Читать онлайн Берсеркер: Непобедимый мутант. Заклятый враг. База берсеркеров

Пролог

«Что ж, – мрачно подумала Элли Темешвар, – мы сражались на удивление неплохо, особенно если учесть, какой крошечный истребитель был у нас».

С поверхности этой необычной звезды бил высокий фонтан плазмы, ослепительный, как сама звезда, и сравнимый по плотности с веществом, образующим планеты. Крошечный двухместный корабль, управляемый Элли и ее напарником, подобно блохе, усевшейся на ствол вековой секвойи, вцепился в сияющее жало фонтана, тщетно пытаясь найти укрытие. А с противоположной стороны светящегося потока, на расстоянии около ста тысяч километров, затаился в засаде сумасшедший берсеркер. Разумеется, берсеркеры – это бездушные машины, но Элли представляла их обезумевшими тварями: наверное, она шестым чувством ощущала параноидальное безумие их неведомых создателей, давно сгинувших.

Странная звезда, источавшая струю плазмы, была так близко, что пилотам пришлось уменьшить до предела прозрачность иллюминаторов, защищаясь от ее ослепительного сияния. Несмотря на близость к Ядру галактики, других звезд почти не было видно. Звездная материя – несколько кубических парсеков – затмевала все вокруг, пробуждая в памяти старинные легенды о световом пространстве, в котором звезды кажутся лишь черными точками.

– Элли, слегка передвинь сканирующие щупы со своей стороны, – послышался в наушниках голос Фрэнка, как всегда невозмутимый.

Командир находился за толстой стальной переборкой, наглухо разделявшей кабину истребителя. Теоретически при попадании в один из отсеков и гибели одного пилота оставшийся в живых был способен продолжить бой. В действительности же сейчас, когда весь корабль мог быть с минуты на минуту смят в лепешку, Элли, отрываясь на мгновение от приборной панели и страстно желая живого человеческого общения, думала только о том, как было бы хорошо, если бы герметичный люк, задраенный в боевом режиме, раскрылся.

Но вслух она этого не сказала.

– Щупы передвинуты, – доложила Элли.

Отточенная до совершенства реакция позволила ей выполнить приказание командира, не теряя времени на его обдумывание. Руки девушки застыли на вспомогательной панели. Основное же оборудование управлялось непосредственно головным мозгом: специальные датчики, вмонтированные в шлем, снимали биотоки. Органы контроля откликались на долю секунды быстрее, чем под воздействием электрических сигналов, преодолевающих путь до нервных окончаний в пальцах.

– Он вот-вот появится снова…

Конец предостережения Фрэнка Элли не смогла услышать даже через наушники, так как из-за ствола плазмы появился хищный берсеркер. Основными функциями корабля управляли биотоки мозга ее напарника, и, прежде чем девушка успела осознать, что происходит, истребитель, уклонившись от вражеского выпада, нанес ответный удар. Именно поэтому Фрэнк Маркус сидел слева, в командирском кресле; Элли пока еще не могла сравниться с ним по быстроте реакции. Впрочем, с легендарным Фрэнком не мог сравниться никто. Еще пару минут назад Элли тешила себя надеждой, что командир вытащит их живыми из этой передряги.

Фрэнк бросал корабль из стороны в сторону. Корпус истребителя звенел, словно гонг, приборы сходили с ума от смертоносных зарядов, выпускаемых врагом. Вспышка, оглушительный грохот, новая ослепительная вспышка неприятельского залпа и слабый вздох ответного выстрела: крошечный истребитель, не имея ни малейшей возможности нанести хоть какие-нибудь повреждения огромному голиафу, огрызался на огонь противника просто потому, что не желал сдаваться без боя. Появившийся из засады берсеркер был слишком большим, чтобы сражаться с ним, и слишком быстроходным, чтобы спасаться от него бегством здесь, в открытом космосе. Оставалось одно: уклоняться от вражеских выстрелов…

Берсеркер дал новый залп, но истребителю, вильнувшему вбок, опять удалось остаться невредимым. Элли вспомнила глупый мультфильм: нелепый клоун, отчаянно силясь сохранить равновесие на высоко натянутом канате, пытается защититься от метеоритного дождя с помощью старого дырявого зонтика.

– Корабль-малютка…

Сквозь треск электрических разрядов донесся голос берсеркера. Зачем он пытается с ними заговорить? Наверное, пробует отвлечь внимание, а может быть, предлагает сохранить жизнь, прекратив бесполезное сопротивление. Порой встречаются предатели, готовые по своей воле служить машинам-убийцам. А иногда бездушный враг, сочтя человеческую особь достойной внимания, оставляет ее в живых, но под пристальным наблюдением. Разумеется, когда исход схватки предрешен, подобные ухищрения, имеющие целью сбить противника с толку, могут показаться излишними, но тактика берсеркеров, определяемая генератором случайных процессов, совершенно непредсказуема.

– …абль-малютка, новое оружие тебя не спасет…

Дрожащий голос не был ни мужским, ни женским, ни юношеским, ни старческим. Речь берсеркера была составлена из записанных слов, произнесенных пленными и доброжилами (добровольными прислужниками), и даже из гневных проклятий тех, кто предпочел смерть бесчестью.

– Новое оружие? Ад и пламень, что он имеет в виду?

Судя по всему, Фрэнк Маркус, подобно многим сражавшимся с берсеркерами, верил в преисподнюю – по крайней мере, в ругательствах он вспоминал ее достаточно часто.

– Не знаю.

– …беспомощный… зложил… – Громкий треск. – Ты слишком маленький…

Остальные слова берсеркера потонули в оглушительном треске электрических разрядов. Радиоволны не могли пробиться сквозь плотное поле радиации, излучаемой потоком плазмы.

Бормоча что-то себе под нос, Фрэнк продолжал безумную пляску на поверхности ослепительной струи. Он перевел космический корабль из нормального пространства в так называемое гиперпространство, где материя за пределами защищенного корпуса истребителя почти что сводится к математическим координатам, а сверхсветовая скорость становится не только возможной, но и неизбежной. Затем корабль стремительно ринулся назад в нормальное пространство, что было очень рискованно здесь, возле звезды с ее огромной массой. Но у Фрэнка были опыт, везение и то, что невозможно вырастить в пробирке или даже измерить, – вместе с молниеносной реакцией все это позволяло ему успешно сражаться с берсеркерами. Элли не раз слышала разговоры о том, что, имея тысячу пилотов, обладающих даром Фрэнка, человечество одержало бы победу еще несколько столетий назад. Была предпринята попытка вырастить целый отряд Фрэнков, клонируя его клетки, но результаты оказались крайне неутешительными.

Прямо позади корабля – судя по сообщению, мелькнувшему на приборной доске, – ровный поток космических лучей, испускаемых звездой, разорвался, подобно тому, как брошенный камень вспарывает гладь тихого омута. Мимо пронеслись ослепительные шары – выпущенная врагом очередь сгустков энергии и раскаленного газа, – и сзади появился безжалостный монстр, снова увидевший свою добычу. Ловкий маневр Фрэнка задержал преследователя, но все же не позволил оторваться от него. Берсеркер казался черной неровной кляксой на фоне огромных завитков яркого протуберанца, слишком далекого, чтобы за него можно было спрятаться.

Фрэнк не сдавался. Подобно слепому, жонглирующему острыми как бритва ножами, он за сто сорок миллисекунд преодолел расстояние, равное диаметру орбиты Земли, вышвырнул корабль из нормального пространства и снова вернулся назад, целый и невредимый.

Но теперь пространство вокруг стало совершенно другим. На экране Элли – белый шум. Приборы вели себя необъяснимо, но было совсем тихо.

– Фрэнк?

– Все в порядке. Элли, мы внутри плазменной струи. Как я и предполагал, она похожа на полую трубу. Мы удаляемся от звезды со скоростью двести километров в секунду. Громила остался снаружи.

– Ты… он… откуда ты знаешь?

В деловом голосе командира прорезалось веселье:

– Если бы он был здесь, то по-прежнему охотился бы за нами, ведь так?

– Ой!

Элли уже несколько лет не слышала такой растерянности в своем голосе. Произнесенное ею слово могло сорваться разве что с уст робкого новичка; девушке не раз доводилось быть свидетелем этого за время работы инструктором в Военно-космической школе.

– Берсеркер рано или поздно поймет, что мы внутри струи – больше нам быть негде. Вероятно, он попытается определить, где именно мы находимся, но, скорее всего, не сможет. Тогда убийца-монстр проникнет в пустотелую трубу. Торопиться ему не с руки. Он уверен, что мы от него никуда не денемся, и не станет рисковать, повторяя наш трюк. Но как только берсеркер проникнет внутрь потока плазмы, мы поскорее уберемся отсюда.

– Куда?

– Хороший вопрос. – Голос Фрэнка снова был приправлен юмором, на сей раз горьким. – Элли! – Командир вдруг опять заговорил уверенно и решительно. – Взгляни-ка вон на то облако в конце тоннеля. Ты когда-нибудь видела что-либо подобное?

Сверившись с показаниями успокоившихся приборов, Элли первым делом определила, что до внутренней поверхности пустотелой струи, укрывшей крошечный корабль, около пяти тысяч километров, и истребитель летит практически в ее центре. Прямо за ними осталась звезда, породившая этот циклопический фонтан и наполнившая его пустую сердцевину потоком радиации, от которой пилотов надежно защищал корпус корабля. А вот впереди…

Там струя заканчивалась еще более необычной сияющей туманностью, до которой кораблю, если бы он все время летел с той же скоростью, оставалось меньше часа. Элли внимательно изучила показания приборов, но ничего не смогла понять. Похоже, туманность испускала множество волн самой разной длины и жадно поглощала все прочие излучения… Сначала девушке показалось, что в этом есть закономерность, но через мгновение наметившийся было порядок рухнул, сменившись полным хаосом. Быть может, попытаться проникнуть в туманность в гиперпространстве? Да нет, плотность вещества в ней настолько высока, что корабль как бы наткнется на каменную стену…

– Эй, Элли?

Голос в наушниках сильно изменился, и Элли не сразу поняла, в чем дело.

