Читать онлайн Псы Америки. Баклабы Пентагона

В поиска темы

Считать физический мир единственно важным –

все равно, что запереться в тесном чулане

и воображать, что за его стенами ничего не существует.

«Доказательство рая» И. Александер

Еще когда подбирался к патриарху УПЦ, Сергей позвонил одному приятелю по совместной поездке в Малую Азию. Артур Перчик был врачом-исследователем и по вопросам своей профессии бывал во многих странах мира. Теперь любитель старины спрашивал поборника медицины о древнейших ядах Востока.

– Много заплатишь?

– Много запросишь?

– Хочешь посмотреть, как оно действует? Приезжай.

В жертву они выбрали какого-то бомжа из трущоб. Поднесли рюмочку, а потом наблюдали, как он корчится, ужом извивается в муках. Мужик звал их, умолял о помощи, а те не двигались с места, обсуждая увиденное.

– Заметь, при вскрытии никаких следов яда не будет. Так берешь?

Врач-отравитель смотрел, как завороженный, во все глаза на случайную свою жертву и улыбался. Сбылось, свершилось – препарат смерти, который они изобрели в лаборатории и испытывали на животных, действует на человека. Они добились своего! Дыхание чужой смерти не пугало ученого, не леденило душу ему. Какая-то необъяснимая истома разлилась по всему телу. Он блаженствовал, он наслаждался ещё неведомой ему радостью очевидца результата долгих коллективных поисков. Она оборвалась вместе с жизнью бомжа.

– Это яд? – спросил Сергей. – А ещё что есть? Я слышал, вы бактерии эпидемий разных для Пентагона разводите. Есть такие, чтобы сегодня выпил, а завтра сдох?

– Таких не бывает. Болезни надо развиться в организме. Так действуют только яды. Берешь?

– Случайный товар?

– Ну, почему? Если надо ещё достану.

– А много вас здесь таких работает?

– Тебе зачем?

– Работу ищу.

– Украинцев неохотно берут.

– А ты?

– У меня двойное гражданство.

– Я так понимаю, это лаборатория смерти. А почему пиндосы её сюда притащили? Почему где-нибудь под боком не открыли? Например, у себя в Калифорнии.

– Не надо горячиться, старина, – услышал в ответ. – Ну, во-первых, нам работа. А во-вторых, чтоб кацапы боялись. Пусть знают, что у нас есть собственные лаборатории смерти, способные убивать их сотнями тысяч.

– И в Пентагоне считают, что Украина – наиболее удачный полигон для испытаний бактериологического оружия?

– Мы воюем с Рашкой, а наша лаборатория изучает действия препаратов на конкретных организмах из-за линии фронта.

– Таким образом, мы готовимся к бактериологической войне с Россией? А в случае провала или неудачи какой вся ответственность на Украине – пиндосы, как всегда, в стороне. А дал ли согласие на такой опасный эксперимент наш президент?

– Ты думаешь, он не в курсе?

Злость на вседозволенность и бесцеремонность американскую поднялась в Сергее такая, что он едва не пристрелил приятеля, который улыбался, как ни в чем не бывало.

В суматошной одержимости сунул руку к подмышечной кобуре и заорал:

– Ты, скотина, на пиндосов работаешь в ущерб Украине?

– А пошел бы нах…вместе с нею, указчик херов! – Артур тоже вспылил.

Сергей ещё раньше подозревал Перчика в подлых поступках, а измена безопасности родины просто возмутила его. Терпение лопнуло.

– Я тебя пристрелю! – завопил шеф агентов сыска, выхватывая пистолет.

Врач-отравитель увидел оружие и боялся глядеть на приятеля. А когда поднял глаза, в них застыл ужас смирения перед неминуемой гибелью.

Но Сергей, сдержав себя, отвернулся и ушел. Будь здоров агент Пентагона! Он ненавидел Штаты и относился к ним, как угнетателям незалежности. Когда в памяти всплывал этот сюжет и образ врача-убийцы, то вызывал истошную матерщину.

Теперь вот опять явился, но повод другой.

С гибелью Бородавки «крышевать» стало некого. Надо было искать тему.

Шеф ходил по офису и в ярости пинал стены.

– Я вам покажу баклабы, пиндосы чертовы!

