Читать онлайн Старый замок хочет поиграть

© Шумская Е., текст, 2024

© mushenbrook, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Гонцов с королевскими эмблемами в дворянских поместьях встречали по-разному. Везде они зачитывали один и тот же текст, но реакция на него почти всегда отличалась.

Гостиная первая.

Уютная, даже изящная, она оказалась именно такой, какой ее можно представить, глядя на двухэтажный особняк в центре респектабельного квартала. Здесь хозяйка разговаривала с гонцом сама, даже слуг выставила. А когда он ушел, долго сидела в оцепенении, пока наконец не прижала пальцы правой руки к все еще красивым губам и не выдохнула:

– Шанс… – почти теряя сознание от облегчения, прошептала она. – Это шанс.

Гостиная вторая.

Здесь не стали дожидаться ухода гонца. Стоило ему дочитать указ короля, как девушка в платье с многочисленными оборками – старшая из трех сестер-погодок – вскочила и с восторгом выпалила:

– Женихи!!!

Гостиная третья.

Немолодого курьера с тяжелой солдатской поступью проводили в кухню для слуг. Хозяйка лично проследила за тем, чтобы служивого накормили и устроили. А потом вернулась в залу, где ее ждали члены семьи и некоторые соседи, чтобы услышать злое и нервное:

– Они нас ищут! Ищут! И не успокоятся, пока не найдут!

Возражать хозяйка не стала: она пришла к такому же выводу.

Гостиная четвертая.

В этом зале отец семейства высказал немало отвратительного курьеру, словно не понимал, что тот ничего не решает. Хозяин дома кричал и злился, ибо с легкостью читал на лицах детей мысль, завладевшую всем их существом.

«Свобода! Свобода!!» – вот, что светилось в глазах отпрысков. И он ничего не мог с этим поделать.

Гостиная пятая.

Пока гонец читал указ, ему казалось, что он находится в этой большой, почти пустой комнате совершенно один – такая стояла тишина. Ее не нарушили ни шорохом, ни словом, ни вздохом. А потом мать семейства заплакала. Невероятно тихо, почти беззвучно.

– Мясо для стрел, – прошептала она. – Мясо для стрел…

Гостиная шестая.

Гонец давно уже покинул комнату, стремясь быстрее унести ноги от разлитого в воздухе предгрозового безмолвия, когда все замирает, страшась гнева стихии. И этот гнев, словно еще далекий, рокочущий гром, прогремел в голосе заговорившего:

– Они собирают заложников.

Письма, доставленные в эти и многие другие поместья, конечно, были разные, но текст их не разнился ни на букву:

«Указ от 4 червеня 8755 года.

О сборе на учение в Окатавскую Магическую Академию отроков дворянских фамилий из Летних[1] земель.

Памятуя о бессмертных во славе и деяниях предках наших, героях-спасителях славного нашего Отечества, ратуя о продолжении их славных дел и заветов, созываем в Окатавскую Магическую Академию отроков всех дворянских семей, проживающих в Летних землях, возрастом старше пятнадцати и младше двадцати четырех лет обоего полу, имеющих магические способности любого свойства, будь то хоть ведьмовство, хоть волхование, хоть дар слабый, хоть чародейство сильное. От каждой семьи дворянского звания к первому числу вересеня требуется прислать одного из детей, рожденных в браке, но еще не состоящих в нем. Для содержания в Академии оных всемилостивейше мы определили довольную сумму денег, дабы ни в чем никакого недостатка быть не могло. Надеемся мы несомненно, что все наши верноподданные, видя столь многие наши об них попечения, присылать станут детей своих, в службу нашу и во славу отечества.

Милостью Лунной Королевы и Лунного Короля правитель и король земли Ланьбергской Эдмунд IV».

Простым языком сие означало, что от каждой дворянской семьи к первому числу осени требовалось прислать на обучение одного магически одаренного ребенка, причем бастарды и приемыши не подходили. Государство брало на себя все расходы на обучение, из чего следовало, что потом придется эти деньги отрабатывать. Больше всего родителей волновал вопрос – зачем королю потребовалось столько магов на службе?

Они предполагали разные причины, и многие оказывались правы. Но была еще одна, о которой не догадался никто из непосвященных в разговор, произошедший в одном из самых богатых домов столицы:

– Мы должны найти его! Должны! Еще немного – и будет поздно! – Солидный мужчина с тяжелой золотой орденской цепью выглядел испуганно и решительно одновременно. Он знал, какие предприняты действия для выполнения его требования, но все казалось недостаточным. Время утекало сквозь пальцы тонким, почти невидимым песком, но сомнений не оставалось – они подошли к опасной грани.

– Он точно будет в Академии, иначе и быть не может. Осталось только опознать, – подал голос другой, не менее солидный мужчина с худым скуластым лицом урожденного аристократа. – Причем желательно еще на подступах.

– Вряд ли за этим станет дело, – хлопнул по столу высокий стройный красавец средних лет с орденами на парадной форме. – Он обязательно себя выдаст. Надо только не пропустить…

Глава 1

В светло-зеленом особняке по адресу улица принцессы Евгении, 19, что в городе Тишкольце, редко повышали голос даже слуги. В семье барона Орманди не принято было громко выражать свои чувства и уж тем паче недовольство. Потому скандал между хозяевами дома потряс всех – от приходящих слуг до обоих детей.

Никогда – никогда! – еще Леа не слышала, чтобы родители так кричали друг на друга. Она даже не подозревала, что подобное возможно в принципе. Отец… тот да, порой позволял себе ругаться, но всегда речь шла о ком-то вроде нерадивой прислуги или подчиненных на службе. Но мама… баронесса Орманди, в девичестве Силвэйн Варади, отличавшаяся изяществом черт и манер, изысканным вкусом в одежде и сдержанным достоинством, никогда не повышала голос на слуг, детей или торговцев. Ей и не требовалось. Улыбки, слов или, в зависимости от ситуации, нахмуренных бровей ей всегда хватало. И теперь она… кричит? Кричит на мужа? Уму непостижимо.

Скандал, разразившийся три дня назад, никак не утихал. Начался он с разговора в кабинете отца и быстро перешел в крики, так напугавшие живущих в доме. Ссора хозяев висела грозовым облаком тишины во время совместного ужина – ритуала, неукоснительно соблюдавшегося в семье. Продолжилась злым шепотом в спальне супругов, давно уже поделенной на две половины – мужскую и женскую. Скандал грянул с новой силой, от которой отец ушел, хлопнув дверью, перед этим глянув на домочадцев как на врагов. Баронесса же поднялась к себе и долго горько плакала, чем привела всех просто в ужас. Причем самое страшное, что все продолжилось и на следующий день.

Даже сейчас, презрев все запреты и правила, которые должна соблюдать юная дворянка, Леа сидела на верхней ступеньке лестницы на второй этаж и слушала ругань родителей, пытаясь понять, что же произошло. Что случилось и что теперь делать?

Она раз за разом перебирала события последних дней, но никак не могла понять, что стало причиной такого ужаса. Вроде же все как всегда… Еще утром того страшного дня во время завтрака отец был спокоен, читал газету, привычно молчал и лишь периодически негодующе фыркал на какую-нибудь очередную глупую статью. Мама тоже вела себя как обычно. Первым ушел Натан: брат учился на правоведа, как и отец когда-то, но нос задирал, будто это гвардейский полк. Отец – чуть погодя, но он все такой же, как обычно. Значит, утром третьего дня все еще было нормально. А вот вечером – уже нет. Тогда-то все и началось.

Леанора несколько раз пыталась подойти к матери, что-то узнать от нее, как-то помочь, но та лишь обнимала ее, плача, прижимала к себе, а потом просила уйти. В какой-то момент, не выдержав напряжения, девушка попробовала задать вопрос отцу, но он глянул на нее так, что язык просто примерз к гортани.

– Пошла… в свою… комнату, – протолкал он сквозь гортань. – Еще раз увижу…

Барон не договорил, но Леа взлетела на второй этаж быстрее птицы и после еще час дрожала за закрытой дверью. В том взгляде была ненависть, такая сильная, что Леанора запомнила ее навсегда.

– Отец выдает тебя замуж за Акоса Жакаба, – Натан сел рядом на ступеньку и ухмыльнулся в ошарашенное лицо сестры.

– Что?! – девушка не могла подобрать слов. – Он же… Они же друзья детства! Он же… я же… в дочери!

– И в молодые жены тоже очень даже, – засмеялся юноша. – Говорят, в такие годы мужчины еще о-го-го. Не пройдет и года, как понесешь… Будет у тебя много-много маленьких жакабчиков!

Натан засмеялся, считая это первостатейной шуткой, а Леаноре показалось, что ее мир рушится. Замуж за этого старого скрюченного чинушу? Они росли с отцом вместе, но тот – маг, а Акос Жакаб – нет, и он уже… старик! Лунная Королева, за что?

– За что… – невольно повторила Леа.

– Вот и мне интересно… – протянул Натан.

«Но как же так?..» – она не могла понять, что подвигло отца на столь жестокий поступок. Ведь подобный брак – бесспорный, явный мезальянс. Более того, его не поймут в обществе, не осудят, но заподозрят, что дело неладно. А дело и было неладно! Но… в чем? Про себя Леанора точно знала: она не потеряла чести! Ни один мужчина не касался ее в запретных местах! Да что там, она даже не целовалась! Так почему?! Что такого она сделала, что отец…

Девушка вскочила и побежала в свою комнату под насмешливое улюлюканье Натана. И от этого стало еще обиднее. Сколько раз ей приходилось вот так, как сейчас, прятаться, покидая поле боя проигравшей, глотая слезы от его насмешек и обидных шуточек в своей «норке», как называл ее брат. Каждый раз казалось, что горче обиды еще не было, но как же смешны теперь стали эти поводы. Однако Леа всегда думала, что, несмотря ни на что, брат – за нее. Ведь потом он приходил, приносил конфеты, игрушки или ленты, отводил в какое-нибудь интересное место или устраивал конную прогулку. Не извинялся, нет, но давал понять, что погорячился, сказал то, что не должен был. Натан умел быть обаятельным и держать свой злой язык на привязи. Но одно дело детские ссоры с глупыми поводами, а другое дело – замужество. Неужели ему смешно? Неужели он позволит отцу?..

Позволит, вдруг поняла Леа. Брат никогда не перечил отцу. Всегда соглашался с ним и вообще во всем старался заслужить его одобрение. Поэтому в детстве самой страшной угрозой было «расскажу папе». Причем сама Леанора на это не решалась. Она бежала к маме, а если уж та считала, что сын перешел границы… Неужели теперь Натан празднует избавление от сестры? Да нет, не может быть…

– Она выйдет за Акоса Жакаба, и точка. – Скандал продолжился утром, и у Леа пропали какие-либо сомнения в том, что Натан сказал правду. – Я тут хозяин, и я буду решать. А если…

Девушка в очередной раз за эти дни почувствовала, как слезы подступают к глазам. Как так-то?! Нет! Так не будет! Она рывком вскочила и бросилась вниз. Отец уже стоял в коридоре, натягивая перчатки.

– Папа! Я… – Леа схватила родителя за руку, как в детстве, желая привлечь его внимание, вызвать умиление, то тепло, которое пусть редко, но получала от него.

Внимание привлечь ей удалось. Вот только никакого тепла во взгляде барона не светилось. Он с брезгливой яростью отцепил ее руку, сжав запястье до боли, и буквально отшвырнул от себя. Леа отшатнулась, а Геллерт Орманди презрительно оглядел ее с головы до ног, будто впервые увидев.

– Приведи себя в порядок. На церемонии ты будешь выглядеть прилично, даже если мне придется весь предыдущий день тебя пороть.

– Геллерт! – Силвэйн появилась из гостиной с покрасневшими глазами. – Что ты себе…

– Как же вы обе мне осто… – он махнул рукой и вышел.

– Мама! Мама… что же делать? – Леа плакала, чувствуя, что больше не может выносить этого всего. Как все так получилось? За что? – Мама…

– Тише, тише, детка, – Силвэйн сама еле удерживалась от слез, но материнский инстинкт заставил ее обнять дочь, погладить по темным волнистым волосам, отвести в гостиную, напоить чаем, а потом отправить в комнату. Тут уж не до гимназии…

– Я что-нибудь придумаю… – шептала баронесса Леаноре и уже на лестнице повторила: – Я что-нибудь обязательно придумаю. Лунная Королева не оставит, не отдаст мою…

В этот момент в дверь заколотили.

– Именем короля! Именем короля!!!

Глава 2

– Быстрее-быстрее!! – баронесса Силвэйн Орманди подгоняла слуг, то и дело вглядываясь в тот конец улицы, откуда чаще всего возвращался ее муж.

Наемная карета постепенно заполнялась вещами, жизненно необходимыми молодой девушке, уезжающей из отчего дома на долгое время. Впрочем, при всей своей решимости ла-маора[2] Орманди понимала, что за пару часов сборов полностью экипировать дочь не удастся, однако тянуть не могла.

Слава богам, королевский гонец посетил их дом утром, когда барон уже ушел, и упускать шанс избавить Леанору от нежелательного замужества ее мать не собиралась. И пусть она сама не была убеждена в верности принятого решения, но оно давало отсрочку.

Леа в это время стояла в своей комнате и растерянно оглядывалась. Будто очень спешащие грабители прошлись… Девушка подавила горестный вздох и присела рядом с кроватью. Выудила из-под матраса свои сокровища и, выпрямившись, поставила на стол коробку, похожую на конфетную. По сути, она такой и являлась, только сейчас там лежало совсем другое. Леанора открыла крышку и посмотрела на плоский булыжник величиной с пудреницу, вытащила его и засунула в прелестную крохотную сумочку, ткань которой сама когда-то обшила кружевом. Потом достала серебряный браслет. Металл в нем сплетался тонкими проволоками в причудливый, интересный узор, который позволял при необходимости помещать внутрь небольшие, с ноготь, камни овальной формы. Собственно, именно такие лежали сейчас в коробке. Девушка посмотрела на самоцветы. Разноцветные – зеленые, белые, прозрачные, желтые, синие – в основном полудрагоценные, они не представляли великой ценности, но не для Леа.

Она вытянула руку перед собой и подняла. Камни вылетели из своих лож, когда-то предназначенных для конфет, и выстроились в ряд. Юная чародейка, играясь, перебрала пальцами в воздухе, изображая волну. Камни повторили ее движение, будто змейка. Леанора улыбнулась и тряхнула браслетом. Самоцветы понятливо ринулись к нему, находя свободные ячейки и ввинчиваясь в них. Несколько пазов, кстати, остались пустыми. Это задел на будущее. Она защелкнула украшение на руке. Выглядело оно вполне обычной, не особо дорогой побрякушкой, но девушке стало спокойней. Немного.

Погладив браслет, Леа еще раз оглядела комнату, подозревая, что покидает ее на долгие годы. Сморгнув вновь набежавшие слезы, девушка закрыла коробку крышкой, привязала сумочку к поясу и направилась вниз.

– Леа, – Силвэйн крепко взяла дочь за обе руки и заставила смотреть себе в глаза, – ты помнишь, что я просила?

– Д-да, мама.

Это растерянное, почти паническое «мама» вместо чинного «матушка» наполнило сердце баронессы болью и жалостью, но она заставила себя встряхнуться. Она отплачет свое потом, в одиночестве, прижимая к груди игрушки любимой дочери в ее пустой комнате. Сейчас главное, чтобы эта комната не опустела по другой причине.

– Давай еще раз повторим, – как можно спокойней заговорила Силвэйн. – Первое – ни под каким предлогом не возвращайся без моего разрешения. Ты поняла почему? Леа!

Девушка вздрогнула, оторвала взгляд от горничной, несущей какие-то коробки, и кивнула.

