда, полна энтузиазма. Вчера она обнаружила на складе "игрушки" для взрослых.Mon cher journal, мой дорогой дневник, как же прекрасно быть в безопасности, но, увы, не в уютной маленькой квартирке в Марселе, где пахнет лавандой и морским бризом. Этот подземный мир – не самое романтическое место, особенно с теми, кто тут обитает.

«Mon Dieu, как же я соскучилась по этим маленьким друзьям!» – воскликнула она. Я бы посоветовала ей переключиться на «огненные шары» для йоги, но Лана, увы, не уловила тонкости моего юмора. Но, увы, даже здесь, в этом подземном убежище, от беды не сбежишь. Вчера Максим Пулеметович, наш местный "стрелок" и пьяница, затащил меня в свою комнату, чтобы выпить вина.

– Шанель, моя дорогая, давай выпьем за наш триумф, за то, что мы выжили! Мы выстояли против призраков и монстров! – воскликнул он, улыбаясь во весь рот.

Я еле выдавила из себя:

– Максим, я не пью.

ее прелестями. Давайте развеем грусть за стаканчиком винного нектара!– Почему же, мадам? Жизнь слишком коротка, чтобы не наслаждаться

Его глаза блистали, он был в восторге, ощущая себя победителем над судьбой. Я отступила на шаг.

чувствую себя комфортно с алкоголем.– Спасибо за предложение, но я действительно не пью. Я не

– Ну, Шанель, не будь так строга к себе. Расслабься, отпусти все плохое. Вино поможет тебе забыть о прошлом.

Я стала жестче.

– Максим, прошу, оставьте меня в покое.

Его улыбка исчезла.

– Ты что, не доверяешь мне, Шанель?

– Я не доверяю алкоголю. Ты не знаешь мою историю.

Я отвернулась от него и пошла к выходу.

– Шанель, подожди! Что же ты делаешь? Мы ведь теперь как одна семья, мы должны быть вместе!

Но я не остановилась. Я знала, что не могу выпить ни капли. Я не хочу видеть призрак папочки Бернара в зеркале, слышать его грубый голос.

Это моя боль и моя тайна. Которую знают далеко не все. Только мои братья с сестрами и ты, mon cher journal. Я убежала от папочки Бернарда много лет назад, но он по-прежнему преследует меня. И это случилось задолго до того, как я стала модельером. Как же было бы просто забыться, отключиться, но я не могу. Не хочу. Винофобия – вот моя тень, мой личный монстр. Папочка Бернар, всегда с бокалом красного вина в руке, был моим личным кошмаром. Его жестокость, его гнев, его грубость пропитывали нашу жизнь. Он бил меня, бил моих сестер, бил братьев. Он был тираном, и я выросла, сжимая в кулаке страх перед алкоголем.

В 17 лет, я сбежала из дома, бежала от зверства папочки Бернара. Я оказалась в спецотряде для женщин при французском иностранном легионе. Это было сурово, это было трудно, но там я научилась управлять своим страхом, своим телом, своим духом. Я стала воином.

Там я встретила женщин, которые были сильнее меня, женщин, которые научили меня выживать, сражаться, побеждать. И я научилась сражаться с призраком папочки Бернара, научилась управлять своим страхом, научилась жить без вина.

Но винофобия не ушла совсем. Она все еще прячется в тени, ждущая момента вырваться наружу.

Поэтому я не пью. Поэтому я не могу пить. Поэтому я не доверяю алкоголю. Поэтому я боюсь опьянеть. Я вернулась в свою комнату к Лане, которая с увлечением описывала мне преимущества своих "маленьких друзей", как она их называла. И вдруг я почувствовала глубокую благодарность, что я одна из немногих, кто может позволить себе «удовольствие» быть в безопасности и заниматься тем, что любит. И это в разы лучше того кошмара, что я пережила в детстве, и тех трудностей и лишений, закаливших мой характер в юности.

Да, этот подземный мир – не самое романтическое место, но он дает нам шанс пережить этот кошмар. И я буду сражаться, сражаться за свой мир, свой "petit bonheur", свой внутренний огонь, который не погаснет ни от призраков, ни от монстров, ни от боязни вина.

Mon cher journal, мой дорогой дневник, ты можешь не волноваться за меня. Я не одна в этом подземном убежище. У меня есть Лана, Ирида Семеновна, Мэри и все остальные. Мы вместе переживем это трудное время. И когда все закончится, я вернусь в Марсель, к морю, к моей гребле, и я буду счастлива.

Mon Dieu, как же всё утомительно!

В моих глазах отражаются мигающие лампочки, в моей голове звучат тикающие часы. Mon cher journal, мой дорогой дневник, я не знаю, сколько я ещё выдержу.Я чувствую себя, словно старая галька, которую бесконечно швыряют на берег волны. Свет мигающей лампочки, будто тикающие часы, отсчитывающие минуты до конца моего терпения. И ещё, этот… голод. Он словно злой демон, выгрызающий в меня изнутри, а я… я же не могу его кормить. Ничего не лезет в горло. Даже моя любимая лапша с креветками – отвратительна. Проснулась ночью от кошмара. Снится, что я стою на причале, а вода под ногами – кисель. Слышу крики, но не могу пошевелиться, будто скована невидимой силой. Просыпаюсь вся в холодном поту, сердце стучит, словно дятлы по дереву. Вот, и опять этот мигающий свет. С трудом засыпаю, а через час просыпаюсь от того, что… не могу дышать. Пытаюсь вдохнуть, а воздух будто каменистый, давит на лёгкие. – Шанель, тебе плохо? – спрашивает Лана, заглядывая в комнату. – Ты вся бледная, как привидение, только без красивого платья. – Не волнуйся, Лана, я просто устала. Моя контузия даёт о себе знать. – А ты попробуй выпить вина, – предлагает Лана, будто это самое простое лекарство от всех болезней. – Вино… не, спасибо, Лана. Я не люблю вино. – Ну, ты знаешь, у меня в запасе есть кое-что покрепче… – Лана, ты же знаешь, что… Я не успела договорить, как она уже вытащила из своей сумки миниатюрную бутылочку с блестящей жидкостью. – - Это не то, что ты подумала, моя милая Шанель. Это… – Лана, пожалуйста! У меня и так проблемы с желудком, а ты ещё…! – Ну, я не хотела тебя расстраивать, Шанель. – Я и так расстроена, Лана! От этой невыносимой лампочки, от голода, от… – Ты знаешь, Шанель, у меня есть одна очень интересная игрушка… она… – Лана, пожалуйста, хватит! – Ну, хорошо, я ничего не говорю, – усмехается Лана, убирая свою “игрушку” в сумку. Я не могу больше терпеть этот ужасный свет. Но как же объяснить всем, что от него меня мутит, а голова идёт кругом? Как сказать, что я чувствую себя, словно птенчик, которому сломали крылья? Что я слабею с каждым днём, а желудок похож на камень. Я хочу быть сильной. Хочу быть опорой для других, как была раньше. Но сейчас я сама нуждаюсь в поддержке. – Шанель, ты выглядишь хуже, чем вчера, – говорит Ирида Семеновна, заходя в комнату. – Ты опять не ешь? Ты должна есть! Тебе нужна энергия. – Я стараюсь, Ирида Семеновна, но… – Понимаю, понимаю. С этим голодом очень сложно бороться. Но ты подумай о нас! Мы нуждаемся в тебе. Ты наша надежда! Ты наша опора! – Спасибо, Ирида Семеновна, – говорю я, улыбаясь, хотя внутри меня все сжимается от её слов. Я не могу подвести их. Я должна быть сильной. Я должна быть опорой. – Ты только не забывай о себе. Ты нам очень дорога, – говорит Ирида Семеновна, гладя меня по руке. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но у меня не получается.

Mon cher journal, сегодня мне снился сон.

Ночь, пустыня, я снова солдат… И вдруг.... Грохот, вспышка, боль… Я лежу на холодном песке, а вокруг всё горит. Я одна, и мне страшно. Огонь вокруг, я кричу… Я вижу сквозь бушующее пламя силуэты людей, но никто не протягивает руку, никто не решается меня спасти…

С тех пор, в бункере царит гнетущая атмосфера. Ирида Семеновна не отходит от радиоприёмника, её глаза тревожно блестят. Лана… Лана по-прежнему пытается найти утешение в своих "игрушках", но даже её страсть кажется приглушенной.В бункере начали исчезать люди. Вечером ложатся спать, утром их уже нет. Вчера пропали еще двое мужчин. Они просто… исчезли. Никто не знает, куда они делись. Говорят, что призраки с поверхности забирают себе жертвы. Среди пропавших был Максим Пулеметов.

