Читать онлайн Ночь морлоков

1. Мистер Хоккер начинает

– Удивительная история, вы так не думаете?

– Что? Ах… да. Абсолютно верно. Совершенно невероятная.

По правде говоря, пока он не заговорил, я даже не ощущал присутствия кого-то рядом со мной. Темнота и туман целиком и полностью поглотили ориентиры столь знакомого мне города. Надменный тезка «Львиной пивоварни» взирал на меня сверху вниз с вывески, пока я проходил мимо, а потом исчез из вида. Под газовыми фонарями, отливающими в тумане сернистой желтизной, я пробирался сквозь становившийся все гуще ночной лондонский воздух, полагая, что рядом со мной никого нет. Но вдруг мое приватное уединение нарушил этот шагавший беззвучно человек.

– Невероятная? – повторил он с едва заметной на изящных губах улыбкой. – Возможно. Возможно.

Теперь, сосредоточив на нем внимание, я удивился тому, что эта поразительная фигура могла шагать где-то на краю моего поля зрения, не занимая самую сердцевину моих мыслей. Мой попутчик – облаченный в пальто из такого черного материала, что оно казалось дырой, как будто пожирающей тусклый свет уличных фонарей – и в самом деле казался ожившей частью самой ночи, в которой единственными звездами сверкали отполированные носки его лакированных туфлей. А лицо! Настоящая лунная бледность – с этим не поспоришь! Он был довольно красив и мог похвастать темными глазами и чувственным ртом, а также черными как смоль лоснящимися волосами, но цвет его кожи настолько поражал белизной, что мне даже пришла в голову мысль о болезни или вредных привычках, выбеливших его таким образом.

– Значит, его история не вызывает у вас доверия? – спросил Бледнолицый – а я про себя уже начал называть его так – когда мы прошли некоторое расстояние.

Я выразил свое мнение презрительным фырканьем.

– Если наш хозяин и в самом деле предполагал, что мы поверим в эту несуразную историю, – сказал я, – то, боюсь, он сильно ошибся в своих слушателях. Машина для путешествий во времени! Машина, преодолевающая со свистом миллионы лет и оказывающаяся там, где мы обнаруживаем наших потомков, разделенных на дикарей-каннибалов, обитающих под землей, и на бездельничающих прожигателей жизни наверху. Какая чушь! Прекрасная притча перед сном для пессимистов, атеистов и социалистов, но… ничуть не более.

– Вот как! И это все… – Бледнолицый резко выставил перед моей грудью свою трость цвета слоновой кости, вынудив меня остановиться. – И это все, что в его истории вас задело?

Я оттолкнул трость и двинулся дальше. Странная грубость моего незваного попутчика ужесточила суть моего ответа.

– Я бы отнесся к этому, как к потрясающе занятному вечернему времяпрепровождению, если бы эта история могла похвастать более духоподъемной концовкой, которая позволила бы превратить ее в увлекательное чтиво для «Стрэнда». Если я найду время переложить его рассказ на бумагу, я несомненно предложу свое творение издателям этого периодического издания. А пока, сэр…

– Не тратьте даром время на попытки написать об этом, – прервал меня Бледнолицый. – Один из наших гостей вполне достойно опишет эту историю через – так, прикинем – сейчас ведь девяносто второй год, верно?

– Да бога ради, дружище, – раздраженно сказал я, – конечно, тысяча восемьсот девяносто второй! Что у вас с головой?

Неужели ко мне привязался пьяница?

– Да, – задумчиво сказал Бледнолицый, прикасаясь к подбородку пальцами в перчатке. – Приблизительно через три года мистер Уэллс напишет эту историю. Да, девяносто пятый – в этот год. При условии, что он когда-либо наступит.

– А почему бы ему не наступить? – Пьяница и к тому же катастрофист. Я мгновенно решил не переступать более порога дома, который притягивает к себе таких оригиналов. Доход, оставленный покойным отцом, позволял мне потакать своим желаниям, как моей душе угодно – а ей было угодно главным образом изучение древнего кельтского языка и артефактов, – однако, ведя такой свободный образ жизни, я получал множество приглашений, черт бы их драл. Например, обеды, на которых хозяин нес всякий бред об изобретенной им машине времени! Но с меня хватит. Уж лучше мое обычное одиночество, чем вновь слушать подобные глупости.

– О да. Англия будет стоять вечно, верно? – На лице у моего попутчика появилась полуулыбка, которая вызвала у меня сильное раздражение, поскольку ее явно навеяло самодовольное созерцание глупости собеседника. – Как будет и единый счастливый мир, согласный на то, чтобы Англия сидела на нем, как зеленая и процветающая драгоценность. Да? Так вы это видите, да?

– И не только я, но и все остальные, у кого есть глаза. – Я решил пресечь все дальнейшие аргументы, которые он мог выдвинуть. – Сэр, настроения, подобные вашему, оглашают десятки психопатов, сидящих на ящиках из-под мыла во всех лондонских парках – и все это воздействует на курс Британской империи не в большей мере, чем летние бризы на Гибралтар! Мне все равно, какой конкретно ярлык вы приклеиваете к вашей глупости – хоть анархизм, хоть социализм, хоть земляная реформа, оуэнизм[2] или что угодно. Для меня все это в лучшем случае туман в голове, а в худшем – отвратительное плутовство. А теперь, сэр, вынужден с вами…

– Вам придется еще выслушать меня, – грубо скомандовал он, ухватив меня за руку, как клещами. – Вы меня не за того приняли. Мелочное политиканство меня ничуть не интересует.

Он отпустил меня, и я почувствовал, как кровь возвращается в мою руку.

Я вздохнул и сдался – подготовился к продолжению разговора. Этот человек явно вознамерился сопровождать меня до самых дверей моего дома. И даже дальше? Нет, если понадобится, я мигом выставлю его пинком за дверь моего жилища – эта мысль хоть немного утешила меня. Я с юности ежедневно тренировался с комплектом индийских дубинок и немного занимался боксом в школе, так что, несмотря на хлипкое сложение, ничуть не боялся потасовки с этим хамоватым типом.

– И что же вас интересует? – спросил я. Из кармана пальто я вытащил свою курительную трубку, покрытую налетом пепла, и поднес ко рту – я собирался отгородиться от него защитной курительной завесой. Однако, сколько я ни рыскал по своим карманам, кисета с табаком так и не нашел. Я испытал чувство досады, поскольку был уверен, что кисет был у меня в кармане, когда я покинул хозяина вечера и направился в свои ночные покои.

– Вот. Попробуйте мой. – Мой бледнолицый попутчик протянул мне черный сафьяновый мешочек. – Угощайтесь, мистер Хоккер. Вы ведь мистер Эдвин Хоккер, верно?

– Да, конечно, верно, – пробормотал я, заглядывая в кисет, который был наполнен необработанным грубым табаком чуть ли не зловещей черноты. Идеальный бархат с крохотными маслянистыми точками. Но курильщик не может вытащить трубку изо рта, не закурив хотя бы для вида. Я наполнил чашу трубки табаком и прикурил, чиркнув спичкой из моего коробка. Табак на вкус оказался ничуть не таким горлодером, на мысли о котором наводила его непривлекательная внешность. Вскоре к густому туману, окутавшему нас, прибавились плотные облака дыма.

Бледнолицый убрал свой кисет, так и не достав собственную трубку.

– Меня интересует зло, – резко проговорил он. – А еще кровь и смерть.

– Их распространение или подавление? – с удивлением спросил я.

– Не относитесь с юмором к таким вещам, – зловеще прошептал он и посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, что мои зубы впились в черенок трубки. – То, что вам кажется безопасным и надежным, покоится на подъеденной изнутри почве. Ваш уютный мирок повис над бездной такой тьмы и отчаяния, что история, которую вы недавно выслушали, покажется рядом с ними всего лишь увертюрой, темы которой – лишь слабые предвестники жутчайших кульминаций худшей из опер Смерти!

Его бескровный облик и неожиданная страсть в голосе произвели на меня такое впечатление, что волосы на загривке встали дыбом, а в груди зародилось самое недоброе из предчувствий. Сумасшедший? Свихнувшийся? И вообще – что такое я курю? От дыма у меня закружилась голова. Не подсунул ли он мне наркотик? Я решил выбросить трубку, если обнаружатся какие-либо наркотические эффекты его подозрительного, пусть и приятного на вкус табака. Несколько секунд я тщился прогнать страхи, украдкой оглядывая окрестности в поисках наилучшего пути к бегству на тот случай, если мой попутчик прибегнет к насилию. С пьяницей я еще готов был иметь дело, но точно не с психом. Туман еще больше сгустился, и теперь в нем можно было разглядеть только ближайшие уличные фонари. Я не сомневался, что смогу уйти от него, если возникнет такая необходимость.

– Хммм… Да, – выдавил я из себя под его безумным взглядом. – Вы говорите «Смерть»?

Его лицо вновь скривилось в сардонической усмешке.

– Не тревожьтесь. Нет… по крайней мере… в настоящий момент. Давайте лучше пока поразмышляем. – Он отвел от меня взгляд, уставившись в густой туман, куда вели нас наши ноги. – Предположим, что история, которую мы только что выслушали, отвечает действительности и наш хозяин и в самом деле построил машину времени, на которой попал в далекое будущее, а потом вернулся обратно.

– Предположение довольно естественное, – заметил я, попыхивая трубкой, – если только не пытаться принять его за чистую монету.

Бледнолицый проигнорировал мои слова и продолжил:

– Предположим также, что он, по его словам, намерен снова отправиться в будущее, в ту далекую эпоху, о которой он нам столько рассказал. Только на сей раз умные морлоки…

– Что за дурацкие выдумки! – перебил его я. – Что за воображение у этого человека!

– …так вот, как я и говорю, морлоки, но по-настоящему умные морлоки, не те простые рабочие и пехотинцы, с которыми он имел дело прежде, а, скажем, генералы! Они ждут его, устраивают засаду, которая по силе превосходит нашего хозяина, и бросают его кости в открытую могилу, на миллион лет удаленную от даты его рождения!

В его голос вернулась прежняя страстность.

– Мой добрый собеседник, не переживайте вы так из-за какой-то выдумки! Отвлекитесь от нее, сочиняйте всевозможные продолжения, но лучше сохраните эту вашу страсть для реальных событий.

