Читать онлайн Первые

Пролог

Вселенная не знает покоя. Даже в тишине между галактиками, где свет далёких солнц – лишь бледная пыль на бархате вечной ночи, идёт незримая война. Война не за территории или ресурсы. Война за саму реальность.

На командном мостике шаттла «Стрелец» царила тишина, более громкая, чем рёв сверхновой. Генерал Вечных стоял неподвижно, вглядываясь в пустоту, где всего несколько циклов назад пульсировала голубая точка по имени Земля. Теперь она была лишь тихим, раненым миром, чья агония была приостановлена по его воле.

Сзади раздались шаги. Капитан Милена и сержант Сэм замерли в почтительном ожидании, но в их позах читалось напряжение стали, сжатой до предела.

– Вы позволили им уйти, – нарушил молчание Сэм. Его голос, обычно глухой как удар скалы, теперь вибрировал от невысказанного вопроса. – Мы рисковали всем. Ради чего? Чтобы подарить Крису побег с его новой игрушкой?

Генерал медленно повернулся. Его глаза, хранящие память о рождении галактик, были лишены привычной ледяной уверенности. В них горел холодный огонь тревоги.

– Вы до сих пор думаете, что это была игрушка, сержант? – Его голос был тихим, но каждый слог обжигал, как капля жидкого азота. – Вы видели отчёты. Вы видели, как её подсознание переписывало ментальные паттерны майора Криса. Просто находясь рядом. Вы называете это игрушкой?

– Она человек, – жёстко парировала Милена, но в её глазах плелась тень сомнения.

– Человек? – Генерал усмехнулся, и это звучало печальнее любого вздоха. – Человек не может одним лишь присутствием заставить Вечного чувствовать. Вспомните, капитан. Вспомните, когда вы в последний раз по-настоящему боялись? Когда последний раз ненавидели? Любили?

Он сделал шаг вперёд, и его тень накрыла их.

– Совет Высших веками вёл нас по ложному пути. Они считали, что ищут оружие. Нового бога для старой войны. Но они ошибались. То, что пробудилось в Лии – не оружие. Это – Антитезис. Противоядие. Или смертельный вирус для всего, что мы из себя представляем.

Он вызвал голограмму – карту сектора Каллеона.

– Они бегут туда, думая, что скрываются. Но бегство – это лишь часть пути. Её сила будет расти. Она будет менять реальность вокруг себя, как камень, брошенный в воду. И эти круги рано или поздно дойдут до тех, кто ждёт.

– Кто ждёт? – прошептала Милена.

– Те, с кем мы воюем с начала времён, – Генерал посмотрел на них, и в его взгляде впервые за миллиарды лет была бездна страха. – Тот Хаос, что стучится в двери нашего мироздания. И он уже почуял её аромат. Охотники идут по следу. Нашим приоритетом больше не является захват. Наша задача – наблюдать. И быть готовыми. Потому что, когда она пробудится окончательно, нам придётся выбрать сторону. Или встать на пути у новой богини, или пасть ниц перед ней.

Он повернулся к иллюминатору, к бескрайней тьме, таящей в себе древнюю угрозу.

– Молитесь, чтобы Крис успел успокоить ее гнев от происшедшего на Земле, прежде чем ей придётся стать тем, кем она рождена. Ибо если первое возобладает над вторым… нас всех ждёт тишина. Вечная и беспросветная.

Глава 1. Пыль и сталь Каллеона

Воздух был густым, как бульон, и обжигал лёгкие не жаром, а едкой смесью угольной пыли, сернистого газа и испарений раскалённого металла. Лия, стоя на шатком трапе ржавого десантного челнока, вжавшегося в склон заброшенного карьера, сжала воротник своего потрёпанного плаща. Плащ, как и вся их одежда, был подобран Крисом из аварийного запаса – функциональный, безликий, идеальный для того, чтобы раствориться в толпе.

Перед ней простирался «Горн». Не город, а чудовищный организм из стали, кирпича и пара. Гигантские трубы изрыгали в багровое от зарева небо чёрные клубы дыма. Глухой, мерный гул, исходивший отовсюду, был похож на биение стального сердца. Где-то вдали шипели паровые молоты, звенели цепи подъёмных кранов. После стерильной чистоты шаттла и свежести земных парков это место казалось воплощением индустриального ада.