– Пока я в Академии, па… отец, – поправилась она, – не сможет выдать меня замуж. С-студенты… формально подчиняются королю, а не родителям.

Забавный юридический казус, который при всей своей невинности на самом деле давал очень много.

– Ни на каникулы, ни на выходные, ни в межсезонье, ни даже если кого-то из нас станут хоронить…

– Мама!

Баронесса только отмахнулась.

– Я постараюсь исправить ситуацию, но пока, Леа, ты должна сидеть в академии и носа оттуда не казать, ты обещаешь мне?

– Мама!

– Пообещай!

Пришлось Леа выдавить из себя обещание, выполнить которое казалось немыслимым.

– Поэтому ты должна не только поступить, что, считай, дело решенное, но и удержаться в академии, – продолжила наставления Силвэйн. – Поэтому учись, детка, и соблюдай осторожность. Не показывай гонор перед преподавателями, не оставайся с юношами наедине, будь предельно осторожна в словах и делах, Леа. Ты не подведешь меня, малышка?

– Не подведу, мам.

– И самое главное, – голос женщины стал тише и еще серьезнее, – не забывай про глазные капли. – Она заправила ей за ухо темный, почти черный локон, норовящий закрутиться посильнее, и заглянула в зеленые очи. – Ты их точно взяла?

Леа прижала к боку дорожную сумку с самым важным.

– Хорошо. Каждый вечер, Леа, каждый!

Девушка вздрогнула и закивала. Силвэйн тихо выдохнула, вновь прижав ее к себе. Как же глупо все вышло! Что бы она только ни отдала, лишь бы у ее малышки все сложилось хорошо!

– Прости, доченька, – шепнула она еле слышно. – Я постараюсь все исправить, а ты постарайся не пропасть. Дени приедет совсем скоро. Он хороший мальчик, будет тебе защитой, но только на него одного не надейся, хорошо?

– Д-да, – Леа выпрямилась, коснулась волос, пытаясь скрыть заалевшие щеки, но совершенно в этом не преуспевая.

Силвэйн нахмурилась.

– Дениэль еще очень молод, у него сейчас гулянки да развлечения на уме, поэтому вряд ли он будет внимателен, но в случае беды – к нему беги. Но не подводи под дуэли, ты поняла меня? Если он погибнет… Риалет нас не простит.

– Я буду осторожна, мам, – в который раз уже пообещала Леа, и баронесса, слыша нотку раздражения, которая появлялась в голосе дочери, когда ее замучивали наставлениями, решила завершить с ними. Все равно прока больше не будет. Да и карету уже загрузили.

– Матиша поедет с тобой.

Горничная стояла рядом и тоже нервничала, совершенно не готовая к таким изменениям. Силвэйн подавила в себе досаду. Восемнадцатилетнюю девчонку взяли на эту работу, понимая, что с более взрослой женщиной Леа будет тяжело, теперь же это могло аукнуться невесть какими неприятностями. Две неопытные юницы, едущие демоны знают куда… Но Матишка, по крайней мере, не мужнина протеже и не продаст секреты Леаноры за пару монет или обещание лучшей жизни.

– Но будь готова, что по приезде в академию ее попросят вернуться.

Уже не раз высказанная мысль все так же пугала обеих девчонок, но что поделаешь – так хоть ударом не будет.

Карета скрылась за поворотом через четверть часа, и Силвэйн вдруг почувствовала себя старой и очень несчастной. Пустой без Леа дом больше не казался красивым и уютным. Впереди маячили битвы с мужем, непонимание сына, всегда выбиравшего сторону отца, и задача, к которой баронесса не представляла, как подступиться. Но ради дочери она придумает. В конце концов, теперь ей нечего терять, а значит, терять будут другие.

Наемная – даже не семейная – карета увозила Леанору с Матишкой все дальше, и обе пребывали в ошарашенном состоянии и сейчас пытались осознать, как же так все круто повернулось в их жизнях.

Признаться, Леа никогда не задумывалась о магической академии или вообще какой-нибудь профессии в жизни. Ей нравилось играться с зарождающейся магией, но именно как с диковинкой, этакой тайной забавой. Она скосила глаза на браслет, хризолит подмигнул ей зеленым. Да, магия в ней жила, но зарабатывать ей?

Девушка всегда представляла, что она по примеру матери, ее сестер и их многочисленных подруг в свой срок выйдет замуж за достойного мужчину и будет ему хорошей женой, а потом матерью их детей, хозяйкой в приличном доме. Отец, конечно, никогда не баловал Леанору излишне, но приданое собирался выделить и замуж насильно не гнал. Мол, вырастешь, оглядишься, кто-то понравится, тогда и подумаем. Что изменилось? Что так взъярило ее спокойного, выдержанного отца? Она вспомнила взгляд, которым он смерил ее тогда, у двери. Нет, это не ее папа, это какой-то монстр, чудовище, принявшее облик барона Орманди. Девушка закрыла лицо руками, пытаясь сдержать слезы.

Никакого монстра или чудовища не было. Просто отец внезапно их с матушкой возненавидел.

Потому и этот брак, ужасный, глупый, нелепый. Но до совершеннолетия она обязана подчиняться родителям, вернее, отцу. Даже если она в храме скажет нет, никого это не остановит. Леа почувствовала, что ее начинает бить истерический смех. В родной дом не вернуться. Денег – крохи. Кто она теперь? Беглянка. Из всех достоинств только милая внешность да магия.

«Ничего, – сжала Леа руки на кружевной сумочке, ощущая под ней твердость булыжника, – Дени скоро тоже приедет, и все будет хорошо». Мысль о Дениэле, бывшем ей кузеном по матери, каштановокудром, кареглазом, веселом молодом корнете, согрела изнутри, немного успокоив и взволновав одновременно.

– Все у нас будет хорошо, – вслух произнесла Леа, сжав ладони горничной, с которой давно сдружилась. Руки у той тоже подрагивали от переживаний. В глазах плескалась паника, но Матиша в ответ сжала пальцы своей молодой хозяйки и мужественно кивнула.

– Все будет… в смысле хорошо, – сглотнула она, с ужасом думая о том, что ей придется искать каюту для своей госпожи, договариваться с капитаном корабля, а сначала выбрать судно, которое плывет в правильном направлении. Жуть, это же не капусту на рынке покупать. Конечно, с ними едет Ганс, но толку с него? Кулаки пудовые, а мозги куриные. Нет, сама, все сама… Что делать-то?! Что делать?!

Опасения Матиши оправдались. В порту города Келгак, куда через три часа их доставила карета, стояло огромное количество кораблей, но вид их внушал немалые опасения. А уж нравы, нравы! Да, горничные не раз сталкивались в своей работе со шлепками по заду, сальными шуточками и даже непристойными предложениями, но не так же! Не в открытую, вопя на всю набережную! Раньше робкой Матишка себя не считала, но сейчас щеки ее алели, а уши готовы были отвалиться от всего того, что она услышала в свой адрес за последний час. Впрочем, это ерунда, а вот то, что она не выбрала, даже не нашла корабль, идущий в Окатаву, это просто ужасно.

Девушка помнила, что искать нужно судно, идущее до Бреакса, а там уже на карете до академии, но ведь и туда не плыл никто. Вернее, те, кого она успела расспросить. Матросы смеялись, капитанов звать отказывались, а вот отпустить парочку грубоватых, а порой и откровенно развязных шуточек не забывали. Около третьего пирса Матишке повезло встретить офицера с военного корабля, который посоветовал ей пройтись в противоположный конец порта.

– Там стоят суда, идущие на острова. Твоей хозяйке подойдут еще и те, что до Осолла и Тамсина. Там немногим дольше. Хотя в целом не должно быть сложностей с направлением. В Бреакс многие ходят.

Вот и побежала Матиша далеко от места, где оставила молодую хозяйку. Той оставалось только ждать: не должно девушке из приличной семьи самой с матросней договариваться. Поэтому горничная очень удивилась, увидев посреди этого безумия прилично одетую барышню. Она не шла чинно на корабль в сопровождении старших родственников и не стояла на палубе, разглядывая пейзаж. Нет, она, сурово хмуря соболиные брови, следила за работой матросов, которые что-то грузили на борт. И никто, никто из них не посмел и взглядом, не то что словом, ее задеть. Да и сомнительной ценности комплиментов не слышалось. Хотя красотой природа незнакомку не обделила. Когда Матишка пробегала мимо первый раз, она уловила только образ, не вдаваясь в детали. На третий подметила и вьющиеся каштановые волосы под элегантной шляпкой, и большие карие глаза, и высокий рост, подчеркнутый прекрасной осанкой. Все в девушке кричало о благородстве и древней крови, но при этом она не постеснялась сделать замечание одному из работников о его небрежности, а другому – о медлительности.

– Господа, я польщена вашим вниманием к моим вещам и искренне благодарю вас за заботу о них. Поверьте, груз, который прилагается к ним, не потребует подобной деликатности, но я искренне надеюсь на ваше бережное отношение, – и она помахала каким-то людям на пристани, которые как раз дотащили коробки с зеленой маркировкой до пирса. Явно не багаж юной барышни, однако везла она.

– Милочка, – девушка вдруг обратилась к Матишке, смутив ее до невозможности, – ты что мечешься по набережной? Потерялась или скрасть что решила?

Горничная перепугалась до ужаса.

– Нет, нет, – залепетала она, пытаясь делать книксен и отрицательно махать руками одновременно, – я корабль ищу. Корабль для моей барышни.

– Изложи подробности, – потребовала госпожа, одновременно сделав знак рукой своим людям и сурово глядя на надумавших отвлекаться матросов.

Путаясь в словах, перескакивая с пятого на десятое, Матиша наконец выложила свою боль – что барышня ждет ее, а она не может найти корабль, что сначала попадались идущие в другом направлении, потом она пять штук таки нашла, но один военный, он пассажиров не берет, второй откровенно разбойничий, следующий – не откровенно, вот на этом, четвертом, мест уже нет, а пятый вроде ничего, но почему-то ей, Матишке, страшно.

Каштановолосая барышня поправила шляпку и взглянула на указанные корабли.

– У тебя неплохая интуиция, Матиша, – хмыкнула она. – Зови свою хозяйку сюда, я договорюсь с капитаном.

– Но там же мест нет… – проблеяла горничная.

– Мест действительно нет… Твоя барышня, она как? Высокомерная? Побрезгует плыть в одной каюте со мной?

– Нет, что вы, барышня Леа – очень хорошая. И любит ночевать у подруг, – Матиша подумала, как все это будет пересказывать госпоже, и покрылась липким потом.

– Тогда, считай, у нее появилась новая подруга, – хмыкнула девушка. – Беги давай, пусть идет сюда, и пусть вещи сразу несут. Времени всего ничего осталось.

Еще раз повторять Матишке было не нужно, умчалась, только каблучки застучали.

Изнервничавшаяся Леа спешила за горничной, прижимая к себе сумку, и с ужасом думала, что такое, казалось бы, простое дело, как сесть на корабль, на поверку оказалось едва ли не катастрофой. А если бы действительно они попали к пиратам или каким-нибудь другим лиходеям? Их бы обокрали, избили… лишили чести! Убили бы! Все это казалось таким жутким, что даже идущие мимо люди стали видеться злодеями и чудовищами. Только на силе воли Леаноре удавалось не шарахаться от любого, кто оказывался рядом. И ведь нет никакой уверенности, что даже с помощью этой отзывчивой незнакомки они избавились от подобной напасти.

«Боги, если я не могу справиться даже с этим, как я буду в академии столько лет? Даже без Матишки!»

– Орита[3] Имре, поймите, у нас действительно нет на корабле мест. Ни для вашей подруги, ни для ее слуг! Я уже в шестой раз вам говорю!

– Ла-орита[4], – веско произнесла девушка, внезапно нахмурившись и превратившись в оскорбленную аристократку.

Капитан – внушительный, серьезный мужчина немалых лет – даже опешил.

– Простите… – то ли спросил, то ли извинился он.

– Ла-орита Имре, капитан, или виконтесса Имре-Натьярская.

Этот разговор Леа услышала, уже подходя к кораблю. Сначала ей стало жутко, что им действительно откажут в месте, а потом она внезапно осознала, что ее «новая подруга» – одна из большого, но дружного рода Имре. Он раскололся на множество ветвей, но при необходимости они легко вспоминали об общих корнях и происхождении от Летнего Князя.

Вот и сейчас, глядя в строгое породистое лицо виконтессы, капитан счел за лучшее не связываться.

– Моя подруга поплывет со мной в каюте. Ее слуг тоже устройте достойно. Багаж следует погрузить немедленно и со всем бережением. Я рассчитываю на ваше понимание, ка-пи-тан, – процедила она, и мужчина быстро ретировался, не дожидаясь совсем уж унизительного «выполняйте».

Леа тоже испытала отчаянное желание куда-нибудь отправиться и заняться делом подальше от «новой подруги». Однако стоило капитану исчезнуть, а той заметить замершую у трапа девушку, как лицо ла-ориты Имре осветила теплая, очень идущая ей улыбка.

– Поднимайтесь, – замахала виконтесса и тут же кому-то приказала: – Да помогите же барышне!

Так Леанора все-таки оказалась на корабле, плывущем в Бреакс, чтобы от него добраться уже до самой Окатавской Академии. Девушка внезапно поняла, что это ее первое самостоятельное путешествие. Раньше всегда всеми организационными вопросами занимались отец или слуги. И пусть сейчас ее, Леа, несет вперед, как щепку по весеннему ручью, и ничем она особо не управляет, но это ведь только начало.

Новая жизнь пугала своими слишком замысловатыми причудами, сложностями, которые раньше решались без участия Леа, однако и манила тоже, как манит расквартированный в городе полк гвардейцев. Может, и не понравятся господа военные, но как не глянуть хоть глазком?

Глава 3

Все еще не до конца пришедшая в себя от переживаний, Леа стояла на палубе и, положив руки на перила, смотрела, как постепенно удаляется так и не узнанный толком город Келгак. В памяти он остался как один большой, суетливый, дурно пахнущий порт с хамоватыми людьми, а ведь где-то здесь высилась известная на весь Ланьберг статуя морского пегаса – коня с крыльями и рыбьим хвостом. По поверьям, именно такой конь ходил под Тургардом, божеством-покровителем Летних земель. Сказки утверждали, что сия химера могла свободно скакать как по земле, так и по воде, равно как и летать по воздуху. Легендарный Корнэль Галл создал эту статую по заказу городского совета Келгака, когда еще такие шедевры казались невозможными: бьющий копытами и крыльями пегас имел всего одну точку опоры, но уверенно стоял на ней уже не одну сотню лет. А Леа его не увидела… Когда теперь удастся?

Однако все существо Леаноры кричало, что нужно поторапливаться.

– Искренне надеюсь, что я не была слишком напориста, – виконтесса Имре подошла и встала рядом, тоже опершись на перила. – Матушка часто пеняет мне за эту черту. Возможно, тебе стоило дождаться корабля с более подходящими условиями.

Повернувшись к собеседнице, Леа удивленно посмотрела на нее.

– Что ты! Ты мое спасение! И… позволь представиться, Леанора Орманди, дочь барона Геллерта и баронессы Силвэйн Орманди. Очень благодарна тебе за помощь и заботу, – она действительно так считала. – Тем более настолько своевременную.

– Всегда рада помочь будущей соратнице, – улыбнулась ее собеседница и пояснила в ответ на недоуменный взгляд: – Матишка сказала, что ты направляешься в Окатавскую Магическую Академию. Верно? Вот и я тоже. Позволь и мне представиться. Виконтесса Шарлотта Имре-Натьярская, – она изобразила шуточный реверанс и, выпрямившись, добавила: – Для друзей просто Шарли.