– Да? А как насчет такого развития событий? – сказал он в исступлении. – Что, если все это происходит или должно произойти – именно таким образом?

– Если все это происходит таким образом, – устало заметил я, – то поделом треклятому идиоту за то, что совал свой нос в такие высосанные из пальца идеи. Вот уж воистину машина времени!

– До вас не доходит истинная суть подобного события. Все люди смертны – ведь так? – и наш покойный хозяин будет не более бездомным через несколько миллионов лет от сегодняшнего вечера, чем если бы его похоронили в его собственном саду. Ведь Земля вечна. Но что вы думаете о машине? А? Что вы о ней думаете?

Я махнул рукой перед своим лицом, прогоняя облачко табачного дыма.

– Я думаю, что наши гипотетические морлоки возьмут свою гипотетическую машину времени и объедут на этом чертовом механизме вдоль и поперек все божье творение.

Бледнолицый поднял руку в перчатке.

– Давайте поразмыслим еще немного, если позволите. Скажем так: наши, – в этом месте он откашлялся, – предполагаемые морлоки захватили машину, как мы ее называем, но не могут использовать ее для путешествия во времени во всех направлениях. Нет, они обнаруживают, что способны отправиться в путешествие только в одну точку во времени – в наше время. Что тогда?

– Тогда? Что ж, подозреваю, они заявятся познакомиться с нами. Сродни путешествию через Ла-Манш. Их представят королеве Виктории, как прежде диких индейцев Елизавете. – Мне вдруг пришло в голову, что мы идем по Лондону уже довольно длительное время. В какой стороне мой дом? Мы, вероятно, прошли мимо него или свернули не на ту улицу, а я и не заметил, и теперь мы оказались в каком-то незнакомом мне районе города. На заводской окраине? Туман стоял необычный, он сгустился настолько, что я даже не видел света уличных фонарей, только несколько тускло-красных сполохов, будто огни на литейном заводе. Вот только час для работы стоял слишком поздний. Нет, наверняка сейчас из тумана появится констебль и подскажет, куда мы забрели.

Но в этот момент мысль о том, что я останусь один в этом бурлящем непроницаемом тумане, страшила меня сильнее, чем прежнее отвращение к моему странному попутчику и его бледному лицу, очертания которого я все еще мог разглядеть рядом, несмотря на мрак. И я все еще продолжал вглядываться в туман в поисках столь долгожданного констебля.

– Однодневные экскурсии? – переспросил Бледнолицый. – Поначалу, пожалуй, да, но потом… Можете вы представить себе другое время, давно ушедшее, когда жестокие глаза варваров следили за нашими берегами и сердца, чуждые нашим сердцам, горели желанием завладеть этими зелеными полями?

– Говорите вы очень красиво, – потрафил ему я. – Но истинная любовь к королеве и стране не должна настраивать вас на чрезмерные фантазии. Держите себя в руках, дружище. Из прошедшего вечера вышло неплохое развлечение, хоть и сомнительного толка – но не более того. И даже если эти воображаемые морлоки, одержимые жадностью и ставшие темой бесконечных разговоров в нашем мире, как вестготы, приглядывающиеся к Риму[3], то что мы могли бы с этим сделать? Для того чтобы изгнать захватчиков в пятом веке, потребовался такой герой, как король Артур. Чтобы сражаться с теми демонами, о которых рассказывал наш сегодняшний хозяин и которых создали своим воображением вы, потребуется герой такого же масштаба, как король Артур. И скажите, бога ради, где нам взять такого Артура Воскресшего?! – Я знал, что иду на риск, затевая спор с вероятным психопатом, но надеялся, что одержимость моего спутника можно ослабить, загнав ее в логический тупик. После чего разговор можно было бы перевести на какую-нибудь конструктивную тему, например на поиски выхода из той неизвестной местности, куда мы забрели.

– Артур Воскресший, да? – Его черты – даже в темноте и тумане я заметил это – заострились от возбуждения. – Господи боже, именно такого человека, как вы, я и искал!

Я едва сдержался, чтобы не задать ему вопрос: часто ли он испытывает затруднения, пытаясь отыскать слушателя, который был бы готов выслушать его чушь.

– Послушайте, вы узнаете район, в котором мы находимся? Этот проклятый туман…

– Не думайте вы об этом, – отрезал он. – Сосредоточьтесь на важных вещах.

– Дорогой сэр. Я промок, устал, и ноги у меня начинают болеть от этой бесконечной ходьбы. Для меня сейчас нет ничего важнее, чем поскорее избавиться от всех этих трех обстоятельств.

– И что у вас за мелочный ум, – со страстью бросил Бледнолицый. – У вас под ногами бездны крови и ужаса, а вас заботит лишь состояние кожи вашей обуви.

Очевидно, пробиться через монопсихоз этого типа было невозможно, и мое терпение лопнуло.

– Доброй вам ночи, – решительно сказал я. – Здесь наши пути расходятся. Я направляюсь к дому и своей кровати, где бы они ни находились. А вы уж поищите какую-нибудь другую несчастную душу, которой сможете излить свои бредни. Машины времени! Морлоки! Король Артур – вот уж чепуха!

Я развернулся и пошел от него прочь.

– Ну, что ж, поищите дорогу домой! – услышал я его слова, сказанные мне в спину, его сардонический юмор, зревший в нем все это время, взорвался наконец жестоким смехом. – Вам предстоит еще один разговор с доктором Амброзом, когда вам станет известно еще кое-что!

«В аду поговорим», – сердито подумал я, потом повернулся, собираясь дать ему резкий ответ, но его фигура уже исчезла в темноте ночи и тумане. Внезапно вкус его табака, горевшего в моей трубке, начал связывать мой язык. Угар болезненно сгущался. Я вынул трубку изо рта и швырнул ее на землю. Из чаши пролился горящий табак, шипя и распространяя тускло-красное сияние, подобное огням, что я видел в тумане. Я подошвой втоптал в землю отвратительную золу, а потом – пока мое сердце наполнялось неожиданным беспричинным страхом – поспешил прочь с этого места в темноту, которая заполняла пространство вокруг меня.

2. Поле битвы – Лондон

Окаянный идиот, думал я, шагая. Кого я имел в виду – своего недавнего попутчика или себя самого? Не имеет значения. Злость, как и следовало ожидать, сменила страх. Я и без того потратил целый вечер на такую глупость, а теперь мне предстояло потратить еще несколько часов блужданий по окутанному липким туманом городу, прежде чем я окажусь в своем собственном теплом доме. Я шел и шел, не зная, куда иду, проклиная себя и всех других недоумков, порожденных английской расой.

К счастью, туман стал рассеиваться и уходить. Вскоре в разрывах несомых ветром туч я стал различать светящиеся точки звезд в небесах. Сквозь один из таких разрывов прорвалась луна в третьей четверти и еще лучше осветила мое местонахождение. Но испытанное мной облегчение, когда я снова обрел способность видеть то, что находится вокруг меня, длилось недолго – вскоре его сменило нарастающее чувство тревоги.

Этот район Лондона был мне совершенно незнаком. Да что говорить, я просто ужаснулся, обнаружив, что такое место вообще существует. Неужели наши муниципальные власти и в самом деле были настолько безответственны, что допустили такое? Теперь я видел, что здания, мимо которых я прошел, на самом деле представляют собой пустые руины обрушенных мощных стен из кирпича и камня, из которых торчали остроконечные обломки. Скрученные и обгоревшие трубы, сломанные брусья, концы которых тянулись, как пальцы скелетов. Какая страшная катастрофа могла привести этот квартал в такое состояние и почему мне до сих пор ничего об этом не известно?

И когда это могло случиться? Даже сейчас мне были видны перепутавшиеся плети сорняков, пробившиеся сквозь трещины в обломках. Весь район, насколько хватало взгляда, во всех направлениях создавал впечатление насильственного разрушения, на которое наложились годы запущенности и пренебрежения. Я прожил в Лондоне ребенком и взрослым человеком тридцать лет, но даже не подозревал, что в границах города существует такой монументальный ландшафт разрушения.

Неужели в этом тумане я забрел так далеко, что оказался в районе, каким-то образом забытым почти всеми в городе? На мгновение страх парализовал меня – а что, если все эти руины были беспорядочными галлюцинациями, вызванными зловредным табаком – если только это был табак – доктора Амброза – если это и есть его настоящее имя. Но тут передо мной появилась перекрывающая дорогу груда камней в виде баррикады, высотой достигавшая плеч. Мне пришлось взобраться на нее, чтобы продолжить путь. Острые кромки камней, впивавшиеся в мои ладони, убедили меня в реальности существования этих руин. Не знаю, куда я забрел, но место это существовало, как существовала дыра, появившаяся на моих брюках в области колена, когда я наткнулся на одну из острых каменных кромок.

Оказавшись по другую сторону этой баррикады, я яснее увидел далекие огни, которые впервые разглядел еще в густом тумане. Тогда я ошибочно решил, что они мелкие, что находятся они где-то рядом и представляют собой фабричные печи. Теперь я видел, что ближайший из этих огней удален от меня на расстоянии в несколько миль и охватывает большое, многоэтажное здание. На моих глазах одна из наружных стен треснула от жара и упала, обнажив пульсирующее белое сердце пожара. Помпезные дымовые колонны взметнулись вверх, чтобы соединиться в высоте с темными выбросами других пожаров.

Господи боже мой, в ужасе подумал я. Пока я бродил в тумане, какое-то бедствие обрушилось на один из районов города. Несколько мгновений мне казалось, что ноги вот-вот подогнутся подо мной и я упаду на крутую гору мусора, через которую только что перебрался. В страхе и трепете смотрел я на сцену впереди. Мне казалось, будто я разглядываю один из огненных кругов самого ада. В моей груди зрело желание забраться в какую-нибудь яму среди руин и укрыться от зрелища пожаров. Я сумел подавить в себе этот презренный страх и взять себя в руки. Мой шаг замедлялся темнотой и кучами мусора, но я спешил, как мог, к горящим зданиям, собираясь предложить любую посильную помощь и выяснить, куда же я все-таки попал.

