Читать онлайн Тени на стене

Глава 1

Доктор Стивен Андерсон обошёл стол и протянул сидящей на диване пациентке стакан воды. Молодая женщина с трудом сделала несколько глотков, проглотила подступивший ком к горлу, встала и вернула стакан. Но подавить боль не удалось. Она рвалась наружу, не давая сделать вдох. Взгляд затуманивался, снова накатывало то самое отчаяние, когда хочется кричать, выть от боли и одиночества, рвать на себе волосы, задыхаясь в самых дальних уголках своего сознания.

Внезапно пациентка пошатнулась, доктор Андерсон поддержал её. Она всхлипнула, всё ещё пытаясь прогнать давящее ощущение в груди и висках. Но нечаянные прикосновения другого человека прорвали барьер. Слёзы потекли сами собой, сдержать их больше не было сил. Рыдания сотрясали всё существо, выкручивая тело, забирая последние глотки воздуха.

Опустошённая и разбитая пациентка внезапно почувствовала, что чьи-то руки осторожно её обнимают, гладят по волосам. Она медленно отодвинулась. Глаза расширились от ужаса.

Анна смотрела на доктора немигающим взглядом, полным отчаяния и паники. Сделала безотчётный шаг назад. Ещё один. Медленно села на диван. Доктор Андерсон следил за пациенткой. В его взгляде читались жалость и интерес.

– Анна, – медленно и успокаивающе начал доктор, – откуда этот панический ужас в ваших глазах? Ведь не произошло ничего плохого.

Пациентка судорожно сглотнула, пытаясь унять дрожь.

– Эмоциям нужно давать волю, – продолжал доктор. – Я здесь, чтобы помочь вам. Не нужно этого бояться. Я сделаю некоторые записи, вы не против? – он начал записывать, украдкой поглядывая на пациентку.

Ещё несколько секунд в глазах молодой женщины плескался панический ужас, но уже в следующую секунду она закрыла глаза, сделала глубокий вдох и открыла их. Лицо приняло спокойное выражение. Непроницаемая маска вновь заняла своё место.

– Как вы это сделали? – с интересом спросил доктор Андерсон. – Буквально несколько секунд назад ваши глаза и лицо выражали ужас. Вероятно, вас испугали мои объятия. Или, скорее, щекотливая ситуация, верно? Понимаю. Но как вы так быстро совладали с собой? Едва я дописал несколько слов, как даже ваши глаза стали обычными. Я имею в виду, может, вы используете какие-то дыхательные техники? Читаете мантры? Молитвы, может быть?

Пациентка отрицательно покачала головой. На лице не осталось даже румянца.

– Вы боитесь проявления своих чувств?

– Да, – наконец она ответила. – Я не люблю их проявлять, чувствую себя при этом глупо. Видимо, меня в детстве этому не научили.

Доктор сделал некоторые пометки в блокноте.

– Хорошо. И раз мы заговорили о детстве, можете рассказать о нём? Только, думаю, стоит договориться. Хоть в моих объятиях не было ничего предосудительного, я лишь оказался рядом, когда вам было очень плохо, и проявил сочувствие, как сделал бы любой на моём месте. Однако не стоит рассказывать об этом кому-либо, как думаете, Анна?

Она смотрела в окно.

– В конце концов, я ведь профессионал! – он со стуком опустил руки на стол, лицо покрылось румянцем.

Пациентка вскинула взгляд на доктора. Он тоже посмотрел на неё. Её глаза, сначала расширившиеся от удивления, сузились. Она что-то обдумывала.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросил врач. – Что вы увидели?

Она пыталась сказать. Её лицо выдавало несколько эмоций. Мысли лихорадочно сменялись в голове.

– Что вы видите, Анна? – снова спросил он. – Что вы увидели?

Она молчала.

– Вы не можете это произнести? – лицо врача было уже совершенно спокойно. Ни следа недавней вспышки. – Вы не доверяете мне, верно?

Хоть это и было вопросом, но звучало больше как утверждение.

– Вам могло показаться, что я так отреагировал, потому что увлёкся вами, верно? Но вы не можете допустить этой мысли. Тем более высказать её вслух. Вы не допускаете симпатию к себе, пока мужчина не скажет об этом. Даже и потом вы уверены, что это всё равно несерьёзно. Что, когда он узнает вас поближе, его чувства пройдут. Вы не допускаете, что вас можно по-настоящему любить. Не можете позволить себе верить в это.