– Что? – неуверенно спросила она.

– Иди ко мне. Как минимум четверть часа нам будет нечего делать. Мы можем только ждать.

Элли могла бы ответить, что они с Фрэнком не смогут ничем заняться ни в ближайшие четверть часа, ни когда бы то ни было. Но вместо этого молодая красивая блондинка отстегнула ремни, оттолкнулась от кресла, служившего амортизатором ускорения, и поплыла к переборке. В боевом режиме искусственная гравитация включалась только тогда, когда нужно было нейтрализовать смертельное воздействие перегрузок.

Большую часть тесной кабины занимали амортизационное кресло Фрэнка и его тело. С первого взгляда было трудно определить, где кончается одно и начинается другое. Элли видела фотографии Фрэнка, сделанные до того, как ее командиру девять лет назад пришлось вступить в жестокое единоборство с берсеркером, едва не стоившее ему жизни. На них был изображен стройный молодой мужчина, настолько деятельный и кипучий, что даже на снимках чувствовалась исходившая от него энергия. Теперь все, что берсеркер и хирурги оставили от пышущего силой тела, было аккуратно упрятано в панцирь, пронизанный стальными сосудами с физиологическим раствором.

Элли порой казалось, что три соединенных жгутами проводов контейнера, в которых жило тело Фрэнка, есть не что иное, как гигантская пародия на насекомое – голова, грудь, брюшко. Но когда Элли вошла в отсек, ее не встретила радостная улыбка. Девушка понимала, что Фрэнк, напрямую подключенный к органам управления кораблем, заметил ее присутствие с помощью видеодетекторов. Оторвав от штурвала руку из металла и пластмассы, командир приветливо помахал своей напарнице.

Перед глазами Элли все еще стояла картина боя, в ушах звучал грохот вражеских снарядов, мысли были поглощены незаконченной смертельной схваткой.

– В чем дело? – спросила она.

– Да так, просто соскучился по твоему обществу, – раздался живой, естественный голос Фрэнка, доносившийся из громкоговорителя под потолком.

Рука – тонкая, многопалая и поэтому совершенно не похожая на человеческую – нежно прикоснулась к плечу Элли. Ладонь скользнула вниз, к талии. Знакомое прикосновение гладкой теплой поверхности было приятно. Под мягким покрытием механической руки скрывалась твердая начинка, и Элли всегда вспоминала прикосновение сильных мужских рук.

Рука, что обвила свободно парившее тело, потянула его вниз, и девушка наконец все поняла.

– Ты с ума сошел?

Вырвавшиеся у нее слова были похожи на истерический смех, но все же прозвучали достаточно убедительно.

– Почему? Я же сказал, у нас есть пятнадцать минут. – (Разумеется, в таких вещах Фрэнк не может ошибаться. Если он расслабился, последуем его примеру.) – Извини, если ты не в настроении. Представь себе, что я нежно целую тебя в губы…

Из громкоговорителя донеслось сочное веселое причмокивание. Откуда-то появилась другая рука, состоявшая частично из живых тканей, но от этого ничуть не менее сильная и мужественная, и начала уверенно разбираться с застежками трико – единственной вещи, которую Элли надевала, отправляясь в полет.

Девушка закрыла глаза, больше не делая тщетных попыток думать о важном, о насущном. Внутренняя поверхность искусственной брюшной полости, к которой она прижалась обнаженным телом, была на ощупь не холодной и не металлической. Как всегда в подобные минуты, Элли вдруг вспомнила, как давным-давно на уроке физкультуры плюхнулась на обтянутого кожей гимнастического коня. Но вот она снова ощутила прикосновение живой плоти…

Фрэнк говорил, что у них есть пятнадцать минут. Меньше чем через двенадцать минут Элли уже сидела в своем кресле, готовая к бою. В таких делах командору Фрэнку можно верить. Люк в переборке, разделявшей отсеки пилотов, как и положено по уставу, был наглухо задраен. Столкновение с неприятелем стало неизбежным.

Много лет назад Элли поняла, что она, Элли Темешвар, которой мужчины чураются, находя ее слишком волевой и независимой, никак не может сблизиться со своим командиром. И дело не в том, что Фрэнк был груб с ней или, наоборот, вел себя чересчур обходительно; девушка была просто сбита с толку. Что она думает о нем… Элли так и не смогла понять этого. Как только начинали зарождаться какие-то мысли – плохие или хорошие, – они тотчас же вырывались с корнем, такой противоречивой была натура Фрэнка Маркуса. Он попросту слишком много знал и слишком много умел – все в нем было «слишком». В свободное от службы время девушка старательно избегала общества командира и предпочитала никому о нем не рассказывать, даже когда любопытные донимали ее расспросами.

Прошло тринадцать минут из пятнадцати. Командир начал излагать план действий. Выслушав его, Элли пришла к выводу, что, хотя грандиозный замысел – чистейшей воды самоубийство, это все же лучше, чем глотать ампулу с ядом.

Между тем странная светящаяся туманность в конце огромного тоннеля становилась все ближе. Минула отведенная Фрэнком четверть часа, что ознаменовалось лишь усилением свечения и пульсации стен из плазмы, теперь пенившейся, подобно низвергающемуся с огромной высоты водопаду. Поток становился более разреженным, скорость частиц увеличивалась по мере того, как они удалялись от извергавшей его звезды и притяжение слабело.

– Будь готова, – послышался голос в наушниках. – Он появится с минуты на минуту.

Крохотный истребитель швыряло туда-сюда в турбулентных завихрениях потока плазмы, на время скрывшего корабль от преследователя. Внимание Элли было всецело приковано к органам управления, хотя сейчас от нее почти ничего не зависело.

Сквозь разрыв в толще вещества, уносившегося прочь от звезды, в тоннель влетел огромный берсеркер…

Глава 1

Табличка сообщала, что фигурка вырезана из дерева леши, произрастающего на планете Альпин, трудного в обработке, но необычайно прочного и красивого. Анджело Ломбок, незнакомый с этим материалом и вообще впервые попавший в здешние места, задумчиво крутил вещицу в руках. Сертификат гласил, что это оригинальная ручная работа – художника, судя по всему, нисколько не смутила сложность обработки леши. Изделие было выполнено в том же стиле, что и другие работы членов семьи Джейлинкс, которые Ломбоку показали перед отлетом с Земли, но сюжет был более динамичным. Фигурка изображала мужчину и женщину – беглецов, ибо их стройные тела подались вперед в стремительном порыве, но испуганные лица были обращены назад. Деревянные складки одежды, возможно, были несколько вычурными, но чего можно ожидать от десятилетнего скульптора?

Иногда Ломбок жалел о том, что не занялся искусством вплотную. С другой стороны, жизнь одна – четыреста, максимум, пятьсот лет; а он уже слишком много вложил в свою работу, и теперь нечего и думать о том, чтобы заняться чем-нибудь с нуля.

Печально вздохнув, Ломбок приподнялся на цыпочках и поставил фигурку назад на полку, бесшумно зафиксировавшую это и отключившую сигнал тревоги, который обязательно прозвучал бы, если бы он вздумал покинуть сувенирный киоск, не оплатив покупку. Его единственный чемодан был небольшим и легким, так что Ломбок отказался от услуг носильщика, прошел через малолюдный пассажирский зал и, выйдя из здания космопорта, направился к веренице авиатакси, застывших в ожидании.

Сам похожий на крохотную резную фигурку из темного дерева, Ломбок устроился в уютном кресле ближайшей машины.

– Я хочу встретиться с Джейлинксами.

Он заранее выяснил, как местные произносят фамилию скульпторов. Скорее всего, Джейлинксы, подобно большинству знаменитостей или тех, кто считает себя таковыми, ввели в системы транспортного контроля специальные помехи, чтобы отваживать непрошеных гостей. Ломбок сейчас пытался их обойти.

– Я не договаривался о встрече, но меня обязательно примут. Я с Земли, из Академии. Я прилетел сюда для того, чтобы предложить Майклу, сыну господина Джейлинкса, поступить к нам. Мы готовы платить ему стипендию.

Он заготовил на всякий случай координаты жилища скульптора, но программа управления авиатакси в них не нуждалась. Похоже, его замысел удался. Самолет плавно взмыл вверх, купол космопорта раскрылся, пропуская его, и вдалеке показались покрытые лесами горы. Ломбок знал, что некоторые растения завезены сюда с Земли, а все колонисты, разумеется, потомки землян. Когда самолет пролетал над одной из скал, он узнал в дереве, которое ветер за столетия вжал в камень, остистую сосну.

На горы, где попадались лишь редкие поселения, опустилась ночь. Безоблачное небо потемнело, и стала видна загадочная, похожая на циферблат гигантских часов система оборонных спутников, медленно круживших над планетой. Настоящих звезд не было, но на усыпанном сверкающими бриллиантами черном бархате выделялись бледные немигающие искорки: три планеты и две луны, вращавшиеся вокруг Альпина. А дальше – непроницаемый мрак, обволакивавший планету и простиравшийся в бесконечность. Местные жители называли черную туманность, которая не пропускала свет в этот обособленный мир, Черной Шерстью. Туманность была настолько плотной, что через нее не мог пробиться даже свет Ядра галактики – и Ломбоку стало не по себе, хотя, разумеется, дома он совершенно равнодушно относился к бесконечному небосводу, усыпанному знакомыми созвездиями.

Пока военные действия не затронули систему Альпина, затемнение на планете не вводилось. Особняк Джейлинксов, раскинувшийся на склоне горы, сиял огнями. Ломбок видел его снимки в рекламных проспектах и каталогах по искусству: красивое здание, вроде тех, что возводились на Земле в далеком прошлом.

Авиатакси начало снижаться, и Ломбок, раскрыв чемодан, еще раз пробежал взглядом подготовленные бумаги. Все в порядке. Все выглядит совершенно убедительно – надо надеяться, что это действительно так.