Мэри ходит, как тень, ссутулившись, словно ей снова больно. Я пытаюсь утешить её, предлагаю упражнения, но она лишь качает головой. Не знаю, может, Максим был её утешением? Не хочу думать об этом. Я не хочу верить в то, что мы все жертвы чьей-то игры. Я хочу верить, что мы сможем выбраться отсюда. Что мы сможем вернуться к нормальной жизни. Но что делать, если… если мы не сможем? Что делать, если мы все умрем здесь?

Сегодня утром я наткнулась на странную папку. Она лежала в моем вещмешке. Я точно помню, что раньше ее там не было. На обложке красовались слова "Техническая документация бункера". Я открыла её, и мое сердце забилось быстрее. Внутри были схемы, планы, описания… вентиляции, дополнительных складов и резервных помещений, отсека с питьевой водой, а также дополнительные входы и выходы, центральные пульты управления, а также медицинская часть…Я была поражена. Это была карта нашего спасения! Зная это, мы можем прожить здесь долго и выжить все, а потом и выйти на поверхность!

Я хотела поделиться своей находкой с остальными, но…В этот момент вбежал кинодраматург Кайм Малебольдже, лицо его исказилось гримасой безумия. В его руках была зажигалка.

– Шанель, у меня есть идея, – сказал он, его голос звучал странно.

к папке, и та загорелась.Он выхватил из моих рук папку с документацией и выбежал в коридор. Я бросилась за ним, но было поздно. Кайм уже поднес зажигалку

Я пыталась сбить пламя, но было бесполезно. Огонь распространялся быстро, пожирая наши надежды.

– Кайм, зачем?! – кричала я, но он лишь усмехнулся и убежал.

Люди бросились на помощь, но было поздно. Папка сгорела дотла.

не просто раздражающим – он был опасен. Он уничтожил нашу надежду, нашу последнюю надежду.Кайм Малебольдже – человек, который всегда раздражал меня своим странным поведением, своим непредсказуемым характером, сейчас был

И теперь… теперь мы обречены.

Mon cher journal, мой дорогой дневник, я не знаю, сколько мы ещё выдержим. Я боюсь, что всё закончится плохо. Я не верю в призраков. Я не верю в монстров. Но я верю в то, что люди могут быть гораздо страшнее. И за нами точно кто-то наблюдает.., кто-то играет нашими судьбами, как игрушками… Кто?

До завтра, mon cher, если оно настанет… Шанель.

– Это не просто люди, – сказала женщина, ее голос звучал холодно и безэмоционально. – Это нечто другое. Я не знаю, как они это делают, но они… меняют людей. Забирают их души, оставляя лишь пустые оболочки. Я назвала их «Призрачными Манекенами».Mon cher journal! Жизнь в этом бункере напоминает мне одну из моих любимых картин – “Танцы смерти” Брейгеля. Только вместо костлявых скелетов у нас – призраки и монстры ушедших людей, которые, как мне кажется, тащат других людей в свою танцевальную вакханалию. Свет мигающей лампочки – это по прежнему ужасно! Он не даёт уснуть, не даёт забыться. Я уже и валериану пропила, и лавандовую воду на подушку капала, и даже ромашку пила. Но всё равно – всё равно этот мерцающий огонёк продолжает вбивать мне гвозди в голову, напоминая о том, что я здесь, в этом железном гробу, замурована. Ирида Семеновна, бедная женщина, переживает рецидив. Давление скачет, как сайгак в степи. Лана – моя любимая соседкa – снова закатила истерику: она боится, что монстры украдут её любимые игрушки. Я пытаюсь успокоить ее, но Лана в своем мире, мире, где розовые зайчики и другие милые штучки важнее человеческой жизни. А ещё пропали люди. Сначала двое мужчин, потом еще четверо… И среди них Кайм Малебольдже, он был такой мрачный и загадочный. Мне всегда было любопытно узнать, что же скрывается за этой мрачной оболочкой. И Мэри, моя бедная Мэри, она, кажется, была счастлива в бункере. Начала даже есть что-то, кроме протеиновых батончиков, которые раньше постоянно жевала. Не понимаю, как так можно жить! Сегодня, после очередной пробежки, я обнаружила дверь. Такая, знаете ли, не обычная дверь, а гидравлическая, как в фильмах про подводные лодки. Оказывается, она открывается, если долго и упорно крутить педали на кардиотренажерах. Собрали всех, кто остался, к тренажерам. Я, конечно, села за гребной. У большинства с физподготовкой не очень, но я всё равно гребла изо всех сил. Помогал и опыт в гребле и армейская физподготовка. И вот, за дверью… коридор. Слабо освещенный. И комната в конце. Пульт, кажется. За столом сидит женщина… Когда она обернулась, я ахнула. Это была она – та самая женщина, которая накануне всех событий пришла ко мне в ателье и позвала в бункер. Я вспомнила наш разговор тогда, она что-то говорила про то, что я избранная, а у нее другой путь… Она представилась, как Madame Alin . Оказывается, она – ключ к спасению! – Вы хотите выйти из бункера? – спросила она, и в её голосе не было ни капли страха, ни капли сомнения. – Да! – закричали все. – Хорошо, – ответила она. – Тогда вы должны будете сделать кое-что. Она улыбнулась. И…она показала нам фотографии. Фотографии тех, кто пропал. Но не просто фотографии. На этих снимках люди были словно… измененные. Лица искаженные, глаза пустые, как у кукол. На некоторых из них были странные отметины, похожие на царапины, на других – красные пятна, словно их облили красной краской.

– Но зачем? – спросил кто-то из оставшихся. Голос дрожал, словно вопрос задал не человек, а сам страх.

– Я не знаю, – ответила женщина. – Но я знаю, как их остановить. Я создала этот бункер, чтобы защитить вас от них. Но…

Она сделала паузу, и ее взгляд стал тяжелым, словно она заглядывала в самую глубину человеческой души.

– Я могу защитить вас только до определенного времени. Их становится все больше. И я боюсь, что скоро…

хорошо, рассыпались в прах перед этой ужасающей реальностью.Она не договорила, но в ее глазах я увидела отчаяние и безысходность. Она не знала, как спасти нас. И я тоже не знала, что делать. Все мои жизненные принципы, мои убеждения в добро, в красоту мира, в то, что все будет

– Что мы должны сделать? – спросила я. Голос мой дрожал, но я пыталась сохранять спокойствие.

– Вы должны сделать выбор, – ответила она. – Либо остаться здесь и ждать смерти, либо сражаться и пытаться уничтожить их.

– Сражаться? Но как? – спросил кто-то.

Там вы можете потерять себя. И потерять все, что вам дорого.– Вы можете использовать это, – Madame Alin показала на пульт перед собой. – Это мой проект, мое создание. Я назвала его "Проектом Феникс". С его помощью вы можете войти в мир Призрачных Манекенов и попытаться уничтожить их. Но будьте осторожны, мир их опасен и коварeн.

означают, но чувствовала, что они таят в себе огромную силу.Она включила с пульта экран, занимавший всю стену, и на нем появились различные изображения и символы. Я не понимала, что они

– Вы готовы? – спросила она.

– Да! – ответили мы в голос.

Она улыбнулась и сказала:

– Alors, en avant! (Итак, вперед!).

Мы шагнули в сторону экрана. и… прошли сквозь него.

***

Мир Призрачных Манекенов был похож на кошмарный сон. Все окружающее было искажено и перекручено, как в каком-то страшном фильме. Небо было темным, а земля – черной и влажной. Деревья были без листьев, а трава – высохшей и желтой.

Мы шли по этой неприветливой земле, окруженные страхом и сомнениями. Но мы были решительны. Мы не хотели умирать здесь, в этом проклятом бункере. Мы хотели вернуться домой, в свой мир.

Пульт, который нам дала женщина, был нашим оружием. Он испускал некое синее свечение, которое, казалось, отпугивало Призрачных Манекенов.

Но они не отставали. Они были везде. Они выскакивали из за деревьев, из-под земли, из темных ям. Ирида Семеновна, которая до этого времени бегала с криками, как воинственный индеец, внезапно остановилась. Она уставилась на одного из Призрачных Манекенов и прошептала:

– Слава богу, наконец-то я увидела своего врага!

Она вытащила из рюкзака меч, который я никогда раньше у нее не видела. Это был меч из реконструкции исторического похода какого-то римского легиона. Лезвие, словно выкованное из радужной стали, блестело в тусклом свете, отбрасывая причудливые тени на ее лицо.