– Не могу, – прошептала пациентка. – Это могло быть нарочно. Вам нужно разговорить меня, вывести на доверие. Вы изучили меня, знаете, что я не умею любить себя. Не умею ценить. Что я несчастна в любви. Сейчас и всегда. Я читала о вас, доктор Андерсон. Вы славитесь нестандартными методами. Но это так не работает.

– А как работает? – врач внимательно смотрел на пациентку, не выражая ни согласия с её словами, не опровергая их.

– Я не знаю, – тихо проговорила она. – Вы ведь психиатр. Вам виднее.

– Можете ли вы доверять мне, Анна?

Она задумалась. Врач продолжил:

– Если вы считаете, что моя эмоциональная вспышка была психологическим приёмом, то, как вы думаете, для чего?

– Я не знаю, – её голос был усталым, а взгляд бродил где-то за окном. – Каждый раз в том, что касается чувств, я боюсь поверить и оказаться глупой. Как будто надо мной хотят зло подшутить, чтобы выставить идиоткой.

– У вас нет друзей?

– Настоящих нет.

– Потому что им вы тоже не верите?

– Я не думаю, что обладаю качествами, за которые меня можно по-настоящему любить. Это касается и мужчин, и друзей.

– И вы смирились?

– Думаю, да.

– Тогда что вы цените в жизни?

Она снова задумалась. Снова её взгляд блуждал где-то за окном.

– Я многое ценю в жизни. Просто не ценю саму жизнь. Мир был до нас, будет после. К чему так превозносить своё существование? Время течёт невероятно долго и давно. А мы – лишь песчинки.

– Скажите, Анна, а могу ли я быть вашим платным другом?

Удивлённый взгляд вызвал улыбку на лице врача.

– Я заметил, что вы любите анализ и логику, верно? – Анна утвердительно кивнула. Доктор Андерсон продолжил: – Тогда давайте рассуждать. Вы не верите в искренность людей, во всяком случае, по отношению к себе. Но сейчас у нас такая ситуация: вас обвиняют в убийстве мужа. Вы закрыты в психиатрической клинике. Я в вашем городе был проездом. И приятель вашего мужа, Денис Колчанов, обратился ко мне, чтобы я доказал вашу невиновность. Не будем сейчас обсуждать его чувства и побуждения. Но рассмотрим другой вопрос. Мне платят, чтобы я вам помог. То есть я заинтересован в том, чтобы вам помочь. Помимо денег, есть ещё вопрос репутации. Поэтому на тот период, что я буду беседовать с вами, я искренне заинтересован быть вашим другом. Что скажете? Сможете доверять такой дружбе? Всё честно, аргументировано и логично.

– Хорошо, – усталый взгляд пациентки изучал лицо доктора, потом снова переместился в окно. Но внезапно резко вернулся обратно на лицо врача. Тот слегка улыбнулся.

– Что вы теперь думаете о той вспышке? – его улыбка говорила, что он понял, какие мысли пришли в голову пациентке. И теперь она в недоумении.

– Это не может быть серьёзно, – неуверенно прошептала Анна.

– Почему?

– А почему нужно это обсуждать, доктор? – пациентка взяла себя в руки, приняв решение игнорировать щекотливую тему. – Уместно ли это вообще? – нотки раздражения не укрылись от доктора.

– Вы говорите об этичности. Отлично. Тут я с вами полностью согласен. Но говорить нам нужно. Потому что я психиатр. И моя задача разобраться с вашей психикой, Анна. Вы сказали, что не помните, что было тем вечером. Не можете вспомнить, что делали. И алиби у вас нет. Вас могут посадить в тюрьму. Неужели же вы этого хотите?

Она отрицательно покачала головой. Но тут же подняла глаза на доктора.

– Но что, если…

– Если что?

– Что, если… – слова давались с трудом, – если я это сделала?

Доктор Андерсон откинулся на спинку кресла, внимательно вглядываясь в лицо молодой женщины, сидящей на диване. Страх снова овладел ею, но она старалась изо всех сил контролировать его.

– Тогда, – уверенно проговорил врач, – мы сможем добиться лечения в психиатрической клинике, вместо заключения в тюрьму.

– Откуда такая уверенность?

Стивен Андерсон улыбнулся.

– Во-первых, я считаю себя неплохим специалистом. Во всяком случае, тешу себя надеждой, что это так, – он снова улыбнулся. – А во-вторых, после той дозы снотворного, что вы приняли в тот вечер, вы точно нуждаетесь в психиатрической помощи. И я здесь для этого. И признаюсь честно, ваше дело меня очень заинтересовало.