Не успел я пройти и нескольких сотен ярдов, как мне стало ясно, что характер руин в районе, где я оказался, приобретает вид какого-то забытого поля битвы. Поверхности улицы были усыпаны кратерами с неровными краями, в лужах застоялой воды сверкали погнутые сегменты трубопроводов для подачи воды и отвода канализации. Я осторожно обходил ямы, боясь оступиться, а опасность эта была довольно велика в тусклом лунном свете.

Разрушенные стены домов вдоль дороги обретали все более фантастический вид. Мысли мои метались, а сердце сжималось от одного только вида этого зрелища, но я продолжал идти, пока наконец до меня не донесся запах пожара, распространяющийся в ночном воздухе, как инфекция.

Вскоре я почувствовал и привкус пепла у себя во рту. Острая тошнотворная вонь смешивалась с запахом горящего дерева и паленого кирпича. Такой душок может давать подгорелая свинина. Шумы – гулкие, приглушенные взрывы и более резкий раскатистый звук, словно быстрая барабанная дробь – достигли моих ушей со стороны пожаров. Они становились все громче по мере моего быстрого, насколько это было возможно, перемещения по этой разоренной местности.

Мои мысли были настолько заняты неутешительными предположениями относительно характера бедствия, обрушившегося на этот район Лондона, – землетрясение, мятеж, бог знает что, – что я не замечал крупный кратер на дороге ровно до того момента, пока не ступил в пустоту. Я частично упал, частично проскользил по неровному склону кратера. Одновременно я заметил три яркие алые линии, прорезавшие темноту над моей головой, и услышал сзади прерывистые звуки выстрелов, следующих один за другим. Какая-то иррациональная волна ярости захлестнула меня, я высунулся из кратера и крикнул невидимому снайперу:

– Эй, вы! Вы хоть осознаете, что стреляете по британскому подданному? – Мои слова эхом отдались от полуразрушенных стен, но ответа не последовало. – Я требую ответа…

И вдруг почувствовал, как кто-то ухватил меня за лодыжки и потащил ко дну кратера, при этом острые обломки, торчавшие из склона, разорвали на мне одежду.

– Ты что, черт побери, делаешь? – раздался хриплый женский голос, и в то же мгновение воздух над кратером неожиданно с разных направлений рассекли десятки сверкающих красных трасс, со всех сторон до меня донеслись очереди, а со стен вдоль улицы посыпались осколки строительных материалов.

Спрятавшись от пуль в кратере, я развернулся на его склоне и увидел молодую, хрупко сложенную женщину с коротко подстриженными волосами. Ее точеные черты были скрыты под потеками черной сажи на ее лбу и щеках. Одета она была в мужские брюки и пиджак грубой ткани, а плечи и талия были затянуты кожаными ремнями. Она сидела передо мной на корточках, а на коленях у нее лежало некое странного вида оружие.

Я понятия не имел, что собой представляют эта женщина и ее странное одеяние, хотя к этому времени уже пришел к мнению, что после стольких дезориентирующих событий, потрясших мой мозг, меня уже ничто не может удивить.

– Моя дорогая дама, – сказал я громким голосом. – До чего же невероятное происшествие. Вокруг нас маньяки с каким-то пулеметом Максима. Что тут происходит, скажите бога ради?

Она, прищурившись, уставилась на меня.

– С тобой что-то не так, приятель? – спросила она. – И на какой помойке ты отыскал эту странную одежку?

– Я не знаю, что с ней не так, – тихо сказал я, пораженный такой задиристостью в голосе женщины – это было самое шокирующее из всего, с чем я столкнулся за этот вечер. – У меня немного кружится голова. А одежда на мне была хорошая, твидовая, пока не началось все это безумие.

Стрельба прекратилась, и кратер погрузился в темноту. Она посмотрела в небо.

– Пора нам отсюда сматываться, – сказала она. – А то ведь закидают гранатами.

– Гранатами?! – «Бог мой, – подумал я. – В самом сердце Лондона разразилась война». Я всегда старался находиться в курсе всех важных новостей, но ни слова не читал про дипломатический кризис, который мог бы предшествовать таким событиям. Неужели кайзер или царь сошли с ума и приказали своим секретным агентам – каковыми, как всем известно, наводнен Лондон – спровоцировать волну убийств и бомбардировок? «Грязные мерзавцы, – кипел я про себя. – Кто бы они ни были. Используют свои адские механизмы в сердце столицы цивилизованной нации, а не среди каких-нибудь крестьян и дикарей, где им самое место».

– Идем, – позвала меня женщина. – Потерял свое оружие? Держи. – Она расстегнула кобуру, висевшую у нее на поясе, и протянула мне что-то металлическое с вороненым отливом. Я взял этот предмет, пальцами ощущая пистолет незнакомой мне модели. Моя ладонь автоматически обхватила рукоятку.

Я не военный и должен признаться, что до этого момента все мое знакомство с полем боя было ограничено чтением депеш военных корреспондентов. Но зреть здесь, в Лондоне, уродливый лик разрушения… я впал в бешенство от такого попрания заведенного порядка вещей, в какое, наверное, впал бы астроном, увидев, что планеты сошли с орбит и устроили пляски на солнце. Признаюсь, кровь моя вскипела с блаженным воодушевлением при мысли, что я нашпигую пулями сердца тех негодяев, которые вторглись – к тому же без должного извещения о своих намерениях – на землю моей зеленой и священной родины. Господь и королева должны любить патриотов, а ни один патриот не может сравниться с человеком, который держит пистолет в руке. Я подавил в себе все сомнения касательно ситуации, в которой оказался. Кем бы ни была эта неприлично одетая женщина, у меня не осталось иного выбора, как последовать за ее полусогнутой фигурой на дно кратера.

Моя одежда и обувь испачкались еще больше, после того как я наполовину сполз, наполовину упал по склону кратера, а после приземлился в грязную лужу глубиной в несколько дюймов.

– Сюда, – прошептала женщина и подала мне знак следовать за нею едва различимой во тьме рукой. Я нервно кинул взгляд на край кратера, не увидел ничего, кроме звезд и луны на небе, после чего двинулся следом за нею.

Она опустилась на колени, приподняла большой обломанный блок бетона, и я помог ей отодвинуть его в сторону. Обнажился неровный ход чуть шире человеческих плеч, проделанный в некое подобие туннеля внизу. Судя по отвратительному запаху, ударившему в нос из хода, это был канализационный коллектор, и я остановился в растерянности. Но женщина закинула ремень винтовки на плечо и сказала:

– Идем, дружище, – сказала она. – Давай – внутрь.

Зловоние этого хода удерживало меня, но потом мы оба, услышав суетливые звуки позади и наверху, развернулись. Мой первый порыв мужества был умерен осторожностью. Я сунул необычный пистолет в карман пальто и первым опустился внутрь.

Падение с высоты в несколько футов закончилось приземлением в неглубокий ручеек, я отошел чуть в сторону и остановился в ожидании своего товарища по несчастью. Сначала появились ее тяжелые ботинки, затем нижние конечности в брюках грубой материи, но потом она вдруг бешено задрыгала ногами. В просветах между ее телом и стенками хода я увидел смутно различимую в полутьме фигуру, которая навалилась на женщину сверху.

Их общего веса хватило, чтоб обрушить кромку наверху, и женщина продвинулась еще на несколько дюймов, протащив за собой и нападавшего. Я ухватил ее за ноги в надежде вытянуть ее вниз, но это ничуть ей не помогло. Наш преследователь наверху крепко держал женщину. Она сумела освободить одну руку и вслепую нащупала винтовку, но оружие заклинило между ее телом и стеной хода. Я видел, как другой рукой она отбивается от нападающего, который тянул к ее шее клинок, похожий на штык и отливающий лунным светом.

Она вырвалась из моей хватки, лягнув при этом меня в грудь.

– Чего ты ждешь? – крикнула она. – Убей его!

Я достал из кармана пистолет, опустился на колени, мои руки и глаза, привычные к стрельбе по рябчикам, точно навели ствол в узкое пространство, в котором виднелось тело нападающего. Я нажал на спусковой крючок пистолет, но ничего не случилось.

– Давай уже! Давай! – крикнула она, пока я пытался в темноте сточного туннеля нащупать предохранитель. Под давлением моего большого пальца рычажок на рукоятке сдвинулся, и пистолет был готов к стрельбе.

Мой палец вернулся на спусковой крючок, а женщина, вместо того чтобы как можно дальше отодвинуть голову от клинка нападающего, опустила ее и с силой ударила лбом о кулак нападающего. Я видел ее напряженное лицо, которое перекрыло линию огня, но остановить выстрел я уже не мог, только дернул пистолетом в момент нажатия на спусковой крючок.

Вспышка ослепила меня на мгновение, и сточный туннель оглушающим эхом отозвался на звук выстрела. Я поднял взгляд, боясь увидеть, кого я застрелил.

Тело женщины соскользнуло пониже, потом упало на наклонный пол туннеля. Следом свалилась и другая фигура, тяжело приземлившись в ручеек воды, да так и осталась лежать без движения, тогда как женщина поднялась на карачки.

– Вы целы? – спросил я.

Она кивнула, дыхание медленно возвращалось к ней. В лоскутке света, пробивающегося сквозь ход в арочный потолок туннеля, я видел, как она встала и отстегнула от пояса короткий трубчатый предмет. Щелчок – и из одного конца этой трубки вырвался луч света. Странная лампа, подумал я, хоть и, безусловно, полезная.

Я подошел к ней поближе, а она направилась к телу напавшего на нее человека и осветила его лучом. Мурашки пробежали по моей коже, когда яркий круг луча прошелся по этому телу и я разглядел его в подробностях. Мои мысли вернулись к фантастической истории о машине времени и связанных с ней приключениях, истории, рассказанной в теплой, хорошо освещенной гостиной всего несколько часов – хотя мне казалось, что прошла целая вечность – назад. В мои мысли начали одно за другим вторгаться слова моего хозяина… «это белесое, отвратительное ночное существо… оно было тускло-белым, со странными большими серо-красными глазами, с волосами льняного цвета, ниспадающими на спину…». Я невольно вздрогнул, когда понял, что тело на полу туннеля передо мной точно совпадает с описанием воображаемых морлоков, которое я слышал сегодня от принимавшего меня хозяина дома! И в самом деле, пока я разглядывал это мертвое существо, его большие глаза, все еще смотрящие на нас, я понял, что они вовсе не были воображаемыми. Я стоял в ужасе, не веря своим глазам, как альпинист в горах, увидевший по окончании снежной бури, что он оказался на самом краю бездонной пропасти.