– О… А я тогда Леа, – почему-то смутилась та и привычно заправила за ухо волнистый локон, выбившийся несмотря на шляпку и заколки. – Мне очень приятно познакомиться.

– И мне, баронесса Леанора Орманди, Леа, – ухмыльнулась Шарли. – И мне.

– Просто Леа, – покачала головой она. – Отец… – слово отозвалось внезапной горечью, – получил личное баронство, не наследственное.

Над этой придумкой деда нынешнего короля смеялось все высшее общество. Еще личное дворянство куда ни шло, но личное баронство? Без земель? Хороша шутка, право слово. Но то аристократия, а люди попроще ухватились за эту возможность и рвались к ней всеми силами. Такое усердие и преданность не стоили монарху ни гроша. Но помрачнела девушка не поэтому. Слишком уж все быстро произошло. Вот она еще живет своей привычной, спокойной жизнью, а вот уже мчится в наемной карете и чуть ли не в последний момент запрыгивает на борт корабля, положившись на добрую волю незнакомки. Их даже не представили друг другу. Полнейший моветон. Стало так смешно. Так дико смешно… Этот смех распирал Леанору изнутри, колотился, болел в животе, пока не вырвался наружу, и девушка не захохотала, вытирая слезы.

– А отец… б-барон Орманди… – передразнила она невесть кого, – наверное… послал за мной людей!.. Погоню!!!

Успокоиться удалось не сразу. Затихая, она уже думала извиниться перед Шарли за свою неуместную реакцию, но когда подняла на нее взгляд, обнаружила, что та смотрит на нее с нескрываемым восхищением и даже азартом.

– Ты сбежала из дома! – тут же поделилась виконтесса причиной своего восторга.

Леа покачала головой, отказываясь признавать свою в этом заслугу.

– Меня сбежали, – усмехнулась она, снимая шляпку, потому что волосы вновь просто неприлично выбились из-под нее. К демонам! – Папенька вдруг невесть с чего вознамерился выдать меня замуж за своего друга, ему ровесника, даже не мага. Тот вроде как согласился взять меня без приданого, которое вообще-то у меня раньше было! И мама, услышав указ короля, за пару часов собрала меня и выкинула из дома, наказав без ее разрешения не возвращаться!

– Вот так дело! – покачала головой Шарли. – А с чего бы это такие резкие решения-то? Или он у тебя вообще… такой порывистый?

– До прошлой недели я думала, что нет более выдержанного существа, чем отец, – скривилась Леа.

В их доме никогда не звучала музыка или громкий смех, не устраивали шумные встречи друзья хозяина. Единственные, кто нарушал спокойствие респектабельного особняка на улице принцессы Евгении, это они, дети, за что регулярно и получали от отца строгие выговоры. Леанора вдруг вспомнила усадьбу тетушки Риалет, где всегда что-то происходило, кто-то хохотал, бегал, ругался, где везде и всюду играли дети, собаки и котята, где то и дело собирались компании и устраивались вечера или даже балы. Почему у них-то было не так? Ведь не сказать же, что они сильно беднее или менее знатные…

– Надеюсь, ты не из-за такой драматической ситуации оказалась на этом судне? Кстати, как оно называется?

– «Гордячка Зоя», – Шарли приняла это нежелание продолжать тему. – Нет, у меня все совсем обычно. Из всей семьи только меня можно было отправить без каких-либо потерь для этой самой семьи.

Леанора уловила нотку горьковатой иронии и вопросительно подняла бровь.

– Наследника, как ты понимаешь, не отправишь. Старшая сестра замужем, а у младшей еще не проснулись магические способности.

– Да, вариантов не слишком много. А у тебя какие стихии?

– Угадай, – улыбка вновь расцвела на лице виконтессы.

– М-м-м… – Леанора присмотрелась к новой знакомой. – Ты из Имре, у них почти всегда есть магия земли.

Шарли с готовностью кивнула.

– Эмм… вулкан?

Вулканом называли сочетание в одном человеке способностей к стихиям земли и огня.

– Нет, – Шарлотта явно повеселилась такому предположению. – Пламени во мне и искорки нет. Цунами.

«Земля и вода, – поняла Леа. – Да, вполне логично, кстати. И весьма характерно для Имре».

– Отличные способности, – кивнула она. – Особенно если живешь ближе к природе. В городе огонь и воздух куда более актуальны.

– Согласна. Но я, слава всем богам, в городе редко бываю. Мы живем в поместье, может, слышала, в паре часов от Вешта – «Натьярские дубы»?

– Я из Тишкольца. Он от Вешта в двух днях пути, а выезжаем мы редко, увы. А поместье – это потрясающе. Я часто бываю у тетушки. У них всегда так весело. Все вверх дном, но зато как-то… радостно, что ли. – «И Дени». Мысль о нем заставила улыбаться как-то особенно нежно. «Скоро увижу его. Интересно, он хоть немного скучал по мне?»

– И тебе нравится? – с пониманием заметила Шарли, опираясь на перила и глядя на почти уже полностью скрывшийся из виду берег.

– Да… пожалуй, – почему-то ужасно смутилась Леа и решила перевести тему разговора. – А у меня – камнепад.

Она всегда немного стеснялась этого названия. Слишком уж неженственным оно казалось.

– О-о, булыжники – оружие свободы? – засмеялась Шарлотта, но совсем не зло. Леа же опешила, прижав руку к крошечной, обшитой кружевом сумочке. – Прости, я просто представила, как ты где-то на улице поднимаешь в воздух целый рой булыжников и показываешь каким-нибудь хулиганам, кто тут самый опасный человек.

В голове Леаноры тут же нарисовалась означенная картинка. Пустой переулок, она, несколько бандитского вида парней, а за ее спиной десятка три булыжников с кулак величиной. Дальше в ее воображении разбойники убегали, а камни сердито летели следом. Девушка засмеялась и поделилась финалом истории. Шарлотта мигом включилась, предложив загонять их на стражу или сразу судье домой. Способы для загона предлагались самые разные.

– Эх, даже жалко, такое мне пока не под силу, – отсмеявшись, вздохнула Леа.

– Ничего, все еще впереди. Мы же едем учиться. До шестнадцати-восемнадцати лет магия только просыпается.

Все обстояло именно так. Конечно, порой появлялись молодые да ранние, но у большинства колдовские способности открывались не раньше семнадцати, когда подросток понемногу становился взрослым. Именно в последующие годы требовалось старательно развивать дар, что зачастую выматывало не меньше, чем физическая работа. Годам к двадцати пяти дар стабилизировался. Поэтому, кстати, ранние браки не поощрялись: до этого возраста непонятно, какой уровень будет у жениха и невесты. Детей предпочитали заводить от магов большей силы.

– А в указе говорилось о детях возрастом от пятнадцати до двадцати четырех лет, – вдруг произнесла Леа. Она не хотела озвучивать эту мысль, однако та сама сорвалась с губ.

– Да, – нахмурилась Шарли, вдруг став как-то старше своих восемнадцати лет. – Мне тоже это показалось странным. А у тебя есть особая магия?

Таковой называли чародейские умения, не связанные со стихиями. Леа хотела было ответить, но тут их позвали в кают-компанию, где столовались капитан с помощником и знатные пассажиры.

Публика оказалась разношерстной. Отец бы, конечно, сказал, что за редким исключением это люди не их круга, но Леанора вдруг почувствовала жгучий интерес ко всему окружающему. Куда они все плывут? Откуда? Как далеко направляются? Чем живут? Что за отношения между ними? И, надо сказать, много любопытного выяснилось. Например, семья купцов из Ласля отправилась на воды, но не лечиться, а договориться о поставках каких-то особых трав и кристаллов, которые благодаря целебной минеральной воде имеют удивительно полезные свойства. Оказалось, очень модный сейчас способ оздоровления, вот торговцы и подсуетились. Ну и отдохнуть попутно, как без этого? Дочерей опять же представить почтенной публике, неофициально, так сказать, для выхода еще маловаты – старшей едва пятнадцать стукнуло.

Двоих сидящих рядом молодых людей – Бади и Винса – такое известие порядком огорчило: барышни выглядели старше своего возраста и активно флиртовали с новыми знакомцами. Шарли тоже мило улыбалась, но с долей сдержанности, ясно показывающей повесам, что ловить здесь нечего. Леа скопировала это поведение: новая знакомая явно лучше разбиралась в жизни вообще и людях в частности.

Также на корабле плыли два мага, один на королевской службе, а другой – вольнонаемный. Выглядели оба лет на тридцать, но на самом деле, скорее всего, были постарше. На их фоне молодой человек с русыми пушистыми волосами смотрелся особенно юным. Мелкие черты его узкого бледного лица привлекали внимание каким-то дерзким, тревожным, даже болезненным очарованием, рожденным не от красоты, а от чего-то этакого внутри. Леа только глянула на него и отчего-то сразу испугалась, как случалось с ней при общении с теми, кто дворянами не был, но при этом, по выражению отца, места своего не знал. Выражалось это по-разному – слишком смелый взгляд на дочку барона или, о боги, жену, слишком высокие цены за свою работу или просто неуважение к такому достойному человеку. Во всех этих людях сидело что-то неуловимое, вызывающее, неправильное и непривычное. Разумом Леанора не могла объяснить свои ощущения, ведь этот молодой человек не делал ничего плохого, к тому же был аристократом – баронет Анталь Ференц. Он тоже направлялся на обучение в Окатавскую Магическую Академию.

– Будем учиться вместе, – улыбнулась Шарли и вкратце рассказала о них с Леа, причем так, будто они знакомы тысячу лет.

При этом из дельной информации по факту только имена и цель путешествия. Поразмыслив, Леанора пришла к выводу, что на самом деле задачей этой вежливой, дружелюбной речи было сообщить присутствующим об их статусе, намекнув на защиту семей и короля. Сообразив это, Леа с восхищением уставилась на новую подругу. Та ей подмигнула.

Анталь Ференц из-под немного опущенных век проследил за этими переглядками и кивнул.

– Почту за честь.

– Это очень хорошо, что вы, барышни, – вдруг заговорила купчиха, маора[5] Бако, – собираетесь получить профессию. Неизвестно, как жизнь-то повернется. Я еще замуж не вышла, – она с улыбкой посмотрела на мужа, – а моя семья успела трижды разориться и трижды подняться вновь. Так что пришлось и за прилавком постоять, и товар потаскать, когда на грузчиков деньжат не хватало. Без преувеличения скажу, кабы не мои умения в счетоводстве, неизвестно, как еще сложилось бы.

– Я ее в первый раз за прилавком-то и приметил, – усмехнулся неер[6] Бако. – Думал, просто наемная работница. Никак не ожидал, что хозяйская дочка. Родители же моей душеньки – купцы не из последних были.

– Не лучшее время для семьи оказалось лучшим временем для меня, – улыбнулась женщина. – И девкам своим я постоянно талдычу, чтобы учили счетоводство, подати изучали! Ни замужество, ни злато, ни титул не означают, что всегда будет хорошо, богато и покойно.

Никто и не подозревал того, насколько права оказалась маора Бако из Ласля.

Леа же, потупив глаза, с ужасом осознавала, что сейчас как раз и оказалась в том самом положении – когда не хорошо, не богато и не покойно. Ведь если маме не удастся изменить решение отца, то… то ей придется или идти замуж за этого ужасного Акоса Жакаба, или обеспечивать себя самой. Муж, если уж она выберет первый вариант… будет ли он к ней добр и уважителен? Или станет попрекать, что взял бесприданницей без титула? Более чем возможно. Но второй вариант – самой зарабатывать себе на жизнь. Леаноре стало истерично смешно. Самой? Искать работу… Как вообще люди ищут работу? Что будет с ее репутацией? Ее же потом ни один дворянин и не подумает рассматривать как невесту! Или она драматизирует? Есть же женщины-врачи и учителя. Маги опять же. Но на какую работу ее могут взять? «Боги, я же ни на что не годна!» – с ужасом вдруг осознала она.

– Полностью с вами согласна, – вещала тем временем Шарли. – В моей семье всем детям – и мальчикам, и девочкам – всегда преподавали счетоводство и отдельно по налогам и податям, в том числе и таможенным. Очень полезное оказалось знание. Сестра моя, как вышла замуж, между прочим, за графа Ваго-Беренского, так тут же пересмотрела счетные книги, как домашние, так и те, что ведут на производствах в семье ее супруга. И поверьте, немалые растраты выявились. Головы полетели! Но самое главное – доходы возросли. Особенно когда решили вопрос с пошлинами, там много интересного сыскалось. Не буду вас утомлять деталями, скажу только, что на десятую часть удалось уменьшить расходы.

Слова Шарлотты просто добили Леа. «Она же виконтесса, а знает счетоводство! Счетоводство!!!» Девушка вспомнила свои успехи в арифметике и приуныла еще больше. Сколько раз учителя ругали ее за отсутствие старания. «Голова у тебя хорошая, – не раз слышала она, – но что ж ты ее не используешь?!» Среди подруг почему-то считалось, что цифры – это… для бедных, что ли, прямо такое не говорилось, но девчонки очень многозначительно фыркали на все призывы учителей, мол, управляющий и экономка пусть этими глупостями занимаются. Какая же она дура была! Мама же не раз говорила, что даже самых лучших слуг надо перепроверять. Вот и Шарли… Она – Имре, но знает счетоводство, подати, пошлины какие-то… Ее сестра за графа вышла и даже тогда не постеснялась счетные книги проверить и на ошибки указать. Значит, ничего зазорного в этом нет, а очень даже полезно… Боги, как же ей, Леа, выжить-то в этом мире, где все оказалось не так, как она думала?!

– Обучение в магической академии – это прекрасный шанс узнать что-то новое, – продолжала Шарлотта. – Конечно, за все века наша семья накопила огромный опыт и знания, но ведь ничто не стоит на месте, надо изучать новое. Раньше что такое селекция и не знали, а теперь это одна из основ.

«Боги, я и теперь не знаю», – совсем расстроилась Леанора.

– Такой энтузиазм весьма похвален, барышня, – заметил один из магов, кажется, Мец… или Нец? – Только привносить новое вы будете, скорее всего, в хозяйство своего будущего супруга.

Леа удивленно посмотрела на мужчину, ради этого даже оторвавшись от самобичевания. «Ты посмотри, якая гадина», – вспомнилось ей выражение нянюшки. Ведь явно же хотел подсбить радостный настрой Шарли!

– Какая разница? – с великолепным изумлением та посмотрела на мага. – Если супруг будет мой, то и хозяйство его будет мое. К тому же вряд ли я куда-то уеду из Летних земель, а у нас все более-менее похоже, нет резких контрастов в климате и природе.

– Будем надеяться, что все так будет, – с насмешливой, явно двусмысленной ухмылкой отметил маг.

Леа совершенно не поняла, что за подтекст он вложил в свои речи, но задумалась на тему волшебства. Она ведь едет учиться именно магии! А значит, если она удержится до выпуска, у нее будут знания и какая-то профессия. Чародейство не считалось для дворянок занятием непристойным. Даже секретарь или домашняя учительница больше порицались. Да и статус выше. Чародейка – это женщина, гордо идущая по жизни. Деньги у них обычно водились. И несмотря на злопыхания матрон и их дочек, предрекающих «бесстыдницам» одиночество, сложностей с браком у них не возникало. Сильных магичек и волшебниц с редким даром охотно брали в супруги. Нет, даже не так… у них был выбор. И они сами – сами! – выбирали!

Эта мысль показалась Леаноре восхитительно дерзкой и совершенно чудесной. Она сама сможет выбрать! Сама!

– Убеждена в этом, – улыбнулась Шарли тем временем.

– Еще бы, – хмыкнул второй чародей, имени которого Леа не запомнила. – Вы же отправляетесь в место, где мудрый его величество собрал лучших холостяков всех Летних земель.