– А если я убила его, а потом наглоталась таблеток, чтобы не загреметь в тюрьму? – вспыхнула пациентка.

– А это так и было? – мягкий голос доктора усмирил вспышку молодой женщины. Она поникла под его взглядом.

– Я не знаю. Я не помню. Я ничего не понимаю. Но…

Доктор сделал запись.

– Хорошо. Давайте пока оставим этот вопрос. Память может сама скоро вернуться. – Доктор Андерсон сделал ещё некоторые пометки в блокноте. – Мы хотели поговорить о вашем детстве. Вы не против?

– Это вы хотели, а не я. – Она раздражённо передёрнула плечами. – И какая разница, против я или нет? Разве у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, Анна.

– О, конечно, тюрьма. Так себе выбор. – Её глаза снова блуждали где-то за окном.

– Я не это имел в виду, – заботливый, мягкий голос доктора заставил пациентку тяжело сглотнуть и закрыть на несколько секунд глаза, чтобы не расплакаться. Дав ей время совладать с собой, Стивен Андерсон продолжил: – Если сейчас вы не готовы говорить о детстве, мы можем выбрать другую тему. Я говорил об этом выборе. Но тема детства вызвала в вас злость и раздражение. Значит, там вам было очень больно, верно? Поэтому я думаю, что обсудить этот вопрос всё же нужно. Но вам решать, когда.

– Доктор, как называется, когда ты нуждаешься в заботе, доброте и понимании, но столько жестокости испытал с самого детства, что, встретив хорошее отношение, начинаешь его бояться или не доверять? Наверное, это психологическая травма с детства, да? Недолюбили родители. Неудачные первые отношения. И вот теперь я не всегда знаю, как реагировать. Хотя всегда не знаю. Мне это безумно надоело. Зачем Лиза вмешалась?

Он слушал, не перебивая. Давал ей выплеснуть всё, что накопилось.

Она замолчала.

– Ваша соседка, Елизавета, сказала, что зашла к вам, так как вы договаривались с ней поехать по магазинам. Не дозвонилась и решила проверить, всё ли в порядке. Тогда в гостиной она обнаружила окровавленное тело вашего мужа, а рядом кухонный нож в крови. По словам вашей соседки, она тут же начала набирать полицию, ища при этом вас. Обнаружила она вас в кровати в спальне. Вы были без сознания. Соседка тут же позвонила и в скорую помощь. Сотрудники правоохранительных органов нашли в мусорном ведре пустые упаковки от снотворного. А на ноже только ваши отпечатки пальцев.

– Да, я всё это знаю. – Пациентка смотрела на свои руки.

– Анна, почему вы решили уйти из жизни? Почему не ушли от мужа?

Она горько усмехнулась.

– Я пыталась. Да, звучит жалко. Но я, действительно, пыталась. Когда я застукала его с секретаршей, я сказала, что подаю на развод и уезжаю к родителям. Он пришёл в ярость. Вечером я попыталась спокойно всё обсудить. Объяснила, что такой брак мне не нужен. И не понимаю, зачем он ему. – Она помолчала несколько секунд, всё так же глядя в окно. – Но он лишь ответил, что мы обсудим этот вопрос завтра и куда-то уехал, больше не сказав мне ни слова. Я позвонила родителям и объяснила ситуацию. Сказала, что скоро приеду. Они даже обрадовались, – голос женщины сорвался. Она замолчала.

– В ту ночь ваши родители погибли, – сверяясь с бумагами, сочувственно проговорил доктор Андерсон. – Сгорели в своём доме. Говорят, старая проводка загорелась.

Она гневно посмотрела на врача.

– Он убил их! Мой муж убил их! Его вещи пахли гарью. Он стоял и смотрел, как они горели. – Она снова повернулась к окну, сглатывая подступившие рыдания. – Когда я спросила, где он был и почему вещи пахнут гарью, он разбил мне лицо до крови.

– Почему вы не заявили об этом?

– А кто бы мне поверил? Он уважаемый адвокат. Полицейские и судьи играют с ним в покер по воскресеньям. Кто стал бы меня слушать? Будь он проклят! – она закрыла глаза, успокаивая дрожь во всём теле.

– Поэтому вы не помните тот вечер? – тихо проговорил доктор. – Вы думаете, что могли это сделать, верно? Могли убить его? Вы желали его смерти.

– Да, я хотела его смерти, – дрожащим шёпотом произнесла пациентка. – Я никогда никому не желала зла. Но его смерти я желала. Он отнял у меня всё.

– Вашу семью? – спросил доктор.