– Я никогда не думала, что мне пригодится этот меч, – сказала она, ее голос звучал решительно, словно воин, готовый к битве. – Но теперь я знаю, что он необходим.

И она бросилась в атаку на Призрачного Манекена. Он издал жуткий скрежет, словно ржавый металл терся о камень, и в воздухе запахло гнилью, как от старой могилы. Но Ирида не отступала. Она махнула мечом, движения ее были точны и уверенны, словно она тренировалась всю свою жизнь. С резким свистом лезвие прошло сквозь туманную фигуру Призрачного Манекена, и его голова отделилась от тела, исчезнув в воздухе с легким шепотoм.

– Как же хорошо, что я увлекаюсь историческими реконструкциями! – воскликнула она, ее глаза искрились от победы. – Теперь я знаю, как сражаться с монстрами.

Я смотрела на нее с удивлением. Ирида всегда казалась мне странной женщиной, которая живет в своем мире исторических эпох. Но теперь я поняла, что ее увлечение может быть очень полезным. Она не просто собирала костюмы и оружие, она изучала тактики, стратегии, осваивала древние боевые искусства.

– Девочки, пора побеждать! – крикнула я, мой голос звучал твердо и решительно. Я внезапно снова ощутила позабытый привкус предвкушаемого азарта боя – Мы можем это сделать! Мы сильные и смелые. Мы справимся!

Мы использовали пульт как щит, отбиваясь от нападающих Призрачных Манекенов. Синее свечение пульты, казалось, временно оглушало монстров, давая нам время для атаки. Ирида Семеновна и Лана стали нашими бойцами. Лана, оказалось, была не только любительницей розовых зайчиков и игрушек для взрослых. В ее мире были и другие вещи: сварка и конструирование. Она из тех женщин, которые могут собрать и разобрать любой механизм в мире. И вот, когда мы подошли к центру мира Призрачных Манекенов, мы увидели их вождя.

Он был огромным, уродливым и ужасным. Его тело, казалось, было соткано из тени и костей. Его глаза, словно два раскаленных уголька, светились красным светом, а рот был раскрыт в безудержном крике. Из его пасти вырывался холодный дым, пронизывающий до костей.

– Я пришел за вашими душами! – заревел он, его голос гремел как гром.

– Не будет душ! – крикнула я, мой голос звучал твердо, словно звон стали.

– Мы сражаемся за свою свободу! Мы сражаемся за свою жизнь!

Мы бросились в атаку. Я пыталась отвлечь вождя пультом, отражая его удары синим свечением. Ирида Семеновна рубила его мечом, каждый ее удар был точен и мощен. Лана стреляла из какого-то самодельного оружия, которое она собрала из деталей бункерного оборудования.В конце концов, мы победили. Вождь Призрачных Манекенов был уничтожен. С раскатистым грохотом он рассыпался в прах. А оставшиеся монстры разбежались.Мы стояли в тишине и молчании. Мы были уставшими, израненными, но счастливыми. Мы живы.

– Теперь нам надо вернуться домой, – сказала я.

оказались в бункере.И мы вернулись. Мы прошли через ту же гидравлическую дверь и

Madame Alin ждала нас в той же комнате.

– Вы сделали это, – сказала она. – Вы победили.

– Но как же те, кто пропал? – спросила я.

мы сможем жить в нем до тех пор, пока не угроза не пройдет.– Я не могу их вернуть, – ответила она. – Но я могу уберечь вас. Я придумала новый план. Я создам новый бункер. Он будет более защищенным. И

– Но мы не хотим жить в бункере! – воскликнула Ирида Семеновна.

– Я знаю, – ответила женщина. – Но сейчас у нас нет другого выбора. Мы должны ждать.

битве. Мы будем сражаться за свою жизнь.– Хорошо, – сказала я. – Мы ждем. Но, если что, мы готовы к новoй

Mon cher journal!

Мы победили! Как жаль, что не вернуть ушедших, как прекрасно, что есть надежда на то, что мы выберемся отсюда. И я снова окажусь на берегу лазурного моря в окружении ярких цветов и ароматных прованских трав. Вдохну полной грудью свежий морской воздух, сброшу с плеч тяжесть бункера и с удовольствием отправлюсь в плавание на гребной лодке, чувствуя свободу и власть над волнами. А потом, ужин на террасе моей маленькой квартирки. Немного жареного мяса с капелькой вина (надеюсь я смогу победить свою фобию). А потом, спокойный сон в моей мягкой кровати под шум волн и шелест прованских ветров.

Ведьма (начало)

Заснеженный военный городок, затерянный в глубине сибирской тайги, казался маленькой Алёнке волшебным королевством. Дома, прижавшиеся друг к другу, словно напуганные медвежата, источали аромат ели и дыма из печных труб – запах, который навсегда въелся в её память. Зимой, когда солнце пряталось за заснеженными верхушками сосен, городок укутывался в тишину, нарушаемую лишь скрипом снега под валенками и отдаленным лаем сторожевых собак. Это был суровый мир, но для Алёнки, с её бурной фантазией, он был полон невидимого волшебства. Её заветная мечта – волшебная палочка – казалась ей единственным ключом к этому волшебству.

Волшебная палочка? Ха-ха! – отмахивался её отец, подполковник с усталыми глазами и заснеженными усами. – Девочка, волшебства не бывает! Есть только упорство, труд и немного удачи.

Алёнка слушала, но не верила. Она видела волшебство в замерзших узорах на окнах, в таинственном шепоте зимнего леса, в блеске снежинок, ложащихся на её ресницы.

Школьные спектакли были для неё полем битвы. Лизки и Анюты, с их фарфоровыми лицами и идеально уложенными косичками, всегда получали главные роли.

Алёнка, тебе идеально подойдёт роль Бабы-Яги! – с неизменной улыбкой объявляла учительница литературы, Анна Петровна, женщина с добрыми глазами и вечно растрепанными волосами.

Алёнка вздыхала, но соглашалась. Она превращала каждую роль в маленькое произведение искусства. Её Баба-Яга была не просто злодейкой, а мудрой старухой с ироничным взглядом, которая знала о жизни больше, чем все остальные. Однажды, после спектакля, Лизка, игравшая принцессу, шепнула ей:

– Ты была лучше всех. Даже страшнее, чем настоящая Баба-Яга.

– Спасибо, – ответила Алёнка, её глаза блеснули. – Это потому что я вкладываю в свою роль душу.

Танцы… Алёнка мечтала парить на сцене, лёгкая, как пушинка. Она часами смотрела на постер с Майей Плисецкой, воображая себя на её месте. Но жестокая болезнь, которая преследовала её с раннего детства, не оставляла ей шансов. Медики говорили:

– Забудь о спорте, о танцах. Тебе нужно беречь силы.

Но Алёнка не сдалась. Она делала зарядку, втайне от всех, по несколько часов, держась за старую кухонную табуретку. Её тело болело, но дух оставался непокорённым. И когда она наконец-то смогла встать на пуанты, то танцевала не просто грациозно, но и с невероятной силой и страстью, как будто выплёскивая всю накопившуюся боль и обиду.

Публичные выступления? Ужас! Её голос дрожал даже при мысли о том, чтобы что-то сказать громко. Она заикалась, краснела, пряталась за спинами одноклассников. Но дедушка, школьный сторож, научил её одному секрету:

– Алёнка, ты боишься не выступления, а того, что тебя не поймут. Говори о том, что тебе важно, и тебя услышат.

Он научил её красиво и честно выражать свои мысли, внушил уверенность, даже купил ей книжку стихов, которые можно было бы читать на публике. И она начала с маленьких шажков: чтение стихов перед классом, потом – на школьной линейке, затем – на городских конкурсах. А затем она начала создавать и продавать своими руками украшения, которые потом продавала сама со сцены, рассказывая историю каждой вещицы. Её голос, когда-то тихий и робкий, стал уверенным, звучным, полным силы и харизмы.

Путешествия… Это была самая несбыточная мечта. Семья военного – это вечный переезд из одного гарнизона в другой, но всегда в пределах страны. Мир оставался за пределами её жизни. Но Алёнка нашла свой путь. Закончив университет, она стала веб-дизайнером. Теперь её рабочий стол – это ноутбук, а её офис – любое место на земле, где есть интернет. Париж, Токио, Бали… Её волшебная палочка – это не магический инструмент, а её упорство, целеустремленность, умение видеть возможности там, где другие видят лишь трудности. Она научилась не просто строить свои путешествия, но и создавать вокруг себя комфортную среду. Её друзья – это люди, которые живут по всему миру, и которые всегда готовы встретить её с раскрытыми объятиями.