Шарлотта с интересом посмотрела на него, делая вид, что не замечает уже его намека.

– И правда, – покивала она. – Хорошо, что вы обратили на это мое внимание. Уверена, будет весьма полезно пообщаться с этими достойными молодыми людьми.

– И девушками, – подал голос Анталь Ференц. – Если проследить логику нашего попутчика, то стоит заметить, что и невест достойных будет немало.

– Заинтересованы? – насмешливо спросил Мец… или Нец.

Прозвучало это как-то так, что Леа невольно подумала, что не слышала раньше про баронов Ференц, а значит, скорее всего, род захудалый и бедный.

– Разумеется, – улыбнулся в ответ Анталь и посмотрел в глаза мага.

Тот не нашелся, что ответить, и молча поднял бокал.

– За прекрасных дам… особенно за присутствующих здесь.

Тост поддержали.

Глава 4

Ранее путешествие по морю представлялось Леаноре весьма увлекательным занятием. Прекрасные пейзажи, доблестная команда, интересные попутчики, галантные кавалеры, свежий воздух и стремительное движение вперед под крики чаек. На деле же… Водная гладь, с какого борта ни посмотри, выглядела совершенно одинаково – плоская, лишь немного волнистая синь нескольких не особо отличающихся друг от друга оттенков. Любоваться ею очень быстро приелось, и захотелось чего-то интересного.

Попутчики в меру своей общительности разбавляли скуку, но, признаться, от них девушка скоро начала уставать. Если маора Бако ей нравилась, то вот ее дочки выводили из себя, особенно щебетанием с Бади и Винсом. Правда, Леа быстро призналась себе, что больше всего раздражала в них беззаботность и отсутствие какого-либо желания смотреть дальше конкретно этого ухажера. Поняв это, будущая студентка магической академии вдруг осознала, что, собственно, неделю назад вела себя точно так же. Будущее казалось понятным, и самым сложным в нем представлялось поймать в женихи нужного кавалера и как-то убедить родителей дать разрешение на брак с ним. Живое, такое приятное лицо Дени вновь встало перед глазами, но если раньше ей казалось, что основная сложность в том, что они слишком близкие родственники, то теперь все стало слишком сложным. Сможет ли он взять в жены бесприданницу, ведь он не первый наследник, и из семейного состояния ему достанутся крохи? Конечно, любовь все побеждает, но… но с приданым было бы надежней.

Маги, плывущие на корабле, особо общаться не хотели, вернее, хотели, но только если говорили они. Слушать кого-то моложе себя они не желали. Исключение составлял Анталь.

Как-то они с ним столкнулись на корме. Леа разглядывала волны, расходящиеся от корабля, и пыталась подавить смутную тревогу, часто охватывающую ее сейчас.

– Вам тоже кажется, что за нами кто-то плывет?

– Что? – вырвалась из задумчивости девушка, потом поняла смысл вопроса, удивившись и испугавшись одновременно: – Как так плывет? Нас преследуют? Пираты? Другой корабль?

«Это отец!» – в панике подумала она.

Анталь явно смутился.

– Нет-нет, ничего такого. Не корабль… Извините, я пару дней ожидал отплытия в Келгаке. Ходил смотреть на знаменитый памятник морскому пегасу Тургарда…

– Работы Корнэля Галла, да, я слышала про него. Увы, посмотреть не удалось.

– Жаль, очень жаль. Такое странное существо… Но как живой. – Юноша посмотрел на барашки волн вдоль бортов. – В море все так непривычно.

Но Леа поняла, что ее хотят увести в сторону.

– Только не говорите, что вам мерещится морской пегас, – нервно хихикнула она.

– Нет, – покачал головой Анталь, – разумеется, нет. Просто пока я смотрел на него, какой-то местный, эм, энтузиаст рассказывал про всяких водных чудищ. Морских драконов, гидр, кракенов, нингенов, финфолков…

– Надеюсь, вы ему не подали, – громыхнул рядом голос Меца, шаги которого не услышали ни юноша, ни девушка, завороженные разговором.

Беседа быстро свернула куда-то на вопросы экономики и политики, и Леа сбежала. Вообще вся эта четверка – чародеи, Анталь с неером Бако – часто общались, но даже такие посиделки почему-то регулярно заканчивались ссорами между чародеями. Впрочем, держали они себя в руках крепко: магия ни разу не вступила в бой.

Так что с галантными кавалерами тоже как-то не сложилось.

Зато со свежим воздухом ожидания не обманули. Настолько свежим, что на третий день Леа начала хлюпать носом и маяться головной болью. Слава Лунному Королю, у горничной нашлись противопростудные сборы, которые им регулярно присылала тетушка Риалет. А вот с морской болезнью помогла Шарли. В самом начале путешествия она накапала им с Матишей какой-то микстуры из пузырька темного стекла и велела выпить. Судя по тому, что никакой тошноты или головокружения девушки не ощутили, снадобье работало.

– По бабушкиному рецепту, – в очередной раз отмеряя порцию Леа и себе, похвалилась Шарлотта. – Она у меня в травах великолепно разбиралась. Да и жила около старого леса, там травы всегда сильнее, чем в обычных лесах.

Леа слышала сказки про древние чащобы, мол, силой они пропитаны, волшебством, которое не изучишь в магических университетах, не разложишь на пентаграммы и заклинания. И этим всем они щедро делятся с избранными, которых лес сам выбирает, привечая все больше старые рода, всегда чуя древнюю кровь.

– А она… твоя бабка… – Леанора никак не могла собрать в кучу мысли, чтобы родить достойный вопрос. Разговор шел уже вечером. Девушка только что закапала глаза, улучив момент, когда Шарли отлучилась, – где жила?

На самом деле хотелось спросить совсем другое: была ли она избрана лесом? Она ведьма?! Ведьм очень ценили в Летних землях. Особенно настоящих, не новомодных гадалок или всяких привораживающих-отвораживающих мошенниц, а именно тех, кто имел магию не стихийную, а какую-то свою, непонятную, из старых сказаний, темную, как ночь, сильную, как жизнь.

– «Белые сады», – любовно улыбнулась Шарли. – Ее поместье. Самое прекрасное место на земле.

Лицо девушки приняло такое выражение, что Леа невольно позавидовала столь сильному чувству.

– Ты часто гостила у бабушки?

– Постоянно, – Шарлотта засмеялась, подняла руки к голове и принялась вытаскивать шпильки из сложной прически. Девушки сидели в их каюте, небольшой, но вполне уютной, и болтали. Пожалуй, вечера на корабле Леаноре нравились больше всего. – У нас поместье почти впритык к бабушкиному. Я там, считай, все детство провела.

– Звучит восхитительно. А я за город только к тетушке выезжала. – Снова вспомнился Дени, но Леа еще не была готова о нем говорить. – Тебе не кажется, что сегодня как-то сильнее качает?

– Да, ощутимо, – прислушалась к ощущениям Шарлотта. – Боишься, что поплохеет? Не переживай, я просто увеличу количество капель. Так две, а сделаю три.

– А себе одну капаешь!

– У меня желудок всегда отличался крепостью.

Леанора улыбнулась, не желая обсуждать желудки. Немного поговорив о чем-то не особо важном, подруги легли спать.

Корабль, ловя ветер в паруса, действительно двигался очень быстро. А вот чайки орали отвратно.

Ночью случился шторм невероятной силы, который подруги и корабль пережили с огромным трудом. Девушки попытались прорваться на палубу, чтобы попытаться магией успокоить море, но только получили нагоняй от Меца: необученным юницам не по силам то, с чем не справится и десяток взрослых магов.

Наутро все могли обсуждать только две вещи – собственное плохое самочувствие и то, что их отнесло совсем в другую сторону.

– Тамсин? – удивленно поднимала брови Шарли, когда бледные, изрядно позеленевшие пассажиры встретились в кают-компании. – Ничего себе!

– Мы зайдем в порт. Нужно кое-что подлатать, – капитан поморщился. – Но вам я рекомендовал бы выйти именно в Тамсине. Оттуда почти то же расстояние до Окатавы, что и от Бреакса. Вы потеряете больше времени, если вернетесь в Бреакс, чем если поедете до академии из Тамсина.

– Это имеет смысл, – подумав, кивнула Шарлотта и перевела взгляд на Леа. Та тоже наклонила голову.

– Только, – капитан на миг замолчал, потом продолжил: – Вам придется ехать через Сольгер.

– Сольгер? – переспросил Анталь.

– Да, странный он. Замок этот. В нем какую-то реликвию хранят. Осторожнее там.

Молодые люди переглянулись.

– Там опасно?

– Если попытаться скрасть это их сокровище, то определенно. Но и в целом, говорят, что место, – мужчина повертел ладонями в воздухе, – с чудинкой. Вроде как нехорошее.

– Там происходили убийства? Или грабежи? – спросила Леа с беспокойством.

– Не то чтобы…

– Так в чем странность-то? – начала сердиться Шарли, но ей так ничего и не пояснили. Мычали про какие-то непонятные явления, но лишь разожгли интерес.

– Едем, – махнула рукой виконтесса, отчаявшись добиться внятных ответов.

Леа снова кивнула, а вот Анталь отвел глаза.

Глава 5

Уже к вечеру «Гордячка Зоя» бросила якорь в порту Тамсина. Выезжать до Окатавы сейчас не имело смысла, и Шарли отправила одного из крепких слуг, которые ее сопровождали, искать приличную гостиницу или постоялый двор. Нашли что-то среднее. Леа в который раз возблагодарила богов за такую попутчицу.

– Папенька непременно сказал бы, что находиться здесь – ниже баронского достоинства, – нахмурилась Леанора и резюмировала: – Прекрасное место. Нужно обязательно поужинать в общем зале.

Почему-то подобное отец считал верхом невоспитанности.

– Мне нравится твой бунтарский дух, – засмеялась Шарли.

Так и поступили. Правда, место для барышень все равно подобрали такое, чтобы обычные посетители – самые разные люди среднего достатка – особо близко не подходили. Для Леа и это казалось верхом неприличия и радовало неимоверно.

– Знаешь, – она даже немного покраснела, – мы не очень много путешествовали. А когда все же выбирались куда-то, то по возможности останавливались в самых респектабельных гостиницах. Но ты же понимаешь, что подобное не всегда удавалось. Иногда были и постоялые дворы, и пансионы уровня пониже. Папа очень ворчал, я, хм, однажды повторила за ним, и тогда мама украдкой рассказала мне…

– Про Лунного Короля и Лунную Королеву, – понимающе улыбнулась Шарли.

– Ты тоже знаешь эту легенду?

– Все знают.

Лунный Король и Лунная Королева считались главными божествами Ланьберга. Легенды о них пересказывали с удовольствием, стараясь найти момент, когда они непременно западут в душу.

Правда, версии порой весьма отличались. В Летних землях сказывали так: каждую ночь скачут по лунной дорожке Король и Королева, не муж и не жена, не брат и не сестра. Иногда они запускают руки в седельные сумы, достают оттуда и рассыпают: она – жизнь и смерть, он – блага и горести. А порой в хмурые, безлунные ночи Король и Королева спускаются к людям, подсаживаются за столики в тавернах или на постоянных дворах и выслушивают человеческие истории. А, выслушав, одаривают счастьем или бедой, новой встречей или неожиданным шансом.

– Мне всегда казалось, – Леа уже откровенно смущалась, – что во всех этих пафосных местах такого не может случиться. Ну… они не подойдут.

– Еще бы, – ухмыльнулась Шарли, – в подобных высокомерных местах и Лунный Король с Королевой постесняются!

Девушки хихикнули.

– Я только надеюсь, что в академии будет попроще, – хмыкнула виконтесса, – а то так и будем пять лет ходить мимо друг друга с неприступными минами!

– И с ними же лежать в окопах, – засмеялась Леа.

Боевые заклинания не разбирают, кто солдат, а кто аристократ. Иногда куда удобней не колдовством защищаться, а за укреплениями отсидеться. Подготовка в магических университетах включала в числе прочего умение воевать с помощью оборонительных сооружений. Девушек окопы рыть не заставляли, что нисколько не мешало шутить на эту тему.

Подруги уже добрались до десерта – пирога с яблоками и сливами, когда в общий зал вошла выбивающаяся из общей массы гостья – невысокая стройная блондинка с прекрасной кожей, яркими губами, даже в своей юности выглядящая роскошно. Ее дорожный наряд явно стоил дорого. Прическа же, довольно сложная, подчеркивала высокий лоб, красиво вылепленные скулы и гордый профиль.

Незнакомку сопровождал средних лет мужчина, одетый прилично, но не так богато. Да и обращался он с девушкой весьма почтительно, скорее как слуга высокого ранга, чем как родственник. Они выбрали столик по соседству, но заказали исключительно напитки, которые, к слову, принес сам хозяин, подобострастно при этом кланяясь.

Не сговариваясь, Леа и Шарли наблюдали за представлением.

– Мне нравится эта барышня, – спустя некоторое время заметила Шарлотта. – Бойкая.

Блондинка действительно не прятала глаз, активно общалась, улыбалась.

– А мне тем, что не дерет нос перед теми, кто ниже, – кивнула Леа. – Мама всегда говорит: хочешь понять, что за человек, посмотри, как общается со слугами или людьми попроще.

«Кстати, а ведь отец всегда вел себя с ними равнодушно. Нос не задирал, вежливо разговаривал, кроме тех случаев, когда они наглели, по его мнению, но и никакой приязни не выказывал. Даже к слугам, которые у нас дольше, чем я живу, работали. Значит ли это…» – дальше мысль Леа додумывать не стала. Теперь ей все в отце казалось не таким, что точно не было правдой. Надо подождать, пока обида чуть уймется, а то надумает себе…

– Интересно, куда она направляется? – тем временем задалась вопросом Шарли. – Тут не так уж много мест, куда может ехать этакая дама.

Леа вспомнила карту, которую дал ей посмотреть капитан. Основное внимание на ней было уделено водным путям, но сушу тоже не забыли, отметив основные пункты.

– Туда же, куда и мы. В таинственный Сольгер.

– Уверена?

– Сольгер – судя по карте, самый приличный замок на ближайшие пятьдесят орн[7]. Ближе только мелкие деревушки. Конечно, все возможно, но я на десять из десяти уверена, что она направляется в Сольгер.

– Хм… – задумалась Шарлотта. – Капитан высказался непонятно, но явно с замком что-то не то. Тогда почему и мы, и она туда едем?

– А мы туда не едем, мы едем мимо, но тут до Академии, по сути, одна приличная дорога. Сначала до Сольгера, потом по мосту через Липель и до академии. Постоялых дворов на пути мало, и наша задача, если этот Сольгер такой уж странный, там не останавливаться.

– А как же бунтарский дух? Таинственный замок, неизвестное сокровище, странные происшествия в нем, а?

– Настолько странные, что даже сплетники не определились, убийства это или кражи.

– Так таинственней!

– И странней.

– И артефакт неизвестней, – засмеялась Шарли. – Слушай, что-то Лайх пропал. Неужели так трудно нанять карету?

Один из слуг виконтессы действительно никак не возвращался.

– Во! И Лайх пропал, – добавила Леа. – А ты говоришь! Мы еще до замка не добрались, а удивительное уже с нами.

– Добрый вечер, ла-ориты, – заговорившись, подруги пропустили момент, когда заинтересовавшая их блондинка поднялась и подошла к их столику. – Я приношу свои извинения, что врываюсь в вашу беседу, невольно ее услышав. Знаю, в приличном обществе так не поступают, но дорога диктует свои правила. Вы позволите мне составить вам компанию?

На секунду девушки опешили, переглянулись, потом одновременно указали на пустующий стул и произнесли что-то вежливое, но невнятное.