Со страхом на него поглядывали сыскные агенты, подозревая безумие. Они догадывались, что шеф их припадочный, что лишние полстакана водки низвергают его в глухонемую подавленность, из которой он вырывается, корчась от удушливого смеха.

Но, кажется, Альгимантас все знал о его психованности. Он продолжал спокойно курить, предостерегающе посоветовав:

– Не трогайте его. Пусть перебесится. Такое со всеми бывает …

Наконец, Сергей сел в кресло, накрыл веками очи и замер в позе окоченевшего трупа.

В полном молчании прошли минута, другая…

Он открыл глаза, и они были чистыми, светлыми.… И голос бодро прозвучал:

– Мы беремся за новое дело.

И внес ясность:

– Начинаем войну с Пентагоном.

Да, шеф сыскного бюро решил зарабатывать деньги, потроша бактериологические лаборатории Пентагона, находящиеся на территории Украины.

– И родине польза, и нам прибыль, – прокомментировал свою мысль Сергей. – Будем мочить врачей-иностранцев, занимающихся разработкой бактериологического оружия для Пентагона. Я близко, можно так выразиться, общался с некоторыми из них и понял, какие это гадкие твари. И развивалось в душе тягостное недоумение – да что же это за врачи! Таких кончать – во благо природе. А мани будут – я обещаю.

Перевел дух и поставил задачу:

– Надо собирать сведения об этих засекреченных лабораториях.

Говорил, представляя себе, как они выкрадут Перчика, и под пытками он расскажет то, что знает и даже не знает.

– Путь не думают пиндосы, что мы, хохлы, такие тупые.

– Сколько ж веков можно придуриваться, – поддержал патриотический настрой Козлевич.

Присутствующие, кроме Арпы, закивали головами. Казалось, они и без денег готовы работать на пользу родине.

Появилась водка на столе, потекла беседа – много чего душевного о родине и задиристого о её врагах в тот вечер было сказано.

Даже прозвучал в кампании крылатый лозунг совковых ВДВ – никто кроме нас!.

– Если не мы, то кто вступится за Ридну Неньку? Никто кроме нас!

За второй бутылочкой они поклялись разобраться с москалями, но и пиндосам не уступать страну. Путь Украины в свободную Европу.

Улыбка появилась на хмуром лице латыша.

– Будем считать это недоразумением, что мы воюем на деньги дядюшки Сэма.

Деньги, деньги – где бы их взять? Эта мысль не давала Сергею покоя. Если не решить этот вопрос в ближайшие дни, до коллектив может и разбежаться.

И посыпалось его агентство…

Первым перестал отвечать телефон Стратия. А потом испарился Арпа. Ну, эти понятно, эти на службе – куда остальные-то подевались?

Сергей обиделся на сотрудников. Но нужна тема. Без общего дела они никто.

Обида терзала. Бродил по офису, ругался матерно и пинал стены. А однажды отправился в госпиталь, решив с большей пользой провести время ничегонеделания. Жизнь советовала – учиться надо на чужих ошибках, слушая бывалых людей. Вот и нашел он таковых в беседке-курилке, окруженных ходячими больными и прочим госпитальным народом.

Был среди них умудренный опытом рассказчик один, которого слушали раскрыв рты. Он заливал, конечно, о своих боевых приключениях – о том, как ходил на Донбассе по вражьим тылам, подрывал мосты, снимал часовых. Врал-то он врал, набивая себе цену, но, внимательно слушая безбожный треп, Сергей понемногу приходил к выводу, что москалей парень знает, и начал ему верить.

Однако, стоявшая рядом медсестра презрительно кривила губы, слушая. Потом резко повернувшись спиной к рассказчику, пошла прочь, всем своим видом демонстрируя недоверие к болтуну. Сергей же, возмущённый её поведением, догнал и заявил:

– Фронтовиков надо уважать. Вас не учили?

Медсестра, симпатичная девушка, отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть мужчину и спросила:

– А вы фронтовик?

Так они познакомились, разговорились и условились встретиться после работы.

Одеваясь на свидание, Сергей включил телевизор, который тут же испортил ему настроение..

Новости с фронта были худами – по всем направления идут ожесточенные бои, большие потери с обеих сторон. Контрнаступ окончательно сдулся и теперь начинается массовый отступ ВСУ.