Внизу, в долине, извивалось пустынное шоссе, по которому тащился одинокий тягач. Его фары отбрасывали на дорогу два вытянутых пятна. Судя по отсутствию огней, жилых строений здесь было еще меньше, чем в районе космопорта. Правда, взлетная площадка перед замком была прекрасно освещена. Такси Ломбока, мягко коснувшись земли, подрулило к стоянке, где уже был один маленький самолет, и из здания, расположенного в нескольких метрах от нее, вышли мужчина и женщина, по-видимому предупрежденные охранной системой. Ломбок расплатился, вставив карточку в щель, и вышел на залитый светом прожекторов бетон с чемоданом в руке. Взревел двигатель, и такси взмыло в воздух.

Высокий седовласый мужчина проводил его взглядом так, словно был уверен, что гость или непрошеный посетитель здесь долго не задержится и было бы лучше, если бы такси подождало. Женщина же шагнула вперед, протягивая руку.

– Мистер Ломбок? Я правильно поняла, что в такси вы говорили об Академии, стипендии?..

– Совершенно верно.

Широкоплечая подтянутая женщина крепко пожала ему руку. Ломбок еще на Земле узнал, что в молодости миссис Джейлинкс активно занималась спортом.

– Как вы догадались, я – Кармен Джейлинкс, а это Сикст. Позвольте, он возьмет у вас чемодан.

Ломбок успел выяснить также, что на Альпине женщины, выходя замуж, как правило, берут фамилию супруга.

Сикст, высокий, седовласый, гораздо старше своей жены, шагнул вперед – олицетворение спокойного ненавязчивого радушия. Погода стояла прекрасная – у Ломбока мелькнула мысль, что ближе к экватору днем должно быть жарко, – и хозяева вместе с гостем задержались на улице, обмениваясь любезностями, обсуждая красоты здешних мест, разговаривая о перелете с Земли.

– Ну а теперь, мистер Ломбок, что вы скажете насчет стипендии?

Обнадеживающе подмигнув, Ломбок взял хозяев под руки:

– Не пройти ли нам в дом? Там вы сядете и приготовитесь услышать неожиданную и приятную новость. Мы бы хотели, чтобы ваш Майкл – кстати, как он?..

– О, чудесно. – Миссис Джейлинкс нетерпеливо оглянулась на дом. – Итак?..

– Мы готовы оплатить дорогу до Земли ему и одному взрослому – родителю или опекуну. Мы хотим, чтобы Майкл прошел полный курс обучения в Академии. Четырехгодичный.

Женщина вздрогнула от неожиданности.

Все уже давно вошли в дом, но никто не садился. Кармен возбужденно ходила из угла в угол, постоянно подбегая к гостю, который из вежливости тотчас же вскакивал с дивана и после долгих уговоров снова усаживался на место, и безуспешно пыталась приготовить что-нибудь по случаю торжественного события.

Сикст же стоял, прислонившись к обшитому деревом дверному косяку: было видно, что он погружен в глубокие раздумья. Еще в самом начале разговора Джейлинкс-старший прозрачно намекнул, что желает взглянуть на документы Ломбока, которые были тотчас же предъявлены. Сикст придирчиво изучил их – все бумаги оказались в полном порядке.

– Вся беда в том… – начал было Ломбок, как только в комнате наступило временное затишье.

Сикст бросил на жену взгляд, красноречиво говоривший: «Я так и знал, здесь есть подвох». Но Кармен этого не увидела. Все ее внимание было приковано к гостю.

– Что? – едва слышно выдохнула она.

– Вся беда в том, что обучение следует начать в ближайшее время. Как вы понимаете, наши щедрые спонсоры и попечители порой выдвигают условия, с которыми мы, хотя и не согласны, вынуждены считаться. Так вот, как я уже говорил, обучение следует начать в ближайшее время. Майкл должен немедленно отправиться на Землю. Не позднее чем через два дня.

– Но ведь ни один корабль… ведь так?

– К счастью, конвой, с которым я прибыл на Альпин, задержится здесь на пару дней. Решение пригласить Майкла в Академию было принято всего полгода назад, на Земле, и я без промедления отправился к вам. Мне повезло: сюда как раз вылетал конвой. У нас даже не было времени выслать вам предварительное уведомление, вернее, спросить, принимаете ли вы наше предложение.

– О, это понятно. Естественно, люди, связанные с Искусством, – (прописная буква была отчетливо слышна), – всегда несколько… Разумеется, мы без колебаний принимаем ваше предложение. Но неужели у Майкла есть всего два дня?

– Ровно через два дня конвой трогается в обратный путь. И кто знает, когда на Землю отправится следующий корабль… Вы же знаете, лететь надо несколько месяцев.

– Да-да, конечно.

Откуда-то снизу донесся приглушенный грохот: возможно, с лесовоза скинули тяжелое бревно.

– Я понимаю, у вас очень мало времени. Однако согласитесь, вам предоставляется редчайшая возможность. На членов Академии произвели огромное впечатление работы Майкла, дошедшие до них.

– Наш агент говорил, что уже начал торговать ими на Земле, но я никак не думала… Ой, всего два дня! Сикст, ну?..

Сикст, улыбаясь, качал головой. Снизу вновь донесся шум: мощная пила с аппетитом вгрызалась в дерево. Ломбок уже успел выяснить, что современные средства обработки древесины не позволяют получать спил с нужной фактурой. Еще он узнал, что в доме находится целая бригада рабочих: столяры, резчики по дереву, подмастерья.

Затянувшееся молчание становилось напряженным.

– Я видел одну работу Майкла в сувенирной лавке в космопорту. И мне не терпится встретиться с ним. Он?..

– Да-да, разумеется. Майкл будет рад познакомиться с вами. – Кармен озабоченно подняла взгляд. – Наверное, сейчас он работает у себя.

Джейлинксы провели Ломбока по лестнице наверх, затем по длинному коридору. Сикст забрал у землянина чемодан и по пути занес его в полутемную спальню, пахшую свежевыструганными сосновыми досками. Внутренняя отделка дома, как и наружная, была выполнена в подчеркнуто деревенском стиле.

В конце коридора виднелись несколько массивных неотделанных дверей, одна была чуть приоткрыта. Кармен осторожно толкнула ее и первой заглянула в комнату.

– Майкл? У нас гость. Он хочет с тобой познакомиться.

Комната была очень просторной, даже для спальни, совмещенной с мастерской. Она была ярко освещена, словно витрина ювелирного магазина. В дальнем углу, под широким незашторенным окном – сейчас, с наступлением ночи, оно зияло чернотой, – стояла незаправленная кровать с огромными подушками.

Вдоль стены, примыкавшей к двери, тянулся верстак, заваленный инструментами для обработки дерева и материалом. У верстака, взгромоздившись на табурет, сидел мальчик десяти-одиннадцати лет с длинными бесцветными волосами. Услышав слова матери, он повернул к гостю строгое лицо.

– Здравствуйте, Майкл, – сказал Ломбок.

– Здравствуйте.

Голос мальчика звучал слабо и невыразительно. Волосы его были не столько светлыми, сколько выцветше-пыльными. Узкое, вытянутое лицо и большие, широко раскрытые глаза придавали ему хрупкий, болезненный вид, однако Майкл, смело взглянув Ломбоку в глаза, пожал ему руку – крепко для ребенка этого возраста. Он был босиком, в пижаме; стружки и опилки покрывали его с ног до головы.

– О, Майкл! – воскликнула Кармен. – Ну почему ты не переоделся? Мистер Ломбок решит, что ты болен и не можешь… Дорогой, как ты смотришь на то, чтобы отправиться в далекое путешествие?

Майкл сполз с табурета и встал, лениво потирая одну ногу пяткой другой.

– Куда?

– На Землю, – ответил Ломбок, разговаривая с ним как со взрослым. – Я уполномочен предложить вам учебу в Академии.

Брови Майкла едва заметно взметнулись вверх – и его лицо тотчас же растянулось в улыбке, обычной для десятилетнего подростка.

Десять минут спустя взрослые уже сидели на террасе. Легкое дуновение инфракрасных волн, исходивших из невидимого источника, прогоняло вечернюю прохладу; бесшумно подкативший робот подал напитки.

– Должно быть, вы гордитесь Майклом, – заметил Ломбок, потягивая коктейль и внимательно следя за собеседниками.

– Так, словно мы его биологические родители, – вмешался Сикст. – Разумеется, мы с женой тоже резчики по дереву. В центре усыновления проделали большую работу по генетическому подбору.

Сделав еще один глоток, Ломбок осторожно поставил стакан.

– Я понятия не имел, что Майкл не ваш родной сын, – солгал он, стараясь показать, что ему интересно все это.

– Нет, не родной. Разумеется, он все знает.

– Знаете что… мне только что пришло в голову… Можно задать один вопрос личного свойства?

– Пожалуйста.

– Понимаете… Вы никогда не пытались установить, кто родители Майкла, что с ними сталось?

Хозяева покачали головами.

– Сам премьер Альпина не сможет выжать из центра усыновления таких сведений, – заверил гостя Сикст. – Разумеется, истории болезней родителей выдаются по первому требованию, так как это касается здоровья ребенка, но все остальное хранится за семью печатями.

– Ясно, – задумчиво протянул Ломбок. – И все же, думаю, стоит попробовать. Видите ли, заместитель нашего директора разрабатывает теорию о связи образа жизни родителей и артистических дарований их детей. Центр усыновления находится здесь, на Альпине? Надо будет наведаться туда завтра.

– Он в Ледник-Сити. Но у вас вряд ли получится.

– Согласен, надежды мало, но, по крайней мере, я отчитаюсь перед начальством, скажу, что сделал все возможное. Утром я слетаю в Ледник-Сити. Да, насколько я понял, вы принимаете предложение?

Прежде чем Джейлинксы успели ответить, на террасе появился сам Майкл, теперь уже полностью, хотя и небрежно, одетый. Он с размаху плюхнулся на стул.

– Подумать только, сколько в нем энергии! – пожурила его мать.

Мальчик окинул гостя пристальным взглядом.

– Вам приходилось видеть берсеркера? – без обиняков спросил он, по-видимому озвучивая свои мысли.

Сикст фыркнул, и Ломбок попробовал обратить все в шутку.