– Виконтесса Кларисса Зилийская, – представилась незнакомка. – Начальник охраны моего батюшки Бенс Тох.

Мужчина встал за спинкой ее стула и поклонился при этих словах.

– Неер Тох, благодарю вас за заботу.

Начальник охраны кивнул и, поняв намек, ретировался к прежнему столику. Шарли с Леа тем временем вспоминали, где слышали про виконтов Зилийских. Обеих заставляли учить генеалогию всех более-менее значимых родов страны. Данная семья вполне подходила под это определение. Жили они, кстати, на самом севере Летних земель. Даже, кажется, частью их территории располагались в Зимнем княжестве.

Шарлотта представила обеих девушек и для затравки разговора бросила:

– Как далеко вас завела дорога, виконтесса.

– О, прошу вас, для друзей просто Кларисса, – мило улыбнулась блондинка. Прозвучало заученно, но кто без греха? – Я направляюсь согласно указу его величества в Окатавскую Магическую Академию.

– О-о, – протянули девушки и переглянулись.

– Похоже, общество действительно будет достойным, – вспомнив недавний разговор на корабле, заметила Шарли и пояснила: – Мы тоже туда едем.

– Я так и поняла, невольно услышав ваш разговор, – Кларисса извиняюще улыбнулась. – Поэтому и позволила себе подойти. Мы с сопровождающими завтра собираемся выехать к Окатаве и будем рады спутникам. Дороги тут не самые безопасные, так что чем больше караван, тем безопаснее.

Идея понравилась Шарли, а вот Леа, понимая все плюсы, почувствовала недовольство. Мир продолжал меняться, и в нем появлялись все новые и новые люди.

Тут появился Лайх, где-то по пути хлебнувший горячительного («Да что вы, барышня, один глоток всего! Для сугреву! Ветер какущий!»), и доложил, что нанял две кареты.

Повозка Клариссы стала третьей. Она собиралась ехать отдельно из-за проблем со спиной: ей часто требовалось лежать и помощь горничной. («В детстве упала с лошади, до сих пор иногда ужасно болит, но мы будем встречаться вместе за столом!»)

Утром Шарлотта о чем-то долго говорила с маорой Бако и передала коробку из груза с зеленой маркировкой. Но пояснять Леаноре ничего не стала, лишь загадочно улыбнулась.

Глава 6

Когда утром рассаживались по каретам, Леа отчего-то обратила внимание, что в карету Клариссы усаживается и ее горничная – хмурая, бесцветная девица с небольшим дорожным чемоданчиком с весьма характерными замками. Такие для ерунды не делают. Девушка прислушалась, хотя понимала, что стоит далековато. К тому же вполне естественный для постоялого двора шум мешал, но потом… Несколько месяцев назад она с семьей ходила на оперу. Там потрясающей красоты актер пел арию, меняя голос с почти женского до уверенного мужского тенора. При этом чистота звука оставалась все той же, поистине достойной королевской труппы. Сейчас Леа показалось, что она вновь слышит его, этот чудесный голос, потрясший ее до основ. Он будто отодвинул все остальные звуки и пел в полной прозрачной тишине. Так же переливался с женского в мужской, вызывая восторг и обожание… Как же потрясающе! Потрясающе – и совершенно невозможно. Ощущение прошло, а девушка заработала толчок от Шарлотты, намекающий на то, что дорогая подруга застыла перед каретой как истукан. Звуки постоялого двора с суетящимися людьми и фыркающими лошадьми тут же вернулся.

Тряхнув головой, ошарашенная Леанора устроилась на сидении, пытаясь осознать случившееся. Что произошло-то? Нет, она догадывалась, но слишком странно все.

«Что ж, мне обещали странно, – посмеялась она про себя. – А мы еще на подступах к Сольгеру».

Дождь начался через три-четыре часа после обеда. Да какой! Будто тот шторм, который едва не угробил «Гордячку Зою», увязался за подругами. Полыхали молнии, гремел гром, ржали перепуганные лошади, по крышам карет долбили тяжелые капли, чем дальше, тем больше звучащие как камнепад. Гор рядом, слава богам, не наблюдалось, но даже густой лес не спас от погоды: дорога слишком широкая, ветви деревьев не смыкались над ней. Тем не менее кучера подхлестывали лошадей. Встать в грозу в таком месте никому не хотелось.

– Как я уехала из дома, так это все не прекращается, – покачала головой Леа, с обреченным выражением глядя в окно. – Будто боги проверяют мою решимость.

– И как? – заинтересовалась Шарли.

– Страшно.

– Мне тоже, – вздохнула попутчица. – Зато больше ценить будешь.

Удивленная, Леа посмотрела на подругу.

– Представь, что для того, чтобы поступить в академию, тебе нужно было бы просто перейти дорогу. М? – сделала она паузу, чтобы дать воображению Леаноры время. – А после такого пути ты раз сто подумаешь, если вдруг захочется вернуться.

Лес и дорогу осветила очередная молния. Леа показалось, что она увидела звериную морду в ветвях. Почудится же… Но видение оскаленной пасти так и стояло перед глазами. Девушка понимала, что, скорее всего, у нее воображение расшалилось, но было все равно жутковато.

– Пока добраться бы, – признавая правоту Шарли, пробормотала она. – Слушай, насчет Клариссы… Ты же не думаешь, что она… ну…

Леанора сделала неопределенный жест рукой, надеясь, что подруга тоже вспомнит разговор про Лунного Короля и Лунную Королеву. Шарлотта не подвела:

– Не думаю, – она немного помолчала. – Не похоже. Знаешь, это было бы слишком. Так не бывает. Наверное. Да и не расспрашивала она ничего. Просто договорились о совместном путешествии.

– Пожалуй, ты права, – облегченно вздохнула Леа. Ей, конечно, хотелось встречи с Лунной Королевой и Лунным Королем, но не так же!

– Я бы даже поставила больше на риксов.

Риксы считались мелкой нечистью, которая принимала облик людей, чтобы выманить у них ценности, от чисто материальных вроде пищи или злата до куда более значимых – обещания или магической силы. Иногда рассказывали, что риксы заводили спутников в ловушку, где их ждали чудовища пострашнее.

– И ты согласилась ехать с ними?! – ахнула Леа, которой подобное и в голову не пришло.

– В гостинице была защита от нечисти.

– Где?

– Помнишь вот такие знаки? – виконтесса дыхнула на стекло кареты и быстро нарисовала на нем сложный символ из нескольких пересекающихся под разными углами линий. – На стенах почти под крышей.

Леанора наморщила лоб, вспоминая.

– Я помню там только пучки из ветвей с черными ягодами.

– Это бузина. Лучшее средство от нечистой силы. А знаки – это дополнение. Я знаю, в городе такие обереги редкость, но в деревнях никто этим не пренебрегает. И работает не хуже, чем защитные чары дипломированных чародеев!

Обдумав эту мысль, Леа спросила:

– Поэтому ты решила, что Кларисса не может быть риксой?

Шарли пожала плечами.

– Очень сомнительно. Так можно от каждого путника шарахаться. И все же… – и она пододвинулась ко второму окну и, дыхнув на него, нарисовала такой же символ. Леа сглотнула.

Тут карета резко ускорила ход. Неужели лошади тоже почувствовали зверя или что похуже? Леанора обхватила себя за локти и приказала себе не паниковать. И тут же взвизгнула, когда гром раздался прямо над ними. Даже Шарлотта не удержалась от вскрика. Потом, правда, прошептала несколько слов, которые юной барышне знать никак не полагалось. Леа на всякий случай их запомнила.

– Почему они так гонят? Дорога же мокрая, – заволновалась виконтесса.

– Не знаю, но я в целом с ними согласна.

– Как бы лошади себе ноги не переломали. – Девушка попыталась выглянуть из окошка, чтобы спросить у кучера, но Леа втянула ее обратно.

– Не высовывайся, вдруг камень какой…

– Ты что-то увидела, да?

Она и хотела бы соврать, но не смогла.

– Зверя. Возможно, ветки, но…

Выслушав, Шарлотта полезла в дорожную сумку и достала два огнестрела – богато украшенные трубки с какими-то странными деталями, назначения которых Леа не знала, изгибались, образуя ручку. Внутри хранилось несколько заклинаний магии огня, которые посылались в цель при нажатии на курок. Удобное оружие для тех, кто не может использовать магию и не хочет подпускать врага близко.

– Умеешь пользоваться?

Шарли уверенно проверила огнестрелы и протянула один из них спутнице. Перепуганная, Леа замотала головой. Натан лишь однажды показывал сестре, как из них стрелять. Виконтесса тяжело вздохнула.

– Обязательно надо научиться.

– Ты думаешь… на нас собираются напасть? Поэтому возничие ускорились?

– Ничего я не думаю. Я просто хочу быть готова. Имре не сдаются!

Леа кивнула и, поколебавшись, достала из кружевной сумочки заветный булыжник размером с пудреницу, сжала его и постаралась настроиться.

– Ты собираешься им кидаться во врагов? – не веря себе, спросила ошарашенная Шарлотта. На ее лице отразилось нелицеприятное мнение о подобной идее.

Булыжник медленно, как подбитая птица, поднялся на пару ладоней вверх, чем вызвал у виконтессы восхищенный вздох.

– Ты уже можешь управлять своей магией!

– Немного, – вздохнула Леа.

Булыжник вернулся ей в руку, но теперь связь с ним стала крепче.

– Я могу отправить его на большой скорости на несколько шагов вперед. Это почти не отличается от хорошего броска, но возвращается он сам, – девушка криво ухмыльнулась. – Не особо аристократично и женственно, да?

– Если это действует, какая разница?! Только надеюсь, скорость больше, чем сейчас была?

– Конечно, это вверх – трудно, а горизонтально – просто. Хоть и больше похоже на обычный бросок, – засмеялась Леа. – Зато меткий.

Шарли тоже ухмыльнулась и тут же посоветовала:

– Я бы на твоем месте заострила один край.

Ее спутница вопросительно подняла брови.

– Ну, знаешь, как древние люди делали, когда еще в пещерах жили. Отбивали с краю так, чтобы получился нож или что-то вроде.

Наморщив лоб, Леа вспомнила, как их с гимназической группой водили в музей, где показывали всякие орудия труда и оружие древности. Девушке с трудом верилось, что когда-то люди в самом деле так жили, но камни действительно выглядели обработанными: будто от них ударами откалывали небольшие куски, пока не образовалась режущая кромка нужной формы. А ведь идея и правда хороша…

– Может, даже с двух краев… – промолвила Леанора.

Девушки поулыбались друг другу и откинулись назад, прячась в тени. Тучи как-то незаметно разошлись, и луна засветила прямо в окно. Стук подков по булыжникам казался барабанной дробью, как перед появлением антагониста в опере. Вдалеке завыли какие-то звери или чудища. Виконтесса покрепче сжала огнестрелы. Леа снова проговорила в голове формулу заклинания.

– Сцена подготовлена, – пробормотала Шарли. – Время выхода злодея.

Леанора нервно хихикнула: подруга будто прочитала ее мысли.

Время шло, напряжение нарастало, а девушки уставали быть в нем.

– Что-то он задерживается…

Поколебавшись, Леа потерла свободной рукой заболевшие глаза, чувствуя, как привычно мутнеет мир, на миг сжала веки крепко-крепко, потом нехотя открыла – вроде получше – и полезла в потайной кармашек. Дамы, а тем более барышни, редко носили часы. Для нее же они были жизненной необходимостью.

– Всего девять, – заметила Леа недоуменно.

– Что? А, – Шарли недоуменно посмотрела на темноту за окном. – О! Мы ведь на островах. Тут другой часовой пояс. Плюс два часа.

– Точно, – мысленно Леа выругалась и посмотрела на невзрачное колечко, не подающее никаких сигналов, хотя должно было бы! – Значит, уже одиннадцать. Как-то мы не учли это…

«Всего час остался», – в панике подумала Леанора, опять ощущая, что в глазах мутнеет.

– Да, поздновато… О, смотри! – Шарли подалась к окну, забыв про осторожности.

– Что там?

– Замок. Здоровый какой!

Замок и правда впечатлял размерами. С зубчатыми стенами, он, как и положено, вырастал из самого высокого холма на местности. Это добавляло ему внушительности и грозности. Башни разных форм – круглой, квадратной и даже шестиугольной – стояли часто, готовые отразить любое нападение. В темноте не удавалось разобрать, какого цвета камень, но казался он темным, почти черным, что вряд ли соответствовало истине.

– Какой-то он… зловещий, – поделилась Леа. – Еще и луна эта…

– А представь, если была бы поздняя осень. Деревья без листьев, воронье и дождь…

Девушка передернула плечами, отгоняя столь яркую картинку.

– Дождь не заставит себя ждать.

Тучи отступили, но не сдались, выжидая удачного момента, чтобы перейти в наступление.

Леанора вспомнила карту:

– Сдается мне, это Сольгер.

Подруги еще раз внимательно оглядели мрачное великолепие замка. По крыше предупреждающе застучали тяжелые капли. Выбора судьба девушкам не предоставила.

Глава 7

Лошадей зловещий вид замка явно не смущал. Они рвались вперед без всяких понуканий. Зубчатые стены все приближались. Мост надо рвом оказался опущен, а вот ворота закрыты. Огромная башня над ними, будто чудище, поглощала дорогу. Девушки уже подумали, что придется остановиться и стучаться, долго объясняясь с охраной.

Однако стоило каретам преодолеть середину пути по холму, как тяжелые створки медленно поползли в стороны, решетка поднялась и вовсе шустро. Отчего-то такая готовность показалась еще более пугающей.

Вот уже кони зацокали подковами по замощенному двору. Кучер спрыгнул со своего места и открыл дверь экипажа.

– Барышни…

Переглянувшись, девушки ступили во внутренний двор замка Сольгер.

– Почему так гнали?

– Так эт-та… Сольгер же.

– И что?

– Так тута, эм, всегда так. Да-да, лошади перед ним постоянно чёй-то пугаются и гонят, гонят, даже подхлестывать не надо. Нежить, небось, какая обитает рядом. Али звери, – кучер поежился и бросил боязливый взгляд на замок.

Девушки переглянулись. Большой двор плохо освещался несколькими факелами. Ощущение близкой опасности не отпускало. Шарли передернула плечами.

– Что ж, в таком месте нас обязательно должен ждать какой-нибудь мрачный темный маг, – она улыбнулась, давая понять, что шутит. Наверное.

– Или прекрасный принц, – Леа была настроена более оптимистично. – Возможно, заколдованный.

Двери замка распахнулись, явив за собой освещенный холл. К девушкам кто-то шел. Кареты Клариссы и сопровождающих еще только въезжали во двор.

– Еще возможно убийство, – с деланным равнодушием заметила Леанора, продемонстрировав подруге порочную склонность к низкой литературе (где это видано, чтобы девушка дворянского происхождения читала новомодные, почти что скандальные детективные романы!). Шарли понимающе усмехнулась.

– Тогда еще обязательна кража, – призналась в той же любви она.

Подруги невольно придвинулись друг к другу.

– Приветствую дорогих гостей замка Сольгер! – женский голос звучал угрожающе дружелюбно. – Бедняжки, вы, наверное, так устали! Идемте-идемте, мои дорогие, вам совершенно необходимо отдохнуть!

Их встречала пожилая, одетая как экономка или старшая горничная женщина. Шарли попыталась объяснить, кто они такие и почему рискнули приехать в замок незваными, но та только замахала руками.

– Без сомнения, вы абитуриенты магической академии. Владельцы Сольгера давно заключили договор, чтобы следующие до нее студенты и поступающие останавливались здесь. Не дело приличным молодым людям и девушкам ютиться по этим ужасным постоялым дворам! Неприемлемо! Не волнуйтесь, я все понимаю. Сейчас вас проводят до ваших покоев. Примете ванну. Поздний ужин принесут прямо в комнаты. Завтрак у нас в десять. Я предупрежу ваших горничных. Можете не сомневаться, будет очень удобно и комфортно. Это же Сольгер!