Порадовала девушка, которую было не узнать – без халата, но в куртке и платье была чрезвычайно привлекательной. Она рассказала, что добровольно пошла сражаться с врагом, учась на третьем курсе пединститута. Её звали Инна. И она лупилась на Сергея во все глаза, призывно покусывая нижнюю пухлую губу.

Но когда шеф сыскного бюро пригласил девушку после кафе в свой офис, она отказалась, сославшись на ночное дежурство. Расставаясь, Инесса поцеловала кавалера и пообещала:

– Сдается мне, что я стану твоей роковой женщиной.

Сергея же занимали совсем другие заботы. Бороться с баклабами Пентагона он готов и рад, но где взять деньги на это славное дело? Потому что натворить американскому бактериологическому оружию неведомых бед за просто так настолько не правильно, что лучше и не начинать.

Бывают в жизни такие дни, которые угнетают не результатами, не итогами прожитого и вспоминаемого, а неким ощущением непознаваемой ошибки, за которой чудится общая неурядица всей человеческой жизни. Полоса неудач на этот раз, кажется, затянулась…

В поисках ответа на вопрос «что делать?», Сергей заглянул в церковь на воскресную службу, но вынес в душе совсем противоположное. Дурную услугу оказывают прихожанам иконописцы – изображая мучения человеческие, закрепляют образы, оправдывающие свое бессилие и безволие.

Короче, Бог не помог!

Сам же о себе подумал – ему психологом в ВСУ податься, там бы он выдал. Сергей знает наверняка: что умирают не от ран, а от психологического давления, от неверия в собственные возможности жить и сражаться. Любой воин, истекющий кровью, может драться и убивать врагов, не смотря ни на что.

Сергей верил тому, о чем думал, но главный вопрос все равно не решался.

Более того, неудачи преследовали, не отпуская. Опекаемого генерала, изменника родины, москали убили сверхточной ракетой. Прознали про выездное совещание Генерального Штаба и жахнули в это место.

Сергей мог бы узнать об этой тусовке золотопогонников в прифронтовой полосе, выдать координаты Сане Готовцеву и требовать с него деньги за целую футбольную команду враз убиенных генералов. Не догадался, а может, не повезло.

Беда за бедой.

Потянуло хромать при ходьбе – вот с чего бы это?

В соседний подъезд долечивать раны прибыл из госпиталя фронтовик. Выпив дома, с бутылкой горилки он оккупировал дворовую беседку. Увидев Серегу, стал громко, чтоб слышали все, распекать соседа за трусость в тылу. Тот не сдержался и за хамские назидания пригрозил фронтовику морду набить.

Час был самым бездельный. На крики и ругань сбежались соседи. И вот перед этой публикой решили подраться два молодца – ровесники.

Один скинул шинель, другой – модный плащ.

Толпа раздалась в стороны, образовав круг.

Фронтовик в центре его принял боевую стойку – слегка присел, вжал голову в плечи и выставил крепкие кулаки, раздвинув пошире могучие руки. За ним была сила и пьяная злость. Серега же противопоставил им трезвость, мудрость и ловкость.

Перед тем как сцепиться, противники обычно топчутся на месте, кося глаза на ноги соперника, соответственно располагая свои. Если же намеренно сделать несколько неправильных движений, то враг машинально сделает то же самое и окажется в положении, когда достаточно ложного выпада, чтоб ноги его заплелись. Тогда один бросок, и противник повержен.

Это и произошло на широком дворе. Фронтовик брякнулся на спину от приема дзюдо и тут же заорал, что поскользнулся. Потребовал новой схватки, и вновь был посрамлен. Под хохот недругов и недоуменное молчание приятелей он прочь поплелся. И все разошлись.

Настроение Сергея, не смотря на легкую и убедительную победу, не улучшилось. Спал он плохо. Проснулся с чувством обиды на жизнь – почему он не русский?

Ужас! Предательство нации!

Захотелось встретиться с Инной. Но денег не было на кафе.

И тут страх пронзил его. Так будет всегда! Ему выбиться из нищеты!

Пришел поверженный в борьбе фронтовик – принес трофейный пистолет.

– Хотел загнать кому-нибудь. Ты не купишь? Бери так – будешь должен.

– Бутылки хватит?

– Годится.

Познакомились, выпили, разговорились.

– Ты, говорят, ищейкой работаешь?

– Мне нравится слово «сыщик».