– Нет, я до сих пор жив-здоров. – Разумеется, это нельзя было назвать ответом, а землянин видел, что мальчик с нетерпением ждет его. – Нет, не приходилось. Наша планета в последнее время не подвергалась прямым нападениям. А межзвездные путешествия я совершаю нечасто. Как я уже говорил, полет сюда прошел без приключений. Мы летели в составе сильного конвоя, к тому же нам сопутствовала удача.

– В Горловине было спокойно? – спросил Сикст. – Должно быть, вы прибыли этим путем?

Вопрос был праздным и в то же время болезненным: другой дороги в систему Альпина, на много парсеков окруженную плотной космической пылью и межзвездным веществом, непригодными для астронавигации, просто не существовало.

– Абсолютно спокойно, – подтвердил Ломбок. Он внимательно вгляделся в лица взрослых. – Знаю, сегодня многие относятся с опаской к длительным межпланетным путешествиям. Но давайте взглянем правде в глаза. При нынешнем состоянии дел Альпин – далеко не самая безопасная точка населенной части галактики. Если только Горловина будет перекрыта – не важно, в результате дрейфа туманности или блокады берсеркеров, – вся система Альпина окажется в осаде.

Джейлинксы хорошо знали это. Но гость говорил о том, что, вероятно, ждало их в самом ближайшем будущем, поэтому все трое слушали затаив дыхание.

– Лично я, – продолжил Ломбок, – рад тому, что через два дня улечу отсюда. Предстоящее путешествие беспокоит меня гораздо меньше, чем перспектива остаться здесь.

Сикст взглянул на непроницаемо-темное небо, точно фермер, что пытается определить, не угрожают ли нежным всходам сгущающиеся грозовые тучи.

– Я должен остаться на Альпине, – наконец объявил он. – У нас здесь много дел. И семья большая. У меня есть сестра, она замужем, имеет детей. Не надо забывать о рабочих, у нас много заказов… Нет, я не могу бросить все и за пару дней сорваться с места.

– Ты прав, мастерская – это очень важно, – согласилась Кармен. Они с мужем переглянулись, точно независимо друг от друга пришли к одному и тому же выводу и нисколько не были удивлены этим. – Но будущее Майкла не менее важно.

Ее губы благоговейно произнесли: «Академия!»

– Конвой отбывает через два дня, – настаивал Ломбок. – Максимум через два дня. Меня обещали предупредить за несколько часов.

На самом деле космический флот не мог тронуться в путь до тех пор, пока Ломбок не отдаст приказ адмиралу, но он надеялся, что ни одна живая душа на планете не догадывается об этом.

– Майкл должен лететь, – решительно заявила Кармен, проводя рукой по длинным волосам сына. Глаза мальчика зажглись. – Но он еще слишком мал, чтобы отправиться в такое долгое путешествие один. Сикст, как ты думаешь, сколько времени тебе потребуется, чтобы разобраться здесь с делами и присоединиться к нам?

Ломбок зажег смокер и сделал глубокую затяжку, задумчиво наблюдая за хозяевами. Женщина возбуждена больше ребенка. Несомненно, она увидела, как воскресает ее давнишняя мечта: она попадает в Академию, вращается среди знаменитостей, людей искусства. Ее кипучая энергия вкупе с талантом сына откроют перед ними все двери… Человек с Лунной базы, отправивший Ломбока сюда, рассчитал все правильно.

Ломбок представил себе, что будет, когда Кармен Джейлинкс попадет на Лунную базу и узнает правду. Она будет ошеломлена, придет в неописуемую ярость. Когда придет пора открыть ей правду, надо будет сделать это очень осторожно.

Глава 2

Система образования на планете Альпин была довольно гибкой, и Майкл почти не сидел за школьной партой. Из-за удаленности жилища Джейлинксов он очень мало общался со сверстниками, и у юного художника было лишь несколько друзей его возраста – что, впрочем, нисколько не беспокоило его.

Даже с этими немногими приятелями Майкл мог расстаться совершенно безболезненно. Однако, когда на следующее утро Ломбок отправился совершать бесполезный, по общему мнению, визит в центр усыновления, Кармен настояла на том, чтобы сын попрощался со своими знакомыми, и мальчик уступил. Из трех друзей, которым он позвонил, двое отнеслись к важному известию совершенно равнодушно – по крайней мере, с виду. Третий же, открыто позавидовав Майклу, спросил, как он относится к полету через Горловину, ведь там наверняка не избежать вооруженного столкновения с берсеркерами.

Майкл, прекрасно знакомый с космическими войнами – он перечитал все приключенческие книги на эту тему, – считал риск очень небольшим. В конце концов, адмирал и капитаны кораблей не сунутся в проход, если конвою будет угрожать серьезная опасность.

Вернувшись через пару часов, мистер Ломбок сказал, что ему ничего не удалось выяснить о родителях Майкла, однако, судя по всему, он был не слишком расстроен этим. Итак, Кармен и мальчик готовы? Тогда он позвонит в космопорт: вдруг время отлета сдвинулось, но никто не удосужился уведомить его об этом…

– Как хорошо, что я не положился на них, – объявил он, отворачиваясь от коммуникационной консоли, через которую связался с кем-то там. – И как хорошо, что вы уже готовы! Последний челнок взлетает через три часа.

Маленькому личному самолету Джейлинксов потребовалось больше часа на то, чтобы долететь до космопорта. Майкл уже дважды бывал здесь: один раз на экскурсии вместе с классом, другой раз – когда провожал домой на Эстил прилетавшего в гости дядю. Теперь настал его черед, смахнув непрошеную слезу, обнять на прощание отца. Трое отлетавших с планеты сели в орбитальный челнок гораздо большего размера, чем тот, на котором отбывал дядя. На борту были цифры, буквы и опознавательные знаки военного флота.

Сначала полет на челноке нисколько не отличался от привычного путешествия на самолете. Майкл, его мать и мистер Ломбок были единственными пассажирами на борту. Как только челнок набрал высоту и небо за иллюминаторами потемнело, приняв багровый оттенок, в салоне появилась молодая женщина с нашивками младшего лейтенанта. Она подсела к путешественникам, и завязалась оживленная беседа. Майклу показалось, что никто, кроме него, не заметил, когда включилась искусственная гравитация. Он же почувствовал небольшую перемену, ощутил, как под днищем заработали, набирая силу, мощные ускорители.

По мере того как тускнел дневной свет, становились отчетливо видны корабли сопровождения; мистер Ломбок мимоходом уважительно упомянул об их огневой мощи. На иссиня-черном небе, лишенном звезд, шесть больших боевых кораблей, следовавших в строгом порядке, казались маленькими сверкающими полумесяцами. Но нет – Майкл вдруг заметил, что еще шесть кораблей летят в верхнем эшелоне. Подождите-ка, еще шесть прикрывают основную группу сзади…

Увидев еще шесть кораблей, дожидавшихся прибытия челнока, и разумно предположив, что это далеко не вся флотилия, Майкл задумался. Что происходит? Мальчик, в отличие от своих родителей, с пристальным вниманием следил за ходом войны в космосе, и не все книги, прочитанные им, были детскими боевиками. Такое крупное соединение мощных боевых кораблей – это по меньшей мере эскадра, если не целый флот. Мистер Ломбок обмолвился, что конвой прибыл на Альпин прямиком с Земли, а теперь трогается в обратный путь. С какой целью он прилетел сюда?

Майкл указал матери на корабли, построившиеся в боевой порядок, но та, мельком поглядев в иллюминатор, кивнула и продолжила репетировать вместе с мистером Ломбоком приветственные речи, обращенные к членам Академии. Землянин, видно, совершенно успокоился и полностью переключился на нее, лишь изредка бросая покровительственные взгляды на мальчика.

Только когда впереди, в отраженном от поверхности Альпина свете, показался похожий на металлическую гору огромный межзвездный корабль, на котором им предстояло совершить путешествие, – только тогда Кармен прильнула к иллюминатору.

– Да, на таком корабле я буду чувствовать себя спокойно, – заметила она и тотчас же огляделась, словно хотела убедиться, что их скромный багаж никуда не запропастился.

Майкл внимательно следил за стыковкой и, прежде чем крошечный челнок скрылся в чреве гигантского левиафана, успел прочесть выведенное незатейливыми буквами название на корпусе, выкрашенном в шаровой серый цвет: «Иоганн Карлсен».

Он задумчиво смотрел на гладкую металлическую стенку шлюза, проплывавшую в каком-нибудь метре от его носа. Значит, конвой, а точнее, флот примечателен не только количеством вымпелов. По крайней мере один из кораблей относится к классу дредноутов: тот самый, на борту которого им с матерью придется наслаждаться прелестями космического путешествия по меньшей мере четыре земных месяца.

Правда, Майкл с каждой минутой все больше сомневался в том, что будущее сулит прелести. Однако по здравом размышлении он пришел к выводу, что уже слишком поздно что-либо предпринимать: пусть все идет своим чередом.

Через несколько минут после пристыковки челнока конвой тронулся в путь. Майкла с матерью разместили в смежных каютах, скромных, но удобных. Дружелюбная женщина-офицер – по-видимому, приставленная к ним, – провела ознакомительную экскурсию по кораблю, показав все отсеки, открытые для пассажиров. Она вела себя очень предупредительно и радушно. Вечером мать и сын Джейлинксы и мистер Ломбок ужинали за капитанским столиком. Огромным кораблем командовала высокая седая женщина с резкими чертами лица, которые редко смягчались улыбкой. Капитан рассеянно поинтересовалась, не испытывают ли пассажиры каких-либо неудобств.

Время на корабле соответствовало поясному времени Альпина на долготе дома Джейлинксов. Майкл не знал, случайность это или нет, но странное совпадение, отнюдь не помогавшее рассеять недоброе предчувствие: будущее предвещает нечто более необычное, чем межзвездное путешествие.

…Его отец, его родной отец, которого он не видел ни разу в жизни, заперт в трюме «Иоганна Карлсена» и молит сына о помощи. Майкл пробирается по запутанному лабиринту коридоров, через бесчисленное множество дверей и люков, чтобы вызволить отца из плена, но, как только мальчик, схватив автоген, начинает борьбу с последней переборкой, он вдруг понимает, что все это – лишь сон.

Проснувшись, Майкл уселся в кровати и принялся вслушиваться в темноту.