– Запомни дыхание, – тихо сказал Крис, появляясь рядом. Его лицо было спокойно, но взгляд, скользящий по силуэтам кранов и движущимся внизу фигуркам рабочих, считывал информацию с нечеловеческой скоростью. – Оно говорит о слабой фильтрации и примитивной металлургии. Уровень угрозы – низкий. Уровень внимания – минимальный. Идеально.

– Идеально, – со скомканной в горле горечью повторила Лия. Она представила лицо матери, запах кофе в нью-йоркском кафе, упругую отдачу штурвала при взлёте. Здесь не было ничего из этого. Только пыль, сталь и гул.

Их первым пристанищем стал «Трактир у Пыхтящего Вента» – приземистое, обшарпанное здание, из фундамента которого действительно вырывался клуб пара с шипением. Внутри пахло дешёвым пережжённым спиртом, потом и жареным грибным мяском. Местные, коренастые, закопчённые мужчины и усталые женщины с огрубевшими руками, косились на чужаков с молчаливым подозрением.

Именно здесь они узнали единственный незыблемый закон «Горна»: чтобы есть, нужно работать. На комбинате.

Выдав себя за немых беженцев с уничтоженных дальних рудников, они на следующий день стояли перед проходной гигантского металлургического комбината. Над воротами висел герб – скрещённый молот и клещи, увенчанные стилизованной короной из шестерён.

Приёмщиком оказался бородатый великан по имени Гарт, лицо которого напоминало потрескавшуюся от жары глину. Он скептически оглядел Криса.

– Опыт? – просипел он, плюя себе под ноги.

Крис не ответил. Его взгляд упал на сломанный паровой инжектор, валявшийся в груде хлама. Он подошёл, поднял его. Его пальцы, тонкие и ловкие, пробежали по корпусу, будто ощупывая не металл, а саму суть поломки. Затем, без единого инструмента, он с лёгким щелчком разобрал механизм на части, извлёк деформированную пружину, выправил её о край стального стола и так же быстро собрал всё обратно и протянул инжектор Гарту.

Тот, буркнув, дёрнул за рычаг. Раздалось здоровое, рабочее шипение.

Гарт уставился на Криса, потом на инжектор, снова на Криса. В его маленьких глазках загорелась искра чего-то, похожего на суеверный страх.

– Ладно, «Золоторукий», – прохрипел он. – Будешь у меня в цеху №4. Следить за паровыми сушилами. Сломаешь что – выброшу тебя в плавильную печь.

Затем его взгляд упал на Лию, на её тонкие, изящные пальцы, которые она инстинктивно сжала.

– А ты, цыпочка, с такими ручками… В чертёжное бюро. Будешь карандашики точить. Старика Урика радовать.

Он швырнул им два засаленных металлических жетона – их первую суточную оплату – и ключ с биркой «Барак 7, комната 12».

Вечером, запершись в своей каморке, больше похожей на каменный мешок, Лия сидела на жёсткой койке и смотрела на жетон в своей ладони. Он был холодным, шероховатым и невероятно тяжёлым. Он не пах полётами, свободой или домом. Он пах чужим потом, углём и отчаянием.

Она подняла глаза на Криса, который молча стоял у двери.

– Добро пожаловать в рай, да? – Тихо спросила она, и в её голосе дрогнула сдавленная слеза.

Крис не ответил. Он лишь смотрел на неё, и в его бесстрашных глазах, впервые за всю долгую вечность, читалась абсолютная, всепоглощающая человеческая растерянность.

Глава 2. Чертёж и отблеск

Их новая жизнь оказалась выкована из расписания, монотонного, как стук парового молота. Подъём затемно, когда багровое зарево над «Горном» ещё не успело сменить ночную тьму. Скудный завтрак – густая зерновая каша и мутный напиток, напоминающий чай. Затем – долгая очередь на проходной, под бдительными взглядами охранников в засаленной форме.