Втроем они вошли в высокие двери замка. Шарли как раз уточняла, как уважаемая маора узнала об их приезде. Леа же вертела головой, пытаясь охватить взглядом все вокруг, – металлические накладки на створки с каким-то сюжетом, холл с охотничьими мотивами в виде голов животных, еще одни двери, уже без железа, зато с резьбой на дереве, факелы, как обычные, так и с магической начинкой – огня не видно, только ровный свет.

Второй, более светлый зал представлял собой еще один холл, только в этот раз прекрасно освещенный. Именно отсюда шла лестница наверх. Леа вдруг испытала сомнения, что сможет подняться по ступенькам, типично высоким для замковой архитектуры. После целого-то дня в карете… Мысленно девушка застонала. Внешне же оправдывала паузу в разговоре разглядыванием подставок под магические светильники. Их воткнули прямо перед перилами, будто уличные фонари, а форму придали причудливую: будто как-то растение с большими цветами обвило столб. Красиво.

В этот момент стало слышно, что кто-то спускается со второго этажа, и скоро девушки увидели троих юношей примерно одного возраста. В первую очередь взгляд останавливался на брюнете, идущем по центру. Среднего роста, совершенно не толстый, он тем не менее казался весьма основательным, как бык среди гончих. И лицо – привлекательные черты создавали ощущение внутреннего огня, сдерживаемого исключительно силой воли. Леаноре он показался похожим на демона, а Шарли – на дикого зверя, то ли медведя, то ли волка. В свете фонарей глаза казались совершенно черными, хотя на деле наверняка были карими.

Молодой человек справа от него представлял собой просто удивительный контраст. Высокий, худощавый, если не сказать тощий, рыжий. Если у первого, против моды, волосы были коротко подстрижены, то второй отрастил их почти до середины спины, забрав сейчас в низкий хвост. А вот лицо – бледное, с неизбежными веснушками, скуластое – можно было назвать разве что интересным, но никак не симпатичным.

За этими колоритными незнакомцами Леа не сразу обратила внимание на третьего, идущего вроде и рядом, но чуть поодаль. Будто анекдотические истории про девушек – блондинку, брюнетку и рыжую – перевернули: этот юноша имел светлые волосы. «Полная подборка», – усмехнулась она про себя, завороженно рассматривая миловидные черты. Слишком миловидные для парня, на ее вкус, но цепляющие.

Никто еще не успел что-то сказать, как в холле появилась виконтесса Зилийская. По лицу светловолосого юноши скользнула ироничная ухмылка, он тоже явно вспомнил что-то анекдотическое.

– Кларисса! – в этот момент выпалил рыжий, потрясенный встречей.

Блондинка же посмотрела на него странным, печальным взглядом и в следующее мгновение начала заваливаться на бок. Сопровождающая ее горничная вскрикнула, подхватила госпожу, но явно была не в силах удержать тело. Впрочем, лишь секунда потребовалась рыжему, чтобы оказаться рядом и принять на себя ее вес.

Леа мысленно застонала и прислонилась к светильнику-фонарю, с ужасом представляя бедлам, который сейчас начнется. И он начался. Все засуетились над упавшей в обморок девушкой, заквохтали на разные голоса, появились какие-то новые люди из слуг, что-то тут же опрокинули.

– Интересно, кто из них мрачный темный маг, а кто прекрасный принц? – припомнила недавний разговор Шарли.

– Главное, чтобы без убийства обошлось, – покосилась на обморочную Клариссу Леа.

– Госпожа… – к ней подобралась совсем еще юная служанка и робко позвала.

Та с готовностью перевела на нее взгляд.

– Позвольте, я провожу вас в покои, пока тут все… устаканится.

Мысленно Леанора возблагодарила богов и дернула Шарли к себе, кивнув служанке.

– Веди.

Признаться, обе барышни испытывали невольное смущение, что оставили армию спасителей обморочной дамы ради приземленных потребностей, однако не передумали.

– Веселенькое начало визита, – пробормотала Шарли. Леа согласно угукнула.

Выделенная комната оказалась немалых размеров, с большой удобной кроватью и собственной ванной, явно модернизированной совсем недавно. Из неприятного – их с Шарлоттой покои находились в разных концах коридора.

Леа хватило на то, чтобы дождаться Матишки и убедиться, что с ней все в порядке. Отправить ее узнать, все ли хорошо с Клариссой. Пока ждала, закапала глаза, подправила амулет, подсказывающий ей, что скоро полночь, и умылась. Получив утвердительный ответ, Леанора почти сразу уснула.

Ни она, ни Шарли не увидели, что почти через час после их приезда в замок прибыл еще один человек.

Анталь Ференц застыл в первом холле, не обращая внимания на суетящихся слуг. Стягивая перчатки, он со странным тревожным выражением лица вглядывался в открытые двери, будто видел драму, разразившуюся во втором зале чуть меньше часа назад. Кто-то из горничных даже проследил, куда он смотрит, но сейчас там ничего не происходило. Лишь кружились в свете магического фонаря невидимые с этого расстояния пылинки.

Наутро Леанора, постанывая от ноющих мышц, в том числе в тех частях тела, кои приличным девушкам упоминать нельзя, пришла к выводу, что путешествие в карете на удивление совсем не так комфортабельно, как на корабле. Потом она вспомнила шторм и решила, что в целом и в экипаже вполне себе неплохо.

– Госпожа Леа! – Матишка, разбудившая ее, подготовила все для умывания и теперь пыталась заставить девушку подняться. – Такой странный замок! Такой необычный!

– Да? – Будущая студентка вставать совершенно не хотела, хоть и понимала, что пора. Все же это не гостиница и не корабль. Нельзя злоупотреблять гостеприимством. – И в чем же?

Но немного еще понежиться в такой удобной кроватке можно же… чуть-чуть, честно-честно.

– О-о-о, – округлила глаза и губы Матиша, заправляя в чепец выбравшуюся наружу русую прядку. – Увидите!

– Да знаю я тебя, небось, ничего нет! Или какая-нибудь ерунда!

– А вот нет! – возмутилась горничная весьма правдоподобно. – Там такое!!! Просто о-о-о-о…

– Да что такое?

– Ой, вода уже остывает! – хихикая, Матишка умотала в ванную комнату.

– Мерзавка! – бросила ей вслед хозяйка и, тоже посмеиваясь, все-таки выползла из кровати.

Впрочем, когда после всех положенных утренних ритуалов она все же вышла из комнаты, намереваясь спуститься к завтраку, поняла, что в этот раз шустрая служанка ее не обманула.

От удивления Леа вообще застыла посреди коридора, с благоговением, восторгом и некоторым ужасом глядя на стены. Как она вчера умудрилась не увидеть это совершенство?

Большую часть площади стен – от пола и до высоты человеческого роста, даже, пожалуй, чуть выше – заполняли фрески. Красивые и необычно реалистичные. Леа никогда такого не видела. Сюжета не обнаружила, просто люди – мужчины, женщины всех возрастов, от молодых до стариков, в нарядах разных эпох – смотрели на проходящих по коридору. Кто-то в анфас, кто-то в профиль, некоторые закрывались веерами, другие – масками или забралом. В основном же лица были открытыми и, что удивительно, не искусственными, как в храмах, а очень живыми. Встречались и красивые, и неприятные, и обычные или с какой-то характерной особенностью вроде родинки или шрама.

В какой-то момент Леа стало казаться, что изображенные на фресках реальны и смотрят на нее, наблюдают как за актрисой или каким экзотическим животным в зверинце. Стало неуютно и даже страшно.

Пытаясь преодолеть это неприятное ощущение, девушка сделала осторожный шаг к стене. Ей почудилось, что все персонажи с фресок проследили взглядом за ее маневром и теперь осуждают. Тем не менее она протянула руку и робко коснулась поверхности стены. Холодная…

Стало полегче: живые не бывают такой температуры. Осознав эту мысль, Леа укорила себя за мнительность и провела ладонью по стене. Пальцы коснулись рукава одной из изображенных женщин. Простое лицо, с румянцем, пухлыми губами и тревожными глазами. Одета скромно. Совсем не так, как ее соседка. Вот у той наряд отличался особой роскошью – синий бархат с жемчугами, перо на вычурной шляпке. А сколько украшений! Вот такой браслетик Леа не прочь была бы примерить… Проклятье, ей кажется или здесь стена теплее?! Как будто она и правда коснулась чьей-то одежды?

Девушка, сама ужасаясь собственным мыслям, перевела взгляд на лицо дамы в синем бархате. Та смотрела прямо на нее и предвкушающе, зло улыбалась. Леа отпрыгнула назад быстрее, чем кролик, и налетела на кого-то. Вскрикнув, она скакнула в другую сторону, одновременно разворачиваясь, готовая сопротивляться до последнего.

– Прошу прощения, если напугал, – Анталь с едва заметной иронией наклонил голову и веско добавил: – Леа.

Той же казалось – сердце выскочит из груди. «Хорошо хоть декольте неглубокое, ловить по полу не придется», – мысль насмешила и помогла немного успокоиться.

– Анталь! – через силу засмеялась девушка. – Вы тоже здесь? Я вас не услышала.

– В самом деле? – поднял он брови. – Я что-то такое и подумал. Вы очень увлеченно рассматривали фрески. – Юноша перевел взгляд на стену, явно любуясь. – Впечатляет, не правда ли?

Леанора с трудом сглотнула.

– Я… сказала бы, что пугает.

– В самом деле? – покосился на нее Анталь. Потом снова посмотрел на стену. – Хотя, возможно, вы и правы. Наверное, дело в том, что фигуры изображены в человеческий рост – не больше, не меньше.

На это Леа только сейчас обратила внимание.

– Наверное, – кивнула она, потихоньку успокаиваясь. – Очень реалистичные изображения.

– Да, фрески весьма искусны, – согласился Анталь и протянул руку к нарисованному высокому брюнету в костюме прошлого века справа от дамы в синем. Леа замерла в ужасе. Но юноша спокойно поводил кончиками пальцев по рисунку где-то уровне груди и локтя. – Да, удивительная работа. Пожалуй, даже слишком хорошая для того, чтобы быть ровесницей замка.

– Что вы имеете в виду?

– Похоже на новодел.

– Максимум сто-сто двадцать лет, – глубокий, очень мужской голос был незнаком, и Леа в который раз за сегодняшнее утро вздрогнула.

Глава 8

Как оказалось, говорил молодой человек, которого она видела вчера на лестнице, – брюнет с демоническим лицом.

– Судя по манере живописи. Позвольте представиться. Матьяш Варга. Еду в Окатавскую Магическую Академию.

В ответ Анталь назвал их с Леа имена. Девушка сделала книксен.

– Разбираетесь в искусствах? – спросил Ференц после положенных по случаю знакомства слов.

– Немного. – Матьяш подошел ближе, уставившись на рыжеволосого мужчину, изображенного рядом с тем высоким брюнетом, которого рассматривал Анталь. – Такая реалистичная манера появилась только в прошлом веке.

– А как же Корнэль Галл? – сама не ожидая от себя, спросила девушка. – По-моему, вполне похоже на его работы.

– Корнэль Галл, – поморщившись, ответил Матьяш, – гений, каковых единицы. Здесь оба этажа в этих фресках, вряд ли у них нашлось столько гениев, да еще во времена, когда этот замок строился. Тогда все больше об обороне думали, а не об искусстве.

– Предлагаю узнать у хозяев, – примирительно улыбнулся Анталь. – К тому же время завтрака уже подходит, – и предложил локоть Леа.

Девушка с радостью ухватилась за него, потому что Матьяш все еще пугал ее. Ференц тем временем поверх ее головы насмешливо улыбнулся ему и будто невзначай бросил:

– А этот рыжий мужчина на фреске весьма похож на вашего друга, не так ли? Этьен, кажется, так его зовут?

Матьяш вновь поморщился.

– Да, Этьен Плеймонд. Мы не столько друзья, сколько соседи.

Все трое направились к лестнице. Леа оказалась между мужчинами, что ее не особо обрадовало.

– Очень приятный молодой человек. Мы вчера немного пообщались, – пояснил Анталь девушке и снова посмотрел на нового знакомого. – Вам повезло. У нашей семьи в соседях или сплошь унылые зануды, или совершенно отвратительные типы. А Этьен производит наиприятнейшее впечатление.

– Вот именно, производит, – буркнул Варга. – В смысле да, он умеет показать себя с хорошей стороны.

– Важное умение, не правда ли? – с совершенно непонятным выражением лица заметил баронет.

Леа начала подозревать, что упускает что-то важное. По крайней мере, злость Матьяша она ощущала почти физически.

– И кстати, Сандору он тоже понравился.

– Кому? – одновременно спросили собеседники.

– Виконту Александру Чарду. Он сказал, что вы тоже уже познакомились. О, кстати, а вот и он, – юноша кивнул куда-то вперед, и Леа заметила у самого верха лестницы еще одного молодого человека.

Им оказался вчерашний блондин, показавшийся девушке излишне миловидным. Сейчас она не поменяла своего мнения, разве что в этот раз отметив великолепную осанку и изящный поворот головы. «Будто позирует для портрета», – мысленно хихикала Леа, пока длился неизбежный ритуал знакомства, в который, как брошенное умелой рукой копье, врезалась Шарли, как всегда веселая, активная и полная идей. Все вновь закрутилось вокруг нее.

Леанора на миг отвлеклась, заглядевшись на ближайшие к лестнице фрески. Закованные в броню рыцари отважно охраняли коридор и вели себя как положено благопристойному рисунку, а вот лохматый бард в зеленом, притулившийся со своей лютней рядом, самым наипохабнейшим образом подмигнул девушке. Она вздрогнула, не сразу сообразив, что это игра света и тени.

Ее дерганье заметил Анталь и, как ни странно, стоящий с другой стороны Сандор. Правда, этот ограничился лишь вопросительным взглядом.

– Вас что-то беспокоит, Леа? – вежливо уточнил причину ее телодвижений первый.

– Нет… В смысле да. Я порой, эм, весьма впечатлительна. Мне кажется, что изображенные на фресках, – девушка поколебалась, озвучивать ли свои видения, и не стала вдаваться в подробности, – смотрят на меня.

– О, это известный эффект. Есть такие мастера, – охотно начал рассказывать Матьяш. – Суть этого фокуса в том, что на самом деле взгляд персонажа направлен просто перед собой. И разумеется, художник должен нарисовать так, чтобы человек на картине казался не плоским, а объемным. И вот когда эти два фактора сочетаются, то кажется, что даже при перемещении зрителя нарисованный персонаж всегда смотрит на него. Причем если в комнате находятся несколько человек, это ощущение будет у каждого. Тот, кто создавал эти фрески, весьма постарался, я считаю. Практически каждый изображенный выписан с этим эффектом. Даже меня оторопь берет.

«Это он тебе еще не подмигивал», – мысленно проворчала Леа.

Компания шумной толпой отправилась на поиски столовой, которые, впрочем, не затянулись: слуги проводили прямо до нее. Около самых дверей они встретили Клариссу. Выглядела она неплохо. Более того, активно препиралась с рыжеволосым юношей. «Этьен Плеймонд, – вспомнила Леа. – Его зовут Этьен Плеймонд. Сосед, но не друг Матьяша».

– Не поддавайтесь его обаянию, виконтесса, – сразу после приветствия заявил тот, кивая на рыжего. – Он четвертый сын у своего отца. Да и уровень магии оставляет желать лучшего.

Сказано было приятельским, подначивающим тоном, но Этьен вспыхнул весь: даже уши покраснели.