Мы принялись исследовать омерзительные особенности этого существа, и я отметил несколько значительных отличий от того описания, которое дал изобретатель машины времени за обедом. Наш хозяин создал у присутствующих впечатление о существе гораздо меньших размеров, тонком, паукообразном. Тело же перед нами ростом было с невысокого широкоплечего человека с мощными руками. Льняные волосы были коротко подстрижены, а облачено это существо было в практичную цельнокроеную верхнюю одежду со скрещенными кожаными нашивками, как у моей новой знакомой, замаранную кровью из смертельной раны от моего выстрела. Под телом лежала винтовка, сходная с той, которой владела моя спутница, а штык находился всего в нескольких дюймах от вытянутой руки этого существа.

Мое изучение этого призрака прервалось, когда она выключила свет. Луч исчез всего лишь после легкого щелчка в трубке.

– Разведчик, – сказала она. – Нужно двигаться, пока остальные не появились.

Я помог ей оттащить мертвенно-бледное тело подальше от того места, где его легко было увидеть сверху, потом последовал за ней в полную темноту и густую затхлость сточного туннеля. Я с трудом волочил ноги по мелкому ручейку, а мой разум перескакивал с одной мысли на другую, как луч, которым женщина освещала наш путь.

Меня преследовали слова таинственного доктора Амброза. Теперь я понимал, что он никакой не говорливый маньяк, каким казался мне раньше. Теперь я видел в нем мощную фигуру, владеющую знанием и силой. Какой силой? Посредством него – теперь я в этом не сомневался – я переместился из моих тихих лондонских убежищ в это темное пространство борьбы и смерти. На память пришли строки из Мэтью Арнольда:

Но что все это означает? Что это было – тайное вторжение в самое сердце Англии, о котором заранее было известно Амброзу? Была ли какая-то связь между его бледностью и жуткой белизной убитого мною морлока? Не мог ли этот Амброз быть, скажем, агентом морлоков, облаченным в одежды настоящего времени, не пытался ли он втянуть меня в какой-то дьявольский заговор? Но с какой целью?

Таким был ход мыслей, одолевавших меня, когда я шагал по сточному туннелю. Мне хотелось засыпать вопросами идущую впереди женщину – ее происходящее вокруг, казалось, совсем не удивляло, – но пока я воздержался от вопросов. Простое желание выжить требовало от меня молчания. Мою грудь переполняли жуткие предположения касательно войны и катастрофы, которые обрушились на Англию.

Вдруг женщина остановила меня рукой.

– Постой секунду, – прошептала она и отошла от меня. Поток сточных вод омывал мои туфли, пока я ждал. – Порядок, – сказала она несколько секунд спустя. – Забирайся сюда.

Луч ее странного светильника указывал на вход в другой туннель, расположившийся на несколько футов выше того, в котором стоял я. Она протянула мне сверху руку и помогла забраться к ней.

– Этот туннель должен вывести нас к какому-нибудь месту близ Темзы, – сказала она. – А пока отдохнем несколько минут, прежде чем двинемся дальше.

Я сел и прислонился спиной к округлой стене туннеля. Долгий путь по туннелю с его тяжелыми испарениями, и воздух, почти лишенный кислорода, довели меня чуть не до полного изнеможения. Откуда-то подул прохладный ветерок, и мы, сидя в этой осклизлой нише, смогли освежить наши легкие.

– Ты из какого взвода? – спросила наконец моя спутница. Я не смог определить диалект, на котором был задан этот короткий вопрос.

– М-м-м… ни из какого, – ответил я. – Я не состою ни в каком взводе.

Я решил скрыть от нее свое незнание с учетом тех обстоятельств, в которых оказался. Если я начну напрямую задавать теснившиеся в моей голове вопросы, то эта женщина, скорее всего, решит, что я сумасшедший. Но если я скрою свое неведение относительно бушующей здесь войны, то, может быть, мне удастся приумножить то малое знание, которым я уже владею, не выдавая себя.

– Мародерствуешь, значит? – сказала она. – Непростой способ существования. Впрочем, кажется, и мне теперь придется заняться тем же. Эти чертовы морлоки обрушились на наш взвод, как тонны кирпича. Сомневаюсь, что кто-то сумел уйти оттуда живым.

Она погрузилась в молчание, вглядываясь в глубины туннеля.

– И куда вы теперь? – спросил я.

– Рота Сквизера хорошо окопалась в Ист-Энде. Если нам удастся пройти через заставы локеров и выйти к ним, то все в порядке. Возможно, мы получим от Сквизера и его ребят то, что нам нужно: немного еды, воду и боеприпасы. У него передо мной должок.

Я перемолол эти обрывки информации, пытаясь извлечь из них максимум умозаключений. Является ли слово «локеры» производным от «морлоки»? Я решил выудить из нее побольше сведений.

– М-м-м… а куда будет отступать Сквизер со своими людьми, если локеры захватят Ист-Энд?

Я предположил, что лицо, которое она назвала, является военным командиром.

– Отступать? – Она повернулась ко мне. – Так некуда отступать. Ист-Энд – последний рубеж обороны. Когда он падет, все будет кончено.

– Да нет же, – возразил я, – наверняка должно быть еще…

– Вчера Бирмингем прислал радиограмму. Сегодня – нет. Утром бомбардировщики локеров вылетели в том направлении. Сейчас весь город, вероятно, превратился в дымящиеся руины.

Она произносила эти слова, от которых мороз продирал по коже, монотонным голосом, подавляя в себе ярость и ужас, иначе сохранять контроль над собой было бы затруднительно.

Я решил не спрашивать, что такое радиограмма и бомбардировщик.

– Но Европа, – сказал я. – Или Америка. Наверняка хоть какая-то страна в состоянии нам помочь…

– Какую помощь могут оказать нам горы трупов? Их уничтожили еще несколько месяцев назад. – Она подалась ко мне. – Ты здоров? Тебя, случайно, не контузило?

– Нет… нет, я в порядке. Просто запутался. Только и всего. Усталость, понимаете. – Мой мозг пережевывал все эти откровения. «Неужели это конец всего?» – тоскливо подумал я. Безусловно, сила, которая подавила очаги сопротивления во всем мире, без труда уничтожит последние опорные пункты в лондонском Ист-Энде. А потом?

Перед моим мысленным взором вдруг возникли белесая кожа мертвого морлока и его устремленный в никуда взгляд. Значит, унаследования миллионов лет Земли отныне недостаточно этому грязному племени! Они хотят прорвать оборону самого времени, чтобы каждая секунда творения была теперь у них под каблуком! А что станет с человеком – прародителем всех этих неприличных пародий на себя самого? Если люди и выживут, то станут рабами. Будут содержаться, как скот, и наподобие элоев[5] удовлетворять непомерные аппетиты морлоков.

«Не мою плоть», – безмолвно взмолился я.

Дрожь отвращения и ярости прошла по моему телу. Когда Лондон падет, я проберусь за город, прорублюсь через ряды морлоков, оставлю за собой кровавый коридор – буду убивать голыми руками, когда кончатся пули, но буду сражаться, пока не прижмусь спиной к дуврским скалам. Канал примет мое умирающее тело и унесет в море мои не тронутые зубами морлоков кости.

Я всегда считал себя человеком умеренных страстей, неотличимым в этом отношении от большинства англичан, рожденных в наше логическое и манерное время. Но теперь кровь моя кипела от ярости и драматических мыслей, исполненных клятв и горящей жажды мести. И я думаю, что не один я так реагировал на происходящее. Наверняка немало моих современников отреагировали точно так же эмоциями отвращения и неповиновения, которые испытал я, узнав о вторжении морлоков. Так во времена кризисов в человеке просыпаются самые яркие, пусть и не всегда лучшие инстинкты.

– Идем, – поднялась на ноги моя спутница. Она двинулась по пологому туннелю, а я последовал за ней, чуть сутулясь, чтобы не удариться головой о невысокий потолок.

– Кстати, – бросила она через плечо, – меня зовут Тейф.

– Рад знакомству, – сказал я. – Мое имя – Эдвин Хоккер.

Представившись таким образом, мы продолжили движение в сторону выхода из святилища тишины и темноты сточного туннеля.

Ничто из случившегося к этому моменту не подготовило меня к тому, что я увидел, вернувшись на поверхность. Я выполз из люка следом за Тейф, моим новообретенным амазонским – если не по сложению, то по темпераменту – другом, и оказался во вселенной, последние пережитки порядка которой пали под напором грубого хаоса.

Мы поднялись на набережную Альберта через решетку люка с поломанными прутьями. Повсюду вокруг нас мы видели следы недавнего боя: руины обрушенных зданий, улицы в ямах, оставленных взрывами, густую завесу дыма, обжигавшего глаза. Фонарные столбы набережной лежали ничком, как кегли, а их металлические дельфины[6] валялись как попало в грязи, словно множество выброшенных на берег рыб, хватающих ртами воздух.

С этого места вверх по реке по стороне Суррея в самом сердце Лондона были видны пожары, выпускающие вверх столбы дыма, закрывавшие луну и звезды. Со всех сторон компаса до нас, ударяя по ушам, доносились громкие раскаты, словно вызванные сотрясением земли, им вторили приглушенные расстоянием взрывы.

– Идем, – сказала Тейф. Она сняла винтовку с плеча и взяла ее наперевес.

Я, ошарашенный видением Лондона в огне, пошел следом. Следующие несколько часов прошли вне времени и его хода, они превратились в настоящий бесконечный кошмар перебежек и прискорбных видов разрушенного города.