Задав два-три вопроса о достатке Сергея, Чех (фамилия фронтовика такая, а зовут Слава – Станислав, если правильно) предложил Сергею:

– А пойдем-ка, Серый, в наемники. Платят неплохо. Главное – во время, по-американски. Стрелять ты умеешь, в герои не рвешься…

Внимательно выслушав соседа, Сергей поинтересовался:

– А не податься ли нам в бандиты?

– Да хоть на ту сторону – лишь бы платили да не убили.

Парень подумал, что сыщик шутит.

И тогда Сергей предложил ему дело – выкрасть из госпиталя врача, шпиона американского, самим попытать и, если денег не даст, пристрелить. А деньги требовать с Фонда Правосудия, как за агента ЦРУ. Фронтовик согласился, даже не спрашивая, что они за это получат – доверился авторитету частного сыщика.

Великий киевский детектив позвонил медсестре Инне в госпиталь и условился с ней о встрече.

Девушка радостно взволновалась, увидев Сергея, забросала вопросами, не слушая ответов – трещала не переставая. Наконец, он получил возможность сообщить, что затевается, и попросил об участии.

У роковой женщины Инны была страсть все преувеличивать, приукрашивать, привирать, но уяснив поставленную задачу, она надолго замолчала, соображая.

То, что произошло в этот вечер, оказалось потрясающим воображение событием, фантастическим по своей наглядности и драматизму – это Серега так заценил.

Врача-отравителя по имени Артур Перчик Инна знала. Более того, она ему нравилась и частенько, пересекаясь на работе, краснела от его фривольных намеков и повизгивала от щипков и шлепков. Уговорить мужика проводить её до дома после работы не составило особых трудностей.

Каждый человек вправе судьбу свою соотносить с течением мировой истории, приписывая себе решающее в ней влияние. Врач-отравитель по фамилии Перчик шел под руку с медсестрой Инной к ней домой, но не сексуальным мечтам предавался, а думал о немедленном взятии Крыма.

Желанная девушка шла рядом. Она сказала Перчику «да», и залпы тысячи орудий осветили небо Донбасса и Крыма. А скоро топот кованых ботинок многотысячного войска Украины, голодного до побед, но преисполненного отваги, раздастся на Красной Площади. Вот это слава! А секс, как награда….

Да Бог с ним, путь помечтает. А девушка скучала.

На термометре около нуля, шоркали подошвы по тротуару, луна яркая, звезды в несметном количестве, ветерок слабенький, пахнет весной – чудная погодка для прогулки пешком.

Инна пыталась что-то сказать о небе над Киевом, наступающем тепле, но спутник её молчал, через батальные сцены постигая тайну великого древнего инстинкта, принуждавшего мужские и женские тела сочленяться, приходя к невероятному выводу – ничто не принадлежит человеку, а все природе.

Наконец, Инна разразилась бранью:

– Вы мужчина или хрен ходячий? Так ухаживайте с дамой.

Инна привела Артура Перчика с дверям квартиры Сергея. Так было условлено – и ключ ей он дал заранее.

И получилось все удачно. Увидев двух мужчин в квартире и направленный на него пистолет, врач-отправитель стал совсем бестолковый от испуга – ни бе, ни ме от него не добьешься. Чех поднял было свой могучий кулак, чтоб огреть невменяемого, но Инна вмешалась:

– Вы ему поднесите водки – он выпить хотел.

И точно, когда полстакана спиртного выпил, Перчик все понимать начал.

Фронтовик обшарил его карманы. Забрал часы, перстень и коробочку с духами, которую тут же преподнес Инне.

Приступили к допросу.

Не смотря на выпитое, Перчик весь был настолько пронизан страхом, что он его просто сотрясал – говорить не давал.

Да еще Слава предупредил его:

– Будешь врать – пристрелю как агента Америки.

Видимо, любовь к отечеству растревожила дуроломные страсти фронтовика.

От некоторых вопросов врач-отравитель немел, бледнел, вздрагивал и оглядывался. Почти час длились эти обоюдные издательства, но оказалось, главные испытания ещё впереди.

Выпив ещё полстакана, допрашиваемый, наконец, оклемался от страха, захмелев.