Иногда её охватывала тоска по заснеженному военному городку, по запаху ели и дыму из труб. Иногда она чувствовала усталость, разочарование. Но потом она вспоминала свои детские мечты, и понимала: волшебство существует. Только оно не в палочке, а в ней самой. В её силе воли, в её упорстве, в её умении видеть красоту в самых неприметных вещах. Её путешествие только началось, и она знала, что впереди её ждут новые вершины, новые победы, новые чудеса. И она встретит их с улыбкой, с уверенностью и с верой в себя.

***

Военный городок, затерянный в снегах далекого севера, казался Аленке сказочным королевством. За высоким забором, опутанным колючей проволокой, что, по мнению Аленки, лишь добавляло ему загадочности, шумел вековой лес. В нем, среди елей, укутанных снегом, как в белых шубах, и жила, по убеждению девочки, настоящая магия.

Аленка была мечтательницей. В ее мире серые многоэтажки превращались в замки, а заснеженные сопки – в горы, где жили драконы. Однажды, зимним морозным днем, перед самым Новым годом, бродя по опушке леса, она наткнулась на полянку, заметенную сугробами. В центре ее, на пеньке, сидела… девочка. Не старше самой Аленки, с глазами цвета весеннего неба и волосами, словно сотканными из лунного света. На ней были обычные серые валеночки, тулупчик, из-под которого выглядывал подол вязаного платьица.

– Привет, – робко сказала Аленка, ежась от мороза. Ее дыхание вырывалось изо рта белыми клубами, тут же таявшими в морозном воздухе.

– Здравствуй, Аленка, – ответила девочка с пня. Ее голос звенел, как хрустальный колокольчик, разгоняя тишину заснеженного леса. – Я тебя знаю. Знаю твои мечты, твои тайны, шепот твоей души.

Аленка замерла, не веря своим ушам. Внутри у нее все сжалось от какого-то непонятного, волнующего предчувствия. Она много раз представляла себе, как будет выглядеть настоящий Бог – мудрый старец с длинной белой бородой, восседающий на пушистом облаке, окруженный ангелами с золотыми крыльями. А тут… девочка. В простом вязаном платье и валенках, с щечками, разрумяненными морозом.

– Ты… Бог? – прошептала Аленка, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.

Девочка рассмеялась. Смех ее был легким и звонким, как мелодия ледяных сосулек на ветвях деревьев.

– Можно и так сказать. Я – та, кто слушает шепот сердца. Я – та, кто воплощает мечты. Ты можешь загадать одно желание, Аленка, и оно исполнится. Но помни, – ее голос стал серьезным, а в лазурном взгляде промелькнула тень грусти, – иногда исполненные желания меняют нашу жизнь не так, как мы ожидаем. Пути судьбы извилисты и полны неожиданных поворотов. И узнать об истинной цене своего желания ты сможешь лишь спустя время.

Аленка задумалась, нахмурив брови. В голове проносились заманчивые картинки: кукла, которая умеет говорить голосом принцессы, волшебная палочка, способная превратить серые стены казарм в сверкающие дворцы, санки, летящие сами по себе, как в сказке… Но вдруг вспомнила о маме, вечно усталой и грустной, с тенями под глазами и тихой улыбкой, которая появлялась так редко. Мама часто рассказывала Аленке о своем детстве, о теплом южном море, о цветущих абрикосовых садах, о звонких песнях цикад. В этом военном городке, среди вечного снега и пронизывающего холода, мама словно увядала, как забытый на подоконнике цветок. И Аленкино сердце сжалось от щемящей жалости.

– Я хочу, чтобы мама была счастлива, – твердо сказала Аленка, глядя прямо в сияющие глаза девочки-Бога. В этот миг все куклы и волшебные палочки мира потеряли для нее всякий смысл.

Девочка-Бог улыбнулась. Улыбка ее была теплой и светлой, как луч солнца, пробивающийся сквозь густые облака.

– Доброе желание, Аленка. Самое лучшее из всех возможных. Оно обязательно исполнится. Но как и когда – ты узнаешь потом. Пути Господни неисповедимы, – добавила она с легкой иронией, словно подмигнув девочке.

И исчезла, словно растворилась в воздухе, оставив после себя лишь едва уловимый аромат цветущих яблонь и легкий серебристый блеск на старом пне. Аленка вернулась домой, чувствуя странную смесь радости и тревоги. В душе распускался нежный цветок надежды, но вместе с тем ее терзало смутное предчувствие каких-то неизбежных перемен. Перемен, которые могли быть и радостными, и печальными одновременно.

Прошли годы. Аленка выросла, стала взрослой и серьезной. В прошлом остался северный военный городок, заснеженные сопки, вековой лес, полный тайн и загадок. Жизнь разбросала их с родителями по разным уголкам мира. Однажды, разбирая старые фотографии, пожелтевшие от времени, Аленка наткнулась на снимок мамы, сделанный вскоре после той волшебной встречи в лесу. На мамином лице, обычно таком усталом и печальном, сияла улыбка. Такая светлая, беззаботная и настоящая, какой Аленка не видела уже много лет. И тут, словно сквозь пелену времени, Аленка вспомнила девочку с пня, ее лучистые глаза цвета весеннего неба и слова о том, что исполненные желания, подобно брошенному в воду камню, меняют течение жизни, создавая волны перемен.

В тот день, когда Аленка загадала свое детское, бескорыстное желание, папе неожиданно предложили перевод на юг. В солнечный, теплый город у моря, где цвели сады, воздух был напоен ароматом магнолий, а по ночам стрекотали цикады. Мама расцвела там, как экзотический цветок, освобожденный от ледяного плена северной зимы. Она стала счастлива. Аленка, глядя на фотографию улыбающейся мамы, поняла, что настоящая магия существует. Иногда она приходит в самом неожиданном обличье – в образе девочки с глазами цвета неба, сидящей на старом пне в заснеженном лесу, готовой исполнить самое важное желание – желание ребенка, который хочет счастья для своей мамы.

И эта магия, хоть и принесла с собой горьковатый привкус разлуки и ностальгии, была самой настоящей и самой доброй в мире. И немного трагичной, потому что детство, проведенное в заснеженном военном городке, с его особым очарованием и детскими тайнами, осталось лишь в памяти, как полузабытый, трогательный сон, сотканный из снежинок, шепота векового леса и теплоты маминых рук. Сон, который всегда будет жить в самом сокровенном уголке ее сердца.

***

После шестого класса, как раз когда Аленка научилась виртуозно плести фенечки из мулине, судьба, с присущей ей иронией, решила круто изменить её жизнь. Родители, военные врачи, вечно колесившие по гарнизонам, словно кочевники в поисках лучшего пастбища, наконец-то признали очевидное: нормальное образование в таких условиях Аленке не светит. Переезды, смена школ, новые лица – всё это мешало девочке раскрыть свой, несомненно, огромный потенциал (во всяком случае, так считала бабушка София).

И вот на семейном совете, после долгих дебатов и взвешивания всех «за» и «против» (мама драматично вздыхала, папа задумчиво грыз карандаш), было принято судьбоносное решение: отправить Аленку в Москву, к бабушке. Мама, конечно, рыдала, представляя, как её ненаглядное чадо будет прозябать в каменных джунглях мегаполиса. Папа, хоть и держался молодцом, украдкой смахивал слезу.

Сама Аленка, с одной стороны, предвкушала московские приключения, с другой – грустила, расставаясь с привычным миром, с друзьями, с воображаемыми духами. Но, как истинный философ в душе, она понимала: это необходимо для её будущего. Да и перспектива наконец-то получить высшее образование и стать, например, известным археологом грела душу.

Договорились созваниваться каждый день и видеться на каникулах, если, конечно, папу с мамой не отправят в очередную «горячую точку». И вот, с тяжелым сердцем, но с искрой надежды в глазах, Аленка отправилась покорять Москву. В кармане у неё лежала заветная фенечка, сплетённая на удачу, и в голове роились планы. Начало новой главы жизни, полной неизвестности и волшебства, было положено.

Бабушка София – дама с безупречной французской родословной (по крайней мере, так она утверждала), профессор филологии, полиглот (она знала три иностранных языка) и просто кладезь мудрости – встретила Аленку с распростертыми объятиями и тщательно скрываемым ужасом. Внучка, с загорелым носом, веснушками, растрепанными косичками и в платье, по мнению бабушки, сшитом из занавески , казалась ей «бедным, диким цветочком», за которым требовался тщательный уход и немедленная культурная пересадка. Бабушка София, вооруженная педагогическим талантом и неиссякаемым запасом латыни, с энтузиазмом взялась за «селекцию и культивацию» внучки, мечтая превратить ее в истинную леди.