Мы пересекли Темзу по перекореженным, как пальцы ног, останкам массивного моста, лежавшего грудами камней в воде. Мы перебирались от кратера к кратеру, от горы мусора до рухнувшей стены, прокладывали путаный курс к Ист-Энду. Там, где пройти было невозможно из-за пожаров или патрулей «локеров», как их называла Тейф, мы отступали и шли в обход или ждали, когда путь очистится. Один раз нам пришлось спрятаться в траншее, наполненной замерзающей жижей, а в ярде от нас прошла группа врагов, смеющихся и болтающих друг с другом на своем варварском языке. Я приподнял голову и мельком увидел их бледные большеглазые лица, полные жестокой радости. Тут Тейф зашипела и заставила меня пригнуться.

Видения смерти и разрушения. Расколотый купол огромной церкви Кристофера Рена[7]. Широкий бульвар и множество человеческих тел. Люди были не только убиты, но и ограблены – оружия при них не было. Массивные металлические машины, искалеченные артиллерией и, очевидно, еще недавно приводившиеся в движение колесами с натянутыми на ними металлическими ремнями, теперь стояли, упершись друг в друга в неподвижной схватке, и посылали в небо грязноватый дымок из своих люков. Следы желтоватого газа, осевшего до самой земли. Стоило Тейф почувствовать его приторно-тошнотворный запах, как она развернулась и бросилась прочь, а я закашлялся и пошел следом за ней на заплетающихся ногах.

Так мы продвигались по городу – то ползком, то прячась, то перебежками – Тейф впереди, осторожно, полупригнувшись, с винтовкой наперевес, я – следом, ошеломленный видом развалин.

Лишь один раз я вышел из тяжелого ступора, когда мы забежали отдохнуть в выпотрошенный собор. Огромные купола упали на землю, когда выгорели деревянные брусья, и теперь они лежали на боках в обугленных скамьях близ алтаря. Я обнаружил, что одна часть церкви была переделана морлоками во временный мясной магазин для голодных солдат. В темноте на крюках этой мрачной бойни виднелись туманные очертания полувыпотрошенных тел, они покачивались и крутились над разбросанными внизу грудными клетками и позвоночниками. Я поймал себя на том, что разглядываю котелок топленого жира, и едва смог подавить рвущийся наружу крик. Неожиданно словно сама церковь начала кричать, накренилась, а затем потемнела относительно той темноты, которая наполняла ее до этого…

Тейф несколькими пощечинами вернула меня в сознание. Кошмар еще не закончился. Она подняла меня на ноги и вывела на пустую улицу.

Когда мы наконец проскользнули в Ист-Энд, этот район города был погружен в безмолвие, на улицах, как туман, висел дым, повсюду виднелись следы недавно закончившегося сражения. Морлоков мы не увидели. Они явно закончили свои дела и перешли в другой район, чтобы отпраздновать там победу.

Мы нашли остатки роты Сквизера – они все еще покоились в траншеях, которые выкопали в центре узкого перекрестка. Тейф начала поиски среди трупов и через некоторое время перевернула тело лежащего в грязи пожилого человека с седой бородой. Тейф на миг приложила ухо к груди старика, но через несколько мгновений опустила холодное тело обратно на землю.

Я, замерзший, сломленный, в порванной и заляпанной грязью одежде, стоял рядом с ней и дрожал, оглядывая разорение вокруг нас. Луна опустилась низко, уже соскальзывая в наполнявший небо дым. Где мы будем, когда наступит рассвет?

Тейф показала на ряд траншей:

– Посмотри, не пропустили ли локеры какие-нибудь боеприпасы. Нам нужно все, что удастся найти.

Мы разделились и приступили к неприятной работе, обыскивая тела убитых мужчин и женщин, которые были последним гаснущим светом человеческого общества в осажденном городе и мире вокруг него. Сколько еще осталось случайных искр вроде Тейф и меня, преследовавших единственную цель – забрать с собой на тот свет как можно больше морлоков?

Таким было следствие амбиций одного человека, надумавшего путешествовать во времени! Время! Человек, в гостиной которого я обедал в начале этого долгого, темного вечера, человек, само воспоминание о котором я проклинаю в моем сердце! Машина времени, ставшая мостом для этих монстров, порожденных нами и перелетевших через миллионы лет в прошлое, чтобы с нами же и покончить. На всех безмолвных, забрызганных кровью лицах тех, кого я осматривал, читался тот же вопрос, который я ощущал и в собственном сердце. Что за зловредный замысел провидения мог таким образом закольцевать на себя само Сотворение мира, уподобляя его змее, заглотившей собственный хвост?

Я добрался до конца траншеи, найдя только десяток пустых гильз и несколько сломанных ножей. Судя по всему, морлоки крайне споро разворовывали все, что касалось человека и его артефактов. Я опустил последнее тело на осклизлую землю траншеи, выпрямил начавшую побаливать спину и отпрыгнул в ужасе, когда тело передо мной конвульсивно дернулось, раскинув в сторону руки, как некая ужасная марионетка. Брызги полусвернувшейся крови попали на мое лицо. И только тогда мой неповоротливый мозг услышал звонкое эхо выстрела где-то поблизости.

Раздался еще один выстрел, и верхняя кромка траншеи разлетелась земляным дождем, а рядом с моей головой просвистел камень для мощения дорог.

– Хоккер! – услышал я голос Тейф. – Ложись!

Прошла секунда бездвижного недоумения, и наконец я, вытянувшись в полный рост, бросился на дно траншеи. И тут же стену, перед которой я только что стоял, искромсала очередь выстрелов.

Я отполз на животе на несколько ярдов в сторону, потом повернулся на бок и вытащил из кармана пальто пистолет Тейф. Мир погрузился в тишину, только бешено колотилось мое сердце. Стреляли, видимо, из одного из разрушенных зданий, стоявших вдоль улицы. Еще один бродячий морлок? Целую минуту я слышал только звук своего дыхания, потом осторожно высунулся над краем траншеи. Неровные кирпичные стены по обе стороны не сообщили мне ничего нового. На другом конце траншеи я видел Тейф, которая сидела на корточках, держа свою винтовку, и высматривала темные неподвижные контуры, окружавшие нас.

Прошла еще минута. Я начал понемногу продвигаться в сторону Тейф, подтягивая и подталкивая свое тело руками и ногами, наблюдая за руинами. Мой слух уловил звук какого-то движения в груде осколков за сегментом стены в нескольких ярдах от меня. Кто-то разбросал по земле несколько кирпичных обломков. Я инстинктивно вскинул вверх руку с пистолетом и дважды выстрелил в фигуру, которую, как мне показалось, увидел в руинах здания.

Несколько секунд я не отмечал там никакого движения. Что это было – убил ли я нашего одинокого противника или тот просто побежал за подмогой – за своей злобной братией? Я уже собирался поднять голову, когда увидел какой-то маленький предмет – тот описал дугу в воздухе над стеной, приземлился рядом с траншеей и откатился от меня на несколько футов. Небольшой овальный предмет размером вряд ли больше двух кулаков в металлической ребристой оболочке лежал в земной слякоти.

Тейф грубо ухватила меня за плечо и отбросила к одной стороне траншеи. Несколько мгновений я не понимал, что происходит, потом увидел, как она прыгнула на гранату, резко поднялась в полный рост и бросила ее обратно в руины, откуда та прилетела. Граната преодолела в воздухе несколько ярдов и взорвалась.

Яркая вспышка света и глухой звук взрыва ударили меня в голову и живот. На меня обрушился дождь из комьев земли и глинистой жижи, поднятый осколками, но в то место, куда меня отбросила Тейф, металлические осколки не залетали.

Однако в тот момент, когда взорвалась граната, она все еще стояла с поднятой рукой – а теперь лежала на дне траншеи, и из ран на ее голове и шее струилась кровь.

Я подполз к ней и как мог исследовал ее повреждения. Она потеряла сознание, но все же дышала. Я вздрогнул, заслышав вокруг нас различные звуки. Они доносились со всех сторон – взрыв явно привлек внимание других морлоков. Шуршание и скрежет шагов доходили до меня с двух сторон, и наконец я увидел их воочию.

Я в спешке отодрал подкладку со своего пальто, сложил ее в несколько слоев и прижал к самой большой ране Тейф под челюстью. Плотно прижимая одной рукой материю к ране, другой рукой я не без труда поднял женщину. Каблуки ее ботинок оставляли две канавки в жиже на дне траншеи, когда я тащил ее из опасной зоны.

В конце траншеи я остановился и прислушался. По звуку осторожных шагов морлоков я сделал вывод, что они вышли из развалин и теперь наводнили траншеи в надежде отыскать нас. В зданиях по эту сторону скрещения дорог стояла тишина. Я выполз из траншеи, таща Тейф за собой, а когда понес ее в сторону ближайшей пустоглазой кирпичной коробки, за моей спиной раздался выстрел, и слякоть, покрывавшая землю, разлетелась брызгами в нескольких дюймах от моих ног. Следующие выстрелы пришлись в полуразрушенную стену, за которую я затащил Тейф.

Медленные целенаправленные шаги из траншей переместились ближе к тупичку, где я присел на корточки, прижимая к себе тело Тейф, которая так и не пришла в сознание. Ее винтовка и мой пистолет остались в траншее после взрыва гранаты. Мелкие ранения на теле Тейф уже не кровоточили, кровь с грязью запеклась на них, но обрывок материи, который я прижимал к ее шее, продолжал пропитываться кровью. Моя собственная кровь жарко и лихорадочно пульсировала у меня в висках.

Я смотрел на свою грязную руку, кровь на ней еще не засохла и потому поблескивала в лучике лунного света, проникавшего в руины, смотрел и ждал нападения на нас морлоков. Шум за горой расколотых кирпичей. Кровь и грязь.

3. Сигары и хорошее пиво

– Ну, же, Хоккер, просыпайтесь. Все не так плохо, как вам кажется.

Кто-то довольно грубо коснулся меня носком ботинка. Я открыл глаза, которые, как я думал, закрылись навсегда на моем последнем земном видении, и увидел доктора Амброза. На его мертвенно-бледном красивом лице гуляла натянутая улыбка.

– Вы! – воскликнул я, поднимаясь на локтях. – Исчадие ада! Что за богопротивные трюки вы со мной проделываете?

Я бы встал на ноги и ухватил его за горло, если бы не серебряный наконечник его трости, прижатый к моей груди.