Чертёжное бюро оказалось огромным залом, залитым неестественно жёлтым светом газовых рожков. Воздух был густ от запаха бумажной пыли, чернил и пота. Десятки человек, согнувшись над кульманами, в полной тишине, прерываемой лишь скрипом перьев и редким кашлем, перечерчивали технические эскизы.

Старший инженер Урик, сухопарый мужчина с лицом, на котором вечная неудовлетворённость вывела жёсткие складки, встретил Лию без энтузиазма. Он молча ткнул пальцем в свободный стол и швырнул ей пачку потрёпанных, засаленных эскизов.

– Перечертить. Чисто. Без ошибок. Не получится – на фабрику, к прессам.

Лия села. Первые минуты её разум бунтовал против примитивности линий, против хаотичной компоновки деталей. Она привыкла к трёхмерным голографическим моделям, к системам автоматического расчёта нагрузок. Здесь всё держалось на глазомере и опыте чертёжника.

Она взяла чертёжный инструмент для проведения линий и знаков на бумаге тушью. И тут случилось странное. Её рука, сама собой, легла на бумагу. Линии ложились идеально ровными, будто под линейку. Её сознание, тренированное для пилотирования сложнейших аппаратов, мгновенно схватывало пространственную геометрию детали, видя её не на плоскости, а в объёме. Она не копировала – она понимала чертёж, видя его слабые места, лишние пересечения. Работа, на которую у других ушёл бы день, была закончена за два часа.

Она отнесла листы Урику. Тот пробежал глазами, хмурясь. Потом снял очки, протёр их, надел снова и уставился на Лию.

– Кто ты? – спросил он подозрительно. – Шпионка с завода Штайгера?

– Я… просто хорошо черчу, – тихо сказала Лия, опустив глаза.

Урик что-то буркнул себе под нос и сунул её чертежи в отдельный ящик стола, заперев его на ключ. С этого момента за ней установили негласное наблюдение.

В это же время Крис в цеху №4 знакомился с «паровыми сушилками» – громадными, ржавыми барабанами, которые с рёвом вращались, обдуваемые раскалённым паром. Шум стоял оглушительный. Рабочие, могучие парни с закопчёнными лицами, поначалу смотрели на «Золоторукого» с насмешкой. Но очень скоро насмешки сменились молчаливым уважением, граничащим со страхом.

Крис не чинил. Он предсказывал поломки. Он проходил вдоль линии механизмов, и его рука сама тянулась к подшипнику, который через час начнёт визжать от перегрева, или к сальнику, из которого вот-вот хлынет струя кипятка. Он молча показывал на проблемное место, и местные механики, ворча, но уже без возражений, проводили внеплановый ремонт. Случайность? Возможно. Но когда это повторялось десятки раз за смену, это переставало быть случайностью.

Вечером они вернулись в свою каморку. Лия была разбита. Не физически – морально. От постоянных взглядов, от подозрительности Урика, от давящей серости и убожества.

Крис вошёл следом. Он был покрыт слоем чёрной масляной пыли, но двигался с той же неуклонной лёгкостью. В руках он нёс две жестяные миски, из которых тянул пар и исходил густой, наваристый запах.

– Это что? – устало спросила Лия.

– Похлёбка. На первые жетоны, – он поставил одну миску перед ней на табурет, другую взял себе. Принесённый им хлеб был тёмным, грубым, но свежим.

Они ели молча, сидя на своих койках. Сквозь открытую форточку доносился вечный гул завода. Внезапно их пальцы случайно соприкоснулись над общей краюхой хлеба. Лия вздрогнула. Это был не импульс Криса-наблюдателя, не энергетический всплеск. Это было простое, тёплое, человеческое прикосновение.

Она подняла на него глаза. В его взгляде не было вселенской мудрости Вечного. Была лишь тихая, неуверенная нежность. И усталость. Настоящая усталость.

– Спасибо, – прошептала она.

– За что? За эту нору? За эту… еду? – в его голосе впервые прозвучала горечь.

– За то, что мы вместе, – сказала Лия, и поняла, что это правда.