Серега с Чехом – одно про баклабы, Перчик – другое. Они мягко, без нажима – и врач-отравитель ласково. Они с угрозами – агент Пентагона тоже: причем, его оказывались повнушительнее: американцы завтра же разберутся с врагами их интересов. И наконец, нанес самый страшный удар – мол, они ошибается, считая лаборатории беззащитными: каждый второй сотрудник в них – агент ЦРУ.

Украинцы смутились. Но отступать было некуда.

С гневом и возмущением смотрел на них захмелевший Перчик. Предупредил, что на их совести будет жизнь Инны, которую видели в госпитале, уходящей с ним под руку, если они его все же убьют. За злодейство, задуманное над ним, их растерзать мало – ругался врач-отравитель. Расстрел – слишком мягкая форма наказания, ибо они посягнули на единственное оружие, способное противостоять москалям – напирал в раж вошедший Артур на оглушенных и растерянных похитителей.

Это уже было слишком…

Разговор на тему борцы с баклабами уже и не знали, как закончить, но тут фронтовик Чех недоуменно спросил, а кого расстреляют, если рашкина ракета угодит в лабораторию, производящую заразные бактерии, и они разлетятся по всему Киеву?

– Тебя расстреляют, мой раненный друг.

Серега рассмеялся, про себя констатируя – веселюсь накануне плача. В таких ситуациях путаются даже опытные психологи. И он не видел из неё выхода.

И видимо, чтобы понять ситуацию, все если за стол, стали пить. Пили водку, которой у Сереги был нескончаемый запас. Пили все – и Инна тоже. Допились до того, что Перчик заорал истошным голосом:

– Смир – на! Старший сержант.… Как тебя? Чех? Выйти из строя.

Фронтовик и не подумал подниматься со стула.

– От имени и по поручению Президента Украинской Народной Республики за мужество и героизм, проявленный в боях с ненавистным агрессором, вручаю вам Орден Свободы!

Перчик икнул и ткнул Славу кулаком в грудь – будто награду прицепил.

Зараженный его шкодливостью, Серега принес из гостиной коллекционный орден. Нацепил его Чеху на грудь и со вздохом произнес:

– Носи. Не выбрасывай.

О, жизнь, время наших желаний!

В квартире в то время творилась полная необъяснимость. Чех молчал. Он был податлив, потому что передал все свои чувства некоему стороннему наблюдателю. Сергей угощал и развлекал Инну. А врача-отравителя нельзя было назвать и позитивным негодяем – он просто был при деле: пил и пытался понять, что он получит кроме завтрашней головной боли.

– Сергей, ты ищешь работу?

На такие вопросы, где идиотизм соседствует с гениальностью, обычно не отвечают. А Перчик смотрел на него так пусто, что отсутствие всякого выражения в глазах наводило на мысль о значимости пустоты. Ничего стоящего шеф сыскного бюро в них увидел, а вот врач узрел что-то в нем.

– Запомни, – произнес он.

А что запомнить Серега должен, Перчик не сообщил, но продолжил:

– Сопляк ты ещё с Пентагоном бороться. Не понимаешь, с кем связываешься.

Вдруг сыщик понял, до него дошел смысл только что сказанного – Артур на его стороне. Он растерянно посмотрел на приятеля-отравителя.

Когда еще налили и выпили, Перчик сказал то, что от него совсем не ждали:

– Вот что, хлопцы. Нам надо быть вместе. Всегда вместе. Только так. Обратной дороги нам уже нет. На себя беру все руководство операцией.

А глаза-то, глаза при этом – как у храбрящегося труса. И голос визгливый, поросячий. .Но говорил слова старшего по возрасту человека.

– Чтобы слушались меня, малявки! За непослушание расстрел на месте.

Сергей слушал, а Станислав Чех в этот момент рассказывал Инне про войну.

– В каждом бою наступает момент, когда начинаешь понимать – пора уходить. Потому что твой товарищ справа не подает признаков жизни, а товарищ слева уже исчез…

Перчик влез:

– Я нарисую тебе справку – инвалидность по контузии. Будешь дома жить, и будем вместе дела творить.

Оказалось, что американцы врачу не нравились. Артур их просто ненавидит. Пиндосы, уверял он, сволочи от природы, спят и видят каждого украинца убитым. А с сынком Байдена у него свои личные счеты…

– Америка это не Украина – нахрен она нам согнулась, – прозвучало как резюме.

– А кто для тебя свой? – задал Сергей провокационный вопрос

– Ещё сам не знаю.