Аленка, привыкшая к свободе гарнизонной жизни, с трудом вписывалась в строгий распорядок бабушкиного дома. Завтрак ровно в семь утра, уроки музыки, французский, этикет – все это казалось ей пыточной камерой для живого воображения. Однако, бабушка София, будучи мастером психологических манипуляций, умела превратить даже самое скучное занятие в увлекательную игру. Например, историю французских королей она рассказывала так, словно это был захватывающий сериал с интригами, предательствами и любовными драмами.

Именно от бабушки Софии Аленка впервые услышала про «Пирамиду Маслоу». Бабушка, размахивая серебряной ложечкой с монограммой, объясняла, как важно удовлетворять все человеческие потребности по порядку, иначе – катастрофа! Аленка, грызя подаренное бабушкой экзотическое манго, которое ей казалось подозрительно похожим на переспелую тыкв), слушала вполуха, в голове у нее в этот момент роились гораздо более важные мысли: как бы незаметно сбежать в парк и построить шалаш для белок. Пирамида Маслоу? Ну и пусть себе стоит, Аленке и без нее жилось прекрасно. Она ведь жила вне пирамиды, в своем собственном, волшебном мире, где правили балом фантазия и свобода. А все эти «потребности»… пусть бабушка с ними разбирается.

Аленка, слушая бабушкины рассуждения о самореализации и прочих премудростях «пирамиды», хитро щурилась. Она-то сразу поняла, что жила вне этой странной конструкции. И речь шла не о географическом положении – хотя их московская квартира в сталинке на пятом этаже с видом на заросший сквер, где по ночам, казалось, бродили призраки дворовых котов, действительно, находилась на своеобразной периферии бабушкиного упорядоченного мира. Нет, Аленка существовала вне самой «системы», вне навязанных правил и ограничений.

Пирамида Маслоу, с её иерархией потребностей, представлялась ей не грозной каменной стеной, а скорее забавной пирамидкой из разноцветных детских кубиков. Кубиков, которые можно было переставлять, менять местами, строить из них замки и башни, а потом с лёгким сердцем разрушать и создавать что-то новое. Зачем залезать в готовые рамки, когда можно создать свои собственные?

Она ела, когда хотелось, а не по расписанию, и с одинаковым аппетитом уплетала бабушкины изысканные круассаны и ворованные яблоки из заросшего сквера. Спала, когда уставала от приключений (реальных и вымышленных), а не по будильнику. И, кстати, никогда не опаздывала в школу. Чувство безопасности ей давали не толстые стены сталинки, а собственная смелость и вера в чудо. А любовь… Аленка щедро дарила её всем вокруг, от бабушки до бездомного кота Васьки, который облюбовал их балкон. И получала взамен столько же тепла и ласки, сколько отдавала. Самореализация? Аленка и так уже была собой, яркой, неповторимой личностью, которой не нужны были никакие пирамиды, чтобы понять свой путь. Ей было хорошо просто быть. И в этом была своя, особая магия, которую не объяснишь никакими научными теориями. Эта магия – магия детства, магия свободы, магия жизни вне системы. И именно эта магия, как тонкая, хрупкая нить, связывала Аленку с миром, делая её жизнь наполненной смыслом и светом. И немного грустной, ведь детство не вечно.

И вот однажды, гоняясь за редкой бабочкой-павлиноглазкой, Аленка, с присущей ей бесстрашностью, забралась на самую верхушку старой яблони в заросшем сквере. Ветвь предательски хрустнула, мир перевернулся, и Аленка, словно подстреленная птичка, рухнула вниз. Результат – сломанная нога и горькое осознание бренности бытия.

Больница, с её стерильными белыми стенами и одинаковыми, как под копирку, лицами пациентов, стала для Аленки настоящим испытанием. В этом обезличенном мире, пропахшем лекарствами и тоской, она впервые ощутила острую нехватку чего-то важного. И это была не еда, хотя больничная каша оставляла желать лучшего, не сон, прерываемый ночными стонами соседей по палате, и даже не любовь, бабушка, конечно, навещала, но её рассказы о спряжении французских глаголов казались здесь особенно неуместными. Аленке не хватало «смысла». Её чудеса, её волшебный мир – всё это здесь казалось ненужным, чужеродным. Бабочки, белки, воображаемые друзья – они остались по ту сторону больничного окна, в том, прежнем, живом мире.

Аленка вылечилась, но что-то в ней безвозвратно изменилось. Тонкая трещина прошла по её душе, оставив легкий, едва заметный след грусти. Она вернулась в свой мир, вне пирамиды, но теперь видела в нём новую, скрытую иронию. Иронию мира, где твои самые заветные чудеса могут быть никому не нужны, кроме тебя самого.

Она по-прежнему творила свои маленькие чудеса – расписывала камни, сочиняла стихи, разговаривала с птицами. Но теперь в её улыбке, помимо детской непосредственности, появилась мудрая взрослость. Она поняла: жизнь вне пирамиды – это тоже жизнь, со своими радостями, потерями и неизбежной болью. И эта жизнь, со всеми её парадоксами и противоречиями, была «её» жизнью. И только ей решать, как её прожить. А бабочка-павлиноглазка… ну что ж, пусть летает. Мир ведь не рухнул от того, что она улетела.

***

Аленкина бабушка София, женщина с элегантной сединой и взглядом, способным остановить танки, была воплощением интеллигентности и стальной хватки. МГУ, филологический факультет – вот её видение будущего внучки. Археология же, эта пыльная, грязная, полная комаров и жары мечта Аленки, казалась бабушке чистой блажью, несерьёзным занятием для "девочки из хорошей семьи", которая должна сиять на светских раутах, а не копаться в земле. София даже представила себе, как Аленка, вместо изящных коктейльных платьев, будет ходить в рваных джинсах и иметь испачканные глиной руки. Ужас!

Когда Аленка, с блеском в глазах, объявила о своем желании поступить на исторический факультет, специализация – археология, бабушка София почувствовала, как её тщательно культивируемое спокойствие начинает трещать по швам. Она попыталась сыграть на чувствах внучки, инсценировав инфаркт. Бабушка с художественным талантом изобразила внезапное ухудшение: бледность, хватание за сердце, театральный стон. На её лице появилось выражение такой мучительной боли, что даже домашний кот жалобно замяукала.

Аленка, закаленная суровой жизнью северного военного городка, где мороз кусал до костей, а непогода была обычным делом, не поддалась на эту инсценировку. Она спокойно, почти безмятежно, присела рядом с бабушкой, взяв её морщинистую руку в свои. Её пальцы нежно гладили кожу бабушки. В её взгляде не было ни страха, ни колебаний – только глубокая, тихая печаль.

– Только не болейте, бабушка, – шептала она. – Пожалуйста.

Телеграмма родителям, из того далекого, утопающего в снегах гарнизона, не заставила себя ждать. Отец, человек простой и прямой, написал всего несколько слов: "Поддерживаем Алену, но здоровье бабушки важнее".

Аленка вздохнула, посмотрела на бабушку, на её бледное, но уже спокойное лицо, и кивнула. Её собственная мечта о древних цивилизациях, казалось, померкла, потускнела, словно древний пергамент, выцветший на солнце. Слёзы навернулись на глаза, но она сдержала их, потому что знала – сердце бабушки гораздо дороже, чем все древние города мира. Она подала документы на филологический факультет МГУ.

Здоровье бабушки Софии, как ни странно, действительно улучшилось. Может быть, это было просто совпадение? А может быть, внучкина любовь обладала собственной, особой, исцеляющей силой.

Аленка поступила в МГУ, но стены этого величественного здания, хранящего в себе века истории, для неё стали скорее клеткой, чем домом. Филология, вместо обещанного океана мудрости, превратилась в бесконечный поток сухих теорий, скучных лекций и монотонного анализа текстов. Ей снились не поэтические строки Пушкина, а таинственные письмена на древних черепках, не изящные обороты речи, а шепот ветра над раскопом. Однокурсники, в большинстве своём, представляли собой очаровательных, но ужасно "душных" эстэтов, обсуждающих тонкости стихосложения и значение каждой запятой, вместо того, чтобы делиться загадками древних цивилизаций. Аленка чувствовала себя чужой среди своих однокурсников. Ей не хватало сурового, но родного дыхания ветра, свободы, исторических артефактов.