Позже, когда они легли, Лия подошла к закопчённому окошку. Небо было багровым от отсветов плавильных печей.

– Здесь нет звёзд, – тихо сказала она. – Я их не вижу.

Из темноты за её спиной прозвучал его голос, уже без горечи, а с какой-то новой, обретённой твёрдостью:

– Они есть. Просто спрятаны. Как и мы. Но мы их найдём.

Глава 3: Искра в пепле

Неделя пролетела в однообразном гуле. Рутина стала их новой кожей. Лия научилась притормаживать свою мыслительную активность, намеренно делать крошечные погрешности в чертежах, чтобы не пугать Урика. Она стала «талантливой, но не сверхъестественной». Её папка в столе старшего инженера пополнялась, а его взгляд на неё становился всё более пристальным и неоднозначным – в нём смешивались профессиональная жадность и глубокая подозрительность.

Крис же, напротив, стал своим в цеху. Молчаливый, но незаменимый. Рабочие перестали дичиться его, начали кивать при встрече. Один из них, молодой парень по имени Ян, даже попытался заговорить, показав ему сломанный персональный паровой фонарь. Крис, не касаясь его, лишь посмотрел и указал на треснувшую стеклянную колбу внутри. Ян был потрясён.

Идиллия, хрупкая и пропитанная запахом гари, была разрушена ближе к концу смены. В цеху №3, соседнем с зоной Криса, случилась катастрофа. Лопнула паровая магистраль высокого давления. Оглушительный шипящий рёв заглушил все звуки. Из разрыва вырвался белый, обжигающий смерч. Люди в панике бросились к выходам. Старший механик, тучный мужчина по имени Борк, закричал, что нужно перекрыть главный клапан, но путь к нему преграждала стена раскалённого пара.

Лия, услышав грохот и крики, выскочила из бюро и застыла в ужасе, глядя на хаос. И в этот момент она увидела его.

Маленький мальчик, ученик слесаря. Он стоял, прижавшись к станку, прямо на пути разбушевавшейся стихии. Его глаза были полны животным страхом, ноги парализованы. Клубы пара уже лизали его куртку.

Мысли Лии остановились. Не было времени думать. Не было времени бояться. Словно щелчок, сработал инстинкт, глубокий и не её. Она не побежала. Она просто захотела, чтобы между мальчиком и паром возник щит. Не физический, а… барьер. Искажение пространства.

И это случилось.

Стена пара, почти касавшаяся ребёнка, вдруг отклонилась в сторону, словно наткнувшись на невидимую сферу. Она огибала его, вырываясь в проход. Длилось это всего три секунды. Но этого хватило, чтобы Крис, появившийся будто из ниоткуда, рванулся сквозь клубы пара, не обращая внимания на боль, схватил мальчика и оттащил в безопасную зону.

Наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь шипением пара. Все смотрели на Криса, державшего перепуганного ребёнка, и на Лию, стоявшую бледную как полотно, с вытянутыми вдоль тела дрожащими руками.

– Удача, – хрипло произнёс кто-то из толпы.

– Вентиляция сработала, – добавил другой, указывая на вентиляционную шахту над тем местом.

Но в глазах некоторых, в том числе и Яна, горел иной огонь. Они смотрели не на Криса, а на Лию. Они видели, как она не двигалась с места, но пар отклонился именно в тот миг, когда она смотрела на мальчика.

Вечером в их комнате царило напряжённое молчание. Лия сидела на койке, сжимая и разжимая кулаки.

– Я не контролировала это, Крис, – выдохнула она. – Это просто… вырвалось. Как чих. Что со мной происходит?

Крис стоял перед ней. На его руке был красный ожог, но он не обращал на него внимания. Его взгляд, обычно такой уверенный и аналитичный, был ошеломлённым.

– Я… не знаю, что это было, – признался он, и в его голосе прозвучала несвойственная ему растерянность. – Я чувствовал всплеск энергии, но её природа… она чужда мне. Это не сила Вечных. Она не подчиняется известным нам законам. Она реагирует на твои эмоции, на инстинкт защиты. Сегодня она спасла жизнь. Это хорошо.