Ночь ещё закончилась, а похитители, поговорив за столом, вдруг изменили свою задачу – признали в Перчике нечто, достойное уважения и доверия. Посматривали на Артура так, словно сейчас он изречет нечто повелительное, важное, нацеленное и полезное.

О конце войны он высказал мнение:

– Как пожелает Америка, так и будет.

На вопрос – чем будем заниматься, ответил:

– Там видно будет.

И все же, где-то в душе Сергея не оставляло в покое гадкое ощущение незавершенности чего-то и вопиющей неправильности всего происходящего. Будто он по приказу Перчика идет по заминированной дороге и непонятным чудом каким-то ещё жив. Когда и как он смог опаскудится? – как свинья в болоте, ворочалась грязная мысль.

А Перчик? Возмущал и восхищал сам факт его внезапного преобразования и возвышения. В одночасье он стал великим, неповторимым, осторожным и мудрым, как змей, сбросивший кожу. Он выбрал самый верный маршрут к умам людей, пленивших его, и теперь они ему верили.

Сергей сделал вывод – пришло время линять – в смысле, стягивать с себя усохшую кожу. Таковы уж законы человеческого восприятия. Но что-то точило, к чему-то тянуло, что-то он ещё не доделал в своей напрасно прожитой жизни.

И пока это что-то Серегу мучило, врач-отравитель раскошелился на нелестное признание:

– А ты, брат, везунчик. И знаешь почему? Потому что глуп.

Шефу сыскного бюро такой комплимент не понравился. Он слушал, жуя дольку сыра, и думал, что бы ответить.

Сказал:

– Американцы, заявляют, что никого не боятся, кроме Бога. Как мы против них?

Перчик ответил, но непонятное что-то:

– Всю жизнь я спасал или уничтожал людей, но баланс ещё подводить рано.

Умно. Если бы не врожденная трусость, Артур мог бы стать Великим Диверсантом от медицины. Но все со временем меняется – глядишь,,, и станет.

Инна сказала с долей жеманности:

– Вы такое секретное говорите в моем присутствие – считаете своей и решали убрать?

Перчик ответил вежливо и сухо:

– Ошибаешься. Но, видимо, понимаешь, что наши разговоры не для чужих ушей.

Артур заметил её симпатии и более уже клеился на предмет страсти. Ведет себя умно, говорит понятно. Верит, что женские уста не прощебечут где-либо о тайном сговоре троих подвыпивших мужчин.

С Инной закончив, обратился к Сергею:

– Веришь, не веришь – а я рад нашей встрече. Мы, настоящие патриоты Украины, должны вступиться на нашу родины.

От этих слов на Серегу дохнуло ветром странствий и перемен.

А Стас добавил от вдохновения:

– В плен не берем!

И разлив водку по рюмкам, добавил:

– Если кто скажет, что в ВСУ воюют пьяные воины, плюнь тому в рожу. На войне пьют для дезинфекции.

Подняли, сдвинули – чокаясь, Перчик тост сказал:

– За удачу, мужики!

– За неё, окаянную, – подхватила Инна, как бы оставшись не у дела.

Закусили, Закурили.

– Никогда десантуру не понимал: это ж надо, добровольно, в трезвом состоянии выпрыгнуть из самолета, – пошутил Чех.

Перчик упрекнул его:

– Был на фронте, а развязывать языки пленным не научился. Не попадались что ль?

– Выйдешь из боя и ничего кроме злости. На пленного смотришь, а злость такая, что судорогой зубы сводим. Как тут допрашивать – убивать надо.

Стас отвернулся, достал из пачки сигарету и закурил, жадно затягиваясь, загоняя дым глубоко в легкие и продолжая темму:

– Пылает в душе огонь мщения и ничего больше – ни одной мысли, пустота. Крови, крови хочется, чтобы излить свою ярость, чтобы под прикладом треснул чей-то череп, под ботинком хрустнули ребра. Заглянуть в глаза и спросить перед смертью: «Зачем же ты, падла, пришёл на Украину». Ну, держитесь теперь, суки, не будет вам пощады никому – ни старикам, ни женщинам, ни детям.

Глаза горели безумным огнем – перепил Чех: что с него взять. Рюмку назад говорил, как с окопа удрать, чтоб в живых остаться и в плен не сдаться – мол, мастерство не пропьешь.