– Матьяш! – возмутился он. – Вечно ты все вывернешь! Мы просто общались!

Но взгляд, который юноша бросил на Клариссу, выдал его с головой.

– Мы с милым Этьеном, – та улыбнулась вполне дружелюбно, – путешествовали вместе на корабле. Видели удивительно красивые места.

Матьяш тем временем предложил ей локоть, как совсем недавно Анталь – Леаноре, и повел ее в столовую, увлеченно слушая рассказ девушки.

Этьен понуро поплелся следом.

«Да-а, они явно переоценивают наш голод, – подумала Леанора, оглядывая многочисленные яства, которых никак не ожидаешь на завтрак, например, жареную утку или фаршированные перцы. – Хотя… – судя по взглядам молодых людей, они явно одобряли такой подход. – Натан тоже вечно голодный, сколько ты его ни корми».

Столовую оформили в классическом стиле: дубовые прямоугольные панели, огромный камин, в котором можно зажарить кабана, гобелены с охотой на стенах, тяжелые люстры, а в самом конце большущий гонг, которым раньше созывали на трапезу.

Во главе стола из темного дерева сидел, а сейчас уже поднялся худой, несколько даже болезненный мужчина старше гостей лет на десять. Темные волосы, неприятно неправильные, но при этом тонкие черты на бледном лице создавали образ дворянина, но не избалованного и пресыщенного, а честно служащего на своем месте.

Мужчина представился Джаносом Хэри.

– Замок принадлежит моему дяде по отцу, но он предпочитает нашим краям столицу, что и понятно, – через силу улыбался он и, убедившись, что дамы сели, опустился на стул и сам. – Я же занимаю в замке Сольгер пост управляющего, чем и обязан радости знакомства с будущей магической элитой страны. Прошу вас, располагайтесь, как вам удобнее, и угощайтесь. Если будут какие-то особые пожелания, обращайтесь к слугам, они будут рады помочь вам.

Судя по длине стола, его создавали для многолюдных пиров, однако сейчас накрыли всего несколько мест. После того как все уселись, обнаружилось, что два прибора лишние.

– Мы ждем еще пару гостей. Они прибыли под утро и, возможно, решили обойтись без совместного завтрака.

Присутствующие принялись за еду, кроме Сандора, который посмотрел на управляющего и произнес:

– Лаор[8] Хэри, – голос у него оказался приятный, явно поставленный, – мы искренне благодарны вам за гостеприимство. Оно поражает воображение, как и сам замок. Хотел бы я, чтобы у нас было побольше времени, чтобы его осмотреть. Даже жаль, что мы должны в скором времени вас покинуть.

И он потянулся к бокалу с малинового цвета жидкостью. Вина на завтраке не подавали, так что, скорее всего, какой-то морс.

– У вас будет такая возможность, – небрежно обронил Джанос. – Видите ли, вчерашний дождь мало того, что не унялся, так еще и размыл мост через Липель, и, увы, пока его не восстановят, надежной переправы к академии нет.

Девушки переглянулись. У Леаноры появилось неприятное чувство захлопывающейся ловушки.

– Вот как? – неприятно удивился Сандор. – Я слышал, этот мост – одно из самых древних сооружений в своем роде и незыблем до сих пор. Как сказал бы мой батюшка, умели раньше строить. Так что же случилось?

– Наш мост действительно один из древнейших, – ответил улыбкой управляющий. – Монументальное сооружение, гениальное в инженерном плане. Все это заставляет нас относиться необычайно внимательно к его состоянию. К сожалению, время беспощадно, а Липель только кажется смирной. Регулярно эти двое пробуют на прочность то одну опору моста, то другую, и небольшой ремонт становится неизбежен, в первую очередь для того, чтобы он не стал большим. Не волнуйтесь, день-два, и дорога снова станет проходимой.

Леа вдруг подумала, что можно было бы отправить Ганса проверить, что там на самом деле с мостом. Но за окном по-прежнему хлестал дождь, а тело еще ныло после поездки в карете. Кстати…

– После вашего рассказа, – подхватила она эстафету улыбок, – я уже хочу увидеть этот знаменитый мост. На меня и дорога сюда произвела немалое впечатление. Мы так быстро ехали… Мне даже показалось, что лошади чего-то испугались. У вас водятся опасные хищники?

– Опасные хищники, – ответил Джанос Хэри, – водятся везде. Но мы с соседями регулярно прореживаем их поголовье. Охота в здешних землях весьма популярное развлечение. Но скорее всего, возничие подхлестнули коней, чтобы добраться до замка побыстрее. Глупые предрассудки…

– Предрассудки?

– Да, ерунда всякая, в которые верят необразованные люди, – поморщился управляющий.

Леа постеснялась дальше расспрашивать, а разговор поддержала уже Шарли:

– Сольгер просто потрясающий. Никогда не видела столько фресок. Даже в храмах!

Послышались разнообразные поддакивания. Леанора заметила, что Сандор и Анталь куда больше внимания уделяют разговору, чем еде. Этьен почти не замечал ни яств, ни беседы, не отрывая взгляда от Клариссы. Та старательно его не замечала. Матьяш отчего-то злился. С такой внешностью, как у него, даже малейшее недовольство выглядело зловеще.

– Фрески – это то, чем так знаменит Сольгер! – раздулся от гордости управляющий.

Леа не поняла, почему лица Сандора и Анталя стали такими насмешливыми, однако в следующей фразе получила объяснение:

– А разве не тем, что его построил Ольв Вельгарда?

Глава 9

Этот новый голос звучал громко, даже визгливо и откровенно провоцирующе. Впрочем, вряд ли многие обратили внимание на него: все оно досталось прозвучавшему вопросу, который будто водой окатил присутствующих.

Ольв Вельгарда, куда чаще просто Вельгарда, ибо богов и чудовищ не называют по имени-фамилии. Если про Лунного Короля и Лунную Королеву лишь ходили легенды, что они порой спускаются на землю и, принимая облик обычных людей, общаются с ними, то Вельгарда действительно жил как человек. А вот кем умер – это уже вопрос. Как и то, умер ли вообще. Впрочем, по порядку, то бишь от сотворения мира. В самом буквальном смысле этого выражения.

Жрецы и философские трактаты повествуют о зарождении вселенной так: когда-то не было ничего. Вечное Ничто. Но в нем зародился тот, чьим единственным чувством была ярость. Всепоглощающая, невыносимая ярость, которая заставила его, Тханна, вырвать себя из этого ничто, раздирая его плоть. Но этого ему оказалось мало, и он принялся крушить изначальное тело мира. Осколки летели во все стороны и, отделенные от общего ничто, становились чем-то. Так Тханн отделил твердь от воздуха, живое от неживого, тьму от света. Однако ничто не могло унять его ярость. Он продолжил бы крушить все вокруг, пока не остались бы мельчайшие частицы, ставшие бы новым Ничто. Но все в мире стремится к гармонии. И в противовес Тханну Разрушителю появился Ийер Защитник, и они вступили в борьбу. Ийеру удалось спасти несколько миров и запереть Тханна в самом дальнем уголке вселенной.

Ийер хотел сберечь новорожденную вселенную, но понимал, что его сила слишком велика и погубит ее так же, как мощь Тханна. Тогда Ийер разделил себя на несколько частей, которые стали старшими богами и приняли на себя заботу о мирах, каждый о своем. Новые божества создали себе помощников, обзавелись детьми, в том числе и от людей. Так все и шло долгие тысячелетия, пока однажды в Летних землях не родился Ольв Вельгарда.

Происходил он из небогатой семьи, однако благодаря своему уму, изворотливости, невероятной магической силе и хитрости уже к тридцати годам стал главным военачальником Летнего князя. Солдаты обожали Вельгарду. Нашел он и верных соратников, в том числе и Эста Ньяля. Но власть пьянит, и однажды возжелал Вельгарда куда большего, чем может получить человек, даже искусный маг. Он захотел стать главным, причем не в Летних землях или в королевстве, а во всем мире – заменить собой старшего бога. Для этого он воззвал к Тханну, и тот откликнулся. Пообещал ему силу взамен на жертв, которые должны были освободить Разрушителя. Вельгарда согласился. Соратники его тоже не остались бы без награды. Но не все поддались на посулы. Эста Ньяль пытался отговорить зарвавшегося друга от этой затеи, а когда понял, что не преуспеет, поднял против него восстание и в результате долгого противостояния убил величайшего мага своего времени.

Эта война погубила множество людей, раздробила единую страну на множество мелких осколков, которые Ньялю с соратниками пришлось долго собирать. Однако это пережили бы, но оказалось, что часть силы Тханна Вельгарда уже получил. Она не помогла ему выжить, но помогла возродиться. С ужасом обнаружил уже немолодой Ньяль душу своего бывшего друга в теле юноши, искусного не по годам мага. Тогда Эста попытался спасти его, направить на правильный путь, не дать коварным идеям закрепиться в юном сознании.

Не вышло. Через какое-то время Вельгарда вспомнил себя прежнего и опять начал свою борьбу. Ньялю вновь пришлось его убить. Прошло какое-то время, и древний маг снова возродился в другом человеке. И все повторилось. И продолжает повторяться до сих пор. Конечно, Ньяль давно умер, но он создал орден защитников, которые могут бороться и, самое главное, находить Вельгарду до того, как он вступил в силу. Пусть и не всегда им это удается вовремя. История знала немало случаев, когда тому удавалось дожить до весьма приличных лет, но никогда он не оставался равнодушен к коварному шепоту Тханна, который за годы заточения накопил еще больше ярости. Леа даже слышала версию, что Эста Ньяль в свою очередь обратился к Лунному Королю и Лунной Королеве, чтобы те дали ему возможность возрождаться, дабы противостоять этой угрозе.

Для девушки эта история всегда казалась далеким от нее мифам, аллегорией вечного противостояния добра и зла, созидания и разрушения. И что же теперь получается… место, где она находится, прекрасный замок Сольгер, построил сам Вельгарда? Чудовище в человеческом обличии?

Поддавшись моменту, Леа завороженно замерла, но взор невольно скользнул по сотрапезникам. Она понимала, что все присутствующие так же вспоминают эту историю. И если на лицах Этьена, Матьяша, Клариссы отразились сходные чувства, то Шарли, Анталь и Сандор явно смотрели с иронией. Именно ирония в их взглядах подтолкнула к дальнейшему размышлению.

Да, в гимназии на уроках по религиозному воспитанию излагали именно так, однако Леанора отлично помнила, как на ее пересказ урока, поразившего юное создание до глубины души, отец только хмыкнул. Потом даже пояснил: «Мракобесие! Очень выгодное ньяльцам, – так называли Орден Защитников имени Эста Ньяля. – Много силы набрали!» Девочка не совсем поняла, о чем речь, и барон разразился весьма эмоциональной речью о различных злоупотреблениях этого Ордена. Леа почему-то больше всего запомнила его фразу: «Вот так всю жизнь работаешь в поте лица, наживаешь добро, связи, а вот о-па – а ты, оказывается, воплощение Вельгарды, подлежишь уничтожению, и все твое имущество конфискуется в пользу Ордена. А кто попытается вступиться или хотя бы уточнить на предмет доказательств, мигом становится пособником. С теми же последствиями. Никто не застрахован!»

Леа тогда долго думала, и, очевидно, не только в доме барона Орманди высказывали подобные мысли, поскольку вопрос про Вельгарду прозвучал на уроке истории. Преподавателя по ней в гимназии любили за тихий мягкий голос, спокойные рассуждения и понятный язык. Мужчина часто пояснял то, что на других уроках спрашивать боялись, в том числе и о религии.

Надо сказать, что этот интерес юных пытливых умов поставил учителя в щекотливое положение. Ему пришлось виртуозно лавировать между официальной версией и фактами.

Теплый дневной свет лился в окна, в классе застыла тишина. Преподаватель через стекло смотрел на красивый, ухоженный сад гимназии и думал, как противоречива жизнь: юные прелестные девушки в скромных платьях, аккуратные парты, солнечные лучи, вылизанный парк снаружи и вопрос, за которым скрывается полная грязи и боли история. А ведь все эти милые девочки – дочери дворян и аристократов. Кто гарантирует, что сказанное им не передадут не тому человеку? Да и что рассказать этим очаровательным созданиям? Кровавую правду о предательствах, подлости и обмане? О том, как не хватало земли, чтобы хоронить, и почерневших от боли душах? Но имел ли он право молчать? Именно потому, что эти девушки скоро прямо или подспудно будут влиять на историю, которую ему потом рассказывать уже их дочерям? Если, конечно, его длинный язык не погубит его раньше.

– Если сомневаетесь в трактовке событий, то всегда надо подумать, все ли однозначно в этой истории, – осторожно начал преподаватель. – Какова версия второй стороны и какие существуют доказательства у обеих?

Девочки переглянулись. Настолько хорошо историю они еще не знали. И мужчина начал рассказывать:

– Давайте разберем, что мы знаем точно. Первое – на призыв Вельгарды откликнулось множество молодых магов. Множество – это значит практически из каждой семьи, в которой текла колдовская кровь. И, – он обвел тяжелым взглядом притихший класс, – они все погибли при весьма странных обстоятельствах.

Учитель переждал ожидаемый шелест вздохов, охов и восклицаний, ведь среди присутствующих большинство обладали магией.

– Это неоспоримый факт. Однако есть и другой факт. Ритуал такого уровня, про который нам рассказывают, должен был оставить следы. После подвига женщин Натьяра у «Ромашковой луговины» осталось целых три орны выжженной земли. Три орны!!! А ведь тех женщин было куда меньше – всего семьдесят человек.

…Цветущий луг, запах разнотравья, едва ощутимый ветер с привкусом летнего зноя и старого леса, что за рекой. Позади – последнее несожженное поместье, из которого всем этим старикам, детям, больным уже некуда бежать, впереди – войско, которое пришло мстить за поражения семьям тех, кто резал их братьев и отцов. А между – семь десятков женщин, молодых, здоровых, сильных, у каждой минимум по два ребенка и еще несколько в мечтах. Плоть от плоти этой земли. Кровь от крови местных родов.

Миг тишины, разбавленной стрекотом сверчков. Чужие воины все ближе. Дальше их пустить нельзя.

– Пора, сестры.

Одна ладонь сцепляется с другой и так по всей шеренге.

О чем думают воины неспешно подходящей армии? Как эти женщины будут тщетно вымаливать жизни своих детей и матерей? Или кто-то из них догадался?

Нет, этого ритуала не описывали в книгах. Такие слова бумаге не доверяют.

Ветер становится сильнее, треплет волосы женщин, гнет травы, несет вперед древние фразы. От реки или, может, из леса начинает тянуть холодом. И почему-то перестает быть смешно и весело.

Первыми срываются в панику лошади. Поднимаются на дыбы, рвут удила. Потом понимает какой-то маг.

– Стоять! Стоять! Остановитесь! Назад!

Но армия не может испугаться семидесяти безоружных женщин.

Ветер все усиливается. И в полдень наступает тьма. Она полна криков, стонов, ржания, лязга оружия, взрывающихся заклинаний, проклятий. Но когда день возвращается, возвращается и тишина. И лишь где-то в поместье плачет младенец, которого никто не унимает.

Армии больше нет. И семидесяти женщин, вышедших ей навстречу и пожертвовавших душой, тоже нет. А земля выжжена на три орны вокруг.

На ней до сих пор ничего не растет…

– Погибших молодых магов, – продолжает преподаватель после паузы. Она всегда возникает при неожиданном упоминании тех событий. Ведь почти у каждой из этой девочек кто-то из родственников был в том поместье, куда бежали жители из окрестных имений, неожиданно оказавшиеся перед лицом вражеской армии, – тех, кого призвал Вельгарда, было более шестисот человек, только из известных. Ритуал, их поглотивший, должен был оставить преогромнейший след. Но его нет.