– Моё будущее и моё прошлое. Когда я забеременела через год после свадьбы, он вынудил сделать аборт. Сказал, что ещё очень рано заводить детей, ему сейчас совершенно не до ночных криков, недосыпаний и подгузников по всей квартире. Я сказала, что возьму всю заботу о ребёнке на себя, но он был твёрд. Тогда он впервые ударил меня. Потом долго просил прощения, клялся, что не специально. Он вёл какое-то громкое и важное дело. Поэтому и ребёнок для него был совсем не вовремя. Я уступила. А потом долго боялась… делить с ним постель. Но он снова стал внимательным, как будто ничего не произошло. Но я не смогла смириться…

– Аборт тяжело повлиял на вас?

Она кивнула.

– На меня напала апатия. Я ничего не хотела. Я стала искать работу, чтобы занять себя чем-то, но и тут наткнулась на его отказ. Он не хотел, чтобы я работала. Ему было гораздо важнее, чтобы я встречала его тёплой едой, чтобы была образцовой домохозяйкой. Он неоднократно хвастал этим перед друзьями. Я обещала, что смогу совмещать, но он не согласился.

– Вас это угнетало?

Она согласно кивнула. Доктор Андерсон посмотрел в бумаги и задал следующий вопрос максимально мягко, внимательно следя за реакцией пациентки.

– Вы знали, что были беременны? Снова.

Она не ответила. На лице не дрогнул ни один мускул.

– Но ваша попытка… Передозировка снотворного спровоцировала выкидыш. Мне очень жаль.

Пациентка по-прежнему никак не реагировала.

– Поэтому вы приняли столько снотворного?

– Я не помню…

– Вы не помните, что приняли лекарство? Или не помните, почему сделали это?

– Я помню, что хотела это. Помню, как обдумывала. Представляла, что просто лягу спать, и всё. Я грезила об этом безмятежном покое, тишине… Я просто легла бы спать, ничего такого…

– Вы покупали снотворное?

– Денис мне посоветовал хорошее снотворное, я пожаловалась, что очень плохо сплю после гибели родителей.

– Значит, Денис Колчанов прописал вам снотворное?

– Нет, не прописал. Просто посоветовал. Сказал, что оно не очень сильное, но достаточно, чтобы нормализовать сон.

– И вы его купили?

– Кажется…

– Вы не уверены? Вы помните, как пошли в аптеку?

– Нет, то есть, да… Всё так размыто. Мне очень трудно вспомнить тот день.

– Хорошо, не расстраивайтесь. Память вернётся сама. Не терзайте свой мозг. Скажите, вы пользуетесь какой-то определённой аптекой или разными?

– Я хожу в одну и ту же аптеку в центре города.

– Хорошо, – доктор Андерсон сделал запись. – А теперь расскажите, что помните о том дне.

– Я помню, как утром сделала тест… Помню, поняла, что я не справлюсь. Я даже представить не могла, что он сделает, если узнает о второй беременности. В первой он винил меня, хотя я пила противозачаточные таблетки. Не знаю, как так получилось. Но теперь мне и идти было некуда. Родителей нет, дома тоже нет. Без работы и друзей, ещё и с ребёнком. Даже если бы я ушла, он нашёл бы меня, из-под земли достал бы.

– Это его слова? – уточнил доктор.

Она кивнула.

– Он был категорически против развода. Сказал, что только смерть сможет разлучить нас. В прямом смысле. И я поверила ему.

– Знаете, Анна, у Зигмунда Фрейда есть одно интересное высказывание: «Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами».

– Я слышала это высказывание. И ещё одно мне нравится, у Альберта Эйнштейна: «Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по её способности взбираться на дерево, она проживёт всю жизнь, считая себя дурой».

– Верно, – улыбнулся доктор Андерсон, – это очень хорошая мысль. Может, вы просто не нашли своё место.

– Я тоже об этом думала. Возможно, я просто не нашла своё место, своих людей, своё предназначение. Но где это всё? Где моё место?

Глава 2

– Ну что там, док? Как она? – спросил ожидавший в коридоре Денис Витальевич Колчанов.

– Нестабильна, – осторожно ответил доктор Андерсон. – Пока рано делать какие-то выводы.

– Но она хоть что-нибудь вспомнила?

– Немного. Амнезия вызвана психологической травмой, а также большим количеством сильного снотворного препарата.

– Но вы сможете ей помочь?

– Я постараюсь. Вы сами психолог, и прекрасно знаете, что спешка в подобных вопросах опасна.

– Разумеется. Давайте пройдём в мой кабинет, – пригласил Денис Витальевич.