Бабах!

Мальчик никогда прежде не ощущал подобных толчков, отдающихся во всем теле, – побочное действие энергии, высвобождаемой при выстреле находящегося неподалеку тахионного орудия большого калибра, – однако сразу понял, что это такое.

Бабах! Бабах!

Майкл внимательно прислушался. Через полминуты все сомнения исчезли. Взглянув на часы, он прикинул, сколько времени прошло после отлета с Альпина. Судя по всему, конвой подходил к Горловине или уже был в ней. Вряд ли в таком месте проводят учебные стрельбы.

Бабах-бабах! Бабах!

К тому же на учениях огонь никогда не бывает интенсивным, это огромная нагрузка на оборудование, в первую очередь на систему энергоснабжения.

Не зажигая свет – Майкл запомнил, куда сложил свои вещи, – он соскочил с кровати и начал одеваться. Однако не успел он закончить, как дверь в освещенный коридор приоткрылась и в каюту бесшумно вошла младший лейтенант Шнайдер. Молодая женщина удивилась, увидев мальчика проснувшимся и почти одетым.

– В чем дело, Майкл? – с деланой небрежностью спросила она.

– А вы разве ничего не знаете? – машинально спросил Майкл, понимая, что офицеру все известно. – На нас напали.

Он застыл, прислушиваясь, с одной рукой, просунутой в рукав.

– Я ничего не…

– Только что были слышны выстрелы. Теперь они прекратились.

Шнайдер неуверенно улыбнулась, но тут у нее из-за спины появился Ломбок. В халате он был похож на маленькую коричневую птичку.

– Майкл, тебя что-то разбудило?

Почему эти люди ведут себя как полные идиоты?

– Мистер Ломбок, как вы думаете, я могу подняться в боевую рубку? Обещаю вести себя тихо.

Ломбок пристально оглядел мальчика и повернулся к женщине-офицеру.

– Младший лейтенант Шнайдер, почему бы вам не взглянуть, как чувствует себя миссис Джейлинкс?

С этими словами он развернулся, кивнув Майклу – «за мной».

Искусственная гравитация на корабле после объявления боевой тревоги была ослаблена; из книг мальчик знал, что обычно так и делают. Тут пригодились удобные поручни на стенах и потолке. Следуя за покачивавшимся каштановым хохолком Ломбока, Майкл добрался до боевой рубки, оказавшейся, как он и ожидал, просторной, ярко освещенной, с двумя десятками амортизационных кресел. Почти все кресла были заняты. По лицам офицеров мальчик сразу же понял, что это не учения. Одно из кресел, у самого входа, было свободно, и Ломбок властно указал на него Майклу.

В рубке было тихо, как в храме. Забравшись в кресло, мальчик пристегнулся, не задумываясь, что делает, – ему даже не пришло в голову, что он впервые в жизни видит подобный механизм. Майкл не придал значения и тому обстоятельству, что Ломбок то ли не заметил другое свободное кресло, то ли не стал его искать и остался рядом с ним. Все внимание мальчика было приковано к большой объемной картине боя, находившейся в центре рубки.

На пестрой голограмме был хорошо заметен яркий извилистый тоннель, шедший сквозь угольно-черное пространство, – Горловина, кусок открытого космоса неправильной формы, зажатый со всех сторон темной туманностью. По тоннелю мучительно медленно двигались зеленые точки – как в книгах, – указывавшие положение кораблей землян. Сам дредноут, обозначенный мигающим значком, уже преодолел больше половины пути. Его прикрывал сильный арьергард.

По пятам арьергарда следовала стая красных точек – берсеркеров. Похоже, кораблям сопровождения приходилось туго, но и дредноут, и мощный авангард продолжали двигаться вперед, к выходу из Горловины, к бескрайним просторам открытого космоса, не останавливаясь, чтобы помочь своим товарищам.

Разумеется, голограмма отражала лишь приблизительное положение единиц флота, рассчитанное с определенной долей вероятности. Даже сверхчувствительные датчики и мощные суперкомпьютеры дредноута не могли точно передать взаимное расположение боевых кораблей, которые несутся с околосветовыми скоростями, покидают нормальное пространство и тотчас же возвращаются назад, прячутся за облаками космической пыли и межзвездного вещества, становятся невидимыми из-за радиации всевозможных видов. Отчаявшись что-либо понять, Майкл стал следить за ходом сражения по лицу капитана. Тот был сосредоточен, и мальчик понял, что, учитывая численность неприятеля и внезапность нападения, дела обстоят неплохо.

Снова взглянув на голограмму, мальчик вдруг увидел, что одна зеленая точка в арьергарде пропала. Красные и зеленые точки постоянно исчезали и появлялись, словно светлячки. Это объяснялось тем, что корабли входили в гиперпространство и покидали его, и компьютеру приходилось заново вычислять их координаты. Но эта зеленая точка исчезла насовсем.

Майкл сразу почувствовал, что она не появится больше никогда.

Боевой корабль, его экипаж, провиант, оружие, боеприпасы за какое-то мгновение превратились в беспорядочный поток энергии и элементарных частиц. Майкл вздрогнул, но не от испуга: он переживал за погибших людей.

Могучий дредноут продолжал мчаться вперед, арьергард же отчаянно отбивался от безжалостной своры красных точек, неумолимых гор металла, не ведающих ни страха, ни усталости. Майкл ощущал их слабые электрические импульсы. Берсеркеры взывали к нему, предлагая присоединиться к ним, обрести свободу.

Глава 3

В кабинетах административного подуровня Лунной базы царила мертвая тишина – или умиротворяющая: смотря с какой стороны взглянуть. Но в сложном переплетении комнат, образовывавших офис министра обороны, всегда звучала приглушенная музыка. Мистер Тупелов предпочитал популярные западные мелодии двадцатого века.

Но сейчас он сидел за огромным письменным столом, закинув на него огромные ноги, и не обращал внимания на музыку.

– Впервые в жизни попав в рубку корабля, ведущего бой, мальчик едва не свалился в обморок. Это вряд ли можно считать обнадеживающим признаком.

Человеку, хорошо знакомому с историей, Тупелов, грузный моложавый мужчина, своей внешностью напомнил бы Оскара Уайльда. Однако сходство ограничивалось лишь чертами лица – и, возможно, редкостным интеллектом.

– Это его первый межзвездный полет и первое сражение, – заметил Ломбок, без приглашения усаживаясь в кресло. «Иоганн Карлсен» пристыковался к причалу двадцать минут назад, и Ломбок был первым, кто сошел с него. – К тому же все случилось посреди ночи… Полагаю, Майкл – парень крепкий.

– Ты достал генетические коды его биологических родителей?

– В центре усыновления есть данные только о матери. Имя мне не сообщили, но компьютер сделает подборку таких же генетических кодов, и, может быть, нам удастся что-либо выяснить.

Скинув ноги на пол, министр склонился над столом.

– Ты провел с мальчиком и его матерью больше четырех стандартных месяцев. Догадываются ли они о том, что происходит на самом деле?

– Готов поспорить, мать ни о чем не подозревает. И почти так же твердо я уверен в том, что Майкла нам провести не удалось. – Ломбок поднял руку, предупреждая возможный вопрос. – Ничего конкретного: ни одного слова, ни одного поступка. Но порой он бросает на меня такие взгляды… Да, еще: некоторые разговоры он слушает очень внимательно, а иногда отключается после первых же слов – например, когда мать заговаривает об учебе в Академии.

– А экипаж «Карлсена»?

– Все члены экипажа знали, что мы – важные птицы, и, разумеется, возникло много разных слухов. Но лично я не слышал ничего, даже отдаленно похожего на правду.

– Хорошо. Как по-твоему, надо ли уведомить наших гостей о том, зачем мы их пригласили? И кто должен это сделать?

Ломбок задумался.

– Мамаша воспримет это известие спокойнее, если его сообщит высокопоставленный чиновник. Чем выше, тем лучше. Нельзя ли организовать встречу с президентом?..

– Забудь об этом. Чтобы договориться об аудиенции, нужно несколько дней. К тому же он не очень-то любит прилетать к нам, а я бы предпочел не отпускать Джейлинксов на Землю, ибо Академия окажется соблазнительно близкой.

– В таком случае возьмите это на себя. Что касается мальчишки, по-моему, ему совершенно безразлично, кто будет говорить с ним. Но вот если мамаша сильно расстроится – как знать, как это скажется на десяти-одиннадцатилетнем ребенке.

– Отлично. Я встречусь с миссис Джейлинкс прямо сейчас. Проводи ее сюда.

Прищурившись, Тупелов огляделся вокруг, гадая, как бы сделать так, чтобы этот огромный кабинет подавил своим величием женщину из молодого мира, прожившую всю жизнь, если так можно выразиться, в отрыве от современных высоких технологий. Наконец он решил включить громадные, во всю стену, видеоэкраны. На один из них Тупелов вывел постоянно менявшееся изображение лунного ландшафта: оторвавшись на минуту от работы и устремив взгляд на экран, министр не просто отдыхает, а еще и наблюдает за Луной… На экране как раз появился округлый корпус «Карлсена», возвышавшийся над стенкой кратера Мидлхерста, куда еще десять лет назад привозили туристов, показывая им единственный известный действующий вулкан на Луне.

На противоположную стену Тупелов вывел впечатляющую статистику крупных сражений (произошедших несколько десятилетий назад, но кто сможет в этом разобраться?), а на стене позади письменного стола появилась огромная фотография голубой планеты, сделанная со спутника. Найдется ли человек, из какого бы отдаленного мира он ни прибыл, которого не потянет на родину при виде матушки Земли? И так далее и так далее.

Взглянув на себя в зеркало, Тупелов попросил Ломбока пригласить сначала одну миссис Джейлинкс, без сына, и встретил ее посреди кабинета.

– Миссис Джейлинкс, как хорошо, что вы зашли ко мне! Присаживайтесь. Как долетели?

Женщина оказалась моложе и красивее, чем он думал.

– Нам с сыном оказали такой радушный прием! Но, честно говоря, я успокоюсь только тогда, когда мы окажемся на Земле.