Девочки начали переглядываться, думать. Почти все имели те или иные познания в магии, и учитель заговорил за секунду раньше, чем они озвучили предположения.

– Разумеется, все решили, что сила ушла Тханну. Ни опровергнуть это, ни доказать невозможно. Это два. Есть и третий факт. После убийства Вельгарды Эста Ньяль, по сути, стал во главе Летних земель. Конечно, он спасал княжество от последствий страшной войны, но реальность такова: после победы над Вельгардой все ключевые посты заняли Ньяль и его соратники.

Летним князем Эста стать не мог. Древние артефакты его не приняли бы. И если символы власти – венец и булаву – можно подделать, а вот то, что Яблоневый Храм не пускает внутрь, не скроешь. Да, это всего лишь портик, просвечивающийся насквозь. Белый, почти прозрачный мрамор, полный воздуха и света, вокруг яблони особого – «княжеского» – сорта. Но войти может только князь крови. Даже пыль и листья не проникают сквозь защиту. Вошедшего в Храм князя видно всем, но никто не может к нему приблизиться.

Вот и Ньяль не смог войти в Яблоневый Храм.

– А потом Ньяль перебрался ближе к королю и стал заниматься укреплением Ланьбергского королевства, ибо во время войны и всех этих распрей в четырех княжествах – Летнем, Весеннем, Зимнем и Осеннем – опять заговорили о независимости от внешне весьма искусственного объединения. Но, как нам известно, Ланьберг стоит и процветает до сих пор, в том числе и благодаря усилиям Эсты Ньяля и его людей.

Класс приходил в себя, девочки перешептывались, а их спокойный и рассудительный учитель тихо и очень веско подытожил:

– Во все времена для молодых поколений характерно ставить под сомнение то, что являлось основой для предшественников. Это нормально, иначе человечество не двигалось бы вперед. Однако какие сомнения не обуревали бы ваши души, помните, что осуждать легче, чем делать, но именно дела имеют значение. Не идеи, не желания, не намерения – в итоге остается только результат. А результат – это всегда труд, дела, усилия, ежедневная работа или кровь, пролитая в бою. И это достойно уважения. Наше государство, свободный и прекрасный Ланьберг, выстоял, сохранил свои земли и независимость, тогда как его сверстники давно канули во тьму небытия. И в том, что Ланьберг живет и процветает, – заслуга многих и многих людей. И ньяльцев, и Вельгарды в том числе.

Глава 10

– В самом деле? – с интересом переспросил Сандор, возвращая Леа в настоящее. – Сольгер действительно построил Ольв Вельгарда?

– Сольгер какое-то время принадлежал Вельгарде, вернее, одному из его перерождений, – неохотно ответил Джанос. – Нет никаких данных, что он принимал участие в его строительстве или что жил здесь достаточно долго.

С интересом Леа слушала ответ, а сама пока изучала опоздавших. Вопрос задала девушка – высокая, худая, с черными прямыми волосами, собранными в какую-то экстравагантную прическу, признаться, далекую от гармонии. Нос с горбинкой, большие темно-карие глаза чуть на выкате, длинная шея, черные одежды – да, гостья впечатляла, хоть и не вызывала приязни. Хотя смотря у кого: молодые люди и даже управляющий разглядывали девушку с немалым интересом.

Ее спутник внешне походил на нее, однако черты его были мягче, округлее, без острых углов, характерных для Марики Дерех, как ее представили. Юношу звали Гараи Дерех, и он приходился ей братом. Вел юноша себя совсем иначе, чем сестра.

Вот и в ответ на высказывание управляющего девушка насмешливо хмыкнула, а он извиняюще улыбнулся.

– Мы рады, что вы присоединились к нам, ла-орита и лаор Дерех, – профессионально не замечая отношения опоздавшей Марики, произнес Джанос.

«В самом деле?» – одними губами произнесла Шарли, повернув голову к Леа. Та еле сдержала смешок.

– Присаживайтесь, – тем временем кивнул слугам управляющий, и те отодвинули стулья для гостей. Дерехи уселись, но Марика не собиралась отступать от темы, явно немало ее волнующей:

– А верно ли, лаор Хэри, что ваше семейство получило замок и окружающие его немалые земли после конфискации их у якобы возродившегося Вельгарды? Конфискации, – она выделила это слово, – после его смерти, разумеется.

Ее тон был откровенно оскорбительным. Гараи невольно закатил глаза, виновато посмотрел на управляющего и попытался заткнуть сестру, предложив ей мягчайшие рогалики из слоеного теста. Марика схватила один из них и с такой экспрессией взялась за нож, что присутствующие невольно порадовались тому, что его кончик закруглен.

– Именно так и произошло, – бесстрастно кивнул управляющий. – Моя семья принимала не самое последнее участие в борьбе с этим воплощением Вельгарды, что было оценено по достоинству. Учащиеся, в том числе и будущие, Окатавской Магической Академии всегда весьма неравнодушно относятся к этой истории. Поэтому, думаю, вам будет особенно интересна хранящаяся в Сольгере реликвия тех времен.

– Реликвия? – оживились все.

– Да, браслет самого Вельгарды. Причем не возродившегося, а именно того, кто с рождения носил это имя.

На миг потрясенное молчание сковало зал, а потом Шарли выронила бокал, который взяла в руку за мгновение до этого сообщения. Слуги тут же засуетились, но остальные, кажется, и не обратили на звон хрусталя ни малейшего внимания.

– А можно будет его увидеть? – робко спросила Кларисса.

– Разумеется, – после театральной паузы ответил Джанос. – Если захотите, то сразу после завтрака и сходим.

Стоит ли говорить, что завтракать закончили в рекордные сроки?

На выходе Шарли потянула Леанору за локоть, заставляя притормозить.

– А ты знаешь, – заговорщическим шепотом спросила виконтесса у подруги, – что за жертву хотел принести Вельгарда?

– Ну… это… людскую, – неожиданно оробела Леа. – Молодых магов.

– Молодых магов. В основном из старой знати.

Таковой называли дворян, ведущих свой род с появления Летнего княжества, а не получивших дворянство в награду от королей. Например, мама Леаноры, Силвэйн Орманди, в девичестве Варади, происходила именно из старой знати, а вот отец – нет. Однако сейчас роды слишком перемешались, и в предках почти любого дворянина есть хоть капля старой крови.

– Ты намекаешь… – Леанора не смогла озвучить свою догадку, с ужасом глядя на подругу.

– Я – нет, – тут же решительно отказалась Шарли. Выдержала театральную паузу, улыбнулась обернувшемуся к ним Сандору и еще тише добавила: – А вот ситуация…

Молодые гости шли по залам и коридорам старинного замка, с интересом разглядывая интерьеры. Однако чем дальше, тем больше понимали, что практически все комнаты переделаны совсем недавно: слишком много резного дерева, картин и удобной мебели. В тех же помещениях, которые остались нетронутыми со старинных времен, все выглядело куда суровее: или камень, или доски на полу (никакого паркета!), рыцарские доспехи разных эпох по углам, тяжелые практичные стулья, столы, сундуки и, разумеется, фрески. Здесь их оказалось меньше, чем на втором этаже. Если там, в пустых коридорах, создавалось ощущение толпы, то тут на проходящих мимо гостей поглядывали отдельно или попарно стоящие фигуры.

– Мы так и не узнали про фрески, – напомнил Сандор, сняв это замечание буквально с языка остальных. – Невероятно интересное интерьерное решение.

Джанос заметно поморщился.

– Это условие завещания самого первого владельца Сольгера.

– Вельгарды? – разумеется, не промолчала Марика.

– Конрада Сзекереса, – ответил управляющий.

– Это имя нового воплощения Вельгарды? – не унималась та.

– Это имя его отца, – так же ровно удовлетворил ее любопытство Джанос. – Вельгарда в тот раз родился под именем Лука.

Произнесено это было таким образом, что в голове у слушателей невольно возник вопрос: «А под каким именем он родился в этот раз?» Леа принялась судорожно вспоминать, есть ли какая-то закономерность возрождений Вельгарды, но поняла, что никогда о таком не слышала. Скрывали, или оной нет?

– Так что за условие? – вернул их к первоначальному вопросу Сандор.

– Изображать всех более-менее долго живущих в замке людей, – с деланным равнодушием ответил Джанос. – Или просто выдающихся гостей, какое-то время гостящих в Сольгере. Например, если вы, виконт, станете великим героем или архимагом и проживете в замке хотя бы несколько месяцев, его стены украсятся фреской с вашим обликом.

У Сандора сразу стало такое лицо, что все мигом поняли, как борются в нем желание стать великим и опасение заполучить этакий сомнительный подарок.

– Значит, надо постараться не застревать здесь надолго, – весело отозвался Матьяш.

Разрозненные смешки показали, что эта мысль возникла у многих.

– Отчего же? Вам не по нраву наше гостеприимство?

– Что вы… Просто жутковато, признаться.

«Тебе-то что бояться? – подумала Леа. – Ты же себя в зеркало каждый день видишь». Девушка тут же устыдилась, не такой уж, в конце концов, он и демонический. Вполне даже симпатичный. Просто у нее какие-то не те ассоциации.

– Какое странное условие, – заметила Шарли.

Джанос пожал плечами, потом все же ответил:

– Конрад Сзекерес слыл известным чудаком, да и к искусству питал немалую слабость. Особенно к фресковой живописи.

«Конрад ли?» – подумала Леа.

– Хорошо, хоть не к скульптуре, – усмехнулся Сандор, и все тут же представили заставленные статуями коридоры и синхронно передернули плечами.

– Стиль, – вдруг произнесла Кларисса, – очень… реалистичный.

– Это тоже прописано в завещании.

– Удивительно, – выразила общее впечатление Шарли.

– Меня больше удивляет, что условия завещания выполняются, – заметил давно молчащий Анталь. – Не поймите меня превратно, лаор Хэри, но ваш род получил эти владения не в наследство.

– Конфискация! – громко прошептала Марика и получила от брата шипение в ответ.

– Да, прямая линия наследования прервалась, – кивнул Джанос. – Но мы уважаем волю первого владельца Сольгера.

– Возможно, имеет место магическая печать? – тонко улыбнулся Анталь и, судя по дернувшейся щеке Джаноса, угадал. Иногда составители завещаний не доверяли доброй воле потомков, способных найти лазейки в законах и не выполнить одно из условий, и нанимали магов, которые накладывали на имущество – как правило, недвижимость – особые заклинания, способные немало навредить нарушителям воли усопших.

– Сольгер – место с собственной удивительной магией, – управляющий явно подбирал слова. – Такие места – это сокровище Летних земель, беречь которое – великая честь, и мы всегда с огромнейшим уважением относились и к самому замку, и к воле Конрада Сзекереса.

– Однако владелец Сольгера не живет здесь? – с самым что ни на есть дружелюбным выражением лица продолжил расспросы Анталь.

– Мой дядя, маркиз Ритерский, предпочитает службу при дворе.

– В гвардии или при чиновничьем корпусе? – заинтересовался Сандор, однако в этот момент они подошли к очередным дверям, на этот раз закрытым. Возможно, чтобы гости оценили удивительную резьбу по темному дереву, и Джанос, откашлявшись, торжественно произнес:

– Сейчас мы с вами окажемся в сердце Сольгера, самом красивом и торжественном его зале, наполненном магией и чарующим удивительной работой древних мастеров…

Леа потеряла нить его речи уже на этой фразе, а мужчина говорил немало. Что ж, пробудить любопытство ему удалось. Когда гости разве что не били копытами от нетерпения, двери наконец открылись.

Глава 11

Зал оказался огромен. Никаких ковров, гобеленов или картин в нем не обнаружилось, но молодые люди ахнули от восторга. Причина его – резьба по камню, поднимающаяся от черных гранитных плит пола до сводчатых потолков, таких высоких, что приходилось щуриться, чтобы их рассмотреть. В этот раз ни о какой реалистичности говорить не приходилось. Со стен на зрителей скалились всевозможные чудовища и химеры, как существующие, так и придуманные богатым воображением мастеров. Создали этот шедевр явно несколько веков назад, когда подобные мотивы звучали везде – от книжного оформления до росписи храмов. Грубовато выполненные, порой до полной невозможности опознать, что за зверь подразумевался, существа причудливо перемежались со столь же странными растениями и непонятными знаками. Впечатление усугублялось еще и тем, что мастера того времени не любили отделять одно изображение от другого: крылатый лев мог запросто перетечь в цветок василька огромных размеров, а какая-нибудь фантастическая птица оказывалась частью чертополоха. Разглядывать подобную причудливость хотелось бесконечно, гадая, что имели в виду создатели и не заключена ли в этом какая-либо магия.

Кстати, в зале имелись высокие окна, что ставило под сомнение, что замок вообще собирались когда-нибудь использовать для обороны. Или их пробили уже когда надобность в его защитной функции отпала? Впрочем, возможно, тут были какие-то свои резоны: позже выяснилось, что данная стена возвышалась над пропастью. Эта сторона холма была практически отвесной.

Потрясенные молодые люди с самыми ошарашенными лицами осматривали стены, чувствуя, что хоровод чудовищ и химер кружит голову сотнями идей и образов, но, как оказалось, на этом сюрпризы не закончились. Убедившись, что гости в достаточной степени поражены, управляющий предложил им пройти к дальнему краю зала. Когда будущие маги оказались шагах в шести от него, слуги потянули тяжелые портьеры, и глазам молодых людей предстал огромный витраж. Цветное стекло пронизывал свет, тут же заиграв множеством бликов на мордах чудовищ. Из-за этого зрители не сразу смогли разобрать сюжет.

Никаких великих подвигов или религиозных мотивов, нет, изображение было светским, в некоторой степени даже бытовым, если можно таким назвать изображение празднества. Девять фигур в маскарадных костюмах смотрели стеклянными цветными глазами на гостей, будто оценивая.

Брюнет в наряде демона – бордовом камзоле с наростами в виде шипов, таком же плаще и красной маске – глядел на девушку с огненно-рыжими волосами в национальном наряде анцытов – загадочного кочевого племени, испокон веков промышляющего гаданием пополам с шарлатанством, цирковыми представлениями и воровством. Почти морковный цвет их волос особенно вызывающе смотрелся на фоне красно-черных одежд и золотых монист.

Руку прекрасной анцытки подносил к губам сереброволосый остроухий куури. Этот народ можно смело считать еще загадочнее хотя бы потому, что он не был человеческим. Куури называли себя Дети Луны, в отличие от людей – Детей Солнца. В разное время бытовали разные теории происхождения этой расы. Самая популярная: куури – дети Лунного Короля или Лунной Королевы. Никаких доказательств, только сходство названий.

Куда страшнее для истории оказалась версия, что куури созданы не богами, а родились из осколков той материи, которую рвал Тханн в своей ярости, и по сути демоны, воплощенная тьма, которая легко в человеческих умах превращалась в зло. Тогда-то и начались гонения на куури. Дети Луны никогда не отличались воинскими достоинствами. Они – мастера: кузнецы, ткачи, портные, сапожники, ювелиры, артефакторы, строители. Вещи, которые они создавали, всегда удивляли людей, ведь в их основе лежала совершенно другая логика. Человеческие ремесленники, как правило, создавали предметы, которые мог использовать любой. Какой смысл делать стул, на котором может сидеть только кто-то один? Куури же шли от обратного. Если продолжить аналогию, то они сделали бы такой стул, на котором конкретно этому человеку сидеть было удобней, чем на чем-либо еще на всем белом свете. На такой сядешь еле живой от усталости, пройдет четверть часа – и снова полон сил. Но только ты один. И так во всем. Стоили подобные работы невероятно дорого, создавались долго, однако на них всегда находились покупатели.