– Держите себя в руках, Хоккер. – Улыбка исчезла с его губ. – Воистину трюки! Если человек с завязанными глазами шел по краю пропасти, а потом кто-то сорвал повязку с его глаз, вы бы назвали это трюком? Господи милосердный, Хоккер, вы должны быть благодарны, а не выплескивать на меня раздражение, будто вы и на самом деле пострадавший. Ну-ка, вставайте и возьмите себя в руки. Все получит свое объяснение. А пока выпейте это. Поможет прочистить голову.

Он прислонил к стенке свою трость, наклонился, ухватил меня за руку и поставил на ноги, но те попросту подогнулись из-за слабости. Почувствовав, как он поднес к моим губам маленькую серебряную фляжку, я сделал глоток, другой, третий и по вкусу понял, что это бренди, притом хороший, хоть и с незнакомым мне послевкусием. Тепло алкоголя разлилось по моим жилам и странным образом остановилось у меня на затылке. Головокружение и звон в ушах исчезли, а усталые ноги перестали дрожать.

Амброз забрал у меня почти пустую фляжку и сунул ее в свой карман.

– Ну что, пришли в себя? – спросил он.

Я кивнул, потом обвел взглядом открывающийся нам вид. Новая волна разочарования захлестнула меня.

– Бог мой! – воскликнул я. – Ничего хуже я не видел! Что здесь случилось? Что случилось с городом?

Город лежал, освещенный холодным серым светом, какой иногда можно увидеть во время ложных восходов солнца и не являющих собой ни вечер, ни настоящее утро, когда мир и все его содержимое кажутся всего лишь сгустками тумана, созданными тщетными надеждами и желаниями… Если человек пробуждается после беспокойного сна в такое время, то он может только сесть у окна и думать о тех, кого потерял, о тех, кто последовал за его родителями в холодные и бессердечные области ниже травы, безмолвные и темные. В конечном счете наступает утро, и мир вновь обретает материальность, но в сердце человека навсегда остается еще одна тоненькая ниточка льда.

Таким был свет, в котором я увидел руины Лондона. Но теперь они казались не свежими ранами войны, а руинами, заметенными ветрами прошедших веков. Горы обломков утратили свои когда-то острые кромки, они были скрыты мхом и чахлыми сорняками. Дорога изобиловала рытвинами, словно земля под ней просела от времени. Пока я оглядывал этот ужасный ландшафт, маленькое, похожее на саламандру существо с глянцево-черной спиной стрелой взобралось на вершину одной из невысоких груд, посмотрело на нас глазами, похожими на игольчатые лучики света, и исчезло. Потом появилось другое существо, но с чернильного цвета крыльями летучей мыши, оно выпорхнуло из одной из трещин в земле, а потом скрылось, заложив вираж на прохладном ветерке с запада.

– Не самое приятное зрелище, верно, Хоккер? – Амброз взял свою трость и показал ею в сторону горизонта. – Это единственный оставшийся путь к океану и всем землям за ним.

– Бог мой, – сказал я. – Куда вы меня перенесли? Это что – какое-то будущее, когда на Земле не осталось ни людей, ни морлоков? Бога ради, скажите уже мне, что после?

– Вообще-то после этого – ничего, – поспешил вставить Амброз. – И до этого – тоже. Вашего доброго, уютного тысяча восемьсот девяносто второго года, как и всех других лет правления Виктории, да и всего остального существования Земли, начиная с ее газообразного младенчества до финального огненного рывка назад в солнце, больше нет. То, что вы видите вокруг, есть камни и мелководья вечности после того, как Море Времени было осушено до дна. Таков конечный результат всех этих игрищ с путешествиями во времени.

– Вы же не хотите сказать, что… – Я замялся. – Конечно же нет – нет, это не конец всего.

Открывшийся мне мрачный вид все тяжелее и тяжелее давил на мои плечи.

– Мой дорогой друг, – мягким тоном сказал Амброз. – Это не конец всего, это и есть всё. Альфа и Омега существования Земли. Ничего, кроме этого, во все времена, в прошлом и настоящем, если только эти слова еще что-то значат.

– Но каким образом? – Я ухватил его за предплечье. – Как это могло случиться?

– Вы же сами обедали с человеком, который построил машину времени, вы слышали его рассказ. Даже такое маленькое, пустяшное путешествие являло собой факт столь вопиющего нарушения естественного порядка вещей, существующего во вселенной, что далекие галактики сошли со своих орбит! Тот факт, что подобная власть оказалась – пусть и непреднамеренно – в руках простого смертного, еще не давал ему права воспользоваться ею в реальности. А вы можете вообразить себе, что случилось потом, когда морлоки получили доступ к машине времени и стали отправлять целые армии из своего века в ваш и обратно? Время попросту схлопнулось! Наш маленький кармашек вселенной выброшен в эту темную неизменяющуюся бездну из потока времени.

Его язык и манеры речи стали более резкими, прорвались через то хладнокровие, с каким он обращался ко мне поначалу. Вид Земли, забытой временем – и богом? – явно повлиял на него сильнее, чем ему хотелось демонстрировать.

– Тогда что нам делать? – воскликнул я. – Если времени более не существует, неужели мы тогда обречены бесконечно долго оставаться здесь?

Я не мог представить себе безрадостного ада хуже, чем заточение в этом ужасном месте.

– Итак, мистер Хоккер. – Доктор Амброз снова улыбнулся. – Из всех вопросов, которые могут задавать люди, этот нравится мне более всего. Что нам делать? И в самом деле, наилучший вопрос, какой можно задать. Потому что вы должны понять, что делать, прежде чем сможете это сделать. Верно? Или вы так не считаете, мой добрый Хоккер?

– Бога ради, зачем вы мучаете меня этими загадками? – Ярость и негодование наполняли мою грудь, поскольку я чувствовал, что он потешается надо мной. – Если вы знаете, как покинуть это безрадостное место, то научите меня. Я почти с ума сошел из-за всего, что вы сделали со мной. Со мной и с Тейф! – Чувство вины пронзило меня, когда я понял, что начисто позабыл о своей спутнице, которая спасла мне жизнь. – Где она? – спросил я. – Что с ней?

– Успокойтесь, Хоккер. Она в полной безопасности. Я обработал ее раны и уложил в теплую кровать в другом месте. Вам придется рассказать мне обо всех ваших совместных приключениях.

– В другом месте! – Я схватил его за плечи и грубо развернул лицом ко мне. – В другом месте! Вы лжете без конца. Значит, то, что мы видим, не есть окончательная судьба Земли?

– Окончательная, Хоккер. – Он небрежно сбросил мои руки со своих плеч. – Такой станет Земля, когда время прекратит для нее существовать. Но вы спрашивали про выход? Быть может, Хоккер, быть может. Не то чтобы настоящий выход, но… превентивная мера. Недопущение.

– Что вы имеете в виду?

– Если это, – сказал Амброз, стукнув своей тростью по земле, – и есть то, что останется, когда Море Времени – давайте будем называть его так, это хорошая метафора, – когда Море Времени, как я уже говорил, будет осушено до дна, то очевидное действие состоит в том, чтобы вернуться назад во времени и заделать дыру, через которую все вылилось. Да? Разве вам не приходила в голову такая мысль?

– Не знаю. – Я вдруг почувствовал усталость. – Я уже ничего не понимаю. Столько всего случилось. Я ужасно устал…

– Это объяснимо, – утешающим голосом проговорил Амброз. – Но почему вы тогда не спите?

– Я бы поспал, – пробормотал я. Небо над нами, казалось, потемнело.

– Тогда просто закройте глаза. Вот так. – Его голос зазвучал немного тише. – И не бойтесь – не упадете. На самом деле вы ведь сейчас не стоите в полный рост, верно?

Я смутно почувствовал, что лежу на кровати. Мягкий желтоватый свет газовый лампы с секунду проникал под мои не до конца сомкнутые веки, потом исчез.

– Где Тейф? – пробормотал я.

– Вверх по лестнице. – Голос Амброза доносился до меня теперь откуда-то из далекой дали. – Не волнуйтесь за нее. Просто поспите, Хоккер. Очень скоро вам понадобится вся таящаяся в вас сила!

Последнее, что я слышал, – это хлопок закрывшейся двери.

Проснулся я со спокойным, отдохнувшим сердцем, хотя меня мучили кошмары. Видения черных фигур, двигающихся в темном мире, смутно теснились за моими сомкнутыми веками.

На маленьком столе рядом с моей кроватью – а где, скажите на милость, находится это место, уже задавал вопросы мой освеженный разум – я нашел коробок спичек и свечу. Вскоре я увидел свою одежду, которая висела на резной спинке кровати в ногах. Ей каким-то чудом вернули ее первоначальное состояние, и теперь она была чистой и целой.

Я быстро оделся и поспешил из спальни на гул далеких голосов по короткому коридору к широкой лестнице. Теплое сияние газовых ламп виднелось из комнаты у основания лестницы. Я потушил свечу и стал спускаться.

Внизу за тяжелым дубовым столом сидели доктор Амброз и какой-то молодой мужчина. И, только подойдя к кромке стола, я признал в нем Тейф, облаченную в мужской костюм и рубашку. Элегантный покрой и уверенность, с какой она держалась в этом одеянии, надежно скрывали ее пол от любого, кто не знал, что она женщина. Она вытащила толстую черную сигару изо рта и подмигнула мне сквозь облако табачного дыма. Единственным свидетельством ее недавних ранений была белая линия под челюстью, похожая на давно заживший шрам.

– Хоккер, – радушно встретил меня Амброз. – Рад видеть вас в добром здравии. Впереди великие события, и я хочу, чтобы вы участвовали в них в полную меру ваших возможностей. Садитесь.

Я вытащил стул из-под стола между двумя его резными ножками в форме грифонов и присоединился к Амброзу и Тейф. Амброз пододвинул ко мне тарелку с ростбифом, над кроваво-красной серединкой которого поднимался парок, и с хлебом из муки грубого помола, а еще – кружку темного лагера.

– Впереди долгие объяснения, – сказал он, – а на пустой желудок они лягут плохо.

Что говорить – я умирал с голода, и убеждать меня не пришлось. Амброз долил пива в мою кружку, когда я выпил всего половину.

– Из одной маленькой пивоварни на беркширских болотах, – сообщил он, засовывая пробку в горлышко бутыли. Тейф откинулась к спинке стула и довольно затянулась сигарой с видом человека, легко предающегося новообретенным удовольствиям.