Подведя ее к роскошному креслу, министр предложил вино и смокеры; миссис Джейлинкс отказалась и от того, и от другого. Тупелов вернулся за письменный стол.

– Именно об этом я и хотел с вами поговорить. – Женщина оторвала взгляд от экранов, и он хмуро взглянул ей в глаза. Пауза затягивалась. – Как вам известно, вашего сына Майкла пригласили сюда потому, что он обладает уникальными способностями. Однако вы понятия не имели, что… его отобрала не Академия. И выбрали его не за художественные дарования, хотя они, бесспорно, велики.

Мать Майкла непонимающе уставилась на него и попробовала было улыбнуться, но безуспешно. Тупелов, ссутулившись, облокотился на стол, и теперь стало видно, как он устал.

– Итак, как я говорил, миссис Джейлинкс… можно обращаться к вам по имени? Так вот, Кармен, вы, конечно, ни о чем не догадывались. Позвольте все объяснить. Во-первых, человечество проигрывает войну с берсеркерами. Сто лет назад мы были уверены, что до победы рукой подать. Пятьдесят лет назад мы все еще полагали, что преимущество на нашей стороне и время работает на нас. Однако в последние десятилетия пришлось признать, что эти надежды несбыточны. Враг наращивает свою мощь, и мы не поспеваем за ним. Новые виды оружия разрабатываются слишком долго. Частенько мы довольствовались самообороной и не преследовали берсеркеров, хотя имели превосходство… Если захотите, я позже перечислю причины. А пока поверьте мне на слово: если ход событий не изменится кардинальным образом, через пятьдесят – нет, через двадцать лет не станет никакой Академии, некому будет приглашать на учебу одаренных молодых людей. Майкл, если останется жив, скорее всего, превратится в законсервированный мозг, на котором будет ставить эксперименты какой-нибудь любознательный берсеркер… Что с вами? Простите. Вот, выпейте.

Тупелов поспешил к женщине со стаканом воды в руке. То, как она повела себя, стало для него полной неожиданностью.

Открыв глаза, Кармен глотнула воды, сказала, что ей уже лучше, и попросила закурить. Затянувшись, она испуганно взглянула на министра сквозь облако голубого ароматного дыма.

– Если нас пригласила сюда не Академия, то кто? И зачем?

– Я. О, конечно, я мог бы сказать, что все делается от имени Межпланетного военного совета, однако в последнее время взаимодействие миров свелось к минимуму. Я мог бы сказать, что вас пригласило правительство Земли, и это было бы чистой правдой, так как план утвержден высшими инстанциями. Однако он родился в моей голове.

Тупелов снова сел за стол.

– Теперь я скажу зачем, – тихо произнес он. – Мы разрабатываем новую систему оружия, значение которого трудно переоценить. Его кодовое название – «Ланселот». Полагаю, вы ничего об этом не слышали?

Кармен слабо покачала головой, и министр усмехнулся, радуясь еще одной возможности проверить работу службы безопасности.

– Можно сказать, это новый тип космических кораблей, – продолжил он, – хотя в действительности это нечто большее. «Ланселот» способен – точнее, будет способен – делать то, что не под силу ни одному берсеркеру, поскольку его неотъемлемой составляющей является живой человеческий мозг. В этом-то и заключается главная проблема. Мозг большинства людей, даже наших лучших пилотов, не допускает такого тесного взаимодействия с машиной. Понимаете, необходимо слияние на подсознательном уровне. Не передумали насчет вина? – Робот наполнил бокал для нее, министр же говорил нарочито монотонным голосом: – Разумеется, у некоторых получалось лучше, точнее, не так плохо, как у других. В конце концов мы рассчитали теоретическую модель мозга, идеально подходящего для «Ланселота». Такие структуры полушарий встречаются очень редко, и нам пришлось искать очень долго. Мы исследовали генетические и психологические архивы ста миллиардов человек, живущих в настоящее время на Земле и всех обитаемых планетах. Данные на Майкла мы обнаружили в центральном агентстве по усыновлению на Земле. Из этих ста миллиардов ваш сын в набольшей мере соответствует теоретической модели.

– Из ста миллиардов…

Не зная, надо ли снова приходить на помощь Кармен, Тупелов остановился на том, что обошел стол и уселся на него.

– Я со всей ответственностью заявляю, что Майклу не причинят никакого вреда. Все исследования, ради которых его доставили сюда, абсолютно безопасны.

– О… – Ее голос наполнился облегчением. – Я почему-то вдруг решила, что вы хотите…

Теперь Кармен могла посмеяться над собственной глупостью. Подумать только, хрупкий одиннадцатилетний паренек вступает в смертельную схватку с берсеркерами!

Тупелов тоже улыбнулся:

– Понимаете, как только мы подстроим аппаратное обеспечение под идеальный мозг, можно будет вносить в него необходимые изменения и выбирать людей из опытных военных пилотов.

Кармен пригубила вино. Она взглянула на министра, и на ее лицо снова набежала тень сомнения.

– Но кое-что все равно непонятно. К чему такая таинственность? Почему вы не сказали правду еще на Альпине?

– Кармен, Альпин – очень опасное место, причем по многим причинам. Как только что-нибудь становится известно хотя бы немногим его жителям, об этом тотчас же узнают берсеркеры. Я ни в чем не хочу обвинять ваших соотечественников, однако дело обстоит именно так.

– Доброжилы… – Губы Кармен презрительно скривились, выговаривая это слово. – Правительство Альпина постоянно предупреждает граждан о приспешниках берсеркеров, требуя хранить военную тайну. Но Сикст утверждает, что правительство само выдумывает россказни про доброжилов, чтобы не допустить падения общественной нравственности. Правда, по-моему, это не помогает.

– Мне известно об этом больше, чем Сиксту, – заметил Тупелов. – Поверьте, если бы просочилось хотя бы одно слово об истинной цели вашего отъезда на Землю, над Майклом нависла бы страшная опасность.

Кармен широко раскрыла глаза от страха:

– Нападение берсеркеров в Горловине как-то связано с этим?..

– Проведали ли они о Майкле? Честное слово, не знаю. – Он попытался успокоить ее обнадеживающей улыбкой. – К счастью, вы долетели благополучно.

На самом деле имелась еще одна причина, по которой властям Альпина ничего не сообщили: положение планеты было отчаянным, и правительство могло, объявив Майкла особо ценным национальным достоянием, запретить его отъезд. Разумеется, достойного применения уникальному мальчику в этом захолустье все равно не нашлось бы. Человек-оператор – это лишь половина «Ланселота», а на разработку второй половины даже могущественной Земле, возможно, потребовалось бы не одно десятилетие.

– А теперь, Кармен, мне бы хотелось переговорить с Майклом, ввести его в курс дела. Я просто решил сначала встретиться с вами.

Женщина кивнула. Тупелов решил, что справился со своей задачей хорошо, даже отлично.

Министр связался с приемной, и в кабинет тотчас же провели Майкла. Мальчик внешне в точности соответствовал описанию, данному Ломбоком. Одежда была ему чуть маловата, и Тупелов с любопытством заметил, что юный художник уже успел раздобыть кусок мягкой древесины земной сосны и начал что-то из него вырезать. Остановившись в дверях, Майкл молча обвел взглядом присутствующих. Его лицо оставалось непроницаемым.

Министр поздоровался с мальчиком за руку и провел его к креслу, словно почетного гостя. Лишь теперь он пожалел о том, что не догадался приготовить безалкогольные напитки.

– Я только что объяснил твоей матери, – начал Тупелов, – что поступление в Академию откладывается. – Он обратился к Кармен, постаравшись улыбнуться как можно очаровательнее: – О, мы позаботимся о том, чтобы он обязательно туда поступил. Но ему придется подождать годик-другой.

Если, конечно, и Майкл, и Академия к тому времени еще будут существовать.

Министр снова повернулся к мальчику, воспринявшему это известие совершенно спокойно.

– Майкл, мы бы хотели, чтобы ты помог испытать новые модели скафандров и другое оборудование.

Тупелов приготовился объяснять, что он не шутит.

– Знаю, – неожиданно ответил Майкл. Внимательно изучив правый экран, тот, на который выводились данные о былых сражениях, он удивленно нахмурился. – Тут что-то сломалось, да?

Тупелов посмотрел на экран, потом на мальчика.

– Как ты догадался?

– Вы про экран? Так это же все… – Майкл поднял тонкую руку, отмахиваясь от чего-то неопределенного. – Полагаю, с аппаратным обеспечением все в порядке, или почти в порядке, но вот цифры… они какие-то странные.

– А как ты догадался насчет скафандров? Что тебе предстоит их испытывать?

– О, ничего конкретного я не знаю. Но я догадался, что это именно вы доставили меня сюда. Ну то есть, насколько я понял, только ради этого и был послан флот. Он прибыл на Альпин, чтобы забрать нас, точнее, меня и сразу же вернуться назад. А чем я могу быть полезен, кроме как для исследований и испытаний?

Кармен, раскрыв глаза от изумления, слушала этого единственного из ста миллиардов человека, почему-то оказавшегося ее сыном. Прежде чем взрослые успели что-либо сказать, на столе Тупелова зазвонил коммутатор. Склонившись над ним так, чтобы остальные ничего не слышали, министр ответил. Быстро закончив разговор, он выпрямился и повернулся к Джейлинксам.

– Нас приглашают пройти в лабораторию и взглянуть на «Ланселот». Вы готовы?

Майклу показали то, что ему предстояло надеть, в просторном помещении, расположенном недалеко от поверхности. По площади оно было сравнимо с футбольным полем, вдоль стен громоздилось самое невероятное оборудование. Потолок, поддерживаемый массивными фермами и расцвеченный ласкающими глаз огнями, отстоял от пола метров на пять.