Единственным её спасением, оазисом среди пустыни скуки, были летние археологические практики. Каждый год, во время каникул, она бросалась в эту пыльную, но такую желанную стихию. Раскопки древнего города, словно магический портал, переносили её из мира чопорных филологов в мир волшебства и тайн. Среди пыли и обломков глиняных черепков, среди обломков амфор и ржавых гвоздей, Аленка преображалась. Она сбрасывала с себя тяжелый груз нелюбимой учёбы, как змея сбрасывает кожу. Её глаза сияли, словно солнце пробивается сквозь тучи после долгого дождя. Она светилась изнутри, настоящим, чистым, неподдельным счастьем.

Её звонкий смех, свободный и беззаботный, разносился над полем работ, смешиваясь с шумом ветра и скрипом старой земли. Она напевала старинные песни, песни о героях, о любви и о смерти, и другие волонтеры, зараженные её энтузиазмом, подхватывали мелодию. В те моменты она чувствовала себя дома, на своём месте, в окружении духов прошлого, которые, казалось, шептали ей свои тайны. Это было не просто раскопки – это было прикосновение к вечности, к чему-то великому и непостижимому. И в этот момент Аленка понимала – она на верном пути, пути к своей настоящей жизни. Но теперь эта жизнь была наполовину заточена в каменной клетке, а наполовину свободна на раскопе. А этот разрыв только усиливал чувство трагической красоты её существования.

После третьего курса, Аленка отправилась в экспедицию, в глухую северную тайгу, место, где древние сосны хранили тайны веков, а река шептала легенды о затерянных древнеславянских поселениях. Это была не просто экспедиция – это было паломничество к мечте. Воздух там пах хвоей, сырой землей и чем-то еще, неуловимо сладким и древним, словно дыхание самой земли. Вместе со своей командой, сплоченной группой энтузиастов, объединенных любовью к истории, Аленка обнаружила её. Уникальную древнюю гробницу, скрытую под слоем вековой земли и мха. Это была не просто гробница, а портал в прошлое, окруженный аурой таинственности.

Внутри, кроме бесценных артефактов – золотых украшений, замысловатых глиняных сосудов, украшенных неведомыми символами, – они обнаружили древние манускрипты, книги, заполненные знаками, непохожими ни на один известный язык. Они казались написанными на языке звезд, языке, забытом временем. Аленка, словно пчела, привлеченная медом, полностью погрузилась в расшифровку этих таинственных знаков. Дни и ночи она проводила в палатке, под светом тусклой керосиновой лампы, её пальцы, словно паучки, бегали по манускрипту.

Ночной дождь, просачивающийся сквозь небрежно натянутую брезентовую крышу, капли воды, подобные слезам, скатывались по её лицу, но Аленка не замечала ничего, кроме древних знаков. Её поглотила работа, забыв о еде, о сне, о времени. Это было не просто расшифровка, это было общение с духами прошлого, с забытыми цивилизациями, с голосами, донесшимися сквозь тысячелетия. И тут случилось невероятное. Расшифровав сложные знаки, Аленка осознала, что это были не просто записи – это были заклинания, могущественные и древние, способные открыть двери в другие миры. Одно из заклинаний, выгравированное на внутренней стороне крышки саркофага, словно ожило. Воздух задрожал, земля загудела, и в центре гробницы открылся портал, сияющий неземным светом, словно дыра в ткани реальности.

Аленка, не колеблясь, шагнула в этот портал, как в объятия долгожданной мечты. За ней остался мир филологии, мир бабушкиных ожиданий, мир суровых будней. Она ушла в мир своих грез, в мир древних тайн и неизведанных загадок. И никто и никогда больше не увидел её.

Бабушка София получила по почте лишь один лист, аккуратно нарисованный карандашом: схема гробницы и странное послание, написанное на том же непонятном языке, что и в записных книжках. Она смотрела на рисунок, на эти древние знаки, и её глаза, обычно такие проницательные, были полны невыразимой грусти. Была ли это трагедия – потеря внучки? Или исполнение мечты – Аленка нашла свой путь, свой мир, ту жизнь, о которой всегда мечтала? София так и не поняла. Остался только вопрос: исчезла Аленка, или она просто нашла свой дом?

***

Оказавшись по ту сторону портала, Аленка почувствовала, как её закружило в вихре времени и пространства. Когда кружение прекратилось, она вдохнула полной грудью, и этот вдох был словно глоток из источника жизни. Воздух, напоенный ароматами трав, мёда и чего-то неуловимо волшебного, опьянил её. Древняя славянская Русь, языческая, таинственная, мистическая, раскинулась перед ней, словно сошедшая со страниц забытых сказок. Лес, дремучий и величественный, объял Алёнку своей прохладной тенью. Деревья, с узловатыми ветвями, украшенными лентами и странными оберегами, казались живыми существами, безмолвно наблюдавшими за незваной гостьей. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую листву, рисовали на земле причудливые узоры, словно пытаясь рассказать ей древние тайны. Аленка чувствовала себя так, словно попала в сердце сказки, в тот самый мир, о котором мечтала с детства. Именно там, на поляне, купающейся в золотистом свете, она встретила трёх братьев.

Они появились словно из ниоткуда, беззвучно и незаметно, как рождаются мысли. Все трое были похожи друг на друга, как три капли воды: высокие, стройные, с длинными, цвета воронова крыла, волосами. Одеты они были в простые льняные рубахи, подпоясанные кожаными ремнями. Но в их глазах светились разные огоньки. У старшего, Должена, взгляд был твёрдым и немного грустным, словно он нёс на своих плечах вес всего мира. У среднего, Надо, в глазах мелькала искорка практичности, смешанная с лёгкой иронией, будто он знал все ответы и немного усмехался над суетой мира. А в глазах младшего, Хочу, плясали весёлые чертенята, его взгляд был полон жажды жизни, любопытства и неизбывной энергии. Аленка почувствовала, как в её душе отражаются эти три огонька, три разные грани её собственного "я".

Должен, старший брат, стоял перед Аленкой, словно древний дуб, неподвластный времени. Его лицо, с резкими, словно высеченными из камня, чертами, выражало суровую мудрость. Взгляд, острый и пронзительный, как клинок, казалось, видел насквозь, проникая в самые потаенные уголки души. Он начал говорить, и его голос, низкий и гулкий, как эхо в горном ущелье, заставил Аленку вздрогнуть.

– Ты должна бабушке Софии, – произнес он, – должна за её бессонные ночи, за её тревоги, за её любовь, которая, хоть и выражалась в странной форме, была искренней и глубокой. Ты должна ей за тепло её дома, за запах ванили и корицы, за сказки, которые она читала тебе в детстве, даже если ты уже давно выросла из них. Должна за то, что она пыталась уберечь тебя от ошибок, пусть даже своими методами.

Он сделал паузу, и Аленка почувствовала, как комок подступает к горлу. Она вспомнила бабушкины морщинистые руки, её строгий, но любящий взгляд, её бесконечные наставления.

– Ты должна родителям, – продолжил Должен, – за их жертвы, за то, что они отдали тебе лучшее, что у них было. За то, что верили в тебя, даже когда ты сама в себя не верила. За то, что ждали тебя каждое лето в своем далеком военном городке, с волнением и надеждой вглядываясь в твоё лицо, ища в нём отблеск своего счастья.

Аленка вспомнила письма от родителей, полные любви и тоски, редкие встречи, такие короткие, но такие яркие, словно вспышки молний в тёмном небе.

– Ты должна обществу, – голос Должена стал еще ниже, – должна использовать свои знания, свои таланты, свой дар, чтобы сделать мир хоть немного лучше. Должна помогать тем, кто нуждается в твоей помощи. Должна оставить свой след в истории, пусть даже небольшой, но свой.

Список казался бесконечным, как дорога в вечность, и с каждым словом Должена Аленка чувствовала, как на её плечи ложится всё более тяжкий груз ответственности. Это был груз долга, невысказанной благодарности, нереализованных возможностей. И где-то в глубине души, под этим грузом, пряталась маленькая, испуганная девочка, которая просто хотела быть счастливой.

Надо, средний брат, стоял, слегка ссутулившись, словно усталый путник, которому предстоит еще долгий путь. На его лице, столь похожем на лица братьев, застыло выражение практичности, приправленное щепоткой скуки, словно он пересчитывал песчинки в пустыне. В его глазах, цвета осеннего неба, не было ни огня Должена, ни искр Хочу, лишь спокойная, почти безжизненная мудрость. Он вздохнул, словно предчувствуя очередную нудную лекцию, и заговорил, и его голос, ровный и монотонный, как капающая с крыши вода в осеннюю слякоть, потек на Аленку, обволакивая её, словно липкая паутина.