Закрыв дверь, доктор Колчанов предложил гостю присесть в кресло и выпить. Доктор Андерсон сел и вежливо отказался от спиртного.

– Хочу, чтобы вы знали, Анна – хороший человек. – Денис Витальевич сел в своё кресло. – Антон был моим близким другом. И если уж быть откровенным, я сначала отговаривал его от этой женитьбы.

– Почему? Боялись, что девушка из бедной семьи позарилась на богатого и успешного мужчину?

– В первую очередь, да, – Денис Витальевич подбирал слова. – Но ещё она казалась мне слишком простоватой. А Антон предпочитал немного другой тип женщин. Но когда я познакомился с Анной, понял, почему мой друг решил на ней жениться. Она добрая, приветливая, искренняя, и та самая простота её только красит. Я не могу сказать, что был очарован ей, вовсе нет. Я знаю женщин гораздо интереснее и красивее. Но не могу поверить, что Анна способна на жестокость, понимаете? Мы подружились…

– Но если она всё-таки убила мужа? – доктор Андерсон смотрел прямо в глаза собеседнику.

– Что ж, – тяжело вздохнул Денис Витальевич, – наша психиатрическая клиника сможет обеспечить ей необходимое лечение. Здесь о ней хорошо позаботятся.

– А что вы, как клинический психолог, можете сказать об этом случае? – поинтересовался доктор Андерсон.

Денис Витальевич задумался.

– Я так же, как и вы, не люблю торопиться с выходами. Но если Анна и убила своего мужа, то, только будучи психически нездоровой. Не так давно она потеряла родителей. Они заживо сгорели в своём доме. Вы должны знать, в её деле это указано. – Доктор Андерсон кивнул. – Я не могу поверить, что эта женщина способна на хладнокровное убийство, да ещё и своего мужа.

– Денис Витальевич, поскольку вы были близким другом Антона Александровича, скажите, какие у них с женой были отношения? Как они выглядели со стороны?

– Разумеется, у них были разные ситуации, как и у любой нормальной пары. Но в целом со стороны они выглядели счастливой семьёй.

– То есть вы можете уверенно назвать их нормально семьёй? – уточнил психиатр.

– Думаю, да, – добродушно отозвался Денис Витальевич. – Да они и женаты были всего несколько лет. Естественно, первые годы супруги притираются, узнают друг друга.

– Естественно, – кивнул доктор Андерсон, размышляя над словами психолога.

– А известно ли вам, Денис Витальевич, – снова заговорил доктор Андерсон, – что Анна считает, что муж убил её родителей?

– Вы серьёзно? – доктор изумлённо смотрел на собеседника. Тот утвердительно кивнул головой. – В жизни в такое бы не поверил. Почему же она так считает, она сказала?

– Сказала. По её словам, она застала мужа за неверностью с секретаршей, потребовала развод. Сказала, что переедет к родителям. И в ту же ночь они сгорели в собственном доме.

– Но это ничего не доказывает. – Денис Витальевич откинулся в кресле.

– Верно, не доказывает. Но, по словам Анны, от вещей мужа пахло гарью. А когда она его об этом спросила, он ударил её по лицу. Скажите, Анна делилась с вами своими догадками о причастности мужа к смерти её родителей?

– Нет, что вы! – ошарашенно воскликнул Денис Витальевич. – Я впервые слышу это от вас. Если бы Анна поговорила со мной, я смог бы ей сразу помочь. Она прошла бы лучший курс психотерапии.

– То есть вы не допускаете, что она могла быть права? – доктор Андерсон подался вперёд.

– Поймите меня правильно, – Денис Витальевич провёл рукой по лицу, – Анна, действительно, хороший человек. Я прекрасно к ней отношусь. Но поверить, что Антон сжёг её родителей… Это, мягко говоря, невероятно. Я знаю его со школьных лет. Он жёсткий адвокат, но не убийца. Я уверен, что внезапная и такая трагическая смерть родителей пошатнула психику Анны. Она и так всегда была себе на уме. Детство было не самое светлое. Родители её любили, но, как я понял, отец слишком любил выпить, мать была постоянно на работе. За девочкой приглядывала злющая тётка. Ну и плюс в школе было не всё гладко. Потом несколько неудачных романов… Ну вы сами понимаете. А потом такое несчастье. Каждый мог бы свихнуться. Я допускаю, что Антон мог изменить Анне. Он всегда был неравнодушен к красивым женщинам. Но чтобы убить! Нет, этого не может быть.