Посреди помещения находился расчищенный пятачок, где к потолку было подвешено нечто, напоминавшее парашютные лямки, хотя и очень отдаленно. Именно в него предстояло облачиться Майклу. Увиденное напомнило мальчику не столько военное снаряжение, сколько костюмы к школьному спектаклю, в котором он принимал участие, когда ему было лет семь. В том спектакле были короны, прозрачные одежды, а один из актеров держал в руке волшебную палочку. Майкл не увидел никаких могущественных жезлов, но, когда его поставили под лямки, кто-то что-то включил, и появилось множество вуалей, разлетавшихся по пустому полу от середины комнаты. Мальчик сразу же распознал в них сложную паутину мощного силового поля. Поверхность поля вздымалась – рябь от невидимого ветра. Пробежав метров тридцать, волны затухали, и дальше царил полный штиль. Майкл понял, что волны и складки породило его зрение, пожелавшее увидеть твердую материю там, где был лишь интерференционный узор световых лучей.

Мальчик улыбнулся матери, которая стояла рядом, судорожно вцепившись в руку младшего лейтенанта Шнайдер. Затем, отвечая на вопросы техников, начавших застегивать лямки, он повернул голову, изучая волнующиеся призрачные поля. Следя за причудливыми образами, Майкл пытался понять, что скрывается за ними.

Извинившись, Тупелов бесшумно вышел в соседнюю комнату. Там у большого экрана во всю стену столпились руководители научных отделов и прочие начальники; считалось, что обслуживающий персонал лучше справится со своей задачей, если ему не будут мешать высокопоставленные чины.

Войдя в небольшую комнату, министр кивнул, отвечая на приветствия, мельком взглянул на экран и прямо спросил:

– Ну, что вы думаете?

Тупелов понимал, что задает вопрос преждевременно, но он знал, что, если не теребить постоянно кое-кого из присутствующих, создание «Ланселота» затянется до бесконечности. К тому же здесь был наблюдатель из президентской администрации, а министр хотел, чтобы президент знал, кто понукает всех.

Один из ученых, выглядевший соответственно – очки, бородка, – пожал плечами:

– Что-то он не похож на воина.

Тупелов смерил его взглядом:

– Вы хотите сказать, ни накачанной мускулатуры, ни стального взгляда, ни властного голоса? Знаете, все эти качества для нас сейчас ни черта не значат.

Ученый муж смело встретился с ним взглядом, хотя это, несомненно, стоило ему значительных усилий.

– Ну, как раз это мы и хотим установить, не так ли?

В разговор вмешалась представительница президента, лишь час назад прилетевшая с Земли.

– Господин министр, но что именно делает Майкла Джейлинкса идеальным кандидатом? Я хочу сказать, что на бумаге он соответствует рассчитанным параметрам, но как генетический код мальчика определит его взаимодействие со сложной машиной?

– Хорошо. Во-первых, как видите, сейчас технический персонал надевает на Майкла лямки. На вид – совершенно безобидная процедура, но в действительности все обстоит гораздо сложнее. Между мальчиком и «Ланселотом» устанавливается связь, на психологическом и биоэлектрическом уровнях. Пока ее мощность минимальна, но большинство людей, включая вас и меня, уже давно с криками убежали бы, если бы стояли там, где стоит Майкл.

Щуплый светловолосый паренек крутил головой, оглядываясь вокруг, – только это выдавало его беспокойство.

– Но ведь, – прервала Тупелова представитель президента, – дело не только в его… флегматичности, что ли, или в высоком пороге болевых ощущений?

Министр решительно затряс головой:

– Этот мальчишка находит язык с техникой не хуже любого инженера – раз. Показатели его интеллектуального уровня зашкаливают – два. Правда, встречаются люди и с более высокими значениями, но, опять же, именно уровень Майкла идеально подходит для наших нужд. И в-третьих, он полностью лишен умения сопереживать. Нам удалось отобрать несколько достойных кандидатов здесь, на Земле, из десяти миллиардов человек. Но главное, что нам требуется, – это психологическая твердость и стабильность высшего порядка – можете называть ее флегматичностью. У Майкла она есть. Итак, что же мы имеем? Я ознакомился с результатами исследований одного из величайших психологов Земли, которая понятия не имела о цели нашей работы. Так вот, она пришла к выводу, что этот человек мог бы стать основателем новой религии, если бы не одно обстоятельство: у него начисто отсутствует стремление к лидерству.

Дама из президентской администрации задумчиво склонила голову:

– По-моему, господин министр, вы склонны считать это дополнительным доводом в пользу мальчика.

– Вы правы. – Тупелов принялся грызть ноготь большого пальца, став похожим на деревенского дурачка. – Вы еще не поняли, какую власть обретет со временем оператор «Ланселота». – Он помолчал немного. – Лично я думаю, что Майкл мог бы стать великим святым какой-нибудь церкви, но мы не должны забывать о его безумной тяге к всевозможной технике. Это обстоятельство не может не сыграть важной роли в его жизни.

– Он не паяет? Я слышала, он занимается резьбой по дереву.

– О, всему свое время. Майкл придет к этому – обязательно придет. Кстати, по дороге в лабораторию я спросил его, почему он занялся именно резьбой. И мальчик ответил, не задумываясь: «Скульптуры переживают своих творцов. Я хочу, чтобы после меня что-нибудь осталось».

Техники весело заверили Майкла, что большая часть снаряжения уже на нем, точно одевание было мучительной пыткой. Впрочем, поразмыслив, мальчик пришел к выводу, что для многих это действительно так. Многочисленные силовые поля посылали ему в мозг разнообразные сигналы, но он мог, сохраняя равновесие, держаться на плаву, хотя до сих пор не выяснил, как ими управлять. Позже надо будет спросить, где находятся органы управления, а пока забот и так хватает.

Тут Майкл отвлекся: в просторной лаборатории появилось существо, совершенно непохожее на тех людей, которых ему доводилось видеть. Новоприбывший находился в одном из трех контейнеров на высоких колесах, соединенных друг с другом и напоминавших игрушечный поезд. На каждом мог бы свободно устроиться пятилетний ребенок. Все это очень напоминало роботов, время от времени бесшумно въезжавших в лабораторию с каким-нибудь грузом. Однако в эти контейнеры ничего нельзя было положить, и, кроме того, странное транспортное средство направилось прямо к подвешенному в упряжи мальчику. Два механика отошли в сторону, уступая дорогу. Техники застыли на месте, провожая взглядом необычный поезд.

Вагончики остановились рядом с Майклом. Из ближайшего донеслось небрежное восклицание:

– Привет, парень!

Тембр голоса подтвердил предположение мальчика, что в контейнере сидит взрослый мужчина.

– Привет!

Майкл читал, что некоторые сильно искалеченные и травмированные люди предпочитают искусственные тела именно такой формы, отказываясь от человекоподобных, более привычных – наверное, потому, что те все равно выглядят неестественно.

Голос продолжил:

– Я уже примерял этот костюмчик. Не очень-то удобный, да?

– Мне он не мешает.

– Здорово! А вот мне очень мешает, и все же я могу его носить. Если у тебя есть вопросы, задавай, быть может, я смогу ответить.

Тон говорившего был гораздо увереннее его слов.

– Никак не могу отыскать органы управления, – заметил Майкл.

Последовала небольшая пауза, после чего голос спросил:

– А у твоего тела они есть?

– Понял.

– Майкл, тебя сейчас обертывают в последнее достижение биотехнологии. Это намного совершеннее шутовского поезда, в котором я катаюсь. Да, кстати, меня зовут Фрэнком.

Разговор прервался, механики приготовились надеть на Майкла еще что-то. Не успели они закончить работу, как мальчик ощутил прилив неведомой энергии и стал воспринимать окружающую действительность совершенно иначе. Многометровая толща лунного грунта и реголита над его головой сделалась прозрачной. За этим последовало еще более ошеломительное событие: черное звездное небо превратилось во что-то иное – в бесконечно длинную пещеру, затянутую несчетным множеством силовых линий и полей. Этот ослепительный мир напугал бы мальчика своей безграничностью, если бы он был способен испытывать страх перед чем-то настолько неопределенным. Первоначальное возбуждение понемногу прошло, и Майкл обнаружил, что, повелевая органами чувств, может перевести взгляд с бескрайнего неба на поверхность Луны, снова увидеть лабораторию и людей, собравшихся в ней.

Посмотрев в другую сторону, Майкл увидел двумя этажами ниже двух офицеров, разговаривавших между собой.

– Таранная кость, – говорил один, – это одна из проксимальных костей предплюсны; в древности она использовалась для того, чтобы изменить распределение случайных величин…

Щелк! Что-то отвлекло внимание Майкла. В одиннадцати целых и шести десятых километра от поверхности летел метеорит, который стремительно приближался к Луне. Защитное устройство в считаные мгновения автоматически навелось на цель и уничтожило космического пришельца: едва заметное подрагивание одной из бесчисленных клеточек сложного организма главной системы обороны Лунной базы.

Щелк! В потаенных глубинах Лунной базы, за множеством закрытых дверей с суровыми предостерегающими надписями, находится голографическая модель галактики. В ее центре – светящееся Ядро, белыми пустотами отмечены неисследованные области. Среди всего этого многообразия форм и красок оператор аккуратно выводит под чем-то, смутно напоминающим геодезическую сферу, собранную из зубочисток, электронную надпись: «ТАДЖ». Неведомое образование заметно крупнее самых больших, гигантских звезд.

Щелк! Что-то живое зашевелилось в нижней части живота стоявшей рядом молодой женщины-техника, которая вместе с напарницей подошла к Майклу, чтобы водрузить ему на голову сияющий обруч – наверное, корону. Даже в наглухо укупоренных контейнерах человека на колесах мальчик уловил слабые органические процессы, обмен веществ.

Щелк! Громкое жужжание. Прошло некоторое время, и Майкл, догадавшись, что это тепловое движение молекул воздуха, научился отключать от него свой слух.

Примерка завершилась минут через двадцать после начала. Освободившийся от шлема и лямок Майкл прищурился и покрутил головой, снова привыкая к окружающей действительности, которую он одиннадцать лет принимал как должное, не задаваясь никакими вопросами.

Он больше никогда не будет таким, как раньше.

Глава 4

Небольшой листок с крупными буквами «Темешвар Эллисон» наверху плавно опустился на стол, выскользнув из проворных маленьких пальцев Ломбока. Толстые, неповоротливые пальцы Тупелова с обгрызенными ногтями схватили его только со второй попытки.