– М-м-м. Да. Прекрасный ростбиф, – сумел проговорить я с набитым ртом. – Вы тоже наверняка не откажетесь перекусить?

– Мы уже поели, – сказал Амброз, показывая на две тарелки на другом конце стола. – Мисс Тейф – или мистер Тейф, как следует говорить ради ее небольшого маскарада – и я заждались вас.

– Извините, что заставил вас ждать, но я устал, как никогда в… – Я замолчал, уставившись на свою тарелку, чувствуя всю абсурдность ситуации. Совсем недавно я боролся за жизнь среди руин города, ставшего полем боя, на котором я оказался трудами этой таинственной личности, показавшей мне душераздирающий вид Земли, что прекратила свое существование, а теперь я в тепле его дома наслаждался благами цивилизации со спокойствием человека, приглашенного приятно провести уик-энд. Это говорило в первую очередь о способности человеческого мозга вести себя, как это делают коты, которые в незнакомой ситуации пытаются извлечь из нее максимальную пользу для себя. Да и кто бы отказался от хорошего эля и мяса, даже если бы его подавал сам дьявол? Я решил выслушать объяснения моего хозяина и уже на их основании вынести суждение о том, на чьей он стороне – добра или зла.

Амброз, весь излучавший дружеское гостеприимство, протянул над руинами ростбифа сигары – такую же курила и Тейф. Я взял одну, отодрал бумажную полоску с какими-то похожими на арабское письмо завитушками на ней. Вскоре все мы втроем туманили воздух дымом стального цвета.

– С чего начать? – задумчиво протянул Амброз, подняв взгляд на устремляющееся к потолку колечко дыма. – Действовать всегда проще, чем объяснять. Посмотрите сюда, Хоккер. – Он направил на меня тлеющий кончик сигары. – Вам не кажется… немного подозрительным имя «доктор Амброз»?

– Мой дорогой сэр, – холодно ответил я, стряхивая в тарелку пепел с сигары, – в вас все подозрительно. Если бы я не знал на собственном опыте ваши способности, то считал бы вас либо шарлатаном, либо психопатом. Зная о вас то, что знаю я, я бы все же предположил, что вы можете оказаться мошенником или величайшим преступником, но таким, выдающиеся достижения которого заслуживают уважения.

Он кивнул, скромно скрывая удовольствие, которое доставила ему моя лесть.

– Но скажите, – проговорил он, жестикулируя рукой с сигарой, – что вы думаете об имени Амброзиус? Вспомните раннюю британскую историю.

Я нахмурился, погрузившись в размышления.

– Я достаточно образованный человек, – сказал я наконец, – но в данный момент единственное, что приходит мне в голову в связи с Амброзиусом, – это Гальфрид Монмутский, который дал это имя в качестве альтернативного легендарному Мерлину…[8]

– Именно этого я и ждал от вас, – прервал меня Амброз.

– Что ж, доктор Амброз, если вы решили взять себе псевдоним мифического волшебника, то должен признать, что в данном случае вы ничуть не ошиблись.

– Мифического! – Он смерил меня недовольным взглядом. – Легендарного! Сэр Гальфрид мог перепутать кое-какие даты, но, по крайней мере, все, что рассказал ему я, было правдой. Нет-нет, не говорите всякие глупости. – Он отмел сигарой все мои возражения. – Я не стану более длить ваше невежество. Я называю себя Амброзом, потому что мне не нравится упадочнический латинизм Амброзиуса, но на самом деле я и есть Мерлин! Что вы на это скажете?

Его голос достиг возбужденного пика, когда он сделал театральный жест сигарой.

Я пыхтел своей сигарой, не в силах произнести ни слова, так как был совершенно ошарашен. Ха – Мерлин. Да он просто сумасшедший. И все же…

– Я вам верю, – благодушно объявила Тейф.

– Это потому, моя дорогая, – сказал Амброз, – что вы выросли в грубом и жестоком мире, где один тот факт, что человек продолжает жить день за днем, уже считается чудом. Вы способны принять истину, в какой бы личине она вам ни явилась. А наш друг Хоккер настолько пропитан высокомерным рационализмом своего времени, что может мысленно осудить вдруг появившегося перед ним мастодонта лишь за то, что тот не носит галстук.

– Вообще-то говоря, – сказала Тейф, – я просто подумала – почему бы и нет? В этом не меньше смысла, чем в каких-нибудь других вещах, с которыми мы уже сталкивались.

– Но послушайте! – взорвался я. – Как это вообще возможно? Даже если такая личность, как Мерлин, и существовала много веков назад, то как вы-то можете быть Мерлином? Я имею в виду… прежде всего вашу наружность.

– А с какой это стати человек, наделенный таким могуществом, как я, должен стареть? Я уже был стар, когда Англия представляла собой всего лишь голые скалы, омываемые морем. – Взгляд Амброза, казалось, пронзал меня насквозь и уходил куда-то в громадное хранилище памяти. – Верьте моим словам. Я – тот самый, кого называют Мерлином, хотя и это имя не является моим старейшим и вернейшим. И перестаньте сверлить меня этим вашим скептическим взглядом – что еще вам нужно увидеть, чтобы принять истину?

Басовитая напряженность в его голосе деморализовала меня. И разве было у меня какое-то иное объяснение того нераспутываемого клубка, в котором я оказался? Не было у меня никакого другого объяснения, кроме разве что моего собственного неожиданного сумасшествия.

– Я соглашусь с достоверностью ваших утверждений относительно вашей личности, но условно, – сказал я. – Хотя бы в качестве обоснования вашей истории.

Он еще раз окинул меня своим пронзительным взглядом, после чего откинулся на спинку стула и продолжил.

– Существует некая духовная сила, – начал он спокойным голосом, – присущая английской крови и почве. Воплощение наивысших западных ценностей. Эту силу, конечно, время от времени искажают или очерняют. Масса этой шовинистической дряни, совершаемой от имени империи, ничуть не украшает английское племя. И все же это всего лишь временный провал в памяти. Власть сохраняется, пусть она при этом шлифуется или подвергается небрежению. И у меня есть интерес, назовем это так, сохранить эту власть. Потому что, если она умрет, мир станет темнее и погрузится в насилие. И я останусь в одиночестве на лике Земли. А сегодня, как и не раз в прошлом, этой духовной силе грозит уничтожение.

– Вы имеете в виду морлоков, – вставил я. – Значит, они существуют в реальности?

– Я видела их, – сказала Тейф.

– Верно, верно, – кивнул Амброз. – И в этом главным образом и состояла цель ваших жестоких испытаний. Я не мог придумать никакого другого способа убедить вас в том, что дела обстоят именно так, как я рассказывал вам во время нашего первого разговора в тот вечер в тумане. Машина времени существует, и она попала в руки морлоков.

– А наш хозяин в тот вечер? – спросил я. – Изобретатель машины времени?

– Боюсь, он мертв. Он думал, что винтовки и коробка спичек будет достаточно, чтобы утвердить свою волю в далеком будущем. К несчастью, как я вам уже говорил, первые морлоки, с которыми он столкнулся, были самыми неустрашимыми из этого племени.

– А сейчас они втайне захватывают наш сегодняшний Лондон и всю Англию. – Хотя внешне я оставался спокойным, за моим спокойствием таились страх и отвращение, которые были вызваны в моем сердце этими словами.

– Все так, – сказал Амброз. – Создатель машины времени разбирался в своем изобретении куда хуже, чем ему думалось. Переместившись из нашего времени во времена морлоков, он создал канал, выйти из которого теперь невозможно. Морлоки, обзаведясь этим новым устройством, могут путешествовать только в наше и ни в какое другое время. Они могут предпринять вторжение через эту единственную точку в их прошлом – в наш тысяча восемьсот девяносто второй год.

– Постойте, – прервал его я, нахмурившись и пытаясь осмыслить его слова. – Что-то тут не так… Ага, понял. Если морлоки возвращаются назад во времени в свое собственное прошлое и устраивают в нем такое разорение, то не ставят ли они под угрозу дальнейшую цепочку событий, не ставят ли под сомнение собственное существование? Послушайте, ведь они побеждают и поедают собственных предков! И таким образом уничтожают собственные негодные жизни за десятки поколений до собственного рождения!

Такая вывернутая наизнанку логика на короткое время лишила меня способности к размышлению, и я принялся исступленно пыхтеть своей сигарой.

Амброз снисходительно наклонил голову:

– Меня восхищает ваша проницательность, Хоккер. Не многие из ваших современников в силах следовать вашей логике, я уж не говорю об их способности делать такие умозаключения. Это и в самом деле нарушение естественного хода вещей во вселенной. Боюсь, сама мысль о путешествии во времени страдает космическим святотатством. Лучше принимать время таким, какое оно есть, год за годом в его последовательности, а не валять дурака и не носиться туда-сюда, чтобы узнать, что нас ждет впереди. Пусть будет то, что будет. Парадокс морлоков, пожирающих собственных далеких предков, относительно невелик в сравнении с той катастрофой, которая грозит Земле в случае всего лишь использования машины времени. А эта катастрофа – разрушение самого времени, которое вы, Хоккер, видели, прежде чем я доставил вас сюда. Тысяча восемьсот девяносто второй год стал той дырой, через которое опустошается Море Времени. Пока мы сидим здесь, события до и после этой даты перетекают в наше время. Если этот процесс не остановить и не обратить вспять, то вскоре все время от начала существования Земли сожмется в один год, а потом сплющится в один день, в одну минуту, секунду, а потом – то, что мы видим! Мир перестанет существовать. А на его месте останется лишь темная пустыня вне времени, которую вы имели несчастье наблюдать.

– Господи боже! – воскликнул я. – Если так оно и есть…

– Так оно и есть.

– …то, что мы можем сделать, чтобы предотвратить это? Если, как вы говорите, морлоки уже проделали эту дыру в космосе, то как мы можем ее перекрыть? – Леденящая кровь мысль поразила меня. – Или уже слишком поздно, и вы хотите только ужаснуть нас этим видением конца света?