– А завтра? – её голос дрогнул. – А если я… чихну, когда разозлюсь? Или испугаюсь? Что тогда?

Он молчал. Весь его опыт, все тысячелетия наблюдений за цивилизациями, не давали ответа. Он смотрел на неё не как на подопечную или возлюбленную, а как на самую великую загадку, с которой когда-либо сталкивался. Возможно, Генерал был прав, запрещая привязанности. Но он ошибался в главном: Лия была не угрозой, которую нужно контролировать. Она была новой вселенной, которую только предстояло понять.

– Я не знаю, – тихо ответил он, и в этих словах была горькая правда. – Но я буду рядом. Мы разберёмся вместе.

Внезапно в дверь постучали. Резко, властно. Крис обменялся с Лией насторожённым взглядом и открыл.

На пороге стоял Гарт, а за его спиной – незнакомый мужчина в дорогом, хоть и покрытом пылью, сюртуке, с пронзительным взглядом и сединой на висках.

– Барон фон Шталь, – отрывисто представил Гарт, кивая на незнакомца. – Хозяин комбината. С вами желает говорить.

Глава 4. Предложение, от которого нельзя отказаться

Барон фон Шталь вошёл в комнату, и его присутствие словно поглотило всё скудное пространство. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по голым стенам, задержался на Лие, сидящей на койке, и, наконец, уставился на Криса.

– Так вот они, ваши знаменитые «беженцы с рудников», Гарт, – произнёс он. Голос у барона был ровным, без эмоций, как стук шестерёнки. – Которые видят поломки взглядом. И девушка, чьи чертежи переписывают инженерные нормы, которым двадцать лет.

Гарт беспокойно переступил с ноги на ногу.

– Барон, я…

– Молчи, – отрезал фон Шталь, не глядя на него. Он сделал шаг к Крису. – Ты сегодня спас ребёнка. Рисковал собой. Глупо. Но эффективно для создания репутации. Кто ты на самом деле? Шпион с завода Штайгера? Беглый инженер?

Крис встретил его взгляд. Он понимал, что любая ложь сейчас будет разоблачена. Но и правда была невозможна.

– Мы просто ищем работу и кров, – ровно ответил Крис. – Мы не представляем для вас угрозы.

– О, я в этом не сомневаюсь, – тонкая улыбка тронула губы барона. – Угрозы я устраняю. А таланты… таланты я использую. С сегодняшнего дня вы оба переводитесь в Особый Проектный Отдел. Вы получите отдельную комнату в доме для специалистов, тройной паёк и доступ к закрытым архивам.

Лия невольно ахнула. Это было неожиданно.

– Взамен, – продолжил барон, – вы будете решать мои задачи. Ты, «Золоторукий», – повысишь КПД моих паровых турбин на пятнадцать процентов. А твоя девушка… – он повернулся к Лие, – разработает мне новую модель грузового дирижабля. Быстрее и вместительнее, чем у Штайгера. У вас есть месяц.

Это было не предложение. Это был приказ, облечённый в форму благодеяния. Отказаться – значит снова оказаться на дне, но уже с клеймом неблагодарных и подозрительных.

– Нас не интересуют ваши войны, – тихо сказала Лия.

– В «Горне» всё связано с войной, милая, – парировал барон. – Конкуренция – это война. Прогресс – это оружие. Вы теперь моё новое секретное оружие. Не разочаруйте меня.

Он повернулся и вышел, оставив за собой тяжёлое молчание. Гарт, бросив на них виноватый взгляд, поспешил за хозяином.

Когда дверь закрылась, Лия обречённо опустила голову.

– Мы снова в клетке. Просто решётки позолотили.

Крис подошёл к окну и смотрел на дымящиеся трубы.

– Нет. Это не клетка. Это испытательный полигон. – Он обернулся к ней, и в его глазах горел новый огонь – не растерянности, а решимости. – Ты хочешь понять свою силу? Тебе дали для этого все условия. Ты будешь чертить дирижабли, а на самом деле – учиться контролировать то, что внутри тебя. А я… я буду следить, чтобы это обучение никому не навредило.