Страшное это дело – война. Недолго был Станислав на фронте, года не прошло, но когда начинал говорить о боях, в горле застревал комок, мешая говорить и дышать.

Сергей мучительно соображал, как его Перчик переиграл – лидерство захватил, ничего конкретного не предложив. Где же бабки, Артур?

Будто почувствовав к себе интерес, врач-отравитель повернул к нему голову.

Владелец квартиры выдержал взгляд водянистых маловыразительных глаз, оценивающе присмотрелся. Выглядел Перчик хлюпиком. Ростом где-то метр семьдесят, а может, меньше, худой, с маленькой головой. Весь белый-белый, почти альбинос, единственно глаза не красные, а какие-то бесцветные. Он как-то сразу производил отталкивающее впечатление. Будто педик. А что? Многие говорят – врачи этим грешат. Нет, этой педриле Сергей подчиняться не будет.

Тогда к чему весь этот маскарад? Один ответ – темы нет.

Зная взрывной характер вавилонского археолога, Артур воздержался от щекотливых вопросов.

А через минуту:

– Скучно сидим. Включи телевизор. Война ещё не кончилась?

И потом:

– Давай по стопке хлопнем, а то эту бредятину без содрогания смотреть невозможно. Мы атакуем, ватники наступают – и кто побеждает?

– Сам же говорил – пиндосы, как всегда, в выигрыше.

– Не переживай. Что бы эти маразматики заокеанские ни придумали, выполнять-то нам придется. Пошли они на хрен. – Перчик рюмку поднял на уровень глаз. – Поехали! За нас, хороших парней, и смерть дуракам.

– Как же, дождешься от них, – Сергей и не собирался остывать и все продолжал кипятиться. – Как ни воюй, а счет все равно будет пользу придурков. Как будто специально на кацапов работают – лишь бы побольше наших угробить. Так, фронтовик?

Чех очень пьяно мотнул головой.

– Ладно, Серега, не ори, а то соседей разбудишь. Пока доллары платят, надо карманы себе набивать. Только надо придумать как.

– Я думал, ты знаешь.

Артур уклонился от ответа.

Чех принялся комментировать батальные сцены экрана.

– Ох, мне техника заграничная! С виду и по замыслу лучше совковой, на самом деле – дрянь дрянью. Напичкана электроникой, но толку что – на ходу стрелять не может, от тряски всё отказывает, само взрывается. Сколько уже экипажей наших погибло. Руки бы оторвать тем гадам, которые принимали такую техника.

– А чуркам продавать не пробовали? – съязвил Перчик.

Стас, замолчав вопрос, добавил:

– А у наших медиков, в рот им потные ноги, кроме аспирина и энтузиазма больше ничего в аптечках нет.

Артур продолжал ехидничать:

– А кто-то за спиной твоей спокойно живет и процветает. Кто-то сумел на войне сколотить приличные капиталы и перетащить их за границу. Не обидно? Это государство по своей прихоти отправило тебя на бойню. Бросило, прокляло и забыло. Как будто не было ничего. Незалежность Украины и исключительность украинцев – это параноидальные фантазии. Чем-то надо увлечь народ!

Перчик перевел дух, и дальше речь его звучала патетически:

– Боятся твари армии, что настанет момент, и она может узреть, что настоящий враг ее совсем рядом, в Киеве. И тогда она встанет перед выбором – что делать?

Третью часть своего выступления Артур решил посвятить назиданию:

– Дураков в нашей жизни ещё предстоит встретить немало – армейский бардак неистощим. Ведь никто толком не знает, на кой черт нужны штабисты, которые через головы полевых командиров пытаются руководить отдельными частями. Чаще всего это плачевно для них заканчивается.

И Чех поддакнул:

– Штабисты-долбодебы, что с них взять – одни анализы и те хреновые. И всем не терпится отправить нас на смерть.

– Все смерть да смерть, – проворчала Инна, – Эй, мужики, девайте, о чем-нибудь хорошем поговорим. Или совсем разучились?

– О женщинах, – предложил Сергей.

И Стас начал:

– Любая женщина на фронте – это богиня. И дело не только в сексуальном желании. Просто, глядя на девушку, общаясь с ней, не так быстро скотинеешь. Вот раньше войны были – маркитантки на фронт к бойцам приезжали.