– Денис Витальевич, вы сказали, что Анна Морозова простая, добрая и приветливая. Что ещё вы можете добавить к этому?

– Психологический портрет, понимаю, – кивнул доктор Колчанов. – Что ж, я могу сказать, что она сангвиник, флегматик, меланхолик, холерик. Да, думаю, именно в такой последовательности. Интроверт. Хотя, может, интроверт только в незнакомой и некомфортной обстановке. В кругу семьи или друзей я её не видел. Но опять же, я и не слышал, чтобы у неё были друзья. С родителями отношения были сложные, оттуда и нехватка любви, неуверенность в себе, замкнутость. Она привлекательна, но пользоваться своими женскими чарами не умеет, думаю, и не пыталась научиться. Людям не доверяет. Может быть довольно противоречивой. Порой наивна, порой мудра. Совесть и мораль для неё не пустой звук. Очень остро реагирует на критику, хотя на конструктивную довольно спокойно. Негатив воспринимает в штыки, в любом виде.

Доктор Андерсон, она не убивала Антона! Я уверен. Она бы просто не смогла. Я один не в состоянии ей помочь. Моего диагноза недостаточно. Помогите, прошу вас!

– Я сделаю всё, что в моих силах, Денис Витальевич. Спасибо за информацию, вы мне очень помогли. – Стивен Андерсон поднялся и протянул руку.

– Что вы, – Денис Витальевич тоже поднялся и пожал протянутую руку, – это вам спасибо, что согласились помочь нам. С полицией она и двух слов не сказала. Я очень рад, что вы оказались в нашей стране и согласились помочь. Я буду вам очень обязан. Я просто хочу позаботиться о жене друга. Понимаете? У неё никого не осталось, и я не могу пройти мимо человека в беде.

Доктор Андерсон улыбнулся и вышел из кабинета психолога.

Глава 3

Тишина давит, но и даёт передышку. Отдых от бесконечных разговоров, процедур и людей! Люди порой так жестоки. Откуда в мире столько зла, ведь каждый в детстве верил в чудо? Что же с людьми происходит, пока они взрослеют? Куда уходит доброта, лёгкость? Зачем, вообще, нужно жить эту жизнь, если всё равно все умрут? Если вокруг столько злобы, жестокости? А столько суеты, столько эмоций, амбиций… так сильно превозносят эту жизнь! Что же в ней особенного? Понапридумывали законов, религий, чтобы прикрыть свою трусость.

Внезапный скрип за дверью разрезал сонную тишину. Анна вздрогнула, прислушалась. Всё было тихо. Видимо, санитары…

Надо постараться сгенерировать сон, помечтать о приятном, может, приснится что-нибудь хорошее…

Глаза слипались, всё вокруг размывалось.

– Помечтать о приятном? – словно гром среди ясного неба обрушился резкий голос прямо над головой. Анна подскочила с воплем ужаса. Огляделась – никого нет. По-прежнему тишина и тонкая полоска света из коридора.

– Что же это? – прошептала она. – Неужели я всё-таки схожу с ума?.. Должно быть, просто сон. Верно, это сон, я задремала.

С трудом удалось успокоить рвущееся из груди сердце. Вдох, ещё один. Всё хорошо…

– Значит, у тебя всё хорошо? – тот же громовой голос.

Женщина подскочила, с ужасом озираясь по сторонам.

– Кто здесь?

– Разве ты не узнаёшь меня, дорогая? Или забыла, как только убила?

– Антон?..

– А ты убила кого-то ещё? – клокочущий смех разнёсся по палате.

– Я не убивала тебя… – с трудом прошептала Анна. – Я не делала этого…

– Разве?

– Уходи… Слышишь? Уходи! Ты плод моего воображения. Галлюцинация! Убирайся!

– Куда же я уйду, дорогая моя Анна? Ты убила меня! Ножом, помнишь? Убила!

– Я не… Как же это? Я не… Я не помню…

– Ах, не помнишь! Так я освежу твою память. Хочешь, я покажу тебе, как ты это сделала?

Внезапно огромный сгусток теней кинулся на пациентку.

– Не-е-е-е-т! – истошный вопль эхом разнёсся по коридору больницы.

Глава 4

– Как вы сегодня себя чувствуете, Анна? – задавая вопрос, доктор Андерсон отметил тёмные круги под глазами пациентки.

– Спасибо, всё хорошо. А как ваши дела? – сегодня она не изучала вид за окном. Её взгляд блуждал по цветам, стоящим на книжных полках. Доктор Андерсон улыбнулся.