– Его родная мать, – лаконично объяснил Ломбок. – Генетическая картина совпадает до такой степени, что не остается никаких сомнений. И кроме того, в то время она была на Альпине.

– И?.. – Тупелов пробежал взглядом по выдержке из личного дела, описывавшей служебный путь Элли Темешвар от поступления в школу пилотов до выхода в отставку приблизительно одиннадцать лет назад. – Имя ничего мне не говорит… Впрочем, постой-ка, не она ли была вместе с Маркусом во время второго знакомства с Таджем? Тогда они, пытаясь стряхнуть с хвоста берсеркера, пролетели прямо через тоннель… Значит, она еще и мать Майкла…

Прервавшись на середине предложения, министр снова посмотрел на распечатку.

– Вот именно, – вставил Ломбок. – Похоже, Фрэнк Маркус – отец Майкла. Разумеется, для полной уверенности я сравню генокоды.

Тупелов кивнул:

– Но только очень осторожно. Займись этим сам. Маркус… разумеется, всего этого еще не видел.

– Разумеется. Нет оснований полагать, что он что-либо подозревает. И Майкл тоже.

– Все даты совпадают… значит, Темешвар забеременела, находясь на задании. Однако в личном деле нет ни слова о том, что она вернулась на базу беременной – впрочем, этого и не должно быть, – как и о том, что именно беременность явилась причиной ее выхода в отставку спустя несколько месяцев. Приводятся только слова самой Темешвар: «…Потеряла интерес к служебной карьере». Что ж, я могу ее понять. Шесть месяцев наедине с Маркусом – никто этого не выдержит.

– Заметьте, – сказал Ломбок, – что Альпин был их первой остановкой при возвращении на базу «КОРСЕК». Похоже, Темешвар благополучно прервала беременность на первой же населенной планете и не обмолвилась ни словом военным врачам.

– Да… да… Я хорошенько обдумаю все это на досуге. А пока нужно действовать очень осторожно.

– Согласен.

– Анджело, у тебя на лице написано, что ты что-то замыслил и ждешь моего разрешения.

– Полагаю, я должен выяснить, что сталось с Элли Темешвар. Встретиться с ней. Поговорить. Если получится, даже доставить ее под каким-либо предлогом на Лунную базу.

– Зачем?

– Это поможет лучше понять Майкла, предугадать, каким он станет. А из ее личного дела, по-моему, почти ничего не вытянуть.

– Ее настоящее местожительство известно?

– Земля. По крайней мере, еще в прошлом году. Тогда она согласилась принять участие в обычной переписи населения. Живет где-то в Храме Последнего Спасителя.

– Похоже, что-то связанное с религией. Правда, я о такой не слышал.

– И я тоже. Впрочем, они постоянно возникают и исчезают.

Тупелов помолчал. Засунув палец в рот, он принялся грызть заусенец.

– Сомневаюсь, что стоит привозить сюда Темешвар прямо сейчас. Это привлечет к ней ненужное внимание.

– И все же я прошу вашего разрешения. Я буду действовать крайне осторожно. После столкновения в Горловине можно предположить, что враг догадывался о чрезвычайной важности нашей миссии. И теперь ему, скорее всего, известно, что Майкл находится здесь. В ближайшее время берсеркеры сообщат об этом своим приспешникам на Земле, доброжилам. Есть вероятность того, что они тоже определят, кто является родной матерью мальчика. Данные центра усыновления считаются недоступными, но не надо забывать, что он располагается на Альпине.

– Да-да, на этой проклятой планете… Хорошо, Анджело, если ты так считаешь…

Майкла не покидало ощущение, что все вокруг слишком торопятся.

Он находится на Лунной базе чуть больше одного стандартного дня, а на него уже второй раз надевают «Ланселот». Теперь это его единственная защита. Платформа грузового лифта поднимается к лишенной воздуха, застывшей от ночного холода поверхности, и сто с лишним взрослых, находящихся на ней, – военные, ученые, техники – все до одного одеты в скафандры… Ну, почти все. Фрэнк, по его собственным словам, никогда не расставался со своим скафандром.

Его контейнеры расположились справа от Майкла; слева стоял научный руководитель проекта, доктор Эдмонд Йенари. Его некрасивые раскосые глаза неотрывно следили за мальчиком сквозь стекло гермошлема.

– Все в порядке? – спросил доктор Йенари.

– Да.

– Я просто хотел еще раз убедиться.

Шлюзовая камера открылась, воздух начал выходить наружу. Майкла предупредили, что «Ланселот» обеспечит его необходимым для дыхания воздухом – точнее, кислородом. Несмотря на то что давление окружающего газа падало, мальчику было предельно комфортно в необычном скафандре, лямки которого поскрипывали, словно жесткие бумажные крылья. Силовые поля стали почти неосязаемыми и невидимыми, и Майкл не чувствовал себя стесненным.

Наблюдавший за ним врач небрежно заметил:

– А ты все еще дышишь.

Это было что-то среднее между вопросом и утверждением.

– Да, – смущенно подтвердил Майкл.

В его дыхательных путях по-прежнему ощущалось давление воздуха – точнее, нечто, заменявшее давление воздуха; несомненно, что-то закупоривало нос и рот, не позволяя содержимому легких вырваться наружу. Однако перед началом эксперимента Майклу вкратце объяснили – хотя он почти ничего не понял, – что силовые поля «Ланселота» безболезненно проникают сквозь кожу в тысячах точек, снабжают тело всем необходимым и выводят отходы жизнедеятельности. Майкл обнаружил, что может усилием воли перестать дышать, после чего все дыхательные рефлексы оказываются подавленными.

Еще мгновение – и он забыл, что у него есть тело. Массивные дверцы над головой раздвинулись, открыв звездное небо.

Жители Альпина время от времени видят звезды. Порой в черной туманности на несколько дней, а то и недель открывается «окно», и крошечный пятачок небосвода наполняется светом звезд. Тогда люди ночами высыпают на улицу и часами стоят, задрав головы вверх.

За время путешествия с Альпина на Лунную базу, прошедшего спокойно, если не считать сражения в Горловине, Майкл впервые в жизни смог хорошенько рассмотреть то, что по старинке называлось Млечным Путем. Но то был взгляд на звезды сквозь стекло иллюминатора. Сейчас же небо казалось совершенно другим. Оказавшись вровень с лунной поверхностью, лифт остановился. Земля и Солнце спрятались за горизонтом, и все бескрайнее пространство над головой было усыпано звездами.

Величественное зрелище не вселило ужас в душу мальчика лишь по одной причине: звезды были бесконечно далекими.

Прищурившись, Майкл поднял правую руку. Перед тем как заговорить, он по привычке сделал вдох, и слова прозвучали отчетливо, а радиопередатчик «Ланселота» донес их до наушников в скафандрах наблюдателей.

– Что это? – спросил Майкл.

– Ты имеешь в виду три звезды, расположенные на одной линии? – неуверенно проговорил Йенари. – Это Орион, Пояс Охотника. Тебе знакомы наши созвездия?

– Нет, не эти три. – Майкл ткнул в небо пальцем, и вслед за его рукой параболическими вихрями взметнулись серебристые волны. – Дальше.

Он видел что-то ослепительно-яркое, раскрашенное в такие цвета, подобных которым он никогда не видел. Мальчик не мог найти нужных слов, чтобы описать это.

– Телец?..

И вдруг до Майкла дошло, что остальные не могут углядеть невооруженным глазом того, что видит он. Ослепительное сияние находилось в ультракоротковолновой радиационной части электромагнитного спектра, и только «Ланселот» позволял глазу видеть его.

Начались приготовления к первым испытаниям в безвоздушном пространстве. Майкл время от времени поднимал глаза к небу. Постепенно он научился уменьшать интенсивность свечения так, чтобы оно не слепило его, и в то же время как бы увеличивать его источник. Облако газа с рваными краями – гигантский взрыв, застывший во времени. Далеко ли до него? Наверное, не меньше нескольких сотен световых лет.

Шахта лифта находилась в середине ровной площадки из расплавленного базальта площадью в несколько гектаров. Со всех сторон ее окружали застывшие волны реголита большого кратера с отвесными стенами, диаметром в восемь или десять километров, название которого Майклу не сказали. Вокруг шахты были установлены высокие шесты, образовывавшие квадрат со стороной в несколько десятков метров; на них была натянута сетка из проволоки или троса. Майкл обратил внимание на то, что ячейки сетки способны задержать предмет размером с его тело. Казалось, сетку позаимствовали из спортивного зала, где ее использовали для игры с мячом большого размера.

Стоявшие вокруг Майкла скафандры тихо стонали и скрипели, привыкая к космическому холоду и вакууму, однако люди в них, занятые другими делами, похоже, не замечали этого. Майкл пошевелился, и «Ланселот» откликнулся слабым поскрипыванием в звуковом диапазоне.

Мальчик спросил об этом доктора Йенари и попытался осмыслить совершенно невнятный ответ, состоявший из математических формул, приправленных психологическими терминами. Быть может, со временем, окончив школу, он научится разбираться в подобных вещах. Пока же, видимо, лучше было попытаться найти ответ самому.

– Вы готовы?

К мальчику приблизился высокий, просторный скафандр Тупелова. Министр с самого начала обращался к Майклу уважительно, как к равному.

– А то!

Еще внизу, когда Майкла облачали в ярко-оранжевый облегающий спортивный костюм, перед тем как надеть на него «Ланселот», ему вкратце объяснили программу испытаний на этот день: он должен совершить свободный полет в открытом пространстве. Не успел Майкл снова отметить про себя, что разработчики спешат, как базальтовую площадку залил ослепительный свет. Прошло несколько мгновений, прежде чем «Ланселот» ослабил радиационное излучение, преобразуемое в волны видимого спектра, которые передавались непосредственно на сетчатку. Да, работы велись в спешке, но, видимо, по веским причинам. Ни Тупелов, ни остальные не стали бы напрасно рисковать своим детищем.

Обслуживавшие Майкла техники со всех сторон прилаживали дополнительные компоненты «Ланселота» в виде трубочек, кубиков и яйцевидных предметов. Они бесследно исчезали под складками «Ланселота», нисколько не увеличивая нагрузку на мальчика.