– Тебе надо закончить институт, – произнес он, – получить диплом, чтобы потом иметь возможность найти хорошую работу. Неважно, что филология тебя утомляет, диплом – это твой пропуск в жизнь, твой щит от нищеты и общественного порицания. Представь, как бабушка София будет гордиться, когда ты станешь дипломированным специалистом!

Аленка невольно представила себе эту картину и горько усмехнулась.

– Тебе надо сделать карьеру, – продолжил Надо, не обращая внимания на её реакцию. – Взобраться по карьерной лестнице, как можно выше. Должность, статус, уважение коллег – вот к чему надо стремиться. Забыть про детские мечты об археологии, ведь это несерьезно, это не принесет тебе ни денег, ни славы.

Слова Надо падали на Аленку, как тяжелые капли дождя, гася в ней последние искры энтузиазма.

– Тебе надо заработать миллион, – его голос стал еще более монотонным, – купить квартиру, машину, красивую одежду. Обеспечить себе безбедное будущее, чтобы не зависеть ни от кого. Ведь деньги – это свобода, это власть, это ключ ко всем дверям. Разве не это тебе нужно?

Надо посмотрел на Аленку с вопросом, но в его глазах не было ни капли интереса к ответу. Он знал, что "надо", и это знание было для него тяжелее любой ноши. Аленка молчала, чувствуя, как мир вокруг сужается, превращаясь в серую, безрадостную комнату, где единственным звуком было капанье воды с крыши. Кап… кап… кап… Бесконечное, усыпляющее, убивающее мечту.

Хочу, младший брат, подпрыгивал на месте, как шаловливый лесной дух. Лукавая улыбка играла на его губах, а в глазах, цвета весенней листвы, плясали озорные искорки. Он смотрел на Аленку с таким восторгом, словно перед ним был не человек, а волшебный ларец, полный сокровищ. И, словно открыв этот ларец, Хочу начал вываливать наружу все тайные желания Аленки, о которых она сама себе боялась признаться, шептала их только звездам долгими ночами.

– Ты хочешь бросить этот душный институт с его скучными лекциями, – выпалил он, – и уехать в экспедицию, на край света, туда, где шепчут древние руины и поют ветра забытых цивилизаций! Хочешь вдыхать пыль веков, чувствовать прикосновение истории, раскрывать тайны, скрытые от глаз простых смертных!

Аленка вздрогнула, словно он коснулся самой сокровенной струны её души.

– Ты хочешь написать книгу, – продолжал Хочу, ещё больше оживляясь, – книгу о своих приключениях, о своих открытиях, о своих встречах с неведомым! Книгу, которая заставит сердца читателей биться чаще, а их воображение рисовать картины далёких миров! Книгу, которая останется жить вечно, переходя из рук в руки, из поколения в поколение!

В глазах Аленки зажглись искорки надежды.

– Ты хочешь летать на драконе! – воскликнул Хочу, захлебываясь от восторга. – Парить над облаками, чувствовать ветер в волосах, видеть мир с высоты птичьего полёта! Хочешь почувствовать себя свободной, как птица, могущественной, как стихия!

Он говорил быстро, перескакивая с одной мысли на другую, захлебываясь от восторга, как ребёнок, распаковывающий подарки. Аленка слушала его, и в её душе боролись два чувства: сладкая мечта и горькое осознание невозможности её осуществления. Мечты… такие яркие, такие живые, но такие хрупкие, как крылья бабочки. И в этой хрупкости была их трогательная красота и их тихая трагедия.

Когда Хочу, задыхаясь от собственного красноречия, наконец, умолк, в лесу повисла тишина, такая глубокая и звенящая, что казалось, можно услышать, как распускаются лесные цветы. Лишь где-то в вышине, переливаясь хрустальными трелями, пели птицы, словно стараясь заполнить образовавшуюся пустоту. Аленка стояла, завороженная, чувствуя, как слова Хочу эхом отдаются в её сердце, пробуждая давно забытые мечты.

И тут случилось неожиданное. Братья, словно сотканные из тумана и солнечного света, начали растворяться в воздухе. Сначала потускнели их яркие глаза, затем размылись контуры лиц, и вот уже только лёгкое мерцание напоминало о том, что мгновение назад здесь кто-то стоял. Тишина стала ещё глубже, ещё пронзительнее. Аленка почувствовала себя одинокой и потерянной, словно волшебный сон внезапно оборвался.

И в этот момент, прямо перед ней, из воздуха, словно из сплетения лунного света и утренней росы, материализовался… невысокий старик с длинной белой бородой, опирающийся на посох, украшенный резными рунами. В его глазах, цвета выцветшего неба, светилась древняя, непостижимая мудрость, а на губах играла загадочная, слегка печальная улыбка. Он был одет в простую льняную рубаху, а на голове красовался венок из лесных цветов, которые, казалось, никогда не увянут. В руке, помимо посоха, он держал небольшой глиняный горшочек, из которого исходил тонкий аромат лесных ягод и трав. Аленка смотрела на него, затаив дыхание, чувствуя, как в её душе смешиваются трепет, любопытство и необъяснимая грусть.

***

– Не может быть, – прошептал Кирилл, качая головой. Густые, цвета воронова крыла, волосы упали ему на лоб, оттеняя смуглую кожу от летнего зноя. Карие глаза, обычно искрящиеся весельем, сейчас были полны изумления. Крепкие руки, привыкшие к работе в кузнице отца, нервно сжимали рукоять топора. – Ты… ты хочешь сказать… ты… не отсюда? Из… какого-то… другого… мира?

Последнее слово он произнёс почти шёпотом, словно боялся, что само его звучание может разрушить хрупкую ткань реальности и погрузить его в пучину неведомого. В этом вопросе слышались и недоверие, и страх, и робкая надежда, что все это лишь чудесный сон, из которого он вот-вот проснётся. И в то же время, где-то в самой глубине его души, зарождалось странное, щемящее предчувствие, что его жизнь, до сего дня текущая спокойно и размеренно, как река в своём русле, сейчас сделает крутой поворот и устремится в неизведанные дали.

Алёна, прислонившись к шершавому стволу древнего дуба, грустно улыбнулась. В её глазах, цвета синего неба, отражались отблески заходящего солнца

– Именно так, Кирилл, – произнесла она, и её голос, мелодичный и глубокий, как звучание волшебной свирели, заставил листья на дубе затрепетать, словно от лёгкого дуновения ветра. – Я из другого мира, из другого времени. Из мира, где забыли шепот деревьев и песни ветра, где боги стали лишь персонажами старых сказок. Я шла по лесу… своему лесу… лесу из стекла и бетона… и вдруг… трещина в реальности… вихрь… вспышка… и я оказалась здесь, – она обвела рукой окружающее пространство, словно пытаясь обнять всю эту первозданную красоту, – на славянской земле, среди шепота древних богов. Богов, которые здесь, в этом мире, всё ещё живы и могущественны. Я встретила… – она запнулась, подбирая слова, словно опасаясь спугнуть невидимых слушателей, прячущихся в лесной чаще, – …скажем так, волшебных существ. Трех братьев… – её голос дрогнул, и в нём прозвучала едва уловимая ирония, смешанная с щемящей грустью, – Должен, Надо и Хочу. Они показали мне… меня. Все, что я «должна» по мнению других, все, что мне «надо» для достижения призрачного успеха, и все, о чем я на самом деле мечтаю… в тайниках своей души… мечты, о которых я боялась даже себе признаться. А мечты эти, Кирилл, оказались совсем простыми… как полёт бабочки… как запах свежескошеной травы… как тепло материнских рук…

Кирилл, сын кузнеца, молчал, завороженный её рассказом, словно птица, попавшая в силки змеиного взгляда. Её голос, мелодичный и чистый, пленял его слух, проникая в самые потаённые уголки души. Он впервые видел такую девушку: высокую и стройную, как молодая берёзка, с гордой осанкой лесной берегини и пронзительным взглядом, в котором читалась светлая грусть и мудрость. Её длинные, пепельные волосы, цвета лунного света, заплетенные в сложную косу, украшали яркие ленты, словно радуга, упавшая с небес, и полевые цветы, дышащие ароматом летнего луга. На её шее висел неприметный амулет из темного дерева, от которого исходило едва уловимое магическое тепло. Одета она была в простое льняное платье, цвета неотбеленного полотна, но даже в нём казалась царственной, словно богиня Макошь, сошедшая с небес, чтобы подарить миру свою красоту и благодать. Трагичная ирония судьбы – такая красота, такая сила, и такая печаль в глазах, словно отражение всех потерь и всех надежд этого древнего, полного тайн и чудес, мира. Кирилл чувствовал, как его сердце, привыкшее к ровному стуку кузнечных молотов, начало биться чаще, словно крылья стрижа. Он не смел даже вздохнуть, боясь разрушить это волшебство, это нежданное видение, явившееся ему в глубине дремучего леса.