– Спасибо, Анна, у меня тоже всё хорошо. А у вас, мне кажется, была тяжёлая ночь. Я прав? – она согласно кивнула. – Вам снились плохие сны или не могли уснуть?

– И то и другое.

– Вы запомнили сны?

Она отрицательно покачала головой.

– Совсем ничего?

Снова отрицательно покачала головой.

– Ну хорошо. О чём бы вы сегодня хотели поговорить?

– Доктор Андерсон, не лучше ли закончить с этим всем? – пациентка вскинула взгляд на собеседника. – Я ужасно устала от всего. У меня нет ни малейшего желания без конца это всё обсуждать. На ноже только мои отпечатки, значит, я его убила. Отправьте меня в тюрьму, и закончим на этом.

– Но ваша передозировка снотворным говорит о нездоровой психике, – возразил доктор.

– Тогда поставьте диагноз и оставьте меня здесь. Так даже лучше, в тюрьму я бы не хотела.

– Анна, друг вашего мужа, Денис Колчанов, считает, что вы невиновны. Он хочет вам помочь.

– Зачем ему это? – она по-прежнему выглядела раздражённой. – Мы с Денисом никогда особо не дружили.

– А как вы думаете, Анна, зачем Денису Витальевичу помогать вам?

– Не знаю. Зачем вы всё время меня спрашиваете, как я думаю? Это ещё один из ваших нестандартных методов?

– Не исключено, – невозмутимо ответил врач. – Если хотите, я сам отвечу. Денис Витальевич обратился ко мне, так как я как раз специализируюсь на сложных психологических травмах, связанных с убийствами и самоубийствами. А ещё потому, что ваш муж был его близким другом. По словам Дениса Витальевича, он не мог оставить вас в беде. Он считает, что вы не убивали мужа. К тому же он сам клинический психолог. И его компетентность в области психики заслуживает доверия. Вы всё ещё считаете, что наши беседы бессмысленны?

– Считаю, – с вызовом ответила она. – Денис склонен много на себя брать, когда не надо. Но когда я рассказала о подозрениях… он не поверил мне, высмеял.

– О подозрениях? Расскажите, пожалуйста, поподробнее, Анна. – Стивен Андерсон подался в кресле вперёд.

Пациентка тяжело вздохнула.

– Когда муж разбил мне лицо в первый раз, он долго извинялся, купил мне дорогой подарок на следующий день. Потом принёс тональный крем (я им никогда не пользовалась раньше). Он просил меня замазать синяк, так как к нам придут гости. Сказал, что лучше будет, если я сошлюсь на плохое самочувствие и не буду на виду, но поприветствовать гостей было необходимо. Поэтому я замазала лицо, как смогла, поприветствовала и ушла к себе. Через несколько минут ко мне в комнату зашёл Денис, попросить рецепт пирога. Пока я искала рецепт, он разглядел синяк и спросил о его происхождении. Я хотела сказать так, как настаивал муж. Если кто-нибудь заметит, сказать, что ударилась сама. Почувствовала недомогание и упала. Но я не сдержалась и рассказала Денису правду. Он посочувствовал, но больше ничего не сказал. – Анна перевела дыхание. Каждое воспоминание, связанное с мужем, разливалось раскалённым железом внутри. – А когда я почувствовала запах гари от вещей мужа, я была в шоке. Я позвонила Денису и спросила, не знает ли он, где прошлой ночью был Антон. Денис сказал, что не знает, но спросил, в чём дело. И я рассказала. Но он, конечно, не поверил мне. Стал убеждать приехать к нему на осмотр, что после гибели родителей я схожу с ума. Возможно, он прав. Надо было поехать.

Доктор Андерсон несколько раз изменился в лице, пока слушал рассказ пациентки. Мозг оценивал ситуацию, сверял мимику, жесты, интонацию, обращался в памяти к разговору с доктором Колчановым, делал выводы.

– Анна, вы уверены, что говорили Денису Витальевичу Колчанову о своих подозрениях в отношении мужа?

Она недоумённо посмотрела на собеседника.

– Абсолютно уверена.

Стивен Андерсон сделал запись в блокнот.

– Почему вы об этом спросили? – Анна продолжала смотреть на врача.

– Дело в том, что Денис Витальевич сказал, что вы ему ничего подобного не говорили. Он был абсолютно уверен.

– Что это может означать, как вы думаете? – спросила пациентка.

– Теперь вы мне задаёте этот вопрос, – улыбнулся доктор, но его мысли тут же приняли иной оборот. – Думаю, это стоит выяснить. Теперь вам интересно? – он внимательно посмотрел на женщину напротив.