– Успокойтесь, Хоккер. – Амброз еще раз стряхнул пепел с сигареты в тарелку. – В чем тогда смысл подобной жестокости, в которой нет ни малейшей нужды? Если бы зло нельзя было предотвратить – а в особенности это конкретное зло, – я не стал бы терять время на разговоры с такими людьми, как вы.

Я почувствовал, как краска злости хлынула мне в лицо.

– И что же нужно сделать? – спросил я. – Я приму все, что вы сказали к этому моменту, если вы закончите сказанное планом действий.

– Вот слова настоящего англичанина, Хоккер! Жажда крови и насилия – качества, достойные восхищения.

– Речь не об этом, – осторожно сказал я, нащупывая путь среди собственных мыслей. – Все дело в том, что зло очень сильно.

Амброз кивнул, лицо его посерьезнело.

– Да, – тихим голосом сказал он. – Нечто столь огромное, как то, с чем мы имеем дело… Во время нашего первого разговора – а он состоялся, кажется, целую вечность назад – вы сказали кое-что. Не помните, что именно?

– Откровенно говоря, нет, не помню.

– Вы сказали, что для того, чтобы изгнать саксонцев в пятом веке, потребовался такой герой, как король Артур. Чтобы сражаться с такими демонами, как морлоки, потребуется герой такого же масштаба. И где нам взять такого Артура Воскресшего? Это были очень глубокие слова, Хоккер. Интуитивное осознание ситуации. Воистину нам нужен Артур Воскресший. Хорошо сказано.

– Ну-ну, – сказал я. – Я хорошо знаю истории про короля Артура и его возвращение из мертвых во времена, когда Англии грозит исчезновение, но все это мифы и легенды. И… хм…

– Мифы и легенды. – Амброз лукаво улыбнулся. – Такие же легенды, как про Мерлина? Я польщен, чувствуя, что вы готовы признать мое происхождение, но почему тогда отказываетесь признать всю правду?

Я перевел взгляд с его лица на лицо Тейф – она бесстрастно слушала наш разговор, – потом снова на Амброза:

– Король Артур жив?

– Можете не сомневаться.

– И вы знаете, где он?

– Конечно, – сказал Амброз. – Наши судьбы взаимосвязаны. Я всегда знаю, где он.

– И… – Мои мысли метались в поисках возможностей. – И он готов вести некий экспедиционный корпус на бой с морлоками?

– Не совсем так. Ввиду некоторых, так сказать, затруднений.

Сквозь густой, многослойный туман сигарного дыма я рассматривал загадочную фигуру напротив меня. Неужели все, что он говорит, – правда? Какая надежда останется, если все его слова обернутся ложью? Король Артур жив…

– Мы можем посетить его? – сказал я. – Увидеть Артура?

У меня все еще оставалось немало вопросов, многие моменты я не понимал, но был готов оставить эти проблемы на потом.

– Давайте возьмем кеб, – сказал Амброз, поднимаясь со стула. – Артур здесь, в Лондоне.

Выйдя из дома доктора Амброза, я впервые увидел Лондон после тех кошмарных сцен разрушения и отчаяния. Мое сердце радостно забилось, когда я увидел на фоне заходящего солнца знакомые контуры зданий, целых и невредимых. Повсюду загорались уличные фонари, чтобы огромный город предстал перед жителями во всем блеске своей мощи. Но если слова Амброза отвечали действительности, то прямо сейчас в сгущающихся тенях могли скрываться темные существа. Они, можно сказать, выбили почву у нас из-под ног…

Вскоре доктор Амброз остановил кеб, назвал кучеру место у реки, потом помог сесть мне и Тейф.

– Я встречу вас в пункте назначения, – сказал он, стоя на тротуаре. – Обстоятельства требуют, чтобы я добрался до этого места другим путем. – Он закрыл дверь кеба, дал знак кучеру на его высоком сиденьи, и кеб пришел в движение.

С каким спокойствием, с какой легкостью приняла все это Тейф! Она была больше чем на поколение младше меня, но свободно сидела в немного устаревшем изяществе кеба и, как ни посмотри, напоминала этакого континентального самца, не обремененного иными заботами, кроме заботы посмотреть Англию в ходе гран-тура[9], организованного состоятельными родителями. Она смотрела в окно кеба на виды города и вечерних пешеходов с живым любопытством, но никаких признаков испуга или удивления я у нее не увидел. Такого рода реакции не были вложены в нее в детстве стремительным и буйным укладом ее собственного времени.

– Скажите, Тейф, – обратился я к ней. – Что вы думаете об этом человеке – об Амброзе? Какую часть из сказанного им вы считаете правдой?

Она повернулась ко мне, ее темные умные глаза горели в мужской оболочке, как у молодой Жорж Санд. Помимо боевого духа, который я уже имел возможность наблюдать, в ней явно имелся острый ум.

– Амброз? – переспросила она. – Вполне возможно, что он нагло врет. Но разве у нас сейчас есть иной выбор, кроме как следовать за ним? Если он говорит правду о морлоках, то мы должны помочь ему в том, что он спланировал. А если он лжет, используя нас для какого-то злого дела – может быть, для помощи морлокам? – то, если он считает, что мы верим ему, у нас будет шанс дать ему более серьезный отпор.

Ее спокойный, бесстрастный анализ заставил меня задуматься. Я погрузился в молчание, в котором обдумывал ее слова под стук копыт лошади, впряженной в кеб, а она тем временем вернулась к созерцанию мелькающего за окном Лондона.

Вскоре, однако, кеб остановился, и мы вышли. Кучер, которому за его работу авансом заплатил Амброз, уже отъехал, протарахтев по щебенке. Я огляделся и узнал здание перед нами. Я несколько раз обращал на него внимание во время моих перемещений по Лондону. Побуждаемый праздным любопытством, я даже заходил в ближайшие магазины и задавал вопросы об этом здании, потому что это был довольно впечатляющий современный дом за металлической оградой и с ухоженным газоном. Но, судя по всему, обитал в нем только престарелый смотритель здания, задача которого состояла в том, чтобы предотвратить проникновение внутрь каких-нибудь мальчишек через окна за ставнями и таким образом исключить их доступ к неосвещенным внутренним помещениям. Среди местных владельцев магазинов ходили слухи, что в доме располагается частная клиника, открытая каким-то богатым иностранным врачом, который еще только собирается приехать и начать практиковать.

Планы явно изменились с последнего раза, когда я проезжал мимо, потому что теперь в окнах горел яркий свет. Пока мы с Тейф оглядывали дом, за одним из нижних окон промелькнул силуэт сиделки в накрахмаленном колпаке.

– Интересно, зачем он отправил нас сюда, – сказала Тейф. – И где он сам?

Таинственного доктора Амброза и в самом деле нигде не было видно.

– Возможно, он задержался, – предположил я. – А задержало доктора то, что вынудило его ехать отдельно от нас.

– Что ж, не можем же мы вечно тут торчать. – И Тейф двинулась вдоль высокой металлической ограды, окружавшей территорию клиники. Я пошел следом, и через несколько шагов мы оказались в темном пространстве, куда не доходил свет фонарей, украшавших улицу перед домом.

– Тс! Хоккер, Тейф – сюда! – Я повернулся и увидел фигуру Амброза, отделившуюся от самой глубокой тьмы у ограды. Он жестом руки поманил нас. – Веселенькое дело, да? – сказал он, когда мы втроем образовали маленький заговорщицкий кружок против металлической ограды.

– Зачем вы нас привезли сюда? – спросил я тихим голосом. – Какое отношение наше дело имеет к какой-то частной клинике?

– Скоро узнаете. – Амброз достал откуда-то из-под пальто цилиндрический предмет – предмет этот оказался медной капитанской подзорной трубой – и быстро растянул его на полную длину. – Посмотрите на это большое окно вон там, – сказал он, протягивая трубу мне.

Я сделал, что он просил, и вскоре уже настроил трубу на стекло окна, указанного Амброзом. Линзы были великолепного – или волшебного? – качества, позволяя рассмотреть комнату за стек-лом во всех подробностях.

– Ну, что вы там видите?

– М-м-м… довольно хорошо обставленную комнату, больше напоминающую гостиную в чьем-то доме, чем палату в клинике. Книги, дрова горят на колоснике, все такое. И старик в кресле с подголовником читает книгу. – Я передал подзорную трубу Тейф, и та в свой черед навела трубу на указанное окно.

– Что-то из этого имеет значение? – спросил я.

– Человек, которого вы там видите, – невозмутимо сказал он, – не кто иной, как реинкарнация короля Артура, защитника Британии.

– Но… но там же какой-то старик! – воскликнул я. – Весь седой.

– Артур рождался и старел во многих своих жизнях, – сказал Амброз. – Кроме тех его реинкарнаций, которые погибали в расцвете юности, когда он выполнял свой долг перед Англией и всем христианским миром.

– Но сегодня – он глубокий старик, – повторил я. – Какая у нас есть надежда победить морлоков с таким вождем?

– Вы говорите, как сопливый юнец, – отрезал Амброз. – Старость – наилучший возраст для великого воина, в это время к его таланту полководца добавляется самая неподдельная мудрость. Нет, не преклонные годы в этой его жизни ослабили его и не позволяют ему теперь возглавить войну с морлоками. Тут действуют совсем другие факторы.

– И какие же?

– Мой дорогой Хоккер, все мы сейчас на пути к раскрытию этой тайны. Вы и Тейф – мои союзники в поисках истины, известной мне только отдельными фрагментами. Я знаю, что в настоящее время Артур катастрофически слаб, и знаю, кто за это ответственен. Но как им это удалось и что должны сделать с этим мы – вот вопросы, на которые мы должны найти ответ все вместе.

– Тогда я с вами, – сказал я. – Неужели его держат в плену? И кто же его тюремщики?

– В комнату вошел кто-то еще, – произнесла Тейф, не отнимая подзорной трубы от глаза. Она в течение еще нескольких секунд внимательно вглядывалась в освещенную комнату за стеклом окна, потом пробормотала: – Это невероятно. Похоже, что…

– Дай я посмотрю. – Я взял трубу из ее послушной руки и навел на комнату. – Боже мой! – воскликнул я. – Это… это же вы! – Я повернулся к Амброзу. – Человек, разговаривающий с Артуром, – ваша точная копия! Что тут происходит?