– А потом, – продолжила Алёна, и её голос, подобный шелесту осенних листьев, зазвучал тише, – появился «он». Из ниоткуда, словно сотканный из тумана и лунного света. Седовласый старец, чей возраст измерялся не годами, а количеством звёзд на небе, с глазами, полными древней мудрости, мудрости, перед которой меркли знания самых опытных волхвов. В его взгляде читалось и понимание всех тайн мироздания, и лёгкая, добрая ирония над суетой людской. Он стоял, опираясь на посох, вырезанный из ветви мирового древа, и от него исходила такая сила, что казалось, он мог одним своим словом повернуть реки вспять и остановить бег солнца. Он сказал, что может исполнить мои желания… – Алёна на мгновение замолчала, словно вспоминая тот момент, когда сама судьба протянула ей свою руку. – …Помочь мне узнать больше о древних мирах, о магии, которая течёт по жилам этого мира, как живительный сок… научить меня управлять стихиями, подчинить своей воле огонь и воду, землю и воздух… – в её голосе прозвучала не гордыня, но трепетное благоговение перед открывающимися перед ней возможностями, – …чтобы я потом могла написать книгу обо всем этом… книгу, которая переживет века, книгу, которая станет мостом между мирами, между прошлым и будущим. Книгу, в которую я вложу всю свою душу, всю свою любовь к этому миру, к этой земле, которая приняла меня, как родную дочь, несмотря на то, что я пришла из другого времени, из другой жизни…

В её глазах мелькнула тень печали, словно предчувствие неизбежной разлуки с тем, что ей уже стало дорого. Эта лёгкая трагичная нотка придавала её образу ещё большее очарование, словно трещина на поверхности драгоценного камня, делающая его ещё более уникальным.

Кирилл слушал, затаив дыхание, словно боялся спугнуть лёгким вздохом волшебство её слов. В его душе боролись недоверие, порождённое здравым смыслом, и смутное предчувствие чуда, которое витало в воздухе. Он не знал, верить ему или нет, но в глубине души, он чувствовал, что Алёна говорит правду.

– Он… он был Велесом, – прошептала Алёна, и в её голосе прозвучало благоговейное трепет, словно она прикоснулась к тайне, скрытой от людских глаз. – Богом мудрости и магии, хранителем древних знаний, покровителем всех, кто ищет истину в лабиринте мироздания. Он предложил мне остаться здесь, в этом времени, в этом мире, который стал мне уже родным… Для этого… для этого мне нужно было согласиться на… – она запнулась, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на боль, – …подселение моей души в тело девушки, которая умирала. Её тоже звали Алёна. Трагичная ирония судьбы – два имени, две судьбы, сплетённые в один узор невидимой рукой. Она была дочерью ведуна и целительницы… – добавила Алёна тихим шёпотом, словно доверяя Кириллу свою самую сокровенную тайну.

Голос Алёны дрогнул. В её глазах отразилась вся боль и вся красота этого мира. Трагичная ирония судьбы – обрести мечту ценой чужой жизни, стать частью этого мира, принеся в жертву свою прошлую жизнь, свою прошлую себя. Цена, которую не каждый сможет заплатить.

– Я согласилась, – тихо сказала она.

Кирилл смотрел на неё, завороженный, не в силах произнести ни слова. Его язык словно превратился в сухой лист, а горло сжало невидимой рукой. Он видел перед собой не просто красивую девушку, но и существо, обладающее невероятной силой и мудростью. В её глазах он видел отблески иных миров, слышал шепот древних богов и чувствовал биение самой жизни, первозданной и могущественной. И он понимал, что пропал, словно путник, заблудившийся в дремучем лесу, очарованный волшебным пением русалки. Его сердце, словно кусок железа в горне, плавилось под её взглядом, превращаясь в жидкий металл, готовый принять любую форму, которую она пожелает. Он влюбился в Алёну без памяти, в эту странную, загадочную девушку из другого мира, девушку, которая пришла из будущего, чтобы стать частью его прошлого, его настоящего, и, он надеялся, его будущего. Девушку, которая стала частью его мира, его жизни, словно недостающий фрагмент мозаики, без которого картина мира была неполной. В этой любви, внезапной и всепоглощающей, как лесной пожар, была и трогательная нежность первого весеннего цветка, и горькая ирония осознания того, что их пути, пересекшиеся так неожиданно, могут так же неожиданно разойтись.

***

Алёнка, отворив тяжёлую дверь своей парижской квартиры, с изящной, чуть ироничной улыбкой, втянула за собой потрёпанный чемодан, словно уставшего странника, вернувшегося из долгого и полного приключений путешествия. Сбросив темно-синее пальто, она словно сбросила с себя невидимый груз воспоминаний, которые, подобно призракам, витали вокруг неё, шепча на языке давно забытых времён. С лёгким вздохом, полным и тихой грусти, и нежной радости, Алёнка села за старинный письменный стол и открыла крышку ноутбука. Тот, словно пробудившись от сна, ожил, и на экране, расцветая волшебным цветком, появился файл.

Книга. Её книга. Несколько лет жизни, вплетённые в строки, пропитанные магией древних слов, силой пережитых эмоций, от которых щемило сердце, и мудростью, добытой ценой потерь, ценой, которую не каждый сможет заплатить. В этой книге, словно в волшебном зеркале, отражалась и трагическая ирония судьбы, и нежная трогательность первой любви, и тихая мудрость древних богов, и светлая доброта человеческой души. Это была книга о жизни, о любви, о магии, о поиске себя и своего места в этом мире, полном тайн и чудес.

Она переключилась на другой файл – обложка, законченная буквально вчера, после бессонной ночи, полной вдохновения и творческих мук. В центре обложки, словно сотканная из лунного света и утреннего тумана, стояла девушка в старинном русском сарафане лазоревого цвета. Светло-русая коса, словно водопад золота, ниспадала на её плечи, а венок из полевых цветов украшал голову, словно корона. Ниже, под изображением, будто вырезанное на древнем камне, располагалось лаконичное, но ёмкое название: "Ведьма".

Алёнка откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, и мир вокруг неё растворился, словно утренний туман. Страницы памяти зашелестели, словно листья древнего дуба, шепча на языке давно забытых времён. Она вспомнила своё пробуждение после комы, словно возвращение из далёкого путешествия в иные миры. Вспомнила, как лихорадочно, словно одержимая, записывала видения, хлынувшие потоком Это было похоже на весенний разлив реки: красота и таинство древнеславянской жизни, с её простым бытом и сложными обрядами, с её тихими радостями и громкими горестями, с её запутанными отношениями, сплетенными из любви и ненависти, словно нити в старинном гобелене. Вспомнила величественный пантеон богов, тревожный шёпот нечисти, пугающую и манящую близость иного мира… И его… Его лицо, такое родное и любимое, словно часть её самой, потерянное безвозвратно вместе с пробуждением. В этом воспоминании была и щемящая трогательность первой любви, и горькая ирония утраты, и тихая мудрость принятия неизбежного.

В её романе, словно в волшебном театре теней, оживали образы древних богов: величественный Сварог, с мудрыми глазами, хранящими тайны мироздания, нежная Макошь, с улыбкой, сотканной из лунного света и утренней росы, и добрый Велес, с лукавым прищуром и тихой грустью в глубине взгляда. Разгоралось эпическое противостояние со злобным, но в глубине души несчастным Чернобогом, чей гнев был лишь отражением боли и одиночества. Читатель мог услышать мудрые, полные скрытой иронии советы Бабы-Яги, почувствовать её неожиданную поддержку и тепло, которое, словно огонёк в тёмном лесу, согревало заблудшую душу. И он… Второго такого не было и не будет. Любовь, вспыхнувшая между ними была, как молния, яркая и всепоглощающая. И погасла она так же быстро, оставив после себя лишь трогательную печаль и горькое послевкусие невозможности вернуть утраченное счастье. Трагичная ирония судьбы – найти свою любовь в другом мире, в другом времени, и потерять её, вернувшись в свою реальность. Ах, больше всего на свете Аленка желала сейчас, чтобы он сейчас зашел в дверь ее квартиры и обнял ее.