– Интересно, – кивнула она. – Но даже если я узнаю это, жизнь моя не сильно изменится.

– Как знать… – негромко проговорил доктор Андерсон.

Глава 5

В любом знании всегда

скрыто зерно сомнения.

А где сомнение, там – неудача.

Терри Гудкайнд

Стивен Андерсон смотрел на улицы ночного города и обдумывал смысл зёрен сомнения. Эта страна была ему незнакома, их менталитет и нравы изучены поверхностно. К тому же не зря сложено столько шуток о кардинальной разнице менталитета Америки и России. Но в одном Стивен Андерсон был уверен – неважно, где он находится, если он чувствует сомнения, их надо развеять. А для этого нужно тщательно изучить вопрос.

Мужчина сел за стол и раскрыл свои записи. Взял ручку.

– Итак, что я имею? Молодая женщина Анна была несчастна в браке. По её словам, муж был деспотичен, неверен, способен поднять руку на женщину. Он успешный адвокат, близко дружен с полицейскими и судьями, играет с ними в покер. Женой хвастается, как и громкими делами. Как человека её не ценил и не уважал, не видел в ней личность. Самоуверенный, высокомерный, нарцисс. Заставил жену сделать аборт по той причине, что ребёнок для него будет помехой, особенно на фоне важного дела.

Анна, узнав об измене, решает уйти от мужа, вернуться к родителям. В эту же ночь муж надолго куда-то уезжает, а дом вместе с родителями сгорает. От вещей мужа, по словам Анны, пахнет гарью. После вопроса об этом муж избил Анну в очередной раз.

Денис Витальевич Колчанов, клинический психолог в психиатрической клинике, близко дружил с покойным Антоном Морозовым. Говорит, что имел с женой друга дружеские отношения. Обратился ко мне за психиатрической помощью, доказать, что Анна не убивала мужа, либо, если убила, то в невменяемом состоянии. Также утверждает, что пациентка не делилась с ним подозрениями относительно причастности мужа к смерти родителей.

Анна утверждает обратное.

Мог ли Денис Витальевич забыть об этом разговоре с женой друга? Не мог. Вопрос серьёзный, такое забыть трудно. С момента смерти родителей пациентки прошло всего 3 недели. К тому же снотворное пациентке посоветовал Денис Витальевич.

При разговоре он выглядел абсолютно удивлённым, когда узнал, что Анна подозревала мужа.

Вывод: Денис Витальевич лжёт.

Вопрос: почему?

Смущает, что пациентка утверждает, будто Колчанов прописал ей слабое снотворное. Но анализ показал отравление сильными препаратами. Упаковки от него и были найдены в мусорном ведре. Как покупала их, пациентка не помнит.

Дальнейшие действия: составить психологический портрет Дениса Колчанова. Сказать, что пациентка утверждает, будто делилась с ним подозрениями и посмотреть на реакцию.

Поговорить с соседями, составить психологический портрет Антона Морозова, Анны Морозовой, их брака и друзей Антона Морозова.

В первую очередь поговорить с соседкой Елизаветой Советовой, нашедшей тело Антона Морозова.

И надо выяснить, покупала ли Анна Морозова снотворное в тот день или в любой другой. Если покупала, то какое?

Глава 6

Сделав звонок и договорившись о встрече, Стивен Андерсон вызвал такси и поехал к нужному ему дому. Особняк привлекал взгляды и вызывал мысли о немалом финансовом состоянии его владельца. Уже покойного владельца. По соседству стоял не менее внушительный дом. Именно туда и направлялся психиатр. Елизавета Советова была женой верховного судьи, не работала, вела образ жизни великосветской домохозяйки. Стивен Андерсон был не уверен, что термин правильный.

– Хотите ли чаю, доктор Андерсон? – голос женщины был приятный, как и её манеры, но держалась она надменно.

– Да, благодарю вас.

Женщина отпустила прислугу и сама сервировала стол.

– В первую очередь, – начал доктор, – благодарю, что уделили мне время. Я хотел поговорить с вами о ваших соседях Морозовых. Я знаю, что вы уже всё рассказали следователю, я читал показания. Но хотел бы ещё раз услышать от вас о событиях того утра. Если вам несложно, конечно.

Лицо молодой женщины тут же приняло печальное и даже трагичное выражение. Она тяжело вздохнула.

– Это было ужасно! Я совершенно разбита после такого. Я постоянно говорю Кирюше, что не понимаю, чем Анна могла быть недовольна.